автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Дискуссия об интеллигенции в литературных журналах постсоветской эпохи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дискуссия об интеллигенции в литературных журналах постсоветской эпохи"

На правах рукописи

Пустовая Валерия Ефимовна

Дискуссия об интеллигенции в литературных журналах постсоветской эпохи: логика трансформации понятия

Специальность 10.01.10 - «Журналистика»

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

3 О ОПТ 2023

Москва-2008

003451016

Диссертация выполнена на кафедре литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Научный руководитель: Доктор филологических наук

профессор В.И. Новиков

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук

Пронина Е.Е. Кандидат филологических наук Дмитриев Д.П.

Ведущая организация: кафедра литературной критики

факультета журналистики Института массмедиа Российского государственного гуманитарного университета

Защита состоится «2/» №/¿>2008 г. в 10, часов, ауд. , на заседании Диссертационного совета Д 501.001.07 в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 125009, г. Москва, ул. Моховая, д. 9.

Автореферат разослан «/•?» Р^ЯсрЛ 2008 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью обобщить новейшие публицистические и литературно-критические высказывания, посвященные теме интеллигенции, а также выявить возможную преемственность современных «интеллигентоведческих»' публикаций но отношению к известным образцам публицистики об интеллигенции XX века.

Состояние и степень разработанности проблемы В рамках существующих опытов обозрения и систематизации «интеллигентоведческих» высказываний XX века2 продолжительная полемика об интеллигенции в новейших литературных журналах не была изучена. Равно как не исследованным осталось место литературной критики и полемики о путях новейшей литературы в журнальной дискуссии об интеллигенции. Не было уделено специальное внимание сопоставлению современных «интеллигентоведческих» публикаций с теми, что уже вошли в историю публицистики и интеллигентского сознания XX века

Обоснование метода Изучение логики трансформации понятия «интеллигенция» предполагает применение культурно-мифологического метода исследования материалов «интеллигентоведческой» дискуссии. Начальная трудность всякого исследования, посвященного самосознанию интеллигенции, состоит в невозможности однозначно определить предмет разговора.

1 Термин «интеллигентоведение» — устоявшееся наименование междисциплинарного исследования, посвященного проблеме интеллигенции В сборнике докладов «Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века итоги пройденного пути и перспективы» (Иваново, 1999) рассматриваются специфические проблемы «интеллигентоведения» как отдельной области научного знания В сборнике «Интеллигентоведение проблемы становления нового вузовского курса» (Иваново, 2000) исследуются проблемы преподавания теории и истории интеллигенции. Термин также употреблен в монографии А. Соколова «Интсллигетггы и интеллектуалы в российской истории» (СПб , 2007) А вот в сборнике очерков А Кустарева «Нервные люди Очерки об интеллигенции» (М, 2006) слово взято в кавыки, поскольку автор полемизирует с методами «интеллигентоведческих» исследований. Ввиду того, что традиция изучения проблемы интеллигенции опирается не только на научные, но и на публицистические, художественно-литературные и философские источники, а таюье ввиду существующей полемики вокруг научной методологии «интеллигентоведения», в нашей работе слово и производные от него взяты в кавычки

2 Например, А Кустарев Нервные люди Очерки об интеллигенции М , 2006 и А Соколов Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории СПб, 2007

Проблематичность определения интеллигенции в первую очередь связана с невозможностью разделить в рамках «интеллигентоведческого» исследования субъект и объект. Интерпретация понятия «интеллигенция» оказывается связанным с самоидентификацией по отношению к нему. Каково бы ни было содержание понятия «интеллигенция», оно всякий раз призвано выполнять функцию ценностной ориентации, обязывать к определенному духовному настрою или общественному позиционированию. Вот почему заявка на окончательное определение интеллигенции в научном исследовании непродуктивна. Априорное определение интеллигенции ограничивает сферу применимости выводов исследователя: любой человек, определяющий себя в рамках интеллигентского самосознания иначе, нежели как «работника умственного труда», вправе проигнорировать все оценки, сделанные исследователем на основе выдвинутого определения. А исследователь, исходящий из такого определения, игнорирует сложность и противоречивость самого интеллигентского самосознания как объекта «интеллигентоведения».

Культурно-мифологический подход к феномену интеллигенции позволяет избежать искажения результатов исследования, потому что предполагает противоречивость изучаемого материала и не ограничивает исследователя исходным определением предмета. Его цель - изучить проявления самосознания интеллигенции и в рамках такого исследования сопоставить, систематизировать и объединить в единую мифологическую картину любые «интеллигентоведческие» высказывания, из какого бы определения интеллигенции и отношения к ней они ни исходили. Такой подход обеспечивает обобщение «интеллигентоведческих» высказываний в картину той степени целостности, при которой становится возможным за частными суждениями публицистов и критиков увидеть логику трансформации понятия «интеллигенции» в наши дни.

Объект исследования

Мы выбрали объектом нашего исследования толстые литературные журналы («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Континент», «Звезда», «Нева», «Вестник Европы»), поскольку это исторически сложившийся, специфически национальный тип издания, традиционно бытовавший как сфера проявления самосознания отечественной интеллигенции. Литературный журнал в России носит не узкопрофессиональный, а общегуманитарный характер и отличается высоким уровнем кулыурнот обобщения. Мы также имели в виду типологическое отличие журнальной публицистики от газетной. Материалы дискуссии об интеллигенции в литературных журналах 1990-х- 2000-х годов вполне соответствуют сформулированным Е.П. Прохоровым принципам «системного обобщения», «масштабности» и «проблемности» как отличительным для «журнально-публицистического типа мышления»3, а потому позволяют исследовать проблему постсоветского самосознания интеллигенции наиболее глубоко.

В работе дополнительно использованы материалы «интеллигентоведческой» дискуссии в аналитических литературных («Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса») и аналитических гуманитарных изданиях («Вопросы философии», «Неприкосновенный запас», «Свободная мысль - XXI», «Век XX и мир»).

Предмет исследования

- самосознание отечественной интеллигенции в отражении постсоветской публицистики и критики.

Цель диссертации

- анализ трансформации культурно-мифологических представлений об интеллигенции в ходе постсоветской журнальной дискуссии об интеллигенции. Наше исследование, таким образом, носит отчасти междисциплинарный характер, поскольку раскрывает культурно-

3 Прохоров Е Искусство публицистики Размышления и разборы - М • Советский писатель, 1984 С 115,

116

мифологическое значение новейших образцов публицистики и критики об интеллигенции.

Эмпирическая база исследования

включает как публицистику и литературную критику постсоветского времени (1989-2008 гг.), так и публицистику об интеллигенции XX века: сборники «Вехи», «Интеллигенция в России», «В защиту интеллигенции», «Смена вех», публицистику Д.С. Мережковского, Р. Иванова-Разумника,

A.A. Блока, М. Горького, Г.П. Федотова, А.И. Солженицына, Г.С. Померанца,

B.Ф. Кормера, а также выступления о проблемах культуры и интеллигенции

C.С. Аверинцева и Д.С. Лихачева.

Теоретико-методологическая база исследования включает в себя труды по мифологии (А.Ф. Лосева, Э. Кассирера, Л.Г. Ионина, В.Н. Топорова, М.М. Маковского, А.Ф. Косарева, Е.А. Ермолина) и мифологии интеллигенции (М.Ю. Лотмана, A.B. Соколова, H.A. Богомолова, A.C. Кустарева, В.В. Глебкина), философские труды H.A. Бердяева, М.К. Мамардашвили; историко-философское исследование М. Саркисянца, социокультурные размышления A.C. Панарина; труды по истории русской интеллигенции Р. Пайпса и Е.Л. Рудницкой; работы по социологии интеллигенции Л.Д. Гудкова и Б.В. Дубина; новейшие сборники научных статей об интеллигенции и «интеллигентоведческой» мысли «Русская интеллигенция. История и судьба» (М., 2000), «Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология» (М., 1999), «Сборник "Вехи" в контексте русской культуры» (М., 2007); сборники научных докладов по проблемам «интеллигентоведения» «Интеллигенция России в истории XX века: неоконченные споры» (Екатеринбург, 1998), «Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы» (Иваново, 1999), «Интеллигентоведение: проблемы становления нового вузовского курса» (Иваново, 2000), «Российская интеллигенция: критика исторического опыта» (Екатеринбург, 2001); исследования по истории отечественной публицистики И.В. Кузнецова, С.Я.

Махониной и Л.Ш. Вильчек, исследования по теории публицистики и журналистики Е.П. Прохорова.

Научная достоверность

исследования обеспечивается применением культурно-мифологического метода, адекватного предмету исследования, историческим методом рассмотрения интеллигентского самосознания, сопоставлением научных и публицистических исследований интеллигентского мифа, обширным эмпирическим материалом.

Научная новизна исследовании

заключается в том, что в нем впервые:

1. систематизированы результаты публицистической и литературно-критической полемики об интеллигенции в толстых литературных журналах новейшего времени;

2. показана преемственность идей новейших публицистов и критиков, писавших на тему интеллигенции, по отношению к «интеллигентоведческой» публицистике XX века;

3. показана роль новейшей литературной критики в процессе трансформации интеллигентского самосознания;

4. осмыслен научный потенциал понятия «исторической интеллигенции», принципиального для уточнения и конкретизации предмета «интеллигентоведческой» дискуссии в новейшее время;

5. осмыслено распространенное представление о «беспочвенности» интеллигенции как позитивная доминанта интеллигентского самосознания.

Научно-практическая значимость исследования

заключается в:

- обобщении выводов новейшей журнальной полемики об интеллигенции,

- анализе актуальных трансформаций отечественного интеллигентского мифа,

- выявлении положений формирующегося в данный момент новейшего культурного мифа об интеллигенции,

- включении современной публицистики и критики в контекст истории «интеллигентоведческой» журналистики XX века и, в целом, историю отечественного культурного самосознания.

Апробация работы Работа обсуждалась на заседаниях кафедры литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики Московского государственного университета. Основные положения диссертации изложены в ряде научных публикаций, а также были представлены в виде докладов на межвузовских конференциях.

Основные положения, выносимые на защиту Результатом исследования стал ряд научных заключений, которые представляются существенными для выработки продуктивных «интеллигентоведческих» методов, систематизации и культурно-мифологической интерпретации проявлений интеллигентского самосознания.

1. Для развития научных методов «интеллигентоведения» продуктивно снять задачу априорного определения интеллигенции как научную проблему и в рамках единой культурно-мифологической картины систематизировать и интерпретировать любые проявления самосознания интеллигенции, из какого бы определения интеллигенции и отношения к ней они ни исходили.

2. Наблюдаемое в рамках новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции разделение объектов высказывания является принципиальным для разграничения интерпретационных контекстов понятия «интеллигенция». Выделяются социологический контекст как внемифологический (то есть не связанный с ценностным самоопределением интеллигента, а описывающий его исключительно при помощи внешних, социально-экономических характеристик), исторический мифологический контекст (описывающий самосознание интеллигенции от момента

возникновения до начала 1990-х годов) и новейший мифологический контекст (описывающий самосознание интеллигенции с начала 1990-х годов).

3. Для описания интеллигентского мифа до начала 1990-х годов предлагается вслед за И. Николаевой4 использовать понятие «исторической интеллигенции» как обозначение носителей интеллигентского самосознания при абсолютистской или тоталитарной государственности, действовавших как ведущая сила социально-политической модернизации России, а в новое время ставших субъектом пресловутого «кризиса» интеллигенции.

4. Описание самосознания исторической интеллигенции возможно в понятиях «оппозиционности», «атеизма», «нигилизма», «рационализма», «утопизма», «радикализма», «революционности», «народолюбия», «дилетантизма». Выделив две трактовки происхождения исторического интеллигентского самосознания (теории культурного раскола или социального дисбаланса русского общества), возможно формулировать историческую роль русской интеллигенции как задачу европеизации российской культуры, преломившуюся в деле русской революции. Названные свойства и роль исторической интеллигенции представляется продуктивным трактовать в связи с отрицательным идеалом «беспочвенности» как основы самосознания русского исторического интеллигента.

5. Факторами кризисной трансформации мифологии русской интеллигенции следует признать системное перестроение отечественной культуры и связанное с ним представление о непродуктивности принципов исторического самосознания интеллигенции в новейших условиях.

6. Новейшее бытование культурного мифа об интеллигенции характеризуется, главным образом, критикой и разрушением исторически действовавших положений культурного мифа русской интеллигенции и

4НихолаеваИ Интеллигенция превратности свободы У/Октябрь - 199*7 -№12 С 115

7

выработкой основ самосознания современных российских интеллигентов. Таким образом, в новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции выделяются два направления: критическое и проективное.

7. Полемика исторического и новейшего самоопределений русской интеллигенции может быть описана в рамках оппозиций социального и философского, сословного и личностного, политического и культурного понимания интеллигенцией своей сути и предназначения. Впервые эти оппозиции как базисная дилемма отечественного интеллигентского самосознания были обозначены в сборнике статей об интеллигенции «Вехи», полемичном по отношению к исторической традиции самосознания русских интеллигентов.

8. Критическое направление журнальной дискуссии об интеллигенции было задано жизнетворческой реформой самосознания интеллигента, нацеленной на изживание его социальной «беспочвенности». Но в рамках жизнетворческой критики исторического интеллигентского самосознания не были выработаны принципы самосознания интеллигенции новейшей.

9. Проективное направление журнальной дискуссии об интеллигенции предполагает становление мифологии культурной элиты, или духовной аристократии, как определяющей для самосознания новейшей интеллигенции. Для элитарной мифологии интеллигенции характерны принципы утверждения достоинства не массовой культуры, дистанцирования от массовой культуры, построения ценностной вертикали, социально-экономической независимости.

10. Одновременно в процессе становления новейшей мифологии интеллигенции происходит переосмысление понятия «интеллигенция» в философско-персоналистском ключе. Историческая интеллигенция как сословие, определенное и объединенное отрицательным идеалом «беспочвенности», таким образом, в новейшей мифологии преобразуется в

интеллигенцию как «культурно-экзистенциальный тип»5 личности, интерпретирующей «беспочвенность» как свободу.

11. Выявлены преемственность новейших попыток изживания отрицательного принципа «беспочвенности» по отношению к «веховской» идее о жизнстворческом спасении интеллигентной личности и преемственность идеи творческой значимости личности для преображения общественного контекста, утверждаемой новейшим интеллигентским самосознанием, - по отношению к персоналистскому максимализму «Вех». Выявлена преемственность проекта новейшей интеллигенции как культурной элиты по отношению к «интеллигентоведческим» идеям Г. Федотова и Г. Померанца. Доказана полемичность новейших опытов жизнетворческого, культурного, личностного перестроений интеллигентского самосознания по отношению к историческому мифу русской интеллигенции.

12. Исследование новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции показывает, что пресловутый «кризис» интеллигенции в России обозначал только смену ценностных ориентации, составлявших основу исторически действовавшего интеллигентского мифа. Это позволяет сделать вывод о том, что сама по себе мифология интеллигенции как явление духовной и общественной жизни в России будет существовать в новом веке, равно как не прервется и дискуссия об интеллигенции, призванная отражать и реформировать ее актуальное самосознание.

Структура работы Работа состоит из введения, трех глав, включающих по два раздела, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении определены объект и предмет исследования, его цель и задачи, указаны теоретико-методологическая и эмпирическая база, сделано обоснование культурно-мифологического метода. Также здесь оценена

5 Ермолин Е Идеалисты Интеллигенция бессмертна1//Новый мир - 2003 -№6С 161

9

степень изученности темы, обоснованы актуальность, новизна, научно-практическая значимость работы.

