автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Естественно-природное и социальное в пространственной картине мира раннего творчества М. Горького

Полный текст автореферата диссертации по теме "Естественно-природное и социальное в пространственной картине мира раннего творчества М. Горького"

На правах рукописи

Естественно-природное и социальное в пространственной картине мира раннего творчества М. Горького

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж-2008

003449229

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века и зарубежной литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Воронежский государственный педагогический университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Удодов Александр Борисович

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Никонова Тамара Александровна

кандидат филологических наук, доцент Корниенко Наталия Григорьевна

Ведущая организация ГОУ ВПО «Липецкий государственный

педагогическийуниверситет»

Защита состоится <<2-у » ¿-Q 2008 г в vJJf» часов на заседании диссертационного совета Д 212 038 14 в Воронежском государственном университете по адресу 394006, г. Воронеж, пл Ленина, 10, ауд № 18

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета

$£>09

Автореферат разослан « 2008 года

Ученый секретарь

диссертационного совета •----О А Бердннкова

Общая характеристика работы

Понятия художественного пространства и времени устойчиво и уже поэтому традиционно выступают для научной мысли как важнейшие категории, конституирующие авторскую картину мира в художественном «космосе» писателя Творчество М Горького в этом плане не составляет исключения и неоднократно привлекало внимание в указанном аспекте, продуктивность Которого представляется по-своему неисчерпаемой

Категориальная соотнесенность художественного пространства и художественного времени в понятии хронотопа заключает неизбежное противоречие в понимании доминантного - пространственного, либо временного начал при их неразрывности Обращение к развитию теории хронотопа в контексте мировоззренческих моделей отечественной и зарубежной философской мысли XX столетия позволяет увидеть сосуществование двух различных подходов, ориентированных на вышеуказанные доминанты, где в известной степени превалируют представления о первостепенном конституирующем значении пространственных категорий в картине мира и структуре художественного текста, и пространственные ориентиры, в отличие от абстрактного восприятия временной перспективы, конкретизируют модель аналитической Трактовки литературных явлений В ряду фундаментальных трудов, где художественное пространство выступает приоритетом анализа хронотопа произведения, показательны работы Ю М Лотмана, Е А Мельниковой, Б Н Путилова, В Н Топорова и др

Указанное направление исследований и предстает исходным ориентиром для нашей работы, где художественное пространство горьковских текстов рассматривается как важнейшее слагаемое их хронотопа, не «исчерпывающее» полностью его образно-смыслового наполнения, но по-своему маркирующего динамику общего и особенного в построении авторской картины мира

Проблема художественного пространства в раннем творчестве М Горького, как правило, не рассматривалась в качестве специального предмета исследования, по, тем не менее, уже в первых критических откликах современников наблюдались фрагменты пространственной аналитики (Н.К Михайловский, А М Скабичевский, В В Воровский, М Гельрот), которые носили частный характер или символически интерпретировали авторскую идею Впоследствии как в советском горьковедении (А Волков, Б А Бялик, И А Груздев, Э Бабаян, С В Заика, Н Е Крутикова, Г Богач, Н А Гуляев), так и в исследованиях зарубежных славистов (А Труайя, И Уайл, Г Хьетсо) указанная тема, так или иначе, затрагивалась на уровне отдельных наблюдений и в различных аспектах изучения творчества художника

Вместе с тем ближе к исходу XX столетия в горьковедении

актуализировались философско-эстетические трактовки его творческого феномена, где по-своему акцентировалась проблема соотношения естественно-природного и социокультурного начал (П В Басинский, JIА Спиридонова, Т Д Белова, Е Г Мущенко, А Б Удодов, Т А Никонова, Н Н Примочкина, А В Прошунин) Здесь одним из важнейших, на наш взгляд, направлений исследований становится рассмотрение горьковского феномена в свете проблем национальной идентичности, где личностно-творческая самореализация художника предстает как самоидентификация в горизонте отечественной культуры

Все это свидетельствует об актуализации исследования художественной топологии писателя в культурологической парадигме, где традиционная тема соотношения природного и социокультурного начал представляется одной из ключевых Вместе с тем следует констатировать, что монографических исследований художественного пространства применительно к указанной теме в творчестве Горького на сегодняшний день не существует Необходимость же обобщения накопленного опыта и его концептуального осмысления в намеченном аспекте, думается, объективно назрела Все это и определяет, по нашему мнению, наличие определенной научной проблемы и побудительные мотивы нашего исследования, обусловливая и его актуальность для современного горьковедения

Объектом исследования является раннее творчество Горького от его первого литературного опыта - публикации в 1892 году рассказа «Макар Чудра» - до выхода трехтомника горьковских сочинений в 1898 -1899 годах, после чего он получает широкую всероссийскую известность как писатель

Предметом исследования предстают пространственно-образные концепты в их структурно-топологических слагаемых, содержательно отражающие естественно-природные и социокультурные реалии

Материалом исследования служит художественное, публицистическое, эпистолярное наследие писателя - с приоритетным рассмотрением текстов художественной прозы

Основная цель диссертации - прояснение структурно-типологического своеобразия естественно-природного и социального хронотопов раннего творчества Горького в их пространственной очерченности и динамике взаимодействия

Достижение указанной цели предполагает постановку следующих

задач

- определение топологической структуры естественно-природного хронотопа в его пространственных координатах и образно-смысловых доминантах,

- выявление образно-функциональных особенностей сказочно-

аллегорического хронотопа в его типологической очерченности,

- рассмотрение социального хронотопа на уровне пространственной модели концепта «город» в социокультурном контексте российского социума-страны,

- прояснение генезиса и взаимодействия естественно-природного и социокультурного начал в художественной картине мира писателя

Комплексное решение указанных задач определяет научную новизну исследования, где естественно-природное и социокультурное начала в пространственной очерченности представлены впервые как слагаемые концептосферы писателя в процессе его художнического становления, что позволяет углубить современное представление о горьковской художественной картине мира

Теоретико-методологическая основа диссертации предполагает обращение к теории хронотопа и актуализирует для нашего исследования фундаментальные труды отечественного и зарубежного литературоведения (М М Бахтин, Ю М Лотман, Д С Лихачев, Р Якобсон, У. Эко, Г Башляр, Г Барт), в свете философских воззрений современной Горькому эпохи (Н А Бердяев, В С Соловьев, П А Флоренский, О Шпенглер) Мы опираемся также на труды, посвященные проблемам художественного пространства в различных эстетических системах (Б О Корман, А Я Гуревич, Н Т Рымарь, Е А Мельникова, Б Н Путилов, В Н Топоров, Е М Таборисская, И Н Сухих, А Б Удодов и др ) Такой подход адекватен намеченному предмету исследования и подразумевает применение конкретных методов анализа историко-культурного, структурно-типологического, сравнительно-генетического

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Категория художественного пространства обладает высокой степенью репрезентативности для уяснения специфики хронотопа в раннем творчестве Горького

2. В реалистических и сказочно-аллегорических произведениях, публицистике и письмах писателя прослеживаются устойчивые топологические ряды, очерчивающие естественно-природную и социальную типологию горьковского хронотопа

3. Для естественно-природного хронотопа различных типов повествования доминантными выступают топосы степи, неба, моря (в тяготении к антагонизму или гармонии между ними), для социального хронотопа центральным предстает топос города (в структурирующей оппозиции «центра-окраины» и социокультурном контексте, расширяющемся до масштабов всей России)

4. Соотношение естественно-природных и социальных топических образований являет в раннем творчестве писателя сложное системное единство, где взаимодействие двух разнонаправленных тенденций - центробежной и центростремительной - генерирует динамику разомкнутости и замкнутости пространственных форм при ценностной оппозиции природы / цивилизации

5. Тотальная пространственная оппозиционность в структуре горьковских текстов актуализирует понятие границы, разделяющей топические образования, - как особым образом организованного пространства, наделенного функциональной спецификой Пограничный топос формирует видение альтернативы и ситуацию выбора в реализации смысложизненных устремлений личности

6. Пространственно выраженная маргиналъность горьковских образов-персонажей становится в авторской картине мира определенной нормой, - адекватной ментальной специфике национального самосознания, сформированного российским геоисторическим «пограничьем» и имеющем соответственные (в том числе и пространственные) формы ценностной ориентации

Теоретическая значимость исследования видится в разработке типологии пространственных констант в художественном мире писателя, что создает предпосылки для дальнейшего углубления исследований в намеченном аспекте

Практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что ее материалы, положения и результаты могут быть использованы в научной и образовательной практике: в исследованиях литературоведов, вузовских лекционных курсах, спецкурсах и семинарах, в школьном преподавании литературы

Апробация основных положений диссертации осуществлялась в научных конференциях в Воронежском государственном педагогическом университете (2002, 2004, 2006, 2007 гт ) и на ежегодных региональных учительских конференциях в Воронежском областном институте повышения работников образования (Воронеж ВОИПКРО, 2005,2007 гг) Диссертация обсуждалась в Научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века (ВГПУ, 2007 г) и на кафедре русской литературы XX века и зарубежной литературы (ВГПУ, 2008 г )

Основные положения диссертационного исследования отражены в 6 публикациях

Структура работы состоит из Введения, двух глав, Заключения, раздела «Примечания», списка использованной литературы, включающего

280 наименований, и выстроена в соответствии с логикой исследования - по задачам и этапам

Содержание работы

Во Введении обосновываются актуальность, научная значимость и новизна темы исследования и его теоретико-методологические основы Кратко очерчена теория вопроса применительно к функционированию хронотопа в се дискуссионных моментах и основных методологических подходах, на основе которых формируются исходные ориентиры диссертационного исследования Намечены основные этапы и обобщены результаты в истории изучения художественного пространства применительно к творчеству Горького Очерчено проблемное поле в этой области горьковедения, исходя из которого определяется целевая установка исследования и конкретные подходы к решению поставленных задач

Глава I «Структура художественного пространства в естественно-природном хронотопе «сказочного» и реалистического повествований раннего Горького» посвящена рассмотрению естественно-Природного хронотопа в различных типах повествования, где общие топологические константы художественной структуры могут наделяться разным функциональным назначением

В параграфе 1.1. «Образно-функциональные особенности «сказочного» пространственного построения» обращение к «сказочному» ряду произведений писателя предусматривает соотнесение художественной структуры с устойчивыми жанровыми признаками сказки, с их пространственными особенностями воплощения Здесь отправным пунктом сравнительного анализа становятся известные положения (Д С Лихачев) о внутренних «законах» пространственного построения сказки малое сопротивление материальной среды или «сверхпроводимость» пространства, отсутствие психологической инерции (герой не знает колебаний решил - сделал, подумал - и пошел), оценка значительности совершаемого, неожиданность происходящего, динамическая легкость сказочного повествования, ведущая «к крайнему расширению ее художественного пространства»

Ряд обозначенных констант обнаруживается и в сказках Горького, которые тяготеют не только «к пространственному расширению», но и множественности пространственных координат, характеризующих особые «горизонтальные» и «вертикальные» миры, диалогически соотносящиеся между собой Наиболее концептуальными оппозициями художественной

структуры в сказочном мире Горького в данном случае являются «горизонтальные» противостояния степи и леса («Валашская сказка», «Старуха Изергиль»), рощи и «страны счастья» («О Чиже, который лгал, и о Дятле - любителе истины»), «вертикальные» противопоставления неба и болота («О комарах»), неба и ущелья («Песня о Соколе»), неба и земли («Старый Год»), а также трехмирное взаимодействие неба - земли - подземелья («Девушка и Смерть»)

Ранние сказки Горького раскрывают противоречие между реальным и идеальным, выступающее одним из ценностных мировоззренческих и художественно-эстетических проблем в творчестве молодого писателя и воплощающееся в его сказках как оппозиция «человеческого» и «волшебного» миров, которые в своем взаимодействии обнаруживают качественные различия на уровне своей пространственной организации

Важнейшим фактором в построении хронотопа ранних горьковских произведений, изображения образно-функциональных особенностей «сказочного» пространства выступает доминанта воплощения различных природных реалий Социальная же действительность пространственно не воплощена В ряде случаев природные топосы приобретают сказочную специфику одушевление и олицетворение леса («О маленькой фее и молодом чабане»), рощи («О Чиже, который лгал, и о Дятле - любителе истины»), болота («О комарах»), моря («Песня о Соколе»)

Ключевой составляющей всего «легендарно-аллегорического» цикла раннего творчества Горького являются, кроме оппозиции по «горизонтали» и «вертикали», «замкнутость» и «разомкнутость» топосов сказок, притч и легенд

Главные герои горьковских «сказочных» сюжетов - это всегда порождения «своего» пространства, поэтому при «переходе» персонажей на другую территорию возникают неразрешимые конфликтные ситуации, которые связаны с причинами несоответствия «родного» и «чужого» топосов, отличающихся друг от друга сформированными стереотипами взаимоотношений, пространственными объемами и площадью, определенными функциями природных реалий

Слагаемые пространственных оппозиций здесь разделены более или менее выраженной границей, имеющей особые топологические свойства В отличие от оппозиционных топосов, пограничная область обладает и функциональной особенностью именно здесь возникают ситуации встречи, расставания, выбора, потери, обретения для героев - в кульминационных моментах развития сюжетных линий Такой пограничной территорией являются в сказке «О маленькой фее и молодом

чабане» «опушка леса», в «правдивой истории» «О Чиже, который лгал, и о Дятле - любителе истины» - «опушка рощи», в притчевом повествовании «Песня о Соколе» - «морской простор»

Таким образом, топосы «пограничья» выступают в качестве одного из структурообразующих начал горьковской картины мира, создавая для писателя продуктивную творческую модель, не ограниченную только «сказочным» рядом произведений

