автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Феномен мелодики в музыке позднего романтизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феномен мелодики в музыке позднего романтизма"

На правах рукописи

ШЕЛУДЯКОВА Оксана Евгеньевна

ФЕНОМЕН МЕЛОДИКИ В МУЗЫКЕ ПОЗДНЕГО РОМАНТИЗМА

Специальность 17.00.02 — Музыкальное искусство

АВТОРЕФЕРАТ; диссертации на соискание учёной степени доктора искусствоведения

Магнитогорск: 2006

Работа выполнена на кафедре теории музыки Уральской государственной консерватории им. М.П.Мусоргского

Научный консультант - доктор искусствоведения, профессор

М.Г.АРАНОВСКИЙ

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, профессор заслуженный деятель искусств России доктор искусствоведения, профессор доктор искусствоведения, профессор

Е.Б.ДОЛИНСКАЯ

А.И.ДЕМЧЕНКО

Л.Н.ШАЙМУХАМЕТОВА

Ведущая организация:

Казанская государственная консерватория им. Жиганова

Защита состоится «12» декабря 2006 г. в 10 часов на заседании Диссертационного совета ДМ 210.008.01 по специальности 17.00.02-музыкалыюе искусство при Магнитогорской государственной консерватории им. М.И.Глинки (455036, г. Магнитогорск, ул. Грязнова, 22).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Магнитогорской государственной консерватории им. М.И.Глинки.

Автореферат разослан «3» ноября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Г.Ф.Глазунова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предлагаемая диссертация посвящена позднеромантической мелодике. Стиль позднего романтизма сложился в результате длительного развития европейской музыки XIX века, но своими корнями он уходит еще дальше - в эпоху барокко, с которой «через голову» классицизма обнаруживает определенные типологические связи. Это не означает, что поздний романтизм воскрешал эстетику барокко. Речь идет о некоторых: особенностях природы мелодического мышления, которые время от времени возрождаются, приобретая значение важнейшего стилевого индекса.

Известно, что мелодика явилась первичным, исконным способом бытия музыки как высказывания. Но за многовековую историю музыки она менялась, обретая всякий раз новые черты, отвечающие пониманию музыки в каждую из музыкальных эпох. Иными словами, мелодика была всегда, но всегда была разной. Менялись способы ее бытия. В фольклоре, в монодические эпохи мелодия брала на себя всю ответственность за музыкальное высказывание, одноголосная музыка оказывалась самодостаточной; в полифонические эпохи мелодика обрела форму множественного и многоликого существования в разветвленной многоголосной ткани; гомофония выделила одну мелодическую линию как носительницу основного смысла, сосредоточив в ней сущность музыкального высказывания и убрав все остальные голоса в гомогенный слой аккомпанемента. Именно тогда, когда родилось гомофонно-гармоническое мышление как способ существования музыки, мелодия вырвалась на свободу, интегрировав в себе как горизонтальные, так и вертикальные силы взаимодействия.

Вместе с гомофонно-гармоннческим стилем сформировалось особое явление — мелодическая тема, ставшая семантическим тезисом, разработка которого породила музыкальное произведение. Мелодия обрела новый способ существования. Она стала ответственной за целое произведение, между ними возникли причинно-следственные связи. Мелодическая тема выступила не

только исходным импульсом произведения, но и его репрезентантом1 Этот двойном ракурс мелодической темы обусловил не только семантическое (и, разумеется, конструктивное) единство произведения, но и индивидуализацию темы Естественно, семантическое поле произведения всегда оказывалось шире и многограннее семантики темы, но индивидуальное содержание первого неизбежно зависело от индивидуального облика темы.

Дихотомия тема — форма стала базисом развития европейского музыкального искусства, просуществовавшим почти пять веков За это время и сама дихотомия, и ее составляющие претерпели значительные изменения. Рамки автореферата не позволяют сколько-нибудь бегло останавливаться па этапах лой содержательной эволюции Ни цели диссертации требуют подчеркнуть, что ее вершиной оказался именно позднеромантический стиль. Никогда еще мелодика (в ее тематической функции) не достигала такого безграничного развития, поистине затопляя все стадии развития, а не только экспозиционные разделы формы Да и само понятие экспозиции изменило свое содержание, порою стал исчезать водораздел между экспозиционными и разработочными разделами. Мелодия обрела своего рода экстерриториальность, могла появляться в любом месте формы (Малер), а форма могла превращаться в иолитематическую, подтверждая условность границ своих, нормативных разделов

Но изменилась не только функция мелодии-темы Изменилась и сама мелодия Никогда до периода позднего романтизма она не разрасталась до таких громадных временных масштабов (Брамс, Чайковский, Вагнер, Рахманинов), которые требовали внесения конструктивной логики в ее организацию; вследствие этого экспозиционные разделы крупной композиции сами складывались как простые или сложные формы, обретая смысловую и конструктивную законченность Дихотомия тема - форма получала новую интерпретацию, форма в форме Появление вагнеровской бесконечной мелодии

1 См Ручьевская, Е А Фуккинн музыкальной темы / Е Ручьсвская - Л Муэыьа, 1977 -160 с

явилась одним, но, несомненно, логичным выражением рассматриваемой тенденции.

Поздний романтизм отмечен многими новаторскими тенденциями, определившими его выдающееся место в истории европейской музыки. Хорошо известны достижения поздних романтиков в области гармонии, чему посвящена выдающаяся работа Э.Курта «Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера». Поздний романтизм выдвинул новые идеи в области интерпретации практически всего круга музыкальных форм и музыкальных жанров. Напомним о новом понимании симфонии (Лист, Брамс, Чайковский, Малер, Брукнер), фортепианного концерта (Брамс, Чайковский, Рахманинов) создании жанра симфонической поэмы (Лист, Скрябин) вагнеровской реформе оперы, позднеромантическом оркестре (Лист, Брамс, Вагнер, Р. Штраус) — этот мощный взрыв творческой энергии создал новый стиль музыки.

Далеко не последнюю роль в этом процессе сыграла мелодика. Именно в эпоху позднего романтизма мелодика широко раздвинула свои синтаксические и формальные границы, создав новый тип тематизма и новые отношения между ним и музыкальной формой. Более того, мелодика преобразила фактуру, пронизав ее мелодическими токами а породив новое понимание гомофонного многоголосия. Правомерно говорить о своеобразии позднеромантической полифонии — ее исток в том, что можно назвать панмелодизмом позднего романтизма. Таким образом, всюду мы наталкиваемся на выдающуюся, тотальную роль мелодики. Не будет преувеличением сказать, что поздний романтизм складывался как стиль, основанный на господстве мелодического мышления. В этом его феноменологическая сущность.

Мы набрасываем бегло те свойства позднеромантической мелодики, которые в дальнейшем станут предметом более детального рассмотрения — для того, чтобы представить предмет исследования, показать его значение, его объемность. Понятно, что, выделяя мелодическую составляющую позднеромантического стиля, мы тем самым подчеркиваем, что темой диссертации является не весь позднеромантический стиль, а только одна, но,

бесспорно, ведущая его черта, тесно взаимодействующая с другими. Однако именно в силу своего статуса в рамках этого стиля, мелодика выдвигает множество непростых исследовательских, задач

В период позднего романтизма мелодическое мышление достигло едва ли не пределов своих возможностей Наиболее заметно это проявилось проявились в грех ее особенностях позднеромантического стиля:

• во-первых, происходит небывалое пространственное увеличение мелодии, которая может охватывать собой все произведение;

• во-вторых, композиция в музыке позднего романтизма нередко образуется на основе участия и взаимодействия целостных мелодических высказываний, что, на наш взгляд, делает правомерным понятие мелодической архитектоники,

• в-третьих, мелосом пронизана вся музыкальная ткань позднеромантической музыки, что приводит к появлению своеобразного позднеромантического пшшеподизма

Несмогря на свою ведущую роль мелодики в европейском музыкальном искусстве последних нескольких столетий2, ее изучение не сложилось в самостоятельную научную традицию, подобную, например, теории гармонии пли музыкальной формы Можно говорить лишь об отдельных работах как индивидуальных исследовательских проектах

Весьма глубоким является воздействие на наше исследование идей Э. Курта1, тем более, что музыкальный материал, и явление оказываются чрезвычайно близкими предмету нашего исследования Трудно найти мелодический стиль, где «психические энергии» были бы выражены столь мощно, где «фазы движения» (возбуждение, напряжение и разрешение) были бы реализованы так отчетливо и так взаимосвязаны с синтаксисом и композицией

1 Пике мы специально остановимся на отношении к мелодии музыкальной культуры второй половины оевягнаднатого века

Курт, Э Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера I Э Курт , пер с нем Г Балтер , преписл и коммент М Этпнгсра -М Музыка, 1975 -эо! с

И сам предмет исследования - мелос позднего романтизма - также связан с идеями Курта.

Особо следует выделить и исследование об истории мелодии Б. Сабольчи4. Широкий историко-стилевой подход позволил исследователю ввести мелодику позднего романтизма в контекст мировой музыкальной культуры, сопоставить явления барокко и романтизма, различных национальных культур, bell canto и веризм и т.д. Безусловно значимыми являются и труды Э. Коха, JI. Абрахама, в которых изложены существеннейшие положения истории и теории мелодики.

Целый ряд исследований посвящены конкретному мелодическому стилю — Шопена или Шостаковича, Рахманинова или Прокофьева, Римского-Корсакова или Моцарта. Ценность таких монографических исследований Г.Аберта, Г.Адлера, М.Арановского, С.Григорьева, В.Зака, В.Зигмунда-Шульца, Л.Мазеля, В.Цуккермана и других весьма значительна: в каждом из них предлагается свой подход, зачастую своя методика анализа, накоплено множество наблюдений и фактов.

В XX столетии наука о мелодике претерпевает значительные изменения. Стремление к системному анализу привело к появлению целого ряда исследований об отдельных сторонах мелоса и отдельных периодах его истории. Не все вопросы феномена мелодии можно раскрыть с помощью традиционных методов исследования. В силу этого в музыковедческих работах. Значительно усиливается интеграция с другими отраслями науки — например, лингвистикой (М. Арановский, Ю. Кон, JI. Шаймухаметова), литературоведением (В. Валькова, JI. Дьячкова, Д. Терентьев, В. Холопова), психологией (В. Медушевский), эстетикой (Б. Асафьев, И. Барсова, В. Валькова, М. Ермолов), информатикой (М. Борода, Ю. Pare), и т. п. Исследуются теоретические (М. Арановский, Э. Курт, JI. Мазель, М. Папуш, Э. Тох, В. Холопова, Д. Христов, A. Edwards, Б. Яворский), исторические (L. Abraham и С. Dahlhaus, К. Sachs, R. Lach, В. Szabolcsi), эстетические (Б. Асафьев, В. Валькова,

* Szabolcsi, Bi A history of melody / Вепсе Szabolcsi ; [translated by Cythia Jolly and Sara Karig]. - New York : St. Martins press, 1965.-312, [9] p.

В Цуккерман), взаимодействие мелоса с другими сторонами музыкального языка (Н Бать, М Ермолов, В Задерацкий, Э Курт, Р. Лаул, О Руднева, М Скребкова-Фнлатова, Н Степанская), выявляется этимология основных категории мелодики (М Арановский, Ю Холопов)

Позднеромантическнй этап мелодики, с одной стороны, притягивал к себе значительное внимание ученых появлялись исследования о мелодике Р Вагнера (Э Курт), А Брукнера, Г Малера (Р Barford), П Чайковского (Б Асафьев, Л Красинская, В Цуккерман), С Рахманинова (Б Асафьев, Л Мазель, Е. Скурко) Особенно обширной является иностранная литература, посвященная творчеству композиторов позднего романтизма Исследуются биографии композиторов (М Auer, A Ehrmann, Е Gartenberg, Р Mies, D. Mitchell, R Specht и др), их эпистолярное наследие (К Geiringer, D Mitchell, Е Reilly и др), изучаются проблемы творческого диалога и личных взаимоотношений авторов-современников (С Floros, W Körte, Е Reilly) Глубокие анализы отдельных сочинений содержатся в работах таких ученых как Р Bekker, Н Danuser, G Engel, (f Hirsch, E Ratz, R Rinnger. Ряд статей посвящен рассмотрению отдельных средств музыкальной выразительности — гармонии (L Abraham, Н Grabner, К Unger), тематизму (Ph Barford, J Felhnger), ритму (H Hirsch) и т д

Нисколько не преуменьшая значение каждой из перечисленных работ, отметим, что феномен позднеромантической мелодики все же еще не стал объектом отдельного исследования Этим, в первую очередь, и определяется научная актуальность разрабатываемой в данной диссертации темы В связи с этим нельзя не отметить следующее.

1) в позднеромантической мелодике оказались сфокусированы многие музыкально-языковые и музыкально-эстетические свойства этого стиля, в силу чего она способна репрезентировать стиль в целом;

2) недостаточно разработаны н методы анализа, соответствующие объекту исследования, требующие многостороннего подхода.

Цель настоящей работы - исследовать позднеромантическую мелодику как целостный стилевой феномен, как многоуровневую систему.

Если объектом изучения в предлагаемой работе является мелодика, то ее предметом стали ее стилевые свойства. В исследовании происходит движение от определения генезиса позднеромантического мелоса через выявление его специфических стилевых особенностей к осознанию позднеромантического этапа мелодики как вершинного кульминационного периода всей новоевропейской мелодики.

Мелодика анализируется с самых широких позиций - предметом рассмотрения становятся не только средства музыкальной выразительности, но и психологический контекст высказывания, а также проявление в музыкальном тексте эстетических закономерностей.

Цель обусловила комплекс задач, куда входят:

1. определить основные методологические установки исследования5;

2. рассмотреть основные эстетические установки эпохи;

3. проанализировать отдельные компоненты мелоса: звуковысотную организацию, ритм, особенности гармонической организации, структуры мелодической линии;

4. исследовать основные принципы развития мелодики позднего романтизма;

5. рассмотреть взаимодействие мелодии и гармонии, роль мелодических факторов для образования фактуры, соотношение мелодической темы и формы целостного произведения.

Указанные задачи обусловили и методы исследования. Методологической основой исследования послужил единство диахронического и синхронического аспектов. Первый опирается на стилевую эволюцию мелоса, требз'ет сравнении позднеромантической мелодики с другими историческими этапами. В этом смысле изучение исследуемого явления погружена в широкий исторический контекст стиля эпохи и

3 Задача охватить все существующие концепции и теории мелодики, провести их системны!! анализ не ставилась, да и была бы заведомо невыполнимой. В данной работе осуществляется попытка кратко обозначить основные существующие исследовательские подходы в применении к конкретному историческому этапу развития мелоса.

9

рассматривается, исходя из его закономерностей Изучение феномена позднеромантической мелодики подразумевает акцентирование ее имманентных свойств, выявление соотношений с родственными мелодическими стилями и отличий от них При этом в работе подчеркиваются интонационные открытия эпохи, многочисленные процессы «переинтонирования» (Б Асафьев) моделей прошлого

Второй, синхронистический, подход позволяет осуществить развернутый стилистический и грамматический анализ мелодики и акцентировать ее наиболее общие, типологические свойства, наблюдаемые в индивидуальных стилях различных композиторов

В качестве важнейших избраны аналитический н сравнительный методы Движение мысли от имманентных свойств отдельных позднеромантических мелодических высказываний к обобщениям на основе единых стилевых закономерностей эпохи побуждает всякий раз искать новые ракурсы и подходы Вместе с тем, каждая аналитическая проблема, каждый аналитический вывод подкрепляются соответствующими теоретическими положениями

В изучении позднеромантического мелоса немаловажное значение имеет и системный подход, позволяющий скоординировать имеющиеся методы и выявить в мелодике позднего романтизма признаки системной целостности

Сложность проблематики обусловила необходимость обращения к смежным наукам На формирование концепции исследования оказали значительное воздействие идеи, изложенные в работах по философии, эстетике, культурологии, литерагуроведешно, лингвистике, семиотике, психологин. Мы имеем в виду труды С. Аверинцева, М Бахтина, Л Выготского, Н Гришиной, М Кагана, А Леонтьева, А Лосева, Ю Лотмана, Д Лихачева, 3 Фрейда Важную роль в предлагаемом исследовании сыграли и литературоведческие труды, посвященные романтической эпохе (среди авторов - Н Берковский, Г Гачев, К Гулый, Н Гуляев, А Дмитриев, Н Дьяконова, В Жирмунский, Е Корнилова, ГО Манн, Ал Михайлов, И Неупокоева,

С. Тураев и др.). Из музыковедческих работ, определивших исследовательские позиции работы, отметим труды М. Арановского, М. Аркадьева, Б. Асафьева, Э. Курта, Л. Мазеля, В. Цуккермана, В. Холоповой.

