автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.15
диссертация на тему: Эволюция внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии в 1991-2012 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии в 1991-2012 гг."

На правах рукописи

Мещеряков Константин Евгеньевич

Эволюция внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии в 1991-2012 гг.

Специальность 07.00.15 - история международных отношений и внешней политики

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 5 >,¡¡8 2015

005557813

Санкт-Петербург — 2014

005557813

Работа выполнена в Санкт-Петербургском государственном университете.

Научный консультант:

Бурков Владимир Германович, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой международных отношений на постсоветском пространстве

Официальные оппоненты:

Климин Иван Иванович, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, профессор

Полторак Сергей Николаевич, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций, профессор

Рупасов Александр Иванович, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский институт истории Российской академии наук, ведущий научный сотрудник

Ведущая организация: Северо-Западный институт управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации

Защита состоится 13 февраля 2015 года в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.65 при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 191060, Санкт-Петербург, ул. Смольного 1/3, подъезд 8, ауд. 100.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9 и на сайте http://spbu.ru.

Автореферат разослан «У-/» ^¿'КС'.^кзС. 2014

Ученый секретарь диссертационного совета

Портнягин Дмитрий Игоревич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В декабре 1991 г. прекратил свое существование СССР. На его огромной территории образовались новые независимые государства, вышедшие на мировую арену в качестве субъектов международного права. Данные республики стали проводить самостоятельную внешнюю политику, развивая контакты друг с другом и с иными участниками международных отношений. Развитие межгосударственного сотрудничества началось, в том числе, между Россией и странами Центральной Азии — Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Туркменией и Узбекистаном.

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена следующими обстоятельствами.

Во-первых, это соображения безопасности. Центральная Азия занимает обширное пространство, не отделенное от России какими-либо барьерами и в географическом плане являющееся продолжением ее территории на юг. Северные рубежи данного региона, проходящие по линии государственной границы России и Казахстана, характеризуются значительной степенью условности: они остаются «полупрозрачными», открытыми для свободного передвижения граждан центральноазиатских республик. Между тем, изучаемый регион отличается внутренней нестабильностью и взрывоопасностью. Он испытывает острый дефицит водных ресурсов и пахотных земель, переживает стремительный рост численности населения при сравнительно низком уровне социально-экономического развития, характеризуется большой этноконфессиональной неоднородностью. Кроме того, он непосредственно граничит с охваченным гражданской войной Афганистаном, являющимся одним из главных источников террористической угрозы и международной преступности в современном мире. В результате с территории Афганистана, а также непосредственно центральноазиатских республик в Россию идет неиссякаемый поток запрещенных товаров и экстремистских идей, представляющих угрозу ее безопасности.

Во-вторых, центральноазиатский регион имеет важное географическое положение. Он находится на стыке Европы и Азии, планетарных зон Севера и Юга, где происходит активное взаимодействие различных культур и цивилизаций. Его близость к Афганистану и наличие широкого выхода к Каспийскому морю способствовали стремительному росту его роли в международных делах в 1990—2000-е гг. Через территорию данного региона проходят крупные транспортные магистрали, которые в перспективе смогут сформировать широкие транспортные коридоры.

В-третьих, страны Центральной Азии обладают значительным природно-ресурсным потенциалом. На территории Казахстана, Туркмении и Узбекистана располагаются крупные месторождения углеводородов (нефти, природного газа, каменного угля). Киргизия и Таджикистан обладают колоссальными запасами

гидроэнергии. Недра всех центральноазиатских республик являются кладовыми минерального сырья, многие виды которого относятся к числу стратегически важных (урановые, алюминиевые, железные, полиметаллические руды, золото, драгоценные и полудрагоценные камни). В условиях степного ландшафта и низкой плотности населения, земельные ресурсы северной части региона представляют особую важность с точки зрения возможности их использования при создании крупных испытательных полигонов.

В-четвертых, государства Центральной Азии имеют богатый демографический потенциал. На фоне бурного роста численности населения, некоторые из них (Узбекистан, Киргизия, Таджикистан) сталкиваются с проблемой избытка трудовых ресурсов при довольно низком уровне жизни. Между тем Россия испытывает дефицит рабочих рук, что привлекает в нее тысячи центральноазиатских мигрантов.

В-пятых, еще в XIX в. на территории нынешних государств Центральной Азии началось формирование крупной русской диаспоры, численность которой сегодня превышает 7,5 млн. чел. В Казахстане, Киргизии, Таджикистане русский язык имеет особый конституционный статус, а в Узбекистане и Туркмении он де-факто используется как средство межнационального общения.

В-шестых, Россия традиционно являлась одним из главных экономических партнеров центральноазиатских республик. В годы существования СССР степень их зависимости от Москвы была максимальной. После обретения независимости, они начали диверсификацию своих народнохозяйственных и внешнеторговых связей, в результате чего их контакты с Россией заметно сократились и претерпели существенные изменения. Тем не менее, по целому ряду направлений стороны сохранили заинтересованность в развитии взаимовыгодного сотрудничества.

В-седьмых, Россия и страны Центральной Азии традиционно поддерживают тесные связи в политической сфере. В современном мире немногие государства стремятся к столь активному диалогу с Россией, как ее центральноазиат-ские соседи.

В-восьмых, большинство центральноазиатских республик развивали активное взаимодействие с Москвой в военно-политической и военно-технической областях. В настоящее время четыре из пяти государств региона (все, кроме Туркмении) юридически являются ее союзниками. Соответственно, обогащение многосторонних и двусторонних отношений новыми формами партнерства представляет для наших стран несомненную важность и обоюдный интерес.

В-девятых, с момента обретения независимости государства Центральной Азии стали привлекать внимание различных внешних акторов. О наличии у них особых интересов в регионе заявляли США и европейские державы, Турция и Иран, Китай, Индия и Пакистан, страны Ближнего Востока, Япония и Южная

Корея. В результате в Центральной Азии разгорелась «Новая Большая игра» — борьба внешних акторов за влияние на расположенные здесь государства, при которой конкуренты России прилагали значительные усилия для ослабления ее позиций в регионе.

Все вышесказанное свидетельствует об исключительной важности Центральной Азии для нашей страны. В стратегическом, политическом, экономическом, культурном плане сохранение широкого присутствия в данном регионе является жизненно необходимым для России. Следовательно, изучение эволюции соответствующего направления ее внешней политики имеет несомненную актуальность и большую научно-практическую значимость.

Степень разработанности темы. Проблематика, связанная с внешней политикой Российской Федерации в Центральной Азии, широко востребована международным экспертным сообществом и затрагивается в рамках многочисленных работ, опубликованных отечественными и зарубежными авторами. Вместе с тем, до настоящего времени не было проведено специальных исследований, основным предметом которых выступала бы эволюция центральноазиатского направления отечественной дипломатии. Ни в одном из представленных научных трудов не содержится анализа внешней политики России в изучаемом регионе на протяжении всего периода 1991—2012 гг. Большинство работ опирается на недостаточно широкую источниковую базу.

Научная новизна диссертационного исследования имеет два основных аспекта: содержательный и историографический.

В содержательном плане, настоящая диссертация является первым в отечественной историографии трудом, изучающим эволюцию внешней политики России в Центральной Азии в годы руководства трех президентов — Б. Н. Ельцина, В. В. Путина и Д. А. Медведева. Несомненной новизной отличается комплексный анализ взаимодействия России с каждым из государств региона в 1991-2012 гг. В ходе проделанной работы, автором впервые был обобщен и введен в научный оборот широкий круг источников по вопросам российско-цен-тральноазиатского сотрудничества и выполнен подробный анализ нормативно-правовой базы российско-казахских, -киргизских, -таджикских, -туркменских, -узбекских отношений. По итогам проведенного исследования был сформулирован ряд новых выводов по проблемам отечественной дипломатии в изучаемом регионе.

Историографический аспект новизны представленного исследования заключается в том, что автором был изучен широкий круг работ по вопросам внешней политики России в Центральной Азии; систематизированы концептуальные подходы отечественных и зарубежных экспертов к указанным сюжетам; разработана периодизация историографии внешней политики Российской Федерации в центральноазиатском регионе.

Источниковая база диссертации включает широкий круг материалов: международные договоры Российской Федерации и государств Центральной Азии; конституции, законы и подзаконные акты, доктрины и концепции России и центральноазиатских республик; документы органов государственной власти России, государств Центральной Азии и третьих стран по тематике настоящего исследования; совместные заявления руководителей России и центральноазиатских республик; мемуары и тексты выступлений государственных деятелей СССР, Российской Федерации, руководителей стран Центральной Азии; данные официальной статистики; документы международных организаций; материалы крупных российских компаний, ведущих свою деятельность на территории стран Центральной Азии; информационные материалы периодической печати и электронных СМИ по внешней политике России в изучаемом регионе.

Объектом диссертационного исследования является внешняя политика Российской Федерации в Центральной Азии в 1991-2012 гг., а предметом исследования — межгосударственное сотрудничество России со странами изучаемого региона.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1991 по 2012 гг. Нижний предел фиксирует распад СССР и выход отношений между Россией и центральноазиатскими республиками на межгосударственный уровень. Верхний предел обозначен завершением пребывания на посту президента Д. А. Медведева и переходом отечественной дипломатии от курса на развитие преимущественно двусторонних отношений с постсоветскими государствами (включая страны Центральной Азии) к реализации проекта будущего Евразийского экономического союза. Однако в ряде случаев, для выявления более общих тенденций развития российско-центральноазиатских отношений и истоков существующих в них проблем, логика исследования требует обращения к более отдаленным событиям.

Территориальные рамки работы охватывают Россию и центральноази-атский регион в его современном политическом понимании. Под странами Центральной Азии автором подразумеваются Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан — государства, официально засвидетельствовавшие свою принадлежность к соответствующему ареалу в январе 1993 г. Ранее данный регион было принято называть «республиками Средней Азии и Казахстаном». При этом мы не говорим о физико-географическом понимании Центральной Азии. В большинстве случаев автор рассматривает понятия «казахский», «киргизский», «таджикский», «туркменский», «узбекский» как отражающие принадлежность к соответствующим государствам, а не народам. Синонимами данных терминов могут выступать неологизмы «казахстанский», «кыргызстанский», «таджикистанский», «туркменистанский», «узбекистанский».

Цель диссертационного исследования — выявить особенности эволюции внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии в 1991— 2012 гг.

Исходя из цели, автором были поставлены следующие задачи:

1. Провести анализ источников и историографии внешней политики России в Центральной Азии в рассматриваемый период;

2. Раскрыть механизмы формирования центральноазиатского вектора отечественной дипломатии в годы президентства Б. Н. Ельцина, В. В. Путина и Д. А. Медведева;

3. Разработать периодизацию отношений России с каждой из центральноази-атских республик;

4. Изучить особенности межгосударственного сотрудничества Российской Федерации с каждой из стран Центральной Азии в политической, военной, торгово-экономической и культурно-гуманитарной областях в 1991— 2012 гг.;

5. Выявить основные достижения и просчеты в отношениях России с каждым из государств региона;

6. Определить общие особенности внешней политики России в Центральной Азии в 1991-2012 гг.

Методологические основы исследования. Настоящее исследование имеет комплексный характер, предполагающий изучение различных факторов, аспектов и направлений внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии. Соответственно, в его основу был положен довольно широкий круг методов научного познания, используемых в их сложном сочетании, без проявления при их подборе какой-либо однобокости.

К числу общенаучных методов, применяемых в диссертации, относятся: принципы историзма, целостности и научной объективности, методы описания и объяснения, индукции и дедукции, анализа и синтеза, сравнения и аналогии, обобщения и концептуализации. Принцип историзма предполагает, что все события и факты во внешней политике России в Центральной Азии рассматриваются в контексте того времени, тех социальных, экономических и политических условий, в которых они происходили. Принцип целостности состоит в том, что изучение любого этапа в развитии соответствующего вектора российской дипломатии включает в себя все многообразие явлений, событий и фактов, без их произвольного умолчания или искажения автором. Принцип научной объективности предусматривает выявление закономерностей внешней политики России в Центральной Азии на основе широкого круга верифицированных источников. Метод описания необходим при изучении фактологического материала, лежащего в основе данной работы, а метод объяснения — при установлении причинно-следственных связей между различными событиями и процессами. Индукционный

метод позволяет восходить от единичных фактов в исследуемой сфере к общим тенденциям и проблемам, а дедуктивный метод — распространять основные положения и выводы на конкретные аспекты изучаемых вопросов. Методы анализа и синтеза необходимы для формирования общего представления о внешней политике России в Центральной Азии. Метод сравнения позволяет выявлять черты сходства и различия между отдельными направлениями, этапами и факторами отечественной дипломатии в изучаемом регионе. Метод аналогии предполагает перенос результатов, полученных при рассмотрении одного из аспектов цен-тральноазиатского направления внешней политики России, на другие ее аспекты. Метод обобщения позволяет на основе широкого круга исследуемых событий воссоздать максимально полную картину того или иного процесса или явления. Метод концептуализации предполагает теоретическое осмысление данного процесса и его встраивание в систему подобных ему процессов и явлений.

В конкретно-научном плане настоящее исследование опирается главным образом на методы исторической науки: историко-генетический, историко-срав-нительный, диахронический и синхронический. Историко-генетический метод способствует выявлению особенностей и тенденций внешней политики России в Центральной Азии в процессе ее развития, что позволяет максимально приблизиться к воспроизведению ее реальной истории. Применение историко-сравни-тельного метода предполагает использование в диссертации различных сравнений «по горизонтали» и «по вертикали» (в пространстве и во времени), что необходимо для более детального изучения особенностей российско-центральноази-атских отношений. Диахронический метод предусматривает изложение автором явлений, фактов и событий в хронологической последовательности их появления и развития. Синхронический метод состоит в анализе двух или нескольких одновременных процессов во внешней политике России в Центральной Азии, с учетом существующих между ними взаимосвязей.

Наряду с историческими методами, для выполнения поставленных в диссертации задач автором применяется ряд методов из смежных областей научного знания: анализ документов и статистический метод. Метод анализа документов является одним из основных в настоящем исследовании, что обуславливается необходимостью подробного изучения международных соглашений Российской Федерации и центральноазиатских республик, норм их внутреннего законодательства, документов органов государственной власти и международных организаций, материалов открытой печати. Статистический метод представляет особую важность при определении особенностей социально-экономического развития России и стран изучаемого региона, параметров и масштабов их торгово-экономического сотрудничества и миграционного взаимодействия.

Научная значимость диссертации состоит в создании объемной, научно-достоверной картины внешней политики России в Центральной Азии в 1991-

2012 гг.

Практическая значимость исследования определяется широкими возможностями использования наработанного автором материала при дальнейшей реализации внешнеполитического курса России в Центральной Азии, в работе органов государственной власти нашей страны, в ходе экспертной, научной и педагогической деятельности (при подготовке аналитических докладов и фундаментальных трудов по международным отношениям в Центральной Азии и внешней политике России в конце XX - XXI вв., при чтении курсов лекций, проведении семинарских занятий и коллоквиумов по тематике настоящей диссертации).

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. На протяжении 1991-2012 гг. развитие многогранного, разноуровневого, взаимовыгодного сотрудничества с государствами Центральной Азии неизменно провозглашалось одной из приоритетных задач внешней политики Российской Федерации.

2. К настоящему времени сформировался довольно мощный массив источников и литературы, охватывающих практически все аспекты двустороннего и многостороннего взаимодействия России и стран Центральной Азии.

3. В течение всего рассматриваемого периода процесс формирования внешней политики России в Центральной Азии оставался практически неизменным; важнейшую роль в нем играло руководство страны (президент и министерство иностранных дел), а в 2000-2012 гг. — также крупный российский бизнес.

4. Вследствие большой внутренней неоднородное«! центральноазиатского региона, соответствующее направление отечественной дипломатии в 1991-2012 гг. не имело внутреннего единства и фактически распадалось на пять векторов, соответствовавших отношениям России с каждой из стран изучаемого региона.

5. Важнейшим партнером России в Центральной Азии неизменно выступал Казахстан, являвшийся ближайшим союзником нашей страны не только в изучаемом регионе, но и во всем мире. Москву и Алма-Ату / Астану связывали самые стабильные, прочные и тесные контакты во всех областях взаимодействия, причем их интересы, как правило, несущественно противоречили друг другу.

6. Вторым по значимости партнером России в изучаемом регионе выступал Узбекистан. Его сотрудничество с Москвой было не столь насыщенным и многогранным, как взаимодействие между Россией и Казахстаном; оно отличалось значительной нестабильностью, постоянно меняло свои приоритеты и испытывало сильное воздействие различных негативных факторов.

7. Немаловажными партнерами России являлись Таджикистан, Киргизия и

Туркменистан. В отношениях с Душанбе и Бишкеком основную ценность для Москвы представляло расширение контактов в политической и военной сферах, а в отношениях с Ашхабадом — торгово-экономическое и энергетического сотрудничество.

