автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Эволюция стилистических категорий в русском литературном языке предпушкинского периода

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Семенов, Петр Александрович

ВВЕДЕНИЕ (сс. 4 - 42).

§ 1. Теоретические основы исследования (с. 4).

§ 2. Содержание предпушкинского ггериода истории русского литературного языка (с. 21).

ГЛАВА 1. Славянизмы в системе стилистических средств пред-пушкинской стихотворной трагедии (сс. 43 — 204).

§ 1. Славянизмы как стилистическая категория (с. 43).

§ 2. Эволюция стилистических функций славянизмов в русской классицистической и предромантической трагедии (с. 52).

§ 3. Славянизмы как средство создания исторического колорита в романтической трагедии (с. 114).

§ 4. Движение от романтических принципов употребления славянизмов к реалистическим в драматургии В. К. Кюхельбекера (с. 167).

§ 5. Система стилистических функций славянизмов в русском литературном языке предпушкинского периода (с. 192).

ГЛАВА 2. Просторечие в системе стилистических средств в пред-пушкинской стихотворной комедии (сс. 205 — 292).

§ 1. Просторечие как стилистическая категория (с. 205).

§ 2. Динамика употребления просторечия в стихотворной классицистической комедии ХУШ века (с. 220).

§ 3. Просторечие в системе стилистических средств создания пародии в шутотрагедии И. А. Крылова «Трумф» (с. 242).

§ 4. Просторечие в системе стилистических средств стихотворной комедии предгрибоедовского времени (с. 257).

§ 5. Система стилистических функций просторечия в русском литературном языке предпушкинского периода (с. 281).

ГЛАВА 3. Синтез славянизмов н просторечия в литературном языке и драматургическом тексте предпушкинского периода (сс. 293 -404).

§ 1. Общие замечания (с. 293).

§ 2. Упрощение синтаксических построений (с. 300).

§ 3. Совершенствование синтаксической структуры диалогов (с. 324).

§ 4. Контекстуальное соединение гетерогенных стилистических средств и динамика словесных рядов в монологах (с. 343).

§ 5. Динамика словесных рядов в диалогах и формирование принципа ситуативного варьирования речи (с. 368).

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Семенов, Петр Александрович

§1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ 1. Актуальность исследования. 1) Современный русский литературный язык, по мнению большинства историков языка, начинается с Пушкина. «Впитав в себя всю художественную культуру прошлого, Пушкин создал качественно новый до него неизвестный сплав языковых форм, способных отразить современный мир в его развитии; он открыл не только законы гармонии слова, но и закономерности развития родного языка» (Коле-сов 1998, 242 - 243). Именно в пушкинскую эпоху сформировались современные нормы построения литературного текста. В этом, по мнению А. И. Горшкова, убеждает их сопоставление с принципами построения текста в предпушкинский период. (См.: Горшков 1984, 272).

Однако новое качество литературного текста не возникло на голом месте: <«.!> более высокая фаза развития строится всегда из материала, созданного предшествующим развитием<.> Другого строительного материала у нее нет» (Ильенков 1991, 302).

Таким образом, предпушкинская эпоха развития литературного языка представляет несомненный интерес для исследователя как звено в непрерывной цепи развития литературного языка, как эпоха, непосредственно предшествовавшая пушкинским преобразованиям, в результате которых выработались современные нормы литературно-языкового выражения. Понять роль Пушкина в этом процессе невозможно, не сопоставив его речевое творчество с тем, что сделано предшественниками. Некоторым аспектам такого сопоставления и посвящена настоящая работа.

2) Пушкинские преобразования в области русского литературного языка были разрешением тех противоречий в стилистической системе, которые возникли в предшествующий период. Одну из важнейших заслуг Пушкина В. В. Виноградов видел в том, что он «произвел новый, оригинальный синтез тех разных социально-языковых стихий, из которых исторически складывалась система русской литературной речи и которые вступали в противоречивые отношения в разнообразных диалектологических и стилистических смешениях до начала XIX в. . Это были: 1) церковнославянизмы,<.> приспособлявшиеся к выражению сложных явлений и понятий в разных стилях современной Пушкину литературной (в том числе и поэтической) речи; 2) европеизмы (преимущественно во французском обличье) и 3) элементы живой русской речи, широким потоком хлынувшие в стиль Пушкина с середины 20-х годов» (Виноградов 1982, 250). В свете сказанного было бы весьма важно проанализировать, как, при каких обстоятельствах могло происходить соединение гетерогенных языковых средств (в частности, славянизмов и просторечия) в предпушкинский период и насколько контексты подобного рода повлияли позднее на речевую практику Пушкина. А это возможно только при параллельном рассмотрении в рамках одного исследования стилистической истории славянизмов и просторечия на материале общего корпуса текстов.

3) Оптимальным объектом для такого анализа являются, по нашему мнению, тексты средних жанров (ср. многочисленные замечания историков языка о возможности сочетания гетерогенных стилистических средств в пределах среднего «штиля», об особой роли среднего «штиля» в формировании норм национального русского литературного языка). Справедливо, однако, и то, что на формирование современных норм словоупотребления в пушкинский период в той или иной степени повлияли все три классицистических «штиля» XVIII века.

4) Драматургический язык, по словам Г. О. Винокура, «был одним из больных вопросов русской литературной жизни в первые десятилетия XIX в.» (Винокур 1959, 197). Однако до сих пор нет ни одного монографического исследования, специально посвященного языку предпушкинской трагедии и предгрибоедовской комедии. И этот факт также делает актуальным предпринятое диссертационное исследование.

5) В предпушкинский период происходит функциональное преобразование двух важнейших стилистических категорий русского литературного языка XVIII в. - славянизмов и просторечия, поэтому изучение эволюции норм их использования в последней трети XVIII — первой четверти XIX в. представляет несомненный научный интерес, тем более, что монографические исследования стилистических категорий славянизмов и просторечия (см. работы В. В. Замковой (1975) и Г. П. Князьковой (1974) и др.) хронологически ограничены ХУШ веком.

2. Предмет исследования. Предметом нашего исследования являются важнейшие стилистические категории русского литературного языка предпушкинского периода — славянизмы и просторечие. Попутно (во взаимодействии со славянизмами и просторечием) рассматриваются и другие стилистические категории — европеизмы, мифологизмы.

Под стилистической категорией мы, вслед за В. В. Замковой, понимаем «совокупность стилистических единиц, определяющих какой-либо стиль. Фактором, объединяющим стилистические средства в одну стилистическую категорию, является <.> общность функций» (Замкова 1975, 16). Иными словами, стилистическая категория - это единство стилистического значения (или стилистической функции в тексте) и формы, средств его выражения. Очевидно, что стилистическая категория объединяет не только лексические средства, но и единицы других уровней.

Начальный этап формирования русского литературного языка как национального (вторая половина XVII - XVIII в.) характеризуется преобразованием ситуации церковнославянско-русского двуязычия в ситуацию литературного одноязычна, а также сближением прежде генетически и стилистически противопоставленных «типов русского литературного языка» (термин В. В. Виноградова), происходит их эволюционирование в систему стилей, допускающих взаимопроникновение (см.: Колесов 1974,137). А. И. Горшков замечает по этому поводу, что в национальный период усиливается внутреннее единство литературного языка, и если в донадиональ-ный период «существовали разновидности литературного языка, отличавшиеся друг от друга столь сильно, что это давало и дает основания ряду лингвистов говорить не только о полярности этих разновидностей, но даже о литературном двуязычии Киевской и Московской Руси», то период формирования национального литературного языка «проходил под знаком ликвидации полярности этих разновидностей» (Горшков 1984, 149 — 150).

Следствием этого процесса было формирование стилистических категорий единого национального русского литературного языка: славянизмов, просторечия и европеизмов (к последним примыкают и мифологизмы). Каждая из них имела свой генетический источник (церковнославянский язык, русские территориальные и социальные диалекты, западноевропейские языки), а значит, их стилистическая коннотация первоначально определялась различием происхождения. Поэтому точнее было бы именовать их ге-нетико-стилистическими категориями. Их наличие в литературном языке характерно для того переходного этапа, когда происхождение языковой единицы постепенно перестает быть главенствующим фактором, определяющим ее употребление (см.: Колесов 1994).

Исследователями неоднократно отмечался тот факт, что теория «трех штилей» М. В. Ломоносова — первая теория стилистической дифференциации национального русского литературного языка — носит генетико-стилистический характер: хотя Ломоносов называет и толкует выделенные им группы лексики генетически (славенские, славено-российские, российские) на самом деле эта группировка носит не только генетический, но и стилистический характер. Это ярко обнаруживается хотя бы в том, что «славенские» делятся у Ломоносова на две группы в зависимости от их стилистических качеств: «неупотребительные и весьма обветшалые» славянизмы отграничиваются от тех, «кои хотя обще употребляются мало, особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны»; точно так же и российские слова оказываются в стилистическом отношении неоднородны: разграничены слова «простонародные», «низкие и подлые» и слова общеупотребительные, свойственные разговорной речи образованных людей. «Следовательно, уже здесь стилистические критерии накладываются на генетические, осложняют их» (см.: Левин 1958,130).

