автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проблема "духовной" и "плотской" любви в мировоззрении и художественном творчестве Л. Н. Толстого, 1850-1900 годы

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Солев Коста

СОДЕРЖАНИЕ.стр.

ВВЕДЕНИЕ.стр.

ГЛАВА 1. ТОЛСТОЙ В 1850-е ГОДЫ. "КРЕСТОВЫЙ ПОХОД" ПРОТИВ ПЛОТИ И МЕЧТЫ О СЕМЕЙНОМ СЧАСТЬЕ.стр.

А.Идеал "духовной"любви и идеал самоотречения.стр.

1.2. "Семейное счастье": воплощение "любви -дружбы" и смиренного" брака.стр.

1.3.Казачка Марьяна как толстовский "идеал

Мадонны".стр.

ГЛАВА 2. ТОЛСТОЙ В 1860-е ГОДЫ. КОНФЛИКТ ДУХА И

ПЛОТИ В РОМАНЕ "ВОЙНА И МИР".стр.

2.1 .Антиплотское "веяние" романа "Война и мир".стр.

2.1.1 .Болконские о любви и супружестве.стр.

2.1.2.Пьер Безухое: "он очень мил, он не имеет пола".стр.

2.1.3.Смертноносный Эрос.стр.

2.2."Дневной" Толстой: власть семьи и рода.стр.

2.3."Ночной" Толстой.стр.

2.3.1 .Обожествление смерти в романе "Война и мир".стр.

2.3.2. "Общая" жизнь Платона Каратаева.стр.

2.3.3.Смерть князя Андрея: торжество "духовной" любви.стр.

ГЛАВА З.ТОЛСТОЙ В 1870 И 1880-е ГОДЫ.

НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНЬЮ И

ОБРАЩЕНИЕ К ДУХУ.стр.

3.1.Роман "Анна Каренина" как антисемейный роман.стр.

3.2. Дурная тень" Анны Карениной.стр.

З.З.От "Анны Карениной"к "Крейцеровой сонате".

Анафема плоти и развенчание семьи.стр.

ГЛАВА 4.ТОЛСТОЙ ПОСЛЕ КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЫ.

ПРЕОДОЛЕНИЕ ПЛОТИ И ПОЛА.стр.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Солев Коста

Ю.М. Лотман писал: "Предоставляя человеку возможность говорить с самим собой на разных языках и кодировать свое собственное «я» разными способами, искусство помогает ему решить одну из самых существенных психологических задач - определить свою собственную сущность"1. Наглядным свидетельством этому является творчество J1.H. Толстого. Едва ли не каждое произведение великого русского писателя можно воспринимать как программное, как своеобразный манифест, подытоживающий его искания и упорядочивающий их в систему. Толстовские произведения следовало бы рассматривать в качестве жизненной платформы писателя, его бытийного кодекса, предписывающего ему этические нормы и правила поведения. В. Шкловский считал, что "литературный поиск -поиск нового смысла жизни"2. Доминантой творчества Толстого действительно следует признать "поиск нового смысла жизни". В основе многих произведений Толстого лежит одна и та же "бродячая" сюжетная линия: герой, либо сбившийся с верного пути -Иван Ильич в "Смерти Ивана Ильича", отец Сергий в "Отце Сергии", Брехунов в "Хозяине и работнике", Никита во "Власти тьмы", Степан Пелагеюшкин в "Фальшивом купоне", либо настойчиво ищущий его, герой - искатель, как правило, автобиографический персонаж -Пьер Безухов в "Войне и мире", Левин в "Анне Карениной", Нехлюдов в "Воскресении", оказавшись в экстремальном положении, радикальным образом нарушающем привычное течение жизни /больному Ивану Ильичу и заблудившемуся в метели Брехунову грозит смерть, отец Сергий поддался соблазну похоти, Никита и Степан Пелагеюшкин пролили невинную кровь, Пьер попал в плен,

1 Лошан Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 80.

2 Шкловский В. Энергия заблуждения. М, 1981. С. 138.

Левина преследует мысль о самоубийстве, Нехлюдов судит им самим погубленную девушку/, ПРОЗРЕВАЕТ. Прозрение это происходит в присутствии ПРОСТОЛЮДИНА - простодушный Герасим в "Смерти Ивана Ильича", измученная Пашенька в "Отце Сергии", безропотный Никита в "Хозяине и работнике", "косноязычный" Аким во "Власти тьмы", "кроткая" Марья Семеновна в "Фальшивом купоне", "круглый" Платон Каратаев в "Войне и мире", "правдивый старик" Фоканыч в "Анне Карениной", о котором говорит мужик Федор, революционеры и безымянный странник в "Воскресении", - в результате встречи и общения с ними. Под прозрением нужно понимать ПОСТИЖЕНИЕ ЖИЗНЕННОЙ МУДРОСТИ, носителем и воплощением которой является простолюдин. Прозревший герой в будущем будет руководствоваться житейской философией простолюдина, его заветами и наставлениями, предполагающими верховенство "божественного" над "человеческим". Прозревший герой, постигнувший жизненную мудрость, преодолевает в себе "человеческое", "земное", "материальное", и устремляется к "божественному", "небесному", "духовному". Другими словами, прозрение изображается Толстым как "переоценка всех ценностей", сущность которой сводится, условно говоря, к осознанию преимущества "духовных" благ над "материальными", к победе духа над плотью.

Торжество духа над плотью является фундаментальным положением "толстовства" вообще и толстовской идеологии любви в частности. В творчестве Толстого, в зависимости от соотношения плотского и духовного начал, можно выделить три рода любви: 1) любовь "человеческая, слишком человеческая", любовь исключительно плотская, сексуальная. Выражаясь по-иному, сладострастное чувственное вожделение, низменная похоть, "дурная страсть";

2) любовь "естественная", не исключающая плотского влечения, но отнюдь не преследующая чувственного наслаждения. Из-за обращенности плоти к духу "естественную" любовь можно еще определить как "плотски-духовную"; 3) любовь "духовная" или, пользуясь выражением князя Андрея из "Войны и мира", "божеская", любовь абсолютно бескорыстная и бесплотная.

Ближе к старости Толстой относился к "духовной" любви как к своего рода "категорическому императиву", долженствующему раз и навсегда изменить сначала сознание, а потом и бытие человека. Эта "духовная" любовь, заботящаяся не о своем, а о благе другого, в глазах Толстого была основной предпосылкой для осуществления идеи о всемирном братстве и единении, о "Царстве Божием на земле". Е.Н. Купреянова отмечала, что "духовное начало" мыслилось Толстым "альтруистическим, а телесное - эгоистическим"1. Говоря иначе, "«плоть» - это то, что характеризует индивидуально-эгоистическое, физическое, «конечное» бытие человека, что заставляет его гоняться за физическим благом и в нем видеть высший смысл и счастье жизни. На этой почве возникает грубая чувственность, своекорыстие и себялюбие, «телесная праздность», порождающая ложь и горе, обман и зло. «Дух» - способность отрешиться от жизни для себя, преодолеть соблазн плоти, и приблизиться к бессмертному, к жизни для души, для других, к тому, что ведет к единению людей"2.

Или, как писал Толстой в своем этическом завещании-сборнике "Путь жизни", - "для того, чтобы жить для души, надо по

1 Купреянова Е.Н. Эстетика Л.Н. Толстого, M.-JI., 1966, С. 88.

2 Пруцков Н.И. Л.Н.Толстой, история, современность.// Л.Н.Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л., 1979, С. 11. давлять похоти тела"1. Во вступительной статье к сборнику "Русский Эрос, или философия любви в России" В.П. Шестаков заметил: ". русские мыслители начала века развивали гуманистическую традицию в понимании природы любви и, обращаясь к потаенным вопросам пола, связывали сексуальную энергию человека не только с продолжением рода, но и с пониманием духовной культуры человека - с религией, художественным творчеством, с поиском новых нравственных ценностей. Философия любви оказывается одновременно и этикой, и эстетикой, и психологией, и постижением божественного. Этот синкретизм - одна из характерных особенностей русского Эроса"2. Слова исследователя вполне применимы и к Толстому: толстовское искусство любить является одновременно и искусством жить. Ибо кто правильно любит - тот и правильно живет.

А.В. Дружинин, один из первых критиков толстовского творчества, писал, что "критики наши часто грешат тем, что любят по поводу каждого отдельного произведения делать общие выводы о направлении писателя, только что напечатавшего это произведение. <.> Взамен того, у нас мало статей, в которых разбирают писателя за известное время своей деятельности, в общей сложности своих произведений. То, что мы теперь говорим, весьма важно, например, в отношении к графу Толстому, как писателю значительной самостоятельности. У него одна вещь беспрестанно дополняет другую, вяжется с общею массою повестей и служит выражением той свободы творчества, о которой мы столько говорим"3.

1 Толстой JI.H. Полное собрание сочинений: В 90 т. (Юбил. изд.). М.; JL, 1928 - 1958. Т. 45. С. 320, Далее все ссылки на это издание будут даваться в тексте с указанием в скобках тома (на первом месте) н страницы.

2 Розанов В.В. Русский Эрос, или философия любви в России. М,, 1991. С.7.

5 Дружинин А.В. "Метель" .- "Два гусара". Повести графа JI.H. Толстого.// Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1983. С. 107. s

В советском толстоведении, как известно, была принята и поддерживалась большинством исследователей очень жесткая периодизация толстовского творчества, согласно которой выделялись два резко противопоставленных друг другу периода его деятельности и обоснованием которой служил произошедший на рубеже 18701880-х гг. так называемый "перелом" в мировоззрении писателя, вследствие которого он порвал как с прежним образом жизни, так и с прежней манерой письма. Поэтому меаду двумя произведениями, написанными в разные периоды творчества, по мнению ученых, - не могла существовать тесная идейная близость: до "перелома" Толстой был преимущественно "художником", после же "перелома" -моралистом и проповедником, религиозным реформатором, "мыслителем", "юродствующим во Христе". Официальное мнение советской науки о Толстом по этому поводу содержится в следующем высказывании М.Б. Храпченко: "Совершенно неправомерно распространять на произведения Толстого 50-70-х годов те религиозно-аскетические идеи, которые получили развитие в его нравственной философии после идейного перелома"1.

