автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода)"

005003224

На правах рукописи

БАННИКОВА Елена Вадимовна

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО КУПЕЧЕСТВА (на материалах губерний Урала дореформенного периода)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

- 1 ДЕК 2011

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Оренбург 2011

005003224

Работа выполнена на кафедре истории России ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Таисия Михайловна Китанина

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Сергей Николаевич Полторак

доктор исторических наук, профессор Ольга Константиновна Павлова

доктор исторических наук, профессор Рустэм Асхатович Хазиев

Ведущая организация: Институт истории, языка и литературы

Уфимского научного центра РАН

Защита состоится 23 декабря 2011 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 при ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19.

Текст автореферата и объявление о защите размещены на сайте ВАК РФ: ЬПр://уак.её.§оу.п1/п]М155ег1а1юп/тёех.рЬр?1с154=13836 24 октября 2011 г.

Автореферат разослан ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного /у

совета доктор исторических наук, профессор ( / Р. Р. Хисамутдинова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В последние годы в области исторических изысканий наблюдается вполне объяснимый и сознательный отход ряда представителей отечественной науки от изучения социально-экономических проблем в область социокультурного и историко-психологического анализа повседневности. В значительной степени это обусловлено распространением идеи поливариантности развития различных регионов и социумов, которая позволяет отказаться от жестко заданной схемы стадий экономической или общественной эволюции. Однако в складывающейся картине исторического многообразия необходимо определить наиболее общие и абстрактные характерные категории, которые позволят осуществлять сравнительный анализ тех или иных сообществ на различных этапах их существования. К числу таких универсальных категорий принадлежит категория «повседневности».

Изучение повседневности предполагает обращение к относительно узким территориальным и хронологическим «локальностям», поскольку апеллирует к понятиям «образ жизни», «быт», «стиль», которые невозможно рассматривать с точки зрения «среднероссийского» и «вневременного». В этой связи обращение к такому региону, как дореформенный Урал, позволит выявить специфику жизненного уклада провинциального населения в сравнении, например, со столичными регионами, а также установить общие и особенные черты повседневности каждой из уральских губерний.

Обращение к изучению повседневной жизни именно купеческого сословия позволит выявить истоки формирования особенностей российской предпринимательской этики и психологии, что может быть учтено при оценке развития современных внутрироссийских коммерческих операций.

Объектом исследования является повседневная жизнь провинциального уральского купечества дореформенного периода, предметом — его профессиональная, общественная и семейная будничная практика в условиях городской среды.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1785 по 1850 г. Нижняя хронологическая граница работы связана с введением Городового положения Екатерины II. Верхняя временная рамка была сознательно ограничена 1850 г., несмотря на то, что под «дореформенным периодом» понимается время вплоть до 1861 г. Такое решение объясняется значительными переменами в повседневной жизни провинциальных уральских предпринимателей в последнее предреформенное десятилетие. В 1851 г. изменились границы Оренбургской губернии (ее Бугульминский, Бузулукский и Бугурусланский уезды передали вновь образованной Самарской губернии).

В 1854 г. Николай I издал указ, запрещающий старообрядцам с 1 января 1855 г. записываться в купечество, что явилось тяжелым ударом для уральского купечества, тесно связанного с общинами староверов. Пришедший к власти в 1855 г. император Александр II взял курс на осуществление крупномасштабных социальных реформ, трансформируя привычный для россиян жизненный мир. Однако используемый в диссертационном труде принцип исторической связи в ряде случаев приводит к выходу за обозначенные хронологические рамки.

Территориальные рамки исследования охватывают губернии Урала — Вятскую, Пермскую и Оренбургскую — в границах дореформенного периода. Данные пространственные границы позволяют сравнить повседневную жизнь предпринимателей трех различных провинциальных губерний, которые в XIX веке традиционно рассматривались как некая территориальная общность.

Целью исследования является выявление и анализ основополагающих параметров повседневной жизни периферийного купечества в дореформенный период для решения более общей проблемы структурирования повседневности.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

- разработать теоретические основы применения процессуального подхода к анализу повседневной жизни и реализовать их применительно к провинциальному уральскому купечеству дореформенного периода;

- выявить и проанализировать имеющиеся на сегодняшний момент в распоряжении исследователей исторические источники, на основании которых можно составить максимально объективную картину повседневной жизни провинциального купечества Пермской, Вятской и Оренбургской губерний;

-дать характеристику состоянию изученности проблемы повседневной жизни провинциального купечества уральских губерний;

-изучить экономическое состояние и степень благоустройства городов Урала как условий обитания, определивших специфику повседневной жизни региональных предпринимателей;

- провести анализ трудового аспекта повседневной жизни провинциального уральского купечества, в частности исследовать условия и средства его трудовой деятельности;

-выделить конфессиональную составляющую повседневной профессиональной деятельности уральского дореформенного купечества, провести сравнительный анализ этических концепций труда различных конфессиональных сообществ, представленных на Урале;

- определить мотивы и формы участия уральского купечества в общественной жизни городов, результаты их общественной деятельности;

-исследовать купеческую культуру повседневного общения и досуга с позиций их обусловленности внешними обстоятельствами повседневной жизни, а также корпоративными и личностными интересами;

- выяснить специфические черты семей провинциальных уральских предпринимателей и определить роль семьи в процессе самоидентификации купечества;

- выявить специфические черты домашнего быта и внешнего облика купечества Урала, определить соотношение стилевых и имиджевых черт провинциальных предпринимателей.

Методологическая, источниковая и историографическая основы исследования рассмотрены в первой главе диссертации.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно является первой специальной комплексной работой по истории повседневной жизни провинциального уральского дореформенного купечества, выполненной на широкой источниковой базе, отдельные элементы которой впервые вводятся в научный оборот. Выводы опираются на синтез результатов междисциплинарного источниковедческого анализа. Полученные результаты позволяют представить различные аспекты повседневной жизни провинциальных предпринимателей в логической связи и последовательности, существенно расширить и уточнить представления о провинциальном купечестве.

Впервые в рамках предложенной в работе концепции процессуального характера повседневности повседневная жизнь провинциального уральского купечества представлена в виде взаимосвязанных процессов взаимодействия предпринимателей с окружающей действительностью и интерпретации этого взаимодействия. Для повседневной жизни периферийного купечества как процесса определены характеризующие ее параметры (показатели, свойства).

Различные научные категории, используемые в изучении повседневной жизни (повседневность, образ жизни, ментальность, быт, самоидентификация, стиль, имидж), впервые связаны в единую систему, позволяющую сочетать и сопоставлять результаты междисциплинарных исследований, посвященных провинциальному купечеству.

На страницах диссертации в рамках модернизационной концепции впервые сделан акцент на эволюционном подходе к изучению региональной истории как более полно соответствующем характеру взаимоотношений провинциального общества и государства на дореформенном этапе исторического развития.

По материалам ревизских сказок V—IX ревизий купцов различных городов уральских губерний впервые проведен детальный социографический анализ уральской купеческой семьи.

Сформулированные в диссертации теоретические положения применены к конкретным сферам повседневной жизни уральских предпринимателей, что позволило, используя региональный материал, расширить и углубить представления об эволюции сословной структуры в общероссийском масштабе.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов для дальнейшей разработки комплексной проблемы регионального развития в дореформенный период. Обоснованное в диссертации понимание повседневности и предложенные для ее изучения подходы и методики могут применяться к другим хронологическим и территориальным локальностям, а полученные результаты стать основой для компаративистских исследований. Теоретические положения диссертации, а также зафиксированный опыт практического повседневного взаимодействия представителей провинциального купечества с окружающей их реальностью и специфика интерпретации этого опыта в процессе формирования их картины мира могут быть учтены в процессе государственного регулирования современной предпринимательской деятельности.

Аналитическая часть и конкретно-исторический материал, содержащийся в исследовании, полезны при написании обобщающих работ по истории российского предпринимательства или региональной истории, при подготовке соответствующих лекционных курсов по истории России, спецкурсов и спецсеминаров.

Положения, выносимые на защиту:

1. Повседневная жизнь как процесс обладает определенными параметрами, которые могут быть использованы в качестве ее основных характеристик в ходе решения проблемы структурирования повседневности: 1) субъект; 2) объект (сословно-корпоративные и общественные институты, с которыми субъекту приходится взаимодействовать); 3) пространственная локализация; 4) тем-поральность (длительность) (интервал времени, на котором может быть установлена исчерпывающая специфичность процесса); 5) условия (обстоятельства, обстановка, в которой протекает повседневная жизнь); 6) способ организации (образ жизни — присвоение человеком социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации); 7) формы организации (труд, семейная жизнь, досуг); 8) цель (представление, которое человек стремится осуществить в процессе повседневной жизни; субъективная априорная форма волевой мотивации к действию); 9) результат (следствие повседневной жизни).

2. Категории, используемые при изучении повседневной жизни (повседневность, образ жизни, ментальность, быт, самоидентификация, стиль, имидж), являются элементами единой системы и находятся в строгой логиче-

ской взаимосвязи. Повседневность, включающая обыденную деятельность человека и ее осознание, может быть представлена как процессы взаимодействия индивидуума с действительностью и его субъективной интерпретации. Образ жизни, как присвоение личностью социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации, может пониматься как механизм взаимодействия индивида и окружающего мира. Результатом этого взаимодействия являются: I) ментальность (неосознанный или не полностью осознанный результат) — совокупность социально-психологических установок; 2) быт (опредмеченный результат) — уклад жизни и 3) самоидентификация (осознанный результат) — осознание принадлежности к какому-либо социуму. Эти феномены в своей совокупности образуют стиль и имидж — образ человека, формирующийся у него самого или возникающий у внешних наблюдателей в результате восприятия тех или иных его характеристик.

3. Повседневная жизнь провинциальных предпринимателей в дореформенный период представляла собой эволюционный процесс, проходивший в форме пассивной адаптации к изменяющимся обстоятельствам.

4. В большинстве городов уральских губерний в дореформенный период не сложилось благоприятных условий для коммерческой деятельности региональных предпринимателей. Преобладающее число городов Урала вели свою историю лишь с середины XVIII в., то есть были молодыми и не обладали сложившейся социально-экономической структурой. Особенно ярко это прослеживается на примере 12 уездных городов Оренбургской губернии, 9 из которых основаны не ранее 1735 г. Созданные правительственными распоряжениями малонаселенные, неблагоустроенные города с полуаграрной экономикой вырастали из сельских или военных центров. Городские предприятия были немногочисленны, городские доходы — минимальны. Главной проблемой, сдерживающей развитие городской инфраструктуры на Урале, являлось отсутствие развитой транспортной сети.

5. Условия, в которых уральские предприниматели вынуждены были осуществлять свой повседневный труд, не представлялись благоприятными для профессионального успеха. Нормативно-правовая база предпринимательства в первую очередь учитывала интересы государства и дворянского сословия, международная и внутрироссийская экономическая ситуация в исследуемый период отличалась нестабильностью, налоговые ставки непрерывно росли. В повседневной трудовой практике провинциальным уральским купцам приходилось постоянно сталкиваться с рядом дискомфортных (физически и психологически) обстоятельств — небезопасные и неустроенные пути перемещения товаров, плохие бытовые условия во время коммерческих поездок, ненормированное рабочее

время, а также межсословная и внутрисословная конкуренция, пренебрежительное отношение со стороны аристократии. При осуществлении внешней торговли к ним добавлялись негативное отношение к российским коммерсантам в азиатских государствах, незнание или недостаточное знание ими языка, обычаев и тонкостей торгового дела других стран. Промышленная и промысловая деятельность уральских предпринимателей заставляла их сталкиваться с другими проблемами — нехваткой сырья, профессиональной рабочей силы, слишком жестким законодательным регулированием бизнеса (как, например, в золотопромышленности) или, наоборот, почти полным его отсутствием (к примеру, в обрабатывающей промышленности). В итоге профессиональная повседневная деятельность провинциальных купцов превращалась в непрерывную борьбу за выживание как в сословном, так и в личностном смысле.

6. Этика труда, сформировавшаяся в различных вероучениях, представленных на Урале, предписывала предпринимателям различное отношение к профессиональной деятельности. В официальном православии труд воспринимался как послушание перед Богом, способ духовного совершенствования, осуществляемый через тяготы и смирение. Старообрядцы относились к труду как к христианскому подвигу, инструменту спасения человечества, что предполагало значительную личностную активность в трудовой практике. В исламе взаимовыгодный труд являлся основной обязанностью любого человека. Успешность в профессии определяла достоинство личности. В результате именно приверженцы раскола и ислама обладали большим духовным потенциалом для осуществления предпринимательской деятельности.

7. Одним из немногих объединяющих провинциальное уральское купечество моментов являлось понимание им неустойчивости своего финансового и общественного статуса и желание сохранить его как можно дольше. В имеющихся условиях профессиональной деятельности девиантное поведение в профессиональной среде становилось наиболее эффективным средством достижения поставленной цели. Прямой обман покупателей и контрагентов, нарушение прав собственных работников, хищения гарантировали быструю прибыль. Действительность, в которой общество изначально воспринимало купца как шельму, малограмотного обманщика, бескультурного мироеда, в итоге сама формировала именно такого предпринимателя. Купечество путем собственных непрерывно повторяющихся противоправных или безнравственных профессиональных действий предпринимало попытки регрессивной трансформации общественной психологии, заставляя окружающий социум воспринимать подобное поведение как естественное, само собой разумеющееся.

8. Различия в восприятии и оценке предпринимательской деятельности конфессиями, представленными на Урале, малочисленность местного купече-

ства и профессиональная конкуренция мешали оформлению сословного единства уральского периферийного купечества и выработке единой корпоративной идеологии. В результате оно так и не пришло к осознанию возможности изменить собственное социальное и экономическое положение через создание региональных купеческих объединений и обращение от их имени к правительственным структурам.

9. Общественная деятельность купечества, в том числе уральского, была преимущественно направлена на получение личной или корпоративной выгоды и носила демонстративный характер. Другие мотивы, побуждающие купцов участвовать в городском самоуправлении и благотворительных акциях, являлись сугубо личностными.

10. Культура повседневного общения и досуга в среде уральских предпринимателей носила самобытный характер, принципиально отличающийся от дворянской повседневности. Редкие случаи общения уральских купцов с дворянской верхушкой городского общества имели целью упрочение их положения в обществе или решение личных проблем. Как и для российского купечества в целом, для провинциальных предпринимателей Урала в досуговой сфере повседневной жизни был характерен «загул». Пьянство, драки, азартные игры являлись своеобразными способами снятия психологического напряжения, выхода за жесткие рамки сословного поведения.

И. Существенные различия социокультурных характеристик купцов Вятской, Пермской и Оренбургской губерний в основном соотносились с этно-конфессиональным составом купечества и в меньшей степени зависели от его гильдейской принадлежности. Так, высокая степень людности купеческих семей наблюдалась в городах с высокой долей мусульманских предпринимателей, среди которых было распространено многоженство, либо в среде старообрядцев, чаще практикующих повторные браки и усыновления. В то же время во внутрисемейном укладе купцов разных губерний наблюдались различия, сформировавшиеся под влиянием условий жизни. К примеру, купеческая среда городов Вятской губернии, сложившаяся раньше, чем в соседних регионах, характеризовалась большей внутренней сплоченностью. Преемственность капиталов здесь была выше, разделы семей — реже. Основной питательной базой купечества в Вятской губернии являлось городское мещанское сословие, что создавало в городах устойчивый и относительно однородный в материальном и культурном плане социум. В Оренбургской губернии, где купечество было сравнительно молодым сословием, пополнявшимся преимущественно за счет местного и иногубернского крестьянства, предприниматели в большей степени тяготели к традиционным, патриархальным семейным устоям. В то же время именно на Южном Урале наблюдалась наиболее частая миграция предприни-

мателей, ротация их состава. В Пермской губернии купеческие сыновья рано начинали стремиться к самостоятельности, выделяясь из семейного капитала в собственное дело. Именно здесь наблюдался самый высокий на Урале процент одиноких купцов и семей, состоящих только из супругов. Раскольничьи религиозные общины обеспечивали начинающим предпринимателям финансовую стабильность, помогали им в проблемных ситуациях.

12. В повседневном быту провинциальное купечество Урала стремилось к сохранению сословных черт, подчеркивая также свою национальную и конфессиональную принадлежность. Перенимание элементов дворянского домашнего быта, поведения и стиля одежды наблюдалось в купеческой среде Урала крайне редко. Как правило, эти заимствования совершали наиболее крупные коммерсанты, обладающие значительными капиталами и повышающие таким образом свой вес и влияние в обществе. В целом можно утверждать, что провинциальное купечество представляло собой «имиджевое сословие» — домашний быт, внешний облик, в том числе одежда, поведение носили демонстративный характер, заявляли окружающим степень финансовой состоятельности предпринимателя, уровень его социальных контактов.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в двух монографиях и 35 статьях общим объемом в 46,5 печатных листа, докладывались на конференциях Международной ассоциации исторической психологии им. проф. В. И. Старцева (С.-Петербург), Уральских Бирюковских чтениях (Челябинск), Международной научной конференции «Российское предпринимательство в XIX — первой трети XX века: личности, фирмы, институциональная среда» (С.-Петербург, 2007), II Международной конференции «Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI—XIX вв.» (Курск, 2009), IV Международных Стахеевских чтениях (Ела-буга, 2009) и других Всероссийских и региональных конференциях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и использованной литературы, приложений.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы, определены объект и предмет, хронологические и территориальные рамки диссертации, цели и задачи работы, показана ее новизна, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава «Методология и источники исследования, историография проблемы» посвящена теоретическим основаниям изучения повседневной жизни провинциального уральского купечества.

В параграфе 1.1 «Концептуальные подходы и методология изучения повседневности провинциального купечества» рассматриваются основные научные категории, концепции, методы и приемы, используемые в процессе анализа будничной жизни провинциальных предпринимателей. Обращение к истории повседневности призвано освободить исследователей от жестко заданных схем и концептуальных рамок научных теорий, допустить в историческую науку плюрализм и методологическое разнообразие. Философия повседневности получила колоссальный стимул для своего развития именно в эпоху постмодерна. В трудах Ж.-Ф. Лиотара, Р. Тарнаса и др. получили развитие идеи о хаотичности мироустройства, относительности человеческого знания, сформировалась оппозиция универсалиям и обобщенности, крупномасштабным доктринам и философиям мира. По словам Тарнаса, «утверждать общие истины — значит навязывать хаосу явлений некую ложную догму. Принимая во внимание случайность и прерывность, знание должно ограничиваться чем-то сугубо местным и специфическим»'. В связи с этим обострился интерес к так называемым микронарративам — структурам, которые обеспечивают целостность обыденной жизни в ее повседневном опыте на уровне отдельных первичных коллективов, например семьи (Ж.-Ф. Лиотар). Непосредственными источниками, давшими жизнь указанному направлению исследований, являются философские и социологические концепции, получившие развитие в XX в., — феноменология Э. Гуссерля, модернистские теории Ю. Хабермаса, А. Шюца, П. Бергера и Т. Лукмана, Н. Элиаса, Г. Гарфинкеля, К. Гирца, представителей Школы «Анналов». В России знакомство со сферой обыденного началось благодаря трудам А. Я. Гуревича, Ю. Л. Бессмертного, Ю. М. Лотмана, Л. Г. Ионина.

Современный научный понятийный аппарат знает несколько десятков различных определений «повседневности». Повседневная жизнь понималась исследователями и как форма человеческой деятельности, и как способ освоения действительности, и как набор неких феноменов или атрибутов, довольно сильно рознящихся в зависимости от авторского видения. В качестве наиболее подходящего именно для исторических работ было выбрано определение, данное К. Н. Любутиным и П. Н. Кондрашовым. По их версии, повседневность — «это форма непосредственной человеческой деятельности, представляющая собой совокупность (1) повседневного бытия, то есть того, чем занимаются люди в своей обыденности в целях удовлетворения обычных потребностей трудовых будней и домашнего быта, и (2) обыденного сознания, то есть того, в виде каких мыслей и

' Тарнас Р. Постмодернистское мышление // Тарнас Р. История западного мышления (Страсти западного ума). М., 1995. С. 4.

эмоциональных переживаний это бытие отражается в психической деятельности людей»1. По мнению большинства исследователей, к повседневному бытию человека относится ряд феноменов, которые для лучшего их понимания могут быть обозначены через их противоположности: будни — праздник, рутина — чрезвычайность, креативность; работа — праздность; жизнь незамечательных людей — официальная история; частное — общественное; спонтанное — от-рефлексированное; наивное — подготовленное2.

Помимо «повседневности» основными категориями, используемыми в диссертации, являются «образ жизни» (присвоение человеком социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации), «самоидентификация» (сознательное отождествление человека с какой-либо социальной группой, социумом), «ментальность» (совокупность социально-психологических установок, автоматизмов и привычек сознания, формирующих способы видения мира и представления людей, принадлежащих к той или иной социально-культурной общности), «быт» (обычное протекание жизни в ее реально-практических формах, включающее не только привычки и нравы каждодневного поведения, но и «жизнь вещей», постоянно сопровождающих человека, способы их повседневного использования), «стиль» (внутреннее — осознанное или неосознанное — выражение индивидуальности) и «имидж» (мнение о человеке или социальной группе, возникшее у других на основе рациональной или эмоциональной оценки образа, сформированной в результате восприятия тех или иных характеристик прототипа).

Чтобы соединить их в единую систему, в качестве теоретической основы диссертации была предложена процессуальная концепция повседневности. Повседневность может быть представлена как двуединый процесс взаимодействия человека с действительностью и ее субъективной интерпретации. Образ жизни может пониматься как механизм взаимодействия человека и окружающего мира. Результатом этого взаимодействия являются ментальность, быт и самоидентификация. Впоследствии они превращаются в стиль или имидж. Если повседневная жизнь является процессом, то она обладает определенными параметрами, характерными для всех процессов. В итоге могут быть выделены следующие наиболее

1 Любутин К. Н., Кондратов П. Н. Диалектика повседневности: методологический подход. Екатеринбург, 2007. С. 217.

2 Лотман Ю. М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 т. Таллин, 1992. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. С. 248—268; Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования: в 2 т. М., СПб., 2001; Любутин К. Н., Кондратов П. Н. Диалектика повседневности: методологический подход. Екатеринбург, 2007.

общие показатели повседневной жизни: 1) субъект; 2) объект; 3) пространственная локализация; 4) темпоральность (длительность); 5) условия; 6) способ организации; 7) формы организации; 8) цель; 9) результат. Результатом повседневной жизни при этом могут являться не только ментальность, быт и самоидентификация, воплощенные в стиле и имидже, но и другие, не систематизированные в рамках предлагаемой концепции феномены. Однако они либо являются слишком специфическими и исследуются специальными науками (так, например, характер человека, складывающийся под влиянием определенного образа жизни, изучается психологией), либо в той или иной мере являются тождественными выделенным результатам повседневности (к примеру, национальный характер и ментальность являются вполне солидарными понятиями).

Повседневная жизнь провинциального уральского купечества рассматривалась как последовательная смена его состояний в ходе исторической эволюции на протяжении первой половины XIX в. Авторский подход в целом строился на модернизационной концепции российской истории. Впрочем, концепция линейной модернизации (В. Ростоу, Д. Лернер, М. Леви, Б. Н. Миронов)1, рассматривающая историю как необратимый прогрессивно развивающийся процесс, как правило, не находит своего подтверждения на провинциальном материале. Модернизация общества предполагает его изменение по схеме: новация (новшество) — инновация (новообразование) — стереотип (С. Н. Гавров)2. Только трансформация традиционного общества не воспринималась как таковая, поскольку процесс превращения новаций в стереотипы был крайне растянут во времени, а сама новизна была мировоззренчески неприемлема для большинства членов этого социума. В результате применительно к таким традиционалистским обществам, к которым принадлежали и российские провинциальные социумы, можно вести речь не о классической, а о парциальной (частичной) модернизации (А. Д. Богатуров, А. В. Виноградов)3, «догоняющей модернизации» (В. Г. Федотова)4, или «запаздывающей» (нелинейной, с элементами инволюции) социальной эволюции (А. В. Бузгалин)5. Сторонники этих концепций акцентируют внима-

1 Ростоу В. В. Стадии экономического роста. Нью-Йорк, 1961; Lerner D. The Passing of Traditional Society: Modernizing the Middle East. New York, London, 1965. P. VIII; Levy M. Modernization and the Structure of Societies. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1966. P. И; Миронов Б. H. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): в 2 т. СПб., 2000. С. 289.

: Гавров С. Н. Модернизация России: постимперский транзит. М, 2010.

3 Богатуров А. Д., Виноградов А. В. Анклавно-конгломератный тип развития. Опыт транссистемной теории //Восток — Запад — Россия. М., 2002. С. 109—12В.

4 Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997.

5 Бузгалин А. В. Постмодернизм устарел // Вопр. философии. 2004. № 2. С. 3—15.

ние на длительности перехода российского общества от традиционности к современности, на возникшем в нем симбиозе традиционных и модернистских элементов, на возможности его «застревания» на стадии «частичной» модернизации, на постоянной, нелинейной и запаздывающей (по сравнению с наиболее развитыми странами) трансформации российского социума.

При этом именно понятие «эволюции», по мнению автора, более точно определяет процесс трансформации российского общества в дореформенный период. Исходными положениями эволюции являются стремление к сохранению идентичности и адаптация к внешним условиям (В. Н. Сыров)'. Эволюционный процесс основан на способности социальных систем к адаптации к условиям внешней среды путем вариации способов функционирования. Вариации имеют, как правило, случайный характер, и большая часть из них выбраковывается в результате взаимодействия с внешними условиями. Наиболее эффективные стратегии выживания затем закрепляются через нормы морали, законы, социальные институты и т.п.2 В провинции адаптация к изменяющейся ситуации могла происходить и в пассивной форме. В таком случае она выглядела как ожидание возможного обратного изменения либо как привыкание к изменившимся условиям. И хотя привыкание, в принципе, тоже может рассматриваться как обновление особого рода, его кардинальным отличием будет отсутствие внешней активности.

Методология исследования базировалась на использовании научных принципов познания: историзма, объективности, системности и комплексности. Основополагающим методом изучения проблемы являлся междисциплинарный подход к историческому анализу. Авторский подход строился на сочетании методов и приемов, используемых в социоисторических, историко-психологических и историко-антропологических исследованиях.

Основным методом в работе является компаративный. Ведущие аспекты повседневной жизни провинциального уральского купечества систематически подвергались сопоставлению, во-первых, в пространственном измерении: между каждой из трех губерний Урала и, по возможности, с другими регионами; во-вторых, во временной протяженности — в начале и в середине XIX в. Это позволило проследить динамику трансформации повседневной жизни уральского купечества в дореформенной России, встроить ее в более длительные процессы общественного развития, выявить внутри- и межрегиональную специфику зафиксированных данных.

1 Сыров В. Н. О статусе и структуре повседневности (методологические аспекты) // Личность. Культура. Общество. 2000. Т. 2. Спец. выпуск. С. 147—159.

Малков С. Ю. Методологические аспекты логико-математического моделирования социально-исторических процессов // Эволюция. 2003. № 1. С. 42—45.

Историко-типологический метод использовался для выявления общего в пространственно-единичном (общерегиональных уральских показателей) и стадиально-однородного в непрерывно-временном (основных этапов в развитии сообщества уральских предпринимателей). В качестве интегральных типологических показателей выступили «юридический статус» и «социальный статус» купечества, его «материальное положение», «основные направления деятельности» предпринимателей как в профессиональной, так и в частной жизни, «семейная структура» купеческой династии.

