автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Беседные песни Заонежья второй половины XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Беседные песни Заонежья второй половины XIX века"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ / ПУШКИНСКИЙ дом /

, од

На правах рукописи КАЛАШНИКОВА РЕГИНА БОРИСОВНА

БЕСЕДНЫЕ ПЕСНИ ЗАОНЕЖЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА.

Специальность - 10.01.09 - Фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 1998

Работа выполнена на кафедре русской литературы филологического факультета Петрозаводского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Е.М. Неёлов.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук Иванова Т.Г. кандидат искусствоведения Некрылова А.Ф.

Ведущая организация: кафедра литературы филологического факультета Карельского государственного педагогического университета.

Защита состоится » 1998г. в /У час.

на заседании специализированного совета Д.002.43.0'4. по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора филологических наук при Институте русской литературы / Пушкинский Дом / РАН по адресу: 199034, г.Санкт-Петербург, наб. Макарова, д.4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института русской литературы / Пушкинский Дом / РАН.

Автореферат разослан " ¿ГРЛ^Л 1998г.

Учёный секретарь специализированного совета Д.002.43.02. ^^

кандидат филологических наук

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Актуальность исследования. Более полутора столетий отделяет нас от времени первых научных публикаций песен, исполнявшихся во время зимних молодёжных увеселений в Олонецкой губернии /в частности - в Заонежье/. В этот период был собран достаточный эмпирический материал, описательно-этнографический и текстовой, который до сих пор в большинстве своём не учтён исследователями песенной традиции. В собирании заонежского материала участвовали снискавшие мировую известность фольклористы и этнографы XIX века /П.Н. Рыбников, Е.В. Барсов, Ф.М. Истомин - Г.О. Дютш/, а также олонецкие краеведы, внёсшие большой вклад в историю русской культуры /K.M. Петров, П.И. Певин, Г.И. Куликовский, Н.С. Шайжин, В.Д. Лысанов и др,/. Однако до сих пор не существует текстологической оценки этих записей, не говоря о целостном сравнительно-типологическом анализе песенной традиции региона. Цикл беседных песен Заонежья /и Олонецкой губернии/ до настоящего времени не выделен, песни не были систематизированы и переизданы /кроме песен в записи П.Н. Рыбникова и В.Д. Лысанова/.

Поэтому в научном плане чрезвычайно перспективным оказывается, во-первых, выделение корпуса текстов, характеризующих беседную традицию региона, а, во-вторых, исследование художественного стиля, семантики, символики, генетического родства песен зимних хороводов Заонежья. Анализ эстетики и функциональных связей малоизученного жанра русского фольклора сможет приблизить нас к реконструкции одного из аспектов духовной культуры традиционного общества - ритуала беседного веселья молодёжи, чьим неотъемлемым и наиболее ярким элементом мы считаем беседные песни.

Предмет диссертационной работы. Беседными /вслед за П.Н. Рыбниковым, П.И. Певиным, О.Х. Агренёвой-Славянской и др./' мы называем песни, исполнявшиеся в закрытом помещении - избе - во время праздничных молодёжных вечеринок в осенне-зимний период. Беседные песни были функционально разграничены: в отличие от песен "пря-димых" бесед, сопровождавших работу - прядение, вышивку и т.д., песни "игримых" бесед сопровождали движение /хоровод, пляску, танец/.

1 "Беседа - биседа произносится". Пономарёв А. Кижское наречие Великогуб-ской волости, Петрозаводского уезда, Олонецкой губернии // ОГВ. 1898. №55. С.2. В других источниках - "беседа" /Г.И.Куликовский, М.Д.Георгиевский и др./ либо ударение не обозначено /П.Н.Рыбников, П.И.Певин и др./.

Предметом нашего исследования станет цикл песен зимних хороводов. При этом границы предмета изучения кажутся не совсем отчётливыми, если рассматривать эти песни только как вербальный текст. Этнографический подход к песенной традиции региона представляется наиболее плодотворным.

Анализ взаимосвязей поэтического текста и обрядовой реальности, выявление игровой и обрядовой функций беседных песен составляет основную цель данного исследования. Обращение к контексту традиционной духовной культуры позволяет расширить жанровые границы фольклора. Восприятие песен "игримых" заонежских бесед как единого целостного текста, объединенного общим художественным стилем и обрядовым контекстом, даёт возможность представить их как своеобразное жанровое образование, претендующее на подвидовую функцию. Достижение основной цели исследования невозможно без решения следующих задач:

]/.изучение молодёжной заонежской беседы конца XIX - начала XX вв.; 2/.исследование свадебной и святочной обрядности региона; З/.сопоставление беседных песен с "текстами" свадебного и календарных обрядов.

Региональные рамки исследования. В мировой фольклористике Заонежье /северо-западное побережье Онежского озера/ считается одной из "архаических"зон, местом, сохранившим уникальные факты фольклорной культуры. Во второй половине XIX века именно в Заонежье П.Н. Рыбниковым и Е.В. Барсовым были открыты былинная и причетная традиции. Регион сразу же получил общероссийскую известность. Рассмотрение песен зимних хороводов, существовавших "бок о бок" со всемирно известными причетями и былинами, представляется весьма уместным и своевременным. Это одна из причин, по которой тема исследования ограничена только Заонежьем. Другая причина заключается в том, что песенная традиция функционирует исключительно в форме местных, узко локальных вариантов и для её анализа требуется знание этнографического контекста, невозможного без тщательного изучения обрядовой культуры края.

Хронологические рамки исследования - вторая половина XIX века - не случайны. В этот период собиратели запечатлели момент затухания в Заонежье традиции хороводного веселья. Причиной послужило то, что в 70е гг. XIX в. беседные собрания деревенской молодёжи испытали на себе мощное влияние города /Петербурга/ и городской мещанской культуры. Однако, обрядность беседной песни в конце XIX в. не

была утрачена полностью. В описаниях бесед и текстах беседных песен 80-90х гг. мы наблюдаем стихийное сочетание традиционных обрядовых моментов с новыми формами молодёжных увеселений и новыми поэтическими мотивами. Поэтому наиболее ценны для нас записи песен, сделанные до 70х гг. XIX века /Ф. Студитский, П.Н. Рыбников, Е.В. Барсов, K.M. Петров/. Это тексты, максимально приближенные к определённой системе мировоззрения и обрядовых представлений, используемых молодёжной средой в середине XIX века. Такой системе соответствовала система молодёжных фольклорных жанров, в которой беседным песням следует отвести главенствующую роль.

С затуханием традиции беседных собраний новую песенную жизнь деревни стали определять частушка, кадрильная песня, жестокий романс. Следовательно, на примере одного региона мы можем говорить об эволюции жанровой системы фольклора на рубеже веков. В конце XIX в. в Заонежье складывалась принципиально новая система жанров: шли процессы угасания традиционного обрядового искусства и появления новых жанров, выразителей новой социально-культурной ситуации.

