автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России

Полный текст автореферата диссертации по теме "Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России"

Санкт-Петербургский Государственный Университет

0050131

На правах рукописи

4*-, С*/.

Сидорчук Илья Викторович

Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России

(1914-1930 гг.)

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

2 2 [.'!.'.? ^¡2

Санкт-Петербург, 2012

005013179

Работа выполнена на кафедре истории западноевропейской и русской культуры исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Руденко Юрий Константинович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, заведующая научным

архивом Института истории материальной культуры РАН (СПб) Длужневская Галина Вацлавна

кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XIX века - начала XX века Исторического факультета МГУ (Московский государственный университет им.

М.В. Ломоносова) Ганда Федор Александрович

Ведущая организация: Российская Национальная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина

Защита диссертации состоится «19» апреля 2012 года в часов на заседании

диссертационного совета Д.212.232.57 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская, д. 5, ауд. 070). С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «_»_2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

А.В. Петров

Общая характеристика работы

Актуальность темы

Актуальность данной темы определяется тем, что в отечественной исторической науке очень слабо разработан вопрос о взаимосвязи академической концепции человека и общества с государственной культурной политикой и «социальными экспериментами» рубежа XIX - XX веков. Далеко не полно и необъективно проанализирована роль академических ученых в становлении культурной политики советской власти периода 1917 - 1930 гг. При этом фактически не становились объектами изучения и попытки влияния академического сообщества на культурную политику императорского периода. Не анализировался должным образом интересующий нас вопрос о тенденциях в развитии концепций гуманитарных научных учреждений в данную эпоху, их самопозиционирования.

Объект исследования

Объектом исследования является взаимосвязь академической концепции человека и общества с культурной политикой государства за период с 1914 по 1930 гг., проблема адаптации «старой» науки и ученых «старой» школы в новых постреволюционных политических условиях, роль ученого сообщества в становлении культурной политики исследуемого периода, проблема механизмов реализации проектов, направленных на развитие антропологических дисциплин в контексте социально-политических изменений, общая динамика процессов в области гуманитарных наук.

Предмет исследования

Предметом исследования является деятельность и развитие ряда ведущих гуманитарных учреждений страны, на примере которых можно рассмотреть особенности взаимодействия ученого сообщества и власти в исследуемый период: Государственной Академии истории материальной культуры, Яфетического Института и Института по изучению Мозга и Психической Деятельности.

Хронологические рамки исследования

Хронологические рамки исследования определяются как решаемыми в нем задачами, так и исходными предпосылками. Именно с 1914 г. начинается строительство «большой науки», которое, замедлившись при Временном правительстве, с новой силой начинает развиваться после прихода к власти большевиков. Также принципиально важно для нас было показать преемственность послереволюционной науки с дореволюционной, для чего была отодвинута нижняя граница исследования. Кроме этого, именно данная граница более приемлема при историко-культурном подходе к рассмотрению проблемы. Исследуя науку в контексте развития культуры периода, не представляется допустимым ограничивать рамки работы лишь послереволюционными событиями.

Выбор верхней границы приходится признать достаточно условным. Общепринятой периодизации как для истории гуманитарной науки в целом, так и для истории многих отдельных дисциплин (в частности, археологии или языкознания) нет, что делает любой выбор относительным. В нашем случае, датой 1930 г. мы обозначили кардинальную перестройку отношения государства к науке,

активизацию идеологической борьбы и, в конечном счете, торжество агрессивного марксизма, подразумевавшую необходимость тотального перевода науки на марксистские рельсы и непосредственно связанного в исторической памяти с началом чисток и репрессий в отношении ученых «старой» школы.

Цель исследования

Настоящая работа ставит своей целью изучить основные особенности развития отечественной гуманитарной науки сквозь призму государственной политики за период с 1914 по 1930 г., степень влияния ученого сообщества на культурную политику страны и особенности взаимоотношений научной элиты с властью. Планируется выделить и проанализировать вопрос о тенденциях в развитии концепций высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений в данную эпоху, их самопозиционирования, отталкиваясь от комплексного анализа корпоративной истории и психологии ученого сообщества.

Поставленная цель потребовала решения следующих задач:

• выявить и рассмотреть стратегии взаимоотношений научной элиты с властью в исследуемый период;

• проанализировать роль академических ученых в становлении культурной политики государства периода 1914 - 1930 гг.

• оценить масштаб и ценность феномена расцвета русской гуманитаристики второй половины 1910-х - 1920-х гг.;

• изучить особенности процесса введения марксизма в гуманитарное знание в 1920-х гг.

• разработать вопрос о взаимосвязи академической концепции человека и общества с системой его восприятия в рамках культуры периода и государственных проектов по модернизации концепций гуманитарных наук и гуманитарного образования.

Методологические основы диссертации

Поиск подходов к решению задач исследования требует использования ряда специальных методов исторического исследования:

- историко-биографический анализ, позволивший онтологически связать ученое и творческое наследие представителей ученого сообщества и их жизненные судьбы;

- комплексный источниковедческий анализ, позволивший определить закономерности образования источников по теме исследования и степени отражения ими реального исторического процесса, свойства содержащейся в них информации, ее структуру, а также определить принципы систематизации архивных источников;

- историко-системный метод (обобщение интерпретации исторических фактов и создания единой системы, а также анализа и оценки отдельных фактов с позиций всей системы);

- элементы контент-анализа, позволившие на этапе работ по выявлению комплекса исследований по рассматриваемой проблематике выделить ключевые моменты в отечественной и зарубежной историографической традиции.

В контексте представленного исследования важное методологическое значение имеют положения теории структурных изменений в науке Т. Куна. Применительно к истории отечественной научной мысли эпохи актуальной является идея о научных революциях, позволяющих рассмотреть причины и характер перехода от старой научной парадигмы к новой.

Научная новизна

Решение вопроса взаимоотношений науки и власти, особенно применительно к рассматриваемому нами периоду, на протяжении всего периода слишком часто оказывается в зависимости от идеологических, этических, социальных, корпоративно-клановых или партийно-групповых установок исследователя. На данном этапе развития уровня знаний по истории отечественной науки объективной является проблема пересмотра многочисленных стереотипов восприятия истории науки в России. В частности, применительно, по крайней мере, к ведущим ученым эпохи, настало время скорректировать «характерный для начала 1990-х годов идеологический образ «репрессированной» советской науки» 1 . При всей сложности эпохи «плюралистически-пессиместический» подход 1980-90-х годов с преобладанием мрачных тонов2 не является перспективным. Одновременно это не означает умаления той трагической для науки роли, которую сыграли социальные и политический потрясения периода.

Практическая значимость работы

Результаты исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов для высшей школы в области истории отечественной науки и образования, при подготовке научных и научно-популярных изданий, при составлении программ, учебно-методических пособий, учебных тестов, хрестоматий.

Степень изученности темы

Достаточно полно как в советской, так и в постсоветской историографии освещена тема взаимоотношений (но не взаимовлияний!) интеллигенции и государства. Заслуживает внимания историография вопроса 1950-80-х годов, в которой широко, хотя преимущественно тенденциозно и односторонне, исследовалась тема государственной политики в отношении науки, ее организации и формирования научной интеллигенции как в предреволюционное, так и в постреволюционное время 3 . Значительный вклад в исследование вопроса

1 Дмитриев А. «Академический марксизм» 1920-1930-х годов: западный контекст и советские обстоятельства II Новое литературное обозрение. 2007. № 6. Электронный проект «Журнальный зал». URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2007/88/dm2-pr.html (дата обращения 10.08.2011).

2 Базшев В.Я, НерознакВ.П. Традиция, мерцающая в толще истории // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 4.

1 Бутягин A.C., Салтанов Ю.А. Университетское образование в СССР, М.: Изд-во Моск. ун-та, 1957,- 296 е.; Ремешшков Б.М., Ушаков ГМ. Университетское образование в СССР: (Экономико-статистический обзор), М.: [Б.ч.], i960,- 96 е.; Высшая школа СССР за 50 лет / Под ред. В.П. Елютина,- М.: Высшая школа, 1967,- 272 е.;

представляют вышедшие в перестроечный и постсоветский период монографии, сборники и статьи по различным сюжетам и вопросам организации политики в области науки как накануне, так и после революций 1917 г.4, истории отдельных наук 5 , научных учреждений 6 , многочисленные публикации, посвященные исследованию механизма, последствий, а также жертвам идеологического и политического террора в науке в 1920-е годы7, о жизни отдельных ученых8. К

История Ленинградского университета. 1819-1969: Очерки / Отв. ред. В.В. Мавродин,- Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1969,- 663 с.; ЕсаковВ.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. Основные направления государственного руководства наукой,- М.: Наука, 1971,- 271 с.; Клушиц В.И. Первые ученые-марксисты Петрограда (историко-социологические очерки).- Л.: Лениздат, 1971,- 340 с.; Комков ГД., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР: Краткий исторический очерк: В 2 т. Т. 2: 1917-1976. 2-е изд., доп.- М.: Наука, 1977,- 455 е.; Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927 гг.).- М.: Наука, 1980,- 392 с.; Беляев Е.А., ПышковаН.С. Формирование и развитие научных учреждений СССР,- М.: Наука, 1979,- 245 с.; Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 годах.- М.: Мысль, 1981.- 285 с.; Беляев Е.А. КПСС и организация науки в СССР,- М.: Политиздат, 1982,- 143 е.; Волобуев П.В. Русская наука накануне Октябрьской революции // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. №3. С. 3-17; Лахтин Г.А. Организация советской науки: история и современность.- М.: Наука, 1990,- 217 с.

4 Наука и власть: [Сб. ст.] / АН СССР, Ин-т философии / Отв. ред. АЛ. Огурцов, Б.Г. Юдин,- М., 1990,- 192 е.; Измозик B.C., Павлов В.В. Проблема секретности в отношениях партийного аппарата и научно-педагогической интеллигенции в 20-е годы // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 30-43; Россиянов К.О. Сталин как редактор Лысенко: К предыстории августовской (1948 г.) сессии ВАСХНИЛ // Вопросы философии. 1993. № 2. С. 56-69; Берлявский Л.Г. Отечественная наука и политика.- Ростов-на-Дону: Изд-во НМД «Логос», 1996.- 144 с.; Романовский С.И. Наука под гнетом российской истории,- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999,- 338 с.; Fitzpatrick Sh. Education and social mobility in the Soviet Union. Cambridge University Press, 2002.- 368 pp.; Власть и наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов: Материалы международного коллоквиума, [Санкт-Петербург, 6-9 июня 2001 г. / Редкол.: H.H. Смирнов и др.].- СПб.: Дмитрий Буланин, 2003,- 530 е.; Курепин A.A. Наука и власть в Ленинграде. 1917-1937 гг.- СПб.: Нестор, 2003,- 360 с.; Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941).- Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004,- 359 е.; Lenoe EM. Closer to the masses: Stalinist culture, social revolution, and Soviet newspapers Harvard University Press, 2004,- 315p.; Stuart Finket On the Ideological Front: The Russian Intelligentsia and the Making of the Soviet Public Sphere, New Haven, Yale University Press, 2007,- 346 pp.; Intelligentsia science: the Russian century, 1860-1960, ed. by Michael D. Cordin et al. [Osiris, vol. 23]. Chicago, 2008.-316 pp.; Ростовцев A.E. «Борьба за автономию»: корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг.// Journal of Modem Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2. pp. 75-121; Ростовцев A.E. Испытание патриотизмом: Профессорская коллегия Петроградского университета в годы Первой мировой войны // Диалог со временем. 2009. Вып. 29: Мир и война: аспекты интеллектуальной истории. С. 308-324.

s McLeishJ. Soviet Psychology: History, Theory, Content. London: Methuen, 1975,- 308 pp.; Голосенка H.A., Козловский B.B. История русской социологии XIX - XX вв.- М.: Онега, 1995.- 286 е.; Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. A.B. Брушлинского / РАН. Ин-т психологии,- М.: ИПРАН, 1997,- 574 е.; Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания: Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака.- М.: Academia, 2001,- 576 е.; BanerjiA. Writing history in the Soviet Union: making the past work. Berghahn Books, 2008,- 322 pp.

