автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Адыгские тамги

Полный текст автореферата диссертации по теме "Адыгские тамги"

КАБАРДИНО-БАЛКАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. Х.М. БЕРБЕКОВА

на правах рукописи

Яхтанигов Хасан Хабасович Адыгские тамги

Специальность — 07.00.07 - этнография, этнология, антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Нальчик - 2006

Работа выполнена на кафедре истории и культуры народов КБР Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М.Бербекова

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Мамбетов Галим Хизирович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Бгажноков Барасби Хачимович кандидат исторических наук Геграев Хаким Камильевич

Ведущая организация:

Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева

Защита состоится диссертационного совета Д.212

Д.212.076.03/по \

2006 г. в

0о

час. на заседании

историческим наукам при Кабардино-Балкарском Государственном университете им. Х.М. Бербекова, по адресу: 360004, Нальчик, ул. Чернышевского, 173. Тел. 42-25-62, 42-28-86.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского госуниверситета: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

Автореферат разослан

»

2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Баразбиев М.И.

¿¿арб А

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Важным направлением современной отечественной этнологии является изучение традиционных институтов народов нашей страны. Подобным можно считать и традицию тамгапользования у адыгов: кабардинцев, черкесов, адыгейцев, а также у абхазов и абазин.

Тамги для северокавказских народов не только культурно-интегрирующая система, объединяющая народы, но и социально-этнологический феномен, определяющий ментальность, аккумулирующий особенности мировидения этноса. Отражение целого круга идей и понятий в изображениях их, художественные данные, материал и техника изготовления, отношения между тамгами различных регионов, народов все это делает тамги очень ценным материалом для разностороннего изучения экономической и политической истории; материальной и духовной культуры адыгов.

Изучение тамг поможет решить ряд социальных аспектов истории народов: этногенез, этнические взаимосвязи, класса феодалов. Комплексный подход к изучению истории тамг таит возможности раскрытия некоторых черт местного феодализма. Несомненный вклад в историческую науку внесет и источниковедческий аспект тамги, как исторического источника. Материалы диссертационной работы показывают, что искать черты общности между народами Северокавказского региона, изучение их родства по тамгам - в данном конкретном случае дает совершенно очевидные, весьма плодотворные результаты. Накопленный опыт работы исследователей свидетельствует о том, что ее данные оказывают хорошую услугу исторической науке.

Историкам предстоит выявить все виды такого рода источников, разработать методику извлечения из них социальных, этнических, генеалогических данных, установить степень их достоверности. На все эти вопросы должно дать ответы источниковедение тамг. Но дело не только в источниковедении тамг, не меньше трудностей подстерегает специалиста и при отборе объектов исследования.

Появление тамг вполне закономерное явление, обусловленное всем ходом исторического развития человечества. Тамги возникают у многих народов в результате первого крупного общественного разделения труда - выделения из массы варваров пастушеских племен. Скот стал главным предметом обмена. Тамги могут служить источником для решения проблем этногенеза,

одновременно они являются системой знаков с высокоорганизованной художественной структурой, с множеством внутренних связей и проявлений, и элементом культуры. Они фиксируют, хранят и транслируют художественно осмысленную систему этнической информации, почему и являются объектом настоящего исследования. Актуальность настоящей работы по тамгам состоит, во-первых, в том, что до настоящего времени специальных работ по этой теме, хронологически охватывающей многие столетия, в отечественной исторической науке не было, и, во-вторых, институт тамгапользования в концентрации своей сохраняет элемент национальной культуры, который в свою очередь связан с проблемой воспитания подрастающего поколения.

Объектом исследования данной работы являются родовые, фамильные, семейные и личные тамги абхазо-адыгских субэтносов, их ареал, бытования, происхождение, значимость и их взаимосвязь.

Предметом исследования являются процессы трансформации института тамгапользования адыгов, традиций, обрядов, связанных с ними, а также отражение в них этногенетических, сословных факторов и отношение данных субэтносов к этим тамгам.

Цели и задачи исследования. Основная цель данной диссертационной работы - изучение в историческом аспекте эволюции абхазо-адыгских тамг на основе собранных материалов.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

- обобщить сведения, касающиеся вопросов тамгапользования у абхазо-адыгских субэтносов, с учетом проведенных новых полевых этнографических и архивных исследований;

проанализировать работы предшественников для выявления малоизученных вопросов;

- изучить причины бытования института тамгапользования;

- рассмотреть взаимосвязь этнических и сословно-династических аспектов;

- показать социальный символизм тамг;

- изучить обычай и обряды тамгапользования.

Хронологические и географические рамки исследования. В диссертации устанавливаются хронологические рамки исследования темы фрагментально от античности - до XX века. Выбор такого большого отрезка времени обусловлен следующими соображениями: тамгапользование существовало у многих народов

с древнейших времен, о чем свидетельствует археология.

4

Для народов Северного Кавказа была характерна консервативность основных форм общественной жизни и замедленность темпов развития социально-экономических отношений. Исходя из сказанных положений, можно утверждать, что институт тамгапользования существовал у северокавказских народов почти в малоизмененной форме столетиями, между тем для его исследования основная источниковая база приходится на период ХУИ-ХХ вв.

Верхние границы хронологических рамок определены тем, что вплоть до 30-х годов нашего века сохранялись фрагменты института тамгапользования.

Явление тамгапользования хорошо было известно у населения древнего Причерноморского ареала и их потомков - абхазо-адыгов, тому пример: тамговый арсенал древних сарматов и северокавказцев XX века. Поскольку ареал этот являлся местом обитания многих исторически родственных народов, имевших издавна тесные культурно-экономические контакты с цивилизациями Востока и народами нашей страны, то мы не ограничились одними лишь территориями проживания адыгов, а охватили частично Абхазию, Чечню, Ингушетию, Дагестан, Ставропольский край, Краснодарский край, а также черкесскую диаспору Турции, Сирии и Иордании.

Историография проблемы. Тамгапользование - важный аспект в этнической, социальной и экономической истории северокавказских народов. Явление это здесь настолько характерно, что об этом писали некоторые очевидцы с XVIII века, а иные авторы Э.И.Соломоник1, В.С.Драчук2, В.М.Батчаев3 освещали данный вопрос даже с материалов античного времени. Рассматривая данную тему, мы основывались в первую очередь на разнообразный литературный материал Х1Х-ХХ веков. В первую очередь это работа Л.И.Лаврова. В свое время крупный кавказовед Л.ИЛавров4 считал первым исследователем кавказских тамг Дмитрия Кантемира5, зарисовавшего два знака в 1722 г.

Действительно, для научного поприща, по словам Л.И.Лаврова, он -

' Соломоник Э И Сарматские знаки Северного Причерноморья Киев, 1959 179с

2 Драчук В С Система знаков Северного Причерноморья Киев, 1975 276с

1 Батчаев В М Из истории традиционной культуры балкарцев и карачаевцев Каб -Бапк Знак почета НИИИФЭ при Сов Мин КБАССР Нальчик, 1986 151с

4 Лавров Л И Кавказская тамга// Исгорико-эгнофафические очерки Кавказа Л Наука, 1978 91-174с

^ Исследования Дмитрия Кантемира, опубликованные в Румынской академии наук Бухарест, 1883 С 16

«пионер» изучения кавказских тамг. Академик И.А.Гюльденштедт6 является первым, кто зарисовал тамгу кабардинских князей Беслен (1773 г.), положив начало сбору и изучению кабардинских тамг. Самую первую коллекцию в 56 знаков собрал другой академик П.С.Паллас7 (1790 г.). Его труд был первым, где помимо сбора знаков были указаны чуть ли не имена всех владельцев знаков. В этом новизна и заслуга П.С.Паллас. В отличие от предшественников, он увидел больше - заявив, что представители одной фамилии могли пользоваться разными знаками и наоборот. Однако более тщательное изучение источников свидетельствует о том, что первым, кто описал, зарисовал северокавказские тамги, являются безвестные писари Конюшенных, Посольских приказов Русского государства, которые фиксировали партии лошадей, подаренных представителями Северного Кавказа русскому двору. Они по долгу службы внимательным образом описывали тамги, масть, возраст и другие особенности лошадей. Ценность этих документов в том, что они являются своеобразными первыми малыми каталогами северокавказских тамг того периода. Вместе с Д.Кантемир и П.С.Паллас число дореволюционных авторов, собиравших и изучавших горские тамги, доходят до полутора десятков: С.М.Броневский8, А.П.Костенков9, В.Пржецдавский10, А.П.Грамотин11, Е.Т.Соловьев12, H.A.Караулов11 и другие. К сожалению, литературные источники адыгских просветителей, живших как раз в интересующий нас период касались данной темы крайне редко.

В советский период теме горских тамг были посвящены несколько нтересных работ известных авторов: В.П.Пожидаева14, И.И.Мещанинова1'',

6 Гюльденштедт И А Путешествие по России и кавказским горам Петербург, 1791 384с

7ПалласПС Рисунки лошадиных тавр Северного Кавказ "Журнал охоты" Спб, 1877 1 1 №6

С 72-74.

" Броневский С М 11овейшие географические исторические известия о Кавказе М 1823 Ч 2 465с 4 Костенков К Статистико-х<няйственнос описание Калмыцкой степиУ/Калмыцкая степь Астраханской губернии по исследованиям Кумо-Манычской экспедиции Спб, 1868 170с

10 Пржецлавский В Заметки охотника о полевых лошадях Журнал охоты М,1875 №4 С 67-71. " Грамогин А II Рисунки лошадиных тавр Северного Кавказа Журнал охоты М , 1877 № 1 С 1118.

12 Соловьев F T О необходимости изучения ¡накои собственности кавказских туземцев и дру| их племен, населяющих Россию Тр V Археол съездов в Тифлисе 1881 C1I3

11 Караулов Н А Балкары на Кавказе//Известия общества археологии, истории и этнографии Казань,

1907 Т 23 Вып 2 С 49-70.

14 Пожидаев В П Хо)яйственный быт Кабарды Воронеж, 1925 106с

^ Мещанинов И И Загадочные шаки Причерноморья Изв ГАИМК, JI, 1933 Вып 62 Сс32, 33,41,

81.

A.Ш.Джанибекова16, В.П.Невской17, И.М.Шаманова1", Ш.Д.Инал-Ипа19, Г.Х.Мамбетова , А.И.Мусукаева , Ш.Ш.Хуранова и других авторов.

Дореволюционные авторы нередко повторяли друг друга. Хотя каждый из них привносил новое. Н.Н.Харузин2"1 затронул тему чеченских и ингушских тамг, не преминув упомянуть при этом их связь с соседями - кабардинцами.

B.Н.Юргевич24 первым затронул тему о наличии связи между северокавказскими тамгами с античными знаками. А исследователь В.С.Драчук наоборот отрицает связь между этими явлениями. В.М.Батчаев, считающий тамги перспективным материалом для исторического анализа, привел факты о том, что сходство античных знаков с северокавказскими не являются случайными, конверге нтны м и.

После Н.А.Караулова, опубликовавшего впервые в начале века около двух десятков балкарских тамг, единственными открывателями балкарских тамг остаются С.О.Шахмурзаев и А.И.Мусукаев. Занимаясь исследованием генеалогической истории края, профессор А.И.Мусукаев обогащает свои работы соответственными каталогами тамг изучаемых фамилий. В советский период тамгапользования у кабардинцев, с частичным упоминанием и обряда, связанного с ним описал В.П.Пожидаев. Но сам обряд таврения, традиционная и обрядовая кухня, связанная с ним впервые были исследованы профессором Г.Х.Мамбетовым, посвятившим данным темам несколько публикаций.