Таким образом, на протяжении XVIII - XIX вв. происходит постепенное преобразование генетико-стипистических категорий в собственно стилистические. Причем раньше этот процесс завершается для просторечия, поскольку в ХУЛ — начале XVIII в., в ситуации церковнославянско-русского двуязычия, в оппозиции «славянизмы — просторечие» генетически маркированным членом выступает просторечие (славянизмы - нейтральный, немаркированный член, так как литературным языком является церковнославянский). Именно просторечие воспринимается как нечто чужеродное для «славянского» языка и в то же время генетически маркированное как «своё», «русское». (Ср. у Аввакума: «Не позазрите просторечию моему, понеже люблю свой русской природный язык, виршами философскими не обык речи красить»), А маркированный член является наиболее значимым для всей системы и определяет направление ее дальнейшей эволюции. Вот почему петровская эпоха, эпоха демократизации литературного языка, часто воспринимается как период его вульгаризации, время полного отсутствия норм, беспорядочного смешения разнородных языковых элементов. На самом же деле в это время происходит переориентация с церковнославянского языка как основного средства литературного выражения на русский, что ведет к перемаркировкам в системе стилистических оппозиций.

В ломоносовский период, когда сложился русский литературный язык на национальной основе, напротив, в оппозиции «славянизмы - просторечие» генетически маркированным членом становятся славянизмы, так как в новой стилистической системе они - «заимстованный» элемент; поэтому проблема славянизмов, их стилистического распределения, как и проблема высокого стиля, становится наиболее значимой проблемой развития литературного языка. Не случайно поэтому, что в восприятии карамзинистов славянизмы оказываются «чужеродным» элементом, и борьба со «славянщиной» протекает под знаком борьбы за чистоту русского литературного языка (см.: Успенский 1985,36 и др.).

Однако эта борьба в том виде, в каком ее вели карамзинисты, с точки зрения перспектив русского литературного языка, его будущего, уже теряла свою актуальность, ибо со славянизмами происходило то же, что с просторечием: из генетико-стилистической категории они постепенно превращаются в собственно стилистическую,- а в связи с этим происходит их функциональное преобразование. Поэтому Чернышевский совершенно справедливо называет полемику между шишковистами и карамзинистами «бурями в стакане воды» (Чернышевский 1949,776), глядя на события ретроспективно, сквозь призму пушкинских преобразований в русском литературном языке.

Процесс преобразования монофункциональных генетико-стилистических категорий (выполняющих одну функцию, обслуживающих преимущественно один стиль) славянизмов и просторечия в полифункциональные стилистические категории стал одним из самых важных процессов, характеризующих предпушкинский период развития русского литературного языка. Эволюция стилистических функций славянизмов и просторечия и станет предметом нашего дальнейшего рассмотрения.

3. Объект исследования. При определении объекта исследования мы исходим из понимания истории русского литературного языка как исторической стилистики. По мнению большинства ученых (Г. О. Винокура, А. И. Горшкова, В. В. Колесова и др.), историческая стилистика должна изучать текст «как форму использования системы языка в создании функционально оправданных стилей» (Колесов 1989, 11).

Но если учесть, что «все языковые величины, с которыми мы оперируем в словаре и в грамматике, будучи концептами, в непосредственном опыте<.> нам вовсе не даны» (Щерба 1974, 26), то именно текст представляет собой ту реальность, которая дана исследователю в непосредственном наблюдении, и, следовательно, текст выступает объектом и грамматики (изучающей строй языка), и стилистики (изучающей употребление языка), и филологии вообще как «содружества гуманитарных дисциплин, изучающих духовную культуру человечества через языковой и стилистический анализ письменных текстов» (Лингвистический энциклопедический словарь 1990, 544). Однако каждая из названных дисциплин подходит к тексту по-разному: грамматика использует тексты как «языковой материал» (термин JI. В. Щербы), извлекает из них языковые единицы, рассматривает отношения между этими единицами. Стилистику, напротив', интересует сам текст как «феномен языкового употребления» (Горшков 1984, 7). Последовательно такое разграничение предмета грамматики и стилистики проводится в работе Г. О. Винокура «О задачах истории языка»: «Наряду с проблемой языкового строя существует еще проблема языкового употреблениям. > Проблема языкового употребления составляет содержание лингвистической дисциплины, которую следует называть стилистикой, или, поскольку речь идет об истории языка, исторической стилистикой» (Винокур 1959, 221).

Солидаризируясь с этим тезисом Г. О. Винокура, А. И. Горшков выделяет три уровня лингвистических исследований: 1) уровень языковых единиц; 2) уровень текста; 3) уровень языка как системы подсистем (т.е. как системы стилей применительно к национальному периоду развития литературного языка). Грамматика работает на уровне языковых единиц, стилистика (и история русского литературного языка как историческая стилистика) - на уровне текста и на уровне языка как системы подсистем.

Стилистические категории литературного языка - предмет нашего исследования - представлены в конкретном тексте как словесные ряды. Термин словесный ряд был введен в научный обиход В. В. Виноградовым (см.: Виноградов 1971, 49 и др.). В самом общем виде его можно определить как «последовательность (не обязательно непрерывную) представленных в тексте языковых единиц разных ярусов, объединенных композиционными функциями и соотнесенностью с определенной сферой языковой коммуникации или определенным приемом языкового выражения» (Горшков 1984,18).

Получается, что словесный ряд включает в себя не только контактно, но и дистантно расположенные единицы, т.е. имеет прерывистую структуру. Но если это так, то словесный ряд не может быть единственным компонентом лингвистической композиции текста. Очевидно, есть еще какая-то композиционная единица (большая, чем словесный ряд, но меньшая, чем текст), некий конструкт, «речевой кусок», по выражению В. В. Виноградова, представляющий собой соединение двух или нескольких словесных рядов. Для обозначения этого элемента лингвистической композиции текста нет нужды вводить особый термин, можно использовать традиционное понятие контекст, оговаривая при этом, что существует контекст не только отдельной лингвистической единицы, но и контекст словесного ряда.

Сам А. И. Горшков, определяющий текст в качестве основного объекта исторической стилистики, в «Истории русского литературного языка» (1969) и в «Теории и истории русского литературного языка» (1984) фактически оперирует именно контекстами, так как рассматривает сцепления словесных рядов в небольших законченных фрагментах текста (а не во всём памятнике).

В таком случае неизбежно встает вопрос о границах контекста. Вероятно, там, где изменяется характер сцепления, способ взаимодействия разных словесных рядов, заканчивается один контекст и начинается другой. В том случае, если такого изменения вообще не наблюдается на всём протяжении исследуемого текста, то, очевидно, границы текста и контекста совпадают.

Таким образом, могут быть выделены следующие элементы лингвистической композиции текста: 1) отдельная языковая единица как член словесного ряда; 2) словесный ряд как «главный компонент лингвистической композиции текста» (Горшков 1983, 48); 3) контекст как «фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу и достаточный для определения значения, являющегося непротиворечивым по отношению к общему смыслу данного текста» (Лингвистический энциклопедический словарь 1990, 238).

4. Цель и задачи работы. Цель исследования — на материале драматургических текстов показать эволюцию стилистических функций славянизмов и просторечия, выявить традиционное и новое в их использовании в предпушкинский период, раскрыть возможности соединения этих стилистических категорий в пределах одного текста и контекста и установить, какие из этих возможностей были востребованы последующим литературно-языковым развитием, в частности, речевой практикой Пушкина.

Эта цель может быть конкретизирована в следующих задачах:

1) установить состав (основные группы) славянизмов и просторечия в текстах стихотворных трагедий и комедий предпушкинского периода;

2) выявить стилистические функции данных генетико-стилистических категорий в рассматриваемых текстах;

3) установить системные связи между различными функциями славянизмов и просторечия и представить на этой основе динамические (диахронические) классификации стилистических функций славянизмов и просторечия;

4) определить соотношение традиционных и новых функций в исследуемых текстах, показать, как с течением времени (в рамках рассматриваемого периода) менялось это соотношение, как одна система стилистических функций сменялась другой, установить движущие силы этой эволюции;

5) вскрыть механизм преобразования генетико-стилистических категорий в собственно стилистические;

6) выявить возможности контекстуального соединения гетерогенных стилистических категорий в пределах драматургических текстов предпуш-кинского периода, раскрыть значение этих гибридных контекстов для дальнейшей эволюции литературно-художественного стиля и литературного языка в целом;

7) определить значение происходивших в драматургическом тексте функциональных преобразований славянизмов и просторечия для литературного языка в целом, раскрыть диалектику общего (языкового), особенного (обусловленного жанром, направлением) и индивидуального в использовании этих стилистических категорий драматургами предпушкинского времени.

