автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Влияние основных парадигм социальной теории на понимание природы наказания

Полный текст автореферата диссертации по теме "Влияние основных парадигм социальной теории на понимание природы наказания"

На правах рукописи

ЩИТОВ НИКОЛАЙ ГЕОРГИЕВИЧ

ВЛИЯНИЕ ОСНОВНЫХ ПАРАДИГМ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ НА ПОНИМАНИЕ ПРИРОДЫ НАКАЗАНИЯ

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Владивосток 2003

Работа выполнена в Дальневосточном государственном университете

Научный консультант: член-корреспондент Российской

академии медицинских наук, профессор Ю.И.Пиголкин

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Ю.М.Почта; доктор философских наук, профессор Л.И.Кирсанова; доктор юридических наук, профессор Л.И.Романова

Ведущая организация - Московская медицинская

академия имени И.М. Сеченова

Защита состоится 25 сентября 2003 года в часов на заседании

регионального диссертационного совета ДМ 212.055.05 при Дальневосточном государственном техническом университете по адресу: 690950, г. Владивосток, ул. Пушкинская, 10, ауд. 302.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Дальневосточного государственного технического университета. Автореферат разослан

2003 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент Е.С.Гришина

zoob-b ллзэвов

яияаа

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Практика осуществления наказания как в Российской Федерации, так и за рубежом требует осмысления и пересмотра. По окончании XX века стало понятно, что «старые добрые» методы наказания за уголовные преступления (тюрьмы, исправительно-трудовые учреждения, досрочное освобождение, условное осуждение и т.д.) не оправдали возлагавшихся на них надежд: вместо того, чтобы исправлять преступников и предотвращать будущие преступления (действовать профилактически), эти методы порождают рецидивизм, приводят к возникновению влиятельной тюремной субкультуры, служат источниками разного рода социальных (как их называют врачи) болезней - туберкулеза, ВИЧ, гепатита В и др. Они являются одним из источников фискального кризисастановятся непомерным бременем для налогоплательщиков и в значительной мере отрицательно влияют на моральный климат общества. Отсюда периодические (а для России -хронические) амнистии, случающиеся из-за исчерпывания всех возможных лимитов «вмещающей способности» (вместимости) пенитенциарных заведений.

Приведем статистические данные, свидетельствующие об остроте данной проблемы. В России в конце 1999 года насчитывалось 1 100 ООО человек, находящихся в местах лишения свободы (включая СИЗО), в США - 2 200 ООО. Это непомерное бремя для обеих стран, которые сейчас имеют самое большое число заключенных на 100 000 человек (798 - в США и 753 - в России). Все надежды на «исправление» преступников (реабилитационная парадигма), несмотря на огромные средства, затраченные на это в США и Англии, рухнули. Общепринятой стала идея, что «ничто не помогает»: ни работа по

Scull A Decarceration Communitj Treatmenl and the Deviant Rutgers Universit) Press. New Brunswick. 1984. Zimring F Hawkins G The Scale of Imprisonment The Universitj of Chicago Press. Chicago. 1991 ОлеГжик A E Тюремная с\бк>льт\ра в России М Инфра-М 2001

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА . С Петербург JOifcPK

профилактике преступности (проактивная парадигма), ни перевоспитание (реабилитационная парадигма), ни лечение (медикализация преступности), ни жестокость наказания (парадигма сдерживания)1. Неудача постигла и так называемое «некарательное воздействие» в странах Скандинавии и Северной Европы2. Таким образом, налицо явления кризиса в практике наказания как в Российской Федерации, так и в ряде западных стран, прежде всего в США и Англии.

Однако не лучше положение дел в области теоретических исследований наказания в философии и социологии. Большая часть философов, социологов, криминологов, психологов, историков критикуют сложившуюся социальную практику наказания, но альтернативная тюремному заключению идеология наказания, которая была бы реалистической, не предложена до сих пор. Философия аболиционизма (полного отказа от тюрем), которую развивают исследователи, принадлежащие в основном странам Скандинавии, носит явно утопический характер для большинства стран мира из-за гораздо более высокого уровня преступности в западных странах по сравнению со Скандинавскими странами. В России, где количество убийств на 100 ООО населения более чем в 4 раза превосходит таковое в самой «насильственной» стране западного мира - США (19,8 - в России, 4,55 - в США, согласно данным 2ООО года3), говорить об отмене тюрем, по меньшей мере, преждевременно.

Таким образом, налицо проблемная ситуация: с одной стороны, общество нуждается в установлении социального порядка, так как преступность угрожает самому существованию общества, порождая страх, социальную дезорганизацию, напряженность и другие негативные явления. С другой стороны, существующая система контроля над преступностью доказала свою неэффективность. Более того, сама эта система представляет собой угрозу

'Garland D Punishment and Welfare Aldershol 1985. Simon J Poor Discipline Parole and Social Control ol'ihe Underclass. 1890- 1990 The Univers«) of Chicago Press. Chicago 1993 :Cm H Кристи Пределы наказания M Прогресс. 1985 С 29-36

' Seventh United Nations Surve\ of Crime Trends and Operations of Criminal Justice S> stems covering the period 1998 - 2000 Office on Drugs and Crime Center for International Cume Prevention Режим достчпа [http vu\n unodc org unodc crime cicp surxev ье\ешЬ html 0* tu 2003]

для демократического общества (экономическую, полицейскую1, моральную и т.д.).

Другой аспект актуальности исследования наказания следует из факта применения чаще всего как крайнего средства легитимного физического насилия практически любой политической властью (М.Вебер) и, таким образом, заключается в необходимости связать феномен наказания с «проблемой порядка», которую поставил еще Т. Гоббс.2 Дж.Тернер полагает, что одним из основных вопросов для любой социальной теории будет вопрос о том, как создаются, сохраняются и изменяются модели социальной организации3. Таким образом, в диссертации предпринята попытка соотнесения проблемы наказания с проблемой объяснения возможности существования общества как такового, поскольку наказание - это один из основных инструментов социального контроля.

Далее, одной из важных проблем поддержания социального порядка является градация сроков заключения в зависимости от тяжести преступления. Выявлено, что после 5-7 лет пребывания в пенитенциарном учреждении человек утрачивает навыки «свободной» социальной жизни и с очень большим трудом восстанавливает их (если восстанавливает вообще). Фактически развивается адаптация к жизни в местах лишения свободы.4 Какой тогда есть смысл назначать более длительные сроки тюремного заключения? Здесь на первый план выходит проблема справедливости правосудия, когда за более тяжкие преступления полагается более суровое наказание, а также проблема контроля над преступностью, которая в России приняла угрожающие размеры (около 27 тысяч убитых ежегодно как минимум). Без понимания целей и смысла наказания создается впечатление безысходности ситуации.

' Слишком большие полномочия, делегируемые службам безопасности, несут множество потенциальных у грог коррупцию, нарушение гражданских свобод, вмешательство этих служб в экономику и т д

" См • Гоббс T Левиафан " Гоббс T Избранные произведения в дяух томах M Мысль 1964 т 2 С 149 — 209

3 Тернер Дж Структура социологической теории M Прогресс. 1985 С 21

jCm Кристи H Пределы наказания M • Прогресс 1985

Итак, подводя итог анализу актуальности изучения проблемы наказания, можно утверждать, что на данный момент существует фундаментальное противоречие между необходимостью борьбы с преступностью (особенно в странах, где уровень преступности высок) и многочисленными свидетельствами о неэффективности большинства применяемых практик по предотвращению и борьбе с преступностью.

Степень разработанности проблемы. Основной вклад в изучение социально-философского аспекта наказания в XX веке внесли следующие исследователи: Я.И.Гилинский, А.Н.Олейник, Е.Пашуканис, Дж.Г.Мид, Р.Дарендорф, М.Игнатиефф, Дж.Гиббс, Э.Скапл, Р.Горвиц, А.Горовитц, Ф.Зимринг, Г.Хаукинс, Д.Блэк, И.Гоффман, С.Коэн, Г.Маркузе, Ю.Хабермас, М.Фуко, Т.Парсонс, Р.Мертон, Т.Матиесен, А.Боттомс, Т.Хирши, П.Янг и другие. В работах вышеуказанных авторов рассматриваются различные стороны наказания, а также влияние наказания на государство, экономику и общество в целом. Выявлены эффекты действия наказания на преступника, рассмотрены альтернативные средства воздействия как на потенциальных, так и на «актуальных» преступников.

Исследованию наказания в рамках структурно-функциональной парадигмы посвящены работы Ф.Александера, А.Берджесона, П.Бирна, Я.И.Гилинского, Р.Дарендорфа, А.Макинтайра, Р.Мертона, Т.Парсонса, К.Эриксона, А.Тревино, М.Дуглас, Дж.Г.Мида, Х.Гарфинкеля, Ф.Паркина, Дж.Стауба, Дж.Хостетлера. В работах этих авторов рассматривается широкий спектр теоретических построений Э.Дюркгейма и его последователей: органическая и динамическая солидарность, репрессивное и реститутивное право, основные принципы эволюции наказания. Дж.Саймон, рассмотрев основные характеристики «общества риска», каковым является современное американское и западноевропейское общество, пришел к выводу о

возникновении в 90-х годах XX века «неомеханической солидарности»1, приведшей к значительному ужесточению наказания в США и Англии.

Критический анализ теории наказания Э.Дюркгейма и других функционалистов дается в работах С.Спитцера, Д.Гарланда, С.Коэна. Эти авторы указывают на нечеткость понятийного аппарата социальной концепции Э.Дюркгейма, на несовместимость его представлений с эмпирическими исследованиями, но не преодолевают этих недостатков.

Наказание в рамках парадигмы социального конфликта вслед за К.Марксом и Ф.Энгельсом рассматривалось Г.Руше, О.Кирчхаймером, Д.Мелосси, М.Паварини с позиций экономической детерминации характера наказания. Влияние меновой стоимости на характер наказания в капиталистическом обществе исследовал русский юрист Е.Пашуканис. Роль идеологии как ложного сознания в осуществлении наказания рассматривали Д.Хэй, М.Игнатиефф и др. Соединение марксистского подхода с концепцией наказания М.Фуко можно обнаружить в работах Д.Гарланда. Критика марксистского подхода к наказанию дается в работах Т.Хирши, Р.Кларка, М.Корниша и др. Таким образом, в зарубежной литературе осуществлен довольно полный анализ значительной части аспектов конфликтной теории наказания.

Парадигма рационализации и секуляризации европейского общества и

платы за нее в виде «расколдования мира» и «железной клетки

»

рациональности» имеет весьма существенное значение для исследований наказания, поскольку она показывает одновременно усиление и границы рационализации наказания. Концепцию рационализации наказания и влияние рационализации на общество в целом в рамках веберовского подхода рассматривали Д.Ротман, В.Гатрел, Х.Барнес, С.Коэн, Р.Спаркс, Р.Селейлес,

1 Simon J "Entitlement to Cruelty' Neo-Liberalism and the Punitive Mentality in the United States Presented at the Conference on Crime Neo-Liberalism and the Risk Societx John Ja\ College of Criminal Justice. CUNY April. 16. 1999 P 3

Н.Кристи, П.Райеф, Ф.Томпсон, С.Уебб, О.Льюис, С.Мессинжер, П.Спиенбург, Д.Гарланд.

Концепция наказания и дисциплины М.Фуко очень широко освещена в мировой философской и социологической литературе. Концептуальный анализ осуществлен П.Гамилтоном, Г.Гатгингом, Х.Дрейфусом, П.Рабиноу, Б.Смартом, П.Миллером (связь с «критической теорией» Франкфуртской школы), Л.Мак-Неем, Т.Зэзом и другими авторами. Критика концепции наказания М. Фуко (особенно ее эмпирической части) дана в работах П.Ная, Дж.Лангбейна, П.Спиенбурга, Г.Райта, М.Битти, Л.Стоуна, П.О'Брайена, Р.Брауна и др.

Поскольку термин «наказание» определяется специфически в каждой из социальных и гуманитарных наук, необходимо дать определение «наказанию», которое используется в данной работе. Под термином «наказание» понимается применение некоторых санкций к человеку, который совершил поступок, нарушающий определенные нормы. Наказание обладает двумя основными признаками: первый - это намеренное использование неких санкций против нарушителя; второй - действие, причиняющее страдания нарушителю, порицающее или стигматизирующее его (понижающее его статус, навлекающее позор и т.д.)1. Если отсутствует стигматизация либо порицание, либо страдание, как, например, в случае штрафа за нарушение правил дорожного движения, это не считается наказанием в том смысле, который придает ему современная социальная философия и социология наказания. В целом считается, что нанесение ущерба некоторым фундаментальным ценностям общества всегда вызывает применение санкций, причиняющих боль и унижающих нарушителя. Иногда это называют наказывающим стилем социального контроля2. Для стран западного мира (Европа, Америка) наказание применяется к нарушителям

' The CKford Handbook of Criminolojv Ed b> M Maguire. R Morgan & R Reiner Clarendon Press I ondon 1997 p 475. Garland D Punishment and Modern Societ) The Umversitv of Chicago Press. Chicago 1990 P 17 " Сч . Ноги itz A. The Logic of Social Control Plenum Press. London. 1990 P 23 -46 А Горвнц вслед ja Д Блэком выделяет 4 стичя социального контротя наказывающий компенсаторный репляторный и терапевтический Резевантность стиля зависит от характера нар>шення норм и сочна и>ного стат>са нар>шителя

уголовного законодательства. Более широких трактовок наказания1, которыми пользуются психологи, философы, антропологи, культурологи и другие представители гуманитарных и социальных наук, диссертант не обсуждает, поскольку они выходят за рамки поставленной цели диссертационного исследования.

Под «основными парадигмами социальной теории» понимаются только те парадигмы или «перспективы», которые существенно влияют на социально-философское понимание природы наказания. Диссертант не имеет в виду исчерпанность социальной теории только рассматриваемыми в диссертации парадигмами.

Целью диссертационного исследования является выявление влияния концептуальных рамок основных парадигм социальной теории на понимание сущности феномена наказания.

Основные задачи диссертационного исследования:

1. Выявить, как в рамках структурно-функциональной парадигмы раскрывается ценностно-эмоциональная природа наказания.

2. Продемонстрировать, что теоретико-конфликтная парадигма наказания раскрывает экономический, идеологический и исторический аспекты наказания, а именно: экономический, направленный на выявление детерминации наказания состоянием рынка товара «рабочая сила»; идеологический, связывающий товарообмен и наказание; формационный, демонстрирующий иерархическую организацию факторов наказания.

3. Продемонстрировать, что в рамках парадигмы рационализации и секуляризации наказания выявляется имманентный конфликт между различными аспектами наказания; выявить границы рационализации наказания.

' В этом случае социологи объединяют этим именем нескотько стилей социального контроля (например, наказывающий компенсаторный и регуляторный) Псичологи под наказанием понимают стимул, снижающий вероятность повторения данной формы поведения в с\одны\ обстоятельствах (см Skinner В F Science and Human Behavior The Free Press. London 1983 P 182-193)

4. Выявить основные черты медикализации наказания и доказать, что она является следствием рационализации и секуляризации общества.

5. Дать критический анализ постмодернистского подхода к наказанию, выявить его принципиальное отличие от «модернистских» парадигм. Показать, что постмодернистский подход к наказанию приводит к аболиционистским выводам.

6. Показать нереалистичность построения в настоящее время некоторой общей философской и социологической теории наказания.

Теоретические и методологические основания работы. В диссертационном исследовании использован ряд философско-методологических оснований. Это связано прежде всего со спецификой объекта исследования - наказания за уголовные преступления.

В качестве философско-методологического основания для анализа феномена наказания использован «критический рационализм» К.Поппера в модификации Дж.Уоткинса1. Представленные теоретические подходы к наказанию были проанализированы с позиций их потенциальной фальсифицируемости и верифицируемости.

Для характеристики специфики подходов к наказанию диссертант использовал учение Т.Куна о парадигме в более «мягкой» версии, подобной «исследовательским программам» И.Лакатоса. Были выделены три модернистские парадигмы наказания и одна постмодернистская.

Для имманентного анализа каждой из выявленных парадигм были использованы следующие методологии:

1. Структурно-функциональный анализ, основным принципом которого является подход к обществу как целостной системе, стремящейся установить равновесие (эквилибриум) с окружающей средой. Была использована также дюркгеймовская версия структурно-функционального анализа, которая выделяет силы «социального притяжения» (механическая и органическая

' Поппер К Р Логика на)много исследования Поппер К Р Логика п рост наунюго знания M Прогресс 1983 Watkins J Science and Skepticism Princeton Unnersit) Press. Princeton 1984

солидарность), коллективное сознание, ритуал восстановления нарушенных социальных ценностей и т.д. Структурно-функциональный анализ позволяет рассмотреть реакцию общества как некоего целостного, системного образования на преступление. Этот подход позволяет выявить консенсус' по поводу наказания преступников, единство членов общества в защите центральных, базисных ценностей и ценностно-эмоциональную основу наказания.

2. Теоретико-конфликтный подход позволяет рассмотреть наказание сквозь призму борьбы различных социальных групп за редкие и ценные ресурсы (богатство, статус, власть). Одним из видов теоретико-конфликтного подхода является марксистский метод, указывающий на примат экономических отношений в наказании. Он позволяет рассмотреть исторические формы наказания в зависимости от спроса и предложения на товар «рабочая сила». Анализ товарно-денежных отношений в «Капитале» К.Маркса может быть применим к исследованию социальной реакции на преступление. Неомарксистский подход, использующий формационный анализ наказания, дает возможность выявить иерархию факторов (переменных), влияющих на наказание.

3. Теоретико-методологические средства парадигмы рационализации и секуляризации использованы для анализа влияния растущей рационализации, секуляризации и бюрократизации общества на наказание. Они позволяют выявить имманентный конфликт между стремлением максимально рационализировать наказание (а значит, сделать его эмоционально нейтральным) и ценностно-эмоциональной природой наказания. Их использование дает возможность выявить основные противоречия между различными этапами наказания (особенно между судом с его приговором к

1 Термин «консенсус» используется в его первоначальном функционалнстском смысле как согласие большинства членов общества по поводу некоторых базисных ценностей а не в том смысле в котором его использовал первыП и последний президент СССР М С Горбачев

«лишению свободы» и функционированием пенитенциарных заведений как аппарата «перевоспитания» заключенных).

4. Поскольку постмодернистская парадигма направлена на демонстрацию полного несоответствия намерений и деклараций в отношении наказания с реальной практикой наказания и основана на радикальной критике классической теории истины, диссертант использовал эту методологию только частично. С этой точки зрения, наказание осуществляется не «обществом в целом», не некоторыми заинтересованными социальными классами или группами, а благодаря доминированию дискурса «дисциплины, власти и контроля». Методологические основания этого подхода - анализ дискурса «власти и дисциплины» и генеалогический подход к изучению истории наказания.

