автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Боспорские надгробные рельефы II в. до н. э.-II в. н. э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Боспорские надгробные рельефы II в. до н. э.-II в. н. э."

рг ь им

- 8 МАЙ .1385 российская академия художеств

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ живописи, СКУЛЬПТУРЫ и АРХИТЕКТУРЫ --------------------------имени И.Е.РЕПИНА------------------------------------

На правах рукописи

ДАВЫДОВА

Людмила Ивановна

БОСПОРСКИЕ НАДГРОБНЫЕ РЕЛЬЕФЫ II в. до н.э. - II в.н.э.

Специальность 17.00.04. - изобразительное искусство

АВТОРЕФЕРАТ диссертации па соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Санкт-Петербург 1994

Работа выполнена в Отделе античного мира Государственного Эрмитажа.

Научный руководитель - кандидат искусствоведения | К.СГорбунова

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения Г.И.Соколов

кандидат исторических наук А.Н.Щеглов

Ведущая организация -

- Санкт-Петербургская Государственная Академия культуры

Защита диссертации состоится 199 г. в час.

на заседании диссертационного Совета Д 019.01.01. по присуждению ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском Государственном Академическом Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина Российской Академии Художеств по адресу: 191034, г.Саикт-Петербург, Университетская наб. 17

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российской Академии Художеств.

Автореферат разослан 199 г.

Ученый секретарь специализированного Совета Б.И.Кохио

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Среди многочисленных

___и разнообразных памятников, происходящих с территории

Боспорского государства, особенно широко представлена надгробная пластика. Всестороннее изучение этой группы материалов помогает выяснению различных вопросов, связанных с историей, культурой и искусством Боспора. Самим типом, надписью, сообщающей имя, надгробие говорит об этнической принадлежности погребенного; изображения на рельефах отражают определенные религиозные представления, в литературных эпитафиях также раскрывается отношение людей к миру потустороннему. И, наконец, как художественный объект, как работа резчика, надгробный рельеф важен с точки зрения стиля, мастерства, изменения вкусов эпохи.

В качестве эпиграфических источников боспорские рельефы привлекались исследователями неоднократно. Как произведения искусства, а точнее художественного ремесла, они рассматривались лишь эпизодически. Семантическая характеристика данного явления также оставалась долгое время вне поля зрения исследователей.

В настоящее время назрела необходимость в обобщающем труде, где были бы сведены воедино и вопросы, относящиеся к области погребальных культов Боспора, и вопросы стилистической характеристики боспорской камнерезной школы II в.до н.э. - II в.н.э.

Цели и задачи работы. Основная цель работы - представить боспорский надгробный рельеф как историко-культурный феномен, возникший из взаимодействия греческих и местных (иранских в основе) художественных элементов, а также показать своеобразие данной группы в сравнении с аналогичным материалом из других античных регионов.

Задача исследования состоит в изучении надгробных рельефов не только как археологических объектов, но и как памятников изобразительного искусства, выступающих на общем фоне развития художественной культуры античного мира, то есть то, что Ж.-К. Гарден в книге „Теория археологии" определил как этап „экспликации" в обработке материала (Гарден, 1983. С. 68).

Методологически работа построена на анализе конкретных памятников с учетом их структуры, типологии, иконог-

рафии. Комплексный подход к исследованию погребальных рельефов должен реконструировать систему художественных и культурно-исторических процессов, приведших к появлению своеобразной боспорекой камнерезной школы со своим стилем и традициями.

Источниковедческой базой диссертации явилась коллекция из 60 боспорских рельефов, хранящихся в Отделе Античного мира Государственного Эрмитажа. Часть стел была прислана в Петербург Керченским музеем по случаю открытия Нового Эрмитажа - Императорского музея в 1852 году. Другие - поступили в коллекцию в конце ХЕХ века из Императорской Археологической комиссии. За последние годы этот раздел причерноморской скульптуры пополнился благодаря находкам Нимфейской археологической экспедиции. Собрание, сформировавшееся спорадически, быть может, несколько случайно, оказалось чрезвычайно информативным и иллюстрирующим весь комплекс надгробных памятников рассматриваемого периода. Почти в каждом единичном случае, как в „фокусе", можно видеть отражение общих тенденций в развитии боспорского надгробного рельефа. Это дает возможность рассматривать эрмитажные стелы как прочную базу для исследования различных вопросов боспорской культуры. В процессе написания диссертации автором были привлечены памятники Керченского историко-археологического музея, а также других собраний боспорской скульптуры, известные по публикациям. На анализе произведений, опубликованных в каталогах различных музеев, где собраны аналогичные памятники периферийных центров эллинистического и римского времени, построена V глава работы, цель которой определить место боспорских рельефов II в. до н.э. — II в.н.э. в контексте периферийного искусства эпохи.