В параграфе 1.2. «Естественно-природные топосы в произведениях реалистического типа повествования» выделены доминантные топологические составляющие естественно-природного хронотопа ранних реалистических рассказов Горького - земля (степь), море и небо, что во многом аналогично пространственной модели картины мира в сказочно-аллегорических произведениях Так же, как и в сказках, герой пересекает границы этих топосов, но в данном случае именно человек выступает и связующим началом между ними

В совокупности два названные явления - природа во всех ее частных неодушевленных составляющих и человек как носитель эмоционально-рефлексивных реакций на окружающую действительность - отражаются в художественном мире Горького неразрывным целым, заключающим в себе образное значение, - с одной стороны, пространственной неограниченности и всеохватности, с другой, - русского национального характера, по преимуществу нерационального, чувственного, по-своему универсального в постижении разных «миров»

Художественное пространство произведений реалистического типа повествования географически маркировано авторскими указаниями на южную часть России Ориентирами-топосами здесь являются города Одесса («Емельян Пиляй»), Очаков («На соли»), Севастополь («Два босяка»), а также области юга - Кубань («Дед Архип и Ленька») и Крым («Нищенка», «Мой спутник») Юг служит героям, с одной стороны, по-своему комфортным (климатически и физиологически) «кровом», с другой стороны, Юг - это возведенная в абсолют свобода действий, мыслей и волеизъявлений, что является источником возникновения трансцендентных умонастроений и представлений у персонажей

Противоречивость разных «жизненных правд» подчас проявляется через столкновение реалий бытия и идеального представления о нем героев Часто такие представления имеют пространственную очерченность - как далекая неизвестная земля, «праведное» место для душевного тепла и любви, человеческого счастья

Основополагающие топосы ранних реалистических рассказов

Горького - небо, море и степь - имеют достаточно ярко зыраженную смысловую наполненность, отражающую традицию их художественного воплощения в отечественной литературе Небо актуализирует символичность открытого и безграничного пространству, свободу и вечность жизни Оно характеризуется в горьковских произведениях определенными эпитетами «бархатное», «звездное», «лазурное», «чистое», «бездонное», «знойное», «глубокое», «ясное», «спокойное» Море и степь - открытые, разомкнутые пространства, поэтому автор характеризует их близкими по значению к небу определениями море -«пустынное», «спокойное», «бесконечное», «ласковое», «огромное», «лениво вздыхающее», степь - «бескрайняя», «просторная», «безграничная», «широкая»

Если небо в горьковских «сказочных» сюжетах находится в прямой противопоставленности лесу (болоту) как открытое пространство закрытому (поскольку лес, в отличие от неба, «старый)?, «хмурый» «мрачный», «темный», «непроходимый», «плотный», «немой»), то в соотношениях топосов неба и степи, неба и моря в реалистических художественных текстах писателя существует не столько прямая, внешняя, сколько опосредованная, внутренняя оппозиционность

Характеризуясь как разомкнутые пространства, небо, степь и море заключают в себе, с одной стороны, смысловое значение противоположности при взаимодействии, с другой, - объединяются по сходству основополагающих признаков, определяющих каждое из них функционально близкими явлениями действительности

Помимо доминантных топосов неба, степи и моря в реалистических художественных текстах Горького фигурирует и ряд сопутствующих пространственных образований, дополняющих содержание ключевых пространств различными оттенками значений Такого рода топосами в художественном мире горьковских рассказов являются, прежде всего, река и поле Топос поля в значении «нивы», то есть ограниченного участка возделанной земли, близок по своему пространственному значению топосу леса как замкнутая территория Другой аспект использования топоса поля отражает сферу жизни представителей низшего слоя общества - «окраинной голи» Здесь поле уже не имеет характеристики замкнутого пространства, а обозначается за границей ограниченного территориального образования - города

Образ реки также имеет несколько значений в повествовательной структуре реалистических произведений Горького Одно близко к характеристике топоса моря, поэтому, например, изображение в

соотношении «река - море» тождественно соотношению «море - небо» в начале рассказа «На плотах» Еще одно значение образа реки связано с внутренним ощущением Горьким «мира Волги», символизирующего духовное родство писателя с «малой родиной» и отражающееся в его произведениях как особое пространство «космического» измерения

Центральные топосы неба, степи и моря несут дифференцированное ценностно-смысловое содержание Но если в сказках «О маленькой фее и молодом чабане», «О Чиже, который лгал, и о Дятле - любителе истины», «О комарах», в притче «Песня о Соколе» и легенде «Данко», включенной в рассказ «Старуха Изергиль», писатель противопоставляет лес и степь, рощу и «страну счастья», болото и небо, ущелье и небо, используя оппозицию замкнутого и разомкнутого пространств, позволяющих альтернативное ценностное толкование, то в реалистических произведениях подобные оппозиции менее явны, здесь «разомкнутость» выступает, по сути, безальтернативным ценностным ориентиром Замкнутое пространство уже, как правило, не будет наделяться в горьковских реалистических текстах позитивным значением (какое оно имело, например, в сказке «О маленькой фее и молодом чабане»)

В горьковской картине мира иерархическая связь между топосами неба - степи - моря устанавливается по вертикальной оси, где господствующее положение занимает небо Его ценностный приоритет основан не только на реальном «верховенстве», но и на более глубоком значении пространственных различий по отношению к степи и морю Небо — «Божественно», поэтому недоступно, степь - очеловечена и выступает эмблематическим образом российских просторов, море отражает мир, в котором «Божественное» и «человеческое» начала отсутствуют, но оно привлекательно тем, что в нем скрыта тайна В ряде произведений ценностное значение топосов неба, моря и степи по-своему уравниваются контекстом повествования («Немой», «Скуки ради», «В степи», «Мальва», «Челкаш», «Старуха Изергиль»). Использование Горьким «равновесия» топосов раскрывает особенности авторского восприятия и изображения естественно-природного мира в художественном произведении Разомкнутые топосы - небо, степь и море, - находясь в «равенстве» друг к другу создают ощущение пространства, не имеющего определенных границ В этих случаях художественная картина мира расширяется до вселенских масштабов, в ней нет «вертикальных» и «горизонтальных» ограничений, имеющиеся онтологические различия указанных топосов по-своему нивелируются

Среди рассмотренных выше доминантных топосов - неба, моря и

степи - последний занимает особое положение в пространственной системе ранних рассказов Горького как область, эмблематически символизирующая российскую национальную идентичность (в то время как ни небо в силу заключенного в нем значения отвлеченности и философского восприятия всеобъемлющего неограниченного простора, ни море как феномен природной стихии, отделенной от человеческой жизни условной границей, не несут такой явно выраженной смысловой нагрузки по отношению к образу России)

В горьковской картине мира, представленной реалистическими произведениями, природно-естсственная география и «география» души находятся в неразрывной связи друг с другом Микромир персонажей художника включен в макромир, располагающийся по «вертикали» (небо - земля) и «горизонтали» (степь - море) Герои Горького, несмотря на, как правило, невысокий социальный статус, обладают высокой степенью проявления духовных качеств, которые возвышают их над обыденностью жизни При этом естественно-природный мир писателя наделен собственной духовной энергетикой, по-своему которая «транслируется» образам-персонажам его произведений

В целом же при доминантной дифференциации форм пространственного построения в сказочно-аллегорических и реалистических произведениях наличие в них общих, «сквозных» естественно-природных топосов, наполненных различным образно-смысловым содержанием и организованных в оппозиции, отражает особенности авторской картины мира в ее национальной специфике, соотносящей «временное» с «вечным», «земное» с «внеземным» («чудесным»), сущее с желаемым, предельное с беспредельным - в стремлении к достижению ценностных абсолютов и гармонии с универсумом

Глава II «Социальный хронотоп города в публицистике, письмах и художественных произведениях 1890-х годов» посвящена исследованию художественной топологии города - как концентрированного воплощения процессов человеческой жизнедеятельности на уровне артефактов культуры и цивилизации Вместе с тем город рассмотрен и в социокультурном контексте общества и страны в целом, имеющем свою пространственную структуру Здесь в качестве исследовательского инструментария для нашей работы актуализируется понятие «социального хронотопа», определяемого как совокупность пространственно-временных форм художественного изображения социума в их системной взаимосвязи на различных уровнях художественной

самореализации

В параграфе 11.1. «Городская» тема в публицистике и письмах»

город рассматривается как особый концепт в авторской картине мира, воплощающей определенные принципы «миростроения» В публицистике 1890-х годов проблемно-тематической доминантой предстает аналитическая трактовка повседневности, обыденной жизни (в ряде газетных публикаций, где центральным видится очерк «Самара во всех отношениях») Провинциального города Конкретное осмысление проблем данного городского пространства писатель доводит до широкого обобщения, показывающего, что все российские провинциальные города имеют основополагающие черты сходства социального общежития

Важно отметить, что публицистически заостренные размышления Горького о российской жизни и русских людях обретали при обращении к самарской действительности у писателя художественно-пространственные формы черты «общности - безликости» проявляются в «распланированности» городского ландшафта, а конкретные формы жизненного Пространства - городской архитектуры («тяжелой», «приплюснутой» и т п) - генерируют адекватные душевные качества их обитателей

Если городские особенности современной Горькому Самары показаны со стороны политико-экономического «варварства», то в очерке «Херсонес Таврический» писателем проанализировано последовательное разрушение античного города со дня его основания до полной деградации к началу XIX века Причина этого, по мнению Горького, характеризуется «варварством» историческим Горький рассматривает Херсонес как живое свидетельство равнодушия, с одной стороны, сменявшихся поколений к своему культурному наследию, с другой, - безразличия к культуре грабивших город варваров

Хронотоп культуры актуализирован в очерке как центральное понятие - при понимании писателем невозможности перенесения культурных достижений прошлого в будущее «без потерь» Вместе с тем в очерке прослеживается мысль о том, что в городе, разрушенном временем, до сих пор живет его древняя «душа». В силу этого статья «Самара во всех отношениях» и очерк «Херсонес Таврический» воплощают определенную альтернативу видения автором проблемы зарождения и сохранения на пространственном поле городской среды ценностей культуры

Провинция, таким образом, в публицистических произведениях Горького выступает как особое пространство, очерченное географически и социально, не способное организовать индивидуальный культурных облик

городов периферийной России, - и потому в общих параметрах характеризующееся пассивностью смысложизненных интенций и отсутствием высокого духовного потенциала

Излишне суровые и пессимистические оценки культуры провинциального города, объяснимые максимализмом молодого публициста в его напряженных поисках ценностных ориентиров, по-своему перекликаются н с его эпистолярным наследием, так же входящим в «публицистическое пространство» творчества раннего Горького по формам и способам авторской самореализации

В сложившемся впечатлении молодого художника «ущербная» в духовно-эстетическом отношении социальная реальность «глубинки» в целом была противопоставлена двум культурно-цивилизационным центрам России - Москве и Петербургу Но такие «иллюзии» (по определению самого писателя), связанные с представлением о высоком культурном уровне столичной городской среды, рассеивались при более близком знакомстве с петербургским и московским полисами В связи с этим, обращаясь, например, к образу Петербурга, Горький сближается в его оценке с характеристиками, данными им провинциальным городам

Таким образом, город как продукт развития цивилизации предстает для Горького в идеале средоточием опыта культуры, - локализованном в определенном пространстве и историческом времени Но такие идеальные представления приходили в противоречие с конкретикой жизненных наблюдений писателя, что заставляло критически оценивать культурно-ценностный потенциал современной ему городской среды (как провинциальной, так и столичной) и искать ценностные альтернативы не столько в пространстве, сколько во времени (истории культуры)

В параграфе П.2. «Структура пространственной модели концепта «город» и художественные функции ее элементов» предпринят структурно-типологический анализ «урбанистических» текстов на материале художественных произведений писателя, города горьковских рассказов 1890-х годов географически позиционированы на Юге, в Поволжье и в средней полосе России. Они в ряде случаев имеют точное наименование - Феодосия, Симферополь, Керчь, Владикавказ, Одесса, Воронеж, Нижний Новгород, Самара, Кострома и др Но часто в произведениях этого периода Горький использует анонимные обозначения периферийного топоса - «город», «маленький уездный городок», «окраина города», «край города»

Художественное пространство «городских» произведений Горького чаще всего структурируется через оппозицию центра города и его

окраины Этот прием пространственного противопоставления наиболее отчетливо характеризует смыслообразующую функцию каждой оппозиционной части в отдельности Городской центр в горьковских текстах несет в себе значение материальной самодостаточности, а окраина - бедности, физической и духовной деградации Горький в своих рассказах разделяет эти два неравнозначных по степени материальной благоустроенности, цивилизованности и культуре пространства условной границей Топосы «Въезжая улица» («Бывшие люди»), «дом купца Петунникова» («Супруги Орловы»), «Шихан» («Каин и Артем»), «Задняя Мокрая улица» («Бабушка Акулина», «Озорник») находятся в оппозиции к центру города, тем самым разграничиваются социальные полюсы, где центр олицетворяет собой богатство и обеспеченность, окраина - нищету и безысходность