В большинстве случаев изучение объекта основывалось на анализе количественных показателей (квантитативный метод исследований). Статистический анализ позволил строго обосновать выводы и подкрепить их расчетами, но был лишен наглядности и «человеческого измерения». Справиться с этой проблемой удалось с помощью иллюстративно-описательного метода, играющего вспомогательную, дополняющую роль, сохраняя всю силу и наглядность «живых примеров».

Историко-генетический (ретроспективный) метод, также используемый в диссертации, заключался в последовательном проникновении в прошлое уральского купечества с целью установления причин событий и явлений его повседневной жизни, в частности изменений в сословно-корпоративной организации местного купеческого сообщества, гильдейском и численном составе купечества Урала, его практической деятельности. Историко-генетический метод применялся также для выявления соотношения субъективного (личностного) и объективных (надличностных) факторов в процессе повседневного существования предпринимателей. Данный научный метод в сочетании с методом реконструкции имел большое значение для выявления различного рода аналогий между предпринимателями XIX и XXI веков, а следовательно, и для актуализации самого исследования.

В параграфе 1.2 «Источниковая база исследования повседневной жизни купечества Урала первой половины XIX века» осуществляется анализ основных категорий исторических источников, содержащих сведения по истории купечества уездных городов трех губерний Урала — Вятской, Пермской и Оренбургской первой половины XIX в. В работе использованы как опубликованные, так и архивные материалы, находящиеся в фондах 9 государственных архивов: Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Государственного архива Свердловской области (ГACO), Государственного архива Пермского края (ГАПК), Государственного архива Кировской области (ГАКО), Государствен-

ного архива Оренбургской области (ГАОО), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), а также в фондах Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РЫБ), Отдела письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) и Кировского областного объединенного историко-архитектурного музея-заповедника.

Своеобразие исследуемых в диссертации проблем обусловило приоритетность таких групп источников, как данные официальной статистики и источники личного происхождения. Во второй четверти XIX в. статистика была полностью вверена Министерству внутренних дел, что обусловило последующий регулярный выпуск статистических работ, в том числе посвященных городскому хозяйству1. Однако ведущее место среди статистических источников принадлежало «историко-географическим», «историко-статистическим» и «хозяйственным» описаниям2. Указанный период отмечен крупными самостоятельными исследованиями по Уралу3. Статистическая информация содержалась и в архивных делах фондов центральных и региональных архивохранилищ. Особое место среди документов подобного рода занимают губернаторские отчеты о состоянии Вятской, Пермской и Оренбургской губерний. Подробные сведения о масштабах торговли и производства содержались в таких

1 Статистическое изображение городов и посадов Российской империи на 1825 год, составленное под руководством директора Департамента полиции исполнительной тайного советника Штера. СПб., 1829; Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, составленные в Статистическом отделении Совета Министерства внутренних дел. СПб., 1840 (СПб., 1842; СПб., 1852); Городские поселения в Российской империи. Т. 2. СПб., 1861; Т. 3. СПб., 1863; Т. 4. СПб., 1864.

2 Зябловский Е. Статистические описания Российской империи в нынешнем ее состоянии. 2-е изд. СПб., 1815. Ч. I—III; Ч. IV—V; Герман К. Ф. Статистические исследования относительно Российской империи. Ч. 1. СПб, 1819; АрсеньевК. И. Статистические очерки России. СПб., 1848; Кеппен П. Девятая ревизия: исследование о числе жителей в России в 1851 г. СПб., 1857; Дэн В. Э. Население России по петой ревизии. Т. 2. Ч.2.М., 1902.

3 Попов Н. С. Хозяйственное описание Пермской губернии сообразно начертанию С.-Петербургского Вольного экономического общества, сочиненное в 1802 и 1803 году в Перми. Пермь, 1813; Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального штаба. T. XIV. Ч. 1. Пермская губерния. СПб., 1852; Мозель X. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пермская губерния. СПб., 1864; Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального штаба. T. II. Ч. 4. Вятская губерния. СПб., 1850; Жуковский И. Краткое географическое и статистическое описание Оренбургской губернии. Уфа, 1832; Дебу И. JI. Топографическое и статистическое описание Оренбургской губернии в нынешнем ее состоянии. М., 1837; Герн К., Вайшьев С. Оренбургская губерния // Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. 14. Ч. 2. СПб., 1848; Черемшанский В. М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859.

документах, как «Сведения о фабриках и заводах» и «Сведения о ярмарках». Как правило, сбор и первичная обработка соответствующей информации ложились на плечи губернских статистических комитетов — специальных отделений канцелярии гражданского губернатора.

Наибольшую ценность среди источников личного характера представляют описания путешествий. В правление Екатерины II впервые организованы масштабные «академические» экспедиции, собравшие колоссальный материал о хозяйственной жизни и этнографии местного населения Урала и Сибири1. С конца 1830-х — начала 1840-х годов в числе авторов-путешественников появилось больше ученых-дипломатов, деловых людей, едущих с вполне определенной целью — ясными научными, политическими или хозяйственными задачами. Результатом их экспедиций стали важные в историческом отношении произведения, дающие много сведений (преимущественно этнографического и бытового характера) о народах окраинных частей империи2. Особо следует отметить труды П. И. Небольсина и К. И. Арсеньева, являвшихся основоположниками российской этнографии и статистики3. По Уралу также путешествовало большое число деятелей отечественной культуры4. Ценную информацию содержат сведения в источниках, исходящих от официальных лиц — представи-

' Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи, бывшее в 1768—1769 году. СПб., 1773—1788; Фальк И. П. Записки путешествия академика Фалька. СПб., 1824—1825.

2 Двухкратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. Часть первая. СПб., 1810; Эверсман Э. Путешествие от Казани по разным местам Оренбургской и Астраханской губерний и по берегам Каспийского моря в 1829 году // Казанский вестник. 1830. Часть 29. № 7—8; Гофман Э. К. Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой. Исследования экспедиции, снаряженной императорским русским географическим обществом в 1847, 1848 и 1850 годах. Т. II: пер. с нем. СПб., 1856; Путешествие по Сибири и прилегающим к ней странам Центральной Азии по описаниям Т. У. Ат-кинсона, А.-Т. Фон-Миддендорфа, Г. Радде и др. / сост. А. Фон-Этцель и Г. Вагнер; пер. с нем. Н. Депгоппа. СПб., 1865; [Эрдман И. Ф.] Иоганна Фридриха Эрдмана путешествие по Вятской губернии летом 1816 года / пер. с нем. С. К. Кузнецова // Календарь и ПКВГ на 1893 г. Вятка, 1892. С. 135—148; Загоскин Лаврентий. Записки жителя того света // Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина в Русской Америке в 1842—1844 гг. М„ 1956. С. 47—54.

3 Арсеньев К. И. Путевые заметки о Юго-Восточной России // Журнал Министерства внутренних дел. 1844. Часть 7, № 9; Небольсин П. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. СПб., 1859.

4 Свикьин П. П. Картина Оренбурга и его окрестностей // Отечественные записки. 1828. Ч. 35. № 99. С. 35—49; Мельников П. И. Поездка в Кунтур // Москвитянин. М., 1841. Часть III; Мельников П. И. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь У/ Мельников П. И. Полное собрание сочинений. СПб., 1909. Т. 7; Мамин-Сибиряк Д. Н. Старая Пермь. Путезые очерки // Вестн. Европы. Пб., 1889. Т. 138. Кн. 7; Его же. Город Екатеринбург // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: в 12 т. Свердловск, 1951. Т. 12. С. 238—290; и др.

телей губернской администрации, местных чиновников различных уровней, горного начальства и т.д. Долгое время находясь в атмосфере городской жизни уральской провинции, чиновники, как правило, прибывающие в регион из столиц, обращали внимание на специфику повседневной жизни городов Урала, характерные черты облика горожан, их стиль общения, интересы, занятия1. Близко по смысловому содержанию к указанным источникам стоят и записки (письма) ссыльных, вынужденных долгое время проживать в уральских городах, среди которых встречались и крупные деятели российской культуры2.

Огромное значение среди источников личного происхождения имеют мемуары. Важную роль в мемуарной литературе играют воспоминания государственных деятелей, чиновников, поскольку именно бюрократия определяла и воплощала на практике тенденции социально-экономического развития страны3. Русская буржуазия свои мемуары стала писать достаточно поздно — во второй половине XIX — начале XX в., а время, описываемое в этих произведениях, начиналось, как правило, не ранее 1830—40-х гг. В научной литературе мемуары буржуазии XIX в. почти не использовались. Отчасти это обусловлено тем, что основная часть наиболее интересных произведений подобного рода оставалась достоянием узкого круга читателей. Издавались они «не для продажи», а «для лиц, принадлежащих и близких роду составителя», ничтожными тиражами и представляли сравнительно узкий бытовой интерес4.

См., напр.: Сперанский M. М. Дневники 1819—1821 (Путешествие в Сибирь. 31.03.1819 - 8.02.1821) //ОР РНБ. Ф. 731. №479; Берх В. Н. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей. СПб., 1821; Вердеревский Е. А. От Зауралья до Закавказья. М., 1857; Записка Дмитрия Волкова об Оренбургской губернии 1763 г. // Вестн. императорского русского географического общества. СПб., 1859. Ч. 27. № 9. С. 49—60; Записка Оренбургского губернатора Рейнсдорпа о недостатках вверенной его управлению губернии 1770 г. // Вестн. императорского русского географического общества. СПб., 1859. Ч. 27. № 10. С. 90—104; Залесов Н. Г. Записки // Русская старина. 1903. Т. 114. С. 41—64; 1905. Т. 124. С. 5—38; и др.

2 Герцен А. И. Былое и думы. M., 1958; Каменьский Г. Письма из ссылки. Киров, 1989; Салтыков-Щедрин M. Е. Губернские очерки // Собр. соч.: в 20 т. / под общ. ред. А. С. Бушмина, В. Я Кирпотина, С. А. Макашина, Е. И. Покусаева. М., 1965. Т. 2.

[Лопухин И. В.] Записки из некоторых обстоятельств жизни и службы действительного тайного советника и сенатора И. В. Лопухина, составленные им самим. Лондон, 1860; Вигель Ф. Ф. Записки. М., 1892; Чернов И. В. Записки // Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии. Оренбург, 1907. Вып. XVIII; Бларамберг И. Ф. Воспоминания. М„ 1978.

Записка, найденная в бумагах покойного купца С-ва // Пермский сборник. М., 1860. Кн. 2. Прилож. С. XXVII—XXX; Клепиков К. И. Воспоминания вятского старожила. Вятка, 1899; Одинцов Н. В. Записки ростовца // Русский архив. 1906. Кн. II, вып. 5. С. 14—46; Кувшинский Н. Несколько сведений из Вятской хроники прошлых времен. Со слов Вятского купца Апександра Егоровича Рязанцева и некоторых других лиц писано в 1863 г. // Труды Вятской ученой архивной комиссии. Вятка, 1913. Вып. I—II. Отд. 3. С. 1—21; Прозоров

Сказанное о мемуарах можно распространить и на другой близкий к ним вид источника, хотя и имеющий некоторые специфические отличия, — дневникиКак и мемуары, дневники отличаются сильным субъективизмом, но в плане хронологической точности показания дневников обычно стоят значительно выше мемуаров.

Еще одну группу опубликованных источников составили нормативно-правовые акты первой половины XIX века, сосредоточенные в Полном собрании законов Российской империи2. На его основе составлялись сборники законов, непосредственно касающиеся прав и обязанностей российского купечества3.

Опубликованные источники дополнены материалами из центральных и региональных архивохранилищ. Применительно к теме исследования наибольшую ценность представляли архивные фонды, посвященные конкретным купеческим династиям. В ГАСО среди личных фондов обнаружены фонды Гавриила Фомича Казанцева (Ф. 1), Полиевкта Ивановича Коробкова (Ф. 96) и Александра Дмитриевича Красильникова (Ф. 97) — заметных представителей предпринимательских кругов Среднего Урала. Интерес представляют также архивные фонды, касающиеся отдельных купеческих предприятий. К таковым можно отнести фонд Общественного банка купца Анфилатова (ГАКО. Ф. 1396) и фонд Торгового дома меховых и мануфактурных товаров М. Е. и Л. Е. Макаровых (ГАКО. Ф. 533).

Ценную информацию для изучения истории уездного купечества уральских губерний содержат материалы делопроизводства центральных органов власти, городских дум и управ, общественных и благотворительных организаций, отложившиеся в фондах центральных и региональных государственных архивов и составившие еще одну группу исторических источников. Учитывая

А. А. Город Вятка и его обыватели: мемуары. Киров, 2010; Громозов И. И. Записхи // Фонды Кировского областного объединенного историко-архитектурного музея-заповедника.

1 Рынков Н. П. Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1769 и 1770 году. СПб., 1770—1772; Жуковский В. А. Дневники. СПб., 1903; Дневник священника / [публ. подгот.: В. И. Байдин, С. В. Голикова, Л. А. Дашкевич, М. Ю. Нечаева] // Уральский исторический вестник. 1995. №2. С. 114—143.

2 Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (далее ПСЗ). СПб., 1830; Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе (далее ПСЗ-2). СПб., 1846.

1 Иванов П. Обозрение прав и обязанностей российского купечества и вообще всего среднего сословия. Ч. 1. М., 1826 (репринтное издание — М., 2006); Колоколов Е. Ф. Указатель законов Российской империи для купечества. М., 1847; Российские законы о торговле и промышленности. Руководство для торговых сословий / сост. А. Леонгард. СПб., 1855; и др.

большой массив источников, входящих в группу делопроизводственной документации, мы выделили в её составе несколько подгрупп. Первая касается личного состава городского купечества: это ревизские сказки, купеческие (капитальные) книги и окладные росписи, обывательские книги, прошения (заявления, объявления) купцов о выдаче свидетельств на право торговли, гильдейских свидетельств и паспортов. Вторая группа источников данного вида характеризует имущественное положение купцов и представлена алфавитными книгами домовладельцев и списками владельцев заводов и фабрик. Сюда же может быть отнесена документация частных предприятий и коммерческих банков. Третья группа подобных источников включает дела, связанные с личным составом городских органов самоуправления: формулярные списки, переписку центральных, губернских и уездных учреждений, а также жалобы, поданные купцами в органы местного самоуправления.

Документы юридического происхождения составили еще одну группу используемых в диссертации источников. В эту группу объединены источники, возникавшие вследствие вступления купцов и членов их семей в различные отношения юридического характера. К документам юридического происхождения относятся завещания и материалы по их утверждению, описи имущества и материалы по его принудительному разделу, судебно-следственные материалы и материалы сиротских судов.

Существенную роль в исследовании играла периодическая печать. Особенность прессы как источника заключается в сложности ее структуры и разнообразии жанров. Газетный материал включает самую различную по происхождению и содержанию информацию: официальные сообщения и законодательные акты, публицистику и письма, хронику и заметки-отчеты, репортажи и интервью, объявления и беллетристику, некрологи и пр. В таком аспекте интерес представляют прежде всего «Губернские ведомости», издававшиеся в Оренбурге, Уфе, Вятке, Перми. В «Вятских губернских ведомостях» сотрудничали в годы ссылки А. И. Герцен и М. Е. Салтыков-Щедрин.

В качестве самостоятельных исторических источников нами выделены произведения художественной литературы, авторами которых выступили крупнейшие художники слова XIX в.'

В параграфе 1.3 «Историография проблемы» содержится поэтапный анализ историографической традиции в изучении повседневной жизни провин-

' Мельников-Печерский П. И. Красильниховы // Собр. соч.: в 6 т. М., 1963. Т. 1. С. 5— 24; Даль В. И. Бикей и Мауляна // Даль В. И. Повести и рассказы. Уфа, 1981; Мамин-Сибиряк Д. Н. Приваловские миллионы. М., 1981; Мамин-Сибиряк Д. Н. Золото. Минск, 1983; Мамин-Сибиряк Д. Н. Хлеб. М., 1984; Решетников Ф. М. Где лучше? Свердловск, 1987.

циальных предпринимателей. В российской исторической науке данное направление в настоящее время находится в стадии становления, а избранная тема в специальном монографическом плане ранее не исследовалась. В то же время отдельные вопросы, касающиеся повседневной жизни уральского купечества дореформенного периода, получили освещение в трудах отечественных историков.

Появление первых материалов о бытовой стороне жизни отечественного купечества относится к пореформенному периоду, чему способствовали произошедшие в результате «Великих реформ» изменения в социально-экономической жизни России, приведшие к росту социального значения отечественной буржуазии. В связи с этим в досоветской исторической литературе обращение к повседневной жизни российского торгового сословия, как правило, было связано с проблемой его тождества с европейской буржуазией или его сугубой специфичности. Основная часть исследователей сходилась на мысли о кардинальном отличии российского купечества от «либеральной европейской буржуазии», заключающемся прежде всего в его лояльности к государству, политической индифферентности и внутрисословной дифференциации. Купечество, по их мнению, обладало «небуржуазным» менталитетом и в своей повседневной жизни мало отличалось от сельских жителей1.

В работах П. А. Берлина2, а также в сочинениях. Г. Балицкого3 и Е. Кор-ша4 затрагивались вопросы повседневности русского купечества. Впервые же эта тема была поднята в так называемых «физиологических очерках», к которым можно отнести сочинения П. Вистенгофа5, Ф. Булгарина6, А. С. Ушакова7, М. И. Пыляева8. В их очерках обозначались группы «старого» и «нового» купечества. Первые являлись радетелями старины, вторые — приверженцами ев-

1 См., напр.: Дитятин И. И. Устройство и управление городов России. Т. 1—2. СПб.,

1875—1877; Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1896; Пажитнов К. А. Очерк развития буржуазии в России // Образование. 1907. № 2а. С. 1—23; № 3. С. 59— 88; Кизеветтер А. А. Местное самоуправление в России X—XIX вв. М., 1910; Берлин П. А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922.

3 Берлин П. Буржуазия в русской художественной литературе // Новая жизнь. 1913. № 1. С. 170—195; Его же. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922.

3 Балицкий Г. Купечество // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1911. Т. 10.

4 Корш Е. Быт купечества и мещанства // Государственный исторический музей. Из эпохи крепостного хозяйства XVIII и XIX вв. М., 1926. С. 23—34.

5 Вистенгоф П. Очерки московской жизни. М., 1842.

6 Булгарин Ф. Очерки русских нравов. Лицевая сторона и изнанка рода человеческого. СПб., 1843.

7 [Ушаков А. С.] Наше купечество с серьезной и карикатурной стороны. Вып И. М., 1866; Вып. III. М„ 1867'

8 Пыляев М. И. Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы. СПб., 1889.

ропейских (дворянско-чиновничьих) традиций в своем повседневном быту. В статье Е. Корша подчеркивалось крестьянское происхождение большей части купцов, а также их приверженность старообрядчеству, в результате чего «внешние формы быта» купечества «устойчиво сохраняли» крестьянские и старообрядческие черты. «Соответственно этим старинным полукрестьянским-полупосадским формам материального быта устанавливалась "духовная культура" и шло образование» купечества1.

Методологические основы работы с различными видами исторических источников, касающихся проблемы изучения повседневной жизни, были впервые изложены в труде Н. Чечулина «Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в.»2. По мнению автора, для того чтобы «правильно изобразить общий, господствующий и отличительный характер эпохи, необходимо придавать наибольшее значение описаниям, а не восклицаниям современников...»3.

Непосредственно о купечестве Урала монографических исследований в досоветский период не издавалось. Из работ этого времени нами позаимствованы лишь отдельные факты и сюжеты, касающиеся либо городской жизни в целом, либо бытописания определенной купеческой фамилии. Объяснялось указанное обстоятельство тем, что во второй половине XIX в. на Урале только начинало складываться краеведческое движение, организовывалась работа Ученых архивных комиссий. Работы данного периода носили скорее очерковый, нежели исследовательский характер.

В Пермской губернии изучение региональной истории возглавил крупный общественный деятель, просветитель, знаток Пермского края Д. Д. Смышляев4, ев4, а позднее — А. А. Дмитриев. В ряде городов Урала стала складываться своеобразная летописная традиция. Так, например, по Перми летопись велась почти с самого основания города Г. Сапожниковым, Ф. А. Прядилыциковым, А. А. Дмитриевым, В. С. Верхоланцевым5. В это же время в Екатеринбурге развернул свою деятельность Н. К. Чупин. В Государственном архиве Свердловской области хранится личный фонд Чупина, содержащий ряд рукописей,

' Корш Е. Быт купечества и мещанства... С. 26,28.

2 Чечулин Н. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в. СПб.,

1889.

3 Там же. С. 15.

4 Смышляев Д. Д. Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891.

'Дмитриев А. А. Очерки из истории губернского города Перми с основания поселений до 1845 г. с приложением летописей Перми с 1845—1890 года: Первый опыт краткого изложения истории Перми. Пермь, 1889; Дмитриев А. А. Исторический очерк Пермского края. Пермь, 1896; Верхоланцев В. С. Город Пермь, его прошлое и настоящее. Пермь, 1913.

посвященных истории Пермского края1. Оренбургской летописью в каком-то смысле является книга П. Н. Столпянского2. В качестве оренбургских ученых-краеведов можно также назвать Ф. И. Лобысевича3, А. Алекторова4 и К. А. Бе-лавина5. Об Уфе писали Н. А. Гурвич6 и М. М. Сомов7. Вятская история находила отражение в работах одного из основателей вятского краеведения — учителя истории Малого народного училища г. Сарапула, титулярного советника А. И. Вештомова8, преподавателя истории и географии Вятской Мариин-ской гимназии В. П. Юрьева9, учителя истории и литературы той же гимназии А. А. Спицына10.

Таким образом, в течение первого этапа в исследовании российского дореформенного купечества, ограниченного концом XIX в. — серединой 1920-х годов, историки акцентировали внимание преимущественно на правовом положении горожан, их взаимодействии с государством. По мнению ученых этого периода, политика протекционизма, применяемая государством в отношении отечественной промышленности и торговли, вызывала тесную зависимость предпринимательских кругов от правительства. Это приводило к слабости и отсталости отечественной торговой буржуазии, отсутствию в ее среде стремления к модернизации условий своей бытовой и профессиональной жизни. Приверженность традициям в купеческой среде была также обусловлена преимущественным пополнением сословия выходцами из крестьянства, а также широким распространением среди российских предпринимателей старообрядческой идеологии. Применительно к Уралу в досоветский период развития исторической науки исследователи обращались к местному купечеству лишь косвенно, в связи с изучением региона в целом либо торгово-промышленной политики властей.

Советскую историографию можно условно разделить на несколько этапов. Со второй половины 1920-х и до конца 1940-х гг. изучение истории рос-

' ГАСО. Ф. 129. Чупин Наркиз Константинович.

2Столпянский П. Н. Город Оренбург. Материалы к истории и топографии города. Оренбург, 1908.

Лобысевич Ф. И. Город Оренбург: историко-статистический очерк. СПб., 1878.

4 Апекторов А. История Оренбургской губернии. 2-е изд. Оренбург, 1883.

5 Белавин К. А. Оренбург: географическо-исторический очерк. Оренбург, 1891.

6 Гурвич Н. А. Город Уфа. К 300-летнему юбилею, Уфа, 1887.

7 Сомов M. М. Описание Уфы //Оренбургские губернские ведомости. 1864. № 10—52.

8 Вештомов А. История вятчан со времени поселения их при реке Вятке до открытия в сей стране наместничества, или с 1181 по 1781 -й год чрез 600 лет. Казань, 1907.

9 Юрьев В. П. Состояние города Вятки в царствование Екатерины II. Очерк из истории Городского общественного управления. Вятка, 1885.

10 Спицын А. А. Вятская старина. Вятка, 1884; Его же. История рода Рязанцевых. Вятка,

1884.

сийской буржуазии практически не велось в связи с негативным отношением советской власти к «классовым противникам», к которым относились буржуазия и купечество.

С начала 1950-х гг. исследования истории дореформенного купечества возобновились. Ученые заинтересовались сразу несколькими сюжетами в истории отечественных купцов. Наиболее популярной темой для изучения стала роль купеческого сословия в формировании буржуазного уклада в российской экономике и степень буржуазности российского дореформенного купечества вообше. Большой вклад в изучение этой проблемы внесли П. А. Хромов, А. Г. Рашин, Г. А. Дихтяр и другие историки1. В работах В. Н. Яковцевского, Ф. Я. Полянского, П. Г. Рындзюнского подчеркивалось, что в среде купечества в дореформенную эпоху происходили глубокие изменения, затрагивавшие как материальную, так и духовную области его жизни2. По мнению П. Г. Рындзюнского, в первой половине XIX в. ведущие позиции в предпринимательской среде занимало купечество старого типа, приспособившееся к условиям и порядкам феодальной системы и извлекавшее из них наибольшие для себя выгоды. Ученым отмечены негативные проявления социальной психологии купцов, например стремление нечестными способами наживать прибыль. Причем эти качества также связывались исследователем с условиями экономической деятельности купцов, обусловленными господством феодальных отношений.

Другие авторы подчеркивали, что в первой половине XIX в. «на первый план выступали еще традиционные черты старого купеческого быта: большой замкнутости, обособленности, невысокой общей культуры и пронизывавшего все людские отношения, в том числе и взаимоотношения лиц семейного круга, узкого скопидомства»3. Несмотря на то, что город по сравнению с деревней являлся местом более оживленным, «внутриусадебный семейный быт горожан очень долгое время оставался весьма замкнутым»4. Отмечалось, что «у массы мелких и средних предпринимателей-торговцев производственный быт был во многом схож с укладом, господствовавшим среди ремесленников»5.

'Хромов П. А. Экономическое развитие России в XIX—XX веках. 1800—1917. М., 1950; Рашин А. Г. Население России за 100 лет (1811—1913 гг.): стат. очерки. М., 1956; Г. А. Внутренняя торговля в дореволюционной России. М., 1960.

Яковцевский В. Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1953. С. 135. Полянский Ф. Я. Первоначальное накопление капитала в России. М., 1958; Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958.

3 Бахрушин С. В., Рожкова М. К., Рындзюнский П. Г. Московская буржуазия // История Москвы. М., 1954. Т. 3. С. 311.

4 Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города: Горожане, их общественный и домашний быт. М., 1978. С. 196.

5 Анохина Л. А., Шмелева М. Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. М., 1977. С. 72.

В основной массе дореформенное купечество «было далеко как от науки вообще, так и от торговой науки в частности»1. С другой стороны, появились высказывания и о том, что части купечества все же были свойственны «уверенность в своих правах на имущество, на свои занятия, сознание их общественной пользы, твердость, чувство собственного достоинства, отсутствие самоуничижения»2. Указывая на это, авторы подчеркивали, что «изживание домостроевских традиций в среде буржуазии происходило крайне медленно, но оно совершалось неуклонно под влиянием закономерного развития капиталистической промышленности и торговли»3.

В отношении изучения купеческого населения Урала можно констатировать недостаточное внимание к этому сословию дореформенной России. Самостоятельных работ, посвященных уральским предпринимателям, опубликовано не было. Отдельные сюжеты, связанные с профессиональной деятельностью и повседневным бытом уральских торговцев, встречались в комплексных исторических исследованиях региона4, публикациях, касающихся экономического потенциала Урала, процесса становления и развития местных городов5. Их авторы отмечали, что развитие «городской жизни на Урале шло значительно медленнее, чем в целом по европейской России»6, что, в свою очередь, обусловливало «крайне низкий» процент городского населения и относительную слабость местного купечества. В начале XIX в. большая часть уральского купечества не занималась крупным «купеческим» предпринимательством, а «пропитывалась от услуг», сочетала ремесло с мелочной переторжкой, занима-

' Козлова Н. В., Тарловская В. Р. Торговля // Очерки русской культуры XVIII века. М„ 1985.4.1. С. 252.

