автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.15
диссертация на тему: Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности"

На правах рукописи

Главацкая Елена Михайловна

Религиозные традиции хантов и их изменения в ХУН-ХХ вв.

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Екатеринбург 2006

Работа выполнена на кафедре археологии, этнологии и специальных исторических дисциплин Уральского государственного университета имени A.M. Горького

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Мартынова Елена Геннадьевна;

доктор исторических наук, профессор Чагин Георгий Николаевич;

доктор исторических наук, профессор Элерт Александр Христианович

Ведущее учреждение

Институт этнологии и антропологии РАН

■i /£> -

Защита состоится 30 июня 2006 г. на заседании диссертационного совета Д 212.286.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Уральском государственном университете им. A.M. Горького (620083, Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, комн. 248)

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Уральского государственного университета им. A.M. Горького

Автореферат разослан 26 мая 2006 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Доктор исторических наук,

профессор

Общая характеристика работы

Постановка проблемы и актуальность темы. Рубеж XX-XXI вв. характеризуется усилением процесса глобализации с одной стороны и активного противодействия ему - с другой. Одной из форм противодействия силам глобализации стало возрождение этнических и, прежде всего, религиозных традиций народов. Процесс этот настолько значительно воздействует на развитие современного общества, что для его наименования было введено понятие «этническая мобилизация», подразумевающее ускоренное развитие национальной культуры и одновременно политическую активизацию.

Этническая мобилизация как глобальное явление повсеместно активно использует религиозный фактор, который в большинстве случаев начинает играть роль первой скрипки во всем процессе, становясь одной из очевидных доминант общественного развития. Обстоятельства, позволившие усилиться религиозному фактору в жизни многих народов, непосредственно связаны с крахом коммунистической идеи. По мере того, как самосознание «советский» вместе с распадом Советского Союза теряло свое значение, целые народы активно вовлекались в процесс поиска новой идентичности. При этом одним из наиболее доступных и легко воспринимаемых вариантов (брэндов) идентичности в странах постсоветского пространства оказалась «этнорелигиозность». Термин «этнорелигиозность», введенный в научный оборот профессором религиоведения П.Мойзесом, хотя и образован из двух самостоятельных компонентов «этнический» и «религиозный» и включает в себя смысл обоих слов, вместе с тем, имеет собственное значение, подчеркивающее их особую связь'. Использование этого термина применительно к хантам представляется вполне оправданным, поскольку внешние проявления этнической принадлежности, такие как язык, традиционный образ жизни, традиционная одежда и т.д. были в значительной степени утрачены многими группами хантов к 1980-м гг. и их развитие и возрождение представлялось довольно проблематичным. В то же время элементы традиционной религиозности, несмотря на длительную историю давления и преследования, продолжали сохраняться на семейном уровне и оставались достаточно заметными и удобными для этнической манифестации. Социальная роль традиционной религии хантов в условиях распада советской системы социальной защиты и нравственных ценностей оказалась вновь широко востребованной. Процесс активного возрождения шаманства подтвердил вывод французского религиоведа Роберты Хамаюн о том, что феномен шаманства проявляется особенно ярко в периоды кризисов, когда его практики

1 См. Mojzes P. The Camouflaged Role of Religion in the Recent Balkan Ware ft Историа церкви: изучение и преподавание. Екатеринбург, 1990. C.52-34.

возрождаются и начинают играть важную роль в жизни общества.2 Таким образом, изучение феномена религиозных традиций хантов и их изменений представляет как самостоятельный интерес, так и общеисторический.

Безусловно, такой яркий феномен как религиозные традиции хантов имеет сложившуюся историографию, которая включает в себя как работы общего плана, характеризующие религию обских угров, так и ее отдельные проявления у различных групп.3 Вопросы религии хантов рассматривались также в ряде работ по этнокультурной истории обских угров,4 и общей истории отдельных территорий, населенных хантами, в отдельные периоды.* Религиозным традициям хантов посвящено несколько глав раздела «Ханты» очередного тома «Народы Западной Сибири» из серии «Народы и культуры», однако, как заявлено редакторами в предисловии, упор был сделан на «традиционной культуре», а процессы модернизации были отражены в меньшей степени.6 Наконец, определенное внимание религиозным традициям хантов было уделено в работах, посвященных истории. христианизации и миссионерства7. Однако исследований, посвященных религиозным традициям хантов и их изменениям на

2 Hamayon R. N. Shamanism in Siberia: From Partnership in Supe mature to Counter-power in Society H Shamanism, History, and the Slate. Michigan, 1994. P.76.

3 Имеются ввиду, например, работы: Karjalainen K.F. Die Religion Oer Jugra-Völker. Porvoo, 1922; Токарев CA. Остяки и вогулы // Религиозные верования народов СССР, М.Л., 1931; Чернецов B.H. Представления о душе у обских угров И Труды института этнографии. Т.51. Народы Севера. M..J9S9. C.117-156; Соколова З.П. Пережитки религиозных верований у обских угров If Религиозные представление и обряда народов Сибири t XIX - начале XX века. Сборник МАЭ. Т. XXVII. Л., 1971. С.2 И-239; Кулемзин В М. Человек > природа в верованиях хатов. Томск, 1984; Шмидт Б. Традиционное мировоззрение северных обских угров по мггери&лам культа медведя. Дисс. канд нет. наук. Л.» 1989; Зеньхо А.П. Представления о сверхъестественном в традиционном мировоззрении обских угров. Новосибирск, 1997; Мифология хантов, Энциклопедия уральских народов. ТЛИ. Томск, 2000; Еауло A.B. Культовая атрибутика Березовских хантов. Новосибирск, 2002; Мартынова ЕЛ- Религиозные представлен» юг&нско-балыкских хвнтов // Материалы и исследования по история Северо-Западной Сибири. Сб. науч. тр. Екатеринбург, 2002. С. 82-92.

4 Минемко H.A. Северо-западная Сибирь а XVIII - первой половине XIX ав,: ясторико-этнографнч ее гей очерк. Новосибирск» 1975; Годовнея AB. Говорящие культуры. Традиции еамодийци» и угров. Екатеринбург, 1995; Мартынова Е.П. Очерки истории и культуры хантов. М.,1998; Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу); 2-е издание, исправленное м дополненное. Екатеринбург, 2002; Пере вал ose Е.Э. Северные ханты; этническая историк. Екатеринбург, 2004.

5 Древний город на Оби. Историк Сургут«. Екатеринбург, 1994; Очерки историк Коды. Екатеринбург, 1995. Очерки история Югры. Екатеринбург, 2000; СалымскиА край. Екатеринбург, 2000.

6 Народы Северо-Западной Снбирн.Хякты. Манси. Селькупы. Ненцы. Эниы. Нганасаны. Кеты. М., 2005. С.5.

7 Абрамов H.A. О введении христианства у Березовских осткков/V ЖМНП. Спб., Декабрь, 3851. Разд. V. История просвещения н гражданского образования. С 1-22; Буцинский П.Н. Крещение остяков и вогулов при Петре Великом. Харьков, 1*93; Базаноа А.Г. Очерки по истории миссионерских шкод на Крайнем Севере. (Тобольский Север) И Известия Ин-тж народов Севера. Вьш.7. Л., 1936; Огрыэко И.И. Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в. Л., 1941; Свешников НА. Христианизации народов Нижнего Приобья U Ученые записки Енисейского гос. вед. ин-та. Енисейск, 19S9. Вып 3. С. 91-111; Кононенко В.А Социально-политическая направленность и методы христианизации народностей Обь-Иртышского Севера П Научный атеизм, этика, эстетика. Л. 1971; Glavatskaya Е. Christianization-Russificatian? То the problems of the ethnic & religiös identity of the Ob-Ugrians // Shamanism and Northern Ecology. Berlin-MewYork, 1995. P. 373-386; Николаев А.П. Приходская обшина ново крещеных Северо-Западной Сибири во второй половине XVIII века: Днсс. канд. ист. наук. Новосибирск, 1996. Главацкая ЕМ. Христианизация населения Северо-Западной Сибири в XIX в.: идея, практика, итоги // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Выикопермскога). Т.1. Пермь, 1997. С.92-112; Она же. А быя ян выбор? Аргументы против теории ненасильственного крещения хантов и манси в 1712-1715 гг. //Уральский сборник. История. Культура. Религия. Ш, Екатеринбург, 1999. С. 82-103; Мавлюгова Г.Ш. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XlX-начало XX века.). Тюмень, 2001.

протяжении всей истории этого народа в составе Российского государства, нет. Данная работа как раз посвящена изучению особого аспекта религиозных традиций — их изменения, определившегося в качестве одного из направлений исторического исследования лишь в последние два десятилетия.* В этом ключе она отражает новейшие тенденции в развитии истории религий и входит в круг немногочисленных работ, связанных с развитием антропологии религии как отдельного предмета в отечественной науке.

Область исследования религиозных традиций характеризовалась недостаточным вниманием отечественных исследователей к теоретическим проблемам. Вместе с тем различные теоретические и методологические аспекты религиоведения активно обсуждались западноевропейскими исследователями уже с начала 1970-х гг.® Проблема развития теории в религиоведении состоит уже в том, что само определение термина «религия» всегда вызывало серьезные затруднения у исследователей. Огромное количество предложенных формулировок является либо слишком общими, либо упускает важные свойства религии как феномена.

В контексте данного исследования термин «религия» используется в классическом значении, предложенном известным исследователем религиоведом Д. Праггом еще в 1920 г. в работе «Религиозное сознание».10 В русском варианте его определение термина «религия» может быть сформулировано как «сложившееся социальное отношение индивидуумов или их групп к неким высшим силам, которые, согласно их представлениям, контролируют жизнь и судьбу». " Такая формулировка, на наш взгляд, полностью соответствует проблеме решения задач, поставленных в данном исследовании. Вместе с тем само понятие «религия» является довольно абстрактным. Его реальное феноменологическое проявление, зафиксированное в источниках - это всего лишь отдельные религиозные традиции. На основании их изучения можно реконструировать с той или иной степенью достоверности «религию». Поэтому, в данной работе используется термин «религиозные традиции» синонимичный «религия», но более точно отражающий как сам предмет исследования, так и взгляд автора на него.

Важным этапом в развитии теоретических аспектов изучения религии явились исследования Клиффорда Гиртца. Одной из его заслуг является то, что он впервые поставил вопрос об изменении религий, традиционно религия связывалась с понятиями и ценностями абсолютными и воспринималась как один из наиболее консервативных элементов культуры. Ни

8 Следует упомянуть работы: Смоляк А.В., Соколова ЗЛ. Традиционные и новые праздники у народов Севера //Традиционные и новые обряды в бшу народов СССР. М.,1981. С. 91-107; Rydvíng, H. The end of Drum-time: Religious Change among the Lute Saami, Ie70-I740s. Uppsala, [993; Znamenskii A. Shamanism and Christianity: Native encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, IS20-I9I7. Connecticut-London, 1999; Главацкая EM. Православие, атеизм и традиционные верования хаитов: история релнгиюных изменений Н Истории церкви: изучение ■ преподавание. Материалы научной конференции, посвященной 2000-летию христианства. Екатеринбург, 1999. С. 28-35.

9 См. Pummer R, The Study conference on Methodology of Religion in Тшки. Finland 1973 //Numen. Vol XXI. P. 156-159.

10 Cm. Pratt J.B. Religious Consciousness. New York, 1934.

11 РтаП X.B. Religious Consciousness... P. 2.

одна из известных религиозных традиций не допускает мысли о том, что истины, ценности и практики ею провозглашенные, подвержены изменениям. В работе, посвященной религиозному развитию в Марокко и Индонезии, К. Гиртц обратил внимание на тот парадокс, что религия, как общественный институт, безусловно «отражает то, что уже твердо устоялось в реальной жизни», но, вместе с тем, являет собой «прекрасный пример всего того, что подвержено изменению в ней. Ничто, очевидно, так не изменяется как неизменное».12 С этой точки зрения попытка рассмотреть не только религиозные традиции хантов, но и историю их эволюции представляется совершенно необходимой.

Более того, редакторы «Studies in the Histoiy of Religions» - одного из авторитетных международных научных журналов по истории религии — еще в 1980 г. сделали заявление о том, что исследование религиозных изменений является наиболее важным для понимания того, что такое религия и как она связана с другими аспектами культуры и жизни общества.13 Идея изучения истории религиозных изменений в противовес традиционному изучению религий активно обсуждалась и во время работы XIV Конгресса «Международной Ассоциации по изучению истории религий» в 1983 г.'4 Такой взгляд на религию подчеркивает методологическую актуальность изучения не только религии, но и религиозных изменений в рамках истории и религиоведения как научных дисциплин. Этим определяется методологическая актуальность исследования истории религиозных изменений у хантов.

Таким образом, актуальность темы «Религиозные традиции у хантов и их изменения в XVII -XX вв.» обусловлена историографическими и методологическими аспектами, - с одной стороны, и переживаемым народами России историческим этапом, - с другой.

Объектом исследования является народ ханты (остяки),15 один из 30 коренных малочисленных народов Российского Севера и Сибири. Ханты принадлежат к угорской группе финно-угорских народов Уральской языковой семьи и часто вместе с манси называются этнографами обскими уграми. Согласно предварительным данным Всероссийской переписи 2002 г. к хантам было отнесено всего 28773 человека.16 У хантов выделяют три основные этнографические группы (северных, южных и восточных), отличающиеся диалектами,

tj GeeiteC. Islam Observed. Religious development in Morocco and Indonesia. New Haven and London, Yale University Press. 1968. P. 56

13 Cm. Transitions and Transformations in the Histoiy of Religions. Essays in Honor of Jozepb M. Ki'.iixnw» 11 Studies in the Histoiy of Religions №39, Leiden, 19S0. P.17.

14 Cm. Traditions in Contact and Change. Selected Proceedings of the XlV;Ji Congress of International Association for the History of Religions. Waterloo. Ontario. 1963.

15 Осткки - устаревший этноним, использовавшийся до 1940 г. ■ отечественной литературе н до сих пор используемый венгерскими

исследователями.

14 Соколова З.П. Этнический состав н демографическая ситуация // Современное положение к перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад. Новосибирск. 2004. С.2Э.

самоназванием, особенностями хозяйства и культуры, эндогамией." Основными компонентами комплексного хозяйства хантов являются рыболовство, охота, собирательство, которые дополняются оленеводством на Севере и земледелием и животноводством в южных районах. Исследования, проведенные Госкомстатом в 1998 г., показали, что 17199 хантов проживало в сельской местности,1' то есть с большой степенью вероятности было связано с традиционным образом жизни.

Предметом исследования являются визуально проявляющиеся религиозные традиции хантов и их изменения, зафиксированные в письменных и фольклорных источниках, устной история и объектах материальной культуры.

Хронологические рамки исследования охватывают довольно значительный период времени, с XVII до конца XX вв. Нижняя граница обусловлена как объективными, так и субъективными причинами. Ее выбор, прежде всего, связан с началом активной колонизации территории проживания хантов, которая объективно повлекла за собой серьезные изменения в религиозной ситуации в крае. С другой стороны, это и время увеличения числа письменных источников, что, в свою очередь, тоже связано с процессом колонизации. Таким образом, XVII в. - это время начала развития заметных религиозных изменений у хантов и время появления достаточного круга источников, свидетельствующих об этом.

Что касается выбора верхней границы - XX в., то он обусловлен желанием проследить религиозные изменения у хантов на максимально длительном промежутке времени. Самым серьезным фактором, повлиявшим на религиозную ситуацию на территории проживания хантов, явилось изменение политики в отношении религии вообще, связанное с перестройкой в стране, начавшейся во второй половине 1980-х. годов. И этот рубеж имеет все основания стать верхней границей исследования. Однако остановиться на этом и не попытаться хотя бы бегло познакомиться с религиозными изменениями, произошедшими в последние два десятилетия, было бы упущением. Исходя из этого, верхней границей исследования выбран конец XX века. Это также поддерживается источниками, имеющимися в распоряжении автора.

Географические рамки исследования - это историческая территория традиционного землепользования хантов, административные границы которой изменялись как за счет миграционных процессов, так и изменений в административно-управленческой системе государства. В рамках современного административного деления - это территория Ханты-Мансийского автономного округа, южная часть Ямало-Ненецкого автономного округа, севера Тюменской и западной части Томской областей.

17 См. Соколова З.П. Хакгы // Народы России. Энциклопедии. М., 1994. С .380-381.

18 См. Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири я Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад. Новосибирск, 2004. С. 15.

Цель и задачи. Исследование направлено на реконструкцию исторического процесса религиозных изменений у хантов в ХУП-ХХ вв. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

• Изучить представления о религиозных традициях хантов и их изменениях, сложившиеся на различных этапах развития историографии темы.

• Проанализировать круг источников, характеризующих религиозные традиции хантов.

• Рассмотреть историю хантов в составе русского государства: политический аспект, правовой и экономический статус, межэтнические отношения.

• Провести реконструкцию традиций различных групп хантов в различные исторические периоды.

• Проанализировать политику правительства в отношении религиозных традиций хантов в разные исторические периоды

• Осуществить опыт классификации религиозных изменений, который становится отправной точкой для оценки религиозных изменений на разных этапах процесса и на различных территориях.

Методология и методы исследования. История - наука крайне зависимая и связанная с политической ситуацией. При анализе и оценке исторических событий в угоду идеологическим целям исследования метод часто превращается в подбор фактов, подтверждающих гипотезу автора. Поэтому единственный шанс избежать субъективности в оценке - выработать методологию и набор методов, позволяющих, по возможности, объективно проанализировать события на основании максимально широкого привлечения источников.

Основным методологическим подходом в данной работе является мультнкультурализм. Причиной такого выбора явилось стремление отойти от жесткого эволюционизма, присущего большинству методологий. Мультнкультурализм определяет стремление рассмотреть религиозные традиции хантов не как систему, присущую обществам с «первичной» (отсталой или первобытной) культурой, а как наиболее полно отражающие потребности данного сообщества в самореализации и самовыражения. Вместе с тем представляется, что ни одна из существующих методологий не является абсолютно совершенной. Поэтому в данном исследовании использованы и основные элементы других методологических систем, не противоречащие главным принципам: равенству я равнозначности любой религиозной традиции как части религиозного наследия всего человечества и права каждого народа на выработку такого варианта религиозных традиций, который в наибольшей степени соответствует задачам его самореализации и самовыражения.

Сложность изучаемого объекта и поставленных задач предопределили использование комплекса подходов и методов исследования. Системный подход является доминирующим уже

вследствие выбора самого объекта исследования «изменения религиозных традиций хантов». Он применяется для анализа объекта исследования и объяснения происходивших с ним изменений. Системный подход реализуется в двух вариантах: теоретическом и практическом. В теоретическом плане религиозные традиции рассматриваются не как отдельный самостоятельный аспект культуры или общественной жизни (что характерно для таких наук, как социальная антропология или социология), а как один из элементов общественной жизни в контексте всех остальных. В практическом плане системный подход реализуется через организацию материала по системе территориальных объединений с учетом лингвистических, этнических и административных особенностей, что позволяет выделить специфику религиозных традиций и их изменений у различных групп хантов. Кроме того, системный подход позволяет выявить эволюцию религиозных изменений у различных групп хантов и факторы, оказавшие на нее влияние. Наконец, использование метода системности выразилось в стремлении рассмотреть конкретное явление в рамках общероссийского и мирового исторических процессов.

Использование системного подхода определило и логику исследования, в котором сложный объект последовательно подвергается структурному и функциональному анализу. На первом этапе осуществляется разноплановая стратификация религиозных традиций хантов, выделение тех элементов, которые наиболее широко и детально представлены в источниках. Анализ этих данных позволяет на втором этапе исследования осуществить классификацию религиозных элементов и реконструировать картину религиозных традиций и религиозную ситуацию.

Помимо метода системного анализа использовались и другие методы, традиционно присущие историческим исследованиям. Это, прежде всего, принцип построения выводов на основе максимально широкого привлечения разноплановых и разновременных исторических источников, несущих информацию об определенном явлении в определенное время и на определенной территории. Метод критического анализа исторических источников использовался для определения степени достоверности и репрезентативности материала с учетом времени и обстоятельств возникновения источника. При сборе и обработке материала были использованы традиционные методы работы с источником - выборка данных, их критический анализ, систематизация и обобщение. Метод исторической непрерывности продиктовал необходимость использования разновременных аналогичных источников для воссоздания целостной картины в динамике. Метод исторической реконструкции позволил реконструировать события, данные о которых не отразились в достаточно представительном круге источников, на основе аналогичных, но содержащих материал более позднего времени на той же самой территории. В этом случае, кроме того, широко применялись историко-сравнительный и историко-типологический методы. Для осуществления сравнения

реконструировался «идеальный» тип религиозных традиций хантов с набором традиционных элементов, приводимых этнографами. Опыт типизации заключался в соотнесении с этим «идеальным» образом всех вариантов религиозных традиций, которые были реконструированы на базе привлечения максимально широкого круга разноплановых источников.

Метод этно-археологической импликации позволил использовать данные археологии и этнографии в рамках исторической реконструкции. Информация, полученная с помощью методов этих наук, применялась для насыщения отдельными элементами уже восстановленной на базе письменных источников исторической конструкции феномена, если все данные соответствовали одной и той же территории.

Использовались также и методы исторнко-правовых исследований при анализе правовых норм, определявших отношение властей к религиозным традициям хантов в различные исторические периоды, и методы религиоведения. Так для выявления основных элементов, составляющих религиозные традиции, были привлечены методические предложения американского религиоведа Ниниана Старта,19 а классификация религиозных изменений у хантов основана на разработках в этой области шведских исследователей Оке Хульткранца и Хокана Рюдвинга.20

Одним из приемов, использованных при работе с картографическими источниками, стал метод историко-географических реконструкций, на основе которого анализировались картографические материалы XVIII-XIX вв., систематизировалась заключенная в них информация.11 В дальнейшем, на базе современных географических информационных систем (ГИС) были реконструированы исторические (административные) карты, на которые были нанесены информационные поля, позволившие создать серию этноисторических карт.

Метод феноменологического анализа, использованный в работе, основывается на предварительной категоризации религиозных традиций и последующем сравнительном анализе религиозных явлений одной и той же категории, таких, например, как ритуал, ритуальное пространство и время, религиозные изменения и т.д. имевших место в различное время и на различных территориях, с целью выявления их роли и значения в общем процессе. Методы феноменологического анализа позволяют оценить каждое событие с точки зрения его последствий для носителей той или иной культуры.

Методы визуальной антропологии и полевых исследований позволили не только собрать дополнительный материал для последующего использования в работе, но и ввести в научный оборот новые источники по религиозным традициям и их изменениям у хантов в конце XX в.

19 Smart К. The Religious Experience. Forth edition. New Yoric Macmiiian Publishing Company, 1991.

20 Huttkmitz A. Metodvagar inom den jamforunde rcligionsfoiskningen. Stockholm, 1973; Rydving H. The End of Drum-Time. Religious Change among the Lule Seami. I670s-1740>. Uppsala, 1993.

2! Картографические документы государственных архивов: Научно-справочное пособие / Сост. С.И. Сотннкова. м., 1929. C.6G-64.

Методы полевых исследований включали непосредственное наблюдение и фото-видео-аудио фиксацию феномена. Кроме того, велся целенаправленный сбор материала методом интервью по специально разработанным вопросникам, которые включали разделы, посвященные традиционному образу жизни, ритуальной практике, феномену шаманства, медвежьему празднику. Все интервью были записаны на аудио носители, расшифрованы и распечатаны. Каждому интервью был присвоен определенный номер для простоты последующего использования в качестве источника и сохранения конфиденциальности информантов. Интервью хранятся в личном архиве автора и доступны для научного использования.

Наконец, для создания многоуровневой картины исследования были использованы методы мнкроисследования. В данной работе в качестве микроструктуры, подвергнутой анализу, была избрана отдельная семья хантов, и на ее примере рассмотрены религиозные изменения, произошедшие на протяжении жизни ее главы и после его смерти.

Терминология исследования. При характеристике того или иного исторического события совершенно необходимо четко обозначить круг используемых терминов, являющихся инструментарием исследования. В области изучения религиозных традиций это особенно важно. Первые описания и труды по истории верований различных народов составлялись учеными-христианами. Это привело к тому, что была выработана особая терминология, которая уже в основе своей несла оттенок уничижительного, а иногда и откровенно враждебного отношения к нехристианским верованиям. Так, вслед за описанием, составленным казачьим полковником Григорием Новицким, сопровождавшим миссию митрополита Филофея (Лещинского) в начале XVIII в., религиозные верования народов Сибири в трудах отечественных исследователей стали называться «идолопоклонством», изображения божеств, которым поклонялись ханты — «идолами» и «шайтанами», а священные места — «кумирнями» и «капищами».22 Таким же образом деяо обстояло и в работах зарубежных исследователей.23

Негативное отношение к религии и борьба с ней в советское время привели к тому, что уничижительная терминология и пренебрежительное отношение к нехристианским верованиям только утвердились в отечественной научной литературе.24 Эволюционистский взгляд на развитие религий, рассматривающий политеистические религии как низшие, а монотеистические - как высшие формы религиозного сознания, традиционализм и высокий авторитет историков прошлого косвенно поддерживают сложившуюся ситуацию в области терминологии и в настоящее время. Это, на наш взгляд, создает своеобразную лингвистическую ловушку. Погружение в прохристианскую терминологию ХУП-Х1Х вв. исподволь настраивает

22 К работам такого рода отаослтсв публикации XIX - начала XX ИВ, например, H.A. Абрамова, П.Н. Буцинского я других.

23 См.: Haenke] У Idolkul! und Eualsysiem bei den Ugriem. (Zum problem des ewasiatischen Totemismus Artiiv ftir Völkerkunde. Wien, 1946.

24 См. работы C.B. Бахрушина, H.A. Свешникова, H.А Базвкоаа я др.

и исследователя и читателя на принятие правомерности и необходимости борьбы с «идолобесием» — верованиями народов Сибири, разрушения «богомерзких капищ» - священных мест и сжигания «бездушных истуканов» - изображений божеств. Даже в работах, вышедших на рубеже XX - XXI веков, активно используется термин «идолы» для обозначения объектов поклонения народов Сибири, при этом, слово не заключается в кавычки.25

Зарубежная историческая наука, с приходом в нее представителей различных народов и религиозных традиций, постепенно корректирует свою терминологию. При этом предпочтение отдается нейтральным, не несущим в себе пренебрежительного отношения, или заимствованным непосредственно из языка изучаемого народа терминам. В данной работе я также старалась следовать этому принципу.

Кроме того, представляется не вполне корректным и термин «язычество» для обозначения религиозных традиций хантов. Прежде всего потому, что им христианская церковь обозначала религиозные традиции всех без исключения народов, не подвергнувшихся влиянию ни одной из миссионерских религий. Вместе с тем, религиозные традиции древних греков - то, что собственно и называлось язычеством, значительно отличались от религиозных традиций хантов. При этом подразумевалось, что язычники рано или поздно примут христианство, а самостоятельное развитие каждой религиозной традиции параллельно христианству не предполагалось. Наконец, следует учитывать и тот факт, что многие ханты довольно глубоко восприняли элементы христианства, и называть их религиозные традиции «язычеством» было бы некорректно, как, впрочем, не вполне корректно было бы называть их и христианством, поскольку многое из традиционных воззрений вплелось в ритуальную практику крещеных хантов. Кроме того, на почве взаимного влияния зачастую возникали ритуальные практики, которые несли в себе элементы и той и другой религиозной традиции. В данной работе все без исключения религиозные традиции рассматриваются с точки зрения их самоценности и равнозначности в плане вклада в мировое религиозное наследие, вне зависимости от степени приближения к той или иной из мировых религий. Поэтому в качестве ключевого использовался термин религиозные традиции хантов. Под ними понимается исторически сложившееся социальное отношение хантов к неким высшим силам, которые согласно их представлениям, контролируют жизнь и судьбу. Внешне эти религиозные традиции проявляются в определенной системе ритуальных действий.

Религиозные традиции подвергаются изменениям в результате самостоятельного развития этноса, под воздействием культуры других этносов и политики правительства в сфере

25 См., например. Примечания x тексту «Истории Сибири» // Миллер. Г.Ф. История Сибири Изд. 2-е, дополненное. Т.1. М-, 1999. с.483-х84, Очерки истории Югры. Екатеринбург, 2000. С.239; Мартынова Е.П. Религиозные представления юганско-балыкских хантов И Материалы н исследования по истории Северо-Западной Сибири. Сб. науч. тр. Екатеринбург, 2002. С 83.

религиозных традиций, поэтому другим ключевым термином, используемым в работе, стал религиозное изменение. Такие изменения протекали по-разному в различные периоды, у различных групп и в различных районах межэтнических контактов, поэтому они рассмотрены в комплексе, т.е. как религиозная ситуация, характерная для определенного времени и места. Религиозная ситуация - сложившаяся обстановка, положение с точки зрения сохранения и развития традиционных и распространения новых религиозных практик.

Научная новизна работы заключается, прежде всего, в разработке теоретических вопросов истории религии, в частности на примере изучения религиозных традиций хантов был выделен новый тип религиозных изменений. В результате проведенного исследования удалось создать новую расширенную классификацию религиозных изменений. В ходе работы были привлечены новые методы для исследования религиозных традиций хантов на протяжении всего периода нахождения их в составе Российского государства, в том числе: метод этно-архсологичсской импликации, историко-географической реконструкции и феноменологического анализа. В научный оборот введен значительный круг новых источников: архивных, ранее не публиковавшихся,, этнографических описаний, переведенных автором с немецкого и английского языков, материалов собственных полевых исследований среди хантов в 19922000гг. Выявлены основные элементы религиозных традиций хантов и проведена их историко-географическая реконструкция, на базе которой созданы оригинальные этно-истори чес кие карты, характеризующие развитие религиозных традиций хантов, их политическое и экономическое положение в составе Российского государства с XVII по XX вв.

Практическая значимость работы определяется тем, что материалы диссертации используются при чтении курсов «История Урала» и «Религиозные традиции народов мира» в Уральском государственном университете и Институте развития регионального образования. Могут также использоваться при разработке курсов по Истории религии, что безусловно должно способствовать выработке у студентов толерантного отношения к различным религиозным традициям.