Тем не менее некоторые исследователи придерживались прямо противоположной точки зрения. В своих работах они заявляли о постоянстве взглядов писателя в течение всего его творческого пути. Д.Ю. Квитко писал, что "чем больше мы сравниваем его учение с первоначальными взглядами его, тем больше приходим к убеждению, что «духовный перелом» его - ничем неоправданное предположение. Наоборот, и характер его и взгляды остались почти теми же"2. Т.Н. Полнер отмечал, что "элементы последующих сочинений и последующего учения можно легко указать у Толстого и до поло

1 Храпченко М.Б, Лев Толстой, как художник. М., 1978. С. 174.

3 Квнпсо Д.Ю. Философия Толстого. М., 1928. С. 94. вины 70-х гг. И гораздо чаще и больше - в его полусознательном, интуитивном художественном творчестве, чем в дневниках, статьях и письмах. Стержень оставался тот же. В юном Толстом уже были заложены, как и у всякого другого, его будущие возможности"1. М.М. Бахтин считал, что "провести непрерывную линию между первыми и последними произведениями очень легко. Те темы и те идейные установки, которые начали преобладать во втором периоде творчества Толстого, имелись уже в начале пути"2. А Иванов-Разумник утверждал: "Не так давно еще думали, что в конце семидесятых и в начале восьмидесятых годов произошел глубокий, коренной, внутренний перелом личности Толстого и этим «религиозным переломом» объясняли всю деятельность Толстого после «Исповеди». Это совершенно неверно. Изучение его художественных произведений с неменьшой убедительностью, чем знакомство с его письмами и дневниками, давно уже показало, что никакого «религиозного перелома» в личности Толстого не было, а было только глубокое развитие тех начал, которые ясно проявлялись в нем и в сороковых, и в пятидесятых, и в семидесятых"3. Такую же позицию занимает и современный исследователь:"Толстой-мыслитель и Толстой-художник - это единый писатель и философ. <.> Искания нравственной правды и смысла жизни, возникшие в ранних дневниках и произведениях Толстого, проходят через всю его жизнь. Ошибочным представляется распространенное среди читателей и критиков мнение, будто нравственно-религиозные тенденции характерны лишь для позднего периода творчества писателя. Еще более неправомерно противопоставление Толстого-художника Толстому-мыслителю.<.>

1 Полнер Т.И, Толстой и его жена. История одной любви. Париж, 1928. С. 138.

1 Бахтин М.М. Конспекты лекций М.М. Бахтина.// Прометей. 1980. № 12. С, 264.

3 Иванов-Разумник. Лев Толстой. СПб., 1913. С. 10.

Подлинный писатель, особенно классик, тем велик, что его наследие являет собой целостность художественного и идейного, которую современники не всегда могут понять, а потомки не всегда хотят пересмотреть утвердившиеся точки зрения"1. Полностью разделяя эту точку зрения, мы в нашем исследовании произведения Толстого будем рассматривать не в отрыве друг от друга, а взятые вместе, не Пренебрегая хронологической последовательностью их появления и, главное, не забывая определить то, что В.Розанов называл "историческим положением произведения", а именно "его органическую связь с предыдущим и отношения к последующему"2. Оправданность этого подхода к произведениям Толстого - как к единому "организму" - базируется также и на неоднократных признаниях и указаниях самого автора. Например, профессор психологии Парижского Университета Жорж Дюма в письме к Толстому от 9 марта 1892 года заметил, что моральные принципы автора "Исповеди" находятся в "Анне Карениной" и даже в "Войне и мире". На это Толстой ответил следующим образом: "Я думаю, вы совершенно правы, предполагая, что перемена, о которой я говорю в «Исповеди», произошла не сразу, но что те же идеи, которые яснее выражены в моих последних произведениях, находятся в зародыше в более ранних" (66, 188-189). Вспоминая о М.С. Громеке, авторе чрезвычайно понравившейся ему работы об "Анне Карениной", Толстой сказал, что ему "было дорого, что человек, сочувствующий ему, мог даже в «Войне и мире» и «Анне Карениной» увидеть многое, о чем он говорил и писал впоследствии"3. Да и в самой "Исповеди"

1 Николюкин А.Н. Завещание мудреца, (вступит, статья) // Толстой Л. Путь жизни. М,, 1993. С. 4.7.

2 Розанов В.В. Три момента в развитии русской критики. // Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. М., 1990. С. 254.

3 Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого. М., 1959. С. 63.

Толстой признавал, что в нем произошел переворот, "задатки которого всегда были" в нем (23, 40).

Это, однако, не означает, что вопрос о периодизации толстовского наследия окончательно решен и что в творческой деятельности писателя нельзя обнаружить и выделить какие-то циклы или этапы. Да, мы согласны с мнением В. Розанова, согласно которому "вся литературная деятельность Толстого вытянулась в тонкую и осторожную педагогику «семьи», «яслей»"1. Но в том-то и дело, что эта толстовская, так сказать, "семейная педагогика" на протяжении своего почти 60-летнего существования претерпела весьма значительные изменения. Как известно, брак и семью, в "Войне и мире" и "Анне Карениной" признаваемые, по большому счету, обязательными и священными, в "Крейцеровой сонате" Толстой предал анафеме.

Американский толстовед Ричард Ф. Густафсон писал: "Главным правилом при чтении Толстого является то, что более позднее делает ясным более раннее. Это не значит, что ранние произведения лучше поздних или наоборот. Но это значит, что ранние произведения могут быть экспериментальной версией поздних и что поздние произведения могут выявить скрытые паттерны и значения ранних"2. "Крейцерова соната" и "Послесловие" к ней подтверждают справедливость и легитимность выше приведенного "правила". Провозглашенное Позднышевым-Толстым требование целомудрия или, говоря иначе, целомудренной, освобожденной от плоти и решительно отвергающей ее, любви есть "закономерный" и чуть ли не предсказуемый итог постоянного, начавшегося уже в

1 Розанов В. Семья как религия. // Русский эрос. С. 124.

2 Gustafson R. F. Leo Tolstoi. Resident and stranger. Princeton. 1986. P. 6.7. произведениях 1850-х гг., осмысления и определения Толстым идеальных мужско-женских, в том числе и супружеских разумеется, отношений. Идеал целомудрия, осуществимый, по мнению автора "Послесловия", "лишь в идее, в мысли", в предшествовавших "Крейцеровой сонате" произведениях уже был осуществлен, и осуществлен не кем-нибудь, а как раз простолюдинами: Натальей Са-вишной в "Детстве", дядей Ерошкой в "Казаках", Платоном Каратаевым в "Войне и мире", супружеской четой Парменовых в "Анне Карениной". К тому же многие герои произведений 1850-х гг., а также "Войны и мира" и "Анны Карениной", среди которых преобладают те, чья позиция близка или, по крайней мере, симпатична Толстому -Сергей Михайлович в "Семейном счастье", Пьер и князь Андрей в "Войне и мире", Левин в "Анне Карениной" - в той или иной степени, мягко говоря, равнодушны к плоти и даже не лишены целомудренных порывов. Принимая это во внимание, абсолютно права Л. Ак-сельрод-Ортодокс, когда она утверждает, что "возвещанный в «Исповеди» переворот не был переворотом в подлинном значении этого слова", так как "мыслитель Толстой в продолжении всей своей жизни «знал'одной лишь думы власть» - думы аскетической"1.

Крейцерова соната" и "Послесловие", рубеж 1880-1890-х гг., -едва ли не самая важная веха в творчестве Толстого. В этих двух произведениях Толстой наконец-то "озвучил", осознал, т.е. сформулировал в качестве императива, требующего осуществления, идеал целомудрия, то, на что намекали его литературные двойники. Если до "Крейцеровой сонаты" этот идеал оставался, так сказать, безмолвным, невнятным, неартикулированным, то начиная с

Крейцеровой сонаты" он заявил о себе "во весь голос". И это отра

1 Акселърод- Ортодокс JI. Лев Толстой. М., 1922. С. 52. зилось в последующих произведениях. Если до "Крейцеровой сонаты" лишь после горького плотского опыта герои "приходили" к цело/ мудрию, точнее, обузданию и усмирению плоти, то после нее целомудрие изображается как нечто изначально присущее, врохщенное:

0 Марье Павловне Щетининой и Нехлюдове из романа "Воскресение" можно говорить как о людях, "из чрева матери" родившихся целомудренными. А это есть следствие осознанной и востребованной в повести "заповеди" о целомудренном образе жизни. Небезынтересно отметить, что непосредственно после завершения работы над "Крейцеровой сонатой" и "Послесловием"

Толстой собирался написать "роман любви целомудренной, влюб ленной, <.> такой, для которой невозможен переход в чувственность, которая служит лучшим защитником от чувственности" /Дневник, 24 июня 1890 года/ (51, 53). Примерно через полгода Толстой отметил: "Стал думать, как бы хорошо писать роман de longue haleine, освещая его теперешним взглядом на вещи. И подумал, что я мог бы соединить в нем все свои замыслы, о неисполнении которых я жалею. <.> Первые прежние мои романы были бессознательным творчеством" /Дневник, 25/26 января 1891 года/ (52, 5-6). Эти дневниковые записи позволяют выделить два периода в творчестве Толстого: БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЙ - до "Крейцеровой сонаты", и СОЗНАТЕЛЬНЫЙ - начиная с "Крейцеровой сонаты".