При этом нужно отметить, что наименование, например, «Мокрая улица», как представляется, указывает на действительный адрес, привлекая писателя точным фактологическим содержанием, характеризующим условия существования «босяков» В статье «О том, как я учился писать» Горький вспоминает о реальных «босяках», живущих на Задней Мокрой улице Если тоггос «Мокрая улица» реально существовавшее название, то «Въезжая улица», скорее всего, -вымышленное обозначение определенного пространства жизни «низов», где особенности ее архитектуры создают ощущение «не-нормы», выморочности, гибельности этого места Здесь «бывшие люди» словно «въезжают» в новую для них жизнь на «обочине» социума Въезжая улица, расположенная на границе между городом и пространством за окраиной, позволяет делать выбор либо бороться за «свое место под солнцем» в черте города, либо становиться странствующими по России «босяками» И в данном случае чаще всего борьба социального «низа» с «верхом» оказывается бессмысленной по причине неравенства сил, так как социальный потенциал «верха», обладающий капиталом и властью, объективно сильнее «низа», не имеющего ни того, ни другого Отсюда большая часть «городской голи» остается существовать до смерти в полуразрушенных домах на таких улицах, как Въезжая, находя пропитание в городе, меньшая - отправляется странствовать по российским просторам, занимаясь попрошайничеством

Помимо улицы, в ключевых «городских» произведениях Горького «Бывшие люди» и «Супруги Орловы» топологический ряд продолжают локусьг «двор» - «чердак» - «ночлежные комнатки» - «яма»-подвал, маркируя движение персонажа в пределах небольших замкнутых

пространств, «узость» которых усугубляет ущербность внутренних взаимоотношений в социальном микромире «низов», но вместе с тем порождает протест (пафос стихийной рефлексии) и апелляцию к «широте» как идеалу жизнеустройства и самореализации Такого рода «матрешечный» принцип горизонтального пространственного изображения жизни босяков раскрывает замысел писателя, отражающий формулу трагизма повседневности героев, оказавшихся на «дне» социума

Указанные типы пространства могут наделяться в социальном хронотопе ранних реалистических рассказов Горького и иным значением В самом крупном по текстовому объему рассказе 1890-х годов «Горемыка Павел» герой — Павел Гиблый - находится в «нижних» этажах социальной иерархии, обитает на окраине города, живя и работая в подвале (сапожником, как Григорий Орлов) Но если для Орлова пребывание в «яме» - «каторга» и синоним гибели, то для Павла «яма» акцентирует значение «огражденное™» от опасностей и суеты мира, замкнутое пространство ассоциируется с понятием «убежища», дома, уюта, комфорта, безопасности, - что в литературной традиции представляет по-своему достаточно устойчивую модель

«Человек окраины» интересовал писателя в больщей степени, нежели «человек городского центра», поскольку первый, представляющий маргинальный тип, воплощал выход за пределы социальной роли и «нормы», замещающей подчас истинно человеческое, родовое содержание в сфере индивидуально-личностного сознания

Знаменательным в этой связи выглядело намерение молодого писателя создать цикл произведений под названием «Рассказы из жизни на окраинах города» и тем самым придать известную целостность намечаемой теме Такое намерение не было до конца завершено, тем не менее, проведенный анализ позволяет увидеть известную очерченность в целом концепта «город», где структурообразующим предстает принцип оппозиции топологических слагаемых - центра и окраины - при преимущественном изображении последней в качестве места действия Окраина, по-своему внутренне структурированная рядом разнообразных локусов, выступает и как своеобразное «смыслопорождающее поле» человеческого существования, по-своему пограничное и в силу этого выходящее за рамки социальной детерминированности Вместе с тем «горизонтальная» оппозиция «центр - окраина» проецируется на традиционное «вертикальное» соотношение социальных «верхов» и «низов», что способствует глубокому и объемному видению феномена «города» в его социокультурной специфике

В параграфе И.З. «Социальный хронотоп «города» в контексте авторской каргины мира» очерчиваются контекстные реалии как социокультурного, так и естественно-природного плана, это позволяет уяснить взаимосвязь соответствующих слагаемых горьковского хронотопа в масштабе изображения российского социума-страны и шире - авторской картины мира Здесь уже рассмотренный топос городской окраины имеет, помимо оппозиции к городскому центру, такую важную функциональную особенность пространственного построения, как обозначение границы внутригородского и внешнего по отношению к городу пространства. По-своему показательным в этом плане выступает, например, в рассказе «Каин и Артем» локус горы (на окраине города), который не только акцентирует понятие «пограничности», позволяющей отрефлексировать в разных пространственных образованиях их содержательно-смысловые составляющие (в оппозициях «ясности - темноты», «тишины - шума» (суеты)), но и как своеобразная «точка зрения», соединяющая разнородные элементы, по-своему «обреченные» на сосуществование, - в единую картину мира пространственного и социокультурного плана для страны-социума

Если большая часть горьковских персонажей изображена в пространственных координатах на стыке «городских» и «не-городских» топосов, то рассказ «Проходимец» является исключением в этом ряду произведений писателя В данном случае герой представлен в «настоящем» пространстве / времени повествования только «внегородскими» координатами своей жизнедеятельности (амбарное «подполье», степь, деревня) Однако городская тема представлена в произведении ретроспективно (в сюжете предшествующих странствий героя) как исходная точка отсчета, формирующая мировоззрение, систему ценностей и жизненную позицию «проходимца»

Как представляется, рассказ «Проходимец» представляет одно из наиболее концентрированных в смысловом плане воплощений модели социального хронотопа, где изображается, с одной стороны, тяга человека к социальному пространству города, фокусирующему в себе достижения культуры и цивилизации, а с другой стороны, - стремление человека к «освобождению» от естественной несвободы в условиях «общественного договора» и норм социального общежития, наиболее ярко проявившихся в городской среде

В свете сказанного одним из важных элементов во взаимодействии социальных и естественно-природных слагаемых горьковского хронотопа предстает топос дороги, имеющий коммуникативную функцию и

воплощающий, с одной стороны, известного рода механизм пересечения всех и всяческих границ, а с другой - тотальное движение горьковских образов-персонажей и самого автора как доминантную форму смысложизненной самореализации

Указанная модель носит по-своему обобщающий характер, проецируясь определенным образом и в авторской позиции художника, воплощенной в немалой степени образом рассказчика, несущего достаточно явно выраженное автобиографическое начало

В Заключении диссертации обобщаются результаты исследования и делаются выводы, на основе которых сформулированы основные положения, выносимые на защиту

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1 Шапошников А А Символика пространства в ранних рассказах М Горького (1892 - 1895) / Л А Шапошников // Вестник Научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века - Воронеж Воронежский госпедуниверситет, 2002 - Выпуск VI -С 28-34

2 Шапошников А А Диалог на уроках литературы (к вопросу о методологическом значении концепции М М Бахтина) / А А Шапошников // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ -ВОИПКРО) - Воронеж ВЭПИ, 2003 - Выпуск» - С 37-39

3 Шапошников А А Особенности социального хронотопа в раннем творчестве М Горького / А А Шапошников И Вестник Научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века - Воронеж Воронежский госпедуниверситет, 2004 - Выпуск VIII - С 31 -40

4 Шапошников А А К вопросу о художественном методе раннего Горького (из истории изучения) / А А Шапошников // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ - ВОИПКРО) - Воронеж ВЭПИ, 2006 - Выпуск IV - С 19-22

5 Шапошников А А Небо, море, степь в естественно-природном хронотопе ранней прозы М Горького / А А Шапошников И Ученые записки Российского государственного социального университета -2007 -№1 -С 191-194

6 Шапошников А А Пространственная картина мира в раннем творчестве М Горького (к постановке проблемы) / А А Шапошников // Вестник Воронежского государственного университета Серия Филология Журналистика -2008 -№1 -С 152-156

Работа №6 опубликована в издании, соответствующем рекомендованному Высшей аттестационной комиссией РФ «Перечню рецензируемых научных журналов и изданий».

Компьютерная верстха авторская Подписано в печать 24 04 2008 г Форм бум 60x84/16 Уел пл 1,15 Уч-издл 1,25 Тираж 100 экз Заказ 027

Отпечатано в Воронежском филиале РГСУ 394033, г Воронеж, ул Ленинградская, 62

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шапошников, Анатолий Анатольевич

Введение.

Глава I Структура художественного пространства в естественно-природном хронотропе «сказочного» и реалистического повествований у раннего Горького.

1.1. Образно-функциональные особенности «сказочного» пространственного построения.

1.2. Естественно-природные топосы в произведениях реалистического типа повествования.

Глава II Социальный хронотоп города в публицистике, письмах и художественных произведениях писателя 1890-х годов.

11.1. «Городская» тема в публицистике и письмах.

11.2. Структура пространственной модели концепта «город» и художественные функции структурных элементов.

11.3. Социальный хронотоп «города» в контексте авторской картины мира.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Шапошников, Анатолий Анатольевич

Понятия художественного пространства и времени традиционно выступают для научной мысли как важнейшие категории, конституирующие авторскую картину мира в художественном «космосе» писателя. Творчество М. Горького в этом плане не составляет исключения и неоднократно привлекало внимание в указанном аспекте, продуктивность которого представляется по-своему неисчерпаемой. При этом опыт, накопленный горьковедением и литературоведческой наукой в целом, нуждается ныне в определенной систематизации, — с тем, чтобы наметить исходные понятийно-терминологические предпосылки современного исследования в контексте обширнейшей истории и теории вопроса. Категориальная соотнесенность художественного пространства и художественного времени получила известное определение «хронотоп» в трудах М.М. Бахтина1. В данном случае двуплановость такого определения закладывала неизбежное противоречие в понимании доминантного - пространственного, либо временного - начал при их неразрывности. Показательно, что сам М.М. Бахтин, отмечавший «ведущее значение» временного начала2, сосредоточивался на анализе доминант художественного пространства — «встреча-расставание (разлука)», «дорога», «быт», «странствование», «дом», «провинциальный городок», «картина мира». Эти пространственные ориентиры, в отличие от абстрактного восприятия временной перспективы, конкретизируют модель аналитической трактовки литературных произведений. Знаменательна в этом плане оценка пространства и времени в «Закате Европы» О. Шпенглера: «.Пространство — это понятие. Время есть слово, намекающее на что-то непонятное, звуковой символ, который ложно толкуют, если силятся трактовать его, по типу понятия, на научный лад. Для первобытного человека слово «время» лишено значения. Он живет, не испытывая в этом слове нужды для противопоставления его чему-то другому. Он имеет время, но ничего о нем не знает. Бодрствуя, мы осознаем только пространство, а не время. Пространство есть», оно существует в мире и с миром наших ощущений, и притом двояким образом: как нечто саморасширяющееся, покуда мы мечтательно, инстинктивно, созерцательно, «мудро» живем своей жизнью, и как пространство в строгом смысле — в миги напряженного внимания. «Время», напротив, есть открытие, совершаемое нами лишь в мыслительном акте; мы создаем его как представление или понятие, и только гораздо позднее нам брезжит, что и сами мы, поскольку мы живем, являемся временем»3.

В работе «Формы времени и хронотопа в романе» М.М. Бахтин также определяет хронотоп «как преимущественную материализацию времени в пространстве»4, тем самым признавая, по сути, приоритет пространства по отношению к времени. В дальнейшем денотатами бахтинского хронотопа, его своеобразными «проводниками» стали термины известных научных школ XX столетия: «семантическое поле», «модель мира», «пространственная структура»5, «функциональный локус», «пространственный континуум»6, «промежуточное пространство», «локус эпического пространства»7, «единый универсум»8, «минус-пространство», «анти-пространство», «парадоксальное пространство»9и др.10

Наиболее развернуто с научной точки зрения функциональность употребления понятия «художественное пространство» применительно к анализу произведений прозы раскрывается, на наш взгляд, в работах Ю.М. Лотмана." Говоря о первостепенном значении пространственной категории в структуре художественного текста, ученый отмечал: «Язык пространственных отношений. важен, так как принадлежит к первичным и основным. Даже временное моделирование часто представляет собой вторичную надстройку над пространственным языком»12.

Показательна также работа Ю.М. Лотмана «К проблеме пространственной семиотики», где ученый определяет два направления исследований в данной области. Первое направление связано с «бахтинской идеей хронотопа». Здесь, как считает Ю.М. Лотман, «базисным структурным элементом оказывается художественное время, а пространство выступает как зависимая переменная жанрового континуума»13. Свое суждение литературовед подкрепляет уже приводимым нами ранее высказыванием самого М.М. Бахтина о том, что «ведущим началом в хронотопе является время»14. Но в работе М.М. Бахтина, посвященной исследованию хронотопа, как уже отмечалось, именно пространственная часть является определяющим фактором анализа произведений литературы, несмотря на предлагаемую М.М. Бахтиным условность соединения принципиально различных философско-эстетических категорий времени и пространства. Поэтому приведенное Ю.М. Лотманом бахтинское положение о временном преимуществе в хронотопе еще раз подчеркивает противоречивость введенного М.М. Бахтиным термина, который по-разному интерпретируется исследователями по причине заложенной в нем двуплановости восприятия.

Например, в исследовании Л.С. Левитана и Л.М. Цилевич утверждение о том, что «ведущим началом в хронотопе является время», вызывает вопросы:«В чем смысл понятия «ведущее начало»? Время ведет за собой пространство - но как, куда, а главное - зачем оно его ведет?»15. Рассмотрев эту проблему, ученые приходят к дифференциации значения термина М.М. Бахтина, считая, что «пространство хронотопа образует фабульный план, а время - сюжетный»16.

По-своему показательна позиция Д.С. Лихачева, выраженная в монографии «Поэтика древнерусской литературы», где отражается особое видение спорной ситуации вокруг понятий времени и пространства в литературе. Ученый предполагает, что пространство и время имеют равнодействующее влияние в художественном мире произведения: «.Пространство . в словесном искусстве непосредственно связано с художественным временем. Оно динамично. Оно создает среду для движения, и оно само меняется, движется. Это движение (в движении соединяется пространство и время) может быть легким или трудным, быстрым или медленным, оно может быть связано с известным сопротивлением среды и с причинно-следственными отношениями.»17.