5. Хронологические рамки исследования. При характеристике того или иного периода истории литературного языка прежде всего встает вопрос о его хронологических границах. И вопрос этот носит отнюдь не формальный характер, поскольку, рассматривая язык тех или иных авторов в рамках предпушкинского периода (или относя их творчество уже к пушкинской эпохе, или, напротив, оставляя автора в рамках ломоносовского периода), мы тем самым уже даем оценку их роли в истории русского литературного языка, определяем степень языкового новаторства их произведений и соответствие этих новаций тенденциям развития литературного языка. Вопрос о хронологических границах периода в истории литературного языка тесно связан, таким образом, с вопросом о содержании этого периода.

Различия в исследовательских оценках роли Карамзина, Крылова, Грибоедова, декабристов и других предшественников и современников Пушкина в исторш! русского литературного языка привели к тому, что в научной и учебной литературе по-разному определяются и хронологические границы этого периода, и его содержание, да и само название его у разных авторов различно.

Филологическая наука XIX века важное место в истории русского литературного языка отводила Карамзину, который рассматривался как крупнейший предшественник Пушкина в деле преобразования литературного языка. Такой взгляд нашел, например, отражение в работе Я. К. Грота «Карамзин в истории русского литературного языка»: «Карамзин дал русскому литературному языку решительное направление, в котором он еще и ныне продолжает развиваться » (Грот 1899, 85). При таком взгляде даже Пушкин предстает всего лишь как продолжатель Карамзина.

В столь крайнем виде эта позиция не нашла отражения в работах советских филологов, однако в той ее части, которая касается роли и места Карамзина, эта точка зрения получила дальнейшее развитие в работах ряда ученых. Например, авторы монографии «Очерки истории русского литературного языка XIX века», говоря о содержании предпушкинского периода, отмечают, что «в этот период происходит процесс разрушения системы "трех штилей", вполне отчетливо обнаружившийся уже в теоретических взглядах и в литературном творчестве Карамзина и его последователей, стремившихся к созданию единого литературного языка "для книг и для общества". Опираясь на средний стиль литературного языка как норму, ка-рамзинская школа расширяет его границы путем включения в него определенных слоев как просторечной, так и книжной, высокой лексики и фразеологии». Но при этом отмечается и ограниченность карамзинской реформы: <«.>принятые карамзинистами критерии "вкуса" и общая установка на "нейтральность" литературного языка ставили этому процессу чрезвычайно жесткие рамки. Поэтому задача дальнейшего обогащения литературного языка в пушкинскую эпоху оказалась чрезвычайно острой и актуальной» (Очерки 1956, 11-12).

Близка к такому пониманию значения карамзинских преобразований Е. Г. Ковалевская. Соответствующий период истории русского литературного языка она называет «карамзинским» и основное его содержание видит в языковой реформе Карамзина (см.: Ковалевская 1955; 1978).

Однако уже в XIX в. сложилась и противоположная точка зрения, отводящая Карамзину весьма скромное место в истории русского литературного языка. Так, например, Н. А. Лавровский в книге «Карамзин и его литературная деятельность» писал: «Если посмотреть на язык Карамзина с внешней стороны, т. е. на исключение из него церковнославянской примеси, на краткость и отрывочность предложений, вообще на то сближение с языком образованного общества, которое прежде всего ставят ему в заслугу, то нельзя не заметить, что все это сделано еще задолго до него» (Лавровский 1866, 40).

Об этом же впоследствии пишет В. В. Виноградов: «Для того чтобы правильно восстановить истинную роль Карамзина в истории русской литературы и русского литературного языка, необходимо предварительно развеять очень рано создавшуюся легенду о коренном преобразовании всей русской литературной стилистики под пером Карамзина; необходимо исследовать во всей полноте, широте и во всех внутренних противоречиях развитие русской литературы, ее направлений и стилей, в связи с напряженной социальной борьбой в русском обществе последней четверти ХУШ в. и первой четверти XIX в.» (Виноградов 1961, 233).

А. И. Горшков, ссылаясь на приведенные высказывания Лавровского и Виноградова, также полагает, что Карамзин не сыграл особой роли в истории русского литературного языка, и потому исследователь не выделяет в своих учебниках «карамзинский» период, рассматривая всю эпоху второй половины XVIII - начала XIX в. как период предпушкинский. А. И. Горшков сопоставляет прозу Карамзина с прозой писателей-просветителей (Н. И. Новикова, Д. И. Фонвизина, И. А. Крылова и др.) и приходит к еледующим выводам:

Во-первых, «теоретические установки и практические результаты деятельности Карамзина и его "школы" не были настолько значительными, чтобы рассматривать их как новый этап в истории русского литературного языка»; во-вторых, «новизна "нового слога" определялась не новым структурным качеством литературного языка, возникшим в результате деятельности Карамзина и его последователей, а художественной манерой сентиментализма, обусловившей новые приемы словоупотребления и построения предложений»; в-третьих, «линия, по которой пытались направить развитие русского литературного языка карамзинисты, не совпадала с главной, магистральной линией его развития» (Горшков 1984, 247).

На первый взгляд, вопрос о том, как назвать тот или иной период и какими хронологическими рамками его ограничить, не столь принципиален. Это так, если название не связано с принципами рассмотрения материала. Однако в зависимости от той или иной оценки роли и места Карамзина в истории русского литературного языка меняется и перспектива рассмотрения текстов данного периода: в центре внимания оказываются либо «карам-зинские преобразования», и тогда язык всех произведений докарамзинского и карамзинского времени соотносится с текстами Карамзина как эталонными (Ковалевская 1955; 1965; 1978; 1992; Левин 1964; Дмитриев 1994), либо в качестве такого эталона принимается пушкинский текст, и тогда все тексты предшествующего периода, в том числе и карамзинские, рассматриваются с точки зрения проявления в них элементов нового качества, элементов «пушкинской» стилистики (Горшков 1969; 1982; 1983; 1984; 1993).

Нам ближе второй подход, ибо «намеки на высшее можно уверенно разглядеть в составе низших форм лишь в том случае, если это высшее уже само по себе известно. В строении низших форм оно загорожено, заслонено и искажено настолько, что его там заметить невооруженным взглядом трудно» (Ильенков 1991, 299 ). Это, в свою очередь, определяет и принципы отбора материала, и метод его рассмотрения.

Если исходить из того, что на любом отрезке времени идет борьба старого и нового, умирающего и нарождающегося, то очевидно, что какие-то элементы нового качества литературного языка, литературного текста, характерные для предпушкинского периода, можно найти уже в текстах А. П. Сумарокова и Я. Б. Княжнина (писателей, чья творческая практика в целом не выходила за рамки системы «трех штилей», т. е. за рамки ломоносовского периода). С другой стороны, и в пушкинскую, и даже в послепуш-кинскую эпоху были тексты, по своему качеству мало чем отличающиеся от текстов предпушкинского времени: такие писатели-архаисты, как П. А Катенин и В. К. Кюхельбекер, и в 30 - 40-е гг. XIX в. продолжали решать (и часто решали по-иному) те стилистические задачи, которые уже были решены Пушкиным.

Из сказанного можно сделать следующий вывод: разные тексты литературного языка, созданные примерно в одно и то же время, могут стоять на разных уровнях и отражать разные состояния стилистической нормы («норму прошлого» или «норму будущего»).

Следует говорить и о неравномерности развития разных жанров литературного языка, о стилистической консервативности одних жанров и большей подвижности, изменчивости других. В разных литературных жанрах процесс накопления элементов нового качества происходит неравномерно: одни жанры дольше, чем другие, остаются в плену прежней стилистической системы. Эта особенность разносторонне исследована в диссертационных работах последних лет: ср., напр., замечания Е. В. Дмитриева о том, что Карамзин, разрабатывая «новый слог» в прозе, в то же самое время пишет оды в традициях «высокого штиля» (Дмитриев 1994), наблюдения Т. Е. Провкиной над соотношением «традиционных од» и «новаторских од» в разные периоды творчества Державина (Провкина 1989).

Следовательно, хронологические границы периода должны быть подвижны: там, где для одних жанров предпушкинский период уже завершился, другая группа жанров всё еще остается в русле прежней стилистической традиции. А значит, и на историю русского литературного языка (историческую стилистику) целесообразно распространить принцип относительной хронологии, давно уже работающий в рамках исторической и сравнительно-исторической грамматики.

Подведем итоги всему изложенному выше:

1) Мы рассматриваем предпушкинский период истории русского литературного языка не как «синхронный срез», а как один из этапов развития литературного языка, его поступательного движения к современному

• динамическому состоянию, как отрезок времени, на протяжении которого происходили существенные изменения в литературном языке; и именно эти изменения должны стать предметом нашего рассмотрения (с известной оговоркой мы можем принять для себя в качестве «синхронных срезов» ломоносовский и пушкинский периоды).

2) Условно устанавливая абсолютные хронологические рамки пред-пушкинского периода (последняя треть XVIII - первая четверть XIX вв.), мы, тем не менее, допускаем, что для разных жанров они могут быть либо раздвинуты, либо сужены, т. е. в диахроническом исследовании допустимы как экскурсы в прошлое, в «предысторию» периода, так и «забегания вперед».