Методика исследования. При анализе беседных песен автор исходил из нерасчленённости, органической цельности традиционной народной культуры. Автор стремился сочетать сравнительно-типологический /диахронный/ и структурный /синхронный/ способы исследования. Таким образом, выявление эстетической специфики и обрядовой семантики беседных песен осуществлялось на фоне обнаружения их глубинных связей с фактами этнографической действительности. При анализе собранного материала автор стремился придерживаться следующих принципов:

1/.По возможности широкое и полное введение в научный оборот выявленных описаний бесед и словесного материала. В приложении к диссертации даётся указатель мотивов песен зимних хороводов Заонежья.

2/.Соотнесепие текстов беседных песен с текстами других фольклорных жанров.

З/.Использование комплексного подхода, позволившего охватить как можно более широкий спектр "языков", влияющих на песенную традицию. Это изобразительный язык /костюм/, акциональный /жест, движение/, локальный /традиционные места в избе/. Необходимость комплексного подхода вытекает из характера и особенностей функционирования предмета изучения. Поэтому тексты песен, включенные в этнографический контекст /в записи П.Н. Рыбникова, Е.В. Барсова, П.И. Певина,

В.Д. Лысанова/, представляют для автора особую ценность. Они раскрывают сакральный смысл игр молодёжи накануне свадьбы.

4/.Расширение географии исследования за счет включения в работу в качестве сравнительного материала текстов вечериночных песен Олонецкой, Архангельской, Вологодской и других севернорусских губерний, подтверждающих картину "единства в разнообразии" на общероссийском уровне.

Степень изученности темы. В современной фольклористике песенные циклы зимних молодёжных хороводов - тема, мало исследованная. Беседные песни на заонежском материале никогда не изучались специально. Исключением может служить глава из книги В.И. Чичеро-ва2, в которой был впервые проанализирован уникальный зимний хоровод в записи П.Н.Рыбникова. Общетеоретические труды Т.А. Бернштам, М.М. Громыко рассматривают беседное веселье с этнографической или этнокультурной точек зрения, но, к сожалению, почти не затрагивают заонежских источников. Исследования 60-80х гг. нашего века, посвященные частным аспектам песен молодёжных вечеринок, малочисленны, и песни рассматриваются в них, как правило, "сами по себе", без включения в культурный контекст. Основой данной работы стали труды исследователей традиционной народной культуры, для которых связь с этнографией носит принципиальный характер - П.Г. Богатырёва, В.Я. Проппа, Б.Н. Путилова, К.В. Чистова, Н.И. Толстого, И.И. Земцов-ского, А.К. Байбурина и других. Широкий взгляд на фольклор отличают также работы Ю.М. Лотмана, Г.И. Мальцева, Г.А. Левинтона. Большой интерес в сравнительном плане представляют исследования Н.П. Колпа-ковой, Т.А. Бернштам, В.И. Ереминой, Л.Н. Виноградовой, З.И. Власовой, Л.Л. Ивашневой и других. Основополагающим для своей диссертации автор считает фундаментальное исследование Л.М. Ивлевой "Ряженье в русской традиционной культуре" /СПб., 1994/, в котором впервые в отечественной науке была предпринята попытка реконструкции содержательного плана ряженья, представленного как целостная система. Ряженье и беседное веселье в народной культуре соприкасаются друг с другом как два типа "игрового языка", имеющие обрядовую природу.

2 Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря ХУ1-Х1Х вв.: Очерки по истории народных верований // Тр. Инст. этнографии АН СССР. Н.С.Т.ХЬ. М„ 1957. С.180-185.

Источники. Источниковедческую базу диссертации составили:

1/.Олонецкая дореволюционная печать /в первую очередь газета "Олонецкие губернские ведомости"/.

2/.Заонежский /шире - олонецкий/ песенный материал из архивов Петрозаводска /АКНЦ РАН, научный архив музея "Кижи'7 и частично Петербурга /архивы /И/РГО, ИРЛИ РАН/, Москвы / ЦГАЛИ, ГЛМ /.

З/.Полевые записи автора. В течение 1988-1996 гг. автором исследования были предприняты 11 экспедиционных выездов в Заонежье, При-онежье, Пудожье и Поморье с целью зафиксировать угасшую традицию беседного веселья бывшей Олонецкой губернии.

В результате работы с источниками автором было выявлено свыше 400 текстов олонецких вечериночных песен, из них более 150 заонеж-ских.

Научная новизна работы заключается в том, что представленная диссертация - первое исследование художественного стиля, обрядовой семантики и магического подтекста заонежских беседных песен, первое рассмотрение на заонежском материале некоторых генетических и феноменологических истоков своеобразного жанрового образования. Комплексный анализ песен зимних хороводов позволил рассматривать их не просто как набор текстов, а как определённый способ видения мира, за которым стоит сложнейший пласт игровых и обрядовых представлений, мотивов, реминисценций, освоенных фольклорной традицией. Впервые в диссертационном исследовании поставлен вопрос о междужанровой эволюции заонежской песенности /обрядовая - беседная - кадрильная или ланцовая песни/. В научный оборот вводятся новые фольклорные и этнографические материалы, дополненные полевыми наблюдениями автора. Благодаря этому открывается путь к дальнейшему собиранию корпуса текстов вечериночных песен Русского Севера, их систематизации и дифференциации.

Научно-практическая значимость работы заключается, во-первых, в возможности издания вечериночных песен Олонецкой губернии, а, во-вторых, в использовании выводов и материалов исследования при написании обобщающих трудов по народной культуре, при чтении лекций по фольклору, спецкурсов и спецсеминаров по народному праздничному календарю.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы Петрозаводского госуниверситета. Результаты работы нашли отражение в курсе лекций по традиционной праздничной культуре, прочитанном автором преподавателям мировой художествен-

ной культуры школ г. Петрозаводска в январе 1998г. Основные положения исследования изложены в докладах на научных конференциях: Ви-ноградовские чтения в мае 1995г. в Петрозаводске, Международные Рябининские чтения в сентябре 1995г. в Петрозаводске, II Международный симпозиум "Хозяйственно-культурные типы и этнический менталитет", организованный МАЭ РАН /Кунсткамера/ в октябре 1997 г. в СПб.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка и приложения / указатель мотивов песен зимних хороводов Заонежья /.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во Введении раскрывается актуальность темы, степень её изученности, формулируются цель и задачи исследования, его территориальные и хронологические рамки, излагаются принципы анализа материала, даётся характеристика источников.