На основании исследования готовится серия этно-исторических карт для исторического раздела Атласа Ханты-Мансийского автономного округа.

Теоретические разработки, предложенные в диссертации, могут быть использованы при изучении религиозных традиций и религиозных изменений различных народов в различные исторические периоды^

Выводы, сделанные в результате изучения истории и различных аспектов политики правительства в отношении религиозных традиций, могут способствовать выработке оптимального отношения к этно-религиозному возрождению с учетом ошибок и достижений прошлого.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заселении кафедры археологии, этнологии и специальных исторических дисциплин Уральского государственного университета. По теме диссертационного исследования издана персональная монография, написаны главы в 6 коллективных монографиях, и подготовлено более 40 публикаций, в том числе в рецензируемых международных и отечественных научных журналах. Результаты исследования изложены и обсуждены на международных, республиканских и региональных научных конференциях: VI ICCEES World Congress. (VI Международный конгресс центрально и восточно-европейских исследований. Тампере. Финляндия 2000); 9FU (9 Конгресс финно-угроведов. Тарту. 2000); International Conference on Ethnicity and Identity in the North. (Международная конференция «Этничность и идентет на Севере». Саппоро. 2000); «Siberia, Land and Peoples: Destruction or Survival?» (Сибирь, территория и народы: разрушение или выживание?) (Лидс. 2002); Северный археологический конгресс (Ханты-Мансийск. 2002); V Сибирский симпозиум «Культурное наследие народов Западной Сибири» (Тобольск. 2002); Spiritual Spaces of Russian Culture: Meaning of Place and Religion in Russia's Past and Present. (Ритуальное пространство русской культуры: значение пространства и религии в Российском прошлом и настоящем. Бангор.

2003); V Конгресс этнологов и антропологов России (Омск. 2003); International workshop «Construction and Distribution of Body Resources. Correlation between Ecological, Symbolical and Medical Systems». (Международный семинар «Строение и использование ресурсов тела. Соотношение между эколологическими, символическими и медицинскими системами». Киото.

2004); VI Сибирский симпозиум «Культурное наследие народов Западной Сибири» (Тобольск. 2004); VI Конгресс этнологов и антропологов России. (Санкт-Петербург. 2005); CISH 20th International Congress of Historical Sciences (Всемирный конгресс историков. Сидней. 2005); XVI International conference of Association «History and Computing» (XVI международная конференция Ассоциации «История и компьютеры». Амстердам. 2005); Research and Identity Non-Russian Peoples in the Russian Empire, 1800-1855 (Исследование и идентичность. Нерусские народы Российской Империи, 1800-1855. Международная конференция. Куовола. 2006).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, а также приложения в виде 10 цветных этно-исторических карт-схем.

Основное содержание работы

Глава I «Историография и источники» посвящена вопросам историографии темы и анализу использованных источников.

1.1. «История изучения религиозных традиций хантов». Становление науки всегда связано с накоплением достаточного количества репрезентативных источников. Именно накопление источников по религиозным традициям хантов, как этнографического, так и исторического плана, в XVII и XVIII вв. дало толчок началу их научного осмысления. Уже в начале XVIII в. выделилось несколько научных тем: религиозные традиции хантов, процесс их христианизации, методы, использованные миссионерами, степень восприятия христианства. Работами Й. Мюллера, Г. Новицкого и Г.Ф. Миллера была заложена традиция использования различных типов источников.27 Авторы соединяли собственные наблюдения с данными, полученными в ходе опросов, сообщениями летописей, а Г.Ф. Миллер привлек огромный комплекс законодательных и делопроизводственных материалов.

Середина XIX в. характеризовалась становлением этнографии как науки, отдельные народы оказались в центре научного внимания исследователей, начался планомерный сбор этнографических материалов, а создание Русского Географического общества, и особенно его Сибирского отдела, привело к увеличению числа экспедиций в районы Севера Сибири. В течение второй половины XIX в. на территории проживания хантов было проведено 15 экспедиций, организованных учеными венграми и финнами.28

Вопросы, связанные с религией, в западной науке традиционно рассматривались в рамках теологии и философии. Однако, с развитием «Мифологической школы», религиоведение оказалось прерогативой филологов. Поэтому неудивительно, что значительная часть исследований по религиозным традициям хантов была подготовлена именно профессиональными филологами, а не историками.29 Именно в это время складывается особая научная дисциплина — угроведение, а процесс изучения религиозных традиций хантов стал развиваться в двух самостоятельных научных направлениях: историческом и этнографическом.

В дореволюционный период активно разрабатывались вопросы описания и воссоздания сложной картины религиозных традиций хантов в основном в рамках филологических и этнографических методов исследования. Вопросы оценки методов, использованных русским государством при распространении православия в отношении народов Сибири

27 Muller I.B. Kitngl. Schwedischen drag. Capitata Leben und Gewohnheiten der Ostjaken, eines Volcks, das dis unter dem Polo Arctico wohnet. Berlin, 1720; Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком, сочиненное Гр. Новицким в 1713 г. / Изд. Л. Майков. СПб., 1884; Миллер Г.Ф. Описание Сибнрскаго царства и всех произошедших в нем дел, от начала а особливо от покорения его Российской державе по сии времена; сочинено Герардом Фрндериком Миллером, историографам и профессором университета Академии наук к соцнегега Английскаго членом. Книга первая. Спб, 1750.

28 Имекггсв в виду экспедиции М. А. Кастрена, А.Регули, А. Алханста, Б. Муихачи, К. Папай, И. Папай, У. Сирелиуса, Я. Янхо, К.Ф. Карьялайиеиа, X. Паасонена, А. Канннсго.

29 См. например, Kaijalainen K.F. Jugrilaisten uskonto. E'orvoo, 1918; Karjalainen KJ\ Die Religion Der Jugra-Vulker. Helsinki-Porvoo, 1921. Bd. 1; 1922. Bd. II; 1927. Bd. DL

(насильственные/ненасильственные), самого процесса крещения и степени его влияния на народы Сибири активно обсуждались историками и получили полярные оценки.30 Историография этого вопроса подробно рассмотрена в работе И.И. Огрызко.31

Планомерное этнографическое исследование хантов прервалось с началом Первой мировой войны. Обстоятельства политической изоляции Советского Союза, а потом и самоизоляция привели к тому, что традиции этнографического изучения хантов, заложенные венгерскими и финскими исследователями, оказались прерванными на долгие десятилетия, а собранные ими материалы - недоступными для советских ученых.

Вместе с тем, потребности развития управления на территории проживания народов Севера и практические задачи промышленного освоения края поставили вопрос об изучении их ресурсов и населения. Уже во второй половине 1920-х гг. проводится целая серия экспедиций на территории края под эгидой Комитета Севера при Президиуме ВЦИК. Этнографическое изучение религиозных традиций хантов развивалось согласно канонам, сложившимся в предыдущий период, в рамках общих исследовательских экспедиций, в основном вдоль бассейнов отдельных рек или просто в отдельных населенных пунктах. Так появились работы Р.П. Мнтусовой, Л.Р. Шульца, И. Искры, М.Б. Шатилова и др.32

Совершенно особое место в ряду серии локальных экспедиций занимает этнографическое исследование, проведенное на Севере в рамках Первой Всероссийской переписи. Приполярная перепись 1926-1927 гг. явилась небывалым по масштабам и поставленным задачам мероприятием Советского государства. Переписчики должны были подробно описать каждое «туземное» хозяйство, его состав, экономику и быт, детали материальной культуры и духовной жизни северян.

Работы по истории, подготовленные в советское время, занимают особое место в отечественной историографии. Несмотря на то, что многие из них, особенно те, что были опубликованы в 1930-е гг. несут отпечаток сильного идеологического давления, они явились важным вкладом в изучение религиозных традиций хантов. В ранней советской историографии господствующими стали взгляды, близкие к «областническим». Близка им была и публицистическая манера изложения материала, в жертву которой, зачастую, приносилась

30 Абрамов Н.А. О введении христианства у Берсэовсхих остяков // ЖМНП. 1851. Декабрь. Спб., 1851. Разд. V. История просвещения н гравддиского образования. С. 1-22; Он же. Святитель Фнлофей в схиме Феодор, просветитель Сибирских инородцев. Шнморднно, 1915; Буцинский ПЛ. Крещение остяков и вогулов при Петре Великом. Харьхов, 1893; Бантыш-Каменский Д. Словарь достопамятных людей Русской земли. Спб.,1836. 4.5. С.220; Фирсов Н. Положение инородцев Северо-Западной Сибнрн в Московском государстве. Казань, 1866; Яорннцсв H. М. Сибирские инородцы, их бьгг и современное положение. Спб.,1891. С.63,222.

31 См.: Огрызко И.И. Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в. M., 1941. С. 49-50.

32 МитусоваРЛ. Медвежий праздник у аганских остяков И Наш край. Тобольск, 1926. № 1. C.11-13.

Шульц Л.Р. Сальшские остяки И Записки Тюменского общества научного изучения местного края. Тюмень, 1924. Вып.1. С.166-200; Искра И. По остяцким юртш (Кондннский район) // Наш край. № 10-11. Тобольск, 1925. С. 38-39; Шатилов М.Б. Ваховские остяки; этнографические очерки // Труды Томского краеведческого музея. Томск, 1931. T.IV.

скрупулезная аргументация,- Н.И. Никитин, характеризуя этот этап в отечественной историографии, отметил, что стремление развенчать колониальную политику царизма исключало возможность объективности в оценках.33

Новый подход - изучение религиозных традиций хантов, а не их христианизации (как это было принято в отечественной исторической литературе) - был использован C.B. Бахрушиным. В 1935 г. появилась его фундаментальная работа «Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVII вв.», в которой были описаны религиозные традиции хантов на основе архивных источников: законодательных актов, материалов делопроизводства и челобитных. Исследователь выявил несколько священных мест хантов, элементы их ритуальной практики в XVII в., случаи принятия христианства и возвращения к прежним религиозным традициям.34

К числу исследований, хотя и идеологически густо окрашенных, но, вместе с тем, обеспеченных широким кругом привлеченных источников, относится работа В.Г. Карцова. Автор ввел в научный оборот значительный круг совершенно новых источников из Тобольского архива. Им были приведены интересные сведения о ритуальной практике хантов, священных местах, политике правительства в отношении религиозных традиций хантов, их взаимоотношения со священниками, противодействиях борьбе с религией в советское время.35 Вместе с тем, некоторые оценки миссионерской и христианизаторской деятельности Русской православной церкви явно являлись следствием идеологической предопределенности 1930-х. Навешивание ярлыка «сибирские инквизиторы» на всех миссионеров и священников являлось данью эпохе «Союза воинствующих безбожников», а приведение примеров только конфликтных отношений с хантами свидетельствовало о тенденциозном подборе источников.

Важным вкладом в развитие отечественного религиоведения стала историографическая разработка темы методов, использованных миссионерами для распространения православия среди народов Сибири. На основании использования представительного круга источников и глубокого анализа позиций и источниковой базы предшественников, И.И. Огрызко пришел к выводу о том, что миссионерами использовался широкий диапазон различных методов крещения, которые включали в себя как насилие, так и различные льготы, предоставляемые принявшим крещение.36

Конец 1930-х — 40-е гг. был отмечен активной работой по публикации первоисточников по истории Сибири, а, следовательно, и религиозным традициям хантов. Тем не менее, традиция разделения процесса изучения религиозных традиций хантов между двумя самостоятельными

33 Никитин Н.И. К вопросу о взаимоотношениях пришлого к коренного населения Урала и Сибири в XVI - XVIII вв. // Спорные вопроси отечественной истории X1-XVIII вв.: Тсзнсы докладов к сообщений Первых чтений, посвященных памяти Aj\. Зимина. M., 1990. Т.2. С.199-203.

34 Бахрушин СВ. Оспшкие и вогульские княжества в XVI-XVU вв. // Научные труды. М., 1955. Т.3.4.2. С. 86-152.

35 КарцовВ.Г. Очерк истории народов Северо-золадной Сибири. М., 1937.

36 См. Огрызко ИЛ Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII a. M., 1941. С. 45-62.

научными дисциплинами: историей и этнографией продолжала определять ход исследовательского процесса, а вместе с ним, и его слабые стороны и в дальнейшем.

Со второй половины XX в. активно развивалась традиция исследования отдельных групп хантов. В частности, большой вклад в изучение религиозных традиций восточных хантов внесли В.М. Кулемзин и Н.В. Лукина, проведя полевые исследования в бассейнах рек Аган, Васъюган, Вах и их притоков. В их работах содержится уникальная информация о культовых местах хантов, шаманизме, ритуальной практике.37

Заслуга в изучении групп северных хантов принадлежит З.П. Соколовой. В результате многолетних полевых исследований ею были собраны уникальные сведения о религиозных традициях народа, в том числе, детально описаны культовые места и ритуальная практика хантов бассейнов рек Сыня, Казым, Куноват и др.38

Исследованию религиозных традиций южных хантов посвящены работы Е.П. Мартыновой. Ею рассматривались вопросы ритуальной практики, степени и форм проникновения христианства в жизнь иртышских хантов.39

Что касается «исторического» направления, то в 1970-е гг. сформировалось новое, более сбалансированное отношение к оценке процессов колонизации Сибири, что не могло не повлиять на осмысление вопросов, связанных с ходом христианизации, и ее значения для народов края. Она воспринималась как, безусловно, прогрессивное явление, давшее возможность народам Сибири приобщиться к русской, а, значит, и европейской (христианской) культуре и образованию.40 В 1970-е гг. история религиозных традиций и их изменений становится предметом изучения философов в рамках специфической для советского периода дисциплины - научный атеизм. В частности, в это время формируется гипотеза развития религиозного синкретизма в результате взаимодействия религиозных традиций. Эта тематика подробно рассмотрена в работах В .А. Кононенко.41

37 Кулемзин В.М. Медвежий праздник у ваховских хвнтов И Материалы па этнографии Сибнрк. Томск. 1972; Лукина П.В., Кулемзин В М., Титарснко Е.М. Ханты р. Аган (По материалам экспедиции 1972 г.) II Из истории Сибири. Выл. 16. Томск, 1975. С. 130-178; Кулемзин В.М. Шаманство Васьюгаиско-Ваховских хантов в конце XIX - начале XX вв. Из истории шаманства. Томск, 1976. С, 3-154; Лукина НВ, Культовые мест* хантов р. Нюролька // Вопросы этнокультурной истории Сибири. Томск, 1980. С. 92-99; Она же. Общее и особенное в культе медведя у обских угров // Обряды народов Западной Сибири. Томск, 1990, С.179-191.

38 Соколова З.П. Пережитки религиозных верований у обских угров // Религиозные представления и обряды у народов Сибири а XIX начале XX века. Л..1971.С.211-239; Она же. Ханты рек Сыня и Куноват//Материалы по эттюграфии Сибири. Томск, 1975. С.15-66; Она же. Похороны у казымских хантов II Полевые исследования инеппута этнографии М., 1977. С.125-144; Она же. Ханты н манси И Семейная обрядность народов Сибири. М.,1980. С. 36-42. и др.

39 Мартынова Е.П. Южные ханты IХУЦ-Х1Х вв. Днсс. канд. нстор. наук. М., 1986.

40 См. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII - первой половине XIX в. Историко-зтнографический очерк. Новосибирск, 1975.

41 Кононенко В.А. Социально-политическая направленность и методы христианизации народностей Обь-Иртышского Севера // Научный атеизм, этика эстетика. Л.,1971. С.26-29; Он же В.А. Источники религиозного синкретизма у хантов и манси // Общественная жизнь и религия. Л.,1972. С.43-46.

Во второй половине 1980-х гг. на изучение религиозных традиций хантов повлияли общие процессы, происходившие в отечественной исторической науке. Прежде всего, это связано с переоценкой многих положений, навязанных идеологической без альтернативностью Советского периода, В преодолении этого явления огромную роль сыграла активная публикация архивных источников. Развитие процессов этно-религиозной мобилизации еще более активизировало изучение религиозных традиций хантов, расширив круг привлекаемых источников, методов их анализа и тематику исследований. Характерной чертой научного процесса в этот период стало массовое возвращение представителей зарубежных научных школ в связи с восстановлением возможности проведения полевых исследований на территории проживания хантов и работы с российскими архивами, что обогатило как тематику исследований, так и набор методологических подходов в изучении темы.42

Наконец» важным направлением в условиях развивающейся этно-религиозной мобилизации стало изучение современного состояния религиозных традиций в отличие от классических канонов отечественной этнографии, занимавшейся преимущественно реконструкцией на основании сохранившихся фрагментов уже утраченных традиций. Исследования все чаще стали связываться с религиозной действительностью, а не ее прошлым.43 Значительное внимание исследователей получили темы взаимодействия религиозных традиций хантов и христианства.44 Тема религиозных традиций хантов заняла важное место в исследованиях, посвященных общим

42 Balzer М. Stratagers of Ethnic Survival: Interactions of Russians and Khanty (Ostiak) in 20th Century Siberia. Ph-D. diss., Bryn Mawr College, 197S; Balzer M.M. Strategies of ethnic survival: interactions of Russians and Khanty (Ostiak) in the twentieth century Siberia. PhD. diss., Bryn Mawr College, 1978; Balzer M.M. Rituals of Gender identity: Markets of Siberian Khanty Ethnicity, Status and Belief. American Anthropologyst.1981. Jfe 83(4). P. 850867; Smldt E. Egy kis-szoszvai ostjak medveenek. [Песня медвежьего праздника у хантов Малой Сосьвы}. Nyelvtudomanyl Kuzlemenyek 85/1. Budapest, 1983. P. 9-33; Шмидт. E. Традиционное мировоззрение северных обских угров по материалам культа медведя. Дисс. канд. ист. наук. Л., 1989; Кережи А. Образ коня у финноугорских народов Волго-Камь* в Зауралья. Дисс. канд нет наук. М., 1987; Studies on Surgut Ostyak culture. Budapest, 1997; Znamenski A. Shamanism and Christ Unity: Native encounters with Russian Orthodox Missions In Siberia and Alaska, 1820-1917. Connecticut-London, 1999; Jordan P. Material culture and sacred landscape. The Anthropology of the Siberian Khanty. Oxford, 2003.

43 См., например, работы: Зенько А.П. Современное состояние традиционной духовной культуры Обских угров // Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Материалы к конференции. Ч. 3. Этнография и изучение культурных процессов и явлений. Спб.» 1993. С.106-109; Кережи А. 1997. Современные явления в духовной культуре восточных хаятов // Культурное наследие Азиатской России. Материалы I Снбиро-Уральского исторического конгресса (25-27 ноября 1997 г, г. Тобольск). Тобольск, 1997. С. 80-81; Clavatskaya Е. Religious and Ethnic Revitalization among the Siberian Indigenous People: the Khanty Case // Circumpolar Ethnicity and Identity. Senri Ethnological Studies. N 66. National Museum of Ethnology. Osaka, 2004. P.231-247; Современное положение н перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири в Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад. - Новосибирск: Издательство института археологии в этнографии СО РАН, 2004.

44 Мартынова EJL Синкретизм празднично-обрядовой деятельности хантов Я Культурагенетические процессы в Западной Сибири. Тезисы докладов. Томск, 1993. С.165-166; Она же. Русское влияние на культуру хаятов // Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Материалы к конференции. Ч. Ш. Этнография и изучение культурных процессов и явлений. Слб.,1993, С. 98-100; Главацкая EJvi. Русские я шаманизм угров. XVII в. // Роль русского культурного пространства в становлении российской государственности в Сибири. Тезисы, доклады и сообщения межрегиональной научно-практической конференции. Тюмень, 1994. C.49-52; Дмитриева Т.Н. Взаимодействие христианских и традиционных религиозных представлений у казымских хантов // Узловые проблемы современного финно-угроведения. Материалы 1 Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. С. 121-123.

вопросам культуры и истории хантов и народов Сибири в целом.45 Вопросы христианизации хантов получили значительное место в исследованиях, посвященных истории Сибири, ее городов и отдельных территорий;46 истории управления краем;47 православной церкви и ее организациям в Сибири48 и собственно истории христианизации и миссионерства.49

В 1990-е гг. в связи с возрождением Русской православной церкви, с одной стороны, и реакцией на не всегда корректную критику политики правительства в условиях распада СССР, с другой стороны, дискуссия о методах крещения получила новый имульс. В связи с этим точка зрения о ненасильственном крещении народов Северо-западной Сибири и сознательном и добровольном выборе ими православной веры получила еще большее развитие в работах историков.50

Важным этапом в изучении религиозных традиций хантов явился приход в науку представителей этого народа, что значительно обогатило тематику исследований, способствовало привлечению источников на языках хантов, глубине погружения в саму культуру.51

Значительное влияние на изучение религиозных традиций хантов оказало введение в научный оборот материалов полевых работ западноевропейских ученых - этнографов и филологов. Благодаря переводам с немецкого Н.В. Лукиной отечественным исследователям стали доступны

45 Кулсмзии В.М., Лукина H.B. Знакомьтесь: ханты. Новосибирск, 1992; Головне в A.B. Говорящие культуры. Традиции самодийцея и угров. Екатеринбург, 1995; Мартынова Е.П. Очерки истории и культуры хантов. М.,1998; Салымский край. Екатеринбург, 2000; Перевалова ЕЛ. Северные ханты: этническая история. Екатеринбург, 2004.

46ДревниЙ Город на Обн: История Сургута. Екатеринбург, 1994; Нягаль. Город на историческом фоне Нижнего Прнобья. Екатеринбург, 1995; Очерки истории Коды. Екатеринбург, 1995; Очерки истории Югры. Екатеринбург, 2002.

47 Главацкая ЕМ. Политика Русского правительства в отношении коренных народов Севера Западной Сибири в XVQ в. (На материалах Верхотурского, Пелымского к Березовского уездов). Дисс. канд. нет. наук. Екатеринбург, 1992; Копе» АЛО. Коренные народы Северо-Западной Сибири в административной системе Российской империи (XVIU- начало XX вв.). М.,1995.

48 Зольннкова НД. Сельская приходская община в XVIII веке. Новосибирск, 1990; Николаев АЛ. Приходская община ноwкрещеных СевероЗападной Сибири во второй половине XVIII века. Дисс. канд. нет. наук. Новосибирск, 1996; Шашков A.T. Строительство в крае первых православных храмов // Книжные сокровища Югры. Рукописные и старопечатные книги из собраний города Ханты-Мансийска. Екатеринбург, 2003. С.6-62.

49 Glavatskaya Е. Christianization-Russification? On the preserving the religious and Ethnic identity of the Ob-Ugrians H Shamanism and Northern Ecology. Berlin. New York, 1995. P. 373-386; Glavatskaya E. The beginning of ChristSanisation ofthe Ob-Ugrians In the 17th century II Historia Fcnno-Ugrica 1:1. Oulu, 1996. P.229-241; Главацкая E. Христианизация населения Северо-Западной Сибири в XIX в.: идея, практика, итоги // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Великопермского). Т.1. Пермь, 1997. С.92-112; Мавлютова ГЛ1. Мнссисшсрская деятельность Русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XIX - начало XX века). Тюмень, 2001.

50 См. Мнненко НА.Выбор веры // На стыке континентов и судеб. Этнокультурные связи народов Урала в памятниках фольклора я исторических документах. 4J. Екатеринбург, 1996. С. 123-230; Ахишин М.О. Полицейское государство и сибирское общество: Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996.

51 Лалнна M.A. Этика и этикет хантов. Томск, 1998; Молданов ТА. Картина мира в песнопениях медвежьих игрищ северных хантов. Томск, 1999; Он же, Молданова ТА. Боги земли Казымской. Томск, 2000.

работы Й. Папай, КФ.Карьялайнена, А. Алквиста, У. Сирелиуса.52 Неоценимый вклад в дело введения в научный оборот новых источников внес А.Х. Элерт разработкой и переводом (включая элементы расшифровки) материалов Г.Ф. Миллера.53

Кроме того, источниковая база продолжает расширяться и за счет возобновления традиции публикаций полевых исследований Институтом этнологии и антропологии РАН. При этом в сборники включаются материалы не только современных полевых исследований, но и тех, что проводились во второй половине XX в., но не публиковались раньше.54

Новым явлением в изучении религиозных традиций хантов на современном этапе стало применение феноменологического подхода. В 1990-е гг. появилась целая серия работ, посвященных изучению отдельных элементов религиозных традиций хантов, в частности, феномена шаманизма.55

Наконец, существенным достижением в исследовании религиозных традиций хантов на современном этапе стало то, что удалось преодолеть стереотип, согласно которому их изучение шло в плоскости «языческо-христианской» парадигмы. В частности, в круг исследуемых проблем вернулись сюжеты распространения ислама среди хантов.56

Столь бурное развитие изучения вопросов, связанных с религиозными традициями хантов, дало толчок и попыткам теоретического осмысления феномена и применения различных методологических подходов. В частности, автором диссертации было предложено

52 Папай Й. «Памяти Amana Регуян», Пер, с нем. H.B. Лукиной. Сургут, 1993; Карышайнен К,Ф. Религия Югорских народов в трех томах. Пер. с нем. я публикация д-ра ист. наук H.B. Лукиной. Т.1. Томск, 1994; Т.2-3, Томск, 1995; Алквист А. Среди хантов и мвиси. Путевые записи н этнографические заметки. Пер. с нем. и публикация д-рв нет. наук Н.В. Лукиной. Томск, 1999; Снрелнус У .Т. Путешествие к хаитам / Пер. с нем. я публикация д-ра ист. наук ИВ. Лукиной. Томск, 2001.

53 Элерт A.X. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990; Элерт АХ Сургутский уезд первой половины XVIII в. в экспедиционных материалах Г.Ф. Миллера // Сургут. Сибирь, Россия. Международная научно-практическая конференция, посвященная 400-летюо Сургута. Доклады и сообщения. Екатеринбург, 1995.С-281-290; Сибирь XVIII в. в путевых описаниях Г.Ф. Миллера. Новосибирск: Сибирский хронограф,1996. Серия «История Сибири. Первоисточники» Вып.VI, / Псдгот. к публ. Элерт А. X.

54 В частности были опубликованы отчеты и полевые дневники З.П. Соколовой о работе среди хантов в ряде сборников «Полевые исследования института этнологии и антропологии».

55 Соколова 3JI. Проблемы изучения Обско-угорсхого шаманизма И Материалы к серии «Народы и культуры», Вып. 7, Обские Угры (ханты и манси). М., 1991. С. 225-241; Kerezsi A. Similarities and differences in Eastern Khanty shamanism // Shamanism and Northern Ecology. Berlin. New York, 1996. P. 183-198; Pentikaincn J, 1996. Khanty shamanism today: Reindeer sacrifice and its mythological background H Shamanism and Northern Ecology. Berlin. New York, 1996. P. 155-181; Бойко В А. Хантыйское шаманство в русской этнографической литературе XIX в. // Народы Сибири: история и культура. Новосибирск, 1997. С. 11-21; Кулемэии В.М. Медвежий праздник и шаманизм в хантыйском мировоззрении // Europa et Sibiria. Beitrage zu Sprache und Kultur der kleineren finnougrischen, samojedichea und palaosibirischen Volker. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden. 1999. P.257-265; Glavatskaya E. The Russian State and Shamanhood: the Brief History of Confrontation // Shamanhood Symbolism and Epic. Bibliotheca Shamanistica. Vol.9. Akademial Kiado, Budapest 2001. P. 237-249.

56 Нестеров AX. Дорусские государственные образования Урала и Западной Сибири (к постановке вопроса) // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. Сборник научных трудов. Екатеринбург, 1993. C.234-I36; Карачаров К. Г. Религиозные войны учеников шейха Багау-д-дина против инородцев Западной Сибири // Тюркские народы. Материалы V-ro Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». (9-11 декабря 2002 г., Тобольск). Тобольск-Омск, 2002. С. 184-185; Главацквя RM. «...И смехотворения, и безчннства никакого не чинили»: из опыта религиозной терпимости в Северо-западной Сибири в XVII - начале XVIII вв. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып.5. Екатеринбург, 2003. С. 26*36.

рассматривать процесс восприятия хантами некоторых элементов православия как процесс религиозных изменений и разработана их классификация.57 Важным этапом в изучении религиозных традиций хантов стало появление работ справочно-энциклопедического характера.58

Таким образом, можно сказать, что в отечественной науке продолжают действовать два полноценных направления в изучении проблематики: этнографическое и историческое, каждое с набором определенных методов и подходов, но и с определенно очерченным кругом источников. Закономерным следствием сложившейся историографической ситуации является преувеличение степени религиозных изменений у хантов в работах историков и их недооценка в работах этнографов. В любом случае речь идет о том, насколько глубоко было воспринято православие, религиозные традиции хантов, как впрочем, и других народов, как правило, трактуются как «язычество», в той или иной степени дополненное элементами христианства, а не как феномен самоценный и продукт религиозного творчества самих хантов.

1.2. Источники. Большое значение при работе над темой было уделено законодательству, представленному распоряжениями центральных светских и духовных властей, именными указами и наказами воеводам. Этот круг источников дает представление о нормативном положении в области политики правительства и духовных властей в отношении религиозных традиций народов Сибири, регламентировавшем действия администрации на местах. Статус законов имели многочисленные царские указы, направлявшиеся в Сибирь воеводам, и отложившиеся в фондах госучреждений XVII в. В частности, были использованы грамоты из фондов Верхотурской приказной избы, Березовской приказной избы, Сургутской и Березовской воеводской канцелярий и Тобольского архиерейского дома. Многие из этих документов были опубликованы Археографической комиссией,59 другие содержатся в специальных публикациях законодательных актов.60

Для характеристики политики Советского правительства в отношении религиозных традиций хантов были использованы правовые акты, провозглашавшие или реально регулировавшие политику в отношении вопросов религии, а так же Уголовный кодекс РСФСР.

57 Главацкая E.M. Классификация религиозных изменений среди хакгоа // Обскис угры. Материалы Л-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 1999. С. 131-135; Она же. Religious and Ethnic Identity among the Khanty: processes of change //Identity and Gender in Hunting and Gathering Societies. Senri Ethnological Studies. 56. National Museum of Ethnology. Osaka, 2001. P.15-26.

