автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Этногонические предания древних кочевников Евразии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этногонические предания древних кочевников Евразии"

На правах рукописи

- 7 С.1

2 0 Ш ггт

ГАБУЕВ ЗАУРБЕК КАЗБЕКОВИЧ

ЭТНОГОНИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ ДРЕВНИХ КОЧЕВНИКОВ ЕВРАЗИИ: ВОСТОЧНЫЕ ИРАНЦЫ И ПРОТОТЮРКИ

Специальность 07. 00. 02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Владикавказ 2000

Диссертация выполнена в Северо-Осетинском государственном университете им. К.Л. Хетагурова

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Северная Осетия -Алания В.Х.Тменов

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор, заслу-

Ведущая организация: Кабардино-Балкарский институт

гумманитарных исследований Правительства КБРиКБНЦ РАН

заседании диссертационного совета Д.064.37;01. при Северо-Осетинском государственном университете (362025, РСО-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина 46, Северо-Осетинский государственный университет).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л.Хетагурова.

Автореферат разослан "_"_2000 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат исторических нагук, доцент А.Б.Хозиев

женный деятель науки Республики Дагестан А.А.Кудрявцев;

кандидат исторических наук Р.Г.Дзаттиаты

Защита диссертации состоится

2000 г. в часов на

I ^ <{( ¿Г \Ц I О П

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблемы истории древних кочевых народов Евразии, давно привлекают внимание отечественных и зарубежных этнографов, историков и археологов. В исследованиях по этой тематике рассматриваются конкретные вопросы, ставятся широкие проблемы, связанные с общественной организацией и хозяйственной деятельностью кочевников, их культурой и религией.

АКТУАЛЬНОСТЬ И НАУЧНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ТЕМЫ. Наименее исследованной остаётся проблема межэтнических и культурных взаимоотношений различных кочевых племён, с глубокой древности населявших обширную территорию евразийской степи. В работе затронут лишь один аспект из всей кочевнической тематики - мировоззренческий, в рамках которого автор пытается воссоздать общую картину этногонического культа и его истоков. Следует заметить, что в среде современных ирано- и тюркоязычных народов, предками которых являлись степные кочевники, a priori должен был существовать единый этногонический цикл, обусловленный как межэтническими контактами, гак и общей географической средой.

Употребляемая в работе этнономенклатура достаточно условна, ибо определение этнической принадлежности некоторых племён до сих пор проблематично. Так, термин «восточные иранцы» объединяет ту часть скифо-сарматс-ких племён, которая говорила на языках, родственных современной восточнои-ранской лингвистической группе, в которую входит афганский, рушанский, мун-джанский, осетинский, ягнобский и ряд языков Памира.

Принадлежность древних саков, массагетов, хорасмиев, согдов, скифов Северного Причерноморья, сарматов и алан к восточноиранскому, или «североиранскому» этническому массиву, обстоятельно изучена в работах отечественных и зарубежных авторов В.Ф. Миллера, М.Фасмера, В.И. Абаева, JI. Згу ста, И.М. ОраЬского, Э.А.Грантовского и др. В последнее время достаточно хорошо известным стал факт существования древнеиранской письменной традиции в центрально-азиатском регионе, представленной хотано-сакским, хорезмийским, бакгрийским, согдийским и др. языками, относящимися к эпохе начала 1-го тысячелетия до н. э..

Это же обстоятельство следует учитывать и применительно к этнониму «про-тсггюрки», включавшему в себя не только тюрков, создавших во второй половине I тысячелетия н. э. мощные политические образования (Древнепоркский, Уйгурский, Кыргызский, Кимаиз-Кыпчакский каганаты) и оставивших замечательные рунические памятники письменности, но и предшествующие им этносы, из среды которых и произошли древние тюрки, например, хунны ("сюнну" китайских источников), объединившие к концу I тысячелетия до н.э. большую часть кочевых племён Центральной Азии. Этническая и политическая история про-тотюрков тесно связана с древнемонгольскими племенами - сяньби, ухуань,

жужань и др. Генетическое родство сюнну и древних иорков представлено в работах В.В.Бартольда, С.Г.Кляшторного, Л.Л.Викгоровой, В.С.Таскина и других авторов.

При этом необходимо отметить непрерывность процессов миксаций и ассимиляций, происходивших в полиэтничной среде номадов уже в глубокой древности. Показателями данных процессов, прежде всего, являются антропологические данные, а также различные заимствования в материальной и духовной культуре тех или иных народов.

ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ РАМКИ работы определяются сложившимся в отечественной историографии географическим понятием «степная полоса Евразии» или «аридная зона Евразии», т.е. области обитания древних кочевников - восточных иранцев и тюрков. Автор исследования не ставил перед собой цель конкретизировать ареалы расселения отдельных локальных группировок кочевников, поскольку это выходит за рамки темы исследования.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ работы охватывают эпох}' примерно с VII-V вв. до н.э. до VI-VIII вв. н.э., что обусловлено, прежде всего, наличием письменных материалов, в которых на разном уровне и в разном объёме представлены сюжеты этногошгческих преданий древних кочевников. Впервые они зафиксированы в развёрнутом виде Геродотом (V в. до н.э.) в 4-й книге «Истории», в разделе посвященном происхождению скифов. Верхняя дата связана с этническими передвижками в степях Евразии, приведшими к ликвидации Жужанского каганата и распаду государства эфталигов Центральной Азии, вызванными активной политической деятельностью тюркских правителей из династии Ашина. Эти события освещены китайскими хрониками, зафиксировавшими различные варианты этногошгческих преданий древних тюрков.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ РАБОТЫ. Автор стремится путём анализа письменных источников с параллельным привлечением данных этнографии, археологии, фольклора, сравнительного языкознания, антропошшии и топонимии максимально наглядно представить целостную картину этногонических представлений, бытовавших в среде древних кочевников степей Евразии, и подойти к решению проблемы межэтнических историко-культурных связей. Автором намечен круг конкретных задач, а именно:

1) Выявить общие мотивы и сюжеты, связанные с представлениями древних кочевников о «прародине» и «первопредках».

2) Объяснить семантику основных тотемических образов, присущих этно-гоническим мифам степных номадов.

3) Выявить истоки и проследить развитие «солярного культа» в этногони-ческой картине.

4) Показать мотивы и сюжеты древних преданий, отразившиеся в культуре и быте современных тюрко - и ираноязычных народов.

ПРЕДМЕТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ является этногонический цикл, бы-

фы, сарматы, тюрки Ашина, хунны, куны, сары- кыпчаки и т.д.)- Своеобразная этнонимика древнекочевых племён могла отражать политический статус племени, через сакральную связь с Солнцем.

Одним из главных божеств, котором}' поклонялись древние кочевники, был огонь. С огненным ритуалом связан скифский обычай человеческого жертвоприношения, описанный Геродотом; согласно обычаю, скифы устраивают святилище Аресу (греч.название скифского божества войны) в виде нагромождёных связок хвороста, поверх образовавшейся кучи втыкали скифский меч «акинак», возле него приносили в жертву пленных. Особенным почитанием огонь пользовался у древних иранцев: в зороастризме эта стихия выступает как сакральное воплощение божественной справедливости Арты.

С этим культом связан отмеченный Геродотом,- Страбоном, Павсанием у скифов, массагетов и сарматов особый ритуал посвящения коня и подкурган-ные захоронения всадника с лошадью. Данный обряд наличествует как в мужских, так и в женских погребениях. Отголосок традиции сохранился у большинства кочевых народов как тюрков, так и иранцев. Столь же древним обычаем, связанным с огненно-солнечным ритуалом являлось бытовавшее в прошлом у хакасов посвящение рыжей кобылы «хозяйке огня» (от ээзи). По мнению С.П.Толстова, солнце - верховное божество и конь - главный тотем массагетов, были аккулгулированы в имени "рос", "рокш". Подобные имена восходят к вос-точноиранской лексике, сравните например осетин, ruxs/ roxs «свет», памирс-кие rux «свет», «рассвет» , ruxn «белый» , rexnig «огонь», roxsn «светлый», «светозарный». По мнению В.И.Абаева, название сарматского племени «роксоланы» (Roxolani) означает буквально «Светлые аланы». Подобную точку зрения, высказал еще Вс.Миллер, в последствии ее поддержало большинство специалистов Впервые племя с подобным названием зафиксировал Страбон в эпизоде, описывающем войну понгийского царя Мигридата VI Евпатора со скифским правителем Палаком, союзниками которого выступали роксоланы. Позже роксоланов отмечали у Меопгиды (Азовского моря) Птолемей, и Плиний.

Аналогичный названию роксалан этноним отмечен в конце II в. до н.э. в знаменитой надписи в честь Диофанта, полководца понтийского царя Митри-дата VI Евпатора. Надпись декрета передаёт подробный рассказ о походах Диофанта в защшу города Херсонеса против скифов Таврики, царём которых был Палак. Союзником скифского царя выступил «народ ревксиналов» (Psuqi vaÁcov), которых можно оотождествить с роксоланами Страбона и Птолемея . Тем более, что данные надписи в точности совпадают со сведениями Страбона. Этноним «ревксинал» этимологизируется на восточноиранской основе: осет. ruxs=i / roxs=i «свет», nal «муж», «мужчина», «самец», т.е. «мужи света» .

Античные источники донесли до нас название и другого «сарматского» племени - аорсы. Так, Страбон размещая часть этого племени («верхние аор-сы») в междуречье Волги и Дона - Танаиса, пишет,что аорсы владеют «почти

большей частью побережья Каспийского моря». Другая же часть - «нижниие аорсы», по мнению В.А.Кузнецова, занимала значительную территорию равнинного Предкавказья. Об этом же племени упоминает Тацит, локализуя его в Предкавказье и Северо-Восточном Причерноморье. Радом с троглодитами «пещерниками», роксоланами и аланами размещает аорсов (Aorsi) и Плиний. В.И-.Абаев возводит этноним «аорс» к иранскому aumsa-, авест. arus, осет. urs / ors «белый» при др.инд. arusa- «красноватый», «огненного цвета», к этой же этимологией он возводит название племени аланорсов , упоминаемого в Закаспийской области Птолемеем .

Очаг, связывавший людей с огнём, также высоко почитался древними номадами. Одним из верховных скифских божеств была Табити, покровительница домашнего очага. Аналогичные ритуалы, связанные с очагом, отмечены у кыргызов, хакасов, осетин, таджиков, якутов.

Космогоническими символами, связанными с солнцем, у древних кочевников были Мировая гора и Мировое дерево. Ядром мифа о Мировом дереве является, как известно, представление о вертикальном строении Вселенной, которая мыслится состоящей из последовательного ряда расположенных друг над другом «миров». Отсюда, вселенная чаще всего трактуется как трёхчленная, включающая верхний - небесный, средний - земной, или мир населённый людьми и нижний - подземный, хгонический.

Семантическими аналогами Мирового дерева являлась коновязь (хакас, сэргэ) и «оленные камни» (VIII - III вв. до н.э.). А.П.Окладников связывал их с шаманским культом, на что указывают изображения личин с оружием или без него. Сюда же относятся и балбалы - вертикально расположенные антропоморфные каменные столбы. Некоторые исследователи видят в них изображения культовых героев (Д.С.Раевский).

Синонимом «Мирового дерева», в генеалогических преданиях, выступает образ «Мировой горы» (варианты: скала, пещера, башня, склеп), с которыми связано происхождение того или иного народа. Так, в древнем уйгурском предании принцессы, посвященные небу, живут в башне; возле оной появился волк, от которого произошло, по легенде, племя гаопой; в свою очередь, пещера, по одной из версий Геродота, - жилище женщины-змеи, праматери скифов. В индоиранской мифологии подобный образ связан с мифической золотой горой Меру являющейся центром земли и вселенной и находящейся где-то на севере. В тюркских преданиях также широко представлен образ «Золотой горы» («Алтынтаг»). Именно в горах находит укрытие волчица, от которой рождается десять сыновей, давших начало племени тюрк; сам Ашина добывает железо в горах для могущественных жужаней; византийский историк Менандр повествует о том, что резиденция тюркского кагана Дизавула, к которой направлялось императорское посольство, находилась возле «Белой горы» («Актаг») . «Белый - золотой» цвет символизирует Небо и Солнце, с которыми связывали свое происхож-

«Чжоу шу» предания древних тюрков содержатся в 193-й главе «Тунь Дянь» («Свод уложений»), а также в «Цэфу юаныуй» («Изначальная черепаха императорской библиотеки»).

Несколько отличный от предыдущих вариант легенды о происхождении тюрков, зафиксирована в 4-й главе сочинения «Юань цзацзу» («Разные заметки, написанные в Юане»), созданного в VIII веке Дуань Чэнши, в котором основным персонажем вместо волка выступает олень с золотыми рогами, подобно тому, как это было в «гуннской легенде». Данный сюжет во многом аналогичен легенде о происхождении нартов осетинского героического эпоса.

Автором диссертации использовались переводы китайских текстов, выполненные Н.Я.Бичуриным, М.В.Крюковым, Н.В.Кюнером, Лю Маоцай, Ю.А.Зуевым, В.С.Таскиным.

Отдельные сведения этногонических преданий древних тюрков содержатся в пятитомном труде на арабском языке «Дивану лугат-ит-тюрк» («Собрание тюркских наречий») среднеазиатского учёного XI века Махмуда Кашгарского и арабского учёного XVII века Абульгази «Родословная туркмен» (В.В.Бартольд, А.Н.Кононов).

При всей уникальности древнетюркских рунических памятников, следует отметить незначительность материалов, касающихся непосредственно этногонических представлений. Исключением является лишь так называемая «надпись в честь Кюль-тегина», посвязцённая тюркскому кагану Кюль-тегину из династии Ашина (вторая половина VII века) Второго Восточно-тюркского каганата. Рунические тексты древних тюрков Центральной Азии имеют непреходящее значение при изучении истории тюрков, уйгуров и других народов. В диссертации использовались переводы рунических текстов, осуществлённые,С.Е.-Маловым, А.Н.Бернпггамом, С.Г.Кляпггорным. Отдельные сведения этногони-ческого характера почерпнуты из сирийских, персидских, арабских, русских и латинских источников

Среди фольклорных источников необходимо выделить героический эпос осетин, балкарцев, алтайцев, хакасов, якутов, тюркоязычных народов Средней Азии. Нартский эпос осетин несёт в себе значительный пласт древнейшего кочевого мифа, относящегося еще к скифо-сарматсюэй эпохе, и содержит уникальные сведения об этногонических представлениях степных ираноязычных кочевников. Заметим, что многие мотивы (о «Мировом дереве», кузнеце, волке-предке, белом олене, вороне и др.) перекликаются с общеиндоевропейскими и древнепоркскими.

При всём своеобразии нартского эпоса балкарцев и караяаевцев, особое место в нём занимают общепоркские этногонические мотивы, уходящие в древнюю алтайскую эпоху - «тенгрианство», связь главного героя с волком и т.д..

Замечателен в своём роде эпический цикл тюркоязычных народов Сибири и Центральной Азии (якутов, алтайцев, хакасов, кыргызов, казахов), на приме-

ре которого можно проследить как постепенно на древнейший архаичный пласт, восходящий к скифской эпохе, наслаивался новый эпический материал.

В диссертации широко используется этнографический и археологический материалы. Замечательный интерес в этом плане представляют работы отечественных археологов, основанные на данных полевых исследований степных районов Центральной Азии и Кавказа. Особое внимание на себя обращают исследования, посвященные «скифскому звериному стилю», запечатлевшему отдельные образы из этногонических преданий (например, «летящий олень», «грифон», «козерог»).