Вместе с тем, автор стремится выработать собственные подходы, основанные, прежде всего, на осмыслении стилевого своеобразия позднеромантической мелодики, что и стало основным содержанием данной диссертации.

В качестве музыкального материала в исследовании задействованы инструментальные сочинения позднеромантической эпохи: это обширный круг симфоний и сонат, квартетов и трио, крупных циклических произведений и миниатюр. Такой выбор обусловлен несколькими причинами.

Во-первых, закономерности мелоса в наиболее «чистом» виде проявляются именно в инструментальной мелодике.

Во-вторых, именно инструментальные сочинения во многом сфокусировали художественные поиски эпохи, в них ярко проявились основные концепционные и языковые тенденции позднего романтизма. Так, для некоторых авторов (прежде всего для Малера и Брукнера, Чайковского, Брамса) симфония стала ведущим жанром, в наибольшей степени репрезентирующим черты позднеромантического стиля. Для других композиторов (например, Листа, Рахманинова) аналогичную роль играли фортепианные произведения.

В-третьих, именно в инструментальном мелосе концентрировались тенденции, впоследствии раскрытые в XX столетии, формировалась база для открытий и дерзаний Прокофьева, Шостаковича, Стравинского.

Ограничения связаны и с отбором творческих фигур. Поздний музыкальный романтизм представляет собой масштабное явление, объединяющее целый ряд композиторов разных стран. Наиболее яркое воплощение позднеромантические тенденции получили в творчестве немецких композиторов, но сказались и в музыке России, Франции, Венгрии, Норвегии и проч.

В процессе исследования, безусловно, был затронут весь спектр музыкальной кулыуры позднего романтизма Однако в качестве основных персоналий былн избраны композиторы, сочинения которых в наибольшей степени репрезентировали стилевые тенденции эпохи: Вагнер6, Брамс, Брукнер, Малер, Чайковский, Рахманинов, Франк, Григ

В ограничении нуждался и сам мелодический материал. В качестве критерия ограничения нами избраны факторы целостности, законченности мелодического высказывания Анализируются мелодии, составляющие отдельный раздел, партию, тему сонаты или симфонии, пьесы, фантазии, увертюры Это не означает, что за границами исследования оказываются разработочные разделы, связки и другие фрагменты, где целостное высказывание становится предметом развития, дробления, варьирования, могивного вычленения и тд Данные эпизоды рассматриваются не только в специальных главах, посвященных типам развертывания позднеромантической мелодики, но учитываются и в выяснении характерных особенностей интонационного строя эпохи. В поле исследовательского внимания остается все произведение - его композиция, драматургия, логика развития «интонационной фабулы» (И Барсова') Именно такой ракурс придает, на наш взгляд, анализу отдельных составляющих черт мелодики перспективу н достоверность, так как значение многих элементов мелоса во многих случаях выясняется лишь в соотношении со смысловой целостностью сочинения.

Говоря о научной новизне исследования, отметим, прежде всего, целостный стилевой подход. На основе применения комплексной методологии впервые предпринята попытка обобщить закономерности позднеромантической мелодики, ее специфические типологические признаки и сущностные свойства, характерные для конкретного исторического периода Заметим, что чаще мелодика изучалась в рамках индивидуального стиля отдельного композитора. В данном же случае рассматриваются наиболее общие признаки мелодики целой стилевой эпохи Помимо обязательных, уже давно закрепившихся в

6 Материалам послужили симфонические фрагменты из поздних опер Вагнера

12

исследовательской литературе параметров анализа (звуковысотная линия, ритм, ладовая сторона, синтаксис), помимо жанрово-стилевого ракурса, с сопутствующими историческими параллелями, и традиционного изучения составляющих мелодии и ее имманентных музыкально-языковых закономерностей, внимание будет обращено на особенности музыкальной речи -ее монологический или диалогический склад, на интонационную лексику, взаимоотношение мелодической темы с формой, на семантику высказывания, а также на взаимодействие с эпическим, лирическим или драматическим родами поэтики, на опосредованное влияние литературной речи — поэзии и прозы, ораторского искусства.

Практическая ценность исследования определяется расширением проблемного поля, связанного с мелодикой вообще. Результаты работы могут быть применены в дальнейших исследованиях мелодики различных эпох. Кроме того, предложенные материалы могут быть включены в курсы анализа музыкальных произведений, истории русской и зарубежной музыки, а также стать основой для разработки факультативного курса «Мелодика».

Апробация научных идей проходила на конференциях в Москве, Екатеринбурге, Челябинске, Якутске, Сургуте. Материал использовался в учебном процессе в Уральской консерватории (в комплексном курсе теории музыки, курсах истории музыки), а также в других ВУЗах России (Якутск, Челябинск). Результаты исследования отражены в ряде публикаций в центральных и местных издательствах.

Своеобразие позднеромантического мелоса обусловило следующую структуру работы; Введение, 3 раздела, объединяющих восемь глав, Заключение, нотное приложение и иллюстрации.

Во Введении рассматривается существующая литература о мелодике, определяются ракурсы исследования и отбираются существенные для данной диссертации положения разнообразной исследовательской литературы (теория музыки, монографии о персоналиях композиторов, музыкально-исторические работы и т.д.). Определяются цели, задачи и структура диссертации.

Первый теоретический блок (первая, вторая и третья главы) посвящен рассмотрению эстетических особенностей позднеромантической музыкальной культуры и их отражению в конкретных свойствах мелодического материала, его внутреннем устроении. Анализируются особенности позднеромантической эстетики (I глава), основные качества позднеромантической кантилены, лексики; характер высказывания. взаимодействие кантиленного, моторного, декламационного типов, специфика монологического строя выказывания (II глава), проблемы «своего-чужого слова», весьма актуальные для позднеромантической эпохи (III глава)

Второй блок проблем (четвертая и пятая главы) связан с исследованием гармонической стороны мелодики (IV глава) и ее фактурного облика (V глава), что отражает контекст, в котором функционирует мелодия

И, наконец, в третьем разделе (шестая-восьмая главы) предметом внимания является исследование способов развертывания мелодической мысли: системы «инвариант-вариант» (VI глава) и «тождество-контраст (конфликт)» (VII глава) избраны как основные модели мелодического развертывания. В восьмой главе выявляется роль мелодии в формообразовании позднего романтизма

В Заключении поводятся итоги исследования, определяются возможные дальнейшие перспективы изучения избранной проблематики

Работа снабжена библиографическим списком, нотными примерами и иллюстрациями.

В первой главе «Особенности музыкальной эстетики позднего романтизма» выявляются некоторые существенные закономерности художественного мира эпохи Позднеромантическая эпоха представляет собой удивительный пример превращения одного из этапов развития художественного большого направления в самостоятельное стилевое явление Аналоги подобного превращения можно найти и в прошлом (например, поздний Ренессанс, высокое барокко) Поздний романтизм становится еще одним звеном в данной цепи, при этом его завершающая функция по отношению к целому

14

периоду в истории европейской музыкальной культуры придает ему особое значение.

Позднеромантический этап, как и любой поздний этап, является продолжением и завершением ранее бывшего. Ему свойственны активное обращение собственным истокам, тщательный анализ и глубокое осмысление идейных и эстетических установок предшественников. На данном этапе максимально полно и разносторонне (вплоть до роскошествующих излишеств) воплощается сложившаяся в данную эпоху разветвленная и многообразная система стилевых признаков. Для позднеромантической эпохи характерно сочетание тенденций нескольких стилей, так как именно поздние стадии выполняют роль переходных, соединяя эпохи и обеспечивая, несмотря на все видимые рассогласования и антагонистические противоречия, связь между «соседними» этапами культуры. При этом новые «ростки» не выходят до времени на поверхность, но как бы подтачивают изнутри старые, еще кажущиеся незыблемыми нормы. Не случайно позднеромантическая эпоха, отделенная от культуры XX столетия ярким музыкально-языковым сломом, на деле подготавливает его многие искания.

Многие языковые тенденции позднего романтизма были доведены до крайних степеней развития. Напомним в этой связи о позднеромантической гармонии, о раздвижении границ музыкальной формы, новой трактовке жанров и т.д. Мелодика не избежала той же участи, и, может быть, это сыграло не последнюю роль в раскрытии заложенных в мелодическом мышлении художественных потенций. Важную роль сыграли психологические особенности художественного контекста, в котором художник ощущал апокалипсическую атмосферу своего времени, усиленную фактором «конца столетия» -отмечаемого многими исследователями сгущения пессимистических, мрачных настроений в конце века, предчувствием границы веков как некоей грани существования,, перейти которую суждено лишь избранным. С этим катастрофическим сознанием, видимо, не в последней мере было связано противоречие между избыточностью и, вместе с тем, недостаточностью

имеющихся в его распоряжении средств, страх перед надвигающимся сломом и при этом понимание недостаточности существующих норм музыкального самовыражения

Не исключено, что эта психологическая ситуация усугубилась еще и предощущением будущего, была связана с тревожным осознанием собственной несвоевременности, и болезненным стремлением к неведомому Именно для поздних этапов стиля столь характерно «мужество и трагизм познания» (Гессе), «груз мысли и совести» (С Аверинцев), подчас приобретающий оттенок некоторой обреченности

Однако такая позиция создавала базу для удивительного самоощущения эпохи как подытоживания минувших стилей, как логического завершения всей новоевропейской культуры Органичными становятся широкие исторические стилевые параллели, используются технические достижения не только барокко и классицизма, но и Ренессанса и даже средневековья, что порой образует настоящий стилевой диалог. Особенно глубоким такой диалог был с эпохой барокко, затрагивая все основные стороны сочинений - композицию, гармонию, мелос, приемы развития, фактуру, инструментарий и т д

В главе рассматриваются некоторые важнейшие темы позднеромантического искусства Ни одна из них не стала «открытием» эпохи в полном смысле, т к каждая имела богатый исторический «шлейф». Однако воплощение этих образов было настолько мощным, что именно с эпохой позднего романтизма можно связать вершинные достижения их раскрытия В это же время рождается один из самых значительных парадоксов романтизма: стремясь к абсолюту, художники открывают обольстительность зла Пряная, ядовитая, инфернальная, агрессивно-притягательная красота осознается как один важнейших образов искусства Лики добра, напротив, не всегда и не сразу узнаваемы и, случается, принимают внешне непривлекательную форму, наглядно демонстрируя несоответствие внешнего облика сущности явления Весьма сильно в позднем романтизме выражено пристрастие к ночн, ночным гре^ш (ночь хаоса, ночь сновидений)

Одной из художественных задач позднеромантического произведения часто становится отображение «диалектики души». Поэтому музыка как можно более детально стремилась исследовать человеческую психику, воспроизвести живое дыхание и биение сердца, передавать эмоцию в ее многообразных оттенках развития, живописать «портрет души». В позднеромантнческой картине мира личность рассматривается в центре целой системы традиционных романтических антитез: личность и общество, художник и толпа, поэт и филистеры, идеал и действительность, жизнь и смерть, свобода воли и фатум (ряд подобных антитез будет отдельно рассматриваться в дальнейшем исследовании).

Особенностью позднеромантического героя является

миогоперсонажность внутри единого сознания, соединение многих голосов, позиций, подчас резко расходящихся между собой. Личность воспринимается как гармоническое или дисгармоническое сочетание множества сменяющих друг друга субъектов. Существенно важным является то, что эстетические идеи сказываются в эпоху позднего романтизма на всех уровнях — концепционном, композиционном, стилевом, жанровом, и даже на уровне отдельных средств музыкального языка. Романтический психотип — поэт, несущий великую миссию и потому отмеченный мученическим жребием внутренних страданий — проявляется в драматических коллизиях, сюжетных перипетиях, противоречивости образов и многочисленных языковых «нестыковках». Какие бы метаморфозы не претерпевали «персонажи» романтической музыкальной драмы, невозможно ни материализовать мечту, ни воплотить идеал, ни придать рациональному миру свойства двойного. Думается, романтический герой и не смог бы существовать в царстве «Достигнутого рая», так как имманентно присущая ему трагическая внутренняя рассогласованность столь же удалена от мира мечты и иллюзии, как и от мира реальности и действительности. Не случайно еще Шеллинг говорил о трагедии бытия как универсальной онтологической категории романтизма.

В позднем романтизме поражает гипертрофированность многих эмоций и драматизм вплоть до очевидного преувеличения общепринятых форм речи, психологического перенапряжения Такая горячность тонуса связана, прежде всего, с осознанием важности поднимаемых проблем и проповедническим пафосом многих высказываний С другой стороны, психологическая уязвимость и ранимость романтической личности также обусловливала частое нарушение правил «хорошего тона» Важную роль здесь сыграли и интимная доверительность речи, при которой собеседнику понятны даже болезненные всплески чувств, резкость эмоциональных взрывов Не сентиментальная чувствительность, а страсть - основа позднеромантическои личности: душа романтика «не вибрирует в ответ на все призывы реальности, а лишь отзывается немногими, но сильными звуками» (Ф Шлегель)

Для позднего романтизма чрезвычайно характерно смешение родовых особенностей художественного выказывания Если большинство раннеромантическнх образов находятся в сфере чистой лирики или драмы, то в позднем этапе исследуемой эпохи возникают разнообразные симбиозы, лирико-драматические, лирико-эпические образы или соединение черт всех трех родов искусства Одной из ярких примет позднеромантическои культуры становится стремление отразить музыкальными средствами самые разнообразные разновидности вербального языка, речи устной и письменной, произнесенной и внутренней, бытовой и литературной, поэзии и прозы. Это, безусловно, позволяет передать более гибкие эмоциональные переходы и более тонкие грани эмоциональных и интеллектуальных процессов высказывания Достигается не просто жизнеподобне, но высказывание творит собственную, подчиненную законам искусства, и вместе с тем, опирающуюся на глубинное познание природы человека, жизнь

Во второй главе «Стилевые особенности позднеромантическои мелодики» внимание сосредоточено на нескольких важнейших аспектах мелодики, в наименьшей степени изученных в применении к позднеромантическои мелодике

• особенности инструментальной кантилены позднего романтизма;

• отражение монологических и диалогических принципов в позднеромантическом высказывании;

• особенности позднеромантической лексики.

Каждый из данных аспектов рассматривается в самостоятельном разделе главы. В первом разделе - общие особенности позднеромантической мелодики. Отмечается, что характерное для позднего-романтизма сочетание культуры чувства с рефлексией, непосредственности эмоциональной реакции с глубинными размышлениями, темпераментности с эмоциональной неустойчивостью привело к тому, что именно мелодия, как явление, наиболее близкое слову, исповеди, автопортрету, обладающее мощной потенциальной способностью формировать целостные высказывания, вышла на первый план, стала превалирующей и по масштабам приблизилась к музыкальному произведению в целом.

В позднеромантическом мелосе можно выявить образцы всех существующих типов — кантилены, моторики, декламационности, сигнальных формул и т.д. Однако основным из них, в котором наиболее ярко проявляются особенности стиля эпохи, безусловно можно считать кантилену. Именно кантиленной мелодике в основном посвящено данная глава исследования,

В первую очередь анализируются особенности вокального и инструментального типов интоннрования и способы претворения вокального интонирования в инструментальной музыке. Композиторы позднего романтизма во многих произведениях искали некий целостный тип высказывания, объединяющий достоинства и вокального, и инструментального интонирования, стремились снять их противопоставление. Происходит формирование обобщенного типа мелоса, единого для вокальной и инструментальной музыки. В этом универсальном мелодизме речевое и песенное начало обретают инструментальный размах, технические возможности различных инструментов придают исповедально-личностному тону особый масштаб, а внедрение речевых интонаций, напротив, позволяет усиливать суггестивные возможности

19

инструментального мелоса Одной из форм подготовки такого синтезирования было внедрение моментов инструментального интонирования в романсовые и оперные высказывания и, напротив, обогащение инструментальной кантилены приемами чисто вокального интонирования

Искания композиторов позднего романтизма большей частью связаны с собственно инструментальной мелодикой кантнленного типа, не сводимой к чистой песенности Усиливается насыщенность мелодической линии, ее внутренняя «событийность». Изменяется пространственный фактор; увеличивается регистровый объем, и мелодия привольно «раскидывается» на две, а порой и более, октавы. Мелодия фактурно «утолщается», расщепляется на полифонические голоса-двойники, расцвечивается гармоническими и тембровыми красками

Анализируемые образцы свидетельствуют о значительном расширении возможностей мелодии в рамках кантнленного типа: расширяется круг используемых интервалов, изменяется их трактовка. Отметим некоторые тенденции в выборе и в использовании широких интервалов, например, обилие скачков В звуковысотнон линии большое значение имеют процессы хроматизацни и альтерации, что отражается в ладовой интерпретации интервалики. Частыми становятся уменьшенные и увеличенные интервалы, с применением энгармонизма. Нормативными становятся диссонантные ходы, последовательности, образуемые из сложных интервалов, усложнение касается и ладового контекста.

