автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Депортированные народы на территории Кыргызстана

Полный текст автореферата диссертации по теме "Депортированные народы на территории Кыргызстана"

005061550

На правах рукописи

Дьяченко Лидия Николаевна

ДЕПОРТИРОВАННЫЕ НАРОДЫ НА ТЕРРИТОРИИ КЫРГЫЗСТАНА (проблемы адаптации и реабилитации)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени | доктора исторических наук

V

13 Ш 2013

Бишкек - 2013

005061550

Работа выполнена на кафедре истории и культурологии Кыргызско-Российского Славянского университета

Научный консультант доктор исторических наук, профессор

Пихоя Рудольф Германович

Официальные оппоненты: Джунушалиев Джениш Джунушалиевич,

чл.-корр. HAH KP, доктор исторических наук, профессор; Институт истории и культурного наследия HAH KP, директор

Рудов Георгий Алексеевич,

доктор политических наук, профессор, Дипломатическая академия МИД России, Центр СНГ Института актуальных международных проблем, советник

Ожукеева Токонай Ожукеевна,

доктор исторических наук, профессор; Академия госуправления при Президенте KP, кафедра ЮНЕСКО, заведующий

Ведущая организация: кафедра истории и этнологии Кыргызского

государственного Университета им. И. Арабаева

Защита состоится « 14 » июня 2013 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 730.001.07 по историческим и политическим наукам при Кыргызско-Российском Славянском университете по адресу: 720065, г. Бишкек, проспект Чуй, 44, ауд. 432.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кыргызско-Российского Славянского университета по адресу: г. Бишкек, ул. Киевская, 44.

Автореферат разослан « _7_» мая 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Кравченко Тамара Федоровна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Тема массовой насильственной депортации народов, организованной и проведенной в 30-50-е гг. XX в. тоталитарным сталинским режимом в СССР, как никогда важна для изучения сегодня, когда в новых геополитических и культурно-исторических условиях происходит реанимация общественного и научного интереса к национальной истории.

Несмотря на то, что о массовых этнических депортациях на территории бывшего СССР написано немало научных трудов, нельзя утверждать, что в науке освещен весь круг проблем, связанных с этим процессом, что изучены все исторические свидетельства того времени и вполне осознаны размеры и последствия трагедии репрессированных этносов (поляков, корейцев, немцев, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев, курдов, турок-месхетинцев, хемшилов и др.). Тема депортированных народов и сегодня продолжает оставаться крайне политизированной и зачастую используется в политическом пространстве в качестве прикладного инструмента разными политическими силами, что является еще одним доказательством необходимости более глубокого исследования истории массовых этнических репрессий и масштабов преступлений тоталитарного режима в СССР.

Насильственное переселение народов привело к огромным человеческим, моральным и политическим потерям. Существование в чуждом цивилизационном, этническом и конфессиональном окружении оказало серьезное негативное воздействие на образ жизни депортированных, их образовательный и культурный уровень, привело отчасти к утрате родного языка. В таких условиях сохранение собственной идентичности становится настолько важной задачей, что ей подчиняются все остальные сферы жизни. С другой стороны, малые народы, проживающие в инокультурной среде, вынуждены приспосабливаться к новым условиям жизни, искать свое место в новом социуме, воспринимать язык, культуру, обычаи, образ жизни окружающих народов.

В условиях новейшей истории и глобализирующегося мира актуальность данной проблемы особенно велика не только для всего мирового сообщества, для Российской Федерации как правопреемницы СССР, для самих депортированных народов, но и для ныне суверенных государств Центральной Азии, в частности Кыргызстана1*, которые

* В автореферате используется принятое в КР написание «кыргыз» и его производных - «Кыргызстан», «кыргызский»,«кыргызстанец».

в силу сложившихся исторических обстоятельств стали одновременно и проводниками и заложниками советской репрессивной политики, и где, несмотря на трудности военного и послевоенного времени, создавались необходимые условия для выживания и интеграции депортированных в новый социум.

Воссоздание реальной картины жизни народов, насильственно переселённых на территорию Кыргызстана, позволит по-новому взглянуть на их прошлое и исправить ложные представления о них, закрепившиеся в условиях тоталитаризма, значительно сократить количество «белых пятен» истории, ускорить объективно-правовое решение последствий депортации, уменьшить степень межнациональной напряженности, адекватно прогнозировать и осуществлять комплекс политических и социальных мер, направленных на консолидацию общества.

Степень научной разработанности темы. Вопросы, связанные с репрессивной политикой Советского государства, с принудительной депортацией целых народов, особенно в период Великой Отечественной войны, становятся достоянием гласности только после смерти И.В. Сталина и выступления Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева на XX съезде Коммунистической партии (1956 г.) с разоблачением преступлений диктатора и его окружения1. Относительно небольшой временной отрезок, недоступность архивных документов в течение длительного времени (вплоть до периода распада Союза ССР), отсутствие исчерпывающей информации в свободной печати, ограниченность источниковой базы, табу самой закрытой и запретной для научного изучения темы, придает ей в современной историографии статус малоизученной.

Важным этапом в исследовании судеб депортированных народов в СССР является эпоха перестройки (сер. 80-х гг. XX в. - до 1991 г.), когда руководство КПСС начало осуществлять некоторые либеральные преобразования в идеологической сфере, так называемую политику

1 В нормативно-правовом аспекте постепенное осуждение репрессий сталинского режима было подготовлено указами Президиума Верховного Совета СССР: Указом от 13 июля 1954 г. «Об отмене Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. "Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны"» (ст. 2); Указом от 13 декабря 1955 г. «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении» в части запрещения немцам возвращаться в места, откуда они были выселены (ст. 2) и др. См.: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993.

гласности, которая предполагала смягчение цензуры над средствами массовой информации, публикацию запрещенной ранее литературы, архивных документов, ликвидацию спецхранов в библиотеках. В этот период был дан новый импульс исследованиям проблем тоталитаризма, репрессий; предпринимаются попытки системного анализа вопросов депортации народов, однако научная мысль была направлена, прежде всего, на выявление, изучение и публикацию ранее закрытых архивных источников.

Последовавший за распадом СССР период суверенизации бывших союзных республик потребовал изучения проблем репрессированных народов на новом витке истории, принятия новых нормативно-правовых документов, учитывающих интересы всех государств, причастных к проводимым депортациям и реабилитации народов и групп населения. В 1992 г. в Бишкеке было принято «Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств, народов», в котором Стороны (семь стран СНГ) «безоговорочно осудили имевшую место в прошлом тоталитарную политику насильственного переселения народов, национальных меньшинств и отдельных граждан бывшего СССР как злодеяние, противоречащее общечеловеческим, гуманным принципам». Начался новый период научного освещения исторического аспекта проблем насильственно переселенных народов, продолжен процесс рассекречивания материалов центральными и региональными архивами.

Систематизация и обстоятельный анализ трудов зарубежных, российских и кыргызстанских ученых представлены автором в первой главе диссертации.

Объектом диссертационного исследования являются исторические судьбы насильственно депортированных на территорию Кыргызстана народов.

Предмет исследования составили проблемы политической, социокультурной и экономической адаптации депортированных народов на территории Кыргызстана, особенности их политической реабилитации.

Цель исследования состоит в выявлении, историческом обосновании и комплексном изучении особенностей и проблем адаптации и реабилитации народов, депортированных на территорию Кыргызстана.

Цель работы предполагает решение следующих основных задач:

• изучить состояние научной разработки проблемы в трудах зарубежных, российских и кыргызстанских ученых; выявить наиболее полную архивную информацию по теме исследования; определить и систематизировать источниковую базу; провести анализ теоретико-методологических подходов к проблеме депортации;

• проанализировать советскую депортационную политику: выявить предпосылки и определить причины депортации, ее этапы и технологии проведения; масштабы принудительных депортаций в СССР и оценить демографические потери населения; дать количественные и качественные характеристики переселенных, представить географию их расселения на территории Кыргызстана и др.;

• исследовать круг вопросов, связанных с проблемами адаптации спецпереселенцев на территории Кыргызстана: жизнь в условиях ограничения прав и прессинга местными органами власти в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное десятилетие; административно-правовое положение и социальный статус народов; особенности организации трудовой деятельности, вклад спецпереселенцев в различные сферы общественной жизни; характер развития взаимоотношений с местным населением в период существования режима спецпоселений; показать причинно-следственную связь этнических депортаций и социально-экономических преобразований в республике;

• проанализировать процесс и проблемы реабилитации депортированных народов: конституционно-правовые вопросы, восстановление национально-государственных образований и трудности реинтеграции в их общественную, политическую и экономическую жизнь; опыт работы государственных и общественных структур Российской Федерации и Кыргызстана по сохранению национально-культурной самобытности реабилитированных народов.

Хронологические рамки исследования: 30-е - начало 50-х гг. XX в. - период начала и окончания депортации народов и групп населения, а также - середина 50-х - 90-е гг. XX в. - период проведения и завершения реабилитационных мер, подведения их итогов.

Территориальные рамки охватывают национально-государственные образования (автономные республики и области) Союза СССР (Российской Федерации) как места выселения репрессированных народов на территорию Киргизской ССР (Кыргызстана) как района их размещения.

Источниковая база диссертации. В работе использован широкий спектр материалов, сгруппированных автором следующим образом:

• нормативно-правовые документы центральных органов власти (Конституция СССР 1936 г., постановления, указы, распоряжения высших партийных, государственных и репрессивных органов власти);

• нормативно-правовые документы республиканских органов власти (постановления и распоряжения, которые дополняли и уточняли указы руководства страны);

• нормативно-распорядительная документация местных партийных и советских органов власти, регламентирующая взаимоотношения властных структур и спецпереселенцев (распоряжения, решения, справки, отчеты, докладные записки, ходатайства и др.);

• информационные, справочные и статистические материалы (данные Всесоюзных переписей населения 1939 и 1959 гг., первой национальной переписи населения Кыргызской Республики 1999 г.; официальная и экспертная статистика государственных учреждений и международных организаций);

• научные исследования (коллективные и авторские монографии российских, западных и кыргызстанских ученых, кандидатские и докторские диссертации, статьи в сборниках материалов научно-практических конференций и др.);

• сборники законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации; сборники документов и материалов по депортированным народам СССР и др.;

• мемуарная литература (воспоминания бывших руководителей партийных и советских органов; письма, дневники, воспоминания очевидцев событий и др.);

• материалы российских и кыргызстанских периодических изданий советского и постсоветского времени;

• рукописные материалы из личного архива автора (эмпирические наблюдения в процессе личного общения с представителями разных этнических групп населения Чеченской Республики и Кыргызстана, где автор находился в долгосрочной служебной командировке);

• интернет-ресурсы.

Большинство источников являются составной частью фондов российских и кыргызстанских архивов. Преобладающим и базовым источником по степени информационной значимости для объективного изучения проблем депортированных народов явились документы и материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Центрального государственного архива Кыргызской Республики (ЦГА КР) и Центрального государственного архива политической документации Кыргызской Республики (ЦГА ПД КР).

Таким образом, комплексное использование различных видов источников позволило объективно изучить проблему, решить поставленные в работе исследовательские задачи и сделать соответствующие выводы. Обстоятельный анализ источников представлен автором в первой главе диссертации.

Методологическую основу исследования составили научные принципы историзма, основанные на признании объективности исторического процесса и его вариантности, а также принципы системности и альтернативности. Теоретико-методологический плюрализм, которому присуще органическое сочетание различных теоретических подходов и конкретно-научных концепций, выступает в диссертационном исследовании в качестве главного принципа выбора самых приемлемых и оптимальных приемов и методов научного исследования.

В ходе работы эти принципы реализованы при оценке и объяснении исторических фактов в тесной связи с конкретными историческими условиями рассматриваемой проблемы и периода, в сопоставлении и учете субъективных и объективных факторов, характерных для этого сложного этапа истории, в комплексном подборе исторических источников и их критическом и непредвзятом анализе.

Для разработки избранной проблемы автор использовал комплекс общенаучных и специальных методов исторического исследования, суть которых подробно раскрыта в первой главе диссертации.

Избранная методология, широкая источниковая база, а также впервые вводимые в научный оборот документы центральных архивов Кыргызской Республики предопределили обоснованность и достоверность научных выводов и положений диссертационной работы.

Результаты исследования позволили соискателю выдвинуть следующую научную гипотезу. Проведение комплексного исследования политических, социально-экономических и других причин советской депор-тационной политики эпохи сталинизма и ее осуществления в условиях реалий принимающих республик, в частности Кыргызстана, позволит во многом переосмыслить теоретико-методологическую и политическую оценку репрессий и депортаций в бывшем СССР, даст возможность выработать объективную и взвешенную оценку этническим и социальным депортациям, что в конечном итоге будет содействовать переведению темы из политической сферы в академическое пространство, появлению новых объективных аналитических исследований.

Научная новизна исследования заключается в том, что на основе как ранее опубликованных, так и новых архивных и документальных источников, введенных в научный оборот в последние годы, поставлена и в комплексе решена научная проблема исследования этнических депортаций на территорию Кыргызстана, рассматриваемых не только как многоаспектный, но и как сложно организованный процесс - составная часть репрессивной политики советского государства периода сталинизма. В работе впервые выделены и аналитически осмыслены позиции Кыргызстана как принимающей стороны в процессе тотальных этнических депортаций.

Прослежена степень социальной адаптации спецпереселенцев разных этнических групп и взаимодействие с ними местных партийных и административно-государственных органов; раскрыт позитивный вклад депортированных народов в экономические преобразования в республике; показана постепенная смена парадигмы взаимодействия между депортированными народами и местным населением республики: от настороженности и отчужденности — к добрососедству, дружбе и взаимопомощи; выявлены противоречия процесса реабилитации, состоящие в том, что для некоторых народов политическая, гражданско-правовая и административно-государственная реабилитация не была подкреплена территориальной реабилитацией, оставаясь фактически неполной, что явилось причиной межэтнических столкновений и конфликтов.