Первая глава «Дискуссия об интеллигенции XX - начала XXI веков: обзор авторов и позиций» показывает полемичность подходов к проблеме интеллигенции в отечественной публицистике XX века и обозначает основные направления постсоветской дискуссии об интеллигенции.

Первый раздел посвящен обозрению выдающихся образцов «интеллигентоведческой» мысли в публицистике 1900-х - 1980-х годов Здесь показаны обстоятельства создания и раскрыто значение сборника «Вехи» как переломной точки в самосознании русской интеллигенции. Острота полемики вокруг «Вех» была определена радикальностью «веховской» реформы интеллигентского самосознания. Социальной, коллективистской, революционной, политической ориентации русского образованного сознания в «Вехах» противопоставлено внимание к духовному, индивидуальному, созидательному, религиозному аспектам человеческой жизни. «Вехи», таким образом, переориентировали современников-интеллигентов с внешней проблематики (партийные программы, политическая борьба) на внутреннюю (идея творческого преображения личности как основы общественных преобразований). Здесь же сделано обозрение «интеллигентоведческих» высказываний, вошедших в историю журналистики и интеллигентского самосознания XX века, от Д. Мережковского до В. Кормера.

Во втором разделе сделан вступительный обзор журнальной дискуссии об интеллигенции 1990-х - 2000-х годов, раскрыты задачи дискуссии, оценен вклад отдельных журналов и авторов в развитие современной мысли об интеллигенции. Значимость типа толстого литературного журнала как площадки новейшей дискуссии объяснена его более чем цеховой ориентацией: ставя перед собой журналистские задачи, участвуя в литературном процессе, сохраняя ценностную иерархию в культуре, толстые журналы выполняют миссию обобщения гуманитарных тенденций времени.

Типологическими особенностями издания мотивируется способность толстожурналыюй критики преодолеть узкую специализированность задачи и выйти на обобщение тенденций в разных сферах духовной жизни общества. Именно поэтому литературная критика смогла принять заметное участие в журнальной дискуссии об интеллигенции: в общем объеме новейших журнальных публикаций о проблеме интеллигенции литературно-критические высказывания занимают немногим меньше трети. В работе освещен вклад в «интеллигентоведческую» дискуссию критиков А. Агеева, Л. Аннинского, В. Губайловского, Е. Ермолина, В. Курицына, А. Латыниной, С. Рассадина, М. Ремизовой, И. Роднянской, писателей Д. Быкова, А. Дмитриева, В. Маканина, Б. Васильева, А. Мелихова, В. Пьецуха, О. Павлова.

В рамках новейшей дискуссии об интеллигенции созревала творческая задача приобщения к наследию «Вех». Для ее выполнения необходимо было не только прочесть и осознать «Вехи» как возвращенную часть культурной памяти, но и создать законченное размышление об интеллигенции, исходя из социально-духовной коллизии уже настоящего времени. По нашему мнению, к столетнему юбилею «Вех», грядущему в 2009 году, современными публицистами и критиками подготовлен достойный внимания корпус текстов о духовном предназначении, общественной роли и свойствах интеллигенции, в которых была завершена начатая «веховцами» критика исторических свойств и исторической роли русской интеллигенции, а также получила новую актуальность поставленная «веховцами» проблема личности в самосознании интеллигенции.

Пик журнальной дискуссии об интеллигенции приходится на 1993-1994, 1998-2002 годы, что соответствует, в первом случае, времени подведения итогов реформ и, во втором, времени переориентации общественного самосознания с кризисного на созидательное. Два пика соответствуют и двойной задаче дискуссии. В начале 1990-х преобладают покаянные публикации, направленные на осмысление исторического опыта русской

интеллигенции. К началу 2000-х уже преобладают материалы, проектирующие роль интеллигенции и интеллигентских ценностей в новом веке. От фиксации кризиса интеллигенции авторы журналов переходят к переопределению самого понятия. Описав историческую интеллигенцию как самобытный феномен российской культуры и политики, авторы подводят итог дореволюционному и советскому периодам ее существования. А обнаружив исчерпанность исторической роли и системы ценностей интеллигенции, делают попытки создать проект новой интеллигенции.

Вторая глава «Современный кризис интеллигенции как исчерпание ее исторической традиции» посвящена раскрытию традиционного отечественного содержания понятия «интеллигенция» как мифологического и показывает существо наблюдаемого сегодня «кризиса» интеллигенции как пересмотр ее исторической традиции.

В первом разделе для определения действительного субъекта так называемого кризиса русской интеллигенции в научный оборот предлагается ввести понятие «исторической интеллигенции» как обозначение творца и объекта мифологии, подвергнутой переосмыслению в наши дни. Корректное толкование «Вех» невозможно без того, чтобы понять историчность, а значит, относительность значения, которое авторы сборника придавали понятию «интеллигенция». Говоря об интеллигенции, авторы сборника «Вехи» имели в виду его исторически укоренившееся национальное значение - «исторически сложившийся характер ее (России. - В П.) интеллигенции»6. Среди новейших авторов непосредственно понятие «исторической интеллигенции» использует только И. Николаева7, у других авторов мы встречаем синонимичные выражения. Хронологические рамки существования русской исторической интеллигенции можно обозначить, с одной стороны, эпохой петровских преобразований и, с другой, последней «революцией» прошедшего века - либеральными реформами конца 1980-х -

6 Изгоев А Об интеллигентной молодежи (Заметки об ее быте и настроениях) / Вехи // Вехи, Из глубины -

М Правда, 1991 С 118 'Указ соч С 115

начала 1990-х годов. Эти рамки обусловлены периодом действенности группового самосознания русской интеллигенции как культурного мифа. Самосознание русской интеллигенции было сформировано под влиянием комплекса обстоятельств, культурных, социальных и политических, и пришло к самоисчерпанию в тот момент, когда эти обстоятельства кардинально переменились.

Обобщая теории происхождения русской интеллигенции, можно сказать, что традиция русской интеллигенции исследователями трактуется как феномен «невроза», неблагополучия государственной и культурной систем в России. В самой трактовке системного «невроза», вызвавшего к жизни самосознание русской интеллигенции, можно выделить два направления. Одно из них, старейшее, фактором появления интеллигенции в России считает культурный раскол, причины которого коренятся в укладе еще Киевской Руси, но видимо обозначились после петровских преобразований. Второе, популярное в новейшее время, не углубляется в культурологические предпосылки и обосновывает специфику интеллигентского самосознания социальным расколом - неравноправием общественных сил в деспотически, иерархично устроенном российском государстве. Но оба подхода совмещены в статье Г. Федотова «Трагедия интеллигенции», в которой национальное значение интеллигенции обусловлено задачей ускоренной «европеизации России, заостренной, со второй половины XIX века, в революции»8.

Европеизация России как задача приобщения всей страны к интеллигентской просвещенности ставила интеллигенцию перед необходимостью преодолеть культурный разрыв между нею и целым русского общества. В силу исторической оторванности от основ национальной жизни, русская интеллигенция «беспочвенность» своего духа поняла как препятствие, роковое проклятие отчужденности, как «непереступимую», по выражению А. Блока, «черту, отделяющую

8 Федотов Г Трагедия интеллигенции // Федотов Г Судьба и грехи России В 2-х тт - Т 1 - СПб ■ София, 1991 С 92

интеллигенцию от России»9. Но, избывая исторически обусловленную отчужденность от целого, интеллигенция предавала свою свободу. Не раскрепощение сознания, а снятие внешних, социальных скреп стало главным историческим интересом интеллигенции как носительницы реформационного начала в стране. Из положительного основания духовной деятельности свобода преломилась в «беспочвенность» как «идеал», по выражению Г. Федотова, «отрицательный»10. «Беспочвенность» как проблематический стержень отечественного интеллигентского мифа пронизывает бытие русского интеллигента начиная с истории возникновения его самосознания и заканчивая его историческим действием, направленным на разрушение существующего государственного и иного порядка, т.е. «почвы».

В статьях «веховцев» интересна сквозная тема «интеллигентского мундира» (у С. Булгакова, П. Струве, С. Франка). Будучи следствием обстоятельств происхождения русской интеллигенции, ее самобытные свойства, в свою очередь, становились фактором, влияющим на духовный облик любого образованного человека, ведь определить себя относительно идеалов русской интеллигенции значило занять позицию по отношению к прогрессивному, европеизованному идеалу России. «Мундир» определял русского интеллигента не как индивидуальность, а как точку приложения интеллигентского мифа.

Именно от «веховцев» отталкиваются современные опыты публицистического портретирования русской интеллигенции. Исторический портрет («мундир») русского интеллигента, в итоговом его, от «Вех» и до наших дней, осмыслении, непременно включает в себя следующие черты: оппозиционность (социальное измерение), атеизм и нигилизм (религиозно-ценностное измерение), рационализм и утопизм (мировоззренческое измерение), радикализм и революционность (политическое измерение),

9 Блок А Народ и интеллигенция // Блок А Собрание сочинений Вб-титг - Л Худож лит, 1980-1983 -Т 4 -1982 С 112

10 Указ соч С 71

иародолюбие (этическое измерение), дилетантизм (культурное измерение). Все черты исторического интеллигентского облика взаимосвязаны между собой и коренятся в идее «беспочвенности» как основе отрицательного интеллигентского идеала. В нашей работе сделан сопоставительный анализ высказываний об этих определяющих свойствах исторической интеллигенции в публицистике XX века и новейшего времени.

Самостоятельное направление в современной дискуссии об интеллигенции - вопрос о преемственности советского образованного слоя по отношению к исторической, дореволюционной интеллигептскои традиции. Идея прерывности исторической традиции русской интеллигенции развивается новейшими авторами в контексте размышления о сломе самого хода российской истории. Два фактора, обусловивших, по мнению публицистов, прерывание исторической интеллигентской традиции, -физическое уничтожение дореволюционного интеллигентского слоя в советском государстве и параллельное конструирование советского интеллигентского мифа с целью ценностной нейтрализации исторической интеллигентской мифологии. В рамках концепции, по которой советская интеллигенция не наследует исторической традиции, ее существование ограничивается периодом существования советской государственности (пр., А. Агеев, Б. Дубин, Л. Гудков). В рамках такой концепции советская интеллигенция выступает как «образованщина» в том смысле, что это, по выражению А. Бочарова, «слой образованных людей вместо интеллигенции»". Именно замену исторической интеллигенции слоем советских образованных людей считает А. Солженицын причиной размывания и интеллигентского самосознания, и смысловых границ понятия «интеллигенция»12. Результатом прерывания исторической традиции интеллигенции в советское время стал слом интеллигентского самосознания

11 Бочаров А <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени (Анкета литературоведов и критиков)//Вопросы литературы -2000 -ЖЗ С. 21

12 Солженицын А Образовашцина // Из-под глыб Сб статей -М Русская книга, 1992 С 195

(статьи А. Солженицына и В. Кормера13). В новейшей дискуссии тема «образованщины», сама наследующая критике «интеллигентщины» в «Вехах», получает продолжение в обличении «полуинтеллигенции».

Противоположный взгляд на вопрос о преемственности советского образованного самосознания по отношению к дореволюционной интеллигентской традиции фиксирует возрождение исторического интеллигентского типа в 1960-е годы, случившееся постольку, поскольку советская государственность наследует черты монархии, неизбежно продлевая историческую миссию интеллигенции по европеизации, демократизации и секуляризации (деидеологизации) отечественной культуры и общества.

Второй раздел показывает современный кризис интеллигенции как следствие исчерпанности ее исторической традиции. Проведена аналогия между обстоятельствами кризиса интеллигентского самосознания «веховского» времени по отношению к его условиям в наши дни: в обоих случаях кризису предшествовал политический переворот и ощущение обществом неполноты его результатов, так что сам кризис интеллигентского самосознания становился «фокусом» для осмысления общественных перемен. Актуальный образ исторической интеллигенции появляется в новейшей публицистике и критике в связи со сломом тоталитарного строя. Это не героический и не трагический, а сатирический, сниженный образ. Иронизируя над революционными чаяниями постсоветской интеллигенции, авторы во многом иронизируют над самими собой, оформляя таким образом свой отказ от исторической интеллигентской традиции и выражая свое разочарование в исторической интеллигентской миссии.

Таким образом, субъектом кризиса интеллигенции и в осмыслении «веховцев», и в новейшей критике и публицистике является историческая традиция русской интеллигенции. Изменение социально-политических обстоятельств спровоцировало кризис исторического самосознания русской

13 Кормер В Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура И Вопросы философии - 1989 - №9

16

интеллигенции постольку, поскольку было следствием осуществления ее исторической задачи по европеизации России и ставило интеллигенцию перед необходимостью осознания новых задач и трансформации исторически обусловленных духовных свойств.

Раскрыта тема политического, экономического, социального и духовного поражений интеллигенции как главный повод к высказыванию для участников журнальной «интеллигентоведческой» дискуссии 1990-х годов. Традиция интеллигентства развивалась в условиях, принципиально отличных ог обсюя[ельс1в новейшей цивилизации, и потому интеллигенция как субъект российской истории подвергается трансформации в период радикальной ломки государственной системы и устоев общественной жизни.

Освещена переоценка исторической роли и исторических свойств русской интеллигенции в новейшей публицистике и критике.

Поскольку осуществление исторической миссии интеллигенции происходило каждый раз через слом существующей реальности, новейшие авторы склонны оценивать историческую роль русской интеллигенции как деструктивную и анти-эволюционную. Задачи европеизации и демократизации общества позиционировали интеллигенцию как силу, принципиально враждебную существующему порядку вещей. Осуществление исторической задачи русской интеллигенции сняло предпосылки ее социальной «беспочвенности». Самосознание постперестроечной интеллигенции уже не определяется ситуацией раскола, а значит, историческое бремя отрицания существующего контекста сменилось задачей творческого участия в нем. Способом перевоспитания интеллигентной личности в «Вехах» выбрано ее жизнетворческое спасение, поскольку жизнетворческий проект личности принципиально противоположен оппозиционной ориентации исторического интеллигента. «Героический максимализм» в самосознании интеллигенции предполагалось заменить на идеал «устойчивой, дисциплинированной, работоспособной личности, держащейся на своих ногах, а не на волне общественной

истерики»14. В новейшее время жизнетворческая реформа самосознания русской интеллигенции выражается в его переориентации с оппозиции - на творчество, с обличительства - на причастность, с радикализма - на диалог, с дилетантизма - на профессионализм, с рационализма и революционного утопизма - на опыт и повседневное созидание (Б. Дубин, М. Гаспаров, А. Секацкий, Ю. Латынина, В. May, К. Азадовский, А. Агеев, А. Быстрицкий, JI. Афонский, С. Файбисович, Б. Фирсов и др.).

Задаче снятия исторического «невроза» социальной «беспочвенности», оппозиционности и нежизнеспособности русского интеллигента отвечает популярный проект конверсии интеллигенции в интеллектуалов. Апологетами новейшего российского «интеллектуализма» - А. Агеевым, А. Быстрицким, М. Бергом, Д. Драгунским, А. Кивой, В. May, А. Секацким, Ю. Шрейдером - проект трактуется как обусловленный новыми экономическими обстоятельствами и нацеленный на прививание интеллигентов-«дилетантов» к профессиональной «почве». Однако в контексте кризиса исторического самосознания интеллигенции проект превращения интеллигентов в интеллектуалов может быть истолкован как антипроект, в основании имеющий не утверждение, а отталкивание. Проективный образ отечественного интеллектуала включает в себя антиподные по отношению к исторической традиции интеллигенции черты. Отрицательный смысл интеллектуального проекта раскрывает А. Скидан15. Последовательно полемизирует с отечественным интеллектуальным проектом Андрей Архангельский, делая вывод о неполноте и искусственности отечественной модели интеллектуала.