6Хан-Магомедов C.O. ВХУТЕМАС- M.: Ладья, 2000.- 488 с.; Комиссия по истории знаний. 1921-1932 гг. Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сборник документов / Сост. В.М. Орел, Г.И. Смагина,- СПб.: Наука, 2003,- 765 е.; Спивак М. Мозг отправьте по адресу...: Владимир Ленин, Владимир Маяковский, Андрей Белый, Эдуард Багрицкий в коллекции Московского института мозга- М.: Астрель, 2010,- 608 с.

7 Колчинский Э.И. Несостоявшийся «союз» философии и биологии (20-30-е гг.) // Репрессированная наука,- Л.: Наука, 1991. С. 34-70.; Колчинский Э.И. Установление контроля над научным сообществом как необходимое условие контроля над информацией // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991 г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 43-52.; ПерченокФ.Ф. «Дело Академии наук» и «великий перелом» в советской науке // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР,- М.: Наука, 1995. С. 201-235.; БрачевB.C. «Дело историков». 1929-1931.- СПб.: Нестор, 1997,- 113 с.;

сожалению, в основном они являются не всегда оправданной реакцией на работы предыдущего периода - идея о продуктивном сотрудничестве науки и советской власти сменяется концепцией непримиримой борьбы между ними с роковыми последствиями для ученого сообщества. Другими недостатками работ является то, что они написаны без учета многих важных аспектов жизни ученого сообщества эпохи, без анализа его корпоративной истории и психологии, ситуаций в развитии гуманитарных наук, их методологии. Одним из определяющих недостатков этих исследований является сужение проблемы из-за того, что ее изучение ведется исключительно «сверху» - историки делают акцент на исследовании процессов проведения властью реформ в области науки. Тем не менее, подобно тому, как даже частично адекватную картину развития советской экономики 1920-30-х годов нельзя получить без исследования «теневой» ее стороны9, точно так же нельзя исследовать взаимоотношения науки и власти без учета данных, которые просто не могли найти отражения в традиционных источниках. Кроме этого, большинство подобных исследований сильно идеологизированы, не всегда отображают реальную ситуацию, резко преувеличивают роль событий 1917 года для истории науки, определяя их как роковой перелом и давая при этом чрезвычайно категоричные оценки. Этот подход не является конструктивным. Процесс развития науки проходил постепенно и его при всем желании нельзя привязать ни к какой-либо конкретной исторической дате, ни тем более к какому-либо определенному событию социально-политической истории. Особенно это касается традиционного стремления проводить границы в истории науки по радикальным изменениям в государственном и политическом устройстве страны, масштабным социальным потрясениям. Во многом переломным моментом в историографии проблемы стали исследования М.Ю. Сорокиной, на примере В.И. Вернадского убедительно доказавшей необходимость отказа от образа «репрессированной» науки и перспективность «ревизионистского» подхода10.

Hagenloh P. Stalin's police: public order and mass repression in the USSR, 1926-1941. Woodrow Wilson Center Press, 2009.- 460 pp.; Edele M. Stalinist Society: 1928-1953. Oxford University Press, 2011,- 416 pp.

8 Kendall E. Bailes, Science and Russian Culture in an Age of Revolutions: V.l. Vernadsky and His Scientific School, 1863-1945. Bloomington: Indiana University Press, 1990.- 238 pp.; ГолосенкоИ.А. Социология Питирима Сорокина. Русский период деятельности.- Самара: Социо, 1992- 361с.; Каганович B.C. Евгений Викторович. Тарле и петербургская школа историков.- СПб.: Дмитрий. Буланин. 1995.- 138 е.; В.И. Вернадский: pro et contra. Антология литературы о В.И.Вернадском за сто лет (1898-1998) / Сост. А.В.Лапо; под. ред. A.J1. Яншина.-СПб.: РХГИ, 2000- 872 с. (Русский путь); РостовцевЕ.А. A.C. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004. 352 с. (Сер. «Новейшая Российская история: исследования и документы» Т. 7); Каганович B.C. Сергей Федорович Ольденбург: опыт биографии,- СПб.: Феникс, 2006,- 252 е.; Каганович B.C. Русские медиевисты первой половины XX века / РАН. С.-Петерб. ин-т истории.- СПб.: Гиперион, 2007.- 244 с.

* Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941.2-е изд. М., 2008. С. 38.

10 Сорокина М.Ю. Русская научная элита и советский тоталитаризм (очень субъективные заметки) // Личность и власть в истории России XIX-XX вв. Материалы научной конференции. СПб., 1997. Электронная библиотека и архив «Социальная история отечественной науки». URL: http://www.ihst.ru/proiects/sohist/papers/sork97n.htm (дата обращения 25.11.2010); Сорокина М.Ю. «За СССР выявляется лик исстрадавшейся России»: Письма В.И.Вернадского детям // Природа. 2004. № 1. С. 64-80; Сорокина М.Ю. Week-end в Болшево, или еще раз «вольные» письма академика В.И. Вернадского // Минувшее. Ист. альманах. Вып. 23. СПб.: Atheneum-Феникс, 1998. С. 301-342.

Степень изученности в историографии деятельности анализируемых научных учреждений недостаточна. В подавляющем большинстве случаев это работы, посвященные рассмотрению и анализу конкретной деятельности учреждений в рамках истории развития отдельных научных дисциплин, являвшихся для учреждений профилирующими. Наиболее пристального внимания удостаивалась РАИМК-ГАИМК. Первые значимые работы появились на волне «оттепели», когда стал возможен более здравый подход к ранней истории Академии. В частности, в 1963 г. вышла статья A.JI. Монгайта, в которой подверглось критике представление о перманентном развитии археологии в 192030-х гг." В 1968 г. в «Вопросах истории» вышла статья Б.А.Рыбакова, часть которой посвящена ранней истории РАИМК - ГАИМК12.

В 1980 г. вышел специальный выпуск «Кратких сообщений Института археологии», посвященный 60-летию Института13. Интересующему нас периоду в нем посвящены статьи П.И. Борисковского 14 , K.M. Пескаревой , В.В. Мавродина'6, М.А. Тихановой17. К сожалению, определенные идеологические ограничения не позволили исследователям более полно осветить историю РАИМК - ГАИМК в контексте проблемы взаимоотношений власти и гуманитарного ученого сообщества страны. Вопросы истории Академии освещались в монографиях В.Ф. Генинга18, А.Д. Пряхина", Г.С. Лебедева,20 и Л.С.Клейна2'. Отдельного внимания заслуживают многочисленные работы A.A. Формозова, в которых исследуется история отечественной археологии в 1910-1930-х гг. Значимый вклад в изучение истории учреждения как в дореволюционный, так и в

" Мопгайт A.J1. Возникновение и первые шаги советской археологии // История СССР. 1963. №4. С. 75-94.

12 Рыбаков Б.А. Советская археология за 50 лет // Вопросы истории. 1968. № 1 январь. С. 28-36.

13 Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет,- М.: Наука, 1980,- 97 с.

14 Борисковский П.И. Первые 30 лет Института археологии АН СССР // Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет,- М.: Наука, 1980. С. 5-10.

15 Пескарева K.M. К истории создания Российской Академии истории материальной культуры // Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет,- М.: Наука, 1980. С. 26-32.

16 Мавроди/! В.В. Первые историки в Государственной Академии истории материальной культуры // Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет.- М.: Наука, 1980. С. 32-34.

17 Тихонова М.А. Из прошлого Института Археологии АН СССР (РАИМК - ГАИМК) // Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет,- М.: Наука, 1980. С. 3436.

"Геяш/г В.Ф. Очерки по истории советской археологии. У истоков формирования марксистских теоретических основ советской археологии, 20-е - первая половина 30-х гт,- Киев: Наук, думка, 1982,- 225 с.

19 Пряхин А.Д. История советской археологии,- Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1986,- 284 с.

20 Лебедев Г.С. История отечественной археологии 1900-1917 гг.- СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992,- 464 с.

21 Клейн Л.С. Феномен советской археологии.- СПб: Фарн, 1993.-128 с.

22 Формозов A.A. Страницы истории русской археологии.- М.: Наука, 1986.- 240 е.; Формозов A.A. Археология и идеология (1920-30 годы) // Вопросы философии. 1993. №2. С. 70-82; Формозов A.A. О Петре Петровиче Ефименко (материалы к биографии) // Очерки истории отечественной археологии. Вып. III. M.: Наука, 2002. С. 73-126; Формозов A.A. Русские археологи в период тоталитаризма: Историографические очерки. 2-е изд., доп.- М.: Знак, 2006,- 344 с.

постреволюционный периоды, вносят работы заведующей фотоархивом ИИМК Г.В. Длужневской23.

70-летний юбилей Института археологии был также отмечен целым рядом интересных публикаций. Стоит выделить статью Н.И. Платоновой, посвященную этапам становления РАИМК в 1918-1919 гг.24, а также работу исследователя Д.Б. Шелова25.

Следующий ряд работ по истории Академии вышел в период празднования ее 80-летия. Здесь стоит, в первую очередь, выделить статью Н.Я. Мерперта , в которой показана преемственность археологии 1920-х гг. с археологией дореволюционного периода. Периодизации ранней советской археологии посвящена статья В.А. Шнирельмана, приуроченная к выходу трехтомника «Антологии советской археологии» (М., 1995-1996)27. В 2009 г., к 150-летию со дня основания, в свет вышло издание, посвященное истории Императорской Археологической комиссии с 1859 по 1917 г.28 Авторы не обошли вниманием и вопрос реорганизации Комиссии в 1917-1919 гг. В 2009 г. была защищена, а в 2010 г. выпущена отдельным изданием докторская диссертация Н.И. Платоновой «История археологической мысли в России: вторая половина XIX - первая треть XX века»29, в котором значительная часть посвящена истории Археологической Комиссии и начальному периоду развития РАИМК-ГАИМК. Отдельно рассмотрен вопрос о влиянии марризма на археологическую науку в начале разгромного периода 1929-1930 гг.

Историография по начальной истории Яфетического Института и Института Мозга значительно менее богата. Работ, посвященных истории этих учреждений в исследуемый период, практически нет. Одной из причин этого является особенность их деятельности, напрямую связанной с научными и административными интересами и стремлениями их отцов-основателей и руководителей - Н.Я. Марра и В.М. Бехтерева. Таким образом, основную

23 Длужневская Г.В. Деятельность РАИМК - ГАИМК: 1919-1937 гг. // Материалы конференции «Археология и социальный прогресс». Вып. 1. М.: Наука, 1991. С. 31-44; Длужневская Г.В. Императорская Археологическая комиссия главное археологическое учреждение Российской империи (1859-1917 гг.) // Записки Института истории материальной культуры РАН. № 1. СПб., 2006. С. 112-119; Длужневская Г.В. Деятельность РАИМК -ГАИМК - ИИИМК АН СССР в 1919-1940 гг. // От Древней Руси до современной России: Сборник науч. статей в честь 60-летия А.Я. Дегтярева- СПб.: Русская коллекция, 2006. С. 347-371 и др.

24 Платонова Н.И. Российская Академия истории материальной культуры. Этапы становления (1918-1919 гг.) // Советская археология. 1989. Л1> 4. С. 5-16;

25 Шелов Д.Б. 70 лет институту археологии // Материалы конференции «Археология и социальный прогресс». Вып. 1. М.: Наука, 1991. С. 9-30.

26 Мерперт Н.Я. Из истории института археологии (к 80-летию его учреждения) // Российская археология. 1999. №2. С. 16-31.

27 Шнирельман В.А. Наследие советской археологии // Российская археология. 1998. № 2. С. 215-224. Отметим также вступительную статью Н.Я. Мерперта в первом томе трилогии, в которой дана общая характеристика советской археологии периода 1917-1933 гг.: Мерперт НЛ Введение // Антология советской археологии. Т. 1. 1917-1933 гг. / Сост. Гуляев В.И. и др.- М.: Институт археологии, 1995. С. 3-9.

" Императорская Археологическая Комиссия (1859-1917): К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия / Науч. ред.-сост. А.Е. Мусин. Под общ. Ред. Е.Н. Носова,- СПб: Дмитрий Буланин, 2009,- 1192 с.