В.П.Пожидаеву принадлежит первое научное определение того, что такое тавро у кабардинцев. «Тавро - «дамага» - родовой знак собственности и

16 Джанибеков А П( Рукопись (оригинал и машинописная копия) очерков А Ш Джанибекова по истории ногайцев, составленных на основании фольклорных данных, этнографического материала, по архивным и рукописным источникам Архив Даг НИИИЯЛ им 1 Цадасы на 169 листах Ф28, он 1, Д.2

17 Невская В II Пережитки родовой обшины и семейная община у карачаевцев в XIX в //История Карач-Черкесии Труды КЧНИИ Вып 6 Ставрополь, 1970 С 174-225.

Шаманов И М. Народный календарь карачаевцев Советская этнография, 1951 № 1 С 177-180.

14 Инал-Ипа Ш Д Земледелие и скотовода во у абхазов //Материалы к историко-географическому атласу Грузии АН Груз ССР Абхазский Институт языка, литературы и истории, "Мецниереба", Тбилиси, 1986 166с

20 Мамбстов Г X Из исюрии скотоводческого быта кабардинцев во второй половине XIX - начале XX вв//Вестник КЕНИИ №7 Нальчик, 1973 С 53

21 Мусукаев А И Века родословии Нальчик, 1997 464с

22 Хуранов III III Об абазинских тамгах//Археология и этнография Карачаево-Черкесии Карач -Черк НИИЭИЯЛ Черкесск, 1979

2' Харузин Н Н Заметки о юридическом быте чеченцев и ингушсй//Сборник ма1ериалов по этнографии, издаваемый при Дашковском этнографическом музее М , 1888 Вып 3 С 134

24 Юргевич В Н Камень с загадочными знаками, хранящийся в музее Одесского общества истории и

древностей Одесса, 1889 Т 15 С 504

фамильный герб своего рода являлся принадлежностью привилегированных фамилий»25. Первую же научную характеристику четырех видов знаков у кабардинцев: дэмыгъэ - родовой, фамильный знак; нэпкъыжьэ - знак семейной собственности; тхьэбзэ знак семейной собственности на мелкий рогатый скот; лъабзэ - знак семейной собственности на домашнюю птицу - дал Х.М.Думанов26.

Большая заслуга в изучении абазинских тамг, их истории и взаимосвязи с соседними народами принадлежит безвременно ушедшему абазинскому ученому Ш.Ш.Хуранову27.

Одним из минусов всех ныне известных работ, пожалуй, является то, что авторы обошли вниманием тамги терских и кубанских русских казаков, проживающих в регионе. Однако между ними и горскими знаками часто прослеживается связь.

Исследования по черкесским тамгам обогатили публикации В.Абитова28, Б.Ю.Хакунова29Ж.Даурова10, И.Х.Пшибиева11.

По этой теме книга профессора И.Х.Пшибиева - по сей день остается единственным трудом, где даны точные алфавитные указания черкесских фамилий владельцев тамг с указанием их населенных пунктов. Каталог тамг автора - более 600 знаков.

Всю тамговую структуру: тавра, подтавроки, виды усечения лапок у домашней птицы у кабардинцев, на материале одного населенного пункта - села Хамидия Кабардино-Балкарии опубликовал А.А.Максидов12. Работа сопровождена не только знаками, но и генеалогическими древами упоминаемых фамилий.

Факты говорят о том, что тавра играли и на Руси ту же роль, что и на Кавказе. Важность этих документов для нашей науки трудно переоценить, поскольку они дают не только определенное число ныне неизвестных тамг

Пожидаев В П Кабардино-Черкесская тамга и кавказский орнамет // УЗКИМИ Нальчик 1948, №4 с 242

2,1 Думаиов X М Обычное имущественное право кабардинцев Нальчик. Эльбрус, 1976, с 82

27 Хуранов III III Об абазинских тамгах // Археология и этнография Карачаево-Черкессии Карач -Черк НИИЭИЯЛ Черкесск, 1979, с 157-188.

2* Абитов В О черкесских там!ах/Машинописная копия/Черкесск, 1987 70с

29 Хакунов Б Ю Тамги черкесских лошадей Газета "Ленин нур", Черкесск, 6 июля 1989 г (на

черкесск яз)

111 Дауроп Ж Знайте свои фамильиые тамги i as "Черкес хжу" Черкесск 27 июля 1993 г (па черкесск яз )

11 Пшибиев И X Адьнские (черкесские) фамилии и родовые тамги Нальчик Эльбрус, 2003 222с

12 Максидов А А. Хапцей, Пшичеу, Аэапшей Нальчик Эль-Фа, 1997 348с

горцев с упоминанием фамилий владельцев, но указывается и само место расположения знака на теле животного, что зависело, в конечном счете, от социального статуса владельца имущества. Для документов ХУ1-ХУШ веков характерен термин «тавро», для обозначения же места расположения знаков на теле лошадей - ляжка (ляшка), чаще называется словом «окорок». А из письменных документов Х1Х-ХХ веков слово «окорок» почти полностью вытеснен словами ляжка (ляшка).

Эти сведения касаются не только самих знаков собственности, встречающихся в документах царских архивов. Они сохранили многочисленные дела судебных разбирательств, связанные с опознанием рогатого скота, лошадей и другого имущества по тамгам.

Автором собран большой полевой материал с текстов намогильных плит, в среде старожилов, а также частично у представителей адыгской (черкесской) диаспоры Ближнего Востока.

В то же время в процессе работы автор учитывал консервативность и традиционность патриархальных институтов и атрибутов родоплеменной жизни и, привлекая документальный материал, прямо или косвенно характеризующий этнические процессы на Северном Кавказе в более ранние эпохи, стремился расширить хронологические рамки исследования.

Источниковая база. При работе над темой нами изучены разнообразные источники, среди которых первостепенное значение имеют архивные документы. Начиная с XVII века, тамги горские стали фиксироваться в русских документах, вплоть до 30-х годов XX века. Архивные документы с тамгами можно разделить на следующие категории: дипломатические, административные, судебные, военные, спортивные. Были использованы архивные фонды: Российского Архива Древних Актов - кабардинские дела, Центрального Государственного Архива Кабардино-Балкарской Республики, Государственного Архива Республики Адыгея, Государственного Архива Республики Северная Осетия-Алания, Архива Дагестанского Научно-Исследовательского института истории, языка и литературы имени Г. Цадасы.

В работе над темой в качестве главных литературных источников были использованы работы В.П.Пожидаева - Хозяйственный быт Кабарды. Воронеж, 1925., Л.И.Лаврова. Кавказская тамга. Л., 1978 и ряд публикаций Г.Х.Мамбетова. Помимо упомянутых архивных и литературных источников автором использован

полевой материал по Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи, а также музейные фонды этих республик.

Метод исследования. В работе над диссертацией методологической основой, на которую мы опирались, были следующие принципы и методы:

- принцип историзма. В изучении каждого явления общественной жизни у того или иного народа необходимо учитывать конкретные исторические условия его бытования - лишь при этом возможен объективный подход;

- принцип универсальности истории. Развитие человечества имеет свои закономерности, не отрицающие при этом наличие особенностей у разных народов;

- принцип функциональности. Каждый общественный институт имеет свою важную функцию. Цель исследования - выявить эту функцию института тамгапользования;

- принцип системности, социальные организмы обеспечивают разные институты, связанные друг с другом. Следовательно, каждый институт надо рассматривать во вовзаимодействии общественных институтов. В данном случае институт тамгапользования связан с традициями щ1ыхьэху взаимопомощь, зэгъунэгъу - соседство, зэуэтэрэгъу - кошевое объединение.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в адыговедении предпринята попытка целостного описания и научного изучения такой подсистемы адыгской культуры как институт тамгапользования. Нам удалось обобщить большой фактический материал, содержащийся в разных источниках.

Научная и практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при создании научно-обоснованной обобщающей картины эволюции института тамгапользования как одного из элементов культуры адыгов. Работа может найти практическое применение при решении задач преподавания спецкурсов и спецсеминаров в вузах, в создании учебных пособий по народной культуре, этике, организации и проведению праздников и торжеств.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на совместном заседании кафедры истории народов Кабардино-Балкарии КБГУ, отдела этнологии и отдела источниковедения и генеалогии Кабардино-Балкарского

института гуманитарных исследований. Опубликованы 4 статьи и монография. Основные положения диссертации изложены в публикациях общим объемом 11 п.л.

Структура диссертации соответствует задачам и логике исследования и включает в себя введение, четыре главы, заключение, список использованных источников и опубликованной литературы, включающей 151 наименования, а также список информаторов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. Тамги и проблемы этногенеза адыгов.

§ 1. Исторические корни адыгов, абхазов, абазин.

Историко-этническая общность, этногенез адыгов, абазин, абхазов нередко являлась предметом исследования ряда авторов: Ш.Д. Инал-Ипа, Л.И. Лаврова, Е.П. Алексеевой, З.В. Анчабадзе33, И.Х. Калмыкова и др. Эти авторы создали ряд интересных работ, аргументированных стабильными данными археологии и этнографии. Ш.Д. Инал-Ипа, Л.И. Лавров нашли дополнительные средства доказательства в этом вопросе - именно обратились с этой целью к тамгам этих народов.

Хотя проблема эта достаточно продвинута, здесь еще сохранилось большое поле деятельности. Попытки использовать для разрешения некоторых этнографических вопросов памятники изобразительного и орнаментального искусства уже практиковались в исследовательской методике советской этнографии. Относились они к разным ареалам: народам Севера, Средней Азии, и, наконец, Северного Кавказа. Данная же работа является попыткой изучения структуры этногенеза адыго-абхазско-абазинского этнографического региона, опираясь на фамильные тамги этих народов. В работе профессора Дж. Н. Кокова дается список фамильных параллелей у этих народов, подтверждающих их историко-этническую общность.

Археолого-этнографические сопоставления по этим народам убеждают нас в том, что в течение длительного периода имело место множество этнических процессов, характерных для близкородственных и территориально близких племен: межэтническая интеграция, межэтническая миграция, межэтническая консолидация, внутриэтническая консолидация. Можно с уверенностью сказать,

" Личабадзе 3 В Очерки этнической истории абхазскою народа Сухуми, 1976 166с

11

что эти процессы с древнейших времен с разными интервалами продолжались вплоть до второй половины XIX века. По сей день можно встретить адыгов, в чьих семьях помнят об абхазском и абазинском происхождении. В Кабардино-Балкарии это относится, прежде всего, к Зольскому и Баксанскому районам. Эту связь профессор Ш.Д. Инал-Ипа охарактеризовал как группу, находящуюся «в наиболее тесных территориальных, антропологических, этнокультурных взаимоотношениях именно с кабардинской частью адыгского населения»14.

§ 2. Миграционные процессы XVIII-XIX вв.

В вопросе миграции абазин, которые составляли в историческом прошлом часть абхазской этнической группы в научной литературе указываются конкретные вехи. Например, по датировке Е.П. Алексеевой, временем проникновения предков абазин на Северный Кавказ является еше VII-XII вв., а начало массового переселения датирует XIII-XIV вв. Ш.Д. Инал-Ипа указывает на XIV-XV вв.; XVII в. - по датировке Л.Я. Люлье.

Поскольку этнические процессы никогда не бывают явлениями одностороннего направления, то с другой же стороны, по словам профессора Б.Х. Балкарова переселение самих кабардинцев за Кубань и начало образования закубанских черкесов или кабардинцев относится к концу XVIII века. Согласно другому исследователю - Ф.Леонтовичу князья темиргоевские, гетукаевские (Х.Я. - хатукаевские) и бжедугские считаются происходящими от Инал-Кеса и родными владетельным князьям Абхазии и Кабарды. Другими словами, кабардинский и западно-адыгский феодальный этноарх Инал одинаково почитался у адыгов, у абхазов и, следовательно, у абазин, что практически возможно лишь при наличии длительного исторически единого самосознания у большого этноса.

