автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественное миросозерцание И.А. Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное миросозерцание И.А. Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов"

На правах рукописи

Р&ил*/'

Балановский Роман Михайлович

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ И.А.БУНИНА КОНЦА 1880-х - НАЧАЛА 1900-х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 -русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 8 ДЕК 2011

Москва-2011

005006539

Работа выполнена на кафедре русской литературы и журналистики ХХ-ХХ1 веков филологического факультета федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский педагогический государственный университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Пономарева Татьяна Александровна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Мескин Владимир Алексеевич

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Морозов Сергей Николаевич

Ведущая организация:

Воронежский государственный университет

Защита состоится «.¡в » декабря 2011 года в « А » часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.15 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119991, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, стр. 1.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ по адресу: 119991, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, стр. 1.

Автореферат разослан « /сР» ноября 2011 года.

И.о. учёного секретаря Диссертационного совета

/ Т.М. Колядич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В современном литературоведении наблюдается большой интерес к идейно-содержательным сторонам художественного произведения, связанным с мировоззренческими, религиозными и философскими контекстами творчества писателей. Однако если последние уже оформились в соответствующие типы научного дискурса, то обозначение и теоретическое обоснование мировоззренческой составляющей еще не вполне отрефлексировано. По мнению одних исследователей, она являет собой «художественную картину мира», на взгляд других, - «художественное», или «поэтическое миросозерцание». Последнее, ввиду сложившейся языковой ситуации, нередко используется в противоположных значениях: «мировоззрения», «миропонимания», или, наоборот, - «мироощущения», «мирочувствования»1.

В справочной литературе по философии понятие «миросозерцание» также мало дифференцировано. В «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1989), «Философской энциклопедии» (М., 1998), «Новейшем философском словаре» (М., 1998), «Новой философской энциклопедии» (М., 2003), ряде других изданий его дефиниция вовсе отсутствует. В редких случаях «миросозерцание» определяется через его соотношение с «мироощущением» и «мировосприятием» - как одна из составных частей «мировоззрения», его эмоциональный компонент.

Широкий подход, при котором «миросозерцание» становится синонимом «мировоззрения», прослеживался уже в философской критике и эссеи-стике конца XIX - начала XX веков и первой волны эмиграции (Н.Кнорринг «Миросозерцание гр. А.К.Толстого», В.Зеньковский «Миросозерцание И.С.Тургенева», В.Ильин «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого», А.Лосев «О мироощущении Эсхила»). Исключением стали книги Н.Бердяева «Миросозерцание Достоевского» и П.Бицилли «Творчество Чехова, опыт стилистического анализа», в которых рассматривались не столько взгляды художников, сколько их «интуитивное проникновение во внутреннее существо мира», проявляющееся в художественной символике2.

Концепция искусства как интуитивной «особенной формы созерцательного мышления» восходит к В.Белинскому. В представлении критика, каждый художник стремится не к самоопределению в мире идей, то есть не к выработке определенного мировоззрения, а к выражению «личного ощущения собственного пребывания в лоне мира». К образцу поэзии, которая, «раз-

Дополнительное толкование, данное с учетом внутренней формы слова (миросозерцание), дано лишь в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С.А.Кузнецова: «бесстрастное наблюдение за происходящим вокруг, спокойное созерцание окружающего».

Бердяев H.A. Миросозерцание Достоевского // Бердяев H.A. Признанья верующего вольнодумца. М., 2007. С. 169.

вивая такое или иное миросозерцание [мировоззрение. -Р.Б.], прежде всего, была бы поэзией», В.Белинский относил лирику А.Пушкина1.

Более определенное разграничение понятий «мировоззрение» и «миросозерцание» встречается в статьях Н.Добролюбова. Первое, на взгляд критика, представляет собой систему «теоретических соображений», осознанных установок художника, нередко ведущих к неверному изображению действительности. Второе, наоборот, чуждо рефлексии, более восприимчиво к первичному, предметному миру. Отсюда, как полагал Н.Добролюбов, значительное преимущество художественного миросозерцания - органичного элемента словесного искусства - перед мировоззрением - основой скорее научного или философского познания2.

Теория миросозерцания как нечто интуитивного, развертывающегося в настоящий момент (миросозерцание созерцать мир - действие-процесс; мировоззрение <— воззреть на мир - действие-результат) - нашла отражение в современных работах, в частности, Г.Н.Поспелова и В.Е.Хализева. Под «миросозерцанием» того или иного автора исследователи понимают его «непосредственное идеологическое познание жизни»3, или нерефлективный «тип художнической субъективности». К его активным составляющим В.Е.Хализев относит «миросозерцательно значимые эмоции, которые присутствуют в искусстве в качестве "достояния" либо авторов, либо персонажей (изображаемых лиц)»4.

Ярчайший образец непреднамеренного, самоценного, чуждого внешним задачам творчества являют собой поэзия и проза Бунина, хорошо исследованные с точки зрения жанровой (О.Н.Владимиров, В.Я.Гречнев, Ю.Г.Иншакова, Л.И.Иссова, М.В.Кириченко, Т.Н.Митренина), идейно-тематической преемственности и самобытности (Г.М.Благасова, О.А.Бердникова, В.А.Гейдеко, А.А.Дякина, Н.Б.Зарникова, В.Я.Линков, Я.С.Маркович, О.Н.Михайлов, Э.А.Полоцкая, Л.А.Смирнова), литературных аллюзий и реминисценций (И.В.Алехина, А.Е.Атаманова, Т.Г.Динесман), типов повествования (И.П.Вантенков, Н.И.Волынская, И.В.Дроздецкая, Т.Я.Каменецкая, И.П.Карпов), хронотопа (О.А.Астащенко, Т.Н.Ковалева, М.А.Кочеткова) - но не с точки зрения художественного миросозерцания писателя, соотношения в его творчестве медитативно-лирического и описательно-изобразительного начал, диалектики романтического и реалистического.

Феномен бунинского «миросозерцательно-художественного видения» (В.И.Келдыш) еще только начинает привлекать к себе внимание исследователей. Одни ученые пишут о свойственном Бунину-поэту «созерцательном отношении к жизни» (В.И.Келдыш), являющимся важнейшим способом общения его лирического субъекта с Богом (О.А.Бердникова), ставшим лейтмотивом стихотворений (Т.М.Кошемчук). Другие определяют чувственное ми-

1 Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976-1982. Т. 6. С. 189, 304,265.

2 Добролюбов H.A. Собр. соч.: В 9 т. М. - Л., 1961-1964. Т. 5. С. 21.

3 Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. М., 1965. С. 193.

4 Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002. С. 16, 36, 75; 42-43.

росозерцание в качестве «ядра натурфилософии» Бунина-прозаика - с характерным для него типом персонажа - «созерцателя-философа» (А.М.Омельян), обладающего способностью к длительному вдумчивому восприятию природы и ее различных состояний (И.П.Карпов). Некоторые литературоведы (В.Т.Захарова) отмечают малоизученность более частной проблемы - художественного созерцания Бунина, но не рассматривают ее в контексте общего вопроса о художественном миросозерцании писателя.

Актуальность данного исследования связана с повышенным интересом современной науки к феноменам авторской субъективности, непреднамеренного в искусстве, к проблемам взаимосвязей содержательного и формального планов в тексте, а также внутрилитературного взаимодействия. Кроме того, актуальность темы мотивирована отсутствием основательных работ теоретического и сопоставительного характера, посвященных многоаспектному освещению проблемы художественного миросозерцания раннего Бунина (конец 1880-х - начало 1900-х годов)1, его преемственности, цельности и самобытности.

Научная новизна исследования заключается в своеобразии общей концепции, в рассмотрении большинства ранних, преимущественно пейзажных произведений Бунина с точки зрения его художественного миросозерцания - нерефлективного типа авторской субъективности - и созерцания -особого способа отношения бунинского лирического «я» к миру. Новым в работе является также то, что в ней подробно раскрывается связь медитативного романтического и изобразительного реалистического начал в творчестве Бунина, впервые предлагается типология «миросозерцательно значимых эмоций» его лирического субъекта.

Цель диссертационной работы - выявить истоки и рассмотреть формирование художественного миросозерцания раннего Бунина-поэта в контексте его взаимодействия с традициями лирики романтизма и раннего символизма; проследить эволюцию художественного миросозерцания раннего Бунина-прозаика. Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Определить, какой тип эстетики представляло собой творчество Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов в целом.

2. Обозначить тематическое поле, наиболее репрезентирующее художественное миросозерцание начинающего Бунина.

3. Охарактеризовать природу внешней изобразительности (предметный мир) и эмоциональной медитативности (мир лирического «я») в ранней лирике Бунина.

4. Проследить, на каких уровнях первых бунинских стихотворных «опытов» и книг реализуется романтическая «модель» мира.

1 Об основных этапах творчества Бунина и выделенных границах начального периода см.: Балановский P.M. Проблема периодизации творчества И.А.Бунина в русской критике и литературоведении // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. N° 1 (28). С. 46-50.

5. Определить характер творческого диалога Бунина с русскими и зарубежными поэтами-романтиками, а также со «старшими символистами» путем сопоставления его оригинальных и переводных произведений с типологически близкими им текстами.

6. Выявить способы преодоления Буниным-прозаиком в начале 1890-х годов объективного повествования, доминировавшего в конце 1880-х годов.

7. Охарактеризовать качественно новый этап бунинской прозы середины 1890-х - начала 1900-х годов с точки зрения жанровых новаций, основных «модусов художественности» и типа героя-повествователя.

8. Сопоставить типы «художнической субъективности» Бунина-прозаика и Бунина-поэта на раннем творческом этапе.

Объектом исследования является художественное миросозерцание Бунина первого творческого периода.

Предметом исследования стали конкретные образные, мотивные и топические показатели непреднамеренной эмоциональной составляющей произведений Бунина, представленной «точкой зрения» его созерцающего субъекта: лирического «я» - в поэзии, героя-повествователя - в произведениях с субъективным повествованием и персонажа, психологически близкого автору— в прозе с объективной повествовательной формой.

Материалом изучения являются стихотворные (оригинальные и переводные), прозаические тексты Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов, а также очевидные или возможные источники его отдельных поэтических текстов - произведения В.Жуковского, А.Пушкина, М.Лермонтова, Ф.Тютчева, А.Толстого, А.Фета, С.Надсона, К.Бальмонта, В.Брюсова. В качестве дополнительного материала исследования привлекаются критические статьи, письма прозаика и поэта, роман «Жизнь Арсеньева», мемуары, критические статьи рубежа веков и первой волны эмиграции, в той или иной мере затрагивающие решаемые в диссертации проблемы.

Целью и задачами настоящей работы обусловлена ее методология: использование комплексного подхода, включающего в себя элементы биографического, функционального, историко-генетического и сравнительно-исторического методов.

Методологическую базу диссертации составили научные труды в области теории литературы (И.Ф.Волков, Л.Я.Гинзбург, В.М.Жирмунский, Г.Н.Поспелов, Н.Д.Тамарченко, В.И.Тюпа, Б.А.Успенский, В.Е.Хализев); философии и эстетики (М.М.Бахтин, В.В.Бибихин, А.В.Гулыга, С.А.Лишаев,

A.Ф.Лосев); истории литературы: русской лирики эпохи романтизма (В.Э.Вацуро, Г.А.Гуковский, В.И.Коровин, Е.А.Маймин, В.П.Океанский,

B.А.Сахаров, Л.Г.Фризман), «безвременья» (К.Н.Григорьян, З.Г.Минц,

C.В.Сапожков), рубежа веков (В.И.Каминский, И.В.Корецкая, В.А.Мескин, И.Г.Минералова); критические сочинения по проблеме художественного миросозерцания (В.Белинский, Н.Бердяев, Н.Добролюбов); эссеистические и филологические работы Серебряного века и первой волны эмиграции (Ю.Айхенвальд, Г.Адамович, Е.Аничков, К.Бальмонт, Ф.Батюшков,

Н.Бердяев, В.Вейдле, М.Левидов, Ф.Степун, С.Франк, В.Ходасевич), а также специальные исследования, посвященные Бунину (В.Н.Афанасьев, О.А.Бердникова, Г.М.Благасова, А.А.Дякина, В.А.Келдыш, Л.А.Колобаева, Л.В.Крутикова, Д.М.Магомедова, Ю.В.Мальцев, О.Н.Михайлов, С.Н.Морозов, А.А.Нинов, И.Б.Ничипоров, Л.А.Смирнова и др.).

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней намечены основные ориентиры для изучения проблемы художественного миросозерцания Бунина, поднят вопрос о взаимодействии художественных принципов романтизма и реализма, медитативного и изобразительного планов в литературном произведении.

Результаты исследования имеют практическое значение в контексте дальнейшего научного осмысления поднятой в диссертации проблемы, могут найти применение в практике школьного и вузовского преподавания в рамках курсов истории русской литературы XIX и XX веков, при разработке курсов по выбору, написании учебников и учебно-методических пособий.

Апробация работы, ее предварительных концепций, основных положений и результатов проводилась на кафедре русской литературы и журналистики ХХ-ХХ1 веков МПГУ (2010), на заседаниях аспирантского семинара (2008-2011), а также на Всероссийских научных конференциях: «Литературы народов России в социокультурном и эстетическом контексте / XIV Шешуковские чтения» (МПГУ, 2009), «Писатель и время: формы диалога / XV Шешуковские чтения» (МПГУ, 2010), «Воздействие литературы на формирование личности читателя» / XVI Шешуковские чтения» (МПГУ, 2011), «Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А.Бунина» (ОГУ, 2010); на Международных научных форумах: «Ломоносов» (МГУ, 2008, 2009, 2011), «К 140-летию И.А.Бунина: Язык и творчество И.А.Бунина» (МГУ, 2010); на Международной научной конференции «Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). Жизнь и творчество» (к 140-летию со дня рождения писателя) (Дом русского зарубежья им. А.Солженицына, 2010).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Художественное миросозерцание Бунина, формировавшегося в эпоху, когда зарождалась новая концепция «преображения жизни», было ориентировано на традиционную эстетику с ее важнейшим способом отношения к миру - созерцанием.

2. Творчество Бунина первого периода наиболее полно представляют его пейзажные медитативно-изобразительные произведения, в которых «миросозерцательно значимые эмоции» направлены не внутрь самих себя, а вовне, то есть раскрываются в отношении к предметному миру.

3. Тенденция к объективному и детальному воссозданию наглядной действительности свидетельствует о связи начинающего художника с реализмом, однако, доминирующая лирическая медитативность его произведений определяет близость поэта романтизму.

4. Романтическая «модель» мира в стихотворениях Бунина воссоздается непреднамеренно, обусловливая набор тем (поэтическое призвание, при-

рода, национальная старина), тип лирического субъекта (странник, мечтатель, созерцатель), панорамный характер топосов (ландшафты моря, степи, гор), основные «модусы художественности» (идиллика, элегическое).

5. Творческий диалог Бунина с русскими и зарубежными романтиками, а также со «старшими символистами» строился по принципу «активного отбора» наиболее органичных ему художественных элементов («артистический пантеизм», панорамность созерцаний, «просветленный лиризм»), переосмысления или неприятия чуждых (рефлексивный психологизм, шеллингианский мистицизм, философичность, «мировая скорбь», «апофеоза личности»).

6. Ориентация Бунина на Н.Гоголя и И.Тургенева в конце 1880-х годов, на Л.Толстого и писателей-народников - в первой половине 1890-х годов -имела сознательный и внешний характер, что обусловило закрытость бунин-ского художественного миросозерцания, преобладание инстанции автора. Однако за счет субъективации «точки зрения» персонажа в книге «На край света...», введения пейзажной тематики, экспликации идиллического и элегического Бунин косвенно представил инстанцию лирического «я».

7. В середине 1890-х - начале 1900-х годов - в оригинальных жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и пейзажно-психологических миниатюр Бунин пришел к прямому выражению авторской субъективности. Герой-повествователь этих произведений стал близок бунинскому лирическому субъекту, поскольку имел ряд тех же романтических модификаций - странника, мечтателя, созерцателя.

8. Художественное миросозерцание начинающего Бунина-поэта было склонно к традиции. Об этом свидетельствовал постоянный непреднамеренный или сознательный диалог с предшественниками, а также интерес к классическим элементам «неклассической лирики» - «романтической струе символизма». Художественное миросозерцание раннего Бунина-прозаика в конечном итоге преодолело влияния традиционных школ, что позволяет говорить о его открытости тенденциям литературы «переходного времени».

Основное содержание работы отражено в 8 публикациях общим объемом 2,79 п.л., 3 из которых включены в издания, рекомендованные ВАК.

Структуру диссертации определяют ее цели и задачи. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованных источников и литературы, насчитывающего 365 наименований. Общий объем исследования составляет 194 страницы. В конце дается Приложение с фрагментами из стихотворных текстов Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении освещается степень разработанности темы (ее теоретико-литературного и историко-литературного аспектов) в критике и литературоведении, обосновывается актуальность и научная новизна исследования, определяются его цель и задачи, объект и предмет, методологическая основа, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Романтическая медитативность и реалистическая изобразительность ранней лирики Бунина» рассматривается проблема преемственности и самобытности художественного миросозерцания поэта, который был ориентирован на традиции русского и зарубежного романтизма, а также на творчество современников (поэзия С.Надсона, ранняя лирика К.Бальмонта и В.Брюсова), но был готов противопоставить им свое поэтическое. Анализ ключевых для раннего Бунина статей о русских поэтах, его переводов, сопоставление произведений поэтов XIX века с бунинскими, привлечение некоторых биографических фактов позволяет раскрыть романтические (идиллические и элегические) истоки медитативного плана его пейзажной лирики (мир созерцающего «я») и реалистические истоки ее описательно-изобразительного начала (предметный мир).

В разделе «Чтение-соавторство: Бунин-переводчик романтических текстов» отмечается значимость классических образцов различных национальных литератур в развитии интереса начинающего поэта к романтизму; подчеркивается особый статус первых переводов и переложений Бунина, созданных им в результате конгениального чтения-сотворчества и, ввиду этого, ставших органичной частью его собственной поэтической системы. Анализ некоторых переведенных Буниным текстов («На новый год», «Ак-керманские степи», «Чатырдаг» А.Мицкевича, «Астры» А.Асныка, «У Средиземного моря» П.Бурже, «Золотой диск» Л. де Лиля, фрагмента из поэмы «Лалла-Рук» Т.Мура и др.) позволяет выявить романтическую природу «чувствований» лирического «я» поэта, а идиллическое и элегическое - отнести к числу преобладающих «модусов художественности».

В разделе «Идиллическая и элегическая доминанта в оригинальных стихотворениях Бунина» определяются и анализируются основные составляющие художественного миросозерцания поэта, находящегося в сознательном и непреднамеренном творческом диалоге с русскими романтиками (поздний В.Жуковский, ранние А.Пушкин и М.Лермонтов, Ф.Тютчев, А.Толстой, А.Фет).

