автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Аспектуальная категоризация действий в русском языке в сопоставлении с некоторыми другими славянскими языками (вид и фазисно-временные способы глагольного действия)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Аспектуальная категоризация действий в русском языке в сопоставлении с некоторыми другими славянскими языками (вид и фазисно-временные способы глагольного действия)"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В.ЛОМОНОСОВА

• г- " Филологический факультет

_ С <г>-7

На правах рукописи

ПЕТРУХИНА Елена Васильевна

АСПЕКТУАЛЬНАЯ КАТЕГОРИЗАЦИЯ ДЕЙСТВИЙ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ В СОПОСТАВЛЕНИИ С НЕКОТОРЫМИ ДРУГИМИ

СЛАВЯНСКИМИ ЯЗЫКАМИ (ВИД И ФАЗИСНО-ВРЕМЕННЫЕ СПОСОБЫ ГЛАГОЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ)

Специальность 10.02.01 - русский язык

10.02.03 - славянские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени. доктора филологических наук

Москва - 1997

Работа выполнена на кафедре русского языка филологическое факультета Московского государственного университета имеш М.Б.Ломоносова.

Официальные оппоненты:

Бондарко A.B. - доктор филологических наук, профессор;

Кубрякова Е.С. - доктор филологических наук, профессор;

Смирнов Л .Н. - доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация: Воронежский государственны! университет.

Защита состоится " } 997 r в часов н;

заседании диссертационного совета Д 053.05.14 по защите диссертацш на соискание ученой степени доктора наук в Московского государственном университете им. М.В.Ломоносова по адресу: 119899 Москва, Воробьёвы горы, МГУ им. М.ВЛомоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотек филологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова.

Автореферат разослан ^¿C&pTfitL. 1997 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

доцент

А.А.Камынина

Актуальность настоящего исследования определяется тем интересом к проблемам категоризации мира, который характеризует современную лингвистику и многие связанные с ней науки - общую семиотику, философию языка, когнитологшо, изучающие важную часть общей концептуальной системы, "картины мира", опосредованную языковыми знаками, категориями и, шире, знанием языка, его структуры и правил функционирования (Ю.Д.Апресян, Н. Д. Арутюнова, А.В.Бондарко, А.Вежбицкая, С.Д.Кацнельсон, Е.С.Кубрякова, Ю.С.Степанов, В .II. Т ели я, Т.В.Цивьян, Р.Якобсон, Е.С.Яковлева и др.). Значительное место в этой проблематике занимает исследование зафиксированной в языке концептуализации и категоризации не только предметного мира, статического "положения дел", но и динамического аспекта картины мира - мира, изменяющегося во времени (А.В.Бондарко, Т.В.Булыгина, Г.Х. фон Вригт, Г.Гийом, Е.С.Кубрякова, А.М.Ломов, О.Н.Селиверсгова, Г.Г.Силыпщкий, Л.Телмии др.).

Важную роль в выделении лингвистически определяемых элементов динамического мира, находящегося в постоянном движении, и "стандартизации бесконечного богатства изменений бытия" (А.М.Ломов) играет глагол в системе его грамматических, словообразовательных и лексических категорий.

Особую актуальность в связи с этим приобретает изучение русского и, шире, славянского глагола, главной типологической особенностью которого выступает выражение внутренней динамики действия и "изменений бытия" в самой структуре глагольного значения - прежде всего в видовых и акциональных характеристиках глагола, взаимосвязанных с его лексической семантикой. Последние формируются как на системно-категориальном уровне, так и на уровне текста (А.В.Бондарко, Г.А.Золотова, М.В.Всеволодова и др.).

В центре данного исследования находятся аспектуальные характеристики русского глагола, изучаемые в сопоставлении с некоторыми другими славянскими языками. Анализ глагольной лексической, словообразовательной и грамматической категоризации параметров протекания действия во времени и их восприятия говорящим позволяет проанализировать взаимодействие вида,

способов глагольного действия (СГД) и семантических классов глаголов. Проблема соотношения грамматической категории вида и наиболее грамматикализованных СГД ещё в первой половине 80-х годов в отечественной аспектологии была названа особенно актуальной1, но с тех пор специально не рассматривалась, хотя семантико-функциональная разнородность СГД не раз была объектом исследования (А.М.Ломов).

Способы действия в данной работе трактуются как категории модификационного словообразования, что позволяет интегрировать аспектуальный и словообразовательный подходы к анализу внутриглагольной деривации и способствует исследованию вторичной глагольной номинации.

Сопоставление русского языка с западнославянскими и болгарским языками проводится на основе принципов системно-функционального сопоставления славянских языков (В.Барнет, С.Сягковский, А.Г.Широкова), а также с использованием некоторых положений о сравнении языков на семантической базе (В.Г.Гак, Э.Косериу, В.А.Звегинцев).

По отдельным славянским языкам в связи с категорией вида и акциональными2 системами исследован и описан, а также теоретически осмыслен огромный языковый материал, созданы десятки оригинальных теорий глагольного вида. В этой связи можно говорить об особых аспектологических школах и направлениях в изучении русского и славянского вида. Так, широко известны ленинградская школа Ю.С.Маслова и А.В.Бондарко, московское направление (В.В.Виноградов, П.С.Кузнецов, Н.С.Авилова и др.), работы пражских русистов и московских славистов (В.Барнетова, З.Скоумалова, В.Стракова, А.Г.Широкова), соединивших в изучении русского и чешского глагола идеи Р.Якобсона, С.Карцевского (и вообще пражского структурализма) и методы описания деривационной системы чешского языка, разработанные М.Докулилом.

1 А.В.Бондарко. О системно-структурной организации грамматических категорий слова Н Слово в грамматике и словаре. М., 1984, с. 36.

1 Термин "акциональный" здесь соотносится с понятием "способ действия"

("аМомап").

Многочисленны оригинальные концепции русского и славянского вида и описания способов действия, в том числе и ' сопоставительные (А.Барентсен, А.Вежбицкая, Р.Гжегорчикова, М.Я.Гловинская, М.В.Всеволодова, П.Дурст-Андерсен, Г.А.Золотова, Св.Иванчев, А.В.Исаченко. С.Кароляк, Б.Комри, Ф.Копечны, Э.Кошмидер, Й.Крекич, Ф.Леманн, А.М.Ломов, Р.Х.Мелиг, И.Г.Милославский, Е.В.Падучева, Э.Секанинова, Г.Г.Сильиицкий, Л.Н.Смирнов, З.Н.Стрекалова, Н.Б.Телин, А.Тимберлейк, М.А.Шелякин, А.Г.Широкова, Дж.Форсит, Л.Ясаи и многие дрз'гие). Имеются и обобщающие сопоставительные работы по славянскому виду (Св.Иванчев, Ю.С.Маслов).

Однако описанные по отдельным славянским языкам факты не обобщены в полной мере в общеславянской аспектологической теории, в которой учитывалось бы общее и специфическое в образовании, употреблении видов в отдельных славянских языках. Поэтому в современной лингвистике по-прежнему актуальной остаётся задача выработки общей концепции славянского глагольного вида и, в её рамках, определения специфики русского вида.

Столь же актуально сопоставительное исследование акциональных систем славянских языков, при котором учитывались бы результаты описания семантики глагола и глагольных семантических классов в сопоставляемых языках (Ю.Д.Апресян, Е.Беличова-Кржижкова, Т.В.Булыгина, Л.М.Васильев , М.В.Всеволодова, Р.М.Гайсина, В.Змарзер, Т.А.Кильдибекова, Э.В.Кузнецова, Е.В.Падучева, В.А.Плунгян, Г.Г.Сильиицкий, О.Н.Селиверстова и многие другие), а также глагольных префиксов и суффиксов и внутриглаголыюго словообразования в целом (Н.Е.Ананьева, А.Богуславский, Г.Врубель, Е.С.Кубрякова, И.Г.Милославский, Ц.Перникарски, Ш.Пециар, И.Польдауф, Э.Секанинова, З.Скоумалова, В.Смех, Л.Н.Смирнов, О.М.Соколов, З.Н.Стрекалова, И.С.Улуханов, М.В.Черепанов, А.Г.Широкова и др.). В связи с последним аспектом в диссертации разрабатываются принципы сопоставления внутриглагольных словообразовательных систем славянских языков и их составной части - акциональной деривации.

В настоящем исследовании представлен опыт не только | систематизации видовых и акциональных сходств и различий между русским и сопоставляемыми с ним славянскими языками, но и их объяснения на основе аспектологических теорий ленинградской, московской и пражской лингвистических школ и некоторых положений теории языковой категоризации как составной части процессса познания. Последняя развивается как в рамках когнитивной лингвистики (Т.Гивон, Е.С.Кубрякова, Дж.Лакофф, Р.Лангакер, Э.Рош, Л.Талми, Р.М.Фрумкина и др.), так и в более традиционных направлениях отечественного и зарубежного языкознания: в учениях о частях речи в русском языке (В.В.Виноградов, Е.С.Кубрякова, Л.В.Щерба и др.), о понятийных, функционально-семантических, ономасиологических категориях (А.В.Бондарко, М.Докулил, О.Есперсен, С.Д.Кацнельсон, И.И.Мещанинов и др.), в теории поля в лексике и грамматике (В.Г.Адмони, Г.С.Щур и др.), теории номинации (Н.Д.Аругюнова, В.В.Виноградов, В.Г.Гак, Е.С.Кубрякова, А.М.Ломов, В.Н.Телия и др.), во многих грамматических и семантических исследованиях (Ю.Д.Апресян, Т.В.Булыгина, Ф.Данеш, О.Н.Селиверстова, Ю.С.Степанов, А.А.Холодович, У.Чейф и многие ДР-)-

Сказанное отражает всю сложность рассматриваемой проблематики и определяет конкретные задачи исследования, главными из которых являются:

1) изучение на материале русского языка (с последующим сопоставлением с некоторыми другими славянскими языками) аспектуальной категоризации действий в лексике и разработка семантической классификации глаголов, релевантной для видообразования (образования видовых пар) и акционалыюго словообразования; исследование специфики лексической, словообразовательной и грамматической категоризации действий на основе концепта ограниченности действия во времени пределом;

2) систематизация и анализ, на базе определённой аспектологической теории, сходств и различий между русским, западнославянскими и болгарским языками в употреблении видов,

границах вторичной имперфективации и семантике вторичных имперфективов, организации категории вида на системном уровне;

3) исследование соотношения и взаимодействия категорий вида и фазисно-временных СГ'Д в русском языке в сопоставлении с западнославянскими и болгарским языками;

4) изучение фазисно-временных СГД в системе модификационного словообразования и в связи с этим определение критериев выделения глагольных категорий деривациошшой ономасиологии - модификационных и мутационных ономасиологических категорий;

5) разработка принципов сопоставления модификационного глагольного словообразования русского и других славянских языков на основе понятия модели глагольного действия;

6) функционально-системный и семантический анализ фазисно -временных акциональных модификаций в русском языке в сопоставлении с чешским, словацким и польским языками;

7) выявление расхождений в представлениях идентичных онтологических типов действий и их временных параметров в русской, чешской, словацкой и польской языковых картинах мира.

