Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в.

Казакова, Ксения Сергеевна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в.

Год: 2010
Автор научной работы: Казакова, Ксения Сергеевна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Петрозаводск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в."

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Казакова Ксения Сергеевна

Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в.

специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 К 013 23:1

Санкт-Петербург - 2010

4854629

Работа выполнена на кафедре истории дореволюционной России исторического факультета Петрозаводского государственного университета

Научный руководитель:

кандидат исторических наук, доцент Татьяна Николаевна Жуковская

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Алексей Николаевич Цамутали

доктор исторических наук, доцент Оксана Борисовна Вахромеева

Ведущая организация:

Институт Российской истории РАН

Защита диссертации состоится « /у^ » 2011 г. в^^часов

на заседании совета Д.212.232.57 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Менделеевская линия, 5, исторический факультет, ауд. 70

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке имени A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан « У/ » 2011 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

А.В. Петров

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. История становления и развития университетов в России на сегодняшний день является одной из приоритетных тем в исторической науке. В работах последних лет принято говорить о достаточно открытом, но специфически организованном «мире университета», «универ-ситарии», вписанном в социально-культурный ландшафт университетских городов и, одновременно, множеством нитей связанном с общеевропейским научно-культурным пространством1. В лоне университета шло становление нового типа личности «универсанта» - носителя определенных социокультурных признаков, бытовых традиций и поведенческих качеств. Интерес к истории российской высшей школы как социального института продиктован возрастанием роли образования и университетской науки в решении современных экономических, политических, социальных проблем, необходимостью сохранения культурных и нравственных традиций общества, проведения эффективной молодежной политики.

История российских университетов дореформенного периода, рассмотренная с историко-социологической точки зрения, как нам представляется, откроет возможности нового понимания целого комплекса проблем, недостаточно освещенных в уже существующих исследованиях. Определение социального и правового статуса дореволюционного студента позволит, на наш взгляд, лучше понять специфику положения учащейся молодежи в современном обществе, может способствовать активному поиску путей решения остро стоящих проблем платного обучения, целевого набора студентов с последующим их распределением на рабочие места, оптимизации стипендиальной политики. Ретроспективный анализ социальных связей и отношений дореволюционного студенчества, формирования корпоративной этики поможет запустить механизм исторической преемственности в организации учебно-воспитательного процесса в современной высшей школе.

Объектом изучения в диссертации является студенческое сообщество Санкт-Петербургского университета первой половины XIX в.

Предмет исследования - правовой статус студентов Санкт-Петербургского университета первой половины XIX в. и социокультурные процессы в среде петербургского студенчества данного периода.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1819 г., то есть с момента открытия Санкт-Петербургского университета до 1861 г., ко-

1 Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. М., 20022003. Т. 1-4; Виишенкова Е.А., Малышева СМ., Сальникова A.A. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань, 2005; Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели. Московский университет в историко-культурной среде XVIII века. М., 2006.

гда университет в связи с «беспорядками» был закрыт до введения в действие нового университетского устава. Нижняя грань, за которую нами принят 1819 год, весьма условна, поскольку, исследуя особенности внутриуниверситет-ской жизни первой трети XIX в., неизбежно приходится обращаться к истории Педагогического института (1804-1816 гг., в 1816-1819 гг. - Главного Педагогического института) как непосредственного предшественника университета. Мы рассматриваем историю этого учреждения как часть истории С.-Петербургского университета2. Это было учебное заведение, хоть и не получившее прав самоуправления, однако осуществлявшее ряд функций университета, формально названное «отделением университета». В 1819 г. оно фактически не «преобразовывалось» в университет, а со всем своим штатом, подразделениями, студентами и читаемыми курсами (не измененными) было в университет переименовано. Новый устав, так и не принятый, должен был закрепить и развить уже существующие, сложившиеся до 1819 г., особенности столичного университета.

Цель исследования - изучить процесс формирования студенческого сообщества дореформенного университета (на примере Санкт-Петербургского) в правовом и социальном отношении, выявить особенности социального облика студентов столичного университета первой половины XIX в.

Для достижения данной цели необходимо решить ряд взаимосвязанных исследовательских задач:

1) рассмотреть правовые нормы и практики студенческой жизни в их соотнесении, определить правовой статус студента

2) установить особенности состава студентов Санкт-Петербургского университета в зависимости от их сословного, национального, материального положение, возраста.

3) проследить социальные связи и отношения студента как внутри университета, так и вне университетского пространства

4) исследовать процесс оформления студенческой корпоративности в столичном городе и университете

2 В историографии университетского образования представлены две противоположные точки зрения относительно преемственности Академического университета XVIII века и Санкт-Петербургского университета XIX века. См.: Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Отечеству на пользу, а россиянам во славу»: Из истории университетского образования в Петербурге в ХУШ-начале XIX в. Л., 1988; Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Единым вдохновением»: Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII — первой половине XIX в. СПб., 2000; Жуковская Т.Н. Какая история нужна Петербургскому университету // Санкт-Петербургский университет в ХУШ-ХХ вв.: европейские традиции и российский контекст. Материалы междунар. научной конференции. 23-25 июня 2009 г. / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко, И. Л. Тихонов. СПб., 2010. С. 463-478. Ср.: Андреев А.Ю. О начале университетского образования в Санкт-Петербурге // Отечественная история. 1998. № 5 С. 62-72; Кулакова И.П. Московский и Санкт-Петербургский университеты: к спору о первородстве // Российские университеты в ХУШ-ХХ вв. Сб. науч. статей: Вып. 5. Воронеж, 2000. С. 28-64.

5) определить профессиональный статус выпускников дореформенного университета в общественной иерархии, рассмотреть механизмы социальной адаптации выпускников и роль в этом процессе университета (на примере С.-Петербургского)

Методы исследования. В основу исследования положены научные принципы объективности и историзма, а также общенаучные методы: системно-структурный; метод классификации; метод типологизации. Среди используемых специально-исторических методов стоит назвать: 1) метод периодизации, позволяющий установить качественные изменения изучаемого объекта во времени и зафиксировать с определенной точностью моменты изменения; 2) сравнительно-исторический метод, используемый для сопоставления сходных исторических явлений с целью установления в них общих черт и различий. Так, повседневная жизнь студентов Петербургского университета рассматривается в сравнительной перспективе со студенчеством других русских университетов, что позволяет выявлять как общие тенденции процесса формирования студенчества, так и особенности жизни студенческого сообщества столичного университета.

В качестве конкретных инструментов поиска, отбора и интерпретации источников были использованы методы архивной эвристики, приемы внешней и внутренней критики источника. Анализ комплекса источников,, отражающих динамику возрастного, национального и сословного состава студентов столичного университета в первой половине XIX в., осуществлен: с использованием статистических методов, что позволило определить динамику указанных показателей в 1830-1850-х гг., выявить специфику социального облика петербургского студенчества за эти годы.

Характер изученности проблемы. Изучение истории Санкт-Петербургского университета началось в дореволюционной отечественной историографии с середины XIX в. История студенчества нашла отражение в работах, посвященных отдельным российским университетам3. Основы научной историографии Санкт-Петербургского университета заложил труд В.В. Григорьева, представляющий собой первое документированное описание основных событий жизни столичного университета4. Определенная работа по систематизации и обобщению материалов университетского делопроизводства была проделана еще раньше A.C. Вороновым. Этот автор широко использовал материалы официальных документов и статистики, касающиеся исто-

3 Загоскин Н.П. История Императорского Казанского университета за первые сто лет его существования. 1804-1904. Т. 1-4 Казань, 1902-1904; Петухов Е.В. Юрьевский, бывший Дерптский, университет за сто лет его существования (1802-1902) Т.1. Юрьев, 1902; Первое двадцатипятилетие Санкт-Петербургского университета. Историческая записка по определению университетского совета, читанная ректором университета Петром Плетневым на публичном торжественном акте 8 февраля 1844 г. СПб., 1844.

4 Григорьев В.В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования. СПб., 1870.

рии студенчества столичного университета5. В начале XX столетия вышло несколько исследований профессора С.-Петербургского университета C.B. Рождественского, основанных на богатом фактическом материале6. В его работах, в частности, рассматривается сословная политика государства в отношении высшей школы, анализируется вопрос о формировании студенческого контингента из разных сословных групп . Следует отметить также работы П.Н. Милюкова8, в которых автор довольно подробно анализирует изменения правительственной политики в отношении студентов университетов на протяжении первой половины XIX в.

В советское время социальные аспекты истории высшей школы не относились к числу привлекательных тем. Наибольшее внимание историки традиционно уделяли рассмотрению роли учащейся молодежи в революционно-освободительном движении.

Однозначно, как крайне реакционная, оценивалась политика самодержавия в области университетского образования в статьях Ю.Н. Егорова9. Автор рассматривал изменение сословного состава учащихся Санкт-Петербургского университета как результат сословно-охранительной политики правительства в 30-50 гг. XIX в.10.

Важным этапом в историографии стал коллективный труд, изданный к 150-летнему юбилею Ленинградского университета. Вводная глава этой книги была написана С.Б. Окунем и содержала немало концептуальных положений об особенностях становления столичного университета и правительственных стратегиях в отношении студенчества".

Особо следует отметить фундаментальные работы Р.Г. Эймонтовой12.

Воронов A.C. 1) Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургекого учебного округа с 1715 по 1828 гг. СПб., 1849; 2) Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургского учебного округа с 1829 по 1853 гг. СПб., 1854.

6 Рождественский C.B. 1) Исторический обзор деятельности МНП 1802-1902. СПб., 1902. 2) Очерки истории системы народного просвещения: в 2 тт. СПб., 1912. Т. 2.

7 Рождественский C.B. Сословный вопрос в русских университетах // ЖМНП. 1907. № 1907. Ч. 9. Отд. 2. С. 3-28.

8 Милюков П.Н. 1) Очерки по истории русской культуры: в 3 тт. Т. 2. Ч. 2. М., 1994 (первое изд.: 1899-1903 гг.) 2) Русские университеты // Энциклопедический словарь Брокгауз-Ефрон. Т. 68. СПб., 1902. С. 788-800.

g Егоров Ю.Н. Реакционная политика царизма в вопросах университетского образования в 30-50-х гг. XIX в. // Исторические науки. 1960. №3. С. 60-75.

" История Ленинградского университета. Очерки. 1819-1969. Л., 1969. С. 11-62. Гл. 1: «Основание Санкт-Петербургского университета и начальный период его деятельности (1819-1855)».

12 Эймонтова Р.Г. 1) Русские университеты на грани двух эпох: от России крепостной к России капиталистической. M., 1985; 2) Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века. M., 1993.

Опираясь на широкий круг источников, исследовательница характеризует поколение студентов 1850—1860-х гг. как единую социальную группу, уделяя значительное внимание студенческим тайным обществам, революционной деятельности, студенческим волнениям, причины которых усматриваются в жесткой университетской политике правительства.

В работах Л.А. Булгаковой проанализирована государственная политика в области образования второй четверти XIX в., затронуты проблемы социального состава и материального положения учащихся13.

Единственным исследованием, посвященным первым годам деятельности Санкт-Петербургского университета в собственном статусе, до сих пор остается монография Е.М. Косачевской14.

В исследованиях Ю.Д. Марголиса и Г.А. Тишкина 1980-1990-х гг., которые поставили вопрос о преемственности Академических университета и гимназии XVIII века и Санкт-Петербургского университета XIX века15, дана общая характеристика быта воспитанников этих учебных заведений, а также затрагивается проблема социального статуса академических студентов. Ряд статей Ю.Д. Марголиса посвящен студенческим сообществам первой половины XIX в.16

История университетского образования, как и история русского студенчества, представляет собой одно из важных направлений, которое активно разрабатывается в современной историографии.

Подход к изучению студенчества как особой общественной группы с характерным набором ценностных установок, идеологических и коммуникативных практик предложен в научно-популярной работе Н.Я. Олесич17, рассматривающей петербургское студенчество пореформенной эпохи, а также в исследованиях А.Р. Маркова, посвященных петроградским студентам 1910-х -первой половины 1920-х гг.18

К числу работ, где рассматриваются различные аспекты жизни университетского студенчества, относится фундаментальная монография Ф.А. Пет-

13 Булгакова Л.А. 1)Русская интеллигенция во второй четверти XIX в. Дисс. ...канд. ист. наук. Л., 1983; 2) Особенности системы высшего образования в царствование Николая I // Николаевская Россия: власть и общество: Материалы круглого стола, посвященного 80-летию со дня рождения И.В. Пороха. Саратов, 2004. С. 124-134.

14 Косачевская Е.М. Михаил Андреевич Балугьянский и Петербургский университет первой четверти XIX в. Л., 1971.

15 Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. 1)«Отечеству на пользу, а россиянам во славу»: Из истории университетского образования в Петербурге в ХУШ-начале XIX в. Л., 1988; 2)«Единым вдохновением»: Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII - первой половине XIX в. СПб., 2000.

16 Марголис Ю.Д. 1) Петрашевцы - студенты Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т.УН. СПб., 1998. С.99-123; 2) Студенты-поляки Петербургского университета 40-60-х годов XIX в. // Польские профессора и студенты в университетах России в конце XIX - начале XX века. Варшава, 1995. С. 132-145.

17 Олесич Н.Я. Господин студент Императорского С.-Петербургского университета. СПб., 1999.

18 Марков А.Р. Что значитбыть студентом: Работы 1995-2002 годов. М., 2005.

рова'9, претендующая на место основного обобщающего труда по истории становления и организации системы высшего образования России в первой половине XIX в. Рассматривая правительственную политику по отношению к студенчеству, автор выявляет ее положительное и негативное влияние на формирование контингента учащихся и положение студентов в университете.

В последние десятилетия в историографии университетского образования вырос интерес к социально ориентированной истории. Существенный вклад в разработку социальной истории студенчества российских университетов внес А.Е. Иванов20. Предметом особого внимания историка стала проблема корпоративной организации учащихся21. Однако интересующий нас период затрагивается в исследованиях А.Е. Иванова лишь фрагментарно, поскольку они опираются на документальные комплексы, относящиеся к последним десятилетиям XIX - началу XX в. Вопросы, связанные с социальной функцией университета, также затрагиваются в работах Т.Н. Жуковской и др. авторов, строящих свои выводы на материалах С.-Петербургского университета 1800-1850-х гг.22

В публикациях последних лет представлены новые подходы к рассмотрению истории университетского образования в России. Расширение исследовательского поля является, прежде всего, результатом утверждения антропологического подхода в исследованиях, который демонстрируют труды Е.А. Вишленковой23, Т.В. Костиной24, написанные на материалах Казанского уни-

19 Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. М., 20022003. Т. 1-4

20 Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века. Социально-историческая судьба. М., 1999.

21 Иванов А.Е. 1) Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М., 1991; 2) Ученые степени в Российской империи. XVIII в. - 1917 г. М., 1994; 3) Русский университет в Царстве Польском. Из истории университетской политики самодержавия: национальный аспект // Отечественная история. 1997. № 6. С.23-33; 4) Студенчество России конца XIX -начала XX века: Социально-историческая судьба. М., 1999; 5) Студенческая корпорация России конца XIX - начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004 6) Еврейское студенчество в высшей школе Российской империи начала XX века. Каким оно было? Опыт социокультурного портретирования. М., 2007

22 Жуковская Т.Н. 1) «Императорский университет»: система высочайшего вмешательства в жизнь университетов в первой половине XIX в. // Власть, общество и реформы в России в XIX - начале XX века. Исследования, историография, источниковедение. СПб., 2009. С. 74-89; 2) Между Марсом и Минервой: война, военная служба и универсанты в первой половине XIX века // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып. 29. С. 285-307; Жуковская Т.Н., Казакова КС. Русский студент дореформенной эпохи: нормы и практики корпорации // Отечественная история. 2007. № 6. С. 63-76.

23 Вишленкова Е.А. Казанский университет александровской эпохи: альбом из нескольких портретов. Казань, 2003; Вишленкова Е.А Публичная и частная жизнь университетского человека в Казани XIX века // Адам и Ева. 2004. № 7. С. 172-201; Вишленкова Е.А. Малышева С.Ю., Сальникова A.A. Terra imiversitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань, 2005; Вишленкова Е.А. Университетский человек и время // Образование и просвещение в губернской Казани. Вып. 2. Казань, 2009. С. 24-52 и др.

верситета. Благодаря работам И.П. Кулаковой в научный оборот было введено понятие «университетского пространства».25 Жизнь русского студенчества и университетской корпорации более позднего времени рассмотрена в контексте культурных связей с городским окружением26. Интерес к университетской тематике в последние годы способствовал появлению ряда работ по истории университетского быта, в том числе посвященных Петербургскому университету.27

Особенно привлекательной в последние годы стала проблема трансфера и адаптации европейских образовательных традиций в Российской империи28. Отметим, что она рассматривается в основном на материалах Московского, Казанского, Харьковского университетов, а документы по истории Санкт-Петербургского университета остаются в работах представителей этого направления мало востребованными.

История университетского образования и студенчества в России изучается и в зарубежной историографии29. Однако на фоне широкого интереса к европейской университетской традиции специфика организации российских университетов и их социальной истории показана недостаточно. Еще слабее в исследованиях представлен дореформенный период, когда эта специфика была особенно заметна. .;

24 Костина Т.В. Мир университетского профессора Казани. 1804-1863: Дисс. ... канд. ист. наук. Казань, 2007. 226 е.; Костина Т.В. Карьера в университете, или сколько лет должно быть профессору? // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. С. 262-269.

21 Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели: Московский университет в историко-культурной среде XVIII в. М., 2006.

26 Университет и город в России (начало XX века) / Под ред. Т. Маурер и А. Дмитриева. М„ 2009.

27 Гришуиин П.В. Студенчество столичных университетов: структуры повседневной жизни. 1820-1880-е гг. Автореф. дисс... канд. ист. наук СПб., 2005; Чебыкина Н.В. Быт студенчества Санкт-Петербургского университета в дореформенный период // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. VIII. СПб., 2000. С. 104 -119.

28 Андреев А.Ю. Российские университеты XVIII - первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. М., 2009; «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII - начало XX в.: Сб. статей. Отв. сост. А.Ю. Андреев. М., 2009.

29 Kassov Samuel D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, 1989; Витте-кер Ц.Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. СПб., 1999; Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции. Сб. ст. к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. СПб., 2003. С. 273-302; Friedman Rebekka Masculinity, Autocracy and the Russian University. 1804-1863. L., Berkeley, 2005.

процесса складывания и социального облика этой группы стала возможной на основе привлечения и анализа широкого круга источников.

Источниковая база исследования

В диссертационном исследовании были использованы как опубликованные, так и неопубликованные источники. Их можно разделить на следующие виды:

1) законодательные документы,

2) материалы университетского делопроизводства,

3) периодическая печать,

4) источники личного происхождения.