Положение о сознательном характере этого диалога подкрепляется отсылкой к критическим выступлениям Бунина. Так, в статье о Е.Баратынском (1900) отмечаются факторы, определяющие облик творческой личности: «влияния природы на художника», «принадлежность его к тому или иному обществу», «цикл идей, чувств и настроений, которые господствуют в изучаемую эпоху». В качестве примера «образующего» душу ландшафта молодой критик берет Тамбовскую губернию (место, где родился и жил Е.Баратынский) и в целом среднерусскую полосу. По мысли Бунина, она «не может своими природными условиями производить какого-либо сильного впечатления», кроме настроения элегического, созерцательного. Так он приходит к выводу, что «элегический оттенок <...> присущ очень многим поэтам», в особенности Е.Баратынскому, у которого «натура вдумчивая, созер-

дательная и сосредоточенная на своем внутреннем мире»1. Мысль о воспитательном значении природы также развивается в статье, посвященной А.Жемчужникову.

Итак, в подтексте некоторых ранних критических работ Бунина прослеживаются его взгляды на романтическую природу пейзажной лирики. С одной стороны, она чужда реалистической изобразительно-описательной поэзии, с другой - не может быть чисто медитативной, оторванной от чувственного созерцания. Идеалом для Бунина представляется медитативно-изобразительная лирика, располагающая как к реалистическому изображению предметного мира, так и к выражению романтических «чувствований».

Восприятие начинающим поэтом романтиков начинается с сознательной творческой ориентации, целого ряда переложений и подражаний. Об этом свидетельствуют заимствованные Буниным «поэтизмы»: «жар души», «венец», «сны поэзии» - в стихотворении «Над могилой С.Я.Надсона», «волшебная мечта», «думы сладкие», «свирель» - в юношеской элегии Бунина «В венке из свежих роз я Музу увидал...». Выбор этих и других «поэтизмов» обусловлен особым интересом молодого поэта к вечным темам, культивированных романтизмом, - невыразимого, поэта и толпы, творческого вдохновения. Отсюда использование романтического лексикона как «языка предустановленных ценностей».

Условная «подражательность» первых поэтических «опытов» художника также связана и с особенностями его лирического субъекта, выступающего в конце 1880-х - начале 1890-х годов еще не вполне самостоятельно -как «абстрактное жанровое условие, заранее данное поэту»2. Такой тип жан-рово обусловленного лирического «я» дает о себе знать в пейзажных элегиях Бунина «Подражание Пушкину», «На воды сонные туман неясный лег...», отсылающих к пушкинским элегиям «Воспоминаниям в Царском Селе» и «На холмах Грузии лежит ночная мгла...». Показательны в этом плане и философские бунинские элегии «Из дневника» и «Парус», имеющие очевидные отсылки к темам, образам, мотивам, лирическим сюжетам, поэтической фразеологии начала XIX века, но при этом не сводящиеся только к стилизации как установке на языковую архаику.

Яркое подтверждение тому - история рецепции молодым поэтом лирики М.Лермонтова - с явным предпочтением медитативно-изобразительной сферы его стихотворений чисто медитативным началам, то есть исключением байронического пафоса, всевластия воображения, диалектики страстей. В целом сблизившись с М.Лермонтовым в некоторых моментах (тотальное одиночество, духовное странничество, «артистический пантеизм» лирического «я» обоих поэтов), Бунин, в отличие от предшественника, через идиллические и элегические пейзажи смог выразить гармоничный и созерцательный настрой своего субъекта. Этот настрой даже был в чем-то близкий пуш-

' Бунин И.А. Е.А.Баратынский. По поводу столетия со дня рождения // Вестник Воспитания. 1900. №6. С. 37, 44.

2 Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997. С. 152.

кинскому. Однако, заимствуя, например, из интимных и философских элегий А.Пушкина мотивы резиньяции, мудрого примирения, «светлой печали», Бунин развивал их исключительно в рамках пейзажных «медитаций». Это еще раз свидетельствует о медитативно-изобразительной природе большинства юношеских стихотворений поэта.

Подобную избирательную форму имело и творческое восприятие Буниным поэтических миров В.Жуковского, Ф.Тютчева и А.Фета. Эти художники были близки ему «панорамностью мировидения», «просветленным лиризмом», поэтизацией душевной сосредоточенности, мыслью о самоценности природы как живой цельности, модификациями созерцающего «я» (странник, мечтатель). Однако рецепция Буниным Ф.Тютчева была свободна от нарочитости «поэзии мысли» (афористичности, фрагментарности, примеси шеллингианства), а восприятие лирики В.Жуковского и А.Фета исключало психологизм, импрессионистичность, многообразие неуловимых оттенков, символичность поэтических ассоциаций и смыслов.

О непреднамеренном творческом диалоге Бунина с предшественниками свидетельствуют его стихотворения с мотивами чувственного (визуального, акустического, тактильного и одорического) созерцания, в особенности -открытых ландшафтов (образы пространственно удаленных объектов природы, «высей» и «далей»). Функциональная значимость этих топосов в художественном мире поэта обусловлена тем, что именно они во многих случаях способствуют проявлению «миросозерцательно значимых эмоций» в его лирическом «я» - чувства возвышенного, прекрасного, молитвенного, «ветхого». Показательны в этом плане уже ранние пейзажные «медитации»: «У Байдар, на прибрежной скале...», «Окутано небо ненастною мглою...», «Майской ночью», «Ветер осенний в лесах подымается...» (1888), «Поздний час. Корабль и тих и темен...». В них непреднамеренно воссоздается поэтика «сердечного воображения» В.Жуковского с присущей ей символикой «чудесных снов», тишины, шорохов, видений, или «молитвенного лиризма».

Наиболее близок В.Жуковскому лирический субъект раннего Бунина -образ «мечтательного наблюдателя» и «чувствительного человека» (homo sensualis), переживающего мир и присутствие в нем божества через визуальные, тактильные и акустические ощущения. Отсюда значимость образов-мотивов веющего ветра или «дрожащих» звезд, являющихся своеобразньми атрибутами Божественного космоса. Подобные символичные образы развиваются как обособленно, так и дополняя друг друга, создавая атмосферу возвышенного созерцания: «В царстве безграничного молчанья, // В тишине глубокой сторожат // Час полночный звезды над морями //Ив морях таинственно дрожат. // Южный Крест, загадочный и кроткий, // В душу льет свой нежный свет ночной II И душа исполнена предвечной // Красоты и правды неземной»1.

1 Здесь и далее в примерах курсив наш. - Р. Б. Все художественные тексты Бунина цитируются по изданию: Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 2009. Т. 1-2.

Среди отдельных поэтических приемов, которые Бунин не заимствует у В.Жуковского, но в которых непреднамеренно сближается с ним, особо выделяется принцип совмещения пространственных плоскостей, основанный на развернутой метафоризации, использовании глагольных «антропоморфных метафор». За счет этого в некоторых оригинальных бунинских стихотворениях рубежа веков возникает эффект зеркальности. Таков образ звездного или лунного света, отражающегося на безмятежной водной поверхности: «Зеленый цвет морской воды II Сквозит в стеклянном небосклоне, И Алмаз предутренней звезды // Блестит в его прозрачном лоне»; «Равнина вод на горизонте млеет, //Ив ней луна столбом отражена. // Склонив лицо прозрачное, светлеет // И грустно в воду смотрится она». Место далеких отражающихся небесных светил иногда занимают рукотворные или естественно сформировавшиеся ландшафты, находящиеся вблизи от воды, - сады или лес. Эффект особой художественный силы в таких случаях достигается путем отождествления созерцающего «я» с отраженным в воде предметом. Так возникает момент созерцания «созерцающего», или косвенного созерцания, перевоплощения в природный объект и восприятия окружающего с «точки зрения» этого объекта, переходящего уже из статуса воспринимаемого в положение «воспринимающего»: «Темный кедр растет среди долины, — IIЯ люблю долины тихих гор, II Видит он далекие вершины // И глядится в зеркало озер». Кроме возникающих состояний идиллической тишины и гармонии («просветленный лиризм»), полной погруженности лирического «я» в естественный мир («артистический пантеизм»), взаимоотражающиеся образы воплощают мысль об инобытии природы, о близости горнего дольнему.

Вполне очевидный непреднамеренный характер носит и творческий диалог начинающего поэта с натурфилософской лирикой Ф.Тютчева. Так, в стихотворении «Ночь и день» Бунин вслед за Ф.Тютчевым («День и ночь») и романтиками определяет периоды суток как особые состояния, в которых по-разному обнаруживается «сущность бытия». Лирическое «я» каждого из художников (у Бунина введенное прямо - через личные местоимения, конкретные действия, и опосредованно - через образы книги и природного мира; у Ф.Тютчева — только опосредованно - через обобщенно-личное «мы» и отвлеченное философствование) - пытается уловить эти состояния. Однако если в бунинской «медитации» дано сопоставление Ночи и Дня как моментов, объединенных присутствием Бога («Вечен лишь Бог. Он в ночной неземной тишине» - «Птицы о радости вечного Бога поют!»), то в тютчевской - аналитическое противопоставление (День, скрытый «благодатным покровом» -Ночь, сбрасывающая этот «покров»; День как оплот гармонии и покоя, Ночь как разгул хаоса и страха). Тютчевская риторика, связанная с использованием романтических «поэтизмов» («мир роковой», «бездна безымянная» и др.), философско-поэтических дескрипций («День - сей блистательный покров // День, земнородных оживленье» и т.д.) исчезает у Бунина. Демонической «романтике», диалектике трагического в природе он противопоставляет божественно просветленную созерцательность, возникающую при мысленном

погружении в любое состояние бытия. В отличие от Ф.Тютчева, «Бунин живет ощущениями природы и, в общем, не принадлежит к категории поэтов-мыслителей, для которых образы служат лишь формой выражения отвлеченной мысли, своеобразной философии»1.

Еще один поэт, с которым сближается ранний Бунин в сфере медитативно-изобразительной лирики, - это А.Толстой. Каждого из лириков, безусловно, отличает романтизация старины, выраженная в мотиве перевоплощения в «дали русской истории». Характерно, что поэты исходят из описания пейзажа, который пробуждает в их лирических субъектах философско-историческое раздумье. Наибольшую связь в этом отношении обнаруживает толстовское «Бор сосновый в стране одинокий стоит...» и бунинское «Лесная дорога». В обоих произведениях поэтизируется наполненный историческими воспоминаниями лесной ландшафт. Но особенно способствует «погружению» в старину у Бунина, как и у А.Толстого, открытый степной пейзаж: «Могилы, ветряки, дороги и курганы - И Все смерилось, отошло и скрылося из глаз. <...> // И вот идет она, Степная Ночь, с востока... <...> // И полон взор ее, загадочно-унылый, И Великой кротости и думы вековой // О том, что ведают лишь темные могилы, II Степь молчаливая да звезд узор живой». Прямо не обозначенный здесь лирический субъект раскрывается через каждую деталь пространственной картины, создаваемой с помощью эмоциональных эпитетов. Данное в начале стихотворения описание степного ландшафта во всем его реалистическом правдоподобии ближе к концу романтизируется, приобретая большую «эмоциональную изобразительность». Это достигается не столько за счет игры метафор (при усилении эмоциональности в финале текста пейзажные образы не символизируются), сколько через конгениальное вчувствование лирического субъекта в «душу природы», домысливание ее состояния.

Итак, анализ стихотворений Бунина идиллического и элегического характера выявляет медитативно-изобразительную природу его пейзажной лирики, в которой через отношение лирического «я» к ландшафтам раскрываются его «миросозерцательно значимые эмоции», проявляется художественное миросозерцание.

В разделах «Бунин и С.Надсон», «Бунин в годы сотрудничества с К.Бальмонтом и В.Брюсовым» определяется характер рецепции молодым художником поэтов-новаторов, но в то же время напрямую связанных с традициями элегического и байронического романтизма.

Элегическая поэтика обнаруживается во всех стихотворениях Бунина «надсоновского цикла», созданных весной - в начале лета 1887 года: «Не шумный бал, увенчанный цветами...», «Ночь тиха...Голубые зарницы...», «О, если бы ты знала, с какою тоскою...», «Нет, не мани меня на шумное веселье...», «Из дневника» («Я уже давно люблю... Ни годы, ни разлука...»), «Из записной книжки» («Как долго не гаснет закат золотистый...»). Каждое

1 Батюшков Ф.Д. Ив.А.Бунин // Русская литература XX века. 1890-1910 / Под ред. С.А.Венгерова. М., 2004. С. 399.

из них отмечено исповедальностью, отчетливыми романтическими оппозициями настоящее/прошлое, реальное/идеальное, оковы/свобода, мотивами воспоминания, разуверения, невозвратного, тихой грусти. Однако изобразительный план этих произведений, связанный с предметным миром, объективно воссоздаваемой жизнью природы, свидетельствует о достаточной самостоятельности «опытов» Бунина. В отличие от романтической элегии, в них отсутствуют суггестивность, психологический параллелизм, «пейзаж души», в отличие от надсоновской - гражданский и байронический пафос.

Отголоски неэлегической поэтики С.Надсона («гражданская скорбь», образы обездоленных, романтико-героическая фразеология) слышны лишь в единичных бунинских стихотворениях: «Деревенский нищий», «Поэт», «Не пугай меня грозою...», «Буря». Эти «надсоновские» произведения Бунина отличают несвойственные его раннему творчеству тенденциозность (мысль, вытеснившая чувственное созерцание), динамика (контрасты и конфликты, задающие движение лирическому сюжету), риторика (преобладание декламации над «медитацией»), аллегоризм (условные образы солнца-жизни, бури-испытания, зари-надежды, тумана-неопределенности).

В целом диалог раннего Бунина с С.Надсоном, как, впрочем, и с другими поэтами 1880-х годов - К.Фофановым, А.Майковым, Я.Полонским -отражает сознательное заимствование поэтом художественных приемов, отдельных «поэтизмов», но не самих «миросозерцательно значимых эмоций».

По тому же принципу «активного отбора» строилось творческое взаимодействие Бунина во второй половине 1890-х - начале 1900-х годов со «старшими символистами», в частности, с В.Брюсовым и К.Бальмонтом. В противоположность заочному знакомству с С.Надсоном, с законодателями «новых течений» молодого художника сближали непосредственные дружеские и издательские связи, отчасти родственные переводческие интересы. Возможно, поэтому, в представлении Бунина, ранние В.Брюсов и К.Бальмонт были лишены ауры декадентства и воспринимались им в основном как продолжатели традиций романтизма, его пейзажной поэтики. Это доказывают заимствованные молодым поэтом символистские способы изображения романтических по происхождению образов ночи, луны, звездных высей, туманности. В отличие от большинства бунинских стихотворений начала 1890-х годов, в ряде произведений «переходного времени» ландшафтная конкретность образов достаточно размывается. В одних случаях - за счет использования антропоморфных эпитетов («Там, под усталой луной, II У озаренных песков и камней, // Что-то темнеет, рябит // В неводе сонных лучей»), в других - путем нагнетания символистского «флера»: использования сравнений, метафор, повторов, призванных усилить музыкальность стиха: «Млечный Путь над заливами смутно белеет, // Точно саван ночной, точно бледный просвет И В бездну Вечных Ночей, в запредельное небо, // Где ни скорби, ни радости нет».

Активное и порой нарочитое следование символистской фразеологии свойственно некоторым стихотворениям Бунина рубежа веков. Таковы «Ни

песен, ни солнца... О, сердце мое...», ориентированное на поэтику раннего Бальмонта, а также «В отъезжем поле» и «Звезды морей», отсылающие к «Возвращению» и «Звезде морей» В.Брюсова. Несмотря на присущую им символистскую образность, романтическую по природе, эти произведения лишены декадентского пафоса. Так, в «Звезде морей» и В.Брюсова и Бунина есть схожие мотивы бездны/пучины, тьмы/погасшего света, наконец, центральный образ Девы Марии - путеводной звезды для заблудшего странника. Но если в бунинском стихотворении лирический субъект даже перед смертью сохраняет веру («Качался в бездне, обнимая // Обломок реи, точно крест»), а в момент спасения благоговейно склоняется перед своей Заступницей («И ниц упал я, ослепленный, // Восторгом жизни потрясен»), то у В.Брюсова - остается в непокорности («И был я проклятием Богу исполнен II <.. .> И три дня носился по пенистым волнам, // Упрям и горд»).

Таким образом, медитативный план некоторых бунинских стихотворений рубежа веков, стилистически связанных с символизмом, позволяет выявить как определенные сходства, так принципиальные различия между традиционной и новой эстетикой, старым и новым миросозерцанием. Неприятие Буниным символисткой «эквиритмичности», развернутой ассоциативной ме-тафоризации, основгых принципов символизма («от реальности к высшей реальности», теургия, тайновидение, мифотворчество), в целом концепции человека у модернистов предопределило окончательный разрыв со «старшими символистами». Впрочем, отдельные заимствованные у них принципы новой изобразительности продолжали функционировать и в более зрелых произведениях Бунина, становясь уже органичной частью поэтики.

В выводах к первой главе отмечается, что художественное миросозерцание раннего Бунина-поэта, при всей его ориентации на различные романтические и реалистические традиции, отличалось цельностью, самостоятельностью и оригинальностью. Так, в пейзажной лирике, в изображении ландшафтов-панорам ему удалось избежать романтической субъективации природы, изображения «пейзажа души», заслоняющего собой «пространственные картины», или собственно пейзаж. В свою очередь, самодовлеющее изображение реалистически конкретной, «ландшафтной» стороны природы, как, например, это было у поэтов-реалистов, у Бунина также отсутствовало. В большинстве случаев в его ранних стихотворениях лирическая медитатив-ность (ее основные типы - гедонистический, меланхолический, молитвенный) - возникала в акте чувственного созерцания дольнего мира как преемника горнего. Различные типы чувственного созерцания (визуальный, акустический, тактильный и одорический), направленного на познание первичной реальности, как правило, являли собой целый ряд «миросозерцательно-значимых эмоций». В своей совокупности они были связаны как с миром сверхчувственного - возвышенного, так и с миром, данного непосредственному восприятию - «ветхого» или прекрасного. Отсюда ключевые для ранней бунинской лирики мотивы: созерцание-мечтание, созерцание-хваление, созерцание-упоение, созерцание-воспоминание, созерцание-самопознание,

созерцание-самозабвение, созерцание-эмпатия. Они наиболее эксплицируются в стихотворениях с доминирующими «модусами» идиллического и элегического. В этом реалистическая в основном по способу изображения поэзия раннего Бунина обнаруживает тесную связь с романтизмом.

Во второй главе «Герой-повествователь в ранней прозе Бунина» рассматриваются основные творческие этапы Бунина-прозаика и прослеживается эволюция его художественного миросозерцания конца 1890-х - начала 1900-х годов с точки зрения субъектной организации, типов повествования, «модусов художественности», традиций и жанровой специфики.

В разделе «Лирические наброски в прозе конца 1880-х годов: "точка зрения" ребенка-созерцателя» выявляются косвенные формы авторской субъективности в первых автобиографических произведениях Бунина «Свет жизни: Сказка», «Песня жаворонка», «Первая любовь: Из воспоминания детства». В центре каждого из набросков, рисующих яркие эпизоды гимназической жизни молодого прозаика, стоит образ ребенка (подростка) - героя-повествователя, своим мечтательно-созерцательным настроением предельно близкого автору. Эта близость достигается за счет ослабления событийного ряда и усиления медитативного и изобразительного, а также за счет «слияния голосов» героя-повествователя (ребенка) и героя-повествователя (биографического автора).