Научная новизна и практическая значимость работы заключаются в том, что в ней обобщены результаты изучения данной группы материалов и проведен комплексный культурно-исторический, формально-типологический и стилистический анализ памятников, позволивший представить боспорский надгробный рельеф, как историко-культурное явление. Материалы и выводы, предложенные в диссертации, а также методы подхода к изучению такого рода источников будут способствовать более широкому включению боспорской скульптуры в общий контекст трудов по проблемам художественной культуры Северного Причерноморья.

Настоящее исследование может бьгть использовано при разработке вузовских курсов по культуре и искусству Северного Причерноморья в античную эпоху; при организации музейных экспозиций, а также в процессе научной и популяризаторской деятельности.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях Отдела Античного мира Государственного Эрмитажа (1978, 1979, 1984, 1990 гг.); на научных конференциях: „Древние культуры Евразии и античная цивилизация", Ленинград, Государственный Эрмитаж (1983);„Итоги археологических исследований", Керчь, Историко-культурный музей-заповедник (1984); „Этруски в их связях с народами Средиземноморья", ГМИИ им. А.С.Пушкина (1990).

По теме диссертации опубликовано и принято к печати 9 статей и сообщений; опубликован научный каталог эрмитажной коллекции боспорских надгробий.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и приложения. Приложение включает типологические таблицы боспорских надгробий и каталог эрмитажной коллекции боспорских надгробных рельефов V в. до н.э. - III в.н.э.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы, се актуальность, хронологические рамки исследования; излагаются основная цель и задачи работы; дается характеристика источников.

Историографическая часть введения представляет собой очерк русской и зарубежной литературы, освещающий основные этапы изучения боспорского надгробного рельефа.

Материал этот в целом не раз привлекал внимание ученых, но, как отмечалось выше, главным образом, с точки зрения эпиграфики. Такие публикации, печатавшиеся в „Отчетах Археологической комиссии", „Записках Одесского общества", в „Материалах по археологии России" и в „Известиях Археологической Комиссии", принадлежат Л.Стефани, В.Шко-рпилу, Ю.Марти и другим исследователям. Первым издателем свода боспорских надписей, отражающих различные стороны жизни древнего государства, был академик В.В.Латы-

шев, опубликовавший в 1890 и 1901 гг. два тома эпиграфических текстов Боспора. В 1965 г. вышел в свет новый „Корпус боспорских надписей", подготовленный большим коллективом ленинградских и московских ученых, содержащий более 1300 эпиграфических памятников. Что касается публикации самих рельефов, то, за исключением сводного труда Г.Кизе-рицкого и К.Ватцингера „Надгробия Южной России", вышедшего еще в 1909 г., подобного корпусного издания более не предпринималось, хотя отдельные вопросы, касающиеся характеристики стиля, происхождения и интерпретации сюжетов, описания костюма, вооружения, деталей быта боспорян и другие, неоднократно обсуждались в работах КХА.Кулаковского, М.И.Ростовцева, С.А.Жебелева, Н.Н.Бритовой, В.Ф.Гайдуке-вича, М.И.Кобылиной, Н.И.Сокольского, Н.Л.Грач, Ю.М.Де-сятчикова, А.А.Масленникова, Т.А.Матковской, Е.А.Савости-ной и других исследователей.

Особо следует отметить обобщающий труд А.П.Ивановой „Скульптура и живопись Боспора", опубликованный в 1961 году. Как подчеркивала автор, ее задачей являлся анализ, прежде всего художественных особенностей памятников скульптуры и живописи Боспора. Почти все выводы, сделанные автором, сохраняют свое значение и сегодня, но специфика времени, когда А.П.Иванова писала свой труд, сказалась в преувеличении ею роли местных элементов в формировании боспорского искусства. Все это, однако, нисколько не умаляет значения исследования и данная монография по-прежнему является единственной, в которой объединены живописные и скульптурные памятники Боспорского государства.