Структура диссертации традиционна и определена поставленными в ней задачами. Работа состоит из введения, двух глав, разбитых на параграфы, и заключения.

2. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во "Введении" обосновывается актуальность работы, формулируются цель и задачи, определяется научная новизна исследования и его практическая значимость. Здесь же представлен историографический обзор по проблеме.

Глава первая "Легендарная прародина и первопредки", состоит из двух параграфов. В первом параграфе анализируются схожие сюжеты преданий о прародине и легендарных первопредках, которые почти целое тысячелетие, с V в. до н. э. по VI в. н. э., бытовали в среде евразийски кочевников. Одним из наиболее ранних вариантов этногонической легенды древних номадов, приведен в рассказе Геродота (V в.до н.э.) о происхождении скифов, представленный двумя несколько отличными друг от друга версиями. Согласно первой, скифский народ прйизошёл от человека по имени Таргитай, его родителями были Зевс и дочь реки Борисфена (Днепр). У Таргитая было трое сыновей: Липокса-ис, Арпоксаис и Колаксаис. В их царствование с неба упали четыре золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Они достались Колаксаису ставшему первым царем скифов. Вторую версию легенды Геродот записал со слов понгийс-ких греков, живших в непосредственной близости от скифов. В ней рассказывается о том, как от брака Геракла и женщины-змеи, похитившей коней героя, родилось три сына: Агафирс, Гелон и Скиф. Младший стал хозяином страны, ибо только ему удалось натянуть лук отца. Вместе с луком ему досталась и золотая чаша Геракла.

Ряд исследователей отмечал факт наличия в обеих вариантах легенды единой мифоэпической основы, объясняющей происхождение скифов от союза Неба (Зевс - Геракл) и Воды / Земли (дочь реки Борисфена - женщина-змея) (Ж.Дю-мезиль, В .И. Абаев, Д. С.Раевский). Этот сюжет зафиксирован и в Нартсюм эпосе осетин, повествующем о том, как от брака первочеловека, сотворенного небесным божеством, Сауасса и подводной красавицы рождаются герои-нарты. В других версиях эпоса прямо сказано о генетическом родстве нартов с морем, о

морской прародине, о морских духах (осетинское Донбеттырга).

Диодор Сицилийский также приводит аналогичное сказание о происхождении скифов. По Диодору, супругой Зевса становится рождённая землёй дева, имеющая ниже пояса змеиное тело. От этого союза рождается первочеловек по имени Скиф . Сходный сюжет фиксируют и другие античные авторы.

В первом предании Геродота предком скифов назван Таргитай, во втором -Геракл. Оба героя, по всей видимости, связаны с солярным культом, они олицетворяют солнце - верховное божество древних кочевников. На это указывает целый ряд солярных атрибутов и персоналий, сопутствующих героям: объятые огнём золотые предметы, упавшие с неба в дар потомкам; лук и золотая чаша; кони и колесница, символизировавшие Солнце.

Подобный мотив характерен и древнему преданию о происхождении кыр-гызов от сорока девушек «кырк кыз» ("Юань-ши"). Еще В.В.Бартольд отмечал у кыргызов Тянь-Шаня предание о чудесном зачатии их родоначальниц из пены в озере, в котором они купались. В хакасском героической поэме о богатыре Алтын Чага присутствует персонаж демонической женщины Чис Сибильдей, пытающейся сделать главного героя своим мужем и с этой целью похищающей его коня. В ходе борьбы женщина-демон стремится склонить богатыря к сожительству. М.И.Боргояков, исследовавший историко-культурный пласт этого мифа, возводит его к скифской эпохе.

Наряду с историческими сведениями по ранней истории племени тюрк (ки-т.туцзюе), существует ряд источников, воспроизводящих полулегендарные свидетельства о «прародине древних тюрков». В "Бэй mi" и "Чжоу шу" сохранились две версии легенд, повествующих об их происхождении. В одной из них говорится о том, что предки тюрков вышли из некой страны (владения) Со или Coro, расположенной где-то на «севере от сюнну». Само выражение «на севере от сюнну», ставшее впоследствии стандартным, впервые было использовано Сыма Цянем и Бань Гу для локализации нескольких племён, обитавших на севере от Китая, т.е. в районах Восточного Туркестана и Саяно-Алтая. По другой версии, имеется в виду физический предок туцзюе, имя которого должно звучать в форме Coro (второй иероглиф - «го» в переводе с китайского означает «страна», «государство»).

Аналогию упомянутому названию можно усмотреть в одном из хотано-сакских документов, где без локализации упоминается город Sakaha-kamta (вариант чтения: Soqug-kent), название которого совпадает с этнонимом сака в древнеперсидских и древнегреческих текстах. Ю.А.Зуев пытался сопоставить среднекигайское иероглифическое звучание древнепоркской прародины Coro (soquk) с вариантом сак (Saka, sag), наименование ираноязычных кочевых племен, обитавших в восточной полосе евразийской степной зоны. Этноним «сак» В.И.Абаевым этимологизируется на основе древнеиранского saka- (saha-) «ветвь», «рог», «олень», персидского saka- «ветка», «олений рог»; осетинского

sag «олень». H.A.Аристов, а затем О.Прицак считали, что наименование древ-нетюркской прародины сохранилось в самоназваниях якутов саха и алтайских сагайцев - сакапт, сакай; подробно эта проблема изучалась Л.П.Потаповым. Название древнепоркской прародины могло быть связано с некими тотемичес-кими представлениями, бытовавшими в среде насельников Южной Сибири, Монголии и сопредельных областей в глубокой древности, о чем свидетельствуют и многочисленные петроглифы, датируемые бронзовым и ранним железным веком, основным персонажем которых является олень или бык (Э. А.Нов-городова).

Согласно тексту "Бэй ши", предки туцзюе вышли из страны Coro (по "Чжоу шу" - Со),находившийся к Северу от сюнну. Главой племени был некий Абанбу (вариант: Абангпу); у него было семнадцать (по "Чжоу шу" - семьдесят) братьев, один из которых звался Ичжи-Нипщду, и был рождён волчицей. Нишиду, будучи шаманом, обладал сверхъестественной силой, мог вызывать ветры и дождь. Он спас свой род от врагов и взял себе двух жён, дочерей духа лета и духа зимы. Одна из них забеременела и родила четырёх сыновей, которые дали начало четырём тюркским племенам. Первый из братьев превратился в лебеда (белого гуся); второй получил прозвище Цигу и основал владение под тем же названием; третий правил на реке Чучжэ (по Чжоу шу - Чжучжеши); четвёртый, брат (Нодулу-шад), жил в горах Басы чучжэши, т.е. «Верхние чучжэши», в той же местности обитал и весь род Абанбу Нодулу-шад принес племени огонь и спас всем жизнь, после чего был избран главой и назван Туцзюе. У него было десять жён, они родили десять сыновей, получивших фамилии по материнским родам. А шина был сыном младшей жены Надулу-шада. Когда Надулу-шад умер, сыновья десяти матерей хотели выбрать из своей среды одного человека, чтобы поставить его вождём. Был избран Аншна, под названием Асян-шад.

В образе Ичжи-Нипщду - «сына волчицы», обладавшего волшебными свойствами и сохранившего род, представлен тотем Волк , охранник и защитник племени. У него четверо сыновей от женщины-духа. Один из них превратился в белого лебедя. Махмуд Кашгарский сообщает легенду, согласно которой у мифического предка тюрков царя Африсиаба (тюрк. Тонта Алп-эра) была дочь по имени Каз, т.е. «Гусь / Гусыня», жена Сиявуша. Для неё построили город на реке, называвшейся Казсуви «речка Гусыни».

Второй сын Ичжи-Нишиду получил прозвище Цигу. Под тем же названием упоминается и его владение. С.Е. Яхонтов установил связь между разновременными китайскими этнонимами цигу, гэгунь / гяньгунь, киту, гегу, хягас, считая их фонетическими вариантами одного этнонима - кыргыз . Так китайцы в древности именовали народ, живший на Енисее и в Минусинском крае. В 481 главе "Тайпин Гуанцзы" содержится сведение о кыргызах, которые, будучи в родстве с туцзюе, всё же «не поклонялись Волну», а поклонялись Орлу, считавшемуся их тотемом. В китайской хронике XIII века «Юань пш» сообщается о

наличие соколов у кыргызов; персидский историк того же века Рашид ад Дин сообщает о покорении кыргызов Чингисханом и о преподнесении ими белого сокола «в знак выражения почтения от младшего старшему», тот же момент автор отмечает и в присяге кыргызов внуку Чингисхана Хубилаю. Отметим, что образ орла символизировал у разных народов солнечную (небесную) и огненную силы.

Существовал ли подобный культ орла в среде восточноиранских кочевников доподлинно не известно; туманным намёком на это является упоминание Геродотом неких грифов, стерегущих золото далеко на востоке. Более характерным примером, свидетельствующим о существовании в скифо-сарматской среде «орлиного культа», являются достаточно частые изображения орлов и грифонов в «скифском зверином стиле».

О третьем сыне легендарного Ичжи-Нишиду сообщается лишь то, что он правил на р.Чучжеши (Чучжэ). Д.Г.Савинов предложил идентифицировать данный гидроним с р.Чуей в Горном Алтае. Источник не обозначил конкретно какой тотем-покровитель сопутствовал этому роду. Можно лишь предполагать, что им могли быть бык или корова, впоследствии интерполировавшийся в образ оленя. На это указывает связь тюркского (кыргызского, каракалпакского, хакасшго) дугу / бугы /тта «олень» с восгочноиранским (таджикским, осетинским) букъа / богха «бык».

Старший сын Ичжи - Нишиду по прозвищ}' Нодулу-шад, поселился в Цзянсы или в Басычучжеши (т.е. «Верхних чучже»), К роду потомка Волка присоединился и старший род Абанбу, тотемом которого мог являться Олень. Тем самым «род Волка» берёт на себя функции покровителя и защитника «рода Оленя», Надулу-шад принимает имя Туцзюе, т.е. Тюрк. У него рождаются от десяти жён десять сынов. Сыном десятой, младшей жены, был Аппша, получивший имя (фамилию) от матери, род которой именовался Acima. Перед избранием в каганы братья обязаны были пройти обряд инициации и выиграть состязание. Каждый должен был прыгнуть на дерево. Выше всех прыгнул Аппша, что знаменовало его интронизацию на каганскпй престол. Став вождём племени туцзюе, Ашина принял имя Асянь-шад, подчеркнув свою принадлежность к материнскому роду Асина.

Э.Пуллиблэнк, а затем Ю.А.Зуев, проанализировав все возможные варианты китайского звучания имени Аппша, предложили сближать его с этнонимом усуиь, фиксируемым китайцами с III века до н.э. в районах Монгольского Алтая и Западного Тянь-Шаня. По их мнению, название усунь (среднекитайс-кое "asina, asana / "asna) первоначально образовалось на индоиранской основе: иран. asman / osmon, санскрит, asman, древнеиран. asana-, asan (asn-), asmara в значении «небо», хотано-сакское asana- «синий», «небесный». Заметим, что в древнетюркских рунических памятниках династийные тюрки названы эпитетом kok «синий», «небесный», который, по мнению Ю.А. Зуева, является тюрк-

ской калькой от иранского asman, asana. В тоже время, С.Г.Кляшгорный сближает имя А шина с сакским asana в значении «достойный», «благородный» , объясняя это тем, что первый этап формирования племени ашина (тюрк) протекал на территориях Восточного Туркестана, в тесном контакте с местным индоевропейским населением (в том числе иранским). По мнению М.В.Крюкова, древняя форма этнонима «усунь», должна быть близка к asuasn, что позволяет сближать его с античным asiani. Близко к этой точке зрения мнение А.Г.Маляв-кина, считающего возможным искать прототипы для этнонима ашина в хотано-сакском и тохарском языках, из среды которых заимствуется тшулатура для вождей племени ашина (шад, ябгу, бага).

В свою очередь, отметим, что появление названия ашина могло быть связано и с восточноиранской (сако-массагетской, аланской) лексикой, в которой засвидетельствован социальный термин afsin / afsina «правитель», «хозяин», фиксируемый в Центральной Азии в VIII-IX вв. Афпшнами назывались правители Уструшаны, возводившие свою генеалогию к волку. Тем же титулом обозначен в арабских источниках согдийский правитель Самарканда Гурек (VIH в.). В.И.Абаев появление термина afsin в Согдиане и Усрушане рассматривает как заимствование из "скифского" (массагетского). Он отмечает весьма важную, на наш взгляд, деталь - термин afsina восходит к массагетскому матриархату, когда правителями выступали женщины. На это, собственно, указывает и осетинское afsina «хозяйка».

Во втором параграфе дается развернутая характеристика двух основных мифических образов - оленя и волка. От этих тотемов вели свое происхождение кочевники степей Евразии. Ученые давно замечетили, что в изобразительном искусстве степных номадов, в.так называемом «зверином стиле», особую роль играет образ оленя. Подтверждение тому мы находим в эпосе.

В одном из осетинских сказаний о происхождении нартов есть следующий отрывок: «Откуда появились нарты никто не знает, но, говорят они появились со дна моря». Далее в сказаниях говорится о сотворении Богом первочеловека по имени Сауасса, который на охоте встретил белого оленя и стал его преследовать. В образе белого оленя скрывалась мать Донбетгыров - морских духов. Она согласилась выдать замуж за Сауасса свою единственную дочь, после этого первочеловек оставил преследование. От брака родились три брата - родоначальники нартов.

В осетинском эпосе чаще всего упоминаются две из трех главных нартских фамилий - Ахсартаггата и Бората (реже фамилия Алагата). Эти две фамилии враждуют друг с другом. После очередного побоища у Ахсартаггата в живых остался Уархаг, (в имени которого, по мнению В.И.Абаева, следует видеть индоиранское название волка), а у Бората - Борафарнуг, т.е. «Хранитель золотого фарна, благодати». Во дворе Борафарнуга росла яблоня, плоды которой были лекарством от смерти. Жизнь нартов зависела от этого дерева. Кто-то стал по

ночам поедать его плоды. Сторожить дерево взялись сыновья Уархага братья-близнецы Ахсар и Ахсартаг. В полночь они подстерегли оленя (вариант: птицу с золотыми крыльями). Братья ранили животное, но ему удалось убежать. Старший брат решил с утра идти по кровавому следу, приведшему его в подводное царство Донбеттыров. В их доме Ахсар обнружил больную девушку, в которой признал раненного оленя. Родные согласились отдать красавицу в жёны Ахса-ру, если тот её вылечит. После выздоровления и свадьбы супруги возвращаются на берег , где их должен был ждать Ахсартаг. От брака Ахсара и дочери морских духов рождаются главные нарты - Урузмаг и Хамиц.

Эти и подобные сюжеты осетинского (ретроспективно скифо-сарматского) эпоса во многом совпадают с древнетюркской генеалогической легендой о происхождении правящих родов Ангана-Ашидэ. Вариант последней, зафиксирован в китайском сочинении VIII века «Юань цзацзу». Согласно преданию, прародина древних тюрков располагалась на западе от «пещеры Ашидэ».

Одним из основных героев предают, является олень с золотыми рогами, с его образом связано происхождение династийных тюрков. Олень обитает в пещере предков («пещера Ашидэ»), на него наложено табу, сама пещера находилась у моря (озера), где обитал дух моря - один из предков туцзюе. После «неудачной охоты» в жертву Небу стали приносить людей из племени апш. Здесь очевидна интерполяция образов Море - Небо. Может быть, сама этимология племенного названия ашп восходит к шщоиранским лексемам: санскрит asman, древнеиранское asman в значении «небо», хотано-сакское asana «синий», «небесный», персидское osmon «небо». П.Б.Коновалов сопоставляет название племени аши с именем легендарного предводителя древних тюрков Ашина.