В разделе «"Степные идиллии" первой половины 1890-х годов: сближение "точек зрения" персонажа и автора-повествователя» анализируются наиболее показательные в плане «слияния голосов», а также рецепции толстовской и народнических традиций ранние «крестьянские» произведения Бунина («На хуторе», «Танька», «На чужой стороне», «На край света»), включенные в книгу «На край света и другие рассказы» (Пб., 1897).

На то, что книга имела народнический идиллический колорит, обращалось внимание еще самим Буниным (так, в письме Ю.Бунину 1896 года как один из вариантов заглавия предлагался «Степные идиллии»). Народный характер «Степных идиллий» был отмечен и многими рецензентами. Но не все критики нашли в бунинской книге оригинальность разработки характеров персонажей-крестьян, изображенных не в действиях и не в диалогах, а в своеобразных «экзистенциальных ситуациях». В одних случаях это были раздумья о смысле жизни перед смертью (типы «сельских философов», созерцателей в очерках «Танька», «Кастрюк», «На хуторе»), в других - неожиданный религиозный подъем, происходящий вопреки обстоятельствам (собирательный образ проезжих крестьян из рассказа «На чужой стороне»).

Обращение в книге «На край света...» к типу крестьянина, находящегося, как и у Л.Толстого, в «пороговой ситуации», в значительной мере обусловлено интересом прозаика к феномену старости как особому метафизическому статусу, приближающему человека к вечности. Связь с ранней толстовской традицией актуализируется за счет введения в рассказы не трагического, а фаталистического мировосприятия с верой во всеобщее обновление жизни, в природно-космические циклы: «"Что же, наконец, долга или корот-

ка жизнь? Долга! - подумал Капитон Иваныч. <.. .>. Он поднял кверху старческие грустные глаза и долго смотрел в небо. И от этой глубины, мягкой темноты звездной бесконечности ему стало легче. "Ну, так что же! Тихо прожил, тихо и умру, как в свое время высохнет и свалится лист вот с этого кустика..."» («На хуторе»).

Характерно, что все персонажи из «крестьянских» рассказов по своему «этосу» не совпадают с автором. В связи с этим активизирован закулисный повествователь, смотрящий «со стороны» на происходящее. Но в то же время крестьяне в первой книге Бунина не представляют собой самостоятельных образов, поскольку они функционируют лишь в процессе восприятия природы - восприятия, близкого автору. В этом очевидная близость образов персонажей «Степных идиллий» бунинскому герою-повествователю набросков конца 1880-х годов, а также лирическому субъекту раннего Бунина. Так, преодолевая условность формы объективного повествования, писатель сближает свою прозу начала 1890-х годов с поэзией: в ней та же бесфабульность, ассоциативность, фрагментарность композиции, символические детали, медита-тивность, описательные эллипсисы.

В разделе «Лнрико-философские этюды, пейзажно-психологические эскизы и путевые очерки-поэмы второй половины 1890-х - начала 1900-х годов» более подробно рассматривается качественно новый, последний и наиболее важный этап ранней прозы Бунина, по-прежнему имеющей типологические аналогии в традиции (И.Тургенев, А.Чехов), но вместе с тем отличающейся достаточной самостоятельностью.

Раздел открывается обзором общих жанровых и идейно-художественных тенденций литературного процесса рубежа веков, в конечном итоге предопределивших возникновение нового литературного синтетического направления - неореализма. Одна из важнейших его черт (сплав романтического и реалистического) была присуща уже некоторым ранним бу-нинским «путевым очеркам-поэмам» «Святые горы» и «Казацким ходом». Но наиболее последовательно она обнаруживалась в лирической прозе Бунина «переходного времени», которую в дальнейшем в значительной мере представляла вторая книга «Рассказы. СПб., 1902 (Сочинения; Т. 1)». Наиболее репрезентативными ее жанрами являлись «лирико-философский этюд», «пейзажно-психологический эскиз» и «элегический набросок». Произведения из этой книги являли уже вполне сложившееся художественное миросозерцание раннего Бунина, отличное от миросозерцания других неореалистов, работавших в конце века в жанрах «экспрессивных миниатюр» (Л.Андреев), «импрессионистических этюдов» (Б.Зайцев), романтических «легенд» (А.Куприн, М.Горький).

При всей оригинальности и независимости Бунина как от современности, так и от традиции, большинство его произведений рубежа веков отражало тенденцию к внутрилитературному синтезу. Таковы с разной степенью соотношения стихотворного и прозаического, романтического и реалистического, документального и художественного, медитативного и описательного

начал произведения «Святые горы», «В лесах: Из дневника», «Без роду-племени», «В деревне», «Казацким ходом», «Поздней ночью», «Над городом», «В августе», «Новый год», «Перевал», «Осенью», «Тишина», «Туман», «Заря всю ночь», «В Альпах», «Костер», «Надежда», «Ночная птица», «Ночлег», «С высоты». Все эти тексты написаны в субъективной форме и объединены одним образом героя-повествователя. При целостном рассмотрении они образуют оригинальную метажанровую структуру - своеобразный «лирический дневник» в прозе, в котором жизнь раскрывается в романтически возвышенных проявлениях.

Ранние «путевые очерки-поэмы» Бунина «Святые горы» и «Казацким ходом», обращенные к уже встречавшейся у него украинской тематике, отражают оригинальность работы прозаика с этнографическим материалом. Географические ландшафты Малороссии изображаются не только как «сами-себе объекты», но преимущественно как культурные субъекты, очевидцы-хранители древнего прошлого, или своеобразные «ландшафты воспоминания»: «В южных степях каждый курган кажется молчаливым памятником какой-нибудь поэтической были. А побывать на Донце, на Малом Танаисе, воспетом "Словом", - это была моя давнишняя мечта» («Святые горы»). Так как герой-повествователь исторически отдален от героической старины, «ландшафты воспоминания», созерцаемые «здесь и сейчас», способны вызывать элегическую медитацию. При этом величественные картины - курганы, горы, необозримые равнины - становятся своего рода «заместителями» величия прошлого в настоящем: «Времена "Страшной мести", так же как и далекие времена половцев, давно отошли в вечность. Грозные были уже не пугают нас, но еще живо напоминает о них могущественный и глубокий Днепр. Вершины его прибрежных гор все еще похожи на древние курганы... <...> за ними расстилаются пустынные и необозримые равнины <.. .> да чернеют силуэты каменных статуй - мертвых идолов, при взгляде на которые так жутко сжимается сердце, а мысль невольно переносится к темной и дикой жизни седой старины...» («Казацким ходом»).

Внешне ориентированные на традиции «Слова о полку Игореве», раннего Н.Гоголя («Страшная месть»), а также тематически близкие очерку «Святые Горы» Вас.Немировича-Данченко, рассказу «Перекати-Поле» А.Чехова, бунинские «путевые очерки-поэмы» обнаруживают свое принципиальное отличие от них. Оно касается как общих способов изображения предметного мира (пейзаж как источник философской и исторической «медитации»), так и характерного для раннего Бунина типа лирического «я» -странника, «психологический портрет» которого реконструируется по объектам его созерцаний: в процессе зрительных, слуховых, одорических и осязательных взаимодействий с географическим ландшафтом, активизирующим в некоторых случаях также «ландшафт» памяти.

В лирических рассказах Бунина «Без роду-племени» и «В августе» малороссийская тематика отходит на второй план, уступая место декадентской и толстовской. При этом, в отличие от «путевых поэм», где не вполне опре-

деленное «я» - через сферу созерцаний - отстранено от современности, в этих произведениях косвенно показана связь уже вполне конкретного героя-повествователя со временем. В рассказе «Без роду-племени» это обнаруживается на уровне подзаголовка («Из повести о современных людях»), отсылающего к декадентам, с которыми, начиная с 1895 года, был лично знаком Бунин. В лирической миниатюре «В августе» - за счет упоминания толстовцев, которых писатель посещал в Полтаве в 1892 году. Однако впервые возникающая здесь психологическая обусловленность персонажа временем определяется, конечно, не только биографичностью произведений. Во-первых, психологический облик бунинского странника выявляется через его взаимодействие с другими персонажами. Во-вторых, романтическое самосознание героя-повествователя, как и в предыдущих текстах, раскрывается с помощью пейзажных дескрипций, способствующих выявлению его лирических и философических «медитаций». Так, в рассказе «Без роду-племени» этой функцией наделен редкий в ранней бунинской прозе элегический топос кладбища. Но чаще всего для изображения элегического чувствования своего героя-повествователя автор использует топос дали, становящейся объектом созерцания: «Сквозь слезы я смотрел вдаль, и где-то далеко мне грезились южные знойные города, синий степной вечер и образ какой-то женщины, который сливался с девушкой, которую я любил <.. .>» («В августе»).

Интимная сфера возвышенных созерцаний определяет романтическую тональность и многих других рассказов и миниатюр Бунина первого периода, приближающихся по жанру к «пейзажно-психологическому эскизу»: «Поздней ночью», «Новый год», «Осенью», «Заря всю ночь», «Ночная птица», «С высоты». В них изображаются «душевные настроения», вызванные природой и особыми условиями переживаемого момента, в основном - ощущением полноты бытия через романтику любви. При этом пейзаж становится непосредственным «участником» или «очевидцем» душевных событий. Таков образ месяца, созерцающего грусть и счастье лирического субъекта миниатюры «Поздней ночью». Или - величественные образы облаков и моря на горизонте, «вбирающих» все возвышенные чувства и воспоминания героя-повествователя лирического эскиза «С высоты». На системе подобных пейзажных образов-мотивов, «знаках» любовного чувства целиком построены два этюда начала 1900-х годов: «Осенью» и «Заря всю ночь».

Лирические рассказы Бунина тех лет «Над городом» и «Восемь лет», по сути, продолжают тему детства и образа юного мечтателя-созерцания, фигурировавшего в первых набросках прозаика конца 1880-х годов. Жанр этих произведений приближается к дневниковому и имеет форму «детских воспоминаний»: в основу каждого из произведений положены конкретные автобиографические факты, художественно восстанавливаемые писателем по памяти. Это прослеживается, в частности, на уровне субъектной организации. Так, в рассказе «Над городом» она определяется слитностью и нераздельностью двух «точек зрения»: участвующих в действии персонажей (образы детей) и темпорально удаленного от них, но аксиологически им близкого вспо-

минающего субъекта. Близость этих двух «точек зрения» обусловлена, прежде всего, включенностью каждой из них в мир романтических ценностей и идеалов: свободы, вдохновения, мечтаний, стремления к панорамному миро-видению, ощущения полноты каждого мига бытия. Таким образом, герой-повествователь этюда «Над городом» с одной стороны, пребывает «здесь и сейчас», с другой - «здесь и тогда». Этим предопределен особый предмет его воспоминаний: «не жизнь, а созерцание жизни», не детство, а созерцание и переживание детства «вневременным авторским "я"»1.

К другому типу героя-повествователя (странник-созерцатель), преобладавшему в «путевых очерках-поэмах», прозаик возвращается в лирико-философских этюдах начала 1900-х годов: «Туман», «Тишина» и «Перевал». Но, несмотря на мотивную и тематическую близость «путевым думам» 1890-х годов, своим романтико-мистическим колоритом и повышенной философичностью новые этюды выделяются на фоне предыдущих. Во-первых, их отличает более эксплицированный символический подтекст. Он дает о себе знать не только на уровне сюжета - через систему лейтмотивов - но и в по-лисемичных символических заглавиях, обозначающих, с одной стороны, объект или состояние природы, с другой - психологическую настроенность человека. Отсюда своеобразная поэтика взаимотражающихся состояний, или, точнее, созерцание лирическим субъектом того или иного состояния природы через созвучное ему душевное состояние. Отсюда же нарочитая размытость ландшафта как пространственного вида (образ тумана - мотив завесы) и особый акцент на ландшафте как состоянии души: «<...> горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен». Закрытое для созерцания из-за своего угнетающего превосходства и чреватости опасностью пространство пробуждает в герое-повествователе созерцание своего собственного состояния. Чаще всего оно имеет форму рефлексии, философического внутреннего монолога: <«.. .> я иду, стиснув зубы, и бормочу, обращаясь к лошади: "Иди, иди. Будем брести, пока не свалимся. Сколько уже было в моей жизни этих трудных и одиноких перевалов! Как ночь, надвигались на меня горести, страдания, болезни, измены любимых и горькие обиды дружбы - и наступил час разлуки со всем, с чем сроднился. И, скрепивши сердце, опять брал я в руки свой страннический посох"». Таким образом, переход через горный перевал становится символом преодоления себя - на пути к восхождению, обретению новых идеалов, нового, преображенного состояния души.

В последнем разделе «Элегические наброски начала 1900-х годов» рассматриваются некоторые из произведений, названных Буниным «эпитафиями»: «Новая дорога», «Мелитон», «Сосны» и «Золотое дно». В основе

1 Вейдле В.В. На смерть Бунина // Опыты. Нью-Йорк, 1954. № 3. С. 85.

каждой из них - меланхолическое раздумье, вызванное созерцанием «<...> всей красоты и всей глубокой печали русского пейзажа, так нераздельно связанного с русской жизнью» («Новая дорога»). Этот пейзаж, пожалуй, впервые у раннего Бунина наполненный ярким национальным колоритом, дан во всей своей вещественной конкретике и в то же время метафизической глубине. Писателю удалось достичь этого во многом за счет использования новых для его ранней прозы топосов леса или полесья - закрытых лесных ландшафтов. Их особая идейно-художественная значимость в мире бунинских «эпитафий» связана с исключительным положением в пространстве (вдали от цивилизации) и времени (природные циклы, которыми живут «естественные» обитатели леса, не различающие границы между «колыбелью» и «могилой», детством и старостью).

Изображаемая в лирических описаниях дикая природа, с одной стороны, сурова, с другой - идиллична. Суровый и не столь расположенный к человеку лесной ландшафт породил у его обитателей соответствующее стоическое миросозерцание (собирательный образ «молодого народа» из «Новой дороги», образ природного «богатыря» Митрофана из «Сосен»), Формы его «присутствия» в лесной природе становится основным объектом элегического созерцания героя-повествователя «Сосен»: «Длинный земляной бугор могилы, пересыпанный снегом, лежал на скате у моих ног. Он казался то совсем обыкновенной кучей земли, то значительным - думающим и чувствующим. И, глядя на него, я долго силился поймать то неуловимое, что знает только один Бог, - тайну ненужности и в то же время значительности всего земного». Однако, как видно из финала рассказа, возникающая в такие моменты экзистенциальная проблематика сменяется жизнеутверждающим миросозерцанием героя-повествователя, его «повышенным чувством жизни»: «<...> славно было чувствовать себя близким этому снегу, лесу, зайцам, которые любят объедать молодые побеги елочек... Небо мягко затуманивалось чем-то белым и обещало долгую тихую погоду... Отдаленный, чуть слышный гул сосен сдержанно и немолчно говорил и говорил о какой-то вечной, величавой жизни...».

Идиллический лесной ландшафт также способен косвенно отражать присутствие человека с миросозерцанием, просветленным отшельнической жизнью. Так, например, в «светлую бездну» водоема «смотрят» вековые дубы и березы - природные «заместители» ветхого старика-отшельника Мели-тона из одноименного рассказа, называвшегося первоначально «Скит». Повышенная функциональность природы в художественном мире этого произведения несомненна. Отсюда и оригинальный топос скита, лишенного у Бунина антропологического измерения, изображенного не столько как глухая отшельническая обитель, сколько как ландшафт природной «мудрости», «кротости» и «чистоты».

Одна из последних ранних бунинских «элегий догорания» - рассказ «Золотое дно - это своего рода возврат прозаика к «степным идиллиям» 1890-х годов, но уже на несколько ином художественном уровне. Лирические

описания природы здесь стали уже самодовлеющими, а элегическая медита-тивность, осложненная экзистенциальными мотивами, идеей энтропии, -главенствующей. «Золотое дно» открывается описанием ветшающего усадебного дома с позиции, совмещающей «точку зрения» героя-повествователя и «закулисного» наблюдателя: «Кажется, что еще год тому назад усадьба не была так ветха. Полы и потолки в зале еще немного покосились и потемнели, ветви запущенного палисадника лезут в окна, тесовые крыши служб серебрятся и дают кое-где трещины...». Затем автор-повествователь, намеренно сближая вещи, сотворенные человеком, с «вещами природы», непроизвольно подчеркивает (на фоне постоянной обновляемости «естественного» ландшафта) - бренность всего человеческого: «Сад еще до сих пор густ и живописен, и, как на идиллическом пейзаже, стоит за ним серый большой дом под бурой, ржавой крышей. Но усадьба, усадьба! Целая поэма запустения! От варка остались только стены, от людской избы - раскрытый остов без окон, и всюду, к самым порогам, подступили лопухи и глухая крапива».

Антитеза вечного, природного и шаткого, человеческого эскплициру-ется в эпизоде непосредственного созерцания героя-повествователя. Атмосфера, возникающая при соприкосновении с заброшенным миром усадебного дома, проникнута острым ощущением скоротечности жизни и обращена исключительно в прошлое. Поэтому она лишена всех признаков жизни, как бы «закрыта» от непосредственного созерцания и открыта только для памяти. В свою очередь, то, что доступно созерцанию «здесь и сейчас» и в то же время, ввиду своей вечной обновляемости, «всегда и везде», то есть мир природы, -обнаруживает большую активность лирического участия: «Какой вечер! Как вес цветет и зеленеет, обновляясь каждую весну, как сладостно журчат в густом вишеннике, перепутанном с сиренью и шиповником, кроткие горлинки, верные друзья погибающих помещичьих гнезд! Вечер в поле встречает нас целым архипелагом пышных золотисто-лиловых облаков на западе, необыкновенной нежностью и ясностью далей».

Итак, «элегический набросок» «Золотое дно», наряду с остальными «эпитафиями» Бунина, выделяется на фоне его более ранних произведений в плане создания лирического пейзажа. Пейзажа, имеющего как метафизическую глубину, так и свою национальную специфику и, ввиду этого, значительно отличающегося от малороссийских ландшафтов «степных идиллий» или культурно и романтически окрашенных европейских пейзажей-панорам, воссозданных в лирических этюдах «С высоты», «В Альпах», «Тишина».

В выводах ко второй главе отмечается, что ранняя проза Бунина, как и его поэзия, также испытала на себе воздействие литературных традиций, объясняемое скорее уже простым влиянием, чем непреднамеренными типологическими аналогиями. Если предметом поэтической рефлексии в оригинальной и переводной лирике Бунина становились в основном романтические произведения, то в его первых прозаических опытах, за исключением одного наброска, отсутствовал какой-либо очевидный диалог с ними. Так, в рассказах и очерках Бунина с объективным повествованием доминировали

неорганичные его художественному миросозерцанию элементы: гоголевская сатира («Мелкопоместные: Из жизни елецких помещиков. Очерки», «Помещик Воргольский: Из очерков "Старое и новое"») и тургеневская нравоопи-сательность («Два странника: Очерк»; «"Шаман" и Мотька: Очерк»). Затем, с появлением сборника «На край света...» в первой половине 1890-х годов их сменили народническое, толстовское и чеховское влияния. Ведущим «модусом художественности» стала идиллика, эксплицированная через лирические пейзажные дескрипции и образы близких к природе крестьян, «сельских философов», созерцателей, по своему «этому» далеких от автора, но психологически близких ему.