8. В 1991-2012 гг. внешняя политика России в Центральной Азии была недостаточно эффективной и изобиловала различными проблемами. В то же время, в ней присутствовали свои сильные стороны, и по большинству направлений взаимодействия с центральноазиатскими партнерами Москве удалось сохранить уверенный положительный баланс. Апробация результатов исследования. По теме исследования автором были опубликованы 4 монографии общим объемом 72,4 п. л. и 21 научная статья общим объемом 17,6 п. л. (из них 16 — в журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации, и 4 — в зарубежных изданиях, индексируемых в наукометрических базах Scopus).

Ключевые положения, выводы и рекомендации работы были озвучены в ряде выступлений автора на международных и всероссийских научных конференциях, в том числе: III Международной научно-практической конференции ученых и специалистов (Красноярск, 2013 г.); Международной конференции «СНГ: проблемы и перспективы развития» (Санкт-Петербург, 2013 г.); Всероссийской научной конференции «Пятнадцатые Петровские чтения» (Санкт-Петербург, 2013).

В 2011-2012 гг. и в 2013-2014 гг. научные исследования, проводимые автором при подготовке диссертации, получили поддержку Совета по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых и по государственной поддержке ведущих научных школ Российской Федерации (гранты МК-881.2011.6 и МК-696.2013.6).

По итогам конкурса 2013 г. цикл работ автора по теме диссертационного исследования был отмечен медалью Российской академии наук с премией для молодых ученых РАН, других учреждений и организаций России.

Ряд положений диссертации использовались на факультете международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета при чтении курсов «Проблемы интеграции и дезинтеграции на постсоветском пространстве», «Политика России на постсоветском пространстве» и при организации аналитической практики магистрантов, обучающихся на программе «Международные отношения на постсоветском пространстве».

Рукопись диссертации была обсуждена на заседании кафедры международных отношений на постсоветском пространстве факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета 16 сентября 2014 г.

Структура н объем диссертации. Исследование состоит из введения, семи глав, заключения, списка использованных источников (1255 наименований) и литературы (564 наименования). Объем текста диссертации составляет 614 е., общий объем работы — 709 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, кратко характеризуется состояние научной разработанности темы, формулируется научная новизна исследования. Приводится сжатый анализ источниковой базы научного сочинения, задаются его хронологические и географические рамки, определяются его цель и задачи, объект и предмет исследования. Описывается методологическая основа диссертационного исследования, дается объяснение его теоретической и практической значимости.

Глава 1. Источники и историография внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии

1.1. Источники

К настоящему времени по проблемам внешней политики России в Центральной Азии в 1991—2012 гг. сформировался довольно крупный массив источников, которые могут быть разделены на следующие группы:

1. Международные договоры Российской Федерации и государств Центральной Азии (двусторонние соглашения общего1 и специального2 характера; многосторонние соглашения общего3 и специального4 характера);

1 Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Казахстан от 25 мая 1992 г. // Дипломатический вестник. 1992. № 15-16. С. 36-43; Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 14 ноября 2005 г. // Бюллетень международных договоров. 2007. № 1. С. 70-73 и др.

2 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан о порядке и условиях долевого участия Российской Федерации в строительстве Сангтудинской ГЭС—1 от 16 октября 2004 г. // Бюллетень международных договоров. 2005. № 9. С. 56-59, Соглашение между Российской Федерацией и Туркменистаном о сотрудничестве в области безопасности от 10 апреля 2003 г. // Там же. 2007. № 5. С. 13-15 и др.

3 Соглашение о создании Содружества Независимых Государств от 8 декабря 1991 г. // Внешняя политика России: Сб. документов. 1990-1992. М., 1996. С. 121-124; Декларация о всестороннем сотрудничестве Российской Федерации, Республики Таджикистан и Республики Узбекистан от 12 октября 1998 г. //Дипломатический вестник. 1998. № 11. С. 33-34 и др.

4 Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2000 г. // Бюллетень международных договоров. 2002. № 5. С. 9-15 и др.

2. Конституция5, законы и подзаконные акты6, доктрины7 и концепции8 Российской Федерации, регулирующие ее взаимодействие с центральноазиат-скими республиками;

3. Законодательство государств Центральной Азии, касающееся вопросов их сотрудничества с Россией9;

4. Документы органов государственной власти России, связанные с цен-тральноазиатским направлением ее дипломатии (документы Пресс-службы Президента10, Пресс-службы Правительства11, Министерства иностранных дел12, Государственной Думы'3 и Совета Федерации14 Федерального Собрания Российской Федерации);

5. Документы органов государственной власти стран Центральной Азии, затрагивающие вопросы их взаимодействия с Россией (материалы пресс-

5 Конституция Российской Федерации (в редакции от 30 декабря 2008 г.). М., 2009. 64 с.

6 О ратификации Договора о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан: Федеральный закон Российской Федерации от 6 мая 2006 г. // Российская газета. 2006.

13 мая; Положение о Министерстве иностранных дел Российской Федерации от 14 марта 1995 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 12. Ст. 1033 и др.

7 Военная доктрина Российской Федерации от 21 апреля 2000 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 17. Ст. 1852; Военная доктрина Российской Федерации от 5 февраля 2010 г // Там же. 2010. № 7. Ст. 724 и др.

8 Концепция внешней политики Российской Федерации. Утв. Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 28 июня 2000 г. // Российская газета. 2000. 11 июля и др.

9 О языках в Республике Казахстан: Закон Республики Казахстан от 11 июля 1997 г. // Ведомости Парламента Республики Казахстан. 1997. № 13-14. Ст. 202; О гражданстве Киргизской Республики: Закон Киргизской Республики от 18 декабря 1993 г. // Ведомости Жогорку Кенеша Киргизской Республики 1994. № 1. Ст. 1 и др.

10 Владимир Путин поздравил с наступающим Новым годом временно исполняющего обязанности Президента и Главнокомандующего вооруженными силами Туркменистана Гурбана Бердымухамедова // Президент России: Официальный сайт. 2006. 30 дек. // http://archive.kremlin.ru/text/news/2006/ 12/116137.5Ыш1 и др.

11 Председатель Правительства Российской Федерации В. В. Путин и Премьер-министр Польши Д. Туск провели совместную пресс-конференцию // Правительство Российской Федерации: Официальный сайт. 2010. 7 апр. // http://archive.government.ru/docs/10128; Председатель Правительства Российской Федерации В. В. Путин провел переговоры с Премьер-министром Кыргызстана А. Ш. Атамбае-вым //Там же. 2010. 27 дек. // Ьир://агсЫуе^оУегптеп1.п1Мос8/13628/#зе1= и др.

12 Визит Е. М. Примакова в Узбекистан // Дипломатический вестник. 1996. № 3. С. 35, Внешнеполитическая и дипломатическая деятельность Российской Федерации в 2010 году: Обзор МИД России // Министерство иностранных дел Российской Федерации: Официальный сайт // http://www.mid.ru/bdomp/

bф_4.nsf/2a660d5e4f620f40c32576b20036eb06/5837bbe2727d8cЗdc32576e9003ad888!OpenDocument.

" Справка о голосовании по вопросу: «Принять закон о регулировании переселения из Туркменистана» (21 октября 1994 г.) // Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации: Официальный сайт // http://vote.duma.gov.ru/vote/21067; Стенограммы обсуждения законопроекта № 2344405 «О ратификации Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан о создании и деятельности Международного научно-исследовательского центра «Памир-Чакалтая» (21 октября 2009 г.) // Там же // http://api.duma.gov.ru/api/trans-cript/234440-5 и др.

14 О Федеральном законе «О ратификации Договора между Российской Федерацией и Киргизской Республикой о сотрудничестве в военной области»: Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 6 дек. 1994 г. // Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации: Официальный сайт//http://council.gov.ru/activity/legislation/decisions/6513 и др.

служб президентов15, парламентов16, министерств иностранных дел17, Центральных избирательных комиссий18 государств изучаемого региона);

6. Документы органов государственной власти третьих стран по тематике диссертационного исследования19;

7. Совместные заявления руководителей России и стран Центральной Азии20;

8. Мемуары21 и тексты выступлений22 государственных деятелей СССР и Российской Федерации, затрагивающие проблематику российско-цен-тральноазиатского сотрудничества;

9. Мемуары23 и тексты выступлений24 руководителей стран Центральной Азии, затрагивающие различные аспекты их взаимодействия с Российской Федерацией;

10.Данные официальной статистики, отражающие особенности взаимодействия России с центральноазиатскими республиками25;

15 Глава государства Нурсултан Назарбаев направил поздравление Дмитрию Медведеву в связи с его убедительной победой на выборах Президента Российской Федерации // Официальный сайт Президента Республики Казахстан. 2008. 3 марта // http://mvw.akorda.kz/ru/page/page_j>lava-gosudarstva-nur-sultan-nazarbaev-napravil-pozdravleníe-dmitriyu-medvedevu-v_l 348723287 и др.

16 О принятии во втором чтении законопроекта «О присвоении географического названия «Пик Владимира Путина»: Постановление Жогорку Кенеша Киргизской Республики от 17.02.2011 г. // Жогорку Кенеш Киргизской Республики: Официальный сайт // http://www.kenesh.kg/Articles/5344-0_prinyatii_

vo_vtorom_chtenH_2akonoproekta_Ojrisvoenii^eografches-kogo_nazvaniya_Pik_Vladimira_Putina_18

4V_ot_l 702201 l_goda_.aspx.

17 В Москве состоялось очередное заседание Межправительственной туркмено-российской комиссии по экономическому сотрудничеству // Посольство Туркменистана в Российской Федерации // http:// www.turkmenembassy.m/?q=node/138, Население Узбекистана // Министерство иностранных дел Республики Узбекистан: Официальный сайт // http://www.mfa.uz/ru/uzbekistan/100 и др.

18 В Центральной избирательной комиссии Республики Узбекистан // Центральная избирательная комиссия Республики Узбекистан: Официальный сайт. 2007. 29 дек. // http://elections.uz/rus/novosti_i_so-bitiya/novosti/v_entralnoy_izbiratelnoy_ komissii_respubliki_uzbekistan_l 1 .mgr и др.

" Boucher R. Secretary of State Decision not to Certify Uzbekistan. Press Statement. July 13, 2004 // US Department of State: Official Site. 2004. 13 July // http://2001-2009.state.gOv/r/pa/prs/ps/2004/34363.htm.

20 Совместная декларация Президента Республики Казахстан, Президента Российской Федерации и Президента Туркменистана о строительстве Прикаспийского газопровода от 12 мая 2007 г. // Президент России: Официальный сайт. 2007. 12 мая //http://archive.kremlin.ru/text/docs/2007/05/128185.shtml; Совместное российско-туркменское коммюнике от 21 января 2002 г. // Дипломатический вестник. 2002. №2. С. 60-61 и др.

21 Горбачев М. С. Союз можно было сохранить. М., 2007. 526 е.; Ельцин Б. Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления. М., 2008. 383 с. и др.

22 Путин В. В. Выступление на российской военной базе в Таджикистане // Президент России: Официальный сайт. 2004. 17 окт. // http://archive.kremlin.ru/text/appears/2004/10/78138.shtml; Медведев Д. А. Выступление на Форуме межрегионального сотрудничества России и Казахстана // Там же. 2009. 11 сент. // http://www.kremlin.ru/transcripts/5430 и др.

23 Кунаев Д. А. О моем времени: Воспоминания. Алма-Ата, 2011. 376 е.; Акаев А. А. Трудная дорога к демократии. М., 2002. 528 с. и др.

24 Рахмонов Э. Ш. Выступление на торжественном собрании в честь десятой годовщины XVI Сессии Верховного Совета Республики Таджикистан // Независимость Таджикистана и возрождение нации: В 5 т. Т. 5. Душанбе, 2006. С. 27—49; Каримов И. А. Мы убеждены в правильности избранного пути (Встреча с группой российских журналистов 16 февраля 1996 г.) // Собр. соч.: В 9 т. Т. 4. Ташкент, 1996. С. 198-242 и др.

25 Внешняя торговля Российской Федерации со странами СНГ // Россия в цифрах. 2002: Крат. стат. сб. / Госкомстат России. М., 2002. С. 367; Международная миграция // Россия в цифрах. 1997: Крат. стат. сб. / Госкомстат России. М., 1997. С. 29 и др.

11 .Документы международных организаций, относящиеся к тематике настоящего исследования (договоры и соглашения26, протоколы27, резолюции28, заявления29, отчеты30, доклады31, информационные сообщения32 различных международных структур);

12.Материалы крупных российских организаций, ведущих свою деятельность на территории стран Центральной Азии33;

13.Информационные материалы периодической печати по внешней политике России в Центральной Азии (публикации печатных изданий России34, государств Центральной Азии35 и отдельных стран «дальнего зарубежья»36);

1 ^Информационные материалы электронных СМИ по вопросам внешней по- ' литики России в Центральной Азии (публикации информационных агентств, телерадиокомпаний, новостных сайтов России37, государств Цен-

26 Общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистан от 27 июня 1997 г. // Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея; Совет Безопасности. A/S2/219; S/1997/510. С. 2-5; Соглашение о Коллективных миротворческих силах и совместных мерах по их материально-техническому обеспечению от 24 сентября 1993 г. // Единый реестр правовых актов и других документов Содружества Независимых Государств // http://cis.minsk.by/reestr/ru/irdex.html#reestr/view/ text?doc=2Sl и др.

27 Протокол по политическим вопросам от 18 мая 1997 г. // Организации Объединенных Наций. Совет Безопасности. S/1997/385. С. 2-3; Протокол о гарантиях осуществления Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане от 28 мая 1997 г. // Там же. S/1997/410. С. 2-4 и др.

28 Постоянный нейтралитет Туркменистана: Резолюция от 12 декабря 1995 г. // Там же, Генеральная Ассамблея. A/RES/50/80A. С. 1; European Parliament resolution on Kazakhstan (2012/2553(RSP)) // The European Parliament Register of Documents. 2012. 15 March // http://www.europarl.europa.eu/RegData/se-ance_pleniere/textes_adoptes/defmitif/2012/03-15/0089 /P7_TA(2012)0089_2_EN.pdf и др.

29 Московское заявление от 27 июня 1997 г. // Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея; Совет Безопасности. А/52/219; S/1997/510. С. 4.

30 Республика Казахстан: Внеочередные парламентские выборы 15 января 2012. Итоговый отчет Миссии по наблюдению за выборами БДИПЧ/ОБСЕ. Варшава, 2012. 43 с. и др.

31 Доклад Генерального секретаря о положении в Таджикистане от 28 июня 1994 г. // Организация Объединенных Наций, Совет Безопасности. S/1994/893. 7 е.; Туркменистан: подавление инакомыслия и свободы вероисповедания продолжается: Доклад от 2 мая 2005 г. Международная Амнистия, 2005. 38 с. и др.

32 Высокопоставленный представитель НАТО проводит встречи высокого уровня в Центральной Азии // North Atlantic Treaty Organization: Official Site. 2011. 10-13 May // http://www.nato.int/cps/ru/SID-1582A826-73B4388C/natolive/news_74505.htm?selectedLocale=ru.

33 Зарубежные партнеры Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова // Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова: Официальный сайт // http:// www.msu.ru/int/partn/partn.html#uzbekistan; Об итогах визита делегации ОАО «Газпром» в Узбекистан // ОАО «Газпром»: Официальный сайт. 2006. 17 мая // http://www.gazprom.ru/press/news/2006/ may/article 55734 и др.

34 Коммерсант-daily, Независимая газета, Московский комсомолец, Общая газета.

35 Казахстанская правда, Время, Вечерний Бишкек, Asia-Plus, Вечерний Душанбе, Правда Востока

36 The Washington Post, Le Monde.

37 РИА Новости // http://ria.ru; Информационное агентство «Интерфакс» // http://www.interfax.ru; Информационное агентство «Росбалт» // http://www.rosbalt.ru, Информационное агентство «Росбизнесконсалтинг» // http://www.rbc.ru; Информационное агентство «Regnum» // http://regnum.ru; Информационное издание «Газета.ги» // http://www.gazeta.ru; Информационное издание «Lenta.ru» // http://lenta.ru.

тральной Азии38 и отдельных стран «дальнего зарубежья»39).

Настоящая источниковая база может считаться достаточной для достоверного воссоздания изучаемых в диссертации событий.

1.2. Историография

1.2.1. Классификации исследований по внешней политике России в Центральной Азии

На сегодняшний день по проблемам внешней политики России в Центральной Азии сложилась довольно богатая и разнообразная историография, в которой можно выделить несколько типов исследований.

