автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Хозяйство, быт и культура тофаларов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Хозяйство, быт и культура тофаларов"

На правах рукописи

РГВ ОД

•9 яиц ?1С0

Рассадин Игорь Валентинович

ХОЗЯЙСТВО, БЫТ И КУЛЬТУРА ТОФАЛАРОВ

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Улап-Удэ2000

Работа выполнена в отделе истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН

Научный руководитель:

доктор исторических наук Т. М. Михайлов

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Н. А. Алексеев

кандидат исторических наук И. Б. Батуева

Ведущая организация:

Бурятский государственный университет

Защита диссертации состоится 19 декабря 2000 г. в 10 час. на заседании диссертационного Совета К 092.25.01 по присуждению ученой степени кандидата исторических наук в Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств (670031, гор. Улан-Удэ, ул. Терешковой, 1).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ВСГАКиИ.

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук

Л. В. Лбова

Общая характеристика диссертации

Актуальность темы. Тофалары (их дореволюционное название ка-рагасы, хо тя еще в середине XIX в литературе,1 приводилось слово тофа в качестве их самоназвания) относятся сейчас к одним из малочисленных народов России (но переписи 1989 г. их насчитывалось 731 "чел.) со статусом народов Севера. Они являются одним из древнейших тюркоя-зычных народов Саян, издревле занимающихся охотой и оленеводством. До конца 20-х годов нашего века они еще кочевали по Саянской горной тайге. В процессе своего исторического развития тофалары создали уникальную материальную и духовную культуру, хороню отражавшую их хозяйственную деятельность и позволившую им максимально приспособиться к суровой таежной кочевой жизни. Всестороннее изучение особенностей их хозяйства, материальной, а также духовной культуры, их опыта, их вклада в мировую цивилизацию имеет большое как научное, так и практическое значение. Их опыт хозяйствования на ограниченной территории в течение многих веков без нарушения экологического равновесия п природе заслуживает, особенно в паши дни, пристального внимания и изучения.

Алтай и Саяны - территория, на которой с древнейших времен соприкасались тюркские, самодийские, кетские, тунгусо-маньчжурские и монгольские племена и их культуры. Поэтому изучение народов, обитающих на Саяно-Алтайском нагорье и сохраняющих своеобразные реликтовые формы хозяйства, такие, как оленеводство и т. п., которые могут исчезнуть под натиском цивилизации XX в., представляет уже само по себе большой научный интерес. Вопросы и проблемы истории и этногенеза указанных выше народов можно решить, лишь комплексно используя данные археологических, исторических, этнографических, лингвистических, фольклористических, антропологических исследований. Не все народы Саяно-Алтайского нагорья изучены во всех этих аспектах в одинаковой мере. Наименее изученными являются тофалары. До недавнего времени о ш1х вообще мало что было известно науке. Вопрос о их происхождении до сих пор окончательно не решен н является весьма спорным. Так, историки, как, например, Л. П. Потапов2, утверждают, что тюркоязычные тофалары образовались в результате поркпзацни со стороны тувинцев самодийских племен и родов, обитавших на Саянах. Тюрколог-лннгвисг Н. А. Баскаков, опираясь на материалы Н. Ф. Катаиова, отнес тофаларский язык к

1 Штубсндорф Ю. П. О карагассах II Всстник ИРГО. Ч. 12. Отд. 2. 1854. С. 229.

2 Потапоп Л. П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957. С. 227.

диалектам тувинского языка3. Другой тюрколог-лингвист, В. И. Расса-дни, специалист по тофаларскому языку, в результате проведенного ил сравнительно-исторического анализа тофаларского языка пришел ь выводу, что этот язык образовался в результате тюркизацни еще I древнетюркское время, в У1-УШ вв., орхонскими тюрками и уйгурамг кетоязычных родов. Присоединявшиеся позднее к уже тюркоязычньиу предкам тофаларов самодийские роды воспринимали тюркский язык ) лих, а не у тувинцев4.

Несмотря на наличие ряда исследований этнографического характера до революции, в 20-х гг., в довоенное и послевоенное время вес еще нет обобщающей монографии, в которой были бы восстановлена не только в общих чертах, но и в значимых деталях традиционные хозяйство, быт и культура тофаларов, сохранявшиеся у них не только дс 1929-30 гг., до перевода их на оседлость, но но инерции и в первые годы оседлой жизни. Не исследованы в этнографическом аспекте их хозяйство, быт и культура в советский период, а также в наши дни. Представляется весьма важным в научном и практическом отношениях осуществить подобное исследование, пока еще окончательно не исчезла самобытная культура тофаларов, чтобы можно было выявить ее устойчивые традиционные черты, установить, что же из традиционного образа жизни сохраняется и сейчас, помогая этносу выжить. Все сказанное выше определяет важность и актуальность избранной темы.

Состояние изученности проблемы. Литература по истории и этнографии тофаларов начала появляться с конца XVIII в. и прежде всего в России. Вся дореволюционная литература по тофаларам (карагасам) представляет собой в основном небольшие статьи и заметки общего характера. Одной из первых работ этого периода, в которой говорится о карагасах и дастся их общее описание, является труд П. С. Палласа5.. В нем он утверждает, что карагасы говорят на самодийском языке, и приводит подтверждающий лингвистический материал. Весьма общие и скудные материалы находим и в труде другого крупного ученого XVIII в. - И. Георги6, который писал о карагасах, называя их "небольшим остатком красноярских народов самоедского племени".

-1 Баскаков Н. Л. Введение и изучение тюркских языков. Изд. 2-е. М.: Высшая шкота. 1У 69. С. 317.

4 Рассадим В. И. Этапы исгории тофаларов по языковым данным // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы межвузовской конференции 11-13 мая 1969 г. Томск, 1969. С. 37.

5 Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского гоударства. СПб., 1788. Т. 3. С. 524-526.

6 Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов... Ч.З. СПб.. 1799. С. 19-20.

Из их описания в общем-то видно, что карагасы - кочующие по горной Саянской тайге охотники-оленеводы, у которых кроме их оленей нет другого скота. Живут они в чумах, крытых березовой корой. Язык их "самоедское наречие, и притом не столько испорченное, как у многих других остатков самоедского племени". Их религия - шаманство. Одежду шьют из звериных шкур "на самоедский вкус".

В 1849 г. карагасов посещает М. А. Кастрен, известный лингвист и этиолог, совершивший в 1845-49 гг. свое знаменитое путешествие по Сибири.* В его письмах и отчетах об этом путешествии содержится немало сведений и о карагасах, которых он застал тюркоязычнымт. Проведя анализ родового состава карагасов, он нашел в нем самодийские элементы. Так, явно тюркскими родами, произошедшими от ка-чинцев, он считал роды каш, сарыг каш, кара каш (кстати, именно от этого этнонима Кастрен- производит название народа карагас), роды тъогды и кара тьогды - монгольскими, род тептей - выходец из Тунки, роды ирге, тарак, богожы - самодийские. В то же время на основе сопоставления и анализа языкового материала он пришел к выводу, что карагасы, койбалы и сойоты имеют общее происхождение, а их языки развились якобы из качинского. Большой интерес здесь вызывает то, что П. С. Паллас и И. Георги, побывавшие у карагасов буквально за 50 лет до

М. А. Кастрена, утверждают, что карагасы "самоеды" (самодийцы) и притом с достаточно чистым самодийским языком. Кастрен же и все последующие авторы свидетельствуют о их тюркоязычности. Такой разнобой в этнической и языковой привязке карагасов (тофаларов) может свидетельствовать лишь о сложности их этногенеза. К сожалению, М. А. Кастрен в своих заметках все внимание уделяет родовому составу и почти не даст описания материальной культуры виденных им карагасов.

В какой-то мере восполняет этот пробел современник М. А. Кастрена действительный член Русского географического общества Ю. П. Штубепдорф, который в своей статье8 дает очерк быта, духовной культуры, верований, хозяйства карагасов. Впервые в литературе даны официальные названия тофаларских родов, сопоставленные им с их самоназваниями. Здесь же он, кстати, утверждает, что сами себя карагасы называют тофа, это русские их называют карагасами. По его материалам, карагасы делятся официально на пять улусов: 1) карагас-ский - самоназвание ссарыхъ хашъ (ср. соврем, тоф. сарыР haaiu); 2) шельбегорский, или сильнагурский, - самоназвание акъдъяуда (ср.

7 Castrin М. А. Reiscbcrichtcn und Briefe aus den Jahren 1845-1849, hrsg. von A. Schiefner. St.-Pb., 1856. S. 383, 388-392.

8 Штубендорф Ю. П. Указ. соч., с. 229-246.

соврем, тоф. ак чогды); 3) кангасский, или кангатский, - самоназвание хашь-таръ (ср. соврем, тоф. кааьи, множ. число 1шаштар)\ 4) удинский, или судинский, - самоназвание карадъауда (ср. соврем, тоф. кара чогды)-, 5) маллерский, или манжурский, - самоназвание дептейлерръ (ср. соврем. тоф. чептэй, множ. число чептэйлер). Как видно из приведенного здесь материала, современные названия тофаларских родов ничуть не изменились за прошедшие со времен Ю. П. Штубендорфа и М. А. Ка-стрена полтораста лет, равно как и самоназвание племени. Значит, можно предположить, что такими же они были и до Штубендорфа, т. е. задолго до Палласа и Георги. Тогда возникает закономерный вопрос, почему эти оба ученые говорят, что карагасы самодийцы, а все остальные свидетельствуют, что это тюрки. За 50 лет целый народ с такой дробной родовой структурой не мог гак быстро тюркизироваться, если это действительно были самодийцы. Мы считаем, что это особый вопрос, требующий специального исследования.

В статье Ю. П. Штубендорфа помимо названий родов приводятся также названия месяцев, созвездий, мер, много другой этнографической лексики, а также список слов, характеризующий язык виденных им карагасов (кстати, все приведенные им слова почти без изменений сохранились в современном тофаларском языке). Весь этнографический материал дан им на основе собственных наблюдений, что весьма ценно. Описание народа проведено по традиционной схеме того времени. Ученый сообщает обо всем понемногу: о внешнем виде карагасов, их жилище, одежде, прическе, пище, детях, браке, болезнях и их лечении, охотничьем промысле, оленеводстве, административном и социальном устройстве и верованиях. Кроме того, он первый приводит образец нотной записи самой популярной у них мелодии. Хотя его очерк и краток, но он впервые даег некоторое достаточно верное представление почти о всех сторонах жизни тофаларов середины прошлого столетия.

Следующей работой, заслуживающей внимания, является статья Н.Кострова9, который подвел в ней некоторые итоги описания карагасов, добавив также свой материал. Касаясь их родового состава, он опирается на исследования М. А. Кастрена. В этой работе имеется много нового, по сравнению с трудом Ю. П. Штубендорфа, материала о культуре и быте карагасов, приводится описание одежды шамана, процесса камлания. Впервые приводятся тофаларские слова, поясняющие некоторые этнографические реалии.

Заметный след в изучении карагасов оставил Н. Ф. Катанов, который в 1890 г. совершил к ним путешествие и произвел большие тексго-

9 Костров Н. Карагасы // Иллюстрированная газета. СПб., 1871. №43. с. 685-868; № 44. С. 698-699.

вые записи. В дневнике этого путешествия10, а также в других его работах о карагасах11, особенно в записанных им карагасских текстах, изданных впоследствии В. В. Радловым12, имеется много сведений этнографического характера, а также материала и по антропонимии кара-гасов.

Следующим по хронологии публикации материалом, относящимся к описанию карагасов, является упоминание о них вместе с краткими общими сведениями в работе В. В. Радлова "Из Сибири"13, опубликованной в виде дневника в 1893 г. в Лейпциге. Здесь он опирается в основном на материалы Ю. П. Штубендорфа и М. А. Кастрена. По оценке Радлова, сведения о карагасах, имеющиеся в опубликованных к его времени трудах, весьма скудны. Используя эти материалы, Радлов пишет, что карагасы делятся на пять родов: каш, сарыг каш (желтые каш), тьогды, кара тьогды (черные тьогды) и тептей. Радлов поддерживает мнение Кастрена о том, что название тофаларов карагас происходит от этнонима кара каш (черный каш). Этнонимы каш, сарыг каш, а также кара каш указывают на то, что часть тофаларов составляют переселившиеся качинцы. Проведя анализ языковых материалов по карагасско-му языку, собранных Кастрсном, Радлов пришел к выводу, что этот язык близок не только качинскому, сойонскому, а также якутскому, но и древнему уйгурскому. Это очень важный вывод.

Большой вклад в этнографическое изучение вносит работа В. Н. Васильева14, посетившего их кочевья в 1908 г. Его большая статья о карагасах впервые иллюстрирована: содержит 16 фотоснимков. Описание построено по той же традиционной схеме: даны сведения о местах обитания, о их названии и отношении к другим народам, о их физическом типе и внешнем облике, о характере, о численности, ассимиляции, образе жизни, жилище, одежде, пище, ремеслах, о семейной жизни,

10 Катанов Н. Ф. Поездка к карагасам в 1890 году II Зап. ИРГО по отд. этнографии. СПб., 1891. Т. XVII. Вып. 2. С. 133-230.

11 Катанов Н. Ф. Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Г. И. Потанина. СПб., 1909. (Зап. ИРГО по отд. этнографии. Т. 34). С. 284-286; он же. Среди тюркских племен // Зап. ИРГО. Т. 29. 1893 (о карагасах е. 522525).

12 Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Тексты. СПб., 1907. С. 614-668; Перевод. СПб., 1907. С. 598-658.

13 Радлов В. В. Из Сибири. Страницы дневника. М., 1989. С. 87-88.

14 Васильев В. Н. Краткий очерк быта карагасов // Этнографическое обозрение. М., 1910. Кн. 84-85. №1-2. С. 46-76.

рождении и воспитании детей, играх детей, сватовстве, свадьбе, о положении вдов и вдовцов, об административном управлении и родовом строе, о верованиях. Эта работа отличается гораздо большей широтой охвата исследуемого материала, который целиком получен им путем личных наблюдений. Неоценимы с научной точки зрения приведенные фотографии.

Все эти сведения в какой-то мере дополняет последняя из дореволюционных работ о тофаларах - брошюра хорошего'знатока их жизни, красноярского этнографа И. А. Евсенина15, которую он издал с целью привлечь внимание правительства к бедственному Положению одного из малых народов Сибири - карагасов. В этой работе также говорится обо всем понемногу: о их местообитании и соседних народах, их типе, численности, делении на улусы и управлении, о суде, промыслах и занятиях, о жилище, одежде и обуви, о пище, характере, детях' и детских играх, о прекочевках, религии, сказках и песнях.

Выше мы подробно рассмотрели несколько основных этнографических работ дореволюционного периода, посвященных карагасам (тофаларам). Кроме них есть еще ряд небольших статей и заметок, тоже касающихся различных сторон их жизни и быта. Среди них. следует назвать работу Н. В. Залесского16, посвященную в основном антропологии карагасов. Заслуживают внимания статьи Н. М. Астырева17, И. Ангарского18, П. Преловского19, авторов, скрывшихся за сокращениями Шл-р К.20 и Ив. Е.21.

Особенностью работ дореволюционных авторов, за исключением М. А. Кастрена и Н. Ф. Катанова, является, как мы уже говорили выше, то, что они стремились дать описание сразу всех особенностей быта и хозяйства, культуры карагасов. Поэтому они и писали обо всем поне-

15 Евсенин И. А. Карагасы. (Краткий очерк). Красноярск, 1919. 22с.

16 Залесский Н. В. К этнографии и антропологии карагасов//Труды антропологического об-ва при Военно-медицинской академии. СПб., 189Х. Т1 3. 57 с.

17 Астырев Н. М. О численности и промыслах племени карагасов // ИВСОРГО, 1889. Т. 20. № 2;: он же. Очерк быта племени карагасов НижнсуДинского округа // Материалы по исследованию'землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. М., 1890. Т. 2. Вып. 2. Прил. № 1. С. 180-186.

18 Ангарский И. Записки о карагасах// Восточное обозрение. СПб., 1891. № 6. С. 8.

19 Преловский П. Нижнеудинские карагасы // Записки и труды Губернского Статистического Комитета. Иркутск, 1868-1869. Вып. 4. С. 1-30.

20 Шл-р К. У карагасов. (Из поездки на Белогорье) И Восточное обозрение. СПб., 1888. №49. С. 11-12.

21 Ив. Е. К вопросу о положении карагасов // Земский журнал, издаваемый Нижнеудинским уездным земством... 15 мая 1919 г., № 10.

многу, не углубляясь в проблемы. Из их работ мы узнаем, что тофала-ры в ХУШ-Х1Х официально назывались карагасами, хотя в середине XIX в. было известно их самоназвание тофа, сохраняющееся у них и поныне, как и деление на 5 родовых групп, зафиксированное еще в середине XIX в. При этом источники XVIII в. отмечают, что карагасы -самодийцы, сохранившие свой самодийский язык, а с середины XIX в. все источники говорят, что карагасы тюрки. Тюрками они являются и поныне. Причем еще в середине XIX в. М. А. Кастрен утверждал, что карагасы родственны койбалам и сойотам-урянхайцам, и все они происходят от качинцев. О том, что М. А. Кастрен в какой-то мере прав в своей догадке о происхождении карагасов от качинцев, свидетельствует предположение исследователя истории хакасского языка М. И. Бор-гоякова: "По-видимому, кангагы (хааштар) есть отколовшаяся небольшая группа "красноярских" качинцев (хаас или хаастар)"22. Далее он утверждает: "Таким образом, можно полагать, что в этнический состав современных тофаларов вошла группа хакасских качинцев (хаас) и, оторвавшись от своих сородичей, она постепенно ассимилировалась в среде других родовых групп, которые назывались общим именем "карагас" (ныне "тофа"). Отсюда некоторое сближение современного тофаларского языка с хакасским, шорским ... является закономерным явлением. В дальнейшем тофалары взаимодействовали с тувинцами-тоджинцами, при этом последние, видимо, оказывали сильное языковое и культурное влияние"23. Вспомним в связи с этим наличие у карагасов одного из улусов под названием кангасский, или кангатский, с самоназванием хашъ-таръ, о чем писал Ю. П. Штубендорф. Да и сам этноним Иааш в составе современных тофаларских родов Иааш, сарыг кааш, кара Наши говорит о их связи с хакассским племенем хааш~хаас (по-русски качинцы). Так что можно смело предположить, что основная масса карагасов была тюркоязычной еще задолго до Палласа и Георги. Самодийскими, видимо, оставались отдельные небольшие группы, сливавшиеся в то время с карагасами, но еще не успевшие тюркизироваться. Поэтому Паллас и Георги застали их самодийскоязычными. О том, что различные группы саянских самодийцев входили в состав тюркоязыч-ных племен Саян, писал С. И. Вайнштейн: "Особенности, присущие культуре самодийцев Саян, после их тюркизации и смешения с соседними народами, сохранились в конце XIX - начале XX в. в наибольшей

21 Боргояков М. И. О кангатах и их языке // Происхождение аборигенов Сибири и

их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 52.

Там же, с. 54.

степени у тофаларов, в меньшей мерс у тувинцев-оленеводов (тоджин-цев)"24.

Этнографические наблюдения тофаларов продолжались и после революции. Этот период связан с именем профессора Иркутского университета Б. Э. Петри, который по заданию Комитета Севера и Общества Красного Креста провел в 20-е гг. научные экспедиции к малым народам тогдашней Иркутской губернии - окинским сойотам, тунгусам и карагасам. Экспедиции должны были изучить на месте хозяйство и материальную культуру этих народов, их бюджет, перспективы развития и наметить конкретные меры для. их социального и культурного возрождения. Результатом экспедиции 1925 г. к еще кочевавшим тогда тофаларам явилась целая серия небольших монографий, каждая из которых была посвящена какому-либо конкретному вопросу25, что позволило более глубоко и всесторонне рассмотреть целый ряд проблем, касающихся этнографии тофаларов. Б. Э. Петри и профессор Иркутского университета К. Н. Миротворцев26 были последними учеными, обследовавшими кочевых тофаларов. Поэтому они застали еще бытовавший у них кочевой охотничье-оленеводческий жизненный уклад.

