Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах

Петроченко, Мария Николаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах

Год: 2005
Автор научной работы: Петроченко, Мария Николаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Томск
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах"

На правах рукописи

Петрочекко Мария Николаевна

Семантический компонент «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск 2005

Работа выполнена на кафедре общего, славяно-русского языкознания и классической филологии Томского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Резанова Зоя Ивановна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Иванцова Екатерина Вадимовна

кандидат филологических наук, доцент

Сологуб Ольга Павловна

Ведущая организация: Кемеровский государственный

университет.

Защита состоится «21» декабря 2005 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета Д 212.267.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Томском государственном университете (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан и ИМ^лХугсЕ^ 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, профессор Ц У^&уа^ -- Л.А. Захарова

Ж-63

225169!

Диссертационное исследование посвящено способам языковой реализации семантической оппозиции «свой/чужой» в диалектной бытовой речи и фольклоре (на материале Среднеобских диалектов).

Оппозиция «свой/чужой» как некоторое представление о мире имеет отражение в языке, проявлена в языковой картине мира, поэтому может быть определена как семантическая оппозиция. Проблемы соотношения представлений, образов, концептов и языковых структур, языковых единиц входят в сферу интересов когнитивной лингвистики, в рамках которой выполнена и настоящая работа.

Актуальность исследования.

Лингвоцентрическая парадигма исследований, актуализированная в начале 20 б. в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра, в конце 20 в. сменяется парадигмой антропоцентрической, в центре которой находится человек и его сознание, поведение, интеллект. Одна из наиболее актуальных проблем этого направления гуманитарных наук - проблема способов категоризации действительности человеком, а также проблемы языкового отражения результатов данных процессов, участия языковых структур в их реализации. Оппозиция «свой/чужой» в работе рассматривается как особый способ категоризации действительности, что и определяет один из аспектов ее актуальности.

При исследовании способов языковой категоризации, вопросов языкового отражения концептосферы этнического языка встает вопрос о степени единства, наличии моментов интегративных и дифференциальных в характере языковой репрезентации ментальных процессов. Вследствие этого одним из наиболее актуальных направлений современной лингвистики являются исследования региональной специфики языковых компонентов, разрешение вопросов о вариативности картин мира, репрезентирующих своеобразие когнитивных моделей. В настоящее время актуализирована потребность в расширении культурологических знаний о структуре донаучного сознания, в связи с чем возникают и развиваются междисциплинарные направления, базирующиеся на исследовании явлений народной культуры и языка (этнолингвистика, лингвофольклористика и другие). В диссертации поставлена задача описания значимых компонентов структуры народного сознания, так как оппозиция «свой/чужой» является,

прежде всего, фрагментом духовной картины мира, сформированной донаучным сознанием.

И третий аспект актуальности исследования видится в его междисциплинарной методологической ориентированности. Оппозиция «свой/чужой» представляет собой особый способ познания мира человеком, регулирует поведение, организует знания человека, находящие отражение в языке. В связи с этим исследование оппозиция «свой/чужой» и способов ее реализации может проводиться только на стыке наук.

Данное исследование синтезирует методологию различных дисциплин -диалектологии, фольклористики, этнолингвистики, текстологии, литературоведения, культурологии, философии языка и др., что также определяет его актуальность.

Объектом данной работы является языковая репрезентация смысловой оппозиции «свой/чужой».

Предмет исследования - оппозиция «свой/чужой» как фрагменг языковой картины мира, проявляющийся в фольклорных и диалектных бытовых текстах.

Цель исследования заключается в выявлении семантики «свойственности/чуждости» и языковых средств ее репрезентации в двух формах диалектной речи - бытовой и фольклорной.

Для достижения цели исследования необходимо решить ряд задач:

1) Определить особенности оппозиции «свой/чужой» как одного из базовых представлений о мире, ее мифологическую природу.

2) Выявить необходимые условия воплощения семантической оппозиции «свой/чужой» в тексте, обозначить их влияние на способы проявления оппозиции.

3) Охарактеризовать специфику реализации семантической оппозиции «свой/чужой» в зависимости от коммуникативной цели текста и его жанровой специфики.

4) Обозначить синтагматические и парадигматические языковые средства репрезентации оппозиции «свой/чужой».

5) Вычленить основное (инвариантное, статичное) и периферийные значения, составляющие категорию «свойственности/чуждости» и описать языковые способы их выражения.

Поставленные цели и задачи решаются на материале русских говоров Среднего Приобья. Анализируются контексты диалектной бытовой речи (ДБР) и фольклорные тексты, собранные и записанные участниками диалектологических и фольклорных экспедиций, хранящиеся на кафедре теории литературы 20 в. и на кафедре современного русского языка Томского государственного университета в виде тетрадных записей.

Молчановском, Парабельском, Первомайском, Томском, Шегарском районах Томской области.

Материалом послужили также записи, сделанные автором во время экспедиции в деревню Кривошеино в августе 2004 года с целью сбора диалектного и фольклорного материала. Ее результаты отражены в аудиозаписях и в электронном виде.

Кроме того, источником стали материалы, опубликованные в сборнике П.Е. Бардиной «Жили да были. Фольклор и обряды томских сибиряков», Томск, 1997г.

Объем материала, ставшего базой для выборки контекстов, составляет 5 тысяч контекстов бытовой диалектной речи, 100 текстов лирических песен, 250 частушек, 400 пословиц, 15 сказок, 150 загадок, 50 заговоров.

Контексты, составившие базовый материал данного исследования, выбирались по принципу выявления в них системного противопоставления «свой/чужой» как в явном, так и в скрытом виде. В результате в целом было рассмотрено и проанализировано около 1000 фрагментов бытовых диалектных и фольклорных текстов, содержащих оппозицию «свой/чужой».

Научная новизна исследования состоит в следующем:

1) Впервые оппозиция «свой/чужой» представлена и рассмотрена как когнитивная структура, необходимо включающая в себя субъектный и объектный компоненты. Определены когнитивные и коммуникативные условия, провоцирующие языковое проявление оппозиции «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах.

2) Рассмотрена специфика реализации оппозиции «свой/чужой» в зависимости от коммуникативной цели текста, от жанровых особенностей, от своеобразия воплощения личной сферы «Я», относительно которой выстраивается категоризация, от объекта категоризации. Выявлены особенности языковой репрезентации когнитивной структуры оппозиции «свой/чужой», согласно которой происходит членение языковой картины мира в рамках данной оппозиции.

При разрешении поставленной в работе цели использовались следующие методы и приемы описания:

1. Метод научного описания, и в его рамках использованы следующие приемы:

a. контекстный анализ, направленный на выявление языковых единиц и структур, реализующих семантику «свой/чужой»;

b. прием оппозиционного анализа, применяемый при изучении языковых явлений, составляющих двучленное противопоставление.

2. Метод концептуального анализа: выявление и описание структур сознания, которые определяют функционирование оппозиции «свой/чужой» как когнитивного механизма и особенности ее проекции в языковые структуры.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении специфики моделирования народной картины мира в аспекте смыслового

противопоставления «свой/чужой». Будучи одной из глубинных структур сознания, данная оппозиция позволяет восстановить значимый фрагмент народной мифологической картины мира. Теоретически значимым представляется выявление способов, при помощи которых проявляется семантика «свойственности/чуждости» в текстах культуры, определение ее значимости в структурах мифологического сознания, выявление когнитивных механизмов действия данной оппозиции. Подобные задачи и их решение делают значимыми результаты данного исследования не только для лингвистики и когнитивистики, но и для других отраслей гуманитарной науки - философии, мифологии, психологии, литературоведения и пр.

Практическая значимость исследования: Результаты работы могут быть применены при разработке курсов по культурологии, этнолингвистике, диалектологии. Материалы диссертации могут использоваться в подготовке и проведении спецкурсов и спецсеминаров по проблематике языковой картины мира и когнитивной лингвистики, а также в практике составления различного типа диалектных словарей.

Апробация результатов исследования. Основные положения исследования были представлены на конференциях:

Региональная филологическая конференция молодых ученых (Томск, 2000г); II региональная филологическая конференция молодых ученых (Томск, 2001 г); Всероссийская междисциплинарная школа молодых ученых «Картина мира. Язык. Философия. Наука», (Томск 2001); I межвузовская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых, (Томск 2001 г.); П1 региональная филологическая конференция молодых ученых, (Томск, 2002г); Общероссийская конференция «Наука и образование», (Томск 2002); XVI Международная научная конференция «Язык и культура в евразийском пространстве», (Томск, 2002г.); Всероссийская научная конференция «Мир и общество в ситуации фронтира: проблемы идентичности» (Томск, 2003г.); Всероссийская научная конференция «Интерпретатор и текст: проблема ограничений в интерпретационной действительности» (Новосибирск, 2004г.). Содержание работы отражено в 7 публикациях.

Положения, выносимые на защиту: 1) Оппозиция «свой/чужой» - категория, лежащая в основе восприятия и обработки информации о мире. Она проявляется во всех сферах действительности, является культурноспецифичной, знаковой оппозицией, особым образом реализующейся в языковой картине мира. Для ее языковой актуализации необходимо наличие ряда факторов, проявление которых рассматривается как действие особого когнитивного механизма: это наличие субъектного фактора - некоторого субъекта, относительно которого оппозиция организуется, и наличие объектного фактора - некоторого объекта, попадающего под категоризацию по принципу «свой/чужой».

2) Сфера индивидуального, личного, или сфера «Я» и аспекты и способы ее актуализации в тексте являются определяющим фактором по отношению к реализации оппозиции и смысловому оттенку, который она приобретает.

3) Оппозиция «свой/чужой» имеет зеркальную структуру, которая опирается на представление о «Я», субъекте, и отражается в любом другом объекте действительности, способном выстраивать относительно себя сферу «своего», относительно «своего» выстраивать «чужое».

4) Семантика «свойственности» и «чуждости» закрепляется за определенными объектами действительности, которые константно попадают в личную сферу субъекта или константно исключаются из нее. Это - объекты духовного мира; человек как некоторая социальная сущность; материальные предметы (в пространственном и временном аспектах).

5) Свойства и характеристики, приписываемые объектам действительности, разделены на два полюса: совпадающие с представлением об идеальном и несовпадающие. Совпадение с идеалом влечет за собой «перевод» данного объекта в сферу «своего»; несовпадение с идеалом порождает «отчуждение», стремление «вывести» объект из «своего» мира. Соответственно, данные свойства и характеристики и лексические единицы, их номинирующие, приобретают семантику «свой/чужой», способную актуализироваться в определенных контекстах.

Структура работы:

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной и цитированной литературы и приложения, включающего список условных сокращений.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность работы, ее новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются ее цели и задачи, определяется объект и предмет исследования, описываются материал и методы его исследования, а также излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования оппозиции «свой/чужой»» определяется теоретическая база исследования, вводятся понятия, необходимые для понимания сущности оппозиции «свой/чужой», ее места в картине мира, раскрываются методики ее изучения. Рассматриваются различные аспекты изучения оппозиции «свой/чужой», разные способы ее интерпретации и понимания. Базовыми для данной работы, позволяющими рассматривать оппозицию как когнитивную модель, как особый способ познания и описания мира и процессов, происходящих в нем, являются следующие аспекты ее осмысления:

1. Осмысление оппозиции «свой/чужой» как важного компонента культуры имеющего свое знаковое выражение на всех ее уровнях, и прежде всего - на уровне взаимоотношений людей, социумов, этносов (JI.H. Гумилев, Ю.С. Степанов, A.B. Юдин, М. Элиаде, А.Н. Серебренникова и др.). С одной стороны, каждая культура как особый способ сохранения знаний о мире по-

своему уникально «переводит» в действительность концептуальную информацию, концепты, характерные для культур и народов, в том числе представляет уникальный способ «перевода» в реальность оппозиции «свой/чужой» как одного из значимых концептов данной культуры. С другой стороны, уникальность каждой отдельной культуры служит причиной взаимного «отчуждения», «отстранения», что также является способом сохранения информации о «своем» и «чужом».

2. Осмысление оппозиции «свой/чужой» как способа мифологического освоения мира, в основе которого лежит представление о мире, переданного посредством бинарных оппозиций, позволяющих преодолеть его нерасчлененность (Е М. Мелетинский, В.М. Пивоев, М.В. Попович, A.B. Юдин и др.). Категоризация в рамках оппозиции «свой/чужой» не является научным способом описания мира, оппозиция существует в сознании человека, позволяя ему моделировать представление о мире на основании эмоций, впечатлений, оценок.