Таким образом, состояние исследований по нашей теме позволяет сделать вывод о том, что постановка и разработка проблемы художественного своеобразия боспорского надгробного рельефа актуальна и по сей день и имеет важное значение в контексте изучения всей северопричерноморской культуры.

ГЛАВА I

БОСПОРСКИЕ НАДГРОБНЫЕ РЕЛЬЕФЫ (V в.до н.э. - III в.н.э.)

ИСТОРИКО-ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ОБЗОР

Для того, чтобы свободнее оперировать отдельными памятниками, в I главе дается историко-хронологический обзор

основного массива надгробий, происходящих с территории Боспорского государства.

Как показывают исследоваш1Я, развитие погребальной ' скульптуры на Боспоре шло в русле греческих традиций. Пер— вые памятники, как-привозные, так и местные, выполнены________________

в виде высоких, слегка сужающихся кверху плит, имеющих в нижней части небольшой выступ для установки памятника в землю или в специальный постамент. Они завершены либо профилированным карнизом, либо фронтоном с угловыми акротериями, либо цельновысечешплм акротерием с рельефным орнаментом.

В IV в. до н.э. наибольшее распространение, очевидно, имели стелы с приставными анфемиями, украшенными рельефным орнаментом. Растительный мотив орнамента, как и сам тип такой стелы, пришел на Боспор из Греции, но был творчески переработан местными мастерами, о чем свидетельствует группа известняковых акротериев IV в. до н.э. из собрания Государственного Эрмитажа и Керченского лапидария.

IV в. до н.э. в истории Боспора был временем наивысшего политического и экономического расцвета государства. Постоянные контакты с Аттикой обусловили копирование именно аттических образцов в этот период. Следует отметить, однако, что наиболее характерные греческие надгробия IV в. до н.э. в виде пышных монументальных сооружений в Северном Причерноморье распространения не получили.

Боспорские надгробия III в. до н.э., дошедшие в небольшом количестве, содержат указания на уроженцев Амиса, Си-нопы, Колофона и других восточно-греческих центров. Усиление торговых и культурных контактов Боспора с Восточным Средиземноморьем в эпоху эллинизма,вероятно, и определило влияние малоазийских надгробий на последующее развитие надгробного рельефа на Боспоре. Во II в. до н.э. здесь появляются в большем количестве, чем прежде, известняковые стелы, главной особенностью которых становится рельефное изображение, несущее идею героизации умершего. Часть сюжетов заимствована из греческого круга мотивов, другие (иранские в своей основе) восходят к древним религиозным представлениям местного населения Боспора. Основной массив материала, дающий наиболее цельное впечатление о боспорском надгробном рельефе, приходится на II в. до н.э. - II в.н.э., поэтому на анализе стел именно этого времени строятся последующие главы работы.

В заключении I главы отмечается, что массовость производства рельефов, связанная, очевидно, с доступностью ее для средних слоев населения, свидетельствует об универсализме найденной резчиками изобразительно-пластической формулы надгробия, которая удовлетворяла этнически пестрое население Боспора. Обращение к скифо-сивдо-меотским образам, к сарматским темам в сочетании с „эллинской наследственностью" привело к появлению особого „боспорского" типа рельефа. Содержание этого понятия формируется на разных уровнях: структурно-типологическом, иконографическом, семантическом. Но все эти уровни объединяет то, что обсуждаемый материал происходит из так называемой контактной зоны. Особенностью культур, возникающих в контактных зонах, является, как правило, их синкретизм. И именно синкретизм, выросший на почве социо-культурных контактов местного (варварского) и греческого населения Боспора Киммерийского, характерен, в первую очередь, для памятников данной группы в целом. Для того, чтобы полнее раскрыть, как влияют, говоря словами М.И.Ростовцева, „эллинство" и „иранство" на формирование стиля боспорской камнерезной школы, в следующих главах диссертации рельефы рассматриваются с точки зрения имеющихся в них „эллинских" и „местных" элементов.