К прямому выражению авторской субъективности прозаик пришел в середине 1890-х - начале 1900-х годов - в жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и миниатюр, прозаических по внешней форме, но по сути своей принадлежащих лирической поэзии. В них он полностью освободился от испытанных ранее влияний. Именно на рубеже веков Буниным была создана значительная часть произведений, в которых его герой-повествователь наиболее сближался с субъектом бунинской лирики. Эта близость в первую очередь определялась общим типом повествующего «я» ранней прозы Бунина, имеющего тот же, что и в лирике, романтический облик странника (путевые очерки-поэмы «Святые горы», «Казацким ходом», «Сосны»), мечтателя (лирические наброски «Свет жизни: Сказка», «Песня жаворонка», «Первая любовь: Из воспоминания детства»), созерцателя природы, культуры и старины («Святые горы», «Тишина», «Туман»). Однако, в отличие от своей поэзии, имеющей на рубеже веков еще достаточное количество типологических аналогий с романтизмом (в силу консерватизма поэтического языка), в прозе Бунин раньше достиг миросозерцательной и художественной самостоятельности. Ему удалось это сделать во многом интуитивно - вне сознательной ориентации на литературу «переходного времени» и ее основные направления - символизм, импрессионизм, неореализм. К их синтетическим принципам прозаик пришел не сразу - лишь в лирико-философских рассказах, очерках и миниатюрах середины 1890-х годов. Несмотря на некоторые «переклички» с отдельными произведениями И.Тургенева, Л.Толстого, А.Чехова, в которых также обнаруживались «возвышенно-поэтический» и «реально-прозаический» планы, в целом бунинские произведения конца 1890-х - начала 1900-х годов не имели жанровых и идейно-художественных аналогов в литературной традиции.

В Заключении подводятся некоторые теоретико-литературные и основные историко-литературные итоги исследования, намечаются перспективы, связанные как с дальнейшим научным изучением творчества Бунина, построением его периодизации, так и с постановкой проблемы формирования и эволюции художественного миросозерцания других писателей.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях: 1. Балановский P.M. Созерцание природы в художественном слове И.А. Бунина // Русская словесность. 2011. № 2. С. 59-61. (0,26 пл.).

2. Балановский P.M. Художественное миросозерцание раннего И.А. Бунина (поэзия конца 1880-х-1890-х гг.) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия литературоведение, журналистика. 2010. № 4. С. 15-22. (0,93 пл.).

3. Балановский P.M. Проблема периодизации творчества И.А. Бунина в русской критике и литературоведении // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. № 1 (28). С. 46-50. (0,47 п.л.).

4. Балановский P.M. Художественное миросозерцание раннего И.А. Бунина (сборник «На край света») // Писатель и время: формы диалога: Материалы XV Шешуковских чтений / МПГУ. М.: Интеллект-Центр, 2010. С. 218-225.(0,47 пл.).

5. Балановский P.M. И.Бунин-переводчик польских романтиков (к проблеме романтического миросозерцания И.Бунина раннего периода) // Материалы Международного молодежного научного форума «JIOMOHOCOB-2011». [Электронный ресурс]. М.: МАКС Пресс, 2011. http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2011/structure_28_1309.htm (0,12 пл.).

6. Балановский P.M. Осознанная и неосознанная художественная философия И.Бунина-поэта // Материалы Международного молодежного научного форума «ЛОМОНОСОВ-2010». [Электронный ресурс]. М.: МАКС Пресс, 2010. http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2010/24-24.pdf (0,12 п.л.).

7. Балановский P.M. Проблема религиозно-философских взглядов И.А.Бунина в современном буниноведении // Материалы XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология». М.: МАКС Пресс, 2008. С. 492-494. (0,12 п.л.).

8. Балановский P.M. Мемуары русского зарубежья о мировоззрении И.А.Бунина // Материалы XVI Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология». М.: МАКС Пресс, 2009. С. 496-498. (0,18 п.л.).

Подп. к печ, 15.11.2011 Объем 1,5 пл. Зак. № 154 Тир. 100 экз.

Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Балановский, Роман Михайлович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. РОМАНТИЧЕСКАЯ МЕДИТАТИВНОСТЬ И

РЕАЛИСТИЧЕСКАЯ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ РАННЕЙ

ЛИРИКИ БУНИНА

1.1. Истоки и развитие художественного миросозерцания Бунина-поэта

1.1.1. Чтение-соавторство: Бунин-переводчик романтических текстов

1.1.2. Идиллическая и элегическая доминанта в оригинальных стихотворениях Бунина

1.2. Художественное самоопределение Бунина и проблема творческого диалога с современниками

1.2.1. Бунин и С.Надсон

1.2.2. Бунин в годы сотрудничества с К.Бальмонтом и В.Брюсовым

1.3. Выводы

ГЛАВА II. ГЕРОЙ-ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ В РАННЕЙ ПРОЗЕ БУНИНА

2.1. Косвенные формы авторской субъективности

2.1.1. Лирические наброски в прозе конца 1880-х годов: «точка зрения» ребенка-созерцателя

2.1.2. «Степные идиллии» первой половины 1890-х годов: сближение «точек зрения» персонажа и автора-повествователя

2.2. Прямое выражение авторской субъективности

2.2.1. Лирико-философские этюды, пейзажно-психологические эскизы и путевые очерки-поэмы второй половины 1890-х - начала 1900-х годов

2.2.2. Элегические наброски начала 1900-х годов

2.3. Выводы

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Балановский, Роман Михайлович

Теоретико-литературный аспект работы

В современном литературоведении наблюдается большой интерес к идейно-содержательным сторонам художественного произведения, как связанным с поэтикой1, так и с мировоззренческим, религиозными и философскими контекстами творчества писателей2. Однако если последние уже оформились в соответствующие типы научного дискурса, то обозначение и теоретическое обоснование мировоззренческой составляющей еще не вполне отрефлексировано. По мнению одних исследователей, она являет собой «художественную картину мира», на взгляд других, — «художественное / поэтическое миросозерцание». При этом в последнем случае под «миросозерцанием» имеется в виду, с одной стороны, «мировоззрение», «миропонимание», с другой - «мироощущение», «мирочувствование»3. По-видимому, это связано с неустойчивостью данной категории как в научном знании, так и в современном литературном языке.

Подобная унификация родственных понятий весьма характерна для современного языкового сознания. В большинстве семантических и толковых словарей «миросозерцание» трактуется или как «миропонимание» - «восприятие и понимание окружающего мира и действительности» или как «мировоззрение» - «совокупность взглядов, воззрений на мир»4. В то время как

1 Кихней Л.Г. Акмеизм. Миропонимание и поэтика. М., 2001; Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 19201930-х годов: Поэтика - Видение мира - Философия. М., 2001; Ткачева H.H. Анненский-лирик: миропонимание и поэтика: дисс. канд. филол. наук. Нерюнгри, 1999.

2 Кекова C.B. Мироощущение Николая Заболоцкого: опыт реконструкции и интерпретации. Саратов, 2007; Князева О.Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б.К.Зайцева 1900 - 1920-х гг.: Дисс. . канд. филол. наук. Курск, 2007; Криволапова Е.М. Литературное творчество З.Н. Гиппиус конца XIX - начала XX века (1893-1904 гг.): религиозно-философские аспекты: Дисс. . канд. филол. наук. СПб., 2003; Южанинова Е.Р. Ценностные и рационально-теоретические компоненты в мировоззрении М.А.Булгакова: дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008.

3 Виноградов И.А. Художественное миросозерцание Н.В.Гоголя второй половины 1840-х годов: Дисс. . канд. филол. наук. М., 1995; Пигулевский В.О. Символ и ирония: Опыт характеристики романтического миросозерцания. Кишинев, 1990; Шеншина В.А. A.A. Фет - Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003.

4 Большой толковый словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л.Г.Бабенко. М., 2005. С. 556; Русский семантический словарь: толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 6 т. Т. 3. M., 2003. С. 224; Лексические трудности русского языка: словарь-справочник. М., 1994. С. 293. этимология слова и его внутренняя форма отражают не рациональный, а скорее эмоциональный аспект «миросозерцания»1. В современных изданиях толкование слова «миросозерцание» с учетом его внутренней формы (мир-о-созерцание) дается лишь в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С.А.Кузнецова: «бесстрастное наблюдение за происходящим вокруг, спокойное созерцание окружающего»2.

В справочной литературе по философии понятие «миросозерцание» также мало дифференцировано. В «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1989), «Философской энциклопедии» (М., 1998), «Новейшем философском словаре» (М., 1998), «Новой философской энциклопедии» (М., 2003), ряде других изданий вовсе отсутствует его толкование. И лишь в редких случаях «миросозерцание» определяется через его соотношение с «мироощущением» и «мировосприятием» - как одна из составных частей мировоззрения, в частности, его эмоциональный компонент - «целостное осознание и переживание воздействующей на человека реальности»3.

Широкий подход, при котором «миросозерцание» становится синонимом «мировоззрения», прослеживался уже в философской критике и эссеи-стике конца XIX - начала XX веков и первой волны эмиграции (Н.Кнорринг «Миросозерцание гр. А.К.Толстого», В.Зеньковский «Миросозерцание И.С.Тургенева», В.Ильин «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого», А.Лосев «О мироощущении Эсхила»), Исключением стали книги Н.Бердяева «Миросозерцание Достоевского» и П.Бицилли «Творчество Чехова, опыт стилистического анализа», в которых рассматривались не столько

1 Доказывая это, В.В.Бибихин, приводит зафиксированные еще с XVII века в немецком языке слова Weltbetrachtung - «рассмотрение мира» и Weltbeschauung - «"созерцание мира", как nomina actionis, имена действия, <.> разглядывания чувственного мира и составление представления об увиденном». (Бибихин В.В. Мир. Томск, 1995. С. 137). Фестюжьер, обращающийся в специальном исследовании к фигурировавшему в древнегреческом языке слову ôecopia («созерцание»), отмечает, что «Первоначально корень указывает на действие, состоящее в том, чтобы "проявлять заботу, следить" <.>». Затем он пишет о развитой философии религиозного созерцания у древних римлян: «Созерцать (contempler) значит восхищаться великим храмом (temple), каковым является мир». (Фестюжьер Андре-Жан. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. СПб., 2009. С. 13).

2 Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 2008. С. 546.

3 Спиркин А.Г. Мировоззрение // Большая советская энциклопедия: В 50 т. М., 1949-1957. Т. 27. М., 1954. С. 574-575. взгляды художников, сколько их «интуитивное проникновение во внутреннее существо мира», проявляющееся в художественной символике1.

Концепция искусства как интуитивной «особенной формы созерцательного мышления» восходит к В.Белинскому. В представлении критика, каждый художник стремится не к самоопределению в мире идей, то есть не к выработке определенного мировоззрения, а к выражению «личного ощущения собственного пребывания в лоне мира». К образцу поэзии, которая, «развивая такое или иное миросозерцание [мировоззрение. -Р.Б.], прежде всего, была бы поэзией», В.Белинский относил лирику А.Пушкина .

Более определенное разграничение понятий «мировоззрение» и «миросозерцание» встречается в статьях Н.Добролюбова. Первое, на взгляд критика, представляет собой систему «теоретических соображений», осознанных установок художника, нередко ведущих к неверному изображению действительности. Второе, наоборот, чуждо рефлексии, более восприимчиво к первичному, предметному миру. Отсюда, как полагал Н.Добролюбов, значительное преимущество художественного миросозерцания - органичного элемента словесного искусства - перед мировоззрением - основой скорее науч- ' ного или философского познания3.

Теория миросозерцания как нечто интуитивного, развертывающегося в настоящий момент (миросозерцание созерцать мир - действие-процесс; мировоззрение воззреть на мир - действие-результат) - нашла отражение в современных работах, в частности, Г.Н.Поспелова и В.Е.Хализева. Под «миросозерцанием» того или иного автора исследователи понимают его «непосредственное идеологическое познание жизни»4, или нерефлективный «тип художнической субъективности». К его активным составляющим

B.Е.Хализев относит «миросозерцательно значимые эмоции, которые при

1 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. Признанья верующего вольнодумца. М., 2007.

C. 169.

2 Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976-1982. Т. 6. С. 189,304,265.

3 Добролюбов Н.А. Собр. соч.: В 9 т. М. - Л., 1961-1964. Т. 5. С. 21.

4 Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. М., 1965. С. 193. сутствуют в искусстве в качестве "достояния" либо авторов, либо персонажей (изображаемых лиц)»1.

Итак, категория художественного миросозерцания является весьма актуальной, поскольку у большинства художников, представителей различных литературных школ и направлений, непреднамеренность авторских мыслей (интуитивность) преобладает над религиозной или философской тенденциозностью, чувственный компонент - над рациональным, непосредственная творческая практика - над теоретической рефлексией. При этом если исходить из «спонтанно заключенных в реализме "романтических" свойств "живого созерцания" и эмоционально чувственного художественного видения»2, то постановка проблемы художественного миросозерцания наиболее плодотворна применительно к тем прозаикам и поэтам, которые в равной мере связаны с реалистическим и с романтическим направлением, например, - применительно к И.А.Бунину.

Историко-литературный аспект работы

В современной научно-критической литературе о Бунине существует уже немало исследований, обращенных к мировоззренческим основам его творчества: этическим, религиозным, философским . Ученые добились немалых результатов, изучив взаимодействие прозаика и поэта с ведущими религиозными и философскими течениями начала XX века4, установив характер его диалога с древними религиями5, проследив путь духовных исканий Бу

1 Халюев В.Е. Теория литературы. М., 2002. С. 16,36,75; 42-43.

2 Каминский В.И. Романтическое течение в русской литературе «переходного времени» // Русский романтизм. Л., 1978. С. 211.

3 Иван Бунин: философский дискурс: коллектив, монография: к 135-летию со дня рождения И.А.Бунина [Альберт И.С. и др.]. Елец, 2005; Герасимов Ю.К. О религиозных воззрениях Бунина // Христианство и русская литература: Сб. 5. СПб., 2006. С. 690-691; Солоухина О.В. О нравственно-философских взглядах Бунина // Русская литература. 1984. № 4. С. 47-59.

4 Карпенко Г.Ю. Творчество И.А.Бунина и религиозно-философская культура рубежа веков. Самара. 1998; Белянин М.Ю. Кондратьев A.C. Л.Н.Толстой и И.А.Бунин в контексте духовной культуры рубежа XIX-XX веков // Л.Н.Толстой и И.А.Бунин. Встречи на Липецкой земле. Липецк, 2003. С. 38-58; Сливицкая О.В. Основы эстетики Бунина. Бунин и русский космизм // Pro et contra. СПб., 2001. С. 456-464.

5 Смольянинова Е.Б. «Буддийская тема» в прозе Бунина: Рассказ «Чаша жизни» // Русская литература. 1996. № 3. С. 197-235; Сливицкая О.В. Бунин с точки зрения буддизма // Русская литература. 1999. № 4. С. 161— 163; Карпенко Г.Ю. К вопросу о становлении «ветхозаветного» типа мышления в творчестве И.А.Бунина // нина-художника, воспитанного на культуре и ценностях православия \ Некоторые исследователи успешно достигли поставленных целей, не выходя за рамки литературоведения и его методологии. Но не обошлось и без работ, в которых над филологическим инструментарием доминировал религиозный или философский, над интересом к эмоциональной сфере, отраженной в произведениях Бунина, — внимание исключительно к его личностному мировоззрению . Между тем как должно быть совсем обратное. Ибо, как проницательно заметил Ф.Степун, ум Бунина «живет прежде всего в глазах»3, поскольку «художник разыскивает идею Единого в его чувственных проявлениях», а его «созерцательная душа видит красоту подлинного бытия, подлинной жизни, истинной мудрости, но таким образом, что она одновременно созерцает все это также и в себе самой, как свои собственные свойства»4. В мысли о том, что «всякое созерцание мира умными глазами всегда таит в себе вполне определенное миросозерцание»5 и заключается одна из основных предпосылок данного исследования.

К пониманию бунинской созерцательности как одной из важных основ художественного миросозерцания прозаика и поэта приходят и некоторые современные исследователи. Так, В.А.Келдыш, рассуждая об эволюции творчества Бунина, справедливо полагает, что у него на протяжении длительного времени «<.> сохранялись некие общие, проступившие уже в ранних сочинениях, свойства художнического видения, в котором созерцатель

Библия и возрождение духовной культуры русских и других славянских народов. СПб., 1995. С. 64-76; Котельников В.А. Ветхозаветность у Бунина // Христианство и русская литература. СПб., 1996. Сб. 2. С. 343350; Крапивин В.В. Между Синаем и Цейлоном: Восток в прозе Ивана Бунина // Лит. учеба. 2000. Кн. 5/6. С. 145-169; Тартаковский П.И. Поэзия Бунина и арабский Восток // Народы Азии и Африки. 1971. № 1.

1 Бердникова O.A. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И.А.Бунина в контексте христианской духовной традиции. Воронеж, 2008; Донская Т.К. Духовно-нравственные истоки поэтического слова И.А.Бунина // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX-XX веков. Белгород, 2000. С. 175-178; Карпов И.П. Проза Ивана Бунина. М., 1999; Кошемчук Т.А. О христианской доминанте в лирике И.А.Бунина // Кошемчук Т.А. Русская литература в православном контексте. СПб., 2009. С. 233-277

2 См., напр.: Дунаев M.M. «Птицы о радости вечного Бога поют»: Иван Алексеевич Бунин (18701953) // Правосл. беседа. 1994. № 1; Климова Г.П. Творчество И.А.Бунина и М.М.Пришвина в контексте христианской культуры: Автореф. дисс . докт. филол. наук. М., 1993; Marullo Thomas Gaiton. If you see the Buddha. Studies in the fiction of Ivan Bunin. Evaston, Illinois, 1998.

3 Степун Ф.А. По поводу «Митиной любви» // Степун Ф.А. Портреты. СПб., 1999. С. 246.

4 Лосев А.Ф. История античной эстетики: Поздний эллинизм. М., 2000. С. 303,290.