По критерию содержания, соответствующие работы следует разделить на четыре группы:

1. Публикации, предлагающие общий обзор российской дипломатии в изучаемом регионе, без выделения ее страновых особенностей, в том числе: работы, выявляющие национальные интересы России в Центральной Азии40; публикации, акцентирующие внимание на проблемах российско-централь-ноазиатского сотрудничества в сфере безопасности41; труды, анализирующие положение русского языка и русскоязычного населения в странах Центральной Азии42; исследования, затрагивающие вопросы экономического взаимодействия России и государств региона (проблемы торгово-

38 Информационный портал «Zakon.kz» // http://www.zakon.kz; Информационно-аналитический портал «Общественный рейтинге // http://www.pr.kg; Информационное агентство «Asia-Plus» // http://news.tj/ ru; Национальное информационное агентство Таджикистана «Ховар» // http://www.khovar.tj; Информационное агентство «Авеста» // http://www.avesta.tj; Информационный портал «Главные новости» // http://www.top-news.tj; Интернет-газета «Turkmenistan.ru»; Информационный портал Туркменистана «Туркменинформ» // http:// www.turkmeninform.com; Электронная газета «Туркменистан: золотой век» // http://turkmenistan gov.tm; Национальное информационное агентство Узбекистана // http://uza.uz; Информационное агентство при МИД Республики Узбекистан «Жахон» // http:// www.jahon-news.uz; Независимая информационная служба Узбекистана «Uznews.Net» // http:// www.uznews.net; Информационный портал «UzLand News» // http://uzland.info; Информационное издание «Газета.uz» // http:// www.gazeta.uz; Информационное агентство «Фергана.news» // http:// www.fergananews.com; Информационно-аналитический портал «ЦентрАзия» // http://www.centrasia.ru; Central Asia regional news digest «CA-News.INFO» II https://ca-news.info.

м ВВС (British Broadcasting Corporation) // http://www.bbc.co.uk; Reuters // http://www.reuters.com.

40 Бесенбаев А. К. He вместе: Россия и страны Центральной Азии. СПб., 2011. 208 е.; Тулаков С. Ж. Центральная Азия во внешней политике современной России: опыт политологического анализа : диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.04. СПб., 2003. 175 е.; Ларюэль М. Россия в Центральной Азии: давняя история, новые трудности? // Рабочий доклад EUCAM. 2009. № 3. 18 е.; Косое Ю. В., Торопыгин А. В. Геополитическая перегруппировка в Центральной Азии // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. 2006. № 20. С. 12-15; Paris H. La politique russe en Asie centrale // Géostratégiques. 2010. № 28. P. 43-52 и др.

41 Грибовский A. Б. Становление и развитие военно-политических отношений России со странами Центральной Азии: 1991-2000 гг. : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.03. М., 2003. 303 е.; Чернявский С. И. Вклад России в региональное сотрудничество в сфере безопасности // Вестник МГИМО-Университета 2010. № 2. С. 104-111; Калинина О. Н. Россия и Центральная Азия: региональное сотрудничество в сфере безопасности // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2. 2011. № 4. С. 36-43; Lefebvre S., McDermott R. N. Russia and the intelligence services of Central Asia// International Journal of Intelligence and Counterintelligence. 2008. № 2. P. 251-301 и др.

42 Спорышев П. П. Российская диаспора как объект внешней политики России : диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.04. М., 2012. 167 е.; Lamelle M. La question des Russes du proche-étranger

экономического43, энергетического сотрудничества44, трудовой миграции из стран Центральной Азии в Россию45);

2. Научные труды, анализирующие вопросы двустороннего взаимодействия России с Казахстаном46, Киргизией47, Таджикистаном48, Туркменией49, Узбекистаном50;

3. Работы, выявляющие проблемы международных отношений в Центральной Азии, в том числе: исследования, затрагивающие геополитические аспекты международных отношений в изучаемом регионе51; труды, уделяю-

en Russie (1991-2006) // Les Etudes du CERI. 2006. № 126. 41 p.; Арупонян Ю. В. Русские в ближнем зарубежье //Социологические исследования. 2003. № 11. С. 31—41 и др.

Чуфрин Г. И. Россия в Центральной Азии. Алматы, 2010. 220 е.; Зевин Л. 3., Ушакова Н. А. Россия и Центральная Азия: проблемы и перспективы экономических отношений // Восток. 2005. № 2. С. 7789; Восток. 2005. № 3. С. 91-103; Sánchez Andrés A. Las relaciones económicas entre Rusiay Asia Central // ICE. 2010. № 857. P. 79-95.

44 Павлов А. А. Политические проблемы энергетического сотрудничества России со странами Центрально-Азиатского региона : диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.04. СПб., 2011. 224 е.; Белоглазов А. В. Энергетическая политика России в Центральной Азии в начале XXI века (20002007 гг.) //Ученые записки Казанского государственного университета. 2008. Т. 150. Кн. 7. С. 219-232; Файзуллаев Д. А. Центральноазиатский атомный «ренессанс» // Азия и Африка сегодня. 2009. № 8 С. 25-31.

45 Мажинов И. Ш. Миграционный обмен России и стран Центральной Азии : диссертация ... кандидата экономических наук : 08.00.05. М., 2007. 127 е.; Ерекешева Л. Миграция в Центральной Азии: закономерности и особенности // Азия и Африка сегодня. 2005. № 6. С.23-27.

46 Вовк И. В. Этапы развития казахстанско-российских отношений в первое постсоветское десятилетие : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.03. М., 2007. 246 е.; McDermott R. N. Kazakhstan — Russia enduring Eurasian defence partners //Danish Institute for International Studies Report. 2012. № 15. 84 p.; Годунов С. В. Российско-казахстанские отношения: безбрежные горизонты и подводные камни // Политая. 2008. № 4. С. 49-61 ; Jha M. Ethnicity and nation building in Kazakhstan // Himalayan and Central Asian Studies. 2003. № 2. P. 25-61 и др.

47 Рудов Г. А. Становление кыргызской государственности и развитие российско-кыргызских отношений : диссертация ... доктора политических наук : 23.00.04. М., 2002. 390 е.; Усубалиев Э. Е. Кыргызско-российские отношения - к вопросу об ответственности в международных отношениях // Кыргызстан — Таджикистан: курс на укрепление партнерства в контексте региональных связей / Под ред. Н. Керим. Бишкек, 2010. С. 50-65; Blank S. Moscow's fingerprints in Kyrgyzstan's storm // Central Asia — Caucasus Analyst. 2010. № 7. P. 10-12 и др.

48 Коваленко Г. В. Энергетический фактор в современном развитии российско-таджикских отношений: диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.04. М., 2012. 204 е.; Шорохов В. А. Россия и Таджикистан в начале XXI в.: аспекты взаимного восприятия // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 2011. № 4. С. 149-151 ; Peimani H. Russian military base in Tajikistan inaugurated // Central Asia — Caucasus Analyst. 2004. № 20. P. 7-8 и др.

49 Ораздурдыева Д. Д. Проблемы и перспективы экономического взаимодействия России и Туркменистана : диссертация ... кандидата экономических наук : 08.00.14. М., 2007. 171 е.; Федоров Ю. Е. Туркмения: время перемен? // Индекс безопасности. 2009. № 3-4. С. 91-113; Orazdurdyeva D. D. Economic cooperation between Russia and its regions and Turkmenistan // Problems of Economic Transition. 2005. № 12. P. 94-104 и др.

50 Троицкий E. Ф. Внешняя политика Узбекистана в 2004-2007 гг.: от стратегического партнерства с США к союзническим отношениям с Россией // Вестник Томского государственного университета 2008. № 310. С. 93-97; Alejandro Sanchez W. A Central Asian security paradigm: Russia and Uzbekistan // Small Wars & Insurgencies. 2007. № 1. P. 113-133 и др.

51 Казанцев А. А. «Большая игра» с неизвестными правилами: Мировая политика и Центральная Азия. М., 2008. 381 е.; Кузьмина Е. М. Геополитика Центральной Азии. М., 2007. 151 е.; Троицкий Е. Ф. Центральная Азия в системе международных отношений (1992-2009 гг.) : диссертация ... доктора исторических наук: 07.00.03. Томск, 2011. 511 е.; Cagnat R. Asie centrale, jouet des grandes puissances: le Très Grand Jeu // Les notes de Г IRIS. 2010. 12 p.; Pérez Martín M. A. La geoeconomia de Asia Central y el

щие внимание вопросам региональной безопасности52; публикации, посвященные энергетическому измерению международных отношений в Центральной Азии53; работы, выявляющие особенности центральноазиатского направления внешней политики отдельных внерегиональных акторов (США54, Китая55, ЕС56, Турции57, Ирана58, Индии59, Японии60, Южной Кореи61) и характеризующие позицию Москвы в связи с реализацией ими своих интересов в регионе;

4. Исследования, посвященные российскому направлению внешней поли-

«Gran Juego» de los recursos naturales: agua, petróleo, gas, uranio y corredores de transporte // El Observatorio de Asia Central. 2009. № 59. 28 р.; Файзуллаев Д. А. Россия и геополитическая перегруппировка сил в Центральной Азии // Азия и Африка сегодня. 2006. № 3. С. 10—15; Weitz R. Averting a New Great Game in Central Asia//The Washington Quarterly. 2006. №3. P. 155-167 и др.

52 Ткаченко С. Д, Петерманн С. Сотрудничество стран СНГ в военной сфере и фактор НАТО СПб., 2002. 243 е.; Asie centrale et Caucase. Une sécurité mondialisée / Réd. de T. Juneau, G. Hervouet et F. Las-serre. Quebec, 2004. 242 р., Шамгунов Р. Г. Государства Центральной Азии и проблемы обеспечения безопасности // Содружество Независимых Государств: уроки и вызовы современности. Аналитический сборник / Отв. ред. Ф. А. Казин. СПб , 2002. С. 101-109; Шохзода С. Институционализированные международные режимы безопасности в центральноазиатском регионе // Восток. 2005. № 5. С. 91-101 и др.

53 Гусейнов В. А. Каспийская нефть. Экономика и геополитика. М., 2002. 380 е.; Babali Т. Energy diplomacy in the Caspian basin: Since the end of the Cold-war: A dissertation presented to the... University of Houston... for the degree of Doctor of Philosophy. Houston, 2003. 325 p.; Долгушев Д. В. Конфликт энергетических интересов России и США в Центральной Азии и Каспийском регионе // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 4. С. 90-97; Chenoy А. М. Geopolítica petrolera en Asia Central y en la cuenca del mar Caspio // Alternativas Sur. 2003. № 2. P. 87-104 и др.

54 Троицкий E. Ф. Политика США в Центральной Азии в сфере безопасности: влияние на международные отношения в регионе (2001-2007 гг.) // Вестник Томского государственного университета. 2009. №322. С. 107-109; Rywkin М. Security and Stability in Central Asia: Differing Interests and Perspectives// American Foreign Policy Interests. 2006. № 28. P. 193-217 и др.

5э Ширяев Б. А., Федоров Н. В. Китай и страны Центральной Азии: военно-стратегический аспект отношений // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. 2012. № 11. С. 144-148; Peyrouse S. La présence chinoise en Asie centrale: Portee géopolitique, enjeux économiques et impact culturel // Les Études du CERI. 2008. № 148. 33 p.; Sun Zhuangzhi. New and Old Regionalism: The Shanghai Cooperation Organization and Sino-Central Asian Relations//The Review of International Affairs. 2004. №4. P. 600-612 и др.

5Ь Matveeva A. EU stakes in Central Asia. Paris, 2006. 127 p.; Пряхин В. Ф. Европейский Союз и Центральная Азия: поиски новой концепции сотрудничества // Актуальные проблемы Европы. 2011. № 3. С. 133-152; Cohen М. D. Russia and the European Union: An outlook for collaboration and competition in European natural gas markets // Demokratizatsiya. 2007. № 4. P. 379-389 и др.

37 Данилов В. И. Турция и постсоветская Центральная Азия // Азия и Африка сегодня. 1994. № 2. С. 29— 32; Fidan Н. Turkish foreign policy towards Central Asia//Journal of Balkan and Near Eastern Studies. 2010. № 1. P. 109—12Гидр.

58 Володарский M. И., Баазова Л. X. Россия, Иран и независимые государства Средней Азии после распада СССР (1990-1994) // Восток. 1997. № 1. С. 75-82; Mesbahi М. Iran and Central Asia: paradigm and policy // Central Asian Survey. 2004. № 2. P. 109-139 и др.

59 Mavlonov I. R. Central Asia and South Asia: potential of India's multilateral economic diplomacy in interregional cooperation // Strategic Analysis. 2006. № 2. P. 424-448; Singh A. I. India's relations with Russia and Central Asia // International Affairs. 1995. № 1. P. 69-81 и др.

w Добринская О. А. Энергетическая дипломатия Японии и Центральной Азии // Япония. 2011. № 40. С 38-51.

61 Blank S. South Korea's move in Central Asia // Central Asia — Caucasus Analyst. 2010. № 4. P. 6-8.

тики государств Центральной Азии, в том числе: публикации, предлагающие общий обзор дипломатии стран региона62; труды, характеризующие российское направление внешней политики Казахстана63, Киргизии64, Таджикистана65, Туркмении66, Узбекистана67.

По критерию происхождения, публикации по внешней политике Российской Федерации в Центральной Азии следует разделить на две большие группы: работы отечественных68 и зарубежных авторов. Последние, в свою очередь, представлены трудами исследователей из центральноазиатских республик69,

62 Звягельская И. Д. Становление государств Центральной Азии: Политические процессы. M, 2009.208 е.; Кпимин И. И. Содружество Независимых Государств: прошлое, настоящее, будущее. СПб., 2009. 344 е.; Бирюкова О. А. Проблемы и перспективы субрегиональных интеграционных объединений: цен-тральноазиатский вектор // Вестник Поволжской академии государственной службы. 2008. № 3. С. 3237; Zardykhan Zh. Kazakhstan and Central Asia: regional perspectives // Central Asian Survey. 2002. № 2. P. 167-183; Bohr A. Regional Cooperation in Central Asia: Mission Impossible? // Helsinki Monitor 2003 №3. P. 254-268 и др.

ы Борисова E. А. Казахстан: президент и внешняя политика. М., 2005. 176 с.; Султанов Б. К. Казахстан-ско-российские отношения в контексте стратегических интересов России (конец XX — начало XXI веков) : диссертация доктора исторических наук : 07.00.15. Алматы, 2007.272 е.; Троицкий Е. Ф. Внешняя политика Казахстана: формирование и развитие (1992-2000 гт.) // Вестник Томского государственного университета. 2010. № 337. С. 96-99 и др.

и Омаров H. М. Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности: диссертация ... доктора исторических наук : 07.00.15. Бишкек, 2006.327 е.; Sari Y. Foreign Policy of Kyrgyzstan under Askar Akayev and Kurmanbek Bakiyev // Perceptions. 2012. № 3. P. 131-150 и др.

65 СайидзодаЗ. Ш. Эволюция межгосударственных отношений Республики Таджикистан в период становления её внешней политики. Душанбе, 2012. 568 е.; Абдурахмонов А. А. Развитие внешней политики Республики Таджикистан со странами СНГ : диссертация ... кандидата политических наук ■ 23.00.02. Душанбе, 2007. 174 с. и др.

66 Демидов М. С. Постсоветский Туркменистан. М., 2002. 224 е.; Джумаев Т. А. Внешняя политика Туркменистана в 1991-2006 гт. : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.15. СПб., 2013. 214 с.; Куртов А. А. Трансформация внешней политики Туркменистана при новом руководстве страны // Внешние связи стран Прикаспия в условиях глобального кризиса и интересы России / Отв. ред. Г. И. Чуфрин. М., 2010. С. 52-89, Horák S. Turkmenistan's shifting energy geopolitics in 2009-2011. European Perspectives // Problems of Post-Communism. 2012. № 2. P. 18-30 и др.

67 Нишанов Д. Б. Внешняя политика Республики Узбекистан в 90-е годы XX века : диссертация ... кандидата исторических наук 07.00.15. М., 2008 183 е.; Шарапова С. Ш. Многосторонняя дипломатия Республики Узбекистан: участие в универсальных, региональных и субрегиональных организациях, межгосударственных объединениях: дис. ... доктора полит, наук: 23.00.02. Ташкент, 2006. 278 е.; Ya-kemtchouk R Ouzbékistan: Puissance émergente en Asie centrale. Paris, 2003. 246 p.; Spechler D. R., Spech-ler M. C. The foreign policy of Uzbekistan: sources, objectives and outcomes: 1991-2009 // Central Asian Survey. 2010. №2. P. 159-170 и др.

68 Тощенко Ж. Т. Постсоветское пространство: Суверенизация и интеграция: Этносоциологические очерки. М., 1997. 214 е.; Ситнянский Г. Ю. Независимость обретена... Что дальше? // Азия и Африка сегодня. 1995. № 6. С. 6-11; № 7. С. 26-30 и др.

69 Мансуров Т. А. Развитие казахстанско-российских отношений в процессе суверенизации Казахстана, 1991-1995 гг.: Опыт историко-политологического анализа : диссертация ... доктора политических наук : 23.00.02. М., 1996. 412 е.; Эсенов X. К. Формирование внешнеполитического курса Туркменистана: политологический анализ : диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.04. М., 1994. 149 е.; Арапов А. В., Уманский Я. С. Азийство: внешнее и внутреннее проявлении этнополитики в Центральной Азии. Взгляд из Узбекистана // Свободная мысль. 1993. № 8. С. 44-53; Laumulin M. Т. Political aspects of Kazakhstan's nuclear policies//The Nonproliferation Review. 1995. №3. P. 84-90 и др.