6. Материал исследования. В качестве исходного и конечного пунктов сопоставления (верхняя и нижняя границы периода) нами избраны трагедии А. П. Сумарокова «Димитрий Самозванец» (1771) и А. С. Пушкина «Борис Годунов» (1825). Эти тексты хронологически лежат за пределами исследуемого предпушкинского периода, но сопоставление предпушкинских трагедий именно с этими текстами как раз и дает возможность выявить эволюционные процессы, гтроисходивщие в языке этого жанра в предпушкинское время.

Для стихотворных комедий такими исходным и конечным пунктами сопоставления, лежащими за пределами предпушкинского периода, стали, соответственно, первая русская стихотворная комедия — «Корион» Д. И. Фонвизина (1764) и высочайшее достижение стихотворной комедиографии - «Горе от ума» А. С. Грибоедова (1824).

В целом в работе методом сплошной выборки исследованы тексты 12 трагедий и 15 стихотворных комедий. Дополнительно для подтверждения выводов, сделанных на материале драматургических текстов, в ряде случаев привлекались материалы Картотеки и Словаря русского языка XVIII в., относящиеся к другим жанрам.

7. Метод исследования. В самом общем виде он может быть определен как метод диахронической стилистики (отличающийся от традиционного для историко-лингвистических исследований описательного метода, или метода синхронного среза) и понимаемый как проекция сравнительно-исторического метода на стилистическое исследование.

Любой период истории литературного языка может быть охарактеризован с двух позиций — синхронной и диахронической.

При синхронном подходе стилистическая система литературного языка в тот или иной период рассматривается вне ее связи с предшествующей и последующей системами, и предполагается, что на данном «синхронном срезе» литературный язык изменений не претерпевает (исследователь абстрагируется от тех несущественных, на его взгляд, изменений, которые происходят в пределах изучаемого периода).

При диахроническом подходе, напротив, исследователя интересуют изменения языка в пределах периода, поэтому, анализируя тот или иной период истории литературного языка, он стремится выявить в нем элементы, принадлежащие языковому прошлому (отживающее, умирающее), элементы, составляющие ядро стилистической системы на данном этапе, и элементы, расшатывающие систему, определяющие направление ее дальнейшего развития (элементы нового качества литературного языка). При таком подходе исследователя интересуют тенденции и противоречия развития литературного языка в ту или иную эпоху. Тогда хронологическая граница периода будет определяться наличием основного противоречия в его стилистической системе и хронологическим отрезком, на протяжении которого происходило зарождение, развитие или разрешение этого противоречия.

Диахронический подход к изучению истории языковой системы получил широкое распространение в лингвистике второй половины XX века, вылившись в целое направление языкознания - диахроническую лингвистику, отличающуюся от традиционного исторического языкознания. (Ср., напр., исследования Р. О. Якобсона в области диахронической фонологии (1931), работы В. К. Журавлева по диахронической фонологии (1986) и диахронической морфологии (1991) и др.). Вполне оправданно распространение этого подхода и на историческую стилистику (диахроническую стилистику).

Элементы такого подхода к описанию литературного языка обнаруживаются в работах представителей Пражской лингвистической школы. Так, А. Едличка указывает, что современный литературный язык можно исследовать не только в статическом аспекте («пражцы» различают понятия «синхрония» и «статика»), но и с точки зрения синхронной динамики, т. е. изучать характер эволюции и эволюционных процессов внутри рассматриваемого периода (см.: Едличка 1988, 40). Универсальной операцией, используемой при этом, является операция сравнения. Но в данном случае, в отличие от классического компаративного (сравнительно-исторического) метода, сравниваются не морфемы и грамматические формы, а тексты, созданные в пределах периода, но в то же время отделенные некоторым временным интервалом.

В отечественной лингвистике одним из образцов применения диахронического метода в исторической стилистике может служить книга

В. В. Колесова «Древнерусский литературный язык» (1989): исследователем рассматриваются тексты одного жанра (например, жития), написанные в разное время, и сравниваются с точки зрения отбора и организации языковых средств (т. е. с точки зрения лингвистической композиции). В результате прослеживается эволюция текстообразующих закономерностей, а значит, и эволюция литературного языка на определенном участке его стилистической системы.

Наше исследование представляет собой попытку распространить тот же метод изучения на литературный язык нового времени, причем, впервые предпринимается попытка проследить языковую динамику внутри одного периода (предпушкинского), отказавшись от синхронного его описания.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция стилистических категорий в русском литературном языке предпушкинского периода"

10. Выводы. Если обобщить всё, что было сказано выше о способах организации диалога в предпушкинской стихотворной комедии, то можно сделать вывод, что таких способов было два: а) по принципу стилистического согласования (соблюдалось единство стиля, но не сохранялась языковая маска). Эволюция этого принципа шла в направлении от единства стиля в пределах всего текста комедии (жанр и штиль совпадают) к единству стиля в пределах микродействия (разные микродействия могут быть построены в разном стилистическом ключе, в «высоком», «среднем» и «низком»). Основной результат этого эволюционного процесса в том, что жанр и пггиль постепенно расходятся, в пределах одного жанра становится возможным чередование разных стилей, б) По принципу стилистического контраста (сохранялась языковая маска, но не соблюдалось единство стиля). Здесь единство стиля нарушалось уже не в пределах жанра, а в пределах контекста, что создавало возможности для стилистического согласования прежде стилистически противопоставленных языковых средств.

Всё развитие русской драматургии шло между этими крайними способами, приближаясь то к одному, то к другому полюсу, и результатом этого развития стала выработка принципа ситуативного варьирования речи, которой затем получает наиболее полное воплощение в реалистической драматургии Грибоедова и Пушкина. Выработка принципа ситуативного варьирования речи имела важное значение не только для литературно-художественного стиля, но и для развития русского литературного языка в целом, так как само возникновение этого принципа возможно только в условиях единства национального литературного языка и при условии осознания носителями литературного языка (в данном случае - драматургами) многообразия социально-речевых стилей в пределах этого единства. Драматург-реалист осознаёт тот факт, что просторечие и книжный язык — не разные «языки», а разные стилистические проявления общенационального литературного языка. Это значит, что, например, Чацкий может свободно употреблять «высокие» славянизмы в разговоре с Фамусовым (если этого требует тема или ситуация) и быть понятым; с другой стороны, для него, как и для Фамусова, не составляет труда при необходимости сменить языковой стиль.

405

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Основная тенденция развития любого национального литературного языка — усиление его внутреннего единства, системности. Если донацио-нальные литературные языки не составляли (в пределах общей системы языка) единства с обыденной разговорной речью, то для национального периода развития характерно обязательное наличие устно-разговорной и книжно-письменной разновидностей единого литературного языка. Формирование разговорного стиля русского литературного языка, сближение разговорной речи с книжно-литературным языком способствует, в свою очередь, сближению полярных генетико-стилистических категорий - славянизмов и просторечия, так как они начинают взаимодействовать в рамках единой системы литературного языка.

2. До тех пор пока разговорная речь и книжный язык существовали в рамках разных систем (и даже на определенных этапах могли восприниматься носителями языка как разные языки - церковнославянский и русский), употребление слова определялось его происхождением. Конечно, происхождение следует понимать не в строго генетическом смысле, а как * функционирование слова в составе определенных синтагм в определенном круге жанров, но осмысливалось оно именно генетически. Вот почему первоначально стилистические категории сформировавшегося единого национального литературного языка были генетико-стилистическими. Стилистическая окраска лексемы, ее функционирование в определенном «штиле» и в определенных жанрах связывались в теории Ломоносова с ее церковнославянским или русским происхождением.

Как только прежде полярные стилистические разновидности соединились в рамках одной системы литературного языка, возникли условия для превращения генетико-стилистических категорий литературного языка в собственно стилистические. Раньше это произошло с категорией просторечия, которая утратила свой генетический характер уже в XVIII в. Преобразование славянизмов в собственно стилистическую категорию происходило дольше, на протяжении всего XIX в. Фактором, сдерживавшим окончательное «обрусение» славянизмов, было параллельное существование церковнославянского языка как языка церкви (см. об этом: Семенов 2001).

3. Драматургический текст - это своего рода миниатюрная модель литературного языка. В нем в той или иной степени нашли отражение все разновидности употребления литературного языка предпушкинского времени -от высокого монолога, выдержанного в традициях одического стиля, до бытового диалога. Вот почему на этой модели удобнее всего изучать состояние литературного языка данного времени, эволюцию его основных стилистических категорий.

Развитие драматургических жанров, начавшееся вместе с развитием национального литературного языка, с середины XVII в., тоже отчасти способствовало тому, что категории «литературный язык» и «книжный язык» перестают быть тождественными. Драматургия, как разновидность литературы, естественно, создается на литературном языке. Однако в основе драматургического текста лежит не монолог, а диалог. Это особенно важно, поскольку, по верному наблюдению JI. В. Щербы, Л. П. Якубинского и других ученых, в основе литературного языка лежит монолог, тогда как разговорный язык по природе диалогичен (Щерба 1957, 115; Я кубинский 1986). Но в то же время язык «живет только в диалогическом общении<.> Вся жизнь языка, в любой области его употребления (бытовой, деловой, научной, художественной и др.) пронизана диалогическими отношениями» (Бахтин 1972, 312). А это значит, что именно в драматургических текстах возникают благоприятные условия для диффузии книжного языка и элементов разговорной речи. Тем самым создается прецедент говорения, беседы на литературном языке. Литературный язык становится не только книжным языком, но и языком разговорным, языком общения, в недрах литературного языка оформляется разговорный стиль.