В целях критического анализа различных подходов к наказанию диссертантом использован метод «идеальных типов» М.Вебера, феноменологический анализ, интеракционистский подход и теория социального обмена.

Для логического анализа текстов различных авторов использована формальная логика в ее современном виде.

Научная новизна исследования

1. Впервые в отечественной литературе дан всесторонний философско-социологический анализ феномена наказания.

2. Продемонстрировано, что наказание может быть всесторонне исследовано наиболее полно в рамках следующих парадигм социальной теории: структурно-функциональной, теории социального конфликта, рационализации, секуляризации и постмодернистской парадигмы.

3. Выявлено, что рост индивидуализма, религиозности и возникновение «общества повышенного риска» приводят к усилению жестокости наказания и тенденции уравнивания наказания за преступления против собственности с преступлениями против личности.

4. Выявлена растущая тенденция к медикализации наказания; показана внеправовая природа медикализации как вида социального контроля над девиантным поведением.

5. Выявлена логика постмодернистской парадигмы наказания, согласно которой человек внутренне более свободен в неправовых авторитарных и тоталитарных государствах, чем в демократических правовых государствах.

Положения, выносимые на защиту:

1. Наказание является антиномичным социальным феноменом, носящим многоуровневый, комплексный характер. При осуществлении наказания общество стремится к достижению взаимоисключающих целей: преступника одновременно стремятся унизить и исправить, стигматизировать и сделать полноценным гражданином общества, причинить страдание и относиться объективно-нейтрально. Такие характеристики наказания следуют из трех основных источников наказания: эмоциональной реакции в ответ на причинение ущерба базисным ценностям общества, потребности контролировать низшие слои общества и необходимости управлять поведением наказываемого и модифицировать его личность. :

2. Феномен наказания выступает своеобразным «пробным камнем» для тестирования возможностей основных парадигм социальной теории. Выявлены основные противоречия данных парадигм, проявляющиеся при объяснении и предсказании наказания. Структурно-функциональная парадигма позволяет предсказывать и объяснять характер, силу и продолжительность наказания в зависимости от степени социальной солидарности, потребностей сохранения моральных и морально-политических границ общества. Однако данная парадигма не способна объяснить и предсказать те виды наказания, которые связаны с борьбой социальных групп за власть, престиж и богатство. Парадигма социального конфликта, в свою очередь, успешно предсказывает и объясняет специфическое влияние борьбы за власть и социальный контроль доминирующей группы на характер, интенсивность и длительность наказания.

Однако структурно-функциональная парадигма не обладает достаточно развитым концептуальным аппаратом для анализа влияния на наказание холистических характеристик общества, деятельности среднего класса (юристов, врачей, социальных работников, представителей управленческого аппарата пенитенциарных институтов). Постмодернистская парадигма выявляет репрессивные аспекты демократических обществ, такие как «сверхподчинение» (выполнение тех норм, которые не требуются законом вследствие желания быть законопослушным), тотальная дисциплина и контроль, не связанные с конкретным субъектом (дисперсная власть).

3. Усиление индивидуализма и религиозности в США и Западной Европе в конце XX века приводит к появлению «неомеханической солидарности», способствующей усилению жестокости наказания (увеличение числа граждан США, одобряющих смертную казнь, удлинение сроков тюремного заключения, увеличение тюремной популяции). Возникает своеобразное возвращение на новом уровне к жестокости наказания, присущей холистическим обществам.

4. Медикализация преступности, возникающая в рамках рационализации и секуляризации общества, парадоксально снимает с преступника ответственность и одновременно лишает его рациональной возможности предсказать характер, длительность и интенсивность «терапевтического воздействия».

5. Тотальная критика и отказ от классической теории истины (истина как соответствие знания объекту познания) приводит к релятивизму, который влечет за собой уравнение «диктатуры закона» (которая именуется тиранией законов) с террором со стороны преступного мира (постмодернистская парадигма наказания). Отсюда парадокс постмодернистской парадигмы: индивид более свободен внутренне (духовно, морально), когда находится под властью тоталитарных режимов, и несвободен при демократических режимах.

6. Наказание как социальная категория конструируется в зависимости от парадигмы социальной теории.

6.1. В рамках структурно-функциональной парадигмы наказание рассматривается как эмоциональная реакция общества в ответ на нанесение ущерба некоторым базисным моральным ценностям общества. Основная цель наказания - выражение гнева по отношению к преступнику и восстановление «контаминированных» моральных ценностей. Наказание не имеет своей целью предотвращение преступлений путем запугивания или сдерживания, а направлено на восстановление нарушенного «морального порядка», восстановление равновесия с внешней средой и консенсуса между членами общества.

6.2. В рамках парадигмы социального конфликта можно выделить три основных концепции наказания. Первая - анализ наказания с позиций спроса и предложения на рынке рабочей силы. В рамках второй концепции право и наказание считаются производными от товарообмена. Эти модели являются однофакторными редукционистскими концепциями. В рамках «формационного подхода» показано взаимодействие переменных, определяющих специфику наказания в каждой общественно-экономической формации. К таким переменным относятся экономика, конфликт между различными заинтересованными социальными группами, идеология и мораль. Определяющим вектором взаимодействия переменных здесь является доминирование «эксплуататорского класса» над «эксплуатируемым».

6.3. В рамках парадигмы рационализации и секуляризации ставится вопрос о границах рационализации наказания, которые определяются конфликтом заинтересованных во все большей власти групп, участвующих в осуществлении наказания, и переходом бесстрастности и рациональности в исполнении наказания в свою противоположность - жестокость.

6.4. В рамках постмодернистской парадигмы истина рассматривается как инструмент подавления и доминирования. В этом свете концепция наказания М.Фуко является завершением современного этапа исследования наказания, поскольку она показывает несостоятельность

современных стратегий наказания («провал» тюрьмы как социального института), с одной стороны, с другой - в ней содержатся утверждения, что современное западное общество построено по модели пенитенциарных институтов, которые стали ядром современной западной цивилизации.

6.5. Систематический анализ данных парадигм в применении к феномену наказания дан впервые в отечественной литературе. Показано, что данные парадигмы освещают различные аспекты феномена наказания, но построить на их основе некоторую единую социологическую теорию наказания крайне сложно, потому что такой противоречивый многоуровневый феномен, как наказание, не удается описать непротиворечивым образом в рамках одной теории.

Практическая значимость исследования. Исследование может служить методологическим основанием для разработки пенитенциарных стратегий. Изучение социально-философских концепций наказания является необходимым компонентом для разработки реалистических программ профилактики преступности и борьбы с ней. Данная работа позволяет достаточно скептически оценить любые реабилитационные программы работы с преступниками и правонарушителями.

Материалы данной работы могут быть использованы при чтении следующих курсов: «Философия права», «Криминология» - на юридических факультетах, «Социология девиантного поведения» и «Социология наказания» - на факультетах социологии, «Психология наказания» - на факультетах психологии. Материалы данной работы будут полезны для социальных работников, выполняющих свои обязанности в пенитенциарных заведениях. На философских факультетах результаты данного исследования могут быть использованы в курсах «История философии», «Социальная философия», «Философия права».

Апробация работы. Результаты работы были апробированы на международной научно-практической конференции по транскультурапьной

психиатрии и психологии (июль, 1999 г., г. Владивосток); первой краевой научно-практической конференции «Молодая семья: проблемы и перспективы» (май, 2001, г. Владивосток); региональной научной конференции по проблемам социальной адаптации различных групп населения в современных условиях (сентябрь, 2000, г. Владивосток); в докладе на ученом совете Дальневосточного государственного университета (июнь, 1998 г.); на международной конференции «Sexualities in Transition» (июнь, 2001 г., г. Дубровник, Хорватия); международной конференции «Толерантность, сотрудничество и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе» (апрель, 2002 г., г. Владивосток).

Автор диссертационного исследования с 1997 года читает на основе материалов исследования следующие курсы: «Социальные и философские проблемы наказания», «Социология наказания», «Социология девиантного поведения». Данные курсы читаются для студентов Института психологии, педагогики и социальной работы ДВГУ и Европейского гуманитарного университета (г. Минск, республика Беларусь).

Структура диссертационного исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении содержится обоснование актуальности темы исследования, дается представление о степени ее разработанности; демонстрируется научная новизна предпринятого исследования; ставятся цель и задачи исследования; отмечается практическое и теоретическое значение исследования.

Глава первая «Наказание в рамках структурно-функциональной парадигмы» посвящена анализу концепции наказания в теоретических рамках функционализма (или структурно-функциональной теории). Обосновывается ведущее значение дюркгеймовской версии структурно-функционального подхода к исследованию наказания.

Первый параграф «Общая характеристика структурно-функциональной парадигмы» раскрывает основные принципы и дает общую характеристику структурно-функциональной парадигмы, которая фокусируется: на функциональных императивах или потребностях, которые социальная система должна удовлетворять, чтобы обеспечить выживание; на взаимосвязанных структурах (институтах или «подсистемах», которые удовлетворяют эти потребности); на способе организации всех институтов, который приводит социальную систему к идеальному состоянию гармонии или эквилибриумуЗа основу принимается совокупность принципов, сформулированная Р.Мертоном, поскольку глобальная теория Т.Парсонса не подходит для анализа феномена наказания в связи с нерешенной проблемой применения абстрактных положений данной теории к феномену наказания. Феномен наказания в самом общем виде сформулирован в рамках структурно-функциональной парадигмы следующим образом.

1. В каждом обществе есть некоторые ценностные ориентации, которые указывают основные цели, считающиеся желательными для организованной социальной жизни.

2. Ценностные ориентации определяют характер норм, функционирующих в данном обществе.

3. В свою очередь нормы определяют характер санкций, применяемых к нарушителю норм2.

Второй параграф «Наказание как центральная тема социальной теории Э.Дюркгейма» посвящен анализу исходных понятий, необходимых для исследования концепции наказания. Обосновывается центральная роль работ Э.Дюркгейма в стуктурно-функционалистской концепции наказания. Показывается влияние наследия Ш.Монтескье, Ж.Руссо, И.Канта, Ф.Ницше на Э.Дюркгейма.

' Тгемпо Л ТЬе 5осю1о£\ оГ 1_а« МаШп'в Рге55. Уогк. 1996 Р 312 " 5осю1о§> 1.<1 Ь> N Я|11с!5сг 1оИп \Vile4 & 5оп$ 1пс Уогк 1967 Р 8

Диссертант раскрывает основные понятия концепции Э.Дюркгейма, показывая, что исходным для исследования наказания является понятие

«социальные факты», которые Э.Дюркгейм определяет как «способы

I

мышления, деятельности и чувствования, находящиеся вне индивида и наделенные принудительной силой, вследствие которой они ему навязываются».1

Далее вводится понятие «коллективное сознание»: «совокупность верований и чувств, общих в среднем членам одного и того же общества, образует определенную систему, имеющую собственную жизнь; её можно назвать коллективным или общим сознанием»2. Существование коллективного сознания тесно связано с другим социальным явлением - социальной солидарностью, которая делится на два типа - органическую и механическую. Механическая солидарность - показатель гомогенности общества. Концепция органической солидарности введена Дюркгеймом для описания характера социальных институтов в обществе с развитым разделением труда, с очень высоким уровнем профессиональной специализации. По мере усиления органической солидарности ослабевает механическая.

Далее показано, что Э.Дюркгейм для исследования солидарности вводит теорию права. Поскольку солидарность - это «явление чисто моральное», то нужно найти достаточно «осязаемые» переменные, являющиеся индикаторами интенсивности и типов солидарности. В качестве такого индикатора Дюркгейм видит институт права. Для классификации форм права Дюркгейм вводит два предельно абстрактных понятия: «репрессивное право» и «реститутивное право». Понятие «репрессивное право» включает в себя все уголовное право, а «реститутивное право» включает в себя гражданское право, процессуальное право, коммерческое право, административное, конституционное

' ДюрмеПм Э Правила социологического метода Дюркгейм Э О разделении общественного тр\ та М Наука 1991 С 413

' Дюркгейм Э О раздепеннн общественного трлда М 1991 С 80

соответственно. Дюркгейм связывает репрессивное право с наказанием, а реститутивное - с регулирующими, «примирительными» санкциями.

В более позднем периоде своего творчества Э.Дюркгейм ввел концепцию эволюции наказания, не носящую однонаправленного линейного характера. Он сформулировал первый закон эволюции наказания как «принцип количественного изменения» распространенности, жестокости и интенсивности уголовного наказания; второй закон эволюции наказания - как «принцип качественного изменения» наказания, где он проследил изменения характера наказания от телесного наказания к тюремному заключению1. Дюркгейм добавляет новую независимую переменную - степень централизации власти и особенно ее концентрации в одних руках. Следовательно, наказание является результатом действия двух независимых переменных - степени экономического развития общества и централизации власти. Затем в диссертации анализируется концепция типов преступления по Дюркгейму, связанных с механической и органической солидарностью.

Далее показано, что нарушение моральных правил общества является серьезным «повреждением» коллективных представлений о незыблемости и неприкосновенности области «сакрального». Уголовное право как раз базируется на этих глубоко укорененных в коллективном сознании сакральных ценностях. Вторжение в эту область, нарушение священного порядка и моральных правил приводит к сильной эмоциональной реакции. Дюркгейм отчетливо показывает, что мыслить о наказании как о продуманном, рациональном инструменте социального контроля - значит упускать самое существенное в нем, принимая поверхностные формы за сущность. Сугцностью являются иррациональные эмоции, связанные с чувством по отношению к сакральному и тому, кто нанес этому сакральному ущерб. Преступник своими действиями ставит под сомнение всеобщность морального порядка, и это действие грозит ослаблением моральных ценностей. В ответ на

' Dürkheim Е The Evolution of Punishment ' Dürkheim and the Law Ed Bv S Lukes and E Scull New York. St Martin's Press. 1483 P. 102- 132

действия преступника вспыхивают гневные чувства глубоко уязвленных членов общества. Это является одновременно демонстрацией карающей силы общества по отношению к преступнику и новым подтверждением этих моральных ценностей в сознании отдельных членов общества. Цикл завершается возвращением к моральным ценностям. В диссертации показано, что эти идеи развиты далее Дж.Г.Мидом ', И.Гоффманом2. Ритуальный аспект наказания был развит в работе Г.Гарфинкеля3. Видение судебной процедуры как некой символической битвы продолжили Александер и Стауб в своей работе «Преступник, судья и публика».4 Превалирующая часть исследователей и неспециалистов рассматривают наказание как инструмент воздействия большинства законопослушной публики на меньшинство, преступающее закон. В этом случае, анализируя результаты наказания, его эффекты, стараются выяснить, как оно модифицирует поведение меньшинства. Э.Дюркгейм в буквальном смысле перевернул эти представления, сфокусировавшись на том, какие изменения поведения и сознания вызывает наказание у законопослушного большинства.

В третьем параграфе диссертации «Постдюркгеймовские функционалистские концепции наказания» демонстрируется современное использование структурно-функциональной теории для анализа наказания. Функционалистский дискурс наказания развивали К.Дэвис, М.Дуглас и А.Вилдавски5, А.Бэлл, Р.Скотт, С.Холл, Ф.Пирс, Дж.Рейман, А.Берджесон и другие.

Одним из исследователей этой проблемы был также К.Эриксон. В своей широко цитируемой книге «Заблудшие пуритане»6, которая стала классическим

1 Mead G H The Psychology of Punitive Justice // American Journal of Psychology №23(1918) P 577 - 602

'GoffmanE Asylums Anchor Books. Ne« York 1961

3GarfinkelH Conditions of Successful Degradation Ceremonies//The American Journal of Sociology. 61 1956 P 420 - 424.

4 Alexander F. Staub J The Criminal, the Judge and the Public. London. 1931 P 222

' Работа Дуглас и Впллавски посвящена сравнению страха перед «загрязнением» в архаичных культурах и современной борьбой за охранх окружающей среды Оказалось, что ритуальный поиск «врагов» и их наказание очень сходны См Douglas M Wildavsk\ Л Kiik and Culture University of California Press Berkeley. 1982

6 Erikson К Wax ward Puritans. Neu York 1966

исследованием социологии девиантного поведения и социологии наказания, Эриксон исходил из тезиса, выдвинутого Э.Дюркгеймом в «Разделении труда»: разного рода диссиденты, «отщепенцы», вызывающие моральный скандал, служат укреплению общественной солидарности. Эриксон вводит понятие «морального пространства» или «культурной территории», означающее причастность членов общества к некоторым центральным моральным ценностям, которые очерчивают определенный образ жизни, дают индивиду определенную жизненную траекторию и придают жизни смысл. Любое нарушение этих моральных границ будет проинтерпретировано как вызов, угроза моральной целостности сообщества.

А. Берджесон положил в основу своего исследования политической «охоты на ведьм» концепцию Дюркгейма о сохранении солидарности при помощи преступления и ритуала наказания1. Он исследовал, как происходит обвинение в «подрывной деятельности», которое включает в себя «обвинения в заговоре с целью свергнуть правительство, тайном сговоре с иностранными агентами и нелояльными элементами, чтобы «предать государство в руки врагов» и вовлечении в подстрекательскую и предательскую деятельность любого рода».2 Дюркгейм и Эриксон рассматривают преступление как атаку на моральные границы общества. А. Берджесон при анализе «охоты на ведьм» вводит два дополнительных пункта:

1. Атакованные границы имеют не только моральный, но и политический характер;

2. Границы конституируют идентичность сообщества не только как культурной, но и как политической сущности, а именно как национального государства.

' Beraesen A Social Control and Corporate Organization A Durkheimian Perspective " Toward General Theor\ of Social Control. Vol 2 1984 P 141-170 'ibid P 141

Таким образом, преступление - это нарушение моральных и политических ценностей общества. Наказание за преступление носит не инструментальный, а ритуальный характер.

Четвертый параграф диссертации «Критика функционалистской интерпретации наказания» посвящен анализу недостатков и противоречий структурно-эмпирического подхода к наказанию. Такая критика осуществляется на нескольких уровнях: на эмпирическом, теоретическом и политическом. Критическому анализу подвергается прежде всего концепция Э.Дюркгейма как самого значительного представителя данной парадигмы. Во-первых, возникает вопрос, насколько адекватны общетеоретические положения Дюркгейма реальности, т.е. как согласуется она с фактами. Такую критику можно найти в работах Р.Шварца и Дж.Миллера1, в ранних работах И.Шелефа2 и у множества других авторов. Эта критика заключается в трансформации теоретического дискурса функционализма во множество утверждений или гипотез, которые соотносятся с эмпирическими объектами. Диссертант полагает, что такую критику нужно скорее оценивать как эмпиристскую. Рассматривается попытка эмпирического «тестирования» концепции Э.Дюркгейма с позиций теории конфликта. Использовались результаты кросскультурального опроса, чтобы проверить верность тезиса Дюркгейма о соотношении наказания со сложностью и организованностью общества. В качестве эмпирического базиса использовалось социологическое обследование 48 различных обществ, находящихся на разных ступенях экономической и политической эволюции. После статистической обработки всего материала по интенсивности и суровости наказания он выделил 4 основных типа «наказывающих обществ».

