автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Эмоциональные концепты в языковой картине мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмоциональные концепты в языковой картине мира"

На правах рукописи

КУЧМЕНОВА ЖАНЕТА МАЛИКОВНА

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

(на материале русского и карачаево-балкарского языков)

10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

НАЛЬЧИК 2005

Работа выполнена в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова.

Научный руководитель Официальные оппоненты:

Ведущая организация

доктор филологических наук профессор Бижева Зара Хаджимуратовна

доктор филологических наук профессор Аликаев Рашид Султанович

кандидат филологических наук доцент Гучапшева Инга Раулевна

Карачаево-Черкесский государственный университет

Защита состоится 16 декабря 2005 г. в 9.00 ч. на заседании диссертационного совета Д. 212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Кабардино-Балкарском государственном университете по адресу: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета.

Автореферат разослан "2Ъ "OWября 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета {/ ) Г.Е. Щербань

1№дО/

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема оязыковления психических констант в разных этнических сообществах представляется релевантной не только для филологии н психологии, но и для лингвокультурологии Изучение психических переживаний с лингвокультурологических и лингвокогнитивных позиций необходимо, поскольку в этом случае становится возможным выявление особенностей устройства и функционирования этнического и индивидуального языкового сознания, самого ментального мира членов определенного языкового коллектива. При этом более дробное обозначение эмоций в каком-то определенном языке далеко не обязательно является результатом преимущества "техники" одного языка над другим, результатом развитости определенного языка по отношению к другому. Более разумным является предположение о различной степени актуальности вербализуемого разноуровневыми языковыми средствами понятия в том или ином этносе.

Базовые эмоции универсальны, поэтому существуют типовые эмоционально значимые ситуации общения - как межкультурные, так и внутрикуль-турные. Общее эмоциональное пространство человечества предопределяет и существование общего эмоционального смыслового поля. Последнее воспроизводится прежде всего в лексических и фразеологических единицах языка, а также в паремиях. В современном языкознании выделяют лингвистику эмоций, что особенно важно для межкультурной коммуникации.

Проблема концептуализации эмоций в разных лингвокультурах мало разработана, а в карачаево-балкарской практически не затронута.

Всем сказанным обусловлена актуальность темы диссертационной работы.

Объектом исследования являются базовые русские и карачаево-балкарские эмоциональные концепты (ЭК).

Предмет исследования - функционирование эмоциональных концептов в языковой картине мира (ЯКМ) на материале русского и карачаево-I балкарского языков.

t Целью исследования является выявление особенностей функциониро-

вания эмоциональных концептов в русском и карачаево-балкарском языках.

Цель диссертационной работы предполагает решение следующих основных исследовательских задач: 1) обосновать трактовку понятия «эмоциональный концепт» как вида культурного концепта; 2) лингвистически классифицировать анализируемые эмоциональные концепты; 3) выявить феноменологические сходства и различия семантических полей разнотипных эмоциональных концептов в рассматриваемых языках; 4) провести лингвокуль-турологический анализ базовых эмоциональных концептов в карачаево-балкарском и русском языках.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ| БИБЛИОТЕКА

Sryz&Sñ

А^ъо*.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые рассматриваются базовые эмоциональные концепты в таких разносистем-ных языках, как карачаево-балкарский и русский. Концептуализация эмоций в карачаево-балкарской ЯКМ не была предметом специального монографического исследования. Результаты данного исследования заключаются в следующем:

1) в обосновании трактовки понятия «эмоциональный концепт» в контексте лингвистической и когнитивной интерпретации термина «концепт»;

2) в осуществлении лингвокультурологического исследования базовых эмоциональных концептов в карачаево-балкарском и русском языках;

3) в выявлении универсальности и специфичности репрезентации базовых эмоциональных концептов в исследуемых языках.

Методы исследования. Реализация научных задач предполагает выбор адекватных им и самому практическому материалу исследовательских методов. В данной работе представляется целесообразным использование следующих методов исследования: 1) интроспективного; 2) контекстуального анализа; 3) метода интерпретации.

Кроме того, с целью получения более достоверных лингвокультуроло-гических данных о сущности эмоциональных концептов в русской и карачаево-балкарской концептосферах считаем целесообразным использование метода описания семантических полей однопорядковых языковых единиц.

Материалы для исследования. Материалом для исследования явились лексические и фразеологические единицы рассматриваемых языков, а также пословицы и поговорки. Источниками материалов исследования послужили различные словари - толковые, фразеологические, паремиологические, словарь русских концептов Ю.С. Степанова, а также тексты художественных произведений.

Теоретической базой диссертационной работы является понимание природы феномена ЭК как результата сложно организованного перцептивного, когнитивно-эмоционального освоения действительности - как внеязыко-вой, так и языковой.

Изучение сущности культурных ЭК на собственно языковом материале может позволить описать содержание наиболее важных фрагментов эмоционального лексико-семантического поля.

Методологической базой исследования послужили труды ведущих зарубежных и отечественных исследователей - Ю.Д. Апресяна, А. Вежбиц-кой, P.P. Замалетдинова, В.И. Карасика, H.A. Красавского, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, В.И. Шаховского и др.

Теоретическая значимость диссертации. Анализ концептосфер разных культур позволяет выявить особенности развития национально-языкового сознания, зафиксировать отражение на вербальном уровне отличия и сходства мыслительной деятельности того или иного народа, специфику его ментального мира, национального характера. Исследование концептуализации эмоций в разносистемных языках способствует углублению понимания сущности ЯКМ и обусловливает эффективное развитие такого направления лингвокультурологии, как лингвистика эмоций.

Практическая ценность работы связана прежде всего с повышением культуры коммуникации, гтредполагающей'знание способов выражения эмоций в различных этнических сообществах. Материалы и результаты исследования будут полезны для лингвокультурологического образования как в школах, так и в ВУЗах. В лексикографической практике подход, осуществленный в диссертации к анализу концептуализации эмоций, может быть учтен при составлении словарей лингвокультурных концептов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Эмоциональные концепты представляют собой особую разновидность культурных концептов, специфика которых обусловлена отражением в языке фрагментов картины мира, отражающих когнитивно-эмоциональное освоение действительности. Эмоциональный концепт - многомерный (понятие, образ, культурная ценность) вербализованный мыслительный конструкт человеческого сознания.

2. Концептуализация эмоций в русском и карачаево-балкарском языках подтверждает универсальность их репрезентации в соответствующих ЯКМ.

3. Вербализация базовых эмоций в рассмотренных лингвокультурах не всегда совпадает по объему, форме и качеству эмотивных смыслов. Эмотив-ная лексика каждого из данных разносистемных языков в целом передает этническую «картину чувств», а определенные концепты отражают фрагменты глобальной «эмоциональной» картины мира.

4. Русские и карачаево-балкарские базовые эмоциональные концепты, выраженные в специфичных конфигурациях, свидетельствующих об особенностях этнического языкового сознания, не имеют одинакового полного набора эмотивных смыслов

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на конференциях: Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива-2002» (Нальчик, 2002), «Перспектива-2003» (Нальчик, 2003), Международная конференция «Русский язык в полиэтнической среде: проблемы и перспективы» (Нальчик, 2003), региональная научная конференция «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004), Всероссийская научная конференция «Лингвистическое кавказоведение и тюркология-традиции и современность» (Карачаевск, 2004); Проблемы региональной ономастики (Майкоп, 2004). Результаты исследования поэтапно обсуждались на заседаниях кафедры и лингвистического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета. По материалам диссертации опубликовано 6 работ.

Структура диссертации предопределена целью и содержанием исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка литературных источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, обосновывается актуальность и научная новизна работы, формулируются выносимые на защиту положения, теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования и т.д.

В первой главе - "Теоретико-методологические основы исследования языковой картины мира" - излагаются теоретические и методологические положения, на которых построено исследование. В ней рассматриваются проблемы изучения взаимоотношения языка и культуры, основные понятия лингвокультурологии.

Несмотря на относительную новизну таких терминов, как «лингво-культура», «лингвокультурология», сама проблематика, связанная с ними, имеет давнюю научную традицию и в то же время периодически по-новому актуализируется на каждом этапе развития научной мысли. Проблема соотношения языка и культуры увлекала многих исследователей. У истоков осмысления фундаментальной роли языка в процессе формирования этнического опыта и мировосприятия стоял, как известно, философ и лингвист Вильгельм фон Гумбольдт, в концепции которого признается причинная связь между языком и культурой, при этом главенствующая роль отводится языку.

Гумбольдтовская идея силы слова как порождения духа в дальнейшем нашла свое воплощение в концепциях неогумбольдтианства и этнолингвистики. Основоположники американского направления неогумбольдтианства Э.Сепир и Б.Уорф разработали так называемую теорию лингвистической относительности. Согласно этой теории, видение мира детерминировано языком.

Близки к гипотезе Сепира-Уорфа и основные положения европейского направления неогумбольдтианства (Л.Вайсгербер, И.Трир, Г.Ипсен, Г.Гольц).

Из понимания соотношения языка и мышления, языка и познавательной деятельности, характерного для рассмотренных направлений языкознания, можно заключить следующее: язык определяет не только характер мышления, познавательной деятельности человека, но и тип культуры.

В данной работе предпринят лингвокультурологический анализ фрагментов ЯКМ разных этносов. Такой анализ невозможен без выявления основных понятий лингвокультурологии. Лингвокультурология как наука изучает процессы взаимозависимости языковых и культурных явлений. Иными словами, это родовое понятие, объединяющее различные исследования в области языкознания, этнопсихолингвистики, этнографии, выявляющие - на конкретном языковом и культурном материале - национальную, нациоэтническую специфику того или иного языка в сравнении с другими языками и культурами.

Термин «картина мира» - один го ключевых терминов метаязыка современной лингвокульутрологии. Трудно не согласиться с мнением, что картина мира, представленная в отдельном языке, является результатом познания и языкового оформления, но не является интерпретацией мира.

Другой стержневой термин лингвокультурологии - "языковая картина мира". ЯКМ - это продукт сознания, результат взаимодействия мышления, действительности и языка как средства выражения мыслей о мире. Обобщая результаты исследований по этой проблеме, можно утверждать, что под ЯКМ следует понимать выраженную с помощью языковых средств системно упорядоченную информацию об окружающем мире.

С понятием « языковая картина мира» тесно связано понятие менталь-ности. В работе принята следующая трактовка данного понятия: это миросо: зерцание в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях. Язык воплощает и национальный характер, и национальную 1 идею, и национальные идеалы, которые в законченном виде могут быть

представлены в традиционных символах данной культуры. В ЯКМ этнический менталитет актуализируется в «ключевых» культурных концептах. ' Термин «концепт» в современном русском узусе - принадлежность

научного дискурса. Этот иноязычный термин родствен русскому слову «понятие». Однако данные термины не имеют статуса абсолютных синонимов.

Русское слово «понятие» имеет более широкое применение в языке, в том числе и профессиональном языке филологов. Оно полисемантично.

Концепт и понятие - термины разных наук: второй употребляется главным образом в логике и философии, тогда как первый в последнее время закрепился в культурологии. Существуют различные трактовки данного понятия.

По мнению Ю.С.Степанова, концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека: то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек рядовой, обычный человек, не творец культурных ценностей - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее.

Согласно мнению таких ученых, как Е.С.Кубрякова, С.А.Аскольдов и I др., концепт - это многомерный мыслительный конструкт, отражающий про-

цесс познания мира, результаты человеческой деятельности, его опыт и знания о мире, хранящий информацию о нем. | Специфичное определение концепта представлено в «Кратком словаре

когнитивных терминов»: «Концепт - термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [КСКТ : 90]. Данное определение вряд ли применимо в лингвокультурологии, так как в нем не проводится различие между общим и индивидуальным, обобщенным и единственным. В этом определении говорится скорее об индивидуальном отражении действительности психикой, сознанием индивида, в то время как категории лингвокультурологии в значительной степени связаны и с обобщенными единицами общественного сознания.

По А.Вежбицкой, концепт - это объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные, культурно-обусловленные представления человека о мире.

В исследованиях 3 Х.Бижевой предлагается трактовка концепта как вербализованного символического образа идеального понятия, отражающего ментальное представление носителей языка об «объекте» действительности, определяющееся системой традиций данной культуры. Данная трактовка принята и в настоящей работе.

Для нашего исследования представляет интерес и определение концепта H.A. Красавским: концепт есть идея, фрагмент общей человеческой культуры, живущий в сознании как целых народов, так и отдельных социальных групп и даже конкретных индивидуумов.

В самом общем виде концепты характеризуются как конструкты представления знаний человека о себе самом, об окружающем его мире, то есть это ментальные образования, которые имеют некий единый смысл.

Итак, в лингвокультурологическом трактовании термина «концепт» отражается попытка современных исследователей преодолеть односторонность чисто рациональной интерпретации мира, связанной с понятийным способом его освоения, и продемонстрировать сложную природу концепта, в которой сочетаются самые различные формы отражения действительности, как рациональные, так и чувственные.

ЯКМ, выступающая в качестве ключевого понятия метаязыка лингво-культурологии, складывается в рамках определенного этноязыкового сознания. В связи с тем, что способ концептуализации действительности, свойственный любому естественному языку, отчасти универсален, а отчасти этнически специфичен, в разных языках картины мира могут иметь свои особенности.