Глава I "Молодёжная заонежская беседа второй половины XIX -начала XX вв." посвящена ритуалу беседного веселья как специфическому явлению традиционной духовной культуры молодёжи. Предметом исследования стали беседы "игримые", "без всякой работы, только для развлечения" /П.И.Певин/. Это были многолюдные молодёжные увеселения, проводившиеся в праздничные дни в разных деревнях. Оплачивали беседу /"снимали избу"/ парни, девушки посещали вечеринки бесплатно. Обязательными признаками "йгримых" бесед были нарядная одежда беседников и присутствие зрителей. В главе систематизирован обширный этнографический материал, позволивший показать эволюцию беседных собраний с 1860х гг., периода первых известных нам описаний бесед в Заонежье, до 1930хгг., времени полной замены их сельским клубом. Вторая половина XIX века характеризовалась медленным затуханием обрядовой культуры региона. Трансформационный процесс /потеря традиций, десемантизация, ориентир на городскую культуру и т.д./ коснулся платы за беседу и наёма "квартир", беседного костюма, приуроченности бесед к определённым годовым праздничным циклам и, в конечном счете, привёл беседные собрания молодёжи к полному разрушению. Так, например, уже в начале XX века оплачивать беседу стали отдельно парни и девушки, праздничный костюм беседницы - сарафан, душегрея, сетка-поднизь, считавшийся во второй половине XIX века костюмом невесты, сменился городским нарядом, "игримыя" беседы стали проходить в будничные дни, превратившись в обычные вечеринки

с танцами и т.д. В главе также рассмотрены понятия "славотности" /"цены"/ заонежской девушки, девичьего ритуала "наложения славы." "Цена" заонежской девушки соответствовала карельскому понятию "лэмби", обозначавшему репутацию девушки как невесты. К моменту посещения бесед и летних игрищ девушка овладевала целым набором обрядовых действий, связанных с "поднятием славы" /первой выходила из-за стола, первой мылась в бане, обязательно посещала молодёжные увеселения - "гуляла"/. Среди заонежских обрядов, посвященных "наложению славы", особое место занимали магические действия с водой. Их отличала временная приуроченность к праздничным ритуальным дням: зимние святки - с Рождества до Крещенья, летние святки - с Иванова до Петрова дня, обрядовая баня невесты. Игра на беседе была прагматична по своей установке, она несла в себе обрядовую магию. Если молодёжь считала своей "обязанностью" посещать игрища и беседы, а девушки -"быть весёлыми", если девушка, идя "на игру", произносила особые заговоры и умывалась специальной водой и мылом и т.д., то такая игра была одновременно и магической практикой. С другой стороны, игра являлась способом общения молодёжи, при котором отношения между реальными людьми освобождались от обыденного и получали знаковый, типовой характер. Символическое достижение статуса женихов и невест, по мнению молодёжи, способствовало ритуально-магическому воздействию на их судьбу. Это подтверждалось существованием "круга" /хоровода/ как самостоятельного бытового комплекса крестьянской молодёжи, строго замкнутого в границах ритуала и отстоящего от "семей -ной" жизни.

В главе также показана региональная специфика беседного веселья, в качестве сравнительного материала привлечены описания карельских посиделок, пудожских вечорок /по материалам дореволюционной печати/ и праздничных бесед русских Кемского Поморья /по экспедиционным и архивным источникам/. Многочисленные архивные документы говорят о значительном влиянии на заонежский регион старообрядческой культуры, которая осознавалась староверами как сохранение старых традиций, "уважение к обрядности" /П.Н. Рыбников/. "Скрытое" старообрядчество охватывало Заонежье /староверами были многие известные сказители, в том числе Л. Богданов, Т. Иевлев, Т.Г. Рябинин, И.Т. Рябинин, С.И. Корнилов, родная семья знаменитой вопленицы И.А. Федосовой и т.д./. Высокий духовный потенциал Выго-Лексинского общежительства полтора столетия /XVIII - середина XIX вв./ определял культуру заонежского края и - шире - Русского Севера. Прочные связи

сложились у монастыря с местными крестьянами, которых в Даниловской обители обучали редким ремеслам: переписке книг, медному литью, вышивке и ткачеству шелком, шитью золотными нитями и жемчугом и т.д. Своими доходами Выг поддерживал весь Повенецкий уезд. Пропо-ведываемое староверами строгое почитание обрядности послужило, по мнению автора, одной из причин сохранения заонежского "круга"- хоровода. К середине XIX века в России зимний хоровод стал явлением не характерным, а в центральных и южных губерниях - сравнительно давно исчезнувшим.

Глава II "Игровая и обрядовая функции беседных песен" включает в себя три раздела. В них рассматривается "свадебная игра" - основное содержание зимних молодёжных вечеринок во многих регионах России, определившая двойную природу беседных песен. Беседное веселье /и вербальные тексты, включенные в него/ являлось принадлежностью как обрядовой /ритуальной/, так и зрелищно-игровой культур, спецификой своей перекликаясь с ряженьем и народной драмой.

Первый и второй разделы главы посвящены выявлению эстетической функции беседных песен. Беседное веселье Заонежья середины XIX века представляло собой особый тип игры - "игры в кругах или хороводах ". Понятие "круг" было равновелико понятиям "игра" и "беседа" /"Молодцы и девушки...занимаются разнима играми на беседах, то есть в кругах... " 3/.Все песни на беседе были включены в определённую семиотическую систему - "круг"- и подчинялись внутреннему ритму праздничного хоровода. В замкнутом, очерченном магическим кругом пространстве возникал единый игровой текст, который переживался как нечто целое, "читаемое" без купюр. Внутри "круга" песни располагались по традиционному порядку, представляя собой игровую версию свадебного обряда-. "Перепёлка," главная песня заонежских бесед, - сватовство, "утушные" /парочные/ песни - сведение молодых, "Во в городе царевна" /игры и пляски внутри круга/ — благословление "мира" на брак. Во время "свадебной игры" происходил свободный выбор пар - выбор по желанию. При безусловности хода заонежского хоровода этот нерегламенти-рованный элемент вносил в исполнение каждой песни момент уникальности и служил одной из причин возникновения игрового действия на беседе. Цикличность в развитии действия диктовалась как ограниченным

3 [Касьянов И.А.] Этнографические материалы по Олонецкой губернии: Описание Толвуйской волости. 1872г. // Архив (И)РГО. Р.ХХУ. Оп.1. № 12. Л.4.

пространством избы, так и игровой структурой беседы. Все песни, включенные в систему праздничного хоровода, имели игровую функцию. Безусловно, что степень игрового элемента была различной /сравним собственно игровые и круговые песни/. Беседная песня обычно выступала как игра по форме и частично /игра - обряд/ по содержанию. Игровой элемент проявлял себя в тематике, композиции, семантике, метафорике, системе повторов и т.д.

Своеобразную рамку /декорацию/ для вербального текста составляли мелодия, костюм девушки-невесты, традиционное пространство избы, движение /жест/. На беседе происходило соединение внешнего преображения исполнителей песен с символической трактовкой перевоплощения: игровые действия представляли собой символическое изображение обрядовых действий. Типичной для Заонежья выглядит игровая схема беседы на масленичной неделе в Толвуе, зафиксированная Е.В.Барсовым в 1867 году: удар по плечу, хлопанье в ладоши, взятие за руки и разведение руками, выбор по цепочке, хождение кругами и змейкой, выплясывание восьмёрки. Игровые движения были аналогичны магическим действиям, реально производимым в заонежском свадебном обряде. Трансформированные в игру, они частично ослабляли свою функцию, но не лишались обрядовой магии полностью: удар по плечу символизировал сватовство, свадебную сделку; взятие за руку - соединение молодых за столом на глазах родни; завивание круга, хождение кругом - повивание косы молодой, магическое захождение за стол свадебников; хождение "вслед" - свадебную "ловлю невесты". В первом разделе главы подробно рассмотрены акциональные связи "утушных", плясовых, круговых, игровых песен, ибо движение, по мнению автора, наряду с игрой были основными интегрирующими факторами, объединявшими в "круге"- хороводе разновидовые песни. Общая глубинная семантика определяла взаимозависимость кинесического и вербального "языков". С одной стороны, словесный текст был подчинен пластическому действию, с другой стороны, активно воздействовал на него: регулировал последовательность движения, расширял символику пляски, обозначал собою действие, которое должно было произойти. Примером может служить анализ свадебного символа локального характера игровой песни "Перепёлка", известной автору в 10 заонежских вариантах /первый записан в Толвуйской волости в 1841 г. Ф. Студитским, последний - автором в Шуньге в 1996 г./. Зачин песни /"Ты, хозяин, благослови..."/ рисует колядовщиков, однако, благодаря введению свадебного символа /"Нет ли лишнего бревна, / Выше красного окна,/ Ниже потолока?"/ происходит святочное