Еще одно направление находит свое отражение собственно в исследованиях Ю.М. Лотмана и работах С.Ю. Неклюдова. Данный подход определяет преимущество пространства над временем, где пространство обозначается как «язык моделирования, с помощью которого могут выражаться любые значения, коль скоро они имеют характер структурных отношений»18. Поэтому сделанный Ю.М. Лотманом в заметке «К проблеме пространственной семиотики» вывод разграничивает два направления литературоведческого анализа, исходя из преимущественной позиции одного из понятий времени или пространства: «.В первом случае (идеи М.М. Бахтина. - А.Ш.) примарно время, во втором (идеи Ю.М. Лотмана и С.Ю. Неклюдова) — пространство; в первом художественное пространство означает натуральное, во втором оно может означать самые различные сущности, становясь языком моделирования»19.

Показательно, что в одной из литературоведческих работ 1950-х годов, посвященных исследованию художественного пространства, оно наделяется феноменологической функцией, сочетающей в себе реальные и ирреальные составляющие. Здесь задачей исследователя становится определение «человеческой ценности пространства»20.

К ряду фундаментальных трудов, где художественное пространство выступает приоритетом анализа хронотопа произведения, относятся работы Е.А. Мельниковой, Б.Н. Путилова, В.Н. Топорова21.

Указанное направление исследований и предстает исходной предпосылкой для нашей работы, где художественное пространство горьковских текстов рассматривается как важнейшее слагаемое их хронотопа, не «исчерпывающее» полностью его образно-смыслового наполнения, но по-своему маркирующего динамику общего и особенного в построении авторской картины мира.

Обращение к указанному предмету исследования предполагает его рассмотрение в философско-эстетических параметрах. Здесь важным является понимание того, что фундаментальным основанием художественного мира писателя конца XIX века выступают различные мировоззренческие теории, которые становятся выражением жизненной позиции субъекта творчества, его умонастроений, эмоционально-аналитического осмысления окружающей действительности. Как представляется, главным в данном случае является не факт восприятия той или иной философской концепции художником, а возможность преображения им концептуальных мировоззренческих моделей, которые, видоизменившись под воздействием авторского замысла, становятся художественно значимыми, наполненными художническим индивидуальным содержанием, что и создает в произведении особую эстетическую реальность22.

Для художника и философа в авторском сознании важен диалог постижения творческой индивидуальности писателя. Общезначимое, методологическое, заключенное в философском осмыслении окружающей реальности, и личностное, конкретное, свойственное взгляду художника на отражаемую действительность, в совокупности дают целостное изображение картины мира. Особенно заметным и значимым такой диалог стал возможен только в конце XIX века, когда для российского общественного сознания оформились основные философские системы, но вопрос смысла жизни человека, его природа, «экзистенция» оставались неразрешимой главенствующей проблемой. Поэтому конец XIX века ознаменовался актуализацией различных направлений в философии, исследовавших проблематику взаимодействия человека и мира.

Влияние философии на литературный процесс в России конца XIX века было, как известно, двусторонним. С одной стороны, на литературу оказывала воздействие западноевропейская философия (И. Кант, Г. Гегель, Ф. Ницше, К. Маркс и др.), с другой, — отечественная философская традиция

В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Франк, Е. Трубецкой, П. Флоренский и др.). Философская составляющая художественных произведений являлась закономерностью, без которой текст мог быть лишен идейной основы, имеющей уровень философского обобщения, оторван от общественно-исторического процесса в пространственно-временном континууме. Что касается вопроса о влиянии философских идей на мировоззрение и творчество Горького, здесь существует своя давняя и обширная история вопроса, ведущая начало от первых откликов на произведения писателя рубежа XIX — XX веков. Разноречивость этих ранних оценок сменялась в советскую эпоху однозначными утверждениями о приоритетном влиянии на молодого писателя идей марксизма; в последние же годы вновь акцентируется наличие множественности факторов такого влияния23.

Философское начало проявляется у Горького в художественном осмыслении проблемы «самостоянья» человека определенной «среды», жизненные интенции которого отражают его необычное мироощущение. При этом средством концептуализации авторского видения мира и человека становится использование художественной пространственной оппозиции24 как структурообразующего фактора текста. В данном случае Горький соблюдает преемственность отечественной традиции, где наиболее значительным на организацию художественного пространства в произведениях писателя видится влияние творчества Гоголя, Тургенева, Чехова. Но особенностью противопоставленных художественных топосов у Горького выступает именно их философско-эстетический аспект, дающий возможность художнику раскрыть мироотношение героя, связанного с конкретной пространственной структурой25. В этом смысле художническая позиция Горького близка к утверждению П. А. Флоренского о «значении пространственно сти» в литературе: «Проблема пространства залегает в средоточии миропонимания во всех возникавших системах и предопределяет сложение всей системы. И чем плотнее сработана та или иная система мысли, тем определеннее ставится в качестве ее ядра своеобразное истолкование пространства. Повторяем: миропонимание — пространствопонимание. В художественном произведении ни сюжет, ни манера, ни технические средства и ни фактура характеризуют его наиболее существенно, а именно строение его пространства. Все остальное может быть названо до известной степени вторичным и акцидентальным, хотя и выводится в порядке целеосуществления из первичной характеристики — пространственной»26.

Таким образом, «пространствопонимание» горьковской картины мира приближает исследователя к раскрытию концептуальной основы его ранних произведений. Такой аналитический подход способствует определению текстовых внутриструктурных связей, интерпретация которых актуализирует изначальное эстетическое целеполагание художника.

Анализ художественного пространства позволяет выявить сущностные черты характера изображаемых Горьким героев. Их прототипами можно считать свободомыслящих, неординарных людей. Именно о них рассуждает писатель в письме к Е.К. Малиновской: «.Каждый человек, который смело живет по законам своего внутреннего мира и не коверкает себя насильно ради чего-либо, вне его мира существующего, — хотя бы это был Бог или другая идея, столь же крупная и требовательная, - такой человек, по моему мнению, вполне заслуживает уважения.»27. Примечательна датировка письма — март 1902 года, характеризующая своеобразный «промежуточный итог» (от «раннего» Горького - к «зрелому») в размышлениях художника об изображенном человеке в его ранних произведениях. Действительно, Горький, раскрывая внутренний мир своих героев, принадлежащих определенному пространству, показывает, прежде всего, их способность противостоять стереотипам того или иного «мира», тем самым акцентируя индивидуальную исключительность мыслей и поступков персонажа, позиционирующего собственный взгляд на окружающую действительность. В этом состоит «особость» горьковских героев, ощущающих себя вне пространственной ограниченности сформировавшегося миропорядка.

Во всей необъятной множественности локусов, топосов, «миров», образующих горьковский художественный «космос» раннего периода, возможно предварительное вычленение его главных слагаемых. Давняя традиция деления произведений писателя на «романтически-аллегорические» и «реалистические» подразумевает и соответствующую оппозицию различным образом организованных пространственных рядов, где существование человека в мире актуализирует еще одну, достаточно традиционную (в том числе для мировоззрения и творчества писателя) оппозицию: естественно-природного и социокультурного (цивилизационного) начал. Как представляется, именно в таких координатах анализ пространственных моделей горьковской картины мира может способствовать ее дальнейшему прояснению. Важно при этом то, что такая задача должна решаться прежде всего на материале раннего творчества писателя, что позволяет наметить перспективы более масштабных исследований в указанном аспекте. Проблема художественного пространства в раннем творчестве М. Горького, как правило, не рассматривалась в качестве специального предмета исследования, но тем не менее уже в первых критических откликах современников наблюдались фрагменты пространственной аналитики (Н.К. Михайловский28, A.M. Скабичевский29, В.В. Воровский30, М. Гельрот31), которые носили частный характер или символически интерпретировали авторскую идею. Примечательно, например, в этом плане обобщенное сравнение локуса «ямы» и существования «босяков» в статье Н.К. Михайловского «Еще о г. Максиме Горьком и его героях». Критик, отмечая рассказ писателя «Скуки ради», делает такой вывод: «. И хотя тут нет ни одного босяка и никто не жалуется на «яму», но читатель и без авторского подсказывания сам скажет: какая яма! какая ужасная яма эта глушь, в которой «скуки ради» проделывается возмутительное издевательство над людьми! И сами эти жестокие забавники, творящие издевательство, но не ведающие, что творят, вызывают, несмотря на свою отупелость, едва ли не большее сожаление, чем их жертвы, ибо и они, эти жестокие затейники, — жертвы «ямы».32. Впоследствии как в советском горьковедении (А. Волков33, Б.А. Бялик34, И.А. Груздев35, Э. Бабаян36, С.В. Заика37, Н.Е. Крутикова38, Г. Богач39, Н.А. Гуляев40), так и в исследованиях зарубежных славистов (А. Труайя41, И. Уайл42, Г. Хьетсо43), указанная тема, так или иначе, затрагивалась на уровне отдельных наблюдений и в различных аспектах изучения творчества художника. В некоторых работах пространственный анализ носил более развернутый характер. Так, например, в процессе формирования темы исследований «Горький и фольклор» обращение к ранним сказочно-аллегорическим произведениям подразумевало и «пространственный» анализ «сказочной поэтики» как «основополагающего компонента стиля раннего Горького»44. В обращении же к реалистическим произведениям художника 1890-х годов символика пространства чаще всего рассматривалась как своеобразный проводник «идеологем» «пролетарского писателя»45.

Вместе с тем ближе к исходу XX столетия в горьковедении стали намечаться попытки обобщенного осмысления специфики художественного пространства в горьковской картине мира - на уровне «пространственных эстетических представлений» писателя, отражающих «национальный художественный вкус»46. Одновременно актуализировались проблемы рассмотрения динамики общественного сознания современной Горькому эпохи, где на рубеже XIX — XX веков происходили кардинальные «изменения. представлений о времени и пространстве»47, что не могло не находить отражение в творчестве художника.

Для нас важно здесь отметить, что в контексте подобного направления исследований во многом по-новому рассматривалась проблема соотношения естественно-природного и социокультурного начал в творчестве Горького. В уже цитированной выше работе Е.Г. Мущенко, в монографии Т.А. Никоновой показана сложная динамика ценностных приоритетов писателя применительно к понятиям «человек природы» и «человек культуры», «мира природного» и «мира социального»48, воплощенным в образной конкретике. Намеченный здесь аспект исследования - при освобождении восприятия горьковского личностно-творческого феномена из-под гнета идеологических догм и «мифологем» советского периода — выступает, как уже отмечалось, одним из побудительных мотивов и исходных рубежей нашей диссертации. В целом же необходимо отметить, что в «постсоветский» период рубежа XX -XXI столетий в горьковедении показательны элементы культурологического подхода, где генезис творчества художника рассматривался в различных, во многом новых направлениях научных изысканий.

При обращении к теме художественного пространства произведений Горького актуализировались философско-эстетические трактовки его творческого феномена (П.В. Басинский49, JT.M. Спиридонова50, Т.Д. Белова51, А.Б. Удодов52, Т.А. Никонова53, Н.Н. Примочкина54, А.В. Прошунин55).

Здесь одним из важнейших, на наш взгляд, направлений исследований становится рассмотрение горьковского феномена в свете проблем национальной идентичности, где личностно-творческая самореализация художника предстает как самоидентификация в горизонте отечественной культуры56. Такой подход выводил на новый уровень осмысления пространственных форм картины мира в художественной практике писателя, когда, например, топос «степи», устойчиво присутствующий в горьковских текстах, соотносится с понятием «русской равнины» и поэтому играет ключевую роль в историческом формировании ментальных черт национального самосознания57.

Тенденция к уяснению смысловой наполненности и функциональной значимости форм художественного пространства в горьковских текстах выразилась в актуализации изучения концептосферы творчества писателя, где выявлялись образно-смысловые концепты изучения - в том числе и топологического плана. Так, например, в новейших диссертационных исследованиях очерчены концепты «земли» и «воды»58, представлены концептуализированные понятия «земного мира» и «мира иного»59.

Все это свидетельствует об актуализации исследования художественной топологии творчества писателя в культурологической парадигме, где традиционная тема соотношения природного и социокультурного начал представляется одной из ключевых. Вместе с тем следует констатировать, что монографических исследований художественного пространства применительно к указанной теме в творчестве Горького на сегодняшний день не существует. Необходимость же обобщения накопленного опыта и его концептуального осмысления в намеченном аспекте, думается, объективно назрела. Все это и отражает, по нашему мнению, наличие определенной научной проблемы и побудительные мотивы нашего исследования, обусловливая и его актуальность для современного горьковедения.

Объектом исследования является раннее творчество Горького: от его первого литературного опыта - публикации в 1892 году рассказа «Макар Чудра» - до выхода трехтомника горьковских сочинений в 1898 - 1899 годах, после чего он получает широкую всероссийскую известность как писатель.