Жизнетворческий и интеллектуальный проекты трансформации исторического интеллигентского самосознания возникли в результате кризиса интеллигентской традиции в России и направлены на снятие социальной «беспочвенности» интеллигента, переориентацию его

14 Булгаков С Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) / Вехи // Вехи, Из глубины - М Правда, 1991 С. 68

15 Скидан А Прослойка / К 90-летию выхода в свет сборника «Вехи»//Октябрь -1999 -№6 С с 153, 156157

социальной позиции с оппозиционной на творческую. Риск абсолютизации проектов по укоренению интеллигенции в социальной «почве» состоит в возможном усечения самой сути интеллигентности до, по выражению А. Архангельского, «интеллекта без рефлексии»16. Решая проблему социального самоопределения новейшего интеллигента, они не затрагивают вопроса о его личностном самосознании. Этот вопрос разрешается в рамках другого проекта - интеллигенции как культурной элиты, или духовной аристократии.

Третья глава «Истоки обновления понятия» показывает связь самосознания интеллигенции с судьбой отечественной культуры в новейшее время и освещает опыты по созданию культурологической и персоналистской трактовок понятия «интеллигенция», полемичного по отношению к исторической традиции истолкования понятия.

В первом разделе кризис интеллигенции показан как часть системного перестроения отечественной культуры. Кризисные процессы в культуре -ослабление рефлексивности, отход от литературоцентризма, размывание ценностной вертикали, утрата гуманистического пафоса - раскрыты в их освещении современной критикой и публицистикой и в связи с кризисным самосознанием отечественной интеллигенции. Отмечена и позитивная трактовка системного культурного перестроения как ухода от закрытой, государственно детерминированной, не конкурентной, жестко иерархичной модели культуры. В ситуации деконструкции тоталитарного культурного единообразия так называемая высокая, или качественная, литература поставлена в непривычную ситуацию риска, когда не только государство, но и сама культурная традиция уже не гарантируют ей ни публики, ни экономической защищенности, ни значимого общественного статуса. Стандарты высокой культуры и, в частности, качественной литературы лишаются предопределенности: критерии оценки произведения вновь становятся дискуссионными. Новая культурная ситуация характеризуется альтернативностью и соответствует не вертикальной, а горизонтальной

16 Архангельский А Свободы деятель пустынный Н Октябрь - 2007 - №4 С 176

19

культурной модели, формируя множество центров притяжения творческих сил и потребительских интересов.

В ситуации дифференцированной культуры кризис интеллигенции - это кризис интеллигентских ценностей как всеобщих. В рамках массовой культуры, размывающей социальную и ценностную вертикаль, интеллигенция, как и литература, и высокая культура, теряет безусловную признанность, гарантированную влиятельность. Сама сфера этических, духовных и культурных ориентиров оказывается сужена в новейшей дискуссии до границ сословных интеллигентских интересов (Л. Агеев, М. Загидуллина, В. Курицын, Б. Парамонов).

Кризис литературы - одно из направлений кризиса интеллигенции. Он так же развивался в контексте смены отечественной культурной модели и так же сочетал в себе значимость узкопрофессиональной и общенациональной проблем.

Литература, традиционный центр русской культуры, в новейшее время оказалась перед риском конкуренции со стороны визуальных искусств и средств развлечения, к тому же должна была перенастроить структуры и механизмы литературного процесса на законы рыночного существования. В рамках кризиса литературы можно было наблюдать такие явления, как девальвация слова и идеи, размывание критериев оценки, убывание рефлексивной способности литературной критики, распад связей между субъектами литературного процесса.

Литературоцентризм традиционного культурного сознания в России выразил себя в том, что понятие «интеллигент» включало в себя и понятие «писатель». Новейшая дискуссия об интеллигенции актуализировала интеллигентский пласт классического литературного наследия: отсылками к литературе Х1Х-го и начала ХХ-го веков оперируют публицисты. Для критиков актуальными точками притяжения разговора об интеллигенции становятся уже современные писатели. Три романа, стимулировавшие новый этап дискуссии об интеллигенции, - «Андеграунд, или Герой нашего

времени» В. Маканина (1998), «<НРЗБ>» С. Гандлевского (2002), и «Учебник рисования» М. Кантора (2006). Обзорные статьи и объемные рецензии посвятили Маканину Л. Немзер и Е. Ермолин, С. Гандлевскому - М. Ремизова, М. Кантору - А. Латынина и С. Шишкова-Шипунова. Если произведения классической литературы привлекаются как устоявшаяся, общепризнанная матрица смыслов, то на основе изучения текущей литературы критики позволяют себе сделать вывод о духовных тенденциях времени.

Мотивы постперестроечной прозы определены ситуацией кризиса интеллигенции. Необходимость переосмыслить положение и ценности интеллигенции в обстоятельствах новой эпохи вызывает в литературе «бум» исповедальности17. В статье М. Ремизовой «Астенический синдром. Образ интеллигента в современной прозе»18 подведены литературные итоги судьбе интеллигента в XX веке: критик показывает эволюцию образа интеллигента в отечественной прозе советского и новейшего времени. Жанровые обобщения прозы об интеллигенции делает Е. Ермолин в критическом эссе «Идеалисты. Интеллигенция бессмертна!».

Сопротивление участников дискуссии кризисной культурной ситуации выражается в формировании мифологии культурной элиты в новейшем интеллигентском самосознании. В рамках этой мифологии происходит актуализация идей Г. Федотова и Г. Померанца о судьбе интеллигенции после революции. Исторический жертвенный интеллигентский миф, аккумулировавший энергию революционного действия, переоформляется в новейший элитарный миф, призванный сконцентрировать культуростроительную энергию интеллигенции. Не политика, а культура становится приоритетной сферой самореализации интеллигента.

«Создание элиты, или духовной аристократии» Г. Федотов определял как «задачу, прямо противоположную той, которую ставила себе русская

11 См Ремизова М Первое лицо главного героя Беглые заметки о современной прозе II Континент. - 2003 -

№116, ЕрмолинЕ Цена опыта//Дружба народов -2003 - №2

"Октябрь -2003 -№3

интеллигенция»19, и фиксировал расхождение политического и культурного самоосуществления русской интеллигенции как основание ее раскола. Оппозиция политики и культуры как сфер самореализации интеллигенции становится одним из направлений проблематики «Вех», вписываясь в принципиальные для сборника оппозиции внешнего и внутреннего, общественности и личности. Исторический опыт привел интеллигенцию к мысли о политике как сфере искажения своей духовной миссии (Г. Померанц, Н. Иванова, В. Серлдюченко, Б. Фирсов). В новое время интеллигенции достается в удел чистая область духа, вне социально-политических задач, осуществляемых другими общественными силами (пр., т.н. «средний класс») и государственными органами.

Проблема формирования культурной элиты - новейший извод проблемы интеллигентского самосознания, полемичный по отношению к принципам самоопределения исторической интеллигенции. В рамках самосознания интеллигенции происходит смена задачи политической борьбы - на задачу культурного творчества, задачи слияния с народным целым - на задачу дистат1ирования от масс, пафоса жертвы - на пафос утверждения своего достоинства, принципа социальной ангажированности - на принцип независимости. Отмечены принципиальные совпадения идей современного исследователя С. Корнева20 с проектом обновления интеллигентского самосознания Г. Федотова.

Проблема элиты ставится в рамках новейшей мифологии интеллигенции не как социально-экономическая проблема, а как проблема интеллигентского самосознания. Элитарное самосознание интеллигенции предполагает элитарность ее духовных ориентиров, в контексте массового общества подвергнутых изживанию как не прагматичные, не продаваемые, принципиально не подлежащие массовому потреблению. В новейших условиях народническая миссия просветительства, пропаганды культуры

19ФедотовГ Создание элиты//Федотов Г Судьба и грехи России В2-хгг -Т 2 -СПб София, 1991 С

211

20 Корнев С Выживание интеллектуала в эпоху массовой культуры // Неприкосновенный запас - 199В -

№1

сменяется задачей создания пространства культуры для немногих, а «этика самоуничижения» интеллигенции - «новой этикой» утверждения ее «достоинства»2'.

Второй раздел посвящен актуальному переосмыслению понятия «интеллигенция» в философско-персоналистском ключе. Постсоветское интеллигентское самосознание в России, обнаруживая кризис специфически национального, сословного мифа русской интеллигенции, обращается к вненациональным и внесословным основаниям своего бытия. Чтобы понять корни конфликта национального и вненационального, сословного и личностного (само)определения интеллигенции, необходимо воссоздать историю самого понятия «интеллигенция» в ее полноте.

За неоднозначностью понятия «интеллигенция» скрываются века его семантической эволюции. Бытование в рамках культурного мифа русской интеллигенции предполагало сугубо отечественную версию происхождения понятия: его автором (само)провозглашался писатель П. Боборыкин, в действительно бывший только популяризатором понятия22. Напротив, новейшие попытки выхода за пределы исторически существовавшего мифа предполагают углубление в историю понятия «интеллигенция», выявление не отрефлексированных связей между древнейшим и проектируемым в новейшее время значением слова. Именно так решается проблема пересмотра отечественного интеллигентского мифа в статье И. Николаевой, которая противопоставляет «социологическую интерпретацию термина» -«философским и культурологическим способам определения интеллигенции» и обращается к философским корням понятия, видя в них теоретическую основу его переосмысления23. В статье И. Николаевой, как и в работах В. Глебкина, И. Кондакова, Ю. Степанова24 исследуется связь отечественной

21 Федотов Г Создание элиты . С 221

22 См Шмкдт С К истории слова «интеллигенция» // Россия, Запад, Восток встречные течения - СПб . Наука, 1996

23 Указ соч С 116-118

211 Глебкин В Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции"' // Глебкин В. Труды по культурной антропологии - М Муравей, 2002, Кондаков И К феноменологии русской интеллигенции // Русская

трактовки понятия с его бытованием в немецкой философии, а также древнеримскими и древнегреческими корнями. История слова «интеллигенция» показывает, что в отечественном интеллигентском самосознании переплелись конкретно-социальная и отвлечено-философская интерпретации понятия. Это становится ключом к пониманию новейшей реформы интеллигентского самосознания в России, совершающего в обратную сторону тот путь, который когда-то прошло понятие, приживаясь на отечественной почве, - от «интеллигенции» как сословия к «интеллигенции» как «духовной сущности»25.

Социологическое укоренение понятия в России по отношению к его философской предыстории представляет собой интерпретацию высшей свободы сознания, явленной в интеллигенции, как предпосылки ее социальной «беспочвенности». В отечественную «интсллигентоведческую» дискуссию слово «беспочвенность» вошло благодаря Г. Федотову26. Понятие «беспочвенности» обозначает избегание почвы, понимаемой как любая данность. В рамках философского дискурса «беспочвенность» и «почва» вступают в то же отношение, что и «свобода» и «детерминация». Категория «свободы» описывает «интеллигентность» как способность сознания в процессе постижения себя и мира совершать отрыв от существующей данности, не быть детерминированным наличными явлениями и сведениями. На основе систематизации высказываний об атрибутивных свойствах и предназначении интеллигенции, мы показываем проблему «беспочвенности» как извод проблемы свободы, ключевой для политического, житейского, социального, идейного и творческого самоопределений интеллигента.

Для самосознания новейшей интеллигенции проблемы личности (как пространства творческого действия интеллигенции) и свободы (как принципа этого действия) становятся принципиальными. Происходит отход интеллигента от сословного самоопределения к сугубо личностному. Таким

интеллигенция История и судьба - М Наука, 2000, Степанов Ю Константы Словарь русской культуры -

М Академический Проект, 2001

25 Николаева И Указ соч С 118

26 См Федотов Г Трагедия интеллигенции

образом в новейшей публицистике об интеллигенции оказываются востребованы персоналистские идеи «Вех». Само понятие «интеллигенция» оказывается переосмыслено в экзистенциальном ключе, а самосознание новейшей интеллигенции обращается от социальной проблематике - к вопросам личного существования и духовного выбора.

Развитие идеи личности в новейших «интеллигентоведческих» высказываниях (Н. Богомолов, Б. Дубин, Е. Ермолин, Е. Рашковский) демонстрирует возвращение интеллигентского самосознания к переоналистскому максимализму «Вех». В ситуации, когда размыта сословная идентификация интеллигенции, С. Рассадин, И. Николаева, Е. Ермолин, как ранее А. Солженицын, ставят перед интеллигентом не внешние, социальные задачи, а вопросы личностного существования. Философско-персоналистская интепретация понятия «интеллигенция» предполагает и обновленное понимание интеллигентской «беспочвенности» - не как обстоятельства социальной неукорененности, а как условия личностной свободы (Л. Аннинский, А. Архангельский, Е. Ермолин, ранее -Г. Помсранц).

Определяющим для бытия новейшей интеллигенции, таким образом, становится не невроз «беспочвенности» - а труд «беспочвенности». Новой миссией интеллигенции становится утверждение свободы поиска и создание ценностей, находящихся за рамками повседневной необходимости и прагматизма.

В заключении подведены итоги исследования и сделано обобщение основных положений работы.

Основные положения диссертации отражены в следующих научных публикациях:

1. Пустовал В.Е. Собирая «Вехи»-2000. Журнальная дискуссия об интеллигенции девяностых - двухтысячных годов в истории вопроса // Вопросы литературы. -2008. -№3. 1 п.л.

2. Пустовал В.Е. Из-под щепок. Место литературной критики в новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции // Кафедра критики - своим юбилярам: Сборник статей в честь В.Г. Воздвиженского, Л.Ш. Вильчек, В.И. Новикова / Сост. H.A. Богомолов, O.A. Лекманов. - М.: Факультет журналистики МГУ, 2008. 0,5 п.л.

3. Пустовая В.Е. Пророки второй оси // Октябрь. - 2007. - №10.2 п.л.

4. Пустовая В.Е. Скифия в серебре. «Русский проект» в современной прозе // Новый мир. - 2007. -№1.2 п.л.

5. Пустовая В.Е. Болевые вихри мира. По страницам литературно-публицистического журнала "Nota Вепе" // Континент. - 2006. - №127. 2,5 п.л.

6. Пустовая В.Е. Серый мутированный гот с глазами писателя: [Очерк творчества Виктора Ерофеева! // Континент. - 2004. - №121-1,5 п.л.

7. Пустовая В.Е. Новое «я» современной прозы: об очищении писательской личности. В. Маканин, С. Гандлевский - Р. Сенчин - И. Кочергин // Новый мир. - 2004. - №8. 2 п.л.

8. Пустовая В.Е. Духовное и жизнеспособное в образе современной интеллигенции // К 250-летию МГУ им. Ломоносова. День научного творчества студентов. Материалы конференции. В 2-х частях. - М.: Факультет журналистики МГУ, 2004. Часть I. 0,2 п.л.

Общий объем авторских публикаций по теме исследования - 11,7 п.л.

Подписано в печать 15 10 2008 г

Печать трафаретная

Заказ № 961 Тираж- 50 экз

Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш, 36 (499) 788-78-56 www autoreferat ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Пустовая, Валерия Ефимовна

Введение.

Глава 1. Дискуссия об интеллигенции XX - начала XXI веков: обзор авторов и позиций.

1) «Интеллигентоведческая» мысль в публицистике XX века.

1.1. Историческая роль сборника «Вехи».

1.2. Ведущие «интеллигентоведы» в публицистике 1900-х- 1980-х годов.

2) Дискуссия об интеллигенции 1990-х - 2000-х годов: задачи, участники, позиции.

2.1. Задачи дискуссии.

2.2. Журналы и их авторы: место в дискуссии и основные позиции.

Глава 2. Современный кризис интеллигенции как исчерпание ее исторической традиции.

1) Русская интеллигенция: традиционное содержание понятия.

1.1. Понятие «исторической интеллигенции» и его дискуссионное значение.