Дж. Н. Коков находит в Зольском и Баксанском районах республики ряд фамилий, имеющих абхазо-абазинскую природу куда он относит такие фамилии, как Абазэ (Абазов), Багъ (Багов), Ныр (Ныров), Дыджэ (Дыгов). Данным автором составлен список кабардино-черкесских фамилий, распространенных в КБАССР, КЧАО и ААО. В адыгской, абхазской, абазинской среде Ш.Д. Инал-Ипа нашел ряд родоплеменных имен и названий, общность которых может быть установлена с большей или меньшей долей вероятности. Например: Ажиевы (абх. Жиба), Ашабовы или Ашбовы, адыгск.

14 Инал-Ипа Ш Д Лбхазо-Кабардинские этнографические параллели // Вопросы кавказской филологии Нальчик, 1982 №1, с 69

Ашибоковы (абх. Ашуба), Азапшевы (абх. Дзяпш-ипа), Бгажноковы (абх. Бгажба) и т.д.

В статье автор насчитывает 16 аналогичных фамилий. Другими словами в формировании, например, кабардинского этноса участвовали представители разных родственных племен, которые растворились в его среде, оставили о себе память в языке в виде этнонимов.

Сказанное здесь относится, прежде всего, к родственным - адыгским, абхазским, абазинским племенам, при этом, естественно, подразумевая и элементы всех остальных соседних народов, с которыми адыги соприкасались в ходе своей этноэволюции. Аналогичным образом и некая часть адыго-абхазо-абазин ассимилирована и соседями.

На основе нашего материала кабардинские антропонимы этнонимического происхождения можно разделить на два пласта:

западноадыгский: Абадзеховы, Бжедуговы, Шапсуговы, Жановы, Махошевы, Бесланеевы, Темиргоевы, Хатукаевы, Мамхеговы, Убыховы;

абхазо-абазинский: Трамовы, Клычевы, Абазовы, Абазоковы, Мидовы, Маршановы, Гоовы, Баговы, Шадзовы.

Профессор Ш.Д. Инап-Ипа этот факт, объясняет так: «Предполагают, в древности абхазо-черкесские племена иногда выступали под одним общим названием, может быть ввиду того, что не были еще дифференцированы на выделившиеся собственно абазинские и черкесские племена. И, по-видимому, общим самоназванием для абхазо-черкесских племен в древности было слово «адыгэ».^

Большие изменения в локализации горских народов, как известно, произошли в XIX веке в связи с колониальной политикой царизма.

Глава II. Соловно-классовые и политико-династические связи.

§ 1. Адыгско-абхазско-абазинские и тюркские связи.

Данные археологии, этнографии и языкознания убеждают нас в том, что в течении длительного времени в северокавказском регионе имели место множество этнических процессов, характерных для близкородственных и соседних племен. Например, тюркский фактор был представлен здесь не только соседними карачаевцами, балкарцами, кумыками, но и такими

" Инал-Ипа Ш Д с 69

государственными образованиями, как Крымское ханство и Ногайская орда. Представители последних со временем стали частью адыгейских, кабардинских, черкесских, абазинских обществ. В итоге при внимательном рассмотрении случаев полного или частичного совпадений фамилий адыгских и абазинских с тюркскими выясняются и аналогичные совпадения их же фамильных тамг, что незыблемо подтверждает их прошлое единство. Таковы, например: абазины Трамовы и карачаевцы Трамовы, абазины Лиевы и карачаевцы Лиевы, абазины Есенеевы и ногайцы Есеневы, черкесы Башоровы и карачаевцы Байчоровы и т.д.

§ 2. Кабардинско-тюркские связи.

Многовековое соседство кабардинцев с тюркоязычными соседями: балкарцами, карачаевцами, кумыками, ногайцами, татарами, - через экономические, политические, династические связи, институты аталычества, куначества отразились в исторической памяти народа, прослеживаются в разнообразных символах духовной и материальной жизни. Так, наряду с фамильными преданиями об общности происхождения, идентичность и схожесть фамильных тамг является убедительным аргументом древних контактов вышеупомянутых народов. Так же красноречиво и наличие у адыгов фамилий тюркских этнонимов: Кушховы, Балкаровы, Карачаевы, Нагоевы, Кумыковы, Булгаровы, Белгаровы, Белгароковы, Татаровы, Казановы. Аналогичные факты можно наблюдать в фамилиях карачаевцев и балкарцев: Черкесовы, Кабартуковы, Абазаевы, Абизаховы, Абсубаевы. Из более 700 фамилий карачаевцев и балкарцев по нашим подсчетам около 150 сегодня встречаются у адыгов и абазин, но не следует считать, что абсолютно все фамилии - этнонимы непременно, без исключения вышли от соседей или иного народа. Ведь нередко сыновьям на Северном Кавказе давали имена-этнонимы типа: Черкес, Нагой, Чечен, Ингуш, Кумык, Балкар, Кушха, Абаза, Карачай, Губаши, Татар, Казан и т.п., которые позже нередко становились родоначальниками новых фамилий. Помимо того, следует учесть и те случаи, когда какой-либо род вынужден был временно покидать свой край и пребывать продолжительное время в иноплеменной среде, откуда они возвращались, нередко уже не помня родного языка. Таковым часто присваивали вторую фамилию, производную от названия того этноса, который их приютил в изгнании.

§ 3. Кабардинско-осетинские и вайнахские связи.

Феодальные круги Кабарды и Осетии нередко вступали в классовый союз по политическим и сословным соображениям. Это было обоюдно выгодно и к

14

этому их толкало традиционное соседство. Эти факты в конечном итоге привели к тому, что часть представителей одного этноса оказались в среде соседа. При этом существует одна отличительная особенность - как правило, это касалось феодальной знати, говоря словами Н.Г. Волковой «верхушечное переселение»16. В Кабарде оказывались представители алдаро-бадилятских кругов Осетии: Кубатиевы, Тугановы, Дударовы, Чегемовы, Битуевы, Хостовы и т.д. Вполне естественно, что при этом, прежде всего, выселялись те, которые более прочно были связаны с кабардинскими феодалами. Наряду с появлением здесь осетинских тамг и в самих осетинских знаках прослеживаются экземпляры, являющиеся вариантами тамг кабардинских владельцев: Кайтуковых, Мударовых, Таусултановых, Касаевых, Анзоровых, Куденетовых.

Древние соседи адыгов - чеченцы и ингуши имели немало мест совместного проживания. Одними из них являлись деревня Барагуны и Давлят Гиреевское. В историческом прошлом, когда политически роль Кабарды была более значительной, ее влияние частично было распространено и на вайнахов. Чеченцы, ингуши, кабардинцы совместно жили в кабардинских селениях Бековича-Черкасского и Таусултановых, расположенных между Эльхотовым и реками Курпом и Тереком. Например, в селе «Псидаха проживало 664 чеченца... , в селе Гайтиев и Эльджаруков - 416 чел.. А в начале прошлого века 60 дворов уорков и крепостных крестьян Кабарды ушли в Чечню. В 1846г. туда вместе с Шамилем последовала немалая часть кабардинцев».37

В итоге в среде вайнахов появляются фамилии кабардинского происхождения: Шогеновы, Абазовы, Анзоровы, Дауровы, Сасыковы, Соопцоковы и т.д., и среди кабардинцев - фамилии явно вайнахского происхождения: Чеченовы, Ингушевы, Ширдиевы, Дацирхоевы, Гатагажевы, Багатыровы, Мальсургенывы и т.д.

Взаимопроникновение фамилии означало и взаимопроникновение фамильных тамг.

Волкова II Г Этно-культуриые контакты народов Северного Кавказа в общееIвенном быту (XIX нач XX вв ) Кавкакжий этнографический сборник №9 АНССР Институт этнографии им Н Н Миклухо-Маклая М Наука, с 136

17 Мамбетов Г X Взаимоотношения Кабарды и Валкарии с соседними народами в ХУ1-ХУШ вв // История Каб-Балк АССР, М Наука, 1967, с 179

Глава III. Из истории тамгапользования в XIX - начале XX вв.

§ 1. Традиция тамгапользования.

В диссертационной работе впервые в историографии предпринимается попытка осмысления и изучения тамг с позиции источниковедения. Являясь важной частью источниковедения, тамга, как источник, имеет, однако, такие недостатки, как невозможность установления ее подлинности, датировки и авторства.

Установить какие-то закономерности в области изучения тамг довольно сложно из-за пестроты населения Северного Кавказа. Но все же частично они просматриваются. Устойчивая преемственность определённых знаков создает возможность для установления первоначальных или древних начертаний родоплеменных тамговых знаков и соответственно для сравнительных сопоставлений, которые в пределах одного или соседних этносов. Более широким сопоставительным экспертизам препятствует отсутствие репрезентативного и сконцентрированного материала по большинству северокавказских этносов. С этим связано и некоторая незавершенность некоторых наших исследований о происхождении адыгских тамга и закономерностях их дальнейшего развития.

Современное состояние изученности тамг северокавказских народов (разная степень выявленное™ тамг, отсутствие ясности в вопросе о происхождении тамговых знаков и т.д.) пока не позволяет представить тамги как самостоятельный корпус источников по этнографической проблематике и в полной мере вовлечь этот материал в исследовании. Однако такая задача, безусловно, стоит перед этнографами.

Здесь рассматриваются вопросы этногенеза адыгов, абхазов, абазин. Параллели в системе знаков Северного Кавказа оказались не случайными. Общекавказские этнические корни северокавказских народов иллюстрируется сравнительно-историческим анализом материальной культуры и особенно, орнаментики адыгского народного искусства. Особенно четко просматриваются параллели в тамгах. Порой они настолько сходны, что принадлежность к тому или иному народу уяснить не просто.

Тамга на Кавказе - это особый знак (тавро), которым отмечалось право собственности на скот, имущество. Основное назначение тамги заключается в удостоверении подлинности имущества, которым она помечена - в придании ему юридической силы. В таком качестве тамги известны (или появились) в

16

Двуречье, Египте, Золотой Орде и других древних странах. Являясь атрибутикой собственности и родоплеменного строя, тамга и тамгапользование имеют многовековую историю.

Тамгу ставили путем выжигания: к телу животного прикладывали раскаленное железное (тавро) клеймо. Рану посыпали солью и поливали через некоторое время кислым молоком, когда спадал струп, на теле животного четко просматривался знак. Животных клеймили в возрасте 1-1,5 года. Лошадям тамгу ставили на крупе или на ляжки. Крупному рогатому скоту тамгу ставили только на ляжки. Тамга передавалась по наследству, и имели их только владетели. Тамга позволяла быстро находить пропавшее животное. Знаки собственности того или иного владетеля известны не только внутри одного селения, но и далеко за его пределами и каждого, кто обнаружит пропажу скотины, ожидало вознаграждение.

Кроме основного знака бытовали и вспомогательные - подтавроки (напкъыжьэ), служившие дополнительным страхующим знаком на случай порчи или же подделки основного знака. Знаки эти могли ставиться в менее заметных частях тела животного. Крупному рогатому скоту, козам, овцам делали ушные надрезы. Порой какой-либо знак могли поставить на рогах животных. Принцип нанесения знака собственности хц]ара у абазин заключается в надрезании ушей: отрезания кончика ушей (пхьырсара), надрезов (ш/ырсара), проколов (к/ылщсара). Но иногда на мелком рогатом скоте можно было встретить оба знака собственности: надрез или прокол на ушах и тамга на щеке. Знаки собственности использовали и домашние хозяйки, метили домашнюю птицу, путем отсечения когтя на каком-нибудь пальце лапок.