По мнению В. Шкловского, "произведение существует сознательно построенным, но не осознанным до конца во всех своих истинных значениях, оно разгадывается потом в других построениях"1. Совершенно очевидно, что в бессознательном периоде именно целомудренность простолюдинов не была Толстым "осознанной до

1 Шкловский В. Лев Толстой. М., 1963. С, 250. конца". Но ее наличие демонстрирует толстовскую обращенность и устремленность к духовным высотам. В своей статье "Лев Толстой и культура" Вяч. Иванов вскользь заметил, что "Крейцерова соната" -"логическое рледствие «Анны Карениной»"1. Основной целью нашей работы является доказательство того, что "Крейцерова соната" -"логическое следствие" не одной только "Анны Карениной", но всей или почти всей предшествовавшей ей литературной деятельности Толстого, сознательный к ней комментарий post factum, что "Крейцерова соната" уже содержится в потенции, в зародыше в ряде произведений 1850-х гг., а также в "Войне и мире" и "Анне Карениной".

Основным же предметом изучения в настоящем исследовании будет являться тот пласт толстовских произведений, а именно те высказывания, поступки, мысли и т.п. как простолюдинов, так и прозревших героев, в которых содержится их восприятие или, вернее, "теория и практика" любви. При этом особенное внимание будет уделено толстовской "любовной терминологии" - устойчивому набору сильно маркированных лексем и словосочетаний, обладающих ярко выраженным коннотативным, специфически толстовским значением, которое открыто сообщает об авторских вкусах и пристрастиях.

Творчество Толстого следует считать ДУХОВНЫМ, преследующим, пользуясь определением французского философа и историка культуры Мишеля Фуко, "осуществление в самом себе преобразования, необходимые для достижения истины", т.е. "очищение, аскезу, отречение, обращение взгляда внутрь себя, изменение бы

1 Иванов В. Родное и вселенское. М., 1994. С. 274, тия"1. В связи с этим нужно отметить, что прозрение толстовских героев есть результат интроспекции, усиленного и углубленного "обращения взгляда внутрь самого себя". /Роль простолюдина в прозрении вспомогательна, так как простолюдин - всего лишь "акселератор", "катализатор" давным-давно назревавшего прозрения/. Прозревший герой никакой Америки не открывает: он совершает акт окончательного самопознания, акт досконального и исчерпывающего узнавания самого себя. /Левин, например, говорит: "Я ничего не открыл. Я только узнал то, что я знаю" (19, 78) /. "Исповедальность" гневных тирад Позднышева-Толстого в "Крейцеровой сонате" подтверждается уникальным сюжетным построением повести, характеризующейся отсутствием в ней образа простолюдина /даже в "Исповеди" Толстой упоминает о представителях "мужицкого царства", невольно привлекших его внимание/. Позднышеву ничто никем не было подсказано. Вся его отповедь -плод напряженнейших раздумий, вызванных пережитой катастрофой. Другой французский философ, Поль Рикер, представитель религиозного феноменологического направления в экзистенциализме, писал: "Произведение искусства опережает самого художника, оно <.> символ личностного единства человека и будущего"2. Духовность "Крейцеровой сонаты", состоящая в обнаружившемся желании Толстого изменить собственное бытие, не подлежит сомнению. Как писал Г. Померанц, "пре>кде чем бежать из Ясной Поляны, надо было уйти из семьи идейно, надо было убедить всех (и прежде всег го самого себя) в оправданности такого шага"3. Другими словами, духовность повести проявляется в том, что она есть выражение

1 Фуко М, Герменевтика субъекта. И Социо-Логос, Вып.1. М., 1991. С. 286.

2 Рикбр П. Герменевтика и психоанализ. // Рикёр П. Герменевтика н психоанализ. Религия и вера, М., 1996. С. 1U.

3 Померанц Г. Открытость бездне. Этюды о Достоевском. Нью-Йорк, 1989, С.301. жажды претворить литературу в жизнь"1, выражение стремления "снять противоречия между сознанием и действием"2.

Тождество Толстого-человека /мыслителя, биографического автора/ и Толстого-творца /художника, эстетического автора/, т.е. связь внутреннего, духовного мира Толстого с его творчеством для современников писателя были совершенно очевидными. Как раз в работе, посвященной толстовскому творчеству, С. Булгаков отметил: "Художественные произведения можно рассматривать не только как таковые, но и как выражение души автора, ее самосвидетельство; в своем творчестве художник дает прежде всего самого себя; оно есть в этом смысле исповедь, своего рода духовная автобиография"3. Для Д. Мережковского наследие Толстого было не что иное, как "один огромный 50-летний дневник, одна бесконечно подробная исповедь"4. Да и сам Толстой писал, что "искусство есть микроскоп, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям" /Дневник, 17 мая 1896 года/ (53, 94). В. Розанов считал, что "пропадает интерес к форме литературных произведений, как некоторому искусственному построению, условно нравящемуся в данную эпоху, и нарастает интерес к душе их, т.е. к той душевной, внутренней мысли автора, с которой он писал свое произведение. Со временем литературная критика вся сведется к разгадке личности автора"5.

Настоящее исследование опирается на методологию "критики сознания", одного из феноменологических направлений в совре Цит.по: Эткинд А. Хлыст. М., 1998. С. 106.

1 Там же. '

3 Булгаков C.H. Человекобог и человекозверь (по поводу последних произведений Л.Н. Толстого.

Дьявол" и "Отец Сергий").// Булгаков C.H. Сочинения. В 2-х тг, М., 1993. T.2. С. 480. Мережковский Д. Лев Толстой и Достоевский.// Мережковский Д. Лев Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 13.

5 Розанов В.В. О писательстве и писателях. М., 1996. С, 430. менном западном литературоведении, стремящегося "вскрыть субъективную структуру сознания автора, воплощенного в совокупности его работ"1. Для "критики сознания" "литература представляет собой форму сознания. Литературное произведение - это воплощение определенного душевного состояния, модус сознания, порожденный соединением мыслей и слов как средства их выражения"2. Поэтому исследовательская задача может быть определена как "осознание сознания" анализируемого писателя: исследователь должен создать "детальный портрет сознания писателя, войти в мир автора; воплотить и разделить его изнутри", но при этом "остаться самим собой"3. Исследователю необходимо воспроизвести душевное настроение писателя в его творческом акте, т.е. по словам Г. Башляра, быть в картине при самом ее зачатии и вместе с поэтом видеть один и тот же сон. Для этого ему нужно предварительно совершить "акт самоотречения" - "освободить свое сознание от присущих его личности свойств". От него, значит, требуется "идейно-художественная деперсонализация его личности"4, благодаря которой и возможно войти и раствориться в сознании автора. Вот как описывает этот процесс Жорж Пуле, один из ведущих пред-ставите-лей "критики сознания": "Вокруг меня исчезают все физические объекты. <.> Я - это тот, чьи мысли совпадают с мнением другого. Они - мысли другого, но я тем не менее их субъект.<.>Я -субъект чужих мыслей. <.>Я позаимствовал себя кому-то другому, и этот другой думает, и страдает, и работает внутри меня. <.> Быть критиком - это значит отречься от себя, чтобы присвоить цеS . , ■—-----—-т .

Современное зарубежное литературоведение. М., 1996. С. 223-225. 2 Там же. > 3 Там же.

I 4 Там же. к ij

§ лый ряд чужих «я». Критик - это тот, кто непрерывно освобо>кдает место ряду личностей, каждая из которых навязывает ему новое бытие. <.> Критик становится хамелеоном, протеем, у него нет собственной природы"1. Как следует из выше сказанного, исследователь не должен приступать к изученному произведению извне, с уже заранее готовыми требованиями (как это было характерно, в частности, для марксистского литературоведения). Он, если воспользоваться словами Р. Барта, отнюдь не имеет права "деформировать объект, чтобы выразиться в нем" и "превратить произведение в предикат собственной личности"2 (как сделал Д. Мережковский в своей по-своему замечательной монографии "Л. Толстой и Достоевский", где на примере двух титанов русской литературы он указывал на необходимость реформирования или дальнейшего развития "исторического христианства"). Наоборот, всякое суждение о произведении должно вытекать из него самого. И нашу задачу можно определить как перифраз авторского, запечатленного в произведении, сознания. Для этого нужно учесть "все написанное данным автором: письма, заметки, дневники, лекции - с целью обнаружения повторяющихся тем или каких-то специфических импульсов сознания создающегося субъекта. Любой отрывок, каким бы малым он ни был, может вскрыть настроение автора и является конституирующим элементом его целостного сознания"3. Впрочем, еще Ю. Айхенвальд остроумно заметил: "Кто увидел корректуры его (Толстого- К.С.) сочинений, тот знает, каким бесконечным переделкам подвергает он все им написанное, как долго и терпеливо обдумывает он каждую строку - но ни одна, решительно ни одна из этих

1 Pule Z. Covek. Vreme. Knjizevnost. Beograd, 1974. S. 24.25.

1 Барт P. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 367.

3 Современное зарубежное литературоведение. М, 1996. С. 225 бесчисленных настойчивых поправок не касается стиля, внешности: все они имеют ввиду только существо, только содержание"1. А Б. Эйхенбаум по поводу толстовских дневников писал: "Дневник должен рассматриваться не только как обычная тетрадь записей, но и как сборник литературных упражнений и литературного сырья"2.