В древнетюркской легенде и осетинских нартских сказаниях присутствует "морская родина" с морскими жителями, белый олень - «солнцерогий предок». Образ оленя выступает в тандеме с женским морским божеством., он является объектом ритуальной охоты. Уместно вспомнить, что в скифском этногоничес-ком предании образ женщины-прародительницы (дочь реки Борисфена, женщина - змея) также связан с водной стихией.

«Солярный» мотив оленьего культа прослеживается и в эпизоде, когда нарт Сослан, собираясь жешггься на дочери Солнца, уплачивает калым в виде огромного стада оленей. Подобный сюжет мог возникнуть независимо у разных народов, в разное время, а также мог быть обусловлен одними и теми же географическими и экономическими признаками - степная полоса Евразии, кочевое хозяйство и т.д. Но при этом следует учитывать непосредственную близость восточноиранского и древнетюркского этносов ещё с глубокой древности на обширной территории Центральной Азии. Предание об олене-тотеме бытовало и в среде гуннских племён Восточной Европы. Оно сохранилось у авторов IV-VI вв. Приска Панийского, Иордана, Прокопия, Агафия. В Монголии на стелах, датируемых эпохой Древнетюркских каганатов сохранились изображения в виде

скачущих оленей и козерогов, представлявших тамги правящих каганских родов. Изображения оленя, козла и архара сохранились в наскальных писаницах Центрального Казахстана и Средни Азии, относящихся к культуре саков VII-IV вв. до н.э.

Не исключено, что представление об олене как земном воплощении солнца у древних кочевников восходит к более архаичному культу быка или коровы, с которыми тесно связан культ плодородия. Этот культ отмечен не только в Центральной Азии, но и в Европе и на Ближнем Востоке. Если допускать возможность, что этноним «сак» восходит к иранскому sag «олень», то следует вспомнить о названии области «Сакасена», фигурирующем в древних и средневековых источниках и, очевидно, связанное с этнонимом сак.

Таким образом, культ оленя-предка был достаточно широко представлен в традиционной культуре древних кочевников, являясь отражением общих тоте-мических представлений восточных иранцев и прототюрков. В то же время, образ оленя тесно связан с другим тотемом - волком. Симбиозный культ «олень-волк» известен на территории Центральной Азии ещё с I тысячелетия до н. э. У монголов сохранилось древнее предание о происхождении предков, свидетельствующее, что их первым правителем был Бортэ-Чино "Сизый волк", женатый на Гоай-Марал "Рыжей маралухе" (по ПБ.Коновалову), или "Красавица Марал".

У древних кочевников существовал единый мифоэпический цикл о волке-предке. Еще И.Маркварт и Д.Синор, а затем С.Г. Кляшторный, Ю. А. Зуев и ряд других исследователей отметили связь предания о происхождении древних тюрков с генеалогической легендой центрально-азиатского племени усуней конца 1 тыс. до н. э. (139 г. до н. э.), т.е. за полвека до изложенного выше древнетюркс-кого предания. Обе версии (усуньская и древнетюркская) настолько схожи, что становится очевидной их взаимосвязь. Здесь заменена лить историческая канва, вместо одних враждебных или дружественных племен появляются другие. Если для усуньской легенды характерно упоминание сюнну и юэчжей, то для древнетюркского - жужаней, мощного промонгольского племенного союза, разгромившего к 5 в. н.э. остатки восточносюннского объединения, из среды которого, вероятно, и появились древние тюрки. Для нас интересно то, что в обоих источниках фигурирует образ волка - покровителя (в усуньской версии он выступает в тандеме с вороном), а также сюжеты об озере ("Западном море"). С.Г. Кляшторный пишет о том, что китайские источники сохранили одно из слов из языка сюннуского племени хэлянь, предков Ашина, - фули, лексически связанным с тюркским bori "волк".

Тот же характер носит легенда о племени гаоцзюй (древний этноним связанный с предками уйгуров), изложенная на страницах "Вей-шу" в главе 103. В ней волк также не является единственным предком, а лишь продолжателем рода сюннуского шаньюя в лице одной из его дочерей-духов. Дочери, живут в башне, символизировавшей, по представлениям древних, связующее звено между зем-

лей и небом (варианты: Мировая гора, Мировое дерево); они посвящены Небу-Солнцу. В усуньском предании эту функцию выполняет ворон, который, по мнению Н.А.Алексеева, является небесным символом у народов Центральной Азии и Южной Сибири.

В легендарной традиции усуней и древних тюрков много общего, хотя из нее выпадает сюжет о "вороне", столь четко обозначенный у первых. По нашему мнению, он мог ускользнуть от внимания китайских хронистов или остаться не зафиксированным. Но подобный вариант легенды сохранился в "Нартском эпосе" осетин. В цикле, повествующем о нарте Урузмаге, есть сюжет о балце (походе) Урузмага и его "безымянного сына") в земли Терка и Турка (эпический эквивалент этнонима тюрк / турк) откуда нарты должны были угнать табуны. Добравшись до этой страны, Урузмаг и его сын встретились со сторожами тюркских табунов - с волком с железной пастью и вороном с железным клювом (вариант: жеребец с железной мордой и ястреб с железным клювом). Нартам пришлось сразить этих охранников, прежде чем завладеть табунами . В этом эпическом сюжете яснее проявляется генеалогическая связь усуней и древних тюрков через общих предков-покровителей волка и ворона. Предположительно, данный сюжет относится ко в временам, когда далеким предкам осетин -скифам, сарматам и аланы - был известен этногонический миф древних тюрков.

Как защитный тотем волк не мог быть полностью табуирован в древне-иоркском обществе: иначе терялся бы всякий его смысл. Поэтому название волка подвергается словесному запрету, в тюркских языках оно этимологизируется на основе восточноиранской лексики: так тюркское Ъбп аналогично по значению и звучанию с осетинским ЫгаЬ, хорано-сакским Ы^а "волк". К тому же лингвистическому ряду относятся индоиранские слова: авест. угсЬгка, согд. -\vurk, хинди л'пк в значении волк.

Каких-либо прямых исторических сведений о наличии в скифской среде этногонических преданий, связанных с волком или собакой до нас не дошло (если не считать "Нартский эпос" осетин). Но некоторым намеком на их существование являются сообщения древне-ассирийских и древнегреческих источников о неких воинах-псах под предводительством Ишпака, вторгшихся в Переднюю Азию вслед за киммерийцами (по А.И.Иванчику) . У Геродота есть рассказ о соседнем со скифами племени невров, имевших "скифские обычаи". Каждый невр ежегодно на несколько дней "обращался в волка", а затем снова принимал человеческий облик.

Для нас важен еще один факт, наглядно характеризующий связь древне-тюркских генеалогических преданий с мотивами осетинского эпического сказания о родоначальнике нартов Уархаге/ \Varhag - Волке. Вероятно, в эпоху ранних кочевников (УН-П1 вв. до н.э.) скифы - саки имели своим тотемом волка.

Судя по тексту наргских сказания, Уархаг - волк является прародителем не всех нартов, а лишь одной из трех нартских фамилий - фамилии Ахсартаговых.

К ней принадлежат все именитые нарты: Урузмаг, Хамиц, Сослан, Батраз.

Подобно знатному роду наргов Ахсартаговых, у древних тюрков с волком связывали свою генеалогию каганские фамилии, о чем свидетельствует дошедшая до нам тюркская историческая антропонимия и сюжеты древних преданий. Упоминание о "сивогривом", "сивовласом" волке содержится в древнепоркс-ком эпосе Огуз-намэ. Этот сюжет перекликается со скандинавским мифом об Одине, родоначальнике героев-асов, которого непрестанно, подобно верным псам, сопровождают два волка. Римский легат Плано Карпини, побывавший у монголов в ХШ в., фиксирует в их среде имя военачальника го рода чингизидов Бури-хана.

В Таджикистане, во дворце древних правителей Шахристана УШ-Х вв., была обнаружена фреска с изображением волчицы, кормящей двух младенцев. Тот же сюжет присутствует и на знаменитой Бугутской надписи (Монголия), открытой в 70-е годы С.Г. Кляпггорным и датируемой временем существования Первого тюркского каганата. Надпись сделана согдийским письмом; на ней имеется барельефное изображение волчицы, под брюхом которой расположена человеческая фигурка, с отрубленными руками и ногами. Исследователь связывает изображение с древнетюркской генеалогической легендой.

В этнографическом материале по юго-восточным башкирам, представленном Р.Г. Кузеевым, роль волка как тотема-покровителя проступает весьма явственно. С волком связаны многие обычаи и верования узбеков, тюркских народов Южной Сибири, изучением которых занимались Л.П.Потапов, С.И.Вай-нштейн. Аналогичные культы можно наблюдать у таджиков и осетин, где наряду с волком главную роль играет собака. Другим примером существования легенды, бытовавшей в кипчакской среде, являются дошедшие до нас эпические предания тюркоязычных балкарцев и карачаевцев. В сказании о могучем нарте Ёрюзмеке в .качестве защитника новорожденного героя выступает огромная волчица. По всем основным сюжетам оно совпадает с легендой древних тюрков и у су ней: небесное происхождение главного героя, озеро, волчица, младенец-сирота .

Таким образом, в среде древних кочевников Евразии на протяжении длительного времени существовал единый мифоэпический цикл, главными персонажами которого были волк и олень - предки и защитники правящего племени. Оба тотема, очевидно были сакральными символами Неба и Солнца.

Вторая глава "Солярный культ" и его роль в этногонических представлениях древних кочевников Евразии" состоит из двух параграфов, суть которых заключается в раскрытии общей идеи всего этногонического цикла древних кочевников о "небесной прародине" и "солярных предков".

В первом параграфе рассматривается солярный культ древних кочевников, а именно, происхождение правящих династий в аспекте этногонического мифа.

В начале прошлого века немецкий ученый Г. Рамстед обнаружил в Монголии эпитафию, выполненную уйгурским руническим письмом и посвященную одному' из основателей Второго Уйгурского (Орхонского) каганата Моюн-чуру, датируемую 745 годом. В ней сообщается о месте обитания уйгуров на реке Селенге. В четвертой строке надписи упоминается этноним кыпчак, который, по всей видимости, связан с правящей династией второго Тюркского каганата: "Когда тюрки-кыпчаки (тюрк-кыбчак) властвовали над нами пятьдесят лет, в государстве тюрков на моём двадцать шестом году жизни ..." (С.Г. Малов). Далее текст надписи прерван. Это одно из первый упоминаний этнонима кыпчак, следующее появилось через сто с липшим лет в географическом трактате арабского ученого Ибн Хордадбеха (820-912). К тому времени кыпчаки находились в политической зависимости от племенной верхушки кимаков, создавших в X веке обширное Кимако-Кыпчакское государство.

Предположительно, время основания кыпчакской династии относится к 80-м годам VII века. Первым правителем Второго Тюркского каганата был Иль-терес-Кутлуг (кит. Гудолу), принадлежавший знатной династии Ашина. Согласно тексту 215 главы "Синь Тан шу" (XI в.), каган Ильтерес был го рода Сели(Шели)

- Каган (тюркское Илиг). На преемственную связь Шэли с Ашином указывает также сходство тамговых знаков на памятников в честь Второго Тюркского каганата ("кыпчакской династии") и тамг рода шэли китайских источников с изображениями козерога (по Д.Г. Савинову), родовым символов династии Ашина. Тотем козерога подобно тотему оленя был связан с "солярным культом" древних кочевников азиатских степей. Это нашло отражение в материальной культуре ("зверином стиле") татарских и других племен Южной Сбири. Название оленя и козерога.в некоторых восточноиранских языках стоят в одном фонетическом ряду: sag "олень", salí / saha "козёл", "коза", "горный козел" (древнеиндийское chaga - "коза"). Интересно отметить, что и наименование Якутии Саха

- в древности входившей в орбигу политического влияния Древнепоркского каганата - созвучно восточноиранскому обозначению козерога.

Этноним в форме шэли/сэли встречается лишь в китайских текстах. В уй-гуро-тибетском дорожнике VTII века упоминается племя ИГар-тули, тождественное китайскому Шэли-тули, дочернему племени рода Шэли. Э. Пуллиблэнк сближает китайское (sia-lji) газ-ли с тибетским sar-, sari-, сюда же, по всей видимо-ти, примыкает монгольское шар- /шары- и тюркское сарыг-, сары- в значении "желтый", "бледный", "половый". Вероятно, во главе тюргешей, преемников Западнотюркских каганов из рода Ашина, также стояли представители рода шары-шэли-кыпчак. В древнерусских летописях кыпчаки именуются половцами (сгарослав. "желтый", "бледнорыжий", "половый"). Это могло символизировать некую семантическую связь с целым рядом слов "золотой", "красный", "солнечный", восходящих к единому солярному культу древних кочевников. В племенном подразделении кыргызов до недавнего времени существовал этно-

ним сары уйгур "желтые уйгуры", а у казахов - сары уйсун "желтые уйсуны", при этом оба этнонима относились к главенствующим родоплеменным группам.

Жёлтый цвет символизировал у скифов фарн- благодать, об этом говорит и название одного из нартов - Борафарныг, т.е. «Носитель жёлтого фарна», которому принадлежало дерево нартов, дававшее плоды жизни. Почитание солнца было характерно и для алан, что отметил армянский поэт XIII века Фрик. У южных осетин сохранилось сказание о эпических героях нартах, которые были рождены солнцем. Есть вероятность того, что племенные подразделния в названиях которых отражен солярный мотив, возводили свою генеалогию к "солярным" тотемам - оленю, козерогу, волку, льву.

До миграций племени сары-кыпчак на запад с ним вступает в контакт народ кун, упоминаемый арабскими авторами Х-Х1 вв. В русских летописях он скрывается под общим именем "половцев". Но средневековые венгерские источники знают половцев-кьшчаков под двумя названиями - палочи и куны.

Язык кунов относился к кыпчакско-огузской группе тюркских языков. Этноним кун мог соответствовать таким тюркским лексемам как: кон, кюн, кун, гун, Ьун в единственном значении - "солнце". По мнению А.Т. Кайдарова, к древнетюркскому та "солнце" следует возводить и этнонимы хунн/гунн.

В китайской исторической хронике "Вэй шу", где описываются владения Сугэ/Судэ (иран. Согд/Сутда, греч. Сощиана), упоминается имя владетеля Хуни. Оригинал 102-й главы "Вэй шу" о "Западном море" был утерян, перевод осуществлен Н.Я. Бичуриным по 97-й главе "Бэй ши"; вариант "Вэй шу", использований исследователями сегодня, составлен лишь в XI в. Между тем, в историческом труде Хэ Цютао "Шофанбэйчен" имя судэского правителя звучит по-иному: "Их правитель именовал себя Хур. Его династия наследовала уже три поколения" (по Н.В. Кюнеру).

Исходя из данных восточноиранских языков, Хиг/Хог обозначает "солнце", к котором}' восходят следующие лексемы: Хорезм (культовый центр восточных иранцев Центральной Азии), хорасмии (сако-массагетское племя), хвар-но-фарн (благодать) и т.д.; на восгочноиранской основе кроме распространных хиг/хог, х\уег, х\гаг существует база смежных иранских Ь\уап-, Ьии- в том же значении. Таким образом, своеобразная этнонимика древнекочевых племен, в какой-то мере могла отражать политический статус того или иного племени, через сакральную связь древних номадов с солнцем.