Фрагменты ЯКМ выражаются в концептах, чем и обусловлено принятие в диссертации понятия «концепт» в ряду основных.

Изучение ЯКМ невозможно вне когнитивного подхода к языку, являющимся «посредником» между сознанием человека и реальностью. Сказанным аргументируется и антропоцентрический подход к исследованию языка.

Во второй главе - "Культурный феномен эмоций в языке" - рассматриваются специфика эмоций человека и эмоции в естественном языке, понятие эмоционального концепта как вида культурного концепта, роль метафоры в концептуальной организации эмоций и средства их языковой актуализации.

Исследование эмоций с разных точек зрения имеет большое значение для лингвокультурологического анализа ЭК. В рамках когнитивного подхода к изучению эмоций находит отражение наиболее адекватное представление современных ученых об эмоциях (С.Томкинс, К.Изард, А.Н.Леонтьев и др.). Эмоции рассматриваются как образующие основную мотивационную систему человека. При этом отмечается, что всякая реальная эмоция включает в себя единство аффективного и интеллектуального, переживания и познания, а также «волевые» моменты влечения, стремления.

Лингвистов, в отличие от психологов, антропологов и др., при изучении конструктов внутреннего мира человека интересует язык представления эмоций Относительно данного вопроса надо отметить, что в рамках сложившегося в лингвистике нового подхода к языку возник острый интерес к когнитивному содержанию эмотивной лексики. По мнению отдельных авторов (Лакофф, А. Вежбицкая и др.), в основе эмоциональных реакций лежит когнитивная оценка человеком ситуации, вызывающей эмоциональное состояние.

Среди исследований зарубежных авторов, проведенных с ориентацией на когнитивные аспекты семантизации и сочетаемости абстрактной лексики, выделяются работы А.Вежбицкой. Особенно весом вклад ученого в разработку и решение вопросов методики анализа и толкования семантики эмоций. А.Вежбицкой делается попытка определения концептов эмоций в форме прото-типических скриптов и сценариев на основе слов, которые являются интуитивно понятными и не являются при этом названиями специфических эмоций или эмоциональных состояний (типа знать, чувствовать, видеть). Процедура смыслового подхода, впервые предложенная А.Вежбицкой, позволяет описать все пространство значений слова, определить границы между синонимами, дать портреты концептов эмоций и подготовить базу для их сравнительного изучения в различных языках и культурах. Прототипические сценарии эмоций, содержащие данные примитивы, являются весьма перспективными, так как представляют знания, мотивации и эмоции в виде единого репрезентативного формата

Для данного исследования наиболее продуктивным представляется метафорический подход к изучению концептуализации эмоций.

Эмоции - одна из самых сложных ступеней взаимоотношений человека с миром (сложнее только речь), поскольку в возникновении, развитии, проявлении эмоции принимают участие практически все остальные системы человека - восприятие, физиологические реакции, интеллект, физические системы (включая мышление и речь).

С точки зрения исследования эмоциональных характеристик слова, особого внимания заслуживают лексические единицы, называющие эмоции и эмоциональные состояния. Можно предположить, что, предприняв детальный анализ такого рода слов, можно приблизиться к пониманию специфики «эмоциональной картины мира» и попытаться узнать, является ли такая «картина» специфичной для разных языковых культур.

Обращение к концептуальному анализу требует определения его основного оперативного понятия, в данном случае это понятие ЭК.

С нашей точки зрения, наиболее приемлема следующая трактовка данного явления: эмоциональный концепт - это этнически, культурно обусловленное сложное структурно-смысловое, ментальное, как правило, лексически и/или фразеологически вербализованное образование, базирующееся на понятийной основе, включающее в себя, помимо понятия, образ, культурную ценность и функционально замещающее человеку в процессе рефлексии и коммуникации предметы (в широком смысле слова) мира, вызывающие при-

страстное отношение к ним человека (Н.А.Красавский). ЭК мы рассматриваем как результат процесса означивания когниции человека при освоении им окружающего его мира.

Важнейшими условиями возникновения ЭК считается коллективная деятельность людей и социализация личности, которая реализуется благодаря общественным экономическим изменениям. Социализация создает условия для развития коллективной психологии.

Проблема метафоры довольно широко и многогранно освещена в работах зарубежных и отечественных лингвистов. В данном исследовании рассматривается лишь тот ее аспект, который связан с пониманием основ мышления и созданием определенных картин видения мира.

Сложность описания эмоций заключается в том, что они никогда не выражаются прямо. Они всегда уподобляются чему-то, поэтому наиболее адекватным лингвистическим описанием эмоций является их представление через метафоры, в которых эти эмоции концептуализируются в языке. Реальное сходство служит на деле тому, чтобы подчеркнуть реальное сходство двух предметов. Там, где обнаруживается реальная идентичность, нет метафоры. В метафоре живет ясное сознание идентичности.

Самой распространенной для эмоции оказывается пространственная метафора, и, соответственно, возникновение эмоций часто метафорически уподобляется движению, перемещению в пространстве Подобные метафоры актуальны, поскольку наше тело обладает определенными свойствами и функционирует определенным образом в окружающем физическом мире.

Все, что представляет для человека ценность, концептуализируется в языке. В том числе и эмоции. Социально-психологическая и биологическая релевантность эмоций для жизни человека имеет своим результатом их детальную вербализацию в разных языковых сообществах. Вербализация эмоций осуществляется на лексическом и фразеологическом уровнях.

Лексический уровень объективирует эмоциональный феномен самыми различными номинативными техниками. Лексикализованная эмоция есть эмоциональный концепт, поскольку она как знаковое образование существует, функционирует в лингвокультуре и, следовательно, отражает в себе эмоциональный опыт того или иного индивида, в целом - социума, оценочно категоризиру-ет, концептуализирует окружающий мир. Лексема есть важнейшее средство вербального оформления концепта, ведь она напрямую отражает фрагмент экстралингвистической действительности (предмет - понятие - имя).

Оформление эмоций в языке осуществляется в основном лексическими средствами прямой, вторичной и косвенной номинации. Ее первый класс представлен и в русском, и в карачаево-балкарском языке сравнительно небольшим количеством слов. Это обусловлено причинами психологического порядка: человеческая память ограничена, а познаваемый мир безграничен. Мы придерживаемся концептуального положения, согласно которому слова, обозначающие в современных языках своими отдельными значениями чувственную

сферу человеческого бытия, первоначально номинировали факты, явления, предметы, реально существующие в жизни, в природе. Возьмем, к примеру, ЭК карачаево-балкарского языка кюй — крушина, сокрушение. Корень слова тот же, что и в слове кюерге - «гореть». Связь между этими словами такова, горение - состояние аффекта - моральная оценка действий человека. Перенос имен с объектов физического мира, явлений природы на физиологию человека, а затем и на его ментальный мир - один из продуктивных способов номинации фрагментов объективной и субъективной действительности.

Вторичные и косвенные номинации для лингвистов, лингвокультуроло-гов и этнолингвистов служат наиболее важным информационным источником, поскольку в них знаково фиксируются ментальные операции человека, лингво-культурологический анализ которых позволяет ученым вскрыть мотивацион-ные основы переносов наименований с одних объектов мира на другие, увидеть корреспонденции разных концептосфер того или иного языка.

Характерной чертой единиц фразеологического состава языка как знаков вторичной номинации является образно-ситуативная мотивированность, которая напрямую связана с мировидением народа - носителя языка. Поскольку в основу фразеологических комплексных обозначений, как правило, положены образы, образное, оценочное переосмысление формирующих их компонентов, указанный вид номинации представляет большой интерес и для эмотиологов, изучающих фразеосемантическое поле эмоций в разных языковых культурах.

По аналогии с классификацией эмоциональных лексем В.И. Шаховского, эмоциональные фразеологизмы могут быть: а) экспликантами (бир къарым есерге - пр. перевод: «вырасти на ладонь» (от радости)), б) дескрипторами (къоркъгьандан къалтыраргъа - «трястись от страха», красный, как рак и т.д.), в) номинантами (кирпи къокъуу киргенди - букв «вселился страх ежа», т.е. очень испугался, сгорать от стыда). Эмотивными при этом явля-» ются те фразеологизмы, в семантической структуре которых абсолютно до-

минируют оценочно-образные компоненты.

Поскольку фразеологические номинации в силу своей объемной \ структуры по сравнению с лексемными номинациями несут обычно большую

информативную нагрузку, у них и более развернутое образно-оценочное содержание. Носителем языка ситуация оценивается как положительная или отрицательная в соответствии с эталонами и стереотипами бытия человека в данной культуре, и в конце концов сам фразеологизированный пласт языка обретает роль культурного стереотипа, так как транслирует из поколения в поколение характерный для народа стиль мировидения и передает культурно-национальные его традиции, выражая тем самым и характерологические особенности его менталитета. Особенно это касается пословично-поговорочного пласта, в котором в сентенционной форме отражены все категории и установки жизненной философии народа-носителя языка.

Н

Фразеологические номинации как микротексты обладают такой характеристикой, как образность, благодаря которой эксплицированный концепт объемно и глубоко рефлексируется его носителями.

В качестве примера, иллюстрирующего оценочно-образные коннотации фразеологически оформленных ЭК, приведем несколько фразеологизмов, относящихся к ЭК «злость»:

1. «Бугъоудан ычхыннган итча» — букв. пер. с балк. «как собака, сорвавшаяся с цепи» (злой).

2. «Тонун чюйресиие «киерге»» - букв. пер. «надеть свою шкуру наизнанку» (злиться).

3. «Берю тон киерге» - букв. пер. с балк. «надеть шкуру волка» (злиться).

4. «Кесин бузаргъа» — букв. пер. с балк. «портить себя» (злиться).

5. «Кесин урглукъ болургъа» - букв. пер. с балк. «прийти в состояние, в котором хочется себя ударить» (разозлиться).

В представленных здесь микротекстах образ злости метафоризирует-ся. Используется зооморфная метафора - человек в злом состоянии духа сравнивается с животными ~ собакой, волком (1, 2), да и простое упоминание лексемы шкура (3) уже указывает на звероподобность человека в таком состоянии. Отрицательная коннотация заключается не только в том, что злость лишает человека его человеческого образа и подобия, но и в том, что она соматически деструктивна (4, 5). Человек, пребывающий в злом состоянии духа, прежде всего, испытывает разрушающую силу этой эмоции на себе.

При восприятии фразеологизированных концептов в языковой памяти человека всплывают многочисленные ассоциативно-образные коннотации как результат соположения фрагментов разных понятийных сфер.

Этническая обусловленность ЭК определяется такими социопсихологическими характеристиками конкретного сообщества людей, как традиции, обычаи, особенности быта, стереотипы мышления, модели поведения, исторически сложившиеся на всем протяжении становления этноса.

Культурная обусловленность концепта выражается в том, что он рождается в конкретной социально-исторической ситуации, в конкретной этнической общности на определенном этапе ее развития.

В структуру ЭК входят понятие, оценка и образ.

Посредством эмоции сущность человеческого бытия отражается в сознании человека, регулируется им и познается Следовательно, можно отметить три основные функции эмоции-отражательную, регулятивную и когнитивную.

Эмоции делятся на первичные, базисные и вторичные. Как отечественные, так и зарубежные ученые называют разное количество базисных эмоций, но практически все они относят к числу базисных страх, радость, гнев, печаль, злость.

В третьей главе - " Концептуализация базовых эмоций в русском и карачаево-балкарском языках" - представлен лингвокультурологический анализ таких базовых ЭК, как страх, злость, печаль, радость, а также ЭК с

компонентами "душа" и "сердце". Кроме того, рассматривается вопрос о семантике фразеологических и паремиологических единиц языка в лингвокуль-турологическом аспекте, а также архетипичность образа эмоций в ЯКМ.

Для лингвокультурологического анализа ЭК наиболее релевантными признают фразеологические и паремиологические речевые единицы языка, поскольку в них эксплицитно отражена сама специфика познавательного и эмоционального опыта того или иного этноса. Фразеологический и паремио-логический компоненты языка создают в некоторой степени тот постоянный и никогда не исчезающий фон, который предваряет любое чувственное восприятие и на основе которого последнее может приобрести статус образа, свойственного данной культуре. Исследование этого фона - актуальная задача лингвокультурологии.

Паремиологические и фразеологические единицы - элементы коннота-тивной системы, т.е. системы, план выражения которой сам является знаковой системой и составлен из значимых двуплановых единиц, обладающих планом содержания и собственным планом выражения. Следовательно, ценен не только буквальный перевод пословицы, который наглядно вскрывает ее чувственную основу, ее внутренний образ. Для нас важно то, что эти речевые единицы отсылают нас к морали, к тем представлениям об этических нормах, которые главенствуют в данном языковом континууме. К примеру, Басым-лыкъ - акъылны бир шарты букв. «Сдержанность - один из признаков ума»; Не да басымсыздан чыгьады букв. «Все (плохое) исходит от несдержанного (в эмоциях)».

Культурно-языковые характеристики пословиц и поговорок являются важным компонентом национальной культуры, отражают специфику национальной картины мира и могут быть исследованы при помощи культурных концептов.

В отличие от слов, идиоматика и паремиология прямо отражают когнитивную деятельность членов языкового коллектива, основанную на наивном представлении о мире носителей языка, их отношении друг к другу, к тому, что происходит с ними в этом мире. Однако все это возможно только потому, что сама языковая система содержит механизм, обеспечивающий данную деятельность. Даже поверхностный взгляд на идиоматику и паре-миологию в разных языках позволяет сделать вывод об общности многих «сюжетов», т.е. актов и ситуаций, нашедших свое выражение во фразеологизмах и паремиях, и о способности каждого языка найти только свои языковые средства для обозначения этих актов и ситуаций.