2 Козлова Н. В., Тарловская В. Р. Указ. соч. С. 254—255.

3 Бахрушин С. В., Рожкова М. К., Рындзюнский П. Г. Указ. соч. С. 320.

4 См., напр.: Очерки по истории Башкирской АССР: в 2 т. Т. 1 / под ред. А. П. Смирнова [и др.]. Уфа, 1956; История Уфы: краткий очерк / под ред. Р. Г. Танеева. Уфа, 1976; История Урала с древнейших времен до 1861 г. / от ред. А. А. Преображенский. М., 1989; Очерки истории Челябинской области: в 2 ч. / под ред. В. Е. Четина. Челябинск, 1991; История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. / отв. ред. X. Ф. Усманов. Уфа, 1996.

5 Луппов П. Н. История города Вятки. Киров, 1958; Асфандияров А. 3. Экономическая жизнь и городское хозяйство Уфы в первой половине XIX в. // Исследования по истории Башкирии XVII—XIX вв. Уфа, 1973; Зобов Ю. С. Оренбуржье, год 1833: к 150-летию поездки А. С. Пушкина в Оренбургский край: материал в помощь лекторам. Оренбург, 1983; Барсов Н. Н. Уфа в начале ХГХ века // Поиски и находки : краеведческий сб. / сост. В. А. Скачилов. Уфа, 1984; Кутюков М. И. Яранск: к 400-летию города. Киров, 1984; Альтов В. Бузулук. Челябинск, 1987; Помещиков В. И., Карпов В. Б. Уржум. Киров, 1987; Дорофеев В. В. Над Уралом-рекой. Челябинск, 1988; Моисеев А. П. Память челябинских улиц. Челябинск, 1988; Альтов В. Бугуруслан. Челябинск, 1990; и др.

6Горловский М. А. Города Урала в первой половине XIX века // Вопросы экономической истории и экономической географии. Свердловск, 1964. С. 5—18.

лось даже «черными работами». Однако ко второй четверти столетия «уже почти все купечество Урала было занято в крупной торговле, питейных откупах, подрядах и поставках, крупном промышленном предпринимательстве»1. С другой стороны, в отношении городов Оренбургской губернии констатировалось, что в первой половине XIX в. они «в значительной степени сохранили характер военно-административных центров» и «не превратились в полном смысле этого слова в торгово-ремесленные центры»2.

Следовательно, можно говорить о том, что в 1950—1980-х гг. в отечественной исторической литературе сложились достаточно противоречивые мнения о российском дореформенном купечестве. Основной являлась концепция о принципиальном сходстве развития торговой буржуазии в России и европейских странах. В отношении тенденций развития отечественного предпринимательства позиции авторов колебались от признания дореформенного купечества важным фактором экономического и общественно-политического развития страны до отрицания за этим сословием какой-либо значительной роли в социально-экономической жизни России. Историческая наука на данном этапе выдвинула для исследователей двуединую задачу — показать традиционные черты в облике купечества и выделить то новое, что неуклонно формировалось в этой среде «под влиянием закономерного развития капиталистической промышленности и торговли». Идеологическое осуждение предпринимательства приводило к тому, что в научной литературе советского периода подчеркивались именно негативные черты отечественного купечества— эгоизм, стяжательство, алчность, грубость и т.д., и, как правило, не замечалась их конструктивная деятельность как организаторской и производительной силы общества.

В постсоветской (современной) исторической литературе (1990-е гг. — начало XXI в.) широкое распространение получила концепция модернизации, в рамках которой преимущественно и рассматривалась история русского города и русского купечества. Приверженцы модели парциальной (частичной) модернизации акцентировали внимание на длительности перехода от традиционности к современности, на симбиозе традиционных и модернистских элементов, на возможности «застревания» некоторых обществ на стадии «частичной» модернизации3. При этом деятельность населения в такой период основывалась преимущественно на ценностях, характерных для традиционного общества. Господствующие в тра-

' История Урала с древнейших времен до 1861 г. / отв. ред. А. А. Преображенский. М„ 1989. С. 434.

2 Очерки по истории Башкирской АССР: в 2 т. Т. 1 / под ред. А. П. Смирнова [и др.]. Уфа, 1956. С. 20.

5 Побережников И. В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. М., 2006. С. 217.

диционном обществе мораль и религиозные вероучения рассматривали стяжание богатства как предосудительное деяние, что определяло невысокий социальный статус предпринимательских сословий и сдерживало развитие предпринимательства1. Свою роль в усложнении социально-экономического состояния купечества сыграли и «привязанность населения к общинам и посадам, тормозящая их горизонтальную мобильность»2, и «уход монархии от прямого участия в хозяйственной деятельности»3. Одновременно «наблюдался процесс пошаговой утраты самодержавием роли «проводника модернизации», а осуществляемый «сверху» мо-дернизационный процесс вел не к стабилизации, а к нарастанию конфликтности во всех сферах жизнедеятельности и жизнеобеспечения, к обострению противостояния между властными и общественными структурами»4.

Проблема формирования буржуазии в России в ряде исследований оказалась связана с процессом консолидации верхних слоев торгово-промышленного населения в единое сословие. Одни авторы, например Н. В. Козлова, утверждали, что составной частью процесса консолидации купечества явилось складывание общих черт «самосознания купечества, проявлявшихся через присущие ему идеи, мысли, стремления, образ жизни и поведения, систему ценностей»5. Другие полагали, что именно этих «общих черт» и не хватает русскому купечеству, чтобы признать его сословием не только в юридическом смысле6. По мнению А. С. Ахиезера, со времен Екатерины II степень свободы купечества постепенно возрастала, росла его правовая защищенность, повышался его социальный статус. «Однако никакой субъектной самостоятельности и независимости от власти купечество при этом не приобретало, реально влиять на развитие страны не могло, да и потребности такой не испытывало. Собственного представления об общегосударственных интересах в его среде не складывалось, культуры, альтернативной патриархально-самодержавной, не формировалось, а европейские либеральные веяния вместе с европейской образованностью стали проникать в нее лишь во второй половине XIX века»7.

' Комлева Е. В. Енисейское купечество (последняя четверть XVIII — первая половина XIX века). М., 2006. С. 19.

2 Хеллер К. Отечественное и иностранное предпринимательство в России XIX — начала XX века // Отечественная история. 1998. № 4. С. 57.

3 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 2004. С. 293—294.

Российский старый порядок: опыт исторического синтеза: материалы круглого стола // Отечественная история. 2000. № 6. С. 90—91.

5 Козлова Н. В. Некоторые черты личностного образца купца XVIII века (К вопросу о менталитете российского купечества) // Менталитет и культура предпринимателей России XVII-XIX вв. М„ 1996. С. 43.

6 Пайпс Р. Указ. соч. С. 303.

7Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало? [Электронный ресурс]. М., 2005. Гл. 15, п. 15.2. URL: http://ist.pl 6q48.firstvds.ru/ahcontent.html.

Начиная с середины 1990-х гг. ученые все чаще обращались к проблеме менталитета (субкультуры) купечества, используя в своих работах методы смежных наук — психологии, культурологии, социологии1.

Важным этапом в эволюции данного направления исследований стало образование в 1997 г. в С.-Петербурге Международной Ассоциации исторической психологии под руководством С. Н. Полторака. Работы авторов, входящих в названную Ассоциацию, предлагали использовать именно психологический подход при создании новых концепций отечественной истории. В их публикациях, посвященных купеческому сословию, основное внимание уделялось его мировоззрению, анализу его культурного уровня, быта, поведения, ментальности2.

Новым направлением научных изысканий стало изучение конфессиональных оснований предпринимательской деятельности, формирование под влиянием различных религиозных учений профессиональной этики предпринимателей, осуществляемое в трудах М. В. Брянцева, В. В. Керова, А. И. Куприянова, Г. Г. Корноуховой и др.3

1 См., напр.: Бойко В. П. Томское купечество в конце XVIII — XIX в.: Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996; Семенова А. В. Менталитет купечества в период становления российского предпринимательства // Отечественная история. 1998. № 6. С. 21—24; Брянцев М. В. Культура русского купечества. Воспитание и образование. Брянск, 1999; Нилова О. Е. Московское купечество конца XVIII — первой четверти XIX в.: социальные аспекты мировосприятия и самосознания. М., 2002; Комлева Е. В. Енисейское купечество (последняя четверть XVIII — первая половина XIX века). М., 2006; и др.

2 Барышников М. Н. Институциональное пространство российского предпринимательства в XVIII — начале XX в.: организационное и социокультурное измерение // Историческая память и социальная стратификация. Социокультурный аспект: материалы XVII Междунар. науч. конф.: в 2 ч. / под ред. д-ра ист. наук, проф. С. Н. Полторака. СПб., 2005. Ч. 1. С. 64—68; Велик А. А. Некоторые особенности поведения купцов третьей гильдии в конце XVIII — первой половине XIX в. (на примере Вятского края) // Там же. С. 71 —72; Беспаленок Е. Д. Нравственные приоритеты российских купцов XVII—XVIII вв. (по материалам г. Смоленска) // Динамика нравственных приоритетов человека в процессе его эволюции: материалы XIX Междунар. науч. конф.: в 2 ч. / под ред. д-ра ист. наук, проф. С. Н. Полторака. СПб.,2006. Ч. I.C. 169—174.

3 Брянцев М. В. Религиозно-этические основы предпринимательства в России (XIX в.). М., 2000; Керов В. В. Духовный строй старообрядческого предпринимательства: альтернативная модернизация на основе национальной традиции II Экономическая история. Ежегодник. М., 1999. С. 195—234; Его же. «Се человек и дело его...»: Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России. М., 2004; Его же. Социокультурные факторы формирования деловой культуры старообрядцев (XVIII—XIX века) // История предпринимательства в России: XIX — начало XX века: сб. статей / под ред. А. Л. Дмитриева, А. А. Семенова. СПб., 2006. Вып. 2. С. 79—91; Куприянов А. И. Русский город в первой половине века: Общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М, 1995; Его же. Представления о труде и богатстве русского купечества дореформенной эпохи // Менталитет и культура предпринимателей России XVII—XIX вв.: сб. статей. М., 1996. С. 83—107; Его же. Городская культура русской провинции конца XVIII — первой половины XIX века. М., 2007;

Именно в постсоветский период было начато детальное научное изучение уральского купечества, причем авангардную роль в этом процессе заняли исследователи Среднего Урала. Были изданы монографии, посвященные городскому населению Урала', местному купеческому сословию в целом2, а также отдельным купеческим династиям региона3. В особую группу можно объединить исследования, посвященные истории органов городского самоуправления, в которых главную роль в дореформенный период играло именно купечество4. Появились труды, посвященные социокультурному облику купечества конкретных местностей Урала5, новые работы, касающиеся профессиональной деятельности уральских предпринимателей6. В указанных трудах подчеркива-

Коркоухова Г. Г. Практика «избыточного труда» и неготовность к «избыточному производству»: к проблеме методов исследования деловой культуры мусульманских предпринимателей России конца XIX — начала XX в. // Вестник РУДН. 2008. № 4. С. 93—103; Ее же. «Не обманешь — не продашь?»: К проблеме обмана в деловой культуре мусульманских предпринимателей Российской империи конца XIX — начала XX в. в торговой сфере // Вестник РУДН. 2010. № 4. С. 128—143.

' Дегтярев И. В. Челябинская старина: сб. ст. и материалов по истории Челябинска раннего периода (30-е годы XVIII — середина XIX века). Челябинск, 1996; Берлинских В. А. История города Вятки: Очерки. Киров, 2002; Корепанов Н. С. В провинциальном Екатеринбурге. Екатеринбург, 2003; Миненко Н. А., Апкаримова Е. Ю., Голикова С. В. Повседневная жизнь уральского города в XVIII — начале XX века. М., 2006.

2 Купечество вятское: из истории торговли, предпринимательства и благотворительности / ред.-сост. М. Судовиков, Т. Николаева. Киров-Вятка, 1999; Баяндина Н. П. Пермь купеческая. Пермь, 2002; Судовиков М. С. Вятское купечество в воспоминаниях современников. Киров, 2005; Банникова Е. В. Дореформенное купечество Южного Урала: повседневная жизнь в городской среде. Оренбург, 2009; Судовиков М, С. Купеческое сословие Вятско-Камского региона в конце XVIII — начале XX в. Вятка, 2009.

3 Чарушин А. А. Купеческий род Хохряковых: из истории торговли и предпринимательства в XVII — первой половине XIX в. Киров, 1996; Агеев С. С., Микиткж В. П. Рязановы — купцы екатеринбургские. Екатеринбург, 1998; Гудхова 3. М. Предприниматели Южного Урала. Уфа, 2003; Богданов М. В. Рязанцевы. Соликамск, 2010.

4 Андреев Н. В. История пермского городского самоуправления (последняя четверть XVIII — первая четверть XIX в.). Пермь, 2003; Главы городского самоуправления Екатеринбурга: Исторические очерки / под общ. ред. Е. С. Тулисова. Екатеринбург, 2003; Кустова Е. В. Органы городского самоуправления в структуре провинциального города дореформенной России (на материалах деятельности вятской городской думы 1793— 1870 гг.): дис.... канд. ист. наук. Киров, 2004.

5 Копцева Т. В. Духовная культура купеческого Зауралья (вторая половина XVJI — середина XIX в.): дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998; Белик А. А. Культура повседневности провинциального купечества конца XVIII — первой половины XIX в.: дис.... канд. культурологии. Киров, 2005; Банникова Е. В. Повседневная жизнь уральского купечества в первой половине XIX века. Оренбург, 2010; Маслова И. В. Менталитет провинциального купечества Российской империи в XIX — начале XX в. (на материалах уездных городов Вятской губернии): автореф. дис.... д-ра ист. наук. Казань, 2010.

6 Мударисов Р. 3. Промышленность Южного Урала в первой половине XIX века (1801— 1861). Уфа, 2003; Солонченко Е. А. Таможенная политика на юго-востоке России и ее

лась противоречивая сущность российского, в том числе и регионального, дореформенного купечества, «переплетение» в его жизни «различных форм деятельности, свойственных как феодальным, так и складывающимся буржуазным отношениям»'.

В целом можно констатировать, что современное состояние методологии научных исторических исследований, возможность использовать широкий комплекс исторических источников различного характера, а также длительный период разработки истории отечественного и уральского, в частности, предпринимательства позволяет выйти на качественно новый уровень анализа жизни и деятельности уральского купечества.

Вторая глава «Городская среда Урала как условие повседневной жизни провинциального купечества» содержит анализ состояния городской экономики и степени благоустройства уездных городов Вятской, Пермской и Оренбургской губерний.

В параграфе 2.1 «Условия жизни в городских центрах Пермской и Вятской губерний» осуществлен сравнительный анализ данных, заимствованных из источников личного происхождения и статистических изданий и относящихся к таким аспектам городской жизни, как внешний облик уездных центров губерний Среднего Урала, развитие городской инфраструктуры, уровень городских доходов, степень развития городской торговли и промышленности.

Обстоятельства жизни в городах во многом зависели от их возраста. Самую длительную историю имели уездные города Вятской губернии. Для Вятки, Котельнича и Орлова она началась еще в XII в. Появление Слободского, Малмыжа, Елабуги, Уржума и Яранска относится к XV—XVI вв. Сарапул, Нолинск и Глазов возникли как села во второй половине XVII в.

В Пермской губернии из 12 уездных городов пять вели свою историю с XV—XVI веков (Соликамск, Чердынь, Оса, Оханск, Верхотурье), четыре — с XVII века (Ирбит, Шадринск, Кунгур, Камышлов). В XVIII в. появились Екатеринбург, Пермь и Красноуфимск. В города все эти населенные пункты были преобразованы, как правило, из острогов и слобод правительственными решениями в ходе административных реформ последней четверти XVIII в. Многие из них именовались таковыми лишь в официальной статистике, не имея оснований для этого ни по экономическим характеристикам, ни по внешнему облику.

Городами с населением более 5 тыс. чел. («средними») были Пермь, Екатеринбург, Кунгур, а также Вятка, Сарапул и Слободской. Наиболее благопри-

реализация в Оренбургском крае в 1752—1868 гг. Оренбург, 2007; Шкунов В. Н. Торгово-экономические отношения Российской империи с сопредельными странами Востока во второй половине XVIII — первой половине XIX в.: автореф. дис.... д-ра ист. наук. Саранск, 2009. ' Купечество вятское... С. 23.

ятные условия для жизни предоставляли губернские центры — Вятка и Пермь, а также Екатеринбург. Они были главными административными пунктами губерний, местом проживания основной массы чиновного и поместного (в очень небольшом числе) дворянства. Для удобства этой привилегированной части населения в указанных городах осуществлялись мероприятия по благоустройству — мостились улицы и площади, разбивались парки, проводилось уличное освещение, организовывалось водоснабжение. Аристократия являлась и основным заказчиком городских каменных построек.

Важным фактором эволюции городских центров служило их расположение в системе транспортных связей. Изменение направления торговых путей привело к упадку таких городов, как Соликамск, Верхотурье. Следует подчеркнуть, что транспортная сеть в Вятской губернии вообще была развита очень слабо, и это сужало возможности урбанизации местных городских центров. Напротив, Екатеринбург, Чердынь, Кунгур, Елабуга, расположенные на крупных дорогах или имеющие собственные пристани, постепенно усиливали свой экономический потенциал. Пермская губерния в промышленном отношении была развита гораздо больше, нежели Вятская. Наибольшее количество промышленных предприятий здесь сосредотачивалось в Кунгуре (114), Перми (31), Екатеринбурге (30), Шадринске (20). В Вятской же губернии лишь города Слободской и Сарапул обладали несколькими десятками фабрик и заводов (26 и 21). Значительными в торговом плане являлись города Ирбит, где проходила одна из крупнейших российских ярмарок, и Шадринск, чья Алексеевская ярмарка имела региональный характер. Доходы городов на Среднем Урале, как правило, не превышали 5 тыс. р. сер. Лишь в Екатеринбурге городской бюджет превышал 20 тыс. р. сер.

По числу городского населения Пермская губерния опережала Вятскую. В 1840 г. в Пермской губернии насчитывалось 55 597 горожан обоего пола, в Вятской — 38 381 городской житель (то есть в 1,4 раза меньше). При этом Пермская губерния, лидирующая по числу домов (в том числе каменных), промышленных предприятий и лавок, значительно уступала по числу купцов соседней губернии. В Пермской губернии в купечестве состояло 1380 человек, а в Вятской — 2996. Процент купечества среди городского населения составил в Вятской губернии 7,8%, а в Пермской губернии 2,3%. Таким образом, следует констатировать, что в дореформенный период купечество на Среднем Урале не являлось основной категорией владельцев промышленных предприятий. Кроме того, численность торгового населения в городах никак не была связана со степенью их благоустройства.

Параграф 2.2 «Обстоятельства жизни в городах Оренбургской губернии» посвящен анализу урбанистических процессов на территории Южного

Урала. Большая часть городов Южного Урала была создана искусственно, исключительно правительственными распоряжениями. Городами, имеющими сколько-нибудь раннюю историю, значились Уфа, основанная еще в конце XVI в., Мензелинск, ведущий свою историю «с древности», а как русский острожек — с конца XVI в., и Бирск, являющийся, по мнению В. Н. Татищева, вообще первым русским городом на территории Башкирии. Из сел в города превратились Бугульма, Бугуруслан, Белебей, Челябинск, а из военных крепостей — Сергиевск, Верхнеуральск, Бузулук, Троицк, Оренбург. 9 из 12 уездных городов Оренбургской губернии как населенные пункты появились лишь в XVIII в. В результате в них за два-три десятилетия до начала исследуемого периода объективно не могла сложиться настоящая «городская атмосфера», «городская культура», «городское общество». Население городов продолжало нести на себе отпечаток крестьянской культуры или милитаристской солдатско-офицерской повседневности.

«Средними» к середине XIX в. стали лишь три города — Оренбург, Уфа и Мензелинск. Как и на Среднем Урале, в Оренбургской губернии наиболее благоустроенными оказались центры военного и гражданского управления, имеющие в составе городского населения наибольший по региону процент дворян — Оренбург и Уфа. Но и губернские, и уездные центры приграничного региона в основном представляли собой города «чиновников и солдат», со слабо выраженной экономической жизнью, оторванные от основных промышленных центров страны. В относительно благоприятных условиях находились Стерлитамак и Бирск, расположенные на судоходных реках. Оренбург и Троицк являлись крупными центрами азиатской торговли, в Мензелинске ежегодно проходила довольно крупная ярмарка, имеющая региональное значение.

В 1840 г. на Южном Урале на один населенный пункт приходилось 57 лавок (в Вятской губернии 59 лавок на город, в Пермской губернии — 103 лавки на город). Среднее количество заведений, приходящихся на один город, составляло 12, что было в 1,7 раза меньше, чем в Пермской губернии, но в 1,7 раза больше, чем в Вятской губернии. Судя по данным статистики, именно города Оренбургской губерний имели на Урале наибольший доход (в среднем, 7326 р. сер. на город. В Пермской губернии — 7006 р. сер., в Вятской — 6265 р. сер.). Однако спецификой региона являлось то обстоятельство, что расходы, требуемые городским хозяйством, в среднем на 600 р. превосходили здесь городские доходы. Наиболее сложная ситуация складывалась в таких городах Южного Урала, как Оренбург и Уфа, где расходы превышали доходы в 1,6 раза, и Мензелинск (в 1,2 раза). В 1840 г. Оренбургская губерния опередила другие губернии Урала и по числу горожан (59 189 чел.), и по числу купцов (3938). При этом процент купечества среди горожан составил в Оренбургской

губернии 6,7%, что на 1,1% меньше, чем в Пермской губернии, и на 4,4% больше, чем в Вятской губернии.

Таким образом, большая часть городов Урала не имела серьезного экономического значения. Сочетание описательных характеристик городского хозяйства, содержащихся в нарративных источниках, с материалами статистики позволяет сделать вывод о том, что даже к середине века V* городов Урала являлись малыми, полуаграрными, неблагоустроенными, служившими скорее административными и иногда торговыми центрами и стратегическими пунктами, нежели организаторами торгово-промышленного пространства. Сложившиеся в уральских городах условия повседневной жизни, очевидно, не могли способствовать формированию у провинциальных купцов предприимчивости, стимулировать их деловую активность.

Третья глава «Труд и досуг предпринимателей в периферийном городском социуме» посвящена профессиональной и общественной деятельности провинциальных купцов уральских губерний, а также обычным для них до-суговым практикам.

Параграф 3.1 «Профессиональная среда провинциального уральского купечества. Условия труда уральских предпринимателей» содержит информацию о внешних обстоятельствах повседневного труда уральских предпринимателей. К таковым отнесены нормативно-правовая база предпринимательской деятельности в дореформенной России, бытовые обстоятельства труда купцов, психологический климат, складывающийся вокруг самих коммерсантов и их профессиональных действий. Эти условия нельзя назвать благоприятными. Торгово-промышленное законодательство формировало правовое поле предпринимательской деятельности купечества лишь в той мере, в какой это приносило выгоду государству. Интересы самих купцов часто приносились в жертву внешнеполитическим обстоятельствам или сословной политике властей. При осуществлении своей трудовой деятельности провинциальные уральские предприниматели встречали множество препятствий: недостаток капиталов, внут-рисословная и межсословная конкуренция, нехватка профессиональных работников, трудности с транспортировкой товаров и др. К ним могли добавляться как более мелкие проблемы (ненормированный рабочий день, неустроенный быт в периоды коммерческих поездок), так и специфические сложности, связанные с конкретной сферой приложения капиталов (особые режимы торговли с другими государствами, необходимость личного участия в разведке месторождений золота и т.п.). Кроме того, купцы были вынуждены ежегодно подтверждать свое право находиться в составе сословия путем объявления капитала и уплаты соответствующих налогов (которые на протяжении исследуемого периода постоянно росли). Восприятие купечества основной частью периферий-

ного общества представляло собой смесь снисходительности (к низкому происхождению, неполноправию, необразованности) и зависти (к богатству и удачливости). Все перечисленные обстоятельства формировали в дореформенной уральской провинции крайне неблагоприятный для купцов психологический климат предпринимательской деятельности. От них для достижения основной цели их повседневной трудовой практики — получения максимально возможной прибыли — требовалось приложение таких же максимальных физических, интеллектуальных и психоэмоциональных усилий.

В параграфе 3.2 «Деловая этика и деловое поведение купечества Урала» представлены средства, которые провинциальные предприниматели использовали в своей повседневной трудовой практике для получения коммерческой прибыли. Таковыми были определены особые приемы поведения, решения практических задач, усиливающие способность купцов распознавать особенности социума как объекта труда и воздействовать на него. Во многом деловое поведение коммерсантов зависело от их принадлежности к определенной конфессии. Нормы деловой этики, содержащиеся в священных текстах, определяли приемлемые и неприемлемые образцы профессионального поведения, формировали представления о должном и невозможном в коммерческой деятельности.

Православные смотрели на любой труд, в том числе и на предпринимательство, как на «соработничество Богу», т.е. на помощь Богу в достижении всеобщего блага. Труд выступал в качестве одного из способов духовного совершенствования человека, был направлен на воспитание души, воспринимался как долг и предполагал смиренное отношение как к успешному результату, так и к неудаче. Староверы, напротив, воспринимали труд как христианский подвиг, инструмент спасения человечества. Чем самоотверженнее и полнее человек отдавался труду, тем угоднее он был Богу. Характерными чертами труда в данном случае являлись честность и прибыльность. Мусульмане подходили к труду с наиболее «рыночных» позиций. В исламе собственность находилась под защитой, правоверному мусульманину буквально предписывалось извлекать из нее максимальную прибыль. При этом и старообрядцы, и мусульмане рассматривали результат труда (коммерческую прибыль) как коллективный, предназначенный для распределения среди всех членов религиозной общины. Такая коллективная заинтересованность в получении прибыли делала коммерческие предприятия староверов и мусульман наиболее стабильными.

В то же время для купцов всех конфессий общим в их деловой этике было разделение общества на «своих» и «чужих». К первым принадлежали коммерческие партнеры, ко вторым — все остальные. К «своим» надлежало относиться с уважением, доверием и соблюдать взаимный баланс интересов. «Чужие» могли быть обмануты, все контакты с ними следовало жестко контролировать,

их интересы в ходе осуществления коммерческих операций могли нарушаться. Широкое распространение получили как достаточно грубые и примитивные способы «отъема денег у населения» (воровство, долговая кабала, физическое насилие), так и изощренные психологические приемы (лесть, блеф, шантаж). Множество подобных ситуаций было связано, например, с функционированием Шильвинского медеплавильного завода уфимских купцов Подъячевых. На многочисленные нарушения закона и аморальные проступки купцов толкала необходимость быстрого достижения результата труда, т.е. получения прибыли для подтверждения сословного статуса семьи. Это вызывало в купеческой среде разнообразные девиации, которые могут рассматриваться как попытки регрессивной трансформации существующих социальных норм.