Пожалуй, ни в одном другом жанре литературного языка стилистические категории не могли выполнять столь многообразные функции, как в драме. И это тоже связано с тем, что драма есть художественное отражение диалогической речи, генетически первичной в сравнении с монологом. Все важнейшие функции языка генетически связаны с диалогом, для диалога естественна «многожанровость», смена тем, речевых ситуаций (см.: Бахтин 1979, 237, 250). Это же мы видим и в драме, которая, эволюционируя, расширяла многообразие «жанровых» и «тематических» типов диалогов, росло многообразие речевых ситуаций, возникающих в драме, всё шире отражала она живую жизнь во всём богатстве ее проявлений. А поэтому в различных частях драматургического текста находили свое место и различные функции тех или иных стилистических единиц. В одном и том же тексте славянизмы могли выступать и как показатели высокого слога, и как средство изображения романтического героя, его душевных переживаний, и как иронизмы. То же следует сказать и о просторечии.

4. По мере того как генетико-стилистические категории литературного языка становятся только стилистическими, а стили перестают быть «функциональными языками», становясь разновидностями общелитературного языка, становится возможным варьирование стилей в пределах текста, что, в свою очередь, открывает большие перспективы для дифференциации языка действующих лиц в драме.

На разных этапах развития драматургического языка мы обнаружили два противоположных принципа дифференциации речи персонажей:

1) В ломоносовский период окончательно оформляется принцип социальной дифференциации, или «языковой, маски»: выделяются бытовые персонажи, любовники, резонеры, щеголи и т. п., происходит различение языка персонажей в зависимости от их социального статуса.

2) Достоянием пушкинского периода становится принцип речевой дифференциации в зависимости от сценической ситуации, причем предыдущий принцип дифференциации языка действующих лиц был не просто отвергнут, а качественно преобразован.

Первый принцип связан с классицистической эстетикой, второй - с реалистической.

Важнейшей предпосылкой для реализации в художественном тексте второго принципа является единство национального литературного языка, формирование общенациональных норм, сглаживание социально-диалектных различий, устранение тех из них, которые были наиболее маркированными, наиболее выделяли тот или иной социальный диалект, противопоставляя его другим и препятствуя процессу взаимопонимания.

Синхронный взгляд на принцип ситуативного варьирования речи позволяет увидеть в нем только отражение названной особенности национального литературного языка; его единство для всех носителей и способность варьировать речь в пределах этого единства. Диахронический взгляд на принцип ситуативного варьирования, определяющий для нашей работы, дал возможность увидеть, что этот принцип - отрицание первого принципа (языковой маски), но не метафизическое, а диалектическое, т. е. отрицание как постепенное преобразование первого принципа во второй.

Мы попытались проследить все перипетии этого преобразования и убедились, что основным его двигателем было внутреннее противоречие, заложенное в лингвистической организации самого драматургического текста: противоречие между стремлением сохранить единство стиля (стилистическую согласованность лингвистических единиц в тексте) и дифференцировать язык персонажей. Выход из него — заставлять персонаж время от времени менять (или хотя бы видоизменять) языковую маску. Это внутреннее противоречие именно драматургического текста (его не могло быть в оде, элегии, басне или даже в романе), обусловленное диалогической природой драмы, тем, что в диалоге могли столкнуться две разные языковые маски.

Получается, что принцип ситуативного варьирования речи сформировался в драматургическом тексте вследствие закономерной внутренней эволюции этого текста. А это означает, что его возникновение не просто отражение факта единства национального литературного языка, а одна из причин этого единства. Иными словами, мы подходим к ответу на вопрос о том, влиял ли драматургический язык на развитие национального литературного языка или в нем только находили пассивное отражение те или иные тенденции языкового развития.

Из всего сказанного выше следует совершенно очевидный вывод: драматургические жанры активно влияли на развитие национального литературного языка, оказывали воздействие на другие его жанровые и стилистические разновидности, способствовали усилению единства литературного языка и формированию единой общенациональной нормы, являясь одной из причин ее становления. Даже если приходится говорить о том, что какие-то особенности формирующегося современного русского литературного языка вызревали в недрах других жанрово-стилистических разновидностей, а в драме лишь получали отражение, то это отражение было не пассивным, а активным, творческим, способным преобразовывать то, что оно отражает.

5. В предпушкинскую и пушкинскую эпохи завершается перестройка лексико-стилистической системы русского литературного языка, происходившая на протяжении всего начального этапа формирования русского литературного языка как национального (ХУП-ХУ1П вв.). Главный ее результат - семантико-сгилистическое обогащение слова: слово конденсирует в себе смысл исходных формул-синтагм, в составе которых оно функционировало (см.: Колесов 1989). Каждое такое слово-лексема, будь то славянизм, мифологизм или просторечие, накапливает в себе большое количество смыслов, культурно-исторических ассоциаций, а это, в свою очередь, расширяет перспективы его дальнейшего использования, причем необязательно в рамках исходной формулы, поскольку значение формулы теперь сжалось, вошло в семантическую структуру слова, став его составной частью. Очень точно новую тенденцию развития литературного языка уловил В. Г. Белинский: «Сочинения Карамзина теряют в наше время много достоинства еще и оттого, что он редко искренен и естествен. Век фразеологии для нас проходит; по нашим понятиям, фраза должна прибираться для выражения мысли и чувства; прежде мысль и чувство приискивались для звонкой фразы» (Белинский 1976,1, 83).

Слово, а не формула, не жанр и не штиль становится основной единицей литературного языка, объектом литературно-языковых дискуссий и нормативных регламентаций; и уже не былая синтагматическая закрепленность (в широком смысле), а значение и место в парадигме становится решающим фактором, определяющим употребление слова. Окончательное воплощение эта тенденция развития слова нашла в теоретических декларациях и речевой практике Пушкина. Ср.: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности» (Русские писатели о языке 1954, 115).

6. Превращение слова в основную единицу привело к глубокому преобразованию стилистических категорий русского литературного языка XVIII в., важнейшими из которых были славянизмы и просторечие. Они превращаются в предпушкинский период из монофункциональных категорий в полифункциональные. Это значит, что если в предшествующий период каждая стилистическая категория выполняла преимущественно одну стилистическую функцию (славянизмы - показатель высокого слога, просторечие - показатель низкого слога), то постепенно спектр стилистических функций этих категорий расширяется. Такое расширение оказалось возможным вследствие семантико-стилистического обогащения каждого отдельного слова, расширения его контекстуальных связей.

7. Расширение спектра стилистических функций славянизмов и просторечия ведет к тому, что некоторые из функций этих категорий (напр., ироническое использование, создание исторического колорита) начинают пересекаться и сходиться. В результате создаются условия для контекстуального сближения лексем, относящихся к разным стилистическим категориям, для возникновения «гибридных контекстов» и «смешения стилей». Эта тенденция получает наиболее полное и завершенное выражение, как и другие тенденции литературно-языкового развития, в речевой практике Пушкина.

Рассмотрение эволюции славянизмов и просторечия показывает, что эти стилистические категории развивались в литературном языке параллельно и, при всём их внешнем различии, выполняли сходные стилистические функции, эволюционируя в одном направлении. Диалектика их развития - от противоположности через различие к единству. Эта идея лучше всего выражена в емкой пушкинской формуле: «Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» (Пушкин, XI, 31).

Список научной литературыСеменов, Петр Александрович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авилова Н. С. К изучению языка поэтов-декабристов. Лексика и словоупотребление // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т.З. -М., 1953.

2. Акимова Г. Н. Стилистические и синтаксические особенности ораторской прозы XVIII в. (на материале похвальных слов Ломоносова и Сумарокова) // Язык русских писателей ХУШ в. Л., 1981.

3. Алексеев А. А. История слова гражданин в ХУШ веке // Известия АН СССР. ОЛЯ. Т.ХХЗ. Вып. 1. 1972.

4. Алексеев А. А. Эпический стиль «Тилемахиды» // Язык русских писателей.-Л., 1981.

5. Алексеев А. А. Эволюция языковой теории и языковая практика Тредиаковского // Литературный язык ХУШ века. Проблемы стилистики. Л., 1982.

6. Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. СПб,1855.

7. Архипова А. В. Историческая трагедия эпохи романтизма // Русский романтизм. Л., 1978.

8. Архипова А. В. Литературное дело декабристов. Л., 1987.

9. Асеев Б. Н. Русский драматический театр от истоков до ХУШ в. М.,

10. Аспекты речевой конфликтологии. СПб., 1996.

11. Базанов В. Поэтическое наследие Ф. Глинки // Глинка Ф. Избранное. -Петрозаводск, 1949.

12. Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. Публицистика. Проза. Критика. -М.,1953.

13. Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. Поэзия. — М. Л.,1961.

14. Берков П. Н. О языке комедии XVIII в. // Известия АН СССР. ОЛЯ. 1949. Т.УШ. Вып.1.

15. Библиотека графомана: Избранные сочинения графа Хвостова. М.: Совпадение, 1997.

16. Биржакова Е. Э. Лексика комедий И. А. Крылова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1953.

17. Биржакова Е. Э. Пародирование элементов стиля сентиментализма в комедиографии XVIII начала XIX вв. // Литературный язык XVIII века. Проблемы стилистики. - Л., 1982.

18. Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в.: Языковые контакты и заимствования. -Л., 1972.

19. Битнер Г. Драматургия Катенина // УЗ МГУ. 1939. №3. Серия филологических наук. Вып.2.

20. Благой Д. Д. Пушкин и литература XVIII в. // Пушкин родоначальник новой русской литературы. — М.- Л.,1941.

21. Благой Д. Д. История русской литературы XVIII в. М., 1951.

22. Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской ас-пектологии. СПб., 1996.

23. Борисов Ю. Н. «Горе от ума» и русская стихотворная комедия. — Саратов, 1978.

24. Бочкарев В. А. Ранние драматургические произведения Кюхельбекера // НДВШ. Филологические науки. 1961. № 1.

25. Бочкарев В. А. Русская историческая драматургия периода подготовки восстания декабристов. Куйбышев, 1968.

26. Бояджиев Г. Н. Мольер. Исторические пути формирования жанра высокой комедии. М.,1967.

27. Бродский Н. Л. История стиля русской комедии <1923>// Бродский Н. Л. Избранные труды. М., 1964.

28. Буало Н. Поэтическое искусство. М.,1957.

29. Будагов Р. А. О типологии речи // Русская речь. 1967. № 6.

30. Будде Е. Ф. Рецензия на кн.: Булич С. К. Церковнославянские элементы в современном литературном и народном языке. Казань, 1894.

31. Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX в.-М.,1954.

32. Булич С. К. Церковнославянские элементы в современном литературном и народном русском языке. СПб., 1893.

33. Буранок О. М. Речевая характеристика персонажей пьесы Ф. Прокоповича «Владимир»// Взаимодействие жанров, художественных направлений и традиций в драматургии XVIII XIX вв. - Куйбышев, 1988.

34. Бухаркин П. Е. Трагедия В. А. Озерова «Дмитрий Донской» // Анализ драматического произведения. Л., 1988.

35. Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в XVIII -XIX веках.-СПб., 1996.

36. Бырдина Г. В. Динамическая структура русской диалогической речи. -Тверь, 1992.

37. Веселитский В. В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке XVIII начала XIX вв.-М., 1972.

38. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

39. Вильк Е. А. Драматургия В. А. Озерова и проблемы развития русской трагедии начала XIX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — СПб., 1998.

40. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.,1959.

41. Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.

42. Виноградов В. В. И. А. Крылов и его значение в истории русской литературы и русского литературного языка // Русская речь. 1970. № 4.

43. Виноградов В. В. О теории художественной речи. -М., 1971.

44. Виноградов В. В. Избранные труды: Лексикология и лексикография. -М.,1977.

45. Виноградов В. В. Избранные труды: История русского литературного языка.-М., 1978.

46. Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

47. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.-М.,1982.

48. Виноградов В. В. История слов. М., 1999.

49. Виноградов В. В. Язык Пушкина. М., 2000.

50. Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М.,1959.

51. Винокур Г. О. Филологические исследования. — М.,1990.

52. Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М., 1991.

53. Войнова Л. А. Эмоционально-психологическая и морально-этическая лексика в повествовательной прозе последней трети XVIII в.// Процессыформирования русского литературного языка (от Кантемира до Карамзина). -М.,1966.

54. Вольтер. Эстетика: статьи, письма, предисловия и рассуждения. -М.,1974.

55. Вомперский В. П. Риторики в России XVII XVIII вв. - М.,1988. Галкина-Федорук Е. М. О некоторых особенностях языка ранних драматургических произведений Горького // Вестник МГУ. Серия общественных наук. Вып.1. 1953. № 1.

56. Гайнудлина Н. И. Заимствованная лексика в «Письмах и бумагах императора Петра Великого»: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1973.

57. Гайнуллина Н. И. К вопросу о языковой норме в начальный период формирования русского литературного языка как национального // Вестник

58. КазГУ. Серия филологическая. Вып.2. Алматы, 1994.

59. Гайнуллина Н. И. Эпистолярное наследие Петра Великого в истории русского литературного языка XVIII в. Алматы, 1995.

60. Гинзбург Л. Я. О лирике. Л., 1974.

61. Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895.

62. Гозенпуд А. А. Из истории русской стихотворной комедии и комической оперы XVIII начала XIX в. // Стихотворная комедия. В 2-х томах. Т.1. - М - Л.,1990.

63. ГолубИ. Б. Славянизмы в поэзии декабристов // Русская речь. 1975.3.

64. Горбачевич К. С. «Язык неистощим в соединеньи слов» // Русская речь. 1973. № 4.

65. Горшков А. И. История русского литературного языка. М.,1969. Горшков А. И. Язык предпушкинской прозы. - М., 1982.

66. Горшков А. И. Теоретические основы истории русского литературного языка. -М, 1983.

67. Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. — М.,1984.

68. Грачев М. А. Русское арго. Нижний Новгород, 1997.

69. Греч Н. И. Записки о моей жизни. Л., 1930.

70. Грибоедов А. С. Поли. собр. соч. Т.2. СПб., 1913.

71. Грот Я. К. Труды. Т.2. СПб, 1899.

72. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII в. М., 1939.

73. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.,1957.

74. Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. М.,1995. Гуляев Н. А. Литературные направления и методы в русской и зарубежной литературе XVIII - XIX вв. - М.,1983.

75. Демидов Д. Г. А. С. Шишков и перспективы академической лексикографии славянорусского языка // Вестник СпбГУ. Сер. 2. Вып. 4. 1996.

76. Демидов Д. Г. О понятии языка в некоторых общих трудах русских филологов XVIII-начала XIX вв.// Проблемы исторического языкознания. Вып. 5. Язык и текст. СПб., 1998.

77. Диалектическая логика. Формы и методы познания /Под ред. Ж. М. Абдильдина. Алма-Ата, 1987.

78. Дмитриев Е. В. Письма М. Н. Муравьева в контексте карамзинских языковых преобразований (Вопросы лексики): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алматы, 1994.

79. Доброва Г. Р. Русская стихотворная пародия и ее роль в общественно-политической борьбе XVIII начала XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук.-Л., 1985.

80. Долгушев В. Г. Из истории семантических и лексических споров в начале XIX в. // Вопросы истории русского языка XIX — XX вв. М., 1988.

81. Егоров Б. Ф. О новаторстве декабристской критики // Сибирь и декабристы. Вып. 1. Иркутск, 1978.

82. Едличка А. Литературный язык в современной коммуникации // Новое в лингвистике. Вып. XX. — М., 1988.

83. Ермакова-Битнер Г. П. А. Катенин // Катенин П. А. Избранные произведения. М. - Л., 1965.

84. Ефимов А. И. История русского литературного языка. Курс лекций. -М.,1955.

85. Жельвис В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. -М., 1997.

86. Живов В. М. Язык и культура в России XVIII в. М.,1996.

87. Жирмунский В. М. О природе частей речи и их классификации // Вопросы теории частей речи. Л., 1968.

88. Жихарев С. П. Записки современника. М. - Л., 1955.

89. Жук А. А. Русская проза второй половины XIX в. М., 1981.

90. Журавлев В. К. Диахроническая фонология. М.,1986.

91. Журавлев В. К. Диахроническая морфология. М., 1991.

92. Завалишин Д. И. Записки. Т.1. СПб., 1894.

93. Замкова В. В. Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке ХУШ в. Л.,1975.

94. Земская Е. А., Красильникова Е. В., Капанадзе Л. А. и др. Русская разговорная речь М., 1973.

95. Зннова Н. В. Галлицизмы в русском языке (на материале разновременных переводов французской литературы конца ХУШ начала XIX в.): Автореф. дис. канд. филол. наук. - Баку, 1987.

96. Зорин А. Легализация обеденной лексики и ее культурные последствия // Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. Сб. статей. -М., 1996.

97. Зубова Л. В. Современная русская поэзия в контексте истории языка. -М, 2000.

98. Иванов И. Политическая роль французского театра в связи с философией ХУШ в. М,1895.

99. Ильенко С. Г. К поискам ориентиров речевой конфликтологии //Аспекты речевой конфликтологии. СПб., 1996.

100. Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991.

101. Ильинская И. С. Из истории славянизмов в поэтической речи первой половины XIX в.// Образование новой стилистики русского языка в пушкинскую эпоху. М.,1964.

102. Ильинская И. С. Лексика стихотворной речи Пушкина («высокие» и поэтические славянизмы). М.,1970.

103. Ильинская И. С. Пушкин и традиция стихотворной речи ХУШ в.// Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971.