58 Мифология хантов. Энциклопедия уральских народов. T.III. Томск, 2000.

59 Имеются в виду издания: Акты Археографической экспедиции. Т-2.Спб.,1836; Т.З.Сиб.,1836; Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т.2.-Спб., 1841; Т.З Спб.,1841; Т.4.Спб.,1842; Т.5.Спб.,1842; Дополнения к Актам историческим. Т.6. Спб.,1857; Т.7. Спб.,1859. Т.8. Спб„1862; Т.Ю.Спб.,1867; Т.12. Спб.,1872; Русская историческая библиотека. Т.2. Спб.,1875; Т.8. Слб.,1884 и др.

60 Полное собрание законов Российской Империи. Т.1. Спб.,1825; Т.2. Спб.,1825; Т.З Спб.,1830 и др.; Российское законодательство X-XX вв. Т.З. М..1985 н др.

Документы Коммунистической партии Советского Союза также являются важным источником, характеризующим отношение правящей партии, а, следовательно, и политику Советского правительства в отношении религиозных традиций. Это, прежде всего, программы партии, резолюции, принятые на съездах.

Материалы делопроизводства: протокольная документация, деловая переписка и отчетные документы также использовались при анализе эволюции политики правительства в отношении религиозных традиций и ее реализации на местах. Разнообразная делопроизводственная переписка таких государственных учреждений, как Воеводские и Приказные избы для XVII -XVIII вв., Губернские и Уездные Конторы для XIX в. содержат интересную информацию о храмах, методах крещения и христианизации, взаимоотношений Хаитов с представителями светских и духовных властей.

Что касается Советского периода, то в это время вопросами религиозных традиций хактов занимались Уральский облисполком, Комитет Севера при ВЦИК, Уральский областной и Тобольский окружной комитеты Севера, Исполком Тобольского окружного совета депутатов трудящихся, Тобольская окружная прокуратура, Тобольский ОГПУ. Некоторые документы, возникшие в стенах этих учреждений, были опубликованы в сборниках документов.61 Большой интерес для характеристики религиозных традиций хантов в XX в. представляют информационные сводки Тобольского окружного ГПУ за 1924-25 гг.

Материалы учетных переписей представлены Ведомостью «О числе поселений, а в них жителей крещеных и некрещеных по всем заказам Тобольской епархии» за 1771г. и переписи 1897 г. Кроме того, в работе были использованы первичные материалы Всероссийской Приполярной переписи 1926-1927 гг., в частности Поселенные бланки, в которых зафиксирована уникальная информация о степени распространения шаманства среди хантов.

Прошения и челобитные являются самым эмоционально окрашенным типом источников. Безусловно, при работе с таким источником необходимо учитывать, что составлялись они, как правило, писцами, со слов толмачей, в тех случаях, когда прошение исходило из среды самих хантов. Таким образом, появляется возможность основывать исследование религиозных традиций народа, который не имел письменности, на документальных материалах, возникших при его непосредственном участии.

Нарративные источники являются незаменимыми для характеристики религиозных традиций хантов. Это экономико-географические и этнографические описания, составленные в разное время и в различных районах проживания хантов. Их авторы являлись как

61 См. Судьбы народов Обь-Иртышского севера (Из истории национально-государственного строительства 1822-1944гг.). Тюмень, 1994.; На стыке континентов н судеб. (Этнокультурные свази народов Урала в памятниках фольклора н исторических документах). 4.1. Екатеринбург, 1996.

исследователями-профессионалами, так и представителями различных, не связанных с наукой профессий, которые по долгу службы или обстоятельствам судьбы имели дело с религиозными традициями хантов. Это сосланные в Сибирь шведские офицеры, политические ссыльные, священники-миссионеры, опер-уполномоченные. Их дневники, описания и отчеты сохранили уникальные сведения о религиозных традициях хантов. К числу нарративных источников можно отнести и путевые журналы миссионеров. Особенно ценными эти источники являются в силу того, что описания велись с точным указанием даты и места описываемых событий.

При работе при работе над темой привлекались произведения художественной литературы. В частности, для характеристики отношения российской интеллигенции к политике в области религиозных традиций различных народов страны привлекались произведения Екатерины П и A.C. Пушкина.62

Материалы периодической печати явились важным источником для характеристики религиозных традиций хантов и политики правительства. Для работы над темой использовались в основном статьи из Тобольских Губернских и Епархиальных ведомостей, журналов «Наш край», «Сибирский листок», «Антирелигиозник», «Советский Север» и др.

В данной работе использовались также фольклорные источники, в частности героические песни хантов, собранные А. Регули в районе Конды и С.К. Паткановым у иртышских хантов.

Полевые материалы привлекались для характеристики религиозных традиций хантов в XX в. Это, в основном, данные исследований отечественных этнографов, опубликованные в разных изданиях и сведения из собственных полевых дневников и записей интервью, полученных во время экспедиций к сургутским хантам в 1992-2000 гг.

Значительный пласт информации содержится в картографических источниках, позволяющих наглядно представить географическое положение изучаемых явлений. Архивные картографические документы из собраний РГАДА, РГИА, РНБ, РГБ и ГАСО были использованы для изучения пространственной составляющей изучаемых феноменов и процессов.

Как видно, особенности темы религиозных изменений у хантов предопределили необходимость комплексного использования разноплановых источников для характеристики исследуемого явления в различные исторические периоды, многие из них впервые введены в научный оборот. Критика источников проводилась в соответствии с общепринятыми в современном источниковедении методиками. Привлеченный круг источников и методы, примененные для анализа содержащейся в них информации, позволяют, на наш взгляд, достаточно полно реконструировать религиозные традиции различных групп хантов и в разные

62 Екатерина П. Шаман Сибирский //Сочинения Екатерины II. М.,1990; Пушкин A.C. Путешествие в Арзрум во время похода 1В29г.// Собрание сочинений в десяти томах. Т 7, М,, 1981.

исторические периоды; проанализировать политику правительства и религиозные изменения, произошедшие с XVII до конца XX вв. с достаточно высокой степенью достоверности.

Глава II «Ханты в составе Русского государства в ХУП-ХХ вв.» посвящена вопросам вхождения хантов в состав Русского государства и истории изменения их административно-правового и экономического положения, а также взаимоотношениям с русским населением в разные исторические периоды.

2.1. Начало колонизации

На рубеже ХУ1-Х\Ш вв. шел активный процесс политической консолидации хантыйского общества, сопровождавшийся борьбой за политическую власть. В результате колонизации края естественный процесс формирования государственных структур и консолидации был прерван. Часть знати была уничтожена в ходе завоевания и подавления восстаний, остальные лишились политического и экономического влияния. Княжества, сохранившиеся после присоединения к Русскому государству на условии исправной платы ясачной повинности (ежегодной сдачи шкурок зверьков ценных пушных пород), постепенно утратили свою самостоятельность, и на их месте образовывались княжества и волости, которые входили в состав уездов. Бывшие городки стали волостными центрами, а представители знати, именовавшиеся в русских документах «князцы» или «князья», стали исполнять функции волостного правления.

Особенностью положения хантов в составе Русского государства по сравнению с народами других колониальных держав было то, что они с самого начала вошли в социальные структуры Российского общества наравне с другими народами, включая, русский. Политика консервации социальных отношений, проводимая государством, заинтересованным в сохранении условий для сбора ясачной повинности с хантов, также не способствовала усилению роли социального фактора в жизни хантов. Таким образом, ни политический, ни социальный факторы не могли активно выступать в роли этноконсолидирующих. В условиях ослабления роли политических центров наиболее важные религиозные центры приобрели статус общехантыйских и, даже, общеугорских. Таким образом, религиозный фактор занял центральное место в процессе развития этнического самосознания и консолидации хантов.

Аборигенное население Березовского, Сургутского и Тобольского уездов (в составе которых оказались территории проживания хантов) было переписано к середине XVII в. в ясачные книги, по которым производился сбор ясачной повинности - обычно от 5 до 12 соболей с каждого взрослого мужчины в год.

Снижение продуктивности пушного промысла, настойчивость администрации в сохранении натуральных форм повинностей, наряду с начавшимся втягиванием ясачных в товарно-денежные отношения, привели к тому, что некоторые из хантов вынуждены были закладывать

свои охотничьи угодья. Несмотря на политику правительства, направленную на то, чтобы сохранить ясачные угодья, процесс перераспределения земель в пользу пришлого русского населения, остановить не удалось.

Со времени начала интенсивной колонизации хантыйское общество подверглось определенным социальным изменениям, что вело к постепенному сближению некоторых групп хантов с соответствующими категориями русского населения центральных районов страны. Между тем, анализ различных аспектов политики правительства в отношении коренных народов края в XVII в. позволяет сделать вывод о том, что в ее основе не было заложено элементов грубого экономического, религиозного или этнического угнетения. Наоборот, заинтересованное в ясачном населении, как поставщике пушнины, русское правительство всячески стремилось защитить интересы хантов. Вероятно, результатом такой политики было то, что, несмотря на существование большого комплекса противоречий, они обычно не приводили к антирусским восстаниям.

2.2. Утверждение сибирской административной системы

К первой трети XVIII в. система административного устройства в Северо-западной Сибири полностью сложилась. Территории, населенные хантами, были разделены на волости, которые находились в подчинении трех уездов: Березовского, Сургутского и Тобольского.

Интересы фиска привели к выработке консервативно-охранительной политики в отношении социальных структур хантыйского общества. Эти же причины обусловили формирование специфической системы управления, допускавшей сохранение традиционных хантыйских общественных и правовых институтов и их определенную самостоятельность.

На протяжении всего XVIII в. основой экономического положения хантов в структуре Русского государства оставалась ясачная повинность. Общая линия политики правительства в отношении организации ясачного сбора была направлена на то, чтобы стабилизировать систему ясачного сбора и защитить интересы аборигенного населения. Ни ту, ни другую задачу решить в полной мере не удавалось.

Благодаря активному взаимодействию с русским населением дальнейшее развитие получили такие отрасли хозяйства хантов, как скотоводство, ремесло, торговля. Традиционные для хантов занятия рыболовство и охота интенсифицировались за счет внедрения более производительных орудий труда. Изменениям подверглись одежда, внешний вид и питание хантов, проживавших в непосредственной близости с русскими.

2.3. Эпоха реформ

Первая четверть XIX в. знаменовалась началом реформ и, прежде всего, введением Устава об управлении инородцами 1822 г., который столкнул интересы ненецкой и хантыйской элит.

Вызванные его введением волнения были подавлены, после чего московское правительство сделало ставку на обдорского князя в управлении краем.

На основании Устава большая часть хантыйского населения была отнесена к разряду «бродячих» и «кочевых», считавшихся крестьянским, но особым сословием, которое должно было платить ясак. Они имели во владении земли, границы которых определялись традицией и обычаями самих хантов, а правительство гарантировало их неприкосновенность. Уставом определялась и специфическая, отличная от крестьян и «оседлых» система родового управления. Конец XIX в. знаменовался дальнейшим ослаблением родовых связей и формированием новых типов территориальных общностей хантов. Важную роль в этом процессе играли общие сходы, ставшие основным институтом общественного самоуправления инородных управ.

Несмотря на ярко выраженную политику правительства, направленную на скорейшую унификацию управления аборигенного населения Сибири с русскими крестьянами, организация «инородческого» управления не была до конца разрушена административными преобразованиями конца XIX - XX вв. Фактически традиционная система управления, сложившаяся ко второй половине XIX в., сохранялась у хантов до 1920-х гг.

Попытки реформирования системы ясачного сбора, проводившиеся на протяжении всего XIX в. не приносили ожидаемых результатов. В конце XIX в. правительство отчасти осуществило замену ясачного сбора государственной оброчной податью, однако, вплоть до начала XX в. ясачную повинность стремились собрать все-таки пушниной. Эта политика тормозила появление и развитие новых видов хозяйственной деятельности хантов, сковывала развитие товарно-денежных отношений в Сибири.

Вторая половина XIX в. стала временем наиболее значительной перестройки традиционного уклада хантов. Если в отдаленных от Оби местах, по притокам и в Среднем Приобъе традиционный бытовой уклад сохранялся практически без изменений, то по берегам Оби и Иртыша, где сосредоточилась значительная масса русского населения, было распространено земледелие, животноводство и торгово-промышленное рыболовство, ханты подвергались интенсивному воздействию русской культуры, результатом чего стали активные процессы обрусения.

2.4. Время «Великих перемен»

Революционные события в стране и последовавшая за ними гражданская война разрушили устоявшуюся систему управления на территории проживания хантов. Попытки советского правительства кардинальным образом изменить жизнь хантов вызвали рост национального самосознания и стремление защитить права. Однако все виды противодействия мероприятиям Советской власти были подавлены к середине 1920-х гг. и уже с 1930 г. формирование местных

органов власти у хантов велось- по единому общесоветскому образцу, без учета локальных особенностей и местных традиций.

Борьба с «эксплуататорскими элементами»: зажиточными хантами и шаманами в конце 1920-х - 1930-е гг. нанесла очередной удар по процессу этнической консолидации хантов. Представители княжеских родов, зажиточные оленеводы, старшины и шаманы были лишены избирательных прав, их ограничивали в использовании охотничьих, рыболовных и оленьих угодий. Попытки хантов, включая и формы вооруженного восстания, отстоять принципы традиционной жизни вызвали усиление репрессивных мер и были подавлены.

Начало активного индустриального освоения Северо-западной Сибири в 1950-х гг. привело к значительному сокращению традиционных территорий землепользования хантов, массовым переселениям и принудительному переводу на оседлый образ жизни, поставив под угрозу возможность вести традиционный образ жизни.

Революционные события, гражданская война и последующая политика коллективизации привела к значительному ухудшению экономического положения хантов. Советское государство постоянно осуществляло различные программы социальной защиты народов Севера, унаследовав традицию патернализма. Однако это лишь обеспечивало определенный, достаточно низкий, уровень жизни и усиливало их зависимость от системы дотаций. Разрушение государственных социальных программ, вместе с распадом СССР, еще более осложнило экономическое положение хантов и возможности вести традиционный образ жизни.

Процессы ассимиляции были еще более усилены политикой Советского государства, направленной на «построение коммунистических производственных отношений» у народов Севера. Выработанная парадигма: «великий русский народ» и его «младшие братья» в значительной степени определяла взаимоотношения между русскими и хантами и пагубно сказывалась на них в течение многих десятилетий.

Даже незначительное ослабление политики патернализма в конце 1980-х гг., в условиях экологического кризиса в крае и разрушения советской социальной системы, создали угрозу существованию хантов как этноса. Эта угроза, в свою очередь, катализировала процесс активного этнокультурного возрождения. Учитывая утрату многими хантами специфических этнических черт с одной стороны и историческую роль традиционной религиозности - с другой, процесс возрождения начал развиваться в русле этнорелигиозной мобилизации.

Глава 1П «Религиозные традиции хантов: историко-феноменологический анализ» посвящена реконструкции религиозных традиций различных групп хантов в разные исторические периоды.

3.1, Религиозные традиции хантов: опыт классификации.

Религиозные традиции хантов были классифицированы на основе их визуального проявления (манифестации), зафиксированного в документах. Комплекс описаний, сделанных этнографами во время непосредственного наблюдения феномена, позволил выделить культовую, ритуальную, мифологическую, этическую и социальную манифестации религиозных традиций хантов. При этом наибольшее отражение в источниках получили несколько феноменов религиозных традиций хантов: феномен культа многочисленных божеств-покровителей, разнообразная ритуальная практика, феномен проведения медвежьих праздников и феномен шаманства. Именно эти феномены были избраны для анализа в пространственном и историческом контексте.

3.2. Религиозные традиции хантов в ХУП-ХХ вв.: опыт реконструкции

К числу основных документально «зафиксированных» элементов религиозных традиций хантов ХУИ-ХУШ вв. относился культ многочисленных божеств-покровителей, которым было посвящено значительное число священных мест. На них совершались коллективные ритуальные действия, включавшие моления, жертвоприношения и совместную трапезу. В качестве предметов жертвоприношений упоминались олени и лошади. Основными предметами приношений были домашняя утварь, оружие, украшения, деньги, одежда, отрезы материи; продукты промысла: пушнина и шкуры; пищевые продукты и табак. Культовые отношения выражались также в традиции изготовления изображений божеств и их почитания. Большинство божеств имело антропоморфный вид, но иногда в качестве объекта поклонения могли использоваться оружие, металлопластика, необычные предметы, приобретенные у русских или зырян.

Помимо почитания богов на священных местах каждая семья имела домашних богов-покровителей, которые содержались в жилище и, наконец, каждый человек имел своих собственных богов-покровителей, в честь которых совершались ритуальные действия. Они включали в себя моление и принесение подарков, в качестве которых упоминались пищевые продукты, табак, пушнина, специально сшитая одежда. Культовые отношения выражались также в танце, поклонах, свисте и стрельбе из лука. Ритуальные действия могли включать и «наказание», в случае «нерадивого» отношения божества к своим обязанностям. Почитание умерших родственников выражалось в организации жертвоприношения на могиле и трапезе; прикладе орудий труда, одежды и утвари в захоронение; изготовлении изображения и ухаживании за ним в течение определенного времени.

Специфические ритуальные действия совершались по поводу добычи медведя. Они проявлялись в организации праздника, посвященного медведю, который сопровождался показом театральных сценок. Наконец, источники сообщают о существовании религиозных лидеров у хантов «шаманчык», (=«шейтанщию>), игравших роль посредников между людьми и

божествами-покровителями, многие из которых отвечали также и за содержание священных мест и организацию жертвоприношений. Ритуальные действия этой группы характеризовались использованием музыкальных инструментов (духовых и бубнов), способностью входить в транс и вещать от имени божеств. В результате проведения массового крещения хантов в первой четверти XVIII в. их ритуальные действия стали включать и православные элементы - крестное знамение и почитание икон.

Различные группы хантов имели свои особенности ритуальных действий. В частности, у Сургутских хантов источники зафиксировали существование представления о «верховном боге» уже в конце XVII в., а у хантов Березовского уезда только в XIX в. В Сургутском и в Тобольском уездах общее название богов, в честь которых совершались ритуальные действия, источники называют «шайтанами». Утверждение такого названия для богов-покровителей уже в XVII в., как и распространение представлений о верховном божестве у этих групп является косвенным свидетельством распространения влияния ислама в крае.

Некоторые ханты Сургутского уезда участвовали не только в православных кризисных, но и переходных ритуалах, в частности - обряде венчания уже в XVII в., а культ медведя на территории Сургутского и Тобольского уездов включал в себя не только организацию праздника по случаю успешной охоты, но и обращение хантов к его «сверхъестественным способностям» при совершении дознания или клятвы.

Источники XIX — начала XX вв. зафиксировали существование священных мест, почитавшихся всеми хантами, манси, а некоторые и ненцами. Главное из них было известно под названием Мастерко, где совершались коллективные моления и ритуалы, которые можно отнести к числу календарных, т.е. происходивших периодически в определенное время. Кроме того, на некоторых священных местах совершались приношения, связанные с переходными ритуалами. Повсеместно совершались ритуальные действия кризисного типа. Наконец, выделились и священные места, связанные с определенными видами ритуальной практики: такими, как шаманские сеансы или медвежьи праздники. Таким образом, несмотря на политику христианизации, религиозные традиции хантов продолжали активно развиваться в плане этнической универсализации с одной стороны, и функциональной специализации сакрального пространства — с другой.

Возможно, большая часть ритуалов проводилась в вечернее время. При этом роль руководителей во время совершения ритуальных действий играли шаманы, но в их отсутствии -просто старшие члены семьи. Существовали незначительные отличия в деталях ритуального поведения и сроках совершения тех или иных действий, что, вероятно, являлось специфической традицией отдельных групп. Набор жертвуемых и даримых богам-покровителям предметов

оставался неизменным, однако все чаще на священных местах встречались деньги, и использовалась водка во время ритуальных действий.

В XIX - начале XX вв. отчетливо проявляется геядерная специфика ритуального поведения. Источники сообщают об определенных правилах и запретах в области ритуальных действий, связанных с половой принадлежностью. Институт шаманства продолжал активно функционировать на территории проживания хантов. Из атрибутов, используемых во время шаманских сеансов, упоминались бубны и особая шапочка.

Православная ритуальная практика наибольшее распространение получила вблизи основного течения Оби. В Березовском уезде были отмечены случаи почитания икон, посещения церкви, но эти действия порой могли восприниматься как «обидные» для своих богов-покровителей, тогда совершались коллективные жертвоприношения в их честь. К началу XIX в. иконы как объекты почитания часто встречались в домах хантов. Особенно популярными были образа Богородицы и Святого Николая, однако обрядовые действия в отношении икон были более традиционны для хантыйской религиозности - приношения в виде шкурок и отрезов материи. В целом, к началу XX в. ханты, испытавшие наиболее сильное влияние русской культуры, принимали участие в православных кризисных, календарных и переходных ритуалах.

К числу специфических региональных особенностей при совершении жертвоприношений можно отнести то, что в Сургутском уезде в качестве жертвенного животного стали использовать не только традиционных для предыдущего периода оленей и лошадей, но и крупный и мелкий рогатый скот. Ханты Тобольского уезда могли принести в жертву и петуха. Это свидетельствовало, прежде всего, об изменении хозяйственных занятий хантов, но также, возможно, и о некотором снижении особого сакрального статуса оленя и лошади как жертвенных животных и, наконец, об ослаблении значения деталей самого ритуала.

Феномен почитания многочисленных божеств сохранялся на протяжении всего XX в. Вплоть до середины 1960-х гг. продолжали функционировать священные места общественного значения: богини Каптащ в юртах Калтысянских; Ялпус-ойки и Чохрынь-ойки в Вежакарах, и других, являвшихся универсальными для хантов и манси. Вместе с тем, как исследователи, так и сами ханты отмечали ослабление религиозности в целом, распространение атеистического мировоззрения и даже случаи активного участия хантов в антирелигиозной компании государства. На степень сохранения религиозности оказывали влияние половозрастные различия: женщины и представители старшего поколения выступали в роли ее хранителей.

Ханты продолжали совершать традиционные кризисные ритуалы и ритуалы переходного типа на протяжении всего XX в. В основном это были ритуалы, проводившиеся семьей или небольшим коллективом родственников. Ритуальные действия представляли собой жертвоприношения, приношения, моления, гадания, поклоны и повороты по часовой стрелке во

время жертвоприношения. Наиболее часто ритуальные действия совершались дома в честь домашних духов-покровителей. При этом изображения персональных божеств-покровителей как таковые отсутствовали. Их заменяли подарки в виде одежды, хранимые в специальных сундучках или коробочках. Расширился ассортимент жертвоприношений и приношений, в частности, березовские ханты в качестве жертвенных животных стали использовать телят и кур, что касается восточных хантов, то при отсутствии жертвенного животного его заменяли водка и отрезы ткани (обязательно нечетное количество метров). В дополнение к обычному набору приношений добавились «гостинцы» в том числе сладости, особенно печенье, кусочки сахара и конфеты, купленные в магазине.

В советское время произошло значительное сближение элементов традиционной и православной религиозности, когда традиционные ритуальные действия совершались в честь субъектов христианского культа или приурочивались к православным календарным праздникам. Ритуальное пространство внутри жилища часто содержало объекты как православной, так и традиционной религиозности. Порой элементы традиционной и православной религиозности тесно переплетались, и христианские святые воспринимались как личные боги-покровители.

Феномен проведения медвежьих праздников по случаю добычи медведя продолжал сохраняться на протяжении всего XX в., и воспоминания о медвежьем празднике до сих пор являются одними из наиболее ярких переживаний детства. Однако сами действия, совершаемые во время этого праздника, в значительной степени утратили сакральный характер.

Феномен шаманства продолжал играть значительную роль в жизни хантов, причем шаманами у березовских хантов могли быть как мужчины, так и женщины. Однако женщины, в отличие от мужчин-шаманов не использовали во время сеансов коип (бубен). Вместе с тем, если в сообщениях этнографов феномен шаманства представляется как «пережиток прошлого», ослабевающий и приближающийся к исчезновению, то в информации самих хантов, шаманство предстает как живая, всегда действовавшая традиция.

В 1980-х г. стала активно возрождаться традиционная религиозность хантов: восстановление обычая проведения общественных ритуальных действий и усиление внимания к каноническим деталям ритуального поведения. Одновременно возрождалась и христианская религиозная практика. В частности, многие ханты приняли крещение именно в этот период, продолжая, вместе с тем, совершать и традиционные ритуалы. Наконец, некоторые стали следовать ритуальной практике христианских деноминаций, ведущих активную миссионерскую деятельность на территории края.

Глава IV «Политика правительства в отношении религиозных традиций хантов XVII-XX вв.» посвящена вопросам формирования политики правительства на различных ее этапах и особенностям ее реализации.

4.1. Первые контакты и впечатления

В целом, отношение Российского государства и общества к религиозным традициям хантов в XVII в. было аналогично тому, какое формировалось и у других христианских народов и государств, сталкивавшихся с нехристианскими традициями населения колонизируемых территорий. Особенностью политики Русского государства при этом было то, что на протяжении всего XVII в. она характеризовалась сдерживанием распространения православия в среде хантов и отсутствием миссионерской деятельности. Другой особенностью было то, что Русская православная церковь, хотя и была заинтересована в религиозном просвещении хантов, не располагала в XVII в. необходимыми средствами для осуществления этой миссии и была в этом отношении подчинена власти светской. Законодательство категорически запрещало использование насильственных методов крещения, однако поощряло добровольное принятие православия знатью и предусматривало привилегии для новокрещенов. Таким образом, русское правительство с самого начала содействовало распространению крещения среди верхушки нерусского населения. Подчинив политику христианизации принципу добровольности, власти осознавали то, что русскому населению придется жить в тесном соседстве с «язычниками» и мусульманами. Поэтому необходимость поддержания мирных отношений между народами различных вероисповеданий определяла позицию веротерпимости правительства и стремление распространить это качество и на рядовых русских людей.

Что касается политики в отношении принявших крещение, то основной задачей, стоящей перед местной администрацией, как светской, так и духовной, было не допустить возвращения к прежним религиозным традициям.

4.2. Массовая христианизация

Переломным моментом в политике правительства в отношении религиозных традиций хантов явился рубеж XVII и XVIII вв., когда началась планомерная миссионерская, направленная на массовое крещение и разрушение нехристианских религиозных традиций хантов, и было официально санкционировано использование методов насилия. Крещеное население подвергалось административным наказаниям за несоблюдение христианских норм и приверженность традициям нехристианской религиозности. Таким образом, политика в отношении религиозных традиций развивалась по «скандинавскому» образцу. Миссионеры придавали большое значение крещению знати, использовали ритуальное пространство и ритуальное время хантов, наполняя его новым содержанием.

Одной из характерных черт миссионерской деятельности в первой половине XVIII в. было то, что религиозные традиции хантов рассматривались как общение с дьяволом, поэтому священники вели непримиримую борьбу с приверженцами нехристианских религиозных традиций. Возвращение новокрещеных к прежним религиозным традициям воспринималось как общение с сатаной, что неизменно вызывало жесткие меры, применявшиеся местным духовенством, считавшим, что, разрушая религиозные традиции хантов, они боролись с самим дьяволом, и компромиссов в такой борьбе быть не могло и методы подходили все без ограничения. При этом наиболее активно борьба велась против очевидных проявлений религиозных традиций хантов: почитания священных мест, совершения жертвоприношений и шаманских сеансов. 43. «Сибирское просвещение»

Начало эпохи Просвещения принесло другой взгляд на проблему религиозных традиций народов Сибири, а следовательно, и иные задачи и методы реализации политики. Активное миссионерство уступило дорогу более мягкому подходу к вопросам религии. Был провозглашен принцип добровольности при принятии крещения и свобода придерживаться традиционных религиозных обрядов.

В условиях, когда большинство хантов уже было официально крещено, произошло изменение политики в отношении к их религиозным традициям. Прежде всего, они стали квалифицироваться уже не как общение с сатаной, а суеверие, проступок, безусловно, менее страшный с точки зрения христианства. Это привело к смягчению наказаний и переходу от административных к церковным мерам. Миссионерами стали активно использоваться методы убеждения, наглядности и эстетического воздействия - через разъяснение христианских сюжетов с помощью икон.

К середине XIX в. стали проявляться новые тенденции в области национальной политики, а, следовательно, и политики в области религиозных традиций различных народов. Подъем национального самосознания в России, актуализация идеи «Москва - третий Рим» поставили перед деятелями церкви задачу не только защиты православия, но и активного распространения его на всех подданных империи. В результате начался новый этап наступления на религиозные традиции хантов. Важную роль к проведении политики правительства в отношении религиозных традиций хантов сыграло основание миссионерских институтов, продолжавших действовать вплоть до первой четверти XX в. Развитие миссионерского движения в стране инициировало активную полемику в среде миссионеров и общественных деятелей о целях и методах миссии. Были выработаны принципы деятельности миссионеров, которые послужили руководством для осуществления миссии на местах.

В дополнение к традиционным методам добавился и новый — просвещение хантов. Активно создавались школы, готовились переводы текстов священного писания и молитв на язык хантов. 4.4. Эпоха атеизма

Новый этап политики правительства в отношении религиозных традиций хантов начался с утверждением Советской власти. Религиозность хантов, православная или традиционная воспринималась как «пережиток», и «тормоз» для дальнейшего всестороннего развития народа. Правительство целенаправленно и методично реалиэовывало меры, направленные на разрушение религиозных традиций, и преследование служителей культа, в том числе священников и шаманов, применяя меры политической изоляции, экономического, социального и психологического давления. С конца 1920-х гг. стали использоваться методы административного давления и уголовного преследования. Значительное количество шаманов было репрессировано в 1930-е гг. Помимо дискриминационных и репрессивных мер активно велась широкая пропагандистская, научно-просветительская и антирелигиозная кампания, направленная на дискредитацию служителей культа средствами массовой информации. Большое значение в борьбе с религиозными традициями придавалось школьному образованию.