Чертами уральского купечества, которые вырабатывались в процессе повседневной трудовой практики, были активность, мобильность мышления, хитрость, конформизм. Проблемы, с которыми приходилось сталкиваться купцам во время деловых поездок, формировали у них неприхотливость в быту, смелость и настойчивость, даже некий авантюризм, способствовали овладению на обыденном уровне азами психологии. Нехватка профессиональных теоретических знаний вполне компенсировалась практическим опытом и упорством в достижении цели. При этом деловая активность провинциальных уральских коммерсантов развивалась исключительно в рамках привычной, традиционной культуры и не была направлена на ее модернизацию.

В параграфе 3.3 «Участие уральских купцов в общественной жизни городов» говорится о реализации деятельностного потенциала купечества в рамках структур городского самоуправления и благотворительных акций. Основным побудительным мотивом для общественной деятельности уральских предпринимателей являлось стремление повысить свой социальный статус. Исполнение обязанностей по городским службам, особенно если это были высокие должности городского головы, городского старосты, в ситуации общих патерналистских настроений, наделяло купцов реальной властью, приближало их к чиновничеству (государственная служба была привлекательна для купцов как дворянская прерогатива), расширяло личные права (освобождало от телесных наказаний), открывало доступ к городским доходам. Ментальность основной массы городского населения способствовала восприятию любого человека «при должности» как личности более высокого порядка. Этой возможностью активно пользовались купцы, которые в силу разных обстоятельств оказывались в наименее благоприятной ситуации — купцы-староверы, члены низшей купеческой гильдии, молодые купцы.

Так, в Пермской губернии именно кержаки держали в своих руках органы городского самоуправления. В Вятской губернии на городские должности пре-

имущественно избирались купцы 3-й гильдии. Предприниматели «со стажем», уже имеющие в городском обществе вес, положение, влияние, как правило, относились к исполнению обязанностей по выборам скептически, поскольку они отрывали купца от основной деятельности и не приносили материальной прибыли. В Оренбургской губернии предприниматели большей частью без энтузиазма относились к занятию городских должностей, поскольку купеческое общество было слишком пестрым в этническом и конфессиональном планах. Эта пестрота мешала оформлению единых интересов, а следовательно, не рассматривалась и возможность их отстаивания с помощью каких-либо общественных структур. Результатом участия уральских купцов в структурах общественного управления становились ожидаемое укрепление их социального статуса, а также различного рода личные связи во властных кругах, позволяющие им использовать свое служебное положение в личных или корпоративных интересах.

Благотворительные акции уральских предпринимателей имели широкий спектр приложения. Крупными жертвователями являлись вятские купцы Маш-ковцевы и Прозоровы, екатеринбургские Рязановы, челябинские Ахматовы, оренбургские Деевы и др. Причинами купеческой филантропии были разные обстоятельства — от распространенного восприятия коммерческой деятельности как богопротивного занятия и возникающего в связи с этим желания замолить грехи, до стремления получить общественное признание или какую-нибудь должность. Участвуя в благотворительных мероприятиях, предприниматели всегда ожидали общественного и государственного одобрения. Из-за этого акции получали освещение в печати, как правило, широко рекламировались самими купцами. Таким образом, общественная деятельность уральского купечества базировалась на их стремлении к личной выгоде, не предусматривала альтруистических соображений, всегда имела конкретную практическую цель.

Параграф 3.4 «Купеческая культура повседневного общения и отдыха» посвящен ежедневным досуговым практикам провинциального купечества Урала — его внутрисословному общению и внешним контактам с представителями городского сообщества вне профессиональных занятий, наиболее распространенным образцам внетрудового поведения. Культурный обмен между городской элитой в лице дворянства и купечеством в городах Урала происходил в крайне ограниченных рамках и затрагивал лишь небольшую часть городской верхушки. В рамках собственного сословия общение между купцами было менее формальным. Однако здесь соображения выгоды также выходили на первый план, что подталкивало предпринимателей к контактам преимущественно с купечеством высших гильдий. Образу жизни уральских купцов-старообрядцев при этом был присущ социальный изоляционизм коммуникативной культуры. Низкий уровень общей культуры уральских предпринимате-

лей обусловливался как недостаточным уровнем их образования, «народным» происхождением большинства его представителей, так и общей культурной отсталостью основной массы местного населения (губернии являлись местом ссылки, были удалены от культурных центров страны, состав населения отличался пестротой и в этническом, и в конфессиональном планах).

Отдых купцов предполагал обязательный «загул» как возможность хотя бы на время избавиться от жестких рамок общественного и корпоративного контроля. В купеческой среде Урала широкое распространение получило пристрастие к карточной игре, сословным пороком было пьянство. Этому способствовало как наличие свободных денег, так и множество психологических проблем (ощущение собственной сословной неполноценности, постоянные стрессы, связанные с профессиональной деятельностью, и т.д.). В итоге формировалась особая купеческая культура внерабочего поведения в обществе, характеризующаяся корпоративной обособленностью, практицизмом отношений, сочетанием внешних приличий (из-за боязни огласки и пересудов) со склонностью к широкому разгулу, азартным играм и спиртному. Более жесткие, нежели в крупных столичных городах, внешние общественные рамки, регламентирующие в небольших городских центрах Урала поведение горожан в целом и купцов в частности, способствовали тому, что человеческие пороки приобретали в провинциальной купеческой среде глубокий личностный, но тщательно скрываемый характер. Социальные болезни как бы загонялись внутрь личности, приобретали хронический характер, что и определяло специфическую ментальность купечества Урала.

В итоге можно констатировать, что условия труда, сложившиеся для предпринимателей в провинциальных губерниях Урала, были менее благоприятными, нежели в центральных регионах страны. Это негативно влияло на общее финансовое благополучие местного купечества, вызывало потребность в максимально быстром получении прибыли, что, в свою очередь, приводило к большему числу девиаций в трудовой практике купцов. Этническая и конфессиональная пестрота провинциального уральского торгового сословия препятствовала складыванию здесь единой сословной идеологии. В результате в профессиональной и общественной жизни региональные предприниматели предпочитали действовать обособленно, исходя из личных, семейных или конфессиональных интересов. Замкнутость и практицизм были характерны и для до-суговой повседневности провинциальных уральских торговцев.

Четвертая глава «Семейный быт провинциального уральского купечества» посвящена анализу внутрисемейных отношений, семейных традиций и домашнего быта, сложившихся в предпринимательской среде Урала.

В параграфе 4.1 «Социографическая характеристика семьи» основное внимание уделено выяснению количественных показателей — состава купече-

ских семей Урала, возрастного соотношения супругов в них, средней продолжительности жизни местных предпринимателей, а также степени социальной мобильности уральского купечества и преемственности их капиталов. Семейный уровень самоидентификации был для купечества Урала более значимым, нежели сословный, поскольку представлялся более стабильным. Повседневные внутрисемейные коммуникации являлись средой, где осуществлялась первичная социализация представителей купеческих семейств, формировались ценностные представления, образцы поведения. Семья для купца (ее стабильность, добропорядочность) была во многом имиджевым показателем. Купечество, в отличие от других сословий, не передавало свой сословный статус по наследству и регулярно пополнялось выходцами из других социальных групп, что приводило к сохранению в их внутреннем семейном укладе крестьянских, мещанских и т.п. черт.

Купечество Вятской, Пермской и Оренбургской губерний было многонациональным и многоконфессиональным. Семьи приверженцев различных конфессий значительно рознились между собой по социографическим характеристикам. Мусульманские семьи являлись наиболее многочисленными, поскольку, как правило, представляли собой братские семьи с большим числом детей. Кроме того, среди мусульман существовал обычай многоженства, что также способствовало увеличению числа членов купеческого семейства. Семьи купцов-староверов отличались присутствием в них «приемышей», «воспитанников» и усыновленных детей. Частыми были повторные браки.

В брачных союзах предпринимателей на первый план выходили соображения выгоды и обеспечения финансовой стабильности семьи. Для всех уральских губерний браки купцов с дворянками были явлением нехарактерным. Опасаясь того, что жены-дворянки растратят семейный капитал и не рассматривая дворянство как образец для подражания, купцы не стремились к таким мезальянсам. На Среднем Урале купеческие жены в основном принадлежали к городским сословиям мещан и духовенства либо являлись представительницами купеческих династий. На Южном Урале купцы вступали в брак преимущественно с купеческими дочками, а также с крестьянками, казачками, солдатками. Коммерсанты, таким образом, выбирали супруг из привычной социальной среды, а внутрисословные браки способствовали слиянию семейных капиталов с целью стабилизации финансового положения династии.

Разница в возрасте между супругами в купеческих семьях региона обычно не превышала 5 лет, что было характерно для крестьянства. Однако в 16—18% семей предпринимателей Урала этот возрастной разрыв превышал 10 лет. Существенные возрастные различия чаще встречались в повторных браках. Достаточно распространенной на Урале являлась ситуация, когда жена в купече-

ской семье была старше мужа. Наиболее часто такие союзы встречались в крупных купеческих центрах Урала — Екатеринбурге, Оренбурге, Сарапуле. Взрослая, зрелая женщина при молодом (иногда совсем юном) муже выполняла контролирующие функции, могла грамотно вести хозяйство. Также указанная ситуация встречалась в полигамных семьях купцов-мусульман, где первая супруга, как правило, была старше мужа на несколько лет.

Купеческие семьи на Урале были преимущественно неразделенными, состоящими из нескольких поколений родственников по прямой и боковой линиям. В Вятской губернии такие семейства составляли 58,4% от всех семей (в Оренбургской губернии этот показатель составил 53,3%, в Пермской — 42,4%). Напротив, в Пермской губернии сравнительно высок был процент семей, состоящих только из супругов (8,8%) или одиноких купцов (8,8%). В Оренбургской губернии аналогичные показатели составили соответственно 4,6% и 5,1%, а в Вятской — 4,1% и 2,7%. Это свидетельствовало в пользу большей патриархальности и традиционности купечества Вятской губернии, в силу чего семейные разделы были здесь явлением редким. В Пермской губернии, напротив, ценилась деловая активность и предприимчивость, в связи с чем молодой человек купеческого сословия, обнаруживший соответствующие качества, вполне мог выделиться из семьи и заняться собственным делом. Старообрядческая община представляла собой не только религиозный, но и коммерческий институт, оказывающий финансовую поддержку своим членам и сохраняя тем самым их сословный статус.

Преемственность купеческих капиталов на Среднем Урале была выше, нежели на Южном. Причина в том, что купеческие общества городов Пермской и Вятской губерний являлись более закрытыми, в них реже приписывались купцы из других регионов. Кроме того, присутствие на Среднем Урале большого числа купцов-старообрядцев также положительно сказывалось на их материальном положении. Стабильный состав купечества способствовал наследственной передаче капиталов. На Южном Урале, напротив, наблюдалась высокая мобильность купеческого сословия и более частая ротация купеческих кадров, связанная с относительно поздним включением территории Оренбургской губернии в состав Российской империи.

В параграфе 4.2 «Подходы к воспитанию и образованию» речь идет о том, что купеческая семья была средой, где закладывались азы воспитания и получались основы образования. В купеческих семьях воспитательная составляющая всегда преобладала над образовательной. Основными жизненными ценностями, культивируемыми с помощью воспитания, провинциальное уральское купечество, как и в целом по России, считало глубокую внутреннюю религиозность, почтение к старшим, добродетельность, трудолюбие и усердие.

Все перечисленные категории вполне вписывались в традиционное мировосприятие купечества.

Начала образования купеческие дети чаще всего получали в процессе домашнего обучения. Однако учителя, в качестве которых выступали грамотные мещане или священники, обычно не добивались от своих учеников значительных успехов. Обучение могло быть продолжено в народных училищах или гимназиях. Впрочем, распространенная в них практика телесных наказаний, смерть родителей или воспитателей, а также общее скептическое отношение купцов к образованию значительно сокращали срок обучения. Недостающие знания молодые купцы получали уже в процессе практической деятельности, выполняя обязанности приказчиков или сидельцев в лавках родителей или родственников. При необходимости купцы могли значительно повысить свой уровень знаний с помощью самообразования (например, выучить иностранный язык, если того требовали коммерческие контакты с иностранцами). В среде купцов-старообрядцев уровень грамотности был, как правило, выше, чему способствовало целенаправленное чтение специальной литературы — Священного Писания и церковных сочинений.

Купечество также могло не афишировать или сознательно скрывать свой довольно высокий образовательный уровень, стремясь избежать таким образом лишних обязанностей по городским службам или снять долю ответственности за нецивилизованное осуществление коммерческих операций. Необразованность и невежество купцов прекрасно вписывались в их имидж людей патриархальных, простых нравов, грубоватых, в чем-то наивных. Обладание таким имиджем помогало купцам выстраивать отношения с властью и социумом. В целом образовательная составляющая купеческой социализации на Урале находилась в традиционных для всего российского купечества рамках.

Параграф 4.3 «Особенности домашнего купеческого быта» посвящен устройству купеческих жилищ и организации предпринимателями домашнего хозяйства в провинциальных городах Урала. Бытовые условия семейной жизни являлись имиджевыми показателями для предпринимателей как в центральной, так и в периферийной России. С одной стороны, купеческий дом должен был являться свидетельством финансового благополучия семьи (и в случае необходимости послужить залогом при получении ссуды или кредита). С другой стороны, стремление к накоплению и рациональному использованию имеющихся капиталов заставляло предпринимателей в повседневной жизни ограничиваться лишь самыми необходимыми вещами. Предметы интерьера и домашнего обихода носили, как правило, утилитарный характер, использовались на протяжении жизни нескольких поколений. Лишь в домах самых крупных купцов все было устроено «на широкую ногу», в подражание аристократическим дво-

рянским салонам. Но даже такие купеческие «родовые гнезда» существовали в системе городских усадеб, на территории которых располагались многочисленные хозяйственные постройки, огороды, иногда лавки и небольшие промышленные заведения. Их существование обеспечивало купеческие семьи почти всем необходимым как в плане продуктов, так и в плане реализации коммерческих задач. Размеры купеческих жилищ и богатство их интерьеров в основном были связаны с финансовой состоятельностью предпринимателей, однако несли на себе и отпечаток их этноконфессиональной принадлежности.

Параграф 4.4 «Внешний облик купечества — стиль и имидж» содержит информацию о способах самовыражения провинциальных уральских предпринимателей через одежду, аксессуары, личные имена. Как неоднократно подчеркивалось в работе, купечество представляло собой имиджевое сословие. Во внешнем облике уральское купечество, в отличие от купечества других губерний, отнюдь не стремилось к унификации и слиянию с внешним обликом дворянства. Напротив, в городах Урала предприниматели с помощью костюма и аксессуаров, манеры поведения и особой речевой культуры подчеркивали свою сословную, этническую и конфессиональную принадлежность. Данное обстоятельство помогало купцам ориентироваться в системе «свой — чужой». В одежде купцы-мужчины тяготели к традиционному сословному и максимально практичному костюму. В женском платье на первый план выходила его цена. Дорогие ткани, кружево, платки и шали дополнялись обилием разнообразных украшений. Такая одежда была призвана продемонстрировать состоятельность ее обладателя, становилась еще одним гарантом финансового благополучия купеческого семейства. С помощью одежды уральские предприниматели стремились продемонстрировать не только свой достаток или сословную принадлежность, но и вероисповедание. Купцы-мусульмане, среди которых преобладали татары, сохраняли национальный костюм. Купцы-старообрядцы могли определять «своих» с помощью традиционного костюма — максимально строгого, закрытого, с использованием темных тканей даже в женском платье, с отсутствием украшений. Личное имя выступало в качестве специфического аксессуара, который также способствовал самовыражению предпринимателей.

В целом семейная составляющая повседневной жизни в максимальной степени демонстрировала имиджевость купечества. Стабильность семьи, добропорядочность ее членов являлись важным показателем надежности купеческого дела. Дом, его внутреннее убранство, повседневный костюм демонстрировали финансовую состоятельность предпринимателя. Сохранение в семейных устоях «народных» традиций говорило о здоровом консерватизме коммерсанта. Все это должно было сформировать в обществе благоприятный для бизнеса образ купца.

В Заключении подведены итоги исследования, представлены выводы по основным аспектам проблемы.

Приложение включает 2 схемы и 28 таблиц, содержащих данные по различным вопросам, отраженным в тексте диссертации.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих

публикациях:

Монографии

1. Банникова, Е. В. Дореформенное купечество Южного Урала: повседневная жизнь в городской среде / Е. В. Банникова. Оренбург : ГУ «РЦРО», 2009.238 с. (14,8 пл.).

2. Банникова, Е. В. Повседневная жизнь уральского купечества в первой половине XIX века / Е. В. Банникова. Оренбург : ГУ «РЦРО», 2010. 206 с. (12,9 пл.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

3. Банникова, Е. В. Купеческая обрабатывающая промышленность Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Вестн. Оренб. гос. ун-та. Спец. выпуск: Наука и образование: проблемы и перспективы. Часть 1. Оренбург, 2006. № 11. с. 126—135. (0,6 пл.).

4. Банникова, Е. В. Нарративные и статистические источники о благоустройстве городов Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // История науки и техники. М„ 2008. № 10. С. 54—67. (0,9 пл.).

5. Банникова, Е. В. Уральское купечество в 30-е годы XIX века: социо-графические характеристики и облик семьи / Е. В. Банникова // Вестн. Челяб. гос. ун-та. Челябинск, 2008. № 24. История. Вып. 26. С. 32—41. (0,6 пл.).

6. Банникова, Е. В. «Купеческий стиль» (представления о моде в среде уральского купечества первой половины XIX в.) / Е. В. Банникова // Вестн. Российского ун-та дружбы народов. Сер. История России. М., 2008. № 4(14). С. 105—117. (0,8 пл.).

7. Банникова, Е. В. Участие уральского купечества в русско-азиатской торговле первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Российская история. М., 2009. № 1. С. 25—34. (1 пл.).

8. Банникова, Е. В. Нарративные источники по истории повседневной жизни городов Оренбургской губернии дореформенного периода / Е. В. Банни-

кова У/ Известия Самарского научного центра РАН. Самара, 2009. T.l 1, № 6 (2). С. 360—364. (0,5 пл.).

9. Банникова, Е. В. Деловая повседневность уральского дореформенного купечества / Е. В. Банникова // Известия Самарского научного центра РАН. Самара, 2011. Т. 13, № 3 (41). С. 41—46. (0,5 пл.).

10. Банникова, Е. В. Повседневность как объект исторического исследования / Е. В. Банникова // Современные исследования социальных проблем (номер гос. регистрации 0421100132). 2011. № 3. Идентификационный номер статьи, присвоенный НТЦ «Информрегистр»: 0421100132/0067. URL: http://sisp.nkras.ru/issues/201 l/3/bannikova.pdf (0,45 п.л.).

11. Банникова, Е. В. Модернизация и эволюция: подходы к изучению повседневной жизни дореформенного провинциального купечества Уральских губерний / Е. В. Банникова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 6 (12): в 3 ч. Ч. 2. С. 16—20. (0,5 п.л.)

12. Банникова, Е. В. Критерии повседневности: теоретико-методологические основы истории повседневной жизни / Е. В. Банникова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 7 (13) : в 3 ч. Ч. 2. С. 21—24. (0,5 п.л.)

13. Банникова, Е. В. Концептуальный подход к изучению повседневности дореформенного провинциального купечества / Е. В. Банникова II Вестн. Оренб. гос. ун-та. Оренбург, 2011. № 13. С. 21—27. (0,5 п.л.).

14. Банникова, Е. В. Семейные устои уральского дореформенного купечества: подходы к воспитанию и образованию / Е. В. Банникова // Вестн. Оренб. гос. ун-та. Оренбург, 2011. Л» 13. С. 28—35. (0,5 пл.).

Другие статьи и материалы конференций

15. Банникова, Е. В. Купеческая промышленность Южного Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Клио. Журнал для ученых. СПб., 2004. № 3 (26). С. 181—185. (0,6 пл.).

16. Банникова, Е. В. Развитие частной промышленности уральских губерний в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Проблемы и перспективы социально-экономического развития региона: сб. науч. статей. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2005. Вып. 2. С. 7—17. (0,55 пл.).

17. Банникова, Е. В. Власть и общество: участие купцов Южного Урала в политической жизни края / Е. В. Банникова // Технологии совершенствования подготовки педагогических кадров: теория и практика : межвуз. сб. науч. тр. Казань: Тат. кн. изд-во, 2005. С. 246—248. (0,4 пл.).

18. Банникова, Е. В. Российское купечество: от феодального традиционализма к буржуазной модернизации. Трансформация нравственных приоритетов / Е. В. Банникова // Динамика нравственных приоритетов человека в процессе его эволюции: материалы XIX Междунар. науч. конф. СПб. : Нестор,

2006. Ч. 1. С. 284—288. (0,3 пл.).

19. Банникова, Е. В. Купечество как субъект российского законодательства (первая половина XIX века) / Е. В. Банникова // Вестн. Оренб. гос. пед. унта. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2006. № 3 (45): Гуманитарные науки. С. 12—31. (1,25 п.л.).

20. Банникова, Е. В. Участие уральских губерний в азиатской торговле России первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Наука и образование : науч.-практ. журн. Западно-Казахстанского аграрно-технологического ун-та им. Жангир хана. Уральск, 2006. № 4 (5). С. 36—42. (0,45 п.л.).

21. Банникова, Е. В. Уральская купеческая золотопромышленность во второй трети XIX века / Е. В. Банникова // Клио. Журнал для ученых. СПб.,

2007. № 2 (37). С. 63—68. (0,7 п.л.).

22. Банникова, Е. В. Российское дореформенное купечество в историографии. Историки о субъекте продовольственной политики государства/ Е. В. Банникова // Аграрное развитие и продовольственная политика России в XVIII—XX веках: проблемы источников и историографии : сб. статей. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2007. С. 39—49. (0,7 п.л.).

23. Банникова, Е. В. Городская жизнь на Урале в первой половине XIX в. Влияние повседневности на менталитет уральских предпринимателей / Е. В. Банникова // Быт как фактор экстремального влияния на историко-психологические особенности поведения людей : материалы XXI Междунар. науч. конф. СПб.: Нестор, 2007. Ч. 1. С. 146—150. (0,3 п.л.).

24. Банникова, Е. В. Крестьянство как источник формирования уральского купечества (первая половина XIX века) / Е. В. Банникова // Северо-Запад в аграрной истории России : межвуз. тематич. сб. науч. тр. / под ред. В. Н. Никулина. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 73—82. (0,6 п.л.).

25. Банникова, Е. В. Торговое предпринимательство в России первой половины XIX века. Отношение государства и общественные представления (на материалах губерний Урала) / Е. В. Банникова // История предпринимательства в России: XIX — начало XX века : сб. статей / под ред. A. JI. Дмитриева, А. А. Семенова ; Высшая школа менеджмента СПбГУ. СПб. : Высшая школа менеджмента, 2008. Вып. 4. С. 126—134. (0,6 п.л.).

26. Банникова, Е. В. Менталитет торгового сословия городов Урала первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Уральские Бирюковские чтения : сб. науч. и науч.-популяр. статей / науч. ред. проф. С. С. Загребин. Челябинск:

Изд-во Марины Волковой, 2008. Вып. 5. Историко-культурное наследие российских регионов. Часть 2. С.129—133. (0,3 п.л.).

27. Банникова, Е. В. Семейный уклад уральского купечества. Первая половина XIX в. / Е. В. Банникова // Российская семья: историко-психологиче-ский портрет: материалы XXIV Всерос. науч. конф, СПб,: Нестор, 2008. Ч. 1. С. 128—133. (0,35 пл.).

28. Банникова, Е. В. Уральское дореформенное купечество крестьянского происхождения / Е. В. Банникова // Аграрное и продовольственное развитие России в XVIII—XX веках: пороги безопасности : сб. статей. Оренбург : ОРЛИТ-А, 2008. С. 33—39. (0,4 п.л.).

29. Банникова, Е. В. Русско-английские противоречия в торговле со Средней Азией (первая половина ХЕХ в.). / Е. В. Банникова // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI—XIX вв. : сб. материалов Второй междунар. науч. конф. (Курск, 2009 г.) / сост. А. И. Раздорский. Курск : Изд-во Кур. гос. ун-та, 2009. С. 245—249. (0,5 пл.).

30. Банникова, Е. В. «Мятущееся сословие». Противоречия в купеческой среде дореформенной России / Е. В. Банникова // IV Междунар. Стахеевские чтения : материалы науч. конф. Елабуга : Изд-во ЕГПУ, 2009. Т. 1. С. 44—51. (0,5 пл.).

31. Банникова, Е. В. Межконфессиональные отношения в купеческой среде Урала. Дореформенный период / Е. В. Банникова // Народы России: ис-торико-психологические аспекты межэтнических и межконфессиональных отношений : материалы XXV Междунар. науч. конф. СПб. : Нестор, 2009. С. 133—138. (0,35 пл.).

32. Банникова, Е. В. Купеческая благотворительность на Урале в дореформенный период / Е. В. Банникова // Башкортостан: история и современность : материалы межрегион, науч. конф., посвящ. 90-летию образования Башкирской Автономной Советской Республики. Стерлитамак : Стерлитамак. гос. пед. академия, 2009. С. 20—25. (0,35 пл.).

33. Банникова, Е. В. Повседневная жизнь уральского купечества в дореформенный период. К историографии проблемы / Е. В. Банникова // Южный Урал: история, историография, источники : межвуз. сб. науч. ст. / отв. ред. Р. Н. Рахимов. Уфа: РИЦ БашГУ, 2009. Вып. 2. С. 149—156. (0,5 пл.).

34. Банникова, Е. В. Эволюция ценностного потенциала уральского купечества в дореформенный период / Е. В. Банникова // История как ценность и ценностное отношение к истории : сб. науч. ст. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. унте, Ин-т истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург, 2010. Часть 2. С. 27— 33. (0,44 пл.).

35. Банникова, Е. В. Крестьянские корни. Черты крестьянского менталитета в повседневной жизни уральского дореформенного купечества / Е. В. Бан-

никова // Северо-Запад в аграрной истории России : межвуз. темат. сб. науч. тр. / под ред. В. Н. Никулина. Калининград : Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. С. 46—54. (0,5 пл.).

36. Банникова, Е. В. Система представлений о предпринимательской этике в поликонфессиональной среде уральского купечества / Е. В. Банникова // История народов России : материалы XV Всерос. науч.-практ. конф. М. : РУДН, 2011. С. 59-65. (0,5 пл.).

37. Банникова, Е. В. Повседневная жизнь в поликультурной среде: города и горожане Южного Урала во второй половине XVIII — первой половине XIX в. [Электронный ресурс] / Е. В. Банникова // Диалог этнокультурных миров в евразийском историческом процессе : материалы междунар. науч.-практ. ин-тернет-конф. Оренбург : ГОУ ОГУ, 2011. 1440 с. С. 446-452. URL: http://orenpoTt.ru/coni/ (0,5 пл.).

Подписано в печать 10.11.2011 г. Усл. печ. л. 2,5. Тираж 100 экз. ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» 460844, г. Оренбург, ул. Советская, 19

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Банникова, Елена Вадимовна

ВВЕДЕНИЕ.С.

ГЛАВА I. МЕТОДОЛОГИЯ И ИСТОЧНИКИ

ИССЛЕДОВАНИЯ, ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ.С.

1.1. Концептуальные подходы и методология изучения повседневности провинциального купечества.С.

1.2. Источниковая база исследования повседневной жизни купечества

Урала первой половины XIX века.С.

1.3. Историография проблемы.С.