стран Запада70, государств Ближнего71, Среднего72 и Дальнего73 Востока.

С хронологической точки зрения, в развитии историографии внешней политики России в Центральной Азии можно выделить три этапа:

1. 1992-1995 гг. — период становления;

2. 1996-2001 гг. — период постепенного роста интереса российских и зарубежных исследователей к центральноазиатскому региону и соответствующему направлению внешней политики Москвы;

3. С 2002 г. по настоящее время — период интенсивного развития централь-ноазиатских исследований как в России, так и за рубежом.

Систематизируя научные работы по внешней политике России в Центральной Азии одновременно по трем вышеозначенным критериям, а также учитывая тип того или иного исследования (монография, докторская / кандидатская диссертация, аналитический доклад, научная статья), мы получим некую четырехмерную конструкцию, в которой каждое конкретное сочинение будет занимать свою строго определенную нишу. Дальнейшее изучение особенностей историографии внешней политики России в Центральной Азии осуществляется нами исходя из указанного подхода.

1.2.2. Этап становления историографии внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии (1992-1995 гг.)

В 1992-1995 гг. работы по внешней политике России в Центральной Азии были весьма немногочисленными. В это время отечественная дипломатия переживала трудный период становления; ее характеризовал сильный прозападный уклон, что определило интерес отечественных и зарубежных экспертов к ее европейскому и американскому направлениям, тогда как взаимодействию Москвы с центральноазиатскими республиками не уделялось должного внимания. Выходившие в это время труды, как правило, не имели солидной источниковой базы и отличались конъюнктурностью при определении предмета своего исследования. Подавляющее большинство публикаций имели формат научных статей, ограниченных по объему и глубине содержащегося в них анализа; практически не получили развития монографические и диссертационные исследования. Вы-

70 Dannreuther R. Can Russia Sustain its Dominance in Central Asia? // Security Dialogue. 2001. № 32. P. 245258; Olcott M. B. Central Asia's catapult to independence // Foreign Affairs. 1992. № 3. P. 108-128; Walsh R. China and the New Geopolitics of Central Asia // Asian Survey. 1993. № 3. P. 272-284 h «p.

71 Magen Z, Bagno-Moldavsky O. The Big Game: The great powers in Central Asia and the Caucasus // Strategic Assessment. 2010. №4. P. 115-126.

72 Ertekin B. A. De la soviétisation à la russification: le leadership de la Russie en Asie central // Kocaeli Ûniversitesi Sosyal Bilimler Enstitusu Dergisi. 2010. № 1. P. 39-48; ïpek P. The Role of Oil and Gas in Kazakhstan's Foreign Policy: Looking East or West? // Europe-Asia Studies. 2007. № 7. 1179-1199; Khan S. A. Iran's Relations with Central Asia — a strategic analysis // Perceptions: Journal of International Af-fairs. 2004. № 1. P. 45-60 » ap.

73 Bhatty R. S. K. Russia: the traditional hegemon in Central Asia // Perceptions: Journal of International Affairs. 2008. № 2. P. 45-63; Zhao Huasheng. Theory and practice of China's Central Asia diplomacy // China International Studies. 2007. № 3. P. 21-40 ii sp.

воды, озвучиваемые в соответствующих работах, как правило, отличались логичностью и достоверностью — в них не прослеживалось той тенденциозности и идеологической подоплеки, которая появится в них позже. Большинство экспертов не ставили перед собой задачи проследить эволюцию описываемых процессов; по своей методологии, подготовленные ими исследования не являлись историческими. Политике России в Центральной Азии уделяли внимание как отечественные, так и зарубежные авторы, при этом российские ученые не опережали по активности своих западных коллег.

Таким образом, 1992-1995 гг. стали чрезвычайно важным этапом в развитии историографии внешней политики России в Центральной Азии, заложившим ее основы и определившим основные направления ее эволюции на предстоящую перспективу.

1.2.3. Развитие историографии внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии в 1996-2001 гг.

В данном разделе диссертационного исследования изучаются научные труды, выходившие в свет с момента появления на политической арене в Центральной Азии движения «Талибан» до начала проведения в Афганистане антитеррористической операции под эгидой НАТО.

Круг работ, затрагивавших вопросы внешней политики России в Центральной Азии, в это время еще оставался довольно узким, хотя и демонстрировал тенденцию к постепенному расширению. Основные труды по указанной тематике стали опираться на определенную источниковую базу, формирование которой, впрочем, по-прежнему находилось на начальной стадии. При определении предмета своих научных изысканий, большинство авторов избавились от ранее присущих их работам конъюнктурности и стремления «следовать моде» при освещении тех или иных событий. В рассматриваемый период проблемы внешней политики России в Центральной Азии поднимались уже не только в научных статьях, но и в монографических и диссертационных исследованиях, содержание которых становилось все более глубоким. Выводы, полученные отечественными и зарубежными экспертами, как правило, отличались точностью и достоверностью, многие из них имели оригинальный характер. Вместе с тем, возросло число исследований, результаты которых представляются несколько сомнительными. В большинстве научных работ указанного периода не прослеживалось идеологической подоплеки при оценке тех или иных событий, степень их тенденциозности оставалась низкой; в то же время, в некоторых исследованиях появилась излишняя эмоциональность, уводящая их авторов от научного стиля изложения материала к элементам публицистики. В 1996-2001 гг. по проблемам внешней политики России в Центральной Азии были проведены первые исторические исследования, однако большинство трудов по-прежнему использовали методологию иных гуманитарных наук. Политике России в Центральной Азии уделяли

внимание как отечественные, так и зарубежные авторы, активность которых оставалась приблизительно одинаковой; характерной чертой указанного периода стал рост интереса к соответствующей тематике у центральноазиатских исследователей.

Таким образом, в 1996-2001 гг. историография внешней политики России в Центральной Азии продемонстрировала поступательное развитие, в ходе которого по указанной тематике началось формирование отдельного массива научной литературы. Важной чертой данного периода стало развитие центральноазиатских исследований «вширь» и «вглубь»: постепенное расширение круга вопросов, поднимаемых различными экспертами, и улучшение качества публикуемых ими работ.

1.2.4. Современный этап развития историографии внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии (с 2002 г.)

После событий 11 сентября 2001 г. изучаемая проблематика обрела исключительную популярность. Круг научных работ, в которых затрагивались соответствующие вопросы, стал чрезвычайно широким, а их количество начало стремительно расти. Многие исследования, опубликованные в 2002-2014 гг., опирались на солидную источниковую базу, однако данная тенденция не являлась всеобщей. При определении предмета своих научных изысканий, авторы демонстрировали два основных подхода: следование конъюнктурным соображениям (освещение лишь тех событий, которые занимали первые строчки в мировых информационных рейтингах) и проведение глубоких, систематических исследований, не зависевших от вопросов «политической моды». В рассматриваемый период большое распространение получили как научные статьи, так и фундаментальные исследования по внешней политике России в Центральной Азии; их содержание становилось все более глубоким, а перечень поднимаемых в них вопросов постоянно расширялся. Выводы, полученные различными экспертами, как правило, соответствовали действительности; зачастую они отличались оригинальностью, нестандартностью и содержали элементы научной новизны. В то же время, заметно возросло число публикаций, положения которых следует признать дискуссионными. Одной из главных проблем исследований по внешней политике России в Центральной Азии стала их излишняя идеологическая окрашенность, искажающая полученные в них результаты. В 2002—2014 гг. по вышеозначенным вопросам было проведено довольно много исторических исследований, хотя в большинстве трудов по-прежнему использовалась методология смежных наук — политологии, социологии и экономики. Как и на предыдущих этапах, в рассматриваемый период политике России в Центральной Азии уделяли внимание как отечественные, так и зарубежные авторы, однако их численное соотношение несколько изменилось: наибольшую активность проявляли за-

падные и центральноазиатские эксперты, от них наметилось отставание российских исследователей, а представители научных сообществ стран Среднего и Дальнего Востока стали утрачивать интерес к указанным сюжетам.

Таким образом, не будет преувеличением сказать, что к настоящему времени историография внешней политики Российской Федерации в Центральной Азии достигла своего расцвета. Главными показателями этого являются резкое увеличение количества соответствующих публикаций, их интернационализация, расширение круга вопросов, поднимаемых различными экспертами, заметное повышение качества работ и достоверности полученных в них результатов.

Глава 2. Формирование внешней политики России в Центральной

Азии

2.1. Оценка центральноазиатского региона в источниках по внешней политике России

На протяжении всего постсоветского периода развитие отношений с государствами Центральной Азии провозглашалось одной из приоритетных задач отечественной дипломатии. Данный регион, находящийся в непосредственной близости от России, неизменно представлял для нее особый интерес в политическом, экономическом и гуманитарном планах. С течением времени менялся лишь характер взаимодействия России с ее южными соседями: от курса на сохранение своего влияния в Центральной Азии любыми доступными методами, типичного для периода президентства Б. Н. Ельцина, Москва перешла к более прагматичным отношениям с ними в годы руководства В. В. Путина. С избранием главой государства Д. А. Медведева, российская внешняя политика завершила «прагматический поворот». При этом непосредственно Центральной Азии в источниках по внешней политике России уделялось довольно небольшое внимание, и те принципы взаимодействия, которые Российская Федерация выдвигала на уровне СНГ, подлежали автоматическому применению в ее отношениях со всеми цен-тральноазиатскими республиками.

2.2. Механизм формирования внешнеполитического курса России в Центральной Азии

В 1991-2012 гг. главную роль в процессе формирования внешней политики России в Центральной Азии играло руководство страны (Президент, МИД), а также крупный российский бизнес. По отдельным вопросам (протокольная часть, контроль над вооружениями, военно-техническое и культурно-гуманитарное сотрудничество) заметное влияние оказывали Администрация Президента и военные круги России. Воздействие на развитие российско-центральноазиат-ского сотрудничества таких органов, как Государственная Дума и Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, в основном ограничивалось процедурой ратификации важнейших международных соглашений. Роль

политических партий, общественных организаций и субъектов Российской Федерации в формировании ее внешней политики в изучаемом регионе представлялась незначительной, хотя в целом их позиция способствовала развитию сотрудничества России с ее южными соседями.

2.3. Периодизация отношений Российской Федерации с государствами Центральной Азии

Несмотря на то, что в географическом плане страны Центральной Азии составляют единый регион, в действительности между ними существует очень мало точек соприкосновения. В подобных обстоятельствах вполне объяснимым становится тот факт, что в 1991—2012 гг. внешняя политика России в Центральной Азии также не имела внутреннего единства и фактически распадалась на пять векторов, соответствовавших межгосударственным отношениям Российской Федерации с каждой из республик изучаемого региона. Данные векторы развивались по своим собственным законам и, соединяясь, не формировали какой-либо стройной системы. Поэтому приходится констатировать, что попытки разработать единую периодизацию внешней политики России в Центральной Азии являются не вполне логичными и целесообразными, поскольку соответствующая хронология сможет дать предельно усредненное и даже некорректное представление о региональных особенностях отечественной дипломатии. На повестку дня выдвигается несколько иная задача: предложить периодизацию сотрудничества России с каждой из центральноазиатских республик, а впоследствии рассматривать данные хронологии как единое целое, что позволит составить более адекватное представление об общих тенденциях внешней политики России в изучаемом регионе.

При выделении того или иного этапа в отдельный период сотрудничества России с каждым из ее центральноазиатских партнеров, главным критерием может служить наличие фундаментальных изменений в характере соответствующих межгосударственных отношений. Данные перемены могут иметь две базовые формы: смена восходящего и нисходящего трендов в развитии двустороннего сотрудничества (то есть чередование подъемов и спадов во взаимодействии между соответствующими акторами), а также переход межгосударственных отношений на качественно новые принципы (то есть заметное изменение характера двустороннего взаимодействия при сохранении его текущей направленности). Таким образом, если представить отношения России с той или иной центрально-азиатской республикой в виде некой математической функции, то хронологические рамки отдельных этапов в процессе их эволюции определялись бы точками экстремума на соответствующем графике.

В эволюции российско-казахских отношений возможно выделение двух основных этапов: развитие стратегического партнерства (1991-1997 гг.) и расширение союзнического взаимодействия между нашими странами (1998—

2012 гг.). Похожие этапы следует выделить и в развитии российско-киргизских отношений: период стратегического характера двустороннего сотрудничества (1991-1999 гг.) и время расширения асимметричного союзнического взаимодействия на фоне усиливающихся противоречий (2000-2012 гг.). В эволюции российско-таджикского сотрудничества целесообразно выделение трех основных этапов: развитие двустороннего партнерства накануне и во время гражданской войны в Таджикистане (конец 1991 г. - первая половина 1997 г.); поиск новых принципов взаимодействия (вторая половина 1997 г. — середина 2005 г.); углубление противоречий между Москвой и Душанбе и попытки их преодоления (конец 2005 г. — начало 2012 г.). В развитии российско-туркменских отношений также следует выделить три этапа: движение сторон от взаимной антипатии к ограниченному сотрудничеству (1991-1995 гг.); поддержание контактов на грани замерзания (1996-2005 гг.); стремление сторон к выстраиванию диалога на принципах стратегического партнерства (2006-2012 гг.). Наконец, российско-узбекские отношения отличались наибольшей нестабильностью и неоднократно меняли траекторию своего развития. В процессе их эволюции следует выделить пять этапов: адаптация двустороннего взаимодействия к изменившимся после распада СССР реалиям (конец 1991 г. — середина 1995 г.); взаимодействие России и Узбекистана под воздействием фактора «внешней угрозы» со стороны движения «Талибан» (конец 1995 г. — конец 1998 г.); период разнонаправленного развития российско-узбекских отношений (конец 1998 г. — начало 2003 г.); выход двустороннего сотрудничества на уровень стратегического партнерства и союзнического взаимодействия (начало 2003 г. — начало 2008 г.); уменьшение темпов развития российско-узбекских отношений (начало 2008 г. — начало 2012 г.).

Глава 3. Российско-казахские отношения

3.1. Влияние исторического наследия на особенности российско-казахских отношений

Влияние исторического наследия на особенности российско-казахских отношений представляется довольно неоднозначным.

С одной стороны, самим фактом своего возникновения в нынешних границах Казахстан был обязан советской власти. Именно в составе СССР он добился впечатляющих результатов во всех областях своего развития, которые связывались населением республики с политикой Союзного центра, то есть фактически с действиями России.

С другой стороны, в советский период Казахстан был лишен какой-либо самостоятельности, а его хозяйственное развитие осуществлялось без учета интересов его населения. Советское руководство не уделяло должного внимания развитию в республике национального языка и культуры, и на фоне активной

русификации они столкнулись с угрозой исчезновения. Весьма негативное воздействие на характер российско-казахского сотрудничества оказали события 1980-х — начала 1990-х гг. (смещение М. С. Горбачевым Д. А. Кунаева с поста первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, избрание на данную должность Г. В. Колбина, реакция Союзного центра на события «Желтоксана», отсутствие взаимопонимания между Б. Н. Ельциным и Н. А. Назарбаевым по вопросу о реформировании СССР, роль президента России в беловежских событиях, проведение в Казахстане политики этнократизации).

3.2. Российско-казахские отношения в 1991-1997 гг.: развитие стратегического партнерства

В рассматриваемый период Россия и Казахстан переживали болезненную трансформацию: в них проводились масштабные реформы, оба государства находились в состоянии глубокого кризиса. При этом Россия стремилась избавиться от невыгодных для нее связей с центральноазиатскими республиками, перестав играть роль их донора, а Казахстан активно боролся за «место под солнцем» в стремительно меняющемся мире. Все это оказало негативное воздействие на характер российско-казахского сотрудничества.

Главными проблемами в двусторонних отношениях рассматриваемого периода являлись: урегулирование технических вопросов, связанных с их выходом на межгосударственный уровень; осуществление ядерного разоружения Казахстана; определение нового порядка эксплуатации Россией космодрома «Байконур» и испытательных полигонов на территории Казахстана; «проблема русскоязычного населения» в республике, тесно связанная с проблемой русского сепаратизма в ее северных областях, антиправительственной деятельностью казахстанского, оренбургского и омского казачества и территориальным вопросом в двусторонних отношениях; определение нового правового статуса Каспийского моря; сокращение масштабов торгово-экономического сотрудничества наших государств, разрыв прежних хозяйственных связей между ними; настойчивое стремление Казахстана обеспечить экспорт своих углеводородов на внешние рынки и жесткое сопротивление этому со стороны России; упорное нежелание российского руководства видеть в Казахстане равного партнера, отношение к нему «свысока».