2' Платонова Н.И. История археологической мысли в России: вторая половина XIX - первая треть XX века. Диссерт. на соиск. учен. степ, доктора исторических наук / Российская Акад. наук; Ин-т истории материальной культуры,- СПб: Нестор-история, 2010.-314 с.

историографическую ценность в рамках проводимого исследования имеют многочисленные работы, посвященные этим ученым.

Личность Н.Я. Марра, история его яфетической теории и «нового учения о языке» исследована достаточно полно. При этом оценки, дающиеся как его научным достижениям, так и его роли в истории ранней советской науки, весьма противоречивы. Первые работы, посвященные Н.Я. Марру, появились во времена абсолютного торжества его теории. В 1935 г., на следующий год после смерти ученого, вышел специальный выпуск периодического издания «Проблемы истории докапиталистических обществ», целиком посвященный Н.Я. Марру30. Статьями в нем отметились многие ближайшие коллеги ученого, в частности И.И.Мещанинов31, Ф.В. Кипарисов 32, И.В. Мегрелидзе33 и др., а также его главный биограф В.А. Миханкова34. Несмотря на то, что многие из статей содержат важную информацию об ученом и его вкладе в лингвистику (включая создание и развитие Яфетического института), информация по вопросу взаимоотношений с властью в них подана однобоко, сквозь призму «легенды» о Н.Я. Mappe как создателе подлинно марксистского учения о языке. Одновременно они ценны как наиболее яркие примеры официальной версии о пути Н.Я. Марра и его теории к марксизму. Впоследствии многие из коллег ученого, среди которых стоит выделить его преемника на посту директора института И.И. Мещанинова35 и В.А. Миханкову36, возвращались к исследованию биографии ученого. Полностью придерживаясь установленных правил трактовки личности ученого и его роли в становлении советской науки, они одновременно приводили обширный биографический материал, позволивший исследователям, не зажатым жесткими идеологическими рамками, на его основе скорректировать как образ самого Н.Я. Марра, так и его деятельности в контексте государственной политики. К таковым можно отнести виднейшего зарубежного исследователя марризма, американца Л.Томсонона, чья монография вышла в свет в 1957 г.37 Другие иностранные специалисты концентрировали внимание либо на связи марризма с

30 Проблемы истории докапиталистических обществ,- М.; Л.: ОГИЗ, 1935. № 3-4.- 267 с.

11 Мещанинов И.И. Н.Я. Марр как лингвист // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935. № 3-4. С. 20-28.

32 Кипарисов Ф.В. Памяти великого ученого // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935. №3-4. С. 7-11.

33 Мегрелидзе И.В. К биографии Н.Я. Марра // Проблемы истории докапиталистических обществ. M.; Л., 1935. № 3-4. С. 131-134.

34 Миханкова В.А. Основные вехи жизни Н.Я Марра I/ Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935. №3-4. С. 12-19.

35 Мещанинов И.И. Н.Я. Марр: (К 10-летик> со дня его смерти) // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. М.: Изд-во АН СССР, 1945. T. IV. Вып. 3/4. С. 105-110; Мещанинов И.И. Роль академика Н.Я. Марра в отечественном языкознании // Русский язык в школе. 1949. № 2. С. 1-11; Мещанинов И.И. Марр-основатель советского языкознания // Ученые записки Кабардинского научно-исследовательского института при Совете министров Кабардинской АССР. Т. 5. Нальчик, 1949. С. 3-15.

3* Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и научной деятельности,- М.; Л.: Соцэкгиз, 1935,- 360 с.; Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и научной деятельности. 2-е изд.-М.; J1.: Изд-во АН СССР в Лгр., 1948.- 452 е.; Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и научной деятельности. 3-е изд.- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949,- 555 с.

37 Thomas Lawrence L. The linguistic theories of N.Ja. Marr.- Berkeley and Los-Angeles; University of California Press, 1957.- 176 pp.

репрессиями 1930-1950-х гг.38, либо на критике лингвистических идей ученого . В работах отечественных исследователей также подчеркивалась роковая роль ученого и его теорий в сталинских репрессиях в области науки .В 1991 г. вышла "монография В.М. Алпатова «История одного мифа: Марр и марризм» впоследствии дважды переизданная42. В ней наиболее полно изложена критика марризма и последовательно описан путь учения от маргинального творения непризнанного лингвиста до научной догмы в области всех гуманитарных наук. Тем не менее деятельность Яфетического института, равно как и процесс его развития, в книге освящены мало. Сам автор отсылает нас к «Яфетическому сборнику», а также к работам И.И. Мещанинова 43 и Л.Г. Башинджагяна , особенностью которых, как это не трудно догадаться, является следование жестким идеологическим канонам эпохи сталинизма. В последующий период В.М. Алпатов возвращался к теме, опубликовав несколько статей . Среди ^абот исследователей периода 1990 - 2000-х гг. можно выделить целый ряд работ . При этом весьма показательно, что работы филологов (В.М. Алпатова, В.Н. Базылева,

" Bruche-Schulz G. Russische Sprachwissenschaft: Wissenschaft in historisch-politischen Prozeß des vorsowjetischen und sovjetischen Rußland, Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1984,- 156 s.

39 L'Hermitte Я Marr, marrisme, marristes; science et perversion idéologique: une page de l'histoire de la linguistique soviétique. Institut d'études slaves.- Paris. 1987.- 102 pp.

40 Аничков U.E. Очерк советского языкознания // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под общ. ред. проф. В.П. Нерознака,- М.: Academia, 2001. С. 443-471; Бернштейн СМ. Трагическая страница из истории славянской филологии // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Сост. и комм. В.Н. Базылева и В.П. Непрозака,- М.: Academia, 2001. С. 535-543; ЗвегшщевВ.А. Что происходит в советской науке о языке // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под общ. ред. проф. В.П. Нерозиака,- М.: Academia, 2001. С. 472-507.

41 Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм,- М.: Наука, 1991.- 240 с.

42 Алпатов В.М. История одного мифа. 2-е изд., доп.- М.: Едиториал УРСС, 2004.- 282 е.; Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. Изд. 3-е,- М.: Едиториал УРСС, 2011,- 288 с.

43 Мещанинов И.И. О положении в лингвистической науке // Известия АН СССР: Серия литературы и языка. 1948. T. VU. Вып. 6. С. 473-485.

44 Башииджагян Л.Г. Институт языка и мышления имени Н.Я. Марра // Вестник АН. 1937. № 10-11. С. 251-265.

45 Алпатов В.М. Марризм и марксизм (заметки неисторика) // Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. Изд. 3-е. М., 2011. С. 247-252; Алпатов В.М. Марр, марризм и сталинизм // Философские исследования. 1993. №4. С. 271-288. ИИЕТ. Проект «Социальная история отечественной науки». Режим доступа: http://www.ihst.ru/proiects/sohist/paDers/alp93sp.htm [11.08.2011]; Алпатов В.М. Филологи и революция // Новое литературное обозрение. 2002. №53. С. 199-216; Алпатов В.М. Выслушать обе стороны (Михаил Робинсон. Судьбы академической элиты: Отечественное славяноведение, 1917 — начало 1930-х годов) // Отечественные записки. 2005. №2. Литературный интернет-проект «Журнальный зал». URL: htfp://magazines.niss.ru/oz/2005/2/2005 2 24.html (дата обращения 24.11.2010) и др.

46 Алымов С.С. Три этюда о «марризме» в советской историографии // Этнографическое обозрение. №6. ноябрь-декабрь 2008. С. 79-93; Базылев В.Н., Нерознак В.П. Традиция, мерцающая в толще истории // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 3-20; ВасильковЯ.В. Трагедия академика Марра// Христианский Восток. Т. 2 (V111). Новая серия. СПб., 2000. С. 390-421; Кагаиович B.C. Е.Ч. Скржинская о Н.Я. Mappe // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 30. 2007. С. 514-520; Леушин М. Сталин и Марр: три архивных документа // Логос: философско-литературный журнал. №4 (30). 2001. Русский филологический портал Philology.ru. Режим доступа: htm://www.philolo¡zv.ro/linguisticsl/leushin-01.htm [11.08.2011]; Селиванов B.B. Вяч. И.Иванов и Н.Я. Марр в жизни и творческой судьбе K.M. Колобовой (часть 11) // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. статей. Вып. 6. СПб., 2007. С. 473-510; СлезкипЮ. Н.Я. Марр и национальные корни советской этногенетики // Новое литературное обозрение. 1999. №36. С. 48-82.; Сухов C.B. «Классы» и «классовость» в трактовке Н.Я. Марра // Вопросы гуманитарных наук. № 5 (43) 2009. С. 118-123; Сухов C.B. Марристы без Марра: по страницам сборника «Против буржуазной контрабанды в языкознании» // Вопросы гуманитарных наук. № 5 (43). 2009. С. 110-117.

В.П. Нерознака и др.) содержат более сильную критику марризма, в то время как в работах археологов, историков и библиотековедов (Б.С. Кагановича, В.В. Селиванова и др.) непременно делается акцент на огромном вкладе Н.Я. Марра в гуманитаристику, на его уникальном административном таланте. Эта особенность объясняется тем, что именно в лингвистике насаждение марризма привело к наиболее трагическим последствиям, тогда как в смежных гуманитарных дисциплинах его влияние чувствовалось не столь сильно47. В данном контексте особенно важными являются исследования историка Н.И. Платоновой, посвященные Н.Я. Марру 48 . Среди работ посвященных Н.Я. Марру, стоит также назвать монографию О.Д. Голубевой, в которой освещена работа Н.Я. Марра в качестве руководителя Публичной библиотеки в Ленинграде49.

Интерес к феномену марризма и личности Н.Я. Марра неизменно встречается в работах исследователей, занимающихся изучением развития отечественной науки и культуры в условиях первых лет советской власти и сталинизма50. Они, в частности, показывают органичность внедрения марризма в культурный и политический контекст эпохи.

Исследования учеников и коллег В.М. Бехтерева, посвященные его деятельности, начали появляться уже во второй половине 1920-х гг.51 В них проводилась попытка создания образа В.М. Бехтерева - «коммуниста», чье учение, несмотря на некоторые незначительные ошибки, претендует на то, чтобы называться подлинно марксистским. После обвинений ученого и рефлексологии в 1930-х годах в идеализме и механицизме исследования, посвященные научной и административной деятельности ученого, надолго прекратились. В 1960-х гг. было защищено несколько диссертаций, посвященных социально-философским

41В археологии до 1929 г. влияние марризма практически не ощущалось, даже в возглавляемой Н.ЯМарром ГАИМК.

48 Платонова Н.И. Николай Яковлевич Марр - археолог и организатор археологической науки II Археологические вести. №5. 1996-1997.- СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. С. 371-381; Платонова Н.И. «Беззаконная комета на научном небосклоне». Н.Я. Марр // Знаменитые универсанты. Т. 1. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. 156-178.

" Голубева ОД. Н.Я. Марр.- СПб.: Рос. нац. б-ка, 2002,- 280 с.

50 Гаспаров Б. Развитие или реструктурирование: Взгляды академика Т.Д. Лысенко в контексте позднего авангарда (конец 1920— 1930-е годы) // Логос. № 11/12. 1999. URL: http://www.ruthenia.nl/logos/nuniber/1999 11 12/04.htm (дата обращения 24.11.2010).

Дмитриев А. «Академический марксизм» 1920-1930-х годов: западный контекст и советские обстоятельства II Новое литературное обозрение. 2007. N 6. Электронный проект «Журнальный зал». URL: http://magazines.niss.ru/nlo/2007/88/dm2-pr.html (дата обращения 10.08.2011); Никольская Т.Л. Юрий Николаевич Марр - заумный поэт II Никольская TJI. Авангард и окрестности,- СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. С. 72-85.; Соснин Э.А., Пойзнер Б.Н. Университет как социальное изобретение: рождение, эволюция, неустойчивость.-Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004.- 183 е.; Яров С.В. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х годов.- СПб.: Европейский Дом, 2006.- 570 с.

51 Ананьев Б.Г., Дубровский A.B. Памяти большого человека // Вестник Знания. 1928. №23-24. С. 1092; Можайский В. В.М.Бехтерев, как учитель,- Харьков: Научная мысль, 1925,- 8с; Сборник, посвященный Владимиру Михайловичу Бехтереву. К 40-летию профессорской деятельности (1885-1925).- Л.: Гос. рефлексол. ин-т по изуч. мозга, 1926.- 716 с.

