автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Финно-угорские племена в составе древней Руси

Полный текст автореферата диссертации по теме "Финно-угорские племена в составе древней Руси"

О Ь 4/

Академия наук СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ША^ШИ ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ (Ленинградское отделение)

На правах рукописи УДК 930.26/947 (471.1)

ФИННО-УГОРСКИЕ ПЛЕМЕНА В СОСТАВЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ (к истории славяно-финских этнокультурных связей)

Историко-археологическое исследование Специальность 07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

РЯБИНИН Евгений Александрович

Ленинград 1991

Работа выпЬлнена в Отделе славяно-финской археологии Ленинградского отделения Института археологии АН СССР

Официальные оппоненты: доктор исторических наук Бернштам Т.А. доктор исторических наук Дубов И.В. доктор исторических наук Седов В.В.

Ведущая организация - Московский государственный университет им. В.И.Ленина, кафедра археологии.

Зашита состоится " ^ " Н&- £991 г. в Х4 час.

на заседании Специализированного Ученого совета Д 002.18.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Ленинградском Отделении Института археологии АН СССР -Ленинград, Дворцовая наб., 18, 2-й этак, Дубовый зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ЛОИА АН СССР.

Автореферат разослан " ¿9 " иирглЛ ^^ г

Ученый секретарь Специализированного совета кандидат исторических наук

¿Сс с с ¿г/Г.В.Синидана

; ! 2

Общая характеристика работы

--^Н!!!^дтуальность теш. В эпоху средневековья на обширных пространствах лесной зони Восточной Европы развернулись слокные этнокультурные процессы, определявшие в коне~чом итоге формирование современного состава населения ряда северо-западных, северных и северо-восточных областей Европейской части России. Основным содержанием этих процессов являлось включение финно-угорских (чудских) племен в орбиту политического и социально-экономического влияния Древнерусского государства л славянская колонизация северных территорий, осуществлявшаяся в условиях тесного этнического взаимодействия новопоселенцев с аборигенными группировками. В настоящем исследовании рассматривается крупные регионы Северной Руси, местное население которых (летописные "инии языци" водь, ижора, весь, чудь заволочская, меря, мурома, мещера) вступило в непосредственное соприкосновение со славянами и подверглось полной или частичной ассимиляции. Актуальность теш определяется ее научной значимостью для изучения путей формирования северной ветви восточного славянства,участия Финно-угорского этнического компонента в сложении древнерусской (и последующей русской) народности и ее культуры. Обращение к этой теме имеет важное значение для решения вопросов, связагных с этногенезом современных финноязычных народов Северо-Запада, исторические судьбы которых издавна и неразрывно связаны с Россией. Проблема многовековых славпно-финно-угорскнх связей принадлежит к числу традиционных, но остающихся недостаточно разработанных направлений славяноведения и йинно-угроведения на стыке разных областей знания - истории, археологии, этнографии, фольклористики, лингвистики и антропологии.

Задачи исследования. Кяучная новизна работы. Работа подводит итоги исследований автора по проблеме славяно-чвинно-угорских этнокультурных связей, начатых в 1971 г. Ее основной целью является изучение характера изменений в древнем финно-угорском ареале, определивших формирование современного народонаселения северных областей России. Территориальное рачки работы соответствуют зоне славяно-минского расселения з Восточной Европе - от порубекья с Юго-Восточной Прибалтикой до

бассейна Северной Двины и Среднего Поволжья. Хронологические рамки исследования, определяемые как его темой, так и состоянием археологических, источников, охватывают в основном Х-Х1У вв. Вместе с тем, в нем используются материалы предшествующего периода (середина - вторая половина I тыс. н.э.) и данные позднейшей, этнографической эпохи. Работа представляет по существу первый ошт историко-археологического изучения проблемы "встречи руси и чуди", рассматриваемой в целостном виде и в широком территориальном и хронологическом диапазоне. Выход за региональные рамки определил возможность выявления как общих тенденций в характере протекавших процессов, так и их локальных особенностей, обусловленных гетерогенными факторами.

В задачи исследования входят: суммирование данных об этнокультурной ситуации в будущих севернорусских землях накануне славянской колонизации-, определение времени и характера древнерусского освоения отдельных регионов; изучение соотношения политических и экономических факторов с этнокультурными изменениями, обусловленными массовой земледельческой колонизацией; реконструкция процессов аккультурации и метисавди в контактных зонах. Рассматривается проблема взаимовлияния традиций в культурной и идеологических сферах, возникновение на этой основе качественных новаций. Анализируется механизм включения иноязычных племен в состав древнерусской и русской народности, определяются условия, обеспечившие сохранение некоторыми из этих народов этнической самобытности. Особое внимание уделено изучению субстратного наследия в культуре древнерусского времени.

Работа основана на использовании, наряду с материалами археологии, других видов источников - исторических и историко-геограйических, этнографических, топонимических, лингвистических, антропологических. Содержащаяся в них информация позволяет конкретизировать и дополнить ряд наблюдений, недостаточно обеспеченных археологическими свидетельствами.

Источники. Работа базируется на максимально полном сборе и использовании археологических источников, накопленных за 150 лет изучения финно-угорских л древнерусских памятников. Это многие тысячи курганных захоронений, сотни грунтовых погребения, поселенческих центров, кладов и отдельных находок,

выявленных и исследованных на севере Руси. ПривлекаемыП круг аналогий охватывает древности Юго-Восточной Прибалтики, Фенно-Скандиналии, Прикамья, Приуралья, Среднего Повогкья. Широко используются разработки современных исследователей. Наряду с публикациями учтены материалы музейных фондов и архивных собраний Москвы и. Ленинграда (Институт археологии A4 СССР и его Ленинградское отделение, Государственный Исторический музей, Государственный Эрмитаж) и ряда областных центров Европейской час-, тя РСФСР. Часть разделов основана на результатах нулевых работ автора, возглавлявшего экспедиционные исследования в Ленинградской области (Ижорскад экспедиция ЛОИА АН СССР, действующая с 1971 г.), Костромской и Ивановской областях (Заволжская экспедиция ЛОИА АН СССР, с 1978 г.). В результате этих работ получена первая информация о культуре предков водской народности*, благодаря вскрытию около 500 погребальных комплексов и раскопкам средневековых поселений прослежен процесс межэтнических контактов на северо-западе Новгородской земли; обнаружены и изучены памятники дорусского населения Костромского Поволжья, Дополнением к археологическим источникам служат данные других научных дисциплин.

Апробация исследования. Основные итоги исследования доложены на заседаниях Отдела славяно-финской археологии ЛОИА АН СССР, Ученом совете и Методологическом семинаре ЛОИА АН СССР, на 1-УП советско-финляндских археологических симпозиумах (Ленинград 1976, 1981, 1986 гг.; Хельсинки 1978, 1983, 1988 гг.; Таллинн 1990 г.), на финляндско-советском междисциплинарном симпозиуме (Хельсинки 1985 г.), на У1 международном конгрессе финно-угроведов (Сыктывкар 1985 г.), на советско-датском археологическом симпозиуме (Ленинград 1989 г.), на международной конференции "Балто-славянские языки и проблема урало-индоевропейских связей" (Москва 1990 г.), а также на ряде всесоюзных и региональных археологических конференций.

Практическое значение диссертации. Результата исследования конкретизируют представления о формировании народонаселения Европейской части России. Суммированы данные о ранних этапах этнической истории прибалтийско-финских народностей Северо-Бапада - води, ижоры, вепсов. Выявлены многовековые

связи этих народов с русскими. Получена дополнительная информация о сложении северных великороссов в условиях их сосуществования с финноязычными обитателями лесной зоны Восточной Европы. Эти данные используются при написании работ по этнической истории русского и сопредельных финно-угорских народов. Они нашли отражение в спецкурсе по теме "финно-угорские племена в составе Д1ревней Руси", прочитанном на кафедре археологии МГУ в 1983 и 1986 гг., в археологических экспозициях, научно-популярных публикациях и лекционной работе.

Орукгура работы. Диссертация состоит из Введения, ш£и историко-археологических очерков, посвященных крупным регионам финно-угорского расселения на севере Руси, и Заключения. К ней приложен историографический раздел "Проблема "встречи руси и чуди" в отечественной историографии (этнокультурный аспект исследования)", представляющий развернутое дополнение к вводной части работы, а также список использованной литературы, архивных источников и альбом иллюстраций.

Содержание работа

Введение, Во Введении приводится общая характеристика этнокультурной ситуации в землях славяно-финно-угорского расселения, Отмечается ведущая роль в разработке традиционной проблемы "встречи руси и чуди" материалов археологии. В обобщающих работах 1950-80-х гг. (Е.И.Горюнова, А.Л.Монгайт, Х.А. Моора, В.В.Седов, П.Н.Третьяков и др.) сформирована современная система представлений об этнической истории местных племен и процессе древнерусского освоения северных территорий. Эти наблюдения получили развитие во многих разработках, посвященных отдельным регионам Северной Руси. Появление таких исследований создает необходимые условия для обращения к анализу межэтнических контактов во всей полосе славяно-финского обитания,

, Во Введении формулируются цели и задачи исследования и аргументируется характер изложения теш.

Очерк I. "аинно-угорское население северо-западных земель Великого Новгорода" состоит из разделов, посвященных иноязичшм обитателям новгородского порубежья - води и ижо^ч.

Раздел I. ВОДЬ. Первое упоминание этого этнонима в новгородских летописях относится к 1069 г. /ШШ ,1950,17/. В XI-ХИ вв. водь включается в орбиту древнерусского политического влияния. В уставе киязя Ярослава "о мостех" (60-е гг. ХШ в.) среди девяти основных подразделений Новгородской земли впервые названа "Вочьскаа" сотня. Под 1338 г. летописью зафиксирован и термин "Вотская земля". Территория последней, реконструируемая по средневековым историко-географическим источникам, охватывала плодородную для своего времени Ижорскум возвышенность в западной части Ленинградской области. Низменные и заболоченные участки к северо-западу и западу от плато а Водскую землю не входили, составляя в ХУ в, особые в этническом отношении погосты "в чуди". Политико-административным центром Водской земли являлся новгородский погост Копорье, превращенный в конце ХШ в. в каменную крепость.

Пристальный интерес к истории средневековой води обусловлен сохранением до недавнего прошлого на южном побережье Финского залива, в бассейне р.Суш и окрестностях Копорья малой прибалтийско-фшской водской народности. По языковым и этнографическим данным это население обнарукивает тесную близость с соседними северо-восточными и восточными эстонцами, предполагающую их древние родственные связи. Этнографическая зона води включает ареал средневековых погостов "в чуди", располагаясь в основном за пределами Водской земли, ныне входящей в ареал русского расселения. Современная финская народность представляет лишь сколок крупного, исчезнувшего в процессе ассимиляции древневодского массива. Ретроспективно в нем намечаются три племенных подразделения: ютаое, занимавшее восточное побережье Чудского озера; северо-западное, соответствующее обитателям погостов "в чуди" (первое упоминание о "чудае", проживавшей по соседству от Копорья, относится к 1240-1241 гг.); северо-восточное, центром расселения которого являлась Икор- • екая возвышенность /Х.А.Моора, А.Х.Моора, 1966/.

Основным источником для изучения проблемы славяно-финских контактов являются материалы свыше 7000 курганов-жальничных погребений Х1-ХУ вв., раскопанных на Ижорском плато и в СевероВосточном Причудье. Их этническая дифференциация осложнена тем, что курганный обряд представляет собой инноваций, прямо или опосредованно (через его освоение местным населением), связанную с древнерусской земледельческой колонизацией северо-западных районов. К тому же основной пласт захоронений, исследованных в дореволюционный период, лишен необходимой документации о характере погребального обряда и его информативные возможности ограничены дашшыи о составе находок.