К группе законодательных документов можно отнести законодательные и подзаконные акты (министерские постановления)30, а также ведомственные распоряжения и циркуляры31. Эта группа источников положена в основу исследования правовой регламентации жизни университета и студенческого сообщества. С одной стороны, эти документы определяли общее направление образовательной политики правительства, а с другой - довольно подробно регламентировали различные стороны жизни универсанта. Из общего массива законодательных документов необходимо выделить университетские уставы 1804 и 1835 гг., Правила для студентов университета, инструкции инспекторам студентов, в которых отражены правовые, финансовые и дисциплинарные требования к учащимся со стороны университетских властей.

Все перечисленные официальные документы задавали общие правовые рамки существования студентов в университетах, на практике же нормы студенческой жизни значительно варьировались. Поэтому основой корпуса источников, на которых построено наше исследование, стали делопроизводственные документы. Непосредственно отражают процесс применения законодательных норм и правил к конкретным ситуациям, возникающим в повседневной жизни университетов документы Департамента народного просвещения (ф. 733) и канцелярии министра народного просвещения (ф. 735), которые хранятся в фондах Российского государственного исторического архива.

Делопроизводственные бумаги университетского Совета, Правления, представления попечителя Петербургского учебного округа, требующие утверждения в министерстве, касались как учебного процесса, кадровых назначений, так и регламентации внутриуниверситетской жизни. Большой интерес представляет также переписка попечителей учебных округов и министров по так называемым «студенческим делам». Прошения, донесения, отношения, представления, хранящиеся в фонде канцелярии министра народного просвещения, дают важную информацию об утверждении правовых норм студенче-

30 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т.1: Царствование Александра I. 1802-1825. СПб., 1864; Т. 2: Царствование императора Николая 1. 1825-1855. СПб., 1864; Т. 3: Царствование императора Александра II. 1855-1864. СПб., 1865.

31 Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1,2. СПб., 1866.

ской жизни, выдаче денежного содержания студентам, студенческих «проступках», практиках зачисления, обучения и исключения студентов из университетов, полицейского надзора и репрессиях против «неблагонадежных».

Из всего массива делопроизводственной документации университета следует особо выделить отчеты С.-Петербургского университета, которые отчасти дублировались в ежегодно издававшемся «Годичном торжественном акте Императорского Санкт-Петербургского университета»32, но представляли собой более подробный его вариант. Университетские отчеты, в отличие от опубликованных источников, обладают большим информационно-статистическим потенциалом. Приложения к отчету содержат именные списки учащихся в Санкт-Петербургском университете за конкретные годы с указанием возраста, сословного происхождения, курса, успехов и учебного заведения, в котором данный студент обучался до поступления. В приложениях также помещались списки лиц, удостоенных ученых степеней, с указанием факультета, отделения, сословного происхождения, а также число студентов, выбывших из университета до окончания курса.

Обширный комплекс университетского делопроизводства за рассматриваемый период находится в фондах Центрального государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга: в ф.13 (Главный Педагогический институт), где представлены дела с 1803 по 1819 гг., ф. 14 (Петроградский университет), ф. 139 (канцелярия попечителя Петербургского учебного округа). Этот комплекс включает в себя переписку попечителей с ректорами и инспекторами по студенческим делам, дела университетского Совета и Правления. Как правило, это текущие дела, касающиеся зачисления студентов, перевода на казенное содержание, оставления при университете для дальнейшей специализации, распределения выпускников, т. е. обыденных университетских практик. Отдельно следует выделить дела, включающие отчеты инспекторов о поведении воспитанников, в которых помимо изложения проступков студентов, представлены характеристики универсантов, их поведения, нрава, круга знакомств. Изучение огромного массива делопроизводственной документации, представленного в фондах ЦГИА СПб, необходимо потому, что многие дела, решение по которым не требовало обращения в вышестоящие инстанции, не дублируются в документах ведомственного делопроизводства, таким образом, информация, представленная в них, по сути, уникальна. Некоторые до-

32 Впервые данные университетских отчетов публикуются в «Кратком отчете о состоянии императорского Санкт-Петербургского университета в течение первого четырехлетия с 1836-1840 гг., составленном орд. проф. Шульгиным». СПб., 1841.

кументы по истории Педагогического института и Петербургского университета из фондов ЦГИА СПб были опубликованы.33

Кроме основных университетских архивных комплексов в составе РГИА и ЦГИА СПб в диссертации использованы делопроизводственные документы университета, хранящиеся в составе личных фондов. Так, хранящиеся в Рукописном отделе Института Русской литературы РАН документы фонда Д.П. Рунича (ф. 263) детально освещают процесс «разбора студентов» в 1821 г. и содержат яркие характеристики студентов, составленные попечителем. Материалы фонда П.А. Плетнева (ф. 234), бывшего ректором Санкт-Петербургского университета в 1840-1861 гг., содержат его заметки о положении петербургского студенчества, личные письма студентов к ректору, материалы представлений ректора попечителю по студенческим делам.

Часть университетского делопроизводства, которая касается учебной деятельности в 1820-первой половине 1830-х гг., стажировки универсантов в Профессорском институте в Дерпте и в Германии, представлена в материалах, подготовленных к столетнему юбилею университета. Но опубликованные документы охватывают локальный период, поскольку этот издательский проект остался незавершенным34.

Третья группа источников диссертации - периодические издания. В частности, это ведомственное издание «Журнал Министерства народного просвещения»35. Он используется, прежде всего, как источник официальных сведений об учащихся по всем университетам, позволяющий уточнить и дополнить сведения университетского делопроизводства.

Уникальную информацию об особенностях внутриуниверситетской жизни первой половины XIX в. можно получить из источников личного происхождения, прежде всего, мемуаров универсантов. Среди этих текстов имеются воспоминания, специально посвященные их авторами годам студенчества, такие как воспоминания Ф.Н. Фортунатова о Петербургском университете 1830-х гг.36 или воспоминания общественного деятеля A.A. Чумикова о студенческих корпорациях37, а также фрагменты более пространных жизнеописаний, когда мемуарист «встраивает» годы и события своей университетской молодости в общеисторический и индивидуально-биографический контекст

33 Высшая школа Санкт-Петербурга. XIX - начало XX века. Сб. документов / Отв. сост. Н.Ф. Никольцева. СПб., 2007.

34 С.-Петербургский университет в первое столетие его деятельности. 1819-1919. Материалы по истории С.- Петербургского университета. Т.1. 1819-1835. / Под ред. C.B. Рождественского. Собр. и изд. И.Л. Маяковский и A.C. Николаев. Пг., 1919.

35 Издавался с 1803 г. под названием «Периодическое сочинение об успехах народного просвещения» (СПб., 1803-1819); затем журнал носил следующие названия: «Журнал департамента народного просвещения» (СПб., 1821-1824), «Журнал Министерства народного просвещения» (СПб., 1834-1917).

36 Фортунатов Ф.Н. Воспоминания о С.-Петербургском университете за 1830-1833 годы // Русский архив. 1870 (1869). № 7. С. 305-340.

37 Чумиков A.A. Петербургский университет полвека назад: Воспоминания бывшего студента// Русский архив. 1888. Кн. 3 № 9. С. 120-150.

(такова, например, автобиография Н.И. Иваницкого38). Мемуары многих универсантов отличаются ретроспективной идеализацией описываемых событий, что психологически объяснимо: воспоминания о «светлых» годах юности всегда окрашиваются иначе, чем изложение событий дальнейшей жизни, поэтому эти тексты требуют критического к себе отношения. В воспоминаниях содержатся сведения об учебных и научных традициях, университетских нравах, внеучебных занятиях и развлечениях студентов того времени.

В комплексе «петербургских» студенческих мемуаров, в отличие от «московских», и даже «казанских», нет текстов, которые были бы посвящены первым десятилетиям XIX в. В нем отражен период, начиная с 1830-х гг., а более ранние свидетельства единичны. Использование в работе мемуарных свидетельств, относящихся к истории других российских университетов первой половины XIX в., позволяет зафиксировать как общие тенденции, так и особенности жизни столичного студенчества.

В целом, имеющиеся источники позволяют решить поставленные задачи в рамках выбранной темы исследования.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые на основе архивного материала, не введенного прежде в научный оборот, было предпринято комплексное изучение процесса формирования и социально-исторических характеристик студенческого сообщества Санкт-Петербургского университета первой половины XIX в. Многие вопросы, рассмотренные в работе, не привлекали ранее специального внимания исследователей, в частности, вопросы зачисления и регулирования состава студентов дореформенного университета, определение источников финансирования малообеспеченных студентов, проблема адаптации универсантов в службе. Сделаны выводы относительно изменения правового и социального статуса дореформенного студенчества, а также предпринята попытка исторической реконструкции системы социальных связей петербургского студента в указанный период.

Результаты исследования могут найти практическое применение в специальных курсах по истории образования, истории университетов, истории культуры XIX в.

Основные результаты исследования прошли апробацию на заседании Семинара по истории высшей школы (С.-Петербург, 24 марта 2009 г.), Международной научной конференции «Санкт-Петербургский университет в ХУШ-ХХ вв.: европейские традиции и российский контекст».(С.-Петербург, 23-25 июня 2009 г.); Всероссийской научная конференции «Архивы и история российской государственности» (С.-Петербург, 11-12 декабря 2009 г.); Всероссийской научной конференции «Уроки истории - уроки историка», к 80-летию Ю.Д. Марголиса (С.-Петербург, 8-9 октября 2010 г.), на заседании кафедры истории дореволюционной России исторического факультета Петроза-

38 Иванщкий Н.И. Автобиография // Русский архив. 1909. Кн. 3. № 10. С. 126-180.

водского государственного университета. Основные положения работы представлены в ряде публикаций, общим объемом 6, 5 п. л.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность и хронологические рамки, определены объект, предмет, цель и задачи исследования, дана характеристика источников и историографии.

В первой главе «Правовое положение студентов Санкт-Петербургского университета» проанализированы правовые нормы существования студенческой корпорации, в их развитии, а также закрепленные практикой отступления от принятого законодательства. Предпринимается попытка сопоставления правовых условий жизни студентов С.-Петербургского университета, как с «внутренними» российскими университетами, так и с более европеизированными «окраинными» (на примере Дерптского), что позволяет рассмотреть указанные проблемы с учетом столичного положения университета, региональной и национальной специфики.

Первый параграф посвящен анализу дисциплинарных правил для студентов. Учащихся дореформенного университета объединял единый правовой статус, не зависящий от сословного происхождения, национальности или возраста. В первой четверти XIX в. правовое поле универсанта формировалось на основе отдельных правительственных распоряжений и постановлений, фиксирующих различные правовые аспекты студенческой жизни. Как правило, эти распоряжения были основаны на прецедентной практике. Специфика правового положения студента первой четверти XIX в. определялась тем, что пространство нормального и аномального, соотношение проступка и наказания, уровень допустимого вмешательства в частную жизнь студентов устанавливала профессорская корпорация, причем, регламентации подлежала не только учебная, но и бытовая жизнь воспитанника. Принципы правового регулирования положения студентов и их места в учебном процессе, утвердившиеся в этот период, надолго оставили студентов в зависимом положении «опекаемых», не только обучаемых, но и «воспитуемых». В то же время малочисленность университетского сообщества и его изолированность от городской жизни, особенно заметные в столичном Петербурге, содействовали оформлению особого «семейного» стиля взаимодействия между студентами и профессорами.

Реакционный поворот в политике правительства начала 1820-х гг. отразился в жизни столичного студенчества при назначении Д.П. Рунича исполняющим должность попечителя. С началом царствования Николая I правовое положение универсантов меняется. С увеличением числа студентов во всех университетах возникает необходимость уточнения правовых границ студенческой свободы и усиления полицейского надзора. Разрабатываются дисцип-

линарные правила для студентов, которые не только фиксируют нормы учебной жизни студента, но и определяют нормы его поведения, его поступки и образ мыслей. Постоянный контроль за исполнением дисциплинарных правил и нравственностью студентов был возложен на инспекцию, состоявшую по уставу 1835 г. из гражданских чиновников.

Сопоставление положения студентов столичного университета и «провинциальных» университетских центров приводит к выводу о том, что столичный университет требовал от студентов большей собранности не только в учебе, но и поведении. Учащиеся здесь были более осторожны в соблюдении внешних правил поведения, потому что дела о таких проступках чаще попадали в поле зрения министра народного просвещения и самого императора. «Высочайшая» резолюция могла иметь катастрофические последствия для судьбы «провинившегося».

На протяжении первой половины XIX в. менялись критерии оценки нравственности учащихся, соответственно, трансформировалось понимание проступка и соотнесение проступка и наказания. Закреплялась единая система дисциплинарных взысканий и наказаний. Сословное происхождение студентов, за исключением выходцев из податных сословий, которые лишь по окончании университета исключались из подушного оклада, формально не влияло на их правовой статус. Однако происхождение оказывалось существенным при разборе каких-либо дисциплинарных проступков. Несоблюдение предписанных норм поведения истолковывалось как нарушение «обязанностей» по отношению к обществу и могло привести к исключению из университета и потере прав. Но эта потеря не была полной. Можно сказать, что человек, однажды прикоснувшийся корпоративных привилегий, распространяющихся на студента, не выбывал из правового пространства университета окончательно, даже нарушив «социальный договор».

Во втором параграфе рассматривается вопрос о нормах и практиках зачисления в университет как особом механизме регулирования социального состава учащихся. Показано, что на протяжении рассматриваемого периода правила поступления и обучения студентов изменялись в соответствии с целями и задачами правительства в области образования. Если в первой четверти XIX в. особого социального заказа в отношении студента не существовало, а главной задачей было наполнение аудиторий слушателями, то с 1830-х г. были сформированы требования правительства не только в отношении познаний, достаточных для восприятия университетского курса, но и в отношении сословного положения абитуриентов. Однако в дореформенном университете действовали отступления от законодательно закрепленных правил приема и выпуска студентов в сторону их смягчения.

Процедура поступления в университет определялась характером предварительного образования поступающих. Целенаправленная политика министерства народного просвещения по комплектованию университетов преимущественно выпускниками гимназий способствовала постепенному вытеснению домашнего и частного образования, а, следовательно, упрощению

процедуры зачисления в университет для большего числа поступающих. Предварительное образование, полученное студентом до поступления в университет, определяло качество его образовательной подготовки и процесс адаптации к условиям университетской жизни.

В образовательном пространстве Российской империи помимо существования жестких дисциплинарных норм и регламентации публичного и частного поведения студента, порядка зачисления в университет, серьезные ограничения имела сама «свобода обучения», т. е. академическая свобода. В третьем параграфе рассмотрены правила обучения и выпуска студентов из университета. Собственно, сама цель обучения в университете для русских студентов формулировалась не как самодостаточное образование, приобретение познаний, а прежде всего как подготовка к вступлению в службу. Получение университетского диплома становилось первой ступенью служебной карьеры, а для многих было необходимым условием вертикальной социальной мобильности. Введение курсовой системы и дифференциация необходимого объема полученных знаний свидетельствовали о тенденции к прагмати-зации системы университетского образования. Дисциплинарные требования к обучению диктовали студенту необходимость соблюдать заданные рамки учебного процесса, принуждали к выполнению необходимых условий прохождения университетского курса. Однако законодательно закрепленные правила обучения сталкивались с практиками их нивелирования или сглаживания, оставляя учащимся некое пространство для свободы учебных отношений. С начала 1840-х гг. уменьшение числа студентов, оставленных по «ма-лоуспешности» для повторного прохождения курса, наряду с незначительными колебаниями количества отчисленных за неуспехи, свидетельствует о повышении уровня подготовленности учащихся.

Вторая глава «Социальный облик петербургского студента» посвящена изучению внутренней стратификации студенчества (социальной, имущественной, национальной, культурной). В первом параграфе предпринята попытка, опираясь на данные университетской статистики, определить численный, возрастной и сословный состав учащихся Санкт-Петербургского университета в изучаемый период, выявить изменения этих показателей в зависимости от правительственной политики.

Численность студентов была существенным показателем привлекательности университетского образования вообще и престижа столичного университета. На протяжении рассматриваемого периода менялась численность студентов по факультетам, что являлось отражением востребованности различных отраслей научного знания и популярности их в обществе. В Петербургском университете, в отличие от Московского и провинциальных, возрастной состав студентов был более стабильным. Минимальный возраст, который был определен университетским законодательством в 16 лет, имели, как правило, дворяне, получившие домашнее образование.

Сословный состав учащихся являлся предметом пристального внимания правительства. В отношении студентов из податных сословий в процессе за-

конодательного регулирования, а также повседневными практиками была выработана процедура исключения из податного состояния, которая была призвана не только исключить какие-либо нарушения закона при прохождении различных властных инстанций, но и социально защитить студента. Число выходцев из податных сословий в столичном университете с момента принятия устава 1835 г. плавно росло, однако со второй половины 1840-х гг. их число заметно снижается, что было обусловлено изменением университетской политики правительства.

Особую группу среди учащихся составляли выходцы из среды духовенства, получившие предварительное образование в семинариях. Для них поступление в университет представляло собой, прежде всего, возможность выхода из духовного звания. Университетское начальство, опасаясь психологического настроя этой группы учащихся, при нарушении ими дисциплинарных правил применяло к ним более жесткие меры наказания и устанавливало более строгое наблюдение. Положение бывшего семинариста на студенческой скамье было очень шатким в правовом отношении, ибо в случае неспособности окончить университет, он оказывался маргиналом или социально ущемленным, т. е. происходила его необратимая десоциализация. Если в первые годы после преобразования Педагогического института в Петербургский университет доля выходцев из среды духовенства среди студентов была преобладающей, то уже в следующее десятилетие их численность снижается до 3-4 % от общей массы учащихся. Рост числа выходцев из среды духовенства снова наметился во второй половине 50-х гг. XIX в.

Число студентов-дворян в столичном университете было традиционно выше, чем в других русских университетах. Доля студентов-дворян в столичном университете оставалась более или менее стабильной в 40-50-е гг. XIX в. Среди студентов-дворян в столичном университете выделялась группа аристократов.

Второй параграф посвящен рассмотрению особенностей национального состава студенчества. Отличительная особенность Петербургского университета состояла в том, что в течение длительного времени он был самым многонациональным по составу студентов. Основным критерием приема в университет для представителей национальных меньшинств были способности воспитанника, его успешность и лояльность на протяжении обучения. Самую большую группу после русских составляли студенты-поляки. Причины увеличения числа студентов польского происхождения во второй половине1830-х - 1840-х гг. определялись национальной политикой правительства.