Эмпирические данные показывают, что наказание является инструментальным механизмом для поддержания социальной жизни, и хотя

1 Shcwartz R D. Miller J С Legal Evolution and Societal Comple\it\ " American Journal of Sociologv. Vol 70. 1964 P 159

"ShelefFL From Restitutive to Repressive La« Archiv Europeenes de Sociologv. 1975 vol 16 P 16

верования могут дополнять формальные санкции, они не производят этих санкций1. Если структура наказания полностью проистекает из лежащих в ее основе верований, то можно заключить, что формальный контроль отражает общее сознание, а не частные интересы. Но если мы признаем инструментальное, а не эмерджентное свойство наказания, многие проблемы станут более ясными. В этом случае будет легче объяснить, почему именно общества со становящейся комплексностью, с нарождающейся государственностью отличаются наиболее жестоким и экстенсивным аппаратом наказания. Как показали исследования нескольких авторов2, требование объединить различные социальные группы, гомогенизировать их под контролем единого государства, приводит к тому, что их правительства часто полагаются только на силу.

Диссертант анализирует основные теоретические претензии к структурно-функциональному подходу. Сущность такой критики состоит в выявлении таких проблем наказания, которые представлены в конкурирующих теориях и отсутствуют в структурно-функциональной. Так, У.Чамблисс, Д.Терборн и А.Хант указывают на неспособность структурно-функциональной теории принять во внимание классовую борьбу, влияние экономики на наказание. Критикуя функционалистскую концепцию эволюции суровости наказания, Л.Шелефф полагает, что между гомогенностью общества и видом социального ответа существует связь, но эта связь между переменными обратна той, которую предполагал Э.Дюркгейм. Гомогенность и репрессивность могут быть тесно связаны, но эта связь является обратной. В гомогенном обществе каждый член общества воспринимает ущерб отчасти и как свой собственный, поэтому нет необходимости в репрессивном аппарате, заставляющем всех подчиняться единым правилам. В гетерогенном обществе, разделенном различиями в языке, религии, культурных ценностях, требуются суровые меры, чтобы добиться

1 Spitzer S Punishment and Social Organization A Studv of Durkheim's Theory of Renal Evolution Law and Society Review 9(4) P 613-635

" Dubow F Nation-Building and Imposition of Criminal I au New York 1974. Fried M The Evolution of Political Society. New York 1967

конформности. Подчинение возникает не благодаря сходству реакций, но из страха перед санкциями властиОднако недостатком таких критических работ является отсутствие имманентной критики структурно-функциональной парадигмы, поскольку предлагаемые замечания построены на принципах другой парадигмы. Возникает проблема соотнесения онтологии различных парадигм. Политическая и идеологическая критика концентрируется на консерватизме структурно-функциональной парадигмы.

Пятый, заключительный, параграф озаглавлен «Триумф функционализма». Поскольку в последнее десятилетие наблюдается значительное ужесточение наказания в США и Западной Европе, приведены основания для этого процесса, которые соответствуют функционалистской интерпретации наказания:

1. Усиление чувства этнической идентичности. Вместо слияния рас и национальностей во многих странах Запада происходит их все большая сепарация внутри общества, что приводит к усилению напряженности этнических отношений. Но чувство этнической идентичности связано именно с механической солидарностью, а не органической. Отсюда постоянные вспышки гнева, когда преступник и жертва являются представителями разных этнических групп2. Возможно, это плата за мультикультурализм, побочным эффектом которого оказывается усиление межэтнических барьеров в развитых странах Запада.

2. Рост религиозности (особенно в США) и прежде всего - христианского фундаментализма. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но усиление религиозности всегда сопровождается усилением жестокости наказания, поскольку религия - это один из факторов усиления механической солидарности3.

'ShelefTLS Social Cohesion and Legal Coercion A Critique of Weber Durkheim and Marx, Atlanta. 1997 P 142 : Simon ] 'Entitlement to Cruelty' Neo-Liberalism and the Punitive Memalin in the United Slates // Presented at the Conference on Crime Neo-Liberalism and the Risk Society John Jay College of Criminal Justice. CUNY April. 16. 1999 P 12 " Ibid P 14-15

3. Ослабление «государства всеобщего благоденствия» часто приводит людей к попаданию в зависимость от родственников, друзей или частных благотворительных организаций (например, раньше страховка давала гарантированную защиту), а это также усиливает «неомеханическую солидарность» в обществе, поскольку снижается роль безличной помощи со стороны государства и усиливается влияние конкретных лиц - родственников, друзей и т.д.

4. Политики начинают играть в «государство-приятеля» (Buddy State), понимающего боль каждой жертвы преступления и поэтому жестоко мстящего преступникам1. Сближение государства с населением является опять-таки симптомом возврата к «неомеханической солидарности».

5. Одновременно с этим продолжается усиление индивидуализма, увеличивающее тревогу граждан перед перспективой стать жертвой любого преступления. Происходит индивидуализация всей собственности, которая начинает рассматриваться как часть личности человека. В этом случае резко обостряется гнев и негодование против преступника, который похитил любимые вещи, осмелился проникнуть в дом, залез в карман и т.д. В результате в законодательстве некоторых европейских стран произошло стирание границы между насильственными преступлениями (убийство, изнасилование, причинение тяжких телесных повреждений и т.д.) и ненасильственными преступлениями (квартирная кража, мошенничество и т.д.).2 Усилившийся индивидуализм приводит к резкому снижению толерантности к нарушению любых границ личности, в том числе и незаконному присвоению имущества.

Вторая глава диссертации «Концепция наказания в рамках марксистской и неомарксистской парадигмы» посвящена анализу наказания с позиций парадигмы социального конфликта, основоположником которой является

'ibid.P 14

" Hudson B Punishment Rights and Difference Presented at the Conference on Crime Neo-Liberalism and the Risk Societ> John Ja> College of Criminal Justice. CUNY April. 16 1999 P 2

К.Маркс. В главе проанализированы различные концепции наказания, находящиеся в рамках марксистской традиции.

В первом параграфе «Основные идеи марксистской парадигмы, используемые для изучения наказания» дается обзор центральных понятий «теории конфликта», начиная с работ классиков марксизма до современных немарксистских версий данного подхода (Р.Дарендорф, Л.Козер, Ю.Хабермас). В конце параграфа выделяются основные направления в исследовании наказания. Это экономический подход, базирующийся на классическом марксизме. Сюда относятся работы Г.Руше, О.Кирчхеймера, Д.Мелосси, М.Паварини, Э.Скалла, М.Диара, Р.Уолча и других. Специальное исследование влияния идеологии товарного общества на наказание предпринято русским юристом Е. Пашуканисом. Влияние общественно-экономической формации на наказание показали М.Игнатиефф, Д.Хэй, Д.Гарланд и другие.

Второй параграф «Политэкономия наказания» посвящен анализу роли экономических факторов в наказании преступников. Первым известным исследованием наказания с экономических позиций является работа Г.Руше и О.Кирчхеймера «Наказание и социальная структура» (1939 г.), которая представляет собой расширенный вариант статьи Г.Руше «Рынок труда и санкции наказания», которая была написана в 1931 году'. Работу Г.Руше и О.Кирчхеймера можно отнести к неомарксистской традиции с «экономическим уклоном» (в отличие от Франкфуртского неомарксизма с «культурологическим уклоном»).

Центральным вопросом для Г.Руше и О.Кирчхеймера является проблема выбора разных способов наказания в разные социально-исторические периоды. Их практически не интересует функционирование институтов наказания внутри общества, его моральные последствия для общества в целом. Они стремятся увидеть в наказании влияние «основных социальных отношений»2.

' Rusche G Labor Market and Penal Sanction Punishment and Penal Discipline Ed by T Platt P Takaut 1980 P 10-27 Rusche G KirchheimerO Punishment and Social Structure. New York 1939 ? Так авторы чаше всего называют производственные отношения классического марксизма Н 1Ц

В процессе дальнейшего анализа наказания Г.Руше и О.Кирчхеймер крайне скептически относятся к официальному юридическому и криминологическому объяснению преступления и наказания. Их цель - проникнуть в сущность наказания, а для этого необходимо каждый раз соотносить наказание с существующими производственными отношениями и ситуацией на рынке труда. Их критическое отношение к реформаторам пенологических практик выражается совершенно прямо: «реформаторы создают иллюзию, что специфическая пенальная практика связана со специфической пенальной теорией. Но мы в действительности перевернем все с ног на голову, если мы примем воображаемую власть доктрины над реальностью вместо понимания теоретических инноваций как выражения необходимых или уже произошедших изменений в социальных практиках».1

Диссертант утверждает, что Г.Руше и О.Кирчхеймер наметили подход, в рамках которого с определенными модификациями написаны наиболее влиятельные работы, связывающие наказание с социальной политикой, а именно: М.Фуко «Надзирать и наказывать» (1975 г.), Д.Гарланда «Наказание и социальное обеспечение» (1985 г.) и Д.Саймона «Плохая дисциплина» (1993 г.), которые также показывают связь между рынком труда, производственной дисциплиной, тюрьмой и другими средствами воздействия на «опасный класс»2.

Далее в диссертации выявляется и анализируется трактовка истории наказания с позиций состояния рынка труда. Диссертант отмечает, что работа Г.Руше и О.Кирчхеймера после своей публикации в 1939 году не привлекала внимания в течение примерно 30 лет.3 Только после переиздания в 1968 г., когда марксистская тема в американской и европейской социологии снова начала

| Ibid.. Р 141-142

" Работы Фуко и Гартаила посвяшены в основном XIX - начал) XX века работа Саймона сфокусирована на 70 - 90 годах XX века - Н Щ

1 См Melossi D Punishment and Social Structure Punishment and Penal Discipline Ed b\ T Plan P Takagi 1980

P 17-27. Garland D Punishment and Modern Society Chicago. 1990 P 106

доминировать, и появилась так называемая радикальная криминология1, рост влияния марксизма в криминологии и социологии девиантного поведения привел к тому, что работа Г.Руше и О.Кирчхеймера приобрела статус классического текста. Особенно сильно проявилось это влияние в период начала деинституциализации психически больных из психиатрических госпиталей и заключенных из тюрем. Классическим текстом, основанным на исследовании роли фискального кризиса в изменении политики по отношению к больным тяжелыми хроническими психическими заболеваниями (прежде всего шизофренией) и преступникам, явилась книга Э.Скалла «Декарцерация»2. Появилось множество исследований, в которых рассматривалась связь между контролем над преступностью и психиатрическим контролем. Это работы Т.Зэза, Р.Лэйнга, А.Горовитца, М.Фуко, Р.Айзека, В.Армат, М.Диар, Дж.Уолча, И.Гоффмана, Д.Розенхана, Т.Счеффа, Ф.Чеслер и других. В них с разных позиций показывается связь между рыночной экономикой, психиатрией и пенитенциарными институтами. В 90-е годы XX века фискальный кризис привел к массовой деинституциализации психически больных в США. За этот счет была увеличена тюремная популяция. Также появились работы, авторы которых, используя утонченную статистическую технику, обнаруживают определенную зависимость между политикой наказания и ситуацией на рынке труда. Т.Чирикос и М.Делоне написали статью, посвященную этой проблеме3.

В конце параграфа дается критика экономического подхода к наказанию. Диссертант анализирует работы, посвященные демонстрации многофакторности наказания4, роли идеологии5.

1 Для ознакомления с радикальной криминологией можно порекомендовать обший обзор этого направления' D

Downes, P. Rock Undemanding deviance. Oxford. 1998 P. 269-301 Здесь представлены как европейская, так и

американская версии этого направления

' Scull A. DecarceraMon. NJ 1977 Примечательно, но как только книга была опубликована, число заключенных, несмотря на фискальный кризис начало расти Правительство решило что деннституиионализаиия психически больных устроит избирателей больше.

' Chincos т. Delone М l abor Surplus and Punishmentч Social problems. Vol 39 №4. November 1992 P42M49 ' Обсуждению связи пенотогических и политических вопросов посвящена работа Ryan М The Politics of Penal Reform. London. 1983 Феномен) моральной паники и его влиянию на ужесточение наказания посвящена работа Е Good and N Ben-Yehuda Moral Panics. Oxford 1994 ' Box S Recession Crime and Punishment. London 1987

В третьем параграфе «Трудовая теория стоимости и наказание»

продемонстрирована связь марксистской теории стоимости и наказания. Первой работой, которая фактически легла в основу этой традиции, стала работа русского юриста-марксиста Евгения Пашуканиса (1891-1938 гг.), написанная в 1924 году. Диссертант отмечает, что работа Е.Пашуканиса «Общая теория права и марксизм» переведена почти на все европейские языки. В большей части работ западных авторов, касающихся социологии права и социологии наказания, особое внимание уделяется теории Е.Пашуканиса1, а в отечественной социальной философии, социологии и юриспруденции - к сожалению, недостаточно. Исходным пунктом данной концепции является рассматриваемый в первом томе «Капитала» Маркса обмен товаров, которые продаются и покупаются не по своей потребительной стоимости, а по своей меновой стоимости. Предполагается, что применение теории обмена товарами к юриспруденции дает ключ к пониманию сущности права и механизмов его возникновения. Утверждается, что наиболее формальные и абстрактные понятия права, такие, как «правовая норма», «правовые отношения» и «субъект права», в конечном счете, являются выражением экономических отношений. Более того, основные понятия рыночной экономики - товар, потребительная стоимость, меновая стоимость - близко соответствуют юридическим понятиям.

Взаимодействие собственников - продавцов и покупателей - отражается в правовых отношениях. Сами правовые отношения - это идеальные отношения купли и продажи - автономные продавец и покупатель вступают во взаимные добровольные отношения. При капитализме право становится совершенно

' Анализ работа Пашуканиса по социологии права и наказания см.. Kelsen H The Communist Theory of Law, New York, 1955. Sumner С Reading Ideologies New York 1979, Hirst P On Law and Ideology, Atlantic Highlands 1979: Mullin N. Pashukanis and the Demise of Law //Contemporary Crisis. 4 1980 P 433 - 438: Warrington R Pashukanis and the Commodity Form Theory '/ International Joumafof the Sociology of Law № 9 1981 P 1-22. SimmondsN. Pashukanis and the Liberal Jurisprudence/'Journal of Law and Society № 12(2) 1985 P 135-151-эти работы посвящены критике концепции Пашуканиса: в них также предпринимается анализ его концепции В поддержку концепции Пашуканиса см Kinsey R Marxism and the Law Preliminar)' Analysis // British Journal of Law and Societ) №5 1979 P 202 - 227. Bieme P Sharlet R (eds ) Pashukanis Selected Writings on Marxism and Law 1980: Hunt A Marvism. Law Legal Theor>. and Jurisprudence 7 Dangerous Supplements • Resistance and Renewal in Jurisprudence. 1991 P 102 - 132

точным отражением рыночной экономики, где человек мыслится собственником, имеющим право распоряжаться принадлежащим ему по своему усмотрению. Буржуазное право помогает скрыть тот факт, что правовое равенство не сопровождается равенством социальным. Логика рассуждений такова. Качественно разные товары становятся соизмеримыми при помощи их меновой стоимости. Они из реальных товаров превращаются в некоторые абстракции - «сгустки» общественно необходимого времени для их производства. Так же и люди превращаются в абстрактно равные друг другу субъекты права. Это значит, что только тогда, когда капиталистические отношения полностью развились, право стало абстрактным по своему характеру1. Это некоторого рода справедливая торговля. Идея равенства между преступлением и наказанием, которая выводится из товарообмена, делает наказание также некоторым товарообменом, когда преступник «выплачивает свой долг», а преступление становится «недобровольно заключенным контрактом. Повторяя миф о равенстве субъектов каждым приговором, суд помогает сохранять значение и «диалектическую связь между разными аспектами культуры», на которые опирается идеология власть имущих.

Диссертант показывает, как формируется понимание действующих пенальных санкций с позиций товарной формы и связанного с ней сознания. В развитых капиталистических странах приговор выражается в арифметических терминах - числе лет в тюрьме и денежных штрафах, что очень соответствует духу товарно-денежных отношений.

В четвертом параграфе «Многофакторные концепции наказания» анализируются неомарксистские и немарксистские версии теории конфликта, которые рассматривают наказание как результат действия множества переменных, среди которых выявляются основные и производные.

В рамках этих интерпретаций право, преступление и наказание рассматриваются как феномены, связанные с действием множества

' Пашуканис Е Б Избранные произведения по оошеП теории государства м права М Наука 1980 С 113

переменных, значение которых меняется со временем. Наказание рассматривается как результат взаимодействия конфликтующих между собой, но с необходимостью связанных социальных сил. Этот подход отличается от обычного многофакторного анализа наказания, поскольку предполагает детерминацию всех переменных рамками исторически меняющегося способа производства. Способ производства задает рамки для экономических и классовых отношений, которые находят свое отражение в морали, религии, идеологии и других социальных явлениях. В заключение главы дается суммарная оценка концепции наказания в рамках теоретико-конфликтного подхода.

В третьей главе «Наказание в рамках парадигмы рационализации и секуляризации» рассматривается проблема наказания с позиций рационализации, секуляризации и бюрократизации общества.

В первом параграфе «Основные идеи парадигмы рационализации общественной жизни» излагается сущность данного подхода. Диссертант показывает, что рационализация, секуляризация и бюрократизация позволяют наиболее эффективно организовать функционирование социальных институтов. С другой стороны, платой за рационализацию, секуляризацию и бюрократизацию являются разрушение сакральных ценностей и «расколдование мира».

Одним из ведущих компонентов развития западного общества является процесс рационализации общественной жизни. Рациональность относится к двум основным аспектам общества - социальной структуре и социальному действию. Диссертант отмечает, что рациональность в понимании М.Вебера значительно отличается от идей классического европейского рационализма. Дается детальная характеристика рациональности, позволяющая затем эффективно применить ее к исследованию феномена наказания.

Второй параграф «Основные проблемы рационализации наказания» посвящен анализу последствий применения рационализации и бюрократизации

к наказанию. Выявлены основные признаки рационализации наказания, а именно: централизация наказания, его унификация и бюрократизация.

Централизация наказания в Западной Европе и США начала формироваться в XVIII веке. Это связано с растущей ролью государства и его интервенцией во все сферы жизни.

