автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Административная политика самодержавия в Сибири в XIX - начале ХХ веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Административная политика самодержавия в Сибири в XIX - начале ХХ веков"

; ц \\0Н ^

На правах рукописи

РЕМНЕВ АНАТОЛИЙ ВИКТОРОВИЧ

АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПОЛИТИКА САМОДЕРЖАВИЯ В СИБИРИ В Х1Х-НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

07.00.02 — Отечественная история

автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 1997

Работа выполнена на кафедре дореволюционной отечественной истории Омского государственного университета

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук В.Г. Чернуха

доктор исторических наук, профессор М.Ф. Флоринский доктор исторических наук, профессор М.М. Шумилов

Ведущая организация —Иркутский государственный университет.

ЪО

Защита состоится 1997 г. в №

часов на заседании диссертационного совета Д 200.58.01 при Санкт-Петербургском филиале Института Российской истории РАН (197110, г. Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории РАН. ^

Автореферат разослан " /Г" Й^^Г^Ш! г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук (/О Г' В. А. Нардова

Актуальность темы. Современные социально-экономические и поли-ическне процессы, регионализация государственного управления, измене-ие баланса властных полномочий между центром и регионами актуализи-овали давние проблемы, связанные с организацией местного управления. I этих условиях изучение исторического опыта административной поли-икп самодержавия в отношении Сибири имеет не только академический нтерес, но приобретает и практическую значимость. Насущность ретро-пективного взгляда объясняется известной схожестью многих проблем, с оторыми вынуждено сталкиваться современное руководство в организации правления сибирским регионом. Учет как положительного, так и отрица-ельного опыта регионального управления позволит в значительной сте-ени предвидеть, а, значит, и избежать негативных последствий, нередко эпутствующих нынешним реформам.

Во взаимоотношениях центра и Сибири накапливался целый ряд про-лем, вызываемых отсутствием в правительственной политике сбалансиро-анного сочетания общегосударственных и региональных интересов. Опре-еление принципов регионального управления напрямую зависело от стра-егических выводов о перспективах и приоритетах развития Сибири, осо-нания ее роли и места в составе Российского государства. Несмотря на фициальные заверения, что Сибирь есть лишь естественное продолжение оссии за Урал, существовало и сознание отдельности сибирского региона.

При разработке сибирской политики самодержавие постоянно сталки-алось с решением целого комплекса теоретических и практических задач. >о-первых, это было вызвано социально-экономическим своеобразием Си-ири, ее непохожестью на европейскую часть России; во-вторых, опреде-ялось социально-психологическими особенностями коренного и русского аселения Сибири; в-третьих, наличием сепаратистских, автономистских и ецентрализаторских настроений не только среди сибирской интеллиген-ии и предпринимателей, но даже и у части местной администрации. Осо-енно отчетливо расхождение экономических интересов центра и региона бнаружилось в вопросах свободы торговли, как внутренней, так и внеш-ей (porto-franco дальневосточных портов и устьев сибирских рек, "Челя-инский тариф" и т. д.), а также при распределении бюджетных средств пользу окраин в период ускорения их хозяйственного освоения. Серьез-ые разногласия намечались и в вопросе об определении характера раз-ития сибирской промышленности, направленности транспортных артерий ¡ибири. Сибирская общественность сопротивлялась превращению региона сырьевой придаток центра, призывала освободиться от "московского ма-уфактурного ига". Вызывало недовольство и то, что ряд реформ (прежде сего, судебная и земская), осуществленных в Европейской России, не бы-и распространены на Сибирь. Сибирский регион оставался долгие годы естом уголовной ссылки, отягсщяющей местные финансы и развращаю-

ще действующей на сибиряков. Слабая заселенность, раннее преобладание русского населения над коренным, отсутствие со стороны последнего серьезного сопротивления при присоединении — все это придавало Сибири специфические черты среди других окраин Российской империи. Однако административной политике самодержавия на сибирской окраине были присущи некоторые общие принципы, характерные для российской модели регионального управления. "Кость от кости и плоть от плоти общерусского управления, — как отмечал еще дореволюционный исследователь административной политики самодержавия в Сибири С.М. Прутченко, — система сибирского управления находилась в непосредственной зависимости от того, в какой мере представлялись разрешенными в коренных областях государства те трудности, которые неразлучны с постановкой управления слагающегося государства"1. Эти принципы вырабатывались в результате длительного исторического опыта строительства огромного многонационального и регионально-разнообразного по социально-экономическим и социокультурным параметрам государства.

Предметом исследования является административная политика самодержавия в области организации государственного управления Сибирью. Главное внимание при этом сконцентрировано на управленческой специфике Сибири, законодательно закрепленной административной реформой 1822 г., на правительственных поисках сибирской управленческой модели. Исследовательский акцент, таким образом, смещается с управления в Сибири на управление Сибирью. За разногласиями между местной сибирской администрацией и центральной властью, личными конфликтами царских бюрократов разных уровней управления автор постарался увидеть общие проблемы региональной административной политики. За пределами исследования сознательно оставлены политика в отношении органов местного самоуправления (крестьянского, городского, инородческого и казачьего) и суда. Исключение сделано лишь для анализа попыток самодержавия установить более тщательный контроль за крестьянскими выборными органами и должностными лицами. Изучение реформы сибирского судоустройства и судопроизводства представляло интерес в рамках данной темы только с точки зрения взаимодействия административной и судебной отраслей государственной власти.

Основные задачи изучения административной политики самодержавия в данном регионе Российской империи могут быть сведены к следующим:

— поиск оптимального административно-территориального устройства региона;

— разграничение компетенций высших, центральных и местных учре-

'Прутченко С.М. Сибирские окраины. СПб., 1899. Т. 1. С. 5-6.

хдений во властной вертикали управления;

— определение принципов и форм организации властной горизонтали правления;

— правительственная политика по формированию государственного ап-[арата в сибирском регионе.

Географические рамки исследования охватывают территорию Сиби-III, включавшую, применительно к рубежу XIX-XX вв., Тобольскую, Том-кую, Енисейскую, Иркутскую губернии, Забайкальскую и Якутскую обла-ти, а также г. Омск и Омский уезд Акмолинской области2.

Хронологические рамки работы включают 1801-1905 гг., что позво-¡яет проследить динамику управленческих процессов и эволюцию взглядов I центре и в Сибири на основные направления сибирской административной юлитики. В административной политике царизма в Сибири этого времени южно выделить несколько периодов:

— 1801-1822 гг. — поиск и создание особой региональной системы си-¡ирского управления;

— 1822-1851 гг. — реализация административной реформы М.М. Спе->анского и первые попытки ее корректировки;

— 1851-1891 гг. — пересмотр административно-территориального 'сгройства и реорганизация государственных учреждений Сибири, попыт-;и выработать комплексную программу ее освоения;

— 1891-1905 гг. — реформирование сибирского управления в связи со троительством Транссибирской магистрали и ускорением хозяйственного >своения Сибири.

Степень изученности темы. В дореволюционной отечественной гсториографии и государствоведении, несмотря на устойчивый интерес к юпросам истории государства (А.Д. Градовский, Н.М. Коркунов, Н.И. Jla-1аревский и др.), управление окраин империи не нашло должного освеще-шя. Краткие упоминания о государственно-правовом устройстве окраин в >бщих работах по государственному праву свидетельствовали о слабой раз->аботанности вопросов региональной административной политики и упра-шения. Не изменили положения и небольшие по объему и весьма скудные по гриведенному историческому материалу специальные работы В.В. Иванов-:кого и В. Крыжановского3. Известный российский правовед Б.Э. Нольде сонстатировал, что русское право "никогдасамо не разбиралось системати-

2Следует отметить, что до появления в 1882 г. Степного, а 1884 г. 1риамурского генерал-губернаторств, административные границы Сибири жлючали дальневосточные и северо-казахстанские территории.

3Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин. Казань, 891; Крыжановский В. О состоянии и изменениях высшего местного упра-шения Восточной Сибири с 1822 по 1887 г. // Русский архив. 1913. № 7.

чески в том, что оно здесь (на окраинах. — А.Р) творило..., наше право зн ло лишь отдельные земли и индивидуально характеризовало их отношен] к целому русского государства". Способ отыскать в этом "осуществлен! одной и той же государственно-правовой мысли" , полагал Б.Э. Нольде, "л жит через изучение каждой из автономных земель, взятой в отдельности"

Несмотря на это обстоятельство, дореволюционные историки и правов ды оставили ряд интересных исследований по истории административнь преобразований в Сибири, по отдельным отраслям ее управления. Уже это время удалось поставить проблемы, связанные с поиском принципов форм административно-территориального устройства Сибири (М.И. Веш ков), взаимодействия центральных и местных властей, организации фун ционирозания генерал-губернаторской и губернаторской власти (А.Д. Гр довский, В.В. Ивановский, К. Соколов), единства сибирского управлеш (И.Я. Фойницкий). Однако ограниченный круг источников (что обусл вливалось в значительной мере канцелярской тайной) и доминировавши формально-юридический подход к изучению административного строя С: бири не позволили им выйти за рамки описания и комментирования зак нодательных актов.

Применительно к истории управления Сибири первой половины XIX следует особо упомянуть два двухтомных труда В.И. Вагина и С.М. Пру ченко, в которых была предпринята попытка взглянуть на сибирскую а, министративную политику через призму господствовавших в то вреь политико-правовых идей и в соответствии с тогдашней государствен!!! управленческой практикой5. Возможность использовать архивные докуме] ты не только позволила В.И. Вагину и С.М. Прутченко ввести их в н учный оборот, но и написать значительные по объему и насыщенное! фактическим материалом историческое и историко-юрндическое сочив ния. В.И. Вагин скрупулезно, как это позволяли собранные им источник] представил состояние сибирского общества и управления накануне рефор 1822 г., дал впервые развернутый анализ "Сибирского учреждения", затр| нул важную для своего времени тему судьбы введенных М.М. Сперанским Сибири новых административных институтов. Он одним из первых нубли' по указал на ограниченность реформ, на неудачу совещательных учрежд ний при генерал-губернаторах и губернаторах и, вообще, на невозможное!

4Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб., 191 С. 280-281.

'Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Спера! ского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1-2; Прутченко С.М. Сибирские окраиш Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г в строе управления русского государства. Историко-юридические очерк! СПб., 1899. Т. 1-2.

>ойтись в организации местного управления только силами бюрократии, целом, В.И. Вагин признавал выдающийся вклад М.М. Сперанского не >лько в организацию сибирского управления, но считал, что ревизия и ¡формы имели благотворное влияние на все сибирское общество.

В отличие от В.И. Вагина идеолог сибирского областничества Н.М. Ядрин-:в оценивал заслуги М.М. Сперанского перед Сибирью более сдержанно6, гвизия и реформа М.М. Сперанского, заключал он, не смогла искоренить I разграбления казны, ни злоупотреблений властью, ни взяточничества, финксом сибирской истории, по словам Н.М. Ядринцева, являлось то, что усилением местной власти и наделением ее значительной самостоятель->стью возрастал чиновничий произвол, а с ее уменьшением и жестким дчннением центральным бюрократическим инстанциям происходило "заушение" в управлении. Попытки М.М. Сперанского поставить сибирскую сминистрацию в законные рамки и организовать местный независимый щзор оказались, по его мнению, неудачными.

С.М. Прутченко, как чиновнику канцелярии Комитета министров, было >ручено подготовить к публикации документы I и II Сибирских комите-1В. Вопреки заказному характеру своей работы, он сумел выйти за рамки 'ставленной задачи и оставил глубокое по содержанию и богатое по приюченному фактическому материалу исследование, поднимавшее ряд си-рских административных проблем. Прежде всего это касалось утвержде-гя о необходимости учета специфики окраин при организации их управле-[я. Основные причины низкой результативности реформ С.М. Прутченко дел в отказе М.М. Сперанского опереться на поддержку общества, вве-и представительный элемент в управление, неспособности выйти за рам! чисто бюрократического подхода. При этом С.М. Прутченко признавал льшую значимость правовой регламентации сибирского управления. "Си-рские окраины" С.М. Прутченко стали наиболее крупным достижением революционной историко-правовой мысли в области изучения сибирской раинной политики самодержавия. Критический настрой по отношению к самодержавию, обусловленный литическим тезисом о сломе старой государственной машины, явно не особствовал в советское время объективному восприятию как позитив-го, так и негативного административного опыта дореволюционной Рос-и. Этим объясняется наличие небольшого количества работ по истории сударственного управления России Х1Х-начала XX в. в советской исто-ографии. Тенденция к изменению историографической ситуации намети-сь лишь с 1970-х гг., особенно после появления работ П.А. Зайончков-эго, его учеников и последователей. Постепенно возрождается интерес к

6Ядринцев Н.М. Сперанский и его реформы в Сибири // Вестник Европы. 76. № 6. С. 478.

историко-государствоведческим исследованиям. Больше уделяется в ним; ния истории организации государственной службы в дореволюционной Ро сии, рассматриваются вопросы, связанные с принципами и правилами по; бора чиновников, порядком замещения должностей и продвижения по слуя бе, учетом чиновников, выяснения изменений сословных, образовательны: материальных, конфессиональных характеристик бюрократического апп; рата (П.А. Зайончковский, Б.Б. Дубенцов, Л.Ф. Писарькова). В сферу вш мания историков попадают и нереализованные проекты, свидетельствова1 шие о напряженной внутриправительственной борьбе, об альтернативны возможностях в эволюции государственного строя России. В.Г. Чернух обратила особое внимание на правительственные проекты реорганизаци государственных учреждений, что позволило по-новому взглянуть на мне гие проблемы внутренней политики самодержавия, представить внутрипрг вительственную борьбу во всей ее сложности и многообразии. Поднятая ei проблема "объединенного правительства" показала, насколько острой он была на всех уровнях государственного управления7. Американский истс рик С. Маркс, в частности, подчеркнул, что "междоусобные" конфликт) между министерствами затягивали решение вопроса о строительстве Ci: бирской железной дороги8.

В последние годы стали появляться работы, специально рассматрива ющие структуру и функции местного управления дореволюционной Рос сии (А.И. Парусов, Н.П. Ерошкин, О.В. Морякова, H.H. Зырянов, И.В. Ор жеховский, В.А. Иванов и др.). Существенным образом изучение проблег организации местного управления и взаимодействия губернских органо с центральной властью продвинулось благодаря работам Р. Роббинса9 i М.М. Шумилова10, что позволило лучше понять роль и место губернатора: системе местного управления, представить степень несовпадения правовол и реального статуса губернатора во властной иерархии, запутанность ег< компетенции, вызванной прежде всего неотрегулированностью механизм; взаимодействия с ведомственными учреждениями центрального и губерн скош уровней. Р. Роббинс указал на ограниченность взгляда на губернато ра только как на представителя МВД. Наиболее полно в современной оте

7Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начал; 80-х гг. XIX в. Л., 1978. С. 136-198.

8Marks S.G. Road to Power. The Trans-Siberian and the Colonization о Asian Russia 1850-1917. New York, 1991. P. 112.

9Robbins, Jr. R.G. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in th< Last Years of the Empire. Ithaca and London, 1987.

10Шумилов М.М. Губернская администрация и органы центральной управления России во второй половине XIX в. (Учебное пособие по спецкурсу). Л., 1988; он же. Местное управление и центральная власть в Россиг в 50-х-начале 80-х гг. XIX в. М., 1991.

[ественной историографии эта тема изучена М.М. Шумиловым. В центре шимания его исследования находятся вопросы, связанные с децентрализаций губернского управления, определением функций губернатора, устано-¡лением единства губернской администрации, стремлениями самодержавия гревратить губернатора в подлинного "хозяина губернии". Нерешенность •тих вопросов, как отмечает М.М. Шумилов, вызывала "кризис власти" на лестном уровне.

Если губернское управление в последние годы оказалось в центре внимания историков, то институт генерал-губернаторской власти остается до :их пор неизученным. В дореволюционной время ему были посвящены лишь :оответствующие разделы в общих курсах по государственному праву и ¡есколько общих статей. Самые общие сведения, скорее справочного характера, содержатся в современных учебных пособиях по истории государства I права и истории государственных учреждений дореволюционной России. I.A. Зайончковский также оставил лишь самые краткие сведения о генерал-■убернаторах первой половины XIX в. и почти ничего не написал о так газываемых окраинных генерал-губернаторах. Комплексное исследование 'правления окраин Российской империи все еще впереди.

На периферии научного интереса оказались и вопросы управления в Си->ири. Примечательно, что в обзоре историографии Сибири дооктябрьско-о периода тема сибирской политики самодержавия и истории сибирско-•о управления не только не выделена в отдельный раздел, но и не полу-[ила сколько-нибудь заметного освещения11. При изучении истории кре-тьянства и рабочего класса дореволюционной Сибири, политической ссыл-:и советские историки, разумеется, обращали внимание на организацию лестного управления и самоуправления, на структуру административного ттройства региона, но основной упор делался на изучение органов власти, L анализ правительственной политики, особенно центральной, по сути дела траничивался пересказом наиболее важных законодательных актов, да на-¡ором примеров о злоупотреблениях чиновников разного ранга. В зарубеж-гой историографии известна всего лишь одна работа М. Раева, специально [освященная сибирскому управлению XIX в.12.

Традиционно советские исследователи, как и их дореволюционные пред-иественники, обращаясь к истории политики самодержавия в Сибири, со-редоточивали свое внимание на освещении четырех главных тем: 1) ад-иншстративные реформы М.М. Сперанского (М.А. Корф, В.И. Вагин, Ln. Щапов, Н.М. Ядринцев, С.М. Прутченко, В.А. Ватин-Быстрянский, I.A. Фатеев, В.Г. Карцов, Л.И. Светличная, А.й. Парусов, JI.M. Дамешек),

"Горюшкин JI.M., Миненко H.A. Историография Сибири дооктябрьского [ернода (конец XVI-начало XX в.). Новосибирск, 1984.

12Raeff М. Siberia and the reforms of 1822. Seattle, 1956.

2) управление коренными народами Сибири (С.С. Шашков, А.П. Щапо Н.М. Ядринцев, C.B. Бахрушин, H.A. Миненко, М.М. Федоров, JI.M. Д мешек, A.A. Хоч, А.Ю. Конев), 3) аграрная политика и крестьянсх< управление (A.A. Кауфман, H.A. Миненко, Ю.В. Кожухов, В.В. Рабцеви А.Ф. Ассонова, В.Б. Худяков, И.В. Островский), 4) организация и управл ние сибирской ссылкой (И.Я. Фойницкий, Н.М. Ядринцев, C.B. Максимо C.B. Кодан, Л.П. Рощевская, А.Д. Марголис).

Первые значительные специальные работы собственно об управлени в Сибири XIX-начала XX вв. появились в 1970-1990-е гг. Наиболее кру] ными исследованиями в этой области стали диссертация, статьи и мою графия В.В. Рабцевич, монография Г.Ф. Быкони, диссертации И.Б. Марк« вой и Т.Н. Соболевой, статья А.И. Парусова13. Лучше всего изучен yev ный и волостной уровень сибирского управления в дореформенный nepi од. В.В. Рабцевич исследовала роль города как важного фактора адмиш стративной и хозяйственной организации Сибири. Она ввела в научны оборот понятие "управленческого модуля", статус которого определялс комплексом характеристик (географической, демографической, этническое административно-фискальной, коммуникативной, хозяйственной). Это пс зволило царизму создать гибкую и относительно дешевую систему мест ного управления в Сибири. При увеличении населения и повышении ег плотности (в этом В.В. Рабцевич видит главный фактор) менялся стату административно-территориального образования (малолюдный — средни — многолюдный уезды — область — губерния), изменялся набор государ ственных учреждений и штат чиновников14. При всей перспективности да б ной схемы, видимо, она потребует еще уточнений и проверки на уровн конкретных исследований. Как показывает анализ правительственных прс ектов, численность и плотность населения при определении административ ных границ и статуса территории далеко не всегда были определяющими

1аРабцевич В.В. Местное управление Западной Сибири в 80-х гг. XVIII первой четверти XIX столетия: Автореф. дис. . ..канд. ист. наук. Новоси бирск, 1973; она же. Сибирский город в дореформенной системе управления Новосибирск, 1984; Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточно] Сибири в XVIII-начале XIX вв. Красноярск, 1985; Маркова И.Б. Управле ние Сибирью в 20-60-е гг. XIX в. : Автореф. дис. .. .канд. ист. наук. Но восибирск, 1985; Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенского (Ал тайского) горного округа (1822-1896 гг.): Автореф. дис. .. .канд. ист. наук Томск, 1987; Парусов А.И. Ревизия и реформа аппарата управления Сиби ри в 1819-1822 гг. // Уч. зап. Горьковского ун-та. Горький, 1964. Вып. 72 Т. 1.

14Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управленш (1775-1861): Автореф. дис. ...д-ра. ист. наук. Свердловск, 1991. С. 20-21.

Удалось подробно выяснить административно-территориальную и ин-титуциональную структуру Сибири в XIX в. (лучше и полнее, благодаря аботам В.В. Рабцевич, это сделано для первой половины века), просле-;ить изменения в ее организации, выявить специфические черты местного ппарата управления. Долгое время единственной специальной работой по правлению Сибири в 1820-1860-е гг. оставалась неопубликованная диссер-ацня И.Б. Марковой, в которой, наряду с описанием учреждений всех уров-:ей государственного управления (в том числе I и II Сибирских комитетов, яда межведомственных комиссий и комитетов, сенаторских ревизий), была редпринята попытка выявить принципы их взаимодействия. Г.Ф.Быконя, [.Б. Маркова и В.В. Рабцевич, на основе обработки формулярных спис-ов, представили специфику формирования сибирской бюрократии, оста-ив, правда, вне своего внимания правительственную кадровую политику, ыразившуюся прежде всего во введении сибирских льгот и привилегий. !есьма продуктивные наблюдения, не получившие, к сожалению, дальней-lero развития, содержатся в статьях иркутского историка A.C. Кузнецова. )н предпринял анализ деятельности II Сибирского комитета, определил груктуру и основные функции этого важного в управлении Сибири выс-iero государственного учреждения15. В последние годы восточно-сибирская юрократия середины XIX в. активно исследуется Н.П. Матхановой. Слабо зучена и все еще ждет своего исследователя история сибирского суда.

В постсоветский период ситуация начинает быстро меняться. Заметно бострился интерес правоведов и историков к проблемам истории и теории ■едерализма, регионализма, империи как формы пространственной орга-изации полиэтнического и регионально разнообразного государства16. Но, юстряя свое внимание на национальных аспектах данной тематики, они яачителыю меньше внимания уделяют изучению исторического опыта ад-инистративной политики, управленческой организации Российской импе-ии.

Оценивая степень изученности темы, следует сделать одно общее заме-ание, проясняющее особенности представленного в диссертации исследова-гльского подхода. В имеющихся на сегодняшний день работах по сибирской цминистративной тематике основной акцент сделан на изучение структу-ы государственной власти в Сибири. Единственным исключением может тужить монография Л.М. Дамешека, где, наряду с анализом политики ца-

15Кузнецов A.C. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истопи Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971; он же. Второй сибирский комитет // олитика царизма в Сибири в XIX - начале XX в. Иркутск, 1987.

16Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории оссии. М., 1992; Национальная политика России: история и современность. L, 1997. и др.

ризма в отношении народов Сибири, освещаются некоторые общие вопрось сибирской административной политики17. В целом же, проблемы админи стративной политики затрагивались лишь эпизодически, хотя в ряде вы водов, сделанных исследователями, была намечена основная проблематик: истории управленческих взаимоотношений центра и сибирского региона Так, например, чрезвычайно важным представляется указание В.В. Рабце вич о том, что нельзя ставить знак равенства между позицией центральны; и местных сибирских властей. Она считает, что можно говорить об опреде ленной самостоятельности сибирской администрации, о специфике сибир ского аппарата управления.

Изучение истории государственного управления и административно! политики потребовало новой теоретические основы, расширения понятийно аппарата за счет заимствований из административной науки18. В со держание административной региональной политики входят определение административно-территориального устройства региона, разработка и внедрение принципов организации государственного механизма по управленик регионом и меры по формированию бюрократического персонала органо] местного управления и самоуправления. Институциональный аспект исследования предполагает изучение "техники" государственного управления определение общих принципов организации государственных институтов а также выяснение мотивов и методов устранения устаревших управленческих элементов и структур.

Понятие регион является многозначным, выступая часто в качестве синонима по отношению к термину район, чаще же как общее обозначение различных по уровню таксонов или же для определения территорий, ш подходящих к принятой системе территориального деления. Это придает понятию регион большую эластичность, по сравнению с районом (которые обычно связан с экономическими характеристиками)19. Основными критериями определения региональных границ обычно считают: геоэкономический (природно-географический и экономико-географический), геокультурный (цивилизационный) и геополитический. При этом следует признать что применительно к каждому региону набор признаков будет иметь свою специфику, разную их иерархию, со своей регионообразующей доминантой При известной динамике административных и экономических границ, региональное сообщество имеет достаточно прочную устойчивость и долгу»:

17Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX-начало XX в.). Иркутск, 1986.

18Драго Р. Административная наука. М., 1982.

19Алаев Э.Б. Социально-экономическая география

Понятийно-терминологический словарь. М., 1983. С. 69-70; Грицай О-В. и др. Центр и периферия в региональном развитии. М., 1991.

хсторическую инерцию в осознании своего единства. В ходе развития Российской империи на ее огромном и многообразном пространстве сложились юлыпие территориальные общности (регионы), заметно выделяющиеся ;воей индивидуальностью. Специфика такой социально-территориальной »бщности объяснима уже в силу закрепления населения в определенных территориальных рамках, локального характера социально неравноцен-1ых условий его жизнедеятельности. Совокупность в рамках государства таких социально-территориальных общностей и образует его региональ-1ую структуру, имеющую свои субъекты и объекты отношений (центр-регион, регион-регион). Таким образом, под регионом в диссертации по-шмается, в первую очередь, не политическое, а географическое, пстори-1ески сложившееся пространство, административно оформленное рамками -енерал-губернаторств, сначала Сибирского, а затем Западно- и Восточносибирского.

Стремление к регионализму (сверх обычного деления на губернии тли области) объясняется известным несоответствием традиционного административно-территориального деления потребностям экономики и юлитики, требующих более широких административных объединений. Административно-территориальное деление Российской империи носи-ю в значительной степени (с точки зрения экономики) искусственный сарактер, было предназначено прежде всего для достижения военно-щминистративных, судебных и фискальных целей. Региональная политика самодержавия преследовала цели политической и экономической интегра-щи страны, установления ее социальной, правовой и административной инородности. Но конкретные потребности управления заставляли правительство учитывать региональное своеобразие территорий, что придавало щминистративной политике определенную противоречивость.

Уже дореволюционное русское государственное право различало такие юнятия, как централизация, деконцентрация и децентрализация, понимая юд первым — полное сосредоточение управленческой власти в центре, под 1Торым — делегацию части властных полномочий от центральных орга-юв государственного управления местным, под третьим — передачу не-:оторых государственных функций выборным органам самоуправления20. Осложнение структуры местного управления за счет увеличения числа ве-;омственных учреждений вело к рассредоточению власти и порождало до-юлнительные конфликты на горизонтальном и вертикальном уровнях.

Указания на то, что Сибирь являлась колонизуемым регионом, специа-изирующимся на производстве сельскохозяйственной продукции, казалось

20Блинов И.А. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб., 1905.

з.

достаточным, чтобы отнести Сибирь к колониям в экономическом смысле21 Содержание же социально-экономической и административной политик) самодержавия по отношению к Сибири исследовалось слабо. История Си бири в составе Российской империи отнюдь не сводится только к исторш колониальной эксплуатации, это еще и длительный процесс ее интеграцш в единый российский народнохозяйственный комплекс, в единое админи стративное пространство. Поэтому целесообразно в теоретическом план выйти за пределы дихотомии "метрополия — колония", за которой, помим< неясных социально-экономических характеристик, тянется длинный шлейс эмоционально-этических оценок, и попытаться разобраться в вопросе о рол) и месте Сибири при помощи категории "мир-империя". Согласно определе нию Ф. Броделя, "мир-империя" подразумевает наличие "центра" и "пе риферии", с иерархией по степени неравенства периферийных регионов 1 отношении к центру22.

Сибирь не могла "ускользнуть" от России уже в силу своей экономя ческой отсталости и почти автаркического положения многих ее областей Слабость экономической организации сибирского пространства, его инте грированности в российскую экономику, компенсировалась довольно жест кой административной структурой. Военно-административные и фискаль ные цели до конца XIX в. превалировали в сибирской политике самодержавия. Сибирь долгое время была привлекательна только для небольшое социальной группы людей в центре. Наибольший же интерес гнездился I спонтанном понимании стратегических экономико-политических возможно стей этой потенциально богатой периферии империи.

Круг источников, отразивших ход административной политики само державия в Сибири, широк и разнообразен. Несмотря на традиционное!! источниковой базы для изучения внутренней политики самодержавия, перед автором стояла непростая задача определения приоритетов в отборе источников и методов их интерпретации. Основное внимание уделялось до кументам официального характера. Законодательные акты, сосредоточенные в Полном собрании законов и Своде законов Российской империи, позволяли очертить лишь внешние контуры правительственной деятельно сти, не давая возможности увидеть движение и взаимодействие различных сил, определявших реальный политический курс. В диссертации применяется системно-структурный метод изучения правовых актов, которьп' подразумевает комплексное исследование процесса законотворчества: выяснение предыстории закона, его текстуальный анализ, определение условий реализации. Поэтому чрезвычайно важным оказалось изучение различ-

21Горюшкин Л.М. Место Сибири в составе России в период капитализме //Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1986. С.37-50.

22Бродель Ф. Время мира. М., 1992. С. 18, 48-49.

ных проектов, как реализованных, так и нереализованных, сохранившихся в большом количестве в центральных и местных архивохранилищах23. В процессе подготовки административных преобразований в канцеляриях высших, центральных и местных учреждений накапливался огромный и разнообразный материал (представления министров, генерал-губернаторов, отзывы центральных ведомств и глав местной администрации, заключения экспертов, справки из текущего законодательства, исторические обзоры состояния того или иного вопроса в России и даже за рубежом). Изучение административных реформ (подготовка которых занимала иногда десятилетия) позволяет проследить сложную процедуру прохождения документов по бюрократическим лабиринтам. Особенно богатый материал сосредоточен в архивных фондах I и II Сибирских комитетов, Комитета министров, Государственного совета, министерств и главных управлений, разного рода особых совещаний и комиссий, а также советах Главных управлений Западной и Восточной Сибири.

Оценки состояния сибирского управления содержатся в генерал-губернаторских и губернаторских отчетах, материалах сенаторских ревизий, донесениях жандармов. Следует заметить, что в верхах понимали, насколько 'официальная ложь" прочно укоренилась в отчетах местной администра-дии. Поэтому в глазах правительства сведения, так же далеко небезупречные, поставляемые различными ревизорами, независимыми информаторами (жандармами, путешественниками и даже политическими ссыльными) триобретали значительный вес. Информационный голод в Петербурге, из-зестное недоверие к официальным источникам становились питательной точвой для всякого рода, доносов и интриг в самой Сибири. Все это поро-шло большое количество противоречивых по содержанию и оценкам документов, в которых трудно было порой разобраться правительственным шновникам, а теперь историкам.

Большую группу источников составили материалы личного происхо-кдения (воспоминания, дневники, переписка). Коллекции документов по 'правлению Сибири отложились в личных фондах генерал-губернаторов [ губернаторов (Н.Г. Казнакова, H.H. Муравьева-Амурского, М.С. Кор-акова, В.А. Арцимовича и А.й. Деспот-Зеновича). Многие из генерал-убернаторов и губернаторов (И.Б. Пестель, С.Б. Броневский, A.M. Кор-

23В диссертации использованы материалы Российского государственно-о исторического архива, Государственного архива Российской федерации, 'оссийского государственного военно-исторического архива, Российского осударственного архива Военно-морского флота, Отдела рукописей Роста ской государственной библиотеки, Отдела рукописей Российской наци-нальной библиотеки, Государственного архива Омской области, Государ-гвенного архива Иркутской области.

нилов, Д.Н. Баитыш-Каменский, А.О. Дюгамель, Н.П. Синельников В.И. Мерцалов), другие сибирские чиновники (Б.А. Милютин, Б.В. Струве П.П. Суворов, Н.Ф. Борисовский, И.Ф. Бабков, В.И. Вагин) оставили запис ки о своей службе в Сибири. В.И. Вагин собрал и издал в 1872 г. в качеств« приложения к своей двухтомной книге о М.М. Сперанском воспоминанш современников сибирской ревизии и реформы 1822 гг. Неопубликованньк воспоминания А.Н. Куломзина "Пережитое" являются превосходным ком ментарием к журналам заседаний Комитета Сибирской железной дороги.

Важным документом эпохи стали мемуары и дневники ссыльных. Ош (особенно декабристы) оказывались хорошо осведомлены о состоянии государственного аппарата в Сибири. Эпистолярное наследие H.H. Муравьева-Амурского, собранное и изданное И.П. Барсуковым, является неоценимым источником, проливающим свет на взаимоотношения генерал-губернаторг и центральных властей. Содержащиеся в письмах сведения о рассматриваемых административных проектах позволяют лучше понять замысел тех или иных преобразований. Свидетельства современников, знакомых с закулисной стороной деятельности правительственного аппарата, позволяют уточнить и существенно дополнить информацию официальных документов. Нередко только в них можно почерпнуть интересующие сведения, которые не хотели доверять официальным документам.

Общественно-политический фон, на котором разворачивалась борьба за сибирские административные реформы, рисуют воспоминания, дневники, переписка общественных деятелей, газетные и журнальные статьи.

Взятые в комплексе, эти источники дают возможность взглянуть на сибирскую административную политику с самых разных точек зрения: представить в столкновении политических, ведомственных, личных интересов и воззрений многокрасочную картину одного из важных аспектов сибирской истории XIX-начала XX вв.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые комплексному исследованию подвергнуты основные направления административной политики самодержавия по отношению к Сибири на протяжении длительного исторического периода. Это позволило на примере Сибири поставить и решить ряд оригинальных задач в изучении исторического опыта регионального управления Российской империи XIX-начала XX вв., обозначить новое направление в исследовании внутренней политики самодержавия. В диссертации впервые получили освещение вопросы, связанные с эволюцией правительственных представлений о роли и месте сибирского региона в Российском государстве, изучены управленческие аспекты сибирского варианта проблемы взаимодействия центра и региона, существенно скорректировано понимание значения сибирской генерал-губернаторской и губернаторской власти в административной иерархии, выявлены общие принципы и динамика территориальной организации управления Сибири, причины

:i этапы перестройки административных границ внутри региона, определена специфика институционального устройства центральных и местных государственных органов, их взаимодействие и функциональная эволюция. Результаты исследования позволяют во многом по-новому представить по-питику правительства по формированию государственного аппарата в Си-5ири. В исследовании использован широкий круг опубликованных и неопу-эликованных источников, многие из которых впервые вводятся в научный эборот.

Практическая значимость диссертации заключается в востребованности исторического опыта организации регионального управления Российской империи. Новый материал и выводы диссертационного исследования могут оказать практическую пользу при разработке реформ местного управления и решении проблем во взаимоотношениях центральных и региональных властей. Основные положения работы окажутся полезными в научных исследованиях истории государственного управления и внутренней полигики самодержавия, при чтении лекций по отечественной истории, истории государственных учреждений, истории государства и права, истории Сибири, а также помогут ориентироваться в работе с архивными документами.

Апробация работы. Важнейшие положения диссертации представля-пись в виде сообщений и докладов на научных и научно-практических конференциях в Омске (1986-1997 гг.), Иркутске (1990, 1994 гг.), Новосибирце (1987 г.), Тюмени (1996 г.), Владимире (1996 г.), Ярославле (1997 г.), Йошкар-Оле (1994 г.), Акмоле (1996 г.). Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры дореволюционной отечественной истории Эмского государственного университета и отдела новой истории России Занкт-Петербургского филиала Института Российской истории РАН. йс-:ледование диссертационной тематики было поддержано Московским общественным научным фондом (1995 г.) и Российским гуманитарным научным фондом (1997 г.). Монография "Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в." получила положительный отзыв в тучной печати24.

Структура диссертации определяется задачами исследования. Работа состоит из введения, 10-ти глав, заключения, приложения, списка сокращений, списка источников и литературы.

Во введении обосновывается актуальность исследуемой темы, определяются предмет и задачи исследования, хронологические и территориаль-ibie рамки, теоретические основы, уточняется понятийный аппарат, выяс-1яется степень изученности темы и дается характеристика источников.