Серьезное изменение в области политики в отношении религиозных традиций народов Сибири, в том числе и хантов, было связано с политическими процессами, проходившими в стране в конце 1980-х гг. Ослабление партийного и советского контроля, а затем и коррекция закона о свободе совести привели к формированию нового отношения к религиозным традициям хантов. Они стали восприниматься как важнейший элемент традиционной культуры и феномен, который должен быть возрожден в интересах развития народа.

Глава V «Религиозные изменения у хантов в ХУП-ХХ вв.» посвящена классификации религиозных изменений у хантов и их анализу, как на макро уровне, т.е. истории религиозных изменений у всех групп хантов, так и на микро уровне - на примере одной семьи.

На протяжении нескольких столетий нахождения в структуре Российского государства религиозные традиции хантов испытали значительные изменения в результате как их тесных культурных контактов с народами Сибири, в особенности татарами и русскими, так и политики государства, проводимой в отношении религиозных верований своих подданных. В условиях идеологического (сначала православного, а затем атеистического) доминирования у хантов складывались различные комбинации религиозных изменений, которые, в свою очередь, формировали различные типы религиозных ситуаций. 5.1. Опыт классификации религиозных изменений

Анализ религиозных ситуаций, последовательно складывавшихся и развивавшихся на территории Северо-западной Сибири, позволил выделить несколько различных вариантов

религиозных изменений. Каждый из них - результат воздействия политики правительства, межэтнических контактов с одной стороны и самостоятельного активного развития религиозных традиций - с другой.

Религиозное изменение А включает укрепление традиционного религиозного наследия, которое может привести к:

А1 - укрепление традиционной религии и А2 - ее возрождению, при котором старые обряды восстанавливаются и обновляются.

Религиозное изменение В проявляется в принятии чужой религии и может привести к: В1 - сосуществованию обеих религий, В2 - синкретизму и ВЗ - полному восприятию чужой религии и угасанию традиционной

Религиозное изменение С проявляется в том, что элементы традиционной и привнесенной религий складываются в нечто целое - новую религию." Однако, в процессе исследования религиозных традиций хантов дополнительно было удалось выявить религиозное изменение D. Оно проявляется в ослаблении религиозности в двух вариантах: D1 — ослабление религии без восприятия другой и Ш - утрата религиозных традиций. 5.2.Религиозные изменения у хантов в XVII-XX вв.

Используя изменения в политике государства в качестве основного критерия (имея ввиду, прежде всего, цели и методы их реализации) в истории взаимодействия религиозных традиций хантов, православия и атеистической идеологии Советского государства можно выделить пять различных религиозных ситуаций.

Религиозная ситуация I (XVII в.) характеризовалась набором религиозных изменений А1 (укрепление традиционной религии); В1 (сосуществование обеих религий) и ВЗ (полное восприятие новой религии). Географически все три типа религиозных изменений были равномерно представлены у всех групп хантов, при этом изменения А1 были распространены на всей территории проживания хантов, В1 были локализованы в районе их политических центров - княжеств, а ВЗ - в русских уездных центрах.

Религиозная ситуация П (первая половина ХУШ в.) характеризовалась существованием того же набора религиозных изменений Al, В1 и ВЗ, дополненным новым изменением. То, что некоторые группы южных хантов почитали православные объекты используя формы традиционной ритуальной практики, на наш взгляд, позволяет говорить о религиозном изменении В2 - синкретизме.

Особенностью религиозной ситуации на этом этапе было и то, что изменения В1 носили уже не индивидуальный, а массовый характер на всей территории проживания хантов. Таким

61 Классификация, преоложенная X. Рюдвингом а работ«: The End orOnjm-Time.Rcfigious Change among the Lule Saami, 1670s-1740 s. Uppsala, 1993. P.13-14.

образом, проведенное исследование позволяет не согласиться с точкой зрения И.И. Огрызко о том, что «в XVIII в, на Тобольском Севере христианство по существу не привилось» и «крещение воспринималось сибирскими народами как окончательная потеря их прежней племенной самобытности, и переход в разряд русского населения со всеми вытекающими отсюда последствиями».62

Религиозная ситуация П1 (конец XVIII - начало XX вв.) характеризовалась дальнейшим освоением хантами православия, в ряде районов вплоть до полного восприятия и осознания его в качестве «своей традиционной» религии. Таким образом, религиозная ситуация в целом была представлена религиозными изменениями АХ, В1, В2 и ВЗ. Особенностью религиозной ситуации на этом этапе явилось то, что религиозное изменение В2 было зафиксировано уже по всей территории проживания хантов, а ВЗ стало массовым явлением и охватило практически весь Прииртышский этнографический ареал (южную группу хантов). Религиозное изменение А1 и В1 в основном отмечалось в труднодоступных районах проживания северных и восточных хантов.

Религиозная ситуация IV (1920-е - 1970-е) формируется под влиянием антирелигиозной политики Советского государства, направленной на разрушение религиозного наследия хантов. В этот период к традиционному набору религиозных изменений добавился специфический тип, не описанный на основании изучения мирового религиозного опыта. Он проявлялся в форме общего ослабления религиозности В и его вариантам: Ш - ослаблению религии без восприятия другой и 02 — утрате религиозных традиций. Несмотря на атеистическую борьбу государства и общественных институтов с религией, феномен традиционной ритуальной практики продолжал сохраняться, доказывая свою жизненную важность для народа.

Религиозная ситуация V (1980-е гг.- конец XX в.) начинает складываться в связи с отменой гонений на религию и началом ее активной поддержки. Рост этнического самосознания у народов бывшего Советского Союза привел к усилению интереса к культурному наследию, возрождению и обновлению традиций, в том числе и религиозных. Для части хантов это означало возрождение верований и ритуалов, которые воспринимались как «традиционные», т.е. отличные от всех других народов и, в первую очередь, русского (религиозное изменение А2). Многие из хантов стали следовать ритуальной практике новых религиозных деноминаций, развернувших активную миссионерскую деятельность на территории их проживания, сохраняя при этом и традиционные обряды (В1), другие оказались вовлечены в процесс православного возрождения (ВЗ). Активизация духовного поиска в условиях ослабленной традиции привела к развитию синкретизма в разных формах (В2). Вместе с тем, многие ханты проявили

61 Огрызко И.И. Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в. М., 1941. С. 102.

религиозную индифферентность и, до некоторой степени, разочарование в вопросах религии в условиях ее активного утверждения и государственной поддержки.

Религиозные изменения у хантов в ХУП-ХХ вв.

Религиозные изменения у хантов ХУН-ХХ вв.

I период 11 период 111 период IV период V период

А1В1ВЗ А1 В1 В2 ВЗ А1 В1 В2 Ю А1 В1 В2 ВЗ О! М А2 В1 В2 ВЗ И2

5.3. Религиозные изменения у хантов в XX в.: микроструктурный анализ

При рассмотрении процесса религиозных изменений в XX в. есть возможность проанализировать его на микро уровне, т.е. на примере одной семьи и участия ее членов в ритуальных действиях различных традиций. При этом рассмотрены различные типы ритуальных действий, включающих три основных типа ритуалов: календарные, кризисные и переходные. Критерием для выделения именно этих типов является принцип повторяемости, цикличности и предсказуемости в ритуальных действиях.

В качестве объекта исследования взята семья одного из выдающихся шаманов Сургутского района. На Сургутском диалекте его называют тшерты-ко, что, буквально означает — «человек, который знает, как задавать вопрос, чтобы получить ответ». Предки тшерты-ко Ивана С. жили достаточно далеко от русских населенных пунктов и испытывали незначительное влияние русской православной культуры. Семья состояла из 8 человек: главы семьи, его супруги и шестерых детей, одна часть которых испытала влияние русской/советской культуры в большей степени, другая - в меньшей. Информация, полученная во время полевых исследований, свидетельствует, что, все члены семьи тшерты-ко Ивана С. участвовали в традиционных ритуалах: календарных, кризисных и переходных. Кроме того, дети Ивана С_, проживавшие в городах, активно участвовали в светских/советских ритуалах, как календарных, так и переходных. Таким образом, религиозная ситуация в рамках одной семьи в советское время складывалась из религиозного изменения В1 (обе религии, традиционная и новая сосуществовали) в случае старшего поколения семьи и (ослабление религиозности) у младшего. После смерти Ивана С. в 1993 г. члены его семьи, проживавшие в городе, испытывали ослабление связей с традиционной религиозностью с одной стороны, и растущее влияние возрождающегося православия - с другой.

Если представить религиозную ситуацию, в которой находилась семья тшерты-ко, то в зависимости от изменений политики государства в области религиозных традиций можно выделить три различных периода. Первый период охватывает доминирования православной церкви; второй - этап атеистической борьбы государства с традиционной и православной религиозностью; третий - характеризовался возрождением как традиционной, так и

православной религиозности. Изменения, произошедшие на протяжении всего XX в., можно представить в виде таблицы.

Религиозные изменения у хантов в XX в.

1900- нач&ло1920-х гг. конец 1920-%-1970-е гг. 1980-1-1990-« гг.

А1В1В2ВЗ А1В1В2ВЗШ02 А2 В1 В2 ВЗ Ш Ш

Таким образом, религиозная ситуация в рамках одной семьи является аналогичной той, что складывалась среди сургутских хантов в Советское время в целом.

В «Заключении» подводятся итоги исследования. История хантов в составе Русского государства определялась с одной стороны естественным развитием хантыйского общества, с другой стороны влиянием русской государственной, экономической и культурной систем. Одним из важных факторов, определивших судьбу народа, был тот, что ко времени начала колонизации процесс этнической консолидации и создания государственных структур у хантов не был завершен, и установление сибирской административной системы прервало его развитие. В дальнейшем вся система административного управления должна была маневрировать между необходимостью использовать элементы традиционного самоуправления и стремлением унифицировать формы управления в стране,

В области развития хозяйственной деятельности и экономики ханты испытали последствия, характерные для всех колониальных систем. Их хозяйственная деятельность была строго сориентирована на потребности экономического развития страны и жестко зависима от нее. Эта политика тормозила появление и развитие новых видов хозяйственной деятельности хантов, сужала возможности их включения в процесс развитая товарно-денежных отношений в крае. Сокращение продуктивности добывающих промыслов в крае делал экономику хантов особенно уязвимой. Следствием утраты стабильности хозяйства с одной стороны и втягивания их в систему товарно-денежных отношений приводило к утрате угодий и, как следствие сокращению этнической территории.

Политика жесткого администрирования в советское время еще более усилила контроль за хозяйственной деятельностью хантов и ее зависимость от программ дотаций и социальных пособий. Наконец, интенсивное индустриальное развитие с 1960-х гг. значительно сократило возможности ведения хантами традиционного хозяйства и образа жизни. Только введение законов о статусе малочисленных народов Севера и права на родовые угодья предотвратило опасность полного изъятия земель из сферы традиционного землепользования.

Патернализм, определявший государственную политику в течение столетий, подавлял развитие инициативы и ответственности, без которых сложно представить саму возможность успешного развития народа. Ослабление политики патернализма, экологический кризис в крае и разрушение советской социальной системы создали угрозу существованию хантов как этноса и одновременно условия для этно-религиозной мобилизации.

Религиозные традиции хантов проявлялись в различных формах. Анализируя описания, составленные свидетелями феномена в разные исторические периоды и на разных территориях можно выделить 5 основных манифестаций религиозных традиций у хантов: культовую, ритуальную, мифологическую, этическую и социальную.

Религиозные традиции у разных групп хантов имели свои особенности, что объяснялось исторической спецификой, способностью членов коллектива и их религиозных лидеров к импровизациям. Отказ от канонических элементов ритуала или их замена происходили в результате нарастания изменений в образе жизни коллектива и ослаблении религиозности в целом. На степень сохранения религиозности оказывали влияние половозрастные различия: традиционная религиозность, в целом, сохранялась лучше среди представителей старшего поколения и женского населения. Прекращение совершения ритуальных действий на священных местах было связано с их физическим разрушением в процессе активного индустриального освоения территорий, политикой государства, направленной на разрушение религиозности, сначала в ее традиционной форме, а затем и в любом, без исключения варианте и проявлении. Ослабление религиозности шло параллельно с утверждением атеистического мировоззрения, одной из форм которого было участие хантов в антирелигиозной компании, инициированной государством.

На протяжении XVII-XX вв. политика правительства в отношении религиозных традиций хантов претерпела значительные изменения, пройдя через этапы нейтрального отношения, стремления кардинально изменить религиозные традиции и вовсе уничтожить их. При этом определяющими факторами в ее выработке были общие тенденции внешней и внутренней политики государства, а также международный опыт в этом вопросе.

В целом, отношение Российского государства и общества к религиозным традициям хантов в XVII в. было аналогично тому, какое формировалось и у других христианских народов и государств, сталкивавшихся с нехристианскими традициями населения колонизируемых территорий. Особенностью политики Русского государства при этом было то, что на протяжении всего XVII в. она характеризовалась сдерживанием распространения православия в среде хантов и отсутствием миссионерской деятельности.

Переломным моментом в политике правительства в отношении религиозных традиций хантов явился рубеж XVII и XVIII вв., когда началась планомерная миссионерская деятельность на

территории края, направленная на массовое крещение и разрушение нехристианских религиозных традиций хантов, стали использоваться методы насилия. Крещеное население подвергалось административным наказаниям за несоблюдение христианских норм и приверженность традициям нехристианской религиозности. Таким образом, политика в отношении религиозных традиций развивалась по «скандинавскому» образцу. Миссионеры придавали большое значение крещению знати, использовали ритуальное пространство и время хантов, наполняя его новым содержанием.

Вместе с тем, характерной особенностью политики Русского государства в отношении религиозных традиций хантов по сравнению с мировым и европейским опытом было то, что она диктовалась и контролировалась светскими, а не духовными властями. Слабая степень развития церковных организаций в Сибири и зависимость церкви от государства, административная и, особенно, финансовая, ставили деятельность местных священников в большую зависимость от местных властей. Создавались специальные структуры, задачей которых было дальнейшее укрепление христианства среди окрещенных народов.

Другой специфической чертой религиозной ситуации в Северо-западной Сибири было то, что крещеные ханты с самого начала включались в православное сообщество страны, объединяясь в православные приходы. В местах совместного проживания с русскими формировались смешанные по этнической принадлежности приходы.

Важную роль в проведении политики правительства в отношении религиозных традиций хантов сыграло основание миссионерских институтов, продолжавших действовать вплоть до первой четверти XX в. Были выработаны принципы деятельности миссионеров, которые послужили руководством для осуществления миссии на местах. В результате жесткого контроля государства за деятельностью миссионеров с одной стороны и активного обсуждения вопросов миссии широкой общественностью - с другой, привело к формированию относительно мягких форм деятельности миссии на территории Северо-Западной Сибири в сравнении с другими европейскими государствами и, как следствие этого, сохранению религиозных традиций хантов.

Было бы наивно предполагать, что политика, провозглашавшаяся государством в отношении религиозных традиций различных народов, полностью выполнялась, однако она сыграла свою положительную роль: спасла государство от разрушительных конфликтов на религиозной почве, православных миссионеров - от проявления широкомасштабного насилия в отношении народов Сибири, а тем, в свою очередь, дала шанс на сохранение своего религиозного наследия. Роль государства в регулировании межконфессиональных отношений невероятно велика. Предпочтение одной из конфессий в поликонфессиональном обществе неизбежно приводит к конфликтам на религиозной почве и ситуациям, катализирующим социальные конфликты, с использованием в качестве знамени идеи религиозности.

Советское государство в значительной степени использовало уже известный набор методов и приемов борьбы с традиционной религиозностью, сделав ставку, однако, на административные меры и школьное образование.

Ослабление партийного и советского контроля над вопросами идеологии в конце 1980-х гг., а затем и коррекция закона о свободе совести, привели к формированию нового отношения к религиозным традициям хантов. Они стали восприниматься, как важнейший элемент традиционной культуры и феномен, который должен быть возрожден в интересах развития народа.

На протяжении нескольких столетий нахождения в структуре Российского государства религиозные традиции хантов испытали значительные изменения в результате как тесных культурных контактов хантов с народами Сибири, в особенности татарами и русскими, так и политики государства, проводимой в отношении религиозных верований своих подданных. В условиях идеологического (сначала православного, а затем атеистического) доминирования у хантов складывались различные комбинации типов религиозных изменений, которые, в свою очередь, формировали различные типы религиозных ситуаций.

В начальный период колонизации произошли незначительные изменения религиозных традиций и религиозная ситуация была представлена следующими вариантами религиозных изменений, как А1 - (укрепление традиционной религии); В1 сосуществование обеих религий) и ВЗ (полное восприятие новой религии).

Религиозные ситуации, складывавшиеся в XVIII начале XX вв. характеризовались тем, что православие внедрилось в жизнь различных групп хантов с различной степенью глубины, в ряде районов вплоть до полного восприятия и осознания его в качестве «своей традиционной» религии. Таким образом, религиозная ситуация в целом была представлена религиозными изменениями А1, В1, В2 и ВЗ. При этом большая часть хантов, став православными, все же не утрачивала своей этничности.

Активная антирелигиозная политика Советского государства, направленная на разрушение религиозного наследия хантов в XX в., привела к - ослаблению религии без восприятия другой — Ш и утрате религиозных традиций - Ш.

В советское время произошло значительное сближение элементов традиционной и православной религиозности, когда традиционные ритуальные действия совершались в честь субъектов христианского культа или приурочивались к православным календарным праздникам. Ритуальное пространство часто содержало объекты как православной, так и традиционной религиозности, их отдельные элементы тесно переплетались, и христианские святые воспринимались как личные боги-покровители. Вместе с тем, феномен традиционной ритуальной практики продолжал сохраняться, доказывая свою жизненную важность для народа.

Религиозное изменение С — возникновение новой религии, на основе анализа участия хантов в ритуальной практике обнаружены не были, хотя в целом подобные изменения на территории Сибири были зафиксированы (например, в форме гасфордизма).

Период активных гонений государства на религию постепенно сменился к 1970-м г. на пассивное отношение, а затем и поддержку некоторых религиозных традиций. Вторая половина 1980-х гг. знаменовалась активным возрождением традиционной религиозности у хантов. Рост этнического самосознания среди народов бывшего Советского Союза привел к усилению интереса к культурному наследию, возрождению и обновлению традиций, в том числе и религиозных. Для части хантов это означало возрождение и обновление традиционных религиозных верований и ритуалов (восстановление обычаев проведения общественных ритуальных действий, усиление внимания к каноническим деталям ритуального поведения) (А2), для другой - христианских, которые также уже воспринимались как «традиционные», «свои» (религиозное изменение ВЗ). Наконец, многие из хантов стали следовать ритуальной практике христианских деноминаций, развернувших активную миссионерскую деятельность на территории их проживания.

Качественные изменения религиозной ситуации у хантов непосредственно связаны с изменением общего характера политики правительства в отношении религиозных верований. Действительно, серьезные изменения религиозной ситуации в среде хантов за период XVII-XX вв. произошли трижды: в начале XVII в., в связи с проникновением христианства, в 1920-е гг. - в связи с проведением политики воинствующего атеизма, и в 1980-е гг. - в связи с началом этнорелигиозного возрождения.

Особенностью религиозной ситуации в конце XX в. явилось также активное развитие всего спектра возможных религиозных изменений в принципе. Обстановка религиозной свободы дала наибольшее количество вариаций религиозных изменений у хантов, что в наиболее полной мере способствует духовному самовыражению и самореализации народа в условиях меняющегося мира.

Приложение представлено 10 оригинальными цветными этно-историческими картами.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях: Монографии

I. Религиозные традиции хантов. XVII-XX вв. Екатеринбург-Салехард, 2005. 360 с. Коллективные монографии

¡.Древний город на Оби: История Сургута. Екатеринбург, 1994. 321 с. (В соавторстве с Барановым Н.Н., Бугровым Д.В., Горшковым СЗ. и др.)

. 2,Очерки истории Верхотурья и Верхотурского края: (К 400-летию Верхотурья). Екатеринбург,

1998. 288 с. (В соавторстве с Байдиным В.И., Белобородовой И.Н, Ершовым М.Ф. и др.).

3.Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу), Екатеринбург,

1999. 216 с. (В соавторстве с Балалаевой О., Вигетом Э., Дмитриевой Т., Карачаровым К., Чемякиным Ю.).

4,Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу). 2-е издание, исправленное и дополненное. Екатеринбург, 2002. 224 с. (В соавторстве с Балалаевой О., Вигетом Э., Дмитриевой Т., Карачаровым К., Чемякиным Ю.).

5.Поселения Салымского края. Екатеринбург, 2005. 144 с. (В соавторстве с Коноваленко М.В., Вершининым Е.В., Ивасько Л.В., Кардашем О.В., Загороднюк 11. И., Визгаловым Г.П.).

6. Circumpolar Lives and Livelihood. A comparative Ethnoarchaeology of Gender and Subsistence. University of Nebraska Press. Lincolnand London. 2005. 330 с. (В соавторстве с Ярвенпа P., Брумбах X. Дне., Пеннаненом Ю., Зане Джонс К.).

7. Кондинский край XVI-начала ХХв. в документах, описаниях, записках путешественников, воспоминаниях. Екатеринбург, 2006. 388 с. (В соавторстве с Байдиным В.И., Белобородовым С.А., Беспрозванных Е.М., Визгаловом Г.П, Кошмановой О.А.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАКом и рецензируемых зарубежных журналах

1. Е.В. Алексеева Русская Америка. Американская Россия? (Екатеринбург: УрО РАН, 1998 // Уральский исторический вестник. №5-6.2000. С. 432-434.

2. «...И Сибирскому государству какого повреждения не учинить...»: Власть и миссионерство в Северо-западной Сибири в XVII-XIX вв. // Известия Уральского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 7. №31. Екатеринбург, 2004. С.75-83.

4. Religious and Ethnic identity among the Khanty: processes of change // Identity and Gender in Hunting and Gathering Societies. Senri Ethnological Studies. 56. National Museum of Ethnology. Osaka, 2001. P.15-26.

5. The Russian State and Shamanhood: the Brief History of Confrontation// Shamanhood Symbolism and Epic. Bibliotheca Shamanistica. Vol. 9. Akademiai Kiado, Budapest, 2001. P. 237-249.

6. Religious and Ethnic Revitalization among the Siberian Indigenous People: the Khanty Case // Circumpolar Ethnicity and Identity. Senri Ethnological Studies. N 66. National Museum of Ethnology. Osaka, 2004. P.231-247.

Статьи в научных журналах, сборниках и энциклопедиях

1. Christianization=Russification? То the problems of the ethnic & religious identity of the Ob-Ugrians // Shamanism and Northern Ecology. Berlin-NewYork,1995. P.373-386.

2. The begining of Christianisation of the Ob-Ugrians in the 17th century // Historia Feimo-Ugrica 1:1. Oulu, 1996. P.229-241.

3. Дела и люди земли Уральской. XVII в. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург,1997. С.41-51.

4. Christianization of the native Population of Siberia: Ideas and Reality. State and Minorities/ Simposium on National Processes in Russia and Scandinavia. Stokholm, 1997. P.73-83.

5. Христианизация населения Северо-Западной Сибири в XIX в.: идея, практика, итоги // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Великопермского). Материалы Международной научно-практической конференции. В 2-ч. Т.1. Пермь,1997. С.92-112.

6. Ясак // Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С.614

7. Волость ясачная //Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С.125.

8. Новокрещены //Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С. 364.

9. Пушная политика Русского правительства в XVII в. на примере Верхотурского уезда // Культурное наследие Российской провинции: история и современность. (К 400-летию г .Верхотурья. Екатеринбург, 1998. С.35-39.

10. Классификация религиозных изменений среди хантов // Обские угры. Материалы Н-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (12-16 декабря,1999 г., Тобольск). Тобольск-Омск, 1999. С.131-135.

11. Когда умолкнут все бубны? Сказ о том, как царь Петр решил крестить язычников Сибири И Уральский сборник II. История, Культура. Религия. Екатеринбург, 1998. С.52-67.

12. Православие, атеизм и традиционные верования хантов: история религиозных изменений // История церкви: изучение и преподавание. Материалы научной конференции, посвященной 2000-летию христианства. Екатеринбург, 1999. С. 28-35.

13.А был ли выбор? Аргументы против теории ненасильственного крещения хантов и манси в 1712-1715гг .//Уральский сборник. История. Культура. Религия. III. Екатеринбург,1999. С.82-103.

14.The effects of Russian Politics on the Religions and Languages of the Ob-Ugrians // Europa et Sibiria. Beitrage zu Sprache und Kultur der kleineren fmnougrischen, samojedichen und palaosibirischen Volker. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden. 1999. P.135-139.

15. Anthropological study on religion and the conservation of nature in eastern Siberia (II): Oil and the Khanty way // Annual Report of Interdisciplinary Research Institute of Environmental Sciences. Kyoto, 2002. Vol. 20. P.19-28. (На японском). (В соавторстве с Такако Ямада).

16. «...И смехотворения, и безчинства никакого не чинили»: Из опыта религиозной терпимости в Северо-Западной Сибири в XVII- начале XVIIIbb. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып. 5. Екатеринбург, 2003. С.26-36.

17.Dancing a Bear: Performative aspects of Ob-Ugrians Bear festivals // Construction and Distribution of Body Resources. Tokyo, 2005. P. 183-200.

18. Indigenous peoples of the North-Western Siberia: Ethnohistorica! mapping // Proceedings of the XVI international conference of the Association for History and Computing. Royal Netherlands Academy of Arts and Sciences. Amsterdam, 2005. C. 126-130.

19. Revived Gods: Religious Change among the Khanty within the Lifetime of «Shaman» Ivan Stepanovich Sopochin // Shamanhood an endangered Language. Novus forlag. Oslo, 2005. P. 179-191.

20. Христианское освоение Обдорского края // Русское освоение Ямала до начала XX в. Салехард-Екатеринбург, 2005. С. 150-187.

Статьи в научно-популярных изданиях

1. «Когда умолкнут все бубны...»: От шаманства к православию // «Родина». 2000. № 5. С.82-84.

2. «Так не похож на брата брат...»: Страницы этнокультурной истории уральцев // «Родина». 2001. № 11. С.27-33.

3. В стране «поющих лодок»: Из истории Пелымских манси // «Родина». 2003. № 9. С. 34-38.

4. Между трех религий // «Родина». 2003. № 10. С.22-25.

' 5. Охотницы с Божьей реки: роль женщин ханты в жизнеобеспечении семьи // «Родина». Специальный выпуск. Тропою стран полуночных. Международный Северный Археологический конгресс. Ханты-Мансийск, 2002. С. 47-51.

б.По следам «забытой» экспедиции: Приполярная перепись в Северо-Западной Сибири. «Родина». №12. 2005. С. 16-19.

Подписано в печать 15.05.2006. Формат 60 84 1/16. Бумага для множительных аппаратов. Типографическая лаборатория УрГУ. Усл. печ. л. 2,35. Уч.-изд.л.2,5 Тираж 120 экз. Заказ № 13. Бесплатно

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Омаров, Нур Мэлсович

Введение С. 4

Глава 1. Эволюция внешней политики

Кыргызской Республики в годы независимости

1991 - 2005 годы) С. 32

1.1. Историко-культурные и политические предпосылки становления внешней политики Кыргызской Республики С. 32

1.2. Основные этапы формирования и реализации внешней политики Кыргызской Республики в 1991 - 2005 годах С. 39

1.3. «Дипломатия Шелкового Пути» и современные внешнеполитические приоритеты

Кыргызской Республики С. 56

Глава 2. Кыргызская Республика в современной системе глобальной безопасности С. 73

2.1. Сотрудничество Кыргызской Республики с институтами Организации Объединенных Наций С. 73

2.2. Участие Кыргызской Республики во Всемирной Торговой Организации С. 89

2.3. Внешнеполитические инициативы Кыргызской Республики в области глобальной и региональной безопасности С. 101

Глава 3. Региональные аспекты внешней политики Кыргызской Республики в конце XX начале XXI-го веков С. 115

3.1. Характер и основные направления сотрудничества Кыргызской Республики с ОБСЕ и ОИК С. 115

3.2. Кыргызская Республика в ОДКБ и ШОС С. 128

3.3. Основные направления и формы участия

Кыргызской Республики в ЕврАзЭс и ОЦАС С. 148

Глава 4. Основные тенденции и перспективы межгосударственного сотрудничества Кыргызской Республики с

Россией, США, КНР и Европейским Союзом С. 169

4.1. Эволюция и приоритеты внешнеполитического сотрудничества Кыргызской Республики и Российской Федерации в годы независимости С. 169

4.2. Современное состояние и перспективы межгосударственного сотрудничества Кыргызстана и США в 90-е годы ХХ-го - начале XXI столетия С. 185

4.3. Китай во внешней политике суверенного Кыргызстана: основные тенденции и перспективы С. 202

4.4. Кыргызстан и Европейский Союз в конце XX - го начале XXI-го веков С. 213

Глава 5. Основные направления модернизации внешней политики Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности С. 233

5.1. «Ассоциативная» система безопасности как новая модель организации евразийского геополитического пространства на рубеже

XX- XXI-го веков С. 233

5.2. Самоидентификация и стратегический выбор Кыргызской Республики в глобальном пространстве безопасности С. 253

5.3. Пути и методы модернизации внешней политики Кыргызской Республики в начале XXI-го века С. 280

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Омаров, Нур Мэлсович

Полноценная характеристика настоящего и будущего международных отношений невозможна вне анализа проблем безопасности, являющихся их неотъемлемой и неразрывной частью. Вследствие этого, современные обсуждения безопасности, выходя за рамки традиционных подходов, захватывают все больший фон, иногда начинающий играть доминирующую роль в них. Это явление носит закономерный характер, будучи обусловленным существенным расширением новых угроз безопасности, рождаемых реалиями глобального развития и переходным состоянием международных отношений1.