104. Илюшин А. А. Заметки о языке и стиле басен И. А. Крылова //Русский язык в школе. 1973. № 4.

105. История всемирной литературы. Т.1. М.,1983.

106. История лексики русского литературного языка ХУЛ начала XIX в. -М.,1981.

107. Калакуцкая Е. Л. Формирование стиля русской художественной прозы в конце XVIII начале XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1989.

108. Капанадзе Л. А. Современное городское просторечие и литературный язык // Городское просторечие: проблемы изучения. Л., 1984.

109. Касаткина В. Н. Поэзия гражданского подвига. М.,1987.

110. Карамзин Н. М. Сочинения. Т.1 3. - СПб., 1848.

111. Катенин П. А. Размышления и разборы. М., 1981.

112. Климина Л. В. Функционирование славянизмов и просторечной лексики в художественных и эпистолярных текстах К. Н. Батюшкова и А. И. Одоевского: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1991.

113. Князькова Г. П. Лексика народной и разговорной речи в комедии и комической опере 60 70-х гг. XVIII в. // Материалы и исследования по лексике русского литературного языка XVIII в. - М. - Л., 1965.

114. Князькова Г. П. Русское просторечие второй половины XVIII века. — Л., 1974.

115. Ковалевская Е. Г. Борьба вокруг карамзинской реформы в конце XVIII начале XIX в. (вопросы лексики): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Л.,1955.

116. Ковалевская Е. Г. Иноязычная лексика в произведениях Н. М. Карамзина // Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII в. -М.-Л.,1965.

117. Ковалевская Е. Г. Лингвистическое исследование текстов русских драматических произведений конца XVII — первой четверти XIX века: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Л., 1971.

118. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. М., 1978.

119. Ковалевская Е. Г. О судьбе высокой лексики в истории русского литературного языка XVIII XX вв.// Функциональные и социальные разновидности русского литературного языка XVIII в. - Л., 1984.

120. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. — М., 1992.

121. Ковтунова И. И. Порядок слов в русском литературном языке XVIII -первой трети XIX в. М.,1969.

122. Кожин А. Н. Литературный язык допушкинской России. М., 1989.

123. Колесов В. В. Лексическое варьирование в литературном языке XVII века // Вопросы исторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков. М., 1974.

124. Колесов В. В. Становление идеи развития в русском языкознании первой половины XIX века // Понимание историзма и развития в языкознании первой половины ХЕХ века. Л., 1984.

125. Колесов В. В. Древнерусский литературный язык. Л., 1989.

126. Колесов В. В. Общие понятия исторической стилистики // Историческая стилистика русского языка. Петрозаводск, 1990.

127. Колесов В. В. Взаимодействие стиля и нормы в представлении XVIII века // Формирование норм русского литературного языка XVIII в. -Ижевск, 1994.

128. Колесов В. В. Русская речь. Вчера. Сегодня. Завтра. СПб., 1998.

129. Копорская Е. С. О смысловых соотношениях книжно-славянских и русских слов в литературном языке конца XVIII начала XIX в. // НДВШ. Филологические науки. 1969. № 5.

130. Копорская Е. С. Семантическая история славянизмов в русском литературном языке нового времени. М.,1988.

131. Королева Н. В. В. К. Кюхельбекер // Кюхельбекер В. К. Избранные произведения в 2-х т. Т.1. М. - Л., 1967.

132. Королева Н. Декабристы и театр. Л., 1975.

133. Круглое В. М. Имена чувств в русском языке XVIII в. СПб, 1998.

134. Кружков И. Э. Славянизмы в текстах русских переводов XVIII, XIX, XX вв. трагедии П. Корнеля «Сид»: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Л., 1987.

135. Кузнецов П. С. Об основных единицах речи и словесного произведения // Русская речь. 1970. № 1.

136. Кунгурова А. Т. Лексика комедий А. П. Сумарокова (общелитературная книжная лексика): Автореф. дис. канд. филол. наук. М.,1954.

137. Куницкий В. Н. Язык и слог комедии Грибоедова «Горе от ума». Киев,1894.

138. Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. /Изд. подготовили Н. В. Королева, В. Д. Рак. Л., 1979.

139. Лавровский Н. А. Карамзин и его литературная деятельность. Харьков, 1866.

140. Левин В. Д. Краткий очерк истории русского литературного языка. -М.,1958.

141. Левин В. Д. Очерк стилистики русского литературного языка конца XVIII начала XIX века. Лексика. - М.,1964.

142. Левин Ю. Об обсценных выражениях русского языка // Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. Сб. статей. М., 1996.

143. Лексика русского языка XIX начала XX в. - М., 1981.

144. Лингвистический энциклопедический словарь /Гл. ред. В. Н. Ярцева — М.,1990.

145. Лисицына Т. А. Формирование терминологии искусствознания в Рое— сии: вторая половина XVIII в.: Автореф. дис. . д-ра филол. наук -СПб.,1994.

146. Лисицына Т. А. «Горе от ума» на сцене русской жизни: финал XX в. (текст и контекст). //Русская словесность: Теория и практика,- Липецк, 1999.

147. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д. С. Избр. работы. Т.1. Л.,1987.

148. Ломоносов М. В. Поли. собр. соч. Т.7. Труды по филологии. М. - Л,1952.

149. ЛотманЮ., Успенский Б. Споры о языке в начале XIX в. как факт русской культуры // УЗ Тартуского ун-та. 1975. Вып.358.

150. Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Проблемы семантики. Новосибирск, 1986.

151. Мазурова А. И. Словарь сленга, распространенного в среде неформальных молодежных объединений // Психологические проблемы изучения неформальных молодежных объединений. М., 1988.

152. Макогоненко Г. П. От Фонвизина до Пушкина. М.,1969.

153. Мальцева Т. В. Жанр драматической пародии в русской литературе конца XVIII первой четверти XIX в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. -Нижний Новгород, 1991.

154. Мансветова Е. Н. Лексика стихотворных произведений среднего жанра второй половины XVIII в. (славянизмы, их количественная и функциональная характеристика): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1977.

155. Мансветова Е. Н. Славянизмы в русском литературном языке XI -XX вв.-Уфа, 1990.

156. Медведева И. Владислав Озеров // Озеров В. А. Трагедии. Стихотворения.-Л, 1960.

157. Мединская Е. В. Лингвистические взгляды В. К. Кюхельбекера: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1992.

158. Мещерский Н. А. История русского литературного языка. Л., 1981.

159. Мещерский Н. А. Избранные статьи. СПб., 1995.

160. Мордовченко Н. И. Русская критика первой четверти XIX в. — М. -Л,1959.

161. МосквичеваГ. В. Русский классицизм. -М., 1986.

162. Муза Е. В. Лексика и фразеология ироикомической поэмы 60 70-х гг. ХУШ в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М., 1953.

163. Найдич Л. Э. Слово на песке. Очерки о русском языковом узусе. -СПб., 1995.

164. Немирова Н. В. Речевые вкусы И. И. Дмитриева и литературный язык 20 30-х гг. XIX в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1990.

165. Никонов А. В. Взгляды декабристов на развитие русского литературного языка // Русская речь. 1974. № 4.

166. Никонов А. В. Идейно-эстетические основы критики декабристов: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М.,1980.

167. Носова Т. Ф. Проблема эволюции стиля поэзии П. А. Катенина: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М.,1986.

168. Обнорский С. П. К истории словообразования в русском литературном языке // Русская речь. Новая серия. /Под ред. Л. В. Шербы. -Л.,1927.

169. Одинцов В. В. Политическое красноречие декабристов // Русская речь. 1975. №6.

170. Ожегов С. И. О языке купеческой комедии П. А. Плавилыцикова // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т.2. — М.-Л.,1951.

171. Остаева Р. Д. Традиции высокого стиля в языке гражданской поэзии первой трети XIX века // НДВШ. Филологические науки. 1973. № 2.

172. Очерки по истории русского литературного языка XIX в. Проспект. -М.,1956.

173. Палевская М. Ф. Основные модели фразеологических единиц со структурой словосочетания в русском языке ХУШ в. Кишинев, 1972.

174. Панфилов А. К. Из истории борьбы вокруг «нового слога» // Вопросы истории русского языка XIX XX вв. - М., 1988.

175. Петрова 3. М. Сложные прилагательные в поэзии второй половины ХУШ в.// Процессы формирования лексики русского литературного языка (от Кантемира до Карамзина). — М. Л., 1966.

176. Петрова 3. М. Развитие лексического состава русского литературного языка XVIII века (Имена прилагательные): Автореф. дис. д-ра филол. наук. -Л., 1988.

177. Пиксанов Н. К. О языке «Горя от ума» // УЗ ЛГУ. 1955. № 200. Серия филологических наук. Вып.6.

178. Полярная звезда // Литературные памятники. М. - Л.,1960.

179. Поэты ХУШ века. Т.2. Л., 1972.

180. Провкина Т. Е. Г. Р. Державин и литературной язык ХУШ начала XIX в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М.,1989.

181. Прокопович Ф. О поэтическом искусстве // Русская литература ХУШ века: 1700 -1776 /Сост. В. А. Западов. -М.,1979.