Предметом исследования предстают пространственно-образные концепты в их структурно-типологических слагаемых, содержательно отражающих естественно-природные и социокультурные реалии. Намеченный здесь аспект рассмотрения горьковского хронотопа, конечно, не исчерпывает проблемы изучения в целом; вместе с тем конкретика предметной очерченности диктуется стремлением вычленить наиболее показательные (и наименее изученные) параметры формирования художественного «космоса» писателя. В этой связи нужно также оговорить, что при рассмотрении социокультурной составляющей горьковского хронотопа первоочередным предстает концепт «город» — как наиболее явно и по-своему традиционно маркирующий понятия социума, цивилизации, организованных форм человеческого сообщества, - и приоритетно представленный в этом плане творчеством писателя. В данном случае следует отметить, что понятия культуры и цивилизации, долгое время отождествляемые как синонимичные, на протяжении именно XX столетия «стали все более настойчиво разводиться между собой, тяготея к образованию некой оппозиции. С понятием цивилизации чаще всего связаны определения «индустриальная», «техногенная», «инструментальная», понятию же культуры преимущественно сопутствуют определения «гуманитарная», «духовная». Таким образом, в соотношении «цивилизация - культура» просматривается сопоставление «вещно-материального» и «духовно-гуманитарного» начал»60. Такое разделение по-своему оправдано и логично. При определении в указанных понятийно-смысловых координатах семантики термина «социума», следует подчеркнуть его онтологическую направленность в развитии европейской философской мысли и социологии именно «урбанистической» тематикой, где город является своеобразным эпицентром сосредоточия различных форм социокультурного бытия. И здесь показательной, например, представляется точка зрения О. Шпенглера: «Факт, что все великие культуры - культуры городские, является абсолютно определяющим и в полном своем значении так и не оценен. Народы, государства, политика и религия, все искусства, все науки покоятся на единственном прафеномене человеческого существования, на городе»61.

Таким образом, в контексте обширной и имеющей свою историю изучения проблемы соотношения «природного» и «социокультурного» начал в творчестве писателя мы выделяем один из ее конкретных аспектов, спроецированный на уяснение художественной топологии ранних произведений Горького.

Материалом исследования служит художественное, публицистическое, эпистолярное наследие писателя - с приоритетным рассмотрением текстов художественной прозы.

Основная 1(ель диссертации - прояснение структурно-типологического своеобразия естественно-природного и социального хронотопов раннего творчества Горького в их пространственной очерченности и динамике взаимодействия.

Достижение, указанной цели предполагает постановку следующих задач: определение топологической структуры естественно-природного хронотопа в его пространственных координатах и образно-смысловых доминантах; выявление образно-функциональных особенностей сказочно-аллегорического хронотопа в его типологической очерченности; рассмотрение социального хронотопа на уровне пространственной модели концепта «город» в динамике бытования социальных сообществ и социокультурном контексте российского социума-страны; прояснение генезиса и взаимодействия естественно-природного и социокультурного начал в художественной картине мира писателя.

Комплексное решение указанных задач определяет научную новизну исследования, где естественно-природное и социокультурное начала в пространственной очерченности представлены впервые как слагаемые концептосферы писателя в процессе его художнического становления, что позволяет углубить современное представление о горьковской художественной картине мира.

Теоретико-методологическая основа диссертации предполагает обращение к теории хронотопа и актуализирует для нашего исследования фундаментальные труды отечественного и зарубежного литературоведения (М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, Р. Якобсон, У. Эко, Г. Башляр, Р. Барт); в свете философских воззрений современной Горькому эпохи (Н.А. Бердяев, B.C. Соловьев, П.А. Флоренский, О. Шпенглер). Мы опираемся также на труды, посвященные проблемам художественного пространства в различных эстетических системах (Б.О. Корман, А.Я. Гуревич, Н.Т. Рымарь, Е.А. Мельникова, Б.Н. Путилов, В.Н. Топоров, Е.М. Таборисская, И.Н. Сухих, А.Б. Удодов и др.). Такой подход адекватен намеченному предмету исследования и подразумевает применение конкретных методов анализа: историко-культурного, структурно-типологического, сравнительно-генетического.

Теоретическая значимость исследования видится в разработке типологии пространственных констант в художественном мире писателя, что создает предпосылки для дальнейшего углубления исследований в намеченном аспекте.

Практическая значимость работы, на наш взгляд, состоит в том, что ее материалы, положения и результаты могут быть использованы в научной и образовательной практике:в исследованиях литературоведов, вузовских лекционных курсах, спецкурсах и семинарах, в школьном преподавании литературы. Наблюдения и выводы, предложенные в диссертации, могут стать основой литературоведческого анализа пространственных форм картины мира художника в дальнейших исследовательских изысканиях /горьковедов.

Структура работы состоит из Введения, двух глав, Заключения, раздела «Примечания», списка использованной литературы, включающего 280 наименований. Общий объем диссертации составляет 204 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Естественно-природное и социальное в пространственной картине мира раннего творчества М. Горького"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрение категории пространства в ранних произведениях М. Горького показывает репрезентативность этого аспекта поэтики как слагаемого хронотопа и шире — картины мира, воплощенной творческим наследием писателя, где выстраивается определенная система пространственных координат художественной картины мира, характеризующаяся многомерностью, иерархической структурированностью, многолинейным взаимодействием структурных элементов. На уровне онтологической типологии последних можно выделить топологические ряды, образующие естественно-природный и социальный «миры», которые имеют различную образно-смысловую наполненность в зависимости от авторской задачи и способа изображения.

В ранних реалистических рассказах естественно-природный хронотоп имеет доминантные пространственные образования - земли (степи), моря и неба, — тяготеющие в их принципиальной «разомкнутости» к расширению до бесконечности космических масштабов. При этом текстовое взаимодействие трех пространств может быть организовано по-разному. Примат одного из топосов в сюжете и композиции произведения определяет его идейно-тематическое содержание. Поэтому иерархия пространственных отношений не всегда соответствует традиционной «вертикальной» взаимосвязи, где небо «подчиняет» себе землю - степь и море. Если в одних случаях картина мира с главенством неба воспринимается как всеобъемлющая вселенская конструкция, имеющая особый признак Божественности, то доминирование степи в других текстах наделено символикой национальной идентичности в ее геоисторической и ментальной специфике («русская равнина»). Приоритет же моря отражает, с одной стороны, загадочную таинственность пространства, с другой, — является своеобразным «зеркальным» отражением неба на земле в позиции образно-смыслового параллелизма.

Вместе с тем соотношение топосов степи, неба и моря в ряде произведений тяготеет к разрушению иерархической подчиненности и сопряэ/сению в определенной гармонии, — что воплощает авторский поиск г}елостной в своей неоднородности картины мира.

Топосы реки и поля здесь не обладают таким концептуальным значением, как пространства неба, степи и моря. Топос поля обозначает по-своему замкнутую территорию, формирующую для персонажей ограниченное представление об окружающей их действительности. Топос реки в ранних рассказах Горького раскрывает, с одной стороны, символику жизненного пути человека, с другой, конкретизирует воплощение личностно-творческого феномена самого художника - волжанина по происхождению, духовное становление которого происходило в «мире Волги».

В сказочно-аллегорических сюжетах раннего творчества писателя основными структурообразующими моделями естественно-природного хронотопа являются акцентированные оппозиции неба и земли (подземелья) («Девушка и Смерть»), леса и степи («О маленькой фее и молодом чабане», легенда о Данко, включенная в рассказ «Старуха Изергиль»), рощи и неизвестной страны «счастья» («О Чиже, который лгал, и о Дятле - любителе истины»), болота и неба («О комарах»), ущелья и неба («Песня о Соколе»), земли и неба («Старый Год»).

В указанных оппозициях художественное пространство характеризуется параметрами замкнутости / разомкнутости, которые могут приобретать различные оценочные (как позитивное, так и негативное) значения в зависимости от точки зрения и системы ценностных ориентиров образов-персонажей. При этом сюжетообразующим началом выступает, как правило, пересечение (фактическое, либо прогнозируемое) героями топологической границы между различными «мирами». В целом же естественно-природный сказочный хронотоп ранних произведений Горького имеет существенные различия по сравнению с художественными текстами реалистического типа. В сказочно-аллегорических сюжетах пространственные оппозиции в образносмысловом плане тяготеют не к достижению гармонии их элементов, а к фатальной, порой трагической, несовместимости.

Социальный хронотоп ранних произведений Горького представлен прежде всего реалистическими художественными произведениями, публицистикой и эпистолярным наследием, где центральной становится тема города, как концентрированного воплощения процессов человеческой жизнедеятельности на уровне артефактов культуры и цивилизации. Достижения и «издержки» последней по-своему пространственно позиционированы, что воплощается в оппозициях городских топосов — центра и окраины; внутриокраинных локусов «выморочного» дома (подвала, ночлежки, маленьких комнат) и улицы; пространств окраины и деревни; окраины и естественно-природных топосов. В изображении городского социума реализуются следующие принципы пространственного изображения: 1) пространство горьковского города принципиально разделено на две неравные, враждебные друг другу половины — центр и окраину, где центр занимает самое выгодное и удобное положение «верха», окраина же, наоборот, — «низа»; 2) принадлежность к одному из двух топосов отражает самосознание изображенных Горьким персонажей: действующие лица, функционирующие на городской окраине, обладают мироощущением собственной ненужности для общества, герои же «центра» позиционируют себя как «хозяева жизни»; 3) сюжетно-фабульное действие разворачивается преимущественно на окраине города и концентрируется на сравнительно небольшом по размерам пространстве — «яме»-подвале, ночлежке, заброшенном доме.

Важно при этом то, что внутренние хронотопические особенности «вертикали» и «горизонтали» разделяются также на замкнутые и разомкнутые пространства. «Вертикаль» — это оппозиция замкнутости и разомкнутости «земли» и «неба», «горизонталь» — «города» и «не-города». Последнее понятие, получающее обобщенное обозначение контекста городской темы, представляет «остальную» Россию, страну, прежде всего, аграрную, где угадывается пространство «деревни», — не представленной, впрочем, развернутой и структурированной топологией, а намеченное рядом образов-персонажей и сюжетных ситуаций, воплощающих взаимодействие города и деревни в миграционных процессах внутри современного писателю социума. В связи с этим по-своему значимым предстает топос дороги — не только как места личностной самореализации горьковских странников, но и как включенный в естественно-природное пространство артефакт цивилизации, имеющий коммуникативную функцию — взаимосвязь между российскими «городами и весями», отражающей системное единство социума как в территориально-пространственном, так и в социально-организационном плане. Вместе с тем дорога в значении жизненного пути воплощает и уровень интенциональногох одной стороны, тягу человека к социальному пространству города, фокусирующему в себе достижения культуры и цивилизации, а с другой - стремление к освобождению от «несвободы», неизбежно налагаемой нормами социального общежития, к «разомкнутости» естественно-природных топосов. Такое двойственное отношение к феномену города в социокультурном и естественно-природном контексте достаточно последовательно воплощалось писателем и на уровне художественно-образных решений и в формах прямых высказываний — от лица повествователя, а также в публицистических и эпистолярных текстах.

Таким образом, естественно-природный и социальный хронотопы раннего горьковского творчества образуют не просто антитезу (по традиционной схеме «природа — цивилизация»), но сложное системное единство, построенное на взаимодействии двух разнонаправленных тенденций — центростремительной и центробежной, что демонстрирует своеобразный художнический алгоритм или — системообразующий принцип, проецируемый и на построение авторской картины мира в целом.

Здесь пересечение, столкновение, взаимодействие видятся главными для возникновения пространственных оппозиций, по-своему тотально присутствующих как в естественно-природных, так и в социальных слагаемых хронотопа раннего творчества писателя. В этой связи первостепенное значение приобретает понятие граниг^ы, разделяющей различные топические образования - как особым образом организованного пространства, наделенного функциональной спецификой. Пересечение топологической границы не только инициирует развитие сюжетного действия в повествовании; пограничный топос — будь то опушка волшебного леса или городская окраина — позволяет совместить в едином поле зрения разные пространства-«миры» и формирует ситуацию выбора как реализации смысложизненных устремлений. Тем самым граница выступает как своего рода смыслопорождающее пространство, генерирующее интенции героев. В силу этого известная «маргинальность» горьковских образов-персонажей становится и в авторском представлении определенной нормой, адекватной ментальной специфике национального самосознания, сформированного российским геоисторическим «пограничьем» и выработавшего соответствующие формы ценностной ориентации.

Как представляется, результаты нашего исследования пространственной картины мира в раннем творчестве Горького позволяют углубить представление о писателе как по-своему «знаковой» фигуре для судеб отечественной культуры, а также намечают продуктивные перспективы для дальнейших изысканий в намеченном аспекте.

Список научной литературыШапошников, Анатолий Анатольевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность / Н.С. Автономова. М.: Наука, 1988. - 286 с.

2. Агурский М. Великий еретик (Горький как религиозный мыслитель) / М. Агурский // Вопросы философии. 1991. - №8. - С. 54 - 74.

3. Азадовский К.М. Горький в «Архиве Ницше» / К.М. Азадовский // Литературная газета. — 1996. — №1 — 2. — 10 января. — С. 6.

4. Азбелев С.Н. Отношение предания, легенды и сказки к действительности / С.Н. Азбелев // Славянский фольклор и историческая действительность. М.: Наука, 1965.-С. 5-25.

5. Аникин В.П. Русская народная сказка / В.П. Аникин. — М.:Худож. лит., 1984.-176 с.

6. Архив A.M. Горького. Переписка A.M. Горького с И.А. Груздевым. Т. XI.

7. Ахундов М.Д. Проблема прерывности и непрерывности пространства и времени / М.Д. Ахундов. М.:Наука, 1974. - 253 с.

8. Бабаян Э. Ранний Горький (У истоков творчества) / Э. Бабаян. М.:Худож. лит., 1973.-232 с;

9. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре:Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов / А.К. Байбурин. СПб.:Наука, 1993.-237 с.

10. Балухатый С.Д. Вопросы позтики:Сб. статей / С.Д. Балухатый. Л.:Изд~во Ленинград, ун-та, 1990. — 320 с.

11. Баранов В, Огонь и пепел костра:М. Горький:творческие искания и судьба / В.Баранов. — Горький, 1990. 365 с.

12. Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М,:Прогресс, 1989.-616 с.

13. Басинский П.В. Ранний Горький и Ницше (Мировоззренческие истоки творчества М. Горького 1892 1905 гг.). - Дис. . канд. филол. наук / П.В. Басинский. --М., 1997. - 138 с.

14. Басинский П.В. Русская литература конца XIX XX века и первой эмиграции / П.В. Басинский., Сi\ Федякин. — М.: Академия, 20Q0. — 525 с.

15. Басинский П. Странный Горький. Очерк жизненной и литературной судьбы / П. Басинский // Литературная учеба. — 1996. — Кн. 5 — 6. С. 27 - 30.

16. Баскевич И.З. Горький в Курске / И.З. Баскевич, Курск, 1959. — 40 с.

17. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М,:Худож лит., 1975. - 502 с.

18. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. М.:Худож. лит., 1986.-541 с.

19. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. М.гХудож. лит., 1990. — 541 с.

20. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. — М.: Искусство, 1979. — 423 с.

21. Башляр Г. Избранное:Поэтика пространства / Г. Башляр. М.:Российская политическая энциклопедия (Росспэн), 2004. — 376 с.

22. Бегун Б .Я. Хронотопический анализ литературного произведения / Б .Я. Бегун // Русский язык и литература в средних учебных заведениях Украины. 1991. - №11. - С. 18 - 22.

23. Бейслехем Р.Г., Вуль P.M. Заметки о странствиях Горького / Р.Г. Бейслехем, P.M. Вуль // Горьковские чтения. — М.} 1968. — С. 365 369.

24. Белова Т.Д. Эволюция эстетических взглядов М. Горького (1890-е — 1910-е годы) в контексте культурологических исканий эпохи:Автореф. дис. . докт. филол. наук / Т.Д. Белова. М., 2001. - 49 с.

25. Бердяев НА. О рабстве и свободе человека / Н.А. Бердяев. — Факс. изд.. — New York:YMCA PRESS, 1972.-222 с.

26. Бердяев Н.А. О русских классиках / Н.А. Бердяев. — М.:Высш. шк., 1993.-366 с.

27. Бердяев Н.А. О русской философии:В 2-х ч. / Н.А. Бердяев. — Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1991. 4.1. — 287 с.

28. Бердяев Н.А. Судьба Россиихочинения / Н.А. Бердяев. М.:ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков;Изд-во Фолио, 1998. - 736 с.

29. Беспалов И. Горький / И. Беспалов // Литературная энциклопедия :В 11т.— М.3 1929. Т.2. - С. 643 - 655.

30. Богач Г.Ф. Горький и молдавский фольклор / Г.Ф. Богач. Кишинев:Картя молдаванскэ, 1966. - 234 с.

31. Борев Ю.Б. Искусство интерпретации и оцеикиЮпыт прочтения «Медного всадника» / КХБ. Борев. — М.:Сов. писатель, 1981. 399 с.

32. Борев Ю.Б. Основные эстетические категории / КХБ. Борев. — М.:Высш. шк., 1960.-446 с.

33. Борщу ков В.И. Концепция цельной личности в эстетике и творчестве Горького / В.И. Борщу ков // Проблемы личности и общества в современной литературе и искусстве. — М.гМысль, 1967. С. 3 — 97.

34. Бочаров С.Г, О художественных мирах / С.Г. Бочаров. М.:Сов. Россия, 1985.-296 с.

35. Браже Т. Горький «старый» и «новый» / Т. Браже // Уроки литературы в старших классах. М.'Народное образование, 1998. — С. 160 — 176.

36. Бялик Б.А. М. Горький литературный критик / Б.А. Бялик. - М.: Гослитиздат, 1960. - 375 с.

37. Бялик Б.А. Судьба Максима Горького / Б.А. Бялик. 3-е изд., доп. - М.:1. Худож. лит., 1986. 478 с.

38. Бялик Б.А. Эстетические взгляды Горького / Б.А. Бялик. Л.:Худож. лит., 1939.-218 с.

39. Бялый Г. Русский реализм. От Тургенева к Чехову Монография / Г. Бялый. — ЛлСов. писатель, 1990. — 640 с.

40. Введение в литературоведение / Под ред. Г.Н. Поспелова. Изд. 2-е, доп. -М.:Высш. шк., 1983.-527 с,

41. Вебер М. Избранное. Образ общества / М. Вебер. — М.;Юрист, 1994. -704 с.

42. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1976.-511 с.

43. Винокур Г.О. Филологические исследования:Лингвистика и поэтика / Г.О. Винокур. -МлНаука, 1990. 451 с.

44. Владимиров В.П. Творчество Горького и устная народная проза (сказка, легенда, предания) / В.П. Владимиров. Дис. . канд. филол. наук. — ML, 1968.-276 с.

45. Вогюэ де Э.М. Максим Горький. Его личность и произведения. Критический очерк / Э.М. де Вогюэ. М.:Изд. книгопродавца М.В, Клюкина, 1903.-112 с.

46. Волков А. М. Горький и литературное движение конца XIX и начала XX веков / А. Волков. -М.;Сов. писатель, 1954. 495 с.

47. Воровский В.В. Литературно-критические статьи / В.В. Воровский. М.: Гослитиздат, 1956. - 479 с.

48. Воротников Ю.Л. О художественном мире и художественном пространстве древнерусской литературы / Ю.Л. Воротников // Вопросы филологии. 2001. - №1. - С. 100-107.

49. Вуль P.M. A.M. Горький в Крыму. Очерки жизни и творчества / P.M. Вуль. СимферополыКрымиздат, 1961. - 108 с.

50. Выготский Л.С. Психология искусства / Л.С. Выготский. М.Ледагогика, 1987.-344 с.

51. Гачев Г. Образ в творчестве Горького / Г. Гачев // Образ в русской художественной культуре. — М.'Искусство, 1981. — С. 207 244.

52. Гачев Г.Д, Содержательность художественных форм (Эпос. Лирика. Театр) I Г.Д. Гачев. — М.:Просвещение, 1968. — 303 с.

53. Гей Н.К. Искусство слова. О художественности литературы / Н.К. Гей. -М.гНаука, 1967.-364 с.

54. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль / Н.К. Гей. М.: Наука, 1975.-471 с.

55. Гиренок Ф.И. Ускользающее бытие / Ф.И. Гиренок. М.:ИФРАН, 1994.— 218 с.

56. Гоголь Н.В. Собр. сач.:В 6 т./ Н.В. Гоголь. М.Гослитиздат, 1956. -Т. 2. — 351 с.

57. Горький М. Собрание сочинений:В 30-ти т. — М., 1949 1956. - Т. 1 - 30.

58. Горький М. Полн. собр. соч. Художественные произведения:В 25 т. М., 1969-1976.-Т. 1-25.

59. Горький М. Полн. собр. соч. Варианты к художественным произведениям: Т.1. Варианты к томам I -'V (1885 - 1907). - М., 1974. - 643 с.

60. Горький М. Полн. собр. соч. Письма:В 24 т. — М.> 1997. Т.1.

61. Гречнев В Л. Русский рассказ конца XIX — XX века / В.Я. Гречнев. Л.: Наука, 1979.-208 с.

62. Громов М.П. Книга о Чехове I М.П. Громов. — М.:Современник, 1989.-384 с.

63. Груздев И. Горький и его время / И. Груздев. — 3-е изд. — М., 1962. 700 с.

64. Грякалов А.А. Структурализм в эстетике: (критический анализ) /

65. A.А Грякалов. Л.:Изд-во ЛГУ, 1989. - 137 с.

66. Гудов В.А. М. Горький и Ф.М. Достоевский:концепция личности. Дис. . канд. филол. наук:Уральский гос. ун-т / В.А. Гудов. — Екатеринбург, 1997.-246 с.

67. Гуляев Н.А. Романтизм в раннем творчестве Горького / Н.А. Гуляев // Из истории русского романтизма. Кемерово:КГПИ, 1971. - С. 160-171.

68. Гуревич А .Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства / А.Я. Гуревич. М.:Искусство, 1990. - 396 с.

69. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка:В 4-х т. /

70. B.И. Даль. М.:ТЕРРА, 1995. - Т. I - IV.

71. Дмитровская М.А. Семантика пространственной границы у А. Платонова / М.А. Дмитровская // Филологические записки:Вестник литературоведения и языкознания:Вып. 13. -Воронеж:Воронежский гос. ун-т, 1999. С. 118 - 137.

72. Долгополов Л. На рубеже веков:0 русской литературе конца XIX начала XX в. / Л. Долгополов. — Л.:Сов. писатель, 1985. — 351 с.

73. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм. М.:Наука, 1991.-522 с.

74. Жегалов Н. Великое, вечно живое .:Традиции русской классики в творчестве Горького / Н. Жегалов // Вопросы литературы. 1984. - №8. —1. C. 53-89.

75. Жегалов Н.Н. Идейно-художественные традиции Лескова и творчество Горького / Н.Н. Жегалов // Лесков и русская литература. М.:Наука, 1988. -С. 218-244.

76. Жукоцкая З.Р., Жукоцкий В.Д. Максим Горький:от «сверхчеловека» к «всечеловеку» в зеркале символических форм / З.Р. Жукоцкая,

77. В.Д. Жукоцкий // Филос. науки. 2003. - №1. - С. 47 - 61.

78. Забродченко В.П. Метафоризация в языке ранних рассказов М. Горького / В.П. Забродченко // М. Горький // М. Горький. Проблемы творчества. -Бельцы, 1968.-184 с.

79. Заика С.В. М. Горький и русская классическая литература конца XIX — начала XX века / С.В. Заика. М.:Наука, 1982. - 144 с.

80. Заика С.В. «Макар Чудра» в русской дооктябрьской критике / С.В. Заика // Наследие М. Горького и современность отв. ред. Б.А. Бялик. — М.:Наука, 1986.-С. 28-41.

81. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе:литература и музыка / В.Г. Зусман. Нижний Новгород:Деком, 2001. — 168 с.

82. Ильин И.А. Одинокий художникхт., речи, лекции / И.А. Ильин. — М.: Искусство, 1993. 348 с.

83. Имедадзе В. Горький в Грузии / В. Имедадзе. Тбилиси:3аря Востока, 1958.-236 с.

84. Калашников В.А. Горький и герои его ранних рассказов / В.А. Калашников. — Минск, 1975. 150 с.

85. Калашников В.А. Писатель и его герои. О полемической направленности и некоторых других особенностях рассказов М. Горького / В.А. Калашников. -Минск:Наука и техника, 1969. — 175 с.

86. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство / А. Камю. М.:Изд-во полит, лит., 1990. - 414 с.

87. Камянов В.И. Поэтический мир эпосаЮ романе JL Толстого «Война и мир» / В.И. Камянов. -М.:Сов. писатель, 1978. 295 с.

88. Карлейль Т. Теперь и прежде:Сборник:Перевод / Сост., подг. текста и примеч. Р.К. Медведевой. — М.:Республика, 1994. 414 с.

89. Карсавин Л.П. Философия истории / Л.П. Карсавин. — СПб:АО «Комплект», 1993. 350 с.

90. Качаева Л.А. «Писал свободный человек.»:Об особенностях творчества A.M. Горького / Л.А. Качаева // Русская речь, 1983. №2. - С. 34 - 40.

91. Кейтлина Т.О. Проблема метода и стиля М. Горького 90-х годов / Т.О. Кейтлина // Вестн. Моск. ун-та. Серия 9. Филология, 1987. №3. -С. 26.-32.

92. Келдыш В.А. Начало творческого пути («Макар Чудра») / В.А. Келдыш // Наследие М. Горького и современность отв. ред. Б,А. Бялик. М.:Наука, 1986.-С. 20-28.

93. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века / В.А. Келдыш. М.:Наука, 1975.-280 с.

94. Колобаева Л. Горький и Ницше:(к обсуждению проблемы ницшеанства в творчестве молодого Горького) / Л. Колобаева // Вопросы литературы. — 1990.-№10.-С. 162- 173.

95. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX — XX вв. / Л.А. Колобаева. М.:Изд-во МГУ, 1990. - 336 с.

96. Конт О. Западно-европейская социология XIX века / О. Конт, Д.С. Милль, Г. Спенсер. — М.Международный университет бизнеса и управления, 1996. -352 с.

97. Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы / Б.О. Корман. Ижевск:Изд-во Удмуртск. ун-та, 1992. — 172 с.

98. Кропоткин П.А. Этика / Общ. ред., сост. и предисл. Ю.В. Гридчииа. М.:1. Политиздат, 1991. -493 с.

99. Крутикова Н.Е. В начале века. Горький и символисты / Н.Е Крутикова. — Киев:Наук. думка, 1978. 307 с.

100. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Языки пространств отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.:Языки русской культуры, 2000. — С. 84-91.

101. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (К постановке проблемы) / Е.С. Кубрякова // Известия РАН. Серия литературы и языка. — 1997.-Т. 56. — №3. — С. 22-31.

102. Кузьмичев И.К. Горький и художественный процесс / И.К. Кузьмичев. -Горький:Волго-Вятское кн. изд-во, 1975. — 192 с.

103. Купреянова Е.Н. Национальное своеобразие русской литературы:Очерки и характеристики / Е.Н. Купреянова, Г.П. Макогоненко. Л.:Наука, 1976. — 415 с.

104. Курылев Ю.И. Философско-эстетические воззрения A.M. Горького / Ю.И. Курылев. Саратов:Изд-во Саратовск. ун-та, 1988. - 152 с.

105. Левитан Л.С. Сюжет в художественной системе литературного произведения / Л.С. Левитан, Л.М. Цилевич. — Рига:3инатне, 1990. 510 с.