взглядам В.M. Бехтерева52, в которых подчеркивалась их «мелкобуржуазность» и несоответствие марксизму.

На протяжении всего послевоенного периода в свет регулярно выходили научно-популярные монографии, посвященные В.М. Бехтереву , среди которых можно выделить работу A.C. Никифорова 54 , переизданную в 2007 г. К рассмотрению вклада В.М. Бехтерева в развитие гуманитарной науки, исследователи вернулись в постсоветскую эпоху. С начала 1990-х годов начинается переиздание трудов ученого, вступительные статьи к которым зачастую заслуживают внимания исследователей56. Интересными попытками структурирования этапов научного творчества В.М. Бехтерева являются статьи Е.В. Левченко 57 и совместная статья Б.Ф. Ломова, В.А. Кольцова и Е.И. Степанова58. В 1993 году вышла небольшая статья59, а в 2005 г. монография60 H.A. Логиновой, до сих пор являющиеся единственными работами, в которых исследуется история Института Мозга.

Значительно больше внимания в историографии уделялось предшественнику Института Мозга - Психоневрологическому Институту, особенно в рамках истории развития психологии и социологии . С 1999 г. публиковались наиболее значимые материалы по дореволюционной истории Института62 и о выделении в из его состава Института Мозга63.

52 Баталов A.A. Философские взгляды В.М.Бехтерева и место в них проблемы личности. Автореф! дисс. на соискание учен, степени канд. филос. наук,- Свердловск, J 969,- 28 с.; Мамедов М.Н. Философско-психологические взгляды В.М. Бехтерева: Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. филос. наук (по психологии).- Л., 1968,- 24 с.

" БальдышГ.М. Бехтерев в Петербурге - Ленинграде. Л.: Лениздат, 1979.- 320 с.; Гращенков Н.И. Роль В.М.Бехтерева в развитии отечественной неврологии.- М.: Медгиз, 1959,- 44с.; Губермап И.М. Бехтерев: страницы жизни,- М.: Знание, 1977.- 158 с.; Дмитриев В.Д. Выдающийся русский ученый В.М. Бехтерев,-Чебоксары: Чувашгосиздат, I960,- 136 е.; МуниповВ.М. В.М.Бехтерев. [1857-1927].- М.: Медицина, 1969.56 с.; Мясищев В.Н. Выдающийся русский ученый В.М.Бехтерев.- М.: Знание, 1953,- 32 с.; Мясищев В.Н. В.М. Бехтерев - замечательный ученый, врач, педагог, общественный деятель,- Киров, 1956.- 40 е.; Осипов В.П. Бехтерев. [1857-1927. Жизнь и деятельность].- М.: Медгиз, 1947,- 92 е.; Рохлин Л.Л. В.М. Бехтерев,- Куйбышев: Б. и„ 1959,- 16 с.

54 Никифоров A.C. Бехтерев / Послесл. Н.Т. Трубилина,- М.: Молодая гвардия, 1986,- 286 с. (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр.; Вып. 2 (664)).

" Никифоров A.C. Бехтерев. Жизненный путь и научная деятельность,- М.: ГЭОТАР-Медиа, 2007,- 222 с.

56 Брушинский A.B. Кольцова В.А. Социально-психологическая концепция В.М.Бехтерева // Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии / РАН. Ин-т психологии РАН,- М.: Наука, 1994. С. 3-17.

57Левченко Е.В. Научное наследие В.М.Бехтерева и его школа // Бехтерев В.М. Психика и жизнь. Избранные труды по психологии личности. В 2т.: T.1 / Отв. ред. Г.С. Никифоров,- СПб.: Алетейя, 1999. С. 5-21.

Ломов Б.Ф., Кольцова В.А., Степанова Е.И. Очерк жизни и научной деятельности В.М. Бехтерева (1857-1927) // Бехтерев В.М. Объективная психология / Изд. подгот. В.А. Кольцова; коммент. и примеч. В.А. Кольцовой, Е.А. Спиркиной,- М.: Наука, 1991. С.4-36.

" Логинова H.A. Об Институте мозга им. В.М. Бехтерева (К 75-летию со дня основания) // Психологический журнал. 1993. Т. 14. № 5. С. 110-119.

60 Логинова H.A. Опыт человекознания: история комплексного подхода в психологических школах

В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева.- СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2005.- 285 с. " Голосенко H.A., Козловский В.В. История русской социологии XIX - XX вв.- М.: Онега, 1995.- 286 е.; Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. A.B. Брушлинского.- М.: Ин-т психологии, 1997,- 574 с. и др.

62 Акимепко М.А., Шерешевский A.M. История института имени В.М. Бехтерева на документальных материалах. Ч. 1. [1907-1918].- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 1999,- 217 с.; Акименко М.А., Шерешевский A.M. История института имени В.М. Бехтерева на документальных материалах. Ч. 1. [1907-1918]. Изд. доп. и перераб,- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 2002.- 267 с.

В 2007 г. в сборнике, выпущенном по результатам конференции, посвященной 150-летию со дна рождения В.М. Бехтерева, был опубликован ряд интересных для нашего исследования статей64. К этому же времени относится статья В.М. Мунипова, в которой деятельность Института Мозга и В.М. Бехтерева рассматривается в контексте вопроса о развитии комплексного подхода к изучению личности65.

Отдельного внимания также заслуживают работы, посвященные коллегам Н.Я. Марра и В.М.Бехтерева по работе в их учреждениях (С. А. Жебелеву66, В.В. Бартольду 67, A.A. Васильеву 68, С.Ф. Ольденбургу 69, П.А. Сорокину 70 , A.C. Звоницкой71 и др.).

В целом приходится констатировать, что избранная для данного диссертационного исследования тема является недостаточно разработанной в отечественной и зарубежной историографии.

Источииковая база исследования

В работе использовано несколько групп источников. К первой группе относится документация нормативного и делопроизводственного характера. Это уставы учреждений, протоколы их заседаний, служебные инструкции и записки, решения, постановления и т.п. Особое значение имеют журналы заседаний Правления и протоколы заседаний Совета РАИМК-ГАИМК и материалы по

63 Акименко М.А., Шерешевский A.M. История Института имени В.М.Бехтерева на документальных материалах. Ч. 2 [1918-1947].- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 2000,- 294 с.

Щиголев И.И. В.М. Бехтерев и И.А. Сикорский в Деле Бейлиса (современная версия) // Бехтеревские чтения в Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга, 2008. С. 250256; Артемьева O.A. Реализация комплексного подхода к человеку в работах В.М. Бехтерева // Бехтеревские чтения в Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга, 2008. С. 29-33; Чистяков В.В., Хрусталева Т.Н.. ТяпкинаАД. Ковригина Т.Р. Психоневрологический институт - уникальный научно-исследовательский центр комплексного изучения человека // Бехтеревские чтения в Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга, 2008. С. 235238.

" Мунипов В.М. В.М. Бехтерев - родоначальник комплексного изучения человека // Вопросы психологии. 2007. №5. С. 110-126.

66 Тихонов И.Л. О неопубликованной рукописи С.А. Жебелева «История Русского Археологического общества 1897 - 1921» // История: мир прошлого в современном освещении - сборник научных статей к 75-летию со дня рождения профессора Э.Д. Фролова / Под ред. проф. А.Ю.Дворпиченко,- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. С. 555-570.; Фролов ЭД. Ученая деятельность академика Сергея Александровича Жебелева (к 130-летию со дня рождения) // Жебелевские чтения I (научные чтения памяти академика С.А. Жебелева). Тезисы докладов научной конференции 28-29 октября 1997 г. / Центр антиковедения СПбГУ. URL: htfp://www.centant.pu.ru/centnim/publik/confcenl/1997-10/frolov.htm (дата обращения 19.07.2011); ТункшюИ.В. «Дело» академика Жебелева // Древний мир и мы: Классическое наследие в Европе и России: Альманах. Вып. II.- СПб: Bibliotheca classica Petropolitana: Алетейя, 2000. С. 116-161.

" Жалменова О.П. В.В. Бартольд: ученый и власть (политический мир научной интеллигенции) // Власть и наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов: Материалы международного коллоквиума. СПб., 2003. С. 41-53.

68 Басаргина ЕЮ. A.A. Васильев и Русский археологический институт в Константинополе // Российские ученые и инженеры в эмиграции,- М.: ПО «Перспектива», 1993. С. 127-135.

69 Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург: опыт биографии.- СПб.: Феникс, 2006,- 252 е.; Каганович Б.С. Начало трагедии (Академия наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф. Ольденбурга) // Звезда. 1994. № 12. С. 124-144.

™ Голосенка И.А. Социология Питирима Сорокина. Русский период деятельности.- Самара: Социо, 1992,- 361 с.

71 Голосенко И.А., Зверев В.М. Социолог Агнесса Звоницкая: работы и судьба // // Социологические исследования. 1991. №2. С. 75-81.

чистке сотрудников ГАИМК (РА ИИМК РАН. Ф. 2), протоколы заседаний Совета и заседаний общего собрания членов, сотрудников и консультантов Яфетического Института (СПФ АРАН. Ф. 77), заседания Правления Института по изучению Мозга (СПФ АРАН. Ф. 805). Они содержат ценную информацию о порядке функционирования учреждений, подробные сведения об обсуждавшихся вопросах, внутренней атмосфере, царившей в них. Также привлекались данные, хранящиеся среди документов Главного Управления научными и научно-художественными учреждениями НКП (Главнаука) (ЦГА СПб. Ф. 2555). Они помогли восстановить ход и особенности взаимодействия учреждений с властью, выявить различные проекты, с которыми руководство учреждений обращалось к власти. Для более детального рассмотрения взаимодействия Н.Я. Марра и власти привлекались документы по деятельности Комакадемии (АРАН. Ф. 350); В.М. Бехтерева -Министерства Юстиции (РГИА. Ф. 1405).

Вторая группа источников - периодические издания, являвшиеся официальными печатными органами исследуемых учреждений: «Известия РАИМК» (с 1927 г. «Известия ГАИМК») 72 , «Проблемы истории докапиталистических обществ»73, «Яфетический сборник»7 , «Вопросы изучения и воспитания личности»75 и «Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма» (с 1912 г. «Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии»)76. Также в качестве источника привлекались издания, которые, не являясь официальными печатными органами учреждений, использовались для публикаций результатов их деятельности 77 . Данные источников позволяют проследить ход и вектор развития научных учреждений, выяснить специфику научных интересов их сотрудников, поведения в конкретных политических условиях.

К третьей группе источников относятся работы руководителей и сотрудников учреждений. В первую очередь, речь идет о работах Н.Я. Марра и В.М. Бехтерева, определявших политику учреждений и направление их научной деятельности. Среди работ Н.Я. Марра наибольшее внимание привлекают фундаментальные исследования, во многом определившие особенности развития отечественной гуманитаристики в исследуемую эпоху 78 . Среди работ

72 Известия Государственной академии истории материальной культуры имени Н.Я. Марра. - М.; Л.: Соцэкгиз, 1921-1936.

73 Проблемы истории докапиталистических обществ: Ежемес. журн. / Гос. акад. истории матер, культуры. - М.;

Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1934-1935. „ п «. гтк и

74 Яфетический сборник / Яфетический Институт Российской Академии наук; Под. ред. Н.Я. Марра, 110.; Л.

1921-1932.

" Вопросы изучения и воспитания личности / Ин-т по изучению мозга и психич. деятельности; Под ред. акад. В.М. Бехтерева. - Пг., 1920-1932.

76 Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии / Психо-неврол. ин-т; Под ред. акад.

В.М. Бехтерева. - Г. 1-14,- Пг„ 1904-1919.