Проведенный анализ употребления номинантов эмоций как компонента метафорических дескрипций в речевых текстах показывает принципиальное сходство множества образов, используемых носителями русского и карачаево-балкарского языков в понимании исследуемого нами социально-психологического феномена, что обусловлено универсализмом базисных архетипов (огонь, вода, воздух), лежащих в основе толкования человеком мира. Архетипический характер ословления психической действительности не ис-

юпочает, естественно, самобытности языкового национального и индивидуального человеческого мышления, выбора ценностных предпочтений, мотивов и самих речевых образов при интерпретации мира разными этносами.

Наиболее часто эмоции балкарцами и русскими мыслятся как образы огня и воды. Очевидно, это универсальные образы.

Образом «текучих» эмоций в русском языке порождены такие сочетания, как «прилив чувств», «купаться в наслаждении (радости)», «радость испарилась (иссякла)», «тоска подкатывает», «пучина страстей», «человек брызжет радостью», «радость через край переливается», «ничем не замутненная радость», «радость бьет ключом». «Текучесть» рассматривается и как свойство души, и как свойство «глобальной личности» (душа кипит, сердце кипит, человек кипит), и тогда эмоции выполняют функцию причины волнений души (душа кипит радостью или от радости, человек вскипает от гнева), и как свойство самих эмоций (страсти кипят, чувства кипят), и тогда в качестве причины эмоций указывается на то реальное событие, которое их вызвало.

Архетип воды в силу своей витально-магической ценности был свойственным для примитивного человека. С одной стороны, он обладал положительными свойствами, символизировал саму жизнь, а с другой - олицетворял болезненное состояние, смерть (мифы о живой и мертвой воде). Этот амбивалентный характер архетипа отразился на современных метафорических описаниях эмоций. К примеру, в балкарском языке «ичнм къайнай-ды/жюрегим къайнайды» означает «я зол, я сердит», букв. «внутри сердце кипит»; ачыудан къайнайма «возмущаюсь», букв, «киплю от зпостиъ.

В карачаево-балкарской лингвокультуре образ «текучести» эмоции не столь распространен, как в русской. Представление об элементах эмоциональной жизни человека как о жидком (а не сыпучем или твердом) веществе исключает в русском языке такие сочетания, как «кусочек жалости», впрочем. допустимо «крошка/крупица жалости». Невозможны сочетания «накормить восторгом», «съесть страдание», «высыпать печаль» и т.д. Однако и в пределах образа, принятого за основу сочетаемости, далеко не все возможности используются языком, причем некоторые из них блокированы стилем. Так, разрешено выпить (испить, осушить) чашу, кубок, фиал (поэт), бокал (поэт.), но не рюмку, кружку, стакан, чашку, бутылку и прочих страданий. Можно облить презрением, но не жалостью.

Образ огня в русском языке передается такими сочетаниями, как пламя (жар, пыл, огонь, пожар) любви, гореть желанием (любовью, ненавистью и пр.), сгорать от любви, пылать страстью, страсти испепеляют душу, любовь (злоба, ненависть и пр.) разгорается в сердце, страсть (любовь, зависть, гнев, ярость, ненависть) опаляет и др.

Архетип «огонь», как и архетип «вода», амбивалентен: с одной стороны, огонь возрождает (любовь вспыхнула в душе), с другой стороны -уничтожает (страсти испепеляют душу).

В балкарском языковом сознании с образом огня ассоциируются чувства, которые оказывают разрушающее воздействие на человека. Ср. сюй-меклик отда кюерге «сгорать в пламени любви»; ичинден къара кюерге «сгорать от черной любви», букв. «гореть по-черному изнутри". Сравнивая эмоции с огнем, человек стремится акцентировать неконтролируемую силу эмоций, их стихийность, независимость от воли и сознания.

Эмоции в русском языке динамически оживлены, эмоциям русское языковое сознание приписывает известную «человекоподобную» активность, в основе которой лежит сила их мотивационной деятельности. Весьма часто в русском языке эмоции обладают незаурядной силой, способностью зарождаться, рождаться, жить (быть живыми, к примеру, живая радость), дышать, ^ шевелиться, расти и т.д. Кроме того, в русской ЯКМ отрицательные эмоции,

причиняющие боль, охотно грызут, терзают, гложут, сосут, кусают, вползают в сердце (страх), ранят, колют и т.д.

Негативные эмоции - нежелательный для человека груз, который тянет * вниз. Образ чувства-бремени в русском языке выявляется в сочетаниях тоска

давит, угнетает, испытывать тяжелое чувство, на душе груз, бремя страстей. Зато радостные чувства окрыляют, поднимают в небо (быть на седьмом небе от счастья (радости) летать на крыльях радости, любовь окрыляет человека и т.д.) То же самое происходит и в балкарской ЯКМ: нежелательные эмоции притягивают к земле: кёлю жер бла тенг болду «.он испытывает чувство унижения», букв. «душа вровень с землею стала»; жерге къаратыргъа перен. «опечалиться, заставить грустить», букв, «заставить смотреть на землю». Положительные эмоции возносят к небу: башы кекге жетгенча болду «он словно головой до неба достал (от счастья, радости)»; кёлю кёк бла тенг болду «душа сравнялась с небом (от радости, счастья)»; кёлюн кётюрюрге «поднять настроение», букв, «поднять душу».

Важный аспект концептуализации эмоций - их отношение к идее света. Представление о свете как о положительном начале, а о тьме - как отри-I, цательном возникло еще в древности, когда тьма таила для первобытного

человека много опасностей. В сознании современного человека ассоциации светлого с положительными чувствами, а темного - с отрицательными чувст-^ вами довольно прочные.

Негативные эмоции в русской ЯКМ и в балкарской ЯКМ концептуализируются как темные. Можно говорить почернел от горя, мрачные чувства, но нельзя - потемнел от радости, хотя печаль в представлении русских может быть светлою. Ср. в балкарском языке: «къара кёсеу болургъа» «чернеть от злости». В балкарской ЯКМ положительные чувства освещают человека: жарыкъ болургъа «радоваться», букв, «стать светлым»; жюреги жарыйды «радуется», букв, «сердце светлеет»; кёлюн жарытыргьа «обрадовать», букв, «душу осветить [кому-либо]».

Сердце и душа играют важную роль практически во всех ЯКМ как источник и вместилище чувств и эмоций. В русской ЯКМ существует даже понятие русской души - нематериального начала русского этноса, обладающего

специфическими национальными характеристиками, наделяемого самими русскими эпитетом «загадочная».

В отличие от русского народа, балкарским этносом душа «жан» мыслится как достояние всякого живого тела. Человека без души в балкарской ЯКМ не существует, ведь без души человек - труп, ср. жан алыу, букв. «взятие души» - это смерть. В русской ЯКМ бездушный - это жестокий, бессердечный человек, но все же вполне живой.

Концепт «жан» непосредственно связан с миром эмоций. При этом, в зависимости от нахлынувших эмоций, душа может оказаться в разных частях тела.

Как и в русском языке, душа может от страха уйти в пятки: жаны та-банына кетди «душа ушла в пятки», оказаться в горле «жаны тамагьына тыгьылды», букв. «душа забилась в глотку [от страха/». От страха душа может и вовсе выйти из человека, правда, на время: жаны чыгьаргъа, жаны кетерге «испугаться», букв. «душа вышла [от страха]»', жанын алыргьа «сильно перепугать кого-либо», букв. «забрать душу»: Хар тыкъырдагъан таууш аны жанын алады( Байрамукьланы X. Тиширыуну хапары). - Каждый скрипящий звук сильно его пугает (X. Байрамукова. Рассказы женщины).

В отличие от русского мировидения, в наивной картине карачаево-балкарского языка жан соотносится не столько с религиозным толкованием души, сколько с человеческими представлениями, с психологическими процессами, происходящими внутри человека.

Для обозначения внутреннего, духовного мира человека в карачаево-балкарском языке существует еще одна лексема - кёл. Условно можно перевести это слово как «душа, дух, настроение, моральное состояние». Кёл также выступает как источник человеческих чувств, переживаний. То, что кёл -сфера эмоций, разнообразных чувств, настроения, отчетливо представляют следующие сочетания: кёлю къалады «он обижается», букв. «душа остается»; кёлюн кенгдирирге «злорадствовать», букв «расширить душу». Не совпадает значение образа широкой души в русской и балкарской ЯКМ. Ул-лу кёллю болургьа, букв. «быть обладателем большой души», означает «проявить самоуверенность», кёлю такъыр болду «он растрогался, расчувствовался», букв. «душа стала тесной».

Таким образом, в русской и карачаево-балкарской ЯКМ душа выступает в качестве атрибута эмоциональной жизни человека. Об этом свидетельствует частотность употребления данного концепта при оформлении эмоционального состояния индивида.

Сердце, как и душа, очень важный концепт в осмыслении ЯКМ. Оно выступает в качестве средоточия физической и духовной жизни человека. Прямое значение этого слова - орган, который заставляет кровь двигаться по телу. Переносное значение и в русском, и в карачаево-балкарском языках связано с чувствами и переживаниями человека. В русском мировидении сердце часто выступает как символ любви - покорить сердце значит внушить кому-либо любовь. В карачаево-балкарской ЯКМ образ сердца не столь тесно ассоциируется с любо-

вью, сердце - это сила, отвага, смелость. Ср. жюрекли (имеющий сердце) - отважный, храбрый, смелый; жюрексиз «трусливый», букв, «не имеющий сердца».

Жюреги къан тырнайды «у него кошт скребут на сердце», букв. «сердце до крови царапает»: Аны [Бабынны тойгъа хазырланнганын] эшитип, Сайхатны жюреги къан тырнады( Тёппеланы А. Отлукь ташла) -Услыхав, что она (Бабын) собирается на свадьбу, у Сайхат на сердце кошки заскребли (А.Теппев. Огниво).

Сердце в балкарской ЯКМ подвержено температурным перепадам, оно может охладеть: жюреги суууду «он остыл сердцем, охладел к чему-либо», букв. «сердце остыло», сердце может и согреться: жюреги жылынды «он обрадовался», букв, «сердце согрелось».

В представлении балкарцев сердце выступает не только как живая субстанция, способная болеть, согреваться, взлетать и опускаться, передвигаться по организму, но и как некое органическое строение (дом эмоций), которое можно развалить, ср.: жюрегими ойма «не расстраивай меня», букв, «не разрушай, не разваливай моё сердце».

В русской эмоциональной картине мира образ сердца также актуален. В отличие от балкарского мировидения, у русских широкая душа, большое сердце - признаки, положительно характеризующие личность. В частности, тот, у кого большое сердце [у кого, в ком], способен горячо и сильно чувствовать: Чувствовались в нем тонкий ум, острая память и большое, хорошее сердце ( Б. Полевой. Повесть о настоящем человеке).

Как видим, для карачаево-балкарского языка, равно как и для русского, характерен высокий уровень эмоциональности, что находит свое выражение в существовании особых концептов, соотносимых с миром эмоций человека

Демаркационная линия между такими концептами, как кёл, жан, жю-рек в карачаево- балкарском языке и сердце и душа в русском языке, иногда расплывчата, так как часто они выполняют одни и те же функции и описываются через одни и те же или синонимичные термины, хотя у каждого концепта можно выделить свое устойчивое ядро.

Эмоция страха относится к первичным эмоциональным реакциям, аффектам. Русское слово «страх» сближается по смыслу с похожим по звучанию литовским глаголом означающим превращение в лёд, оцепенение.

Перенос имен с объектов физического мира, явлений природы на физиологию человека, а затем на его ментальный мир - один из продуктивных способов номинации фрагментов объективной и субъективной действительности. Ср.: страх леденит душу. Неприятное чувство, которое возникает в душе русского человека, похоже на неприятное состояние его тела при холоде. К примеру, страх охватывает и мороз сковывает; можно дрожать от страха, так же, как и от холода. Ср.: со страху зуб на зуб не попадает и от холода зуб на зуб не попадает; погов. По всем суставам, подсуставам, жилкам и поджилкам мороз пробежал [со страху] и Мороз по коже пробежал [от холода]. Возможно, это сравнение в русском языке имеет глубокие корни.

Обозначение соматических изменений в организме, к которым ведет страх, во многом идентично в русской и балкарской эмоциоконцептосферах. Это неудивительно, ведь члены любой группы обладают сходными биологическими характеристиками. Ср.: Аркъа жиклери къалтырайдыла, букв, «все позвонки трясутся [от страха/» и русскую поговорку Так со страху все позвонки и пересчитал; Чач тюклери ёрге турдула, букв, «волосы дыбом встали [от страха]», бет кьаны кетерге, букв. «побледнеть со страху".

О пике страха у балкарцев говорят кирпи кьоркъуу, букв, «страх ежа». Именно ежа, по-видимому, оттого, что он обладает способностью съёживаться, уменьшаться в размерах при опасности. Еще один фразеологизм, связанный с этой особенностью страха, къоз къапха жыяргьа, букв. «собрать в скорлупу грецкого ореха», т.е. держать в страхе.