Материал исследования. Основное внимание в диссертации уделяется русскому языку, который сопоставляется с чешским, словацким, польским, болгарским языками. Таким образом, в диссертации представлены все группы современных славянских языков - восточнославянские, западнославянские, южнославянские. В исследовательской части работы (в IV главе, а также во второй части II и III глав) инославянские языки используются в разной степени. Болгарский язык, наряду с западнославянскими, представлен во II и III главах, но, в отличие от последних, практически не описывается в IV главе.

Языковый материал для исследования был почерпнут из толковых и двуязычных словарей сопоставляемых славянских языков, из современной русской (а также чешской, в меньшей степени, польской и словацкой) художественной литературы, публицистики, разговорной речи. Использовались следующие словари: "Словарь современного русского литературного языка" в 17 томах (М., 1948-

1965); "Словарь русского языка" в 4 томах (М., 1981-1984); "Грамматический словарь русского языка" А.А.Зализняка (М., 1977); "Словообразовательный словарь русского языка" А.Н.Тихонова в 2-х томах (М., 1985) (два последних словаря использовались для изучения словообразовательных модификаций базовых глаголов); учебные словари: "The Russian Verb" В.Андреевой-Георг, В.Д.Толмачевой (М., 1987); "Учебный словарь глагольных форм русского языка" В.Д.Толмачевой, С.И.Кокориной (М., 1988), применявшихся для создания первоначального корпуса базовых глаголов (700 единиц), который затем пополнялся и уточнялся по толковым словарям русского языка (всего корпус исследованных русских базовых глаголов насчитывает более 900 единиц); "Сводный словарь современной лексики" тт. 1-2 (М., 1991), по которому проверялась зафиксированность в словарях русского языка того или иного производного глагола. Картотека русских базовых глаголов в системе модификационных и мутационных дериватов составляет более 8 тысяч, картотека их употребления - более 1700 примеров. Основная масса глаголов и примеров на их употребление из других славянских языков почерпнута из следующих словарей: "Slovnik spisovne CeStiny", 4 sv. (Praha, 1971); "Pfirudni slovnik spisovne cestiny", 9 sv. (Praha, 19351957); "Velky rusko-cesky slovnik", 6 sv. (Praha, 1952-1964); "Vcfky rusko-slovensky slovnik", 5zv. (Bratislava, 1960-1970); "Vel'ky slovensko-rusky slovnik", 6 zv. (Bratislava, 1979-1995); "Slovnik slovenskeho jazyka", 6 zv. (Bratislava, 1959-1968); "Slownik j?zyka polskiego" pod red. W.Doroszewskiego, tt. 1-11; "Большой русско-польский словарь" тт. 12 (Москва -Варшава, 1986); "Речник на българския език" тт. 1-6 (София 1977-1993); "Болгарско-русский словарь" С.Б.Бернштейна (М., 1975); "Русско-болгарский словарь" С.К.Чукалова (М., 1972); справочник "Българският глагол" П.Пашова (София, 1966). Картотека чешских глаголов и примеров на их функционирование составляет приблизительно 3,5 тыс. единиц, словацких и польских - по 1,5 тыс., болгарских - 800.

Методы исследования. Описание полилингвального материала осуществляется при помощи как системно-функционального метода сопоставления языков, так и их сопоставления на семантической базе -

на основе анализа обозначаемой глаголом ситуации, представленности параметров её протекания в лексическом значении глагола и возможности модификации исходного глагольного значения грамматическими и словообразовательными средствами. Изучение славянских глагольных систем на семантической основе имеет ряд преимуществ, поскольку, на наш взгляд, способствует интеграции словообразовательного и асиектуально-акционального подходов к описанию глагольной деривации. С использованием метода профилирования значения, то есть вычленения в семантической структуре глагола главных и фоновых элементов значения с учётом позиции наблюдателя (В.Лангакер, Л.Талми, Е.Бартминьски, Р.Гжегорчикова), в диссертации исследуются сходства и различия в восприятии временных параметров идентичных ситуаций в русском и ряде славянских языках (главы III и IV). Это позволяет выявить тонкие различия в семантике видов и сходных акциональных дериватов в сопоставляемых языках, не описанные в лингвистической литературе.

Большую роль в работе играет языковый эксперимент (особенно в главе IV), сводящийся к конструированию высказываний гго заданным параметрам, модификации базовых глаголов, изменению контекстного окружения глаголов с целью изучения их сочетаемости. К проведению эксперимента широко привлекались информанты, носители чешского, словацкого, польского и болгарского языков, участвовавшие также в переводе русских предложений и проверке авторских переводов на эти языки.

Проведённый анализ обширного полилингвального материала на основе достижений современной лингвистической теории определяет новизну и теоретическую значимость результатов исследования и позволяет вынести на зашиту следующие положения.

I. Разработка семантической классификации базовых (то есть непроизводных во внутриглаголыгой деривационной системе) глаголов, релевантной для видообразования и акционального словообразования в русском язьисе, позволила уточнить наиболее общие концепты, лежащие в основе аспектуальной категоризации действий: статичности / динамичности, гетерогенности / гомогенности, длительности / мгновенности, ограниченности / неограниченности

действия пределом. Последняя оппозиция в славянских языках получила статус категориальной как в лексике и словообразовании, так и в грамматике, являясь концептуальной основой лексико-грамматических разрядов терминативных (предельных) и нетерминативных глаголов, фазисно-временных СГД и грамматической категории вида.

В русском и сопоставляемых с ним славянских языках выработан особый механизм актуализации предела действия в рамках грамматической категории вида в зависимости от параметров протекания обозначаемого действия во времени, его локализации на временной оси и восприятия говорящим.

2. Различия в употреблении видов и видообразовании между русским и сопоставляемыми с ним славянскими языками при системном сходстве категории вида в этих языках объясняются не только асимметрией категориальной семантики и синтагматических свойств видов, но и некоторыми расхождениями в организации категории вида и видовой оппозиции на системном уровне.

В русском, западнославянских и болгарском языках связь вида с лексической семантикой глагола и словообразовательными глагольными категориями реализуется в разной степени, соответственно, вид проявляет большее или меньшее сходство с прототипическими грамматическими, лексико-грамматическими или словообразовательными категориями. Наибольшей грамматичностью из сравниваемых языков характеризуется вид в болгарском языке, наименьшей - в чешском и словацком.

В русском и болгарском языках категориальная видовая оппозиция ближе к привативной , в чешском и словацком представляет собой переходную ступень от привативной к эквиполентной. Польский язык занимает в этом и некоторых других рассматриваемых ниже отношениях промежуточное положение между названными языками.

3. Закономерности употребления видов в русском и других славянских языках тесно связаны с тенденциями в видообразовании и акциональном словообразовании. Взаимосвязаны, с одной стороны, "экспансия" НСВ и регулярность вторичной имперфективации в болгарском, с другой, - функциональная активность глаголов СВ и

менее регулярная вторичная имперфективация в чешском и словацком языках. Русский язык в этой области проявляет больше сходств с болгарским языком. Выявлена связь между употреблением глаголов СВ и НСВ в претеритальных повествовательных текстах и особенностями акциональното словообразования в русском и сопоставляемых с ним языках.

4. Обязательность употребления того или иного вида (прежде всего НСВ) в некоторых типах контекста в русском языке (так же как и в болгарском) больше, чем в западнославянских языках. Это свидетельствует о меньшей свободе выбора видов в некоторых типах контекста и о большей формализованное™ данной категории в русском языке, когда употребление видов во многом регулируется узусом и синтагматическими правилами построения текста.

5. На основе исследования внутриглагольного словообразования и ономасиологической структуры производного глагола в русском языке сформулированы критерии разграничения различных типов вторичной глагольной номинации: модификации и мутации3. Если деривация затрагивает и меняет ядро семантической структуры исходного глагола, то есть целевую перспективу действия и его валентности на логическом уровне (что влечет изменение валентностей также на семантическом и синтаксическом уровнях, ср. копать (землю) - вкопать (столб в землю), спать - проспать (остановку)), то в результате словообразовательного процесса возникает номинация нового действия, а сама деривация является мутацией. Если же меняются лишь фазисно-временная, пространственная, количественная, оценочная рамки, результативность действия, то в основе деривации лежит модификация (ср. кричать - закричать, раскричаться, покричать, прокричать и под.). В системе модифшеационных ономасиологических категорий в русском и западнославянских языках рассматриваются фазисно временные СГД, а также видовые пары, выделяемые на семантико-функциональных критериях.

Мутационное образование глаголов от других частей речи в диссертации не рассматривается.

6. Разработаны принципы сопоставления модификационного глагольного словообразования в славянских язьпсах на основе понятия модели глагольного действия, под которой понимается типовое базовое действие в совокупности фазисно-временных, результативных, пространственных, количественно-оценочных и других модификаций. В изучаемых языках зависимость потенциала фазисно-временных модификаций базового глагола от его категориальной семантики в целом сходна. Русский язык отличается от сопоставляемых с ним языков представленностью отдельных модификаций на системном уровне, степенью их продуктивности, значением сходных дериватов, отражающих разное восприятие идентичных параметров обозначаемых ситуаций говорящими на этих языках.

7. Ограничительные акциональные модификации в русском языке дифференцированы в меньшей степени, чем в западнославянских, в которых наряду с делимитативами и длительно-ограничительными модификациями (пердуративами) существуют продуктивные делимитативно-прагматические, квантовые и квантово-прагматические модификации.

В ходе сопоставительного анализа ограничительных модификаций выявлено, что делимитативы в русском языке выражают не только ограниченное временными пределами нетерминативное действие, но и завершённое при данных обстоятельствах, тогда как в западнославянских языках глаголы с приставкой ро- выражают действие, заполняющее некоторый временной отрезок и им ограниченное, но способное продолжаться и за его пределами (если указаний на его продолжение нет, то действие воспринимается как законченное). С этим взаимосвязаны многие различия между русским и западнославянскими языками в употреблении делимитативов. Установлена отличительная особенность русского языка - в определенных типах контекста приближение делимитативов, образованных от глаголов целенаправленной деятельности, по функциям и значению к соотносительным по виду глаголам, то есть наблюдается расширение видовой коррелятивности за счёт префиксации глаголов деятельности.

8. Анализ концепта начальной фазы действия в русском и западнославянских языках показал его неэлементариость, а также зависимость конкретной реализации от характера обозначаемого действия и, соответственно, "семантики базового глагола. В русском языке начинательные модификации базовых глаголов более продуктивны и дифференцированы в семантическом отношении, чем в западнославянских языках.

Между такими близкородственными языками, как русский и западнославянские, выявлены некоторые различия в представлении протекания во времени онтологически однотипных действий и их начального фазиса.