"Вестник знания: Ежемесячный попул.-науч. журн.: Орган Упр. политпросвегработы Наркомпроса РСФСР. -л.: Учпедгиз, Ленингр. отд-ние, 1925-1941; Научный работник: Ежемесячный журн.: Орган Центр, совета Секции науч.'работников Союза работников просвещения СССР. - М.: Работник просвещения, 1925-1930. п МаррНЯ Избранные работы. В 5 тт. М.; Л.: Гос. соц.-эк. изд-во, 1933-1935; МаррНЯ. Государственная академия истории материальной культуры,- Л.: Б. и., 1927- 10с.; МаррНЯ. О реорганизации гуманитарных факультетов Первого Петроградского университета в факультет общественных наук,- Пг.: Б. и., 1919,- 20 с.;

В.М. Бехтерева в рамках настоящего исследования наиболее востребованными стали труды, которые явились важным вкладом в развитие гуманитарных дисциплин («Коллективная рефлексология» 79 , «Внушение и его роль в общественной жизни» 80, некоторые статьи 81 ). Не меньший интерес имели неопубликованные работы обоих ученых, позволившие существенно скорректировать взгляд на их научные и политические убеждения, на развитие науки и общества. С целью их выявления были проанализированы личные архивные фонды ученых82. Среди работ коллег ученых стоит выделить труды

A.C. Жебелева, В.П. Осипова, С.Н. Быковского, Л.Г. Башинджагяна, П.С. Кузнецова, В.М. Фриче и др.

Четвертую группу источников составляют историографические источники. Они включают в себя научные труды современников Н.Я. Марра и

B.М. Бехтерева, в том числе рецензии и отклики на их работы и их ближайших коллег по работе в выбранных учреждениях 83 . Сюда же относятся многочисленные труды, посвященные памяти ученых, их вкладу в развитие гуманитарной мысли в России 84 . Наибольшее значение имели источники, создатели которых во многом определяли ход и направление развития отечественного гуманитарного знания, а также механизмы сотрудничества ученой элиты с властью (С.Ф. Ольденбург, С.Ф. Платонов, В.И. Вернадский, А.П. Карпинский, П.А. Сорокин и др.).

Марр Н.Я. Основные достижения яфетической теории (доклад, прочитанный на учредительном съезде горской краеведческой ассоциации в г. Махач-Кала).- Ростов-на-Дону: Буревестник, 1925.- 30 с. и др.

Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология II Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии / Отв. ред.: Будшова Е.Л., Степанова Е.И. / Ин-т психологии РАН.- М.: Наука, 1994. С. 18-352.

80 Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. 3-е знач. доп. изд.- СПб.: К.Л. Риккер, 1908.175 с.

*' Бехтерев В.М. Автобиография. (Посмертная).- М.; Огонек, 1928,- 51 с.; Бехтерев В.М. Лев Толстой и единение народов // Вестник знания. 1915. № 7. С. 436-445; Бехтерев В.М. Личность и условия ее развития и здоровья // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1905. Вып. 6. С. 359-379; Бехтерев В.М. О современном развитии неврологических знаний и о значении в этом развитии научных обществ // Неврологический вестник. 1893. Т. 1. Вып. 1. С. 1-14; Бехтерев В.М. Психика и жизнь. Избранные труды по психологии личности. В 2т.: Т. 1 / Отв. ред. Г.С.Никифоров.- СПб.: Алетейя, 1999.- 256с.; Бехтерев В.М. Психология, рефлексология и марксизм.- Л.: Изд-во Гос. Рефлексол. ии-та по изучению мозга, 1925.- 80 с.; Бехтерев В.М., д-р Дубровский Диалектический марксизм и рефлексология // Под знаменем марксизма. 1926. № 7-8. С. 69-94. и др.

82 ЦГИА СПб. Ф. 2265. (Личный фонд В.М. Бехтерева). On. 1 (1865-1934); СПФ АРАН. Ф. 842 (Бехтерев В.М. (1857-1927)); СПФ АРАН. Ф. 800. (Марр Н.Я.).

83 Арбузов 17. Метод научного синкретизма (Материалистический синкретический метод схватывания) // СПФ АРАН. Ф.800. Оп. 3. №4; ЛояЯ.В. Основные направления в языковедении // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под общ. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 66-71; Trubetzkoy N.S. Principles of phonology.- Berkeley and Los-Angeles. Second print, 1971.- 344 pp. и др.

84 Ананьев Б.Г. Люди передовой науки // СПФ АРАН. Ф. 805. On. 1. №4; Ананьев Б.Г., Дубровский A.B. Памяти большого человека // Вестник Знания. 1928. №23-24. С. 1092; Осипов В.П. Государственный институт по изучению Мозга им. Бехтерева в его научных достижениях // СПФ АРАН. Ф. 805. On. 1. № 130; Башинджагян Л.Г. Краткий очерк истории Института языка и мышления им. Н.Я. Марра // СПФ АРАН. Ф. 77 Оп. 3. № 76; Геймап В.Г. Воспоминания об академике, директоре Государственной Публичной библиотеки, Николае Яковлевиче Mappe. Черновой набросок // ОР РНБ. Ф. 1133. № 4; Марр Ю Н. Воспоминания об отце-учителе // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. №3-4. С. 152-154; Фриче В.М. Вступительное слово на докладе академика Н.Я. Марра «Актуальные проблемы и очередные задачи яфетической теории» 27 октября 1928 г. //АРАН. Ф. 350. Оп. 2. №381. и др.

Пятая группа источников - переписка и мемуары. Они важны для формирования конструктивных представлений о корпоративной культуре ученого сообщества, личных отношений ученых, их научных контактов. Среди мемуаров можно выделить воспоминания Б.Б. Пиотровского 85 , О.М. Фрейденберг 86 , Р.Л. Берг87 и И.М. Дьяконова88.

Отдельную группу источников составляют работы современников -деятелей культуры, позволяющие провести важные историко-культурные параллели, способствующие формированию комплексного представления о деятельности учреждений и разрабатываемых в них проектов в контексте

89

культуры периода .

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории западноевропейской и русской культуры исторического факультета СПбГУ. По теме исследования сделаны доклады: «"Историк должен знать все" (А.С.Лаппо-Данилевский и проблема междисциплинарного синтеза в отечественной науке конца XIX - нач. XX в.) (Международная конференция (V Зиминские чтения) «Историк в России: между прошлым и будущим», посвященная 90-летию со дня рождения A.A. Зимина. Москва РГГУ 25-26 февраля 2010 г.), «Ученый как явление культурного пространства эпохи Серебряного века (на примере В.М. Бехтерева)» (Межвузовская научная конференция «История и культура», посвященная 75-летию профессора Гелиана Михайловича Прохорова, Санкт-Петербург, 12-13 апреля 2011 г.), «Почему на эмигрировал Н.Я. Марр? К проблеме восприятия большевизма научной элитой России» (Международная научная конференция «Эмигрантика / Emigrantica: Печатные издания русского зарубежья (вопросы источниковедческой критики)», Санкт-Петербуррг, 15 октября 2011 г.; «Работы по методологии истории как источник по исследованию вопросов синтеза истории и социологии в эпоху «серебряного века» (к проблемам новаций в исторической науке)» (Всероссийская научно-практическая школа-конференция молодых ученых «История России с древнейших времен до XXI века: проблемы, дискуссии, новые взгляды, Москва, Институт российской истории РАН, 16-18 ноября 2011 г.).

Опубликованы научные статьи: Философия Л.Н. Толстого как элемент субкультуры сообщества ученых-обществоведов конца XIX - начала XX в. (На примере работ Н.И. Кареева, В.М.Бехтерева и П.А.Сорокина) // III научная конференция студентов и аспирантов (Исторический факультет СПбГУ) 18 ноября

85 Пиотровский Б.Б. Страницы моей жизни.- СПб: Наука, 1995. -288 с.

86 Фрейденберг О.М. Воспоминания о Н.Я. Mappe / Публ. и коммент. Н.В. Брагинской; Предисл. И.М.Дьяконов И Восток - Запад. Исследования. Переводы. Публикации,- М.: Наука, 1988. С. 178-204.

" Берг Р.Л. Суховей: Воспоминания генетика. М., 2003. Электронный ресурс. URL: http://www.pseudologv.orp/science/BergRIJindex.htm (дата обращения 12.08.2011).

*' Дьяконов И.М. Книга воспоминаний.- СПб.: Европейский дом, 1995,- 765 с.

" Бунин И.А. Окаянные дни. Горький М. Несвоевременные мысли,- М.: Айрис-пресс, 2004,- 416 с. (Библиотека истории и культуры); Липавский J1.C. Исследование ужаса / Ред.-сост. В.Сажин,- М.: AdMarginem, 2005,445 с.; Луначарский A.B. Письмо Н.П.Горбунову // В жерновах революции. Русская интеллигенция между белыми и красными в пореволюционные годы. Сборник документов и материалов. М., 2008. URL: http.y/www.hrono.ru/dokum/192 dok/192103091una.html (дата обращения 14.11.08); Мандельштам Н.Я. Вторая книга,- М.: Вагриус, 2006,- 608 е.; Мариенгоф А.Б. Роман без вранья. СПб.: Азбука-классика, 2008,- 218 с.

2008 г.): Сб. науч. материалов. СПб, 2009. С. 61-65; Неопубликованное письмо

B.М. Бехтерева к A.C. Лаппо-Данилевскому как источник по истории науки (к вопросу о создании единой науки о человеке в начале XX в.) // Университетский историк. Альманах. Вып. 7. СПб., 2010. С. 439-448; Две судьбы утопии: лингвистические теории Н.Я. Марра и JI.C. Липавского в контексте государственной культурной политики 1920-1930-х гг. // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Серия «Гуманитарные и общественные науки». 2011. Вып. 2.

C. 144-149; Н.Я. Марр и государственная культурная политика 1917-1930 гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 88-93.

Структура диссертации.

Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка источников и использованной литературы.

Во Введении определяется объект, предмет, цели и задачи, хронологическая периодизация исследования. Мотивируется его актуальность и научная новизна. Характеризуются источниковая база и историография избранной темы.

Первая глава «Академия истории материальной культуры» посвящена рассмотрению истории одного из ведущих гуманитарных центров страны, пережившего в исследуемый период масштабные реорганизации, связанные как с особенностями развития отечественной гуманитаристики, так и с изменениями в государственной политике.

В параграфе 2.1. «От Императорской Археологической комиссии к Академии истории материальной культуры» рассматриваются причины, особенности и ход организации Академии истории материальной культуры.

Академия истории материальной культуры была создана в результате масштабной реорганизации Императорской Археологической комиссии, работавшей с 1859 года. К началу исследуемого периода понимание необходимости изменений в организации археологической науки в России высказывались постоянно и исходили непосредственно от ученого сообщества, не являясь таким образом прямым следствием кардинальных социально-политических изменений в стране. В частности, Февральская революция не оказала существенного влияния на судьбу учреждения, явившись лишь катализатором стремлений ученых к превращению Комиссии в ведущую научную силу страны.

Значительно более трудным оказалось для учреждения время первых месяцев Советской власти, трудности которого, однако, не прервали преемственности в развитии археологической науки. Новая власть поддержала идею создания Академии, призванной стать учреждением «аналогичным Академии Наук, но с специальной задачей исследования памятников материальной культуры» 90 . Единственным серьезным вмешательством в реализацию проекта, как и в жизнь учреждения вплоть до конца 1920-х гг., было

90 Фармаковский Б.В. К истории учреждения Российской Академии истории материальной культуры. [Пг., 1921]. С. 9.

навязанное название - Российская Академия истории материальной культуры, которое, впрочем, вполне удовлетворяло большинство сотрудников91.

Несмотря на активное участие в реализации проекта многих представителей ученого сообщества (A.A. Миллера, С.Ф. Ольденбурга, Б.В. Фармаковского, С.А. Жебелева, A.A. Спицына, С.Ф. Платонова и др.), ключевой фигурой в этом процессе по праву можно считать Н.Я. Марра, в ноябре 1918 г. возглавившего учреждение. Ученый являлся одним из самых талантливых организаторов и администраторов эпохи. Кроме этого, он полностью устраивал новую власть, являясь посредником между ней и академической элитой. Н.Я. Марр не имел твердых политических пристрастий, что помогало ему успешно сотрудничать и с JI.A. Кассо, и с министрами временного правительства (например, A.A. Мануйловым), и с большевиками. Таким образом, кандидатура Н.Я. Марра была идеальной, несмотря на неприятие коллегами его яфетической теории и очень сложного характера ученого.

В параграфе 2.2. «Власть и Академия: сотрудничество и споры» рассматриваются вопросы взаимоотношения Академии с властью, стратегии поведения ее руководства в 1920-х гг.