Все последующие авторы послереволюционного периода повествуют уже о тофаларах, живущих оседло. При этом их можно разделить на довоенных и послевоенных. В советский период, во время колхозного строя, этнографические обследования тофаларов так широко и притом глубоко, как это сумел сделать Б. Э Петри, не проводились. В работах рассматривался обычно какой-либо один вопрос. К трудам 1920-х гг. относятся статьи С. В. Керцелли27 об оленеводстве у тофаларов

24 Вайнштсйн С. И. Проблемы истории хозяйства и культуры южносамодийских народов Саян //Языки и топонимия. Томск, 1976. С.171.

25 Петри Б. Э. Карагасский супин. Иркутск, 1926; он же. Оленеводство у карагас. Иркутск, 1927; он же. Охотничьи угодья и расселение карагас. Иркутск, 1927; он же. Этнографические исследования среди малых народов в Восточных Саянах. (Предварительные данные) // Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос. унта. Вып. 12. Педагогии, фак-т. 1927. С. 217-226; он же. Бюджет карагасского хозяйства // Известия Биолого-гсографического научно-исследовательского ин-та при Иркутском ун-те. Т. 4. Иркутск, 1928. Вып. 1; он же. Промыслы карагас. Иркутск, 1928; он же. Черты родового быта карагасов. Иркутск, 1928; он же. Задачи дальнейшего исследования туземцев Сибири и метод обследования целых народностей. Новосибирск, 1928.

26 Миротворцев К. Н. Карагасы. (Статистико-окономический очерк) II Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос. ун-та. Отд. 1. Вып. 2. Иркутск, 1921. С. 1-25.

27 Керцелли С. В. Карагасский олень и его хозяйственное значение И Северная Азия. М., 1925. № 3. С. 87-92.

Д. Соловьева28 о соболином промысле в Саянах, Ю. Кудрявцева29 о положении в Центральном Саяно-Карагасском, охотничьем хозяйстве, созданном в 1927 г. с целью упорядочения охотничьего промысла и сохранения численности промысловых животных, а также работа Я. Н. Ходукина и М. Е. Золотарева30.

Из трудов 1930-х гг. известны работы А. Круглова31, Мурника32, Ал. Смирнова-Сибирского33, Б. Чудинова34.

Перу этнографа М. А. Сергеева принадлежат работы о переходе тофаларов к новой жизни35, а также общий историко-этнографический очерк о тофаларах в коллективной монографин "Народы Сибири"36, который дает общее представление о тофаларах, о их жизни в кочевой период, о преобразованиях, произошедших у них в советский период.

Попытка рассмотреть изобразительное искусство тофаларов, хотя и по скудным материалам музейных коллекций, впервые была сделана С. В. Ивановым37.

Вопросы истории сложения родо-племенной структуры тофаларов затрагивал в своем исследовании Б. О. Долгих38.

М. Г. Левин в 1950-х гг. произвел антропологическое обследование тофаларов и установил принадлежность их вместе с тувинцами-тоджинцами и некоторыми группами эвенков к байкальскому типу39.

28 Соловьев Д. Саянский промыслово-охотничий район и соболиный промысел в нем. Пг., 1920 (Труды экспедиции по изучению соболя и исследованию соболиного промысла. Сер. 2. Саянская).

29 Кудрявцев Ю. Центральное Саяно-Карагасскос охотничье хозяйство. М., 1927.

10 Ходукин Я. Н., Золотарев M. Е. Карагасия. Материалы Иркутского Местного Комитета Севера. 1926.

11 Круглов Л. Карагасия и ее хозяйство // Советский Север. 1930. № 9-12. С. 147159.

32 Мурник. В Тофаларском районе: Восточно-Сибирский край // Советский Север. 1934. №2. С. 96-98.

33 Смирнов-Сибирский Ал. В стране карагас. М., 1932 он же. среди карагасов И Вестник знания. Л., 1932. № U.C. 494-501.

■14 Чудинов Б. Путешествие по Карагассии. М., 1931.

35 Сергеев М. А. Тофалары сегодня. К истории национального строительства // СЭ. Т. 4. М.;Л., 1940. С. 55-57; он же. Некапиталистический путь развития малых народов Севера // Труды Ин-та Этнографии. Новая серия. Т. 27. 1955.

36 Сергеев М. А. Тофалары II Народы Сибири. М.;Л., 1956. С. 530-539.

37 Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX -начала XX в. Сюжетный рисунок и другие виды изображений на плоскости. М.;Л., 1954. (Раздел "Тофалары" с. 677-679).

311 Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // тр. ин-та этнографии. Нов. серия. Т. 55. 1960. С. 254-257.

w Левин М. Г. К антропологии Южной Сибири // КСИЭ. 1954. Вып. 20. С. 18-21.

Антропологические исследования среди тофаларов с анализом групп крови, рсзус-факторов и т. п. проводились группой московских специалистов в 1964 г.40

Родо-племенной структуре и социальной организации тофаларов, а также вопросам, связанным с их типом оленеводства, посвятил ряд своих работ известный этнограф С. И. Вайнштейн41.

Посетивший тофаларов летом 1958 г. венгерский ученый В. Диосе-ги написал труд о проблеме этнической однородности тофаларского шаманства42, иллюстрированный фотографиями и цветными рисунками, дающими представление о различиях между тофаларскими родами в деталях шаманского костюма. Автор включил в свою работу большой лексический материал, а также описание всех процессов обработки различных материалов и изготовления шаманского костюма и снаряжения, т. е. по сути дела получило квалифицированное научное описание домашнее ремесло тофаларов.

Вопросы духовной культуры тофаларов, касающиеся их устного творчества, почти не исследованы. Первым, кто записал на тофалар-ском языке образцы различных жанров фольклора тофаларов, был Н. Ф. Катанов. Им записано 67 песен (536 стихов), 26 устных рассказов, 9 преда- ний о племени, 9 загадок, 29 сказок. Весь этот материал с переводом был опубликован позднее В. В. Радловым, о чем выше уже говорилось. В 1970-х гг. тофаларским фольклором занимался иркутский фольклорист Р. А. Шерхунаев, совершивший несколько поездок в То-фаларию. В своей книге43 он приводит тексты тофаларских сказок на

40 Рынков Ю. Г. Особенности серологической дифференциации народов Сибири // Вопросы антропологии. Вып. 21. М., 1965; он же. К популяционной генетике коренного населения Сибири. Восточные Саяны // Вопросы антропологии. Вып. 31. М., 1969.

41 Вайнштейн С. И. К вопросу о саянском типе оленеводства и его возникновении // КСИЭ. Вып. 34. 1960; он же. К вопросу о происхождении оленеводства. (Об одной параллели в материальной культуре киргизов и саянских оленеводов) II История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968; он же. Проблема происхождения оленеводства в Евразии. Роль саянского очага в распространении оленеводства в Евразии II СЭ, 1971. № 5. С. 37-51; он же. Родовая структура и патронимическая организация у тофаларов (до начала XX в.) II СЭ, 1968. № 3. С. 60-67; он же. Социальная организация саянских оленеводов-охотников (тофалары) // Общественный строй у народов Северной Сибири (XVII - начало XX в.). М., 1970. С. 300-312; он же. Происхождение саянских оленеводов (проблема этногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) // Этногенез народов Севера. М., 1980; он же. Тофалары II Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. '335-337.

42 Diöszegi V. Zum Problem der cthnischcn Homogenität des tofischcn (karagassischen) Schamanismus II Glaubcnswelt und Folklore der sibirischen Völker. Budapest, 1963. S. 261357.

41 Шерхунаев Р. А. Сказки и сказочники Тофаларии. Кызыл, 1977. 2-е изд.

русском языке,а также очерк, посвященный состоянию изученности как тофаларского' фольклора, так и истории Тофаларии, в особенности современной.'

Впервые попытка в какой-то мере обобщить накопленный в науке этнографический и исторический материал по тофаларам была предпринята Л. В. Мельниковой. В своей книге44 она публикует результаты своих полевых исследований, а также рассматривает материал этнографических коллекций, хранящихся в фондах Иркутского областного музея. Кроме того, ею вводятся ¿ 'научный оборот архивные материалы, раскрывающие хозяйственную'деятельность тофаларских колхозов в период 1930-1967 гг.

Этническим процессам, протекающим в современной Тофалариц, посвятил ряд своих работ красноярский этнограф В. П. Кривокогов45, констатирующий сильное обрусение современных тофаларов.

Приведенным перечнем в общем-то исчерпывается вся .основная этнографическая литература по тофаларам (карагасам). При этом следует отметить, что ни одна из работ как дореволюционных, так и послереволюционных не дает полной и целой картины жизни тофаларов, их быта, культуры и хозяйственной деятельности. Даже все вместе они не обладают необходимой полнотой. Поэтому с полным правом можно считать, что не только современное состояние хозяйственной деятельности, быта и культуры тофаларов, сложившееся у них, во время'оседлой жизни, но и традиционное, бытовавшее у них в период их кочевой жизни, остается слабо изученным.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с середины XIX в. до наших дней. Это продиктовано тем, что именно с середины XIX в. исследователями констатируется тюркоязычность карагасов, которая отмечается всеми вплоть до современности. Кроме того, к этому же времени относится и упоминание названий родов и самого племени, сохраняющихся и поньШе. При этом хотя и восстанавливается тюркоязычность тофаларов ей1е в древнетюркский период, но описание традиционного кочевого хозяйства тофаларов-тюрков, их материальной и духовной культуры начинается в разных источниках именно с середины XIX в. и продолжается вплоть до современности. В пределах середины XIX - начала XX в. с наибольшей силой и отчетливостью проявляет- ся самобытный характер хозяйственно-культурного типа

44Мельникова Л. В.'Тофы. Историко-этнографичсский очерк. Иркутск, 1994.

45 Кривоногов Д. П. К современной этнической ситуации в Тофаларии // СЭ, 1987. № 5. С. 81-90; он же. К, методике изучения этнических и культурных процессов в Тофаларии II Источники и методы исследования социальных и культурных процессов. Омск, 1988; он же. Этнические процессы у малочисленных народов Средней Сибири. Красноярск, 1998. ("Тофалары" с. 10-62). •

кочевых тофаларов с их традиционным хозяйством и бытом, духовной культурой. С конца 1920-х гг. и по сей день длится период их оседлой жизни с изменившимися формами хозяйства, быта и духовной культуры.

Территориальные рамки исследования охватывают северовосточные склоны Восточно-Саянского горного хребта, верховья рек Уды, Кара-Бурени, Бирюсы, Гутары, Кана, Ии, левых притоков реки Оки. До революции кочевья тофаларов простирались дальше на запад -в верховья рек Агула и Тагула. Тофалария представляет собой горную страну, на территории которой находятся одни из самых высоких пиков Восточного Саяна: пик Грандиозный (высота 2742 м над уровнем моря) и пик Триангуляторов (высота 2875 м). Вся Тофалария целиком расположена в горах, покрытых в основном лиственницей и.кедром. Вершины отрогов Восточносаянского хребта и высокогорные плато покрыты альпийскими лугами и горными тундрами с богатыми ягельниками. Северо-западная и юго-западная части территории Тофаларии представляют собой предгольцовую и гольцовую зоны, где почти нет растительности и на вершинах гор лежит вечный снег и лед. Высота многих гор колеблется от 2200 до 2600 м. Климат Тофаларии типичный для горных районов Южной Сибири и обусловлен высотой гор. Чем выше в горы, тем холоднее и резче климат. В летнее время, особенно при большой жаре, часты разливы горных рек.

Цель работы состоит в изучении хозяйства, быта и культуры саянских оленеводов - тофаларов - в разные периоды их жизни: во время кочевания до конца 20-х годов и в период оседлой жизни с конца 20-х гг. до современности. Данная цель предопределила конкретные задачи, которые предстояло решить в процессе иссдования:

- определить географические условия зоны обитания тофаларов, определяющие их хозяйственно-культурный тип;

- выявить основные виды сложившейся традиционной хозяйственной деятельности в условиях кочевания в высокогорной саянской тайге;

- установить основные черты традиционной материальной культуры, обусловленной сложившейся хозяйственной деятельностью и кочевым образом жизни;

- установить основные черты традиционной духовной культуры;

- определить изменения в хозяйственной деятельности, быте и культуре, произошедшие в советское время при оседлой жизни;

- определить изменения в хозяйственной деятельности, быте и культуре, происходящие в настоящее время при оседлой жизни в условиях рыночной экономики;

- выявить соотношение традиционных и новых черт хозяйственной деятельности, быта и культуры в условиях оседлой жизни.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые выполнена достаточно полная обобщенная реконструкция традиционной хозяйственной деятельности тофаларов, их материальной и духовной культуры, быта, социальной организации, бывших у них в условиях кочевой жизни; впервые проведено комплексное исследование их хозяйственной деятельности, быта, материальной и духовной- культуры, сложившихся у них при оседлой жизни как в условиях советской власти, так и в настоящее время в условиях рыночной экономики, прослежено сохранение и при оседлой жизни наиболее типичных устойчивых форм традиционной национальной культуры, быта, черт хозяйства.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она является дальнейшим шагом в этнографическом изучении тофаларов, одного из самых малочисленных тюркских народов России, живущих недалеко от центра Азии, но относимых к народам Севера, занимающихся весьма редким для тюркских народов видом животноводства - оленеводством. Данное исследование будет способствовать дальнейшему, более углубленному сравнительному изучению хозяйства, быта и культуры тюркских и монгольских оленеводческих народов Южной Сибири и Центральной Азии, что имеет большое научное значение для сравнительно-исторических и типологических этнографических изысканий по различным народам региона.

Практическая ценность работы заключается в том, что она представит интерес для специалистов, занимающихся этнографией народов Сибири, особенно таких народов, которые имеют схожий с тофаларами традиционный хозяйственно-культурный тип. Опыт тофаларов в области этнического природопользования, сохранения наиболее рациональных черт национальной традиционной культуры, быта, хозяйства в современных условиях оседлого образа жизни и рыночных отношений, помогающих им выжить, имеет неоценимое практическое значение для всех малочисленных народов Севера и Сибири вообще. На основе этого опыта, изученного в данной диссертации, могут быть выработаны рекомендации по наименее болезненному выходу Тофаларии и ее коренных жителей из создавшегося в настоящее время критического экономического положения. Материал и положения диссертации могут помочь в сохранении и возрождении традиционной национальной культуры тофаларов.

Материал исследования. Диссертация базируется как на фактическом и фактологическом материале, почерпнутом из имеющихся опубликованных работ дореволюционных авторов и исследователей советского времени, из энциклопедических статей и справочников, так и на собственных материалах, полученных в результате опроса коренных жителей Тофаларии во время экспедиционных поездок, на материалах,'

полученных от управленческих органов Тофаларии и Нижнеудинской районной администрации.

Методы исследования. В работе широко применяются методы описательный и ретроспективного анализа. На синхронном уровне в исследовании большое место занимают полевые материалы автора, собранные в местах проживания тофаларов методами опроса, непосредственных полевых наблюдений, а также методом включенного наблюдения. Во многих случаях применялось комплексное использование различных методов ... .

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН, основные положения работы докладывались на научной конференции "Цыбиковские чтения - 7" (1998 г.), на научной конференции молодых ученых (ИМБиТ СО РАН, 1999 г.), в качестве стендового доклад по теме диссертации был включен в работу Международной конференции "Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии" (Улан-Удэ, июнь 2000 г.). По теме диссертации опубликовано 3 тезисов докладов и 2 статьи.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка информаторов и библиографии.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность, научная новизна, научная и практическая значимость темы, ставятся цель и задачи работы, характеризуются материал и методы исследования, его хронологические и территориальные рамки, раскрывается состояние изученности проблемы, дается характеристика источников.

Перваи глава "Формы хозяйства, быт и культура тофаларов в период кочевой жизни" посвящена обобщенному исследованию форм хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры, образу жизни тофаларов, сложившихся у них издревле в условиях кочевания по горной Саянской тайге и составлявших основу их жизнедеятельности вплоть до конца 20-х годов XX в., до перевода их на оседлость.

В первом параграфе подробно рассматривается традиционная хозяйственная деятельность, бытовавшая у них в период кочевой жизни и являвшаяся основным источником их существования.

Все источники единодушно утверждают, что основой хозяйственной деятельности тофаларов при их кочевой жизни являлись оленеводство и охота.

Тофалары искони разводят оленей так называемой карагасской породы, принадлежащей к виду северных оленей. Карагасский олень

более одомашнен, чем все другие породы северных оленей, и очень неприхотлив в пище46. Природные условия Тофаларии, расположенной в горно-таежном массиве Восточных Саян, покрытых горной тайгой и содержащих на высокогорных плато, называемых белогорьем, обширные пространства высокогорных тундр, сплошь покрытых ягелем -оленьим мхом, представляют собой идеальное место для обитания северных оленей. Эти места издавна были освоены людьми - предками тофаларов.

Оленеводство как специфическая отрасль животноводства отмечено и у некоторых других народов, живущих по соседству с тофаларами и обитающих в сходных географических условиях: у тюркоязычных гувинцев-тоджинц^в и. у живущих в Монголии цаатанов, у монголоя-зычных дархатов Монголии и у бурятоязычных сойотов Бурятии. Г.М.Василевич и М. Г. Левин, исследовавшие типы оленеводства и их происхождение, выделяют среди 5 типов особый саянский, присущий по их мнению лишь тувинцам и тофаларам47. По нашим данным, этот же тип распространен также у цаатанов, дархатов и сойотов. Для него характерно использование оленя под седло и вьюк, при этом применяются конское седло со стременами и тремя подпругами, особое детское седло и выочное седло, при езде используется палка. Стадо оленей па-сется-вольно без пастушеской собаки и постоянного присмотра пастуха. Саянский тип оленеводства наиболее приближен к коневодству и возник под его влиянием.

Роль оленеводства в жизни кочевых тофаларов была весьма велика. Транспортное выочно-верховое использование оленей позволяло осваивать большие промысловые угодья, особенно в условиях высокогорной тундры, которая покрывает значительные площади в Саянских плато. Только благодаря оленям тофалары осуществляли свои сезонные перекочевки и зпмшою охоту. Наличие у охотника 3-4 оленей позволяло ему беспрерывно охотиться месяцами. Такое было возможно при ежедневной смене ездового оленя.

Оленеводство тофаларов было основано на экстенсивном использовании пастбищных угодий и, как и охота, требовало постоянных сезонных перкочевок. Весь годовой хозяйственный цикл тофаларов был связан с охотой в разные сезоны и со сменой оленьих пастбищ. Интересы оленеводства строго определяли сезонный цикл кочевок с заранее намеченными остановками в местах, наиболее благоприятных для пастьбы, гона, отела. Маршруты и количество кочевок зависели

46 Керцслли С. В. Указ. соч., с. 87.

47 Василевич Г. М., Левин М. Г. Типы оленеводства и их происхождение // СЭ. 1951. № 1. С. 76-77.

также и от требований охотпромысла. Собирательство тоже требовало определенных сезонных перемещений. Поэтому в течение года оленеводы совершали до 15 и более перекочевок различного характера. Зимой они жили обычно в долинах рек, осенью и весной располагались повыше, в таежных массивах. Летом стойбища оленеводов находились на белогорье, где олени паслись на ягельниках.

Отел происходит в конце апреля - начале мая. В это время начинали доить важенок. В конце сентября - начале октября оленухи прекращают доиться. Осеннее молоко старались заготовить на зиму.

Олень, кроме молока, давал после забоя мясо и внутренности, которые варили и употребляли в пищу, шкуру, а также сухожилия для ниток. Таким образом, хозяйственная роль оленя в жизни тофаларов была чрезвычайно велика, хотя на мясо своих оленей тофалары забивали редко, только по старости или в случае увечья. Мясо для пищи добывали в основном охотой.