Несмотря на всю сложность указанных проблем, по большинству сюжетов России и Казахстану все же удалось найти точки соприкосновения. Это свидетельствовало об относительной эффективности их сотрудничества в рассматриваемый период. К числу основных достижений сторон в 1991—1997 гг. также следует отнести: формирование богатой и диверсифицированной нормативно-правовой базы российско-казахского сотрудничества; создание особого фундамента двусторонних отношений, предполагающего умение сторон учиться на ошибках, совершенных в прошлом, и стремление не допускать их повторения

в будущем, способность при любых обстоятельствах вести конструктивный диалог и воспринимать точку зрения государства-партнера, готовность идти на взаимные компромиссы и умение скрывать от противоположной стороны негативные эмоции; сохранение Россией и Казахстаном активных контактов в политической сфере, недопущение замораживания торгово-экономических и гуманитарных связей, поддержание высокого уровня военно-политического и военно-технического сотрудничества; постепенное, повышение статуса двусторонних отношений; осознание Россией и Казахстаном особой роли государства-партнера в системе своих внешнеполитических приоритетов и умение дорожить сложившимися между ними связями.

Благодаря мудрости и терпению, проявленным российским и казахским руководством, отношения между нашими странами с наименьшими потерями прошли путь от выхода на уровень межгосударственного сотрудничества до достижения состояния стратегического партнерства. Урегулировав основные проблемы, унаследованные ими от советского периода своей истории, Россия и Казахстан получили возможность начать формирование полноценного союза.

3.3. Расширение союзнического взаимодействия между Россией и Казахстаном в 1998-2012 гг.

На данном этапе российско-казахские отношения в основном развивались по восходящей траектории. При этом рубежным событием, зафиксировавшим их переход на подлинно союзнический уровень, стало принятие сторонами б июля 1998 г. Декларации о вечной дружбе и союзничестве, ориентированном в XXI столетие.

Главными проблемами в российско-казахских отношениях рассматриваемого периода являлись: отставание темпов роста торгово-экономического сотрудничества между двумя государствами от динамики развития их взаимодействия в политической и военной сферах; сохранение двусторонней торговлей невыгодного для Астаны полуколониального характера, при котором Россия закупала у Казахстана преимущественно сырье и полуфабрикаты, а взамен поставляла ему готовые промышленные товары и услуги; недостаточное развитие инвестиционного сотрудничества; стремление Казахстана ограничить проникновение России в стратегические отрасли своей экономики; проведение Москвой последовательного курса на недопущение экспорта казахских углеводородов на европейские рынки; отставание и сбои в реализации крупных совместных проектов; технологическая отсталость России и ее неспособность участвовать в модернизации казахской экономики и системы образования; стремление России доминировать в интеграционных объединениях на постсоветском пространстве, вызывавшее у Казахстана глубокую озабоченность; продолжение политики этно-кратизации в Казахстане, способствовавшей нарастанию в республике антирус-

ских настроений; нежелание российского руководства оказывать помощь Казахстану во время экономических кризисов 1998 г. и 2008-2009 гг., проведение им в критических ситуациях эгоистической политики, на-носившей ущерб союзническому взаимодействию между нашими странами.

К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: сохранение Россией и Казахстаном высокого уровня политического взаимодействия, увеличение частоты их контактов на высшем уровне; укрепление сторонами общего оборонного пространства, расширение сотрудничества в военной сфере; достижение Москвой и Астаной согласия по основным международным проблемам, последовательный учет Казахстаном интересов России, усиление взаимной поддержки сторон на мировой арене; заметную активизацию сторонами экономического сотрудничества, бурный рост взаимной торговли, диверсификацию торгово-экономических отношений и появление в них новых форм и направлений партнерства; резкое расширение межрегионального взаимодействия России и Казахстана; стремительное развитие сотрудничества в культурно-гуманитарной сфере; сохранение в Казахстане высокого статуса русского языка; постепенный переход российской дипломатии к восприятию Казахстана как суверенного государства и равноправного партнера; проявление сторонами осторожности, чуткости и открытости в отношении друг друга, готовность идти на взаимные уступки, признавать и исправлять допущенные ошибки; расширение взаимодействия сторон в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), их активное сотрудничество в создании Таможенного союза; урегулирование территориальных споров и проведение делимитации границы; окончательное согласование позиций сторон по разделу северной части Каспийского моря.

Таким образом, в 1998-2012 гг. российско-казахские отношения продолжали уверенное движение вперед и сохраняли особый дух, описанный в Декларации о вечной дружбе и союзничестве, ориентированном в XXI столетие. При этом очевидно, что, являясь крупными государствами с довольно сильными и диверсифицированными экономиками, Россия и Казахстан не могли иметь полностью идентичных интересов, поэтому между ними периодически возникали те или иные конфликты. Однако стороны демонстрировали умение быстро и эффективно преодолевать данные трудности, не отклоняясь от общего курса на расширение и углубление своих связей. Поэтому их отношения следует считать образцовым примером стратегического партнерства и союзнического взаимодействия.

Глава 4. Российско-киргизские отношения

4.1. Влияние исторического наследия на особенности российско-киргизских отношений

С исторической точки зрения, особенности взаимодействия России и

Киргизии во многом напоминают опыт российско-казахского сотрудничества, с поправкой на то, что роль Кыргызстана в советской экономике и общественно-политической жизни была намного меньшей, чем роль Казахстана.

Как и народ Казахстана, жители Киргизии в своем сознании практически не делали различий между СССР и Россией, поэтому все достижения и просчеты советской эпохи связывались ими с политикой России. К числу несомненных достижений советского времени, способствовавших формированию положительного образа России в глазах киргизского населения, следует отнести: обретение народом Кыргызстана собственного национального государства в его нынешних границах; рост национального самосознания киргизов и завершение формирования киргизской нации; приобщение Киргизии к благам цивилизации и обеспечение ее ускоренного всестороннего развития за счет России.

Вместе с тем, особенности советской системы наложили свой негативный отпечаток на восприятие России киргизской общественностью. В Киргизии в крайне жесткой форме проводилась политика коллективизации, насаждалась чуждая местному населению большевистская идеология, происходило безжалостное выкорчевывание национальных традиций. В отличие от Казахстана, в 1960-1970-е гг. Киргизия не испытывала бурного развития, здесь более четко проявлялись застойные тенденции. В годы Перестройки в республике разразился глубокий экономический кризис, произошел Ошский конфликт. Накануне роспуска СССР президент А. А. Акаев не только не был приглашен Б. Н. Ельциным на подписание Беловежских соглашений, но даже проинформирован о его намерении распустить Союз. Таким образом, влияние исторического наследия на дальнейшее развитие российско-киргизских отношений оказалось весьма неоднозначным.

4.2. Российско-киргизские отношения в 1991-1999 гг.: стратегический характер сотрудничества

В указанный период российско-киргизские отношения переживали сложный период становления и выхода на межгосударственный уровень. Условия их развития во многом совпадали с условиями эволюции российско-казахского сотрудничества, за исключением того, что по всем параметрам Киргизия существенно уступала Казахстану, и ее взаимодействие с Россией имело более асимметричный характер.

Главными проблемами российско-киргизских отношений рассматриваемого периода являлись: чрезвычайно ограниченные возможности развития двустороннего партнерства, низкая заинтересованность в этом российского руководства; сохранение российско-киргизскими отношениями донорно-акцептор-ного характера — экономически выгодного, но унизительного для Бишкека и финансово обременительного, но политически рентабельного для Москвы; «проблема русскоязычного населения» в Кыргызстане при нежелании российского

руководства добиваться от Бишкека соблюдения прав своих соотечественников; неспособность России поддерживать внутреннюю стабильность в Киргизии; резкий перекос российско-киргизских отношений в политическую и военную стороны, значительное отставание темпов развития торгово-экономического и гуманитарного сотрудничества; внутренняя нестабильность в Киргизии; конфликтность ее отношений со своими ближайшими соседями — Таджикистаном и Узбекистаном; «имперская политика» Б. Н. Ельцина в отношении Киргизии: нежелание видеть в ней суверенное государство, стремление удержать ее в орбите своего влияния, не прилагая для этого особых усилий, неспособность просчитывать последствия принимаемых им решений для данной республики, оказание на нее политического и экономического давления.

В то же время, в 1990-е гг. российско-киргизские отношения демонстрировали довольно устойчивое развитие. К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: формирование богатой и разнообразной нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; поддержание Москвой и Бишкеком активных контактов в политической и военной сферах, недопущение замерзания двусторонних связей в областях экономики и культуры; умение сторон мобилизовать усилия на борьбу с угрозами безопасности Киргизии; оказание сторонами взаимной поддержки на международной арене, принципиальное совпадение их внешнеполитических интересов; постепенное повышение статуса двусторонних отношений, их выход на уровень стратегического партнерства и элементов союзнического взаимодействия.

Итак, в отличие от российско-казахских отношений, взаимодействие между Россией и Киргизией на начальном этапе его эволюции являлось более стабильным, но менее динамичным. Между двумя государствами практически не возникало острых противоречий, однако масштабы их сотрудничества оставались весьма ограниченными, поэтому их стратегическое партнерство во многом имело формальный характер.

4.3. Российско-киргизские отношения в 2000-2012 гг.: расширение асимметричного союзнического взаимодействия на фоне усиливающихся противоречий

На данном этапе в российско-киргизских отношениях присутствовали разнонаправленные тенденции. С одной стороны, в них постоянно нарастали противоречия, достигшие к 2009 г. конфликтного уровня; это препятствовало развитию конструктивного диалога между Москвой и Бишкеком. С другой стороны, Киргизия сохраняла значительную зависимость от России и не имела реальных возможностей отказаться от проведения пророссийского внешнеполитического курса. В результате Москве удалось обеспечить свое долгосрочное и разноплановое присутствие в данной республике, и, вопреки всем сложностям в их

отношениях, Бишкек не только юридически, но и фактически остался ее стратегическим партнером и союзником.

К числу основных проблем в российско-киргизских отношениях рассматриваемого периода следует отнести: активное наращивание Кыргызстаном сотрудничества с США и Китаем, переход руководства республики к практике лавирования между интересами великих держав; последовательное нежелание Бишкека выполнять взятые на себя обязательства в отношениях с Москвой и, как следствие, — затягивание в реализации и срыв ключевых договоренностей сторон; неоднократные попытки киргизского руководства обмануть Москву; нарастание задолженности Кыргызстана перед Россией и его стойкое нежелание рассчитываться по долгам; нарастание националистических и антироссийских настроений среди киргизского населения и в руководстве республики; ухудшение положения российских соотечественников в Киргизии после «Народной революции» 2010 г.; резкое отставание темпов роста торгово-экономического сотрудничества между нашими странами от динамики развития их взаимодействия в политической и военной сферах; сохранение двусторонней торговлей невыгодного для Кыргызстана полуколониального характера; острая потребность республики в иностранных инвестициях и нежелание России идти ей на уступки в данном вопросе; низкий уровень экономического развития, узость внутреннего рынка и внутриполитическая нестабильность в Киргизии, делающие ее малопривлекательной для российского бизнеса; слабость Вооруженных сил республики, отсутствие у нее особой стратегической значимости для России; неспособность Москвы обеспечивать внутреннюю стабильность в Киргизии, ее отказ выполнять «цивилизационную миссию» в отношении данной республики; нежелание или неспособность России урегулировать межнациональные конфликты на территории Кыргызстана.

Среди основных достижений России и Киргизии в 2000-2012 гг. необходимо отметить: дальнейшее расширение нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; сохранение сторонами высокого уровня взаимодействия в политической и военной сферах, в области безопасности, борьбы с терроризмом и международной преступностью; отсутствие у Москвы и Бишкека принципиальных разногласий по внешнеполитическим вопросам; постепенная активизация сторонами экономического сотрудничества, наращивание масштабов и диверсификация их торговли, становление инвестиционного сотрудничества; активизация контактов сторон в гуманитарной сфере; повышение в Киргизии статуса русского языка до уровня официального; открытие российской военной базы в Канте; расширение российского присутствия на киргизском рынке; активное привлечение киргизской рабочей силы на российский рынок труда; разработка комплексных механизмов погашения задолженности Кыргызстана перед Рос-

сией; переход российской дипломатии к восприятию Киргизии в качестве суверенного государства.

Глава 5. Российско-таджикские отношения

5.1. Влияние исторического наследия на особенности российско-таджикских отношений

Подобно населению Казахстана и Киргизии, жители Таджикистана ассоциировали достижения и прочеты советской эпохи преимущественно с политикой России. Однако, в отличие от отношений Москвы с иными центральноазиат-скими республиками, российско-таджикское сотрудничество вышло на межгосударственный уровень в исключительно неблагоприятных условиях. В конце 1991 г. в Таджикистане началась гражданская война, в основе которой лежал в первую очередь этнический фактор. Небывалый подъем в республике получили националистические, в том числе, антирусские, настроения. Поэтому на протяжении всего постсоветского периода таджикское руководство уделяло вопросам истории значительно большее внимание, чем лидеры соседних государств.

В отличие от других союзных республик, достижения советской эпохи в Таджикистане оказались не столь очевидными. Особенности природных условий оказали негативное воздействие на темпы промышленного строительства и сельскохозяйственного развития в Таджикской ССР. Весьма неоднозначный характер имела советская национальная политика в республике. Ухудшению отношения местного населения к России способствовали: большевистская антирелигиозная кампания и насильственная коллективизация дехканских хозяйств, отличавшиеся в Таджикистане особой жестокостью; нарастание в республике с середины 1970-х гг. фундаменталистских настроений; сопротивление таджиков политике русификации; нелогичные и непродуманные действия М. С. Горбачева, расшатывание им властной вертикали в Таджикистане и неспособность пресечь деятельность экстремистского организаций, сталкивавших республику в пучину гражданской войны; неверные оценки Б. Н. Ельциным ситуации в Таджикистане в начале 1990-х гг., его стремление прекратить контакты с республикой и оставить ее на произвол судьбы.

5.2. Российско-таджикские отношения накануне и во время гражданской войны в Таджикистане (конец 1991 г. - первая половина 1997г.)

Поскольку условия становления российско-таджикских отношений качественно отличались от условий развития сотрудничества между Россией и иными центральноазиатскими республиками, они изначально приобрели характер, не свойственный взаимодействию между Москвой и Алма-Атой, Бишкеком, Ашхабадом или Ташкентом. Их основная особенность состояла в том, что Россия

взяла на себя роль главного посредника в урегулировании межтаджикского конфликта и единственного донора Республики Таджикистан, выживание которой стало возможным лишь благодаря поддержке Москвы.

К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: активное посредничество России в умиротворении межтаджикского конфликта; успешное завершение гражданской войны в Таджикистане и готовность Москвы принять на себя функции главного гаранта сохранения мира и гражданского согласия в республике; недопущение выхода межтаджикского конфликта за пределы Таджикистана; с конца 1992 г. — поддержание Москвой и Душанбе активных контактов в политической и военной сферах; стремительное повышение статуса двусторонних отношений, формирование реального военно-политического союза России и Таджикистана; успешное выполнение Россией задач по обеспечению безопасности внешних границ Таджикистана; недопущение втягивания республики в конфликт с талибами; формирование относительно богатой и разнообразной нормативно-правовой базы российско-таджикских отношений; выстраивание торгово-экономического сотрудничества сторон с учетом реальных возможностей Душанбе, исходя из необходимости выживания таджикского государства в условиях гражданской войны; придание русскому языку в Таджикистане конституционно закрепленного официального статуса; с конца 1992 г. — уменьшение остроты «проблемы русскоязычного населения» в республике; ориентация внешней политики Душанбе преимущественно на Москву.

Вместе с тем, в 1991—1997 гг. российско-таджикские отношения не были лишены существенных проблем, среди которых следует отметить: неспособность российского руководства определиться со стратегией своей внешней политики в отношении Таджикистана в первые месяцы межтаджикского конфликта; совершение Москвой ряда непростительных ошибок в отношении Душанбе в январе-сентябре 1992 г. (демонстративный уход России из Таджикистана в момент перерастания внутриполитического кризиса в республике в полномасштабную гражданскую войну; перенос личной неприязни, испытываемой Б. Н. Ельциным к Р. Н. Набиеву, на уровень отношений между двумя государствами; принятие Б. Н. Ельциным решения о поддержке в межтаджикском конфликте демоисламской оппозиции; попустительское отношение к судьбе соотечественников, оставшихся в Таджикистане); неравномерные темпы развития различных направлений российско-таджикского сотрудничества, при которых основное внимание уделялось взаимодействию сторон в политической и военной сферах, тогда как экономическое и, особенно, гуманитарное измерения их отношений оставались на периферии интересов Москвы и Душанбе; исключительно

узкий и асимметричный характер двустороннего сотрудничества, весьма обременительный для Москвы; объективная неспособность таджикского руководства выполнять большинство взятых на себя обязательств.

Так или иначе, но модель российско-таджикского сотрудничества, сложившаяся в 1992-1997 гг., вполне удовлетворяла потребности обеих сторон в условиях гражданской войны в Таджикистане. Однако по мере прекращения боевых действий в республике, перед Москвой и Душанбе встали новые задачи: нормализация внутриполитической обстановки в Таджикистане, создание благоприятных условий для восстановления его экономики, расширение спектра двустороннего взаимодействия за счет постепенной активизации контактов в экономической и гуманитарной сферах.