24Худяков В.Н. О монографии A.B. Ремнева "Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в." // Вестник Омского )тделения Академии гуманитарных наук. 1996. № 1. С. 120-122.

В главе I— "Сибирский вопрос" в правительственной политике пс\ вой половины XIX в." — анализируются взгляды на Сибирь и перспектив ее развития по основным направлениям правительственной политики. Пр. вительственный подход к сибирским вопросам в этот период обусловливав ся тремя главными задачами: доходностью края, удобством его управл' ния и охраной восточных и южных азиатских границ империи. Осложш ние какой-либо из этих задач, а чаще всех сразу, заставляло самодержавв вспоминать о своей далекой и обширной окраине и в спешном порядке прс водить мероприятия, которые бы смогли если не улучшить, то хотя б) стабилизировать ситуацию. Признание особого статуса Сибири в состав империи вело к законодательному закреплению отдельности края, форм! рованию столь распространенной впоследствии формулировки: "Россия Сибирь". Оставляя, по сути дела, открытым вопрос — колония Сибирь ил провинция, — самодержавие так и не смогло выработать четко очерченнс го правительственного курса по отношению к Сибири. В первой половин XIX в. внимание правительства часто было занято другими проблемам: (Кавказ, Польша, Бессарабия, Финляндия, войны и революции в Европе) Не было создано применительно к Сибири и вполне понятной колониально] (или "окраинной") доктрины.

Повышение интереса к Сибири привело к постановке целого ряда про блем, требовавших корректировки прежнего правительственного курса Выявилось несовпадение взглядов на дальнейшее хозяйственное ссвоешк региона, его политическую и правовую интеграцию в составе империи. Б конце 30-х-40-х гг. XIX в. приходит понимание, что прежняя беспечност! в сибирской политике больше не может сохраняться. Все чаще от людей знакомых с Сибирью, поступают проекты ее хозяйственного освоения. Автор диссертации специально останавливается на освещении разногласий возникавших между центральной и местной администрациями в решении переселенческого вопроса, перспектив развития сибирской золотопромышленности, торговли, организации ссылки.

До XIX в., организуя переселение служилого и земледельческого населения за Урал, правительство преследовало прежде всего военно-политические и административные цели. Начало XIX века выдвинуло новые задачи. На первый план выходит понимание значения Сибири как земледельческой колонии. Однако острота земельного вопроса к этому времени не проявила себя еще столь остро, чтобы стимулировать правительство к решительным действиям по организации крестьянской колонизации Сибири. Механический прирост зауральского населения шел, в основном, за счет самовольных переселенцев и ссыльных. Сибирь к середине XIX в. стала основным золотодобывающим районом Российской империи, здесь добывалось 80% всего российского золота. "Золотая горячка" обострила "сибирский вопрос", у различных ведомств и местных сибирских властей

1е существовало единства в определении перспектив развития сибирской юлотопромышленности, в оценке ее влияния на социально-экономическую ситуацию в регионе. Растет правительственный интерес и к промышлен-юму освоению края. В строительстве мануфактур, переселении ремеслен-шков, оживлении внутренней и внешней торговли, улучшении путей со-)бщения видели не только способы хозяйственного освоения Сибири, но и юзможность расширения ее внутреннего рынка. Иркутское купечество еще ; XVIII в. ходатайствовало об ограждении их от конкуренции московских ;упцов в торговле с Китаем. В связи с развитием местной промышленности I торговли в эти годы поднимается вопрос о возможной угрозе со стороны Сибири торгово-промышленным интересам центра.

В отличие от западных колониальных методов эксплуатации, дававших пирокий простор частной инициативе, самодержавие в Сибири продолжало фидерживаться традиционной феодальной политики охраны и попечения сад местным населением. Податной интерес к сибирским народам сочетался I правительственной политике с традиционным принципом патернализма. 1а смену безразличия к общественному устройству сибирских народов при-:одпт в начале XIX в. понимание необходимости учета их хозяйственной рриентации и уровня социально-экономического развития. Этот подход по-[учнл отчетливое отражение в "Уставе об управлении инородцами" 1822 г. 1о степени юридической разработанности "Устав" не имел аналогов в со-|ременном ему законодательстве Западной Европы и Америки в отношении .боригенного населения. Однако предпринятые в 30-40-х гг. XIX в. попытки одификации норм обычного права сибирских народов не принесли ощути-1ых результатов.

Остро встал в первой половине XIX в. вопрос о ссылке, ясно обозначивший несовпадение правительственного взгляда на ее назначение с нужда-га самой Сибири. Широкое применение ссылки как наказания во многом бъяснялось желанием самодержавия найти дешевый способ избавить цен-■ральные губернии от преступных элементов. Хотя организация ссылки ребовала значительных затрат, ссыльные с большим трудом включались хозяйственную жизнь края. Нарастание потока ссыльных порождало се-ьезные трудности в их размещении и управлении. Цель реформы 1822 г. аключалась не в том, чтобы ограничить ссылку, а в том, чтобы упорядо-ить систему этапирования, распределения и обеспечения ссыльных рабо-ой. Самодержавие так и не смогло установить баланс между колонизаци-нным и карательным назначением ссылки. С середины XIX в. последнее гало явно превалировать.

На протяжении первой половины XIX в., хотя и медленно, шел процесс остепенного крушения стереотипа Сибири как "царства холода и мрака", [рпвлекательный образ Сибири и ее жителей вставал со страниц сочинений нбирских писателей, русских и иностранных путешественников, частной

корреспонденции. Обычными становятся указания на потенциальные богатства Сибири, благотворное отсутствие крепостного права, культурно-психологическое своеобразие сибиряка. Все чаще начинает звучать сравнение Сибири с Северо-Американскими штатами. К середине XIX в. "сибирский вопрос" выходит из административной и финансовой плоскости и приобретает многомерное социально-экономическое и политическое значение.

Глава II — "Административные преобразования в Сибири в начале XIX в." — посвящена рассмотрению основных проблем сибирского управления и поискам новых подходов к организации государственного аппарата в Сибири накануне и в ходе реформ М.М. Сперанского.

В параграфе 1 — "Управление Сибирью в начале XIX в." — анализируется состояние сибирского управления рубежа ХУШ-ХГХ вв., выясняются специфические черты в организации органов государственной власти в Сибири, определяется степень влияния государственных преобразований начала XIX в. на административное устройство сибирского региона. Александровские административные реформы высшего и центрального звеньев государственного управления оказались несогласованными с местным управлением, организованном на иных принципах, определенных екатерининским законодательством. Имея общую природу властных полномочий, нечетко разделенные прерогативы в местном управлении, возможность напрямую апеллировать к монарху, министры, генерал-губернаторы и губернаторы с большим трудом находили возможности для координации своих действий. Неопределенным осталось соотношение властных полномочий генерал-губернатора и высших и центральных учреждений, с одной стороны, а с другой — губернатора и губернских учреждений. Огромная власть сибирского генерал-губернатора зиждилась в основном на личном доверии монарха и укреплялась почти абсолютной бесконтрольностью. Но такого рода региональная деконцентрация никоим образом не была подкреплена законом. Отсутствие регулярного и четко отлаженного надзора из центра порождало то самое "домашнее" управление, где, по определению М.М. Сперанского, самовластие сочеталось с послаблением.

В первые же месяцы царствования Александра I в поле зрения правительства попадают нужды сибирского управления. В высших правительственных кругах начинают понимать, что Сибирь требует особой системы управления. В 1803 г. было образовано единое для всей Сибири генерал-губернаторство с центром в Иркутске, которое возглавил И.О. Селифон-тов. В 1804-1805 гг. И.О. Селифоктов произвел некоторую перестройку в административном строе Сибири, направленную прежде всего на усиление бюрократического контроля. Из состава Тобольской губернии в 1804 г. была выделена Томская губерния, в 1805 г. образована Якутская область, в целом по Сибири уменьшено общее число уездов, многолюдные уезды разде-

лены на комиссарства. На губернском уровне были проведены незначительные преобразования, направленные на объединение губернских отраслевых управлений и усиление влияния на них со стороны губернатора, что способствовало расширению генерал-губернаторской и губернаторской власти на финансово-хозяйственную часть местного управления, но не могло не вызвать недовольства со стороны некоторых министерств, заподозривших генерал-губернатора в покушении на их прерогативы.

Следующей задачей, решением которой занялся И.О. Селифонтов в Сибири, стало улучшение состава местной администрации. Эту задачу он фактически свел к подбору лично ему известных и преданных сотрудников. Очень быстро вокруг генерал-губернатора сформировалось окружение, от которого во многом и зависел ход местного управления. В условиях неполной поглощенности генерал-губернаторской властью власти губернатора и различных ведомственных институтов, некоторой независимости иркутского купечества, несогласованность в управлении неизбежно вела к столкновениям различных групп местной элиты. Не удалось И.О. Селифонтову и его экружению пресечь поток доносов, продолжавших достигать Петербурга.

Отправившемуся с посольством в Китай графу Ю.А. Головкину бы-по поручено разобраться на месте с жалобами и выяснить, насколько эффективными оказались предпринятые И.О. Селифонтовым административные преобразования. Ознакомившись с состоянием сибирского административного аппарата, Ю.А. Головкин подтвердил невозможность применения щесь " учреждения для внутренних губерний". Но в очередной раз недостатки управления отнесли к личности самого генерал-губернатора, которого и отстранили в 1806 г. от должности.

Однако новому сибирскому генерал-губернатору И.Б. Пестелю не было (ано официальных полномочий, способных изменить управленческую ситуацию. Не получив юридических гарантий, И.Б. Пестель, пользуясь доверием императора, предпринял меры по фактическому укреплению своей зласти в Сибири. В противовес устремлениям министерств сохранить свою ?едомственную автономию в регионах он попытался подчинить генерал-'убернаторской власти всех сибирских чиновников. Это привело к серьез-юму конфликту, в основе которого лежали противоречия отраслевого и [территориального принципов управления, а также нерешенность на регио-шлыюм уровне проблемы единства власти.

Административная система, насаждаемая в Сибири И.Б. Пестелем и ир-:утским губернатором Н.И. Трескиным, в общих чертах напоминала арак-[еевскую. Вмешательство в хозяйственную и бытовую жизнь населения, ювлекшее за собой ничем не ограниченный бюрократический произвол, [ривели к росту недовольства сибирского населения, особенно местного ку-ючества. Вместе с тем, усиление генерал-губернаторской и губернаторской ласти натолкнулось на сопротивление министерств в лице их губернских

чиновников. Особенно острый характер столкновения приобрели при орга низации закупок хлеба для винокуренных заводов, армии и оказания про довольственной помощи в случае голода. В открытый конфликт с И.Б. Пе стелем вступил командующий войсками, расквартированными в Сибири генерал-лейтенант Г.И. Глазенап.

Непрекращающиеся конфликты различных сибирских властей, жалобь на произвол чиновников стали главной причиной создания в Петербург« в 1813 г. Комитета по делам Сибирского края. Появление среди высшш государственных учреждений империи такого временного территориального комитета явилось отражением управленческого кризиса, когда Комитет министров оказался не в состоянии разобраться с массой конфликтные ситуаций, порожденных несогласованностью в деятельности министерств генерал-губернаторов и губернаторов.

В качестве выхода из сложившейся ситуации было решено отстранить от должности И.Б. Пестеля, направить в Сибирь ревизора и подготовить реформу сибирского управления. При этом министр внутренних дел О.П. Ко-зодавлев в 1818 г. предложил учредить в Сибири Верховный совет, частично из чиновников, назначаемых правительством, частью из членов, избираемых из сибирских жителей разных сословий. Эти меры позволили бы поставить генерал-губернатора под двойной контроль как со стороны совета, так н со стороны министерств. О.П. Козодавлев также предлагал, опираясь на опыт остзейских магистратов, усилить в Сибири городское самоуправление, что, по его мнению, принесло бы пользу торговле, промышленности и образованию. Однако его предложения не были приняты.

На протяжении двух первых десятилетий XIX в. самодержавие постепенно приходит к пониманию, что недостатки заключаются не только в личных качествах высших сибирских администраторов, но и в самой сибирской управленческой системе. Этот вывод стал возможен в значительной степени в связи с выявившимися общими пороками местного управления Российской империи. Противоречия местного управления, заложенные в несогласованных реформах второй половины ХУЩ-начала XIX вв., порождали кризисные ситуации, особенно ярко проявившиеся з специфических условиях Сибири.

В параграфе 2 — "Ревизия и административная реформа М.М. Сперанского в Сибири (1819-1822 гг.)" — анализируются предпосылки сибирской реформы 1822 г. не только в связи с внутрисибирской ситуацией, но прежде всего с общероссийскими тенденциями в организации государственного управления, попытками модернизировать государственный аппарат за счет правовой регламентации деятельности, распределения властных полномочий между центральными и местными учреждениями, установления оптимального административно-территориального деления.

В параграфе особо подчеркивается, что первая четверть XIX в. озна-

меновалась обостренным вниманием самодержавия к организации управления окраинами. Появился целый ряд законодательных актов, предусматривавших широкий диапазон методов региональной политики. В русле этих преобразований рассматривается и административная политика самодержавия в Сибири. Помимо общих тенденций в административной политике эыли и конкретные причины, вызвавшие ревизию М.М. Сперанского. Царизм должен был как-то реагировать на поступающие из Сибири сведения э злоупотреблениях чиновников. "Темные поборы", взяточничество, казнокрадство, административный произвол снижали податные возможности сибирского населения, что наносило ощутимый ущерб фискальным интересам царизма. Ревизия должна была выявить новые возможности повышения доходности края, успокоить население и водворить новый порядок в местном государственном аппарате.

Ревизия Сибири, одновременно с назначением генерал-губернатором, 5ыла поручена указом 22 марта 1819 г. М.М. Сперанскому. По возвращении М.М. Сперанского в Петербург для рассмотрения его отчета и плана реформ 21 июня 1821 г. был создан I Сибирский комитет, который действовал до 1838 г. На этот период он стал высшим органом, который смог не только объединить управление Сибирью, но и разгрузить другие высшие государственные учреждения.

Согласно "Сибирскому учреждению" 1822 г. Азиатская Россия разделя-нась на два генерал-губернаторства; Западно-Сибирское с центром в Тобольске и Восточно-Сибирское с центром в Иркутске. К Западной Сибири эыли отнесены Тобольская, Томская губернии и Омская область, к Восточной Сибири — Иркутская, вновь образованная Енисейская губерния, Якут-;кая область, Охотское и Камчатское приморские управления, Троицкосав-;кое пограничное управление. Губернии делились на округа, а последние — на волости и инородные управы. Существенной особенностью сибирского управления стала реализация в виде советов Главных управлений, губерн-;ких и окружных советов идеи создания при территориальных начальниках юллегиальных совещательных органов, которые бы корректировали дей-;твие единоличной власти. Отказ от выборного начала при формировании ;ибирских советов разных уровней М.М. Сперанский объяснял отсутствием г Сибири дворянства и достаточного количества купечества. М.М. Сперан-:кий не собирался ограничивать генерал-губернаторскую власть в Сибири, шачение которой для края он вполне сознавал. М.М. Сперанский намеревался строить эту власть на несколько иных принципах: законности, раз-хеления и единства власти, создания противовесов единоличной власти на scex уровнях управления.

Сибирь дала М.М. Сперанскому возможность реализовать (пусть далеко не все и не в полной мере) ранее уже усвоенные им принципы адми-шстративной политики. В этом смысле сибирская реформа связана с це-

лым рядом проектов, выдвинутых в начале XIX в., и находится в русле о€ щих процессов перестройки государственного механизма. " Сибирское учр« ждение" 1822 г. надолго определило основные принципы административно территориального устройства региона. Это была первая попытка подойт к проблемам управления огромным, богатым ресурсами краем комплекснс что указывало на определенное стремление выработать правительственнуь "концепцию Сибири".

В главе III— "Административная политика самодержавия в Сибир во второй четверти XIX в." — анализируется сибирское управление точки зрения эффективности реформы 1822 г.

В параграфе 1 — "Генерал-губернаторская власть в Сибири в второй четверти XIX в." — основное внимание концентрируется на пра вовом и реальном положении сибирских генерал-губернаторов в государ ственном управлении.

Независимое положение сибирских генерал-губернаторов объяснялось н только личным доверием императора и широким кругом полномочий, предо ставленных законом, но и отсутствием хорошо отлаженного контроля за и: действиями из центра. Все жалобы на генерал-губернаторов, поступавши в различные высшие государственные инстанции, должны были предвари тельно сообщаться царю, и только он был волен избрать форму проверю их справедливости. Верховная власть в оценке действий сибирских генерал губернаторов всегда колебалась между восстановлением справедливости ] сохранением их авторитета в глазах подчиненных. По сути дела, генерал губернаторская власть не корректировала далекую министерскую власть а подменяла ее. Сохранялась потребность в объединении действий адми нистрации на региональном уровне. Оставив юридически не разрешенные вопрос о генерал-губернаторской власти как бы в подвешенном состоянии российский законодатель предпочел уповать на указания практики.

Стремление самодержавия во 2-ой четверти XIX в. унифицировать мест ное административное устройство, повысить управляемость сибирским ре гионом из центра, усилить контроль за действиями чиновников на места; наталкивалось на сопротивление сибирских генерал-губернаторов, ревниво отстаивавших административную обособленность Сибири. С первых ж< лет существования "Сибирского учреждения" генерал-губернаторы повел1 борьбу за расширение своих полномочий за счет местных и центральны) учреждений. Особенно ярко это проявилось в отношениях с центральным! ведомствами первого западно-сибирского генерал-губернатора П.М. Капце вича.

Неясными оставались в "Сибирском учреждении" отношения генерал-губернатора и губернатора. Закон не предоставлял генерал-губернатор права рекомендовать кандидатов на губернаторские посты, но это не означало, что генерал-губернаторы не пытались этого делать, используя свот

вязи и высокое официальное положение. В отличие от великорусских гу-ернаторов сибирский губернатор был более ограничен в своих правах. Об том свидетельствует как его юридическое, так и реальное положение в юстной административной иерархии.

Несмотря на значительную власть, предоставленную царем сибирским енерал-губернаторам, нельзя видеть в них лишь неограниченных сатрапов, (ем в значительной степени грешила дореволюционная, а затем и советская штература. Реальное положение генерал-губернатора в системе сибирского ¡егионального управления 2-ой четверти XIX в. было гораздо сложнее. Не шевшие опыта гражданского управления, не знакомые с сибирскими усло-¡иями, опасаясь чиновных и купеческих интриг, при отсутствии надежной юддержки в столице и в самой Сибири, генерал-губернаторы могли лег-со стать послушным орудием в руках сибирской бюрократии. В противном ке случае, стремясь проявить самостоятельность, генерал-губернаторы бы-;тро наживали себе противников, которые стремились воспользоваться лю-5ым удобным поводом, чтобы скомпрометировать в глазах верховной власти геугодного главного начальника края. Чтобы удержаться на своем посту, 'енерал-губернатору приходилось вести борьбу с настоящей или мнимой оп-юзицией, подавлять всяческое недовольство, искать поддержки у могуще-;твенных сановников в Петербурге и лавировать между различными груп-тировками в сибирском обществе. Весьма показательно то, что четверо из ;еми сибирских генерал-губернаторов второй четверти XIX в. вынуждены 5ыли оставить Сибирь не по своей воле. Причины такого исхода крылись не столько в неудачном выборе кандидатов на генерал-губернаторский пост, :колько в серьезных просчетах административной политики самодержавия з Сибири. Не появилось в этот период на административном небосклоне Зибири и ярких, инициативных и самостоятельных личностей.

В параграфе 2 — "Сибирская администрация и жандармское ведомство" — впервые на сибирском материале освещается роль жандармского ведомства в организации контроля за местной администрацией. Жандармы, занимая в административной иерархии самодержавной России в царствование Николая I особое место, не оставили своим вниманием и Сибирь. Этому способствовало и сосредоточение здесь наиболее опасных противников режима — ссыльных декабристов. Политическая, а вместе с ней и уголовная ссылка, доставлявшие наибольшее беспокойство самодержавию, обусловили отправку в Сибирь жандармских ревизоров, ускорили создание сибирских жандармских органов надзора. Жандармские офицеры способствовали обнаружению целого ряда случаев вопиющих злоупотреблений и откровенного произвола, творимых сибирской администрацией, через них самодержавие получило дополнительный канал информации о нуждах региона. Жандармы постоянно напоминали самодержавию о язвах сибирского управления, предлагали свои рекомендации по различным вопросам разви-

тия Сибири. В этом смысле они, несомненно, смогли привлечь правитель ственное внимание к "сибирским вопросам". Но, обличая сибирские беспо рядки, жандармское ведомство стало проводником явно реакционных мер направленных к отказу от принципов, заложенных в реформе М.М. Сперан ского.

Взаимоотношения жандармов с местными властями складывались непросто. Пользуясь своим независимым положением и покровительство;» III отделения Собственной е.и.в. канцелярии, жандармы на первых пора> "совали повсюду свой нос". В жандармских рапортах, "невзирая на лица" давались характеристики не только мелких сибирских служащих, но губернаторов и генерал-губернаторов. Наглядно это проявилось в столкновении жандармского полковника А.П. Маслова с западно-сибирским генерал-губернатором H.A. Вельяминовым.

Известная отчужденность от сибирского общества, высокомерное отношение к низкопородным местным чиновникам приводила жандармов не только к контактам с декабристами, но и толкала в объятия авантюристов. Зачастую жандармские донесения основывались на слухах, непроверенных доносах, вызванных разного рода интригами. Об этом свидетельствуют, например, многочисленные записки о Сибири, присланные в III Отделение томским почтмейстером М.М. Геденштромом. Поверхностное знакомство с сибирскими проблемами обличает явный дилетантизм жандармских донесений.

Испытывая настоятельную потребность в достоверной информации о положении дел в Сибири, а также желая иметь дополнительный орган для борьбы с чиновничьими злоупотреблениями, самодержавие создало в лице жандармского ведомства некий суррогат независимого контроля. Жандармские донесения, хотя и позволили вскрыть многие недостатки сибирского управления, быстро потеряли свою эффективность, лишь усиливая интриги и административную неразбериху. Вмешательство жандармов в управление вызвало активное противодействие со стороны сибирской администрации.

Параграф 3 — "Попытки реформирования административного устройства сибирского региона в 20~40-е гг. XIX в." — посвящен проектам изменения административно-территориальных границ и реорганизации государственных учреждений в Сибири. "Сибирское учреждение" 1822 г., законодательно упорядочившее административное устройство региона, не смогло решить коренные управленческие проблемы. Намеченные М.М. Сперанским принципы подменялись противоположными, направленными если не на реставрацию прежней власти генерал-губернаторов, то на ее существенное расширение. Оппоненты М.М. Сперанского (М.М. Ге-денштром, И.А. Муснн-Пушкин, граф Сент-Альдегонд) указывали на ошибочность образования в Сибири двух генерал-губернаторств, что подорвало

единство сибирского управления и понизило значение генерал-губернаторской власти.

Основным объектом критики стали коллегиальные советы, учрежденные М.М. Сперанским. Об этом свидетельствуют источники как официального, так и частного происхождения. Советы Главных управлений в том составе и с той степенью полномочий, как это было обозначено в "Сибирском учреждении", не смогли серьезно повлиять на генерал-губернаторскую власть. Их деятельность демонстрировала все возрастающую зависимость от генерал-губернаторов, которая была обусловлена не только юридическими нормами, но и складывавшейся практикой назначения советников, распределением дел между советом и канцелярией генерал-губернатора. Низкой была результативность и губернских советов. Фактически губернские советы превратились в губернаторские канцелярии, а сложность делопроизводства при коллегиальном обсуждении дел лишь замедляла и запутывала управление. Юридически неопределенные отношения между губернатором и главами губернских учреждений были чреваты административными коллизиями. Сложной сохранялась ситуация в низовом звене сибирского государственного управления. Общие окружные управления были установлены только в десяти из сорока сибирских округов. Власть исправника продолжала оставаться не только преобладающей, но и малоконтролируемой. Формализм, запутанность в компетенции губернских учреждений (губернского совета, губернского правления и казенной палаты особенно), недостаток средств, медленность делопроизводства вели к тому, что окружные и волостные управления оказывались фактически без надзора. Самодержавию, как это вынуждены были констатировать местное начальство и приезжие ревизоры, не удалось ввести окружное управление в строгие рамки закона.

Со второй четверти XIX в. самодержавие все чаще начинает обращать внимание на состояние органов крестьянского самоуправления в Сибири. Это было связано не только с выявившимися серьезными недостатками в организации и функционировании крестьянского самоуправления, но и со стремлением инкорпорировать выборную крестьянскую администрацию в государственную систему управления. Административная реформа М.М. Сперанского не внесла в волостное управление каких-либо изменений. Определение прав, обязанностей и функций сибирского сельского управления в законе было кратким, что предусматривало в будущем создание специального наказа. Однако устав и наказ волостным правлениям были только обещаны, и к их составлению в эти годы даже не приступили. Серьезную обеспокоенность в правительственных кругах вызывало все возраставшее в крестьянском самоуправлении значение волостного писаря. Он являлся непосредственным звеном, которое соединяло государственный аппарат и крестьянский мир. Во второй четверти XIX в. все более заметен процесс обюрокрачивания должности волостного писаря. Однако у самодержавия

не хватало средств для замены выборной крестьянской администрации чиновниками. При этом существовало понимание того, что крестьянское самоуправление не только дешево, но и эффективно выполняет ряд государственных функций, прежде всего полицейскую и фискальную.

Глава IV —• "Сибирские ревизии второй четверти XIX в.: проблемы властных отношений центра и региона" — состоит из двух параграфов, в которых освещается одна из форм контроля за действиями местной администрации.

В параграфе 1 — "Сибирские ревизии 20-х-начала 40-х гг. XIX в." — рассматриваются попытки самодержавия получить достоверную информацию о состоянии Сибири, внести изменения в ее административную организацию. Выявившаяся низкая эффективность и коррумпированность местного аппарата управления заставляла самодержавие все чаще прибегать к чрезвычайным мерам контроля, чем объясняется как никогда широко применяемая во 2-ой четверти XIX в. практика ревизий.

Первой проверкой из центра эффективности "Сибирского учреждения" стала в 1827 г. сенаторская ревизия Западной Сибири князя Б.А. Куракина и В.К. Безродного. Сенаторам было поручено выяснить степень соответствия недавно проведенных реформ сибирским условиям. Несмотря на важность задач, возложенных на ревизию, она проводилась обычными методами, ограничиваясь формальным обозрением состояния делопроизводства в присутственных местах, выявлением наиболее вопиющих случаев злоупотреблений властью и свелась к отставке западно-сибирского генерал-губернатора П.М. Капцевича и тобольского губернатора Д.Н. Бантыш-Каменского.

В эти годы Сибирь все чаще начинает попадать в поле зрения центральных ведомств. В Восточную Сибирь был направлен в 1831 г. флигель-адъютант И.И. Гогель, которому, помимо разбора конфликта иркутского архиепископа Иринея с генерал-губернатором A.C. Лавинским, было поручено изучить положение ссыльных. В отчете о сибирской поездке И.И. Гогель не ограничился только проблемами ссылки, но и представил свои замечания в целом о местном управлении. Со специальной миссией за Урал была направлена от Министерства финансов комиссия действительного статского советника Завелейского. За полтора года пребывания в Западной Сибири он составил " Проект положения колонизации государственных крестьян из Европейских губерний России в Западную и Восточную Сибирь", который так и не был реализован. В 1836 г. проводил ревизию сибирских горнометаллургических заводов начальник штаба Корпуса горных инженеров К.В. Чевкин. В 1841 г. Министерство юстиции поручило ревизию мест заключения преступников в Сибири H.H. Пущину (родному брату декабриста И.И. Пущина). Обстоятельное обозрение экономического положения Сибири представил в 1836 г. в Сибирский комитет член совета и ученого коми-

тета Корпуса горных инженеров генерал-майор граф Септ-Альдегонд. На основе статистических данных, предоставленных ему сибирскими генерал-губернаторами, а также собственных наблюдений, почерпнутых во время непродолжительного пребывания в крае, он изложил свой взгляд на перспективы освоения различных районов Сибири. Значительный резонанс в правительственных кругах, правда, безрезультатный, имела записка о Сибири, представленная в Сибирский комитет генерал-майором императорской свиты И.А. Мусиным-Пушкиным. Фактическим автором записки явился М.М. Геденштром.

В конце 30-начале 40-х гг. XIX в. в центре административной политики самодержавия, в связи с реформой государственной деревни, проводимой П. Д. Киселевым, оказались крестьянское управление и самоуправление. В 1840-1841 гг. в Западную и Восточную Сибирь из Петербурга были направлены две комиссии для выяснения состояния государственных иму-ществ. Правительству необходимо было решить сложный вопрос о внедрении управления государственными имуществами в учрежденческую структуру, определенную "Сибирским учреждением". Это вызвало серьезное беспокойство у сибирских чиновников, что и предопределило во многом их негативное отношение как к ревизорам, так и к самой реформе. Столкнувшись с антиреформистскими настроениями местной бюрократии, сумевшей использовать в свою пользу и крестьянское недовольство, П.Д. Киселев вынужден был предложить вариант "ползучей реформы", распространяя постепенно новое волостное и сельское управление на сибирские губернии. В 1848 г. были созданы отделения государственных имуществ в составе Главных управлений обеих частей Сибири, а с 1850 г. было начато устройство так называемых "образцовых" волостей.

В параграфе 2 — "Ревизии И.Н. Толстого u Н.Н Анненкова" — на примере ревизий рассматриваются взаимоотношения, складывавшиеся между центром и региональной администрацией. После ревизий И.Н. Толстого и Н.Н Анненкова свои посты вынуждены были оставить генерал-губернаторы — В.Я. Руперт и князь П.Д. Горчаков. Результаты ревизий побудили самодержавие более внимательно отнестись к нуждам сибирского края. Отчет H.H. Анненкова (автором отчета фактически был будущий известный деятель шестидесятых годов В.А. Арцимович) демонстрировал не только хорошее понимание сибирских проблем, но и намечал основные направления в их решении.

Со временем правительство переносит акцент в надзоре за сибирской администрацией на министерства. Это явилось отражением общего падения значения Сената, а также было обусловлено признанием низкой эффективности самих ревизий. За небольшой срок, в рамках которого действовала та или иная комиссия, имея незначительное число сотрудников, мало знакомых с краем, трудно было рассчитывать на значительный результат. Местная

администрация постепенно вырабатывала надежные методы противодействия, саботируя действия ревизоров, а нередко интригуя против них, используя свои связи в высших петербургских сферах. Действия ревизоров повышали и без того высокую степень конфликтности напряженности в сибирской бюрократической среде, подрывали авторитет местного высшего начальства, в укреплении которого было так заинтересовано самодержавие.

Глава V— "Политика самодержавия по формированию государственного аппарата Сибири в I половине XIX в." — посвящена характеристике одного из наиболее важных аспектов административной политики самодержавия в Сибири. Правительство сознавало, что улучшить местную административную систему только за счет реорганизации государственных учреждений и усовершенствования административно-территориального устройства региона не удастся. Изменения в кадровой политике предусматривали дальнейшую правовую регламентацию государственной службы. Но, решая задачи модернизации государственного аппарата, самодержавие упорно держалось за старую сословную систему его комплектования. Увеличение административного персонала сопровождалось дальнейшей бюрократизацией управленческих процессов, усилением роли канцелярии, превращением делопроизводства в существенный элемент управления.

Официально главным источником дохода для сибирского чиновника являлось казенное жалованье. О недостаточности казенного содержания свидетельствуют как низкие должностные оклады, так и общие данные о положении сибирского чиновника низшего и даже среднего ранга. Ситуация усугублялась несоответствием довольно высокого общественного положения, сообщаемого занятием государственной должности, и относительно невысоким материальным уровнем сибирского чиновника. Это создавало дополнительные и, видимо, самые мощные стимулы для взяточничества и казнокрадства. Государство, не имея средств обеспечить достойный уровень жизни канцелярским служащим и низшему чиновничеству, вынуждено было сквозь пальцы смотреть на взяточничество, преследуя лишь наиболее вопиющие случаи. В известной мере взяточничество можно рассматривать применительно к данному времени как пережиток старой системы кормлений.

Специфика кадрового вопроса в Сибири была обусловлена отсутствием здесь поместного дворянства, господством государственной собственности на землю и необходимостью организации притока в край чиновников из европейской части страны. Правительство предпринимает ряд мер, направленных на исправление положения в сибирском административном аппарате. Оно пытается по возможности увеличить должностные оклады, усовершенствовать систему материального вознаграждения, повысить образовательный уровень сибирских чиновников. В российском законодательстве о гражданской службе появились специальные законы, определявшие поря-

док чинопроизводства и материального обеспечения чиновников в так называемых отдаленных и привилегированных губерниях. В главе подробно рассматриваются законопроекты и законы (1822, 1830, 1835 и 1842 гг.) о преимуществах службы в Сибири. Анализ законодательства, регламентировавшего порядок гражданской службы в сибирских губерниях, демонстрирует не только желание самодержавия найти способы улучшить бюрократический аппарат Сибири, но и проясняет некоторые правительственные мотивы в реализации сибирской административной политики.

Одним из способов улучшить положение сибирских чиновников, закрепить их в крае явились попытки наделить их землей и снабдить дешевой рабочей силой. Земельными пожалованиями предполагалось отчасти заменить прежние льготы. Однако стремление насадить помещичье землевладение в Сибири и тем самым улучшить кадровую ситуацию не имело заметного успеха. Российское дворянство не стремилось ехать за Урал, а повышать социальный статус сибирских чиновников, ставших дворянами в силу ускоренного чинопроизводства, самодержавие, очевидно, не хотело.

Крайне ограниченными оставались возможности для чиновников обучать своих детей в пределах Сибири, где в это время существовало всего три гимназии — в Тобольске, Иркутске и Томске. Проекты создания высшего учебного заведения для Сибири, хотя и рассматривались в правительственных кругах, не были реализованы. Остро не хватало учебных заведений для подготовки канцеляристов и чиновников нижнего звена управления.

Сибирским генерал-губернаторам удалось добиться в законе 9 июня 1842 г. закрепления целого ряда льгот, позволявших привлекать на службу в край чиновников из внутрироссийских губерний. Положение о преимуществах сибирской службы существенно расширяло возможности генерал-губернаторов влиять на формирование бюрократического аппарата региона. Однако стремление сибирской администрации смягчить сословные ограничения при поступлении на государственную службу в Сибири не нашло понимания в центре. Процесс обновления государственного аппарата в Сибири шел крайне медленно. Самодержавию не удалось не только серьезно улучшить качественный состав административного персонала в Сибири, но и покончить с дефицитом чиновных кадров.

В главе VI — "Правительственный взгляд на Сибирь во второй половине XIX в." — представлены различные воззрения, существовавшие в этот период, на состояние и перспективы развития региона. На рубеже 40-50-х гг. XIX в. в правительственной политике по отношению к Сибири наметились некоторые изменения. Они были вызваны рядом внутри- и внешнеполитических причин: 1) изменение в социально-экономической жизни края, рост населения, развитие золотодобычи, упадок чайной и пушной торговли, горнодобывающей кабинетской промышленности, увеличение масштабов ссылки; 2) активизация внешней политики России на Дальнем Востоке

и в Средней Азии, присоединение Амурского края, что придало Сибири новое геополитическое значение; 3) низкая эффективность проведенных в 1822 г. административных реформ.

В общественных и правительственных кругах активно обсуждались проблемы соотношения централизации и децентрализации в политическом и хозяйственном строе страны. Сведения о сепаратистских настроениях сибиряков доходили до самого верха, волновали высших сановников империи и самого царя, становясь серьезным фактором правительственной политики в отношении Сибири. Областнические настроения (доходя в своих крайностях до идей автономизма и даже сепаратизма) подогревались тем, что административная опека центра создавала на практике трудности в решении местных сибирских вопросов.

Сибирская администрация ощущала потребность в выработке определенной комплексной программы по освоению Сибири. Однако попытка ее создания в 1852 г. оказалась неудачной, натолкнувшись на противодействие министерств. 300-летие присоединения Сибири к России с особым вниманием заставило обратиться к итогам и перспективам развития края. Чтобы придать сибирской политике определенную последовательность, восточносибирский генерал-губернатор Д.Г. Анучин в 1882 г. предложил принять на высшем уровне программу развития Восточной Сибири, но она была отклонена из-за финансовых трудностей. Новую 10-летнюю программу предложил в 1887 г. восточно-сибирский генерал-губернатор А.П. Игнатьев. Потребность в такой долгосрочной программе вызывалась двумя основными причинами: 1) программа должна была обеспечить преемственность и последовательность решения задач освоения Сибири вне зависимости от личных взглядов часто менявшихся губернаторов и генерал-губернаторов, а также ведомственных интересов министерств и 2) ее реализация могла бы позволить сосредоточить финансовые усилия на приоритетных направлениях. Но и на этот раз в субсидировании сибирской программы было отказано. Очевидно, ведомства не хотели связывать себя какой-либо обязательной программой и упускать инициативу из своих рук.