На защиту выносятся следующие научные положения:

1. Несмотря на то, что в историографии проблемы определились некоторые подходы по различным аспектам массовых депортаций народов, последствия этих акций для регионов, куда были переселены народы, в частности для Кыргызстана, и особенно для судеб депортированных народов остаются малоизученными.

2. Задачи социально-экономического и политического развития СССР определяли развитие общества в целом и систему наказаний в частности как необходимый элемент сохранения классовой и социальной стабильности. Внутренняя классовая борьба (раскулачивание и др.) привела к первой социальной депортации, явившейся моделью для будущего насильственного переселения целых народов - к «геополитической депортации».

3. Тотальные депортации, являясь неотъемлемым компонентом карательно-репрессивной политики сталинского режима в СССР, усугублялись дополнительным наказанием - тяжестью выживания в новых природно-климатических и морально-бытовых условиях мест высылки. В Кыргызстане, несмотря на мягкие климатические условия, адаптация депортированных проходила сложно и неоднозначно: складывались различные адаптационные модели поведения репрессированных в зависимости от возможностей местных властей по их обустройству, степени участия спецпереселенцев в хозяйственной жизни региона, в межэтнической и межкультурной коммуникации и других причин.

4. Процесс реабилитации народов, несмотря на общие положительные аспекты, не был полностью реализован, т. к. диктовался конъюнктурными интересами советского руководства и зачастую не учитывал интересов реабилитированных народов, а также возможностей и степени готовности принимающих республик и областей СССР.

На территории современного Кыргызстана сохранились этнические сообщества и места компактного проживания потомков депортированных народов - немцев, корейцев, карачаевцев, чеченцев, ингушей, балкарцев, курдов и других, для которых республика стала второй родиной: они прочно интегрированы в социум, играют положительную роль в развитии поликультурной среды и экономики страны.

Научно-практическая значимость исследования определяется характером поставленных и решенных задач, имеющих как научное, так и прикладное значение. Исторический подход к проблеме депортации народов СССР, систематизация автором полученной информации, результаты и материалы диссертационного исследования применимы в учебном процессе вузов Кыргызстана и России при подготовке студентов исторических и смежных специальностей, а также могут стать основой для дальнейшей научно-исследовательской работы по этой проблеме. Они будут полезны и для специализированных институтов власти Кыргызстана в разработке модели эффективного предупреждения и разрешения межэтнических противоречий в условиях унификации и глобализации современного общества.

Материалы и результаты исследования могут быть использованы в общественно-просветительской деятельности этнических общественных объединений Ассамблеи народа Кыргызстана и ее областных (Ошского и Джалал-Абадского) отделений при создании программ, направленных на укрепление и гармонизацию межкультурных связей.

Апробация результатов исследования. В качестве руководителя Представительства Россотрудничества в Кыргызстане автор явился организатором Международной научно-практической конференции «Депортация и реабилитация народов СССР в 20-80-е гг. XX в. Исторические уроки», по материалам которой был выпущен сборник статей (Бишкек: КРСУ, 2010), а также одним из составителей фундаментального сборника документов и материалов «Депортированные народы Кавказа в Кыргызскую Республику» (Бишкек: КРСУ, 2010).

Основные положения и выводы диссертации становились предметом обсуждения в процессе участия автора в международных и региональных научно-теоретических и научно-практических конференциях, научных семинарах и круглых столах. Материалы диссертационной работы нашли отражение также в результатах научно-исследовательской деятельности Кыргызско-Российского Славянского университета при непосредственном участии автора.

Результаты исследования опубликованы в 2-х авторских монографиях: «Из истории депортированных народов Кавказа в Кыргызстан» (Бишкек, 2010. 10,0 п. л.), «Депортированные народы на территории

Кыргызстана (проблемы адаптации и реабилитации)» (Бишкек, 2013. 24,0 п. л.) и в 29 научных статьях (объем - 17,4 п. л.), 7 из которых изданы в рецензируемых научных журналах, определенных ВАК РФ.

Структура диссертации определяется логикой изложения и целью исследования, отражает последовательность решения поставленных задач. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень научной разработанности проблемы, источни-ковая база, раскрыты цель и задачи, методологическая основа и научная новизна, обозначены объект и предмет исследования, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации и публикации результатов исследования, структуре диссертационной работы.

Первая глава диссертации раскрывает теоретико-методологические основы исследования: в ней нашли отражение историографические и источниковедческие вопросы, касающиеся темы насильственно депортированных народов.

Историография этнических депортаций довольно обширна и многообразна. При подготовке диссертации автор попытался объединить работы ученых по хронологическому и тематическому признакам. Накопленный к настоящему времени историографический материал позволил автору ориентироваться на обобщающие коллективные и индивидуальные монографические исследования зарубежных, российских и кыргызстанских ученых как советского, так и постсоветского периодов.

Следование логике исторического процесса, которая была обусловлена изменениями во внутренней политике СССР, позволило подразделить весь массив научных исследований хронологически на три группы:

1. 1960-1985 гг.: кризис авторитарной системы, период развенчания культа личности Сталина, «хрущевская оттепель», брежневская эпоха «застоя»;

2. 1985-1991 гг.: процесс горбачевской «перестройки» и начало демократизации общества;

3. 1991 г. - по настоящее время: распад СССР, формирование суверенных государств Центральной Азии.

Известно, что первые публикации о репрессивной политике СССР вышли за рубежом, их авторами были российские эмигранты. Из этого ряда можно выделить книгу С.П. Мельгунова, содержащую воспомина-

ния жертв террора1. Следует подчеркнуть, что первыми критиками сталинских репрессий стали также депортированный из СССР Л.Д. Троцкий и бежавшие из страны чекисты Г.С. Агабеков, В. Кривицкий (С.Г. Гинзбург), А. Орлов (Л.Л. Фельдбин)2.

Из ряда публикаций вынужденных эмигрантов можно выделить работы А. Зиновьева, А. Некрича, М. Геллера, А. Авторханова3 и др., которые были более свободны в своих суждениях, поскольку избежали давления цензуры в отличие от советских ученых, лишенных такой возможности даже в период так называемой «хрущевской оттепели». Книги А. Зиновьева «Зияющие высоты», «Светлое будущее», «Коммунизм как реальность», А. Некрича и М. Геллера «Утопия власти» содержат глубокий анализ не только советского общества 70-80 гг. XX в., но и всей советской тоталитарной системы, хотя, по мнению некоторых специалистов, в жанровом и стилистическом отношении могут трактоваться скорее как публицистические, психолого-социологические или художественные эссе.

Известный зарубежный исследователь Р. Конквест4 одним из первых начинает изучать процессы, непосредственно связанные с темой депортированных народов. Его книги «Советские депортации народов», «Большой террор» — первые в западной историографии серьезные исследования деятельности сталинской карательной машины 30-40 гг. XX в.

Нельзя не отметить вклад А.И. Солженицына в изучение истории массовых репрессий и депортаций народов в СССР5, который пытался привлечь внимание общества к проблемам массовых политических репрессий сталинской эпохи, стимулировал не только общественный, но и научный интерес к изучению проблемы.

1 Мельгунов С.П. Архив русской революции. Т. 1—22. Берлин, 1920-1934.

2 Агабеков Г.С. ЧК за работой. М., 1992; Кривицкий А. Я был агентом Сталина. М., 1991; Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М., 1991; Троцкий Л.Д. Преступления Сталина. М., 1994.

3 Авторханов А.Г. Народоубийство в СССР: Убийство чеченского народа. Мюнхен: Свободный Кавказ, 1952; Его же. Технология власти. Frankfurt/Main: Possev-Verlag. 3-е изд., 1983; Его же. Империя Кремля: Советский тип колониализма. Garmisch-Partenkirchen: Prometheus-Verlag, 1988; Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978 и др.

4 Conquest R. The Soviet Deportation of Nationalities. London, 1960; Idem. The Great Terror: Stalin's Purge of the Thirties. Toronto, 1968; Idem. The Nations Killers: The Soviet Deportation of Nationalities. London, 1970, ets.

5 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: опыт художественного исследования. Собр. соч. Т. 5—7. Вермонт, Париж, 1980.

Период «перестройки» ознаменован не только тем, что был открыт доступ к ранее засекреченным архивным фондам и документам, но и тем, что начинают издаваться труды западных ученых, содержащих в большинстве своем резкую, нелицеприятную оценку политики советского государства1.

В советской историограф™ появляются первые публикации (в основном статьи), посвященные общим вопросам проблемы депортации народов (Д. Волкогонов, X. Боков2 и др.); первые немногочисленные работы, поднимающие проблемы конкретных переселенных народов: статья В. Кяралюна о депортации из Латвийской ССР накануне Великой Отечественной войны3, статьи Х.М. Ибрагимбейли, М. Хабичева, Ю. Костинского, И. Алиева, JI. Леонтьева, Ф. Урусбиевой, В. Лукьяева и других исследователей по депортации карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев4.

Появляется ряд крупных исследований о судьбе Автономной Республики немцев Поволжья, об истории немцев в Западной Сибири (В.И. Бруль, A.A. Герман, Т. Иларионова, А.Н. Курочкин, А. Малиновский, Т.В. Чебыкина, Т. Чернова, В. Шайдуров и др.)5; о насильственном

1 Беллади Л., Краус Т. Сталин. М., 1990; Бофф Д. История Советского Союза: В 2 т. Т. 1: От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин. 1917-1941; Т. 2: От Отечественной войны до положения мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941-1964 / Ред. Е.А. Амбарцумов; пер. И.Д. Левин. М., 1994; Слассер Р. Сталин в 1917 году: человек, оставшийся вне революции / Пер. с англ. М., 1989 и др.

2 Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина // Октябрь. 1988. № 12; Боков X. Эхо невозвратного прошлого // Московские новости. 1989. № 1 и др.

3 Кяралюн В. О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 года // Латвия на грани эпох. 1988. Вып. 2.

4 Алиев И.И. Шлейф бед и страданий // Молодой ленинец. 1990. 17 октября; Ибраггшбеши Х-М. Сказать правду о трагедии народов // Политическое образование. М., 1989. № 4; Леонтьева Л. Правда о Карачае // Социалистическая индустрия. 1989. 18 июля; Лукьяев В.А. Вы вернетесь, верьте мне // Юность. 1989. № 6; Хабичев М„ Костинский Ю. Миф из новейшей истории // Социалистическая индустрия. 1989. 18 июля и др.

5 Герман A.A. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Саратов, 1992, 1994. Ч. 1-2; Герман A.A., Курочкин А.Н. Немцы СССР в «Трудовой армии» (1941-1945) / 2-е изд. М.: Готика, 2000; Бруль В.И. Немцы в Западной Сибири. Топчиха, 1995. Ч. 1-2; Шайдуров В. Российские немцы: трагедия одного народа. Наказанный народ. Репрессии против российских немцев. М., 1999 и др.

выселении народов Северного Кавказа и их реабилитации (A.M. Гонов, Х-М. Ибрагимбейли, Х-М. Сабанчиев, В.Б. Убушаев, Д.В. Шабаев, 3. Шахбиев и др.)1.

Продолжают публиковать свои работы, посвященные истории депортированных народов, уже упоминавшиеся автором ранее А. Автор-ханов, М. Геллер, А. Зиновьев, А. Некрич2.

Среди наиболее плодотворно работающих в рассматриваемой научной сфере можно назвать российских ученых Н.Ф. Бугая и В.Н. Земскова, труды которых демонстрировали пример скрупулезной и тщательной обработки архивных источников3. Цикл статей В.Н. Земскова включал статистические выкладки на основе архивной документации ОГПУ-НКВД, выявленной и введенной им в научный оборот.

Из обобщающих работ следует особо выделить монографию Н.Ф. Бугая «Л. Берия - И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...» (М., 1995), где впервые проблема депортации народов освещена в комплексном виде, и монографию В.Н. Земскова «Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960» (М., 2003), которая представляет собой систематизацию предшествующих трудов ученого с акцентом на демографический аспект.

1 Гонов A.M. Северный Кавказ: реабилитация репрессированных народов (20-90-е гг. XX в.). Нальчик, 1998; Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Северный Кавказ: новые ориентиры национальной политики (90-е годы XX века). М., 2004; Сабанчиев Х-М. Восстановление национально-государственных образований депортированных народов // История Дона и Северного Кавказа (1917-2000). Ростов-на-Дону - Нальчик, 2004; Убушаев В.Б. Калмыки: выселение и возвращение. 1943-1957 гг. Элиста, 1991; Шабаев Д.В. Правда о выселении балкарцев. Нальчик, 1992; Шахбиев 3. Судьба чечено-ингушского народа. М., 1996 и др.

2 Автарханов А.Г. Убийство чечено-ингушского народа. М, 1991; Геллер М., Некрич А. История России 1917-1995. Т. 1. Утопия у власти 1917-1945. М., 1996; Зиновьев А. Светлое будущее. М., 2008.

3 Бугай Н.Ф. Операция «Улусы». Элиста, 1991; Его же. JI. Берия -И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...». М., 1995; Его же. Депортация с юга России в 40-е гг. М., 1995; Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: народы в эшелонах. М., 1998; Его же. Депортация народов Крыма: Документы, комментарии. М., 2002; Земское В.Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР) // СОЦИС. 1990. № 11; Его же. Заключённые, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные (Статистико-географический аспект) // История СССР. 1991. № 5; Его же. Принудительные миграции из Прибалтики в 1940-1950-х гг. // Отечественные архивы. 1993. № 1; Его же. Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960 гг. М.: Наука, 2003 и др.