Вместе с тем в нашей работе учтены и некоторые положения еще одного современного направления в современном литературоведении, а именно "рецептивной эстетики". Ее предтеча, польский ученый Роман Ингарден, писал, что "произведение художественной литературы не является, строго говоря, конкретным объектом эстетического восприятия. Оно, взятое само по себе, представляет собой лишь как бы костяк, который в ряде отношений дополняется или восполняется читателем, а в некоторых случаях подвергается также изменениям или искажениям"3. Или, по определению Вольфганга Изера, "у художественного произведения есть два полюса: артистический, относящийся к создаваемому автором тексту, и эмпирический, относящийся к реализации самого читателя"4. Дело в том, что в художественном произведении наличествуют "участки коммуникативной неопределенности" (Ингарден) или "симптомы" (Лакан) (по нашей терминологии - бессознательный пласт), т.е. такие языковые знаки (означающие), "означаемое которых вытеснено из сознания субъекта"5 - автора и которые поэтому требуют повышенного внимания для их дешифровки. Вот почему применение нами некоторых положений учения 3. Фрейда, в частности, так называемой

1 Айхвенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М., 1998. С. 218. 2 Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Книга первая. 50-е годы. Л., 1928. С, 35 t 3 Ингарден Р. Исследования по эстетике М., 1962. С. 72. 4 Цнт.по: Jaus H.R. Estetika recepcije. Beograd, 1978. S. 215.

5ЛаканЖ. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995. С. 50 с L психоаналитической триады" - Я, Оно, Сверх-Я едва ли может вызвать какие-либо нарекания. Как бы ни упрекали отца психоанализа с разных сторон, продуктивность психоаналитического подхода к художественному творчеству оказалась абсолютно бесспорной. Вместе с тем нам хотелось бы подчеркнуть, что при изучении толстовского бессознательного нами отнюдь не двигает желание разоблачать или дискредитировать великого писателя. Недруги психоанализа часто забывают о том, что содержанием бессознательного являются и высшие побуледения и стремления человеческой личности, образующие ядро Сверх -Я (или совести). С этой точки зрения образы простолюдинов в творчестве Толстого следует воспринимать как репрезенты Сверх -Я, к требованиям и указаниям которого бродящее по философским и иным стезям «я» писателя, представленное длинной вереницей героев-искателей, охотно прислушивается и относится с глубоким уважением и даже благоговейным страхом.

Эталоном, недосягаемым образцом для нашего исследования является монография виднейшего толстоведа В. Жданова "Любовь в жизни Льва Толстого" (1928г.). Задавая вопрос о том, как можно обходить вопрос о половой проблеме при изучении жизни и творче у ства Толстого, исследователь пишет: "Толстой принадлежит человечеству. Толстой - исключительное по яркости явление, и проникая в тайны этого явления, мы постигаем скрытые, глубокие законы жизни"1; "Толстой не нуждается в нашем оправдании. Память его не Я, Оно и Сверх -Я "образуют психический аппарат личности". "Оно (Es) - это темная недоступная часть личности, т.е. пользуясь популярным выражением, неукротимые страсти. Я (Ego) - является той частью Оно, которая модифицирована благодаря близости и влиянию внешнего мира, т.е. здравый смысл и благоразумие. Сверх-Я (Super-Ego) предписывает нормы поведения и наказывает в случае непослушания".// Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1995. С. 334-349.

1 Жданов В. Любовь в жизни Льва Толстого. М., 1993. С, 9.

21 i j if будет омрачена добросовестным изучением его поступков"1. Иссле- lj дование В. Жданова обладает колоссальным значением для тол- | стоведения в целом, ибо в нем расчищен путь для понимания тол- I стовских воззрений на любовь. Но как они отразились в его художе ственном наследии - исследователь, к сожалению, установить не j особенно пытался, ограничив себя преимущественно биографиче- |

Tj ским ракурсом. Приводимый ученым материал из произведений пи- \ сателя, по его собственным словам, лишь "фон, выделяющий ярче j отрывистые записи дневников и цитат из писем"2. :

В сферу же наших интересов входит толстовская художест- ( I венная картина любви, и конкретнее, такая ее, условно говоря, \ фрейдистская" особенность, как диалектическая взаимосвязь люб- \ ви и смерти, т.е. переход Эроса в Танатос. Образ любви, порож дающей смерть, красной нитью проходит через большинство толстовских произведений. Любящие герои Толстого либо умирают и уходят в небытие, как Анна и Вронский в "Анне Карениной", Позд-нышева в "Крейцеровой сонате", Евгений и Степанида в обеих редакциях "Дьявола", Элен в "Войне и мире", либо духовно регрессируют или нравственно деградируют, т.е. совершают крайне ошибочные и безответственные поступки, порой даже преступления, как Марья в "Семейном счастье", Анатоль, Наташа, Пьер и, как ни странно, Соня и князь Андрей в "Войне и мире", Позднышев в "Крейцеровой сонате", отец Сергий в "Отце Сергии", Анисья и Никита во "Власти тьмы", князь Нехлюдов и Катюша в "Воскресении". Вместе с тем в произведениях Толстого наблюдается и парадоксальная с точки зрения здравого смысла, но . вполне объяснимая и понятная с точки зрения религии обусловленность "божеской" люб

1 Там же, С. 5.

2 Там же. С. 11. ви смертью. Умирающие князь Андрей и Иван Ильич, а также обреченный на смерть Брехунов проникаются началом "божеской" любви и поэтому "отказываются от себя", приносят себя в жертву. Можно говорить о том, что в творчестве Толстого смерть является как прекращением существования (физической смертью) или упадком, разложением (духовной смертью), так и началом новой, духовной жизни, своеобразным нравственным выздоровлением, даже больше, возрождением, "воскрешением".

В советском толстоведении, на наш взгляд, не уделялось должного внимания проблеме осмысления любви в произведениях Толстого. Тема любви, несомненно одна из ведущих в творчестве Толстого, по существу осталось "неразработанной", недостаточно изученной: она рассматривалась учеными только тогда, когда ее наличие было совершенно очевидным. Поэтому в центре исследовательских 'изысканий оказался небольшой круг произведений: "Анна Каренина" и "Крейцерова соната", отчасти "Дьявол", "Отец Сергий" и "Воскресение", между тем как произведения 1850-х гг., а также "Семейное счастье", "Казаки", "Война и мир" в этом отношении объектом изучения не становились. С другой стороны, те выводы, к которым приходили в своих работах относительно "Анны Карениной" и "Крейцеровой сонаты" представители нескольких поколений литературной науки о Толстом, были насквозь пропитаны "классовостью", "социологичностью", так что даже эти два произведения, хотя они и полностью посвящены художественному изображению и осмыслению любви, воспринимались прежде всего как вещи социальнообличительные. Согласно такого рода толкованиям, вскрытие Толстым уродливых представлений о любви, бытующих в среде представителей привилегированного сословия, преследовало в конечном счете безотлагательное и радикальное изменение социальных устоев человеческого общежития.

Например, в советской критике 1950-х, 1960-х гг. образ Анны Карениной воспринимался чуть ли не как образ героической женщины, своеобразного борца за женскую эмансипацию и свободное волеизъявление любовного чувства. Анна, по мнению критиков, жаждущая настоящей, полноценной любви, порвала с обществом, бросила ему вызов и вступила с ним в заранее предрешенную неравную смертельную схватку. И ее смерть - в глазах исследователей послевоенной эпохи - символизировала обреченность подлинных человеческих эмоций, т.е. невозможность их проявления в рамках современного ей социума. Поэтому трагическая судьба Анны расценивалась и как выражение вынесенного Толстым осудительного приговора дворянскому обществу в целом и его псевдоморали в частности. С. Бычков отмечал, что "Анна гибнет с проклятием на устах, осуждая всю современную ей жизнь. Ее трагическая гибель явилась грозным обвинением всему строю насилия и лжи. В этом обществе она не могла найти признания своего человеческого достоинства, не могла осуществить своих прав на подлинное и большое человеческое счастье"1. Н.Н. Арденс писал, что "морально Анна неизменно торжествует над этим миром, хотя физически погибает. Изложив историю Анны Толстой вскрыл трагическую правду жизни. И правда эта заключалась в том, что весь государственный строй, основанный на неравенстве, лицемерии, и угнетении, предопределил судьбы таких людей, как Анна Каренина"2. По В. Ермилову, "в гибели Анны виновно само устройство общества. Безжизненное общество, безжизненная действительность убивает любовь

1 Бычков С. Л.НТолстоЙ. М., 1954. С. 293.

2 Арденс Н.Н. Творческий путь Л.Н.Толстого.М,, 1962. С. 349

24 тем, что лишает ее ее содержания. Мертвый хватает живого"1. Подобный взгляд на роман "Анна Каренина" не изжит и сегодня. В переизданном совсем недавно пособии "История русской литературы XIX века" /1-ое издание -1983г./ В. И. Кулешов пишет о том, что "никакого покарания Анны у Толстого не получилось. Получился ее апофеоз, получился роман об эмансипации с величайшим, высокохудожественным, небывало жизненно достоверным обоснованием права женщины любить по выбору сердца и осуждением всех условностей и предрассудков, которые держат в плену высокое, честное чувство"2.

В сходном ключе исследователи писали по поводу "Крейцеровой сонаты". Принято считать, что мишенью страстных филиппик Позднышева является то неизбежное - социальными условиями вызванное - искажение любви, которому она подвергается в изначально обреченном на аморальность господствующем сословии. Е.Л. Лозовская отмечала, что "брак в обществе, основанном на принципе привилегий меньшинства перед большинством, есть купля-продажа,' т.е. зло»3. Н.И. Азарова утверждала, что "убийство Позднышевым своей жены не есть следствие аффекта, следствие патологического психологического состояния. Автор повести рассматривает преступление как закономерное общественное явление, логически вытекающее из определенного социального уклада, как следствие социального паразитизма"4. Е.П. Андреева писала, что "какой-то одной определенной причины всего совершившегося нет, - виною всему не жена и не он, и не третий участник трагедии, а те

1 Ермилов В. Роман Л.Н.Толстого "Анна Каренина". М., 1963. С. 47.