Несмотря на повысившееся в центре внимание к Сибири, инициативу сибирских генерал-губернаторов и губернаторов, возрастание активности самого сибирского общества, перелома в правительственной политике в 18501880-е гг. так и не наступило.

Правительство продолжало настороженно относиться к крестьянскому переселению на окраины. Некоторое оживление переселенческого движения в начале 1860-х гг. было кратковременным и вызванным прежде всего решением "амурского вопроса". "Временные правила о переселении крестьян на свободные казенные земли" 1881 г. имели ограниченное применение и не были даже опубликованы. Большее значение имел закон 13 июля 1889 г. "О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казен-

чые земли". Но и в последующие годы, вплоть до начала XX в., самодержавие стремилось скорее сдерживать, чем поощрять рост переселенческого потока за Урал. Сибирь оставалась в течение всего периода аграрно-гырьевым придатком промышленных районов Европейской России, имея три этом отрицательный торговый баланс. Наиболее заметная отрасль сибирской промышленности — золотодобыча не могла оказать существенного зоздействия на общее состояние экономической инфраструктуры края, уси-гавая "типично колониальный, однобокий характер" экономического раз-зития Сибири. Узость местного рынка сбыта и во второй половине XIX в. 1родолжала сдерживать зерновое производство в Сибири. С решением этих фоблем были связаны вопросы улучшения путей сообщения, поиски новых )ЫНК0в сбыта за пределами Сибири, освоение Северного морского пути, ^становление режима porto-franco устьев сибирских рек и т. д.

В пореформенные годы все решительнее слышатся голоса о ликвидации »собенностей управления инородцами. Вновь обсуждаются проекты пере-мотра системы ясачного обложения сибирских инородцев, их общественно-о управления, распространения на них воинской повинности, ограничения емлепользования кочевников, возрастает миссионерская активность право-лавной церкви.

Несмотря на явно кризисное положение в деле организации ссылки, ди-[амика поступления ссыльных постоянно нарастала. Сибирская админи-трация фактически утратила интерес к "штрафной" колонизации, отно-ясь негативно к карательному назначению ссылки. Если для центральных ластей более важным было карательное назначение ссылки, то местная ад-[инистрация продолжала рассматривать ссыльных в качестве, хотя и мало селателыюго, колонизационного элемента. Но самодержавие решилось на еформу уголовной ссылки только к концу XIX в.

Правительственный взгляд на Сибирь во второй половине XIX в. отра-ил сложное переплетение разных точек зрения на будущее региона. Многие роблемы, которые продолжали беспокоить правительство в эти годы и на ешении которых настаивала сибирская администрация и пробуждающая-я местная общественность, имели хронический характер.

Глава VII — "В ожидании административной реформы Сибири: идеи проекты второй половины XIX века" — состоит из двух параграфов, которых рассмотрены меры по управлению сибирским регионом в 1850380-х гг.

В параграфе 1 — "II Сибирский комитет и его программа" — речь цет об учреждении II Сибирского комитета, его составе, функциях и вза-моотношениях с министерствами и сибирскими генерал-губернаторами, становлено, что непосредственным поводом к созданию II Сибирского ко-итета стали результаты ревизии Западной Сибири, проведенной в 1851 г. :нерал-адъютантом Н.Н. Анненковым. Решение усложнившихся задач си-

бирского управления потребовало принять меры к объединению усилий всех ведомств, большей скоординированности в действиях центральной и местной администрации, выработки комплексной программы освоения сибирского региона.

17 апреля 1852 г. был создан II Сибирский комитет, территориальная компетенция которого охватывала всю Сибирь до Тихого океана, Русскую Америку, Приамурский и Степной края, Оренбургское генерал-губернаторство и даже некоторые сопредельные с Сибирью страны. В Сибирском комитете сосредоточивалась основная информация о Сибири. В целях усиления контроля Сибирского комитета за прохождением дел, касающихся Сибири, Николай I повелел сибирским генерал-губернаторам ежеквартально представлять ведомости дел, по которым еще не последовало решений в министерствах. Но в законе специально подчеркивалось, что ни одна мера по Сибири не может быть проведена помимо министерств, без предварительного с ними согласования, что снижало объединительные возможности Сибирского комитета.

Свою работу Сибирский комитет начал с составления программы, которая должна была определить приоритеты в сибирской политике. Такой подход в региональной политике самодержавия отличался существенной новизной. Это была первая попытка выработать применительно к Сибири принципы "окраинной" политики, найти баланс общегосударственных и собственно сибирских интересов. Однако подготовка программы натолкнулась на противодействие центральных ведомств, опасавшихся того, что Сибирским комитетом станут широко пользоваться сибирские генерал-губернаторы для решения вопросов помимо министерств. Подобный подход явился рецидивом непрекращавшейся борьбы министров с генерал-губернаторами, когда в местном управлении сталкивались два принципа управления: отраслевой и территориальный. Министров пугало то, что единая программа придаст Сибирскому комитету черты "объединенного правительства" по сибирским делам.

С деятельностью II Сибирского комитета связана очередная попытка пересмотра "Сибирского учреждения". Инициативу в этом вопросе взял на себя восточно-сибирский генерал-губернатор H.H. Муравьев, подвергнув резкой критике сибирские реформы М.М. Сперанского. Но Сибирский комитет отказался как от общего пересмотра "Сибирского учреждения", так и от изменения его частными постановлениями. Декларировалась лишь необходимость лучше исполнять уже имеющиеся законы, а также предлагалось подготовить подробные " наказы" для губернских и окружных учреждений в Сибири.

К середине 1860-х гг. был поставлен вопрос и о самом Сибирском комитете. Вопрос этот возник, как нередко бывало в управленческой практике царской России, в связи с личными амбициями управляющего делами комитета

В.П. Буткова. II Сибирский комитет был упразднен 31 декабря 1864 г. Одновременно с ним последовало упразднение Комитета Западных губерний, 30 декабря 1881 г. закрыли Комитет по делам Царства Польского, а 29 января 1882 г. — Кавказский комитет. Ликвидация территориальных комитетов, с одной стороны, способствовала унификации управления окраин, но, с другой — снижала скоординированность действий ведомств. Проблема организации высшего регионального управления продолжала оставаться актуальной. В условиях межведомственной разобщенности и неспособности Комитета министров выполнять объединительные функции упразднение высших территориальных комитетов не могло не уменьшить эффективности региональной политики самодержавия, неизбежно вело к снижению единства в деятельности местных и центральных властей. Упразднение II Сибирского комитета отражало и то, что пробудившийся на короткий срок интерес к Сибири несколько угас.

В параграфе 2 — "В поисках новых административных границ Сибири (50-80-е годы XIX века)" — освещается ход рассмотрения различных проектов установления новых административных границ внутри сибирского региона и обсуждение вопроса о статусе сибирских административно-территориальных образований. Расширение границ империи привело к смещению направлений военно-административной активности сибирской администрации на восток и юг. Рост населения и неравномерность его распределения по губерниям и областям, изменение соотношения русского и коренного населения, новые пути сообщения и торговые связи, появление новых центров экономической жизни требовали пересмотра административных границ. Экономическое районирование испытывало на себе пресс военно-политических и сугубо административных задач. Положение осложнялось разраставшимся и все усложнявшимся специальным (экстерриториальным) административным делением Сибири, зачастую несовпадавшим с общими административными границами и центрами.

Вопрос о новых административных границах Сибири выходил далеко за рамки притязаний Иркутска или Омска на управление теми или иными территориями. Он был связан в целом с системой регионального управления: в ходе его обсуждения столкнулись различные взгляды по поводу организации административного пространства, степени власти местной администрации, реформирования административных и судебных органов региона, развития коммуникаций и т. д. Пересмотр административных границ в Азиатской России неизбежно возбуждал вопрос о сохранении в Сибири генерал-губернаторской власти. Необходимо было также уяснить •/гепень интегрированности различных районов Сибири в общероссийскую юциально-экономическую структуру, выявить пределы возможности вве-[ения за Уралом общих норм, регламентирующих порядок управления и :уда.

Административная перестройка коснулась в первую очередь Восточно Сибирского генерал-губернаторства. В 1856 г. вместо Камчатской облает] была учреждена Приморская область, в 1858 г. образована дополнительш Амурская область. Для объединения в одних руках пограничного, тамо женного и полицейского управления на китайской границе 20 июня 1851 г было образовано Кяхтинское градоначальство. Следующим шагом в адми нистративном переустройстве региона стал проект графа H.H. Муравьева Амурского (1860 г.). В проекте предусматривалось придать особый ста туе Приморской области, наделив ее губернатора генерал-губернаторским! правами. Енисейскую губернию предлагалось включить в состав Западно Сибирского генерал-губернаторства. В 1863-1865 гг. вопрос об администра тивных границах был снова поднят в связи с военно-окружной реформой Хотя в 1860-х гг. идея создания новых генерал-губернаторств за Урало\ не получила поддержки в правительственных кругах, это не означало, чте она полностью исчезла из поля зрения государственных деятелей того времени. В министерских канцеляриях и разного рода межведомственных комиссиях продолжились поиски оптимальной комбинации административно-территориальных единиц Азиатской России.

В 1870-х гг. попытались выработать комплексный подход к установлению административных границ всей Азиатской России. Особым этапом i его разработке стала деятельность межведомственной комиссии под председательством А.И. Деспот-Зеновича (1873-1874 гг.). Благодаря трудам известного путешественника полковника М.И. Венюкова был поставлен вопрос об основных принципах определения административных границ и степени властных полномочий местной высшей администрации. Но и комиссии А.И. Деспот-Зековича не удалось преодолеть ведомственную разноголосицу. Основные противоречия обнаружились при обсуждении вопросов, касающихся управления дальневосточными областями.

Серьезные изменения на административной карте Сибири произошли только в 1880-е гг. 18 мая 1882 г. Западно-Сибирское генерал-губернаторство было упразднено, но передача Тобольской и Томской губерний в непосредственное ведение министерств не означала ослабления местной власти. Губернаторы не только сохранили свои прежние права, но и получили возможность их расширить. 16 июня 1884 г. было образовано Приамурское генерал-губернаторство в составе Забайкальской, Приморской, Амурской областей и Владивостокского военного губернаторства, а в 1887 г. Восточно-Сибирское генерал-губернаторство было переименовано в Иркутское.

Задачи административного устройства Сибири оказывались тесно связанными с общими проблемами децентрализации управления имперскими окраинами. Отчасти передача властных полномочий из центра в регион явилась уступкой требованиям местной высшей администрации, настаи-

завшей на необходимости создания в регионе сильной и самостоятельной зласти. Последнее должно было повысить оперативность местного упра-зления. Несовпадение взглядов, как в центре, так и на местах, на уровень и терспективы развития различных районов Сибири, на формы региональной управленческой иерархии приводило к появлению многочисленных проектов административно-территориального переустройства Сибири и сопредельных территорий.

В главе VIII — "Управление Сибири и попытки пересмотра "Сибирского Учреждения" во второй половине XIX в." — рассматриваются организация и функционирование всех уровней сибирского управления, ана-шзируются проекты центральной и местной администрации по реформированию государственных учреждений в Сибири.

В параграфе 1 — "Центр, генерал-губернатор, губернатор: проблемы взаимодействия" — реконструируется механизм взаимодействия сибирских генерал-губернаторов с центральными ведомствами и местными губернаторами. При этом отмечается, что во второй половине XIX в. генерал-губернатор все больше превращается в фигуру политическую, призванную юддерживать общественный порядок и укреплять целостность империи. Тоэтому генерал-губернаторская власть, как правило, сохраняется на окра-шах или в тех регионах, где политические обстоятельства требовали мест-юй централизации управленческих усилий. Однако многими в правитель-:твенных кругах генерал-губернаторская власть воспринималась в каче-:тве излишнего "средостения" между министерствами и губернаторами. 1оложение генерал-губернатора в государственной иерархии продолжало (сгаваться плохо определенным. Мало что прояснял в этом смысле "На-:аз" генерал-губернаторам 1853 г.

При сохранении единства военной и гражданской власти в руках си-¡ирских генерал-губернаторов в их деятельности все больший удельный ;ес приобретают административно-хозяйственные дела. И хотя на генерал-убернаторском посту в Сибири в этот период не было гражданских лиц, южно отметить, что это были люди более подготовленные к выполнению воих функций, чем их предшественники в первой половине XIX в.

Во второй половине XIX в. продолжился процесс сосредоточения в руках ибирских генерал-губернаторов основных нитей управления краем. Сибир-ким генерал-губернаторам непосредственно принадлежало высшее местное аведование учебными заведениями, государственными имуществами, ка-енными лесами, снабжение хлебом и солью и т.п. Все губернские учрежде-ия были обязаны регулярно доставлять сведения в канцелярию генерал-убернатора. Но при этом "места особенного управления", к которым отно-ились казенные палаты, акцизное и почтовое управления и тому подобные чреждения, сохранили свою административную автономию. Отношения гнерал-губернаторов как с центральными ведомствами и их представите-

лями на местах, так и с губернаторами продолжали оставаться запутан ными. Они обострялись при появлении на генерал-губернаторских поста? сильных личностей (таких, как граф H.H. Муравьев-Амурский), которые стремились проводить активную и во многом самостоятельную политику i регионе. Сибирские генерал-губернаторы неоднократно пытались прибрат! к рукам специальные отрасли управления в регионе и стремились к расширительному толкованию своей власти, что вызывало серьезное беспокойстве центральных ведомств.

Неопределенными оставались отношения генерал-губернаторов с губернаторами. Как и во внутренних губерниях, сибирские губернаторы, губернские правления и казенные палаты обязаны были принимать предписания от Сената и министерств, но о всех предметах, требующих высшего разрешения, обязаны были обращаться к генерал-губернатору. Губернаторы постоянно ощущали вмешательство в свою компетенцию не только генерал-губернатора, но и членов совета Главного управления. При переменах политических веяний в центре, частой сменяемости генерал-губернаторов, от личных взглядов которых в значительной степени зависели направление и приоритеты в деятельности местной администрации, сибирские губернаторы оказывались в весьма сложном положении.

В эволюции генерал-губернаторской власти в Сибири второй половины XIX в. наблюдаются разнонаправленные тенденции. С одной стороны, существенно возрастает роль генерал-губернатора как политической фигуры, увеличивается его значение в деле обеспечения безопасности, в его руках постепенно концентрируются наиболее важные отрасли местного управления, ему удалось освободиться, хотя и от во многом формальной, но назойливой опеки совета Главного управления и усилить свою личную власть. Но, с другой стороны, сохраняются напряженные отношения с министерствами, которые расширяют свое ведомственное присутствие в регионе, финансовые права генерал-губернатора остаются ограниченными, усложняются отношения с губернаторами, которые все больше попадают в зависимость от МВД. Кроме того, и в центре, и на местах все чаще поднимается вопрос о дальнейшей целесообразности сохранения самой генерал-губернаторской власти в Сибири.

Параграф 2 — "Реорганизация межгубернского и губернского уровней управления" — вобрал в себя материал, связанный с изменениями в сибирских надгубернских и губернских учреждениях, а также в ряде специальных отраслей управления. Пересмотр положений "Сибирского учреждения" во второй половине XIX в. коснулся прежде всего совещательных органов при сибирских начальниках разных уровней. Несмотря на длительные дебаты, только в 1882 г. с упразднением Западно-Сибирского генерал-губернаторства и реформой генерал-губернаторского управления в 1887 г. в Восточной Сибири Главные управления прекратили свое существование.

Серьезные нарекания продолжала вызывать организация губернских чреждений. Недостатки местного управления в Сибири становились осо-енно заметными на фоне быстро меняющейся организации местных учре-сдений в губерниях и уездах Центральной России. Хотя и с некоторым апозданием, совершенствовалась, в плане ее дальнейшей рационализации : специализации, структура губернского управления и в Сибири. В 1862 г. ыли учреждены акцизные управления (в Иркутске для Восточной Сибири в Омске для Тобольской и Томской губерний); в 1865 г. — статистические омитеты; в 1866 г. — контрольные палаты; в 1880-е гг. — управление го-ударственными имуществами, губернские присутствия по крестьянским и ородским делам; вводится новое городовое положение (с 1871 по 1879 г.); из-[еняется организация крестьянского, инородческого, горного, учебного, тю-емного, почтово-телеграфного управления и т. д. Но при этом по-прежнему апутанным остается порядок взаимоотношений губернаторов, губернских оветов, губернских правлений и казенных палат. Еще большим своеобра-ием отличалась организация областного управления.

Специальному рассмотрению в данном параграфе подвергнута орга-изация горного управления, управления государственного имуществами, сылкой.

В параграфе 3 — "Низовой уровень сибирского управления" — дана арактеристика окружного управления, определены основные направления,

0 которым шла его реорганизация, затронувшая прежде всего органы по-иции и суда. В окружном управлении также наблюдается отход от прин-ипов реформы М.М. Сперанского, что привело к упразднению в 1867 г. бщих окружных управлений и переименованию в 1898 г. округов в уезды.

Основная специфика сибирских земских судов состояла в том, что и во горой половине XIX в. сверх обычных обязанностей они продолжали вы-олнять несколько важных функций: приведение в исполнение распоряже-ий казенных палат относительно управления государственными крестья-ами и инородцами (в европейской части России это было возложено на естные органы Министерства государственных имуществ); наблюдение

1 распределением и водворением ссыльных; производство следствий и су-а по преступлениям, совершаемым ссыльными и бродягами. Главная зада-а, стоящая перед окружным звеном сибирского управления, заключалась организации контроля за крестьянским и инородческим самоуправлени-

обеспечении порядка, исправного поступления платежей и выполнения атуральных повинностей.

Во второй половине XIX в. произошли изменения в сибирском судопроиз-эдстве и судоустройстве, которые коснулись прежде всего низового уров-я, где существовали наиболее вопиющие беспорядки. Судебная реформа 364 г. не распространялась на Сибирь, хотя уже 11 октября 1865 г. бы-[1 установлены правила, облегчающие процесс судопроизводства в судах

"прежнего порядка". В этом же году была создана под председательством В.П. Буткова специальная комиссия "О рассмотрении применения к Си бири высочайше утвержденных 29 сентября 1862 г. основных положений" Уже с самого начала работы комиссии стало ясно, что для Сибири буде: необходим существенный отход от основных положений судебной рефор мы. Определенную сложность представляла организация суда для инород цев, ссыльных, рабочих золотопромышленности. Основные дебаты развер нулись вокруг организации в Сибири мирового суда. Главным выводом ко миссии В.П. Буткова явилось заключение о невозможности скорого и повсе местного введения нового судоустройства в Сибири. Пугало правительств< и то, что судебные преобразования потребуют значительных расходов и: казны.

С закрытием 1 января 1870 г. комиссии В.П. Буткова все работы п< подготовке судебной реформы для Сибири сосредоточились в Министер стве юстиции, которое предложило распространить на Сибирь в первук очередь институт судебных следователей, что позволило бы отделить след ственную часть от полиции. Помимо новой организации следствия, пред лагалось ввести упрощенный порядок рассмотрения дел в окружных судах реорганизовать прокурорский надзор, увеличить численность судебных чиновников и повысить им жалованье. Эти предложения после обсуждения I Государственном совете вошли в закон 25 февраля 1885 г. Но, как вскор< были вынуждены признать и в центре, и в Сибири, данные меры не смогл! существенно повлиять на организацию судопроизводства. Судебных следователей не хватало, они занимались только наиболее важными делами оставляя прочие по-прежнему полиции.

Постепенно менялась и усложнялась система государственного управления крестьянами. Законом 17 декабря 1862 г. на Алтае были учреждень: должности мировых посредников, замененные в 1878 г. чиновниками по крестьянским делам. В 1883 г. эта форма управления крестьянами была распространена на всю Западную Сибирь. Законами 1879 и 1882 гг. вводился новый порядок в организации управления государственными крестьянами е Западной и Восточной Сибири, что привело к увеличению числа волостей, выборных крестьянских должностных лиц, а также существенному росту расходов на их содержание. Предпринимались в эти годы и незначительные меры по улучшению переселенческого управления. Но продолжала отсутствовать должная координация в действиях переселенческих чиновников и местной полицейской власти. Особенно беспокоило администрацию то, что органы крестьянского самоуправления в Сибири, действуя на больших пространствах и находясь зачастую вдалеке от городов, где сосредоточивалась коронная администрация, оказывались вне постоянного надзора со стороны начальства. Надзор этот в определенные времена года из-за разлива рек, ледостава и ледохода становился и вовсе невозможен. Поэтому волостные

[равления в Сибири пользовались гораздо большей самостоятельностью, [ем таковые же во внутренних губерниях страны.

Одной из самых острых проблем организации крестьянского самоупра-1ления оставалась проблема подбора волостных писарей. Надежды на улуч-цение всего нижнего звена управления возлагались на писарей — выходцев [3 крестьянской среды, которые будут дорожить мнением своих сограждан. Существовало ясное понимание того, что без общего повышения образовательного уровня крестьян нельзя будет серьезно улучшить состояние кре-тьянского самоуправления, избавить его от зависимости пришлого писаря. 1е были оставлены и попытки создания специальных школ волостных пи-арей. Органы крестьянского самоуправления постепенно превращались "в (изшие казенные присутственные места". К концу столетия волостное де-юпронзводство выросло в несколько раз. Усложнение волостного делопро-[зводства, увеличение числа помощников писаря фактически приводило к озданию при волостном правлении своей канцелярии, содержание кото-юй производилось за счет дополнительных ("темных" или "специальных") боров с тех же крестьян. Следует отметить, что власти беспокоили не ами сборы или их размеры, а то, что они носили ненормированный характер и порождали массу злоупотреблений. Смотря сквозь пальцы на царив-иие в крестьянском управлении порядки с оплатой писарских должностей [ незаконным содержанием нижнего звена чиновников, власти фактически анкционировали произвол в сборе мирских податей. Волостное выборное :ачальство теряло доверие и уважение крестьян. Примеры неспособности рестьян избрать достойных людей в органы местного самоуправления, ор-анизовать контроль за их деятельностью, разворовывание казенных и мир-ких денег, засилие сельских богатеев становились в глазах центральных и гестных властей важным аргументом в пользу усиления административ-:ого вмешательства в крестьянское самоуправление.

В главе IX — "Самодержавие и Сибирь на рубеже Х1Х-ХХ веков: проблемы управления" — анализируются изменения в сибирской админи-тративной политике, вызванные ускорением экономического освоения Си-ири.

В параграфе 1 — "Проблема "центр-Сибирь" на рубеже Х1Х-ХХ ве-:ов" — акцентируется внимание на исследовании проблемы взаимооотно-зений центра и Сибири в свете новой экономической и политической ситу-ции в регионе. Экономическое пробуждение Сибири в конце Х1Х-начале [X вв., вызванное сооружением Сибирской железной дороги, обострило яд давних сибирских вопросов, нерешенность которых тормозила освое-ие края и ставила его в неравноправное положение с центральными гу-ерниями. К рубежу веков господствовавшие в Сибири дореформенные по-ядки пришли в явное противоречие с новыми явлениями в жизни края. Самодержавие в этих условиях вынуждено было вернуться к реформе су-

да, управления земским хозяйством, а также к отмене уголовной ссылк Однако подготовка сибирских реформ совпала по времени с антиреформ торскими настроениями, господствовавшими в правительственных сфера Это не могло не сказаться на качестве проектов.

С ускорением процесса хозяйственного освоения Сибири заговорили дефицитности окраин, тяжести затрат на их нужды из государственно] бюджета. В правой печати была развернута оголтелая кампания прот! Сибири, что было напрямую связано с так называемым "оскудением це] тра". По-прежнему живучим оставалось опасение, что Сибирь, по прим ру колоний западно-европейских стран, отделится и образует независимо государство. В действительно самобытных чертах русского жителя Сиб) ри, что неоднократно отмечали этнографы, путешественники, а сибирски областники возвели в целую теорию, российские централизаторы видел лишь угрожающие симптомы. В специальной записке о состоянии церкет ного дела в Сибири, подготовленной канцелярией Комитета министров, ук! зывалось на необходимость объединения духовной жизни сибирской окра! ны и центральных губерний "путем укрепления в этом крае православи: русской народности и гражданственности". С наибольшей определенность: цели и средства такой политики применительно к Сибири были сформул! рованы управляющим делами Комитета министров и Комитета Сибирско железной дороги А.Н. Куломзиным.

Стремление самодержавия к воспроизводству в Сибири господствующи в Европейской России социально-экономических отношений, желание р< шать за счет Сибири внутрироссийские проблемы наталкивалось на прс тиводействие сибирского общества, способствуя пробуждению регионал! ного самосознания. Проникновение торгово-промышленного капитала це! тра, усилившееся со строительством Сибирской железной дороги, привел к структурной перестройке сибирской экономики, что также повлияло н соотношение интересов центра и сибирского региона.

Параграф 2 — "Комитет Сибирской железной дороги как орган р1 гионального управления:". — Дальнейшее усложнение управленческих зг дач, появление новых отраслей хозяйства, особенности управления разлив ными регионами требовали большей специализации в деятельности высши учреждений. Грандиозное предприятие, каким стало сооружение Трансси бирской железнодорожной магистрали, повлекло за собой создание на выс шем уровне специального органа управления — Комитета Сибирской же лезной дороги (КСЖД).

Несмотря на свое, казалось бы, узкоспециальное назначение, КСЖД со единил на целое десятилетие руководство основными направлениями пра вительственной политики по освоению сибирского и дальневосточного ре гионов. В его компетенцию входили не только вопросы, связанные с напра влением отдельных участков магистрали, ассигнованиями на их строитель

;тво, ио и с решением целого комплекса социально-экономических проблем: изучение природных ресурсов края, проведение гидротехнических работ, развитие сухопутного, морского и речного транспорта и т.д. В поле внимания Комитета оказались и некоторые внешнеполитические вопросы, вызванные строительством Китайско-Восточной железной дороги. Не случайте часто даже в официальных документах его именовали "Сибирским комитетом" , как бы подчеркивая преемственность с ранее бывшими комитетами. Заседания КСЖД стали полем острой междуведомственной борьбы по во-1росам сибирской политики. Он просуществовал с 1892 г. до 1905 г., хотя фактически прекратил свою деятельность раньше — последнее заседание состоялось 17 декабря 1903 г.

В параграфе 3 — "Административные преобразования в Сибири на эубеже Х1Х-ХХ вв." — отмечается, что в сибирской административной по-гатике этого периода отчетливо просматривается генеральная линия, на-¡еленная на постепенную унификацию сибирского управления и сближе-ше административного устройства Сибири и Центральной России. Рас-гространяя на Сибирь уже введенные в великорусских губерниях административные и судебные институты, самодержавие стремилось использовать скопленный опыт, найти приемлемые формы их адаптации к новым политическим и социально-экономическим условиям.

Наиболее показательны в этом отношении проекты реорганизации губернаторской и генерал-губернаторской власти, а также органов крестьян-кого управления и суда.

Усиление губернаторской власти проводилось в рамках так называемой юлитики "децентрализации" путем передачи губернаторам части функций шнистерств и генерал-губернаторов. Сибирским губернаторам были подушены такие отрасли управления и суда, которые в центральных губер-гиях находились в ведении органов дворянского самоуправления, земств, ■сформированных по уставам 1864 г. судов. Главным отличием сибирских уберний оставался губернский совет. Еще одна важная особенность, сохра-явшаяся в Сибири, заключалась в отъединенности губернского правления т губернатора и наличии в первом особого председателя. Более широким десь был и круг ведения губернских правлений. 1 июня 1895 г. взамен убернских советов во всех сибирских губерниях были созданы губернские правления, но объединение в них под главенством губернаторов начальни-ов губернских учреждений носило механический характер и не могло при-ать большего единства действиям губернской администрации. Управляю-ше казенной палатой, палатой государственных имуществ и председатель убернского суда не стали постоянными членами этого нового губернско-э органа, а присутствовали только при рассмотрении интересующих их опросов. Неудачу произведенных преобразований в Сибири признали уже 1903 г. при подготовке общероссийской губернской реформы. В записке,

составленной департаментом общих дел МВД, было заявлено, что проект) руемые для всей России губернские советы должны быть созданы на др; гих основаниях, нежели губернские управления в Сибири, которые лип облегчают делопроизводство, но не изменяют дела по существу.

Дальнейшая эволюция административного устройства сибирских гос; дарственных учреждений в конце XIX-начале XX вв. продолжала идти i пути усиления губернаторской и генерал-губернаторской власти. В этс связи вполне логичным, с правительственной точки зрения, стало возвр; щение к вопросу о генерал-губернаторской власти в Сибири. С упразднен) ем Западно-Сибирского генерал-губернаторства министерства постепень усиливают свое влияние на Сибирь. Однако этот процесс оставался прот) воречивым, сопровождаясь рецидивами намерений восстановить единую сильную местную власть в Сибири. Об этом свидетельствует обсужден! в 1897-1904 гг. предложенного степным генерал-губернатором М.А. Тау( проекта образования единого Сибирского генерал-губернаторства. Проев был поддержан, несмотря на отрицательное отношение западно-сибирскк губернаторов, министром внутренних дел В.К. Плеве. Николай II согласил ся приступить к разработке вопроса о подчинении Тобольской и Томске губерний генерал-губернаторской власти, но в МВД, с гибелью в 1904 В.К. Плеве и последовавшей смене политического курса, отнеслись к ид( Сибирского генерал-губернаторства с большим сомнением.

Проведение железной дороги и все усиливавшийся поток переселенце обусловили постановку с новой остротой вопроса о судебной реформе в Ci бири. В 1894 г. создается межведомственная комиссия под председател! ством товарища министра юстиции П.М. Бутовского, которая пришла единодушному заключению о необходимости проведения судебной реформ на большей части сибирской территории, руководствуясь при этом опыто устройства судебных учреждений в северных губерниях и на Кавказе. Haï более существенным казалось соединение в Сибири обязанностей судебног следователя и мирового судьи, создание своего рода "судьи-следователя' Признавая неотложным реформирование всей сибирской судебной системь комиссия, несмотря на наметившийся общий пересмотр Судебных уставе 1864 г., все же признала возможным провести в Сибири судебную реформ] В условиях готовившейся судебной контрреформы было решено остановит! ся на смешанном варианте, предусматривавшем соединение "старого суд с новым". Наиболее важными из изъятий были: отказ от введения в Сибир суда присяжных, отступления в разделении суда и следствия и изъятие и ведения нового судопроизводства инородцев. "Временные правила о прим( нении Судебных уставов к губерниям и областям Сибири" 1896 г. пред} сматривали создание здесь судебных палат (в Омске и Иркутске), мировог суда с назначаемыми, а не выборными, судьями и без окружного съезда mi: ровых судей (его функции были возложены на окружные суды). На мировы

удей были возложены обязанности участковых судебных следователей. При сей ограниченности и непоследовательности судебной реформы 1896 г. она водила в организацию судебной власти в Сибири некоторые буржуазные рпнципы: прежде всего расширяла пределы гласности судопроизводства, обязательность в судебном процессе и усиливала независимость суда от дминистрации.

Одним из важнейших направлений административной политики в коне XIX в. оставалась организация крестьянского управления. Пристальное нимание к этому вопросу было обусловлено быстром ростом крестьянско-э населения в Сибири. Центральная и местная администрация последо-ательно наращивала бюрократический аппарат, непосредственно осуще-гвлявший контроль за деятельностью крестьянского самоуправления. Ло-ическим завершением этого процесса стало учреждение института кре-гьянских начальников, сибирской модификации земских начальников. За-он 2 июня 1898 г. возложил на крестьянских начальников заведование кре-гьянским общественным управлением, обязал их заботиться об устройстве рестьян и переселенцев, а также предоставил права по управлению и су-у в отношении инородцев. Хотя крестьянский начальник не получил прав ирового судьи, он мог рассматривать споры между крестьянами по хозяй-гвенным вопросам, подменяя тем самым компетенцию волостного суда, му было предоставлено также право налагать на крестьян администра-ивные взыскания.

Таким образом, на рубеже Х1Х-ХХ вв. самодержавие существенно про-винулось вперед по пути административной унификации Сибири, но при гом полного единообразия установлено не было.

Глава X— "Проблемы организации государственной службы в Сиби-и во второй половине Х1Х-пачале XX вв." — посвящена оценке состояния 1бнрского бюрократического аппарата и мерам по улучшению качественно состава сибирских чиновников.

Главной специфической чертой кадровой политики в Сибири оставались 1ужебные преимущества для чиновников. Вопрос о пересмотре правил, ггламентирующих сибирские льготы, был поставлен уже в 1864 г., но его гшение затянулось более чем на двадцать лет. В первую очередь необходи-о было определить — стоит ли распространять особые преимущества на ^х чиновников, служащих на окраинах, или они должны быть ограниче-л известным классом должностей и предоставляться только чиновникам, эибывшим в Сибирь. По существовавшим правилам сибирские уроженцы : имели права на большинство льгот, и прежде всего на прибавочное жа->ванье за выслугу лет в Сибири. Подобные ограничения были вызваны не >лько финансовыми интересами или соображениями о том, что местные юженцы лучше приспособлены к сибирским условиям. Против сибиря->в в правительственных кругах существовало известное предубеждение,

обусловленное не только их низкой профессиональной подготовкой, но предосудительной с правительственной точки зрения связью с местным oi ществом. Построенная таким образом система привилегий для приезж1 чиновников не только не достигала цели, но и порождала недовольство сибирском обществе.

И хотя система служебных льгот и привилегий признавалась многим "отжившим наследием прошлого", закон 13 июня 1886 г. сохранил их. Ос< бые преимущества для приезжих по-прежнему составляли: 1) прогоннь деньги в усиленном размере (двойные в отдаленные местности, и полуто] ные в остальные места Сибири); 2) пособие на подъем и обзаведение; 3) npi бавки к жалованью; 4) пособия по выслуге; 5) пособия на воспитание дето 6) отпуск на льготных условиях; 7) льготы по пенсионному обеспеченик 8) пособия семьям чиновников, умерших на службе. Исключение в ново законе было сделано для местных уроженцев, получивших высшее образе вание, а также для коренных жителей Сибири, которые возвращались туд на службу, пробыв не менее десяти лет вне ее пределов. На таких лиц т< перь распространялись все преимущества сибирской службы. Расширялас возможность отправки сибирских стипендиатов в высшие учебные завед< ния, но по окончании учебы они обязаны были прослужить в Сибири к менее 6 лет. Окончательно было отменено награждение следующим чино: при отправлении на службу в отдаленные местности.

Университетский вопрос, с которым связывали подготовку чиновников Сибири, удалось сдвинуть с мертвой точки только в 1875 г. новому западне сибирскому генерал-губернатору Н.Г. Казнакову. Открытие университет в 1888 г. в Томске с единственным медицинским факультетом (юридически факультет появился лишь через десять лет) не могло существенно повлият на решение кадровой проблемы.

Чтобы улучшить состав сибирского бюрократического аппарата, умень шить текучесть кадров, правительство неоднократно возвращается к иде насаждения в Сибири помещичьего дворянства. После ревизии Западно Сибири H.H. Анненковым вновь был поднят вопрос о дворянском сослови: за Уралом. Но с падением крепостного права (а только оно могло гаранти ровать даровую рабочую силу для будущих сибирских помещиков), при низ кой плотности населения в Сибири и наличии большого массива свободны: земель — вопрос о частной собственности на землю для сибирских чиновни ков потерял на время актуальность. Не увенчалась успехом и предпринята на рубеже XIX-XX вв. очередная попытка насадить дворянское землевладе ние в Сибири. Примечательно, что сибирская администрация, осознавша бесперспективность помещичьего крупного землевладения в регионе, отно силась к подобного рода предложениям, идущим из центра, прохладно.

В заключении содержатся основные выводы исследования. Сибирская административная политика, ставшая своеобразным симбиозом общего i

особенного, может рассматриваться в качестве региональной компоненты эоссийской имперской системы управления. Главными особенностями дан-тай компоненты являлись географическая удаленность Сибири от центра управления страной, низкая плотность и смешанный конфессиональный и шшческий состав населения, формирование на территории Сибири в ре->ультате колонизации особого русского этнотипа, имеющего свои социо-<ультурные и психологические черты, господство государственной фор-иы собственности на основные природные и трудовые ресурсы, специфика юциалыю-экономических процессов.