Зарубежная историография постсоветского периода, посвященная теме сталинских депортаций чеченцев, ингушей, крымских татар, представлена трудами таких ученых, как С. Виола, М. Гелб, Ж-Ж. Мари, Т. Мартин, Н. Наймарк, Б. Уильяме, П. Холквист1 и др.

Таким образом, доступ к специализированным фондам в центральных и региональных архивах постсоветского пространства обусловил новый виток научного интереса к проблеме депортированных народов, следствием чего стало появление огромного количества научных работ, среди которых можно, кроме вышеотмеченных, назвать работы М.А. Вылцана, Г. Вормсбехера, JI.B. Гильди, B.JI. Гениса, А.Э. Гурьянова, В.А. Исупова, А.Н. Кичихина, С.А. Красильникова, В.Э. Кригера, Ш.С. Мудуева, А.И. Османова, В.И. Пасата, Э. Пелкауса, Р.Г. Пихоя, Г. Саббо, В.П. Сидоренко, С.М. Червонной, Д. Эдиева2 и многих других исследователей.

Этот период характеризуется также появлением диссертационных исследований, посвященных анализу проблем депортации и реабилитации репрессированных в СССР народов (P.C. Агиев, Э.А. Аджиева, Л.Я. Арапханова, Л.Ф. Гизатуллина, A.M. Гонов, В.Ю. Муртазалиев, E.H. Наумова, Х-М.А. Сабанчиев, П.М. Полян, В.В. Сарнова, Б.Н. Тю-менов, Р.И. Хапчаев, A.C. Хунагов, В.Я. Шашков и др.).

1 Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР. 1923-1939. М.: РОССПЭН, 2011; Naimark N. Stalin und der Genozid. Berlin: Suhrkamp, 2010; Holquist P. Conduct Merciless, Mass Terror: Decos-sackization on the Don, 1919 // Cahiers du Monde russe. 1997. № 38 (1-2) и др.

2 Вылцан М.А. Депортация народов в годы Великой Отечественной войны // Этнографическое обозрение. 1995. №3; Вормсбехер Г. Немцы в СССР // Знамя. 1998. № И; Гильди JI.A. Судьба «социально-опасного» народа. Засекреченный геноцид финнов в России и его последствия. СПб.: ДЕАН, 2003; Генис В.Л. Расказачивание в Советской России // Вопросы истории. 1994. № 1; Гурьянов А.Э. Польские спецпереселенцы в СССР в 1940-1941 гг. // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997; Кичихин А.Н. Как депортировались российские немцы // Народы России: проблемы депортации и реабилитации. Майкоп, 1997; Мудуев Ш.С. Влияние принудительной миграции на расселение лакцев // Новолуние (Махачкала). 1993. № 2; Пихоя Р.Г. Под знаком Сталина. М., 2009; Сидоренко В.П. Войска НКВД на Кавказе в годы Великой Отечественной войны. СПб., 1999; Червонная С.М. Возвращение и интеграция крымских татар в Крыму: 1990-е годы // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. М., 1997; Эдиев Д. Демографические потери депортированных народов СССР. Ставрополь, 2003 и др.

Важной составной частью историографии стали работы, изучающие проблему депортированных народов с позиций «принимающих сторон» - Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, поэтому автор отмечает тот весомый вклад в разработку этой проблемы, который внесли ученые этих стран.

В Кыргызстане первые попытки обращения к истории депортированных народов относятся к концу 80-х - началу 90-х гг. и связаны с инициативой журнала «Литературный Киргизстан» (издается с 1955 г.), в котором под рубрикой «Многонациональный Киргизстан: сплоченность и своеобразие» в течение двух лет печатались мини-очерки о жизни различных наций и народностей республики, в том числе и о депортированных этносах (в 1991 г. журнал вернулся к этой теме уже под рубрикой «Многонациональный Кыргызстан: тревоги и надежды»)1. Авторами небольших публикаций являлись руководители национально-культурных центров, журналисты, писатели. Эти публикации вызвали активный общественный интерес, что побудило редакцию подготовить и издать отдельный сборник статей в 1991 г.2

Статьи публицистического характера, посвященные различным вопросам жизнедеятельности депортированных народов в Кыргызстане в первые годы их пребывания в ссылке, начинают появляться и на страницах республиканских газет (на русском и кыргызском языках).

Как и в российской историографии, научный интерес к исследованию репрессивной политики советского государства и ее последствий, к судьбам депортированных народов, населяющих Кыргызстан, связан с постсоветским периодом развития республики. Среди наиболее крупных работ можно назвать монографии Ш. Батырбаевой, С. Бегалиева, Г. Кронгардта, Б. Кубаева, Ж. Сулайманова и др.3

1 Литературный Кыргызстан. Художественный и общественно-политический журнал писателей Кыргызстана. См. публикации с 1987 г. № 12 до 1989 г. № 12; за 1991: Хуршут А. Турки // Литературный Киргизстан (ЛК). 1988. № 12; Байджиев М.Т. В битве за истину // ЛК. 1989. № 5; С. Занин. Живущие рядом // ЛК. 1989. № 12 и др.

2 Под небом Киргизсгана: Сборник статей / Сост. В. Сандлер. Фрунзе, 1991.

3 Батырбаева Ш. Население Кыргызстана в 20-50-е гг. 20 века: историко-демографический анализ. Бишкек, 2003; Ее же. Эпоха сталинизма в Кыргызстане в человеческом измерении. М.: РОССПЭН, 2010; Бегалиев С., Сулайманов Ж. Депортированные народы Кавказа в Кыргызстане. Размышления «по рельсам судьбы». Бишкек: Турар, 2012; Кронгардт Г. Немцы в Кыргызстане: 1880-1990 гг. Бишкек: Илим, 1997; Кубаев Б. Карачаевцы и балкарцы в XX столетии. Бишкек, 2009 и др.

Анализ исследований кыргызстанских ученых позволяет утверждать, что процесс научного осмысления темы депортированных народов, насильственно переселенных на территорию республики, находится еще в начальной стадии. В имеющихся исследованиях недостаточно освещены вопросы влияния депортации на изменение национального и социального состава населения районов расселения, роли депортированных народов в подъеме экономического потенциала страны, вопросы адаптации, реабилитации и др.

Комплексное использование материалов исследований, отражающих различные точки зрения, с наибольшей полнотой и достоверностью помогло автору воссоздать объективную картину участия представителей депортированных народов в историческом развитии как Советского государства в целом, так и Кыргызстана в частности.

Анализ источников по проблеме депортации народов в СССР показал, что новый этап в их изучении связан с принятием в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. Верховными Советами СССР, РСФСР и Российской Федерации ряда важнейших юридических документов, в результате чего были отменены акты высших органов государственной власти СССР, послужившие основой для противоправного насильственного переселения отдельных народов из мест постоянного проживания, ограничения прав граждан из числа этих народов, а также незаконной ликвидации некоторых национально-государственных образований. Были сняты с законодательных актов Союза ССР гриф «Не для печати» и гриф секретности с постановлений бывшего Государственного Комитета Обороны СССР1.

Важнейшими документами являются: Декларация «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся репрессиям и насильственному переселению, и обеспечении их прав» от 14 ноября 1989 г., Постановление Верховного Совета СССР «Об отмене законодательных актов в связи с Декларацией Верховного Совета СССР» от 7 марта 1991 г., Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г., Постановление Кабинета

1 Постановление Верховного Совега СССР от 07. 03. 1991 об отмене законодательных актов в связи с Декларацией Верховного Совета СССР от 14 ноября 1989 г. См. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993; URL: http://www.soko.terkv.ru

Министров СССР «Об отмене постановлений бывшего Государственного Комитета Обороны СССР и решений Правительства СССР в отношении советских народов, подвергавшихся репрессиям и насильственному переселению» от 6 июня 1991 г.

Из государственных фондов Российской Федерации наибольший исследовательский интерес вызывают те, в которых хранятся основные документы советского правительства по вопросам депортации и конституционно-правовой реабилитации репрессированных народов: Фонд Верховного Совета СССР (указы Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР), Фонд НКВД-МВД СССР (Секретариат, 4-ый Спецотдел МВД, Отдел спецпоселений и др.).

Исходя из цели и задач работы, основное внимание уделялось фондам центральных и региональных архивов Кыргызстана. Для воссоздания истории репрессированных народов и всестороннего изучения данной темы, первостепенное значение имеют не опубликованные ранее документы, хранящиеся в ЦГА КР. Значительный документальный материал, относящийся к рассматриваемой теме, хранится в фондах Совета Министров Киргизской ССР (Ф. 350: постановления СНК Киргизской ССР о приеме и расселении спецпереселенцев, обеспечении их жильем, продовольствием и т. д.).

К важным источниковедческим материалам относятся сведения и отчеты по Киргизской ССР об использован™ труда депортированных; докладные записки о состоянии их трудового участия в хозяйственной жизни страны, сводки, справки начальников отделений спецпоселений НКВД, данные о наличии спецпереселенцев в Киргизской ССР по состоянию на определенный год, по районам и областям; об организации среди них политико-воспитательной работы; объяснительные записки, письма, спецсообщения, отражающие трудовое и жилищно-бытовое положение, данные о заболеваемости и смертности, о настроениях среди прибывших и местных жителей, о снятии правовых ограничений и реабилитации депортированного и сосланного в республику населения и т.д. Несомненную важность среди документов представляют статистические материалы как источники, требующие специфических методов обработки.

Анализ документов архивов Кыргызской Республики позволил автору сделать вывод о том, что со стороны правительства и местных органов было сделано многое, чтобы облегчить трудности периода адаптации депортантов к новым условиям проживания и хозяйственно-бытового устройства.

Помимо документов центральных архивов Кыргызской Республики (ЦГА и ЦГА ПД), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), в работе использованы материалы Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и др.

Серьезным подспорьем в проведении исследования стали различные сборники документов и материалов, посвященные как общим вопросам изучаемой проблематики, так и частным, включающие архивные источники как по отдельным народам, так и по территории их расселения. Составителем первых сборников засекреченных ранее материалов НКВД и НКГБ СССР был Н.Ф. Бугай («Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: «Их надо депортировать...». Документы, факты, комментарии. М., 1992; «Мобилизовать немцев в рабочие колонны... И. Сталин». М., 1998).

В числе наиболее важных можно назвать и другие сборники документов: «История российских немцев в документах. Т. I: 1763-1992 гг.; Т. И: (1965-1992 гг.)» (Сост. В.А. Ауман, В.Г. Чеботарева. М., 1993-1994); «Депортации народов СССР (1930-1950-е гг.). Ч. 1: Документальные источники Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР; Ч. 2: Депортация немцев (сентябрь 1941 - февраль 1942 г.): Материалы к серии «Народы и культуры» (Сост. О .Л. Милова. М„ 1992; 1995); «Так это было: Национальные репрессии в СССР 1919-1952 гг.» (Сост. С.У. Алиева. М., 1993); «Политика оккупационных властей в Латвии. 1939-1991» (Рига, 1999); «Карачаевцы. Выселение и возвращение (1943-1957)» (Черкесск, 1993); «Ссылка калмыков: как это было» (Элиста, 1993) и др.

Большое значение для научного анализа исследуемой проблемы имеют указы и постановления о реабилитации «наказанных народов». В этом плане привлекает внимание сборник документов, составителем которого является И.И. Алиев («Реабилитация народов и граждан. 1954-1994 гг.». М., 1994), где в хронологической последовательности документально воспроизводится осуществление мер по реабилитации народов.

Важным событием для исторической науки вообще и Кыргызстана в частности явилась публикация сборника «Архивные документы свидетельствуют. Депортированные народы в Кыргызстане» (сост. Д.Ш. Кызаева, Т.Д. Доценко, С.И. Бегалиев. Бишкек, 1995), а также сборник архивных документов, посвященный немцам Кыргызстана («Из истории немцев Кыргызстана. 1917-1999: Сборник документов и материалов» / Под ред. А. Айсфельда. Бишкек, 2000).

Особого внимания для исследования этнических депортаций в Кыргызскую Республику заслуживает уникальный сборник документов и материалов «Депортированные народы Кавказа в Кыргызскую Республику» (сост. Т.Д. Доценко, Л.Н. Дьяченко, A.A. Карымсакова, Д.Ш. Кызаева. Бишкек, 2010), посвященный депортации в Кыргызстан в период Великой Отечественной войны народов Северного Кавказа и Грузии. Содержание сборника (171 документ) охватывает период с октября 1943 г. по сентябрь 1990 г. Все материалы разделены составителями на две части: первая включает 99 документов и отражает вопросы прибытия, расселения и хозяйственно-бытового устройства спецпереселенцев в хронологических рамках 1943-1955 гг.; вторая часть (72 документа) охватывает 1955-1990 гг., посвящена вопросам реабилитации и дальнейшей судьбе народов. В приложение включены 28 редких фотодокументов с комментариями к ним.

Интерес вызывает и работа С. Бегалиева, Ж. Сулайманова «Депортированные народы Кавказа в Кыргызстане. Размышления "по рельсам судьбы" » (Бишкек, 2012), в которой помимо архивных материалов представлены мемуары, фотокопии, касающиеся судьбы депортированных народов на территории Кыргызстана, биографии наиболее известных спецпереселенцев.

Таким образом, анализ историографических и источниковедческих вопросов показал, что на фоне глубоких изменений в исторической науке, рассекречивания отдельных архивных фондов проблемы насильственно переселенных народов стали объектом пристального внимания российских и кыргызстанских ученых после распада СССР, т.е. с начала 90-х гг. XX в. Широкое использование архивных и других категорий документов объясняется стремлением автора создать наиболее полную и объективную картину этнической депортации, реального положения спецпереселенцев на территории Кыргызстана.