переряживание. Лишнее бревно - это полка-воронец. "В старых избах воронец привешивается к потолку на веревках" /П.Н. Рыбников/. Воронец - ритуальный предмет. В ранних описаниях олонецкой /В. Дашков, 1842 г./ и заонежской /П.Н. Рыбников, I860 г./ свадьбы отмечалось, что в свадебный день по приезде жениха в дом невесты, во время одевания невеста плачет, а сваты бьют в воронец, приговаривая: "Ну, сватьюшки, поворачивайтесь, подавайте невесту, жених скучает". Сватам отвечали:"^ полете, на полете княжна молодая, только крылышки подвязать -полететь, полететь". В тексте песни перед нами - сваты, дальнейший жест-удар домысливается. Поэтика трехстрочного фрагмента состоит в его соотнесённости с внутренним движением свадебного действия. Во время исполнения песни производилось игровое действие - удар по плечу, заменяющее в том числе и символический удар сватов по воронцу.

Значение игры на молодёжной беседе определялось, в первую очередь, возрастом беседников /15-25 лет/. Известно, например, о существовании в Толвуйской волости особого "заумного" языка, с помощью которого общались парни и девушки /описан П.И. Левиным/. Огромное количество традиционных обозначений было связано с темой игры: "иг -рать" /гулять/, "играть песню", "игрище", "играчиха", "играк", "игримая" беседа... Достаточно перспективной кажется автору идея создания целостной системы /словаря/ беседного веселья молодёжи Заонежья /шире -Олонецкой губернии/. Беседные песни пелись только молодёжью, взрослые в пении, как правило, не участвовали. Поэтому правомерно обозначить исследуемые нами песни как важную составную традиции молодёжного крестьянского пения.

Игровой стиль беседной песни роднил её с лубком светского содержания. Бросалась в глаза подчеркнутая изобразительность песни -песня должна быть "показана". На праздничной беседе песня представляла собой особое зрелище: на глазах публики беседники разворачивали в "кругу" настоящую "рисованную картину". Эстетику беседной песни и эстетику лубка объединяли игровой взгляд на мир и общая палитра художественно-изобразительных средств. Она включала в себя игровую систему персонажей /образы-маски!, связанных между собой не столько семантически, сколько сюжетно, "сценарную" основу композиции, замкнутость эпизодов, любовь к украшательству, орнаментации, ритмическому повтору. Так, например, в текстах беседных песен мы находим многочисленные примеры эпитетов, передающих "ощущение красок" /Е.И.Яцунок/, и "украшающих" эпитетов. В словесных и изобразительных текстах лубка и песни были отражены моменты радости, удали,

свободы, и, наоборот, отсутствовал показ трагических сторон жизни. Во втором разделе главы намечаются некоторые точки соприкосновения "игрового языка" беседной песни и лубка, приводятся фрагменты текстов хороводных песен, которые служили подписями к лубочным картинкам, изданным в 50-70е гг. XIX века. В перспективе работы над темой - определение устойчивых параллелей не только между беседной песней и лубком, но и другими видами традиционного искусства.

Третий раздел главы посвящен анализу обрядового содержания беседных песен. В нём рассматриваются фрагменты свадебной и святочной обрядности, которые явились определяющими для семантики и содержания беседных песен. Поэтизация и идеализация действительности во многих песнях объяснялись назначением святочных бесед - "выставок невест". Таким образом, смысл и семантику фольклорных произведений следует искать также и за гранью текста как такового, в мире традиции, определяемой обрядовой реальностью. Одновременно с игрой на за-онежской беседе шло переживание святочного ритуала "наложения славы" девушками, главными участницами хороводов. Поэтому многие песни имели "вторичный заклинательный характер"/В.Я.Пропп/. Это отразилось в обилии заговорных формул, вошедших в тексты / "Каково те, рыбка, жить без воды, таково мни без мила дружка", "Кому тошно по нас, тот и будет у нас" и др./. Большинство песен начиналось с монолога-обращения, выраженного в императивной, заклинательной форме /"Ты, отеческая дочь! Не ходи гулять в полночь!", "Не летай, сокол, по новым сеням, по решетчатым", "Широкая борода! Не ходи мимо сада!" и др./. "Присушивательная" символика заклинаний дополняла свадебную символику песен. Известные свадебные мотивы расчесывания кудрей, запле-тания косы, собирания жемчуга, наступления на ногу, перехода по жердочке, вырастания хмеля сочетались с мотивами присушивания молодца к девушке, нападения тоски, горения сердца смолой, наваривания замка с ключом, характерными для олонецких любовных заговоров. Благодаря введению в песню обрядовых деталей текст обогащался устойчивыми магическими и метафорическими значениями. По своему происхождению беседные песни могли быть разновидовыми: игровыми святочными, величальными свадебными, протяжными рекрутскими, плясовыми, но, включаясь в функционально неделимую семиотическую систему /праздничная беседа/, использовались как песни со свадебной семантикой и заклинательным оттенком. Каждая из песен имела обрядовый "след": в жесте, движении, тексте был закодирован магически-мифологический смысл. Во второй половине XIX века в Заонежье именно в

разыгрываемом на беседе ритуале фольклорный текст имел большую ценность и с большей силой реализовывал свой потенциал. Исполнение песен содействовало главному обрядовому действию - призыванию замужества.