Хотя во всех источниках, начиная с XVIII в., единодушно утверждается, что карагасы (тофалары) являются чисто оленеводческим народом, кочующим со своими оленями по Саянской тайге, это мнение представляется слишком общим. При ближайшем рассмотрении видов конкретной хозяйственной деятельности тофаларов в период их кочевой жизни оказалось, что одно оленеводство в условиях Саянской горной тайги не могло в полной и равной мере обеспечить весь жизненный цикл таежного кочевника-охотника в разные времена года. Все время, когда в тайге лежит снег и идет сезон пушной охоты, активно используются олени. С наступлением же тепла они перегоняются на высокогорные ягельники, где пасутся все лето и первую половину осени до снега, отдыхают от изнурительной зимней работы, нагуливают жир и восстанавливают силы для предстоящего зимнего охотничьего сезона. В это время использовать оленей для работы нежелательно. Выход из этого положения тофалары находили в том, что в летнее время они ездили верхом и перевозили грузы во вьюках на лошадях.

Об использовании лошадей в прошлом говорили все информаторы пожилого возраста. Они утверждали, что для езды верхом на лошадях и оленях тофалары применяли одни и те же седла бурятской работы, поскольку кони у них были бурятские табунные из Оки. По высоте они немногим выше карагасского оленя, который является самым крупным из всех пород оленей. Подтверждение этой информации нашлось в одной из работ Б. Э Петри48, посвященной оленеводству, где он писал, что у карагасов имеются табуны лошадей, которых они используют для езды верхом и перевозки вьюков в летнее время, когда олени отдыхают.

48 Петри Б. Э. Оленеводство у карагас. Иркутск, 1927. С. 34-36.

Петри отмечал, что конь у карагасов дополнял оленя. Хозяйственная роль коня была очень велика. В теплое время, когда олени на выпасе в белогорье, конь заменял оленя. Сберечь летом оленя - вот.хозяйственное назначение коня. С наступлением зимы кони отпускались на зимние выпасы, где они стояли всю зиму на подножном корму. Кони паслись вольно, никто их не спутывал и не караулил. На этих зимних пастбищах коней никто не крал, не трогали их и хищные звери. Весной карагасы находили своих коней на тех же пастбищах, где их отпускали.

Петри отмечал, что карагасские кони выведены от окинских табунных коней, типично монгольской породы.

Кони играли у тофаларов большую роль и в культовом отношении. Коней наряду с оленями посвящали по указанию шаманов горному хозяину. Таких коней и оленей помечали привязанными ленточками и отпускали вольно пастись. На них никто, кроме их владельца, не имел права ездить. Такое положение коней свидетельствует о древности коневодства у тофаларов. В этом же убеждает и то, что в тофаларском фольклоре герои активно ездят не только на оленях, но и на конях, причем такое наблюдается и в мифах«.

Б. Э. Петри указывает также, что как сами карагасы, так и их легенды утверждали о древности их коневодства, что кони у них были еще до прихода русских.

Интересно, что до Петри коневодство у тофаларов обычно этнографами не отмечалось, хотя его наличие в принципе очень важно для точной характеристики хозяйственной деятельности народа. С этим уточнением тофалары конца XIX - начала XX вв. предстают уже не чисто оленеводческим народом, а конно-оленеводческим, со значительной ролью коня в их кочевом хозяйстве.

Охотпромысел был следующей по значимости отраслью хозяйства тофаларов, служившей источником их существования. Охота давала пушнину для уплаты ясака и для закупки на нее различных товаров, а также мясо для основного питания. Кроме того, большое значение имели шкуры копытных животных, из которых после соответствующей обработки изготавливали одежду, обувь, покрышки чумов, а также различную домашнюю утварь, включая ёмкости и сосуды.

Обучение охотничьему искусству начиналось еще в раннем детстве, а подростки уже участвовали в промысле. Пушную подать царской казне, ясак (тоф. албан), тофалары платили, начиная с 16 лет, соболи-

4'' См.: Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Тексты. СПб, 1907. С. 630, 634, 645, 647, 649, 654; Перевод. СПб., 1907. С. 620, 626, 641, 644, 647, 654; Рассадин В. И. Легенды, сказки и песни седого Саяна. Тофаларский фольклор. Иркутск, 1996. С. 8-9, 10-12, 57-60, 61-63, 72-77, 78-79, 94-96.

ными шкурками. Каждый охотник уплачивал этот ежегодный ясак до 60 лет. Потом с него эту повинность снимали.

Охота у тофаларов подразделялась на пушную и мясную. Эти виды охот различались не только объектами,' но и способами их проведения. Основными зверьками пушной охоты в условиях Тофаларии всегда являлись соболь и белка. Их шкурки давали основной доход н являлись товарной продукцией охотпромысла. Лишь попутно и в небольших количествах добывали колонка Игорностая, редко выдру, лису, рысь и росомаху. На всех пушных зверей охотились в основном с ружьем и собакой. Луки со стрелами давно вышли из употребления. Собаки у тофаларов из породы восточносибирских лаек. По своей специализации они делятся на зверовых, соболятниц и бельчатниц, т. е. собак по белке. Из-за этого тофалары'были вынуждены держать помногу собак. Зато с этими собаками добывали на промысле в разное время года не только белок и соболей, но и медведей, сохатых и изюбрей, кабаргу. Хороших собак всегда высоко ценили и не продавали.

Мясная охота производилась с целью добывания мяса как основной пищи. Для этого охотились постоянно на различных крупных и мелких копытных зверей - лося, изюбря, дикого северного оленя, кабана, косулю, кабаргу, на птиц - глухаря, рябчика, тундровую куропатку, тетерева, гусей и уток. В начале зимы старались добыть медведя на берлоге. В диссертации подробно излагаются способы и орудия охоты на всех этих различных зверей, как пушных, так и мясных, а также на птиц. В этой связи следует отмстить, что вопреки утверждениям этно-графов5о о том, что карагасы охотились в основном с ружьем и.собакой и не использовали ловушек, при ближайшем рассмотрении оказалось, что они знали и применяли множество различных приспособлений в виде самострелов, плашек, петель. Ловчих же ям они не устраивали. С помощью старых охотников удалось установить устройство и конструкцию, принцип действия всех этих орудий пассивной охоты. Как свидетельствовали старики, в горной тайге имеется множество таких труднодоступных мест, богатых зверьми, в которых их никак невозможно добыть, кроме как этими приспособлениями. Все они подробно рассмотрены в работе. При этом впервые описаны самострелы, принцип действия которых основан не на использовании силы натянутого лука, а на ударном действии оттянутой и закрепленной жерди.

Реки и озера Тофаларии всегда были богаты рыбой. Промысловое значение имели хариус, ленок и таймень. Из других рыб здесь водился еще налим, которого тофалары не ловили, считая его "хозяином воды".

50 См. например: Штубендорф Ю. П. Указ. соч., с. 238; Сергеев М. А. Тофалары // Народы Сибири. М.;Л., 1956. С. 531.

В работе описаны различные способы и приспособления, применявшиеся тофаларами для лова рыбы в разные сезоны, включая удочки, остроги, багорчики, сети, морды, заездки.

Саянская тайга богата также различными растениями, отдельные из которых тофалары издавна научились использовать в пищу. Собирали и в свежем виде потребляли ягоды:' голубику, чернику, бруснику, клюкву, черемуху, жимолость. Другие растения использовали как в свежем виде, так и заготавливали впрок. К ним относился дикий лук двух видов - лук типа батуна, у которого собирали, крошили и сушили перья, и репчатый лук, у которого крошили и сушили головки. Помногу заготавливали луковицы сараны. Для' ее заготовки использовали специальные корнекопалки, сумки, ножички для обрезания корней, а также помосты из жердей для сушки этих луковиц над костром. В северо-западной части Тофаларии заготавливали также корень кандыка. В других местах он не рос.

Высушенные растения хранили в специальных кожаных мешках. Всеми этими заготовками занимались женщины.

Из видов собирательства у тофаларов широко практиковалась добыча кедровых орехов. Занимались ею мужчины в сентябре, до начала соболиного промысла. В это время семьи оленеводов спускались с бе-логорья с летних пастбищ на осенние стоянки, которые были обычно в кедровых тайгах. Здесь при помощи специальных деревянных колотов сбивали кедровые шишки, которые затем перетирали и провеивали. Добытый орех хранили в кожаных мешках и использовали в пищу.

Второй параграф посвящен описанию черт материальной культуры и быта тофаларов в период их кочевой жизни. Здесь подробно рассмотрены различные способы и средства передвижения, применявшиеся тофаларами, их жилища, постройки и домашняя утварь, пища и напитки, одежда и украшения, обработка разных материалов.

Кочевой образ жизни, оленеводство и коневодство, промысловая охота и заготовка дикоросов требовали от тофаларов постоянного передвижения по тайге в разные времена года. Зачастую эти перемещения производились на значительные расстояния. В процессе движения приходилось преодолевать не только горы, но и реки. При этом были выработаны различные способы и приспособления, использовались как постоянные, так и подручные средства.

Наличие домашних оленей и коней, традиционное использование их под седло и вьюк позволяли тофаларам производить дальние поездки и перевозить значительные грузы, весь свой домашний скарб, осваивать большие охотничьи угодья. Для езды и перевозки пользовались седлами различного назначения. У них было три разновидности седел, которые применялись не только для езды на оленях, но и на конях. Ездовые седла использовались для верховой езды. По конструкции это

были бурятские верховые конские седла. Зачастую они и покупались у бурят. При необходимости тофалары сами изготавливали такие седла по их образцам. Оленя таким седлом седлали, как и коня, применяя нагрудные и подхвостные шлеи, стремена. При езде верхом пользовались палкой. Были также детские седла особой конструкции, использовавшиеся для перевозки колыбелей и малолетних детей. При перевозке грузов применяли особые вьючные седла.

Для передвижения по воде тофалары выработали и использовали несколько средств. К постоянным следует отнести лодки-долбленки, изготавливавшиеся из стволов толстых тополей и осин, с нарощенными из кедровых досок бортами. Передвигались на таких лодках при помощи шестов. Весел тофалары не использовали из-за быстрого течения рек. К подручным средствам относился плот, изготавливаемый из стволов сухостойных деревьев. Плот применялся в основном в двух случаях: при переправе через реку и при ловле рыбы на озере.

В зимнее время в местах, где было много глубокого снега и была невозможна езда даже на олене, применяли лыжи, подбитые снизу камусом. Такие лыжи были достаточно широкими, с загнутым впереди носком. Их длина примерно равнялась росту охотника. Каждый сам себе делал подходящие лыжи. При езде на них использовали одну палку.

Нарт тофалары не знали. Лыжи без камуса применяли для перевозки вручную тяжелого груза.

Все источники утверждают, что основным жилищем тофаларов являлся конический чум, остов которого состоял из жердей. В теплое время года чум покрывался покрышками, сшитыми из полос вываренной бересты. В зимнее время - покрышками из шкур крупных копытных зверей - лосей, изюбрей, а также оленей. На покрытие, к примеру, чума средних размеров уходило семь сохатиных шкур. Стационарные чумы крылись лиственничной корой. Все покрытия снаружи укреплялись жердями и обвязывались специальными веревками для прочности.

При установке чума использовали центральную жердь с развилкой. Она всегда была из березы, поскольку к ней впоследствии привязывали цепочку или веревку для котла, который подвешивался над костром. От этой березовой жерди использовали всегда сухую бересту для растопки. Воздвигая чум, концы несущих жердей укрепляли в развилке опорной жерди. Натягивая покрышки, их обязательно привязывали к жердям специальными веревочками. Хорошо натянутые покрышки не пропускали дождя и не держали снег.

Установка и разборка чума при перекочевках были обычно делом женщин, равно как и заготовка дров, воды.

Из временных жилых построек и сооружений следует назвать по-лучум и односкатный шалаш.

Из хозяйственных сооружений тофаларам был известен особый амбарчик на сваях, в котором хранили сезонные вещи, не перевозимые при сезонных перекочевках. Так, например, при переезде на весенние и летние кочевья в таком амбарчике оставляли зимние покрышки, лыжи, ненужное летом охотничье снаряжение. На осеннем кочевье оставляли в амбарчике летние берестяные покрышки чумов, ненужные зимой вещи и снаряжение, типа рыболовных снастей и т. п. Попадали в такой амбарчик по лестнице в виде бревна с зарубками. Хранили его прислоненным к дереву.

К сооружениям хозяйственного назначения следует отнести также лабаз в виде настила из жердей или колотых плах, устраиваемый на нижних толстых ветвях деревьев. На таком лабазе зимой хранили обычно мясо добытых крупных зверей, укрытое их шкурой. Забирались на лабаз тоже по бревну с зарубками.

Сооружениями такого типа являются и скрадки, устраиваемые как возле солонцов для охоты на весенних изюбрей, так и возле озер, где летом караулили лосей и тех же изюбрей, которые здесь кормились водорослями.

Хозяйственным сооружением следует считать и загон для оленей, возводившийся из толстых жердей и тонких бревен, связанных концами.

У тофаларов, кочевого народа, который беспрестанно находился в движении, а основным средством транспорта служил олень или конь, на которых весь груз можно было перевозить по тайге только в переметных сумах, не могло быть много домашнего скарба. Все вещи были обусловлены кочевой жизнью и связаны с ней. Вся домашняя утварь, включая посуду, была приспособлена для кочевой жизни. Большая часть имущества тофаларов хранилась и перевозилась в кожаных переметных сумах, которые шились из летних изюбриных шкур. Вьюк состоял из двух таких сум. В сумах держали в основном мягкие вещи: одежду, обувь, головные уборы, выделанные меха, мелкие шкурки, украшения и т. п. Посуду хранили и перевозили в особых мешках, сшитых либо из камусов, либо из летних шкур изюбрей. Для мелких вещей служили особые сумочки, коробочки, сшитые из камусов. Пищевые запасы тоже хранились и перевозились в мешках, изготовленных из продымленной замши или просто из шкур. Обычно для шитья сосудов пользовались летними шкурами, которые иногда продымливались, чтобы лучше противостоять сырости.

Практиковалось у тофаларов и использование бересты для изготовления различных больших и мелких сосудов в виде коробочек, туесков, ведерок, в которых собирали и хранили ягоды, воду, молоко и т.п.

Большие и маленькие чашки, пиалы обычно вырезались из древесных наростов, особо ценились наросты на корне березы.

Стеклянной и фарфоровой посуды у тофаларов раньше не было, так как она хрупка и непрактична при кочевой жизни. Изредка у них встречались китайские лаковые чашечки. Каждая семья в то же время имела либо чугунный, либо бронзовый котел, в котором на костре варили пищу. Вареное мясо вытаскивали специальными металлическими крюками и раскладывали в особых деревянных корытцах, из которого каждый брал себе кусок. Ели мясо обычно,положив его перед собой на дощечке. Чай крошили в небольших ступках, а также в специальных маленьких корытцах.

, Обстановка в чумах была чрезвычайно простой. Все располагались на полу. Спали тоже на полу между костром и стеной чума. Правая сторона от входы считалась женской. Здесь была посуда, запасы пищи и различные женские вещи, необходимые в. хозяйстве. Слева от входа была мужская половина, в которой находились ружья, седла, сети и мужские вещи. Напротив входа было почетное место, где находились иконы, амулеты и где обычно усаживали гостей.

Специальных кроватей не было. Постель состояла из кабаньей или медвежьей шкуры, которая расстилалась на толстом слое хвойных ветвей, засыпанных слоем опавшей кедровой хвои. Укрывались специальным одеялом, сшитым из летних оленьих шкур или из овчины. Новорожденные дети и младенцы спали в колыбелях, подвешенных к жердям чума. Подросшие дети спали, как и взрослые, на полу.

Обычной повседневной пищей кочевых тофаларов было вареное мясо, соленый кирпичный,чай с оленьим молоком и печеная в золе лепешка. Дополнением к этой пище служили ягоды, черемша, рыба. Мясо обычно варили крупными кусками, бульон заправляли сараной, сушеным луком. Детям варили сарану на молоке, делали из оленьего молока творог, сметану, масло- На зиму молоко сушили, налив в выскобленные и высушенные желудки копытных животных. Зимой отрезали от него нужный кусок и клали в чай. Для заготовки на зиму лука, черемши и сараны применяли их сушку. Для консервации мяса, добытого в летнее время, применяли вяление. Внутренности диких животных в пищу не использовались. Брали только печень, почки, сердце. Только при забое домашнего оленя готовили кровяную колбасу. Печень обычно жарили на шашлыке. Таким же образом жарили рыбу, беличье мясо. Рыбу впрок не заготавливали. . , ..

Муку, как и чай, табак, алкоголь, приобретал^ у торговцев в обмен на пушнину. Мука шла в основном на приготовление из нее пресных лепешек, которые пекли в костре, зарыв в раскаленный песок.

Тофаларская традиционная одежда, как мужская, так и женская, существенных отличий в своем покрое не имела. Летнюю одежду шили

из ровдуги, зимнюю из оленьих шкур мехом внутрь. Особенностью покроя верхней тофаларской одежды было то, что у нее был стоячий воротник, рукава были широкие в плечах и узко охватывали кисти рук. Украшалась' одежда, особенно женская, нашитыми разноцветными суконными полосками, а также полосками меха. Верхняя одежда подпоясывалась либо ремйем, либо кушаком, на которые вешались огниво, кисет с табаком и трубкой. Нижнюю одежду шили из кабарожьей замши. Летняя обувь представляла собой кожаные ичиги, зимняя - ка-мусные унты. В качестве портянок широко использовали сухую траву, которой обертывали ноги и из которой делали стельки внутрь обуви;

Детская одежда представляла собой уменьшенную копию взрослой. В то же время отличалась тем, что к ней были пришиты различные амулеты-обереги в виде косточек, засушенных утиных лапок, камушков ит. п.

Мужчины коротко стригли свои волосы, замужние женщины заплетали их в одну или две косы, девушки имели на голове множество мелких косичек. На голову мужчины надевали в зимнее время меховые шапки с назатыльником и наушниками.'Женщины и девушки предпочитали надевать на голову большие платки. В качестве украшений девушки и замужние женщины носили серьги, кольца, перстни, браслеты, нашейные и накосные украшения из серебряных монет, бисера, кораллов.

Охота на различных диких животных, забой домашних оленей давали тофаларам разнообразное меховое и кожевенное сырье, из которого они издавна научились изготавливать множество необходимых в их повседневной жизни вещей. Их качество целиком зависело при этом от способа и качества выделки, обработки этого сырья. Способы и приемы выделки шкурок пушных зверей и шкур копытных животных резко различались. В работе подробно рассмотрены все эти процессы, инструменты и приспособления, использовавшиеся при обработке пушнины, выделке шкур, изготовлении ровдуги и замши. Выделкой шкур и кож у тофаларов занимались женщины.

Мужчины занимались обработкой дерева. У тофаларов не было профессиональных плотников, столяров и кузнецов. Металлы они не умели сами обрабатывать и этим не занимались, приобретая обычно готовые металлические изделия. Но из дерева, как правило, каждый умел изготовить необходимые в их хозяйстве вещи: верховые, детские и вьючные седла, лыжи, детские колыбели, дудки-манки на изюбря, ножны. Несложный инструмент, использовавшийся при обработке дерева, приобретался у русских и бурят.

В третьем параграфе подробно рассмотрены социальные отношения и духовная культура тофаларов, бытовавшие у них в период кочевой жизни. Здесь в самостоятельных разделах дан анализ их социаль-

ной организации и семейно-брачным отношениям, традиционным верованиям и обрядам, искусству и фольклору, народным знаниям.

Моногамная семья являлась основной низшей единицей тофалар-ского общества. Близкородственные семьи объединялись в одну патронимию (тоф. аал). В среднем это было от 2 до 5 семей. Каждая семья жила в собственном отдельном чуме, но кочевали они все вместе и стояли одним стойбищем. Патронимии объединялись в род (тоф. нён). Роды составляли племя (тоф. Иаптыгай), самоназванием которого было тофа. Каждый человек, состоя членом определенной семьи, входил в конкретную патронимию, та - в род, род - в племя. Каждый род, а также и семья имели свою территорию для кочевания и охоты. Структура и организация тофаларского общества были, таким образом, четко определены. Вне семьи и рода человек не смог бы выжить. Изгнание из семьи и рода было раньше равносильно смерти, поэтому люди соблюдали все родовые традиции и обычаи. Особенно в таком деле, как брак. Поэтому молодежь вынуждена была подчиняться диктату отца.