Наряду с этим усиливается и роль посту/генного движения, особенно, при хроматизации мелодики, то есть заполнении больших секунд полутонами Наблюдается смелость в преобразовании исходного интонационного «зерна», насыщенность разработочными приемами в экспозиционной фазе, что является отражением необычной внутренней напряженности, экспрессивности кантнленного мелоса, его редкой динамичности и темпераментности.

Однако истинное чудо позднеромантнческои мелодики состоит в том, что несмотря на сверхсложность, насыщенность и экспрессивность, она

воспринимается очень естественной, выразительной и пластичной. Причины тому, возможно, кроются в последующем оправдании самых неожиданных и «неудобных» ходов, в последующем осознании их как закономерных и взаимосвязанных. Традиционные стереотипизированные обороты образуют контекст вместе с ярко индивидуализированными; привычные ходы, подчас вызывающие жанровые ассоциации, сочетаются с остро характерными, связанными с повышенной хроматизацней, альтерационностью, подчеркиванием ладовой неустойчивости. Постоянное пребывание на грани нежданного, непривычного и скрыто закономерного, на наш взгляд, и составляет «нерв» звуковысотной линии позднего романтизма, одну из ее важнейших особенностей.

В главе рассматривается явление, которое условно названо увеличением количества «интонационных событий на единицу времени»', усиление интонационной концентрации, тенденция к объединению мотивов в линии огромной протяженности (почти весь тематический материал вытекает из заданного интонационного «ядра»), особая значимость • изощренной тематической работы.

Ритмическая сторона позднеромантической мелодики, естественно, тесно связана со звуковысотной и тоже отражает общие стилевые тенденции. Так, существенной особенностью позднеромантической мелодики становится ритмическая свобода, преодоление диктата метра, апериодичность, асимметрия, вторжение нового, контраст.

Названные свойства приводят к крайней индивидуализации ритма. Основой для музыкального ритмического движения становится глубоко «личный», только автору и его «герою» присущий, пульс высказывания; ритм подчиняется его дыханию, его стадиальности, смене фаз, сложнейшей вариантности и логике контрастов.

Насыщенность, вязкость ритма, множество ритмических событий, сдвигов, нюансов, поражающие при первом же прослушивании, во многом опираются на энергию преодоления регулярности внутреннего времени, пульса, конфликтное

столкновение реального ритмического рисунка и метрической инерции Это приводит к тому, что огромную роль начинают играть приемы несовпадения внутреннего и внешнего, «звучащего» и «незвучащего» (М. Аркадьев) времени. Распространенным приемом ритмической вариантности становится синкопирование Существенную роль играет акцентуация чисто ритмическими или агогико-динамическими средствами, что значительно усиливает плотность музыкального времени, придает ему большой объем. Этому способствуют разнообразные методы вариантной работы, при которых изменяется акцентуация гонов мотива или синтагм и, одновременно, увеличивается «цепляемость» (Ю Тюлин) звеньев

Метр уходит вглубь, режиссирует из нижних слоев структуры, а на поверхности разворачивается богатая жизнь реального ритма, преодолевающего власть метра и завоевавшего право на индивидуализированное решение каждой контекстуальной ситуации.

Единицей структуры является не ритмически совершенный фрагмент, а законченное в смысловом отношении высказывание. Показательным становится наличие своего рода «сюжета» не случайно именно по отношению к позднеромантической культуре были сформированы такие понятия, как «музыкальный роман» (Б. Асафьев) и «интонационная фабула» (И. Барсова) Часто высказывание построено как мозаичная цепь, рой видений, столь свойственный романтической прозе

Соответственно меняется и тип музыкальной речи — драматическое воззвание может смениться лирически-интимным признанием и тд Весьма важно и то, что прототипом музыкальной речи во многих случаях становится не просто прозаическая, но и обиходная речевая интонация в ее многообразии — кличи, воззвания, стоны, вопросы, утверждения и проч. Значительное воздействие на мелос начинают оказывать такие формы прозаической речи, как ораторская речь, проповедь, театральный монолог

Мопологичность можно считать родовой основой, коренным свойством мелодики позднего романтизма Часто высказывание изливается не в форме

отдельных диалогических реплик, но в виде целостного монологического построения. Свойствами речи становятся эмоциональная открытость, ориентация на конкретную психологическую реакцию слушателя (который в данной ситуации становится как бы свидетелем), использование многих приемов ораторской речи, метод риторической диспозиции (способы расположения материала) и проч. Монологичность становится формой достижения целостности, объединения материала за счет единой точки зрения на разнородные явления.

Однако очевидно, что позднеромантический монолог часто является монологом только по внешней форме. На деле же он включает в себя в явной или скрытой форме множество иных суждений и точек зрения. Вероятно, одной из высших художественных целей эпохи было взойти к некоему синтетическому типу речи, вбирающему приемы как монологического, так и диалогического высказываний, к новой гармонии и цельности монолога, оплодотворенного диалогом. В этом смысле позднеромантический монолог уже «чреват» диалогом, содержит в свернутом виде многие потенциальные возможности XX столетия.

Важно, что в мелосе исследуемой эпохи часто воплощен не лингвистический уровень монолога, а его психологическая установка, коммуникативная направленность, внутренняя ситуация. Поэтому не всегда представляется возможным выявить параллели с репликами конкретных героев; аналогии часто носят глубинный характер. Думается, в данную эпоху показателями диалогичности становятся не сами противопоставленные и контрастные несовпадения, а, прежде всего, психологические сломы, несовпадение эмоциональных модусов, типов психосостояния, отраженных той или иной комбинацией средств. Это приводит к весьма сложным микстам — внутреннему диалогу, часто связанным с вторжением в монолог «чужого слова», В происходящем синтезе возникает новый тип высказывания, переплавляющий разнородные диалогические вкрапления в некий гипер- или сверхмонолог. Лики: раздробленного, зеркально размноженного сознания, слагаются в некую общую картину мира.

I 23

Третий раздел главы посвящен изучению позднеромантической лексики. В музыке понятие лексики было теоретически разработано в фундаментальном исследовании М. Арановского «Музыкальный текст. Структура и свойства». Идеи устойчивых звукосочетаний, мигрирующих в музыкальном пространстве, высказывались А. Швейцером, Б. Асафьевым, Б. Сабольчи, Е. Ручьевской, Л. Шаймухаметовон и др. По отношению к музыке позднего романтизма ряд ценных наблюдений содержится в работах И Барсовой, В. Цуккермана, Л Красннской, Л. Мазеля и ряде других

Весьма важным для нашего исследования является заключение М.Арановского об уменьшении слоя типизированной лексики в эпоху романтизма по сравнению с эпохами барокко и классицизма. Однако лексику, безусловно, нельзя свести только к слою звуковых символов и клишированных интонаций, наподобие лирической сексты или квартового зачина: данный слой включает и себя, и в позднеромантнческуто эпоху особенно, авторские индивидуальные находки, которые выделяются из текста первоначально по принципу несходства с контекстом, а затем через систему повторений и трансформаций сами становятся типизированными. Характерно, что у многих из них отсутствует необходимая для большинства лексем стадия внемузыкальных значений и связей, они изначально формируются в поле чистой музыкальной выразительности. Важно и то, что они могут быть выражены не только интонационными средствами, но и сосредоточены в гармоническом, фактурном слое языка, хотя и с прорывами в мелодическую линию

Одной из важнейших проблем рассмотрения данной проблемы является классификация. В диссертации предложена система, сочетающая различные уровни и подходы к возможной классификации знаковых интонационных единиц. Первая линия классификации определяет жанровый прототип: сигнал, речь, пение, движение. Вторая связана с происхождением лексемы — заимствованным, общестилевым или индивидуальным авторским, а третья - с наличием в лексеме закрепленного либо незакрепленного значения.

Рассматриваются лексемы, рисующие образы крушения, катастрофы, создающие состояния томления, устремления, ожидания, созерцания, экстатического восторга, трепета, тревоги, отчаяния и т.п. Значительное расширение лексики связано с процессами углубления национальной самобытности и индивидуальности. В эпоху позднего романтизма усиливается интерес к региональным особенностям национальной культуры. Кроме того, сама национальная культура представлена гораздо дифференцированнее: это и жанровые признаки, щедрое использование особенностей фольклорного (народного) музицирования и специфики интонирования; внедрение типовых формул характерных танцевальных и песенных жанров.

Первый путь появления новых единиц — объединение нескольких лексем в новую единицу. Отмечается чрезвычайная «лексическая насыщенность» музыкальной ткани, наполненность традиционными и новыми лексемами как по горизонтали, в процессе мелодического развертывания, так и по вертикали, в сопровождающих голосах.

Поскольку многие. лексические единицы сформированы в предшествующих стилях, к ним целесообразно применить терминологию, относящуюся к жанровому заимствованию. Возможным является воспроизведение лексемы, при сохранении ее внешнего облика: и семантики. В других случаях осуществляется изменение лексемы (при сохранении преемственности с «первоисточником»). Данный путь формирования лексики связан с усложнением существующих моделей. Достаточно часто лексема не просто изменяется, но приобретает смысл, противоположный изначальному. Искажение лексемы происходит, например, в трактовке Dies irae в качестве символа злой бездушной силы (примеры можно найти в симфоническом творчестве Рахманинова и Чайковского), либо в гротесковом преломлении лексем траурной речи-эпитафии в творчестве Малера. Интересен способ обобщения через лексему. Он осуществляется при использовании многих риторических фигур, но прослежен на примере passas duriusculus.

Весьма своеобразным явлением позднеромантического мелоса является формирование лексически значимых единиц в процессе самого высказывания Мотив, первоначально не выделяемый слухом в качестве самостоятельной лексемы, становится таковой за счет неоднократного повторения или вариантного развития

Приведенные рассуждения и наблюдения позволяют сделать следующие выводы о мелодическом стиле позднего романтизма

Позднеромантическая мелодика изменяется в сравнении с минувшими этапами но всем направлениям Значительно расширяется тесситура, раздвигаются рамки возможных темпов Поражает и полнота, развернутость отражения речевых явлений - возникают целостные высказывания огромных масштабов, пос троенные по законам музыкальной речи, и одновременно вызывающие явные аналогии с поэмой, романом, рассказом и проч. Высказывание позднего романтизма опирается на более широкий спектр интонационных явлений, нежели любая предшествующая эпоха - многих национальностей, любых жанров, любой степени сложности Мелодика позднего романтизма демонстрирует широчайший стилевой охват. В интонационный поток оказываются вовлеченными барочные риторические фигуры и галантные интонации венского классицизма, обороты средневекового хорала и реиессансные изобразительные фигуры Причудливо сочетаются речения профессионального искусства и нарочито «сырой» фольклорный материал, мотивы, удовлетворяющие нормам самого высокого вкуса и интонации, ужасающие знатоков своей банальной пошлостью И все же сквозь пелену заимствований, опосредованных «слов» всегда проглядывает неповторимый язык позднеромантической культуры, всегда ощущается глубоко своеобразный позднеромантический стиль.

В третьей главе «К проблеме "своего" и "чужого слова" в позднеромантической музыкальной культуре» рассматривается широкий спектр видов' претворения «чужих слов» в музыке позднего романтизма, различных как по материалу, так и по точности воспроизведения. В современной

литературе, музыковедческих трудах М. Арановского, В. Бобровского, Л. Крыловой и т д. уже определилось значение понятия N1 Бахтина «чужое слово» как широкого явления, включающего в себя стилизации, цитаты, коллаж, «похожести»7. Из них наиболее исследованными можно считать проблему цитирования (М. Арановскин, Л. Березовчук, Л Генина, Л Крылова), полистилистики (А. Шнитке, С. Савенко, А. Воблнкова и др.) В последние годы появился ряд серьезных исследований, посвященных интертекстуальным взаимодействиям: особо необходимо выделить работы М Арановского п Л Шаймухаметовой

В настоящем исследовании последовательно анализируются следующие уровни, которые становятся объектом интерстилевон работы: стиль, жанр, произведение, тема, звуковой или звукобуквенный символ, тип мелодического движения, тради11ионные мелодические формулы

Среди объектов интерстилевых процессон особо выделены два направления, ставшие постоянными позднеромантическими «персонажами»: музыка барокко (прежде всего Баха) и стиль венского классицизма (в основном, принципы формообразования и драматургии Бетховена и стилевые особенности музыки Моцарта) В качестве примера исследованы «Моцартиана» Чайковского и претворение закономерностей строгого стиля (в наибольшей степени стиля Палестрины) в творчестве С. Танеева.

Исследуется трактовка жанра как «чужого слова». Выявляются функции трактовки вальса, городского романса, марша, примеры обобщения через жанр, жанровые симбиозы, исследуется прием «натурализации» бытовых жанров, случаи подчеркнуто неадаптированного их использования как запечатленной реальности, примеры символической трактовки жанра сквозь призму проявления данных процессов в мелодии

Анализ транскрипции Листа и Рахманинова с точки зрения «чужого слова» позволяет сделать вывод о том, что изменения, произведенные в тексте авторского произведения, в том числе и в авторской мелодии, достаточно

7 Выражение Л Мазеля

значимы. Композиторы активно вмешиваются в заимствованный текст, преображают его. Результатом подобного воздействия является стилевой симбиоз с ярко выраженными признаками двух стилей. В одних случаях происходит одномоментное совмещение стилей, в других — постепенная стилевая модуляция.

Цитата не. просто важна сама по себе как метафора, эмблема и иное явление символического порядка. Это наиболее яркий и рельефный способ совмещения различных стилевых плоскостей на сжатом, ограниченном музыкальном пространстве. За цитатой открывается мощная культурно-историческая панорама, создающая даже для единичной заимствованной темы дополнительный смысловой ряд. Выявляются характерные способы введения цитат и многообразные функции их применения (например, трактовка как посвящения, иллюстрации, программного указания, этикетного упоминания). Цитата анализируется с позиций стилевых контрастов: новое — старое, романтическое - антиромантическое, личное - всеобщее, высокое — низкое.

Предметом рассмотрения оказываются и случаи сознательного использования музыкальных символов (риторических фигур, звукобуквенных мононаграмм). Подчеркивается, что изменяются все составляющие самой фигуры: ритмическая, гармоническая, синтаксическая стороны; количество повторений; местоположение в структуре; образный контекст; стилевое и жанровое осмысление фигуры.

При этом часто невозможно выявить какую-либо конкретную музыкальную интонацию или прием, но сам материал кажется близким и знакомым. Это не заимствование, но скорее вживание в конкретный музыкальный стиль. В таких случаях можно говорить о наличии некоего общего «стилевого поля», в которое было погружено творчество поздних романтиков. Оно было весьма разноголосым, включало в себя элементы стиля различных эпох (например, классицизма и барокко), различных стилевых уровней (например, «высокой» и «низкой» культуры).

Общепринятые «музыкальные речения», по Б Асафьеву, играют в высказываниях позднего романтизма весьма значительную роль. В этом смысле сама насыщенность «чужими словами», переинтонированными в соответствии с духом времени, стала фактором стиля. Ведь при всей яркой узнаваемости и индивидуальности музыка поздних романтиков содержит элементы настолько различных языков и стилей, в такой степени способна к диалогам и контактам, что порой контуры собственно позднеромантического стиля становятся весьма «растяжимыми».