С точки зрения русской этики, испытывать страх считается позорным в том случае, когда последствиями страха являлись нарушения общественного долга, несоблюдение воинской чести. В бытовом плане испытывать страх зазорным не считается, ведь у страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки. Тем не менее умение преодолевать страх очень важно, так как бояться волков - быть без грибов; бояться волка - в лес не ходить; и вообще, на всяку беду страху не напасешься; к тому же если смотреть прямо страху в глаза, и страх смигнет.

В карачаево-балкарском этническом сообществе осуждается человек, по которому видно, что он испытывает страх. Это справедливо во многих случаях только по отношению к мужчинам, ведь горец - образец сдержанности: Батыр бир ёлюр, къоркьакъ минг ёлюр - «Смелый умрёт один раз, трусливый - тысячу раз»; Батыр ёлсе эсде кьалыр, къоркьакъ ёлсе уну-тулуб кьалыр, букв. «Если умрет храбрец, он в памяти останется, если трус умрет - забудется». В семантике большинства фразеологизмов, обозначающих страх и испуганного человека, присутствует оттенок иронии:

къоркьакъ ауанасындан да къоркьар «трус и тени боится»-, къоркгьакъны кёзюне къойбаш экили кёрюнюр «трусливому вместо бараньей головы две почудятся».

Как и в русской ЯКМ, в карачаево-балкарском языкомышлении преодоление страха весьма важно, ведь Къоркьакъ къоркьгъанына тюбер -«Чего трус боится, на то и напорется»-, Къоркъса, кьоркъмаса да къой ёлюр, букв. «Боится-не боится, овца все равно умрет», русский эквивалент

- Чему быть, того не миновать; Къоркьакъ дуниядан юлюшсюз кьалыр -«Трус обездолен благами жизни»-, Къоркъгъан къуру кьалыр - «Побоишься

- ничего не добьешься».

Однако и к безоглядной храбрости карачаево-балкарская лингвоэтика не призывает, так как: Къоркъмагьан батыр болмайды - «Кто не боится, тот не становится храбрецом»; Къоркгьуп атламагьан кьапхакъдан ке-теди - «Кто без страха шагает, тот с кручи летит»-, Къоркъуп кьапмагъ-ан къарылгъан этеди - «Кто ест без страха, тот давится».

Итак, эмоция страха в карачаево-балкарской лингвокульуре не корреспондируется с мужским типом поведения, но ощущение страха все же должно быть знакомо мужчине, так как Къоркьмагьаи жигитлик этмейди -«Кто не знает страха, тот не совершит смелый поступок».

Эмоция злости. По христианской религии, злость - один из семи смертных грехов. Цвет злости в русской ЯКМ багровый, ср. побагроветь от злости. Злость может охватить человека, сделать его невменяемым, душить, ср. злоба душила его. Эмоция злости в русской ЯКМ связана с архетипом воды, можно изливать злость: злость бьёт через край.

Возникновение эмоции злости отражается во взгляде человека: сверкать глазами, смотреть волком. Зооморфная метафора эксплицитно указывает на сходство озлившегося человека с животным. Ср. точить на кого-либо зубы; острить на кого-либо когти. Зооморфным символом зла в по-словично-поговорочном пласте русского языка, а следовательно, и в русской языковой картине мира является змея: Сера, что свинья, а зла, что змея.

В карачаево-балкарской ЯКМ, выразив эмоцию злости, человек попадает в ситуацию самонаказания: кесин бузаргьа - злиться, букв. «портить себя»; кесин урлукь болургьа - злиться, букв. «быть в состоянии, когда хочется ударить самого себя»; кеси этин кеси ашагъан адам - злящийся человек, букв. «съедающий сам себя»; кесин отха атарыкъ болду - сильно злиться, букв. «готов бросить в огонь».

Согласно представлениям карачаевцев и балкарцев, злость может иметь агрессивную форму выражения: жер бузаргьа - злиться, букв, «ломать землю»; тёгерегин ашаргьа - злиться, букв. «разрушать, съедать все вокруг»; жан-жанын чайнаргьа - злиться, букв. «жевать все вокруг».

Температура тела и эмоция злости часто связаны, в чём проявляется физиология человеческого восприятия этой эмоции: Къанын къызды-рыргьа - разозлить, букв, «накалить чью-либо кровь»; Къаны къайнайды — злится [он], букв, «его кровь кипит».

Зооморфная метафора применительно к эмоциям злобы в карачаево-балкарской ЯКМ довольно продуктивна Злой человек в ней - это человек в зверином обличье Как видно, сохранились отголоски язычества: Бёрю тон киерге, букв, «надеть шкуру волка», т.е злиться; кирпи тонун киерге «злиться», букв. «надеть шкуру ежа»; тонун чюйресине киерге «злиться», букв. «надеть шкуру наизнанку».

От злости человек делается похожим на собаку бугъоудан ычхынн-ган ит кибик - злой, букв, «как сорвавшаяся с цепи собака». Глаза разозлившегося человека еще больше добавляют ему сходства с животным: Урлукь бугьагъа къараргъа «Смотреть, как бык, готовый боднуть»; Кезле-рине къан чапханды - «Кровь бросилась в глаза»; Кёзлери къандан толду-ла - «Глаза налились кровью».

Черный цвет связан в карачаево-балкарской ЯКМ с эмоцией злости: кьа-ра кёсеу болургьа «почернеть от злости»; кьара бет алыргьа «глиться», букв, «брать черное лицо»; къаралыргьа в знач. «злиться», букв, «чернеть».

Итак, по карачаево-балкарской наивной картине мира, злость как эмоция вредна для человека, поскольку действует на него разрушающе, делает его непривлекательным, отнимает человеческое обличье. В пословично-поговорочном фонде карачаево-балкарского языка отмечается нецелесообразность этой эмоции, несовместимость её с образцами правильного толерантного поведения.

Эмоция печали. Семантика концепта печаль в русском и карачаево-балкарском языках связана с глубокими психическими переживаниями, душевными муками, страданиями. С аксиологической точки зрения, дефини-руемое явление имеет отрицательную направленность (скорбно-озабоченное, нерадостное, невеселое состояние) в обоих языках. Однако в понимании русских, в отличие от балкарского представления этой эмоции, печаль может быть позитивно окрашена: светлая печаль.

Печали в русской ЯКМ приписывается ярко выраженная, разрушающая тело и дух человека сила: Печаль не уморит, а с ног собьет. Беды да печали с ног скачали.

В карачаево-балкарской ЯКМ печаль не имеет позитивного начала, она не может быть светлой. Сочетания со словом светлая (светлая печаль) интерпретируются в русской христианской культуре как нечто святое, благородное, чистое. В карачаево-балкарской же ЯКМ эта эмоция как негативная связана с темным началом:

Кёзлери къараннгы кече болургьа. - Очень печалиться, букв. «Глаза стали черною ночью»; Жюреги къараннгыны кёзю да къараннгы. - У кого на сердце печаль, у того и в глазах тоска, букв. «У кого на сердце черно, у того и в глазах сумрак».

Как и для русского сознания, в сознании карачаевцев и балкарцев актуальна пара «печаль-сердце», ведь сердце - средоточие всех чувств, ср. жюреги жарымагъан адам «печальный человек», букв. «человек, у которого не светлеет сердце»; жюрегин сындырыргьа «опечалить кого-либо», букв. «поломать сердце [кому-либо]». Душа тоже претерпевает при печали метаморфозы, у балкарца она уменьшается: кёлю аз болду «опечалился», букв. «души стало мало», или «опускается вниз», ср. жанын жер бла тенг этерге «.опечалить кого-либо», букв. «сравнять душу с землей».

Причиной печали в русской ЯКМ признается черт: Не было печали, черти накачали. В карачаево-балкарском пословично-поговорочном фонде указываются социально-бытовые причины печали:

Къарынынг ач болса, кёлюнг аз болур. - Если будешь голодным, то будешь печальным; Ексюзню кюню мутхуз. - У сироты и день печальный.

Средством противления печали может быть обращение за помощью к Всевышнему:

От всякой печали Бог избавляет.

В карачаево-балкарской ЯКМ не признается конечность переживания данной эмоции, нет вербальных фактов аппелирования к Богу в надежде на избавление от печали, печаль мыслится однозначно негативной. Более того, печаль отнимает жизненные силы человека: ёлген елю болургьа «опеча-

питься», букв. «стать мертвее мертвого», тогда как в русской ЯКМ «Печаль не уморит, а с ног собьёт».

Образ радости в русской и карачаево-балкарской ЯКМ. Радость - веселое чувство, ощущение большого внутреннего удовлетворения, вызванное успехами в деятельности человека. В представлении русской языковой личности радость рождается, шевелится, растет, живёт в душе или сердце человека.

В пословично-поговорочном фонде русского языка положительная знаковость обсуждаемой эмоции выражена ясно: переживание радости тонизирует человека, ср.: От радости и старики со старухами помолодели; Радость прямит, кручина крючит; От радости кудри вьются, а в печали секутся; Запрыгал, засмеялся от радости.

Национально-специфичным для русского языка, судя по пословично-поговорочным высказываниям, можно признать представление о радости как о редкой гостье: В один день по две радости не живет. Горе семерых завалило, а радость одному досталась.

В представлении русского человека причиной исчезновения эмоции радости является пожилой возраст: Старость не радость, а смерть не корысть. Судя по пословице «Живём не на радость и пришибить некому», у носителя русской наивной картины мира без радости жизнь не имеет смысла, хотя утверждается, что «сам себе на радость никто не живет». Кроме того, человек, потерявший радость жизни, никому не интересен и, как следствие, его ожидает одиночество: В радости сыщут, а в горести забудут. Все видят, как веселюсь, никто не видит, как плачу.

В карачаево-балкарской лингвокультуре радость ассоциируется с солнцем, ср. кюн туудурургьа «обрадовать», букв «возродить солнце». Как солнце согревает человека своим теплом, так и радость согревает человека, ср. жюрек жылытыргьа «обрадовать», букв. «согреть сердце». Как и солнце, радость способна осветить душу и сердце своим светом, ср. жюреги жарыйды «он радуется», букв. «сердце светлеет»; жарыкъ кёллю бо-лургъа «обрадоваться», букв, «.стать обладателем светлой души», и не только душа становится выразителем светлой радости, но и брови, ср. къа-шы-башы жарыйды «он радуется», букв «брови и надбровья просветлели». Кроме того, радость тонизирует организм человека, может поднять его до неба. Например:

Кёлю кек бла тенг болургьа «обрадоваться», букв «душой вровень с небом стать».

Башы бла кёкге жетерге «сильно обрадоваться», букв «готовой до неба достать».

Кёлю кётюлюрге «обрадоваться», букв. «душой подняться»

В русской ЯКМ для радости нет ограничений ни во времени, ни в пространстве. Можно радоваться задним числом, радоваться заранее В карачаево-балкарской картине мира человек, радующийся заранее, подлежит осмеянию. Ср. Туумагьан айгьа салам бергенлей «радуется [преждевременно]», букв. «будто здоровается с неродившимся месяцем».

Русский человек радуется так сильно, как хочет. У балкарцев к чересчур сильному изъявлению радости ироничное отношение, что отражается и на языковом уровне:

Эки эрни бирге жетмейди «сильно радуется», букв. «губа губы не касается».

Къаратон ханнга жаш туугьанлай «сильно радуется [он]», букв «будто бездетному хану сын родился».

В карачаево-балкарской и русской ЯКМ много общего в понимании эмоции радости, которая характеризуется в них с помощью таких понятий, как свет, тепло, лёгкость.

Результаты исследования базовых ЭК рассматриваемых разносистемных языков позволяют утверждать, что наиболее распространенным в них является глагольный тип метафоры, так как глагол как самый динамичный класс слов более эффективно и адекватно передает эмоциональное содержание концептов.

В заключении диссертации подведены итоги исследования.

Русская и карачаево-балкарская эмоциоконцептосферы - это не различное восприятие действительности разными этносами, а различные пути осмысления мира языковыми средствами. В ходе интерпретационного анализа номинаций эмоций в рамках двух лингвокультур установлены как общность, так и отличительность образов, оценочно рефлексирующих эмоциональные явления мира. Номинации эмоций активно метафоризуются в обоих языках. Для русскоязычных метафорических дескрипций свойствен преимущественно сенсорный тип оценки эмоций (горькое горе, сладкая радость и т.д.), для карачаево-балкарского языка характерен и сенсорный, и утилитарный типы оценки эмоций.

Анализ карачаево-балкарских и русских базовых ЭК подтверждает, что категория эмотивности пронизывает все сферы жизнедеятельности человека

Другой общий вывод, к которому мы пришли в результате изучения концептуализации эмоций в рассматриваемых языках, заключается в следующем: в обоих языках базовые эмоции универсальны, хотя имеют различные конфигурации в данных ЯКМ.

Вербализация эмоций в рассмотренных лингвокультурах не всегда совпадает по форме, объему и качеству эмотивных смыслов. ЭК в исследованных ЯКМ, обозначающие универсальные или этнически специфичные культурные ценности, не имеют одинакового полного набора эмотивных смыслов в этих языках.

Изучение ЭК в разносистемных языках в перспективе предполагает, что эмотивную семиотику необходимо будет рассматривать при исследовании феномена культуры в контексте семиотического подхода. Кроме того, дальнейшее исследование ЭК (и не только базовых) и категории эмотивности позволит по-новому решить проблемы внутренней формы языка как экстралингвистического феномена.