Стержнем, пронизывающим сибирскую административную политику ;амодср;хавия в течение всего XIX в., можно считать отношение к осо-зому административному устройству Сибири, закрепленному в результате эеформ М.М. Сперанского. В этой связи период с начала XIX в. до 1822 г. ложет рассматриваться как время поиска сибирской модели управления, а госледующие годы, вплоть до рубежа XIX-XX вв., как стремление скорректировать или даже пересмотреть " Сибирское учреждение". Хотя последнее знешне казалось незыблемым и сохраняло свой особый юридический статус з рамках "Свода законов Российской империи" вплоть до 1917 г., постепенно троизошла его внутрення подмена, оставившая, как заметил уже в 1875 г. юратник H.H. Муравьева-Амурского Б.А. Милютин, "одни обломки".

Вокруг особенностей сибирского управления и шла основная борьба з правительственных кругах. Со временем из "Сибирского учреждения" 1822 г. исчезли наиболее важные положения и институты. Изменилась пре-кде всего административная география зауральского региона империи: вме-:то двух генерал-губернаторств (Западно- и Восточно-Сибирского) на административной карте Азиатской России появились новые границы, определявшие пределы Иркутского и Приамурского (с 1903 по 1905 г. существовало Дальневосточное наместничество), Степного и Туркестанского -енерал-губернаторств. Из Тобольска в Омск уже в 1839 г. переместил-:я центр Западно-Сибирского генерал-губернаторства, а в 1882 г. и само •енерал-губернаторство было упразднено. На протяжении XIX в. идет территориальное дробление Сибири, да и само название "Сибирь" постепен-го исчезает с административной карты. Исчезли из номенклатуры сибир-:ких государственных учреждений коллегиальные советы, задумывавшиеся Vl.M. Сперанским в качестве противовеса и местного контроля за деятель-юстью сибирских начальников всех уровней. Советы Главных управлений i губернские советы так и не дождались лучших времен, когда в них, наряду с чиновниками, смогли бы появиться выборные представители от си-шрского населения.

Основные публикации по теме диссертации:

1. Программы сибирских генерал-губернаторов как источник по истории

освоения Сибири в конце XIX в. // Историография и источники изучени исторического опыта освоения Сибири. Новосибирск, 1988. Вып. 1. С. 172 174.

2. Комитет Сибирской железной дороги в воспоминаниях А.Н. Куломзи на // Политика самодержавия в Сибири XIX- начала XX вв. Иркутск, 198£ С. 42-57.

3. Самодержавие и Сибирь в начале XIX в.: поиски особой системы упра вления // История и общество в панораме веков. Иркутск, 1990. С. 25-29.

4. К истории создания "сибирской программы" царизма 1852 г. (Некою рые аспекты источниковедческого анализа) //Проблемы источниковедени и историографии Сибири дооктябрьского периода. Омск, 1990. С. 58-69.

5. Управление Сибирью и Дальним Востоком в Х1Х-начале XX В1 (Учебное пособие). Омск, 1991. 88 с.

6. Участие Комитета Сибирской железной дороги во всемирной выставк 1900 г. в Париже // Хозяйственное освоение Сибири, история, историогра фия, источники. Томск, 1991. С. 167-176.

7. Губернская реформа 1895 г. в Сибири // Проблемы отечественно: истории. Омск, 1992. С. 41-46.

8. Н.Г. Казнаков и Н.М. Ядринцев (Из истории общественной жизн; Сибири 70-х гг. XIX б.) // Проблемы классовой борьбы и общественног движения в Сибири в дооктябрьский период. Омск, 1992. С. 46-60.

9. Проблемы децентрализации Сибири в освещении газеты "Восточно обозрение" // Проблемы историографии, источниковедения и историческог краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Омск, 1993. С. 74-71

10. Университетский вопрос в Сибири в XIX столетии // Университет! и общественная жизнь Сибири. Омск, 1993. С. 26-47.

11. Самодержавие и Сибирь в конце Х1Х-начале XX в.: проблемы регис нального управления // Отечественная история. 1994. № 2. С. 60-73.

12. Сибирский вопрос в 20-40-е гг. XIX в. // Русский вопрос: история : современность. Ч. 1. Омск, 1994. С. 18-23.

13. Региональное управление Сибири в Х1Х-начале XX в.: основная прс блематика. // Байкальская историческая школа: проблемы регионально истории. Иркутск, 1994. С. 177-180.

14. Дело Д.Н. Б анты ш-Каменского // Известия Омского историке краеведческого музея. Омск, 1993. Вып. 2. С. 54-60.

15. Западно-сибирские генерал-губернаторы первой половины XIX в. / Страницы исторического прошлого Омска. Омск, 1993. С. 5-31.

16. Обсуждение в правительственных сферах России вопроса о преиму ществах гражданской службы в Сибири в 50-80-е гг. XIX в. // Проблем] социально-экономического развития и общественной жизни Сибири (XIX начало XX вв.). Омск, 1994. С. 39-48.

17. Генерал-губернатор А.П. Хрущов и его омский дневник // Известия мского историко-краеведческого музея. Омск, 1994. Вып. 3. С. 81-87.

18. Комитет Сибирской железной дороги как орган регионального упра-[ения // Хозяйственное освоение Сибири: вопросы истории Х1Х-первой >ети XX вв. Томск, 1994. С. 41-61.

19. "Описание Сибири" В.А. Арнимовича // Проблемы историографии, точниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отече-венной истории. Омск, 1995. С. 75-78.

20. Иркутская дуэль 1859 г. // Отечество. Краеведческий альманах. ., 1995. С. 288-300.

21. Интеллигенция и власть в Сибири в XIX веке // История российской [теллигенции (материалы и тезисы научной конференции). М., 1995. Ч. I.

35-37.

22. Самодержавие и Сибирь. Административная политика первой полоны XIX в. Омск, 1995. 237 с.

23. Генерал-губернатор Западной Сибири А.О. Дюгамель // Изве-ия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1996. ,ш. 4. С. 136-144.

24. Взгляды Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина на административное гройство Сибири в начале 1870-х гг. // 280 лет Омску: история и совре-иность. Омск, 1996. С. 55-59.

25. Польская ссылка и западносибирская администрация // Обществен-s движение и культурная жизнь Сибири (XVIII-XX вв). Омск, 1996. С. -43.

26. Комитет министров и высшие территориальные комитеты в 60-80-е XIX в.: (Российский вариант организации регионального управления) Там же. С. 55-66.

27. Тайные пружины царских канцелярий, или история жизни одного зсийского бюрократа (А.Н. Куломэин) // Выдающиеся государственные ггели России XVIII-XX вв. Омск., 1996. С. 101-133.

28. Проблема "центр — Сибирь" на рубеже XIX-XX вв.: взгляд справа Из истории России. XX век. М., 1996. Вып. 4. С. 86-103.

29. Проконсул Сибири Иван Борисович Пестель // Вопросы истории. )7. № 2. С. 141-149.

30. Западные истоки сибирского областничества // Русская эмигра-I до 1917 года — лаборатория либеральной и революционной мысли, б., 1997. С. 142-156.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Ремнёв, Анатолий Викторович

Введение

Глава I. " Сибирский вопрос" в правительственной политике первой половины XIX в.

Глава II. Административные преобразования в Сибири в начале XIX в.

1. Управление Сибирью в начале XIX в.

2. Ревизия и административная реформа

М.М. Сперанского в Сибири (1819-1822 гг.)

Глава III. Административная политика самодержавия в Сибири во второй четверти XIX в.

1. Генерал-губернаторская власть в Сибири во второй четверти XIX в.

2. Сибирская администрация и жандармское ведомство

3. Попытки реформирования административного устройства сибирского региона в 20-40-е гг. XIX в.

Глава IV. Сибирские ревизии второй четверти XIX в.: проблемы властных отношений центра и региона.

1. Сибирские ревизии 20-х-начала 40-х гг. XIX в.

2. Ревизии И.Н. Толстого и Н.Н Анненкова

Глава V. Политика самодержавия по формированию государственного аппарата Сибири гв I половине XIX в.

Глава VI. Правительственный взгляд на Сибирь во второй половине XIX в.

Глава VII. В ожидании административной реформы Сибири: идеи и проекты второй половины XIX века.

1. II Сибирский комитет и его программа.

2. В поисках новых административных границ Сибири (50-80-е годы XIX века).

Глава VIII. Управление Сибири и попытки пересмотра "Сибирского учреждения" во второй половине XIX в.

1. Центр, генерал-губернатор, губернатор: проблемы взаимодействия.

2. Реорганизация межгубернского и губернского уровней управления.

3. Низовой уровень сибирского управления.

Глава IX. Самодержавие и Сибирь на рубеже XIX-XX веков: проблемы управления.

1. Проблема "центр-Сибирь" на рубеже XIX-XX веков.

2. Комитет Сибирской железной дороги как орган регионального управления.

3. Административные преобразования в Сибири на рубеже XIX-XX вв.

Глава X. Проблемы организации государственной службы в Сибири во второй половине XIX-начале XX вв.

Введение диссертации1997 год, автореферат по истории, Ремнёв, Анатолий Викторович

Современные социально-экономические и политические процессы, регионализация государственного управления, изменение баланса властных полномочий между центром и регионами актуализировали многие давние проблемы, связанные с определением места и роли Сибири в составе России, организацией местного управления. Все чаще политики и публицисты обращаются к идеям сибирских областников, вновь активно используется тезис о колониальном положении Сибири1. В этих условиях изучение исторического опыта административной политики самодержавия в отношении Сибири имеет не только академический интерес, но приобретает и практическую значимость.

Насущность ретроспективного взгляда объясняется известной схоже-стйю мйогшспроблем, с которыми вынуждено сталкиваться нЫ'йе1пй&е руководство в организации управления сибирским регионом. У чет как положительного, так и отрицательного опыта регионального'Управлё-ния позволит в значительной степени предвидеть, а, значит, и избежать многих негативных последствий, нередко вызываемых реформами. Актуальность проблем взаимоотношений центра и регионов сохраняется, имея тенденцию к обострению. В полемике с марксистами, стоявшими йа принципах пролетарского интернационализма и заявлявшими об общности интересов всех рабочих России, один из идеологов сибирского областничества Г.Н. Потанин заявлял: "Рассматривая отношение колонии к метрополии, нельзя не признать существования особых сибирских интересов. ПрёдпойоЯКим, что в метрополии класс заводовладельцев унйчтбжёй; хозяевами заводов и фабрик стали артели рабочих; что же, с этим na,ifP нйем заводовладельцев исчезнут те претензии на Москву, которьШ 'Knejfe предъявляются Сибирью?"2.

ЧТипицкий 13. Между Сциллой, Харибдой и Сибирью.// Дружба народов. 1997. Ш 1. G. 123-132;ГОчирова Т.Н. Присоединение Сибири как евразийский социокультурный ректор, внешней политики Московского государства / / Цивилизации и кудьтурн,-М., 1194. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. С. 131-152; Сверкунова Н.В. Феномен сибиряка // Социологические исследования. 1996. № 8. С. 90-94; АванеСб-ва Г.А. Сибирьюш центральная власть. (Государство и власть как факторы культурно^ цивилизационной интеграции российского общества: пример Сибири) / / Культура Сибири. 1996. № 2. С. 6-10, 75-77. *'' 1"" ' 2Потанин Г.Н; Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Новййй Историк И.Е. Забелин указывал на особую значимость для России изучения региональной истории. Его призыв звучит как нельзя более современно: "Без точного знакомства с местными особенностями нашей исторической жизни и наше плавание по жизненной исторической нашей реке будет если не опасно, то трудно, тягостно, и может потребовать излишних напрасных усилий, напрасной траты времени и народных дарований"3. : '

Слабая заселенность, раннее преобладание русского населения над коренным, отсутствие со стороны последнего серьезного сопротивления при присоединении — все это придавало Сибири специфические черты среди других окраин Российской империи. Однако административной политике самодержавия на окраинах были присущи некоторые общйе!"йрйР цШы,;хараШе^ные для российской модели регионального уйрйШёнй^. пКё£ть От ко^Фи й плоть от плоти общерусского управления:,"—' как ей® Ме*Ш еЩе дореволюционный исследователь политики самсйерЖаЙия:% Сибири C.Mv Прутченко, — система сибирского управления находилась в непосредственной зависимости от того, в какой мере представлялись разрешенными в коренных областях государства те трудности, которые неразлучйы с постановкой управления слагающегося государства"4. Эти принципы вырабатывались в результате длительного исторического опыта строительства огромного многонационального и регионально-разнообразного по социально-экономическим и социокультурным параметрам гоёудйрства. Правительственный курс по отношению к тШу или иному региону являлся не только отражением общих принципов," йо й^ значительной'степени зависел от личных взглядов государственных: деятелей того времени.

Предметом ^следования является административная политика самодержавия в области организации государственного управления СибирыЬ. Главное внимание при этом сконцентрировано на управленческой специфике Сибири; законодательно закрепленной административной реформой 1822 г., на правительственных поисках сибирской управленческой модебирск, 1983. Т. б. С. 211. !

3Цит. по: Энъ-Пэ. Прошлое Сибири (Потребность в изучении его) // Русская старина, 1912. Ш 6. С. 547.

4Прутченко С М. Сибирские окраины. СПб., 1899. Т. 1. С. 5-6. ли. Исследовательский акцент, таким образом, смещается с управления в Сибири на управление Сибирью. За разногласиями между местной сибирской администрацией и центральной властью, личными конфликтами царских бюрократов разных уровней управления автор постарался увидеть общие проблемы региональной административной политики. За пределами исследования сознательно оставлены политика в отношении органов местного самоуправления (крестьянского, городского, инородческого и казачьего)5 и суда. Исключение сделано лишь для анализа попыток самодержавия установить более тщательный контроль за крестьянским самоуправлением. Изучение реформы сибирского судоустройства и судопроизводства представляло интерес в рамках данной темы только с точки зрения взаимодействия административной и судебной отраслей государственной власти. тт

Основные задачи изучения административной политики самодержавия в данном регйоне Российской империи могут быть сведень! к Сле^2 ющйм: '' . поиск оптимального административно-территориального устройства региона; разграничение компетенций высших, центральных и местных учреждений во властной вертикали управления; = :•£определение принципов и форм организации властной горизонтали управления; г -4 r ! правительственная политика по формированию государственного аппарата в сибирском регионе.

Вопрос о географических рамках исследования не так прост, как может показаться на первый взгляд. Административное деление задетую не совпадало с географическими границами региона. Не случайно Н.Н. Серебренников призывал отличать Сибирь географйчейсую <э*г Сибири административной, имея в виду то, что, например, некоторые

5 Общие сведения об управлении казачеством (линейным и городовым) на территории Сибири содержатся в монографиях А.Т. Топчия, Л.С. Зуева (Топчий Л.Т. Крестьянская реформа на государственных землях Западной Сибири. Томск, 1976. С. 30-44, 104-16.7; Зуев А.С. Русское казачество Забайкалья во второй четверти XVIII-первой половине XIX вв. Новосибирск, 1994; История казачества Азиатской России. Екатеринбург, 1995. уезды Пермской и Оренбургской губерний находятся на азиатской стороне Урала. Сам же он к Сибири относил не только Дальний Восток, но и Акмолинскую и Семипалатинскую области6. А.Я. Максимов в 1884 г. на вопрос о границах Сибири отвечал, что "Географическое общество, ведающее антропологические и этнографические задачи, еще не занималось решением вопроса о том, где начинается западная граница Сибири. А где кончается восточная или южная граница, на это не сумеет дать ответа даже и специальный Азиатский департамент Министерства иностранных дел"7. Автор диссертации придерживается административных территориальных рамок, включавших в состав Сибири, применительно к рубежу XIX-XX вв., Тобольскую, Томскую, Енисейскую, Иркутскую губёрний^ Забайкальскую и Якутскую области, а также г. Омск:^ Рдё ЙЬ 1882 г. ЙаМодилась резиденция западно-сибирского генерал-губЬрнат^й; а в последующие годы продолжало оставаться несколько сибирских учреждений 8'.: \ П'-нп; .-v^.,. -. ЯП

Хронологические рамки работы охватывают чуть больше столетия (1801-1905 гг.), что позволяет проследить динамику управленческих процессов и эволюцию взглядов в центре и в Сибири на основные направления сибирской административной политики. В административной политике царизма в Сибири этого времени можно выделить несколько этапов:

6СеребрённИЙв Н.Н. Сибиреведение. Харбин, 1920. С. 21-22. Ю.А. Гагемейстер в середине XIX в. описывал границы Сибири следующим образом: "Сибирью называется весь северный отдел Азиатского материка, который обозначается на Западу продольною цепью Уральских гор, на Востоке Тихим океаном, с Севера омывается Ледовитым морем, а к югу Уранинит с владениями Китая и свободного Туркестана" (Гагемейстер Ю.А; Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854. Ч. I. С. 1). < ' ^

7NfaKOT]yiOB А.Я, В немшонной стране. (Из воспоминаний) // Исторический вестщр:. 1884. № 2. С. 301-302.

8Хотя, до цоявдения в 1882 г. Степного, а 1884 г. Приамурского- ттенёрай? губернаторству в; Сибирь в административном смысле включали дальнев^трчные^ северо-казахстанские территории. Омск же с 1868 г. стал административным центром Акмолинской обйастй. Установление административных границ не только оформляло исторически сложившиеся регионы, но и способствовало (как это было в Сибири) их складыванию. Как отмечают современные исследователи: "До начала XX в. понятие "Восточная Сибирь" употреблялось не столько в смысле географическом, сколько в административном. Оно было тождественно понятию Восточно-Сибирское генерал-губернаторство" (Единархова Н.Е., Кудрявцев Ф.А. Восточная Сибирь и сопредельные страны в XIX в.г//,Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока:4;иртор||Я и современность. Иркутск, 1996. С. 3).

1801-1822 гг. — поиск и создание особой региональной системы сибирского управления; 1822-1851 гг. — реализация административной реформы М.М. Сперанского и первые попытки ее корректировки;

1851-1891 гг. — пересмотр административно-территориального устройства и реорганизация государственных учреждений Сибири, попытки выработать комплексную программу ее освоения;

1891-1905 гг. — реформирование сибирского управления в связи со строительством Транссибирской магистрали и ускорением хозяйственного освоения Сибири.

В основном подобная периодизация повторяет общепринятую в отечественной историографии истории Сибири. Если начало XIX в. совпало с попытками самодержавия упорядочить управление Сибирью, что и было закреплено в "Сибирском учреждении" 1822 г., то середина йека бзйамё-новалась новым всплеском правительственного и общественного внимания к азиатскому региону империи. Об этом свидетельствовали: деятельность восточно-сибирского генерал-губернатора Н.Н. Муравьева, ревизия Западной Сибири Н.Н. Анненкова, учреждение в 1852 г. II Сибирского комитета и попытка создать комплексную государственную программу освоения Сибири. В последующие годы самодержавие неоднократно возвращалось к проблемам административного переустройства Сибири, решало непростые вопросы ее управления. Наибольшую сложность вызывает обоснование хронологической границы между вторым и третьим периодами. Обычно в качестве начальной даты называют 1861 год, считая его гранью между феодализмом и капитализмом. Эта дата автоматически переносится и на периодизацию правительственной политики по отношенйЙ) к Сибири. Однако уже в "Истории Сибири" отмечается, что крестьянская реформа "не затронула основную массу сибирского крестьянства и оказала лишь опосредованное влияние через рост переселенческого движения и распространение капитализма вширь на развитие Сибири9. ' '

9История Сибири. Л., 1968. Т. 3. С. 20. JI.M. Дамешек утверждает, что с Крымской войной и подготовкой отмены крепостного права Сибирь в кругу государственных интересов была отодвинута на второй план и о ней вспомнили только в 1866 г. при разработке реформы государственной деревни (Дамешек JI.M. Внутренняя политика

Великие реформы" 60-70-х годов XIX в., хотя и сыграли видную роль в истории Сибири, не имели столь прямого и быстрого действия, как в центре страны. На Сибирь были распространены одновременно (или с небольшим запозданием) с Центральной Россией реформы, ка-савшиеся отмены телесных наказании , установления государственного контроля, городского самоуправления, цензурных правил, воинской повинности, замены откупной системы акцизом и т. д.11. Но Сибирь не успела воспользоваться университетским самоуправлением, провозглашенным уставом 1863 г. Новый университетский устав 1884 г. поставил Сибирский университет в жесткие рамки бюрократической опеки. Сибирское судоустройство до конца XIX столетия так и не удалось привести в соответствие с общероссийским. Земских учреждений дореволюционная Сибирь так и не дождалась.

Собственно в самой Сибири крепостных помещичьих крестьян было мизерно мало, чтобы их освобождение (значение которого, разумеется, нельзя сбрасывать со счетов) могло серьезно повлиять на социально-экономическую ситуацию в регионе12. Большее значение имело освобождение мастеровых казенных и кабинетских заводов, приписных крестьян13. J ■

Распространение закона 26 марта 1866 г. о государственных крестьянах, основной массы русского сибирского населения, затянулось до 1879 г. для Западной и до 1882 г. — для Восточной Сибири. Реформа государцаризма и народы Сибири (XIX-начало XX в.). Иркутск, 1986. С. 57). : 10Отмена телесных наказаний, оставившее наказание розгами для крестьян но решению волостных судов, имело еще одно ограничение, касающееся во многрм именно Сибири — она не распространялась на ссыльных. В случае побега или нового преступления каторжан! могли подвергаться наказанию даже плетью. Притом, приведение в исполнение приговора о наказании плетью совершалось только в Сибири (Джаншиев Г.А. Эпоха великих реформ. СПб., 1905. С. 221). Лишь в 1893 г. последовало освобождение от телесного наказания ссыльных женщин. иКорягин Б. Pi Проведение буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в. в Западной Сибири: Двтореф. . канд. ист. наук. Томск, 1965.

12Иркутский городской голова В.П. Сукачев так оценивал воздействие на Сибирь крестьянской рефорЙы? "Сибирь не знала крепостного права, ей не пришлось на себе изведать радость, его падения, но все, что вне этого влекло и волновало тогда русское общество, близко, в некоторых случаях даже более жизненно касалось и ее" (Сукачев В.П. Иркутск. Его место и значение в истории и культурном развитии Восточной Сибири. М.? 1891;.; С: 89).

13Топчий А.Ту Крестьянские реформы в Сибири. Томск, 1979. С. 120-129. ственной деревни в Сибири касалась лишь преобразования крестьянского управления'и привела к ограничению самоуправления и ужесточению бюрократического контроля. Вопросы же землеустройства и податной политики были отнесены на еще более поздний срок. По справедливому замечанию А.А. Храмкова, реформа государственной деревни в Сибири не была закончена вплоть до 1917 г.14. Не произошло серьезных изменений в 1860-1870-е гг. в переселенческой политике, столь важной для Сибири как колонизуемом регионе. И после 1861 г. Сибирь была "фактически закрыта для легальных форм переселения"15. Заметные изменения в правительственной переселенческой политике наметились лишь в 1880-е гг. Но, как отметил еще управляющий делами Комитета Сибирской железной дороги А:Н. Куломзин: "Дело колонизации Сибири может быть резко разделено на два периода: 1) на переселение крестьян на свободные сибирские земли до начала сооружения Сибирской железной дороги и 2) на переселение, связанное с проведение Сибирского пути. ."16. :>

Определенный прорыв в сибирской политике наметился со строительством Сибирской железной дороги. Почти летаргическое состояние Сибири, если смотреть с позиции развития многих переселенческих колоний мира, продолжалось вплоть до начала 90-х гг. XIX в., когда для Сибири с известными оговорками настала " эпоха реформ". В последнее десятилетие'XIX -в. был издан целый ряд законов, что свидетельствовало о кардинальном изменении правительственной политики в отношении Сибири17 14Храмков А. А. Вопрос о праве собственности государства на надельные крестьянские земли в Сибири при выработке закона 23 мая 1896 года // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980. С. 83.

15Худяков В.Й. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период. Томск, 1986. С. 76.

16 В се I юдданнейший отчет статс-секретаря Куломзина о поездке в Сибирь. СПб,., 1896-С. 49 =

17Речь идет прежде всего о "Временных правилах для образования переселенческих и запасных учартщэв в районе Сибирской железной дороги" 13 июня 1893 г., законе 1896 г. о главных основаниях поземельного устройства крестьян Сибири, а также правилах 1896 г. о порядке определения земельных наделов. В целях координации правительственных усилий по строительству Транссибирской магистрали и освоения всего сибирского региона был создан в 1892 г. Комитет Сибирской железной дороги. В 1895 г. проведена реформа губернского управления в Сибири; в 1897 г. начала осуществляться судебная реформа; в 1898 г. на Сибирь в виде крестьянских начальников был рас

Но и применительно к этому периоду, как уже указывалось в работах В.Н. Худякова и И.В. Островского, следует с большой осторожностью Говорить о преемственности "эпохи 1861 года" и законодательных актов рубежа XIX-XX вв.18. Сибирские реформы совпали по времени с антиреформаторскими настроениями, господствовавшими в правительственных сферах. Это не замедлило сказаться на скорости прохождения реформаторских проектов и на их качестве. Несмотря на это, не 1861-й, а 1891-й год стал поворотным в сибирской политике самодержавия.

Быстрый рост колонизационного движения за Урал, ускорение темпов хозяйственного и культурного освоения региона сдвинули с мертвой точки десятилетиями пробуксовывавшие сибирские административные преобразования.-Русско-японская война и начало первой российской революции серьезно изменили общественно-политическую обстановку в России в целом и в Сибири в частности. 1905-й год открыл новую важную страницу сибирской истории, что получило свое отражение и в административной политике самодержавия по отношению к сибирскому региону. Ввод в эксплуатацию Транссибирской магистрали, ускорившееся хозяйственное освоение ^ большей ясностью обозначили социально-экономическое значение Сибири для России. Русско-японская война показала военно-политическую уяЗвимость России на Востоке, для самодержавия замаячила перспектива если не территориальных потерь, то утраты своего влияния в Азии. В этих условиях Сибирь приобретала новое стратегическое положение, что не могло не усилить к ней правительственного и общественного внимания. Если раньше в имперских планах Сибири Отводилась роль плацдарма и ближайшего материального ресурса для продвижения на юг и восток Азии, то теперь появилась необходимость задуматься дб использовании самой Сибири. Война с Японией, по словам пространен институт земских начальников; в 1896-1899 гг. издано несколько законов, регламентирующих землеустройство; в 1896 г. создано Переселенческое управление и издан целый ряд .законодательных актов способствовавший нарастанию процесса переселения. В 1893 г. были образованы землеотводные партии. В 1898 г. появился закон "О видах на жительство для инородцев", изданный в связи с общей паспортной реформой 1895 г.; 12.июня 1900 г. отменялась судебная общеуголовная ссылка и существенно ограничивалась ссылка административная и т. д.

18Худяков В.Н.' Указ. соч. С. 170-171; Островский И.В. Аграрная политика царизма в Сибири периода империализма. Новосибирск, 1991. С. 32.

Фритьофа Нансена, изменила общий взгляд на развитие Сибири: "открылись глаза на то, что было упущено в этом смысле, и на огромное значение этого развития для будущего всей страны19.

В дореволюционной отечественной историографии и государствоведе-нии, несмотря на устойчивый интерес к вопросам истории государства (А.Д. Градовский, Н.М. Коркунов, Н.И. Лазаревский и др.), управление окраин империи не нашло должного освещения. Краткие упоминания о государственно-правовом устройстве окраин в общих работах по государственному Праву свидетельствовали о слабой разработанности вопросов региональной административной политики и управления. Не изменили положения й небольшие по объему и весьма скудные по приведенному историческому материалу специальные работы В.В. Ивановского и В. Крыжановского20. Известный российский правовед Б.Э. Но льде констатировал, что русское право "никогда само не разбиралось систематически в том, что оно здесь (на окраинах. — А.Р.) творило., наше право знало лишь отдельные земли и индивидуально характеризовало их отношение к целому русского государства". Путь отыскать в этом "осуществление Одной и той же государственно-правовой мысли", полагал Б.Э. Но льде, "лежит через изучение каждой из автономных земель, взятой в отдельности" 21.

Несмотря на это обстоятельство, дореволюционные историки и правоведы оставили ряд интересных исследований по истории административных преобразований в Сибири, по отдельным отраслям ее управления. Уже в это время удалось поставить проблемы, связанные с поиском принципов и форм административно-территориального устройства Сибири (М.И. Венюков), взаимодействия центральных и местных властей,

19Нансен Ф. Страна будущего // Дальний Восток. 1994. № 5/6. С. 178.

20Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин. Казань, 1891; Кры-жановский В. О,.состоянии и изменениях высшего местного управления Восточной Сибири с 1822 по 1887 г. // Русский архив. 1913. № 7.

21Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб., 1911. С. 280-281. Схожей точки зрения придерживался и B.C. Дякин: "Официальных документов, формулировавших принципы национальной политики царизма в целом не существовало. Эта политика формулировалась всегда применительно к конкретным конфессиям и народам на том или ином этапе. Можно, однако, проследить общие закономерности этой политики" (Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.) // Вопросы истории. 1995. № 9. С. 131). организации функционирования генерал-губернаторской и губернаторской власти (А.Д. Градовский, В.В. Ивановский, К. Соколов), объединения сибирского управления (И.Я. Фойницкий). Однако ограниченный круг источников (что обусловливалось, хотя и не очень тщательной, канцелярской тайной) и доминировавший формально-юридический подход к изучению административного строя Сибири не позволили им выйти за рамки описания и комментирования законодательных актов.

Применительно к истории управления Сибири первой половины XIX в. следует особо упомянуть два двухтомных труда В.И. Вагина и С.М. Прутченко, в которых была предпринята попытка взглянуть на сибирскую административную политику через призму господствовавших в то время политико-правовых идей и в соответствии с тогдашней государственно-управленческой практикой22. Возможность использовать неизвестные исследователям архивные документы не только позволила

B.И. Вагину й С.М. Прутченко ввести их в научный оборот, но и написать значительные по объему и насыщенности фактическим материалом историческое й историко-юридическое сочинения23. В.И. Вагин скрупулезно, как это позволяли собранные им источники, представил состояние сибирского общества и управления накануне реформ 1822 г., дал впервые развернутый анализ "Сибирского учреждения" и затронул важную для своего времени тему судьбы введенных М.М. Сперанским в Сибири новых административных институтов. Он одним из первых публично указал на ограниченность реформ, на неудачу совещательных учреждений при генерал-губернаторах и губернаторах и, вообще, на невозможность обойтись в организации местного управления только силами бюрократии. Однако в целок В.И. Вагин признавал выдающийся вклад М.М. Сперанского не только в организацию сибирского управления, но считал, что ревизия и рефЬрмы имели благотворное влияние на все сибирское обще

22Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1-2; Прутченко С. М. Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г., в строе управления русского государства. Историко-юридические очерки. СПб., 1899. Т. 1-2.

23Впрочем, по поводу труда В.И. Вагина Н.М. Ядринцев не без основания утверждал:". . Вагин есть, в большей части, сырой материал, сваливающий все в кучу." (Письма Н.М. Ядринцева к Г.Н. Потанину // Сибирские записки. 1918. № 2/3.

C. 17). 1 ство.

В отличие от В.И. Вагина идеолог сибирского областничества Н.М. Ядринцев оценивал заслуги М.М. Сперанского перед Сибирью более сдержанно, подчеркивая, что "с исторической точки зрения можно сказать, что при старых условиях и при существовавшей обстановке, без солидных учреждений «.», при поголовном невежестве общества, злоупотреблениях исполнителей, он и не мог произвести существенных изменений дел в ходе сибирской администрации"24. Ревизия и реформа М.М. Сперанского, заключал он, не смогла искоренить ни разграбления казны, ни злоупотреблений властью, ни взяточничества. Сфинксом сибирской истории, по словам Н.М. Ядринцева, являлось то, что с усилением местной власти и наделением ее значительной самостоятельностью возрастал чйноёничий произвол, а с ее уменьшением и жестким подчинением центральным бюрократическим инстанциям происходило " замедление" в управлении. Попытки М.М. Сперанского поставить сибирскую администрацию в законные рамки и организовать местный независимый надзор оказались, по его мнению, неудачными.

С.М. Прутченко, как чиновнику канцелярии Комитета министров, было поручено подготовить к публикации документы I и II Сибирских комитетов25. Несмотря на заказной характер своей работы, он сумел выйти далеко за ра&ки поставленной задачи и оставил глубокое по содержанию и богатое по привлеченному фактическому материалу исследование, поднимавшее ряд проблем управления Сибирью. Прежде всего это касалось утверждения о необходимости учета особенностей окраин при организации из£ управления, Основные причины низкой результативности реформ Прутченко видел в отказе М.М. Сперанского опереться на поддержку общества, ввести представительный элемент в управление, неспособности Вьгйти за рамки чисто бюрократического подхода. При этом Прутченко признавал большую значимость правовой регламентации сибирского управления. "Сибирские окраины" С.М. Прутченко стали наиболее крупным достижением дореволюционной историко-правовой мысли

24Ядринцев Н.М. Сперанский и его реформы в Сибири // Вестник Европы. 1876. № 6. С. 478.

25Из-за финансовых трудностей это издание С.М. Прутченко пришлось принять на себя (РГИА. Ф. 1263. Он. 2. Д. 5547). в области изучения сибирской окраинной политики самодержавия. ' В советское время ситуация с изучением административной политики самодержавия на окраинах ухудшилась. Критический настрой по отношению к самодержавию, обусловленный политическим тезисом о сломе старой государственной машины, явно не способствовал объективному восприятию как позитивного, так и негативного административного опыта дореволюционной России. Этим объясняется наличие небольшого количества работ по истории государственного управления России XIX-начала XX в. в советской историографии и значительный интерес к этой теме зарубежных исследователей26. Тенденция к изменению историографической ситуации наметилась лишь с 1970-х гг., особенно после появления работ П.А. Зайончковского, его учеников и последователей. Постепенно возрождается интерес к историко-государствоведческим исследованиям. В сферу Внимания историков попадают и нереализованные проекты, свидетельствовавшие о напряженной внутриправительственной борьбе и об альтернативных возможностях в эволюции государственного строя России27. В.Г. Чернуха одна из первых в советской историографии обратила особое внимание на правительственные проекты реорганизации государственный учреждений, что позволило по-новому взглянуть на многие проблемы внутренней политики самодержавия, представить внутри-правительственную борьбу во всей ее сложности и многообразии. Поднятая ею проблема "объединенного правительства" показала, насколько острой она была на всех уровнях государственного управления. Так, американский историк С. Маркс указал на то, что "междоусобные" конфликты между министерствами затягивали решение вопроса о строительстве

26Медушевский А'.Н. Государственный строй России периода феодализма (XV-XIX вв.) (Зарубежная историография): Научно-аналитический обзор. М., 1989. С. 36-41. В зарубежной историографии известна всего лишь одна работа, специально посвященная сибирскому управлению XIX в. (RaefF М. Siberia and the reforms of 1822. Seattle, 1956).

27Зайончковск1ш ЦД. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981; Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII- XIX вв. Л., 1988; Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989; Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. JI., 1978 и др.

Сибирской железной дороги28.

Стало больше уделяться внимания истории организации государственной службы в дореволюционной России, рассматриваются вопросы, связанные с принципами и правилами подбора чиновников, порядком замещения должностей и продвижения по службе, учетом чиновников, изменением сословных, образовательных, материальных, конфессиональных характеристик бюрократического аппарата29.

В последние годы стали появляться работы, специально рассматривающие структуру и функции местного управления дореволюционной России30. Существенным образом изучение проблем организации местного управления и взаимодействия губернских органов с центральной вла

28Marks S.G. Road to Power. The Trans-Siberian and the Colonization of Asian Russia 1850-1917. New York, 1991. P. 112.

29Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Дубенцов Б.Б. Самодержавие и чиновничество в 1881-1904 гг. (политика царского правительства в области организации государственной службы): Автореф. дис. . .к.и.н. Д., 1977; он же. Попытки преобразования организации государственной службы в конце XIX в. (Из практики Министерства финансов) // Проблемы отечественной истории. М.; Л., 1976. Ч. 1; Елпатьевский А.В. Документирование прохождения государственной службы в России XVIII-начала XX вв. // Тр. ВНИИДАД. М., 1974. Т. 5. Ч. 1; Малкова 3-Й., Плюхина М.А. Документы высших и центральных учреждений XIX-начала XX вв. как источник биографических сведений // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX-начала XX вв. П., 1967; Писарькова Л.Ф. От Петра I до Николая I: политика правительства в области формирования бюрократии // Отечественная история. 1996. № 4. Состояние изучения этого вопроса в зарубежной историографии см.: Медушевский А.Н. Государственный строй России периода феодализма (XV-XIX вв.) (Зарубежная историография): Научно-аналитический обзор. М., 1989; Бюрократйя и великие реформы в России (1860-1870-е гг.). Современная англоамериканская историография. М., 1996.