1 Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. М., 1997. С. 453

3 Лозовская ЕЛ. Проблема семьи в романах Л.Н.Толстого "Война и мир", "Анна Каренина" и "Воскресение".// Уч. Зап. Магнитогорского пед. ии-та. 1957. Вып. 4. С. 348. Азарова Н.И. О некоторых особенностях повестей Толстого 80-90-х годов.// Толстой-художник. М., 1961. С.249. давно сложившиеся традиции дворянского быта, при которых так ненормально развиваются человеческие отношения"1.

Таким образом получается, что при обсуждении любовной проблематики "Анны Карениной" и "Крейцеровой сонаты" исследователи стремились не к рассмотрению особенностей толстовского понимания любви, а к выявлению бесспорно имеющихся, но с их стороны слишком преувеличенных социальных предпосылок морально - разоблачительного пафоса Толстого. А приписывать Толстому такую позицию, согласно которой во всем "виновата среда", -абсолютно Неправильно. Ведь этим масштаб нарисованной Толстым картины любви сужается и меняется до неузнаваемости: во-первых, Толстого интересовала отнюдь не "буржуазная" любовь исключительно, а, если можно так сказать, любовь "вообще", т.е. платоновская идея любви, ее онтологическая сущность, "содержание и строй"; во-вторых, если Толстой кого-то разоблачал, то разоблачал, ни в коем случае не сосредотачиваясь исключительно на социальном статусе разоблачаемого; в-третьих, не следует забывать о том, что Толстой превыше всего ставил личный выбор и личную ответственность, 'а уже потом иные условия. Яркой иллюстрацией тому может послужить следующее высказывание "позднего" Толстого: "последнее время все стали сваливать на внешние обстоятельства, а все в самом человеке. Все в табе - говорил Сютаев"2.

В то же время необходимо отметить тот знаменательный факт, который внес весьма существенную корректировку в традиционное прочтение романа "Анна Каренина". Начиная с 1960-х гг. появляются работы, посвященные "Анне Карениной", в которых при

1 Азарова Н.И. О некоторых особенностях повестей Толстого 80-90-х годов.// Толстой-художник. М., 1961. С.249.

2 Гондельаейзер А.Б. Указ. соч. С. 329. оритетной исследовательской задачей было как раз толстовское видение любви. В исследованиях таких ученых, как Б.М. Эйхенбаум и Е.Н. Купреянова, Н.К. Гудзий и Э.Г. Бабаев, была предпринята попытка такого истолкования романа, которое основной упор делало на толстовскую идею об содержащемся в любви разрушительном, демоническом начале. Б.М. Эйхенбаум в созданной им в конце 1930-х, но впервые изданной в 1960-е, а потом переизданной в 1970-е гг. монографии "Лев Толстой. Семидесятые годы" писал, что "самоубийство Анны - только естественная развязка. Дело не в самом самоубийстве, а именно в том, что страсть привела к страданиям. Анна страдает и погибает не от внешних причин, не от того, что общество ее осуждает, а муж не дает развода, но от самой страсти, от вселившегося в нее злого духа"1. Е.Н. Купреянова неоднократно указывала на то, что доминантное место в "Анне Карениной" занимают взаимоисключающие друг друга понятия "дух" и "плоть" , которые в романе представлены посредством "духовной любви" Левина и "телесной любви" Анны и которые по своему значению соответствуют понятиям "истина" и "ложь".

Исследовательница была убеждена в том, что "роман «Анна Каренина» более чем какое-либо другое произведение Толстого нуждается в новом и правильном прочтении", так как "распространенная трактовка романа как истории «светлой» и «чистой» любви Анны, загубленной дворянским светом, прямо противоположна «воле художника», создавшего этот роман"2. По ее мнению, "лицемерие света не может рассматриваться в качестве причины трагической судьбы Анны"3. "Анна гибнет не от того, что не Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1974. С. 172

2 Купреянова Е.Н. Эстетика Л.Н.Толстого. М.-Л., 1966. С. 98.

3 Купреянова Е.Н. "Анна Каренина".// История русского романа. В 2-х тт. М.-Л., 1964. T.2. С. 336 достигла своих «целей», а от их прямого осуществления и одновременного «обмана»"1. Н.К. Гудзий отметил, что "тема опустошительной и испепеляющей страсти <.> занимает существенное место в творчестве и воззрениях Толстого. Любовь-страсть, в себе замкнутая и превращающаяся в «поединок роковой», в представлении Толстого приводит к гибели и Анну Каренину"2. Но это истолкование романа было незамедлительно отвергнуто и /за редкими исключениями/ дальнейшей разработки не получило. Официальная точка зрения была высказана М.Б. Храпченко: "«Анну Каренину» невозможно оценить, рассматривая роман с точки зрения борьбы между плотским и духовным началами человеческой жизни"3. Несколько позднее и И.В. Чуприна отметила "крайности и недостатки" концеп ции Е.Н. Куп рея новой, помешавшие "широкому признанию ее верных положений"4.

Среди дореволюционных - немарксистских - работ, посвященных толстовскому творчеству, нам представляется важным выделить исследования В. Розанова и Д. Мережковского. В. Розанов был одним из первых, кто обратил внимание на традиционно замалчиваемые вопросы пола, как имеющие общечеловеческую, универсальную значимость, как на фактор, влияющий на формирование личности любого человека. В связи с этим он тщательно и подробно рассматривал художественное изображение семьи и супружеской любви в произведениях Толстого. В. Розанову принадлежит ряд

1 Купреянова Е.Н. Выражение эстетических воззрений и нравственных исканий JI. Толстого в романе

Анна Каренина".// Русская литература. I960. № 3. С. 129. 1 Гудзий Н.К. Лев Толстой. М., I960. С. 100.

3 Храпченко М.Б. Указ.соч. С. 174. ЧупринаШЗ. Нравственно-философские искания Л.Н.Толстого в 60-е и 70-е годы. Саратов, 1974, С. 29. Чуприна И.В. Нравственно-философские искания Л.Н.Толстого в 60-е н 70-е годы. Саратов, 1974, С. 29. очень остроумных и интересных высказываний и наблюдений, кото- | рые, хотя и по - розановски категоричны, все же не лишены логиче- I ской завершенности. В работе "Семья как религия" он писал, что 1 i

Крейцерова соната" "имеет два смысла: тайный и явный; явный ее смысл кажется направленным против брака". "Тайная" же мысль повести "состоит в утверждении брака, но с глубоким недоумением: что же он такое? роман Бетси Тверской с Тушкевичем и лакеем /"Анна Каренина"/? любовь Николая Левина к его Марье Ивановне? | эфирность Кити, которую рвет Толстой, изображая ее животные I крики в родах? печальная картина «ухмыляющихся протопопов» в предчувствии грязи развода Анны с мужем? <.> Скорбь и недоумение, которое уже душило автора при написании «Карениной», вылилось перед непонимающей публикой рыданиями и проклятиями Позднышевд-Толстого"1. Сравнивая счастливые и несчастливые семьи, изображенные в творчестве Толстого, т.е. материнскую радость Наташи, Кити и Долли, с одной стороны, и трагедию Карениной и Позднышевой, с другой, критик пришел к выводу о том, что Толстой "дал, в тихих и прекрасных картинах поэзию и почти начало религии семьи". В "Людях лунного света", ссылаясь на особое отношение к половой любви двух главных женских персонажей романа "Воскресение" - Катюши Масловой и Марьи Павловны Щетининой - Розанов счел возможным заявить о наличии "прослойки содомии" у Толстого, суть которой сводится к отвращению к половому акту и восприятию его как противоестественного и греховного2. А в статье "Толстой между великими мира" Розанов отметил, что Толстой "прошел весь путь от Гектора до апостола Павла"3. Если сле

1 РозановВ. Семья как религия, //Русский Эрос. С. 123.

2 Розанов В.В. Люди лунного света. М., 1990. С. 105-111,

3 Розанов В.В. О писательстве и писателях. М., 1996. С. 311. довать логике развития розановокой мысли, то получается, что Толстой, будучи Гектором, "язычником", в 1850, 1860 и 1870-е гг. был защитником семьи, несмотря на ее "животно-плотский фундамент"; и только на рубеже веков, став "христианином", вернее, в силу "содомитских" склонностей, начал проповедовать спиритуалистический, целомудренный брак и, следовательно, бездетную семью, примером которых является брак Масловой и Симонсона в "Воскресении".

Д. Мережковский в своей знаменитой работе "Лев Толстой и Достоевский" /1900 г./, изучая Толстого с учетом его личности, пришел к выводу о том, что в душе автора постоянно боролись между собой с переменным успехом два чувства: "любовь к себе и ненависть к себе"1. В зависимости от того, какое чувство брало верх, он становился либо "язычником", дядей Брошкой /из повести "Казаки"/, либо "христианином", Акимом /из пьесы "Власть тьмы"/. Из нена висти к себе вытекала, по Мережковскому, и толстовская "ненависть к плоти". Но "ненависть к плоти" критик еще мотивировал и "изъянами исторического христианства", не понявшего "равноценность, равносвятость Духа и Плоти"2 Толстой, по словам Мережковского, "восстал на плоть, потому что не хочет никакой плоти, гнушается всякою плотью, как чем-то грубым, грешным, грязным, мертвым, бездушным, потому что не верит в Святую Плоть, а верит только в бесплотную святость. Бог есть дух - это он понял, только это одно он и понял из всего исторического христианства, но зато в этом он даже как будто более историчен и более «христианин», чем само историческое христианство. Да, как ни странно это, в своем восстании на церковь Л. Толстой, конечно, в узком, ограниченном

1 Мережковский Д. Указ. соч. С. 17.