1.2. Историческая роль и исторические свойства русской интеллигенции.

1.3. Проблема преемственности исторической традиции интеллигенции в советское время.

2) Актуальный образ исторической интеллигенции.

2.1. Кризис интеллигенции как тема новейшей дискуссии.

2.2. Переоценка исторической роли русской интеллигенции.

2.3. Переоценка исторических свойств русской интеллигенции.

Глава 3. Истоки обновления понятия.

1) Проблема культуры в дискуссии об интеллигенции: культурологическая трактовка понятия.

1.1. Модернизация культуры и кризис интеллигенции.

1.2. Проблема литературного самосознания.

1.3. Проект культурной элиты, или духовной аристократии.

2) Проблемы личности и свободы в дискуссии об интеллигенции: персоналистская трактовка понятия.

2.1. Социологическая и философская традиции истолкования понятия.

2.2. Понятие «беспочвенности» как доминанта интеллигентского самосознания: обоснование позитивной интерпретации.

2.3. Персоналистский проект: личность в свободном поиске.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Пустовая, Валерия Ефимовна

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью обобщить новейшие публицистические и литературно-критические высказывания, посвященные теме интеллигенции, а также выявить возможную преемственность современных «интеллигентоведческих»1 публикаций по отношению к известным образцам публицистики об интеллигенции XX века.

Состояние и степень разработанности проблемы. Обозрение высказываний об интеллигенции в XX веке были осуществлено в новейшем труде А.В. Соколова («Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории», СПб., 2007) и книге очерков А.С. Кустарева («Нервные люди: Очерки об интеллигенции», М., 2006). Но продолжительная полемика об интеллигенции в новейших литературных журналах не была изучена. Равно как неисследованным остался вопрос о месте литературной критики и полемики о путях новейшей литературы в журнальной дискуссии об интеллигенции. Не было уделено специальное внимание сопоставлению современных «интеллигентоведческих» публикаций с теми, что уже вошли в историю публицистики и интеллигентского сознания XX века.

Обоснование метода. Высказывания об интеллигенции - противоречивый материал. Начальная трудность всякого исследования, посвященного самосознанию интеллигенции, состоит в невозможности однозначно определить

1 Термин «интеллигентоведение» - устоявшееся наименование междисциплинарного исследования, посвященного проблеме интеллигенции. В сборнике докладов «Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы» (Иваново, 1999) рассматриваются специфические проблемы ~ «интеллигентоведения» как отдельной области научного знания. В сборнике «Интеллигентоведение: проблемы становления нового вузовского курса» (Иваново, 2000) исследуются проблемы преподавания теории и истории интеллигенции. Термин также употреблен в монографии А. Соколова «Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории» (СПб., 2007). А вот в сборнике очерков А. Кустарева «Нервные люди: Очерки об интеллигенции» (М., 2006) слово взято в кавыки, поскольку автор полемизирует с методами «интеллигентоведческих» исследований. Ввиду того, что традиция изучения проблемы интеллигенции опирается не только на научные, но и на публицистические, художественно-литературные и философские источники, а также ввиду существующей полемики вокруг научной методологии «интеллигентоведения», в нашей работе слово и производные от него взяты в кавычки. предмет разговора. Проблематичность определения интеллигенции в первую очередь связана с невозможностью разделить в рамках «интеллигентоведческого» исследования субъект и объект. Одной из принципиальных методологических ошибок при исследовании интеллигенции М.Ю. Лотман называет подход, при котором «интеллигенция рассматривается как обычный внеположенный исследователю объект», отмечая, что «даже стоящему на объективистских, если не прямо антиинтелигентских, позициях автору оказывается не так-то просто найти точку зрения, совершенно независимую по отношению к рассматриваемому им феномену — интеллигенции» (176, с. 123). Недаром А.С. Кустарев, жестко критикующий современное состояние «интеллигентоведения», считает возможным рассматривать материалы конференций по проблемам интеллигенции как «документы самовосприятия "агентов самоопределения"», поскольку «в теоретизировании "интеллигентоведов" смешаны "политика интересов" и "политика идентификации"» (160, с. 320), а потому последовательно развенчивает иллюзию «интеллигентоведов» о возможности и необходимости дать исчерпывающее определение интеллигенции. Аналогичным образом A.JL Зорин оценивает «вопрос о происхождении русской интеллигенции» как «безнадежный в научном отношении, поскольку его решение тесно связано с самоидентификационными моделями той социальной группы, которая единственно и склонна размышлять над этой проблемой» (117, с. 34).

Интеллигенция в полемике о ее определении предстает, как выразился Д.С. Лихачев, «эмоциональным концептом» (144, с. 3), искомое содержание которого оказывается связанным с самоидентификацией по отношению к нему, а значит, определение интеллигенции каждый раз призвано не столько задавать границы разговору о ней, сколько выполнять оценочную, маркирующую функцию. Разделение на «интеллигентов» и «не-интеллигентов» предполагает особую императивную значимость, каковой не наблюдается при собственно сословном или профессиональном различении людей. Каково бы ни было содержание понятия «интеллигенция», оно всякий раз призвано выполнять функцию ценностной ориентации, обязывать к определенному духовному настрою или общественному позиционированию. Оценочность связана с понятием «интеллигенция» крепче, чем какой-либо из его предполагаемо действительных смыслов, и делает само понятие предметом не научного, а мифостроительного размышления.

Вот почему заявка на окончательное определение интеллигенции в научном исследовании непродуктивна. Априорное определение интеллигенции ограничивает сферу применимости выводов исследователя: любой человек, определяющий себя в рамках интеллигентского мифа иначе, нежели как «работника умственного труда», вправе проигнорировать все оценки, сделанные исследователем на основе выдвинутого определения. А исследователь, исходящий из такого определения, игнорирует сложность и противоречивость самого интеллигентского самосознания как объекта «интеллигентоведения». По этому поводу парадоксально высказался М.Ю. Лотман, указав, что «основным недостатком большинства определений интеллигенции <.> является не их недостаточная четкость, но, напротив, упрощенность и прямолинейность» (176, с. 123), потому что «вносимая» такими «априорными определениями» «ясность -мнимая, искажающая изначальную аморфность и амбивалентность природы интеллигенции» (176, с. 123).

Противоречивый материал постсоветских высказываний об интеллигенции мы предполагаем обобщить на основе применения культурно-мифологического метода. Культурно-мифологический подход к феномену интеллигенции позволяет избежать искажения результатов исследования, потому что предполагает противоречивость изучаемого материала и не ограничивает исследователя исходным определением предмета. Его цель - изучить проявления самосознания интеллигенции и в рамках такого исследования сопоставить, систематизировать и объединить в единую мифологическую картину любые «интеллигентоведческие» высказывания, из какого бы определения интеллигенции и отношения к ней они ни исходили. Такой подход обеспечивает обобщение «интеллигентоведческих» высказываний в картину той степени целостности, при которой становится возможным за частными суждениями публицистов и критиков увидеть логику трансформации понятия «интеллигенции» в наши дни.

С точки зрения культурно-мифологического подхода, полемика адептов разных определений интеллигенции суть не что иное, как полемика субъектов разных интеллигентских мифов. Высказывание об определении интеллигенции говорит не о существе интеллигентности, а о самосознании автора как интеллигента, о ценностной ориентации его собственного сознания относительно интеллигентского мифа. Априорные определения интеллигенции существуют, таким образом, не иначе как манифестации позиций авторов по отношению к интеллигентскому мифу.

Новейшее обоснование культурно-мифологического метода или «мифокритики» выполнено Е.А. Ермолиным (104, 105). Мифокритика в его определении - это «рефлексия о мифах как явлениях сакрально-религиозного, культурного ("культурные мифы") и идеологического характера» (105). В основе мифокритики лежит рассмотрение мифа как «метаисторического» явления и признание его «познавательных возможностей» (105).

Для того чтобы научно использовать «познавательные возможности» мифов, как древних, так и современных, необходимо понять феномен мифа непредвзято, безоценочно, осознав миф как он есть. Ориентируясь на культурно-мифологический подход к исследованию новейшего интеллигентского сознания, мы опирались как на труды, посвященные самому феномену мифа, так и на исследования, в которых интеллигенция рассматривалась мифологически.

В первом случае это «Диалектика мифа» А.Ф. Лосева (174) и «Социология культуры» его последователя Л.Г. Ионина (128), исследование основ мифологического мышления в «Философии символических форм» Э. Кассирера (133), собрание трудов В.Н. Топорова «Миф. Ритуал. Символ. Образ», показавшего плодотворность мифологического подхода в изучении литературной классики (276), мифолингвистический труд М.М. Маковского «Язык - миф - культура. Символы жизни и жизнь символов» (178), «Философия мифа» А.Ф. Косарева, посвященная диалектике науки и мифа (154).

Во втором - это статья М.Ю. Лотмана «Интеллигенция и свобода. (К анализу интеллигентского дискурса)» (176), упоминавшиеся выше монография «Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории» А.В. Соколова (260) и статьи из сборника А.С. Кустарева «Нервные люди» (160, 161), статья И.В. Кондакова «К феноменологии русской интеллигенции» (151), статья Н.А. Богомолова «Творческое самосознание в реальном бытии: Интеллигентское и антиинтеллигентское начало в русском сознании конца XIX - начала XX века» (49), филологическое исследование В.В. Глебкина «Можно ли "говорить ясно" об интеллигенции?» из его «Трудов по культурной антропологии (70).

Методология мифокритики предполагает, что, как сказано Лосевым, «миф должен быть взят как миф, без сведения его на то, что не есть он сам» (174, с. 23). Исследование мифологии включает в себя выявление «общего принципа ее построения, принцип взаимоотношения ее отдельных образов» (174, с. 39), но исключает оценочное вмешательство в миф, его немифологическую интерпретацию и, тем более, агрессивное отношению к нему как к фантазии, иллюзии сознания. Так, статья К.Б. Соколова «Мифы об интеллигенции и историческая реальность» (261), несмотря на видимую причастность культурно-мифологическому методу через название, исходит из антинаучного, с точки зрения мифокритики, противопоставления «мифа» - «реальности». Называя интеллигенцию «самым любопытным мифом гуманитарных наук», созданным интеллигенцией «о самой себе» (261, с. 149), К.Б. Соколов имеет в виду «миф» в обыденном, не научном смысле - миф как выдумку, сознательно созданную интеллигенцией «с целью укрепления и повышении своего статуса» (261, с. 164). На грани того же методологического заблуждения оказывается и А.С. Кустарев. Применяя продуктивный для анализа интеллигентского самосознания мифологический метод - т.е. рассматривая интеллигенцию не как объект социальной реальности, а как субъект мифа, носительницу специфического самосознания, - Кустарев в итоге предлагает не что иное, как разрушение интеллигентского мифа: «вся эта проблематика и терминология оказалась бы не нужна, если бы интеллигенция просто и без затей определяла себя как "работников умственного труда". <. > Но нежелание отказаться от "моральной" качественной", "сословной") калибровки в пользу "технически-цензовой" ведет к тому, что в рассуждениях интеллигенции о себе самой безнадежно и злокачественно переплетаются 'нормативный" и "дескриптивный" элементы» (161, с. 171). Ошибка и А.С. Кустарева, и К.Б. Соколова заключается в том, что они говорят о мифе с позиции, внешней по отношению к изучаемому мифологическому сознанию, оценивающей его. Оба исследователя сосредоточены на том, чтобы выявить за «мифом» скрытую и не совпадающему с ним «суть явления» (261, с. 154).

Между тем А.Ф. Лосев в самом начале своего труда предупреждает, что «миф надо трактовать мифически же» (174, с. 35), а «с точки зрения самого мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть фикция и игра фантазии» (174, с. 24). Аналогичную мысль развивал Э. Кассирер: «Не предметное содержание мифологии, а интенсивность, с которой оно переживается, с которой в него <.> верят, вот что составляет проблему. Уже перед лицом этого изначального факта мифологического сознания терпит неудачу любая попытка усмотреть его конечные корни в вымысле» (133, с. 18).

Лосев предлагает разделять в исследовании мифа разговор о «самом существе мифического сознания» и - «о том или ином отношении к нему» (174, с. 24-25). Высказывание нашего отношения к мифу не предполагает понимания мифа как он есть, и наоборот, понимание мифа, его законов и образов, исключает оценочное отношение к нему со стороны исследователя.

Миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но — наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это - совершенно необходимая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайности и произвола» (174, с. 24), - раскрывая миф как самоценное явление, А.Ф. Лосев приходит к выводу о том, что «вещи, если брать их взаправду, как они действительно существуют и воспринимаются, суть мифы» (174, с. 90). Идею Лосева о том, что «мифом пропитана вся повседневная человеческая жизнь» (174, с. 67), впоследствии развил Л.Г. Ионин. Он вслед за Лосевым настаивает на снятии противоречия между «мифом» и «сутью явления», поскольку с точки зрения мифокритики миф полностью совпадает с сутью реальности: «Нет некой абстрактной, изолированной от "жизни как она есть" социальной реальности, правильность интерпретации которой оспаривают наука и миф. Есть только миф. Именно он и творит для нас реальность, именно он, собственно, и есть реальность, в которой мы существуем» (128, с. 164). Миф - мирообъясняющая система («система, моделирующая в умах индивидуумов, входящих в группу, окружающий мир или его фрагменты» - 9, с. 223), принимаемая ее адептами как безусловная достоверность, «мифологическим характером» обладает «любая картина мира» (154, с. 260).

Специфика мифа как картины реальности состоит в том, что он обеспечивает «единство субъекта и объекта», «представления и действия» (128, с. 165), «идеи и жизни» (128, с. 168), сопрягает личностное и социальное измерения жизни (104, с. 116). Этим свойством мифа объясняется «повышенная аксиологичность» интеллигентского дискурса (по выражению М.Ю. Лотмана, 176, с. 145) и снимается видимое противоречие между «"нормативным" и "дескриптивным" элементом» «в рассуждениях об интеллигенции», которое оценивается А.С. Кустаревым как «злокачественное», а на деле является атрибутивным свойством мифологического сознания (161, с. 171).

В рамках интеллигентского самосознания как культурного мифа осуществляются сопряжение идеала интеллигента как личности и идеальных представлений интеллигента о жизни общественного целого, взаимообусловленность индивидуальной картины мира и «матрицы» русской культуры (104), связь ценностных представлений с жизнетворческой деятельностью. «Основные культурный миф и культурный ритуал той или иной культурной эпохи, того или иного культурного мира дают представление об основе, ядре культуры» (105), — этому утверждению Е.А. Ермолина мифология русской интеллигенции вполне соответствует. Интеллигенция осознается исследователями как ключевая категория русской культуры (см. 70, с. 92 и 151, с. 68). «Интегрированность проблемы интеллигенции в русскую культуру» (245, с, 10) привязывает мифологическое исследование интеллигенции к изучению судьбы русской культуры. В этом согласны И.В. Кондаков («рассмотрение русской интеллигенции как феномена отечественной культуры есть в то же время осмысление всей русской культуры как архитектонического целого, в том числе и отдельных наиболее фундаментальных ее пластов и закономерностей» -151, с. 65), В.В. Глебкин («Жить в русской культуре и не иметь своего мнения о том, кто же такой интеллигент, все равно что не пройти обряда инициации» — 70, с. 91), М.Ю. Лотман («Интеллигентский дискурс есть своего рода метаязык русской культуры, порожденный ею, гомоморфный ей и семантически от нее зависимый. <.> Интеллигентский дискурс есть функция русской культуры, а сама интеллигенция - голос этого дискурса, и она будет существовать до тех пор, пока такая потребность в самовыражении в русской культуре будет сохраняться» - 176, с. 149).