Массовое распространение курганов в Северо-Восточном Причудье и бассейне р.Плюсси относится к XI-началу ХП в. Инвентарь памятников с момента их возникновения носит сметанный облик, определяемой сочетанием славянских ц финно-угорских черт. Поскольку уже в наиболее ранних погребениях фиксируются традиции сложившейся метисной культуры, истоки ее формирования по-видимому восходят к эпохе контактов юасной води о носителями культуры длинных курганов, осегших на пограничье с финским массивом во второй половине I тыс. н.э. (Н.В.Хвощинская),

Земледельческая колонизация Икорской возвышенности - плодородной хвтншда Новгородской земли - относится главным образом к ХП-ХШ вв. Одновременно с проникновением сюда древнерусских поселенцев происходил переход к курганному обряду фншюязычных общин, подвергавшихся постепенной аккультурации. Характер этого процесса, определяемый распространением в местной среде Древнерусских типов вещей при сохранении некоторых традицион-$шх элементов погребального ритуала, прослежен на материалах Ьскрытого автором широкой площадью могильника у дер. Бегунипы.

В условиях чересполосного расселения славянских и лодских коллективов на северо-западе Новгородской земли в конце ХП-Х1У й. складывается обладающая яркими локальными особенностями "областная" культура - древнерусская по своему характеру и ориентированная на Новгород, но возникшая в результате синтеза разноэтннческих: традиций. Некоторые категории материала и элементы погребальной обрядности, коррелирующиеся с палеоантропо-яогичаскими данными, свидетельствуют о сохранении в этот период не утративших племенной самобытности групп води (В.В.Седов).

К ХУ-ХУП вв. основная часть рассматриваемой территории была уже занята русским населением, поглотившим местный финно-угор-скиП компонент.

Иная ситуация сложилась в ареале средневековых погостов "в чуди", геоморфологические и почвенные условия которых не привлекали к себе древнерусских земледельцев. Курганные могильники в этом регионе почти не известны. Осуществленное автором обследование этнографической зоны води привело к открытию серии кладбищ и связанных с ними поселений местных обитателей края. Широкой площадью были вскрыты расположенные у водских деревень могильники Валговкш, ,Великино, Вердия, исследовано свыше 200 грунтовых трупополокений ХП-ХШ- ХУЛ вв.

Своеобразная культура чуди имеет ярко выраженный западно-финский характер. Ряд элементов обнаруживает аналогии в эстонских древностях начала П тыс. н.э., но в местной среде фиксируется как их необычайно длительное переживание (по крайней мере до ХУ1 в. включительно), так и появление дериватов, заметно отличающихся от ранних прототипов. Шделяется серия специфических деталей металлического убора, не известных на других территориях и отражающих местные племенные традиции. Новгородское влияние, документированное присутствием на памятниках хозяйственного инвентаря выработанных русских типов, почти не отразилось в этнографическом уборе чуди. На материалах поздней группы погребений (ХУ-ХУП вв.) прослежена трансформация племенной культуры ХП-Х1У вв. в культуру водской.народности, этнографически засвидетельствованной в конца ХУШ в.

Сохранение самобытного чудского массива и формирование на его основе общности надплеменного порядка определялось особым положением региона в системе древнерусского расселения. В отношениях с Новгородом доминирующее место занимали не этнические, а социально-экономические связи. Применительно к освещенной письменными источниками эпохе ХУ-ХУ1 вв. наблюдается гш- , тереснейпий исторический феномен: наличие, с одной стороны, традиционной и достаточно консервативной местной культура, а с другой стороны - теснейшим образом связанной с русскими земг лями, развитой и прогрессивной для своего времени экономики. На рассматриваемой территории были сконцентрированы наиболее

крупные поселения, резко выделявшиеся на фоне малодворных деревень Северо-Западной Руси. Чудские мастера специализировались на выработке железа из болотных руд и изготовлении железных изделий. Местная кузнечная продукция выходила на широкий внешний рынок и удовлетворяла спрос многочисленного населения русских погостов, В целом же хозяйственная жизнь предков води носила комплексный характер, сочетая в себе промышленную и сельскохозяйственную деятельность, и ни в чем не уступала по уровню развития наиболее передовым районам средневековой Руси.

Раздел 2. ШОРА. Впервые упомянутое в летописи под 1228 г. АШЛ ,1950,65/ это племя являлось постоянным и верным союзником Великого Новгорода в обороне порубежных территорий,Согласно историческому рассказу о Невской битве 1240 г. ижора держала стражу в устье Невы, первой оповестив князя Александра о появлении шведов. В этом повествовании она выступает в качестве федерата Новгорода, сохранявшего племенную автономию, имевшего собственную военную организацию и управляющегося "старейшиной земли Шерстей", Во второй половине ХШ в. завершилось включение Икорской земли в состав основной территории Новгородского государства.

Ядро племенной территории икоры располагалось в Невско-Икорском бассейне. Единственный военно-политический центр в ее пределах - крепость Орехов(Орешек), основанная новгородцами в истоке Невы в 1323 г.

Проблема происхождения и этнической истории средневековой икоры имеет непосредственное отношение к формированию икорской народности, заселявшей в Х5Ш-Х1Х вв. хшюе побереасье Финского залива от Наровы до Невы и отчасти районы к северу от Невы; кроме того, компактная шорская группа сохранялась в тот период в верхнем течении Оредека, Язык икоры близкородственен карельскому и обнаруживает значительное сходство с восточными диалектами финского языка. По мнению лингвистов, формирование икоры связано с относительно поздним (конец 1-ого или рубеж Ш тыс.н.э.) продвижением в бассейны рек Невы и Ижоры части древнекарельских племен и их последующим обособлением (П.А. Аристэ, А.Х.Лааиесг).

Немногочисленные археологические материалы с этой терри-

тории представлены единичными финно-угорскими грунтовыми захоронениями и отдельными находками, в основном датируемыми концом ХП-Х1У в. Серил таких древностей обнаружена три исследованиях Орешка. Их изучение показывает, что культура региона в это время имела типичный карельский облик. Тождество этнографического убора с карельским отмечено и на материалах женского захоронения у ст.Миикино. Показательно появление древнекарель-ских изделий в курганно-яальничных могильниках ХП1-Х1У вв. Икорской возвышенности. Основная часть таких находок представлена в комплексах с типичными для региональной славяно-водской культуры древностями; устанавливается творческач переработка чужеродных образцов и приспособление их к местным вкусам.Концентрация карельских вещей на востоке плато, в контактной зоне с Икорской землей, прямо указывает на источник их заимствования. При всей фрагментарности археологических свидетельств они позволяют предполагать существование в ХП-ПУ вв. еще не дифференцированной икорско-карельской культуры, что согласуется с выводом о сравнительно позднем выделении ижорского племени из древнекаредьской общности.

Включение Мжорской земли в сферу политического влияния Новгородского государства не сопровождалось массовой древнерусской колонизацией. Этому препятствовало преобладание в Нев-ско41жорском бассейне малоплодородных почв и больших заболоченных пространств. Установление новгородско-ижорских связей выражалось в распространении среди местного населения изделий древнерусского производства. В ХШ в. традиционный карельско-икорский одежный комплекс дополняется украшениями славянских типов (Инкере-Войскорово). Важным проводником новгородского культурного влияния с Х1У в. являлся административный центр края Орешек, Происходящие из него финно-угорские древности свидетельствуют о совместном проживании на поселении русских и ижорцев, возможно также о наличии в нем двух разноэтнических общин.

Проникновение древнерусских земледельческих групп на западную окраину Ижорской земли документировано немногочисленными курганными кладбищами в верховьях Икоры. Потомками таких новопоселенцев оставлен известный Гатчинский грунтовый могиль-

ник Х1У-ХУ вв., традиционно относимый к икоре. Активный процесс крестьянского освоения региона разворачивается с Х1У в., его последствия отражены в материалах писцовых книг 1500 г. К концу ХУ в, на некоторых участках уне слокилась сеть инсорских и русских селений, хозяйство которых носило зешедельческо-про-мыеловый характер при значительной роли в нем рыболовства.

Возраставшее культурно-экономическое влияние Новгородского государства вело к постепенной утрате финноязычшм населением ряда особенностей металлического убора, восходящего к традициям дрзЕПзкарельскоП общности. Этому ке способствовали и такие вагшы& факторы как последствия Ореховэцкого мирного договора 1322 г, , политически закрепившего дкору за Новгородом, а близ-кородстнное ей население западно карельских погостов за Иве-1и:зй, ц начавшееся продвижение жорекпх групп из района летописного обитания на запад, вплоть до йуксго-йарвекого межку-рз^ья,

лотя источники не содержат прямых указыши на время освоения икорцами кшого поберекья Финского замшакекогорые дан-¡из свидетельствуют о их прониванш в низовьях Луги не позднее ПГ-начака ХУ в, С местши населением связываются бескургавше кладбища Х1У-Х1Я1 ьв., выявленные и частично исследованные в арзалз современных ижорских диалектов - хэваском, сойквнокоы, г.ланэлугском, Могильники характеризуются относительной бедностью инвентаря п отчасти принадлежат уке христианизированному населению. Тем не менее, некоторые элементы обряда и особенности конского металлического убора позволяют связывать многие из таяях поздних кладбищ с эападноикорстш группировками, вопрос о происхождении которых остается неясным.

В очерка 2 "Финно-угорское население Ладокско^Онежского цекозерья и Еелозерья" анализируются данные об этнокультурных процессах, протекавших на пространстве между тремя крупнейшими северными озерами (Ладокское, Онежское я Белое) и в прилегаю-вдя к нем районах. Древности этой территории традиционно привлекаются для изучения проблемы летописной веси.

Этноним "весь" отмечен Начальной летописью не более семи раз9 позднейшее его упоминание относится к 882 г. По историческим известит весь принимала активное участие в начальных собы?нях русской история. Центр али один из центров ее расселе-

ння находился на Белом озере.

Этническая история веси имеет непосредственное отношение к формировании прибалтийско-финской вепсской на~эдности, обитающей в сопредельных районах на северо-востоке Ленинградской и северо-западе Вологодской областей, а также в прибрежной полосе Онежского озера (Карельская АССР). Вепсские языковые следы, выделяющиеся в субстратной топонимике бассейна р.0ять,Бе-лозерско-Шекснинском крае и ряде других районов, указывают на обширную территорию расселения близкородственного населения, значительная часть которого воила в состав русского народа.

. Этнокультурная ситуация в Межозерье до последней четверти -конца I тыс. н.э. во многом остается неясной. Лишь в 1980-е гг. началось активное изучение древностей, характеризующих ранние этапы развития финно-угорских группировок. Материалы середины-третьей четверти I тыс. н.э., выявленные, в Юго-8апад-ном Белозерье и Восточном Прионежье, имеют смешанный облик,сочетающий элементы прибалтийско-финского и волжско-финского происхождения. Разнообразие типов погребальных памятников свидетельствует о еще незавершившейся консолидации неоднородных по происхождению групп финно-угорского населения з крупные этнокультурные общности.

Начальный этап славяно-чудских контактов документирован распространением к югу и западу от Межозерья памятников, относящихся к культурам длинных курганов и сопок. Материалы раскопок последних лет указывают на вероятное включение в состав носителей культуры длинных курганов местных финноязычшх груш уже в третьей четверти I тыс. н.э.

К последней четверти I тыс. н.э. относится появление на Сяси и Тихвинке, в среднем течении Суды и на северном притоке Чагодощи р,Лидь сопкообразных насыпей. Некоторые из них ("финские сопки" по Л.А.Голубевой) выделяются ярко выраженными элементами финно-угорской обрядности и материальной культуры. Предполагается, что часть таких насыпей отразила судьбу малочисленных славянских коллективов, продвинувшихся за пределы своего основного расселения и подвергшихся постепенной финни--зации. Возможна и иная модель этнокультурных контактов, определяемая переходом аборигенных групп к новому для них обряду

погребения. Во всяком случае, именно взаимодействие носителей культуры сопок с приладоясскими финно-уграми явилось одним из источников появления в регионе курганной "чудской" культуры Х-ХП вв.