30Парусов А.И.; К истории местного управления в России первой четверти XIX столетия // Уч. зап. Горьковского ун-та. Горький, 1964. Вып. 72. Т. 1; Ерошкин Н.П. Местное государственной управление дореформенной России (1800-1860 гг.). М., 1985; Развитие русского права в первой половине XIX в. М., 1994; Морякова О.В. Местное управление в России во второй четверти XIX в. (по материалам сенаторских ревизий) // Вестн. Московского ун-та. Сер. 8. История. 1994. № 6; Зырянов П Н. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861-1914 гг.) // Исторические записки. М., 1982. Т. 107; Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х гг. XIX в. Горький, 1974; Иванов В.А. Губернское чиновничество 50-60-х гг. XIX в. в России (по материалам Московской и Калужской губерний). Историко-источниковедческие очерки. Калуга, 1994 и др. стью продвинулось благодаря работам Р. Роббинса31 и М.М. Шумилова32. Их работы позволили лучше понять роль и место губернатора в системе местного управления, представить степень несовпадения правового и реального статуса губернатора во властной иерархии, сложность и запутанность его компетенции, вызванной прежде всего неотрегулированно-стью механизма взаимодействия с ведомственными учреждениями центрального и губернского уровней. Р. Роббинс указал на ограниченность взгляда на губернатора только как на представителя МВД. Взаимоотношения губернатора с МВД и другими центральными учреждениями во многом зависели от его личных качеств. Наиболее полно в современной отечественной историографии эта тема изучена М.М. Шумиловым. В центре внимания его исследования находятся вопросы, связанные с децентрализацией губернского управления, определением функций губернатора, единством губернской администрации, стремлениями самодержавия превратить губернатора в подлинного "хозяина губернии". Нерешенность этих вопросов, как отмечает М.М. Шумилов, вызывала "кризис власти" на местном уровне.

Если губернское управление в последние годы оказалось в центре внимания историков, то институт генерал-губернаторской власти остается до сих пор неизученным. В дореволюционное время ему были посвящены лишь соответствующие разделы в общих курсах по государственному праву и несколько статей. Самые общие сведения, скорее справочного характера, содержатся в учебных пособиях по истории государства и права и истории государственных учреждений дореволюционной России. П.А. Зайончковский также оставил лишь самые краткие сведения о генерал-губернаторах первой половины XIX в. и почти ничего не написал о так называемых окраинных генерал-губернаторах33. Комплекс

31Robbins, Jr. Il.G. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca and London, 1987.

32Шумилов M M. Губернская администрация и органы центрального управления России во второй половине XIX в. (Учебное пособие по спецкурсу). JL, 1988; он же. Местное управление и центральная власть в России в 50-х-начале 80-х гг. XIX в. М., 1991; он же. Местное управление и центральная власть в России в 50-х-начале 80-х гг. XIX в.: Автореф. . дис. д-ра ист. наук. СПб., 1992.

33Зайончковский П.А. Правительственный аппарата самодержавной России в XIX в. М., 1978. С. 144-149. Больше внимания он уделил временным генерал-губернаторствам 1879-1882 гг. ное исследование управления окраин Российской империи также все еще впереди34»

На периферии научного интереса оказались и вопросы истории управления в Сибири35. Крайне скупо эти вопросы изложены на страницах многотомной "Истории Сибири" (JL, 1968. Т. 2-3). При изучении крестьянства и рабочего класса дореволюционной Сибири36 советские историки, разумеется, обращали внимание на организацию местного управления и самоуправления, на структуру административного устройства региона, но основной упор делался на изучение органов власти, а анализ правительственной политики, особенно центральной, по сути дела ограничивался пересказом наиболее важных законодательных актов да набором примеров о злоупотреблениях чиновников разного ранга. Традиционно советские исследователи, как и их дореволюционные предшественники, обращаясь к истории правительственной политики самодержавия в Сибири, сосредоточивали свое внимание на освещении четырех главных тем: 1) административные реформы М. М. Сперанского (М.А. Корф, В.И. Вагин, А.П. Щапов, Н.М. Ядринцев, С.М. Прутченко, В.А. Ватин-Быстрянский, Н.А. Фатеев, В.Г. Карпов, Л.И. Светличная, А.И. Парусов^ JI.M. Дамешек)37, 2) управление коренными народами Си

34Такую работу планировал, но, к сожалению, не успел осуществить Н.П. Ерошкин. См.: Ерошкйн НШ: Местное государственное управление. .С. 4.

35Примечательно, что в книге JI.M. Горюшкина и Н.А. Миненко по историографии Сибири дооктябрьского периода тема сибирской политики самодержавия и сибирского управления не только не выделена в отдельный раздел, но и не получила сколько-нибудь заметного освещения (Горюшкин JI.M., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI-начало XX в.). Новосибирск, 1984).

36Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982; Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983; Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. Новосибирск, 1982.

37Наличие нескольких историографических работ по истории управления Сибирью избавляет от необходимости подробного историографического обзора. См.: Дамешек JI.M., Кузнецов А.С. Сибирская реформа 1822 г. // Очерки истории Сибири. Иркутск, 1973. Вып. 3; Маркова И,Б. Вопросы организации управления Сибирью периода позднего феодализма в советской историографии // Вопросы историографии Сибири и Алтая. Барнаул, 1988. С. 51г63; Копылов А.Н. Управление и политика царизма в Сибири в период феодализма // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1971. С. 102-111); Борблик Е.М. Проблемы управления Колывано-Воскресенским горным округом в XVIII-I четверти XIX в в досоветской историографии // Вопросы историографии Сибири и Алтая. Барнаул, 1988; Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенским (Алтайским) горным округом в XIX-начале XX вв. К историографии бири (С.С. Щашков, А.П. Щапов, Н.М. Ядринцев, С.В. Бахрушин, Н.А. Миненко, М.М. Федоров, Л.М. Дамешек, А.А. Хоч, А.Ю. Конев)38, 3) аграрная политика и крестьянское управление (А.А. Кауфман, Н.А. Миненко, Ю.В. Кожухов, В.В. Рабцевич, А.Ф. Ассонова, В.Н. Худяков, И.В. Островский)39, 4) организация и управление сибирской ссылкой (И.Я. Фойницкий, Н.М. Ядринцев, С.В. Максимов, С.В. Кодан, Л.П. Ро-щевская, А.Д. Марголис)40.

Первые значительные специальные работы собственно об управлении в Сибири XIX-начала XX вв. появились в 1970-1990-е гг. Наиболее крупными исследованиями в этой области стали диссертация, статьи и монография В.В. Рабцевич, монография Г.Ф. Быкони, диссертации И.Б. Марковой и Т.Н.^Соболевой, статья А.И. Парусова41. Лучше всего изучен, вопроса // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. ТОМСК, 1985.

38Далыце всего продвинулось изучение правительственной политики в отношении сибирских коренных народов, организации управления ими. От отдельных статей исследователи данной темы пришли к крупным монографическим работам (Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX-начало XX в.). Иркутск, 1986; он же. Историография и источниковедение истории народов Сибири эпохи капитализма. Иркутск, 1990, Конев А.Ю. Коренные народы Северо-Западной Сибири в административной системе Российской империи (XVIII-начало XX вв. М., 1995; Зибарев В.А. Юстиция у малых народов Севера (XVII-XIX вв.). Томск., 1990; Федоров М.М. История правового положения народов Восточной Сибири в составе России. Иркутск, 1991).

З90стровский И.В. Дореволюционная историография аграрной политики царизма в Сибири в период империализма // Социально-экономические отношения и классовая борьба в Сибири дооктябрьского периода. Новосибирск, 1987. С. 84-97.

40Организаций управления сибирской ссылки изучалась в основном в связи с революционным движением и политической ссылкой (См., например: Кодан С.В. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование) Иркутск, 1983; Рощев-ская Л.П. Революционеры - разночинцы в западносибирском изгнании. Л., 1983. Глава I. "Политическая ссылка в системе карательных мер царизма против революционного движения". .

41Рабцевич В.В. Местное управление Западной Сибири в 80-х гг. XVIII-первой четверти XIX столетия: Автореф. дис. . .канд. ист. наук. Новосибирск, 1973; она же. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984; она же. К вопросу о социальном составе сибирской администрации в 80-х годах XVIII-первой четверти XIX в. // Материалы, научной конференции, посвященной 100-летию Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника. Свердловск, 1975; она же. Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775-1825 гг.) // Крестьянская община в Сибири, XVII-начала XX вв. Новосибирск, 1977; она же. Административно-территориальное деление Сибири в последней четверти XVIII-первой половине XIX в. // Крестьянство Сибири периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1979? Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIIIблагодаря В.В. Рабцевич, уездный и волостной уровень сибирского управления в дореформенный период. Ею исследована роль города как важного фактора административной и хозяйственной организации Сибири. Она ввела в научный оборот понятие "управленческого модуля", статус которого определялся комплексом характеристик (географическим, демографическим, этническим, административно-фискальным, коммуникативным, хозяйственным). В рамках "модуля", поясняет В.В. Рабцевич, количественные показатели отдельной характеристики могли быть разными, а их набор — неизменным. Это позволяло создать гибкую и относительно дешевую систему местного управления. При увеличении населения и повышении его плотности (в этом В.В. Рабцевич видит главный фактор) менялся статус административно-территориального образования (малолюдный — средний — многолюдный округ (уезд) — область — губерния), йзменялся набор государственных учреждений и штат чиновников42. При всей перспективности данной схемы, видимо, она потребует еще уточнений и проверки на уровне конкретных исследований. Как показывает анализ правительственных проектов, численность и плотность населения при определении административных границ и статуса территории далеко не всегда были определяющими.

Удалось подробно выяснить административно-территориальную и институциональную структуру Сибири в XIX в. (лучше и полнее это сделано для первой половины века), проследить изменения в ее организации, выявить специфические черты местного аппарата управления. Единственной, к сожалению, неопубликованной работой по управлению Сибири в 1820-1860-е гг. остается диссертация И.Б. Марковой, в которой, наряду с описанием структуры всех уровней государственного управления (в том числе I и II Сибирских комитетов, ряда межведомственных комиссий и комитетов, сенаторских ревизий), была предпринята попытка выявить принципы их взаимодействия. В монографии JI.M. Дамешека, начале XIX вв. Красноярск, 1985; Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20-60-е гг. XIX в. : Автореф. дис. .канд. ист. наук. Новосибирск, 1985; Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа (1822-1896 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1987; Парусов А.И. Ревизия и реформа аппарата управления Сибири в 1819-1822 гг. // Уч. зап. Горьковского ун-та. Горький, 1964. Вып. 72. Т. 1.

42Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления (1775-1861): Автореф. дис. .д-ра. ист. наук. Свердловск, 1991. С. 20-21. наряду с анализом политики царизма в отношении народов Сибири, попутно затрагиваются и некоторые общие вопросы сибирской административной политики43. Г.Ф.Быконя, И.Б. Маркова и В.В. Рабцевич, на основе обработки формулярных списков, представили специфику формирования сибирской бюрократии, оставив, правда, вне своего внимания правительственную кадровую политику, выразившуюся прежде всего в введении сибирских льгот и привилегий. Весьма продуктивные наблюдения, не получившие, к сожалению, дальнейшего развития, содержатся в статьях иркутского историка А.С. Кузнецова. Он предпринял подробный анализ деятельности II Сибирского комитета, определил структуру и основные функции этого важного в управлении Сибири в 1852-1865 гг. высшего государственного учреждения44. В последние годы восточно-сибирская бюрократия середины Х1Х в. активно изучается Н.П. Матхановой45. Слабо Изучена и все еще ждет своего исследователя история сибирского суда 46.

В постсоветский период ситуация начинает быстро меняться. Заметно обострился интерес правоведов и историков к проблемам истории и теории федерализма, регионализма, империи как формы пространственной организации полиэтнического и регионально разнообразного государства47. Но, заостряя свое внимание на национальных аспектах

43Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX-начало XX в.). Иркутск, 1986.

44Кузнецов А.С. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971; он же. Второй сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX - начале XX в. Иркутск, 1987.

45Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири и политические ссыльные в годы первой революционной ситуации // Ссыльные декабристы в Сибири. Новосибирск, 1985; она же. Генерал-губернатор в системе управления России: закон и практика (на примере Восточной Сибири середины XIX в.) // Проблемы истории местного управления Сибири XVIII - XX вв/ Новосибирск, 1996; она же. Губернаторский корпус Восточной Сибири в середине XIX в. // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2; она же. От Трескина до Муравьева-Амурского (биография сибирского чиновника) // Там же. 1994. № 2; она же. Чиновник и мемуарист Бернгард Васильевич Струве // Там же. 1995. № 1.

46См.: Игнатьева М.Н. Управление и суд в Сибири во второй половине XIX в. Якутск, 1995.

47Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. М., 1992. Кн. 1; Шиловский М.В. Проблема регионализма в дореволюционной литературе //Из прошлого Сибири. Новосибирск, 1995. Вып. 2. Ч. 1. С. 22-29; Никонов А.В. Национальный фактор в социально-экономическом развитии регионов в границах отечественной государственности (90-е гг. XIX-20-е гг. XX в.): Автореф. дис. . .д-ра. данной тематики, они значительно меньше внимания уделяют изучению исторического опыта административной политики, управленческой организации Российской империи. В связи с реформой местного управления возрос интерес к истории губернаторской власти48.

Оценивая степень изученности темы, следует сделать одно общее замечание, проясняющее особенности представленного в диссертации исследовательского подхода. В имеющихся на сегодняшний день работах по сибирской административной тематике основной акцент сделан на изучение структуры государственной власти в Сибири. Единственным исключением может служить монография Л.М. Дамешека, где, наряду с анализом политики царизма в отношении народов Сибири, освещаются и некоторые общие вопросы сибирской административной политики49. В целом же, проблемы административной политики затрагивались лишь эпизодически, хотя в ряде выводов, сделанных исследователями, была намечена основная проблематика истории управленческих взаимоотношений центра и сибирского региона. Так, например, чрезвычайно важным представляется указание В.В. Рабцевич на то, что нельзя ставить знак равенства между позицией центральных и местных сибирских властей. Она считает, что можно говорить об определенной самостоятельности сибирской администрации, о специфике сибирского аппарата управления.

Изучение истории государственного управления и административной политики потребовало новой теоретические основы, расширения понятийного аппарата за счет заимствований из административной науки50. В содержание административной региональной политики входят определение административно-территориального устройства региоист. наук. М., 1995; Родионов А.И. Децентрализм в истории развития Российской государственности: Автореф. дис. .д-ра. ист. наук. М., 1996; Чапелкин М.А., Дьякова Н.М. Исторический очерк формирования государственных границ Российской империи (2-я половина XVII-начало XX вв.). М., 1992; Национальная политика России: история и современность. М., 1997. Гл. II и др.

48Губернаторство в России: история, современность и перспективы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1996. № 3. С. 3-21; Алексушин Г.В. Самарские губернаторы. Самара, 1996 и др.

49Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX-начало XX в.). Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1986.

50Драго Р. Административная наука. М., 1982; Василенко И. А. Административно-государственное управление как наука // Социологические исследования. 1993. № 8; 1994. № 4. на, разработка и внедрение принципов организации государственного механизма по управлению регионом и меры по формированию бюрократического персонала органов местного управления и самоуправления. Институциональный аспект исследования предполагает изучение " техники" государственного управления, определение общих принципов организации государственных институтов, а также выяснение мотивов и методов устранения устаревших управленческих элементов и структур.

Понятие регион является многозначным, выступая часто в качестве синонима по отношению к термину район, чаще же как общее обозначение различных по уровню таксонов или же для определения территорий, не подходящих к принятой системе территориального деления. Это придает понятию регион большую эластичность, по сравнению с районом (который обычно Связан с экономическими характеристиками)51. Основными критериями определения региональных границ обычно считают: геоэкономический (природно-географический и экономико-географический), геокультурный (цивилизационный) и геополитический. При этом следует, видимо, отказаться от единого набора признаков и признать, что применительно к каждому региону этот набор будет иметь свою специфику, разную иерархию этих признаков со своей регионообразующей доминантой. Изменение в структуре признаков может повлечь за собой и изменение территориальных очертаний регионов. Но несмотря на динамичность административных и экономических границ региональное сообщество имеет достаточно прочную устойчивость и долгую историческую инерцию в осознании своего историко-психологического един

51Алаев Э.Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологический словарь. М., 1983. С. 69-70. Современные отечественные политологи, оценивая восприятие этого ставшего ныне модным термина, отмечают: "Под регионом (регионами) в настоящее время понимается преимущественно провинция и в том своем качестве, чем она отличается от столицы". При этом в качестве определения предлагается следующее: "Под регионом мы понимаем социологическую квалификацию той или иной административно-территориальной единицы, население которой объединено общими производственно-экономическими взаимосвязями, единой социальной инфраструктурой, местными средствами массовой коммуникации, органами власти и самоуправления. Регион есть естественно-историческое пространство, в рамках которого осуществляется социально-экономическая и общественная деятельность проживающих в нем людей" (Барзилов С., Новиков А., Чернышов А. Особенности развития политико-экономических процессов в российской провинции. Саратов; М., 1997. С. 19, 20). См. также: Серебренников В.П. Местное управление и самоуправление Франции. Минск, 1981. С. 17. ства. Таким образом, под регионом в диссертации понимается, в первую очередь, не политическое, а географическое, исторически сложившееся пространство, административно оформленное рамками генерал-губернаторств, сначала Сибирского, а затем Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского.

В ходе исторического развития Российской империи на ее огромном и многообразном пространстве сложились большие территориальные общности (регионы), заметно выделяющиеся своей индивидуальностью. Специфика такой . социально-территориальной общности объяснима уже в силу закрепления населения в определенных территориальных рамках, локального характера (социально неравноценных) условий его жизнедеятельности52. Совокупность в рамках государства таких социально-территориальных общностей и образует его региональную структуру, имеющую свои субъекты и объекты отношений (центр-регион, регион-регион). Регион может иметь (а может и не иметь) свое особое административное устройство, существенные отличия в социально-экономическом и этническом облике. Важным представляется то, что население, проживающее в данном регионе, осознает себя принадлежащим к особой территориальной общности, имеющей свою хозяйственную и социокультурную специфику, регионально идентифицирующих себя, противопоставляя жителям других регионов. Такая региональная самоидентификация носит как правило надэтнический характер и определяется не национальной, а территориальной принадлежностью, особыми территориальными интересами, сообщающими в собственных глазах и глазах окружающих особенные социально значимые психологические и даже антропологические черты,

Региональная политика самодержавия преследовала цели политической и экономической интеграции страны, установления ее социальной, правовой и административной однородности. Но конкретные потребности управления заставляли правительство учитывать региональное своеобразие территорий, что придавало административной политике определенную противоречивость. Как отметила французский политолог

52Межевич Н.М., Межевич М.Н. Региональная политика и политическая география // География, политика и культура. JL, 1990. С. 48.

М. Мэндрас, "в российской империи многообразие всегда рассматривалось как слабость, а не как возможный фактор богатства. Если все же поймут, что единая страна может быть многообразной, то все станет проще"53. Это отражалось, в свою очередь, на взаимоотношениях центральных и местных властей, приводило к серьезным управленческим коллизиям. Переход от поливариантности в административном устройстве к внутренне усложненной моновариантной модели неизбежно приводил к росту централизации и бюрократизации управления, допускающих лишь некоторую деконцентрацию власти на окраинах. Административная централизация представлялась мощным орудием не только управления, но и политического реформирования. Как справедливо заметил С.М. Прутченко: "Нужды управления, потребности наилучшей административной организации становились служебными иным целям, подчинялись политическим задачам"54. Административный статус мог лишь усиливать или ослаблять региональные позиции. В этом смысле, административная политика являлась составляющей частью региональной политики.

В организации государственного пространства противоречия между административным делением и стихийно формируемыми экономическими районами вполне естественны. В этой части задача государственной власти заключается в том, чтобы правильно уловить границы формирующихся экономических районов и совместить с ними, по возможности, административные границы55. При высокой степени вмешательства государства в хозяйственную жизнь российская экономика в XIX в. постоянно ощущала сдавливающее воздействие административно-территориальных рамок. При общей справедливости такой оценки следует заметить, что уже в конце XVIII-начале XIX в. приходит понимание порочности искусственного административного деления, исходящего лишь из размеров территории или численности населения .

53Мэндрас М. Регионы и строительство Российского государства // Куда идет Россия. Альтернативы общественного развития. М., 1995. С. 316.

54Прутченко С.М. Указ. соч. Т. 1. С. 124.

55Хорев Б.С. Территориальная организация общества. М., 1981. С. 102-103.

560чутившись в сибирской ссылке, А.Н. Радищев задумывался о поиске естественных границ административных образований. "Тогда бы, — писал он из Тобольска в 1791 г. гр. А.Р. Воронцову, — из двух губерний вышла иногда одна, и из одной пять или

Существенную роль в региональных процессах играл город (административный центр), который выступал в качестве регионообразующего фактора, стягивая регион не только административно (как это было преимущественно в ранние периоды), но и экономически. Отсюда понятно, почему так много внимания уделяли выбору административного центра, объяснима с этой точки зрения и его частая миграция, особенно на окраинах. Это явление отразило внутрирегиональные процессы, перемены в административных, военно-колонизационных, хозяйственных, а на окраинах и стратегических геополитических приоритетов.

Стремление к регионализму (сверх обычного деления на губернии или области) объясняется известным несоответствием традиционного административно-территориального деления новым потребностям экономики и политики, требующих более широких административных объединений. Административно-территориальное деление Российской империи носило в значительной степени (с точки зрения экономики) искусственный характер, было предназначено прежде всего для достижения военно-административных, судебных и фискальных целей. Экстенсивный характер экономики (не только аграрной, но и промышленной), консервация хозяйственно-культурных локальных типов, в значительной степени самодостаточных (автаркичных), различия в уровне развития правосознания, национальные и территориальные особенности организации низшего звена управления и суда, функционирующих на основе обычного права, несложность управленческих задач позволяли самодержавию вплоть до XIX в. управлять страной при помощи достаточно простой структуры местных государственных учреждений.

Уже дореволюционное русское государственное право различало такие понятия, как централизация, деконцентрация и децентрализация, понимая под первым — полное сосредоточение управленческой власти в центре, под вторым — делегацию части властных полномочий от центральных органов государственного управления местным, под третьим — передачу некоторых государственных функций выборным оргашесть. Но к сочинению таковой карты не исправниково искусство нужно, но головы и глаза Палласа, Георги, Лепехина, да без очков, и внимания не на одни цветки и травы" (Радищев А.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. М.; Л., 1952. С. 356). нам самоуправления57. Усложнение структуры местного управления за счет увеличения числа ведомственных учреждений вело к рассредоточению власти и порождало дополнительные конфликты на горизонтальном уровне. Появление новых каналов управленческих связей местных и центральных ведомственных учреждений, при отсутствии четкого разделения компетенции между ними, как по горизонтали, так и по вертикали, тормозило процесс принятия решений, затрудняло координацию действий местной администрации.

Самодержавие в организации регионального управления лавировало между Сциллой централизации и Харибдой федерализма. По этому поводу российская государственноведческая мысль утверждала: "Если мы в провинции дадим власть лишь представителям центрального правительства, без какого-либо участия местного общества, то настанет время страшнейшего деспотизма несмотря на самую либеральную форму правления государства. Если же мы устраним представителей центрального правительства, которые служат связью провинции с центром и предоставим все местному обществу, то государство перестанет быть единым целым и в лучшем случае обратится в федерацию провинций58. Деспотизм близко стоящей власти казался еще более тягостным, чем деспотизм центра. Необходимо было не только освободить центральные органы от непосильного бремени управления, передав часть функций на места, но и найти разумное сочетание централизации, деконцентрации и децентрализации власти. Только так, отмечал И.А. Блинов, можно решить многие управленческие проблемы. Лишь благодаря децентрализации возможна польза от деконцентрации. Для этого же необходимо развивать общественную самодеятельность, что, в свою очередь, сможет не только повысить эффективность управления, но и устранит в значительной степени почву для массового недовольства руководством из центра59. Однако движение по пути децентрализации, как это хорошо понимали в царском правительстве, таило опасность сепаратизма. Власть оказалась не готова начать торг о полномочиях между центром и окраинами, хотя бы в области экономики. Спасением от реальных, а еще больше кажущихся,

Блинов И.А. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб., 1905. С. 3.

58Там же. С. 3.

59Там же. С. 16-18. центробежных устремлений казалась унификация в управлении и русификация в культурной сфере. Это неизбежно толкало самодержавие на создание единой и жестко организованной имперской модели.

Как известно, эффективность управления во многом зависит от качества, полноты и своевременности поступления информации, способности ее анализировать и применять при принятии управленческих решений. Поэтому при изучении правительственной политики исследователь должен особое внимание обращать на те источники информации, которые формировали в правительственных кругах представление о той или иной части государства, категории населения или отрасли управления. Эти представления не всегда могли быть адекватными реальности. В воображении чиновников, прежде всего столичных, формировались свои образы и мифы, подчас далекие от действительности. Ими-то зачастую и руководствовались при принятии решений. С этой точки зрения важно оперировать не только фактами, но и бюрократическими представлениями о них. Пройдя через государственный механизм, они становились важным фактором политики, "новой реальностью", которая стремилась подмять под себя реальность истинную, сконструировать ее, исходя из химер бюрократического сознания.

Источники и каналы поступления информации с мест, таким образом, становятся существенным элементом управления, оказывают влияние как на отбор информации, так и на ее направленность и достоверность. Поступавшая из региона информация в виде губернаторских и генерал-губернаторских отчетов, как правило, оказывалась недостаточной для подготовки важных преобразований. В таких случаях центральное правительство организовывало целевой сбор информации, используя для этого запросы к местной администрации, направляя на места специальных чиновников, привлекая в качестве экспертов к разработке проектов людей, хорошо знакомых с краем.

Другим фактором, определявшим правительственный взгляд на регион, могли служить политические установки, сформировавшиеся под влиянием научных теорий своего времени, предшествовавшего отечественного и зарубежного опыта управления.

Одним из наиболее сложных во все времена остается вопрос о роли и месте Сибири в составе Российской империи. Отвергая областническую трактовку Сибири как колонии в полном смысле слова, новосибирский историк JI.M. Горюшкин, развивая ленинские замечания60 о месте Сибири в составе России, обосновывал характеристику Сибири периода капитализма в качестве "колонии в экономическом смысле". Однако подобная характеристика не только не проясняла положения Сибири в составе Российской империи, но приводила к известной путанице между понятиями "колония" и "колонизация". Первое из них является более сложным, имеющим различные исторические напластования и свою типологию (колонии торговые, земледельческие, переселенческие и т.д.). Оценивая позицию областников, выдвигавших лозунг сибирской автономии, как реакционную, JI.M. Горюшкин отказывается признавать наличие, помимо классовых, территориальных противоречий. Он проигнорировал приведенные областниками факты политико-правового неравноправия Сибири в составе империи. Из его рассуждений о месте Сибири в составе России фактически выпали: уголовная ссылка, централизация управления и финансов, нераспространение на Сибирь судебной и земской реформы, затягивание и урезание целого ряда других преобразований, осуществленных в центральной части страны. При этом он признавал колониальный характер управления коренными народами Сибири. В отношении же русского населения, настаивал JI.M. Горюшкин, система управления принципиально не отличалась от таковой же в Европейской России. Эта точка зрения долгие годы господствовала в советской исторической литературе.

Приходится признать, что определение Сибири как колонии в экономическом смысле по сути верное, но недостаточное, так как описывает только сферу хозяйственных отношений центра и Сибири, отрывает политику от экономики, утверждая, что Сибирь не была колонией в смы

60В.И. Ленин признавал трудность в определении статуса тех или иных территорий в составе Российской империи (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 86; Т. 30. С. 121). Отсюда некоторая неясность и неопределенность в его определении колониального характера Сибири: "как бы колония", "колония в экономическом смысле". Последнее утверждение было воспринято последующей советской историографией, которая, опираясь на этот термин, стремилась преодолеть некоторый максимализм, присущий исторической литературе 1920-1940-х гг., и пыталась найти более простое и политически безопасное объяснение положения Сибири. еле политическом61. Хотя еще Г.Н. Потанин отмечал: "Для сибирского населения, конечно, не то важно, как назовут Сибирь, колонией или расширением, а важно то, какая политика к ней применялась."62. Роль и место Сибири в составе Российской империи были более сложными, чтобы их можно было определить оперируя только понятиями колония и метрополия63. Это затрудняет в значительной степени сама неопределенность и расплывчатость этих терминов. Указание на то, что Сибирь являлась колонизуемым регионом, специализирующимся на производстве сельскохозяйственной продукции, казалось достаточным, чтобы отнести Сибирь к колониям в экономическом смысле. Содержание же социально-экономической и административной политики самодержавия по отношению к Сибири исследовалось слабо. История Сибири в составе Российской империи отнюдь не сводится только к истории колониальной эксплуатации, это еще и длительный процесс ее интеграции в единый российский народнохозяйственный комплекс, в единое административное пространство.

Целесообразно в теоретическом плане выйти за пределы дихотомии "метрополия — колония", за которой, помимо неясных социально-экономических характеристик, тянется длинный шлейф эмоционально-этических оценок, и попытаться разобраться в вопросе о роли и месте Сибири при помощи категории "мир-империя". Согласно определению Ф. Броделя, "мир-империя" подразумевает наличие "центра" и "перифе

61Горюшкин Л.М. Место Сибири в составе России в период капитализма //Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1986. С.37-50. В последнее время Л.М. Го-рюшкин стал с большей симпатией трактовать взгляды областников с их претензиями на хозяйственный суверенитет Сибири, децентрализацию управления, финансовую самостоятельность (См.: Горюшкин Л.М. Областники о хозяйственной самостоятельности Сибири во второй половине XIX-начале XX вв. // Известия СО РАН. 1990. № 2. С. 37-44; он же. Место Сибири в жизни России и мировом развитии во второй половине XIX-начале XX в. (К постановке вопроса) // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. № 2. С. 3-10).

62Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907. С. 53.

63Предлагая свою типологию империй, И.Г. Яковенко различает империи традиционные и колониальные, заявляя о том, что Россия лишь имела тенденцию превратиться из традиционной в колониальную империю (Яковенко И.Г. От империи к национальному государству (Попытка концептуализации процесса) // Политические исследования. 1996. № 6. С. 117-128). См. также: Подвинцев О.В. К вопросу о типологии империй нового и новейшего времени // Первые петербургские кареевские чтения по новистике. СПб., 1996. С. 35-37. рии". Внутреннее пространство "мир-империи" имеет свою иерархию, что подразумевает наличие различных видов неравенства периферийных регионов по отношению к центру. В центре "мир-империи" располагается сильная государственная власть, привилегированная, динамичная, внушающая одновременно страх и уважение64. Еще одно замечание Ф. Бро-деля относится уже собственно к Сибири. Он отметил, что "Сибирь создавалась [военной] силой, что экономика — т. е. управление — лишь следовала за этим".

Империя представляла собой систему взаимосвязанных социально-экономических компонентов с ассиметричным распределением военно-политической власти. Эти компоненты были не только взаимосвязаны между собой, но и дополняли, укрепляли, а нередко и деформировали друг друга. Комбинация компонентов, специфика их взаимосвязи придавали тому или иному региону свои неповторимые черты. Они зависели как от формы хозяйственной и политико-административной связи окраины с центром, так и от уровня развития социально-экономической и политической структуры страны в целом65. Как утверждает канадский политолог Р.Т. Нейлор, данные "общественные конструкции необходимо рассматривать в конкретном историческом контексте, как результат особого стечения обстоятельств" 66

Стихийно присоединенное "баснословное пространство" (определение Ф. Броде ля) Сибири осваивалось чрезвычайно медленно, что предоставило самодержавию время "мало-по-малу принять свои предосторожности, навязать свой контроль, разместить казачьи отряды и своих чиновни

64Бродель Ф. Время мира. М., 1992. С. 18, 48-49. О современных теоретических взглядах на эту проблему см. также: Филиппов А.Ф. Наблюдатель империи (империя как понятие социологии и политическая проблема // Вопросы социологии. 1992. № 1; Гата-гова Л.С. Империя: идентификация проблемы // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Грицай О.В. и др. Центр и периферия в региональном развитии. М., 1991; Неизбежность империи. М., 1996. Н.В. Сверкунова определяет место Сибири в Российском государстве как "провинция третьей ступени" (Сверкунова Н.В. Об особенностях культурного развития Сибири // Регионология. 1996. № 1. С. 208).

65Кихано А., Валлерстайн И. Роль Американского континента в современной мировой системе или концепция Америки // Международный журнал социальных наук. 1993. N 1 (май). С. 130.

66Нейлор Р.Т. Канада в период после Колумба // Там же. С. 89-90). ков, активных, даже если и склонных к казнокрадству". Сибирь не могла "ускользнуть" от России уже в силу своей экономической отсталости и почти автаркического положения многих ее областей67. Слабость экономической организации сибирского пространства, его интегрированности в российскую экономику, компенсировалась довольно жесткой административной структурой. Военно-административные и фискальные цели до конца XIX в. превалировали в сибирском управлении. Сибирь долгое время была привлекательна только для небольшой социальной группы людей в центре. Наибольший же интерес гнездился в спонтанном понимании стратегических экономико-политических возможностей этой потенциально богатой периферии империи. Самодержавие не умело пользоваться Сибирью, как справедливо упрекали областники, потому что не имело средств для создания дорогостоящего механизма эксплуатации сибирских природных ресурсов. Ему едва хватало средств на присоединение, удержание и управление новыми землями и народами на востоке империи.

Круг источников, отразивших ход административной политики самодержавия в Сибири, широк и разнообразен. Несмотря на традиционность источниковой базы для изучения внутренней политики самодержавия, перед автором стояла непростая задача определения приоритетов в отборе источников и методов их интерпретации. Основное внимание уделялось документам официального характера. Законодательные акты, сосредоточенные в Полном собрании законов (ПСЗ) и Своде законов Российской империи (СЗРИ), позволяли очертить лишь внешние контуры правительственной деятельности, не давая возможности увидеть движение и взаимодействие различных сил, определявших реальный политический курс. Системно-структурный метод изучения правовых актов подразумевает комплексное исследование процесса законотворчества: выяснение предыстории закона, его текстуальный анализ, определение условий реализации. Поэтому чрезвычайно важным оказалось изучение различных проектов, как реализованных, так и нереализованных, сохранившихся в большом количестве в центральных и местных архивохранилищах68. В про

67Бродель Ф. Указ. соч. С. 17, 470

68В диссертации использованы материалы Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива Российской федерации (ГАРФ), Росцессе подготовки административных преобразований в канцеляриях высших, центральных и местных учреждений накапливался огромный и разнообразный материал (представления министров, генерал-губернаторов, отзывы центральных ведомств и глав местной администрации, заключения экспертов, справки из текущего законодательства, исторические обзоры состояния того или иного вопроса в России и даже за рубежом). Изучение административных реформ (подготовка которых занимала иногда десятилетия) позволяет проследить сложную процедуру прохождения документов по бюрократическим лабиринтам. Особенно богатый материал сосредоточен в архивных фондах I и II Сибирских комитетов, Комитета министров, Государственного совета, министерств и главных управлений, разного рода особых совещаний и комиссий (РГИА), а также советах Главных управлений Западной и Восточной Сибири (ГАОО, ГАИО).

Оценки состояния сибирского управления содержатся в генерал-губернаторских и губернаторских отчетах, материалах сенаторских ревизий, донесениях жандармов. Следует заметить, что в верхах понимали, насколько "официальная ложь" прочно укоренилась в отчетах местной администрации. Поэтому в глазах правительства сведения, также далеко небезупречные, поставляемые различными ревизорами, независимыми информаторами (жандармами, путешественниками и даже политическими ссыльными) приобретали значительный вес. Информационный голод в Петербурге, известное недоверие к официальным источникам становились питательной почвой для всякого рода доносов и интриг в самой Сибири. Все это породило большое количество противоречивых по содержанию и оценкам документов, в которых трудно было порой разобраться правительственным чиновникам, а теперь историкам.