5 Степун Ф.А. По поводу «Митиной любви» // Степун Ф.А. Портреты. СПб., 1999. С. 246. ное отношение к жизни преобладало над непосредственно действенным»1. Близким нашей концепции является и предложенное исследователем применительно к Бунину определение «миросозерцательно-художественное видение»2, хотя и теоретически необоснованное и ничем не проиллюстрированное. В целом такой же попутный характер носят замечания и А.М.Омельян о «чувственном миросозерцании» как «ядре натурфилософии» Бунина. С одной стороны, исследовательница использует это понятие в широком смысле - как синоним «миропонимания», с другой - в предельно узком, сближая его с «созерцанием». Безусловно, А.М.Омельян права в том, что «Бунина отличает стремление понять окружающий мир, "исчерпав" его указанием на целый спектр признаков, открываемых при помощи плотного и сжатого сочетания зрительных, осязательных, обонятельных, вкусовых впечатлений». Однако ряд утверждений исследовательницы о «натурфилософских воззрениях Бунина» свидетельствует о неразличении реалистического способа его внешней изобразительности (по А.М.Омельян, «дробление предмета на мельчайшие детали») и общей романтической «модели» мира , художественно отраженной в его прозе и стихотворениях и, конечно, не сводящейся к «микроскопическому всматриванию со стороны»4. Другие исследователи также пишут о «созерцательно-вдумчивом отношении к природным состояниям», отличающем лирического субъекта Бунина5, о возможности в чувственном созерцании познания мира как «религиозной ценности», или о миро

1 Келдыш В.А. Русский реализм начала XX в. М., 1975. С. 114.

2 Келдыш В.А. О «серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. М., 2010. С. 222.

3 Под романтическим здесь и далее понимается не столько романтика, безусловно, присутствующая у Бунина как «нечто такое, что реально, практически не существует, но может существовать как результат субъективной творческой деятельности человека» - то есть как «разновидность художественного пафоса, органически присущая романтическому искусству, но возможная также и в других художественных системах». Концепция данной работы предусматривает поиск точек сближения творчества раннего Бунина с романтизмом - эстетической системой, которую отличает «художественное воспроизведение жизни в виде самоценных личностей, независимых по своим характерам от окружающих обстоятельств и устремленных в иной, созвучный им мир, - при произвольной (условной или конкретно-исторической) детализации». Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989. С. 156.

4 Омельян А.М. Ю.П.Казаков и И.А.Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2009. С. 12,14.

5 Захарова В.Т. Мотив тишины в прозе И.Бунина // Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А.Бунина. Орел, 2010. Вып. 2. С. 34. созерцании, переходящем в Богосозерцание1. Некоторые ученые справедливо признают «созерцание мира центральной темой бунинских стихов»2, анализируют «семантические формы выражения созерцательной авторской способности» в прозе Бунина . Однако на данный момент, как верно отметила В.Т.Захарова4, не существует специальных работ, в которых феномен бунин-ской созерцательности и различных ее типов (визуальный, акустический, тактильный, одорический)5 подробно анализировался и рассматривался бы в контексте проблемы художественного миросозерцания прозаика и поэта, соотношения в его творчестве медитативно-лирического и описательно-изобразительного, романтического и реалистического начал, а также новаторского и традиционного.

Актуальность данного исследования связана с повышенным интересом современной науки к феноменам авторской субъективности, непреднамеренного в искусстве, к проблемам взаимосвязей содержательного и формального планов в тексте, а также внутрилитературного взаимодействия. Кроме того, актуальность темы мотивирована отсутствием основательных работ теоретического и сопоставительного характера, посвященных многоаспектному освещению проблемы художественного миросозерцания раннего

1 Бердникова О.А. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И.А.Буиина в контексте христианской духовной традиции. Воронеж, 2008. С. 246.

2 Кошемчук Т.А. О христианской доминанте в лирике И.А.Бунина // Кошемчук Т.А. Русская литература в православном контексте. СПб., 2009. С. 237.

3 Карпов И.П. Проза Ивана Бунина. М., 1999. С. 207.

4 Захарова В.Т. Старость в художественном мире Ив.Бунина: онтологический аспект // Бунинские чтения в Орле - 2008: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 75-летию присуждения писателю Нобелевской премии. Орел, 2009. С. 6.

5 Понятие «созерцание», ввиду его внутренней формы (со-зерцать), в философии обычно рассматривается как начальная «чувственная ступень познания», «способ визуального обретения внешних, эстетически окрашенных впечатлений». (Филатов В.П. Созерцание // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 3. М., 2010. С. 589; Бачинин В.А. Созерцание эстетическое // Бачинин В.А. Философия. Энциклопедический словарь. СПб., 2005. С. 238). Но это узкий подход к понятию. Как справедливо пишет С.А.Лишаев, его бытование вызвано тем, что «<.> в зрении мы имеем "передового представителя" любого акта чувственного (и смыслового) восприятия предмета». В то время как «<.> "созерцательное начало" <.> есть и необходимое условие человеческого слуха, обоняния, осязания.». Лишаев С.А. Старое и ветхое: Опыт философского истолкования. СПб., 2010. С. 47.

Бунина (конец 1880-х - начало 1900-х годов)1, его преемственности, цельности и самобытности.

Научная новизна исследования заключается в своеобразии общей концепции, в рассмотрении большинства ранних, преимущественно пейзажных произведений Бунина с точки зрения его художественного миросозерцания - нерефлективного типа авторской субъективности - и созерцания -особого способа отношения бунинского лирического «я» к миру. Новым в работе является также то, что в ней подробно раскрывается связь медитативного романтического и изобразительного реалистического начал в творчестве Бунина, впервые предлагается типология «миросозерцательно значимых эмоций» его лирического субъекта.

Цель диссертационной работы - выявить истоки и рассмотреть формирование художественного миросозерцания раннего Бунина-поэта в контексте его взаимодействия с традициями лирики романтизма и раннего символизма; проследить эволюцию художественного миросозерцания раннего Бунина-прозаика. Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Определить, какой тип эстетики представляло собой творчество Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов в целом. '

2. Обозначить тематическое поле, наиболее репрезентирующее художественное миросозерцание начинающего Бунина.

3. Охарактеризовать природу внешней изобразительности (предметный мир) и эмоциональной медитативности (мир лирического «я») в ранней лирике Бунина.

4. Проследить, на каких уровнях первых бунинских стихотворных «опытов» и книг реализуется романтическая «модель» мира.

5. Определить характер творческого диалога Бунина с русскими и зарубежными поэтами-романтиками, а также со «старшими символистами» пу

1 Об основных этапах творчества Бунина и выделенных границах начального периода см.: Балановский P.M. Проблема периодизации творчества И.А.Бунина в русской критике и литературоведении // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. № 1 (28). С. 46-50. тем сопоставления его оригинальных и переводных произведений с типологически близкими им текстами.

6. Выявить способы преодоления Буниным-прозаиком в начале 1890-х годов объективного повествования, доминировавшего в конце 1880-х годов.

7. Охарактеризовать качественно новый этап бунинской прозы середины 1890-х — начала 1900-х годов с точки зрения жанровых новаций, основных «модусов художественности» и типа героя-повествователя.

8. Сопоставить типы «художнической субъективности» Бунина-прозаика и Бунина-поэта на раннем творческом этапе.

Объектом исследования является художественное миросозерцание Бунина первого творческого периода.

Предметом исследования стали конкретные образные, мотивные и топические показатели непреднамеренной эмоциональной составляющей произведений Бунина, представленной «точкой зрения» его созерцающего субъекта: лирического «я» - в поэзии, героя-повествователя - в произведениях с субъективным повествованием и персонажа, психологически близкого автору - в прозе с объективной повествовательной формой.

Материалом изучения являются стихотворные (оригинальные и переводные), прозаические тексты Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов, а также очевидные или возможные источники его отдельных поэтических текстов - произведения В.Жуковского, А.Пушкина, М.Лермонтова, Ф.Тютчева, А.Толстого, А.Фета, С.Надсона, К.Бальмонта, В.Брюсова. В качестве дополнительного материала исследования привлекаются критические статьи, письма прозаика и поэта, роман «Жизнь Арсеньева», мемуары, критические статьи рубежа веков и первой волны эмиграции, в той или иной мере затрагивающие решаемые в диссертации проблемы.

Целью и задачами настоящей работы обусловлена ее методология: использование комплексного подхода, включающего в себя элементы биографического, функционального, историко-генетического и сравнительно-исторического методов.

Методологическую базу диссертации составили научные труды в области теории литературы (И.Ф.Волков, Л.Я.Гинзбург, В.М.Жирмунский, Г.Н.Поспелов, Н.Д.Тамарченко, В.И.Тюпа, Б.А.Успенский, В.Е.Хализев); философии и эстетики (М.М.Бахтин, В.А.Бачинин, В.В.Бибихин, А.В.Гулыга, С.А.Лишаев, А.Ф.Лосев); истории литературы: русской лирики эпохи романтизма (В.Э.Вацуро, Г.А.Гуковский, В.И.Коровин, Е.А.Маймин, В.П.Океанский, В.А.Сахаров, Л.Г.Фризман), «безвременья» (К.Н.Григорьян, З.Г.Минц, К.Г.Петросов, С.В.Сапожков, Л.П. Щенникова), рубежа веков (Л.И.Иссова, В.И.Каминский, И.В.Корецкая, В.А.Мескин, И.Г.Минералова и др.); критические сочинения по проблеме художественного миросозерцания (В.Белинский, Н.Бердяев, Н.Добролюбов); эссеистические и филологические работы Серебряного века и первой волны эмиграции (Ю.Айхенвальд, Г.Адамович, Е.Аничков, К.Бальмонт, Ф.Батюшков, Н.Бердяев, В.Вейдле, М.Левидов, Ф.Степун, С.Франк, В.Ходасевич и др.), а также специальные исследования, посвященные различным аспектам творческого наследия Бунина (В .Н.Афанасьев, О.А.Бердникова, Г.М.Благасова, Т.Г.Динесман, А.А.Дякина, т И.П.Карпов, В.А.Келдыш, Н.А.Кожевникова, Л.А.Колобаева, Л.В.Крутикова, Д.М.Магомедова, Ю.В.Мальцев, О.Н.Михайлов, С.Н.Морозов, А.А.Нинов, И.Б.Ничипоров, А.М.Омельян, А.Г.Пиотровская, Л.А.Смирнова и др.).

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней намечены основные ориентиры для изучения проблемы художественного миросозерцания Бунина, поднят вопрос о взаимодействии художественных принципов романтизма и реализма, медитативного и изобразительного планов в литературном произведении.

Результаты исследования имеют практическое значение в контексте дальнейшего научного осмысления поднятой в диссертации проблемы, могут найти применение в практике школьного и вузовского преподавания в рамках курсов истории русской литературы XIX и XX веков, при разработке курсов по выбору, написании учебников и учебно-методических пособий.

Апробация работы, ее предварительных концепций, основных положений и результатов проводилась на кафедре русской литературы и журналистики XX-XXI веков Mill У (2010), на заседаниях аспирантского семинара (2008-2011), а также на Всероссийских научных конференциях: «Литературы народов России в социокультурном и эстетическом контексте / XIV Шешуковские чтения» (Mill У, 2009), «Писатель и время: формы диалога / XV Шешуковские чтения» (Mill У, 2010), «Воздействие литературы на формирование личности читателя» / XVI Шешуковские чтения» (Mill У, 2011), «Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А.Бунина» (ОГУ, 2010); на Международных научных форумах: «Ломоносов» (МГУ, 2008, 2009, 2011), «К 140-летию И.А.Бунина: Язык и творчество И.А.Бунина» (МГУ, 2010); на Международной научной конференции «Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). Жизнь и творчество» (к 140-летию со дня рождения писателя) (Дом русского зарубежья им. А.Солженицына, 2010).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Художественное миросозерцание Бунина, формировавшегося в эпоху, когда зарождалась новая концепция «преображения жизни», было ориентировано на традиционную эстетику с ее важнейшим способом отношения к миру - созерцанием.

2. Творчество Бунина первого периода наиболее полно представляют его пейзажные медитативно-изобразительные произведения, в которых «миросозерцательно значимые эмоции» направлены не внутрь самих себя, а вовне, то есть раскрываются в отношении к предметному миру.

3. Тенденция к объективному и детальному воссозданию наглядной действительности свидетельствует о связи начинающего художника с реализмом, однако, доминирующая лирическая медитативность его произведений определяет близость поэта романтизму.

4. Романтическая «модель» мира в стихотворениях Бунина воссоздается непреднамеренно, обусловливая набор тем (поэтическое призвание, природа, национальная старина), тип лирического субъекта (странник, мечтатель, созерцатель), панорамный характер топосов (ландшафты моря, степи, гор), основные «модусы художественности» (идиллика, элегическое). г

5. Творческий диалог Бунина с русскими и зарубежными романтиками, а также со «старшими символистами» строился по принципу «активного отбора» наиболее органичных ему художественных элементов («артистический пантеизм», панорамность созерцаний, «просветленный лиризм»), переосмысления или неприятия чуждых (рефлексивный психологизм, шеллингианский мистицизм, философичность, «мировая скорбь», «апофеоза личности»).

6. Ориентация Бунина на Н.Гоголя и И.Тургенева в конце 1880-х годов, на ЛТолстого и писателей-народников - в первой половине 1890-х годов -имела сознательный и внешний характер, что обусловило закрытость бунин-ского художественного миросозерцания, преобладание инстанции автора. Однако за счет субъективации «точки зрения» персонажа в книге «На край света.», введения пейзажной тематики, экспликации идиллического и элегического Бунин косвенно представил инстанцию лирического «я».

7. В середине 1890-х - начале 1900-х годов - в оригинальных жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и пейзажно-психологических миниатюр Бунин пришел к прямому выражению авторской субъективности. Герой-повествователь этих произведений стал близок бунинскому лирическому субъекту, поскольку имел ряд тех же романтических модификаций - странника, мечтателя, созерцателя.

8. Художественное миросозерцание начинающего Бунина-поэта было склонно к традиции. Об этом свидетельствовал постоянный непреднамеренный или сознательный диалог с предшественниками, а также интерес к классическим элементам «неклассической лирики» - «романтической струе символизма». Художественное миросозерцание раннего Бунина-прозаика в конечном итоге преодолело влияния традиционных школ, что позволяет говорить о его открытости тенденциям литературы «переходного времени».

Основное содержание работы отражено в 8 публикациях общим объемом 2,79 п.л., 3 из которых включены в издания, рекомендованные ВАК.

Структуру диссертации определяют ее цели и задачи. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованных источников и литературы, насчитывающего 365 наименований. Общий объем исследования составляет 194 страницы. В конце дается Приложение с фрагментами из стихотворных текстов Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов, являющихся наиболее показательными с точки зрения основных типы чувственного созерцания лирического «я» (внешняя изобразительность) и «миросозерцательно значимых эмоций» (подспудная или открытая медитативность).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественное миросозерцание И.А. Бунина конца 1880-х - начала 1900-х годов"

2.3. Выводы

Итак, ранняя проза Бунина, как и его поэзия, также испытала на себе воздействие литературных традиций, объясняемое скорее уже простым влиянием, чем непреднамеренными типологическими аналогиями. Если предме

1 Колобаева Л.А. Проблема личности в творчестве И.А.Бунина // Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. М., 1990. С. 71.

2 В.А.Келдыш справедливо писал, что герои-персонажи, деревенские люди в «Золотом дне» изображены уже не в созерцательном состоянии «сельских философов», а в ожидании «больших дел». См.: Келдыш В.А. Русский реализм начала XX в. М., 1975. С. 116. том поэтической рефлексии в оригинальной и переводной лирике Бунина становились в основном романтические произведения, то в его первых прозаических опытах, за исключением одного наброска, отсутствовал какой-либо очевидный диалог с ними. Так, в рассказах и очерках Бунина с объективным повествованием доминировали неорганичные его художественному миросозерцанию элементы: гоголевская сатира («Мелкопоместные: Из жизни елецких помещиков. Очерки», «Помещик Воргольский: Из очерков "Старое и новое"») и тургеневская нравоописательность («Два странника: Очерк»; «"Шаман" и Мотька: Очерк»). Затем, с появлением сборника «На край света.» в первой половине 1890-х годов их сменили народническое, толстовское и чеховское влияния. Ведущим «модусом художественности» стала идиллика, эксплицированная через лирические пейзажные дескрипции и образы близких к природе крестьян, «сельских философов», созерцателей, по своему «этому» далеких от автора, но психологически близких ему.

К прямому выражению авторской субъективности прозаик пришел в середине 1890-х - начале 1900-х годов - в жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и миниатюр, прозаических по внешней форме, но по сути своей принадлежащих лирической поэзии. В них он полностью освободился от испытанных ранее влияний. Именно на рубеже веков Буниным была создана значительная часть произведений, в которых его герой-повествователь наиболее сближался с субъектом бунинской лирики. Эта близость в первую очередь определялась общим типом повествующего «я» ранней прозы Бунина, имеющего тот же, что и в лирике, романтический облик странника (путевые очерки-поэмы «Святые горы», «Казацким ходом», «Сосны»), мечтателя (лирические наброски «Свет жизни: Сказка», «Песня жаворонка», «Первая любовь: Из воспоминания детства»), созерцателя природы, культуры и старины («Святые горы», «Тишина», «Туман»). Однако, в отличие от своей поэзии, имеющей на рубеже веков еще достаточное количество типологических аналогий с романтизмом (в силу консерватизма поэтического языка), в прозе Бунин раньше достиг миросозерцательной и художественной самостоятельности. Ему удалось это сделать во многом интуитивно - вне сознательной ориентации на литературу «переходного времени» и ее основные направления - символизм, импрессионизм, неореализм. К их синтетическим принципам прозаик пришел не сразу - лишь в лирико-философских рассказах, очерках и миниатюрах середины 1890-х годов. Несмотря на некоторые «переклички» с отдельными произведениями И.Тургенева, Л.Толстого, А.Чехова, в которых также обнаруживались «возвышенно-поэтический» и «реально-прозаический» планы, в целом бунинские произведения конца 1890-х - начала 1900-х годов не имели жанровых и идейно-художественных аналогов в литературной традиции. И здесь нельзя не признать справедливости слов В.Вейдле о Бунине: «Как поэт, он принадлежит девятнадцатому веку, но как прозаик, он старший из писателей, открывающих в нашей литературе двадцатый век»1.

1 Вейдле В.В. На смерть Бунина // Опыты. Нью-Йорк, 1954. № 3. С. 93.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современная цивилизация, - писал Н.Бердяев о начале XX века, - отрицает созерцание и грозит совершенно вытеснить его из жизни, сделать его невозможным. Это будет значить, что человек перестанет молиться, что у него не будет больше никакого отношения к Богу, что он не будет больше видеть красоты и бескорыстно познавать истину. <.> Удушение созерцания есть удушение огромной части культуры, с которой связана ее вершина и цветение, - мистики, метафизики, эстетики»1. И, безусловно, классической художественной литературы, в которой, вне зависимости от исторических этапов и направлений, определяющую роль играло эстетическое созерцание действительности. Соответственно разница в объектах эстетического созерцания, обусловливающих, в свою очередь, его характер, в определенной мере служит показателем различий между отдельными художественными течениями и направлениями.