ГЛАВА II. ГОРОДСКАЯ СРЕДА УРАЛА КАК УСЛОВИЕ

ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО КУПЕЧЕСТВА. С.

2.1. Условия жизни в городских центрах Пермской и Вятской губерний.С.

2.2. Обстоятельства жизни в городах Оренбургской губернии.С.

ГЛАВА III. ТРУД И ДОСУГ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ

В ПЕРИФЕРИЙНОМ ГОРОДСКОМ СОЦИУМЕ.С.

3.1. Профессиональная среда провинциального уральского купечества.

Условия труда уральских предпринимателей. С.

3.2. Деловая этика и деловое поведение купечества Урала. С.

3.3. Участие уральских купцов в общественной жизни городов. С.

3.4. Купеческая культура повседневного общения и отдыха. С.

ГЛАВА IV. СЕМЕЙНЫЙ БЫТ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО

УРАЛЬСКОГО КУПЕЧЕСТВА. С.

4.1. Социографическая характеристика семьи. С.

4.2. Подходы к воспитанию и образованию. С.

4.3. Особенности домашнего купеческого быта. С.

4.4. Внешний облик купечества - стиль и имидж. С.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Банникова, Елена Вадимовна

Актуальность темы исследования. В последние годы в области исторических изысканий наблюдается вполне объяснимый и сознательный отход ряда представителей отечественной науки от изучения социально-экономических проблем в область социо-культурного и историко-психологического анализа повседневности. В значительной степени это обусловлено распространением идеи поливариантности развития различных регионов и социумов, которая позволяет отказаться от жестко заданной схемы стадий экономической или общественной эволюции. Однако в складывающейся картине исторического многообразия необходимо определить наиболее общие и абстрактные характерные категории, которые позволят осуществлять сравнительный анализ тех или иных сообществ на различных этапах их существования. Категория «повседневности» как раз и может рассматриваться как такая универсальная категория.

С другой стороны, изучение повседневности предполагает обращение к сравнительно узким территориальным и хронологическим «локальностям», поскольку апеллирует к таким понятиям, как «образ жизни», «быт», «стиль», а их невозможно рассматривать с точки зрения «среднероссийского» и «вневременного». В этой связи обращение к такому региону, как дореформенный Урал, позволит выявить специфику жизненного уклада провинциального населения в сравнении, например, со столичными регионами, а также установить общие и особенные черты повседневности каждой из уральских губерний.

Обращение к изучению повседневной жизни именно купеческого сословия позволит выявить истоки формирования тех или иных особенностей российской предпринимательской этики и психологии, что может быть учтено при оценке развития современных внутрироссийских коммерческих операций.

Объектом исследования является повседневная жизнь провинциального уральского купечества дореформенного периода, предметом - его профессиональная, общественная и семейная будничная практика в условиях городской среды.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1785 по 1850 гт. Нижняя хронологическая граница работы связана с введением Городового положения Екатерины II, определившего на многие десятилетия основной вектор развития городского населения империи. Несмотря на то, что «дореформенный» период, как правило, предполагает события до 1861 г., а Городовое положение, с небольшими модификациями и за некоторыми исключениями, действовало до городской реформы 1870 г., верхняя рамка исследования была сознательно ограничена 1850 г. Это было связано с рядом обстоятельств. Во-первых, в 1850 г. была проведена IX-я ревизия, материалы которой были широко использованы в диссертации. Следующая, Х-я перепись населения состоялась в 1857 г., однако в 1851 г. существенно изменилась территория Оренбургской губернии. Три ее уезда (Бугульминский, Бугурусланский и Бу-зулукский) были переданы вновь образованной Самарской губернии, что серьезно повлияло на конфессиональный состав приграничного юго-восточного региона, а также на другие статистические показатели.

В 1854 г. Николаем I был издан указ, запрещающий старообрядцам с 1 января 1855 г. записываться в купечество, что для провинциальных уральских предпринимателей, тесно связанных с общинами староверов, явилось тяжелым ударом. Это распоряжение произвело громадный переполох среди старообрядцев торгово-промышленного сословия и подвигло определенную часть купцов к переходу в единоверие.

С 1856 г., по мнению ряда авторов, Александр II начал целенаправленную подготовку к масштабным реформам. В Манифесте по случаю окончания Крымской войны император, говоря о будущем России, обещал мирное благоденствие всем ее гражданам «под сению законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих». Грядущие преобразования необратимо изменили обстоятельства повседневной жизни всех российских сословий, в том числе купечества.

Таким образом, последнее предреформенное десятилетие слишком выбивалось из всей дореформенной эпохи, было связано со значительными пе4 ременами в повседневной жизни, что привело к его исключению за временные рамки диссертации. Однако используемый в диссертации принцип исторической связи в ряде случаев приводил к выходу за обозначенные хронологические границы.

Территориальные рамки исследования охватывают губернии Урала - Вятскую, Пермскую и Оренбургскую - в границах дореформенного периода. Данные пространственные границы позволяют сравнить повседневную жизнь предпринимателей трех различных провинциальных губерний, которые в XIX веке традиционно рассматривались как некая территориальная общность.

В границах провинциальных губерний Урала, как и в целом по стране, основным средоточием купеческого населения являлись уездные города. Хотя следует отметить, что довольно значительное число купцов проживало вне городских центров. Крупными купеческими центрами являлись подгороднее екатеринбургское село Шарташ, расположенный рядом с Оренбургом Сеитов посад, ряд других экономически крепких сел. По мнению Б.Н. Миронова, купцы в сельской местности большей частью проживали постоянно, поскольку в 1801 г. они получили право покупать землю, а в 1822 г. - и дома за пределами городов. Там «они занимались торговлей, держали фабрики и заводы, арендовали мельницы, переправы, рыбные тони, содержали кабаки, харчевни и т.п. Некоторые арендовали или покупали землю . и вели на ней хозяйство фермерского типа.».1

Пользуясь слабостью местной полиции, большинство купцов проживало в деревнях без паспортов и не платило налогов по крестьянскому состоянию. В 1801 г. купцов, не переселившихся из сельской местности, было «велено понудить, чтобы они поселились на местах в городах и предместиях,

1 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII тт. Т. 1.-СПб., 2000.-С. 325.

- начало XX вв.). В 2 5 и осталися при промыслах и упражнениях, званию их свойственных».1 Данное правительственное распоряжение было вызвано тем, что купцы, как более зажиточные и, в правовом плане, более свободные, вытесняли крестьян с рынка, ограничивали их прибыли, пытались заставить крестьян работать на себя. Всякие же усилия властей по переводу купцов из сельской местности в города, как правило, не давали существенного результата.

При этом необходимо подчеркнуть, что принцип организации, административная структура сельских купеческих центров кардинальным образом отличались от городов. В связи с этим, повседневная жизнь в торговых селах представляла собой уникальное явление, серьезно отличающееся от будничной жизни городских предпринимателей. Указанное обстоятельство привело к ограничению территориальных рамок данной работы уездными городами трех уральских губерний - Вятской, Пермской и Оренбургской.

Целью исследования является выявление и анализ основополагающих параметров повседневной жизни периферийного купечества в дореформенный период для решения более общей проблемы структурирования повседневности.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

- разработать теоретические основы применения процессуального подхода к анализу повседневной жизни и реализовать их применительно к провинциальному уральскому купечеству дореформенного периода;

- выявить и проанализировать имеющиеся на сегодняшний момент в распоряжении исследователей исторические источники, на основании которых можно составить максимально объективную картину повседневной жизни провинциального купечества Пермской, Вятской и Оренбургской губерний;

1 О высылке из селений записавшихся в купечество и мещанство крестьян (30.06.1801) // ПСЗ. Т. XXVI. № 19932.

- дать характеристику состоянию изученности проблемы повседневной жизни провинциального купечества уральских губерний;

- изучить экономическое состояние и степень благоустройства городов Урала, как условий обитания, определивших специфику повседневной жизни региональных предпринимателей;

- провести анализ трудового аспекта повседневной жизни провинциального уральского купечества, в частности, исследовать условия и средства его трудовой деятельности;

- выделить конфессиональную составляющую повседневной профессиональной деятельности уральского дореформенного купечества, провести сравнительный анализ этических концепций труда различных конфессиональных сообществ, представленных на Урале;

- определить мотивы и формы участия уральского купечества в общественной жизни городов, результаты их общественной деятельности;

- исследовать купеческую культуру повседневного общения и досуга с позиций их обусловленности внешними обстоятельствами повседневной жизни, а также корпоративными и личностными интересами;

- выяснить специфические черты семей провинциальных уральских предпринимателей и определить роль семьи в процессе самоидентификации купечества;

- выявить специфические черты домашнего быта и внешнего облика купечества Урала, определить соотношение стилевых и имиджевых черт провинциальных предпринимателей.

Научная новизна исследования заключается в том, что работа является первой специальной комплексной работой по истории повседневной жизни провинциального уральского дореформенного купечества. Она выполнена на широкой источниковой базе, отдельные элементы которой впервые вводятся в научный оборот. Выводы опираются на синтез результатов междисциплинарного источниковедческого анализа. Полученные результаты позволяют представить различные аспекты повседневной жизни провинци7 альных предпринимателей в логической связи и последовательности, существенно расширить и уточнить представления о провинциальном купечестве.

Впервые в рамках предложенной в работе концепции процессуального характера повседневности повседневная жизнь провинциального уральского купечества представлена в виде взаимосвязанных процессов взаимодействия предпринимателей с окружающей действительностью и интерпретации этого взаимодействия. Для повседневной жизни периферийного купечества, как для процесса, определены характеризующие ее параметры (показатели, свойства).

Впервые различные научные категории, используемые в изучении повседневной жизни (повседневность, образ жизни, ментальность, быт, самоидентификация, стиль, имидж), были связаны в единую систему, позволяющую сочетать и сопоставлять результаты междисциплинарных исследований, посвященных провинциальному купечеству.

В исследовании, в рамках модернизационной концепции, впервые был сделан акцент на эволюционном подходе к изучению региональной истории как более полно соответствующем характеру взаимоотношений провинциального общества и государства на дореформенном этапе исторического развития.

Впервые на базе данных ревизских сказок У-1Х ревизий купцов различных городов уральских губерний был проведен детальный социографиче-ский анализ уральской купеческой семьи.

Сформулированные в диссертации теоретические положения были применены к конкретным сферам повседневной жизни уральских предпринимателей, что позволило через региональный материал расширить и углубить представления об эволюции сословной структуры в общероссийском масштабе.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов для дальнейшей разработки комплексной проблемы регионального развития в дореформенный период. 8

Обоснованное в диссертации понимание повседневности и предложенные для ее изучения подходы и методики могут быть применимы к другим хронологическим и территориальным локальностям, а полученные результаты стать основой для компаративистских исследований. Теоретические положения диссертации, а также зафиксированный опыт практического повседневного взаимодействия представителей провинциального купечества с окружающей их реальностью и специфика интерпретации этого опыта в процессе формирования их картины мира могут быть учтены в процессе государственного регулирования современной предпринимательской деятельности.

Аналитическая часть и конкретно-исторический материал, содержащийся в исследовании, могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории российского предпринимательства или региональной истории, при подготовке соответствующих лекционных курсов по истории России, спецкурсов и спецсеминаров.

Положения, выносимые на защиту: 1. Повседневная жизнь, как процесс, обладает определенными параметрами, которые могут быть использованы в качестве ее основных характеристик в ходе решения проблемы структурирования повседневности: 1) субъект; 2) объект (сословно-корпоративные и общественные институты, с которыми субъекту приходится взаимодействовать); 3) пространственная локализация; 4) темпоральность (длительность) (интервал времени, на котором может быть установлена исчерпывающая специфичность процесса); 5) условия (обстоятельства, обстановка, в которой протекает повседневная жизнь); 6) способ организации (образ жизни - присвоение человеком социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации); 7) формы организации (труд; семейная жизнь; досуг); 8) цель (представление, которое человек стремится осуществить в процессе повседневной жизни; субъективная априорная форма волевой мотивации к действию); 9) результат (следствие повседневной жизни).

2. Категории, используемые при изучении повседневной жизни (повседневность, образ жизни, ментальность, быт, самоидентификация, стиль, имидж), являются элементами единой системы и находятся в строгой логической взаимосвязи. Повседневность, включающая в себя обыденную деятельность человека и ее осознание, может быть представлена как процесс взаимодействия индивидуума с действительностью и ее субъективной интерпретации. Образ жизни, как присвоение личностью социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации, может пониматься как механизм взаимодействия индивида и окружающего мира. Результатом этого взаимодействия являются: 1) ментальность (неосознанный или неполностью осознанный результат) - совокупность социально-психологических установок; 2) быт (опредмеченный результат) - уклад жизни и 3) самоидентификация (осознанный результат) - осознание принадлежности к какому-либо социуму. Эти феномены в своей совокупности образуют стиль и имидж - образ человека, формирующийся у него самого или возникающий у внешних наблюдателей в результате восприятия тех или иных его характеристик.

3. Повседневная жизнь провинциальных предпринимателей в дореформенный период представляла собой эволюционный процесс, проходивший в форме пассивной адаптации к изменяющимся обстоятельствам.

4. В большинстве городов уральских губерний в дореформенный период не сложилось благоприятных условий для коммерческой деятельности региональных предпринимателей. Преобладающее число городов Урала вели свою историю лишь с середины XVIII в., то есть были молодыми и не обладали сложившейся социально-экономической структурой. Особенно ярко это прослеживается на примере уездных городов Оренбургской губернии, 9 из 12 которых были основаны не ранее 1735 г. Города являлись малонаселенными («малыми»), с полуаграрной экономикой, неблагоустроенными, созданными в результате правительственных рас

10 поряжений и выросшими из сельских или военных центров. Городские предприятия были немногочисленны, городские доходы - минимальными. Главной проблемой, сдерживающей развитие городской инфраструктуры на Урале, являлось отсутствие развитой транспортной сети.

5. Условия, в которых уральские предприниматели вынуждены были осуществлять свой повседневный труд, не являлись благоприятными для профессионального успеха. Нормативно-правовая база предпринимательства, в первую очередь, учитывала интересы государства и дворянского сословия, международная и внутрироссийская экономическая ситуация в исследуемый период отличалась нестабильностью, налоговые ставки непрерывно росли. В своей повседневной трудовой практике провинциальным уральским купцам приходилось постоянно сталкиваться с рядом дискомфортных (физически и психологически) обстоятельств - небезопасные и неустроенные пути перемещения товаров, плохие бытовые условия во время коммерческих поездок, ненормированное рабочее время, а также межсословная и внутрисословная конкуренция, пренебрежительное отношение со стороны аристократии. При осуществлении внешней торговли к ним добавлялись негативное отношение к российским коммерсантам в азиатских государствах, незнание или недостаточное знание ими языка, обычаев и тонкостей торгового дела других стран. Промышленная и промысловая деятельность уральских предпринимателей заставляли их сталкиваться с другими проблемами - нехваткой сырья, профессиональной рабочей силы, слишком жестким законодательным регулированием бизнеса (как, например, в золотопромышленности) или, наоборот, почти полным его отсутствием (к примеру, в обрабатывающей промышленности). В итоге профессиональная повседневная деятельность провинциальных купцов превращалась в непрерывную борьбу за выживание, как в сословном, так и в личностном смысле.

6. Этика труда, сформировавшаяся в различных вероучениях, представленных на Урале, предписывала предпринимателям различное отношение к профессиональной деятельности. В официальном православии труд воспринимался как послушание перед Богом, способ духовного совершенствования, осуществляемый через тяготы и смирение. Старообрядцы относились к труду как к христианскому подвигу, инструменту спасения человечества, что предполагало значительную личностную активность в трудовой практике. В исламе взаимовыгодный труд являлся основной обязанностью любого человека. Успешность в профессии определяла достоинство личности. В результате именно приверженцы раскола и ислама обладали бОлыиим духовным потенциалом для осуществления предпринимательской деятельности.

7. Одним из немногих объединяющих провинциальное уральское купечество моментов являлось понимание им неустойчивости своего финансового и общественного статуса и желание сохранить его как можно дольше. В имеющихся условиях профессиональной деятельности девиантное поведение в профессиональной среде становилось наиболее эффективным средством достижения поставленной цели. Прямой обман покупателей и контрагентов, нарушение прав собственных работников, хищения гарантировали быструю прибыль. Действительность, в которой общество изначально воспринимало купца как шельму, малограмотного обманщика, бескультурного мироеда, в итоге и сама формировала именно такого предпринимателя. Купечество путем собственных непрерывно повторяющихся противоправных или безнравственных профессиональных действий предпринимало попытки регрессивной трансформации общественной психологии, заставляя окружающий социум воспринимать подобное поведение как естественное, само собой разумеющееся.

8. Различия в восприятии и оценке предпринимательской деятельности конфессиями, представленными на Урале, малочисленность местного купечества и профессиональная конкуренция мешали оформлению со

12 словного единства уральского периферийного купечества и выработке единой корпоративной идеологии. В результате оно так и не пришло к осознанию возможности изменить собственное социальное и экономическое положение через создание региональных купеческих объединений и обращение от их имени к правительственным структурам.

9. Общественная деятельность купечества, в том числе уральского, была преимущественно направлена на получение личной или корпоративной выгоды и носила демонстративный характер. Другие мотивы, побуждающие купцов участвовать в городском самоуправлении и благотворительных акциях, являлись сугубо личностными

10. Культура повседневного общения и досуга в среде уральских предпринимателей носила самобытный характер, принципиально отличающийся от дворянской повседневности. Редкие случаи общения уральских купцов с дворянской верхушкой городского общества имели целью упрочение их положения в обществе или решение личных проблем. Как и для российского купечества в целом, для провинциальных предпринимателей Урала в досуговой сфере повседневной жизни был характерен «загул». Пьянство, драки, азартные игры являлись своеобразными способами снятия психологического напряжения, выхода за жесткие рамки сословного поведения. Жесткие внешние общественные рамки, регламентирующие поведение горожан в целом и купцов в частности, особенно в «малых» городах Урала, способствовали тому, что человеческие пороки приобретали в купеческой среде глубокий личностный, но тщательно скрываемый характер.

11. Существенные различия социокультурных характеристик купцов Вятской, Пермской и Оренбургской губерний преимущественно были связаны с этноконфессиональным составом купечества и в меньшей степени зависели от его гильдейской принадлежности. Так, людность купеческих семей была выше в городах с высокой долей мусульманских предпринимателей, среди которых было распространено многоженство, либо в сре

13 де старообрядцев, чаще практикующих повторные браки и практики усыновления. В то же время, во внутрисемейном укладе купцов разных губерний наблюдались отличия, сформировавшиеся под влиянием условий жизни. К примеру, купеческая среда городов Вятской губернии, сложившаяся раньше, чем в соседних регионах, характеризовалась большей внутренней сплоченностью. Преемственность капиталов здесь была выше, разделы семей - реже. Основной питательной базой купечества в Вятской губернии было городское мещанское сословие, что создавало в городах устойчивый и относительно однородный в материальном и культурном плане социум. В Оренбургской губернии, где купечество было сравнительно молодым сословием, пополнявшимся, преимущественно, за счет местного и иногубернского крестьянства, предприниматели в большей степени тяготели к традиционным, патриархальным семейным устоям. В то же время, именно на Южном Урале наблюдалась наиболее частая миграция предпринимателей, ротация их состава. В Пермской губернии купеческие сыновья рано начинали стремиться к самостоятельности, выделяясь из семейного капитала в собственное дело. Именно здесь наблюдался самый высокий на Урале процент одиноких купцов и семей, состоящих только из супругов. Раскольничьи религиозные общины обеспечивали начинающим предпринимателям финансовую стабильность, помогали им в проблемных ситуациях. В повседневном быту провинциальное купечество Урала стремилось к сохранению сословных черт, подчеркивая также свою национальную и конфессиональную принадлежность. Перенимание элементов дворянского домашнего быта, поведения и стиля одежды наблюдалось в купеческой среде Урала крайне редко. Как правило, эти заимствования совершали наиболее крупные коммерсанты, обладающие значительными капиталами и повышающие, таким образом, свой вес и влияние в обществе. В целом можно утверждать, что провинциальное купечество представляло собой «имиджевое сословие» - семейные устои, домашний быт,

14 внешний облик, в том числе одежда, поведение носили демонстративный характер, заявляли окружающим степень финансовой состоятельности коммерсанта, уровень его социальных контактов, формировали благоприятный для бизнеса образ предпринимателя.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода)"

Итак, выводы, касающиеся семейной повседневности уральского купечества, в первую очередь, будут касаться социографической характеристики самой семьи. Семья для купца являлась важнейшим способом самоидентификации и первым пространством социализации. В то время как обстоятель

488 ства и условия профессиональной деятельности, а также общий характер российского социума представляли собой довольно агрессивные факторы для развития предпринимательской активности, семья являлась гарантом стабильности купеческого дела, а также прекрасной «вывеской», рекламой успешного коммерческого дела. Указанные обстоятельства требовали от купцов жесткого поведения в отношения домочадцев, что иногда принимало форму семейного насилия.

Все же традиционность семейных устоев, общая ментальность, предполагающая покорность и терпение, разница в возрасте между супругами приводили к тому, что сами домочадцы вполне с пониманием и спокойно воспринимали подобное к себе отношение. Кроме того, нормы различных конфессий в семейных отношениях требовали соблюдения интересов супруги и детей. Особенно ярко это прослеживается в исламе. Мусульманки были более свободны внутри семьи, пользовались большим авторитетом. К тому же, существование такого явления, как многоженство, облегчало положение женщины в домашнем хозяйстве. Для старообрядческих семей было характерно особое внимание к слабым - сиротам, подкидышам, вдовам, старикам, что укрепляло внутрисемейные связи. Конфликты в семейной среде были редкостью (или, по крайней мере, не выносились на всеобщее обозрение). Итогом являлась высокая степень преемственности капиталов в купеческих семьях Урала, показатели которой превышали соответствующие данные по Сибири.

Купеческие браки рассматривались как коммерческое предприятие, поскольку семейный союз мог как укрепить финансовое положение торговца, так и, напротив, способствовать его разорению. В силу этих обстоятельств брак заключался исключительно с согласия родителей (а чаще всего и по их инициативе). В староверческих семьях в процесс оформления брачного союза включалась вся религиозная община. Браки с дворянками, как мезальянс, среди уральского купечества не приветствовались. На Среднем Урале купцы предпочитали заключать семейные союзы с представительницами городских

489 сословий - купчихами, мещанками, дочками священнослужителей. На Южном Урале в силу специфики сословного состава регионального городского населения супругами купцов, как вправило, становились крестьянки, казачки, солдатки. Сословное происхождение купеческих жен было обусловлено также тем, из какого сословия в купечество перешел глава семьи. В итоге купеческие семьи, по сути, являлись семьями крестьянскими, мещанскими, солдатскими и т.д.

Главной задачей семьи было деторождение. Возраст материнства в купеческих семьях на Урале был достаточно ранним. В 15 лет многие купеческие жены впервые становились матерями, а в 18 лет это уже было нормальным, распространенным явлением. Мужчины-купцы сохраняли свою мужскую силу до преклонных лет, поэтому у зрелых купцов были совсем маленькие дети. Особенно это было характерно для повторных браков. Необходимость позаботиться о продолжении дела, а также все та же патриархальность семейных отношений, глубокая религиозность купечества обеспечивали многодетный состав купеческих уральских семейств. Особенно крупными были купеческие семьи в Оренбургской губернии, что обусловливалось значительным числом в регионе купцов-мусульман с их традиционно большими и многодетными семьями.

Средняя продолжительность жизни для мужчин составляла на Урале приблизительно 40 лет. Чуть больше (42 года) в среднем жили купцы в Вятской губернии. После смерти мужа многие вдовы вставали во главе семейных коммерческих дел, беря на себя не только внутрисемейные, но и профессиональные обязанности. Даже смерть главы купеческой семьи, как правило, не приводила ее к расколу. Процент неразделенных сложных семей на Урале был выше, чем в соседних регионах. Особенно часто неразделенные семьи можно было встретить в Вятской губернии - наиболее патриархальном и традиционном регионе Урала. Пермские же предприниматели сравнительно чаще покидали семейные гнезда и выделялись в самостоятельные капиталы.

В целом, пермские купцы отличались среди уральских предпринимателей

490 большим индивидуализмом, деловой активностью, решительностью, что было связано с особенностью их конфессиональной приверженности и благоприятно сказывалось на их профессиональных результатах.

Семья являлась важнейшим воспитательным центром. Главной задачей семейного воспитания становилось формирование нравственных устоев, а также рационального, практичного отношения к жизни. Купечество на Урале, в основной своей массе, сохраняло довольно низкий уровень грамотности, однако в случае необходимости быстро «добирало» необходимые навыки и умения, добиваясь тем самым наилучших результатов в коммерции. Особенно ярко это можно было видеть на примере купцов, ведущих внешнюю торговлю или владельцев крупных промышленных предприятий. Купцы также могли сознательно поддерживать имидж людей не очень образованных, поскольку это могло ослабить их ответственность перед властью и горожанами.

Имиджевую нагрузку несли и предметы, окружавшие предпринимателя. В первую очередь, это касалось дома. Дом был крепостью, мог послужить залогом при коммерческих сделках, поэтому дом был первым средством вложения капиталов. Крупные купцы строили особняки и в плане саморекламы - огромный дом, богато украшенный снаружи и изнутри, должен был являться свидетельством финансового благополучия его владельца. При этом зачастую сами члены купеческого семейства в целях экономии не пользовались большей частью своего жилища, а главные парадные залы и дорогая утварь открывались и доставались только для «нужных» гостей. В остальное время купеческое семейство жило максимально просто, довольствовалось малым в пище и в быту. Обстановка дома зависела исключительно от степени состоятельности его владельца. Усадебный тип городского купеческого жилья давал возможность обитателям купеческих домов обеспечивать себя самостоятельно необходимыми продуктами, а зачастую даже позволял заниматься и мелким промышленным производством «не отходя от дома».

Внешний облик купцов должен был подчеркнуть его сословную, религиозную и этническую принадлежность. По костюму предприниматели четко

491 определяли кто свой, а кто чужой. Кроме того, одежда должна была быть солидной и практичной. Внешнее впечатление, производимое купцом, должно было убедить клиентов в серьезности его занятий. Длительные же переезды с ярмарки на ярмарку, сидение в лавке, участие в закупке товаров предъявляли к купеческому костюму требования прочности, тепла, немаркости и удобства. В отличие от мужского, женский купеческий костюм призван был выполнять совершенно иную смысловую нагрузку. Купеческие жены, как и дом, были вывеской купеческого дела. От того, сколько драгоценностей было надето на жену, зависел имидж мужа-купца, представления о его финансовой состоятельности. Поэтому купчихи старались одеваться подчеркнуто броско и богато.

Имена, наиболее популярные в купеческих семьях, также могли служить определенными элементами купеческого стиля и имиджа. Так, в Екатеринбурге и Перми, городах, где проживали богатейшие купцы-староверы, выбор имен для купеческих детей был более разнообразным, нежели в Оренбурге, Вятке или Сарапуле. Высокий социальный статус предпринимателей Екатеринбурга и Перми, их важная роль в городских обществах позволяли им ориентироваться в данном случае преимущественно на собственные предпочтения, нежели на модные тенденции. Низкий процент «аристократических» имен в Екатеринбурге также свидетельствовал об отсутствии в местном купечестве стремления к одворяниванию, о его ощущении самодостаточности и стремлении донести эту мысль до окружающих.