Унификация наказания привела к созданию единых для каждой данной страны «режимов» содержания заключенных. Все администрации пенитенциарных заведений действуют по единым правилам, выраженным в соответствующих законодательных документах каждой страны. Бюрократизация наказания привела к использованию бюрократического аппарата для наказания преступников. Благодаря действию этих общих факторов в течение примерно последних 200 лет организованные несистематически традиционные способы наказания были заменены профессионально организованными бюрократическими инфраструктурами, обладающими большими бюджетами, полученными из налогообложения. В этих структурах было занято большое число высокоспециализированного персонала.1

В данном разделе диссертации также раскрывается действие специфических факторов, приведших к возникновению современной идеологии наказания и аппарата наказания. Прежде всего сюда относится «смягчение нравов» и отмена пыток. Это создало потребность в длительном содержании больших масс преступников в специальных заведениях. Следующим фактором был значительный рост населения, приведший к увеличению числа преступников. Это создало проблему контроля над ними, потребовавшую увеличения полицейского и тюремного персонала. Третьим фактором был относительный рост преступности, связанный с пауперизацией значительной доли населения капиталистических стран и «взрывом» уличной преступности. Расширяющаяся административная сеть стала укомплектовываться оплачиваемыми, специально

1 См. Garland D Punishment and Modern Society. Chicago 1990 P 180.

обученными специалистами, так что вскоре пенальная система стала областью, объединившей множество профессиональных групп: управляющих тюрьмами, надзирателей (в нашем официальном пенальном языке их называют контролерами), медиков (врачей, медицинских сестер), социальных работников, должностных лиц по надзору за условно освобожденными преступниками (probation officers). Позднее сюда добавились криминологи, психиатры и психологи. Каждая из групп подчинялась собственной юрисдикции, способу осуществления карьеры, интересам и идеологии1, что привело к выявлению границ рационализации наказания. Появление такого количества различных социальных групп не могло не вызвать непредвиденных социальных последствий. Возникло детально разработанное разделение труда, благодаря которому процесс наказания оказался расщепленным на различные задачи. Решение этих задач осуществляли специализированные агентства, между которыми довольно часто возникали конфликты по поводу субординации и полномочий. Наказание в результате стало процессом, включающим систему агентств, каждое из которых выявляло целое множество задач, требующих разрешения, и опиралось на разные ресурсы общества. Все составляющие наказания начали бюрократизироваться, порождая сложные управленческие структуры, которые начали замещать прежние добровольные и благотворительные организации помощи «исправляющимся» преступникам.

Процессу бюрократизации подверглась даже борьба заключенных за свои права. Обращения заключенных в суд по поводу видов наказания, не предусмотренных приговором, привели к появлению специализированных бюрократических структур внутри тюрем, занятых надзором за точным исполнением приговора.2 У каждой из вновь появившихся групп, специализирующихся в наказании, появились свои амбиции, статусные претензии и конкуренция с другими группами, занимающимися проблемами

1 Взаимодействие этих профессиональных гр\ пп подробно описано в известной книге Стэнли Коэна См Cohen S Visions of Social Control. Cambridge 1985

: См Jacobs J В New Perspectives on Prisons and Imprisonment Ithaca 1983 В этой работе показан процесс бюрократизации, происходящий внутри тюрем

наказания. Управляющие «перевоспитанием», медицинские работники, должностные лица по надзору за условно освобожденными преступниками (probation officers), ответственные работники по коррекции, ответственные за принятие решения об условном освобождении, специалисты по правовым вопросам несовершеннолетних преступников - все старались получить свою область профессиональной экспертной деятельности и повлиять на пенальную политику в соответствии со своими претензиями. Эти группы постоянно конфликтовали друг с другом по вопросу формирования знания о преступниках, методах их исправления, клинических навыках и технических возможностях. Они постоянно расходились во взглядах на пенальную методику и политику. Например, в начале 60-х годов XX века американские психиатры-эксперты выдвинули концепцию психической невменяемости большинства преступников и предложили вместо методики перевоспитания методику и политику психиатрического лечения. Диссертант подробно анализирует эту реконцептуализацию пенального дискурса в следующем параграфе диссертации. К счастью, этот подход не стал доминирующим1.

Профессионализация и бюрократизация процесса наказания вместе со сциентистским подходом к процессу наказания и новой «научной» идеологией наказания изменили место и смысл понятия «наказание» в современном обществе.

В диссертации показано, что основное противоречие в рационализации наказания заключается в несоответствии между научным подходом к трансформации личности преступника и научной оценкой результатов этой деятельности. Оказалось, что эффективность методики перевоспитания преступников («коррекционизм») почти равна нулю, любые методы предсказания вероятности рецидива (психологические, психиатрические и т.д.) не работают, а применимы банальные «расчетные таблицы» (actuarial tables).2

1 Menninger К The Crime of Punishment New York. 1966 P 17 // Цит По Szasz T Ideolom and Insanity. New York. 1970 P. 8

: Cm. Simon J Poor Discipline. Chicago 1993 P 169-201 Здесь рассматриваются все сменявшие друг друга модели предсказания вероятности рецидива

Соответственно, все концепции исправления преступников должны бьггь признаны фальсифицированными.

Третий параграф «Роль медицины в реконцептуализации социального контроля н наказания» посвящен феномену медикализации наказания. Под медикализацией обычно понимается тенденция рассматривать все большее число состояний человеческого организма и проблем, порождаемых нежелательным поведением в качестве заболеваний, подлежащих диагностике, лечению и профилактике институтом медицины.1 Одним из ключевых аспектов медикализации явилось то, что в значительной степени медицина, прежде всего психиатрия, заменила религию, став наиболее влиятельным неправовым инструментом социального контроля2. Основной чертой медикализации является следующий феномен: введя в сферу своей компетенции то или иное явление, она навсегда вторгается в эту область, вытесняя всех конкурентов. Далеко не всегда медикализация является наказанием. Часто она снимает ответственность с лиц, которым поставлен диагноз той или иной болезни. Сформированная в результате деятельности врачей «роль больного» существенно смещает перспективу восприятия поведения индивидов, подпадающих под действие той или иной диагностической категории. Под «ролью больного» понимается совокупность ожиданий, которая предъявляется обществом к человеку, получившему определенный врачебный диагноз. Термин «роль больного» был предложен американским социологом Т.Парсонсом3. Освобождение от ответственности за свои поступки ограничивает экзистенциальную свободу человека, поскольку свободным может считаться только несущий всю полноту ответственности человек. Фактически медикализация ввела категорию «частичной вменяемости», когда индивид из-за состояния здоровья (учет в наркологическом диспансере,

1 Farlej I Sociology Prentice Hall. Englewood Cliffs 1990 P 470

* Conrad P. Schneider J Medicine as an Institution of Social Control Consequences for societv 'Theories of Defiance Ed b\ S Traub C Little FE Peacock Publishers Inc Itasca 1999 P 563

' Parsons T Sick Role and the Role of Ph\sician Reconsidered // Parsons T Action Theorv and The Human Condition - New York Free press. 1978 P 17-34"

например) не может иметь водительских прав, лицензию на ношение оружия и т.д. Диссертант утверждает, что наказанием роль больного становится тогда, когда субъекту причиняется боль, осуществляется стигматизация, снижается его социальный статус при отсутствии научно обоснованных свидетельств об эффективности медицинского вмешательства в данном случае. В начале 60-х годов XX века американские психиатры-эксперты выдвинули концепцию психической невменяемости большинства преступников и предложили вместо методики перевоспитания методику и политику психиатрического лечения. В этой связи дается подробный анализ психиатрического подхода к объяснению преступности.

Диссертант утверждает, что поскольку в XX веке были сделаны значительные достижения в исследованиях головного мозга человека, связанные с развитием нейробиологии, нейрохимии, кибернетики, логического моделирования мышления человека, то снова возникло желание свести поведение преступника к функционированию его головного мозга. Это стремление медиков к выявлению материального субстрата болезни (в данном случае - преступного поведения) натолкнулось на целый ряд трудностей философско-методологического характера. Диссертант рассматривает основные трудности, связанные с психофизиологической проблемой, т.е. проблемой взаимоотношения психических и физиологических процессов головного мозга человека. Показано, что данная проблема еще далека от какого-либо удовлетворительного решения. Поэтому попытки увязать преступное поведение с особенностями функционирования головного мозга преступника также несколько преждевременны. Тем не менее склонность к совершению преступления пытаются объяснять низкой возбудимостью коры головного мозга, ненормальной электрической активностью мозга, незрелостью коры головного мозга, плохим научением избегающему поведению, недостаточностью адреналина в крови, недостаточной возбудимостью автономной нервной системы, соскальзыванием внимания с наказания на

вознаграждение и т.д1. Медицинская модель преступного поведения привела к возникновению психохирургического лечения преступников. В диссертации рассматриваются различные методы психохирургической коррекции преступного поведения и демонстрируются социальные и моральные последствия такого вмешательства.2 Выявляются неразрешимые противоречия, возникающие в результате объединения роли врача и представителя пенитенциарных институтов в одном лице.

Далее в параграфе дается анализ различий научного и медицинского подходов к оценке истинности гипотез, показывается склонность врачей к гипердиагностике (принятию утверждения о наличии у пациента болезни при ее отсутствии), связанной с особенностями деятельности врача. На этом основании рассматривается экспериментальная проверка надежности психиатрического диагноза, проведенная Д. Розенханом.

В заключении главы диссертант показывает, что основные противоречия идеологии наказания между стремлением к рациональности, бесстрастности и научности и их полной безрезультатностью, а также между рациональной нейтральностью профессионалов и эмоциями широкой публики говорят о кризисе наказания. Этот кризис скорее всего будет усиливаться в XXI веке.

Четвертая глава «Постмодернистская парадигма наказания» посвящена исследованию парадигмы наказания, выходящей за пределы рационалистического видения процесса и результатов наказания.

Первый параграф «Общая характеристика постмодернистской парадигмы наказания» посвящен рассмотрению общих характеристик постмодернистской социальной теории и постмодернистской парадигме наказания. Диссертант утверждает, что сама концепция постмодернизма в социальных науках достаточно неопределенна в отличие от постмодернизма в искусстве. Диссертант утверждает, что в философском смысле постмодернизм

| Alloy L . Acocella J Bootzin R Abnormal Psychology McGraw-Hill. Inc New York. 1996 P 281 - 284 ; Prettv man E В The Indeterminate Sentence and the Right to Treatment ' Justice as Fairness Edb\ D FogelandJ Hudson. New York. 1981. P 69 - 99

связан с критикой ценностей Просвещения, корреспондентной теории истины1 и отказом от привилегированного положения науки. В диссертации показано, что в своей критике идеологии и практики наказания постмодернизм сближается с мультикультурализмом и постколониализмом.2 В рамках постмодернистского подхода указывается на появление «новой пенологии».3 Постмодернистская социальная теория наказания демонстрирует фактическое исчезновение презумпции невиновности, поскольку профилактическая работа с «группами риска» (бедными, подростками из неблагополучных семей и т.д.) фактически делает их преступниками до совершения преступления.4 Одновременно границы между частной жизнью и государственными инструментами интервенции и коррекции стираются. Борьба по предотвращению семейного насилия создает атмосферу тотальной слежки и подозрительности. Диссертант утверждает, что в рамках постмодернистской парадигмы фиксируется противоречие между двумя фундаментальными ценностями либерального общества - приватностью и безопасностью Это противоречие практически неразрешимо, поскольку, чем выше безопасность граждан, тем сильнее контроль всех сфер жизни государством.

Наиболее яркой и 'значительной постмодернистской концепцией наказания является концепция М.Фуко5. Поэтому диссертант предпочел сфокусировать внимание именно на концепции этого автора, поскольку в ней постмодернистское видение смысла наказания представлено в наиболее ярком виде.

' The Oxford Companion to Philosophy Ed By T Honderich Oxford. Oxford University Press, 1995 P 708 ! McClintock A Imperial Leather Routledge. NY. London. 1995

' Feely M . Simon 1 The New Penology' Notes on the Emerging Strategy of Corrections and Its Implications II The Criminology Theory Reader Ed by S Henry W Einstadter New York University Press NY London, 1998 P 451468 Там же опубликован обзор постмодернистских теорий наказания и преступления См • Swartz М . Friedrichs D Postmodern Thought and Criminoloeical Discontent New Metaphors for Understanding Violence // Ibid P 419435

4 CohenS Visions of Social Control Polity Press. New York 1985 P 56-63

Профессор Иерусалимского университета Стзнлн Коэн так характеризует влияние Фуко на социологию наказания- «Писать сегодня о наказании без Фуко - это все равно, что говорить о бессознательном без Фрейда» См ' Cohen S Visions ofSocial Control New York. 1985 P 10

Параграф второй «Логика власти и дисциплины» посвящен выявлению основных характеристик наказания с позиций теоретических построений М.Фуко. Диссертант дает основную характеристику социальной концепции М.Фуко и показывает, что в целом французский исследователь может быть охарактеризован как представитель «критической теории» наряду с М.Хоркхаймером, Ю.Хабермасом, Г.Маркузе1. Однако сама концепция наказания рассматривается как выход за пределы «критической теории» и переход к постмодернизму.

Диссертант подробно останавливается на генеалогии современных практик наказания с позиций концепции М.Фуко, показывая основные ресурсы для формирования «дисциплинарной» системы наказания. К ним относится военная дисциплина, возникшая в период реформирования армий, дисциплина монастырей, школ и больниц. В диссертации показано неприятие М.Фуко идеи «логики истории». Используя концепцию Ницше о примате власти над смыслом, Фуко противопоставляет «опасную игру доминирований» и

I

«внешней случайности» концепции имманентной направленности истории. Здесь особенно ярко видно его неприятие гегелевского подхода к истории, когда все последующие события «диалектически» обусловлены предыдущими (закон отрицания отрицания).

Далее в параграфе рассматривается роль тюрьмы в возникновении «науки» о преступниках, которая развивала и совершенствовала дисциплинарные практики в версии, предложенной М.Фуко. Демонстрируется роль пенальных практик в формировании «дисциплинарного общества», когда граждане демократических стран проявляют склонность подчиняться требованиям «дисциплины и порядка» гораздо больше, чем требует закон. Возникает континуум дисциплинарных мер: от административных мер наказания до тюрьмы. Появляется «тюремный архипелаг». Фактически западное общество

1 Miller Р Domination and Power Routledge & Kagan Paul London. 1987 P 97 -219 DrevfusH Rabinow P Michel Foucault Be\ond Structuralism and Hermeneutics Chicago 1983 (в поспестовмн к последней работе M Ф> ко соглашается с подобной оценкой)

построено по модели тюрьмы - таков результат постмодернистского анализа наказания. '

Параграф третий «Критика постмодернистской концепции наказания»

посвящен рассмотрению эмпирических и теоретических недостатков постмодернистского подхода к наказанию, прежде всего версии, предложенной М.Фуко.

Сначала диссертант указывает на фактические неточности в исторических фактах, представленных М.Фуко. Во-первых, М.Фуко неточно датирует период возникновения тюрьмы как основного метода наказания1, поскольку фактически тюремное заключение использовалось для наказания преступников уже с начала XVIII века. Во-вторых, отмена пыток связана с действием не одной переменной (стратегии использования власти), а нескольких - ростом «чувствительности» к страданиям у широкой публики, изменением в юридической практике, культуре и политике2.

Следующим серьезным недостатком данной концепции наказания является имплицитное утверждение, что проект И.Бентама реализовался и демократические страны представляют собой реализованный Паноптикон. Отсюда М.Фуко выводит утверждение, что современное общество построено по образу и подобию тюрьмы. Так происходит переход от социальной теории к литературному жанру антиутопии.

Самым серьезным имманентным дефектом концепции М.Фуко является противоречие между утверждением, что тюрьма как социальный институт совершенно неэффективна и утверждением, что современное общество построено на тюремной системе контроля, и эта система крайне эффективна.

В заключении четвертой главы диссертант показывает, что постмодернистский «диагноз» проблеме наказания может быть сформулирован как «тотальный кризис». Выявляется логика постмодернистской парадигмы

1 Beattie J M Crime and Courts in England Princeton 1986

! Lanebein J Torture and the Lau of Proof. Chicago. 1976. Spiercnburg P The Spectacle ofSufTering, Cambridge 1984"

наказания, согласно которой человек внутренне более свободен в неправовых авторитарных и тоталитарных государствах, чем в демократических правовых государствах.

В заключении диссертант подводит итоги исследования, формулирует полученные результаты.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ:

1. Социальный порядок, социальный контроль и медикализация наказания. Владивосток: ДВГУ, 2002. (Монофафия). - 13,7 п.л.

2. Социология наказания. Часть 1: Основные социологические концепции. Владивосток: ДВГУ, 2001.(Монография). - 11 п.л.

3. Критика антиредукционистской стратегии Дж. Экклса при решении психофизиологической проблемы (статья) II Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 1984. № 1. - 0,7 п.л.

4. К вопросу оценки сознания в современной зарубежной психологии (статья) // Актуальные вопросы психоневрологической помощи. Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1984. - 0,3 п.л. (в соавторстве).

5. Единство философского и естественнонаучного знания в исследовании головного мозга человека (статья) // О специфике биологического знания. М.: Наука, 1987. - 0,5 п.л. (в соавторстве).

6. Философия и медицина. Диалектика взаимопроникновения (статья) // Актуальные проблемы здравоохранения Приморья. Владивосток, 1988. - 0,5 п.л. (в соавторстве).

7. Критика антиредукционизма К.Поппера при решении психофизиологической проблемы (статья) // Человек: опыт комплексного исследования. Владивосток, 1988. - 0,5 п.л.

8. Проблема функциональной асимметрии головного мозга человека и современный идеализм (статья) // Методологические проблемы биологии и экологии. Владивосток, 1990. - 0,5 п.л.

9. Социобиология о природе человека (статья) // Методологические проблемы биологии и экологии. Владивосток, 1990. - 0,6 п.л. (в соавторстве).

10. Роль познавательных процессов в формировании психических расстройств. Актуальные вопросы психиатрии, наркологии и психотерапии на современном этапе (статья) // Материалы международной научно-практической конференции 16-18 февраля 1999 г. Владивосток. - 0,3 п.л. (в соавторстве).

11. Причины и социальные последствия деинституциализации психически больных в США (статья) // Этика, деонтология в медицине на современном этапе. Владивосток - Томск, 1998 г. - 0,3 п.л.

12. К вопросу об усилении жестокости наказания как социально-психологического феномена в США и некоторых странах Западной Европы в конце 90-х годов XX в. (статья) // Транскультуральная психиатрия, психология. Материалы международной научно-практической конференции 6-8 июля 1999г.

- Владивосток, 1999. - 0,3 п. л.

13. Мультимодальная психотерапия дистимического расстройства (статья) // Транскультуральная психиатрия, психология. Материалы международной научно-практической конференции 6-8 июля 1999г. - Владивосток, 1999. - 0,3 п. л. (в соавторстве).

14. Злоупотребление алкоголем как фактор семейного насилия (статья) // Транскультуральная психиатрия, психология. Материалы международной научно-практической конференции 6-8 июля 1999г. - Владивосток, 1999. - 0,3 п. л. (в соавторстве).