Кроме того, в столичном университете обучались закавказские уроженцы, студенты немецкого, финского происхождения, обучение которых отвечало практическим потребностям подготовки кадров для окраин Российской империи, а также иностранцы, число которых было невелико. Обучение студентов было законодательно поставлено под контроль не только университетской администрации, но и особых национальных комитетов, существовавших в составе высших государственных учреждений (Кавказского комите-

та), а также административного управления национальных окраин (Правительственной комиссии народного просвещения в Царстве Польском, статс-секретариату Великого княжества Финляндского). Представители национальных меньшинств пользовались некоторыми преимуществами в отношении порядка обучения, однако дисциплинарный надзор за их политической лояльностью и образом мыслей был более жестким, чем по отношению к русским студентам.

Особым рычагом корректирования социального состава учащихся была материальная поддержка студентов посредством различных стипендий и выплат. В третьем параграфе второй главы изложены наблюдения о том, какие стипендии и пособия существовали в первой половине XIX в. для студентов Санкт-Петербургского университета, а также о числе учащихся, получающих данные выплаты. Необходимость финансовой поддержки «недостаточных» студентов возникла с введением платы за обучение и постепенным ее повышением. Механизмы финансовой помощи университета студенту были различны: полное или частичное освобождение от платы за обучение, перевод на казенное содержание, денежные пособия, стипендии. Непременным условием получения данных выплат являлась успешная учеба и хорошее поведение. Однако размер финансовой помощи студенту был невелик, а количество пособий было меньше числа нуждающихся. В дореформенном университете существовала практика личных обращений студентов о финансовой помощи не только к университетской администрации, но и к вышестоящим инстанциям.

В третьей главе «Петербургский студент в системе общественных связей» рассматриваются особенности связей и отношений студента внутри университета, а также отношения студентов и внеуниверситетской среды.

Первый параграф посвящен отношениям студентов и профессоров, которые определялись как предписанными законодательными нормами, так и практикой внутриуниверситетской жизни. Отношения профессора и студента являлись не только индивидуальными, но и социально-групповыми, а взаимодействие младшего и старшего поколений университетской корпорации вырабатывало особую культуру общения студента и преподавателя. Национальная специфика университета в России заключалась в том, что связи и отношения профессорской корпорации и студенчества были жестко фиксированы нормативными документами. Отсутствие свободы выбора как учебных курсов, так и преподавателя, порождало ситуацию конфронтации между студентами и теми профессорами, которые не соответствовали ожиданиям учащихся. Формы студенческого сопротивления интеллектуальному принуждению были разнообразны: от пропуска лекций до коллективных выступлений и, так или иначе, были проявлением стремления студентов влиять на уровень преподавания. Изменение характера взаимодействия между студентами и профессорами отражалось в трансформации принятых способов коммуникации между ними.

Во втором параграфе рассматриваются существовавшие в столичном университете студенческие объединения, число которых было невелико. Как правило, это были немногочисленные кружки, цель которых отвечала интересам их членов. Корпорации, существовавшие в С.-Петербургском университете в конце 1830-х - начале 1840-х гг., также не смогли объединить всех студентов. Коллективная идентичность учащихся в это время только начинала формироваться, причем тенденция к корпоративной консолидации студенчества не поддерживалась университетским начальством. Попытки любых коллективных действий студентов встречали противодействия со стороны инспекции, администрации и руководства министерством народного просвещения. Тем не менее, обычные практики студенческой жизни имели постоянную апелляцию к корпоративным основам сообщества, благодаря складывающимся общеуниверситетским ценностям и ритуалам.

Третий параграф посвящен взаимодействию студентов и петербургского общества. Отношения студентов с городским сообществом строились в общем русле взаимодействия города и университета и прошли путь от самоизоляции до интеграции в городское пространство. Социальные отношения универсанта с просвещенной частью общества были прочными и лояльными с обеих сторон и довольно тесными, начиная со второй половины 1830-х гг., когда университет начал играть заметную роль в культурной жизни столицы.

В первой половине XIX в. сфера социальных контактов студента.за пределами университета определялась, как правило, его происхождением. Социальный статус студента оценивался горожанами как невысокий, а собирательный образ студента в глазах обывателей был скорее негативным. В этом заключалась причина многих конфликтных ситуаций, возникавших в процессе взаимодействия студентов с городской средой и конкурентными социальными группами (офицерством). На стадии интеграции университетского сообщества людей в социальное пространство столичного города, к поведению студентов предъявляются строгие нормативные требования, однако с укоренением корпоративных ценностей и модели поведения «университетского человека» в 1840-х - 1850-х гг. университет в случае необоснованного обвинения встает на защиту студента, как члена корпорации.

Особые социальные связи и отношения университета как социального института и студента складывались после окончания учебы. Рассмотрению системы контроля за выпускниками С.-Петербургского университета посвящен четвертый параграф данной главы работы. Университет оказывал решающее и длительное воздействие на карьеру выпускника, особенно это относилось к казеннокоштным студентам, обязанным службой по учебному ведомству. Система распределения студентов на места, существовавшая в дореформенном университете, была добровольной и учитывала интересы выпускников. Наиболее способные из студентов имели возможность остаться при университете для подготовки к профессуре, чтобы впоследствии пополнить университетское сообщество. В целом, университет играл роль «социального лифта» для большинства студентов первой половины XIX в.

В заключении сделаны следующие выводы:

1. Статус студента являлся переходным и не слишком престижным в социальной иерархии. Во время обучения студент находился в определенном правовом поле, границы которого менялись на протяжении всего рассматриваемого периода. Законодательство фиксировало нормы и правила поведения студентов в университете и за его пределами, задавая систему ценностей и очерчивая сферу общения. В первой четверти XIX в. граница между нормой и проступком определялась профессорской корпорацией, позже - правительственными документами. В николаевское время юридически закрепленное правовое поле универсанта было существенно более ограниченным, чем то, которое реально формировалось в ходе университетских отношений. В повседневной жизни универсант продолжал пользоваться гораздо большей свободой выбора, чем это определялось властью.

2. Правовые рамки жизни и деятельности студента ограничивались правилами, регламентирующими как поведение, так и отношение к учебному процессу. Система «испытаний» (экзаменов) была одним из рычагов формирования студенческого состава, регулирования его качественных и количественных характеристик. Система научной аттестации и единые условия учебного процесса определяли необходимый уровень профессиональной подготовки студентов.

3. Студенческое сообщество Петербургского университета на протяжении рассматриваемого периода изменялось в сословном, возрастном, национальном отношении. Особенностью состава студентов столичного университета в сравнении с провинциальными, была большая доля дворян среди студентов, многонациональный состав сообщества. Для выходцев из непривилегированных сословий университетское образование становилось средством быстрой вертикальной социальной мобильности в будущем.

4. Комплектование студенческого состава представителями различных национальных групп определялось прагматическими задачами национальной политики правительства и поэтому в меньшей степени зависело от принципа «сословности», декларированного МНП, чем это имело место в отношении русских студентов. При том что дисциплинарные нормы и правила для всех студентов были едиными, за представителями национальных меньшинств (инославными) устанавливался более строгий надзор. Кроме того, для разных национальных групп были определены особые правила обучения.

5. Университет и студенты были связаны системой финансовых обязательств, которая регулировалась государственной властью. В дореформенное время доминировали государственные формы помощи малообеспеченным студентам. В столичном университете на протяжении 1820-1830-х гг. шло быстрое сокращение доли казеннокоштных и замещение их стипендиатами и своекоштными, как правило, выходцами из дворян.

6. В процессе выстраивания отношений внутри университетского сообщества и социального взаимодействия с неуниверситетским (городским) окружением постепенно формировалась коллективная идентичность студенче-

ского сообщества. Отношения профессора и студента на протяжении рассматриваемого периода трансформировались от патриархально-семейных до официальных, вписанных в дисциплинарные рамки учебного процесса. Выявленные формы студенческого сопротивления интеллектуальному принуждению были отражением стремления студентов влиять на содержание и качество преподавания.

7. Корпоративность проявлялась в возникновении и деятельности закрытых студенческих обществ, кружков, формировании неписаных норм, определяющих уклад жизни универсантов. К концу рассматриваемого периода можно говорить об отражении коллективной идентичности студенчества в социальных практиках. Студенческая корпорация находилась в состоянии складывания в течение 30-50-х гг. XIX в., моментом зрелости студенческой корпоративности в столичном университете можно считать студенческие волнения 1861 г.

8. Характер отношений универсанта с городским окружением в значительной мере определялся его сословным происхождением. Интеграция студентов в столичную городскую среду, находящуюся вне зоны взаимодействия с университетом, происходила постепенно и в большинстве случаев имела форму социального конфликта. Характер взаимодействия во многом определялся противоречием между высокой самооценкой студентов, являвшейся выражением формирующегося корпоративного сознания, и низкой социальной оценкой статуса студента со стороны общества.

9. Дореформенный университет выполнял социально-адаптационную функцию по отношению к своим воспитанникам. Степень влияния университета на жизнь выпускника была наиболее значительной по отношению к бывшим казеннокоштным студентам. Это влияние было длительным ^разносторонним. Дореформенный университет в Российской империи становился тем социальным лифтом, который предоставлял выходцам из податных сословий или из среды обедневшего дворянства возможность встроиться в систему государственной службы и тем самым повысить свой социальный статус. Сложившаяся в 1810-1830-х гг. внутриуниверситетская иерархия, соединяющая чины с учеными званиями, степенями и учеными должностями, все более эффективно влияла на выбор студентами науки и образования в качестве сферы профессиональной реализации.

В Приложении представлены таблицы численности студентов Санкт-Петербургского университета по видам оплаты за обучение (1819-1859), по сословному происхождению, по вероисповеданию и предварительному образованию, составленные по данным университетских отчетов за 1834-1859 гг. Кроме того, в приложение помещены данные о численности студентов, выбывших из Санкт-Петербургского университета до окончания курса за 18341859 гг. с указанием причин исключения, а также сведения о государственных и частных стипендиях для студентов столичного университета.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Казакова К.С. Русский студент дореформенной эпохи: нормы и практики корпорации // Отечественная история. 2007. № 6. С. 63-76 (в соавт. с Т.Н. Жуковской) (личный вклад автора 0,7 п.л.)

2. Казакова К.С. Специфика отношений профессоров и студентов в русском университете первой половины XIX в. // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2010. № 2. С. 72-79. (0,7 п.л.)

В других изданиях:

1. Кузнецова К.С. {Казакова К.С.) Университетский быт первой половины XIX века: историческая реконструкция // Восьмая Санкт-Петербургская Ассамблея молодых ученых и специалистов. Аннотации работ по грантам Санкт-Петербургского конкурса 2003 года для студентов, аспирантов и молодых специалистов. СПб., 2003. С. 5-6. (0,025 п.л.)

2. Кузнецова К.С. (Казакова К.С.) Из истории университетского быта: студенческие корпорации и землячества 1830-1840-х годов // Ante annum: Сб. науч. работ студентов и аспирантов ист. ф-та. Вып. II. Петрозаводск, 2004. С.67-80. (0,6 п.л.)

3. Казакова К.С. Быт русского студенчества первой половины XIX в. // Человек в социокультурном пространстве: Европейский Север России. Апатиты, 2005. С. 172-182. (1 п.л.)

4. Казакова К.С. Повседневная жизнь русского студенчества 1800-1850-х гг. // Ante annum: Сб. науч. работ студентов и аспирантов ист. ф-та. Вып. IV. Петрозаводск, 2008. С. 39-55. (0,8 п.л.)

5. Казакова К.С. Некоторые особенности учебного процесса в русских университетах первой половины XIX века // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2009. № 5 (98) февраль: Общественные и гуманитарные науки. С.30-37. (1 п.л.)

6. Казакова К.С. Как жили студенты Петербургского университета в первой половине XIX в. // Санкт-Петербургский университет. 2009. № 2-3. С. 2329. (в соавт. с Т.Н. Жуковской) (личный вклад автора 0.5. п.л.)

7. Казакова К.С. Социокультурный облик петербургских студентов первой половины XIX в. // Санкт-Петербургский университет в XVIII-XX вв.: европейские традиции и российский контекст. Материалы международной на-

учной конференции. Санкт-Петербург, 23-25 июня 2009 г. / Отв. ред. А.Ю. Дворниченко, И.Л. Тихонов. СПб., 2009. С. 45-57. (0,8 п.л.)

8. Казакова КС. Документы Архива Министерства народного просвещения как источник по истории университетской повседневности // Материалы Всероссийской научной конференции «Архивы и история российской государственности». Санкт-Петербург, 11-12 декабря 2009 г. (в печати, 0,4 п. л)

Подписано в печать 15.12.2010 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 150 экз. Заказ № 1839.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lerna@mail.ru http://www.Iemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Казакова, Ксения Сергеевна

Введение.

Глава 1. Правовое положение студентов.

1.1. Дисциплинарные правила поведения.

1.2. Правила поступления в университет.

1.3. Правила обучения и выпуска из университета.

Глава 2. Социальный облик петербургского студента.

2.1. Численность, возрастные и сословные особенности.

2.2. Особенности национального состава студенчества.

2.3. Финансовые отношения студентов и университета.

Глава 3. Петербургский студент в системе общественных связей.

3.1. Отношения студентов и профессоров.

3.2. Студенческие корпорации, творческие, досуговые объединения.

3.3. Связи и отношения студентов с петербургским обществом.

3.4. Система распределения выпускников и контроля за ними,.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Казакова, Ксения Сергеевна

В XIX веке университеты занимали первое место в общеобразовательной системе России. Они давали лучшее по тем временам образование, из светских учебных заведений только они могли присваивать ученые степени. Русский университет первой половины XIX века представлял собой уникальное культурное пространство, внутри которого господствовали свой уклад, своя картина мира, свои межличностные, профессиональные и социальные связи. В лоне университета шло становление нового типа личности «универсанта» - носителя определенных социокультурных признаков, бытовых традиций и поведенческих моделей. Однако в первые десятилетия XIX в. студенчество еще оставалось довольно замкнутым и немногочисленным сообществом, которое складывалось из отдельных студенческих сообществ, ограниченных рамками академического пространства каждого из университетов.

В 1830-е гг. произошел перелом в университетской политике правительства, следствием которого стало последовательное формирование усилиями Министерства народного просвещения под руководством С.С. Уварова нового контингента учащихся. Политика правительства была направлена на увеличение численности студентов за счет привлечения в университеты лиц дворянского происхождения, а также на повышение качества научной подготовки учащихся. В конце изучаемого периода по мере преодоления научной, территориальной, национальной обособленности отдельных университетов через законодательное регулирование их деятельности, унификацию условий существования для разных категорий обучающихся, студенчество превращается в многочисленную, достаточно однородную по составу группу, и одновременно - заметную общественную силу.

В работах последних лет принято говорить о достаточно открытом, но в то же время специфически организованном «мире университета»1, «университарии», вписанном в более широкий социально-культурный ландшафт университетских городов и, одновременно, множеством нитей связанном с общеевропейским научно

1 Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. М., 20022003. Т. 1-4; Вишлепкова Е.А., Малышева С.Ю., Сальникова A.A. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань, 2005; Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели. Московский университет в историко-культурной среде XVIII века. М., 2006. культурным пространством. Внутри университета складывались особые взаимоотношения как между студентами, так и между студентами и профессорами. На протяжении всего XIX века эти отношения подвергались изменениям под воздействием меняющихся общественно-политических условий и эволюции организационных основ университета. Это отражалось в изменении интересов, увлечений универсантов и, в конечном счете, определяло социально-профессиональный облик студентов и «ученого сословия». История российских университетов в дореформенный период, рассмотренная с точки зрения социальной истории, как нам представляется, откроет возможности нового понимания целого комплекса проблем, недостаточно освещенных в существующих исследованиях по истории высшей школы.

Актуальность исследования. Условием политического, экономического, национального развития государства является духовное возрождение нации, непременным признаком которого выступает самоопределение личности, ее нравственный, культурный, интеллектуальный потенциал. В силу этого одним из главных направлений преобразовательной политики правительства становится модернизация высшей школы, внимание к проблемам учащейся молодежи. \

Ретроспективный взгляд на изменение социальной миссии российских университетов может способствовать не только поиску адекватных способов и путей реформирования существующей системы высшего образования Российской Федерации, но и осознанию взаимосвязи между правительственным курсом в сфере образования и реализацией программ модернизации страны.

Интерес к истории российской высшей школы как социального института продиктован возрастанием роли образования и университетской науки в решении современных экономических, политических, социальных проблем, необходимостью восстановления культурных и нравственных традиций общества, проведения эффективной молодежной политики.

Определение социального и правового статуса дореволюционного студента позволит, на наш взгляд, лучше понять специфику положения учащейся молодежи в современном обществе, будет способствовать активному поиску путей решения остро стоящих проблем платного обучения, целевого набора студентов с последующим их распределением на рабочие места, величины стипендий и пособий. Ретроспективный анализ социальных связей и отношений дореволюционного студенчества, формирования корпоративной этики поможет запустить механизм исторической преемственности в организации учебно-воспитательного процесса в современной высшей школе.

Наконец, актуальность предпринятого исследования определяется научной результативностью использования социально-исторического подхода при изучении истории Санкт-Петербургского университета.

Предмет исследования - правовой статус студентов Санкт-Петербургского университета первой половины XIX века и социокультурные процессы в среде петербургского студенчества данного периода.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1819 г., то есть с момента открытия Санкт-Петербургского университета до 1861 г., когда университет в связи с «беспорядками» был закрыт до введения в действие нового университетского устава. Нижняя грань, за которую нами принят 1819 год, весьма условна, поскольку, исследуя особенности внутриуниверситетской жизни первой трети XIX в., неизбежно приходится обращаться к истории Педагогического Института (1804-1816), Главного Педагогического Института (1816-1819) как непосредственных предшественников университета. В работе история этого учреждеЛ ния рассматривается как часть истории С.-Петербургского университета . Это было учебное заведение, хоть и не получившее прав самоуправления, однако осуществлявшее ряд функций университета, формально названное «отделением университета». В 1819 г. оно не «преобразовывалось» в университет, а со всем своим штатом,

2 В историографии университетского образования представлены две противоположные точки зрения на проблему преемственности Академического университета XVIII века и Санкт-Петербургского университета XIX века. См.: Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Отечеству на пользу, а россиянам во славу»: Из истории университетского образования в Петербурге в ХУШ-начале XIX в. Л., 1988; Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Единым вдохновением»: Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII — первой половине XIX в. СПб., 2000; Жуковская Т.Н. Какая история нужна Петербургскому университету // Санкт-Петербургский университет в ХУШ-ХХ вв.: европейские традиции и российский контекст. Материалы междунар. научной конференции. 23-25 июня 2009 г. / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко, И. Л. Тихонов. СПб., 2010. С. 463-478. Ср.: Андреев А.Ю. О начале университетского образования в Санкт-Петербурге // Отечественная история. 1998. № 5 С. 62-72; Кулакова И.П. Московский и Санкт-Петербургский университеты: к спору о первородстве // Российские университеты в ХУШ-ХХ вв. Сб. науч. статей: Вып. 5. Воронеж, 2000 С. 28-64. подразделениями, студентами и читаемыми курсами (не измененными) было в университет переименовано. Новый устав, так и не принятый, должен был закрепить и развить уже существующие, сложившиеся до 1819 г., особенности столичного университета.