Сближение Академии и власти автоматически сводило на нет желание академического сообщества к полной независимости от государственной идеологии. Аполитичность могла лишь представляться формой независимости, но в реальности таковой не являлась.

Несмотря на признание и значительную поддержку со стороны властей, Академии приходилось буквально бороться за нормальное обеспечение своей работы. При этом ученое сообщество зачастую не скрывало, что важнейшей составляющей его союза с властью является материальная поддержка со стороны последней. В условиях «вегетарианских» 1920-х оно не боялось открыто заявлять о своих требованиях руководству страны. ..

Жизнь учреждения также могла осложняться внутренними конфликтами. Многие категорически не принимали стиль управления Н.Я. Марра, однако его фигура была безальтернативной, что понимали как его сторонники, так и противники.

Наиболее чуткие к политическим переменам ученые достаточно рано поняли, что сотрудничество с большевиками подразумевает необходимость принятия материалистической идеологии. Предпосылки идеологического прессинга стали улавливаться в середине 1920-х гг. В ГАИМК первым, кто осознал необходимость введения марксизма, явился Н.Я Марр. На заседании 7 апреля 1924 г. им была зачитана ближайшая программа действий, включавшая, в частности пункт о введении «в работу Академии лица с марксистской подготовкой» и создании Комиссии под руководством A.B. Луначарского, которая стала центром освоения марксизма в Академии92.

" Платонова Н.И. Российская академия истории материальной культуры. Этапы становления (1918-1919 гг.) // Советская археология. 1989. №4. С. 11.

"Журнал заседания Совета РАИМК от 7 апреля 1924 г.//РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1 (1924). №4. Л. 18об.-19.

Период 1925-1927 гг. стал очень значимым в истории взаимоотношений ученых-археологов и власти. Впервые между ними начали отчетливо проявляться противоречия, а также признаки грядущего тотального торжества яфетидологии.

Академия, включившая в свой состав ведущие гуманитарные силы страны, главных ученых «старой школы», до последнего момента стремилась сохранить свободу от политических тревог, остаться неким «заповедником». Будучи искренне убежденными в определяющей роли науки для развития государства, они ставили ее несомненно выше любой власти. Стратегию Академии в исследуемый период можно условно назвать стратегией «наукократического договора», который был разорван по инициативе власти в конце 1920-х гг.

В параграфе 2.3. «Перелом кота 1920-х» рассматривается история Академии рубежа 1920-30-х гг., когда власть санкционировала и активно проводила политику, направленную на перестройку всей науки на основах марксизма-ленинизма. Для ГАИМК перелом начался с так называемого «дела» академика A.C. Жебелева, ставшего символом кардинальной смены курса власти по отношению к учреждению. Стремление руководителей Академии (Н.Я. Марра, С.Ф. Ольденбурга и др.) спасти коллег от репрессий потребовало от них признания вымышленных ошибок и горячей поддержки деятельности новых сотрудников Академии, проводников линии партии, таких как Ф.В. Кипарисов, С.Н. Быковский и др. Парадокс ситуации заключался в том, что чистки проводились под лозунгом окончательного утверждения в археологии марризма. Позиция Н.Я. Марра, фанатично преданного своей теории, в данной ситуации заслуживает уважения. Он изо всех сил заступался за попавших в немилость и требовал принятия тезиса о том, что Академия достигла некоторых успехов не благодаря ему одному, а благодаря коллективной работе93. Тем не менее, именно Н.Я. Марр стал символом этой сложной перестройки, начавшейся в конце 1920-х гг.

Вторая глава «Яфетический Институт» посвящена рассмотрению возникшего в 1921 г., совершенно нового для академической науки учреждения. Его стремительный рост, когда из крохотного центра по изучению мало кому понятной яфетидологии через 10 лет он стал «единственным академическим центром, в котором занимаются языкознанием»94, является уникальным примером в отечественной истории.

В параграфе 3.1. «Предпосылки организации Института» рассмотрен вопрос предыстории его создания, попытки Н.Я. Марра создать учреждение, в основу которого была бы положена яфетическая теория.

Уход Н.Я. Марра в теоретическую лингвистику, в которой он был полным дилетантом, был связан с вынужденным прекращением археологической деятельности во время Гражданской войны. Реализации его идей до второй половины 1910-х гг. мешало скептическое к ним отношение учителя В.Р. Розена, противодействие значительной части научного сообщества, а также охранительная политика царского правительства.

93 Материалы по чистке сотрудников ГАИМК // РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1 (1930). № 4. Л. 283.

94 Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991. С. 107.

Первые попытки реализации своих проектов ученый начал сразу после Февраля 1917 г., создав Кавказский историко-археологический институт, явившийся первым учреждением, во главу построения которого клалось яфетическое языкознание95. Развить успех он смог только после разочарования в идеях грузинского национализма и окончания Гражданской войны, увидев в большевиках возможных покровителей его теории. Объединяло Н.Я. Марра с новыми лидерами и предельная революционность мышления, характерная для торжествовавшей авангардной культуры. Идеи ученого, стремившегося к перевороту не только в лингвистике, но и в гуманитаристике в целом, коррелировали с радикальными идеями новой власти, что логично приводило к их поддержке.

В параграфе 3.2. «Развитие концепции Института и путь к марксизму» исследуется проблема адаптации «нового учения о языке» Н.Я. Марра к государственную идеологию во второй половине 1920-х гг.

Идея организации Яфетического Института была связана с ростом теоретических изысканий Н.Я. Марра, идеям которого стало тесно в рамках кавказских материалов. К этому времени ученый хотел вывести свою теорию на новый уровень, и сплочение специалистов-единомышленников в одном учреждении стало воплощением его заветной мечты. Яфетический институт являлся базой для разработки и пропаганды «нового учения о языке». Активная научная работа началась сразу же после организации Института, чему во многом способствовала поддержка со стороны коллег ученого (в первую очередь, у представителей смежных дисциплин).

Желание победы в борьбе с оппонентами, которых у Н.Я. Марра было предостаточно, в то время не могло не привести к введению в науку «политического момента». Уже с начала 1920-х годов ученый активно участвовал в общественно-политической работе, а сам Институт всегда был более лоялен по отношению к власти, нежели многие другие гуманитарные учреждения страны. Н.Я. Марр сознательно добивался признания своей теории со стороны властей, полагая что возможность реализации крупных проектов в «ближайшие по крайней мере десятилетия» существует только в рамках масштабной государственной помощи96. При этом он не боялся быть требовательным, полагая, что «резкость помогает ясной формулировке мыслей», и «особой беды в резком тоне» нет, в том

числе и в общении с властью97.

Процесс перехода Н.Я. Марра к марксизму, несмотря на то, что ученый никогда не боялся коренного пересмотра положений своей теории, был достаточно сложен. Свое учение он ставил однозначно выше любой идеологии, однако уже с 1924 г. начинается процесс постепенной привязки «нового учения о языке» к марксизму. Одной из главных причин успеха теории у власти стала ее способность

95 Марр Н.Я. К вопросу об учреждении Института Яфетидологических изысканий И СПФ АРАН. Ф. 77, Оп. 1. № 1. Л. II; Положение об Институте яфетидологических изысканий Российской Академии наук // Яфетическии сборник. Пб., 1922. Вып. I. С. XI.

96 Марр Н Я. [Об университете на Кавказе] // СПФ АРАН. Ф. 800. Оп. 1. № 922. Л. 1.

97 Марр И Я. Замечания по докладам Л.В. Щербы, Г.А.Ильинского, Б.Я. Владимирцова, В.Л. Котловича, И.А. Орбели, о работе ЯИ// СПФ АРАН. Ф. 800. Оп. 1. № 2270. Л. 3.

(о чем говорил и сам Н.Я. Марр), быть использованной при решении любых практических научных задач. На любую научную проблему, от решения которой зависел успех социалистического строительства, у яфетидологии уже был готов ответ. В Институте при негласной поддержке его руководителя создавалась впоследствии принятая властью легенда о том, что именно Н.Я. Марр заложил основы марксистской лингвистики еще до революции.

В параграфе 3.3. «От Н.Я. Марра к мауризму» рассмотрен период в истории Яфетического Института, когда он, при поддержке власти, стал одним из ведущих гуманитарных учреждений страны, а учение Н.Я. Марра превратилось в догму для большинства гуманитарных наук.

С середины 1920-х гг. дискуссии по вопросам языкознания перестают быть научными, скатываясь до уровня взаимных политических обвинений. При фактическом отсутствии талантливых последователей, Н.Я. Марр был вынужден сделать ставку на тех, кто видел в яфетидологии марксизм и готов был вести борьбу против «буржуазного языкознания». Свою некомпетентность в лингвистике марристы (В.Б. Аптекарь, Ф.П. Филин, Л.Г. Башинджагян и др.) компенсировали верой в истинность «нового учения о языке» и активной борьбой за его признание единственно подлинно марксистским.

«Стихийный марксизм» яфетической теории, заручившейся поддержкой A.B. Луначарского, Н.И. Бухарина, М.Н. Покровского, A.C. Енукидзе, А.Я. Вышинского и, видимо, самого И.В. Сталина, сменяется в эти годы «осознанной разработкой марксистско-ленинской методологии в области науки о языке»98. К 1930 г теория Н.Я. Марра была целиком и полностью признана марксисткой, что декларировалось в официальных документах Института, а сам ученый в течение нескольких десятилетий стал считаться первым и главным проводником «в область лингвистических работ основ марксизма-ленинизма»99. В связи с этим Яфетический Институт был переименован в Институт языка и мышления. Показательно, что если в ГАИМК Н.Я. Марр во многом сам стал жертвой инициированных властью и ортодоксальными марксистами кампаний, то в языкознании он их по сути возглавлял, за что по праву стал считаться одним из идеологов и символов репрессий в отечественной науке конца 1920-х - 1940-х гг.

Автор яфетической теории и создатель Яфетического Института изначально стремился к абсолютному лидерству в научном мире, к полному торжеству своей неординарной и невостребованной большинством коллег теории. Теория Н.Я. Марра оказалась в условиях советского государства тем же, что и марксизм -скорее верой, а не научным учением.

Третья глава «Институт по изучению мозга и психической деятельности» посвящена рассмотрению истории одного из ведущих в рамках исследуемого периода центров, в котором наиболее последовательно реализовывалась идея комплексного подхода к изучению человека - Института мозга, выделенного из состава Психоневрологического Института в 1918 г.

98 Башинджагян Л.Г. Краткий очерк истории Института языка и мышления им. Н.Я. Марра II СПФ АРАН. Ф. 77. Оп. 3. № 76. Л. 78.

" Мещанинов ИМ. Общее языкознание за двадцать лет // СПФ АРАН. Ф. 77. Оп. 3. № 87. JI. 5.

В параграфе 4Л. «Предпосылки организации Института» рассмотрена история становления и развития частного Психоневрологического Института в контексте государственной культурной политики.

Активная научная и административная деятельность основателя Института В.М. Бехтерева являлась важной составляющей поэтапного развития гуманитарного знания в стране как в императорский, так и в большевистский периоды. Целью созданного в 1907 г. Психоневрологического Института провозглашалась разработка и распространение «знаний в области психологии и неврологии, а также сопредельных с ними наук» 100. Институт должен был заниматься проблемами, которые входили в компетенцию большинства антропологических наук101. В нем преподавали ведущие ученые своего времени: Н.И. Кареев, И.О. Лосский, П.Ф. Лесгафт, H.A. Гредескул, Э.Л. Радлов, Е.В. Тарле, И.А. Бодуэн-де-Куртэне, В.А. Вагнер, М.А. Рейснер и др. С Институтом плотно сотрудничали И.Е. Репин, А.Ф. Кони и М. Горький.

Отношение власти к Институту было неоднозначным. С одной стороны, оно было вполне благожелательным, что выразилось, в частности, в даровании ему земельного участка под строительство собственных зданий, периодических казенных ассигнованиях и, хотя и не сразу, в предоставлении льгот слушателям по воинской повинности. С другой стороны, Институт всю свою историю привлекал повышенное внимание полиции: уже в 1909 г. более трети преподавательского состава числились как «лица неблагонадежные в политическом смысле» Отношения с властью самого В.М. Бехтерева, писавшего революционные поэтические произведения, с восторгом встретившего революцию 1905 г. и студенческие волнения, также складывались достаточно сложно. Дважды Институт оказывался под угрозой закрытия - в 1914 г. и в 1917 г. Но если в первом случае его спасла начавшаяся война, а также уверения администрации в полной лояльности и готовность предоставить помещения и ресурсы в помощь армии , то во второй раз правительственное предписание о закрытии пришло, когда министры царского правительства уже сами не имели власти.