Во втором параграфе дается характеристика наиболее часто упоминаемым в генеалогических преданиях древних кочевников образам ("Солнце", "Огонь", "Мировое дерево", "Мировая гора", "Чаша" ит. д.), при этом выявляется закономерная связь с обычаями и ритуалами некоторых современных народов Кавказа, Средней Азии, Южной Сибири. К Солнцу возводили свою генеалогию большинство крупных племенных объединений древних номадов (ски-

товавший в среде кочевых племен Евразии от скифов Геродота до тюрков Ашина.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ О СНОВА. В работе представлен комплексный подход к исследованию проблемы, сочетающийся с методологическими принципами исторической науки, прежде всего, сравнительно-историческим анализом, с привлечением и сопоставлением дополнительных материалов из разных исторических дисциплин - источниковедения, археологии, этнографии и т.д. При написании работы автор опирался на уже существующие научные публикации по истории древнекочевых народов Восточной Европы и Центральной Азии, в которых в той или иной мере затронуты проблемы этногенеза и традиционного мировоззрения степных номадов древности.

НАУЧНАЯ НО 15 И ЗИЛ. Предлагаемое исследование является одной из немногих в отечественной историографии трудов, специально посвященных сопоставлению и анализу генеалогических преданий древних кочевников (на примере двух этносов - восточноиранского и тюркского), в котором осуществляется попытка представить весь цикл этногонических представлений от скифов Геродота до тюрков Ашина. Автор пытается провести параллель мифологической канвы сюжетов и образов с реальными событиями и персоналиями, подойти к вопросу историко-культурных и генетических связей различных кочевых этносов.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации заключается в том, что вводимый в научный оборот материал, связанный с этногоническими представлениями древних кочевников, может быть использован в процессе этнической идентификации культур «скифского типа», обнаруженных на территории Центральной Азии (типа пазырыкской, татарской, уюкской Южной Сибири), носители, которых предположительно, генетически близки к скифо-сарматским кочевникам Восточной Европы и Северного Причерноморья, повлиявших на формирование древнетюркской культуры.

Исследование представляет интерес для этнографов, историков, культурологов, может оказаться полезным в преподавательской деятельности.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Отдельные положения диссертации неоднократно обсуждались (1997,1998,1999) на заседаниях кафедры истории древнего мира и средних веков, а также на итоговых конференциях по научно-исследовательской работе преподавателей и студентов за 1997-1998 год. Ряд сюжетов диссертации опубликован в виде научных статей.

ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА. В основе исследования задействован круг разнообразных исторических источников. Из их числа важнейшими являются фрагменты письменных известий, об этногонических преданиях древних кочевников, оставленных античными историками и географами, писателями и путешественниками. Наиболее полная картина скифской легенды «о прародине и пер-вопредках» в двух версиях представлена на страницах четвертой книги «Истории» Геродота.

Ещё одна редакция этногонической легенды содержится в труде Диодора Сицилийского (I в до н.э.), составившего знаменшую «Библиотеку» . Фрагменты, восходящие к несохранившимся её пересказам и содержащие моменты, не отражённые в других версиях, имеются в поэме «Аргонавтика» Валерия Флак-ка (I в. н.э.).

Отдельные отрывочные сведения, относящиеся к этногоническому мифу древних скифов, сарматов, массагетов, встречаются также в сочинениях Стра-бона, Плиния Старшего, Птолемея, Аммиана Марцеллина и др. авторов.

Определённый интерес представляют данные средневековых византийских и латинских авторов. Иордан ("Гетика") описывает «гуннскую» легенду об олене-предке (§ 39), используя данные Приска Панийского. Легенда об олене передана и другими европейскими историками V-VT вв. - Евнапием и Созоме-ном, современниками и очевидцами вторжения гуннских племён на территорию Римской империи. Ту же легенду фиксируют в VI в. Прокопий Кесарийс-кий в «Войне с готами» и Агафий Миринейский в труде «О царствовании Юстиниана» (552-558), использовавший сведения Иордана, Прокопия, Менандра.

Более содержательными и конкретными являются сведения древних и средневековых китайских авторов. Впервые текст этногонической легенды о прародине и первопредках кочевников зафиксирован в знаменитом трактате китайского историка Сыма Цяня (145-90 гг. до н.э.) «Ши цзы» («Исторические записки»), охватывающем историю Китая с мифических времён до конца II в. Он излагает легенду о происхождении племени усуней, в которой в качестве их тотема-покровителя фигурирует волчица.

Эти сведения Сыма Цянь почерпнул из отчета китайского чиновника Чжан Цяна (вторая половина П века до н.э.), направленного по приказу императора к «северным варварам» и лично ознакомившегося с бытом кочевников. Историографические традиции, основанные Сыма Цянем, позднее получили развитие в жанре официальных династийных историй, первая из которых «Хань шу» («История династии Хань»), написана Бань Гу (32-92гг.) и посвящена событиям эпохи правления династии Старшая Хань. Бань Гу широко использовал труд Сыма Цяня. С небольшими отличиями излагается в труде Бань Гу усуньская легенда о волке и вороне.

История государства Вэй («Вэй шу») была написана в VI веке Вэй Шоу. В 103 главе этой работы содержится оригинальная легенда о происхождении племени гаоцзюй (возможных предков уйгуров), где одним из главных персонажей выступает волк- мифический родоначальник племени.

Важные сообщения мы находим и в китайских хрониках VII века. Так, в 50-й главе «Чжоу шу» («История государства Чжоу»), составленной Линьху Дэфэнем, опиравшимся на данные более ранних авторов, и в 99-й главе «Бэй ши» («История Севера»), написанной рукой китайского сановника Ли Яньшоу, содержатся две версии этногонических легенд древних тюрков. Аналогичные

дение древние кочевники. Именно с небесным и солярным культом сопряжены многие образы и ршуалы, нашедшие отражение в этногонических преданиях как восточных иранцев, так и древних тюрков.

Мистическим числом у древних кочевников, как восточных иранцев (скифов, саков, массагетов), так и древних тюрков было число три. У прототюрков числительное три (уч / уш) являлось одним из важнейших чисел, отражавших их космогонические представления и систему кровнородственных отношений, подобно тому как это было ещё в скифскую эпох}'. Согласно Геродоту, скифский народ произошел от трёх братьев -Липоксаиса, Арпоксаиса и Колаксаиса. От них же три социальные группы - авхаты, паралаты и траспии. Геродот упоминает и о трёх скифских племенах - «царских скифах», «скифах-кочевниках» и «скифах-пахарях». По Ж.Дюмезилю, им соответствовали и определённые дары-символы: чаша, секира, плуг и ярмо. При этом, чаша символизировала жреческую функцию, секира - военную, а плуг и ярмо - производственную . Здесь следует учесть, что царская власть у древних кочевников связывалась с сакральной функцией, т.е. царь одновременно был и верховный жрецом.

Трехплеменные подразделения были свойственны почти всем тюркоязыч-ным племенам и народам. Они же были характерны и для скифских племен. В «Нартском эпосе» осетин упоминаются три основные легендарные фамилии: Алагата, Ахсартаггата, Бората. Подобная троичная модель, по Д. С.Раевскому, нашла отражение в скифской монументальной скульптуре «скифские каменные бабы». Верхняя часть изваяния (голова, шея, обрамлённая гривной) символизирована небо; середина (туловище) -мир людей; нижняя часть (пояс, оружие)-подземный мир, царство мёртвых. Согласно надписям в честь Бильге-кагана и Кюль-тегина (VIII в.), в начале всего были сотворены «голубое небо» и «бурая земля», а между ними «сыны человеческие». Этот же мотив отмечен и в балка-ро-карачаевском эпосе. Модель мира у казахов трёхчастная, такая же трёхчаст-ность и трёхфункциональность характерна и для традиционного казахского общества (по А.А.Галиеву). В индоиранской мифологии присутствует сюжет о сотворении социума из тела космического первочеловека Пуруша. Этот мотив нашёл отражение и в мировоззрении кочевников, так в фольклоре каракалпаков, структура Вселенной также символизируется в облике людей.

Появившись в среде индоевропейских народов, социокосмичеекая модель позже могла заимствоваться иноэтничными группами. Это нашло отражение и в мифоэпических преданиях кочевников. Подобные моменты прослеживаются также в общности некоторых других элементов этногонического культа - образ оленя, волка, связь первопредков с Небом - Солнцем, огненно-солярный ршуалы и т.д.

Как мы видим, отдельные элементы традиционной культуры древних кочевников непосредственно связаны с этногоническим культом, в котором они находят свое отражение.

В заключении подводятся итоги исследования. При этом отмечено, что изучение межэтнических и культурных контактов древних кочевников саков, массагетов, сарматов, алан и тюрков в свете этногонических легенд и преданий, является одной из важных составляющих в исследовании мира степных номадов Евразии. Некоторые аспекты выбранной нами темы являются сегодня предметом оживленных споров, многие вопросы пока далеки от разрешения и лежат в сфере гипотез, ряд проблем только обозначен. Несмотря на то, что предлагаемое исследование во многом дискуссионно, значительное сходство сюжетов и мотивов этногонических преданий древних кочевников, на наш взгляд, не может быть случайным. Его нельзя объяснить типологией. Лишь сравнительно-исторический подход может дать ключ к его разъяснению. Вопрос о наличии сходных сюжетов должен рассматриваться не абстрактно, а с учетом конкретных условий исторического развития народов и этнокультурного взаимодействия между ними.

В основе этногонического предания древних кочевников Евразии лежит солярный миф о происхождении героя - родоночальника от Солнца. Зародившись в среде индоиранских племен, впервые перешедших в степной полосе на кочевой бьгт, подобный культ сохранился и получил свое развитие в среде саков, сарматов, алан и древних тюрков. Этот момент характерен не только для этногонического мифа, но и для всего комплекса традиционного мировоззрения. Последний тезис расширяет рамки обозначенной темы и требует дальнейшего исследования.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Габуев, Заурбек Казбекович

Введение.

Глава 1. Легендарная прародина и первопредки.

1.1. Прародина и первопредки древник кочевников*. скифо-тюркские параллели.

1.2. Олень и Волк: образы пифических предков-прародителей древний тюрков и восточных иранцев.

Глава 2. "Солярный культ" и его роль в этногонических преданиям древних кочевников.

2.1. "Солнечные тюрки" и нарты - "дети Солнца".

2. 2. Солярные образы и ритуалы.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Габуев, Заурбек Казбекович

Проблемы, связанные с изучением истории древним кочевых народов Евразии, давно привлекают внимание отечественный и зарубежный этнографов, историков и археологов. В исследованиях по этой тематике рассматриваются конкретные вопросы, ставятся широкие проблемы, связанные с общественной организацией и хозяйственной деятельностью кочевников, их культурой и религией и т.д.

Наименее исследованной остается проблема межэтнических и культурных взаимоотношений различных кочевых племён, с глубокой древности населявших обширную территорию евразийской степи. В работе затронут лишь один аспект из всей кочевнической тематики - мировоззренческий, в рамках которого автор пытается воссоздать общую картину этногонического культа и его истоков. Это позволяет выйти на. проблему историко-культурных и этнических связей различных племен и народов, населявших един 1Ый пояс евразийской степи. Научному исследованию подвергаются материалы этнической истории и культуры двух этносов - восточноиранского и древнетюркского, поскольку именно с ними связан самый длительный этап в жизни степных номадов Евразии, охватывавший несколько тысячелетий. а. также этнографические и историко-Фольклорные материалы народов, контактировавших с указанными этносами уже в глубокой древности - индоариев. монголов, Фино-угров, народы Кавказа и т. д.

Употребляемая в работе этноноиенклатура достаточно условна, ибо определение этнической принадлежности некоторых племён до сих пор проблематичо. Так, термин "восточные иранцы" объединяет ту часть скифо-сарнато-сакских племён, которая говорила на языках, родственных современной восточноиранской лингвистической группе. Сейчас в неё входят афганский Спашто), рушанский, мунджанский-йидга, осетинский, ягнобский. памирские языки. Некогда ареал расселения восточных иранцев был значительно шире и простирался от берегов Черного поря до границ Китая, хотя отдельные этнические группы могли достигать и более отдаленный территорий.

При этои необходимо отметить, что подобная классификация зиждется в большей пере на Факта;: лингвистически;:, она менее приемлема в историко-культурном плане, т.к. сама культура древний вос-точноиранских племён генетически связана с иранской и индоиранской С арийской) культурами вообще, в свою очередь, восходящих к эпохе праиндоевропейского единства. Принадлежность саков, иасса-гетов, хорасмиев, согдов, бактрийцев, скифов Причерноморья, сарматов и алан к восточноиранскому, или "североиранскому" этническому массиву, обстоятельно изучена в работах отечественных и зарубежных авторов В. Ф. Миллера С1882, 18875, И. Фасмера С1923), В. И. Абаева С1949) , Л. Згусты С1955) , И. И. ОранскогоС 1960,1979), Э.А.Грантовского С1970), Я. Харматты С1970) и др. Сейчас ученый склоны относить к восточноиранским языкам кушанский и гунно-эфта-литский ССредняя Азия. 1999, с.17).

В последнее время достаточно хорошо известным стал факт существования древнеиранской письменной традиции в центральноазиат-ском регионе, представленной такими языками, как хотано-сакский, хорезнийский, бактрийский, согдийский СГерценберг Л. Г. 1965; Лившиц В.А. 1981), относящихся к эпохе 1-го тысячелетия н.э. СОИЯ. 1979. с. 12-17).

Это же обстоятельство следует учитывать и применительно к этнониму "прототюрки", включавшему в себя не только этносы, создавшие во второй половине I тысячелетия н.э. мощные политические образования на территории Центральной Азии СДревнетюркский, Уйгурский. Кыргызский, Кимако-Кыпчакский каганаты) и оставивших заменательные рунические памятники письменности, но и предшествующие им этносы, из среды который и произошли древние тюрки. Это прежде всего хунны С"сюнну" китайский источников), объединившие к концу I тысячелетия до н.э. большую часть кочевых племён Центральной Азии. Генетическое родство сюнну и древних тюрков представлено в работах В. В. Бартольда C19S8. Т. 5), С. Г. Кляшторного С19645, Л.Л.Викторовой С1980), В. С. Таскина C19S8) и целого ряда других авторов. Этническая и политическая история прототюрков тесно связана с древнепонгольскими племенами - сяньби, ухуань, жужань и др. , что нашло отражение и на культурном уровне, в том числе на общности мотивов и сюжетов этногонических преданий С Си.: Коновалов П. Б. 1993, с. 5-29).

При этом следует отметить непрерывность процессов пиксаций и ассимиляций, происходившим в полиэтничной среде номадов уже в глубокой древности. Показателями таких процессов прежде всего являются лингвистические и антропологические данные, а также различные заимствования в материальной и духовной культуре тех или иных народов.

Тем не менее, в последнее время появилась и широко стала распространяться точка зрения, согласно которой большая часть степных кочевников Евразии с глубокой древности была тюркоязычной: К. Т. Лайпанов, И. Н. Иизиев С1993), Эсен уулу Кылыч С1993), II Аджи С1997) и др. Подобные гипотезы и теории подчас основаны на сомнительных лингвистических выкладках, с параллельным привлечением и тенденциозным объяснением археологических и антропологических данных. Есть и другое мнение, по которому весь древнекочевничес-кий массив начиная со скиФо-сарнатской эпохи был изначально представлен как иранским так и древнетюркскин этническими компонентами, причём их вес в разных регионах и в разное время варьировался САкишев К. А, Кушаев Г. А 1963; Исмагилов Р. Б. 1993).