2 Там же. С. 148. смысле, более церковен /клерикален/, чем сама церковь. Аскетизм исторического христианства, отрицание плоти, бесплотную духовность доводит он до последнего логического предела и до самоотрицания, до бессмыслицы"1. Из этого как будто следует, что Толстой оказался "пленником" "исторического христианства", т.е. его ненависть к плоти как будто была вызвана исключительно принятием им "христианства". Но это было бы ошибочным мнением, точно так же, как ошибочен и вывод В. Розанова о "содомитских" склонностях Толстого. Тем не менее направление, выбранное этими двумя критиками, в русле которого они изучали толстовское наследие, было по существу "верным" и небезосновательным, так сказать "оправданным", ибо, по словам ПВ. Сегалина, "проблема «плоти», тела, с одной стороны, и проблема «духа», проблема психологизма, с другой, составляют все его творчество"2.

Там же. С. 149.

2 Сегалин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого. Свердловск, 1930. С. 87.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема "духовной" и "плотской" любви в мировоззрении и художественном творчестве Л. Н. Толстого, 1850-1900 годы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Мишель Фуко писал: "Границы книги никогда не очерчены достаточно строго: в его значении, в первой и последней строке, во внутренних конфигурациях и в обособляющих ее формах содержится система отсылок к другим книгам, к другим текстам и фразам, которые и образуют узлы языковой сетки"1. Эти слова как нельзя более точно определяют специфику толстовского творчества. Большинство произведений Толстого так или иначе действительно "дополняют" друг друга и образуют своего рода "метатекст", который посвящен разрешению двух проблем: 1/ что такое любовь? и 2/ что такое напрямую зависящий от нее правильный, нравственный образ жизни?

Правильный образ жизни у Толстого изначально доступен исключительно ПРОСТОЛЮДИНАМ: Наталье Савишне в "Детстве", дяде Ерошке в "Казаках", Платону Каратаеву в "Войне и мире", Ивану Парменову в "Анне Карениной". Лишь в романе "Воскресение" Толстой показал, что "общая" жизнь зиждется на "духовной", "божеской" - бесплотной и бескорыстной - любви и что подключение или приобщение к этой "общей" жизни, понимаемое писателем как главная задача человеческого существования, становится возможным в результате преодоления плоти и пола, т.е. отказа от обыкновенной, земной человеческой любви и от общепринятого разделения человечества на мужчин и женщин.

Толстовский путь к освобождению от бремени плоти был долгим, тернистым и даже трагичным. Толстому, еще в детстве "приученному" к тому, чтобы презирать и отвергать плоть (под воздействием идеала "духовной" любви, внушенного ему его воспитательницей Т.А. Ергольской), но тем не менее мечтавшему в

1 Фуко М. Археология знания. К., 1996. С. 25. молодости о семейной жизни и в конце концов осуществившему свою мечту, пришлось, когда он стал семьянином, восстать против самого себя, против своей семьи. В "Крейцеровой сонате" и "Послесловии" к ней, когда в нем дух окончательно восторжествовал над плотью и когда, таким образом, уже невозможен был ранее успокаивавший его компромисс со своей совестью в виде "естественной", обращающей плоть к духу любви, Толстой во всеуслышание объявил о необходимости целомудрия и безбрачия.

Но, как мы стремились показать, у Толстого задолго до "Крейцеровой сонаты" можно обнаружить высказывания, в той или иной степени призывающие к целомудрию или хотя бы к минимализации плотского начала в любви. Пытаясь, по словам I Фуко, "разглядеть за самими высказываниями либо интенцию говорящего субъекта, активность его сознания /т.е. то, что он хотел сказать/, либо вторжения бессознательного, происходящие помимо воли говорящего"1, мы убедились в том, что некоторые толстовские высказывания действительно "обращаются в совокупность 1 формулировок"2. Так, уравнение "беременность-болезнь", встречаемое в "Войне и мире" и "Анне Каренине", в "Воскресении" значительно видоизменено: "беременность - это заражение чем-то дурным". Отсюда, как мы предположили, следует, что в эпоху "Войны и мира" беременность воспринималась Толстым отрицательно постольку, поскольку ей неизбежно предшествовала j физическая близость. В то же время эту физическую близость 1 Толстой по существу не отвергал. Влечение супругов друг к другу расценивалось им как нечто вполне естественное и отчасти даже j духовное. Однако в "Воскресении" обыденному, базирующемуся на г

I 1 Фуко М. Археология знания. К., 1996. С. 29.

2ТаМже. С.99. физически взаимной любви браку Толстой, как известно, подписал смертный приговор. Что вполне понятно: если беременность есть "зараза дурным", то становится совершенно очевидно, что беременность - явление отнюдь не духовное, а преимущественно дурное.

С другой стороны, как нами было продемонстрировано на примере целого ряда биографических и литературных фактов, для Толстого на протяжении всей его жизни и творческой деятельности физическая любовь была apriori "неправильной" и неприемлемой. И с годами эта, пользуясь выражением А.А. Фета, "плотеборческая" установка только усиливалась.

Подобная тенденция - ко все большему от произведения к произведению "одухотворению" - обнаруживается при определении Толстым "любви-дружбы". В "Семейном счастье" "любовь-дружба" Сергея Михайловича и Марьи, хотя и не преследовала физической близости, все же не исключала ее. Но после "Крейцеровой сонаты" "любовь-дружба" (например, в "Живом трупе") или "товарищеская" любовь (в черновиках "Воскресения" и в незаконченном "Фальшивом купоне") уже абсолютно целомудренна и бесплотна.

Толстовская привязанность к семье и приверженность к родовой жизни была предопределена теми колебаниями, которые были характерны для его взгляда на плотское и духовное начала любви. Чем больше Толстой был склонен смотреть сквозь пальцы на физическое единение супругов, тем поэтичнее он воспевал семью и семейный образ жизни. И наоборот, чем больше Толстой проникался духом, тем сильнее и яростнее он обрушивался на семью и ниспровергал ее. Для Толстого единственно возможной и правильной была "духовная", "божеская", бескорыстная, а потому и плотски не заинтересованная любовь, которую он считал основным условием для того, чтобы жить правильной, нравственной, Богом требуемой и Богу угодной жизнью.

Итак, в становлении Толстого как идеолога любви можно выделить четыре периода; 1) 1650-е годы, когда запечатлевшийся в творчестве Толстого идеал "духовной" любви, все-таки не мешал Толстому-человеку мечтать о семейной жизни; 2) 1860-е годы, когда женившийся Толстой при помощи "естественной" любви пытался уравновесить плоть и дух; 3) 1870-е и 1880-е годы, когда Толстой, из года в год все сильнее и сильнее чувствуя тяжесть физической близости и семейного эгоизма, медленно, но уверенно начал отходить от роевого начала; 4) 1890-е 1900-е годы, т.е. период после "Крейцеровой сонаты", когда Толстой, сбросив с себя оковы плоти и семьи, пришел к "чистому" духу и целомудрию. Но при всем различии этих периодов, все они объединены фактически ничем не скрываемой неприязнью Толстого к чувственному вожделению, плотской любви, неизменно называемому и определяемому им как "дурное".

Список научной литературыСолев Коста, диссертация по теме "Русская литература"

1. Азарова Н.И. О некоторых особенностях повестей Толстого 80-90-х годов.//Толстой-художник. М. .1961.С.237-259.

2. Айхенвальд Ю. Лев Толстой.// Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.1998.С.215-240.

3. Айхенвальд Ю. Посмертные сочинения Л.Н. Толстого. СПб.,1912. 63 с.

4. Аксельрод-Ортодокс Л. Лев Толстой. М.,1922. 159 с.

5. Алданов М. Загадка Толстого. Берлин,1923. 128 с.

6. Андреева Е.П. Толстой художник в последний период его деятельности. Воронеж, 1980. 270 с.

7. Апостолов Н.Н. Живой Толстой. М.,1928. 581 с.

8. Арденс Н.Н. Творческий путь Л.Н. Толстого. М.,1962. 680 с.э. Асмус В.Ф. Мировоззрение и эстетика Л.Н. Толстого.// Асмус В.Ф.

9. Вопросы теории и истории эстетики. М.1968.С.434-530. ю.Бабаев Э.Г. "Анна Каренина" Льва Толстого. М.,1978. 157 с.

10. Бабаев Э.Г. Лев Толстой и русская журналистика его эпохи. М.,1993. 281 с.

11. Бабаев Э.Г Очерки эстетики и творчества Л.Н. Толстого. М.,1981. 198 с.

12. Бахтин М.М. Конспекты лекций М.М. Бахтина.// Прометей.1980. №12.С.257-268.

13. Бахтин М.М. Проблемы творчества и поэтики Достоевского. К.,1994.

14. Белый А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. М.,1911. 46 с.

15. Белый Л.И. Проблема автобиографизма в творчестве Л.Н. Толстого: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.,1977. 23 с.

16. Бердяев Н.А. Ветхий и Новый завет в религиозном состоянии Льва Толстого.// Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт. М.1994.Т.2.С.461-482.

17. Бердяев Н.А. Лев Толстой.//Там же.С.456-460.

18. Э.Бердяев Н.А. Творчество и любовь. Брак и семья.// Там же.Т.1.С.201-216.

19. Берман Б.И. Сокровенный Толстой. М., 1992. 205 с.

20. Бирюков П.И. Биография Л.Н. Толстого. В 4-х тт. М.-Пг., 19221923.

21. Блудилина Н.Д. Литературные источники романа Л.Н. Толстого "Война и мир": Дисс. .канд. филол. наук. М.,1994. 27 с.