Существо интеллигентского мифа, как и любой мифологии, не может быть адекватно понято через исследование интеллигенции как объекта — скажем, социального, политического, исторического. Здесь, как и при изучении всякой другой мифологии, необходимо принимать во внимание лежащее в основе мифа субъект-объектное единство. «Мифический субъект» (174, с. 23) продуцирует миф и сам же является его объектом. Из этой предпосылки исходит в своем исследовании А.В. Соколов, признавший, что «интеллигентоведение не может <.> оперировать социологическими фактами, зато - в его распоряжении многообразные интеллигентские мифы, рассказывающие не о том, что представляет собой интеллигенция на самом деле, а о том, что думают интеллигенты о самих себе» (260, с. 23). Как уже говорилось, с точки зрения мифокритики не существует противоречия между тем, «что представляет собой интеллигенция на самом деле», и тем, « что думают интеллигенты о самих себе».

Таким образом, предметом интеллигентоведения с точки зрения культурно-мифологического подхода является самосознание человека, определяющего себя относительно понятия «интеллигент», причем не важно, отрицательно или положительно. (О сходстве оснований «интеллигентского» и «антиинтеллигентского» дискурсов см. у М.Ю. Лотмана - 176, с. 127, 145.) А эмпирическая база «интеллигентоведения» соответствует свидетельствам интеллигенции о самой себе, проявлениям самосознания интеллигенции как источника и носителя интеллигентского мифа. Вот почему общепринято в «интеллигентоведении», что <<разговор - и, в частности, разговор о себе - есть одна из важнейших форм ее существования. Пока поддерживается разговор, существует интеллигенция, и/или наоборот» (5, с. 3), - изучая «разговор» интеллигенции о самой себе, мы изучаем саму интеллигенцию в ее мифологическом бытии.

Рассмотрение «мышления человека» «возможно лишь как реконструкция на основе изучения результатов той или иной осмысленной деятельности» (178, с. 14). Вот почему объектом исследования, адекватным предмету «интеллигентоведения», становится в принципе любой текст, на основе которого можно провести «реконструкцию» специфически интеллигентского «мышления»

I *

178, с. 14). Один из последовательных образцов такой реконструкции -исследовательский опыт В.В. Глебкина. Средством «выявления культурных смыслов слов "интеллигенция", "интеллигент", "интеллигентный"» он выбрал «интерпретацию» «эмпирической базы» текстов об интеллигенции (70, с. 98). В этом акте интерпретации Глебкин видит границу между исследователем интеллигентского мифа и его творцом: не выясняя в отрыве от «эмпирической» текстовой базы, что такое интеллигенция, он берется на основе анализа «рассказов, пьес, статей и переписки» А.П. Чехова «выяснить, кого и по каким критериям относил Чехов к интеллигенции» (70, с. 99). Результат исследования Глебкина (см. 70, с. 106-107), таким образом, демонстрирует нам не существо интеллигенции как объекта реальности, а субъективное представление об интеллигенции отдельно взятого художника - иными словами, сугубо чеховский миф об интеллигенции.

Аналогично значение результатов исследования М.Ю. Лотмана, задачей которого, по его словам, было «не определение и описание самой интеллигенции (например, методами исторической науки, социологии, социальной психологии и т.п.), но выявление основных внутренних параметров интеллигентского мировосприятия и интеллигентской авторефлексии, выражаемых в ее же собственных терминах, на ее собственном языке» (176, с. 122). И Лотман, и

Глебкин избегают давать «априорное определение интеллигенции», предпочитая «описание» «базовых координат» интеллигентского мифа (176, с. 126).

В соответствии с вышеизложенным, цель нашего исследования - описание трансформации культурно-мифологических представлений об интеллигенции в ходе постсоветской журнальной дискуссии об интеллигенции. Наше исследование, таким образом, носит отчасти междисциплинарный характер, поскольку раскрывает культурно-мифологическое значение новейших образцов публицистики и критики об интеллигенции.

Предмет нашего исследования - самосознание постсоветской интеллигенции - мы изучили на материале журнальных публикаций 1990-х -2000-х годов. Объектом нашего исследования стали прежде всего толстые литературные журналы («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Континент», «Звезда», «Нева», «Вестник Европы»), с привлечением дополнительных материалов из аналитических литературных («Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса») и аналитических гуманитарных изданий («Вопросы философии», «Неприкосновенный запас», «Свободная мысль - XXI», «Век XX и мир»).

Мы выбрали объектом нашего исследования именно толстые литературные журналы, поскольку это исторически сложившийся, специфически национальный тип издания, традиционно бытовавший как сфера проявления самосознания отечественной интеллигенции. Исторически существовавшие в России как уникальное явление культуры, литературы и журналистики, толстые журналы выполняют миссию обобщения гуманитарных тенденций времени. Ставя перед собой журналистские задачи, участвуя в литературном процессе, сохраняя ценностную иерархию в культуре, толстые литературные журналы никогда не позиционировали себя как узкоспециальные издания, посвященные исключительно профессиональным новостям и проблемам. Это журналы общегуманитарной направленности, потенциально обращенные к любому человеку с развитыми навыками сознания и самопознания.

Общегуманитарная направленность толстого журнала как особого типа издания совпала с общегуманистическим значением вопроса об интеллигенции.

Именно этот вопрос стал в переломные годы центральным для осмысления социополитических преобразований и развития искусства в новом веке. Активизация полемики об интеллигенции коренилась в проблеме общественного самоопределения, обострившейся в России в постперестроечное время. Пережив за прошедший XX век двойной слом государственной системы, наше общество было поставлено перед необходимостью заново выяснять основы своего существования. В ряду вопросов, потребовавших обновленных, с учетом итогов исторического опыта, решений, вопрос об интеллигенции - ее существе и исторической роли, ее социальном авторитете и судьбе в новом веке - оказался одним из центральных. Открывая «новый этап обсуждения сущности интеллигенции как специфического феномена русской культуры» (130, с. 8), аналитические отделы толстых журналов, таким образом, отвечали на острейший запрос общественного мнения.

Литературный журнал в России носит не узкопрофессиональный, а' общегуманитарный характер и отличается высоким уровнем культурного обобщения. Недаром, скажем, А.В. Соколов счел возможным опубликовать результаты своего объемного исследования не в научном журнале, а в толстом литературном журнале «Нева» (259). «Русский толстый ежемесячник», или, как называли его русские журналисты, «журнал "обычного русского типа"», — это долгое время остававшийся в России основным тип периодического издания, соединяющий в себе «литературный сборник, политическую газету и своеобразную энциклопедию» (188, с. 121). В истории русской журналистики толстый литературный журнал традиционно выступает «органом рефлексии над окружающей жизнью и текущей литературой» (94, с. 120).

Дискуссия об интеллигенции, состоявшаяся в толстых литературных журналах, отразила все сферы системного перестроения нашего общества, вписав проблему интеллигенции одновременно в политический, исторический, экономический, социальный, культурный и специфически литературный контексты.

Особенностью журнальной дискуссии об интеллигенции стало заметное участие в ней литературной критики. Литературная критика толстых журналов, благодаря самому типу издания, его объему и периодичности, имеет возможность преодолеть узкую специализированность выводов и выйти на обобщение тенденций в разных сферах духовной жизни общества. Так литературная критика, как и литературные журналы в целом, выполняет задачу скрепления целостности культурной жизни, содействует осознанию связанности всех ее явлений и элементов.

Исследуя именно журнальную дискуссию об актуальных проблемах интеллигентского самосознания, мы также имели в виду типологическое отличие журнальной публицистики от газетной. В ходе исследования специфики публицистического творчества Е.П. Прохоров приходит к заключению, что «объект внимания журнальной публицистики - система масштабных явлений <. .> современности, и она как бы подводит итог, обобщая частные результаты обсуждения крупной темы в ежедневной прессе, на радио и телевидении, в еженедельниках» (223, с. 109-110. Материалы толстожурнальной дискуссии об интеллигенции 1990-х- 2000-х годов вполне соответствуют сформулированным Е.П. Прохоровым принципам «системного обобщения» (223, с. 116), «масштабности» и «проблемности» (223, с. 115) как отличительным для «журнально-публицистического типа мышления» (223, с. 116), а потому они позволяют исследовать проблему постсоветского самосознания интеллигенции наиболее глубоко.

Эмпирическая база исследования включает как публицистику и литературную критику постсоветского времени (1991-2008 гг.), так и наиболее известные образцы публицистики об интеллигенции XX века: сборники «Вехи», «Интеллигенция в России», «В защиту интеллигенции», «Смена вех», публицистику Д.С. Мережковского, Иванова-Разумника, А.А. Блока, М. Горького, Г.П. Федотова, А.И. Солженицына, Г.С. Померанца, В.Ф. Кормера, а также выступления о проблемах культуры и интеллигенции С.С. Аверинцева и Д.С. Лихачева.

Теоретико-методологическая база исследования, помимо уже упомянутых выше трудов по мифологии (А.Ф. Лосева, Э. Кассирера, Л.Г. Ионина, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова, М.М. Маковского, А.Ф. Косарева, Е.А. Ермолина) и мифологии интеллигенции (М.Ю. Лотмана, А.В. Соколова, Н.А. Богомолова, А.С. Кустарева, В.В. Глебкина), включает в себя философские труды Н.А. Бердяева, М.К. Мамардашвили; историко-философское исследование М. Саркисянца, социокультурные размышления А.С. Панарина; труды по истории русской интеллигенции Р. Пайпса и Е.Л. Рудницкой; работы по социологии интеллигенции Л.Д. Гудкова и Б.В. Дубина; новейшие сборники научных статей об интеллигенции и «интеллигентоведческой» мысли «Русская интеллигенция. История и судьба» (М., 2000), «Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология» (М., 1999), «Сборник "Вехи" в контексте русской культуры» (М., 2007); сборники научных докладов по проблемам «интеллигентоведения» «Интеллигенция России в истории XX века: неоконченные споры» (Екатеринбург, 1998), «Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы» (Иваново, 1999), «Интеллигентоведение: проблемы становления нового вузовского курса» (Иваново, 2000), «Российская интеллигенция: критика исторического опыта» (Екатеринбург, 2001); исследования по истории отечественной публицистики И.В. Кузнецова, С.Я. Махониной и Л.Ш. Вильчек, исследования по теории публицистики и журналистики Е.П. Прохорова.

В рамках нашего исследования были поставлены следующие задачи:

- изучить материалы дискуссии об интеллигенции в постсоветском толстожурнальном пространстве;

- систематизировать полемические проявления новейшего самосознания интеллигенции;

- выявить преемственность новейших высказываний об интеллигенции по отношению к публицистике об интеллигенции XX века.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые: систематизированы результаты публицистической и литературно-критической полемики об интеллигенции в толстых литературных журналах новейшего времени;

- показана преемственность идей новейших публицистов и критиков, писавших на тему интеллигенции, по отношению к «интеллигентоведческой» публицистике XX века;

- показана роль новейшей литературной критики в процессе трансформации интеллигентского самосознания;

- осмыслен научный потенциал понятия «исторической интеллигенции», принципиального для уточнения и конкретизации предмета «интеллигентоведческой» дискуссии в новейшее время;

- осмыслено известное представление о «беспочвенности» интеллигенции как позитивная доминанта интеллигентского самосознания.

Научная достоверность исследования обеспечивается применением культурно-мифологического метода, адекватного предмету исследования, историческим методом рассмотрения интеллигентского самосознания, сопоставлением научных и публицистических исследований интеллигентского мифа, обширным эмпирическим материалом.

Научно-практическая значимость исследования заключается в обобщении выводов новейшей журнальной полемики об интеллигенции, в анализе актуальных трансформаций отечественного интеллигентского мифа, в выявлении положений формирующегося в данный момент новейшего культурного мифа об интеллигенции, во включении современной публицистики и критики в контекст истории «интеллигентоведческой» журналистики XX века и, в целом, историю отечественного культурного самосознания.

По результатам исследования, мы выносим на защиту ряд научных заключений, которые представляются существенными для выработки продуктивных «интеллигентоведческих» методов, систематизации и культурно-мифологической интерпретации проявлений интеллигентского самосознания.

1. Для развития научных методов «интеллигентоведения» продуктивно снять задачу априорного определения интеллигенции как научную проблему и в рамках единой культурно-мифологической картины систематизировать и интерпретировать любые проявления самосознания интеллигенции, из какого бы определения интеллигенции и отношения к ней они ни исходили.

2. Наблюдаемое в рамках новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции разделение объектов высказывания является принципиальным для разграничения интерпретационных контекстов понятия «интеллигенция». Выделяются социологический контекст как внемифологический (то есть не связанный с ценностным самоопределением интеллигента, а описывающий его исключительно при помощи внешних, социально-экономических характеристик), исторический мифологический контекст (описывающий самосознание интеллигенции от момента возникновения до начала 1990-х годов) и новейший мифологический контекст (описывающий самосознание интеллигенции с начала 1990-х годов).

3. Для описания мифосознания интеллигенции до начала 1990-х годов предлагается вслед за И. Николаевой (204) использовать понятие «исторической интеллигенции» как обозначение носителей интеллигентского мифа при абсолютистской или тоталитарной государственности, действовавших как ведущая сила социально-политической модернизации России, а в новое время ставших субъектом пресловутого «кризиса» интеллигенции.

4. Описание мифосознания исторической интеллигенции возможно в понятиях «оппозиционности», «атеизма», «нигилизма», «рационализма», «утопизма», «радикализма», «революционности», «народолюбия», «дилетантизма». Выделив две трактовки происхождения исторического интеллигентского мифосознания (теории культурного раскола или социального дисбаланса русского общества), возможно формулировать историческую роль русской интеллигенции как задачу европеизации российской культуры, преломившуюся в деле русской революции. Названные свойства и роль исторической интеллигенции представляется продуктивным трактовать в связи с отрицательным идеалом «беспочвенности» как основы самосознания русского исторического интеллигента.

5. Факторами кризисной трансформации мифологии русской интеллигенции следует признать системное перестроение отечественной культуры и связанное с ним представление о непродуктивности принципов исторического мифосознания интеллигенции в новейших условиях.

6. Новейшее бытование культурного мифа об интеллигенции характеризуется, главным образом, критикой и разрушением исторически действовавших положений культурного мифа русской интеллигенции и выработкой основ самосознания современных российских интеллигентов. Таким образом, в новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции выделяются два направления: критическое и проективное.

7. Полемика исторического и новейшего самоопределений русской интеллигенции может быть описана в рамках оппозиций социального и философского, сословного и личностного, политического и культурного понимания интеллигенцией своей сути и предназначения. Впервые эти оппозиции как базисная дилемма отечественного интеллигентского самосознания были обозначены в сборнике статей об интеллигенции «Вехи», полемичном по отношению к исторической традиции самосознания русских интеллигентов.

8. Критическое направление журнальной дискуссии об интеллигенции было задано жизнетворческой реформой самосознания интеллигента, нацеленной на изживание его социальной «беспочвенности». Но в рамках жизнетворческой критики исторического интеллигентского самосознания не были выработаны принципы самосознания интеллигенции новейшей.

9. Проективное направление журнальной дискуссии об интеллигенции предполагает становление мифологии культурной элиты, или духовной аристократии, как определяющей для самосознания новейшей интеллигенции. Для элитарной мифологии интеллигенции характерны принципы утверждения достоинства не массовой культуры, дистанцирования от массовой культуры, построения ценностной вертикали, социально-экономической независимости.

10. Одновременно в процессе становления новейшей мифологии интеллигенции происходит переосмысление понятия «интеллигенция» в философско-персоналистском ключе. Историческая интеллигенция как сословие, определенное и объединенное отрицательным идеалом «беспочвенности», таким образом, в новейшем мифосознании преобразуется в интеллигенцию как культурно-экзистенциальный тип» (Е. Ермолин, 103,. с.^ 161) личности, интерпретирующей «беспочвенность» как свободу.