Большую группу источников составили материалы личного происхождения (воспоминания, дневники, переписка). Коллекции документов по управлению Сибири отложились в личных фондах генерал-губернаторов сийского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива Военно-морского флота (РГА ВМФ), Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ), Отдел рукописей Института русской литературы им. А.С. Пушкина (Пушкинский дом) (ОР ИРЛИ), Государственного архива Омской области (ГАОО), Государственного архива Иркутской области (ГАИО). и губернаторов (Н.Г. Казнакова, Н.Н. Муравьева-Амурского, М.С. Корсакова, В.А. Арцимовича и А.И. Деспот-Зеновича). Многие из генерал-губернаторов и губернаторов (И.Б. Пестель, С.Б. Броневский, A.M. Корнилов, Д.Н. Бантыш-Каменский, А.О. Дюгамель, Н.П. Синельников, В.И. Мерцалов), другие сибирские чиновники (Б.А. Милютин, Б.В. Струве, П.П. Суворов, Н.Ф. Борисовский, И.Ф. Бабков, В.И. Вагин) оставили записки о своей службе в Сибири. В.И. Вагин собрал и издал в 1872 г. в качестве приложения к своей двухтомной книге о М.М. Сперанском воспоминания современников сибирской ревизии и реформы 1822 гг. Уникальная информация о правительственной политике в отношении Сибири на рубеже XIX-XX вв. хранится в архивном фонде А.Н. Куломзина. Опирающиеся не только на личные впечатления, но и имеющие солидную документальную базу, неопубликованные воспоминания А.Н. Куломзина "Пережитое" являются превосходным комментарием к журналам заседаний Комитета Сибирской железной дороги69.

Важным документом эпохи стали мемуары и дневники ссыльных. Они (особенно декабристы) оказывались хорошо осведомлены о состоянии государственного аппарата в Сибири. Эпистолярное наследие Н.Н. Муравьева-Амурского, собранное и изданное И.П. Барсуковым, является неоценимым источником о взаимоотношениях генерал-губернатора и центральных властей. Содержащиеся в письмах сведения о рассматриваемых административных проектах позволяют лучше понять замысел тех или иных преобразований. Свидетельства современников, знакомы с закулисной стороной деятельности правительственного аппарата, позволяют уточнить и существенно дополнить информацию официальных источников. Нередко только в них можно почерпнуть интересующие сведения, которые не хотели доверять официальным документам.

Общественно-политический фон, на котором разворачивалась борьба

69Ремнев А.В. Комитет Сибирской железной дороги в воспоминаниях А.Н. Куломзина // Политика самодержавия в Сибири XIX-начала XX вв. Иркутск, 1989. Автору диссертации удалось опубликовать небольшой отрывок из этих воспоминаний, касающийся поездки А.Н. Куломзина по Западной Сибири (Омское Прииртышье в воспоминаниях А.Н. Куломзина // Известия Омского отдела Русского географического общества. Омск, 1995. № 1 (18). С. 146-165). за сибирские административные реформы, рисуют воспоминания, дневники, переписка общественных деятелей, газетные и журнальные статьи.

Взятые в комплексе, эти источники дают возможность взглянуть на сибирскую административную политику с самых разных точек зрения: представить в столкновении политических, ведомственных, личных интересов и воззрений многокрасочную картину одного из важных аспектов сибирской истории XIX-начала XX вв.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Административная политика самодержавия в Сибири в XIX - начале ХХ веков"

Заключение

Сибирская административная политика, отразившая своеобразный симбиоз общего и особенного, может рассматриваться в качестве региональной компоненты российской имперской системы управления. Главными особенностями данной компоненты являлись географическая удаленность Сибири от центра управления страной, низкая плотность населения, смешанный конфессиональный и этнический состав, формирование на территории Сибири в результате колонизации особого русского этнотипа, имеющего свои социокультурные и психологические черты, господство государственной формы собственности на основные природные и трудовые ресурсы, специфика социально-экономических процессов.

Административно-территориальная организация Сибири имела ряд специфических черт:

1) Значительно большая, чем в европейской части России, территория аналогичных административных единиц — губерний, округов (уездов) и волостей.

2) Административные границы не столько обозначали уже сложившийся экономические районы, сколько активно формировали их.

3) Сибирские города располагались на большом расстоянии друг от друга и их роль, как центров, стягивающих административную территорию, была существенно слабее, чем в Европейской России. Это порождало известную автономность сельской местности, дисперсность административных функций.

4) Неразвитость коммуникаций, слабая интенсивность торговых отношений порождали и большую автономность в действиях местных органов управления и самоуправления, плохо обеспеченных соответствующей правовой базой.

5) Значительная удаленность региона от центра страны, где были сосредоточены высшие и центральные органы власти, приводила фактически к административной деконцентрации (лишь отчасти зафиксированной в законе), что снижало степень централизованной управляемости регионом.

6) Приниженная роль губернских ведомственных учреждений и губернатора, по сравнению с генерал-губернатором, при явном стремлении первых добиться большей самостоятельности, опираясь на поддержку министерств и главных управлений в столице.

7) Более высокая степень милитаризации управления, значительная зависимость административно-территориального устройства от военно-политических задач, когда на первый план выходят интересы комплектования и содержания вооруженных сил, охраны государственных границ, а также планы имперской экспансии.

Административно-территориальная модель в Сибири была более гибкой, чем таковая же в европейской части страны. Она включала кроме обычной административной триады (губерния — уезд — волость) еще и генерал-губернаторства, области, предусматривала полный и сокращенный набор государственных учреждений на областном и окружном уровнях управления. Последнее зависело не только от размера территории, численности и плотности населения, но и степени экономического развития района, его географического положения. Осложняло задачи управления то, что в Сибири, как и в целом в России, помимо общего административного деления существовали специальные ведомственные территориальные образования, границы которых могли не совпадать с границами губерний, областей, генерал-губернаторств.

Можно с уверенностью утверждать, что единого подхода к формированию административно-территориальной организации не существовало как по отношению ко всей Российской империи в целом, так и по отношению к ее азиатскому региону. Но в результате повседневной практики имперского строительства самодержавие усвоило некоторые приемы, которые позволяли не только поддерживать территориальную целостность страны, но и не допускать серьезных осложнений в региональном управлении. Неудачи и просчеты в административной организации западных областей империи, а также на Кавказе и в Закавказье, учет западного административного и колониального опыта заставляли самодержавие более осторожно подходить к вопросам автономии и децентрализации в региональном управлении и на востоке страны.

Во взаимоотношениях центра и Сибири накапливался целый ряд проблем, вызываемых отсутствием в правительственной политике сбалансированного сочетания общегосударственных и региональных интересов. Определение принципов регионального управления напрямую зависело от стратегических выводов о перспективах и приоритетах развития Сибири, осознания ее роли и места в составе Российского государства. Несмотря на то, что официально всегда подчеркивалось, что Сибирь есть лишь естественное продолжение России за Урал, существовало и сознание отдельности сибирского региона.

При разработке сибирской политики самодержавие постоянно сталкивалось с решением целого комплекса теоретических и практических задач политического, социально-экономического и административного свойства. Во-первых, это было вызвано социально-экономическим своеобразием Сибири, ее непохожестью на европейскую часть России; во-вторых, определялось социально-психологическими особенностями не только коренного, но и русского населения Сибири, что вызывало определенное беспокойство у властей; в-третьих, наличием сепаратистских, автономистских и децентрализаторских настроений не только среди сибирской интеллигенции и предпринимателей, но даже и у части местной администрации. Особенно отчетливо расхождение экономических интересов центра и региона обнаружилось в вопросах свободы торговли, как внутренней, так и внешней (porto-franco дальневосточных портов и устьев сибирских рек, "Челябинский тариф" и т. д.), а также при распределении бюджетных средств в пользу окраин. Серьезные разногласия намечались и в вопросе об определении характера развития сибирской промышленности, направленности транспортных артерий Сибири. Сибирская общественность сопротивлялась превращению региона в сырьевой придаток центра, призывала освободиться от "московского мануфактурного ига". Вызывало недовольство и то, что ряд реформ (прежде всего, судебная и земская), осуществленных в Европейской России, не были распространены на Сибирь. Сибирский регион оставался долгие годы местом уголовной и политической ссылки, отягощяющей местные финансы и развращающе действующей на сибиряков. Высказывались обвинения, что метрополия высасывает не только материальные, но и духовные силы Сибири, централизовав всю научную деятельность и систему высшего образования. Существовали серьезные расхождения во взглядах на цели и задачи переселенческой политики. Собственно сибирские нужды чаще всего отодвигались на второй план.

Административные реформы высших и центральных государственных органов власти, проведенные в начале XIX в., оказались плохо согласованными с организацией местного управления. Это отчетливо проявилось прежде всего при введении министерской системы учреждений. Сохранение больших региональных административно-территориальных образований в виде генерал-губернаторств при отсутствии надежных и эффективных коммуникаций с центром было оправдано, но противоречило отраслевому принципу формирования расходной части бюджета, наличию вертикальной иерархии ведомственных учреждений. В законодательстве не содержалось четкого распределения министерских и генерал-губернаторских полномочий. Юридическая неопределенность положения генерал-губернаторов в бюрократической иерархии приводила к серьезным управленческим коллизиям. Однако сохранение генерал-губернаторств отвечало важной потребности складывания экономических районов, для которых губернские рамки были слишком узки. В стране со столь разными экономико-географическими, этническими и политическими условиями невозможно было создать унифицированную административную систему с одинаковыми территориальными единицами. Провозглашая курс на административную унификацию, самодержавие вынуждено было проводить довольно гибкую политику, допуская существенные отступления от единожды провозглашенных принципов.

Желание правительства нивелировать административное устройство Сибири нередко наталкивалось на объективные условия и потребности экономического и общественно-политического развития сибирского региона. Усиливая зависимость сибирской администрации от центральных ведомств, самодержавие под давлением прежде всего политических причин постоянно расширяло властные полномочия сибирских губернаторов и генерал-губернаторов. Отказ от распространения на Сибирь судебной и земской реформ неизбежно вел к возрастанию бюрократического вмешательства, прикрываемого, по-чиновному понятой "децентрализацией" управления.

Генерал-губернатор так и не стал министром действующим на месте, да и его положение в управленческой иерархии не стало более понятным. В сохранении генерал-губернаторской власти можно было бы видеть попытку найти разумное сочетание централизаторских и децентрализаторских начал, если бы за столкновениями территориальной и отраслевой ветвей управления не стояло, зачастую, простое стремление перетянуть на свою сторону власть. Самодержавие оказывалось как бы в замкнутом кругу: усиление централизации и контроля за действиями местной администрации вели к медленности и запутанности в управлении, а расширение самостоятельности местной власти, при отсутствии противовеса в лице органов общественного самоуправления, неизбежно порождало произвол. По сути дела генерал-губернаторская власть подменяла и министерства, и губернаторов.

В правительственных кругах господствующим оставался взгляд, что только государство способно управлять краем и направлять его хозяйственное развитие. Это убеждение лежало в основе правительственного администрирования, предусматривавшего усиление бюрократического контроля за всеми сферами общественной и экономической жизни Сибири. Государственная собственность на землю, отсутствие помещичьего дворянства, удаленность от центра страны предопределили здесь большую, чем в Европейской России, роль бюрократии. Еще сибирский писатель первой половины XIX в. Н.С. Щукин отмечал эту сибирскую особенность: "В Сибири все обращается около начальника; он дает всему направление. Пословица "до бога высоко, до царя далеко" родилась, вероятно, в Сибири"1.

Важным этапом в решении "сибирского вопроса" стала реформа 1822 г. Ее основными задачами являлись разрешение административных проблем и упорядочение сибирского законодательства. Это была попытка перейти от традиционного патерналистского правления к рациональной организации правительственного аппарата в Сибири. Автор реформы М.М. Сперанский намеревался совместить централизаторские и децентрализаторские начала, найти сбалансированное соединение территориального и отраслевого, единоличного и коллегиального принципов регионального управления, поставить хотя бы под бюрократический

Щит. по: Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск, 1982. Т. 1. С. 256. контроль власть местной администрации. Результатом преобразований 1822 г. явился известный компромисс различных принципов и подходов, определивших административное устройство Сибири. Не вводя общественный элемент в управленческую структуру, М.М. Сперанский попытался создать противовес усиливавшейся генерал-губернаторской и губернаторской власти в советах разного уровня местного управления, а также снизить недостатки, порожденные ведомственной разобщенностью. Главной же целью реформы было стремление подвести под сибирский административный аппарат твердую правовую базу.

Однако многие реформаторские идеи с трудом находили применение в административной практике, далеко не все из них удалось реализовать. В этом оказывались виноваты не только плохие исполнители, но и известное несоответствие законодательных актов 1822 г. уровню социально-экономического развития региона. Бюрократически усложненная модель сибирского управления, предложенная М.М. Сперанским, без поддержки со стороны самого сибирского общества, при отсутствии надежного контроля за действиями чиновников всех уровней управления, оказалась малоэффективной. Для критики М.М. Сперанского у его оппонентов и справа, и слева было достаточно оснований. Сибирская администрация активно пыталась "подправить" "Сибирское учреждение". Реформа М.М. Сперанского во многом не устроила сибирских генерал-губернаторов и последующие перемены в сибирском управлении прошли под знаком отказа от некоторых важных ее принципов. Увеличение объема власти генерал-губернаторов и губернаторов фактически сделало прежде всего ненужными коллегиальные советы при них.

Стержнем, пронизывающим сибирскую административную политику самодержавия в течение всего XIX в., можно считать отношение к особому административному устройству Сибири, закрепленному в результате реформ М.М. Сперанского. В этой связи, период с начала XIX в. до 1822 г. может рассматриваться как время поиска сибирской модели управления, а последующие годы, вплоть до рубежа XIX-XX вв., как стремление скорректировать, или даже пересмотреть, "Сибирское учреждение". Хотя последнее внешне казалось незыблемым и сохраняло свой особый правовой статус в рамках "Свода законов Российской империи" вплоть до 1917 г., постепенно произошла его внутренняя подмена, оставившая, как заметил уже в 1875 г. сподвижник Н.Н. Муравьева-Амурского Б.А. Милютин, от реформ М.М. Сперанского "одни обломки"2. Вокруг особенностей сибирского управления и шла основная борьба в правительственных кругах. Со временем из "Сибирского учреждения" 1822 г. были удалены наиболее важные положения и институты. Изменилась прежде всего административная география зауральского региона империи: вместо двух генерал-губернаторств (Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского) на административной карте Азиатской России появились новые границы, определявшие пределы Иркутского и Приамурского (с 1903 по 1905 г. существовало Дальневосточное наместничество), Степного и Туркестанского генерал-губернаторств. Из Тобольска в Омск уже в 1839 г. переместился центр Западно-Сибирского генерал-губернаторства, а в 1882 г. и само генерал-губернаторство было упразднено. Исчезли из номенклатуры сибирских государственных учреждений коллегиальные советы. Советы Главных управлений и губернские советы так и не дождались лучших времен, когда в них, наряду с чиновниками, смогли бы появиться выборные представители от сибирского населения. Серьезным изменениям подверглись и специальные положения сибирской реформы 1822 г., прежде всего в области организации крестьянского управления, управления инородцами, ссылкой. Несмотря на разветвление системы государственных учреждений, улучшение системы коммуникаций, существенного обновления сибирского управления не произошло. Ни одна из управленческих проблем, ясно выявившихся еще во времена М.М. Сперанского, не потеряла актуальности.

I Сибирский комитет прекратил свое существование еще при жизни М.М. Сперанского. Возрождение Сибирского комитета в 1852 г., несмотря на насущную потребность и большие планы, дало временный и незначительный эффект, так и не сняв важную для Сибири проблему объединения управленческих усилий центральных и местных властей. Разрабатывавшаяся в нем программа не стала правовой основой для новой сибирской реформы и ускорения хозяйственного освоения края. О том,

2[Милютин Б.А.] Значение истекающего 1875 г. для Сибири и сопредельных ей стран // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. СПб., 1875-1876. Т. 1. С. 57. что такая координация и объединение были необходимы свидетельствуют последующие попытки сибирских генерал-губернаторов разработать комплексную программу развития региона. В 1892-1903 гг. координирующие функции в отношении Сибири в значительной степени выполнял Комитет Сибирской железной дороги

Перестройка административной системы сибирского региона, направленная, с одной стороны, на усиление самостоятельности местной администрации в принятии управленческих решений, а с другой — на повышение контролируемости действий местной власти, натолкнулась на целый ряд препятствий. Самодержавие пыталось найти свой вариант решения сложной дилеммы: как достичь эффективности в деятельности регионального аппарата власти, не потеряв управляемости им из центра. Разнонаправленные процессы гомогенизации и дифференциации системы государственно-пространственной организации империи начали давать себя ощущать уже в первой половине XIX в., нарастая к концу XIX-началу XX вв. Один из парадоксов российской административной политики заключался в том, что меры по децентрализации или всего лишь деконцентрации регионального управления приводили к снижению управляемости окраин, росту бюрократического произвола и даже угрозе (пусть и преувеличенной в глазах столичных чиновников) сепаратизма.

Анализируя сибирскую административную политику самодержавия после реформ М.М. Сперанского и вплоть до рубежа XIX-XX вв., можно сделать несколько основных выводов:

В правительственных кругах постоянно ведутся разговоры о необходимости реорганизации системы управления в Сибири. Направленность, циркулирующих в большом числе проектов, может быть обозначена как стремление произвести ревизию реформ М.М. Сперанского, усилить значение генерал-губернаторской и губернаторской власти. Наибольшую инициативу, решительность и заинтересованность в подобном контрреформаторстве проявляет местная сибирская администрация, прежде всего в лице генерал-губернаторов.

Низкая результативность преобразовательных начинаний объясняется прежде всего опасением в центре кардинального пересмотра "Сибирского учреждения". Отсутствие надежных механизмов контроля за деятельностью местной администрации заставляет центр скептически относиться к идеям повышения самостоятельности сибирских генерал-губернаторов или изменения административной карты региона. Неясность стратегических установок в центральных ведомствах, пораженных болезнью правительственной несогласованности, приводит к серьезным разногласиям. Еще одна причина крылась в том, что центр оказался не готов вкладывать средства в развитие Сибири, в том числе и в реформирование ее управления.

Вместе с тем, процесс постепенной рационализации сибирского управления идет с нарастающей быстротой, усложняя и специализируя бюрократическую структуру региона. Однако этот процесс не привел ни к унификации управления внутри Сибири, ни к полной интеграции Сибири в имперское правовое пространство. С распространением на Сибирь многих общероссийских правовых норм и институтов, сохраняется (а иногда и усиливается) ее отставание в области организации управления и суда.

В организации крестьянского управления и самоуправления ясно видна тенденция усиления контроля со стороны государства за деятельностью выборных крестьянских органов; под давлением государственных институтов идет внутренняя бюрократизация крестьянского самоуправления, вытеснение обычно-правовых норм правом официальным. Деформирующее воздействие государства на самоуправление (особенно на уровне волости) ведет к процессу отчуждения выборного крестьянского начальства от избравшего его крестьянского общества. Волостное самоуправление постепенно поглощается государственной системой, которая все шире использует традиционные крестьянские институты самоорганизации для выполнения административно-полицейских и фискальных функций.

Великие реформы "эпохи 1861 г." оказали на Сибирь поначалу лишь опосредованное и растянутое на длительный срок воздействие. Проведенные в регионе преобразования носят частичный, еще более чем в центре, непоследовательный характер. Реформирование проводится здесь зачастую тогда, когда в центре нарастают антиреформистские настроения. Земская реформа не была проведена в Сибири в дореволюционные годы.

Судебные преобразования в Сибири затягивались, их проводили в урезанном виде, сохраняя высокую степень зависимости судебных органов от администрации.

Испытывая настоятельную потребность в достоверной информации о положении дел в Сибири, а также стремясь создать дополнительный орган для борьбы с чиновничьими злоупотреблениями, самодержавие создает в лице жандармского ведомства некий суррогат независимого надзора и исправления. Жандармские доносы, хотя и позволили вскрыть многие недостатки сибирского управления, быстро теряли свою эффективность, лишь усиливая интриги и административную неразбериху. Вмешательство жандармов в управление вызывало противодействие со стороны сибирской администрации.

В полной мере не смогли выполнить своего предназначения сенаторские и ведомственные ревизии, особенно широко практиковавшиеся во второй четверти XIX в. Собранные ревизорами сведения об экономическом потенциале региона, безусловно, способствовали выработке нового правительственного взгляда на Сибирь. В административном же плане результативность ревизий была значительно ниже. Как правило, они заканчивались отставкой некоторых сибирских чиновников (в том числе генерал-губернаторов и губернаторов), но не меняли форм и методов управления по существу. Местная администрация постепенно вырабатывала надежные методы противодействия, саботируя действия ревизоров, а нередко интригуя против них, используя свои связи в высших петербургских сферах. Действия ревизоров повышали и без того высокую степень конфликтности в сибирской бюрократической среде, подрывали авторитет местного высшего начальства, в укреплении которого было так заинтересовано самодержавие. Признание низкой эффективности ревизий привело в дальнейшем к утрате интереса к ним центральной власти.

Возрастание роли чиновничества, усложнение возлагаемых на него управленческих задач, не было соответствующим образом обеспечено кадровым потенциалом сибирского административного аппарата. Взяточничество, казнокрадство, произвол, царившие в сибирской бюрократической среде, оказывали серьезное влияние на эффективность государственных учреждений. Выход из положения виделся прежде всего в правовой регламентации бюрократической деятельности, повышении образовательного, материального и нравственного уровней правительственных агентов. Но на всем протяжении XIX-начала XX вв. в Сибири не только не хватало квалифицированных чиновников, но и ощущалась острая потребность в простом заполнении вакантных мест.

Для Сибири, удаленной от центра страны, с плохими средствами коммуникаций, неблагоприятным климатом, низкой плотностью населения, своеобразным его национальным и социальным составом, проблемы подготовки, подбора и расстановки бюрократических кадров приобретали в глазах высших и местных властей первостепенное значение. Однако решение кадровой проблемы наталкивалось на целый ряд сложностей, вызванных как общим недостатком в стране подготовленных чиновников, имеющих требуемый сословный и образовательный ценз, ограниченностью государственного бюджета, так и малой привлекательностью сибирской службы. При отсутствии гласности, общественного контроля и низкой результативности государственного надзора за действиями чиновников, сословных критериях организации государственной службы, ограниченных финансовых возможностях казны, слабом развитии системы образования проблемы административной политики самодержавия в отношении сибирского региона приобретали "вечный" характер.

Список научной литературыРемнёв, Анатолий Викторович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Российский государственный архив Дальнего Востока

2. Ф. 704 — Канцелярия военного губернатора Амурской области 1.2. Государственный архив Иркутской области

3. Ф. 24 — Главное управление Восточной Сибири Ф. 162 — В.И. Вагин Ф. 2873 — Б.Г. Кубалов

4. Государственный архив Омской области

5. Ф. 2 — Сибирский генерал-губернатор

6. Ф. 3 — Главное управление Западной Сибири

7. Государственный архив Российской федерации

8. Ф. 109 — III отделение собственной его императорского величества канцелярии

9. Ф. 722 — Великий князь Константин Николаевич. Ф. 815 — В.А. Арцимович. Ф. 916 — А.И. Деспот-Зенович.

10. Российский государственный военно-исторический архив

11. Ф. 1 — Канцелярия Военного министерства (1802-1918 гг.).

12. Российский государственный архив Военно-морскогофлота1. Ф. 26 — И.А. Шестаков.

13. Ф. 224 — Великий князь Константин Николаевич

14. Ф. 410 — Канцелярия Морского министерства (1802-1918 гг.).

15. Российский государственный исторический архив

16. Ф. 560 — Общая канцелярия министра финансов (1811 1917 гг.).

17. Ф. 772 — Главное управление цензуры (1828-1862 гг.).

18. Ф. 797 — Канцелярия обер-прокурора Синода (1836-1917 гг.).

19. Ф. 851 — А.В. Головнин (1821-1886 гг.).

20. Ф. 908 — П.А. Валуев (1623-1894 гг.).

21. Ф. 948 — Казнаковы (1776-1919 гг.).

22. Ф. 1021 — Перовские (1787-1881 гг.).

23. Ф. 1149 — Департамент законов Государственного совета (1812— 1906 гг.).

24. Ф. 1151 — Департамент гражданских и духовных дел Государственного совета (1810-1906 гг.).

25. Ф. 1152 — Департамент экономии Государственного совета (1810— 1906 гг.).

26. Ф. 1200 — Комиссия о пересмотре устава о службе гражданской (1895-1905 гг.).

27. Ф. 1250 — Дела и бумаги председателей и членов Государственного совета (коллекция). (1827 1907 гг.).

28. Ф. 1261 — Второе отделение Собственной его императорского величества канцелярии (1826-1882 гг.).

29. Ф. 1263 — Комитет министров (1802-1916 гг.).

30. Ф. 1264 — I Сибирский комитет (1752-1838 гг.).

31. Ф. 1265 — II Сибирский комитет ((1852-1864 гг.).

32. Ф. 1273 — Комитет Сибирской железной дороги (1892-1905 гг.).

33. Ф. 1376 — Ревизия сенаторов В.К. Безродного и кн. Б.А. Куракина Западной Сибири (1827-1828 гг.).

34. Ф. 1284 — Департамент общих дел Министерства внутренних дел (1801-1918 гг.).

35. Ф. 1286 — Департамент полиции исполнительной Министерства внутренних дел (1802-1880 гг.).

36. Ф. 1405 — Министерство юстиции (1803-1918 гг.).

37. Ф. 1409 — Собственная его императорского величества канцелярия (1812-1917 гг.).

38. Ф. 1586 — Особое совещание о ссылке и каторге (1899 г.).

39. Ф. 1589 — Пятое отделение Собственной его императорского величества канцелярии (1839-1843 гг.).

40. Ф. 1620 — Е.В. Богданович (1871-1915 гг.). Ф. 1622 — С.Ю. Витте (1845-1930 гг.). Ф. 1642 — А.Н. Куломзин (1820-1918 гг.).

41. Отдел рукописей Института русской литературы имени А.С. Пушкина (Пушкинский дом)

42. Ф. 265 — Журнал "Русская старина".

43. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки

44. Ф. 137 — Корсаковы. Ф. 169 — Милютины. Ф. 189 — Муравьевы. Ф. 363 — М.И. Венюков.

45. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки

46. Ф. 124 — Собрание П.А. Вакселя. Ф. 289 — Д.И. Завалишин. Ф. 452 — А.А. Майков. Ф. 637 — К.Г. Репинский. Ф. 731 — М.М. Сперанский. Ф. 874 — А.П. Хрущов Ф. 883 — П.Д. Элпидов.

47. Ф. 1000 — Собрание единичных поступлений. F-IV. № 698. — С.Б. Броневский.

48. Архив Государственного совета. СПб., 1878. Т. 3. Ч. I. 884 стлб.

49. Безымянный донос на Пестеля, Фон-Брина и Трескина (секретная записка) // Русский архив. 1908. № 8. С. 65-72.

50. Близкое познание Сибири ныне необходимо". Доклад В.А. Арцимовича. 1852 г. // Исторический архив. 1996. № 5/6. С. 192-214.

51. Всеподданнейший отчет статс-секретаря Куломзина о поездке в Сибирь. СПб., 1896.

52. Высочайше учрежденная под председательством статс-секретаря Куломзина Комиссия для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области. Материалы. СПб., 1898. Вып. 5.

53. Замечания о применении к Сибири основных положений преобразования судебной части в России. СПб., 1863.

54. Записка графа В.П. Кочубея о положении империи и о мерах к пресечению беспорядков и введении лучшего устройства в разные отрасли, правительство составляющие (1814 г.) // Сборник Русского исторического общества. Т. 90. С. 5-26.

55. Записка о генерал-майоре Куткине // Русский архив. 1905. № 12. С. 541-548.

56. Записка начальника Главного тюремного управления М.Н. Галкина-Враского по командировке его в Сибирь и на о. Сахалин в 1881-1882 гг. Б.м, б.г. 95+43 с.

57. Журналы в. у. комиссии о мероприятиях по отмене ссылки (1899-1900). СПб., 1900. 216 с.

58. Журналы Комитета министров. СПб., 1888. Т. 1. 87+V+503 е.; СПб., 1891. Т. 2. 132+XXXII+756 с.

59. Из бумаг С.Д. Нечаева // Русский архив. 1893. № 5. С. 135-160.

60. Из документов по делу К.Г. Неустроева // Каторга и ссылка. 1926. № 3. С. 165-166.

61. Из истории колонизации Сибири. Инструкция графа П.Д. Киселева о ревизии Западной Сибири. 1840 г. // Исторический архив. 1997 г. № 2. С. 180-200.

62. Материалы для истории православной церкви в царствование императора Николая I // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1902. Т. 113. Ч. 2. 346 с.

63. Мнение министра внутренних дел О.П. Козодавлева по делам Сибирским (24 октября 1818 г.) // Чтения Общества истории и древностей российских. 1859. Кн. 3. С. 59-80.

64. Обозрение главных оснований местного управления Сибири. СПб., 1841.

65. Организация самоуправления в Тобольской губернии (вторая половина XIX-начало XX вв.). Сборник документов и материалов. Тюмень, 1995. 366 с.

66. Отзывы о наших окраинах и других местностях, в коих служащие пользуются особыми преимуществами. СПб., 1885.

67. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собрание I, II, III.

68. Потребности начального образования в Сибири. Всеподданнейший доклад статс-секретаря Куломзина по поездкам в Сибирь. 1896-1897 гг. СПб., 1898. 79 с.

69. Проект учреждения для управления губерний М.М. Сперанского, рассмотренный Комитетом 6 декабря 1826 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 90. С. 274-358.

70. Россия. Комитет Сибирской железной дороги (Материалы). СПб., 1893-1903. 26 конволютов.

71. Россия. Комитет Сибирской железной дороги. Отдел Комитета Сибирской железной дороги на Всемирной выставке 1900 г. в Париже. СПб., 1901. 26 с.

72. Русско-польские революционные связи (Сборник документов). М.; Wroclaw: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 2. СХХИ+583 с.

73. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Иркутск, 1884. Т. I. Вып. 1.

74. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Т.VI. Преобразование общественного управления государственных крестьян Восточной Сибири. Вып. I. Иркутск, 1883. 111+199 с.

75. Сборник законов об устройстве крестьян и инородцев Сибири и Степного края. СПб., 1903.

76. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. T.I. Вып. I. (Всеподданнейшие отчеты генерал-губернатора за время с 1879 по 1882 г. и бумаги по общим вопросам управления гражданского). Иркутск, 1884. 368 с.

77. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Т.III. Вып. I. Иркутск, 1882.

78. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. T.VIII. Вып. I. Иркутск, 1884.

79. Сборник узаконений и распоряжений правительства о сельском состоянии. Положения об установлениях, заведывающих крестьянскими делами. СПб., 1910. XXIV+675+44 с.

80. Свод законов Российской империи. Т. 2. Ч. 1-Я. Изд. 1842, 1857, 1892, 1906 гг.

81. Свод статистических материалов, касающихся экономического положения сельского населения Европейской России. СПб., 1894

82. Список чиновников Западной Сибири. Тобольск, 1868. 571 с.

83. Сперанский М.М. Проекты и записки. М.; Д.: Изд-во АН СССР, 1961. 244 с.

84. Труды комиссии, учрежденной по Высочайшему повелению для изучения вопроса об избрании города для Сибирского университета. СПб., 1878. 158 с.

85. Труды особого отдела комиссии в. у. для работы по преобразованию судебной части. Б.м.; б.г.

86. Труды Комитета об особых преимуществах службы в отдаленных краях империи. СПб., 1871. 223 с.

87. Чернов С. Представление генерал-губернатора Восточной Сибири Броневского о декабристах в 1837 г. // Каторга и ссылка. 1927. № 2. С. 89-95.

88. I. Воспоминания, дневники, письма

89. Автобиография А.О. Дюгамеля // Русский архив. 1885. № 4. С. 489-525; № 5. С. 82-126; № 7. С. 371-427; № 10. С. 161-224.

90. Александров М.А. Воздушный тарантас // Записки иркутских жителей. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1990. С. 397-448.

91. Алексеев П.С. Как, бывало, езжали. Воспоминания о проезде зимою из Москвы в Читу // Русский вестник. 1899. № 10. С. 593-617.

92. Аксаков И.С. Письма из провинции. М.: Правда, 1991. 544 с.

93. Арцимович В.А. Воспоминания. Характеристики. СПб., 1904.

94. Ауэрбах А.А. Воспоминания // Исторический вестник. 1905. № 12. С. 813-845.

95. Бабков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири. 1859— 1875. СПб., 1912. Х+575 с.

96. Бакунин М.А. Собрание сочинений и писем. Т. IV (1843-1861). М., 1935. 620 с.

97. Бантыш-Каменский Д.Н. Шемякин суд в XIX столетии // Русская старина. 1873. Т. 7.

98. Батеньков Г.С. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1989. Т. 1. 528 с.

99. Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1988. 544 с.

100. Белоголовый Н.А. Воспоминания и другие статьи. М., 1897. 564 с.

101. Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852. 105 с.

102. Беляев А.П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. Красноярск: Кн. изд-во, 1990. 383 с.

103. Богданович А.В. Три последних самодержца. М.: Новости, 1990. 608 с.

104. Борисовский Н.Ф. В дореформенной Сибири // Исторический вестник. 1899. № 2. С. 538-563.

105. Бриген А.Ф. Письма. Исторические сочинения. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1986. 386 с.

106. Бумаги И.Б. Пестеля // Русский архив. 1875. Кн. 1. С. 373-423.

107. В потомках ваше племя оживет. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1986. 349 с.

108. Вагин В.И. Сороковые годы в Иркутске // Записки иркутских жителей. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1990. С. 449-482.

109. Вельяминов Н.А. Воспоминание об императоре Александре III // Российский архив. М., 1994. Вып. V.

110. Венюков М.И. Из воспоминаний. Кн. 1 (1832-1867). Амстердам, 1895. 419 е.; Амстердам, 1896. Кн. 2. 285 с.

111. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. Таллинн; М., 1994. 576 с.

112. Вишневецкий Н.Ф. Енисейская ссылка в 1878-1893 гг. // Каторга и ссылка. 1930. № 8/9. С. 157-175.

113. Власов К. Голод в Сибири и князь Голицын (Воспоминания бывшего волостного писаря) // Исторический вестник. 1913. № 4. С. 129-154.

114. Волконский С. О декабристах. По семейным воспоминаниям. Париж, 1921. 175 с.

115. Воспоминания и письма М.И. Муравьева-Апостола // Мемуары декабристов. Южное общество. М.: Изд-во МГУ, 1982. С. 163-218. Воспоминания Полины Анненковой. Красноярск, 1977. 328 с. В память графа М.М. Сперанского. 1772-1872. СПб., 1872. 565+XXVII с.

116. Врангель А.Е. Воспоминания о Ф.М. Достоевском в Сибири . СПб., 1912. IV+221 с.

117. Гарин-Михайловский Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову // Гарин-Михайловский Н.Г. Собр. соч. Т. 5. М.: Гослитиздат, 1958. 719 с.

118. Герцен А.И. Былое и думы // Собр. соч.: В 8-ми т. М.: Правда, 1975. Т. 4. 336 с.

119. Гурьев Н.А. Сибирские чиновники былого времени // Сибирский наблюдатель. 1901. № 10. С. 24-33.

120. Декабристы на поселении. Из архива Якушкиных. М., 1926. 156 с. Дмитриев И.И. Взгляд на мою жизнь. М., 1866.

121. Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел. М.: Изд-во АН СССР, 1961. Т. 1. 422 е.; Т. 2. 588 с.

122. Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. М.: Наука, 1966. Т. 1. 551 е.; Т. 2. 578 с.

123. Дневник Д.А. Милютина. 1876-1877. М., 1949. Т. 2. 291 с. Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в тридцати томах. JL: Наука, 1984. Т. 27.

124. Ефимов И.В. Заметки на воспоминания Л.Ф. Львова // Русский архив. 1885. № 12.

125. Заметки и воспоминания В.М. Флоринского // Русская старина. 1906. № 1. С. 81-108.

126. Записки A.M. Тургенева // Русский архив. 1895. № 6. С. 39-46. Записки Василия Семеновича Хвостова // Русский архив. 1871. № 5. С. 551-610.

127. Записки Г.С. Батенькова. Данные. Повесть собственной жизни // Русский архив. 1881. № 2. С. 251-276.

128. Записки декабриста Д.И. Завалишина. СПб., 1906. 463 с. Записки декабриста Михаила Александровича Бестужева // Своей судьбой гордимся мы. Иркутск, 1977. С. 140-193.

129. Записки Руфина Пиотровского. Россия и Сибирь. Б., м., 1863. 188 с. Записки сенатора Н.П. Синельникова // Исторический вестник. 1895. № 6. С. 693-771; № 7. С. 27-46.

130. Записки, статьи, письма декабриста И.Д. Якушкина. М., 1951. 739 с. Записки Ф.Ф. Вигеля. М., 1892. Ч. И. 240 с.