5.3. Российско-таджикские отношения во второй половине 1997г. — середине 2005 г.: поиск новых принципов взаимодействия

В рассматриваемый период Россия и Таджикистан пытались выработать новые принципы взаимодействия, призванные обеспечить переход их сотрудничества от обременительной для Москвы донорно-акцепторной схемы к подлинно взаимовыгодным отношениям. Подобный переход происходил довольно болезненно и занял более четырех лет; в октябре 2004 г. стороны все же согласовали условия, на которых Россия будет участвовать в программах дальнейшего развития таджикской экономики. Данные условия представляли выгоду для обеих сторон: отныне оказание Россией помощи Таджикистану и инвестирование различных отраслей его хозяйства не являлось безвозмездным, и она получала за это надлежащие политические и экономические компенсации. Таджикистан впервые получил реальную возможность вывести свою экономику на рабочую орбиту и в долгосрочной перспективе сделать ее самодостаточной.

К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: активное участие России в процессе национального примирения в Таджикистане и его успешное завершение в начале 2000-х гг.; дальнейшее развитие российско-таджикских отношений на принципах стратегического партнерства и союзничества, подписание сторонами Договора о союзническом взаимодействии, ориентированном в XXI век; постепенное расширение и углубление двустороннего взаимодействия, его выход за рамки политического и военного сотрудничества, развитие связей в экономической и гуманитарной областях; относительно стабильное положение в Таджикистане русского языка, уменьшение темпов этнократизации республики; сохранение за Россией роли главного внешнеполитического партнера Таджикистана; в годы пребывания российских военнослужащих на таджикско-афганской границе — сохранение безопасности внешних рубежей республики; недопущение втягивания Таджикистана в конфликт с талибами, предотвращение массового перехода на его территорию та-

джиков из соседнего Афганистана; создание условий для последующей модернизации двусторонних отношений; подключение Таджикистана к работе интеграционных объединений на постсоветском пространстве.

В то же время, в 1997—2005 гг. в отношениях Москвы и Душанбе присутствовал ряд негативных моментов: упорное нежелание таджикского руководства переходить на новые принципы взаимодействия с Россией; затягивание Таджикистаном реализации совместных договоренностей в различных областях сотрудничества; резкое отставание темпов роста торгово-экономических и гуманитарных отношений сторон от динамики развития их сотрудничества в политической и военной сферах; отсутствие в российско-таджикских отношениях прочного экономического фундамента; переход таджикского руководства к «политике открытых дверей», прекращение восприятия им России как своего единственного надежного партнера; предоставление Таджикистаном своей территории в пользование авиации НАТО на время проведения антиталибской операции; вытеснение Таджикистаном российских военнослужащих с таджикско-китай-ской и таджикско-аф ганской границ; неспособность России примирить Таджикистан и Узбекистан, провал попытки создания военно-политического союза трех государств; постепенное ослабление влияния России на внутриполитическое развитие Таджикистана.

Таким образом, в рассматриваемый период Россия и Таджикистан все же сохранили курс на укрепление своего сотрудничества, основанного на принципах стратегического партнерства и союзничества. Переход их отношений на прагматическую основу способствовал их оживлению и повышению их рентабельности для Москвы. Вместе с тем, Россия утратила роль главного донора таджикской экономики и единственного гаранта сохранения существующего в республике политического строя. Ее отношения с Таджикистаном лишились былой теплоты и взаимопонимания, и стороны начали болезненную переоценку роли государства-партнера в своей внешней политике. Все это привело к существенному ослаблению влияния России на Таджикистан, после чего Душанбе приступил к поиску альтернативных стратегических партнеров.

5.4. Российско-таджикские отношения в конце 2005 г. — начале 2012 г.;углубление противоречий и попытки их преодоления

На данном этапе в российско-таджикских отношениях наблюдались стойкие кризисные тенденции, степень проявления которых зависела от различных обстоятельств: особенностей внутриполитической и социально-экономической ситуации в Таджикистане, готовности иных партнеров республики развивать с ней выгодное для Душанбе сотрудничество, положения дел в государствах Центральной Азии и Афганистане. Возникновение кризиса было вызвано тем, что с ноября 2005 г. Таджикистан взял за практику пересмотр своих договорен-

ностей с Россией, выполняя лишь те из них, которые представлялись ему наиболее выгодными. Это привело к росту взаимного недоверия сторон, в результате чего сложная система их взаимодействия, разработанная в предыдущие годы, начала давать сбои.

Среди основных проблем российско-таджикских отношений рассматриваемого периода следует выделить: стремительное понижение градуса двустороннего взаимодействия, при котором фактический характер сотрудничества между Москвой и Душанбе перестал отвечать его союзническому статусу; нарастание антироссийских настроений в Таджикистане и ксенофобии в России; выплескивание взаимных претензий сторон в средства массовой информации; снижение активности контактов сторон на высшем и высоком уровнях, уменьшение эффективности принимаемых ими решений; пробуксовывание взаимных договоренностей, отказ Москвы и Душанбе от реализации крупных совместных проектов; рост непредсказуемости внутренней и внешней политики Таджикистана; неоднократное инициирование таджикской стороной дискуссий о пересмотре условий пребывания в республике 201-й российской военной базы; отказ Таджикистана от возвращения на его внешние рубежи российских пограничников; неспособность республики противостоять международной организованной преступности и нежелание привлекать к борьбе с ней Россию; как следствие — превращение республики в главный источник нестабильности в Центральной Азии и ведущего поставщика оружия и наркотиков на рынки постсоветских государств; нарастание остроты проблемы нелегальной миграции из Таджикистана в Россию; низкий уровень развития торгово-экономических отношений между нашими странами; попытки вытеснения с таджикского рынка российских кампаний, нежелание руководства республики создавать благоприятный инвестиционный климат; усиление в политическом дискурсе таджикского руководства националистической риторики; активизация политики этнократизации республики; настойчивые попытки Душанбе понизить статус русского языка; проведение руководством Таджикистана эгоистической внешней политики, вызывавшей постоянные конфликты республики с ее соседями; неспособность Таджикистана полноценно интегрироваться в патронируемые Россией интеграционные структуры (ЕврАзЭС и ОДКБ).

В то же время, в 2005-2012 гг. в российско-таджикских отношениях присутствовали определенные достижения, к числу которых следует отнести: недопущение сторонами полного разрыва отношений друг с другом, их способность воздерживаться от перехода к открытой конфронтации, готовность вести переговоры по спорным вопросам; сохранение за Москвой и Душанбе юридического статуса стратегических партнеров и союзников, их стремление демонстрировать данный статус при проведении совместных консультаций; постепенное расши-

рение и модернизация нормативной базы двустороннего сотрудничества; сохранение высокого уровня взаимодействия в военной и военно-политической областях, недопущение пересмотра условий пребывания на территории Таджикистана 201-й российской военной базы; активизация контактов сторон по пограничным вопросам и проблемам безопасности, создание Группы пограничного сотрудничества, укомплектованной гражданами России и Таджикистана; постепенное наращивание двустороннего товарооборота; расширение взаимодействия сторон в культурно-гуманитарной сфере; сохранение русским языком в Таджикистане конституционно закрепленного официального статуса; готовность таджикской стороны идти на уступки России по наиболее принципиальным для нее вопросам; постепенная стабилизация российско-таджикских отношений в 2010-2012 гг.

Таким образом, рассматриваемый период стал для российско-таджикских отношений временем серьезных испытаний, в ходе которых стороны неоднократно оказывались на грани открытого конфликта, но никогда не решались пересечь данную черту. В результате сотрудничество между ними все же перешло на принципы, определенные на предыдущем этапе его эволюции. Однако, в отличие от российско-казахских и даже российско-киргизских отношений, в случае с Таджикистаном подобный переход оказался чрезвычайно болезненным и имел массу негативных последствий для дальнейшего развития взаимодействия сторон.

Глава 6. Российско-туркменские отношения

6.1. Влияние исторического наследия на особенностироссийско-турк-менских отношений

В отличие от отношений между Россией и иными государствами Центральной Азии, влияние исторического наследия на особенности российско-туркменского сотрудничества было выражено довольно слабо и в целом имело положительный характер. Это было вызвано тем, что к моменту распада СССР в сознании большей части туркменского населения уже практически не оставалось болезненных воспоминаний, связанных с трагическими страницами национальной истории: завоеванием Туркменистана Царской Россией, разгромом басмаческого движения, сталинскими репрессиями. Последствия гражданской и Великой Отечественной войн оказались для Туркмении менее разрушительными, чем для иных республик Средней Азии и Казахстана. В то же время, достижения советской эпохи представлялись здесь весьма значительными: государством были взяты под контроль межнациональные и межклановые противоречия в республике; ускорился процесс формирования туркменской нации; развернулось масштабное строительство; были созданы новые отрасли экономики; существенно вырос уровень жизни населения; республика ступила на путь форсиро-

ванной модернизации, затронувшей все аспекты ее развития. При этом Туркменистан стал одной из немногих национальных окраин СССР, где проявления кризиса советской системы оказались не столь заметными, а негативные последствия Перестройки и вовсе практически не наблюдались.

К моменту обретения независимости Туркмения меньше всех централь-ноазиатских республик зависела от Союзного центра, поэтому не была особо заинтересована в сохранении СССР. Соответственно, реакция Ашхабада на роспуск Советского Союза оказалась более чем спокойной, и в его отношениях с Россией изначально не существовало принципиальных противоречий исторического характера.

6.2. Взаимодействие России и Туркмении в 1991-1995 гг.: от взаимной антипатии к ограниченному сотрудничеству

Как и в случае с другими центральноазиатскими республиками, становление отношений между Россией и Туркменистаном оказалось крайне болезненным и сопровождалось активным разрушением связей, существовавших между ними в советское время. Российско-туркменское сотрудничество переживало множество серьезных проблем, среди которых следует обозначить: отсутствие у сторон заинтересованности в развитии активных контактов друг с другом; неприязнь между главами двух государств — Б. Н. Ельциным и С. А. Ниязовым; избрание нашими странами противоположных моделей политического и социально-экономического развития, несовпадение их интересов в политической, экономической, гуманитарной сферах; стойкое нежелание Ашхабада участвовать в интеграционных процессах на постсоветском пространстве при готовности Москвы развивать партнерство лишь с теми государствами, которые активно взаимодействуют с ней в рамках СНГ; сравнительно низкие темпы развития политического, военного, экономического сотрудничества между Россией и Туркменией при практическом отсутствии контактов в гуманитарной сфере; неспособность российского руководства видеть в ресурсообеспеченном Туркменистане равноправного партнера; тотальная идеологизация двусторонних отношений, при которой Россия рассматривала Туркмению как политически и экономически отсталое государство, являющееся квинтэссенцией рудиментарных тенденций советского прошлого, а Туркменистан видел в России главный источник нестабильности в Центральной Азии; проведение С. А. Ниязовым жесткой политики этнократизации Туркмении, резкое ухудшение положения в республике русскоязычного населения, разрушение российского информационного пространства, размывание русского культурного слоя.

В то же время, в рассматриваемый период российско-туркменскими отношениями были достигнуты определенные результаты: успешное урегулирование технических вопросов, связанных с распадом СССР; постепенное формирование нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; отсутствие

у сторон серьезных взаимных претензий; сохранение зависимости Туркмении от России в сфере безопасности и, как следствие, — развитие взаимодействия сторон в военной и военно-технической областях; односторонняя зависимость Туркменистана от России в вопросах газоэкспорта; совпадение позиций сторон по каспийскому вопросу, их противодействие наступательной политике Казахстана и Азербайджана; отсутствие у Ашхабада особой заинтересованности в развитии контактов с западными партнерами.

Таким образом, в начале 1990-х гг. России и Туркмении все же удалось преодолеть взаимную антипатию и найти определенные точки соприкосновения. В результате они активизировали взаимодействие в политической, военной, экономической сферах и смогли избежать конфликта интересов на региональной и мировой арене. В то же время, масштабы их сотрудничества оставались весьма ограниченными, и ни одна из сторон не рассматривала другую в качестве своего приоритетного партнера.

6.3. Российско-туркменские отношения в 1996—2005 гг.: на грани замерзания

На протяжении всего указанного периода российско-туркменские отношения испытывали кризис. Его начало было вызвано тем, что руководство Туркмении взяло курс на полную самоизоляцию республики и приступило к сворачиванию ее контактов с внешними партнерами, включая Россию. Туркменистан получил постоянно нейтральный статус и свел к минимуму взаимодействие с Россией в военной сфере и в области безопасности. Республика продолжила процесс этнократизации и полностью закрыла свое информационное пространство, прекратив взаимодействие с Москвой в гуманитарной сфере. Неблагоприятная экономическая ситуация в России, а с 2000 г. — отсутствие заинтересованности со стороны Ашхабада не позволили сторонам развивать торговлю и реализовывать крупные экономические проекты.

Соответственно, российско-туркменские отношения рассматриваемого периода характеризовались наличием глубоких противоречий и разнообразных проблем, приведших к их фактическому замерзанию. К числу таковых следует отнести: проводимую руководством Туркменистана политику самоизоляции, не позволявшую республике развивать активное сотрудничество ни с одним из ее потенциальных партнеров; резкое сокращение политических контактов между Москвой и Ашхабадом; прекращение сотрудничества сторон в военно-технической сфере и по вопросам безопасности; отсутствие у российско-туркменских отношений экономического фундамента: низкий уровень товарооборота, нежелание туркменской стороны реализовывать масштабные совместные проекты, слабое развитие межрегионального сотрудничества; окончательное выкорчевывание в Туркмении русской культурной традиции, новую волну этнократизации

республики, дальнейшее ухудшение положения ее русскоязычных граждан; прекращение двустороннего сотрудничества в гуманитарной сфере; устаревание нормативной базы двусторонних отношений; излишнюю подозрительность туркменской дипломатии, ее патологическое недоверие к России; нарастание в Туркмении тоталитарных тенденций, активное сползание республики к нормам средневековья; настойчивые попытки Туркменистана выйти из транспортно-энергетической зависимости от России, участвуя в проектах сооружения газопроводов, идущих в обход ее территории; стремление Ашхабада выйти на европейский энергетический рынок, вызывавшее у Москвы серьезную тревогу; неофициальную поддержку Туркменистаном режима талибов в 1996-2001 гг.

Однако даже в это время полного разрыва контактов между нашими странами не произошло. Среди немногочисленных достижений сторон в 19962005 гг. отметим нижеследующие: постепенную деидеологизацию двусторонних отношений, попытки их перевода на прагматическую основу, создание необходимой для этого правовой базы; увеличение значимости торгово-экономического и межрегионального сотрудничества в системе российско-туркменского взаимодействия; проявление сторонами осторожности, стремление не допускать обострений в двусторонних отношениях; отсутствие у туркменского руководства антироссийской риторики; успешное согласование Москвой и Ашхабадом дальнейших подходов к каспийскому вопросу; с сентября 2001 г. — отказ Туркменистана от поддержки талибов и сближение его взглядов на политическое будущее Афганистана с позицией России; отсутствие у туркменской дипломатии прозападного уклона.

Таким образом, в 1996-2005 гг. российско-туркменские отношения пребывали на низшей точке своего развития, постоянно балансируя на грани замерзания. Однако стороны смогли избежать полного прекращения взаимодействия друг с другом и сохранили возможности для возобновления контактов в случае возникновения соответствующей заинтересованности.

6.4. Взаимодействие России и Туркмении в 2006-2012 гг.: на пути к стратегическому партнерству

В 2006 г. Москва и Ашхабад возобновили политический диалог и активизировали контакты в области энергетики. Это создало благоприятные условия для последующего расширения их экономических связей и увеличения объемов взаимной торговли. С приходом к власти в Туркменистане Г. М. Бердымухаме-дова республика отказалась от курса на самоизоляцию, расширив взаимодействие с западными партнерами, Китаем, мусульманскими странами. Аналогичные изменения претерпели и ее отношения с Россией, в которых начался медленный, но весьма стабильный рост.

Среди основных проблем российско-туркменских отношений рассматриваемого периода следует отметить: сохранение относительной узости форм и

направлений сотрудничества, представляющих для России и Туркмении обоюдный интерес; несогласованность внешней политики двух стран, непредсказуемость поведения Ашхабада и, как следствие, — неспособность сторон искоренить взаимное недоверие; продолжение переориентации туркменской дипломатии на сотрудничество с государствами, не входящими в СНГ, поиск Ашхабадом альтернативных Москве стратегических партнеров; нежелание Г. М. Бердыму-хамедова выполнять обещания по развитию сотрудничества в сфере энергетики, данные России его предшественником; вытеснение российских компаний с туркменского рынка; газовый конфликт 2009 г., оказавший негативное воздействие на дальнейшее развитие российско-туркменского сотрудничества.

В то же время, в 2006—2012 гг. в отношениях Москвы и Ашхабада произошли важные позитивные перемены, к числу которых относятся: активное расширение и углубление двустороннего сотрудничества; выстраивание российско-туркменских отношений на принципах прагматизма и взаимной выгоды; осознание туркменской стороной необходимости поддержания стабильных контактов с Россией и использования накопленного ею опыта при реализации своего внутриполитического курса; выход Москвы и Ашхабада за рамки энергетического сотрудничества, развитие ими многоуровневого взаимодействия в различных отраслях экономики и гуманитарной сфере; постепенное возвращение сторон к развитию контактов в области безопасности; сохранение Туркменистаном постоянно нейтрального статуса, отсутствие явных перекосов в его внешней политике; активное развитие нормативно-правовой базы российско-туркменских отношений; ослабление давления на русскоязычное население Туркмении, расширение сферы применения русского языка в республике; постепенное улучшение взаимопонимания между главами двух государств; достижение сторонами способности идти на взаимные уступки и оперативно преодолевать кризисные явления в своих отношениях.