11. Выявлены преемственность новейших попыток изживания отрицательного принципа «беспочвенности» по отношению к «веховской» идее

0 жизнетворческом- спасении интеллигентной личности и преемственность идеи творческой значимости личности для преображения общественного контекста, утверждаемой; новейшим интеллигентским- самосознанием, - по отношению к персоналистскому максимализму «Вех». Выявлена преемственность проекта

1 ■ ' новейшей интеллигенции как культурной элиты по отношению к «интеллигентоведческим» . идеям Г. Федотова и F. Померанца. Доказана полемичность новейших опытов жизнетворческого, культурного, личностного перестроений: интеллигентского самосознания по отношению к историческому мифу русской интеллигенции.

12. Исследование новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции показывает, что пресловутый «кризис» интеллигенции в России обозначал только смену ценностных ориентаций, составлявших основу исторически действовавшего интеллигентского мифа. Это позволяет сделать вывод о том, что сама по себе мифология интеллигенции как явление духовной и общественной жизни в России будет существовать в новом веке, равно как не прервется' и дискуссия об интеллигенции, призванная отражать и реформировать ее актуальное самосознание.

Апробация работы. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики Московского . государственного университета. Основные положения диссертации изложены в ряде научных публикаций, а также были представлены в виде докладов на межвузовских конференциях.

Структура работы. Работа открывается введением, состоит из трех глав. Первая глава посвящена истории осмысления, понятия «интеллигенция» в XX веке и показывает полемичность подходов к проблеме интеллигенции в вноейшей публицистике и критике. Вторая глава посвящена раскрытию традиционного содержания понятия «интеллигенция» как отечественного культурного мифа и показывает существо наблюдаемого сегодня «кризиса» интеллигенции как пересмотр исторической традиции русской интеллигенции, совершаемый в новейшем интеллигентском сознании. Третья глава ставит проблему актуального культурного самосознания, показывая связь самосознания интеллигенции с судьбой отечественной культуры в новейшее время, и освещает опыты по созданию новейшего интеллигентского мифа, полемичного по отношению к исторической интеллигентской традиции.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дискуссия об интеллигенции в литературных журналах постсоветской эпохи"

Заключение

Мы проанализировали публикации критиков и публицистов в толстых литературных и аналитических журналах новейшего времени, посвященные проблеме интеллигенции. Опираясь на метод культурно-мифологического анализа, мы трактовали материал нашего исследования как проявление самосознания интеллигенции. Благодаря сопоставлению интеллигентоведческих» высказываний постсоветского времени и XX века, мы показали связь актуального бытия отечественной интеллигенции с ее историей и самоосмыслением в прошедшем веке.

По результатам исследования, в новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции выделены два направления: критическое и проективное. Мы наблюдали переход акцента полемики от критики исторического жертвенного самосознания русской интеллигенции как национальной силы отрицания - к продумыванию возможных основ самосознания новейшей интеллигенции как высшего авторитета в сфере культуры.

Итогом исследования стал ряд научных заключений, которые представляются существенными для выработки продуктивных «интеллигентоведческих» методов, систематизации и культурно-мифологической интерпретации проявлений интеллигентского самосознания, сопоставления «интеллигентоведческой» мысли XX века и новейшей публицистики и критики об интеллигенции.

В процессе выработки продуктивных «интеллигентоведческих» методов было предложено снять задачу априорного определения интеллигенции и рассматривать любую дефиницию понятия как проявление самосознания автора высказывания - его ценностной ориентации по отношению к интеллигентскому мифу. В отечественном интеллигентском самосознании были разделены философская и социальная традиции толкования понятия «интеллигенции», была показана связь актуального обновления интеллигентской мифологии с переосмыслением понятия в философском и наднациональном ключе. В рамках этого переосмысления мы провели параллель между понятием беспочвенности», основополагающим для отечественной интеллигентской традиции, и философской категорией «свободы», проблему «беспочвенности» рассматривая, таким образом, как извод проблемы свободы в отечественном интеллигентском самосознании.

Для продуктивного исследования специфики отечественной интеллигентской традиции нами было предложено использовать понятие «исторической интеллигенции» (вслед за И. Николаевой) как обозначение носителя мифосознания русской интеллигенции при абсолютистской и тоталитарной государственности. Мы выделили две трактовки происхождения исторического интеллигентского мифа (теории культурного раскола или социального дисбаланса русского общества), что позволило нам сформулировать историческую роль русской интеллигенции как задачу европеизации российской культуры, преломившуюся в деле русской революции. Мы систематизировали свойства исторического мифосознания русской интеллигенции в рамках понятий «оппозиционности», «атеизма», «нигилизма», «рационализма», «утопизма», «радикализма», «революционности», «народолюбия», «дилетантизма» и трактовали их в связи с отрицательным идеалом «беспочвенности» как основы самосознания русского интеллигента.

В процессе систематизации и культурно-мифологической интерпретации проявлений новейшего интеллигентского самосознания были раскрыты как главные факторы «кризиса» русской интеллигенции - перестроение отечественной культуры и связанное с ним разрушение традиционного («исторического») мифосознания интеллигенции. Сама ситуация «кризиса» интеллигенции в освещении новейшей публицистикой и критикой была показана нами не как исчерпание интеллигентского самосознания, а только как свершившееся в нем преобразование положений исторического мифа в принципы новейшей мифологии. Благодаря систематизации новейших полемических высказываний в адрес исторической интеллигентской традиции мы выделили идею жизнетворческой реформы самосознания интеллигента как основу критики его исторических свойств и роли и как способ изживания его «беспочвенности». Мы показали, что популярный образ новейшего российского интеллектуала» возможно трактовать как антимиф, построенный на отрицании положений исторического мифосознания русского интеллигента.

Мы подчеркнули связь самосознания интеллигенции с судьбой литературы и культуры в целом, показав отмеченный новейшей критической мыслью кризис рефлексивности, литературоцентризма, ценностной вертикали, гуманистического пафоса как проявления кризисного процесса в самосознании интеллигенции.

Мы систематизировали свидетельства становления новой интеллигентской мифологии в публицистике и критике. Мы указали на принципы утверждения достоинства и ценностной вертикали высокой культуры, социально-экономической независимости, дистанцирования от массовой культуры как основу формирующегося мифосознания русской интеллигенции как культурной элиты. Мы показали принципиальность идей личности и свободы для новейшего философско-культурологического осмысления понятия «интеллигенция», в отличие от его традиционной социологической интерпретации.

В процессе сопоставления «интеллигентоведческой» мысли XX века и новейшей публицистики и критики об интеллигенции нами была выявлена преемственность обстоятельств кризиса интеллигентского самосознания в постперестроечное время по отношению к обстоятельствам, ставшим поводом к «веховской» критике интеллигенции; преемственность новейшим попыток изживания интеллигентской «беспочвенности» по отношению к «веховской» идее о жизнетворческом спасении интеллигентной личности; преемственность проекта новейшей интеллигенции как культурной элиты по отношению к «интеллигентоведческим» идеям Г. Федотова и Г. Померанца; преемственность идеи творческой значимости личности для преображения общественного контекста, утверждаемой новейшим интеллигентским самосознанием, по отношению к персоналистскому максимализму «Вех»; полемичность новейших опытов жизнетворческого, культурного, личностного перестроений интеллигентского самосознания по отношению к историческому мифу русской интеллигенции.

Резюмируя трансформацию понятия «интеллигенция» в ходе постсоветской публицистической дискуссии, мы показали современное бытование понятия в трех интерпретационных контекстах.

Это «социологическое» понятие об интеллигенции, применимое в статистике и социальных исследованиях: здесь интеллигенция выступает как совокупность социально-экономических характеристик, вне связи с духовными ценностями и способами личностного самоопределения (см., например, у Б. Дубина: «"интеллигенция"» как «специалисты с высшим образованием без руководящих функций» - 92, с. 198).

Это, далее, «историческая» трактовка интеллигенции как ведущей силы социально-политической модернизации России, актуальная, как замечает И. Николаева, для «жанра исторической публицистики» (204, с. 116).

И, наконец, это интеллигенция в ее «бессмертии» как «культурно-экзистенциального типа», по выражению Е. Ермолина (103, с. 161), - понятие, исследуемое в рамках философской и культурологической мысли.

Исследование новейшей журнальной дискуссии об интеллигенции показывает, что пресловутый кризис интеллигенции в России обозначал только смену ценностных ориентаций, составлявших основу исторически действовавшего интеллигентского мифа. Это позволяет сделать вывод о том, что сам по себе миф об интеллигенции как явление духовной и общественной жизни в России будет существовать в новом веке, равно как не прервется и полемика об интеллигенции, призванная отражать и реформировать ее актуальное самосознание.

Список научной литературыПустовая, Валерия Ефимовна, диссертация по теме "Журналистика"

1. Аверинцев С. «Как все ценное, вера опасна.»: Интервью. // Континент. - 2004. - №119. - С. 9-15.

2. Аверинцев С. Попытки объясниться: Беседы о культуре. М.: Правда, 1988.-46 с.

3. Аверинцев С., Эпштейн М. Мифы // Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. - С. 222-225.

4. Ю.Агеев А. <Без названия> / Раскол в либералах // Знамя. 2002 — №1. -С. 180-182.

5. П.Агеев А. В России неудачник не плачет. // Знамя. 2000. - №3. - С. 193-199.

6. Агеев А. Двойной стандарт. (Российская интеллигенция в борьбе против перемен) // Знамя. 1994. - №2. - С. 162-170.

7. З.Агеев А. Рожденные в года глухие / Рец. на: А. Архангельский. Базовые ценности. Инструкции по применению. СПб., 2006; А. Архангельский. 1962. Послание к Тимофею. Знамя. 2006. №7 // Новый мир. 2007. -№1. - С. 189-192.

8. Азадовский К. «Судьбы его печальней нет в России.» (Еще раз о гибели русского интеллигента) // Звезда. 2002. - №7. - С. 199-215.

9. Аннинский JI. «Этветы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №3. - С. 5-11.

10. Аннинский JI. Если встанет. // Дружба народов. 2002. - №6. - С. 218-223.

11. Аннинский JI. Кто подсунул России «интеллигенцию»? // Дружба народов. 2000. - №8. - С. 222-223.

12. Аннинский Л. Руки творца. Читая «Публицистику» Солженицына. Взгляд первый // Дружба народов. 1996. - №3. - С. 203-207.

13. Арон Л. Чеховский экзистенциалист, или От интеллигенции к среднему классу / Перевод М. Георгадзе // Континент. 2004. - №119. - С. 187205.

14. Арутюнов С. В замке Иф. / Рец. на: «Интеллектуальный Форум». Международный журнал // Знамя. 2002. -№3. - С. 235-237.

15. Арутюнян А. Стеклянный занавес Америки // Новый мир. 2003. - №6. -С. 138-148.

16. Архангельский А. Свободы деятель пустынный // Октябрь. 2007 -№4.-С. 173-181.

17. Афонский JI. В плену отвлеченных схем // Новый мир. 1995. - №9. -С. 244-248.

18. Бабаева К. Сборник «Вехи» и образ русской интеллигенции в философии русской эмиграции (Н. Зернов, Г. Федотов) // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 236-241.

19. Барабан Е. Интеллигенция в российском детективе // Неприкосновенный запас. 2001. - №4. - С. 94-103.

20. Басинский П. Хам уходящий. «Грядущий Хам» Д. С. Мережковского в свете нашего опыта // Новый мир. 1996. -№11. - С. 212-228.

21. Белая Г. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №3. - С. 11-15.

22. Белая Г. «Срыв культуры»: нераспознанное поражение // Вопросы литературы. 2003. - №1. - С. 3-21.

23. Белый А. Правда о русской интеллигенции // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 255-258.

24. Берг М. О статусе литературы // Дружба народов. — 2000. — №7. — С. 190-210.

25. Бердяев Н. Духовный кризис интеллигенции. М.: Канон+, 1998. - 400 с.

26. Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. -224 с.

27. Бердяев Н. Философская истина и интеллигентская правда / Вехи // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991. - С. 11-30.

28. Бердяев Н. Я и мир объектов // Бердяев Н. Дух и реальность. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: «Фолио», 2003. - С. 25-158.

29. Бикерман И. «Отщепенцы» в квадрате // В защиту интеллигенции. -СПб.: Заря, 1909.-С. 129-138.

30. Бирюков В. Антигерой / Вести из подполья // Новый мир. 2007. - №2. -С. 141-149.

31. Бирюков В. Сплин // Новый мир. 2006. - №3. - С. 120-131.

32. Блок А. <В.В. Розанову> // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. Д.: Худож. лит., 1980-1983. - Т. 6. - 1983. - С. 158-159.

33. Блок А. Интеллигенция и революция // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. Д.: Худож. лит., 1980-1983. - Т. 4. - 1982. - С. 229-239.

34. Блок А. Искусство и революция // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. Д.: Худож. лит., 1980-1983. - Т. 4. - 1982. - С. 240-244.

35. Блок А. Крушение гуманизма // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. Д.: Худож. лит., 1980-1983. - Т. 4. - 1982. - С. 327-347.

36. Блок А. Народ и интеллигенция // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. Д.: Худож. лит., 1980-1983. - Т. 4. - 1982. - С. 105-114.

37. Блок А. Стихия и культура // Блок А. Собрание сочинений: В 6-ти тт. -Д.: Худож. лит., 1980-1983. -Т. 4.-1982.-С. 115-124.

38. Боборыкин П. Обличители интеллигенции // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 70-72.

39. Боборыкин П. Подгнившие «вехи» // В защиту интеллигенции. СПб.: Заря, 1909.-С. 129-138.

40. Кондаков; Науч. совет РАН «История мировой культуры». М.: Наука, 2005.-С. 481-500.

41. Булгаков С. Героизм и подвижничество. (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) / Вехи // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991. - С. 31-72.

42. Буртин Ю. «Все были социалистами.»: Интервью. / На пороге новых дней. Главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Василевский беседует с Ю. Буртиным, М. Чудаковой и М. Новиковым // Новый мир. 2000.-№1.-С. 181-186.

43. Быков Д. Зори над распутьем / Рец. на: В. Распутин. Дочь Ивана, мать Ивана. Повесть. Наш современник. 2003. №11; JI. Зорин. Забвение. Маленький роман. Знамя. 2004. №1 // Новый мир. 2004. - №4. - С. 164-166.

44. Быков Д. Своя правда // Континент. 2003. - №115. - С. 391-395.

45. Быстрицкий А. Приближение к миру // Новый мир. — 1994. №3. — С. 172-185.

46. Васильев Б. Оглянись на середине. Комментарии к прожитой жизни // Октябрь. 2003. - №6. - С. 38-81.

47. Вильчек Л. Советская публицистика 50-80-х годов. (От В. Овечкина до Ю. Черниченко). -М.: Изд-во МГУ, 1996. 141 с.

48. Вишневская М. «Левое запретительство» и некоторые проблемы русской культуры // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 225-229.

49. Гальцева Р. Возрождение России и новый «орден» интеллигенции // Новый мир. 1992. - №7. - С. 240-249.61 .Гальцева Р. Наши новые либералы / Раскол в либералах // Знамя. 2002. -№1.-С. 182-186.

50. Гальцева Р. Тяжба о России // Новый мир. 2002. - №7. - С. 133-147.

51. Гальцева Р. Тяжба о России // Новый мир. 2002. - №8. - С. 123-140.

52. Ганжа Р. Отсутствующая фигура / Рец. на: Мыслящая Россия: Картография современных интеллектуальных направлений. Под ред.