131. Записки Э.И. Стогова // Русская старина. 1903. № 2. С. 271-284. Из воспоминаний Леонида Федоровича Львова // Русский архив. 1885. № 3. С. 247-365.

132. Кельсиев В.И. Исповедь // Архив русской революции. М.: "Терра": Политиздат, 1991. Т. 11-12. С. 169-310.

133. Кеннан Д. Сибирь и ссылка. СПб., 1906. Х+382 с. Корнилов А.А. Воспоминания // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 11. М.; СПб., 1992. С. 9-118.

134. Корнилов A.M. Замечания о Сибири. СПб., 1828. 136 с. Короленко В.Г. История моего современника. М.: ОГИЗ, 1948. Кн. 3-4. 431 с.

135. Корш Е.В. Восемь лет в Сибири // Исторический вестник. 1910. № 5. С. 423-449.

136. Кропоткин П.А. Дневники разных лет. М.: Сов. Россия, 1992. 464 с. Кропоткин П.А. Записки революционера. М.: Мысль, 1966. 526 с. Кропоткин П.А. Письма из Восточной Сибири. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1983. 192 с.

137. Куткин и Пестель // Чтения общества истории и древностей российских. М., 1864. Кн. 4. С. 133-144.

138. Крыжановский С.Е. Заметки русского консерватора // Вопросы истории. 1997. № 4. С. 107-126.

139. Лорер Н.И. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское кн.изд-во, 1984. 416 с.

140. Магницкий M.J1. Дума при гробе графа Сперанского // Письма графа М.М. Сперанского к Х.И. Лазареву. СПб., 1864. 100+IV с.

141. Мартьянов П.К. В переломе века // Исторический вестник. 1888. Т. 62. С. 436-461.

142. Мерцалов В.И. Мимоходом. Моя губернаторская эпопея // Русская старина. 1917. № 4-5-6. С. 14-33; № 7-8-9. С. 38-89;№ 10-11-12. С. 71-78.

143. Милютин Б.А. Генерал-губернаторство Н.Н. Муравьева в Сибири // Исторический вестник. 1888. № 11. С. 317-364; № 12. С. 595-635.

144. Михайлов М.Л. Записки // Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания. М., 1967. Т. 2. С. 257-430.

145. Муравьев А.Н. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1986. 448 с.

146. Небольсин П.И. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. СПб., 1850. 248 с.

147. Обнинский П.Н. Из воспоминаний юриста // Русский архив. 1892. № 1. С. 98-138.

148. Овчинников М. Из воспоминаний моей Канской ссылки // Сибирский архив. 1913. № 4. С. 191-197.

149. Омское Прииртышье в воспоминаниях А.Н. Куломзина // Известия Омского отдела Русского географического общества. Омск, 1995. № 1 (18). С. 146-165.

150. Падерин. А.П. Записки сибиряка // Исторический вестник. 1898. № 9. С. 925-937.

151. Переписка императора Александра II с великим князем Константином Николаевичем. Дневник великого князя Константина Николаевича. М.: Терра, 1994. 384 с.

152. Письма Г.Н. Потанина. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1987. Т. 1. 277 с. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883. 533 с.

153. Письма из Сибири декабристов М. и Н. Бестужевых. Иркутск, 1929. Ч. 1. 137 с.

154. Письма М.М. Сперанского А.А. Столыпину // Русский архив. 1871. № 4.

155. Письма М.М. Сперанского из Сибири к его дочери Елизавете Михайловне (в замужестве Фроловой-Багреевой). СПб., 1869. 253 с.

156. Письма Н.Д. Фон-Визиной ее духовнику протоиерею Знаменскому // Литературный сборник. Издание редакции "Восточного обозрения". СПб., 1885. С. 218-238.

157. Письма Н.М. Ядринцева к Г.Н. Потанину. Вып. 1. Красноярск, 1918. 232 с.

158. Письма Н.М. Ядринцева к Г.Н. Потанину // Сибирские записки. 1918. № 2/3.

159. Письма Н.М. Ядринцева к А.Х. Христофорову // Вольная Сибирь. 1927. № 2. С. 181-191.

160. Письма П.Н. Свистунова к И.И. Пущину // Летописи Государственного литературного музея. М., 1938. Вып. III.

161. Письмо его императорского высочества наследника цесаревича Александра Николаевича 3 июня 1837 г. из Тобольска // Русский архив. 1912. № 11. С. 405-407.

162. Победоносцев К.П. и его корреспонденты. М.; Пг.: Госиздат, 1923. Т. 1. Полутом 2. 546 с.

163. Попов И.И. Забытые иркутские страницы. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1989. 384 с.

164. Попов И.И. Минувшее и пережитое. Воспоминания за 50 лет. Сибирь и эмиграция. Л., 1924. 290 с.

165. Посмертные записки Николая Васильевича Берга / / Русская старина. 1890. № 2. С. 293-320.

166. Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Новосибирск: Западно-Сибирское кн. изд-во, 1983. Т. 6. 336 е.; 1986. Т. 7. С. 35-127.

167. Путинцев Н.Г. Письмо П.М. Капцевича к Д.Н. Бантыш-Каменскому. 1827. // Русский архив. 1898. Кн. 3. С. 513-515.

168. Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 гг. М.: Гос. изд-во географической литературы, 1946. 256 с.

169. Сибирские письма декабристов (1838-1850). Красноярск: Кн. изд-во, 1987. 319.

170. Сребрянский Митрофан. Дневник полкового священника, служащего на Дальнем Востоке. М.: Отчий дом, 1996. 351 с.

171. Струве Б.В. Воспоминания о Сибири // Русский вестник. 1888. № 4. С. 145-184; № 5. С. 27-70. № 6. С. 87-123.

172. Суворов П. Сенатор Синельников и император Александр II // Исторический вестник. 1899. № 1. С. 137-146.

173. Тройницкий В.А. Неурожай в Тобольской губернии 1891 года // Исторический вестник. 1913. № 8. С. 536-552.

174. Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1987. Т. 2. 608 с.

175. Тхоржевский И.И. Последний Петербург. Из воспоминаний камергера // Нева. 1991. № 4. с. 192-200.

176. Философов В.Д. Отрывки из автобиографии и дневника // Сборник памяти Анны Павловны Философовой. Пг., 1915. Т. 1.

177. Фонвизин М. А. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1979. Т. 1. 480 с.

178. Черепанов С.И. Отрывки из воспоминаний сибирского казака // Древняя и новая Россия. 1876. Т. 2. С. 189-377.

179. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма. Т. 4. М.: Наука, 1976. 655 с.

180. Чукмалдин Н. Мои воспоминания. СПб., 1899. 107 с.

181. Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1985. Т. 1; Иркутск, 1992. Т. 2. 447 с.1.. Газеты

182. Восточное обозрение. 1882-1891 гг.1. Голос. 1872-1877 гг.1. Гражданин. 1890-1891 гг.

183. Камско-Волжская газета. 1873-1874 гг.

184. Московские ведомости. 1891 г.

185. Санкт-Петербургские ведомости. 1900 г.1. Сибирь. 1873-1882 гг.1. V. Литература

186. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. М., 1992. Кн. 1. 338 с.

187. Аванесова Г.А. Государство и власть как факторы культурно-цивилизационной интеграции российского общества: пример Сибири // Цивилизации и культуры. Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и циви-лизационные отношения. М., 1996. С. 190-206.

188. Аванесова Г.А. Сибирь и центральная власть. (Государство и власть как факторы культурно-цивилизационной интеграции российского общества: пример Сибири) // Культура Сибири. Омск, 1996. № 2. С. 6-10, 75-77.

189. Аванесова Г.А. Социокультурная динамика населения Сибири в рамках Российского государства // Цивилизации и культуры. Вып. 2. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1995. С. 156-183.

190. Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры Сибири. Иркутск, 1947. Вып. 1. 202 с.

191. Азиатская Россия. СПб., 1914. Т. 1. VIII+576 с.

192. Алаев Э.Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологический словарь. М.: Мысль, 1983. 350 с.

193. Алексушин Г.В. Самарские губернаторы. Самара, 1996. 317 с.

194. Альтшуллер М.И. Земство в Сибири. Томск, 1916. Х+411 с.

195. Андриевич В.К. Сибирь в XIX столетии. СПб., 1889. Ч. 1. ХХ+298 с.

196. Арефьев Н. За пределами Европейской России. I. Сибирь // Северный вестник. 1896. № 1. С. 48-58.

197. Архипова Т.Г. Высшие комитеты России II четверти XIX в. (К истории кризиса феодально-крепостнической государственности): Автореф. . .дис. канд. ист. наук. М., 1970. 34 с.

198. Астырев Н.М. В волостных писарях. Очерки крестьянского самоуправления. Изд. 3-е. М., б.г. 351 с.

199. Ассонова А.Ф. Из истории правительственного межевания земель Западной Сибири (1804-1843 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1970. Вып. 5. С. 130-137.

200. Ассонова А.Ф. Политика царского правительства по отношению к государственным крестьянам Западной Сибири в I половине XIX в.: Автореф. . дис. канд. ист. наук. Томск, 1968. 24 с.

201. Базилевич В. Областное деление Сибири в проектах декабристов // Сибирь и декабристы. Иркутск, 1925. С. 41-46.

202. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. Т. IV. М., 1935. 620 с.

203. Баласогло А.П. Восточная Сибирь. Записка о командировке на остров Сахалин капитан-лейтенанта Подушкина. М., 1875. 86 с.

204. Барзилов С., Новиков А., Чернышев А. Особенности развития политико-экономических процессов в российской провинции. Саратов; М., 1997. 95 с.

205. Барсуков А.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. М., 1891. Т. 1. IV+672+VIII; Т. 2. 321+VI с.

206. Башмаков А.А. Алтайские очерки // Русский вестник. 1899. № 9. С. 133-160.

207. Безобразов В.П. Политико-экономический комитет при Императорском Русском географическом обществе. // Век. 1861. № 15, 20, 22. (без нумерации).

208. Бекмаханова Н.Е. Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма. М.: Наука, 1986. 244 с.

209. Белавенец П.И. И.Г. Сколков // Русский биографический словарь. СПб., 1904.(Сабанеев-Смыслов). С. 590-591.

210. Беловинский JI. Чиновничий карман // Былое. 1996. № 7. С. 14-15.

211. Бердников Л.П. Вся красноярская власть. Очерки истории местного управления и самоуправления (1822-1916). Красноярск: Кн. изд-во, 1995. 320 с.

212. Бестужев-Марлинский А.А. Отрывки из рассказов о Сибири // Русские очерки. М., 1956. Т. 1. С. 141-157.

213. Блинов И.А. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб., 1905. 366 с.

214. Блинов И.А. Отношение Сената к местным государственным учреждениям в XIX в. СПб., 1911.

215. Боголепов М.Н. Финансовые отношения Сибири и Европейской России // Сибирские вопросы. 1906. № 2. С. 3-18.

216. Большаков В.Н. Очерки истории речного транспорта Сибири. XIX век. Новосибирск: Наука, 1991. 215 с.

217. Борблик Е.М. Либеральная и консервативная тенденции в организации управления горными округами Сибири в начале XIX в. // Проблемы общественно-политической и культурной жизни Сибири XIX в. Барнаул, 1992. С. 3-16.

218. Борблик Е.М. Проблемы управления Колывано-Воскресенским горным округом в XVIII-I четверти XIX в в досоветской историографии // Вопросы историографии Сибири и Алтая. Барнаул, 1988. С. 63-75.

219. Борзунов В.Ф. История создания Транссибирской железнодорожной магистрали: Автореф. дисс. . .д-ра ист. наук. Томск, 1972. 40 с.

220. Бочарникова В.И. Реформа П.Д. Киселева и волнения государственных крестьян Тобольской губернии в 1843 г. // Исторические записки. М., 1961. Т. 70.

221. Брегман А.А. Декабрист Гавриил Степанович Батеньков // Батеньков Г.С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1. С. 3-88.

222. Бродель Ф. Время мира. М.: Прогресс, 1992. 679 с.

223. Буковецкий А.И. Финансово-налоговая политика царизма на колониальных окраинах России // История СССР. 1962. № 1. С. 142-156.

224. Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII—начале XIX вв. Красноярск: Кн. изд-во, 1985. 299 с.

225. Бычков И.А. М.М. Сперанский генерал-губернатором в Сибири и возвращение его в Петербург (Из бумаг академика А.Ф. Бычкова) // Русская старина. 1902. № 10. С. 35-56.

226. Бюрократия и великие реформы в России (1860-1870-е гг.). Современная англо-американская историография. М., 1996. 53 с.

227. Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперайского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1. Х+808 е.; Т. 2. VII+752 с.

228. Валлерстайн И., Кихано А. Роль Американского континента в современной мировой системе или концепция Америки // Международный журнал социальных наук. 1993. № 1 (май). 120-131.

229. Ватин-Быстрянский В.А. Ачинский округ по сенаторской ревизии 40-х гг. XIX в. // Сибирский архив. 1915. № 12. С. 61-72.

230. Ватин-Быстрянский В.А. Восточная Сибирь в начале XIX в. // Сибирская летопись. 1916. № 3-4. С. 97-156; № 11-12. С. 527-566.

231. Василенко И. А. Административно-государственное управление как наука // Социологические исследования. 1993. № 8. С. 89-94; 1994. № 4. С. 98-106.

232. Венюков М.И. О новом разделении Азиатской России // Известия РГО. 1872. Т. 8. № 8. С. 312-328.

233. Венюков М.И. Примечания к будущей истории наших завоеваний в Азии (Прибавочный лист к первому десятилетию. 1 августа 1867 г.) // Колокол. М., 1964. Вып. IX.

234. Венюков М.И. Россия и Восток. СПб., 1877. 296 с.

235. Верховский К. Преобразования судебного дела в Сибири // Журнал Министерства юстиции. 1895. № 8 (июнь). С. 148-150.

236. Виргинский B.C. Петр Козьмич Фролов (1775-1839). М.: Наука, 1968. 189 с.

237. Витте С.Ю. Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве, читанных вел. кн. Михаилу Александровичу в 1900-1902 гг. СПб., 1912.

238. Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб.: Изд-во "Дмитрий Буланин", 1996. 801 с.

239. Волженкин Б.В. Ответственность за взяточничество по российскому уголовному законодательству второй половины XIX-начала XX в. // Правоведение. 1991. № 2. С. 65-71.

240. Вологодский П. К истории вопроса о судебной реформе в Сибири // Русское богатство. 1892. № 12. С. 1-13.

241. Волошинов Н.А. Сибирская железная дорога. СПб., 1890. 31 с.

242. Воронцова JI.H. Постановка вопроса о реформе местного управления сибирской администрацией (80-е гг. XIX-1907 г.) // Общественнополитическая жизнь Сибири. XX век. Новосибирск, 1994. С. 19-26.

243. Востротин С.В. Северный морской торговый путь в Сибирь // Сибирские вопросы. 1905. № 1. С. 338-361.

244. Гагемейстер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854. Ч. I1..

245. Гатагова JI.C. Империя: идентификация проблемы // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 332-353.

246. Геденштром М.М. Отрывки о Сибири. СПб., 1830. 165 с.

247. Герасимова Ю.И. Материалы Я.И. и И.М. Булгаковых // Записки ОР ГБЛ. М., 1968. Вып. 30.

248. Герсеванов Н.Б. Замечания о торговых отношениях Сибири к России // Отечественные записки. 1841. Т. 14. С. 23-34.

249. Герсеванов Н.Б. Ответ на возражения г-на Модвинова // Отечественные записки. 1842. Т. 23. С. 48-56.

250. Гернет Н.М. История царской тюрьмы. М.: Юридическая литература, 1952. Т. 3. 400 с.

251. Гефтер М.Я. Россия в Сибири // Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. М., 1991. С. 380-393.

252. Головачев Д.М. Частное землевладение в Сибири // Сибирские вопросы. 1905. № 1. С. 133-138.

253. Головачев П.М. Россия на дальнем Востоке. СПб., 1904.

254. Головачев П.М. Сибирские вопросы в Государственной думе // Сибирские вопросы. 1906. № 1. С. 3-12.

255. Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новосибирск: Наука, 1976. 343 с.

256. Горюшкин Л.М. Дело об отделении Сибири от России // Отечество: Краеведческий альманах. М., 1995. С. 66-84.

257. Горюшкин Л.М. Место Сибири в жизни России и мировом развитии во второй половине XIX начале XX в. (К постановке вопроса) // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. № 2. С. 3-10.

258. Горюшкин Л.М. Место Сибири в составе России в период капитализма // Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1986. С. 37-50.

259. Горюшкин Л.М. Областники о хозяйственной самостоятельности Сибири во второй половине XIX-начале XX вв. // Известия СО РАН. 1990.2. С. 37-44.

260. Горюшкин JI.M., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI-начало XX в. Новосибирск: Наука, 1984. 317 с.

261. Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губерна-торств в России // Градовский А.Д. Собр. соч. СПб., 1899. Т. 1. С. 299-338.

262. Градовский А.Д. Начала русского государственного права // Собр. соч. СПб., 1904. Т. 9. С. 1-406.

263. Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. М.: Наука, 1991. 168 с.

264. Грумм-Грижимайло А.Г. Кто был автором статьи "К характеристике Сибири", напечатанной в "Колоколе" за 1860 г. № 72 // Известия Всесоюзного географического общества. 1963. Т. 95. С. 458-459.

265. Губернаторство в России: история, современность и перспективы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1996. № 3. С. 3-21.

266. Давыдов М.А. "Оппозиция его величества" (Дворянство и реформы в начале XIX века). М.: Мысль, 1994. 248 с.

267. Дамешек JI.M. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX начало XX в.). Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1986. 168 с.

268. Дамешек JI.M. Закон 1898 г. о крестьянских начальниках в советской исторической литературе // Актуальные проблемы истории Восточной Сибири. Иркутск, 1983.

269. Дамешек JI.M. Историография и источниковедение истории народов Сибири эпохи капитализма. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1990. 82 с.

270. Дамешек JI.M. Коренное население Енисейской губернии по данным ревизии 1840-1841 гг. // Очерки истории Сибири. Иркутск, 1973. Вып. 3. С. 147-158.

271. Дамешек JI.M. Местное управление народами Сибири (XVII-1917 г.) // История и общество в панораме веков: Материалы Всесоюзной Байкальской исторической школы. Иркутск, 1990. Ч. 1. С. 68-71.

272. Дамешек JI.M. Ясачная политика царизма в Сибири в Х1Х-начале XX в. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1983. 136 с.

273. Дамешек J1.M., Кузнецов А.С. Сибирская реформа 1822 г. // Очерки истории Сибири. Иркутск, 1973. Вып. 3. С. 116-146.

274. Дамешек J1.M., Оглезнева Г.В. Крестьянские начальник Иркутской губернии (1898-1917) // Политика самодержавия в Сибири Х1Х-начала XX в. Иркутск, 1988. С. 21-35.

275. Дерлугьян Г.М. Была ли Российская империя колониальной ? // Международная жизнь. 1991. № 2. С. 78-88.

276. Джаншиев Г.А. Эпоха великих реформ. СПб., 1905. LXXXIX+860+IX с.

277. Дижур С. Русская ссылка. Ее история и ожидаемая реформа // Русское богатство. 1904. № 4. С. 45-64.

278. Дмитриев-Мамонов А.И. Декабристы в Западной Сибири. М., 1895. 262 с.

279. Должиков В.А. М.А. Бакунин и Сибирь в эпоху первой революционной ситуации: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1989. 20 с.

280. Драго Р. Административная наука. М.: Прогресс, 1982. 245 с.

281. Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. М.; Л., 1946. Т. 1; М., 1958. Т. 2.

282. Дубенцов Б.Б. Попытки преобразования организации государственной службы в конце XIX в. (Из практики Министерства финансов) // Проблемы отечественной истории. М.; Л., 1976. Ч. 1. С. 220-227.

283. Дубенцов Б.Б. Самодержавие и чиновничество в 1881-1904 гг. (политика царского правительства в области организации государственной службы): Автореф. дис. . .канд. ист. наук. Л., 1977. 16 с.

284. Дубенцов Б.Б. Численность российского чиновничества в конце XIX начале XX вв. Материалы наградного делопроизводства. // Россия в девятнадцатом веке. Политика, экономика, культура. СПб., 1994. Ч. 1. С. 71-78.

285. Дьякова Н.М., Чапелкин М.А. Исторический очерк формирования государственных границ Российской империи (2-я половина XVII-начало XX вв.). М., 1992.

286. Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.) // Вопросы истории. 1995. № 9. С. 130-142;

287. Егунов Н.П. К вопросу о введении института крестьянских начальников в Забайкалье // Уч. зап. Бурятского пед. ин-та. 1962. Вып. 95. Ист.-филолог, серия.

288. Единархова Н.Е., Кудрявцев Ф.А. Восточная Сибирь и сопредельные страны в XIX в. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Иркутск, 1996. С. 3-6.

289. Елисеев Г.З. Грыцко О Сибири // Современник. 1858. № 11. С. 161-208.

290. Елпатьевский А.В. Документирование прохождения государственной службы в России XVIII-начала XX вв. // Тр. ВНИИДАД. М., 1974. Т. 5. Ч. 1. С. 146-205.

291. Елпатьевский С.Я. Очерки Сибири // Русские очерки. Т. III. М., 1956. С. 530-550.

292. Емельянов Н.Н. (некролог) // Исторический вестник. 1913. № 2. С. 727. Емельянов Н.Н. Организация переселений // Русский вестник. 1899. № 10. С. 817-823.

293. Емельянов Н.Н. Переселение крестьян в Сибирь // Русский вестник. 1898. № 3. С. 364-382.

294. Емельянов Н.Н. Печать в Сибири // Русский вестник. 1898. № 12. С. 394-407.

295. Емельянов Н.Н. Расселение или заселение? // Русский вестник. 1898. № 11. С. 403-413.

296. Емельянов Н.Н. Сибирская железная дорога // Русский вестник. 1898. № 6. С. 342-351.

297. Емельянов Н.Н. Сибирский хлеб и новые сибирские фантазии // Русский вестник. 1898. № 8. С. 761-771.

298. Емельянов Н.Н. Сибирь и земство // Русский вестник. 1898. № 5. С. 353-359.

299. Емельянов Н.Н. Сибирь и ссылка // Русский вестник. 1898. № 4. С. 365-378.

300. Емельянов Н.Н. Судебные преобразования в Сибири // Русский вестник. 1899. № 2. С. 776-782.

301. Емельянов Н.Н. Судебная реформа в степных областях и в Туркестанском крае // Русский вестник. 1898. № 8. С. 330-340.

302. Емельянов. Н.Н. Чай и чайная торговля // Русский вестник. 1898. № 8. С. 761-773.

303. Емельянов Н.Н. Черта дворянской оседлости // Русский вестник. 1898. № 10. С. 401-410.

304. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М.: Высшая школа, 1983. 352 с.

305. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М.: Мысль, 1981. 252 с.

306. Ерошкин Н.П. Местное государственное управление дореформенной России (1800-1860 гг.). М., 1985. 98 с.

307. Ефимов И.В. Гр. Н.Н. Муравь ев-Амурский пред судом проф. П.Н. Бу-цинского. СПб., 1896. 159 с.

308. Ефремова Н.Н. Судоустройство России в XVIII-первой половине XIX в. (историко-правовое исследование). М.: Наука, 1993. 192 с.

309. Жерновков Г. Сибирь и правительство. Новониколаевск, 1907. 52 с.

310. Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Т. 12. Ч. 1. Восточная Сибирь. СПб.; М., 1895.

311. Жидков Г.П. Земельный вопрос и реформа 1861 г. на Алтае // Бахру-шинские чтения. 1966. Вып. 2. Сибирь периода феодализма и капитализма. Новосибирск, 1968.

312. Заблоцкий-Десятовский А.П. Граф П.Д. Киселев и его время. СПб., 1882. Т. 2. 355+VIII с.

313. Загоскин М.В. От Иркутска до Ниловой пустыни // Загоскин М.В. Магистр. Иркутск, 1981. С. 197-226.

314. Загоскин М.В. По поводу мнения "Отечественных записок" о сибирском университете // Загоскин М.В. Магистр. Иркутск, 1981. С. 277-279.

315. Загоскин М.В. Сибирские крестьяне // Загоскин М.В. Магистр. Иркутск, 1981. С. 227-244.

316. Завалишин И.И. Описание Западной Сибири. Ч. I. М., 1862. 415 с.

317. Задорожная О.А. Купечество Западной Сибири (конец XVIII — первая четверть XIX в.: Автореф. дис. . .канд. ист. наук. Казань, 1995. 22 с.

318. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М.: Изд-во МГУ, 1964. 511 с.

319. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. 288 с.

320. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М.: Мысль, 1970. 444 с.

321. Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856-1861. М.: Изд-во МГУ, 1984. 254 с.

322. Зибарев В.А. Юстиция у малых народов Севера (XVII-XIX вв.). Томск.: Изд-во ТГУ, 1990. 208 с.

323. Зиновьев В.П. Винные откупа в Западной Сибири (XVIII 1863 г.) // Исторический опыт хозяйственного освоения Сибири. Томск, 1994. С. 36-52.

324. Зиновьев В.П. Озерное рыболовство в Сибири в XIX-начале XX вв. // Хозяйственное освоение Сибири: история, историография, источники. Томск, 1991. С. 62-82.

325. Зубов В.Е., Рабцевич В.В. Крестьянский аспект демографического поведения представителей дореформенной сибирской бюрократии // Социально-демографическое развитие сибирской деревни в досоветский период. Новосибирск, 1987. С. 32-44.

326. Зубов В.Е., Рабцевич В.В. Распространение чиновниками научных и технических знаний среди крестьян Западной Сибири (конец XVIII-первая половина XIX вв.) // Развитие культуры сибирской деревни в XVII-начале XX вв. Новосибирск, 1986. С. 35-45.

327. Зубов В.Е., Рабцевич В.В. Численность и социальная роль местной администрации в городе и деревне Сибири конца XVIII-первой половине XIX в. // Город и деревня Сибири досоветского периода в их взаимосвязи. Новосибирск, 1988. С. 30-49.

328. Зуев А.С. Русское казачество Забайкалья во второй четверти XVIII -первой половине XIX вв. Новосибирск: Наука, 1994. 191 с.

329. Зырянов Н.Н. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861-1914 гг.) // Исторические записки. М., 1982. Т. 107. С. 226-302.

330. Иванов В.А. Губернское чиновничество 50-60-х гг. XIX в. в России (по материалам Московской и Калужской губерний). Историко-источниковедческие очерки. Калуга, 1994. 232 с.

331. Иванов В.Н. Историческая мысль в России XVIII-середине XIX в. о народах северо-востока Азии. М.: Наука, 1989. 248 с.

332. Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин. Казань, 1891. 47 с.

333. Игнатьева М.Н. Управление и суд в Сибири во второй половине XIX в. (Учебное пособие). Якутск, 1995. 68 с.

334. Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М.: Госполитиздат, 1951. Т. 1. 731 с.

335. Котляревский С.А. Оздоровление // Вехи. Из Глубины. М.: Правда, 1991. С. 387-401.

336. Измайлов А.А. Новости истории. Невероятная история иркутского архиепископа Иринея при свете новых архивных материалов // Исторический архив. 1914. № 4. С. 318-321.

337. Из Сибири // Колокол. Вып. V. М., 1962. С. 1089-1092.

338. Из текущей жизни // Русский вестник. 1898. № 9. С. 385-390.

339. Императорский Кабинет и Муравьев-Амурский // Колокол. М., 1962. Вып. III. С. 721-742.

340. Историческое обозрение 50-летней деятельности Министерства государственных имуществ. СПб., 1888. Ч. III. Ч. V. 296 с.

341. История казачества Азиатской России. Екатеринбург: УрО РАН, 1995. Т. 1. 317 е.; Т. 2. 253 с.

342. История Правительствующего Сената за двести лет. СПб., 1911. Т. 3. 711 с.

343. История Сибири. Д.: Наука, 1968. Т. 2. 538 е.; Т. 3. 530 с.

344. Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск, 1959. 256 с.

345. Кабузан В.М. Заселение Сибири и Дальнего Востока в конце XVIII -начале XX в. (1795-1917 гг.) // История СССР. 1979. № 3. С. 24-38.

346. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Численность и состав населения Сибири в первой половине XIX в. // Русское население Поморья и Сибири. М., 1973. С. 23-38.

347. Казанцев С.М. История царской прокуратуры. СПб.: Изд-во СПб. унта, 1993. 216 с.

348. Канн С.К. Формирование концепции изучения Сибири в связи с проектами Транссиба // Роль науки в освоении восточных районов страны. Новосибирск, 1992. С. 45-47.

349. Карнович Е.П. Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий. Л.: СМАРТ, 1990. 520 с.

350. Карпов В.Г. Декабрист Г.С. Батеньков. Новосибирск: Наука, 1965. 239 с.

351. Кауфман А.А. Переселение и колонизация. СПб., 1905.

352. Кеннан Д. Сибирь и ссылка. СПб., 1906. 458 с.

353. Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX в. // Вопросы истории. 1983. № 4. С. 35-47.

354. Киреев И.В. Роль института жандармерии в сохранении государственного строя России в XIX в.: Автореф. .дис. канд. ист. наук. М., 1994. 16 с.

355. Кислинский Н.А. Наша железнодорожная политика. СПб., 1902. Т. I. VII+340 с.

356. Китанина Т.М. Программа экономического освоения Севера и тарифная политика С.Ю. Витте. (К оценке Челябинского тарифа) // Проблема крестьянского землевладения и внутренней политики России. Л., 1972. С. 191-210.

357. Клер Л.С. Органы управления горнорудной промышленностью Восточного Забайкалья в XVIII-начале XX вв. // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982. С. 12-24.

358. Клер Л.С. Органы управления Нерчинской каторгой (середина XIX в.-1917 г.) // Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1989. Вып. 11. С. 139-157.

359. Клер Л.С., Шостакович Б.С. Второе комендантское управление на Нерчинских заводах (1864-1874) // Ссыльные революционеры в Сиби-ри'(Х1Х в.-февраль 1917 г.). Иркутск, 1987. Вып. 10. С. 101-121.

360. Клибанов А.И. Из истории идейной жизни декабристов в сибирской ссылке (по письмам декабристов Я.Д. Казимирскому) // Проблемы истории общественной мысли и историографии. М., 1976. С. 52-60.

361. Кодан С.В. Законодательство первой половины XIX века о коренных народах Сибири в освещении советской историографии /•/ Историографиянародов Сибири XIX-начала XX в. Иркутск, 1990. С. 35-45.

362. Кодан С.В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. // Историко-правовые исследования: проблемы и перспективы. М., 1982.

363. Кодан С.В. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование) Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1983.

364. Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX в. JL: Наука, 1967. 384 с.

365. Козьмин Н.Н. Афанасий Прокопьевич Щапов // Очерки прошлого и настоящего Сибири. СПб., 1910. С. 102-160.

366. Козьмин Н.Н. Из прошлого Сибири (Бывший генерал-губернатор Восточной Сибири С.Б. Броневский и его мемуары) // Очерки прошлого и настоящего Сибири. СПб., 1910. С. 34-67.

367. Кокошко Б.Г. Из неопубликованного наследия декабриста Д.И. Зава-лишина //Из истории Западной Сибири: Научн. тр. НГПИ. Новосибирск, 1971. Вып. 64. С. 72-86.

368. Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII-начале XIX вв. Омск, 1973.

369. Колокол. Газета А.И. Герцена и Н.П. Огарева. М., 1978.

370. Колониальная политика российского царизма в Азербайджане. М.; JL, 1936. Ч. I. 387 с.

371. Конев А.Ю. Административные реформы у аборигенов Тобольского Севера на рубеже XIX-XX вв. // Тобольский исторический сборник. Тобольск, 1994. С. 37-63.

372. Конев А.Ю. Коренные народы Северо-Западной Сибири в административной системе Российской империи (XVIII-начало XX вв. М., 1995. 218 с.

373. Копылов А.Н. Управление и политика царизма в Сибири в период феодализма // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1971. С. 102-111.

374. Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861-1904. М.: Наука, 1979.

375. Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. II. СПб., 1909. IX+739 с.

376. Корнилов А.А. Вопрос о введении земства в Сибири до Высочайшегорескрипта 3 апреля 1905 г. // Сборник о земстве в Сибири. СПб., 1912. С. 1-19.

377. Корнилов В. Сперанский в Сибири // Сибирские огни. 1974. № 4. С. 147-153.

378. Корф М.А. Жизнь графа Сперанского. СПб., 1861. Т. 2.

379. Корф С.А. Очерк исторического развития губернаторской должности в России // Вестник права. 1901. № 9. С. 130-147.

380. Корягин Б.Г. Проведение буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в. в Западной Сибири: Автореф. . .дис. канд. ист. наук. Томск, 1965.

381. Котионов О.Н. Дорожная повинность крестьян Сибири в XIX в. // Образ жизни сибирского крестьянства периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1983.

382. Котович JI.B. Местное самоуправление Западно-Сибирской деревни 80-90-е гг. XIX в. и 80-90-е гг. XX в. // Проблемы археологии, истории и методики преподавания. Омск, 1996. С. 40-52.

383. Котович JI.B. Местное крестьянское самоуправление в Западной Сибири (конец XIX-первая треть XX вв.) // Проблемы истории местного управления Сибири XVIII-XX вв. Новосибирск, 1996. С. 37-39.

384. Краснова В.Б. Положение 19 февраля 1861 г. и образование крестьянского самоуправления // Вестн. Московского ун-та. Сер. История. 1989. № 1. С. 67-77;

385. Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск: Наука, 1983. 400 с.

386. Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1982.

387. Кризис самодержавия в России. 1895-1917. JL: Наука, 1984. 664 с.

388. Круссер Г. Сибирские областники. Новосибирск, 1931.

389. Крыжановский В. О состоянии и изменениях высшего местного управления Восточной Сибири с 1822 по 1887 г. // Русский архив. 1913. № 7. С. 17-25.

390. Кубалов Б.Г. А.И. Герцен и общественность Сибири (1855-1862). Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1958. 162 с.

391. Кубалов Б.Г. Декабристы в Восточной Сибири. Иркутск, 1925. 217 с.

392. Кубалов Б.Г. Несколько страниц к биографии сибиряка декабриста // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. С. 201-211.

393. Кузовников Р.И. К истории ссылки в Сибирь // Тюремный вестник. 1898. № 2. С. 70-74.

394. Кузнецов А.С. Второй сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX-начале XX в. Иркутск, 1987. С. 3-21.

395. Кузнецов А.С. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истории Сибири. Иркутск, 1971. Вып. 2. С. 3-26.

396. Кузнецов А.С. Царизм и политика "штрафной колонизации" Сибири в конце XVIII-первой половине XIX в. (историографический и методологический аспекты) / / Экономическая политика царизма в Сибири в XIX-начале XX в. Иркутск, 1984. С. 86-99.

397. Кузнецова Е.А. Взгляд Н.Н. Муравьева-Амурского на проблемы сибирской ссылки // Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1991. Вып. 12.

398. Кузнецова Е.А. Область как единица административно-территориального деления Сибири в 1822-1858 гг. // История и общество в панораме веков: Материалы Всесоюзной Байкальской исторической школы. Иркутск, 1990. С. 35-39.

399. Куклина Е.А. Н.М. Астырев и В.Г. Короленко // Сибирские страницы жизни и творчества В.Г. Короленко. Новосибирск, 1987. С. 85-107.

400. Кущевский И.А. Не столь отдаленные места Сибири // Русские очерки. Т. II. С. 584-615.

401. Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Т. II. Ч. I. 276 с.

402. Лапин Н.А. Революционно-демократическое движение 60-х гг XIX века в Западной Сибири. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1967. 186 с.

403. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 4; Т. 30.

404. Леруа-Болье А. Колонизация у новейших народов. СПб., 1877. 529 с.

405. Либуркин В.Н. Деятельность местных комитетов Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности и их влияние на развитие общественно-политической жизни Сибири начала XX в.: Автореф. дисканд. ист. наук. М., 1988. 18 с.

406. Липицкий В. Между Сциллой, Харибдой и Сибирью . // Дружба народов. 1997. № 1. С. 123-132

407. Липранди А.П. Земство на окраинах // Русский вестник. 1898. № 2. С. 388-395. ,,

408. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб.: Искусство, 1994. 399 с.

409. Лукоянов И. В. С.Ю. Витте и планы сооружения Сибирской железной дороги: к предыстории русско-японской войны // Новый часовой. 1996. № 4. С. 45-52.

410. Лучинский Н.Ф. Краткий очерк деятельности Главного тюремного управления за первые XXXV лет его существования. СПб., 1914. 146 с.