3. Осмысление психологических основ оппозиции «свой/чужой», которые связаны с формированием самосознания у человека (А.К. Байбурин, М.В. Пивоев и др.). Истоки формирования оппозиции «свой/чужой» в первобытном сознании - это осознание первоначально «МЫ» в контексте природы, затем собственно «Я», которое подразумевает противопоставление себя чему-то или кому-то другому, и приобретает этот смысл только в контексте этого противопоставления.

В основе противопоставления «свой/чужой» заложены два признака, которые психологически обосновывают ее существование и функционирование: диалогичность и переходный характер взаимоотношений между «своим» и «чужим», понимаемые как процесс обмена со средой, взаимопереход «чужого» в «свое» и «своего» в «чужое». Для осознания существования границы необходимо ее преодоление, столкновение с другим, незнакомым, «чужим» миром.

Более глубокое, детальное исследование диалогического и переходного характера оппозиции «свой/чужой» рассматривается в аспекте поисков принципов, на основе которых выстраивается диалог и обмен. Особо подчеркивается специфика отождествления предметов, подлежащих обмену, основанное на приравнивании внутреннего, социального, культурного смысла (значения) объектов.

Литературоведческие, философские, лингвистические исследования в основе своей базируются на обшекультурологическом понимании оппозиции «свой/чужой» и исследуют способы ее проявления в различных знаковых системах культуры.

Специфика лингвистического подхода к исследованию понятийной оппозиции «свой/чужой» заключается в том, что ее компоненты выявляются в семантическом пространстве языка, исследуются языковые средства, репрезентирующие категорию «свойственности/чуждости». На срезе современного русского языка данную оппозицию исследовали

Л.Г. Гынгазова, С.Е. Никитина, Р.Н. Поряднна, А.Б Пеньковский, З.И. Резанова, С.Л. Сахно, А.Н. Серебренникова, Б. Синочкина, И.В. Тубалова, Ю.А. Эмер и др.

В разделе 1.2 «Лингвокогнитивный аспект исследований оппозиции «свой/чужой»» вводятся базовые понятия когнитивной лингвистики, дополняющие терминологический аппарат исследования и определяющие его методику: когнитивная и языковая картины мира, понятие концепта, категоризация, рассмотрены особенности соотношения концепта с языковыми средствами выражения.

Языковое функционирование оппозиции «свой/чужой» как проявление концептуальной структуры в тексте посредством языкового знака определяется прагматикой, семантикой и синтактикой, составляющих триединую сущность любого знака. В связи с этим акцентируется внимание на следующих факторах, влияющих на функционирование оппозиции:

1. Условия коммуникации (внелингвистический фактор). Особенности актуализации оппозиции «свой/чужой» в языке определяются ее отношением к тому, кто ее использует. Особую роль приобретает субъект (коммуникант) и внешняя ситуация, которая провоцирует человека членить фрагменты действительности на «свое» и «чужое», набор фрагментов действительности, попадающих в сферу притязаний человека.

2. Принципы членения мира на «свое» и «чужое» (когнитивный фактор). Информация о принципах членения мира, представление о «своем» и «чужом» заложена в существующей картине мира.

3. Способы выражения понятийной оппозиции «свой/чужой» в языке (лингвистический фактор). Существует набор языковых конструкций, в рамках которых реализуется оппозиция «свой/чужой».

В связи с особенностями функционирования оппозиции «свой/чужой» в работе выделяются два компонента, наличие которых является необходимым условием ее языковой реализации: это субъектный и объектный компоненты. Субъектный компонент определяет наличие центра, относительно которого может выстраиваться оппозиция «свой/чужой», объектный компонент указывает на фрагмент мира, который подвергается категоризации по принципу «свой/чужой»: У каждого (субъект) свой опыт (объект) (ДБР).

В связи этим функционирование оппозиции «свой/чужой» определяется как акт предицирования, отражение отношений, возникающих между субъектом и объектом текста.

Сознание человека проецирует оппозицию «свой/чужой» не только на собственные взаимоотношения с миром, но и на любой другой предмет и его взаимодействие с реальностью, который попадает в сферу его внимания. Это значит, что любой человек (по отношению к коммуниканту), любой объект действительности может становиться субъектом, обладающим сферой «своего», как, например, в пословице Каждый кулик св ое болото хвалит

Окулик - субъект, свое болото - сфера «своего»). Таким образом, мы можем выделить:

субъект категоризирующий (СК) - тот, кто осуществляет категоризацию по принципу «свое» и «чужое». Это коммуникант, автор речи, некоторое «Я», рассмотренное как источник речевой активизации оппозиции «свой/чужой». Речь СК содержит семантические компоненты «свойственности» и/или чуждости;

субъект оппозиции (СО) - элемент текстовой ткани, относительно которого выстраивается сфера «своего» или «чужого» мира, объекты «своего» или «чужого». Если СК - это всегда некоторое «Я», определяющее расположение компонентов «свой» и «чужой», то СО - это «Я», «ты», «он(а)», некоторый внешний фрагмент действительности, по отношению к которому СК определяет расположение компонентов «свой/чужой»;

объект оппозиции (ОО) — единица текста, номинирующая объект реальной действительности, по отношению к которой компонент «свой» или «чужой» является атрибутом.

В тексте СК, СО и ОО в аспекте оппозиции «свой/чужой» выделяются следующим образом:

1) СК - некоторое «Я», осуществляющее категоризацию объекта действительности в аспекте «свое/чужое»: Я (СК) бы показала, так вот прялка моя (ОО) тамо-ка (ДБР).

2) СО, с одной стороны, может выступать как языковая реализация СК: Здесь у меня три сына, одна дочь (ДБР); СК=СО (у меня), подчеркивается субъект принадлежности «Я», выраженный местоимением в родительном падеже. С другой стороны, СО может реализовываться как некоторый внешний по отношению к СК субъект, обладающий собственной сферой принадлежности: У него сын был, дочь (ДБР); в данном примере СО выражен формой 3-го лица местоимения «он». Область «своего» в обоих примерах номинируется при помощи лексем, статично описывающих «свое» (сын, дочь) и падежных форм с семантикой посессивности (у меня, у него был).

3) ОО - текстовая единица, по отношению к которой компонент «свой» или «чужой» является атрибутом, приписываемым свойством, качеством. В примере, приведенном в пункте 1 - это прялка, в пункте 2 — родима маменька.

Вторая глава «Семантические аспекты языковой реализации оппозиции «свой/чужой»» посвящена исследованию смысловых оттенков реализации оппозиции «свой/чужой», обусловленных жанровым и коммуникативным разнообразием текстовых фрагментов. Ее первый раздел 2.1 «О соотношении фольклора и диалектной бытовой речи» посвящен анализу особенностей соотношения диалектной бытовой речи и фольклора.

Объединяет обе эти системы (фольклорную и дискурсивно-бытовую) наличие общих пересечений, «семантических» узлов, обусловленных доминирующим способом познания мира - мифологическим. У основ мифологического восприятия действительности человеком находится оппозиция «свой/чужой», которая служит средством познания и описания

мира. Ее универсальный мифологический характер позволяет рассматривать фольклор и диалектную бытовую речь как две равнозначные когнитивные системы.

Противопоставляются фольклор и диалектная бытовая речь как эстетически обработанная форма выражения духовной культуры народа, закрепленная в формулах и клише (фольклор), и речевая, спонтанная, разговорная, эстетически не обработанная форма (бытовая речь). Фольклорное слово способно актуализировать в поэтическом тексте не только свое основное и контекстуальное значения, но и значения, присвоенные ему всей фольклорной традицией, бытовая диалектная речь стремится к сужению значения слова, к конкретизации с целью донести максимально точную информацию до слушающего.

Важным для данного исследования аспектом расхождения фольклорного и диалектного бытового текста является образ «Я» - коммуниканта, актуализирующего ту или иную речевую форму.

Исполняя фольклорный текст, человек становится проводником сферы архетипического, устоявшегося, общепринятого в очищенном, эстетически обработанном виде. Образ «Я» фольклорного произведения, или фольклорный образ «Я» - это сложная когнитивная модель, служащая «маской» при передаче собственных мыслей, чувств, рассуждений, отраженных в фольклорных текстах.

Бытовой образ «я» - собственно представление человека о себе, о своем месте в мире. При воспроизведении фольклора бытовой образ «Я» переживает «переход» в образ «Я» фольклорный.

Эта дихотомия стала основой для противопоставления фольклора и бытовой диалектной речи в данной главе.

В разделе 2.2 «Роль субъектного фактора в формировании семантической оппозиции «свой/чужой» в фольклоре и диалектной бытовой речи» рассматриваются особенности смысловой реализации оппозиции «свой/чужой» в фольклорных текстах и диалектной бытовой речи, которые зависят от особенностей актуализации субъектного фактора. Последовательно рассматриваются жанры лирической песни (Лир. песня), частушки (Част.), пословицы (Поел.), сказки (Сказ.), загадки (Загад.) и заговора (Загов.), которые по способу смысловой реализации оппозиции в аспекте субъектного фактора были противопоставлены диалектной бытовой речи. Характеризуются факторы, которые влияют на реализацию оппозиции «свой/чужой»: образ «Я» (субъектный фактор), денотативное содержание (объектный фактор) и коммуникативная цель (информативная направленность текста).

В лирической песне, как и в частушке, оппозиция «свой/чужой» реализуется наиболее ярко, эмоционально насыщенно, так как в этих жанрах наблюдается тенденция к совпадению СК и СО. Коммуникативная цель жанра заключается в выражении личностного, субъектного отношения к определенному событию (объекту): Твой муж, тобой любимый, мой отец

родной, / Твоему бедняге — сыну стал совсем чужой (в данном случае СК совпадает с СО (Я), объект категоризации - отец, коммуникативная задача -передать личностное отношение при помощи актуализации оппозиции «свой/чужой»). В лирической песне, в отличие от частушки, происходит самоотрицание образа «Я», что выражается передачей негативных эмоциональных состояний {горе, тоска), самоотчуждения: Уйду я в лес и заблужуся... Пускай убьет меня волна.

В частушке также происходит актуализация личной сферы: Ой, Шурку бьют, / Тужурку рвут, / Я упала на него, / Не троньте Шурку моего. В данном примере СК=СО (Я), ОО - Шурка, включаемый в личную сферу «своего» (мой). Коммуникативная цель - передать личностное отношение к «своему», что выражается в защите «своего». В частушке происходит самоутверждение образа «Я» при помощи актуализации позитивных эмоциональных состояний: Не красива, но счастлива, все равно будут любить.

Значимым для лирической песни и частушки является фиксация границ «своего» мира, которые оказываются подвижны, изменчивы.

В жанре пословицы (в группе тех текстов, которые направлены на членение мира по принципу «свой/чужой») в результате частичного расхождения СК и СО (так как субъектом оппозиции «свой/чужой» может стать каждый, в том числе и СК) в некоторой степени теряется эмоциональный накал оппозиции, но ярко выражена миромоделирующая функция. Пословица обучает способам поведения, действия в «своем» и «чужом» мире: Чужим умом жить — добра не нажить; Лучше по миру собирать, чем чужое брать.

В сказке происходит расхождение СК (1-е лицо, рассказчик) и СО (3-е лицо, сказочный персонаж). Оппозиция «свой/чужой» проявляется в большей мере в аспекте пространственного членения мира, которое проецируется на сказочного персонажа (СО) и обусловливает его поведение, поступки, эмоциональное состояние: Отчаялся Иванушка совсем. Еле бредет. Голову повесил. Местонахождение СО (Иванушка) - «чужое» пространство: на это указывают единицы, передающие эмоциональное состояние героя, характерное для «чужого» (отчаялся, голову повесил).

Оппозиция «свой/чужой» в жанрах сказки и пословицы для субъекта категоризирующего служит лишь средством описания картины мира, а значит, является для него не личностным переживанием, как в лирической песне, но проекцией «Я» на мир, зеркальным отражением, опосредованным через третье лицо, и, соответственно, частично утрачивает свою определяющую субъектную значимость.

Основная причина, которая не позволяет реализоваться оппозиции «свой/чужой» в жанрах загадки и заговора, это нарушение и преодоление границ, устанавливаемых фольклорной картиной мира и утверждаемых оппозицией «свой/чужой». Границы миров не просто нарушаются (их нарушение происходит и в других жанрах фольклора), но преодолеваются,

нейтрализуются, накладываются друг на друга. Загадка формирует множество микроцентров, среди которых находит общность, устанавливает отождествление, совмещая микроцентры и тем самым разрушая границы: Около прорубки сидят белые голубки (загадывается - зубы, в тексте обозначается как голубки: происходит отождествление этих объектов в загадке).