Цель исследования - изучить процесс формирования студенческого сообщества дореформенного университета (на примере Санкт-Петербургского) в правовом и социальном отношении, выявить особенности социального облика студентов Санкт-Петербургского университета первой половины XIX в.

Для достижение данной цели необходимо решить ряд взаимосвязанных исследовательских задач:

2) установить особенности состава студентов Санкт-Петербургского университета в зависимости от их сословного, национального, материального положения, возраста.

4) исследовать процесс оформления студенческой корпоративности в столичном городе и университете

Характер изученности проблемы.

Изучение истории Санкт-Петербургского университета началось в дореволюционной отечественной историографии с середины XIX в. История студенчества Л нашла отражение в работах, посвященных отдельным российским университетам . Основы научной историографии Санкт-Петербургского университета заложил труд

3 Загоскин Н.П. История Императорского Казанского университета за первые сто лет его существования. 1804-1904. Т. 1-4 Казань, 1902-1904; Петухов Е.В. Юрьевский, бывший Дерптский, университет за сто лет его существования (1802-1902) Т. 1. Юрьев, 1902; Первое двадцатипятилетие Санкт-Петербургского университета. Историческая записка по определению университетского совета, читанная ректором университета Петром Плетневым на публичном торжественном акте 8 февраля 1844 г. СПб., 1844.

B.B. Григорьева, представляющий собой первое документированное описание основных событий жизни столичного университета, основанное на обширном материале университетских архивов4. Определенная работа по систематизации и обобщению материалов университетского делопроизводства была проделана еще раньше A.C. Вороновым. Этот автор широко использовал материалы официальных документов и статистики, касающиеся истории студенчества столичного университета.5 Так, A.C. Воронов приводит списки студентов, окончивших университет с 1823 по 1828 гг., и далее с 1829 по 1853 гг.

Однако надо заметить, что списки студентов, помещенные в приложениях к трудам A.C. Воронова и В.В. Григорьева, несколько различаются. Во-первых, авторы по-разному группировали статистические материалы. A.C. Воронов дает сведения о студентах, окончивших университет со степенью кандидата и в звании действительного студента. У В.В. Григорьева списки студентов сгруппированы по факультетам. По нашим подсчетам степень расхождения данных у этих авторов незначительна. Расхождение в численности выпускников варьируется в разные годы от 2 до 5 человек, что может быть объяснено тем, что некоторые выпускники, получившие звание действительного студента, через год-два удостаивались степени кандидата. Так, например, согласно списку A.C. Воронова за 1848 г. 5 студентов, получивших звание действительного студента, уже в 1848 г. получили степень кандидата. В таких случаях В.В. Григорьев, как правило, не дублировал фамилии учащихся, а приводил сведения о получении выпускником степени кандидата. Численность студентов, окончивших Санкт-Петербургский университет за 1823-1863 гг., согласно данным В.В. Григорьева, несколько больше. Можно предположить, что он учитывал не только тех, кто обучался в Санкт-Петербургском университете, но и выпускников других русских университетов, которые после прохождения испытания получили здесь ученую степень. Эти расхождения являются дополнительной мотивацией к пересмотру данных университетской статистики на основании первоисточников.

5 Воронов A.C. 1) Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургского учебного округа с 1715 по 1828 гг. СПб., 1849; 2) Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургского учебного округа с 1829 по 1853 гг. СПб., 1854.

В начале XX столетия вышло несколько исследований профессора С.-Петербургского университета С. В. Рождественского, основанных на богатом фактическом материале6. Автор поэтапно анализирует действия государственных структур в отношении университетов и студентов. В его работах, в частности, рассматривается сословная политика государства в отношении высшей школы, анализируется вопрос о формировании студенческого контингента из разных сословных групп7. C.B. Рождественский впервые обратил внимание на то, что специфика социальной истории русских университетов объясняется тем, какое место они должны были занять и какое реально заняли в системе государственной службы, в первой половине XIX в. о

Следует отметить также работы П.Н. Милюкова , в которых автор довольно подробно анализирует изменения правительственной политики в отношении студентов университетов на протяжении первой половины XIX века.

В советское время история высших учебных заведений не относилась к числу привлекательных тем. Наибольшее внимание историки традиционно уделяли рассмотрению роли учащейся молодежи в революционно-освободительном движении. Однозначно, как крайне реакционная, оценивалась политика самодержавия в области университетского образования в работах Ю.Н. Егорова9. Автор рассматривал изменение сословного состава учащихся Санкт-Петербургского университета как результат сословно-охранительной политики правительства в 30-50 гг. XIX века10. В качестве одного из основных мотивов образовательной политики Ю.Н. Егоров выводит стремление правительства действовать в направлении формирования «благонадежного» студенчества и лояльной науки. Привлечение большого числа архивных материалов позволило автору сделать статистические обобщения по ди

6 Рождественский C.B. 1) Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902. СПб., 1902. 2) Очерки истории системы народного просвещения: в 2 тт. СПб., 1912. Т. 2.

7 Рождественский C.B. Сословный вопрос в русских университетах // ЖМНП. 1907. № 1907. Ч. 9. Отд. 2. С. 3-28.

8 Милюков П.Н. 1) Очерки по истории русской культуры: в 3 тт. Т. 2. Ч. 2. М., 1994 (первое издание 1899-1903) 2) Русские университеты // Энциклопедический словарь Брокгауз-Ефрон. Т. 68. СПб., 1902. С. 788-800.

9 Егоров Ю.Н. Реакционная политика царизма в вопросах университетского образования в 30-50-х гг. XIX в. // Исторические науки. 1960. № 3. С. 60-75.

10 Егоров Ю.Н. Студенчество Санкт-Петербургского университета в 30-50-х годах XIX в., его социальный состав и распределение по факультетам // Вестник Ленинградского университета. Сер. История. 1957. № 14. С. 5 - 19. намике социального состава студенчества, что является несомненным достоинством этого исследования.

Особое место среди работ по истории университета занимает коллективный труд, изданный к 150-летней годовщине со дня основания Ленинградского университета. Вводная глава этого труда была написана С.Б. Окунем и содержала немало концептуальных положений об особенностях становления столичного университета и правительственных стратегиях в отношении студенчества11.

Особое внимание было уделено изучению общественного движения студен

12 чества в 40-60-е гг. XIX века . История студенчества разрабатывались и в контексте истории интеллигенции в России.13. В диссертации Л.А. Булгаковой на хорошо разработанной источниковой базе обобщены данные о материальном положении учащейся молодежи. Кроме того, Л.А. Булгаковой проанализирована государственная политика в области образования второй четверти XIX века, затронуты проблемы социального состава и материального положения учащихся14. Политика правительства в области образования, как показывает автор, была отражением потребностей реформирования системы государственной службы.

Единственным исследованием, посвященным первым годам деятельности Санкт-Петербургского университета в собственном статусе до сих пор остается исследование Е.М. Косачевской15. Анализируя проекты университетского устава М.А. Балугьянского автор приходит к выводу о том, они были первой, после Ломоносова, в условиях господства реакции в России 20-х годов XIX века, попыткой

11 История Ленинградского университета. Очерки. 1819-1969. Л., 1969. С. 11-62. Гл. 1: «Основание Санкт-Петербургского университета и начальный период его деятельности (1819-1855)».

12 Егоров Ю.Н. Русские университеты и студенческое движение во второй половине 30-50-х гг. XIX в. Автореф. дис. канд.ист. наук. Л., 1957; Ттикин Г. А. Студенческое движение в Петербурге в конце 50-начале 60-х годов XIX в. Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1973; Слотвинский В. Польские студенты в Петербургском университете в 30-40-х гг. XIX в. // Петербургский университет и революционное движение в России. Л., 1979. С. 117-124

13 Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971; Булгакова Л.А. Интеллигенция в России во второй четверти XIX века (состав, правовое и материальное положение). Дисс. канд. ист. наук. Л., 1983.

14 Булгакова Л.А. Сословная политика в области образования во второй четверти XIX в. // Вопросы политической истории СССР. М.-Л., 1978 С. 105 - 124; Особенности системы высшего образования в царствование Николая I // Николаевская Россия: власть и общество: Материалы круглого стола, посвященного 80-летию со дня рождения И.В. Пороха. Саратов, 2004. С. 124-134.

Косачевская Е.М. Михаил Андреевич Балугьянский и Петербургский университет первой четверти XIX в. Л., 1971. преобразования столичного университета на основе всесословности, свободы научной мысли и независимого от правительственной регламентации обучения молодежи.

Особо стоит отметить фундаментальные работы Р.Г. Эймонтовой16, которые характеризуют историю российских университетов 40-60 гг. XIX в. в контексте правительственной политики. Русские университеты показаны как центры просвещения и научной жизни России. Исследовательницей использован богатый корпус источников, в котором важное место отводится воспоминаниям современников, периодике, публицистике. На их основе Р.Г. Эймонтова характеризует молодое поколение 1850 - 1860 гг. как единую социальную группу, уделяя значительное внимание студенческим тайным обществам, революционной деятельности, студенческим волнениям, причины которых усматриваются в жесткой университетской политике правительства.

В исследованиях Ю.Д. Марголиса и Г.А. Тишкина 1980-1990-х гг., поставивших проблему преемственности Академических университета и гимназии XVIII

1 7 в. и Санкт-Петербургского университета XIX в. дается общая характеристика быта воспитанников этих учебных заведений, а также затрагивается проблема социального статуса академических студентов. Кроме того, данные вопросы затрагиваются при рассмотрении истории Педагогического института как «отрасли» будущего внеакадемического университета. Ряд статей Ю.Д. Марголиса посвящен студенческим сообществам первой половины XIX в.18

1С Эймонтова Р.Г. 1) Русские университеты на грани двух эпох: от России крепостной к России капиталистической. М., 1985; 2) Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века. М., 1993.

17 Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Отечеству на пользу, а россиянам во славу»: Из истории университетского образования в Петербурге в XVIII-начале XIX в. Л., 1988; «Единым вдохновением. Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII - первой половине XIX в.» СПб., 2000.

18 Марголис Ю.Д. 1) Петрашевцы - студенты Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т.VII. СПб., 1998, С. 99-123; 2) Студенты-поляки Петербургского университета 40-60-х годов XIX в. // Польские профессора и студенты в университетах России в конце XIX - начале XX века. Варшава, 1995. С. 132-145.

Монография Н.Я. Олесич19, выход которой был приурочен к 275-му юбилею С.-Петербургского университета, посвящена описанию общественно-образовательного пространства Санкт-Петербургского университета второй половины XIX - начала XX в. и носит научно-популярный характер. Автор описывает реалии повседневного быта петербургского студента, в основном, пореформенной эпохи и, пожалуй, впервые, предлагает историко-антропологическое видение проблемы существования студенчества как особой социальной группы.

Подход к изучению студенчества как особой общественной группы со своим набором ценностных установок, идеологических и коммуникативных практик предложен в работах А.Р. Маркова, посвященных петроградским студентам 1910-х

- первой половины 1920-х гг. .

Ряд исследований по истории Санкт-Петербургского университета, дающих возможность составить более полную картину его становления и развития, публиковался в выпусках «Очерков по истории Ленинградского (С.-Петербургского) университета» (1962-2000). К сожалению, вопросы, касающиеся выбранного в диссертации периода и ракурса, затрагивались в данном издании нечасто. Исключение составляют лишь несколько статей, посвященных как истории университета, так и общественной жизни студентов21.

В последнее время издан ряд лекционных курсов, посвященных истории высшего образования в России, в том числе истории университетов22. К числу работ, где затронуты различные аспекты жизни университетского студенчества, относится фундаментальная монография Ф.А. Петрова , претендующая на место основного обобщающего труда по истории становления и организации системы выс

19 Олесич Н.Я. Господин студент Императорского С.-Петербургского университета. СПб., 1999.

Марков А. Что значит быть студентом? Работы 1995-2002 годов. М., 2005.

Тишкин Г.А. Рукописные издания студентов университета в 1857-1858 годах // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. III JL, 1976. С. 71-84; Никольцева Г.Д., Шилов JI.A. Из истории музыкальной жизни Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. IV. JL, 1982. С. 110-135; Шубин В.Ф. Вечера Плетнева в Ректорском флигеле // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. T.V JI., 1984. С. 86-93; Жуковская Т.Н. С.С. Уваров и воссоздание Санкт-Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т.VII СПб, 1998. С. 56-74 и др.

22 Андреев А.Ю. Лекции по истории Московского университета. М., 2001; Аврус А.И. История российских университетов: Очерки. М., 2001.

23 Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. Т. 1-4. шего образования России в первой половине XIX в. Рассматривая правительственную политику по отношению к студенчеству, автор определяет ее положительное и негативное влияние на формирование контингента учащихся и положение студентов в университете. Особенностью этого труда представляется то, что несмотря на привлечение обширного документального материала по истории всех русских университетов, в нем превалирует материал по истории студенчества Московского университета, и не используются архивные источники из фондов министерства народного просвещения. Поэтому конкретные наблюдения Ф.А. Петрова относительно студенчества столичного университета нуждаются в верификации на основе имеющихся материалов ведомственного и университетского делопроизводства.

В последние десятилетия в историографии университетского образования вырос интерес к социально ориентированной истории. Применение подходов «новой социальной истории» для решения вопроса о специфике российского исторического общественного развития мы находим в работах Б.Н. Миронова24.

Заметный вклад в разработку проблемы социальной организации студенче

О ^ ства российских университетов внес А.Е. Иванов . Он подверг анализу такие вопросы как правовое и материальное положение, социальный состав студенчества в целом. Предметом особого внимания историка стала проблема корпоративной организации учащихся26. Однако интересующий нас период затрагивается в исследованиях А.Е. Иванова лишь фрагментарно, поскольку они опираются на документальные комплексы, относящиеся к последним десятилетиям XIX - начала XX века. В последнее время в работах Т.Н. Жуковской и др. авторов, построенных на мате

24 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ-нач.ХХ вв.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 1. СПб., 1999.

25 Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века. Социально-историческая судьба. М., 1999.

26 Иванов А.Е. 1) Демократическое студенчество в революции 1905-1907 гг. // Исторические записки. 1982. Т.107. С. 171-225; 2) Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М., 1991; 3) Ученые степени в Российской империи. XVIII в. - 1917 г. М., 1994; 4) Университетская политика царского правительства накануне революции 1905-1907 годов // Отечественная история. 1995. № 6. С. 93-105; 5) Русский университет в Царстве Польском. Из истории университетской политики самодержавия: национальный аспект // Отечественная история. 1997. № 6. С. 23-33; 6) Студенчество России конца XIX - начала XX века: Соц.-ист. судьба. М., 1999; 7) Студенческая корпорация России конца XIX - начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004 8) Еврейское студенчество в высшей школе Российской империи начала XX века. Каким оно было? Опыт социокультурного портретирования. М., 2007. риалах С.-Петербургского университета 1800-1850-х гг., находят отражение такие проблемы как проекты реорганизации университета и формы вмешательства власти во внутриуниверситетскую жизнь, адаптация универсантов в службе, национальные группы в составе студенчества, положение университета в системе управления просвещением, формирование корпоративной этики, университетская повседневность, социальная функция дореформенного университета по отношению к самому университетскому сообществу и к городскому окружению, и др.27

В публикациях последних лет представлены новые подходы к рассмотрению истории университетского образования в России. Расширение исследовательского поля является результатом утверждения антропологического подхода в исследованиях. Новые подходы к изучению истории университетов в России, реализованы в трудах Е.А. Вишленковой28, Т.В. Костиной29, К.А. Ильиной30, строящих исследования на материалах истории Казанского университета первой половины XIX в. Ос

21 Жуковская Т.Н. 1) «Императорский университет»: система высочайшего вмешательства в жизнь университетов в первой половине XIX в. // Власть, общество и реформы в России в XIX - начале XX века. Исследования, историография, источниковедение. СПб., 2009. С. 74-89; 2) Между Марсом и Минервой. Война, военная служба и универсанты в первой половине XIX века // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып.

29. С. 285-307; 3) Студенты-поляки в Петербургском университете в 1830-х - начале 1860х гг.// «Финно-угры - славяне - тюрки: опыт взаимодействия (традиции и новации)». Сб. матер. Всероссийской научной конф. Ижевск, 2009. С. 192-199; 4) О «лжеучености», корысти, интриганстве и корпоративной этике: пороки в университетской среде первой половины XIX в. // Университеты в образовательном пространстве региона: опыт, традиции, инновации». Матер, научно-метод. конф. 16-17 февраля 2010. Петрозаводск, 2010. Ч. 1 (А - К) С. 16-26; Петербургский университет в городском пространстве первой трети XIX в. // Социальная история. Ежегодник. М., 2009. С. 41-67.

См. также: Жуковская Т.Н., Казакова К.С.: 1) Русский студент дореформенной эпохи: нормы и практики корпорации // Отечественная история. 2007. № 6. С. 63-76; 2) Как жили студенты петербургского университета в первой половине XIX в. // Санкт-Петербургский университет. 2009. №. 2-3. Февраль. С. 23-29; Жуковская Т.Н. Калинина Е.А. Во главе училищ: административная деятельность университетов в первой половине XIX в. // Труды Института российской истории РАН. 2009. М., 2010 (в печати); Казакова КС. Социокультурный облик петербургских студентов первой половины XIX в. // Санкт-Петербургский университет в XVIII-XX вв.: европейские традиции и российский контекст. Матер, меж-дунар. конф. 23-25 июня 2009г. СПб., 2009. С.45-56.

28 Вшиленкова Е.А. Малышева С.Ю., Сальникова A.A. Terra universitatisВишленкова Е.А. Публичная и частная жизнь университетского человека в Казани XIX века // Адам и Ева. 2004. №7. С. 172-201 и др.

29 Костина Т.В. Мир университетского профессора Казани. 1804-1863: Дисс. . канд. ист. наук. Казань, 2007.

30 Ильина К.А. Инструкция попечителя и управление Казанским учебным округом (первая четверть XIX века) // Образование и просвещение в губернской Казани. Сб. статей. Вып. 2. Казань, 2009. С. 115-116 новное внимание авторов уделено изучению университетской повседневности, специфике властных отношений в университетской среде, особенностям формирования профессорской корпорации и студенческого сообщества.