Во главе племени стоял шуленга (тоф. улуг баш), род управлялся предводителем (тоф. дарга), за порядком и законностью следил старшина (тоф. таршиина), у которого были помощники (тоф. часаадный). . Все эти должности были выборными. Раз в год царская администрация собирала все тофаларов на суглан (тоф. суглаан), который происходил неподалеку от гор. Нижнеудинска. На этом суглане происходила уплата ясака, решались все административные дела, производились наказания. Провинившихся обычно секли розгами. Осуществляли это помощники старшины. На суглане же православные священники производили крестины и освящали браки. Здесь же регулярно производили и переписи всех живых на тот момент тофаларов с целью уточнить количество "ясачных душ". Купцы проводили свои торговые операции.

Как удалось установить по разным источникам, до революции у тофаларов официально числилось 5 улусов: 1) карагасский, куда входил род сарыг Иааш; 2) сильпигурский, состоявший из рода ак чогды; 3) кангатский, состоявший из рода /шаш; 4) удинский, включавший род кара чогды; 5) манжурский, состоявший из рода чептэй. По свидетель-.ству тофаларских стариков, кроме этих родов у них были еще роды чогды и кара Иааш. Свое прозвище карагасы они получили по названию этого последнего рода. Род чогды входил в один улус вместе с родом ак чогды. Незадолго до революции роды ак чогды и кара Иааш исчезли, вымерев от какой-то болезни. Других родов у них не было.

Брачные отношения строились на принципах родовой экзогамии, поэтому жен брали только из другого рода. За невесту платили калым, обычно равнявшийся стоимости 30 оленей. Невеста приносила с собой приданое, состоявшее из полных летних и зимних покрышек чума, до 15 оленей, домашней утвари. Благодаря этому молодая семья сразу же

могла жить самостоятельно. Брак совершался по сговору родителей. Свадьбу устраивали после выплаты калыма.

Тофаларская семья была моногамной, обязанности всех ее членов были строго разграничены. Муж - хозяин семьи, он ее кормил, занимаясь охотой и рыболовством, ухаживал за оленями и конями, вел куплю-продажу, обеспечивая различными необходимыми в хозяйстве товарами, участвовал в общественных делах. Все заботы жены были сосредоточены внутри и вокруг чума. На ней лежало все хозяйство. Она ставила и разбирала чум при кочевках, чинила его покрышки. Вьючила оленей, вела караван и развьючивала его. Она готовила пищу, заготавливала дрова и воду, шила одежду, выделывала шкуры, доила- оленух, ухаживала за детьми. В женские дела мужчина не вмешивался.

Старшие сыновья, женившись, обычно отделялись от родителей, образуя самостоятельные семьи, которые в то же время продолжали кочевать с родителями в одном аале. В отцовском чуме оставался самый младший сын, который наследовал отцовский очаг. Все сыновья наследовали от отцов право на владение территорией семьи для кочевания и охоты. Дочери этого права не имели, они уходили в другой род. Дети наследовали принадлежность к роду отца. Обычая левирата у тофаларов не было. Вдовы жили самостоятельно и могли выйти замуж по своему усмотрению.

Из традиционных обрядов в работе подробно рассмотрены 3 основных: свадебный обряд, обряды, связанные с рождением ребенка, похоронный обряд.

Свадебный обряд состоял из сватовства,' свадебного пира, который проходил в специально поставленном для этого чуме в течение трех дней. Во второй день расплетают девичьи косы невесты и заплетают две косы, как у замужней женщины. Через три дня все гости разъезжаются и молодые начинают жить в собственном чуме. Через год приезжали родители жены и гостили у молодых вместе с родителями мужа.

Рождение ребенка происходило под присмотром повивальной бабки. После родов на второй день ребенка обмывали соленой водой. Находился новорожденный ребенок в специальной колыбели, подвешенной на деревянном крюке особой конфигурации. Этот крюк имел сакральный характер и передавался от матери дочери по наследству. Чужим людям его нельзя было давать.

После рождения ребенка закалывался в жертву духам олень и устраивалось угощение. Повивальной женщине положено было дарить платок или кушак. Человеку, давшему имя ребенку, полагалась шкура заколотого оленя и часть мяса. Во время еды в огонь бросали кусочки жира и мяса в жертву духу-хозяину огня и жилища для благополучия новорожденного и роженицы.

Похоронный обряд тоже был несложен. Умершего человека в теплое время закапывали в землю, а в холодное время хоронили, положив на землю, построив вокруг него наподобие ящика с крышкой. У ног умершего клали нож, чашку, горшок, немного табаку, седло и т. п. Денег не клали. Поскольку тофалары верили в существование загробного мира, который называли царством Эрлика (тоф. Эрлик Нааны) и где все наоборот, то все вещи, сопровождавшие покойного в этот мир, положено было испортить. Поэтому к покойнику клали пробитые чашки и горшки, сломанные луки, сломанные нарочно ножи. Веря, что умерший будет три дня добираться до царства Эрлика, его снабжали в дорогу тремя заварками чая, тремя кусочками лепешки и небольшим количеством табаку. Шаманов и в теплое время хоронили на земле, не закапывая. К нему клали его бубен и щаманское одеяние, поскольку каждый шаман все это делал себе сам, не получая в наследство.

Как удалось установить, в старину у тофаларов существовал обычай захаронения в ящике с крышкой, установленном на пнях. Такое захоронение называлось колНу. Шаманов хоронили на специальном помосте, облаченном в его шаманский костюм, рядом клали его бубен с колотушкой. При захоронении покойниов обращали головой на восток.

Хотя все тофалары еще с XVII в. были крещены, они придерживались своей древней религии - шаманства. Шаманами могли быть как мужчины, так и женщины. Бубен олицетворял ездового, изюбря, верхом на котором шаман объезжал миры. Тофалары верили, что было три мира: верхний, на котором жили бог (тоф. бурИан) и его помощники, небожители, средний мир, в котором жили люди и который был населен также множеством различных духов-хозяинов, нечистой силой, а также нижний (подземный) мир - царство Эрлика. Только шаманы могли общаться как с верхним миром, так и с подземным миром. Духов среднего мира, и добрых, и злых, необходимо было почитать, молиться им и приносить жертву в виде еды, чая и водки, если была.

Из всех видов искусства у тофаларов наиболее развитым было устное народное творчество, главным образом сказки и песни, хотя были и мифы, и легенды. Сказки были различными по своему содержанию, среди которых излюбленными были волшебные и сказки о животных. Весьма развито было песенное творчество. Песни были обычно короткими, состоящими из двух-трех четверостиший. Музыкального сопровождения песням не было. На музыкальных инструментах, главным образом на русских балалайке и гармошке, играли плясовые мелодии.

Народные знания ограничивались сведениями об окружающем мире и народной медициной.

Вторая глава "Хозяйство, быт и культура тофаларов при оседлой жизни" посвящена анализу хозяйства, быта и культуры тофаларов,

которые сложились у них при оседлой жизни с конца 20-х гг. по настоящее время.

В первом параграфе рассмотрена хозяйственная деятельность то-фаларов в советское время. Здесь на общем фоне показа работы органов советской власти по упорядочению жизни народов Севера, к которым были отнесены тофалары, работы потребкооперации, развертывания мер по переводу кочевых тофаларов на оседлый образ жизни и организации у них колхозов, дан подробный анализ новым формам хозяйственной и производственной деятельности в колхозах и коопзве-ропромхозе.

С конца прошлого столетия и в начале XX в. вплоть до установления в 20-х гг. советской власти в Тофаларии у тофаларов начало катастрофически ухудшаться их экономическое положение, что было связано с прошедшими подряд крупными эпизоотиями их оленей, истощением тайги и упадком пушной охоты, особенно соболиной. Падение охоты вынуждало забивать на мясо домашних оленей. Сокращение численности оленей затрудняло зимнюю охоту. Многие хозяйства теряли оленей и лошадей и не могли кочевать, как прежде. Безоленные тофы шли в батраки к своим богатым сородичам, русским крестьянам, на подсобные работы на золотые прииски. Шло быстрое расслоение то-фаларского общества. В этих условиях отмена ясака при советской власти, поддержка потребкооперации, организация самоуправления помогли тофаларскому народу избежать деградации, да и попросту выжить. Переход на оседлый образ жизни и организация колхозов были своевременным выходом из создавшегося бедственного положения тофаларских хозяйств, о котором писал проф. Б. Э. Петри51.

Оседание началось в 1927 г. и окончилось в 1932 г. С этого времени тофалары стали жить оседло в трех стационарных поселках: Алыгджер, Нерха, Верхняя Гутара. В 1939 г. был организован Тофаларский национальный район, административно-культурным центром которого стал Алыгджер. Район просуществовал до 1951 г., когда вместо него были созданы два сельских совета: Тофаларский, включавший Алыгджер и Нерху, и Верхнегутарский, входившие в Нижнеудинский район Иркутской области.

В 1929 г. у тофаларов были организованы первые товарищества по совместному выпасу оленей, а в 1930-1931 гг. все тофалары были объединены в трех колхозах: "Красный охотник" (Алыгджер), им. С. М. Кирова (Нерха) и "Кызыл Тофа" (Верхняя Гутара). Хозяйственная деятельность колхозов состояла из оленеводства, охотпромысла, заготовки кедрового ореха и лекарственных растений, а также из коневод-

51 Петри Б. Э. Бюджет карагасского хозяйства. 1928; он же. Промыслы карагас. 1928а.

ства, огородничества и заготовки дров. Оленеводство постепенно приобрело транспортное направление, обслуживая различные геологические и геодезические экспедиции, туристов. Плата за использование оленей и каюров поступала в бюджет колхозов. Транспортных оленей осенью раздавали охотникам на охотпромысел. Арендная плата за них тоже шла в бюджет колхозов. Охотничий сезон длился с октября по март. Заготовкой кедрового ореха занимались обычно в сентябре. Пушнина и орехи давали тофаларским семьям их основной доход.

В 1960-х гг. в связи с развалом хозяйства тофаларских колхозов, потерпевших большие убытки, они были реорганизованы в коопзверо-промхоз, хозяйственная деятельность которого тоже была ориентирована на оленеводство, охотпромысел, заготовку кедрового ореха и лекарственно сырья, заготовку дров. Из членов колхозов тофалары превратились в рабочих, к которым стали применять КЗОТ без учета национальных особенностей. Многие тофы лишились работы и соответственно охотничьих участков. Среди них, особенно молодежи, стала увеличиваться безработица.

При оседлой жизни в поселках, где население было смешанным, поскольку кроме тофаларов там было много русскоязычного населения, тофаларские семьи получили в пользование приусадебные земельные участки, на которых учились огородничеству, и вместе с домом различные хозяйственные постройки, включая стайки для коров, которых тоже учились держать. Таким образом, оседлые тофалары, сохраняя традиционные навыки оленеводства, ухода и использования оленей, навыки охоты и рыболовства, кедрового промысла, научились новым для них видам хозяйственной деятельности: огородничеству, разведению крупного рогатого скота, сенокошению и промышленной заготовке дров.

В специальном разделе данного параграфа подробно рассмотрена проблема соотношения традиционных и новых форм хозяйства в индивидуальной деятельности тофаларов при оседлой жизни.

Второй параграф посвящен материальной культуре и быту тофаларов в советское время. Здесь подробно рассмотрены изменения, происшедшие в способах и средствах передвижения, новые формы жилища, построек, домашней утвари, изменения в бытовом укладе.

Поскольку, живя оседло, тофалары уже не должны были постоянно ездить на значительные расстояния по тайге, и у них появились новые виды хозяйственной деятельности, то изменился и характер транспортных средств, которые они теперь использовали. Новые виды средств передвижения сосуществовали с традиционными. Так, поездка на охотпромысел, причем зачастую на значительные расстояния, по-прежнему осуществлялась на оленях. При этом применялась традиционная оленья сбруя, переметные сумы. В период промысла охотники тоже продолжа-

ли ездить на оленях, меняя их каждый день, что позволяло сохранять силы оленей. По-прежнему использовали плоты и лодки-долбленки. Новым здесь явилось то, что у тофаларов появились лодочные моторы, которые они стали ставить на свои лодки, появились и покупные дюралевые лодки-казанки с мотором. При езде по селу и на близкие от села расстояния стали широко использовать лошадей, запряженных по русскому образцу в телеги и сани, особенно для перевозки грузов, вывозки из тайги дров и сена. В то же время лошадей использовали и под вьюк для перевозки грузов, для заброса припасов в тайгу для предстоящего охотпромысла. С 60-х гг. у многих стали появляться в индивидуальном пользовании мотоциклы, особенно с коляской, которые в последние годы стали чуть ли не основным индивидуальным транспортным средством, на котором ездят даже зимой по замерзшим рекам и ручьям, забираясь вглубь тайги. В последние годы в поселках появились тракторы и даже автомашины, как легковые, так и грузовые, на которых стали ездить не только русские, но и молодые тофы. Для поездки в город используется авиатранспорт, который связывает тофа-ларские поселки с г. Нижнеудинском.

При переходе на оседлость тофалары получили готовые рубленые из бревен дома крестьянского типа с надворными постройками и приусадебным участком. Переехав в эти дома, тофаларские семьи стали учиться у своих русских соседей жить в них. В то же время довольно долго, до 1975 г. возле изб стояли чумы, крытые лиственничной корой. Они выполняли роль летнего жилища, особенно для пожилых членов тофаларских семей, привыкших с детства к чумам. Чумы, крытые брезентом, довольно долго продолжали использоваться в тайге на кедровом и охотпромысле, а также в оленьих стадах. Но постепенно и там были построены охотничьи и пастушьи избушки. Чумы стали выходить из употребления. В то же время на покосе или во время кратковременной стоянки в тайге продолжали применять получум, который теперь покрывали брезентом, устанавливали и односкатные шалаши, крытые ветками. Молодежь, познакомившаяся с бытом туристов, часто посещавших Тофаларию, освоила туристские палатки, как и туристскую одежду.

С уходом из жизни тофаларов старшего поколения, носителей традиционной материальной культуры, с возрастанием количества смешанных семей, в жизнь и быт тофаларов все активнее стали проникать черты, характерные для русского населения. Из быта стала исчезать тофаларская домашняя утварь, заменяемая заводской, купленной в магазине. Интерьер тофаларского дома постепенно перестал отличаться от дома русской семьи.

С оседлостью изменился весь быт тофаларов. Теперь им не нужно было ежедневно заботиться о прокорме своих оленей и собак. Обобще-

ствленные олени паслись на белогорье под присмотром пастухов, а собаки всегда сыты, так как потребкооперация регулярно снабжала поселки продовольствием. Освобожденные от ежедневных забот о добыче пропитания, тофалары получили больше свободного времени для себя, для учебы, для овладевания новыми профессиями, для поднятия своего культурного уровня. Дети тофаларов были взяты на полное государственное обеспечение, находясь в круглосуточных детских яслях и садах, в школах-интернатах. В училищах, техникумах, ВУЗах они тоже учились как дети народов Севера, находясь на гособеспечении. Это многим тофам помогло получить образование. У них появились свои учителя, свои врачи, ветеринары, другие специалисты.

В советское время все тофаларские поселки были электрифицированы, обеспечены всей необходимой инфраструктурой.

В третьем параграфе освещены новые формы социально-общественных отношений и духовной культуры тофаларов в советское время.

С установлением советской власти и переходом на оседлость у тофаларов в принципе изменились формы социально-общественных отношений. Было отменено деление на роды и улусы. Был отменен ясак. Тофалары стали'полноправными гражданами СССР. Все они получили фамилии имена и отчества на русский лад. В какой-то мере это облегчалось тем, что все они были крещены и имели наряду со своими именами и родовыми названиями русские имена, данные им священником.

В брачных отношениях молодежь перестала руководствоваться требованиями экзогамии, забыв свою родовую принадлежность. Появилось в то же время много смешанных семей, дети в которых записывались тофами, поскольку в таком случае за ними сохранялись государственные льготы. Был отменен калым и браки стали устраиваться по общесоветским правилам.

Поскольку у них уже не было родовых территорий, а вся земля стала государственной собственностью, то родовые земли уже не наследовались. Вообще права наследства стали общесоветскими. В то же время как отголосок прежнего права сохраняется наследование отцовского дома младшим сыном.

Система родства у тофаларов сохранилась без изменения.

Свадебный обряд полностью преобразовался и перестал отличаться о г русского советского периода. Регистрация проходила в сельсовете, после чего в доме жениха устраивался праздничный обед, во время которого, согласно русским обычаям, кричали "Горько!" Гулять могли несколько дней, если позволяли финансы. Молодые жили как отдельно, если была возможность, так и с родителями. То есть тофалары стали жить по нормам принятого в СССР общежития.

Тофалары восприняли также общесоветские обычаи отмечать рождение ребенка, а также дни рождения.

В советское время их похоронный обряд стал полностью напоминать христианский, принятый у русских. В любое время года копали могилу и в ней хоронили умерших, положив в гроб. Над Могилой устраивали могильный холм и надгробие с оградой. От старого тофалар-ского. похоронного обряда остался обычай класть в гроб покойного кое-какие его личные вещи, предварительно их испортив, а также заварку чая, табак, куски лепешки или хлеба. Стали класть немного монет. После похорон, как и все христиане, стали отмечать 9 и 40 дней. В родительский день стараются навестить могилы родных.

Советская власть, провозгласившая атеизм, всеми мерами боролась с религией в разных ее проявлениях, причем не только с самими служителями культов, но и с религиозными пережитками, обрядами, обычаями, суевериями. Борьба велась и с шаманами. Довольно быстро в результате этой борьбы шаманы у тофаларов исчезли. В 30-е годы партийная и комсомольская организации проводили в Тофаларии активную антирелигиозную пропаганду. В результате тофалары перестали открыто поклоняться духам, совершать различные молебствия и ритуалы даже в тайге перед промыслом. От старых верований осталось лишь уважение духа огня и запрет оскорблять огонь, обычай "кормить" костер, задабривая духа огня, обычай не есть налима; поскольку его отждествляли с духом-хозяином воды, реки, сохранился обычай почитать духа местности, привязывая к дереву леиточки, от культа медведя остался обычай прибивать над входной дверью дома медвежью лапу. Все это делается и сейчас.

Относительно народного творчества и фольклора известно, что в советское время они не развивались, постепенно забываясь, как и сам тофаларский язык. Все школы, равно как и административные органы, работали на русском языке. Лишь в конце периода советской власти, в 80-х гг. после постановления правительства № 115 о развитии народов Севера, власти обратили внимание на просьбы тофаларов о создании письменности для их языка и обучении их детей в школе родному языку. В 1986 г. проф. В. И. Рассадиным была создана письменность для тофаларского языка, в 1989 г. издан букварь и начато изучение тофа-ларского языка в начальных классах тофаларских школ. В эти же годы был создан тофаларский фольклорный ансамбль "Тыырак ибилер" ("Быстрые олени"), а также организован Центр этнической культуры. С начала 90-х гг. стали регулярно проводить в тофаларских поселках летние игры тофаларов, возродив их старинное название "Аргамчы ыры" ("Арканные песни"). В советское время в поселках работали клубы, в которых показывали кинофильмы, проводили торжественные

собрания, при них работали библиотеки, различные кружки, предвиж-ные агитбригады.

В четвертом параграфе дан подробный анализ современному состоянию хозяйства, быта и культуры тофаларов, оказавшихся в условиях рыночной экономики.