В традиционном обществе кабардинцев пши (князь) метил левую ляжку, уорк (уздень, дворянин) — правую, а простолюдин - тоже левую, но ниже того места, где ставил тамгу пши. Известно, что первоначальными обладателями тамг были только пши-уорки (князья и дворяне). Почетной стороной лошади у адыгов является левая. По этому поводу существовала пословица: «Дэмыгъэ зытрадзэр шэсырабгъущ» - (Тавро ставят на ту сторону с которой садятся на лошадь). Данный социальный символизм некогда действительно имел место. Широко тамги использовались в коневодстве, которое играла важную роль в жизни адыгов. Из поколения в поколение передавали железный трафарет

тамги (тавро). Говоря о социальном содержании института тамгапользования, следует выявить особенности.

Знак ставили на предметы домашнего быта, инструменты, оружии и особенно на надмогильные памятники, медные котлы, рубеля из боярышника, лопаты, войлочные ковры, коромысла, стремена. Существовали тамги буквенного происхождения: так, например, Уардоковы обозначали арабскими буквами-урд, Тудуевы арабские буквы - туд.

К тавру владельцы относились очень ревностно, стараясь не скомпрометировать свой символ социального и родового статуса. Идя на скотокрадство, они шли на разного рода уловки: то с целью дезинформации преследователей предварительно ставили чужое тавро; то похитителю, под которым погибала лошадь с его собственным тавром, ничего не оставалось, как срезать тавро.

Л.И.Лавров выделяет четыре типа функционального назначения кавказских тамг: как знак собственности, как производственное клеймо, как печать или подпись, как фамильный герб. Есть основания полагать, что в кабардинском обществе тамги выполняли еще и другую роль, которую можно условно назвать порицательно-опознавательной функцией. Суть ее в том, что метили тамгами и людей-клятвопреступников (тхъэгъэпц/ дэмыгъз, т.е. тамга клятвопреступника). По нашим материалам, тамги клятвопреступников различались по степени суровости на три категории: на одежде, на спине и на лице.

§ 2. Знамена, перстни-печати, клейма.

В адыгской среде, начиная с эпохи раннего средневековья, бытовали различные стяги и знамена, на которых были изображены родовые тамги известных династий.

Они использовались в качестве боевых, походных, сигнально-оповещательных, обрядовых и спортивных целях. В слегка измененной форме свадебные знамена еще встречаются в сельских районах Кабардино-Балкарии. Тамги в роли перстней-печатей и клейм мастеров существовали издавна на Северном Кавказе, где они были известны под словом (шухъур».

У адыгов, как правило, их владельцами были состоятельные и известные лица. Текстура перстней-печатей более ранних образцов состояла из фамильной тамги. Позднее с распространением ислама появилось два варианта: тамги с

инициалами владельца (иногда имя и фамилия) на арабском языке.

18

Со второй половины XIX в. арабские буквы начинают уступать русским печатным буквам.

К концу первой четверти XX в. у адыгов перстни-печати и клейма становятся редкостью. Растущая грамотность населения и появление фабрично-заводского производства свели их существование на нет.

§ 3. Тамги в русских архивах ХУН-ХХ вв.

Обычно к этой категории относятся дипломатические документы русско-кабардинских миссий к русскому двору ХУИ-ХУШвв. Наибольшее количество тамг конечно же дают судебные дела, связанные с хищением, продажей и пропажей домашнего скота.

Тамги пользовались при разбирательствах, проводимых как русской администрацией, так и шариатскими судами.

Архивные документы позволяют составить своеобразный каталог тамг, бытовавших столетия назад, также социальный статус и права их владельцев.

Глава IV. Обычаи и обряды таврения.

§ 1. Антропонимы. Подготовка.

Глава по характеру этнографическая и посвящена традициям и обрядам, связанным с таврением. Институт тамгапользования вызвал к жизни вполне естественное его наследие: обычаи таврения и связанные с ними обряды. У северокавказских народов данный обычай, можно сказать, однотипен по сценариям, заключающимся в следующих основных этапах: 1. Выбор патрономического места и времени дня таврения. 2. Оповещение участников и распределение ролей. 3. Таврение. 4. Застолье.

Почти каждая фамилия имела свои патрономические дни, считающиеся издавна благоприятными для них. Кроме того, многие фамилии пользовались для обряда таврения специально отведенными местами, носящими фамилии или же имена своих давних владельцев. Эти фамильные именные участки-антропонимы - по своим назначениям были многофункциональны. Здесь же проводились и другие важные животноводческие операции: стрижка скота, лечение, карантин, дележ-расчет, зимовка, временное содержание скота по разным причинам и т.д.

§ 2. Обряд таврения.

Для таврения нежелательными днями принято было считать вторник и

пятницу, хотя суждение относительно вторника у горцев было неоднозначным.

19

Одни полагали, что в этом дне имеется все-таки один благословенный час, о котором якобы никто не знает. Пятница же - праздничный день мусульман, который следует посвятить не рабочим будням, а джума намаз - пятничной молитве в мечети и духовным бдениям. К таврению готовились тщательно. Его участники купались, мылись. Приводили в порядок двор и остальные хозяйственные точки, приготовляли, приводили в порядок необходимый сельхозинвентарь: железные штампы-тавра, ножницы для выстригивания шерсти с намеченных для таврения мест, уздечки, недоуздки, канаты, веревки, жерди для фиксации животных в момент таврения; один из дезинфицирующих материалов: сметана, молоко, айран, кислое молоко, топленое масло для обработки места таврения. Одним из старших в роду, как было сказано выше, роли участников таврения заранее были распределены. Одни обязаны были отлавливать, валить, связывать и удерживать животных. Другие, находясь у костра должны были подавать таврителю разогретые штампы-тавр и подтавроков. Главный персонаж акции - тавритель брал их быстро, но осторожно и выжигал знак. Пятый тут же поливает это место одним из дезинфицирующих средств, указанных здесь. Шестые сортировали тавренный и не тавренный скот. Седьмые в это время были заняты приготовлением обрядовых блюд, предназначенных специально к этому дню, а также традиционные национальные блюда. Обряд таврения у горцев завершался застольем с обрядовыми тостами с благодарением Бога за имеющиеся у них блага. Выражениями благодарности всем участникам и молитвой на соответствующие перспективы приплода в будущем. Застолье обязательно включало традиционные блюда и напитки. К празднику клеймения скота могли приурочить песни, танцы, скачки и другие состязания.

Заключение.

Наряду с другими документами, этнографическими источниками определенное значение в этногенезе имеют родо-племенные атрибуты - тамги. Этот материал особенно интересен и полезен при сопоставлении тамг этнических и субэтнических групп Северного Кавказа. Разумеется, совпадения тамг, особенно при значительных территориальных разрывах их носителей, могут быть случайными. Сопоставления правомерно проводить лишь в контексте с тщательно изученными историческими условиями, но и при этом этногенетическая значимость установленных параллелей требует

21)

дополнительной аргументации материалами из области языковых, археологических или этнографических явлений. В этом свете генетическое происхождение тамговых параллелей можно, кажется, считать доказанным, если, кроме тамг, совпадают другие показатели исторических источников.

Однако, в каком бы направлении не развивались будущие исследования, кажется, нет сомнения в том, что тамги - ценный и малоразработанный источник по этнической истории северокавказских народов, и, в частности, адыгов. При нынешнем уровне изученности тамги могут быть плодотворно использованы для выяснения этнических связей, направлений миграций в эпоху средневековья. Учитывая эти обстоятельства и то, что тамги имеют перспективу стать ценными источниками не только по этнической, но и по социальной истории, автор, во-первых, счел необходимым собрать и систематизировать, возможно, большое количество тамг по всем народам Северного Кавказа, во-вторых, широко использовать северокавказские тамги в качестве вспомогательного источника при этногенетических сопоставлениях и исследовании этнических процессов на Кавказе.

Появление института тамгапользования в загадочной форме (знак собственности и одновременно суеверно-магический символ) во времени может относиться к доклассовому обществу. Институт тамгапользования играл немалую роль в жизни горцев, ибо касался таких важных понятий, как собственность, право, родство, мораль и честь. Об этом свидетельствует пословица, например, у адыгов: «Дэмыгьэм л1ыгъэ и1эщ» - «Тамга честью обладает». Для функционирования данного института в обществах Северного Кавказа имелись благоприятные условия. Он был понятен многими поколениями горцев и всеми слоями общества. Все социальные процессы, особенно феодального периода истории Северного Кавказа закрепляли необходимость функционирования института тамгапользования. Соблюдение его канонов считалось признаком благопорядочности - не соблюдение же тоже соответственно находило в обществе соответствующую негативную оценку. Институт тамгапользования охватывает почти все слои общества; для социальных верхов он был крайне необходим. Поскольку именно он, как ни что, ярко демонстрировал их социальный статус.

Основными формами функционирования института тамгапользования

являлись: обычаи передачи железного штампа тамги из поколения в поколение

и обычай таврения. Конечно же, в классовом обществе институт

¿1

тамгапользования не мог служить панацеей от хищений, пропаж и подделок, но, тем не менее, он в течение веков регламентировал многие поступки, прививая навыки уважения к членам общества и их достояниям.

Список опубликованных работ по теме диссертации:

1. Яхтанигов Х.Х. К вопросу о пище кабардинцев в период таврения скота (XIX- нач. XX вв. //Молодежь и общественные науки. Изд. Каб.-Балк. Ордена Дружбы народов госуниверситет. Кабардино-Балкарский агромелиоративный институт. Нальчик, 1985. С. 195-198.

2. Яхтанигов Х.Х. Этническая общность народов Северного Кавказа по фамильным тамгам // Молодежь и общественные науки. Изд. Каб.-Балк. Ордена Дружбы народов госуниверситет. Кабардино-Балкарский агромелиоративный институт. Нальчик, 1985. С. 186-188.

3. Яхтанигов Х.Х. Об обрядовой пище кабардинцев в период таврения скота (XIX- нач. XX вв.)//Общественный быт адыгов и балкарцев. Нальчик, 1986. С. 142-148.

4. Яхтанигов Х.Х. Об использовании тамг у горцев Северного Кавказа (в пер. пол. XIX- нач. XX вв).// Культура и быт адыгов. Вып.7. Майкоп, 1989. С. 154-163.

5. Яхтанигов Х.Х. Северокавказские тамги (монография). Издание Консультативной фирмы «Лейтер-ибн-Марат». Нальчик, 1993. Юп.л.

6. Яхтанигов Х.Х. Северокавказские тамги, древние и современные.// Эльбрус. Нальчик, 2000, № 1. С. 106-109.

í ч

1

гъгт

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Яхтанигов, Хасан Хабасович

Введение.3

Глава I. Тамги и проблемы этногенеза адыгов.

§1. Исторические корни адыгов, абхазов и абазин.20

§2. Миграционные процессы XVIII-XIX вв.25

Глава П. Сословие-классовые и политико-династические связи.

§1. Адыгско-абхазско-абазинские и тюркские связи.46

§2. Кабардинско-тюркские связи.54

§З.Кабардинско-осетинские и вайнахские связи.57

Глава III. Из истории тамгопользования в XIX - начале XX вв.

§ 1. Традиция тамгопользования.69

§2. Знамена, перстни-печати, клейма.94

§3. Тамги в русских архивах XVII-XX вв-.107

Глава IV. Обычай и обряды таврения.

§1. Антропонимы. Подготовка.137

§2. Обряды таврения.142

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Яхтанигов, Хасан Хабасович

Актуальность темы исследования. Степень изученности проблемы.

Северный Кавказ - крупный этнографический регион, народы которого имеют наряду со своеобразием глубокую общность исторических судеб. Здесь происходили значительные события, касающиеся зачастую многих стран и народов. Важным направлением современной отечественной этнологии является изучение традиционных институтов народов нашей страны. Одним из них является традиция тамгопользования абхазско-адыгских народов: кабардинцев, черкесов, адыгейцев, абхазов, абазин, в среде которых прослеживается большая типологическая идентичность общественных институтов.