Благодаря работам И.П. Кулаковой в научный оборот было введено понятие «университетского пространства»31. В настоящее время в работах по истории образования жизнь русского студенчества и университетской корпорации более позднего времени рассматривается в контексте культурных связей с городским окружением32. Кроме того, интерес к университетской тематике в последние годы способствовал появлению ряда работ по проблеме университетского быта, выполненных на материалах Петербургского университета.33

В последние годы особенно популярной у исследователей университетской истории является проблема трансфера и адаптации европейских образовательных традиций в Российской империи34. Национальная специфика университетского образования, как показывают авторы, с одной стороны, определяла характер взаимодействия государственной власти и университетского сообщества, а, с другой, обуславливала тип социальных взаимоотношений внутри университета35. Отметим, что она рассматривается, в основном, на материалах Московского, Казанского, Харьковского университетов, а документы по истории Санкт-Петербургского университета остаются в работах представителей этого направления мало востребованными.

31 Кулакова И. Университетское пространство и его обитатели.

32 Университет и город в России (начало XX века) / Под ред. Т. Маурер и А. Дмитриева. М., 2009.

Чебыкина Н.В. Быт студенчества Санкт-Петербургского университета в дореформенный период // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. VIII. СПб., 2000. С. 104-119; Ендолъцев Ю.А. Университетский быт - исторический ракурс // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. VIII. СПб., 2000. С. 89-104; Гршиунгт П.В. Студенчество столичных университетов: структуры повседневной жизни. 1820-е-1880-е гг. Автореф. дисс. канд. ист. наук СПб., 2005

34 Уваров П.Ю. 1)Университеты и идея европейской общности // Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М.: Наука, 1993. С. 115-123; 2) Университеты Российской империи глазами медиевиста (в защиту «идола истоков») // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 7. М., 2001. С. 207-223.

35 Андреев А.Ю. Российские университеты XVIII - первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. М., 2009; «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII - начало XX в.: Сб. статей. Отв. сост. А.Ю. Андреев. М., 2009.

История университетского образования в России изучается не только в отечественной, но и в зарубежной исторической науке. В работе Дж. Флинна, посвященной университетской реформе Александра I, рассматривается сложившаяся в России система университетского образования36. Автор подчеркивает важность преобразований Дерптского университета 1802-1803 гг. для разработки университетского устава 1804 г., который в конечном итоге определил рамки деятельности и для столичного университета.

Вопросы правовой и социальной организации студенчества рубежа Х1Х-ХХ вв. стали предметом исследования американского историка С. Кассова37. Автор рассматривает студенчество в качестве особой корпорации, затрагивая повседневные стороны жизни студенчества. Необходимо упомянуть и монографию американской исследовательницы Цинтии Витгекер38, опубликованную в Америке еще в 1984 г., а в 1999 г. вышедшую и в русском переводе. Анализируя деятельность С.С. Уварова на посту министра народного просвещения, автор затрагивает вопросы правовой регламентации студенческой жизни, а также проблемы социального происхождения учащихся высшей школы.

Проблемам социальной истории университетов в России посвящены работы Труде Маурер39, в которых автор, изучая процесс становления профессорской корпорации в XIX в., обращает внимание на несоответствие законодательных норм и реальных условий деятельности профессоров. В монографии Ребекки Фридман40 основное внимание уделяется социальной истории русских университетов: дисциплинарным нормам существования студенческих корпораций, традициям студенческой жизни, социальным отношениям студентов между собой, а также их социальным связям в обществе. Тем не менее, на фоне широкого интереса к истории университетов Западной и Центральной Европы и адаптации европейской универ

36 Flynn J. Т. The university reform of Tsar Alexander I, 1802-1835. Washington, 1988.

37 Kassov Samuel D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, 1989.

38 Виттекер Ц.Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. СПб., 1999.

39 Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции. Сб.ст. к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. СПб., 2003. С. 273-302.

40 Friedman Rebekka. Masculinity, Autocracy and the Russian University. 1804-1863. L.Berkeley, 2005. ситетской традиции41 специфика организации российских университетов и их социальной истории показана недостаточно. Еще слабее в исследованиях представлен дореформенный период, когда эта специфика была особенно заметна.

В целом, анализ состояния отечественной и зарубежной историографии показывает, что история студенчества Санкт-Петербургского университета в дореформенный период нуждается в дальнейшем изучении. Реконструкция процесса складывания и социального облика этой группы стала возможной на основе привлечения и анализа широкого круга источников.

Источники исследования.

1) законодательные документы,

2) материалы университетского делопроизводства,

3) периодическая печать,

4) источники личного происхождения.

К группе законодательных источников можно отнести законодательные и подзаконные акты42, а также ведомственные распоряжения и циркуляры'1'. Эта группа источников положена в основу исследования правовой регламентации жизни университета и студенческого сообщества. С одной стороны, эти документы определяли общее направление образовательной политики правительства, а с другой - довольно подробно регламентировали различные стороны жизни универсанта. Из общего массива законодательных документов необходимо выделить университетские уставы 1804 и 1835 гг., Правила для студентов университета, инструкции инспекторам студентов, в которых отражены правовые, финансовые и дисциплинарные требования к учащимся со стороны университетских властей.

К важнейшим законодательным актам относятся университетские уставы, которыми с 1804 г. регулировалась вся деятельность университетов. В уставах за

41 Humboldt International. Der Export des deutschen Universitätsmodells im 19 und 20. Jahrhundert/ Hrsg. Von R.C. Schwinges. Basel, 2001; Geschichte der Universität in Europa (hrg. Von W. Rüegg) Bd.3 Vom 19. Jahrhundert zum Zweiten Weltkrieg (1800-1945). München, 2004.

42 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т.1: Царствование Александра I. 1802-1825. Т. 1. СПб., 1864; Т. 2: Царствование императора Николая I, 18251855. СПб, 1864; Т. 3: Царствование императора Александра II, 1855-1864. СПб., 1865.

43 Сборник распоряжений по Министерству народного просвещений. Т. 1,2. СПб., 1866 креплены отношения, складывавшиеся между правительством и университетским сообществом, определена степень вмешательства властей в университетскую жизнь. Уставы Московского, Казанского и Харьковского университетов содержали довольно мало параграфов, посвященных студентам и их положению в университете и обществе, а права и обязанности универсантов подробно не оговаривались. Причина крылась в том, что число студентов в начальный период существования университетов было невелико. Основная забота составителей уставов 1804 г. была направлена на формулировку общих целей университетского образования.

Напротив, в «окраинных» Дерптском и Виленском университетах необходимость кодификации множества правил, определяющих правовые нормы студенческой жизни, осознавалась с самого момента их создания. В первой трети XIX в. численность студентов в этих университетах была на порядок выше, чем в так называемых «русских» университетах, а весь студенческий быт был пронизан средневековыми нравами и обычаями германских университетов. Чтобы приучить свободное и раскованное студенческое сообщество к мысли о предстоящей государственной службе составители этих уставов многословно рассуждали об «обязанностях общественных», возлагаемых на студента.

В стремлении минимизировать конфликты студенчества и жителей университетских городов и усилить дисциплинарный надзор за студентами, помимо университетского устава Министерством народного просвещения были изданы специальные «Правила для учащихся в Императорском Дерптском университете», которые в свою очередь имели большое сходство с правилами для студентов, разработанные еще в шведский период существования университета в Лифляндии.44 В николаевское царствование, когда студенчество стало превращаться в активную социальную группу, возникла необходимость в еще более детальном уточнении правовых границ студенческой свободы и усилении полицейского надзора.

В то же время уставы русских университетов, раскрывающие систему связей и отношений внутри университетской корпорации, дают лишь общее представление о статусе студентов, условиях их зачисления в университет. Из общего массива законодательных документов необходимо выделить Правила для студентов уни

44 Петухов Е.В. Императорский Юрьевский, бывший Дерптский университет за сто лет его существования. Юрьев. 1902. Т. 1. С. 111. верситета, инструкции инспекторам студентов, в которых отражены правовые, финансовые и дисциплинарные требования к учащимся со стороны университетских властей. Они печатались отдельными брошюрами, а впоследствии были включены в ведомственные «Сборники постановлений по Министерству народного просвещения».

Изучение правового положения учащихся невозможно без привлечения министерских распоряжений и циркуляров. Эти документы не требовали высочайшего утверждения и регламентировали организационно-правовые формы студенческой жизни более детально, чем документы общего характера.

Все перечисленные официальные документы задавали общие параметры положения студентов в университетах, на практике же нормы студенческой жизни значительно варьировались. Поэтому основой корпуса источников, на которых построено наше исследование, стали делопроизводственные документы. Материалами, непосредственно отражающими процесс применения законодательных норм и правил к конкретным ситуациям, возникающим в повседневной жизни университетов, являются документы Департамента народного просвещения (ф. 733) и канцелярии министра народного просвещения (ф. 735), хранящиеся в фондах Российского Государственного исторического архива. Делопроизводственные бумаги университетов, сгруппированные по учебным округам, также находятся в фонде департамента народного просвещения. Внутри этого фонда насчитывается около 2 тысяч дел, имеющих непосредственное отношение к Петербургскому университету за рассматриваемый период. Это дела университетского Совета, Правления, представления попечителя Петербургского учебного округа, требующие утверждения в министерстве. Они касались, как учебного процесса, кадровых назначений, так и регламентации внутриуниверситетской жизни. Кроме того, в департамент поступали предписания министра и дела из его канцелярии с резолюцией. Большой интерес представляет также переписка попечителей учебных округов и министров по так называемым «студенческим делам».

Канцелярия министра народного просвещения (ф. 735) была создана 20 января 1825 г. при назначении A.C. Шишкова и очередной реорганизации министерства45 - для ведения секретной и личной переписки министра, исполнения его поручений и принятия решений по наиболее важным и срочным вопросам, требовавшим распоряжения министра. Хранящиеся в фонде прошения, донесения, отношения, представления дают важную информацию об утверждении правовых норм студенческой жизни, выдаче денежного содержания студентам, студенческих «проступках», практиках зачисления, обучения и исключения студентов из университетов, рамках полицейского надзора, репрессиях против «неблагонадежных».

Из всего массива делопроизводственной документации университета следует особо выделить отчеты Санкт-Петербургского университета (ф. 733. оп. 95), представленные наряду с отчетами по другим учебным округам. Их использование требует, отдельных комментариев. Дело в том, что отчеты отчасти дублировались в ежегодно издававшемся «Годичном торжественном акте Императорского Санкт-Петербургского университета», но представляли собой более подробный его вари

46 ант .

Как правило, отчет университета составлялся по данным календарного года и подавался на рассмотрение министру в начале декабря. Университетский отчет состоял из трех глав. В первой («Состав университета») сообщались сведения о числе факультетов и отделений, числе преподавателей, студентов и слушателей. Во второй, наиболее объемной части («Действия и сношения университета»), сообщалось о числе учащихся, поступивших и выпущенных из университета, о дисциплинарных мерах по отношению к учащимся «дурного поведения» с перечислением наложенных взысканий. Тут же приводились сведения о каждом студенте, оставленном в университете для подготовки магистерской диссертации или отправленном за границу для подготовки к профессуре. В эту часть отчета вносились сведения обо всех высочайших резолюциях по студенческим делам. В этой же главе приводились сведения об учебных пособиях и отчет по хозяйственной части университета. Третья глава отчета («Особые происшествия») заключала в себе описание августейших и начальственных посещений университета, торжественных актов.

45 Министерство духовных дел и народного просвещения было реорганизовано в Министерство народного просвещения указом от 15(27) мая 1824 г.

46 Впервые данные университетских отчетов публикуются в «Кратком отчете о состоянии императорского Санкт-Петербургского университета в течение первого четырехлетия с 1836-1840 гг., составленного орд. проф. Шульгиным». (СПб., 1841).

Данная форма отчета впервые была использована в отчете за 1834 год47. В отчетах, составленных в более ранние годы48, такие сведения отсутствуют. Впервые же отчет как связное «Обозрение состояния Императорского С.-Петербургского университета и его округа по хозяйственной и учебной части» был представлен от имени ректора A.A. Дегурова в 1826 г. и сохранился в фонде Главного правления училищ (ф. 732)49. Попечитель К. М. Бороздин, представляя этот отчет министру, оправдывался, что не мог составить его более обстоятельно, «за краткостью времени и по поспешности, с которой требуется доставление отчетов,. особенно же относительно перемен, бывших в университете прежде моего еще вступления в должность попечителя»50. Этот отчет представляет собой настоящую историческую записку, а точнее попытку самозащиты университета перед новым начальством с переложением всей вины за «упадок» университета на отставленного в 1826 г. попечителя Д.П. Рунича.

Университетские отчеты, отложившиеся в фонде Департамента народного просвещения, обладают большим информационно-статистическим потенциалом. В исследовательской литературе уже отмечалось, что огромную ценность для исследователя представляют приложения к отчету, содержащие именные списки учащихся в Санкт-Петербургском университете за конкретный год с указанием возраста, сословного происхождения, курса, успехов и учебного заведения, в котором данный студент обучался до поступления. В приложении также помещался список лиц, удостоенных ученых степеней, с указанием факультета, отделения, сословного происхождения, а также того, какое число выпускников относилось к своекоштным и казеннокоштным студентам51.

Представляется, что эта детализация связана с изменением правительственного курса в образовательной политике, начавшегося при A.C. Шишкове и завершившегося при С.С. Уварове. Этот курс выразился в активном насаждении сослов

47 РГИА. Ф. 733. Оп. 95. Д. 87: Отчет университета за 1834 г.

48 РГИА. Ф. 732. Оп. 1. Д. 315: По отчетам о состоянии Санкт-Петербургского университета и его округа с 1803 по 1829 гг.; Ф. 733. Оп. 21. Д. 147: Отчет университета за 1829 год; Оп. 22. Д. 1: Отчет университета за 1831 г.

49 РГИА. Ф. 732. Оп.1. Д. 315: По отчетам о состоянии Санкт-Петербургского университета и его округа с 1803 по 1829 гг. (л. 253-274 об.).

50 Там же. Л. 248.

51 Булгакова Л.А. Отчеты попечителей по учебным округам и университетам как исторический источник // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. X. Л., 1978. С. 247. ного принципа в системе образования. Косвенным подтверждением этого могут служить пометы, оставленные на отчетах министром народного просвещения С.С. Уваровым, по которым видно, что наибольший интерес для министра представляли сведения о сословном составе учащихся Санкт-Петербургского университета.

До середины 1820-х гг. отчеты составлялись нерегулярно, отсутствовала единая структура документа, вследствие чего обнаруживается фрагментарность сведений о деятельности университета за этот период. Следует оговорить, что в работе не ставилась задача верифицировать с безусловной точностью персональные данные студентов по отчетам. В исследовательскую задачу входило выявление численности различных социальных групп внутри студенческой корпорации, особенностей возрастного, сословного, национального состава, а также рассмотрение динамики по указанным критериям на протяжении первой половины XIX в.

Делопроизводственные документы Петербургского университета за рассматриваемый период отложились также в фондах Центрального государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга: в ф. 13 (Главного Педагогического института), где собраны дела с 1803 по 1819 гг., ф. 14 (Петроградского университета), ф. 139 (Канцелярии попечителя Петербургского учебного округа). Здесь представлены переписка попечителей с ректорами и инспекторами по студенческим вопросам, дела университетского Совета и Правления. Как правило, это текущие дела, касающиеся зачисления студентов, перевода на казенное содержание, оставления при университете для дальнейшей специализации, распределения выпускников, т. е. обыденных университетских практик.

Изучение огромного массива делопроизводственной документации, представленного в фондах ЦГИА СПб, необходимо потому, что многие дела, решение по которым не требовало обращения в вышестоящие инстанции, не дублируются в документах ведомственного делопроизводства, таким образом, информация, представленная в них, по сути, уникальна. Например, документы о распределении казенных выпускников на учительские места, прошения студентов о зачислении в университет, переводе или увольнении из университета, о проведении испытаний

52 О национальном составе студенчества мы можем судить опосредованно на основании данных о вероисповедании учащихся и месте их жительства до поступления в университет, т. к. репрезентативные данные о национальности студентов в источниках отсутствуют. студентов. Изучение этих документов, касающихся регламентации учебной повседневности, позволяет оценить степень отступлений от требований законодательства, допускавшуюся на практике.

Кроме университетских отчетов, позволяющих получить представление о количественных и качественных характеристиках студенческого состава, основной массив делопроизводственных документов, касающихся правовой регламентации жизни универсанта, составляют дела о «происшествиях» (каузальные). Данные дела являются уникальными для изучения причин, механизмов рассмотрения конфликтных ситуаций в дореформенном университете. Кроме того, они дают представление о связях и отношениях универсанта с профессорской корпорацией и городским окружением. Ценность данных дел заключается в том, что именно по ним удается проследить применение законодательных норм в конкретных ситуациях, выявить закономерности рассмотрения конфликтных ситуаций в разные годы.

Особо следует выделить дела, включающие отчеты инспекторов о поведении воспитанников, в которых помимо изложения проступков студентов, представлены характеристики универсантов, оценки их поведения, характера, круга знакомств. Отметим, что для изучения университетской повседневности сохранившиеся документы первой четверти XIX в. оказываются более содержательными, чем документы 1830-х - 1860-х годов. Они содержат много дополнительной информации, не предусмотренной непосредственно целью составления документа. Это объясняется тем, что в начале века делопроизводители не были обременены большим потоком обращений, что позволяло им тщательно оформлять дела. С другой стороны, часто дела требовали знания всех нюансов для вынесения решения, так как прецедента по таким делам еще не существовало. Поэтому в дело вкладывали все документы, имеющие к нему какое-либо отношение.

В 2007 г. вышел в свет сборник документов по истории высшего образования в Петербурге. В нем представлены некоторые документы по истории Педагосо гического института и Петербургского университета из фондов ЦГИА СПб. Однако опубликованные здесь документы касаются лишь базовых положений о приеме студентов, порядке преподавания, заграничных стажировках универсантов. К

53 Высшая школа Санкт-Петербурга. XIX - начало XX века. Сборник документов / Отв. сост. Н.Ф. Никольцева. СПб., 2007. тому же широкие хронологические и тематические рамки сборника, посвященного документальному отражению истории не только Петербургского университета, но и других высших учебных заведений столицы (государственных, общественных и частных), не позволили составителям представить документы дореформенного периода в необходимом объеме.

Кроме основных университетских архивных комплексов в составе РГИА и ЦГИА СПб, в диссертации использованы делопроизводственные документы университета, хранящиеся в частных собраниях. Так, хранящиеся в Рукописном отделе Института Русской литературы РАН документы фонда Д.П. Рунича (ф. 263) детально освещают процесс «разбора студентов» в 1821 г. и содержат яркие характеристики студентов, оставленные попечителем. Материалы фонда П.А. Плетнева (там же, ф. 234), бывшего ректором Санкт-Петербургского университета в 18401861 гг., содержат его заметки о положении петербургского студенчества, личные письма студентов к ректору, а также материалы представлений ректора попечителю по различным студенческим вопросам.