182. Прокофьева Н. Н. Жанровое своеобразие произведений декабристов на темы отечественной истории: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.,1988.

183. ПушкинА. С. Поли. собр. соч. ТТ. 1-16,-М.,1937-1949.

184. Пушкин родоначальник новой русской литературы. - М. - Л., 1941.

185. Радциг С. И. История древнегреческой литературы. М.,1977.

186. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1955.

187. Родина Т. Русское театральное искусство в начале XIX в. М., 1961.

188. Русская поэзия ХУШ в. М., 1972.

189. Русская комедия и комическая опера ХУШ в. Л., 1950.

190. Русская литературная критика ХУШ в. Сб. текстов. М, 1978.

191. Русские драматурги ХУШ XIX вв. Т.1. ХУШ век. /Под ред. Г. П. Макогоненко. - Л. -М.,1959.

192. Русские писатели о языке. Хрестоматия. /Под ред. А. М. Докусова. -Л., 1954.

193. Русский язык и его функционирование М.,1993.

194. Рылов С. А. Об основных тенденциях развития грамматической структуры простого предложения-высказывания в истории русского языка // Проблемы исторического языкознания. Вып. 5. Язык и текст. СПб., 1998.

195. Садикова Л. В. Специфика композиции и языка драматургического произведения: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М.,1993.

196. Сарапас М В. А. С. Шишков и развитие русского литературного языка в первые десятилетия XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.,1993.

197. Семенко И. Поэты пушкинской поры. М.,1970.

198. Семенов П. А. Черты новой стилистики в трагедии В. К. Кюхельбекера «Прокофий Ляпунов»// Индивидуальность автора и контекст. Сб. научи. трудов. Алма-Ата, 1992.

199. Семенов П. А. О трех стилистических критериях Г. О. Винокура // Вестник КазГУ. Серия филологическая. Вып.2. Алматы,1994.

200. Семенов П. А. Славянизмы, мифологизмы и античные реминисценции в лирике В. К. Кюхельбекера // Античность и общечеловеческие ценности. Вып.5. Алматы,1998.

201. Семенов П. А. «Эллино-славянские» контексты в трагедиях В. К. Кюхельбекера на античные темы // Античность и общечеловеческие ценности. Вып. 7. Алматы, 2000.

202. Семенов П. А. К вопросу о преобразовании генетико-стилистических категорий в собственно стилистические II Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. Межвуз. сб. научн. трудов. — Великий Новгород, 2001.

203. СербулМ. Н. Русский водевиль 1810 1820-х гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Томск, 1989.

204. Смолина К. П. Типы синонимических отношений в русском литературном языке второй половины XVIII в. М., 1977.

205. Соболевский А. И. История русского литературного языка (1889). -Л., 1980.

206. Соловьева А. К. О некоторых общих вопросах диалога // Вопросы языкознания. 1965. № 6.

207. СоколовА. Н. История русской литературы ХЕХ в. (1-я половина). -М.,1970.

208. Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30 90-е гг. XIX в. - М. - Л., 1965.

209. Сорокин Ю. С. Разговорная и народная речь в Словаре Академии Российской // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т.1. -М. Л., 1949.

210. Сорокин Ю. С. Эволюция понятия историзма в русском языкознании 1830 1840-х гг.// Понимание историзма и развития в языкознании первой половины XIX века. - Л., 1984.

211. Сперанская Л. И. Борьба писателей-декабристов за создание национального литературного языка // Русский язык в школе. 1947.№ 2.

212. Стенник Ю. В. Жанр трагедии в русской литературе. Л., 1981.

213. Стенник Ю. В. Русская драматургия XVIII начала XIX вв. (поэтика и история жанров): Автореф. дис. д-ра филол. наук. - М.,1985.

214. Степанов А. В. История русского литературного языка. М., 1964.

215. Стихотворная комедия. Комическая опера. Водевиль.: Сб в 2-х т. Т. 1. -Л., 1990.

216. Томашевский Б. В. Пушкин. Кн.1 (1813-1824). -М. Л.,1956.

217. Томашевский Б. В. Стилистика. Л., 1983.

218. Троцкий И. Проблемы языка в античной науке // Античные теории языка и стиля. СПб., 1996.

219. Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М.,1968.

220. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.,1977.

221. ТюкачеваЕ. В. Русское просторечие в первой четверти XVIII в. (функционально-стилистический аспект): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 2001.

222. Унбегаун Б. Русский литературный язык. Проблемы и задачи его изучения // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971.

223. Успенский Б. А. Из истории литературного языка XVIII начала XIX в. Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. - М., 1985.

224. Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI XIX вв.). - М.,1994.

225. Фаткуллина Ф. Г. Мифологизмы в русском литературном языке XVIII в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.,1993.

226. Федоров В. И. История русской литературы XVIII в. М.,1982.

227. Филин Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного языка. -М.,1981.

228. Фомичев С. А. Драматургия Крылова начала XIX в.// И. А. Крылов. Проблемы творчества. Л, 1975.

229. Фомичев С. А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л, 1986,

230. Химик В. В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. СПб., 2000.

231. Чердаков Д. Н. Семантика слова и развитие русского языка в концепции А. С. Шишкова // Вестник СпбГУ. Сер. 2. Вып. 1. 1996.

232. Черепанова О. А. Мифологическая лексика русского Севера. Л.,1983.

233. Чернышевский Н. Г. Сочинения В. Л. Пушкина и Д. В. Веневитинова // Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч. в 15-ти т. М., 1949. Т. 2.

234. Шаройко О. И. Структура простого предложения в диалогической речи: Автореф. дис. канд. филол. наук. Одесса, 1969.

235. Шахматов А. А. Очерк современного русского литературного языка

236. Шкляревский Г. И. История русского литературного языка (вторая половина ХУШ XIX вв.). - Харьков, 1967.

237. Шмелев Д. Н. Архаические формы в современном русском языке.

238. Щеблыкин С. И. Стихотворная комедия А. А. Шаховского в литературном движении 1810 1820-х гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.,1986.

239. Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

240. Щерба Л В. Языковая система и речевая деятельность. Л.,1974.

241. Якобсон P.O. Принципы исторической фонологии // Якобсон Р. Избранные работы. М,1985.

242. Якубинский Л. П. О диалогической речи // Якубинский Л. П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М.,1986.1. Л., 1925.1. М.,1960.1. СОКРАЩЕНИЯ

243. Источники. Словари. Картотеки1. Капнист, Ябеда1. Глинка, Вельзен1. Катенин, Андромаха

244. Ф. Глинка. Избранное /Подготовка текста и послесловие В. Г. Базанова. — Петрозаводск, 1949.

245. Русская драматургия ХУШ в. /Сост., автор вступ. статьи и комментариев Г. Н. Моисеева. -М., 1987. Катенин П. А. Избранные произведения /Подготовка текста, предисловие и комментарии Г. Ермаковой-Битнер М.; Л.,

246. Катенин, Эсфирь Клушин, Смех и горе

247. Княжнин, Вадим Новгородский Княжнин, Хвастун Крылов, Трумф. КСл. ХУШ в.1. Кюхельбекер, Аргивяне

248. Кюхельбекер, Ижорский Кюхельбекер, Прокофий Ляпунов

249. Николев,Самолюбивый стихотворец.

250. Срезневский, Материалы СРФ1. ССРЛЯ

251. Судовщиков, Неслыханное ди во

252. Сумароков, Димитрий Самозванец СЯП4311. М., 1937-1949.

253. Полный церковнославянский словарь /Сост. Г. Дьяченко. -М., 1993. Рылеев К. Ф. Сочинения /Подготовка текста, предисловие и комментарии С. А. Фомичева. Л., 1987. Словарь Академии Российской. Т. 1 - 6. — СПб., 1789-1794.

254. Словарь русского языка ХУШ в. Вып. 1 — 11.-Л., 1984-2000.

255. Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук. Т. 1-4. СПб., 1847.

256. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 1 3. - СПб., 1893 - 1903. Бирих А. К., Мокиенко В. М., Степанова Л. И. Словарь русской фразеологии: Ис торико-этимологический справочник. -СПб., 1998.

257. Словарь современного русского литературного языка. Т. 1 17. - М., 1950- 1965

258. Стихотворная комедия. Т. 1.

259. Русская драматургия ХУШ в.

260. Словарь языка Пушкина /Отв. ред.

261. В. В. Виноградов. Т. 1 -4. М., 1956-19611. Хвостов, Андромаха

262. Херасков, Ненавистник Хмельницкий, Говорун Шаховской, Пустодомы Шаховской, Своя семья Шаховской, Урок кокеткам Шаховской, Новый Стерн

263. Полное собрание стихотворений графа

264. Хвостова. Часть IV. СПб., 1818.

265. Стихотворная комедия. Т. 1.

266. Стихотворная комедия. Т. 2.1. Там же.1. Там же.1. Там же.

267. Шаховской А. А. Комедии. Стихотворение /Подг. текста, предисловие и комментарии А. А. Гозенпуда. Л., 1961.