9. Параметр конца действия не менее сложный для интерпретации смысл, чем начало действия или его ограниченность временными пределами. Русский и сопоставляемые с ним языки различаются: дистрибуцией сходного репертуара средств выражения данного параметра по семантическим группам глаголов; степенью разграниченности конкретных его реализаций; нюансами восприятия данного параметра в конкретных ситуациях.

Практическая значимость исследования. Результаты диссертационного исследования актуальны для подготовки общих и специальных курсов по русской морфологии, словообразованию и семантике русского глагола и соответствующих учебных программ; для изучения и описания русского языка в сопоставлении с другими славянскими языками и подготовки соответствующих курсов лекций (которые читаются автором на филологическом факультете МГУ с конца 80-х гг.), а также учебных программ (программа спецкурса "Русский язык в сопоставлении с другими славянскими языками", написанная автором диссертации, обсуждена на межвузовском учебно-методическом семинаре преподавателей славянских языков на русском отделении (МГУ, октябрь 1994)); результаты исследования вида и внутриглагольного словообразования в русском языке актуальны для практики преподавания русского языка как иностранного, подготовки соответствующих учебных программ и учебных пособий (см. список публикаций автора).

Апробация исследования. Результаты и выводы проведённого исследования нашли отражение в докладах автора на "Советско-польской конференции" (Москва 1989), Международных конференциях "8к)\уо \у 1екБае го8у)51ит" (Ок/^уп 1989), "Актуални проблеми на съпоставитеяното изучаване на славянските езици" (София 1989), Международном симпозиуме по славистике (Испания 1992), международных конференциях "Актуальные проблемы славянской филологии" (Москва 1993), "Грамматические уроки XX века" (Москва

1994), "Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы" (Москва

1995), международной конференции МАПРЯЛ "Языковая номинация" (Минск 1996), межреспубликанских конференциях (Москва 1992, 1993), Виноградовских и Ломоносовских чтениях в МГУ (1990, 1996), на заседании кафедры русского языка Варшавского университета (1995), заседании Общества словацких лингвистов (1995), международном аснектологическом семинаре (Москва 1995), на заседаниях кафедры русского языка филологического факультета МГУ (1995, 1996), были использованы при подготовке курса лекций по изучению русского языка в сопоставлении с другими языками, спецкурса по сопоставительной грамматике русского и славянских языков, семантике русского глагола для студентов филологического факультета МГУ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырёх глав, Заключения и Библиографии.

В Главе I анализируются теоретические проблемы языковой категоризации действий в русском и некоторых других славянских языках, когнитивные основания аспектуальных категорий. Глава II содержит 1) теоретический анализ структуры и семантики категории русского глагольного вида и различных подходов к его изучению; 2) исследование видовой семантики герминативных глаголов, соотношени ; категориальной и контекстной семантики глаголов СВ и НСВ, употребления видов, образования и семантики вторичных имперфективов в русском языке; 3) описание сходств и различий в организации категории вида, функционировании видов, границах вторичной имперфективации в русском, западнославянских и болгарском языках. Глава Ш также делится на теоретическую часть, в

которой анализируются вторичная глагольная номинация, разграничение модификационных и мутационных

словообразовательных категорий глагола, принципы сопоставления модификаций глагольных действий в славянских языках, и исследовательскую часть, содержащую сопоставление модификаций конкретных базовых глаголов в русском, западнославянских и болгарском языках. Глава IV, наиболее обширная из всех глав, является полностью исследовательской и содержит сопоставление фазисно-временных модификаций базовых глаголов в русском и западнославянских языках. В Заключении подводятся основные итоги работы и намечаются перспективы дальнейших исследований в данной области. Библиография содержит список лингвистической литературы, цитированной или упоминавшейся в диссертации.

Содержание работы.

Во Введении обосновываются актуальность проведённого исследования, его цели и задачи, характеризуются теоретические основы диссертационной работы, источники и объём описанного материала, методы анализа, практическая значимость и апробация исследования, структура диссертации.

Глава I. Теоретические проблемы языковой категоризации действий в русском (и некоторых других славянских языках).

В данной главе рассматриваются когнитивные основания и другие теоретические вопросы языковой категоризации действий, разработка которых необходима для сопоставительного изучения аспектуальных категорий в русском и некоторых других славянских языках, а также проблемы аспектуальной категоризации действий в лексике русского языка.

Аспектуальная категоризация в диссертации рассматривается и в широком, и узком смысле (Е.С.Кубрякова, ДжЛакофф, Р.М.Фрумкина и др.). С одной стороны, она отражает закреплённые в языковой структуре различительные признаки, представляющие особенности членения языком мира во времени (безотносительно к моменту речи;, позволяющие свести бесчисленное множество динамических явлений к конечному набору языковых классов. С другой стороны,

категоризация - это подведение конкретного глагола под определённый класс, категорию.

При изучении аспектуальных категорий (вида, фазисно-временных СГД, аспектуальных лексико-грамматических разрядов глаголов) учитываются положения как классической, так и прототипической теории категоризации. Классические (аристотелевские) категории, по определению, должны обладать чёткими границами, их члены равноправны и характеризуются категориальными признаками в равной степени (Т.Гивон, Ю.С.Степанов). Но языковая категоризация многогранна и связана как с классической строгой категоризацией, основанной на логико-мыслительном типе переработки информации, так и естественной, учитывающей законы восприятия предметов и явлений. Языковые категории и классы языковых единиц "складывались естественно, они отражали чисто человеческую точку зрения на мир и его устройство, и вполне понятно, почему язык полон "непоследовательности ", за которой на самом деле скрывается своя логика"4. Поэтому категории в языке могут иметь нечёткие границы, а их члены часто относятся к категориальным признакам по-разному, отражая их с разной степенью последовательности. Наиболее полно признаки категории реализуют её "лучшие образцы", прототипы (Э.Рош, ДжЛакофф, Е.С.Кубрякова и др.). В ходе последующего исследования представлен опыт определения прототипов анализируемых аспектологических категорий.

В диссертации подчёркивается, что принципы изучения когнитивных аспектов языковой категоризации нет необходимости вводить в отечественную лингвистику как нечто новое, так как эти принципы, но в другой терминологии, давно здесь используются - в учениях о частях речи, понятийных и функционально-семантических категориях, теории поля и конкретных грамматических и семантических исследованиях.

Принцип асимметрии членов категории не противоречит ориентации морфологических и словообразовательных категорий на регулярные формальные средства выражения, обусловливающие

4 Е.С.Кубрякова. Противопоставление имён и глаголов как важнейшая черта организации и функционирования языковых систем. Теория грамматики. Лексико-грамматические классы и разряды слов. М., 1990, с. 30, 33.

относительную определённость их границ. В диссертации принимается, что инвариантный и прототипический принципы, представляющие, соответственно, принципы структурирования классических и естественных категорий, могут быть совмещены (А.Вежбицкая): инвариантный признак в семантике членов грамматической категории может проявляться с разной степенью отчётливости и на периферии системы ослабляться (В.Г.Адмони, А.В.Бондарко). Так, глаголы СВ и НСВ характеризуются различным набором семантических, сочетаемостных и функциональных признаков, которые в отдельных лексических группах глаголов проявляются либо в полном объёме (прототипические глаголы СВ и НСВ), либо частично. Понятие наиболее типичных представителей СВ и НСВ (прототипов) не снимает вопроса о поиске инварианта совершенного и несовершенного вида - того признака, который наиболее последовательно реализуется в семантике глаголов одного вида и лежит в основе выделения самой категории вида.

При определении рабочего для данного исследования понятия базовых глаголов учитывается другой важный принцип естественной категоризации: принцип приоритетности базисного уровня концептуализации (Дж.Лакофф), получивший в диссертации конкретную интерпретацию в понятии базовых глаголов. На базисном уровне концептуализации задаются основные ономасиологические типы действий, получающие в языке дальнейшую спецификацию при помощи деривации или обобщаемые в семантические и лексико -грамматические категории.

Базовый глагол, то есть непроизводный во внутриглагольной словообразовательной системе, представляет наименование действия в наименьшей степени (по сравнению с другими однокорешшми глаголами) охарактеризованное с точки зрения параметров его протекания во времени и пространстве, продолжительности, интенсивности, отношения с другими действиями. На базисном уровне языковой категоризации многие группировки концептов существуют как гештальты (ДжЛакофф, Е.С.Кубрякова). Поэтому значение базового глагола, представляющего нерасторжимое взаимодействие лексической и грамматической (видовой) категоризации действий, -

это не сумма признаков, а единое смысловое целое. Отдельными семантическими признаками можно оперировать на более специфицированном уровне производной глагольной номинации при изучении модификационных и мутационных значений.

В работе анализируются онтологические свойства обозначаемых действий и их интерпретация субъектом речи, закреплённая в глагольном значении.

При определении категориальной семантики глагола в диссертации принимаются во внимание как функциональный, так и номинативный аспекты изучения данной части речи.

Разработана аспектуально значимая классификация базовых глаголов в русском языке, релевантная для видообразования и акциональной деривации, на основе противопоставления концептов статичности / динамичности, гомогенности / гетерогенности, ограниченности / неограниченности действия временным пределом, мгновенности / длительности.

Гомогенные глагольные действия (типа гулять, сидеть, грустить) не фиксируют изменения связанной с действием субстанции и равны себе на любом по продолжительности отрезке их существования (З.Венддер, Ю.С.Маслов, Г.Р.Мелиг). Гетерогенные глагольные действия (типа садиться - сесть, строить - построить что-либо, хорошеть - похорошеть), отражая такие изменения, в русском языке являются лексической базой видовых оппозиций. Гетерогенные глаголы делятся на терминативные (то есть выражающие действие с качественным пределом типа строить(дом)), и на нетерминативные (с относительным пределом, ср. расти (о ценах)).

Базовые гетерогенные глаголы НСВ имеют регулярные результативные модификации {строить - построить), трактуемые как видовые пары; базовые глаголы СВ, которых значительно меньше, итеративные (найти - находить, бросить - бросать). Видообразование в работе рассматривается й рамках семантико-словообразовательных модификаций как особый процесс, получивший в русском и других славянских языках грамматический статус.

Названные параметры протекания действия во времени взяты из действительности, но переработаны языком, поэтому онтология

обозначаемой ситуации и её представленность в глагольном значении, отражающаяся на парадигматических и синтагматических свойствах соответствующих глаголов, не всегда находятся в однозначном соответствии (Ю.Д.Апресян, Т.В.Булыгина, О.Н.Селиверстова). Так, противопоставление динамических и статических глагольных ситуаций в данной классификации базируется не только на перцепции - зрительном восприятии динамических (движущихся) и статических (недвижущихся) изображений (П.Дурст-Андерсен), но и на собственно лингвистических критериях -парадигматических (то есть способности к видообразованию и фазисно-временным модификациям) и синтагматических (сочетаемости и употребления в типовых контекстах). Поэтому глаголы со значением психического и физического состояния человека или его положения в пространстве (грустить, болеть, сидеть), как и глаголы деятельности (работать, гулять), имеющие сходный потенциал фазисно-временных модификаций, могут быть отнесены к одному большому классу динамических гомогенных ситуаций. Статические глаголы (типа иметь, зависеть, знать) такого потенциала практически не имеют.