Основные положения диссертационного исследования отражены в

следующих публикациях:

1. Языковая картина мира и эмоции (на материале балкарского и русского языков) // Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых: В 5-ти томах. - Т.1. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2002.-С. 18-20.

2. Особенности языкового сознания через призму языка эмоций (на материале русского и карачаево-балкарского языков) // Перспектива - 2003: Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. - В 8-ми томах. - Т.2. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2003. - С. 29-32.

3. Языковая картина мира - сознание - эмоции // Русский язык в полиэтнической среде: состояние и перспективы: Материалы международной научной конференции. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2003. - С. 26-27.

4. Категория эмотивности в языке // Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа. Материалы региональной научной конференции (23-24 октября 2004 г.). - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2004. - С.12-14.

5. Языковая картина мира: аспекты исследования // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность. - Карачаевск, 2004. -С. 63-64.

6. Эмотивные антропонимы в языковой картине мира // Проблемы региональной ономастики: Материалы 4-ой Всероссийской научной конференции. - Майкоп, 2004. - С. 44-45.

В печать 26.10 2005. Тираж 100 экз. Заказ № 4602. Типография КБГУ 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

I

( j

! ¡

Í

1

J

I

I

i

I

I

I

i

I !

Í

i

/

»20763

РНБ Русский фонд

2006-4 19301

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кучменова, Жанета Маликовна

Введение.

Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования языковой картины мира.

1.1 .Проблема изучения соотношения языка и мышления.

1.2. Основные понятия лингвокулыурологии.

1.3 .Современные лингвокультурологические концепции.

1.4. Толкование понятия "концепт" в современной лингвистике.

Выводы по первой главе.

Глава 2. Культурный феномен эмоций в языке.

2.1. Специфика эмоций человека.

2.2. Эмоции в естественном языке.

2.3. Понятие эмоционального концепта в науке о языке.

2.4. Роль метафоры в концептуальной организации эмоций.

2.5. Средства языковой актуализации эмоций.

Выводы по второй главе.

Глава 3. Концептуализация базовых эмоций в русском и карачаево-балкарс- ^ ком языках.

3.1. Семантика фразеологических и паремиологических единиц языка в лин- ^ гвокультурологическом аспекте.

3.2. Архетипичность образа эмоций в русской и карачаево-балкарской язы- ^ псовых картинах мира.

3.3. Сердце и душа как составляющие эмоциональной картины мира русского и карачаево-балкарского языков.

3.4. Эмоция страха в русской и карачаево-балкарской языковых картинах мира.

3.5. Эмоция злости в русской и карачаево-балкарской языковых картинах ^ мира.

3.6. Эмоция печали в русской и карачаево-балкарской языковых картинах мира.

3.7. Образ радости в русской и карачаево-балкарской языковых картинах

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Кучменова, Жанета Маликовна

Проблема оязыковления психических констант в разных этнических сообществах представляется релевантной не только для филологии и психологии, но и для лингвокультурологии. Изучение психических переживаний с лингвокультурологических и лингвокогнитивных позиций необходимо, поскольку в этом случае становится возможным выявление особенностей устройства и функционирования этнического и индивидуального языкового сознания, самого ментального мира членов определенного языкового коллектива. При этом более дробное обозначение эмоций в каком-то определенном языке далеко не обязательно является результатом преимущества "техники" одного языка над другим, результатом развитости определенного языка по отношению к другому. Более разумным является предположение о различной степени актуальности вербализуемого разноуровневыми языковыми средствами понятия в том или ином этносе.

Любая деятельность человека основана на эмоциональных переживаниях. Другими словами, эмотивность пронизывает все сферы жизнедеятельности человека. Это позволяет утверждать, что категория эмотивности является общеметодологической при исследовании различных пластов культуры.

Базовые эмоции универсальны, поэтому существуют типовые эмоционально значимые ситуации общения — как межкультурные, так и внутрикуль-турные. Общее эмоциональное пространство человечества предопределяет и существование общего эмоционального смыслового поля. Последнее воспроизводится прежде всего в лексических и фразеологических единицах языка, а также в паремиях. В современном языкознании выделяют лингвистику эмоций, что особенно важно для межкультурной коммуникации.

Проблема концептуализации эмоций в разных лингвокультурах мало разработана, а в карачаево-балкарской практически не затронута.

Всем сказанным обусловлена актуальность темы диссертационной работы.

Объектом исследования являются базовые русские и карачаево-балкарские эмоциональные концепты (ЭК).

Предмет исследования — функционирование ЭК в языковой картине мира (ЯКМ) на материале русского и карачаево-балкарского языков, а также семантические поля ЭК данных языков.

Целью исследования является выявление особенностей функционирования ЭК в русском и карачаево-балкарском языках. Для этого необходимо провести комплексное сопоставительное лингвокультурологическое изучение сущности ЭК как структурно- и содержательно-сложных, многомерных вербализованных мыслительных конструктов человеческого сознания в русской и карачаево-балкарской языковых культурах. Определяя ЭК как трех-компонентную структуру, состоящую из понятия, образа и культурной ценности, следует рассматривать данный феномен в динамике его функционирования в культурно-вербальном пространстве русского и карачаево-балкарского языков.

Цель диссертационной работы предполагает решение следующих основных исследовательских задач: 1) обосновать трактовку понятия «эмоциональный концепт» как вида культурного концепта; 2) лингвистически классифицировать анализируемые ЭК; 3) выявить феноменологические сходства и различия семантических полей разнотипных ЭК в рассматриваемых языках; 4) провести лингвокультурологический анализ базовых ЭК в балкарском и русском языковых культурах.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые рассматриваются базовые ЭК в таких разносистемных языках, как карачаево-балкарский и русский. Концептуализация эмоций в карачаево-балкарской ЯКМ не была предметом специального монографического исследования. Результаты данного исследования заключаются в следующем:

1) в обосновании трактовки понятия «эмоциональный концепт» в контексте лингвистической и когнитивной интерпретации термина «концепт»;

2) в осуществлении лингвокультурологического исследования базовых ЭК в карачаево-балкарском и русском языках;

3) в выявлении универсальности и специфичности репрезентации базовых ЭК в исследуемых языках.

Методы исследования. Реализация научных задач предполагает выбор адекватных им и самому практическому материалу исследовательских методов. В данной работе целесообразным представляется использование следующих методов исследования: 1) интроспективного; 2) контекстуального анализа; 3)описание; 4) метода интерпретации.

Кроме того, с целью получения более достоверных лингвокультуроло-гических данных о сущности ЭК в русской и карачаево-балкарской концеп-тосферах считаем целесообразным использование метода описания семантических полей однопорядковых языковых единиц.

Материалы для исследования. Выявить глубину определенных идей, представлений, понятий, концептов, составляющих стержень той или иной национальной культуры, принципиально возможно на уровне соответствующего анализа лингвистической эмпирической базы, поскольку язык как семиотическая система отражает в форме знаков всевозможные комбинации реальных и ментальных действий человека. Важны также сведения из культурологии, религиоведения, психологии и философии. Привлечение данных об изучаемом нами феномене из указанных сфер человеческого знания принципиально необходимо, поскольку в задачи предпринимаемого исследования входит изучение концептов двух лингвокультур - русской, квалифицируемой как византийский тип культуры, и балкарской, представляющей собою му-сульмано-языческий тип культуры.

Единицами анализа настоящего исследования выступают прямые номинации эмоций карачаево-балкарского и русского языков.

Поскольку мир эмоций как в русском, так и в карачаево-балкарском языках достаточно детально семантизирован, для анализа избраны лишь так называемые базовые эмоции.В основу классификации эмоций на базовые и производные положен филогенетический критерий. Базовые эмоции по своему происхождению первичны, а по природе элементарны, не социализированы.

Материалом для исследования явились лексические и фразеологические единицы рассматриваемых языков, а также пословицы и поговорки. Обращение к фразеологизированным и лексикализованным концептам объясняется характером корреляции понятий , идей и оформляющих их зна-ков.Концепты, вербализованные лексически, обнаруживают непосредственную корреляцию обозначаемого и обозначающего.Источниками материалов исследования послужили различные словари — толковые, фразеологические, паремиологические, словарь русских концептов Ю.С.Степанова, а также тексты художественных произведений.

Теоретической базой диссертационной работы является понимание природы феномена ЭК как результата сложно организованного перцептивного, когнитивно-эмоционального освоения действительности — как внеязыковой, так и языковой.

Изучение сущности культурных эмоциональных концептов на собственном языковом материале может позволить описать содержание наиболее важных фрагментов эмоционального лексико-семантического поля.

Методологической базой исследования послужили труды ведущих зарубежных и отечественных исследователей — Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, P.P. Замалетдинова, В.И. Карасика, Н.А. Красавского, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, В.И. Шаховского и др.

Теоретическая значимость диссертации. Анализ концептосфер разных культур позволяет выявить особенности развития национально-языкового сознания, зафиксировать отражение на вербальном уровне отличия и сходства мыслительной деятельности того или иного народа, специфику его ментального мира, национального характера. Исследование концептуализации эмоций в разносистемных языках способствует углублению понимания сущности ЯКМ и обусловливает эффективное развитие такого направления лингвокультурологии, как лингвистика эмоций.

Практическая ценность работы связана прежде всего с повышением культуры коммуникации, предполагающей знание способов выражения эмоций в различных этнических сообществах. Материалы и результаты исследования будут полезны для лингвокультурологического образования, как в школах, так и в ВУЗах (спецкурсы). В лексикографической практике подход, осуществленный в диссертации к анализу концептуализации эмоций, может быть учтен при составлении словарей лингвокультурных концептов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. ЭК представляют собой особую разновидность культурных концептов, специфика которых обусловлена отражением в языке фрагментов картины мира, отражающих когнитивно-эмоциональное освоение действительности. ЭК — многомерный (понятие, образ, культурная ценность) вербализованный мыслительный конструкт человеческого сознания.

2. Концептуализация эмоций в русском и карачаево-балкарском языках подтверждает универсальность их репрезентации в соответствующих ЯКМ.

3. Вербализация базовых эмоций в рассмотренных лингвокультурах не всегда совпадает по объему, форме и качеству эмотивных смыслов. Эмотивная лексика каждого из данных разносистемных языков в целом передает этническую «картину чувств», а определенные концепты отражают фрагменты глобальной «эмоциональной» картины мира.

4. Русские и карачаево-балкарские базовые ЭК, выраженные в специфичных конфигурациях, свидетельствующих об особенностях этнического языкового сознания, не имеют одинакового полного набора эмотивных смыслов.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на конференциях: Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива-2002» (Нальчик, 2002), «Перспектива-2003» (Нальчик, 2003), Международная конференция «Русский язык в полиэтнической среде: проблемы и перспективы» (Нальчик, 2003), региональная научная конференция «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004), Всероссий екая научная конференция «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2004); Проблемы региональной ономастики (Майкоп, 2004). Результаты исследования поэтапно обсуждались на заседаниях кафедры истории языка и сравнительного славянского языкознания и лингвистического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета. По материалам диссертации опубликовано 6 работ.

Структура диссертации предопределена целью и содержанием исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка литературных источников и списка сокращений

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эмоциональные концепты в языковой картине мира"

Выводы по третьей главе

Исследование русской и карачево-балкарской ЯКМ позволило определить различия в освоении действительности представителями данных культур в эмоциональном аспекте. Эмоциональная ЯКМ карачаевцев, балкарцев и русских выражается в фундаментальных ЭК и характеризует эмоциональную культуру этноса. Анализ языкового выражения эмоциональной жизни представителей рассматриваемых культур позволяет судить об особенностях эмоционального поведения, национального характера этноса в целом.

Для лингвокультурологического анализа ЭК наиболее релевантными единицами, наряду с другими, нами признаны фразеологические и паремиоло-гические единицы языка, эксплицитно "высвечивающие" национально-специфические особенности представителей двух этносов в оценке эмоций. Кроме того, эти речевые единицы обладают манипулятивной семантикой. Другими словами, они внедряют в сознание адресата информативные установки в режиме пониженного контроля с его стороны как заведомо истинные и таким образом передают ментальные представления из поколения в поколение.

Лингвокультурологический анализ балкарских и русских ЭК позволяет выявить как национальную специфику, так и универсальность их образной основы.

Анализ употребления номинативов эмоций как компонентов метафорических дескрипций в речевых текстах показывает принципиальное сходство множества образов, используемых носителями русского и карачаево-балкарского языков в понимании исследуемого феномена. В основе образности эмоций лежит архетипический характер ословления психической деятельности. Наиболее часто эмоции мыслятся как образы огня и воды. Так, в русской ЯКМ можно пылать страстью, сгорать от любви, разжигать ненависть; в балкарской - кюерге — бишерге перен. сильно переживать, букв. "гореть — вариться", ичинден къара кюерге — сгорать от зависти, букв. "гореть изнутри по-черному

Образом текучих эмоций в русском языке порождены такие сочетания, как прилив чувств, радость через край льется, тоска подкатывает; в балкарском — келню аллын ачаргъа - разозлить, букв. "открыть запрудуачыу-удан къайнайма —" вскипаю от злостиКроме того, актуальны бинарные оппозиции верх - низ, тьма - свет в представлении эмоций в обеих исследуемых ЯКМ.

Как и в русской ЯКМ, в карачаево-балкарской ЯКМ в качестве вместилища души выступают душа и сердце.