В целом же можно констатировать, что купеческая семья как одна из сфер повседневного существования предпринимателей на Урале вообще являлась во многом имиджевым объектом, призванным сформировать в социуме благоприятное представление о купце.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Повседневность, обычная жизнь человека в естественных условиях сегодня является, пожалуй, наиболее популярной темой исследований ученых различных отраслей знаний. Все чаще обращаются к ней и историки. Однако историческая наука, вступившая на путь изучения повседневности несколько позже, нежели, к примеру, философия, социология, культурология, пока не сформировала четкого представления о специфике истории повседневности как самостоятельного направления исторических изысканий. Ученые спорят о критериях отбора необходимых в этом случае источников и способах их научной обработки, о содержании самого понятия «повседневность» в его историческом смысле, о концептуальных и методологических подходах к ее изучению. Тем не менее, именно история повседневности может стать хорошей альтернативой истории классов, истории государств или истории цивилизаций.

Настоящая работа, посвященная изучению повседневной жизни дореформенного провинциального купечества на материалах трех губерний Урала - Вятской, Пермской и Оренбургской - опиралась на максимально широкий круг исторических источников самой разнообразной направленности. В источниковую базу исследования пришлось включить не только традиционные для исторических работ нормативно-правовые акты, материалы делопроизводства, данные статистики, но и периодику, нарративные источники (мемуары, дневники, письма), художественную литературу. В основном это было вызвано фрагментарностью информации о повседневной жизни периферийных уральских купцов, содержащихся в «классических» источниках. В результате именно две последних группы используемых источников составили главную опорную базу для теоретического анализа проблемы. Кроме того, именно личное происхождение писем, записок, воспоминаний и эмоциональная окрашенность информации, содержащейся в литературных произведениях, позволили показать повседневную жизнь провинциального уральского

493 купечества не как абстракцию или обобщенное представление, а как обыденное существование конкретных людей в четко определенных условиях.

Сравнительная новизна исторических исследований повседневности вообще и повседневной жизни провинциального купечества в частности, с одной стороны, максимально расширяла авторский потенциал в плане определения объекта, предмета, цели и задач научного наблюдения. С другой стороны, отсутствие специальных работ, посвященных будничным практикам уральского купечества, ограничивало возможности автора в плане сравнения итоговых выводов. Это приводило к неизбежной необходимости сопоставления результатов изучения повседневной жизни предпринимателей Урала с заключительными данными работ по другим регионам России, в том числе по столичным. Кроме того, анализ степени изученности поставленной в работе проблемы продемонстрировал отсутствие у современных историков четкого понимания смыслового содержания различных научных категорий, используемых при изучении жизненной обыденности (повседневность, образ жизни, ментальность, быт и т.п.). Это потребовало выработки самостоятельного концептуального подхода к анализу повседневности провинциального купечества, создания собственной методологии ее изучения.

Повседневная жизнь применительно к любому ее субъекту, взятому в произвольных временных и территориальных границах, может рассматриваться и как обыденная практика человека в различных сферах его жизнедеятельности, и как его собственная рефлексия по поводу совершенных им поступков. Таким образом, повседневность представляет собой процесс взаимодействия с окружающей действительностью, тесно связанный с последующим осмыслением этого взаимодействия. Применительно к повседневности провинциального уральского дореформенного купечества, как наиболее общие ее параметры, были выделены: 1) субъект - провинциальное купечество; 2) объект - городское общество, гильдии, трудовой коллектив торгового или промышленного предприятия, органы городского самоуправления, религиозная община, семья, т.е. те общественные структуры, с которыми

494 купцам приходилось взаимодействовать в процессе повседневной жизни; 3) пространственная локализация - территория трех губерний Урала - Вятской, Пермской и Оренбургской; 4) темпоральность - период жизни трех или более поколений предпринимателей в течение 1785-1855 гг.; 5) условия - городская жизнь дореформенной российской провинции и общероссийская действительность; 6) способ организации - образ жизни провинциальных купцов; 7) формы организации - трудовые и общественные практики, семейные традиции и домашний уклад, досуг провинциального купечества; 8) цель - получение прибыли и общественного одобрения, сохранение сословного и повышение социального статуса; 9) результат - ментальность; быт; самоидентификация; стиль и имидж провинциальных предпринимателей.

Повседневная жизнь провинциального уральского купечества представляла собой комплекс трудовой, семейной и досуговой практик, в каждой из которых купечество проявляло особые черты, демонстрировало свой набор ценностных представлений. Привычный для предпринимателей образ жизни, через его присвоение в процессе социализации, становился отправной точкой для формирования особой ментальности, быта и специфической самоидентификации купечества. Самоидентификация предполагала осознанное причисление купцом самого себя к различным социальным группам, построенным по возрастным, тендерным, профессиональным и другим критериям. Ментальность являлась неосознанным поведением, построенным на привычных шаблонах, некой подсознательной социально-психологической константой повседневности. Быт воспринимался как опредмеченный результат взаимодействия купца с действительностью. Проявлениями осознанного и неосознанного включения в обусловленный различными обстоятельствами образ жизни являлись стиль и имидж, которые могли проявляться в овеществленном и нематериальном, вербальном и невербальном вариантах.

Купечество тяготело к сохранению традиционных принципов повседневного существования, в связи с чем стремилось сохранить в своей жизни привычные образцы поведения и даже вернуться к образцам предшествую

495 щих эпох. В случае, когда это было невозможно, предприниматели были вынуждены приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям жизни, но исключительно адаптивно, без использования активных инициатив. В связи с указанными обстоятельствами в рамках модернизационного подхода к изучению российской истории эволюционный, адаптивный вариант развития российского провинциального торгового сословия был предложен как наиболее точно отражающий специфику его исторической трансформации.

Одним из основных условий, накладывающих отпечаток на все повседневное существование провинциальных уральских предпринимателей, являлось состояние регионального городского хозяйства, городского социума и городской культуры, в рамках которых купцам приходилось осуществлять свою общественную и профессиональную деятельность. Городские центры Вятской, Пермской и Оренбургской губерний значительно различались по возрасту, экономической специализации, степени благоустройства и социальному составу. Наибольший возраст имели города Вятской губернии. Основная масса городских населенных пунктов была основана там еще в «царский период» - в ХУ-ХУП вв., хотя наиболее древние города вели свою историю с XII в. В Пермской губернии основная часть городских центров была основана в ХУ1-ХУП вв. Самыми молодыми были города Оренбургской губернии, ведущие свою историю преимущественно с XVIII в. Большая часть городов Урала получила городской статус благодаря правительственным решениям, будучи преобразованными в города из военных крепостей, заводских или сельских поселений. Процент горожан в общем количестве населения уральских губерний был значительно ниже, чем в среднем по стране: в Вятской губернии - 2,6 %, в Пермской - 3 %, в Оренбургской - 3,5 % в 1856 г. В то же время средний процент горожан в России составил уже 9,1 %.

Городское хозяйство развивалось на Урале крайне медленными темпами. «Средними», по классификации Б.Н. Миронова, городами с населением более 5 тыс. чел. на Урале были Вятка, Слободской, Сарапул; Пермь, Екатеринбург, Кунгур; Оренбург, Уфа, Мензелинск (9 из 35 уездных городов, или

496 около 1Л от их числа). Остальные города относились к категории «малых». Среднее количество промышленных заведений, приходящихся на 1 город в середине XIX в., составляло в Пермской губернии - 20, в Оренбургской губернии - 12, в Вятской губернии - 7. В основном это были кожевенные и салотопенные предприятия. Городские доходы были минимальными, а в Оренбурге, Уфе и Мензелинске расходы даже превышали суммы, составляющие городские бюджеты. Городской бюджет более 20 тыс. р. сер. имел только Екатеринбург. В середине столетия в Пермской губернии приходилось 137 торговых лавок на один город, в Оренбургской губернии - 109 лавок, в Вятской губернии - 66 лавок. На территории губерний Урала действовала одна ярмарка российского значения - Ирбитская, а также 3 достаточно крупных ярмарки, имеющих региональное значение - Алексеевская ярмарка в Шадринске Пермской губернии, Мензелинская и Бугульминская Воздвиженская ярмарки в Оренбургской губернии. Таким образом, наиболее развитыми в торгово-промышленном отношении были города Пермской губернии. Однако темпы наращивания экономического потенциала были выше в городах Южного Урала.

Степень благоустройства большинства городов уральских губерний на протяжении всего исследуемого периода оставалась крайне низкой. Только в губернских центрах - Вятке, Перми, Оренбурге, а также в Екатеринбурге и Уфе, где проживала основная масса регионального дворянства, местная администрация прилагала некоторые усилия к развитию городской инфраструктуры - строила водопроводы, организовывала уличное освещение, мостила улицы, занималась возведением каменных зданий. Особенно преуспели в этом направлении пермский губернатор К.Ф. Модерах, пермский и вятский губернатор К.Я. Тюфяев и оренбургский военный губернатор В.А. Перовский. В целом же городское хозяйство на Урале представляло собой специфическое явление, характеризующееся низкими темпами урбанизации. Даже к середине века три четверти городов Урала являлись малыми, имели полуаграрную экономику, были неблагоустроенными и служили, скорее, админи

497 стративными и иногда торговыми центрами и стратегическими пунктами, нежели организаторами торгово-промышленного пространства. Такая среда не могла благотворно влиять на состояние местного купечества.

Названные внешние обстоятельства повседневной трудовой практики, а также другие их аспекты, например, существующая нормативно-правовая база, представляли собой условия профессиональной деятельности провинциальных уральских купцов. Эти условия нельзя было назвать благоприятными. Торгово-промышленное законодательство формировало правовое поле предпринимательской деятельности купечества лишь в той мере, в какой это было выгодно государству. Интересы самих купцов часто приносились в жертву внешнеполитическим обстоятельствам или сословной политике властей. При осуществлении коммерческих операций провинциальные предприниматели неизбежно сталкивались с такими трудностями, как недостаток капиталов, внутрисословная и межсословная конкуренция, нехватка профессиональных работников, трудности с транспортировкой товаров. К ним могли добавляться как более мелкие проблемы (ненормированный рабочий день, неустроенный быт в периоды коммерческих поездок), так и специфические сложности, связанные с конкретной сферой приложения капиталов (особые режимы торговли с другими государствами, необходимость личного участия в разведке месторождений золота и т.п.). Кроме того, купцы были вынуждены ежегодно подтверждать свое право находиться в составе сословия путем объявления капитала и уплаты соответствующих налогов. А восприятие купечества основной частью периферийного общества представляло собой смесь снисходительности (к низкому происхождению, неполноправию, необразованности) и зависти (к богатству и удачливости). В целом можно констатировать, что психологический климат предпринимательской деятельности в дореформенной уральской провинции был крайне неблагоприятным. От купцов для достижения основной цели их повседневной трудовой практики -получения максимально возможной прибыли - требовалось приложение таких же максимальных физических, интеллектуальных и психоэмоциональных усилий.

Конфессии, представленные в купеческой среде Урала, различались по своему восприятию предпринимательской деятельности. Деловая этика определяла приемлемые и неприемлемые образцы профессионального поведения, формировала представления о должном и невозможном в коммерческой деятельности. Православные смотрели на любой труд, в том числе и на предпринимательство, как на «соработничество Богу», т.е. на помощь Богу в достижении всеобщего блага. При этом сам труд носил негативную окраску, выступал в качестве наказания за грехи человеческие. Соответственно на первый план в понимании труда выходили такие его черты, как рутинность, изнурительность, малая эффективность. Староверы, напротив, воспринимали труд как христианский подвиг, инструмент спасения человечества. Чем самоотверженнее и полнее человек отдавался труду, тем угоднее он был Богу. Характерными чертами труда в данном случае являлись честность и прибыльность. Часть полученного дохода обязательно подлежала к раздаче через милостыню. Мусульмане подходили к труду с наиболее «рыночных» позиций. В исламе собственность находилась под защитой, правоверному мусульманину буквально предписывалось извлекать из нее максимальную прибыль. При этом и старообрядцы, и мусульмане рассматривали результат труда (коммерческую прибыль) как коллективный, предназначенный для распределения среди всех членов религиозной общины. Такая коллективная заинтересованность в получении прибыли делала коммерческие предприятия староверов и мусульман наиболее стабильными.

Уральские предприниматели в своей повседневной трудовой практике использовали разнообразные средства труда, в том числе особые приемы поведения, решения практических задач, усиливающие способность человека распознавать особенности объекта труда (социума) и воздействовать на него. Для купцов всех конфессий общим в их деловой этике было разделение общества на «своих» и «чужих». К первым принадлежали коммерческие парт

499 неры, ко вторым - все остальные. К «своим» надлежало относиться с уважением, доверием и соблюдать взаимный баланс интересов. «Чужие» могли быть обмануты, все контакты с ними следовало жестко контролировать, их интересы в ходе осуществления коммерческих операций могли быть нарушены. В ходу были как достаточно грубые и примитивные способы «отъема денег у населения» (воровство, долговая кабала, физическое насилие), так и изощренные психологические приемы (лесть, блеф, шантаж). На многочисленные нарушения закона и аморальные проступки купцов толкала необходимость быстрого получения результата труда, т.е. получения прибыли для подтверждения сословного статуса семьи. Это вызывало в купеческой среде разнообразные девиации, которые могут рассматриваться как попытки регрессивной трансформации существующих социальных норм. Противоправное или аморальное поведение купцов в профессиональной сфере должно было восприниматься (и, в конечном итоге, воспринималось) как естественное положение дел. Купцы всячески пытались доказать, что выгодную торговлю нельзя построить исключительно на законных основаниях, что обман покупателя вполне сообразуется с нравственным поведением торговца вне профессиональных коммуникаций.

Однако, несмотря на активно прилагаемые усилия, уральскому купечеству, как правило, не удавалось стать обладателями значительных капиталов. Эффективность трудовой деятельности, как правило, было очень низкой. Более 90% всех предпринимателей в регионе составляли купцы 3-й гильдии. Обладатели крупных состояний были на Урале редкостью, хотя, занимая в обществе значимое положение, они играли в общественной и коммерческой жизни Урала заметную роль. В этой ситуации можно предположить, что определенную роль в объявлении капиталов именно по высшим гильдиям играло не столько желание расширить законодательно определенные рамки коммерческой деятельности, сколько стремление получить более высокую общественную оценку, пробиться на высшие ступени социальной иерархии. Таким образом, в профессиональной деятельности купечеству была присуща

500 определенная демонстративность поведения. Чертами уральского купечества, которые вырабатывались в процессе повседневной трудовой практики, были активность, мобильность мышления, хитрость, конформизм. Проблемы, с которыми приходилось сталкиваться купцам во время деловых поездок, формировали у них неприхотливость в быту, смелость и настойчивость, даже некий авантюризм, способствовали овладению на обыденном уровне азами психологии. Нехватка профессиональных теоретических знаний вполне компенсировалась практическим опытом и упорством в достижении цели. При этом деловая активность провинциальных уральских коммерсантов развивалась исключительно в рамках привычной, традиционной культуры и не была направлена на ее модернизацию.

В городском социуме купечество реализовывало себя в рамках структур городского самоуправления и в благотворительных акциях. Как в том, так и в другом случаях, основным побудительным мотивом для уральских предпринимателей являлось стремление повысить свой социальный статус. Исполнение обязанностей по городским службам, особенно если это были высокие должности городского головы, городского старосты, в ситуации общих патерналистских настроений, наделяло купцов реальной властью, приближало их к чиновничеству (государственная служба была привлекательна для купцов как дворянская прерогатива), расширяло личные права (освобождало от телесных наказаний), открывало доступ к городским доходам. Ментальность основной массы городского населения способствовала восприятию любого человека «при должности» как личность более высокого порядка. Этой возможностью активно пользовались купцы, которые в силу разных обстоятельств оказывались в наименее благоприятной ситуации - купцы-староверы, члены низшей купеческой гильдии, молодые купцы. Так, в Пермской губернии именно кержаки держали в своих руках органы городского самоуправления. В Вятской губернии на городские должности преимущественно избирались купцы 3-й гильдии. Предприниматели «со стажем», уже имеющие в городском обществе вес, положение, влияние, как правило, отно

501 сились к исполнению обязанностей по выборам скептически, поскольку они отрывали купца от основной деятельности и не приносили материальной прибыли. В Оренбургской губернии предприниматели большей частью без энтузиазма относились к занятию городских должностей, поскольку купеческое общество было слишком пестрым в этническом и конфессиональном планах. Эта пестрота мешала оформлению единых интересов, а, следовательно, не рассматривалась и возможность их отстаивания с помощью каких-либо общественных структур. Результатом участия уральских купцов в структурах общественного управления являлись ожидаемое укрепление их социального статуса, а также различного рода личные связи во властных кругах, позволяющие им использовать свое служебное положение в личных или корпоративных интересах.

Благотворительные акции уральских предпринимателей имели широкий спектр приложения, но не включали в себя меценатскую практику. Это обусловливалось как уровнем культуры самих купцов, так и отсутствием в уральских городах сколько-нибудь значительных культурных объектов. Причинами купеческой филантропии были разные обстоятельства - от распространенного восприятия коммерческой деятельности как богопротивного занятия и возникающего в связи с этим желания замолить грехи, до стремления получить общественное признание или какую-нибудь должность. В любом случае, участвуя в благотворительных мероприятиях, предприниматели ожидали общественного и государственного одобрения. Из-за этого акции получали освещение в печати, как правило, широко рекламировались самими купцами. Результатом купеческой благотворительности становились различные правительственные награды, почетные звания, позволяющие купцам со временем перейти в дворянство. Таким образом, общественная деятельность уральского купечества базировалась на их стремлении к личной выгоде, не предусматривала альтруистических соображений, всегда имела конкретную практическую цель.

Общение с другими группами городского социума строилось на тех же принципах. Личные контакты, налаживаемые уральскими предпринимателями с местным дворянством, должны были упрочить общественный статус купцов, помочь в решении каких-либо профессиональных и других проблем. Практицизм и меркантильность в основном определяли поведение уральских торговцев и во время встреч с царствующими особами. Однако в целом культурный обмен между городской элитой в лице дворянства и купечеством в городах Урала происходил в крайне ограниченных рамках и затрагивал лишь небольшую часть городской верхушки. Здесь, в провинции купечество четко отделяло себя от других категорий городского населения, позволяя себе проявлять по отношению к ним явное или скрытое пренебрежение, определенный снобизм. В рамках собственного сословия общение между купцами было менее формальным. И все же здесь соображения выгоды также выходили на первый план, что подталкивало предпринимателей к дружеским и брачным контактам преимущественно с купечеством высших гильдий. Образу жизни уральских купцов-старообрядцев при этом был присущ социальный изоляционизм коммуникативной культуры.

Общий культурный уровень уральских предпринимателей был довольно низок. Это было обусловлено как недостаточным уровнем их образования, так и общей культурной отсталостью основной массы местного населения (губернии являлись местом ссылки, были удалены от культурных центров страны, состав населения был пестрым в этническом и конфессиональном планах). Кроме того, традиционность сознания купечества и «народное» происхождение большинства его представителей определяли простоту нравов уральских предпринимателей. Широкое распространение имели слухи и сплетни. Отдых купцов предполагал обязательный «загул» как возможность хотя бы на время избавиться от жестких рамок общественного и корпоративного контроля. В купеческой среде Урала было широко распространено пристрастие к карточной игре, сословным пороком было пьянство. Этому способствовали как наличие свободных денег, так и множество психологических

503 проблем (ощущение собственной сословной неполноценности, постоянные стрессы, связанные с профессиональной деятельностью и т.д.). В итоге формировалась особая купеческая культура поведения в обществе, характеризующаяся корпоративной обособленностью, практицизмом отношений, сочетанием внешних приличий (из-за боязни огласки и пересудов) со склонностью к широкому разгулу, азартным играм и спиртному. Жесткие внешние общественные рамки, регламентирующие поведение горожан в целом и купцов в частности, способствовали тому, что человеческие пороки приобретали в купеческой среде глубокий личностный, но тщательно скрываемый характер. Социальные болезни как бы загонялись внутрь личности, приобретали хронический характер, что и определяло специфическую ментальность купечества Урала.

Наиболее полно купечество раскрывало свою личностную сущность и индивидуальность в семейной жизни. Повседневные внутрисемейные коммуникации являлись средой, где осуществлялась первичная социализация представителей купеческих семейств, формировались ценностные представления, образцы поведения. Семейный уровень самоидентификации был для купечества Урала более значимым, нежели сословный, поскольку являлся более стабильным. В то же время, семейные отношения в купеческой среде были теснейшим образом связаны с особенностями сословного происхождения и статуса предпринимателей и были подчинены, как и другие сферы повседневной жизни купцов, корпоративным и частным материальным интересам. Упорядоченные внутрисемейные отношения служили гарантом удержания и приумножения фамильного капитала. Сохранить честь (а вместе с тем и финансовое благополучие) семьи можно было, только установив строгие внутрисемейные традиции, передававшиеся из поколения в поколение. Патриархальность и традиционализм из фамильных взаимоотношений постепенно перетекали и в повседневное купеческое существование.

Купечество Вятской, Пермской и Оренбургской губерний было многонациональным и многоконфессиональным по своему составу. В итоге семьи

504 купцов - приверженцев различных конфессий, значительно рознились между собой по социографическим характеристикам. Мусульманские семьи были наиболее многочисленными, поскольку, как правило, представляли собой братские семьи с большим числом детей. Кроме того, среди мусульман существовал обычай многоженства, что также способствовало увеличению числа членов купеческого семейства. Семьи купцов-староверов отличались присутствием в них «приемышей», «воспитанников» и усыновленных детей. Частыми были повторные браки. С другой стороны, можно говорить о том, что купеческие семьи являлись в то же время крестьянскими и мещанскими, поскольку сообщество предпринимателей на Урале регулярно обновлялось выходцами из других сословий и сохраняло в своем внутреннем укладе их черты. Разница в возрасте между супругами в купеческих семьях чаще всего не превышала 5 лет, что как раз было характерно для крестьянства. Супруги, чья возрастная разница превышала 10 лет, чаще всего встречались в повторных браках. Довольно распространенной была ситуация, когда жена была старше мужа. В основном подобные семейные союзы встречались в крупных купеческих центрах Урала - Екатеринбурге, Оренбурге, Сарапуле. Взрослая, зрелая женщина при молодом (иногда совсем юном) муже должна была выполнять контролирующие функции, грамотно вести хозяйство. Также указанная ситуация была характерна для семей купцов-мусульман, в которых старшая супруга, как правило, была старше мужа на несколько лет.

Браки купцов были, преимущественно, коммерческим делом. Выбор супруга являлся обязанностью родителей или религиозной общины. При этом на первый план выходили соображения выгоды и обеспечения финансовой стабильности семьи. Для всех уральских губерний браки купцов с дворянками были явлением нехарактерным. Опасаясь того, что жены-дворянки растратят семейный капитал и не рассматривая дворянство как образец для подражания, купцы не стремились к таким мезальянсам. На Среднем Урале купеческие жены в основном принадлежали к городским сословиям мещан и духовенства, либо являлись представительницами купеческих династий. На

505

Южном Урале купцы вступали в брак преимущественно с купеческими дочками, а также с крестьянками, казачками и солдатками. Коммерсанты, таким образом, выбирали супруг из привычной социальной среды, а внутрисослов-ные браки способствовали слиянию семейных капиталов с целью стабилизации финансового положения династии.

Преемственность купеческих капиталов на Среднем Урале была выше, нежели на Южном. Причина крылась в том, что купеческие общества городов Пермской и Вятской губерний были более закрытыми, в них редко приписывались купцы из других регионов. Кроме того, присутствие на Среднем Урале большого числа купцов-старообрядцев также положительно сказывалось на их материальном положении. Старообрядческая община являлась не только религиозным, но и коммерческим институтом, оказывающим финансовую поддержку своим членам, сохраняя тем самым их сословный статус. Стабильный состав купечества способствовал наследственной передаче капиталов. На Южном Урале, напротив, наблюдалась высокая мобильность купеческого сословия. В купеческие общества городов Оренбургской губернии чаще, чем в соседних регионах приписывались иногородние крестьяне, купцы, мещане, солдаты. Это было вызвано более комфортными условиями для коммерческой деятельности, созданными здесь законодательно. Правительство, преследуя собственные геополитические интересы, предоставляло оренбургскому купечеству больше прав в осуществлении их профессиональной деятельности, наделяло их привилегиями и льготами, что шло вразрез с общероссийской тенденцией сдерживания сословной эволюции купечества. Впрочем, жители других регионов, вступая в купечество городов Оренбургской губернии, как правило, пребывали в нем недолго, исключительно в период совершения коммерческой сделки. Данная ситуация приводила к постоянной ротации купеческих кадров в регионе и мешала формированию здесь единого купеческого общества с общими интересами, целями и идеологией.

Купеческие семьи на Урале были преимущественно неразделенными, состоящими из нескольких поколений родственников по прямой и боковой

506 линиям. Наиболее часто неразделенные семьи встречались в Вятской губернии. Там они составляли 58,4 % от всех семей (для сравнения, в Оренбургской губернии этот показатель составил 53,3 %, в Пермской - 42,4 %). Напротив, в Пермской губернии высок был процент семей, состоящих только из супругов (8,8%) или одиноких купцов (8,8%). В Оренбургской губернии аналогичные показатели составили соответственно 4,6 % и 5,1 %, а в Вятской -4,1 % и 2,7 %. Это свидетельствовало в пользу большей патриархальности и традиционности купечества Вятской губернии, в силу чего семейные разделы были здесь явлением редким. В Пермской губернии, напротив, ценилась деловая активность и предприимчивость, в связи с чем молодой человек купеческого сословия, обнаруживший соответствующие качества, вполне мог выделиться из семьи и заняться собственным делом. Старообрядческая община могла в таком случае финансово поддержать молодого предпринимателя.

Семья являлась средой, где закладывались азы воспитания и получались основы образования. В купеческих семьях воспитательная составляющая всегда преобладала над образовательной. В качестве основных жизненных ценностей, культивируемых с помощью воспитания, провинциальное уральское купечество, как и в целом по России, рассматривало глубокую внутреннюю религиозность, почтение к старшим, добродетельность, трудолюбие и усердие. Все перечисленные категории вполне вписывались в традиционное мировосприятие купечества. Начала образования, как правило, купеческие дети получали в процессе домашнего обучения. Причем учителя, в качестве которых выступали грамотные мещане или священники, как правило, не добивались от своих учеников значительных успехов. Обучение могло быть продолжено в народных училищах или гимназиях. Однако распространенная в них практика телесных наказаний, смерть родителей или воспитателей, а также общее скептическое отношение купцов к образованию значительно сокращали срок обучения. Недостающие знания молодые купцы получали уже в процессе практической деятельности, выполняя обязанности приказчиков или сидельцев в лавках родителей или родственников. При не

507 обходимости купцы могли значительно повысить свой уровень знаний с помощью самообразования (например, выучить иностранный язык, если того требовали коммерческие контакты с иностранцами). В среде купцов-старообрядцев уровень грамотности был, как правило, выше, чему способствовало целенаправленное чтение специальной литературы - Священного Писания и церковных сочинений. Купечество также могло не афишировать или сознательно скрывать свой довольно высокий образовательный уровень, стремясь избежать таким образом лишних обязанностей по городским службам или снять долю ответственности за нецивилизованное осуществление коммерческих операций. Необразованность и невежество купцов прекрасно вписывались в их имидж людей патриархальных, простых нравов, грубоватых, в чем-то наивных. Обладая таким имиджем купцам проще было выстраивать отношения с властью и социумом. В целом, образовательная составляющая купеческой социализации на Урале находилась в традиционных для всего российского купечества рамках.