Выделенные концепты позволили сопоставить в рассматриваемых языках лексическую базу видообразования, а также зависимость потенциала фазисно-временных модификаций от категориальной семантики базовых глаголов. Русский и сопоставляемые с ним языки проявляют здесь большое сходство, доказывающее системную общность аспектуальных систем этих языков. Некоторые различия во взаимосвязи категориальной семантики базового глагола и его фазисно-временных модификаций детально анализируются в IV главе.

Глава II. Грамматическая категоризация протекания действий во времени: глагольный вид в русском языке и его сопоставление с западнославянскими и болгарским языками.

Категория глагольного вида по-прежнему остаётся одним из центральных и дискуссионных вопросов славистики.

В первом разделе анализируются основные направления в изучении русского и славянского глагольного вида в современной

лингвистике. Большинство лингвистов сходятся в понимании аспекта как категории, отражающей взгляд говорящего на характер протекания и распределения действия во времени.

С учётом специфики категории вида в славянских языках, тесно взаимодействующей с глагольной лексикой, в диссертации применяются два подхода к её изучению - признаковый и таксономический, что отвечает требованию современной семантики описывать лексические и грамматические значения на единых основаниях - выделяемые концепты значимы для категоризации действий как в грамматике, так и в лексике и словообразовании.

В русском языке вид имеет черты как грамматической категории (обязателен для выражения, охватывает все глагольные формы, взаимодействует со словоизменительными категориями времени, залога, наклонения, определяет формообразование глагола), так и лексико-грамматической (тесно связан с лексической семантикой глагола), а также словообразовательной категории (видообразование находится в системе внутриглагольной деривации), но признаки прототипической грамматической категории наиболее значимы.

Степень грамматичности вида в русском языке меньше, чем в болгарском (где данная категория обособлена от словообразовательных значений способов действия, а имперфективация достигла регулярности формообразования), и больше, чем в чешском и словацком языках (в которых более значительна зависимость видообразования от словообразовательной структуры глаголов и значения приставки). В польском языке регулярность вторичной имперфективации в целом выше, чем в русском.

Как показатель степени грамматичности и формализованное™ в диссертации рассматривается также обязательность употребления того или иного вида при обозначении кратных действий, в настоящем историческом, в претеритальных повествовательных текстах, в императиве, при отрицании и под. (то есть вне категориальной оппозиции актуально-процессного значения НСВ и конкретно-фактического значения СВ), так как именно для грамматических категорий характерна неинтенциональность или ослабление

интенциональности (А.В.Бондарко) употребления их членов, подчинение правилам построения текста.

В диссертации используется определение категориальной семантики видов в русском и сопоставляемых с ним славянских языках, предложенное В.В.Виноградовым по отношению к русскому языку на основе признака предела.

Глаголы совершенного вида во всех изучаемых языках отражают фокусирование внимания говорящего на временном пределе, границе действия, устраняющее "представление о длительности", что определяет однотипные ограничения на сочетаемость глаголов СВ. Во всех славянских языках НСВ обладает семантической двойственностью: с одной стороны, обозначает действие "в его течении, не стеснённом мыслью о пределе процесса в целом", с другой,

"является основой, нейтральной базой" видового противопоставления5.

В работе подробно анализируется видовая семантика терминативных глаголов - лексической базы видового противопоставления в русском языке. В частности, показывается, что значение предела действия в семантической структуре глаголов НСВ -это переменный элемент, подвергающийся коммуникативной актуализации (Г.Р.Мелиг, А.В.Бондарко, Е.В.Падучева). Данный факт способствует функциональному сближению терминативных глаголов НСВ в некоторых случаях их употребления с соотносительными глаголами СВ, в других - с нетерминативными гомогенными глаголами НСВ (А.В.Бондарко). Результативность в работе рассматривается как частный случай терминативности. Различаются терминативные результативные глаголы типа встать, зашить (что-либо), растаять, обозначающие действия, результат которых одновероятен и очевиден, и терминативные конклюзивные (термин Ф.Леманна) глаголы типа прочитать , сообщить что-либо, действия которых имеют предел в своем развитии, не вызывающий, однако, одновероятные и очевидные изменения в актантах действия.

5 В.В.Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.-Л., 1972, с. 394.

Вторая часть главы II посвящена анализу сходств и различий в организации категории вида и употреблении видов в русском, западнославянских и болгарском языках. В работе отмечается ряд важных показателей общности аспектуальных систем славянских языков, базирующейся 1) на функциональных сходствах глаголов СВ и НСВ, 2) аналогии грамматических последствий словообразовательных процессов префиксации и суффиксации глаголов - их перфективации и имперфективации и 3) возможности словообразовательными средствами выразить разнообразные параметры протекания глагольного действия во времени.

Всем славянским языкам свойственны однотипные функциональные различия между СВ и НСВ, проявляющиеся прежде всего в том, что при обозначении актуально длящегося процесса (в частности совпадающего с моментом речи) и в сочетании с фазисными глаголами не могут быть употреблены глаголы СВ, а только глаголы НСВ. НСВ при таком употреблении противостоит СВ, но в определённых контекстуальных условиях во всех славянских языках возможно и синонимическое употребление глаголов СВ и НСВ, что позволило сделать вывод, прозвучавший во многих славистических работах, о немаркированном характере НСВ в видовой оппозиции. В диссертации подчёркивается, что НСВ как немаркированный член привативной оппозиции, по Р.Якобсону, характеризуется семантической двойственностью и в определённых типах контекста способен иметь своё собственное положительное значение, противопоставленное СВ, - значение процессуальности, при котором акцентируются не предельные, а срединные моменты протекания действия.

Вопрос о соотношении маркированности / немаркированности НСВ в каждом из сопоставляемых славянских языков в диссертации рассматривается в комплексе других вопросов структурной организации категории глагольного вида.

Отмеченные сходства между русским и другими славянскими языками комбинируются с различиями в употреблении видов и видообразовании. Так, различна сочетаемость видов с показателями кратности действия; наблюдаются значительные расхождения в

употреблении видов в отдельных временных планах (например, настоящем историческом), некоторых синтаксических конструкциях, при отрицании. В диссертации на конкретном материале показывается преимущественное, а часто и обязательное употребление НСВ в названных типах контекста в русском языке, при возможности употребления обоих видов в чешском и словацком (в контексте кратного действия и в польском). По данным Св.Иванчева, "экспансия НСВ" в болгарском языке больше, чем в русском. В славистике в этой области изучен и описан большой языковый материал (А.В.Бондарко, В.Барнетова, А.В.Исаченко, Ю.С.Маслов, Л.Н.Смирнов, А.Г.Широкова и др.).

Анализируются связанные с функциональными различиями расхождения в семантике глаголов НСВ в сопоставляемых языках. В русском и болгарском языках в условиях обязательного употребления НСВ в контексте кратного действия в значении глаголов НСВ не актуализирован какой-либо момент или предел в протекании отдельного действия, обозначенного в ряду однородных повторений. В чешском и словацком языках глаголы НСВ в условиях потенциально возможного противопоставления с широко употребительными в этом типе контекста глаголами СВ нередко подчёркивают продолжительность каждого акта повторяющегося действия, актуализируют его восприятие как процесса6. Ср.: [Aeka Jpel] kaídé jaro vylévá (ср. vylije) svoje smutné proudy na luciny (PS) ~ Каждую весну Иneль выпивает свои воды на луга. В словацкой лингвистике процессуальность НСВ при таком употреблении в словацком языке не отмечается, но закономерности употребления видов здесь очень близки чешскому языку (А.В.Исаченко, Л.Н.Смирнов).

В западнославянских языках более ограничена возможность употребления НСВ с общефактическим значением в вопросе о факте действия в прошлом. Например, в русском языке нормой употребления в вопросах с когда-нибудь, даже в том случае, когда речь идёт о нежелательных, непреднамеренных действиях (типа Ты когда-нибудь терял кошелёк?), является НСВ. В западнославянских языках здесь

6 B.Havránek, A.Jedlícka. Ceská mluvnice. Praha, 1970, s. 226.

возможны, как правило, лишь глаголы СБ. Ср. чешское и польское эквивалентные предложения: Ztrátil jsi nékdy penézenku? Czy ty kiedys zgubiles parasolkq?- Ты когда-нибудь терял (букв, потерял) кошелёк?

Ещё в 50-х годах М.Докулил показал, что в чешском языке даже в таком типе контекста, который обычно приводится как классический пример употребления немаркированного НСВ вместо СВ (Kdo vám ío maloval / namaloval? - Кто это вам это красил /покрасил?), СВ не всегда может быть свободно замещён НСВ. Например, нельзя в том же типе вопроса глагол СВ premaloval (перекрасил) заменить глаголом pfemalovával (перекрашивал) без подчёркивания процессуалыюсти и длительности действия, что в этом контексте воспринимается неестественно. Интерпретация действия как процессуального в случае pfemalovával поддерживается формальной маркированностью глагола НСВ (суффиксом -vá-).

Исследование различий в функционировании видов в сопоставляемых языках привело автора к выводу, что в некоторых случаях употребление не только глаголов НСВ, но и СВ в русском языке более формализовано, чем в западнославянских. В частности, если в контексте (например, при отрицании) или в лексическом значении глагола СВ (типа остаться) нейтрализовано представление о пределе действия и связанной с ним смене ситуаций, то в западнославянских языках, в отличие от русского, "смягчаются" ограничения на сочетаемость прототипических глаголов СВ с обстоятельственными показателями неограниченной длительности типа чешек, dlouho, cely tyden. Ср.: Promiñ, ze jsem ti tak dlouho nenapsala, neodpovedéla (Извини, что я тебе так долго не писала (букв, не написала), не отвечала (букв, не ответила). Zúsíal jsem tarn dlouho; Zdrzel jsem se dve hodiny (Я оставался (букв, остался) там долго; Я задержался на два часа (букв .два часа). Такая сочетаемость зафиксирована также в словацком и польском языках (Л.Н.Смирнов, Н.Е.Ананьева). Характерно, что болгарский язык примыкает в этой области к западнославянским7.

7 Ю.С.Маслов. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке (значение и употребление) // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. М., 1959, с. 222-230.