Анализируемые тексты шуньгского святочного хоровода 1860 г. в записи П.Н. Рыбникова показывают очевидную обусловленность образности, сюжета и композиции песен обрядовыми реалиями и сложный характер этих отношений. Поэтический текст раскрывал семантическую и функциональную природу обрядовых действий, и, в свою очередь, сам прочитывался в обряде. Символический и обрядово-реальный параллелизм /полка - "воронец" - сваты в магическом зачине "Перепёлки", украшенная жемчугом лента "девичья воля" - невеста в песне "Не яхон-тик по горнице катался", "скоморох"- дружка в песне "Скоморох ходил по улицы"/ расширял семантику фольклорного произведения. Амбивалентность фольклорных и обрядовых образов одновременно являлась свойством игровой поэтики беседных песен. Между обрядом и поэтическим текстом возможно прямое соответствие - в шуньгском хороводе, например, это закличка "Утушка, поплавай-ка", короткая песня, выраженная в императивной форме. Но и в этой архаичной песне есть "комментирующие" /термин И.М. Колесницкой/ функции. В ней проигрывался свадебный мотив перехода из своего мира в мир чужой. В текстах песен шуньгского хоровода можно найти другие примеры прямого соответствия сюжетной и образной основ произведений его реалиям /припе-вание девушками - подругами невесты жениха, приход молодцев, захотевших жениться, на беседу, приезд дружки первым к дому невесты/. Однако, в большинстве песен мы наблюдаем сложный характер взаимодействия обрядовой практики и содержания беседной песни. Являясь, с одной стороны, параллелями к фрагментам народной свадьбы, с другой стороны, песни становились составной частью ритуала беседного веселья, направленного на обеспечение прочности "брачного союза", созданного по желанию участников "свадебной игры ". Важно, что на беседе в игре ярко отразилась продуцирующая функция слова, когда оно заменяло собой магическое действие /в тексте песен "Перепёлка", "Хмель, мой хмель, веселая голова", "Право, матушка, мне тошненько" и др./ и своим "перевоплощением" способствовало созданию игровой свадебной реальности.

Наличие игровой и обрядовой функций в тексте беседной песни говорит о её двуединой природе. Это взаимовлияние пронизывает весь текст, не поддаваясь точному вычленению. Разное соотношение эстети-

ческих и функциональных составляющих текста песни доказывает, что поэтическая форма не всегда является главным жанроводифференци-рующим признаком фольклорных произведений.

В III главе "Жанровое своеобразие беседных песен" автор данного исследования предпринял попытку пересмотра жанровой классификации песенно-игрового фольклора на основе существующих систематизации Н.П. Колпаковой, Ю.Г. Круглова, Л.И. Брянцевой, Е.М. Рогачев-ской, Ф.Ф. Болонева - М.Н. Мельникова и др. В современной фольклористике собственно игровые, хороводные /круговые/, парочные, плясовые песни принято считать необрядовой поэзией, тогда как в дореволюционной литературе тексты таких песен печатались в разделе обрядовой поэзии. Так, известный собиратель П.И. Якушкин выделял "песни обряд-ныя: свадебныя, величальныя, подблюдныя, хороводныя и празднич-ныя". Ф.М. Истомин определил в один разряд олонецкие хороводные и плясовые песни, как "связанные с определённой обрядностью". По нашему мнению, беседные песни обладали изначальной обрядностью. Мы попытались доказать это их соотнесением с обрядовым контекстом, "полем значений словесного текста" /Г.А. Левинтон/. Нам представляется, что на определённом этапе своего развития, благодаря существующей "тенденции к расширению содержания обрядовых текстов" /Б.Н. Путилов/ обрядовые песни были "востребованы" рождающимся ритуалом беседного веселья. Глубинная функциональность ритуала определила выбор песен, которые вошли в заонежский "круг". Дополненные новыми мотивами, прошедшие определённую перекодировку обрядовые песни стали песнями заонежских бесед.

Думается, что заонежский зимний хоровод /"беседа"/, в отличие от весенних и летних игр, явление достаточно позднее, сложившееся в своих основных чертах, вероятно, к концу XVIII века. Во-первых, появление молодёжных вечеринок было предопределено развитием деревянной архитектуры, ибо для беседы с её 40-50 участниками /по архивным и экспедиционным данным/ требовалась просторная изба на первом этаже дома. Во-вторых, отметим огромное влияние святочной и свадебной обрядности на формирование беседы. Предполагаемое развитие зимних хороводов видится в возможной генетической цепи: святочные беседы -свадебные вечеринки - вечеринки по большим храмовым и часовенным праздникам. В шуньгском хороводе в записи П.Н. Рыбникова три песни по происхождению святочные, с яркой зрелищно-театральной функцией /"Перепёлка", "Скоморох ходил по улицы", "Во в городе царевна"/. Из семи "утушных" песен - четыре величальные свадебные /"Поблекло,

поблекло лицо", "Не стойки по стойкам стоят", "Ты почто, мати, хорошу родила", "Не яхонтик по горницы катался"/, из трех круговых - одна по происхождению рекрутская /"Полно, солнышко, из-за лесу' светить"/, одна - свадебная /"Полно зимушки зимовати'7. Рекрутские песни с темой расставания, покорности судьбе широко использовались в Заонежье как круговые песни /из семи рекрутских песен, напетых И.А. Федосовой Е.В. Барсову, две активно исполнялись на беседах, три пелись на летних игрищах/. Вошли в заонежский "круг" немногочисленные песни летних праздников - троицкие, ивановские, петровские /"Калинушка с мали-нушкой", например/. Это был один из возможных путей формирования вербального текста беседы. Другим путем, по нашему мнению, было использование баллады как жанра-источника для беседных песен /особенно плясовых/. "Высокая семейная история" баллад была "перевёрнута" благодаря игровому отношению к действительности молодёжного сознания. Беседная песня показала миру "низкую семейную историю" в лучших традициях святочной обрядности. Святочной символикой можно объяснить большое количество исполняемых на беседе песен об умерщвлении или обмане старого мужа. Его вешают, душат, топят - и всё это под "хлопанье в ладоши"и "тихую пляску" /В. Дашков/. Святки - победа жизни над смертью, молодости над старостью, нового над ветхим, и в таком контексте песни о старом муже вполне узнаваемы: они напоминают святочную игру в покойника. Проблема генезиса песен зимних хороводов, безусловно, нуждается в специальном исследовании.

Собиратели-краеведы середины XIX века зафиксировали стилевое единство песен, исполнявшихся на зимних вечеринках в разных регионах Русского Севера. В целом его можно определить как "хороводные и плясовые игры" или "беседные песни, под которые "женят " на беседе или "женихаются". Синкретизм восприятия художественного текста зимних хороводов был обусловлен многоаспектностью вечериночной песни, её обрядовым происхождением. Заонежские хороводные игры второй половины XIX века ещё существовали в системе "круга", а крестьянская пляска представляла собой хоровод некругового типа /бесконечное хождение взад и вперед по избе, выплясывание восьмёрки/. Стилевое единство песен базировалось на игровой форме исполнения. На наш взгляд, игровая и обрядовая функции сформировали поэтику беседных песен, обусловили общий художественный стиль, названный нами с большой долей условности стилем "деревенского барокко". Во второй половине XIX века барочная культура Петербурга была широко воспринята традиционной культурой Заонежья /деревянная архитектура, прикладное искусст-

во/. Необычные черты этого стиля мы наблюдаем и в песенном цикле "игримых" заонежских бесед: зримая метафоричность /собиратели XIX века называли это свойство "картинностью"/, орнаментальность, затейливость формы /игра эпитетами, значениями слов, повторами и т.д./, приукрашенность /даже некая манерность/ действия, многозначность символики. Эстетика барокко и эстетика беседной песни /игровой по форме, весёлой по тональности/ берут начало в праздничном мироощущении их создателей и исполнителей.