Заговор стремится максимально расширить границы мира, образуя некоторый макромир, с целью подчинения его универсальному закону, привносимому субъектом «Я»: Стану я, раб (такой-то) благославясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, в чисто поле, в подвосточную сторону, к морю к окияну.

В результате фольклорный образ «Я» в жанрах загадки и заговора не реализуется в качестве субъекта катетеризирующего, текстовый субъект не становится субъектом оппозиции «свой/чужой».

В диалектной бытовой речи сфера «Я» диалектоносителя выстраивается из коммуниканта, образа «Я» бытового, в котором реализуется представление о себе, и субъекта оппозиции его речи, который может не всегда совпадать с СК.

Бытовая диалектная речь значительно менее символична, чем фольклор. В связи с этим в фольклорном и диалектном бытовом текстах оппозиция «свой/чужой» обладает различной семантической «емкостью». Это реализуется в том, что часть смыслов, с необходимостью актуализирующих в фольклоре представление о «своем» и «чужом» (например, пространственные и временные координаты, некоторые характеристики объектов), в диалектной бытовой речи утрачивают связь с данной оппозицией, не актуализируют ее как само собой разумеющуюся: В семьдесят шестом году я сюда и приехал Тута жил. До сих пор и живу. Ребята учатся. Тем не менее, эти смыслы могут возникать в диалектной бытовой речи в случае актуализации мифологических представлений о мире: Скоро к ней смерть пришла. То ли своя, то ли какой враг порвал.

Денотативное содержание высказывания обусловливается конкретной ситуацией, условиями: при этом определяющим фактором становится его коммуникативная задача. По этой причине в бытовой диалектной речи могут реализовываться любые из смысловых аспектов оппозиции «свой/чужой», которые получают свое систематическое выражение в жанрах фольклора. Отмечаются следующие смысловые аспекты реализации оппозиции «свой/чужой» в диалектной бытовой речи:

а) данная оппозиция позволяет диалектоносителю оградить свой индивидуальный микромир с его законами от окружающего мира (и других микромиров): Все свое, не покупать У в деревне же как - все свое. Человек при помощи выделения «своего» самоидентифицируется, самоопределяется: Я сколько здесь живу, уже 20 с лишним лет, я считаю, что я в гостях где-то (чужое); в ыделяет «своих»/«чужих» людей: У другого есть-переесть, еще

идет в райсобес, отвлекает своего там за пятьдесят процентов. Субсидии просит (иронично).

b) Оппозиция «свой/чужой» имеет объяснительную силу: при ее помощи нарушение в мире «своего» получает объяснение через воздействие «чужого»: Дак люди чужие... Дак он собака! (хозяйка объясняет гостям, почему ее пес на них лает).

c) Данная оппозиция выделяет предмет из ряда других: Ну так, к своим. взять, Князюк тут, когда ходил. Объект Князюк (фамилия) осознается как представитель «своего».

<1) Оппозиция «свой/чужой» способствует передаче оценки: Скотина надоедает, все позасрали. /.../ Дак кабы свои! А то чужие. «Чужое» несет семантику отрицательной оценки.

Таким образом, если в фольклорных текстах в большей степени сохранилось мифологическое сознание, осознание человеком мира как целостности, где все тесно взаимосвязано вплоть до соединения, представление о мире как о семейно-родовом социуме, то диалектная речь отражает более динамичную трансформацию - переход к осознанию себя отдельной частью мира и коллектива. Исполнитель фольклорного произведения выступает как «транслятор» некоего объективированного фольклорного сознания, отражающего некую нормативную, идеализированную картину мира, вследствие чего оппозиция обобщается, соотносясь не конкретными проявлениями архетипических образцов, а самими этими образцами.

Третья глава «Языковые способы репрезентации оппозиции «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах» посвящена выявлению языковых средств, при помощи которых проявляется оппозиция «свой/чужой».

Оппозиция «свой/чужой» имеет синтагматические способы реализации в языке, иными словами, ее семантика раскрывается по ходу разворачивания текста.

Также оппозиция «свой/чужой» может присутствовать в качестве семантического компонента у группы лексических единиц, в чем выражается возможность ее парадигматического проявления.

В разделе 3.1, посвященном анализу синтагматических способов реализации оппозиции «свой/чужой», рассмотрены:

- Эксплицитные и имплицитные формы языкового выражения оппозиции.

- Способы контекстной организации языковых единиц, содержательно проявляющих статику оппозиции «свой/чужой» как семантическую сформированность, проявленность компонентов «свойственности» или «чуждости» в контексте и динамику оппозиции как отражение ее семантической несформированности.

Экспликация и импликация оппозиции опирается на наличие конкретных языковых средств, при помощи которых проявляется оппозиция «свой/чужой». В данном случае имеется в виду оппозиционная структура,

наличие противопоставления, выраженного при помощи языковых средств. При помощи языковых средств могут быть отражены либо оба компонента оппозиции, что указывает на эксплицитно выраженную оппозицию: В чужой монастырь со своим уставом не суйся (Поел.), либо только один из компонентов, второй не выражен (имплицитно выраженная оппозиция): Каждый несет свой крест (Поел.)

Статика как смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой» может выражаться в тексте при помощи следующих языковых единиц:

1) Субстантивированные прилагательные и местоименные прилагательные, несущие семантику «свойственности/чуждости»: Потом своих стали доставать (ДБР) ПА то чужие кругом, чужие (ЦБР).

2) Словосочетания с именами существительными, в которых семантику «свойственности/чуждости» образуют зависимые единицы:

a. Сочетания «свой», «чужой» + существительное: Про деревню про свою (Лир. песня); Юноша не дач читать чужую записку (Сказ.). Семантика оппозиции «свой/чужой» выражена, она выступает в качестве языковых маркеров определенных явлений действительности, представленных объектом категоризации.

b. Сочетания: притяжательное местоимение (мой, твой, ваш, наш, их и т.д.) + имя существительное. В целом, эти сочетания и их противопоставление в контексте передает взаимоотношения между субъектами (СК и СО), которые являются достаточно сложными и многогранными, как, например, в лирической песне: Теперь письмо я получаю - не хочет быть уже моей; отношения «я - мое» описывают сферу «своего»; в диалектной бытовой речи: Мама, не езди на покос, твое дело - хозяйство» -говорили мы; выстраиваются отношения «мы/ты-твое»: присутствует семантика «отчуждения»; Мы так в церкву к обедне не ходили как они свиней ходят кормить противопоставление мы-они, реализуется как «свое/чужое».

c. Притяжательное прилагательное + существительное. Для притяжательных прилагательных значение принадлежности, которое лежит в основе семантики «свойственное ги», является категориальным значением, как, например, в частушке: Коля наш, Коля наш, / Колина мамаша. / Где не встречу, / Говорит: скоро будешь наша.

3) Падежные формы личных местоимений с предлогами и без (и возможное их противопоставление): у меня - у тебя, мне — тебе и т.д. Личные местоимения служат для того, чтобы номинировать центры «своего» или «чужого» мира. Отношения между ними развиваются по той же схеме, что и между их притяжательными формами: я - мой, ты - твой и т.д. Поэтому в данном пункте обращается внимание на способ статического проявления «свойственности» или «чуждости» по сравнению с динамическим. В связи с особенностями русского языка, именительный падеж личной формы местоимения предполагает активную позицию субъекта, что указывает на динамическую природу категоризации, в то время как другие падежные формы предполагают пассивную позицию субъекта и определенность в

категоризации по принципу «свое» и «чужое»: Семья нас было пятеро детей, потом переезжали в Молчаново (ДБР).

4) Глаголы, обозначающие способ действия в «своем» мире и в «чужом»:

a. глаголы с семантикой обладания и принадлежности: Имел он много заводов: мыловаренный, соляной, рыбный (Сказ.).

b. Глаголы со значением восприятия органами чувств: На этом свете-то хорошо жить, а на том ниче не увидишь и ниче знать не будешь (ДБР).

c. Глаголы со значением эмоциональных состояний: Нам лучше обвенчаться, и друг дружка любить (Лир. песня).

(1. Глаголы с семантикой ментального действия: Я ее знала. ... я 1

присоветую, хороша баба, бери (ДБР). 1

е. Часть модальных глаголов, обозначающих отношение к «своему» (хотеть, желать) и отношение к «чужому» (не хотеть, не желать): Вот раньше мы жили• захотел - пошел на рыбалку (ДБР); За худого замуж не хочется, а <

доброго негде взять (Поел.); оцениваемое негативно (худой, плохой) категоризируется как «чужое», соответственно, нежелаемое).

5) Глагольные единицы с семантикой возвратности (в сочетании с постфиксом СЯ), глаголы в сочетании с возвратным местоимением СЕБЯ. Семантика возвратности обращает внимание к субъекту «Я», а значит, и к области его «своего» мира: Все на себя работали, сено руками и косой косила, ■ деревянными граблями гребла (ДБР); «свой» мир осознается как конструктивный, создаваемый своими руками. Значимой для содержания оппозиции «свой/чужой» является семантика корня глагола с семантикой возвратности.

6) Деминутивы: Уменьшительно-ласкательные суффиксы служат реализации семантики «свойственности»: Мы найдем, кукушечка, зеленый кусточек, /Совьем, кукушечка. себе гнездышко (Лир. песня).

Динамика как смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой» передается следующими языковыми единицами:

1) Имена существительные, личные местоимения в форме именительного падежа, выступающие в роли субъекта действия предложения. Именительная » форма местоимения, существительного обладает статусом субъекта-подлежащего, что определяет ее тесную семантическую связь с предикативным компонентом предложения: А я шел по дороге, вижу: братки

без шапок стоят. Я в шапке, а они - нет. Жалко мне их стало. Вот я и надел на них (Сказ.).

2) Глагольные единицы с семантикой перемещения в пространстве. На категоризацию в рамках оппозиции «свой/чужой» могут оказать влияние часть предикативных единиц, а именно - те, которые несут семантику движения, «перехода» из одного мира в другой, взаимообмена между мирами, передают их активные связи:

а. Глаголы с семантикой «прибытие/отбытие». Данные единицы передают передвижение субъекта оппозиции между мирами: Стали люди

приезжать ужо. везде промышлять СПЕР): происходит перемещение объекта «чужого» мира в сферу «своего» СК.

b. Глаголы с семантикой «приближение/отдаление». Эти единицы указывают на пространственные отношения между «своим» и «чужим» миром. По сути, эта семантика передает нахождение объекта категоризации «не тут и не там» и раскрывает некоторые затруднения в возможности категоризировать его в рамках оппозиции «свой/чужой»: Милый, милый, я за вами, а вы удаляетесь, /Неужели, ягодинка, за другой гоняетесь? (Част.).

c. Глаголы с семантикой «принятие/непринятие». Определение и самоопределение субъекта/объекта в рамках оппозиции «свой/чужой» может быть обусловлено тем, принимает ли его или не принимает мир «своего» или «чужого», например, в частушке: Я по бережку шла, / Водицы я просилася ■ /

< Водица, примешь или нет. /Я бы утопшася (Част.).

• 3) Лексические единицы разных частей речи с обстоятельственным

значением (указывающие на пространственную и временную локализацию объектов). Фольклор сохраняет соотношение оппозиции «свой/чужой» с пространственно-временными координатами: Умчались мы в страну чужую. а через год он изменил (Лир. песня). В данном примере отражается динамика перехода из «своего» в «чужое». Диалектная бытовая речь практически 1 утрачивает данное соотношение, опираясь в оценках пространства не на

мифологические представления, а на реально существующие пространственные и временные расстояния: Ну, жили перва там. На этой же поляне, только на тот край. А то сын перешел на работу ну в этот, в Тигультет ГДБР).

При помощи перечисленных языковых средств реализуется статический и динамический аспекты оппозиции. Если располагать эти языковые способы как передающие семантику оппозиции «свой/чужой» от центрального значения (прототипа) к периферии, то последовательность будет выглядеть следующим образом:

1) языковые средства, реализующиеся в структуре (СК=СО) - «свой/чужой» ? - объект;

2) языковые средства, описывающие статический способ реализации оппозиции;

3) языковые средства, описывающие динамический способ- реализации оппозиции.

В разделе 3.2 «Парадигматические способы реализации оппозиции «свой/чужой»» под парадигматическим способом реатазации оппозиции «свой/чужой» понимается «приобретение» и актуализация семантики «свойственности/чуждости» лексемами, с разнообразным денотативным содержанием.