Далее автор раскрывает предпосылки формирования политики репрессий и этнических депортаций в СССР, выявляет и систематизирует наиболее существенные компоненты в парадигме взаимоотношений власти и общества, в национальной политике, проводимой руководством СССР, доказывает, что это привело впоследствии к этническим чисткам и депортациям, обусловленным не столько объективными, сколько субъективными факторами.

Являясь всего лишь частью общего вопроса — преобразования существующего строя, национальный вопрос целиком определяется условиями социальной обстановки, характером власти в стране и всем ходом общественного и политического развития, не являясь, однако, чем-то самодовлеющим, раз и навсегда данным.

Национальная политика большевиков после Октябрьской революции 1917 г. определялась сочетанием трех основных тенденций: ростом национального самосознания малых народов, сокращением территории России и возникновением нового, советского федерализма; осуществлялась с опорой на советскую форму государственности и революционные преобразования в экономике.

Одним из основных вопросов, который предстояло решить большевикам, был вопрос о национальном самоопределении. При этом новым правительством подчеркивалась абсолютная лояльность к национальным государственным образованиям при условии их лояльности к центральной власти. Первые неудачи в политике «военного коммунизма», а также Гражданская война (1918-1922) заставили значительно скорректировать основные положения большевистского понимания национального вопроса.

Национально-государственное строительство в СССР, проведенное в 20-е гг. XX в., не могло полностью учесть довольно размытые этнические границы (как на Кавказе, так и в Средней Азии), создав тем самым условия для этнических конфликтов в будущем. Другим конф-ликтогенным фактором явилось то обстоятельство, что границы субъектов федеративного устройства СССР неоднократно, причем произвольно, перекраивались по усмотрению центральных властей.

Новый этап в национальной политике СССР можно отнести к началу 1950-х гг., когда вышла в свет статья И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», где выдвигался тезис о доминировании русского языка и культуры над другими в рамках многонационального Советского Союза. Дискуссии в печати до и после появления статьи вождя СССР явились доказательством того, что положения классического марксизма, разработанные во второй половине XIX в., утрачивали свою актуальность как для социалистического строительства внутри страны, так и для внешней политики страны победившего социализма — советского государства. Крушение идеи мировой революции дискредитировало ее основной принцип международного пролетарского единства, а необходимость обеспечения послевоенного развития страны, сохранения лидирующих позиций, поддержания соответствующего международного статуса требовала новых решений, которые в связи с началом принудительной коллективизации сельского хозяйства и ускоренной индустриализации в конце 1920-х - начале 1930-х гг., а также с укреплением безграничной личной власти Сталина, стали факторами, спровоцировавшими массовые политические репрессии, что и привело, в конечном счете, к формированию репрессивной политики государства.

Условно репрессии систематизированы в три группы в соответствии с хронологическими и содержательными характеристиками:

1. 1918-1920 гг.: социальные репрессии, проводимые во время Гражданской войны, диктовались законами военного времени и характеризовались обоюдными потерями противоборствующих сторон. В Кыргызстане этот период трактуется в исторической науке как вооруженная схватка антагонистических социальных сил в ходе борьбы за упрочнение Советской власти. Данные репрессии не носили планомерного характера, являясь экстремальной формой борьбы Советской власти за выживание.

2. 1921-1936 гг.: политические репрессии, уничтожение потенциальных врагов Советской власти, борьба с экономическими и другими преступлениями. В данном случае карательные операции напрямую связаны с планами и задачами советского руководства - с курсом на новую экономическую политику (на первом этапе), на развитие экономики и хозяйства. В Кыргызстане - с проведением земельно-водной реформы и началом государственного строительства.

3. 1936-1948 гг.: этнические репрессии как способ решения внешне- и внутриполитических задач, как метод наказания всего народа за отдельные факты коллаборационизма некоторых его представителей во время Великой Отечественной войны и даже как метод продолжения классовой борьбы против традиционных сообществ, проживавших на территории СССР и др.

В отличие от проводившихся ранее кампаний арестов или ссылок, всегда нацеленных на строго определенные категории населения, репрессии 1937-1938 гг. как классовая борьба захватили все без исключения слои советского общества, структуры и учреждения государственного и партийного аппарата.

Социальные репрессии выполнили свою основную задачу - благодаря труду большого количества бесправных политических заключенных была создана экономика советского государства, появилась дисциплинированная рабочая сила, которую можно было держать в страхе и подчинении благодаря абсолютизации власти лидера СССР.

Реализация программы партии по раскулачиванию и коллективизации деревни, в рамках которой проводилась ускоренная программа по оседанию кочевого населения Средней Азии, предусматривала тотальный контроль на местах размещения высланных кулаков, что явилось одним из важнейших аспектов создания в дальнейшем системы спецпоселений в малоосвоенных и отдаленных регионах СССР под управлением органов госбезопасности.

Одним из результатов политики сплошной коллективизации на территории Кыргызстана явилось то, что республика сформировала свой статус в качестве принимающей стороны. Этнические репрессии и массовые депортации народов в годы Великой Отечественной войны территориально затронули практически все регионы СССР и, в первую очередь, национальные республики, апробация которых в качестве принимающей стороны уже имела место и оправдала себя в глазах руководства СССР еще в довоенный период.

Во второй главе рассматриваются процессы депортации разных народов на территорию Кыргызстана в довоенный период, во время Великой Отечественной войны, а также трудности начального периода их обустройства.

Первой депортацией довоенного периода, которую можно квалифицировать как частичную этническую чистку, стало выселение весной 1935 г. финнов из 100-километровой пограничной полосы в Ленинградской области и 50-километровой — в Карелии вглубь советской территории (в основном в Таджикистан и Казахстан).

Автор отмечает недостаточную историографическую освещенность процессов депортации финнов на территорию Средней Азии, в том числе и в Кыргызстан, что объясняется следующими факторами:

• депортированные финны имели небольшую численность и на новых местах проживания частично ассимилировались с депортированным немецким населением, а далее по всем инструкциям надзорных органов проходили уже или как немцы или как раскулаченные;

• когда в конце 40-х гг. с ряда депортированных народов был снят ярлык «спецпоселенцев», многие из финнов получили возможность вернуться на родину. Таким образом, трактовка количества депортантов из числа ингерманландских финнов напрямую зависела от внешней политики Советского Союза 30—40-х гг.

Помимо финнов с приграничных территорий СССР было осуществлено частичное выселение поляков, которые формально не являлись трудовыми поселенцами, имели большую свободу передвижения внутри территорий вселения. В Кыргызстане польские выселенцы впервые оказались в середине 30-х гг. XX в., вероятно, попав под статус раскулаченных «спецпоселенцев». Автор приводит в пример сведения о том, что пять польских семей, проживающих в Джалал-Абадской области Кыргызстана, полностью идентифицировали себя с русской культурой, считая себя потомками раскулаченных, выселенных с территории Западной Украины.

В ходе подготовки к возможному вооруженному конфликту между СССР и Японией, руководство советского государства начало в сентябре 1937 г. массовую депортацию советских корейцев из приграничных районов Дальнего Востока на территорию Центральной (тогда -Средней) Азии на основании совместного постановления Совнаркома и ЦК ВКП (б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края». Переселение в Среднюю Азию и Казахстан означало автоматически дисперсию (т.е. рассеивание, раздробление), групп корейского населения в районах вселения и занятие ими традиционной сельскохозяйственной деятельностью (рисоводством).

В то же время корейские поселенцы по сравнению с другими депортантами обладали рядом льгот и привилегий, прежде всего, это отсутствие статуса поражения в правах, свобода передвижения по региону, что подчеркивало якобы полудобровольный, непринудительный характер выселения.

Заселение корейцами Кыргызстана началось вскоре после смерти И.В. Сталина, когда было ослаблено их политическое преследование. В отношении депортированных корейцев автор приходит к выводу, что они наиболее ярко из всех переселенных народов демонстрируют результат идеологической политики тоталитарного режима - политики денационализации и интернационализма в самом крайнем ее проявлении - этнической стерилизации. Как пишет журналист Г.И. Ли в своей книге «Корейцы в Кыргызстане» (Бишкек, 1998), пятидесяти лет оказалось достаточно, чтобы поколение корейцев, пережившее насильственное переселение, предпочитало говорить на «советском языке».

Другим этносом, депортированным до начала Великой Отечественной войны, были курды, проживавшие в Армении и Азербайджане, на границе с Ираном и Афганистаном. В соответствии с постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 7 июля 1937 г. предусматривалось выселение из приграничных зон «политически неблагонадежных элементов». Всего было выселено 1325 курдов, из которых 612 были направлены в Киргизскую ССР (Алиев И.И. Этнические репрессии. М., 2009. С. 232). Вопрос о масштабах депортации 1937 г. является одним из самых запутанных, так как выселение курдов проходило волнами, регионально и избирательно. До сих пор курды являются самым многочисленным народом (более 30 млн. чел.), лишенным государственности.

Этнические депортации на южных границах СССР обусловлены тем, что после первых успехов политики индустриализации в середине 30-х гг. во внешнеполитической деятельности советского руководства наметился вынужденный отход от принципа невмешательства в международные конфликты. Прямым следствием этих устремлений советского

руководства стало присоединение к СССР (1939-1940 гг.) территорий Западной Белоруссии, Западной Украины, трех прибалтийских республик, Бессарабии, согласно секретному протоколу Пакта Риббентропа -Молотова (август 1939 г.) о разделе сфер влияния.

Резюмируя вышеизложенное, автор акцентирует внимание на некоторых особенностях социальных и этнических депортаций, проведенных в СССР в 20-30 гг. XX в.

- Социальная депортация как метод классовой борьбы и национальной политики проводилась по отношению ко всем слоям населения, противостоящим или потенциально опасным Советской власти. Помимо уничтожения «врагов» Советской власти решалась одна из главных задач: высвобождалась дешевая рабочая сила для тяжелого физического труда, что было необходимым условием ускоренной модернизации экономики СССР.

- Устранялись «ненадежные» для советского режима этносы, располагавшиеся на границах государства, тем самым ликвидировалась потенциальная возможность коллаборационизма. Решалась проблема культурной идентификации, снятия этнокультурных барьеров, как со стороны депортированных народов, так и со стороны коренных этносов в местах вселения.

- Более мягкие условия депортации по сравнению с этническими чистками, проводимыми в период Великой Отечественной войны: выселение не напоминало спецоперацию, не проводилось молниеносно, как правило, давалось на сборы около 10 дней (это предполагало возможность незаметно уехать, чем и воспользовалась часть людей).

- Все пограничные народы, депортированные по этническому признаку - корейцы, курды, финны, поляки, имевшие мощные диаспо-ральные и государственные объединения за пределами СССР, могли использоваться советским руководством в качестве заложников стремительно менявшейся внешнеполитической ситуации.

Автор подчеркивает, что все довоенные депортации были лишь превентивной мерой и не имели под собой никаких оснований, кроме надуманных опасений высшего руководства Москвы в связи с вопросом «укрепления обороноспособности государства». В то же время этнические депортации, несмотря на массовые нарушения, вполне соответствовали духу предвоенного времени, в силу чего ни одна страна не выражала особого протеста по поводу массового нарушения гражданских свобод, считая это внутренним делом СССР.

Отмечаются также особенности массовых этнических депортаций, осуществлявшихся в СССР в годы Великой Отечественной войны, когда объектом репрессий стали многие народы и народности, прожи-

вающие тогда в СССР: крымские татары, калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, этнические болгары, венгры, румыны, финны и др.

Причины депортации групп населения, принадлежавших к различным этническим меньшинствам, были различными (в диссертации они рассматриваются полностью): одни выселялись за принадлежность к тому или иному народу, причислялись к «неблагонадежным» и потому подлежавшим переселению, другие — как принадлежавшие к инонацио-нальностям, иностранным гражданам, третьи - якобы за «поддержку» нового режима, насаждавшегося фашистами на территории края, четвертые - по политическим соображениям, как не поддержавшие курс партии, ее идеологические установки и др.

Автор рассматривает все группы насильственно депортированных народов, более обстоятельно останавливаясь на тех из них, которые были выселены на территорию Кыргызстана. В работе раскрыты особенности переселения следующих народов: советские немцы Поволжья, которые пострадали одними из первых в 1941 г. как потенциальные коллабо-ранты; греки, румыны, болгары и финны как превентивные депортанты, т. е. народы тех стран, которые были союзниками гитлеровской Германии; калмыки и карачаевцы (конец 1943 - начало 1944 гг.); чеченцы и ингуши, (февраль 1944 г.), на месяц позже — балкарцы; крымские татары (май-июнь 1944 г.); турки, курды и хемшилы (осень 1944 г.); после окончания боевых действий на территории СССР частичной депортации подверглись сотни тысяч украинцев (западная Украина), литовцев, латышей и эстонцев.

Отличительные черты этнических депортаций периода Великой Отечественной войны - внезапность, предельно сжатые сроки, тотальность и особая жестокость. Автор обращает внимание на отсутствие каких-либо человеческих условий транспортировки людей, результатом чего стала высокая смертность среди депортированных (по некоторым данным — до 40 % от числа вынужденных переселенцев).

Автор приводит факты, касающиеся изменения границ и национально-государственного устройства Советского Союза в довоенные и военные годы, которые были связаны с депортацией народов и осуществлялись в нарушение Конституции СССР 1936 г.