Рассматриваются важнейшие причины обращения композиторов позднего романтизма к музыкальному прошлому: историзм творческого метода, закрепившийся в науке и искусстве этого времени, аналитичность сознания, проявляющаяся в подходе к явлениям художественной действительности; исследовательское, научное отношение многих композиторов к музыке; резкое усиление интереса к технике письма

Сделан вывод о том, что изобретательность и последовательность, которую демонстрируют композиторы позднего романтизма в воплощении заимствованного материала, безусловно, свидетельствуют о глубоких связях с ушедшими в прошлое стилями Учитываются практически псе возможные уровни воспроизведения «чужого слова» - от форм мелодического движения и отдельных мотивов до целостного произведения и конкретного жанра к стиля. Это позволяет констатировать нал!гчие широкого спектра исторических взаимодействий как синхронных (например, Брамс и Брукнер, Вольф и Регер), так и диахронных (конкретные ретроспекции, реминисценции, аллюзии минувших эпох). С одной стороны, происходит проверка «растяжимости» смысловых границ «чужих слов», а с другой - нарабатывается технический аппарат, блистательно реализованный уже в XX веке.

В центре четвертой главы — «Роль гармонии в позцнеромиитическом мелосе» - находятся процессы влияния мелодики на гармонию произведения и наоборот, воздействие гармонии на мелодическую линию. Соотношение гармонического фактора мелодии и гармонии в музыкальной ткани в целом

29

рассматривается на всех уровнях: тон (мотив) - аккорд; синтагма -гармонический оборот, мелодическое предложение — соответствующее гармоническое последование.

В работе применен метод сравнительной оценки потенциальной и реальной гармонизации мелодии. Их соотношение может быть в самом общем виде следующим: гармонизация подтверждает стереотип-, гармонизация обостряет предполагаемую; гармонизация составляет параллельный процесс, не совпадающий с предполагаемым; противоречит предполагаемой.

В эпоху позднего романтизма особое внимание уделяется мелодическим функциям единиц музыкальной ткани: интонациям разрешения, опевания, логике мелодической линии на уровне мотива. Большую роль играют процессы альтерации, развивается тенденция вводнотоновости. Мелодика наполняется всем богатством гармонии, ее звукокрасочной и формотворческой силой.

Подчас выстраиваются аккорды, гармоническое значение которых предопределено не их отношением к тонике в качестве доминантовой, медиантовой или иной функции, а их местом в движении фактурной линии и взаимодействием с мелодической линией. Возникают звуковые пласты, которые можно было бы назвать уже не неаккордовыми звуками, а «неаккордовыми аккордами» (Ю. Холопов), точно повторяющими типы движения вспомогательных, проходящих звуков, задержаний. При этом в самой линии периодически возникает «точечное» функциональное значение — преимущественно в исходной и конечной точке движения.

Сфера аккордики расширяется и за счет внедрения малоупотребительных аккордовых структур и обилия отклонений. Часто используется несогласованность отдельных тонов аккорда, моменты напряжения, тяготения порой «перевешивают» по продолжительности фазы успокоения, устойчивости; могут нарушаться все упорядоченные «связки» — гармонические обороты, фактурные типы с соответствующим расположением голосов.

Меняется и эстетическое ощущение самого созвучия. Диссонанс ощущается уже не как оггенение последующего за ним консонанса или его

подготовка, но в качестве самостоятельной единицы, обладающей яркой экспрессивностью и мощным сонорным эффектом Его напряженность становится интонационным фактором, переходит в мелодию, сообщая ей дополнительную энергию гармонических тяготений Данное свойство восприятия освобождает днссонантные аккорды от следующего сразу за ними нормативного разрешения, допуская переход от одного диссонанса к другому, создавая эффект «неразрешения» и, тем самым, условия для «длення» мелодической линии Вагнеровская «бесконечная мелодия» может служить хрестоматийным тому примером, но данная тенденция не ограничивается творчеством Вагнера и охватывает широкий круг позднеромантнческой музыки.

Одна из наиболее существенных особенностей гармонической стороны позднеромантнческой мелодики - учащение гармонического пульса, увеличение количества аккордов и гармонических функций на единицу времени. В предельном случае это выражается в соотношении «гон-аккорд», где каждому звуку мелодии соответствует новая вертикаль Как «резонатор мелодии» (Б. Асафьев) гармония в позднеромантическом стиле придает отдельному тону собственный, неповторимый оттенок, сливается с ним в нерасторжимое горизонтально-вертикальное единство, в «блок», имеющий индивидуальный интонационно-гармонический и фонический смысл

В качестве одного из основных приемов гармонизации мелодических структур используется гармоническое варьирование, приводящее к многократной смене функциональной трактовки ступеней Дифференциация неустоев, расширение разновидностей аккордов привели к обогащению мелодики и новыми видами интонирования - нетипизированными скачками, нетрадиционными последованиями неустойчивых альтерированных ступеней.

Значительно изменяется формообразующая сторона гармонии. Текучесть модуляционного процесса за счет равноправия его составляющих; «напряжение без исхода» как постоянный эмоциональный тонус гармонии - все это ведет к разомкнутости целого, являясь свидетельством коренного переосмысления гармонической стороны мелодии

Соответственно возрастают драматургические возможности гармонии, она становится автономно действующим участником становления свободной, заранее не предуказанной мелодической формы, воздействуя на структуру мелодии, увеличению ее масштабов. Таким образом, действие гармонии одновременно осуществляется как минимум на двух уровнях: на уровне аккордовой последовательности и на уровне формы. На первом из них происходит расширение функциональных связей в сиюминутном процессе взаимодействия аккордов, расшатывание типизации. На втором уровне возникает обратный процесс: стремление охватить огромные по протяженности построения единой гармонической идеей, тяготение к общей логике горизонтали и вертикали, а порой и их структурному единству.

Заметно обогащается и колористическая сторона гармонии, придающая каждому звуку мелодической линии неповторимое звучание. Мерцание гармонических светотеней, яркие тональные сдвиги, игра переменных функций, внедрение терпких альтерированных аккордов — все это создает особый, внутренне динамичный тонус высказывания. Колористичность аккорда осмысливается как некая самостоятельная величина, которая может действовать и вместе с жесткой логикой функциональных отношений, и противостоять ей.

Зарождается, таким образом, очень гибкая, предельно индивидуализированная ладовая система с постоянно смещающимся центром и преимущественно местными тяготениями, обилием хроматики, часть которой приобретает самостоятельную ступеневую функцию. Множество различных ладовых систем сменяют унифицированную тональную систему.

В пятой главе «Фактура мелодии и мелодия в фактуре» анализируются процессы взаимодействия мелодических линий и целостной фактуры. В исследовательской литературе (Е. Александров, Э. Курт, Е. Назайкинский, В. Протопопов, М. Скребкова-Филатова, М. Старчеус, L. Erhardt, D. Mitchell) накоплено множество важнейших наблюдений о позднеромантической фактуре.

Фактура позднего романтизма обладает достаточным своеобразием.-В связи с нашей темой особенно важно отметить, что происходит мелодизация

всей ткани, при когорт"! фактурные планы приобретают полифункциональность, выполняют одновременно и ведущую, и аккомпанирующую функцию Все это ведет к усложнению взаимоотношений мелодии и сопровождающих голосов - вплоть до рассредоточения мелодической линии по всей ткани, либо параллельного течения нескольких высказываний. Соотношение мелодической линии и фактуры в целом во многих случаях является скорее ареной динамичненших столкновений н взаимовлияний, п мало чем напоминает обычную тему с сопровождением

Позднеромантический стиль можно считать знцнклопедней фактурных приемов: использованы с разной степенью полноты все типы изложения, созданы новые, при этом налицо поразительная изобретательность мелодической трактовки фактурных приемов Мастерство «отделки» музыкальной ткани, проработанность элементов, богатство свойств позднеромантнческих сочинений поражает тонкостью, насыщенностью полутонами и переходами, обилием неожиданных деталей и штрихов

Фактурный облик самой мелодии также становится разнообразным и перестает сводиться к единственной мелодической линии Здесь могут иметь место двух- и многоголосная («полнфонизированная») мелодия, различные виды гетерофонического развития; мелодия с подголосочными «ответвлениями» В работе последовательно исследуются все перечисленные виды

В связи с этим рассматриваются различные виды метаморфоз гомофонной фактуры. Они поистине неисчерпаемы. Можно выделить несколько направлений таких метаморфоз:

• дополнение основной мелодической линии различными подголосками, контрапунктирующими голосами и т. д

• увеличение количества мелодических линий до двух и более;

• мелодизация фигурации, введение в фигуращюнный поток различных мелодических ходов;

• ослабление изначальной функции планов за счет мелодизацин каждого из них и приближение к единой мелодической функции.

33

Значительно увеличивается количество голосов, планов, пластов. В партитурах симфоний Брукнера и в особенности Малера, огромная плотность фактурного пространства, в частности, множество струнных приводят к

эффекту слияния отдельных составляющих фактуры в единую, порой трудно дифференцируемую звуковую магму оркестровых гиперпластов.

Целостные крупные высказывания соседствуют с мотивами-штрихами и даже фактурно выделенными тонами-вспышками, появляются мелодические линии^ распределенные по многим инструментальным партиям. Порой ощущается стремление к эмансипации отдельных тонов, их регистровому и функциональному обособлению, а также к максимальному наделению тона смысловой: и эмоциональной; нагрузкой. Кроме того, в симфонических партитурах позднего романтизма часто используется «утолщение» мелодии, объединение линий в многочисленные фактурные пласты.

Однако столь сложное и многозначное явление, каким по праву можно считать позднеромантическую фактуру, невозможно втиснуть в «прокрустово ложе» классификаций, схем и правил. Непредсказуемость и изменчивость, тонкость и. изысканность смешений и переходов в фактурном облике высказываний данной эпохи побуждают к бесчисленным ассоциациям, пространственным, изобразительным, психологическим аналогиям, что превращает исследование музыкальной ткани, ее внутренней жизни в увлекательный диалогический процесс.

Подобно тому, как преодолеваются жесткие границы в гармонии и синтаксисе (тенденция к «бесконечной мелодии», преодоление периодичности, избегание кадансов и т.д.) аналогичное явление наблюдается и в преодолении «рамок» фактуры: мелодия и бас, жестко отграничившие пределы ткани, теряют заданность местоположения, а порой какой-либо из компонентов может отсутствовать. Таким образом, «рамка целостности» (Б. Успенский), которая придавала произведению совершенный облик, исчезает, уступая место фактурному «потоку», «магме», растворяющим и поглощающим мелодические линии.

Особой приметой позднеромантического стиля становится фактурное варьирование. Сама техника была блистательно отработана в минувшие эпохи в жанре вариаций, однако найденные формы варьирования не только были перенесены в иную композиционную и жанровую сферу (прежде всего в репризные разделы трехчастной и сонатной форм и куплетно-вариационные разделы миниатюр), но и дополнены целым рядом специфических приемов Именно техника фактурного варьирования с наибольшей степенью очевидности свидетельствует о том, что фактура не является чем-либо внешним, дополнительным по отношению к мелодической линии, но создается как выявление имманентных свойств мелоса Именно поэтому всякое ее изменение вызывает соответствующее изменение образа

Третий раздел диссертации посвящен процессам развертывания заданного интонационного материала Основными моделями развития

позднеромантического мелоса становятся вариантное сходство (отношения эквивалентности, по М Арановскому) и конфликтное противоречие (отношения альтерантности8), как по причине чрезвычайной распространенности, так и в силу способности к разнообразию разновидностей и трансформаций. Кроме того, это символическое обозначение вошожных полюсов всеобщего родства и трагической несовместимости, между которыми простирается огромное поле художественных возможностей их воплощения в «чистом виде» и во всевозможных трансформациях и смешениях.

В тестон главе — «Промилеиия иартттииги мсюдп и

позднеромантнческон мелодике» - отмечается, что в исследуемую эпо>.у иа новом уровне воскрешен принцип varietas - рождение бесчисленных вариантов одной интонационной идеи В эпоху позднего романтизма использование данного метода проистекает от желания воплотить бесконечно изменчивый, неуловимый мир человеческой души, а также явлиеюя отражением излюбленных эпохой идей всеобщей взаимосвязи явлении, поэтичности

' Данное понятие обозначает новый материал, в котором отсутствует вариантное родство с предшествующим, по нет и контрастного противопоставления

«переходов и смешений» (Новалис), т.е. связано с областью эстетики. Соответствие стилевым приоритетам времени можно найти и в трактовке вариантного метода как противоречивого соединения материала и его трансформаций. Поражает та последовательность, с которой функционирует метод в позднеромантическую эпоху. На весьма немногих простейших интонационных идеях могут быть построены не только целостные высказывания, но и значительные по масштабам произведения.

Вариантность проявляется на всех уровнях музыкальной ткани, а также на всех уровнях соотношения мелодии и сопровождающих голосов. Соответственно процессы вариантного преобразования могут выстраиваться как по горизонтали — в самой мелодической линии, так и по вертикали — как переокраска неизменного мелодического материала.

Система инвариант — вариант фактически распространена и все средства выразительности: звуковысотную линию, ритмическую и ладовую организацию, фактуру, гармонию, а также на все уровни музыкальной ткани. Так, активно используется прием гармонического варьирования, а фактура наполнена бесчисленным разнообразием фактурных рисунков на основе единого типа. Объектом вариантных проведений может стать тон, мотив, тема (в вариационных-и вариантных формах), раздел формы (что также приводит к возникновению вариантной формы), и даже целое произведение (в случаях с транскрипциями и парафразами). Вместо периода и его предложений возникают волны с одинаковым началом или сценарием развития, на уровне композиции разделы осознаются как варианты единой модели.

Множество разновидностей вариантных преобразований делают необходимой классификацию (хотя бы и самую обобщенную). В исследовании выделяются варианты на основе двух константных параметров: варианты с сохранением оси на протяжении всей вариантной цепочки', варианты на основе цепляемости соседних звеньев.

Вторая линия классификации может быть проведена по принципу исходного приема - вариант может отталкиваться от повтора (с сохранением

структурной единицы и тональности), от секвенции - с высогнои транспозицией, от мотивного развития - дробления исходного шеиа, его вычленения из более масштабной структуры

Вариант выступает и как метод изложения, и как способ развершиания, и как элемент динамического нагнетания, и как фактор «детализации эмоции», и тем самым из частного приема развития превращается в способ раскрытия музыкальной мысли При всех различиях, вариант обнаруживает общие свойства- он вторгается в саму суть интонационного материала, подчас сильно изменяя структуру его содержания Обращает на себя внимание необычайная насыщенность позднеромантической мелодики вариантными процессами на всех этапах становления высказывания и огромное разнообразие видов вариантностн В диссертации анализируются образцы мелодики Брамса, Рахманинова, целиком построенные на вариантном методе развертывания.

Вариантность становится элементом любого этапа интонационного процесса, привнося внутренне присущий ей характер стимула к продолжению развития, динамичности и в некотором смысле даже разработочностн в любую фазу становления темы. Функциональная трактовка синтаксической единицы, прежде четко связанная с ее местоположением в структуре целого, уже не всегда зависит от того специального участка последней Ячейка зачастую перестает строго соответствовать мотиву или синтагме - возникают смешанные тины единиц. В этих случаях формируется дополнительный функциональный план и, таким образом, задается функциональная полифония, придающая мелодии дополнительную образную объемность

В подавляющем большинстве случаев позднеромантическое высказывание строится на комбинации различных видов развития (повторноспш, мотивного, секвенционного, собственно вариантного) Обнаруживается значительная роль комбинаторного метода как способа продления музыкальной мысли Отсюда взаимоперетекаемость одного приемов, свободное сочетание (секвенция-вариант, вариантный повтор, мотивно-вариантная разработка и др ), отсутствие закрепленной функции любого типа развития, разнофункциоиальнан трактовка

37

приемов. Для подтверждения сказанного анализируются особенности вариантной техники в творчестве Рахманинова, Малера, Брукнера, Брамса (например, техника жанровых метаморфоз у Малера, вариантное прорастание на огромных мелодических пространствах в сочинениях Рахманинова, секвентно-вариантная техника в музыке Брамса).

Всеобщая вариантная взаимосвязь закономерно ведет к выстраиванию высказываний как огромных волновых мелодических форм. Именно волна как наиболее яркое отражение живого, становится отражением и естественных психофизиологических процессов пути эмоции, также имеющих аналогичную динамику.