К проблемам, требующим повышенного внимания, в последнее десятилетие прошлого века отнесены неравномерное экономическое развитие регионов, истощение природных ресурсов и разрушение окружающей среды, нелегальная миграция, этнические и религиозные конфликты, транснациональная организованная преступность и международный терроризм. Иначе говоря, произошел переход от «жестких», милитаристских вызовов безопасности к «мягким», носящим преимущественно гуманитарный характер, «выплескивающимся» за пределы государства. Для полноты картины необходимо указать на эволюцию «мягких» угроз безопасности. В начале 90-х годов на первом месте по значимости находились экологические и природоохранные проблемы, наряду с нелегальной миграцией. К концу 90-х -началу 2000-х годов акцент все более смещается на такие вызовы мировой безопасности как транснациональная организованная преступность и международный терроризм. Прямым подтверждением тому служит повсеместный рост проявлений насилия в виде терроризма, имеющего одним из источников усиливающееся экономическое и социальное неравенство.

1 Barry Buzan. People, States and Fear. An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Second Edition. Lynne Rienner Publisher. Boulder, Colorado. 1991. P. 363-368; Security. A New Framework for Analysis//Ed. by Barry Buzan, Ole Waever, Jaap de Wilde. Lynne Rienner Publishers.Boulder,London.l998.P.163-195;THKHep Э. Переосмысливая проблемы безопасности//Теория международных отношений на рубеже столетий/Под ред. Кена Буса и Стива Смита. М.: Гардарики, 2002. С. 194-201, 204-205; Быков О. Международные отношения; трансформация глобальной системы. М.: Наука, 2003. С. 3-5.

Не менее актуальным остается и вопрос о будущем международных отношений как исходной точки в формировании системы международной безопасности. Дискуссии начала 90-х годов характеризовались разноречивым видением ее будущего, положив начало продолжительному обсуждению данной проблематики .

На основе самостоятельных исследований автором данной работы был сделан вывод о том, что формирование основных координат будущего мировой безопасности происходит в условиях эпохи «стратегической неопределенности» . Данное определение лучше всего характеризует состояние, переживаемое системой международных отношений с начала 90-х годов прошлого столетия по настоящее время. Для системы глобальной безопасности это означает сохранение на неопределенно длительный период времени ее переходного состояния. Не менее неопределенными выглядят и перспективы ее развития в новом столетии. Это объясняется тем, что если по окончании «холодной войны» перед миром стояла задача быстрого и безболезненного выявления единого ответа на новые вызовы и угрозы, то сейчас, при формально признаваемом единстве позиций по основным мировым проблемам, мы видим все более увеличивающееся разнообразие подходов в их решении4.

Наглядно это видно на примере современной Центральной Азии, непосредственно испытывающей на себе многообразные следствия участия в глобальных мировых процессах5.

Вместе с тем, следует признать своего рода условность предлагаемого определения, поскольку любой переход от одного этапа международных отношений к другому таит в себе огромное количество неясностей и

2 Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: 1992. P.23-36; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций//Полис, № 1, 1994. С. 33-58.

3 Омаров Н. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002. С. 25; Омаров Н. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии//Центральная Азия и Кавказ, № 2(32), 2004. С. 40-42.

4 Омаров Н. На пути к глобальной безопасности.С. 26; Арбатов А.Г. Проблемы новой структуры международной безопасности и Россия//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 513-515.

5 Ислам Каримов. В Центральной Азии сохраняется стратегическая неопределенность http://www.CentrAsia.Ru/newsA.php4?st= 1086590340 неопределенностей. Именно поэтому, предлагаемое автором определение современного состояния системы международных отношений как «стратегической неопределенности», по своей природе, носит перманентный характер, периодически «возобновляясь» в переломные исторические эпохи.

Признание большинством мировых исследователей и политиков объективного и необратимого характера процессов глобализации, позволяет судить о том, что грядущее мировое развитие будет происходить в его рамках. Наибольший интерес вызывает вопрос о наиболее вероятных конфигурациях международных отношений и следствиях, порождаемых ими для их участников6.

Логическим продолжением, вытекающим из вышеуказанного, является образное определение XXI-го века как «столетия глобальной альтернативы». Оригинальное определение, введенное автором в научный оборот, имеет объективный и закономерный характер, поскольку уже сейчас не вызывает сомнений, что доминирующей парадигмой международных отношений в XXI-m веке становится обилие альтернативных сценариев их развития в эпоху глобализации. По мнению автора, предлагаемое им определение позволяет лучше проанализировать динамику, характер и направления трансформации международных отношений в новом столетии7.

Опыт последнего десятилетия ХХ-го века красноречиво подтверждает, что международные отношения находятся на своего рода «перепутье» между одно - или многополярным миром, негативными или позитивными сценариями глобального развития, «демократическим мироустройством» или «властью кулака». Аналогичные процессы протекают в сфере безопасности, возникая из

6 Strategic Assessment. 1999. Institute for National Strategic Studies. Washington DC, 1999; Косолапое H.A. Контуры нового миропорядка//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. А.В. Торкунова М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 105; Неклесса А.И. ORDO QUARDO - четвертый порядок: пришествие постсовременного мираУ/Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 142-144; Ильин М. Политическая глобализация: институциональное изменение//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 193-210, 218-226; Гудби Дж., Бувальд П., Тренин Дм. Стратегия стабильного мира. Навстречу Евроатлантическому сообществу безопасности. М.: Международные отношения, 2003. С. 26-42; Бажанов Е. неизбежность многополюсного мира//Мировая экономика и международные отношения, № 2, 2004. С. 11-16.

7 Омаров Н. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности.С. 42.; Омаров Н. Выбор Евразии в «столетие глобальной альтернативы»//Слово Кыргызстана, 2004,8 июня. того динамичного и неустойчивого состояния, в котором находятся международные отношения. Эгоистичная политика отдельных лидеров мирового развития, направленная на закрепление своего преобладания активно «корректируется» протестными, антиглобалистскими действиями, включая наиболее радикальные проявления в виде международного терроризма8.

Транснациональный и трансграничный характер новых угроз мировой безопасности требует от международного сообщества создания принимаемых всеми эффективных механизмов управления глобальными процессами. Как писал И. Иванов, министр иностранных дел России в 1999 - 2003 годах, «одна из ключевых проблем формирования нового мироустройства состоит в необходимости выработки коллективного ответа на новые вызовы, которые бросает мировому сообществу XXI век»9. Не вызывает сомнений, что от усилий всех участников международных отношений - малых и больших - зависят судьбы мирового развития, в котором неизбежные риски глобального развития должны быть сведены к минимуму.

Данная проблема представляет особую актуальность для Кыргызской Республики, одной из первых столкнувшейся с глобальными вызовами эпохи: международным терроризмом и транснациональной организованной преступностью. Во многом сходные проблемы переживают и другие государства Центральной Азии.

Как отметил один из центральноазиатских президентов, «в современных условиях, в интересах обеспечения глобальной безопасности и достижения равновесия, большое значение приобретают проблемы безопасности и устойчивости развития новых независимых государств. Динамично меняющаяся обстановка и баланс сил на мировом пространстве, выход на арену новых независимых государств настойчиво требуют сегодня поиска новых

8 Омаров Н. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности.С. 44.

9 Иванов И. Внешняя политика России на рубеже XXI века//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т. 1, С. 218. подходов для обеспечения стабильности государств и народов, выработки новых моделей безопасности в преддверии XXI века»10.

Значимую роль в этом призвана сыграть внешняя политика, являющаяся одним из основных факторов успешного развития любого суверенного государства. Этот тезис имеет особое значение для Кыргызской Республики, объективно ограниченной в ресурсах внутреннего и внешнего развития. Именно этим обусловлен выбор автором темы диссертационного исследования как имеющей высокую научную и практическую актуальность.

Обретение независимости Кыргызской Республикой в 1991 году в ряду первоочередных поставило задачу выработки и реализации самостоятельного курса, направленного на создание благоприятного внешнего окружения и развитие равноправного сотрудничества со всеми участниками международной системы. Анализ основных направлений внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики в годы независимости показывает, что все минувшие годы велся настойчивый и целенаправленный поиск наиболее оптимальных координат ее реализации. Несмотря на отсутствие, ярко выраженных публичных дискуссий в обществе, анализ внешнеполитического развития подтверждает присутствие определенных разногласий внутри правящего политического слоя по его отдельным направлениям. Однако, несмотря на наличие определенных тактических расхождений, в нем наличествовало единство в понимании стратегической задачи начального этапа внешней политики суверенного Кыргызстана, а именно, необходимости его ускоренной интеграции в мировые и региональные институты безопасности.

Эволюция внешней политики Кыргызской Республики в 1991 - 2004 годах показывает, что страной пройден этап становления и презентации мировому сообществу. В настоящее время происходит дальнейшее развитие и углубление принципов, сформировавшихся на начальном этапе, охватывающем по периодизации автора 1991 - первую половину 1999 годов. Свидетельством тому является многостороння дипломатия, позволяющая эффективно и

10 Каримов И. Узбекистан на пороге XXI-го века. Угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент: Узбекистон, 1997. С. 6-7. взаимовыгодно сотрудничать с ведущими государствами и регионами мира, международными организациями и альянсами.

Курс руководства страны, направленный на построение светского демократического государства, придерживающегося принципов плюрализма и консенсуса, нашел всестороннюю поддержку со стороны международного сообщества. Минувшие годы засвидетельствовали правильность избранного курса, позволившего нашей стране интегрироваться в «большой мир» и вместе с международным сообществом преодолевать новые вызовы безопасности, рождаемые глобальными диспропорциями.

Как подтверждает повседневная практика, данная проблема особенно актуальна для малых государств мира, к которым относится и Кыргызстан. Очевидная невозможность «в одиночку», даже для высокоразвитых государств мира, успешно противостоять усиливающимся транснациональным угрозам безопасности с самого начала обусловила внешнеполитическую активность Кыргызской Республики. Первые дипломатические мероприятия молодого независимого государства на международной арене были направлены на проведение скоординированных действий по созданию безопасного и прогнозируемого мира в преддверии 3-го тысячелетия. Именно поэтому, расширение международного сотрудничества с развитыми государствами мира рассматривается как один из наиболее действенных инструментов в повышении защищенности государственных и общественных институтов Кыргызстана от неблагоприятного воздействия транснациональных угроз безопасности11.

Характер и содержание большинства внешнеполитических инициатив Кыргызстана в области глобальной безопасности, поддержанных большинством государств мира, детерминированы нахождением республики в обширной зоне нестабильности. Среди этих инициатив - создание в Центральной Азии зоны, свободной от ядерного оружия (1996 год), доктрина «Дипломатия Шелкового Пути» (1998 год), организация взаимодействия ОБСЕ и ОИК в обеспечении трансъевразийской безопасности (1999 год), проведение в Кыргызстане Концепция национальной безопасности Кыргызской Республики (г. Бишкек, 13 июля 2001 года УП № 221) -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

Международного Года Гор (2002 год) и Форума - диалога мировых цивилизаций (июнь 2004 года).

Важным шагом на пути создания глобального пространства безопасности стало участие Кыргызстана в выработке новых принципов сотрудничества в постсоветской Евразии. Подтверждением тому его участие в СНГ, ОДКБ, ОЦАС, ЕврАзЭс и ШОС. Главной стратегической целью этих объединений и организаций является последовательное устранение мировых диспропорций, вызываемых к жизни процессом неравномерной глобализации. Совпадение мнений государств-участников по главным принципам будущего мироустройства, основанного на идеях многополярности и плюрализма, позволяет надеяться на успех совместных начинаний в области региональной и глобальной безопасности.

Особую роль в этом призваны сыграть отношения стратегического партнерства, сложившиеся у Кыргызстана с Российской Федерацией. Реальная практика внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики подтверждает, что Россия, как и ранее, остается ее основным партнером, сотрудничество с которым позволяет обеспечить долговременную безопасность нашей страны в ее внутреннем и внешнем развитии.

В то же время, в последние годы в развитии Кыргызской Республики определился ряд негативных факторов, позволяющих судить о растущей тенденции скрытой десуверенизации страны. Это явление, в целом общее для всех государств Центральной Азии, имеет комплексно-детерминированный характер. С одной стороны, оно обусловлено все более возрастающим внешним давлением на государства Центральной Азии вследствие усиливающегося соперничества мировых держав за доминирование в этом регионе. С другой стороны, этому способствует очевидная слабость экономики и отставание стран региона в научно-информационной сфере, что позволяет иностранным «донорам» реформ активно влиять на процесс принятия и реализации в них важнейших внутриполитических и экономических решений. Сочетание названных факторов приводит к тому, что новые независимые государства

Центральной Азии, помимо своей воли, постепенно превращаются в объекты мировой политики, утрачивая искомое субъектное состояние.

Отчасти данное положение подтверждается действующей Концепцией внешней политики Кыргызской Республики, утвержденной решением Совета Безопасности 17 мая 1999 года. Задачи, поставленные в ней, к настоящему времени, в основном успешно выполнены. Вследствие этого, ее использование в условиях кардинально изменившейся международной обстановки после 11 сентября 2001 года выглядит фактором, препятствующим реализации национальных интересов Кыргызстана во внешнем окружении.

Это обусловливает необходимость дальнейшего совершенствования научно-практической базы внешней политики Кыргызстана с целью повышения ее эффективности как одного из потенциально значимых инструментов в преодолении указанных негативных явлений.

Не менее значимым аргументом, обуславливающим актуальность данного монографического исследования, выступает отсутствие в отечественной и зарубежной научной литературе детального анализа предварительных итогов эволюции внешней политики суверенного Кыргызстана в контексте глобальной безопасности. Именно поэтому, основная задача монографии заключается в том, чтобы показать и проанализировать эти реалии и, исходя из полученных результатов, подготовить научно обоснованную основу для разработки новой Концепции и оптимизации внешней политики Кыргызской Республики.

Этим, во многом, определяется научная новизна диссертационного исследования, являющегося первым в отечественной литературе, в котором предпринят всесторонний углубленный анализ эволюции внешней политики суверенного Кыргызстана как части трансформирующейся системы глобальной безопасности. Автору, в результате проделанной значительной работы, удалось выработать и представить самостоятельный оригинальный взгляд на эволюцию внешней политики Кыргызстана как составной части изменяющейся международной среды рубежа XXI-го столетия, а также проанализировать его реальный вклад в формирование глобального пространства безопасности.

Отмеченные явления имеют объективные предпосылки. В первую очередь, это вызвано сравнительно коротким периодом суверенности Кыргызской Республики. Негативную роль сыграло отсутствие в стране специализированных научных центров, занимающихся разработкой и исследованием проблем ее внешнеполитического развития. В подавляющем большинстве работ основное внимание уделено различным аспектам сотрудничества Кыргызстана с другими государствами, международными организациями и альянсами. Фундаментальные проблемы внешней политики Кыргызской Республики, включая перспективы ее функционирования на глобальном уровне, оказались вне поля зрения отечественных авторов. Прямым результатом тому явилось слабое интеллектуальное обеспечение внешней политики Кыргызстана.

Продолжающееся превращение науки о международных отношениях в прикладную науку актуализирует проблему поиска оптимальной методики 12 исследования . Это обусловлено, во многом, «отсутствием» собственных методов изучения международных отношений и ограниченным числом работ, раскрывающих методы и конкретные приемы познания в данной области науки13. Нельзя не согласиться с тем, что изучение международных отношений в фундаментальном плане требует сочетания подходов, опирающихся на теорию (исследование сущности и движущих сил этого особого рода общественных отношений), социологию (поиск детерминант, влияющих на его эволюцию), историю (фактическое развитие в разные эпохи, позволяющее видеть сходство и различия) и праксеологию (анализ процесса подготовки, принятия и реализации конкретного решения). В прикладном плане речь идет об изучении фактов, объяснении существующего положения, прогнозировании дальнейшей эволюции ситуации, подготовке и принятии решения14.

12 Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2002. С. 49.

13 Там же, С. 74-75.

14 Там же, С. 50.

Принципиально важным для объективной оценки внешней политики любого государства (в данном случае - Кыргызской Республики) является понимание, сложившееся к концу 80-х годов в теории внешней политики. Оно заключается в том, что «проблемой первостепенного значения в этой теории оказываются взаимодействие и взаимовлияние факторов внутренних и внешних, а также эффект их суммарного воздействия на социально-историческую эволюцию государства и его положения в системе государств, в международных отношениях. Иными словами, это проблема взаимовлияния внешней по отношению к государству среды (.«мирового сообщества») и «внутреннего мира» государства и общества в процессе их совместной, взаимосвязанной эволюции»15.

Это обуславливает необходимость восприятия и, соответственно, анализа внешней политики Кыргызской Республики как органичной части комплексных крупномасштабных реформ, направленных на всестороннюю модернизацию общества. Именно такой подход был избран автором при написании диссертационной работы. В качестве методической основы использовано сочетание ряда общенаучных и конкретных методов. Особый упор был сделан на использование системного подхода, позволившего автору на основе широкого фактического материала проанализировать основные тенденции и направления эволюции внешней политики Кыргызской Республики как самостоятельного целостного явления, и одновременно, органичной части более общей системы международных отношений.

Учитывая междисциплинарный характер исследования, оно построено на основе сравнительного анализа нескольких различающихся групп материалов.

Наиболее многочисленную группу составляют источники, отражающие формирование и практическую реализацию основополагающих приоритетов внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики в 1991-2004 годах.

Внешняя политика суверенного Кыргызстана не может быть понята вне учета исторических традиций, предшествовавших ее зарождению. В этой связи,

15 Косолапов Н.А. Анализ внешней политики: основные направления исследований//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.З, С. 431. целесообразно отметить ряд более ранних монографических исследований, появившихся в 50-70-е годы XX века. Ведущими историками Кыргызстана в разные годы рассматривались различные аспекты внешних сношений кыргызов и Кыргызстана в XIX-первой половине XX столетий. Учитывая многовековую историю кыргызско-российских отношений, основное внимание в них было уделено процессу развития взаимных отношений, включая политическую, экономическую и культурные сферы. Значительный вклад в исследование международных связей Кыргызстана рубежа XIX-XX столетий сделан Б.Д. Джамгерчиновым, В.М. Плоских, А.Б. Джаманкараевым16. В последующем, появляется ряд научных работ, освещающих экономическое и культурное сотрудничество Киргизской ССР как составной части СССР со странами -участниками СЭВ. Среди них необходимо указать на работы М.Р. Рыскулбекова, O.K. Карабаева, С.Т. Табышалиева, К.К. Каракеева, Т.М. Мырзабекова17.

Обретение независимости Кыргызстаном резко актуализировало проблему международных отношений кыргызского народа в контексте его исторического прошлого. Основной акцент был сделан на изучение кыргызско-российских взаимосвязей. В 90-х - начале 2000 годов эта проблема более детально была раскрыта и изучена в авторских и коллективных монографиях В.М. Плоских, Д.

18

Сапаралиева, Г.А. Рудова, В.А. Воропаевой, Дж. Джунушалиева . Вследствие высокой научной и практической значимости, тема кыргызско-российского сотрудничества нашла особое отражение в книгах главы государства19.

16 Джамгерчинов Б.Д. Присоединение Киргизии к России. М.:1959; Джамгерчинов Б.Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. Фрунзе: 1963; Джаманкараев А.Б. Развитие торговли в Киргизии в конце

XIX - начале XX вв. Фрунзе: 1965; Плоских В. Кыргызы и Кокандское ханство. Фрунзе: Илим, 1978.

17Рыскулбеков М.Р. Экономическое сотрудничество Киргизской ССР с союзными республиками и странами социализма. Фрунзе: 1962; Карабаев О. К. Дружба киргизского народа с народами зарубежных стран (1959 -1965 гг.) Фрунзе: 1966; Табышалиев С.Т. По обновленной земле. Фрунзе: 1971;Каракев К.К, Великий Октябрь и наука Киргизстана. Фрунзе: 1977;Мырзабеков Т.М. Киргизская ССР в экономическом, научном и культурном сотрудничестве СССР с социалистическими странами Европы (вторая половина 1950-1970-х годов). Автореф. диссертации кандидата исторических наук, Алма-Ата, 1979.

18 Сапаралиев Д. Взаимоотношения кыргызского народа с русским и другими народами в XVIIIb. Бишкек: Илим, 1997; Воропаева В., Джунушалиев Д., Плоских В. Из истории кыргызско-российских отношений (XVIII

XX вв.). Бишкек: Илим, 2001; Рудов Г. Российско-кыргызские отношения: история и современность. Москва-Бишкек: Илим, 2001.

19 Акаев А. Памятное десятилетие. Бишкек: Учкун, 2001; Акаев А. Кыргызская государственность и эпос «Манас». Бишкек, Учкун,2003; Акаев А. Думая о будущем с оптимизмом. Размышления о внешней политике и мироустройстве. М.: Международные отношения, 2004.

Из-за сочетания объективных и субъективных причин современный этап международных отношений Кыргызстана в отечественной историографии изучен намного менее полно, чем он того заслуживает. Активно проходившее обсуждение внешнеполитических приоритетов страны на протяжении всех 90-х годов «выплескивалось» преимущественно на страницы различных СМИ, в большинстве случаев не доходя до уровня научных изданий. Исследования, в которых международные связи Кыргызстана рассматриваются через призму современных политических процессов или же проблем безопасности, и вовсе исчисляются единицами. Именно поэтому, они приобретают еще большую значимость для реальной оценки и понимания основополагающих тенденций современного этапа внешнеполитического развития Кыргызской Республики.

К числу первых исследований подобного рода следует отнести работу А.Д. Джекшенкулова, работавшего в момент написания книги первым заместителем министра иностранных дел Кыргызской Республики. Это обусловило высокий профессионализм данного автора в раскрытии темы вхождения государств Центральной Азии в мировое сообщество. Несмотря на то, что работа не посвящена прямо становлению внешней политики Кыргызской Республики, в ней содержится ряд методологически ценных подходов, позволяющих определить место страны в системе региональной и

20 глобальной безопасности . Годом ранее у того же автора появилась статья, посвященная сходной проблематике21.

Начиная с 2000 года, появляются научные публикации Н.К. Момошевой, посвященные различным аспектам формирования внешней политики

22 суверенного Кыргызстана . Они подтвердили наличие у молодой исследовательницы стремления к всестороннему и объективному анализу

20 Джекшенкулов А.Д. Новые независимые государства Центральной Азии в мировом сообществе. М.: Научная книга, 2000.

21 Джекшенкулов А. О безъядерной зоне в Центральной Азии//Международная жизнь, 1999, № 6.

22 Момошева Н.К. Проблемы взаимоотношений Кыргызстана с развитыми странами мира; исторический опыт и перспективы//Вестник Кыргызского Государственного Национального университета, серия 5 (труды молодых ученых ЦМАНОП), в. 1-2 (Гуманитарные и экономические науки), 2000. С.79-82; Момошева Н.К.Анализ источников внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики в 1991-2003 годах//Источники: история и перспективы изучения. Сборник Международной научно-практической конференции, посвященной 2200-летию Кыргызской Государственности. Бишкек:2003. С.134-138. структурных изменений внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости. Об этом свидетельствует предпринятая ею попытка представить самостоятельный взгляд на эволюцию внешней политики страны в годы независимости23.

В 2001 году К. Токтомушевым была опубликована монография «Внешняя политика независимого Кыргызстана»24. В ее основу положены данные текущего архива МИД Кыргызстана, освещающие разные этапы становления и внешнеполитической деятельности молодого независимого государства. Благодаря использованию значительного фактического материала, его работа до сих пор является одним из наиболее интересных исследований в данной области. Это становится тем более очевидным вследствие затруднений, возникающих у отечественных научных работников при доступе и работе в архиве МИД Кыргызской Республики, благодаря чему она превращается в один из основных фактологических источников исследований в данной области.

В том же, 2001 году, опубликовано монографическое исследование автора диссертации, в котором частично рассматривались вопросы внешней

ЛГ политики современного Кыргызстана в контексте проблем его безопасности . Автор, одним из первых в отечественной научной литературе, попытался выявить и изучить влияние комплекса внешних факторов на внутреннее развитие страны через призму проблем безопасности. Данная тема была развита автором в монографии «На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года» и других научных публикациях , логическим итогом которых стала настоящая диссертация.

23 Момошева Н.К. Основные аспекты становления внешней политики Кыргызстана в 1991-1995 гг.//Вестник Кыргызского Государственного Национального университета/Труды молодых ученых ЦМАНОП, Серия 5 (Гуманитарные науки), в. 1, 2001; Момошева Н.К. Основные вопросы становления и функционирования внешней политики суверенного Кыргызстана//Журналистика жана Коом. Бишкек:2002.С. 167-172;

24 Токтомушев К. Внешняя политика независимого Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2001.

25 Омаров Н.М. Гуманитарные аспекты безопасности Кыргызской Республики в XXI веке: вызовы и ответы. Бишкек: 2001.

26 Омаров Н.М. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002; Он же. Международные отношения в эпоху глобального развития. Бишкек: Наука и образование, 2003; Он же. «Ассоциативная» система безопасности как новая модель организации евразийского пространства в начале XXI-го века//НАТО и Центральная Азия: региональная и национальная безопасность и стратегическое партнерство/Под ред. Т.А. Кожамкулова. Алматы: 2003.С. 25-34 и др.

В 2002 году появилось исследование Айдаркул Кааны «Международные отношения кыргызов и Кыргызстана: история и современность»27. В нем предпринята попытка проследить эволюцию связей Кыргызстана с внешним окружением на протяжении длительного исторического периода времени, включая новые тенденции. Это позволило ей сделать ряд ценных теоретических и практических выводов о современном состоянии и перспективах развития международных связей Кыргызстана.

Комплексная картина эволюции кыргызско-германского двустороннего сотрудничества дана в монографиях К. Кенешбекова и У. Акматбаева . Их ценность заключается в том, что в них представлена историческая ретроспектива формирования связей дореволюционного, а впоследствии, советского и постсоветского Кыргызстана с Германией. Основным выводом является справедливое определение Германии в качестве одного из основных партнеров Кыргызской Республики, оказавшего ярко выраженное позитивное влияние на динамику демократических преобразований в стране.

Не меньший интерес представляет монография М. С. Иманалиева, в момент опубликования которой он возглавлял МИД Кыргызской Республики29. Будучи профессиональным китаистом, он представил квалифицированный и оригинальный взгляд на развитие двусторонних отношений Кыргызстана и Китая, выделив при этом самостоятельную периодизацию их взаимоотношений в XVIII-XX веках. Предложенные им рекомендации позволяют существенно интенсифицировать кыргызско-китайское сотрудничество по целому ряду практических направлений.

Детально вопросы кыргызско-китайского пограничного урегулирования освещены в аналитическом сборнике, подготовленном совместными усилиями ведущих ученых Кыргызстана и сотрудников информационно-аналитического управления МИД Кыргызской Республики30. В нем воспроизводится

27 Айдаркул Каана. Международные отношения кыргызов и Кыргызстана: история и современность. Бишкек: 2002.

28 Кенешбеков К. А. Из истории международных отношений Кыргызстана и Германии (конец XIX - ХХв.) -Бишкек: 1999; Акматбаев У. Кыргызстан - Германия: проблемы становления и развития межгосударственных отношений. Бишкек: Илим, 2002.

29 Иманалиев М. Очерки о внешней политике Кыргызстана. Бишкек, Сабыр, 2002.

30 Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой - Б., 2003 объективная картина кыргызско-китайского пограничного урегулирования во второй половине XX века. Наряду с этим, авторами намечены мероприятия, призванные содействовать оптимизации политического сотрудничества между Кыргызстаном и Китаем.

К 2003 году относится появление совместного исследования А.Э. Джоробековой и Н.К. Момошевой, в котором представлена хронография внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики в 1991-2002 годах31. Исследование позволяет проследить динамику целенаправленного формирования Кыргызстаном двусторонних и многосторонних связей с другими государствами мира и международными организациями.

В 2001 - 2004 годах А. Акаевым опубликованы три книги, в которых проанализированы наиболее существенные направления практической реализации основных принципов государственного строительства в 1990-2000-е годы, включая сферу внешней политики32.

Экономические аспекты внешнеполитического развития Кыргызской Республики в годы независимости освещены в монографиях и статьях К. Идинова, Т. Койчуева, Т. Койчуманова, Б.Ч. Аширова и других .

Проблема эволюции и реализации основных приоритетов внешней политики Кыргызской Республики конца XX - начала XXI столетий нашла сравнительно малое отражение в российской и иностранной научной литературе. В подавляющем большинстве из них внешнеполитическое развитие Кыргызстана рассматривается лишь как часть кардинальных геополитических и институциональных перемен, происходящих в глобальном пространстве безопасности и Центральной Азии34. Признавая оправданность подобного подхода, позволяющего воссоздать многомерную и динамичную картину

31 Джоробекова А.Э., Момошева Н.К. Хроника внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики (1991-2002). Бишкек:2003.

32 Акаев А. Памятное десятилетие. Бишкек: Учкун, 2001; Его же. Кыргызская государственность и эпос «Манас». Бишкек, Учкун,2003; Его же. Думая о будущем с оптимизмом. Размышления о внешней политике и мироустройстве. М.: Международные отношения, 2004.

33 Идинов К. Кыргызстан в системе международных экономических отношений. Бишкек: 1997; Аширов Б.Ч. Становление и перспективы экономического сотрудничества Центральной Азии//Центральная Азия и культура мира. № 1(4), 1998. С. 23-27.

34 См.: Центральная Азия в системе международных отношений. Сборник научных статей. М.:2004. последних изменений, необходимо отметить, что малое количество публикаций, посвященных внешней политике Кыргызстана не отвечает его объективно возрастающему значению в системе региональной безопасности.

Для полноценного раскрытия темы диссертационного исследования, автором использованы монографии и статьи, в которых изучаются различные аспекты глобального развития, включая воздействие глобальных процессов на эволюцию внешней политики малых и развивающихся стран мира. Следует отметить, что данная проблематика (за отдельными исключениями), к сожалению, еще не получила должного отражения в Кыргызстане, вследствие чего основной упор был сделан на использование зарубежных научных источников. Несмотря на то, что с каждым годом в российской науке множится число публикаций, посвященных трансформации международных отношений, лидирующие позиции в осмыслении проблем глобализации и глобальной безопасности, по-прежнему, сохраняют западные исследователи.