Следует сразу оговориться, что до сих пор этимология многих племенных названий древних кочевников достаточна гипотетична. Таковыми являются этнонимы: "массагет". "сармат", "тюрк" и т. д. Мы не будем входить в детальный разбор этих этимологии. Отметим лишь, что сами принципы этнонимообразования у древних народов Азии в самой незначительной мере были предметом исследования этнографов и востоковедов.

Следует отметить, что по вопросу локализации раннескифской культуры и её носителей в археологии существует три основных направления: 1) гипотеза "центрально-азиатского происхождения", представлена в работах И. И. Ядринцева, П. Рейнеке, Э. Минз, И. И. Ростовцева. Р. И. Тереножкина, В. А. Ильинской, Э. А. Новгородовой, Я. А. Шер, Г. Н. Курочкина, Р. Б. Исмагилова и др.; 23 "миграционная" теория, согласно которой распространение скифской культуры шло из районов первоначального Формирования степных культур бронзового века - "срубной" (поволжско-причерноморского региона - по Б.Н. Гракову, И. Б. Яценко, Д.С.Раевскому, Н. JI. Членовой и др.); "срубно-андроновской" - по И. И. Артамонову, Е. Е. Кузьминой; "ката-комбной" - по Л. С. Клейн. 3D "полицентрическая" гипотеза, доказывающая автономность и автохтонность каждой отдельной культуры "скифского" типа и её представителей, приводится в работах И. П. Грязнова, А. И. Мартынова, В.С.Ольховского, Е. В. Переводчиковой, В. И. Нолодина и др.

Дискуссионной остаётся и проблема происхождения так называемой "скифской культуры" и её носителей. Недавно появился ряд работ казанских археологов, в которых делается попытка путём искусственного удревления отдельных археологических комплексов скифской эпохи вывести скифов из Центральной Азии СР.Б. Исмагилов,

Л.С. Иарсадолов). Опровержение подобный концепций дано в исследовании Н. Л. Членовой "Центральная Азия и Скифы" Сна материале курганного комплекса Аржан). Путём скрупулёзного анализа исследователь пришел к выводу, что курган Аржан С Тува) должен быть датирован VI I-VI вв. до н.э. , а не I Х- VIII до н.э., как это считалось раньше, котя до этого подобной точки зрения придерживался Л. Р. Кызласов С1979). При этом Н. Л. Членова связывает культурный комплекс Аржан с западными районами, указывая на этническое родство его создателей со скифами Причерноморья. Последнюю Формулировку подверг критике В. И.Колодин, написавший рецензию на работу Н. Л. Членовой. В целом соглашаясь с основными выводами автора. он предложил считать сходные культурные элементы "аржанцев" и скифов Причерноморья "конвергентными проявлениями", напрямую не связанными друг с другом С Полодин В. И.1998).

Последняя гипотеза, при всей её оригинальности, достаточно уязвима, ибо конкретно не объясняет, каким образом на столь значительной территории, в одно и то же время, в среде различных племён внезапно появляется целый ряд схожих черт в культуре, в быту и в вооружении. К тому же не учитывает значительное сходство антропологического типа степных кочевников "скифо-сарматской " эпохи.

Скифский вопрос", на наш взгляд, связан прежде всего со своеобразным подходом, сложившимся в отечественной археологии к понятиям "скифы", "Скифия" и др. Весь спектр скифской проблемы сводился к интерпретации тех или иных материальных памятников (стоит отметить, что большинство специалистов по данному вопросу - археологи), с сопутствующим привлечением письменных источников. Отсюда достаточно туманны выводы и заключения о родстве или, наоборот, неродстве тех или иных культур степной полосы Евразии и об их отношении к скифам, сакам и массагетам письменных источников. Такие концепции и построения подчас достаточно искусственные и характерны не только для скифологии, но и для сариатоведения, алановедения, "гуннской" проблемы.

Территориальные рамки работы определяются сложившимся в отечественной историографии географическим понятием "степная полоса Евразии" или "аридная зона Евразии", т.е. области обитания древних кочевников - восточных иранцев и прототюрков. Автор не ставил перед собой цель конкретизировать ареалы расселения отдельных локальных группировок кочевников, поскольку это выходит за рамки темы исследования.

Хронологические границы охватывают эпоху примерно с VII-V вв. до н.э. до VI-VIII вв. н.э., что обусловлено прежде всего наличием письменных материалов, в которых на разном уровне и в разном объёме представлены сюжеты этногонических преданий древних кочевников. Впервые они зафиксированы в развёрнутом виде Геродотом CV в. до н.э.) в 4-й книге "Истории", в разделе, посвященном происхождению скифов.

Верхняя дата связана с этническими передвижками в степях Евразии. приведшими к ликвидации Жужанского каганата и распаду государства эфталитов Центральной Азии, вызванными активной политической деятельностью тюркских правителей из династии Ашина. Эти события освещены китайскими хрониками, также зафиксировавшими различные варианты этногонических преданий древних тюрков.

Автор стремится путем аналитического разбора письменных источников с параллельным привлечением данных этнографии, археологии, Фольклора, сравнительного языкознания, антропонимии и топонимии максимально наглядно представить целостную картину этногонических представлений, бытовавших в среде древних кочевников степей

Евразии начиная примерно с середины I тысячелетия до н.э. до середины I тысячелетия н.э. и подойти к решению проблемы межэтнический историкокультурных связей. Автором намечен круг конкретный задач, а именно:

1Э Выявить общие мотивы и сюжеты, связанные с представлениями древних кочевников о "прародине" и "первопредках".

2) Объяснить семантику основный тотемических образов, присущих этногоническии мифам степных номадов.

3) Выявить истоки и проследить развитие "солярного культа" в этногонической картине.

4) Показать мотивы и сюжеты древних преданий, отразившиеся в культуре и быте современных тюркоязычных и ираноязычных народов.

Предметом исследования является этногоническии цикл, бытовавший в среде кочевых племен Евразии от скифов Геродота до тюрков Ашина.

В работе представлен комплексный подход к исследованию проблемы, сочетающийся с методологическими принципами исторической науки, прежде всего сравнительно-историческим анализом, с привлечением и сопоставлением дополнительных материалов из разных исторических дисциплин - источниковедения, археологии, этнографии и т.д. При написании работы автор опирался на уже существующие научные публикации по истории древнекочевых народов Восточной Европы и Центральной Азии, в которых в той или иной мере затронуты проблемы этногенеза и традиционного мировоззрения степных номадов.

Предлагаемое исследование является одним из немногих в отечественной историографии работ специально посвященных сопоставлению и анализу генеалогических преданий древних кочевников Сна примере двух этносов - восточноиранского и древнетюркскогоЭ, в которои осуществляется попытка представить весь цикл этногонических представлений от скифов Геродота до тюрков Ашина. Автор пытается провести параллель мифологической канвы сюжетов и образов с реальными событиями и персоналиями, подойти к вопросу историко-культурных и генетических связей различных кочевых этносов.

Автор стремится показать, как отдельные мотивы и сюжеты древних преданий нашли отражение в обычаях, обрядах и сказаниях современных ирано- и тюркоязычных народов. Одновременно привлекается этнографический материал других народов. Так,при выявлении характерных элементов культово-ритуальной практики древних тюркое, автором используются материалы из истории и этнографии монгольских народов, тесно связанных с древними тюрками. В свою очередь, при рассмотрении и анализе некоторых характерных сюжетов и обрядов скифо-сармато-аланской мифологии привлекаются материалы из осетинского, таджикского Фольклора, а также этнографические данные народов Кавказа С сванов, вайнахов, адыгов, балкарцев и др.), в истории и культуре которых не последнюю роль сыграл ски-Фо-сарматский компонент. Здесь же используются материалы из общей индоевропейской мифологии.

Таким образом, подобный подбор и анализ научного материала позволяет выявить причины, приведшие к синкретизму некоторых культурных традиций в степной полосе Евразии, по-новому осветить глубокие историко-культурные изменения, происходившие в среде древних номадов , нашедшие отражение в единстве основных сюжетов этногонических преданий.

Практическая значимость исследования заключается в том, что вводимый в научный оборот материал, связанный с этногоническими представлениями древних кочевников, может быть использован в процессе этнической идентификации культур "скифского типа", обнаруженных на территории Центральной Азии С типа пазырыкской, тагар-ской, уюкской Южной Сибири), носители которых предположительно были генетически близки к скиФо-сарматским кочевникам Восточной Европы и Северного Причерноморья. Работа также позволяет определить истоки некоторых общих элементов древнекочевнической культуры.

Исследование представляет интерес для этнографов, историков, культурологов, может оказаться полезным в преподавательской деятельности.

Отдельные положения диссертации неоднократно обсуждались С1997, 1998,1999) на заседаниях кафедры истории древнего мира и средних веков СОГН. Целый ряд аспектов исследования излагался на итоговых конференциях по научно-исследовательской работе преподавателей и студентов за 1998 год. Ряд сюжетов диссертации опубликован в виде научных статей.

В основе предлагаемого исследования задействован круг разнообразных исторических источников. Из их числа важнейшими являются фрагментарные письменные известия, об этногонических преданиях древних кочевников, оставленных античными историками и географами. писателями и путешественниками. Наиболее полная картина скифской легенды "о прародине и первопредках" в двух версиях составлена на страницах "Истории" Геродотом СIV.5-10). Одна из версий собственно скифская, другая - передана со слов понтийских эллинов. Следует отметить примечательную деталь, при всём кажущемся отличии обе версии имеют одну общую этногоническую основу. Есть также данные, свидетельствующие о пребывании Геродота в пределах Северного Причерноморья СДоватур А. И. и др. 1982; Пьянков И. В. 1997, с. 20).

Ещё одна редакция этногонической легенды содержится в труде

Диодора Сицилийского СII, 43), жившего в I веке до н.э. и написавшего знаменитую "Библиотеку". Фрагменты, восходящие к несохранив-шимся её перессказам и содержащие моменты, не отражённые в других версиях, имеются в поэме "Аргонавтика" римского поэта Валерия Флакка I в. н. э. и в греческой надписи, место находки которой неизвестно СРаевский Д. С. 1997, с.445). Наиболее полный историографический анализ по скифским легендам Геродота дан в работах Грантовского Э. А. С1960), Д.С.Раевского С1977, 1985), А. И. До-ватура, Д. П. Каллистова, И. А. Шишовой С1982).

Отдельные отрывочные сведения, относящиеся к этногоническому мифу древних скифов, сарматов, массагетов встречаются также в сочинениях Страбона, Плиния Старшего, Птолемея и др. , использовавших труды предшествующих авторов. Так Страбон С20 г. до.э.- 60 г. н.э.) вслед за Геродотом СIV в. до н.э.) упоминает о почитании массагетами солнца. Однако подобные сведения у античных авторов достаточно скупы и отрывочны. Несмотря на трудность такого рода, мы всё же пытались максимально использовать информацию античных авторов об этногонических преданиях, а также связанных с ними культах и ритуалах древних кочевников. Так например, ценные сведения об упомянутых обрядах оставил римский автор IV века Аммиан Марцеллин - "последний историк античности", лично знакомый с кочевниками С аланами, сарматами, гуннами) и их бытом С Римская история, XXXI), также широко использовавший сведения своих предшественников (Кулаковский Ю. 1899. С. 19, 20).

Определённый интерес представляют данные средневековых византийских и латинских авторов. Иордан СVI в. н.э.) на страницах своего знаменитого труда "Getika" приводит "гуннскую" легенду об олене-предке С©39). При этом Иордан широко использовал данные Приска Панийского, участвовавшего в посольстве 448 г. императора

Феодосия к гуннскому вождю Аттиле СДестунис С.1861.С.18-19). Легенда об олене передана и другими европейскими историками V-VI вв. - Евнапием и Созоменом, современниками и очевидцами вторжения гуннскик племён на территорию Римской империи. При этом необходимо отметить немаловажную для нашего исследования деталь - в различных редакциях интерпретируемой легенды вместо оленя упоминается бык или корова ССкржинская Е. Ч. 1997. С. 272. коп. 386). Ту же легенду фиксируют в VI в. Прокопий Кесарийский в "Войне с готами", у которого вместо оленя Фигурирует лань, и Агафий Мириней-ский в труде "О царствовании Юстиниана" С 552-558), использовавший сведения своих предшественников Иордана, Прокопия, Менандра С Левченко И. В. 1996, с. 218).

В диссертации привлечены переводы античных, византийских и латинских источников следующих авторов А. И. Доватура, Г.А.Стратонов-ского, Ф. Г. Мищенко, Ю.Кулаковекого, В. Ф. Миллера, В.В.Латышева. Г. Иоравчика, С.П.Кондратьева. Е. Ч. Скржинской, М.В.Левченко, С. Дистуниса, А. А. Чекаловой.

Интересующий нас материал у античных и средневековых европейских авторов достаточно скуп::, противоречив:., запутан.:. Более содержательными и конкретными в этом плане являются сведения древних и средневековых китайских авторов. Впервые на древнетюркскую легенду, изложенную на страницах китайских хроник, обратил внимание ещё в XVIII веке Французский учёный Ж. Дегинь. В его пятитомном труде "Всеобщая история гуннов, тюрков, монголов и других западных татар до и после рождества Христова", вышедшей в Париже в 1756-1758 гг., содержатся варианты древнетюркской этногонической легенды. Заметный вклад внес Н. Я.Бичурин Со.ИакинФ Бичурин), переведший в 40-50 гг. XIX века на русский отдельные сведения китайских авторов о народах, "обитавших в Среднй Азии в древности".

В его труде содержатся тексты преданий древних тюрков и других центральноазиатских народов Сусуней, гаоцзюй) об их прародине и первопредках. Разработкой указанной проблемы на основе данных китайских источников занимались в конце XIX - начале XX века такие исследователи как Н. Аристов, Г. Е. Груми-Гржипайло, И. Маркварт, а с середины XX века востоковеды Лю May цай, Д. Синор, 3. Пуллиблэнк, С. Г. Кляшторный, ГО. С. Зуев, Л.Н.Гумилёв, И.В.Крюков и др.

Впервые текст этногонической легенды о прародине и первопредках кочевников зафиксирован в знаменитом трактате китайского историка Сына Цяня С145-90 гг. до н.э.) "Ши цзы" С"Исторические записки"), охватывающем историю Китая с мифических времён до конца II в. Он излагает легенду о происхождении племени усуней, в которой в качестве их тотемов-покровителей фигурируют волк и ворон. Данные сведения Сыма Цянь почерпнул из данных китайского чиновника Чжан Цяна (вторая половина II века до н.э.), направленного по приказу императора к "северным варварам" и лично ознакомившегося с бытом кочевников СБичурин Н.Я. 1950а, с.147,145). Историографические традиции, основанные Сыма Цянем, позднее получили своё развитие в жанре официальных династийных историй, первая из которых "Хань шу" С"История династии Хань"), написана Бань Гу (32-92 гг.) и посвящена событиям эпохи правления династии Старшая Хань. Бань Гу широко использовал труд Сыма Цяня. С небольшими отличиями излагается в труде Бань Гу усуньская легенда о волчице и вороне СКрюков И. В. 1988, с. 232, 233).

После падения Ханьской династии в 220 г. н.э., китайская империя распалась на три царства, из которых лишь Вэй имело тесные контакты с "северными варварами". История государства Вэй С"Вэй шу") была написана в VI веке Вэй Шоу. В 103 главе этой работы содержится интересная легенда о происхождении племени гаоцзюй

Свозможный предков уйгуров), где однии из главный персонажей выступает волк-родоначальник племени. Одним из первый сведения о легендарном происхождении гаоцзюй с предшествующим им усуньским преданием сопоставил Ш.А.Зуев (1967). 3. Пуллиблэнк, в свою очередь, склонен был связывать усуньскую версию с древнеримским преданием о Ромуле и Реме CPulleyblank Е. 1970, р.156).