Как уже говоилось выше, в конце 60-х гг. тофаларские колхозы были расформированы и на их базе организован коопзверопромхоз, принявший хозяйства колхозов и те же направления хозяйственной деятельности. Будучи государственным предприятием, промхоз поначалу получил от государства мощный экономический стимул - госзаказ и устойчивый сбыт произведенной продукции. Однако, как показала жизнь, в Тофаларии, этом уникальном специфическом горном крае с исконными особыми формами хозяйства - оленеводством и охотой, территориально оторванном от "большой земли", невозможно управлять по привычным российским меркам, да еще без учета этой специфики. Географические и климатические условия делают результаты всех промыслов очень нестабильными. В тайге часты неурожаи, что приводит к миграции зверей и соответственно отсутствию какой-либо добычи. Препятствуют охоте лесные пожары, разливы горных рек, чересчур глубокий снежный покров, при которых вообще невозможна никакая охота. Урожаи кедрового ореха тоже непостоянны. Без должного ветеринарного надзора олени в массе гибнут при эпизоотиях, олений молодняк давят волки, если его не караулить и не вести отстрел волков. Все это делало неустойчивым не только материальное положение охотников и оленеводов, но и самого промхоза, погубило в свое время колхозы.

В то же время руководство промхозом не учло всей этой специфики, горького опыта колхозов и приняло ряд непродуманных решений. Прежде всего не совсем оправданным было объединение в одно большое хозяйство отдельных промхозов, организованных в тофаларских поселках на месте трех колхозов, поскольку территориальная разобщенность и трудное сообщение между поселками лишило руководство оперативности. Далее. При отсутствии стабильной кормовой базы нельзя было в условиях Тофаларии организовывать лисофермы, которые оказались нерентабельными. Недопустим был перевод управленческого аппарата промхоза в город Нижнеудинск, ибо это лишило его оперативности управления, вызвало массу трудностей, большую путаницу в расчетах с охотниками. Связь поселков Тофаларии с городом осуществляется только самолетом или вертолетом, поэтому огромные суммы из бюджета промхоза уходили на оплату авиаперевозок, так как не только управление промхоза, но и все перевозки грузов, заброс в тайгу бригад и запасов, вывоз из тайги продукции осуществлялось авиатранспортом. Охотники были вынуждены часто летать за свои

деньги в город улаживать различные недоразумения с расчетной частью. Это вызывало недовольство людей. Поскольку тофы были поставлены в основном на неквалифицированную и следовательно малооплачиваемую работу, то и заработки у них были мизерные. Материальное положение тофов резко упало.

Частое невыполнение плана, нестабильность доходов с основных хозяйственных отраслей, накопление различных задолжностей, и особенно больших по расчетам за авиаперевозки, непомерные затраты на содержание в городе раздутого управленческого аппарата все' это вызвало нестабильность финансового положения промхоза. Начались невыплаты зарплаты промхозникам. Положение усугубилось катастрофически, когда после развала СССР и устранения советской власти в стране началась финансовая неразбериха, везде стало нехватать денег, перестали финансироваться многие отрасли народного хозяйства, в том числе и промхозы. Не получая денег за сданную продукцию, не имея устойчивого заказа и финансирования, промхоз попал в весьма трудное положение. Не помогло его акционирование, проведенное в 1993 г. В 1999 г. промхоз фактически развалился и стал банкротом. Тофы лишились места работы.

Есть попытки развивать среди тофаларов частное предпринимательство. С этой целыо в начале 90-х гг. было создано при поддержке Иркутской областной администрации в качестве эксперимента фермерское оленеводческо-охотничье хозяйство "Уткум" в Алыгджере, которому для ведения дел была выделена территория на реке Уткум, 100 оленей. Хозяйство существует до сих пор, хотя и испытывает большие трудности, главным образом из-за отсутствия надежного и стабильного сбыта готовой продукции, трудностей вывоза ее из отдаленной тайги. Все трудности усугубляются установлением непомерно высоких тарифов на авиаперевозки, съедающих всю прибыль.

Следует признать, что как колхозы, так и промхоз не выполнили своего назначения обустроить и улучшить жизнь тофаларского народа. Вырванные из своего привычного образа жизни, лишенные своих оленей и коней, своей родовой земли, ставшие наемными работниками сначала в колхозе, а потом и в промхозе, не имеющие стабильных ста-1сй дохода, семьи тофаларов в нынешних условиях влачат жалкое существование. Безработица среди тофаларов достигает 60%. С банкротством промхоза, с развалом потребкооперации вообще стало проблематичным их благополучие. Охотпромысел упал из-за того, что резко сократилось поголовье оленей (к примеру в 1993 г. их было 2092, а в 1997 г. всего 969 голов), столь необходимых для выезда на зимнюю охоту и эффективного ее проведения. Промхозу нечем оплатить заготовленную пушнину, и охотники вынуждены за бесценок уступать ее перекупщикам. Положение тофаларов в настоящее время критическое.

Не помогает и обращение администрации Нижнеудинского района к руководству страны.

Что касается современного бытового уклада, социально-общественных отншений, духовной культуры и религии, то следует отметить почти полное обрусение тофаларов. Традиционные черты сохраняются в основном в оленеводстве и охоте. В остальном влияние русской культуры весьма сильное. Этому способствуют,не только участившиеся смешанные браки, но и относительно небольшая численность тофаларов в поселках.

Заключение. Используя различные источники, как опубликованные, так и полевые материалы, в работе было прослежены хозяйство, быт и культура тофаларов на протяжении достаточно длительного отрезка времени - с середины XIX в. и до настоящего времени, за которое у них произошли коренные изменения во всех сторонах жизни. Будучи кочевым конно-оленеводческим охотничьим народом вплоть до конца 20-х гг. XX в., они с переходом в 1927-1932 гг. на.оседлость сразу превратились в членов сельхозартелей, а затем и членов промхоза, по сути дела наемных рабочих, хотя и со специфическими' профессиями оленеводов и охотников. Из родового строя они сразу шагнули в социализм, минуя не только стадию капитализма, но и феодализма. Интеграция в социалистическое общество стоила им утраты привычного образа жизни, многих черт быта и духовной культуры, забвению родного языка.

В период кочевой жизни они, при ближайшем рассмотрении оказались, вопреки сложившемуся мнению, не только оленеводами, но и коневодами, у которых сосуществовали оленеводство и табунное: коневодство, дополнявшие функционально друг друга. В летнее время использовались кони, в зимнее - олени. Это. позволяло им более рационально вести свое кочевое хозяйство. Установлено, что коневодство у тофаларов бытовало давно, еще до прихода русских, т. е. до XVII в.

В процессе своего исторического развития тофалары создали уникальную материальную и духовную культуру, целиком соответствующую их хозяйственной деятельности, связанной с кочевым оленеводством и охотой, выработали множество способов вести хозяйство на ограниченной территории, не нарушая природной среды своего обитания. Они накопили достаточно знаний об окружающем их мире, медицинских знаний, чтобы лечить себя и своих животных. У них была достаточно развитая социальная организация общества со своей оригинальной духовной жизнью. Все свидетельствует, что тофалары давно сложились в самостоятельный этнос со своим хозяйственно-культурным типом.

Происхождение тофаларского этноса весьма сложно. В нем соединились кетские, самодийские и тюркские этнические элементы. Тюрк-

скип компонент относится к древнетюркскому, а не к тувинскому. В то же время в состав тофаларов вошли поркские роды, связанные своим происхождением с качинцами, одним из основных хакасских племен.

В советское время, став оседлыми жителями стационарных поселков со смешанным тофаларско-русским населением, им пришлось приспосабливаться к новым условиям жизни, овладеть новыми для них видами хозяйственной деятельности: !смледелием, стойловым содержанием крупного рогатого скота, сенокошением. Благополучие тофалар-ских семей стало базироваться в основном на результатах охоты и кедрового промысла. В то же время условия Саянской тайги делает этот доход нестабильным, что создает определенные трудности в жизни современного тофаларского населения. Эги трудности усугубляются упадком деятельности промхоза и потребкооперации.

В настоящее время тофалары представляют собой старый этнос, но с измененным образом жизни, с создаваемой заново материальной, бытовой и духовной культурой, представляющей фактически симбиоз некоторых черт традиционной культуры и видов хозяйственной деятельности с новыми, русскими по происхождению. Этот их новый образ жизни и культура находятся пока еще в стадии становления.

По теме диссертации автором онублпковапм следующие рабо ты:

1. Специфика оленеводства у тюрко-монгольских народов Центральной Азии // Материалы научной конференции "Цыбиковские чтения - 7". Улан-Удэ, изд. БНЦ СО РАН, 1998. С. 46-48.

2. Об оленеводстве у окинских сойотов // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Улан-Удэ, изд. БНЦ СО РАН, 1999. Вып. 2 Ч. 1. С. 23-28.

3. Традиционая хозяйственная деятельное! ь у тофаларов // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений 12-14 октября 1998 г. Санкт-Петербург. СПб., 2000. С. 122-127.

4. Особенности традиционной материальной культуры саянских оленеводов - тофаларов // Этнологические исследования. Улан-Удэ, изд. БНЦ СО РАН, 2000. С. 131-148.

5. Хозяйственные типы у тюрко-мош ольеких народов Саян // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Материалы Международной научной конференции. Т. 1. Археология. Этнология. Улан-Удэ, изд. БНЦ СО РАН, 2000. С. 287-292.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Рассадин, Игорь Валентинович

Введение.

Глава I. Формы хозяйства, быт и культура тофаларов в период кочевой жизни.

§ 1. Хозяйственная деятельность. а) Оленеводство. б) Коневодство. в) Охота и рыболовство. г) Собирательство.

§ 2. Материальная культура и быт. а) Способы и средства передвижения. б) Жилища, постройки, домашняя утварь. в) Пища и напитки. г) Одежда и украшения. д) Обработка материалов.

§ 3. Социальные отношения и духовная культура. а) Социальная организация и семейно-брачные отношения. б) Традиционные верования и обряды. в) Искусство и фольклор, народные знания.

Выводы по главе.

Глава II. Хозяйство, быт и культура тофаларов при оседлой жизни.

§ 1. Хозяйственная деятельность в советский период. а) Новые формы хозяйственной и производственной деятельности в колхозах и коопзверопромхозе. б) Соотношение традиционных и новых форм хозяйства в индивидуальной деятельности.

§ 2. Материальная культура и быт в советское время. а) Изменения в способах и средствах передвижения. б) Новые формы жилища, построек, домашней утвари. в) Изменения в бытовом укладе.

§ 3. Новые формы социально-общественных отношений и духовной культуры в советское время.

§ 4. Современное состояние хозяйства, быта и культуры тофаларов. а) Изменения в формах хозяйственной деятельности. б) Современный бытовой уклад. в) Изменения в социально-общественных отношениях. г) Духовная культура и религия на современном этапе.

Выводы по главе.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Рассадин, Игорь Валентинович

Актуальность темы. Тюркские и монгольские народы, обитающие в Центральной Азии, к которым, как известно, относятся и народы Саяно-Алтайского нагорья, формировались как этносы с присущими им специфическими чертами хозяйства, материальной и духовной культур, а также бытового уклада в различных географических зонах региона. Процесс этот постоянно сопровождался взаимодействием этносов и их культур, возникновением и распадом этнических союзов, ранних государств, объединяющих различные этнические группы. В разных географических зонах возникали и развивались различные хозяйственно-культурные типы, причем в условиях одного типа могли формироваться различные этносы.

В Центральной Азии наряду со степными и горно-степными ландшафтами, где представлено кочевое (номадное) скотоводство, причем как у монгольских, так и тюркских народов, имеются также обширные горно-таежные массивы, одним из которых является зона Саян, древнейшего геологического горного района, покрытого сплошной тайгой и содержащего на высокогорных плато, так называемом белогорье, обширные территории высокогорных тундр, сплошь покрытых ягелем - оленьим мхом, место, идальное для обитания северных оленей. Дикий северный олень здесь сохранился, кстати, и поныне. Эти места издавна были освоены людьми, о чем могут свидетельствовать как находки археологами в Саянах, в частности в Тофаларии, стоянок неолитического времени [см.: Мельникова, с. 11], так и открытие в Саянах же наскальных рисунков каменного века [см.: Окладников 1980, с. 96-116; Мельникова, с. 16]. Освоить их помог домашний северный олень, разведением которого по традиции занимаются и сейчас живущие в этом регионе различные тюркские и монгольские народы и до недавнего времени обитавшие здесь такие ныне исчезнувшие самодийские и кетские племена, как камасинцы, моторы, тавгийцы. Оленеводство как специфическая отрасль животноводства представлено здесь в настоящее время из тюркских народов у тувин-цев-тоджинцев [Вайнштейн 1961, с. 57-68], тофаларов [Керцелли, с. 87-92; Петри 1927; Помишин, с. 128-131; Сергеев 1956, с. 531], цаатанов Монголии [Бадамхатан 1962, с. 7-9; Дулам, с. 106-108], из монголоязычных народов у дархатов Монголии [Бадамхатан 1965, с. 113-114], в состав которых вошли многие тюркоязычные этнические группы, родственные тофаларам и тувинцам, а также у бурятоязычных ныне сойотов Окинского района Бурятии, имеющих тюркское происхождение [Петри 19276, с. 14; Рассадин В. И. 1996, с. 54-55; Рассадин, Цыренова, с. 58; Рассадин И. В. 1998; 1999]. Все исследователи единодушно утверждают, что оленеводство у этих тюрко-монгольских саянских народов выделяется в самостоятельный саянский тип [Василевич, Левин, с. 76-77] вьючно-верхового направления и традиционно сочетается с кочевым охотничье-промысловым образом жизни в условиях горной тайги.

Тофалары (их дореволюционное название карагасы, хотя еще в середине XIX в. в литературе приводилось слово тофа в качестве их самоназвания [Штубендорф 1854, с.229]), относящиеся сейчас к одним из малочисленных народов России (по переписи 1989 г. их насчитывалось 731 чел.) со статусом народов Севера, будучи одним из древнейших тюркоязычных народов Саян, издревле занимающихся охотой и оленеводством и до конца 20-х годов нашего века еще кочевавших по Саянской горной тайге, в процессе своего исторического развития создали уникальную материальную и духовную культуру, хорошо отражавшую эту их хозяйственную деятельность и позволившую им максимально приспособиться к суровой таежной кочевой жизни. Всестороннее изучение особенностей их материальной, а также духовной культуры, их опыта, их вклада в мировую цивилизацию имеет большое как научное, так и практическое значение. Их опыт хозяйствования на ограниченной территории в течение многих веков без нарушения эклогического равновесия в природе заслуживает, особенно в наши дни, пристального внимания и изучения.

Алтай и Саяны - территория, на которой с древнейших времен соприкасались тюркские, самодийские, кетские, тунгусо-маньчжурские и монгольские племена и их культуры. Поэтому изучение народов, обитающих на Сая-но-Алтайском нагорье и сохраняющих своеобразные реликтовые формы хозяйства, такие, как оленеводство и т. п., которые исчезают в настоящее время под натиском цивилизации XX в., представляет уже само по себе большой научный интерес. Вопросы и проблемы истории и этногенеза указанных выше народов можно решить, лишь комплексно используя данные археологических, исторических, этнографических, лингвистических, фольклористических, антропологических исследований. Не все народы Саяно-Алтайского нагорья изучены во всех этих аспектах в одинаковой мере. Наименее изученными являются тофалары. До недавнего времени о них вообще мало что было известно науке.

Вопрос о их происхождении до сих пор окончательно не решен и является весьма спорным. Так, историки, специалисты по народам Саяно-Алтая, как например JI. П. Потапов [1957, с. 227], утверждают, что тюрко-язычные тофалары образовались в результате тюркизации со стороны тувинцев самодийских племен и родов, обитавших на Саянах. Тюрколог-лингвист Н. А. Баскаков [1969, с. 317], опираясь на материалы Н. Ф. Катанова, отнес тофаларский язык к диалектам тувинского языка. Другой тюрколог-лингвист, В. И. Рассадин [1969, с. 37], специалист по тофаларскому языку, в результате проведенного им сравнительно-исторического анализа тофалар-ского языка пришел к выводу, что этот язык образовался в результате тюркизации еще в древнетюркское время, в VI-VIII вв., орхонскими тюрками и уйгурами кетоязычных родов. Присоединявшиеся позднее к уже тюркоязычным предкам тофаларов самодийские роды воспринимали тюркский язык у них, а не у тувинцев. Самоназвание тофаларов - тофа - восходит к древнему племенному названию дубо, которое встречается в китайских летописях Вэй-ской (V в.) и Танской (УН-Х вв.) династий. Его вариант туба представлен в "Сокровенном сказании монголов 1240 г." в рассказе о покорении сыном Чингисхана Джучием лесных народов Саяно-Алтайского нагорья применительно к одному из этих народов. Этот этноним дожил до наших дней в виде самоназвания тофаларов - тофа, тувинцев - тыва, группы северных алтайцев - туба, названия рода туба//тума в составе племенного объединения ка-чинцев у хакасов [об этом см.: Рассадин^ 971, с. 4; Вайнштейн;;1994, с.335].

Дореволюционная литература по истории и этнографии тофаларов представляет собой в основном небольшие статьи и заметки общего характера. Такое же положение в основном сохранялось и в советское время, если не считать нескольких брошюр Б. Э. Петри, изданных в 20-х годах. В довоенное и послевоенное время в научной литературе появлялись работы, посвященные различным сторонам жизни тофаларов (подробне см. ниже в разделе "Состояние изученности проблемы").

Следует признать, что несмотря на появление в последнее время отдельных монографических исследований по тем или иным областям истории и этнографии тофаларов, изученность их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры продолжает оставаться недостаточной. Все еще нет обобщающей монографии, в которой были бы восстановлены не только в общих чертах, но и в значимых деталях традиционные хозяйство, быт и культура тофаларов, сохранявшиеся у них не только до 1929-30 гг., до перевода их на оседлость, но по инерции и в первые годы оседлой жизни. Не исследованы в этнографическом аспекте их хозяйство, быт и культура при оседлой жизни в советский период, а также в наши дни. Представляется весьма важным в научном и практическом отношениях осуществить подобное исследование, пока еще окончательно не исчезла самобытная культура тофаларов, чтобы можно было выявить ее устойчивые традиционные черты, установить, что же из традиционного образа жизни сохраняется и сейчас, помогая этносу выжить. Все сказанное выше определяет актуальность избранной темы.

Состояние изученности проблемы. Литература по истори и этнографии тофаларов начала появляться с конца XVIII в. и прежде всего в России. Вся дореволюционная литература этого характера представляет собой в основном небольшие статьи и заметки общего характера. Пожалуй, одной из первых научных работ, в которых говорится о карагасах, является труд П. С. Палласа. В нем он пишет, что карагасы говорят на самодийском языке. В доказательство этого П. С. Паллас привлекает сравнительный лексический материал, подтверждающий его наблюдение. Ср. например, у Палласа: sira -снег, kale - рыба, merge - ветер, gide- два, negur - три, muktut - шесть [Паллас, с. 524-526], в современном тофаларском (уже тюркском) языке соответственно: кар - снег, балык - рыба, кат - ветер, иъки - два, уш - три, аълты -шесть.

Весьма общие и скудные сведения о карагасах находим и в труде другого крупного ученого XVIII в., Иоганна Георги. Так, он писал о карагасах буквально следующее: "Карагасы принадлежат к небольшим остаткам красноярских народов самоедского племени. Статься может, что они во время воинственных беспокойствий собрались из беглецов; по крайней мере, не упоминается о них с уважением в истории о завоевании Сибири. Ныне платит сие поколение подушной оклад только за 22 семьянистых человека. Они // / кочуют при Тас^еве, вышедшей из Верхней Тунгуски реке, в гористой несколько стране и приписаны к Удинскому острогу. Подушной их оклад (ясак) расположен по деньгам: но они сверх того исправляют еще и некоторые казацкие службы при монгольской границе.

Язык их самоедское наречие, и притом не столько испорченное, как у многих других остатков самоедского племени.