Особое внимание привлекают монографические исследования Б. Бузана, Дж. Стиглица, X. Дж. Виарда и Ф. Орландо, 3.J1. Харриса и М.Дж. Сайда, К.

35

Омае и других . Основным плюсом большинства упомянутых исследований является объективный и непредвзятый анализ процессов глобализации и их воздействия на малые развивающиеся государства мира. Как отмечается, процесс неравномерной глобализации выгоден преимущественно развитым странам мира, создавая значительные риски для развития малых государств мира. В то же время, глобальная нестабильность, возникающая из-за этого, рождает для «постсовременных» государств мира вполне зримые угрозы в виде международного терроризма и транснациональной преступности.

Оригинальный взгляд на глобальные процессы представлен в трудах многих российских исследователей. Среди них необходимо особо указать

35 Barry Buzan. People, States and Fear. An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Second Edition. Lynne Rienner Publisher. Boulder, Colorado. 1991.; Security. A New Framework for Analysis//Ed. by Barry Buzan, Ole Waever, Jaap de Wilde. Lynne Rienner Publishers.Boulder,London.l998; Stiglitz J. More Instruments and Broader Coals: Moving Towards the Post-Washington Consensus. Helsinki, 1998; Non-western Theories of Development//Ed. by Wiarda H.J. Orlando F.I., 1999; Critical Perspectives on Globalization and Neoliberalism in Developing Countries//Ed. by Harris R.L. and Seid M.J. Boston, 2000; Ohmae K. The Invisible Continent. Four Strategic Imperatives of the New Economy. N.Y.: 2000; Stiglitz J.E. Globalization and its Discontents. W.W.Norton&Company. N.Y.-London, 2002. работы М.Ильина, Н.А. Косолапова, А.С.Панарина, А.И. Неклессы, Г. Дилигенского, А.И. Уткина, М.А. Пешкова, П.А. Цыганкова, И.А. Василенко, Ю.В. Яковца и многих других36. Включение России в процессы глобального развития привело к необходимости выработки стратегии ее развития в резко изменившихся условиях. Вместе с тем, практический опыт, накопленный страной к концу 90-х годов, позволил подвести первые итоги и выработать научно обоснованные рекомендации, позволяющие отчасти минимализировать негативные последствия «неравномерной глобализации». Особенно хорошо это видно на примере сборников «Грани глобализации: трудные вопросы современного развития» и «Глобализация и столкновение идентичностей», в которых ведущие российские ученые - политологи и экономисты сумели показать различные стороны современных глобальных процессов, их воздействие на процесс реформации постсоветских государств и

37 международную безопасность .

Неопределенность современного этапа и будущего международных отношений, влияющая на трансформацию процессов глобальной безопасности, нашла прямое выражение в продолжающихся дискуссиях исследователей и политиков по данному вопросу. Своего рода «водоразделом» является вопрос о

36 Ильин М. Политическая глобализация: институциональное изменение//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 193-248; Косолапое Н.А. Контуры нового миропорядка//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.1, С.93-113; Неклесса А.И. ORDO QUARDO - четвертый порядок: пришествие постсовременного мира//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 126-144; Дилигенский Г. Человек перед лицом глобальных процессов//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 329-360;Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: Логос,1998; Василенко И. А. Политическая глобалистика. М.: Логос, 2000; Дружиловский С.Б. Исламская модель развития как альтернатива вестернизации восточного общества (вопросы теории и практики)//Мусульманские страны у границ СНГ/Под ред. В.Я. Белокреницкого и А.З. Егорина. М.: Крафт+, 2001, С. 96-115; Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001; Чешков М.А. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.I, С.114-125; Дегоев В.В. Глобализация для СНГ//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.3; Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2002;Лебедева М.М. Мировая политика. М.: Аспент-пресс, 2003; Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М.: Экономика, 2003.

37 Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003; Глобализация и столкновение идентичностей. Материалы международной Интернет - конференции 24 февраля - 14 марта 2003 года//Под ред. А. Журавского, К. Костюка. М.: 2003. том, каким будет мир - «однополюсным» или «многополюсным» и какие

1 о следствия это будет иметь для системы международных отношений .

Роль «момента истины» выполняет вопрос о роли ООН и великих держав в мировой политике. Подавляющее большинство российской политической и научной элиты выступает с позиции «демократического мироустройства», согласно которой, применение силовых акций и односторонних действий со стороны наиболее развитых государств мира должно быть сведено к минимуму.

С аналогичных позиций выступает и руководство Кыргызской Республики, видя в обновленной и укрепленной ООН наиболее легитимный орган регулирования международных отношений, в рамках которого могут быть использованы новые параметры международной безопасности39.

Одним из наиболее известных и авторитетных представителей противоположной точки зрения является 3. Бжезинский, прокламирующий США в качестве «единственной мировой сверхдержавы», призванной обеспечить новый мировой порядок в XXI-м столетии40. Сближается с этим и мнение другого знаменитого дипломата и политолога Г. Киссинджера, обосновывающего в своих трудах превосходство США41. Объективности ради, необходимо отметить определенный пересмотр позиции 3. Бжезинского после 11 сентября 2001 года. Он считает, что современным условиям более точно соответствует позиция глобального лидерства США, позволяющая не просто доминировать, противопоставляя себя другим, а управлять мировым

38 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999; Strategic Assessment. 1999. Institute for National Strategic Studies - Washington DC, 1999; The Politics of Global Governance. International Organizations in an Interdependent World/Ed. by Paul F. Diehl. Lynne Rienner Publishers, Colorado, 2001 ;Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. A.B. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1; Богатуров А.Д. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политике США//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. A.B. Торкунова. M.: РОССПЭН, 2002.

39 Выступление Президента Кыргызской Республики на 59-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН -http://www.president.kg/pTess/appearance/1456/

40 Brzezinski Z. Unique World Power. American Strategy of Domination. Berlin, 1997; Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999. С. 13-43.

41 Киссинджер Г. Дипломатия. М.: Ладомир, 1997. С. 3-5; Он же. Нужна ли Америке внешняя политика? М.: Международные отношения, 2003. С. 16-17. сообществом посредством его консолидации на основе предлагаемых США ценностей42.

Свое логическое развитие эти дискуссии находят в вопросах о том, какие параметры международной безопасности формируются в настоящее время в Центральной Азии и том, каков должен быть их «идеальный образ», способный обеспечить долговременную безопасность для расположенных здесь государств и народов. В многочисленных публикациях, детально обсуждаются реальные и потенциальные угрозы безопасности государств Центральной Азии, вырастающие из особенностей их внутреннего развития и противоборства внешних сил за преобладание в регионе43. Учитывая резкие изменения, происшедшие в измерениях безопасности после 11 сентября 2001 года, основной упор при оценке процессов региональной безопасности сделан на публикации, появившиеся в последние годы44.

Касаясь внешнеполитического аспекта данной проблемы, надо отметить, что наиболее приближенным к реальности является мнение о том, что долговременная безопасность Центральной Азии может быть достигнута лишь ее превращением из зоны противоборства великих держав в место их позитивного взаимодействия. Логическим развитием подобного подхода явилась последняя инициатива кыргызской дипломатии о превращении Кыргызстана в зону мирного сотрудничества и взаиморазвития мировых цивилизаций.

42 Бжезинский 3. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2005.

C. 268-285.

43 Central Asia Security. The New International Context/Ed. by Roy Allison and Lena Jonson. London - Washington

D.C., 2001; Лузянин С.Г Китай, Россия и Центральная Азия: разграничение интересов//Китай в мировой политике/Под ред. А.Д.Воскресенского. М.: РОССПЭН, 2001; Central Asia Security. The New International Context. Ed. by Roy Allison and Lena Jonson. London - Washington D.C., 2001; Russia, the Caucasus and Central Asia. The 21st Century Security Environment/Ed. by Rajan Menon, Yuri E. Fedorov and Ghia Nodia. East West Institute, New-York - London, 2001; Звягельская И. Д., Наумкин В. Угрозы, вызовы и риски «нетрадиционного» ряда//Восток/Запад. Региональные подсистемы и региональные проблемы международных отношений/Под ред. А.Д. Воскресенского. М.:РОССПЭН, 2002.

44 Политика и интересы великих держав в Центральной Азии до и после 11 сентября 2001 года//Центральная Азия до и после 11 сентября 2001 года: геополитика и безопасность/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: 2002; Геополитический баланс сил в Центральной Азии//Центральная Азия: геоэкономика, геополитика, безопасность/Под ред. P.M. Ал имова. Ташкент: Шарк, 2 002;Faultlines о f с onflict i п С entral A sia and t he S outh Caucasus. Implications for the U.S. Army/Ed. by Olga Oliker, Thomas S. Szayana. RAND, Arryo Center, 2003.

Чрезвычайно важную роль в формировании научно-практической базы исследования сыграли материалы из текущих архивов органов государственного управления, отвечающих за формирование и реализацию законодательной и нормативно-правовой базы внешней политики республики.

В связи с относительной новизной и современностью проблематики, освещаемой в диссертации, значительная часть использованных материалов хранится в текущих архивах министерств и ведомств Кыргызской Республики. Среди них - Министерство иностранных дел, Агентство Кыргызской Республики по контролю наркотиков, Комитет по международным, внешнеэкономическим вопросам и межпарламентским связям Собрания Народных представителей Жогорку Кенеша (парламента) Кыргызской Республики, Международный институт стратегических исследований при Президенте Кыргызской Республики. Несмотря на сравнительно короткий срок существования государственных органов Кыргызской Республики, в них накоплен значительный объем документации, позволяющий адекватно оценить эволюцию внешней политики и интеграцию Кыргызской Республики в глобальное пространство безопасности.

Особую группу источников составляют законы Кыргызской Республики, Указы, Распоряжения, Послания и выступления Президента Кыргызской Республики, Постановления Правительства Кыргызской Республики. Президентом и Правительством Кыргызской Республики в 1991-2004 годах издан ряд Указов и Постановлений, определяющих основные направления внешней политики страны. Главою государства, вследствие резко возросшего интереса международной общественности к внешней политике и безопасности Кыргызстана, в последние годы был сделан ряд чрезвычайно значимых заявлений и выступлений. Совокупность вышеназванных документов, прямо повлиявших на формирование и реализацию основных направлений внешней политики суверенного Кыргызстана, составила источниковедческую базу диссертационного исследования.

Принципиальное значение для анализа основных закономерностей, лежащих в основе формирования и реализации внешнеполитического курса Кыргызстана, имеют такие документы как доктрина «Дипломатия Шелкового Пути» и созданная на ее основе Концепция внешней политики Кыргызской Республики. Всестороннее изучение и анализ этих важнейших источников позволил автору дать адекватную происходившему оценку вклада Кыргызстана в укрепление международной безопасности начала 3-го тысячелетия.

Учитывая международный характер проблематики, рассматриваемой в диссертационном исследовании, одним из наиболее значимых видов использованных источников явились различные категории официальных документов, подписанных и ратифицированных высшим политическим руководством страны.

Их анализ позволяет воссоздать объективную картину осуществления Кыргызской Республикой своей деятельности на международной арене. К сожалению, из-за ограниченности финансовых средств Министерством иностранных дел Кыргызской Республики до сих пор не выпускается свой бюллетень, в котором публиковались бы наиболее важные и значимые внешнеполитические документы.

Широкое применение государственными органами и общественными организациями Кыргызстана и других стран информационных технологий обусловило активное использование автором такого принципиально нового вида источника как Интернет. Значительная часть использованных документов размещена на веб-сайте Президента, Министерств иностранных дел, экономического развития, внешней торговли и промышленности Кыргызской Республики, Министерств иностранных дел Российской Федерации, Республики Казахстан, Республики Узбекистан, различных отечественных и иностранных информационных агентств и печатных изданий.

Цели, поставленные в диссертационной работе, заключаются в следующем:

1. Выявить основные этапы эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости,

2. Исследовать основные тенденции процесса интеграции Кыргызской Республики в формирующееся глобальное пространство безопасности через многосторонние (региональные и мировые институты) и двусторонние механизмы сотрудничества,

3. Выявить основные направления и характер трансформации структур международной безопасности в Центральной Евразии как системообразующем компоненте современной системы международных отношений, включая место в них Кыргызской Республики,

4. Оценить характер и перспективные направления внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики с учетом меняющейся роли государства в условиях глобализации,

5. Выработать конкретные рекомендации по совершенствованию внешней политики Кыргызской Республики как одного из основополагающих элементов в проведении комплексной модернизации государственных и общественных институтов.

Таким образом, главная научная проблема диссертационного исследования заключается в том, чтобы проанализировать сложившуюся модель взаимодействия Кыргызской Республики с внешним окружением, и, исходя из полученных результатов, подготовить научно обоснованную основу оптимизации ее внешней политики на длительную перспективу. Научная новизна диссертационной работы определяется следующим:

• Представлено оригинальное видение характера и форм трансформации системы международных отношений, включая детальное рассмотрение изменяющейся структуры региональной безопасности в Центральной Евразии,

• Выявлены и проанализированы основные этапы формирования и практической реализации внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости,

• Доработана научно-методическая база, позволяющая анализировать процесс принятия и осуществления внешнеполитических решений в Кыргызской Республике и их воздействия на изменение системы международной безопасности,

• Проведен анализ трансформации типа государства, формирующегося в Кыргызской Республике, позволивший получить объективную оценку характера и направлений его самоидентификации в международном окружении,

• Разработаны научно обоснованные рекомендации, позволяющие оптимизировать современную внешнюю политику Кыргызской Республики в преодолении разноуровневых, транснациональных и трансграничных угроз безопасности.

Основные положения, выносимые на защиту, заключаются в следующем.

• Атрибутация эволюции внешней политики Кыргызской Республики как неотъемлемой части изменений глобального пространства безопасности, включая ее вклад в упрочение многосторонних механизмов противодействия глобальным угрозам и вызовам эпохи,

• Определение и сравнительный анализ основных этапов эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости (19912005 годы),

• Оценка приоритетных направлений внешней политики Кыргызской Республики на двустороннем и многостороннем уровнях,

• Анализ механизмов участия Кыргызской Республики в региональных и мировых организациях и альянсах,

• Презентация научно-практических рекомендаций, призванных повысить эффективность внешней политики Кыргызской Республики в решении актуальных проблем безопасности на региональном уровнях. Практическое применение результатов исследования.

• Создана научно-методическая база, позволяющая увеличить эффективность внешней политики Кыргызской Республики как одного из важнейших элементов многосторонней модернизации страны,

• Выработаны практические рекомендации, способствующие повышению интеграционного потенциала Кыргызской Республики в глобальном пространстве,

• Исходя из особенностей современного этапа развития внешней политики Кыргызской Республики, определены меры, направленные на повышение ее действенности в противодействии глобальным вызовам и угрозам. Положения исследования могут быть использованы в качестве самостоятельного учебно-методического курса для студентов международных факультетов ВУЗов и слушателей Дипломатической Академии МИД Кыргызской Республики, сотрудников Министерства иностранных дел республики, международных отделов министерств и ведомств, работников правоохранительных органов республики и региона.

Основные положения диссертационной работы, выносимые на защиту, апробированы в научных публикациях, а также в ходе выступлений автора на международных научно-практических конференциях и семинарах. Одновременно, учитывая высокую научно-практическую значимость данной проблемы, результаты диссертационного исследования нашли реальное применение в деятельности ряда министерств и ведомств, ответственных за формирование, обеспечение и реализацию внешней политики и безопасности Кыргызской Республики. Рекомендации, содержащиеся в диссертационной работе, широко используются в повседневной деятельности Министерства иностранных дел Кыргызской Республики, Жогорку Кенеша (парламента) Кыргызской Республики, Отделения Антитеррористического Центра государств-участников СНГ по Центральной Азии, Международного Института Стратегических исследований при Президенте Кыргызской Республики, а также учебно-методической деятельности факультета международных отношений Кыргызско-Российского Славянского университета. Это подтверждается соответствующими актами о внедрении.

В процессе подготовки и написания диссертационной работы автором опубликован ряд монографических исследований и публикаций в научной периодике, в которых детально проанализированы различные аспекты эволюции внешней политики Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности.

Список публикаций, в которых автор апробировал основные положения своей диссертационной работы:

1. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. - Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002. - 80 е., 5,0 п.л.

2. Государства Центральной Азии в глобальной системе международных отношений на пороге XXI-го века//Глава 3 в авторском учебнике «Международные отношения в эпоху глобального развития» - Бишкек: Издательский Дом «Наука и образование», 2003. - С. 167-270, 5,5 п.л.

3. Внешняя политика Кыргызской Республики в эпоху «стратегической неопределенности». - Бишкек: Илим, 2005. - 320 е., 20 п.л.

4. Исламское возрождение и гражданское общество в Центральной Азии в контексте современных проблем глобального развития//Религия и образование. - Бишкек: ОБСЕ и КГПУ им. И. Арабаева, 2002. - С.89-96, 0,3 п.л.

5. Национальное устойчивое развитие как определяющий компонент современных стратегий международного развития//Национальное устойчивое развитие. - Бишкек: № 1(1), 2003. - С. 5-8, 0,2 п.л.

6. «Ассоциативная» система безопасности как новая модель организации евразийского пространства в XXI-м веке//Раздел в коллективной монографии «НАТО и Центральная Азия: региональная и национальная безопасность и стратегическое партнерство»/Под ред. Т. А. Кожомкулова. - Алматы: 2003.- С. 25-34, 0,4 п.л.

7. Глобализация, исламский радикализм и международный терроризм: к вопросу об антикризисной стратегии современной Центральной Азии//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, Т.З, № 4. - Бишкек: 2003. - С. 24-28, 0,2 п.л.

8. Центральная Азия в зеркале «Чужой Большой Игры: путь к самоидентификации или капитуляции?//Интересы ЕС, КНР, России и США в Центральной Азии. - Бишкек: Фонд им. Ф. Эберта, 2004. - С. 150156, 0,3 п.л.

9. Основные этапы формирования антитеррористической политики государств Центральной Азии//Раздел в коллективной монографии «Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодействия»/Под ред. К.М. Осмоналиева. - Бишкек: НИЦ МВД КР, 2004. - С. 16-26, 0,5 п.л.

Ю.Эволюция структуры международной безопасности в постсоветской Евразии 90-х годов 20-го - начала 21-го веков/Юриентир, № 1 (5), 2004. -Бишкек: Международный Институт стратегических исследований при Президент Кыргызской Республики. - С.53-57, 0,5 п.л.

11. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии//Центральная Азия и Кавказ. - Лулео (Швеция), 2004.- № 2 (32). - С. 40-50, 0,6 п.л.

12. Межгосударственные отношения Киргизии и США: состояние и перспективы//США и Канада: экономика, политика, культура. (ИСКРАН), № 6, 2004.- С. 35-40, 0,5 п.л.

13. Основные этапы становления системы безопасности и антитеррористической деятельности государств Центральной Азии в 90-е годы 20-го - начале 21-го вв.//Предупреждение проявлений экстремизма в странах Центральной Азии/Под ред. Нурмухамедова Б.Ж., Полетаева Э.Э. - Алматы-Туркестан:2004. - С. 56-66, 0,5 п.л.

14. Кыргызстан - Европейский Союз: эволюция и приоритеты сотрудничества в начале 21-го века//Раздел в коллективной монографии

Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза»/Под редакцией Ж.У.Ибрашева. - Алматы:2004. - С. 113-130, 0,5 п.л.

15. Методологические аспекты проблемы самоидентификации государств Центральной Азии в глобальном пространстве безопасности//США и страны Центральной Азии: реалии и перспективы взаимоотношений/Под ред. Ж.У. Ибрашева. - Алматы: 2004.- С. 73-88, 0,5 п.л.

16. Самоидентификация как стратегический выбор государств Центральной Азии в начале 3-го тысячелетия//Ориентир, № 3, 2004.- Бишкек: Международный Институт стратегических исследований при Президент Кыргызской Республики. - С.34-38, 0,5 пл.

17.Исламский радикализм как глобальный вызов безопасности современной Центральной Азии//Афганистан и безопасность Центральной Азии/Под ред. А.А. Князева. - Бишкек: Илим, 2004.- С. 113-122, 0,3 п.л.

18. Китай во внешней политике суверенного Кыргызстана: истоки и перспективы//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т. 4, № 4. - Бишкек: 2004. - С. 19-26, 0,3 п.л.

19. Основные этапы становления и реализации внешней политики Кыргызской Республики в 1991 - 2004 годах//Проблемы современного Востока. - М.: Издательство ИВ РАН, 2004. - С. 72-91, 0.5 п.л.

20. Эволюция и приоритеты деятельности Шанхайской Организации Сотрудничества через призму национальных интересов Кыргызской Республики//Проблемы Дальнего Востока, № 2. - М: 2005. - С. 65-72, 0,5 п.л.

21. Об интеллектуальном обеспечении внешней политики Кыргызской Республики//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т.5, № 2. - Бишкек: 2005. - С. 30-38, 0,5 п.л.

22. К проблеме становления трансъевразийского пространства безопасности: современное состояние и перспективы // «Черноморско-Каспийский регион: проблемы и перспективы сотрудничества». - М.: Фонд им. Ф. Эберта, 2005. - С. 99-134, 0,7 п.л.

23. Мир и Центральная Азия в 2025 году: «дрейфующие острова»//Кыргызстан - 2025: стратегии и сценарии развития. -Бишкек: Фонд им. Ф. Эберта, 2005. - С. 29-36, 0,5 п.л.

24. Кыргызстан в трансъевразийском пространстве безопасности на рубеже XX - XXI-го веков//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т.6, № 1. - Бишкек: 2006.- С. 34-39, 0,5 п.л.

По своей структуре диссертационная работа состоит из введения, пяти глав, содержащих 16 параграфов, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности"

Заключение

Распад СССР подвел закономерную черту под протяженным периодом в истории международных отношений. Начальная фаза «поствестфальского» периода международных отношений ознаменовалась быстрой утратой иллюзий о возможности возникновения «мира без границ» и внутренних конфликтов. Именно этим, обусловлен вывод автора о том, что наиболее адекватной характеристикой современного этапа международных отношений является его оценка как эпохи «стратегической неопределенности»471.

После краха биполярной системы исчезла линия четкого раздела между «своими» и «чужими», союзниками и противниками. Мир вступил в полосу неуверенности и возросших рисков472, закономерным следствием чего стало появление концепции общества «общего риска»473.

В этих условиях определились две доминирующие стратегии стабилизации глобальной международной системы. Одна из них основана на традиционных средствах мировой политики, среди которых преобладают категории «баланса сил» и лидерства великих держав. Одновременно с этим, происходит возникновение глобальной посткапиталистической системы, развивающейся по единым правилам. Речь идет о многоуровневой высокоподвижной и межгосударственной системе, в которой на передний план выдвигаются проблемы, особенно в экономической сфере, требующие многосторонних решений, новых международных институтов474. Наиболее очевидным примером прообраза подобного рода системы является сформировавшаяся в начале XXI-го века в Центральной Евразии «ассоциативная» система безопасности, основные закономерности

471 Омаров H.M. На пути к глобальной безопасности.С. 25.

472 Цыганков П.А. Указ. соч., С. 191.

473 Шоу М. Развитие общества «общего риска»: теоретический обзор//Военные и общество в Западной и Восточной Европе. Сравнительное исследование/Под ред. Юргена Кульманна и Джин Каллаган; Европейский Центр изучения вопросов безопасности имени Джорджа Маршалла. М.: «Научная книга», 2000. С. 24-27.

474 Цыганков П.А. Указ. соч., С. 191. функционирования которой были выявлены и проанализированы автором диссертационного исследования475.

Не вызывает сомнений, что использование новой стратегии в области международной безопасности требует перехода к иным принципам глобальной солидарности, основанным на признании неделимости безопасности, единстве человеческой цивилизации и гармонизации отношений между развитыми и развивающимися государствами мира476.

Именно такой подход был избран в Кыргызской Республике. Руководство страны, с первых дней независимости, взяло курс на проведение миролюбивой политики во внешнем окружении. Она имела объективные и субъективные предпосылки, определяемые национальной спецификой развития государства и особенностями переживаемого переходного периода.

Исходя из этого, мы имеем право сделать вывод о том, что внешняя политика Кыргызской Республики была направлена на выполнение двух наиболее значимых задач. Прежде всего, она явилась неразрывной частью демократических преобразований, проводимых в рамках программы всесторонней модернизации политических и экономических институтов страны. В сочетании с вековыми традициями мира и добрососедства, демократические реформы заложили прочный фундамент развития Кыргызской Республики. Закономерным итогом первых лет независимости стало принятие 5 мая 1993 года новой Конституции, согласно которой Кыргызстан является светским, демократическим, унитарным государством, выполняющим общепринятые международные правовые установления477.

Не менее важной функцией явилось и обеспечение безопасности Кыргызской Республики во внешнем окружении посредством формирования

475 Омаров Н.М. «Ассоциативная» система безопасности как новая модель организации евразийского пространства в начале XXI-го века.С.25-34;Омаров Н.М. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии.С.43-50.

4 6 Эльянов А. Глобализация и расслоение развивающихся стран//Мировая экономика и международные отношения. № 6, С. 13; Дилигенский Г. Человек перед лицом глобальных процессов//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 342-360;Толстых В. Глобальные вызовы и поиски ответа: социокультурный аспект//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. M.: Альпина Паблишер, 2003. С. 408-414.

477 Конституция Республики Кыргызстан. Бишкек: Учкун, 1993. С.2. пояса добрососедства» и активного участия в усилиях международного сообщества в противодействии новым, глобальным угрозам безопасности. Учитывая объективно ограниченные возможности Кыргызстана как малого государства, им была избрана стратегия многостороннего участия и продвижения мирных инициатив, призванных способствовать решению актуальных проблем развития человечества.

Таким образом, внешняя политика, будучи неразрывной частью политики многосторонней модернизации и демократизации Кыргызской Республики способствовала ее динамичному и, в целом, успешному вхождению в мировое сообщество.

На основе всестороннего анализа широкого круга источников автору диссертационного исследования удалось выявить два основных этапа эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости.

В рамках первого из них происходило формирование основных внешнеполитических приоритетов страны, отражавшее характерные особенности переживаемого этапа кардинальных реформ. Несмотря на отсутствие целого ряда требуемых предпосылок (сложившейся нормативно -правовой системы регулирования международных отношений, развитой дипломатической службы, системы подготовки кадров), Кыргызстан смог в течение ограниченного периода времени успешно интегрироваться в мировое сообщество. Этому, в значительной степени, способствовало вступление Кыргызской Республики в 1992-1993 годах в ООН и СБСЕ/ОБСЕ.

Это событие имело двоякое следствие. Участие Кыргызстана в этих авторитетных международных организациях создало надежные гарантии его безопасности, одновременно позволив активно включиться в решение наиболее актуальных проблем, угрожавших человечеству в преддверии 3-го тысячелетия. С другой стороны, вступление новых независимых государств СНГ в ООН и ОБСЕ привело к трансформации системы международной безопасности. Здесь необходимо указать как на ее количественное расширение за счет увеличения охватываемого ею пространства, так и качественное изменение посредством новых измерений.

Значимую роль в этом сыграли внешнеполитические инициативы Кыргызской Республики, часть из которых была выдвинута в первые годы независимости. Вследствие своей актуальности, они «перешагнули» границы республики и Центральноазиатского региона. Их логическим развитием стала внешнеполитическая доктрина Кыргызстана «Дипломатия Шелкового Пути», представленная в 1998 году на 53-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В ней нашли отражение консолидированные устремления народа Кыргызстана, направленные на создание глобального пространства безопасности, основанного на принципах «демократического миропорядка». Впервые в мире в политическом контексте была использована формула «трех «анти»» - «антитерроризм», «анти-наркотизм», «анти-экстремизм».

Прямым подтверждением востребованности этой инициативы стала ее поддержка мировым сообществом. Она выразилась как в виде разнообразных конференций и семинаров по ее пропаганде, но и проведении в последующем инициированных Кыргызской Республикой Международного года гор (2002 год) и Форума-Диалога цивилизаций под эгидой ЮНЕСКО (июнь 2004 года).

Не менее значимым для обеспечения безопасности Кыргызстана явилось и многостороннее сотрудничество в рамках СНГ, приоритетным направлением внутри которого явилось развитие партнерских отношений с Россией и странами Центральной Азии. Распад единого политического и экономического пространства вынудил эти страны к поиску нового формата взаимоотношений. В то же время, общее историческое прошлое, единство целей и задач, вставших перед ними как во внутренней, так и внешней политике обусловили процесс взаимного тяготения и возобновления интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Россия выполняла в этом процессе лидирующую роль, что не могло не отразиться самым благоприятным образом на развитии ее двусторонних отношений с Кыргызстаном. Расширенное военно-политическое, экономическое и культурное сотрудничество с Российской Федерацией явилось основой для его безопасного и стабильного развития в наиболее тяжелый период его развития.

Позитивную роль в многостороннем реформировании Кыргызстана в первой половине 90-х годов сыграло и сотрудничество со странами дальнего зарубежья. Благодаря этому, Кыргызстану удалось в сравнительно короткие сроки провести многостороннюю модернизацию политической, экономической и социальной инфраструктуры государства. Несмотря на ощутимые трудности и болезненность данного процесса, сотрудничество с США, странами Европейского Союза и КНР позволило минимализировать возможные угрозы, возникавшие в связи с этим. Последующее вступление в ВТО в октябре 1998 года, явившееся закономерным результатом этого сотрудничества, также имело определенные положительные следствия, способствуя ускорению процесса интеграции Кыргызстана в глобальную систему мирохозяйственных связей.

Принятие на основе доктрины «Дипломатия Шелкового Пути» 17 мая 1999 года Концепции внешней политики Кыргызской Республики знаменовало собой успешное выполнение задач первого этапа внешней политики суверенного Кыргызстана. За период с 1991 по первую половину 1999 года были выработаны, апробированы и предъявлены международному сообществу наиболее значимые приоритеты внешней политики Кыргызской Республики, установлены двух- и многосторонние связи с большинством государств мира, созданы необходимые механизмы и институты, позволяющие обеспечить реализацию взятых на себя обязательств. Активное участие в создании ОДКБ, ШОС, ЕврАзЭс и ОЦАС способствовало выработке нового формата международного сотрудничества в области трансграничной безопасности в Центральной Евразии как одном из системообразующих регионов мира.