Процесс славяно-финно-угорского взаимодействия в' Юго-Восточном Приладокье документирован материалами многочисленных курганных могильников, занимающих бассейны рек Оять, Паии.Кап-ши, Воронеги, среднее течение Сяси и берега Тихвинки, а также побережья рек Видлипы, .Тулоксы, Олонки и Свири. Всего в 140 группах вскрыто более 600 погребальных насыпей, содеркащих свыше 1000 захоронений. Они получим освещение в трудах Н„Е. Бранденбурга, А.И.Колмогорова, В.И.Равдоникаса и в современных разработках Л.А.Голубевой, С.И.Кочкуркиной и А.М.Линевского, В.А.Назаренко, Н.В.Тухтиной.

Установлено, что появление приладожской курганной культуры прямым образом связано с включением региона в систему связей форшрущегося Древнерусского государства. Особая роль при этом принадлежала Ладоге - крупному торгово-ремесленному поседению, возникшему в середине УЩ в. на^ международных европейских путях того времени. В новейших исследованиях убедительно показано, что уже в IX в. аборигены Приладонсья втягиваются в торговлю с Ладогой, получая в обмен на пушнину различные изделия. Оседание на западной окраине региош скандинавских торговцев - выходцев из этого центра, принесших с собой обряд погребения в полусферических насыпях, явилось еще одним источником заимствования местными финнами курганного способа захоронения.

Ориентация связей на Ладогу наложила отпечаток на все последующее развитие региона. В политическом отношении это выра_; зилось во включений приладокских финнов - вероятной "чуди" летописных известий 1Х-Х вв. - в бурше события раннегосудар-ственной истории Руси. Предполагается, что не позднее X в. Приладокье вошло в состав Обояенской земли, тесно связанной с Ладокской городовой волостью, а в конце этого столетия слилось с последней, образовав Ладожскую землю, но сохраняя при этом определенную экстерриториальность (А.Н.Кирпичников).

Многообразные контакты местного населения с Ладогой способствовали ускорению темпов егр внутреннего развития - зконо-

мического, выразившегося в переориентации хозяйственной деятельности на добычу пушнины при сохранении традиционных подсечного земледелия и скотоводства; социального, определяемого переходом к новой (форме общественной организации людей - малым парным семьям в условиях дифференциации общества, находившегося на стадии военной демократии; этнического, проявившегося в тенденций к консолидации родоплеменных групп в общность нового типа - средневековую народность (В.А.Назаренко).

Курганная культура Приладожья на раннем этапе выступает как качественно новое, скачкообразное явление, слабо связанное с традициями предшествующего времени. Местные истоки ретроспективно выделяются лишь в' погребальной обрядности, также осложненной инновациями. Формирование материальной культуры региона, до включения в систему внешних торговых связей оторванного от источников поступления цветных металлов, определялось скрещиванием разнородных по происхождению - прибалтийско-финских, общебалтийских скандинавских, волжскофинских, пермских и древнерусских элементов. Ко второй половине Х-началу XI в. относится появление локальных форм украшений, отражающих этнокультурные особенности местных коллективов.

Начальное древнерусское воздействие проявилось в процессе аккультурации - избирательном усвоении новых элементов культуры. С рубека 1-41 тыс.н.э. в Придадожье проникает славянская крукальная керамика, постепенно вытесняющая местную лепную посуду. Влияние древнерусской городской технологии прослеживается на кузнечной продукции. Происходит усвоение и включение в местный одежный комплекс ювелирных украшений, связанных по происхождению со славянским миром. Культурный обмен затрагивал и область идеологических представлений (синтез некоторых элементов финской и древнерусской культовой пластики).

Ранние захоронения, предположительно атрибутируемые в качестве славянских, относятся ко времени не ранее XI в. Их малочисленность указывает на незначительную инфильтрацию новопоселенцев в чудские земли. На заключительном этапе курганной культуры фиксируется усиление древнерусских материальных . элементов.и черт погребальной обрядности, сочетающихся в большинстве комплексов с элементами субстратного характера.

Средневековые кладбища ХП-ХП1 вв., приводимые в качестве бесспорного доказательства продвижения древнерусских коллективов, сконцентрированы на южной периферии Приладокья - в верхнем и среднем течении Сяси и ее притоке Волокбе. По своим особенностям (наличие каменных конструкций, новгородские типы вещей) они сопоставимы с синхронными курганными в курганно-жальяичными могильниками, известными на Колпи, Чагоде и среднем течении Леди, Тогда же происходит проникновение древнерусских групп в бассейн Тихвинки и их оседание в отдельных местностях среднего течения Паши. Показательно появление курганов с каменными обк-ладкамя и вдтковоконечшми височными кольцаш на Ояти. Все они локализуются на восточной окраине оятской группы памятников, документируя путь освоения не со стороны Ладоги, а из южной зоны новгородского расселения.

Начало этого процесса соответствует времени включения Приладокья в состав собственно Новгородской земли. В приписке ХШ в. к Уставной грамоте Святослава Ольгоиича впервые упоминается Обонекскяй ряд с входящими в него населенными пунктами и местностями - центрами сбора новгородской даки - на Олонке.Сви-ри, Ояти, Паше и Сяси. Большинство географических наименований отражает существование административных единиц, сложившихся на основе дославякокого населения. В некоторых случаях вероятно оформление новгородских погостов в результата проникновения новопоселенцев. Примером этого служит пункт- "у Вьюнице", расположенный в верхнем течении Ояти на значительном удалении от скопления чудских памятников,

В целом же продвижение новгородцев в глубинные районы Приладокья даже в ХП-ХШ вв. не носило массового характера. Здесь имела место постепенная инфильтрация славян-земледельцев. Нередкое их оседание в чудских деревнях способствовало создании неоднородных по составу селений, в которых наиболее активно происходил синтез славянских и местных традиций, сочетавшийся с начальным распространением христианства. На позднем этапе праладокской курганной культуры яркие погребальные особенности ее "классического" периода сменяются общерусскими влемента\1и ритуала. Сходная тенденция прослеживается и в вещевом материале комплексов, В начале-первой половине ХШ в. кур-

ганный обрвд повсеместно выходит из употребления.

Позднее к югу от Паши и Капши получают широкое распросТ" ранение грунтовые кладбища, известные под общим названием '"тальники". Несмотря на разнотипность таких памятников»принадлежность их значительной части к новгородским жальничным могильникам не вызывает сомнений. Это не подтверждается частыми находками намогильных каменных крестов Х1У-ХУ1 вв. - типичного атрибута жальничных погребений в ареале словен новгородских. Основная зона массового крестьянского освоения, развернувшегося в послекурганную эпоху (не ранее ХШ-Х1У вв.), достигла на севере водораздела Паши и Тихвинки. Слонявшаяся здесь этнокультурная ситуация иллюстрируется концентрацией в ^верхнем течении Сяси и в междуречье Тихвинки, Чагоды, Лидд деревень с этнони-мяческой ("чудской") основой названий» ранние упоминания о которых восходят к источникам конпа ХУ в, Вероятна их связь с остаточными островками местного населения, оказавшегося в зоне плотного славянского освоения. Современные русские говоры данной территории yute не содержат заметных субстратных особенностей; в противоположность этому груша говоров к северу от р. Каши и особенно по течении Ояти рассматривается как итог скрещения восточнославянской и прибалтийско-финской этнолингвистических групп (А,С.Герд).

К востоку от Прйлвдоюья выделяются два средневековых региона, различающиеся как по характеру основных археологических источников, так и этнокультурной ситуации,, сложившейся в них в ходе славйно-^инскйх контактов. Это территория Восточного При-онежья, прилегающая к Онежскому озеру и охватывающая бассейны озер Белого, Лача,Воке, и Юго-Оаладное Бедозерье, включающее течения Суда, Колпи и сопредельные с ними северные притоки Мологи.

Хотя первые исследования средневековых памятников в обоих районах относятся к XIX в., формирование основной источниковед-. ческой базы началось в послевоенный период и активно продолжается в настоящее йремя. Многолетние раскопки Л.А.Голубевой Белоозера и поселения Кручин на р.Шексне стимулировали интерес к древностям восточной частя Ладокско-Онежского межозерья. Широкие работы по изучении памятников были предприняты в 1950-

70-х тг. Н.В.Тухтиной и А.В.Никитиным, с конца 1970-х гг. продолжены А.Н.Башенькиным и Н.А.Макаровым. Результаты новых исследований введены в научный оборот лишь частично.

Важная информация о культуре белозерско-шекснинской веси времени ее упоминания в летописях получена при раскопках поселения Кругик (конец 1Х-гретья четверть X в.). В рамках этого периода устанавливается начавшаяся ориентация местных коллективов на внешние торговые связи. Втягивание веси в систему дальней торговли по Великому Волжскому пути документировано находками торгового инвентаря, восточными монетами, булгарской керамикой, предметами западного и североевропейского импорта. Вызванные к жизни новые явления стимулировали развитие ремесленных производств, В экономике веси, носившей комплексный характер (скотоводство при второстепенной роли подсечного земледелия) , особое значение приобретает добыча пушнины для меховой торговли,

Сходные процессы проклеиваются и на материалах нижних отложений Белоозера, Установление политических, даннических и торговых связей с Русью не сопрововдалось массовым проникновением в регион славянских поселенцев^ вероятно лишь оседание отдельных ремесленников и купцов в пунктах международного обмена.

В конце Х-Х1 в. характер местной культуры претерпевает существенные изменения, выразившиеся в постепенном распространении древнерусских элементов я увеличении доли заиаддофдаскоро компонента. Этот процесс связан с изменениями в общей этноис-горической и демографической истории региона. Резко увеличивается число поселений, происходит освоение водных путей и волоков, связывавших Белое озеро с Онекской и Севернодвинской речными системами, активно функционирует Щексдинский путь, соединявший Белозерье с Ростово-Суздальской землей (Н.А.Макаров). В условиях развернувшейся колонизации происходит разрушение этносоциальной структуры летописной группировки и утрата ею племенной самостоятельности.

Вопрос о характере древнерусского освоения затруднен фактическим отсутствием в регионе курганных могильников и слабой последовательностью многочисленных селищ, Лучше всего изучены

грунтовые могильники Х1-ХШ вв. с неоднозначной этнической атрибуцией. Смешанный русско-финский инвентарь таких памятников при наличии кладбищ без субстратных особенносте' свидетельствует о слоеном характере этнокультурного взаимодействия местного и пришлого населения, практиковавшего сходный обряд захоронения. По данным археологии и исторической лексике намечаются две волны крестьянского освоения, первоначально связанной с Новгородской, а с ХП-ХШ вв. - с Ростово-Суздальской землей. Состав находок указывает на славяно-фшский состав Переселелцев, продвигавшихся в основном из окраин обеих земель. К ХП-ХШ вв. метисная культура Белозерья приобретает древнерусский облик с некоторыми локальными особенностями - результатом синтеза разнородных традиций.

Иной и более затяжной характер имел процесс этнического взаимодействия на окраинных землях Восточного Прионекья (Кар-гополье), оторванных от ранних форпостов славянской колонизации. В Х1-ХШ вв. сюда проникали лижь отдельные и малочисленные группы славянских земледельцев. Редкое местное население, воспринимая некоторые новации, продолжало сохранять устойчивые племенные традиции. Линь в ходе крестьянско-мояастырской колонизации, развернувшейся в по сл емо нго ль с кую эпоху, здесь началось разрушение мелких родоплеменных групп местной чуда и их постепенное, затянувшееся на столетия обрусение.

Древнерусское освоение Йго-Западного Белозерья документировано распространением курганных могильников. Шдеяяются два этнокультурных района, охватывающие соответственно бассейны рек Чагодощи и Суда. К началу П тыс. н.э. течение Чагодощи бы~ ло уже плотно занято древнерусским населением. В Х-Х1 вв. близкие по культуре памятникам р.Чагодощй курганные кладбища появляются в среднем течении Колпи, с ХП-ХШ вв, усиливается приток новгородских переселенцев. В могильниках бассейна Кояпя фиксируются субстратные особенности, отражающие в основном историю его освоения этнически смешанными колонизационными потоками. Последнее не исключает вховдения в состав пряяельиев редких и разрозненных финно-уторскпх груш, обитавших на пори* ферии чудских племенных образований.