Таким образом, вариантность проявляет себя как способ имманентного развертывания, «самодвижения» мелодии, необычайного расширения ее масштабов, достижения огромных звуковых пространств, что позволяет мелодии развиваться свободно, непредуказанно, лепить всякий раз свою неповторимую форму. Из законченного тезиса мелодия превращается в многоэтапный процесс становления мысли.

Седьмая глава посвящена разнообразным проявлениям внутреннего конфликта, который нередко становится «предметом» содержания отдельной мелодии. Глава так и называется: «К проблеме конфликта в музыкальном искусстве позднего романтизма и его отражение в мелодике» в центре внимания оказывается эмоциональный модус позднеромантической музыки — напряженность изложения, когда даже светлое чистое «слово» сопровождалось ощущением трепетности, а порой даже тревожности, когда любой образ порой мог содержать полярный подтекст, явную и скрытую конфликтность.

Необходимым для исследования оказалось привлечение специальной психологической литературы (Дж. Бертон, К.Левин, Р. Дарендорф, Л. Козер, К. Юнг, А. Анцуиов, А. Шипилов, В. Мерлин, К. Хорни, Н. Гришина и т.д.). Общеизвестным мотивом романтической культуры является тема утраченной гармонии. Дотекстовая психологическая установка, просвечивающая и в самих сочинениях, и в эпистолярном наследии музыкантов, полна боли о «разорванном

целом» (Гейне) Важнейшим признаком позднеромантнческого самоощущения конфликта является его объяснение не стечением обстоительсш, но тем, что противоречие входило в саму структуру личности художника

Особого внимания заслуживает способ введения енушателя в «конфликтное поле» По способу введения конфликт различаются две основные разновидности:

• конфликт как столкновение ранее экспонировавшихся образов (подготовленный конфликт),

• непосредственное внедрение конфликта без предшествующего представления его «героев» (неподготовленный конфликт)

Оба типа равно характерны для позднеромантическои музыки, по обнажают различные драматургические и психологические идеи В первом случае яркость конфликтного столкновения обеспечивается контрастом с фазой экспонирования материала, соотнесением в одновременности явлении, бывших до сей поры разновременными Во втором случае конфликт обретает остроту за счет внезапности появления, отсутствия предшествующих фаз

Наиболее крупным является разграничение конфликта на два основных вида: мелсду темами и разделами (конфликт по гориюнтали) и конфликт внутри темы, (конфликт по вертикали). В первом случае высказывание раскрывается как последование этапов, подобных конфликтному противостоянию — экспонирование участников конфликта, их столкновение и взаимодействие, и разрешение конфликта Во втором происходит симультанный процесс экспонирования, развития и обострения противоречии

В свою очередь внутритематнческие конфликты также подразделяются на конфликты по горизонтали и по вертикали В первом случае это конфликты между отдельными мотивами, синтагмами Во втором - конфликт между различными мелодическими планами, между отдельными элементами фактуры (например, между мелодической линией и сопровождением), отдельными сторонами музыкального языка (например, логикой мелодического становления и гармоническими процессами) Кроме того, возможны конфликты внутри

39

единого средства музыкальной выразительности, например, несогласованность ритмической организации различных пластов, их противопоставление.

Важно отметить, что музыкальный материал подвергается значительной «персонификации»; интонации, темы, приемы становятся автономно действующими участниками конфликта. Это весьма важный для позднего романтизма момент, так как отражение жизни человеческой души является ведущей художественной задачей стиля. Средствами «персонификации» могут быть не только фактурная, динамическая, ритмическая автономия отдельного мотива или линии, но и стилевая, жанровой, эффектная характерность отдельных элементов.

Появляется и конфликт особого рода — лирический. В роли героев такого конфликта выступают внутренние процессы, происходящие в душе и сознании, а не драматические коллизии между персонажами. Даже в случаях, когда происходит столкновение героя (авторского голоса) с чужими мирами, особенно важным становится последующий за этим противостоянием внутренний конфликт, боль и страдания при попытках обретения душевной целостности.

Для лирического конфликта характерна меньшая степень остроты противопоставлений. Порой само столкновение людей, идей, мировоззрений как бы вынесено за скобки, а в музыкальном тексте отражен результат этого конфликта — тревога, напряжение, экстатическая Преувеличенность высказывания.

Исход конфликта также весьма своеобразен — либо конфликт остается для слушателя неразрешенным _ (в результате возникает драматургический срыв, новая тема, победа одного из образов, новый конфликт, либо новая фаза исходного конфликта), либо он горделиво переносится на уровне формы. В последнем случае возникает прием «композиционного увеличения», переводящий внутренний конфликт во внешнюю, драматургическую форму.

Многие высказывания не содержат конфликта в явном виде, но являются отпечатком авторского внутреннего конфликта, творческой реакции на него, или в самом тексте музыкального произведения подготавливают конфликтное

противостояние Конфликт в этом случае выходит за грань собственно музыкального явления, переходя непосредственно в живой опыт мирочувствования, либо служа формой его отражения

Сама постановка вопроса в восьмой главе «Мелодия в форме и форма мелодии» вызвана очевидным фактом - масштабы мелодии уже не совпадают с периодическими структурами и часто выстраиваются в крупные самостоятельные формы. Однако при этом меняется и место мелодии в форме целого Достаточно часто мелодия совпадает по масштабам со всем произведением, и тогда форма мелодии есть, одновременно, и форма в целом. В других случаях мелодическое высказывание составляет лишь часгь целостной композиции В этих случаях наиболее характерными являются варианты, тема в сочинении, либо раздел в форме. Таким образом, с одной стороны, необходимо выявить форму мелодии, и с другой, определить место мелидии как формы в форме целого.

Мелодия является не только поводом к построению формы, но и сама становится формой, активным участником музыкального действия Форма складывается из больших разделов, где главенствует мелодическое начало, главная, связующая, побочная партии являются яркими мелодическими высказываниями, построенными по законам симфонической драматургии. Следствием перехода позднеромантическон мелодии с уровня структуры, синтаксиса на уровень композиции становится и изменение функционирования дихотомии тема-форма Возникают своеобразные отношения «гема в теме», «форма в форме» Темой может являться законченное мелодическое высказывание, построенное в типовой или индивидуальной форме период, двух- или трехчастная форма Но темой часто является и интонационный тезис, изложенный в виде мотива или синтагмы, наиболее яркий сгусток музыкальной мысли, впоследствии становящийся объектом развития.

В данной главе избрана традиционная классификация музыкальных форм Опора на стабилизированные формы дает возможность музыкальной речи литься свободно, как бы «поверх» формы, раскрепишает высказывание, выводит

•11

построение совершенной по красоте архитектоники и законченности формы из спектра самоценных художественных задач. Кроме того, основополагающие принципы формообразования (трехчастность и, шире, репризность, рондалыюсть, вариантность и т.п.) играют значительную роль даже в мелодиях свободного строения. Спонтанный процесс мелотворчества облекается в иные, более- пространные формы, но эти новые формы часто определяются классическими логическими закономерностями. Данные процессы прослежены на примере тем Чайковского и Брамса.

Вместе с тем, не менее очевидно и другое. В эпоху позднего романтизма актуальным стало процессуально-динамическое понимание формы. Форма-закон, форма-модель уступает место подчеркнуто индивидуализированному облику каждого сочинения. Заметно умалена и роль эстетической гармонии формы, ее ценностное качество подвергнуто разрушающей романтической иронии.

Происходит видоизменение формы, нормативной становится асимметрия, через которую ищется новая идея формы. Одним из коренных свойств позднеромантического стиля становится неповторяемость формы, ее «одноразовость» (Ю. Холопов), что полностью порывает с феноменом традиционной формы-типа. Архитектонический результат, рождающийся в данном процессе, оказывается всякий раз весьма индивидуальным, и подчас значительно отличается от классического норматива. Так, в сочинениях Малера, Рахманинова,- Брукнера именно мелодическое начало формирует все разделы композиции, включая разработку и реализуется каждый раз новый симфонический сюжет.

Часто музыкальная форма позднего романтизма образуется из драматического диалога исторически типизированных композиций и индивидуальной формы музыкального произведения. Этот диалог порой осуществляется в самом произведении — через своеобразную модуляцию от типизированного варианта к романтически индивидуализированному. Такой

подход весьма характерен для высказываний Рахманинова, построенных в форме периода с развивающим продолжением (АЛ)

Изменение масштабов позднеромантическоП мелодии выдвигает и проблему драматургии. Драматургия включается в формирование темы уже с первых тактов, переходит с уровня композиции на уровень синтаксиса, и часто именно логика драматургии — конфликтного столкновения, либо внутренних преобразований, психологически обусловленного продвижения, либо парадоксальных игровых смещений - создает тип виутритемагического развития. «Ломка» классических форм также во многих случаях происходит с помощью типично драматургических приемов

Все это приводит к усложнению «драматургической партитуры» мелодии, расширению спектра используемых средств. Специфические средства переходят в разряд обычных, значительную роль начинают играть «гипертрофированные», подчеркнуто эмоциональные способы воздействия на слушательское восприятие: неожиданные кульминационные взлегы-взрывы, «обрывы» высказывания и проч Увеличивается концентрация различных, подчас контрастных драматургических приемов на протяжении гемы, развитие изначально теряет заданность и нуждается в постоянно обновляющихся стимулах.

Рассмотренные выше вопросы позволяют перейти к основным формам позднеромантнческой мелодики; среди традиционных - период, двух- и трехчастные, вариантные и вариационные.

Трехмастные и двухчастные репризные формы теряю г свою устойчивость, замкнутость, усиливается взаимозависимость между частями «Форма-кристалл» расшатывается, сохраняя лишь ее общий формообразующий принцип, внутреннее же деление на эпизоды, из которых складывается целое, порой преодолевается общим потоком развития, единым дыханием Традиционная форма подвергается новой семантизации, новому смысловому наполнению

Важную роль в формообразовании играют принципы семантизации «служебных» участков формы, повышение роли средних разделов, часюе

<13

использование принципов монотематизма, возрастающую целеустремленность сквозного действия. Все это позволяет сделать вывод о значительном переосмыслении формы, сохраняющей лишь функцию «верстовых столбов» становления музыкальной мысли.

Многие мелодии построены в «промежуточных» формах; вобравших черты двух или нескольких типов и не укладывающиеся ни в один из них в отдельности. Художественным открытием становится сам факт сопряжения в едином высказывании нескольких тем. Мысль порой раскрывается через различные по характеру, разноплановые мелодии, и только их взаимодействие образует полноту высказывания. Структуры, образующиеся в данном процессе, и не могут быть вполне классическими, так как являются совершенно иным типом формы. Сопрягаются два уровня формообразования, мелодия-тема выходит с уровня синтаксиса на уровень композиции, сохраняя особенности того и другого.

В Заключении сделан вывод о том, что позднеромантический мелос являет собой сложившийся целостный стиль, характеризующийся неповторимыми особенностями как эстетического, так и музыкально-языкового порядка. Благодаря этому произведения (и даже отдельные мелодии) данной эпохи обладают значительной стилевой репрезентативностью и, как следствие, узнаваемостью. Признаками этого стиля- стали не только и не столько конкретные параметры музыкального языка, но в первую очередь просматривающееся в конкретных музыкально-речевых актах единство духа, общность способов порождения и функционирования речи, общие психические и эмоциональные процессы. Это особый образный метод познания и освоения мира, который реализован в ряде закрепленных признаков: в типе композиторского мышления, в особом воздействии на слушателя и особых взаимоотношениях со слушателем, в функциональной переменности и колебании границ жанра, стиля, формы и проч.

В мелодике позднего романтизма в концентрированном виде отражаются свойства всего произведения. И дело не только в том, что мелос позднего

романтизма сосредотачивает в себе основную музыкальную мысль, и свернутом виде воспроизводит основные гармонические процессы, а порой не ограничивается одним голосом, являя более сложные фактурные образования Главное в том, что мелодическое высказывание фокусирует жизнь человеческого духа, становится языком сердца, подлинной душой музыки Воч почему даже в исследовании казалось бы языковых проблем мелодики (синтаксиса, ладогармонической и ритмической сторон) внимание постоянно должно быть обращено на особенности стиля, псиюшогический модус, историко-культурный контекст, тип мелодического высказывания

Вот почему мелодика позднего романтизма часто воспринимается не как явления искусства, артефакты, но как «фрагменты реальности», живые «портреты чувств», сиюминутных переживаний, столь заразительные для всех, кто становится их свидетелем Вот почему их разнообразие невозможно свести к какой бы то ни было строгой классификации, и попытки создать ее постоянно наталкиваются на исключения, отступления, смешения

Сделан вывод о синтезе музыкально-языковых средств многих эпох как одном из основополагающих свойств позднеромантическон мелодики. Характерные интонации, типы мелодического развития, стилевые нормы, разработанные в различные эпохи, синтезируется в новое стилевое единство, смелые дерзания и прорывы опираются на прочный фундамент типизированных средств; риторические фигуры эпохи барокко соседствуют с классическими танцевальными ритмоформуламн, бассоостннатные формы и сои те пл вующие способы мелодического продвижения — с вариантной техникой, близкой уанекк строгого стиля и т д.

Свободно комбинируются типизированные элементы различных жанров, приемы «высокого» и «низкого» стилей, характерные прнмегы различных по предназначению и способу бытования жанровых групп, рождаются причудливые жанровые миксты;

Формируются новые виды мелоса, основанные на сопряжении характерных свойств всех его возможных разновидностей — вокальной н

инструментальной, кантиленной, моторной и декламационной, лирической, эпической и драматической и проч. Порой в одном высказывании соединены отдельные признаки сразу нескольких мелодических типов;

Объединяются различные способы развития, принципы формообразования, типы фактуры. В одном высказывании могут быть гибко объединены мотивная и вариантная работа, репризность и вариационность, гомофонный и полифонический склад, а также многие другие разновидности синтаксиса, фактуры, формы. Возникают многочисленные смешанные типы, также «модуляции» из одного типа в другой.

Синтезирование предполагает обретенное в процессе разрушения стереотипов новое качество мелоса — его удивительную гибкость и чуткость в передаче образных красок, тонких психологических нюансов и, как следствие, значительное расширение палитры музыкального содержания.

Таким образом, мелос позднего романтизма стал удивительным сплавом ярчайших индивидуальных стилей в «динамическое единство» стиля эпохи. Это венец мелоса предшествующих эпох, ярчайшая их кульминация. И как вершинное достижение, мелос позднеромантической эпохи оказался базой многих мелодических поисков XX века. И даже не только основой, катализатором, а своего рода «мостиком» между двумя эпохами. Через творчество С. Рахманинова и Р. Штрауса позднеромантический мелос сам перешел в XX век, так как музыкальное наследие С. Рахманинова и Р. Штрауса в равной мере'есть достояние двух столетий. Несколько переходных стадий подготовили появление столь индивидуальных стилей как серийная музыка, экспрессионизм. Одним из таких связующих этапов стала мелодика Шенберга, совершившая «модуляцию» от типично позднеромантического мелоса к додекафонии. Таким образом, позднеромантический стиль является в полной мере и подытоживанием истории мелодии и смелым предвидением дерзаний XX столетия.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИСЕРТАЦИИ

1. Шелудякова, О. Е. Поэтика позднеромаитической мелодики Монография/ Уральская roc консерватория им M П Мусоргского - Екатеринбург, 2ÜÜ6 -365 с. (20, 5 п л )

2. Шелудякова, О. Е. Трактовка гаммы в музыке позднего романтизма на примере творчества Г1.И. Чайковского / О Е Шелудякова // Музыковедение Приложение к жур «Музыка и время» / Глав ред ПН Гнлярова - 2006 - №3 -С. 9-13 -0, 5 пл

3. Шелудякова, О. Е. Вопросы музыкальной эстетики позднего романтизма //http://www e-culture ru/Articles/2006/Sheludyakova pdf - 1, 2 п л

4 Шелудякова, О. Е. Изучение проблем мелодики в высшей школе (Мелодика сквозь призму поэтики) // Альма матер (Вестник высшей школы) -2006 № 6 -С. 18-23.-0, 6 пл.

j Шелудякова О. Е. К проблеме взаимодействия живописи и музыки // «Архитектон: известия вузов». - 2006 - №15. -http //archv\iz ru/mapazine/Numbers/lQOfi 03/template ailicle';ai—1Z( WrzoOl - l, 1 п.л.