В работе выявлены особенности формирования спецпоселений на территории Киргизской ССР. Показано, что после политики выселения с исторической родины, подавляющее большинство репрессированных народов направлялось в спецпоселения, которые к середине 1930-х гг., еще со времени социальной депортации, сформировались в особую систему со своей нормативной, производственно-хозяйственной и социально-бытовой инфраструктурой, предназначенную для управления

несколькими миллионами людей, насильственно переселенных из родных мест, как правило, в отдаленные или вообще необжитые регионы СССР, ограниченных в гражданских правах и имевших нарицательный статус «спецпереселенцев» («трудпоселенцев», «спецпоселенцев»).

Наибольшее количество спецпоселений было организовано на территории России, Казахстана и Украины. В частности, на территории Киргизской ССР на 1 июля 1938 г. находилось 26 спецпоселений, где проживало 11845 чел. Однако в отличие от Казахстана и России в Кыргызстане, несмотря на большое количество депортированных, не были созданы лагеря Главного управления лагерей и мест заключения (ГУЛаг) - подразделения НКВД, МВД СССР, Министерства юстиции СССР, осуществлявшего руководство мест массового принудительного заключения и содержания в 1934-1960 гг. Причину этого автор видит в следующем: депортация в Кыргызстан началась с 20-х гг. XX в., первоначально это была социальная депортация, связанная с последствиями советской политики раскулачивания, но в силу особых обстоятельств в Кыргызстане она проходила в более мягких условиях. Доказательством этого служит добровольное переселение на территорию Кыргызстана части населения из соседнего Казахстана во время проводившейся там политики сплошной коллективизации.

Подавляющее большинство депортированных имели статус «спецпоселенцев», подразумевающий их жесткую административную привязанность в местах нового жительства к сети так называемых «спецкомендатур», число которых в СССР, по состоянию на апрель 1949 г., составляло 26791. При этом планировалось, что на одну комендатуру будет приходиться в среднем 700 семей.

Автор также обращает внимание на то, что депортированные народы были преимущественно сельскими по характеру расселения и аграрными по структуре занятий. Наиболее «урбанизированными» среди них, по состоянию на 1 января 1939 г., были крымские татары (доля городского населения - около 28%) и немцы (около 20%), у остальных же народов эта доля не превышала 3-8%.

В работе отмечено, что самым крупным из этнических массивов, выселяемым поэтапно с довоенных лет и на протяжении всей Великой Отечественной войны, являлись немцы, хотя объективных причин для выселения немцев из Поволжья не было: советские немцы относились к режиму лояльно, большинство их восприняло начало войны как личную трагедию. У советского правительства в то время имелись существенные мотивы, объясняющие и частично оправдывающие антинемецкие действия внутри страны, прежде всего, потенциальная возможность использования противником социальных и национальных

«групп риска», к каковым был отнесен и немецкий этнос в СССР. Поэтому немцы, проживавшие на территории СССР, на протяжении 1940-х гг. неоднократно подвергались политическим репрессиям. Депортированных и «местных» (физически не перемещавшихся) немцев перевели на режим спецпоселения. Всего за 1941-1942 гг. было взято на учёт 1 209 430 чел.

Что касается Кыргызстана, то на его территорию в годы войны немецкое население не выселялось, более того, кыргызстанские немцы также не были депортированы в другие районы СССР. Тем не менее, автор приводит данные, что на территории Киргизской ССР особенно там, где она граничила с Казахской ССР, проживали этнические немцы, которые имели статус спецпоселенцев и были зачислены в «трудовую армию».

Депортацию чеченцев и ингушей отличает не только масштабность самой акции, но и несколько большая историографическая разработанность темы, чем история выселения других народов. Закрытость темы депортаций определила первоначальный интерес, а в постсоветский период осетино-ингушский конфликт 1992 г., конфликты 1994 и 1999 гг. в Чечне значительно увеличили количество публикаций по истории Чечено-Ингушской АССР, депортации, ее причинам и последствиям.

Широкий массив публикаций, отражающих различные точки зрения ученых на процесс депортации народов Кавказа, способствовал появлению расхождений не только в теоретических выводах, но и в оценке фактического материала по проблеме депортации. Автор считает, что проблема депортации чеченцев и ингушей, равно как и других народов, требует более глубокой разработки не только с точки зрения анализа ее причин и последствий, но и привлечения и объективной интерпретации фактологических источников.

Как известно, депортация населения Кавказа проходила по следующим официальным причинам: 1) открытое выступление против идейно-политических установок партийных органов и советской власти; 2) выступление против колхозного движения; 3) превентивные основания; 4) участие в бандповстанческом движении и поддержка гитлеровского режима на оккупированных советских территориях; 5) выступление против действующих сил Красной Армии; 6) пособничество немецким захватчикам (коллаборационизм).

Распределение на местах проходило по следующему принципу: «...Все спецпереселенцы расселены на территории 6 союзных и 7 автономных республик, 5 краев и 23 областей РСФСР». Однако расселение чеченцев и ингушей все же было более компактным, нежели некоторых других депортированных народов и приходилось в основном на территории двух республик - Казахстана и Кыргызстана.

Таким образом, по прошествии времени становится очевидным, что цель этнических депортаций была одна - укрепление позиции властвовавшего режима, административно-командной системы управления обществом. Очищая целые регионы, включая и Кавказ, от «неблагонадежных», правительство страны добивалось прочности власти, укрепления позиций партии, непререкаемости исполнения ее установок и решений.

Третью главу, посвященную анализу правового положения депортированных народов, их интеграции и первичной адаптации на территории Кыргызстана в 40-60-е гг. XX в., автор начинает с рассмотрения самой многочисленной группы вынужденных спецпереселенцев с Северного Кавказа.

Образ жизни чеченцев, ингушей, балкарцев и других народов имел ряд особенностей: а) традиционное тейповое их деление формировало закрытые общины семейно-клановой иерархии. В данных общинах сохранялись традиционные ценности духовной и материальной культуры этноса, которые шли вразрез с официальной советской идеологией; б) клановость неизбежно приводила к формированию духовных лидеров — мюридов, решения которых являлись определяющими в судьбе общины. Несмотря на все усилия советской власти, институт мюридов сохранился вплоть до настоящего времени; в) культурная обособленность порождала экономическую обособленность и отсталость, т.е. депортированные народы Северного Кавказа традиционно ориентировались на скотоводческие виды сельского хозяйства, что шло вразрез с основной идеей советского государства «пролетарского интернационализма», а население Северного Кавказа до депортации не спешило пополнять ряды рабочего класса.

В рассмотрении вопроса об обустройстве переселенцев на новом месте важно понимание степени разработки и уровня обоснованности законодательных актов, регламентировавших нормы поведения депортированных, распределение обязанностей органов и лиц, проводивших эти репрессивные акции. В этой связи особую значимость приобретает анализ таких нормативных актов, как «Положение о спецпереселенцах», «Положение о спецкомендатуре», на основе которых и выстраивался порядок этих отношений между властными структурами и депортированными народами. Данные акты свидетельствуют о политике дискриминации государством «поруганных и наказанных» народов и лиц, принадлежавших к различным национальностям.

Во многом ситуация складывалась таким образом, что юридический документ, служивший основой для осуществления того или иного действия, связанного с вынужденным переселением, появлялся гораздо позже, чем проведение самой операции по переселению, и

приобретал как бы «оправдательный» характер по отношению к такой мере. Например, все документы, касающиеся выселения ряда народов Кавказа были подготовлены до конца января 1944 г., но подготовка к депортациям началась намного раньше.

Окончательное решение было принято 31 января 1944 г. ГКО в постановлении о выселении чеченцев и ингушей в Казахскую и Киргизскую ССР и отображено в Постановлении ГКО «О мероприятиях по размещению спецпереселенцев в пределах Казахской и Киргизской ССР». Операцию, начало которой назначено на 23 февраля 1944 г., было намечено провести за восемь дней. Первые три дня - по долинным и предгорным населенным пунктам, последующие пять дней - по горным и высокогорным пунктам.

Следует подчеркнуть, что юридическое оформление процедуры депортаций в каждом случае шло по одной и той же схеме. Начиналось все с принятия решений ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР, далее шли Указы Верховного Совета СССР, потом - приказы НКВД СССР, распоряжения местных органов НКВД. Во время Великой Отечественной войны принятие первого (и основного) решения осуществлялось ГКО СССР.

Так, при депортации чеченцев и ингушей после постановления ГКО последовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 г. «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории». Ему предшествовало постановление СНК СССР «О заселении и освоении районов бывшей Чечено-Ингушской АССР». Таким образом, юридическое оформление депортации шло фактически в обратном порядке, т. е. было заведомо незаконным. Сначала - принципиальное решение, за ним - постановление о фактическом разделе и освоении бывшей Чечено-Ингушской АССР, и только потом - указ о ликвидации республики и «объяснение» причин ее ликвидации и депортации населения. Последним из юридических актов, оформляющих ликвидацию Чечено-Ингушской АССР, был Закон от 25 июля 1946 г. «Об упразднении Чечено-Ингушской АССР и о преобразовании Крымской АССР в Крымскую область». Верховный Совет СССР постановил этим актом внести соответствующие изменения и дополнения в Конституцию СССР.

Отметим, что у депортированных балкарцев разобщение семей не имело столь катастрофических последствий, как у других народов (чеченцев, ингушей и др.), не отразилось сильно на языковой ситуации, их этническом самосознании, так как в силу этнокультурной и семейно-

бытовой специфики широкие и крепкие родственные связи не позволяли оторванным от своих семей людям остаться в одиночестве, забыть родной язык и ассимилироваться. Здесь советскому руководству не удалось достичь цели советизации кавказских народов.

Далее в работе раскрывается правовое поле вопроса и трудности первичной адаптации депортированных народов на территории Кыргызстана.

Автор отмечает, что помимо этнических депортаций массовому выселению подвергались также явные или мнимые предатели Родины. Все эти категории граждан еще в процессе ведения войны подверглись массовым репрессиям, примененным к ним в качестве наказания. Среди наказанных статус спецпоселенцев получили 96191 оуновец, 2730 - «немецких пособников», выселенные по указу от 2 июня 1948 г. 135319 «власовцев».

Из них на территории Кыргызстана размещено 2974 «власовца», в Казахстане расселяли больше оуновцев - 7513. Данные категории граждан делились на тех, которые сдались Советской Армии раньше 1944-1946 гг., им давалось по 5 лет заключения в спецпоселениях и тех, которые были выселены в 1947-1949 гг. на 8-10 лет и на бессрочное поселение.

Постановление СНК СССР «О правовом положении спецпереселенцев» (8 января 1945 г.) формально определяло их как полноправных граждан. Автор обращает внимание на то, что спецпереселенцы избирательными нравами пользовались на общих со всем населением основаниях, но ввиду того, что они, согласно положению, не могли иметь на руках документов, удостоверяющих их личность, существовало указание и подтверждение НКВД СССР о том, что документом при явке спецпереселенца на голосование могут служить трудовые книжки, которые выдавались им на один день.

Типичным примером расселения на территории Средней Азии депортированных народов является пример Кыргызстана, где прибывших поселенцев, как правило, расселяли по колхозам и совхозам путем временного вселения в колхозные поселки и утепленные палатки. Спецпоселенцам предоставлялась возможность построить собственные глинобитные дома из местных материалов, тем самым предполагалось обеспечить индивидуальным жильем каждую семью.

Разумется, анализируя все вышеизложенное, мы должны понимать, что в то время, когда вся экономика страны работала на войну, руководители на местах зачастую старались за счет переселенцев, которых они вполне искренне считали врагами народа, поправить экономическое положение хозяйств и предприятий, которыми они руководили.

Проблема заключалась в том, что у переселенцев с Кавказа фактически не оставалось времени на адаптацию к местным условиям. Анализ причин, приведших к подобной ситуации, позволил автору выделить несколько факторов:

1. Централизованная система распределения продовольственных ресурсов не учитывала специфики, а главное, региональных возможностей местных хозяйств, работающих на оборону страны.

2. Призывы и приказы относительно перевода всего трудоспособного населения страны на полувоенное положение с сопутствующей жестокой системой карательных мер, с точки зрения обывателя, вступали в противоречие с идеей кормить «врагов народа».

3. Осуществление переселения в самое тяжелое время года, пришедшееся на февраль 1944 г., резко снижало возможность для создания приемлемых условий для жизни на новых местах проживания.

Далее раскрываются особенности социально-экономической и культурно-образовательной адаптации переселенцев. Государство, насильственно переселяя народы в отдаленные малоосвоенные регионы страны, преследовало как политические, так и экономические цели. Автор отмечает, что в самой природе командно-административных методов были заложены неэффективные методы ускорения социально-экономического развития Средней Азии, поэтому труд спецпоселенцев использовался крайне неэффективно. Депортированные, имеющие специальное образование, почти не использовались по их профильной специальности и составляли основную массу разнорабочих, несмотря на то, что на местном уровне, при распределении рабочих мест среди спецпоселенцев, давались рекомендации об «ориентировочной занятости» переселенного населения, учитывающие их социокультурную специфику.

Руководство Киргизской ССР осознавало прямую зависимость между «правильным использованием завезенной рабочей силы» и «созданием нормальных бытовых условий». С одной стороны, была явная заинтересованность в высокой производительности труда спецпереселенцев, что, естественно, требовало создания для них нормальных условий жизни. С другой, спецпереселенцы были в определенной степени «врагами народа», а значит, относиться к ним следовало с особым пристрастием, создавая в их среде широкую сеть доносительства, позволяющую жестко контролировать повседневную жизнь людей.

Анализ архивных документов позволил сделать вывод о том, что квалифицированные рабочие и специалисты не могли устроиться на работу по своей специальности, в результате чего происходила утрата квалификации переселенцами, потеря экономической и творческой заинтересованности. Один из архивных документов содержал такую запись:

«Устроить переселенцев по их квалификации не представлялось возможным, а на другую работу они не хотели идти, предъявляя требования переотправки в другую республику, самовольно разъезжали по районам в попытках найти лучшие материальные и бытовые условия».