Важные сообщения мы находим также в китайских хрониках VII века. Так, в 50-й главе "Чжоу шу" С"История государства Чжоу"), составленной Линьху ДэФэнем, опиравшимся на данные более ранних авторов, и в 99-й главе "Бэй щи" С"История Севера"), написашй рукой китайского сановника Ли Яньшоу, содержатся две версии этно-гонических легенд древних тюрков. Одна из них во многом напоминает усуньскую легенду и по мнению И. Иаркварт - С. Г. Кляшторного, является калькой с последней С С. Г. Кляшторный 1964,с.101,102). Попытку идентифицировать отдельные топонимы, упоминаемые в китайских исторических сочинениях "Чжоу шу" и "Бэй ши" с соответствующими местностями Южной Сибири предпринимал Н. А. Аристов, а затем Лю Иау цай СН. А. Аристов 1897, с. 279-280; Lio Mau-tsal 1958, S.280). С критикой подобных отождествлений выступал Д.Г.Савинов (Г. Д. Савинов 1984, с. 34).

Аналогичные "Чжоу шу" предания древних тюрков содержатся в 193-й главе "Тунь Дянь" ("Свод уложений"), а также в "Цэфу юаньгуй" С"Изначальной черепахе императорской библиотеки"), датируемых VII веком.

Совершенно отличная от предыдущих легенда о происхождении тюрков, зафиксирована в 4-й главе сочинения "Юань цзацзу" С"Разные заметки, написанные в ГОяне"), созданного в VIII веке Дуань Чэнши, в котором основным персонажем вместо волка выступает олень с золотыми рогами, подобно тому как это было в "гуннской легенде" СЗиев Ю.А. 1967, с.5). Замечательно, что подобный сюжет во многом соответствует легенде о происхождении нартов осетинского героического эпоса.

В работе использовались переводы китайских текстов выполненные Н. Я. Бичуриным, М. В. Крюковым, Н. В. Кюнерон, Лю May цай, Ю. А. Зуевым, В. С. Таскиным.

Отдельные сведения этногонических преданий древних тюрков содержатся в пятитомном труде на арабском языке "Дивану лугат ит-тюрк" С"Собрание тюркских наречий") среднеазиатского учёного XI века, тюрка по происхождению, Махмуда Кашгарского. Столь же значительна работа другого арабского учёного XVII века Абульга-зи "Родословная туркмен", переведённая на русский язык А.Туман-ским и изданная в Ашхабаде в 1897 году. В ней даётся генеалогическая картина происхождения тюрков и в частности предков туркмен. Обе работы представлены в нашем исследовании в переводах выдающихся русских востоковедов В. В. Бартольда С1968), А.Н.Кононова С1958).

При всей уникальности древнетюркских рунических памятников, следует отметить незначительность материалов, касающихся непосредственно этногонических представлений. Исключением является лишь так называемая "надпись в честь Кюль-тегина", посвященная тюркскому кагану Кюль-тегину из династии Ашина С вторая половина VII века) Второго Восточнотюркского каганата. В ней содержатся некоторые сведения относительно космогонических воззрений древних тюрков. Подробный разбор данных рассмотрен в работе В. Н. Баси-лова "Мифология тюркоязычных народов" С1997).

Тем не менее, рунические тексты древних тюрков Центральной Азии имеют непреходящее значение при изучении истории тюрков, уйгуров и других народов древности. Новый подход в осмыслении истоков рунической письменности тюрков Евразии представлен в последних работах И. J1. Иызласова С1994; 1997,1998). В нашей диссертации использовались переводы рунических текстов, осуществлённые С.Е. Маловым, А. Н. Бернштанон, С. Г. Кляшторным.

Отдельно следует выделить вклад, который внёс в изучение древ-нетюркской истории, как и вообще истории степных кочевников Центральной Азии, С. Г. Кляиггорный. В его работах много места уделялось роли иноэтического и прежде всего восточноиранского компонента в Формировании культурного облика древних тюрков Центральной Азии. Ряд работ был посвящен согдо-тюркским отношениям. Ему же принадлежит открытие уникальной в своём роде надписи из южных райнов Гоби - "Бугутская стела", сам текст которой был составлен на согдийском языке. Надпись повествовала о деятельности сподвижника первых тюркских каганов Махан-тегина и датировалась началом 80-х годов VI в. С С. Г. Кляшторный, В. А. Лившиц 1971. с. 121-146; С. Г. Кляш-торный 1972,с.254-264). Для нас примечателен тот факт, что навер-шие надписи венчало изображение волчицы, выкармливающей изуродованного пальчика, т. е. сцена, древнетюркской легенды, подтверждающей этногонический миф , изложенный в китайских источниках. Свои основные предположения С. Г. Кляшторный высказал в ряде работ, среди которых следует выделить: "Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии" И.,1964; "Казахстан: летопись трёх тысячелетий" Алма-Ата,1992.

Отрывочные сведения, касающихся этногонических легенд древних кочевников почерпнуты из сирийских, персидских, арабских, русских и латинских источников. В своей работе автор пользовалался следующими переводами: Н.В.Пигулевская. Сирийские источники по истории народов СССР. И.-Л., 1941.; В. Г. Тизенгаузен. Сборник материалов, относящийся к истории Золотой Орды. СПб.,1899, т. 1 Сарабские источники), Б. Г. Тизенгаузен Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. II-Л. , 1941, т. 2Сперсидские источники); Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей СПСРЛ). СПб,1843, т.2.; Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. СПб, 1846, т. 1; Повесть временных лет / Под ред. Д.С.Лихачёва. И.-Л. , 1 950,4.1.; Плано Карпини. История монгалов / Под ред. И. А. Невзорова. М. , 1997.

Среди Фольклорных источников необходимо выделить героический эпос осетин, балкарцев, алтайцев, хакасов, якутов, тюркоязычных народов Средней Азии. "Нартский эпос осетин", который несёт в себе значительный пласт древнейшего кочевого мифа, относящегося еще к скиФо-сарматской эпохе. Это следует учитывать при изучении этногонических преданий восточноиранских племён. Ю. Дзиццойти в работе "Нарты и их соседи" С1992) показал, что первоначальным районом расселения народов, создателей эпоса, были районы южнорусских степей, прилегавшие к морскому побережью. Значительный вклад в изучение нартского эпоса осетин внесли В. Ф. Миллер, Ж. Дюмезиль, В.И. Абаев, доказавшие закономерную связь между эпическими преданиями осетин и скифов. В диссертации использовались тексты нартского эпоса осетин: "Сказания о нартах". Цхинвали, 1981. По ред. В. И. Абаева; "Нарты: героический эпос осетин" в 3-х книгах. И.,1989-1991; "Сказания о нартах на осетинском языке". Изд-во "ИР" 1989, кн. 1. Под ред. К. Ц. Гутиева.

Именно нартский эпос осетин содержит ценные сведения об этногонических представлениях степных кочевников, при том что многие мотивы Со "Мировом дереве", кузнеце, волке-предке, белом олене, вороне и др.) перекликаются с общеиндоевропейскими и древне-тюркскими. Как дополнительный материал используются данные древ-неиранской "Авесты" С1997), особенно тексты "Гат" - наиболее архаичного ее раздела.

При всём своеобразии нартского эпоса тюркоязычных балкарцев и карачаевцев и его "кавказском характере", особое место в нём занимают общетюркские этногонические мотивы, уходящие в древнюю алтайскую эпоху - "тенгрианство", связь главного героя с волком и т. д. С"Нарты: героический эпос балкарцев и карачаевцев" И.,1994. Под ред. А.И.Алиевой). Подобные мотивы отмечены и в средневековом тюркском С"огузском") героическом эпосе об Огуз-хане, пред-ставленые в статье В. Н. Басилова С "Огуз-хан". 1997, с. 240).

Замечателен в своём роде эпический цикл тюркоязычных народов Южной Сибири С якутов, алтайцев, хакасов) на примере которого можно проследить как постепенно на древнейший архаичный пласт, восходящий к эпохе ранних кочевников скифской эпохи, наслаивался новый эпический материал. Первичный пласт этих сказаний во многих мотивах перекликается с героическим эпосом осетин, что, возможно, свидетельствует об этническом родстве, или по крайней мере, этнической близости предков осетин и тюрков Южной Сибири. Таковыми могли быть племена, создатели своеобразных культур скифского типа - "тагарской" (Красноярский край. Кемеровская область), "пазы-рыкской" С Степной и Горный Алтай), "уюкской" С Тува). Об этом писали и сами составители и редакторы эпических сказаний Д.Т.Бурцев ("Якутский героический эпос олонхо как жанр". Новосиб., 1998); В. Е. Иайногашева С"Хакаский героический эпос: Ай-хуучин". Новосиб., 1997); она же С"Алтын-арыг: Хакаский героический эпос" Новосиб.,1988), В. М. Жирмунский С"Тюркский героический эпос" J1. .1974). Данное положение нашло отражение и в статье хакаского исследователя-этнографа И. И. Боргоякова "СкиФо-тюркские Схакаски©) этнографические параллели", а также в монографии якутского археолога и этнографа А.И.Гоголева С"Историческая этнография якутов".

Якутск,1986).

Значительный сако-массагетский пласт в кыргызском героическом эпосе "Кырк-кыз" ("Сорок девушек") исследован в работая Л. С. Тол-стовой С1972.С.155-158; 1984). В этой же связи следует отметить работы казанского историка и этнографа А. Галиева, пытающегося показать закономерную связь традиционного мировоззрения казаков, в топ числе на эпическом материале, с индоиранской трёхфункцио-нальной ("тернарной" по А. Галиеву) системой С1994,с.27-31; 1996, с.29-38; 1997).

Особое место в исследовании уделяется различным этнонимам, бытовавшим в кочевнической среде, отражавшим те или иные этногони-ческие мотивы. Замечательной работой в этом плане являются двухтомное исследование венгерского учёного Г. Иоравчика "Византино-тюркика" C'Byzantinoturkika"), вышедшее в Берлине в 1958 г. В ней исследователь предпринял попытку собрать воедино сведения византийских авторов, относящиеся к истории различных тюрко- и угроя-зычных народов от гуннов до кыпчаков-куманов. Второй том названного труда целиком посвящен рассматрению и анализу отдельных этнонимов и антропонимов древних тюрков и угров CMoravcsik G. 1958). Историографический обзор этимологических изысканий по скифам, сакам, сарматам, массагетам дан в капитальной работе отечественных антиковедов А. И. Доватура, Д. П. Каллистова, И. А. Шишовой С "Народы нашей страны в "Истории" Геродота". И. ,1982). Критический анализ некоторых этимологических изысканий, предпринятых английским учёным Дж. Гардинер-Гарденои, для интерпритации названий племён "скифской эпохи" даётся в статье И. В. Пьянкова С1994). Обширный этнонимический материал по тюркоязычным кочевникам древности содержится в объёмной работе известного немецкого историка и востоковеда И. Иаркварта "О племени коман" C"Uber das Volkstum der

Komanen"), вышедшей в Берлине в 1914 г., на которую была написана в 1921 г. не менее замечательная рецензия В. В. Бартольда "Новый труд о половцах" С1968,с.392-409).

Этнонимам среднеазиатских племён сако-массагетского круга в свете китайских источников посвящена отдельная работа ГО. А. Зуева С1995), хотя сложность интерпретаций подобного рода зависит прежде всего от иероглифического чтения. Обширная историография, касающаяся этнонима "тюрк / турк" дан! а в вводной статье к "Грамматике языка тюркских рунических памятников" А.Н.Кононовым С1980). Этой же теме посвящены статьи Г.Ф.Благовой С1972), Д.Е.Еремеева С1990), в которых даётся оригинальный подход к истолкованию этнонима тюрк/ турк.

Этимологическая проблема этнонимов заслуживает отдельного скрупулёзного изучения и требует от исследователя прежде всего привлечения текстов оригинальных источников. Необходимо также знание тех или иных языков древних кочевников, будь то восточнои-ранский или тюркский. Нас, однако, интересует проблема этнони-мообразования лишь в свете этногонических легенд и тотемических воззрений древних восточноиранских и тюркских племён. Относительно тотемизма следует отметить главную идею - идею группового родства людей с тотемом и на этой основе родства людей между собой внутри групп, порождавшего у согруппников необходимость не только носить "Фамилию" тотемного животного, но и считать себя его Физиологическими потомками, т. е. "носителями его плоти". При этом следует заметить, что зооморфные имена или этнонимы не обязательно и не всегда связаны с тотемизмом, они могут появляться и по традиции, и по мотивам иного порядка. Тем не менее, их древнейший пласт бесспорно коренится в тотемизме, и тотемический субстрат, несомненно, играл решающую роль в древнем этнонимообразовании.

Тотемизм в его изначальной Форме существовал в тот период истории кочевников» когда письменные известия о далёких народах только начинали появляться. В этих источниках засвидетельствованы случаи, когда представители того или иного племени считали себя ромшёнными от животного-первопредка.

В представлениях древних насельников Азии очень устойчив мотив оленя-прародителя. Он присутствует в эпических сюжетах и преданиях сюнну-гуннов, тюрков, уйгуров, монголов, осетин и других народов. "Оленному мотиву" отводилась особая роль в скифо-сармат-ском изобразительном искусстве. Этот сюжет рассматривался в работах С. А. Козина (1941, с. 79), В. И. Абаева (1949, с. 70), ГО. А. Зуева (1960,с.108;1964,с.7). "Волчьему культу" древних кочевников и их соседей посвящены работы И. Маркварта (1914), Л.П.Потапова (1958), К). А. Зуева (1964, с. 5), В. И. Абаева (1990, с. 155), Ю.Ш.Карпова (1996). "Культу орла-грифа" Ш. А. Зуева (1970, с. 74-86).

Теорией этнонимообразования занимались 3.А.Грантовский (сака-рауки), В. П.Яйленко (угры-савартии, оногуры), Ш.И. Десятчиков (сатархи, тохары), ГО. А. Рерих (тохары), И. Умняков (усуни, тохары, юэджи), С. П. Толстов (сака-массагеты, печенеги, тюрки Средней Азии), А.Н.Пономарёв (половцы-команы), С.А.Плетнёва Споловцы-кып-чаки), В. В. Бартольд (авары, тюрки), А. В. Гадло (гунно-хазаро-бул-гары), 3.Паллиблэнк (сюнну-хунны), О.Прицак (хазары / казары) и др. , интерпретировавшие названия отдельных племен и народов в их исторической последовательности от возникновения до постепенного исчезновения или проникновения в иноэтническую среду.

В диссертации достаточно широко используется этнографический материал. По осетинской (ретроспект. скифо-сарматской) исторической этнографии - работы А. X. Иагонетова (1974), В.А. Кузнецова

С1992, с. 366-383), Б. А. Калоева С1999), Т. А. Хамицаевой С1992), С. А. Яценко (1992; 1998), 0. Б. Бубенока С1997. с. 138-173). По таджикам, народам Памира - исследования Б.А. Литвинского С1981, с. 90120), Б. Г. Гафурова С1972), Л. А. Чвырь. По тюркоязычным народам Сибири - работы В. В. Радлова С1929), С. И. Вайнштеина С1991), А.И.Гоголева С1986), Л. П. Потапова С1949 N3. С. 103-127; 1969), Л. Р. Кызла-сова С1993), Н.А.Алексеева С1992) и др. По тюркским народам Средней Азии и Казахстана - работы Ч. Ч. Валиханова С1962), Г. П. Васильевой С1990), О.Сулейменова С1991). По тюркским народам Поволжья - исследования Р. Г. Кузеева (1976, с. 7-15), X. Ф. Усманова С1996).