411. Ляхович Е.С., Ревушкин А.С. Очерк становления первого Сибирского университета — центра науки, образования, культуры. Томск: Изд-во ТГУ, 1993. 98 с.

412. Максимов А.Я. В немшонной стране. (Из воспоминаний) // Исторический вестник. 1884. № 2. С. 300-323.

413. Максимов С.В. Сибирь и каторга. СПб., 1900. 487+IV с.

414. Малкова З.И., Плюхина М.А. Документы высших и центральных учреждений XIX-начала XX вв. как источник биографических сведений // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX-начала XX вв. Л., 1967. С. 204-228.

415. Мамонтов А.Г. Реформа предварительного следствия во второй половине XIX в. в России (Историко-правовое исследование): Автореф. . .канд. юрид. наук. М., 1996. 16 с.

416. Мамсик Т.С. Административная реакция на расслоение сибирского крестьянства // Социально-экономические отношения и классовая борьба в сибирской деревне дооктябрьского периода. Новосибирск, 1987. С. 110-124.

417. Мамсик Т.С. Крестьянское движение в Сибири. Вторая четверть XIX в. Новосибирск: Наука, 1987. 270 с.

418. Мамсик Т.С. Проект хозяйственного освоения Сибири (1836 г.) // Исторический опыт освоения Сибири. Вып. 1. Новосибирск, 1986. С. 69-70.

419. Мамсик Т.С. Сибирская администрация и крестьянское движение 1840-х годов ("Предписание"М. В. Ладыженского исправникам) // Политика самодержавия в Сибири XIX-начала XX в. Иркутск, 1988. С. 4-14.

420. Мамсик Т.С. Социальный портрет крестьянского выборного (по материалам окладной книги Кривощековской волости 1823 г.) // Проблемы истории местного управления Сибири XVIII-XX вв. Новосибирск, 1996. С. 26-29.

421. Мамсик Т.С. Ссыльные религиозные протестанты в Сибири в первой четверти XIX в. // Политические ссыльные в Сибири (XVIII-начало XX в.). Новосибирск, 1983. С. 177-197.

422. Марго лис А.Д. Тюрьма и ссылка в императорской России. М., 1995. 207 с.

423. Маркова И.Б. Вопросы организации управления Сибирью периода позднего феодализма в советской историографии // Вопросы историографии Сибири и Алтая. Барнаул, 1988. С. 51-63.

424. Маркова И.Б. Первый и Второй Сибирские комитеты в системе управления восточных губерний // Материалы XXII Всесоюзной студенческой конференции. История. Новосибирск, 1984. С. 34-38.

425. Маркова И.Б. Сибирская администрация и развитие производительных сил края в 20-60-е гг. XIX в. // Развитие производительных сил Сибири в XIX-XX вв. Новосибирск, 1983. С. 135-141.

426. Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20-60-е гг. XIX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1985. 18 с.

427. Марченко В.Г. Управление и суд у малых народов Севера Сибири и Дальнего Востока в царской России: Автореф. дис.канд. ист. наук. Томск, 1985. 18 с.

428. Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири и политические ссыльные в годы первой революционной ситуации // Ссыльные декабристы в Сибири. Новосибирск, 1985. С. 34-46.

429. Матханова Н.П. Генерал-губернатор в системе управления России: закон и практика (на примере Восточной Сибири середины XIX в.) // Проблемы истории местного управления Сибири XVIII-XX вв. Новосибирск, 1996. С. 33-37.

430. Матханова Н.П. Губернаторский корпус Восточной Сибири в середине XIX в. // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2. С. 3-9.

431. Матханова Н.П. От Трескина до Муравьева-Амурского (биография сибирского чиновника) // Гуманитарные науки в Сибири. 1994. № 2. С. 15-21.

432. Матханова Н.П. Чиновник и мемуарист Бернгард Васильевич Струве // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. № 1. С. 37-43.

433. Мачтет Г. А. Мы победили // Снизу вверх. Проза ссыльных писателей-народников. Омск, 1988. С. 47-65.

434. Медушевский А.Н. Государственный строй России периода феодализма (XV-XIX вв.) (Зарубежная историография): Научно-аналитический обзор. М., 1989. 61 с.

435. Медушевский А.Н. Кодификация права в России и странах Восточной Европы XVIII — начала XIX вв. // Сословно-представительные учреждения России (XVIII-начало XX в.) М., 1993. С. 41-47.

436. Межевич Н.М., Межевич М.Н. Региональная политика и политическая география // География, политика и культура. Л., 1990. С. 44-52.

437. Менделеев Д.И. Заветные мысли. М.: Мысль, 1995. 413 с.

438. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М.: Прогресс, 1993. Т. 1. 528 с.

439. Милютин Б.А. Значение истекающего 1875 г. для Сибири и сопредельных ей стран // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. СПб., 1875-1876. Т. 1.

440. Милютин Б.А. Новое административное разделение Сибири // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. СПб., 1876. Т. 2. Вып. 1. С.1-25.

441. Миненко Н.А. Отношение государственных крестьян Урала и Западной Сибири к местной бюрократии в первой половине XIX в. // Уральский исторический вестник. Екатеринбург, 1994. Вып. 1. С. 43-53.

442. Миненко Н.А. Русская крестьянская община в Западной Сибири. XVIII-первая половина XIX века. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1991. 263 с.

443. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII-первой половине XIX в. Новосибирск: Наука, 1975.

444. Мирзоев В.Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М.: Мысль, 1970. 391 с.

445. Миропиев М.А. О положении русских инородцев. СПб., 1901.

446. Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М.: Наука, 1989. 240 с.

447. Модзалевский Б.А. Декабристы на пути в Сибирь. Донесения кн. Б.А. Куракина. 1827 г. // Декабристы. Неизданные материалы и статьи. М., 1925. С. 128-149.

448. Мокеев Н. К истории университетского вопроса в Иркутске // Сибирская летопись. 1916. № 9/10. С. 461-470.

449. Мордвинов А.А. Возражения на замечания о торговых отношениях Сибири к России // Отечественные записки. 1842. Т. 23. С. 25-48.

450. Мордовцев Д.Л. Наши окраины. Безлюдье Севера // Дело. 1876. № 1. С. 49-87.

451. Морякова О.В. Местное управление в России во второй четверти XIX в. (по материалам сенаторских ревизий) // Вестн. Московского ун-та. Сер. 8. История. 1994. № 6.

452. Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века: социальный портрет, быт и нравы // Вестн. Московского ун-та. Сер. 8. История. № 6. С. 11-23.

453. Мэндрас М. Регионы и строительство Российского государства / / Куда идет Россия. Альтернативы общественного развития. М., 1995. С. 311-316.

454. Нагаев А.С. "Омское дело" 1832-1833 гг. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1991. 208 с.

455. Нансен Ф. Страна будущего // Дальний Восток. 1994. № 5/6. С. 177-185.

456. Нарбаев Н.Б. Государственный совет России и Казахстан. М.: Российский университет дружбы народов, 1993. 187 с.

457. Научите ль В.М. Очерк экономического развития Сибири (2-я половина XIX в.). Иркутск, 1967. 178 с.

458. Национальная политика России: история и современность. М.: Русский мир, 1997. 680 с.

459. Неизбежность империи. М.: Интеллект, 1996. 272 с.

460. Нейлор Р.Т. Канада в период после Колумба // Международный журнал социальных наук. 1993. № 1 (май). С. 86-97.

461. Немец о Сибирской железной дороге // Вестник финансов, промышленности и торговли. 1900. № 51. С. 601-606.

462. Николаевский Н. Емельянов Н.Н. Тюрьма и ссылка. Очерки политической и религиозной ссылки М., 1898. 201 с.

463. Никулин В.Н. Крестьянские начальники в Сибири (1898-1917 гг.) // Вопросы истории. 1987. № 1. С. 170-175.

464. Никонов А.В. Национальный фактор в социально-экономическом развитии регионов в границах отечественной государсвтенности (90-е гг. XIX-20-е гг. XX в.): Автореф. дис. . .д-ра. ист. наук. М., 1995. 40 с.

465. Никулин В.Н. Управление крестьянами Сибири в 1861-1905 гг.: Автореф . канд. ист. наук. Новосибирск, 1979. 18 с.

466. Никулин В.Н.Чиновники по крестьянским делам Западной Сибири (1883-1898) // Политика самодержавия в Сибири XIX-начала XX в. Иркутск, 1988. С. 15-21.

467. Новомбергский Н.Я. По Сибири. Сборник статей по крестьянскому праву, народному образованию, экономике и сельскому хозяйству. СПб., 1903. 334 с.

468. Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб., 1911.554 с.

469. Носова Е.А. Проблема развития хлебного рынка Сибири во второй половине XIX в. // Проблемы общественно-политической и культурной жизни Сибири (XIX в.). Барнаул, 1992. С. 111-120.

470. Нотович O.K. Основы реформ местного и центрального управления. СПб., 1882. 236 с.

471. Обзор десятилетней деятельности Главного тюремного управления. 1879-1889 гг. СПб., 1889. 195 с.

472. Обзор фонда Сибирского генерал-губернатора. Омск, 1959. 78 с.

473. Овчинников В.А. К вопросу о подготовке кадров чиновников Алтайского горного округа в первой половине XIX в. // Актуальные проблемы региональной лингвистики и истории Сибири. Кемерово, 1992. С. 159-168.

474. Огарев Н.П. Опыты разбора Свода законов. Издание 1857 года (1 ноября 1859 г.) // Колокол. Вып. II. М., 1962.

475. О европейских колониях (Из сочинения Рошера: Kolonien und Kolonial-politik) // Сибирский сборник. СПб., 1887. С. 148-167.

476. Окраины России. Сибирь, Туркестан, Кавказ и полярная часть Европейской России. СПб., 1900.

477. Окунь С.Б. Декабрист М.С. Лунин. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. 280 с.

478. Окунь С.Б. Сибирский комитет // Архивное дело. 1936. № 1. С. 92-103.

479. Оланьон К. Сибирь и ее экономическая будущность. СПб., 1903. 240 с.

480. Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х гг. XIX в. Горький, 1974. 168 с.

481. Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826-1880 гг. ). М.: Мысль, 1982. 207 с.

482. Орлик О.В. Обсуждение вопросов колониальной политики царизма и освободительных движений народов России // История СССР. 1962. № 5. С. 243-245.

483. Островский И.В. Аграрная политика царизма в Сибири периода империализма. Новосибирск. Изд-во Новосибирского ун-та, 1991. 310 с.

484. Островский И.В. Дореволюционная историография аграрной политики царизма в Сибири в период империализма // Социально-экономические отношения и классовая борьба в Сибири дооктябрьского периода. Новосибирск, 1987. С. 84-97.

485. Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск: Наука, 1982. Т. 1. 606 с.

486. Очирова Т.Н. Присоединение Сибири как евразийский социокультурный вектор внешней политики Московского государства // Цивилизации и культуры. М., 1194. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. С. 131-152.

487. Паина Э.С. Сенаторские ревизии и их архивные материалы (XIX — начала XX в.) // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX-начала XX в. Л., 1967. С. 147-175.

488. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. 421 с.

489. Памятная книжка Западной Сибири на 1881 г. Омск, 1881. VI+390 с.

490. Парусов А.И. К истории местного управления в России первой четверти XIX столетия // Уч. зап. Горьковского ун-та. Горький, 1964. Вып. 72. Т. 1. С. 155-226.

491. Парусов А.И. Ревизия и реформа аппарата управления Сибири в 1819-1822 гг. // Уч. зап. Горьковского ун-та. Горький, 1964. Вып. 72. Т. 1. С. 41-92.

492. Патушинский А. Порто-франко и Северный морской путь в Сибирь //

493. Право и финансово-промышленная жизнь Сибири. Томск, 1915. С. 81-94.

494. Пейзен Г. Заметки о производительных силах Восточной Сибири // Экономист. 1858. Т. 1. № 1-2. 41+58 с.

495. Петри Э. Сибирь как колония // Сибирский сборник. СПб., 1886. Кн. II. С. 83-98.

496. Петров М. Западная Сибирь. Губерния Тобольская и Томская. М., 1908. 186 с.

497. Пешкин И. Павел Петрович Аносов. М., 1954.

498. Пирумова Н.М. Бакунин в Сибири // Вопросы истории. 1986. № 9. С. 104-113.

499. Писарькова Л.Ф. От Петра I до Николая I: политика правительства в области формирования бюрократии // Отечественная история. 1996. № 4. С. 29-43.

500. Писарькова Л.Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII-первой половине XIX в. // Человек. 1995. № 3. С. 121-139.

501. Плотников А.Е. Численность, состав, территориальное размещение интеллигенции Сибири (по переписи 1897 г.) // Проблемы источниковедения и историографии Сибири дооктябрьского периода. Омск, 1990.

502. Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М.: Русская книга, 1993. С. 640 с.

503. Побережников И.В. Общественно-политические взгляды русских крестьян Сибири в период позднего феодализма. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1989. 97 с.

504. Погребинский А.П. Строительство железных дорог в пореформенной России и финансовая политика царизма (60-90-е гг. XIX в.) // Исторические записки. Т. 47. М., 1954.

505. Подвинцев О.В. К вопросу о типологии империй нового и новейшего времени // Первые петербургские кареевские чтения по новистике. СПб., 1996. С. 35-37.

506. Познанский B.C., Малышева М.П. Конфликт Ф.Ф. Риддера с И.Б. Пестелем // Проблемы истории местного управления Сибири XVII-XX вв. Новосибирск, 1996. С. 30-33.

507. Постнов Ю.С. Русская литература Сибири первой половины XIX в. Новосибирск: Наука, 1970. 404 с.

508. Потанин Г.Н. К характеристике Сибири // Колокол. 1962. Вып. III. С. 604-606.

509. Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907. 64 с.

510. Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. М.; JL: Изд-во АН СССР, 1957. 456 с.

511. Пронин В.И. Губернаторские отчеты как источник для изучения аграрного рынка Сибири XIX в. // Источники по истории освоения Сибири в период капитализма. Новосибирск, 1989. С. 12-27.

512. Пронин В.И. Вывозная хлебная торговля Сибири в конце XIX начале XX вв. // Хозяйственное освоение Сибири: вопросы истории. Томск, 1994. С. 74-82.

513. Пронин В.И. Торговля Сибири с Европейской Россией в период домонополистического капитализма // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989. С. 94-113.

514. Прутченко С.М. Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г., в строе управления русского государства. Историко-юридические очерки. СПб., 1899. Т. 1. VI+406.; Т. 2. 532 с.

515. Прыжов И.Г. 26 московских пророков, юродивых, дур и дураков и другие труды по русской истории и этнографии. М.; СПб., 1996. 214 с.

516. Пундани В.В. Государственная деревня Западной Сибири во второй половине XVIII-первой половине XIX в. Челябинск, 1984. 80 с.

517. Рабочее движение в Сибири. Т. 1. Томск: Изд-во ТГУ, 1988. 276 с.

518. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. Новосибирск: Наука, 1982. 459 с.

519. Рабцевич В.В. Административно-территориальное деление Сибири в последней четверти XVIII-первой половине XIX в. // Крестьянство Сибири периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1979. С. 3-26.

520. Рабцевич В.В. К вопросу о социальном составе сибирской администрации в 80-х годах XVIII-первой четверти XIX в. // Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника. Свердловск, 1975. С. 50-55.

521. Рабцевич В.В. Крестьянская община в системе местного управления

522. Западной Сибири (1775-1825 гг.) // Крестьянская община в Сибири XVII—начала XX вв. Новосибирск, 1977. С. 126-150.

523. Рабцевич В.В. Местное управление Западной Сибири в 80-х гг. XVIII-первой четверти XIX столетия: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1973. 22 с.

524. Рабцевич В.В. Провинциальный русский город как фактор регионального развития в XVIII-XIX вв. (на материалах Сибири) // Социально-политические институты провинциальной России (XVI-начало XX вв.). Челябинск, 1993. С. 144-158.

525. Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск: Наука, 1984. 197 с.

526. Рабцевич В.В. Управление государственными крестьянами Сибири в последней четверти XVIII-первой половине XIX в. // Крестьянство Сибири периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1981. С. 3-30.

527. Рабцевич В.В. Участие сибирских крестьян в самоуправлении как элемент политической культуры феодальной эпохи // Образ жизни сибирского крестьянства периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1983. С. 20-34.

528. Развитие русского права в первой половине XIX в. М.: Наука, 1994. 316 с.

529. Райский Д.П. Православие и ламаизм в Забайкалье // Русский вестник. 1899. № 12. С. 731-746.

530. Рафиенко JI.C. Неизвестный исторический атлас Сибири // Вопросы истории. 1989. № 4. С. 128-132.

531. Рафиенко JI.C. Политика российского абсолютизма по унификации управления Сибирью во второй половине XVIII в.) // Вопросы истории Сибири досоветского периода (Бахрушинские чтения, 1969 г.) Новосибирск, 1973.

532. Ремнев А.В. Генерал-губернатор Западной Сибири А.О. Дюгамель // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1996. № 4. С. 136-144.

533. Ремнев А.В. Западно-сибирские генерал-губернаторы первой половины XIX в. (Биографические очерки) // Страницы исторического прошлого Омска (XIX-начало XX вв.). Омск, 1994. С. 5-31.

534. Ремнев А.В. Западные истоки сибирского областничества // Русская эмиграция до 1917 года — лаборатория либеральной и революционной мысли. СПб., 1997. С. 142-156.

535. Ремнев А.В. Иркутская дуэль 1859 года // Отечество: Краеведческий альманах. М., 1995. С. 288-300.

536. Ремнев А.В. К истории создания "сибирской программы" царизма 1852 г. (Некоторые аспекты источниковедческого анализа) // Проблемы источниковедения и историографии Сибири дооктябрьского периода. Омск, 1990. С. 58-69.

537. Ремнев А.В. Комитет министров и высшие территориальные комитеты в 60-80-е гг. XIX в.: (Российский вариант организации регионального управления) / / Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII-XX вв). Омск, 1996. С. 55-66.

538. Ремнев А.В. Комитет Сибирской железной дороги в воспоминаниях А.Н. Куломзина // Политика самодержавия в Сибири XIX-начала XX вв. Иркутск, 1989. С. 42-57.

539. Ремнев А.В. Начальная школа в национальной политике царизма в Сибири на рубеже XIX-XX вв. // Межнациональные отношения и национальная политика в СССР. Омск, 1990. С. 71-74.

540. Ремнев А.В. Н.Г. Казнаков и Н.М. Ядринцев. (Из истории общественной жизни Сибири 70-х гг. XIX в.) //Проблемы классовой борьбы и общественного движения в Сибири в дооктябрьский период. Омск, 1992. С. 46-60.

541. Ремнев А.В. "Описание Сибирского края" В.А. Арцимовича // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Омск, 1995.

542. Ремнев А.В. Польская ссылка и западно-сибирская администрация (1863-1868 гг.) // Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII-XX вв). Омск, 1996. С. 29-43.

543. Ремнев А.В. Проблема "указа и закона" в пореформенной России // Вспомогательные исторические дисциплины. JL, 1987. Вып. XVIII. С. 175-195.

544. Ремнев А.В. Проблемы дальневосточного управления накануне и в начале Первой российской революции // Революция 1905-1907 годов и общественное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. Омск, 1995. С. 52-66.

545. Ремнев А.В. Проконсул Сибири Иван Борисовия Пестель // Вопросы истории. 1997. № 2. С. 141-149.

546. Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь в конце XIX начале XX века: проблемы регионального управления // Отечественная история. 1994. № 2. С. 60-73.

547. Ремнев А.В. Тобольский губернатор А.И. Деспот-Зенович // Таре 400 лет. Омск., 1994. Ч. 1. С. 22-27.

548. Ремнев А.В. Университетский вопрос в Сибири в XIX столетии //Университеты и общественная жизнь Сибири. Омск, 1993. С. 36-38.

549. Ремнев А.В. Управление Сибирью и Дальним Востоком в Х1Х-начале XX вв. (Учебное пособие). Омск 1991. 87 с.

550. Роббинс Р. Наместник и слуга // Отечественная история. 1993. № 1. С. 202-213.

551. Роббинс Р. Сатрапы? Вице-короли? Губернаторы // Родина. 1995. № 5. С. 29-31.

552. Родионов А.И. Децентрализм в истории развития Российской государственности: Автореф. дис. . .д-ра. ист. наук. М., 1996. 40 с.

553. Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. 695 с.

554. Романов Н.С. Иркутская летопись (1857-1880 г.) Иркутск, 1914. 410+XV с.

555. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881-1901 гг. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1993. 544 с.

556. Рощевская Л.П. История политической ссылки в Западной Сибири во II половине XIX в. Тюмень., 1976. 141 с.

557. Рощевская Л.П. Последний осколок приказной системы // Вопросы истории. 1976. № 12. С. 203-208.

558. Рощевская Л.П. Революционеры-разночинцы в западносибирском изгнании. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. 177 с.

559. Рощевская Л.П. Тобольское дело (М.И. Михайлов, тобольское общество и доносчики) / / Политические сссыльные в Сибири (ХУШ-начало XX в.). Новосибирск, 1983. С. 82-101.

560. Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. М., 1994. Т. 3.

561. Руудз Ч., Степанов А.С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М.: Мысль, 1993. 432 с.

562. Саблер С.В., Сосновский И.В. Сибирская железная дорога в ее прошлом и настоящем. СПб., 1903.

563. Савельева Л.П. Новозеландский колонист и сибирский поселенец: опыт социокультурного сравнения // Восток. 1995. № 4. С. 71-78.

564. Саломон А.П. Ссылка в Сибирь. Очерк ее истории и современного состояния. СПб., 1900. Х+339+53 с.

565. Салтыков-Щедрин М.Е. Господа ташкентцы // Собр. соч.: В 10-ти томах. М.: Правда, 1988. Т. 3.

566. Сафонов М.М. Неизвестный Лунин. Потаенные планы декабристов в Сибири. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1993. 208 с.

567. Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII-XIX вв. Л.: Наука, 1988. 249 с.

568. Сватиков С.Г. Россия и Сибирь (К истории сибирского областничества в XIX В.). Прага, 1930. 120 с.

569. Сверкунова Н.В. Об особенностях культурного развития Сибири // Регионология. 1996. № 1. С. 206-210.

570. Сверкунова Н.В. Феномен сибиряка // Социологические исследования. 1996. № 8. С. 90-94.

571. Светличная Л.И. Преобразовательные планы и административная деятельность М.М. Сперанского в Сибири (1819-1822 гг.):Автореф. . дис. канд. ист. наук. М., 1952. 15 с.

572. Семенов-Тян-Шанский В.П. О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк по политической географии. Пг., 1915. 33 с.

573. Серебренников В.П. Местное управление и самоуправление Франции. Минск, 1981. 287 с.

574. Серебренников Н.Н. Сибиреведение. Харбин, 1920. 206 с.

575. Середонин С.М. Граф М.М. Сперанский. СПб., 1909. 189 с.

576. Середонин С.М. Исторический обзор деятельности Комитета министров. СПб., 1902. Т. 1. IV+607+II е.; Т. 3. Ч. 1. СПб., 1902. III+358 с.

577. Сесюнина М.Г. Дело сибирского сепаратизма (историография вопроса)

578. Политическая ссылка в Сибири XIX-начала XX в. Историография и источники. Новосибирск, 1987. С. 39-48.

579. Сибирский телеграф (Историко-статистический очерк) // Почтово-телеграфный журнал. 1892. Янв. С. 12-34.

580. Сибирь и ее нужды в 1801 г. (Записка Г.Э. Штрандмана) // Русская старина. 1879. № 1. С. 150-156.

581. Симонова М.С. Кризис аграрной политики царизма накануне российской революции 1905-1907 гг. М.: Наука, 1987. 254 с.

582. Скрипилев А.Е. Реорганизация управления полицией в России в начале 80-х гг. XIX столетия // Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX столетия. Воронеж, 1987. С. 106-114.

583. Смирнова JI.H. Проблема земства в общественно-политической жизни Сибири на рубеже веков (90-е гг. XIX в-1907 г.): Автореф. дис. .канд. ист. наук. Новосибирск, 1996. 19 с.

584. Смирнова Т.А. К вопросу об управлении лесами Западной Сибири // Вопросы историографии, истории и археологии. Омск, 1996. С. 47-49.

585. Скоробогатый П. Влияние старшин и писарей на отправление волостной юстиции // Юридический вестник. 1881. № 12. С. 607-623.

586. Соболев М.Н. К вопросу о реформе крестьянского управления в Сибири // Сибирские вопросы. 1905. № 1. С. 86-99.

587. Соболева Т.Н. Административные преобразования 60-80-х гг. XIX в. на Алтае и их влияние на экономическое развитие Кабинетского округа // Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул, 1990. С. 145-160.

588. Соболева Т.Н. Борьба либеральной и консервативной бюрократии вокруг вопроса о ликвидации заводской повинности приписных крестьян Сибири в 20-50-е гг. XIX в. // Проблемы общественно-политической и культурной жизни Сибири XIX в. Барнаул, 1992. С. 16-31.

589. Соболева Т.Н. Источники по истории управления и административно-территориального устройства Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в XIX в. // Проблемы источниковедения истории Сибири. Барнаул, 1992. С. 50-62.

590. Соболева Т.Н. Проект социально-экономических преобразований на Алтае М.М. Сперанского // Социально-экономическое развитие Алтаяв XVII-XX вв. Барнаул, 1984. С. 49-68.

591. Соболева Т.Н. Управление Кабинетским земельно-арендным хозяйством на Алтае в конце XIX в. // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989. С. 146-155.

592. Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенским (Алтайским) горным округом в XIX-начале XX вв. К историографии вопроса // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 110-123.

593. Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа (1822-1896 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1987. 18 с.

594. Соболева Т.Н. Управление приписными крестьянами Алтайского горного округа в 20-50-е гг. XIX в. // Хозяйственное освоение Сибири. История, историография, источники. Томск, 1991. Вып. 1. С. 29-36.

595. Современная летопись // Русский вестник. 1903. № 3. С. 435-436; № 4. С. 811-813.

596. Соколов К. Очерк истории и современного значения генерал-губернатора // Вестник права. 1903. Кн. 7. С. 151-179.

597. Сосновский И.В. Отдел Комитета Сибирской железной дороги на Всемирной выставке 1900 г. в Париже. СПб., 1901.

598. Старая сибирская сатирическая поэзия. Новосибирск, 1933. 112 с.

599. Старцев А.В. Homo sibiricus // Земля Сибирь. 1992. № 5/6. С. 60-66.

600. Степынин В.А. Крестьянские начальники Енисейской губернии // Уч. зап. Красноярского пед. ин-та. 1957. Вып. 1.

601. Страховский И.М. О волостных писарях // Право. 1902. № 50. С. 2455-2465.

602. Страховский Н.И. По поводу проекта устава о службе гражданской // Право. 1902. № 19. С. 956-968.

603. Страховский И.М. Принципы устройства крестьянских учреждений // Право. 1902. № 26. С. 1260-1267.

604. Суворова Н.Г. Подготовка кадров для крестьянской администрации в Омской школе волостных писарей (1861-1885 гг.) // 280 лет Омску: история и современность. Омск, 1996. С. 22-25.

605. Судебная реформа в Сибири // Русское богатство. 1898. № 2.

606. Судебная реформа в Сибири. СПб., 1896. 18 с.

607. Сукачев В.П. Иркутск. Его место и значение в истории и культурном развитии Восточной Сибири. М., 1891. 269 с.

608. Сухова Н.Г. Физико-географические исследования Восточной Сибири в XIX в. М.; Л.: Наука, 1964. 191 с.

609. Тальская О.С. Ссыльные декабристы на государственной службе в Сибири // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири. Новосибирск, 1978. С. 72-93.

610. Тихонов Б.В. Переселенческая политика царского правительства в 1892-1897 гг. // История СССР. 1977. № 1. С. 109-121.

611. Тихонов Т.И. За Уралом — в Сибири. Очерки и картинки сибирской жизни // Русский вестник. 1897. № 1. С. 261-281.

612. Томсинов В.А. Светило российской бюрократии. М.: Молодая гвардия, 1991. 336 с.

613. Тон-гов И. Петр Михайлович Капцевич (Из казачьей старины) // Сибирский архив. 1915. № 2. С. 53-60.

614. Топчий А.Т. Крестьянская реформа на государственных землях Западной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1976. 172 с.

615. Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1979. 277 с.

616. Троцкий И.М. III Отделение при Николае I. Л.: Лениздат, 1990. 287 с.

617. Тхоржевский И.И. Исторический обзор деятельности Комитета министров. СПб., 1902. Т. IV. 472 с.

618. Тюкавкин В.Г. Программа С.Ю. Витте по экономическому освоению Севера за счет сибирского крестьянства (Еще раз об оценке Челябинского тарифного перелома) // Политика самодержавия в Сибири XIX нач. XX в. Иркутск, 1988. С. 57-69.

619. Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск; Изд-во Иркутского ун-та, 1966. 471 с.

620. Указатель изменений в распределении административных единиц и границ империи с 1860 по 1887 г. // Статистический временник Российской империи. СПб., 1887. Сер. III. Вып. 19.

621. Участники польского восстания 1863-1864 гг. в Тобольской ссылке. Тюмень, 1963. 76 с.

622. Фатеев А. М.М. Сперанский (Влияние среды на составителя Свода законов в первый период его жизни). М., 1915. 25 с.

623. Фатеев А. Сперанский — генерал-губернатор Сибири. Прага, 1942. Вып. I. (Пензенское губернаторство, как ступень к сибирскому генерал-губернаторству). 41 с.

624. Фатеев А. Сперанский — генерал-губернатор Сибири. Прага, 1942. Вып. II. (Управление Сибирью). 40 с.

625. Федоров М.М. История правового положения народов Восточной Сибири в составе России. Иркутск.: Изд-во Иркутского ун-та, 1991. 186 с.

626. Филиппов А.Ф. Наблюдатель империи (империя как понятие социологии и политическая проблема // Вопросы социологии. 1992. № 1. С. 89-120.

627. Флоринский М.Ф. Кризис государственного управления в России в годы первой мировой войны. JL: Изд-во ЛГУ, 1988. 208 с.

628. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1884. Т. I. 624 с.

629. Фойницкий И.Я. Управление ссылки. Б. м. 1880. 103 с. Фукс В.Я. Опыт физиологии уездного чиновника // Современник. 1859. № 9. С. 43-50.

630. Хартанович М.Ф. Академия наук и Сибирь. (Первая половина XIX в.) // Роль науки в освоении восточных районов страны: Тез. докл. и сообщ. Всероссийской научн. конф. Новосибирск, 1992. С. 15-16.

631. Хорев Б.С. Территориальная организация общества. М.: Мысль, 1981. 320 с.

632. Хоч А.А. Административная политика М.М. Сперанского в Сибири и "Устав об управлении инородцев" 1822 г. // Вестн. Московского ун-та. Сер. 8. История. 1990. № 5. С. 40-49.

633. Хоч А.А. Правительственная политика по управлению народами Сибири в конце XVIII-первой трети XIX в.: Автореф. дис. .канд. ист. наук. М., 1992. 25 с.

634. Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период. Томск: Изд-во ТГУ, 1986. 265 с.

635. Худяков В.Н. Социальная роль земельно-лесного хозяйства в Сибири в пореформенный период // Аграрная политика царизма в эпоху капитализма. Омск, 1987. С. 29-40.

636. Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Л.: Наука, 1978. 248 с.

637. Чернуха В.Г. Деятельность Политико-экономического комитета Русского географического общества (28 февраля 1859-26 ноября 1862 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1990. Вып. XXI. С. 74-83.

638. Чернышова Н.К. Общественно-политические взгляды А.П. Степанова // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири. XVIII-начало XX в. Новосибирск, 1978. С. 252-281.

639. Чибиряев С.А. Великий русский реформатор. Жизнь, деятельность, политические взгляды М.М. Сперанского. М., 1989.

640. Шатрова Г.П. Декабрист Д.И. Завалишин. Красноярск, 1984.

641. Шахеров В.П. Роль русско-китайской торговли в развитии сибирского предпринимательства // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Иркутск, 1996. С. 49-64.

642. Шашков С.С. Сибирские инородцы в XIX столетии // Шашков С.С. Собр. соч. СПб., 1898. Т. 2. С. 548-632.

643. Шевченко М.М. Правительство, народное образование и государственная служба накануне Великих реформ (1849-1856) // Россия и реформы. М., 1993. Вып. 2. С. 14-21.

644. Шедлинг М. Телеграфы в Сибири // Почтово-телеграфный журнал. 1899. Июнь. С. 621-633.

645. Шепелев Л.Е. "Загробные заметки" Н.Х. Бунге // Археографический ежегодник за 1969 г. М., 1971. С. 242-246.

646. Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры, ордена. Л.: Наука, 1991. 224 с.

647. Шестериков С.П. Г.С. Батеньков о Сперанском // Декабристы. Неизданные материалы и статьи. М., 1925. С. 168-181 с.

648. Шиловский М.В. Из истории газеты "Восточное обозрение" (1882-1906 гг.) //Из прошлого Сибири. Новосибирск, 1994. Вып. 1.4.1. С. 5-16.

649. Шиловский М.В. Проблема регионализма в дореволюционной литера-туре //Из прошлого Сибири. Новосибирск, 1995. Вып. 2. Ч. 1. С. 22-29.

650. Шиловский М.В. Сибирские областники в общественно-политическом движении в конце 50-х-60-х гг. XIX в. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1989. 145 с.

651. Шостакович Б.С. Революционер-шестидесятник Болеслав Шостакович в сибирской ссылке // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири. XVIII-начала XX вв. Новосибирск, 1978. С. 195-204.

652. Шумилов М.М. Губернская администрация и органы центрального управления России во второй половине XIX в. (Учебное пособие по спецкурсу). Л., 1988. 88 с.

653. Шумилов М.М. Еженедельные записки как форма делопроизводственных взаимоотношений губернаторов с Министерством внутренних дел (60-80-е гг. XIX в.) // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1990. Вып. XXI. С. 88-99.

654. Шумилов М.М. Местное управление и центральная власть в России в 50-х-начале 80-х гг. XIX в. М., 1991. 218 с.

655. Шумилов М.М. Местное управление и центральная власть в России в 50-х-начале 80-х гг. XIX в.: Автореф. . .дис. д-ра ист. нак. СПб., 1992. 49 с.

656. Щапов А.П. Сибирское общество до Сперанского // Щапов А.П. Соч. СПб., 1908. Т. 3.

657. Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири: 1032-1882 гг. Сургут, 1993. 463 с.

658. Эйдельман Н.Я. Лунин. М.: Молодая гвардия, 1970. 352 с.

659. Энъ-Пэ. Прошлое Сибири (Потребность в изучении его) // Русская старина. 1912. № 6. С. 546-554.

660. Юдельсон А.В. Образ сибиряка в представлении русской общественной мысли XIX в. // Актуальные проблемы региональной лингвистики и истории Сибири. Кемерово, 1992. С. 169-175.

661. Ядринцев Н.М. К моей автобиографии // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1979. Т. 4. С. 319-342.

662. Ядринцев Н.М. Крепостническая традиция в Сибири // Сборник избранных статей, стихотворений и фельетонов Николая Михайловича Ядринцева. Красноярск, 1919. С. 68-74.

663. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1892. 720 с.

664. Ядринцев Н.М. Сперанский и его реформы в Сибири // Вестник Европы. 1876. № 5. С. 93-116.

665. Якимова И.А. Крестьянская община в Алтайском горном округе во второй половине XIX в. (1861-1899 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1993. 23 с.

666. Яковенко И.Г. От империи к национальному государству (Попытка концептуализации процесса) // Политические исследования. 1996. № 6. С. 117-128.

667. Яковлева Н.А. Земская реформа 1864 г. и Сибирь // Вопросы социально-экономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984. С. 28-49.

668. Яковлева Н.А. Земство и Сибирь (1864-1917 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Барнаул, 1984. 18 с.

669. Яковлева Н.А. Февральская революция и сибирское земство // Грани. 1994. № 171. С. 200-221.

670. Ясинский И.И. Помрачение высокопреосвященного Иринея // Исторический архив. 1911. № 11. С. 530-551.

671. Яснопольский Н.П. О географическом распределении доходов и расходов в России. Киев, 1890. Ч. I. 236 е.; Т. II. 584+XIV с.

672. В.С.Е. Non possumus. // Сибирские вопросы. 1909. № 33. С. 24-30.1.gras J. En Siberie. P., 1899.

673. Marks S.G. Road to Power. The Trans-Siberian and the Colonization of Asian Russia 1850-1917. Cornell University Press. Ithaca, New York, 1991. 240 p.

674. Raeff M. Siberia and the reforms of 1822. Seattle, University of Washington press, 1956. VIII+210 p.

675. Robbins, Jr. R.G. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca and London, 1987. 272 p.