Часть дел университетского делопроизводства, касающихся, в основном, учебной части, стажировки универсантов в Дерптском Профессорском институте и в Германии, представлена в издании, подготовленном к столетнему юбилею университета. Но опубликованные здесь документы охватывают лишь период с 1819 по 1835 гг., поскольку этот издательский проект остался незавершен54.

Третья группа источников диссертации - периодические издания. В частности, это ведомственное издание «Журнал Министерства народного просвещения»55. В диссертации данное издание используется прежде всего как источник официальных сведений об учащихся по всем университетам, позволяющий уточнить и дополнить данные университетского делопроизводства.

Нередко уникальную информацию об особенностях внутриуниверситетской жизни первой половины XIX в. можно получить из источников личного происхож

54 С.-Петербургский университет в первое столетие его деятельности. 1819-1919. Материалы по истории С.- Петербургского университета. Т.1. 1819-1835. / Под ред. C.B. Рождественского. Собр. и изд. И.Л. Маяковский и A.C. Николаев. Пг., 1919.

55 Издавался с 1803 г. под разными названиями: «Периодическое сочинение об успехах народного просвещения» (СПб., 1803-1819); «Журнал департамента народного просвещения» (СПб., 1821-1824), «Журнал Министерства народного просвещения» (СПб., 18341917). дения, прежде всего мемуаров универсантов. Среди этих текстов как воспоминания, специально посвященные их авторами годам студенчества, так и фрагменты более пространных жизнеописаний, когда мемуарист «встраивает» годы и события своей университетской молодости в общеисторический и индивидуально-биографический контекст. Мемуары почти всех универсантов отличаются ретроспективной идеализацией описываемых событий, что психологически объяснимо: воспоминания о «светлых» годах юности всегда окрашиваются иначе, чем изложение событий дальнейшей жизни, поэтому эти тексты требуют критического к себе отношения. В воспоминаниях содержатся сведения об учебных и научных традициях, университетских нравах, внеучебных занятиях и развлечениях студентов того времени.

Комплекс университетских мемуаров вообще довольно обширен. Специфика воспоминаний универсантов первых поколений состоит в том, что они, в целом, схожи по форме, жанру, содержанию и даже стилю. В то же время количество мемуаров, написанных выпускниками отдельных университетов не одинаково. Оговоримся, что здесь и далее речь идет только о комплексе опубликованных текстов, который, как можно полагать, отражает интенсивность университетского мемуаро-творчества вообще. Наиболее обеспечена мемуарами история столичных университетов - Московского и Петербургского, так как численность студентов здесь была значительно выше, нежели в провинциальных университетах, а среди студентов было немало лиц, приобретших известность впоследствии и решивших оставить свои жизнеописания. Вполовину меньше мемуаров посвящено истории «провинциальных» университетов - Казанского56 и Харьковского57. По истории Дерптского и Виленского университетов на русском языке или в русском переводе можно найти лишь единичные мемуарные свидетельства.

В комплексе «петербургских» студенческих мемуаров, в отличие от «московских», и даже «казанских» нет текстов, которые были бы посвящены первым десятилетиям XIX в. В нем отражен период, начиная с 1830-х гг., а более ранние свидетельства единичны.

56 Еоюова С. А. Мемуары воспитанников Казанского университета как исторический источник (XIX в.) Автореф. .канд. ист. наук. Казань, 1995.

57 Ыащгнко В.Ю. Мемуари професоргв та студенев з юторй' Харк1вського ушверситету XIX - початку XX стол1ття. Автореф.канд. ¡ст. наук. Дншропетровськ, 2004.

Немалая часть мемуарных свидетельств посвящена профессорам университета. Существуют мемуарные источники, в которых можно встретить сведения не об одном, а о нескольких университетах, если их автор перемещался из одного в другой. Таковы мемуары писателя П.Ф. Вистенгофа о Московском и Казанском университетах58, директора Ярославской военной гимназии Н.Ф. Оже-де-Ранкура59, учившегося в Петербургском и Харьковском университетах, воспоминания Л.Ф. Панаева60. Использование в работе мемуарных свидетельств, относящихся к истории других российских университетов первой половины XIX в., позволяет сравнивать и выявлять как общие тенденции, так и особенности жизни столичного сту денчества.

Разные периоды в истории дореформенных университетов освещены в мемуарах в неодинаковой степени. Наиболее обеспечены мемуарами 1830-е годы, так как именно тогда значение университетов резко возрастает, как и численность обучающихся.' Объем и информативность мемуаров неравноценны. Примером воспоминаний, специально посвященных университетской тематике являются мемуары директора Петрозаводской гимназии Ф.Н. Фортунатова о Петербургском университете 1830-х годов61 или воспоминания общественного деятеля A.A. Чумикова о студенческих корпорациях62. Однако большая часть мемуаров представляет автобиографии, внутри которых автор уделяет особое внимание годам обучения в университете. Такова, например, автобиография Н.И. Иваницкого .

В источниках личного происхождения содержится интенция самопознания, стремление зафиксировать личный опыт, поделиться собственными впечатлениями и размышлениями. Основная масса рассматриваемых мемуаров была написана и опубликована в последнее тридцатилетие XIX в. Это объясняется как интенсивным развитием исторической периодики в этот период и интересом издателей к мемуарам вообще, так и тем, что к этому времени юноши, обучавшиеся в дореформен

58 Вистенгоф П. Ф. Из моих воспоминаний // ИВ. 1884. Т. 16. № 5. С. 329-353.

59 Оже-де-Ранкур Н.Ф. В двух университетах. Воспоминания 1837-1843 годов // Русская старина. 1896. Т. 86. № 6. С. 571-582.

60 Панаев Л.Ф. Воспоминания. М., 1858.

61 Фортунатов Ф.Н. Воспоминания о С.-Петербургском университете за 1830-1833 годы // РА. 1869. №7. С. 305-340.

62 Чумиков A.A. Петербургский университет полвека назад: Воспоминания бывшего студента//РА. 1888. Кн. 3 № 9. С. 120-150.

63 Иваницкий Н.И. Автобиография // РА. 1909. Кн. 3. № 10. С. 126-180. ных университетах, вошли в возраст, в котором можно подводить жизненные итоги. Большинство публикаций мемуаров впервые было осуществлено в исторических журналах «Русский архив», «Русская старина», «Исторический вестник». Примерно треть рассматриваемого корпуса мемуаров переиздавалась в отрывках, с сокращениями и включалась впоследствии в сборники воспоминаний, посвященных отдельным университетам.64 К началу XX в. процесс мемуаротворчества применительно к дореформенным университетам по естественным причинам пресекся.

Среди источников личного происхождения особое значение приобретают дневники, A.B. Никитенко65 и письма Н.М. Языкова66, как источники, синхронные описываемому времени. В работе использовались дневники студентов других университетов, в частности, Казанского67 и Киевского68, но они привлекались, прежде всего, для сравнения и более углубленного понимания специфики повседневной жизни петербургского студента.

В целом, имеющиеся источники позволяют решить поставленные задачи в рамках выбранной темы исследования.

Теоретическая и методологическая основа исследования В основу исследования положены научные принципы объективности и историзма, а также общенаучные методы: системно-структурный; метод классификации; метод типологизации. Среди используемых специально-исторических методов стоит назвать: 1) метод периодизации, позволяющий установить качественные изменения изучаемого объекта во времени и зафиксировать с определенной точностью моменты изменения; 2) сравнительно-исторический метод, используемый для сопоставления сходных исторических явлений с целью установления в них общих черт и различий. Так, повседневная жизнь студентов Петербургского университета рассматривается в сравнительной перспективе со студенчеством других русских университетов, что позволяет выявлять как общие тенденции процесса формирова

64 Соловьев И.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Вып.1.; Университеты до эпохи шестидесятых годов. СПб., 1914; Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Т. 1. Л., 1963; Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1989.

65 Никитенко A.B. Дневник Т. 1. М., 1955.

66 Письма Н.М. Языкова к родным (1822-1829). СПб., 1913.

67 ОР РНБ. Ф. 37 (А.И. Артемьев). Д. 160: Дневник. 1 янв. - 31 мая 1857 г. 92 л.

68 Галаган Г.Н. Отрывки из дневника // Киевская старина. 1898. Т. 62. № 9. С. 228-242. ния студенчества, так и особенности жизни студенческого сообщества столичного университета.

В качестве конкретных инструментов поиска, отбора и интерпретации источников были использованы методы архивной эвристики, приемы внешней и внутренней критики источника. Анализ комплекса источников, отражающих динамику возрастного, национального и сословного состава студентов столичного университета в первой половине XIX в., осуществлен с использованием статистических методов, что позволило определить динамику указанных показателей в 1830-1850-х гг., выявить специфику социального облика петербургского студенчества за эти годы.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые на основе архивного материала, не введенного прежде в научный оборот, было предпринято комплексное изучение процесса формирования и социально-исторических характеристик студенческого сообщества Санкт-Петербургского университета первой половины XIX в. Многие вопросы, рассмотренные в работе, не привлекали ранее специального внимания исследователей, в частности, процедуры зачисления и регулирования состава студентов дореформенного университета, определение источников финансирования малообеспеченных студентов, проблема адаптации универсантов в службе. Сделаны выводы относительно изменения правового и социального статуса дореформенного студенчества, а также предпринята попытка исторической реконструкции системы социальных связей петербургского студента в указанный период.

Основные результаты исследования прошли апробацию на заседании Семинара по истории высшей школы (С.-Петербург, 24 марта 2009 г.), Международной научной конференции «Санкт-Петербургский университет в ХУШ-ХХ вв.: европейские традиции и российский контекст» (С.-Петербург, 23-25 июня 2009 г.); Всероссийской научной конференции «Архивы и история российской государственности» (С.-Петербург, 11-12 декабря 2009 г.); Всероссийской научной конференции «Уроки истории - уроки историка», посвященной 80-летию Ю.Д. Марголиса (С.Петербург, 8-9 октября 2010 г.), на заседании кафедры истории дореволюционной России исторического факультета Петрозаводского государственного университета. Основные положения работы представлены в ряде публикаций, общим объемом 6, 5 п. л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения, в виде таблиц. В текст диссертации включены графики и диаграммы. В первой главе проанализированы правовые нормы существования студенческого сообщества в их развитии, а также закрепленные практикой отступления от принятого законодательства. Предпринимается попытка сопоставления правовых условий жизни студентов Санкт-Петербургского университета, как с «внутренними» российскими университетами, так и с более европеизированными «окраинными» (на примере Дерптско-го), что позволяет выявить особенности положения студентов в столичных и провинциальных университетах, а также рассмотреть указанные проблемы с учетом региональной и национальной специфики. Кроме того, в первой главе рассматриваются вопросы, связанные с дисциплинарными правилами обучения студентов. В частности, рассматривается вопрос о нормах и практиках зачисления и обучения студентов, как особых механизмах регулирования социального состава учащихся. Показано, что на протяжении рассматриваемого периода правила поступления и обучения студентов изменялись в соответствии с целями и задачами правительства в области образования. В то же время в дореформенном университете практиковались отступления от законодательно закрепленных правил приема и выпуска студентов в сторону их смягчения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Студенчество Санкт-Петербургского университета в первой половине XIX в."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Санкт-Петербургском университете, как и в других университетах Российской империи, в первой половине XIX в. шел процесс оформления студенческого сообщества, выработки правовых норм его существования, становления механизмов социального взаимодействия, которые предопределили появление уникальной субкультуры российского студенчества в более позднее время.

Университет в России изначально являлся местом, объединявшим «учащих и учащихся» в единое целое, и был противопоставлен внеуниверситетскому миру через законодательно оформленные особые права. Статус студента был определен и воспринимался как переходный и не слишком престижный в социальной иерархии. Законодательные документы фиксировали нормы и правила поведения студентов в университете и за его пределами, задавая определенную сферу общения и систему ценностей. Правительство видело университетское юношество не только образованным, но и отвечающим высоким нравственным идеалам, что в свою очередь должно было являться гарантией его верноподданного служения престолу в будущем, политической лояльности.

Жизнь универсанта была четко регламентирована, начиная от знаковых событий академической жизни, таких как приемные, годовые, итоговые испытания, -до повседневных практик, включая поведение и систему отношений за границами университетского пространства, где студент воспринимался в определенной ему социальной роли. Граница между нормой и проступком на протяжении первой половины XIX в. была подвижна. Если в первой четверти XIX века она еще устанавливалась достаточно произвольно и зависела от меры снисхождения и строгости профессоров, то с 1835 г. задавалась правительственными документами. С этого момента рамки дисциплинарного поля для универсанта постепенно сужаются. К нарушениям допустимых правовых отношений относили не только «безнравственные проступки», но и отступления от мундирной формы. Расширялась и детализировалась система наказаний.

Принято считать, что правовое поле не зависело от сословного происхождения универсанта. Тем не менее, как показало исследование, в дореформенном университете существовали практики смягчения дисциплинарных наказаний для студентов-дворян, что являлось, на наш взгляд, одним из проявлений сословной политики правительства в области просвещения.

Правилами для студентов правительство определяло как поведение учащихся в университете, так и отношение к учебному процессу. Система вступительных, переводных и окончательных испытаний была одним из рычагов формирования студенческого состава. В связи с необходимостью численного наполнения университета в первые десятилетия XIX в. меньше внимания уделялось соответствию поступающих возрастным критериям и необходимой образовательной подготовке, вследствие чего «отсев» студентов во время обучения был достаточно велик, а уровень подготовки выпускников, большинство из которых выходили из университета в звании действительных студентов, был крайне низок. Льготные правила поступления на первых порах были призваны увеличить студенческое сообщество численно. Изменение требований к поступающим, которое фиксируется с середины 1830-х гг., было связано с необходимостью повышения профессиональной подготовки учащихся.

В первой четверти XIX в. происходила унификация условий обучения в университетах и системы научной аттестации. Во многом законодательно закрепленные правила фиксировали и уточняли существующие в университетах правила обучения, детализируя порядок проведения экзаменов и определяя необходимый объем знаний учащихся.

В первой половине XIX в. университет в России формировался как социальный институт, который использовался в качестве своеобразного фильтра при отборе политической и духовной элиты империи. Однако социальное происхождение будущей элиты, проходившей через фильтр образования, не было исключительно дворянским. Для выходцев из непривилегированных сословий университетское образование становилось средством быстрой вертикальной социальной мобильности в будущем.

Среди характерных черт социального облика российского студенчества первой четверти XIX в. можно выделить такие, как широкий возрастной диапазон, доминирование социальной значимости над интеллектуальными ценностями в мотивации к получению высшего образования. Правительственная политика по привлечению дворян в университеты, повышение престижа университетского образования в обществе и установление четких правил обучения способствуют численному увеличению студенческого сообщества, повышению уровня подготовки и выравниванию возрастных параметров студенчества. Уже к началу 40-х гг. XIX в. высокий уровень подготовки студентов был свидетельством успешности университетского образования, и его общественной значимости.

В отличие от других университетов Российской империи, студенческое сообщество Санкт-Петербургского университета было многонациональным с превалирующим числом учащихся дворянского происхождения. Кроме того, процесс замещения казеннокоштных студентов стипендиатами в столичном университете шел гораздо быстрее, чем в других русских университетах. В дореформенное время доминировали государственные формы помощи малообеспеченным студентам, однако увеличение числа пособий и стипендий для студентов было существенным только в период 1850-1855 гг., совпавший с временем ограничения числа своекоштных в университете, а соответственно и числа нуждающихся. Практика вмешательства университетской администрации, министерства народного просвещения и императора в судьбы универсантов свидетельствует о несовершенстве системы материальной помощи учащимся, существовавшей в дореформенное время.

Постепенному нивелированию сословных, возрастных, национальных различий студенческого состава способствует развитие корпоративных (общеуниверситетских) ценностей. Однако лишь к концу 1830-х - началу 1840-х гг. студенчество проявляет себя как единая общественная группа. Причины «отложенного» оформления студенческой корпорации обнаруживаются не только в несовершенстве правового регулирования, но и в том, что «людям университета» необходимо было время на преодоление национальных, сословных, интеллектуальных перегородок в собственной среде, для того чтобы ощутить себя единым целым, выработать неписаные нормы и особые практики, выражающие тот «университетский стиль» жизни, который усваивается и воспроизводится следующими поколениями.

В 30-50-е гг. XIX в. коллективная идентичность студенческого сообщества формировалась и проявлялась, как правило, в ходе социального взаимодействия как внутри университетского сообщества, так и с городским окружением. Отношения профессора и студента на протяжении рассматриваемого периода трансформировались от патриархально-семейных до официальных, вписанных в дисциплинарные рамки учебного процесса. Отсутствие свободы выбора как учебных курсов, так и преподавателя, порождало ситуацию конфронтации между студентами и профессорами, которые не соответствовали ожиданиям и представлениям учащихся. Формы студенческого сопротивления интеллектуальному принуждению были разнообразны: от пропуска лекций до коллективных выступлений и, в конечном счете, были проявлением стремления студентов влиять на уровень преподавания.

В дореформенном университете существовали студенческие общества и кружки различного типа и направленности. Однако формы студенческой организации в университете первой половины XIX в. были маловариантны по сравнению с теми, которые сложились в следующие десятилетия.

Сам статус студента предполагал постоянную апелляцию к корпоративным традициям. Университетские роли и ритуалы, нормы и правила использовались как средство цементирования сообщества на стадии его складывания, а единые социальные практики детерминировали развитие коллективной идентичности студенчества. В повседневной жизни студенчества корпоративность проявлялась в особых формах действия, самопрезентации, что особенно заметно при изучении взаимодействия студентов с городскими обывателями и конкурентными социальными группами (офицерством). Корпоративность студенческого сообщества, выраженная в коллективном самостоятельном действии, ярче всего проявилась в волнениях студентов столичного университета 1861 г. Главным мотивом участия в волнениях для многих студентов стало не столько недовольство введением новых правил, сколько проявление корпоративной солидарности учащихся в этих событиях.

Социальные контакты универсанта с городским окружением в значительной мере определялись сословным происхождением студента. Повышение престижа университета в обществе, увеличение числа студентов дворянского происхождения способствовало установлению более прочных социальных связей и повышению статуса петербургского универсанта. Взаимодействие студентов с просвещенной публикой было бесконфликтным и вписывалось в рамки социальных отношений университета и города. Проблема социального утверждения статуса студента в городской среде, находившейся вне зоны влияния университета, порождало разнообразные социальные стычки и конфликты.

Даже после окончания университета студент оказывался включенным в зону его действия. Университет выполнял социальную и социально-адаптационную функцию по отношению к своим воспитанникам. Получение университетского образования открывало универсанту большие карьерные перспективы. Зона влияния университета на жизнь воспитанника была максимальной по отношению к казеннокоштным студентам, которые после выпуска определялись учителями в училища собственного университетского округа и других округов империи. Университет не только контролировал их деятельность, способствовал карьерному росту, но и оказывал материальную и интеллектуальную поддержку, не только давал студенту возможность повысить социальный статус, но и организационно обеспечивал это повышение.