15. К вопросу о возможности психотерапевтического вмешательства в семейное насилие (статья) // Транскультуральная психиатрия, психология. Материалы международной научно-практической конференции 6-8 июля 1999г.

- Владивосток, 1999. - 0,3 п.л. (в соавторстве).

16. Критический анализ циклической теории насилия в семье (статья) // Социальные и психологические аспекты семьи. Владивосток, 2001. - 0,3 п.л. (в соавторстве).

17. Толерантность к насилию в семье, совершаемому женщинами в отношении мужчин (статья) // Материалы международной конференции «Толерантность, сотрудничество и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе». Владивосток, 2003. - 0,5 п.л. (в соавторстве).

18. Роль медицины в снижении толерантности к девиантному поведению (статья) // Материалы международной конференции «Толерантность, сотрудничество и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе». Владивосток . 2003. - 0,5. п.л.

19. Критика социологии власти и наказания М. Фуко (статья) // Вестник института психологии, педагогики и социальной работы ДВГУ. Владивосток: ДВГУ, 2003.-0,7 пл.

20. Социологический подход к объяснению усиления жестокости наказания в странах Запада и Российской Федерации (статья) // Вестник Дальневосточного отделения РАН, 2002. №5. - 0,6 пл.

21. Роль психиатрии в поддержании половой дискриминации (статья) // Россия XXI век: экономика, политика и культура. Владивосток, 2002. №4. - 0,6 пл.

22. Sexualities in Belarus: Some Major Patterns of Sexual Behavior in Society and Their Cultural Background (статья) // Humboldt-Universität zu Berlin Magnus Hirschfeld Archive for Sexology. [http://www2.hu-berlin.de/sexology/GESUND/ARCHIV/FIRST.HTM]. 2003. - 1,3 пл. (в соавторстве).

23. «Неравный обмен» как один из факторов домашнего насилия (статья) // Современные аспекты терапии нервно-психических расстройств. Сборник материалов Международной научно-практической конференции (Владивосток, 19-20 сентября 2002 г.). Под научной редакцией академика РАМН Семке В.Я., профессора Мосолова С.Н. Владивосток: Дальнаука, 2003. - 0,1 п.л. (в соавторстве).

24. О специфике терапевтического стиля социального контроля (статья) // Современные аспекты терапии нервно-психических расстройств. Сборник материалов Международной научно-практической конференции (Владивосток, 19-20 сентября 2002 г.). Под научной редакцией академика РАМН Семке В .Я., профессора Мосолова С.Н. Владивосток: Дальнаука, 2003. - 0,1 п.л.

25. Медикализация социального контроля и наказания (статья) // Вестник Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина «Социологические исследования современного общества: методология, теория, методы». 2003. №577. - 0,6 п.л. (в соавторстве).

Общий объем публикаций по теме диссертации - 35,0 п.л.

ЩИТОВ НИКОЛАЙ ГЕОРГИЕВИЧ

АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 15.08.03. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 2,77. Уч.-изд. л. 2.55 Тираж 100 экз. Заказ 126.

Издательство ДВГТУ. 690950. Владивосток, П\ шкинская, 10 Типография издательства ДВГТУ. 690950. Владивосток. Пушкинская, 10

РНБ Русский фонд

2006-4 24922

19 LhH/uOJ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Щитов, Николай Георгиевич

Введение.

Глава 1. Наказание в рамках структурно-функциональной парадигмы.

1.1. Общая характеристика структурно-функциональной парадигмы.

1.2. Наказание как центральная тема социальной теории

Э.Дюркгейма.

1.3. Постдюркгеймовские функционалистские концепции наказания.

1.4. Критика функционалистской интерпретации наказания.

1.5. Триумф функционализма.

Глава 2. Концепция наказания в рамках марксистской и неомарксистской парадигмы.

2.1. Основные идеи марксистской парадигмы, используемые для изучения наказания.

2.2. Политэкономия наказания.

2.3. Трудовая теория стоимости и наказание.

2.4. Многофакторные концепции наказания.

Глава 3. Наказание в рамках парадигмы рационализации и секуляризации.

3.1. Основные идеи парадигмы рационализации общественной жизни.

3.2. Основные проблемы рационализации наказания.

3.3. Роль медицины в реконцептуализации социального контроля и наказания.

Глава 4. Постмодернистская парадигма наказания.

4.1. Общая характеристика постмодернистской парадигмы наказания.

4.2. Логика власти и дисциплины.

4.3. Критика постмодернистской концепции наказания.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Щитов, Николай Георгиевич

Актуальность исследования. Практика осуществления наказания как в

Российской Федерации, так и за рубежом, требует осмысления и пересмотра. По окончанию XX в. стало понятно, что «старые добрые» методы наказания за уголовные преступления (тюрьмы, исправительно-трудовые учреждения, досрочное освобождение, условное осуждение и т.д.) не оправдали возлагавшихся на них надежд - вместо того, чтобы исправлять преступников и предотвращать будущие преступления (действовать профилактически), эти методы порождают рецидивизм, приводят к возникновению влиятельной тюремной субкультуры, служат источниками разного рода социальных (как их щ называют врачи) болезней - туберкулеза, ВИЧ, гепатита В и др. Они являются одним из источников фискального кризиса,1 становятся непомерным бременем для налогоплательщиков и, в значительной мере, отрицательно влияют на моральный климат общества. Отсюда периодические (а для России -хронические) амнистии, случающиеся из-за исчерпывания всех возможных лимитов «вмещающей способности (вместимости)» пенитенциарных заведений.

Приведем статистические данные, свидетельствующие об остроте данной проблемы. В России в конце 1999 г. насчитывалось 1 100 ООО человек, + находящихся в местах лишения свободы (включая СИЗО), в США - 2 200 ООО.

Это непомерное бремя для обеих стран, которые сейчас имеют самое большое число заключенных на 100 000 человек (798 - в США и 753 - в России). Все надежды на «исправление» преступников (реабилитационная парадигма), несмотря на огромные средства, затраченные на это в США и Англии, рухнули. Общепринятой стала идея, что «ничто не помогает» - ни работа по профилактике преступности (проактивная парадигма), ни перевоспитание (реабилитационная парадигма), ни лечение (медикализация преступности), ни Scull A. Decarceration. Community Treatment and the Deviant. Rutgers University Press, New Brunswick, 1984; Zimring F., Hawkins G. The Scale of Imprisonment. The University of Chicago Press, Chicago, 1991; Олейник A.E. Тюремная субкультура в России. М: Инфра-М, 2001. жестокость наказания (парадигма сдерживания)1. Неудача постигла и так называемое «некарательное воздействие» в странах Скандинавии и Северной Европы2. Таким образом, налицо явления кризиса в практике наказания как в Российской Федерации, так и в ряде западных стран, прежде всего в США и Англии.

Однако не лучше положение дел в области теоретических исследований наказания в философии и социологии. Большая часть философов, социологов, криминологов, психологов, историков критикуют сложившиеся социальные практики наказания, но альтернативная тюремному заключению идеология наказания, которая была бы реалистической, не предложена до сих пор. Философия аболиционизма (полного отказа от тюрем), которую развивают исследователи, принадлежащие, в основном, странам Скандинавии, носит явно утопический характер для большинства стран мира из-за гораздо более высокого уровня преступности в западных странах по сравнению с вышеупомянутыми странами. В России, где количество убийств на 100 ООО населения более чем в 4 раза превосходит таковое в самой «насильственной» стране западного мира США (19.8 - в России, 4.55 - в США, согласно данным 2000 г. ), говорить об «отмене тюрем», по меньшей мере, преждевременно.

Таким образом, налицо проблемная ситуация: с одной стороны, общество нуждается в установлении социального порядка, так как преступность угрожает самому существованию общества, порождая страх, социальную дезорганизацию, напряженность и другие негативные явления. С другой стороны, существующая система контроля над преступностью доказала свою неэффективность. Более того, сама эта система представляет собой угрозу

Garland D. Punishment and Welfare. Aldershot, 1985; Simon J. Poor Discipline: Parole and Social Control of the Underclass, 1890 - 1990. The University of Chicago Press, Chicago, 1993.

2 См.: H. Кристи. Пределы наказания. M.: Прогресс, 1985. С. 29 - 36.

3 Seventh United Nations Survey of Crime Trends and Operations of Criminal Justice Systems, covering the period 1998 - 2000. Office on Drugs and Crime Center for International Crime Prevention. Режим доступа: [http://www.unodc.org/unodc/crimecicpsurveyseventh.htmI 03.04.2003]. для демократического общества (экономическую, полицейскую1, моральную и т.д.).

Другой аспект актуальности исследования наказания следует из факта применения чаще всего как крайнего средства легитимного физического насилия практически любой политической властью (М.Вебер) и, таким образом, заключается в необходимости связать феномен наказания с «проблемой порядка», которую поставил еще Т. Гоббс. Дж. Тернер полагает, что одним из основных вопросов для любой социальной теории будет вопрос о том, как создаются, сохраняются и изменяются модели социальной организации3. Таким образом, в диссертации предпринята попытка соотнесения проблемы наказания с проблемой объяснения возможности существования общества как такового, поскольку наказание - это один из основных инструментов социального контроля.

Далее одной из важных проблем поддержания социального порядка является градация сроков заключения в зависимости от тяжести преступления. Выявлено, что после 5 — 7 лет пребывания в пенитенциарном учреждении человек утрачивает навыки «свободной» социальной жизни и с очень большим трудом восстанавливает их (если восстанавливает вообще). Фактически развивается адаптация к жизни в местах лишения свободы.4 Какой тогда есть смысл назначать более длительные сроки тюремного заключения? Здесь на первый план выходит проблема справедливости правосудия, когда за более тяжкие преступления полагается более суровое наказание, а также проблема контроля над преступностью, которая в России приняла угрожающие размеры (около 27 тысяч убитых ежегодно как минимум). Без понимания целей и смысла наказания создается впечатление безысходности ситуации.

Итак, подводя итог анализу актуальности изучения проблемы наказания, можно утверждать, что на данный момент существует фундаментальное

1 Слишком большие полномочия, делегируемые службам безопасности, несут множество потенциальных угроз: коррупцию, нарушение гражданских свобод, вмешательство этих служб в экономику и т.д.

2 См.: Гоббс Т. Левиафан И Гоббс Т. Избранные произведения в двух томах. М.: Мысль, 1964, т. 2. С. 149 - 209.

3 Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985. С.27.

4 См.: Кристи Н. Пределы наказания. М.: Прогресс, 1985. противоречие между необходимостью борьбы с преступностью (особенно в странах, где уровень преступности высок) и многочисленными свидетельствами о неэффективности большинства применяемых практик по предотвращению и борьбе с преступностью.

Степень разработанности проблемы. Основной вклад в изучение социально-философского аспекта наказания в XX в. внесли следующие исследователи: Я. И Гилинский, А. Н. Олейник, Е. Пашуканис, Дж. Г. Мид, Р. Дарендорф, М. Игнатиефф, Дж. Гиббс, Э. Скалл, Р. Горвиц, А. Горовитц, Ф.Зимринг, Г. Хаукинс, Д Блэк, И. Гоффман, С. Коэн, Г. Маркузе, Ю. Хабермас, М. Фуко, Т. Парсонс, Р. Мертон, Т. Матиесен, А. Боттомс, Т. Хирши, П. Янг и другие. В работах вышеуказанных авторов рассматриваются различные стороны наказания, а также влияние наказания на государство, экономику и общество в целом. Выявлены эффекты действия наказания на преступника, рассмотрены альтернативные средства воздействия как на потенциальных, так и на «актуальных» преступников.

Исследованию наказания в рамках структурно-функциональной парадигмы посвящены работы Ф. Александера, А. Берджесона, П. Бирна, Я. И Гилинского, Р. Дарендорфа, А. Макинтайра, Р. Мертона, Т. Парсонса, К. Эриксона, А. Тревино, М. Дуглас, Дж. Г. Мида, X. Гарфинкеля, Ф. Паркина, Дж. Стауба, Дж. Хостетлера. В работах этих авторов рассматривается широкий спектр теоретических построений Э. Дюркгейма и его последователей: органическая и динамическая солидарность, репрессивное и реститутивное право, основные принципы эволюции наказания. Дж. Саймон, рассмотрев основные характеристики «общества риска», каковым является современное американское и западноевропейское общество, пришел к выводу о возникновении в 90-е гг. XX в. «неомеханической солидарности»1, приведшей к значительному ужесточению наказания в США и Англии.

1 Simon J. 'Entitlement to Cruelty': Neo-Liberalism and the Punitive Mentality in the United States // Presented at the Conference on Crime, Neo-Liberalism and the Risk Society John Jay College of Criminal Justice, CUNY. April, 16, 1999. P. 3.

Критический анализ теории наказания Э. ДюркгеЙма и других функционалистов дается в работах С. Спитцера, Д. Гарланда, С. Коэна. Эти авторы указывают на нечеткость понятийного аппарата социальной концепции Э. Дюркгейма, на несовместимость его представлений с эмпирическими исследованиями, но не преодолевают этих недостатков.

Наказание в рамках парадигмы социального конфликта вслед за К. Марксом и Ф. Энгельсом рассматривалось Г. Руше, О. Кирчхаймером, Д. Мелосси, М. Паварини с позиций экономической детерминации характера наказания. Влияние меновой стоимости на характер наказания в капиталистическом обществе исследовал русский юрист Е. Пашуканис. Роль идеологии как ложного сознания в осуществлении наказания рассматривали Д. Хэй, М. Игнатьефф и др. Соединение марксистского подхода с концепцией наказания М. Фуко можно обнаружить в работах Д. Гарланда. Критика марксистского подхода к наказанию дается в работах Т. Хирши, Р. Кларка, М. Корниша и др. Таким образом, в зарубежной литературе осуществлен довольно полный анализ значительной части аспектов конфликтной теории наказания.

Парадигма рационализации и секуляризации европейского общества и платы за нее в виде «расколдования мира» и «железной клетки рациональности» имеет весьма существенное значение для исследований наказания, поскольку она показывает одновременно усиление и границы рационализации наказания. Концепцию рационализации наказания и влияние рационализации на общество в целом в рамках веберовского подхода рассматривали Д. Ротман, В. Гатрел, X. Барнес, С. Коэн, Р. Спаркс, Р. Селейлес, Н. Кристи, П. Райеф, Ф. Томпсон, С. Уебб, О. Льюис, С. Мессинжер, П. Спиенбург, Д. Гарланд.

Концепция наказания и дисциплины М. Фуко очень широко освещена в мировой философской и социологической литературе. Концептуальный анализ осуществлен П. Гамилтоном, Г. Гаттингом, X. Дрейфусом, П. Рабиноу, Б. Смартом, П. Миллером (связь с «критической теорией» Франкфуртской школы), Л. Мак-Неем, Т. Зэзом и другими авторами. Критика концепции наказания М. Фуко (особенно ее эмпирической части) дана в работах П. Ная, Дж. Лангбейна, П. Спиенбурга, Г. Райта, М. Битти, Л. Стоуна, П. О'Брайена, Р. Брауна и др.

Поскольку термин «наказание» определяется специфически в каждой из социальных и гуманитарных наук, необходимо дать определение «наказанию», которое используется в данной работе. Под термином «наказание» понимается применение некоторых санкций к человеку, который совершил поступок, нарушающий определенные нормы. Наказание обладает двумя основными признаками: 1) это намеренное использование неких санкций против нарушителя, а также 2) действие, причиняющее страдания нарушителю, порицающее или стигматизирующее его (понижающих его статус, навлекающих позор и т.д.)1. Если отсутствует стигматизация, либо порицание, либо страдание, как, например, в случае штрафа за нарушение правил дорожного движения, это не считается наказанием в том смысле, который придает ему современная социальная философия и социология наказания. В целом считается, что нанесение ущерба некоторым фундаментальным ценностям общества всегда вызывает применение санкций, причиняющих боль и унижающих нарушителя. Иногда это называют наказывающим стилем л социального контроля . Для стран западного мира (Европа, Америка) наказание применяется к нарушителям уголовного законодательства. Более широких о трактовок наказания , которыми пользуются психологи, философы, антропологи, культурологи и другие представители гуманитарных и социальных наук, диссертант не обсуждает, поскольку они выходят за рамки поставленной цели диссертационного исследования.

1 The Oxford Handbook of Criminology. Ed. by M. Maguire, R. Morgan & R. Reiner. Clarendon Press, London, 1997, p. 475; Garland D. Punishment and Modern Society, The University of Chicago Press, Chicago, 1990. P. 17.

2 См.: Horwitz A. The Logic of Social Control. Plenum Press, London, 1990, P. 23 - 46 А. Горвиц вслед за Д. Блэком выделяет 4 стиля социального контроля: наказывающий, компенсаторный, регуляторный и терапевтический. Релевантность стиля зависит от характера нарушения норм и социального статуса нарушителя.

3 В этом случае социологи объединяют этим именем несколько стилей социального контроля (например, наказывающий, компенсаторный и регуляторный). Психологи под наказанием понимают стимул, снижающий вероятность повторения данной формы поведения в сходных обстоятельствах (см.: Skinner B.F. Science and Human Behavior. The Free Press, London, 1983. P. 182 - 193).

Под «основными парадигмами социальной теории» понимаются только те парадигмы или «перспективы», которые существенно влияют на социально-философское понимание природы наказания. Диссертант не имеет в виду исчерпанность социальной теории только рассматриваемыми в диссертации парадигмами.

Цель и задачи исследования.

Целью диссертационного исследования является выявление влияния концептуальных рамок основных парадигм социальной теории на понимание сущности феномена наказания.

Основные задачи диссертационного исследования:

1. Выявить, как в рамках структурно-функциональной парадигмы раскрывается ценностно-эмоциональная природа наказания.

2. Продемонстрировать, что теоретико-конфликтная парадигма наказания раскрывает экономический, идеологический и исторический аспекты наказания, а именно: экономический, направленный на выявление детерминации наказания состоянием рынка товара «рабочая сила»; идеологический, связывающей товарообмен и наказание; формационный, демонстрирующий иерархическую организацию факторов наказания.

3. Продемонстрировать, что в рамках парадигмы рационализации и секуляризации наказания выявляется имманентный конфликт между различными аспектами наказания; выявить границы рационализации наказания.

4. Выявить основные черты медикализации наказания и доказать, что она является следствие рационализации и секуляризации общества.

5. Дать критический анализ постмодернистского подхода к наказанию, выявить его принципиальное отличие от «модернистских» парадигм. Показать, что постмодернистский подход к наказанию приводит к аболиционистским выводам.

6. Показать нереалистичность построения в настоящее время некоторой общей философской и социологической теории наказания.

Теоретические и методологические основания работы. В диссертационном исследовании использован ряд философско-методологических оснований. Это связано, прежде всего, со спецификой объекта исследования - наказания за уголовные преступления.