Таким образом, в рассматриваемый период российско-туркменские отношения достигли определенных положительных результатов. И хотя особенности их развития по-прежнему значительно отличались от особенностей эволюции отношений между Россией и иными республиками Центральной Азии, как с юридической точки зрения, так и в практическом плане Москва и Ашхабад, действительно, стали стратегическими партнерами.

Глава 7. Российско-узбекские отношения

7.1. Влияние исторического наследия на особенности российско-узбекских отношений

В отличие от других центральноазиатских республик, влияние исторического наследия на особенности отношений между Россией и Узбекистаном представлялось весьма существенным и имело скорее негативный характер.

К моменту создания Советского Союза, узбеки имели многовековой опыт

проживания в рамках своих собственных государств, более близких им в этническом и идеологическом плане, чем образованная большевиками Узбекская ССР. На протяжении всего советского периода Узбекистан испытывал притеснения со стороны Союзного центра. Установление советской власти в республике столкнулось с большими сложностями, поэтому гражданская война имела здесь особенно ожесточенный характер. После разгрома на большей части территории Узбекистана движения басмачества, на республику обрушились сталинские репрессии. В годы Великой Отечественной войны от нее потребовалось максимальное напряжение сил: здесь были размещены многочисленные переселенцы из западных регионов страны, промышленность и сельское хозяйство республики сыграли важную роль в формировании экономической базы советского тыла, десятки тысяч узбеков были мобилизованы на фронт. Лишь в годы руководства Н. С. Хрущева Узбекистан получил некоторую «передышку», однако уже в середине 1960-х гг., при полном попустительстве со стороны Москвы, здесь сформировался режим Ш. Р. Рашидова, соединивший в себе элементы советского тоталитаризма и традиционной восточной деспотии. Еще более негативное воздействие на дальнейший характер российско-узбекского сотрудничества оказали события 1983—1989 гг.: тогда как в большинстве союзных республик в это время начались политические и экономические преобразования, Узбекистан стал жертвой «хлопкового дела», не прекратившегося даже с приходом Перестройки. На фоне углубления кризиса советской системы и ослабления влияния Союзного центра, в республике начался стремительный рост антисоветских и антирусских настроений, что вынудило ее руководство еще до распада СССР приступить к проведению политики коренизации. Наконец, в 1990-1991 гг. установлению взаимопонимания между Россией и Узбекистаном препятствовали позиция Б. Н. Ельцина по вопросу о реформировании СССР и его надменное отношение к среднеазиатским республикам. В результате к моменту обретения независимости Ташкент стал воспринимать политику Москвы исключительно в негативном свете.

7.2. Российско-узбекские отношения в конце 1991 г. — середине 1995 г.: адаптация к изменившимся реалиям

После распада СССР взаимодействие между Россией и Узбекистаном переживало сложный период становления, сопровождавшийся разрушением их прежних связей и формированием новой системы двусторонних отношений. Переход российско-узбекского сотрудничества с внутрисоюзного на межгосударственный уровень происходил довольно болезненно и способствовал возникновению между Москвой и Ташкентом существенных противоречий.

К числу основных проблем в двусторонних отношениях рассматриваемого периода следует отнести: неадекватное отношение российского руковод-

ства к Республике Узбекистан, непонимание ее стратегической, системообразующей роли в Центральной Азии; нежелание Москвы видеть в Ташкенте равноправного партнера, надменность ее внешней политики; непоследовательность в развитии российско-узбекских отношений, наличие в них внутренней противоречивости; избрание Россией и Узбекистаном разных моделей внутриполитического и социально-экономического развития; глубокое взаимное недоверие между президентами двух стран, Б. Н. Ельциным и И. А. Каримовым; проведение в Узбекистане жесткой политики этнократизации, обострение «проблемы русскоязычного населения», массовый отток из республики русских граждан; неспособность Москвы оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику Ташкента; неумение России обеспечивать защиту Узбекистана от внутренних вызовов и угроз; недостаточное развитие торгово-экономического и гуманитарного сотрудничества между нашими государствами, резкий перекос двусторонних отношений в сторону углубления военно-политических связей; неспособность России оказать действенную помощь Узбекистану в проведении реформ и преодолении экономического кризиса; реализация Ташкентом модели многовекторной дипломатии и стремление в скорейшем порядке обособиться от Москвы; ограниченное участие Узбекистана в интеграционных процессах на постсоветском пространстве; продвижение Ташкентом интеграционного взаимодействия в Центральной Азии без участия Москвы, его стремление воспрепятствовать восстановлению позиций России в данном регионе; столкновение интересов России и Узбекистана в начале урегулирования межтаджикского конфликта; возникновение существенных сложностей при практической реализации договоренностей сторон, несоответствие большинства заключаемых соглашений их истинным устремлениям.

Вместе с тем, в 1991-1995 гг. российско-узбекскими отношениями были достигнуты немаловажные результаты, в том числе: сравнительно успешное урегулирование сторонами вопросов, связанных с роспуском СССР и выходом их сотрудничества на межгосударственный уровень; активное формирование нормативно-правовой базы двусторонних отношений; прагматизм внешней политики Ташкента, его осторожность во взаимодействии с Москвой; формирование военно-политического союза России и Узбекистана на базе ДКБ; высокие темпы развития двустороннего взаимодействия в политической и военной сферах, в области безопасности, оказание Россией содействия Узбекистану в формировании его Вооруженных сил; сохранение высокой степени экономической зависимости Узбекистана от России; недопущение замораживания двусторонней торговли, взаимодействия в экономической и гуманитарной сферах; с весны 1994 г. — переход сторон от соперничества к сотрудничеству в деле урегулирования межтаджикского конфликта.

Таким образом, в начале 1990-х гг. Российская Федерация и Республика

Узбекистан сумели адаптировать свое взаимодействие к изменившимся после распада СССР политическим и экономическим реалиям. Однако их отношениям не хватало последовательности, внутренней стройности, упорядоченности и логичности, что делало их военно-политический союз преимущественно «бумажным» образованием.

7.3. Взаимодействие Москвы и Ташкента под воздействием фактора «внешней угрозы» (конец 1995 г. —конец 1998 г.)

После выхода на политическую арену в Афганистане радикального исламского движения «Талибан», российско-узбекские отношения развивались под определяющим воздействием фактора «внешней угрозы». В подобных обстоятельствах Узбекистан связал обеспечение своей безопасности главным образом с поддержкой России, резко активизировав с ней контакты в военно-политической сфере.

К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: переход Москвы к восприятию Ташкента как равноправного партнера, осознание его особой роли в центральноазиатских делах; дальнейшее наращивание взаимодействия сторон в политической и военной сферах, в области безопасности; расширение нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; переход союзнического взаимодействия России и Узбекистана с декларативного на практический уровень; сохранение стабильности на узбекско-афганской границе, недопущение совершения талибами агрессии против Узбекистана; сравнительно успешное решение Узбекистаном «проблемы русскоязычного населения», прекращение выталкивания из республики русских специалистов; дальнейшее усиление зависимости Ташкента от Москвы, его отказ от антироссийской риторики, прекращение им антироссийской деятельности на уровне интеграционных объединений в Центральной Азии; активизацию Узбекистаном своего участия в работе интеграционных объединений на постсоветском пространстве, действующих под эгидой России; сохранение сторонами прежнего уровня взаимодействия в торгово-экономической и гуманитарной сферах; постепенное преодоление взаимной отчужденности между Б. Н. Ельциным и И. А. Каримовым.

Однако даже в это время в российско-узбекских отношениях присутствовали серьезные проблемы, среди которых необходимо отметить: резкое отставание темпов развития торгово-экономического и гуманитарного сотрудничества между нашими странами от динамики наращивания их взаимодействия в политической и военной сферах, в результате чего в российско-узбекских отношениях не сформировалось прочного фундамента и они приобрели конъюнктурный характер; некий «перегрев» двусторонних отношений, вызванный тем, что в действительности Москва и Ташкент оказались не готовы взять ту высокую планку союзнического взаимодействия, которая была обозначена в их рамочных согла-

шениях; серьезный просчет российской дипломатии в оценках поведения узбекской стороны (если Москва стала воспринимать Ташкент как своего безусловного союзника, ориентирующегося во внешней политике исключительно на развитие контактов с Россией, то для Узбекистана подобный союз представлялся вынужденным и временным явлением, причем он отнюдь не стремился возвращаться под опеку Москвы); неспособность России защитить Узбекистан от давления со стороны исламских экстремистов, нежелание вмешиваться в его внутренние дела и способствовать консолидации авторитарного режима И. А. Каримова; негативное воздействие на динамику двустороннего сотрудничества экономического кризиса в России 1998 г. и ухудшения состояния здоровья Б. Н. Ельцина.

Поскольку главной причиной сближения Москвы и Ташкента в октябре 1995 г. — ноябре 1998 г. выступала угроза со стороны талибов, после некоторой стабилизации обстановки в Афганистане из российско-узбекских отношений исчез тот фактор, который мобилизировал их на активное развитие. В результате во взаимодействии сторон неминуемо должен был возникнуть кризис, что и произошло осенью 1998 г.

7.4. Российско-узбекские отношения в период разнонаправленного развития (конец 1998 г. — начало 2003 г.)

Одной из главных черт российско-узбекского сотрудничества рассматриваемого периода стало то, что его политическая и военная составляющие оказались практически заморожены, тогда как в торгово-экономической и гуманитарной сферах наметился уверенный рост. Особенно четко данная тенденция стала проявляться после прихода к власти в России В. В. Путина.

Среди основных достижений сторон на данном этапе выделяются: заметная стабилизация российско-узбекских отношений, усиление в них прагматических начал, придание им большей осторожности, последовательности и логичности; деидеологизация межгосударственного сотрудничества; возникновение в российско-узбекских отношениях экономического фундамента; постепенное расширение взаимодействия сторон в гуманитарной сфере; дальнейшее расширение нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; достижение Москвой и Ташкентом согласия по большинству международных проблем; установление взаимопонимания между главами России и Узбекистана.

Примечательно, что вышеозначенные позитивные изменения в российско-узбекских отношениях произошли лишь с приходом к власти В. В. Путина (в 2000-2001 гг.), тогда как ранее (в конце 1998 г. — 1999 г.) они практически не проявлялись.

На этом фоне между Москвой и Ташкентом по-прежнему сохранялись значительные противоречия, приводившие к возникновению в их отношениях тех или иных проблем. Среди прочих, следует обозначить: резкое сокращение

сотрудничества сторон в политической и военно-технической сферах; утрату российско-узбекскими отношениями союзнического статуса, демонстративный выход Узбекистана из ДКБ; стремительное нарастание в узбекском руководстве антироссийских настроений, в 1998-2000 гг. — совершение Ташкентом ряда демаршей в адрес Москвы; в 1998-2001 гг. — кардинальная переоценка Узбекистаном роли движения «Талибан» в центральноазиатских делах и установление с ним полуофициальных контактов; переориентация внешней политики Ташкента на развитие стратегического партнерства с США и странами НАТО, вступление Узбекистана в организацию ГУАМ; с конца 2001 г. — активное участие Узбекистана в деятельности антиталибской коалиции, размещение на его территории военной базы НАТО; нестабильную динамику товарооборота между нашими странами; продолжение в Узбекистане политики дерусификации, вытеснения из его информационного и культурного пространства русского языка; уменьшение зависимости Узбекистана от России, достижение им реальной самостоятельности в политической, экономической и военной областях.

Таким образом, в рассматриваемый период российско-узбекские отношения имели двойственный характер. С одной стороны, между Москвой и Ташкентом наметилось существенное расхождение по самым разным вопросам, и уровень их взаимодействия резко снизился. С другой стороны, именно в таких обстоятельствах сотрудничество между Россией и Узбекистаном смогло перейти на новый идеологический фундамент: Россия перестала рассматривать Узбекистан как своего «младшего брата» и «бывшую союзную республику», а Ташкент осознал необходимость поддерживать цивилизованные и добрососедские отношения с Москвой. Подобная модернизация двустороннего сотрудничества заложила необходимые основы для последующего перехода российско-узбекских отношений на новую ступень развития.

7.5. Российско-узбекские отношения в середине 2003 г. — начале 2008 г.: выход на уровень стратегического партнерства и союзнического взаимодействия

На данном этапе российско-узбекские отношения достигли наивысшего уровня развития за весь постсоветский период. В кратчайшие сроки наши страны преодолели существовавшие между ними противоречия и вышли на уровень стратегического партнерства, а затем и союзнического взаимодействия.

К числу основных достижений сторон в рассматриваемый период следует отнести: стремительное повышение юридического статуса российско-узбекских отношений, расширение и модернизацию их нормативно-правовой базы; заметную диверсификацию направлений и форм партнерства Москвы и Ташкента; активную практическую реализацию сторонами заключаемых ими договоренностей; с 2006 г. — возвращение России роли главного гаранта безопасности Республики Узбекистан; резкое расширение политического диалога между нашими

странами; восстановление сотрудничества в военно-политической и военно-технической сферах; бурный рост взаимного товарооборота, расширение экономических и инвестиционных связей между Москвой и Ташкентом, налаживание взаимодействия сторон в сфере энергетики, активное наращивание межрегионального сотрудничества; сближение внешнеполитических интересов России и Узбекистана, отказ Ташкента от прозападной ориентации своей дипломатии; возвращение Узбекистана во все интеграционные объединения на постсоветском пространстве, действующие под эгидой России; улучшение положения русскоязычных граждан в Узбекистане, снижение темпов этнократизации республики; превращение России в ведущего внешнеполитического партнера Узбекистана; наличие полного взаимопонимания между главами двух государств.

В то же время, российско-узбекские отношения не были лишены отдельных проблем, имевших, несмотря на их немногочисленность, фундаментальный характер. Во-первых, двустороннее сотрудничество сохранило высокую степень конъюнктурности, при которой активное сближение между Москвой и Ташкентом стало возможным благодаря тому, что у Узбекистана возникли серьезные противоречия с его западными партнерами, тогда как его диалог с Китаем еще не вышел на заданную высоту; в результате Россия оказалась единственной страной, способной предложить Узбекистану необходимые ему формы партнерства. Во-вторых, наращивание взаимодействия сторон имело форсированный характер, при котором выход их сотрудничества на каждую следующую ступень развития не был продиктован всем комплексом существовавших для этого объективных предпосылок; подобный опережающий рост двусторонних отношений отдаленно напоминал характер их развития в годы «талибской угрозы» и имел аналогичные негативные последствия. В-третьих, Россия и Узбекистан по-разному понимали природу стратегического партнерства и союзнического взаимодействия друг с другом: если для Москвы данные уровни сотрудничества представлялись обязывающими к развитию интеграционных связей с государством-партнером, то для Ташкента они таковыми не являлись, и он стремился сохранить значительную дистанцию от России. В-четвертых, российско-узбекские отношение излишне зависели от субъективного фактора, проявлявшегося в исключительном влиянии, оказываемом на них личными контактами В. В. Путина и И. А. Каримова.

В результате в 2008 г., когда президентом России стал Д. А. Медведев, а в отношениях Узбекистана со странами Запада наметились первые признаки предстоящей оттепели, в российско-узбекском сотрудничестве вновь обнаружились кризисные явления.

7.6. Российско-узбекские отношения в 2008—2012 гг.:уменьшение темпов развития

В указанный период российско-узбекские отношения демонстрировали

противоречивые тенденции. С одной стороны, Москва и Ташкент не расторгли договоры о стратегическом партнерстве и союзническом взаимодействии, де-юре сохранив максимально высокий уровень контактов друг с другом. С другой стороны, Узбекистан начал дистанцироваться от России, совершая в ее адрес демарши, не соответствующие заявленному статусу их отношений; это вызвало у Москвы ответную реакцию, и в механизмах двустороннего сотрудничества, успешно функционировавших в течение нескольких предыдущих лет, стали возникать сбои.

Среди основных проблем российско-узбекского сотрудничества в 20082012 гг. могут быть обозначены нижеследующие: возвращение во внешнюю политику Узбекистана принципа многовекторности, расширение республикой контактов с США, странами ЕС, Китаем, Японией, Индией, государствами Ближнего Востока и уменьшение для нее значимости взаимодействия с Россией; выход Узбекистана из структур ЕврАзЭС и ОДКБ, уменьшение его интереса к деятельности СНГ; ревизия российским руководством принципов своей дипломатии в Центральной Азии, понижение значимости Узбекистана в системе внешнеполитических приоритетов России; сокращение масштабов политического диалога между Москвой и Ташкентом; фактическое замораживание двустороннего сотрудничества в военно-политической и военно-технической сферах; негативное воздействие мирового финансового кризиса на динамику торгово-экономического сотрудничества сторон, срыв реализации ряда крупных совместных проектов; усиление в Узбекистане цензуры российских СМИ; ухудшение взаимопонимания между главами двух государств; резко негативная реакция Ташкента на выдвинутую В. В. Путиным инициативу создания Евразийского экономического союза.