22. Бойко М.Н. Авторская позиция в романе "Анна Каренина".// Яснополянский сборник. Тула,1965.С.80-100.

23. Бочаров С.Г. Роман Льва Толстого "Война и мир".М.,1987.155 с.

24. Булгаков В.Ф. Л.Н.Толстой в последний год его жизни. М.,1960. 512 с.

25. Булгаков С.Н. Человекобог и человекозверь (по поводу последних произведений Л.Н. Толстого: "Дьявол" и "Отец Сергий").// Булгаков С.Н. Сочинения. В 2-х тт.М.,1993.Т.2.С.458-498.

26. Бунин И.А. Освобождение Толстого.// Бунин И.А. Собрание сочинений. В 9-и тт. М., 1967.Т.9.С.7-168.

27. Буркина М.М. Проблема вины в романе "Анна Каренина".// Яснополянский сборник. Тула,1976.С.46-57.

28. Бурнашева Н.И. Раннее творчество Л.Н.Толстого: текст и время.1 М.,1999. 355 с.

29. Бурсов Б.И. Лев Толстой и русский роман. М.-Л.1963. 152 с.

30. Бычков С. Л.Н.Толстой. Очерк творчества. М.,1954. 480 с.

31. Вересаев В.В. Да здравствует весь мир.// Вересаев В.В. Живая жизнь, М.1991.С.59-189.

32. Ветловская В.Е. Поэтика "Анны Карениной".// Русская литература. 1979. № 4.С. 17-37.

33. Виноградов В.В. О языке Толстого (50-е и 60-е годы).// Литературное наследство. Т.35-36.М.,1939.С.117-220.

34. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М.,1994. 368 с.

35. Галаган Г.Я. Лев Толстой.Художественно-этические искания. М.,1981. 174 с.

36. Галаган Г.Я. Путь Толстого к "Исповеди".//Русская литерату-ра.1978.№ 3.C.23-42.

37. Гинзбург Л. О литературном герое. Л.,1979. 222 с.

38. ЗЭ.Гинзбург Л. О психологической прозе. Л.,1971. 443 с.

39. Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого. М.,1959. 487 с.

40. Горная В.З. "Крейцерова соната" в восприятии современников.// Яснополянский сборник. Тула, 1988.С.105-114.

41. Горная В.З. Мир читает "Анну Каренину". М.,1979. 128 с.

42. Горная В.З. Роман "Анна Каренина" в восприятии и оценке современников.// Яснополянский сборник. Тула, 1976.С.64-88.

43. Горностаев А.К. Перед лицом смерти. Л.Н.Толстой и Н.Ф.Федоров. Б.м.,1928. 18 с.

44. Григорьев А. Ранние произведения графа Л.Н.Толстого. М.,1916. 64 с.

45. Громека М.С. Критический этюд по поводу романа "Анна Каренина". М., 1914. 268 с.

46. Громов П. О стиле Льва Толстого."Диалектика души" в "Войне мире". Л., 1977. 484 с.

47. Гудзий Н.К. Лев Толстой. М., 1960. 214 с.

48. Гулыга А. Философия русской истории (опыт прочтения романа Л.Н.Толстого "Война и мир".// Гулыга А. Искусство истории. М.,1980. С.240-260.

49. Гусев Н.Н. Летопись жизни и творчества Л.Н.Толстого. М.-Л.,1936. 874 с.

50. Дистерло Р.А. Граф Л.Н.Толстой как художник и мыслитель. СПб. ,1887. 200 с.

51. Евнина Ф.И. Мысль народная в "Анне Карениной".// Известия АН СССР, Отделение литературы и языка.1954.Т.ХШ.Вып.1.С.66-82.

52. Елагин Ю. "Смерть Ивана Ильича'7/Русский вестник.1891.№ 5.С.315-334.

53. Ермилов В.В. Роман Л.Н.Толстого "Анна Каренина". М.,1963. 135 с.

54. Жданов В. Любовь в жизни Льва Толстого. М.,1993. 302 с.

55. Жданов В.А. От "Анны Карениной" к "Воскресению". М.,1968. 280 с.

56. Жданов В.А. Последние книги Л.Н.Толстого. М.,1971. 256 с.

57. Жданов В. Творческая история "Анны Карениной".М.,1957. 262 с.

58. Жданов В. Творческая история романа Л.Н.Толстого "Воскресение". М.,1960. 450 с.65.3айденшнур Э.Е. "Война и мир" Л.Н.Толстого. Создание великой книги. М.,1966. 403 с.

59. Иванов В. Лев Толстой и культура.// Иванов В. Родное и вселенское. М., 1994.С.273-281.

60. Иванов-Разумник Р.В. Лев Толстой. СПб.,1913. 171 с.

61. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.,1996. 255 с.

62. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. М.,1998. 255 с.

63. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.,1962. 572 с.

64. Камянов В.И. Поэтический мир эпоса. О романе Льва Толстого "Война и мир". М.,1978. 293 с.

65. Карлик Н.А. "Круг чтения" Л.Н Толстого: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. СПб.,1998. 16 с.

66. Квитко Д.Ю. Философия Толстого. М.,1928. 302 с.

67. Кузина Л.Н. Художественное завещание Льва Толстого. М.,1993. 157 с.

68. Кузминская Т.А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. М.,1986. 559 с.

69. Кулешов В.И. Лев Николаевич Толстой.// Кулешов В.И. История русской литературы. М., 1997. С.426-463.

70. Кулешов Ф.И. Л.Н.Толстой. Из лекций по русской литературе XIX века. Минск.,1978. 288 с.

71. Купреянова Е. Выражение эстетических воззрений и нравственных исканий Льва Толстого в романе "Анна Каренина".// Русская литература. 1960. № З.С. 117-136.

72. Купреянова Е.Н. "Война и мир" и "Анна Каренина" Льва Толстого.// История русского романа. В 2-х тт.М.-Л.,1964.Т.2.С.270-349.

73. Купреянова Е.Н. Структура и эволюция типического характера в системе русского и французского реализма. "Мадам Бовари" Флобера и "Анна Каренина" Толстого.// Купреянова Е.Н., Макогоненко

74. Г.П. Национальное своеобразие русской литературы. Л., 1976.С.344-362.

75. Купреянова Е.Н. Эстетика Л.Н. Толстого. М.-Л., 1966. 324 с.

76. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.,1995. 192 с.

77. Леонтьев К. Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой.// Леонтьев К. Избранное. М.1993.С.187-198.

78. Леонтьев К. О романах гр. Л.Н.Толстого. Анализ, стиль и веяние. М.,1911. 152 с.

79. Леонтьев К. Страх Божий и любовь к человечеству (по поводу рассказа гр. Л.Н. Толстого "Чем люди живы").// Леонтьев К. Наши новые христиане. М.1882.С.47-68.

80. Л и декой А.Т. Смерть, болезнь и врач в художественных произведениях Л.Н. Толстого.// Русская клиника. 1929.№ 57.С.З-15.

81. Лозовская Е.Л. Проблема семьи в романах Л.Н. Толстого "Война и мир", "Анна Каренина" и "Воскресение".// Ученые записки Магнитогорского педагогического института. 1957.Вып.4.С.169-235.

82. Ломунов К.Н. Драматургия Л.Н.Толстого. М.,1956. 467 с.

83. Ломунов К.Н. Над страницами "Воскресения". М.,1979. 381 с. ЭО.Ломунов К.Н. Эстетика Л. Толстого. М.,1972. 479 с.

84. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. 383 с.

85. Лощинин Н.П. Повесть Л.Н.Толстого "Холстомер".// Яснополянский сборник (1910-1960). Тула, 1960.С.27-43.

86. ЭЗ.Маклаков В.А. О Льве Толстом. Две речи. Париж, 1929. 83 с.

87. Маковицкий Д.П. У Толстого, 1904-1910. Яснополянские записки. В. 4-х тт.М.,1979.

88. Мардов И. Отмщение и воздаяние.// Вопросы литературы. 1998.№ 4.С.144-159.

89. Эб.Медведев А.А. Эссе В.В. Розанова о Ф.М. Достоевском и Л.Н.Толстом. Проблема понимания: Автореф. дисс. . канд. фи-лол. наук. М., 1997.24 с.

90. Мейлах Б.С. Уход и смерть Льва Толстого. М.,1979. 384 с.

91. Мережковский Д. Л.Толстой и Достоевский.// Мережковский Д. Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.1995.С.7-350.

92. Михайловский Н.К. "Воскресение".// Михайловский Н.К. Последние сочинения. В 2-х тт. СПб.,1905.Т.1.С.271-281.

93. Михайловский Н.К. Десница и шуйца гр.Толстого.// Михайловский Н.К. Статьи о русской литературе 19-нач. 20 века. Л.,1989.С.34-152.

94. Михновец Н.Г. Взаимодействие повествовательных и драматических начал в творчестве Л.Н. Толстого 80-х годов: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л.,1990.16 с.

95. Муромцев А. Страх смерти в произведениях Л.Н.Толстого "Хозяин и работник" и "Смерть Ивана Ильича". СПб., 1912. 24 с.

96. ЮЗ.Мураками Т. Религиозные взгляды Толстого на сексуальность в поздние дни со сравнительной точки зрения.

97. Набоков В.В. "Анна Каренина".// Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М.1996.С.221-306.

98. Юб.Неизвестный Толстой в архивах России и США. М.,1994. 519 с.

99. Юб.Немировская Л.З. Религия в духовном поиске Толстого. М.,1992. 62 с.

100. Ю7.Немцева В.И. К спорам о смысле эпиграфа к роману "Анна Каренина".//Яснополянский сборник. Тула, 1988.С.93-104.

101. Ю8.Николаев П.В. Проблема нравственной ответственности в повести "Дьявол".// Яснополянский сборник. Тула, 1984.С.111-119.