В рамках второго этапа по периодизации автора, охватывающего период с 17 мая 1999 года по настоящее время, основным направлением дипломатии суверенного Кыргызстана стало закрепление и дальнейшее развитие уже достигнутых результатов.

Глобальный вызов, брошенный мировому сообществу И сентября 2001 года, нашел адекватный ответ во внешней политике Кыргызской Республики.

С первых дней существования международной антитеррористической коалиции Кыргызстан принял активное участие в ней. В значительной степени, это было обусловлено собственным горьким опытом страны, одной из первых, в 1999-2000 годах, столкнувшейся с агрессией со стороны международных террористов. Конкретное участие Кыргызской Республики в противодействии мировому терроризму выразилось в поддержке усилий США и других западных стран в последовавших за операцией «Нерушимая свобода» мероприятиях по стабилизации военно-политической ситуации в постконфликтном Афганистане. Не менее важным выглядит и участие Кыргызстана в мероприятиях, проводимых по линии ОДКБ и ШОС, включая создание авиабазы КСБР ОДКБ в г. Кант.

Другим качественным отличием второго этапа от предыдущего является усиление вектора многостороннего сотрудничества во внешней политике Кыргызской Республики. Это обусловлено резким возрастанием значимости многосторонних механизмов обеспечения региональной и глобальной безопасности в свете новых транснациональных угроз, позволяющих малым государствам, подобным Кыргызстану, эффективнее реализовывать задачи обеспечения собственной безопасности в международном окружении. В этом смысле, особое значение для Кыргызстана на современном этапе приобретает наращивание усилий по обеспечению трансъевразийской безопасности в рамках таких структур и механизмов как ОДКБ, ЕврАзЭс, ШОС, ОЦАС. Другим позитивным моментом, вытекающим отсюда, является последовательное упрочение формата двусторонних отношений с Россией, КНР и странами Центральной Азии.

Практические действия в сфере внешней политики на современном этапе подтверждают правомерность избранного курса. Многовекторность как определяющий принцип международного сотрудничества выступает необходимым условием для создания благоприятных предпосылок и возможностей по проведению сбалансированной и гибкой политики на международной арене. Поэтому, многовекторная дипломатия наилучшим образом отвечает национальным интересам Кыргызстана и определяется всей совокупностью целей и задач, которые необходимо решить в перспективе.

Как одну из форм реализации новых принципов глобальной безопасности необходимо рассматривать инициативу Кыргызстана о создании на его территории постоянно действующей открытой зоны межцивилизационного диалога на евразийском геополитическом пространстве, озвученную в ходе Иссык-Кульского форума ЮНЕСКО. Ее основой является успешно реализуемая внутриполитическая доктрина «Кыргызстан - наш общий дом»478.

Перспективные цели внешней политики Кыргызской Республики, во многом, определяются спецификой событий 24 марта 2005 года, знаменовавших начало нового этапа политической истории страны. Новое руководство, подтвердив свою верность международным обязательствам, заявило о том, что Россия и страны СНГ, остаются наиболее значимыми партнерами Кыргызстана на долговременную перспективу, что не уменьшает ценности сложившихся отношений со странами дальнего зарубежья и другими международными организациями.

Учитывая опыт минувших лет, представляется необходимым отметить отдельные проблемные зоны внешней политики суверенного Кыргызстана. Наиболее заметная из них, вызванная особенностями переживаемого периода и продолжающимся процессом становления государственности - очевидная «пафосность» и завышенный уровень притязаний, зачастую не подтвержденный реальными ресурсами, необходимыми для их реализации. Это не может не отражаться негативным образом на ее эффективности во внешнем окружении, требуя перевода на «приземленный» уровень конкретных мероприятий, необходимых для поступательного развития общества. Первостепенное значение в этом смысле приобретает наращивание

478 «Кыргызстан - наш общий дом». Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева на 1 Курултае народа Кыргызстана//! Курултай народа Кыргызстана. Бишкек: Учкун, 1996. С. 6-12. усилий в области внешнеэкономической дипломатии, а также последовательное расширение внутрирегионального сотрудничества.

В течение последних лет народу Кыргызстана удалось достичь значительного прогресса в реформировании политической, экономической, социальной, культурной сфер государства. Этому способствовала открытость страны и курс на демократическое развитие, поддержанный большинством стран мира. Исходя из уже достигнутых успехов, главной задачей внешней политики Кыргызской Республики на долговременную перспективу является поддержание уже созданных благоприятных условий для безопасного и стабильного развития в XXI-м веке.

Список научной литературыОмаров, Нур Мэлсович, диссертация по теме "История международных отношений и внешней политики"

1. Декларация о государственной независимости Республики Кыргызстан (г. Бишкек, 31 августа 1991 года, № 578-X1.) - Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

2. Конституция Республики Кыргызстан. Бишкек: Учкун, 1993.

3. Указ Президента Республики Кыргызстан «Об образовании Государственной комиссии Республики Кыргызстан по контролю наркотиков» от 8 апреля 1993 года № УП -115 Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

4. Указ Президента Республики Кыргызстан «О создании Национальной комиссии Республики Кыргызстан по делам ЮНЕСКО» от 6 апреля 1993 года № УП-107 -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

5. Постановление Жогорку Кенеша Кыргызской Республики «О присоединении к Конвенции о правах ребенка» (г.Бишкек, 12 января 1994 года № 1402-XII) -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

6. Конституция Кыргызской Республики. Бишкек: Учкун, 1996.

7. Национальная Стратегия Устойчивого Человеческого Развития. Материалы Национального Форума по Устойчивому Человеческому Развитию, состоявшегося 28 мая 1997 года в городе Бишкеке. Бишкек, Учкун, 1998. 78с.

8. Протокол о присоединении Кыргызской Республики к Марракешскому Соглашению о формировании Всемирной торговой организации (г.Женева от 14 октября 1998 года) -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

9. Доктрина «Дипломатия Шелкового Пути» http://www.mfa.kg

10. Концепция внешней политики Кыргызской Республики http://www.mfa.kg

11. Выступление Президента Кыргызской Республики А.А. Акаева на открытии международного семинара «Великий Шелковый Путь: борьба с наркотизмом в Центральной Азии»//Материалы международного семинара «Великий Шелковый

12. Путь: борьба с наркотизмом в Центральной Азии» (19-20 мая 1999г., г. Чолпон-Ата) -Текущий архив Государственной Комиссии при Правительстве КР по контролю наркотиков, № 23,1999 год.

13. Кыргызская Республика. Выборы в парламент 20 февраля и 12 марта 2000г. Заключительный отчет ОБСЕ. Варшава, 10 апреля 2000 года.

14. Концепция внешней политики Российской Федерации от 28 июня 2000 года//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.4, С. 109-121.

15. Договор об учреждении Евразийского Экономического Сообщества. Астана, 10 октября 2000 года//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.4, С. 364-370.

16. Материалы семинара ПРООН и ЮНИТАР для парламентариев Кыргызской Республики о деятельности ВТО (1-2 ноября 2000 года, г. Чолпон-Ата)//Текущий архив Жогорку Кенеша Кыргызской Республики, арх. дело № 312,2000 год.

17. Указ Президента Кыргызской Республики «О Дипломатической академии Министерства иностранных дел Кыргызской Республики» от 12 июня 2001 года УП № 197 Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

18. Концепция национальной безопасности Кыргызской Республики (г. Бишкек, 13 июля 2001 года, УП № 221) Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

19. Кыргызская Республика: Новые Перспективы. Комплексная основа развития Кыргызской Республики до 2010 года. Общенациональная стратегия. Бишкек: Учкун, 2001. 178с.

20. Документы по вопросам формирования и функционирования системы коллективной безопасности государств-участников Договора о коллективной безопасности//Выпуск 3. М.:2001.

21. Приоритеты сотрудничества по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, организованной преступностью и терроризмом в Центральной Азии http://iahon.mfa.uz/News/2000/10/prs24 10.htm

22. Выступление Помощника Госсекретаря США Элизабет Джоунс «О политике США в Центральной Азии» в подкомитете по Центральной Азии и Кавказу Комитета по международным отношениям Сената США http://www.usinfo.state.Rov

23. Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева «Кыргызстан в изменившемся мире» перед Жогорку Кенешем Кыргызской Республики//Слово Кыргызстана, 2002. 9 мая.

24. Соглашение между Кыргызской Республикой и Российской Федерацией о сотрудничестве в области безопасности (г.Бишкек от 5 декабря 2002 года) -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

25. Доклад Президента Кыргызской Республики А. Акаева на заседании Совета безопасности Кыргызской Республики 21 декабря 2002 года «О задачах по укреплению национальной безопасности Кыргызстана на современном этапе» -http://www. kabar.kg

26. Кыргызстан Россия//Текущий архив Управления стран СНГ МИД Кыргызской Республики, № 18,2002 год.

27. Распоряжение Президента Кыргызской Республики (г.Бишкек, 19 февраля 2003 года РП № 35) Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

28. Выступление Президента Кыргызской Республики на церемонии закрытия Международного года гор 18 января 2003 года//Вестник Администрации Президента Кыргызской Республики, № 2, 2003. С. 14-20.

29. Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева на церемонии открытия международного проекта «Виртуальный Шелковый Путь» научной программы НАТО//Вестник Администрации Президента Кыргызской Республики, № 2, 2003. С. 20-25.

30. Послание Президента Кыргызской Республики А.Акаева к народу Кыргызстана и Жогорку Кенешу Кыргызской Республики. «Новая редакция Конституции Кыргызской Республики основа для устойчивого развития страны». Бишкек:Учкун,2003.

31. Заявление по итогам Душанбинской встречи глав ОДКБ Информационное агентство РИА «Новости» - 27 апреля 2003 года.

32. Кыргызстан Европейский Союз//Текущий архив Управления Западных стран МИД Кыргызской Республики, № 23, 2003.

33. Декларация СВМДА об устранении терроризма и содействии диалогу между цивилизациями -http://www.mfa.kz/russian/svmdadecl.htm

34. Указ Президента Кыргызской Республики «Об образовании Агентства Кыргызской Республики по контролю наркотиков» от 17 июня 2003 года УП № 182 -Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом».

35. Выступление Президента Кыргызской Республики А.Акаева на Национальном Форуме «Цели развития тысячелетия: сокращение бедности и социальная мобилизация» http://eng.kyrgyzrepublic.kg/press/appearance/1075/

36. Выступление президента Кыргызской Республики А. Акаева на международной конференции «Региональное экономическое сотрудничество Афганистана: Центральная Азия, Иран и Пакистан» http://www.president.kg/press/appearance/1073/

37. Кыргызстан ОБСЕ//Текущий архив Управления Западных стран МИД Кыргызской Республики, № 43,2004 год.

38. История внешней политики Кыргызской Республики http: //mfa. gov.kg/indexru.php?vsection=29

39. Ислам Каримов. В Центральной Азии сохраняется стратегическая неопределенность -http://www.CentrAsia.Ru/newsA.php4?st=1086590340

40. А. Акаев. Евразия и вызовы нового века http://www.rg.ru/2004/06/08/akaev.html

41. Иссык-Кульская декларация «Диалог культур и цивилизаций в Евразии» http://wwvv.unesco.kg/forurn/declaraciva.htm

42. Выступление Президента Кыргызской Республики А.А.Акаева на заседании Совета Глав государств- членов Шанхайской организации сотрудничества 17.06.2004 года -http://www.president.kg/press/appearance/1077/

43. Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева на заседании Межгосударственного Совета Евразийского Экономического Сообщества -http://www.president.kg/press/appearance/! 162/

44. Выступление Президента Кыргызской Республики Акаева А.А. на церемонии закрытия совместных тактических учений «Рубеж-2004» http://www.president.kg/press/appearance/1272

45. Выступление Президента Аскара Акаева по случаю празднования Дня Независимости Кыргызской Республики 31 августа 2004 года http://www.president.kg/press/appearance/1369

46. Совместное коммюнике глав правительств Кыргызстана и КНР http://www.mfa.kg/indexru.php?news=564

47. Выступление Президента Кыргызской Республики Акаева А.А. на 59-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН http://www.president.kg/press/appearance/1456/

48. The Partnership and Co-Operation Agreement between European Union and the Kyrgyz Republic http://www. europa.eu.int/comm./external-relations/

49. Послание Президента Кыргызской Республики А. Акаева к народу Кыргызстана и Жогорку Кенешу Кыргызской Республики «Право человека на достойную жизнь -наша высшая цель» Слово Кыргызстана - 28 октября 2004 года.

50. Пресс-релиз о встрече Н. Бордюжи с руководством Министерства Иностранных Дел Кыргызской Республики -16 февраля 2006 года www.mfa.kg

51. ЛИТЕРАТУРА НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

52. Аднан Али Шах. ДКБ перспективы и вызовы в XXI веке//Проблемы региональной безопасности, политического и экономического развития Центральноазиатского региона в контексте интересов Казахстана/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: КИСИ, 2003.С.143-146.

53. Айбашева Ж. Пять лет в ВТО: реалии и перспективы//Реформа, № 4, 2003. С. 70-74.

54. Айдаркул Каана. Международные отношения кыргызов и Кыргызстана: история и современность. Бишкек: 2002.

55. Айдаркул Каана, Омаров М. Сотрудничество Кыргызстана с Россией и США в новых геополитических условиях//Центральная Азия и Кавказ, № 1 (25), 2003.С. 136-143.

56. Акаев А. Памятное десятилетие. Бишкек: Учкун, 2001.

57. Акаев А. Кыргызская государственность и эпос «Манас». Бишкек, Учкун,2003.

58. Акаев А. Думая о будущем с оптимизмом. Размышления о внешней политике и мироустройстве. М.: Международные отношения, 2004.

59. Акатаева А.А. Шанхайская организация сотрудничества как фактор региональной безопасности//НАТО и Центральная Азия: региональная и национальная безопасность и стратегическое партнерство/Под ред. Т.А. Кожамкулова и др. Алматы: 2003.С.56-61.

60. Акимбеков С.М. Афганский узел и проблемы безопасности Центральной Азии. Алматы:2003.

61. Акматбаев У. Кыргызстан Германия: проблемы становления и развития межгосударственных отношений. Бишкек: Илим, 2002.

62. П.Акунов А., Киютин В., Прытков В., Токтомышев С. Постсоветский Кыргызстан глазами зарубежных политологов. Бишкек: 1998.

63. Аламанов С. Граница: разрешение спорных проблем//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003.С.142-148.

64. Андерсен В. Модель интеграции Европейского Союза: опыт для региона Центральной Азии//Экономические аспекты интеграционных процессов: опыт Европейского Союза/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: КИСИ, 2003.С.9-19.

65. Антоненко O.J1. Трансатлантические противоречия в регионе Центральной Азии//Проблемы региональной безопасности, политического и экономического развития Центрально-Азиатского региона в контексте интересов Казахстана. Алматы, 2003.С. 17-27.

66. Арбатов А.Г. Национальная идея и национальная безопасность//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1. С. 233-268.

67. Арбатов А.Г. Проблемы новой структуры международной безопасности и Россия//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 513-548.

68. Артемов В.И. Основные предпосылки и пути углубления экономической интеграции Кыргызстана и стран Центральной Азии//Экономические аспекты интеграционных процессов: опыт Европейского Союза/Под ред. Ашимбаева М.С. Алматы: КИСИ, 2003. С.69-78.

69. Аскольский А., Беззубова J1. Анализ социально-экономического развития региональных объединений стран СНГ (1991,2001гг.) и этапы их формирования//Центральная Азия и Кавказ, № 1(19), 2002.С.135-142.

70. Астапов К. Формирование единого экономического пространства СНГ//Мировая экономика и международные отношения, № 1, 2005. С. 95-99.

71. Ашимбаев М. Концептуальные проблемы и угрозы безопасности Каспийско-Центральноазиатского региона//Каспийский регион на современном этапе: проблемы, тенденции, перспективы//Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: КИСИ, 2003.С.11-17.

72. Аширов Б.Ч. Становление и перспективы экономического сотрудничества Центральной Азии//Центральная Азия и культура мира. № 1(4), 1998. С. 23-27.

73. Байзакова К.И., Узыханова А. Угрозы национальной безопасности стран Центральной Азии и военно-политическое соперничество великих держав//Вестник КазНУ им. Аль-Фараби, серия «международные отношения и международное право», №4(12), 2003. С.33-38.

74. Бажанов Е. неизбежность многополюсного мира//Мировая экономика и международные отношения, № 2,2004. С. 11-16.

75. Байзакова К. Сотрудничество Казахстана и России в рамках Договора о коллективной безопасности//Центральная Азия и Кавказ, № 2(32), 2004.С.97-102.

76. Байзакова К. И., Губайдуллина М.Ш. Опыт европейской интеграции и его применение на территории Центральной Азии//Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы:2004. С.236-245.

77. Балуев Д.Г. Внутренние факторы, влияющие на российскую внешнюю политику//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1. С. 351-382.

78. Баранов Ю.В. К вопросу о системном подходе к анализу интеграционных процессов в Содружестве Независимых государств//Проблемы современной экономики, №2, 2004 http://m-economy.ru:8101/art.php3?artid=16436

79. Бартольд В.В. Избранные труды по истории кыргызов и Кыргызстана. Бишкек: Фонд «Сорос-Кыргызстан», 1996.

80. Баум Л.И. Состояние и перспективы развития торгово-экономических связей Кыргызстана с Россией// Ориентир, № 2, 2003.С.13-18.

81. Белокреницкий В.Я. Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье как современные геополитические регионы// Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье: интеграция и конфликты. М.: 1995. С. 13-21.

82. Бедринцев А., Мирзаджанов Ш. Центральная Азия: основные направления усиления интеграционных процессов//Мировая экономика и международные отношения, № 12, 1997.С.129-133.

83. Бенедиктов К. Россия и ОБСЕ: реальные и мнимые возможности сотрудничества//Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI-й век/Под ред. Дм. Тренина. М.: S&P,2000. С. 172-209.

84. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. M.-JL: 1950, 4.1.

85. Быков О. Международные отношения: трансформация глобальной системы. М.: Наука, 2003.

86. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., Международные отношения, 1999.

87. Бжезинский 3. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2005.

88. Богатуров А.Д. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политике США//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.З. С.200-214.

89. Богатырев В.Б. Центральная Азия: формирование нового peraoHa//Analytic, № 2, 2003.С.10-12.

90. Богомолов О., Некипелов А. Экономическая глобализация и кризис мирового хозяйственного порядка//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. С.99-146.

91. Боришполец К.П. Центральная Азия как региональная подсистема международных отношений//Восток/Запад. Региональные подсистемы и региональные проблемы международных отношений/Под ред. А.Д. Воскресенского. М.:РОССПЭН, 2002.С. 185-212.

92. Воронин О. К вопросу о приоритетах российской политики в постсоветской Центральной Азии//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003. С. 96-106.

93. Брудный А., Сыдыкбекова JI. Цивилизационные тенденции начала XXI века и Центральная Азия//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003. С. 72-76.

94. Бушков В.И, Мажаров И.В., Собянин А.Д. Россия в Средней Азии: как преодолеть негативные тенденции//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.З.С.77-82.

95. Валасек Томас. Политика США по отношению к Черноморско-Каспийскому perHOHy//Connections, т.2, №1, март 2003. С.21-30.

96. Василенко И. А. Политическая глобалистика. М.: Логос, 2000.

97. Воздействие глобализации на развитие Кыргызской Республики (в контексте торговли и инвестиций)//Сост. А. Рахманова. Бишкек: МВТиП, 2003.

98. Воропаева В., Джунушалиев Д., Плоских В. Из истории кыргызско-российских отношений (XVIII-XX вв.). Бишкек: Илим, 2001.

99. Воскресенский А.Д. Геостратегическая «геометрия» современного мираУ/Китай в мировой политике/Под ред. А.Д. Воскресенского. М.:РОССПЭН, 2001.С. 12-30.

100. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: факторы взаимодействия//Китай в мировой политике/Под ред. А.Д. Воскресенского. М.:РОССПЭН, 2001.С.267-289.

101. Воскресенский А.Д. «Третий путь». Внешняя политика России перед выбором//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.3.C.311-327.

102. Геополитический баланс сил в Центральной Азии//Центральная Азия: геоэкономика, геополитика, безопасность/Под ред. P.M. Алимова. Ташкент Шарк, 2002.С.87-163.

103. Гончаренко А. ГУУАМ и проблемы безопасности Черноморско-Каспийского регионаУ/Центральная Азия и Кавказ, № 3(15), 2001.С.91-95.

104. Горовой В., Омельянчик Н. ГУУАМ: проблемы и перспективы//Центральная Азия и Кавказ, №3(15), 2001.С.80-91.

105. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М.: ACT, 2003.

106. Губайдуллина М.Ш. Каспийский регион в стратегии энергетической безопасности Европейского СоюзаУ/Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы:2004. С.153-165.

107. Гудби Дж., Бувальд П., Тренин Дм. Стратегия стабильного мира. Навстречу Евроатлантическому сообществу безопасности. М.: Международные отношения, 2003.

108. Даудерштадт М., Домитра М., Эрке М. Солидарность с Восточной Европой: сотрудничество вместо катастрофы. Бонн: Фонд им. Фридриха Эберта, 1993.

109. Дегоев В.В. Глобализация для СНГ//Внешняя политика и безопасность современной России (1991 -2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.З. С.69-76.

110. Де Пури Д. Кто управляет мировой экономикой? Натянутые отношения между экономикой и политикой//1п1егпаиопа1е Politik, 1998, № 11.С. 5-9.

111. Джаманкараев А.Б. Развитие торговли в Киргизии в конце XIX начале XX вв. Фрунзе: 1965.

112. Джамгерчинов БД. Присоединение Киргизии к России. М.:1959.

113. Джамгерчинов БД. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. Фрунзе: 1963.

114. Джекшенкулов А. О безъядерной зоне в Центральной Азии//Международная жизнь, 1999, № 6.С.92-94.

115. Джекшенкулов А.Д. Новые независимые государства Центральной Азии в мировом сообществе. М.: Научная книга, 2000.

116. Джоробекова А.Э., Момошева Н.К. Хроника внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики (1991-2002). Бишкек:2003.

117. Джуманалиев А. Политическое развитие Кыргызстана (20-30-е годы). Бишкек: Илим, 1994.

118. Дилигенский Г. Человек перед лицом глобальных процессов//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 329-360.

119. Дружиловский С.Б. Исламская модель развития как альтернатива вестернизации восточного общества (вопросы теории и практики)//Мусульманские страны у границ СНГ/Под ред. Белокреницкого В.Я. и Егорина А.З. М.: Крафт+, 2001.С.96-115.

120. Европейский Союз и Центральная Азия: подходы в борьбе с международным терроризмом//Под ред. Ж.У. Ибрашева/Алматы, 2003. 200с.

121. Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. М.: Международные отношения, 2003.

122. Жильцов С.С., Зонн И.С., Ушков A.M. Геополитика Каспийского региона. М.: Международные отношения, 2003. 280с.

123. Жуков С., Резникова О. Центральная Азия в социально-экономических структурах современного мира. М.: МОНФ, 2001.

124. Залевски М. и Энло С. Вопросы идентичности в международных отношениях//Теория международных отношений на рубеже столетий/Под ред. Кена Буса и Стива Смита. М.: Гардарики, 2002. С.288-313.

125. Звягельская И.Д., Наумкин В.В. Угрозы, вызовы и риски «нетрадиционного» ряда//Восток/Запад. Региональные подсистемы и региональные проблемы международных отношений/Под ред. А. Д. Воскресенского. М.:РОССПЭН,2002.С.429-451.

126. Иванов И. Новая российская дипломатия. Десять лет внешней политики страны. М., Олма-Пресс, 2001.

127. Иванов И. Внешняя политика России на рубеже XXI века//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1.С.204-232.

128. Идинов К. Кыргызстан в системе международных экономических отношений. Бишкек: 1997.

129. Идрисов А.А. Интеграционные процессы в Европе и на постсоветском пространстве -факторы микро-и макросреды//Экономические аспекты интеграционных процессов: опыт Европейского Союза/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: КИСИ, 2003.С.79-84.

130. Ильин М. Политическая глобализация: институциональное изменение//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития М.: Альпина Паблишер,2003.С. 193-248.

131. Иманалиев М. Очерки о внешней политике Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2002.

132. Иманалиева JI. Суверенный Кыргызстан в мировом сообществе// Демократия и становление независимой государственности в Кыргызстане. Материалы межд. конференции/Под ред. М.Ю. Абдылдаева и М.Н. Омарова. Бишкек: 2001.С.64-69.

133. Исакова Ж.З. О состоянии и перспективах торговых отношений Кыргызстана с Европейским Союзом/Юриентир. 2003. № 3.С.23-27.

134. Исингарин Н. Таможенный Союз: дела и планы. Алматы: ОФ «БИС», 2000.

135. Итоговый документ Региональной Конференции//Материалы Региональной конференции по проблемам миграции в Центральной Азии. Бишкек: 31 марта 1 апреля 1998г. С. 124-126.

136. Кальвокоресси П. Мировая политика. 1945-2000. М.: Международные отношения, 2003. Т. 1.

137. Камдессю Мишель. Задачи и перспективы переходных экономик Центральной Азии (выступление на Бишкекской конференции, посвященной 5-летию введения национальной валюты)//AKMpress, № 9,1998. С.22-24.

138. Каменев С.Н. Основные направления политики России в Центральной и Южной Азии//Пакистан, страны Южной Азии и Среднего Востока. История и современность/Сборник памяти Ю.В. Ганковского. М.: Научная книга, 2004. С.61-86.

139. Кан Сам Гу. Этнонациональные конфликты в Закавказье и Центральной Азии в контексте их геополитического положения. М.: ИМЭМО РАН, 2002.

140. Карабаев О. К. Дружба киргизского народа с народами зарубежных стран (1959 1965 гг.) Фрунзе: 1966.

141. Каримов И. Узбекистан на пороге XXI-го века. Угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент: Узбекистон, 1997.

142. Каспийский регион на современном этапе: проблемы, тенденции, перспективы//Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: КИСИ, 2003. 244с.

143. Кенешбеков К. А. Из истории международных отношений Кыргызстана и Германии (конец XIX ХХв.). Бишкек: 1999.

144. Керимбекова Н., Галицкий В. К вопросу о кыргызско-китайской государственной границе//Центральная Азия и Кавказ, № 5 (23), 2002.С.127-133.

145. Киндалов В., Лиманов О. Россия и Китай в Центральной Азии: изменяющаяся геополитическая ситуация//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003. С. 83-89.

146. Киссинджер Г. Дипломатия. М.: Ладомир, 1997.

147. Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? М.: Международные отношения, 2003.

148. Кыргызстан во Всемирной Торговой Организации/Мониторинг, выпуск 4. Бишкек: ЦЭиСР при МФ КР, 2002.

149. Князев А. Афганский кризис и безопасность Центральной Азии (XIX- начало XXI вв.). Душанбе: Дониш, 2004.

150. Кожихов А.Г. СВМДА: реалии и перспективы//Analytic, № 3, 2002. С. 23-24.

151. Кожокин Е.М. Новые вызовы безопасности в Центральной Азии и возможность коллективных ответов/VAnalytic, № 2, 2003.С.5-7.

152. Койчуманов Т. Экономическое развитие и региональное сотрудничество//Материалы Центральноазиатской конференции по региональному сотрудничеству (5-7 июня 1995 года). Бишкек:1995. С. 211-221.

153. Койчиев А. Национально-территориальное размежевание в Ферганской долине (1924 1927 гг.). Бишкек: 2001.

154. Койчуев Т. К Концепции экономической интеграции стран Центральной Азии. Бишкек, 1997.

155. Коллонтай В. Западные концепции экономической глобализации//Грани глобализации: трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003.С,147-192.

156. Комилов С.Дж. Геоэкономические аспекты региональной безопасности//Апа1уйс, № 2, 2003.С.23-25.

157. Кондратьев В.А., Хамидов З.Ш. Введение. Роль и место Центральной Азии в современном мире//Центральная Азия в системе международных отношений/Под ред. В.А.Заир-Бека. М.:2004. С.3-19.

158. Конференция СНГ по проблемам беженцев и мигрантов/УЕвропейская серия, т.2, № 1, январь 1996. 229с.

159. Кортунов А.В. СБСЕ и перспективы создания системы коллективной безопасности в Евразии//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.2.С.201-213.

160. Косикова J1. Несостоявшаяся интеграция, или почему России не удается объединить страны СНГ//Мир перемен, № 1, 2004.С.108-123.

161. Косолапов Н.А. Контуры нового миропорядка//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1. С.93-113.

162. Косолапов Н.А. Анализ внешней политики: основные направления исследований//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.3.C.419-432.

163. Кошанов А. Стратегия региональной интеграции государств Центральной Азии//Реформа, № 1(5), 2000.С.8-11.

164. Кошанов А., Хусаинов Б. Проблемы интеграции государств Центральной Азии//Центральная Азия и Кавказ, № 1(13), 2001.С.78-96.

165. Кубатбеков К.К. Вопросы уголовно-правового прогнозирования в сфере борьбы с наркотизмом//Вестник Кыргызского Национального Университета им. Ж. Баласагына. Серия 1, т.З. Б.: ЦМАНОП КНУ, 2003. С. 35-38.

166. Кулагин В.М. Мир в XXI веке: многополюсный баланс сил или глобальный Pax Z)emocrartca/Гипотеза «демократического мира» в контексте альтернатив мирового развития//Полис, 2000. №1.С.23-37.

167. Кукеева Ф.Т. Партнерство США и ЕС в борьбе с международным терроризмом//Европейский диалог, № 3, 2003.С.54-67.

168. Кумсков Г.В., Кумскова Н.Х., Суванкулов А.Р. Регулирование миграционных процессов в Центральноазиатском экономическом сообществе. Бишкек: Издательство КРСУ,1998.

169. Курганбаева Г., Кажмуратова А.К. Новые параметры экономической безопасности//Analytic, № 3, 2002. С. 17-22.