В романтизме, на период которого пришелся расцвет медитативной лирики с ее центральным жанром элегии, объектами субъективного созерцания-раздумья являлась «тайнопись природы» и идеальный мир прошлого. Отсюда , идея «универсальной поэзии» (Ф.Шлегель), давшей образ лирического субъекта - мечтателя, ностальгирующего по идеальным и естественным состояниям, странника, утратившего социальные и подчас географические корни, созерцателя, стремящегося «быть всем» (И.Гельдерлин), соприкасающегося с вечными загадками бытия и глубинами собственного «я». Этим обусловлен, разумеется, и общий характер панорамного миросозерцания романтиков, для которых «далекое» было важнее, чем «близкое», а субъективное - чем объективное. (Отсюда функциональная роль «обстоятельств» как фона, «повода для самоценных действий героя, точки приложения его внутренних творче

1 Бердяев Н.А. Духовное состояние современного мира // Философия творчества, культуры и искусства в 2-х т. Т. 1.М., 1994. С. 495,497. ских сил»)1. И, наоборот, предметом объективного созерцания-изображения в реалистическом искусстве являлся уже не метафизический, а преимущественно социально и исторически обусловленный человек, взятый во всей своей типовой конкретике, поставленный в определенное окружение, обстоятельства. Это означало вытеснение начала субъективного (лирических форм) - более объективным (эпическими формами), «далекого» (идеального, связанного с вечностью, природой и прошлым) - «близким» (реальным, прикрепленным к обществу и современности). Наконец, на смену непосредственной медитативности пришла изобразительность с опосредованной авторским сознанием или психологией героя идеологией.

Как удалось показать в ходе данного исследования, художественное миросозерцание раннего Бунина, формировавшегося в эпоху, когда зарождалась новая эстетика «преображения жизни, было ориентировано на традиционную эстетику. Важнейшим способом отношения к миру в ней являлось его непосредственное творческое созерцание, а «миросозерцательно значимые эмоции» (прекрасное, возвышенное, идиллическое, элегическое и др.) рассматривались как необходимое аксиологическое «достояние» художника. Наиболее полное выражение принципов этой эстетики ранний Бунин нашел в ' г художественной системе романтизма, которая в значительной мере инспирировала начальные поэтические «опыты» художника.

Предрасположенность к романтизму у начинающего Бунина-поэта была обусловлена рядом биографических факторов: условиями «идеального топоса»: близостью природе, дворянской культуре, поэтическому наследию прошлого. Не последнюю роль сыграл фактор и сугубо эстетический: безусловный «консерватизм» поэтического языка, предполагающий обращение к традиции, особенно актуальное в 1880-е годы, в условиях кризиса школы пушкинской лирики. Отсюда шло последовательное увлечение романтической медитативной и медитативно-изобразительной лирикой, к которой на

1 Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989. С. 152. чинающий поэт подходил с позиций «активного отбора», чтения-сотворчества, поиска «своего» в «чужом». Однако, по мере роста бунинского художественного таланта, романтическая фразеология его лирики постепенно вытеснялась все большей точностью реалистической изобразительности, продолжающей, тем не менее, функционировать в условиях романтически окрашенного миросозерцания.

Литературные пристрастия раннего Бунина-прозаика были вызваны его большей открытостью миру русского реализма (Н.Гоголь, И.Гончаров, И.Тургенев, Л.Толстой), а также некоторым общественно-литературным течениям конца века (народничество, толстовство, чеховщина). Однако, несмотря на многообразие влияний на начальном этапе первого периода, с середины 1890-х годов художественное миросозерцание Бунина-прозаика обрело большую цельность и независимость, наиболее сблизившись с миросозерцанием Бунина-поэта. Более того, не имея сознательной ориентации на литературные тенденции времени, Бунин-прозаик даже смог опередить Бунина-поэта, предвосхитив такие направления в прозе рубежа веков, как неореализм и импрессионизм.

В целом художественное миросозерцание Бунина конца 1880-х — начала 1900-х годов являло собой органичное сочетание объективного изобразительного начала и субъективного медитативного, или синтез мыслей, чувствований, обращенных как во внешний мир (природа, культура), так и вглубь самих себя. Возможность такого синтеза во многом была обусловлена единством присущего бунинскому лирическому «я» созерцания, что обусловило преобладание в его творчестве «модусов» идиллического и элегического. Отсюда безусловная значимость в ранних произведениях Бунина окрашенных соответствующими «способами чувствования» ландшафтов, в особенности — пейзажей-панорам. С одной стороны, они инициировали различные типы созерцательного настроя лирического субъекта или героя-повествователя: визуальное, акустическое, тактильное и одорическое созерцание. Это определило внешнюю изобразительность текстов прозаика и поэта. С другой стороны, созерцаемые пейзажи способствовали пробуждению в лирическом «я» Бунина целого ряда соответствующих «миросозерцательно значимых эмоций», активизации медитативной сферы. Таковыми являлись субъективно окрашенные «чувствования», возникающие при непосредственном созерцании мира: созерцание-мечтание, созерцание-хваление, созерцание-упоение, созерцание-воспоминание, созерцание-самопознание, созерцание-полет души, созерцание-эмпатия и др.1.

В дальнейшем появляется перспектива проследить эволюцию этих мотивов на следующих творческих этапах прозаика и поэта, установить соотношение идиллического и элегического их с другими «модусами», например, с героическим и трагическим, характерными для творчества Бунина второго (1903-1909 гг.) и третьего (1910-1916 гг.) периодов. Интересно также установить взаимосвязь медитативного и изобразительного начал в более зрелых и поздних бунинских произведениях, уяснять проблему соотношения поэтики романтического и реалистического. При решении этих задач, возникнет фундамент для построения научной периодизации творчества Бунина - с точки зрения эволюции не только уже разработанных вопросов его жанровой, мо-тивно-образной системы, субъектной организации, других составляющих поэтики, но и с точки зрения художественного миросозерцания, «внутренних путей» творчества. Думается, такой подход позволит добиться плодотворных результатов и при обращении к творческим индивидуальностям других художников, как эстетически родственных Бунину, так и далеких от него.

1 См. более подробную классификацию в приложении в конце работы.

Список научной литературыБалановский, Роман Михайлович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Словари, энциклопедии, справочники

2. Бачинин В.А. Философия. Энциклопедический словарь. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2005. 288 с.

3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: Рус. яз. Медиа; Дрофа, 2008. Т. 2. 779 с.

4. Иванова H.H. Словарь языка поэзии: Образный арсенал русской лирики конца XVIII начала XX в. М.: ACT и др., 2004. 666 с.

5. Лексические трудности русского языка: словарь-справочник / А.А.Семенюк, И.Л.Городецкая, М.А.Матюшина и др. М.: Русский язык, 1994. 585 с.

6. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2 т. М.; Л.: Изд-во Л.Д.Френкель, 1925.

7. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н.Николюкина. М.: Интелвак, 2003. 1600 с.

8. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д: Феникс, 2007. 940 с.

9. Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Под ред. В.С.Стёпина. М.: Мысль, 2010. Т. 3. 692 с.

10. Павлович Н.В. Словарь поэтических образов: На материале русской художественной литературы XVIII-XX в.: В 2 т. М.: Эдиториал УРСС, 1999. Т. 1.795 с. Т. 2. 872 с.

11. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М.: Интрада, 2008. 358 с.

12. Русский семантический словарь: толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 6 т. / Под общ. ред. акад. Н.Ю.Шведовой. Т. 3. М.: Азбуковник, 2003. 720 с.

13. Словарь философских терминов / Науч. ред-я проф. В.Г.Кузнецова. М.: ИНФРА-М, 2007. 731 с.1. И. Художественные тексты

14. Апухтин А.Н. Полное собрание стихотворений. Л.: Сов. писатель, 1991.444 с.

15. Бальмонт К.Д. Стихотворения. М.: Худож. л-ра, 1990. 399 с.

16. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М.: Худож. л-ра, 1973. Т. 1.672 с.

17. Бунин И.А. Полное собрание сочинений: В 6 т. Пг.: Издание Т-ва А.Ф.Маркс, 1915. Т. 1. 246 с.

18. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Худож. л-ра, 19651967. Т. 9. 621 с.

19. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Терра Книжный клуб, 2009.

20. Жуковский В.А. Сочинения: В 3 т. М.: Худож. л-ра, 1980. Т. 1.438 с.

21. Из творческого наследия Бунина. Проза. Рассказы и очерки ранних лет // Иван Бунин: В 2 кн. М., 1973. Лит. наследство; Т. 84. Кн. 1. С. 133-172.

22. Из творческого наследия Бунина. Стихи. Переводы // Иван Бунин: В 2 кн. М., 1973. Лит. наследство; Т. 84. Кн. 1. С. 201-219.

23. Из творческого наследия Бунина. Стихи. Из ранних стихов (1883 1900) // Иван Бунин: В 2 кн. М., 1973. Лит. наследство; Т. 84. Кн. 1.С. 232-286.

24. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 2 т.: М.: Правда, 1988. Т. 1. 720 с.

25. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 4 т.: М.:, 1980. Т. 2. 576 с.

26. Молодая поэзия: Сборник избранных стихотворений молодых русских поэтов / Сост. П. и В.Перцовы. СПб.: Типо-лит. Б.М.Вольфа, 1895. 228 с.

27. Надсон С .Я. Полное собрание стихотворений. СПб.: Академический проект, 2001. 512 с.

28. Немирович-Данченко Вас.И. Собрание сочинений: В 3 т. М.: Терра, 1996. Т. 2. 544 с.

29. Огарев Н.П. Избранное.,М.: Худож. л-ра, 1977. 446 с.

30. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: В 10 т. Л.: Наука. Ле-нингр. отд-ние, 1977-1979. Т. 1. 478 е.; т. 2. 399 е.; т. 3. 494 с.

31. Сологуб Ф.К. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2000. 678 с.

32. Толстой А.К. Собрание сочинений: В 5 т. М.: Терра Книжный клуб; Литература, 2001. Т. 1. 384 с.

33. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений: В 30 т. Сочинения: в 12 т. М.: Наука, 1978-1986. Т. 5. 540 с.

34. Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений: В 6 т. М.: Классика, 2003. Т. 1.528 е.; Т. 2. 640 с.

35. Фет A.A. Сочинения: В 2 т. М.: Худож. л-ра, 1982. Т. 1. 575 с.

36. Чехов А.П. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Рипол-классик и др.. Т. 5.512 с.

37. I. Научная, критическая и документальная литература

38. Абрамович И.П. Бунин как художник // Новая жизнь. 1915. № 12. С. 161-168.

39. Абрамович Н.Я. Эстетизм и эротика // Образование. СПб., 1908. №4. С. 103-106.

40. Аверинцев С.С. «Ученики Саиса»: о самоопределении литературного субъекта в русском символизме // Аверинцев С.С. Связь времен. К.: Дух i литера, 2005. 448 с. С. 291-305.

41. Аврелий (Брюсов В.Я.). Ив.А.Бунин. Новые стихотворения. Москва. 1902 год // Новый путь. 1901. № 1. С. 193-194.

42. Адамович Г.В. Бунин // Адамович Г.В. Одиночество и свобода: Очерки. СПб.: Азбука-классика, 2006. С. 84-110.

43. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2 т. М.: Республика, 1998. Т. 1.304 с.

44. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2 т. М.: Республика, 1998. Т. 2.288 с.

45. Айхенвальд Ю.И. Литературные заметки // Русская мысль. 1908. № 1.С. 184-191.

46. Алехина И.В. Роль пушкинских реминисценций в ранней прозе И.А.Бунина // Поэзия А.С.Пушкина и ее традиции в русской литературе XIX начала XX века: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1989. С. 114-121.

47. Андреев И.М. Лермонтов//Андреев И.М. Русские писатели XIX века. Очерки по истории русской литературы XIX века. М., 2009. С. 109-206.

48. Аничков Е.В. Литературные образы и мнения. СПб., 1904. 184 с.

49. Анненский И.Ф. А.Н.Майков и педагогическое значение его поэзии // Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 242-251.

50. Анненский И.Ф. Об эстетическом отношении Лермонтова к природе // Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 271-304.

51. Ассман Ян. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М.: Языки славянской культуры, 2004. 368 с.

52. Афанасьев В.Н. И.А.Бунин. Очерк творчества. М.: Просвещение, 1966.384 с.

53. Афанасьев В.Н. Ранний Бунин // Филол. науки. 1963. № 4. С. 6679.

54. Ашешов Н.П. Рассказы И.Бунина // Вестник и б-ка самообразования. 1903. № 13. С. 598-601.

55. Бабореко А.К. Бунин. Жизнеописание. М.: Молодая гвардия, 2004. 457 с.

56. Бальмонт К.Д. Литературные обзоры // О русской литературе. Воспоминания и раздумья. 1892-1936. М.: Алгоритм, 2007. С. 41-67.

57. Бальмонт К.Д. О поэзии А.Фета // О русской литературе. Воспоминания и раздумья. 1892-1936. М.: Алгоритм, 2007. С. 318-324.

58. Бальмонт К.Д. О русских поэтах // О русской литературе. Воспоминания и раздумья. 1892-1936. М.: Алгоритм, 2007. С. 22-40.

59. Басаргин А. Введенский А.И. Жизнь настроениями и жизнь идеею // Московские ведомости. 1901. № 240. 1 сентября.

60. Батюшков Ф.Д. И.А.Бунин // Русская литература XX века. 18901910 / Под ред. С.А.Венгерова. М.: Республика, 2004. 543 с.

61. Батюшков Ф.Д. Новые побеги русской поэзии // Мир Божий. 1903. № 10. С. 1-21.

62. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.

63. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. л-ра, 1975. 504 с.

64. Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Худож. л-ра, 1976-1982. Т. 6. 678 с.

65. Бердникова O.A. Антропологические художественные модели в русской поэзии начала XX века в контексте христианской духовной традиции: Дисс. докт. филол. наук. Воронеж, 2009. 407 с.

66. Бердникова O.A. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И.А.Бунина в контексте христианской духовной традиции. Воронеж: Воронежская областная типография-издательство им. Е.А.Болховитинова, 2008. 272 с.

67. Бердяев H.A. Духовное состояние современного мира // Философия творчества, культуры и искусства в 2-х т. Т. 1. М.: Лига, 1994. С. 485499.

68. Бердяев H.A. Судьба России // Бердяев H.A. Русская идея. Судьба России. М.: Изд-во В.Шевчук, 2000. С. 226-251.

69. Бердяев H.A. Миросозерцание Достоевского. Прага: YMCA press, 1923. 238 с.

70. Бердяев H.A. О власти пространств над русской душой // Бердяев H.A. Русская идея. Судьба России. М.: Изд-во В.Шевчук, 2000. С. 279-284.

71. Бердяев H.A. Русская идея. Харьков: ФОЛИО; М.: ACT, 2004. 613с.

72. Берковский Н.Я. О русской литературе: Сб. статей. Л.: Худож. л-ра, 1985. 384 с.

73. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. СПб: Азбука-классика," 2001.512 с.

74. Бибихин В.В. Мир. Томск: Водолей, 1995.144 с.

75. Бицилли П.М. Бунин и его место в русской литературе // Бицилли П.М. Трагедия русской культуры: Исследования. Статьи. Рецензии. М.: Русский путь, 2000. С. 418-423.

76. Благасова Г.М. Иван Бунин: Жизнь. Творчество. Проблемы метода и поэтики М.: Белгород: Белгор. гос. ун-т, 2001. 232 с.

77. Благасова Г.М., Курбатова Ю.В. Романтическое начало в ранних автобиографических рассказах И.А.Бунина и К.Г.Паустовского // Творчество

78. И.А.Бунина и философско-художественные искания на рубеже XX-XXI веков: Материалы международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя. Елец: ЕГУ им. Бунина, 2006. С. 169-174.

79. Богданович И.А. <Рец.: Новые стихотворения Ивана Бунина. Москва, 1902 год> // Мир Божий. 1902. № 7. С. 81-82.

80. Богданович И.А. <Рец.: Под открытым небом. Стихотворения. М.: Изд. Журнала «Детское чтение». 1989> // Мир Божий. 1898. № 10. С. 7475.

81. Бонами Т.М. Художественная проза И.А.Бунина (1887-1904). Владимир: Владимирское книжное издательство, 1962. 107 с.

82. Боткин В.П. Стихотворения А.А.Фета. Санкт-Петербург. 1856 // Боткин В.П. Литературная критика; Публицистика; Письма. М.: Сов. Россия, 1984. С. 192-234.

83. Бройтман С.Н., Магомедова Д.М. Иван Бунин // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Кн. 1. М.: Наследие, 2001. С. 540-587.

84. Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики. М.: РГТУ. 2008. 485 с.

85. Будникова Л.И. Творчество К.Бальмонта в контексте русской синкретической культуры конца XIX-начала XX века: Автореф. . дисс. канд. филол. наук. М., 2007. 38 с.

86. Бунин И.А. Е.А.Баратынский. По поводу столетия со дня рождения // Вестник Воспитания. 1900. № 6. С. 31-51.

87. Бунин И.А. Инония и Китеж: К 50-летию со дня смерти гр. А.К.Толстого» // Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Терра Книжный клуб, 2009. Т. 9. С. 307-321.

88. Бунин И.А. Поэт-гуманист. По поводу 50-летнего юбилея литературной деятельности А.М.Жемчужникова // Вестник воспитания. 1900. № 3. С. 76-93.

89. Бунин И.А. Новые материалы Вып. 1 / Сост., ред. О.Коростелева и Р.Дэвиса. М.: Русский путь, 2004. 584 с.

90. Бунин И.А. Новые материалы Вып. 2 / Сост., ред. О.Коростелева и Р.Дэвиса. М.: Русский путь, 2010. 514 с.

91. Бунин И. А. Письма 1885-1904 годов / Под общ. ред. О.Н.Михайлова. М.: ИМЛИ РАН, 2007. 768 с.

92. Бунин И.А. Письма 1905-1919 годов / Под общ. ред. О.Н.Михайлова. М.: ИМЛИ РАН, 2007. 832 с.

93. Бунин и мировой литературный процесс: Материалы международной научно конференции, посвященный 125-летию со дня рождения писателя (18-21 октября 2000 г.). Орел: ОГПУ, 1995. 130 с.

94. Бухштаб Б.Я. А.А.Фет: Очерк жизни и творчества. Л.: Наука: Ле- > нингр. отд-ние, 1990.137 с.

95. Быченкова C.B. Жанр идиллии в русской романтической поэзии первой трети XIX века: Дис. канд. филол. наук. Владимир, 2006. 178 с.

96. Бялый Г.А. Русский реализм конца XIX века. Л.: Изд-во ЛГУ, 1973. 168 с.

97. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966. 403 с.

98. Вантенков И.П. Бунин повествователь (рассказы 1890-1916 гг.). Минск: БГУ им. В.И.Ленина, 1974. 159 с.

99. Вацуро В.Э. Е.А.Баратынский // История русской литературы: В 4 т. Л.: Наука: Ленинградское отделение, 1981. Т. 2. С. 380-392.

100. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: Элегическая школа. СПб.: Наука, 2002. 240 с.

101. Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма: Сборник статей // Вацуро В.Э. Пушкинская пора. СПб.: Академический проект, 2000. С. 517-539.

102. В.Г.Короленко о литературе. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. 713 с.

103. Вейдле В.В. На смерть Бунина // Опыты. Нью-Йорк, 1954. Кн. 3. С. 80-93.