Они бедны и, кроме нескольких оленей, ничего доброго у себя не имеют. Юрты, которые составляют из колышков, покрывают звериными кожами. Одеяние делают себе из разных звериных кож на самоедский вкус. Вместо чулок обертывают ноги жимолостной корой. Зимой носят теплые шапки, летом же ходят мужчины простоволосы, а женщины покрывают голову летними шляпками, нарочито пригожо из тростника выплетенными. В зимнее время питаются от одного звериного промысла, летом же диким ко-реньем и рыбной ловлей. Как для того, так и для другого перекочевывают они летом по большей части через каждые три дня к другим речкам и озерам.

Они, правда, все крещены, но держатся больше, нежели другие обращенные к православной вере сибиряки прародительского своего суеверия, которое есть шаманское. Теперь нет у них ни священнослужителей, ни волшебников. Всяк молится про себя Солнцу и Небесной Тверди с воздыханием и приносит в жертву от убитого медведя и красной дичи голову да сердце, вознося то и другое к солнцу на куске коры; причем просит об удовлетворении его нужд и съедает напоследок жертву. Знатным горам и рекам оказывают они, как и другие сибиряки, почтенье и дарят или жертвуют им, когда к ним приближаются, понемногу табаку, привезенную с собой древесную веточку, лоскуток меха или иную какую дрянцу, причем отвешивают и низкие поклоны.

Теперь они покойников своих хоронят. В прежние же времена оставляли их для нетления на голой земле, положа головою к востоку, или клали на сделанный из колышков костер, либо и на дерева: причем покрывали их всегда хворостом; сожигали же токмо тех, которых особенно почитали" [Георги, с. 19-20].

Здесь мы видим типичный образец описания незнакомых народов в научной литературе того времени. Описание карагасов, данное Степановым [см.: Степанов, с. 37, 45 и сл.], подобно вышеприведенному и тоже не отличается полнотой и разнообразием.

Подлинно же научное изучение карагасов, как и ряда других народов Сибири, было начато великим ученым середины XIX в., труды которого до сего времени не утратили своего научного значения, известным лингвистом и этнологом М. А. Кастреном. Предприняв свое знаменитое путешествие по Сибири с целью изучения языков местных народов и племен, он посещает в 1849 г. и карагасов. В его письмах и отчетах о путешествии 1845-1849 гг., изданных акад. А. Шифнером [СаБ^ёп 1856, 8. 383, 388-392], содержится немало сведений о карагасах, которых он застал тюркоязычными. Привлекая большой сравнительный материал, добытый им самим во время этого путешествия, М. А. Кастрен провел анализ родового состава тофаларов, находя в нем самодийские элементы [Там же, с. 389]. Так, тюркскими родами, произошедшими от качинцев, Кастрен считал роды каш, сарыг каш, кара каш (кстати, именно от этого этнонима Кастрен производит название народа ка-рагас), роды тъогды и кара тъогды - монгольскими, род тептей - выходец из Тунки, роды ирге, тарак, богожы - самодийские. На основе сопоставления и анализа языкового материала он пришел к выводу, что карагасы, кой-балы и сойоты имеют общее происхождение, а их языки развились якобы из качинского. Большой интерес здесь вызывает то, что П. С. Паллас и И. Георги, побывавшие у карагасов буквально за 50 лет до М. А. Кастрена, утверждают, что карагасы "самоеды" (самодийцы) и притом с достаточно чистым самодийским языком. Кастрен же и все пследующие авторы с середины XIX в. уже единодушно свидетельствуют о их тюркоязычности. Такой разнобой в этнической и языковой привязке карагасов (тофаларов) может говорить лишь о сложности их этногенеза.

К сожалению, М. А. Кастрен в своих заметках все внимание уделяет этнологии и почти не дает описания материальной культуры виденных им карагасов.

В какой-то мере восполняет этот пробел современник М. А. Кастрена действительный член Русского географического общества Ю. П. Штубен-дорф. В небольшой статье [Штубендорф 1854, с. 229-246] он дает очерк быта, духовной культуры, верований, хозяйства карагасов. Впервые в литературе мы видим официальные названия тофаларских родов, сопоставленные с их самоназванием. Ю. П. Штубендорф, кстати, здесь же утверждает, что сами себя карагасы называют тофа. По его материалам "род карагасский разделяется на пять улусов": 1) карагасский - самоназвание ссарыхъ хашъ (ср. соврем, тоф. сарыг кааш)\ 2) шельбегорский, или сильпагурский, - самоназвание акъдьяуда (ср. соврем, тоф. род чогды и почти не сохранившийся ак чогды); 3) кангасский, или кангатский, - самоназвание хашъ-таръ (ср. соврем. тоф. кааш); 4) удинский, или судинский, - самоназвание карадъауда (ср. соврем, тоф. кара чогды); 5) маллерский, или манжурский, - самоназвание дептейлерръ (ср. соврем, тоф. чептэй). В работе Ю. П. Штубендорфа приводятся также названия месяцев, созвездий, мер (все эти названия почти без изменений сохранились у современных тофаларов). Кроме того, в его работе приведено много различных других тофаларских слов. Хронологически это первая публикация тофаларского лексического материала. Грамматика карагасского (тофаларского) языка М. А. Кастрена, к которой приложен небольшой словарик, вышла тремя годами позже [СаБ^ёп 1857]. Слова и фразы записаны Ю. П. Штубендорфом у карагасов шельбигорского улуса. Весь этнографический материал также дан им на основе собственных наблюдений, что весьма ценно. Этнографическое описание проведено по традиционной схеме того времени. Ученый сообщает о внешнем виде карагасов, их жилище, одежде, прическе, пище, детях, браке, болезнях и их лечении, охотничьем прмысле, оленеводстве, административном и социальном устройстве и верованиях. Он, кроме того, первый приводит образец нотной записи самой популярной у них мелодии. Хотя его очерк и краток, но он дает некоторое представление почти о всех сторонах жизни тофаларов середины прошлого столетия.

Среди работ этнографического характера прошлого века заслуживает упоминания статья Н. Кострова [Костров 1871], который подвел в ней некоторые итоги описания карагасов, добавив также свой материал. Касаясь их родового состава, он опирается на исследования М. А. Кастрена. В этой работе имеется много нового, по сравнению с трудом Ю. П. Штубендорфа, материала о культуре и быте карагасов, приводится описание одежды шамана, процесса камлания. Впервые приводятся тофаларские слова, поясняющие некоторые реалии, т. е. из этой статьи можно почерпнуть и некоторый лексический материал.

Заметный след в изучении карагасов оставил Н. Ф. Катанов, который в 1890 г. совершил к ним путешествие и произвел большие текстовые записи. В дневнике этого путешествия [Катанов 1891] и особенно в записанных им карагасских текстах [Катанов 1907] имеется много сведений этнографического характера. Работы Н. Ф. Катанова содержат много материала и по ан-тропонимии карагасов.

Следующим по хронологии публикации материалом, относящимся к описанию карагасов, является упоминание о них вместе с краткими общими сведениями в работе В. В. Радлова "Из Сибири", опубликованной в виде дневника в Лейпциге в 1893 г. [см.: Радлов 1989, с. 87-88]. Давая сведения о карагасах, он опирается в основном на материалы Ю. П. Штубендорфа и М. А. Кастрена. По оценке Радлова, сведения о карагасах, имеющиеся в опубликованных к его времени трудах, весьма скудны. Используя материалы Кастрена, Радлов пишет, что карагасы делятся на пять родов: каш, сарыг каш (желтые каш), тйогды, кара тйогды (черные тйогды) и тептей. При этом первый род живет по соседству с сойонами (тувинцами - И. Р.), второй - по соседству с камасинцами, пятый - по соседству с бурятами. Территория, на которой карагасы кочуют со своими оленьими стадами, расположена между реками Ока, Уда, Бирюса, Кан. Название карагас, или каргас, Кастрен производит от названия рода кара-каш (черный каш). Этнонимы каш и сарыг каш указывают на то, что часть карагасов составляют переселившиеся ка-чинцы. Проведя анализ языковых материалов по карагасскому языку, собранных Кастреном, Радлов пришел к выводу, что этот язык близок не только качинскому, сойонскому, а также якутскому, но и древнему уйгурскому. Это очень важный вывод.

Большой вклад в этнографическое изучение тофаларов вносит работа В. Н. Васильева [Васильев 1910], посетившего их кочевья в 1908 г. Его статья о карагасах впервые иллюстрирована, причем достаточно хорошо: содержит 16 фотоснимков. Описание построено по той же традиционной схеме: даны сведения о местах обитания, о их названии и отношении к другим народам, о их физическом типе и внешнем облике, о характере, численности, ассимиляции, образе жизни, жилище, одежде, пище, ремеслах, о семейной жизни, рождении и воспитании детей, играх детей, сватовстве, свадьбе, о положении вдов и вдовцов, об административном управлении и родовом строе, о верованиях. Как видно уже из одного только перечня затрагиваемых вопросов, эта работа отличается большой широтой охвата исследуемого материала, который целиком получен им путем личных наблюдений. Неоценимы с научной точки зрения приведенные фотоснимки, объективные свидетели истории, ставшие теперь уникальными.

Все эти сведения в какой-то мере дополняет последняя из дореволюционных работ о тофаларах - брошюра хорошего знатока их жизни, красноярского этнографа И. А. Евсенина [Евсенин 1919], которую он издал с целью привлечь внимание правительства к бедственному положению одного из малых народов Сибири - карагасов. В этой работе также говорится обо всем понемногу: о их местообитании и соседних народах, их типе, численности, делении на улусы и управлении, о суде, промыслах и занятиях, о жилище, одежде и обуви, о пище, характере, детях и детских играх, о перекочевках, религии, сказках и песнях. Эта брошюра принадлежит к типу популярных работ по краеведению.

Кроме подробно рассмотренных выше основных этнографических ра-ботрореволюционного периода, посвященных карагасам (тофаларам), есть еще ряд небольших статей и заметок, тоже касающихся различных сторон их жизни и быта. Среди них прежде всего стоит назвать работу Н. В. Залесского [Залесский 1898], посвященную в основном антропологии карагасов. Заслуживают внимания статьи Н. М. Астырева [Астырев 1889; 1890], И. Ангарского [Ангарский 1891], П. Преловского [Преловский 1868-1869], авторов, скрывшихся за сокращениями К. Шл-р [Шл-р 1888], и Е. Ив. [Ив. 1919].

Особенностью работ дореволюционных авторов, за исключением М. А. Кастрена и Н. Ф. Катанова, является то, что они стремились дать описание сразу всех особенностей быта и хозяйства карагасов. Поэтому, придерживаясь постоянной схемы, они и писали обо всем понемногу, не углубляясь в проблемы. Из этих работ мы узнаем, что тофалары в ХУН1-Х1Х вв. официально назывались карагасами, хотя было известно их самоназвание тофа, сохраняющееся у них и поныне, как и деление на 5 родовых групп, зафиксированное еще в середине XIX в. При этом источники XVIII в. отмечают, что карагасы - самодийцы, сохранившие свой самодийский язык, а с середины XIX в. все источники говорят, что карагасы тюрки. Тюрками они являются и поныне. Еще в середине XIX в. М. А. Кастрен утверждал, что карагасы родственны койбалам и сойотам-урянхайцам, и все они происходят о качинцев. О том, что Кастрен прав в своей догадке о происхождении карагасов от ка-чинцев, свидетельствует, как мы считаем, предположение исследователя истории хакасского языка М. И. Боргоякова: "Повидимому, кангаты (хааштар) есть отколовшаяся небольшая группа "красноярских" качинцев (хаас или ха-астар)" [Боргояков, с. 52]. Далее он утверждает: "Таким образом, можно полагать, что в этнический состав современных тофаларов вошла группа хакасских качинцев (хаас) и, оторвавшись от своих сородичей, она постепенно ассимилировалась в среде других родовых групп, которые назывались общим именем "карагас" (ныне "тофа"). Отсюда некоторое сближение современного тофаларского языка с хакасским, шорским . является закономерным явлением" [Боргояков, с. 54]. В этой связи следует вспомнить наличие у карагасов одного из улусов под названием кангасский, или кангатский, с самоназванием кааштар, о чем писал Ю. П. Штубендорф. Да и сам этноним кааш в составе тофаларских родов кааш, сарыг кааш, кара Нааш говорит о их связи с хакасским племенем хааш~хаас (по-русски качинцы). Так что можно смело предположить, что если тюркоязычность и самоназвание племени тофа за полтораста лет не изменились, равно как состав и названия родов, то таковыми они были еще как минимум полтораста лет до середины XIX в., то есть задолго до Палласа и Георги. Самодийскими, видимо, оставались отдельные небольшие группы, сливавшиеся в то время с карагасами и еще не успевшие тюркизироваться. Поэтому Паллас и Георги застали их са-моедоязычными. О том, что различные группы саянских самодийцев входили в состав тюркоязычных племен Саян, писал С. И. Вайнштейн: "Особенности, присущие культуре самодийцев Саян после их тюркизации и смешения с соседними народами, сохранились в конце XIX - начале XX в. в наибольшей степени у тофаларов, в меньшей степени у тувинцев-оленеводов (тоджинцев)" [Вайнштейн 1976, с. 171].

Из всех дореволюционных источников мы узнаем, таким образом, что тофалары были кочующим тюркоязычным народом, разводили домашних северных оленей, ездили на них верхом и использовали под вьюк. Олень также одевал и кормил их, поскольку важенок доили. Из оленьих шкур шили одежду и покрышки для чумов, которыми они покрывали свои конические юрты зимой, в летнее же время использовали покрышки из сшитых полос вываренной бересты. Летом карагасы находились с оленями в Белогорье, зимой занимались промыслом соболя и белки. Пушнина была основным товаром их хозяйства, который шел в уплату ясака и благодаря которому они могли приобретать у купцов нужные им товары и продукты питания. Основной пищей были мясо диких копытных зверей, изредка домашнего оленя, коренья сараны и кандыка, кирпичный чай с оленьим молоком и ржаная лепешка, испеченная в золе костра. Охотились в основном с ружьем и собакой, луки со стрелами давно вышли из употребления. Единственным средством передвижения по тайге служил олень, на котором ездили так же, как и на коне, используя седло со стременами, с нагрудной и подхвостной шлеями. Пользовались также и камусными лыжами. Перекочевки носили сезонный характер. Одежду составляли меховые шубы - у мужчин до колен, у женщин до пят. У женщин шубы в талии и по вороту были со сборками. Борта, обшлага и подол женских шуб были оторочены лентами из цветного сукна и опушены мехом. На поясе у карагасов были ножи в ножнах и кисеты с табаком, огнивом и трубкой. Обувь шилась зимой из камусов, летом из ровдуги. После развития торговли и общения с русскими стали широко использовать покупную матерчатую одежду. Брак совершался в результате предварительного сговора родителей и выплаты калыма. Кочевали группами юрт, объединяющимися по родственным признакам. Административно делились на пять родов. Во главе всех их стоял выборный глава - шуленга, во главе каждого рода был выборный же дарга. Ежегодно в декабре все племя собиралось на суглан, так называемый общий сбор, устраеваемый царской администрацией, где уплачивался ясак, производились регулярные переписи, распределение ясака, священниками производились разные требы и устраивалась большая ярмарка. Хотя все были давно крещены, сохранялось шаманство. Шаманы имели большую силу. Одеяние шаманов состояло из ровдужной куртки, увешанной железками, лоскутками, лентами. Сапоги были сщиты из ровдуги, а специальные шапки украшены птичьими перьями. Во время камлания шаманы использовали большие бубны. Умерших хоронили как в земле, так и на ее поверхности в особых срубах. В гроб клали вещи покойного и закалывали оленя, на котором покойник ездил при жизни.

Таким оставался быт и образ жизни тофаларов и в первые годы советской власти, до того как начался их переход к оседлости, переход к новым формам хозяйствования, овладению грамотностью и созданию социалистической культуры. В это время начинается и новый этап их изучения, поставленный на подлинно научную основу. С ним связано имя профессора Иркутского университета Б. Э. Петри, под руководством которого проведены организованные Обществом Красного Креста и Комитетом Севера научные экспедиции к малым народам тогдашней Иркутской губернии - окинским сойотам, тунгусам и карагасам. Экспедиции должны были изучить на месте хозяйство и материальную культуру этих народов, их бюджет, перспективы развития и наметить конкретные меры для их социального и культурного возрождения. Результатом экспедиции 1925 г. к тофаларам явилась целая серия небольших монографий, каждая из которых была посвящена какому-либо конкретному вопросу [см.: Петри 1926; 1927;1927а; 19276; 1928; 1928а; 19286; 1928в], что позволило более глубоко и всесторонне рассмотреть целый ряд проблем, касающихся этнографии тофаларов.

Кроме Б. Э. Петри тофаларами в это время занимались также и другие исследователи, например профессор Иркутского университета К. Н. Миротворцев, давший очерк экономики тофаларского хозяйства [Миротворцев 1921]; С. В. Керцелли, написавший статью об оленеводстве у тофаларов [Керцелли 1925]; Д. Соловьев, исследовавший соболиный промысел

Соловьев 1920]; Ю. Кудрявцев, осветивший положение в Центральном Саяно-Карагасском охотничьем хозяйстве [Кудрявцев 1927], которое было создано в 1927 г. с целью упорядочения охотничьего промысла и сохранения численности промысловых животных.

Перу этнографа М. А. Сергеева принадлежат работы о переходе тофа-ларов к новой жизни [Сергеев 1940; 1955], а также общий историко-этнографический очерк о тофаларах в коллективной монографии "Народы Сибири" [Сергеев 1956]. Этот очерк иллюстрирован несколькими фотографиями. Хотя очерк по объему невелик, но в принципе дает общее представление о тофаларах, их жизни в кочевой период, о тех преобразованиях, которые произошли у них в советский период.

С. В. Ивановым была впервые сделана попытка рассмотреть изобразительное искусство тофаларов [Иванов 1954], хотя и по скудным материалам музейных коллекций.

Видным советским этнографом Б. О. Долгих на широком сравнительном материале проведено подлинно научное исследование этногенеза тофаларов, история сложения их родо-племенной структуры [Долгих 1960].

М. Г. Левин в 1950-х годах произвел антропологическое обследование тофаларов и установил принадлежность их вместе с тувинцами-тоджинцаии некоторыми группами эвенков к байкальскому типу [Левин 1954]. Антропологические исследования среди тофаларов с анализом групп крови, резус-факторов и т. п. проводились группой московских специалистов в 1964 г. [Рычков 1969].

Родо-племенной структуре и социальной организации тофаларов, а также вопросам, связанным с их типом оленеводства, посвятил ряд работ этнограф С. И. Вайнштейн [Вайнштейн 1960; 1968; 1968а; 1970; 1971; 1980; 1994], известный также своими исследованиями по этнографии тувинцев [Вайнштейн 1961; 1972].

Попытку наметить основные вехи истории тофаларов, опираясь на сравнительно-исторический анализ их языка, осуществил лингвист В. И. Рассадин [Рассадин 1969], который исследовал также системы личных имен, родов и патронимий у современных тофаларов [Рассадин 1976] и дал описание культа медведя, бытовавшего у них, на основе собранного им полевого материала [Рассадин 1973].

Н. А. Алексеев, изучавший ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири: представления и обряды, связанные с рождением и смертью человека, промысловый культ, магические обряды и поверья, почитание природы, стихийных сил, животных и птиц и т. п., подробно рассмотрел все эти вопросы на большом сопоставительном материале по религиозным верованиям сибирских тюрков, в том числе и тофаларов [см.: Алексеев, с. 57-58, 91-92, 107-108, 115, 124-125, 136,161, 175,216-217, 240, 268—270, 289].

Из иностранных ученых, занимавшихся этнографией тофаларов, следует в первую очередь назвать венгерского ученого Вильмоша Диосеги, проделавшего большую и весьма ценную в научном отношении работу по сбору и изучению материалов по шаманству у тофаларов, которых он посетил летом 1958 г. Результатом этой его поездки явился труд о проблеме этнической однородности тофаларского шаманства [Б1о82е§1 1963], иллюстрированный фотографиями и цветными рисунками, дающими представление о различиях между тофаларскими родами в деталях шаманского костюма. Автор включил в свою работу также большой лексический материал, являющийся названиями тех или иных реалий или деталей одежды и снаряжения шамана. Помимо сведений о самом шаманстве, полученных В. Диосеги от самих тофаларов, в работе дано описание всех процессов обработки различных материалов и изготовления шаманского костюма и снаряжения, т. е., по сути дела, получило квалифицированное научное описание домашнее ремесло тофаларов.