170. Курманов З.К. Борьба политических элит в период возрождения национальной государственности кыргызского народа (1917 1927 годы). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Бишкек: 1998.

171. Лаумулин М.Т. Стратегия ЕС в Центральной Азии: геополитика и безопасность//Европейский диалог, №3, 2002.С. 17-27.

172. Лаумулин М.Т. Современная геополитика в Центральной Азии и Каспийском регионе//Каспийский регион на современном этапе: проблемы, тенденции, перспективы/Под ред. Ашимбаева М.С, Алматы: КИСИ, 2003.С.51-60.

173. Лаумулин М.Т. Столкновение интересов и стратегия России и США на современном этапе: ситуация в мире и в Центральной Азии//Апа1уйс, № 4, 2003.С.3-8.

174. Лаумулин М.Т. Опыт деятельности мировых аналитических центров и Центральная A3M//Analytic, № 3, 2004. С. 11-17.

175. Лаумулин М.Т. О Евразийской стратегии США//США и страны Центральной Азии: реалии и перспективы взаимоотношений/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы: 2004. С. 46-63.

176. Лаумулин М.Т. Стратегия ЕС в Центральной Азии: геополитика, безопасность, интересы//Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы:2004. С.87-97.

177. Лебедева М.М. Мировая политика. М.: Аспент-пресс, 2003.

178. Лузянин С.Г Китай, Россия и Центральная Азия: разграничение интересов//Китай в мировой политике/Под ред. А.Д.Воскресенского. М.: РОССПЭН, 2001.С.311-335.

179. Малышева Д. Россия и Каспийский регион: проблемы безопасного развития. М.:ИМЭМО РАН, 2002.

180. Малышева Д. США и Россия на постсоветском Востоке: что впереди?//Центральная Азия и Кавказ, № 1(25), 2003. С. 117-127.

181. МакГанн, Джеймс Дж. «Мозговые центры» и транснационализация внешней политики//Политика США по отношению к Черноморско-Каспийскому perHOHy//Connections, т.2, №1, март 2003.С.111-118.

182. Максимычев И.Ф. Угрозы безопасности России, связанные с началом расширения НАТО//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.2. С. 149-162.

183. Мамедли Н. Вопросы интеграции на саммитах глав тюркоязычных государств/ЛДентральная Азия и Кавказ, № 1(25), 2003.С. 159-167.

184. Мартиросян А. Великий Шелковый Путь: этапы восстановления//Центральная Азия и Кавказ, №6(12),2000.С. 198-204.

185. Маслов В.И. Региональная безопасность. История и проблемы новых независимых государств Центральной Азии. Москва Бишкек: Илим, 2000.

186. Медведев В., Красин Ю., Галкин А. Самоопределение России в глобализирующемся мире//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития М.: Альпина Паблишер, 2003. С.447-512.

187. Медведко Л.И. Россия, Запад, Ислам: «столкновение цивилизаций»? Жуковский -Москва: Кучково поле, 2003.

188. Мельвиль А.Ю. Либеральная внешнеполитическая альтернатива для России?//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. Торкунова А.В. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1.С.330-339.

189. Месснер Д. Архитектура мирового порядка. Стратегии решения глобальных проблем//Мегпа1юпа1е Politik. 1998, № 11.С. 10-22.

190. Минасян С. Формирование системы коллективной безопасности//Центральная Азия и Кавказ, № 1(25), 2003.С.151-158.

191. Момошева Н.К. Основные аспекты становления внешней политики Кыргызстана в 1991-1995гг.//Вестник Кыргызского Государственного Национального университета/Труды молодых ученых ЦМАНОП, Серия 5 (гуманитарные науки), в. 1, 2001.С.180-183.

192. Момошева Н.К. Кыргызстан на Великом Шелковом Пути: приоритеты и перспективы внешней политики//Вестник Кыргызского Национального университета. Серия 1 (гуманитарные науки), в. 2., 2002. С.72-74.

193. Момошева Н.К. Основные вопросы становления и функционирования внешней политики суверенного Кыргызстана//Журналистика жана Коом. Бишкек:2002.С.167-172.

194. Мюллер М. Выступление на «круглом столе» «Политика Америки, России и Китая в Кыргызстане: сотрудничество или соперничество», состоявшемся 19 марта 2004 года в МИСИ при Президенте Кыргызской Республики/Юриентир, № 2(6), 2004г. С.44-45.

195. Назарбаев А. Критическое десятилетие. Алматы: Атамура, 2003.

196. Най-мл. Джозеф и Роберт О. Кохэн. Транснациональные отношения и мировая политика//Теория международных отношений/Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Гардарики, 2002. С.152-167.

197. Неклесса А.И. ORDO QUARDO четвертый порядок: пришествие постсовременного мира//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1.С.126-144.

198. Николаенко В.Д. Коллективная безопасность России и ее союзников. Военно-политическая интеграция на постсоветском пространстве. М.: Альба, 2003.

199. Новиков Р. Экологические программы ООН для Центральной Азии//Мировая экономика и международные отношения, № 5, С. 15-22.

200. Олкотт, Марта Брилл. Навстречу будущему: двенадцать мифов о Центральной Азии/Материалы Центральноазиатской конференции по региональному сотрудничеству (5-7 июня 1995 года, г. Чолпон-Ата). Бишкек: 1995. С. 96-106.

201. Олкотт, Марта Брилл и Наталия Удалова Зварт. Наркотрафик на Великом Шелковом Пути: безопасность в Центральной Азии//Московский Центр Карнеги/Рабочие материалы. 2000. № 2.

202. Омаров М.Н., Гарин А.Б. и др. Опыт Европы Кыргызстану. Книга для созидающих государство. Бишкек, 1997.

203. Омаров Н.М. Гуманитарные аспекты безопасности Кыргызской Республики в XXI-m веке: вызовы и ответы. Бишкек: 2001.

204. Омаров Н.М. Миграционные процессы в Кыргызской Республике в годы независимости: итоги десятилетия. Бишкек: 2001.

205. Омаров Н.М. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002.

206. Омаров Н.М. Международные отношения в эпоху глобального развития. Бишкек: Наука и образование, 2003.

207. Омаров Н.М. Национальное устойчивое развитие как определяющий компонент современных стратегий международного развития//Национальное устойчивое развитие, № 1, 2003 http://www.nur.to.kg

208. Омаров Н.М. Центральная Азия в Зеркале «Чужой Большой Игры»: путь к самоидентификации или капитуляции?//Интересы России, Китая, США и ЕС в Центральной Азии. Бишкек: 2004.С. 150-156.

209. Оптимизация регионального вододеления: подходы и прогнозы//Водные проблемы Центральной Азии/Под ред. Валентини K.JI. и др. Бишкек: 2004.С.61-67.

210. Отчет о мировом развитии 1997 года. Государство в меняющемся мире. Выборочные показатели мирового развития. Публикация по заказу всемирного Банка. Агентство экономической информации «Прайм Тасс» М.: 1997.

211. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: Логос, 1998.

212. Пан Гуан. Шанхайская Организация Сотрудничества в контексте международной антитеррористической кампании//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003.С.55-62.

213. Парамонов В. Геополитика и Центральная Азия//Интернет-журнал Полемика -http: //www.eurasia.org.ru

214. Пирожков С. Развитие интеграционных процессов в СНГ в контексте глобальных и региональных измерений/Щентральная Азия и Кавказ, № 4(16), 2001.С.7-19.

215. Плоских В. Кыргызы и Кокандское ханство. Фрунзе: Илим, 1978.

216. Поздняков Э.А. Геополитический коллапс и Россия//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.l. С.405-415.

217. Политика и интересы мировых держав в Казахстане. Алматы: 2002.

218. Политика и интересы великих держав в Центральной Азии до и после 11 сентября 2001 года//Центральная Азия до и после 11 сентября 2001 года: геополитика и безопасность/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: 2002.С.79-137,

219. Путин В,В. Россия на рубеже тысячелетий//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 20-29.

220. Примбетов С. Центральная Азия: реалии и перспективы экономической интеграции. М.: 2000.

221. Примбетов С.Д. ЕврАзЭс и ВТО//Казахстан-Спектр, № 3, 2004. С. 3-8.

222. Радкевич В. А. Великий Шелковый Путь. М.:1996.

223. Рапота Г.А. Инвестиционная деятельность государств членов ЕврАзЭс//Реформа, № 4, 2003. С. 75-77.

224. Рар А. Политика Европейского Союза в Центральной Азии//Европейский диалог, № 3, 2003. С. 82-92.

225. Рар А. Политика Европейского Союза в Центральной Азии//Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы:2004. С. 79-86.

226. Рахматуллина Г.Г. Евразийская интеграция как важный фактор устойчивого экономического развития стран СНГ//Analytic, № 3,2004. С. 38-41.

227. Резникова О. Экономическое развитие государств Центральной Азии и Кавказа: роль внешних ресурсов/Мировая экономика и международные отношения, № 4, 2003. С. 87-96.

228. Рыскулбеков М.Р. Экономическое сотрудничество Киргизской ССР с союзными республиками и странами социализма. Фрунзе: 1962.

229. Рудов Г. Российско-кыргызские отношения: история и современность. Москва -Бишкек: Илим, 2001.

230. Саидазимова Г. Интеграция в Центральной Азии: реалии, вызовы, возможности/ЛДентральная Азия и Кавказ, № 3(9), 2000.С.79-89.

231. Санаи Мехли. Отношения Ирана с центральноазиатскими странами СНГ. Социально-политические и экономические аспекты. М.: Муравей, 2002.

232. Сапаралиев Д. Взаимоотношения кыргызского народа с русским и другими народами в XVIIIb. Бишкек: Илим, 1997.

233. Сведения о террористических и экстремистских организациях, действующих в Центральной Азии//Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодействия/Под ред. К. М. Осмоналиева. Бишкек, 2004.С. 192-194.

234. Сетов Р. Основные категории в исследовании международных отношений//Введение в теорию международных отношений/Под ред.А.С. Маныкина М.: Издательство МГУ, 2001. С.42-71.

235. Сыроежкин К.А. Мифы и реальность этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. Алматы: Дайк-Пресс, 2003.

236. Сыроежкин K.JI. Россия Китай - США и Центральная Азия//США и страны Центральной Азии: реалии и перспективы взаимоотношений/Под ред. Ибрашева Ж.У. и др. Алматы: 2004. С. 88-104.

237. Современный терроризм: состояние и перспективы//Под ред.Е.И.Степанова. М., Эдиториал пресс, 2000. 240с.

238. Состояние национальных экономик республик постсоветской Центральной Азии и перспективы развития //Постсоветская Центральная Азия: стратегия и приоритеты экономического развития/Под ред. Жуламанова Р.К. Алматы: 1994.С. 12-56.

239. Степанов Е.Д. Пограничная политика Китая//Китай в мировой политике/Под ред. А.Д.Воскресенского. М.: РОССПЭН, 2001.С.144-171.

240. Страны и регионы мира 2003. Экономико-политический справочник/Под ред. А.С. Булатова. М.: Проспект, 2003.

241. Супруненко Г.П. Некоторые сведения по древней истории кыргызов//История и культура Китая. М.:1974.С.235-245.

242. Ся Ишань. Механизм «Шанхайской пятерки» и стратегическое взаимодействие Китая и России//Китай в мировой политике/Под ред. А.Д. Воскресенского. М.: РОССПЭН,2001.С.336-351.

243. Табышалиев С.Т. По обновленной земле. Фрунзе: 1971.

244. Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодействия//Под ред. К.М. Осмоналиева. Бишкек, 2004. 196с.

245. Тикнер Э. Переосмысливая проблемы безопасности//Теория международных отношений на рубеже столетий/Под ред. Кена Буса и Стива Смита. М.: Гардарики,2002.С. 185-207.

246. Толипов Ф. К вопросу о самостоятельной роли Организации Центральноазиатского сотрудничества в рамках ШОС//Центральная Азия и Кавказ, № 3(33), 2004. С. 169179.

247. Толстых В. Глобальные вызовы и поиски ответа: социокультурный аспект//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития М.: Альпина Паблишер, 2003. С. 361-444.

248. Токтомушев К. Внешняя политика независимого Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2001.

249. Трофимов Д. Шанхайский процесс от «пятерки» к «организации сотрудничества»: итоги 1990-х, проблемы и перспективы развития//Центральная Азия и Кавказ, № 2,2002.

250. Трофимов Д. Россия и США в Центральной Азии: проблемы, перспективы, интересы//Центральная Азия и Кавказ, № 1(25), 2003. С. 82-94.

251. Ултанбаев Р. Евразийское Экономическое Сообщество: тернистый путь развития//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003. С.151-163.

252. Усубалиев Э. Место и роль ШОС в международной системе безопасности на современном этапе//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003.С.117-120.

253. Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001.

254. Ушакова Н. Центральноазиатское сотрудничество: направления трансформации//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003.

255. Фененко А. Американский фактор и кризис трансъевразийского пространства//Центральная Азия и Кавказ, № 3(27), 2003.

256. Фридман Л., Кузнецова С. Глобализация: развитые и развивающиеся страны//Мировая экономика и международные отношения, № 10 -11, 2002. С.3-13, 920.

257. Фурман Д.Е. СНГ: начало или конец истории//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. T.3.C.21-34.

258. Хамраев Ф. НАТО-ШОС: борьба с терроризмом и/или за влияние в Центральной Азии//Центральная Азия и Кавказ, № 2(32), 2004.С.77-81.

259. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций//Полис, № 1, 1994. С. 33-58.

260. Худяков Ю. С. История дипломатии кочевников Центральной Азии. Бишкек, ИИМОП КНУ, 2003.

261. Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2002.

262. Черных И. Глобальные силы в Центральной Азии: уровневый анализ//НАТО и Центральная Азия: региональная и национальная безопасность и стратегическое партнерство/Под ред. Т.А. Кожамкулова и др. Алматы: 2003.С,132-138.

263. Черных И.А. Каспийская нефть: проблемы безопасности и транспортировки//Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза/Под ред. Ж.У. Ибрашева. Алматы:2004. С. 138-152.

264. Чернявский С. «Великий Шелковый Путь» и интересы России//Мировая экономика и международные отношения, № 6, 1999. С. 95-98.

265. Чешков М.А. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1.С.114-125.

266. Шарапова С. Треугольник США Западная Европа - Россия и Центральная Азия//Центральная Азия и Кавказ, № 1(25), 2003. С.73-81.

267. Широков Г.К. Однополярный мир и многовариантность развития//Экономика развивающихся стран/Под ред. Петрова A.M. М.: Гуманитарий, 2004. С. 13-31.

268. Шишков Ю. В. Интеграционные процессы на пороге XXI-го века. Почему не интегрируются страны СНГ. M.:III тысячелетие, 2001.

269. Шишков Ю. Россия и СНГ: неудавшийся брак по расчету//Рго et Contra, № 6, 2001. С.21-25.

270. Шойнбаев М. Нефть Каспия и безопасность peraoHa//Connections, т.2, №1, март 2003.С. 13-20.

271. Шульга В., Чаплыгин Ю, Рыбкин О., Казанский С. Стратегические ориентиры и этапы экономических реформ в государствах СНГ//Центральная Азия и Кавказ, № 4(16), 2001.С.72-86.

272. Эльянов А. Глобализация и расслоение развивающихся стран//Мировая экономика и международные отношения. № 6, С. 3-13

273. Экономика Кыргызской Республики//Под ред. Т.К.Койчуева и др. Бишкек:2003.

274. Экономические стратегии стран СНГ и Россия//Под ред. А.Н. Барковского. М.: Издательство РУДН, 2003.

275. Эшмамбетов Н.А. Перспективы развития Кыргызстана и Центрально-азиатского региона в переходный период//Центральная Азия и культура мира, № 1(4). 1998.С.69-75.

276. Юданов Ю. Центральная Азия новый фаворит иностранных инвесторов//Мировая экономика и международные отношения, № 4, С. 102-110.

277. Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М.: Экономика, 2003.

278. ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

279. Anderson G. The International Politics of Central Asia. Manchester-N.Y. 1997.

280. Art, Robert J. A Grand Strategy of America. Ithaca, New York: Cornell University Press, 2003.

281. Blank, Stephen. The United States and Central Asia//Central Asia Security. The New International Context/Ed. by Roy Allison and Lena Jonson. London Washington D.C., 2001.P.127-151.

282. Bogatyrev V.B. The Central Asian Transition: Threats to Security//Helsinki Monitor. Quarterly on Security and Cooperation in Europe. Special I ssue. Central Asia Aspects of security and stability. Ed. by Arie Bloed. Leiden, 2003.P.278-286.

283. Bohr Annette. Regional Cooperation in Central Asia: Mission impossible?//Helsinki Monitor. Quarterly on Security and Cooperation in Europe. Special Issue. Central Asia Aspects of security and stability. Ed. by Arie Bloed. Leiden, 2003. P.262-270.

284. Buckley, Mary and Rick Fawn (eds.), Global Responses to Terrorism. 9/11, Afghanistan and beyond. Routledge, London and New York, 2003.

285. Barry Buzan. People, States and Fear. An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Second Edition. Lynne Rienner Publisher. Boulder, Colorado. 1991.

286. Brezinski Z. Unique World Power. American Strategy of Domination. Berlin, 1997.

287. Cooper Robert. Postmodern State. London: Demos, 1995.

288. Cornell, Swante E. The U.S. Redways the Map//Foreign Service Journal, April 2003.P.18-24.

289. Chung, Chien-pen. China's «War on Terror»//Foreign Affairs, Jul/Aug 2002, Vol.81, Issue 4. P.7-12.

290. Chupchan, Charles A. The End of the American Era: U.S. Foreign policy and the Geopolitics of the Twenty First Century. New York: Knopf, 2002.

291. Cummings, Sally N. Negotiating of US presence: the Central Asian states//Global Responses to Terrorism. 9/11, Afghanistan and beyond. Ed. by Mary Buckley and Rick Fawn. Routledge, London and New York, 2003. P.239-251.

292. Deutsch, Karl W. Political Community and the North Atlantic Area: International Organization in the Light of historical Experience. Princeton, N.Y., 1957.

293. Diehl, Paul F. (ed.), The Politics of Global Governance. International Organizations in an Interdependent World. Lynne Rienner Publishers, Colorado, 2001.

294. Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: 1992.

295. Garnett, Sherman W. The Strategic Challenge of Kazakhstan and Inner Asia//Thinking Strategically. The Mayor Powers, Kazakhstan and the Central Asian Nexus/Ed. by Robert Legvold. The MIT Press, Cambridge London, 2003. P.217-234.

296. Handel Michael. Weak States in the International System. Frank Cass: London, 1981.

297. Harris R.L. and Seid M.J.(eds.), Critical Perspectives on Globalization and Neoliberalism in Developing Countries. Boston, 2000.

298. Holm H.-H. & Sorensen G. Whose World Order? Uneven Globalization and the End of the Cold War. Boulder: Westview Press, 1995.

299. James, Patrick and Murray Wolfson. International Relations: A Perspective Based on Politics, Economics and Systems//Journal of International Relations and Development. 6(4), December 2003. P. 344-357.

300. Jones Luong, Pauline, Weinthal Erika. New Friends, New Fears in Central Asia//Foreign Affairs, Mar/Apr2002,Vol.81, Issue 2. P.61-71.

301. Jonson Lena and Roy Allison. Central Asia Security: internal and external dynamics//Central Asia Security. The New International Context. Ed. by Roy Allison and Lena Jonson. London Washington D.C., 2001. P. 1-23.

302. Kay, Sean. Globalization, Power, and Security//Security Dialogue, Vol. 35, Numb. 1, March 2004. P.9-26.

303. Kegley, Charles W. Jr.(ed.), The New Global Terrorism. Characteristics, Causes, Controls. Prentice Hall, New Yersey, 2003.

304. Klepatskii L.N. The New Russia and the New World Order//Russia between East and West. Russian Foreign Policy on the threshold of the Twenty First Century/Editor Gabriel Gorodetsky. Frank Cass. London-Portland, OR. 2003. P.3-11.

305. Klimkeit, Hans Joachim. Die SeidenstraBe. Handelsweg und Kulturbriicke zwischen Morgen-und Abendland. DuMont BuchVerlag, Koln.1988.

306. Laumulin Murat T. CENTRAL ASIA AND THE WEST: The Geopolitical Impact on the Regional Security. Almaty, 2004.

307. Limaye, Satu P. Weighting for China, Counting on the United States: Asia's China Debate and U.S. Interests//Special Assessment: Asia's China Debate/Asia-Pacific Center for Security Studies, December 2003. P. 16-22.

308. Malone, David M. and Yuen Foong Khong (eds.), Unilateralism and U.S. Foreign Policy. International Perspectives. Lynne Rienner Publishers, Colorado, 2003. 480p.

309. Maynes, Ch. William. America Discovers Central Asia//Foreign Affairs, Mar/Apr2003,Vol.82,Issue 2 . P. 120-133.

310. Neymann, Phillip В. Terrorism, Freedom, and Security. Winning without War. The MIT Press, Cambridge, Massachusetts, London, 2003.

311. Nunn S am, В arnett R. Rubin, N ancy Lubin. С aiming the Ferghana Valley. D evelopment and Dialogue in the Heart of Central Asia. Report of Ferghana Valley Working Group of the Center for Preventive Action. The Century Foundation Press, New York, 1999.

312. Ohmae K. The Invisible Continent. Four Strategic Imperatives of the New Economy. N.Y.; 2000.

313. Oliker Olga and Thomas S. Szayana (eds.), Faultlines of conflict in Central Asia and the South Caucasus. Implications for the U.S. Army/ RAND, Arryo Center, 2003.

314. Pradetto August. Nationalstaat und transnational Organisationen in der europaischen Sichercheitsstrukturen//Beilage zum Parlament, 17/11/2000. S.12-18.

315. Pirseydi Bobi. The Small Arms Problem in Central Asia: Features and Implications. UNIDIR, Geneva, 2000/8.

316. Ray, Henry N. At Home Abroad: Identity and Power in American Foreign Policy. Ithaca, New York: Cornell University Press, 2002.

317. Security. A New Framework for Analysis//Ed. by Barry Buzan, Ole Waever, Jaap de Wilde. Lynne Rienner Publishers.Boulder, London. 1998.

318. Sherman C., W. Garnett. The Strategic Challenge of Kazakhstan and Inner Asia//Thinking Strategically. The Mayor Powers, Kazakhstan and the Central Asian Nexus/Ed. by Robert Legvold. The MIT Press, Cambridge London, 2003. P.217-234.

319. Smith, Steve. International Relations and international relations: The Links Between Theory and Practice in World Politics//Journal of International Relations and Development. 6(3), September 2003. P.233-239.

320. Stiglitz J. More Instruments and Broader Coals: Moving Towards the Post-Washington Consensus. Helsinki, 1998.

321. Stiglitz J.E. Globalization and its Discontents. W.W.Norton&Company. N.Y.-London, 2002.

322. Strategic Assessment. 1999. Institute for National Strategic Studies. Washington DC, 1999.

323. Terrorism and Counterterrorism. Understanding the New Security Environment. Reading & Interpretations//McGraw Hill/Duchkin, Connecticut, 2002.

324. Tolipov Farkhod. Nationalism as a geopolitical phenomenon: the Central Asian case//Central Asian Survey, 2001,20(2). P.183-194.

325. Trofimov D. Arms Control in Central Asia//Armament and Disarmament in the Caucasus and Central Asia/SIPRI, Stockholm, July 2003.

326. Wallace, W. Foreign Policy and National Identity in the United Kingdom//International Affairs, January 1991. P.67-80.

327. Wiarda H.J. and Orlando F.I. (eds.), Non-western Theories of Development. 1999.

328. Wittkopf, Eugene R.(ed.), The Future of American Foreign Policy. Second Edition. St. Martin's Press, New York. 1994.1. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ

329. Активно развивается сотрудничество Кыргызстана с США http://www.vb.kg/09/08/2003

330. Бабакин А. Российская военная авиабаза в Канте, Киргизия http://www.rg.ru/2003/10/24.voor-kant.htm

331. Вавилов Николай. Аскар Акаев: «Перед лицом угроз Содружество укрепляет позиции». Президент Киргизии убежден, что расширение американского присутствия в Центральной Азии не ущемляет интересов России в регионе//Независимая газета. 2001.10 ноября.

332. Визит Бакиева в Москву как признание лидерства России в Киргизии ИА «РИА -Новости» - 1 сентября 2005 года.

333. Выступая в Астане на международном форуме «Евразийская интеграция: тенденции современного развития и вызовы глобализации», Владимир Путин призвал умных людей объединяться http://www. rg.ru/2004/06/18/astana - anons.html

334. В Бишкеке презентованы проекты ТАСИС Евросоюза, которые будут реализованы в Кыргызстане http://www.kabar.kg

335. Впервые с официальным визитом в Бишкек прибыл Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Кофи Аннан http://cdf.gov.kg/ru/news/official/?dd=22&mm=10&w-2002&id=807

336. Встреча в Елисейском дворце Президента Кыргызской Республики Аскара Акаева с Президентом Французской Республики Жаком Шираком http://www.president.kg -06.10.03

337. Встреча глав правительств ШОС в Бишкеке 23 сентября 2004 года КНИА «Кабар» -www. kabar.kg

338. В Бишкеке начал работу инвестиционный форум «Кыргызстан-Россия» -http://www.gov.kg

339. Встреча правительственных делегаций Германии и Кыргызстана (г. Бишкек, 23 сентября 2004 года) http://www.kabar.kg

340. Главы внешнеполитических ведомств стран ШОС приняли совместное заявление -КНИА Кабар. 8 января 2002 http://www.kabar.kg

341. Завершилась встреча «Кыргызстан-ЕС»: К. Осмонов ответил на все вопросы -http://www. kyrgyzinfo.kg 25.07.03

342. Какеев Б. Атакует «черный интернационал». Как и кого вербуют в бандиты в Киргизии. Транскаспийский проект. 2000. 19 июля

343. Какие выгоды от членства в ВТО получил Кыргызстан http://eng.investment.kg/work materials 06

344. Кыргызская Республика и ВТО http://pr.kg/articles/nO 176/09-refer.htm

345. Кыргызстан и США подписали Меморандум о взаимопонимании и развитии сотрудничества и поддержке экономических реформ в Кыргызстане http://www.kabar.kg/2002.02.25

346. Крепнут контакты. По итогам визита в Кыргызскую Республику Действующего председателя ОБСЕ, министра иностранных дел Болгарии Соломона Пасси -http://www.pr.kg/news/040407sddfs.php

347. Кутанов А. Виртуальный Шелковый Путь http://siteistok.host.net.kg/bibl/DC-2/401 kutanov.htm

348. На заседании Совета глав государств ШОС подписано семь документов НА «РИА-Новости» - июля 2005 года.

349. Внешнеторговый оборот между Кыргызстаном и Курганской областью России в 2005 году увеличился на 18% НИА «Кабар» - 25 декабря 2005 года.

350. Омаров Н. Выбор Евразии в «столетие глобальной альтернативы»//Слово Кыргызстана, 8 июня 2004 года.

351. ООН в Кыргызстане www.un.org.kg/english/agency. pthml24. «О ситуации в области прав человека в Центральной Азии». Выступление Дж. Либермана и Д. Маккейна перед Конгрессом США http:// www, usinfo. state .gov

352. ОЦАС будет совместно бороться с терроризмом Информационное агентство AKMpress - 19 октября 2004 года.

353. Павлович Л. Начал работу Форум ЮНЕСКО «Евразия в XXI веке: диалог культур или конфликт цивилизаций?» http://www.unesco. kg/pressforum/skl 10604.htm

354. По итогам заседания премьеров ШОС подписан ряд документов ИА «РИА -Новости» - 26 октября 2005 года.

355. Президенты центральноазиатских стран создали Организацию Центральноазиатского союз http://www .UzА. uz

356. Президент Аскар Акаев встретился с администратором Программы развития ООН (ПРООН) г-ном Марком Маллоком Брауном http://www.sk.kg/2004/n51/1 .html

357. При создании в Центральной Азии зоны, свободной от ядерного оружия, будут учитываться дополнительные элементы http://rus.gateway.kg/cgi-bin/page.pl?id=53&story name=doc4398.shtml

358. ПРООН в Кыргызстане www.undp.kg/english/

359. Процесс создания основных организационных структур ШОС будет ускорен. КНИА Кабар. 8 января 2002 - http://www.kabar.kg

360. Российский вектор http://www.vb.kg/2004.01.23

361. Россия и Киргизия будут укреплять стратегическое партнерство ИА «РИА -Новости» - 5 сентября 2005 года

362. Создан оборонный союз «четырех»//Слово Кыргызстана. 2000. 21 апреля.

363. Старр Ф. Партнерство для Центральной Азии//Россия в глобальной политике, № 4, 2005 http://www.globalaffairs.ru/numbers/15/4506.html

364. США на «Великом Шелковом Пути»//Пятница, 1999, 30 апреля.

365. США и Киргизия приняли заявление по военному присутствию США в регионе ИА «РИА - Новости» -12 октября 2005 года.

366. Ташкентское заявление глав государств Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана http://www.UzA.Uz

367. Центральная Азия может быть безъядерной зоной http://www.un.org/2002/Q8/26

368. ЮНЕСКО в Кыргызской Республике http://www.unesco.kg/press/press.htm

369. ЕС поможет странам Центральной Азии в укреплении границ http://www.kvrgyzinfo.kg/?art=1099543273

370. Следующее заседание двусторонних комиссий РФ и КР пройдет во второй половине 2005-го в Москве Информационное агентство «Кыргызинфо» - ноябрь 2004 года.

371. В Центральной Азии планируется создать ОГВ при ОДКБ Информационное агентство «Интерфакс» - ноябрь 2004 года.

372. ЕБРР планирует подписание соглашения о выдаче Кыргызстану очередного транша в размере 3 млн. долларов США Информационное агентство «Кыргызинфо» - декабрь 2004 года.

373. Товарооборот Кыргызстана и стран ЕС (по итогам трех кварталов 2005 года) НИА «Кабар» -15 ноября 2005 года.

374. Узбекистан вступил в ЕврАзЭС ИА «РИА - Новости» - 25 января 2006 года.