В качестве философско-методологического основания для анализа феномена наказания использован «критический рационализм» К. Поппера в модификации Дж. Уоткинса1. Представленные теоретические подходы к наказанию были проанализированы с позиций их потенциальной фальсифицируемости и верифицируемости.

Для характеристики специфики подходов к наказанию диссертант использовал учение Т. Куна о парадигме в более «мягкой» версии, подобной «исследовательским программам» И. Лакатоса. Были выделены три «модернистские» парадигмы наказания и одна постмодернистская.

Для имманентного анализа каждой из выявленных парадигм были использованы следующие методологии:

Структурно-функциональный анализ, основным принципом которого является подход к обществу как целостной системе, стремящейся установить равновесие (эквилибриум) с окружающей средой. Была использована также дюркгеймовская версия структурно-функционального анализа, которая выделяет силы «социального притяжения» (механическая и органическая солидарность), коллективное сознание, ритуал восстановления нарушенных социальных ценностей и т.д. Структурно-функциональный анализ позволяет рассмотреть реакцию общества как некоего целостного, системного л образования на преступление. Этот подход позволяет выявить «консенсус» по поводу наказания преступников, единство членов общества в защите центральных, базисных ценностей и ценностно-эмоциональную основу наказания.

1 Поппер К.Р. Логика научного исследования // Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983; Watkins J. Science and Skepticism. Princeton University Press, Princeton. 1984.

2 Термин «консенсус» используется в его первоначальном, функционалистском смысле как согласие большинства членов общества по поводу некоторых базисных ценностей, а не в том смысле, в котором его использовал первый и последний президент СССР М.С. Горбачев.

2. Теоретико-конфликтный подход позволяет рассмотреть наказание сквозь призму борьбы различных социальных групп за редкие и ценные ресурсы (богатство, статус, власть). Одним из видов теоретико-конфликтного подхода является марксистский метод, указывающий на примат экономических отношений в наказании. Он позволяет рассмотреть исторические формы наказания в зависимости от спроса и предложения на товар «рабочая сила». Анализ товарно-денежных отношений в «Капитале» К. Маркса может быть применим к исследованию социальной реакции на преступление. Неомарксистский подход, использующий формационный анализ наказания, дает возможность выявить иерархию факторов (переменных), влияющих на наказание.

3. Теоретико-методологические средства парадигмы рационализации и секуляризации использованы для анализа влияния растущей рационализации, секуляризации и бюрократизации общества на наказание. Они позволяют выявить имманентный конфликт между стремлением максимально рационализировать наказание (а значит сделать его эмоционально нейтральным) и ценностно-эмоциональной природой наказания. Их использование дает возможность выявить основные противоречия между различными этапами наказания (особенно между судом с его приговором к «лишению свободы» и функционированием пенитенциарных заведений как аппарата «перевоспитания» заключенных).

4. Поскольку постмодернистская парадигма направлена на демонстрацию полного несоответствия намерений и деклараций, делаемых по поводу наказания, с реальными практиками наказания, и основана на радикальной критике классической теории истины, диссертант использовал эту методологию только частично. С этой точки зрения, наказание не осуществляется ни «обществом в целом», ни некоторыми заинтересованными социальными классами или группами, а благодаря доминированию дискурса «дисциплины, власти и контроля». Методологические основания этого подхода - анализ дискурса «власти и дисциплины» и генеалогический подход к изучению истории наказания.

В целях критического анализа различных подходов к наказанию диссертантом использован метод «идеальных типов» М. Вебера, феноменологический анализ, интеракционистский подход и теория социального обмена.

Для логического анализа текстов различных авторов использована формальная логика в ее современном виде.

Научная новизна исследования:

1. Впервые в отечественной литературе дан всесторонний философско-социологический анализ феномена наказания.

2. Продемонстрировано, что наказание может быть всесторонне исследовано наиболее полно в рамках следующих парадигм социальной теории: структурно-функциональной, теории социального конфликта, рационализации, секуляризации и постмодернистской парадигмы.

3. Выявлено, что рост индивидуализма, религиозности и возникновение «общества повышенного риска» приводят к усилению жестокости наказания и тенденции уравнивания наказания за преступления против собственности с преступлениями против личности.

4. Выявлена растущая тенденция к медикализации наказания; показана внеправовая природа медикализации как вида социального контроля над девиантным поведением.

5. Выявлена логика постмодернистской парадигмы наказания, согласно которой человек внутренне более свободен в неправовых авторитарных и тоталитарных государствах, чем в демократических правовых государствах.

Положения, выносимые на защиту:

1. Наказание является антиномичным социальным феноменом, носящим многоуровневый, комплексный характер. При осуществлении наказания общество стремится к достижению взаимоисключающих целей: преступника одновременно стремятся унизить и исправить, стигматизировать и сделать полноценным гражданином общества, причинить страдание и относиться объективно-нейтрально. Такие характеристики наказания следуют из трех основных источников наказания: эмоциональной реакции в ответ на причинение ущерба базисным ценностям общества, потребностью контролировать низшие слои общества и необходимостью управлять поведением наказываемого и модифицировать его личность.

Роль феномена наказания заключается в тестировании основных парадигм социальной теории. Выявлены основные противоречия данных парадигм, проявляющиеся при объяснении и предсказании наказания. Структурно-функциональная парадигма позволяет предсказывать и объяснять характер, силу и продолжительность наказания в зависимости от степени социальной солидарности, потребностей сохранения моральных и морально-политических границ общества. Однако данная парадигма не способна к объяснению и предсказанию тех видов наказания, которые связаны с борьбой социальных групп за власть, престиж и богатство. Парадигма социального конфликта, в свою очередь, успешно предсказывает и объясняет специфическое влияние борьбы за власть и социальный контроль доминирующей группой на характер, интенсивность и длительность наказания. Однако структурно-функциональная парадигма не обладает достаточно развитым концептуальным аппаратом для анализа влияния на наказание холистических характеристик общества, деятельности среднего класса (юристов, врачей, социальных работников, представителей управленческого аппарата пенитенциарных институтов). Постмодернистская парадигма выявляет репрессивные аспекты демократических обществ, такие как «сверхподчинение» (выполнение тех норм, которые не требуются законом вследствие желания быть законопослушным), тотальная дисциплина и контроль, не связанные с конкретным субъектом (дисперсная власть).

Усиление индивидуализма и религиозности в США и Западной Европе в конце XX в. приводит к появлению «неомеханической солидарности», способствующей усилению жестокости наказания (увеличение числа граждан США, одобряющих смертную казнь, удлинение сроков тюремного заключения, увеличение тюремной популяции). Возникает своеобразное возвращение на новом уровне к жестокости наказания, присущей холистическим обществам.

Медикализация преступности, возникающая в рамках рационализации и секуляризации общества, парадоксально снимает с преступника ответственность и одновременно лишает его рациональной возможности предсказать характер, длительность и интенсивность «терапевтического воздействия.

Тотальная критика и отказ от классической теории истины (истина как соответствие знания объекту познания) приводит к релятивизму, который влечет за собой уравнение «диктатуры закона» (которая именуется тиранией законов) с террором со стороны преступного мира (постмодернистская парадигма наказания). Отсюда парадокс постмодернистской парадигмы: индивид более свободен внутренне (духовно, морально), когда находится под властью тоталитарных режимов и несвободен при демократических режимах.

Наказание как социальная категория конструируется в зависимости от парадигмы социальной теории.

6.1. В рамках структурно-функциональной парадигмы наказание рассматривается как эмоциональная реакция общества в ответ на нанесение ущерба некоторым базисным моральным ценностям общества. Основная цель наказания - выражение гнева по отношению к преступнику и восстановление «контаминированных» моральных ценностей. Наказание не имеет своей целью предотвращение преступлений путем запугивания или «сдерживания», а направлено на восстановление нарушенного «морального порядка», восстановление равновесия с внешней средой и консенсуса между членами общества.

6.2. В рамках парадигмы социального конфликта можно выделить три основных концепции наказания. Первая - анализ наказания с позиций спроса и предложения на рынке рабочей силы Во второй право и наказание считаются производными от товарообмена. Эти модели являются однофакторными редукционистскими концепциями. В рамках «формационного подхода» показано взаимодействие переменных, определяющих специфику наказания в каждой общественно-экономической формации. К таким переменным относятся экономика, конфликт между различными заинтересованными социальными группами, идеология и мораль. Определяющим вектором взаимодействия переменных здесь является доминирование «эксплуататорского класса» над «эксплуатируемым».

6.3. В рамках парадигмы рационализации и секуляризации ставится вопрос о границах рационализации наказания, которые определяются конфликтом заинтересованных во все большей власти групп, участвующих в осуществлении наказания, и переходом бесстрастности и рациональности в исполнении наказания в свою противоположность — жестокость.

6.4. В рамках постмодернистской парадигмы истина рассматривается как инструмент подавления и доминирования. В этом свете концепция наказания М. Фуко является завершением современного этапа исследования наказания, поскольку она показывает несостоятельность современных стратегий наказания («провал» тюрьмы как социального института) с одной стороны; с другой, - в ней содержатся утверждения, что современное западное общество построено по модели пенитенциарных институтов, которые стали «ядром» современной западной цивилизации.

6.5. Систематический анализ данных парадигм в применении к феномену наказания дан впервые в отечественной литературе. Показано, что данные парадигмы освещают различные аспекты феномена наказания, но построить на их основе некоторую единую социологическую теорию наказания невозможно, потому что такой противоречивый многоуровневый феномен как наказание нельзя описать непротиворечивым образом в рамках одной теории.

Практическая значимость исследования. Исследование может служить методологическим основанием для разработки пенитенциарных стратегий. Изучение социально-философских концепций наказания является необходимым компонентом для разработки реалистических программ профилактики преступности и борьбы с ней. Данная работа позволяет достаточно скептически оценить любые реабилитационные программы работы с преступниками и правонарушителями.

Материалы данной работы могут быть использованы при чтении следующих курсов: «Философия права», «Криминология» - на юридических факультетах, «Социология девиантного поведения» и «Социология наказания» - на факультетах социологии, «Психология наказания» — на факультетах психологии. Материалы данной работы будут полезны для социальных работников, выполняющих свои обязанности в пенитенциарных заведениях. На философских факультетах результаты данного исследования могут быть использованы в курсах «История философии», «Социальная философия», «Философия права».

Апробация работы. Результаты работы были апробированы на международной научно-практической конференции по транскультуральной психиатрии и психологии (июль, 1999 г., г. Владивосток); Первой краевой научно-практической конференции "Молодая семья: проблемы и перспективы" (май, 2001, г. Владивосток); Региональной научной конференции по проблемам социальной адаптации различных групп населения в современных условиях (сентябрь, 2000, г. Владивосток); в докладе на Ученом Совете Дальневосточного Государственного университета (июнь 1998 г.); международной конференции Sexualities in Transition, (июнь, 2001 г., Дубровник, Хорватия); международной конференции «Толерантность, сотрудничество и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе» (апрель, 2002, Владивосток).

Автор диссертационного исследования с 1997 г. читает на основе материалов исследования следующие курсы: «Социальные и философские проблемы наказания», «Социология наказания», «Социология девиантного поведения». Данные курсы читаются для студентов Института психологии, педагогики и социальной работы ДВГУ и Европейского Гуманитарного университета, г. Минск, республика Беларусь.

Структура диссертационного исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Влияние основных парадигм социальной теории на понимание природы наказания"

Заключение

В заключение приведем некоторые итоги проделанной работы.

Целью диссертационной работы являлось выявление влияния концептуальных рамок основных парадигм социальной теории на понимание сущности феномена наказания. В этой связи были поставлены следующие задачи.

Первая задача состояла в демонстрации, что в рамках структурно-функциональной парадигмы раскрывается ценностно-эмоциональная природа наказания.

Для выполнения этой задачи были выделены черты структурно-функциональной парадигмы. Поскольку данная парадигма представляет собой холистический подход к обществу, несомненна роль ценностей и норм, которые способствуют сохранению этой целостности, равновесия с внешней средой и эквилибриума. Поэтому в рамках структурно-функциональной парадигмы наказание рассматривается как эмоциональная реакция общества в ответ на нанесение ущерба некоторым базисным моральным ценностям общества; основная цель наказания - выражение гнева по отношению к преступнику и восстановление «контаминированных» моральных ценностей. Наказание не имеет своей целью предотвращение преступлений путем запугивания или «сдерживания», а направлено на восстановление нарушенного «морального порядка», восстановление равновесия с внешней средой и консенсуса между членами общества. Наказание также рассматривается как инструмент восстановления нарушенных моральных и политических границ общества, позволяющий прояснить и обновить фундаментальные моральные основы общества. Диссертант выявил, что усиление индивидуализма и религиозности в США и Западной Европе приводит к появлению «неомеханической солидарности», способствующей усилению жестокости наказания (увеличение числа граждан США, одобряющих сметную казнь, удлинение сроков тюремного заключения, увеличение тюремной популяции). Возникает своеобразное возвращение на новом уровне к жестокости наказания, присущей традиционным холистическим обществам.

Поскольку общество обладает не только холистическими характеристиками, но и состоит из конфликтующих между собой социальных групп, слоев и классов, была сформулирована вторая задача: продемонстрировать, что теоретико-конфликтная парадигма наказания раскрывает экономический, идеологический и исторический аспекты наказания, а именно: экономический, направленный на выявление детерминации наказания состоянием рынка товара «рабочая сила»; идеологический, связывающей товарообмен и наказание; формационный, демонстрирующей иерархическую организацию факторов наказания.

Для выполнения этой задачи во второй главе диссертации кратко характеризуются концептуальные рамки теоретико-конфликтной парадигмы, которая рассматривается как некоторого рода концептуальный каркас для исследования феномена наказания. В рамках парадигмы социального конфликта можно выделить три основных концепции наказания. Первая — анализ наказания с позиций спроса и предложения на рынке рабочей силы. В рамках второй концепции право и наказание считаются производными от товарообмена. Эти модели являются однофакторными редукционистскими концепциями. В рамках «формационного подхода» показано взаимодействие переменных, определяющих специфику наказания в каждой общественно-экономической формации. К таким переменным относятся экономика, конфликт между различными заинтересованными социальными группами, идеология и мораль. Определяющим вектором взаимодействия переменными здесь является доминирование «эксплуататорского класса» над «эксплуатируемым». Парадигма социального конфликта успешно предсказывает и объясняет специфическое влияние борьбы за власть и социальный контроль доминирующей группы на характер, интенсивность и длительность наказания, но не обладает достаточно развитым концептуальным аппаратом для анализа влияния на наказание холистических характеристик общества; деятельность среднего класса (юристы, врачи, социальные работники, представители управленческого аппарата пенитенциарных институтов).

Следующей задачей было продемонстрировать, что в рамках парадигмы рационализации и секуляризации наказания выявляется имманентный конфликт между различными аспектами наказания; выявить границы рационализации наказания. Для решения этой задачи диссертант проанализировал концепцию рационализации и секуляризации, выявил ее основные теоретические рамки. Диссертант утверждает, что в рамках парадигмы рационализации и секуляризации решается вопрос о границах рационализации наказания, которые определяются конфликтом заинтересованных во все большей власти групп, участвующих в осуществлении наказания и переходом бесстрастности и рациональности в исполнении наказания в свою противоположность -жестокость.

Анализ рационализации и секуляризации приводит к постановке и решению четвертой задачи диссертации: выявлению основных черт медикализации наказания. Медикализация является одной из наиболее характерных черт современного постиндустриального общества. Она представляет собой тенденцию все большего вторжения медицины во все сферы социальной жизни. В результате медикализации происходит выход за рамки действия конституции и права, поскольку гораздо сложнее установить допустимые границы врачебного вмешательства, чем ограничить карательное воздействие правосудия. Медикализация преступности и наказания, возникающая в рамках рационализации и секуляризации общества, парадоксально снимает с преступника ответственность и одновременно лишает его рациональной возможности предсказать характер, длительность и интенсивность «терапевтического воздействия».

Поскольку были выявлены границы рационализации наказания, появилась потребность взглянуть за их пределы. Этому посвящена пятая задача диссертации, где дан критический анализ постмодернистского подхода к наказанию, выявленины его принципиальные отличия от «модернистских» парадигм, показано, что постмодернистский подход к наказанию приводит к аболиционистским выводам. В диссертации утверждается, что важнейшим философским основанием постмодернистской парадигмы в социальной теории является тотальная критика теории истины как соответствия знания объектам познания. Отсюда релятивистский, нигилистический подход к законодательной регуляции общественной жизни. В рамках постмодернизма естественным является вывод, что нет различия между принуждением, сделанным вооруженным бандитом, и принуждением со стороны закона. В этом свете концепция наказания М. Фуко является завершением современного этапа исследования наказания, поскольку она показывает несостоятельность современных стратегий наказания («провал» тюрьмы как социального института), — с одной стороны. С другой стороны, в ней содержатся утверждения, что современное западной общество построено по модели пенитенциарных институтов, которые стали «ядром» современной западной цивилизации. Из постмодернистской версии концепции наказания следует «парадокс свободы» своего рода. Граждане демократических стран внутренне несвободны, поскольку добровольно подчиняются требованиям не только законов, но и других дискурсов дисциплины. Примером является следованием правилам политкорректности. Граждане стран с авторитарным и тоталитарным режимами подчиняются дискурсу внешней власти и могут развить высокий внутренний потенциал сопротивления этой власти. Следовательно, они более свободны внутренне.

Шестая задача диссертационного исследования была посвящена доказательству крайней сложности построения в настоящее время некоторой общей философской и социологической теории наказания. Диссертантом было установлено, что наказание является антиномичным социальным феноменом, носящим многоуровневый, комплексный характер. При осуществлении наказания общество стремится к достижению взаимоисключающих целей: преступника одновременно стремятся унизить и исправить, стигматизировать и сделать полноценным гражданином общества, причинить страдание и относиться объективно-нейтрально. Такие характеристики наказания следуют из трех основных источников наказания: эмоциональной реакции в ответ на причинение ущерба базисным ценностям общества, потребностью контролировать низшие слои общества и необходимостью управлять поведением наказываемого и модифицировать его личность. Продемонстрирована роль феномена наказания в тестировании основных парадигм социальной теории. Выявлены основные противоречия данных парадигм, проявляющиеся при объяснении и предсказании наказания. Структурно-функциональная парадигма позволяет предсказывать и объяснять характер, силу и продолжительность наказания в зависимости от степени социальной солидарности, потребностей сохранения моральных и морально-политических границ общества. Однако данная парадигма не способна к объяснению и предсказанию тех видов наказания, которые связаны с борьбой социальных групп за власть, престиж и богатство. Парадигма социального конфликта, в свою очередь, успешно предсказывает и объясняет специфическое влияние борьбы за власть и социальный контроль доминирующей группы на характер, интенсивность и длительность наказания, но не обладает достаточно развитым концептуальным аппаратом для анализа влияния на наказание холистических характеристик общества; деятельность среднего класса (юристы, врачи, социальные работники, представители управленческого аппарата пенитенциарных институтов). Постмодернистская парадигма выявляет репрессивные аспекты демократических обществ, такие как «сверхподчинение» (выполнение тех норм, которые не требуются законом вследствие желания быть законопослушным), тотальная дисциплина и контроль, не связанные с конкретным субъектом (дисперсная власть). Любая попытка построения некоторой общей теории наказания будет приводить к противоречиям. Диссертант утверждает, что общая, «синтетическая» концепция наказания невозможна без построения некоторой единой социальной теории. В настоящее время нет даже намеков на построение последней.