53. Виталия Куренного. М., 2006 // Неприкосновенный запас. 2006. - №3. -С. 235-240.

54. Гаспаров М. Интеллектуалы, интеллигенты, интеллигентность // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 5-13.

55. Гаспаров М. Русская интеллигенция как отводок европейской культуры // Россия/Russia. Вып. 2 10.: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология / Сост. Б. Успенский. - М.: О.Г.И., 1999.-С. 20-27.

56. Гершензон М. Предисловие / Вехи // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991.-С. 9-10.

57. Гершензон М. Творческое самосознание / Вехи // Вехи; Из глубины. -М.: Правда, 1991. С. 73-96.

58. Гершензон М., Иванов Вяч. Переписка из двух углов. М.: Водолей Publishers; Прогресс-Плеяда, 2006. - 208 с.

59. Глебкин В. Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции? // Глебкин В. Труды по культурной антропологии. М.: Муравей, 2002. - С. 91-116.

60. Горький М. Несвоевременные мысли: заметки о революции и культуре. М.: Советский писатель, 1990. - 394 с.

61. Гредескул Н. Перелом русской интеллигенции и его действительный смысл / Интеллигенция в России // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 227-268.

62. Губайловский В. Конец интеллигенции? / Рец. на: С. И. Романовский. Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции. СПб., 2000 // Новый мир. 2001. - №12. - С. 197-200.

63. Гудков JI. <Реплика в дискуссии> // История успеха: российские либеральные реформы и культура. Материалы «круглого стола» // Неприкосновенный запас. 2002. - №1. - С. 84-86.

64. Гудков Л., Дубин Б. Без напряжения. Заметки о культуре переходного периода // Новый мир. 1993. - №2. - С. 242-253.

65. Гудков Л., Дубин Б. Идеология бесструктурности. (Интеллигенция и конец советской эпохи) // Знамя. 1994. - №11. - С. 166-179.

66. Гудков Jl., Дубин Б. Интеллигенция: Заметки о литературно-политических иллюзиях. М.: ЭПИцентр; Харьков: Фолио, 1995. - 187 с.

67. Гудков Л., Дубин Б. Российские библиотеки в системе репродуктивных институтов: контекст и перспективы // Новое литературное обозрение. — 2005.-№74.-С. 166-202.

68. Дмитриев А. <Реплика в дискуссии> / Россия 1991-2001. Победы и поражения // Знамя. 2001. - №8. - С. 155-161.

69. Дмитриев А. Памяти Ганно Будденброка // Континент. 2002. - №113. -С. 375-381.

70. Дмитриев Ал. Бремя автономии (революция, интеллигенция и высшая школа: 1905 2005) // Неприкосновенный запас. - 2005. - №6. - С. 9095.

71. Доброхотов А. «Вехи» о религиозном смысле культуры // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 8-14.

72. Дондурей Д. <Реплика в дискуссии> / История успеха: российские либеральные реформы и культура. Материалы «круглого стола» // Неприкосновенный запас. 2002. - №1. - С. 82-84.

73. Дондурей Д. <Реплика в дискуссии> / Россия 1991-2001. Победы и поражения // Знамя. 2001. - №8. - С. 161-164.

74. Драгунский Д. Конец касты / Раскол в либералах // Знамя. 2002. - №1. -С. 186-188.

75. Драгунский Д. Соседи. Конспект о Чехове // Октябрь. 2007. - №1. -С. 163-184.

76. Дубин Б. <Реплика в дискуссии> / История успеха: российские либеральные реформы и культура. Материалы «круглого стола» // Неприкосновенный запас. 2002. - №1. - С. 86-87.

77. Дубин Б. «Литературное сегодня»: взгляд социолога // Дубин Б. Слово -письмо литература: Очерки по социологии современной культуры. -М.: Новое литературное обозрение, 2001 -С. 175-182.

78. Дубин Б. Борьба за прошлое: Образ литературы в журнальных рецензиях советской и постсоветской эпохи // Дубин Б. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. М.: Новое издательство, 2004. -С. 59г73.

79. Дубин Б. Действующие лица и исполнители. Литературная культура постсоветской России // Свободная мысль XXI. - 2003. - №1. - С. 96109.

80. Дубин Б. Журнальная культура постсоветской эпохи // Дубин Б. Слово письмо - литература: Очерки по социологии современной культуры. -М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 135-147.

81. Дубин Б. Интеллигенция и профессионализация // Дубин Б. Слово -письмо литература: Очерки по социологии современной культуры. -М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 188-199.

82. Дубин Б. Литературные журналы в отсутствие литературного процесса // Дубин Б. Слово письмо - литература: Очерки по социологии современной культуры. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 148-154.

83. Дубин Б. Российская интеллигенция между классикой и массовой культурой // Дубин Б. Слово письмо — литература: Очерки по социологии современной культуры. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 329-341.

84. Дубин Б. Уроки безъязычия // Дубин Б. Слово письмо - литература: Очерки по социологии современной культуры. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 279-286.

85. Дубин Б., Игрунова Н. Обрыв связи // Дружба народов. 2003. - №1. -С. 187-219.

86. Егоров Б. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №3. - С. 22-25.

87. Егоров Б. Интеллигенция и массовая культура // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 208-214.

88. Ермолин Е. «Литература стала делом элиты» / Продуктовый набор или осколок вытесняемой культуры? Толстые литературные журналы в современной России // Дружба народов. 2005. - №1. - С. 182-183.

89. Ермолин Е. Восстание духа / Рец. на: Критика 50-60-х годов XX века. Сост., преамбулы, примеч. Е.Ю. Скарлыгиной. М., 2004 // Континент. 2005. - №126. - С. 457-462.

90. Ермолин Е. Горизонты свободы. 90-е годы в русской литературе — краткий обзор и отбор // Континент. 2000. - №103. - С. 271-279.

91. Ермолин Е. Идеалисты. Интеллигенция бессмертна! // Новый мир. 2003.-№6.-С. 156-161.

92. Ермолин Е. Миф и культура. Ярославль: Александр Рутман, 2002.- 124 с.

93. Ермолин Е. Мифокритика. Статьи в энциклопедию. -http://www.unic.edu.rU/ourteathers/sbornik#ermolin.

94. Ермолин Е. Мы не увидели небо в алмазах / Рец. на: Александр Привалов. Любитель Отечества. Публицистика. СПб., 2006 // Континент. 2007. - №132. - С. 132-137.

95. Ермолин Е. Реабилитация свободы: Интервью. // Континент. -2004.-№119.-С. 371-382.

96. Ермолин Е. Цена опыта // Дружба народов. 2003. - №2. - С. 187190.

97. Ермолин Е. Человек без адреса. Роман Владимира Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени» как книга последних слов // Континент. 1998. - №4. - С. 322-350.

98. Ермолин Е. Человек из России // Октябрь. 2006. - №9. - С. 155163.

99. Живов В. Маргинальная культура в России и рождение интеллигенции // Новое литературное обозрение. 1999. - №37. — С. 3751.

100. Загидуллина М. «Новое дело» интеллигенции, или Хождение в народ-2 // Знамя. 2003. - №8. - С. 185-194.

101. Злобина А. Кто я? К вопросу о социальной самоидентификации бывшего интеллигента // Новый мир. 2000. - №5. - С. 174-185.

102. Золотусский И. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №3. - С. 25-27.

103. Золотусский И. Интеллигенция: смена вех // Золотусский И. От Грибоедова до Солженицына: Россия и интеллигенция. М.: Молодая гвардия, 2006. - С. 251-259.

104. Зорин А. Правда о зеленых До Тинах // Зорин А. Где сидит фазан.: Очерки последних лет. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - С.162-168.

105. Зорин А. Уваровская триада и самосознание русского интеллигента // Россия/Russia. Вып. 2 10.: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология / Сост. Б. Успенский. - М.: О.Г.И., 1999. - С. 34-44.

106. Зубов А. <Реплика в дискуссии> / Россия 1991-2001. Победы и поражения // Знамя. 2001. - №8. - С. 164-166.

107. Иванов Вяч. Интеллигенция как проводник в ноосферу // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 44-62.

108. Иванова Н. Клондайк и клоны // Знамя. 2003. - №4. - С. 168-176.

109. Иванова Н. Хроника остановленного времени. 1993-й, конфликтный // Дружба народов. 1998. - №9. - С. 180-183.

110. Иванов-Разумник. В преддверии XX века (Две революции) // Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3-х тт. Т. 3. -М.: Республика; ТЕРРА, 1997. - С. 241-256.

111. Иванов-Разумник. Содержание истории русской интеллигенции // Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3-х тт. — Т. 1.-М.: Республика; ТЕРРА, 1997. С. 26-38.

112. Иванов-Разумник. Что такое интеллигенция? // Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3-х тт. Т. 1. - М.: Республика; ТЕРРА, 1997. - С. 16-26.

113. Изгоев А. Интеллигенция и «Вехи» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 505-511.

114. Изгоев А. Об интеллигентной молодежи. (Заметки об ее быте и настроениях) / Вехи // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991. - С. 97121.

115. Ионин JI. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Учебное пособие. М.: Издательская корпорация «Логос», 2000. - 430 с.

116. Кавторин В. XX век. Совсем пропащий? // Нева. 2003. - №9. - С. 142-155.

117. Кантор В. Русский европеец как задача России // Вестник Европы. -2001.-№1.-С. 78-86.

118. Кантор В. Существует ли свободное пространство для русского образованного общества? Ответ Милюкова «Вехам» // Вопросы литературы. 2006. - №1. - С. 74-91.

119. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3-х тт. Т. 2. Мифологическое мышление. - М.; СПб.: Университетская книга, 2002. -280 с.

120. Келли А. Полемика вокруг «Вех» // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991.-С. 548-553.

121. Керро Н. О карьере ученого в эпоху перемен // Звезда. 2002. -№11.-С. 155-168.

122. Кива A. Intelligentsia в час испытаний // Новый мир. 1993. - №8. -С. 160-177.

123. Кириленко Г., Шевцов Е. Философия. М.: Издательство ACT; Филологическое общество «СЛОВО», 2000. - 672 с.

124. Кирилов С. О судьбах «образованного сословия» в России // Новый мир.- 1995.-№8.-С. 143-159.

125. Кистяковский Б. В защиту права. (Интеллигенция и правосознание) / Вехи // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991. - С. 122149.

126. Ключников Ю. Смена вех // Смена вех: сборник статей. Прага, 1921.-С. 3-51.

127. Юное Э. Традиция «Вех» в позднее советское время (Сборник статей «Из-под глыб» А.И. Солженицына и эссе Г.С. Померанца) // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 264-271.

128. Ключевский В. Об интеллигенции. // Ключевский В. Неопубликованные произведения. М.: Наука, 1983. - С. 298-308.

129. Кобрин К. Иван Грозный убивает сына своего Ивана? // Октябрь. -2002. -№3. С. 185-189.

130. Ковский В. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. -№3. - С. 27-42.

131. Кожинов В. Попытка беспристрастного размышления об интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000.-С. 108-124.

132. Колеров М. Не мир, но меч. Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех» 1902 1909. - СПб.: Алетейя, 1996.-375 с.

133. Колеров М. Самоанализ интеллигенции как политическая философия. Наследство и наследники «Вех» // Новый мир. 1994. - №8. -С. 160-171.

134. Колеров М., Плотников Н. Примечания. // Вехи; Из глубины. М.: Правда, 1991.-С. 500-548.

135. Комм Д. Ковчег без потопа // Неприкосновенный запас. 2003. -№3. - С. 109-113.

136. Кондаков И. К феноменологии русской интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 63-89.

137. Кормер В. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура // Вопросы философии. 1989. - №9. - С. 65-79.

138. Корнев С. Выживание интеллектуала в эпоху массовой культуры // Неприкосновенный запас. 1998. - №1. - С. 18-21.

139. Косарев А. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость: Учебное пособие для вузов. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. - 302 с.

140. Костюков JI. Мы взяли неправильный галс // Дружба народов. -2002.-№8.-С. 198-200.

141. Кузнецов И. История отечественной журналистки (1917 2000): Учебный комплект. - М.: Флинта: наука, 2002. - 640 с.

142. Кузнецов П. Сироты-отцеубийцы, или Рожденные от идеи: постскриптум к трагедии интеллигенции / К 90-летию выхода в свет сборника «Вехи» // Октябрь. 1999. - №6. - С. 159-162.

143. Куренной В. Теория мифа / Нервные люди. Интеллигенция -новый раунд рефлексии // Неприкосновенный запас. 2006. - №3. - С. 39-47.

144. Курицын В. Есть русская интеллигенция! // Октябрь. 1997. -№11.-С. 184-187.

145. Кустарев А. Дискуссии об интеллигенции в 90-е годы: поиски тематики и теории // Кустарев А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. - С. 313-334.

146. Кустарев А. Интеллигенция как зеркало самой себя. «Русская интеллигенция. История и судьба». Москва, «Наука», 1999 // Кустарев А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. С. 169-177.

147. Кустарев А. Конгломерат "интеллигенция" и его нарратив / Нервные люди. Интеллигенция новый раунд рефлексии // Неприкосновенный запас. - 2006. - №3. — С. 18-30.

148. Кустарев А. Критик как редактор (ответ на замечания рецензентов) / Нервные люди. Интеллигенция новый раунд рефлексии // Неприкосновенный запас. - 2006. - №3. - С. 56-66.

149. Латынина А. «Я пишу картины, которые взорвут общество.» / Рец. на: Кантор М. Учебник рисования. Роман: В 2-х тт. М., 2006 // Новый мир. 2006. - №12. - С. 157-163.

150. Латынина А. Словарь как литературный жанр / Рец. на: Чупринин С. Русская литература сегодня: Большой путеводитель. М., 2007; Чупринин С. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям. М., 2007 // Новый мир. 2007/ - №6. - С. 158-166.

151. Лебедушкина О. О ручной утопии, «двойном агенте» и посильном извлечении опыта / Рец. на: Б. Дубин. Слово письмо - литература: Очерки по социологии современной культуры. М., 2001 // Дружба народов. - 2002. - №6. - С. 212-217.

152. Лисичкин Г. Ловушка для реформаторов // Октябрь. 1999. - №7. -С. 145-175.

153. Литературные журналы: что завтра? // Знамя. 2008. - №1. - С. 191-205.

154. Лихачев Д. Интеллигенция интеллектуально независимая часть общества // Лихачев Д. Об интеллигенции. - СПб.: Канун (РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом); Прил. к Вып. 2), 1997. - С. 77-85.

155. Лихачев Д. О русской интеллигенции // Новый мир. 1993. - №2. -С. 3-9.1.72. Лихачев Д. Приоритет должен быть отдан культуре // Лихачев Д. Об интеллигенции. СПб.: Канун (РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом); Прил. к Вып. 2), 1997. - С. 70-76.

156. Лозинский Е. Что же такое, наконец, интеллигенция? М.: Едиториал УРСС, 2003. - 264 с.

157. Лосев А. Диалектика мифа // Лосев А. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. - С. 22-186.

158. Лосев А. Об интеллигентности // Лосев А. Дерзание духа. М.: Политиздат. 1988. - С. 314-322.

159. Лотман М. Интеллигенция и свобода. (К анализу интеллигентского дискурса) // Россия/Russia. Вып. 2 10.: Русскаяинтеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология / Сост. Б. Успенский. -М.: О.Г.И., 1999. С. 122-151.

160. Маканин В. Ракурс. Одна из возможных точек зрения на нынешний русский роман // Новый мир. 2004. - №1. - С. 156-162.

161. Маковский М. Язык миф - культура. Символы жизни и жизнь символов. - М.: Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН, 1996. - 329 с.

162. Малыгина Н. Здесь и сейчас: поэтика исчезновения // Октябрь. -2000.-№9.-С. 152-159.