Парадигматические способы реализации оппозиции «свой/чужой», в силу ее бинарной структуры, проявляются через прибавление семантического компонента «свойственности» и «чуждости» к парам лексических единиц, также вступающих в оппозиционные отношения между собой. Иными

словами, семантику противопоставления «свой/чужой» могут реализовывать другие оппозиции, описывающие диалектную языковую картину мира.

Способы парадигматической реализации компонентов «свойственность» и «чуждость» подразумевают, прежде всего, символизацию, «наслаивание» значений в семантике определенной группы лексических единиц. Для фольклора символизация, метафор изация, концентрация значений в минимальной смысловой единице текста является базовым когнитивным принципом, для диалектной бытовой речи базовой является детализация, конкретизация значений, актуализация их по мере разворачивания контекста. Таким образом, в фольклоре актуализируется максимум значений, возможно составляющих оппозицию «свой/чужой»; в диалектной бытовой речи реализуется минимум значений, необходимых для понимания высказывания адресатом.

Тем не менее, основные семантические «узлы», составляющие наполнение оппозиции «свой/чужой», в фольклоре и диалектной бытовой речи совпадают. Фольклор актуализирует эти связи гораздо глубже и шире, диалектная бытовая речь - локальнее, придавая оппозиции «свой/чужой» частный характер в каждом конкретном речевом акте. В связи с этим, линейная, синтагматическая реализация значений, составляющих семантику «свой/чужой», на наш взгляд, является частным вариантом реализации семантической «емкости», многозначности категории «свойственности» и «чуждости», не противостоит парадигматическому способу реализации значений, но дополняет его.

В связи с этим в разделе 3.2 в основном рассматриваются фольклорные контексты, вскрывающие наиболее глубинные, символичные соотношения оппозиции «свой/чужой» с другими оппозициями, материал бытовой диалектной речи будет использоваться как дополняющий.

Категоризация объекта действительности по принципу «свой/чужой» происходит посредством идентификации, с последующим «вписыванием» его

в рамки «своего» мира или «исключением» из него:_

|СК —»идентификация-^объекг«— «свой» или «чужой»| <■

По отношению к категоризации «свой/чужой» противопоставление сферы «я» и реальной действительности видится определяющим: оно отражено в схеме «субъект (в данном случае -СК) - «свое/чужое» - объект». Таким образом, категоризация направлена от внутреннего мира человека (СК) к миру внешнему.

Понятие «внутренний мир» в каком-то смысле совпадает с понятием сферы «Я», но акцентирует внимание на самосознании человека, его духовных представлениях и ценностях. Сознание человека содержит представление об идеальном мире, являющимся важной частью духовной жизни диалектоносителя. На базе идеального выстраивается представление том, «как должно быть», неразрывно сплетенное с тем, как «хочется, чтобы было» (эта часть внутреннего мира сформирована общенародной картиной мира, которая предполагает некоторую догму идеального). В связи с этим в

человеке присутствует стремление к идеалу, желание совпасть с ним, привлечь его в «свой» мир: главное, чтоб своя судьба была хороша (ДБР);

Категория «идеального» тесно связана с категорией положительной оценки (была хороша), но является более широким понятием по отношению к ней. Это проявляется в том, что, например, идеальное представление о жизни включает в себя чередование хорошего и плохого, их взаимозависимость: Хорошо будем жить - все вместе, плохо - тоже вместе (ДБР); идеальное представление о семейной жизни в данном примере отражено в существовании вместе, в одном доме.

Как в кривом зеркале, область идеального отражается в том, как не должно быть, не желаемо: эта информация по умолчанию заложена в бинарной, оппозитивной системе представления о мире (например, оппозиции счастье/несчастье, хороший/плохой, красивый/некрасивый, добрый/злой и пр.)

Идеальное для субъекта категоризации стремится воплотиться (но не всегда воплощается в действительности) в «свое», неидеальное - в «чужое»: это отражено, например, в пословицах такого типа, как богово - богу, чертово - черту// каждому - свое// каждый несет свой крест.

Некоторый объект действительности категоризируется как соответствующий или несоответствующий идеалу посредством его идентификации, понимаемой как осознание, распознание чего-либо, кого-либо.

Идентификация служит для установления связей между представлением об объекте и реальным объектом: по отношению к человеку идентификация проходит как осознание его в категориях родной/неродной, друг/враг, по отношению к материальному объекту - далекий/близкий, большой/маленький и т.д. Сам по себе процесс идентификации - это еще не есть категоризация по принципу «свой/чужой». Идентификация устанавливает некоторые характеристики, присущие объекту, на основании уже существующих «идеальных», и набор этих характеристик уже позволят классифицировать объект как «свой» или «чужой», переводит его из сферы представлений об идеальном в сферу представлений о мире, расчлененном на «свое» и «чужое».

Однако фольклорная картина мира как система бинарных оппозиций обладает свойством отождествлять объекты между собой, отождествлять объекты и их свойства, а это значит, что средства идентификации (система противопоставлений), «переводя» объект в сферу представлений о «своем/чужом», сами проявляются как средства описания представления о «своем» или «чужом» мире: реализуют сему «свойственности» или «чуждости», заложенную в них, могут проявляться как гипооппозиции, составляющие гипероппозицию «свой/чужой». Например, в лирической песне Два парохода белых, а третий голубой,/Два чужих матроса, а третий -милый мой: отождествляется белый - «чужой», голубой - «свой»). Подобные поэтические соотношения характерны в большей мере для фольклора. В бытовой речи такие соотношения менее символичны: Это наши же.

деревенские. Семеновские, оттуда СДБР): (категоризация по принципу «свой/чужой» сформирована, раскрывает идентификационные признаки, положенные в ее основу, отождествляет их: наши, деревенские, семеновские, оттуда).

Таким образом, идентификация - необходимый компонент формирования категоризации. Идентификация позволяет выявить признаки, атрибуты, свойства, по которым объект реальности категоризируется субъектом как «свой» или «чужой»: эти свойства «впитывают» семантику «свойственности/чуждости» и реализуют ее в определенных контекстах.

Далее в диссертационном исследовании рассмотрены объекты, попадающие под категоризацию «свой/чужой», и их свойства, идентификационные признаки, представленные оппозитивными парами лексем, приобретающих и актуализирующих в контексте семантику «свойственности» или «чуждости». Под категоризацию «свой/чужой» попадают следующие объекты: 1) эмоционально-духовный мир человека, 2) человек (социальный), 3) материальные объекты (в пространственном аспекте), 4) время.

3.2.1 Объект оппозиции «свой/чужой» - эмоциональио-духовный

мир. Объекты эмоционально-духовного мира человека могут осознаваться как признаки «своего» мира «Я», противопоставленные «чужому». Все они тесно взаимосвязаны друг с другом, так как объединены некоторым идеальным представлением о своем идеальном существовании, жизни. Идентификационные признаки, позволяющие разграничить «свой» и «чужой» мир - это пары СЧАСТЬЕ/НЕСЧАСТЬЕ (Свое счастье на чужом несчастье не построишь (Поел.)); ЛЮБОВЬ/НЕЛЮБОВЬ (Моя подруга бессердечная мою любовь подстерегла (Лир. песня)); КРАСИВЫЙ/НЕКРАСИВЫЙ (Наши бабоньки красивы, /За версту га узнают (Част.)) и т.д.

3.2.2 Объект оппозиции «свой/чужой» - человек. В данном разделе рассматриваются социальные категории (семья, коллектив), относительно которых человек осознается как «свой» или «чужой».

Первая основная оппозиция, обозначающая идентификационные признаки, по которым человек осознает себя принадлежащим / непринадлежащим к определенному социуму - это категоризация в рамках оппозиции РОДНОЙ/НЕРОДНОЙ: Ох ты, мамочка моя, /А я дочь твоя одна (Част.). Также для категоризации в рамках оппозиции «свой/чужой» оказываются идентификационные признаки ДРУГ/НЕДРУГ (Пай, подруга. сонных капель, / Это времечко проспать (Част.)), ВМЕСТЕ/ВРОЗЬ (Семья в куче - не страшна и туча (Поел.)), ДЕРЕВЕНСКИЕ/ГОРОДСКИЕ (Отдам тебя замуж, / Не в город — в деревню (Лир. песня)) и др.

3.2.3 Объект оппозиции «свой/чужой» - материальный объект. Оппозиция «свой/чужой» может актуализироваться по отношению к некоторому предмету действительности в аспектах а) принадлежности / непринадлежности субъекту оппозиции, б) пространственно-временной локализации.

Предметы домашнего обихода, инструменты - все, чем пользуется человек для создания собственного микромира, получает ярлык «свойственности»: Своя рубашка ближе к телу (Поел.).

В фольклоре имеет большое значение то, что символизируется объектами быта, но не сами эти объекты: Я уеду на недельку / Проживу весь круглый год / Там пуховые подушки / Здесь — соломенный матрас (Лир. песня); через объекты быта проявляется личностное отношение: там («дома») хорошо (пуховые подушки), здесь («в городе») плохо (соломенный матрас).

Пространство делится на «свое» и «чужое» согласно следующим идентификационным признакам: РОДНОЙ ДОМ/ЧУЖАЯ СТОРОНА (объектами категоризации выступает место жительства): А я на чужбине забытых людей (Лир. песня); БЛГОКИЙ/ДАЛЕКИЙ (Не вздыхай глубоко, не отдадим далеко (Поел.): не отдадим далеко - не отдадим в «чужое», неизвестное, потенциально опасное пространство); ПРАВЫЙ/ЛЕВЫЙ (Повернул коня налево, /На кладбище поскакал, /.../ Повернул казак направо. / В чисто поле поскакал (Лир. песня)) и др.

3.2.4 Объект оппозиции «свой/чужой» - время. Перемещение в пространстве происходит во времени, и соответственно, оценка пространства становится зависимой от времени, а время приобретает характеристики, свойственные пространству (в частности, «впитывает» семантику «свой/чужой»): Скоро, скоро, скоро /Я уеду/ Не увидите меня / И моего следу (Част.); временной отрезок «скоро» связывается с «чужим».

Заключение представляет собой обобщение результатов исследования оппозиции «свой/чужой» как особого способа категоризации действительности мифологическим сознанием

Специфика воплощения оппозиции «свой/чужой» обусловлена проявлением смыслового и функционального своеобразия субъектного и объектного компонента.

Субъектный компонент представлен значимыми для реализации оппозиции «свой/чужой» категориями субъекта катетеризирующего и субъекта оппозиции. Каждая из этих категорий, их совпадение или несовпадение организует определенный смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой». Оппозиция «свой/чужой» может реализовываться как эмоционально нагруженная, миромоделирующая.

Смысловые особенности реализации оппозиции «свой/чужой» отражены в жанрах фольклора. Диалектная бытовая речь способна реализовывать разные смысловые оттенки оппозиции; в этом смысле фольклор выступает как концентрирующая, организующая система по отношению к диалектной бытовой речи.

Оппозиция «свой/чужой» способна реализовываться по мере разворачивания текста, находя в самом общем виде свое отражение в структуре «субъект - «свой/чужой» - объект» (синтагматика), также способна проявляться в качестве семантического компонента конкретной лексемы (парадигматика). И та, и другая формы реализации оппозиции «свой/чужой»

присущи и фольклору, и диалектной бытовой речи, но при этом выявляются доминирующие тенденции в данных языковых системах: фольклор актуализирует целую сеть дополнительных значений в связи отдельным элементом текста, а диалектная бытовая речь раскрывает, конкретизирует необходимые для понимания смыслы по мере разворачивания текста.

Статический и динамический аспекты оппозиции «свой/чужой» представляют способы ее смысловой реализации. Статика оппозиции, ее закрепленность за объектами действительности, служит для сохранения бинарной картины мира, нейтрализует возможную градацию в категоризации объектов, распределяя их по двум полюсам. Динамика оппозиции указывает на сложность отношений между полюсами, взаимоперетекаемость «своего» и «чужого».

Оппозиция «свой/чужой» является результатом категоризации объектов действительности. Ими могут выступать элементы духовного мира; человек как некоторая социальная сущность; материальные предметы ("осознанные и поименованные в пространственном и временном аспектах). Важным для категоризации оказывается наличие у объекта некоторых признаков, относящих его к представлению о «своем» или «чужом» мире. Включение этих признаков в бинарную картину мира и приобретение ими семантики «свой/чужой» рассматривается как парадигматический способ реализации категории «свойственности/чуждости».