Автор акцентирует внимание на том, что и переселенцы, и сама республика оказались заложниками безответственной и непродуманной политики центрального руководства. Невозможность найти работу по специальности, продолжить образование, сам факт принудительного переселения — все это ломало судьбы людей, которые не имели права выбора, были поставлены в прямую зависимость от власти в тяжелое военное время и первые послевоенные годы.

В то же время автор указывает, что спецпоселенцы имели ряд преимуществ по сравнению с другими категориями подневольной рабочей силы в СССР и больше всего подходили для целей освоения труднодоступных и малообжитых регионов страны. С одной стороны, спецпереселенцы быстро вживались в местную природную и социальную среду, так как высылались в основном семьями и родовыми общинами. К тому же, спецпоселенцы, большую часть которых на протяжении всего рассматриваемого периода составляли крестьяне, быстро адаптировались к любым разновидностям физического труда в сельской местности.

После окончания Великой Отечественной войны началось восстановление экономики. Стратегически важные регионы в свете увеличения промышленного потенциала государства были, как правило, малозаселенными и не очень привлекательными для проживания. При дефиците государственных средств была исключена возможность привлечения дополнительной рабочей силы за счет определенных льгот или других экономических рычагов. Ставка была сделана на освоение территорий заключенными и спецпереселенцами. Исследование региональных особенностей спецпереселенческой политики позволяет нам сделать вывод о том, что именно экономические потребности государства были одной из приоритетных целей при осуществлении массовых принудительных переселений.

После 1946 г. условия труда спецпереселенцев стали постепенно улучшаться. Сокращался перечень должностей и профессий, по которым им запрещалось работать. Однако эти изменения происходили очень медленно и непоследовательно. В отчетах НКВД послевоенного периода приводятся данные о том, что многие тысячи спецпереселенцев работали в школах, институтах, учреждениях, но большей частью в составе обслуживающего и технического персонала.

Принудительный труд граждан немецкой национальности несколько отличался от труда депортированных народов Северного Кавказа, которые в основном были приписаны не к промышленным предприятиям, а к сельскохозяйственным отраслям производства, и, соответственно, были менее контролируемыми органами надзора.

До депортации у народов был разный образ жизни, различные ценности, они исповедовали разные религии. Многие депортированные считали местное население малообразованным, инокультурным и не желали вступать с ними в постоянные контакты. Но все же нельзя отрицать того факта, что в целом в Киргизской ССР в период со времени депортации и до реабилитации грамотность среди населения существенно возросла. Это подтверждают имеющиеся данные на момент депортации и после ее проведения, так как сотрудники Отдела спецпоселений МВД СССР и его отделений на местах выясняли образовательный уровень спецпоселенцев для найма на работу.

С 1949 г. обозначение «спецпереселенцы» вышло из официального употребления. Некоторое время лиц, находившихся на спецпоселении, делили на «выселенцев» и «спецпоселенцев», однако вскоре произошла терминологическая унификация - всех стали называть «спецпоселенцами».

Исследовав особенности социально-экономической и культурно-образовательной адаптации, автор делает следующие выводы: а) вследствии отсутствия квалификации материальное положение спецпереселенцев не обеспечивало прожиточного минимума; б) труд спецпереселенцев в рамках производства, не связанного с сельским хозяйством, использовался крайне неэффективно (устроиться на работу по специальности не представлялось возможным, поэтому на производстве возрастали случаи саботажа и дезертирства); в) условия жизни спецпереселенцев были предельно экстремальными: снабжение продуктами питания было крайне скудным, наблюдался высокий уровень заболеваемости и смертности, поэтому депортированные народы находились объективно под угрозой исчезновения в силу тяжелых условий труда и быта, а также дисперсного расселения; г) взаимоотношения между спецпоселенцами и коренным населением в большинстве случаев характеризовались солидарностью и взаимной поддержкой, однако культурная замкнутость не способствовала развитию межэтнических взаимоотношений, которые не шли дальше экономических связей, поэтому спецпоселенцы в большинстве случаев жили изолированно и замкнуто; д) заметный ущерб наносился духовной культуре народов, подвергшихся переселению: были закрыты школы, культурные учреждения, печатные издания, утрачены многие культур-

ные достижения, что в итоге привело к частичной утрате родного языка у некоторых депортированных народов; е) трудовая деятельность депортированных народов в определенной мере способствовала развитию сельского хозяйства и местной промышленности Кыргызстана.

Четвертая глава посвящена исследованию процесса реабилитации депортированных народов: правовым, социокультурным и экономи-ческим вопросам.

Прежде всего, сделан акцент на документах, хронология появления которых (с 1945 по 1957 гг.) позволяет утверждать, что процесс реабилитации депортированных народов носил затяжной характер, а более четкая артикуляция намерений государства начала проявляться после смерти И.В. Сталина.

Автор обращает особое внимание на несколько важных в этом отношении нормативно-правовых актов правительства СССР: «Положение о спецкомендатурах НКВД», «О правовом положении спецпереселенцев» (8 января 1945 г.), значительно смягчавшие режим проживания спецпереселенцев; постановление «О льготах спецпереселенцам» (28 июля 1945 г.), касавшееся главным образом сельскохозяйственного налогообложения; Указ о том, что депортированные народы остаются на спецпоселении навечно, без права возврата к прежним местам жительства (26 ноября 1948 г.). Причем, за побег было установлено еще более строгое наказание - 20 лет каторжных работ. Кроме семи тотально депортированных народов Указ 1948 г. распространялся также и на крымских греков, болгар и армян, турок-месхетинцев, курдов и хемши-лов, а также на высланных в 1949 г. из Прибалтики. Все эти категории получили новое статусное наименование «выселенцы»: с каждого выселенца сотрудник МВД брал расписку об ознакомлении с этим указом.

С начала 50-х гг. репрессивные меры не оправдали себя в достижении целей, которые ставились при выселении народов и социальных групп, и были заменены на идеологические. Первым реальным шагом в сторону реабилитации народов явилось Постановление правительства «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев» (5 июля 1954 г.): обязанность являться на регистрацию в комендатуру каждые три дня была заменена одним разом в год. Дети спецпоселенцев, не достигшие 16-летнего возраста, а также достигшие, но принятые или направленные на учебу, освобождались от спецпоселения. Оставшиеся на спецпоселении получили право проживания и перемещения внутри своей области, а по служебным командировкам — и внутри всей страны.

Важное значение имел целый ряд государственных нормативных документов 1955 г.: «О выдаче спецпоселенцам паспортов», «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.», «О снятии с учета некоторых категорий спецпоселенцев», «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении» и др.

В 1956 г. были приняты указы о снятии ограничений в правовом положении с поляков, калмыков, греков, болгар и армян, крымских татар, балкарцев, турок-месхетинцев, курдов, хемшилов, чеченцев, ингушей и карачаевцев (все - без права возвращения на родину).

В начале 1957 г. пяти из тотально репрессированных народов, ранее имевших свою государственность, была возвращена их автономия.

В работе показано, что реально от снятия поражения в правах до восстановления и реализации этих прав депортированным народам еще предстояло пройти солидный путь: ни обязательного возвращения имущества, конфискованного при выселении, ни автоматической возможности возвращаться в места и дома, откуда произошло выселение, указы не предусматривали, а некоторые из «ограничений» фактически действовали еще в начале 1990-х гг.

Резюмируя итоги начального этапа политики реабилитации, автор отмечает некоторые важные особенности:

- Ужесточение правового режима не во всех регионах СССР проходило равномерно, во многом оно зависело от хозяйственно-экономической ориентации региона и от отношения к депортированным народам местных властей. Более мягкий правовой режим, приведший к более быстрой адаптации, проходил в сельскохозяйственных и малонаселенных районах страны, в том числе и в Кыргызстане.

- Социокультурная адаптация, касающаяся сферы образования, напрямую была связана со знанием спецпереселенцами русского языка. Союзными органами и местными властями предпринимались максимальные усилия для обучения молодежи из числа депортированных в разрешенных сферах образования.

- В целом процесс адаптации прошел достаточно успешно, поэтому далеко не все переселенцы захотели возвращаться на историческую родину, тем более, что республиканскими властями предпринимались экономические, образовательные, культурно-идентификационные усилия в рамках законодательства СССР для того, чтобы они добровольно оставались в местах выселения тем более, что на исторической родине им было отказано в возврате имущества.

В Киргизской ССР уже 8 июня 1957 г. выходит постановление ЦК КП Киргизии «О серьезных недостатках в организации переселения чеченского и ингушского населения», в котором в частности указывалось: «...обязать Фрунзенский, Ошский, Джалал-Абадский обкомы, горкомы и райкомы партии принять неотложные меры по прекращению не организованных и самовольных выездов чечено-ингушского населения и немедленному трудоустройству на прежние места работы лиц, которым ранее были выданы документы на выезд, а также обеспечить их необходимыми жилищными условиями». Частично возложение ответственности на местные органы власти положительно сказалось на общей ситуации, и уже к декабрю 1958 г., когда подводились первые итоги по отправке чечено-ингушского населения из Кыргызстана в ЧИАССР, было отмечено, что « ... из 1624 семей, фактически оставшихся в списках, отложили свой выезд 233 семьи...». Таким образом, в отношении к спецпоселенцам, к их правовому, социальному и экономическому положению начинает формироваться новая политика центрального руководства — политика «сдерживания и балансирования», наиболее ярко проявившаяся в 70-80-е гг. XX в.

Анализ процедуры возвращения спецпоселенцев на историческую родину и их первичной адаптации на местах выявил, что эти процессы происходили неравномерно и носили затяжной характер. Так, несмотря на то, что после XX съезда в ЦК КПСС поступает огромное количество писем (6,5 тыс.), союзный центр не торопился с принятием решений: в совместной записке Отдела партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам и Отдела административных органов ЦК КПСС от 17 мая 1956 г. по поводу требований автономии говорилось, что «если бы встал вопрос о восстановлении той или другой автономной области, то сделать это следовало бы в пределах указанных выше союзных республик».

Документы свидетельствуют, что народы Северного Кавказа, насильственно переселённые в Киргизскую ССР, вынуждены были сами добиваться своей реабилитации и возвращения на родину. Только в 90-е гг. стало возможным массовое возвращение депортированных народов.

На Северном Кавказе и в степях Нижнего Поволжья спецпоселенцы, вернувшиеся на родину, за исключением чеченцев и ингушей, приветствовались как партийно-советскими органами, так и местным населением. Региональные власти видели в бывших депортированных важный резерв рабочих рук для выполнения планов только что начавшейся пятой пятилетки. Без притока рабочей силы извне выполнить эти планы собственными силами, в условиях послевоенного дефицита рабо-

чих рук, было весьма проблематично. Например, в 1956 г. только на территории бывшей Калмыцкой АССР недоставало 12,5 тысяч пар рабочих рук, причем через два-три года этот дефицит должен был составить уже 32 тысячи человек.

Было очевидно, что государство взяло новый курс на частичную либерализацию отношений в обществе и стремилось исправить трагические последствия жестокого «сталинского режима». Однако в местах расселения депортированных народов, в том числе и Кыргызстане местные власти оказались не готовы к последствиям проводимой политики этнической реабилитации. Анализ этих процессов позволил выделить некоторые негативные моменты.

Во-первых, руководство СССР как центральное, так и региональное в местах расселения депортантов в Средней Азии и на Северном Кавказе не предполагало массового возвращения спецпоселенцев на родину.

Во-вторых, после депортации и последовавшей за ней волны республиканского и районного размежевания на территории Северного Кавказа землю и собственность, которые ранее принадлежали депортированным народам, советские власти стали распределять среди представителей иных этнических групп.

В-третьих, образовательная и воспитательная деятельность в местах выселения депортантов выстраивалась по принципу сохранения традиционных семейных отношений и уклада хозяйствования. Это привело к тому, что вновь образовавшиеся северокавказские автономии, несмотря на достаточно развитый довоенный промышленный потенциал, вплоть до самого распада СССР, ощущали острую нехватку специалистов с высшим и среднетехническим образованием.

В-четвертых, уже упомянутая традиционность семейно-родовых отношений у ряда депортированных народов привела к тому, что тейповые и другие клановые структуры и ценности ставились выше государственной идеи.

И наконец, не учитывалась ментальность общей массы кавказского населения, основными компонентами которой являются национальная гордость и в связи с депортацией - национальная обида, которая, в свою очередь, может передаваться из поколения в поколение.

Если этническая депортация была логическим продолжением сталинской тоталитарной политики и преследовала хоть какие-то геополитические интересы советского государства, то последствия не продуманной до конца реабилитации были неожиданными и впоследствии трагическими для Российской Федерации в целом и Северного Кавказа, в частности.

Проведенный в работе анализ последствий реабилитации депортированных народов на исторической родине показал, что при возвращении многие из них столкнулись с рядом проблем, которые впоследствии и сформировали регион с экономической, политической и межэтнической нестабильностью.

Несмотря на усилия органов власти, возвращение чеченцев и ингушей проходило не в соответствии с планами. Около 100 тыс. человек оказались без жилья вследствие закрытия властями для их проживания Галанчожского, Чеберлоевского, Шаройского и большей части Итум-Калинского и Шатойского районов.

В настоящее время народы, когда-то депортированные и полностью реабилитированные, выбравшие Кыргызстан в качестве постоянного места жительства, живут полноценной, привычной для них жизнью: имеют в собственности участки земли, обеспечивающие их сельскохозяйственной и животноводческой продукцией, получают высшее профессиональное образование, заняты во всех сферах жизни республики, достойно представляя свой этнос.