В то же время, в отношениях Москвы и Ташкента присутствовали определенные достижения, к числу которых необходимо отнести: дальнейшее развитие нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества; выработку сторонами новых форм ведения диалога; сохранение российско-узбекскими отношениями максимально высокого юридического статуса; недопущение Москвой и Ташкентом возникновения полномасштабного кризиса в двусторонних отношениях; стабильный рост товарооборота между нашими странами, постепенное углубление межрегионального сотрудничества; расширение взаимодействия сторон в области образования, науки и культуры; отсутствие в Узбекистане целенаправленной политики притеснения прав российских соотечественников, сохранение позиций русского языка в республике.

Таким образом, в 2008-2012 гг. темпы развития российско-узбекского сотрудничества несколько снизились, однако кризисные тенденции в двусторонних отношениях в этот раз оказались не столь значительными, как в 1998-

2003 гг. Соответственно, Москва и Ташкент сохранили довольно высокий уровень взаимодействия, хотя их стратегическое партнерство, не говоря уже о союзничестве, по-прежнему имело весьма специфический характер.

В Заключении диссертационного исследования сформулированы основные выводы работы.

На протяжении 1991—2012 гг. развитие многогранного, разноуровневого, взаимовыгодного сотрудничества с государствами Центральной Азии неизменно провозглашалось одной из приоритетных задач внешней политики Российской Федерации, и подобное положение дел имело долгосрочный, а не конъюнктурный характер.

В данном контексте особую значимость приобретает всестороннее и комплексное изучение особенностей внешней политики Москвы в центральноазиат-ском регионе. К настоящему времени по соответствующей тематике сформировалась внушительная источниковая база, охватывающая практически все аспекты двустороннего и многостороннего взаимодействия России и стран Центральной Азии. Несомненную важность при анализе особенностей соответствующего направления отечественной дипломатии также имеет проведение тщательного историографического анализа вышеозначенной тематики. На сегодняшний день по указанным и смежным вопросам подготовлены сотни научных трудов: индивидуальные и коллективные монографии, разнообразные отчеты и доклады, кандидатские и докторские диссертации, тезисы и статьи. Наибольшим богатством и разнообразием традиционно отличаются публикации российских, казахских, американских и европейских экспертов; значительную осторожность при изучении тех или иных вопросов проявляли ученые из Таджикистана, Туркмении, Узбекистана и Китая; работы киргизских авторов и исследователей из стран Ближнего и Среднего являлись сравнительно немногочисленными, но весьма необычными по своему содержанию.

Хотя в 1991-2012 гг. Российское государство прошло в своем развитии очень длинный и тернистый путь, на протяжении всего рассматриваемого периода процесс формирования его внешней политики, в том числе — в отношении стран Центральной Азии, оставался практически неизменным. Важнейшую роль в нем играло руководство страны, а в 2000-2010-е гг. — также крупный российский бизнес.

В настоящее время приходится констатировать, что, помимо особенностей географического положения, общности исторических судеб и до определенной степени — этнического и культурного родства, между странами Центральной Азии практически не существует точек соприкосновения. Подобная ситуация во многом обусловила тот факт, что в 1991—2012 гг. внешняя политика России в изучаемом регионе также не имела внутреннего единства: Москва посто-

янно меняла приоритетных партнеров в Центральной Азии, и тенденции ее взаимодействия с ними не подчинялись какой-либо логике. В то время как с одними государствами она шла на активное сближение, в отношениях с другими у нее возникали существенные противоречия, после чего положение могло меняться на диаметрально противоположное. В подобных обстоятельствах попытки разработать единую периодизацию внешней политики России в Центральной Азии представляются нам нецелесообразными, и на повестку дня выходит несколько иная задача: предложить периодизацию сотрудничества России с каждой из цен-тральноазиатских республик в отдельности. При этом становится очевидным, что чем более сложными и неоднозначными являлись отношения Москвы с тем или иным государством, тем большее число этапов выделяется в истории их взаимодействия. Так, самую простую периодизацию имеют российско-казахские и российско-киргизские отношения, в развитии которых присутствует лишь два основных этапа. В эволюции российско-таджикского и российско-туркменского сотрудничества число периодов увеличивается до трех. Наиболее лабильными и непредсказуемыми являлись российско-узбекские отношения, которые неоднократно меняли векторы своего развития; в результате в них следует выделить пять основных этапов. При этом, вопреки распространенной точке зрения, заметные перемены в отношениях России с ее южными соседями, и, как следствие, — выделение в истории их взаимодействия новых этапов, — обычно были вызваны объективными факторами, а не приходом к власти в нашей стране новых руководителей.

В течение всего рассматриваемого периода важнейшим партнером России в Центральной Азии неизменно выступала Республика Казахстан, являвшаяся ближайшим союзником нашей страны не только в изучаемом регионе, но и во всем мире. Москву и Алма-Ату / Астану связывали самые стабильные, прочные и тесные контакты во всех областях взаимодействия, при этом их интересы, как правило, не противоречили друг другу.

Вторым по значимости партнером Российской Федерации в Центральной Азии представляется Республика Узбекистан. Ее сотрудничество с Москвой являлось не столь насыщенным и многогранным, как взаимодействие между Россией и Казахстаном; оно отличалось нестабильностью, постоянно меняло свои приоритеты и испытывало сильное воздействие различных негативных факторов. Тем не менее, Россия и Узбекистан в сжатые сроки прошли путь от стойкой взаимной антипатии до формирования военно-политического союза. И хотя их отношения имели весьма специфический характер, а образованный ими альянс являлся скорее декларативным, это свидетельствовало о том, что их диалог находился на довольно высоком уровне и стороны осознавали важность друг друга в системе своих внешнеполитических координат.

Немаловажными партнерами России в Центральной Азии выступали Республика Таджикистан и Киргизская Республика. Как и два предыдущих государства, эти страны провозгласили себя стратегическими партнерами и союзниками Москвы, однако масштабы их взаимодействия с Российской Федерацией оставались весьма ограниченными, и стороны развивали диалог главным образом в политической и военной сферах.

Наиболее специфический характер в 1991—2012 гг. имели российско-туркменские отношения. Благодаря хорошей обеспеченности природными ресурсами и в силу особенностей своего политической режима, Туркменистан менее других центральноазиатских республик был ориентирован на сохранение тесных связей с Россией и сразу после обретения независимости взял курс на дистанцирование от нее и самоизоляцию. Поэтому возможности для развития сотрудничества между нашими странами изначально оказались крайне узкими. Лишь в 2006 г. Москва и Ашхабад активизировали контакты в газоэнергетической сфере, что означало выход их отношений из «ледникового периода». Однако реальное расширение двустороннего взаимодействия началось после смерти С. А. Ниязова и прихода к власти в Туркмении Г. М. Бердымухамедова. В 2007—2012 гг. отношения Москвы и Ашхабада достигли уровня стратегического партнерства, при этом стороны интенсифицировали контакты в экономической и гуманитарной сферах.

В целом, приходится констатировать, что в 1991—2012 гг. внешняя политика России в Центральной Азии была недостаточно эффективной. В доказательство данного тезиса следует привести следующие факты. Руководство нашей страны так и не смогло четко сформулировать основные цели и принципы своей дипломатии в изучаемом регионе, выработать концепцию своего поведения в Центральной Азии. Внешняя политика России в изучаемом регионе отличалась крайней непоследовательностью и выстраивалась не только (и не столько) с учетом объективной реальности, но и под сильным воздействием субъективных представлений, в разное время присутствовавших в российском руководстве. С течением времени заметно менялась активность российской дипломатии в Центральной Азии. В отношениях со странами Центральной Азии Москве традиционно не хватало тактичности, в результате чего их доверие к нашей стране оказалось подорвано. За редкими исключениями, российско-центральноазиат-ские отношения не были сбалансированы по основным направлениям сотрудничества: наиболее активные темпы роста демонстрировали их политическая и военная составляющие, тогда как взаимодействие сторон в экономической и гуманитарной сферах не получило должного развития. С методологической точки зрения, при реализации своей дипломатии в Центральной Азии от России требовалось эффективное решение следующей дилеммы: с одной стороны, она стре-

милась к укреплению своих позиций в регионе, а, с другой стороны, — к минимизации связанных с этим расходов; к сожалению, данная дилемма так и не была решена Москвой. Наконец, в годы президентства Б. Н. Ельцина и Д. А. Медведева Россия не уделяла должного внимания развитию отношений с ключевым государством Центральной Азии — Республикой Узбекистан; между тем, именно эта страна играла особую роль в региональных делах, и ее влияние на соседние государства значительно превосходило масштабы ее территории и экономики.

Несмотря на указанные недостатки, в 1991-2012 гг. внешняя политика России в Центральной Азии имела свои сильные стороны. России удалось с наименьшими потерями перевести свое взаимодействие с центральноазиат-скими республиками с внутригосударственного на международный уровень. Ни с одним из государств региона у нее не возникало по-настоящему серьезных конфликтов, ни одно из них не проводило подлинно антироссийской политики. Нормативно-правовая база российско-центральноазиатских отношений развивалась исключительно по восходящей. С какими бы проблемами ни сталкивались Россия и ее партнеры, они неизменно дорожили накопленным потенциалом своего сотрудничества. К началу 2012 г. четыре из пяти государств Центральной Азии (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан) являлись военно-политическими союзниками и стратегическими партнерами России, а одна республика (Туркмения) — ее стратегическим партнером. Подобный расклад в отечественной дипломатии представлялся совершенно уникальным и не имел аналогов в других регионах. Хотя в 1990-е гг. во всех центральноазиатских республиках проводилась жесткая политика этнократизации, в регионе сохранилась многочисленная русская диаспора, а русский язык остался главным средством межнационального общения. России удалось обеспечить широкое военное присутствие в Центральной Азии и остаться одним из ключевых экономических партнеров стран региона. Большинство центральноазиатских республик активно взаимодействовали с Москвой в рамках интеграционных объединений на постсоветском пространстве, при этом Россия оказывала заметное влияние на интеграционные процессы в Центральной Азии. На территории центральноазиатских республик Москве удалось успешно реализовать крупные политические и экономические проекты, многие из которых имели уникальный характер. Несмотря на присутствие центробежных тенденций в российско-центральноазиатских отношениях, к 2012 г. ни один из внешних акторов не сумел заместить позиции Москвы в изучаемом регионе.

Таким образом, процесс эволюции внешней политики России в Центральной Азии в 1991-2012 гг. оказался довольно болезненным и противоречивым. Развитие соответствующего направления отечественной дипломатии происхо-

дило в сложных политических, социально-экономических условиях и под сильным, зачастую неблагоприятным, воздействием внешних факторов. Рассуждая объективно, приходится констатировать, что не во всем она была эффективной, и российское руководство зачастую совершало серьезные просчеты в отношениях с центральноазиатскими республиками. Тем не менее, следует признать, что данные государства оказались весьма непростыми партнерами для Москвы. При этом в каждый конкретный момент внешняя политика России в Центральной Азии не воспроизводилась по ранее созданным лекалам. Выработка новых принципов, поиск ключевых направлений сотрудничества между нашими странами, попытки достичь компромисса между максимизацией национальных интересов России и удовлетворением законных потребностей ее южных соседей представляли собой труднейшие задачи, стоявшие перед каждым из трех поколений российских руководителей. И, следует отдать им должное, в рассматриваемый период достижения во внешней политике России в изучаемом регионе существенно превалировали над очевидными просчетами.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях в рецензируемых научных журналах:

I. Рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации: 1. Мещеряков К. Е. Борьба Казахстана и Узбекистана за региональное лидерство в Центральной Азии и позиция России // Клио. 2014. № 8. С. 100-103 (0,6 п. л.).

2. Мещеряков К. Е. Интеграционные процессы в Центральной Азии и позиция России // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. 2013. № 13. С. 225-233 (0,8 п. л.).

3. Мещеряков К. Е. Особенности формирования внешней политики России в Центральной Азии // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2012. № 4. С. 126-132. (0,6 п. л.).

4. Мещеряков К. Е. Отношения Российской Федерации и Республики Узбекистан в годы президентства В. В. Путина (2000-2008): от взаимного неприятия к стратегическому партнерству и союзничеству // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2013. № 3. С. 141-153 (1,4 п. л.).

5. Мещеряков К. Е. Российско-казахские отношения в 1998-2009 гг.: тесное союзническое взаимодействие // Клио. 2014. № 5. С. 133-139 (1,5 п. л.).

6. Мещеряков К. Е. Российско-киргизские отношения в 2005-2010 гг.: достижения и просчеты // Клио. 2013. № 4. С. 86-90 (0,9 п. л.).

7. Мещеряков К. Е. Российско-киргизские отношения после «Народной революции» в Киргизии (2010-2012) // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2013. № 2. С. 154-162 (0,9 п. л.).

8. Мещеряков К. Е. Российско-таджикские отношения в годы Гражданской войны в Таджикистане (1992-1997 гг.) // Клио. 2012. № 12. С. 102-107 (1,1 п. л.).

9. Мещеряков К. Е. Российско-таджикские отношения в 1997-2005 годах: от донорно-акцепторного характера к новым принципам взаимодействия // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2013. №3. С. 154-165 (1,3 п. л.).

10. Мещеряков К. Е. Российско-таджикские отношения в 2005-2012 гг.: углубление противоречий и попытки их преодоления // Клио. 2013. № 8. С. 99106 (1,4 п. л.).

П.Мещеряков К. Е. Российско-туркменские отношения в 2000-2005 гг.: на грани замерзания // Клио. 2014. № 7. С. 117-120 (0,6 п. л.).

12. Мещеряков К. Е. Российско-туркменские отношения в 2008-2012 годах: становление стратегического партнерства // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2013. № 2. С. 163-174 (1,2 п. л.).

13. Мещеряков К. Е. Российско-узбекские отношения в 2008-2012 годах: тенденции и проблемы развития // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2013. № 1. С. 79-88 (1,0 п. л.).

14. Мещеряков К. Е. Русский вопрос в Узбекистане и российско-узбекские отношения // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. № 7. С. 78-81 (0,6 п. л.).

15. Мещеряков К. Е. Становление стратегического партнерства и союзничества в российско-казахстанских отношениях в 1991—1999 годах // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2012. № 4. С. 143-151. (0,9 п. л.).

16. Мещеряков К. Е. Эволюция российско-туркменского межгосударственного сотрудничества в 1991-1999 гг. // Клио. 2013. № 2. С. 98-103 (1,0 п. л.).

II. Индексируемых в наукометрических базах Scopus:

17. Meshcheryakov К. Y. Central Asian Integration and Russian Foreign Policy //

Middle-East Journal of Scientific Research. 2014. № l. p. 66-70 (0,3 n. j).

18. Meshcheryakov K. Y. Russia's Central Asian Alliances: The Real Deal? // World Applied Sciences Journal. 2014. № 12. P. 1781-1783 (0,2 п. л.).

19. Meshcheryakov K. Y. Russia's Foreign Policy in Central Asia: Strengths, Weaknesses and Paths for Improvement // World Applied Sciences Journal. 2014. №12. P. 1749-1751 (0,3 п. л.).

20. Meshcheryakov K. Y. Two Decades of Russia's Foreign Policy in Central Asia: Trends and Problems // Middle-East Journal of Scientific Research. 2014. № 1. P. 63-65 (0,2 п. л.).

Прочие работы:

21. Мещеряков К. Е. Внешняя политика России в Центральной Азии в 19912009 годы: особенности и проблемы. СПб.: СПбГУ, 2010.303 с. (19,0 п. л.).

22. Мещеряков К. Е. Внешняя политика России в Центральной Азии: проблемы и тенденции развития, пути модернизации с целью повышения эффективности. СПб.: Скифия-принт, 2012. 372 с. (23,2 п. л.).

23. Мещеряков К. Е. Интеграционные процессы на постсоветском пространстве и участие в них России. СПб.: Скифия-принт, 2012. 238 с. (14,9 п. л.).

24. Мещеряков К. Е. Российско-узбекские межгосударственные отношения: основные тенденции и проблемы развития. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.262 с. (15,3 п. л.).

25. Мещеряков К. Е. Внешняя политика Российской Федерации в Центральной Азии: тенденции, проблемы, пути модернизации // Современная российская наука глазами молодых исследователей: Материалы III Международной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов (Красноярск, 28 февраля 2013) / Научн. ред. Я.А. Максимов. Красноярск: Изд. Научно-инновационный центр, 2013. С. 56-76 (0,8 п. л.).

Подписано в печать 30.10.2014. Формат 60x90 1/16. Усл. печ. л. 3,25. Бумага офсетная. Заказ 3000. Тираж 100 экз.

Отпечатано в типографии «Скифия-принт» 197198 С.-Петербург, ул. Б. Пушкарская, д. 10, лит. А. пом. 32-