Несмотря на то, что ЭК исследуемых языков во многом носят универсальный характер, выбор конкретного образа, характерного для мировосприятия данного народа, часто уникален, не говоря уже о его национальной специфике.

Эмоция страха. Страх мыслится в русской ЯКМ преимущественно как инстинктивная эмоция, как каузатор сильно выраженных соматических изменений в организме, обозначения которых во многом идентичны в русской и карачаево-балкарской ЯКМ. Натуроморфная метафора в русском национальном представлении страха наиболее продуктивна. При этом из анализа пословично-поговорочного фонда русского языка следует, что страх не мыслится русскими как постыдная эмоция, хотя преодоления страха важно с бытовой точки зрения.

В балкарском языкомышлении осуждается человек, по которому видно, что он испытывает страх. Это справедливо во многих отношениях только по отношению к мужчинам. Само слово къызбай — трус содержит в себе морфему къыз — "девушка а сравнение с женщиной для мужчины-горца — позор. Таким образом, эмоция страха с мужским типом поведения в балкарской ЯКМ не корреспондируется, но и к безоглядной храбрости не призывают, ср. Къоркъмагъан жигитлик этмейди —" Кто не боится, не совершит смелый поступок". Кроме того, в балкарской ЯКМ глупый и пугливый ставится на одну доску: Къоркъгъанны кезю уллу., телини сезю уллу - " У трусливого глаза большие, у дурака длинные речи".

Эмоция злости. Лексический пласт как русского, так и карачаево-балкарского языков, касающийся эмоции злости, довольно разработан. Это не значит, что эмоция злости акцентируется в этих языках и не свидетельствует об агрессивности соответствующих народов. Просто, по мнению психологов, человек более детально различает то, что доставляет ему неприятные ощущения, чем то, что доставляет приятные.

Общими для русской и балкарской ЯКМ можно назвать нежелательный и разрушающий характер данной эмоции.

В рассматриваемых эмоциоконцептосферах образ злости метафоризу-ется с помощью таких физических характеристик, как цвет (побагровел от злости, в балкарском — къара бет алыргъа - злиться, букв. "брать черное лицо"), температура (в баркарском языке къанын къыздырыргъа — разозлить, букв, "накалить кровь"; къаны къайнайды — он злится, букв. "кровь кипит"; в русском языке - кипеть от злости, вспылить). В русской ЯКМ эмоция злости связана с архетипом воды (изливать злобу, злость бьет через край). Хранение злобы в себе для русского человека может обернуться несправедливостью - сорвать злость на первом попавшемся.

В пословично-поговорном фонде русского языка эмоция злости объективирована минимально.

В балкарской ЯКМ злость может иметь агрессивную форму выражения (жер бузаргъа — злиться, букв, "ломать землю", тегерегин ашаргъа — злиться, букв, "разрушать, съедать все вокруг"). В отличие от русского языко-мышления, в балкарской ЯКМ в представлении эмоции злости зооморфная метафора обладает гиперпродуктивностью. Помимо сердца и души, вместилищем эмоции злости в балкарской ЯКМ служит нос: Ачыуу бурунуна чап-ханды — разозлился, букв. "злость бросилась в нос".

Эмоция печали. С аксиологической точки зрения печаль в русском и карачаево-балкарском языках имеет отрицательную направленность (скорбно-озабоченное, нерадостное состояние), однако в русской ЯКМ печаль может быть светлой, следовательно, позитивно окрашенной. В русской ЯКМ печали приписывается ярко выраженная, разрушающая не только дух, но и тело человека сила: Печаль не уморит, а с ног собьет; От печали немощи, от немощей смерть. Печаль русским языковым сознанием ассоциируется с идеей пожирательства: Ржа железо ест, а печаль сердце.

Причиной печали в русской ЯКМ признается черт (Не было печали, черти накачали), тогда как в балкарской ЯКМ причины печали реальные, социально-бытовые (Къарынынг ач болса, келюнг аз болур -. "Если будешь голодн ым, будешь печальным ").

Философское отношение к печали у русских объясняется надеждой на силы Всевышнего (От всякой печали бог избавляет). В балкарской ЯКМ не признается конечность переживания данной эмоции, нет вербальных фактов апеллирования к Богу в надежде на избавление от эмоции, печаль мыслится однозначно негативной.

Эмоция радости. В представлении русской ЯКМ радость иллюстрируется с помощью антропоморфной метафоры, когда действия радости сходны с актами человеческого поведения (радость может быть живая, может расти, засыпать, просыпаться, шевелиться, умереть и т.д.). Национально-специфичным можно признать представления о радости как о редкой гостье (В один день по две радости не живет; Горе семерых завалило, а счастье одному досталось). Необходимость радости в жизни в русской ЯКМ аргументируется не только ее тонизирующими свойствами (от радости старики со старухами помолодели), но и ее жизнеутверждающим характером, так как человек, потерявший способность радоваться, никому не интересен, и, как следствие, его ждет одиночество (В радости сыщут, а в горести забудут). Кроме того, образ радости в русской культуре еще "христианизирован" (ср. название икон "Всех скорбящих Радости"; "Нечаянная радость").

В семантическом поле концепта радости в балкарском языке складывается .образ радости, детальностью напоминающий солнце (ср. кюн тууду-рургъа - обрадоваться, букв. "возродить солнце"), радость в балкарской ЯКМ дарит свет, тепло.

В русской ЯКМ для радости нет ограничений ни в пространстве, ни во времени. Можно радоваться "задним числом", радоваться заранее. В балкарском языковидении радующийся заранее подлежит осмеянию (Туумгъан ай-гьа салам бергенлей — радуется, букв. "будто здоровается с неродившимся месяцем").

Русский человек радуется так сильно, как хочет. К чересчур сильному проявлению радости у балкарцев негативное отношение (Кеп кюлген на-мысын тас этер — "Много смеющийся теряет свой авторитет"). Это не значит, что нужно прятать радость, но мера необходима во всем.

Как и в русской ЯКМ, в балкарской ЯКМ радость смешана с горем, печалью. В результате исследования ЭК рассматриваемых разносистемных языков можно утверждать, что самым распространенным является глагольный тип метафоры, так как глагол как самый динамичный класс слов позволяет более эффективно и адекватно передать эмоциональное содержание концептов.

Изучение эмоциоконцептосферы русского и карачаево-балкарского языков позволяет заключить, что через призму эмоций выявляются как универсальные, так и этнически специфичные особенности национального ми-ровидения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В процессе деятельности человека в его сознании возникает субъективное отражение объективного мира, формируется картина мира этноса. Карачаево-балкарская картина мира, как и русская, представляет собой целостный образ мира и является результатом всей духовной активности субъекта и этноса в целом. Эмоциональная картина мира является важнейшей частью общей картины мира.

Исследование русской и карачаево-балкарской ЯКМ позволило определить различия в освоении действительности представителями разных культур через призму эмоций.

Эмоциональные ЯКМ карачаевцев и балкарцев и русских выражаются в фундаментальных ЭК и содержат в себе многовековой опыт поколений, характеризуя как эмоциональную, так и в некоторой мере этическую культуру этноса. В ЭК как сложных ментальных вербализованных единицах индивидуального и коллективного сознания с доминирующим оценочным компонентом закодирована психология этноса, его мировосприятие, духовные ценности.

В данной диссертационной работе ЭК представлены прежде всего лексическим аспектом языка, которому принадлежит особая роль в трасляции культурно-национального сознания этноса и его менталитета.

Русская и карачаево-балкарская эмоциоконцептосферы - это не различное восприятие действительности разными этносами, а всего лишь различные пути осмысления мира языковыми средствами. В ходе интерпретационного анализа номинаций эмоций в рамках двух лингвокультур установлены как общность, так и отличительность образов, оценочно рефлексирующих эмоциональные явления мира.

Опираясь на исследуемый материал, мы можем заключить, что номинации эмоций активно метафоризуются в обоих языках. Для русскоязычных метафорических дескрипций свойствен преимущественно сенсорный тип оценки эмоций (горькое горе, сладкая радость и т.д.), для балкарского языка характерен и сенсорный, и утилитарный типы оценки эмоций.

Для выявления этнокультурной специфики исследуемых концептов не менее важными в настоящем исследовании являются и результаты интерпре-тативного сопоставительного анализа такого вида прецендентных текстов, как балкарские и русские пословицы и поговорки.

В пословицах и поговорках национальная культура предписывает человеку, как он должен эмоционально воспринимать те или иные события и явления, что ему должно делать, а что нельзя. Отклонение от ценностей, бытующих в данном обществе, неразделение их, поступки, противоречащие традиционным ценностям, осуждаются общественным мнением, что отражается в паремиях эмоционального мира языка. К основным ценностям русского этноса, согласно проанализированным пословицам, могут быть отнесены историческая терпеливость, фатализм, открытость и искренность в выражении чувств и эмоций, любовь к большому пространству (широта души, большое сердце), общительность, несдержанность в уровне проявления эмоций в общении, стремление включить в эмоциональное общение всех присутствующих. Именно такими качествами можно объяснить, что в русской ЯКМ более важным представляется необходимость иллюстрации оценочной характеристики эмоций, нежели заметки рекомендательного, предписывающего характера.

Для балкарского эмоционального общения характерны такие особенности, как эмоциональная сдержанность, высокий уровень самоконтроля в эмоциональном общении. Балкарское языковое сознание характеризуется относительно высокой степенью оценочной ориентации.

Функционирование ЭК в таких разносистемных языках, как русский и карачаево-балкарский, характеризуется универсальностью их репрезентации в соответствующих ЯКМ, и в то же время оно национально специфично. Совпадение понятийных сфер при освоении и толковании эмоций не исключает значительного своеобразия используемых при этом ассоциативно-образных и оценочных представлений.

В специфике категоризации действительности в русском и карачаево-балкарском языках отразились присущие данным этнокультурным общностям представления о мире, связанные с различным эмоциональным мышлением, морально-этическими нормами поведения. Категоризация действительности в исследуемых ЯКМ обусловлена толерантным национальным мышлением.

К новейшему аспекту лингвистики эмоций относится когнитивный аспект эмотивности. Мы также учитывали данный аспект при анализе эмоциональных концептов в таких разносистемных языках, как русский и карачаево-балкарский языки. Интерес лингвистов к взаимоотношению эмоций и когни-ций не случаен. Он обусловлен спецификой психической деятельности носителей языков. Чувственный этап процесса познания человеком мира и себя соотносится с деятельностью эмоционального мышления. Языковая система как рациональное мышление выполняет функцию кодирования эмоциональных переживаний, что обеспечивает целостность концептуальной системы языковой личности.

Анализ карачаево-балкарских и русских базовых эмоциональных концептов подтверждает, что категория эмотивности пронизывает все сферы жизнедеятельности человека. Другими словами, любая деятельность человека основана на эмоциональных переживаниях. Это отражается в лексике и фразеологии каждого языка.

Другой общий вывод, к которому мы пришли в результате изучения концептуализации эмоций в рассматриваемых языках, заключается в следующем: в обоих языках базовые эмоции универсальны, хотя имеют различные конфигурации в данных ЯКМ. Существуют типовые эмоционально значимые ситуации внутрикультурного и межкультурного общения, что позволяет выявить общие эмоциональные темы общения.

Следующий вывод, к которому нас привело сравнение концептуализации эмоций в русской и карачаево-балкарской ЯКМ, можно сформулировать таким образом: вербализация эмоций в рассмотренных лингвокулыурах не всегда совпадает по форме, объему и качеству эмотивных смыслов. Эмотивная лексика каждого из данных разносистемных языков в целом передает этническую "картину чувств", а определенные группы концептов отражают глобальную "эмоциональную" картину мира. По нашим наблюдениям, эмоциональные концепты в исследованных ЯКМ, обозначающие универсальные или этнически специфичные культурные ценности, не имеют полного набора эмотивных смыслов в этих языках одинаково.

Превалирование отрицательных эмоциональных концептов над положительными объясняется тем, что, по мнению психологов, человек более детально различает то, что доставляет ему неприятные ощущения, чем то, что доставляет ему приятные.

Таким образом, основные выводы настоящего диссертационного исследования позволяют утверждать, что эмотивность как семантическая категория языка является межъязыковым смыслообразующим феноменом, который определенен в лингвокультурных разновидностях эмотивных знаков языка.

Изучение эмоциональных концептов в разносистемных языках в перспективе предполагает, что эмотивную семиотику необходимо будет рассматривать при исследовании феномена культуры в контексте семиотического подхода. Кроме того, дальнейшее исследование ЭК (и не только базовых) и категории эмотивности позволит по-новому решить проблемы внутренней формы языка как экстралингвистического феномена.

Список научной литературыКучменова, Жанета Маликовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Антропоцентризм в языке и речи: Межвуз.сб./Отв.ред. Л.П.Чахоян. — СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2003. -268с.

2. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоции // Избранные труды. Том.2. Интегральное описание языка и системная лексикография. -М.: Языки русской культуры, 1995. -С.453-465.

3. Апресян Ю.Д. Недавние американские исследования в области эмоций и эмоциональной лексики // Семиотика и информатика. -М., 1995. -Вып.34.

4. Арсентьева Е.Г. Сопоставительный анализ фразеологических единиц. -Казань, 1989. -124с.

5. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык. К проблеме «языковой картины мира»// Вопросы языкознания. -1987. -№3.