В конце изучаемого периода по мере преодоления научной, территориальной, национальной обособленности отдельных университетов через законодательное регулирование их деятельности, унификацию условий существования для разных категорий обучающихся, студенчество превращается в многочисленную, достаточно однородную по составу группу, и одновременно - заметную общественную силу.

Список научной литературыКазакова, Ксения Сергеевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники11 Неопубликованные:

2. РГИА Российский государственный исторический архив Ф. 732 (Главного правления училищ)

3. Оп. 1. Д. 315. Ф. 733 (Департамент народного просвещения), Оп. 10. Д. 175, 305 Оп. 20. Д. 55, 84, 219, 277, 295, Оп.21. Д. 7, 147, 188 Оп. 22. Д.1,33,62, 65 Оп. 23. Д.11, 36, 81, 150, Оп. 24 Д. 33, 122

4. Оп. 25. Д. 9, 10, 11, 50, 83, 88, 92, 146, 104, 199 Оп. 26 Д. 9

5. Оп. 27. Д. 19, 20, 104, 164, 2311. Оп. 29. Д. 1461. Оп. 30. Д. 2531. Оп. 39. Д. 2811. Оп. 34. Д. 31. Оп. 45 Д. 104,

6. Оп. 49. Д. 257,512, 683,963 Оп. 50. Д. 990, 996, 1052, Оп. 56. Д. 6, 68,42, 209, 326 Оп. 57 Д. 13 Оп. 69. Д. 400,617 Оп. 86. Д. 271

7. Оп. 95. Д. 91, 87, 96, 100, 103, 109, 110, 114, 118, 120, 124, 128, 135, 136, 140, 147, 151, 152, 154, 156, 159, 162, 165, 172. Ф. 735 (Канцелярия министра народного просвещения)

8. Оп. 1. Д. 3, 144, 374, 404, 421, 494, 712, 728 Оп. 2. Д. 277,310,659 Оп. 6. Д. 21

9. Оп. 10. Д. 47, 62, 77, 97, 167, 175, 181, 209, 211, 212, 220, 221, 222, 223, 232, 233, 246, 252, 266, 269, 273

10. ЦГИА СПб Центральный государственный исторический архив г. Санкт-Петербурга

11. Ф. 13 (Главный Педагогический институт)

12. Оп. 1 Д.123, 133, 150, 171, 205, 299, 359, 364, 387, 524, 1027, 1061, 1068,1111, 1748,1799,1815 Ф. 14 (Петроградский университет)

13. Оп. 1 Д. 10, 16, 19, 33, 66, 69, 77, 102, 103, 109, 125, 139, 151, 159, 230, 251, 253, 258, 259, 265, 310, 314, 391, 957, 1358, 2340, 2401, 2429, 2542, 2838

14. Оп. 2. Д. 170, 194, 195, 216, 226, 237, 248, 251, 253, 256, 257, 262, 274, 280, 281, 282, 324, 329, 345, 353, 375, 378, 404, 407, 522, 561, 695, 830.

15. Оп. 3. Д. 39, 58, 153, 1123 Ф.139 (Канцелярии попечителя Петербургского учебного округа)

16. Оп. 1. Д. 500, 739, 765, 955, 1082, 1263, 2524, 2572, 2660, 3278, 3261, 3392, 3734, 3917, 4018, 4046, 4047, 4048, 4010, 4122, 4309, 4310, 4467, 4635, 4748, 4815, 4823, 4919, 4968, 5039, 5117, 5137, 5146, 5236, 5244, 5450, 5589, 5629, 6087

17. ОР РНБ Отдел рукописей Российской национальной библиотеки Ф. 37 (Артемьев А.И.) Д. 160; Ф. 438 (Литфонд). Д. 11; Ф. 531. (Норов A.C.) Д. 46, 47 Ф. 850 (Шевырев С.П.) Д. 363

18. РО ИР ЛИ Рукописный отдел Института русской литературы РАН (Пушкинский дом)1. Ф. 234 (Плетнев П.А.)

19. Оп. 1. Д. 7, 155, 164 Оп. 3. Д. 353 Ф. 263. (Рунич Д.П.) Оп. 3. Д. 43, 50, 80

20. ПФА РАН Петербургский филиал архива Российской Академии наук Ф. 22 (Бутлеров A.M.). On. 1, ед. хран. 17

21. Архив СПб ИИ РАН. Архив Санкт-Петербургского института Истории1. РАН

22. Ф. 115. Д. 116 1.2 Опубликованные:12.1 Материалы университетского делопроизводства

23. Высшая школа Санкт-Петербурга. XIX начало XX века. Сборник документов./ Отв. сост. Н.Ф. Никольцева. СПб.: Лики России, 2007. 341 с.

24. Санкт-Петербургский университет в первое столетие его деятельности. 18191919. Материалы по истории С.-Петербургского университета. Т.1. 18191835. / Под ред. С.В. Рождественского. Пг., 1919. 780 с.12.2 Официальные и ведомственные издания

25. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 25 марта 1842г. СПб. 1842 г. 83 с.

26. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1845г. СПб. 1845 г. 168 с.

27. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1846г. СПб. 1846 т.251 с.

28. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1847г. СПб. 1847 г. 300 с.

29. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1848г. СПб. 1848 г. 259 с.

30. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1849 г. СПб. 1849 г. 270 с.

31. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1850 г. СПб. 1850 г. 48 с.

32. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1851 г. СПб. 1851 г. 155 с.

33. Годичный торжественный акт в императорском Санкт-Петербургском университете, бывший 8 февраля 1852 г. СПб. 1852 г. 116 с.

34. Краткий отчет о состоянии и деятельности Императорского СПб. университета в течение первого 4-летия со времени преобразования его по новому уставу, с 1836 по 1840 г., чит. проф. Шульгиным СПб., 1841 г. 118 с.

35. Инструкция студентам университета Св. Владимира от инспектора. Киев., 1858 г. Юс.

36. Объявление о публичном преподавании наук в Императорском С.-Петербургском университете на 1854-1855 академический год. СПб., 1854. 45 с.

37. Положение о взимании платы, утвержденное министром народного просвещения 16 мая 1852г. СПб., 1852 г. 6 с.

38. Правила для студентов императорского С.-Петербургского университета. СПб., 1839. 14 с.

39. Правила для студентов императорского С.-Петербургского университета. СПб, 1843. И с.

40. Правила для студентов императорского С.-Петербургского университета. СПб., 1855. 12 с.

41. Правила для учащихся в Дерптском университете утв. 4 июня 1838г. Дерпт, 1838 г. 43 с.

42. Правила для учрежденной при Дерптском университете Академической муссы. Дерпт, 1857 г. 16 с.

43. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т.1, 2 СПб., 1866.

44. Сравнительная таблица уставов университетов 1884, 1863, 1835 и 1804 гг. -СПб., 1901. 1. е.; 270 Стлб.12.3 Периодическая печать

45. ЖМНП. 1834. № 8. С. 306-308.

46. ЖМНП. 1835. № 5. с. 247-248.

47. ЖМНП. 1836. №3. С. 552; №10. С. 143-144.

48. ЖМНП. 1840. № 6. С. 133-134.12.4 Непериодические издания

49. Сборник, издаваемый студентами Императорского Петербургского университета. Вып.1. СПб., 1857.

50. Сборник, издаваемый студентами Императорского Петербургского университета. Вып.2. СПб., 1860.12.5 Другие источники

51. Дело петрашевцев. M.-JL: Изд-во Акад. Наук СССР, 1951. Т. 3. 519 с.12.6 Мемуарные и эпистолярные источники

52. Аксаков К.С. Воспоминания студентства 1832-1835 гг. // Русское общество 30-х годов. Люди и идеи. Под ред. Федосова И.А. М.: Из-во МГУ, 1989. С. 312-334.

53. Аксаков С.Т. Ранние годы Казанского университета // Соловьев И.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Вып.1. СПб., 1914. С. 70-75

54. Афанасьев А.Н. Московский университет (1844-1848 гг.) // Московский университет в воспоминаниях современников. М.: Современник, 1989. С. 249280.

55. Бекетов А.Н. Описание студентов, особенно петербургских // Ленинградский университет в воспоминаниях современников. T.I Петербургский университет. 1819-1895. Под ред. В.В. Мавродина Л., 1963. С. 84-90.

56. Белов И.Д. Университет и корпорации (отрывок из воспоминаний) // ИВ. 1880. Т. 1. № 4. С. 779-804.

57. Белоголовый H.A. Из моих воспоминаний о Сергее Петровиче Боткине // Московский университет. С. 302-329.

58. Бестужев- Рюмин К.Н. Воспоминания // Там же. С. 360-371.

59. Боровков А.Д. Автобиографические записки // PC. 1898. Т. 95. № 9. С. 533564.

60. Буслаев Ф.И. Мои воспоминания // Московский университет. С.200-222.

61. Быт русских студентов в Дерптском университете (Письмо из Дерпта) // Русская речь. 1851. № 57. С. 78-79.

62. П.Вистенгоф П.Ф. Московский и Казанский университеты // Соловьев И.М. Русские университеты.С. 111-118.

63. Галаган Г.Н. Отрывки из дневника // Киевская старина. 1898. Т. 62. № 9. С. 228-242.

64. Герцен А.И. Московский университет сГлава из романа «Былое и думы»> // Московский университет. С. 115-143.

65. Н.Гончаров И.А. Воспоминания. В университете // Московский университет. С. 144-172.

66. Григорьев В.В. Т.Н. Грановский до его профессорства в Москве // Петербургский университет.С. 37-40.

67. Де-Пуле М.П. Харьковский университет в сороковых годах // Соловьев И.М. Русские университеты.С. 170-175.

68. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М.: Новое литературное обозрение, 1998. 485с.

69. Дондуков-Корсаков А.М. Мои воспоминания. // Старина и новизна. 1902. № 5. С. 119-234.

70. Жихарев С.П. Дневник студента. Т.1. Л.: Искусство, 1989. 311 с.

71. Зеленин Д.К. Студенчество старого Дерпта // Вестник всемирной истории 1901. №2. С. 33-55.

72. Иваницкий Н.И. Автобиография//РА. 1909. Кн. 3. № Ю. С. 126-180.

73. Из воспоминаний дерптского студента // Соловьев И.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. С. 155-157.

74. Из жизни дерптского студенчества // Там же. С. 184-185

75. Иностранцев A.A. Воспоминания (Автобиография). СПб.: Центр «Петербургский востоковед», 1998. 272 с.

76. Колмаков Н.М. Очерки и воспоминания с 1816 г. // PC 1891. Т. 70. № 5. С. 449-469; PC 1891. Т. 70. № 6. С. 657-680.

77. Летопись забав и шалостей дерптских студентов // PC. 1890. Т. 65. С. 341370.

78. Лебедев В. Учебные воспоминания. Казанский университет на рубеже второго пятидесятилетия своей жизни // PC. 1908. Т. 138. № 8. С. 241-255; Т. 139. №9. С. 581-600.

79. Ляликов Ф.И. Студенческие воспоминания (1818-1822) // РА. 1875. кн. 3. № 11. С. 376-387.

80. Мамаев Н.И. Записки //ИВ. 1897. Т. 83. № 4 С. 46-83.

81. Матисен Е.А. Воспоминания из дальних лет // PC. 1881. № 5. С. 155-160. В сокращении: Ленинградский университет.С. 26-29.

82. Мурзакевич H.H. В Московском университете, 1825 // Московский университет.С. 89-96.

83. Назарьев В.Н. Жизнь и люди былого времени // ИВ. 1890. Т. 42. № 11 С. 424443.

84. Никитенко A.B. Дневник. Т. 1. 1826-1857. М.: Гослитиздат, 1955. 543 с.

85. Обнинский П.Н. Студенческие годы //Воспоминания о студенческой жизни. М., 1899. С.21-65.

86. Об условиях университетского образования (воспоминания студента Вара-динова) // Русское слово. 1859. № 4. С. 69-85.

87. Зб.Оже де Ранкур Н.Ф. В двух университетах: Воспоминания. 1837-1843 // PC. 1896. Т. 86. №6. С. 571-582.

88. Острогорский В. Из истории моего учительства. Как я сделался учителем (1851-1864 гг.) СПб., 1895. 293 с.

89. Панаев В.И. Воспоминания //ВЕ. 1867. Т. 3. С. 193-270.

90. Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М.: Гослитиздат, 1958. 848 с.

91. Пирогов Н.И. Из жизни Московского студенчества 20-х годов XIX века // Московский университет. С. 80-88.

92. Письма Н.М. Языкова к родным (1822-1829). Под ред. и с объясн. примеч. и вступ. ст. Е.В. Петухова СПб. 1913. 502 с.

93. Петрашевцы и их время в воспоминаниях Н.П. Балина // Каторга и ссылка. 1930. № 2. С. 80-89.

94. Полонский Я.П. Мои студенческие воспоминания // Московский университет.С. 242-248.

95. Полуденский С.П. Заметки о старом Московском университете // Москвитянин. 1853. Т. 6. Дек.; Кн. 1. Исторические материалы. С. 17- 22.

96. Прозоров П.И. Белинский и Московский университет в его время (Из студенческих воспоминаний)//Московский университет. С. 102-114,

97. Пыпин А.Н. Мои заметки // Ленинградский университет.С. 45-52.

98. Свербеев Д.Н. Из воспоминаний // Московский университет. С. 64-79.

99. Семенов-Тян-Шанский П.П. С.-Петербургский университет (1845-1848) // Ленинградский университет. С. 41-44.

100. Сеченов И.М. В Московском университете (1850-1856 гг.) // Московский университет. С. 283-301.

101. Скабичевский А.М. Литературные воспоминания. М.: «Аграф», 2001. 432 с.

102. Соковнин Н.М. Воспоминания старого казанского студента. 1856-1858г. // PC. 1892. Т.74. №5. С. 271-291.

103. Соллогуб В .А. Воспоминания. М.: СЛОВО, 1998. 384 с.

104. Сорокин В.М. Воспоминания старого студента // PC. 1888. Т. 60. № 12. С. 617-648.

105. Тимковский Е.Ф. Московский университет в 1805-1810 гг. Из воспоминаний //Московский университет. С. 60-63.

106. Т.Н. Грановский на экзаменах // Русское обозрение. 1896. Т. 37. № 2. С.958-959.

107. Третьяков М.П. Имп. Московский университет в 1799-1830 гг. // PC. 1892. Т. 75. №7 С. 105-131.

108. Тургенев И.С. У Плетнева // Ленинградский университет. .С. 33-36.

109. Устрялов Ф.Н. Воспоминания о С.-Петербургском университете в 18521856гг. // ИВ. 1884. Т. 16. № 5. С. 578-604.

110. Фортунатов Ф.Н. Воспоминания о С.-Петербургском университете за 18301833 годы. //РА. 1869. № 7. С. 305-340.

111. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Минск: Харвест, 2001. 336 с.

112. Чумиков A.A. Петербургский университет полвека назад: Воспоминания бывшего студента // РА. 1888. кн. 3. № 9. С. 120-150.

113. Чумиков A.A. Студенческие корпорации в Петербургском университете в 1830-1840-х годах // Соловьев И.М. Русские университеты.С. 157-160.

114. Шрамченко H.A. Мои воспоминания // Харювський ушверситет XIX початку XX столотя у спогадах його професор1в та вихованщв. Харюв: Вид-во «Сага», 2008. Т. 1. С. 170-175.

115. Янишевский Э.П. Из воспоминаний старого Казанского студента. Казань, 1893. 111 с.2. Литература

116. Аврус А. И. История российских университетов: Очерки. М.: Моск. обществ, науч. фонд, 2001. 86 с.

117. Александров ДА. Историческая антропология науки в России // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. №4. С. 3-22.

118. Андреев А.Ю. 1812 год в истории Московского университета. М.: Изд-во МГУ, 1998. 87 с.

119. Андреев А.Ю. О начале университетского образования в Санкт-Петербурге // Отечественная история. 1998. № 5. С. 62-72.

120. Андреев А.Ю. Лекции по истории Московского университета. 1755-1855. -М.: Изд-во МГУ, 2001. 239 с.

121. Андреев А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века. М.: Языки рус. культуры, 2000. 312 с.

122. Андреев А.Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII первой половины XIX века. М.: Знак, 2005. 432 16. с.

123. Ю.Андреев А.Ю. Российские университеты XVIII первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. М.: Знак, 2009. 640 с.

124. П.Аристов В.В. Страницы славной истории. Рассказы о Казанском университете. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1987. 224 с.

125. Бартницка К. Профессорский институт Дерптского университета и его поль-, ские учащиеся // Польские профессора и студенты в университетах России (XIX начало XX в.) Конф. в Казани 13-15 окт. 1993 г. Варшава: Из-во «UN-О», 1995. С. 149-162.

126. Берков П.Н. Из ранней истории научных и литературных сборников студентов Петербургского университета // Очерки по истории Ленинградского университета. T.I. Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. С. 88 -105.

127. Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. Русские общественные объединения первой трети XIX в. М.: Реалии-Пресс, 2003. 656 с.

128. Бороздин А.К. Академический университет в XVIII веке // ИВ. 1886. Т. 7. Апрель. С. 120-133.

129. П.Булгакова Л.А. Сословная политика в области образования во второй четверти XIX века // Вопросы политической истории СССР. М.-Л.: АН СССР, 1977. С. 105-124.

130. Булгакова JI.А. Отчеты попечителей по учебным округам и университетам как исторический источник // Вспомогательные исторические дисциплины. Т.Х. Л.: Наука, 1978. С. 244-252.

131. Булгакова Л.А. Интеллигенция в России во второй половине XIX века (состав, правовое и материальное положение). Дисс. канд. ист. наук. Л., 1983. 239 с.

132. Булгакова Л.А. Мемуары как источник по истории университетов дореформенной России // Вспомогательные исторические дисциплины Т. XVI. Л.: Наука, 1985. С. 189-202.

133. БуличН.Н. Из первых лет Казанского университета (1805 1819). Рассказы по архивным документам. СПб, 1904. Ч. 1-2.

134. Виттекер Ц.Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. СПб.: Академический проект, 1999. 352 с.

135. Виртшафтер Э.К. Социальные структуры: разночинцы в Российской империи М.: Логос, 2002. 272 с.

136. Вишленкова Е.А. Ревизор или случай университетской проверки 1819 года // Отечественная история. 2002. № 4. С. 22-35.

137. Вишленкова Е.А. Казанский университет Александровской эпохи: альбом из нескольких портретов. Казань: Из-во Казанск. гос. ун-та, 2003. 240 с.

138. Вишленкова Е.А., Малышева С.Ю., Сальникова A.A. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань: Из-во Казанск. гос. ун- та, 2005. 498 с.