163. Мамардашвили М. Интеллигенция в современном обществе // Проблемы рабочего движения. М.: Мысль, 1968. - С. 421-430.

164. Мандельштам Н. Воспоминания. М.: Согласие, 1999. - 552 с.

165. Манн Ю. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №3. - С. 42-47.

166. Манхейм К. Проблема интеллигенции. Ч. 1.: Демократизация культуры. - М.: ИНИОН РАН, 1993. - 89 с.

167. Манхейм К. Проблема интеллигенции. Ч. 2.: Исследование ее роли в прошлом и настоящем. - М.: ИНИОН РАН, 1993. - 104 с.

168. Масарский М. Первый раз в средний класс // Знамя. 1998. - №3. -С. 189-197.

169. May В. Интеллигенция, история и революция // Новый мир. — 2000.-№5.-С. 140-168.

170. Махнач В. Западники // Век XX и мир. 1994. - №11-12. - С. 2942.

171. Махонина С. История русской журналистики начала XX века: Учебное пособие. — М.: Флинта: Наука, 2002. — 240 с.

172. Медушевский А. Опыт Великих реформ. Технология демократических реформ в переходных обществах // Вестник Европы. -2003.-№9.-С. 186-204.

173. Мелетинский Е. <Ответы на анкету журнала «Вопросы лнтературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы*литературы 2000. №4. - С. 38-42.

174. Мелихов А. Гимн для прачечной // Звезда. 2002. -№11. - С. 150154.

175. Мережковский Д. Грядущий Хам // Мережковский Д. «Больная Россия». JI.: Изд-во Ленинградского университета, 1991. - С. 13-45.

176. Мережковский Д. Семь смиренных // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 100-110.

177. Мережковский Д. Страшный суд над русской интеллигенцией // Мережковский Д. «Больная Россия». JL: Изд-во Ленинградского университета, 1991. - С. 73-78.

178. Микушевич В. Чаяние разномыслий (Персонализм и соборность в «Вехах») // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 50-57.

179. Милорадович К. «Вехи». Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909 г. // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 404-414.

180. Милюков П. Интеллигенция и историческая традиция / Интеллигенция в России // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910.-М.: Молодая гвардия, 1991. С. 294-381.

181. Минералов Ю. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №4. - 42-50.

182. Михайлов А. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №4. - С. 50-58.

183. Моисеев Н. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века//Дружба народов. 1999. -№3. - С. 141-161.

184. Немзер А. Замечательное десятилетие. О русской прозе 90-х годов // Новый мир. 2000. - №1. - С. 199-219.

185. Немзер А. Когда? Где? Кто? О романе Владимира Маканина: опыт краткого путеводителя // Новый мир. 1998. - №10. - С. 183-195.

186. Нива Ж. Либерализм и русская литература «серебряного века» // Вестник Европы. 2001. - №1. - С. 198-200.

187. Николаева И. Интеллигенция: превратности свободы // Октябрь. -1997.-№12.-С. 114-124.

188. Новиков Вл. Алексия: десять лет спустя // Новый мир. — 2002. -№10.-С. 142-152.

189. Новиков М. «В режиме заповедника.»: Интервью. / На пороге новых дней. Главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Василевский беседует с Ю. Буртиным, М. Чудаковой и М. Новиковым // Новый мир. 2000. - №1. - С. 193-197.

190. Овсянико-Куликовский Д. Психология русской интеллигенции / Интеллигенция в России // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910.-М.: Молодая гвардия, 1991.-С. 382-405.

191. Олещук Ю. Полуинтеллигенция // Свободная мысль XXI. -2002.-№10.-С. 27-34.

192. Осовцов С. Почему мы так говорим? // Нева. 2003. - №12. - С. 268-272.

193. Остерман Л. Интеллигенция и власть в России (1985 1996 гг.). - М.: Гуманитарный центр «Монолит», 2000. - 378 с.

194. Павлов О. Остановленное время //Континент. 2002. - №113. - С. 382-387.

195. Павлов О. Русская литература и крестьянский вопрос // Октябрь. -2005.-№1.-С. 121-155.

196. Пайпс Р. Россия при старом режиме / Перевод с англ. В. Козловского. -М.: Независимая газета, 1993. 421 с.

197. Панарин А. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века. М.: Эдиториал УРСС, 1998. - 348 с.

198. Парамонов Б. Интеллигенция // Век XX и мир. 1994. - №11-12. -С. 24-28.

199. Петров В. Социокультурная динамика и функции интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 90107.

200. Померанц Г. Квадрильон // Померанц Г. Выход из транса. М.: Юрист, 1995.-С. 86-102.

201. Померанц Г. Семеро против течения. «Вехи» в контексте современности // Октябрь. 1991. - №2. - С. 164-177.

202. Померанц Г. Человек ниоткуда // Померанц Г. Выход из транса. -М.: Юрист, 1995. С. 103-145.

203. Пронина Е. Последняя электричка (Венедикт Ерофеев «Москва -Петушки») // Общественные науки и современность. 2005. - №3. - С. 154-165.

204. Проскурина В. Течение Гольфстрема: Михаил Гершензон, его жизнь и миф. СПб.: Алетейя, 1998. - 512 с.

205. Прохоров Е. Искусство публицистики. Размышления и разборы. -М.: Советский писатель, 1984. 360 с.

206. Прохоров Е. Исследуя журналистику. М.: РИП-Холдинг, 2006. -202 с.

207. Пьецух В. Забытые слова // Октябрь. 2004. - №9. - С. 162-173.

208. Пятигорский А. Интеллигенция власть — образ будущего: Беседа с К. Кобриным. / Нервные люди. Интеллигенция - новый раунд рефлексии //Неприкосновенный запас. - 2006. - №3. - С. 31-38.

209. Разманова Н. Второе рождение «Вестника Европы» // Вестник Европы.-2001.-№2.-С. 142-151.

210. Рассадин С. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №4. - С. 58-65.

211. Рассадин С. 'Легко ли быть?., или Интеллигент-почвенник // Континент. 2005. - №126. - С. 438-456.

212. Рассадин С. Русские, или Из дворян в интеллигенты. М.: Издательство «Книжный сад», 1995. - 415 с.

213. Рашковский Е. Апология отрешенных пространств, или История российская через призму постмодерна // Современные трансформации российской культуры / Отв. ред.- И.В. Кондаков; Науч. совет РАН «Истороия мировой культуры». М.: Наука, 2005. - С. 19-42.

214. Ревзин Г. Нужно начать писать плохо: Интервью Г. Мореву. // Критическая масса. 2006. - №2. - С. 4-7.

215. Резвых Т., Резниченко А. Интеллигенция как quantite negligeable: два опыта забвения смысла слова (Рождение intelligentia из духа интеллигенции) // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 74-86.

216. Ремизова М. Астенический синдром. Образ интеллигента в современной прозе // Октябрь. 2003. - №3. - С. 171-177.

217. Ремизова М. Первое лицо главного героя. Беглые заметки о современной прозе // Континент. 2003. - №116. - С. 401-412.

218. Роднянская И. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №4. - С. 65-71.

219. Роднянская И. Европейский интеллектуал: Конфронтация с миропорядком и ее пределы // Роднянская И. Движение литературы: В 2-х тт. Т.2. - М.: Знак: Языки славянских культур, 2006. - С. 247-257.

220. Роднянская И. Русский западник сегодня // Роднянская И. Движение литературы: В 2-х тт. Т.2. - М.: Знак: Языки славянских культур, 2006. - С. 258-267.

221. Роднянская И. Сюжеты тревоги. Макании под знаком «новой жестокости» // Новый мир. 1997. - №4. - С. 200-224.

222. Розанов В. К пятому изданию «Вех» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 496-504.

223. Розанов В. Между Азефом и «Вехами» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 390-400.

224. Розанов В. Мережковский против «Вех» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 111-116.

225. Романовская Т. Озарения и основания: русский интеллигент как визионер и как профессионал // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 215-229.

226. Ронен О. Риторика «Вех» и ее непосредственный фон // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. М.: Наука, 2007. - С. 58-62.

227. Рудницкая Е. Лики русской интеллигенции. Научные труды. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007. - 624 с.

228. Сабуров Е. Разбухающая прослойка // Неприкосновенный запас. -2006. -№3.- С. 14-17.

229. Сапов В. Вокруг «Вех» (Полемика 1909-1910 годов) // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 724.

230. Сараскина Л. <Без названия> / Раскол в либералах // Знамя. -2002. -№1. С. 188-190.

231. Саркисова О. Камо грядеши? Интеллектуальная одиссея в отсутствии Итаки. Пост-путевые заметки о конференции «Интеллигенция России и Польши как создатель социальных ценнностей в XIX и XX веках» // Новое литературное обозрение. 2002. -№57.-С. 435-439.

232. Саркисянц М. Россия и мессианизм. К «русской идее» Н.А. Бердяева / Перевод с нем. А. Пименова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 2005. - 272 с.

233. Секацкий А. Тайна Кащея Бессмертного / К 90-летию выхода в свет сборника «Вехи» // Октябрь. 1999. - №6. - С. 163-170.

234. Сердюченко В. Откровения вероотступника // Нева. 2004. - №2. -С. 189-196.

235. Сердюченко В. Прогулка по садам российской словесности // Новый мир. 1995. - №5. - С. 222-231. ,

236. Синявский А. Основы советской цивилизации. М.: Аграф, 2002.- 464 с.

237. Скидан А. Прослойка / К 90-летию выхода в свет сборника «Вехи» // Октябрь. 1999. - №6. - С. 152-159.

238. Славинский М. Русская интеллигенция и национальный вопрос / Интеллигенция в России // Вехи; Интеллигенция в России. М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 406-418.

239. Соколов А. Демифологизация русской интеллигенции // Нева. -2007.-№8.-С. 164-189.

240. Соколов А. Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории.- СПб.: Изд-во СПбГУП, 2007. 344 с.

241. Соколов К. Мифы об интеллигенции и историческая реальность // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 149207.

242. Солженицын А. На возврате дыхания и сознания // Из-под глыб: Сб. статей. -М.: Русская книга, 1992. С. 4-21.

243. Солженицын А. Образованщина // Из-под глыб: Сб. статей. М.: Русская книга, 1992. - С. 187-221.

244. Солженицын А. Раскаяние и самоограничение // Из-под глыб: Сб. статей. М.: Русская книга, 1992. - С. 90-118.

245. Степанов Ю. «Жрец» нарекись, и знаменуйся: «жертва». К понятию «интеллигенция» в истории российского менталитета // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 14-43.

246. Степанов Ю. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический Проект, 2001. - 989 с.

247. Степун Ф. Пролетарская революция и революционный орден русской интеллигенции // Степун Ф. Сочинения. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. - С. 612-626.

248. Столыпин А. Интеллигенты об интеллигентах // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 84-85.

249. Столяров А. <Реплика в дискуссии> / Русская идея: текст и реальность. Круглый стол. Подготовка к печати Андрея Столярова // Октябрь. 2003. - №7. - С. 111-112.

250. Струве П. «Общественная реакция» или борьба с реакцией? -Призыв к покаянию или призыв к собиранию сил? // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 164-168.

251. Струве П. Интеллигенция и революция / Вехи // Вехи; Из глубины. -М.: Правда, 1991. С. 150-166.

252. Струве П. Ответ архиепископу Антонию // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 181-183.

253. Струве П. Слабонервность или игра на слабых нервах? // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 37-39.

254. Тарасов А. Откровения бывшего интеллигента // Свободная мысль XXI. - 2002. - №2. - С. 64-69.

255. Толпыго А. Капризный цветок. Советская интеллигенция России и Украины после 1985-го // Дружба народов. 1997. - №5. - С. 171-176.

256. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Издательская группа «Прогресс» -«Культура», 1995. - 621 с.

257. Туган-Барановский М. Интеллигенция и социализм / Интеллигенция в России // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910.-М.: Молодая гвардия, 1991. С. 419-439.

258. Успенский Б. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры // Россия/Russia. Вып. 2 10.: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология / Сост. Б. Успенский. - М.: О.Г.И., 1999. - С. 7-19.

259. Усыскин JI. Крайне субъективные и в целом бесплодные размышления о профессиональных качествах писателя // Новое литературное обозрение. 2000. - №46. - С. 323-326.

260. Файбисович С. О культе и культе / Раскол в либералах // Знамя. — 2002.-№1.-С. 191-193.

261. Федотов Г. Создание элиты // Федотов Г. Судьба и грехи России: В 2-х тт. Т. 2. - СПб.: София, 1991. - 206-227.

262. Федотов Г. Трагедия интеллигенции // Федотов Г. Судьба и грехи России: В 2-х тт. Т. 1. - СПб.: София, 1991. - С. 66-101.

263. Фирсов Б. Интеллигенция и интеллектуалы в конце XX века // Звезда. 2001. - №8. - С. 164-173.

264. Фирсов С. Экспроприация совести. Хулиганство как социальное явление//Звезда. 1997.-№9.-С. 178-187.

265. Франк С. «Вехи» и их критики // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 42-47.

266. Франк С. Биография П.Б. Струве. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1956. - 237 с.

267. Франк С. Мережковский о «Вехах» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 117-120.

268. Франк С. Этика нигилизма. (К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции) / Вехи // Вехи; Из глубины. -М.: Правда, 1991.-С. 167-199.

269. Хазагеров Г. Персоносфера русской культуры // Новый мир. -2002.-№1.-С. 133-145.

270. Чудаков А. <Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы»> / О себе и о времени. (Анкета литературоведов и критиков) // Вопросы литературы. 2000. - №4. - С. 74-76.

271. Чудакова М. «Задача-то главная не выполнена.»: Интервью. / На пороге новых дней. Главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Василевский беседует с Ю. Буртиным, М. Чудаковой и М. Новиковым //Новый мир. 2000. - №1. - С. 186-193.

272. Чупринин С. Труды и дни П.Д.Боборыкина // Боборыкин П.Д. Сочинения: В 3-х тт. -Т.1. -М.: Худож. лит., 1993. С. 5-26.

273. Чхартишвили Г. Похвала Равнодушию. Приятные рассуждения о будущем литературы // Знамя. 1997. - №4. - С. 207-214.

274. Шагинян М. Еще о «Вехах» // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 331-341.

275. Шаховской Д. Слепые вожди слепых // Вехи: pro et contra / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапов. СПб.: РХГИ, 1998. - С. 48-52.

276. Шелохаев В. Предисловие // Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909-1910.-М.: Мол. гвардия, 1991.-С. 5-20.

277. Шишкова-Шипунова С. Философия негативизма // Знамя. 2007. -№4.-С. 192-200.

278. Шмелев Н. Интеллигенция и реформы // Знамя. 1998. - №2. - С. 183-189.

279. Шмидт С. К истории слова «интеллигенция» // Россия, Запад, Восток: встречные течения. СПб.: Наука, 1996. - С. 409-417.

280. Шрейдер Ю. Двойственность шестидесятых // Новый мир. 1992. -№5.-С. 238-250.

281. Шрейдер Ю. Между молохом и мамоной // Новый мир. 1993. -№5.-С. 190-204.

282. Штурман Д. В поисках универсального со-знания. Перечитывая «Вехи» // Новый мир. 1994. - №4. - С. 133-184.

283. Штурман Д. После Катастрофы. По страницам сборников «Из глубины» и «Из-под глыб» // Новый мир. 1995. - №2. - С. 108-162.

284. Шушарин Д. Возвращение в контекст // Новый мир. 1994. - №7. -С. 177-193.

285. Ясин Е. <Реплика в дискуссии> / История успеха: российские либеральные реформы и культура. Материалы «круглого стола» // Неприкосновенный запас. 2002. - №1. - С. 82.