6. Шелудякова, О. E. Феномен мелодики позднего романтизма как этап в развитии новоевропейского мелоса (к вопросу о методике анализа мелодии). - Екатеринбург, УГК 1996 - 55 с. - 2,1 п л (Учебное пособие)

7. Шелудякова, О. Е. О претворении принципов позднеромаитической мелодики в творчестве русских композиторов / Шелудякона О Е. // Проблемы современной музыкальной культуры' творчество, исполнительство, музыкальная эстетика и педагогика Тезисы докладов региональной научно-практической конференции / Ред M Л Мупшштейн -Свердловск, 1989. - С. 24-25. - 0,2 п л.

8. Шелудякова, О. Е. О соотношении интонационной «драмагурпш» и формы в нозднеромантической мелодике / О Шелудякова // Музыка Исследовательский сборник 94 / С ост ЗА 11мамутдинова, ред M Г. Арановский. - М. : Гос ин-т искусствознания, 1995 - С 209-224. - 1 п.л. (Статья).

9 Шелудякова, О. Е. Смысловые модификации бытовых жанров в мелодике позднеромаитической симфонии / О. Шелудякова // Вопросы поэтики и семантики музыкального произведения Сб трудов ГМГП1, вып 144 / Отв ред Л.Н. Шаймухаметова. - М. : РАМ им Гнесиных, 1998 - С 89-102. -0,8 п л

10 Шелудякова, О. Е. О суггестивном воздействии пощнеромантического мелоса / О. Шелудякова И Звук, интонация, процесс. Сб. гр.ГМПИ, вып 148 / отв ред. Л М.Шанмухаметова. М. : РАМ им Гнесиных, 1998 - С 79-88. -ISBN 5-7196-0399-9 - 0,8 п л

11.Шелудякова, О. Е. Смысловые структуры позднеромаптического мелоса (особенности интонационного строя) / О Шелудякова И Смысловые структуры в музыкальном тексте. Сб трГМПП, Вып 150 / Отв ред

Л.М.Шаймухаметова. - М. : РАМ им.Гнесиных, 1998. - С.100-108. — ISBN 5-7196-0389-1.-0,5 п.л.

12.Шелудякова, О. Е. Отражение в мелодике барокко особенностей мелоса Ренессанса , и средневековья // Культура эпохи барокко: Материалы региональной научно-практической конференции / Отв.ред. H.A. Вольпер. Екатеринбург, УГК, 2000. - С. 70-74. - 0,3 п.л.

13;Шелудякова, О. Е. Романтические тенденции в духовной музыке / О. Е. Шелудякова // Толерантность в контексте многоукладное™ российской культуры: тезисы межд.науч.конф. / Ред.колл. О.Л. Девятова, A.B. Медведев, С.Л; Кропотов. - Екатеринбург, 2001. - С.97-98. - ISBN 5-7996-0106-8- 0,3 пл.

Н.Шелудякова, О. Е. Жанр проповеди в романтическом искусстве / О. Е. Шелудякова // Культура эпохи романтизма (философия, литература, изобразительное искусство, архитектура, музыка): Материалы региональной научно-практической конференции, Екатеринбург, 10-14 декабря 2001 г. / Отв.ред. Н.А.Вольпер. - Екатеринбург, 2002. - С.23-28. - ISBN 5-88425-1661. -0,4 п.л.

15;Шелудякова, О. Е., Кобелева, Т. В. Новые композиторские техники XX века и их отражение в отечественной музыкальной культуре: Учебно-методич. пособие для ДМШ. - Екатеринбург: УГК, 2002. - 106 с. - ISBN 5-7186-0020-1.-3,3 авт. п.л.

16.Шелудякова, О. Е. Судьбы мелодики в музыке XX века / О. Е. Шелудякова // Культура XX века: Материалы докладов региональной научно-практической конференции / Отв. За вып. H.A. Вольпер. — Екатеринбург, 2003.-С.58-63.-ISBN 5-86037-103-9-0,3 п.л.

17.Шелудякова, О. Е. К проблеме романтического стиля в духовной музыке / О. Шелудякова // Русская хоровая музыка: Сборник научно-методических статей / Ред. Л:В. Краевая, Л.Л. Равикович. - Красноярск, 2004. - С.7-33. -1,3 п.л.

18.Шелудякова, О. Е. Особенности вокально-хорового интонирования позднеромантической мелодики / Шелудякова О. Е. // Русская хоровая . культура на рубеже XXrXXI веков: тезисы докладов научно-практической ; конференции г.Екатеринбург, 6 декабря 2004 г. / Отв.ред. Н.Г. Тагильцева. — • Екатеринбург, 2004. - С.33-35. - 0,3 п.л.

19.Шелудякова, О. Е. Поэтический и прозаический типы речи в позднеромантической мелодике / Шелудякова О. Е. // Музыкальное содержание: наука и педагогика. Материалы III Всероссийской научно-практической конференции 26-29 апреля 2004 г. / Отв.ред.-сост. Л. Н. Шаймухаметова. - Уфа, 2005.-С. 351-361. - ISBN 5-93716-018-5.-0,5 п.л.

20.Шелудякова, О. Е. Позднеромантическая стилизация как тип воплощения «чужого слова» / Шелудякова O.E. // Вестник науки, культуры, образования. -2005.-Т.1. 2.-С. 129-136.-0,4 п.л. !

21.Шелудякова, О. Е. Проявления вариантного метода в позднеромантической мелодике /Шелудякова O.E. // Вопросы гуманитарных наук. - Москва, 2005, № 1. -С. 296-302.-0, 5 п.л.

22 Шелудякова, О. Е. Источниковедение в музыкальной практике позднего романтизма / О. Е. Шелудякова // Восточная Европа в древности и Средневековье: Проблемы источниковедения Ч II - Тезисы конференции -Москва, 2005.-С.360-362,-ISBN 5-94067-143-8 -0,5 п л

23.Шелудякова, О. Е. «Моцартиана» П.Чайковского и полифония С.Танеева как тнп воплощения «чужого слова» / О Е Шелудякова // Музыка в системе культуры. Сб статей. — Вып. 1. Теоретические и исторические проблемы в музыкознании УГК им. М П Мусоргского - Екатеринбург, 2005 - С. 105122. - ISBN 5-98602-021-9. - 0, 8 п л.

24 Шелудякова, О. Е. К проблеме конфликта в позднеромантическом музыкальном искусстве / О Е Шелудякова О Е // Музыка в современном мире: наука, педагогика, исполнительство, тезисы междун науч -практич конф. 28 января 2005 г / Ред И И Вановская - Тамбов, 2005. - 4 1, -С. 58-60 -0,5 п л

25.Шелудякова, О. Е. Исповедь и проповедь в музыкальной культуре позднего романтизма / O.E. Шелудякова // Некоторые вопросы мушкознания Межвуз сб науч тр., Вып. 3. - Челябинск, 2005 - С 41-56 - ISBN 5-94934009-4 - 0,8 п.л.

26 Шелудякова, О. Е. К проблеме стилевых диалогов в транскрипции С Рахманинова-Ф Шуберта «Ручей» / О Е Шелудякова // Русская фортепианная музыка XX века: Сб. материалов науч -практич. конф / Сост. И науч ред С.Е. Беляев. - Екатеринбург, 2005. - С.32-38 - 0,5 п л..

27.Шелудякова, О. Е. «Марш Черномора» N1 Глинки в зеркале позднеромантической транскрипции / ОЕ Шелудякова // Пути отечественной музыкальной культуры: Материалы науч -практ конф Екатеринбург (22-23 ноября 2004 г) - 2005. - С 173-176- ISBN 5-98602-010-3.-0,3 п.л.

28.Шелудякова, О. Е. 1С вопросу об историко-стилевом аспекте музыкального образования / О Е. Шелудякова // Музыкальное образование детей и юношества: проблемы и поиски: Материалы четвертой науч -практич конф УрГПУ, 14-15 апреля 2005 - Екатеринбург, 2005. - С. 122-127 - ISBN 57186-0129-1 -0,5 пл.

Подписано в печать 9.10.2006 г. Формат 60x84 1/16 Усл. печ. л. 2,1. Бумага «Гознак» Тираж 150 экз. Заказ №77

Отпечатано в типографии ООО «ИРА УТК»

620075, г. Екатеринбург, ул. К. Либкнехта, 42. Тел. (343) 350-97-24

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора искусствоведения Шелудякова, Оксана Евгеньевна

Введение.

ГЛАВА I

Особенности музыкальной эстетики позднего романтизма.

ГЛАВА II

Стилевые особенности позднеромантической мелодики.

§ 1. Особенности инструментальной кантилены позднего романтизма.

§ 2. Отражение монологических и диалогических принципов в позднеромантическом высказывании.

§ З.Особенности позднеромантической лексики.

ГЛАВА III

К проблеме «своего» и «чужого слова» в позднеромантической музыкальной культуре.

§ 1. Позднеромантическая стилизация как тип воплощения «чужого слова».

§ 2. Воплощение жанра как «чужого слова».

§ 3. Трактовка произведения как чужого слова» в жанре транскрипции.

§ 4. Цитата как способ воплощения темы - «чужого слова».

§ 5. Звукобуквенный символ как «чужое слово».

§ 6. Тип мелодического движения как «чужое слово».

6.1. Гамма и простейшие формы мелодического движения.

6.2. Гамма и общие формы движения (ОФД).

§7. Выводы.

ГЛАВА IV

Роль гармонии в позднеромантическом мелосе.

§ 1. Общие тенденции взаимодействия позднеромантической гармонии и мелоса.

§ 2. Тон (мотив) - аккорд: проблемы взаимодействия.

§ 3. Синтагма и гармонический оборот - к проблеме взаимодействия.

§ 4. Гармония и мелодическое развитие.

§ 5. Выводы.

ГЛАВА V

Фактура мелодии и мелодия в фактуре.

§ 1. Общие тенденции позднеромантической фактуры.

§ 2. Основные фактурные функции мелодии.

§ 3. Фигурационная техника. Виды фактурного развития.

§ 4. Роль мелодии в фактуре.

§ 5. Выводы.

ГЛАВА VI

Проявления вариантного метода в позднеромантической мелодике.

ГЛАВА VII

К проблеме конфликта в музыкальном искусстве позднего романтизма и его отражение в мелодике.

ГЛАВА VIII

Мелодия в форме и форма мелодии.

§1. Форма и драматургия мелодии.

§ 2. Обзор основных форм позднеромантических высказываний.

2.1. Период.

2.2. Трехмастные формы.

2.3. Двухчастные формы.

2.4. Нетиповые формы.

§ 3. Роль мелодии в форме.

Введение диссертации2006 год, автореферат по искусствоведению, Шелудякова, Оксана Евгеньевна

Предлагаемая диссертация посвящена позднеромантической мелодике. Стиль позднего романтизма сложился в результате длительного развития европейской музыки XIX века, но своими корнями он уходит еще дальше - в эпоху барокко, с которой «через голову» классицизма обнаруживает определенные типологические связи. Это не означает, что поздний романтизм воскрешал эстетику барокко. Речь идет о некоторых особенностях природы мелодического мышления, которые время от времени возрождаются, приобретая значение важнейшего стилевого индекса.

Известно, что мелодика явилась первичным, исконным способом бытия музыки как высказывания. Но за многовековую историю музыки она менялась, обретая всякий раз новые черты, отвечающие пониманию музыки в каждую из музыкальных эпох. Иными словами, мелодика была всегда, но всегда была разной. Менялись способы ее бытия. В фольклоре, в монодические эпохи мелодия брала на себя всю ответственность за музыкальное высказывание, одноголосная музыка оказывалась самодостаточной; в полифонические эпохи мелодика обрела форму множественного и многоликого существования в разветвленной многоголосной ткани; гомофония выделила одну мелодическую линию как носительницу основного смысла, сосредоточив в ней сущность музыкального высказывания и убрав все остальные голоса в гомогенный слой аккомпанемента. Именно тогда, когда родилось гомофонно-гармоническое мышление как способ существования музыки, мелодия вырвалась на свободу, интегрировав в себе как горизонтальные, так и вертикальные силы взаимодействия.

Вместе с гомофонно-гармоническим стилем сформировалось особое явление - мелодическая тема, ставшая семантическим тезисом, разработка которого породила музыкальное произведение. Мелодия обрела новый способ существования. Она стала ответственной за целое произведение, между ними возникли причинно-следственные связи. Мелодическая тема выступила не только исходным импульсом произведения, но и его репрезентантом1. Этот двойной ракурс мелодическиой темы обусловил не только семантическое (и, разумеется, конструктивное) единство произведения, но и индивидуализацию темы. Естественно, семантическое поле произведения всегда оказывалось шире и многограннее семантики темы, но индивидуальное содержание первого неизбежно зависело от индивидуального облика темы.

Дихотомия тема - форма стала базисом развития европейского музыкального искусства, просуществовавшим почти пять веков. За это время и сама дихотомия, и ее составляющие претерпели значительные изменения. Рамки автореферата не позволяют сколько-нибудь бегло останавливаться на этапах этой содержательной эволюции. Но цели диссертации требуют подчеркнуть, что ее вершиной оказался именно позднеромантический стиль. Никогда еще мелодика (в ее тематической функции) не достигала такого безграничного развития, поистине затопляя все стадии развития, а не только экспозиционные разделы формы. Да и само понятие экспозиции изменило свое содержание, порою стал исчезать водораздел между экспозиционными и разработочными разделами. Мелодия обрела своего рода экстерриториальность, могла появляться в любом месте формы (Малер), а форма могла превращаться в политематическую, подтверждая условность границ своих нормативных разделов.

Но изменилась не только функция мелодии-темы. Изменилась и сама мелодия. Никогда до периода позднего романтизма она не разрасталась до таких громадных временных масштабов (Брамс, Чайковский, Вагнер, Рахманинов), которые требовали внесения

1 См.: Ручьевская, Е. А. Функции музыкальной темы / Е. Ручьевская. - Л.: Музыка, 1977. - 160 с. [63]. конструктивной логики в ее организацию; вследствие этого экспозиционные разделы крупной композиции сами складывались как простые или сложные формы, обретая смысловую и конструктивную законченность. Дихотомия тема - форма получала новую интерпретацию: форма в форме. Появление вагнеровской бесконечной мелодии явилась одним, но, несомненно, логичным выражением рассматриваемой тенденции.

Поздний романтизм отмечен многими новаторскими тенденциями, определившими его выдающееся место в истории европейской музыки. Хорошо известны достижения поздних романтиков в области гармонии, чему посвящена выдающаяся работа Э. Курта «Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера». Поздний романтизм выдвинул новые идеи в области интерпретации практически всего круга музыкальных форм и музыкальных жанров. Напомним о новом понимании симфонии (Лист, Брамс, Чайковский, Малер, Брукнер), фортепианного концерта (Брамс, Чайковский, Рахманинов) создании жанра симфонической поэмы (Лист, Скрябин) вагнеровской реформе оперы, позднеромантическом оркестре (Лист, Брамс, Вагнер, Р. Штраус) - этот мощный взрыв творческой энергии создал новый стиль музыки.

Далеко не последнюю роль в этом процессе сыграла мелодика. Именно в эпоху позднего романтизма мелодика широко раздвинула свои синтаксические и формальные границы, создав новый тип тематизма и новые отношения между ним и музыкальной формой. Более того, мелодика преобразила фактуру, пронизав ее мелодическими токами и породив новое понимание гомофонного многоголосия. Правомерно говорить о своеобразии позднеромантической полифонии - ее исток в том, что можно назвать панмелодизмом позднего романтизма. Таким образом, всюду мы наталкиваемся на выдающуюся, тотальную роль

2 Курт, Э. Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера / Э. Курт ; пер. с нем. Г. Балтер ; предисл. и коммент. М. Этингера. - М.: Музыка, 1975. - 551 с. [42]. мелодики. Не будет преувеличением сказать, что поздний романтизм складывался как стиль, основанный на господстве мелодического мышления. В этом его феноменологическая сущность.