В параграфе 4.2. «Предпосылки организации и деятельность Института по изучению мозга и психической деятельности» рассматривается история создания Института мозга, ставшего наследником Психоневрологического Института в деле междисциплинарного, комплексного подхода к изучению личности.

Проекты создания Института по изучению мозга озвучивались В.М. Бехтеревым в конце 1916 г., а затем в мае 1917 г., но оба раза не получали поддержки. После октября 1917 г. в условиях отсутствия частных вложений и

100 Устав Психоневрологического Института // Свод Законов Российской Империи ... СПб., 1912. Кн. 4. Т. XI. Ч. 1. Свод Уставов Учебных Учреждений и Учебных Заведений Ведомства Министерства Народного Просвещения. Приложение к ст.93, п. 16. СЗ, по прод. 1908 г. С. 352.

Логинова H.A. Опыт человекознания: история комплексного подхода в психологических школах В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева. СПб., 2005. С. 59.

102 Цит. по: Никифоров A.C. Бехтерев. М., 1986. С. 210.

103 Акимежо U.A., Шерешевский A.M. История института имени В.М. Бехтерева в документальных материалах. Ч. 1. 1907-1918гг. СПб., 1999. С. 180.

надежды исключительно на помощь правительства В.М. Бехтерев оказался одним из ученых, кто практически сразу пошел по пути сотрудничества с большевиками, хотя и не разделял многие из их идей. Октябрьский переворот оказал противоречивое влияние на развитие Психоневрологического Института. Если университет, состоявший при нем с 1916 г., просуществовал только до лета 1919 г., то проект Института мозга, наряду со многими другими, был полностью поддержан.

В Институт были приглашены такие видные специалисты и сторонники междисциплинарных исследований, как H.A. Гредескул, П.А. Сорокин, A.C. Звоницкая, Т.К. Розенталь, Н.М. Щелованов, A.A. Крогиус, В.П. Кашкадамов и др. Учреждение с готовностью откликалось на запросы новой власти -ключевыми в нем становятся исследования трудовых отношений, коллективной рефлексологии, педологии и социальной евгеники.

В Параграфе 4.3. «От «тяготения к марксизму» до «бехтеревшины». Институт Мозга в условиях идеологической борьбы 1920-х годов» исследуется судьба Института в условиях «битвы за марксизм» 1920-х годов.

С началом идеологической борьбы в психологии, В.М. Бехтерев начал отстаивать право рефлексологии на марксизм, добившись в этом некоторых успехов. Однако в середине 1920-х годов ученый попал под огонь критики как «механист» и «метафизик», и после его смерти рефлексология была объявлена учением, враждебным марксизму. Его ученики и последователи изо всех сил старались представить В.М. Бехтерева первым и наиболее последовательным проводником основ материализма в науку о человеке, однако эти попытки оказывались безуспешными. Смелые и не всегда принимаемые традиционной наукой идеи (универсальные законы исторического развития, передача мыслей на расстоянии, социальная евгеника и т.п.) не нашли поддержки у власти.

На рубеже десятилетий сотрудникам Института пришлось отказаться от многих заветов В.М. Бехтерева, все больше разбавляя их голословными заявлениями о диалектике и марксизме. В 1932 г. коммунист A.A. Таланкин, став руководителем сектора психологии и педологии Института, озвучил термин «бехтеревщина», с которой и начал активно бороться. Критика В.М. Бехтерева однако сочеталась с признанием его заслуг, но лишь в области психоневрологии и психиатрии. Истинный В.М. Бехтерев - один из самых смелых мыслителей эпохи, во многом определявший вектор развития ряда гуманитарных наук - еще несколько десятилетий будет храниться только в памяти своих ближайших учеников, старых изданий и архивных документов.

Статус В.М. Бехтерева, никогда не являвшегося членом Академии наук, несмотря на все звания и регалии, не позволял претендовать на роль настоящего лидера ученого сообщества, в отличие, скажем, от его главного оппонента И.П. Павлова. Он стремился обеспечить спокойное и достаточно свободное существование рефлексологии, возможность реализации своих проектов с надеждой на их государственную поддержку. Себе он отводил роль некоего суверенного лидера, что в условиях жесткого контроля над наукой и наличия

стремлений со стороны государства к ее идеологическому единообразию, оказалось невыполнимым.

В Заключении суммируются итоги исследования и делаются общие выводы.

Характерной особенностью сотрудничества науки и власти было восприятие ученым сообществом государства как гаранта развития науки, единственного и обязательного источника финансовой и политической поддержки различных крупных проектов. Этим объясняется как недостаточно конструктивное взаимодействие со слабевшей царской властью, так и отсутствие со стороны ученого сообщества поддержки Временного правительства, несмотря на предпринятое им «освобождение» науки. В свою очередь, показательно, что многие ключевые фигуры научного мира сделали выбор в пользу стратегии активного сотрудничества с большевистской властью, мобилизующая и всепроникающая роль которой в научной сфере начала ярко проявляться практически сразу после Октября. Одновременно, в исследуемую эпоху ученые не считали себя в полной мере «государевыми слугами», несмотря на то, что в подавляющем большинстве являлись убежденными государственниками.

Советское правительство зачастую вполне охотно поддерживало проекты в обмен на лояльность и готовность к сотрудничеству в рамках таких задач новой власти, как, общественное просвещение, исследование трудовых отношений и т.п. До конца 1920-х годов оно воздерживалось от серьезного вмешательства в работу учреждений, предоставляя им относительную свободу. Лидеры ученого сообщества могли напрямую лоббировать свои интересы, обращаясь за помощью непосредственно к партийным лидерам даже при том, что многие из реализуемых в это время проектов были явно далеки от марксизма, постепенное введение которого началось с середины 1920-х гг.

В условиях как царской, так и большевистской России развитие науки, успешность отстаивания ее интересов напрямую зависели от научных и административных талантов лидеров ученого сообщества. Эпоха «ученых-диктаторов», начавшаяся еще до революции, со временем лишь развивалась, дойдя в период сталинизма до своего пика - концепции «одна наука - один лидер». При всей общности ученой корпорации каждый из ее лидеров проводил свою, во многом индивидуальную, политику в отношениях с властью, которая зависела от таких факторов, как политические пристрастия ученого, его амбиции, личностные убеждения, приверженность корпоративным установкам и готовность идти на компромисс.

В рамках послереволюционной действительности стратегия, направленная на несомненное, тотальное лидерство имела наибольшие шансы на успех. Значимую роль играло и соответствие «стилю мышления» эпохи, принципам научного квазимарксизма, главный из которых утверждал, что любые научные идеи, проекты или теории должны считаться и восприниматься как марксистские, а вовсе не обязательно таковыми являться.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Статьи в ведущих рецензируемых журналах и изданиях:

1) Сидорчук И.В. Две судьбы утопии: лингвистические теории Н.Я. Марра и JI.C. Липавского в контексте государственной культурной политики 1920-1930-х гг. II Научно-технические ведомости СПбГПУ. Серия «Гуманитарные и общественные науки». 2011. Вып. 2. С. 144-149 (0,5 п.л.).

2) Сидорчук И.В. Н.Я. Марр и государственная культурная политика 19171930 гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 88-93 (0,4 пл.).

Другие публикации:

3) Сидорчук И.В. Философия Л.Н.Толстого как элемент субкультуры сообщества ученых-обществоведов конца XIX - начала XX в. (На примере работ Н.И. Кареева, В.М. Бехтерева и П.А. Сорокина) // III научная конференция студентов и аспирантов (Исторический факультет СПбГУ) 18 ноября 2008 г.): Сб. науч. материалов. СПб, 2009. С. 61-65. (0,3 пл.).

4) Сидорчук И.В. Неопубликованное письмо В.М. Бехтерева к A.C. Лаппо-Данилевскому как источник по истории науки (к вопросу о создании единой науки о человеке в начале XX в.) // Университетский историк. Альманах. Вып. 7. СПб., 2010. С. 439-448. (0,4 пл.).

Подписано в печать 06.02.2012г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ № 2503.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Текст диссертации на тему "Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России"

61 12-7/405

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Сидорчук Илья Викторович

АКАДЕМИЧЕСКОЕ ГУМАНИТАРНОЕ СООБЩЕСТВО И ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА В РОССИИ (1914-1930 гг.)

Специальность 07.00.02. - Отечественная история Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель:

д. филол. н., профессор Ю.К. Руденко

Санкт-Петербург

2012

I. Введение..............................................................................................................3

II. Глава I. Академия истории материальной культуры............................33

2.1. От Императорской Археологической комиссии к Академии истории материальной культуры.....................................................................................33

2.2. Власть и Академия: сотрудничество и споры..........................................53

2.3. Перелом конца 1920-х гг............................................................................71

III. Глава II. Яфетический Институт...............................................................87

3.1. Предпосылки организации Института......................................................87

3.2. Развитие концепции Института и путь к марксизму.............................103

3.3. От Н.Я. Марра к марризму.......................................................................123

IV. Глава III. Институт по изучению мозга и психической деятельности ................................................................................................................................137

4.1. Психоневрологический институт и правительственная политика......139

4.2. Предпосылки организации и деятельность Института по изучению мозга и психической деятельности................................................................157

4.3. От «тяготения к марксизму» до «бехтеревщины». Институт Мозга в условиях идеологической борьбы 1920-х годов...........................................170

V. Заключение....................................................................................................186

VI. Список источников и использованной литературы............................191

6.1. Источники..................................................................................................191

6.2. Литература.................................................................................................205

I. Введение

Актуальность темы

Актуальность данной темы определяется тем, что в отечественной исторической науке очень слабо разработан вопрос о взаимосвязи академической концепции человека и общества с государственной культурной политикой и «социальными экспериментами» рубежа XIX -XX веков. Далеко не полно и необъективно проанализирована роль академических ученых в становлении культурной политики советской власти периода 1917 - 1930 гг. При этом фактически не становились объектами изучения и попытки влияния академического сообщества на культурную политику императорского периода. Не анализировался должным образом интересующий нас вопрос о тенденциях в развитии концепций гуманитарных научных учреждений в данную эпоху, их самопозиционирования.

Тем не менее, достаточно полно как в советской, так и в постсоветской историографии освещена тема взаимоотношений (но не взаимовлияний!) интеллигенции и государства. Заслуживает внимания историография вопроса 1950-80-х годов, в которой широко, хотя преимущественно тенденциозно и односторонне, исследовалась тема государственной политики в отношении науки, ее организации и формирования научной интеллигенции как в предреволюционное, так и в постреволюционное время1. Значительный вклад в исследование вопроса представляют вышедшие в постсоветский период

1 Высшая школа СССР за 50 лет / Под ред. В.П. Елютина.- М.: Высшая школа, 1967,- 272 е.; Бутягин A.C., Салтанов Ю.А. Университетское образование в СССР, М.: Изд-во Моск. ун-та, 1957.- 296 е.; Ременникое Б.М., Ушаков Г.И. Университетское образование в СССР: (Экономико-статистический обзор), М.: [Б.и.], I960,- 96 е.; Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. Основные направления государственного руководства наукой,- М.: Наука, 1971.- 271с.; ИвановаЛ.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927 гг.).- М.: Наука, 1980.- 392 е.; Иванов А.Е. Российское «ученое сословие» в годы «Второй Отечественной войны» (Очерк гражданской психологии и патриотической деятельности) // ВИЕТ. 1999. №2. С. 108-127; ЛахтинГ.А. Организация советской науки: история и современность,- М.: Наука, 1990,- 217 е.; Измозш B.C., Павлов В.В. Проблема секретности в отношениях партийного аппарата и научно-педагогической интеллигенции в 20-е годы // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 30-43; Беляев Е.А., Пышкова Н.С. Формирование и развитие научных учреждений СССР.- М.: Наука, 1979.- 245 е.; Беляев Е.А. КПСС и организация науки в СССР.- M.: Политиздат, 1982,- 143 е.; Клушин В.И. Первые ученые-марксисты Петрограда (историко-социологические очерки).- Л.: Лениздат, 1971.- 340 с.; ВолобуевП.В. Русская наука накануне Октябрьской революции // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. №3. С. 3-17; Лежина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 годах.- М.: Мысль, 1981,- 285 с.