Тофаларский шаманский костюм привлек внимание и этнографа из

Германии В. Хартвига, написавшего об этом статью [Hartwig 1957], в которой он опирается на заметки И. А. Евсенина.

Вопросы духовной культуры тофаларов, касающиеся их устного творчества, почти не исследованы. Первым, кто записал на тофаларском языке образцы различных жанров фольклора тофаларов, был Н. Ф. Катанов. Эти его материалы с русским переводом были позднее изданы В. В. Радловым [см.: Образцы 1907]. Во время своей поездки к карагасам в 1890 г. Н. Ф. Катанов записал от них 67 песен (536 стихов), 26 устных рассказов, 9 преданий о племени, 9 загадок, 29 сказок. В 1970-х годах тофаларским фольклором занялся иркутский фольклорист Р. А. Шерхунаев, совершивший несколько поездок в Тофаларию. В своей книге [Шерхунаев 1975] он приводит тексты тофаларских сказок, которые, кстати, он сразу записывал на русском языке, а также очерк, посвященный состоянию изученности как тофаларского фольклора, так и истории Тофаларии, в особенности современной, что весьма ценно.

Некоторые этнографические подробности и детали содержатся в работах популярного характера, принадлежащих журналистам, путешественникам и другим лицам, посещавшим тофаларов и наблюдавшим их в повседневной жизни [см., напр.: Чудинов 1931; Смирнов-Сибирский 1932; Лиходеев 1963; Распутин 1966; Чернышев 1962; 1970]. Общие сведения о тофала-рах содержатся также и в различных энциклопедиях.

Впервые попытка в какой-то мере обобщить накопленный в науке этнографический и исторический материал по тофаларам была предпринята Л. В. Мельниковой, издавшей в 1994 г. в Иркутске книгу "Тофы. Историко-этнографический очерк", в которой автор обобщает результаты своих многолетних полевых исследований, а также рассматривает материал этнографических коллекций, хранящихся в фондах Иркутского областного музея. Кроме того, вводятся в научный оборот архивные материалы, раскрывающие хозяйственную деятельность тофаларских колхозов в период 1930-1967 гг.

Красноярский этнограф В. П. Кривоногов издал в 1998 г. книгу "Этнические процессы у малочисленных народов Средней Сибири", в которой одну главу из пяти посвятил этническим процессам у тофаларов, констатируя сильное их обрусение.

Приведенным перечнем в общем-то и исчерпывается вся основная этнографическая литература по тофаларам (карагасам). При этом следует отметить, что ни одна из работ как дореволюционных, так и послереволюционных не дает полной и цельной картины жизни тофаларов, их быта, культуры, хозяйственной деятельности. Даже все вместе они не обладают необходимой полнотой. Поэтому с полным правом можно считать, что не только современное состояние хозяйственной деятельности, быта и культуры тофаларов, сложившееся у них во время оседлой жизни, но и традиционное, бытовавшее у них в период их кочевой жизни, остается слабо изученным.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с середины XIX в. до наших дней. Это продиктовано тем, что именно с середины XIX в. исследователями констатируется тюркоязычность тофаларов (карагасов), которая отмечается всеми вплоть до современности. Кроме того, к этому же времени относится и первое упоминание названий родов и самого племени, сохраняющихся и поныне. При этом хотя и восстанавливается тюркоязычность тофаларов еще с древнетюркского времени, но описание традиционного кочевого хозяйству карагасов-тюрков, их материальной и духовной культуры начинается в разных источниках именно с середины XIX в. В пределах середины XIX - начала XX в. с наибольшей силой и отчетливостью проявляется самобытный характер хозяйственно-культурного типа кочевых тофаларов с их устоявшимся традиционным хозяйством и бытом, материальной и духовной культурой. С конца 20-х гг. и по сей день длится период их оседлой жизни с изменившимися формами хозяйства,, быта и духовной культуры.

Территориальные рамки исследования охватывают северо-восточные склоны Восточно-Саянского горного хребта, верховья рек Уды, Ка-ра-Бурени, Бирюсы, Гутары, Кана, Ии, левых притоков реки Оки. До революции кочевья тофаларов простирались дальше на запад - в верховья рек Агула и Тагула. Тофалария представляет собой горную страну, на территории которой находятся одни из самых высоких пиков Восточного Саяна: пик Грандиозный (высота 2742 м над уровнем моря) и пик Триангуляторов (высота 2875 м). Вся Тофалария целиком расположена в горах, покрытых в основном лиственницей и кедром. Вершины отрогов Восточносаянского хребта и высокогорные плато покрыты альпийскими лугами и горными тундрами с богатыми ягельниками. Северо-западная и юго-западная части территории Тофаларии представляют собой предгольцовую и гольцовую зоны, где почти нет растительности и на вершинах гор лежат вечные снега и лед. Высота многих гор колеблется от 2200 до 2600 м. Климат Тофаларии типичные для горных районов Южной Сибири и обусловлен высотой гор. Чем выше в горы, тем холоднее и резче климат. В летнее время, особенно при большой жаре, тают снежники и ледники, что вызывает разливы горных рек.

Цель работы состоит в изучении хозяйства, быта и культуры тофаларов - саянских оленеводов - в разные периоды их жизни: во время кочевания до перехода на оседлость в конце 20-х годов, в советское время при оседлом образе жизни и в постсоветское время в условиях рыночной экономики, в выявлении устойчивых черт традиционного хозяйства, быта и культуры, сохранившихся в советское время и доживших до наших дней. Данная цель предопределила конкретные задачи, которые предстояло решить в процессе исследования:

- выявление географических условий зоны обитания тофаларов, определяющих тип их хозяйственной деятельности и особенности материальной культуры;

- установление основных видов сложившейся веками традиционной хозяйственной деятельности в условиях кочевания в высокогорной тайге;

- установление основных черт традиционной материальной культуры, обусловленной сложившейся хозяйственной деятельностью и кочевым образом жизни;

- установление основных черт традиционной духовной культуры;

- определение изменений в хозяйственной деятельности, быте и культуре, произошедших в советское время в условиях оседлой жизни;

- определение изменений в хозяйственной деятельности, быте и культуре, произошедших в настоящее время в условиях рыночной экономики.

Научная новизна в исследовании представлена несколькими направлениями: впервые выполнена достаточно полная реконструкция традиционной хозяйственной деятельности тофаларов, их материальной и духовной культуры, быта, социальной организации, бывших у них в условиях кочевой жизни; впервые проведено комплексное изучение их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры, быта, бытовавших у них в советское время в условиях оседлой жизни; впервые обследовано современное состояние их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры, быта в условиях рыночной экономики, прослежено сохранение и при оседлой жизни наиболее типичных устойчивых форм традиционной национальной культуры, быта, черт хозяйства.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она является дальнейшим шагом в этнографическом изучении тофаларов, одного из малочисленных оленеводческих народов Саянского нагорья. Данное исследование будет способствовать дальнейшему, более углубленному сравнительному изучению хозяйства, быта и культуры тюркских, а также тюркомонгольских оленеводческих народов, что имеет большое научное значение для сравнительно-исторических и типологических этнографических изысканий по различным народам Сибири и Центральной Азии.

Практическая ценность работы заключается в том, что она представит интерес для специалистов, занимающихся этнографией народов Сибири, особенно таких народов, которые имеют схожий с тофаларами традиционный хозяйственно-культурный тип. Опыт тофаларов в области этнического природопользования, сохранения наиболее рациональных черт национальной традиционной культуры, быта и хозяйства в современных условиях оседлого образа жизни и рыночных отношений, помогающих им выжить,

А1 имеет неоценибё практическое значение для всех малочисленных народов Сибири. На основе этого опыта, изученного в данной диссертации, могут быть выработаны рекомендации по наименее болезненному выходу Тофала-рии и ее коренных жителей из создавшегося в настоящее время критического экономического положения.

Материал исследования. Диссертация базируется на фактическом и фактологическом материале, почерпнутом из имеющихся опубликованных работ дореволюционных авторов и исследователей советского времени, из энциклопедических статей и справочников, так и на собственных материалах, полученных в результате опроса коренных жителей Тофаларии во время экспедиционных поездок, на материалах, полученных от управленческих органов Тофаларии и Нижнеудинской районной администрации.

Методы исследования. В работе широко применяются методы описательный и ретроспективного анализа. На синхронном уровне в исследовании большое место занимают полевые материалы автора, собранные в местах проживания тофаларов методами опроса, непосредственных полевых наблюдений, а также включенного наблюдения, использовался метод работы с архивной документацией.

Апробация работы: Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН, основные положения работы докладывались на научной конференции "Цыбиковские чтения-7" (1998 г.), на научной конференции молодых ученых (ИМБиТ СО РАН, 1999 г.), в качестве стендового доклад по теме диссертации был включен в работу Международной конференции "Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии (Улан-Удэ, июнь 2000 г.). По теме диссертации опубликовано 3 тезисов докладов и 2 статьи.

Структура работы: Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка информаторов и приложения, включающего ряд иллюстраций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Хозяйство, быт и культура тофаларов"

Выводы по главе

В годы советской власти в жизни тофаларов произошел коренной перелом. Именно при ней они оставили кочевой образ жизни и перешли на оседлость, из кочевников-оленеводов с индивидуальным хозяйством они превратились в равноправных граждан СССР, членов трудовых коллективов в сельхозартелях. С первых же годов советской власти, а она пришла к ним в начале 20-х гг., тофы стали приобщаться к социалистической культуре, стали овладевать грамотой, как в школах, так и на курсах ликбеза. Окончив среднюю школу 10-летку у себя на месте, уезжали в города получать высшее образование. Среди них появились свои национальные кадры по различным специальностям: ветеринары, врачи, педагоги, экономисты, появились даже кандидаты наук. Это свидетельствует о том, что тофы полностью интегрировались в социалистическое общество, стали его полноправными членами. Из родового строя они шагнули прямо в социализм, минуя не только капитализм, но и феодализм.

У них произошли принципиальные изменения в формах ведения хозяйства. Участвуя как члены колхозов в ведении коллективного хозяйства, они в то же время сохранили традиционную индивидуальную хозяйственную деятельность в области таежных промыслов: охоты, рыболовства, добычи кедровых орехов, а также сохранили навыки в ведении оленеводства. В то же время они освоили новые для них виды труда: огородничество, разведение коров и свиней, сенокошение, деревенский способ заготовки дров. Освоили также особенности ухода за крестьянскими лошадьми в условиях их стойлового содержания, езду на телегах и санях. Впоследствии освоили технику: лодочные моторы, мотоциклы, тракторы и автомашины, освоили промышленную заготовку леса, его обработку на пилорамах, научились изготавливать на месте и обжигать кирпич, жечь известь, плотничать, класть печи, штукатурить и белить дома.

В результате сильной атеистической пропаганды 1930-х годов постепенно отошли от шаманизма. Приобщившись к новой для них оседлой культуре, в том числе и в бытовой сфере, они в то же время утратили многие черты своей традиционной бытовой и духовной культуры, обслуживавшей старую кочевую жизнь. От национальной традиционной культуры у них остались лишь навыки оленеводства и табунного коневодства, навыки таежных промыслов и их язык, который все больше стал вытесняться из обихода русским языком. Фактически ушли в прошлое национальная одежда и пища, чум как традиционное жилище, потому что даже в тайге и в оленьих стадах перестали ставить чумы, заменив их избушками, стали носить и в будни и в праздники покупную готовую одежду, готовить из покупных продуктов общепринятую в России пишу. Стали праздновать общие по стране праздники, совершать бракосочетание и устраивать свадьбы по общепринятым в стране стандартам, хоронить своих покойников по христианскому обряду. В области духовной культуры приобщились к общероссийскому стандарту, хотя в последние годы советского периода наблюдается возрождение интереса к национальной культуре и к языку. В 1986 г. была создана письменность для тофаларского языка, издан букварь и учебники для начальных классов, с 1990 г. официально началось изучение в тофаларских школах родного языка.

В 80-е гг. в тофаларских поселках были созданы Центры этнической культуры, национальные фольклорные ансамбли, стали проводиться ежегодные национальные летние игры, начался процесс возрождения национальной культуры. К концу XX в., а также к концу тысячелетия тофаларский этнос пришел с новыми социально-общественными отношениями, с новыми формами хозяйственной деятельности, с новыми формами материальной культуры и бытового уклада, с обновленной духовной культурой.

Заключение

Как можно видеть из проведенного исследования, тюркоязычные то-фалары, аборигены Восточного Саяна, издревле кочевой охотничье-оленеводческий народ, каким его наблюдали и описывали первые академические российские ученые И. Георги и П. С. Паллас, проделал с XVIII столетия за прошедшие два с лишним века огромный путь исторического развития от родового строя к современности, прошел стадию социализма минуя капитализм и даже феодализм.,

Кочевниками они просуществовали вплоть до 30-х гг. XX в., когда были переведены на оседлость, а их кони и олени были обобществлены. Сами же тофалары превратились в оседлый народ, членов сельхозартелей (колхозов). С 60-х гг. XX в. они уже рабочие коопзверопромхоза. С 90-х гг., с развалом социалистического советского общества, а вместе с ним и развалом промхо-за, его фактически установленным банкротством, тофалары стали оседлыми жителями, живущими своим личным подсобным хозяйством, владельцами родовых тайг, которые им раздали, но без оленей, поскольку в промхозе в последние годы его существования резко упала численность поголовья оленей и раздавать охотникам, членам промхоза, было уже нечего. В то же время у многих в личном пользовании оказались лошади, на которых они и осуществляют сейчас свою индивидуальную хозяйственную деятельность. Есть попытки создать у тофаларов фермерские оленеводческие хозяйства. Примером может послужить хозяйство "Уткум" в Алыгджере.

Кочуя издревле в высокогорной саянской тайге со своими оленями и конями, занимаясь также пушным и зверовым промыслом, рыболовством и собирательством, тофалары создали^ригинальную уникальную материальную и духовную культуру, целиком соответствующую их хозяйственной деятельности, связанной с кочевым оленеводством и охотой, выработали множество способов вести хозяйственную деятельность на относительно ограниченной территории, не нарушая природной среды своего обитания. Они накопили достаточно знаний об окружающем их мире, медицинских знаний, чтобы лечить себя и своих животных. У них была достаточно развитая социальная организация общества со своей оригинальой духовной жизнью. Все свидетельствует, что тофалары давно сложились в самостоятельный этнос со своим хозяйственно-культурным типом.

Вопреки сложившемуся и распространенному мнению, что тофалары представляли собой в период кочевой жизни чистых оленеводов-охотников, при ближайшем рассмотрении оказалось, что они были не только оленеводами, но и коневодами, у которых оленеводство и табунное коневодство сосуществовали, функционально дополняя друг друга - в летнее время использовались олени, в зимнее кони. Это позволяло им более рационально вести свое кочевое хозяйство. Установлено, что коневодство у них бытовало давно, еще до прихода русских, то есть задолго до XVII в.

Охотились тофалары в основном при помощи ружей и собак, объезжая верхом на олене промысловый участок. Этот способ охоты сохранялся и в советское время, применяется он и сейчас. Это дало, видимо, основание утверждать в литературе(с описанием жизни тофаларов) что других способов охоты они и не знают, а кроме ружей применяют еще якобы ловчие ямы. Однако тщательное исследование показало, что тофалары издревле использовали и продолжают применять и сейчас различные самострелы, плашки и пето ли, настраживая их в труднодоступных местах. Во время оседлой жизни стали широко использовать заводские металлические капканы. Ловчих же ям они никогда не делали, опасаясь, что туда могут угодить их олени.

Тофалары выработали несколько типов обмострелов, которые активно использовали до 20-х гг., до введения на них запрета. Зато различные плашки и петли до сих пор остаются в арсенале охотников.

Применяли тофалары также различные способы лова рыбы: удочки, остроги, багорчики, сети, морды, заездки, из которых остались сейчас лишь удочки, сети и заездки. Появились под русским влиянием спининги, рулетки, гагары. Широко используются сейчас при лове рыбы на реках моторные лодки, на которых ездят ставить сети.

Происхождение тофаларов весьма сложно. В их этносе соединились тюркские, кетские и самодийские элементы. При этом выявилось, что их тюркский компонент, по-видимому основной, связан с древнетюркским и с. древнеуйгурским этносами, именно с их стороны были в древности тюркизи-рованы древние кетские аборигенные племена и роды, вошедшие в состав тофаларов. Присоединявшиеся впоследствии к тофаларам отдельные роды саянских самодийцев воспринимали тюркский язык от них. Мнение отдельных историков и этнографов о том, что тюркоязычные тофалары образовались в результате тюркизации самодийцев со стороны тувинцев, оказывается, таким образом, ошибочным.

Их родовой состав, зафиксированный в середине XIX в. и сохранившийся до 1930-х гг., к моменту перехода их на оседлость, а именно: роды кааш, сарыг кааш, чогды, ак чогды, кара чогды, чептэй, а также вымерший род кара Иааш, от которого пошло русское название тофаларов карагасы, показывает, что у них были представлены три основных этнических компонента: Нааш, чогды, чептэй. При этом Иааш связан своим происхождением с хакасским племенем качинцев (хааш~хаас), чогды имеет общее происхождение с тувинским племенем чооду и с хакасским родом чода. Тофаларский г род чептэй, по преданиям, бурятского происхождения. Родовой состав то- \ фаларов, таким образом, препятствует объявлению их происхождения от са- | модийцев, воспринявших тюркский язык от тувинцев и ставших тем самым ; тофаларами.

В советское время, став оседлыми жителями стационарных поселков со смешанным тофаларско-русским населением, им пришлось приспосабливаться к новым условиям жизни, овладевать новыми для них видами хозяйственной деятельности: земледелием, стойловым разведением крупного рогатого скота, сенокошением. Кочевое оленеводство было преобразовано в отгонное со сменными пастухами и ветеринарной службой. Охота и добыча кедрового ореха стали основными видами хозяйственной деятельности, на которых стало базироваться благополучие тофаларских семей.

Их современная материальная культура и быт полностью приспособлены к новым условиям оседлой жизни, даже одежда и обувь, домашняя утварь, пища преобразовались, сблизившись с общероссийскими и общесоветскими, и утратили национальный колорит.

Резкие преобразования произошли и в области духовной культуры. Многие ее черты уже утрачены безвозвратно, хотя в настоящее время новые власти разрешили свободу религии и позволяют возрождать шаманство. Старые настоящие шаманы давно все умерли, а новых пока не появилось. Многие традиционные обряды и обычаи забылись и заменились либо русскими, либо общесоветскими, как, например, это произошло со свадебным и похоронными обрядами. Вселяет некоторую надежду на возрождение наиболее рациональных черт традиционной национальной культуры, включая язык и фольклор, то, что в последнее время усилилась тяга к национальной культуре, для тофаларского языка в 1986 г. была создана письменность и в 1990 г. начато его изучение в тофаларских школах, созданы национальные фольклорные ансамбли, стали проводиться летние национальные игры, по сути дела фестивали устного народного творчества. Созданы и активно действуют во всех тофаларских селах Центры этнической культуры.

По сути дела тофалары представляют сейчас один из старейших этносов Саян, но с измененным образом жизни, с создаваемой заново материальной, бытовой и духовной культурой, представляющей фактически симбиоз некоторых черт традиционной культуры и видов хозяйственной деятельности с новыми, русскими по происхождению. Однако этот их новый образ жизни и культура находятся пока еще в стадии становления.

Список научной литературыРассадин, Игорь Валентинович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Алексеев Н. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1980. 317 с.

2. Ангарский И. Записки о карагасах // Восточное обозрение. СПб., 1891, №6. С. 8.