104. Вейдле В.В. О поэзии Тютчева // Таинник ночи. Зарубежная Россия и Тютчев. М: Русскш Mip-ь, Жизнь и мысль, 2008. С. 226-234

105. Вейдле В.В. Тютчев и Россия // Таинник ночи. Зарубежная Россия и Тютчев. М: Русскш м1ръ, Жизнь и мысль, 2008. С. 176-198.

106. Вейдле В.В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1996. 336 с.

107. Веселовский А.Н. В.А.Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного ~ воображения». СПб.: Тип-я Импер. Акад. наук, 1904. 548 с.

108. Виноградов И.А. Гоголь художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания. М.: ИМЛИ РАН; Наследие,2000. 445 с.

109. Владимиров О.Н. Жанровое движение в лирике И.А.Бунина 18861952 годов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Томск, 1999. 18 с.

110. Волков A.A. Проза Ивана Бунина. М.: Моск. рабочий, 1969. 448 с.

111. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. М.: Искусство, 1988.253 с.

112. Волынская Н.И. Образ автора-повествователя в прозе И.А.Бунина конца XIX начала XX веков // Уроки жанра: Сборник статей / Отв. ред. В.В.Гура. Вологда, 1969. С. 63-75.

113. Вяткин Г.А. И.А.Бунин // Сибирская жизнь. 1912. 28 октября.

114. Вяткин Г.А. Тихий свет // Сибирская жизнь. 1911. 5 июня.

115. Газер И.С. Дооктябрьская проза И.А.Бунина (1887-1910): Дисс. <.> канд. филол. наук. Львов, 1963. 402 с.

116. Газер И.С. Забытая статья И.А.Бунина об искусстве // Вопросы русской литературы. Львов, 1971. Вып. 2. Сю 75-77.

117. Гачев Г.Д. Жизнь художественного сознания. Очерки по истории образа. М.: Искусство, 1972. Ч. 1. 199 с.

118. Гейдеко В.А. Чехов и Бунин. М.: Советский писатель, 1976. 376 с.

119. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. 414 с.

120. Гинзбург Л.Я. Творческий путь Лермонтова. Л.: Худож. лит., 1940. 223 с.

121. Глаголь С. Голоушев С.. Поэт русского пейзажа: <Рец.: Бунин И.А. Листопад: Стихотворения. М., 1901> // Курьер. 1901. 14 нояб.

122. Голенищев-Кутузов А.А. <Рец.: Бунин И.А. Листопад: Стихотво-, рения. М., 1901>. СПб.: Тип. Акад. наук, 1904.

123. Голотина Г.А. Эволюция темы природы в лирике И.Бунина 1900-х годов // И.А.Бунин: Pro et Contra. СПб.: РХГИ, 2001. С. 508-518.

124. Горнфельд А. <Рец.: На край света и другие рассказы. СПб.: Изд. О.Н.Поповой, 1897> // Русское богатство. 1897. № 2. С. 37-40.

125. Гречнев В.А. О прозе и поэзии 19-20 вв.: Л.Толстой, А.Чехов, И.Бунин, Л.Андреев, М.Горький, Ф.Тютчев, Г.Иванов, А.Твардовский. СПб.: Соларт, 2009. 376 с.

126. Григорьев А.Н. Стихотворения Ивана Козлова // Sertum Bibliologicum в честь проф. А.И.Малеина. Пг.: Знание, 1922. С.242-248.

127. Григорьян К.Н. Поэзия 1880-х-1890-х годов // История русской литературы: В 4 т. JL: Наука. Ленинградское отделение, 1980-1983. Т. 4. С. 91-122.

128. Григорьян К.Н. Ультраромантический род поэзии (Из истории русской элегии) // Русский романтизм. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1978. С. 79-117.

129. Гришина C.B. Древнерусские мотивы в лирике ИБунина // Русская литература в большом и малом времени: Сборник научных трудов. Вологда: ВГПУ, 2000. С. 64-76.

130. Гроссман Л.П. Ранний жанр Тургенева // Гроссман Л.П. Цех пера: Эссеистика. М.: АГРАФ, 2000. С. 161-180.

131. Грузинский А.Е. И.А.Бунин: (По поводу 25-летия поэтической деятельности) // Вестник воспитания. 1912. № 8. С. 108-116.

132. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М.: Худож. лит., ; 1965.356 с.

133. Гулыга A.B. Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке. СПб.: Алетейя, 2000. 447 с.

134. Гунин И.A. A.M. Добролюбов в 1890-е годы. Жизнь и творчество в контексте раннего русского символизма: Дисс. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2009. 289 с.

135. Гуральник У.А. Эстетика реализма // В мире Добролюбова: сборник статей. М.: Советский писатель, 1989. С. 90-100.

136. Деген Е. <Рец.: Иван Бунин. Листопад. Стихотворения. М: Скорпион. 1901>//Мир Божий. 1901. №5. С. 82-84.

137. Диалектика познания: компоненты, аспекты, уровни. JL: Изд-во Ленингр. унив-та, 1983. 168 с.

138. Данилевский Р.Ю. Пушкин и Гете. Сравнительное исследование. СПб.: Наука, 1999. 287 с.

139. Денисова Э.И. Дооктябрьская поэзия И.А.Бунина: Автореф. дисс. <.> канд. филол. наук. М., 1972. 21 с.

140. Двинятина Т.М. Специфика прозаического в стихах Бунина // Русская литература. 1996. № 3. С. 197-205.

141. Дефье О.В. Концепция художника в русской прозе первой трети XX века: типология, традиции, способы образного воплощения: Автореф. . дисс. канд. филол. наук. М., 1999. 33 с.

142. Джонсон И. Красивое дарование <Рец.: Бунин И.А. На край света и другие рассказы. СПб., 1897> // Образование. 1902. № 12. С. 51-62.

143. Динесман Т.Г. По страницам ранних поэтических тетрадей Бунина // Иван Бунин: В 2 кн. М.: Наука, 1973. (Лит. наследство; Т. 84). Кн. 2. С. 121-138.

144. Добролюбов H.A. Темное царство // Добролюбов H.A. Собрание сочинений: В 9 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1962. Т. 5. С. 7-139.

145. Долгополов Л.К. Судьба Бунина // Долгополов Л.К. На рубеже веков. Л.: Сов. писатель, 1985. С. 261-318.

146. Дроздецкая И.В. К типологии форм повествования в прозе И.А. Бунина // Проблемы типологии литературного процесса: Межвуз. сб. науч. тр. / Гл. ред. СЛ.Фрадкина. Пермь, 1980. С. 115-125.

147. Дронов Д.С. Брюсов и традиции русского романтизма // Русский романтизм. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1978. С. 224-245.

148. Дуденкова А.И. О художественном методе рассказов раннего Бунина (1892-1909) // Доповда та повщомлення Ужгородского держ. ун-та. Сер1я. фшологш. 1959. № 4. С. 17-22.

149. Дякина A.A. Иван Бунин поэт Серебряного века. Елец: ЕГПИ, 2000. 115 с.

150. Жирмунский В.М. Валерий Брюсов и наследие Пушкина: Опыт сравнительно-стилистического исследования // Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии. СПб.: Азбука-классика, 2001. С. 198-281.

151. Жирмунский В.М. Гёте в русской литературе. JL: Наука; Jle-нингр. отд-е, 1982. 560 с.

152. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб.: тип. А.С.Суворина, 1914. 206 с. .

153. Зайцев К.И. И.А.Бунин: Жизнь и творчество. Берлин: Парабола, 1934. 268 с.

154. Зайцев К.И. Пушкин как учитель жизни // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М.: Руссюй м1ръ, Рыбинск: Рыбинское подворье, 1998. С. 115-126.

155. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. М.: Флинта: Наука, 2002. 304 с. *

156. Зарникова Н.Б. Лирическая проза А.И.Левитова и И.А.Бунина (Жанрово-стилевые особенности, традиции и новаторство): Дис. . канд. фи-лол. наук. Липецк, 2003. 213 с.

157. Захарова В.Т. Мотив тишины в прозе И.Бунина // Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А.Бунина. Орел: Б.и., 2010. С. 33-39.

158. Захарова В.Т. Старость в художественном мире Ив.Бунина: онтологический аспект // Бунинские чтения в Орле 2008: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 75-летию присуждения писателю Нобелевской премии. Орел: Б.и., 2009. С. 5-10.

159. Зеленцова C.B. Функции пейзажа в ранних рассказах Бунина // Бунинские чтения в Орле 2008: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 75-летию присуждения писателю Нобелевской премии. Орел: Б.и., 2009. С. 50-54.

160. Зеньковский В.В. Гоголь. М.: Р.И.Ф. Школа «Слово», 1997. 224 с.

161. Зеньковский В.В. Миросозерцание И.С. Тургенева (К 75-летию со дня смерти) // Литературное обозрение. М., 1993. №11-12. С. 47-51.

162. Зеньковский В.В. М.Ю.Лермонтов // Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов. М: Русскш м1ръ, 1999. С. 178-191.

163. Зеньковский В.В. Проблема красоты в миросозерцании Достоевского // Русские эмигранты о Достоевском. СПб.: Андреев и сыновья, 1994. С. 222-236.

164. Золотухин A.A. Соотношение пространств в ранней прозе Бунина // Царственная свобода: О творчестве И.А.Бунина: К 125-летию со дня рождения писателя: Межвуз. сб. науч. тр. / Воронеж, гос. ун-т; Отв. ред. Е.Г.Мущенко. Воронеж: Квадрат, 1995. С. 106-113.

165. Зубарева Е.Е. Символика детства в творчестве И.Бунина // И.А.Букин и русская культура. Елец, 1993. С. 168-172.

166. Есаулов И.А. Идиллия и идиллическое (к разграничению типа художественности и жанра) // Проблемы литературных жанров. Томск: Изд-ä во Томск, ун-та, 1990. С. 30-31.

167. И.А.Бунин в диалоге эпох: Межвузовский сборник научных трудов, посвященных творчеству И.А.Бунина. Воронеж: ВГУ, 2002. 250 с.

168. И.А.Бунин в начале XXI века: материалы и статьи. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству писателя. Воронеж: Издательский дом «Кварта», 2005. 246 с.

169. И.А.Бунин: pro et contra / Сост. Б.В.Аверина, Д.Риникера, К.В.Степанова. СПб.: РХГИ, 2001. 1016 с.

170. Иван Бунин: В 2 кн. М.: Шука, 1973. (Лит. наследство; Т. 84). Кн. 1. Из творческого наследия Бунина; Письма. 696 с.

171. Иван Бунин: В 2 кн. М.: Наука, 1973. (Лит. наследство; Т. 84). Кн. 2. Статьи и воспоминания о Бунине; Сообщения и обзоры. 551 с.

172. Иван Бунин и Общество любителей российской словесности / Под ред. чл.-корр. РАН Ю.Л.Воротникова. Сост. Р.Н.Клейменова и Г.И.Пикулева. М.: Academia, 2006. 380 с.

173. Иванов В.И. Лермонтов // Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов. М: Русскш миръ, 1999. С. 143-164.

174. Иванова Д.М. Мифопоэтический и философско-эстетический аспекты воплощения образа природы в прозе И.А.Бунина: Дис. . канд. филол. наук. Елец, 2004.174 с.

175. Иезуитова Л.А. Леонид Андреев и литература Серебряного века: Избранные труды. СПб.: Петрополис, 2010. 738 с.

176. Измайлов A.A. Ранняя осень: (Поэзия и проза И.А.Бунина) // Измайлов A.A. Пестрые знамена: Литературные портреты безвременья. М., 1913. С. 32-36.

177. Ильин В.Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого.1 СПб.: РХГИ, 2000.480 с.

178. Ильин И.А. О тьме и просветлении. Книга художественной критики. Бунин — Ремизов Шмелёв // Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 6. Кн. 1. М.: Русская книга, 1996. С. 183-406.

179. Ильин И.А. Россия в русской поэзии // Ильин И.А. Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции. М.: Искусство, 1993. С. 163-216.

180. Ильин И.А. Талант и творческое созерцание // Ильин И.А. Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции. М.: Искусство, 1993. С. 262-272.

181. Ильин С.А. Категория миросозерцания в эстетике Добролюбова: Автореф. дис. канд. филол. наук. Донецк, 1993. 24 с.

182. Иншакова Ю.Г. Жанровая система поэзии И.А.Бунина: Дис. . канд. филол. наук. Елец, 2005. 281 с.

183. Иссова JI.И. Жанр стихотворений в прозе в русской литературе (И.С.Тургенев, В.М.Гаршин, В.Г.Короленко, И.А.Бунин): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1969.20 с.

184. История русской литературы. XX век / Под ред. В.В.Агеносова. М.: Дрофа, 2007. 624 с.

185. Каменецкая Т.Я. Эволюция повествования в произведениях И.А.Бунина 1910-1920-х годов: Дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008. 200 с.

186. Камильянова Ю.М. Мир прозы Бориса Зайцева (1900-1920-е годы). Уфа: Восточный университет, 1999. 124 с.

187. Каминский В.И. Романтическое течение в русской литературе «переходного времени» // Русский романтизм. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1978. С. 207-223.

188. Карпов И.П. Проза Ивана Бунина. М.: Флинта: Наука, 1999. 336 с.

189. Келдыш В.А. О «серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. М.: ИМЛИ РАН, 2010. 511 с.

190. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX в. М.: Наука, 1975. 280с.

191. Кириченко М.В. Жанровая морфология прозы И.А.Бунина: Дис. . канд. филол. наук. М., 2005. 155 с.

192. Классик без ретуши: литературный мир о творчестве И.А.Бунина: Критические отзывы, эссе, пародии (1890-1950-е гг.). М.: Русский путь; Книжница, 2010. 928 с.

193. Климова С.Б. Байрон в восприятии Бунина: аспекты рецепции: Дис. канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2009. 26 с.

194. Ковалев A.B. Поэтика Льва Толстого: Истоки. Традиции. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. 174 с.

195. Коварский H.A. А.Н.Апухтин // Апухтин А.Н. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1961. С. 6-8.

196. Кожевникова H.A. Звуковые композиции в стихах И.Бунина // Кожевникова H.A. Избранные работы по языку художественной литературы. М.: Знак, 2009. С. 381-398.

197. Кожевникова H.A. Метафоры и сравнения в стихах И.А.Бунина // Кожевникова H.A. Избранные работы по языку художественной литературы. М.: Знак, 2009. С. 701-714.

198. Кожевникова H.A. О тропах в поэзии И.А.Бунина // Кожевникова H.A. Избранные работы по языку художественной литературы. М.: Знак, 2009. С. 685-693.

199. Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. М.: Современник, 1978. 303 с.

200. Колобаева JI.A. Проблема личности в творчестве И.А.Бунина // Колобаева JI.A. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. М.: Издательство Московского университета, 1990. С. 61-89.

201. Колтоновская Е.А. Бунин как художник-повествователь // Вестник Европы. 1914. № 5. С. 327-341.

202. Кораблев В. <Рец.: Иван Бунин. Листопад. Стихотворения. М.: Скорпион. 1901> // Литературный вестник. 1901. Т. II. Кн. 5. С. 32-34.

203. Корецкая И.В. Символизм // Русская литература рубежа веков (19890-е начало 19200-х гг.): В 2 кн. М.: ИМРЛИ РАН, 2001. Кн. 1. С. 688731.

204. Коровин В.И. Русская поэзия XIX века. М.: Знание, 1983.128 с.

205. Коровин В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова. М.: Просвещение, 1973. 292 с.

206. Короленко В.Г. Избранные письма: В 3 т. М.: Художественная литература, 1936. Т. 3. 286 с.

207. Котляревский H.A. Девятнадцатый век: Отражение его основных мыслей и настроений в словесном художественном творчестве на западе. М.: ЖИ, 2010. 304 с.

208. Кочеткова М.А. Художественное пространство в рассказах И.А.Бунина 1890-х-1900-х годов и в повестях «Деревня» и «Суходол»: Дис. . канд. филол. наук. Ульяновск, 2005. 183 с.

209. Кошемчук Т.А. О христианской доминанте в лирике И.А.Бунина // Кошемчук Т.А. Русская литература в православном контексте. СПб.: Наука, 2009. С. 233-277.

210. Кранихфельд В. Литературные отклики: И.А.Бунин // Современiный мир. 1912. № 11. С. 341-355.

211. Краснянский В.В. К проблеме орфографии текстов И.А.Бунина // Иван Бунин и Общество любителей российской словесности / Под ред. чл.-корр. РАН Ю.Л.Воротникова. Сост. Р.Н.Клейменова и Г.И.Пикулева. М.: Academia, 2006. С. 313-324.

212. Кружков B.C. Н.А. Добролюбов: жизнь, деятельность, мировоззрение. М.: Наука, 1976. 432 с.

213. Крутикова Л.В. «.B этом злом и прекрасном мире.» // Иван. Бунин: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и ; зарубежных мыслителей и исследователей. СПб.: РХГИ, 2001. С. 479-507.

214. Крутикова Л.В. Иван Бунин // История русской литературы: В 4 * т. Л.: Наука, 1983. Т. 4. С. 635-666.

215. Крутикова Л.В. Прочитан ли Бунин? // Русская литература. 1968. №4. С. 182-192.

216. Крюков-Несмеянов А. <Рец.: Стихотворения. 1887-1891 гг. Орел, 1891> // Наблюдатель. 1892. № 3. с. 28-30.

217. Кучеровский Н.М. И.Бунин и его проза (1887-1917). Тула: При-окское книжное издательство, 1980. 319 с.

218. Лаврецкий А. Белинский, Чернышевский, Добролюбов в борьбе за реализм. М.: Худож. лит-ра, 1968. 396 с.

219. Левидов М. И.А.Бунин // Новый журнал для всех. 1916. № 4/6. С.42.48.

220. Летопись литературных событий в России конца начала в. (1891 -октябрь 1917). Вып. 1. (1891-1900). М.: ИМЛИРАН, 2002. 528 с.

221. Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л.Толстого и И.Бунина. М.: Изд-во МГУ, 1989. 174 с.

222. Линков В.Я. История русской литературы XIX века в идеях. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2008. 192 с.

223. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967.372 с.

224. Лишаев С.А. Старое и ветхое: Опыт философского истолкования. СПб.: Алетейя, 2010. 208 с.

225. Лобова Т.М. Феноменология детства в творчестве М.Ю.Лермонтова: Автореф. . дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008. 22 с.

226. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Поздний эллинизм. М.: ACT; Харьков: Фолио, 2000. 960 с.

227. Лосева Н.Г. Ландшафт как эстетическое явление // Эстетика природы. М: ИФ РАН, 1994. С. 75-85.

228. Логунова Г.М. Творчество К.Фофанова и поэзия раннего русского символизма: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1992. 18 с.

229. Львов-Рогачевский В. Новейшая русская литература. М.: Изд-во Л.Д.Френкель, 1924. 400 с.

230. Львов-Рогачевский В.Л. <Рец.: Бунин И.А. Стихотворения, 19071909 гг. Рассказы. СПб., 1910. (Сочинения; Т. 6)> // Современный мир. 1910. № 10. С. 157-159.