ГЛАВА II

„ЭЛЛИНСКОЕ" В ОБРАЗНОЙ СИСТЕМЕ БОСПОРСКИХ НАДГРОБНЫХ РЕЛЬЕФОВ II В.ДО Н.Э. -II В.Н.Э.

Архитектурно-декоративное оформление боспорских надгробных памятников было связано с греческим пониманием стелы как „героона", т.е. жилища и одновременно памятника героизированным умершим. Но если в Греции это привело к созданию монументальных многофигурных сцен, действие которых разворачивается как бы в храме, то на Боспоре, как и в Малой Азии, это нашло воплощение в сравнительно небольших надгробиях. Независимо от сюжета, сцены на них носят характер обобщенного повествования, не требующего разработки и выражения определенных чувств, но дающего внешнюю, лаконичную характеристику персонажей. Тот или иной образ в боспорском надгробном рельефе - это собирательный образ человека, который представлен в наиболее для него характерном и в то же время достаточно условном обли-

ке. Отсюда же вытекает н главная особенность композиции рельефов - статичность персонажей, момент „предстояния" их перед взором зрителя. Если надпись раскрывала имя, которое могло ассоциироваться с тем или иным человеком, то само

изображение носило, прежде всего, отвлеченный характер,______________

и представление о каком-то конкретном умершем сливалось с представлением об умершем вообще. Абстрагирование конкретного образа нуждалось не только в определенных общепринятых сюжетах, но и сам тип, оформление стелы должны были соответствовать этому требованию, т.е. нести в себе идею героизации, идею наступления новой жизни. Впечатление от надгробия как от храма достигалось перенесением на плоскость плиты архитектурного фасада героона и поэтому в основе декора боспорских стел лежат греческие архитектурные элементы: анты и колонны с профилированными базами и капителями, арки и карнизы, фронтоны и акротерии. Но соединяясь вместе, они дают неповторимый „боспорский" вариант оформления стел, не имеющий близких аналогий ни в одном из античных центров. Следуя греческой традиции, боспорские скульпторы расписывали свои произведения, придавая рельефам нарядность и красочность. Следы краски, сохранившейся на стелах, свидетельствуют о широком диапазоне цветов, применявшихся для раскрашивания надгробий.

Процесс отбора погребальных сюжетов для боспорской надгробной пластики также зависел в большой мере от греческих прототипов. Интерпретация их боспорскими резчиками раскрывается на каждом сюжете отдельно. В круг „эллинской" тематики входят изображения стоящих фигур, мужских или женских; изображения женщины, сидящей в кресле и стоящей перед ней служанки; сцены „прощания".

Стоящая женщина является главным персонажем многих боспорских рельефов. В своей основе эти изображения восходят к нескольким аттическим типам женских статуй IV в.до н.э. Прототипом для надгробной пластики могли быть памятники типа женских статуй из коллекций Лувра и Афинского Национального музея, а также так называемые Большая и Малая Геркуланянки из Альбертинума в Дрездене. Для всех этих типов характерно изображение женщины в хитоне и плаще, накинутом на голову. Различия касаются положения рук, ног и складок одежды. Следование названным типам статуй можно видеть на многих эллинистических надгробиях из различных античных центров и, прежде всего, Малой Азии.

В основе рельефов с изображением стоящего мужчины лежит тип статуи так называемого юноши из Эретрии (Афины, Национальный музей), который, в свою очередь, восходит к статуе Софокла работы Леохара (около 330 г.до н.э.). Для этого типа характерна постановка фигуры с опорой на левую ногу; правая согнута в колене и отставлена назад и в сторону; корпус дан в легком развороте - правое плечо чуть выдвинуто вперед, голова повернута к левому плечу и немного опущена вниз. Фигура юноши почти полностью закутана в плащ, только на груди видны пальцы правой руки, ладонь левой руки скрыта плащом и прижата к бедру. Данный тип статуи, несомненно, повлиял на позднеэллинистические надгробия Греции и Малой Азии, хотя в малоазийских рельефах большее распространение получило изображение фигуры, опирающейся на правую, а не на левую ногу.