Эти народы создали свои общественные объединения в составе Ассамблеи народа Кыргызстана: Общественное объединение граждан КР ингушской национальности «Вайнах» (1351 чел.), Общественное объединение кабардинцев и балкарцев «Минги тау» (2000 чел.), Общественное объединение курдов «Мидия» (13171 чел.), Общественное объединение Международная Ассоциация карачаевцев «Ата-Джурт» (2200 чел.), Общественное объединение турок Кыргызской Республики (ок. 40 тыс. чел.), Общественное объединение Чеченский культурный центр «Барт» (1875 чел.) и др.

Политика признания культурной самобытности и содействия процветанию многообразия в республике приносит свои плоды, способствуя тому, чтобы каждый народ мог внести посильную лепту в общественное развитие. Однако в научных исследованиях еще не нашли достойного освещения вопросы, связанные с той ролью, которую сыграли эти народы в экономическом, социальном и культурном развитии потенциала страны.

В настоящее время, несмотря на имеющиеся единичные факты конфликтогенного характера, многонациональный народ Кыргызстана демонстрирует достойные примеры толерантности, социальной интеграции и межэтнического согласия, которые целесообразно использовать на современном постсоветском пространстве для проведения сбалансированной этнической политики.

Анализируя процесс адаптации и реабилитации депортированных народов на территории Кыргызстана, в заключении автор подводит итоги диссертационного исследования, выделив, прежде всего, основные факторы, обусловившие процесс этнических депортаций:

1. Буквальное следование доктрине пролетарского государства, окончательно сформированной к середине 30-х гг., т. е. к принятию первой советской Конституции, уже к концу 80-х гг. XX в. привело к межэтническим противоречиям и столкновениям, но на тот период времени эта доктрина представлялась политической элите единственно возможной и идеологически объединяющей советский народ.

2. Прогрессивное развитие экономики во многом обеспечивалось за счет карательных и принудительных мер, которые применял репрессивный аппарат советского государства по отношению к своему народу в 30-е-40-е гг. XX в.

3. Интернациональная идеология требовала равномерной интеграции во всех регионах страны, что решало сразу ряд проблем: а) уничтожало возможный этнический сепаратизм; б) позволяло в регионах расселения интернационализировать экономику; в) решало внешнеполитические и пограничные проблемы государства (как это было с частичным выселением финнов, корейцев, поляков и ряда др.); г) позволяло воспитать молодое поколение депортированных народов в духе интернационализма за счет размывания этнических ценностей и авторитетов.

Депортация как элемент классовой борьбы и элемент наказания, несомненно, была одной из самых значительных составляющих репрессивной политики советского государства в сталинскую эпоху. Как в предвоенные, так и в военные годы депортация решала экономические и политические проблемы государства. Период Великой Отечественной войны, во многом обусловивший ужесточение политического режима в СССР, вошел в советскую историю как время массовых этнических депортаций «неблагонадежных народов», «изменников родины», военнопленных и т. п. на новые места расселения, в том числе и на территорию современного Кыргызстана.

Под депортацию по этническому признаку в СССР попали народы, сохранившие жесткую структуру традиционного общества в виде кланов и родовых общин (народы Северного Кавказа и др.), и народы, которые проживали возле советских границ (например, курды, хемши-лы, турки-месхетинцы) или имевшие собственные государства с буржуазной формой правления (немцы, поляки, финны-ингерманландцы, корейцы и др.) (т. е., по мнению советского руководства, заведомо враждебные на тот период времени к СССР). Все названные народы в меньшей степени поддавались политике советизации.

Изучение вопросов депортации и размещения депортированных народов на территории Кыргызстана показывает, что их прибытие сюда привело к существенному изменению этнического и языкового состава населения, увеличению его численности, более быстрому развитию ряда малоосвоенных и неосвоенных районов республики, ее экономики и культуры. Особенно это касается периода Великой Отечественной войны и послевоенного восстановительного периода, когда ощущался огромный дефицит специалистов и рабочих рук.

Новые природно-климатические и морально-бытовые условия в местах высылки затрудняли процесс адаптации депортированных народов на территории Кыргызстана, стремившихся сохранить свои традиции, привычный образ жизни и традиционную этническую структуру.

Дискриминационный статус спецпереселенцев, жесткий контроль со стороны органов госбезопасности, недоверие, особенно на первых порах, местного населения оставили глубокий след в судьбе всех депортированных народов.

При всех своих положительных аспектах реабилитация депортированных народов была противоречивым процессом и не была полностью реализована, так как зачастую не учитывала всех интересов как самих депортированных народов, так республик и областей, куда они могли возвратиться.

Реабилитация народов проходила в разное время и привела к различающимся итогам. Некоторые народы еще в конце 1950-х гг. получили право на возвращение на малую историческую родину и восстановление собственной государственности в рамках СССР (например, народы Северного Кавказа), другие получили это право только в период распада СССР (крымские татары) или вообще его не получили (поволжские немцы, турки-месхетинцы). Большая часть депортированных народов вернулась на малую историческую родину или покинуло страну. Издержки непоследовательно проведенной реабилитации продолжают сказываться и в наши дни.

История депортированных народов актуальна для Кыргызстана, так как остаются еще «белые страницы», неисследованные вопросы в связи с тем, что не все документы стали достоянием гласности, и с постепенным их вовлечением в научный оборот появится возможность воссоздать историю каждого насильственно переселенного на территорию республики народа: способы надзора за спецпереселенцами и система наказаний, вопросы медицинского обслуживания, судьбы детей, оставшихся сиротами, систему обучения, бытовую жизнь в спецпоселениях и мн. др.

Актуальными остаются исследования, проведенные по материалам воспоминаний современников, мемуарных источников, устных историй, рассказанных самими депортантами и их потомками. Историческая память прошлого будет способствовать более адекватному пониманию процессов, происходящих в настоящем.

На территории современного Кыргызстана сохранились этнические сообщества и места компактного проживания потомков депортированных народов, глубоко интегрированных в общество и сыгравших свою положительную роль в развитии культуры и экономики республики. Это является одним из устойчивых каналов партнерского взаимодействия Кыргызстана и России, народов двух стран.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

I. Монографии

1. Из истории депортированных народов Кавказа в Кыргызстан. Бишкек, 2010. 10,0 п.л.

2. Депортированные народы на территории Кыргызстана (проблемы адаптации и реабилитации). Бишкек, 2013. 24,0 п.л.

П. Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных ВАК РФ

3. Основные факторы и последствия этнических депортаций // Вестник КРСУ. Бишкек, 2011. Том 11. № 6. 0,5 п.л.

4. К вопросу о правовом положении депортированных народов // Этно-социум и межнациональная культура. М. № 12 (54). 2012. 0,7 п.л.

5. Проблемы первичной адаптации депортированных народов в регионах расселения // Вестник КРСУ. Бишкек, 2013. Т. 13. № 1. 0,5 п.л.

6. Депортация народов Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. Тула, 2013. № 1. 0,6 п.л.

7. Правовое положение и первичная адаптация депортированных народов // Социология власти. М. 2013. № 1. 0,8 п.л.

8. Предпосылки депортации народов Северного Кавказа // Вестник КРСУ. Бишкек, 2013. Т. 13. № 2. 0,5 п. л.

9. Гуманитарный фактор в российско-кыргызском сотрудничестве // Вестник КРСУ. Бишкек, 2013. Т. 13. № 2. 0,6 пл.

III. Статьи в сборниках материалов международных научных конференций

10. Полиэтнические регионы России: взаимодействие органов государственной власти с институтами гражданского общества по вопросам этнокультурного развития // Историко-культурные аспекты полиэт-ничных регионов России: Материалы X Сафаргалиевских научных чтений / МГУ им. Н.П. Огарёва; Отв. ред. Н.М. Арсентьев. Саранск: Красный Октябрь, 2006. 0,8 пл.

11. Изменение этносоциальной структуры населения среднеазиатских республик в период Второй мировой войны // Победа для всех одна^. Материалы научно-практической конференции, посвящённой 65-летию Победы во Второй мировой войне / Под ред. акад. В.М. Плоских. Бишкек: КРСУ; Илим, 2010. 0,6 п.л.

12. Современные институты российской внешней политики в отношении зарубежных соотечественников // «...B краю далёком». Роль СМИ в освещении внешней политики России по отношению к соотечественникам. М. - Бишкек: КРСУ, 2010. 0,6 п.л.

13. Административные меры, обусловливающие хозяйственно-бытовое устройство депортированных народов с Кавказа в Киргизскую ССР II Депортация и реабилитация народов в СССР в 20-80-е годы XX века. Исторические уроки: Материалы научно-практической конференции 3-7 декабря 2010 г. / Под ред. акад. В.М. Плоских. Бишкек, 2010. 0,6 п.л.

14. Анализ некоторых сторон национальной политики Советского государства (становление федерализма) // Труды института мировой культуры. Выпуск V. Диалог цивилизаций № 11. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Бишкек: КРСУ, 2010. 0,5 пл.

15. Депортация народов Кавказа // Депортированные народы Кавказа в Кыргызскую Республику: Сборник документов и материалов / Сост. Т.Д. Доценко, JI.H. Дьяченко, A.A. Карымсакова, Д.Ш. Кызаева; вступ. ст. JI.H. Дьяченко. Бишкек: КРСУ, 2010. 0,9 п.л.

16. Образ «соседа» через призму независимости Кыргызстана И Сборник материалов VI Международной Летней школы молодых учёных-историков стран СНГ «20 лет СНГ: историко-культурное наследие», 12-19 июня 2011 г. Бишкек: КРСУ, 2011. 0,8 п.л.

17. Депортированные народы // Вехи истории культуры: от эпического миропонимания к космическому мышлению: Материалы международной общественно-научной конференции в рамках X Международного форума «Пути в Будущее: Мир через Культуру». Кыргызстан, 14-19 апреля 2011 г. Бишкек: КРСУ, 2011. 0, 7 п.л.

18. К проблеме исследования депортации народов в Кыргызстане (XX в.) // Суверенному Кыргызстану - 20 лет. Бишкек: HAH KP, 2011.0,5 пл.

19. Хозяйственно-бытовое обустройство как фактор первичной адаптации спецпоселенцев // Материалы научно-практической конференции, посвящённой 70-летию депортации российских немцев. Бишкек: Бизнес-Пресс, 2011. 0,6 п. л.

20. Русский язык в Киргизии: роль Представительства Россотрудниче-ства в Кыргызской Республике по его продвижению // Русское слово в образовательном пространстве Кыргызстана. Шеймановские чте-ния-4: Материалы международной научно-практической конференции, посвящённой памяти Л.А. Шеймана (24-25 ноября 2011 года). Бишкек: Кыргызская академия образования, 2011. 0,5 пл.

21. Образовательные контакты России и Кыргызстана // Вестник КНУ: Материалы международной научно-практической конференции «Современный университет: стратегия развития в меняющемся мире», посвящённой 90-летию академика Кайыпа Оторбаева. Бишкек: КНУ, 2012.0,5 п.л.

22. Историко-политологическая ретроспектива формирования межэтнической политики в Кыргызской Республике // «Брат мой — враг мой...?»: Материалы международной межвузовской конференции «СМИ и внутриполитические конфликты». 26 января 2012 г. Бишкек: КРСУ, 2012.0,6 п.л.

23. СМИ о жизни потомков депортированных народов Северного Кавказа в Кыргызстане // «Из пламени и света рождённое слово»: Материалы международной конференции «СМИ и власть - свобода слова. Проблемы взаимной ответственности» // Вестник КРСУ. Серия: Журналистика. Политология. Бишкек, 2013. 0,6 п.л.

24. Депортация народов в СССР и её отражение в современной межэтнической политике Кыргызстана // Культурно-историческое пространство Центральной Азии: от прошлого - к будущему. К 110-летию со дня рождения Ю.Н. Рериха: Материалы международной общественно-научной конференции. Бишкек, 13 декабря 2012 г. Бишкек: КРСУ, 2013. 0,6 пл.

IV. Статьи в научных сборниках и журналах

25. Киргизская диаспора в России: взгляд из Бишкека // Жизнь национальностей. М., 2002. № 2. 0,5 пл., в соавт.

26. Миграционные процессы в России и Киргизии: проблемы и перспективы // Развитие демократического мировоззрения вузовской молодёжи как условие прогресса и интеграции в мировое научно-образовательное пространство / Бишкек: Кыргызско-Российская академия образования, 2002. 0,5 п.л.

27. Диаспора: используемый резерв или лишняя обуза для России? (К выходу книги Н.В. Калининой «Российская диаспоральная политика в странах СНГ: состояние и перспективы») // Жизнь национальностей. М., 2006. № 1. 0,5 п.л.

28. Анализ причин депортации немцев в СССР во время Второй мировой войны // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек: НАН КР, 2011.№ 1 (21). 0,5 п.л.

29. Условия и основные этапы формирования спецпоселений на территории Киргизской ССР // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек: НАН КР, 2011. № 4 (24). 0,5 п.л.

30. К вопросу социально-экономической и культурно-образовательной адаптации депортированных кавказских народов в Кыргызстан // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек: НАН КР, 2013. № 1.0,5 п.л.

31. Из истории возвращения из Кыргызстана на историческую родину депортированных народов Кавказа // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек: НАН КР, 2013. № 4. 0,6 п.л.

Дьяченко Лидия Николаевна

Депортированные народы на территории

Кыргызстана (проблемы адаптации и реабилитации)

Подписано в печать 11.03.2013. Формат 60х84'/16 Офсетная печать. Объем 2,5 п.л. Тираж 150 экз. Заказ 128.

Отпечатано в типографии КРСУ 720048, г. Бишкек, ул. Горького, 2.