Поэтому диссертант полагает, что каждая из парадигм раскрывает некоторый существенный аспект наказания. Если преступник наносит ущерб моральным и материальным ценностям общества, то любой ответ общества на преступление (недеяние, компенсация, месть и т. д.) оказывается уязвимым для критики. Это стало особенно понятным после уяснения исследователями и политиками грустного факта: наказание в большинстве случаев не делает преступников лучше. Таким образом, можно утверждать, что проблема наказания это балансирование между двух зол: бездействием и попустительством и чрезмерной жесткостью по отношению к собственным согражданам, совершившим преступления. Особенно важно это для демократических государств, правительства которых находятся под давлением жаждущих отмщения и справедливости граждан.

Список научной литературыЩитов, Николай Георгиевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа. М. 1995. 608 с.

2. Антонян Ю.М. Причины преступного поведения. Академия МВД РФ. -М., 1992.-71 с.

3. Вебер М. Предварительные замечания // М. Вебер. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 44 - 59.

4. Вебер М. Рациональные и социологические основания музыки // М. Вебер. Избранное. М., 1994. С. 469 550.

5. Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. М.: Прогресс. 1990. С. 602 603.

6. Вебер М. Политика как призвание и профессия // М. Вебер. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 644 - 706.

7. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // М. Вебер. Избранные произведения. -М.: Прогресс, 1990. С. 61 - 272.

8. Вебер М. Рациональные и социологические основания музыки // М. Вебер. Избранное. М.: Юрист, 1994. - С. 469 - 550.

9. Волков В.Н. Судебная психиатрия. М.: Юристъ. 1998. 408 с.

10. Гилинский Я.И. В России убивают часто, но на Багамах еще чаще. Режим доступа: http://ecoport.narod.ru/gilinsk.htm. 10.11.2001.

11. Гилинский Я.И. Криминология. СПб.: Питер. 2001. 384 с.

12. Гоббс Т. Левиафан // Т. Гоббс. Избранные произведения в двух томах. -М.: Мысль, 1964. т. 2. С. 45 - 678.

13. Гомер. Илиада // Гомер. Илиада. Одиссея. М.: Худ. Лит., 1967. - С. 23418.

14. Декарт Р. Сочинения в двух томах. Том 2. М.: Мысль. 1994. 633 с.

15. Дубровский Д.И. Проблема идеального. М. Мысль. 1983. 228 с.

16. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Мысль, 1991. -574 с.

17. Дюркгейм Э. Правила социологического метода // Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Мысль 1991.С. 391 - 532.

18. Завилянский И.Я., Блейхер В.М., Крук И.В., Завилянская Л.И. Психиатрический диагноз. Киев.: Вища школа. 1989. 311 с.

19. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада. 1996. 285 с.

20. Кант И. Критика практического разума // И. Кант. Сочинения, т. 4(1). М.: Мысль, 1965. -544 с.

21. Клиническая психология. Под редакцией М. Перре и У. Бауманна. СПб.: Питер. 2002. 1321 с.

22. Комментарий к уголовному кодексу РФ. М.: Менеджер. 2000. 1184 с.

23. Кон И.С. Лунный свет на заре. М.: Олимп, 1998. 491 с.

24. Криминология. Под ред. проф. Н.Ф. Кузнецовой, проф. Г.М. Москаленко. М.: Век. 1998.-553 с.

25. Кристи Н. Пределы наказания. М., Прогресс, 1985. - 189 с.

26. Кудрявцев В.Н., Казимирчук В.П. Современная социология права. М.: Юристь. 1995.-279 с.

27. Ленин В.И. Великий почин // Ленин В.И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1980. - С. 152 - 172.

28. Лимонов Э. Это я, Эдичка. М.: Глагол, 1992. 325 с.

29. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1998. - 160 с.

30. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. Женщина преступница или проститутка. Любовь у помешанных. Минск. Попурри. 1994. 576 с.

31. Ломброзо Ч. Преступление. М.: Спартак. 1994. 187 с.

32. Лосев А.Ф. Знак, символ, миф. М.: МГУ, 1982. - 480 с.

33. Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика. М.: МГУ, 1979. - 415 с.

34. Маркс К. Капитал // К. Маркс, Ф. Энгельс., Собр. соч., 2-е изд., т. 23 907с.

35. Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс, Ф. Избранные произведения в трех томах. М.: Политиздат, 1979. - т. 1,С. 534-538.

36. Маркс К. Письмо Кугельману // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в 3 т. М.: Политиздат, 1979. - т. 2. С. 452 - 453.

37. Маркс К. Философско-экономические рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс, Ф. Собр. соч., 2-е изд., т. 42 С. 41-174

38. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в трех томах. М.: Политиздат, 1979. - т. 1.С. 95 - 138.

39. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Глава 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в трех томах. М.: Политиздат, 1979. - т. 1. С.4-76.

40. Монтескье Ш. О духе законов // Ш. Монтескье. Избранные произведения. М., 1955.- 800 с.

41. Наказание и исправление преступников. Под ред. профессора Ю.М.Антоняна. М.: 1992. 387 с.

42. Ницше Ф. К генеалогии морали // Ф. Ницше. Сочинения. М.: Мысль, 1990.-т. 2, С. 407-524.

43. Олейник А.Е. Тюремная субкультура в России. М.: Инфра-М, 2001. -417с.

44. Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории государства и права. М.: Наука. 1980. 272 с.

45. Платон. Государство // Платон. Сочинения в 3-х т., т. 3, ч. 1., М., 1971. -С.89-454.

46. Платон. Законы // Платон. Сочинения в 3-х т., т. 3, ч. 2. М.: Мысль, 1971.-С. 83-469.

47. Платон. Софист // Платон. Сочинения в 3-х т, т.2. М.: Мысль, 1970. С. 319-399.

48. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Прогресс, т. 1 - 446 с.

49. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Прогресс, т. 2 - 525 с.

50. Поппер К.Р. Логика научного исследования // Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. - С. 33 - 235

51. Поппер. К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс. 1983. 606 с.

52. Ратинов А.Р. К ядру личности преступника // Актуальные проблемы уголовного права и криминологии. М., 1981. С. 73 92.

53. Тахо-Годи А.А. Греческая мифология. М.: Искусство. 1989. — 304 с.

54. Тернер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. - 277 с.

55. Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985-471с.

56. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. - 207с.

57. Фуко М. Воля к истине. М.: Магистериум, 1996. - 447 с.

58. Фуко М. Надзирать и наказывать. М.: Ad Marginem, 1999. - 479 с.

59. Фуко М. Слова и вещи. -М.: Прогресс. 1977 486 с.

60. Холтон Дж. Тематический анализ науки. М.: Наука, 1981. 384с.

61. Чистяков Г. Прочла ли Россия Солженицына. Режим доступа: http://pvd.chat.ru/text/Chistjakov/solg.htm. 02.05.2002.

62. Шостакович Б.В. Расстройства личности психопатии в современных психиатрических классификациях. Режим доступа: fhttp://www.nedug.ru/lib/lit/psych/01 oct/psvch58/psvch.htm. 11.09.2002 .

63. Щитов Н.Г. Социология наказания. Владивосток: ДВГУ. 2001. - 184 с.

64. Энгельс Ф. Принципы коммунизма // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в 3 т. М.: Политиздат, т. 1. С. 77 — 94.

65. Abraham К. Character Formation on the Genital Level of the Libido // Selected Papers on Psychoanalysis. London: Hogarth. 1927. P. 285 -312.

66. Aichorn A. Wayward Youth. NY: Viking. 1935. -ix, 241 p.

67. Alexander F., Staub J. The Criminal, the Judge and the Public.-Glencoe, Free Press, 1956. 239 p.

68. Alexander J. The Classical Attempt at Theoretical Synthesis: Max Weber. -Berkeley: University of California Press, 1983. vii, 249 p.

69. Alexander J. The Modern Reconstruction of Classical Thought: Talcott Parsons. Berkeley: University of California Press, 1983. - 530 p.

70. Alloy L., Acocella J., Bootzin R. Abnormal Psychology. McGraw-Hill, Inc.: New York, 1996. XXI, 580 p.

71. Ayers E. I. Vengeance and Justice: Crime and Punishment in the Nineteenth Century American South.- New York: Oxford University Press, 1984. ix, 353 p.

72. Beattie J.M. Crime and the Courts in England 1660 1800, Princeton: Princeton University Press, 1986. - xxiv, 663 p.

73. Beck U. Risk Society. London: Oxford University Press, 1992. - 260 p.

74. Becker H. Outsiders. New York: The Free Press, 1973 - 215 p.

75. Bendix R. M. Weber: An Intellectual Portrait. Garden City, 1962 - xiii, 522 p.

76. Bentham J. An Introduction to the Principles of Morals and Legislation. -London, 1970 cxii, 343 p.

77. Bergesen A. Social Control and Corporate Organization: A Durkheimian Perspective. //Toward General Theory of Social Control, Vol. 2, 1984. P. 141-170.

78. Berlin I. Karl Marx. New York, 1996. - xx, 228 p.

79. Beveridge W. The Pillars of Security. London, 1943. - 216 p.

80. Beyleveld D. A Bibliography on General Deterrence Research. Westmead, 1980.-xliii, 452 p.

81. Beirne P., Messerschmidt J. Criminology. NY.: Harcourt Brace College Publishers. 1995.-664p.

82. Bierne P. Inventing Criminology. Albany: State University of New York Press 1993-xii, 274 p.

83. Bottomley K., Paese K. Crime and Punishment. 1986 - xviii, 185 p.

84. Bottoms A., Wiles P. Environmental Criminology // The Oxford Handbook of Criminology. Clarendon Press, Oxford, 1997. p. 305 - 360.

85. Box S. Recession, Crime and Punishment. London: Routledge, 1987. - xii, 244 р.

86. Breggin P. Toxic Psychiatry. NY.: St. Martin Press. 1991.-464 p.

87. Brown R. The Idea of Imprisonment // The Time Literary Supplement, 16 June, 1978.

88. Chambliss W. Functional and conflict Theories of Crime // What Law? What order? Ed. by W. Chambliss, M. Mankoff. NY: John Wiley, 1976. P. 43-78.

89. Chambliss W. Toward a Political Economy of Crime // Theory and Society. 2 (Summer), 1975, P. 149- 170.

90. Chiricos Т., Delone M. Labor Surplus and Punishment // Social problems, Vol. 39, № 4, November 1992, P. 421 449.

91. Christie N. Crime Control as Industry. London: Routledge, 1994. - 298 p.

92. Clark M. The Rejection of Psychological Approach to Mental Disorder in Late 19 Century British Psychiatry //Madhouses, Mad-Doctors, and Madmen., ed. A. Scull, P. 293 300.

93. Clarke M. Durkheim's Sociology of Low // British Journal of Law and Society. №3, 1976, P. 246 255.

94. Cohen S. Visions of Social Control. Cambridge: Polity Press, 1985 - x, 3251. P

95. Conrad P., Schneider J. Medicine as an Institution of Social Control: Consequences for society // Theories of Deviance. Ed. by S. Traub, C. Little. F.E. Peacock Publishers, Inc. : Itasca, 1999, P. 563 596.

96. Coser L. Introduction // E. Durkheim. The Division of Labor in Society. New York, 1984, P. IX-XXIY.

97. Coser L. The Functions of Social Conflict. Illinois: The Free Press, 1956. -188p.

98. Darendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. Stanford: University of California Press, 1959. - xvi, 336 p.

99. Darendorf R. Law and Order. London: Stevens, 1985. - xi, 179 p.

100. Dear M., Wolch J. Landscapes of Despair. Princeton: Princeton University Press, 1987. -xiii, 306 p.

101. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders. Fourth Edition. DSM-IV. Washington, DC. American Psychiatric Association. 1994. 885 p.

102. Douglas M., Wildavsky A. Risk and Culture. Berkeley: University of California Press, 1982. - ix, 221 p.

103. Downes D., Rock P. Understanding deviance, Oxford: Oxford University Press, 1998.-ix, 425 p.

104. Dreyfus H., Rabinow P. Michel Foucault: Beyond Structuralism and Hermeneutics. — Chicago: University of Chicago Press, 1983. xxvii, 271 p.

105. Dubow F. Nation-Building and Imposition of Criminal Law. New York: Columbia University Press, 1974. - 238 p.

106. Durkheim E. Moral education. New York: Free Press, 1973. - xxx, 288 p.

107. Durkheim E. Professional Ethics and Civic Morals. New York: Routledge, 1992. -lxxiv, 228 p.

108. Durkheim E. The Evolution of Punishment //Durkheim and the Law. Ed. By S. Lukes and E. Scull. New York: St. Martin's Press, 1983 P. 102 -132.

109. Eisen A. The Meanings and Confusions of Weberian 'Rationality' // British Journal of Sociology 29(1), 1978, P. 57 70.

110. Ekirch A. Bound for America. Oxford: Oxford University Press, 1987. - xvi, 277 p.

111. Elias N. State Formation and Civilization // The Civilization Process. Oxford: Blackwell, 1994, P. 257 - 543.

112. Elias N. The History of Manners // The Civilization Process. Oxford: Blackwell, 1994, P. xi - 256.

113. Ellsworth P., Gross. S. Hardening of the Attitudes: Americans' Views on the Death Penalty // Journal of Social Issues, Vol 50, No. 2, 1994, P. 19 52.

114. Elster J. Making Sense of Marx. Cambridge University Press, Cambridge,, 1985-xv, 556 p.

115. Erikson K. Wayward Puritans. — New York: Wiley, 1966. xv, 228 p.

116. Essig L. Queer in Russia. Durham: Duke University Press, 1999.- xx, 244 p.

117. Farley J. Sociology. Prentice Hall, Englewood Cliffs, 1990.- xxiii, 680p.

118. Fish S. Doing What Comes Naturally. Durham: Duke University Press, 1989 -x, 613 p.

119. Fisher G., Chon K. Durkheim and the Social Construction of Emotions. // Social Psychology Quarterly 1989, Vol. 52, No 1. P. 1-9.

120. Fleisher M. Warehousing Violence. London: Routledge, 1989.- 256p.

121. Foucault M. Body / Power // Power / Knowledge. New York: Pantheon Books, 1980, p. 55-62.

122. Foucault M. Discipline and Punish. New York: Vintage Books, 1977. - 333 P

123. Foucault M. Nietzsche, Genealogy, History // Foucault Reader. New York: Free Press, 1984, P. 62 -78.

124. Foucault M. Prison Talk // Power/Knowledge. Pantheon Books, New York, 1980, p. 37-54.

125. Foucault M. The Eye of Power // Power / Knowledge. New York: Pantheon Books, 1980, P. 146- 165.

126. Foucault M. The Order of Discourse // Untying the Text: A Poststructuralist Reader. London: Routledge, 1981, P. 60 -82.

127. Foucault M. Two lectures // Critique and Power. Ed. M. Kelly. London: Blackwell, 1994, P 21-67.

128. Freiberg A. Affective versus effective justice: Instrumentalism and emotionalism in criminal justice. // Punishment and Society. Vol. 3(2). 2001. P. 265 -278.

129. Freud S. Some Characters Types Met With Psycho-analytic Work // Freud. S. Collected Papers (Vol. 14). London.: Hogarth. 1925. P.340 354.

130. Fried M. The Evolution of Political Society. New York: Random House, 1967.-xii, 270 p.

131. From Max Weber: Essays in Sociology. Ed. H. Gerth & C. W. Mills. New York: Oxford University Press, 1978. - vii, 490 p.

132. Garfinkel H. Conditions of Successful Degradation Ceremonies // The American Journal of Sociology, 61 (1956), P. 420 424.

133. Garland D. Punishment and Modern Society. Chicago: University Of Chicago Press, 1990. - 312 p.

134. Garland D. Punishment and Welfare. Aldershot: Gower Pub. Co., 1985. - x 297 p.

135. Garland D. The Culture of Control. Chicago. : University of Chicago Press. 2001.-xiii, 307 p.

136. Garland D. The Development of British Criminology // The Oxford Handbook of Criminology. Ed. by M. Maguire, R. Morgan & R. Reiner. London: Clarendon Press. 1997. P. 11-56.

137. Garland D. The Limits of Sovereign State // The British Journal of Criminology, Vol. 36, 1996(4), P. 445 471.

138. Gelshorpe L. Feminism and Criminology // The Oxford Handbook of Criminology. Ed. by M. Maguire, R. Morgan & R. Reiner. Clarendon Press.: London. 1997, P. 511 -534.

139. Gibbs J. Control. University of Illinois Press.: Chicago. 1989. 504 p.

140. Gibbs J. Crime, Punishment and Deterrence. Elsevier, New York, 1975. xi, 259 p.

141. Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. — Stanford: Stanford University Press, 1987. ix, 310 p.

142. Giddens A. The Constitution of Society. Berkeley. 1986. xxxvii, 402 p.

143. Goffman E. Asylums. New York: Doubleday, 1961. - xiv, 386 p.

144. Goffman E. Stigma. NY.: A Touchstone Books. 1963. 147 p.

145. Good E., Ben-Yehuda N. Moral Panics. Oxford: Blackwell. 1994. - xi, 265 p.

146. Goring Ch. The English Convict. Rev. Ed. London.: His Majesty's Stationary Office. 1919. xvi, 5 - 275 p.

147. Gottfredson M., T. Hirschi. A General Theory of Crime. Stanford: Stanford University Press, 1990. - 297 p.

148. Habermas J. Questions Concerning the Theory of Power // Critique and Power. -London: Blackwell. 1994. P. 91 - 112.

149. Habermas J. The Theory of Communicative Action. Vol. 2. Boston. 1987. -575 p.

150. Hamilton P. Editor's Foreword //B. Smart. Michel Foucault. London, 1985, p. 1 - 16.

151. Hare R. Psychopathy: Theory and Research. NY.: Wiley. 1970. x, 138 p.

152. Hawkins A. Durkheim's Sociology and theories of Degeneration. // Economy and Society. Vol. 28 No 1. February 1999. P. 118 137.