3. Андрианов Б. В. Закономерности географической среды и хозяйственно-культурная дифференциация народов мира // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 149-172.

4. Аристов И. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей // Живая старина, 1896. Т. 6. Вып. 3-4. С. 346- 347.

5. Арутюнов С. А. Инновации в культуре этноса и их социально-экономическая обусловленность // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 31-49.

6. Астырев Н. М. О численности и промыслах племени карагасов // ИВСОРГО, 1889. Т. 20, № 2.

7. Астырев Н. М. Очерк быта племени карагасов Нижнеудинского округа // Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. М., 1890. Т. 2. Вып. 2. Прил. № 1. С. 180-186.

8. Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М.: Высшая школа, 1969. 383 с.

9. Боргояков М. И. О кангатах и их языке // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 51-54.

10. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973.

11. Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. 334 с.

12. Бутанаев В. Я. Традиционная культура и быт хакасов. Абакан, 1996. 224 с.

13. Бутанаев В. Этническая культура хакасов. Абакан, 1998. 351 с.

14. Вайнштейн С. И. К вопросу о саянском типе оленеводства и его возникновении // КСИЭ. Вып. 34. 1960.

15. Вайнштейн С. И. Тувинцы-тоджинцы / Историко-этнографи-ческие очерки. М.: Восточная литература, 1961. 217 с.

16. Вайнштейн С. И. К вопросу о происхождении оленеводства (Об одной параллели в материальной культуре киргизов и саянских оленеводов) // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968.

17. Вайнштейн С. И. Родовая структура и патронимическая организация у тофаларов (до начала XX в.) // СЭ, 1968а, № 3. С. 60-67.

18. Вайнштейн С. И. Социальная организация саянских оленеводов-охотников (тофалары) // Общественный строй у народов Северной Сибири (XVII начало XX в.). М., 1970. С. 300-312.

19. Вайнштейн С. И. Проблема происхождения оленеводства в Евразии. Роль саянского очага в распространении оленеводства в Евразии // СЭ, 1971, №5. С. 37-51.

20. Вайнштейн С. И. Историческая этнография тувинцев / Проблемы кочевого хозяйства. М.: Наука, 1972. 314 с.

21. Вайнштейн С. И. Проблемы истории хозяйства и культуры южносамодийских народов Саян // Языки и топонимия. Томск, 1976. С. 168-172.

22. Вайнштейн С. И. Происхождение саянских оленеводов (проблема этногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) // Этногенез народов Севера. М., 1980.

23. Вайнштейн С. И. Тофалары // Народы России. Энциклопедия. М.: Изд-во БРЭ, 1994. С. 335-337

24. Василевич Г. М. Эвенки / Историко-этнографические очерки

25. XVIII начало XX в.). Л.: Наука, 1969. 304 с.

26. Василевич Г. М., Левин М. Г. Типы оленеводства и их происхождение // СЭ, 1951, № 1. С. 63-87.

27. Васильев В. Н. Краткий очерк быта карагасов // Этнографическое обозрение. М, 1910. Кн. ЬХХХГУ ЬХХХУ. № 1-2. С. 46-76.

28. Воронов А. А. Традиционная медицинская культура и этническая экология // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 125139.

29. Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч. 3. О народах самоедских, маньчжурских и восточных сибирских. СПб., 1799. гл. 8. Карагасы, с. 19-20.

30. Демченко В. Н. Колхоз "Красный охотник" Тофаларского района Иркутской области. Иркутск, 1939. 35 с. илл.

31. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. ин-та этнографии. Нов. серия. Т. 55. 1960. С. 254-257.

32. Евсенин И. Буряты о карагасах // Сибирская летопись. Красноярск, 1916, № 9-10.

33. Евсенин И. А. Карагасы. (Краткий очерк). Красноярск, 1919. 22 с.

34. Залесский Н. В. К этнографии и антропологии карагасов // Труды антропологического об-ва при Военно-медицинской академии. СПб., 1898. Т. 3.57 с.

35. Заметка о карагасах // Сибирь. Иркутск, 1877, № 8.

36. Золотарев М. Е., Ходукин Я. Н. Карагасия. Иркутск, 1926. 87 с.

37. Ив. Е. К вопросу о положении карагасов // Земский журнал, издаваемый Нижнеудинским уездным земством. 15 мая 1919 г., № 10.

38. Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX начала XX в. / Сюжетный рисунок и другие виды изображений на плоскости. М.; Л., 1954. (Раздел "Тофалары" с. 677-679).

39. Карагасы // Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1931. Т. 2. С. 522-523.

40. Катанов Н. Ф. Поездка к карагасам в 1890 году // Зап. имп. русск. геогр. об-ва по отд. этнографии. СПб., 1891. Т. XVII. Вып. 2. С. 133- 230.

41. Катанов Н. Ф. Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Г. И. Потанина. СПб., 1909. (ЗИРГО по отд. этнографии. Т. 34). С. 284-286.

42. Катанов Н. Ф. Среди тюркских племен // ИРГО. Т. 29. 1893. с. 519-541. Карагасы, с. 522-525.

43. Керцелли С. В. Карагасский олень и его хозяйственное значение // Северная Азия. М., 1925. № 3. С. 87-92.

44. Козлов В. И. Жизнеобеспечение этноса: содержание понятия и его экологические аспекты // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 14-43.

45. Костров Н. Карагасы // Иллюстрированная газета. СПб., 1871. № 43. С. 685-868; № 44. С. 698-699.

46. Кривоногое В. П. К современной этнической ситуации в Тофала-рии // СЭ. 1987. №5. с. 81-90.

47. Кривоногое В. П. К методике изучения этнических и культурных процессов в Тофаларии // Источники и методы исследования социальных и культурных процессов. Омск, 1988.

48. Кривоногое В. П. Этнические процессы у малочисленных народов Средней Сибири. Красноярск, 1998. ("Тофалары" с. 10-62).

49. Круглое А. Карагасия и ее хозяйство // Советский Север. 1930. № 9-12. С. 147-159.

50. Кудрявцев Ю. Центральное Саяно-Карагасское охотничье хозяйство. М., 1927. 11 с.

51. Культурные традиции народов Сибири. Л.: Наука, 1986. 263 с.

52. Левин М. Г. К антропологии Южной Сибири // КСИЭ. 1954. Вып. 20. С. 18-21.

53. Левин М. Г., Чебоксаров Н. Н. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Сов. этнография. 1955. № 4.

54. Лиходеев Л. И. Поездка в Тофаларию. Путешествие без приключений. М., 1959. 110 с.

55. Лиходеев Л. И. Местное время. Путевые очерки. М., 1963. С. 5197.

56. Маркарян Э. С. Соотношение формационных и локальных исторических типов культуры // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 7-30.

57. Марков Г. Е. Структура и исторические типы образа жизни // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 244261.

58. Мельникова Л. В. Тофы / Историко-этнографический очерк. Иркутск, 1994. 304 с.

59. Миротворцев К. Н. Карагасы. (Статистико-экономический очерк) // Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос. ун-та. Отд. 1. Вып. 2. Иркутск, 1921. С. 1-25.

60. Мурник. В Тофаларском районе: Восточно-Сибирский край // Советский Север. 1934. № 2. С. 96-98.

61. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карага-сов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Тексты. СПб., 1907. С. 614-668.

62. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В.В.Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и кара-гасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Перевод. СПб.,1907. С. 598-658.

63. О карагасах // Этнографический сборник. СПб., 1858. Вып. 4. С. 118.

64. Окладников А. П. Открытие Сибири. М., 1979.

65. Окладников А. П. Звери и знаки Ярминского порога // Звери в камне. Новосибирск: Наука, 1980. С. 96-116.

66. Пал л ас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1788. Т. 3. С. 524-526.

67. Пастушенко JI. К. Культурная революция иу малых народов Севера // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 160-161.

68. Первухин И. Карагасы // Советский Север. М., 1930. № 2. С. 82-93.

69. Петри Б. Э. Карагасский суглан. Иркутск, 1926. 40 с.

70. Петри Б. Э. Оленеводство у карагас. Иркутск, 1927. 46 с.

71. Петри Б. Э. Охотничьи угодья и расселение карагас. Иркутск, 1927а. 32 с.

72. Петри Б. Э. Этнографические исследования среди малых народов в Восточных Саянах (Предварительные данные) // Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос.ун-та. Вып. 12. Педагогич. фак-т. 19276. С. 217-226.

73. Петри Б. Э. Бюджет карагасского хозяйства // Известия Биолого-географического научно-исследовательского ин-та при гос. Иркутском ун-те. Т. 4. Иркутск., 1928. Вып. 1. 46 с.

74. Петри Б. Э. Промыслы карагас. Иркутск, 1928а. 54 с.

75. Петри Б. Э. Черты родового быта карагасов. Иркутск, 19286.

76. Петри Б. Э. Задачи дальнейшего исследования туземцев Сибири и метод обследования целых народностей. Новосибирск, 1928в.

77. Письма Н. Ф. Катанова из Сибири и Восточного Туркестана //

78. ЗИАН. Т.73. Прил. № 8. СПб, 1893.

79. Помишин С. Б. О транспортном использовании оленя тофаларами // Советская этнография, 1971. № 5. С. 128-131.

80. Попов В. Л. Саянская горная система. (К характеристике географических ландшафтов Сибири) // Северная Азия, 1926. Кн. 2. С. 58-65.

81. Попов И. И. Записки о карагасах. О первых приёмах физического воспитания детей у разных народностей, населяющих Иркутскую губернию. Иркутск, 1879. 37 с.

82. Потапов Л. П. Пережитки культа медведя у алтайских турок // Этнограф-исследователь. 1928. № 2-3. С. 15-22.

83. Потапов Л. П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957.

84. Потапов Л. П. Очерки народного быта у тувинцев. М.: Наука, 1969. 402 с.

85. Преловский П. Нижнеудинские карагасы // Записки и труды Губернского Статистического Комитета. Иркутск, 1868-1869. Вып. 4. С. 1-30.

86. Радлов В. В. Этнографический обзор тюркских племен Южной Сибири и Джунгарии. Пер. с нем. Томск, 1887. 26 С. Карагасы. С. 1-2.

87. Радлов В. В. Из Сибири: Страницы дневника. М.: Наука, 1989. 747 с. (о карагасах с. 87-88).

88. Распутин В. Край возле самого неба. Очерки и рассказы. Вост.-Сиб. кн. изд.-во, 1966. 66 с.

89. Рассадин В. И. О тофаларской лексике ( Предварительные данные поездки к тофаларам ) // Исследования по языку и фольклору. Вып. 1. Новосибирск, 1965.С. 171-183.

90. Рассадин В. И. Лексика современного тофаларского языка. Авто-реф. канд. дисс. Улан- Удэ, 1966. 42 с.

91. Рассадин В. И. Бурятские лексические заимствования в тофаларском языке // Исследования бурятских говоров. Улан-Удэ, 1968. Вып. 2. С. 187-191.

92. Рассадин В. И. Фонетика и лексика тофаларского языка. Улан-Удэ, 1971.250 с.

93. Рассадин В. И. О культе медведя у тофаларов // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. Вып. 3. № 11. Новосибирск, 1973. С. 122-125.

94. Рассадин В. И. Антропонимы у тофаларов // Ономастика Бурятии. Улан-Удэ, 1976. С. 111-140.

95. Рассадин В. И. История этнографического и лингвистического изучения тофаларов//Тюркологический сборник 1975. М., 1978. С. 189-208.

96. Рассадин В. И. Тофалары // Энциклопедия мировых культур. Т. 6. Бостон, 1994 (США; на английском языке).

97. Рассадин В. И. Легенды, сказки и песни седого Саяна. Иркутск, 1996. 249 с.

98. Рассадин В. И. Становление говра нижнеудинских бурят. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. 160 с.

99. Рассадин И. В. Специфика оленеводства у тюрко-монгольских народов Центральной Азии // Цыбиковские чтения-7. Тезисы докладов и сообщений. Улан-Удэ, 1998. С. 46-48.

100. Рассадин И. В. Об оленеводстве у окинских сойотов // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Вып. 2. Ч. 1. Улан-Удэ, 1999. С. 23-28.

101. Риттер. Землеведение Азии. Т. 3. Алтае-Саянская горная система в пределах Русской империи и по Китайской границе. СПб., 1860. 572 с.

102. Родионов А. И. Великая Октябрьская социалистическая революция и малые народы Севера // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 156-157.

103. Румянцев А. М. Первобытный способ производства / Политико-экономические очерки. М.: Наука, 1987. 328 с.

104. Рынков Ю. Г. Особенности серологической дифференциации народов Сибири // Вопросы антропологии. Вып. 21. М., 1965.

105. Рынков Ю. Г. и др. К популяционной генетике коренного населения Сибири. Восточные Саяны // Вопросы антропологии. Вып. 31. М., 1969.

106. Сергеев М. А. Тофалары сегодня / К истории национального строительства // СЭ. Т. 4. М.; Л., 1940. С. 55-57.

107. Сергеев М. А. Некапиталистический путь развития малых народов Севера // Труды Института Этнографии. Новая серия. Т. 27. 1955. 590 с.

108. Сергеев М. А. Тофалары // Народы Сибири. Под ред. М.Г. Левина, Л.П. Потапова. М.-Л., 1956. ( Народы мира. Этнографические очерки. Под общей ред. С.П. Толстова ). С. 530-539.

109. Смидович П. Г. Социалистическая реконструкция Крайнего Севера // Проблемы Севера. М., 1933.

110. Смирнов-Сибирский Ал. В стране карагас. М., 1932. 80 с.

111. Смирнов-Сибирский Ал. Среди карагасов // Вестник знания. Л., 1932а. № 11. С. 494-501.

112. Смирнов-Сибирский Ал. В Саянской тайге // Советский Север. 1933. №5.

113. Соловьёв Д. Саянский промыслово-охотничий район и соболиный промысел в нем. Пг., 1920 ( Труды экспедиции по изучению соболя и исследованию соболиного промысла. Сер. 2. Саянская ). 458 с.

114. Среди инородцев. У карагасов//С. М. Мирской вестник. 1885.3.

115. Спасский Г.И. Памятники древности Сибири Северной и Восточной // Сибирский Вестник, 1818. Ч. 4. С. 168-169.

116. Степанов. Енисейская губерния. Ч. 2. СПб., 1835.

117. Стоянов А. Тофаларские народные песни // Иркутск, 1980.

118. Тоболаев И. В. В Тофаларском районе: Рассказ тофаларца // Советский Север, 1933. № 1. С. 94-96.

119. Тофаларский район // Иркутская область. Экономико статистический справочник. Под редакцией П. Силинского. Иркутск, 1941.

120. Традиционные верования и быт народов Сибири. XIX начало XX в. Новосибирск: Наука, 1987. 204 с.

121. Firma Ripes. Карагасы // Сибирь. Иркутск, 1885, № 48. С. 10-11; 1886, № 15 и 16. С. 13-14.

122. Ходукин Я. Н., Золотарев M. Е. Карагасия. Материалы Иркутского Местного Комитета Севера. 1926.

123. Ходукин Я. Н. Материалы к археологии реки Илим // Изв. ВСОРГО, 1928.

124. Хомич JI. В. Колыбель у народов Сибири: К вопросу о типологии // Материальная и духовная культура народов Сибири. Сб. МАЭ. JL: Наука, 1988. С. 24-49.

125. Хороших П. П. Писаницы на горе Манхай // КСИИМК, 1949. Вып. 25. С. 127-131.

126. Хороших П. П. Наскальные рисунки на горе Манхай // КСИИМК, 1951. Вып. 36. С. 191-195.

127. Хороших П. П. Наскальные изображения на горе Байтог //

128. БМНИИК, 1957. Вып. 23. С. 144-148.

129. Чернышев Б. В краю оленьих троп. Иркутск, 1962. 64 с.

130. Чернышев Б. В стране Тофаларии // Байкал. Улан-Удэ, 1970. № 2. С. 114-121.

131. Чудинов Б. Путешествие по Карагассии. М., 1931. 184 с.

132. Чудовский В. Историко-этнографический очерк Иркутской губернии // Записки Сиб. отд. ИРГО. Кн. 8. Ч. 2. Иркутск, 1865. С. 77-96.

133. Шерхунаев Р. А. Сказки и сказочники Тофаларии. Кызыл, 1977. Изд. 2. 320 с.

134. Шл-р К. У карагасов. (Из поездки на Белогорье) // Восточное обозрение. СПб., 1888. № 49. С. 11-12.

135. Шнейдер А. Р. Округа и районы Сибирского края. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1903. 158 с.

136. Штубендорф Ю. П. О карагассах // Вестник ИРГО. Ч. 12. Отд. 2. 1854. С. 229-246.

137. Штубендорф Ю. П. О карагасах // Этнографический сб., 1858. С.1.18.

138. Этническое развитие народностей Севера в советский период. М.: 1987. 223 с.

139. Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера. М.: Наука, 1985. 204 с.

140. Бадамхатан С. Хевсгелийн цаатан ардын аж байдлын тойм. Улаанбаатар, 1962.

141. Бадамхатан С. Хевсгелийн дархад ястан. Улаанбаатар, 1965.

142. БНМАУ-ын угсаатны зуй. 1 боть. Халхын угсаатны зуй. Улаанбаатар, 1987.

143. Монгол улсын угсаатны зуй. 3 боть. Буриад, барга, узэмчин, дарьганга, хотон, тува-цаатан, тува-малчин, хамниган ястнуудын угсаатны зуй. Улаанбаатар, 1996.

144. Дулам С. Уйгар-цаатан ардын бе© мергел, угсааны зуйн тала-арх ажиглалт // Эрдэм шинжилгээний бичиг. Улаанбаатар, 1995. № 5 (113).

145. Castren М. А. Reiseberichten und Briefe aus den Jahren 1845-1849, hrsg. von A. Schiefner. St.-Pbg, 1856. S. 383, 388-392.

146. Castren M. A. Versuch einer koibalischen und karagassischen Sprachlehre nebst Wörterverzeichnissen aus den tatarischen Mundarten des Minussinischen Kreises. St.-Pbg., 1857.

147. Diöszegi V. Zum Problem der ethnischen Homogenität des tofischen (karagassischen) Schamanismus // Glaubenswelt und Folklore der sibirischen Völker. Budapest, 1963. S. 261-357.

148. Kolm A. Die Karagasen des kleinen Altaigebirges // Globus. 1873. 4.oBHbie знаки.

149. Н-Н-Н Госудврст*. eptoaofte---Jpamofco земель jsoJeti Жлызлизс àopoex -H--H , „ соаае&ом JonoetM JVytœ +-+-+ "„ „ xotctx,уГ1. JtajD&ecaecefiaefliC.I^'i- пясс елеыие T&f&<Aêif>c ^ pq^B

150. Рис. Ы* 4. 7 оср-лллр \ЛЯ 3 о H Л Гор И т Au Г ихiMKохоТТ1ак„аР„ИоЯло^евадЬ,°ГРОМНЫЙ " "ОЧТИ неосвоенный рег^ ^Восточной ' С^ири гдТ"'"р'иг ы-1 & Фото В. Короткоручко.

151. Рис. 9. Перевозка ребенка в детском седле

152. О. оленьи седла: а — вьючное (ынгыржак), 6 — детское (зримээш)

153. Рис. /3- Покрытие чума кожами

154. Рис. Типы двухъ старыхъ мужяинъ.

155. Рис. И 4£,Тъ же типы въ профиль

156. Рис'. & /б.Типы двухъ женщинъ.

157. PuC . ЛИ?.Tu же типы въ профильа

158. Рис. f8. Берестяные сосуОы: а — шомук; б — одуш; в — соо9ННЯ

159. Рис. № 22. Современная Тофалария пос. Алыгджер.

160. Рис. № 23. Современная Тофалария домашний олень.

161. Рис. № 26. Осенняя охота на изюбря с дудкой-манком мургу.

162. Рис. № 28. Использование лыж.

163. Рис. №31. Охотничий шашлык остается излюбленной пищей и в современной Тофаларии.