В XVII - начале XX вв. в быту народов Северного Кавказа большую роль играли так называемые тамги (тавра), т.е. знаки, выполнявшие самые разнообразные функции: от элементарного знака собственности, наносимого на вещи или тело животного до фамильного герба. Они вышивались на свадебном флаге, высекались на могильных памятниках. Еще на заре отечественного кавказоведения отмечалась необходимость сбора, систематизации и изучения тамг в целях изучения этнической истории нашего края. К сожалению, за единичным исключением проводившаяся работа сводилась главным образом к сбору и публикации небольших серий знаков.

При отсутствии достаточного количества письменных источников по истории, культуре народов Северного Кавказа, изучение тамг — является относительно достоверным историческим источником по этнической и социальной истории региона.

Тамговые знаки для северокавказских народов не только культурно-интегрирующая система, объединяющая их, но и социально-этнологический феномен, определяющий ментальность, аккумулирующий особенности миропонимания этноса. Тамги чрезвычайно информативны. Отражение целого круга идей и понятий в изображениях, их художественные данные, материал и техника изготовления, отношения между тамгами различных регионов, народов - все это делает тамги очень благодарным материалом для разностороннего изучения экономической и политической истории народов, их материальной и духовной культуры.

Изучение адыго-абхазских тамг поможет решить ряд социальных аспектов их истории: этногенез, этнические взаимосвязи класса феодалов. Комплексный подход к изучению истории тамг таит возможности раскрытия некоторых особенностей местного феодализма.

Материалы диссертационной работы показывают, что исследователям предстоит выявить все виды такого рода источников, разработать методики извлечения из них социальных, этнических, генеалогических данных, установить степень их достоверности.

Некоторые уникальные по своей значимости элементы адыгской культуры из-за отсутствия полных знаний о них могут исчезнуть, что отрицательно скажется на жизни общества, на сохранение духовных традиций, доставшихся от предыдущих поколений. В обычаях и обрядах тамго пользования как бы застыли нравственные духовные историко-культурные ценности. Необходимость возрождения национальной культуры детерминирует творческое изучение наследия прошлого и отбор из него лучшего для воспитания подрастающих поколений. Если же учесть, что межпоколенная передача тамги (тавра) сопровождалась традиционно соответствующей аннотацией, то можно сказать, что они являются разновидностью наследственной духовной памяти этноса, рода, фамилии, семьи.

Слабая изученность тамг северокавказских народов вызывает необходимость специального рассмотрения ее в данном случае у адыго-абхазских народов.

Возраст бытования специальных знаков - тамг1 (тавр) для мечения различных предметов собственности рода, фамилии, семьи, частных лиц на Северном Кавказе составляет по архивным документам более трех с половиной веков, а по археологическим данным - гораздо больше. Первыми, кто описал, зарисовал северокавказские тамги - являлись безвестные писари Конюшенных, Посольских приказов Русского государства, которые фиксировали партии лошадей, подаренных представителями народов Северного Кавказа русскому двору. Они по долгу службы подробно описывали тамги, масть, возраст, другие особенности подаренных лошадей. Ценность этих документов в том, что они являются своеобразными первыми малыми каталогами северокавказских фамильных тамг того периода. Говоря словами Е. Кушевой, эти документы позволяют «составить коллекцию тамг дагестанских и кабардинских владельцев на одно-два столетия древнее зарисовок Гильденштедта»2.

В самом деле, если тамга Д. Кантемира датируется последней третью XVIII .века, точнее 1722 годом, то по данным РГАДА тамга, зарисованная с лошади, подаренной русскому государству кабардинским князем Шолохом Сунчалеевичем, относится к 1630 г., на 142 года опережая «пионера о изучения кавказских тамг» - Д. Кантемира. Важность данного сообщения увеличивается и тем, что помимо самого рисунка тамги, сообщается имя его владельца и даже сторона лошади, на которой находится знак.

В начале 1790 г. академик П. С. Паллас зарисовал «56 преимущественно кабардинских тамг"4 и при этом сообщил «фамилии или имена 48 тамг»5. С. М. Броневский, опубликовавший эти знаки в своей книге в 1823 г., касаясь тамг в Кабарде верно заметил: «Каждый завод имеет своё клеймо или тавро»6. Правда, при этом он допустил неточность, назвав кабардинских князей, рода Шолох «первостепенными узденями»7.

В 1859 г. Ф.А. Коленати опубликовал 27 тамг, упомянув при этом самых известных кабардинских, абазинских владельцев тамг того периода: Шалох (Шолох), Трамкт (Трам) и Беслен. А в 1868 г. К. Костенков, издавший зарисовки калмыцких и кароногайских тамг, заявил, что среди них одна «встречается у кабардинцев»8.

Описание двадцати шести лучших пород горских лошадей Кавказа»9 было издано 1875г. В. Пржецлавским.

Более разнообразным оказался труд10 генерала А.П. Грамотина в конце 40-х г. XIX в., собравшего кабардинские, абазинские, карачаевские и осетинские тамги: всего 113 тамг.

Большим энтузиастом сбора и изучения кавказских тамг был Е.Т. Соловьев. При этом он явно преувеличивал, утверждая, что с помощью тамг можно «всегда безошибочно определить»11 какому народу принадлежат те или иные предметы старины.

H.H. Харузин собрал сведения о тамгах чеченцев и ингушей, заметив при этом, что среди них есть и такие, «рисунки которых заимствованы у кабардинцев»12.

В отличие от Е.Т. Соловьева, допускавшего возможность использования тамг как определителей этнической принадлежности того или иного предмета древности, К. Костенков и H.H. Харузин первыми заметили, что тамги могут пересекать этнические границы. Учитывая устойчивость традиции тамго-использования, мы допускаем, что тамговые знаки на «глиняных ковшах»13 древнемеотского племени наносились с целью фиксации собственности. С этой целью тамги ставились на посуду вплоть до начала XX века.

Работа Е.Д. Фелицына опубликовавшего, солидное собрание в 310 северокавказских тамг, дает представление о характере северокавказских тамг XIX века.

Незамеченной для большинства исследователей оказалась вышедшая на турецком языке книга 1892 г. Её автора - Улап Мустафа Махир сын Исмаила14, собрал 257 адыгских, абазинских, карачаевских, ногайских, армянских тамг. К достоинствам этой солидной коллекции следует добавить j и сведения автора о сословной принадлежности и этнического происхождения некоторых фамилий.

Исследуя балкарские тамги в 1907 г. H.A. Караулов опубликовал 22 тамги, принадлежавшие балкарским владельцам и первым отметил сходство графической основы части балкарских тамг с крымскими.

Самое обширное собрание в свое время собрал Р.Н. Костонянц, коллекция которого составила 342 тамги народов Кавказа.

Несмотря на многократные попытки автора этих строк, ненайденными по сей день остались карачаевские тамги, собранные в 1926 г. крымским краеведом О. Акчокраклы.

Вышеупомянутые авторы, чьи работы носили в основном собирательно-описательный характер, не ставили задач по изучению конкретных тем о происхождении, функциях, причинах сходства о сословной значимости горских тамг. Частично коснулись этой темы Е.Т. Соловьев, Е.Д. Фелицын, H.A. Караулов, Улап Мустафа. Работа первого советского исследователя горских тамг В.П. Пожидаева в этом отношении стоит особняком. Он создал гораздо более целенаправленный и обширный очерк «Кабардино-черкесская тамга и кавказский орнамент»15.

Но, несмотря на достоинства его труда, на наш взгляд В.П. Пожидаев явно преувеличивал историко-культурное значение кавказских тамг, полагая возможным «выяснить смысловое значение»16 тамговых знаков и одновременно считая их тотемными знаками. В.П. Пожидаев пришёл к выводу, что кавказские тамги вместе с сарматскими знаками Северного Причерноморья «положили начало глаголическому алфавиту древних славян»17.

Выступая против концепции В.П. Пожидаева И.И. Мещанинов в 30-х годах XX в. отрицал возможность кавказского происхождения сарматских знаков и сводил их к графике тотемических ячеек18.

Далее последовали публикации Б.А. Калоева, обнаружившего около 50 знаков в Дигории и около 40 в работах В.П. Невской и И.М. Шаманова19.

Весьма дифференцированно подошёл к изучению кавказских тамг исследователь Э.И. Соломоник, которая отрицала кавказское происхождение сарматских знаков, но допускала при этом возможность происхождения «кабардинских там г от сарматских»20.

Первое научное описание обычаев, связанных с обрядом таврения у

21 кабардинцев и видов тамг, дал Г.Х. Мамбетов . Он же впервые привел перечень традиционных и обрядовых блюд, приготовляемых специально к этому событию. Затем тему кабардинских тамг продолжил Х.М. Думанов22.

Большой вклад в сборе и изучении кавказских тамг сделан исследователем А.Ш. Джанибековым, чья коллекция в 52 ногайские тамги была зафиксирована в архиве Дагестанского научно-исследовательского института им. Г. Цадасы23.

По истории абазинских тамг самое большое исследование

О А опубликовано Ш.Ш Хурановым . Работа его выгодно отличается от предыдущих тем, что автор не ограничился научным описанием абазинских тамг, а в предлагаемой таблице предусмотрел возможность сравнить их аналогии у соседей-абхазов, ногайцев, туркмен, карачаевцев. Общность графических тамг, приведённых Ш.Ш.Хурановым с адыгскими тамгами, является дополнительным свидетельством единства этнической истории абазин, адыгов, и абхазов. Работа Хуранова Ш.Ш. является первой публикацией, пытавшейся установить дотюркское (абазинское) название тамги, так как «известны случаи замены исконных слов тюркизмами»25. Автор предполагает, что «словом, обозначавшим тамгу26 у абазин было «дзарна» .

В работе Ш.Ш. Хуранова имеются интересные сведения о традициях пользования тамгами у абазин, и предлагается таблица тамг, собранная в некоторых населённых пунктах Карачаево-Черкессии.

Из всех видов научных публикаций по кавказским тамгам, самой фундаментальной по объёму является работа профессора Л.И. Лаврова. В ней автор исследовал работы, предшествующие 1978 г., и для анализа собрал огромный каталог - до 1384 знаков, самый большой в литературе советского периода. В отличие от предыдущих авторов он дал первое объяснение ареала «кавказских тамг»28, предположив наличие его связи с «историей территориального распространения на Кавказе табунного коневодства»29. Вторая заслуга известного кавказоведа состоит в том, что он же первым предложил рассмотреть тамги не только как знак собственности, но более широко. При этом он выявил следующие её функции:

ОГ) а) тамга как «производственное клеймо - момент, когда владелец занимался улучшением породы и выводил свою породу; б) тамга как «подпись или печать»31 - когда её ставят на дверях кунацкой или под документом; в) тамга, выполняющая «роль герба»" ~ - когда её ставили на знамя или же когда высекали на могильном памятнике.

Появление тамги в эпоху родового строя Л.И. Лавров считает мало обоснованным, но, касаясь значения тамги в родственном аспекте, он объясняет: «Знак собственности, общий для всей фамилии, с течением времени становился графическим символом её, то есть гербом. Поэтому, когда родственные семьи вместо общего трафарета, обзаводились отдельными, то в таких случаях последние, как правило, оказывались либо одинаковыми по форме, либо отличались один от другого только деталями. Сходство тамг должно было подчеркивать принадлежность их владельцев

33 к общему родственному кругу» .

Видоизменение тамги в его научном очерке прослеживается и на фоне эволюции рода: «Фамильная тамга позволяла различать скот отдельных семей данной фамилии и могла быть заменена семейной тамгой, если внутри фамильные связи ослабевали34». Далее Л.И. Лавров объяснил причины совпадения формы тамг «у совершенно разных фамилий, даже у родственных народов»35 четырьмя причинами: во-первых, случайность, особенно, когда речь идет о знаках, представляющих собой простейшие геометрические фигуры, во-вторых, нередко зависимые сословия пользовались «тамгой своего владельца»36, в-третьих, после смерти присваивали их тамгу, порой имели общее происхождение, «хотя родственные связи между ними утрачены»37.