6. Арутюнова Н.Д. Логико-коммуникативная функция и значение слова // Язык и мир человека. -М.: Языки русской культуры, 1988. -С. 1-94.

7. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. —2-е-изд., испр. -М.: Языки русской культуры, 1999. -896с.

8. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. Под ред. проф. В.П.Нерознака. — М.: Academia, 1997. С.267 - 279.

9. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоции в русском языке. -Свердловск, 1989. -184с.

10. Багаутдинова Г.А. Механизм создания экспрессивных фразеологических единиц, отражающих психическую деятельность человека // Экспрессивность текста и перевод. -М., 1951.

11. Бахилина Н.В. История цветообозначения в русском языке. -М., 1975.

12. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -2-е изд. — М.:Искусство, 1986.-445с.

13. Бижева З.Х. Культурные концепты в кабардинском языке. -Нальчик: КБГУ, 1997.-119с.

14. Бижева З.Х. Культурные концепты в адыгской языковой картине мира: Дисс.доктора филол. наук. Нальчик, 1999. — 302 с.

15. Бижева З.Х. Язык и культура. Нальчик: Каб.-Балк. ун.-т., 2000. - 47с.

16. Бижева З.Х. Языковая картина мира и этнический менталитет // МАН ВШ Известия № 4 (22). М., 2002. - С. 115-120.

17. Бижева З.Х. Культура и языковая картина мира. — Нальчик: Каб.-Балк. университет, 2003. 34 с.

18. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. -Ереван, 1968.

19. Брутян Г.А. Лингвистическое моделирование действительности // Вопросы философии. —1973. №10.

20. Брутян Г.А. Язык и картина мира // НДВШ. Философские науки. — 1973.-№1.

21. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Перемещение в пространстве как метафора эмоций // Логический анализ языка. Языки пространств /Отв.ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б.Левонтина. — М.: Языки русской культуры, 2000. -С.277-288.

22. Вайгла Э.А. Эмоциональная лексика современного русского языка и проблемы ее перевода (на русско-эстонском материале): Автореф.дисс. .к.ф.н.-М., 1978.-26с.

23. Васильев И.А., Поплужный В.Л., Тихомиров О.Х. Эмоции и мышление. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980.

24. Вежбицкая А. О социализации эмоций. — М., 1996.

25. Вежбицкая А. Концептуальные основы психологии культуры// Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. -М.: Рус. словари, 1997. С.326-375.

26. Вежбицкая А. Толкование эмоциональных концептов // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. -М.: Рус. словари, 1997. С.326-375.

27. Вежбицкая А. «Грусть» и «гнев» в русском языке: неуниверсальность так называемых базовых человеческих эмоций// Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. — С.503-525.

28. Вежбицкая А. Выражение эмоций в русском языке. Заметки по поводу «Русско-английского словаря коллокаций, относящихся к человеческомутелу»/ Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры. 1999. -С.526-546.

29. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков/ Пер.с англ. -М.: Русские словари, 1999. — 780 с.

30. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и грамматики. -М.: Языки современной культуры, 2001.

31. Вейсгербер JL Язык и философия // Вопросы языкознания. -1993. №2.

32. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов// Словари и лингвострановедение. -М.: Русский язык, 1982.

33. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат// Философские работы. 4.1. Пер. с нем./Составл., вступ. статья, примеч. М.С.Морозовой. Перевод М.С.Морозовой и Ю.А.Асеева. М.: Гнозис, 1994. — С. 5 - 73.

34. Вольф Е.М. Метафоры и оценка// Метафора в языке и тексте. —М.: Наука, 1988.-С.52-65.

35. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепты: становление антропоцентрической картины в языкознании// Филологические науки.-2001.-№1.

36. Гак BP. Метафора: универсальное и специфическое// Метафоры в языке и в тексте. М.: Наука, 1988. - С. 11-26.

37. Гак В.Г. Синтаксис эмоций и оценка// Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. М., 1996.—С.20-30.

38. Геляева А.И. Человек в языковой картине мира. -Нальчик: Каб-Балк.ун-т, 2002. -177с.

39. Геляева А.И., Улаков М.З. Современные принципы и методы лингвистических исследований и дальнейшее развитие национальных языков. — Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2003.- 30 с.

40. Гончарова Ю.В. Метафора в описании эмоций // Актуальные проблемы филологии и методики преподавания.—Ростов н/Д, 2001.4.2. — С.39-43.

41. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества// Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С.37-298.

42. Гумбольдт В. Язык и философия культуры /Пер.с нем. — М.: Прогресс, 1985.-415 с.

43. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце 20 в. //Язык и наука конца 20 в.: Сб.статей. -М.: Рос.Гос.гуманит.ун-т, 1995. -С.239-320.

44. Джеймс У. Что такое эмоция?// Психология эмоций. Тексты. -М.: Изд-воМГУ, 1984. -С.83-92.

45. Джуртубаев М.Ч. Душа Балкарии: Сборник статей. Нальчик: Эльбрус, 1997. -232с.

46. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии// Вопросы фразеологии. -1997. №6. -С.25-28.

47. Елизарова Г.В. Культурологическая лингвистика (Опыт исследования в методических целях). СПб.: Бельведер. -2000. -140с.

48. Замалетдинов Р.Р. Татарская культура в языковом отражении. М.: Гу-манит.изд.центр Владос, Казань: Магариф, 2004. -239с.

49. Зарубежная лингвистика. 1.Пер.с англ./ Общ.ред.В.А.Звегинцева и Н.С.Чемоданова. М.: Издательская группа «Прогресс». -1999. -308с.

50. Зарубежная лингвистика. П.Пер.с англ./ Общ.ред.В.А.Звегинцева, Б.А. Успенского, Б.Ю. Городецкого. М.: Издательская группа «Прогресс». -1999.-268с.

51. Зарубежная лингвистика. Ш.Пер.с англ./ Общ.ред.В.Ю.Розенцвейга, В.А. Звегинцева, Б.Ю.Городецкого. -М.: Издательская группа «Прогресс». — 1999.-352с.

52. Изард К. Эмоции человека/ Пер.с англ. Под ред. ЛЯ.Гозмана, М.С. Егоровой. -М.:Изд-во МГУ, 1980. -439с.

53. Изард К. Психология эмоций. -СПб.-М.-Харьков-Минск.: Питер, 1999.

54. Иорданская Л.Н. Попытка лексикографического толкования групп русских слов со значением чувства// МППЛ. -1970. -вып.13. -С.3-26.

55. Кажигалиева К.Ш. Эмотивы в лексико-словообразовательной системе современного русского языка (семантическое поле «гнев»): Авто-реф.дисс.к.ф.н. -Алматы, 1997.

56. Калимуллина Л.А. К вопросу о языковой дифференциации эмоций// Сб. II международные бодуэновские чтения. Казанская лингвистическая школа: традиции и современность (Казань, 11-13 декабря 2003 года). Труды и материалы. Том I. -Казань. -2003. -С.148-150.

57. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования// Методологические проблемы когнитивной лингвистики.: Сб .науч.тр./ Под ред. И.А.Стернина. — Воронеж: ВГУ, 2001. — С.75-80.

58. Карасик В.И. Языковой круг: Личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. -390с.

59. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность /Отв.ред. Д.Н.Шмелев. М.: Наука, 1987. -263с.

60. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность / Под ред. Д.Н.Шмелева. М.: Наука, 1989. - С.3-8.

61. Кассирер Э. Лекции по философии и культуре// Культурология. XX век: Антология. М.: Юрист, 1995. - С. 104-162.

62. Киселева Л.А. Принципы исследования русского языка как средства воздействия: Автореф. дисс. .д-ра фил.н. -Л., 1979. -46с.

63. Колесов В.В. Концепт культуры: образ-понятие-символ// Вестник С.-Петербургского ун-та. Сер.2. -1992. -Вып.З. №16. - С.30-40.

64. Колесов В.В. Философия русского слова. -СПб.: ЮНА, 2002. — 448с.

65. Колшанский Г.М. Объективная картина мира в познании и языке. — М.: Наука, 1990. 108 с.

66. Кольцова Ю.Н. О структуре концепта как категории культурологии// Язык и культура. Лингвистика, поэтика, сравнительная культурология, теория перевода/ Под ред. Н.К.Гарбовского. М.: МГУ, 2001. -152с.

67. Комлев Н.Г. Слово, денотация и картина мира// Вопросы философии. -1981. -№11. —С.35-40.

68. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 1999.

69. Корнилов О.А. Языковые картины мира как отражения национальных менталитетов: Дисс.д-ра культурологических наук. -М., 2000.

70. Косяков Ю.Г. Человеческие эмоции в зеркале языка// Фразеологизм: семантика и форма. Курган, 2001. - С.46-48.

71. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. -Волгоград: Перемена, 2001. -435с.Кривоносов А.Т.Язык.Логика.Мышление.Умозаюпочение в естественном языке.-М.:"Валанг",1996-С.396.

72. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова «память»// Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: Наука, 1991.

73. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века// Сб.статей. -М.: Рос.гос.гуманит.ун-т, 1995. -С. 144-238.

74. Кукушкина Е.Н. Познание, язык, культура: Некоторые гносеологические и социологические аспекты проблемы. -М.: Изд-во МГУ, 1984. -263с.

75. Культура, человек и картина мира/ АН СССР, Ин-т философии, отв.ред. А.И.Арнольдов, В.А.Кругликов. -М.: Наука, 1987.

76. Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках/ Отв.ред. В.Н.Телия. -М.: Языки славянской культуры, 2004. -344с. -{Studia philologica).

77. Курочкина А.Л. О многообразии способов выражения эмоционального отношения в структуре высказывания// Слово и словоформа в высказывании: номинация и предикация: Межвуз. сб. науч. тр. М., 2000. - С.90-93.

78. Кучеренко Е.В. Способы представления эмоций в русском и английском языках//Проблемы лингвистической прогностики. Воронеж,2000. -ВыпЛ.-C.l26-132.

79. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем// Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990. -С.387-415.

80. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. Конспект лекций. — М.: Изд-во МГУ, 1971. -38с.

81. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл; Издательский центр "Академия", 2004. - 352 с.

82. Лихачев Д.С. О национальном характере русских// Вопросы философии. -1990. -№4.

83. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка// Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология/Под.ред. В.П.Нерознака. -М.: Академия, 1997.

84. Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: Наука, 1991. — 204с.

85. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. —М., 1999.-209с.

86. Логический анализ языка. Языки пространств/ Отв.ред. И.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. -М.: Языки русской культуры, 2000. -448с.

87. Логический анализ языка. Языки этики/ Отв.ред. Н.Д.Арутюнова, -М., 2000.-240с.

88. Лосев А.Ф. Миф-число-сущность // Сост. А.А.Тахо-Тоди. -М.: Мысль, 1994.

89. Лотман Ю.М. Семиосфера. -СПб.: Искусство. -СПб. -2000. -703с.

90. Лукьянова М.А. О соотношении понятий «экспрессивность», «эмоциональность», «оценочность»// Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1976. -Вып.5.

91. Лукьянова М.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. -Новосибирск: Наука, 1986. -203с.

92. Лукьянова М.А. Экспрессивность в системе, словаре и речи// Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. -М.: Наука, 1991. —С.157-178.

93. Лурия ПР. Язык и сознание. -М.: МГУ им.М.В Ломоносова, 1979. -320с.

94. Мартынюк А.П. Пол говорящего в системе лингвистических параметров// Вестник Харьков, ун-та. —1991. -№352. -С.73-76.

95. Маслова В.А. Лингвокультурология. -М.: Академия, 2001. -208с.

96. Мельчук И.А. Русский язык в модели «смысл-текст». -М.-Вена.: Школа «Языки русской культуры». -1995.

97. Мокаева И.Р. Этические концепты в языковой картине мира (на материале русского и карачаево-балкарского языков): Дисс. .канд.филол.н. Нальчик, 2004. 155с.

98. Мостовая А.Д. О чувствах, в которые погружаются, приходят и впадают: семантический анализ нескольких конструкций русского языка// НТИ Сер.2. Информационные процессы и системы. -1995. №11. - С.28-33.

99. Мягкова Е.Ю. Эмоциональная нагрузка слова: Опыт психолингвистического исследования. -Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. -106с.

100. Мягкова Е.Ю. Психолингвистическое исследование эмоциональности единиц индивидуального лексикона//Когнитивное моделирование: Труды междунар. конф., Пущино, 17-19 сент. 1999 г. М., 2000. - С.227 - 230.

101. Национальный язык и национальная культура/ АН СССР, Ин-т языкознания, отв.ред. Ю.Д.Дешериев. -М.: Наука, 1978.

102. Нестеренко В.Г. Язык нетерпимости и язык доверия// Свободная мысль. -1992. №29. -С.74-77.

103. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. -М., 1993.

104. Николаева М.А. О логико-семантических работах современных французских лингвистов// Вопросы языкознания. -1987. -№6. -С. 121-123.

105. Опарина Е.О. Концептуальная метафора// Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988. -С.69-77.

106. Ортега-и-Гассет X. Человек и люди// Человек: образ и сущность. Толерантность и архитектоника эмоции. -М.,1996.

107. Ортони А., ЬСлоуд Дж и др. Когнитивная структура эмоций// Язык и интелект.-М.: Процесс, 1995. -С.314-385.

108. Ш.Павлова Н.М. О соотношении понятий «экспрессивность» и "эмоциональность" и об уточнении их лингвистической сущности// Проблемы Экспрессивной лингвистики. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1987. -С.47-53.