153. Himmelfarb G The Haunted House of Jeremy Bentham. // Victorian Minds. -New York: Knopf, 1968 xiii, 392 p.

154. Hirshi T. Causes of Delinquency. Berkeley: University of California Press, 1969.-309 p.

155. Hirst P. On Law and Ideology. Atlantic Highlands: Humanities Press, 1979. -vii, 181 p.

156. Horwitz A. The Logic of Social Control. London: Plenum Press, 1990.-290 p.

157. Hostetler J. Amish Society. Baltimore: John Hopkins University Press, 1980. -xv, 414 p.

158. Hudson B. Punishment, Rights and Difference // Presented at the Conference on Crime, Neo-Liberalism and the Risk Society. John Jay College of Criminal Justice, CUNY. April, 16, 1999, P. 1 - 48.

159. Hughes R. The Fatal Shore. London: Collins Harvill, 1987. - xvi, 688 p.

160. Hunt A. Marxism, Law, Legal Theory, and Jurisprudence. // Dangerous, Supplements : Resistance and Renewal in Jurisprudence. 1991, P. 102 - 132.

161. Hunt A. The Politics of Law and Justice // Politics and Power, vol. 4. London: Routledge, 1981, P. 3-27.

162. Ignatieff M. A Just Measure of Pain: The Penitentiary in the Industrial Revolution. London: Pantheon Books, 1978. xiii, 257 p.

163. Illich I. Medical Nemesis. New York: Pantheon Books, 1978. viii, 294 p.

164. Inverarity J. Populism and Lynching in Louisiana, 1889 1896: a Test of Erikson's Theory of Relationship Between Boundary Crises and repressive Justice // American Socilogical Review 1976, Vol. 41 (April), P. 262 - 280.

165. Jacobs J. B. New Perspectives on Prisons and Imprisonment. Ithaca: Cornell University Press, 1983.-241 p.

166. Jacobs J. В. Stateville: The Penitentiary in Mass Society. Chicago: University of Chicago Press, 1977. -xvii, 281 p.

167. Janda K., Berry J., Goldman J. The Challenge of Democracy. Boston, 1987. -xxi, 718 p.

168. Jary D., Jary J. Sociology. New York: Harper Perennial, 1991.-601 p.

169. Jones T. Durkheim, Deviance and Development: Opportunities Lost and Regained. // Social Forces. Volume 69:4, June 1981. P. 1009 1024.

170. Kalat J. Biological Psychology. Belmont: Wadsworth Publishing Company, 1988.-xv, 560 p.

171. Katz J. Seductions of Crime. Los Angeles: Basic Books, 1988. - 367 p.

172. Kelsen H. The Communist Theory of Law. NY: Praeger, 1955. - 203 p.

173. Kinsey R. Marxism and the Law: Preliminary Analysis II British Journal of Law and Society, № 5, 1979. P. 202 227.

174. Kronman A. Max Weber. Stanford: Stanford University Press, 1983. - 214 p.

175. Langbein J. Torture and the Law of Proof. Chicago: University of Chicago Press, 1976.-x, 229 p.

176. Lauderdale P. Deviance and Moral Boundaries //American Sociological Review 1976, Vol. 41 (August). P. 660 676.

177. Levin M. Metaphysics and the Mind-Body Problem. Oxford: Clarendon Press, 1979.-xiii, 278 p.

178. Lilly J. R., Cullen F., Ball R. Criminological Theory. London: Sage Publication, 1995. -256 p.

179. Liska A., Chamlin M. Social Structure and Crime Control Among Macrosocial Units. // American Journal of Sociology. Vol. 90, Issue 2 (Sep., 1984). P. 383 395.

180. Loftus E., Ketcham K. The Myth of Repressed Memory.St. NY: Martin's Griffin, 1994. - x, 290 p.

181. Lykken J. A Study of Anxiety in the Sociopathic Personality II Journal of Abnormal and Social Psychology. # 55(1), 1957 P. 6- 10.

182. Maas P. The Valachi Papers. New York: Bantam Books, 1968. - 307 p.

183. Maclntyre A. After Virtue. London: Duckworth, 1981.- ix, 252p.

184. Mark V., Ervin F. Violence and the Brain. NY: Harper & Row, 1970. - xiv, 170 p.

185. Marxian Theory of Deviance //Social Problems, 22(5), 1975, P. 638 651.

186. Marxism and Law. Ed by P. Bierne and R. Quinney. -New York: Wiley, 1982. xiv, 391 p.

187. Maudsley H. Responsibility in Mental Disease. London.: King. 1874. x, 313 P

188. Max Weber on Law in Economy and Society. Ed by M. Rheinstein, Cambridge. Cambridge: Harvard University Press, 1966. - 362 p.

189. Mcintosh M. Controlling Misbehavior in England, 1370 1600. Cambridge Cambridge University Press, 1998. - xviii, 289 p.

190. McNay L. Foucault. Cambridge: Polity Press, 1994. - 196 p.

191. Mead G.H. The Psychology of Punitive Justice // American Journal of Psychology. № 23 (1918), P. 577 602.

192. Melossi D. Punishment and Social Structure // Punishment and Penal Discipline. Ed by T. Piatt & P. Takagi. 1980. P. 17 - 27.

193. Menninger K. The Crime of Punishment. New York: Viking Press, 1966 -xii, 395 p.

194. Merton R. Durkheim's Division of Labor in Society // American Journal of Sociology № 40(3) 1934. P. 319 328.

195. Merton R. Social Theory and Social Structure. Illinois: The Free Press of Glencoe, 1949.-423 p.

196. Miller P. Domination and Power. London: Routledge, 1987. - 269 p.

197. Millon T. Disorders of personality. NY: A Wiley-Interscience publications, 1981.-xi, 458 p.

198. Millon Т., Davis R. Disorders of Personality. NY.: John Wiley & Sons, Inc. 1996.-818 p.

199. Milovanovich D. A Primer in the Sociology of Law. New York: Harrow and Heston, 1988.- 154 p.

200. Miyahara К. Charisma: From Weber to Contemporary Sociology // Sociological Inquiry 53(4), 1983, P. 368 388.

201. Morey L. Personality Diagnosis and Disorders // Handbook of Personality Psychology. Ed by R. Hogan. J. Johnson, S. Briggs. New York.: Academic Press. 1997. P. 919-947

202. Mosca G. The Ruling Class. NY.: McGraw-Hill. 1939. xli, 514 p.

203. Mullin N. Pashukanis and the Demise of Law // Contemporary Crisis, 4, 1980, P 433-438.

204. Newman G. Just and Painful: F A Case for the Corporal Punishment of Criminals. NY: Macmillan Publishing CO. 1983.- 183 p.

205. Newman J., Patterson C., Howland E., & Nichols S. Passive avoidance in Psychopaths: The Effects of Reward // Personality and Individual Differences. 1990 # 11. P. 1101-1114.

206. Newman J., Rosson D., Patterson C. Delay of Gratification in Psychopathic and Nonpsychopathic Offenders // Journal of Abnormal Psychology. 1992 # 101. P. 630-636.

207. Nye R. A. Crime, Madness, and Politics in Modern France. Princeton: Princeton University Press, 1984. - xv, 367 p.

208. O'Brien P. The Promise of Punishment. Princeton: Princeton University Press, 1982.-xiii, 330p.

209. O'Connor F. The Complete Stories of Flannery O'Connor. NY.: The Noonday Press. 1995.-555 p.

210. Parkin F. Durkheim. Oxford: Oxford University Press, 1992. - ix, 90 p.

211. Parsons T. Health and Disease: A Sociological and Action Perspective. // // Parsons T. Action Theory and The Human Condition. New York: Free press, 1978, P. 77 - 78.

212. Parsons T. Sick Role and the Role of Physician Reconsidered // Parsons T. Action Theory and The Human Condition. New York: Free press, 1978, P. 17 - 34.

213. Parsons T. The Structure of Social Action. McGraw-Hill Book Company, inc., 1937.-xii, 817 p.

214. Pashukanis E. В. Law and Marxism: General Theory. London: Pluto Press, 1989.- 195 p.

215. Patterson C., Newman J. Reflectivity and Learning From Aversive Events // Psychological Review. 1993 # 100. P. 716 736.

216. Peay J. Mentally Disordered Offenders // The Oxford Handbook of Criminology. Ed. by M. Maguire, R. Morgan & R. Reiner. London: Clarendon Press, 1997. P. 661-692.

217. Prettyman E.B. The Indeterminate Sentence and the Right to Treatment // Justice as Fairness. Ed by D. Fogel and J. Hudson, New York, 1981, P .69 99.

218. Prichard J.C. A Treatise on Insanity. London.: Sherwood: Gilbert and Piper. 1835. xvi, 483 p.

219. Prins H. Is Psychopathical Disorder a Useful Clinical Concept? Perspective from England and Wales // International Journal of Offender Therapy and Comparative Criminology. 1991 # 35/2. P. 119 125.

220. Pynchon T. Crying of Lot 49. New York: Harper & Row, 1990. - 183 p.

221. Quay H. Psychopathic Personality as Pathological Stimulus Seeking // American Journal of Psychiatry. 1965, # 122. P. 180-183.

222. Quinney R. Class, State, & Crime. New York: Longman, 1980. - x, 213 p.

223. Rafter N. Criminal Anthropology // The Criminology Theory Reader. New York.: New York University Press, 1998, P. 78 92.

224. Reich W. Character Analysis. NY.: Orgone Institute. 1949. xxvi, 516 p.

225. Robins L. Aetiological Implications in Studies of Childhood Histories Relating to Antisocial Personality // Psychopathic Behavior. NY.: Wiley. P. 255 271.

226. Robins L. Deviant Children Grown Up. Baltimore.: Williams and Wilkins. 1966.-xiv, 351 p.

227. Rosenhan D.J. On being Sane in Insane Places // Health, Illness and Medicine. Chicago: Rand McNally Publishing Company, 1979, P. 167 - 185.

228. Rothman D. The Discovery of Asylum. Boston: Little, Brown, 1971. - xx, 376 p.

229. Rouse J. Power / Knowledge. // The Cambridge Companion to Foucault. -London: Blackwell, 1994, P. 92 114.

230. Rubsamen D. Medical Malpractice. // Health, Illness and Medicine. Chicago.: Rand McNally College Publishing Company, 1979. P. 442-456.

231. Rusche G. Labor Market and Penal Sanction // Punishment and Penal Discipline. Ed by T. Piatt & P. Takagi, 1980, P. 10 - 27.

232. Rusche G., O. Kirchheimer. Punishment and Social Structure. New York: Columbia University Press, 1939. - xiv, 268 p.

233. Ryan M. The Politics of Penal Reform. London: Longman, 1983. - ix, 150 p.

234. Saleilles R. The Individualization of Punishment. Boston: Little, Brown, 1911.-xliv, 322 p.

235. Sanders J. The Interplay of Micro and Macro Processes in the Longitudinal Study of Courts //Law and Society Review. 24(2), 1990, P. 241 256.

236. Schachter S, Latane D. Crime, Cognition and Autonomic Nervous System // Nebraska Symposium on Motivation. Ed. by D. Levine. Lincoln. University of Nebraska Press. 1964. Vol. 12. P. 211 273.

237. Scheff T. Bloody Revenge. San Francisco: Westview Press, 1994. - xi, 162

238. Scheff T. Decision Rules, Types of Error, and Their Consequences in Medical Diagnosis. // Health, Illness and Medicine. Chicago.: Rand McNally College Publishing Company, 1979. P. 312 326

239. Schwartz M., Friedrichs D. Postmodern Thought and Criminological Discontent //The Criminology Theory Reader. New York: New York University Press, 1998, P. 419-435.

240. Scull A. Decarceration. Community Treatment and the Deviant. New Brunswick: Rutgers University Press, 1984. - 222 p.

241. Scull A. Museum of Madness. London: Penguin Books, 1979. - 275 p.

242. Scull A. Social Order / Mental Disorder. Berkeley: University of California Press, 1989.-x, 360 p.

243. Scull A. The Clitoridectomy Craze // Social Research. 53 (1986). P. 243 260.

244. Searle J. The Construction of Social Reality. New York: The Free Press, 1995.-241 p.

245. Sellin T. Culure Conflict and Crime. NY.: Social Science Research Council. 1938.- 116 p.

246. Sellin T. Slavery and the Penal System. New York: Elsevier, 1976. - viii, 202 p.

247. Sharpe J. Crime in Early Modern England 1550 — 1750. — London: Longman, 1984. viii, 230 p.

248. Shcwartz R.D., Miller J.C. Legal Evolution and Societal Complexity // American Journal of Sociology, Vol. 70, 1964, P. 159 169.

249. Sheleff L. From Restitutive to Repressive Law // Archiv Europeenes de Sociology, 1975, vol. 16, P.l -23.

250. Sheleff L. Social cohesion and Legal Coercion: A Critique of Weber. -Durkheim and Marx. Amsterdam Atlanta: Rodopi, 1997. - xii, 402 p.

251. Showalter E. The Female Malady: Women, Madness and English Culture. 1830- 1980. London.:Virago, 1987. xii, 308 p.

252. Siegler M., Osmond H. The Sick Role Revisited // Health, Illness and Medicine. Chicago: Rand McNally Publishing Company. 1979, P. 147 164.

253. Simmel G. The Metropolis and Mental Life // Georg Simmel. Ed by D. Levin.- Chicago: University of Chicago Press, 1971, P. 324 339.

254. Simmonds N. Pashukanis and the Liberal Jurisprudence // Journal of Law and Society № 12(2), 1985, P. 135-151.

255. Simon J. 'Entitlement to Cruelty': Neo-Liberalism and the Punitive Mentality in the United States // Presented at the Conference on Crime, Neo-Liberalism and the Risk Society John Jay College of Criminal Justice, CUNY. April, 16, 1999. 18 p.

256. Simon J. Poor Discipline: Parole and Social Control of the Underclass, 1890 -1990. Chicago: The University of Chicago Press, 1993. - x, 286 p.

257. Simon J., M. Feely. The New Penology and Public Discourse on Crime // The Criminology Theory Reader. Ed by S. Henry & W. Einstadter. New York: New York University Press, 1998, P. 451 - 468.

258. Skey F. C. Hysteria. 2 ed. London, 1867. 320 p.

259. Skinner B.F. Science and Human Behavior. London: The Free Press, 1983. -461 p.

260. Smart B. Foucault, Marxism and Critique. London: Routledge, 1983. - ix, 144 p.

261. Smart В. Michel Foucault. New York: Tavistock, 1985. - 150 p.

262. Smelser N., R. Swedberg (eds.). The Handbook of Economic Sociology. -Princeton: Princeton University Press, 1994. vii, 835 p.

263. Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. (1776). Oxford: Clarenton Press, 1976. - 2 v. (viii, 1080 p.)

264. Smith-Rosenberg C., Rosenberg Ch. The Female Animal // Journal of American History, 1973. P. 332 356.

265. Sociology. Ed. by N. Smelser. New York: John Wiley & Sons, Inc., 1967 -744 p.

266. Sowell T. The Vision of the Anointed. NY. : Basic Books. 305 p.

267. Spierenburg P. The Spectacle of Sufferin. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.-xii, 274 p.

268. Spitzer S. Punishment and Social Organization: A Study of Durkheim's Theory of Penal Evolution // Law and Society Review 9(4), P. 613 635.

269. Spitzer S. Toward a Marxian Theory of Deviance. // Theories of Deviance. Ed. by S. Traub, C. Little. Itasca: F.E. Peacock Publishers, Inc., 1999. P. 495 - 512.

270. Stone L. The Past and the Present Revised. London: Routledge, 1987. - xii, 400 p.

271. Sumner C. Reading Ideologies. NY: Academic Press, 1979. - xiii, 313 p.

272. Sutherland E. White Collar Crime. New Haven. : Yale University Press. 1949. P.45 49.

273. Sutton J. Stubborn Children. Berkeley: University of California Press, 1988. - xii, 299 p.

274. Sykes G. M. The Society of Captives. Princeton: Princeton University Press, 1958,- 144 p.

275. Szasz T. "Diagnosing" Behavior: Cui Bono? // Legal Studies Forum. Vol. XXV, # 3 & 4. P. 505 517.

276. Szasz T. Ideology and Insanity. NY: Doubleday, 1970. - 265 p.

277. Szasz T. Psychiatric Slavery. NY: Free Press, 1977. - xiv, 159 p.

278. Szasz. T. 'Diagnostic' behavior: Cui Bono? // Legal Studies Forum. Vol. XXV, Number 3 & 4, 2001. P. 505 517

279. Szasz. T. The Myth of Mental Illness. New York Harper & Row, 1974. - xvi, 297 p.

280. The Myth of Functional Analysis as a Special Method in Sociology and Anthropology // American Sociological Review, 1959, 24(6), P. 750 772.

281. The Oxford Handbook of Criminology // Ed. by M. Maguire, R. Morgan & R. Reiner. London; Clarendon Press, 1997. - 1267 p.

282. Therborn G. Science, Class and Society. London: New Left Books, 1976. -461 p.

283. Trevino A. The Sociology of Law. New York: St. Martin's Press, 1996. - xv, 480 p.

284. Turner B. S. For Weber: Essays on the Sociology of Fate. London: Free Press, 1981.- 399 p.

285. Turner J. Emile Durkheim's Theory of Social Organization. // Social Forces. 68:4, June 1990. P. 1089 1103.

286. Wakefield H., Underwager R. Return of the Furies: An Investigation into Recovered Memory Therapy. Chicago: Open Court, 1994. - x, 431 p.

287. Warrington R. Pashukanis and the Commodity Form Theory // International Journal of the Sociology of Law № 9, 1981, P. 1 22.

288. Watkins J. Science and Skepticism. Princeton: Princeton University Press, 1984.-387 p.

289. Webb R., D. Harris. Welfare, Power and Juvenile Justice. London: Blackwell, 1987.-243 p.

290. Weber M. Economy and Society. Vol. 1,2- Berkeley: University of California Press, 1978.- 1469 p.

291. Weber M. General Economic History. — Glencoe: Free Press, 1950. xviii, 401p.

292. Weber M. The Methodology of Social Sciences. New York: Columbia University Press, 1949.- 247 p.

293. Weber M. The Religion of China. New York: The Macmillan Company, 1951.-xlii, 308 p.

294. Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. New York: Free Press of Glencoe, 1964. - x, 436 p.

295. Westby D. The Growth of Sociological Theory. Prentice Hall, Englewood Hill, 1991-xv, 527 p.

296. Wright G. Between Giuillotine and Liberty. N. Y.: Oxford University Press, 1983.-ix, 290 p.

297. Zedner L. Victims // The Oxford Handbook of Criminology. Ed. By M. Maguire, R. Morgan and R. Reiner. Oxford, 1997, p. 577 - 612.

298. Zimring F., Hawkins G The Scale of Imprisonment. Chicago: The University of Chicago Press, 1991.-244 p.

299. Zysberg A. Galley, Hard Labor Convince in France (1550 1800) //The Emergence of Carceral Institutions. (Ed. By P. Spierenburg). - Rotterdam, 1984, P.26-69.