Процессы частичных ассимиляции, зафиксированные в тамгах, не выпали из поля зрения Л.И. Лаврова. Относительно сходства некоторых кавказских тамг с ногайскими и крымскими тамгами он писал, что часть из обладателей подобных тамг действительно происходила из ногайцев или татар» . Аналогичную связь он закономерно усматривает в исторической общности родственных народов: адыгов, абхазов, абазин. Здесь он занимает позицию, противоположную И.И. Мещанинову, писавшему, что сравнение тамг «ничего не дает»39, допуская элемент случайности в совпадении линейных знаков разных племен и районов. Тем не менее, Л.И. Лавров, сходство горско-кавказских тамг с сарматскими и боспорскими знаками считает элементом «культурной преемственности»40, что отрицается B.C. Драчуком. Л.И. Лавров в своем исследовании пошел дальше других ученых и вполне аргументировано считает, что есть основание утверждать «наличие генетической связи некоторых тамг с сарматскими знаками и с ногайско-татарско-среднеазиатскими тамгами и руническими знаками письменности»41.

Часть исследователей пытались до Л.И. Лаврова объяснить смысловое значение тамговых знаков, делая акцент на религиозно-тотемическую сторону. Л.И. Лавров, признавая возможность наличия в них «религиозно-магического символа»42, что у большинства тамг смысл рисунка «невозможно определить без риска перейти границы разумного»43. Кроме того, он пришел к важному выводу о том, что тамговые знаки представляют вариации примерно одного и того же комплекса исходных фигур: круга, лиры, дуги, подобия буквы «Д». Такой комплекс фигур у разных горских народов от Абхазии до Чечни встречается почти в одинаковых пропорциях Л.И. Лавров в этом справедливо усматривал результат тесных и длительных взаимосвязей «существовавших у разноязычного населения Кавказа, а в ряде случаев и взаимной ассимиляции»44.

Важным является вывод о том, что, по словам Л.И. Лаврова тамги могут «играть роль общественного исторического источника»45.

Большую исследовательскую работу, посвященную древним тамговым знакам Карачая опубликовал С.Я. Байчоров. Его труд является свидетельством того, что тамги являлись и символами гражданского статуса для проживания в конкретном населенном пункте, в подтверждении чего автор приводит каменные таблицы тамг. Очень удачно исследовательскую ценность тамг определил В.М. Батчаев, назвавший их «перспективным материалом для исторического анализа»46.

В противовес B.C. Драчук, отрицавшему генетическую связь кавказских тамг с сарматскими, и объявлявшему эти сходства «случайными, конвергенными»47, В.М. Батчаев аргументирует свою позицию тем научно-историческим фактом, что: «группы сармато-аланского этноса составляли в свое время один из основополагающих компонентов в формировании не только ирано-язычной осетинской народности, но и целого ряда других кавказских народов, в том числе адыгов и балкаро-карачаевцев»48.

Данная автором небольшая таблица сравнения сарматских знаков с балкаро-карачаевскими тамгами и рассмотрение их на фоне остальных горских тамг дают понять, что случайные сходства здесь минимальные. Отдавая дань научной объективности, В.М. Батчаев пишет о «недопустимости и обратной крайности, предполагающей генезис всей

49 совокупности кавказских знаков только от сармато-аланских» .

Полный тамговый перечень одного населенного пункта - селения Хамидия Терского района Кабардино-Балкарии, опубликовал A.A. Максидов50. Помимо тамг и подтавроков работа сопровождена генеалогическими схемами упоминаемых фамилий. Впервые приведены виды сечения лапок у домашних птиц жителями данного села.

Исследованию черкесских тамг посвятили свои работы В. Абитов, Ж. Дауров опубликовавшие несколько содержательных статей. Особняком в изучении черкесских тамг стоит последняя книга профессора И.Х. Пшибиева и А.И. Пшибиева51. Книга остается единственной и самой полной публикацией по черкесским тамгам, где приводится большой каталог черкесских тамг — 600 знаков, расположенных в алфавитном порядке с указанием их локализации и источников информации.

В опубликованных по данной теме работах при всех их плюсах, к сожалению, не был использован такой ценный материал, как архивные данные. Вне сферы внимания исследователей остались также такие информативные пласты, как народный фольклор и топонимика. ф Объектом исследования данной работы являются родовые, фамильные, семейные, личные тамги абхазо-адыгских народов, их ареал бытования, происхождение, значимость и их характеристика.

Предметом исследования являются процессы трансформации института тамгопользования абхазско-адыгских народов, традиции, обрядов связанных с ними, а также отражение в них этногенетических и сословных факторов.

Источниковая база исследования составляет фонды центральных и # местных архивов, опубликованные сборники документов, труды исследователей XIX-XX вв., фольклорные сюжеты, музейные коллекции:

Национального музея Кабардино-Балкарской Республики, Национального t музея Республики Адыгея. Особо важной группой источников являются фонды Российского Государственного Архива Древних Актов (РГАДА), Центрального Государственного Архива Кабардино-Балкарской Республики (ЦГАКБР), Центрального Государственного Архива Республики Адыгея (ЦТАРА), Центрального Государственного Архива Республики Северная ^ Осетия-Алания (ЦГА РСО-А), Архива Дагестанского Научно

Исследовательского института истории, языка и литературы имени Г. Цадасы (АДНИИИЯЛ им. Г. Цадасы). Документы архивов, по составу подразделяются на дипломатические, административные, судебные, военные и спортивные. Из числа опубликованных трудов следует выделить работы Л.И. Лаврова. В.П. Пожидаева, Г.Х. Мамбетова, Ш.Ш. Хуранова, И.Х. Пшибиева, A.A. Максидова.

Методы исследования: В работе над диссертацией мы опирались, на следующее методологические принципы:

- принцип историзма. В изучении каждого явления общественной жизни у того или иного народа необходимо учитывать конкретные исторические условия его бытования - лишь при этом возможен объективный подход; принцип универсальности истории. Развитие человечества имеет свои за-кономерности, не отрицающие при этом наличие особенностей у разных народов;

- принцип функциональности. Каждый общественный институт имеет свою важную функцию. Цель исследования - выявить эту функцию у института тамгопользования;

- принцип системности. Каждый институт надо рассматривать во вовзаимодействии со всем комплексом общественных институтов изучаемогосоциума. В данном случае институт тамгопользования связан с традициями щ1ыхьэху - взаимопомощь, зэгъунэгъу - соседство, зэуэтэрэгъу - кошевое объединение.

Цель исследования состоит в изучении института тамгопользования у адыгов.

Цель исследования требует выделить следующие основные задачи:

- выявить причины бытования института тамгопользования,

- рассмотреть взаимосвязь этнических и сословно-династических аспектов,

- показать символизм тамговых знаков,

-изучить обычай и обряды тамгопользования.

Практическая значимость работы. Материалы диссертации могут быть использованы в создании научно-обоснованной обобщающей картины многовековой эволюции института тамгопользования как одного из элементов культуры адыго-абхазских народов. Работа может найти практическое применение при решении задач преподавания спецкурсов и спецсеминаров в вузах, в создании учебных пособий по народной культуре, этике, нравственному воспитанию, организации и проведении праздников и торжеств.

Научное значение и новизна работы состоит в том, что впервые в адыговедении предпринята попытка целостного описания и научного изучения такой подсистемы адыго-абхазской культуры как институт тамгопользования. Нам удалось обобщить большой фактический материал, содержащийся в разных источниках.

Его анализ позволяет прийти к заключению о типологической идентичности традиционных общественных институтов в адыго-абхазской среде.

Хронологические и географические рамки работы.

Нижней временной границей исследования является 1630 год, когда впервые документально зафиксирована тамга на лошади кабардинского князя Шолоха Сунчалеевича подаренной русскому царю Михаилу Романову. Однако если учесть, что кабардино-русские отношения были весьма тесны с середины XVI в. и давность традиции северокавказских феодалов дарить коней при посольских миссиях, то в действительности этой датой может оказаться середина или же вторая половина XVI в.

Верхняя же хронологическая граница - 20-е годы XX в., начало периода революционной экспроприации скота у владельцев и постепенного угасания традиций, связанных с тамгопользованием. Поскольку в работе частично затрагиваются знаки сарматского времени, то фрагментально охватывается и древность.

Тема исследования географически не ограничивается одними лишь территориями проживания адыгов (черкес), а охватывает всех соседей, с которыми они находились в многовековом историко-культурном контакте.

Сюда входят: Абхазия, Чечня, Ингушетия, Осетия, Дагестан, Ставропольский край, Краснодарский край и частично черкесская диаспора: Турция, Сирия, Иордания. Подобное географическое разнообразие объясняется тем, что многие тамги также как и их носители, не знали этнических границ не только внутри северокавказского региона, но и даже по обе стороны Кавказского хребта.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на совместном заседании кафедры истории народов Кабардино-Балкарии КБГУ, отдела этнологии и отдела источниковедения и генеалогии Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований. Опубликованы 4 статьи и монография. Основные положения диссертации изложены в публикациях общим объемом 11 п.л.

Структура исследования. Диссертационная работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы, словаря, списка сокращений, и информаторов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Адыгские тамги"

Несмотря на относительную стабильность и схожесть циклов обряда

таврения в разных регионах, следует отметить и ряд особенностей,

порожденных следующими факторами:

1. Ландшафтно-географические, ночвенно-климатические условия. 2. Тип зон: степная, предгорная, горная. 3. Количество и вид скота. 4. Перечень сословий данного пункта. 5. Сложившиеся между ними традиции. 6. Размер населенного пункта. 7. Близость пастбищ, водоемов, укрытий. 8. Наличие стройматериалов. 9. Техническая оснащенность владельцев скота. Для участников обряда, по давно установленному обычаю, готовили

хумахъсымэ (бузу из пшена), мэрэмэжъей (медовую бузу из пшена) -

традиционные напитки и разные кушанья. Если в данном хозяйстве не было

женщин, умеющих нриготовить бузу (дамыгьэтедзэ махъсымэ), «приглашали известную мастерицу, под руководством которой готовился напиток» 25. Нередко она оставалась в доме на несколько дней, наблюдая за

приготовлением теста, его составом, выпечкой, закваской, добавлением меда

или сахара и т.д. Одно из специальных блюд - шы къазы - адыги и их соседи готовили

ночти по одному рецепту, содержаш;ему одни и те же компоненты. Технология приготовления состояла в следуюш^ем. Вынув толстую кишку, ее

тш;ательно промывали, вывернув, мыли вторично. После закладки фарша

оболочку с обоих концов протыкали палочкой и прочно перевязывали

дратвой. Для приготовления фарша грудную часть туши раснускали таким

образом, чтобы сохранить целость реберной кости: их разделяли, оставляя на

каждом равномерный слой мяса и жира. В таком виде ребра со специями

закладывали в толстую кишку. То же блюдо с названием казы"*^ по 24 штуки

с туши (по числу ребер) известно киргизам и другим народам Средней Азии. Перед закладкой фарш тш,ательно перемешивали со специями,

заготовленными в отдельной посуде (соль, перец, лук, чеснок, чабрец). В Верхнем Курпе (бывшее Инароково) Терского района в шы къазы

добавляли иногда корень черемши. В селении Урвань (бывшее Мисостово)

Урванского района фарш готовили из нечени и жира. Разные рецепты и варианты технологии приготовления шы къазы

встречались и в рамках одного села. В упоминавшемся же Каменномостском,

известен способ, когда недоваренную конину, смешав со специями,

укладывали в деревянную кадку на зиму. Встречались варианты и тепловой

обработки этого блюда. В Нартане (бывшее Клишбиево) Чегемского района

извлеченное из кадки мясо варили или жарили на сковороде, а в селении

Хамидие (бывшее Ханцево) Терского района обычно конину вялили в

очажной трубе в течение 7-10 дней. Часто мясо окуривали широко

распространенным способом: крапивным дымом, имевшим и

антисептический эффект. Блюда из конины, разумеется, не являются этнокомпонентом сугубо