Мы набрасываем бегло те свойства позднеромантической мелодики, которые в дальнейшем станут предметом более детального рассмотрения - для того, чтобы представить предмет исследования, показать его значение, его объемность. Понятно, что, выделяя мелодическую составляющую позднеромантического стиля, мы тем самым подчеркиваем, что темой диссертации является не весь позднеромантический стиль, а только одна, но, бесспорно, ведущая его черта, тесно взаимодействующая с другими. Однако именно в силу своего статуса в рамках этого стиля, мелодика выдвигает множество непростых исследовательских задач.

В период позднего романтизма мелодическое мышление достигло едва ли не пределов своих возможностей. Наиболее заметно это проявилось проявились в трех ее особенностях позднеромантического стиля:

• во-первых, происходит небывалое пространственное увеличение мелодии, которая может охватывать собой все произведение;

• во-вторых, композиция в музыке позднего романтизма нередко образуется на основе участия и взаимодействия целостных мелодических высказываний, что, на наш взгляд, делает правомерным понятие мелодической архитектоники',

• в-третьих, мелосом пронизана вся музыкальная ткань позднеромантической музыки, что приводит к появлению своеобразного позднеромантического панмелодизма.

Несмотря на свою ведущую роль мелодики в европейском музыкальном искусстве последних нескольких столетий3, ее изучение не сложилось в самостоятельную научную традицию, подобную, например, теории гармонии или музыкальной формы. Можно говорить лишь об отдельных работах как индивидуальных исследовательских проектах.

Литература, посвященная заявленной теме, производит двойственное впечатление. С одной стороны, в последние десятилетия наука о мелодике претерпевает значительные изменения. Стремление к системному анализу изучаемого явления привело к появлению целого ряда исследований об отдельных сторонах мелоса [5] и отдельных периодах ее истории [26].

Значительно усиливается интеграция с другими отраслями науки -например, лингвистикой (М. Арановский [5], Ю. Кон [228], JI. Шаймухаметова [438, 439]), литературоведением (В. Валькова [23, 24], JI. Дьячкова [26], Д. Терентьев [72], В. Холопова [415, 419]), психологией (В. Медушевский [46, 47]), эстетикой (Б.Асафьев [10], И.Барсова [125], В. Валькова [24], М. Ермолов [27]), информатикой (М. Борода [22], Ю. Pare [59]), и т. п. Исследуются теоретические (М. Арановский [4, 5], Э. Курт [41], Л. Мазель [44], М. Папуш [54, 55], Э. Тох [74], В. Холопова [79], Д. Христов [82], A. Edwards [769], Б. Яворский [90-93]), исторические (L. Abraham [742] и С. Dahlhaus [762], K.Sachs [837], R. Lach [806], В. Szabolcsi [856]4), взаимодействие мелоса с другими сторонами музыкального языка (Н. Бать [14], М.Ермолов [27], В. Задерацкий [28], Э.Курт [41, 42], Р. Лаул [43], О. Руднева [60], М. Скребкова-Филатова [68], Н. Степанская [69]), выявляется этимология основных категорий мелодики (М. Арановский [5], Ю. Холопов [78, 408]).

3 Позже мы специально остановимся на отношении к мелодии музыкального авангарда второй половины прошлого века.

4К этой же традиции примыкают монографические исследования, посвященные отдельным мелодическим стилям - Н. Abert [741], G. Adler [744], М. Арановского [4], С.Григорьева [25], В. Зака [30], Л. Мазеля [258] и В. Цуккермана [84].

Внимание к мелосу Брамса, Вагнера, Чайковского, Рахманинова также не исчезало на протяжении XX столетия, побуждалось все к новым и новым попыткам. Именно этот этап в силу необычной яркости притягивал к себе значительное внимание ученых: исследования о мелодике П. Чайковского, С. Рахманинова, Р. Вагнера, множество ценнейших наблюдений о мелодическом стиле И. Брамса, Г. Малера на первый взгляд создают впечатление исследованности вопроса и даже некоторой избыточности информации.

Однако в этом заключается парадоксальное свойство науки о мелодии в целом. Тщательное изучение отдельных стилей не приводило к созданию целостной теории, аутентичность подхода не позволяла экстраполировать приведенные наблюдения на другие стили. Так случилось и в данной теме -до сих пор наблюдения об отдельных мелодических стилях не были объединены в целостное научное исследование о позднеромантической мелодике как самостоятельном целостном явлении. Некоторые существующие исключения (глава в исследовании В. Szabolcsi, [856]) лишь подтверждают общую тенденцию. И дело не только в необходимости коррекции существующих в музыкознании позиций, но и выходе на иной уровень осмысления проблем мелодики, что закономерно порождает новые исследовательские проблемы и перспективы. Изученность вопроса не может считаться не только полной, но и достаточной.

Нами предпринята попытка обобщить накопленный материал, найти подход к столь сложному явлению, каким является позднеромантическая мелодика.

Напомним важнейшие положения теории мелодии, положенные в основу предлагаемого исследования. Определяющими свойствами мелодии являются способность последования тонов выстраивать логику движения по горизонтали, одноголосность, осмысленность и содержательность, координация тонов, опора на поступенное движение.

Таким образом, выстраивается трактовка мелодии как особого рода высказывания, запечатленного в последовательности объединенных интонационной связью тонов, обладающего смысловой и структурной самодостаточностью5.

Данная формулировка практически дословно совпадает с определением М. Арановского и является выражением наиболее близкой автору предлагаемой работы концепции мелодики: «Мелодия есть развертывающаяся во времени и воспринимаемая как линия, последовательность объединенных интонационной связью тонов, обладающая единством структуры и содержания. Мелодией является горизонтальная координация тонов, обладающая смысловой и структурной самодостаточностью и выполняющая функцию высказывания» [Арановский, 4, с. 37-38].

Кроме этого, в некоторых определениях подчеркнуты другие аспекты мелодики. Среди них: «ощущение сил, пронизывающих цепь тонов,

5 Приведем лишь несколько наиболее полных и глубоких определений данного полисемичного термина.

• «Мелодия есть последование осмысленных по отношению друг к другу тонов, подобно тому, как гармония есть одновременное звучание тех же тонов. Основным принципом мелодического в музыке является движение голоса вверх и вниз (восхождение и нисхождение) и притом не скачками, последовательно, постепенно <.> В нашем гармоническом стиле наименьшие шаги голоса (на тон или полутон) называются мелодическими, большие же шаги (на терцию, кварту и т.д.) обыкновенно называют гармоническими» [Риман, 338, с. 831].

• «Мелодику в наиболее широком смысле надо понимать как область координации тонов в их последовательном движении (горизонтальном аспекте). Специфика этой координации заключается в энергетической связи тонов, которая является необходимой предпосылкой смысловой стороны мелодии. Под энергетической мы понимаем такую связь, в которой присутствует напряженность энергетического перелива одного тона в другой, образующая мелодическую напевность» [Тюлин, 399, с. 19].

• Ряд повторяющихся (1) восходящих и нисходящих (2) интервалов, который членится и приводится в движение ритмом (3), который содержит в себе скрытую гармонию (4) и передает настроение (5), который может быть независимым от слов текста как выразительность (6) и независим от сопровождающих голосов как форма (7), не меняет своей сущности от выбора абсолютной высоты звучания (8) и инструмента (9)» (Цифрами обозначены девять аргументов, которые должны дать объясняющий комментарий. [Busoni, 756, s. 51]. Формулировка впервые была дана в 1913 году).

• «Мелодия - поступательное продвижение тонов, при котором каждый последующий тон, обусловленный предыдущим, вступает с ним в контрастное (в той или иной степени) отношение и вызывает необходимость дальнейшего сдвига или замыкания. <.> Она ведет за собой слух и последовательно как протяженная линия развертывается перед воспринимающим музыку сознанием. От того и зрительная проекция (изображение на плоскости) мелодии дает горизонтальную линию различного рисунка. В общеупотребительных суждениях о музыке мелодии всегда придается громадное значение, ее называют "душой" музыки, и оценка творчества композитора обычно исходит от оценки его мелодического дара» [Асафьев, 115, с. 81-82). процесс» (Э. Курт); «многообразие звуков по ритму и высоте» (Э. Тох); «музыкально-выразительная характерность» (JI. Мазель); «способность к преобразованиям» (Г. Нитце); «определенная содержательная целостность и функциональное единство» (В. Холопова); «результативная природа» (С. Григорьев)6.

Мелодия в многоголосной музыке - преимущественно главный голос музыкальной ткани, который выражает целостную музыкальную мысль-характер, является основным средоточием интонационности произведения и на котором свертываются все функциональные отношения целого (гармонические, метроритмические, фактурные, архитектонические и т.д.)7.

Анализ существующих определений позволяет выявить различные стороны мелодии, различные концепции. Ряд из них (например, о определения Бузони, Римана), носит описательный характер, и регистрирует определенные составляющие мелодии, перечисляет отдельные элементы ее проявления. Многие определения носят исторический характер и фокусируют свойства, присущие мелодии в тот или иной исторический момент (например, анализу именно мелодии гомофонно-гармонического склада посвятил свое исследование JI. Мазель, [44]. Ряд трактовок9 подчеркивают роль мелодии как носителя смысла, и, соответственно, необходимость герменевтической деятельности по его интерпретации. В римановском определении ясно ощутим нормативный ракурс, стремление отразить наиболее общеупотребительные нормы мелодического движения.

6 Мелос (Асафьев), «энергия линеарного движения» (Курт), песенное начало (Тюлин) «линия звуковой высоты» (Тох) - все это характеристики одного явления.

7 Мысль о свертывании на мелодии функциональных отношений целого проведена в статье М. Папуша «К анализу понятия мелодии» [54].

8 Так, например, определение Г. Римана завершается следующим «пассажем»: «В нашем гармоническом стиле наименьшие шаги голоса (на тон или полутон) называются мелодическими, большие же шаги (на терцию, кварту и т.д.) обыкновенно называют гармоническими» [338].

9 Приведем лишь два характерных высказывания: «мелодия - одноголосно выраженная музыкальная мысль» [Холопов, 78]. «Мелодия - это звучащая в одном голосе музыкальная мысль <.>, такой голос, который обладает достаточной музыкально-выразительной характерностью» [Мазель, 261, с. 30].

В эпоху романтизма осуществлялись и попытки метафорически определить мелодию как адаптивное явление, позволяющее получить наслаждение, удовлетворить важнейшие духовные потребности10. В это же время было ярко выражено стремление определить мелодию с символической11 и даже знаковой стороны. В данных трактовках на первый план выходила способность мелодии становиться знаком того или иного явления или представления. Подчеркивался антидидактический характер мелоса12, невозможность научиться созданию мелодических

11 высказываний. Порой ясно ощутимо были антропоцентристское восприятие мелодии. Появился и психологический аспект характеристики мелодии14, ее способность становиться персонажем, фокусировать черты психологии людей, отражать весьма тонкие оттенки человеческого сознания.

По своей природе мелодия есть многосоставное единство, включающее как системообразующие, так и дополнительные факторы. К первым, без которых невозможно само существование мелодии, отнесем звуковысотную линию, ритм, ладовую организацию и синтаксис. Из них на первом месте, безусловно, находится звуковысотная линия. Именно ее большинство исследователей считают главной стороной мелодии, в наибольшей степени отражающей специфику мелодии (см., например, труды М. Арановского [4], Э.Курта [41], Э. Тоха [74], Д. Христова [82], Ю. Холопова [78], В. Холоповой [79] и др.). Остальные стороны (громкостная динамика, агогика, тембр, темп) не менее существенны, но

10 «Мелос - праформа духовного» [Hauer, 792].

11 «Мелодии - это созданные богом существа» [Брентано, 287, с. 64]

12 Эта концепция была увековечена уже в знаменитом высказывании Ж.Ф.Рамо: «Почти невозможно дать определенные правила в этой области, где хороший вкус имеет большее значение, чем все остальное». [264, с. 18]

13 «Мелодия не только подражает, она говорит, и ее язык, нечленораздельный, но живой, пылкий, страстный, имеет в себе во сто раз больше энергии, чем сама речь. Звуки мелодии действуют на нас не только как звуки, но как символы наших чувств, наших страстей» [264, с. 52]

Существует, - писал Б. Асафьев, - очень немного убедительнейших для всех мелодических попевок, в которых словно навеки отложились эмоционально обобщенные жизнеспособнейшие интонации» (Асафьев Б. Ленинградские лирики (групповой портрет). Рукопись, 1942. С.21. (см. архив В.А.Васиной-Гроссман)).

12 часто рассматриваются изолированно, что привело к появлению таких спорных пар как «мелодия и ритм», «мелодия и гармония»15.

Важнейшим импульсом для исследования послужили многие аспекты работ М. Арановского [4, 5, 101]. Мы не опирались в полном объеме на метод исследования, предлагаемый автором монографий - с применением лингвистических, психологических, вероятностных подходов. Цель диссертации - рассмотрение позднеромантической мелодики как целостного явления, стилевого феномена - позволила лишь частично использовать ценный исследовательский материал.

Подход, предложенный М. Арановским, позволяет акцентировать многие сущностные вопросы. Выявляется двойственность данного явления. С одной стороны, мелодия есть первичная целостность, первичная форма музыкального высказывания, «законченный акт музыкальной речи» [Арановский, 5, с. 15]. Именно это позволяет ставить, по отношении к мелодии (даже вне контекста других голосов), вопросы содержания и формы, образности, быть музыкальной мыслью. Следовательно, мелодия обладает автономией и целостностью. Эта целостность имеет результирующий характер, синтезирует в новое интегрирующее качество мелодические, фактурные, ладогармонические закономерности.

С другой стороны, мелодия обладает и некоторой спецификой, заключенной в звуковысотной линии. Однако эта специфичность является до настоящего времени предметом научных изысканий, явлением, не вполне выясненным.

Требует существенных оговорок и обозначение синтаксических единиц мелодии. В большинстве изданий вплоть до конца 80-х годов XX столетия в качестве единиц мелодии назывались мотив, фраза, предложение и период. Таким образом, речь шла не только о регулярном синтаксисе, и,

13 В современном понимании данных терминов, гармонический фактор не существует в каком-либо отдельном пласте фактуры, но охватывает всю музыкальную ткань, включая мелодию. Без ритма мелодия вообще теряет возможность существования. Поэтому их сопоставление с мелодией, предполагающее противоположение и автономность, методологически неверно. следовательно, данный метод был заведомо неприменим ко многим другим типам мелоса до XVII и после XIX столетия. В последние десятилетия благодаря фундаментальным исследованиям в области мелодики М. Арановского был сформирован иной, значительно более перспективный подход. В качестве основных синтаксических единиц выдвинуты не традиционные мотив и фраза (как не обладающих терминологической точностью и четкостью), а мотив и синтагма, что позволяет внести в синтаксический анализ упорядоченность и иерархичность. Исторически данная терминология завершила многовековой процесс поисков соответствующего обозначения группы мотивов16.

Мотивом М. Арановский называет «первичную, неделимую структурную единицу мелодии, основанную на одном тонцентре и организованную во времени одной ритмической группой [Арановский, 5]. Синтагмой в данной концепции является объединение как минимум двух или нескольких мотивов, вступающих между собой в субординационную связь; единицу высказывания, занимающую промежуточное положение между мотивом и предложением [Арановский, 5]. По сравнению с утвердившимися с классическом отечественном музыкознании понятия, вводимые М. Арановским, обладают четкой определенностью и способностью к отличию от других единиц. Данная терминология нашла отражение в системе обозначений настоящей диссертации: m - мотив, stg -синтагма.

Как видим, в исследованиях о мелодике сложилась достаточно пестрая терминологическая картина. Особенно часто разноголосица касается понятий «интонация» и «тема».

16 В трактате I. Matteson [811] данная структура получила название коммы (Commate) или колена (Das Gelenk), в труде И. Риппеля (цит. по Арановский М. Г. [5, с. 133]) она же названа абзацем, в других трудах возникали термины отрезок [Marx, 810], и, наконец, фраза. Последнее понятие стало ведущим в науке о мелодии после появления учебников И. Бусслера и Г. Римана окончательно упрочилось в отечественном музыкознании (см. труды И. Способина [384], Л. Мазеля и В. Цуккермана [257]). Понятие синтагмы также имеет весьма давнюю историю, однако использовалось в основном в лингвистике.