106. Левитан Л.С. Сюжет и идея / Л.С. Левитан, Л.М. Цилевич. Рига: Звайгзне, 1973. -275 с.

107. Ленобль Г.М. О М. Горьком художнике слова / Г.М. Ленобль. - М.:Сов. писатель, 1957. -276 с.

108. Линч К. Образ города / Пер. с англ. В.Л. Глазычева; сост. А.В. Иконников; Под ред. А.В. Иконникова. М.:Стройиздат, 1982. - 328 с.

109. Литературный процесс и судьбы цивилизации XX века / Под ред. А.Б. Удодова. -Воронеж:Воронежский госпедуниверситет, 2002. 139 с.

110. Лихачев Д.'С. Земля родная / Д.С. Лихачев. М.:Просвещение,1983.-256 с.

111. Лихачев Д.С. Избранные работьг.В 3 т. / Д.С. Лихачев. Л.:Худож. лит., 1987.-Т. 3.-519 с.

112. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. — М.: Наука, 1979.-352 с.

113. Лой А.Н. Социально-историческое содержание категорий «время» и «пространство» / А.Н. Лой. — Киев:Наук. думка, 1978. — 135 с.

114. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике:Литературные размышления философа / А.Ф. Лосев. М.:Сов. писатель, 1990. - 318 с.

115. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения / А.Ф. Лосев. М.:Мысль, 1982. -623 с.

116. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиотика — история / Ю.М. Лотман. — М.:Языки русской культуры, 1999. — 464 с.

117. Лотман Ю.М. Об искусстве / Ю.М. Лотман. С.-Петербург:Искусство — СПб, 1997.-704 с.

118. Лотман Ю.М. О русской литературе / Ю.М. Лотман. С.-Петербург: Искусство - СПб, 1997. - 848 с.

119. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. Тартусский госуниверситет,1984. Выпуск XVIII. - С.30 - 45.

120. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. -С.-Петербург:Искусство, 1970. — 317 с.

121. Луначарский А.В. Максим Горький / А.В. Луначарский. 2-е изд. - М.: Л.:Госполитиздат, 1932. — 29 с.

122. Луначарский А.В. Статьи о Горьком / А.В. Луначарский. 2-е изд. - М.:

123. Гослитиздат, 1957. — 110 с.

124. Макаров А. Новая глава науки о Горьком / А. Макаров // Вопросы литературы. 1985. - №9. - С. 241 - 245.

125. Максим Горький в воспоминаниях современников:В 2-х т.:сост. и подгот. текста А.А. Крундышева; Вступит, статья и примеч. И.С. Эвентова, А.А. Крундышева. М.:Худож. лит., 1981. — Т. 1-2.

126. Максим Горький:рго et соп(та:личность и творчество Максима Горького в оценке русских мыслителей и исследователей: 1890-е 1910-е гг.:Антология / Сост. Ю.В. Зобнин. - СПб:РХГИ, 1997. - 896 с.

127. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках:Образ мира и миры образов / М.М. Маковский. — М.: Гуманитарн. изд. центр «ВЛАДОС», 1996. 415 с

128. Макогоненко Г.Г. О художественном пространстве в реалистической литературе / Г.Г. Макогоненко // Культурное наследие Древней Руси. — Изд-во «Наука», 1976. С. 237 - 245.

129. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя / Ю.В. Манн. — 2-е изд. доп. — М.:Худож. лит., 1988.-412 с.

130. Матвийчук Н.Ф. Творчество М. Горького и фольклор / Н.Ф. Матвийчук. -Киев:Изд-во Академии Наук УССР, 1959. 286 с.

131. Мегирьянц Т.А. Концепт город в творчестве Б. Пастернака. Дис. . канд. филол. наук / Т.В. Мегирьянц. — Воронеж, 2002. — 198 с.

132. Медведев П.Н. В лаборатории писателя / П.Н. Медведев. Л.:Сов. писатель, 1971. - 392 с.

133. Мейлах Б.С. Философия искусства и художественная картина мира / Б.С. Мейлах // Вопросы философии. 1983. - №7. - С.116 - 125.

134. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы / Е.М. Мелетинский. — М.:Наука, 1990.-279 с.

135. Мелетинский Е.М. О литературных типах / Е.М. Мелетинский. М.: Российский гуманитарный ун-т, 1994. — 136 с.

136. Мельникова Е.А. Меч и лира:англосаксонское общество в истории и эпосе / Е.А. Мельникова. М.:Мысль, 1987. - 203 с.

137. Михайловский Б.В., Тагер Е.Б. Творчество М. Горького / Б.В. Михайловский, Е.Б. Тагер. 3-е изд., перераб. - М.:Просвещение, 1969.-335 с.

138. Михайловский Б.В. Творчество М. Горького и мировая литература 1892 — 1916 гг. / Б.В. Михайловский. М.гНаука, 1965. - 648 с.

139. Михайловский Н.К. Литературно-критические статьи / Н.К. Михайловский. -М.Гослитиздат, 1957. 664 с.

140. Муромский В.П. Все дальше от канона (новые труды о Горьком) / В.П. Муромский // Русская литература. 1997. - №1. — С.250 - 256.

141. Муромский В.П. Горькому живому, нехрестоматийному (по материалам публикаций последних лет) / В.П. Муромский // Литература в школе. — 1992. — №5-6.-С. 2-40.

142. Мущенко Е.Г. Путь к новому роману на рубеже XIX XX веков / Е.Г. Мущенко. - Воронеж:Изд-во Воронежского ун-та, 1986. - 185 с.

143. Мясников А.С. A.M. Горький и вопросы литературы / А.С. Мясников. -М.:Правда, 1951. 56 с.

144. Неизвестный Горький:Новый взгляд на Максима Горького:сборник

145. Российской Ан, Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. — М. .-Наследие, 1995.-263 с.

146. Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине / С.Ю. Неклюдов // Славянский фольклор отв. ред. Б.Н. Путилов, В.К. Соколов. — М.:Наука, 1972. — С.18 — 45.

147. Никитина И.В. По следам героев Горького / И.В. Никитина. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981.— 191с.

148. Никонова Т.А. «Новый человек» в русской литературе 1900 1930-х годов :проективная модель и художественная практика:Монография / Т.А. Никонова. - Воронеж:Изд~во Воронежского гос. ун-та, 2003. — 232 с.

149. Никонова Т.А. Мифология «нового мира» и тенденции развития русской литературы первой трети XX в.:Автореф. дис. . докт. филол. наук / Т.А. Никонова. Воронеж, 2004. - 35 с.

150. Нинов А. Мастер рассказа (заметки о стиле раннего Горького) /

151. A. Нинов // Горький и вопросы советской литературы. — Л.:Сов. писатель, 1956.-С. 262-312.

152. Ницше Ф. Сочинения:В 2 т. / Ф. Ницше. М.:Мысль, 1996. - Т. 1 - 2.

153. Новейший философский словарь сост. А.А. Грицианов. Минск:Изд.1. B.М. Скакун, 1998. 896 с.

154. Новикова М.Л. Хронотоп как остраненное единство художественногоIвремени и пространства в языке литературного произведения / М.Л. Новикова. Филол. науки. - 2003. - №2. - С. 60 - 69.

155. Овчаренко А.И. Новые герои — новые пути:От М. Горького до В. Шукшина/А.И. Овчаренко. — М.: Современник, 1971. -479 с.

156. Овчаренко А.И. О положительном герое в творчестве М. Горького 1892 — 1907. Статьи / А.И. Овчаренко. М.:Сов. писатель, 1956. - 584 с.

157. Овчаренко А.И. Публицистика М. Горького / А.И. Овчаренко. 2-е изд., доп. — М.:Сов. писатель, 1965. — 627 с.

158. Ортега-и-Гассет X. «Дегуманизация искусства» и другие работы / X. Ортега-и-Гассет. -М.:Радуга, 1991. 638 с.

159. Осипова Н.О. Из наблюдений над прозой М. Горького и В. Шукшина / Н.О. Осипова // Наследие М. Горького и современность отв. ред. Б.А. Бялик. -М.:Наука, 1986. -С.111 120.

160. Палиевский П.В. Русские классики / П.В. Палиевский. — М.:Худож. лит., 1987.-237 с.

161. Певцова Р.Т. Проблема своеобразия мировоззренческой позиции и художественного метода молодого Горького. Дис. . докт. филол. наук / Р.Т. Певцова. - М., 1996. - 484 с.

162. Переверзев В.Ф. У истоков русского реализма / В.Ф. Переверзев. М.: Современник, 1989. - 752 с.

163. Перепискам. Горького:В 2-х т. -М.:Худож. лит., 1986. Т. 1.

164. Перов Ю.В. Художественная жизнь общества как объект социологии искусства / Ю.В. Перов. Л.:Изд-во ЛГУ, 1980. - 188 с.

165. Пирадов Б.А. У истоков творчества Максима Горького (1891 1892) /

166. Б.А. Пирадов. Тбилиси:3аря Востока, 1957. — 110 с.

167. Пискунов В. Тема о России. Россия и революция в литературе начала XX в. / В. Пискунов. М.:Сов. писатель. 1983. — 376 с.

168. Полуяхтова И.К. Горький и Ницше (Язык поэзии) / И.К. Полуяхтова // Ранний М. Горький. Горьковские чтения. — Н. Новгород, 1993. — С. 102 107.

169. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики / М.Я. Поляков. 2-е изд., доп. — М.:Сов. писатель, 1986. — 486 с.

170. Примочкина Н.Н. Писатель и власть. Горький и литературное движение 20-х гг. / Н.Н. Примочкина. М.:Росспэн, 1996. - 254 с.

171. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. — JL: Лабиринт, 2002. 333 с.

172. Пропп В.Я. Мифология сказки / В.Я. Пропп. М.:Наука, 1969. - 168 с.

173. Прошунин А.В. Идея преступления и наказания в творчестве Достоевского и Горького / А.В. Прошунин // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ ВОИПКРО). -Воронеж:ВЭПИ, 2004. - Выпуск II. - С. 101 - 104.

174. Прошунин А.В. Образ-концепт «Странника» в раннем творчестве М. Горького (генезис и типология). Дис. . канд. филол. наук / А.В. Прошунин. - Воронеж, 2005. - 238 с.

175. Прошунин А.В. Образно-смысловой концепт «вода» в раннем творчествеi

176. М. Горького (к проблеме хронотопа «странничества») / А.В. Прошунин // Вестник Научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века. — Воронеж:Воронежский госпедуниверситет, 2003. — Выпуск YII. С. 34 - 56.

177. Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность / Б.Н. Путилов. Л.: Наука, 1988.-223 с.

178. Репьева И. Демоны М. Горького / И. Репьева // Учительская газета. —2002. 10 декабря ( №50 ). - С. 20.

179. Ритм, пространство и время в искусстве Сб. статей. Ред. коллегия: Б.Ф. Егоров (отв. ред.) и др.. Л.:Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. — 299 с.

180. Роднянская И.Б. Художественное время и художественное пространство / И.Б. Роднянская // Литературная энциклопедия терминов и понятий Под ред.

181. A.Н. Николкжина. Институт научной информации по общественным наукам РАН. -М.:НПК «Интелвак», 2001.-С. 1174- 1178.

182. Розанов В.В. Мысли о литературе / В.В. Розанов. — М.'.Современник, 1989.-605 с.

183. Романова Т.В. Интерпретация концептуальной структуры публицистического текста (на материале дневниковых заметок О. Павлова «Бывшие люди») / Т.В. Романова // Вопросы филологии. 2005. - №1. -С. 23-28.

184. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. — СПб: Питер, 1998.-688 с.

185. Руднев В.П. Словарь культуры XX века:ключевые понятия и тексты /

186. B.П. Руднев. -М.:Аграф, 2001. 606 с.

187. Русская литература XX века. Проблемы современного прочтения: Пособие для учителя под ред. А.Б. Удодов. — 2-е изд. Воронеж:МОУ ВЭПИ, 2005.-104 с.

188. Русский космизм:Антология философской мысли / Сост. и предисл. к текстам С.Г. Семеновой, А.Г. Гачевой. -М.:Педагогика-пресс, 1993. 365 с.

189. Рыбак С. А. У истоков личности. Мир детства в изображении A.M. Горького / С.А. Рыбак. Кишинев, 1970. — 232 с.

190. Рымарь Н.Т. Поэтика романа / Н.Т. Рымарь. Куйбышев:Изд-во Саратовск. ун-та , 1990. - 252 с.

191. Рымарь Н.Т. Хронотоп и диалог / Н.Т. Рымарь // Хронотоп

192. Межвузовский научно-тематический сборник). — Махачкала, 1990. — С. 31 — 36.

193. Сакулин П.Н. Филология и культурология / П.Н. Сакулин. М.:Высш. шк., 1990.-239 с.

194. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчества» / В.А. Сарычев. — Воронеж:Изд-во Воронежского ун-та, 1991.-320 с.

195. Свительский В.А. Личность в мире ценностей (Аксиология русской психологической прозы 1860 — 1870-х годов) / В.А. Свительский. — Воронеж: Воронежский гос. университет, 2005. — 232 с.

196. Селиванов В.В. Пространство и время как средство выражения и формы мышления в искусстве / В.В. Селиванов // Пространство и время в искусстве Межвуз. сб. науч. трудов. Л.:ЛГИТМиК, 1988. - С. 46 - 55.

197. Семенова Г.С. Пространство и время в романе Фернан Кабальеро «Чайка» / Г.С. Семенова // Влияние науки и философии на литературу отв. ред. Н.В. Забабурова. — Ростов н / Д:Изд-во Ростовск. ун-та, 1987. — С. 117-123.