По нашему мнению, правомерно выделение беседных песен как своеобразного жанрового /полижанрового/ образования, основанного на единстве функционального и ситуативного порядка. Эти песни видятся нам необходимым составным элементом сложного культурного комплекса праздничного ритуала /заоиежской беседы/, "сконструированного" молодёжным обрядовым сознанием. Беседная песня по своей структуре, образности, форме исполнения была игровой песней со свадебной семантикой и магическим любовным подтекстом. Анализ известных текстов беседных песен показывает, что игра в зимнем хороводе существовала как особая знаковая система, связанная с обрядом генетически и функционально. Вопросы взаимоотношений свадебного обряда, святочных обычаев и беседной игры, вербального и невербальных текстов беседы, поставленные и частично рассмотренные в данном исследовании, ждут дальнейшего исследования. Беседное веселье Заонежья середины XIX века было одним из универсальных комплексов ритуального поведения молодёжи. Изучение региональной специфики заонежских беседных песен показывает, что они являлись жанровой разновидностью вечериночных песен Олонецкой губернии /шире - Русского Севера/, существовавшей в культурной традиции крестьянской молодёжи конца XVIII - XIX вв.

В заключительной части главы мы рассматриваем дробные жанровые характеристики песен, предложенные И.И. Земцовским и Б.Н. Путиловым, которые, на наш взгляд, являются на данный момент в фольклористике наиболее продуктивными. Анализируя каждую песню в системе зимнего хоровода по комплексу признаков, мы тем самым расширяем взгляд на песенную традицию в целом. Выявление большего числа признаков песен /как универсальных, так и временных/ диктуется знаковым характером песни, многомерностью её исполнения.

В Заключении делается вывод о месте беседных песен в традиции заонежского фольклорного региона, формулируются некоторые возможные пути изучения темы. Наряду с былинной и причетной традициями

беседные песни Заонежья были определяющим элементом прежде всего молодёжной традиционной культуры региона. Их яркая специфика определялась возрастом исполнителей и развитой свадебной и святочной традициями края.

Перспективными, на наш взгляд, могли бы быть следующие проблемы, связанные с изучением беседных песен: выяснение локальных /региональных/ специфики и типологии вечериночных песен Олонецкой губернии в целом, продолжение пополнения корпуса их текстов; исследование многообразных функциональных и эстетических связей между жанрами Русского Севера /причеть - беседная песня, баллада - беседная песня/; выявление театрального аспекта молодёжных увеселений, этно-театроведческий анализ вербальных текстов; дальнейшая разработка проблем поэтики беседных песен /формульность, драматургическая основа и т.д./; рассмотрение связей фольклорного творчества и литературы /цикл песен о Заонежье, созданный H.A. Клюевым, и песенный фонд заонежского и вытегорского регионов/ и др.

В Приложении даётся указатель мотивов песен зимних хороводов Заонежья, в котором обозначен круг персонажей и функций, связанных с ними.

Основные положения диссертации изложены в следующих научных публикациях автора:

1.Молодёжная заонежская беседа конца XIX - начала XX вв. // Кижский вестник. №4. Заонежье. Петрозаводск, 1994. С.57-69.

2.Андреев-Рябинин П.И. Воспоминания о прошлом / Публикация Р.Б.Калашниковой//Живая старина. 1995. №4. С.29-31.

3.Беседная песня-игра "Перепёлка"/Заонежье, конец XIX в. // Мир детства и народная культура: Сб. научных трудов и материалов / Сост. И.Е. Герасимова. М., 1996. С.147-151.

4.Беседные песни Заонежья конца XIX в. // Рябининские чтения-95: Сб. докладов Международной научной конференции. Петрозаводск, 1997. С.103-112.

5.К вопросу о генезисе и эволюции заонежских беседных песен /в печати/.

Текст диссертации на тему "Беседные песни Заонежья второй половины XIX века"



/

/

Петрозаводский государственный университет

Специальность - 10.01.09. - фольклористика.

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор Неёлов Е.М.

На правах рукописи

Калашникова Регина Борисовна

Беседные песни Заонежья

второй половины XIX века.

УП)

Петрозаводск

1998

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Введение. 3-15 Глава 1. Молодёжная заонежская беседа

второй половины XIX- начала XX вв. 16-37 Глава 2. Игровая и обрядовая функции

беседных песен. 1/. Беседа как тип игры. Игровая функция

беседных песен. 38-64 2/. Игровая стилистика беседных песен.

Беседная песня и лубок. 65-79 3/. Беседа и обряд. Обрядовая функция

беседных песен. 80-105 Глава 3. Жанровое своеобразие беседных

песен. 106-124

Заключение. 125-128

Библиография. 129-146

Приложение. Указатель мотивов беседных

песен Заонежья. 147-157

ВВЕДЕНИЕ.

Более полутора столетий отделяет нас от времени первых научных публикаций песен, исполнявшихся во время молодёжных беседных увеселений в Олонецкой губернии /в частности - в Заонежье/.1 В этот период был собран достаточный эмпирический материал, описательно-этнографический и текстовой, который до сих пор в большинстве своём не учтён исследователями пе-сенйой традиции. В собирании заонежского материала участвовали снискавшие мировую известность фольклористы второй половины XIX века -П.Н.Рыбников, Е.В.Барсов, а также олонецкие краеведы, внёсшие большой вклад в историю русской культуры, - К.М.Петров, Г.И.Куликовский, П.И.Певин, Н.С.Шайжин, В.Д.Лысанов и другие.2

Десятки свидетельств бытования беседного веселья и тексты песен были сосредоточены главным образом на страницах дореволюционой печати (прежде всего в газете "Олонецкие губернские ведомости") и носили фрагментарный характер. Они никогда не подвергались систематизации и вторично не публиковались /кроме песен в записях П.Н.Рыбникова и В.Д.Лысанова/ 3. Цикл беседных песен Заонежья /и Олонецкой губернии/ до настоящего времени не

1 [Студитский Ф.] Народные песни Вологодской и Олонецкой губерний, собранные Ф.Студитским. СП6.Д841.С.З-110; [Дашков В.] Описание Олонецкой губернии в историческом, статистическом и этнографическом отношениях, составленное В.Дашковым. СПб., 1842.С. 178188. Ф.Студитский опубликовал 21 круговую частую и 12 плясовых песен, активно исполнявшихся на беседах в Толбовской /Толвуйской/ волости Олонецкой губернии, В.А. Дашков - тексты 9 песен, "употребительнейших в хороводе".