Одно из таких образования, составлявшее локальное подразделение веси, заселяло среднее течение Суды. О сохранении им ^некультурной самобытности в X-XI вв. свидетельствует исследованный А.Н.Башенькиным комплекс памятников у дер.Никольское. распространение на рубеже I-П тыс. н.э. полусферических насыпе Г, было обусловлено славянским импульсом, но не сопровождалось значительной древнерусской колонизацией. Первые новопоселенцу проникают в бассейн Суда не ранее конца XI в. Лишь в последующие столетия на некоторых участках развернулся процесс их непосредственного взаимодействия с местными коллективами. Судя по привнесенным извне культурным элементам судская весь оказалась в зоне преимущественного влияния со стороны этнически смешанного населения окраишшх земель Великого Новгорода. :,1едлек;.£а инфильтрация древнеруссыах групп в район заболочен-пах даозп определяла длительное существование здесь весских и сиспапша сяавяно-весских селений, археологически фиксируемое о ясчоововзиия курганного обряда в середине Ж в. В контакт-газе водах происходило сложение билингвизму, о-лызченного в ис~ уочииеэх ХУ1 в., в а верховьях Суды шбян^.~^«-гося еще в пройдем веке.

Района многовекового сосуществования ьгощах этно-

сов с присущем им двуязычием в Прцдадокье и Бедоззрье создали необходимые условия для формирования за их пределами вепсской народности. В ее гл'ногенезе приняли участие как неассимидиро-панная часть племенных подразделений судской ц белозерской веси,

а родственные в языковом отношения чудские группировки Прлдадокья, средневековый этноним которых остается неясным.

ОчеркЗ^'^инно-угррскре^пас^лениб Северного Подаинья"

посвящен исследованию этнокультурных процессов в районах расселения чуди заволочекой» Единственное ее летописное упомина-оаа содержится в этнографическом введении "Повести временных лет" при перечислении иноязычных данников Руси /ЛЕД ,1950,10/. Локализация "Sa Волоком" предполагает помещение чуди на пу~ «2ях славянской колонизации Русского Севера. В современных разработках обосновано положение о локализации Заволочья в гшадной (правобережной) часта бассейна Северной Двины,причем.

для XI-ХШ вв. установлена его связь с областью по течению Ваги, для Х1У-ХУ вв. - с Повага.ем и нижним Подвиньем. Реконструируемая зона обитания чуди не исключает возможности ее проживания на соседних территориях.

На основе анализа субстратной топонимики и исследования фольклорного пласта преданий о исчезнувшей чуди выдвинуто положение о прибалтийско-финской принадлежности дорусского населения Заволочья. Многими исследователями (М.А.Кастрен, Д.В.Бубрих, Б.А.Серебренников, В.В.Пименов, А.ИЛуркин) предполагается его формирование в результате относительно позднего продвижения на восток веси (вепсов) и отчасти карел. А.Н.Попов, признающий прибалтийско-финский характер чуди, подчеркивает ее языковое отличие от карел и вепсов.

При изучении субстратной топонимики Русского Севера А.К. Матвеевым выделен мощный пласт гидронимов с формантом -ньга (еньга), характеризующийся компактным ареалом, массовостью я фонетической близостью топонимов. Основная их концентрация наблюдается в треугольнике, образуемом Вагой»Северной Двиной и Сухоной, документируя проживание в исторической области Заво-лочье с прилегающими территориями чуди заволочской. Язык последней, отнесенный А.К.Матвеевым к особой севернофинской этнолингвистической группе, значительно отличался от остальных прибалтийско-финских языков, возможно занимая "как бы промежуточное положение между прибалтийско-финскими и волкско-фински-ми языками" /1964,191/. Предполагается также, что незадолго до русской колонизации в Заволочье началось проникновение собственно прибалтийских финнов, осваивавших относительно небольшие участки и оседавших отдельными гнездами. Следы их былого проживания в Севернодвинсном бассейне отмечены в низовьях реки, на Пинеге, средней Сухоне и средней Ваге.

Археологические данные для изучения этой проблемы до сих пор не использовались. Слабо документированной материальными источниками остается и ранняя эпоха колонизации Заволочья. По широко представленному мнению древнейшей зоной освоения являлись низовья Северной Дэины. На раннем этапе колонизации особая роль принадлежала Яадоге. Пути ладожско-новгородского продвижения "за Волок" отмечены монетными кладами, вещевыми

находками и каганами X-XI вв., известными на Свври, Прионежье и Заоненье. Суп,я по нумизматическим данным,не позднее первой половины XI в. в систему западной торговли включается и Вак-ская область. Районы новгородской промысловой дани фиксированы уставом Н37 г., отмечающем ряд местностей по рекам Моши, Емце, Двине, Ваге, Веле и Пинеге. Тот факт, что некоторые из них носят нерусские названия, предполагает формирование податных единиц на базе территориально-административного деления финно-угорского населения.

С середины ХП в. в летописях появляются упоминания о действиях ростовских князей, связанных с Заволочьем. Ряд земель входит в зону верхневолкской колонизации. В ходе древнерусского освоения Заволочья развернулся процесс взаимодействия трех основных компонентов - фпнно-уторского, новгородского и "низо-вского", определивший формирование последующего севернорусского населения.

Археологические древности этого периода представлены случайными находками и кладами вещей, а такие серией чудских грунтовых кладбищ, исследовавшихся Ы.Б.Едемским, Н.А.Чернинуным, 0.В.Овсянниковым, В.А.Иазаренко, Н.В.Гуслистовым. Выделяются три территориальных скопления памятников Х1-Х1У вв., локализующихся в среднем течении Ваги, мевдуречье верхней Ваги и средней Сухоны в бассейне Кокшеньги. При их изучении намечены как существенные различия в культуре региональных подразделений чуди, так и изначальные черты сходства. Полученная археологическая информация в целом наиболее согласуется с этнолингвистическими разработками А.К.Матвеева.

Культурная близость местных груш документирована характером этнографического убора, связанного, с одной стороны, с традициями восточных групп прибалтийских финнов, с другой -с традициями волжско-фщских племен Марийского края и Костромского Баволожья, Некоторые из элементов этого синтеза имеют глубокие истоки и отранают процесс формирования древних коллективов на стыке прибалтийско-финского и волнско-финского массивов. По характеру культурогенеза они вполне сопоставимы с реконструируемой севернофинской этнолингвистической общностью.

Археологические данные свидетельствуют о появлении в За-волочье еще одного компонента, связанного с последующим продай-, кением и созданием мозаичных зон обитания прибалтийско-минских новопоселенцев. Этот компонент к началу П тыс. н.э. являлся преобладающим в бассейне средней Ваги, где прослеживаются лишь ослабленные черты поглощенного пришельцами северно-финского субстрата. В условиях синтеза при доминирующей роли прибалтийских Финнов здесь произошло оформление достаточно своеобразных погребальных сооружений - многовенчатых "домиков мертвых", впущенных в могильные ямы. Обитатели Иоважья были родственны более западным весско-карельским племенам, хотя вследствие сложных ассимиляционных процессов и не могут отождествляться с последними. Менее значительной была инфильтрация прибалтийских финнов на среднюю Сухону и в бассейн Кокшеньги. Здесь еще в ХП-Х1У вв. сохранились родоплеменные образования, восходящие к древнему севернофинскому населению.

Население со сходным севернофинским компонентом обитало в дорусский период и в Онежско-Двинском междуречье. Освоенность этих обширных пространств была чрезвычайно низкой и носила,островной характер. Ведущее место в экономике занимали охота и рыболовство.

Следы древнерусского влияния устанавливаются уже на наиболее ранних памятниках XI-начала ХП в. Судя по их характеру, бассейны средней Ваги и Кошеный изначально входили в зону новгородского освоения, междуречье средней Сухоны и Ваги было связано с верхневолкской колонизацией. На первом этапе эти связи в основном базировались на меновой торговле и выражались в широком распространении у чуди привозных орудий труда, бытового инвентаря и украшений. С конца ХП-ХШ в, фиксируются явления, свидетельствующие об оседания в Заволочье постоянного славянского населения. На материалах погребальных памятников устанавливается тенденция к распространению однотипной западной ориентировки и постепенному обеднению инвентаря. В ХШ-Х1У вв. разворачивается христианизация аборигенных коллективов (присутствие в грунтовых могильниках бассейна Кокаеньги безинвентар-. ных захоронений с нательными крестами).

Глубокие изменения в социально-экономической и этнической

истории Двинско-Ванского бассейна происходят со второй половины-конца ХШ в. С этого времени усиливается интерес новгородских феодалов к земле, происходит формирование вотчин новгородских бояр (О.В.Овсянников). Монголо-татарское вторжение в верх-неволаские княжества вызвало отток на север широких крестьянских масс и передвижку мелких княжеских родов. Результатом "низовского" освоения явилось оформление области Ростовщины на среднем и частично нижнем Подвинъе, дополненной в Х1У-ХУ вв. вновь возникающими "ростовщицами" (Т.А.Бернитам). К ХУ в. на основной территории Заволочья уже преобладал верхневолжский (владиыиро-московский) массив населения/наличие в составе которого значительного финно-угорского компонента способствовало активным темпам ассимиляции аборигенных коллективов. Этот процесс затронул прежде всего археологически фиксируемые подразделения чуди в районах относительно плотного их обитания.

В целом ке разреженность населения, рассеянность на больших пространствах и особенности его экономического уклада способствовали длительному сохранению финно-угорских общин. Сохранение компактных групп чуди в Вакской области документировано актовыми источниками и агиографическими сочинениями Х1У-ХУ вв. Память о проживании особого племени - "чэдм"-в низовьях Двины запечатлена в известиях ХУ1-ХУП вв. Хотя к указанному периоду не составлявшая этнического единства чудь была уже в значительной степени ассимилирована, отдельные ее островки сохранялись вплоть до XIX в. (М.В.Витов).

Очерк 4f "Аинно-угорское население Волго-К^язьминского междуречья (мерянские племена)"

Начальный этап формирования Ростово-Суздальской (Владимирской) земли - ядра будущей великорусской народности - определялся тесным этническим взаимодействием славян с финноязычными обитателями края, прежде всего с мерей.

Древнейшее упоминание этого этнонима восходит к У1 в. (Иордан). В этнографическом введении "Повести временных лет" ыгря названа среди иноязычных народов, плативиих дань Руси, Летопись указывает на географическое размещение этого образования ("На Белеозере седять весь, а на Ростовьском озере меря,

а на Клещнне озере меря же") и относит его к "перьвиим насель-ницам" города Ростова /ПЕК,1950 ДО,13,18/.

Письменные известия свидетельствуют об актином участии •мери в начальных событиях русской истории. Под 859 г. она названа в числе славянских и финских пленен, платившим дань варягами "из заморья"; в 60-х гг. IX в. Ростов в мерянсвой земле переходит под власть одного из "мужей" Рюрика. Под 882 г. приводится известие об уставлении князем Олегом дани "словеном, кривичем и мери". Отмечается участие мерянских вопчеких контин-гентов в походах Олега на Смоленск, Любеч и Киев (882 г.) и Византию (907 г.) /ПЭД ,1950 ,18,20 ,23/.

После 907 г. этот этноним в летописях не встречается. Позднейшие сведения о мере имеются в агиографических сочинениях, повествующих о миссионерской деятельности первых ростовских епископов Леонтия и Авраамия (XI в.). Память о былом проживании этого населения на Северо-Востоке Руси сохранилась в наименованиях средневековых станов и волостей, содержащих этнонимическую основу "мер(-я)",

Историческая привязка мери к бассейнам крупных озер Волго-Клязьминского междуречья - Ростовского (Неро) и Клещина (Плещеева) , где в древнерусское время возникают городские центры Ростов и Переяславль Заяесский, дает представление лишь о части мерянской территории. В работах Е.И.Горюновой выдвинуто и обосновано положение о мерянском племенном союзе, включавшем два основных подразделения - центральное (или владимирское) и северо-восточное (костромское). Первое из них, заселявшее Вол-го-Клязьминское междуречье, соответствует мере русских летописей, к нему же приложим и ранний этноним в. Топонимика и субстратное наследие в русском языковом материале древних мерянских областей свидетельствуют о том, что мерянский язык, по-видимому распадавшийся на несколько диалектов, представлял переходное звено, некогда связывавшее прибалтийско-финские и волжские - мордовские и марийские - языки (А.И.Попов, О.Б.Тка-ченко).