Когнитивное действие, направленное на категоризацию объектов действительности по принципу «свой/чужой», совершается на основе представления об идеальном. Представление об идеале, с одной стороны, базируется на данных, заложенных в диалектной картине мира, с другой стороны, на индивидуальных представлениях человека как «лучшего для себя», для «Я». С этой позиции свойства и характеристики объектов действительности разделены на два полюса: совпадающие с представлением об вдеале и несовпадающие. Совпадение с идеалом порождает стремление человека приобрести объект в «свой» мир, несовпадение с идеалом порождает «отчуждение», желание исключить объект из «своего» мира.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Агапова М.Н. Языковые средства характеристики персонажей в волшебной сказке // Филологические исследования. Сб. работ молодых ученых. - Томск: изд-во Том. гос. ун-та, 2000. С. б - 9.

2. Агапова М.Н. Семантический компонент «свое - чужое» в фольклорном тексте // Коммуникативные аспекты языка и культуры. Сб. науч. статей и тез. - Томск: Изд-во ТПУ, 2001. С. 66-69.

3. Агапова М.Н. Норма и оценка с языке фольклора (в соавторстве с Тубаловой И.В., Жученко Ю-В. // Актуальные проблемы лингвистики. -Томск 2001, стр. 65-69.

4. Агапова М.Н. Специфика пространственной модели мира в сибирском заговоре // Картина мира: модели, методы, концепты. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2002. С. 168-171.

5. Агапова М.Н. Принципы структурирования языковой картины мира в загадке // Язык и культура в евразийском пространстве: Сб. науч. ст. - Томск: изд-во Том. гос. ун-та, 2003. - Раздел П. - С. 5-12.

6. Агапова М.Н. Языковое воплощение коллективного и индивидуального в диалектном тексте. К проблеме оппозиции «свой/чужой» // Европейские исследования в Сибири. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004, с. 281-292.

7. Агапова М.Н. Варьирование способов выражения семантической оппозиции «свой/чужой» в языке фольклора и народной диалектной речи //Интерпретатор и текст: проблемы ограничений в интерпретационной деятельности. - Новосибирск 2004. - Часть П. - С. 44-49.

В 2 4 4 7 в

РНБ Русский фонд

2006-4 27863

Тираж 100 экз. Отпечатано в КЦ "Позитив" 634050, г. Томск, пр. Ленина, 34а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Петроченко, Мария Николаевна

Перечень условных обозначений.

Введение.

Глава 1. Теоретические основы исследования оппозиции «свой/чужой»

1.1 Аспекты исследования понятийной оппозиции «свой/чужой» в гуманитарных науках.

1.1.1 Оппозиция «свой/чужой» как феномен культуры.

1.1.2 Мифологические истоки оппозиции «свой/чужой».

1.1.3 Психологические обоснования функционирования оппозиции «свой/чужой».

1.1.3.1 Диалогичность и переходный характер оппозиции «свой/чужой».

1.1.3.2 Принцип отождествления как один из механизмов формирования оппозиции «свой/чужой».

1.1.4 Философская интерпретация оппозиции «свой/чужой» как процесс «самоотчуждения» человека.

1.1.5 Интерпретация оппозиции «свой/чужой» в литературоведении.

1.1.6 Интерпретация оппозиции «свой/чужой» в лингвистических исследованиях.

1.1.6.1 Формально-семантический аспект исследований оппозиции «свой/чужой».

1.1.6.2 Лингвокогнитивный аспект исследований оппозиции «свой/чужой».

Выводы.

Глава 2. Семантические аспекты языковой реализации оппозиции свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах.

2.1 К проблеме соотношения фольклора и диалектной бытовой речи.

2.2 Роль субъектного фактора в формировании семантической оппозиции «свой/чужой» в фольклоре и диалектной бытовой речи.

2.2.1 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре лирической песни.

2.2.2 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре частушки.

2.2.3 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре пословицы.

2.2.4 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре сказки.

2.2.5 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре загадки.

2.2.6 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в жанре заговора.

2.2.7 Реализация субъектного фактора в формировании семантики оппозиции «свой/чужой» в диалектной бытовой речи.

Выводы.

Глава 3. Языковые способы репрезентации оппозиции «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах.

3.1 Синтагматические способы реализации оппозиции «свой/чужой».

3.1.1 Эксплицитные и имплицитные формы выражения оппозиции «свой/чужой» в тексте.

3.1.2 Статический и динамический смысловые аспекты проявления оппозиции «свой/чужой» в тексте.

3.1.2.1 Статика как смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой».

3.1.2.2 Динамика как смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой».

3.2 Парадигматические способы реализации оппозиции «свой/чужой».

3.2.1 Объект оппозиции «свой/чужой» эмоционально-духовный мир.

3.2.2 Объект оппозиции «свой/чужой» - человек.

3.2.3 Объект оппозиции «свой/чужой» - материальный объект.

3.2.4 Объект оппозиции «свой/чужой» - время.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Петроченко, Мария Николаевна

Оппозиция «свой/чужой» является одним из фундаментальных базовых противопоставлений, бытующих в наивном, или донаучном сознании и, соответственно, в духовной картине мира. Она членит представление о мире на два полюса: проводит грань между миром, воспринимаемым носителем языкового сознания как «свой», близкий, безопасный, оцениваемый положительно, и миром, оцениваемым как «чужой», плохой, опасный (А.Б. Пеньковский, C.JI. Сахно и другие). Подобное членение выявляет мифологический характер оппозиции, который рознится с научным знанием о мире. Представление о «своем» и «чужом» содержится в сознании человека, но проявляется во всех сферах действительности, что подчеркивает знаковую, семиотическую природу этого противопоставления. Оппозиция «свой/чужой» антропоцентрична по своей сути; «свой» - «принадлежащий себе, имеющий отношение к себе», «чужой» - «не собственный, принадлежащий другим, не свой» [Ожегов 1986].

Актуальность исследования.

Лингвоцентрическая парадигма исследований, актуализированная в начале 20 в. в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра, в конце 20 в. сменяется парадигмой антропоцентрической, в центре которой находится человек и его сознание, поведение, интеллею1. Одна из наиболее актуальных проблем этого направления гуманитарных наук - проблема способов категоризации действительности человеком, а также проблемы языкового отражения результатов данных процессов, участия языковых структур в их реализации. Оппозиция «свой/чужой» в работе рассматривается как особый способ категоризации действительности, что и определяет один из аспектов ее актуальности.

Согласно Аристотелю, для категории характерен набор некоторых свойств, наличие которых относит ту или иную сущность к данной категории. Со времен античности представление о категории развивалось и изменялось. Одним из первых с собственно лингвистических позиций категорию как некоторый универсальный компонент языка рассмотрел Гумбольдт в связи с типологическими исследованиями языков и созданием их морфологической классификации. Далее понятие категории получало свои интерпретации в трудах О. Есперсена, Г. Пауля, Г. Гийома, Л.В. Щербы, С.Д. Кацнельсона, JI. Витгенштейна и других. Новый взгляд на категорию формируется в рамках когнитивной науки (Э. Рош, Дж. Лакофф и др.). Категоризация имеет для когнитивной науки большое значение, «ибо она лежит в основе мыслительных и перцептивных процессов человека, его движений, поступков и речевых актов. Всякий раз, когда человек видит что-то как разновидность чего-то другого, он совершает категоризацию. Когда он думает или рассуждает о чем-то., он использует категории» [Лакофф цит. по: Скребцова 2000:87]. То, что отличает новое представление о категории от аристотелевской - это ее прототипический характер и размытость границ. Категория имеет центр, к которому приближаются более типичные члены категории, и периферию для менее типичных ее членов (типичность определяется критериями, определяющими центр категории).

Представление о категории конкретизируется в представлении о языковой и понятийной категории. Категория языковая объединяет группы языковых элементов на основании некоторого общего свойства (например, категория рода, числа, падежа и т.д.). Оппозиция «свой/чужой» относится к понятийным категориям, которые определяются как «смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемые в естественном языке разнообразными средствами» [Языкознание 1998:385]. Как смысловой компонент оппозиция реализуется в семантическом пространстве языка, основной критерий ее выявления - это наличие семантики «свойственности/чуждости».

Оппозиция «свой/чужой» имеет широкий спектр способов реализации в языке и действительности, которые еще не были достаточно подробно выявлены и изучены. Ее проявления (в частности, языковые) молено обнаружить не только у жителей окраин России, но и у городского человека. Кроме того, членение мира по данному критерию присуще другим народам (см. исследования В.Н. Топорова, В.В. Иванова, М. Элиаде, Э. Бенвениста и других). Это говорит о том, что данное противопоставление является одним из наиболее древних, значимых компонентов человеческого сознания, что делает актуальным его исследование в разных аспектах гуманитарной науки.

Исследование разных аспектов содержательной стороны оппозиции «свой/чужой» через ее семиотические, проявления проводилось в работах А.К. Байбурина, М.М. Бахтина, Б. Вальденфельса, Ю.С. Степанова, М. Элиаде и других. Анализу языковых способов выражения семантики «свойственности/чуждости» посвящены исследования (или фрагменты исследования) Э. Бенвениста, Л.П. Дроновой, Л.Г. Гынгазовой, С.Е. Никитиной, А.Б. Пеньковского, Р.Н. Порядиной, З.И. Резановой, С.Л. Сахно, А.Н. Серебренниковой, Б. Синочкиной, И.В. Тубаловой, Т.В. Цивьян, Ю.А. Эмер и других.

При исследовании способов языковой категоризации, вопросов языкового отражения концептосферы этнического языка встает вопрос о степени единства, наличии моментов интегративных и дифференциальных в характере языковой репрезентации ментальных процессов. Вследствие этого одним из наиболее актуальных направлений современной лингвистики являются исследования региональной специфики языковых компонентов, разрешение вопросов о вариативности картин мира, репрезентирующих своеобразие когнитивных моделей. В настоящее время актуализирована потребность в расширении культурологических знаний о структуре донаучного сознания (в частности - русского национального сознания), в связи с чем возникают и развиваются междисциплинарные науки, базирующиеся на исследовании явлений народной культуры и языка (этнолингвистика, лингвофольклористика и другие). В диссертации поставлена задача описания значимых компонентов структуры народного сознания, так как оппозиция «свой/чужой» является, прежде всего, фрагментом духовной картины мира, сформированной донаучным сознанием.

И третий аспект актуальности исследования видится в его междисциплинарной методологической ориентированности. Оппозиция «свой/чужой» представляет собой особый способ познания мира человеком, регулирует поведение, организует знания человека, находящие отражение в языке. В связи с этим исследование оппозиции «свой/чужой» и способов ее реализации может проводиться только на стыке наук.

Данное исследование синтезирует методологию различных дисциплин (привлечение методологии и базовых сведений диалектологии, фольклористики, этнолингвистики, текстологии, литературоведения, культурологии, философии языка и др.), что также определяет его актуальность.

Объектом данной работы является языковая репрезентация смысловой оппозиции «свой/чужой».

Предмет исследования - оппозиция «свой/чужой» как фрагмент языковой картины мира, проявляющийся в фольклорных и диалектных бытовых текстах.

Для достижения цели исследования необходимо решить ряд задач:

4) Обозначить синтагматические и парадигматические языковые средства репрезентации оппозиции «свой/чужой».

Исследование оппозиции «свой/чужой» (как одного из способов организации мира в сознании человека) в последнее время достаточно активно ведется в гуманитарных науках. Данное диссертационное исследование предлагает анализ семантики компонентов оппозиции «свой/чужой» и способов их языкового воплощения на материале диалектного текста и фольклора в рамках русского языкознания.

Поставленные цели и задачи решаются на материале русских говоров Среднего Приобья. Анализируются контексты диалектной бытовой речи и фольклорные тексты, собранные и записанные участниками диалектологических и фольклорных экспедиций, хранящиеся на кафедре теории литературы 20 в. и на кафедре современного русского языка Томского государственного университета в виде тетрадных записей.