Наряду с письменными и этнографическими данными в диссертации использовались также и археологические материалы. Наиболее примечательны работы отечественных археологов, основанные на данных полевых исследований степных районов Центральной Азии. Для нас особено интересны работы, посвященные "скифскому звериному стилю", в котором запечатлены отдельные образы из этногоничес-ких преданий (например "летящий олень", "грифон", "козерог"). В этом плане следует отметить исследования таких специалистов,как И. И. Артамонов, И. П. Грязнов, С. В. Киселёв. А. П. Окладников, Н. Л. Чле-нова. Д. С. Раевский, Е. В. Переводчикова, 3. Б. Вадецкая, С. П. Нестеров, А. Д. Грач. Уникальна в своём роде работа В. Е. Войтова, в которой автор на материалах древнетюркского погребального комплекса пытается восстановить отдельные элементы, свойственные традиционному мировоззрению кочевников Центральной Азии С1996). Подобные исследования на материалах скифо-сарматской археологии представлены в работах Д.С.Раевского (1983,1985), С. А. Яценко (1992,1998).

Примечательны также те археологические исследования, в которых наглядно показана картина постепенного изменения культурной ситуации на примере скифо-сарматов, алан и древних тюрков. К таковыи следует отнести работы следующих специалистов В. А. Кузнецова С19963, А. В. Гадло С1979; 1994). Я.А.Фёдорова, Г. С. Фёдорова С1978),Г.Е.Афанасьева С1993), 0.Б.Бубенок С1997).

Структура работы традиционна и определена поставленными в ней задачами. Основная часть состоит из введения, двух глав, разбитых на параграфы, и заключения. Во введении изложена актуальность, основная цель и задачи исследования, а также дана характеристика используемых письменных и другого рода источников и проведён некоторый источниковедческий анализ.

Первая глава состоит из двух параграфов. В первом параграфе, исследователь пытается показать, как на протяжении почти целого тысячелетия, с V в. до н.э. по VI в. н.э., в среде евразийских кочевников Свосточных иранцев и древних тюрков) бытовали схожие сюжеты преданий о мифической прародине и легендарных первопред-ках. Во втором параграфе даётся развёрнутая характеристика двух основных образов тотемов - волк и олень,- с которыми связывали свою генеалогию все без исключения кочевники Евразии. Автор стремится выявить общность происхождения подобных образов. Для этого привлекаются отдельные сюжеты из легенд и преданий народов, которые так или иначе были близки к древним номадам. При этом автором уделяется пристальное внимание героическому эпосу древних кочевников Евразии.

Вторая глава представлена двумя параграфами, суть которых заключается в раскрытии общей идеи всего этногонического цикла древних кочевников, связанного с "солярным культом" ; даётся характеристика наиболее часто упоминаемым в генеалогических преданиях образов ("Мирового дерева", "Мировой горы", "Чаши", "Неба", "Меча" и ряду других), при этом выявить закономерную связь с обычаями и преданиями современных народов Кавказа, Средней Азии и Южной

Сибири.

Для более полного освещения темы автором, как указывалось выше, были использованы данные смежных наук - археологии, исторического языкознания, этнографии, топонимики и т.д. Всё это позволяет представить общую картину этногонических преданий древних кочевников как восточных иранцев, так и древних тюрков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этногонические предания древних кочевников Евразии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение межэтнический и культурный контактов древних кочевников - восточных иранцев С саков, массагетов, сарматов, алан) и тюрков - в свете этногонических легенд и преданий, является одной из важных составляющих в исследовании мира степных номадов Евразии. Некоторые аспекты выбранной нами темы являются предметом оживленных споров, многие вопросы пока далеки от разрешения и лежат в сфере гипотез и доводов, ряд проблем только обозначен. Предлагаемое исследование также во многом дискуссионно, но, тен не менее, можно сделать некоторые выводы и подвести определенные итоги.

Как отмечалось высше, историческое развитие тюркских народов Центральной Азии было таково, что в I тысячелетии н. э. в их культуре имелось много сходных черт с предшествовавшими культурами скиФо-сарматских племен. Это предполагает взаимодействие двух этносов - тюркского и иранского с глубокой древности. Отсюда сходство древнетюркских и восточноиранских С"сако-массагетских") этногонических сюжетов. Более того, древние тюрки могли контактировать или иметь генетическую связь со "скифоидными племенами" предшествовавшей эпохи на заре своего этнического Формирования. Не исключено, что определенный "тюркский" компонент мог быть включен в этникон "скифы" еще во времена Геродота. Тем более нельзя исключать подобного момента, говоря о генезисе древних тюрков Центральной Азии, в состав которых, очевидно, входил иранский С ираноязычный) этнический компонент.

В свою очередь, следует отметить, что саки, согдийцы, хорез-мийцы Центральной Азии издавна находились в тесном этнокультурном контакте с различными тюркскими племенами. Процессы проникновения тюркоязычных племен в Среднюю Азию, отчетливо наблюдалось уже в эпоху "Великого переселения народов", т.е. около рубежа н.э., оно достигло своего апогея в эпоху господства Тюркских каганатов CVI-VII вв. н.э.) и продолжалось вплоть до монгольского нашествия СХШв. К первой половине I- го тысячелетия н.э. относится появгпение и постепенное распространение тюркского этнического элемента в степях Восточной Европе, где до этого приоритет держали различные ираноязычные племена скифо-сарматского круга. Почти повсеместно эти процессы заканчивались ассимиляцией иранского этноса тюркским. Очевидно, эта тенденция первоначально наметилась в райнах Центральной Азии и Южной Сибири. На этих территориях в до-тюркскую эпоху широко был представлен ираноязычный, а в глубокой древности индоиранский, этнокультурный массив, почти полность расстворившийся в тюрко-монгольской среде. Это подтверждают и данные археологии и антропологии. Так. например, для территории Монголии с эпохи энеолита, а возможно и раньше, было характерно наличие деух культурных массивов - западного, представленного европеоидным антропологическим типом и восточного, с населением монголоидного типа. При этом первый этнокультурный тип имел много общих черт с сопредельными территориями Южной Сибири и Казахстана, а второй, тяготел к Забайкалью и восточным районам Центральной Азии ССм.: Новгородова 3. А. 1384; 1990). Не исключено, что первый этнокультурный тип был пришлого индоевропейского происхождения, в эпоху бронзы представленного на данной территории индоиранцами, а второй - палеоазиатского. Из среды последнего, возможно, произошли сюнну, в культуре которых также немало черт, присущих скифо-сариато-сакам С"звериный стиль", большие бронзовые котлы с поддоном, курильницы, трехножные столики и т.д.).

Изучая генеалогические предания древних тюрков, исследователь может восстановить картину всего традиционного этногонического культа, бытовавшего на обширной территории евразийской степной полосы в скиФо-сариато-сакскую эпоху и органически вошэдш-эго в тюркскую культуру. Это позволяет реконструировать многие элементы духовной культуры тех восточноиранских С'сакских") племен, которые в глубокой древности населяли южносибирский и центральноа-зиатский регион, о жизни которых мы имеем представления лишь по археологическим данным. Из рассмотренных нами различных циклов этногонических преданий древних кочевников,можно сделать вывод об их генетическом родстве. Бесспорно, отдельные сюжеты преданий могли существовать независимо у разных народов, но под влиянием других этносов они приобретали специфические черты, характерные для этих этносов. Этот момент характерен не только для этногонического мифа, но и для всего комплекса традиционного мировоззрения. Последний тезис расширяет рамки обозначенной темы и требует дальнейшего исследования.

Список научной литературыГабуев, Заурбек Казбекович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Авеста в русских перводах / Под ред. И. В. Рака. СПб.: Изд-во восточной лит-ры. - 1997. - 477 с.

2. Агафий Ииринейский. О царствовании Юстиниана / Пер. и кони. Н. В. Левченко. И.: Арктос. - 1996.- 256 с.

3. Алтын-Арыг. Хакасский героический эпос / Сост. В. Е. Иайногашэ-ва. И. : Наука. 1988. - 591 с.

4. Аммиан Марцеллин. Римская история / Под ред. Л. ГО. Лукомского. -СПб. : Наука. 1994. - 558 с.

5. Бичурин Н. Я. , 1950. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. П.-Л.: Изд-во АН СССР. - Т. 1. -382 с. г Т. 2. - 335 с.

6. Византийские историки / Пер. и прим. С. Дестуниса. СПб. -I860.- 495 с.

7. Византийский историк Иоанн Киннаи о Руси и народах Восточной Европы. / Пер. и комм. И. И. Бибикова. И. :Ладомир. - 187 с.

8. Геродот. История в девяти книгах / Пер. и комм. Г. А. Страта-новского. Л. : Наука. - 1972. - 600 с.

9. Доватур А. И. , Каллистов Д. П. . Ыишова И. А. . 1982. Народы нашей страны в "Истории" Геродота. И. : Наука. - 300 с.

10. Иордан. Getika. О происхождении и деяниях гетов / Пер. и коим. Е. Ч. Скржинской. СПб. : Алатей. - 1997. - 512 с.

11. Ипатьевская летопись // ПСРЛ СПб. . - 1843.

12. Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. Ростов-на-Д. ; Русская энциклопедия. 1990. - 400 с.

13. Кононов A. H. . 1958. Родословная туркмен. Абу-л-Гази - Сочинения. - И.-Л.: Наука. - 289 с.

14. Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Литаврина и А.П.Новосельцева. И. : Наука. - 1991 - 498 с.

15. Кычанов Е. И., 1963. Сведения "Юань-ши" о переселениях киргизов в XIII веке (Публикация источников) // ИАН Кирг. ССР. Серия общественных наук. - Т. 5. - Вып. 1.

16. Кюнер Н. В. , 1961. Китайские известия о народах Шюжной Сибири. Центральной Азии и Дальнего Востока. И. : Вост. лит-ра. - 329 с.

17. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ СПб. - 1846.

18. Латышев В.В., 1898. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. СПб. - Т.1.- Вп. 2. - Ч. 2. - 600 с.

19. Нарты героический эпос балкарцев и карачаевцев. 11. : Вост. лит-ра. 1994. - 656 с.

20. Нарты осетинский героический эпос в трех книгах. И. : Глав, ред. вост. лит-ры. - 1990. - Кн. 1. - 431 с.

21. Нарты осетинский героический эпос в трех книгах. И. : Глав, ред. вост. лит-ры. - 1989. - Кн. 2. - 492 с.

22. Плано Карпини. История ионгалов / Вступ. ст. . коми. II Б. Гор-нунга. И. : Мысль. - 1997. - 3-е изд. - С. 30-87.

23. Прокопий Кесарийский. Война с готами / Пер. С.П.Кондратьева -И. Арктос 1996. - 336 с.

24. Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках f Пер. С.П.Кондратьева. И.: Арктос - 1996. - 304 с.

25. Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история / Пер. и комм. А. А. Чекаловой. И. : Наука. - 1993.576 с.

26. Рашид ад Дин. Сборник летописей / Пер. с перс. Л. А. Хетагуро-ва П. Л.: Наука. - 1952. - Т. 1. Кн. 1.

27. Сказания о нартах. / Вступ. ст. В. И. Абаева Цхинвали.- 1981399 с.

28. Сказания о нартах на осетинской языке в пяти книгах / Под ред. К. U. Гутиева. Владикавказ: Ир. 1989. - Кн. 1. - 498 с.

29. Страбон. География / Пер. и кони. Г. А. Стратоновского. И.: Наука. 1994. - 941 с.

30. Тизенгаузен В. Г. . 1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб. - Т. 2. С арабские источники). - 564 с.

31. Тизенгаузен В. Г. . 1941. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды.- И. , Л. Т. 2. Сперсидские источники).- 308 с.

32. ФеоФилакт Симокатта. История С580-610) / Пер. С. П. Кондратьев. : Н. : Арктос. -272 с.

33. Хакасский героический эпос. Ай-хуучин / Под. ред. В. Е. Иайнога-шевой. Новосиб. Наука. - 479 с.

34. Чичуров И. С. .1980. Византийские исторические сочинения: "Хро-нография" ФэоФана, "Бревиарий" НикиФора. Н. : Наука. - 215 с.1. ЛИТЕРАТУРА

35. Абаев Б. И. , 1979. СкиФо-сариатские наречия // Основы иранского языкознания. Древнеиранскиё языки. И. : Наука. - С. 272-363.

36. Абаев В. И. , 1990. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ: Ир. - Т. 1. - 656 с.

37. Акишэв К. А. , 1978. Курган Иссык: искусство саков Казахстана. -И. : Наука. 130 с.

38. Акишев К. А. , Кушаев Г. А. , 1963. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. Алма-Ата. : Наука. - 298 с.

39. Алексеев К, н, , 1932. Традиционные религиозные верования тюркоязычных пленен Сибири. Новосиб. : Наук. - 259 с.

40. Аристов Н.А. . 1897. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей. // СПб.: 5"лвая старина. Т. 6. Вып. 3,4. 182 с.

41. Артамонов И. И. 1936. Очерки древнейшей истории хазар. Л. ; Наука. 200 с.

42. Бернштам А.Н., 1946. Социально-экономический строй орхоно-ени-сейских тюрок VI —VI11 веков С Восточно-тюркский каганат и кыргызы)- И. , Л. : Наука. 207 с.

43. Бернштам А. Н. , 1951. Очерки истории гуннов в 2-х частях. Л.: Наука. - Ч. 1.- 255 с.

44. Благова Г. Ф. , 1972. Вариантные заимствования турок-тюрок и их лексические обособления в русском языке СК становлению обобщающего имени тюркоязычных народов) // Тюркологический сборник II. : Наука- 1973. - С. 93-140.

45. Боргояков И.И. 1975. Скифо-тюркские (хакасские) этнографические и Фольклорные параллели // СЗ N. 6. - С. 110-120.

46. Бубунок 0.Б., 1997. Ясы и бродиики в степях Восточной Европы.- КиеЕ: Логос. 224 с.

47. Бутанаев В. Я. , 1998. Культ огня у хакасов // СЭ. N. о.-С. 25-35.

48. Вайнштейн С.И.,1991. Пир кочевников центра Азии. И.: Наука.295 с.

49. Викторова Л. Л. 1980. Монголы: происхождение народа и истоки культуры. М. : Наука - 225 с.

50. Войтов В.Е. 1998. Древнетюркский пантеон и иодель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI- VIII вв. М.-151 с.

51. Гадло А.В., 1979. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв.- ЛГУ. 216 с.

52. Гадло А.В. 1986. Основные этапы и тенденции этносоциального развития этнических общностей Северного Кавказа в период раннего средневековья // Вест. ЛГУ. Серия 2: История, языкознание, литература. - С. 11-24.

53. Галиев А. . 1994. Модель мира тюркской культуры // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов Южной Сибири и сопредельных территорий.- М, : Наука. Вып. 1- С. 27-31.

54. Галиев А. 1997. Традиционное мировоззрение казахов. Алм-Ата-297 с.

55. Гафуров Б.Г., 1972. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. И. : Наука. - 664 с.

56. Герценберг Л. Г. , 1965. Хотано-сакский язык. М. : Наука.

57. Гоголев А. И. , 1986. Историческая этнография якутов. Якутск.-91 с.

58. Голб Н., Прицак 0. , 1997. Хазарско-еврейские документы X века.- М. , Иерусалим. 240 с.