адыго-карачаево-балкарской локализации, носкольку с незапамятных времен

пиш;а из конины известна множеству народов Евразии^^, но, тем не менее. термины «шы къазы», «шы къэрэн» являются адыго-тюркскими,

происходящими от адыгского шы - лошадь и тюркских къарын - живот и

къазы - колбасы. К дню таврения скота готовили фактически все виды колбасных

изделий. Нэкуль отличался от шы къазы тем, что его готовили «из нутряного сала, размельченной нечени и мелких кусочков мяса» . Любимым хлебом, являюш,имся обязательным элементом многих

обрядовых действ, «был мэжаджэ»29 (мижаги - у балкарцев). Его распространенным названием ху мэжаджэ (хлеб из пшеничной муки). В

зависимости от обряда менялось его название: вак1уэ мэжаджэ - хлеб для

пахоты; мэкъуауэ мэжаджэ - хлеб для сенокоса; лъэтеувэ мэжаджэ - хлеб

первого шага ребёнка. Принципиальный разницы между дамыгьатедзэ

мэжаджэ - обрядового хлеба к дню таврения и остальными нет, правда,

первый отличался меньшим размером. Технология приготовления этого

вида хлеба в разных местах имела свои особенности. В селении Чегем I

(бывшее Куденетово) Чегемскогоо района, Кенже, Кызбурун II (бывшее

Исламово) Баксанского района обрядовый хлеб называли пхъуэхуей

мэжаджэ (березовый мэжаджэ). Для его выпечки на раскаленный пол очага

клали широкий обруч из березовой коры, концы которого скреплялись. В

образовавшуюся емкость, которая могла быть «четырехугольной или круглой формы»30, помеш;али тесто, сверху тоже покрывали берестой,

либо крышкой от сковороды. Упакованное таким образом тесто

обкладывали горячими углями и выпекали. А в селениях Урвань (бывшее

Мисостово) Урванского района, Лечинкай (бывшее Тохтамышево)

Чегемского района такой хлеб называли просто пхъафэ мэжаджэ (мэжаджэ из

коры дерева), поскольку из-за отсутствия березы на его выпечку шли другие

деревья - кора яблони, груши, белолиста. Аналогичный обрядовый хлеб у абазин описан Е.Н. Даниловой: «В земле вырывали яму, в ней разводили огонь. Когда земля прогревалась,

разгребали угли, выгребали золу и в середине ямы ставили пшенное тесто в

специальной форме из коры липы. Сверху тесто закрывали липовой же корой

и замазывали глиной. После этого яму засыпали горячей золой, сверху

разводили огонь и оставляли на ночь. Наутро ачагъвара мгял был готов»" '^

[58, с. 47]. В селениях Ерокко, Старый Лескен (бывшее Анзорово)

Урванского район, Арик (бывшее Борукаево) Терского района испеченный

на углях хлеб назывался губора, что связано с географической близостью

осетин-дигорцев, из языка которых слово пришло в кабардинский язык. Выпеченный таким образом хлеб впитывал аромат коры,

ароматические свойства улучшали его вкусовые качества. Этот способ

помогал избежать инородных попаданий из очага. На наш взгляд, именно,

этот факт способствовал сохранению технологии, и после появления

металлических сковород. Хлеб, испеченный «на углях»"^ ", «на золе»"'"^ ,

встречался и в карачаево-балкарской среде, как об этом писали очевидцы. Но

здесь практиковалась иная, оригинальная техника, заключавшаяся в

использовании специальной железной пластинки с ручкой (арауан)"^ "*. Она не

была рассчитана на выпечку толстых изделий, а служила для выпечки

лакумов, хичинов. На арауане хлеб можно было класть на угли после

появления корочки, а если позволяла толш;ина, выпекать на ней самой. Любимым обрядовым напитком был дамыгъэтедзэ махъсымэ (буза к

дню таврения). Как правило, это ху махъсымэ (пшенная буза). Известен

иболее крепкий вариант «приготовленный на меду, вкусом сладкий, но чрезвычайно крепкий...» ^^. СЛОВАРЬ ОБРЯДОВЫХ, ТРАДИЦИОННЫХ БЛЮД:

Обрядовый хлеб

(каб) Мэжаджэ,

(черк) Мэжаджэ,

(абаз) Мгял. Буза медовая

(каб) Махъсымэ,

(черк) Бахъсымэ,

(адыг) Бахъсымэ,

Буза медовая многолетняя

(каб) Мэрэмэжьей,

(черк) Мэрэмэжьий,

(адыг) Мэрэмзий. Крутая просяная (кукурузная) каша, служащая вместо хлеба

(каб) Шастэ,

(абаз) Бастэ,

(абх) Абыстэ. Мясо, жареное в соусе

I (каб) Лыбжьэ,

(черк) Лыбжьэ,

(ног) Либже,

(карач, балк) Либже,

(осет) Ливзе. Сыр копченый, сапеточный

(каб) Матэкхъуей,

(черк) Матэкхъуей,

(ног) Матокоя. Кобчик овец

(каб) К1апэлей,

черк) К1апелей,

(ног) Кепелей. Халва домашняя

(каб) Хьэлыуэ,

(адыг) Хьэлауэ,

(абх) Ахалуа,

(карач, бал к) Хъалуа,

(осет) Калуа. Пирог с мясом, сыром, овощами

(каб) Хъыршын,

(черк) Хъыршын,

(карач, балк) Хъичин,

(осет) Фыдчин. Чурек

(каб) Чыржын,

(карач, балк) Гыржын,

(осет) Кардзын,

Сольтисон

(каб) Нэкулъ,

Примечания

1. Думанов Х.М. Обычное имуш;ественное право кабардинцев. Нальчик-Эльбрус, 1976. с. 82. 2. Кунижева Л.З. Некоторые вопросы из истории народов

скотоводства абазин XIX - начала XX вв. // Проблемы этнической истории

народов Карачаево-Черкессии. Карачаево-Черкесский НИИ ЭИЯЛ.

Черкесск - 1979, с. 69. 3. Инал-Ина Ш.Д. Земледелие и скотоводство у

абхазов.//Материалы к историко-географиечскому атласу Грузии. АНГруз. ССР., Абхазский институт языка, литературы и истории,

«Мецниереба», Тбилиси, 1986, с. 166. 4. Указ. соч. с. 166

5. Абрамов Я. Кавказские горцы. Краснодар, 1927, с. 27. 6. Пожидаев В.П. Хозяйственный быт Кабарды. Воронеж, 1925. 7. Мамбетов Г.Х. Некоторые формы взаимопомощи, связанные с

хозяйственным бытом кабардинцев во второй половине XIX вв. УЗ КЕНИИ,

Нальчик, 1974, с. 59-80. 8. Думанов Х.М. Указ. соч. 9. Лавров Л.И. Кавказская тамга. Историко-этнографические очерки

Кавказа. Л-д.: 1978, с. 91-174. 10. Коков Дж. Н. Из адыгской (черкесской) ономастики. Нальчик Эльбрус, 1983 с. 104

11. Коков Дж.Н., Шахмурзаев СО. Балкарский топонимический

словарь. Нальчик, 1970, с. 170. 12. Меретуков К.Х. Адыгейский топонимический словарь. Адыгейское отделение Краснодарского книжного издательства. Краснодар,

1981, с. 143. 13. Указ. соч. с. 149. 14. Указ. соч. с. 162. 15. Тхайцухов М.С. Очерки истории абазин XVIII-XIX вв. Сухуми,

1992, с. 150. 16. Коков Дж. Н. Указ. соч. с. 101

17. Пожидаев В.Н. Указ. соч. с. 37. 18. Указ. соч. с. 37. 19. Мамбетов Г.Х. Материальиая культура сельского населения

Кабардино-Балкарии, с. 29. 20. Ножидаев В.Н Указ. соч. с. 37. 21. Указ. соч. с. 37. 22. Мамбетов Г.Х. О гостеприимстве и застольном этикете

адыгов.//Ученые записки Адыгейского НИИ языка, литературы и истории. Майкоп, 1968, т.VIII, с. 241. 23. Указ. соч. с. 238. 24. Указ. соч. с. 229. 25. Указ. соч. с. 233. 26. Юдахин К.К. Киргизско-русский словарь. Москва, изд. Советская

энциклопедия, 1957, с. 317. 27. Батчаев В.М., Ванштейн. К проблеме кочевнического комплекса

в традиционной культуре горцев Кавказа (Балкария и Карачай)

//Этнография и современность. Каб.-Балк. Ордена, "Знака почета" НИИИФЭ

при Сов. Мин. КБАССР, Нальчик, 1984, с. 157. 28. Мамбетов Г.Х. Указ. соч. с. 356. 29. Мамбетов Г.Х. Нища в обычаях и традициях кабардинцев и

балкарцев. Вестник КБ НИИИ. Нальчик, 1972 №6, с. 194. 30. Мабметов Г.Х. Материальная культура.. .с.343. 31. Данилова Е.Н. Абазины. Москва, 1984, с. 47. 32. Гарданов В.К. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях

европейских авторов XIII-XIX в.в. Нальчик, 1974, с. 429. 33. Указ. соч. с. 429. 34. Мамбетов Г.Х. Указ. соч. с. 344. 35. Хан-Гирей. Записки о Черкессии. с. 344. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Появление института тамгонользования в частичной форме во

времени может относиться к доклассовому обществу. Позднее, когда тамга

стала конкретным атрибутом частной собственности и одновременно

суеверно-магическим символом, институт тамгапользования почти без

особых радикальных изменений дожил до первой четверти XX века. Причины сохранения и консервации института тамгопользования следует

искать в экономических, политических укладах народов Северного Кавказа. Частные потрясения социально-экономического плана требовали

специального механизма, иллюстрирующего и узаконивающего, точнее

подтверждающего право того или иного рода, фамилии, семьи, индивида на

ту или иную форму собственности. Таким универсальным механизмом и

явился институт тамгопользования. Одна из положительных сторон адыгских тамг состоит, например, в

том, что по ним частично прослеживаются некоторые миграционные

процессы адыгских субэтносов, происходивших в ходе этногенеза адыгского

этноса. Особенно в этом вопросе хорошо просматривается инфильтрация

абазин в кабардинское общество. Информативность тамг также касается

многих вопросов политико-династических, сословно-классовых и

родственных отношений, которыми были связаны не только часть адыгских

племен и династии, но и с соседними народами: абазинами, ингушами,

чеченцами, осетинами, балкарцами, карачаевцами, ногайцами кумыками и

другими народами Северного Кавказа. Тамговые совпадения некоторых

родов могут указать о вековой давности историко-этнического единства. Тамговые знаки являются структурной частью наследственной памяти

племени, рода, семьи. Свое классическое назначение - сословно-владельческий символизм

феодального общества, тамги несли по нашим материалам с первой

половины XVII до начала XX вв. В конфликтных вопросах связанных с

установлением подлинного владельца скота или иного предмета, как

правило, фамильная тамга являлась единственным аргументом. Поэтому они строго фиксировались в специальных журналах

сельских правлений. При практиковании у горцев метода

коллективного ручательства за нринадлежность той или иной тамги

конкретному лицу тамга выступала как инструмент коллективной защиты

имущества. С установлением на Северном Кавказе русской судебной

администрации она не сочла нужным изменить юридический статус тамги

в адыгском обществе, ибо и она убедилась в рациональности её

функционирования. В сфере русского казачества тоже практиковалось

таврение животных, но в отличие от северокавказских горцев из-за

отсутствия здесь древних родовых тамг - в ходу были русские буквы -

инициалы свои или родителей, или же варианты тамги известных горских

соседей. Архивные документы подтверждают сведения из

полевого материала автора о существовании у адыгов

разновидности тамг, размещаемой на губе лошади, «пащЬжьэ» (жженная

губа). Ознакомление с архивными фондами о тамгах показали,

что документы эти являются ценным источником по этнографии адыгов, а

также для изучения юридически правового состояния их прошлого. В отличие от других общественных институтов адыгского общества