Для понимания социально-экономической и этнической ситуации в мерянском ареале особое значение имеют археологические памятники бассейна озеро Неро, плодотворно исследуемые

А.Е.Леонтьевым. Распространение здесь в У1-УП вв. открытых поселений - селищ и возникновение в конце УП в. укрепленного центра округи - племенного Сарского городища - указывают на консолидацию отдельных родовых групп в новую этносоциальную общность, подразумевающую наличие■строго упорядоченной родовой структуры с присущей ей определенной территорией, массивом поселений, характером верований, в конечном итоге - этническим самосознанием. По размерам демографически освоенной территории (примерно 33x20 км) это образование сопоставимо с предполагаемыми областями славянских"малих племен", документируя, тем самым, одно из локальных подразделений мер^нского племенного массива (А.Е.Леонтьев), Родственные этносоциальные группировки складываются в указанный период и на других участках Волго-Клязьминского мевдуречья.

Археологическая информация о дорусском населении Костромского Поеолксья до последнего времени ограничивалась материалами раскопок Дурасовского городища 1Х-начала X в. в западной части региона. Предпринятое в 1980-х гг. А.Е.Леонтьевим и автором исследование комплекса разновременных памятников у дер.Попово на р.Унке позволило воссоздать картину развития финно-угорской культуры на востоке региона с У1 по X в. Костромское течение Волги в северное Завол ясье в указанный период было занято редкими и территориально обособленными группами населения, еще не сконсолидировавшимися в крупные этносоциальные общности. Местная культура, в целом близкая дьяковско-мерянскому кругу древностей, имеет смешанный характер. Бе формирование происходило в условиях' тесных и многовековых мерянско-марийских контактов.

Хозяйство мери носило комплексный характер, ведущая роль в котором принадлежала скотоводству. Земледелие занимало подчиненное место, его значение в экономике повышается с последней четверти I тыс.н.э. Шсокого развития достигли кузнечное,ювелирное производства и другие ремесла, однако до X в. они в основном еще оставались в рамках домашних промыслов. Имущественная дифференциация и социальная стратификация общества свидетельствует о становлении дофеодальных отношений на стадии военной демократии.

Включение летописной ыери в орбиту древнерусского влияния связано с функционированием трансъевропейского Балтийско-Волжского пути, определившего направление ранней славянской колонизации края. К IX в. принадлежат ранние клады восточных монет на Верхней Волге, в бассейнах озера Неро и р.Клязьмы, к этому же времени относится появление древнейвшх курганных некрополей и Тимеревского торгово-ремеелейного поселения под Ярославлем. Общепризнана связь этих памятников с северо-западным путем освоения междуречья, осуществлявшегося новгородскими словенами, группами скандинавов и обрусевакщих западных финнов. Характерные черты возникающие протогородских центров выражались в поли-этничности их жителей, состоявших из свободных общинников,купцов и воинов, и ориентации экономики на ремесло и торговлю (И.В.Дубов, В.А.Еулкин, Г.С.Лебедев).

Ранний импульс с Северо-Запада достиг в это время племенной территории ростовской мери. Наблюдается возрастание роли Сарского городища как международного торжища, стимулировавшего социально-экономическое развитие поселка. В мерянском племенном центре появляются вещи скандинавского происхождения, да-тируеше концом УИ-началом или первой половиной IX в. и синхронные выпадению здесь кладов куфических монет первой трети IX в. Вполне реально сопоставление этих археологических данных с летописными известиями о дани, которую платила меря варягам-"находникам" до их изгнания "за море" (А.Е.Леонтьев).

Наряду с проникновением пришлых воинов и торговцев, с конца 1Х-Х в. разворачивается массовая колонизация Волго-Клязьминского междуречья,докуыентированная распространением курганных могильников и связанных с ними селищ. Основная археологическая информация об этом процессе получена при проведении А.С.Уваровым, П.С.Савельевым и К.Н.Тихонравовим в середине XIX в. грандиозных раскопок Владимирских курганов и вскрытии ими в 163 местностях около 7700 насыпей. Низкий уровень полевой документации и депаспортизация многих находок на долгое время определили негативное отношение к этим материалам, привлекавшимся в работах лишь в самом суммарном и общем виде. Проведенное изучение отчетных данных и музейных коллекция показало, однако, большие источниковедческие возможности старых курганных

раскопок для решения этнокультурных проблем.

Ранние курганы с сожжениями (конец 1Х-начало XI в.) образуют обособленные скопления в бассейнах озер Неро и П'лещеево и более разрекеннэ располагаются по течению Нерли от верховьев этой реки до ее впадения в Клязьму. Их размещение в общих чертах соответствует древнерусскому курганному ареалу, оформившемуся в последующие столетия. Вместе с тем, наблюдается тяготение первопоселенцев к торговому пути, проходившему через Залес-скую землю в X в. Наибольшая концентрация погребений с торговым инвентарем к монетами фиксируется в местах возникновения городских, центров -Ростова, Суздаля, Переяславля; здесь ке сосредоточены комплексы с вещами североевропейских типов, в том числе и захоронения, позволяющие предполагать их скандинавскую принадлежность.

На начальном этапе урбанизации отчетливо выступает военно-политическое значение городов как форпостов славяно-русского освоения Северо-Востока. Их возникновение в районах наивысшей концентрации земледельческого населения определило превращение городов в центры соответствующих сельских волостей (В.А.Лапшин). Все древнейшие "грады" локализованы в зоне, плотно занятой ме~ рянскими группировками. Торгово-ремесленная деятельность городских центров активизировала распространение инноваций в финно-угорской среде и оказывала существенное воздействие на интеграцию контактирующих этносов. С XI в. города превращаются в главных проводников развернувиейся христианизации языческой земли.

Раннее земледельческое освоение велось преимущественно выходцами из новгородских территорий. В Х1-ХП вв. колонизация усиливается за счет интенсивного притока из кривичских областей. Анализ материалов курганных могильников наряду с использованием исторнко-фзльклорных данных позволил установить,что начальное освоение мекдуречья осуществлялось славянскими "родами" - общинами. Характер расселения в конце 1Х-Х1 в. налога л сильный отпечаток на процесс межэтнического взаимодействия, протекавший на уровне контактов между группами пришельцев, еще сохранявших традиционный общинный уклад, и мерянскими коллективами, до определенного времени входившими в этносоциаль-

зую общность племенного порядка.

Первый этап сосуществования разноэтничного населения в Золго-Клязьминском мевдуречьс относится к И-середине X в» и :арактеризуется почти полным отсутствием мерянских элементов в. [репнерусских памятниках, Хронологически этот этап соответству-:т времени летописных известий о мере и ее связях с Русью, Про-'иворечия между письменными и археологическими источниками од-шко не имеется: летопись сообщает о политических взаимоотношениях, подчеркивая данническое положение мери как особого шоязычного народа. Включение мери в систему международной ■орговли и установление непосредственных контактов с северо-¡ападными партнерами не подкреплялось сколько-нибудь прочными ¡тническшя связями.

Следующий этап взаимоотношений охватывает вторую половину ¡-начала XI в. и характеризуется сближением контактирующих эт-юсов. По археологическим данным именно в это время начинается юстепенная ассимиляция мери. На материалах мерянских памятни-сов прослеживается начавшаяся аккультурация местного населения, [роисходившие при этом изменения выражаются в широком распро-¡транении новых форм изделий, генетически не связанных с тра-щционными тичами. Вместе с тем, происходит дальнейшее совер-¡енствование местных орудий труда и бытовых предметов, сохра-¡яются грунтовый обряд и мерянекая керамика, наивысший расцвет шреаивают этноопределяющие типы племенных украшений. Преемст-¡ённость и прогресс в развитии собственной культуры возможны гри сохранении этносоциальной общности.

В конце этапа (начало-первая половина XI в.) перестают :уществовать мерянские укрепленные поселения - центры местных ¡круг. Тогда же прекращают функционировать грунтовые могильни-;иг заложенные в предшествующие эпоху. Наблюдаемые кризисные галения связаны с разрушением племенной структуры и утратой ¡ерей социально-экономической самостоятельности, К указанному [ериоду относится известие о деятельности Ярослава Мудрого, ;оторый после подавления в 1024 г. волнений в Суздальской области "устави ту землю" /Новгородская 17 летопись,1915,112/; I отличие от устава 882 г. меря при этом не упоминается, Оче-1ИДно при Ярославе было юридически оформлено сложившееся к

началу XI в. новое положение на Северо-Востоке Руси, в котором уже не оставалось места для существования автономных этносоциальных образований.

Разрушение традиционной племенной структуры способствовало ассимиляции летописной мери и включению ее в состав древнерусской народности. Основным источником для изучения этого процесса служат материалы Владимирских курганов. В общей сложности насчитывается не менее 600 захоронений, включающих элементы субстратного происхождения. Наиболее ярко меряиский компонент проявляется в инвентаре женских погребальных комплексов. Попадавшие в чужеродную среду мерянки сохраняли этническое самосознание, отразившееся в археологически уловимых элементах женской субкультуры. При образовании разноэтнических семей население древнерусских поселков приобретало своеобразный облик, в котором сочетались как славянские, так и финно-угорские черты , причем такой синтез затрагивал и область материальной культуры (смешанный состав женского металлического убора, формирование на его основе гибридных .и качественно новых элементов), и систему идеологических представлений (переплетение в погребальной обрядности черт древнерусского и местного ритуала).

Интенсивная ассимиляция мерянских группировок в центральных районах Ростово-Суздальской земли продолжалась со второй половины X до начала ХП в. Активный процесс культурного смешения прослеживается в крупных (свыше 100 насыпей) могильниках, то есть в условиях наиболее плотного древнерусского освоения. Славяно-мерянсний симбиоз определялся конкретными условиями расселения и не носил повсеместного характера. Наряду с памятниками Х-Х1 вв., содержащими значительную финно-угорскую примесь, известна многочисленные могильники того же времени без следов мерянского присутствия. Еще более выразительная картина вырисовывается при обращении к курганным кладбищам конца XI-начала ХШ в., где местный компонент почти не выявляется.

В конце Х1-ХШ в. разворачивается процесс древнерусского освоения Костромского Поволжья, в характере которого отчетливо выделяются элементы крестьянской и феодальной (княжеской) колонизации. Появление здесь городов ХП-ХШ вв. - Костромы, Нерехтн, Унжи, Галича ¡"ерь с кого - отмечает пути, по которым ало

распространение ростовской феодальной дани.

Государственному освоению Костромского Поволжья частично предшествовала, а отчасти л сопутствовала крестьянская колонизация, документированная многочисленными курганными кладбищами, В ходе массовых раскопок в 225 местностях вскрыто 1890 насыпей, из которых 1690 комплексов доступны для изучения. Древнейшие погребения датируются концом Х1-началом ХП в., широкое распространение курганной культуры относится к середине-второй половине этого столетия. Обряд погребения под искусственными насыпями просуществовал в Костромском крае до ХШ в. включительно. Таким образом основной массив памятников принадлежит к довольно ограниченному хронологическому периоду, в целом не превышающему 150 лет.

Незначительные размеры кладбищ свидетельствуют о мало-дворном характере сельских поселений. По концентрации могильников намечаются три территориальные группы - западная (костромская), центральная (колдомо-сункинская) и восточная (кинешем-ская), в свою очередь включающие более мелкие локальные скопления памятников. Региональные различия отражают елокнута картину формирования населения, определяемую как различными колонизационными протоками, так и неоднородностью местных финно-угорских образований.