Иконографическое развитие данного типа сцен на Бое-поре свидетельствует о постепенном изменении всего мотива в целом. Мальчик-слуга, присутствующий в этой сцене, на рельефах I в.н.э. изображается, как правило, с полотенцем, перекинутым через левое плечо.

Как известно, полотенце играло большую роль в погребальном обряде греков: оно связано и с обычаем обмывать покойника, и с украшением погребальных камер, что нашло отражение в росписях многих гробниц, в том числе и боспорс-ких склепов. Однако в надгробной пластике Греции и Малой Азии полотенца изображались редко. Следует отметить, что рассматриваемый сюжет был в I в.н.э. не единственным с подобным персонажем: сцены „выезда всадника" и „загробной трапезы", выполненные как в камне, на надгробиях, так и в живописи, на стенах боспорских склепов, повторяют этот образ неоднократно. Вероятно, во всех таких сценах мальчик присутствует при отправлении культа героизированного умершего, являясь помощником, „слугой" во время совершения самого ритуального действия, по аналогии с римскими юно-шами-камиллусами, и таким образом, свидетельствует об официальном почитании, героизации умерших.

В группу стел со сценой „прощания" входят рельефы, изображающие персонажей, пожимающих друг другу руки. Многофигурные композиции с изображением стоящих в фас мужчин и женщин, составляющие слудующую группу, отличаются от предыдущей только отсутствием у героев жеста „прощания". Композиционные варианты названных выше сцен мо-

гут быть различны, однако во всех них можно видеть постепенное усложнение мотивов, а трактовка фигур становится все более сухой и схематичной.

Изображение женщины, сидящей в трехчетвертном развороте, на боспорских рельефах 11-1 вв. до н.э. такя^шеет свой классический греческий прототип, восходящий к статус так называемой Пенелопы в Ватиканском музее в Риме (вторая четверть V в. до н.э.). В надгробной пластике Греции этот мотив получил необычайно широкое распространение, особенно во второй половине вв. до н.э. Классическим воплощением данной темы в рельефе является знаменитая стела Гегесо в Афинском Национальном музее.

Боспорские мастера 1-П вв.н.э. не дают нам таких тонких психологических образцов, но, следуя определенной иконографической традиции, они воплощают этот мотив в нескольких композиционных вариантах. В наиболее простом из них главная героиня изображена сидящей на подушках в высоком резном кресле, ноги ее стоят на небольшой резной скамеечке. Фигура женщины развернута в три четверти, лицо похазано в фас. Она одета в хитон и длинный плащ, спускающийся с головы и закрывающий до кистей руки, сложенные в траурном жесте. Позади или перед креслом стоит девочка-служанка с пиксидой в руках.

Таким образом, обзор „эллинской" тематики на боспорс-ких стелах показал прямую зависимость большинства бос-порских сюжетов от классических греческих прототипов. В основе этой зависимости лежит, в свою очередь, греческое представление о героизации умерших, а следовательно, греческое представление о стеле, как герооне, что, в свою очередь, сказалось и на декоре боспорских надгробий. Связь с эллинскими духовными и культурными традициями объясняется активными контактами Боспорского государства с Аттикой, особенно в IV в. до н.э. Появление в Северном Причерноморье греческих надгробных памятников, проникновение в духовную жизнь Боспора эстетических и художественных представлений Эллады повлияло на формирование стиля боспорской камнерезной школы, в которой поначалу формально доминировал греческий художественный элемент. Однако постепенно мастера переходят от простого подражания греческим образцам к созданию собственного типа надгробия, ориентируясь, прежде всего, на образы и стилистику памятников скифо-син-до-меотского круга.

ГЛАВА III МЕСТНЫЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ НА БОСПОРСКИХ НАДГРОБНЫХ СТЕЛАХ

Среди наиболее самостоятельных боспорских сюжетов, связанных с местной религиозной традицией, выделяется изображение женщины, сидящей в фас в высоком резном кресле. Несомненная композиционная близость к некоторым мотивам на древних скифских и синдо-меотских памятниках, например, на золотой пластине из кургана Карагодеуашх, говорит о глубокой иконографической преемственности данного образа. Возвышение, героизация умершей, представление о ней, как о силе, способной даровать защиту и помощь, явилось главной причиной, по которой мастера, изготовлявшие надгробные памятники и выражавшие тем самым более привычные взгляды, обращались к созданным ранее образам. Зрительно приближая своих персонажей к древнему божеству, они как бы наделяли их силой и властью последнего. Дух строгой ритуальности и иератической застыл ости отличает трактовку центральной фигуры на всех надгробиях данной группы, а появление в руках героини круглого предмета (возможно, это плод граната, хтонический символ, или ритуальный сосуд, игравший большую роль в культе верховной богини скифов и син-до-меотов) еще более подчеркивает героический характер сюжета.