Текст диссертации на тему "Депортированные народы на территории Кыргызстана"

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Кыргызско-Российский Славянский университет

На правах рукописи

05201351178

Дьяченко Лидия Николаевна

ДЕПОРТИРОВАННЫЕ НАРОДЫ НА ТЕРРИТОРИИ

КЫРГЫЗСТАНА (проблемы адаптации и реабилитации)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени доктора исторических наук

Научный консультант:

доктор исторических наук, проф. Пихоя Рудольф Германович

Бишкек - 2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ_3

ГЛАВА I. Теоретико-методологические основы исследования проблемы этнических депортаций в СССР_14

1.1. Историография репрессивной депортации народов

и источники исследования_14

1.2. Истоки формирования политики репрессивных депортаций в СССР_42

ГЛАВА II. Репрессивная депортация народов на территории СССР_70

2.1. Этнические депортации в контексте внешней политики СССР_70

2.2. Репрессивная политика советского государства в довоенный период_85

2.3. Массовая депортация народов в годы Великой Отечественной войны_115

ГЛАВА III. Депортированные народы на территории Кыргызстана_156

3.1. Положение депортированных в режиме спецпоселений_156

3.2. Трудности первичной адаптации депортированных_186

3.3. Особенности социально-экономической и культурно-образовательной адаптации спецпереселенцев_211

ГЛАВА IV. Реабилитация депортированных народов: правовые и социально-экономические последствия_241

4.1. Изменение правового статуса депортированных народов_ 241

4.2. Возвращение спецпереселенцев на историческую родину_ 263

4.3. Проблемы реабилитации и адаптации бывших депортированных

на исторической родине_293

ЗАКЛЮЧЕНИЕ _ _314

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

323

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность проблемы. Тема массовой насильственной депортации народов, организованной и проведенной в 30-40-е гг. XX в. тоталитарным сталинским режимом в СССР, как никогда важна для изучения сегодня, когда в новых геополитических и культурно-исторических условиях происходит реанимация общественного и научного интереса к национальной истории.

Несмотря на то, что о массовых этнических депортациях на территории бывшего СССР написано немало научных трудов, нельзя утверждать, что в науке освещен весь круг проблем, связанных с этим процессом, что изучены все исторические свидетельства того времени и вполне осознаны размеры и последствия трагедии репрессированных этносов (поляков, корейцев, немцев, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев, курдов, турок-месхетинцев, хемшилов и др.). Тема депортированных народов и сегодня продолжает оставаться крайне политизированной и зачастую используется в политическом пространстве в качестве прикладного инструмента разными политическими силами, что является еще одним доказательством необходимости более глубокого исследования истории массовых этнических репрессий и масштабов преступлений тоталитарного режима в СССР.

Насильственное переселение народов привело к огромным человеческим, моральным и политическим потерям. Существование в чуждом циви-лизационном, этническом и конфессиональном окружении оказало серьезное негативное воздействие на образ жизни депортированных, их образовательный и культурный уровень, привело отчасти к утрате родного языка. В таких условиях сохранение собственной идентичности становится настолько важной задачей, что ей подчиняются все остальные сферы жизни. С другой стороны, малые народы, проживающие в инокультурной среде, вынуждены приспосабливаться к новым условиям жизни, искать свое место в новом социуме, воспринимать язык, культуру, обычаи, образ жизни окружающих народов.

В условиях новейшей истории и глобализирующегося мира актуальность данной проблемы особенно велика не только для всего мирового сообщества, для Российской Федерации как правопреемницы СССР, для самих депортированных народов, но и для ныне суверенных государств Центральной Азии, в частности Кыргызстана1, которые в силу сложившихся исторических обстоятельств стали одновременно и проводниками и заложниками советской репрессивной политики, и где, несмотря на трудности военного и послевоенного времени, создавались необходимые условия для выживания и интеграции депортированных в новый социум.

Воссоздание реальной картины жизни народов, насильственно переселённых на территорию Кыргызстана, позволит по-новому взглянуть на их прошлое и исправить ложные представления о них, закрепившиеся в условиях тоталитаризма, значительно сократить количество «белых пятен» истории, ускорить объективно-правовое решение последствий депортации, уменьшить степень межнациональной напряженности, адекватно прогнозировать и осуществлять комплекс политических и социальных мер, направленных на консолидацию общества.

Степень научной разработанности темы. Вопросы, связанные с репрессивной политикой Советского государства, с принудительной депортацией целых народов, особенно в период Великой Отечественной войны, постепенно становятся достоянием гласности только после смерти И.В. Сталина и выступления Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева на XX съезде Коммунистической партии (1956 г.) с разоблачением преступлений диктатора и его окружения . Относительно небольшой временной отрезок, недоступ-

1 В работе используется принятое в Кыргызской Республике написание слова «кыр-гыз» и его производных - «Кыргызстан», «кыргызский», «кыргызстанец».

2 В нормативно-правовом аспекте постепенное осуждение репрессий сталинского режима было подготовлено указами Президиума Верховного Совета СССР: Указом от 13 июля 1954 г. «Об отмене Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. "Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны"» (ст. 2); Указом от 13 декабря 1955 г. «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении» в части запрещения немцам

ность архивных документов еще в течение длительного времени (вплоть до периода распада Союза ССР), отсутствие исчерпывающей информации в свободной печати, ограниченность источниковой базы, табу самой закрытой и запретной для научного изучения темы, придает ей в современной историографии статус малоизученной.

Важным этапом в исследовании судеб депортированных народов в СССР является эпоха перестройки (сер. 80-х гг. XX в. - до 1991 г.), когда руководство КПСС начало осуществлять некоторые либеральные преобразования в идеологической сфере, так называемую политику гласности, которая предполагала смягчение цензуры над средствами массовой информации, публикацию запрещенной ранее литературы, архивных документов, ликвидацию спецхранов в библиотеках. В этот период был дан новый импульс исследованиям проблем тоталитаризма, репрессий; предпринимаются попытки системного анализа вопросов депортации народов, однако научная мысль была направлена, прежде всего, на выявление, изучение и публикацию ранее закрытых архивных источников.

Последовавший за распадом СССР период суверенизации бывших союзных республик потребовал изучения проблем репрессированных народов на новом витке истории, принятия новых нормативно-правовых документов, учитывающих интересы всех государств, причастных к проводимым депортациям и реабилитации народов и групп населения. В 1992 г. в Бишкеке было принято «Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств и народов», в котором Стороны (семь стран СНГ) «безоговорочно осудили имевшую место в прошлом тоталитарную политику насильственного переселения народов, национальных меньшинств и отдельных граждан бывшего СССР как злодеяние, противоречащее общечеловеческим, гуманным принципам». Начался новый период научного освещения исторического аспекта проблем насильственно пере-

возвращаться в места, откуда они были выселены (ст. 2) и др. См.: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М„ 1993.

селенных народов, продолжен процесс рассекречивания материалов центральными и региональными архивами.

Систематизация и обстоятельный анализ трудов зарубежных, российских и кыргызстанских ученых представлены автором в первой главе диссертации.

Объектом исследования являются исторические судьбы насильственно депортированных на территорию Кыргызстана народов.

Предмет исследования составили проблемы политической, социокультурной и экономической адаптации депортированных народов на территории Кыргызстана, особенности их политической реабилитации.

Цель исследования состоит в выявлении, историческом обосновании и комплексном изучении особенностей и проблем адаптации и реабилитации народов, депортированных на территорию Кыргызстана.

Цель работы предполагает решение следующих основных задач:

• изучить состояние научной разработки проблемы в трудах зарубежных, российских и кыргызстанских ученых; выявить наиболее полную архивную информацию по теме исследования; определить и систематизировать источниковую базу; провести анализ теоретико-методологических подходов к проблеме депортации;

• проанализировать советскую депортационную политику: выявить предпосылки и определить причины депортации, ее этапы и технологии проведения; масштабы принудительных депортаций в СССР и оценить демографические потери населения; дать количественные и качественные характеристики переселенных, представить географию их расселения на территории Кыргызстана и др.;

• исследовать круг вопросов, связанных с проблемами адаптации спецпереселенцев на территории Кыргызстана: жизнь в условиях ограничения прав и прессинга местными органами власти в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное десятилетие; административно-правовое положение и социальный статус народов; особенности организации трудовой деятельно-

сти, вклад спецпереселенцев в различные сферы общественной жизни; характер развития взаимоотношений с местным населением в период существования режима спецпоселений; показать причинно-следственную связь этнических депортаций и социально-экономических преобразований в республике;

• проанализировать процесс и проблемы реабилитации депортированных народов: конституционно-правовые вопросы, восстановление национально-государственных образований и трудности реинтеграции в их общественную, политическую и экономическую жизнь; опыт работы государственных и общественных структур Российской Федерации и Кыргызстана по сохранению национально-культурной самобытности реабилитированных народов.

Хронологические рамки исследования: 30-е - 40-е гг. XX в. - период начала и окончания депортации народов и групп населения, а также - середина 50-х - 90-е гг. XX в. - период проведения и завершения реабилитационных мер, подведения их итогов.

Территориальные рамки охватывают национально-государственные образования (автономные республики и области) Союза СССР (Российской Федерации) как места выселения репрессированных народов и территорию Киргизской ССР (Кыргызстана) как района их размещения.

Источниковая база. В работе использован широкий спектр материалов, сгруппированных автором следующим образом:

• нормативно-правовые документы центральных органов власти (Конституция СССР 1936 г., постановления, указы, распоряжения высших партийных, государственных и репрессивных органов власти);

• нормативно-правовые документы республиканских органов власти (постановления и распоряжения, которые дополняли и уточняли указы руководства страны);

• нормативно-распорядительная документация местных партийных и советских органов власти, регламентирующая взаимоотношения властных

структур и спецпереселенцев (распоряжения, решения, справки, отчеты, докладные записки, ходатайства и др.);

• информационные, справочные и статистические материалы (данные Всесоюзных переписей населения 1939 и 1959 гг., первой национальной переписи населения Кыргызской Республики 1999 г.; официальная и экспертная статистика государственных учреждений и международных организаций);

• сборники законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации; сборники документов и материалов по депортированным народам СССР и др.;

• мемуарная литература (воспоминания бывших руководителей партийных и советских органов; письма, дневники, воспоминания очевидцев событий и др.);

• материалы российских и кыргызстанских периодических изданий советского и постсоветского времени (журналы «Агитатор», «Вопросы истории», «Восток», «Всемирная история», «Диаспоры», «Знамя», «История СССР», «Социологические исследования», «Центральная Азия и Кавказ» и др.; газеты «Аргументы и факты», «Газета немцев Кыргызстана», «Грозненский рабочий» (электронный формат), «Известия», «Ингушетия», «Литературная газета», «Независимая газета», «Правда», «Российская газета», «Собеседник», «Эркин Too» («Свободные горы») и др.);

• рукописные материалы из личного архива автора (эмпирические наблюдения в процессе личного общения с представителями разных этнических групп населения Чеченской Республики и Кыргызстана, где автор находился на государственной службе);

• интернет-ресурсы.

Большинство источников являются составной частью фондов российских и республиканских архивов. Преобладающим и базовым источником по степени информационной значимости для объективного изучения проблем депортированных народов явились документы и материалы Государственно-

го архива Российской Федерации (ГА РФ), Центрального государственного архива Кыргызской Республики (ЦГА КР) и Центрального государственного архива политической документации Кыргызской Республики (ЦГА ПД КР).

Таким образом, комплексное использование различных видов источников позволило объективно изучить проблему, решить поставленные в работе исследовательские задачи и сделать соответствующие выводы.

Методологическую основу исследования составили научные принципы историзма, основанные на признании объективности исторического процесса и его вариантности, а также принципы системности и альтернативности. Теоретико-методологический плюрализм, которому присуще органическое сочетание различных теоретических подходов и конкретно-научных концепций, выступает в диссертационном исследовании в качестве главного принципа выбора самых приемлемых и оптимальных приемов и методов научного исследования.

В ходе работы эти принципы реализованы при оценке и объяснении исторических фактов в тесной связи с конкретными историческими условиями рассматриваемой проблемы и периода, в сопоставлении и учете субъективных и объективных факторов, характерных для этого сложного этапа истории, в комплексном подборе исторических источников и их критическом и непредвзятом анализе.

Избранная методология, широкая источниковая база, а также впервые вводимые в научный оборот документы центральных архивов Кыргызской Республики предопределили обоснованность и достоверность научных выводов и положений диссертационной работы.

Результаты исследования позволили выдвинуть следующую научную гипотезу. Проведение комплексного исследования политических, социально-экономических и других причин советской депортационной политики эпохи сталинизма и ее реализации в условиях реалий принимающих республик, в частности Кыргызстана, позволит во многом переосмыслить теоретико-методологическую и политическую оценку репрессий и депортаций в быв-

шем СССР, даст возможность выработать объективную и взвешенную оценку этническим и социальным депортациям, что в конечном итоге будет содействовать переведению темы из политической сферы в академическое пространство, появлению новых объективных аналитических исследований.

Научная новизна исследования заключается в том, что на основе как ранее опубликованных, так и новых архивных и документальных источников, введенных в научный оборот в последние годы, поставлена и в комплексе решена научная проблема исследования этнических депортаций на территорию Кыргызстана, рассматриваемых не только как многоаспектный, но и как сложно организованный процесс - составная часть репрессивной политики советского государства периода сталинизма. В работе впервые выделены и аналитически осмыслены позиции Кыргызстана как принимающей стороны в процессе тотальных этнических депортаций.

Прослежена степень социальной адаптации спецпереселенцев разных этнических групп и взаимодействие с ними местных партийных и административно-государственных органов; раскрыт позитивный вклад депортированных народов в экономические преобр