Имиджевыми показателями для предпринимателей, как в центральной, так и в периферийной России, являлись бытовые условия их семейной жизни. С одной стороны, купеческий дом должен был являться свидетельством финансового благополучия семьи (и в случае необходимости послужить залогом при получении ссуды или кредита). С другой стороны, стремление к накоплению и рациональному использованию имеющихся капиталов заставляли предпринимателей в повседневной жизни ограничиваться лишь самыми необходимыми вещами. Предметы интерьера и домашнего обихода носили, зачастую, утилитарный характер, использовались на протяжении жизни нескольких поколений. Лишь в домах самых крупных купцов все было устроено «на широкую ногу», в подражание аристократическим дворянским салонам. Но даже такие купеческие «родовые гнезда» существовали в системе городских усадеб, на территории которых располагались многочисленные хозяйственные постройки, огороды, иногда лавки и небольшие промышленные заведения. Их существование обеспечивало купеческие семьи почти всем не

508 обходимым, как в плане продуктов, так и в плане реализации коммерческих задач. Размеры купеческих жилищ и богатство их интерьеров в основном были связаны с финансовой состоятельностью предпринимателей, хотя несли на себе и отпечаток их этноконфессиональной принадлежности.

Во внешнем облике уральское купечество, в отличие от купечества других губерний, отнюдь не стремилось к унификации и слиянию с внешним обликом дворянства. Напротив, в городах Урала предприниматели с помощью костюма и аксессуаров, манеры поведения и особой речевой культуры подчеркивали свою сословную, этническую и конфессиональную принадлежность. Данное обстоятельство помогало купцам ориентироваться в системе «свой-чужой». В одежде купцы-мужчины тяготели к традиционному сословному и максимально практичному костюму. В женском платье на первый план выходила его цена. Дорогие ткани, кружево, платки и шали дополнялись обилием разнообразных украшений. Такая одежда была призвана продемонстрировать состоятельность ее обладателя, являлась еще одним гарантом финансового благополучия купеческого семейства. Купцы-мусульмане, среди которых преобладали татары, сохраняли традиционный национальный костюм. Демонстрация приверженности традиционному костюму являлась своеобразным проявлением национальной гордости. Купцы-старообрядцы могли определять «своих» с помощью традиционного костюма - максимально строгого, закрытого, с использованием темных тканей даже в женском платье, с отсутствием украшений.

Личное имя выступало в качестве специфического аксессуара, который также способствовал самовыражению предпринимателей. Большое разнообразие личных имен детей в купеческой среде Екатеринбурга и Перми свидетельствовало о самодостаточности, индивидуализме местных коммерсантов, в отличие, например, от купцов Оренбурга и Вятки, где почти половина детских мужских имен в семьях предпринимателей была повторяющейся. Екатеринбургские торговцы подчеркивали свой статус еще и тем, что сравнительно редко называли своих детей «аристократическими» именами, характерными для дворян.

В целом, семейная составляющая повседневной жизни в максимальной степени демонстрировала имиджевость купечества. Стабильность семьи, добропорядочность ее членов являлись важным показателем надежности купеческого дела. Дом, его внутреннее убранство, повседневный костюм демонстрировали финансовую состоятельность предпринимателя. Сохранение в семейных устоях «народных» традиций говорило о здоровом консерватизме коммерсанта. Все это должно было сформировать в обществе благоприятный для бизнеса образ купца.

Повседневная жизнь провинциального уральского купечества, несомненно, являлась составной частью повседневной жизни всего российского торгового сословия и обладала многими специфическими чертами, присущими российским предпринимателям в целом. Тем не менее, провинция всегда отличалась от столиц более низкими темпом и уровнем жизни, степенью ее комфортности, большим консерватизмом разнообразных будничных практик своих жителей. Эти особенности ярко проявляли себя в повседневном существовании различных групп провинциального социума, в том числе и купечества. Провинциальные же губернии Урала, как некая территориальная общность, создавали в определенном смысле уникальные условия повседневной жизни, связанные с многоэтничностью и поликонфессиональностью местного населения, удаленностью и изолированностью от Центра (особенно Вятская губерния), приграничным расположением (Оренбургская губерния). Данные обстоятельства формировали в регионе такую же, в ряде случаев, уникальную повседневность местного купечества. источники

Список научной литературыБанникова, Елена Вадимовна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Государственный архив Российской Федерации (г. Москва) (ГАРФ)в Ф. 109 — Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.

2. Российский государственный архив древних актов (г. Москва) (РГАДА)• Ф. 271 Берг-коллегия• Ф. 277 Мануфактур-коллегия• Ф. 294 Мануфактур-контора• Ф. 298 Канцелярия Главного правления Сибирских и Казанских заводов

3. Государственный архив Кировской области (г. Киров) ГАКО

4. Ф. 176- Вятская казенная палата;

5. Ф. 237- Вятская духовная консистория;

6. Ф.533 Торговый дом Е. и Л. Макаровых;

7. Ф. 630 Вятская городская дума;

8. Ф. 864 Слободская городская дума;

9. Ф.835 Малмыжский городской голова;

10. Ф. 838- ■ Малмыжский городской староста;

11. Ф.1073 Орловская городская дума;

12. Ф.1074 Котельничская городская дума;

13. Ф. 1396 Вятский банк К.А. Анфилатова

14. Государственный архив Оренбургской области (г. Оренбург) ГАОО » Фонд 6 - Канцелярия оренбургского генерал-губернатора;• Фонд 11 Оренбургское губернское правление;• Фонд 37 Войсковое хозяйственное правление Оренбургского казачьего войска;

15. Объединенный государственный архив Челябинской области (г. Челябинск) -ОГАЧО• Фонд 1 Челябинская городская дума; ® Фонд 160 - Троицкая городская дума.

16. Отдел письменных источников Государственного исторического музея (г. Москва) ЮПИ ГИМ)• Ф. 260 личный фонд Я.П. Гавердовского.

17. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (г. С.-Петербург) ОР РНБ

18. Кировский областной объединенный историко-архитектурный музей-заповедник.• Громозов И.И. Записки.1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ1. Юридические акты

19. Высочайше утвержденное положение о купеческих книгах (14.06.1834) // ПСЗ -2. Т. XXXV. № 7187.

20. Высочайше утвержденное положение о частной золотопромышленности на казенных землях в Сибири (30.04.1838) // ПСЗ 2. Т. XIII. № 11188.

21. Грамота на права и выгоды городам Российской империи (21 апреля 1785) // ПСЗ. Т. XXII. № 16188.

22. Иванов П. Обозрение прав и обязанностей российского купечества и вообще всего среднего сословия. Ч. 1. М., 1826. - 284 с. (репринтное издание - М.: Издательский Дом Тончу, 2006. - 464 е.).

23. Колоколов Е.Ф. Указатель законов Российской империи для купечества. М., 1847.-495 с.

24. Манифест «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий (01.01.1807) // ПСЗ. Т. XXIX. № 22418.

25. Манифест «Об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний» (14.11. 1824)//ПСЗ. Т. XXXIX. №. 30115. § 30-32.

26. Необходимые правила для купцов, банкиров, комиссионеров и вообще для каждого человека, занимающегося каким-либо делом. СПб., 1887. (Переиздание - Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы, 2001.-22 е.).

27. Об обязанностях купцов и мещан, имеющих жительство в казенных и помещичьих селениях (28.07.1822) // ПСЗ. Т. XXXVIII. № 29145.

28. Об усыновлении купцами и мещанами их воспитанников (14.10.1835) // ПСЗ-2. Т. X. № 8474.

29. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе (далее ПСЗ-2).-СПб, 1846.

30. Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (далее ПСЗ). СПб, 1830.

31. Положение о С.-Петербургском Высшем Коммерческом Пансионе // ПСЗ-2. Т. XXII. № 21263;

32. Российские законы о торговле и промышленности. Руководство для торговых сословий / сост. А. Леонгард. СПб, 1855.

33. Устав для утверждаемого Вятской Губернии в городе Слободском Об-щественнаго городоваго Банка // ПСЗ. Т. XXX. № 23942.1. Статистические издания

34. Арсеньев, К.И. Статистические очерки России / К.И. Арсеньев. СПб.: Тип. Императорской Академии Наук, 1848. - 503 с.

35. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального штаба. Т. II. Ч. 4. Вятская губерния. СПб.: Тип. Департамента Генерального штаба, 1850. - 109 с.

36. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального штаба. Т. XIV. Ч. 1. Пермская губерния. СПб.: Тип. Департамента Генерального штаба, 1852. - 212 с.

37. Герман, К.Ф. Статистические исследования относительно Российской империи. Ч. 1: О народонаселении / К.Ф. Герман. СПб.: Печ. при Имп. Академии Наук, 1819. - 325 с.

38. Голубев, П. Историко-статистический сборник сведений по вопросам экономического и культурного развития Вятского края / П. Голубев. -Вятка: Скоропечатная тип. H.A. Огородникова и К0 и Типогр. Губ.правления, 1896. 144 с.

39. Городские поселения в Российской империи. Т. 2. СПб.: Тип. Тов-ва «Общественная польза», 1861. - 595 е.; Т. 3. - СПб.: Тип. К. Вульфа, 1863. - 692 е.; Т. 4. - СПб.: Тип. К. Вульфа, 1864. - 822 с.

40. Данилевский, Н.Я. Статистические исследования о распределении и движении народонаселения в России в 1846 г. / Н.Я. Данилевский. -СПб.: Типография Министерства внутренних дел, 1851. 247 с.

41. Дебу, И.Л. Топографическое и статистическое описание Оренбургской губернии в нынешнем ее состоянии / И.Л. Дебу. М.: Университетская тип., 1837.-224 с.

42. Дэн, В.Э. Население России по пятой ревизии. Т. 2, ч. 2 / В.Э. Дэн. М.: Университетская тип., 1902.

43. Жуковский, И. Краткое географическое и статистическое описание Оренбургской губернии / И. Жуковский Уфа: Губернская тип., 1880. -106 с.

44. Зябловский, Е. Статистические описания Российской империи в нынешнем ее состоянии. 2-е изд. / Е. Зябловский. СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1815. -Ч. I-III; Ч. IV-V.

45. Из истории Урала. Урал с древнейших времен до 1917 г.: сб. документов и материалов / сост. И.И. Бабиков и др. Свердловск: Сред. Урал. кн. изд-во, 1971.-391 с.

46. Кеппен, П.И. Девятая ревизия: исследование о числе жителей в России в 1851 г. / П.И. Кеппен. СПб.: Печ. при Имп. Акад. Наук, 1857. - 298 с.

47. Кеппен, П.И. Краткие путевые заметки о северо-восточных губерниях // Журнал Министерства внутренних дел. СПб., 1849. - Часть 27. - № 7. -С. 99-118.

48. Лобысевич, Ф.И. Город Оренбург. Историко-статистический очерк / Ф.И. Лобысевич. СПб.: Тип. Э. Гоппе, 1878. - 61 с.

49. Материалы для статистики Российской империи, издаваемые с высочайшего соизволения при Статистическом отделении Совета Министерства внутренних дел. СПб.: Типография Министерства внутренних дел, 1839.-668 с.

50. Материалы для статистики Российской империи, издаваемые с высочайшего соизволения при Статистическом отделении Совета Министерства внутренних дел. СПб.; Типография Министерства внутренних дел, 1841.-791 с.

51. Материалы для хозяйственной статистики России, издаваемые Императорским Вольным Экономическим Обществом. Кн. 1. СПб.: Типография Департамента внешней торговли, 1853. - 255 с.

52. Материалы по статистике, географии, истории и этнографии Оренбургской губернии, издаваемые Оренбургским губернским статистическим комитетом. Вып. 1. Оренбург, 1877. - 176 с.

53. Мозель, X. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пермская губерния / X Мозель. СПб.: Тип. Ф. Персона, 1864. - 746 с.

54. Наумов, Н. Материалы для истории торговли Вятской губернии / Н. Наумов. Вятка: Губернская типография, 1903. - 56 с.

55. Попов, Н.С. Историко-географическое описание Пермской губернии, сочиненное для атласа 1800 года / Н.С. Попов. Пермь: Тип. Пермского губернского правления, 1801. - 220 с.

56. Сборник статистических сведений о России, издаваемый Статистическим отделением императорского Русского географического общества. Кн. 1. / под ред. М.П. Заболоцкого. СПб.: Тип. II отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1851. - 203 с.

57. Сборник статистических сведений о России, издаваемый Статистическим отделением императорского Русского географического общества. Кн. 2. / под ред. Е.И. Ламанского. СПб.: Тип. Императорской Академии наук, 1854. 322 с. - 103 с.

58. Сборник статистических сведений о России, издаваемый Статистическим отделением Императорского русского географического общества. Кн. 3. / под ред. В.П. Безобразова. СПб.: Тип. Морского министерства, 1858.-672 с.

59. Список существующих в Российской империи ярмарок. СПб.: Тип. медицинского департамента МВД, 1834. - 83 с

60. Статистические таблицы Всероссийской империи, или физическое, политическое статистическое начертание России, с XIX столетия из новейших писателей извлеченное. М.: Губернская типография А. Решетникова, 1807. - 109 с.

61. Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, великого княжества Финляндского и Царства Польского, составленные в

62. Статистическом отделении совета Министерства внутренних дел. СПб.: Тип. К. Крайя, 1842. - 74 с.

63. Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, составленные в Статистическом отделении Совета Министерства внутренних дел. СПб.: Тип. К. Крайя, 1840. - 41 с.

64. Статистические таблицы Российской империи за 1856 г., составленные и изданные по распоряжению министра внутренних дел статистическим отделом Центрального статистического комитета. СПб.: Тип. II отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, 1858. - 300 с.

65. Статистическое изображение городов и посадов Российской империи на 1825 год, составленное под руководством директора Департамента полиции исполнительной тайного советника Штера. СПб.: Тип. И.И. Глазунова, 1829. - 93 с.

66. Ханыков, Я.В. Географическое обозрение Оренбургского края / Я.В. Ха-ныков // Материалы для статистики Российской империи. СПб.: Типография Министерства внутренних дел, 1839. - Т. 5. Ч. 2. Отд. 2. - С. 137.

67. Черемшанский, В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях / В.М. Черемшанский. Уфа: Тип. Оренбургского губернского правления, 1859.-472 с.

68. Авдеева, Е.А. Записки о старом и новом русском быте / Е.А. Авдеева. -СПб: тип. Штаба военноучебных заведений, 1842. 153 с.

69. Арсеньев, К.И. Путевые заметки о Юго-восточной России / К.И. Арсень-ев // Журнал Министерства внутренних дел. 1844. - Часть 7. - № 9. - С. 424-439.

70. Белоголовый, H.A. Поездка на Урал в 1866 году / H.A. Белоголовый // Белоголовый H.A. Воспоминания и другие статьи. 4-е изд. СПб.: Топо-литография Б.М. Вольфа, 1901. - С. 452-495.

71. Берх, В.Н. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей / В.Н. Берх. СПб.: Печатано в военной типографии Главного Штаба его императорского величества, 1821.- 234 с.

72. Бларамберг, И.Ф. Воспоминания / И.Ф. Бларамберг. М.: Наука, 1978. -358 с.

73. Бурышкин, П.А. Москва купеческая: записки / П.А. Бурышкин. М.: Современник, 1991. - 301 с.

74. Вавилов, И. Беседы русского купца о торговле / И. Вавилов. В 2-х ч. Ч. 1-2. СПб.: Тип. Штаба Отд. корп. вн. стражи, 1846 - 210 с.

75. Вердеревский, Е.А. От Зауралья до Закавказья / Е.А. Вердеревский // В Парме. / сост. Н.Ф. Аверина. Пермь: Пермское книжн. изд-во, 1988. -С.105-113).

76. Вигель, Ф.Ф. Записки / Ф.Ф. Вигель. Ч. 2. М.: Университетская тип, 1892.-240 с.

77. Воспоминания о посещении Вятки государем императором Александром Благословенным в 1824 году (Статья М.С. Косарева из «Вятских губернских ведомостей». 1864. № 45) // Труды Вятской ученой архивной комиссии. Вып. I-II. Вятка, 1913. - С. 40-41.

78. Гофман, Э.К. Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой. Исследования экспедиции, снаряженной императорским русским географическим обществом в 1847, 1848 и 1850 годах. Т. II / Э.К. Гофман; пер. с нем. -СПб.: тип. Имп. Академии наук, 1856.-376 с.

79. Гра, А. Материалы к истории Оренбурга. Оренбург 40-х годов XIX столетия по описанию Т.-Ю. Базинера / А. Гра // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып. XI. Оренбург: Губерн. типо-литогр, 1903.-С. 1-10.

80. Давыдов, Г.И. Двухкратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним / Г.И. Давыдов. Часть первая. СПб.: Морская тип, 1810. - 287 с.

81. Демезон, П.И. Записки его превосходительству военному губернатору Оренбурга господину генерал-лейтенанту Перовскому / П.И. Демезон // URL: http://orel3.rsl.ru/nettext/22.02.06/demivit/degop.htm.

82. Дживилегов, A.K. Черты провинциальной жизни на рубеже XIX века / А.К. Дживилегов // Голос минувшего. 1913. - № 7. - С. 186-189.

83. Дмитриев, В. И мое путешествие в дикие страны Отечества / В. Дмитриев // Ореады. 1809. - Часть 1. - С. 25-64.

84. Добряков, Т.С. Сказание о московском 1-й гильдии купце Семене Про-кофьевиче Васильеве / Т.С. Добряков // Душеполезное чтение. 1860. -№ 8. - С. 473-482.

85. Дореволюционный Челябинск в слове современников: Собрание текстов / Сост. B.C. Боже. Челябинск: Центр ист.-культ. наследия г. Челябинска, 1997. - 328 с.

86. Еленский, О. Мысли и воспоминания поляка / О. Еленский // Русская старина. 1906. - Т. 127. - № 9. - С. 670-714.

87. Жуковский, В.А. Дневники В.А. Жуковского с примечаниями И.А. Бычкова / В.А. Жуковский. СПб: тип. Товарищества «Общественная польза», 1903. - 536 с.

88. Загоскин, JI. Записки жителя того света / JI. Загоскин // Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина в Русской Америке в 1842-1844 гг. М.: Государственное издательство географической литературы, 1956.-С. 47-54.

89. Залесов, Н.Г. Записки / Н.Г. Залесов // Русская старина. 1903. - Т. 114. - Вып. 4. - С. 41-64; Вып. 5. - С. 267-289.

90. Записка Дмитрия Волкова об Оренбургской губернии 1763 г. // Вестник императорского русского географического общества. СПб., 1859. - Ч. 27.-№9.-С. 49-60.

91. Записка Оренбургского губернатора Рейнсдорпа о недостатках вверенной его управлению губернии 1770 г. // Вестник императорского русского географического общества. СПб., 1859. - Ч. 27. - № 10. - С. 90-104.

92. Записка, найденная в бумагах покойнаго купца С-ва // Пермский сборник. Кн. 2. - М., 1860. - Прилож. - С. XXVII-XXX.

93. Записка, составленная по рассказам Оренбургского линейного батальона № 10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно. 1836 г. //URL: http://orel3.rsl.ru/nettext/22.02.06/demivit/vzap.htm.;

94. Злоказов, Л.Д. Старый Екатеринбург: Город глазами очевидцев / Л.Д. Злоказов, В.Б. Семенов. Екатеринбург: ИГЕММО "Lithica"; Музей истории Екатеринбурга, 2000. - 608 с.

95. И.Т. Посошков. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения / Ред. и коммент. Б.Б. Кафенгауза. М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 411 с

96. Из записок преосвященного Никодима Казанского // Труды Вятской ученой архивной комиссии. Вып. 1-Й. Отд. III. - Вятка, 1912 - С. 51-98.

97. Ионин. Медико-топографическое описание Вятского уезда // Журнал Министерства внутренних дел. 1849. - Часть 27. - № 9. - С. 410-411.

98. История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях: аннот. указ. кн. и публ. в журн. / Науч. рук., ред. и введение проф. П.А.Зайончковского. Т. 2: 1801-1856 гг. М.: «Книга», 1977-78.

99. Каменьский, Г. Письма из ссылки / Г. Каменьский. Киров: Слободская тип., 1989. - 481 с. (Каменьский Г. Письма из ссылки. Электронный ресурс. НАША ВЯТКА - независимый информационно-аналитический портал. URL: www.nashavyatka.ru/history/pisma.html).

100. Клепиков, К.И. Воспоминания вятского старожила / К.И. Клепиков. -Вятка: Тип. и хромолит. Маншеева, б. Куклина и Красовского, 1899. 14 с.

101. Клепиков, К.И. Заметки и впечатления вятского старожила / К.И. Клепиков. Вятка: тип. и хромолитогр. Маншеева, 1900. - 14 с.

102. Клепиков, К.И. Сборник статей вятского старожила / К.И. Клепиков. -Вятка: тип. и хромолитогр. Маншеева, 1899. 14 с.

103. Корельский, А. Горнозаводская служба и общественная жизнь на Урале в крепостное время / А. Корельский // Русская старина. 1905. Т. 124. -№ 10.-С. 131-167; № 11.-С. 290-331.

104. Купеческие дневники и мемуары конца XVIII первой половины XIX в. / Сост. A.B. Семенова, А.И. Аксенов, Н.В. Середа. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН): Памятники исторической мысли, 2007. - 470 с.

105. Кюстин, А. де. Россия в 1839 году: В 2 т. / А. де Кюстин. Пер. с фр. В. Мильчиной и И. Стаф. М.: Изд- во им. Сабашниковых, 1996. - 528 с.

106. Лендер, H.H. По северу и югу. Картинки России / H.H. Лендер // Исторический вестник. 1909. - Т. 115. - № 2. - С. 725-773.

107. Лепехин, И. И. Из «Дневных Записок путешествия по разным провинциям Российского государства» акад. Лепехина / И.И. Лепехин // Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1897 год. Вятка, 1896. Год 18-й.-С. 32 (Отд. 4).

108. Лепехин, И. Продолжение дневных записок путешествия академика медицины доктора Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1770 году / И. Лепехин. СПб.: Императорская Академия Наук, 1772.-340 с.

109. Лопухин, И.В. Записки из некоторых обстоятельств жизни и службы действительного тайного советника и сенатора И.В. Лопухина, составленные им самим / Лопухин И.В. Лондон: TRUBNEB & Co., 60, PATERNOSTER ROW, 1860. - 211 с.

110. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Город Екатеринбург. Исторический очерк / Д.Н. Мамин-Сибиряк // Собр. соч. в 12 т. Свердловск: Свердлгиз, 1951. - Т. 12.-С. 238-290 .

111. Мартынов, А. Живописное путешествие от Москвы до Китайской границы Андрея Мартынова, советника Академии Художеств / А. Мартынов. СПб.: тип. Плюшара, 1819. - 67 с.

112. Мейендорф, Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару / Е.К. Мейендорф. -М.: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1975. -180 с.

113. Мельников, П.И. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь. Статья восьмая / П.И. Мельников // Мельников П.И. Полное собрание сочинений. Т. 7. СПб.: Издание Т-ва А.Ф. Маркс, 1909.

114. Мельников, П.И. Поездка в Кунгур / П.И. Мельников // Москвитянин. -М, 1841.-Часть III.-С. 261-275.

115. Муравьев, H.H. Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах, гвардейского генерального штаба капитана Николая Муравьева, посланного в сии страны для переговоров / H.H. Муравьев. Ч. 1. М.: тип. Августа Семена, 1822. Ч. 1. - 182 е.; Ч. 2. - 145 с.

116. Назаров, Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. Филиппа Назарова, отдельного Сибирского корпуса переводчика, посыланного в Кокант в 1813 и 1814 годах / Ф. Назаров. СПб: тип. Императорской Академии наук, 1821. - 98 с.

117. Найденов, Н. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном (напечатаны для лиц, принадлежащих и близких к роду составителя) / Н. Найденов. Т. 1. М.: Tono-литография И.Н. Кушнерев и К0, 1903. - 113 с.

118. Небольсин, П.И. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул / П.И. Небольсин. СПб.: Тип. И. Глазунова и К0, 1859. - 248 с.

119. Небольсин, П.И. Очерки торговли России со странами Средней Азии, Хивой, Бухарой и Коканом (со стороны Оренбургской линии) / П.И. Небольсин // Записки Императорского Русского географического общества. Книжка X. СПб.: Тип. Академии Наук, 1855. - 448 с.

120. Небольсин, П.И. Рассказ троицкого 2-й гильдии купца Абдул-Вали Аб-дул-Вагапова Абу-Абубакирова о путешествии его с товарами из Троицка в Чугучак и о прочем / П.И. Небольсин // Географические известия. -СПб., 1850. Вып. 3. - № 7/9. - С. 371-406.

121. Нестеров, М.В. Давние дни. (Воспоминания, очерки, письма) / М.В. Нестеров. — Уфа: Баш. кн. изд-во, 1986. 559 с.

122. Никитенко, A.B. Дневник. Т. 1. 09.02.1843 / A.B. Никитенко // Записки и дневник (В 3-х книгах). М., 2005. Электронный ресурс. Библиотека Максима Мошкова. URL: http://az.lib.rU/n/nikitenkoaw/text0030.shtml.

123. О пребывании Г.И. Александра I на Екатеринбургских заводах 1824 года // Благонамеренный. Журнал словесности и нравов. 1825. Ч. 29. - № 6. -С. 209-220; № 7. - С. 227-237.

124. Одинцов, Н.В. Записки ростовца / Н.В. Одинцов // Русский архив. -1906. Кн. II. - Вып. 5. - С. 14-46.

125. Описание города Верхотурья, составленное инспектором Пермской семинарии игуменом Макарием. СПб.: тип. Эдуарда Праца, 1854. - 48 с.

126. Островский, А.Н. Вся жизнь театру. Русские дневники / А.Н, Островский. М.: Советская Россия, 1989. - 350 с.

127. Очерки и воспоминания Н.М. Колмакова с 1816-го года // Русская старина 1891 - Т. 70. - № 4. - С. 23-43; № 5. С. 449-469; № 6. С. 657-679.

128. Паллас, П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи, бывшее в 1768-1769 году / П.С. Паллас. СПб.: Печ. при Имп. Акад. Наук, 1773-1788.

129. Паршин, В. Описание пути от Иркутска до Москвы, составленное в 1849 г. Василием Паршиным / В. Паршин. М.: тип. А. Семена, 1851. -230 с.

130. Племянников, В. Нравы и обычаи бузулуцких поселян / В. Племянников // Материалы для русской географии. 1830. - № 17.

131. Полилов, А.Е. Из дневника юноши «тридцатых годов» / А.Е. Полилов // Вестник Европы. Журнал истории политики - литературы. - 1908. - Т. 252.-Кн. 7.-С. 97-120.

132. Поссе, В.А. В даль и глубь России (отрывки). На «Неве» по Волге и Каме / В.А. Поссе. Электронный ресурс. Дом Пастернака. Электронная библиотека «Пермский архив» URL: http://www.dompasternaka.ru/library/detail.php?id=456

133. Прозоров, A.A. Город Вятка и его обыватели: мемуары / A.A. Прозоров. -Киров: Изд-во «Экспресс», 2010. 152 с.