231. Любимов Н.М. О переводах Бунина // Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1967. Т. 8. С. 409-421.

232. Любимова Т.Б. Природа как эстетическая ценность // Эстетика природы. М: ИФ РАН, 1994. С. 30-49.

233. Ляцкий Е.А. Вопросы искусства в современных его отражениях // Вестник Европы. СПб. 1907. Кн. 3. С. 278-302.

234. Маймин Е.А. Русская философская поэзия. Поэты-любомудры, А.С.Пушкин, Ф.И.Тютчев. М.: Наука, 1976. 190 с.

235. Маймин Е.А. О русском романтизме. М.: Просвещение, 1975.240 с.

236. Малахов В. Бунин и Тютчев // Подъем. 1979. № 5. С. 147-149.

237. Мальцев Ю.В. Иван Бунин. Франкфурт-на-Майне Москва: Посев, 1994. 432 с.

238. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М.: Наука, 1976. 375 с.

239. Маркович Я.С. Традиционное и новаторское в поэзии Бунина (1883-1913): Автореф. дисс. <.> канд. филол. наук. М., 1977. 15 с.

240. Матвеев В. Русская душа // Новая жизнь. 1916. № 4. С. 111-160.

241. Мережковский Д.С. Вечные спутники: портреты из всемирной литературы. СПб.: Наука, 2007. 902 с.

242. Мескин В.А. Грани русской прозы: Ф. Сологуб, JI. Андреев, И. Бунин. Южно-Сахалинск: Изд-во Сахалинского государственного университета, 2000. 150 с.

243. Мескин В.А. Грани русского символизма: В.Соловьев и Ф.Сологуб. М.: РУДН, 2010. 424 с.

244. Метафизика И.А.Бунина: межвузовский сборник научных трудов, посвященных творчеству И.А.Бунина. Воронеж: Воронежская областная типография издательство им. Е.АБолховитинова, 2008. 251 с.

245. Мешков H.H. Поэзия Ивана Бунина // Путь. 1912. № 12. С. 24-34.

246. Мешков H.H. <Рец.: Бунин И.А. Перевал. М., 1912; Бунин И.А. Рассказы и стихотворения, 1907-1910 гг. М., 1912> // Путь. 1912. №7. С. 6566.

247. Мещерякова O.A. Индивидуально-авторская концептосфера И.А.Бунина в ее репрезентации средствами свето- и цветообозначений. Елец: ЕГУ им. И.А.Бунина, 2007. 210 с.

248. Минералов Ю.И. История русской литературы XIX века (70-90 годы). Москва: Высшая школа, 2006. 486 с.

249. Минералов Ю.И. Поэтика. Стиль. Техника. М.: Лит. ин-т им. А.М.Горького, 2002. 174 с.

250. Минералова И.Г. Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма. М.: Флинта: Наука, 2008. 272 с.

251. Минц З.Г. Блок и русский символизм // Минц З.Г. Александр Блок и русские писатели. СПб., 2000. С. 456-536.

252. Минц З.Г. «Новые романтики». К проблеме русского пресимво-лизма // Минц З.Г. Поэтика русского символизма. СПб.: Искусство-СПб, 2004. С. 162-174.

253. Митренина Т.Н. Некоторые особенности ранней бунинской прозы (1899-1902) // Литературоведение: Научные доклады / Науч. ред. " А.Л.Григорьев. Л.: ЛГПИ, 1973. С. 58-61.

254. Михайлов О.Н. Жизнь Бунина: «Лишь слову жизнь дана.». М.: Центрполиграф, 2002. 492 с.

255. Михайлова М.В. От прекрасного к вечному: эволюция творческих принципов И.А.Бунина. Орел б. и., 2008. 161 с.

256. Михеичева Е.А. Жанр философского рассказа в русской литературе рубежа XIX XX веков. Орел: Орловский государственный университет, 2008. 194 с.

257. Мовнина Н.С. Идеальный топос русской поэзии конца XVIII -начала XIX века // Русская литература. 2000. № 3. С. 19-36.

258. Молчанова H.A. Поэзия К.Д.Бальмонта 1890-х-1910-х годов: проблемы творческой эволюции. М.: Mili У, 2002. 145 с.

259. Морозов С.Н. И.А.Бунин литературный критик: Дисс. . канд. филол. наук. М., 2002. 207 с.

260. Мраморнов О.Б. Продолжение литературы: Боратынский, Тютчев, Бунин, Ходасевич, Пастернак, Шолохов, Солженицын. М.: Муравей-Гайд, 2000. 160 с.

261. Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М.: Вагриус, 2007. 512 с.

262. Назарова JI.H. О пейзаже в «Записках охотника» И.С.Тургенева и в крестьянских рассказах И.А.Бунина конца 1880-х начала 1910-х годов /А Поэтика и стилистика русской литературы. JL: Наука; Ленинградское отделение, 1971. С. 253-262.

263. Нефедов В.В. Бунин художник (предшественники, современники, наследники): Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1991. 24 с.

264. Николаев П.А. Историзм в художественном творчестве и в литературоведении. М.: Изд-во Московского университета, 1983. 364 с.

265. Нинов A.A. М.Горький и Ив.Бунин. История отношений. Проблемы творчества. Л.: Сов. писатель, 1984. 560 с.

266. Ничипоров И.Б. Поэзия темна, в словах не выразима.: Творчество И.А.Бунина и модернизм. М.: Метафора, 2003. 256 с.

267. Новикова H.A. Мировосприятие и философия автора и героев в художественном мире И.А.Бунина: Дис. . канд. филол. наук. Елец, 2002. 208 с.

268. Океанский В.П. Человек и Тотальность: поэтика пространства и её кризис. Иваново: ГОУ ВПО «ШГПУ», 2010. 358 с.

269. Омельян A.M. Ю.П.Казаков и И.А.Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2009. 26 с.

270. Опульская Л.Д. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1892 по 1899 год. М.: Наука, 1998. 406 с.

271. Очерки истории языка русской поэзии. Поэтический язык и идиостиль: Общие вопросы. Звуковая организация текста / В.П.Григорьев, И.И.Ковтунова, О.Г.Ревзина и др. / Под ред. В.П.Григорьева. М.: Наука, 1990. 304 с.

272. Петросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе конца XIX начала XX века (Итоги и перспективы изучения) // Русский романтизм. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1978. 246-261.

273. Плешков В.В. Концепция человека в творчестве И.А.Бунина:* Дис. канд. филол. наук. Елец, 1997. 245 с.

274. Полоцкая Э.А. Чехов в художественном развитии Бунина. 1890-е-1910-е годы // Иван Бунин: В 2 кн. М.: Наука, 1973. (Лит. наследство; Т. 84). Кн. 2. С. 66-89.

275. Пономарев Е.Р. И.А.Бунин и Л.Н.Толстой: Дис. . канд. филол. наук. СПб., 2000.376 с.

276. Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. М.: Издательство Московского университета, 1976.208 с.

277. Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. М.: Издательство Московского университета, 1965.360 с.

278. Поэтика русской литературы конца XIX начала XX века. Динамика жанра. Общие проблемы. Проза. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 829 с.

279. Пращерук Н.В. Реальность духовного в прозе И.А.Бунина: со-фиологический аспект // Классическая словесность и религиозный дискурс (проблемы аксиологии и поэтики): сборник научных статей. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2007. С. 282-300.

280. Пращерук Н.В. Феноменология Бунина: авторское сознание и его пространственная структура: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Екатеринбург, 1999.34 с.

281. Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1967. Вып. 1. 358 с.

282. Пьянзина М.А. Динамика и эволюция основных мотивов в прозе И.А.Бунина: Автореф. дис. канд. филол. наук. Красноярск, 2010. 22 с.287. <Рец.: Бунин И.А. На край света и другие рассказы. (Пб., 1897> // Рус. богатство. 1897. № 2. С. 37-40.

283. Рогова E.H. Элегический модус художественности в литературном произведении: Дис. канд. филол. наук. М., 2005. 178 с.

284. Родзевич С.И. В поисках Атлантиды: (Поэзия И.А.Бунина) // Аргонавты: Литературно-художественные сборники. Кн. 1. Киев: Издание-И.И.Самоненко, 1914. С. 16-176.

285. Романов Д.А. Классика известная и неизвестная: Толстой, Тургенев, Бунин: лингвистические очерки. Орел: Изд-во Орловского гос. ун-та, 2008.210 с.

286. Русская литература XX века. 1890-1910/ Под ред. С.А.Венгерова. М.: Республика, 2004. 543 с.

287. С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом. М.: ИМЛИ РАН, 2002. 824 с.

288. Сапожков C.B. Русские поэты «безвременья» в зеркале критики 1880-1890-х годов. М.: Прометей, 1996.118 с.

289. Сафронова Л.А. Несколько замечаний о поэтике романтизма // Русская литература и культура нового времени. СПб.: Наука, 1994. С. 177195.

290. Сахаров В.И. О жизни и творениях Ивана Козлова // Козлов И.И. Стихотворения. М.: Сов. Россия, 1979. С. 5-18.

291. Сахаров В.И. Романтизм в России: эпоха, школы, стили. Очерки. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 256 с.

292. Святополк-Мирский Д.П! История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2009. 872 с.

293. Скрипникова Т.И. Духовно-религиозная проблематика и ее художественное воплощение в «крестьянской прозе» И.А.Бунина: Дис. канд. филол. наук. Воронеж, 2008. 238 с.

294. Скрипникова Т.И. Смысловые константы пейзажной лирики И.А.Бунина // И.А.Бунин в начале XXI века: материалы и статьи. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству писателя. Воронеж: Издательский дом «Кварта», 2005. С. 62-67.

295. Славина В.А. В поисках идеала.: Литературная критика, публицистика первой половины XX в. М.: Прометей, 2005. 247 с.

296. Сливицкая О.В. Повышенное чувство жизни: Мир Ивана Бунина. М.: РГТУ, 2004. 270 с.

297. Слободнюк С.Л. Дьяволы Серебряного века: Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг. СПб.: Алетейя, 1998. 425 с.

298. Смирнова Л.А. Золотой сон души: О русской поэзии рубежа 1920 вв. М.: Водолей, 2009. 392 с.

299. Смирнова Л.А. «.Уловил напев родной души.» (Мотивы русской классической поэзии в ранней лирике И.А.Бунина) // Русская поэзия 19 века и ее отношения с прозой: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МОПИим. Н.К.Крупской, 1990. С. 114-122.

300. Соколов А.Н. К спорам о романтизме // Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1967. Вып. 1. С. 26-31.

301. Соколова М. Романтические тенденции критического реализма 80-х 90-х годов // Развитие реализма в русской литературе. М.: Наука, 1974. Т. 3. С. 48-76.

302. Соловьев B.C. Поэзия гр. А.К.Толстого // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., Искусство, 1991. С. 483-505.

303. Соловьев B.C. Поэзия Я.П.Полонского // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., Искусство, 1991. С. 518-541.

304. Соловьев С.М. Грусть (Памяти М.Ю.Лермонтова, умер 15 июля 1841 г.) // М.Ю.Лермонтов: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2002. С. 247-264.

305. Степун Ф.А. Духовный облик Пушкина // Степун Ф.А. Встречи. М.: Аграф, 1998. С. 11-17.

306. Степун Ф.А. И.А.Бунин и русская литература // Степун Ф.А. Портреты. СПб.: РХГИ, 1999. С. 231-241.

307. Степун Ф.А. Иван Бунин // Степун Ф.А. Встречи и размышления: Избранные статьи / Под ред. Б.Филиппова. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. С. 152-169.

308. Степун Ф.А. По поводу «Митиной любви» // Степун Ф.А. Портреты. СПб.: РХГИ, 1999. С. 242-258.

309. Тальников Д. При свете культуры: Чехов, Бунин, С.Подышин, Ив.Вольный//Летопись. 1916. № 1. С. 275-299.

310. Танин Г. Эпштейн Е.М.. Творчество Бунина // Ежемесячный журнал. 1914. № 2. С. 109-114.

311. Творческое наследие И.А.Бунина и мировой литературный процесс. Материалы международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения писателя. 18-25 октября, 1895 года. Орел: ОГПУ, 1995. 150 с.

312. Творчество И.А.Бунина и русская литература XIX XX веков. Материалы научно-практической Всероссийской конференции. 16-17 октября 1997 г. Белгород: Изд-во Белгород, ун-та, 1998. 249 с.

313. Творчество И.А.Бунина и философско-художественные искания на рубеже XX-XXI веков: Материалы международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя. Елец: ЕГУ им. Бунина, 2006. 420 с.

314. Тертерян И.А. Романтизм как целостное явление // Вопросы литературы. М., 1983. №4. С. 151-181.

315. Тхоржевский И.И. Художники-импрессионисты. Бунин // Тхор-жевский И. Русская литература. Париж: Возрождение, 1950. С. 540-544.

316. Тынянов Ю.Н. Тютчев и Гейне // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 350-394.

317. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. 347 с.

318. Устами Буниных. Дневники / Сост. М.Грин. М.: Посев, 2004. Т. 1.304 с.

319. Устами Буниных. Дневники / Сост. М.Грин. М.: Посев, 2004. Т. 2.432 с.

320. Федоров A.M. <Рец.: На край света и другие рассказы. СПб.: Изд. О.Н.Поповой, 1897> // Новое слово. 1897. № 7. С. 97-100.

321. Федоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига: Зинатне, 1988. 454 с.

322. Фестюжьер Андре-Жан. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. СПб.: Наука, 2009. 497 с.

323. Флоренский А.П. Сочинения: В 4 т. М.: Мысль, 1994-. Т. 3 (2). М.: Мысль, 2000. 623 с.

324. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина: творческая эволюция. Л.: Наука: Ленинградское отделение, 1986. 302 с.

325. Франк С.Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 312-340.

326. Франк С.Л. Светлая печаль // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 288-302.

327. Фризман Л.Г. Два века русской элегии // Русская элегия XVIII -начала XX века: Сборник. Л.: Советский писатель, 1991. С. 5-48.

328. Фризман Л.Г. Эволюция русской романтической элегии (Жуковский, Батюшков, Баратынский) // К истории русского романтизма. М.: Наука, 1973. С. 73-106.

329. Хабибулина Л.Ф. Романтическое в духовной культуре человека: экспликация философско-экзистенциальной сущности: Автореф. . дисс. канд. филол. наук. Казань, 2010. 26 с.

330. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002. 437 с.

331. Хализев В.Е. Ценностные ориентации русской классики. М.: Гно-зис, 2005. 432 с.

332. Хализев В.Е. Художественное миросозерцание Чехова и традиция Толстого // Хализев В.Е. Чехов и Толстой. М.: Наука, 1980. С. 26-55.

333. Ходасевич В.Ф. О поэзии Бунина // Ходасевич В.Ф. Книги и люди. М.: Жизнь и мысль, 2002. С. 386-392.

334. Ходасевич В.Ф. О Бунине // Ходасевич В.Ф. Книги и люди. М.: Жизнь и мысль, 2002. С. 395-399.

335. Ходасевич В.Ф. О Тютчеве // Таинник ночи. Зарубежная Россия и Тютчев. М: Русскш м1ръ, Жизнь и мысль, 2008. С. 77-86.

336. Черкашина Е.Л. Образ детства в творческом наследии И.А.Бунина. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2009. 22 с.

337. Четверикова О.А. Память как основная категория творчества И.Бунина и В.Белова // Творческое наследие И.А.Бунина. Орел, 2005. С. 164170.

338. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М.: Наука, 1974-1982. Т. 2. 583 с.

339. Чешихин-Ветринский В. Бунин // Нижегородский листок. 1901. № 141.27 мая.

340. Чистякова H.A. Эволюция народнопоэтических традиций в творчестве И.А.Бунина конца XIX начала XX века: Дисс. . канд. филол. наук Елец, 1997. 209 с.

341. Чуйко В.В. Современная русская поэзия в ее представителях. СПб.: Тип. А.Тагов, 1885. 210 с.

342. Чуковский К.И. Ранний Бунин // Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 2 т. М.: Правда, 1990. Т. 2. С. 285-306.

343. Чуковский К.И. Смерть, красота и любовь в творчестве И.А.Бунина // Нива. 1914. № 49. С. 947-950.

344. Чулков Г.И. Листопад // Чулков Г.И. Покрывало Изиды: Критические очерки. М.: Журн. «Золотое руно», 1909. С. 136-145.

345. Шайтанов И.О. Мыслящая муза: «Открытие природы» в поэзии XVIII в. М.: Прометей, 1989. 257 с.

346. Шайтанов И.О. Ф.И.Тютчев: поэтическое открытие природы. М.: Изд-во МГУ, 2001. 128 с.

347. Шахов В.В. Традиции демократических писателей 1860-х годов (Г. и Н.Успенские, В.Слепцов, Н.Помяловский, Ф.Решетников, А.Левитов) в реалистической прозе конца XIX начала XX веков: Дис. . докт. филол. наук. Рязань, 1983. 358 с.

348. Шеншина В.А. A.A. Фет Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М.: Добросвет, 2003. 254 с.

349. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: Гештальт и действительность. М.: Эксмо, 2009. 800 с.

350. Шулятиков В.М. Восстановление разрушенной эстетики: К критике идеал, веяний в новейшей русской литературы // Очерки реалистического мировоззрения: Сб. ст. по филос., общ. науке и жизни. СПб.: С.Дороватовский и А.Чарушников, 1905. С. 575-643.

351. Шулятиков В.М. Этапы новейшей лирики: Надсон, Апухтин, Вл. Соловьев, Мережковский, Минский, Голенищев-Кутузов, Бунин // Из истории новейшей русской литературы. М.: Звено, 1910. С. 199-294.

352. Щенникова Л.П. Русский поэтический неоромантизм 1880-1890-х годов: эстетика, мифология, феноменология. СПб: Серебряный век, 2010. 478 с.

353. Эльяшевич А.П. О лирическом начале в прозе // Звезда. 1961. № ' 8. С. 189-202.

354. Эйхенбаум Б.М. Мелодика русского лирического стиха. Пб.: ОПОЯЗ, 1922.200 с.

355. Эпштейн М.Н. Стихи и стихия: Природа в русской поэзии: XVIII-XX вв. М.: Высшая школа, 1990. 303 с.

356. Юрченко Л.Н. Диалектика образа Украины в творчестве И.А.Бунина: историко-культурный и структурно-поэтический аспект: Авто-реф. дис. канд. филол. наук. Елец, 2000. 20 с.

357. Якубович. П.Ф. <Рец.: Бунин И.А. Новые стихотворения. М., 1902>//Русское богатство. 1902. № 7. С. 99-107.

358. Basker М. The Silver Age: Simbolism and Post-Simbolism // Basker M. The Routledge Companion to Russian Literature, ed. N.Cornwell, Routledge, London and New York, 2001. P. 136-149.

359. Winner Th. Some remarks about the style of Bunin's early prose // American contributions to the Sixth International Congress of slavists. The Hague, 1968. Vol. 2. P. 339-381.

360. Woodward J. Structure and subjectivity in the early «philosophical» tales of Bunin // Canadian Slavic studies. 1971. N 5. P. 508-523.