В делом же в русском и болгарском языках наблюдается меньшая возможность выбора видов,чем в западнославянских. Данный вывод подтверждает также исследование претеритальных повествовательных текстов, существенным различием построения которых выступает степень обязательности обозначения временных пределов действия, включённого в цепь повествования: в частности, в русском языке она значительно выше, чем в чешском и словацком. Ср. чешек. Рак ustoupil о кток dozadu, podrzel ptáka pred sebou, vitezoslavné se na neho zadíval a sfoukával s ného prach (Mlady svét) - ... отошёл .... подержал .... посмотрел и начал сдувать (букв, сдувал) пычь; Eman se protáhl a rvavé zíval - Эман потянулся и громко зевнул (букв, зевал)', Najednou pñSel císník a podával mi slozeny list papíru (Mlady svet) - Неожиданно пришёл официант и подач (букв, подавал) мне сложенный лист бумаги.

В чешском языке в подобных контекстах претеритальные формы НСВ достаточно свободно вторгаются в повествование, так же как и глаголы СВ, являясь "двигателем" событий. Одно из сменяющих друг друга действий, как правило последнее, выделяется в ряду однородных событий и представляется как длящийся, наблюдаемый говорящим процесс без актуализации его пределов8 , что служит стилистическим целям создания более живой, рельефной картины описываемых событий.

Подобное сочетание видов распространено также в словацком языке (ср.: V tom náhlenísi zabudol kl'úé od truhlice a zbadal to az na shorn mori: vesloval hned' domov, ale uz bolo neskoro. - В этой спешке он забыл ключ от сундука и заметил это уже в открытом море. Сразу повернул (букв, грёб) домой, но быпо уже поздно), менее характерно для польского языка, значительно реже встречается в болгарском (Св.Иванчев) и русском, в последнем характеризуется стилистической

8 Ср. с точкой зрения Св.Иванчева, считавшего, что в чешском языке (так же как в словацком и, реже, в польском), в этом случае речь идёт об имплицитном выражении начинательности глаголами НСВ, и с исследованием А.Стуновой, принявшей эту точку зрения. См.: Св.Иванчев. Контекстово обусловена ингресивна употреба на глаголите от несвършен вид в чешкия език // Годишник на Софийекия университет. Филологически факултет. 1959/1960. Кн. 3. София, 1961; A.Stunovâ. A contrastive study of Russian and Chech aspect: invariance vs. discourse. Amsterdam, 1993.

маркированностью. В диссертации более подробно анализируются функции видов в русских претеритальных повествовательных текстах.

В Главе II большое внимание уделено границам имперфективации и семантике вторичных имиерфективов в русском языке, входящих в видовые тройки типа есть - съесть - - съедать. Установлено, что вторичные имперфективы, являющиеся членами видовых троек, в русском языке делятся на две 1руппы глаголов: I) глаголы, эксплицитно выражающие результативность и многократность (результативно-итеративные) типа съедать, прочитывать, вылечивать-, 2) глаголы с невыраженным отношением к названным признакам типа склеивать, процеживать, выпарывать. У последних, в отличие от первых, приставка, как правило, имеет пространственное значение. Результативно-итеративные глаголы НСВ, которые могут быть образованы также от ряда СГД (с приставкой до- от-, недо- пере- и др., ср. дорастать, отсиживать (ногу), недожаривать, переваривать), характеризуются, во-первых, несочетаемостью с показателями неограниченной длительности, во-вторых, неспособностью обозначать единичные действия в настоящем и прошедшем времени.

Сопоставление вторичных имиерфективов в русском, болгарском и западнославянских языках показало следующее. Наиболее многочисленны непроцессуальные глаголы НСВ типа попречвам (мешать кому-либо), направям (делать), посгдявам (сидеть какое-то время) в болгарском языке, характеризующемся регулярным образованием вторичных имперфективов независимо от значения приставки глагола СВ (Ю.С.Маслов, Св.Иванчев). В чешском и словацком языках непроцессуальных вторичных имперфективов практически нет: глаголы НСВ с результативной приставкой, лишенной конкретного лексического (пространственного) значения, или вообще не образуются, или могут развивать процессуальное значение. Ср. видовые тройки в русском языке и их переводы на чешский язык: есть - съесть - съедать — jíst - snísi - ; лечить -вычечить - вылечивать — lécit - vylééit - ; стелить - постелить — stlát -ustlái - ustylat (Ustylá / stele si (ted') na podíate - Она (сейчас) стелет себе на полу). Ср. процессуальное употребление вторичных

имперфективов с приставкой pri-, pri- в чешском и словацком языках (при невозможности такого использования глаголов с приставкой при-в русском языке): чешек. Stine pomalu prilezalo па slunce - Щенок медленно выползает (букв.: приползает) на солнце; словацк. Zastup prichddzal smerom k nim - Толпа шла (букв, приходила) по направлению к ним.

Границы вторичной имперфективации в польском языке шире, чем в русском, но значительно уже, чем в болгарском (З.Н.Стрекалова, Ю.С.Маслов). Имеются непроцессуальные вторичные имперфективы (типа dochodzic (доходить), przegotowywac (переваривать)), но глаголы НСВ с приставкой przy - могут, как и в чешском языке, иметь процессуальное значение (В.Смех). Анализ семантики вторичных имперфективов в сопоставляемых языках позволяет проследить влияние видовой системы конкретного языка на концептуализацию и категоризацию идентичных действий.

Глава III. Категории деривационной ономасиологии и сопоставление внутриглагольных словообразовательных систем русского и некоторых других славянских языков.

В главе анализируются принципы сопоставления внутриглагольных словообразовательных систем русского и других славянских языков с использованием понятий деривационнной ономасиологии и моделей глагольного действия, позволяющих интегрировать аспектуальный и словообразовательный подход к изучению префиксации и суффиксации глаголов.

Для русского и других славянских языков, обладающих разветвлённой системой внутриглагольной деривации, принципиально важно исследование ономасиологической структуры производного глагола и различных типов вторичной глагольной номинации, прежде всего модификации и мутации.

По определению М.Докулила, разработавшего основные положения деривационной ономасиологии, под модификацией понимается производная номинация, при которой к содержанию исходного понятия добавляется дополнительный признак, обогащающий это понятие, в результате чего создаётся более специфицированное название того же предмета или явления

действительности. Мутация - это не уточнение старого понятия, а создание нового на базе первоначального, это номинация нового явления на основе его отношения к исходному9.

Отсутствие чётких границ между смежными во времени ситуациями, плавный переход одной ситуации динамического мира в другую обусловливает сложность различения уточнённого (модифицированного) глагольного значения и созданной на базе исходного понятия номинации нового действия (мутационного значения). Анализируются различные подходы к разграничению глагольных производных модификационного и мутационного типов (Г.Врубель, З.Скоумалова и др). Данная задача решается на основе сопоставления семантической структуры производящих и производных глаголов в соотнесённости с обозначаемыми денотативными ситуациями.

Потенциал лексико-синтаксической сочетаемости глагола -семантические валентности - играют большую роль в формировании его семантической структуры, которая в диссертации рассматривается как двухуровневая семантическая модель, определяемая соотношением двух последовательных ступеней обработки информации. Первому, денотативному, уровню соответствуют логические валентности10, второму, сигнификативному, - семантические валентности, соотносящиеся в формальной структуре предложения с синтаксическими валентностями. Параметры той или иной денотативной ситуации и соответствующие им отдельные семантические признаки универсальны, но их пучки, составляющие определённые лексические значения, соответствующие сигнификативным ситуациям, варьируются от языка к языку.

Логические валентности, как правило, совпадают с семантическими, но возможно и их несоответствие. При отглагольной деривации расхождение семантических и логических валентностей наблюдается в случаях типа воровать (деньги / вещи у пассажиров) -обворовать (пассажиров). Прямой объект базового действия не

9 М.ОокиШ. Ттогеш в1оу V баШпё. 1. Теопе осК'огоуаш з1оу. РгаЬа, 1962, 8. 46. ю Л .Ферм. Выражение направления при приставочных глаголах перемещения в

современном русском языке, ирэак, 1990, с.32.

получает эксплицитного выражения в семантической структуре деривата, становясь "включенным" в его лексическое значение.

Исследование производной глагольной номинации показало, что создание названия новой ситуации при помощи отглагольной деривации сопровождается полным преобразованием целевой перспективы мотивирующего глагола. Целевая перспектива глагольного действия рассматривается как широкое понятие, отражающее отношение действия к взаимосвязанным, но полностью не тождественным семантическим признакам цели, результата, предела действия.

Как представляется, ядро семантической структуры глагола формируют его двухуровневые валентности (логические и семантические) и целевая перспектива обозначаемого действия. На эту основную структуру накладываются временные, количественно-оценочные, пространственные рамки протекания действия.

В самом общем виде можно сформулировать следующее утверждение: если внутриглагольная деривация затрагивает и меняет ядро семантической структуры исходного глагола, то в результате словообразовательного процесса возникает номинация нового действия, а сама деривация является мутацией (например: перекричать (кого-либо), отсидеть (ногу), прогулять (лекцию)), если же меняются временная, пространственная, количественная, оценочная рамки, результативность действия (ср.: шуметь - зашуметь, пошуметь, прошуметь, отшуметь и др.), то в основе деривации лежит модификация. Как модификацию следует рассматривать отношения между глаголами НСВ и СВ типа варить - сварить (суп), клеить -склеить (коробочку), трактуемыми в диссертации как видовые пары. В русском языке видообразование в целом рассматривается нами в системе модификационного словообразования как её особая область. В болгарском языке, как известно, имперфективация по своей регулярности не уступает словоизменению, в рамках словоизменения в польском языке её описывают многие польские грамматисты. В любом случае речь идёт об определённых аспектуальных модификациях исходного глагольного действия.

К модификации следует отнести, по нашему мнению, и такую деривацию, при которой производный и исходный глаголы различаются количеством и ролевой функцией семантических валентностей при совпадении логических, ср.: красть что-либо у пассажиров - обокрасть пассажиров, а также случаи типа (1) звонить кому-либо - обзвонить (всех или многих); (2) стучать(ся) кому-либо в дверь - достучаться до кого-либо в дверь; (3) клеветать на кого-либо -оклеветать кого-либо; (4) идти через улицу - перейти улицу, где производящий и производный различаются синтаксической валентностью при сходстве семантических и логических валентностей и целевой перспективы действия. В первом случае перед нами результативно-дистрибутивная, во втором - результативно-интенсивная, в двух последних - результативные модификации.

При словообразовательной мутации создается сложная номинация, не только называющая новую ситуацию, но и выражающая связь между нею и исходным действием, являющимся в большинстве случаев либо её причиной (проспать остановку, выслужить повышение), либо способом достижения {врезать замок в дверь, выкопать растение из земли). В толкованиях производных глаголов отношения между двумя ситуациями обычно представлены имплицитно (например, 'спя, пропустить остановку', но могут быть и эксплицированы: 'спать и из-за этого пропустить остановку'). В любом случае эти отношения, "ономасиологическая связка, или релятор"11, должны обязательно учитываться при анализе производного глагола мутационного типа.

Русский, западнославянские и болгарский языки обладают сходными мутационными и модификационными глагольными категориями, хотя некоторые из них имеются не во всех языках, например, продуктивная русская модель добегаться (до простуды), дошутиться (до неприятностей) отсутствует в болгарском, чешском, словацком, а в польском представлена лишь единичными дериватами.