Мотив предстояния всадника перед богиней, зафиксированный на изделиях художественного ремесла, например, на золотой обкладке ритона из кургана Мерджаны, позднее, видоизменившись, также превратился в изобразительный канон для надгробных рельефов. Иногда эта композиция бывает усложнена введением дополнительных фигур, выполненных как бы на втором плане почти графично на плоскости плиты.

Группа стел со всадником одна из наиболее многочисленных на Боспоре и включает несколько типов изображений. К первому относятся изображения всадника на спокойно стоящем или шагающем коне и рядом слуги, держащего копье, горит или щит. Во второй тип входят изображения двух всадников, выступающих друг за другом. Третий тип с изображением двух всадников, стоящих друг против друга, иконографически может быть связан со сценой инвеституры на более ранних памятниках Северного Причерноморья. Так, на серебряном ритоне из кургана Карагодеуашх представлены два

скифских всадника в момент пожалования богом власти царю. Некоторые исследователи видят здесь изображение сюнсрети-ческого божества ©со? й<|нстто<;, Бога-конника, дарующего победу и идентичного во многих чертах иранскому Митре.

Таким образом, характеризуя „местный элемент" в бос-порских надгробных рельефах, мы останавливаемся на определенном круге сюжетов и образов, семантическая и иконографическая связь которых с религией и культами догреческих обитателей Боспора имела продолжение именно на погребальных памятниках позднеэллинистического и римского времени. Изобразительные каноны, принятые в искусстве скифов, а позднее и сарматов, модифицируясь в соответствии с требованиями и представлениями боспорцев, воспитанных на классических греческих образцах, органично влились в стилистику бос-порской камнерезной школы. Поэтому в понятие „местный" применительно к надгробным стелам входит не только содержательная сторона рельефов, но и формально изобразительная, то, что можно определить, как особую манеру, особый художественный язык боспорских мастеров. Средний уровень технического исполнения рельефов, сказывающийся иногда в невысоком качестве резьбы, в неумелости рисунка, в некоторой индифферентности по отношению к объемной лепке деталей, создает тот самый эффект, который и определяется словом „местный" или „боспорский" стиль, т.е. не достигающий мастерства греческих скульпторов-профессионалов. Эта харак-терстика, однако, не несет в себе качественной оценки, а служит лишь обозначением объективно существовавшего на Бое-поре художественного явления.

ГЛАВА IV

СЦЕНА „ЗАГРОБНОЙ ТРАПЕЗЫ" НА БОСПОРСКИХ НАДГРОБИЯХ

Идея героизации умерших, воплощенная в той или иной мере во всех названных выше сюжетах, наиболее полно раскрылась в рельефах с так называемой „загробной трапезой". Основная идея „трапезы" заключается в приобщении умершего к героям, в зримом воплощении вечного блаженства в загробном мире. Органично войдя в круг привычных на Боспоре представлений, „трапеза", вместе с тем, расширила понятие „героизации", поставив акцент на наиболее желательной форме существования в мире потустороннем.

Схема этой сцены сводится к изображению пира или трапезы: возлежащий на ложе мужчина опирается левой рукой на подушки, в правой он держит либо кубок с вином, либо гроздь винограда. Указанием на трапезу является стол, стоящий перед ложем, на котором обычно помещаются жертвенные лепешки или хлебцы и различные сосуды. Как правило, в этой сцене присутствует слуга-виночерпий, стоящий у изголовья клины с полотенцем, перекинутым через левое плечо, и ойнохоей в руке. Наконец, почти непременным персонажем данной сцены являются женщина, сидящая в кресле, и стоящая рядом с ней служанка с ларцом, пиксидой или корзиной в руках. В основе иконографии этой сцены лежит древний обычай возлежать во время еды, который, как известно, пришел в Грецию с Востока. В культе умерших момент возлежания за трапезой один из наиболее важных, т.к. вкушение пищи - это акт приобщения к божеству или героям, символ вечной жизни. Вот почему данный сюжет стал таким популярным в надгробных памятниках античного мира: от берегов Африки до Британии и от Анатолии до Пропонтиды и берегов Рейна.

На Боспоре изображения возлежащих на ложе фигур зафиксированы еще в конце вв. до н.э. на двух крышках известняковых саркофагов, выполненных, возможно, под влиянием скульптуры Самоса. Однако, как законченная схема „трапеза" появляется здесь лишь в первые века н.э. на надгробных рельефах. Вероятно, она пришла сюда из Византия. Именно этот античный центр сконцентрировал вокруг себя в позднеэллинистическое время наибольшее число памятников с рассматриваемым сюжетом, он же дал толчок некоторым художественным школам в римское время, например, Мезии.

Анализ стел со сценой „трапезы" позволяет сделать вывод о том, что застывшей схемы для Боспора не существовало: композиция могла распадаться на отдельные компоненты или включать новые детали. Так например, появление „трапезы" на боспорских рельефах в первой половине I в.н.э. по времени совпадает с распространением здесь двух- и трехъярусных стел. Возможно, это вызвано тем, что героический характер сюжета, занимающего, как правило, верхнее поле (т.е. зримое воплощение ситуации „наджизненной") должен был найти себе „оправдание" в доблестной повседневной жизни боспорца: в нижних рельефах чаще всего показаны воины.

Изображения воинов бывают в основном двух типов: либо это фронтально стоящая фигура с большим, чаще оваль-

ным, щитом и двумя копьями, либо это юноша, опирающийся левой рукой на так называемую колонку, символизирующую, возможно, надгробный памятник. Сцена эта может трактоваться и как прощание воина перед походом с близкими, похороненными в родной земле, и как обращение к помощи и защите героизированным умершим. Однако метафорическое звучание данного образа в контексте всей погребальной семантики Боспора гораздо шире и может быть связано с загробными верованиями негреческих обитателей этого региона, т.к. непременным атрибутом сцены является горит, изображаемый, как правило, в свободной верхней части поля.

Таким образом, религиозный смысл боспорской погребальной скульптуры был связан, прежде всего, с древними представлениями о приобщении умершего к божеству или героям. Именно таков смысл пожелания Тимофею на его стеле второй половины I - первой половины II в.н.э.:

„Тимофей, сын Дасея, прощай. Тимофей, праведный муж своей отчизны, сын Дасея, ты умер, завершив три десятка лет. О несчастный, я скорблю над тобой у твоей многооплаканной могилы; теперь, скончавшись, да пребываешь ты вместе с героями" (КБН 1057).

ГЛАВА V

БОСПОР В КОНТЕКСТЕ ИСКУССТВА АНТИЧНЫХ ПЕРИФЕРИЙНЫХ ЦЕНТРОВ II В. ДО Н.Э. - II В.Н.Э.

Для того, чтобы полнее представить пластическое и художественное своеобразие боспорских рельефов в контексте периферийного искусства позднеэллинистичсского и римского времени, в этой главе дается обзор надгробных памятников основных центров Восточного Средиземноморья, Западного Причерноморья и некоторых римских провинций (т.е. Норика и Паннонии, Мезии, Фракии, Фригии, Македонии, Пальмиры, Византия и Малой Азии).

Почти прямые параллели боспорским надгробиям, которые мы находим в памятниках восточно-греческих центров, позволяют высказать предположение, что решающую роль в сложении стиля боспорской камнерезной школы II в. до н.э. - II в.н.э. сыграли контакты с Восточным Средиземноморьем, усилившиеся в III в. до н.э. Наибольшую близость боспорские стелы имеют с малоазийскими надгробиями. Их сближают

и небольшие размеры плит, хотя боспорские иногда выше за счет декора, не характерного, например, для стел Византия; и статичный характер композиций (это относится, в первую очередь, к изображениям одиночных фигур); и в целом, ремесленный характер исполнения рельефов, и связь с эллинистическими, а не римскими традициями (подавляющее большинство надгробий Византия относится еще к эпохе эллинизма). И все же, вероятно, мы должны говорить не о прямом воздействии одной школы на другую, а об общих корнях и тенденциях. Мы не можем отрицать главенствующего влияния греческих традиций на погребальные памятники средиземноморского и причерноморского регионов. Но мы видим, что в каждом отдельном центре греческие образцы воспринимались и трансформировались по-своему, в соответствии с локальными религиозными и художественными представлениями, сохраняя лишь стержневую стилистическую направленность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На всем протяжении существования Боспорского государства характер его культуры определялся взаимодействием двух основных компонентов: греческого и местного. Это нашло отражение как в памятниках материальной, так и духовной культуры народа. Одним из показателей таких контактов стали и надгробные стелы. Греческие в своей основе, они, как это было раскрыто в диссертации, несут и информацию о древнейших верованиях и культах Боспора Киммерийского. Комплексное изучение этого богатейшего материала помогло глубже раскрыть семантическое значение некоторых образов на надгробных стелах, а также позволило обосновать характеристику боспорского надгробного рельефа как историко-культурного феномена, возникшего из слияния эллинских и местных (иранских в своей основе) художественных традиций.

Рассмотрение материала по типам композиций показало иконографическое развитие основных тем и сюжетов. Анализ стилистической стороны изображений продемонстрировал неоднородность рассматриваемой группы материалов, изменения в работе боспорских резчиков, различныйй уровень пластического решения сцен.

Обзор надгробных памятников основных центров Восточного Средиземноморья, Западного Причерноморья и некоторых римских провинций дал возможность еще полнее

представить своеобразие боспорских надгробий в контексте периферийного искусства позднеэллинистического и римского времени.

Таким образом, мы вправе говорить о большой самостоятельной ветви в античной надгробной пластике, представленной памятниками Боспора. Определение „боспорские" надгробия звучит также правомерно, как „аттические" или „фракийские". Поэтому нам представляется, что характеристика боспорского надгробного рельефа как историко-культурного и художественного явления не преувеличена, а только констатирует его значимость в контексте античного периферийного искусства.

Задачей дальнейшей обработки данного материала должно стать продолжение исследований по стилистической атрибуции памятников, в том числе, изучение работы мастерских.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

1. Боспорское надгробие Maca, сына Мирмека // СГЭ. 1978. № XLIII. С. 34-35.

2. Два боспорских акротсрия из собрания Государственного Эрмитажа // ВДИ. 1978. № 2. С. 144-146.

3. К вопросу о так называемой сцене „загробной трапезы" на боспорских надгробиях из собрания Эрмитажа // СГЭ. 1979. № XLIV. С. 46-49.

4. Боспорские надгробные рельефы первых веков н.э. (К вопросу о сравнительной характеристике) // Проблемы развития зарубежного искусства. 1979. Вып. ГХ. С. 29-38.

5. Древневосточные мотивы на боспорских надгробных рельефах 1-Й вв.н.э. // Древние культуры Евразии и античная цивилизация. Краткие тезисы докладов научной конференции. Л. 1983. С. 37-38..

6. Два боспорских надгробных рельефа из собрания Государственного Эрмитажа // Проблемы истории и археологии Восточного Крыма. Краткие тезисы археологической конференции. Керчь. 1984. С.7.

7. Древневосточные мотивы на боспорских надгробных рельефах I—II вв. н.э. // Древний Восток и античная цивилизация. Л. 1989. С. 77-81.

8. Живопись Этрурии и Боспора - два примера погребальных росписей // Тезисы докладов коллоквиума „Этруски в их

связях с народами Средиземноморья. Миф. Религия. Искусство" (Винперовские чтения - XXIII). М. 1990. С. 13.

9. Боспорские надгробные рельефы V в. до н.э. — III в.н.э. Каталог выставки. Л. 1990. 4 п.л.

10. Живопись Этрурии и Боспора - два примера погребальных росписей И Этруски и Средиземноморье. М. 1994. С. 261-268.

КГЭ. Зак. 27. Тир. 110. 23.03.95. Бесплатно