109. Пеньковский А.Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка// Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: Наука, 1991. — С.148-155.

110. Петренко О.А. Этнический менталитет и язык фольклора. -Курск, 1996.

111. Пиаже Ж. Генетический аспект языка и мышления/ Психолингвистика/ Сост А.М.Шахнарович. -М.: Прогресс, 1984. -С.325-335.

112. Пиотровская Л.А. Эмотивность как языковая категория// Вестник С.-Пб. ун-та. Сер.2. -1993. -Вып.2. -№9. -С.41-47.

113. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы. К проблеме оснований и границ современной фразеологии// Фразеология в контексте культуры. -М.: Языки русской культуры, 1999.

114. Постовалова В.И. Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В.Гумбольдта. -М.: Наука. -1982.

115. Потебня А.А. Слово и миф. -М.: Правда, 1983. 623 с.

116. Потебня А.А. Мысль и язык. -Киев: Синто, 1993. 192с. Психолингвистические проблемы семантики / Под ред. А.А.Леонтьева, А.М. Шахнаро-вич. -М.: Наука, 1983. -285с.

117. Психология эмоций. Тексты. -М.: Изд-во МГУ, 1984. -С.29-46.

118. Психология эмоций. Тексты// Под ред. В.К. Вшпонаса, Ю.Б. Гип-пенрейтер. -2-е изд. -М.: Изд-во МГУ, 1993. -303с. -М.: Изд-во МГУ, 1984. -С.29-46.

119. Рогозина И.Ф. Страх и бесстрашие: ценности и модели поведения (на материале русских и французских сказок)// Логический анализ языка. Образ человека в культуре языка. -М.: Индрик, 1999. С.281-294.

120. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира/ Б.А. Серебренников, Е.С.Кубрякова, П.И.Постовалова и др. -М.: Наука, 1988. -216с.

121. Рубинштейн С.Л. Эмоции// Психология эмоций: Тексты. -М.: Изд-во МГУ, 1993. -С. 160-170.

122. Сандомирская И.И. Эмотивный компонент в значении глагола (на материале глаголов, обозначающих поведение)// Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. -М., 1991.

123. Сакиева Р.С. Уровни языка и эмоциональность// Труды Тбилис.ун-та, 1984. -Т.245. -Сер. Языкознание. №8. - С.216-231.

124. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. —М.: Прогресс, 1993.-654с.

125. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке?// Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира/ Б.А.Серебренников, Е.С.Кубрякова, В.И.Постовалова и др. -М.: Наука, 1988.

126. Сидоркова Г.Д. Прагматика паремий. Пословицы и поговорки как речевые действия. -Краснодар, 1999.

127. Слово в тексте и словаре. Сб.ст.к 70-летию акад. Ю.Д.Апресяна. — М.: Языки русской культуры, 2000. -648с.

128. Смирнов С.Д. Образ мира как предмет психологии познания. Тезисы научных собраний: Категории, принципы и методы психологии. Психологические процессы. 4.1. -М. -1983.

129. Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб.статей в честь Н.Д. Арутюновой/ Отв.ред. Ю.Д.Апресян. М.: Языки славянской культуры, 2004. -880с. (Язык. Семиотика. Культура).

130. Соссюр Ф. Де. Заметки по общей лингвистике. Пер.с фр./ Общ.ред., вступ.ст.и коммент. Н.А.Слюсаревой. —М.: Прогресс, 2000. —280с.

131. Стернин И.А. Национально-культурные компоненты в структуре значения слова// Лингвострановедческий аспект в преподавании русского языка как иностранного: Сб.статей. -Воронеж: Изд-во Воронеж.ун-та, 1984.

132. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры// Этнокультурная специфика языкового сознания. -М., 1996. — С.97-112.

133. Стернин И.А. Концепты и невербальность мышления. Филология и культура: Материалы междунар.конф. —Тамбов.: Изд-во Тамбов.ун-та, 1999. -С.69-79.

134. Тайлор Э. Первобытная культура// Антология культурологической мысли. -М.: Изд-во Рост.ун-та, 1996. -С. 122-128.

135. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляций культуры// Фразеология в контексте культуры. -М.: Языки русской культуры, 1999. С.34-41.

136. Тарланов З.К. Язык и культура. -Петрозаводск, 1984. -С. 120.

137. Тарланов З.К. Язык. Этнос. Время. Очерки по русскому и общему языкознанию. -Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск.ун-та, 1993. -222с.

138. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира// Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988.-С.173-204.

139. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. -М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-288с.

140. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. -М.: Индрик, 1995. —509с.

141. Трипольская Т.А. Языковые механизмы эмоциональной и оценочной интерпретации действительности/ЛТроблемы интерпретационной лингвистики. Новосибирск, 2000. - С. 14-27.

142. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в аспекте когнитивной лингвистики// Виноградовские чтения. Когнитивные и культурологические подходы к языковой семантике. -М., 1999. -С.52-54.

143. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку. Пер.с англ. Л.Н.Катан и Е.С.Турковой// Зарубежная лингвистика. Пер.с англ. -М.: Изд-я группа «Прогресс», 1999. -С.58-91.

144. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике. -М.: Языки славянской культуры, 2003. -224с.

145. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира// Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988.

146. Философия, логика, язык/ Пер.с англ.и нем. -М.: Прогресс, 1987.

147. Филимонова О.Е. Категориальный статус эмотивности//Язык как функциональная система. — Тамбов, 2001. — С. 163-177.151.' Фрумкина Р.М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога// Научно-техн.информация, 1992. -Сер.2. №3. - С.3-29.

148. Фрумкина P.M. Концепт: попытка эпистемологического анализа термина// Язык и наука XX века: Сб.статей. -М.: Рос.гос.гуманит.ун-т, 1995. -С. 74-117.

149. Хайдеггер М. Время картины мира// Новая технократическая волна на Западе: Сб.статей. Переводы/ АН СССР, Ин-т философии. -М.: Прогресс, 1986.

150. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. -М.: Издательская группа "Прогресс", "Прогресс Академия", 1992. - 464с.

151. Цримова З.Р. Концепт «сердце» в языковой картине мира: Автореф. . дисс. канд.фил.н. Нальчик, 2003. - 21с.

152. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейк-сис. -М.: Наука, 1992. -С.283.

153. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности// Институт языкознания; отв.ред. В.Н.Телия. -М.: Наука, 1991. 214с.

154. Черданцева Т.З. Идиоматика и культура (Постановка проблемы)// Вопросы языкознания. —1996. №1.

155. Чернец А.О. Проблемы эмотивности и коннотации//Некоторые вопросы общего и частного языкознания. Пятигорск, 2001. - С.233-241.

156. Шаклеин В.М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста. -М.: Общество любителей российской словесности, 1997. -184с.

157. А.Н.Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантичес-кой системе языка. -Воронеж, 1987.

158. Шаховский В.И. Типы значений эмотивной лексики// Вопросы языкознания. -1994. №1. - С.20-24.

159. Шаховский В.И. Эмотивность фразеологии как межкультурный феномен// Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках. — М.: Языки славянской культуры, 2004. С.46-52.

160. Шевелева Л.В. Эмоциональность и значение слова//Материалы международной конференции, посвященной научному наследию профессора Марии Дмитриевны Степановой и его дальнейшему развитию. — М., 2001. — С.112-115.

161. Шингаров Г.Х. Эмоции чувства как форма отражения действительности.-М., 1971.

162. Шмелев А.Д. Широта русской души// Логический анализ языка. Языки пространств. -М.: Языки русской культуры, 2000.

163. Эволюция. Язык. Познание. -М.: Языки русской культуры, 2000. -272с. -{Язык. Семиотика. Культура).

164. Этнокультурная специфика языкового сознания. Сб.статей/ Отв.ред. Н.В.Уфимцева. -М. -1996. -227с.

165. Язык и наука конца XX века: Сб.статей. -М.: Рос.гос.гуманит.ун-т, 1995.-432с.

166. Язык и сознание: парадоксальная рациональность. -М: ИЯ РАН, 1993.174с.

167. Язык и этнический менталитет. Сб.научных трудов. -Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, ун-та, 1995. —165с.

168. Язык о языке: Сб.статей/ Под общ.ред. Н.Д.Арутюновой. -М.: Языки русской культуры, 2000. -624с. -{Studia Philologica).

169. Языки как образ мира. -М.: ООО «Изд-во ACT», 2003. -568с.

170. Языковое сознание и образ мира. Сб.статей/ Отв.ред. Н.В.Уфимцева. -М., 2000. -320с.

171. Языковое сознание: формирование и функционирование. Сб.статей. -М., 2000.-256с.

172. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова// Вопросы языкознания. -1998. -№3.1. Словари:

173. Башиева С.К., Жарашуева З.К. Школьный фразеологический словарь. На балкарском языке. -Нальчик: Эльбрус, 1994.

174. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в четырех томах. -М.: Рипол классик, 2002.

175. Жарашуева З.К. Карачаево-балкарский фразеологический словарь. — Нальчик, 2001. -476с.

176. Карачаево-балкаро-русский словарь/ Под ред. Э.Р.Теншиева и Х.И. Суюнчева. -М.: Русс.яз., 1989. -832с.

177. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. -Под общей ред. Е.С.Кубряковой. -М.: Филологический факультет МГУ им.М.В.Ломоносова, 1996. -245с.

178. Лингвистический энциклопедический словарь/ Гл.ред. В.Н.Ярцева. -М.: Сов.энциклопедия, 1990. -685с.

179. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Справочник по русскому языку. Словарь лингвистических терминов/ Д.Э.Розенталь, М.А.Теленкова. -М.: ООО Издательский дом «Оникс 21 век»; ООО издательство «Мир и образование», 2003.

180. Русский ассоциативный словарь. Книга I. Прямой словарь: от стимула к реакции. Книга 2. Обратный словарь: от реакции к стимулу. -М., 1994.

181. Русско-карачаево-балкарский словарь/ Под ред. Х.И.Суюнчева, И.Х.Урусбиева. -М.: Сов.энциклопедия, 1965. -744с.

182. Словарь русского языка: В 4-х томах/ АН СССР Ин-т рус.яз. / Под ред. А.П.Евгеньевой. 2-е изд.испр. и доп. -М.: Русский язык, 1981.

183. И.Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. -М.: Академический проект. Изд. 2-е, испр. и доп. -2001. -990с.

184. Толковый словарь карачаево-балкарского языка. В 3-х томах// Под ред. А.П. Жаппуева, Л.Ж.Жабеловой, М.И.Отарова. -Т.1. -Нальчик: Эль-Фа, 1996. -1016с.

185. Толковый словарь карачаево-балкарского языка. В 3-х томах// Под ред. А.П.Жаппуева, Л.Ж.Жабеловой, М.И.Отарова. -Т.2. -Нальчик: Эль-Фа, 2002. -1168с.

186. М.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка/ Под ред. и с пред. проф. Б.А.Ларинс. Издание второе, стереотипное. В 4-х томах. -М.: Прогресс, 1986.

187. Философский энциклопедический словарь. —М.: Сов. энциклопедия, 1989.-815с.

188. Фразеологический словарь русского языка. Свыше 4000 словарных статей/ А.А.Воинова и др: Под ред. А.И.Молоткова. -4-е изд., стереотипное. -М.: Русский язык, 1986. -543с.1. Список источников:

189. Антология балкарской прозы. На балк. яз. Нальчик: Эль-фа, 1995.

190. Балкарские пословицы, поговорки и загадки: На балк. яз. Нальчик: Кабард.-Бапкар.книжн. изд-во, 1965. -208с.

191. Кабардино-балкарские сказки, легенды, предания: в 2-х томах. Т.1. — Нальчик: Эльбрус, 1999. -472с.

192. Кечпончюле эсгертмеси. Жырла бла назмула. Нальчик: Эль-фа, 1997.-382 с.

193. Малкъар халкъ жырла. — Нальчик: Эльбрус, 1988.

194. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Свое и чужое: Опыт русской фразеологии, Сборник образных слов и иносказаний. — М.: ТЕРРА, 1997. — В 2т. Т.2. 832с.

195. Нарты: героический эпос балкарцев и карачаевцев/Ред. кол.: Т.Ф.Владиевская, АЛ.Горелов, У.Б.Далгат и др.; Отв. ред А.И.Алиева. М.: Восточная литература, 1994. — 656с.

196. Пословицы и поговорки Карачаево-Черкесии. Ставроп кн. изд-во, Карачаево-Черкесское отделение, 1990. - 368с.

197. Пословицы и поговорки русского народа. Сборник В.Даля. В 2 томах. Вступит слово МШолохова. Том 1. — М.: Художественная литература, 1984.-383с.

198. Пословицы и поговорки русского народа. Сборник В.Даля. В 2 томах. Послесловие В.Аникина. — Том 2. М.: Художественная литература. — 1984. - 398с.

199. Сабийлеге хапарла китабы /Под ред. Гуртуева Э. Нальчик: Эль-фа, 1995.

200. Холаев 3. Балкарские пословицы и поговорки. /На балк. яз. — Нальчик: Эльбрус, 1982. 189 с.

201. Чехов А.П. Избранные произведения в трех томах. Том 1. Повести и рассказы. М.: Изд-во "Художественная литература". - 1967.

202. Этезланы Омар. Нарт къала. — Нальчик: Эль-фа, 1996. — 325.