монографии, сборники и статьи по различным сюжетам и вопросам организации политики в области науки как накануне, так и после революций 1917 г. , истории отдельных наук , научных учреждении , многочисленные публикации, посвященные исследованию механизма, последствий, а также жертвам идеологического и политического террора в науке в 1920-е годы5, о жизни отдельных ученых6. К сожалению, все они написаны без учета многих

2 Наука и власть: [Сб. ст.] / АН СССР, Ин-т философии / Отв. ред. АЛ. Огурцов, Б.Г. Юдин.- М„ 1990.192 с.; Власть и наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов: Материалы международного коллоквиума, [Санкт-Петербург, 6-9 июня 2001 г. / Редкол.: H.H. Смирнов и др.].- СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.- 530 с.; Берлявский Л.Г. Отечественная наука и политика.- Ростов-на-Дону: Изд-во НМЦ «Логос», 1996,- 144 с.; Романовский СМ. Наука под гнетом российской истории,- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.- 338 е.; Ростовцев А.Е. «Борьба за автономию»: корпорация столичного университета и власть в 19051914 гг.// Journal of Modern Russian History and Historiography. 2009. Vol.2, pp. 75-121; Ростовцев А.Е. Испытание патриотизмом: Профессорская коллегия Петроградского университета в годы Первой мировой войны // Диалог со временем. 2009. Вып. 29: Мир и война: аспекты интеллектуальной истории. С. 308-324; Россиянов КО. Сталин как редактор Лысенко: К предыстории августовской (1948 г.) сессии ВАСХНИЛ // Вопросы философии. 1993. № 2. С. 56-69; КурепинА.А. Наука и власть в Ленинграде. 1917-1937 гг.- СПб.: Нестор, 2003.- 360 е.; Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941).- Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004,- 359 е.; Stuart Finkel On the Ideological Front: The Russian Intelligentsia and the Making of the Soviet Public Sphere, New Haven, Yale University Press, 2007,- 346 pp.; Intelligentsia science: the Russian century, 18601960, ed. by Michael D. Gordin et al. [Osiris, vol. 23]. Chicago, 2008,- 316 pp.; Fitzpatrick Sh. Education and social mobility in the Soviet Union. Cambridge University Press, 2002,- 368 pp.; Lenoe E.M. Closer to the masses: Stalinist culture, social revolution, and Soviet newspapers Harvard University Press, 2004.- 315p.

3 Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания: Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака,- M.: Academia, 2001.- 576 е.; Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX - XX вв.- M.: Онега, 1995,- 286 е.; Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. A.B. Брушлинского / РАН. Ин-т психологии,- M.: ИПРАН, 1997,- 574 е.; McLeish J. Soviet Psychology: History, Theory, Content. London: Methuen, 1975.- 308 pp.; BanerjiA. Writing history in the Soviet Union: making the past work. Berghahn Books, 2008.- 322 pp.

4 История Ленинградского университета. 1819-1969: Очерки / Отв. ред. В.В. Мавродин. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1969. - 663 е.; Комиссия по истории знаний. 1921-1932 гг. Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сборник документов / Сост. В.М. Орел, Г.И. Смагша.- СПб.: Наука, 2003,765 е.; Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР: Краткий исторический очерк: В 2 т. Т. 2: 1917-1976. 2-е изд., доп.- M.: Наука, 1977,- 455 с.

5 Колчинский Э.И. Несостоявшийся «союз» философии и биологии (20-30-е гг.) // Репрессированная наука. -Л.: Наука, 1991. С. 34-70.; Колчинский Э.И. Установление контроля над научным сообществом как необходимое условие контроля над информацией // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991 г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 43-52.; ПерченокФ.Ф. «Дело Академии наук» и «великий перелом» в советской науке // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР,- M.: Наука, 1995. С. 201-235.; Сорокина М.Ю. Русская научная элита и советский тоталитаризм (очень субъективные заметки) // Личность и власть в истории России XIX-XX вв. Материалы научной конференции. СПб., 1997. Электронная библиотека и архив «Социальная история отечественной науки». URL: http://www.ihst.ru/proiects/sohist/papers/sork97n.htm (дата обращения 25.11.2010); Брачев B.C. «Дело историков». 1929-1931.- СПб.: Нестор, 1997.- 113 е.; HagenlohP. Stalin's police: public order and mass repression in the USSR, 1926-1941. Woodrow Wilson Center Press, 2009.- 460 pp.; EdeleM. Stalinist Society: 1928-1953. Oxford University Press, 2011.- 416 pp.

6 В.И. Вернадский: pro et contra. Антология литературы о В.И. Вернадском за сто лет (1898-1998) / Сост. A.B. Лапо; под. ред. А.Л. Яншина.- СПб.: РХГИ, 2000,- 872 с. (Русский путь); Голосенко И.А. Социология Питирима Сорокина. Русский период деятельности.- Самара: Социо, 1992 - 361с.; Каганович Б.С. Евгений Викторович. Тарле и петербургская школа историков.- СПб.: Дмитрий. Буланин. 1995,- 138 е.; Каганович Б.С. Русские медиевисты первой половины XX века / РАН. С.-Петерб. ин-т истории,- СПб.: Гиперион, 2007,- 244 е.; Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург: опыт биографии.- СПб.: Феникс, 2006.- 252 е.; Ростовцев Е.А. A.C. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004. 352 с. (Сер. «Новейшая Российская история: исследования и документы» Т. 7); Kendall Е. Bailes, Science and

важных аспектов жизни ученого сообщества эпохи, без анализа его корпоративной истории и психологии, ситуаций в развитии гуманитарных наук, их методологии. Одним из определяющих недостатков этих исследований является сужение проблемы из-за того, что ее изучение ведется исключительно «сверху» - историки делают акцент на исследовании проведения властью реформ в области науки. Тем не менее, подобно тому, как даже частично адекватную картину развития советской экономики 192030-х годов нельзя получить без исследования «теневой» ее стороны7, точно так же нельзя исследовать взаимоотношения науки и власти без учета данных, которые просто не могли найти отражения в традиционных источниках. В частности, известно, что Н.Я. Марр решал многие вопросы путем личных бесед с A.B. Луначарским, М.Н. Покровским, A.C. Енукидзе и пр., Б.В. Фармаковскому при организации РАИМК помогла школьная дружба с В.И. Лениным, а В.М. Бехтерев не только искал расположения членов царской семьи и их приближенных, но и использовал для налаживания нужных административных «связей» свою врачебную практику - многие известные пациенты врача или их родственники активно помогали ему в реализации его научных проектов. Кроме этого, большинство подобных исследований (особенно написанных до 1991 г.) сильно идеологизированы, не всегда отображают реальную ситуацию, резко преувеличивают роль событий 1917 года для истории науки, определяя их как роковой перелом и давая при этом чрезвычайно категоричные оценки. Этот подход не является конструктивным. Процесс развития науки проходил постепенно и его при всем желании нельзя привязать ни к какой-либо конкретной исторической дате, ни тем более к какому-либо определенному событию социально-политической истории. Особенно это касается традиционного стремления проводить границы в истории науки по радикальным изменениям в государственном и политическом устройстве

Russian Culture in an Age of Revolutions: V.l. Vernadsky and His Scientific School, 1863-1945. Bloomington: Indiana University Press, 1990.- 238 pp.

7 Осокина E.A. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. 2-е изд. М„ 2008. С. 38.

страны, масштабным социальным потрясениям. Этот тезис мы бы хотели особенно подчеркнуть8. Более того, есть все основания говорить, что революция в науке опередила революцию в политике. Для гуманитарных дисциплин предреволюционная пора стала временем небывало бурного развития. Вся рассматриваемая эпоха была некой границей в истории гуманитарного знания в целом, кардинальным сломом в общей методологии человекознания. Создавались и получали оформление различные концепции науки о человеке, оказавшие серьезнейшее влияние на последующие поколения. Показательно, что симпатии к подобным инновациям проявляли наиболее известные, яркие, харизматические личности. Они составляли на тот момент авангард научного сообщества, являлись создателями самой структуры организации отечественной и мировой гуманитарной науки. Всю эту эпоху можно по праву назвать временем больших имен в науке.

Новые идеи находили свое воплощение в создании научных учреждений нового типа в крупнейших научных центрах страны, главным из которых являлся Санкт-Петербург (затем Петроград и Ленинград). Этот город был сердцем русской научной мысли эпохи, в котором были сконцентрированы ведущие силы отечественной гуманитаристики. Новые научные учреждения, появлявшиеся в нем, были ответом на требования новой логики научного мышления, подразумевающей масштабность, смелость проектов, высочайшую степень научного синкретизма.

Объект исследования

Объектом исследования является взаимосвязь академической концепции человека и общества с культурной политикой государства за период с 1914 по 1930 гг., проблема адаптации «старой» науки и ученых «старой» школы в новых постреволюционных политических условиях, роль ученого сообщества в становлении культурной политики исследуемого

8 Применительно к рассматриваемой нами ситуации захвата большевиками власти и попыток установления тотального контроля над научной деятельностью, можно вспомнить слова известного историка античности Э.Р. Доддса, писавшего о том, что хотя «отсутствие политической свободы способно повлиять на снижение интеллектуальной активности, однако это вряд ли может считаться определяющим фактором». (Доддс Э.Р. Греки и иррациональное. СПб., 2000. С. 361.)

периода, проблема механизмов реализации проектов, направленных на развитие антропологических дисциплин в контексте социально-политических изменений, общая динамика процессов в области гуманитарных наук.

Предмет исследования

Предметом исследования является деятельность и развитие одних из ведущих гуманитарных учреждений страны в исследуемый период. Нас интересуют способы их адаптации под социальный и политический заказ эпохи, обусловленные как их задачами, так и механизмом, особенностями и временем появления и развития. Выбор обусловлен как значимостью их роли в развитии гуманитарного знания эпохи, так и своеобразием появления и развития. Российская Академия истории материальной культуры (РАИМК) появилась в результате реорганизации дореволюционной Археологической Комиссии и включения также ряда других дореволюционных археологических научных центров, что подразумевало значительное переосмысление концепции и задач учреждения. Институт Мозга и Психической Деятельности возник на основе дореволюционного Психоневрологического Института, унаследовав его базовые принципы идею комплексного подхода к изучению личности. В свою очередь, Яфетический институт явился совершенно новым академическим учреждением, в основу которого было положено совершенно новое учение - яфетическая теория. На их примере наиболее ярко можно как показать общую динамику процессов, так и изучить основные модели организации науки, образы поведения ученого сообщества в различных политических условиях.

Хронологические рамки исследования

Хронологические рамки исследования определяются как решаемыми в нем задачами, так исходными предпосылками. Именно с 1914 г. начинается период строительства «большой науки», который, приутихнув при Временном правительстве, с новой силой начинает развиваться после прихода к власти большевиков. Также принципиально важно для нас было показать преемственность послереволюционной науки с дореволюционной,

для чего была снижена нижняя граница исследования. Кроме этого, именно данная граница более приемлема при историко-культурном подходе к рассмотрению проблемы. Рассматривая науку в контексте развития культуры периода не представляется допустимым ограничивать рамки исследования лишь послереволюционными событиями.

Выбор верхней границы приходится признать достаточно условным. Общепринятой периодизации как для истории гуманитарной науки в целом, так и для истории многих отдельных дисциплин (в частности, археологии или языкознания) нет, что делает любой выбор относительным. В нашем случае, датой 1930 г. мы обозначили кардинальную перестройку отношения государства к науке, активизацию идеологической борьбы и, в конечном счете, торжество агрессивного марксизма, подразумевавшую необходимость тотального перевода науки на марксистские рельсы и непосредственно связанного в исторической памяти с началом чисток и репрессий в отношении ученых старой школы.

Цель и задачи исследования

Настоящая работа