102. ЮЭ.Николаев Ю.Н. (Говоруха-Отрок) Последние произведения графа Л.Н.Толстого. М.,1890. 85 с.

103. Ю.Николаева Е.В. Мемуары в творчестве Льва Толстого. М.,1993. 105 с.

104. Николаева Е.В. Художественное своеобразие творчества Л.Н.Толстого 1880-1900-х годов: Дисс. .док. филол. наук. М.,1994. 329 с.112,Овсянико-Куликовский Д.Н. Л.Н.Толстой как художник.

105. М.,1987. 176 с. 117.0 религии Льва Толстого. Париж, 1978. 248 с. 118.0сипов Н.Е. "Записки сумасшедшего". Незаконченное произведение Л.Н.Толстого. М.,1913. 20 с. 119.0сновин В.В. Драматургия Л.Н.Толстого. М.,1982. 176 с.

106. Полнер Т.И. Лев Толстой и его жена. История одной любви. Париж, 1928. 235 с.

107. Померанц Г.С. Открытость бездне. Этюды о Достоевском. New York,1988. 384 с.

108. Порудоминский В. Цвета Толстого: "Война и мир". Koln, 1997. 163 с.

109. Поссе В.А. Любовь в творчестве Л.Н.Толстого. Пг.,1918. 106с.

110. Пруцков Н.И. Л.Н.Толстой, история, современность.// Л.Н.Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л.,1979.С.5-33.

111. Рикер П. Герменевтика и психоанализ.// Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.1996.С.6-114.

112. Рождествин А. Лев Толстой в критической оценке Мережковского. Казань, 1902. 31 с.

113. Розанов В.В. Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевско-го.//Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. М.1990.С.37-224.

114. Розанов В.В. Люди лунного света. М.,1990. 304 с.

115. Розанов В.В. На закате дней. К 55-летию литературной деятельности Л.Н. Толстого.// Розанов В.В. О писательстве и писателях. М.,1995.С.222-230.

116. Розанов В.В. На закате дней. Л.Толстой и быт.// Там же.С.231-235.

117. Розанов В.В. На закате дней. Л.Толстой и интеллигенция.// Там же.С.236-239.

118. Розанов В.В. О письмах писателей.// Там же.С.430-433.

119. Розанов В.В. Семья как религия.// Русский эрос или философия любви в России. М.,1991.С.120-138.

120. Розанов В.В. Толстой между великими мира.// Розанов В.В. О писательстве и писателях. М.1995.С.307-311.

121. Розанов В.В. Три момента в развитии русской критики.// Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. М.,1990.С.247-263.

122. Роман Л.Н. Толстого "Война и мир" в русской критике. Л.,1989. 407 с.

123. Руднев В.И. "Записки сумасшедшего" Л.Н. Толстого.// Клинический архив гениальности и одаренности. Свердловск, 1929. Вып. 1.Т.5.С.69-74.

124. Русанов Г.А., Русанов Г.А. Воспоминания о Л.Н.Толстом. Воронеж, 1972. 280 с.

125. Русский Эрос или философия любви в России. М.,1991. 448 с.

126. Рябов О.В. Русская философия женственности. Иваново, 1999. 357 с.

127. Салманова И.Ф. Система нравственно-философских и художественных исканий Л.Н. Толстого 80-900-х годов (Путь к драме "Живой труп"): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Томск, 1990. 19 с.

128. Сегалин Г.В. "Записки сумасшедшего»"Льва Толстого как пато-графический документ.// Клинический архив гениальности и одаренности. Свердловск, 1929. Вып.1.Т.5.С.73-75.

129. Сегапин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого. Свердловск, 1930.//Там же. Вып.3-4.Т.5. 147 с.

130. Серых Е.С. Основные направления анализа творчества Л.Н.Толстого в современном американском литературоведении: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.,1990. 23 с.

131. Скабичевский А. Граф Л.Н.Толстой как художник и мыслитель. СПб.,1887. 235 с.

132. Скафтымов А.П. Идеи и формы в творчестве Льва Толстого.// Скафтымов А П. Нравственные искания русских писателей. М.1972.С. 134-164.

133. Скафтымов А.П. Образ Кутузова и философия истории в романе Льва Толстого "Война и мир".// Там же.С. 182-217.

134. Сливицкая О.В. "Война и мир" Л.Н. Толстого. Проблемы общения. Л.,1988. 189 с.

135. Сливицкая О.В. О многозначности восприятия "Анны Карениной".// Русская литература. 1990.№ 3.C.34-47.

136. Современное зарубежное литературоведение. М.,1996. 317 с.

137. Соловьев А.Е. Отрицает ли Лев Толстой семью и брак (По поведу "Крейцеровой сонаты"). Пенза, 1893. 16 с.

138. Соловьев B.C. Три разговора. Нью-Йорк, 1954. 236 с.

139. Страхов И.В. Психология литературного творчества (Л.Н.Толстой как психолог). Москва-Воронеж, 1998. 384 с.

140. Страхов Н.Н. Критические статьи об И.С.Тургеневе и Л.Н.Толстом. СПб.,1887. 484 с.

141. Струве П. Статьи о Льве Толстом. София, 1921. 66 с.

142. СухотинаТолстая Т.Л. Воспоминания. М.,1981. 525 с.

143. Толстая А.Л. Отец. Жизнь Льва Толстого. В 2-х тт. Нью-Йорк, 1953.

144. Толстая С.А. Дневники. В 2-х тт. М.,1978.

145. Толстой И.Л. Мои воспоминания. М.,1969. 255 с.

146. Толстой Л.Л. В Ясной Поляне. Правда об отце и его жизни. Прага, 1923. 102 с.161 .Толстой С.Л. Очерки былого. М.,1956. 400 с.

147. Троицкий С. Брак и грех. Брак до греха.// Путь. Париж, 1929.№ 15.С.3-38.

148. Троицкий С. Брак и грех. Брак после греха.// Путь. Париж, 1929. № 17.С.3-24.

149. Троицкий С. Христианская философия брака. Paris, б.г. 218 с.

150. Фет А.А. Мои воспоминания. 1848-1889. В 2-х тт. М., 1890.

151. Фет А.А. Что случилось по смерти Анны Карениной в "Русском Вестнике".//Литературное наследство.Т.37-38. М.1939.С.231-238.

152. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М.,1995. 456 с.

153. Фуко М. Археология знания. К., 1996. 208 с.

154. Фуко М. Герменевтика субъекта.// Социо-логос. М., 1991.Вып. 1.С.284-314.

155. Хализев В.Е., Кормилов С.Е. Роман Л.Н.Толстого "Война и мир". М.,1983. 112 с.

156. Храпченко М.Б. Лев Толстой какхудожник. М.,1978. 579 с.

157. Чернышевский Н.Г. Детство и отрочество. Военные рассказы гр. Толстого.// Чернышевский Н.Г. Литературная критика. В 2-х тт. М.1981.Т.2.

158. Чуприна И.В. Нравственно-философские искания Л.Н.Толстого в 60-е и 70-е годы. Саратов, 1974. 317 с.

159. Шевцова Д.М. Функционирование библейских эпиграфов в художественной структуре романов Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Н.Новгород, 1997. 19 с.

160. Шендрикова К. Смерть в художественном изображении Л.Н. Толстого. Бийск, 1915. 39 с.

161. Шестов Л. Добро и зло в учении гр. Толстого и Ницше.// Шестов Л. Избранные сочинения. М.,1993.С.39-158.

162. ШестовЛ. Достоевский и Ницше.//Там же. С.159-326.

163. Шестов Л. На страшном суде (Последние произведения Л.Н. Толстого).//Шестов Л. Сочинения. В 2-х тт. М.1993.Т.2.С.98-15.

164. Шкловский В. Лев Толстой. М., 1963. 864 с.

165. Шкловский В. Л.Н. Толстой.// Шкловский В. Повести о прозе. М.,1966.Т.2.С.266-333.

166. Шкловский В. Матерьял и стиль в романе Льва Толстого "Война и мир", М.,1928. 250 с.

167. Шкловский В. Поздний Толстой.// Шкловский В. Повести о прозе. М.,1966.Т.2.С.371-404.

168. Эткинд А. Содом и Психея. М.,1996. 413 с.

169. Эткинд А. Хлыст. М.,1998. 685 с.191 .Эткинд А. Эрос невозможного. СПб.,1993. 463 с.

170. Armstrong J.M. The unsaid Anna Karenina. New York, 1988. 202 p.

171. Benson R.C. Women in Tolstoy. The ideal and erotic. Urbana,1973, 141 p.

172. B!umberg E.J. The ideal woman in Tolstoy. M. A. Thesis. Columbia uniwersity, 1968. 102 p.

173. Gustafson R.F. Leo Tolstoy. Resident and stranger. Princeton, 1986. 480 p.

174. Heldt B. Tolstoy's path toward feminism. \\ Heldt B. Terrible perfection. Woman and russian literature. Bloomington. Indianapolis, 1987.P.38-48.

175. Hirsch E.D. Validity in interpration. New Haven. London, 1967. 287 P198.ln the shade of the giant. Berkeley. Los Angeles. London, 1989. 193 p.

176. Jaus H.R. Estetika recepctje. Beograd, 1978.

177. Psihoanaliza i knjizevnost. Gornji Milanovac, 1987.

178. Pule Z. Covek. Vreme. Knjizevnost. Beograd, 1974.

179. Rancour-Laferriere D. Tolstoy's Pierre Bezukhov: A psihoanalytic study. London, 1993. 257 p.

180. Spence G.W. Tolstoy the ascetic. Edinburgh. London, 1967. 154 p.

181. Wasiolek E. Tolstoy's major fiction. Chicago. London, 1978. 255 p.