Установлено, что западный участок Поволжья в основном осваивался этнически смешанным населением из окраинных земель Великого Новгорода, включавшим значительный финно-угорский компонент; сюда же проникали выходвд из славяно-финских районов Верхневолжья, Центральная часть территории входила в зону активной колонизации, осуществлявшейся из ополий Ростово-Суз-дальской земли, а освоение ее восточного участка связано с северной периферией ареала владимирской мери. Вместе с тем, распространение курганного обряда определялось и переходом к погребениям под искусственными насыпями аборигенных коллективов. В условиях синтеза различных по происхождению элементов здесь сложилась своеобразная славяно-финская "областная" культура с яркими чертами местного субстратного наследия. По территориальному распределению последних ретроспективно вселяются три существенно отличавшиеся друг от друга племенные группировки.

Это исключает возможность прямолинейного сопоставления аборигенного населения как некоего этнокультурного единства с соседними образованиями - летописной морей или встлужскими мари. Исторические топонимы и гидроним» с мерянсксЕ этнонимическоГ, основой указывают на принадлежность местных финнов к мерякскоГ; группе племен, формировавшихся, однако, в особых условиях и обстановке традиционных контактов с древнемарийскими обитателями восточных областей. Весомость чудского компонента в населении Костромского Поволжья документирована археологическим!! данными (ЗЭЭ курганных комплексов с угро-финскими традициями, входящих в состав 123 погребальных памятников) и краниологическими материалами из костромских кладбищ ХП-ХШ вв.

Прекращение курганного обряда на основной территории было вызвано последствиями монголо-татарского нашествия 1238 г., в ходе которого завоеватели "полонили все грады на Волге", дойдя до Галича Мерьского, Уничтожение деревень и передвижка населения способствовали разрушению старых традиций, замене их новыми. Образование в 1240-х гг. Костромского удельного княжества, быстрый рост Костромы, превратившейся уже во второй половине ЗОН в. б крупный торгово-ремесленный город, приток в Заволжье выходцев из разоренных южных областей и распространение христианской религии привели к исчезновению курганного обряда. К концу ХШ в. в основном завершилась и ассимиляция приволжских чудских группировок.

Иная ситуация сложилась на участках Поволжья и Заволжья, оказавшихся вне зоны древнерусской колонизации. В Мерских (Чудских) станах и волостях, равно как и в ряде местностей с нерусскими названиями еще в Х1У в. сохранялись островки местного населения, говорившего "по-чудски". Их ассимиляция имела затяжной характер и протекала уже в эпоху сложения великорусской народности.

Очерк 5 "Финно-угорское население Окско-Клязьминского

междуречья" состоит из разделов, посвященных историко- археологической характеристике исчезнувших племен региона - муромы и мещеры - в эпоху их взаимодействия со славянским миром.

Раздел I, МУРОМА. В этнографическом введении "Повести ременных лет" это племя начинает перечень финно-угорских руппировок, обитавших "по Оце реде, где втечеть в Волгу", огласяо летописи, мурома, равно как и упомянутые в том не писки черемисы и мордва, "имела свой язык", названа она и реди иноязычных народов, "ике дань дают Руси". Географически то племя привязано Начальной летописью к древнерусскому цент»-у Мурому в никнем течении Оки: "псрьвии насеяьнида... в Му-оме мурома" /ПВЯ Д950 ДЗ ,18/, Данные археологии и субстратой топонимики свидетельствуют о близости местного населения древнемордовскому этноязыковому массиву при наличии значительных локальных особенностей»

археологическое изучение древностей муро?!и прекмукест-энно связано с раскопками грунтовых могильников, разновре-знные материалы которых позволила создать культурпо-хроноло-лческую колонку развития нтшеокск'дх фишю-угров с У--У1 по I вв. Работы на территории самого Мурома, приведите к открыло финских селищ конца I-начала П тыс. я дровпсрусскпх куль-уршх отложений домонгольского времени, до посяодного вромо-

были ограничит небольшими по объему рокогкссцвровочшш ^следованиями. Почти па изучались сельские поселения и в мужской округе, происходящие с них находки продставлоны в ос-)внои подъемным материалом. Исключением являются предприня-

Е.И.Горюновой раскопки поселка у д.Тумовка, принесшие «сную информацию о социально-экономическом и культурном разини местных коллективов накануне и в начальный период дрсв-зрусского, освоения края.

Яркая и. самобытная культура муромы на этапе ее самостоя-¡дьного существования получила освещение в труда:? В.А.Город->па, А.А.Спдана, А.Е.Амховой, А.Ф.Дубинина, Е.И.Горюновой, Л.Голубевой и других исследователей. По распространению па-¡тиаков намечается сравнительно небольшая территория рассе-!ния этой группировки о концентрацией основной.части поселе-[й я могильников на участке, не превышающем по пжосдадя 40x50 !. Вопрос о существовании укрепленного племенного центра ос-¡ется неясным, типичными для муромы являлись открытые посе-!Ния - селища.

Хозяйство муромы носило комплексный характер при ведущей роли скотоводства, базирующегося на использований обширных заливных лугов по течению Оки. Большого развития достигли различные промыслы и ремесла, однако до конца Х-начала XI в. последние еще не вышли за рамки домашнего производства. Характер экономики муромы в конце I-начале П тыс. в значительной степени определялся ее положением на важном участке Волжского торгового пути. В X в. главная посредническая роль в этой торговле принадлежала булгарским купцам, выменивавшим меха я продукцию сельских промыслов на цветной металл и другие товары. По-видимому эти связи не ограничивались спорадическими наездами чужеземных торговцев на нижнюю Оку, не исключена возможность существования 'здесь булгарской торговой фактории.

Включение муромы в систему активного торгового обмена, наряду с другими факторами, оказало мощное воздействие на изменения в социальной структуре обитателей нижнего Поочья. Археологические данные свидетельствуют о происходившем на рубеже 143 тыс, распаде большесемейкык общин и появлении новой организации жизни людей - малых семей, объединенных в сельские территориальные общины. Достигнутая к этому времени высокая вооруженность' муромского общества наряду с появлением богатых мужских погребений, сопровождающихся набором оружия и конского снаряжения, позволяет судить о имущественной и социальной стратификации племени, переживавшем эпоху военной демократии. Шесте с тем, полное отсутствие защитного снаряжения и редкость клинкового оружия отличают Муромский край от регионов Руси, охваченных в указанный период процессом кяассообра-зования и становления раннефеодального общества,

Серьезные деструктивные изменения затронули и область материальной культуры. Во второй половине Х-начале XI в, (хронологическая стадия С^ По Л.Ф.Дубынину) происходит исчезновение ряда наиболее ярких этнографических элементов при сохранении в целом финно-угорского облика культуры. Деформация традиционной племенной структуры создавала условия для сложения на основе предшествующего этносоциального организма средневековой народности, однако вследствие развернувшейся славянской колонизации этот процесс не получил завершения.

Положение муромы на важном участке международной водной йгистрали определило быстрое втягивание этого небольшого об-»азованяя в орбиту Древнерусского государства. Муромское те-ение Оки в эпоху начального существования Киевской деркавы ыло хорошо знакомо северным торговцам - русам, достигавшим о Оке и Волге Булгарии (находки в атом районе скандинавских ^крашений и предметов вооружения второй половины Х-начала XI I.; упоминание Мурома в начале древнескандинавского перечня лавных городов Гардарики, составленного предположительно в оследней трети X в.).

Сам Муром назван Начальной летописью среди "старейших" ородов Руси. Славянское господство на никней Оке было закреп-ено в результате походов ннязя Святослава на Оку и Волгу в 65 г. и Владимира Святославича на Вулгарию в 985 г. В 988 г. [уром получает своего князя - сына Владимира Глеба, В XI в, тот город становится важным опорным пунктом руоокой колонизации Северо-Воотока и центром христианизации местного населе-:вя (выделение особой муромской епископии, находившейся при раме Бориса и Глеба),

Следы древнейшего присутствия новопоселенцев выявлены 1а территории гор.Мурома| в пределах второго располагалась :ерия финских селищ конца I-начала П тыо, (данные раскопок [,Н,Эдийга, Н,Н.Воронина, В.И.ГорюновоЙ, Н.В.Тухтиной), Новые ^следования центральной части кремля, где не зафиксировано ¡уромоких отложений, показали наличие на этом участке древне-:усской застройки, изначально имевшей городской усадебный ха-!актер и относящейся,по-видимому, ко второй половине X в, Н.В,Чалых). Оседание постоянного русского населения тленно «еоь, на месте формирующегося городского центра, отражало ход вдякеского, феодального освоения новых земель, В окружении щавянских и муромских селищ возникает княкеско-друшщноэ [оседение, рядом с которым складывается и переживает быстрый >асцвет торгово-ремесяенный пбсад, 0 последнем свидетельству->т мощные выхода культурного слоя XI-ХШ вв. с древнерусской 'ончарной керамикой, находками стеклянных браслетов, шиферкых фясдиц, костяных двусторонних гребней, золотоотрклянных и ¡ердоликовых бус, отмеченные в разных частях городской террп-

тории. В складывающуюся городскую агломерацию изначально вошел сгусток муромских деревень, обитатели которых пополнили состав посадоного населения (наличие в городских слоях XI в. примеси муромской посуды^ находки местной лепной керамики{ подражающей гончарной, с неловко.нанесенным линейным орнаментом и т.д.).

Судя по материалам Тумовского селища, расположенного всего в 7 км от Мурома, заметное славянское влияние на ближайшую сельскую округу ощущается с начала XI в. В первой половине этого столетий происходит запустение некоторых окрестных деревень, кители Которых стеКаитоя в город.

В XI в, происходит разрушение старого племенного уклада остальных муромских общин. Обращение к материалам Малышевоко-го, Лодбояотьевского, Максимовского грунтовых могильников позволяет проследить динамику анкрьтуранионного процесса. На раннем этапе славянского вйийния (вторая половина X в.) оно выражалось лишь в проникновений в местную среду отдельных изделий древнерусского происхождения, К началу XI в. относится появление погребений с инвентарем сметанного славяно-финского облика, В XI в, культура муромы теряет свои специфические особенности, в широкий обиход входят древнерусские вещи. Распространение на позднем этапе функционирования могильников захоронений о западной ориентировкой, появление в них предметов христианского Культа свидетельствует о развернувшейся христианизации местном населения, осуществляемой муромской еписко-пией,

В XI в. начинается освоение региона славянскими земледельцами - преимущественно выходцам из кривичского ареала, направлявшимися в область муромы главным образом через Росто-во-Суздальскую землю. Возникновение по соседству с чудскими селениями русских деревень способствовало усилению разносторонних, в том числе и брачных, связей* Археологические данные указывают на появление в муромоких общинах славян. Несомненно имело место и обратное направление этого процесса, хотя его я не удается проследить из-за неизученности сельских древнерусских памятников конца Х-Х1 в,

.Второй этап освоения Муромского края (конец Х1-ХШ в.) -

время широкой земледельческой колонизации, документированной распространением многочисленных селищ и курганных кладбищ. Основными ее участниками являлись славянские переселении из Волго-Клязьминского междуречья. Наряду с ними в этом процессе , приняли участие и группы обрусевавщего финно-угорского (по-ви-цимому мордовского) населения. Курганные могильники и синхронные им поселения уже не содержат местных субстратных черт.Учитывая активный характер славяно-финского синтеза на предшествующем этапе, можно заключить, что к ХП в. мурома в основном уже растворилась в древнерусской среде, утратив свою этнокультурную самобытность.

Раздел 2. МЕЩЕРА. Это средневековое образование относится к числу наименее изученных финно-угорских народов Восточной Звропы. Древнейшее упоминание самого этнонима содержится в Хронологической (Толковой) палее, возникшей в ХИ в. и текстологически зависимой от Повести временных лет. Мещера не назвала в ранних летописных списках и лишь в сводах ХУ-ХУ1 вв. начинает фигурировать в известном перечне "языцей", обитавших "по Зце реце, где втечеть в Волгу".