2 Назовём наиболее значительные материалы: [Рыбников П.Н.] Беседы и беседные песни в уездах Петрозаводском и Повенецком // Песни, собранные П.Н. Рыбниковым: В Зтт. Т.З. Петрозаводск, 1991. С. 121-140; [Барсов Е.В.] Из обычаев Обонежского народа. Увеселения на маслянице // Олонецкие губернские ведомости /далее - ОГВ/. 1867. №8. С. 129-130; Он же. Олонецкая бытовыя песни // ОГВ. 1868. .№24. С.366-368, №25. С.389-390, №26. С.414 -415, №27. С.429-430; Петров K.M. Олонецкия бытовыя песни // ОГВ. 1868. №28. С.448-450, №29. С.471-472, №30. С.489-491; [Агренёва-Славянская О.Х.] Описание русской крестьянской свадьбы с текстом и песнями обрядовыми, голосильными, причитальными и завывальными в 3-х частях. Записаны от Ирины Андреевны Федосовой, крестьянки Олонецкой губернии, и от нищей Ульяны из Петрозаводска. Т.З. Отд. IV. М., 1889. С. 147-190; [Певин П.И.] Этнографические материалы. Толвуйский приход, Петрозаводского уезда, Олонецкой губернии. // ОГВ. 1891. №84. С.851-852; [Лысанов В. Д.] Досюльная свадьба, песни, игры и танцы в Заонежье, Олонецкой губернии. Петрозаводск. 1916. С.67-78; [Истомин Ф.М., Дютш Г.О.] Песни русского народа, собранные в губерниях Архангельской и Олонецкой в 1886г. Спб., 1894. С. 144-145, 151-152, 173-174, 178, 198-199; [Куликовский Г.И.] Словарь областного олонецкого наречия в его бьгговом и этнографическом применении. Собрал Г.И. Куликовский. СПб., 1898; Шайжин Н.С. Олонецкий край: По данным местного фольклора // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1908г. Петрозаводск. 1909.

3 Песни Заонежья в записях 1880-1980 гг. / Составление, предисловие и примечания Т.В.Краснопольской. JL, 1987.

выделен, не существует целостного сравнительно-типологического анализа песенной традиции региона. Часть песенного материала до сих пор хранится в неопубликованном виде в архивах Петрозаводска, Санкт-Петербурга и Москвы. Так. источниковедческую базу нашей работы значительно расширили рукописные материалы Карельского научного центра РАН.4 Например, очень показательны результаты фольклорной экспедиции студентов МГУ 1956 года под руководством Э.В.Померанцевой. В Медвежьегорском (Заонежье) и Сегеж-ском районах Карелии они записали более 800 песен и их фрагментов, часть из которых представляет собой "остатки" беседных песен.5 Фундаментальными для нас явились сведения, почерпнутые из столичных архивов: (Императорского) Русского географического общества, Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом), а также отдельные документальные источники, полученные из ЦГАЛИ и Государственного литературного музея.6 К сожалению, если в Петрозаводске удалось изучить практически весь рукописный песенный фонд Заонежья, то архивы Санкт-Петербурга и Москвы (кроме/И/РГО) представляют широчайшее поле для исследования. Автором работы также была предпринята попытка зафиксировать угасшую традицию беседного веселья бывшей Олонецкой губернии. Результатом ее явились 11 экспедиций в Заонежье, Прионежье, Пудожье, Поморье в течение 1988-1996 гг. Удалось найти информантов, которые рассказали о молодёжных вечеринках 1910-1920-х гг. Однако, лишь единицы из них смогли вспомнить беседные песни и сообщить детали, характеризующие беседное веселье как обрядовый

7

текст.

В мировой фольклористике Заонежье считается одной из наиболее "архаических" зон, местом, сохранившим уникальные факты фольклорной

4 <Эм., например: Материалы экспедиции Карельского музея в Заонежский район в 1931г.// АКНЦРАН. Р.1.0п.1.Ед.хр.60-94;[Онегина Н.Ф., Пакконен А.Т.] Фольклорно-этнографическая экспедиция в Медвежьегорский район в 1983г. // АКНЦ РАН. Р.Ш. Оп.1. Кол. 160 и др.

5 Материалы фольклорной экспедиции МГУ в Медвежьегорский и Сегежский районы в 1956 г. /Руководитель - доцент Э.В.Померанцева // АКНЦ РАН. Р.Ш. Оп. I. Кол.79. №№ 1 - 1147.

6 См., например: Русские народные песни Олонецкой губернии [11 тетрадей]. 1870е гг. // Архив /И/РГО. Р.ХХУ . Оп. I. №40; [Коренная ПЛ.] День свадьбы. С.Космозеро, июнь 1926г. // ЦГАЛИ. Фонд 2640. Оп.1. Ед.хр. 128, Л.78-84.

7 Калашникова Р.Б. Отчет об экспедициях 1989 г. по темам: "Заонежский свадебный обряд", "Заонежская беседа" // Научный архив музея "Кижи". № 1270; Она же. Личный архив автора. Экспедиционные тетради 1990-1996гг. /№№ 1-8/. Фонотека автора насчитывает около 100 часов магнитофонных записей.

культуры. Во второй половине XIX века именно в Заонежье П.Н. Рыбниковым и Е.В.Барсовым были открыты былинная и причетная традиции. Регион сразу же получил общероссийскую известность. Однако, интерес собирателей к песням, певшимся на зимних молодёжных вечеринках в Заонежье, в отличие от былины и причети, не носил целенаправленного характера. Большинством краеведов беседное веселье воспринималось скорее как "занимательная картинка" народной жизни и описывалось попутно. Не удивительно, что лучшие тексты заонежских беседных песен в их этнографическом контексте оставлены нам П.Рыбниковым и Е.Барсовым.8 Причем пять беседных песен Е.В. Барсов записал от всемирно известной причитальщицы И.А.Федосовой. По подсчётам К.В.Чистова, от Федосовой в общей сложности разными собирателями было записано 63 песни. Песенное творчество И.А.Федосовой, безусловно, - самостоятельная тема, заслуживающая серьёзного рассмотрения.9 Несмотря на разный профессиональный уровень собирателей и различное качество записей вопрос о своеобразии песенной традиции (уже - традиции беседной песни), существовавшей во всемирно прославленном фольклорном регионе "бок о бок" с причетью и былиной, представляется уместным и своевременным. Это одна из причин, по которой тема исследования ограничена только Заонежь-ем.™ Другая причина заключается в том, что песенная традиция, как и в целом фольклор, существует и функционирует "исключительно в диалектной форме, в форме местных, узко локальных вариантов", пи для её анализа требуется знание этнографического контекста, невозможного без тщательного изучения обрядовой культуры края. В перспективе рассмотрение заонежской беседной традиции и ее межареальных отношений с локальными традициями Олонецкой губернии (вытегорской, каргопольской, пудожской и т.д.) позволит пока-

8 См. сноску 2.

9 Характерно признание Ирины Федосовой Барсову: "Противу меня писеньнице не быть: будет отвечать Господу Богу". См.: Чистов К.В. Ирина Андреевна Федосова: Историко-культурный очерк. Петрозаводск, 1988. С.33,63. Записи беседных песен от И. Федосовой см.: Е.В.Барсов.Свадебный обряд в Заонежье //Чтения в Имп. Общ. истории и древностей российских. М., 1885. Kh.IV. С.244-245, [Барсов Е.В.] Увеселения на маслянице...С. 129.

10 Заонежье - северо-западное побережье Онежского озера. В конце XIX в. входило в состав двух уездов - Петрозаводского (большая часть) и Повенецкого. Заонежье традиционно считалось сильным староверческим регионом. Подробнее об этом см. в первой главе исследования.

п Толстой Н.И. Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья. М., 1995. С. 13.

зать специфику и единство олонецкой вечериночной традиции во всем диалектном разнообразии.