139. Вишленкова Е.А. Университетский человек и время // Образование и просвещение в губернской Казани. Сб. статей. Вып.2. / Отв. ред. И.К. Загидул-лин, Е.А. Вишленкова. Казань: Институт истории АН РТ, 2009. С. 24-52.

140. Воробьев В.А. К истории наших университетских уставов // Русская мысль. 1905. № 12. С. 1-11.

141. Воронов A.C. Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургского учебного округа с 1715 по 1828 гг. СПб., 1849. 293 с.

142. Воронов A.C. Историко-статистическое обозрение учебных заведений С-Петербургского учебного округа с 1829 по 1853 гг. СПб., 1854. 121 с.

143. Высшее образование в России: Очерк истории до 1917 года / Под ред. В.Г. Кинелева. М.: НИИВО, 1995. 342, 5. с.

144. Галиуллина Р.Х. Михаил Николаевич Мусин-Пушкин попечитель Казанского учебного округа (1827-1845 гг.). Дисс. канд. ист. наук. Казань: Из-во КГУ, 1997. 223 с.

145. Глинский Б.Б. Университетские уставы (1755-1884 гг.) // ИВ. 1900. Т. 79. №1. С. 324-351.

146. Горин Д.Г. К вопросу о «профессорской культуре» России XIX начала XX в. // Отечественная культура и историческая наука XVIII - XX веков. Сб. статей. Брянск: Изд-во БГПУ, 1996. С. 42-51.

147. Григорьев В.В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования. Историческая записка. СПб., 1870. 679 с.

148. Гришунин П.В. Студенчество столичных университетов: структуры повседневной жизни. 1820-е-1880-е гг. Автореф. канд. ист. наук. СПб., 2005. 19 с.

149. Дьяков В.А. Польские студенческие организации 30-60-х годов XIX века в российских университетах // Польские профессора и студенты в университетах России (XIX-начало XX века) Варшава: «UN-0», 1995. С. 20-28.

150. Егоров Ю.Н. Студенчество Санкт-Петербургского университета в 30-50-х годах XIX в., его социальный состав и распределение по факультетам // Вестник Ленинградского университета. Сер. История. 1957. № 14. С. 5 19.

151. Егоров Ю.Н. Русские университеты и студенческое движение во второй половине 30-50-х гг. XIX в. Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1957. 23 с.

152. Егоров Ю.Н. Реакционная политика царизма в вопросах университетского образования в 30-50-х гг. XIX в. // Исторические науки. 1960. № 3. С. 60-75.

153. Ежова С.А. Мемуары воспитанников Казанского университета как исторический источник (XIX в.) Автореф. дисс.канд. ист. наук. Казань: Казанский гос. ун-т, 1995. 18 с.

154. Ендольцев Ю.А. Университетский быт исторический ракурс // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. T.VIII. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2000. С. 89-104.

155. Жуковская Т.Н. С.С. Уваров и воссоздание Санкт-Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. T.VII. СПб.: Из-во С.-Петербур. ун-та, 1998. С. 56-74.

156. Жуковская Т.Н. Правительство и общество при Александре I. Петрозаводск: Из-во Петр. гос. ун-та, 2002. Гл. IV: Университеты. С. 114-175.

157. Жуковская Т.Н., Казакова К.С. Русский студент дореформенной эпохи: нормы и повседневная жизнь корпорации // Отечественная история. 2007. № 6. С. 63 76.

158. Жуковская Т.Н. Между Марсом и Минервой: война, военная служба и универсанты первой половины XIX века // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып. 29. С. 285-307

159. Жуковская Т.Н. Петербургский университет в городском пространстве первой трети XIX в. // Социальная история. Ежегодник. 2009. М., 2010. С. 41-67.

160. Жуковская Т.Н. Калинина Е.А Во главе училищ: административная деятельность университетов в первой половине XIX в. // Труды Института российской истории РАН. 2009. М., 2010. (в печати)

161. Загоскин Н.П. История Императорского Казанского университета за первые сто лет его существования. 1804 1904. Казань, 1902-1904. Т. 1 - 4.

162. Захаров И.В., Ляхович Е.С. Миссия университета в европейской культуре. М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1994. 239 с.

163. Иванов А.Е. Демократическое студенчество в революции 1905-1907 гг. // Исторические записки. 1982. Т. 107. С. 171-225.

164. Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М.: Академия Наук СССР: Институт истории СССР, 1991. 392 с.

165. Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи. XVIII в. 1917 г. М.: Ин-трос. истории, 1994. 195, 2. с.

166. Иванов А.Е. Университетская политика царского правительства накануне революции 1905-1907 годов // Отечественная история. 1995. № 6. С. 93-105.

167. Иванов А. Е. Русский университет в Царстве Польском. Из истории университетской политики самодержавия: национальный аспект // Отечественная история. 1997. № 6. С. 23-33

168. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX начала XX века: Соц.-ист. судьба. М.: РОССПЭН, 1999. 414 с.

169. Иванов А.Е. Студенческая корпорация России конца XIX начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М.: Новый хронограф, 2004. 408 с.

170. Иванов А.Е. Еврейское студенчество в высшей школе Российской империи начала XX века. Каким оно было? Опыт социокультурного портретироваиия. М.: Новый хронограф, 2007. 436 с.

171. История Ленинградского университета. 1819-1969: Очерки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1969. 663 с.

172. История Тартуского университета. 1632-1982 / Под ред. Проф. К. Сийлива-ска. Таллин: Периодика, 1982. 280 с.

173. Кавелин К.Д. Устройство и управление немецких университетов // Кавелин К.Д. Собр. соч. Т. 3. СПб., 1899. С. 92-187.

174. Камоско Л.В. Изменение сословного состава учащихся средней и высшей школы в России (30-80-е годы XIX в.) // Вопросы истории. 1970. № 10. С. 203-207.

175. Кирсанова Р. Московский «Латинский квартал» // Родина. 1997. № 12. С. 5154.

176. Консерватизм в России и мире. / Редкол.: А.Ю. Минаков, С.Г. Аленов, М.Д. Долбилов и др. 4.1. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004. 263 с.

177. Косачевская Е.М. Михаил Андреевич Балугъянский и Петербургский университет первой четверти XIX в. Л.: Изд-во ЛГУ, 1971. 271 с.

178. Косачевская Е.М. Декабристы и Петербургский университет // Петербургский университет и революционное движение в России. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. С. 124-137.

179. Костина Т.В. Мир университетского профессора Казани. 1804-1863. Дисс. . канд. ист. наук. Казань: Изд-во КГУ, 2007. 226 с.

180. Кузнецова Н.И. Социо-культурные проблемы формирования науки в России (ХУШ-начала XIX в.). М.: Эдиториал УРСС, 1999. 176 с.

181. Кулакова И.П. Московский и Санкт-Петербургский университеты: к спору о первородстве // Российские университеты в XVIII-XX вв. Сб. науч. статей: Вып. 5. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2000 С. 28-64.

182. Кулакова И. У истоков высшей школы. Московский университет в XVIII в. // Отечественные записки. 2002. № 2. С. 135-158.

183. Кулакова И.П. Московский университет в историко-культурной среде XVIII века. Дисс. канд. ист. наук. М.: Изд-во МГУ, 2002. 278 с.

184. Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели: Московский университет в историко-культурной среде XVIII века. М.: Новый Хронограф, 2006. 333, 9. с.

185. Левандовский A.A. Время Грановского: У истоков формирования русской интеллигенции. М.: Молодая гвардия, 1990. 304 с.

186. Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: Мысль, 1971.378 с.

187. ЛитвакБ.Г. О закономерностях эволюции делопроизводственной документации в XVIII-XIX вв. (К постановке вопроса) // Проблемы источниковедения истории СССР и специальных исторических дисциплин (Статьи и материалы). М.: Наука, 1984. С. 48-55.

188. Мантров Ю.Н. Государственная политика России по управлению и развитию университетов в первой трети XIX века. Автореф. канд. ист. наук. М.: Гос. ун-т управления, 2007. 25 с.

189. Марков А.Р. Что значит быть студентом? Работы 1995-2002 годов. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 264 с.

190. Марголис Ю.Д. Студенты-поляки Петербургского университета 40-60-х годов XIX в. // Польские профессора и студенты в университетах России в конце XIX начале XX века. Варшава: Изд-во «UN-O», 1995. С. 132-145.

191. Марголис Ю.Д. Петрашевцы студенты Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. VII СПб.: Изд-во Санкг-Петер. ун-та, 1998. С. 99-123.

192. Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Отечеству на пользу, а россиянам во славу»: Из истории университетского образования в Петербурге в XVIII-начале XIX в. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. 232 с.

193. Марголис Ю.Д., Тишкин Г.А. «Единым вдохновением»: Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце ХУШ-первой половины

194. XIX в. СПб: Издательство С.-Петербургского университета, 2000. 228 с.

195. Марголис Ю.Д., Фельдман М.А., Тишкин Г.А. Грузинские студенты в Петербурге: 1824-1917 // Интернациональные традиции русской культуры. Сб. науч. тр. JL: Ленингр. Гос. ин-т культуры, 1991. С. 61-68

196. Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции. Сб.ст. к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 273-302.

197. Маурер Т. Университет и (его) город: новая перспектива для исследования истории российских университетов // Университет и город в России (начало

198. XX века) / Под редакцией Т. Маурер и А. Дмитриева. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 5-104.

199. Мельгунов С.П. Из истории студенческих обществ в русских университетах. М., 1904. 71 с.

200. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 2. Ч. 2.: Искусство, школа, просвещение. М.: Издат. группа «Прогресс-культура», 1994. 496 с.

201. Милюков П.Н. Русские университеты // Энциклопедический словарь Брокгауз-Ефрон. Т. 68. СПб., 1902. С. 788-800.

202. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII -нач. XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х тт. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Т. 1. 546 с.

203. Митюрев С.Н. «Раздолье Вакха и свободы.» (Буршество как тип поведения) // Школьный быт и фольклор. Сб. статей под ред. Митюрева С.Н. Ч. 1. Таллинн: Таллиннский пед. ин-т, 1992. С. 187-200.

204. Нагуевский Д.И. Профессор Франц Ксаверий Броннер, его дневник и переписка. (1758-1850 гг.) Казань, 1902. CCLXXVIII + 504 с.

205. Никольцева Г.Д., Шилов JI.A. Из истории музыкальной жизни Петербургского университета // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. IV. Л.: Из-во ЛГУ, 1982. С. 110-135

206. Никонов С.П. Университетские реформы в России // Вестник права: Журнал Юридического общества при С.-Петербургском университете 1901. № 9. С. 256-289.

207. Носалевич М.И. Материалы для истории студенчества Харьковского университета за сто лет (1806-1906 гг.) // Записки Харьковского университета. Отд. Летопись Харьковского университета. Харьков, 1908. Кн. 3-4.

208. Насонкина Л. И. Московский университет после восстания декабристов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. 343 с.

209. Обзор деятельности Дерптского университета. На память о 1802-1865 гг. Сост. по отчетам и донесениям, представленным попечителю Дерптского учебного округа. Дерпт, 1866. 172 с.

210. Олесич Н.Я. Господин студент Императорского С.-Петербургского университета. СПб.: Бельведер, 2002. 208 с.

211. Павлова Г.Е. Организация науки в России в первой половине XIX в. М.: Наука, 1990. 239 с.

212. Паульсен Ф. Немецкие университеты и их историческое развитие. М., 1898. 131 с.

213. Первое двадцатипятилетие СПб. университета. Историческая записка по определению университетского совета, читанная ректором университета Петром Плетневым на публичном торжественном акте 8 февраля 1844 г. СПб., 1844. 227 с.

214. Петров Ф.А. Гутнов Д.А. Российские университеты // Очерки русской культуры XIX в. Вып.З: Культурный потенциал общества. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2001. С. 124-199.

215. Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России Т. 1: Российские университеты и Устав 1804 года. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2002. 416 с.

216. Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России Т.2: Становление системы университетского образования в России в первые десятилетия XIX века. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2002. 816 с.

217. Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России Т.З: Университетская профессура и подготовка Устава 1835 года. М.: Издательство: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2003 . 480 с.

218. Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России Т.4. Российские университеты и люди 1840-х годов. 4.1: Профессура. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2003. 584с.; 4.2: Студенчество. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2003. 464 с.

219. Петухов Е.В. Юрьевский, бывший Дерптский, университет за сто лет его существования (1802-1902) Т. 1. Юрьев, 1902. 620 с.

220. Пономарева В.В. Хорошилова Л.Б. Университет для России. Т.З: Университетский Благородный Пансион. М.: Новый хронограф, 2006. 432 с.

221. Пфафф Г. Статистические материалы для определения общественного положения лиц, получивших образование в Императорском Дерптском университете с 1802-1852 года. СПб., 1862. 21 с.

222. Репина Л.П. Новая историческая наука и социальная история. М.: ИВИ РАН, 1998. 282 с.

223. Рождественский C.B. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902. СПб., 1902. 787 с.

224. Рождественский C.B. Очерки истории системы народного просвещения. СПб., 1912. 680 с.

225. Рождественский С. В. Сословный вопрос в русских университетах в первой половине XIX в. // ЖМНП. 1907. Ч. 9. Отд. 2. С. 3-28.

226. Рудаков В.Е. Студенческие научные общества // ИВ. 1899. № 12. С. 1143-1156.

227. Слотвиньский Витольд Польские студенты в Петербургском университете в 30-40-х гг. XIX в. // Петербургский университет и революционное движение в России. Л.: Из-во ЛГУ, 1979. С. 117-124.

228. Стаферова Е.Л. Образование и религия в 1860-1870 годах: взгляд из Министерства народного просвещения // Российская история. 2010. №6. С.70-84.

229. Сумцов Н.Ф. Столетие Юрьевского бывшего Дерптского университета. Харьков. 1903. 23 с.

230. Сухомлинов М.И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. 1: Материалы для истории образования в России в царствование императора Александра I. СПб., 1889. 671 с.

231. Тамул В.Э. Профессорский институт и международные научные связи Тартуского университета в первой половине XIX в. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Тарту: Тарт. гос. ун-т, 1988. 16 с.

232. Танклер Х.Л. Научно-педагогическая деятельность преподавателей Петербургского университета в первой половине XIX в. // Очерки по истории Ленинградского университета. Т. VI. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. С. 136-158.

233. Тарасов Е.И. Русские «геттингенцы» первой четверти XIX в. и влияние их на развитие либерализма в России // Голос минувшего. 1914. № 7. С. 195-209.

234. Тихонов И.Л., Жуковская Т.Н. Как поступали в университет 200 лет назад // Санкт-Петербургский университет. № 11 (3778) 29 августа 2008. С. 23-27.

235. Тишкин Г.А. Студенческое движение в Петербурге в конце 50-начале 60-х годов XIX в. Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1973. 15 с.

236. Тишкин Г.А. Рукописные издания студентов университета в 1857-1858 годах // Очерки по истории Ленинградского университета. Т. III. Л.: Изд-во ЛГУ, 1976. С. 71-84.

237. Тишкин Г.А. И.П. Шульгин и П.А. Плетнев (история Санкт-Петербургского университета освещении его ректоров) // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Т. VII. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Университета, 1998. С. 75-98.

238. Толстой Д.А. Академический университет в XVIII столетии, по рукописным документам архива Академии наук. СПб., 1885. 67 с.

239. Трохимовский А.Ю. Заграничные командировки ученых Московского университета в 1856-1881 гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. М.: МГУ, 2007. 26 с.

240. Уваров П.Ю. Университеты и идея европейской общности // Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М.: Наука, 1993. С. 115-123.

241. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе (спецкурс). М.: ИВИ РАН, 2000. 98 с.

242. Уваров П.Ю. Университеты Российской империи глазами медиевиста (в защиту «идола истоков») // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 7. М.: Едиториал УРСС, 2001. С. 207-223.

243. Универсанты в мире музыки. Проект культурного фонда «Знаменитые универсанты СПБГУ», 2009.

244. Университет для России. Т. 2: Московский университет в александровскую эпоху. М.: Русское слово, 2001. 366 с.

245. Федосов И.А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в. (Революционные организации и кружки). М.: Соцэкгиз, 1958. 414 с.

246. Фельдман М.А. Новое о студенте Соломоне Ивановиче Додашвили // Очерки по истории Ленинградского университета. Т. VI. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. С. 163-167.

247. Хорошилова Л.Б., Пономарева В.В. Воспитание в Московском университете в первой четверти XIX в. // Педагогика. 2000. № 10. С. 76-80.

248. Чебыкина Н.В. Быт студенчества С.-Петербургского университета в дореформенный период // Очерки по истории С.-Петербургского университета. Т. VIII. СПб.: Из-во СПбГУ, 2000. С. 105-119.

249. Шилов Л.А. Из истории юридического факультета Петербургского университета (1819-1917) // Вестник Ленинградского университета. Экономика, философия, право. 1969. № 5. Вып. 1. С. 107-120.

250. Шепелев Л.Е. Чиновный мир России: XVIII начало XX в. СПб.: Искусство-СПб., 1999. 477, 22. с.

251. Шубин В.Ф. Вечера Плетнева в Ректорском флигеле // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. T.V Л.: Из-во ЛГУ, 1984. С. 8693.

252. Шульгин В.Я. История Университета св. Владимира. СПб., 1860. 230 с.

253. Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох: от России крепостной в России капиталистической. М.: Наука, 1985. 346 с.

254. Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века. М.: Наука, 1993. 272 с.

255. Flynn J.T. The university reform of Tsar Alexander I, 1802-1835 / J.T. Flynn. Washington, 1988. 284 p.

256. Friedman R. Masculinity, Autocracy and the Russian University. 18041863. L., 2005. 195 p.

257. Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley; Los Angeles; L., 1989. 438 p.

258. Humboldt International. Der Export des deutschen Universitätsmodells im 19 und 20. Jahrhundert/ Hrsg. Von R.C. Schwinges. Basel, 2001. 503 S.

259. Geschichte der Universität in Europa (hrg. Von W. Rüegg) Bd.3 Vom 19. Jahrhundert zum Zweiten Weltkrieg (1800-1945). München, 2004. 607 S.

260. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СОКРАЩЕНИЙ

261. Архив СПб ИИ РАН. Архив Санкт-Петербургского института Истории РАН ВЕ - Вестник Европы

262. ЖМНП Журнал Министерства народного просвещения1. ИВ Исторический вестник

263. МНП Министерство народного просвещения

264. ОР РНБ Отдел рукописей Российской национальной библиотеки

265. ПФА РАН Петербургский филиал архива Российской Академии наук1. РА Русский архив

266. РГИА Российский государственный исторический архив

267. РО ИР ЛИ Рукописный отдел Института русской литературы РАН (Пушкинский дом)1. РС Русская старина

268. ЦГИА СПб. Центральный государственный исторический архив г. Санкт-Петербурга