В данной работе используются записи диалектной бытовой речи и фольклора, сделанные в Асиновском, Верхне-Кетском, Зырянском, Кожевниковском, Колпашевском, Кривошеинском, Тегульдетском, Молчановском, Парабельском, Первомайском, Томском, Шегарском районах Томской области.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

При разрешении поставленной в работе цели использовались следующие методы и приемы описания:

1. Метод научного описания, и в его рамках использованы следующие приемы: a. контекстный анализ, направленный на выявление языковых единиц и структур, реализующих семантику «свой/чужой»; b. прием оппозиционного анализа, применяемый при изучении языковых явлений, составляющих двучленное противопоставление.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении специфики моделирования народной картины мира в аспекте смыслового противопоставления «свой/чужой». Будучи одной из глубинных структур сознания, данная оппозиция позволяет восстановить фрагмент народной картины мира. Теоретически значимым представляется выявление способов, при помощи которых проявляется семантика «свойственности/чуждости» в текстах культуры, определение ее роли в структурах мифологического сознания, выявление когнитивных механизмов действия данной оппозиции. Подобные задачи и их решение делают значимыми результаты данного исследования не только для лингвистики и когнитивистики, но и для других отраслей гуманитарной науки - философии, мифологии, психологии, литературоведения и пр.

Структура работы:

Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография работы включает около 200 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах"

Выводы

Таким образом, в данной главе были выявлены основные способы реализации оппозиции «свой/чужой» и ее компонентов в текстах фольклора и диалектной бытовой речи.

Синтагматические средства выражения оппозиции в целом универсальны и для фольклора, и для диалектной бытовой речи, что указывает на то, что действие оппозиции можно рассматривать как функционирование определенного когнитивного механизма.

Описание синтагматических средств выражения оппозиции «свой/чужой» позволяет выявить динамику от центрального значения оппозиции (прототипического) к периферийному:

1) языковые средства, реализующиеся в структуре (СК=СО) -«свой/чужой» - объект;

2) языковые средства, описывающие статический способ реализации оппозиции;

3) языковые средства, описывающие динамический способ реализации оппозиции.

Если все эти средства расположить в одной плоскости - синтагматической, то они составляют языковые способы выражения оппозиции «свой/чужой» по мере развертывания контекста (то есть реализуются в некоторой «горизонтали»). Парадигматический способ реализации оппозиции заключается том, что ее семантика «надстраивается» над другими оппозициями (реализуется «по вертикали»). Такой способ выражения семантики «свойственности/чуждости», равно как и других базовых оппозиции, является результатом концентрации значений в лексеме в силу устности бытования диалектного языка.

Эксплицитная форма синтагматической реализации оппозиции «свой/чужой» проявляет на языковом уровне оба компонента, противопоставленных по принципу «свой/чужой», имплицитная форма проявляет только один компонент оппозиции, знание о втором компоненте хранится в концептуальной картине мира диалектоносителя.

Статические и динамические смысловые способы языковой реализации оппозиции «свой/чужой» отражают, с одной стороны, ее устойчивый, заданный характер, проявляют ее жесткую оппозитивную структуру, с другой стороны, отражают подвижность компонентов, составляющих оппозицию.

Статическое содержание оппозиции передается при помощи языковых единиц, маркирующих в контексте объекты «своего» и «чужого» мира, словосочетаний с посессивным значением, глаголов, описывающих способы действия в «своем» и «чужом» мире.

Динамическое содержание оппозиции «свой/чужой» раскрывается при помощи языковых единиц, описывающих способы взаимодействия между «своим» и «чужим» миром (выражается при помощи глаголов перемещения в пространстве), а также в случае взаимодействия оппозиции с пространственно-временными координатами, отражающими внеязыковую действительность, выраженными лексическими единицами разных частей речи с определительным значением.

Особенность парадигматики оппозиции «свой/чужой» заключается в том, что ее семантика приобретается некоторым фондом лексических единиц и может проявляться в определенных контекстах.

В фольклоре категория «свойственности/чуждости» проявляется как семантическая «прослойка», дополнительный смысловой компонент лексемы, особым образом влияющий на организацию целого текста (попадание героя в «лес» в фольклоре приравнивается попаданию в «чужое» пространство со всеми вытекающими последствиями: опасность, неожиданность, необычность и т.д.). Категория «свой/чужой» в этом смысле реализуется как сюжетообразующая, миромоделирующая.

Лексика, участвующая в организации оппозиции «свой/чужой», интерпретируется в качестве идентификационных признаков, организующих собственные оппозиционные пары и позволяющих категоризировать объекты действительности.

В целом, диалектная бытовая речь может реализовывать большинство значений, связываемых с категорией «свойственности/чуждости» в фольклоре, при актуализации эмоционально обусловленного мифологического взгляда на мир. Существует ряд объектов действительности, которые независимо от способа познания мира (мифологического или дискурсивно-бытового), содержат в себе семантику «свойственности/чуждости»: это термины родства, объекты, осмысляемые в рамках оппозиций «опасный/безопасный», «знакомый/незнакомый», «понятный/непонятный», и некоторые другие. Ряд оппозиций реализует семантику «свой/чужой» в бытовой речи контекстно, локально, в фольклоре - константно: красивый/некрасивый, большой/огромный, маленький/меньше нормы и др. Часть смыслов, организующих в фольклоре категорию «свойственности» или «чуждости», в диалектной речи не реализуется: например, образ зеленого сада, соотносимый со «своим».

Таким образом, лексика, разнообразного денотативного содержания, участвующая в организации оппозиции «свой/чужой» в фольклоре и конкретизирующая ее в диалектной бытовой речи, указывает на те семантические пересечения, «узлы», которые составляют единую семантическую сеть диалектной картины мира. Эти пересечения по-разному выражаются в двух когнитивных системах - фольклоре и диалектной бытовой речи, но в целом особенности их соотношения с категорией «свой/чужой» указывают на то, что они вступают в парадигматические, ассоциативные соотношения.

205

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Оппозиция «свой/чужой» - одна из базовых категорий сознания, имеющая выражение в языке. Членение мира на «свое» и «чужое» настолько укоренилось в национальной картине мира, что стало неотъемлемым компонентом культуры. Данная оппозиция лежит в основе познания мира, в связи с этим она носит мифологический характер (обобщающий, моделирующий представление о мире).

Оппозиция «свой/чужой» является одной из базовых оппозиций, составляющих бинарную картину мира (близкий/далекий, хороший/плохой и др.), лежащую в основе донаучного взгляда на мир. Особенность бинарной картины мира заключается в том, что полюса оппозиций соотносимы между собой и объединяются в более значимые противопоставления, такие как «хаос/порядок», «свой/чужой». Основа сопоставления полюсов оппозиций рассматривается как соответствие идеальному представлению о мироустройстве, заложенном в когнитивной картине мира диалектоносителя, приобретающего в контексте «Я» частное наполнение. Частный вариант общей картины мира базируется на противопоставлениях идеального/неидеального по отношению к «Я», положительного/отрицательного, нормы/аномалии.

Диалектная картина мира, содержащая противопоставление «свой/чужой», реализует его в двух вариантах: символическом (организующем фольклорную картину мира) и конкретизированном, локальном (организующем дискурсивно-бытовую картину мира, отраженную в диалектной бытовой речи). Сравнение данных двух систем выявляет наличие общей смысловой общности. Фольклор привлекает максимум возможных значений для выражения содержания оппозиции, диалектная бытовая речь, наоборот, сужает круг возможных значений.

Исследование языковой картины мира в аспекте членения на «свое/чужое» позволило выявить некоторые модели мышления, при помощи которых происходит связывание собственно «Я», личной сферы говорящего с окружающим миром посредством языка. Модель, отражающая когнитивный механизм категоризации, может быть выражена в схеме «субъект -«свой/чужой» - объект».

Субъектный фактор представлен значимыми для реализации оппозиции «свой/чужой» категориями коммуниканта, субъекта категоризирующего и субъекта оппозиции. Каждая из этих категорий, их совпадение или несовпадение в тексте организует определенный смысловой аспект реализации оппозиции «свой/чужой».

В своем наиболее полном значении все три компонента сферы «Я» стремятся к текстовому объединению в местоимении «Я»: в этом случае оппозиция выступает как миромоделирующая, как эмоционально насыщенная, переживаемая, личностная. Подобная реализация свойственна для лирических жанров фольклора - песен, частушек.

В случае, когда субъект оппозиции не совпадает в текстовой реализации с субъектом категоризирующим, то есть в тексте говорится о некотором третьем лице, то оппозиция выступает как «отзеркаленное» изображение: она теряет свой эмоциональный накал, но сохраняет миромоделирующую функцию. В этой роли оппозиция «свой/чужой» выступает в пословицах и в сказке.

В тех случаях, когда коммуникант не становится Субъектом категоризирующим, то есть нет задачи разделить мир на «свое» и «чужое», но наоборот, стоит задача преодоления границ, смешения центров мира, как происходит в загадке и заговоре, происходит редукция оппозиции «свой/чужой». Оппозиция предстает в своем прообразе - членении мира на множество микроцентров, противопоставленность которых не осознана в аспекте личного начала («Я»), а значит, не реализована как оппозиция «свой/чужой».

В диалектной бытовой речи в зависимости от цели коммуникации может актуализироваться любой из представленных выше смысловых оттенков оппозиции; фольклорные жанры собирают в себе смыслы и значения, проявляющиеся в повседневности, извлекают их, концентрируют, развивают (соотносят с другими смыслами, не проявленными в бытовой речи), придают им эстетический «блеск», закрепляют в языковых формулах. Таким образом, фольклор раскрывает смысловые оттенки оппозиции «свой/чужой» в концентрированной форме, проявляющиеся в бытовой жизни.

Языковые формулы и формы, передающие содержание оппозиции, в целом оказываются универсальными для обеих языковых систем - фольклора и бытовой речи. Значимыми являются следующие противопоставления языковых способов реализации семантической оппозиции «свой/чужой»:

1. Противопоставление эксплицитной и имплицитной формы языкового выражения оппозиции.

2. Противопоставление языковых способов реализации смысловой оппозиции свой/чужой» в значении статики и динамики.

3. Синтагматические и парадигматические формы выражения свойственности/чуждости» в языке. Первое противопоставление связано с различием того, в каком виде реализуется оппозиция «свой/чужой» в текстовой ткани: языковое выражение находят либо оба компонента оппозиции, либо один. В сущности, выражение одного из компонентов смысловой оппозиции в языковых элементах подразумевает наличие имплицитного противопоставления второму, это противопоставление реализуется на уровне сознания, коллективного знания: поэтому выделение данного способа реализации в некоторой степени формально.

Второе противопоставление основано на различении языковых форм, передающих значение статики оппозиции «свой/чужой» и ее динамики как основных способов ее репрезентации. Статика оппозиции, ее закрепленность за объектами действительности, служит для сохранения бинарной картины мира, нейтрализует возможную градацию в категоризации объектов, распределяя их по двум полюсам. Динамика оппозиции указывает на сложность отношений между полюсами, взаимоперетекаемость «своего» и «чужого».

Третье противопоставление подразумевает проявление оппозиции через синтагматику (линейно организованные средства контекста) и парадигматику (наличие у лексемы дополнительного значения «свойственности» или «чуждости»).

Синтагматика предполагает линейную реализацию оппозиции «свой/чужой». В связи с этим определяются некоторые языковые способы, участвующие в построении оппозиции «свой/чужой» по мере разворачивания текста. Эти способы отталкиваются, прежде всего, от личной сферы говорящего, от самоидентификации «я» в мире и пространстве, определения отношений и связей, выстраивающихся вокруг.

Парадигматические способы реализации оппозиции «свой/чужой» мы рассмотрели непосредственно в контексте с анализом объектов, попадающих под категоризацию. Объектами, попадающими под членение в рамках рассматриваемой оппозиции, могут выступать объекты эмоционально-духовного мира, человек, материальные объекты (в пространственном аспекте) и время. Все перечисленные объекты идентифицируются человеком по набору определенных признаков, которые существуют в мифологической картине мира в виде двоичных оппозиций, один компонент которых относится к сфере идеального, желаемого, второй противостоит ей. Таким образом, в аспекте сферы желаемого человека, объект реальной действительности, наделенный признаком, совпадающим с полюсом «идеального», в сознании диалектоносителя осознается как «свой», а объект, наделенный признаком «неидеального», осознается как «чужой». Сами же характеристики, или идентификационные признаки, приобретают сему «свойственности» или «чуждости» в зависимости от соотношения со сферой «желаемого» и способны актуализировать ее в контексте, направленном на категоризацию.

Таким образом, в диссертационной работе были рассмотрены особенности языковой реализации оппозиции «свой/чужой», когнитивный механизм, определяющий категоризацию в рамках данной оппозиции. Дальнейшее исследование оппозиции «свой/чужой» видится в определении ее специфики по сравнению с литературным языком, в выявлении и описании других способов ее языковой репрезентации (не рассмотренных подробно в данном исследовании: например, участие имен собственных в организации оппозиции, и др.), в анализе различных форм ее семиотичного проявления и т.д.