Временные рамки исследования (вторая половина XIX века) не случайны. В этот период собиратели запечатлели момент отмирания в Заонежье зимнего хоровода и хороводного веселья вообще. Причиной послужило то, что в 70-е гг. XIX в. беседные собрания деревенской молодёжи испытали на себе мощнейшее влияние города ( Петербурга) и городской мещанской культуры. Однако обрядность беседной песни в конце XIX века была утрачена не полностью. В описаниях бесед и текстах беседных песен 80-90-х гг. мы наблюдаем стихийное сочетание обрядовых моментов с новыми формами городских увеселений и новыми поэтическими мотивами.12 Поэтому так ценны для нас немногочисленные записи песен, сделанные ранее 70-х гг. XIX в. (Ф.Студитский, П.Рыбников, Е.Барсов, К.Петров). Это тексты, максимально приближенные к определённой системе мировоззрения и обрядовых представлений, используемых молодёжной крестьянской средой Заонежья в середине XIX века. Такой системе соответствовала система фольклорных жанров, в которой беседным песням следует отвести главенствующую роль.

С разрушением беседных собраний новую песенную жизнь деревни стали определять частушка, кадрильная песня, жестокий романс. Следовательно, на примере одного региона мы можем говорить об эволюции жанровой системы фольклора на рубеже веков. В конце XIX в. в Заонежье складывалась принципиально новая система жанров: шли процессы угасания традиционного обрядового искусства и появления новых жанров, выразителей нового ритма культуры.

Беседными (вслед за П.Н.Рыбниковым, О.Х.Агренёвой-Славянской, П.Й.Певиным и другими) мы называем песни, исполнявшиеся в закрытом помещении - избе - во время заонежских молодёжных вечеринок в осенне-зимний период.13 Беседные песни были функционально разграничены: в отличие от песен "прядимых" бесед, сопровождавших работу, песни "игримых"

12 [ПевинП.И.] Толвуйский приход... С.851-852.

13 "Беседа -биседа произносится." Пономарёв А. Кижское наречие Великогубской волости , Петрозаводского уезда, Олонецкой губернии // ОГВ. 1898. №55. С.2. В других источниках -"беседа". См. статьи Г.И.Куликовского, М. Д. Георгиевского и др. /библиография/.

бесед сопровождали движение / хоровод, пляску, танец/. Предметом нашего изучения станет цикл песен зимних хороводов. При этом границы предмета исследования кажутся не совсем отчётливыми, если рассматривать эти песни только как вербальный текст. Этнографический подход (отсюда необходимость термина "беседные") к песенной традиции региона делает её рассмотрение наиболее объективным и плодотворным. Песни праздничной вечеринки - жанр синкретичный, с сильными внетекстовыми связями. Костюм участников беседы, музыкальный напев, движение при исполнении песни - всё стремилось к синонимическому тождеству с текстом и составляло этнографический контекст песни. С другой стороны, ещё в большей степени этнографический контекст вбирал в себя социальные отношения и обрядовую реальность, сложившиеся в обществе. Анализ взаимосвязей поэтического текста и этнографического контекста, выявление игровой и обрядовой функций беседных песен составляет основную цель нашего исследования. Обращение к контексту традиционной духовной культуры позволяет расширить жанровые границы фольклора. Восприятие песен "игримых" заонежских бесед как единого целостного текста, объединенного общим художественным стилем и обрядовой реальностью, даёт возможность представить их как своеобразное жанровое образование, претендующее на подвидовую функцию.Достижение основной цели исследования невозможно без решения следующих задач:

¡/.этнографическое изучение молодёжной заонежской беседы второй половины XIX - начала XX вв.;

2/. исследование свадебной и святочной обрядности региона;

З/.сопоставление беседных песен с "текстами" календарных и свадебного обрядов.

"Фольклор насквозь этнографичен", - писал Б.Н.Путилов. Он же считал принцип этнографизма "краеугольным камнем современной методологии фольклора".14 Традиции отечественной этнографической школы, связанной с именами Д.К.Зеленина, И.И.Толстого, А.И.Никифорова, П.Г.Богатырева, И.М.Тройского, В.Г.Богораза и других, сложились в науке еще в 30-40-х гг. XX века. В.Я.Пропп дал в своих исследованиях блестящий анализ универсаль-

14 Путилов Б.Н.Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. Л., 1976. С.217.

7

ных типологических связей фольклора и этнографии.15 Проблема "фольклор и действительность" является по-прежнему одной из ключевых в современной науке. Множество специальных исследований и монографий посвящены выявлению этнографичеких истоков фольклорных явлений. Среди них следует отметить труды Н.И. Толстого, Б.Н.Путилова, К.В.Чистова, А.К.Байбурина, Г.А.Левинтона, В.И.Ереминой, Л.М.Ивлевой и многих других учёных, которые в своих теоретических основах восходят к этой традиции и являются её продолжением.16

Методика соотнесения этнографического и фольклорного анализа является принципиальной и для автора данной работы, так как, по нашему убеждению, вряд ли возможна неискаженная оценка вербального текста без широкого изучения этнографической среды, являющейся полем функционирования фольклорного языка. Поэтому методологическая основа представленного исследования складывается из использования сравнительно-типологического /диахронного/ и структурного /синхронного/ способов изучения, из анализа эстетической специфики и обрядовой семантики беседных песен на фоне выявления их связей с фактами этнографической действительности. По нашему мнению, только такой подход позволяет "прочитать" тексты песен на уровне их глубинного значения.

Предметом исследования в первой главе представленной работы станет беседа как таковая, беседа как система, специфическое явление традиционной духовной культуры молодёжи. В главе впервые систематизирован обширный, но чрезвычайно разрозненный этнографический материал, позволивший показать эволюцию беседных собраний в течение семидесяти лет: с 1860-х гг. , периода первых известных нам описаний бесед в Заонежье, до 1930-х гг., времени полной замены их сельским клубом. Вторая половина XIX века характеризовалась медленным распадом обрядовой культуры региона. Транс-

15 Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928; Он же. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

16 Толстой Н.И. Вербальный текст как ключ к семантике обряда // Структура текста-81: Тез. симпоз. М., 1981; Б.Н. Путилов. Миф-обряд-песня Новой Гвинеи. М., 1980; Байбурин А.К., Левинтон Г. А. К проблеме "у этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов" // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Л., 1984. С.229-245; Чистов К.В. Народное творчество и фольклор: Очерки теории. Л., 1986; Ере-

формационный процесс / десемантизация, потеря традиций, ориентир на городскую моду и т.д. / коснулся платы за беседу и наёма квартир, беседного

сс ' ??

костюма, приуроченности игримых вечеринок к определенным годовым праздничным циклам и, в конечном счете, привёл традиционные собрания молодёжи к полному разрушению. В главе будут рассмотрены понятия "славотности"/"цены'7 заонежской девушки, девичьего ритуала "наложения славы". Игра на беседе являлась не только способом общения молодёжи, она была прагматична по своей установке, так как несла в себе обрядовую магию. Символическое достижение статуса женихов и невест на беседе, по крестьянским верованиям, способствовало ритуально-магическому воздействию на судьбу. В главе также будет показана региональная специфика беседног