В целом же между славянскими языками при производной глагольной номинации наблюдаются различия, устанавливаемые на

11 Е.С.Кубрякова. Производное слово в лексике и грамматике // Слово в грамматике и словаре. М., 1984

уровне словаря и уровне текста. Расхождения первого типа в основном касаются: приставок, репрезентирующих ту или иную категорию (ср. мутац.: проспать поезд - словацк. zaspat' odchod vlaku; исписать карандаш - польск. wypisac olöwek; отсидеть ногу - чешек, pfesedet si nohu); лексической базы словообразовательных категорий, например, она различна у начинательной модификации в славянских языках; репрезентации данной категории конкретными глаголами; продуктивности словообразовательной модели и степени её открытости для новых производных.

Семантические и функциональные различия второго типа между однотипными производными глаголами в русском и других славянских языках можно выявить на уровне текста. Они исследуются в Главе IV.

В следующих разделах Главы III анализируются основные принципы сопоставления модификаций базовых глаголов в славянских языках, сравнивается потенциал фазисно-временных модификаций базовых глаголов в зависимости от их категориальной семантики.

Сложную дифференцированную славянскую картину индивидуальных моделей действия, по которым можно проследить общие тенденции словообразовательной категоризации параметров глагольного действия в отдельных языках в зависимости от семантики исходного глагола, иллюстрирует анализ базовых глаголов стоять и петь (в их основных значениях) в системе модификаций в русском языке в сопоставлении с западнославянскими и болгарским языками. Сопоставительный анализ подтверждает вывод ряда лингвистов о более активном использовании словообразовательных средств во внутриглагольной системе в русском языке, чем, например, в польском12, также в чешском и словацком13. По отношению к болгарскому языку можно констатировать большую активность в русском языке префиксации (за исключением начинательного префикса

12 А.Вс^и.51а\У5к± О jednostkach \verbaIno-prefiksalnych ]<?гука гоэу^Медо 1 polsktego // 81аша ОпетаНв. XXVII. № 3, 1978, е. 383.

13 А.В.Исаченко. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. II. Морфология. Братислава, 1960.

за-) и меньшую - суффиксации, что отмечалось также Ю.С.Масловым14.

Глава IV. Сопоставление акциональных фазисно-временных модификаций в русском и западнославянских языках.

В главе IV проводится системно-функциональное и семантическое сопоставление ограничительных, начинательных и финитивных СГД, рассматриваемых в рамках словообразовательных модификационных категорий.

В состав ограничительных модификаций входят: 1) собственно делимитативы (типа русск. посидеть, чешек, posedet, словацк. posediet', польск. posiedziec); 2) делимитативно-прагматическая модификация (типа чешек, pobrecet si (поплакать), словацк. pobehat' si (побегать), польск. poxpiewac sobie (попеть))', 3) ограничительно-квантовая модификация (типа чешек, zakricet, словацк. zakriöat', польск. zakrzyczec (закричать / прокричать))-, 4) квантово-прагматическая модификация (типа чешек, zalyzoxat si (покататься на лыжах), словацк. zafilozofovat' si (пофилософствовать), польск. (единичные дериваты) zatanczyc sobie (потанцевать))-, 5) пердуративная модификация (типа русск. простоять (целый день), чешек, prostat (cely den), словацк. prestdt' (cely den), польск. przestac (caly dzien). Ограничительные модификации в западнославянских языках более дифференцированы, чем в русском.

Ввиду сложности описываемого материала и связанных с ним лингвистических проблем, ограничительные модификации сначала детально анализируются в русском языке, в каждом из западнославянских и лишь затем проводится сопоставление названных языков (от русского к западнославянским).

Делимитативы в русском языке представляют высокопродуктивную модификацию. От глаголов со значением конкретной деятельности образуются прототипические делимитативы (типа поработать, погулять, побегать), но данную модификацию могут иметь также гомогенные глаголы со значением психического,

14 Ю.С.Маеяов. О своеобразии морфологической системы глагольного вида в современном болгарском языке // Институт славяноведения. Краткие сообщения. Вып. 15. М„ 1955, с. 35.

физического, эмоционального состояния субъекта, поведения, обобщённой деятельности, инактивных физических процессов, хотя дериваты типа побастовать, позаседать, поучаствовать, потерзать(ся), поцарствовать, погноиться менее употребительны, встречаются в основном в разговорной речи и не всегда фиксируются в словарях русского языка.

Образование в разговорной речи делимитативов от терминативных глаголов свидетельствует о рекатегоризации базового действия (Х.Р.Мелиг), прекращение которого воспринимается безотносительно к достижению внутреннего предела и результата. Ср.: Она сразу вскочила с места и побудила Лизу. Лизу ей ожидать уже некогда, пусть она спит на заре и не раскрывает на себе одеяло... (Платонов).

Сопоставление с западнославянскими языками выявило расхождения в фазиспо- временной семантике делимитативов -различную акцентировку конечной границы действия, которая в русском языке, как правило, сигнализирует прекращение действия, в западнославянских указывает лишь на конечную границу временного отрезка, соотносимого с действием. Данному вопросу особенно большое внимание уделяется в польской лингвистике: в работах Ц.Перникарского, А.Холвута, Ф.Антинуччи и Л.Геберт отмечается ослабленность, неявность выражения конечной грани действия, обозначенного делимитативом в польском языке.

Эксперимент расширения контекста за счёт введения показателей продолжения действия после истечения обозначенного временного периода и опрос информантов, носителей сопоставляемых языков, выявил естественность и большую вероятность употребления сконструированных предложений в западнославянских языках, чем в русском, ср.: чешек. Posed&li jsme и naSich znämych tri hodiny a v pet vecer jsme tarn pofäd jeSte klabosili (разг.) - *Мы посидели у наших знакомых три часа и в пять вечера мы там ещё болтали; польск. Poczytalem ksiqzkq godzinq i czytaiem dalej - *Я почитал эту книгу час и продолжал её читать.

Фазисно-временная специфика русских делимитативов определяет другие особенности их семантики и употребления в русском

языке. Развитие у делимитативов некоторых свойств соотносительных по виду глаголов СВ возможно в русском языке при невыраженности в их семантике оценочного компонента и при употреблении в контекстах, где обязателен или предпочтителен СВ: в императиве, повествовании в прошедшем времени, ряде инфинитивных конструкций.

Такое употребление делимитативов в западнославянских языках менее характерно, например в контекстах, содержащих указание на исчерпанность действия, оценку действия и его результата (в широком смысле этого понятия). Ср.: Мы уже потренировались. - чешек. Dneska isme se uz cvicili // Dnesni trenink mäme za sebou // Dneska isme se uz dost pocviäili; словацк. Uz sme si zatrenovali; польск. Jui natrenowalfsmv sie f/ Juz dose potrenowalismy.

В русском языке вопрос о факте совершения той или иной деятельности в прошлом может иметь два варианта - без акцента и с акцентом на завершении действия, в последнем случае употребляется делимитатив, ср.: Ты уже читал ? (вопрос к ребёнку) НТы уже почитал ?; Вы уже играли // поиграли ? Больше не хотите ? В польском языке, по мнению всех пяти опрошенных информантов, вопрос *Poczytalek juz? невозможен, здесь уместнее употребление беспрефиксного глагола Juz czytales ? Из двух возможных вариантов PogralUcie 1 / Na gra lis tie siq? как более употребительный отмечен последний.

Чешский и словацкий языки отличаются от русского наличием продуктивных ограничительно-прагматических модификаций, образуемых по модели ро~ si, za- si и характеризующихся сатисфактивным элементом значения ('действие совершается с удовлетворением или удовольствием'). В польском языке также распространены дериваты ро- sobie, как результат соединения делимитатива с "медиальным" формантом sobie, дериваты za- sobie единичны. Дериватами za- si в чешском и словацком языках выражается, как правило, приятная для производителя деятельность (на что указывает формант si), независимо от объективной продолжительности представленная как единый квант, несовместимый с концептом временной длительности. Квант восприятия и осознания

деятельности достаточен для её идентификации, номинации и оценки.Такую интерпретацию данных дериватов подтверждает их несочетаемость в чешском языке и крайне ограниченная сочетаемость в словацком (при отсутствии отрицания) с показателями длительности или временного периода типа чешек, dlouho (долго), hodinu (час), dva dny (два дня) и под.

Большое внимание в настоящем исследовании уделяется анализу механизма выбора делимитативов в русском языке в зависимости от соотношения рациональной и эмоциональной оценки действия говорящим. В работе анализируются западнославянские функциональные эквиваленты русским делимитативам. Последние способны передавать широкую гамму оценок деятельности, и поэтому широко используются в современной публицистике, художественной литературе и разговорной речи.

Ср. разные коннотации русских делимитативов повоевать и побороться в двух следующих примерах: в первом выражается уважительное отношение говорящего к обозначаемому действию, во втором - ироничное, когда делимитатив подчеркивает непродолжительность и несерьёзность действия в ситуации, требующей основательности и больших усилий. В чешских эквивалентных переводах используются в основном бесприставочные глаголы в сочетании с лексическими средствами контекста. Ср.: Кто же они, эти социально незащищённые? А это те, кто по сорок лет отработал за нашу страну за гроши, да повоевал за неё, да порастряс на её дорогах силы и нервы (Независимая газета, 16.09.92). - Kdo jsou vskhni ti sociálné nezajísténí? Jsou to ti, со pro tuto zemi dreli 40 let za babku a bojovali za ni a poztráceü na jejích cestách sílu a nervy; Мы ведь знаем, как мало нужно народу, по мнению X. [Хасбулатова]. Немного хлеба, чуть-чуть масла, ну и обещание побороться с коррупцией (МК, 10.06.93). - Dobfe víme, jak malo - podle Ch. - lid potrebuje, trochu chleba, spetku másla, no a taky slib, ze viada vyhlási boj korupci. В последнем переводе исчезает ирония, выраженная в русском предложении, при попытке её сохранить (ср. два предложенных варианта: lehce si zabojovat proti korrupci или sem tarn trochu boiovat proti korrupci) теряется естественность переводного чешского предложения.

Длительно-ограничительная (пердуративная) модификация в русском и западнославянских языках проявляет большие сходства -выражает заполнение деятельностью или процессом определённого промежутка времени, оцениваемого обычно как продолжительного, причём после его истечения действие не обязательно должно прекратиться, о чём свидетельствуют следующие предложения, возможные во всех сопоставляемых языках. Ср.: Я просидел у него в приёмной целый час и продолжал сидеть, хотя у меня было большое желание уйти - польск. Przesiedzíalem и niego calci godzinq i dalej siedzialem, chociaz mialem chqc wyjsc; Мы просидели над этим несколько часов и продолжаем сидеть - чешек. Prosedéli jsme nad tim uz nékolik hodin, ale pokracujeme dál. Характерно, что в подобных контекстах в западнославянских языках используются и делимитативы, что свидетельствует о сближении фазисно-временной семантики данных дериватов.