таких как: гостеприимство, аталычество, наездничество, - в большей массе

случаев институт тамгопользования оказывался зафиксированным в

письменных документах: дипломатических, судебных, военных и

спортивных, через коих и дошли до сегодняшних исследователей. Его важная составная часть - обряд таврения явился настояш,ей

школой для молодежи, носкольку она, участвуя в нем, нолучила возможность

видеть весь нроцесс обряда, от отлова и сортировки животных до его

завершаюш,его этапа - застолья. В этом обряде молодежи прививались

навыки необходимые для занятия в будуп2;ем довольно трудным, но

полезным делом животноводством. Ввиду того, что ни одно застолье не обходилось без фольклорно хореографического элемента: песен, преданий, наставлений по народной

традиции, танцев, словом всего того, что накоплено адыгской

этнопедагогикой, то обряд этот имел немаловажное значение для духовного

и нравственного воспитания нового поколения. Он играл немалую роль, ибо касался таких важных понятий, как

собственность, право, родство, мораль и честь. Об этом свидетельствует

пословица, например, у адыгов: «Дэмыгъэм л1ыгъэ и1эш:» (тамга честью

обладает). Для функционирования данного института в обшествах Северного

Кавказа имелись благоприятные условия. Он был понятен многими

поколениями горцев, и всеми слоями обпдества. Все социальные процессы,

особенно феодального периода истории Северного Кавказа закрепляли

необходимость функционирования института тамгопользования. Соблюдение его канонов считалось признаком благопорядочности

несоблюдение тоже находило в обш;естве соответствуюшую негативную

оценку. Резюмируя изложенное выше следует заметить:

1 - резкое сокращение этнической территории адыгских субэтносов,

2 вековое физическое истребление и изгнание населения в пределы

Османской империи. 3 - разрушение традиционного уклада животноводчества,

4 невозможность имения прежних традиционных масштабов

поголовья и пастбиш;,

5 - отдача прежних угодий пришлому населению

6 постепенное размывание сословие-классовых канонов

гарантировавших правила института тамгопользования до такой степени, что

князья метили на лошадях места предназначенные дворянам,

7 исчезновение носителей самих тамг фамилии веками

выраш,ивавших знаменитых собственных лошадей. 8 - ориентация части населения на товарно-денежное ноприш;е

9 наличие многочисленных постов и карантинных застав,

запреш;авших как перемепдение самим горцам, так и перегон скота и доставку

соли, все перечисленные факты хорошо видны на примере Кабардинского

обп],ества. Из которого явствует, что институт тамгопользования, как один из

элементов инфраструктуры адыгского обш;ества с включением адыгов в

колониальную систему русского царизма был обречен, ибо «нанесенный ею удар был столь значителен, что есть все основания говорить о кризисе

подорвавшем всю институциональную инфраструктуру Кабардинского

феодального обш,ества»\

Конечно же, в классовом обш;естве институт тамгопользования не мог

служить панацеей от хиш;ений, пропаж и подделок; но, тем не менее, он в

течение веков регламентировал многие поступки, прививая навыки уважения

к имуществу членов обп],ества. Примечания

1. Кажаров В. X. Традиционные обш;ественные институты кабардинцев и их

кризис в конце XVIII - первой полови XIX вв. Нальчик. Издательский центр

ЭЛЬ-ФА-1994г. 4.

Список научной литературыЯхтанигов, Хасан Хабасович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Инал-Ипа. Абхазо-кабардинские этнографические параллели. Вопросы Кавказской филологии. Нальчик. 1982 с. 77

2. Кабардино-русские отношения. М 1957 т. 2 с. 152.3. Указ соч. с. 35.4. Указ соч. с. 97.5. Указ соч. с. 97.6. Указ соч. с. 369.

3. Данилова Е.Н. Абазины. М 1984, с. 121.

4. Чачхалия Д. Хроника абхазских царей. Ж. Абхазия. Сухуми, 199522, с. 22.

5. Лавров Л.И. Кавказская тамга, с. 106.

6. Кабардино-русские отношения. Т.1. с. 57-58, 63.

7. И.Гарданов В.К. Адыги, карачаевцы, балкарцы в известиях европейских авторов ХШ-Х1Х вв. Нальчик, 1974. с. 232.

8. Марзоев И.Т. Кабарда Осетия родственная солидарность.Журнал Эльбрус. Нальчик, 1999, № 1. с. 190

9. Кабардино-русские отношения, т. 2. с. 198.14.Указ.соч. т.2. с. 114.15. .ЦТА КБР ф. 40 т. 1 д.1.т-2. л. 145.

10. Большая советская энциклопедия М 1972, т - 8 с. - 360.17. ЦГА КБР ф-40 тЛ.л. 20.

11. Бушуев С.К. Борьба горцев под предводительством Шамиля М.Л.: 1939, с.150.

12. Лавров Л.И. Кавказская тамга, с. 32.

13. Максимов Е. Туземцы Северного Кавказа. Владикавказ, 1892. в.1,с.12

14. Кочекаев Б.Б. Соц. эконом, и полит, развитие ногайского общества Алма-Ата, 1973, с. 138.

15. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. с. 220.

16. Бушуев С.К. Указ. соч. с.150.

17. Баразбиев М. И. Карачаево-балкарские фамилии адыго-абхазского происхождения. Ж. Эльбрус. Нальчик. 1999, №1. с. 135-144.

18. КБР ф-40. оп 1.д 18. л. 153.

19. ЦТ А КБР ф.2. оп.1. д.39. Л.43-об.

20. Виноградов В. Б. Время, горы, люди. Грозный, 1980, с.48.28. Указ. соч. с.51.29. История КБР, т. 1, с.69.

21. Балкаров Б.Х. Адыгские элементы в осетинском языке. Нальчик, 1965,с.6.

22. Волкова Н.Г. Этнокультурные контакты народов Северного Кавказа в общественном быту .//Кавказский этнографический сборник. М. Наука 1989 №9, с. 136.

23. ЦГАРСОА. Ф-262. on -1 д. 12 л - 67.

24. Осетины глазами русских и иностранных путешественников XIII-XIX в. в. СОНИ Сев. Кав. Книж. Изд. Орджоникидзе 1967. с. 145,154.

25. Кокиев Г.А. К вопросу об аталычестве. Ж-л Революция и горец остов, 1929,№3.с.52.35.

26. Мирзоев И.Т. Кабарда Осетия, родственная солидарность. Нальчик, ж. Эльбрус, 1999, №1. с. 189.

27. Максимов Е. Вертепов Т. Туземцы Северного Кавказа, вып. 1.,осетины, ингуши, кабардинцы. Владикавказ, 1892. с. 11.

28. Тотоев Ф.В, Состояние торговли и обмена в Чечне в XVIII в. 40г. XIX в.в Чечне. Изд. Сев. Осет. НИИ, Орджоникидзе, 1966, т XXV. с. 137.

29. Волкова Н.Г. Указ соч. с. 154.

30. Гарданов В.К. Материалы по обычному праву кабардинцев. • Нальчик, 1956, с. 11.

31. Блиев М.М. Присоединение Северной Осетии к России. Орджоникидзе,1959, с. 26.

32. Мамбетов Г.Х.Взаимоотношения Кабарды и Балкарии с соседними народами в XVI-XVIII вв. //История Кабардино-Балкарской АССР. т.1. изд. Наука, Москва. 1967, с. 179.42.Указ соч. с. 179.

33. Указ соч. с. 181. ® 44. Указ соч. с. 181.45 .Кабардино-русские отношения, т. -1, изд. АН СССР, КБНИИ, Москва,1957, с. 84.

34. Мамбетов Г.Х . Указ соч. с. 181.47.Указ. соч., с. 180.48.Указ. соч., с. 18049.Указ, соч., с. 180.ф 50. Указ.соч., с.180.

35. Харузин H.H. Заметки о юридическом быте чеченцев и ингушей. Сборникматериалов по этнографии, издаваемый при Дашковскомэтнографическом музее. Москва, 1888, выпЗ, с. 134.

36. Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 133.

37. Каждый владелец скота и лошадей обязан иметь книжку удостоверение.

38. Покупка и продажа скота и лошадей без предъявления покупателем и продавцом без книжек удостоверений и продаваемого животного не допускается.

39. Купля и продажа скота заносится в книжки тем начальником участка или полицейским управления, которым о купле и продаже. (далее текст отсутствует)

40. Если купля или продажа совершена не на участке, к которому # принадлежит житель, по возвращении в участок он обязан не позже как вдвухнедельный срок заявить своему начальнику участка о произошедшей перемене, который о заявленном делает отметку.

41. Атажукины самостоятельная линия.

42. Княжеский род Мисостовых распался на Касаевых, Наурузовых, Иналовых, Карамурзиных и Адильгериевых.

43. Бекмурзины на Мисостовых и Ажгериевых.

44. Знамя кабардинского полководца, наиба Малой Чечни Мухаммад-МирЗы Анзорова: «отбито русскими войсками при штурме аула Гехи в Малой Чечне в 1849году. Хранится в Национальном музее города Баку».

45. Знамя верховного князя Кабарды Кучука Джанхотова: «хранится в музее-квартире А.П. Ермолова города Тамбова».

46. Знамя кабардинских князей Кайтукиных: «взято в качестве трофея при разгроме ставки крымского хана в Бахчисарае в конце 18 века. Хранится в историческом музее города Севастополя».

47. Знамя кабардинских князей Бекмурзиных: «хранилось в музее-квартире А.П.Ермолова города Тамбова. Ныне утеряно».

48. Знамя кабардинских князей Мисостовых: «хранится в Историческом музее города Севастополя».

49. Знамя кабардинских князей Мударовых: «отбито русскими войсками в ходе сражения на реке Терек в 1816 году. Хранится в военно-историческом музее города Москвы».

50. Знамя кабардинских князей Хатохшоковых (Атажукиных): «хранилось в Государственном Историческом музее города Москвы. Ныне утеряно».

51. Знамя кабардинских князей Талостановых: «отбито русским стрелецким отрядом в битве на реке Малка в 1642 году, хранилось в кунсткамере города Санкт-Петербурга. Ныне утеряно».

52. Знамя кабардинских князей Геляхстановых: «отбито русскими войсками в битве на реке Малка в 1641 году. Хранилось в кунсткамере города Санкт-Петербурга. Ныне утеряно».

53. Объединенное знамя кабардинских князей Шолоховых и Мударовых: «отбито русскими войсками Артемий Шишмарёв в битве на реке Малка 28 июня 1641 года, хранилось в кунсткамере города Санкт- Петербурга. Ныне утеряно».

54. Знамя кабардинских князей Ахловых: «хранится в Военно-Историческом музее города Москвы».

55. Знамя кабардинского народа: «взято русскими войсками под командованием генерала Глазенапа в битве на реке Баксан в 1805 году.Хранилось в кунсткамере города Санкт-Петербурга. Ныне утеряно»96.

56. Знамя объединенных племён Черкессии периода Русско-Кавказской войны: «хранится в Национальном музее республики Адыгея (инв. номер 5203)».

57. Знамя шапсугского народа, взятое русскими войсками при штурме черкесами Абинского укрепления, хранится в Национальном музее республики Адыгея «инв. номер 5204».

58. Знамя натухайского народа взятое русскими войсками в том же бою хранится в Национальном музее республики Адыгея «инв. номер 5205».