59. Грантовский Э.А., 1970. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М. : Наука.

60. Грантовский Э. А. 1975. О восточноиранских племенах кушанско-го ареала // Центральная Азия в к у шанс кую эпоху. И. •■ Наука. Т. 2. - С. 76-94.

61. Грантовский Э. А., 1998. Иран и иранцы до Ахеменидов. М. : Hayка. 343 с.

62. Грач А. Д. . 1972. Вопросы датировки и семантики древнетюркских тангообразных изображений горного козла. // Тюркологический сборник. М. : Наука. 304 с.

63. Груми-Гржимайло Г.Е., 1926. Западная Монголия и Урянхайсуий край. Л. - Т. 2. - 839 с.

64. Гумилев Л. Н. , 1964. Древние тюрки. И. : Наука. - 291 с.

65. Гутнов Ф. X. ,1996. Социальная история скифов Северного Кавказа./ СА. N. 3 - С. 54-63.

66. Дзиццойты К). А. , Кочиев К. К. . 1990. Новые этнографические материалы к осетинской космологии. // Вопросы иранистики и алановеде-ния С Научная конференция посвященная 90-летию В. И. Абаева) Владикавказ - С. 50-52.

67. Дзиццойты Ю. А. , 1992. Нарты и ш; соседи. Владикавказ: Алания. - 279 с.

68. Дзаттиаты Р. Г. , 1995. Аланы в дружине Вахтанга Горгосала. // Аланы: история и культура. Владикавказ. - С.101-107.

69. Дзиццойты Ю. А. 1991. Таргитай на Кавказе. / Первая международная научная конференция " Осетиноведение: история и современность". Владикавказ, 12-18 октября. - С.49-52.

70. Древнетюркский словарь, 1969. Л. : Наука. - 676 с.

71. Дульзон А. П. , 1984. Древние топонимы Южной Сибири // Топонимика Востока. М. : Наука. - 70 с.

72. Дюмезиль Ж., 1976. Осетинский эпос и мифология. М. : Наука.

73. Дюмезиль Ж. , 1990. Скифы и Нарта. М. - 229 с.

74. Дьяконов Н. В. , 1987. Печати из Сериндии. ВДИ. - N. 3.

75. Еремеев Д.Е., "Тюрк"- этноним иранского происхождения? СК проблеме этногенеза древних тюрков) / СЭ N. 3 - С.129-135.

76. Зуев Ю. А. , 1967. Древнетюркские генеалогические предания, какисточник по ранней истории племени тюрков. // АвтореФ. канд. дис-серт. Алма-Ата. - 18 с.

77. Зуев ГО. А. . 1970. Киргизы-6уруты. // СЭ С. 74-86.

78. Зуев КЗ. А. , 1974. Юечжы и кушаны в свете китайских источников // Центральная Азия в Кушанскую эпоху. И. : Наука. - Т. 1. - С. 198202.

79. Иванов В. В. ,1997. Змей / ИНН Т. 1. - С. 671.

80. Исаенко А.В., Цэвээндолгор Ч. , 1993. Об эволюции некоторых политических институтов в кочевых обществах Древней Монголии // Кавказ и цивилизации Востока в древности и средневековье. Владикавказ - С. 52-60.

81. Исмагилов Р.Б.,1993. Ранние скифы и Центральная Азия // АвтореФ. канд. диссерт. СПб. - 19 с.

82. История Сибири. 1968. Л. : Наука. - 454 с.

83. История Хакасии с древнейших времен до 1917 года., 19937 М.: Наука. - 525 с.

84. Историко-этимологический словарь осетинского языка., 1958 -И. Л.! АН СССР Т. 1.; 1973 - Л.: Наука - Т. 2; 1979 - Л.: Наука -Т. 3; 1989 -Л. : Наука - Т. 4. Состав. В. И. Абаев.

85. Киселев С. В. . 1951. Древняя история Южной Сибири. -И. : Наука, -642 с.

86. Кляшторный С.Г., 1965. Проблемы ранней истории племени турк Сашина) // Новое в советской археологии. М. : Наука. - С. 278-281.

87. Кляшторный С.Г., 1965. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М. : Наука. - 190 с.

88. Кляшторный С.Г., 1986. Кипчаки в рунических памятниках // Turkologika Л. : Наука. - С. 153-165.

89. Кляшторный С.Г., Лившиц В. А. , 1971. Согдийская надпись из Бугу то. // Страны и народы Востока. М. - Вып. 10 - С. 37-71.

90. Кляшторный С.Г., Султанов Т. И. , 1996. Казахстан: летопись трех тысячелетий. Алма-Ата - 375 с.

91. Крюков И. В. , 1988. Восточный Туркестан в III в. до н.э.- IV в. н.э. // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. -И. : Наука. С. 223-297.

92. Коновалов П. Б. , 1993. К истокам этнической исторрии тюрков и монголов // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосиб. : Наука. - 316 с.

93. Кононов А. Н. , 1980. Грамматика языка тюркских рунических пам-чтникое VII IX вв. -Л. : Наука. - 255 с.

94. Кузнецов В. А. , 1992. Очерки истории алан. Владикавказ: Ир -322 с.

95. Кузнецов В.А. . 1997. Иранизаиия и тюркизация центральнокавкак-зского субоегиоиа // НИАР N.1. - С. 153-177.

96. Кулаковский ГО. А. . 1899. Аланы по сведениям классических и византийских писателей. Киев. - (Фотокопия 72 е.).

97. Кумеков Б. Е. . 1987. Арабские и персидские источники по истории кыпчаков VIII XIV вв. - Алма-Ата: АН Казах. ССР. - 41 с.

98. Кыдаева В. Я. 1996. О празднике алтайских сеоков // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов Южной Сибири и сопредельны;: территорий. И. - С. 51-57.

99. Кызласов Л. Р. , 1979. Древняя Тува: от палеолита до IX века. П. : Наука.

100. Лившиц В. А. . 1974. Кушаны: письменность и язык // Центральная Азия в кушанскую эпоху. И.: Наука. - Т. 1. - С. 313-321.

101. Лившиц В. А. , Хромов А. Л. , 1981. Согдийский язык // Основы иранского языкознания. Среднеиранские языки. И. :Наука. - С.3-16.

102. Литвинский Б. А. .1988. Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Введение. И. : Наука. - С. 3-16.

103. Магометов А. К. 1974. Общественный строй и быт осетин CXVII-XIX вв.). Орджоникидзе: Ир. - 367 с.

104. Налов С.Е., 1951. Памятники древнетюркской письменности. И. . Л. : АН СССР 451 с.

105. ИаляБкин А. Г. , 1989. Танские хроники о государствах Центральной Азии Новосиб. : Наука. - 432 с.

106. Иарсадолов Л. С. , 1996. История и итоги изучения археологических памятников Алтая VIII IV вв. до н.э. - СПб.: Наука.

107. Миллер В. Ф. , 1992. Осетинские этюды. Владикавказ. - 716 с.

108. Нолодин В. И. , 1998. Рецензия на рабрту Н. Л. Членовой "Центральная Азия и Скифы" // СА. N. 3. - С. 223-226.

109. Иурзаев Э. И. , 1974. Очерки топонимики. М. : Наука - 432 с.

110. Неклюдов С. ГО. , 1997. Аварга Йогой // ИНК- Т. 1. С. 28-29.

111. Неразик Е.Е., 1968. О некоторых направлениях этнических связей населения ГОииого и ГОго-Восточного Приара.лья // История, археология и этнография Средней Азии. И. : Наука. - С. 198-207.

112. Новгородова Э.А.,1981.Ранний этап этногенеза народов Монголии С конец III-II тысячелетие до н.э.) // История Центральной Азии в древности CII тысячелетие до н.э.) М. : Наука. - С. 207-215.

113. Новгородова Э. А. , 1984. Мир петроглифов Монголии. И. : Наука. -168 с.

114. Новгородова Э. А. , 1989. Древняя Мог о ли я. М. : Наука - 583 с.

115. Оранский И. М. , 1960. Введение в иранскую Филологию. М. : Наука. - 238 с.

116. Оранский И. М., 1979. Иранские языки в историческом освещении.-И. : Наука. 238 с.

117. Памятники народного творчества осетин, 1992. Владикавказ:Ир-440 с.

118. Переводчикова Е.В., 1994. Язык звериных образов. Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. И.: Изд-во "Восточ. лит-ра" РАН - 206 с.

119. Переводчикова Е.В., Раевский Д. С., 1981. Еще раз о назначении скифских наверший // Средняя Азия и ее соседи в древности и раннем средневековье С история и культура). II : Наука. - С. 42-52.

120. Плетнева С. А. 1990. Половцы. И. : Наука.

121. Пономарев А. Н. , 1940. Куманы-половцы // БДИ. N.3,4.-С. 366-369.

122. Поспелов Е. 11,1980. Гидронимы Центральной Азии // Ономастика Востока. И. : Наука. - С. 72-88.

123. Потапов Л. П. ,1958. Волк в стариных народных поверьях и приметах узбеков // КСИЭ N. 30

124. Потапов Л. П. ,1969. Этнический состав и происхождение алтайцев Систорико-этнограФический обзор). Л. : Наука. - 196 с.

125. Потапов Л. П. 1990. Элементы религиозных верований в древнетюр-кских генеалогических преданиях. // СЭ. N. 5 - С.79-86.

126. Пьянков И.В. , 1997. Средняя Азия в античной географической традиции. И. : Изд-во Восточ. лит-ра. - 343 с.

127. Радлов В.В. 1892. Атлас древностей Монголии С"Труды Орхон-ской экспедиции"). СПб. вып.1, таб.XVI.

128. Раевский Д. С. .1977. Очерки идеологии скифо-сакских племен. -И. : Наука.

129. Раевский Д.С. , 1983. Скифские каменные изваяния в системе ре-лиг ио зно- миФо ло гических представлений ираноязычных народов евразийских степей // Средняя Азия, Кавказ и Зарубежный Восток в древности. М. : Наука. - С. 40-60.

130. Раевский Д. С. , 1985. Модель мира скифской культуры. П.: Наука.- 255 с.

131. Раевский Д. С. , 1997. Скифо-сариатская мифология // МНИ. Т. 2.1. С. 445-450.

132. Ромашов С.А.,1992. Историческая география Хазарского каганата (период Формирования и расцвета V- VI вв. ) // АвтореФ. канд. дис-серт. И. - 24 с.

133. Руденко С.И. 1962. Культура хуннов и Ноинулинские курганы. И. . JI. : Наука 205 с.

134. Руденко С.И. 1960. Культура населения Центральной Азии в скифское время.- И. , Л. 350 с.

135. Савинов Д. Г. ,1984. Народы Южлой Сибири в древнетюркскую эпоху.- Л. : Изд-во ЛГУ.- 175 с.

136. Славин В.Д. 1996. Жертвоприношение коня духу-покровителю рода у верхних кумандинцев // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов ГОмсной Сибири и сопредельных территорий.- И. — С. 57-71.

137. Сорокин С.С. 1987. О семантике некоторых археологических памятников ранних кочевников Азии ( К проблеме этнической истории тюркоязычных народов Сибири) // Проблемы происхождения и этнической истории тюркских народов Сибири. Томск: Наука. - С. 7-17.

138. Средняя Азия в раннем средневековье, 1999 / Археология СССР. -И. : Наука. 378 с.

139. Таскин В.С., 1968. Материалы по истории кочевых народов группы "сюнну" М. : Наука. - Вп.1.

140. Таскин В.С., 1984. Материалы по истории кочевых народов группы "дунху". И. : Наука.

141. Толстов С.П., 1947. Города-гузов Систорико-этнографический очерк) // СЭ И. 3. - С. 55-102.

142. Толстов С.П., 1947. Из предыстории Руси (ПалеоэтнограФические этюды) // СЭ Н. IV-VI. -С. 39-59.

143. Толстова Л. С. ,1979. Отголоски массагето-аланского субстрата в

144. Фольклоре тюркоязычных народов Хорезиийского оазиса // Этнография и археология Средней Азии. И. : Наука. - 180 с.

145. Толстова J1. С. . 1984. Исторические предания Южного Приаралья. -И. .-Наука. 245 с.

146. Токарев С. А. . 1997. Огонь // ИНН. Т. 2. - С. 239-240.

147. Топоров В.Н. 1972. К происхождению некоторых палеолитических сипволов. Палеолетическая эпоха //ранние формы искусства. II. : Искусство С. 93.

148. Трифонов ГО.И. , 1972. Об этнической принадлежности погребений сконеп древнетюркского времени С в связи с вопросом о структуре погребального обряда тюрков-тугкО // Тюркологический сборник -И.--Наука. 1973. - С. 351-374.

149. Тюрки, 1981 // Степи Евразии в эпоху средневековья. Археология СССР .- П.: Наука. С. 29.

150. Хандсурен U. 1993. Происхождение жужаней. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новсиб. : Наука -С. 60-105.

151. Членова Н. JI. , 1993. О степени сходства компонентов материальной культуры в пределах Скифского мира // Петербургский археологический вестник. СПб.: наука. - Вып. 7. - С. 25.

152. Членова Н. JI. . 1997. Центральная Азия и скифы. И. : Наука -100 с.

153. Эрдели И. , 1975. Авары и Средняя Азия // Центральная Азия в кушанскую эпоху. II. : Наука. - Т. 2. - 430 с.

154. Этимологический словарь тюркских языков С общетюркские и межтюркские основы на букву "Б")., 1978 / Сост. Э.В.Севортян. И. : Наука. 352 с.

155. Яхонтов С. Е. , 1970. Древнейшие упоминания названия "киргиз" / СЭ. П. 2.

156. Яйленко Б.П. 1987. Этнонии угров-савартов // Советская тюркология. N. 4. -С. 67-70.

157. Яценко С.А., 1998. Сарматские погребальные ритуалы и осетинская этнография // С А. N. 3. - 67-73.

158. Harmatta J. , 1952. Studies in the language of the Iranian tribes in South RussiaS Budapest, 1952.1.o Mao tsai. , 1958. Die chsinesischen Mahrichten zur Geschichte des Ostturken CTu-kue). Bd. 1. - IJisbaden.

159. Maenchen-Helfen 0. , 1959. Einige Bemergungen sur Paleoethnologie. // Central Asiatic Jornal. Vol. IV. N. 3.

160. Pritsak 0. , 1959. Xun, der Volksname der Hsiung-nu. // Central Asiatie Jornal. Vol. V. N. 1. pp. 212.

161. Pulleyblenck E.G. ,1970. The Consonantal Sustem of Old Chinese. Asia Major. New. Ser. Vol. 9. Pt. 2. pp. 206-265.

162. Pulleyblenk E.G., 1970. The Uu-sin and Sakas and the Yueh-chih migration BS0CA5S . Vol. 33. Pt. 1.

163. Sinor D., 1982. The legendare origin of Turks. Folklorika: Festschrift for Felix J. Qinas. . Bloomington, - 1982.

164. Vasmor M. , 1923. Iranisches aus Sud.rusland. Leipzig.

165. Zgusta L. , 1955. Die Personennamtn griechischer Stadte der Nordlichen Schwarzmeerkuste. Praha.1. Популярная литература

166. Ад>ш M. , 1997. Древние тюрки. М. : Наука.

167. Лайпанов К. Т. , Мизиев И. И. , 1993. О происхождении тюркского народа. Черкеск. - 142 с.

168. Сулейменов О, 1990. Аз и Я. Алма-Ата. - 275 с.

169. Эсен Уулу Калыч. , 1993. Азия и кочевники Азы. Бишкек. - 87 с.