Между русским и западнославянскими языками были выявлены следующие различия: мотивирующая база пердуративов в русском языке в целом шире, чем в западнославянских, причём наибольшие расхождения отмечены между русским и чешским языками, в последнем пердуративы крайне редко образуются от терминативных и инактивных базовых глаголов. Во всех западнославянских языках исключена сочетаемость данных производных с указанием на временную границу действия типа до утра, до двух часов. Ср.: Соловей пропел до утра. - польск. Slowik spiewal do rana; чешек. Slavík zpíval az do rána; словацк. Slávik spieval az do rána. Мы просидели до утра. -чешек. Sedelijsme az do rána.

г. ч

В чешском и словаком языках, пердуративы не сочетаются с временными обстоятельствами dlouho, dlho, обязательна их сочетаемость с именными группами в форме аккузатива, обозначающими временной период, которые Е.Беличовой-Кржижковой трактуются не как сирконстант, а как обязательный актант15.

13 Е.Кржижкова. Темпорально-квантитативная детерминация глагола (опыт трансформационного анализа) // Ceskoslovenská rusistika. № 1. Praha, 1966, s. 89.

Акциональные начинательные модификации более дифференцированы в русском языке, поэтому в диссертации начинательиость детально описывается в русском, а затем проводится сопоставление с западнославянскими языками.

В настоящем исследовании в соответсгаш с русской лингвистической традицией различаются инхоативная ('начало длительного действия') и ингрессивная ('начало без чёткой прорисовки продолжения действия') разновидности словообразовательной начинательной модификации, имеющие различную мотивирующую базу, сочегаемостные свойства, синонимические связи в русском языке, причём глаголы с приставкой за- могут выражать оба типа начинательности.

Семантика инхоативных глаголов близка значению конструкций с фазисными глаголами, ср.: Он забегал по комнате и Он начал бегать по комнате. Отсутствие синонимии характеризует прототипические ингрессивные глаголы, выражающие начало движения так, что его продолжение после начала уходит как бы на второй план, контекст может данный элемент вообще подавлять. Семантика ингрессивности характеризует глаголы движения с приставкой по-, глаголы с приставкой за-, обозначающие акустически, зрительно или обонятельно воспринимаемые явления. Ср.: Он побежал домой / Юн начал бежать домой; Вдали зачернел лес / ?Вдали мчал (стал) чернеть лес.

В работе описывается воздействие контекста на формирование семантики начинательных глаголов, в частности условия, когда ингрессивный глагол выражает инхоативное значение (например: Он побежал быстрее). Выделяются группы глаголов, обладающие наиболее устойчивой инхоативностыо или ингрессивностью (в зависимости от объективной продолжительности обозначаемого действия, степени его обобщённости, активности / неактивности субъекта).

Анализируются также инцессивная модификация, выражающая начало нового физического состояния субъекта типа заболеть, закипеть, и начинательно-усилительные дериваты типа разболеться -разбачиваться.

Русские ингрессивы с приставкой за- функционально и формально соотносятся с западнославянскими дериватами с приставкой za-, выражающими квантовую модификацию базовых глаголов, или, по терминологии чешских лингвистов, значение "манифестации действия" (З.Скоумалова). С семантической точки зрения, данные русские и западнославянские дериваты неэквивалентны: чешские и словацкие глаголы выражают кратковременное проявление действия (квант восприятия гомогенного процесса или деятельности, достаточный для его идентификации и номинации), тогда как соответствующие русские глаголы выражают начинательное значение ингрессивного типа: продолжение начатого действия уходит как бы на второй план и вообще неясно, продолжалось ли действие после начала или сразу закончилось. Ср.: чешек. Pod nohama mu zasustélo lislí; словацк. Pod nohami mu zaíuSt'alo lístie - Под ногами у него зашуршала (букв, прошуршала) листва. Более адекватно значение чешского и словацкого предложений передаёт глагол прошуршала, так как русский глагол зашуршала не выражает окончания проявления (или восприятия) звука, однако именно последний глагол является более приемлемым при выражении данной ситуации по-русски.

В чешском и словацком языках (а также часто в польском), начало продолжительного действия (инхоативная начинательность) выражается аналитической конструкцией, ср.: чешек. Obecenstvo zaéalo tleskat / dalo se do tleskání; словацк. Diváci zacali tlieskat' - Зрители зааплодировали / начали аплодировать. Дериват с приставкой za- (ср. чешек. Obecenstvo zatleskalo, словацк. Obecenstvo zatlieskalo) выражает кратковременную деятельность, что достаточно точно можно было бы передать русским искусственным дериватом *проаплодировать или приблизительно дериватом поаплодировать. О том, что в чешском и словацком предложениях с глаголами zatleskat, zatlieskat' речь не идёт об инхоативной модификации, свидетельствует маловероятность возможности следующего расширения контекста: чешек. *Obecenstvo zatleskalo a to trvalopülhodiny; словацк. * Obecenstvo zatlieskalo a to trvalo pitlhodinu. Ср. русск. Зрители зааплодировали, и это продолжалось полчаса.

Польские дериваты с приставкой za- отличает от чешских и словацких их бблыпая способность к актуализации начинательности. В трактовке фазово-временной семантики глаголов типа zaskrzypiec (заскрипеть / проскрипеть) среди польских лингвистов нет единства16. Наше исследование польских глаголов показало, что квантовое восприятие действия, выражаемое дериватами с приставкой za- , не препятствует развитию у ряда глаголов рассматриваемого тина при поддержке контекста значения начинательности. Так, польское предложение Sala zahuczala od oklasków - Зал загремел от аплодисментов, так же,хак и русском языке, и в отличие от чешского и словацкого, достаточно свободно допускает такое расширение, которое однозначно указывает на длительное продолжение действия после его начала, ср.: Sala zahuczala od oklasków i to trwalo piqc minut -Зал загремел от аплодисментов, и это продолжалось пять минут.

Сопоставительное изучение начальной модификации в русском и западнославянских языках выявляет различия не только в средствах её выражения, но и в содержательном плане - в ряде случаев между данными языками наблюдаются расхождения в представлении идентичных ситуаций, то есть некоторые расхождения в фрагментах языковых "картин мира". Эти различия незначительны и практически не влияют на адекватность перевода с одного языка на другой.

В последних разделах Главы IV анализируются результативно-интенсивные и финитивные модификации базовых гомогенных глаголов.

Для выражения результата интенсивной деятельности в русском и западнославянских языках используется сходная деривационная модель типа докричаться до кого-либо - чешек, dokñcel se, словацк. dokriéat' sa, польск. dokrzyczec siq; достучаться - чешек, doklepal se, польск. dopukat siq - dopukiwac siq; дозвониться - дозваниваться -чешек, dovolat se, польск. dodzwonic siq - dodzwaniac siq.

16 По мнению Ц.Перникарского они выражают кратковременное ограниченное действие с акцентом на начальном моменте, А.Богуславский считает, что в семантических группах движения, зрительного и слухового восприятия, дериваты с приставкой za- начинательность не выражают, см.: C.Piemikarski. Туру opozyeji aspektowych czasownika polskiego na tie slowiañskim. Wroclaw, 1969, s. 124; A.Boguslawski. O jednostkach werbalno-prefiksalnych jezyka rosyjskiego i polskiego // Slavia Orientalis. XXVII. № 3, 1978, s. 383.

В русском языке продуктивны конструкции типа добегаться (до простуды, до неприятностей), выражающие достижение определённой точки в развитии действия, после которой наступают нежелательные его последствия, либо подразумеваемые, либо эксплицитно выражаемые отдельной лексемой или синтаксической конструкцией. Данные производные отсутствуют в чешском, словацком (а также болгарском) языках, в польском представлены единичные дериваты. В названных языках этот смысл передаётся, как правило, описательными конструкциями. Ср.: Вот ты и домолчался - тебя же во всём и обвинили - чешек. Кат az ses dostal s üm svym mléenim. Nakonec ze vSeho obvinili tebe\ Мы достоимся здесь до того, что не попадём ни в кафе, ни в ресторан - польск. Nasze stanie tu doprowadzi do tego, ze nie dostaniemy siç ani do kawiarni ani do restauracji.

Подробно в диссертации анализируются финитивные модификации гомогенных глаголов. В русском языке два префикса (до- и от-), способные эксплицитно выразить конечный фазис действия или конечную границу действия, распределены между двумя большими классами терминативных и нетерминативных глаголов. Финитивную модификацию имеют в русском языке в основном гомогенные базовые глаголы, в лексическом значении которых не содержится указания на конечный предел действия типа греметь, плакать, воевать, служить (ср. отгреметь, отплакать, отвоевать, отслужить). Дериваты с префиксом до- (комшгетивная модификация) образуются преимущественно от терминативных глаголов, причём они имеют корреляты НСВ (ср. Он дописал /дописывает письмо).

Финитивные модификации в русском язьпее имеют две основные семантические разновидности, в соответствии с которыми в работе выделяются: а) собственно финитивная (агрессивная), выражающая конец гомогенных деятельности или процесса в конкретной ситуации, и б) финитивно-прагматическая, выражающая дефинитивный конец -конец возможности реализации деятельности, которая, как правило, сопровождается определённым эмоциональным отношением говорящего к прекращению действия, ср.: а) Они уже оттаниевали. на сцене другой ансамбль; б) Всё, я оттаниевала, после перелома нога плохо гнётся.

В чешском и словацком языках обычно называются два префикса, эксплицитно выражающих окончание деятельности или процесса — од- и с1опри этом отмечается высокая продуктивность префикса до- (Э.Секашшова, З.Скоумалова, В.Стракова, Ф.Угер, Д.Шлосар). Производные глаголы, образованные приставкой од~ от гомогенных глаголов деятельности используются в продуктивной разговорной модели од- типа 1а иг ]$ет лг хго/е оддёШ (одргасоха\, одспсИ, одиёП, одъЫай, одеИга!) - Я своё уже отработал, отупражнялея, отучил, отслужил, отыграл. Второй тип значений дериватов с префиксом ой- связан с выражением выполнения каких-либо обязанностей и их завершения. Ср.: Одигадоха! .ч/ ххус'п сит Иод'т / тё1 роко] - Он отработал своих восемь часов и свободен.

Характерной особенностью продуктивной приставки до-, обозначающей в чешском языке конец действия, деятельности или процесса, выступает её соединимость как с терминативными, так и негерминативными базовыми глаголами, при этом выражаегся соответственно комплетивная и финитивная модификация базового глагольного действия, причём вторичный имперфектив могут иметь и дериваты, образованные от некоторых нетерминативных глаголов, ср.: дорга1 - дорти (достирать - достирывать); докора1 - докорахаI (докопать - докапывать); дотёг - догппси (отшуметь); доЪо1е/ -доЬо1ка1 (отболеть); до1о\''и (отохотиться); догедИе!оуа1 (отдиректорствовать ).

Как представляется, смыслы просто окончания действия и окончания с одновременной актуализацией последней фазы в семантике чешских дериватов с префиксом до- разграничены не так чётко, как в русском языке, где два названных значения опираются на два разных префикса. Средством разграничения данных смыслов в чешском языке является внутренний (лексический) и внешний (прежде всего заполнение валентностей) контексты. Ср.: Опех ]хет Пйо кпти досей - Сегодня я эту книгу дочитал; Опака )зет ш добед - На сегодня я уже закончил чтение; Теп иг добед: гас пе\'1д[ - Он отчитал: ничего не видит.

В словацком языке финитивный префикс до- .также чрезвычайно продуктивный, соединяется как с терминативными объектными, так и

негерминативными безобъектными базовыми глаголами, то есть может выражать конец действия с выделением (комплетивная модификация), так и без выделения (финитивная модификация) его последней фазы, что последовательно отражается в Большом словацко-русском словаре (VSRS). Ср.:

docítat' 1) bezpredm. (prestat' б it at') - кончить читать: Uz si doäital?- Ты уже кончил читать?

2) predm. дочитать (что): doCitat'knihu - дочитать книгу dopísat' 1) bezpredm. окончить писать.

2) predm. дописать: dopísat' (list) - дописать (письмо).

В польском языке временной префикс do-также соединяется как с нетерминативными, так и терминативными базовыми глаголами, причём немногочисленные дериваты типа dobrzmiec могут быть интерпретированы двояко: 'перестать греметь' или 'догреметь до конца'17. Комплетивная модификация базовых терминативных глаголов в русском языке более продуктивна, чем в польском, где смысл завершения последней фазы терминативного действия часто выражается аналитически, ср.: Она дошьёт костюм завтра - (Опа) ukoñczy szycie garnituru (разг. ukoñczy garnitur) jutro; Строители дом не достроили, так и стоит незаконченный - Budowniczowie nie dokoñczyli domu, stoi wiqc niedokoñczony.

На уровне конкретных текстов способы передачи конца деятельности или процесса в каждом языке разнообразны, и случаи формально-семантического тождества в выражении данного смысла между сопоставляемыми языками редки. Ср. авторские переводы русских предложений с анализируемыми дериватами на чешский язык, проверенные информантами-чехами, владеющими русским языком: Поезд ушёл очень скоро, отсвистел, отдымил, отшумел (Пильняк) -Vlak odejel velmi rychle, je po hvízdání, po coudeni, po hukotu; Хватит, отбоялся (разг.) - To staéí. Uzjsem se pfestal bát (USjsem se nabál dost).

В Заключении подводятся основные итоги проведённого исследования и обосновываются положения, вынесенные на защиту.

17 C.Piernikarski. Туру opozyeji aspektowych czasownika polskiego na tie slowiañskim. Wroclaw, 1969, s. 124.

Несмотря на системные сходства в организации категории вида и внутриглагольного словообразования, аналогичные онтологические типы действий и их параметры протекания во времени в русском, западнославянских и болгарском языках в ряде случаев концептуализируются несколько по-разному, что определяет различия в употреблении видов, а также семантике акциональных дериватов, отражающих некоторые расхождения в восприятии начального, конечного пределов действия, разные способы ограничения действия во времени.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора, общий объём которых составляет более 30 п.л.

1. Функционально-системное сопоставление грамматических категорий русского и других славянских языков // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. -1985, № 6 - 0,8 п.л.

2. Характер видового противопоставления в славянских языках и традиционная аспектологическая теория // Исследования но глаголу в славянских языках. Варшава: Издательство Варшавского университета - 1985- 1,1 п.л.

3. Грамматическая семантика видового противопоставления в славянских языках // СсвкоБ^уешкй пшенка. РгаЬа. 1986, № 2 - 0.8 п.л.

4. Общие вопросы изучения русского языка в сопоставлении со славянскими языками (по работам зарубежных русистов) // Вопросы изучения русского языка. Под ред. К.В.Горшковой и Е.В.Петрухиной. - М.: Издательство МГУ, - 2,0 п.л. (в соавторстве с И.М.Горшковой).

5. К дискуссии о теории глагольного вида в русском языке // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1988, №40,9 пл.

6. Видовая семантика и понятие предела действия // Актуальные проблемы русской морфологии. М.: Издательство МГУ, 1988 - 0,8 п.л.

7. Сопоставительное изучение категории вида в славянских языках // Тезисы докладов и сообщений советско-польской конференции. Институт славяноведения и балканистики АН СССР. М,: Наука,-1990-0,1 п.л.

8. К вопросу о конкуренции первичных и вторичных имперфективов в русском языке П Русский язык за рубежом. -М. 1990, №4-0,8 п.л.

9. Лингвистическая база ономасиологических исследований и практика преподавания русского языка. VII Международный конгресс МАПРЯЛ. Тезисы докладов и сообщений. Т.1. -М.: Русский язык, 1990 -0,1 п.л.

10. Обзор работ зарубежных лингвистов но русской морфологии. Под ред. К.В.Горшковой и Е.В.Петрухиной. -М.: Издательство МГУ, 1990 - 13,0 п.л. (автором диссертации написаны разделы "Некоторые общие вопросы изучения грамматического строя русского языка", "Глагол" в соавторстве с О.О.Лешковой, Е.Б.Степановой, П.Пипером, Е.В.Верижниковой и др. / ред Е.В.Петрухина - 8,0 пл.).

11. Функции русского глагольного вида в тексте П В1оуо \у 1ек5С1е гозу^БЙт. Окйуп: Издательство Высшей педагогической школы. 1991, № 4 - 0,9 пл.

12. Синтаксичекая функция глагольного вида и лексическое значение глагола в русском языке Н Русистика. Берлин. 1991, № 2 - 0,8 п.л. (в соавторстве с Р.Гусманом).

13. Сопоставительное изучение категории глагольного вида в славянских языках и семантические универсалии II ЗупсИгошс/пе Ьабаша рого№па\Ус:ге зу81етб№ дгата1усгпусЬ ^гукоу/ вкнотайзЦсЪ. ЭДагегаша: Издательство Польской Академии наук, 1992-0,7 пл.

14. О формализованное™ категории глагольного вида в русском языке И Системные семантические связи языковых единиц. -М.: Издательство МГУ, 1992-0,8 пл.

15. К описанию типологии внутриглагольных деривационных систем в славянских языках // Материалы межресп. конференции "Типологическое и сопоставительное изучение славянских и балканских языков". Ин-т славяноведения и балканистики АН России. М.: Издательство АН России, 1992 - 0,2 пл.

16. Славянская категория глагольного вида и сопоставительный анализ // Съпоставително езикознание. 1991, XVI кн. 4, София, 1992 -0,8 пл.

17. Актуальные проблемы изучения славянского глагола // I Jornadas Andaluzas de Eslavística, Resumen de ponencias y comunicaciones. Гранада: Издательство Гранадского университета, 1992-0,2 п.л.

18. Структура глагольного значения и проблемы вторичной номинации // Актуальные проблемы славянской филологии (материалы научной конференции). М: Издательство МГУ, 1993 - 0,1 п.л.

19. Специфика грамматикализованной семантики категории вида. Материалы 3 межвуз. научно-исследовательская конференции "Семантика языковых единиц". -М.: Альфа, 1993- 0,2 п.л.

20. Категория результативности в глагольной системе русского языка // Jednostki j^zykowe, ich powi^zania i ewolucja. Olsztyn: Издательство Высшей педагогической школы, 1993 - 0,8 п.л.

21. Типологические особенности глагола в славянских языках (проблема славянской модели глагольного действия) // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. № 3, 1993 - 0,7 п.л.

22. К проблеме аспектуально релевантной классификации глагольной лексики в русском языке // Studia rossica posnaniensia. XXIII. Poznañ, 1993-0,9 п.л.

23. "Вторичные глаголы достижения" (achievements) в русском языке в сопоставлении с чешским (К проблеме релевантности классификации З.Вендлера на материале славянских языков) // Исследования по глаголу в славянских языках. Типология и сопоставление. Под ред А.Бартошевича и Е.В.Петрухиной. Издательство Варшавского университета, 1993 - 1,2 п.л.

24. Грамматические значения и языковая модель мира // Ломоносовские чтения 1994. - М.: Издательство МГУ, 1994 - 0,4 п.л.

25. Славянская аспектология: итоги и перспективы // Международ, конференция "Лингвистика на исходе XX века: итоги и перстективы". -М.: Издательство МГУ, 1995-0,1 п.л.

26. Модификация глагольного действия в русском языке в сопоставлении с польским // Polsko-wschodnioslowiaiískie powi^zania kulturowe. 2. Jezykoznawstvvo i translatorika. Olsztyn: Издательство Высшей педагогической школы, 1995 - 1,0 п.л.

27. Глагольная номинация и категории деривационной ономасиологии // Тезисы докладов Международ, научи, конференции МАПРЯЛ "Языковая номинация". Минск: Издательство Минского государственного лингвистического университета, 1996-0,1 п.л.

28. Венгерские лингвисты о русском глаголе II Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. № 1. 1996 - 0,3 п.л.

29. Глаголы деятельности и их фазисно-временные модификации в современном русском языке // Исследования по глаголу в славянских языках. Глагольная лексика с точки зрения семантики, словообразования, грамматики. Под ред В.Змарзер и Е.В.Петрухиной. -М.: Филология, 1996- 1,1 пл.

30. The system of verbal modifications II The Russian Verb. A Guide to its Forms and Usage for Advanced Learners (Раздел в учебном пособии). London: Издательство Collets, 1992 - 1,8 п.л. (в соавторстве с Р.Бивоном).

31. Русский язык в сопоставлении с другими языками (раздел Программы дисциплины "Русский язык как неродной (иностранный)". -М.: Издательство МГУ, 1994 - 0,1 пл. (в соавторстве с М. Г.Безяевой).

32. The Russian Verb. A Guide to its Forms and Usage for Advanced Learners. Exercises (Учебное пособие. Сборник упражнений с комментариями). Colchester: Издательство Эссекского университета, 1995 - 8,0 п.л. (в соавторстве с Р.Бивоном).

33. Modely slovesného deja v ruâtine, CeStine a sloveniine (Onomaziologicky aspekt konfrontacného studia slovanskych aspektualnych systémov) // Zâpisnik slovenského jazykovedca. R. 14. Bratislava: Издательство Словацкой Академии наук, 1995 - 0,2 пл.

34. Параметры протекания глагольных действий во времени в русском и других славянских языках // Сопоставительные и сравнительные исследования русского и других языков. Тезисы докладов IV Международ, симпозиума МАПРЯЛ. Белград, 1996 - 0,1 пл.

35. Глагольная производная номинация. Модификация и мутация // Вестник Московского университета. Серния 9. Филология. № 6, 1996 -1,1 пл.