Судя по летописным данным, область расселения мещеры располагалась между племенной территорией муромы и древнемордов-зкими землями. Эта зона в целом соответствует Мещерской низменности в левобережье Оки, ограниченной с севера р.Клязьмой з.притоками, с юга - поймой р.Оки, с запада - течениями Цны и 1оли, с востока - р.Гусь» Определенное значение для локализации мещерской области имеют проанализированные в работе актовые источники Х1У-ХУ1 вв. и данные исторической топонимики.

Мещерская сторона - это край лесов, озер и болот, огромные площади которого остаются незаселенными и в настоящее зремя. Естественно-географические условия региона препятство-эали его демографической освоенности и в предшествующие элохи. 1очти полное отсутствие памятников железного века затрудняют решение вопроса о положении области мещеры в системе дьяков- • -зкого и городецкого культурных ареалов. Значительные расхож-цения сохраняются в этноязыковой интерпретации мастной субстратной топонимики, в которой выявляются как следа мерянских,

так и мордовских языков (диалектов).

Немногочисленные средневековые памятники региона представлены грунтовыми могильниками (Жабок, ЗакАше, Пустоши, Парыки-но) и курганным кладбищами б,Касимовского уезда (Поповская, Парахина, Ватренищ, Вырыпаево), исследованных в конце XIX- -20-х гг. XX в. Предположение о их принадлежности особому чудскому племени Мещерской стороны - летописной мещере - высказывалось А.а.спишным, П.П.Ефименко, А.П.Смирновым, А.Л.Монгай-том и другими авторами, однако до сих пор эти древности не подвергались специальному изучению.

Анализ инвентаря грунтовых и курганных могильников показал, что несмотря на значительные различия а характере культуры, оба типа памятников оставлены родственным населением.культурное же несходство между ними объясняется превде всего хронологическими причинами. Время функционирования грунтовых кладбищ относится в основном к Х1-началу ХП в., курганные могильники датируются ХП-ХШ вв. Преемственность традиций подтверждается переходным составом инвентаря Заколпского могильника (конец Х1-ХП в.), занимающего промежуточное положение в типо-хронологической колонке. Об этом же свидетельствуют и общие формы финно-угорских изделий, бытовавших с XI по ХШ в.

Культурное своеобразие обитателей Мещерского края нашло выражение в широком использовании пуповидных пластинчатых колец, наборных нагрудных подвесок с арочными фестончатыми вне -тупами, гривен с конусовидными и завязанными концами, цилиндрических и ромбовидных подвесок, почти постоянном присутствии в женском уборе раковин каури. Довольно характерны для погребального костюма и некоторые типы чудских украшений, бытовавшие у соседних финно-угорских племен Поволжья. Особенностью рассматриваемых памятников, отличающей их от могильников других волкско-финских племен, является полное.отсутствие в них орудий труда и редкость находок бытовых предметов. В целом дифференцирующие признаки, местной культуры вполне сопоставимы по своей значимости с этноопредеяяющими индикаторами, используемыми для племенной атрибуции древностей мордвы, муромы, мери и мари. Археологические материалы позволяют рассматривать мещеру в качестве особого этнокультурного образования,

ближающегося по ряду элементов с муромой и мордвой,но,вмес-е с тем, значительно отличающегося от обоих народов. Его ормирование определялось положением региона на пограничье рулных культурных областей железного века и протекало в ус-оэчях синтеза дьяковских и городецних традиций.

Следы присутствия близкородственного населения отмечены западу от Мещерского края - в ареале московорецких дьяков-ких городищ (окрестности Коломны и ряд пунктов к северу от р. осквы). В мещерских курганах Касимовского уезда представлены лементы, объясняемые непосредственными контактами местных оллективов с мордовскими племенами.

Культурное влияние со стороны славян-кривичей прослежи-ается с XI в. На раннем этапе оно выражалось в усвоении кри-ичского типа височных колец, а также в появлении захоронений западной ориентировкой. Под влиянием заимствованных колец завязанными концами здесь получили распространение витые ривны и браслеты с аналогичным оформлением концов, в основ-ом изготовлявшиеся на месте. Творческое приспособление ела- . янских образцов к местном вкусам проявилось в почти обяза-ельном украшении височных колец и гривен разнообразными шу-ящими привесками.

С ХП в. славянское влияние на мещеру усиливается. В :енский убор широко входят древнерусские типы украшений, по-вляются и предметы христианского культа. С конца столетия ¿спространяется кружальная керамика, вытесняющая местную леп-[ую посуду.

К ХП в. относится сложение на окраинах некоторых грунто-ш кладбищ поздней группы захоронений с западной ориентировкой , инвентарь в которых отсутствует или представлен бедным i невыразительным набором вещей. С этого же времени на Каси-ювекой возвышенности получает распространение курганный обряд, юспринятой частью мещеры от славян-кривичей.

Деструктивные изменения в характере местной культуры выбились в исчезновении в ХЛ-ХШ вв. многих разновидностей гкраиений, типичных для могильных древностей XI в. Хотя соб-¡твенно славянских памятников домонгольской эпохЛ не выявлено, [ачавшаяся аккультурация пещеры определялась не только втяги-

ванием ев в орбиту древнерусского влияния, но и оседанием с ХП в. в Мещерском крае славянских земледельческих групп.

Массовое освоение края русскими, документированное распространением селищ, развернулось не ранее второй половины ХШ-Х1У в. К этому времени относится и начало активной ассимиляции иноязычного населения, .Геоморфологические условия региона, наряду с рассеянность» редкого населения на обширных пространствах, определили затяжной характер данного процесса. Средневековые актовые документы, фиксирующие наличие селений и волостей о этнонимом "мещера", указывают на сохранение отдельных островков этого племени еще в ХУ-ХУ1 вв.

В Заключвнйи суммируются итоги исследования и приводится общая характеристика этнокультурных процессов в Северной. Руси, основанная на сопоставлении данных по отдельным чудским регионам,

1. К эпохе "встречи руси и чуди" лесная.зона Восточной Европы была занята рассеянными на больших пространствах и различающихся как по численности, так й по плотности заселения финно-угорскимй группировками. Конкретная демографическая ситуация определялась сочетанием природно-географических и социально-экономических факторов. Экономика местных племен носила комплексный характер при различном соотношении форм хозяйственной деятельности. В конце 1-начале П тыс. н.э. иноязычные обитатели Северной Руси находились на стадии разложения первобытнообщинных отношений. Более архаичные черты родо-племенного быта сохранялись у тех групп, хозяйство которых базировалось на присваивающей экономике.

2. Начало многовековых славяно-финно-угорских контактов восходит к предгосударственному периоду русской истории (вторая половина I тыс. н.а.), их-активизация приходится на древнерусскую эпоху (Х-ХШ вв.) и начало сложения средневековой русской народности (Х1У-ХУвв.). Продолжение этнокультурного синтеза устанавливается в некоторых районах уже по данным этнографии. Осуществленное в работе изучение э*гого процесса позволило воссоздать достаточно полную картину динамики и особенностей его проявления на всей территории славяно-финского расселения.

3. Отношения иноязычных народов с Русью затрагивали сфе-у общественно-политического, хозяйственного и культурного пнтеза, темпы которого зависели от уровня социалъно-экономи-еского развития местных группировок, интенсивности освоения х территорий славянами и времени включения в вассальную и олитическую структуру Руси.

Социально-политический с и н -е з. В период формирования "империи Рюриковичей" финские бразования лишь номинально входили в политико-едминистратив-уга систему государства. Русское влияние на этом этапе оканчивалось распространением даннических отношений, установле-ием "ряда" с национальной знатью п включением ее з вассаль-уга зависимость. Вместе с тем, втягивание северных племен в истему новых отдалений оказало значительнее воздействие на скорение темпов их общественного развития. У ряда группиро-ок фиксируется рост имущественных и социальных различия. Наглодается переход к сельским территориальным общинам, созда-тся предпосылки для формирования средневековых народностей, кладывающиеся в местной среде "классовые отношения ... при-ативного, дофеодального облика, хотя п со значительной сб-ествеяной дифференциацией" /Третьяков -Ц.Н. ,1970,ПЗ-П4/яв-ялясь условием их последующего синтеза со структурами фео-альной Руси. В дальнейшем финноязычные обитатели контактной оны пополнили состав податного сельского населения северно-усских территорий.

Экономический синтез первоначально предедялся переориентацией "иних языцей" на внешние торгово-кономичесние связи, разрушавшие их былую хозяйственную амннутость. Под древнерусским влиянием происходило совершенствование традиционных форм производственных орудий и замена х новыми типами. Устанавливается заимствование местными мае-ерами технологических схем и приемов городского ремесла, ажнейшим фактором экономического синтеза являлась славяно-усская крестьянская колонизация, способствовавшая приобщению йнноязычшх племен к развитой аграрной деятельности. В свою чередь традиционный культурно-бытовой уклад аборигенов, ложившийся в специфических условиях лесной зона Восточной

Европы, налокил заметный отпечаток на особенности экономики новопоселенцев.

Культурный синтез. Региональное рассмотрение культурного взаимодействия свидетельствует о многообразии форм его проявления и конкретного преломления в археологическом материале. Важнейшая сторона ассимиляционного процесса, устанавливаемая еще на стадии существования самостоятельных этносоциальных чудских образований, отражена в аккультурации - избирательном усвоении новых элементов материальной и духовной культуры. Смешение Культурных традиций значительно усиливалось при сложении зон чересполосного славяно-финского расселения. В лесной зоне Восточной Европы распространяется общая "вуаль" древнерусской культуры, скрывающая региональные и племенные традиции. Развитие межобластного обмена и возникновение местных очагов производства чудских изделий способствовало появлению еще одной новообразованной культурной "вуали" -финно-угорской по происхождению, но лишенной племенной нагрузки. В некоторых-.районах формируются своеобразные "областные" культуры, специфика которых заключается как в переплетении разноэтнических традиций, так и в сложении на их основе качественно новых элементов. В целом процесс культуроге-неза на славянофинском пограничье мокет быть охарактеризован как синтез трех основных компонентов - древнерусского, общефинно-угорского и локального финского, связанного с местными традициями. При хронологическом сопоставлении этих слагаемых для большинства регионов устанавливается явное ослабление последнего компонента и доминирование в ХП-ХШ вв. славяно-русских элементов культуры, Нивелировка различий ускорялась христианизацией разноязычного населения, особенно ощутимой в округе городских центров Северной Руси. Составной частью межэтнического взаимодействия являлась физическая метисация контактирующих групп, документированная материалами палеоантропологии.

4. Деэтнологизация большинства финно-угорских группировок развернулась в древнерусскую эпоху, однако на многих территориях этот процесс продолжался значительно позднее. К домонгольскому периоду относится глубокая славянизация

чудских обитателей центральных и западных районов Новгородской земли, летописных племен мери в Волго-Клязьминском мевду-речье, веси в Белозерье, муромы в нижнем течении Оки, а танке финно-угров Рязанского Поочья. Основная часть этого населения вошла в состав древнерусской народности. В землях води и ижо-ры, Юго-Восточном Приладржье, Юго-Западном Белозерье (бассейн р.Суды), Каргопольском крае, Заволочье, Северном Завол жьа и Мещерской стороне ассимиляционный процесс не был завершен, а на ряде территорий только еще разворачивался в ХШ-Х1У вв. и в последующие столетия. Это подразумевает вхождение определенного финно-угорского компонента на стадии сдокешя русской(вели-корусской) народности. Наконец, на некоторых участках рассматриваемой территории "инии языци" сохранили этническую самобытность, оформившись в современные народности - водь, наору, вепсов.

Список основных работ,опубликованных по теме диссертации

Монографии:

1. Зооморфные украшения Древней Руси Х-Х1У вв Е1-60. Л.,1981. 18,63 п.л.

2. Костромское Поволжье в эпоху средневековья 1986, 11,48 п.л.

Статьи:

3. Новгород и северо-западная область Новгородской земли (Культурное взаимодействие по археологическим данным) // Культура средневековой Руси. Л.¡Наука, 1974, 0,'6 п.л.