Список научной литературыПетроченко, Мария Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М.: Учпедгиз, 1949 335 с.

2. Адоньева С.Б. Сказочный текст и традиционная культура. Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2000. 180 с.

3. Адоньева С.Б. Частушечный агон // Язык тендер - традиция: Материалы междунар. науч. конф. - Санкт-Петербург, 2002. С. 5-13.

4. Апресян Ю.Д. Избранные труды. М.: Языки русской культуры, 1995. - Т.1: Лексическая семантика. - 472 с.

5. Апресян Ю.Д. Избранные труды. М.: Языки русской культуры, 1995. - Т.2: Интегральное описание языка и системная лексикография. - 767 с.

6. Артеменко Е.Б. Фольклорная формульность и вариативность в аспекте текстообразования // Язык русского фольклора / Под ред. З.К. Тарланова. -Петрозаводск, 1985. С. 4-12.

7. Артеменко Е.Б. Синтаксический строй русской народной лирической песни в аспекте ее художественной организации. Воронеж, 1977. 159 с.

8. Артеменко Е.Б. К вопросу о фольклорной формуле и ее языковой репрезентации // Язык русского фольклора / Под ред. З.К. Тарланова. Петрозаводск, 2000. С. 105-109.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.-896 с.

10. П.Астафьева Л.А. Параллелизм в лирических песнях // Художественные средства русского народного поэтического творчества. М.: Изд-во Московского ун-та, 1981. С. 87-102.

11. Бабушкин А.ГТ. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Воронеж, 1998. - 42 с.

12. Байбурин А.К. Ритуал: свое и чужое // Фольклор и этнография: Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. JL: 1990. С. 4-15. Электронный ресурс.: Режим доступа:littp://www.cultinfo.Riyfiilltext/books/folk&etno/Bayburin/baybur.htm, свободный.

13. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. Санкт-Петербург: Наука, 1993. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://cultinfo.ni/fulltext/l/001/001/011/baybyr.htm, свободный.

14. Баранникова Л.И. К вопросу о функциональных стилевых различиях в диалектной речи // Вопросы стилистики. Саратов, 1965. Вып. 2. С. 15-23.

15. Баранникова Л.И. Русские народные говоры в советский период. Саратов, 1967.-204 с.

16. Бардина П.Е. Жили да были: Фольклор и обряды томских сибиряков. Томск, 1997.-218 с.

17. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. С. 234-407. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://philologos.narod.ru/bakhtin/hronotop/hronmain.html, свободный.

18. Бахтин М.М. К философии поступка //Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984-1985. М., 1986. С. 80-160. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://infolio.asf.ru/Philol/Bahtin/postupokl.html, свободный.

19. Бельская Е.В. Интенсивность как категория лексикологии (на материале говоров Среднего Приобья): Дис. . канд. филол. наук. Томск, 2001. - 270 с.

20. Бенвенист Э. Социальные статусы // Словарь индоевропейских социальных терминов / Под ред. Ю.С. Степанова. М., 1995. С.187-249.

21. Бенвенист Э. Общая лингвистика: Пер. с фр. 2-е изд., стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.

22. Блинова О.И. Введение в современную региональную лексикологию: Учеб. пособие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1973. - 257 с.

23. Бобунова М.А., Петренко О.А., Хроленко А.Т. Лингвофолышористика в поисках своих методов // Принципы и методы исследования в филологии: Конец XX века / Под ред. К.Э. Штайн. Санкт-Петербург Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001. Вып. 6. с. 420-426.

24. Бобунова М.А., Праведников С.П. Существуют ли «фольклорные диалекты» и возможна ли «фольклорная диалектология»? // Фольклорная диалектология 1. Курск: Курский гос. пед. ун-т, 2001. С. 3-10.

25. Богословская О.И. Язык фольклора и диалект. Учеб. пособие по спецкурсу. Пермь: Пермский университет, 1985. - 72 с.

26. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978. 175 с.

27. Бохонная М.Е. Единицы с семантикой «одежда» как компонент языковой картины мира // Коммуникативные аспекты языка и культуры. Сб. науч. Ст. и тезисов I межвуз. науч.-практич. Конф. студентов, аспирантов и молодых ученых. Томск, 2001. С. 32-34.

28. Брагина А.А. Чужое свое (от заимствования к словотворчеству) // Грамматика и норма. Сб.ст. - М.: Наука, 1977. С. 250-267.

29. Брысина Е.В. Экспрессивно-выразительные средства диалекта. Учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград, 2001. - 131 с.

30. Брюль JI. Первобытное мышление // Психология мышления / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.В. Петухова. М: Изд-во МГУ, 1980. С. 130-140. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://www.philosophy.ni/library/mytli/levibrul.html, свободный.

31. Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о чужом // ЛОГОС. 1995. - № 6. - С. 77-83. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://anthropology.rinet.ni/old/6/wald.htm, свободный.

32. Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистическая прагматика. М., 1985. - Вып. 16. - С. 251-275.

33. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д. Шмелева, под ред. Т.В. Булыгиной. М.: Языки русской культуры, 2001. -430 с.

34. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

35. Вершининский словарь: в 7 т. / Гл. ред. О.И. Блинова. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998-2002.

36. Гацак В.М. Сказочник и его текст (к развитию экспериментального направления в фольклоре) // Проблемы фольклора АН СССР. М.: Наука, 1975. С. 44-53.

37. Головачева А.В. К вопросу о прагматике загадки // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Загадка как текст. М. 1994, - Т.1. С. 195-214.

38. Гультяева Н.В. Язык русского заговора: лексика. Автореф. дис. . канд.филол. наук. Екатеринбург, 2000. - 20 с.

39. Гумилев JI.H. От Руси до России: очерки по этнической истории. Санкт-Петербург, 2002. - 352 с.

40. Гунько Ю.А. Особенности функционирования прецедентных высказываний в разговорной речи носителей русского языка. Дис. . канд. филол. наук. -Санкт-Петербург, 2002. 161 с.

41. Гынгазова Л.Г. Концепты «Жизнь» и «Смерть» в языке диалектной личности // Актуальные проблемы русистики: Материалы Междунар. науч. конф. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - Вып. 2. - Ч. 1. - С. 103-111.

42. Демешкина Т.А. Способы описания концептов диалектной культуры // Картина мира: модели, методы, концепты. Мат. всерос. междисциплинарной шк. мол. учёных. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. - С. 59-68.

43. Демешкнна Т. А. Теория диалектного высказывания: Аспекты семантики. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. 190 с.

44. Демьянков В.З. Логические аспекты семантического исследования предложения // Проблемы лингвистической семантики. М.: ИНИОН АН СССР, 1981. С. 115-132. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://www.infolex.ru/P017.html, свободный.

45. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода// Вопросы языкознания. М., 1994. -№ 4. С. 17-33. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://www.infolex.ru/Cogni.html#ftn2#ftn2, свободный.

46. Демьянков В.З. Когнитивная семантика // Краткий словарь когнитивных терминов / Под ред. Е.С.Кубряковой. М., 1996. С.73-74.

47. Ермоленкина Л.И. Метафорическое моделирование этико-эстетической оценки человека в русских народных говорах: Дис. . канд. филол. наук. -Томск, 2003. 153 с.

48. Жученко Ю.В. Некоторые лингвистические принципы создания комического в частушке // Juvenilia. Сб. студ. и асп. работ. Тез. докл. науч.-практич. конф. Томск, 1999. - Вып. 4. - С. 37-38.

49. Жученко Ю.В. Средства создания отрицательной оценочности в языке частушки и лирической песни // Филологические исследования. Сб. работ молодых ученых. Томск, 2000. С. 40-43.

50. Жученко Ю.В. Средства создания оценочности в тексте заговора //Коммуникативные аспекты языка и культуры. Сб. науч. ст. Томск, ТПУ, 2001. С. 42-44.

51. Жученко Ю.В. Средства реализации оценки как значимого компонента языковой картины мира фольклорного сознания // Картина мира: язык, философия, наука. Томск, 2001. С. 36-38.

52. Жученко Ю.В. Оценочность как значимый компонент картины мира в фольклорном тексте // Картина мира: модели, методы, концепты. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. С. 84-88.

53. Зуева Т.В. Художественная специфика волшебной сказки // Жанровая специфика фольклора. Межвузовск. сб. науч. тр. М., 1984. С. 15-30. 57.Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор: Учебник для студентов и преподавателей-филологов. - М.,1998. -211 с.

54. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие системы. Древнейший период. М., 1965. - 312 с.

55. Иванова Е.В. Пословичная концептуализация мира (на материале английских и русских пословиц). Дис. . д-ра филол. наук. Санкт-Петербург, 2003.-415 с.

56. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск, 2002. -311 с.

57. Исследования в области балто-славянской культуры. Заговор РАН. Институт славяноведенья и балканистики / Под ред. B.C. Иванова, Т.Н. Свешниковой. -М.: Наука, 1993.-241 с.

58. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 75-80.

59. Капорулина Л.В. Дистрибуция имени существительного в русской сказке // Язык жанров русского фольклора. Петрозаводск, 1983. С. 23-36.

60. Кербелите Б.П. Сюжетный тип волшебной сказки // Фольклорный образ и поэтическое слово в контексте. Сб.ст. / Отв. ред. В.М. Гацак. М.: Наука, 1975. С. 203-251.

61. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984.-335 с.

62. Кочетков В.Н. Метафора в бытовых лирических песнях // Художественные средства русского народного поэтического творчества. М.: Московский ун-т, 1981. С. 67-80.

63. Кравцов Н.И. Сказка как фольклорный жанр // Специфика фольклорных жанров. М., 1973. С.68-85.

64. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003.-375 с.

65. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

66. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора. Учеб. пособие для филол. специальностей. М.: Высшая школа, 1981. - 221 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://infolio.asf.ru/Philol/Lazutin/index.html, свободный.

67. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. — М., 1988. Вып. XXIII. С. 12-51.

68. Лексика // Русская диалектология / Под ред. В.В. Колесова. М., 1998. С. 171-187.

69. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Правда, 1990. - 150 с. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://wwvv.philosophy.ru/library/losef/dialmyth.html, свободный.

70. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2001. - 208 с.

71. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки: происхождение образа. М., 1958,-264 с.

72. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Вост. лит., 2000. - 407 с. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://www.auditorium.ru/p/showindex.php?ShowIndex=867, свободный.

73. Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2001. - 182 с.

74. Мимогина Е.Г. Поэтика русской народной сказки в контексте этнической культуры. // Язык и поэтика фольклора. Докл. между нар. конф. — Петрозаводск, 2001. С.90-93.

75. Митрофанова В.В. Русские народные загадки / Под ред. В.И. Ереминой. Л.: Наука, 1978.- 178 с.

76. Мишанкина Н.А. Феномен звучания в интерпретации русской языковой метафоры: Дис. . канд. филол. наук. Томск, 2002. - 279 с.

77. Мифы народов мира В 2 т. / Под ред. С.А. Токарева. М., 1998-2003.

78. Михайлова Л.П. Фольклорное слово в отношении к диалектной лексической системе // Язык и поэтика фольклора. Докл. междунар. конф. Петрозаводск, 2001. С. 118-122.

79. Муль И.Л. Механизмы языковой игры в малых фольклорных жанрах (на материале скороговорки и частушки). Автореф. . канд. филол. наук. -Екатеринбург, 2000. 22 с.

80. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 117-123.

81. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / Под ред. Н.И. Толстого. М.: Наука, 1993. - 192 с.

82. Никитина С. Е. Лингвистика фольклорного социума // Язык о языке / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 588-597.

83. Николаева Т.М. Загадка и пословица: социальные функции и грамматика // Исследования в области балто-славянской культуры. Загадка как текст. М., 1994. -Т.1. С.143-178.

84. Новик Е.С. Система персонажей русской волшебной сказки //Типологические исследования по фольклору. Сб.ст. памяти В.Я. Проппа. -М.: Наука, 1975. С. 214-247.

85. Новик Е.С. К вопросу о статусе фольклорного нарратива и его программирующей роли // Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М., 1984. С. 266-279.

86. Новик Е.С. К типологии несказочной прозы Сибири и Дальнего Востока // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока. — Горноалтайск, 1986. С. 36-48. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://ivgi.rsuh.ru/folklore/novikl 0.htm, свободный.

87. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. -М.: Наука, 1985.-271 с.

88. Парцвания В.В. Генеалогия отчуждения: Дис. . д-ра филос. наук. Санкт-Петербург, 2003.-400 с.

89. Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. М., 1989. С. 54-83.

90. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (заметки по общей теории клише). М.: Наука, 1970. - 293 с.

91. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира: Дис. . д-ра кульуролог. наук. Петрозаводск, 1991. - 111 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://www.petrsu.ru/Chairs/Culture/myth.html, свободный.

92. ПименоваМ.В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): Дис. . д-ра филол. наук, Санкт-Петербург, 2001. -427 с.

93. Плисецкий М.М. Роль памяти в фольклорном процессе // Проблемы фольклора / Под ред. Н.И. Кравцова. М.: Наука, 1975. С. 53-60.

94. Попович М.В. Мировоззрение древних славян. Киев: Наукова думка, 1985. 167 с.

95. Порядина Р.Н. Функционирование моделей деминутивного словообразования в среднеобских говорах: Дис. . канд. филол. наук. Томск, 1996.-245 с.

96. Порядина Р.Н. О семантической категории «свойственности» в русском языке // Картина мира: модели, методы, концепты. Томск: Издательство ТГУ, 2002. С. 74-80.

97. Порядина Р.Н. О семантической категории желательности // Миромоделирование в языке и тексте: сб. науч. тр. / Под ред. З.И. Резановой. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. С. 19-30

98. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. JL: изд-во Ленингр. ун-та, 1946. - 340 с.

99. Пропп В.Я. Морфология сказки. Л.: Наука, 1969. -196 с.

100. Пропп В.Я. Русская сказка. Л.: изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - 332 с.

101. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент //Типологические исследования по фольклору (сб.ст. памяти В.Я. Проппа), М., 1975. С.141-156.

102. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. Санкт-Петербург: Петерб. востоковедение, 2003. -457 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://cultinfo.ni/fulltext/l/001/00l/084/index.htm, свободный.

103. Разумова И.А. Формулы сказки и их языковая реализация // Язык жанров русского фольклора. Петрозаводск, 1985. С. 77-84.

104. Рахштина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2000. 416 с.

105. Рахштина Е.В. Основные идеи когнитивной семантики // Фундаментальные направления современной американской лингвистики / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 370-387.

106. Ревзин И.И. К общесемиотическому истолкованию трех постулатов Проппа (анализ сказки и теория связанности текста) // Типологические исследования по фольклору (сб.ст. памяти В.Я. Проппа). М., 1975. С. 77-92.

107. Резанова З.И. Функциональный аспект словообразования: русское производное имя / Под ред. О.И. Блиновой. Томск: изд-во Том. гос. ун-та, 1996.-219 с.

108. Русская грамматика в 2-х т. / Н.С. Авилова, А.В. Бондарко, Е.А. Брызгунова и др. М.: Наука, 1980, 1982. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://rusgram.narod.ru, свободный.

109. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1987. - 783 с.

110. Савельева JI.B. Эстетическая философия русского слова в фольклорной и книжных традициях // Язык и поэтика фольклора: Докл. междунар. конф. -Петрозаводск, 2001. С. 44-52.

111. Савушкина Н.И. Метафора в бытовых сказках // Художественные средства русского народного поэтического творчества. М.: Московский ун-т, 1981. С. 80-87.

112. Самсонова О.Д. Глубинные истоки происхождения русской национальной культуры дохристианского периода. Новосибирск, 1999. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://rassvet.websib.ru/chapter.htm? 1&29, свободный.

113. Сахно C.JI. «Свое-чужое» в концептуальных структурах // Логический анализ языка: культурные концепты. М., 1991. С. 95-101.

114. Семенова М. Мир человека: между своим и чужим // Мы славяне! Популярная энциклопедия. - Санкт-Петербург, 1999. С. 53-73.

115. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, 1988. - 242 с.

116. Серебренников Б.А., Кубрякова Е.С., Постовалова В.И. и др. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - 216 с.

117. Серебренникова А.Н. Деление на «своих» и «чужих» по этнической принадлежности (лингвокультурологический аспект) // Филологические исследования: сб. молодых ученых. Томск, 2000. С. 149-152.

118. Серебренникова А.Н. Лингвокультурная категоризация лексики попризнаку «свое»-«чужое» // Актуальные проблемы лингвистики: Материалы регион, конф. молодых ученых. Томск, 2001. С. 195-198.

119. Серебренникова А.Н. Понятийная категория «свой»-«чужой» и ее речевое воплощение в народной языковой картине мира // Проблемы русистики: Материалы всерос. науч. конф. Томск: изд-во ТГУ, 2001. С. 162165.

120. Серебренникова А.Н. Диалектное слово с семантикой «свойственности»-«чуждости» (лингвокультурологический аспект): Дис. . канд. филол. наук. Томск, 2005. - 213 с.

121. Симина Г.Я. Языковые средства в экспрессии в народных сказках (по материалам пинежских сказок) // Язык жанров русского фольклора. — Петрозаводск, 1977. С. 102-113.

122. СиночкинаБ. О некоторых проявлениях оппозиции «свое-чужое» в русском и литовском языках // Языковое общество. Культура. Вильнюс: Вильнюсский ун-т, 1997. С. 59-65.

123. Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной лингвистики. Санкт-Петербург, 2000. 204 с.

124. Славянское и балканское языкознание: Структура малых фольклорных текстов: Сб. ст. / Под ред. С.М. Толстой, Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1993. -256 с.

125. Словарь образных слов и выражений народного говора / Под ред. О.И. Блиновой. Томск: изд-во HTJI, 1997. - 208 с.

126. Словарь образных слов и выражений народного говора / Под ред. О.И. Блиновой. Томск: изд-во Том. ун-та, 2001. - 312 с.

127. Современный русский язык. Учебник: 6-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Н.С. Валгиной. М.: Логос, 2002. - 528 с.

128. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: Наука, 1971. - 165 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://lib.wsu.ru/books/semiotikal, свободный.

129. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опытисследования. М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.

130. Тарланов З.К. Состав и структура обобщенно-личных предложений в языке русских пословиц//Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1985. С. 13-22.

131. Тарланов З.К. Язык и поэтика фольклора: проблемы, итоги, перспективы // Язык и поэтика фольклора: Докл. междунар. конф. Петрозаводск, 2001. С. 3 -13.

132. Телия В.Н Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. - 141 с.

133. Толстой Н.И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. - 510 с.

134. Топильская Е.Е. Модель и картина мира: методологический аспект их различения и взаимодействия // Язык и поэтика фольклора: Докл. междунар. конф. Петрозаводск, 2001. С. 199-201.

135. Топоров В.Н. Древо Мировое //Мифы народов мира: Энциклопедия в 2 т. -М.: Советская Энциклопедия. 1980. - С. 398-406.1. Древо жизни. С. 396-398.

136. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 227-284.

137. Топоров В.Н. Из наблюдений над загадкой // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Загадка как текст. М.: 1994, -Т.1. - С. 10-118.

138. Топорцев И.С. Язык и речь. Воронеж: изд-во Воронежского ун-та, 1985. -200 с.

139. Тубалова И.В. Функционирование стилистически ограниченной лексики в фольклоре // Филологические исследования: Сб. молодых ученых. Томск, 2000. С. 159-166.

140. Тубалова И.В., Эмер Ю.А. Проблемы лексикографирования языка фольклора // Филологические исследования: Сб. молодых ученых. Томск, 2000. С. 187-194.

141. Тубалова И.В. Оппозиция «свой чужой» в языковой картине мира архаического сознания // Актуальные проблемы лингвистики: Материалы регион, конф. молодых ученых.- Томск, 2001а. С. 69-75.

142. Тубалова И.В. Основная структура семантики фольклорного текста (на материале лирической песни, частушки, пословицы, заговора) // Европейские исследования в Сибири. Томск, 20016. С. 213-223.

143. Тубалова И.В. Семантика «свой»-«чужой» в фольклорном тексте // Проблемы русистики: Материалы всерос. науч. конф. Томск: изд-во ТГУ, 2001в, С. 118-120.

144. Тубалова И.В. Фольклорная специфика роли имени собственного в реализации языковой картины мира // Картина мира: модели, методы, концепты. Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2002. С. 197-203.

145. Тубалова И.В. Фольклорный таксис как эстетическая категория // Миромоделирование в языке и тексте: сб. науч. тр. / Под ред. З.И. Резановой. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. С. 151-160.

146. Тэйлор Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре / Пер. с англ. Д.А. Кропочевского. Смоленск: Русич, 2000. - 624 с.

147. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. М., 1988. - Вып. XXIII. С. 52-91.

148. Фон Франц M.-JI. Психология сказки: Толкование волшебных сказок. М., 2004. 364 с. Электронный ресурс.: Режим доступа:http://jungland.indeep.ru/modules.php?name=Sections&op=viewarticle&artid=121

149. Франкфорт Г, Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии: Духовные искания древнего человека. М., 1984. - 234 с.

150. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://cultinfo.ni/cat/WebCat.dll/l, свободный.

151. Фрумкина P.M. Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2001. - 320 с.

152. Хроленко А.Т. Семантическая структура фольклорного слова // Русский фольклор: Вопросы теории фольклора. М., 1989. С. 147-156.

153. Хроленко А.Т. Семантика фольклорного слова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992. - 140 с.

154. Цивьян Т.В. Змея = птица: к истолкованию тождества // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. -Ленинград, 1984. С. 47-57.

155. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.-207 с.

156. Цивьян Т.В. Отгадка в загадке: разгадка загадки? // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. М., 1994. - Т.1. -С. 178-195.

157. Цивьян Т.В. Архетипический образ дома в народном сознании //Живая старина: Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. М., 2000. — №2. С. 2-5.

158. Цивьян Т.В. Модель мира и ее роль в создании (аван)текста. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/tcivian2.htm, свободный.

159. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Фундаментальные направления современной американской лингвистики / Под ред. А.А. Кибрика, ИМ. Кобозевой и И.А. Секериной. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 340-368.

160. Черепанова О.А. Роль имени собственного в мифологической лексике // Язык жанров русского фольклора. Петрозаводск, 1983, С. 74-85.

161. Черепанова О.А. Концепт круга в структуре текста и в языке заговоров // Язык и поэтика фольклора. Докл. междунар. конф. Петрозаводск, 2001. С. 5359.

162. Чернышев В.В. Из истории изучения русской загадки // Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1985. С. 23-29.

163. Шиндин С.Г. Пространственная организация русского заговорного универсума: образ центра мира // Исследования в области балто-славянской культуры: Заговор. -М., 1993. С. 108-127.

164. Шиндин С.Г. К общей характеристике восточно-славянских заговоров // Этноязыковая и этнокультурная история восточной Европы. М., 1995. С. 301312.

165. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.

166. Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня. Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992. С. 10-48.

167. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1994. - 144 с. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://jungland.indeep.ru/Library/ElSvaIMir.htm, свободный.

168. Эмер Ю.А. Функции отглагольного имени в сказках // Отглагольное имя в диалектном тексте (коммуникативно-функциональный аспект синтаксической деривации): Дис. . канд. филол. наук. Томск, 1998. С. 146-151.

169. Эмер Ю.А. Цветообозначения в фольклорном тексте //Филологические исследования: Сб. молодых ученых. Томск, 2000. С. 178-187.

170. Эмер Ю.А. Растительный мир в языке фольклора (на материале лирических песен) // Актуальные проблемы лингвистики: Материалы регион, конф. молодых ученых. Томск, 2001. С. 75-79.

171. Эмер Ю.А. К проблеме реконструкции архаического сознания // Картина мира: модели, методы, концепты. Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2002. С. 203208.

172. Эмер Ю.А. Миромоделирование в языке фольклора// Миромоделирование в языке и тексте: Сб. науч. тр. / Под ред. З.И. Резановой. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003.-С. 82-90.

173. Энолннгвистнка текста: Семиотика малых форм фольклора. Тез. и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. - 118 с.

174. Энциклопедия Кругосвет. Электронный ресурс.: Режим доступа: http://www.krugosvet.ru, свободный.

175. Юдин А.В. Русская народная духовная культура. М.: Высшая школа, 1999.-330 с.

176. Юдин Ю.И. Сказка и история // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Ленинград, 1984. С. 93-110.

177. Язык и национальное сознание: Вопросы теории и методологии / А.П. Бабушкин, Г.В. Быкова, В.Б. Гольдберг и др. Воронеж, 2002. - 314 с.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Петроченко, Мария Николаевна

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Петроченко, Мария Николаевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантический компонент "свой/чужой" в фольклорном и диалектном бытовом текстах"

Список научной литературыПетроченко, Мария Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций