автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Декабристы на государственной службе в период правления Николая 1

Полный текст автореферата диссертации по теме "Декабристы на государственной службе в период правления Николая 1"

На правах рукописи

ШКЕРИН Владимир Анатольевич

ДЕКАБРИСТЫ НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ НИКОЛАЯ I (1825-1855 гг.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Екатеринбург - 2009

003486615

Работа выполнена в Отделении истории Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

Научный консультант:

академик РАН

Алексеев Вениамин Васильевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Бокова Вера Михайловна

доктор исторических наук, профессор Киянекая Оксана Ивановна

доктор исторических наук, профессор Парсамов Вадим Суренович

Ведущая организация; ГОУ ВПО «Пермский государственный университет»

Защита состоится «23» декабря 2009 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д.004.011 01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Учреждении Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН (620026, г Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 56)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

Автореферат разослан «_»_2009 г

Ученый секретарь Диссертационного совет-

доктор исторических на; Е Г. Неклюдов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. События российской истории 1980-1990-х гг привели к поражению коммунистической доктрины и поставили постсоветское общество перед необходимостью поиска иных мировоззренческих ориентиров. «Кавалерийская атака» либерализма («шоковая терапия», ваучерная приватизация и пр.) вызвали рост скептических настроений относительно возможностей либеральной модели развития страны. Сомнения по этому поводу высказываются не только противниками, но и приверженцами либерализма. При этом основным аргументом выступает тезис об отсутствии прочных исторических корней либерализма в России, о традиционной авторитарности российского общества, о тоталитарно-коллективистском типе сознания и т. п.1

Имеется, однако, и принципиально иное мнение о том, что причину кризиса российского либерализма следует искать не в отсутствии отечественных либеральных традиций (как в плане общественно-политической мысли, так и в плане политической и политико-административной практики), а в игнорировании их современными либералами, в ориентации последних исключительно на западные, не адаптированные к российским реалиям образцы2. В создавшейся ситуации есть доля вины и самих обществоведов. По причинам преимущественно идеологического характера либеральная тематика неизменно оставалась на периферии советского обществоведения Последних же двух десятилетий оказалось недостаточно, чтобы прийти к согласию по ключевым вопросам истории российского либерализма.

Таким образом, вопросы о происхождении, самостоятельности, историческом значении российского либерализма вышли за рамки чисто академического интереса, обретя общественно-политический смысл и актуальность.

Объектом исследования являются декабристы, как представители первого российского общественно-политического движения либеральной направленности. Характеризуя движение декабристов как либеральное, мы имеем в виду его идеологическое содержание, концептуальный смысл декларированных в программных документах целей. Что же касается методологии преобразований, то, повторяя общеевропейские тенденции, внутри движения декабристов шло разделение на два направления — революционное и реформаторское. В настоящей работе

1 Рормозер Г Пути либерализма в России // Полис — 1993 — № 1 — С 33

2 Согрин В.В Второе пришествие либерализма в Россию // Отечественная история -1997. - № 1 - С. 111-112, 116

основное внимание уделено представителям реформаторского крыла движения.

Предметом изучения является служебная деятельность бывших членов тайных обществ декабристов, занявших в период правления Николая I влиятельные государственные посты. Для большинства декабристов события 1825—1826 гг. не стали непреодолимым препятствием к продолжению государственной службы. «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам, прикосновенным к делу, произведенному Высочайше утвержденною 17-го декабря 1825-го года Следственною комиссиею» содержит 579 имен. Половину из них — 289 человек — составили те, чья вина в той или иной степени была доказана. Из их числа 5 человек были казнены, 88 — сосланы на каторгу, 18 — на поселение, 1 — на жительство в Сибирь, 4 отданы в крепостные работы, 4 высланы за границу, 15 разжалованы в солдаты и 124 переведены в другие полки и места службы, отданы под надзор полиции. Судьба еще 9 человек осталась без определения. Лица, причисленные ко второй половине, — 290 человек — были признаны чистыми от всяких подозрений. В их числе 34 человека, подвергшихся арестам и освобожденных «с очистительными аттестатами», и 120 человек, сведения о которых следователи оставили «без внимания». «Очень многие из привлеченных и прикосновенных (к делу декабристов — В. Ш.) закончили свое поприще на высших ступенях служебной лестницы, пользуясь полным, по-видимому, доверием императора Николая Павловича и его преемника», — отмечали Б.Л. Модзалевский и A.A. Сивере, осуществившие первую публикацию «Алфавита» в 1925 г.3 Служебная деятельность бывших членов декабристских обществ в период правления Александра И заслуживает отдельного исследования, поэтому в настоящей работе была оставлена за рамками рассмотрения.

Совмещая необходимое с возможным, ограничим внимание анализом деятельности 13 человек, достигших наибольших карьерных высот в царствование Николая I. Таковыми, на наш взгляд, являлись: министр внутренних дел и министр уделов, управляющий Кабинетом и Академией художеств генерал от инфантерии и генерал-адъютант граф Л.А. Перовский, воспитатель цесаревича, санкт-петербургский генерал-губернатор и член Государственного совета генерал от инфантерии A.A. Кавелин; прибалтийский генерал-губернатор и генерал-адъютант светлейший князь A.A. Суворов-Рымникский, оренбургский и самарский генерал-губернатор и генерал-адъютант В А. Перовский, командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адью-

3 Декабристы Биографический справочник — М , 1988 — С 406

тант П.Х. Граббе, варшавский и казанский военный губернатор генерал от инфантерии С.П. Шипов, главный начальник горных заводов хребта Уральского генерал от артиллерии В.А. Глинка; начальник штаба военно-учебных заведений генерал-адъютант и генерал-лейтенант Я.И. Ростовцев; обер-прокурор Святейшего Синода и сенатор С Д. Нечаев; директор Департамента податей и сборов и сенатор генерал-лейтенант М.Н. Муравьев; оренбургский военный губернатор и сенатор генерал от инфантерии В.А. Обручев, начальник штаба Отдельного Кавказского корпуса генерал-майор В Д. Вольховский и командир лейб-гвардии Гренадерского полка генерал-майор И П. Шипов.

Целью исследования является оценка служебной деятельности • бывших членов декабристских обществ, занявших влиятельные государственные посты в период правления Николая I, с точки зрения соответствия идеалам и требованиям либерально-реформаторской программы декабристов.

Для достижения поставленной цели были определены следующие конкретные задачи— дать обзорное описание служебных карьер высокопоставленных сановников, имевших опыт участия в тайных обществах декабристов,

— изучить вклад продолживших службу декабристов в разработку и реализацию внутриполитического курса российского государства и, особенно, в инициирование и реализацию либерально ориентированных законодательных и управленческих нововведений;

— выяснить характер взаимоотношений продолживших службу декабристов с репрессированными сочленами по тайным обществам;

— исследовать отношение продолживших службу декабристов как к новым оппозиционным общественно-политическим движениям, так и к протестным выступлениям народных масс;

— оценить позицию продолживших службу декабристов по вопросам свободы вероисповедания и религиозного инакомыслия.

Хронологические рамки исследования определяются временем правления императора Николая I, т. е. периодом с декабря 1825 г. по февраль 1855 г. Для большинства бывших членов тайных обществ декабристов это было время зрелости, достижения наивысших результатов карьерного роста. Одновременно в истории страны указанный период стал максимально неблагоприятным для деятельности либерально ориентированных политиков (по сравнению с предшествующим и последующим царствованиями Александра I и Александра II). С известной долей условности для такого рода обобщений можно сказать, что суть политического курса Николая I свелась к отсрочке кардиналь-

ных и широкомасштабных либеральных преобразований путем реализации частичных реформ и ужесточения режима.

Территориальные рамки исследования определяется территорией Российской империи в границах второй четверти XIX в. Достаточным основанием для такого заявления служит уже тот факт, что среди николаевских сановников с опытом участия в декабристских обществах были министры, директоры департаментов и сенаторы, компетенция которых распространялась на всю имперскую территорию.

Методология исследования. Методологической основой исследования станут подходы, свойственные модернизационной парадигме.

Переход от традиционного общества к индустриальному, в Западной Европе и в странах европейской «полупериферии» (в том числе Российской империи) осуществлялся по принципиально различным сценариям. В Западной Европе такой переход начался в XVI в. и развивался как спонтанное и комплексное изменение всех сфер общественной жизни: экономической, политической, социальной и культурной. Истоки процесса лежали в логике развития самого общества, стремившегося к более полному удовлетворению своих материальных и духовных потребностей. Роль государства не являлась определяющей и, в конечном счете, сводилась к приспособлению к менявшимся реалиям общественной жизни. Отставшие в развитии страны «полупериферии» оказались перед дилеммой: проведение своей модернизации (вторичной и подражательной по отношению к Западной Европе) или превращение в контролируемый извне источник сырья для европейского рынка (т. е. в «звено» чужого модернизационного процесса). В этих условиях в России (также как в Пруссии и в Турции) роль вдохновителя, идеолога и руководителя модернизации приняло на себя государство.

Изначально российское общество в модернизации — элемент страдательный, вынужденный приспосабливаться к процессу, искать в нем свое место. Если в передовых странах Западной Европы модернизаци-онный процесс сопровождался формированием гражданского общества (в известном смысле — антипода государства), то в России государство становилось все более самодостаточным политико-административным субъектом. Бюрократия обретала статус и функции волеобра-зующего политического института. Этой авторитарной тенденции, вызванной не собственно модернизацией, но попыткой согласовать ее с российскими реалиями, противостояла иная, являвшая собой сущностный признак модернизационного процесса — тенденция либерализации, расширения и укрепления индивидуальной свободы. Британская индустриальная революция второй половины XVIII в. убедила европей-

цев в том, что труд свободного наемного работника эффективнее, чем труд подневольный. Свобода соединилась с экономической выгодой — perpetuum mobile формировавшегося буржуазного общества.

Опыт Великой французской революции выявил противоречивость революционного пути к свободе с одной стороны революция вдохновлялась либеральными идеями, с другой — сопровождавшее ее насилие отрицало основополагающие либеральные принципы индивидуальной свободы, терпимости к чужим убеждениям. Выход был найден в дальнейшем развитии концепции либерализма, а именно в отказе от революционных методов в пользу эволюционно-реформистских преобразований. Для стран «полупериферии» вопрос приятия либерализма стал критерием «глубины модернизационного эффекта», показывающим, «копирует ли модернизация внешние — материальные, технологические, институциональные — проявления европейской цивилизации, или она нацелена на освоение ее глубинных социокультурных механизмов»4 .

Методологически важными для настоящего исследования представляются и подходы, присущие историко-антропологическим исследованиям, а именно: «новой биографической истории», изучающей жизнь и деятельность исторических индивидов ради познания «включающего их и творимого ими исторического социума .. для прояснения социального контекста, а не наоборот, как это практикуется в традиционных исторических биографиях» (Л.П. Репина)5 и «историко-политической антропологии» или «антропологическому анализу политики», фиксирующим «внимание на отношениях между индивидами и группировками, а не на классах или политических институтах» (Н.Ш. Коллман)6. Достижение цели нашего исследования сводится к анализу деятельности наиболее выдающихся личностей из числа продолживших службу декабристов с последующим определением типических черт, связанных с былым членством в тайных обществах и обусловленных влиянием либеральных идей. Таким образом, применяемый исследовательский метод можно назвать когортно-биографическим. История либерализма будет рассмотрена как история носителей либеральных взглядов, а не как история отвлеченного понятия.

4 Зубков К И Модернизация, либерализм и русская консервативная мысль // Уральский исторический вестник — Екатеринбург, 1995. — № 2 — С 15

5 Репина Л П «Персональная история» биография как средство исторического познания // Казус индивидуальное и уникальное в истории 1999 — М , 1999 — Вып. 2 — С 78, Она же От «истории одной жизни» к «персональной истории» // История через личность историческая биография сегодня — М , 2005 — С 56

6 Цит. по Кром М М Историческая антропология Изд 2-е , испр и доп — СПб , 2004 - С 103

Оценка деятельности персонажей второй четверти XIX в с помощью критериев некого абстрактного либерализма, тем более его современной модели, противоречила бы принципу историзма. Наиболее полное концептуальное выражение либерально-реформаторская программа декабристов получила в «Законоположении Союза благоденствия», более известном как «Зеленая книга»7. Использование этого документа для своего рода тестирования позднейшей деятельности интересующих нас лиц тем правомернее, что большинство из них прекратило формальное членство в обществах не позднее 1821 г., т. е. времени роспуска Союза благоденствия.

Научная новизна исследования определяется поставленной в работе научной проблемой. Советское декабристоведение рассматривало движение декабристов исключительно в русле революционной традиции. До сего времени участники движения, сделавшие служебные карьеры в царствование Николая I, либо совсем не привлекали исследовательского внимания, либо их историографические образы оказывались разделенными надвое (в одних работах — декабристы, в других — сановники). Настоящее исследование — первая попытка проанализировать влияние идеологии тайных обществ декабристов на формирование политических взглядов российской бюрократии второй четверти XIX в.

Ракурс, заданный темой исследования, позволяет рассмотреть в исторической реальности новые грани, получить порой предполагаемые, порой неожиданные ответы на ряд конкретных вопросов. В частности, были собраны воедино и проанализированы случаи помощи избежавших наказания декабристов своим репрессированным товарищам; выявлена роль бывших членов декабристских обществ в делах петрашевцев, славянофилов, «пензенских коммунистов», в иных политических процессах 1848-1855 гг. (т. е. наиболее реакционного периода правления Николая I), создана целостная картина деятельности министра внутренних дел Л.А. Перовского по ослаблению крепостного права в России (более частный вариант — подобная же деятельность главного начальника горных заводов хребта Уральского В.А. Глинки на вверенной его управлению территории); проанализированы просветительские подходы к религиозной политике синодального обер-прокурора С.Д Нечаева.

Источниками для проведения исследования послужили не только крупные массивы уже опубликованных мемуаров, дневников, писем и офици-

' Законоположение Союза Благоденствия // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов В 3-х т — М, 1951 —Т 1 — С 239-276

альных документов, но и многочисленные впервые введенные в научный оборот архивные документы из таких хранилищ, как: Российский Государственный исторический архив (РГИА), Российский Государственный архив древних актов (РГАДА), Государственный архив Российской федерации (ГАРФ), Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА), Российский Государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ), Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (ОР РНБ), Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Среди использованных архивных материалов особо отметим: проект министра Л А. Перовского «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской»; серию записок С.Д. Нечаева о старообрядчестве и сектантстве; служебную документацию начальника уральских заводов В.А. Глинки; записку неизвестного автора «Неповиновение, бывшее на Урале в Ревдинском полковника Демидова заводе в 1841 году»; записку Н.К. Чупина «Обзор важнейших предметов деятельности генерала Глинки в бытность его главным начальником горных заводов уральских»; биографическую записку В.Н. Мамышева о князе А.А. Суворове; личные документы декабристов Л.А. Перовского, А А. Кавелина, С.Д. Нечаева, В.А. Глинки, Ф.Н. Глинки.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите Отделением истории Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН. Основные положения, результаты и выводы диссертации нашли отражение в авторских монографиях «Генерал Глинка- Личность и эпоха» (1-е изд. — Екатеринбург: УрО РАН, 1998; 2-е изд, испр. и доп. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2006; 3-е изд., доп. — Екатеринбург. Банк культурной информации, 2008), «От тайного общества до Святейшего Синода: Декабрист С.Д. Нечаев» (Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005), «Декабристы на государственной службе в эпоху Николая I» (Екатеринбург. УрО РАН, 2008), 16 публикациях автора в ведущих рецензируемых научных журналах, входящих в перечень ВАК, и 32 публикациях в региональных и федеральных изданиях. Общий объем публикаций по теме диссертации составил 105 п. л. (не считая переизданий). Результаты исследования изложены и обсуждены на международных, всероссийских и региональных конференциях в Москве, Екатеринбурге и Перми. В 1997 г. первые результаты исследования получили поддержку в виде индивидуального гранта Московского общественного научного фонда и Фонда Форда (США) «Либеральная бюрократия на периферии Российской империи (1826-1855 гг.)».

Практическая значимость. Результаты исследования и введенные в научный оборот факты могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по политической истории России и при разработке соответствующих вузовских курсов.

Структура работы. Исследование состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, раскрывается методология и методика исследования, апробация работы, ее научная новизна и научно-практическая значимость.

В первой главе — «Историография и источники» — анализируется степень изученности темы и характеризуется комплекс использованных в исследовании источников.

В первом параграфе — «Историография» — рассматривается процесс изучения темы, его характерные особенности, тенденции и основные результаты. Декабристы, сделавшие карьеру в царствование Николая I, не избалованы исследовательским вниманием. Имеются лишь единичные монографические исследования, посвященные биографиям отдельных представителей этого круга.

Монография Д.А. Кропотова «Жизнь графа М.Н. Муравьева в связи с событиями его времени и до назначения губернатором в Гродно» увидела свет еще в 1874 г. Автор стремился доказать, что его герой не только не был заговорщиком, но и стремился к ликвидации заговора декабристов. Муравьев интересовал биографа как крупный государственный деятель, яркий выразитель русских национальных интересов в западных иноязычных регионах империи8.

В 1977 г., вышла монография искусствоведа Э В. Кузнецовой о графе Ф.П. Толстом'. Как в этой, так и в большинстве работ иных авторов, граф Ф.П Толстой представлен преимущественно, как классик медальерного искусства, скульптор, живописец и график, как вице-президент Академии художеств, и менее — как член Союза спасения и председатель Коренного совета Союза благоденствия. Можно констатировать, что историки почти «уступили» этот персонаж искусствоведам.

8 Кропотов Д А Жизнь графа М Н Муравьева в связи с событиями его времени и до назначения губернатором в Гродно Биографический очерк — СПб , 1874

® Кузнецова ЭВ Федор Петрович Толстой 1783-1873 - М, 1977.

Монография П.П. Черкасова (2008 г.) посвящена графу Я.Н. Толстому — члену Союза благоденствия, ставшему эмигрантом-невозвращенцем, а затем агентом III отделения в Париже. Историк утверждает, что советская историография неправомерно зачислила Я Н Толстого в ренегаты, поскольку «молодой Толстой был не более чем весьма умеренным либералом», а европейские революции, свидетелем которых ему довелось стать, превратили его в «убежденного консерватора»10.

В том же году появилась монография П.В. Ильина «Между заговором и престолом», строго говоря, не являющаяся работой биографического жанра, но скрупулезно разбирающая всего один (зато важнейший) эпизод из жизни Я И. Ростовцева — его визит 12 декабря к великому князю Николаю Павловичу с сообщением о готовящемся выступлении декабристов".

Упомянем собственные монографии, посвященные бывшим членам декабристских организаций. Первая из них, повествующая о жизненном пути главного начальника горных заводов хребта Уральского В.А. Глинки, впервые увидела свет в 1998 г., затем выдержала еще два издания — в 2006 и 2008 гг. Вторая монография рассказывает об обер-прокуроре Святейшего Синода и сенаторе С Д. Нечаеве. Наконец, в 2008 г. увидела свет монография «Декабристы на государственной службе в эпоху Николая I», анализирующая позднейшую деятельность ряда бывших членов тайных обществ12. Указанные работы автор рассматривает как этапные шаги на пути к созданию представляемого ныне обобщающего труда.

Таким образом, если не брать во внимание последние работы, генетически связанные с представляемым исследованием, приходится констатировать, что интерес большей части авторов историко-биогра-фических монографий объясняется не столько участием их героев в декабристском движении, сколько иными мотивами: достижениями в административной деятельности, в искусстве и даже в шпионаже.

Важное значение для настоящего исследования имеет еще одна монография П.В Ильина «Новое о декабристах» (2004 г.), посвященная прощенным, оправданным и не выявленным следствием декабристам. По мнению этого автора, концентрация внимания почти исключительно на

10 Черкасов П П Русский агент во Франции Яков Николаевич Толстой (1791 — 1867 гг) - М, 2008 - С 421, 422

11 Ильин П В Между заговором и престолом Я И Ростовцев в событиях междуцарствия 1825 года. - СПб, 2008

12 Шкерин В А Генерал Глинка 1-е изд — Екатеринбург, 1998, 2-е изд. — Екатеринбург, 2006, 3-е изд — Екатеринбург, 2008, Он же От тайного общества до Святейшего Синода Декабрист С Д Нечаев — Екатеринбург, 2005, Он же Декабристы на государственной службе в эпоху Николая I — Екатеринбург, 2008

участниках вооруженных выступлений, осужденных Верховным уголовным судом, повлекла радикализацию представлений о движении декабристов в целом, оставляя на периферии исследовательской традиции иные, не менее многочисленные категории участников тайных обществ. «Облик такого сложного общественного явления, как конспиративные объединения декабристов,... не в последнюю очередь зависит от представлений о каждом из его участников», — справедливо отмечает историк13.

Работы меньшего масштаба, посвященные декабристам, поднявшимся по служебной лестнице после 1825 г., более многочисленны, но в большинстве своем страдают «раздвоенностью биографий»: в одних работах интересующие нас персонажи рассматриваются как декабристы, в других — как николаевские сановники. Присущая советской историографии установка на восприятие декабристов исключительно как революционеров, приводила к тому, что не вписавшихся в эту схему участников движения то зачисляли в «кающиеся декабристы», то стремились «революционизировать». Следствиями этой же установки стали вялость интереса историков к таким декабристам и переход исследовательской инициативы к представителям иных гуманитарных дисциплин, а также к краеведам.

Так, С.Д. Нечаев как декабрист впервые упомянут М.О. Гершензо-ном в 1910 г.14 В 1950-е гг. этот персонаж в качестве «кающегося декабриста» вернулся в работах литературоведа В.Н. Орлова15 и историка С.С. Волка16 В 1970-е гг. интерес к нему проявили литературовед

B.Э. Вацуро17 и историк С.Л. Мухина18. На смену идее отступничества

C.Д. Нечаева от идеалов декабризма пришло желание выявить его затаенную революционность: то С.Л. Мухина рассуждала о возможности его членства в Северном обществе19, то O.E. Глаголева искала революционный смысл в организации им училищ в Тульской губернии20, то В.О. Осипов предполагал его участие в Московском съезде 1821 г.21

13 Ильин П.В Новое о декабристах — СПб., 2004 — СВ.

14 Отголоски 14-го декабря в Московском университете. Сообщил М. Гершензон // Русская старина — 1910 - № 2 —С 346.

" Орлов В Биографические заметки // Декабристы Поэзия. Драматургия. Проза Публицистика Литературная критика — M , Л , 1951. — С. 595—596

16 Волк С.С Исторические взгляды декабристов. — M , Л , 1958 — С 52, 69, 70

" Поэты 1820-1830-х годов. - Л, 1972 - Т I - С 97-115, Вацуро В Э. Лирика пушкинской поры «Элегическая школа» — СПб , 1994 — С 216

" Мухина С Л Из истории литературы декабризма (Деятельность члена Союза благоденствия С Д. Нечаева) // Русский язык в киргизской школе — 1971 — № 1 — С 25—29, Она же Литература декабризма о нерусских народах России — Фрунзе, 1972. — С 13, Она же Безвестные декабристы (П.Д Черевин, С Д Нечаев) // Исторические записки — M , 1975. — Т. 96 — С 231—251

" Мухина С Л Современник декабристов С Д Нечаев. — С 185

20 Глаголева О Е Основатель народных училищ Степан Дмитриевич Нечаев // Гордость земли Тульской (Замечательные люди нашего края) — Тула, 1991 — T. II — С 340

2' Осипов В О. Перстень с поля Куликова. — M , 1987 — С 27.

Очевидное противоречие позднейших биографий и карьер таких декабристов образу «первых русских революционеров» нередко приводит к отрицанию очевидного, а именно былого членства этих лиц в тайных обществах. Например, о В А. Перовском часто пишут, что он «был близок к членам тайных обществ»22 или «недолго был связан с будущими декабристами»23. В значительном по объему издании «Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский» (занимающим пограничное положение между коллективной монографией и сборником источниковых материалов) нет ни строчки об участии этого деятеля в движении декабристов24. Так же оказался всего лишь «близок к декабристам» один из лидеров Союза благоденствия М.Н. Муравьев25, исследователи же его деятельности в 1860-е гг. привычно используют стереотип «раскаявшегося декабриста»26. При этом работы, посвященные декабристскому периоду жизни М.Н. Муравьева, по-прежнему единичны27. В череде указателей литературы о декабристах его отнесли к таковым лишь однажды — в 1929 г. (составитель Н.М. Ченцов), а в дальнейшем этого звания лишили.

Оценка административной деятельности декабристов-сановников советской историографией началась в 1930-е — 1950-е гг. с огульного осуждения ее вместе со всей «свинцовой эпохой» Николая I. «Одним из самых последовательных крепостников и проводников полицейской системы» называли Л.А Перовского28, «одним из наиболее ярко выраженных представителей военного феодально-крепостнического режима» — генерала В.А. Глинку29 и т. д. Со временем накопленный фактологический материал перестал укладываться в жесткие рамки классового подхода. Отмечая неоднозначность деятельности таких админи-

22 Штрайх С Я. Роман Медокс - М , 2000 - С 26

23 Савельзон В Л Пушкин и Оренбуржье — Оренбург, 1998 — С 89

24 Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский Документы. Письма Воспоминания / Сост Е Г Вертоусова, Г П Матвиевская, А Г. Прокофьева. — Оренбург, 1999

25 Мильчина В А. Россия и Франция — СПб., 2006 — С 237.

26 Токть С В, Кареев Д В Граф М Н Муравьев — проводник политики и идеологии царизма в Белоруссии в 30-е — 60-е годы XIX века // Наш Радавод — Гродно, 1991 — Ч 3 — Вып 3. — С 586-587, Фридман М Б Отмена крепостного права в Белоруссии — Минск, 1958 — С 161.

11 Щеголев П.Е. Граф М Н. Муравьев — заговорщик // Современник — 1913 — N° 1 — С 301—326, Долбилов МД « Считал себя обязанным в сем участвовать» почему М Н Муравьев не отрекся от Союза благоденствия? // Декабристы Актуальные проблемы и новые подходы — М , 2008 — С 195—214

28 Каменев Л Б Предисловие // Энгельсон В Статьи, прокламации, письма — М , 1934. - С 147.

29 Пятницкий А Н Свердловск — Свердловск, 1935 — С 25, Горловский М А Горный город Екатеринбург, 1807—1863 Краткий очерк. — Свердловск, — 1948 — С. 74, Пешкин И Павел Петрович Аносов 1799-1851 - М , 1954 - С 269, 270

страторов, историки начали искать объяснение ей в политических увлечениях молодости героев, но резюме, как правило, сводилось к игре в либерализм, лицемерию и отказу от идеалов декабризма (см., например, оценки братьев Л.А. и В.А. Перовских30). Симптоматично, что переоценка этих деятелей начиналась не в сфере политической истории, а в сфере истории культуры, как наиболее автономной от классового подхода (см., например, оценки В.А. Глинки в работах литературоведов, искусствоведов, историков народного образования, краеведов31)

Так постепенно готовилась почва для воссоединения образов декабристов и николаевских сановников. Относительно В.А. Глинки это произошло в работах историка О.С. Тальской (1957, 1965 гг.)32 и журналиста Ю.Е. Ярового (1976 г.)33, для В.А. Перовского — в очерке краеведа В.В. Дорофеева (1995 г.)34, для С.Д. Нечаева — в упомянутом выше очерке писателя В.О. Осипова (1987 г.) Однако пока такие «единения образов» еще сохраняют характер скорее исключений, чем правила. Интересующие нас деятели оказались обделены вниманием исторической науки в обоих своих качествах: и как декабристы (поскольку не соответствовали стереотипу «первых русских революционеров»), и как государственные деятели (вплоть до 1980-х гг. историков редко интересовали вариации политических воззрений царских сановников). Вопрос о наличии в мировоззрении и деятельности декабристов-сановников типических черт, обусловленных былой причастностью к движению, в историко-биографических работах до сих пор освещен в весьма малой степени.

Подводя итог краткому историографическому очерку, отметим, что постановка вопроса о влиянии идеологии декабризма на формирова-

30 Возный АФ Петрашевский и царская тайная полиция — Киев, 1985 — С 48, Ольховский Е Р. Владимир Иванович Даль // Деятели русской науки XIX—XX веков — Выл 2. — СПб , 2000 — С 45, Эйдельман Н Я Обреченный отряд — С 380, Он же Из потаенной истории России XVIII—XIX веков — М , 1993 — С 450.

31 Зайцев Г Б Художник Корзухин — Свердловск, 1971 — С. 24—27, 31—32, Калинина Т А. Развитие горнозаводского образования на Урале в дореформенный период // Социально-экономическое положение и борьба горнозаводского населения Урала в XVIII—XIX веках. — Пермь, 1981 — С 68—70, Курочкин Ю М. Бабушка уральского театра (Е.А Иванова) — Свердловск, 1969. — С. 47, 49, Тынянов Ю В К Кюхельбекер // Кюхельбекер В К Лирика и поэмы — М , 1939 — С. ЦХ1, ЦСУП, 1.ХХ111, 1-ХХУ11, Он же Пушкин и Кюхельбекер // Литературное наследство - М , 1934 - № 16-18 - С. 344

32 Тальская О С. Декабристы в Екатеринбурге — Свердловск, 1957. — С 34—35, Она же Декабристы на Урале // Урал - 1965 - № 12. - С. 175-177

33 Яровой Ю Е Странный генерал Глинка // Рифей — Челябинск, 1976 — С 159—

223

3< Дорофеев В В Василий Перовский и Оренбуржье К 200-летию со дня рождения. — Оренбург, 1995.

ние политических взглядов российской бюрократии представляется обусловленной и подготовленной развитием проблематики научных исследований истории России XIX в., а накопленный историографический материал позволяет рассчитывать на успешное решение этой проблемы посредством углубленного изучения деятельности декабристов, преуспевших на государственной службе в период правления Николая I.

Во втором параграфе — «Источники» — дается характеристика использованных в работе источников. Сведения о служебной деятельности бывших членов декабристских организаций в период правления Николая I отражены в опубликованных и неопубликованных источниках, из числа которых важнейшими для исследования являются источники личного происхождения и делопроизводственная документация. Поскольку предмет исследования составляет деятельность группы исторических персонажей, логично представить использованные источники по принципу концентрирующихся кругов- вначале тексты, вышедшие из-под пера интересующих нас лиц, затем те, авторство которых принадлежит их ближайшему окружению и т. д.

В первый круг источников объединим записки В.А. Перовского35, A.A. Кавелина36, Я.И. Ростовцева37 и А А. Суворова38 о событиях декабря 1825 г., мемуары С.П. Шилова39; дневник и записную книжку П.Х. Граббе40; эпистолярные отчеты монарху воспитателя цесаревича A.A. Кавелина и его же поучения собственным детям41; разнообразное литературное наследие С Д. Нечаева, включая путевые записки и дневники, равно как и документацию, связанную с выполнением секретной миссии на Урале42; аналитические записки М Н Муравьева о политической обстановке в западных губерниях в 1830—1831 гг.43; рассредо-

35 Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки. Ф 380 Оп. 1 Д 55.

36 Записки очевидцев 14 декабря 1825 года Из архива М А. Корфа //14 декабря 1825 года Источники Исследования Историография Библиография — СПб, Кишинев, 2000 - Вып. III - С 45-54

37 Ростовцев Я И. Отрывок из моей жизни 1825 и 1826 годов // Декабристы в воспоминаниях современников — М , 1988 — С 206—209

и Суворов A.A. Лейб-гвардии конный полк 14-го декабря 1825 года // Русская старина - 1881 - T 30 - С 205

35 Шипов С П. Воспоминания // Русский архив — 1878. — Кн 2

Граббе П X. Из достопамятных записок графа Павла Христофоровича Граббе // Русский архив - 1873 - Кн. 1, 1889 - Кн 1.

41 Государственный архив Российской Федерации Ф. 671 Оп 1 Д 362, Российский государственный Исторический архив Ф 947 Оп. 1 Д. 6 Л 1—5 об

" Нечаев Отрывок из путевых записок о Юго-Восточной России // Московский телеграф — 1826 — Ч. 7 — № 1 — С 26-41, Он же Первые замечания о раскольниках Пермской губернии // Братское слово — 1893 — Т 1 — С 550—564, Он же Дневник // Братское слово. - 1893 - Т 2. - С 572-589, 662-672, 742752, 827-838, 1894 - Т. 1 - С 61-80, 143-153, РГИА. Ф 1473 Оп 1 Д. 3 Л 283-350

43 Кропотов ДА Указ. соч — С. 505—519, Муравьев М Н Четыре политических записки // Русский архив — 1885 — Кн 2 — С 162—182

точенные по архивам и частным коллекциям письма В.А. Глинки. К сожалению, важность содержащейся в этих источниках информации часто обратно-пропорциональна ее достоверности. Если сведения частной переписки можно принимать почти без критики, то воспоминания о своем участии в движении декабристов нередко подвергались авторами (например, Я.И. Ростовцевым или С.П. Шиповым) намеренным искажениям.

Следующую по важности для нашего исследования категорию источников составили сочинения близких родственников интересующих нас лиц1 А.Н. и H.H. Муравьевых, И.В. Малиновского, А.П. Кавелина44. Известная осторожность в отношении источников личного происхождения, о которой говорилось выше, уместна и здесь. И современники, и потомки декабристов-сановников предпочитали обходить стороной вопрос об их былой причастности к тайным обществам.

Третье место отдадим воспоминаниям, дневникам, письмам и статьям репрессированных декабристов (использовано порядка 35 публикаций). Сюда же причислим работы их ближайших родственников, потомков и воспитанников (6 публикаций). В источниках этого круга движение декабристов не является запретной или нежелательной темой. В контексте настоящего исследования важно, что здесь нередко упоминаются интересующие нас лица, даются оценки их деятельности.

Четвертый, самый малочисленный, но исключительно важный круг источников составили прижизненные сочинения, посвященные интересующим нас лицам. Это политические памфлеты П В. Долгорукова о М.Н. Муравьеве и С.С. Ланском, а также две черновые архивные рукописи. биография A.A. Суворова, предположительно написанная В.Н. Мамы-шевым, и «Обзор важнейших предметов деятельности генерала Глинки в бытность его главным начальником заводов уральских» Н.К. Чупина45.

В пятый и самый многочисленный источниковый массив (порядка 60 публикаций) объединим мемуары, письма и записки чиновников, офицеров, деятелей культуры, представителей православной церкви, оппозиционеров всех направлений, светских дам, иностранцев и прочих современников. Особо выделим документы, созданные противниками декабристов- записку Николая I о восшествии на престол, воспомина-

" Кавелин П А. А А Кавелин как воспитатель императора Александра II // Русская старина — 1902 — Т 109. — С. 555—560, [Малиновский ИВ] О жизни генерал-майора Вольховского — Харьков, 1844, Муравьев А Н Сочинения и письма — Иркутск, 1986, Муравьев Н Н Записки // Русские мемуары. — М , 1989

45 Долгоруков П В Петербургские очерки Памфлеты эмигранта 1860—1867 —

М , 1992. - С 312-342, 352-357, ОР РНБ. Ф 608. Оп 1 Д 2964, Государственный архив Свердловской области Ф 129 Оп 1 Д. 102.

ния о тех же событиях адъютанта А П. Башуцкого, мемуары секретаря Следственной комиссии А Д. Боровкова46. К этому же массиву причислим неопубликованный дневник екатеринбургского купца В.А Набато-ва (находящийся в частной коллекции) и записку неизвестного автора о восстании в Ревдинском заводе 1841 г.47

За кругом источников личного происхождения отметим, прежде всего, «Законоположение Союза благоденствия», послужившее программной основой для оформления в рамках декабристского движения либерально-реформаторского направления, а, когда настало время, уберегшее его приверженцев от правительственных преследований. О роли своеобразного теста на либеральность, отведенной этому документу в исследовании, уже говорилось выше. Немаловажным представляется и то обстоятельство, что основным его автором (или редактором, если учесть, что основой послужил устав прусского тайного общества «Tugendbund») выступил М.Н. Муравьев.

Использованная судебно-следственная документация, полицейские и агентурные материалы, разделены нами на две большие группы. Первую из них составили документы, содержащие информацию о движении декабристов: записка А.Х. Бенкендорфа — М.К. Грибовского о Союзе благоденствия; материалы следствия 1825—1826 гг. по интересующим нас лицам; «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам, прикосновенным к делу, произведенному Высочайше утвержденною 17-го декабря 1825-го года Следственною комиссиею», составленный правителем дел комиссии А.Д. Боровковым лично для Николая I48. Во вторую группу объединены источники, сообщающие об общественных движениях в царствование Николая I: донесения агентов, записки и мнения чинов III отделения и МВД, цензурные материалы, рапорты региональных властей о крестьянских и рабочих выступлениях.

Среди прочих использованных архивных документов отметим: «Протоколы 1-й степени справедливой и совершенной ложи Любви к Исти-

48 Башуцкий А П. Из воспоминаний адъютанта М А Милорадовича // Декабристы в воспоминаниях современников — М , 1988 — С 260—267; Боровков А Д Из воспоминаний правителя дел Следственной комиссии // Декабристы в воспоминаниях современников — М , 1988 — С 293—303, Записки Николая I // Николай Первый и его время — М, 2002 — Т 1 — С 81—112, Из записок Николая I о вступлении его на престол // Декабристы в воспоминаниях современников — М., 1988. - С 225-238

" Государственный архив Свердловской области Ф. 129 Оп 1. Д 54

48 Бенкендорф А.Х Записка о Союзе благоденствия, представленная Александру I в мае 1821 г. // Декабристы в воспоминаниях современников — М , 1988 — С 181-187, Восстание декабристов Документы - Т. XV - М., 1979, - Т XVI -М , 1986, - Т XIX - М , 2001, - Т XX - М , 2001, Декабристы Биографический справочник. - М , 1988. - С 215-345

не на восток Полтавы», через «братство» которой пролег путь В.А. Глинки в Союз благоденствия; «Отчет по управлению Оренбургским краем с 1833-го по 1842-й год», итоживший военное губернаторство В.А. Перовского; записка генерала И.О. Сухозанета по поводу управления уральским горнозаводским регионом (1840 г.); проект министра Л.А. Перовского «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской» (1847 г.).49

Итак, в нашем распоряжении имеются документы различного характера и происхождения, различной полноты и достоверности, но в целом сформированная источников^ база представляется достаточно репрезентативной для изучения избранной темы и достижения поставленной цели

Во второй главе — «Избежавшие наказания и репрессированные декабристы» — рассматриваются биографии декабристов, достигших наибольших карьерных высот в царствование Николая I, и их взаимоотношения с осужденными товарищами по тайным обществам.

Первый параграф — «Служебные карьеры освобожденных от наказания и необнаруженных следствием декабристов» — посвящен описанию жизненного пути 13 участников движения: В.Д Вольховского, В.А. Глинки, П.Х. Граббе, A.A. Кавелина, М.Н. Муравьева, С.Д. Нечаева, В.А. Обручева, В.А. Перовского, Л.А. Перовского, Я.И Ростовцева, A.A. Суворова, И.П. Шилова и С.П. Шилова. Важнейшей задачей соответствующих биографических очерков было описание участия указанных лиц в движении декабристов и их служебных карьер в царствование Александра I и Николая I. Некоторые из них (М.Н. Муравьев, Я.И. Ростовцев и A.A. Суворов) еще успели сыграть значительную роль в царствование Александра II, но эта часть их деятельности не рассматривается, поскольку выходит за хронологические рамки исследования.

Говоря об участии указанных лиц в тайных обществах, отметим, что оно, как правило, ограничивалось ранним периодом движения — до 1821 г., пока власть еще подавала надежды на либеральные реформы и, следовательно, сохранялась возможность для деятельности «некоего подобия конструктивной оппозиции» (В.М. Бокова)50. При этом многие состояли членами еще «преддекабристских организаций»

49 Отдел письменных источников Государственного Исторического музея Ф 398 Д 34, ОР РНБ Ф 571 Д. 13 Л. 21-21 об, Ф 1000 Оп 2 Д 1045, Российский государственный архив Древних актов Ф 1252 Оп 1 Д 90

50 Бокова В.М Беспокойный дух времени Общественная мысль первой трети XIX в. // Очерки русской культуры XIX в. Т. 4 Общественная мысль — М , 2003 — С 104

(В.Д. Вольховский, М.Н. Муравьев, братья В А и Л А. Перовские), а М.Н. Муравьев сыграл ключевую роль в формировании либерально-реформаторского направления в движении декабристов, которое на этапе Союза благоденствия стало главенствующим. По мере нарастания революционных тенденций эти люди отошли от движения. Только князь A.A. Суворов и Я.И. Ростовцев присоединились к тайным обществам уже на последнем этапе движения. Также имеются основания говорить об участии отдельных лиц в собраниях декабристов после 1821 г. (В.Д. Вольховский) или об их весьма неоднозначной позиции во время событий декабря 1825 г. (С.П. Шипов). Активно дискутируется ныне смысл предупреждения Я.И. Ростовцевым Николая Павловича о предстоящем возмущении. Современные исследователи Я.И. Гордин, П.В. Ильин, М.М. Сафонов склонны видеть в этом «демарше» попытку политического давления на претендента на престол. Биографии интересующих нас лиц после 1825 г. показывают, что участие в движении декабристов, как правило, не повредило их дальнейшим служебным карьерам. В качестве исключения можно указать на непростые карьеры М.Н. Муравьева (неизменно остававшегося на подозрении у Николая I) и П.Х. Граббе (впрочем, известного способностью портить отношения с начальством по любому поводу).

Второй параграф — «Взаимоотношения избежавших наказания и репрессированных декабристов» — освещает названные отношения со времени следствия 1825—1826 гг и до конца правления Николая I. Уже во время следствия новоявленный флигель-адъютант В А. Перовский ограждал арестованных (A.A. Бестужева, А.Е. Розена) от неподобающего отношения караульных офицеров, а Я И. Ростовцев своими показаниями и ходатайствами содействовал освобождению И Ф. Львова и A.C. Грибоедова. В силу близости и к подследственным, и к следователям Я.И. Ростовцев и В.А. Перовский нередко выполняли в обществе (через В.А. Жуковского, А.О. Смирнову-Россет, А В. Ники-тенко) роль информаторов о ходе следствия и подробностях вынесения приговора.

Для многих репрессированных декабристов путь к свободе лежал через отличия в боевых действиях Известно о хлопотах A.C. Грибоедова о переводе на Кавказ поэтов-декабристов А.А Бестужева и А.И. Одоевского, а также о его обещании А А. Добринскому и Н.В. Шереметеву содействовать их переводу в полк, которому предстояло участие в боях. Есть основания полагать, что в 1837 г. группа декабристов, отбывавших ссылку в Западной Сибири (А.Ф. Бриген, В Н. Лихарев, Н.И. Лорер, М.А. Назимов, М.М. Нарышкин, А.Е. Ро-

зен, И.Ф. Фохт, А.И. Одоевский и А.И. Черкасов) была отравлена на Кавказ не без содействия воспитателя цесаревича Александра Николаевича A.A. Кавелина. В Кавказском корпусе репрессированные декабристы также не остались без опеки более удачливых товарищей. Об этом, в частности, свидетельствуют два нашумевших эпизода зимы 1829— 1830 гг.: арест генерала H.H. Раевского (принявшего в свой конвой при переезде из-под Арзерума в Грузию З.Г. Чернышева, A.A. Бестужева, В.М. Голицына) и высылка из Тифлиса группы декабристов, проживавших там вне расположения своих подразделений (братьев Бестужевых, М.И. Пущина, Е С. Мусина-Пушкина, Н.П. Кожевникова, Ф.Г. Вишневского, H.H. Оржицкого). Привольное тифлисское житье декабристам обеспечили полковые командиры A.M. Миклашевский и П.М. Леман, проходившие по делу 1825—1826 гг., а также H.H. Раевский. Последним покровителем A.A. Бестужева на Кавказе был начальник штаба корпуса генерал В Д. Вольховский, не сумевший, однако, уберечь поэта-декабриста при высадке десанта на мыс Адлер в 1837 г. Покровительством В.Д. Вольховского пользовались также А.Е. Розен и, вероятно, братья П.П. и И.П. Коновницыны. Немолодой и увечный рядовой А.Е. Розен получил отставку в 1839 г. благодаря хлопотам начальника войск на Кавказской линии генерала П.Х. Граббе.

В 1833 г., став оренбургским военным губернатором, В.А. Перовский тщетно просил монарха о переводе в его подчинение A.A. Бестужева. Возможность в этом случае счастливого исхода для опального поэта, позволяет предполагать судьба декабриста A.A. Фока, оказавшегося в подчинении В.А. Перовского: в начале 1835 г. он получил отставку, а спустя еще 4 года был избавлен от полицейского надзора. О переводе на службу к В.А. Перове кому в Оренбург в разное время просили В.И. Штейнгейль, А М. Муравьев (через М.Н. Муравьева и Л.А. Перовского), А.Ф. Бриген, но ни один из них не достиг желаемого.

Перевод на службу под свое начальство и через 4 года — отставку обеспечил Ф.Г. Вишневскому главный начальник уральских горных заводов В А. Глинка. Он же на протяжении всех лет опалы по возможности опекал В.К. Кюхельбекера: посылал ему деньги и книги, добивался перевода в более благоприятные места сибирской ссылки. После кончины братьев В.К. и М.К. Кюхельбекеров В.А. Глинка на время приютил их детей в Екатеринбурге и не оставил в дальнейшем без своей опеки. Известны неоднократные обращения В.А. Глинки к руководству III отделения по поводу предоставления Ф.Н. Глинке права на выход в отставку, а затем о дозволении ему въезда в Санкт-Петербург.

В 1830—1831 гг. разгорелся конфликт между недавним ссыльным — иркутским городничим А.Н. Муравьевым и иркутским же архиепископом Иринеем (Нестеровичем). На помощь бывшему сочлену по тайному обществу пришел синодальный обер-прокурор С.Д. Нечаев: владыка был отрешен от должности и выслан в Вологду. В 1839 г. А.Н. Муравьев, служивший к тому времени архангельским гражданским губернатором, сам оказался уволенным от должности с запретом проживать на территории губернии. Помощь вновь подоспела от сочлена по тайному обществу — на сей раз от министра внутренних дел Л.А. Перовского, зачислившего Муравьева в свое министерство.

Стараниями А.А Суворова М.И. Пущин в 1841 г. получил разрешение на въезд в Петербург, где у опального декабриста жили престарелые и больные родители. В 1853 г. A.A. Суворов же добился возвращения из сибирской ссылки в родную Нарву декабриста В.К. Тизенга-узена, и в том же году — разрешения на въезд в этот город для А.Е. Розена. Спустя еще два года A.A. Суворов исходатайствовал освобождение Розена из-под полицейского надзора и позволение переселиться к сыну на Украину.

Вероятно, наиболее распространенной и одновременно сложно выявляемой была помощь репрессированным товарищам через третьих лиц- родственников, знакомых, сослуживцев. Есть основания полагать, что послабления декабристам со стороны коменданта Читинского острога С.Р. Лепарского делались не без влияния его бывшего полкового товарища П.Х. Граббе («Смотрите, если из этого выйдет мне какая-нибудь неприятность, то я буду жаловаться на вас вашему другу Граббе»51). Многочисленные утеснения ссыльные декабристы испытали со стороны генерал-губернатора Восточной Сибири — ставленника жандармского ведомства генерал-лейтенанта В.Я. Руперта. В 1842 г. министр Л.А. Перовский добился назначения сенаторской комиссии для ревизии Восточной Сибири, работа которой привела к замене В Я. Руперта на протеже Л.А. Перовского — H.H. Муравьева (Амурского), в свою очередь покровительственно относившегося к декабристам.

Со своей стороны репрессированные декабристы не противопоставляли себя продолжившим службу товарищам. «Людьми будущего» называл их непримиримый бунтарь MC. Лунин". Ссыльный С.П. Трубецкой, ведя заочный спор с властью, размышлял: «...видно, тайное общество состояло не из одних злоумышленных и безнравственных

51 Якушкин И Д. Записки, статьи, письма декабриста И Д Якушкина — СПб, 2007- С 135

52 Лунин МС Письма из Сибири - М, 1987 - С 140-141

людей, когда многие из бывших его членов продолжали занимать ... высокие должности...»53. «В защиту нравственных достоинств членов тайного общества», продолживших службу, выступал барон А.Е. Розен54. Акцентируя внимание уже не на нравственной, а на политической стороне вопроса, Д.И. Завалишин отмечал, что движение декабристов вынудило правительство доказывать, что «оно хочет и может сделать больше и лучше, заставляла его думать серьезно об улучшениях и о мерах к прекращению злоупотреблений..., то и пришлось волею или неволею обратиться к либеральным идеям и необходимости преобразований в либеральном смысле, что еще неизбежнее, чем многие из уцелевших членов общества достигли высших положений и не могли не внести в правительственную сферу своих прежних либеральных понятий»55.

Формируясь в одной среде с высшей бюрократией, декабристы не видели непреодолимой пропасти между собой и представителями государственной власти. Они не сочли предательством сотрудничество бывших сочленов с режимом Николая I, а, напротив, ощущая единство с ними, гордились их успехами. Для декабристов, чьи убеждения остались в рамках либерально-реформаторской программы, государственная служба и вовсе представлялась вернейшим способом служения «общественному благу». «Правительство есть многосложное целое, коего различные части устремлены к одной цели: пользе общей; — трактовало «Законоположение Союза благоденствия», — могут ли они стремиться и достигнуть предположенной цели, когда мы сами,... предпочитаем наши личные выгоды всем прочим, не тщимся исполнять ни гражданских, ни семейственных обязанностей и служим отечеству для получения только званий в обществе, а часто для постыдного насчет ближнего обогащения1»56 Уверенность в том, что правительство «имеет или должно иметь целию (ежели оно справедливо) благо управляемых», с одной стороны, и требование от сограждан «совокупления общих сил добродетели», с другой, — это, говоря современным языком, и есть либеральная модель симбиоза правового государства и гражданского общества.

Третья глава — «Декабристы и общественно-политические движения» — анализирует отношение продолживших службу декабристов к оппозиционным движениям николаевского царствования. Поскольку

53 Ильин П.В Новое об истории декабристского движения // Отечественная история - 2003 - №6 - С 144-145.

54 Розен А.И Записки декабриста - СПб , 2007 - С 127

55 Завалишин Д Воспоминания — М , 2003 — С 187.

56 Законоположение Союза Благоденствия — С 241.

легальная оппозиционная деятельность в России второй четверти XIX в. была невозможна, речь идет, по сути, об отношении членов старых тайных обществ к новым — реальным или мнимым — тайным организациям.

Первый параграф — «Декабристы под подозрением в принадлежности к тайным обществам в 1826—1837 гг.» — посвящен изучению «шлейфа» подозрений и слухов, оставленного вооруженными выступлениями рубежа 1825—1826 гг., который неминуемо затрагивал репутацию продолживших службу декабристов. Николай I считал, что заговор раскрыт не до конца. В таких условиях бывшие члены декабристских обществ оставались на особом подозрении. В 1827 г. в связи с «делом о вольнодумстве» в Нежинской гимназии под такое подозрение за знакомство с преподавателями-«вольнодумцами» попал В.Л. Лукашевич, принятый в Союз благоденствия В.А. Глинкой. В 1828 г. в Новочеркасске было установлено «строжайшее наблюдение» за лицами, ранее посещавшими «литературные собрания» члена Северного общества сотника В.Д. Сухорукова.

Подозрения властей охотно поддерживали разного рода агенты. С 1827 по 1830 гг. литератор Ф.В. Булгарин снабжал III отделение слухами о «Партии патриотов», якобы возникшей на обломках Союза благоденствия. Вначале это были сведения о политической газете «Компас», за учреждение которой в Петербурге будто ходатайствовал С Д. Нечаев Затем, поднявшись до обобщений («уцелевшие от 14-го декабря все ныне в славе, в честях, в силе»"), Булгарин назвал одним из лидеров этой «партии» М.Н. Муравьева. В 1832—1834 гг. на самом высоком уровне изучалась сфабрикованная авантюристом Р.М. Медок-сом дезинформация о «Союзе великого дела», который якобы составляли иркутский городничий А.Н. Муравьев и ссыльные декабристы в Сибири, а в Петербурге — С.П. Шипов и Л.П. Витгенштейн. Бывший член Союза благоденствия Л.П. Витгенштейн, согласно той же версии, брался издавать за пределами России журнал «Митридат». В 1837 г. отстранение от командования дивизией брата двух декабристов и члена «преддекабритских» обществ Н.Н. Муравьева (Карского) отозвалось во французской либеральной газете «Constitutionnel» сообщениями о «заговоре Н.Н. Муравьева, пронизавшем все корпуса русской армии».

Попытки отыскать возобновленное тайное общество с участием оправдавшихся или/помилованных декабристов оказались тщетны. По сей день не обнаружено никаких свидетельств в пользу существования

57 Видок Фиглярии Письма и агентурные записки Ф В. Булгарина в III отделение - M , 1998 - С 393-394

такой организации Но сама готовность, с которой император Николай I верил этим слухам, служила источником опасности для продолживших государственную службу декабристов.

Второй параграф — «Деятельность Л.А. Перовского по созданию сыскной полиции МВД и дело петрашевцев» — раскрывает линию поведения как поименованного в заглавии министра, так и ряда иных бывших участников декабристской конспирации в 1848—1849 гг. Европейские революции укрепили Николая I в мысли о наличии тайных обществ в России. Между тем, Л.А Перовский, подавший на высочайшее имя в 1840-е гг. ряд записок по крестьянскому вопросу, в том числе и «Об уничтожении крепостного состояния в России» (1846 г.), пользовался репутацией лидера либеральной бюрократии и, следовательно, первым попадал под подозрение. Главная опасность грозила со стороны III отделения, созданного после выступления декабристов, и упрекаемого теперь монархом в бездеятельности. В этих условиях Л.А. Перовский решил «сыграть на опережение» и первым «разоблачить заговорщиков». Осуществить такого рода операцию могла созданная им в недрах МВД неформальная (а, значит, никому помимо него неподотчетная) структура, которую современники называли «особенной канцелярией» или «контрполицией». Во главе ее был поставлен еще один фигурант следствия 1825—1826 гг. - И.П. Липранди, бывший военный разведчик, имевший опыт сотрудничества с французской Police de surete (сыскной полицией). На роль жертвы была избрана группа молодых людей, собиравшихся на «пятницы» М.В. Петрашевского, и виновных лишь в увлечении фурьеризмом. Подобные же «вечера» с обсуждениями политических вопросов проводились подчиненными самого Л.А. Перовского (В.И. Далем, Н.И. Надеждиным) непосредственно в здании МВД и теперь по устным распоряжениям министра были прекращены. Благодаря умелой интриге, Л.А. Перовский не только избежал опасности и обрел лавры «разоблачителя внутренней крамолы», но и оставил жандармерии грязную работу — аресты петрашевцев. Свою игру (проверку на лояльность) вел и Николай I, сформировав Следственную комиссию из Я.И. Ростовцева и Л.В. Дубельта (проходивших по делу декабристов и оправданных), а также И.А. Набокова и В.А. Долгорукова (родных братьев избежавших наказания декабристов). Военно-судная комиссия была учреждена под председательством В.А. Перовского. Тем не менее, следователи отнеслись с большим недоверием к поданному в их комиссию «Мнению» И.П. Липранди, а судьи, по слухам, были намерены ограничиться отдачей петрашевцев «в солдаты на Кавказ или, в крайнем случае, к ссылке в Сибирь на

поселение» Лишь после гневной реакции царя комиссия В.А. Перовского осудила на смертную казнь 15 человек из 23 подсудимых. Вопреки заведенному порядку приговор поступил на утверждение не в Сенат, а в генерал-аудиториат, осудивший на смерть уже 21 подсудимого Николай I повелел совершить «обряд смертной казни», и только после этого Я.И. Ростовцеву было поручено объявить о замене ее иными наказаниями. Четверо петрашевцев были зачислены в рядовые Оренбургского корпуса, при этом двоим из них (A.B. Ханыкову и

A.Н. Плещееву) вернувшийся в Оренбург В А. Перовский оказывал свое покровительство.

Третий параграф — «Политические процессы 1849—1850 гг. в свете межведомственной конкуренции МВД и III отделения Собственной его императорского величества канцелярии» — тематически продолжает предыдущий. Пытаясь реабилитироваться в глазах монарха за «заговор петрашевцев», III отделение «раскрыло заговор» в Училище правоведения (донос Д.Ф. Политковского), а вслед за этим арестовало чиновников МВД и славянофилов Ю.Ф. Самарина и И.С. Аксакова. Поводом для последних арестов послужили жалобы прибалтийского генерал-губернатора князя A.A. Суворова, попавшего под критику славянофилов за покровительственное отношение к немецким баронам в ущерб, как им представлялось, русским интересам в Прибалтике. Идеи самаринских «Писем из Риги» высоко оценили лидеры российской либеральной бюрократии — граф П.Д. Киселев и Л А. Перовский. Недолгое заключение Ю.Ф. Самарина и И.С. Аксакова в Петропавловской крепости завершилось благодаря хлопотам министра Л А. Перовского, а также петербургского генерал-губернатора A.A. Кавелина и

B.А. Перовского.

Два предыдущих дела, вероятно, определили линию поведения главноуправляющего III отделением графа А.Ф. Орлова в следующем деле, наиболее близком по своему политическому содержанию к «заговору петрашевцев». В феврале 1849 г., когда молодые правоведы жестоко поплатились за вольные речи, оно было инициировано III отделением, а уже в марте, когда император простил славянофилов, А.Ф. Орлов попытался передать его Л А. Перовскому. Пензенские помещики A.A. Тучков и И.В Селиванов в революционном 1848 г. побывали за границей, по рекомендации Н.П. Огарева встречались с А И. Герценом, а в России принялись распространять «ложные понятия о коммунизме». Министр Л.А. Перовский хорошо знал бывшего члена Союза благоденствия и Северного общества A.A. Тучкова, видел его в Петербурге по возвращению из-за границы. Граф П.Д. Киселев предостерег

A.A. Тучкова об опасности («Спросите Перовского, как на вас смотрят, он должен знать»). Лишь под нажимом графа А.Ф. Орлова Л.А. Перовский согласился на арест старого знакомого, но тотчас постарался вернуть дело в ведение Iii отделения. Дело о «секте коммунистов» затянулось до 1850 г. и едва не было реанимировано в 1852 г., когда жандармы обнаружили в бумагах умершего друга A.A. Тучкова — декабриста Г.А. Римского-Корсакова некое «воззвание к народу».

События 1848—1850 гг. не прошли без ущерба для репутации братьев Л.А. и В.А. Перовских, Я.И. Ростовцева, A.A. Суворова и безвозвратно погубили репутацию И.П. Липранди. Если выбор декабристов-сановников и был продиктован малодушием, то малодушие еще не есть политическая характеристика эти события стали началом заката либеральной деятельности Л.А. Перовского, но взлет либеральной активности Я.И Ростовцева и князя A.A. Суворова еще ждал впереди. Кроме того, если бы речь действительно шла о революционном движении, то декабристы-сановники могли видеть в нем только угрозу для реализации либеральных проектов.

В четвертой главе — «Либеральное реформаторство декабристов и социальный протест» — освещается деятельность продолживших службу декабристов по инициированию и продвижению проектов ограничения крепостного права и регламентации прав и обязанностей работников, а также их реакция на протестные движения крестьян, рабочих и казаков.

В центре внимания первого параграфа — «Реформаторская деятельность декабристов и крестьянское движение» — вновь находится деятельность Л.А. Перовского. Занимая важные посты в удельном ведомстве (вице-президента департамента и товарища министра) он разработал и осуществил реформу удельной деревни, ключевыми моментами которой стали: введение общественной запашки, образование продовольственных запасов и «хлебных капиталов», расходовавшихся на нужды общины, замена подушного оброка поземельным. «Попечительная» реформа Л.А. Перовского подняла доходность удельной деревни и была предложена Николаем I Секретному комитету 1835 г. как образец «для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий», оказала заметное влияние на реформу государственной деревни П.Д. Киселева Предполагалось, что в дальнейшем подобные нормы правового регулирования будут распространены и на помещичью деревню. Став в 1841 г министром внутренних дел, Л.А. Перовский подал монарху ряд проектов по ограничению крепостного права- о правах дворовых людей (обсужден Секретным комитетом 1844 г., из-

дан закон 12 июня 1844 г.), «Об уничтожении крепостного состояния в России» (обсужден Секретным комитетом 1846 г., закрепившим некоторые имущественные права крепостных); «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской» 1847 г. (комитет не созывался, подача осталась безрезультатна). Министр искал поддержки своим законодательным инициативам со стороны передового дворянства. В частности, в 1846—1848 гг. такую поддержку пытался организовать тульский губернатор H.H. Муравьев (будущий граф Амурский), опираясь на группу помещиков (в т. ч. поднадзорного декабриста графа В.А. Бобринского).

Реформаторскую деятельность /I.A. Перовского осложняли восстания крепостных и государственных крестьян, с недоверием встречавших любые правительственные нововведения. Отношение декабристов к народным восстаниям было резко отрицательным еще в пору деятельности тайных обществ (сама организация которых подавалась как альтернатива «кровавой революции»). Не удивительно, что и будучи министром, Л.А. Перовский одобрял карательные акции против участников «картофельных бунтов» и иных крестьянских выступлений. В силу служебных обязанностей в таких акциях довелось участвовать В.А. Глинке, В.А. Обручеву, В.А. Перовскому. Наконец, европейские революции 1848 г. повлекли за собой переход императора Николая I к открытой реакции, что в свою очередь сделало невозможным продолжение законотворческой активности Л.А. Перовского по ограничению крепостного произвола и инвентаризации взаимных прав и обязанностей помещиков и крестьян

Во втором параграфе — «Казачье движение в Оренбургском крае в период управления им В А. Перовским» — анализируются случаи массового казачьего протеста и меры, которые в этих случаях принимал военный губернатор и бывший член декабристских обществ.

Волнения в оренбургских станицах 1835 г. против общественной запашки и «запасного хлеба» типологически были близки крестьянским, но существенно уступали им по масштабу. В А Перовскому удалось в три дня прекратить их личным присутствием, без участия следовавшего из Оренбурга карательного отряда. Особенностью правового положения казаков был статус военнослужащих, ссылаясь на который, военный губернатор отказывался обсуждать доводы недовольных казаков. Понимая, что одними репрессиями решить проблему невозможно, В.А. Перовский уже в 1836 г. учредил в Оренбурге училище земледелия и лесоводства. Назначение нового учебного заведения состояло «в образовании для Оренбургского казачьего войска смотрителей общественной

запашки и лесничих». Общественная запашка показала свою эффективность, принеся Оренбургскому казачьему войску значительную прибыль в натуральном и денежном выражениях (с 1835 по 1842 гг. — 1,7 млн. пудов хлеба и свыше 83 тыс. руб.). Однако, будучи внедрена насильно, она неизменно вызывала негативную реакцию казаков и в 1853 г., еще при В.А. Перовском, была упразднена. Вернуться к практике общественной запашки казаков вынудила только засуха 1891—1893 гг.

Другой рассмотренный в работе случай недовольства стал реакцией на развернутую в царствование Николая I ликвидацию сохранившихся элементов былых казачьих вольностей. В отличие от сформированного правительством Оренбургского казачьего войска, Уральское войско вело свою историю от вольного Яицкого. В губернаторство В.А. Перовского уральцам был назначен новый атаман (В.О. Покатилов, происходивший не из казачьей среды), войско лишилось сборов от винной продажи и таможенной части и т. п. Во время проезда через Уральск цесаревича Александра Николаевича 15 июня 1837 г. уральцы подали ему жалобу, ходатайствуя о восстановлении ряда старинных войсковых прав и привилегий. Уместившийся в несколько минут эпизод был представлен В.А. Перовским как серьезный бунт и повлек за собой с одной стороны непропорционально жестокое наказание участников акции, а с другой — разработку для уральцев нового войскового положения, еще более расширявшего полномочия атамана в ущерб казачьим правам.

В России права военнослужащих были наиболее детально разработаны и, соответственно, защищены государством. Со времен Петра I воинская служба была несовместима с крепостным состоянием. Возможно, отмеченная реакция В.А. Перовского на относительно безобидные формы протеста оренбургских и уральских казаков в 1830-е гг. объясняется его представлением о неактуальности и несвоевременности выступлений военных людей в крепостной России.

Третий параграф — «Деятельность В А. Глинки на посту главного начальника горных заводов хребта Уральского и рабочее движение» — анализирует работу еще одного декабриста-сановника по регламентации прав и обязанностей заводских работников и его отношение к социальным конфликтам в подчиненном ему промышленном регионе. Особенностью рассматриваемого периода истории горнозаводского Урала (1837—1856 гг.) является отсутствие рабочих волнений на казенных заводах, при почти ежегодных социальных конфликтах на частных заводах и приисках.

В 1841 г. произошло кровопролитное восстание углежогов Ревдин-ского металлургического завода Демидовых. Поводом для его начала

послужила рекомендация Уральского Горного правления утвердить для учета продукции углежогов на частных заводах единообразный и меньший по объему угольный короб, принятый на заводах казенных Анализируя причины трагедии, В А. Глинка предложил, во-первых, «ввести во всех частных горных заводах Уральского хребта те же самые насчет содержания людей положения, которые с такою пользою введены уже в заводах казенных», а, во-вторых, «обуздания своевольства заводских людей судить их за все вины судом военным». Второй пункт, как и первый, был нацелен на уравнивание положения рабочих казенных и частных заводов, поскольку образцом для правового положения первых служил статус военнослужащих

Окончательно права рабочих казенных заводов были уравнены с правами военнослужащих штатами казенных заводов Урала 1847 г., разработанными и принятыми по инициативе В.А. Глинки. Рабочие получили увеличение оплаты труда, право на отставку и пенсион за выслугу лет, сокращение числа рабочих дней и отпуск во время сенокоса. Подобно военным, они считались состоящими на государственной службе и, если прежде были крепостными, освобождались от крепостной зависимости с момента поступления на заводы. После неудачи 1841 г. В.А. Глинка более не требовал одновременного и полного распространения казенных штатов на частные заводы. Его предложения стали менее радикальны: распространить действия штатов «на работающих в частных заводах казенных людей». С этой инициативой В.А. Глинка безуспешно выходил на министра финансов в 1847, 1848, 1849 и 1851 гг. Третьим и наименее эффективным способом решения проблемы было создание прецедентов ведения штатов на отдельных частных заводах. Положительную роль в решении проблемы в целом такие прецеденты могли сыграть лишь при последующем законодательном обобщении. И вновь помешала порочная правительственная практика вмешательства в отношения заводчиков и рабочих только в случаях возникновения волнений или их явной угрозы. Генерал В.А. Глинка проявил себя убежденным сторонником более действенного контроля государства над этими отношениями, но в главном — в подведении под них твердой законодательной базы -он потерпел неудачу. Противниками его выступали уральские заводчики (Н.В. и A.B. Всеволожские, И О. Сухозанет и др.), часто пользовавшиеся большим влиянием при дворе и в правительственных кругах.

Пятая глава — «Отношение декабристов к религиозному инакомыслию» — характеризует отношение декабристов-сановников к старообрядчеству и сектантству, а также их участие в разработке, корректировке и реализации государственной конфессиональной политики.

В первом параграфе — «Деятельность С Д Нечаева по изучению и противодействию распространению старообрядчества и сектантства» — рассматривается история разработки бывшим членом Союза благоденствия оригинальной программы «просвещенного человеколюбия», ее основные мероприятия и частичная реализация. Оказавшись вовлеченным в анти-раскольничью деятельность в достаточной мере случайно, С.Д. Нечаев в 1826—1827 гг. инкогнито объехал обширную территорию Пермской губернии, собирая сведения лично и через завербованных им агентов-осведомителей. Созданная по результатам вояжа «Записка о сектах, существующих в Пермской губернии» (1827 г.)58, по сути, стала первой попыткой научного описания уральского старообрядчества и сектантства. Главными «причинами размножения раскольников», автор назвал, с одной стороны, «общее невежество» народа, а, с другой, низкие моральные качества и плохую профессиональную подготовку православного духовенства. Полагая, что антиправительственный и антицерковный запал одних старообрядческих толков иссяк, а другие слишком малочисленны, чтобы представлять угрозу государству, главный вред «расколов» С.Д. Нечаев усматривал в сфере нравственной, в частности, в разрушении семейных устоев. Меры, которыми он предлагал бороться с «расколами», выглядят парадоксально-разрешить старообрядцам открывать новые храмы; свободно искать себе священников, в том числе и среди официального духовенства; прекратить распространение грубых анти-раскольничьих сочинений; развивать миссионерство; позволить детям староверов не изучать в народных училищах закон божий и т. д. Смысл этих предложений можно объяснить только в логике просветительского идеализма: «расколы» есть порождение невежества, и «просвещенное человеколюбие» постепенно лишит их почвы и вернет заблудших в лоно официального православия.

Заслужив репутацию лучшего специалиста по «расколам», С.Д Нечаев сделал стремительную карьеру в Святейшем Синоде, где, занимая с 1833 по 1836 гг. высший обер-прокурорский пост, сумел воплотить часть своих предложений (утверждение «Правил обучения поселянских детей и особенно раскольничьих грамоте», открытие миссионерских училищ, основание единоверческих монастырей близ староверческих селений и пр.). Однако к середине 1830-х гг. преимущественно репрессивный характер политики Николая I в отношении старообрядчества и сектантства уже вполне определился. Программа «просвещенного человеколюбия» оказалась невостребованной, а самого С.Д. Нечаева на

58 РГИА Ф 1473 Оп 1. Д. 3 Л 283-350

посту синодального обер-прокурора заменил гусарский полковник граф Н А. Протасов.

Второй параграф — «Взаимоотношения В.А. Перовского и В.А. Глинки с уральским старообрядчеством» — продолжает заданную тему на материалах второй половины 1830-х — первой половины 1850-х гг., когда конфессиональная политика николаевского царствования уже обрела свою определенность.

Приняв в 1837 г. пост главного начальника заводов хребта Уральского, В.А. Глинка отнесся к старообрядцам вполне лояльно: посещал при объездах заводов их молельные дома, поддержал проект перехода в единоверие с сохранением значительной степени автономии верхушки екатеринбургского беглопоповского купечества. Резкая негативная реакция Николая I на последний проект и указ 1838 г о запрещении купцам-старообрядцам заниматься религиозной деятельностью подвигли его дистанцироваться от решения старообрядческой проблемы. Именно так он поступил в 1840 г. при изъятии часовен у старообрядцев Нижнетагильских заводов. При имевшейся на то высочайшей воле В.А. Глинка предоставил исполнять ее пермскому гражданскому губернатору и не вмешался даже при возникновении волнений. Такая линия поведения стала невозможна после 1845 г., когда в Екатеринбурге по указу императора и заключению Синода был учрежден Секретный совещательный комитет по делам раскольников, в состав которого начальник заводов вошел наряду с викарным епископом. Самым значительным анти-раскольничьим мероприятием, осуществленным В.А. Глинкой, стало изгнание старообрядцев из администраций частных заводов.

Отношение оренбургского военного губернатора В А. Перовского к старообрядцам вначале (с 1833 г.) ограничивалось сбором статистических сведений. Перемена наступила в связи с фактом несанкционированной подачи прошения цесаревичу казаками Уральского войска в 1837 г. Одной из главных причин случившегося инцидента В.А. Перовский назвал приверженность казаков-уральцев старой вере. Декларируя, что «меры строгости, очевидно, не приносят пользы и в таком крае, каков Оренбургский, будут способствовать лишь к умножению сект»59, губернатор, очевидно, не избежал применения таких средств для понуждения казаков к переходу в официальное православие. Будучи невысокого мнения о православном духовенстве Оренбуржья, он в перспективе отводил ему важную роль в просвещении края. В 1851 — 1857 гг. В.А. Перовский вновь управлял Оренбуржьем уже в генерал-губернаторской должности. На этот период приходятся случаи жесто-

55 ОР РНБ Ф 571 Д 13 Л 47 об

кого наказания казаков-старообрядцев (Усть-Уйской, Кундравинской станиц Оренбургского войска и пр.). Однако в рассмотренных нами случаях речь неизменно шла о наказании не собственно за приверженность старой вере, а за связанные с ней нарушения воинской дисциплины. Такова же была подоплека и наступления В.А. Перовского на старообрядчество и после инцидента в Уральске в 1837 г.

В третьем параграфе — «Деятельность Л.А. Перовского по изучению скопчества и по противодействию проникновению в Россию Бело-криницкой иерархии» — проанализированы анти-раскольничьи мероприятия бывшего члена декабристских обществ в период его службы министром внутренних дел в 1840-х — начале 1850-х гг.

Став министром, Л.А. Перовский уже в 1841 г. инициировал проведение исследования действовавших в России сект. Исходной точкой послужила записка о скопцах, составленная по секретному поручению бывшего тамбовского гражданского губернатора (а в 1826 г. — подследственного по делу декабристов) А.А. Корнилова. Министерское исследование завершилось в 1845 г. выходом четырехтомного издания, в который вошли работы чиновников МВД Н.И. Надеждина, И.П. Липранди, П И. Мельникова (а также по высочайшей воле не поименованного среди авторов В.И. Даля). Предназначенное для служебного пользования издание имело ограниченный тираж. Но 1861—1862 гг. четырехтомник был переиздан Вольной русской типографией в Лондоне на деньги А.И. Герцена. Тот же 1845 год стал условной границей в деятельности Л.А. Перовского, за которой борьба с расколом возобладала над его изучением. Связано это с возникновением на территории Австрийской империи старообрядческой Белокриницкой иерархии. Исходившая от волжских и московских старообрядцев идея воссоздания «древлеправославной иерархии» за пределами России получила поддержку польской эмиграции и, главное, венского правительства и двора. В 1844 г. австрийский император подписал декрет об учреждении архиерейской кафедры в Белой Кринице, после чего российские старообрядцы были призваны «молиться о самодержавнейшем великом государе царе нашем Фердинанде». В 1847 г. сыскная полиция Л.А. Перовского произвела арест тайно прибывшей в Россию группы во главе с настоятелем Белокриницкого монастыря архимандритом Ге-ронтием, признания которого, по оценке И.П. Липранди, прояснили «все козни венского двора». После получения от российского правительства ноты протеста, император Фердинанд I был вынужден в 1848 г. запретить деятельность Белокриницкого епископата. Жесткая реакция Л.А. Перовского на возникновение Белокриницкой иерархии была выз-

вана не собственно стремлением поповцев к восстановлению епископата и священства, а опасной для российских государственных интересов международной интригой, затеянной ими. Во всяком случае, И П. Лип-ранди, возглавивший в этот период анти-раскольничьи мероприятия МВД, неоднократно постулировал, что «с идеями надо бороться идеями же» и открытым гонениям предпочитал «увещевание». Вероятно поэтому, к таким мероприятиям Л.А. Перовский привлекал лучшие интеллектуальные силы своего министерства: профессора Н.И. Надежди-на, В.И. Даля, Ю.Ф. Самарина, И.С. Аксакова, П.И. Мельникова (Пе-черского), М.Е. Салтыкова (Щедрина).

В Заключении обобщены результаты исследования и сделаны основные выводы. Анализ деятельности ряда сановников, вышедших из декабристских обществ, и оценка ее с точки зрения идеалов, канонов и требований «Законоположения Союза благоденствия» позволяют говорить о частичном соответствии либерально-реформаторской программе декабристов.

Так, не вызывает сомнений либеральная направленность инициатив министра внутренних дел Л.А. Перовского по регламентации отношений помещиков со своими крепостными. Министр указывал, что конечной целью регламентации должна стать полная отмена крепостного права. Его попытки запретить зачисление земледельцев в дворню основывалась на посылке, что крестьянин крепок земле, а не хозяину, что человек не может быть собственностью другого человека. По инициативе Л.А. Перовского был принят закон от 12 июня 1844 г. о порядке освобождения дворовых людей. Его же записка «Об уничтожении крепостного состояния в России» 1846 г. предлагала начать с определения крестьянских повинностей инвентарями, с признания за крепостными права на движимое и недвижимое имущество, с запрета продажи крестьян без земли и опять же прекращения переводов земледельцев в дворовые. Записка «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской» 1847 г. вновь поднимала вопрос об определении крестьянских повинностей инвентарями не только в указанных губерниях, но и по всей стране.

Опыт прибалтийских губерний показал, что безземельное освобождение крестьян порождает новые вариации их несвободы. Появившееся и получившее силу закона при содействии Л А. Перовского «Лиф-ляндское земельное уложение» 1849 г., регулировало отношения между помещиками и безземельными арендаторами. Чтобы обеспечить крестьян ссудами для приобретения в собственность земельных участков, был учрежден Крестьянский банк. В 1853 г. Л.А. Перовский и

A.A. Суворов отстояли от покушений жандармского ведомства право лиф-ляндских крестьян переселяться в иные губернии на свободные земли.

Многолетней и последовательной была деятельность главного начальника горных заводов хребта Уральского В А. Глинки по утверждению верховенства законов в горнозаводском крае. Инвентаризацией обязанностей и прав рабочих казенных горных округов стало утверждение новых штатов в 1847 г. Этот документ определил для каждого округа и каждой категории заводских работников объемы работ и оплаты, впервые установил единый срок службы мастеровых и работных людей (35 лет), оговорил их права на последующее получение пенсионов и при необходимости — мест в заводской богадельне. Еще в 1841 г. Глинка заявил о необходимости «ввести во всех частных горных заводах Уральского хребта те же самые насчет содержания людей положения, которые с такою пользою введены уже в заводах казенных». Не получив монаршего согласия в целом, он стал решать проблему по частям: предлагал распространить действие штатов на казенных работников, приданных частным предприятиям; на те горнозаводские округа, хозяева которых не выполняли обязательств перед рабочими; добивался передачи таких округов в опеку и казенный присмотр; секвестровал продукцию, чтобы вернуть рабочим долги по заработной плате и т. д.

Отстаивая права крестьян и рабочих, стремясь изменить законы в их пользу, декабристы-сановники одновременно участвовали в подавлении народных волнений и бунтов Это был выбор всех либералов, отказавшихся от обращения к стихии народного возмущения со времен Великой французской революции. Мудрая государственная власть не доводит подданных до бунта. Но если подданные взбунтовались, то, как свидетельствует история, даже самая либеральная власть подавляет бунт или перестает быть властью.

Свобода человека может быть ограничена только по закону и только в рамках, предусмотренных законом. Этот принцип отстаивали и

B.А. Перовский, протестуя против «вязания» A.A. Бестужева в декабре 1825 г., и В.А. Глинка, требовавший в 1845 г. снятия кандалов с крепостных рабочих И.О. Сухозанета. Недоказанная вина не должна служить основанием лишения свободы. Этим правилом руководствовался А.А Кавелин, вызволяя из-под стражи помещиков и интеллигентов в Вильно в 1841 г. Так считал В А. Перовский, требуя в 1850 г., чтобы повторно арестованного петрашевца A.B. Ханыкова, «по неимению к изобличению его .. ясных и положительных доказательств, учинить на основании узаконения свободным».

Авторитарный режим Николая I не допускал существования легальной оппозиции. Сообщение Ф В. Булгарина об участии С.Д. Нечаева в проекте учреждения политической газеты «Компас» объясняется либо тем, что к лету 1827 г. режим еще не принял законченные формы, либо тем, что информатор III отделения сгустил краски. Для продолживших государственную службу декабристов откровенная оппозиционность не была характерна. Зато множественны случаи их покровительства подследственным и осужденным товарищам по тайным обществам, петрашевцам, славянофилам, полякам. Наиболее вероятным объяснением здесь являются личные или родственные связи, наконец, просто сострадание. Но иногда декабристы-сановники недвусмысленно высказывались в пользу права человека на политическое инакомыслие. Так во время следствия по делу петрашевцев Я.И. Ростовцев выступил в защиту фурьеризма Н.Я. Данилевского, чем спас подсудимого.

Само дело петрашевцев оказалось в значительной степени сфабриковано Л.А. Перовским и И.П. Липранди, стремившимися доказать, что ими раскрыт не «заговор идей», а настоящее тайное антиправительственное общество. Разумеется, широкомасштабная политическая провокация не красит Л.А. Перовского, но речь здесь идет о его политической, а не моральной характеристике. Главный организатор провокации И.П. Липранди настаивал, что «с идеями должно бороться не иначе, как также идеями» Иными словами, государственное насилие оправдано, если оно применяется в ответ на насилие революционное. В прочих случаях с оппозицией должно вступать в дискуссию. Вполне либеральная логика.

Такой подход И.П. Липранди с небольшими вариациями демонстрировал и в случае со старообрядцами и сектантами. Так же и В А. Перовский утверждал, что «искоренению расколов ... меры строгости, очевидно, не приносят пользы». И С.Д. Нечаев писал, что «просвещенное человеколюбие при рассмотрении действительного состояния сих религиозных сословий вообще призывает более к великодушному смирению, нежели к строгим взысканиям за драгоценные для них заблуждения». У последнего идея «просвещенного человеколюбия» стала краеугольным камнем целой программы ненасильственного противодействия старой вере.

Даже став обер-прокурором Синода, С.Д. Нечаев не преуспел в гонениях на старообрядцев и сектантов. Зато на долю братьев Л.А. и В.А. Перовских, В.А. Глинки выпало отнюдь не рядовое участие в такого рода акциях. Но и их взаимодействие с «расколами» начиналось с изучения и поисков компромисса. Лишь позднее, очевидно

подчиняясь давлению общеимперской политики, они переходили к репрессиям. Показательны попытки В.А. Глинки договориться с уральскими беглопоповцами в 1837—1838 гг. и его нежелание принимать участие в отчуждении старообрядческих часовен в 1840 г. Обер-прокурор С.Д. Нечаев добивался от православного духовенства западных губерний большей терпимости в отношении если не католического клира, то хотя бы униатского. Что же касается изначально враждебного отношения Л.А. Перовского к Белокриницкой иерархии, это была реакция на опасную межгосударственную интригу, инициированную староверами.

Итак, пусть не весь комплекс, но ряд базисных принципов либерализма в административной практике декабристов во второй четверти XIX в. присутствовал. Это и защита прав на личную свободу и собственность, и утверждение обязанности государства такую защиту осуществлять, и уверенность в превосходстве закона над приказом, и частичное признание прав человека на политическое и религиозное инакомыслие. Из числа лиц, деятельность которых рассматривалась в настоящей работе, это утверждение можно определенно отнести к братьям Л.А. и В.А. Перовским, В.А. Глинке, С.Д. Нечаеву и, вероятно, к A.A. Кавелину. Либерализм князя A.A. Суворова и Я.И. Ростовцева ярко проявился в начальный период следующего царствования, когда первый на волне студенческих волнений стал столичным генерал-губернатором, а второй сыграл одну из ключевых ролей в подготовке отмены крепостного права. Рассмотренные факты биографии М.Н. Муравьева характеризуют его как авторитарного администратора, но для понимания, был ли он «либеральным диктатором» или стал консерватором, их недостаточно. Не до конца ясным остается вопрос о политических воззрениях В.Д Вольховского, П.Х. Граббе, В.А. Обручева, братьев С.П. и И.П. Шиповых.

В эпоху тайных обществ декабристам, связанным с государством лишь воинским долгом, было легче быть либералами, чем впоследствии — на высоких и ответственных постах. Их государственная служба во второй четверти XIX в. проходила в условиях нелиберального государства и нелиберального общества. В ней допустимо искать лишь общую или преимущественную либеральную направленность, при заведомом наличии черт, противоречивших либеральной «классике». Вероятно, наиболее адекватным для характеристики деятельности бывших членов тайных обществ в эпоху Николая I следует признать понятие либерально-консервативного синтеза. Принципиально важным представляется уже тот результат, что в процессе исследования не было выяв-

лено фактов, недвусмысленно свидетельствующих в пользу перехода кого-либо из декабристов в стан реакционеров и крепостников.

Политический курс Николая I был проявлением нелинейности, но не остановки модернизационного процесса в России. Наряду с проявлением самостоятельной политической роли разночинцев, развитием общественного движения и элементов гражданского общества важнейшей предпосылкой будущей либерализации стало укрепление «либеральной партии» в среде высшей бюрократии. Продолжившие государственную службу декабристы, сторонники не революционного, а либерально-реформаторского пути преобразований, обеспечили преемственность от программных установок тайных обществ до законодательных инициатив либеральной бюрократии. «Политика есть медленное бурение твердых пластов, проводимое одновременно со страстью и холодным глазомером, — писал Макс Вебер. — Мысль, в общем-то, правильная, и весь исторический опыт подтверждает, что возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному»60. На невозможное покусились участники революционного действа в декабре 1825 г. Их уцелевшим и сделавшим карьеру товарищам выпало на долю постижение искусства политического компромисса, «медленное бурение твердых пластов» авторитарного режима и крепостничества.

60 Вебер М Избранные произведения — М , 1990 - С 706

37

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Монографии

1. Шкерин В.А. Генерал Глинка Личность и эпоха — Екатеринбург: УрО РАН, 1998. — 345 с ; 2-е изд , испр. и доп Екатеринбург. Банк культурной информации, 2006. — 240 с ; 3-е изд , доп Екатеринбург Банк культурной информации, 2008. — 228 с.

2. Шкерин В.А. От тайного общества до Святейшего Синода: Декабрист С.Д Нечаев. - Екатеринбург: Изд-во Урал ун-та, 2005 — 421 с.

3. Шкерин В А. Декабристы на государственной службе в эпоху Николая I - Екатеринбург: УрО РАН, 2008. - 392 с

Статьи, опубликованные в ведущих научных рецензируемых журналах

1. Шкерин В.А. Государственное управление уральским горнозаводским регионом в XVIII — первой половине XIX в. // Уральский исторический вестник — № 3: Региональное развитие России. — Екатеринбург, 1996. — С. 70-79.

2. Шкерин В А. Идея свободы в контексте российской модернизации XVIII — первой половины XIX в // Уральский исторический вестник. — N° 5-6 - Екатеринбург, 2000. - С 247-259

3. Шкерин В.А. Горный город оазис свободы или цитадель крепостничества? // Родина российский исторический иллюстрированный журнал. - 2003 - № 8 - С 104-106

4. Шкерин В.А В.А Перовский, В А. Глинка и развитие системы народного образования на Урале // Известия Уральского государственного университета. — № 34. — Сер ■ Проблемы образования, науки и культуры. — Вып 17. - Екатеринбург, 2005 - С. 56-62

5 Шкерин В А Об авторстве записки о Кыштымском восстании 1822— 1823 годов // Вопросы истории - 2005 - № 10. - С. 174-175

6. Шкерин В.А. Государство и экономика* ведомственные противоречия в управлении Уральским горнозаводским регионом в XVII — первой половине XIX в // Уральский исторический вестник — № 10—11 — Екатеринбург, 2005. - С 14-24

7. Шкерин В А Бывшие члены тайных обществ декабристов и крестьянское движение в России в 1830— 1840-е гг. // Известия Уральского государственного университета. — № 39. — Сер/ Гуманитарные науки — Вып. 10. — Екатеринбург, 2005. - С. 87-96.

8. Шкерин В.А. «Драгоценные заблуждения», декабрист С Д. Нечаев о старообрядчестве и сектантстве // Вестник Российского университета дружбы народов — Сер • История России. — М , 2006 — № 1 (5) — С 24-36.

9. Шкерин В А «Каких ужасов был я свидетель в Персии1» // Родина-российский исторический журнал — 2007 — № 2. — С 45—48

10. Шкерин В А. Генерал В А Глинка и военное производство на горных заводах Урала в 1830—1850-х гг. // Уральский исторический вестник. — № 16 - 2007. - С. 45-50.

11. Шкерин В А. Исследователь старообрядчества и сектантства С Д. Нечаев и его агенты // Уральский исторический вестник. — № 17. — 2007. - С. 22-27.

12 Шкерин В А Русские шпицрутены для прусского дезертира//Уральский исторический вестник. — 2008 — № 1 (18). — С 126—128.

13. Шкерин В А Об исследованиях по истории декабристского движения // Отечественная история. — 2008. — № 3. — С. 123-125

14. Шкерин В А Просвещенный министр или вор-аристократ? // Уральский исторический вестник. 2008 — № 3 (20). — С. 122—127.

15. Шкерин В А Грех с девкой Греховой // Родина российский исторический журнал — 2009. — № 1. — С. 40—41

16. Шкерин В А Кавказские воды. Сезон 1832 года // Родина российский исторический журнал. — 2009. — № 6. — С 116—117.

Статьи и материалы докладов

1. Шкерин В.А. «Странный генерал» Глинка и пушки для Севастополя // Урал: литературно-художественный и общественно-политический журнал. - 1988. - № 9 - С. 157-159.

* 2 Шкерин В А. Палач декабристов на Урале // Уральский следопыт литературно-художественный, научно-популярный ежемесячный журнал. — 1990 - № 6. - С 54-55

3 Шкерин В А. Заговор, которого не было (екатеринбургские пожары 1839 г история и историография) // Археография и источниковедение истории России периода феодализма, мат-лы науч конф. студентов и молодых ученых Свердловск, 22—24 мая 1991 г. — Свердловск, 1991 — С. 72-74.

4. Шкерин В А. Кто виноват7 (Ревдинское восстание 1841 года и высшая уральская горная администрация) // Уральский областник историко-литературный альманах. — Вып 4 Евразийская проблема и Урал — Екатеринбург Изд-во Урал ун-та, 1994 — С 38—46

5. Шкерин В А Закрытие старообрядческих часовен в Нижне-Тагильском заводском округе в 30—40-е годы XIX века // Религия и церковь в Сибири сб науч ст. и документальных мат-лов / Тюмен гос ун-т, Тюмен обл. об-во русской культуры — Вып 8 — Тюмень- РУТРА, 1995 — С 94—102

6. Шкерин В А Деятельность В А. Глинки по развитию системы народного образования на горнозаводском Урале в 1830—50 гг. // Русская духовная культура Западной Сибири и Урала (проблемы филологии, истории, образования)- сб. науч тр / Тюмен гос ун-т, Тюмен обл об-во русской культуры - Т II. - Тюмень, 1995 - С 289-298

7. Шкерин В.А. «Бог и царь» заводского Урала (В.А. Глинка) // Очерки истории Урала. — Вып.1 Город Екатеринбург. — Екатеринбург Банк культурной информации, 1996. С 59—77; 2-е изд. Екатеринбург Банк культурной информации, 1996. — С 75—96, 3-е изд. Урал литературно-художественный и публицистический журнал — 1996 — № 5—6 — С 184-194

8. Шкерин В.А Боевой путь генерала В.А. Глинки // Первые уральские военно-исторические чтения мат-лы регион, науч. конф., Екатеринбург, 14 ноября 1996 г / Урал гос ун-т — Екатеринбург, 1997. — С 55—56

9. Шкерин В А. Кюхельбекер и Глинка // Урал литературно-художественный и публицистический журнал. — 1997. — № 4 — С. 182—185.

10. Шкерин В А Победа после поражения? (К вопросу о пересмотре значения движения декабристов) // Урал в прошлом и настоящем- мат-лы науч. конф., Екатеринбург, 24—25 февраля 1998 г / Ин-т истории и археологии УрО РАН. — Екатеринбург. НИСО УрО РАН, Банк культурной информации, 1998. - Ч. I. - С 369-372.

11 Шкерин В А. Сибирский друг декабристов в Екатеринбурге (А.И. Арсеньев) // Екатеринбург — вчера, сегодня, завтра, мат-лы науч -практ. конф , посвященной 275-летию города, Екатеринбург, 21—22 апреля 1998 г. / Ин-т истории и археологии УрО РАН, Урал. гос. ун-т — Екатеринбург, 1998. - Ч. II. - С 214-217.

12. Шкерин В.А. «Как не стыдно тебе, Наркис Константинович?». К вопросу о взаимоотношениях H К. Чупина и В.А. Глинки // Первые Чупинские краеведческие чтения- мат-лы регион науч.-практ. конф., Екатеринбург, 7— 8 февраля 2001 г. / Ин-т истории и археологии УрО РАН, Свердловск обл. науч биб-ка. — Екатеринбург, 2001 — С. 38—41.

13. Шкерин В.А. «Кругосветный моряк» Федор Вишневский на Урале // Туризм Уральского региона проблемы, привлекательность, перспективы, технологии мат-лы международ науч -практ. конф. под эгидой ЮНЕСКО / Урал, ин-т туризма — филиал Росс международ акад туризма — T. IV. — Екатеринбург: Изд-во Урал ун-та, 2003. — С. 164—170.

14 Шкерин В А. Декабрист С Д Нечаев о моральном облике уральского православного духовенства // Пятые Татищевские чтения, мат-лы регион. науч.-практ конф., Екатеринбург, 22—23 апреля 2004 г / Ин-т истории и археологии УрО РАН; Урал, гос ун-т. — Екатеринбург- Банк культурной информации, 2004. - С 202-206

15. Шкерин В А Встреча декабристов С Д. Нечаева и МИ Пущина в Екатеринбурге // Пятые Татищевские чтения, мат-лы регион науч.-практ. конф., Екатеринбург, 22—23 апреля 2004 г. / Ин-т истории и археологии УрО РАН, Урал гос ун-т. — Екатеринбург. Банк культурной информации, 2004. - С. 396-374

16. Шкерин В А Поездка декабриста С.Д Нечаева в Верхнее Прикамье // Культурный туризм и инновационные музейные технологии мат-лы про-ектно-аналитического семинара, Соликамск, 1—2 ноября 2004 г. / Перм

roc ин-т искусства и культуры, Соликамск краевед музей — Соликамск, 2004. - С. 58-60

17. Шкерин В А. Уральский вояж декабриста СД Нечаева // Вестник Уральского института туризма сб. науч тр / Урал, ин-т туризма — филиал Росс, международ акад туризма. — Екатеринбург. Изд-во Урал, ун-та, 2004.

- Вып. 3. - С. 180-191.

18. Шкерин В А Романтическое путешествие поэта-декабриста С Д. Нечаева в «полуденную Россию» // Туризм и культура: пути взаимодействия мат-лы международ науч.-практ. конф, Екатеринбург, 67 апреля

2005 г. / Урал, ин-т туризма — филиал Росс международ, акад туризма — Екатеринбург Банк культурной информации, 2005 — С 132—147.

19. Шкерин В А Обер-прокурор Святейшего Синода С Д. Нечаев и учреждение Екатеринбургского викариатства // История православия на Урале мат-лы церковно-историч конф , Екатеринбург, 29—30 ноября 2005 г / Ин-т истории и археологии УрО РАН, Росс, гос профессионально-педагогический ун-т., Урал. отд. Росс, акад образования — Екатеринбург, 2005.

- С. 302-304

20 Шкерин В А. Екатеринбург в путевых дневниках декабриста С Д Нечаева // Туризм и гостиничный бизнес мат-лы науч -практ. конф., Екатеринбург, 9—10 ноября 2005 г / Урал ин-т туризма — филиал Росс международ, акад туризма. — Екатеринбург. Банк культурной информации, 2006. - С. 128-132 -

21. Шкерин В А Глинки и горнозаводской Урал // Шестые Татищевс-кие чтения мат-лы регион, науч -практ. конф , Екатеринбург, 20—21 апреля

2006 г / Ин-т истории и археологии УрО РАН; Урал, гос ун-т — Екатеринбург: Изд-во Урал ун-та, 2006. - Т 2 - С. 192-197

22. Шкерин В.А Заводчик И О Сухозанет, государственные сановники и рабочий вопрос в крепостную эпоху // Промышленная политика в стратегии российских модернизаций XVIII—XXI вв мат-лы международ науч. конф / Ин-т истории и археологии УрО РАН. — Екатеринбург, 2006. — С. 174—177.

23. Шкерин В.А. Глинки // Веси Литературно-художественный, истори-ко-краеведческий журнал. — 2006 — № 8 — С 66—71.

24. Шкерин В.А. Борьба горных и губернских властей за контроль над городом Екатеринбургом в первой половине XIX столетия // Мат-лы межрегион. науч -практ конф «Административно-территориальные реформы в России. К 225-летию учреждения Пермского наместничества» (Дополнение) / ГОУ «Гос. архив Пермск. обл », ГОУ «Гос общественно-политический архив Пермск обл.» — Пермь- Пушка, 2006. — С 73—76

25. Шкерин В А Подача прошения Цесаревичу Александру Николаевичу уральскими казаками в 1837 г. // Десятые Романовские чтения мат-лы науч конф., Екатеринбург, 17—19 июля 2007 г / Свердловск обл краевед, музей — Екатеринбург, 2007 — С. 46—50

26. Шкерин В А. Специфика деятельности органов государственной безопасности Российской империи на примере «дела петрашевцев» // Про-

блемы безопасности общества, государства и личности сб. науч. тр. / Урал, филиал Акад проблем безопасности, обороны и правопорядка. — Вып 1

- Екатеринбург ГОУ ВПО УГТУ-УПИ, 2007 - С 56-71.

27. Шкерин В А Уральские старообрядцы глазами декабриста С Д Нечаева // Образ Урала в документах и литературных произведениях (от древности до конца XIX в ). - Екатеринбург. Сократ, 2007. - С. 150-185.

28. Шкерин ВАК вопросу о масонской странице в биографии генерала

B.А. Глинки // Седьмые Татищевские чтения мат-лы регион науч.-практ. конф Екатеринбург, 17—18 апреля 2008 г. / Ин-т истории и археологии УрО РАН, Урал, гос ун-т. - Екатеринбург Изд-во Урал, ун-та, 2008. -С 559-567.

29. Шкерин В.А Путешествие цесаревича Александра по России в 1837 г курганский эпизод // Вестник Уральского института туризма, сб науч тр / Урал, ин-т туризма — филиал Росс, международ акад туризма — Вып. 5

- Екатеринбург: Банк культурной информации, 2008 — С 155-162

30. Шкерин В А Деятельность оренбургского губернатора В.А Перовского по обеспечению безопасности азиатской границы России в 1830— 1850-е гг. // Проблемы безопасности общества, государства и личности сб. науч. тр. / Региональное отд. Акад проблем безопасности, обороны и правопорядка. — Вып. 2 — Екатеринбург Изд-во УГТУ—УПИ, 2007. —

C. 92-103.

31. Шкерин В А. «Жертва вечерняя»: кто и зачем сфабриковал дело петрашевцев7 // Россия и мир* панорама исторического развития сб. науч ст, посвященный 70-летия исторического факультета Уральского государственного университета им. А.М Горького / Урал гос ун-т. — Екатеринбург: НПМП «Волот», 2008. - С. 309-316.

32 Шкерин В.А. Бывшие участники движения декабристов и развитие системы народного образования на Урале в эпоху Николая I // Государство и развитие образования в России XVIII—XX вв.. политика, институты, личности: Мат-лы XIII Всеросс науч -практ конф. Москва, РУДН, 14—15 мая 2009 г. / Российский ун-т дружбы народов - М.. РУДН, 2009 - С 244-250.

Подписано в печать 29.09.2009. Формат 60x84 '/. Печ. л. 2,4. Уч.-изд. 1,9. Тираж 100 экз.

Банк культурной информации. 620026, Екатеринбург, ул. РЛюксембург, 56 Тел /факс +7(343) 251-65-26. Отпечатано в издательстве.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Шкерин, Владимир Анатольевич

Введение

Оглавление

Глава 1. Историография и источники

1.1. Историография.

1.2. Источники.

Глава 2. Избежавшие наказания и репрессированные декабристы

2.1. Служебные карьеры освобожденных от наказания и необнаруженных следствием декабристов.

2.2. Взаимоотношения избежавших наказания и репрессированных декабристов.

Глава 3. Декабристы и общественно-политические движения

3.1. Декабристы под подозрением в принадлежности к тайным обществам в 1826-1837 гг.

3.2. Деятельность JI.A. Перовского по созданию сыскной полиции МВД и дело петрашевцев.

3.3. Политические процессы 1849—1850 гг. в свете межведомственной конкуренции МВД и III отделения Собственной его императорского величества канцелярии.

Глава 4. Либеральное реформаторство декабристов и социальный протест

4.1. Реформаторская деятельность декабристов и крестьянское движение

4.2. Казачье движение в Оренбургском крае в период губернаторства В.А. Перовского.

4.3. Деятельность В.А. Глинки на посту главного начальника горных заводов хребта Уральского и рабочее движение.

Глава 5. Отношение декабристов к религиозному инакомыслию

5.1. Деятельность С.Д. Нечаева по изучению и противодействию распространению старообрядчества и сектантства.

5.2. Взаимоотношения В.А. Перовского и В.А. Глинки с уральским старообрядчеством.

5.3. Деятельность JI.A. Перовского по изучению скопчества и по противодействию проникновению в Россию Белокриницкой иерархии.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Шкерин, Владимир Анатольевич

Актуальность темы. События российской истории 1980-1990-х гг. привели к поражению коммунистической доктрины и поставили постсоветское общество перед необходимостью поиска иных мировоззренческих ориентиров. «Кавалерийская атака» либерализма («шоковая терапия», ваучерная приватизация и пр.) имела следствием рост скептических настроений относительно возможностей либеральной модели развития страны. Сомнения по этому поводу высказываются ныне не только противниками, но и приверженцами либерализма. При этом основным аргументом выступает тезис об отсутствии прочных исторических корней либерализма в России, о традиционной авторитарности российского общества, о тоталитарно-коллективистском типе сознания и т. п.1

Имеется, однако, и принципиально иное мнение о том, что причину кризиса российского либерализма следует искать не в отсутствии отечественных либеральных традиций (как в плане общественно-политической мысли, так и в плане политической и политико-административной практики), а в игнорировании их современными либералами. По мнению В.В. Согрина, ориентация исключительно на западные, не адаптированные к российским реалиям образцы, завела современных либералов в дебри «эпигонства и утопизма», а российский либерализм — «в состояние глубокого кризиса, выход

Г) из которого сегодня представляется проблематичным» . В создавшейся ситуации есть доля вины и самих обществоведов. По причинам преимущественно идеологического характера либеральная тематика неизменно оставалась на периферии советского обществоведения. Последних же двух десятилетий оказалось недостаточно, чтобы прийти к согласию по ключевым

1 Рормозер Г. Пути либерализма в России // Полис. — 1993. —№ 1. — С. 33.

2 Согрин В.В. Второе пришествие либерализма в Россию // Отечественная история. — 1997. - № 1. - С.111-112,116. вопросам истории российского либерализма. Таким образом, споры о происхождении, самостоятельности, историческом значении российского либерализма вышли за рамки чисто академического интереса, обретя общественно-политический смысл и актуальность.

Сторонники одной версии (в 1950-е гг. историк-эмигрант В.В. Леонтович, ныне - Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская, A.B. Гоголевский, А.Д. Степанский, М.К. Горшков и др.) полагают, что либерализм пришел в Россию в образе «просвещенного абсолютизма» Екатерины II. Следовательно, интеграция либерализма в многослойную и антиномичную российскую политическую культуру началась еще на этапе его формирования в Западной Европе и Северной Америке . Другая группа исследователей (Ш.М. Левин, В.Ф. Пустарнаков, Б.С. Итенберг и др.) связывает начало «настоящей истории русского либерализма» с подготовкой Великих реформ, а применительно к периоду до середины 1850-х гг. предпочитает говорить о предыстории либерализма4.

Не претендуя на решение большого научного спора, заявим о своей приверженности первой точке зрения. «Укорачивание» истории российского либерализма на том основании, что он не сразу явился в зрелой и к тому же самобытной форме не представляется достаточно обоснованным. Вторая

Леонтович, В.В. История либерализма в России 1762—1914. - М., 1995; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Идейные истоки русского либерализма // Общественные науки и современность. - 1993. — № 3. — С. 124—135; Они же. Либеральные традиции в культурно-историческом опыте России // Свободная мысль. — 1993. - № 15. - С. 67-80; Гоголевский A.B. Очерки истории русского либерализма XIX - начала XX века. - СПб., 1996; Горшков М.К. К вопросу о либерализме в России // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. — М., 1999. - С. 10—14; Степанский А.Д. Институциональная структура русского либерализма (XVIII - начало XX в.) // Там же. - С. 169-184.

4 Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли. Вторая половина XIX — начало XX в. — Л., 1974. — С. 348; Пустарнаков В.Ф. Была ли у русского либерализма своя философия? // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. — М., 1999. - С. 6162; Итенберг Б.С. Некоторые вопросы русского либерализма XIX века // Там же. — С. 495. половина XVIII - первая половина XIX вв. и для западного либерализма составляли период становления. Стоявшие у его истоков А. Смит и И. Кант были современниками Екатерины II и А.Н. Радищева, а Т. Джефферсон, Б. Констан, В. Гумбольдт и А. Токвиль жили в одно время с М.М. Сперанским, Н.С. Мордвиновым и П.Д. Киселевым. Сам термин «либерализм» появился в испанских кортесах лишь в 1812 г., а декабристы уже называли себя «либералистами», осознавали себя таковыми.

Объектом диссертационного исследования являются декабристы, как представители первого российского общественно-политического движения либеральной направленности.

Споры о том, было ли движение декабристов либеральным или революционным, как и рассуждения о двух соответствующих тенденциях в декабризме, представляются нам не вполне адекватными относительно реалий первой половины XIX в. Либерализм, как теория, доктрина, система воззрений, наконец, общественно-политическое течение сопоставим с такими понятиями, как консерватизм, социал-демократизм и пр5. Понятие же революционности (революционаризма) характеризует приверженность резкому, скачкообразному и, как правило, насильственному пути (способу) перехода от одного общественно-политического (государственного) строя к другому. Его логично соотносить с реформаторством, предполагающим проведение преобразований в рамках правового поля и поэтому, как правило, мирно. То есть, говоря о либерализме, мы, прежде всего, имеем в виду концептуальный смысл преобразований, а, говоря о революционности, - их методологию.

Ключевым моментом формирования либерализма, как идейного и общественно-политического течения, было складывание комплекса его фундаментальных положений («твердого ядра»). Таковыми положениями стали: в социальном плане - принцип индивидуальной свободы, терпимость к чужим убеждениям, признание «естественных» неотчуждаемых прав; в

5 Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. — М., 2000. — С. 371-433. политическом - правовое государство и гражданское общество; в экономическом - невмешательство государства в экономику, свободный рынок и конкуренция; в мировоззренческом — признание каждого человека самодостаточным для обеспечения своего материального и духовного благополучия. Идеи, составившие «ядро», оттачивались в трудах философов-просветителей, начиная с середины XVII в., комплексно же впервые были изложены в «Декларации независимости США» 1776 г. и во французской «Декларации прав человека и гражданина» 1789 г.

Великая Французская революция стала апробацией идей классического либерализма, и с осмыслением ее итогов «сборка ядра» была завершена. Революционный террор вступил в непримиримое противоречие с принципами индивидуальной свободы и терпимости к чужим убеждениям. Выход был найден в пополнении «ядра» еще одним основополагающим принципом: предпочтение эволюционно-реформистских преобразований революционным методам. Но в эпоху декабристской конспирации, по свидетельству Д.И. Завалишина, «слова "либерал" и "революционер" были . синонимами» и «либеральное и революционное начало . считали нераздельными»6. Так же и лидер «южан» П.И. Пестель говорил на следствии о декабристских организациях, как о «политических обществах с либеральными намерениями», не умаляя, а даже преумножая революционность своих товарищей7. И барон А.Е. Розен писал в мемуарах о действиях «заговорщиков и мятежников 1825 года», как о «первой попытке введения в России западноевропейского о либерализма» .

Если вопрос о характере движения в целом лежит в сугубо политической плоскости, то при определении принадлежности того или иного лица к числу

6 Завалшшш Д. Воспоминания. — М., 2003. - С. 171, 212. Показательно, что, сообщая об этом в своих поздних мемуарах, декабрист уже полагает, что это «происходило от ошибочности понятия о сущности либерализма».

7 Гросул В.Я. Русское общество ХУШ-Х1Х веков. - М., 2003. - С. 132.

8 Розен А.Е. Записки декабриста. — СПб., 2007. — С. 62. декабристов0 мы будем учитывать лишь формальные признаки. Таковыми являются доказанное членство в декабристских обществах и / или участие в вооруженных выступлениях рубежа 1825—1826 гг. «"Декабрист" — это всего лишь факт биографии, — пишет В.М. Бокова. — Все существующие проблемы порождены именно стремлением придать этому понятию идеологический смысл»10. При известной противоречивости такого подхода (исключение идеологической компоненты из понятия «декабрист» при сохранении ее в понятии «декабризм»11), он представляется оптимальным для настоящего исследования. Не вникая в существующие дискуссии, ограничимся для данного же исследования хрестоматийным списком декабристских обществ: Союз спасения (Общество истинных и верных сынов Отечества), Союз благоденствия (Общество «Зеленой лампы»), Северное общество (Общество соединенных и убежденных), Южное общество и Общество соединенных славян.

Предметом изучения настоящей работы является служебная деятельность бывших членов тайных обществ декабристов, занявших в период правления Николая I влиятельные государственные посты.

Для большинства декабристов события 1825-1826 гг. не стали непреодолимым препятствием к продолжению государственной службы. «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам,

9 Этот вопрос также не потерял дискуссионности. См.: Киянская О.И. Южное общество декабристов: Люди и события. - М., 2005. - С. 350-353; Эрлих С.Е. Декабристы «по понятиям» //14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. Вып. И. — СПб.; Кишинев, 2000; Она же. Кого считать декабристом? // 14 декабря 1825 года. — Вып. III. — СПб.; Кишинев, 2000; Рахматулин М.А. Кого считать декабристом? (Историографические заметки) // Империя и либерализм. Сб. эссе. - СПб., 2001.

10 Бокова В.М. «Больной скорее жив, чем мертв» //14 декабря 1825 года. — Вып. IV. — СПб.; Кишинев, 2001. - С. 526.

11 Фельдман Д.М. Терминология власти. — М., 2006. — С. 465; Он же. Декабристоведение сегодня: терминология, идеология, методология // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы. - М., 2008. — С. 680-681. прикосновенным к делу, произведенному Высочайше утвержденною 17-го декабря 1825-го года Следственною комиссиею» содержит 579 имен. Половину из них - 289 человек - составили те, чья вина в той или иной степени была доказана. Из их числа 5 человек были казнены, 88 — сосланы на каторгу, 18 — на поселение, 1 - на жительство в Сибирь, 4 отданы в крепостные работы, 4 высланы за границу, 15 разжалованы в солдаты и 124 переведены в другие полки и места службы, отданы под надзор полиции. Судьба 9 человек осталась без определения, а 21 человек умер до или во время проведения следствия. Лица, причисленные ко второй половине, — 290 человек - были признаны чистыми от всяких подозрений. В их числе 34 человека, подвергшихся арестам и освобожденных «с очистительными аттестатами», и 120 человек, сведения о которых следователи оставили «без внимания»12.

Совмещая необходимое с возможным, ограничим внимание тринадцатью персонажами, в число которых вошли: министр внутренних дел и министр уделов, управляющий Кабинетом и Академией художеств граф JI.A. Перовский; воспитатель цесаревича, санкт-петербургский генерал-губернатор и член Государственного совета генерал от инфантерии A.A. Кавелин; прибалтийский генерал-губернатор и генерал-адъютант светлейший князь A.A. Суворов-Рымникский; оренбургский и самарский генерал-губернатор и генерал-адъютант В.А. Перовский; командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютант П.Х. Граббе; варшавский и казанский военный губернатор генерал от инфантерии С.П. Шипов; главный начальник горных заводов хребта Уральского генерал от артиллерии В.А. Глинка; начальник штаба военно-учебных заведений генерал-адъютант и генерал-лейтенант Я.И. Ростовцев; обер-прокурор Святейшего Синода и сенатор тайный советник С.Д. Нечаев; директор Департамента податей и сборов и сенатор генерал-лейтенант М.Н. Муравьев; оренбургский военный губернатор и сенатор генерал от инфантерии В.А. Обручев; начальник штаба Отдельного

Декабристы: Биографический справочник. — М., 1988. — С. 403.

Кавказского корпуса генерал-майор В.Д. Вольховский; командир лейб-гвардии Гренадерского полка генерал-майор И.П. Шипов.

Целью исследования является оценка служебной деятельности бывших членов тайных обществ декабристов, занявших влиятельные государственные посты в период правления Николая I, с точки зрения соответствия идеалам и требованиям либерально-реформаторской программы декабристов.

Для достижения поставленной цели были определены следующие конкретные задачи: дать обзорное описание служебных карьер высокопоставленных сановников, имевших опыт участия в тайных обществах декабристов; изучить вклад продолживших службу декабристов в разработку и реализацию внутриполитического курса российского государства и, особенно, в инициирование и реализацию либерально ориентированных законодательных и управленческих нововведений; выяснить характер взаимоотношений продолживших службу декабристов с репрессированными сочленами по тайным обществам; исследовать отношение продолживших службу декабристов как к новым оппозиционным общественно-политическим движениям, так и к протестным выступлениям народных масс; оценить позицию продолживших службу декабристов по вопросам свободы вероисповедания и религиозного инакомыслия.

Хронологические рамки исследования фактически уже названы — это время правления императора Николая I, т. е. период с декабря 1825 г. по февраль 1855 г. Для большинства декабристов это было время зрелости, а для продолживших службу — еще и время достижения наивысших результатов карьерного роста. Одновременно в истории страны указанный период стал максимально неблагоприятным для деятельности либерально ориентированных политиков (по сравнению с предшествующим и последующим царствованиями Александра I и Александра II). С известной долей условности для такого рода обобщений можно сказать, что суть политического курса Николая I свелась к отсрочке кардинальных и широкомасштабных либеральных преобразований путем реализации частичных реформ и ужесточения режима.

География исследования также представляется очевидной: это вся территория Российской империи в границах второй четверти XIX в. Достаточным основанием для столь смелого заявления служит уже тот факт, что среди николаевских сановников с декабристским прошлым были министры, директоры департаментов и сенаторы, компетенция которых распространялась на всю имперскую территорию.

Методология исследования. Методологической основой исследования станут подходы, свойственные модернизационной парадигме.

Переход от традиционного общества к индустриальному, в Западной Европе и в странах европейской «полупериферии» (Российской и Оттоманской империях, Прусском и Польском королевствах и пр.) развивался по различным сценариям. В Западной Европе такой переход начался в XVI в. и представлял собой спонтанное и комплексное изменение всех сфер общественной жизни: экономической, политической, социальной и культурной. Истоки процесса лежали в логике развития самого общества, стремившегося к более полному удовлетворению своих материальных и духовных потребностей. Роль государства не была определяющей и, в конечном счете, сводилась к приспособлению к менявшимся реалиям общественной жизни. В тех случаях, когда государство не справлялось с этой задачей, общество протестовало, корректируя правительственную политику и даже меняя политический строй. Модернизация носила характер постепенного и длительного поиска никем прежде не пройденного, оригинального пути развития.

Отставшие в развитии страны европейской «полупериферии» оказались перед дилеммой: проведение своей модернизации (вторичной и подражательной по отношению к Западной Европе) или превращение в контролируемый извне источник сырья для европейского рынка (т. е. в «звено» чужого модернизационного процесса). Вариант постепенной модернизации по соседству с Западной Европой был безвозвратно потерян. В Польше процесс пошел без определяющей роли государства, что, казалось бы, роднило польскую модернизацию с западноевропейской. В результате центробежные силы в лице ориентированных на западный рынок магнатов и компрадоров подорвали могущество монархии и вызвали крах польской государственности. На фоне этой катастрофы более успешным выглядел опыт России, Пруссии и Турции, в которых вдохновителем, идеологом и руководителем модернизации выступило государство. Однако это было лишь меньшее из двух зол.

Объективно модернизация осуществлялась в интересах всего российского общества, но ни один из общественных слоев еще не воспринимал ее, как осознанную необходимость. Изначально российское общество в модернизации — элемент страдательный, вынужденный приспосабливаться к процессу, искать в нем свое место. Если в передовых странах Западной Европы модернизационный процесс сопровождался постепенным формированием гражданского общества (в известном смысле — антипода государства), то в России государство становилось все более самодостаточным политико-административным субъектом. Бюрократия обретала статус и функции волеобразующего политического института, формировалось бюрократическое государство.

Этой авторитарной тенденции, вызванной не собственно модернизацией, но попыткой согласовать ее с российскими реалиями, противостояла иная, являвшая собой сущностный признак модернизационного процесса — тенденция либерализации, расширения и укрепления индивидуальной свободы. Британская индустриальная революция второй половины XVIII в. убедила европейцев в том, что труд наемного работника эффективнее, чем труд подневольный. Свобода соединилась с экономической выгодой — perpetuum mobile формировавшегося буржуазного общества.

Благодаря трудам британских и французских философов-просветителей ХУП-ХУШ вв. свобода также стала ассоциироваться с демократией — властью народа. Великая французская революция стала для современников реализацией демократической идеи (превращением ее в социальное движение и политический режим) и одновременно — разоблачением ее несостоятельности, демонстрацией тождества реальной демократии и охлократии. Согласно самым смелым оценкам, реабилитация терминов «демократия» и «демократы»

1 о началась в Северной Америке не ранее 1828 г. В Европе она произошла еще позднее: после выхода в свет книги А. Токвиля «Демократия в Америке» (1т.— 1835 г., II т. - 1840 г.)14. Но до этого момента европейская общественная мысль пережила затруднительное положение: свобода была осознана как требование не только морального, но и экономического порядка, а демократия оказалась скомпрометирована. Выход был найден в дальнейшем развитии концепции либерализма, а именно в отказе от революционных методов в пользу эволюционно-реформистских преобразований. Для стран «полупериферии» вопрос приятия либерализма стал критерием «глубины модернизационного эффекта», показывающим, «копирует ли модернизация внешние -материальные, технологические, институциональные — проявления европейской цивилизации, или она нацелена на освоение ее глубинных социокультурных механизмов»15.

Методологически важными для данного исследования представляются и концептуальные подходы «новой биографической» или «персональной истории». «Отличие этого направления исследований от привычного жанра историй из "жизни замечательных людей" и так называемых исторических портретов, - пишет Л.П. Репина, — состоит в том, что в нем личная жизнь и

1Ч

Ильин М.В., Мельвиль А.Ю., Федоров Ю.Е. Демократия и демократизация // Полис. -1996.-№5.-С. 151.

14 Токвиль А. Демократия в Америке. — М., 1992.

15 Зубков К.И. Модернизация, либерализм и русская консервативная мысль // Уральский исторический вестник. № 2. - Екатеринбург, 1995. — С. 15. судьбы отдельных исторических индивидов, формирование и развитие их внутреннего мира, "следы" их деятельности в разномасштабных промежутках пространства и времени выступают одновременно как стратегическая цель исследования и как адекватное средство познания включающего их и творимого ими исторического социума и таким образом используются для прояснения социального контекста, а не наоборот, как это практикуется в традиционных исторических биографиях»16.

Познание контекста через личность роднит «новую биографическую историю» с «историко-политической антропологией» или «антропологическим анализом политики». Говоря об особенностях последнего, Н.Ш. Коллман подчеркивает, что оно «фиксирует внимание на отношениях между индивидами и группировками, а не на классах или политических институтах»17. Но, как это было убедительно доказано работами и самой Коллман, и иных западных исследователей, анализ отношений индивидов и группировок, часто отношений неформальных, может внести существенные корректировки в представления о

1 52 функционировании государственного механизма в целом .

Историография движения декабристов, в силу ограниченного и в подавляющем большинстве поименно известного круга участников, традиционно отличается повышенным вниманием к персональным биографиям. Достижение цели нашего исследования сводится к анализу деятельности наиболее выдающихся из числа продолживших службу декабристов с

16 Репина Л.П. «Персональная история»: биография как средство исторического познания // Казус: индивидуальное и уникальное в истории. 1999. — М., 1999. — Вып. 2. — С. 78; Она же. От «истории одной жизни» к «персональной истории» // История через личность: историческая биография сегодня. — М., 2005. - С. 56.

17

Цит. по: Кром М.М. Историческая антропология. - СПб., 2004. — С. 103.

18 Коллман Н. Боярские роды и отношения при дворе // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. — Самара, 2001. - С. 172-202; Хеншелл Н. Миф абсолютизма: Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии Нового времени. — СПб., 2003. последующим определением типических черт, связанных с былым членством в тайных обществах и обусловленных влиянием либеральных идей. Таким образом, применяемый исследовательский метод можно назвать когортно-биографическим. История либерализма будет рассмотрена как история носителей либеральных взглядов, а не как история отвлеченного понятия.

Оценка деятельности персонажей второй четверти XIX в. с помощью критериев некого абстрактного либерализма, тем более его современных моделей, противоречила бы принципу историзма. Наиболее полное концептуальное выражение либерально-реформаторская программа декабристов получила в «Законоположении Союза благоденствия», более известном как «Зеленая книга»19. Использование этого документа для своего рода тестирования позднейшей деятельности интересующих нас лиц тем более правомерно, что большинство их прекратило формальное членство в обществах не позднее 1821 г., т. е. времени роспуска Союза благоденствия.

Научная новизна исследования. Еще относительно недавно разговор о новизне декабристоведческих исследований представлялся малоубедительным. В советский период декабристоведение находилось в очевидном фаворе, породив, по признаншо свого непререкаемого лидера академика М.В. Нечкиной, «поистине огромную» литературу . Согласно подсчетам С.Е. Эрлиха, за этот период вышли в свет свыше 400 монографий и научно-популярных книг и гу 1 более 200 сборников статей, было защищено порядка 150 диссертаций . Движение декабристов в этих работах рассматривалось исключительно в русле революционной традиции, а его участники, соответственно, как «первые русские революционеры». Либерализму в таком контексте отводилась роль

19 Законоположение Союза Благоденствия // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. В 3-х т. - М., 1951. - Т. 1. - С. 239-276.

20 Нечкина М.В. Движение декабристов. — М., 1955. — Т. 1. — С. 5.

21 Эрлих С.Е. Мифологические предпосылки отечественного декабристоведения (постановка проблемы) //14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. — СПб.; Кишинев, 2001. — Вып. IV. — С. 563. препятствия, помехи на пути развития дворянской революционности — и только. Данная парадигма обернулась кризисом декабристоведения в первое же постсоветское десятилетие: интерес общества в целом и научного сообщества в частности к революционной тематике заметно спал, а с либерализмом движение декабристов не соотносилось. Оздоровление ситуации началось с конца 1990-х гг., когда декабристоведение, избавившись от внимания властей, а вместе с ним и от идеологических шаблонов, стало развиваться, повинуясь логике лишь научного интереса.

В литературе советского периода типичная судьба декабриста делилась на два периода: до восстания 1825 г. (становление революционного мировоззрения и собственно революционная деятельность) и после (каторга и ссылка). Данная схема правомерна, но только относительно представителей радикального крыла движения. Избежавшие наказания декабристы лишь недавно стали предметом монографического исследования . До сего времени участники движения, сделавшие карьеру в «свинцовую эпоху» Николая I, либо совсем не привлекали внимания историков, либо их историографические образы двоились (в одних работах - декабристы, в других - царские сановники). Настоящее исследование - первая попытка проанализировать влияние идеологии тайных обществ декабристов на формирование политических взглядов российской бюрократии второй четверти XIX в.

Ракурс, заданный темой исследования, позволяет раскрыть новые грани в исторической реальности, получить порой ожидаемые, порой неожиданные ответы на ряд конкретных вопросов. В частности, были собраны воедино и проанализированы случаи помощи избежавших наказания декабристов репрессированным товарищам; выявлена роль бывших членов декабристских обществ в делах петрашевцев, славянофилов, «пензенских коммунистов», в иных политических процессах 1848-1855 гг.; создана целостная картина

22 Ильин П.В. Новое о декабристах: Прощенные, оправданные и необнаруженные участники тайных обществ и военных выступлений 1825-1826 гг. — СПб., 2004. деятельности министра внутренних дел JI.A. Перовского по ослаблению крепостного права в России (более частный вариант — подобная же деятельность главного начальника уральских горных заводов В.А. Глинки на вверенной его управлению территории); проанализированы просветительские подходы к религиозной политике синодального обер-прокурора С. Д. Нечаева.

Источниками для проведения исследования служили не только крупные массивы опубликованных документов, но и впервые введенные в научный оборот архивные документы, среди которых: проект министра JI.A. Перовского «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской»; серия записок С.Д. Нечаева о старообрядчестве и сектантстве; служебная документация начальника заводов В.А. Глинки; записка неизвестного автора «Неповиновение, бывшее на Урале в Ревдинском полковника Демидова заводе в 1841 году»; записка историка Н.К. Чупина «Обзор важнейших предметов деятельности генерала Глинки в бытность его главным начальником горных заводов уральских»; биографическая записка В.Н. Мамышева о князе A.A. Суворове; личные документы декабристов A.A. Кавелина, JI.A. Перовского, С.Д. Нечаева, В.А. Глинки, Ф.Н. Глинки.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите Отделением истории Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук. По теме диссертации автором было издано три монографии. Первой стала монография «Генерал Глинка: Личность и эпоха», выдержавшая три издания (1-е изд. - Екатеринбург: УрО РАН, 1998; 2-е изд., испр. и доп. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2006; 3-е изд., доп. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2008). Вторая монография также написана в биографическом жанре: «От тайного общества до Святейшего Синода: Декабрист С.Д. Нечаев» (Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2005). Наконец, основные положения, результаты и выводы диссертации нашли отражение в монографии «Декабристы на государственной службе в эпоху Николая I» (Екатеринбург: УрО РАН, 2008). По теме диссертационного исследования имеется 16 публикаций автора в ведущих рецензируемых научных журналах, входящих в перечень ВАК, и 32 публикации в региональных и федеральных изданиях. Общий объем публикаций составил свыше 105 п. л. (не считая переизданий). Результаты исследования были изложены и обсуждены на международных, всероссийских и региональных конференциях в Москве, Екатеринбурге и Перми. В 1997 г. первые результаты исследования получили поддержку в виде индивидуального гранта Московского общественного научного фонда и Фонда Форда (США) «Либеральная бюрократия на периферии Российской империи (1826-1855 гг.)».

Практическая значимость. Результаты исследования и введенные в научный оборот факты могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по политической истории России и при разработке соответствующих вузовских лекционных курсов.

Структура работы.

Исследование состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Декабристы на государственной службе в период правления Николая 1"

Заключение

Соответствовала ли служебная деятельность бывших членов тайных обществ, занявших влиятельные государственные посты во второй четверти XIX в., либерально-реформаторской программе декабристов? Анализ деятельности ряда сановников, вышедших из декабристских обществ, и оценка ее с точки зрения идеалов, канонов и требований «Законоположения Союза благоденствия» позволяют говорить о частичном соответствии.

Так, не вызывает сомнений либеральная направленность инициатив министра внутренних дел Л.А. Перовского по регламентации отношений помещиков со своими крепостными. Министр недвусмысленно указывал, что конечной целью такой регламентации должна стать полная отмена крепостного права. Его попытки запретить зачисление земледельцев в дворню основывалась на посылке, что крестьянин крепок земле, а не хозяину, что человек не может быть собственностью другого человека. По инициативе Л.А. Перовского был принят закон от 12 июня 1844 г. о порядке освобождения помещиками дворовых людей. Его записка «Об уничтожении крепостного состояния в России» 1846 г. предлагала начать с определения крестьянских повинностей инвентарями, с признания за крепостными права на движимое и недвижимое имущество, с запрета продажи крестьян без земли и опять же прекращения переводов земледельцев в дворовые. Записка «Правила для употребления помещичьих имений в губерниях Киевской, Подольской и Волынской» 1847 г. вновь поднимала вопрос об определении крестьянских повинностей инвентарями не только в указанных губерниях, но и по всей стране.

Опыт прибалтийских губерний показал, что безземельное освобождение крестьян порождает новые вариации их несвободы. Появившееся и получившее силу закона при содействии Л.А. Перовского «Лифляндское земельное уложение» 1849 г., регулировало отношения между землевладельцами-помещиками и безземельными арендаторами. Ради того, чтобы обеспечить крестьян ссудами для приобретения в собственность земельных участков, был учрежден Крестьянский банк. В 1853 г. JI.A. Перовский и A.A. Суворов отстояли от покушений жандармского ведомства право лифляндских крестьян переселяться в иные губернии на свободные земли. Уже в царствование Александра II «Лифляндское земельное уложение» послужило образцом для урегулирования поземельных отношений в Эстляндии и на острове Сааремаа.

Многолетней и последовательной была деятельность главного начальника горных заводов хребта Уральского В.А. Глинки по утверждению верховенства законов в горнозаводском крае. Задачу инвентаризации обязанностей и прав рабочих казенных горных округов выполнили штаты 1847 г., разработанные и принятые по инициативе генерала. Этот документ определил для каждого округа и каждой категории заводских работников объемы работ и оплаты, впервые установил единый срок службы мастеровых и работных людей (35 лет), оговорил их права на последующее получение пенсионов и при необходимости - мест в заводской богадельне. Еще в 1841 г. В.А. Глинка заявил императору о необходимости «ввести во всех частных горных заводах Уральского хребта те же самые насчет содержания людей положения, которые с такою пользою введены уже в заводах казенных». Не получив монаршего согласия в целом, он стал решать проблему по частям: предлагал распространить действие штатов на казенных работников, приданных частным предприятиям; на те горнозаводские округа, хозяева которых не выполняли своих обязательств перед рабочими; добивался передачи таких округов в опекунское управление и казенный присмотр; секвестровал продукцию заводов, дабы вернуть рабочим долги по заработной плате и т. д.

Российская действительность ставила непростые задачи по согласованию неприкосновенности частной собственности одних со свободой других. На помощь приходил принцип, сформулированный Адамом Смитом: права, предоставляемые частной собственностью, не должны использоваться для нарушения прав других людей. Поэтому, например, В.А. Глинка не останавливался перед вмешательством в дела частных заводов и приисков, если их хозяева задолжали рабочим, а JI.A. Перовский одобрял наказание помещиков за доведение крепостных до неповиновения.

Отстаивая права казенных, удельных и крепостных крестьян и рабочих, стремясь изменить законы в их пользу, продолжившие государственную службу декабристы одновременно участвовали в подавлении народных волнений и бунтов. Это был выбор всех либералов, отказавшихся от обращения к стихии народного возмущения со времен Французской революции. «Русский бунт» страшил декабристов еще в период существования тайных обществ. И здесь, пожалуй, не следует особо доверять либеральным декларациям о договорных отношениях между государством и индивидом, нарушение которых дает гражданам право на восстание. Мудрая государственная власть не доводит подданных до бунта. Если же подданные взбунтовались, то, как свидетельствует история, даже самая либеральная власть подавляет бунт или перестанет быть властью.

Свобода человека может быть ограничена только по закону и только в рамках, предусмотренных законом. Этот принцип отстаивали и В.А. Перовский, протестуя против «вязания» A.A. Бестужева в декабре 1825 г., и В.А. Глинка, требовавший в 1845 г. снятия кандалов с крепостных рабочих И.О. Сухозанета, ибо закон «запрещает налагать оковы даже на подсудимых». Недоказанная вина не должна служить основанием лишения свободы. Этим правилом руководствовался A.A. Кавелин, вызволяя из-под стражи помещиков и представителей интеллигенции в Вильно в 1841 г. Так считал В.А. Перовский, требуя в 1850 г., чтобы вторично арестованного петрашевца A.B. Ханыкова, «по неимению к изобличеншо его . ясных и положительных доказательств, учинить на основании узаконения свободным».

Авторитарный режим Николая I не допускал существования легальной политической оппозиции. Сообщение Ф.В. Булгарина об участии С.Д. Нечаева в проекте учреждения «политической газеты "Компас"» объясняется либо тем, что к лету 1827 г. режим еще не успел принять законченные формы, либо тем, что осведомитель III отделения сгустил краски. В любом случае для продолживших государственную службу декабристов откровенная оппозиционность не была характерна. Зато множественны случаи их покровительства подследственным и осужденным товарищам по тайным обществам, петрашевцам, славянофилам, полякам. Наиболее вероятным объяснением здесь являются личные или родственные связи, наконец, просто сострадание. Но порой былые члены декабристских обществ прямо отстаивали свободу политического инакомыслия. Так Я.И. Ростовцев в 1849 г. выступил в защиту фурьеризма Н.Я. Данилевского и тем спас будущего идеолога панславизма от «общей участи со всеми другими подсудимыми».

Само дело петрашевцев оказалось в значительной степени сфабриковано JI.A. Перовским и И.П. Липранди. Они стремились доказать, что раскрыли не «заговор идей», а настоящее тайное антиправительственное общество. Аресты последовали только после загадочного появления P.A. Черносвитова с известием о готовности зауральских крестьян к мятежу. История с петрашевцами не красит Л.А. Перовского, но речь здесь идет о его политической, а не моральной характеристике. Главный организатор провокации И.П. Липранди настаивал, что «с идеями должно бороться не иначе, как также идеями». Иными словами, государственное насилие оправдано, если оно применяется в ответ на насилие революционное. В прочих случаях с оппозицией должно вступать в дискуссию. Вполне либеральная логика.

Такой подход И.П. Липранди с небольшими вариациями демонстрировал не только по отношению к петрашевцам, но и в случае со старообрядцами и сектантами. Так же и В.А. Перовский утверждал, что «искоренению расколов . меры строгости, очевидно, не приносят пользы». И С.Д. Нечаев писал, что «просвещенное человеколюбие при рассмотрении действительного состояния сих религиозных сословий вообще призывает более к великодушному смирению, нежели к строгим взысканиям за драгоценные для них заблуждения». У последнего идея «просвещенного человеколюбия» влекла за собой целую программу ненасильственного противодействия старой вере: дозволение старообрядцам открывать новые приходы и приглашать священников, а священникам официального православия — отправлять у них службы; в антираскольничьей пропаганде перейти от осмеяния к тактичному увещеванию; учить детей старообрядцев в школах, исключив из программы закон божий и т. д. Основными направлениями противодействия «расколам» должны были стать развитие миссионерства, улучшение нравственных качеств и повышение образовательного уровня служителей официального православия.

Даже став обер-прокурором Святейшего Синода, С.Д. Нечаев не преуспел в гонениях на старообрядцев и сектантов. Зато на долю Л.А. и В.А. Перовских, В.А. Глинки выпало отнюдь не рядовое участие в таких акциях. Но и их взаимодействие с «расколами» начиналось с изучения этого его неведомого просвещенным современникам мира, с поисков компромисса с ним. Лишь позднее, очевидно подчиняясь давлению общеимперской политики, они переходили к репрессиям. Показательны попытки В.А. Глинки договориться с екатеринбургскими беглопоповцами в 1837—1838 гг. и его нежелание принимать участие в отчуждении старообрядческих часовен в 1840 г. Синодальный обер-прокурор С.Д. Нечаев добивался от православного духовенства западных губерний большей терпимости в отношении если не католического клира, то хотя бы униатского. Что же касается изначально враждебного отношения Л.А. Перовского к Белокриницкой иерархии, это была реакция на опасную межгосударственную интригу, инициированную староверами. В подобных условиях декабристы неизменно выступали с сугубо государственных позиций: любые внешнеполитические угрозы подлежали безусловному отпору.

Итак, пусть не весь комплекс, но ряд базисных принципов либерализма в административной практике декабристов во второй четверти XIX в. присутствовал. Это и защита прав на личную свободу и собственность, и утверждение обязанности государства такую защиту осуществлять, и уверенность в превосходстве закона над приказом, и частичное признание прав человека на политическое и религиозное инакомыслие, и, наконец, вера в способность разума сыграть важную роль в выборе между порядком и анархией. Из числа лиц, деятельность которых рассматривалась в настоящей работе, это утверждение можно определенно отнести к JI.A. и В.А. Перовским, В.А. Глинке, С.Д. Нечаеву и, вероятно, к A.A. Кавелину. Либерализм князя

A.A. Суворова и Я.И. Ростовцева ярко проявился в начальный период следующего царствования, когда первый на волне студенческих волнений стал столичным генерал-губернатором, а второй посвятил остаток жизни подготовке отмены крепостного права. Рассмотренные факты биографии М.Н. Муравьева характеризуют его как авторитарного администратора, но для понимания, был ли он «либеральным диктатором» или стал консерватором, их недостаточно. Также использованные материалы оставляют открытым вопрос о политических воззрениях В.Д. Вольховского, П.Х. Граббе, братьев С.П. и И.П. Шиповых,

B.А. Обручева.

В эпоху тайных обществ декабристам, связанным с государством лишь воинским долгом, было легче быть либералами, чем впоследствии — на высоких и ответственных постах. Их государственная служба во второй четверти XIX в. проходила в условиях нелиберального государства и нелиберального общества. В ней допустимо искать лишь общую или преимущественную либеральную направленность, при заведомом наличии черт, противоречивших либеральной «классике». Вероятно, наиболее адекватным для характеристики деятельности бывших членов тайных обществ в эпоху Николая I следует признать понятие либерально-консервативного синтеза. Принципиально важным представляется уже тот результат, что в процессе исследования не было выявлено фактов, недвусмысленно свидетельствующих в пользу перехода кого-либо из декабристов в стан реакционеров и крепостников.

Политический курс Николая I был проявлением нелинейности, но не остановки модернизационного процесса в России. Более того: именно неорганичность этого процесса в значительной степени стала причиной того, что «дней Александровых прекрасное начало» сменилось николаевской «свинцовой эпохой»1. В первой четверти XIX в. крепостничество уже вступило в острое противоречие с требованиями развития государства и общества, но дворянство (из числа которого формировалась политическая элита) в массе своей еще не было готово к жертвованию многовековой привилегией на обладание «крещенной собственностью». В условиях отсутствия реальных союзников либеральные инновации монарха грозили обернуться хаосом. Так обещание Александра I удалиться в Варшаву и оттуда прислать указ об отмене крепостного права ужаснуло даже декабристов. С этой точки зрения тридцатилетие правления Николая I представляется историческим этапом, возможно, излишне затянутым во времени, но необходимым для вызревания последующей либеральной эпохи Александра II.

Наряду с проявлением самостоятельной политической роли разночинцев, развитием общественного движения и элементов гражданского общества важнейшей предпосылкой будущей либерализации стало укрепление «либеральной партии» в среде высшей бюрократии. «Первую половину XIX в. в истории русского либерализма можно считать эпохой либеральной л бюрократии», — утверждает А.Д. Степанский . «Во времена Александра I этой либеральной бюрократии было чрезвычайно мало, — отмечает C.B. Мироненко. — В недрах николаевской России, при всей жесткости подавления свободной мысли и запретах на поездки за границу, тем не менее, либеральная бюрократия

1 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России: К обсуждению гипотезы // Полис. — 1998. - № 2. — С. 47; Шубин A.B. Теория исторических периодов, или На сколько лет Россия отстает от Америки // Общественные науки и современность. - 1997. -№ 5. - С. 100-102.

Степанский А.Д. Институциональная структура русского либерализма (XVIII — начало XX в.) // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. — М., 1999. — С. 172. укрепляется, расширяется ее численный состав, и после поражения в Крымской войне она приобретает очень большое влияние. Все реформы, которые называют Великими реформами, проведены благодаря этой либеральной бюрократии»3.

Продолжившие государственную службу декабристы, сторонники не революционного, а либерально-реформаторского пути преобразований, обеспечили преемственность от программных установок тайных обществ до законодательных инициатив либеральной бюрократии. «Политика есть медленное бурение твердых пластов, проводимое одновременно со страстью и холодным глазомером, — писал Макс Вебер. — Мысль, в общем-то, правильная, и весь исторический опыт подтверждает, что возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному»4. На невозможное покусились участники революционного действа в декабре 1825 г. Их уцелевшим и сделавшим карьеру товарищам выпало на долю постижение искусства политического компромисса, «медленное бурение твердых пластов» авторитарного режима и крепостничества.

3 Дискуссия // Империя и либералы. — СПб., 2001. - С. 271.

4 Вебер М. Избранные произведения. — М., 1990. - С.706.

Список научной литературыШкерин, Владимир Анатольевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные источники

2. Российский Государственный исторический архив (РГИА). Ф. 37 (Горный департамент). Оп. 5. Д. 128, 226, 281, 312, 314, 320. Ф. 44 (Штаб Корпуса горных инженеров). Оп. 1. Д. 144, 454; Оп. 2. Д. 145,1207; Оп. 3. Д. 39. Ф. 380 (Корф М.А.). Оп. 1. Д. 55.

3. Ф. 560 (Общая канцелярия министра финансов).1. Оп. 3. Д. 656.1. Ф. 947 (Кавелины).1. Оп. 1.Д. 5, 6, 7,11.1. Ф. 958 (Киселев П.Д.).1. Оп. 1. Д. 686.

4. Ф. 1005 (Нечаев С.Д., Нечаев-Мальцев Ю.С.).

5. Оп. 1. Д. 5,33,35,36,37, 44, 47, 50, 69,81,82, 105, 106, 111, 131, 149.1. Ф. 1021 (Перовские).1. Оп. 1. Д. 96.

6. Ф. 1286 (Департамент полиции исполнительной). Оп. 5. Д. 464.

7. Ф. 1473 (Секретный комитет по делам раскола). Оп. 1. Д. 3.

8. Российский Государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1252 (Абамелек-Лазаревы). Оп. 1. Д. 90. Ф. 1278 (Строгановы). Оп. 2. Д. 4590.

9. Ф. 1288 (Шуваловы). Оп. 1. Д. 2821.

10. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ). Ф. 671 (Николай Николаевич (младший), великий князь).1. Оп. 1. Д. 362:

11. Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 489 (Формулярные списки за 1720-1900 гг.).1. Оп. 1. Д. 7076.

12. Российский Государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 141 (Глинка Ф.Н., Глинка А.П.).

13. Оп.1. Д. 215-а, 546. Ф. 2224 (Тынянов Ю.Н.). Оп.1. Д. 124.

14. Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. 6 (Екатеринбургское духовное правление).1. Оп. 2. Д. 495.

15. Ф. 25 (Главная контора Екатеринбургских казенных горных заводов). Оп. 1. Д. 2462.

16. Ф. 43 (Канцелярия главного начальника Уральских горных заводов).

17. Оп. 1. Д. 63, 65, 101; Оп. 2. Д. 1240, 1552, 1660, 1738; Оп. 3: Д. 7, 8, 25, 55, 57,85, 89, 91, 96, 123, 130, 136, 162, 175.1. Ф. 74 (Коротков Е.Н.).1. Оп. 1. Д. 133.1. Ф. 129 (Чупин Н.К.).1. Оп. 1. Д. 54, 102, 156.

18. Ф. 366 (Исправник Верх-Исетских заводов). Оп. 1. Д. 74.

19. Ф. 593 (Правление Всеволодо-Благодатских золотых приисков). Оп. 1. Д. 278; Оп. 5. Д. 40.

20. Ф. 621 (Верхотурское уездное полицейское управление). Оп. 1. Д. 42.

21. Ф. 643 (Управление Нижнетагильского и Луньевского горных округов). Оп. 2. Д. 73.

22. Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГРШ).

23. Ф. 398 (Бекетов П.П.). Д- 34.

24. Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 571 (Перовский В.А.).1. Д. 13.

25. Ф. 391 (Краевский A.A.). Д. 506.

26. Ф. 379 (Корнилов Ф.П.). Д. 14.

27. Ф. 608 (Суворов A.A.). Оп. 1. Д. 2964.

28. Ф. 831 (Цензурные материалы). Д-1.

29. Ф. 1000 (Собрание отдельных постановлений). Оп. 2. Д. 1045.2. Публикации источников

30. Автографы известных и замечательных людей (из архива С.Ю. Витте) // Старина и новизна. 1905. - Кн. 9. - С. 273-398.

31. Аксаков, И.С. Письма к родным: 1844-1849 / И.С. Аксаков. — М.: Наука, 1988. 704 с.

32. Аксаков, И.С. Письма к родным: 1849—1856 / И.С. Аксаков. — М.: Наука, 1994. 656 с.

33. Александр Александрович Кавелин Некролог. — СПб., 1850.

34. Андреев, В. Воспоминания из кавказской старины / В.А. Андреев // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. В 2-х т. / Под ред. А.Э. Вацуро и др. М.: Худож. лит., 1980. - Т. 2. — С. 155-160.

35. Анненков, П.В. Литературные воспоминания / П.В. Анненков. М.: Правда, 1989. - 688 с.

36. Ансело, Ф. Шесть месяцев в России / Ф. Ансело. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 288 с.

37. Аркадий, архиепископ. Письма к обер-прокурору Святейшего Синода С.Д. Нечаеву / Аркадий (Федоров) // Братское слово. 1893. — Т. 2. — С. 9—33.

38. Ахшарумов, Д.Д. Из моих воспоминаний / Д.Д. Ахшарумов // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге / Сост. Б.Ф. Егоров. Л.: Лениздат, 1984. - С. 169-263.

39. Базаров, И.И. Из «воспоминаний протоиерея» / И.И. Базаров // В.А. Жуковский в воспоминаниях современников / Сост., вступ. ст. и коммент. О.Б. Лебедевой и A.C. Янушкевича. М.: Наука, Школа «Языки русской культуры», 1999.-С. 450-451.

40. Байдин, В.И. Дневник священника // Уральский исторический вестник / В.И. Байдин, C.B. Голикова, Л.А. Дашкевич, М.Ю. Нечаева. -Екатеринбург, 1995. № 2. - С. 114-143.

41. Басаргин, Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи / Н.В. Басаргин. -Иркутск: Вост.-Сибир. кн. изд-во, 1988. — 544 с.

42. Башуцкий, А.П. Из воспоминаний адъютанта М.А. Милорадовича / А.П. Башуцкий // Декабристы в воспоминаниях современников / сост., ред., вступит, ст. и коммент. В.А. Федорова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. С. 260-267.

43. Белоголовый, H.A. Из воспоминаний о М.Е. Салтыкове // М.Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. В 2-х томах / H.A. Белоголовый. М.: Худож. лит., 1975. - Т. 2. - С. 244-282.

44. Беляев, А.П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном / А.П. Беляев. Красноярск: Красноярск, ich. изд-во, 1990. — 383 с.

45. Бестужев. М.: Искусство, 1991. — С. 35-209.

46. Бестужева, Е.А. Рассказы в записях М.И. Семевского / Е.А. Бестужева // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. В 2-х т. / Под ред. А.Э. Вацуро и др. М.: Худож. лит., 1980. - Т. 1. — С. 206-219.

47. Боровков, А.Д. Из воспоминаний правителя дел Следственной комиссии / А.Д. Боровков // Декабристы в воспоминаниях современников / Сост., ред., вступит, ст. и коммент. В.А. Федорова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988.-С. 293-303.

48. Бриген, А.Ф. Письма. Исторические сочинения / А.Ф. Бриген. — Иркутск: Вост.-Сибир. кн. изд-во, 1986. 576 с.

49. Валуев, П.А. Дневник министра внутренних дел / П.А. Валуев. — М.: Изд-во АН СССР, 1961. Т. 1. - 422 е.; Т. 2. - 588 с.

50. Венедиктов, И.И. За шестьдесят лет / И.И. Венедиктов // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. Л.: Лениздат, 1984. - С. 126-130.

51. Венюков, М.И. Мои воспоминания. 1857-1858 годы. Восточная Сибирь и Амур / М.И. Венюков // Граф H.H. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников / Автор-сост. Н.П. Матханова. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. С. 200-228.

52. Вигель, Ф.Ф. Записки: В 2 кн. / Ф.Ф. Вигель. М.: Захаров, 2003. -Кн. 2. - 752 с.

53. Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в III отделение / Ф.В. Булгарин. — М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 704 с.

54. Волконский, С.Г. Записки / С.Г. Волконский. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1991. — 512 с.

55. Волконский, С.М. Воспоминания: О декабристах. Разговоры / С.М. Волконский. — М.: Искусство, 1994. — 288 с.

56. Воспоминания Бестужевых. Репринтное воспроизведение издания 1951 г. / H.A. Бестужев, М.А. Бестужев, П.А. Бестужев. — СПб.: Наука, 2005. — 892 с.

57. Воспоминания Е.Ф. Юнге, урожденной графини Толстой / Е.Ф. Юнге. — М., 1914.

58. Выписки из Нечаевского архива // Старина и новизна. 1905. — Кн. 9. - С. 204-272.

59. Вяземский, П.А. Старая записная книжка. 1813—1877 / П.А. Вяземский. — М.: Захаров, 2003. — 960 с.

60. Гагерн, Ф. Дневник путешествия по России в 1839 г. / Ф. Гагерн // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. — JL: Лениздат, 1991. — С. 661-696.

61. Галахов, А.Д. Записки человека / А.Д. Галахов. М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 448 с.

62. Гангеблов, A.C. Воспоминания декабриста / A.C. Гангеблов. М.: Университетская типография, 1888. — 282 с.

63. Глинка, Ф.Н. Письма русского офицера / Ф.Н. Глинка. М.: Правда, 1990.-448 с.

64. Голицын, Н.С. Рассказ о дне 14 декабря 1825 г. / Н.С. Голицын // Декабристы в воспоминаниях современников / Сост., ред., вступит, ст. и коммент. В.А. Федорова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. - С. 220-224.

65. Голицын, Н.С. К характеристике Ш отделения / Н.С. Голицын // Эпоха Николая I в воспоминаниях и свидетельствах его современников / Под ред. М.О. Гершензона. -М.: Захаров, 2001. С. 175-178.

66. Горбачевский, И.И. Записки / И.И. Горбачевский // Мемуары декабристов.-М.: Правда, 1988.-С. 165-312.

67. Граф Василий Алексеевич Перовский // Русский архив. — 1878. — Кн. 1.-С. 373-380.

68. Греч, Н.И. Записки о моей жизни / Н.И. Греч. М.: Захаров, 2002. — 464 с.

69. Давыдов, Д.В. Стихотворения. Военные записки / Д.В. Давыдов. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. 543 с.

70. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В.И. Даль. СПб.: Диамант, 1996. - Т. 4: Н - V. - 688 с.

71. Декабристы: Поэзия. Драматургия. Проза. Публицистика. Литературная критика / Сост. В. Орлов. — М., Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1951. 688 с.

72. Долгоруков, П.В. Петербургские очерки: Памфлеты эмигранта: 1860— 1867 / П.В. Долгоруков. М.: Новости, 1992. - 560 с.

73. Долгоруков, П.В. Записки князя Петра Долгорукова / П.В. Долгоруков. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2007. — 640 с.

74. Дюма, А. Путевые впечатления в России / А. Дюма. М.: Ладомир, 1993.-Т. 1.-448 с.

75. Ермолов, А.П. Записки: 1798-1826 гг. / А.П. Ермолов. М.: Высш. шк., 1991.-463 с.

76. Завалишин, Д. Воспоминания / Д.И. Завалишин. М.: Захаров, 2003. -608 с.

77. Законоположение Союза Благоденствия // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. В 3-х т. — М.: Гос. изд-во полит, лит., 1951. Т. 1. - С. 239-276.

78. Записки Николая I / Николай I // Николай Первый и его время / Сост., вступит, ст. и коммент. Б. Тарасова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - Т. 1. — С. 81112.

79. Из архива С.Д. Нечаева // Братское слово. 1893. - Т. 1. - С. 532—564, 600-626, 717-735, 770-787; Т. 2. - С. 60-71, 135-152, 255-264, 308-327, 413430, 494-505, 572-589, 662-672, 742-752, 827-838; 1894. Т. 1. - С. 61-80, 143153.

80. Из бумаг С.Д. Нечаева // Русский архив. 1893. - Кн. 1. - С. 418^34; Кн. 2.-С. 135-160.

81. Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. В 3-х т. М.: Гос. изд-во полит, лит., 1951. - Т. 1. - 732 с.

82. Из достопамятных записок графа Павла Христофоровича Граббе: Из дневника и записной книжки П.Х. Граббе / П.Х. Граббе // Русский архив. -1873.-Кн. 1.-С. 782-858; 1889.-Кн. 1.-С. 456-520.

83. Из записок и воспоминаний современника // Эпоха Николая I в воспоминаниях и свидетельствах его современников / Под ред. М.О. Гершензона. М.: Захаров, 2001. - С. 24-39.

84. Из записок Николая I о вступлении его на престол / Николай I // Декабристы в воспоминаниях современников / Сост., ред., вступит, ст. и коммент. В.А. Федорова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. С. 225-238.

85. Из истории Оренбургской Губернской Ученой Архивной Комиссии // Архивы Урала. 1995. - № 2. - С. 15-28.

86. К литературной и общественной истории 1820—1830 гг. Сообщил

87. B.Е. Якушкин // Русская старина. 1888. - С. 149-168, 311-332, 583-600; 1889. -С. 319-330.

88. К. Ф.Д. Смерть Александра Александровича Бестужева / К. Ф.Д. Ф.К. Казимирский — ?. // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. В 2-х т. / Под ред. В.Э. Вацуро и др. — М.: Худож. лит., 1980. — Т. 2.-С. 174-176.

89. Кабештов, И.М. Моя жизнь и воспоминания, бывшего до шести лет дворянином, потом двадцать лет крепостным / И.М. Кабештов // Воспоминания русских крестьян XVÏÏI первой половины XIX века. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. - С. 451-574.

90. Кавелин, П.А. A.A. Кавелин как воспитатель императора Александра II / П.А. Кавелин // Русская старина. 1902. - Т. 109. - С. 555-560.

91. Керн (Маркова-Виноградская), А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка / А.П. Керн (Маркова-Виноградская). — М.: Правда, 1989. — 480 с.

92. Князь Александр Александрович Суворов: Черты из его жизни. Сообщили А.И. Веригин и проф. И.Е. Андреевский // Русская старина. — 1882. — Т. 33.-С. 828-838.

93. Корельский, А. Горнозаводская служба и общественная жизнь на Урале в крепостное время / А. Корельский // Русская старина. — 1905. — № 10. —1. C. 131-167.

94. Корф, М.А. Восшествие на престол императора Николая 1-го / М.А. Корф // 14 декабря 1825 года и его историографы: Герцен и Огарев против барона Корфа. М., 1994. - С. 207-314.

95. Корф, М.А. Записки / М.А. Корф. М.: Захаров, 2003. - 720 с.

96. Кошелев, А.И. Записки (1812-1883 годы) / А.И. Кошелев. М.: Наука, 2002. - 480 с.

97. Крестьянское движение в России в 1826-1849 гг.: Сб. документов. -М.: Изд-во соц.-эк. лит., 1961. 984 с.

98. Крестьянское движение в России в 1850-1856 гг.: Сб. документов. — М.: Изд-во соц.-эк. лит., 1962. 828 с.

99. Кузьмин, П.А. Из записок / П.А. Кузьмин // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1984. С. 264-318.

100. Кюстин, А., де. Россия в 1839 году / А. де Кюстин // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 421-660.

101. Кюхельбекер, В.К. Дневник: Материалы к истории русской литературной и общественной жизни 10—40 годов XIX века / В.К. Кюхельбекер. — Л.: Прибой, 1929. — 375 с.

102. Кюхельбекер, В.К. Письма Кюхельбекера из крепостей и ссылки (1829-1846) / В.К. Кюхельбекер // Литературное наследие. — Т. 59: Декабристы-литераторы. М.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 395-500.

103. Кюхельбекер, В.К. Путешествие. Дневник. Статьи / В.К. Кюхельбекер. — Л.: Наука, 1979. — 789 с.

104. Лесков, Н.С. Собрание сочинений в 6 т. / Н.С. Лесков. — М.: Правда, 1973.-Т. 6.-480 с.

105. Н.П. Огарева: В 8-ми кн. Лондон; Женева, 1855-1859. М.: Наука, 1968. - Кн. 7.-Вып. 1.-С. 26-90.

106. Лорер, Н.И. Записки декабриста / Н.И. Лорер. Иркутск: Вост.-Сибир. кн. изд-во, 1984. — 416 с.

107. Лунин, М.С. Письма из Сибири / М.С. Лунин. М.: Наука, 1987. -496 с.

108. Львов, Ф.Н. Записка о деле петрашевцев / Ф.Н. Львов, М.В. Буташевич-Петрашевский // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. Л.: Лениздат, 1984. — С. 4059.

109. Львов, Ф.Н. Письмо к Д.И. Завалишину о Петрашевском. / Ф.Н. Львов // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1984. — С. 105—108.

110. Мачтет, Г.А. Из статьи «М.Е. Салтыков в Рязани» / Г.А. Мачтет // М.Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. В 2-х томах. — М.: Худож. лит., 1975.-Т. 1.-С. 113-128.

111. Мельников, П.И. Воспоминания о Владимире Ивановиче Дале / П.И. Мельников // Русский вестник. — 1873. — № 3.

112. Мельников, П.И. (Андрей Печерский). Собрание сочинений в 8 т. / П.И. Мельников. -М.: Правда, 1976. Т. VIII. - 432 с.

113. Милюков, А.П. Федор Михайлович Достоевский / А.П. Милюков // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. Л.: Лениздат, 1984. - С. 131-143.

114. Милютин, Д.А. Воспоминания. 1868-1873 / Д.А. Милютин. М.: РОССПЭН, 2006. - 736 с.

115. Муравьев, A.M. Записки («Мой журнал») / А.М. Муравьев // Мемуары декабристов: Северное общество. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. — С. 121-146.

116. Муравьев, A.M. Записки и письма / A.M. Муравьев. Иркутск: Вост.-Сибир. кн. изд-во, 1999.-416 с.

117. Муравьев, А.Н. Сочинения и письма / А.Н. Муравьев. Иркутск: Вост.-Сибир. кн. изд-во, 1986. — 448 с.

118. Муравьев, М.Н. Записки об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа, 1863-1866 гг. / М.Н. Муравьев // Русская старина. -1882.-Т. 36.-С. 387-432.

119. Муравьев, М.Н. Четыре политических записки / М.Н. Муравьев // Русский архив. 1885. - Кн. 2. - С. 161-199.

120. Муравьев, Н.М. Историческое обозрение хода общества / Н.М. Муравьев // Мемуары декабристов: Северное общество. М.: Изд-во Моск. унта, 1981.-С. 307-314.

121. Муравьев, Н.М. Письма декабриста: 1813-1826 гг. / Н.М. Муравьев. -М., 2001.-310 с.

122. Муравьев, H.H. Записки / H.H. Муравьев // Русские мемуары. Избранные страницы: 1800-1825 гг. -М.: Правда, 1989. С. 57-157.

123. Муханов, П.А. Сочинения и письма / П.А. Муханов. — Иркутск: Вост.-Сибир. ich. изд-во, 1991. — 496 с.

124. А. П. Нечаев Степан Дмитриевич / А. П. // Русский биографический словарь. — Нааке-Накенский — Николай Николаевич Старший. — СПб.: Тип. Главного управления уделов, 1914. — С. 262—263.

125. Агафонов, А. Как хорошо быть генералом: Как формировалась военная элита Войска Донского / А. Агафонов // Родина. 2004. — № 5. — С. 3842.

126. Агеев, С.С. Рязановы — купцы екатеринбургские / С.С. Агеев, В.П. Микитюк. Екатеринбург, 1998. — 192 с.

127. Алабин, П.В. Иван Петрович Голев / П.В. Алабин // Русская старина. — 1881. Т. XXX. - С. 869-890.

128. Александрович, Е. Глинка Владимир Андреевич / Е. Александрович // Русский биографический словарь. Герберский — Гогенлоэ. - М.: Тип. Г. Лисснера и Д. Совко, 1916. - С. 271-272.

129. Андреев, А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века / А.Ю. Андреев. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. -312с.

130. Анисимов, Е.В. Императорская Россия / Е.В. Анисимов. — СПб.: Питер, 2008.-640 с.

131. Аншаков, Б. Уральский инженер Илья Чайковский // Рифей: Уральский литературно-краеведческий сборник / Б. Аншаков. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1980. С. 238-244.

132. Арсентьев, Н.М. Российские предприниматели Мальцовы / Н.М. Арсентьев, А.А. Макушев. — Саранск: Мордов. изд-во, 2006. — 268 с.

133. ЗЛО. Баделли, Дж. Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 / Дж. Баделли. — М.: Центрполиграф, 2007. — 351 с.

134. Бажова, А.П. Волнения рабочих Ревдинского завода в 1841 году / А.П. Бажова // Вопросы истории. — 1956. — № 3. — С. 112-120.

135. Байдин, В.И. Новые источники по организации и идеологии урало-сибирского старообрядчества в конце XVIII — первой половине XIX в. / В.И. Байдин // Сибирское источниковедение и археография. — Новосибирск: Наука, 1980.-С. 93-109.

136. Байдин, В.И. Читательские интересы крепостных крестьян уральских заводов в середине XIX в. / В.И. Байдин, И.Л. Манькова // Традиционная культура русских крестьян Сибири и Урала. — Тюмень: РУТРА, 1995. — С. 63— 80.

137. Байдин, В.И. О социальной природе волнений старообрядцев на Нижне-Тагильских заводах в 1840 г. / В.И. Байдин // Проблемы истории России: от традиционного к индустриальному обществу. — Екатеринбург, 1996.

138. Байдин, В.И. У власти: Купцы-старообрядцы и Общество старообрядцев Сибирского края / В.И. Байдин // Родина. — 2003. — № 8. — С. 117-120.

139. Бакунина, Т.А. Русские вольные каменщики / Т.А. Бакунина. — Париж: Свеча, 1934. 47 с.

140. Бакунина, Т.А. Знаменитые русские масоны: Вольные каменщики / Т.А. Бакунина. —М.: Интербук, 1991. 143 с.

141. Баландин, Р.К. Тайные общества русских революционеров / Р.К. Баландин. М.: Вече, 2007. — 416 с.

142. Барановская, М.Ю. Декабрист Николай Бестужев / М.Ю. Барановская. — М.: Гос. изд-во культ.-просвет. лит., 1954. 294 с.

143. Бартошевич, В.В. Приключения М.М. Сафонова с Константиновским рублем / В.В. Бартошевич // Новый Часовой. 1999. - № 8-9. - С. 480-484.

144. Башилов, Б. Масоны и заговор декабристов / Б. Башилов. — Буэнос-Айрес: Русь, б. г. 88 с.

145. Безотосный, В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году /

146. B.М. Безотосный. -М.: РОССПЭН, 1999. 192 с.

147. Бейлькш, X. М.В. Довнар-Запольский о деятельности М.Н. Муравьева в Беларуси / X. Бейлькш // Трэщя М1жнародныя Доунароусюя чытанш (Рэчыца, 14-15 верасня 2001 г.). — Мшск: Беларусю кшгазбор, 2002. — С. 169174.

148. Белобородое, С.А. Старообрядческие скиты в Ревдинской волости Екатеринбургского уезда / С.А. Белобородое // Уральский сборник: История. Культура. Религия. — Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2005. — Вып. 6. —1. C. 28-^40.

149. Белов, В.Д. Исторический очерк уральских горных заводов / В.Д. Белов. СПб.: Тип. И. Гольдберга, 1896. — 180 с.

150. Бельчиков, Н.Ф. Достоевский в процессе петрашевцев / Н.Ф. Бельчиков. — М.: Наука, 1971. 296 с.

151. Бендин, А.Ю. Граф М.Н. Муравьев-Виленский и национальное пробуждение белорусского народа в 60-е годы XIX в. / А.Ю. Бендин // Исторический поиск Беларуси: Альманах. — Минск, 2006. — С.53-77.

152. Берг, Н.В. Граф Михаил Николаевич Муравьев / Н.В. Берг // Русская старина. 1883. - № 4. - С. 216-229.

153. Бердяев, Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма / Н.А. Бердяев. — М.: Наука, 1990.-224 с.

154. Беркович, А.В. Учреждение должности главного горного начальника заводов хребта Уральского: причины и следствия / А.В. Беркович // Первые Татищевские чтения. — Екатеринбург, 1997. — С. 38-42.

155. Бескровный, Л.Г. Русская армия и флот в XIX веке: Военно-экономический потенциал России / Л.Г. Бескровный. — М.: Наука, 1973. — 616 с.

156. Беспалова, Л.Г. И дум высокое стремленье.: Декабристы-литераторы на поселении в Тобольской губернии / Л.Г. Беспалова. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980. — 160 с.

157. Бессараб, М.Я. Владимир Даль / М.Я. Бессараб. — М.: Современник, 1972.-288 с.

158. Бикташева, А.Н. Механизм назначения губернаторов в России в первой половине XIX века / А.Н. Бикташева // Вопросы истории. — 2006. — № 6. -С. 31-41.

159. Бирюкова, В.И. Где Чаган бирюзовый течет / В.И. Бирюкова, Н.Г. Войнов. Оренбург: Южный Урал, 2000. - 208 с.

160. Блонский, Л.В. Царские, дворянские и купеческие роды России / Л.В. Блонский. — М.: Дом славянской книги; Вече, 2007. 528 с.

161. Бокова, В.М. Эпоха тайных обществ / В.М. Бокова. — М.: Реалии-Пресс, 2003.-656 с.

162. Болонев, Ф.Ф. Декабристы о семейских / Ф.Ф. Болонев // Ссыльные декабристы в Сибири. — Новосибирск: Наука, 1985. С. 89-104.

163. Большаков, JI.H. «Отечеству драгие имена»: Триптих о декабристах на Урале / Л.Н. Большаков. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1975. Т. I. -189 с.

164. Большаков, Л.Н. Поляки на Оренбургской земле: Историко-литературные фрагменты / Л.Н. Большаков // Оренбуржье и Польша: проблемы истории и культуры. — Оренбург: ДИМУР, 1996. С. 5-13.

165. Большаков, Л.Н. Оренбургская Шевченковская энциклопедия. 18471858 / Л.Н. Большаков. Оренбург: ДИМУР, 1997. - 516 с.

166. Бортникова, Т.А. Верность храму своему: Документальный очерк истории православных храмов г. Березовского / Т.А. Бортникова. — Березовский, 2006. — 300 с.

167. Брабич, В. Всеволоженки / В. Брабич // Уральский следопыт. 1961. -№2.-С. 34-35.

168. Брачев, B.C. Масоны и власть в России / B.C. Брачев. — М.: Эксмо, Алгоритм, 2005. 640 с.

169. Бройтман, Л.И. Большая Морская / Л.И. Бройтман, Е.И. Краснова. — СПб.: Папирус, 1997. 222 с.

170. Брюханов, В.А. Заговор графа Милорадовича / В.А. Брюханов. — М.: ACT, Астрель, Ермак, 2004. 415 с.

171. Брюханов, В.А. Мифы и правда о восстании декабристов / В.А. Брюханов. М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 640 с.

172. Бушков, А. Россия, которой не было: Гвардейское столетие / А. Бушков. СПб.: Нева, 2005. - 576 с.

173. Быков, В. Возмутители (Бунты в Ревдинском заводе в 1826 и 1841 годах) / В.М. Быков. Свердловск: Уралкнига, 1925.

174. Быков, В. Возмутители / В.М. Быков // Колокола памяти. — Екатеринбург: Кедр, 1994. С. 5-66.

175. Бэгби, Л. Александр Бестужев-Марлинский и русский байронизм / Л. Бэгби. — СПб.: Академический проект, 2001. 368 с.

176. Бялый, Г.А. Тургенев в Петербурге / Г.А. Бялый, А.Б. Муратов. JL: Лениздат, 1970.-276 с.

177. Вальская, Б.А. Петрашевцы в Русском географическом обществе / Б.А. Вальская // Труды Института этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. — Л.: Наука, 1977. Т. 104. - С. 54-65.

178. Вацуро, В.Э. Лирика пушкинской поры: «Элегическая школа» / В.Э. Вацуро. СПб.: Наука, 1994. - 240 с.

179. Вацуро, В.Э. Избранные труды / В.Э. Вацуро. М.: Языки славянской культуры, 2004. — 848 с.

180. Вебер, М. Избранные произведения / М. Вебер. — М.: Прогресс, 1990. 880 с.

181. Вейс, А.Ю. Петр Колошин — автор послания «К артельным друзьям» / А.Ю. Вейс // Литературное наследство. — Т. 60. — Кн. 1. М., 1956. - С. 541554.

182. Вейс, А.Ю. Автобиографическая записка декабриста Петра Колошина / А.Ю. Вейс // Пушкин и его время. Л., 1962. - С. 290-295.

183. Векслер, А.Ф. Санкт-Петербургская школа земледелия и горнозаводских наук графини C.B. Строгановой / А.Ф. Векслер // Строгановы и Пермский край. Пермь, 1992. - С. 107-110.

184. Велика 1стор1я Украши / I. Крипякевич, М. Голубец, Д. Дорошенко, Я. Пастернак. Льв1в; BÎHHiner, 1948. - 968 с.

185. Вересаев, В.В. Спутники Пушкина: 392 портрета / В.В. Вересаев. — М.: Захаров, 2001. 656 с.

186. Вержбицкий, В.Г. Революционное движение в русской армии (с 1826 по 1859 гг.) / В.Г. Вержбицкий. М.: Сов. Россия, 1964. - 324 с.

187. Вернадский, Г.В. Два лика декабристов / Г.В. Вернадский // Свободная мысль. 1993. - № 15. - С. 82-92.

188. Верхоланцев, B.C. Город Пермь, его прошлое и настоящее / B.C. Верхоланцев. — Пермь: Пушка, 1994. — 256 с.

189. Вершевская, М.В. Декабристы в Петербурге: Адресный указатель / М.В. Вершевская // Мера. СПб., 1996. - № 1. - С. 237-267.

190. Веселовский, А. Очерк первоначальной истории «Горя от ума» / А. Веселовский // Русский архив. — 1874. — Т. 12. — С. 1514—1566.

191. Виленская, Э. Шелгуновы, Михайлов и их воспоминания / Э. Виленская, Л. Ройтберг // Шелгунов, Н.В., Шелгунова, Л.П., Михайлов, М.Л. Воспоминания. — М.: Худож. лит., 1967. — Т. 1. — С. 5-46.

192. Вишев, И.И. Южноуральское золото. XIX век. Научное издание / И.И. Вишев. Челябинск, 2004. - 148 с.

193. Вишленкова, Е.А. Заботясь о душах подданных: религиозная политика в России первой четверти XIX века / Е.А. Вишленкова. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. — 444 с.

194. Владимир Андреевич Глинка: Галерея уральских деятелей // Уральское горное обозрение (Екатеринбург). — 1900. — № 48. — 3 декабря. — С. 1-3.

195. Власов, П.В. Благотворительность и милосердие в России / П.В. Власов. — М.: Центрполиграф, 2001. — 443 с.

196. Возный, А.Ф. Петрашевский и царская тайная полиция / А.Ф. Возный. Киев: Наукова думка, 1985. — 140 с.

197. Волгин, И.М. Колеблясь над бездной: Достоевский и русский императорский дом / И.М. Волгин. — М.: Центр гуманитарного образования, 1998.-656 с.

198. Волгин, И.Л. Пропавший заговор: Достоевский и политический процесс 1849 года / И.М. Волгин. М.: Либерия, 2000. - 704 с.

199. Волк, С.С. Исторические взгляды декабристов / С.С. Волк. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1958. 461 с.

200. Волкова, И. Русская армия в русской истории / И.В. Волкова. — М.: Эксмо, Яуза, 2005. 640 с.

201. Волкова, И.В. Мятеж декабристов (В сравнении с дворцовыми переворотами в России и военными революциями в странах Западной Европы) / И.В. Волкова // Общественные науки и современность. — 2006. — № 4. — С. 100-111.

202. Воронихин, А.К. Бумажные деньги господ Всеволожских / А.К. Воронихин // История СССР. 1965. - № 2. - С.210-211.

203. Ворошилин, С. Из истории церковного строительства в Екатеринбурге / С. Ворошилин // Уральская старина. Екатеринбург: Архитектон, 1996. - Вып. 2. - С. 196-217.

204. Выскочков, JI.B. Император Николай I: Человек и государь / JI.B. Выскочков. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2001. — 644 с.

205. Гаджиев, К.С. Политическая наука / К.С. Гаджиев. — М., 1994.

206. Гаджиев, К.С. Введение в политическую науку / К.С. Гаджиев. М.: Логос, 2000. - 544 с.

207. Ганьжа, C.B. Тагильская летопись: XVI—XIX вв / C.B. Ганьжа. — Нижний Тагил, 2000. 172 с.

208. Гастфрейнд, H.A. Товарищи Пушкина по Царскосельскому лицею: Материалы для словаря лицеистов первого курса 1811—1817 / H.A. Гастфрейнд. -СПб., 1912.-Т. 1.

209. Генералова, Н.П. И.С. Тургенев: Россия и Европа: Из истории русско-европейских отношений / Н.П. Генералова. — СПб.: РХГИ, 2003. — 584 с.

210. Гершензон, М.О. Братья Кривцовы / М.О. Гершензон. — М.: Захаров, 2001.-240 с.

211. Главы городского самоуправления Екатеринбурга: Исторические очерки. — Екатеринбург: У-Фактория, 2003. — 264 с.

212. Глаголева, O.E. Основатель народных училищ Степан Дмитриевич Нечаев / O.E. Глаголева // Гордость земли Тульской (Замечательные люди нашего края). — Тула: Приокское кн. изд-во, 1991. — Т. П. — С. 337—342.

213. Глаголева, O.E. Тульская книжная старина: Очерк культурной жизни XVIII — первой половины XIX в. / O.E. Глаголева. — Тула: Изд-во Тульск. пед. ин-та, 1992. 154 с.

214. Гладкова, И.М. 25 екатеринбургских тайн: Очерки / И.М. Гладкова. -Екатеринбург: Урал, изд-во, 2003. 220 с.

215. Гладышев, В.Ф. Городским головой Крылов так и не стал: Неизвестные документы о возведении в Перми единоверческой церкви / В.Ф. Гладышев // Ярмарки на Урале: История и современность. — Кунгур, 2002. — С. 85-88.

216. Гоголевский, A.B. Очерки истории русского либерализма XIX — начала XX века / A.B. Гоголевский. — СПб., 1996.

217. Голикова, C.B. Семья горнозаводского населения Урала XVIII—XIX веков: демографические процессы и традиции / C.B. Голикова. — Екатеринбург, 2001.-196 с.

218. Голикова, C.B. Православие в повседневной жизни городского населения Урала (XVIII начало XX в.) / C.B. Голикова // Уральский город XVIII — начала XX в.: проблемы социальной истории. — Екатеринбург, 2004. — С. 75-114.

219. Голикова, C.B. «Люди при заводах»: обыденная культура горнозаводского населения Урала XVIII — начала XX века / C.B. Голикова. — Екатеринбург: БКИ, 2006. 284 с.

220. Диссертационные исследования:

221. Байдин, В.И. Старообрядчество Урала и самодержавие: Конец XVIII -середина XIX в. / В.И. Байдин. — Дисс. . канд. ист. наук. Свердловск, 1983. -230 с.

222. Дудырев, Ф.Ф. Научная и общественно-педагогическая деятельность Н.К. Чупина / Ф.Ф. Дудырев. — Дисс. . канд. ист. наук. — Челябинск, 1995. — 203 с.

223. Неклюдов, Е.Г. Горнозаводские рабочие Урала в период кризиса феодализма (30-50 гг. XIX в.) / Е.Г. Неклюдов. — Дисс. . канд. ист. наук. — Свердловск, 1988.— 231 с.

224. Шестова, Т.Ю. Крепостная интеллигенция Урала в первой половине XIX века / Т.Ю. Шестова. — Дисс. канд. ист. наук. — Пермь, 1995. — 210 с.