134. Путешествие из Оренбурга в Хиву самарского купца Рукавкина в 1753 году, с приобщением разных известий о Хиве с отдаленных времен доныне // Журнал Министерства внутренних дел. М., 1839. Часть 33. - № 9.-С. 351-401.

135. Путешествие по России Е.И.В. Государя наследника цесаревича // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений. СПб., 1837. - Т. 6. - № 24. - С. 463-467; № 26. - С. 239-255.

136. Путешествие по Сибири г-на Трунина. Письма, писанныя им другу, живущему в Москве // Новости русской литературы. 1802. Часть III. М.: Университетская типография, 1802. - С. 13-111.

137. Путешествие по Сибири и прилегающим к ней странам Центральной Азии по описаниям Т.У. Аткинсона, А.-Т. Фон-Миддендорфа, Г. Радде и др. / Сост. А. Фон-Этцель и Г. Вагнер. Пер. с нем. Н. Деппиша. СПб.: Тип. М.О. Фольфа, 1865. - 518 с.

138. Рабочее движение в России в XIX веке. 1800-1860: Сб. док-тов и материалов / Под ред. А.М. Панкратовой. М.: Госполитиздат, 1951. Т. I. -1040 с.

139. Радищев, А.Н. Дневники. Записки путешествия в Сибирь / А.Н. Радищев // Радищев А.Н. Полн.собр.соч. М.; Л., 1952. - Т. 3. - С. 251-304.

140. Рыбников, И.Н. Российское купечество на обеде у императора Николая Павловича / И.Н. Рыбников // Русский архив. 1891. Кн. 3. - № 12. - С. 563-569.

141. Рычков, Н.П. Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рыч-кова по разным провинциям Российского государства, 1769 и 1770 году / Н.П. Рычков. СПб.: Печ. при Имп. Акад. Наук, 1770-1772. Т. 1. - 190 е.; Т. 2.- 132 с.

142. Рычков, капитан. Из «Дневных Записок путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Р. государства» (1770-1772 г. СПб.) / Н.П. Рычков // Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1897 год. -Вятка, 1896. Год 18-й. С. 22 (Отд. 4).

143. Салтыков-Щедрин, М.Е. Губернские очерки / М.Е. Салтыков-Щедрин // Его же. Собрание сочинений в 20 тт. / Под общей редакцией A.C. Буш-мина, В.Я. Кирпотина, С.А. Макашина, Е.И. Покусаева. Т. 2. М.: Изд-во «Художественная литература», 1965. - 552 с.

144. Свиньин, П.П. Картина золотопесчаных промыслов в уральских горах / П.П. Свиньин // Отечественные записки. 1825. Ч. 21. - № 57. - С. 3-28; № 58. - С. 269-292; № 59. - С. 444-477.

145. Свиньин, П.П. Картина Оренбурга и его окрестностей. Из живописного путешествия по России издателя «Отечественных записок» в 1824 году / П.П. Свиньин // Отечественные записки. 1828. - Ч. 35. - № 99. - С. 35-49.

146. Свиньин, П.П. Посещение Илецкой Защиты в 1824 году / П.П. Свиньин // Отечественные записки. 1825. - Ч. 23. - № 63-64.

147. Словцов, П.А. Письма из Сибири / П.А. Словцов // Азиатский вестник. -1825.-№ 2.-С. 121-133.

148. Смышляев, Д.Д. Из прошлого. О старых временах и людях / Д.Д. Смышляев // Смышляев Д.Д. Сборник статей о Пермской губернии. -Пермь:Типо-литография губ. правления, 1891. С. 109-162.

149. Смышляев, Д.Д. Материалы для истории города Перми / Д.Д. Смышляев // Смышляев Д.Д. Сборник статей о Пермской губернии Пермь, 1891. -С. 16-32.

150. Смышляев, Д.Д. Сборник статей о Пермской губернии / Д.Д, Смышляев. -Пермь: Типо-литография губ.правления, 1891. -300 с.

151. Сокращенная жизнь покойного санкт-петербургского купца первой гильдии Александра Петровича Березина // Русский архив. 1879. Кн. 1. - С. 226-235.

152. Соллогуб, В.А. Тарантас. Путевые впечатления / В.А. Соллогуб. СПб.: Издание книгопродавца Андрея Иванова в типографии Journal de St.-Petersbourg, 1845. - 286 с.

153. Сомов, М.М. Описание Уфы / М.М. Сомов // Оренбургские губернские ведомости. 1864. - №№ 10-52.

154. Стахеев, Д.И. Духа не угашайте. Избранные произведения / Д.И. Стахе-ев. — Казань: Тат. кн. изд-во. 417 с.

155. Толченов, И.А. Журнал, или Записка жизни и приключений Ивана Алексеевича Толченова / И.А. Толченов. М.: АН СССР, Ин-т истории СССР, 1974.-471 с.

156. Фальк, И.П. Записки путешествия академика Фалька / И.П. Фальк. Пер. с нем. П. Петрова; прим. И.И. Георги. СПб.: Печ. при Имп. Акад. Наук, 1824-1825.-446 с.

157. Фирсов, А.И. По Каме / А.И. Фирсов // Исторический вестник. 1910. -Т. 122.-№ 11.-С. 709-732; № 12. - С. 1107-1131.

158. Ханыков, Н.В. Описание Бухарского ханства / Н.В. Ханыков. СПб.: тип. Императорской Академии Наук, 1843. - 282 с.

159. Чарушин, H.A. Автобиография. Электронный ресурс. Народная воля URL: http://narovol.narod.ru/Person/charushin.htm

160. Черепанов, С. Ирбитская ярмарка (из путевых заметок) / С. Черепанов // Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художественных новостей и мод. 1856. - Т. 139. - Отделение VII. - С. 1-16.

161. Чернов, И.В. Записки / И.В. Чернов // Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии. Вып. XVIII. Оренбург: Паровая Типо-литография "Т-ва Печ. дела Каримов, Хусаинов и К", 1907. - 224 с.

162. Эверсман, Э. Путешествие от Казани по разным местам Оренбургской и Астраханской губерний и по берегам Каспийского моря в 1829 году / Э. Эверсман // Казанский вестник. 1830. - Часть 29. - № 7-8. - С. 497531. Часть 30. № 9-10. - С. 23-63.

163. Эрдман, И.Ф. Иоганна Фридриха Эрдмана путешествие по Вятской губернии летом 1816 года / И.Ф. Эрдман. С нем. перевёл С. К. Кузнецов // Календарь и ПКВГ на 1893 г. Вятка, 1892. - Отд. 2. - С. 135-148.1. Периодические издания

164. Алфеевский, Я. Алексеевская ярмарка / Я. Алфеевский // Вятские губернские ведомости. 1845. - № 14. - Отдел второй. Часть неофициальная. - С. 97-99.

165. Благодетельный подвигП. Ф. В.ва// Русский вестник. 1824. - № 4. - 11 мая.

166. Ведомость о частных золотых промыслах Уральского хребта // Мануфактурные и горнозаводские известия. 1855. - № 13.

167. Взгляд на г. Вятку и на Вятскую губернию // Вятские губернские ведомости. 1845. - № 35. - Отдел второй. Часть неофициальная. - С. 231-233; № 36. - Отдел второй. Часть неофициальная. - С. 237-239.

168. Взгляд на статью: Общие замечания о торговле, помещенную в № 1 Прибавлений к Вятским губернским ведомостям // Вятские губернские ведомости. 1838. -№11.- Прибавление. - С. 26-28.

169. Высочайшие повеления // Журнал мануфактур и торговли. 1837. - № 4. -С. 7-10.

170. Город Оренбург в 1843 гг. // Оренбургские губернские ведомости. -1844.-№39-42.

171. Гр. Еф. Королев-Антошечкин. Нечто о колонизации г. Оренбурга // Оренбургский листок. 1889. - № 13.

172. Дюков Николай Андреевич. Некролог. 10 октября 1894 // Оренбургский листок. 1894. - № 42.

173. Извлечение из отчета министра финансов по Департаменту мануфактур и внутренней торговли за 1828 г. // Журнал мануфактур и торговли. -1829. № 1.-С. 3-10.

174. Историческое и статистическое описание г. Нолинска // Вятские губернские ведомости. 1838. - № 27. - Прибавление. - С. 68-70.

175. Кокорев, В.А. Нужды и желания промышленности. Мысли о русской внутренней торговле. От нескольких молодых людей купеческого сословия / В.А. Кокорев // Русский вестник. 1858. - № 12. - Т. 18. - С.

176. Ксавие Эйма. Исследование об Амуре и торговле Восточной Сибири / Эйма Ксавие / Э. Ксавие // Журнал мануфактур и торговли. 1859. - № 11.

177. Кудрявцев, В. Кулачные бои в Елабуге / В. Кудрявцев // Вятские губернские ведомости. 1863. - 2 февраля.

178. Награды мануфактурной выставки 1853 г. в Москве // Мануфактурные и горнозаводские известия. 1855. - № 41; 43.

179. Неизвестный. Воровство в Оренбурге // Оренбургский листок. 1887. -№3.

180. Несколько слов о естественном богатстве Вятского края и о мануфак-турно-заводской промышленности в нем // Мануфактурные и горнозаводские известия. 1856.-№38, 40.

181. Несколько слов о Троицке (Извлечение из письма к Р.) // Оренбургские губернские ведомости.- 1849. № 23. - Неофициальная часть. - С. 129132.

182. Объявления и извещения // Вятские губернские ведомости. 1838. - № 5. - Официальная часть. - С. 34.

183. Объявления и извещения губернского начальства. О пожертвованиях // Оренбургские губернские ведомости. 1849. - № 9. - Отдел первый. - С. 35-36.

184. О движении торговли на Алексеевской ярмарке в г. Котельнич // Вятские губернские ведомости. 1850. - № 20. - Неофициальная часть. - С. 131133.

185. О канатно-прядильной фабрике купца Д.Е. Смышляева // Мануфактурные и горнозаводские известия. 1840. - № 2.

186. Описание Слободского уезда // Вятские губернские ведомости. 1840. -№ 7. - Прибавление. - С. 23-27; № 21. - Прибавление. - С. 76-79.

187. О пожертвовании купца Д. Смышляева // Журнал Министерства внутренних дел. 1839. - Часть 34. - № 10. - С. 21.

188. О похищенном имении и деньгах // Пермские губернские ведомости. -1849.-№38.-С. 78-79.

189. О пребывании Г.И. Александра I на Екатеринбургских заводах 1824 года // Благонамеренный. Журнал словесности и нравов, издаваемый А. Измайловым. 1825. - Часть 29. - № 6. - С. 214-217.

190. О промышленности Вятского края // Мануфактурные и горнозаводские известия. 1856. - № 1.

191. О промышленности г. Нолинска // Вятские губернские ведомости. -1838. № 9. - Прибавление. - С. 21-22.

192. О торговой и мануфактурной промышленности в Оренбургской губернии // Журнал мануфактур и торговли. 1840. Часть III. - № 7-9. - С. 232-233.'

193. Очерки Троицкого менового двора // Оренбургские губернские ведомости. 1849. - № 32. - Часть неофициальная. - С. 180-183.

194. Пожертвования купцов в пользу заключенных в Уфимском тюремном замке // Оренбургские губернские ведомости. 1849. - № 9. - Отдел Первый.

195. Попов, М. О пожертвовании купцами Н. Серебряковым и Д. Балаевым денег на строительство Михаило-Архангельской церкви / М. Попов // Оренбургские губернские ведомости. 1847. - № 49. - Часть неофициальная. - С. 685-689.

196. Путешествие по России Е.И.В. Государя наследника цесаревича // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений. СПб., 1837. -Т. 6. -№24. -С. 463-467.

197. Состояние города Елабуги в 1843 году // Вятские губернские ведомости. -1844. № 12. - Часть неофициальная. Статистика. - С. 57-59.

198. Состояние фабрик и заводов в Оренбургской губернии в 1828 г. // Журнал мануфактур и торговли. 1831. - № 8. - С. 58-78.

199. Состояние фабрик и заводов в Пермской губернии // Журнал мануфактур и торговли. 1830. - № 8. - С. 72-88.

200. Состояние фабрик и заводов Вятской губернии за 1828 год // Журнал мануфактур и торговли. 1830. - № 3. - С. 105-144.

201. Список членов Мануфактурных комитетов и Мануфактур-корреспондентов по губерниям // Журнал мануфактур и торговли. 1829. - № 2. - С. 113-114.

202. Статистика торговых оборотов на ярмарках в Вятской губернии за 1843 г. // Вятские губернские ведомости. 1844. - № 49. - Прибавление. Часть неофициальная. - С. 320-321.

203. Эсаулов, Т. Моралев Иван Егорович. Некролог / Т. Эсаулов // Вятские губернские ведомости. 1849. - № 53. - Отдел второй. Часть неофициальная.-С. 306-308.1. Художественная литература

204. Герцен, А.И. Былое и думы / А.И. Герцен. М.: ГИХЛ, 1958. - 568 с.

205. Герцен, А.И. Собрание сочинений: В 30 т./ А.И. Герцен. Т. 21: Письма 1832-1838 гг. - М.: АН СССР, 1961. - 639 с.

206. Горький, М. Фома Гордеев / М. Горький. Электронный ресурс. Собрание классики Библиотеки Мошкова: URL: http://az.Hb.ni/g/gorxkijm/text0001 .shtml.

207. Даль, В.И. Бикей и Мауляна / В.И. Даль // Даль В.И. Повести и рассказы. -Уфа: Башк. кн. изд-во, 1981.-С. 367-383.

208. Добролюбов, H.A. Темное царство / H.A. Добролюбов // Добролюбов

209. H.A. Русские классики. Избранные литературно-критические статьи. -М., 1970. (Сер. «Литературные памятники») Электронный ресурс. Собрание классики Библиотеки Мошкова: URL: http://az.lib.rU/d/dobroljubowna/text0180.shtml.

210. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Хлеб / Д.Н. Мамин-Сибиряк. М.: Правда, 1984. -448 с.

211. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Золото / Д.Н. Мамин-Сибиряк // Его же. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 8. М.: Огонек: Правда, 1958. - 448 с.

212. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Приваловские миллионы / Д.Н. Мамин-Сибиряк // Его же. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 2. М.: Огонек: Правда, 1958. -380 с.

213. Мельников, П.И. Очерки поповщины / П.И. Мельников // Мельников П.И. Полное собрание сочинений. Т. 13. СПб.; М.: Тов. М.О. Вольф, 1898.-396 с.

214. Мельников-Печерский, П.И. Красильниковы / П.И. Мельников-Печерский // Мельников-Печерский, П.И. Собрание сочинений в 6 т. Т.1.-М.: Правда, 1963.-С. 5-24.

215. Мельников-Печерский, П.И. Медвежий угол / П.И. Мельников-Печерский // Мельников-Печерский, П.И. Собрание сочинений в 6 т. Т. 1.-М.: Правда, 1963.-С. 144-160.

216. Островский, А.Н. Полное собрание сочинений. Т. 1 / А.Н. Островский. -М.: Искусство, 1973. 576 с.

217. Решетников, Ф.М. Где лучше? / Ф.М. Решетников. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1987. - 416 с.

218. Решетников, Ф.М. На палубе / Ф.М. Решетников // Решетников Ф.М. Полн.собр.соч. Т. 1. Свердловск: Свердлгиз, 1936.

219. Толстой, J1.H. Несколько слов по поводу книги «Война и мир» / JI.H. Толстой // Полное собрание сочинений. В 90 тт. Т. 16. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955.

220. Ушаков, A.C. Барин и купец. Очерки / A.C. Ушаков // Ушаков A.C. Из купеческого быта: Повести и очерки. Ч. 1. М., 1862. - С. 187-253.

221. Ушаков, A.C. Тарыкины / A.C. Ушаков // Ушаков A.C. Из купеческого быта. Повести и очерки. Ч. 1. -М., 1862. С. 3-186.

222. Шмелев, И.С. Лето Господне. «Донская» / И.С. Шмелев // Электронный ресурс. URL: www.litra.ru/fullwork/download/fwid/00237081222338475329/61. БИБЛИОГРАФИЯ

223. Агеев, С.С. Рязановы купцы екатеринбургские / С.С. Агеев, В.П. Ми-китюк; РАН. Урал, отд-ние. Ин-т истории и археологии. - Екатеринбург, 1998.- 191 с.

224. Айзенберг, Л. Быт крестьян на частных горных заводах и рудниках в Оренбургском крае (накануне освобождения от крепостной зависимости) / Л. Айзенберг // Архив истории труда в России. Кн. 3. Пг., 1922. -С. 23-39.

225. Аксенов, A.B. Соль Илецкая. Историко-экономический очерк (17541965 гг.) / A.B. Аксенов // Оренбургский государственный педагогический институт. Ученые записки. Вып. 31. Оренбург, 1969. - 170 с.

226. Алеврас, H.H. Челябинское купечество в первой половине XIX в. / H.H. Алеврас // Челябинск неизвестный: краеведческий сб. Вып. 1. Челябинск: Центр историко-культурного наследия г. Челябинска, 1996. - С. 11-16.

227. Алекторов, А. История Оренбургской губернии / А. Алекторов; 2-е изд. Оренбург: Тип. Бреслина, 1883. - 1 рулон.

228. Альтов, В. Бугуруслан / В. Альтов. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1990.-336 с.

229. Альтов, В. Бузулук / В. Альтов. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1987.- 150 с.

230. Ананьич, Б.В. Банкирские дома в России. 1860-1914 гг. Очерки истории частного предпринимательства / Б.В. Ананьич. Л.: Наука, 1991. -200 с.

231. Андреев, H.B. История пермского городского самоуправления (последняя четверть XVIII первая четверть XIX в.) / Н.В. Андреев; Кн. 2. -Екатеринбург: изд-во УрГу; Пермь: изд-во ПГУ, 2003. - 276 с.

232. Андриевич, В. Сибирь в XIX столетии. Ч. 2: Период с 1806 по 1819 год / В. Андриевич. СПб.: Типография и литография В.В. Комарова, 1856.-458 с.

233. Анимица, Е.Г. Города Среднего Урала / Е.Г. Анимица. Свердловск: Сред.-Урал. книжн. изд-во, 1975. - 304 с.

234. Анохина, JI.A. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем / JI.A. Анохина, М.Н. Шмелева. М.: Наука, 1977.-359 с.

235. Антропов, И. Ирбитский торг: сословия гостевого города / И. Антропов, А. Смирных // Родина. 1994. - № 10. - С. 27-33.

236. Аполлова, Н.Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII начале XIX века / Н.Г. Аполлова. - М.: Изд-во АН СССР, 1960.-456 с.

237. Асфандияров, А.З. Экономическая жизнь и городское хозяйство Уфы в первой половине XIX в. / А.З. Асфандияров // Исследования по истории Башкирии XVII-XIX вв. Уфа: ИИЯЛ БФАН СССР, 1973. - С. 110-121.

238. Асфандияров, А.З. Башкирская семья в прошлом. XVIII первая половина XIX в. / А.З. Асфандияров. - Уфа: Китап, 1997. - 104 с.

239. Атаманова, Л.К. Труд в понимании старообрядчества / Л.К. Атаманова // Научные труды МПГУ. Сер: Социально-исторические науки: сб. статей. М.: Прометей, 2003.

240. Ахиезер, А. История России: конец или новое начало? / А. Ахиезер, И. Клямкин, И. Яковенко. М., 2005. - Гл. 15. Пункт 15.2. // URL: http://ist.p 16q48.firstvds.ru /ahcontent.html.

241. Бабст, И. О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала / И. Бабст // Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художеств, новостей и мод. СПб., 1856. - Т. 139. - № 6.

242. Байдин, В.И. Эволюция социально-культурного и бытового облика верхушки уральской буржуазии в конце XVIII начале XX вв.(на примере семьи екатеринбургских купцов Казанцевых) / В.И. Байдин //533

243. Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург, 1997. -С. 17-27.

244. Балицкий, Г. Купечество / Г. Балицкий // Москва в ее прошлом и настоящем. T. 10.-М.: Образование, 1911. С. 23-28.

245. Банникова, Е.В. Дореформенное купечество Южного Урала: повседневная жизнь в городской среде / Е.В. Банникова. Оренбург: ГУ «РЦРО», 2009. - 238 с.

246. Банникова, Е.В. Купечество Южного Урала в первой половине XIX века / Е.В. Банникова. СПб.: Нестор, 2004. - 207 с.

247. Банникова, Е.В. Повседневная жизнь уральского купечества в первой половине XIX века / Е.В, Банникова. Оренбург: ГУ «РЦРО», 2010. -206 с.

248. Банникова, Е.В. Уральское купечество в 30-е годы XIX века: социогра-фические характеристики и облик семьи / Е.В. Банникова // Вестник ЧелГУ. 2008. - № 24. - История. Вып. 26. - С. 32-41

249. Барсов, H.H. Уфа в начале XIX века / H.H. Барсов // Поиски и находки: краеведческий сб. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1984. - С. 103 - 107.

250. Бахрушин, C.B. Московская буржуазия / C.B. Бахрушин, М.К. Рожкова, П.Г. Рындзюнский // История Москвы. Т. 3. М.: Изд-во АН СССР, 1954.-С. 292-320.

251. Баяндина, Н.П. Пермь купеческая / Н.П. Баяндина; 2-е изд., испр и доп. -Пермь: Пушка, 2002. 160 с.

252. Белавин, К.А. Оренбург: географическо-исторический очерк / К.А. Бе-лавин. Оренбург, 1891.

253. Велик, A.A. Теория «Я» Дж. Г. Мида и психологическая антропология / A.A. Велик // Социальная психология и общество. 2011. - № 1. - С. 3143.

254. Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. М.: "Медиум", 1995. - 323 с.

255. Бердинских, В.А. История города Вятки: Очерки / В.А. Бердинских. -Киров: Вят. кн. изд-во, 2002. 365 с.

256. Бердинских, В.А. Уездные историки: Русская провинциальная историография / В.А. Бердинских. М.: Новое литературное обозрение, 2003. -528 с.

257. Беркович, A.B. Городское самоуправление Екатеринбурга в первой половине XIX в. / A.B. Беркович Электронный ресурс. Сайт «Музей истории Екатеринбурга». URL: http://www.m-i-e.ru/biblioteka/ekaterinburgl 800-1861 gg/berkovich6

258. Беркович, A.B. Пермь и Екатеринбург: история соперничества / A.B. Беркович Электронный ресурс. Сайт «Музей истории Екатеринбурга» URL: http://www.m-i-e.ru/biblioteka/l/berkovich

259. Берлин, П.А. Буржуазия в русской художественной литературе / П.А. Берлин//Новая жизнь.-1913.-№ 1.- С. 170-195.

260. Берлин, П.А. Русская буржуазия в старое и новое время / П.А. Берлин. -М.: Книга, 1922.-308 с.

261. Берлин, П.А. Русское купечество и война 1812 г. / П.А. Берлин // Отечественная война и русское общество. Т. 5. М.: Издание Т-ва И.Д. Сытина, 1911.-С. 114-120.

262. Бессмертный, Ю.Л. «Анналы» — переломный этап? / Ю.Л. Бессмертный // Одиссей. М., 1991. - С. 8-25.

263. Бессмертный, Ю.Л. Это странное, странное прошлое. / Ю.Л. Бессмертный // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. / Под. ред. Л.П. Репиной и В.И. Уколовой. Вып. 3. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-С. 34-46.

264. Богатуров, А.Д. Анклавно-конгломератный тип развития. Опыт транссистемной теории / А.Д. Богатуров, A.B. Виноградов // Восток-Запад-Россия. М., 2002. - С. 109-128.

265. Богданов, М.В. Рязанцевы / М.В Богданов. Соликамск: Б.и., 2010. -32 с.

266. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бод-рийяр. М.: Республика; Культурная революция, 2006. - 269 с.

267. Боже, B.C. Быт городской дореволюционный / B.C. Боже Электронный ресурс. Сайт «Кировка.ру». «Летопись Челябинска» URL: http://kirovka.ru/enc/index.php?id=3616

268. Бойко, В.П. Томское купечество в конце XVIII-XIX вв.: из истории формирования сибирской буржуазии / В.П. Бойко. Томск: Водолей, 1996.-309 с.

269. Болтин, В. Рассуждение о происхождении купеческого состояния в России; о переменах в оном со времени императора Петра 1-го и о нравах и повинностях оного ныне / В. Болтин. М.: Тип. Решетникова, 1827.-72 с.

270. Большаков, С.Д. История города Котельнича / С.Д. Большаков. Ко-тельнич: б.и., 2006. - 115 с.

271. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. в 3-х тт. Т. 1: Структуры повседневности: Возможное и невозможное / Ф. Бродель. М.: Прогресс, 1986. - 623 с.

272. Брянцев, М.В. Культура русского купечества. Воспитание и образование / М.В. Брянцев. Брянск: Курсив, 1999 - 201 с.

273. Брянцев, М.В. Религиозно-этические основы предпринимательства в России (XIX в.) М.В. Брянцев. М.: Компания Спутник +, 2000. - 97 с.

274. Буганов, В.И. Эволюция феодализма в России: Социально-экономические проблемы / В.И. Буганов, A.A. Преображенский, Ю.А. Тихонов. М.: Мысль, 1980. - 342 с.

275. Бузгалин, A.B. Постмодернизм устарел / A.B. Бузгалин // Вопросы философии. 2004. - № 2. - С. 3-15.

276. Булгаков, С. Два града. Исследования о природе общественных идеалов / С. Булгаков; Т. 1. М.: Т-во тип. А.И. Мамонтова, 1911. - 303 с.

277. Булгарин, Ф. Очерки русских нравов. Лицевая сторона и изнанка рода человеческого / Ф. Булгарин. СПб.: Тип. Э. Праца, 1843. - 98 с.

278. Вальденфельс, Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности / Б. Вальденфельс; Социо-Логос; Пер. с англ., нем., фр. М.: Прогресс, 1991.-480 с.

279. Варадинов, Н. История Министерства внутренних дел. Кн. 8: История распоряжений по расколу / Н. Варадинов. СПб.: Типография Министерства внутренних дел, 1863. - 666 с.

280. Васильев, М.Г. История Вятской гимназии за сто лет ее существования / М.Г. Васильев. Вятка: б.и., 1911. - 502 с.

281. Вебер, М. Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. -764 с.

282. Верхоланцев, B.C. Город Пермь, его прошлое и настоящее / B.C. Вер-холанцев. Пермь: Электро-типография Губернского земства, 1913. -203 с.

283. Вештомов, А. История вятчан со времени поселения их при реке Вятке до открытия в сей стране наместничества или с 1181 по 1781-й год чрез 600 лет / А. Вештомов. Казань: Типо-литография императорского Казанского ун-та, 1907. - 219 с.

284. Виишев, И.И. Золотопромышленность Южного Урала в XIX веке / И.И. Виишев // Промышленность Урала в XIX-XX веках: сб. науч. трудов / под ред. В.П. Чернобровина. М.: АИРО-ХХ, 2002. - С. 86-107.

285. Вистенгоф, П. Купцы / П. Вистенгоф // Русский очерк. 40-50-е годы XIX века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. - С. 105-110.

286. Вистенгоф, П. Очерки московской жизни / П. Вистенгоф. М.: Тип. С. Селивановского, 1842. - 210 с.

287. Витчевский, В. Торговая, таможенная и промышленная политика России со времен Петра Великого до наших дней / В. Витчевский; пер. с нем. A.B. Брауде; под ред. Ю.Д. Филипова. СПб. Издание Д.А. Кази-цына и Ю.Д. Филипова, 1909. - 362 с.73