4. Погребения с орудиями труда на северо-западе Новгородской земли Ц КСИА. 1974. Вып.139, 0,5 п.л,

5. Зооморфные украшения Костромского Поволжья // КСИА. 1975. Вып.144, 0,5 п.л.

6. Славяне и финно-угры Северной Руси Х-Х1У вв, // Тез. докл. советской делегаций на Ш Меая.конгрессе славянской археологии. М.:Наука, 1975, 0,2 п.л.

7. Археологические памятники Вотской земли // СА.1976, К I, 0 ,6 п.л.

. // САИ . Л,:Наука,

8. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса) // Проблемы истории и культуры Северо-Запада Р®СР. Л.:ЛГУ, 1977 , 0,4 п.л.

9. Владимирские курганы (опыт источниковедческого изучения материалов раскопок 1853 г.) // СА. 1979. №1, 1,3 р.л.

10. Финно-угорские племена в составе Древней Руси (некоторые итоги археологических исследований) // Тез. к ХУ1 Всесоюзной конф. финно-угроведов. 4.1. Сыктывкар, 1978, 0,1 п.л. (в соавт. с А.Н.Кирпичниковым).

11. Чудские племена древней Руси по археологическим данным // Финно-угри и славяне. Л.:Наука, 1979, 0,7 п.л.

12. Славяне и фийно-угры Северной Руси Х-ХУ вв. //Rapports du 1Г1-е Congres International d1 Archéologie Slave.Годе I. Bratislava, 1979, 0,7 п.я.

13. Финно-угорские племена в составе Древней Руси (некоторые итоги археологических исследований) // Cougrassus Quin-tus Internatioaalis Pemo-Ugristarixm Turku 20-27.Ш1 1980.Pars 11.Turku,1980, 0,1 п.л.(в соавт. с А.Н.Кирпичниковым).

' 14. Исследования 1975 г. на Икорской возвышенности // КСИА. 1980. Вып. 160, 0,5 п.л.

15. Этапы и формы ассимиляции летописной мери (постановка вопроса) // СА. 1980. № 2, I п.л. (в соавт. с А.ЕЛеонть-евым).

16. Pimo-ugric paganism and Old Russia (based on archeo-logical data // Решю-ugri et slavi 1978.Helsinki,1980, 0,8 п>л,

17. Формирование средневековой русской культуры в Новгородской земле // Тез, докл. на 1У Мевд. конгрессе славянской археологии. М.'.Наука, 1980, 0,2 п.л.

18. .0 средневековых древностях Заволочья (по находкам в бассейне Кокшеньги) // СА. 1981. Ш, 0,6 п.л.

19. Славяно-финно-угорские взаимоотношения в Вотской земле (по материалам Икорской экспедиции) // КША. 1981.Внп. 166, 0,5 п.л.

20. ©инно-угорские племена в составе Новгородской земли (некоторые итога новых исследований) // СА. 1982. № Г, 1,3 п.л. (в соавт. с А.Н.Кирпичниковым).

21. Об одной субстратной погребальной традиции в древнерусских курганах // КША. 1982. Вып. 171, 0,5 п.л.

22. Древнейший памятник води в Новгородской земле // 1амятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1981. Л.:Наука,, :983, 1,1 п. л.

23. Новые данные о культуре средневекового населения ;еверо-западных окраин Новгородской земли // Новые экспеди-цюнные исследования археологов Ленинграда: Тез. докл. к Всесоюзному совещанию: "Археология в XI пятилетке". Л.:Наука,1983, ),1 п.л.

24. 0 развитии погребального обряда на северо-западе 1овгородской земли // КСИА. 1983. Вып.175, 0,5 п.л.

25. Городища Водской земли // КСИА. 1984. Вып.179, ),6 п.л.

26. Средневековые памятники чуди заволочской // CA.I984. IM, 1,2 п.л. (в соавторстве с З.А.Назаренко, О.В.Овсянниковым).

27. Финно-угры Костромского Поволжья // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л.:Наука, 1384, 0,5 п.л,

28. She Character and Directióa of Cultural Links in tha Zona of Slav-Pinno-Ugrian Contacts (Líetal Plastic- Art Eviden3) it ISKOS 4. Helsinki, 1984, 0,4 п.л.

29. Еальничные могилы Ищорской возвышенности-// Новое в археологии Северо-Запада СССР. Л.:Наука, 1985, 0,4 п.л.

30. The finno-ugri population of the Kostrorca Volga araa in the second l^ala of the I st. uállenivmi A.D. //Congressua Sex-tus Internationalis Penno-ugristarim:.Te3HCH: Этнография, археология, антропология.Т.1У.Сйктывкар,1985, ОД п.л, (в соавт. с А.Е Леонтьевым).

31. Новые исследования культуры финно-угорских племен северо-западной Руси // Новое в археологии Прибалтики и соседних территорий. Таллин, IS85, 0 6 п.л. (в соавт. с А.Н, Кирпичниковым).

32. Новые данные о культуре средневекового "чудского" населения в бассейне озера Лача // CA.I986. №2, 0,5 п.л. (в соавт. с О В.Овсянниковым).

33. Cultural Links of Ишю-Ugrie Tribes in »addle А£вв: Based on archaeological Data/'/ Traces of the Central Asian Cultura in the NortL. - Suomlais - u^ri laisea asuran toiiá—

tuksis,

К 194. Helsinki, 1986, 0,7 п.л.

34. Средневековая икора (итоги и перспективы исследования) // Финно-угры и славяне (Проблемы историко-культурных контактов). Сыктывкар, 1986, 0,9 п.л.

35. Характер сплавов бронзовых изделий из средневековых финно-угорских областей Восточно-Европейского Севера // Там же, 1,2 п.л. (в соавт. с В.А.Галибиным.О.В.Овсянниковым).

36. Этнокультурные процессы на северо-западе Новгородской земли (Новые исследования в Ленинградской обл.) // Задачи советской археологии в свете решений ХХУП съезда КПСС:Тез. Докл. Всесоюзной конф. М. «.Наука, 1987 , 0,1 п.л.

37. "Чудь" северо-западных окраин Новгородской земли (к этнической истории водской народности) // ХУЛ Всесоюзная финно-угорская конф.: Тез.докл. Ч.П. Устинов, 1987, 0,2 п.л.

38. Об исследовании средневековых могильников води в Ленинградской области // Изв. АН Эстонской ССР, обществ.науки I9B7. № 36/4, 0,3 п.л.

' 39. Finnougrische Yolksstämno und Nordrusslani (vom Standpunkt neuer Forschungen) // Pennoscandia archaeologica, IV.He sinki,l987, 2,5 п.л. (в соавт. с А.Н.Кирпичниковым).

40. ЗЪа Chud of the Vodskaya Pyatina in the Light of New Discoveries // Pennoscandia archaeologica,IV.Kelsinki,1937,1,5 п.л,

41. Финно-угорские племена Северной Руси (к проблеме археологического изучения) // Историко-археологическое изуче-

' ние Древней Руси: Итоги и основные проблемы. Л.:ЛГУ, 1968, 1,2 п.л.

42. Языческие привески-амулеты Древней Руси // Древности славян и Руси. М.¡Наука, 1988, 0,5 п.л.

43. Славянонлерянские курганные могильники Владимирской земли (по материалам раскопок 1853-1854 гг.) // Проблемы изучения древнерусской культуры (расселение и этнокультурные процессы на Северо-Востоке Руси). М.:Наука, 1988, 1,2 п.л.

44. Древняя история Тихвинского края по археологическим данным // Тихвинский сборник. Вып.1: Археология Тихвинского «рая. Тихвин, 1988, I п.л. (в соавт. с Ю.Н.Урбаном).

45. К этнической истории води // Нарва, Ивакгород, Прина-зовье: Воздействие культур. История и археология. НарваД989,

),2 п.л.

46. Характер межэтнических контактов на севере Руси (сов-земенное состояние проблемы) // Взаимодействие древних культур ) бассейне Балтийского моря. Тез.докл. советско-датского ар-сеологического симпозиума (Ленинград, 1989 г.), Л.:Наука,

[989, 0,2 п.л.

47. Средневековые грунтовые могильники Терского берега V СА,1989. № 2, 0,7 п.л. (в соавт. с О.В.Овсянниковым).

48. Ножны и литые рукояти ножей северо-западных районов 'уси // КША. 1989. Вып.195, 0,7 п.л.

49. Финно-угорское население Костромского Поволжья во зторой половине I тыс. н.э. // Материалы У1 Межд.конгресса ршно-угроведов. Том I. М.:Наука, 1989, 0,3 п.л. (в соавт.

3 А.Е.Леонтьевым).

50. Могильник и селите у д.Попово на р.Унже // Ранне-зредневековые древности Верхнего Поволжья. М.¡Наука, 1989, 2,5 п.л.

51. Железные изделия городища и могильника у д.Попово

4 Там же, 0,8 п.л. (в соавт. с А.Е.Леонтьевым, Я.С.Розано-зой).

52. От язычества к двоеверию (По археологическим материалам Северной Руси) // Православие в Древней Руси. Л.:Изд. ЖР и А, 1989, 0,7.п.л.

53. Славянон|>кнно-угорские контакты на севере Восточной Звропы в эпоху средневековья // Uralo - indogermánica : 5алто-славянские языки и проблема урало-индоевропейских связей. Часть I. М. ¡Наука, 1990 , 0,4 п.л.

54. Проблема финно-угорского субстрата в древнерусской русской) народности // Современное финно-угроведение: Опыт и цюблемы. Л.:ШЭ АН СССР, 1990, 0,6 п.л.

55. Hew Data on tho Ancient Vod Culture // 1SK05 9s Peirno-■ugri et slavi 1988. Helsinki, 1990, 0,4 а.л. '

56. Водь // Финны в Европе. У1-ХУ века. Шп.2. М.:Наука, [990,'Г п.л. »

57. Ижора // Там же, 0,5 п.л.

58. Культура прибалтийско-финского и славянского населения северо-западных районов Новгородской земли на современном этапе ее археологического изучения // Там же, 0,5 п.л.

(в соавт. с Н.В.Хвощинской).

59. Чудь заволочская // Там же, 0,5 п.л. (в соавт. с В.А.Назареяко, О.В.Овсянниковым).

60. ПрибалтиЧско-финские племена в составе Древнерусского государства // Там же, 1 п.л, (в соавт, с А.Н.Кирпичнико-вым).

61. Средневековые древности Кольского полуострова // Там ке, 0,5 п.л. (в соавт. с Н.Н.Гуриной, О.В.Овсянниковым).

62. Археологический материал как источник для изучения финской религии // Там ке, I п.л.

Полевые исследования:

63. Археологические исследования в Водской пятине // АО 1971 г. М.,1972, с.24-25 (в соавт. с Н.М.Теребихиным, Т.В.Ря-бининой).

64. Работы Икорского отряда // АО 1973 г. М.,1974, с.30 (в соавт. с Т.Б.Рябининой).

65. Исследования средневекового Порхова и его окрути // АО 1974 г. М.,1975, с.18-20 (в соавт. с А.Н.Кирпичниковкм).

66. Работы в западных, районах Ленинградской области // АО 1975 г. М. ,1976, 0.38-39.

67. Исследования в Ленинградской области // АО 1977 г. М., 1978, с.32-33.

68. Ижорская экспедиция // АО 1978 г.М. ,1979,с.33-34. V 69. Заволокская экспедиция // АО 1978 г.М. ,1979,с.87.

70. Исследования в западных районах Ленинградской области // АО 1980 г. М, ,1981, с.27-28.

71. Могильник и городище у д.Попово на р.Унже // АО 1980 г. М. ,1981, с.62-€3 ( в соавт. с А.ЕДеонтьевым).

72. Исследования в бассейне р.Унки // АО 1981 г. М.,1982

с.84.

73. Исследования Ияорокой экспедиции // АО 1983 г. 1.1., 1985, с.27-28.

74. Памятник средневековой води // АО 1984 г.1.1. ,1986,с.2