198. Семенова С.Г. Мыслительные диапазоны М. Горького / С.Г. Семенова // Человек. 1999.-№5.-С. 113-125.

199. Семенова С. Человек и мещанин. Отношение к смерти у Максима Горького / С. Семенова // Преодоление трагедии:Вечные вопросы в литературе. М.:Сов. писатель, 1989. - С. 285 - 298.

200. Сиротина В.А. «Море смеялось» (К стилистике ранних романтических произведений М. Горького) / В.А. Сиротина // Русская речь. - 1971. - №7 — С. 19-27.

201. Слепухов Г.Н. Пространственно-временная организация художественного произведения / Г.Н. Слепухов // Философские науки. —1984.-№1.-С. 64-70.

202. Слинько А.А. Н.К. Михайловский и русское общественно-литературное движение второй половины XIX — начала XX вв. / А.А. Слинько. — 2-е изд., доп. Воронеж:изд-во Воронежск. ун-та, 1982. — 272 с.

203. Слюсарь А.А. Проза А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя (опыт жанрово-типологического сопоставления) / А.А. Слюсарь. Киев; Одесса:Лыбидь, 1990.- 188 с.

204. Смирнова Л.А. Русская литература конца — начала XX века / Л.А. Смирнова. М.:Лаком - книга, 2001. — 400с.

205. Солганик Г.Я. Категория пространства в публицистике / Г.Я. Солганик // Вестн. Моск. ун-та. Серия 10. Журналистика. М., 2003. - №6. - С. 30 - 38.

206. Соловьев B.C. Избранное / B.C. Соловьев. М.:Сов. Россия, 1990.-496 с.

207. Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика / B.C. Соловьев. -М.:Искусство, 1991. 699 с.

208. Спенсер Г. Основания социологии / Г. Спенсер. СПб.:Т-во И.Д. Сытина, 1898.-707 с.

209. Спиридонова Л.А. Горькийгновый взгляд / Л.А. Спиридонова. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 264 с.

210. Спиридонова Л.А. Публицистика Горького в газетах Поволжья / Л.А. Спиридонова // Горький и Поволжье (Материалы Горьковских чтений, посвященных 135-летию со дня рождения A.M. Горького, состоявшихся в Казани 26 марта 2003 г.). Казань, 2006. - С. 6 - 12.

211. Спиридонова Л.А. «Я в мир пришел, чтобы не соглашаться.» Ранние романтические произведения М. Горького / Л.А. Спиридонова // Русская словесность, 1999. №3. - С. 50-53.

212. Струкова Т.Г. Пространственные характеристики корабля в морском романе / Т.Г. Струкова // Эйхенбаумовские чтения: тезисы докладов международной научной конференции. Воронеж:ВГПУ, 1998. - С. 67 - 69.

213. Сургучев И. Горький и дьявол:(Христианство и творчество) / И. Сургучев // Независимая газета. — 1993. — 26 марта. С. 8.

214. Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова / И.Н. Сухих. Л.:Изд-во ЛГУ, 1987.- 180 с.

215. Таборисская Е.М. О понятии «пространство героя» (На материале романа И.А. Гончарова «Обломов») / Е.М. Таборисская // Проблема автора в художественной литературе. — Воронеж:Воронежский госпединститут, 1974. -Выпуск IV. С. 43 - 64.

216. Тагер Е.Б. Избранные работы о литературе / Е.Б. Тагер. М.:Сов. писатель, 1988. - 512 с.

217. Тахо-Годи А.А. Миф и символ в сказке М. Горького «Девушка и Смерть» / А.А. Тахо-Годи // Филологические науки. 1968. — №4. - С. 3 - 11.

218. Тимофеева В.Г. Основные концепты русской культуры в исторических романах о Петре I / В.Г. Тимофеева. Дис. . канд. филол. наук. — Воронеж, 2001.-205 с.

219. Тодоров Ц. Поэтика / Ц. Тодоров // Структурализм «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. - С. 37 - 113.

220. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ Исследования в области мифопоэтического:Избранное / В.Н. Топоров. — М.:Прогресс. Культура, 1994.-621 с.

221. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текстгсемантика и структура. М.:Наука, 1983. - С. 227 - 284.

222. Топорова В.М. Образы пространственных форм в поэзии О. Мандельштама / В.М. Топорова // Филологические записки:Вестник литературоведения и языкознания:Выпуск 11. — Воронеж:Воронежский гос. ун-т, 1998.-С. 155- 164.

223. Травушкин Н.С. Горький у Каспия. Критшсо-биографический очерк / Н.С. Травушкин. — Астрахань, 1963. — 143 с.

224. Тресиддер Дж. Словарь символов / Дж. Тресиддер. — М.:ФАИР-Пресс, 1999.-448 с.

225. Троицкий В.Ю. Лесков и Горький / В.Ю. Троицкий // Лесков — художник. М., 1974. - С. 202 - 214.

226. Труайя А. Максим Горький / А. Труайя. М.:Эксмо, 2004. - 320 с.

227. Трубецкой Е.Н. Избранное / Е.Н. Трубецкой. М.гКанон, 1997. - 480 с.

228. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю.Н. Тынянов. -М.: Наука, 1977.-574 с.

229. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения:Вопросы типологии / В.И. Тюпа. — Красноярск:Изд-во Красноярск, ун-та, 1987. —217 с.

230. Уайл И. Максим Горький. Взгляд из Америки. Книга о жизни и творчестве A.M. Горького / И. Уайл. -М., 1993. 124 с.

231. Удодов А.Б. М. Горький / А.Б. Удодов // Русская литература XX века: поиск ориентиров. 4.1. Мифы и реалии под ред. А.Б. Удодов. — Воронеж: Изд-во ВГПУ, 1995. С. 9 - 37.

232. Удодов А.Б. Горький и «российский ренессанс» рубежа XIX — XX веков: К проблеме идентификации личности в горизонте национальной культуры / А.Б. Удодов // Вестник Воронежского ун-та. Серия 1. Гуманитарные науки. -2001. -№1. -С. 140- 154.

233. Удодов А.Б. Раннее творчество Горького:Проблемы современного прочтения / А.Б. Удодов. Воронеж:ВГПУ, 2000. — 65 с.

234. Удодов А.Б. Феномен М. Горького как эстетическая реальность:генезис и функционирование (1880-е — начало 1900-х годов) / А.Б. Удодов. Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет, 1999. - 268 с.

235. Удодов Б.Т. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»:Кн. для учителя / Б.Т. Удодов. — М.:Просвещение, 1989. — 191 с.

236. Удонова З.В. Горький в борьбе с декадентами / З.В. Удонова. М.:Сов.1. Россия, 1968.-192 с.

237. Успенский Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы / Б.А. Успенский. — М.:Искусство, 1970. 225 с.

238. Фарбер Л. М. Горький в Нижнем Новгороде. Очерк жизни и творчества, 1889 — 1904 гг. / JI. Фарбер. — 3-е изд. Горький:Волго-Вятское кн. изд-во, 1984.-271 с.

239. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка:В 4-х т. / М. Фасмер. М.:Прогресс, 1987. - Т. 1-4.

240. Фаустов А.А., Савинков С.В. Очерки по характерологии русской литературы:Середина XIX в. / А.А. Фаустов, С.В. Савинков. — Воронеж, 1998.- 156 с.

241. Федоров Ф.П. Романтический мир:пространство и время / Ф.П. Федоров. Рига:3инатне, 1988. - 454 с.

242. Флекштейн К. Слово «цивилизация» (Возможности смысла и тенденции употребления) / К. Флекштейн // Филологические записки:Вестник литературоведения и языкознания:Выпуск 7. Воронеж:Воронежский гос. университет, 1996. - С. 148 - 156 с.

243. Флоренский П.А. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / П.А. Флоренский. — М.:Мысль, 2000. 446 с.

244. Франк C.JI. Духовные основы общества / C.JI. Франк. М.:Республика, 1992.-510 с.

245. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д. Фрэнк // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX — XX вв. — М.:Изд-воМоск. ун-та, 1987.-С. 194-213.

246. Хализев В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. М.:Изд-во Моск. ун-та, 1991.-72 с.

247. Ханов В.А. Рассказ М. Горького «Старуха Изергиль»:культурологические аспекты / В.А. Ханов // Русская словесность. 2003. — №4. — С. 23 — 31.

248. Ходанен JI.A. Поэтика пространства — времени «Песни про купца Калашникова» и традиции русского эпоса / JI.A. Ходанен // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики. — Кемерово:Кемеровск. гос. ун-т, 1986. — С. 90 — 98.

249. Хьетсо Г. Максим Горький. Судьба писателя / Г. Хьетсо. — М. Наследство, 1997. 344 с.

250. Цивьян Т.В. Архетипический образ дома в народном сознании / Т.В. Цивьян // Живая старина. Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. 2000. - №2. - С. 2 - 5.

251. Цивьян Т.В. Семиотические путешествия / Т.В. Цивьян. СПб:Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. - 248 с.

252. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного текста / И.Я. Чернухина. — Воронеж:Изд-во Воронежского университета, 1984. 116 с.

253. Четверикова Т.Д. Образы земли, воды и огня в художественном мире М.А. Шолохова / Т.Д. Четверикова // Вопросы филологии. 2006. - №3. -С. 96- 100.

254. Чичерин А.В. Ритм образа:стилистические проблемы / А.В. Чичерин. —2.е изд., расшир. М.:Сов. писатель, 1980. - 335 с.

255. Чулков В.И. «Дом» и «дорога» в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» / В.И. Чулков // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания:Выпуск 6. — Воронеж:Воронежский государственный ун-т, 1996.-С. 188-198.

256. Чупахин Н.С. Самарские рассказы М. Горького / Н.С. Чупахин. — Куйбышев, 1959. 59 с.

257. Шапошников А.А. Символика пространства в ранних рассказах

258. М. Горького (1892 1895) / А.А. Шапошников // Вестник Научно-практической лаборатории по изучению литературного процесса XX века. — Воронеж:Воронежский госпедуниверситет, 2002. — Выпуск VI. — С. 28 - 34.

259. Шапошников А.А. К вопросу о художественном методе раннего Горького (из истории изучения) / А.А. Шапошников // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ — ВОИПКРО). — Воронеж:ВЭПИ, 2006. Выпуск IV. - С. 19 - 22.

260. Шапошников А.А. Небо, море, степь в естественно-природном хронотопе ранней прозы М. Горького / А.А. Шапошников // Ученые записки Российского государственного социального университета. — 2007. — №1. — С. 191 — 194.

261. Шапошников А.А. Пространственная картина мира в раннем творчестве М. Горького (к постановке проблемы) / А.А. Шапошников // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2008. - №1. - С. 152 - 156 .

262. Шевелев Э. Одиночество:(0 личности и судьбе A.M. Горького) / Э. Шевелев // Аврора. 1993. - №3. - С. 3 - 23.

263. Шкловский В.Б. О теории прозы / В.Б. Шкловский. — М.:Сов. писатель, 1984.-384 с.

264. Шкловский В.Б. Художественная проза. Размышления и разборы /

265. В.Б. Шкловский. — М.:Сов. писатель. 1961. — 667 с.

266. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление:Афоризмы и максимы. Новые афоризмы / А. Шопенгауэр. — Минск:Современный литератор, 1999. 1408 с.

267. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: В 2 т. / О. Шпенглер. М.:Мысль, 1998. - Т.1 - 2.

268. Шпет Г.Г. Сочинения / Ред. совет:В.С. Степин (пред.) и др.; Журн. «Вопросы философии» и др.; Предисл. Е.В. Пастернак. М.:Правда, 1989.-601 с.

269. Шубинский В. Город мертвых и город бессмертных. Об эволюции образов Москвы и Петербурга в русской культуре XVIII — XX веков /

270. B. Шубинский // Новый мир. 2000. - №4. - С. 145 - 156.

271. Шустов М.П. Композиционная структура «Валашской сказки» «О маленькой фее и молодом чабане» М. Горького / М.П. Шустов // М. Горький и вопросы поэтики. — Горький:ГГУ, 1987.-С. 48 — 51.I

272. Шустов М.П. К проблеме сказочности стиля М. Горького («Макар Чудра») / М.П. Шустов // М. Горький и вопросы литературных жанров. -ГорькийгГГУ, 1978. С. 115 - 122.

273. Шустов М.П. Стиль раннего Горького (сказочные элементы в творчестве писателя) / М.П. Шустов. Дис. . канд. филол. наук / М.П. Шустов. -Горький, 1985.-247 с.

274. Щукин В. Поэзия усадьбы и проза трущобы / В. Щукин // Вестник Моск.ун-та. Серия 9. Филология. 1994. - №2. - С. 9 - 17.

275. Эйхенбаум Б.М. О литературе:Работы разных лет / Б.М. Эйхенбаум. М.: Сов. писатель, 1987. - 540 с.

276. Язикова Ю.С. Слово в языке A.M. Горького:Смысловая структура слова в семантико-стилистической системе писателя / Ю.С. Язикова. — Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1985. 175 с.

277. Якобсон P.O. Работы по поэтике / P.O. Якобсон. М.:Прогресс, 1987.-460 с.

278. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е.С. Яковлева. — М.:Гнозис, 1994.-343 с.

279. Якубина JI.B. Анализ пространственных отношений текста / JI.B. Якубина // Русская словесность. 2002. - №1. - С. 41 - 48.

280. Scherr В.Р. Maxim Gorky. Boston, 1988. - 140 p.

281. Troyat H. Gorky: a Biography. -N.Y., 1989. 216 p.