Теория интонации активно развивается в отечественном музыкознании. Фундаментальные исследования Б. Асафьева [10], В. Медушевского [46], Б. Яворского [90-93] позволили воспринять музыкальную интонацию как одно из специфических свойств музыкального искусства. Афористическое определение музыки как «искусства интонируемого смысла» (Б. Асафьев), ценнейшие наблюдения о взаимосвязи музыкальной и речевой интонации17, «музыкальном словаре эпохи» значительно обогатили современное музыкознание.

Вместе с тем интонационную теорию следует признать недостаточно оформившейся, в первую очередь из-за крайне расширительной трактовки самого понятия «интонация». По справедливому заключению Ю. Холопова интонация «многосредна»: «это и чистота музыкального произнесения звука, и эмоциональная окраска голоса, исполнение мелодии, это и ядро мотива (в частности звукообразный его интервал, например, галантная "интонация вздоха"), и отголосок действительности, жизни, эпохи,

1 о запечатлевшийся в характере звучания музыки данного стиля . Интонация как единица звуковой структуры в качестве выражения смысла, содержания (соответственно, какой-либо индивидуальности, эпохи) пронизывает звуковой материал формы, обнаруживая в нем связующие нити с социальной жизнью, с личностью художника» [Холопов, 408, с. 34].

Очевидно, что понятие «интонации» во многом совпадает с понятием «мелодии», но во многом и отличается от него. Важнейшим отличием становится возможность интонации включать явления, не выражающиеся в конкретном музыкальном тексте, либо запечатленные в обобщенном виде. В этом отношении весьма существенным является разработанное

17 «Вот это явление или "состояние тонового напряжения", обусловливающее и "речь словесную", и "речь музыкальную", я называю интонацией» [Асафьев, 113, с. 199]. «Интонация есть наименьшая (по построению) звуковая форма во времени, это есть сама речь и в то же время ее смысл, ее выразительность, характер» [Яворский Б. Текст и музыка. - М.: Музыка, 1914, №163. - С.12].

18 Воплощать социальную сущность человека музыка может именно потому, что и культуру она научилась «"свертывать" в интонацию. До размеров интонации уменьшаются культурные стили, целые художественные эпохи вместе с наполняющим их социально-мировоззренческим содержанием» [Медушевский, 268, с. 43].

В. Медушевским понятие «генеральная (или генерализующая) интонация», обобщающее интонационное содержание целостного произведения, жанра, стиля, исполнительской интерпретации.

Музыкально-эстетический уровень трактовки интонации выводит данное понятие за пределы чисто мелодических явлений, затрагивая широкий круг социальной сферы. В этом смысле интонация шире чисто звукового ряда, не совпадает с ним полностью. Не случайно Б. Асафьев выделял в интонации отражательный, коммуникативный, конструктивно-процессуальный и ценностный аспекты.

Но даже в тех случаях, когда интонация выражена конкретными музыкальными звуками, она весьма разнообразна по протяженности: от интервала до целостной симфонии. Так, по мысли Б. Асафьева, интонационное содержание симфонии могут определять «две-три "сущностные", лаконичные интонации-тезисы, действующие во взаимопритяжениях и взаимоотталкиваниях на больших звуко-пространственных расстояниях» [113, с. 223].

Понятия «интонация» и «мелодия» сближаются в тех случаях, когда интонация выражена мотивом или синтагмой. При этом интонация в наибольшей мере сконцентрирована в мелосе, но не сводится к нему. По справедливому заключению В. Медушевского интонация синкретична и не может быть разложена на отдельные элементы (звуковысотную линию, ритм, гармонию). Интервал, мотив, синтагма становятся интонацией только в случае, когда достигают смыслового и образного единства.

Во многом различны и функции интонации и мелодии. Помимо общеречевых (функция связи, членения, различения, акцентного выделения, выражения эмоциональных и модальных значений) в музыкальной интонации выявляются эстетическая, ориентирующая (характеристическая) и драматургическая функция, которые не всегда совпадают с функциями мелодии. В предлагаемом исследовании понятие «интонация» будет применяться в двух значениях: с одной стороны, в качестве музыкальносмысловой единицы, имеющей характеристичное типизированное образное наполнение (например, «интонация стона», «интонация lamento»; с другой стороны, в качестве метафоры возможно и применение данного понятия как указания на общий эмоциональный модус высказывания повествовательная, лирическая интонация).

На примере позднеромантического мелоса очевидно и расхождение между понятиями мелодия и тема19. Напомним, что понятие «тема» рассматривается с различных сторон. Так, в определении Ю. Тюлина [75] подчеркиваются семиотическая и структурная стороны темы20: В определении JI. Мазеля и В. Цуккермана [257] к этим сторонам добавляется 21 функциональная . В. Медушевским в определении отмечаются основные

22 функции музыкальной темы [270] . Оригинальное представление о теме как о системе понятий, смысловом целом изложено Е. Назайкинским

19 Само понятие «тема» под разными наименованиями вошло в музыкальную теорию в XVI столетии в трактатах Глареана, Вичентино, Царлино, Понтио, Морли, Чероне. Первоначально с этим понятием связывались несколько явлений: c.f. как объект развития; свободно сочиненная мелодия; протяженное мелодическое построение; фрагмент текста - мотив. На протяжении истории музыки каждая из названных трактовок развивалась весьма активно и в большинстве случаев автономно. Впоследствии сформировался определенный инвариант данного понятия, отраженный в определениях многих крупнейших музыковедов. Парадоксально, что в эпоху позднего романтизма интенсивно осваиваются практически все ипостаси ренессансного понятия. Темой может являться и заимствованный материал, и сюжет, и мелодическое высказывание, и фрагмент композиции, и краткий мотив. Это приводит к значительной путанице в терминологии и побуждает к определению конкретного значения явления тематизма. Гипотетически можно представить применение группы ренессансных терминов и в позднеромантическую эпоху. Так, термины point и его итальянский синоним punto означали бы часть темы, мотив как строительный элемент высказывания и, одновременно, объект развития Термин soggetto был бы применен к мелодической стороне темы, теме как мелодическому высказыванию, а понятие cantus prius factus - к заимствованным темам.

20 «Под темой подразумевается основная музыкальная мысль, ясно оформленная в мелодическом и структурном отношениях, выраженная в индивидуализированном музыкальном материале, имеющем ведущее образно-выразительное значение в данном произведении» [Тюлин, 75, с.9].

21 «Тема - это музыкальная мысль, <.> имеющая основное значение для произведения или его части, обычно подвергаемая развитию в дальнейшем его течении и отличающаяся достаточной оформленностью и индивидуализированностью» [Мазель и Цуккерман, 257, с.493].

22 Музыкальная же тема определяется как опорный элемент тематической организации, выделяемый из нее на основе противопоставленности другим элементам, часто выполняющий в тематической организации функцию тезиса или антитезиса и обладающий соответствующими этой функции структурными особенностями (индивидуализированностью, внутренней цельностью и, иногда, отграниченностью от других элементов).

294]23. Своеобразным обобщением, синтезирующим различные исследования в области тематизма, явилось исследование В. Вальковой [24]. В движении к универсальному понятию музыкальной темы, автор подчеркивает важность этимологического, функционального, а также исторически-дифференцированного подхода к обоснованию термина и определяет тему, как индивидуальный образно-конструктивный инвариант развития [Валькова, 24].

В предлагаемом исследовании термин «тема» будет использован только в значении единицы композиции (например, главная тема симфонии) и объекта развития. Предметом же исследования будут не темы, а целостные мелодические высказывания, которые могут выполнять функцию темы симфонии или концерта, но могут совпадать по масштабам и с целым произведением. Критерием отбора будет не замкнутость, законченность и структурная оформленность, а сами мелодические процессы и проявляющиеся в них эстетические принципы и особенности музыкального стиля.

Кроме того, в работе используются термины «мелос» и «высказывание». Под мелосом подразумевается наиболее широкое явление, объединяющее основные особенности мелодической горизонтали, содержащее выход в сферу музыкальной эстетики и философии.

Феномен высказывания должен быть трактован сразу в нескольких плоскостях. С одной стороны, высказывание - это единица речевого общения, существующая как в вербальных искусствах, так и в музыке. В литературоведении и лингвистике высказывание имеет три стороны, это: 1) определенная структурная единица (которая может быть шире и уже предложения); 2) законченный в смысловом отношении отрезок текста; 3) выделенная с помощью интонации и актуального членения (деления на

23 «Тема - есть нечто, стоящее за тематической константой как внешним обнаружением, сочетающимся всякий раз с новыми фактурными, интонационными элементами и компонентами» [Назайкинский, 294, с. 157]. тему и рему). Все три названных параметра особенно ярко проявляются в диалогической концепции высказывания, где способом выделения высказывания становится еще и конкретный персонаж.

Понятия «высказывание» и «мелос» будут использоваться в диссертации в тех случаях, когда их значение находится в плоскости изучаемых явлений, и сквозь их призму возможно рассмотрение исследуемого феномена мелодики: когда в мелосе рассматриваются мелодические процессы, а в мелодике акцентируется функция высказывания.

Безусловное влияние на нашу работу оказали работы Б. Асафьева [10, 109, 110, 112-114] и Э. Курта [41, 42]. Теория интонации, выводящая данное понятие из речевой интонации, связывающая речь словесную и музыкальную, безусловно чрезвычайно актуальна именно для позднеромантической музыки, так как позволяет выявить монологичность, ораторский и бытовой разговорный прототип многих высказываний этой эпохи. И хотя у Асафьева отсутствует специальное исследование по мелодике, множество наблюдений, щедро рассыпанных в статьях о Чайковском и Рахманинове [109, 110, 111, 114-116, 120, 133, 142,150] -прежде всего о специфике русской песенности и направленности формы на восприятие - оказались для нас ценнейшим источником подхода к анализу мелодики позднеромантической эпохи.

Еще более глубоким является воздействие идей Э. Курта, тем более, что музыкальный материал [42], и явление [41] оказываются чрезвычайно близкими предмету нашего исследования. Трудно найти мелодический стиль, где «психические энергии» были бы выражены столь мощно, где «фазы движения» (возбуждение, напряжение и разрешение) были бы реализованы так отчетливо и так взаимосвязаны с синтаксисом и композицией. Сам предмет исследования - мелос позднего романтизма связан с идеями Курта. Гомофонный тип мелодии по Курту слишком закрепощен - равномерной акцентуацией, логикой синтаксиса (переодичность) и гармонией (в первую очередь система кадансов), чтобы могла проявиться собственная, имманентная логика мелодического становления, «нестесненное мелодическое дыхание». Поэтому мелодика Баха и «бесконечная мелодия» Вагнера (а мы добавим, мелодика Малера, Рахманинова и др.) является наиболее благодарным материалом для исследования мелоса.

Особняком стоит работа Э. Курта «Романтическая гармония и ее кризис в "Тристане" Вагнера» [42], так как в ней намечены многие основные проблемы позднеромантической мелодики, содержатся намеки на кардинальные ее особенности. Поэтому преемственность любого исследователя романтизма от Э. Курта неизбежна. Однако именно это и заставляет определить конкретные положения куртовской концепции, легшие в основу нашей диссертации, так как путей, выходов из нее возможно множество.

Разработанные выдающимся ученым наблюдения о роли фонизма, красочности в гармонии романтизма, освобождении от тоникальности, постоянном развитии и стремлении, «стремлении к стремлению», оттеняющих красках романтической гармонии, значении романтической теории, разрушении устойчивости и централизации легли в основу главы о роли гармонии в позднеромантической мелодике.

Подобным же образом акцентируем некоторые моменты фундаментального труда Л. Мазеля «Проблемы классической гармонии» [260]. «Роль гармонии для мелодики гомофонного склада состоит не только в том, что гармония поддерживает, усиливает мелодию и разъясняет ладовой смысл ее оборотов (асафьевская концепция «резонатора») и не только подчиняет ее себе в конструктивном смысле (Курт), но во многих аспектах раскрепощает, высвобождает ее, снимает с нее некоторые обязанности, позволяет ей свободно парить и царить» [Мазель, 260, с. 76]. Из этого делаются следующие выводы:

• в целом мелодия более свободна, может иметь свою, имманентную логику; мелодия может выделять любой звук без того, чтобы этот тон приобрел значение ладового устоя; именно гармония является объединяющим началом для нескольких звуков мелодии;

• «самый интерес, новизна, свежесть, оригинальность отдельных мелодических оборотов в очень большой степени определяется в гомофонной музыке гармонией» [там же, с. 84];

• «общий процесс роста формообразовательной, конструктивной силы мелодического начала, мелодических связей протекал до известной степени параллельно увеличению непосредственной выразительной роли гармонии и нередко вопреки ослаблению ее конструктивно-динамического значения» [там же, с. 98].

Среди фундаментальных работ назовем ряд содержательных исследований В. Холоповой о мелодике [79], тематизме [80], ритме [81]. Автором подробно разработан вопрос об акцентной и времяизмерительной стороне ритма. Регулярная и нерегулярная акцентность, регулярная и нерегулярная времяизмерительность - данные понятия уже прочно утвердились в музыкознании. Детальный анализ и систематизация возможных форм и проявлений неквадратности позволяют объяснить многие особенности позднеромантической структуры: расширения и сокращения в затактах и кадансах, расширения за счет секвенций, повторов, имитаций, синкопирование, гемиольные соотношения, полиметрия и переменность как средства преодоления квадратности. О многом мы лишь вкратце упомянем во второй главе, другие моменты будут подробно рассмотрены в последующих главах.

Богатый материал мы подчеркнули в книге М. Аркадьева «Временные структуры новоевропейской музыки» [106]; конкретные ссылки на нее содержатся во второй главе. Особо отметим и ценнейший труд В. Цуккермана о лирике Чайковского [84], где названы многие сущностные моменты позднеромантического мелоса, а сам тончайший музыкантский подход послужил аналитическим «ориентиром». Идеи психических типов мелодики, кратности мотивов, терминология и сами методы - целостного анализа, с опорой на «первичные жанры» (термин В. Цуккермана) стали одними из основных в данной работе. Автор осуществил глубокое исследование основных типов мелоса в творчестве Чайковского, выделив в качестве основных - «противодвижение, пара задерживаний, хореическая пара, опеваемое задержание, микроволна, происхождение, накопление» и т.д. [там же, с. 131].

Однако, думается не в выделении таких музыкальных «знаков» должна состоять специфика позднеромантической мелодики. Интонации-символы, с закрепленными значениями ни в коей мере не определяют своеобразия мелоса исследуемой эпохи, как не определяют путевые столбы изгибов и неожиданностей дороги. Жизнь мелодического высказывания, сложнейшие психологические процессы развития эмоции, раскрытие всей неповторимости внутреннего мира героя, а через него и композитора и слушателя - вот ключевая проблема, с которой приходится иметь дело исследователю позднеромантической музыкальной культуры.

Работ по истории мелодики совсем немного. Назовем лишь масштабное исследование В. Холоповой [81], интереснейший труд В. Szabolcsi [856]. В последнем выявлены сущностные особенности позднеромантического мелоса: огромные масштабы, напряженность развертывания, аффектированный тонус, подчеркнуто сходство с мелодикой эпохи барокко. Широкий историко-стилевой подход Б.Сабольчи позволил ввести мелодику позднего романтизма в контекст мировой музыкальной культуры, сопоставить явления барокко и романтизма, различных национальных культур, bell canto и веризм и т.д. Многие наблюдения, изложенные в главе данного исследования о позднем романтизме, позволяют ограничиться ссылками на данный труд, не ставить вопросы национальных истоков, излюбленных интервалов, специфики вокального интонирования.

Прочие же исследования [например, 4, 15, 25, 38, 45, 57] посвящены конкретному мелодическому стилю - Шопена или Шостаковича, Рахманинова или Прокофьева, Римского-Корсакова или Моцарта и не носят четко выраженной исторической направленности.

Однако ценность таких монографических исследований также весьма значительна: в каждом из них предлагается свой подход, зачастую своя методика анализа, накоплено множество наблюдений и фактов. Так в работе Беловой [15] семиотический подход позволяет выявить два семантических слоя в мелодике, оценить смысловую многозначительность речевой интонации в декламации Шостаковича.

Типология позднеромантической мелодики может стать самостоятельной задачей, во-первых, в силу необъятности музыкального материала, а во-вторых, из-за его специфических свойств - как конструктивных, так и эстетико-психологических. На первый взгляд, такая проблема вообще неразрешима. Стиль, сложившийся на основе отказа от многих прежних (классических) норм и породивший безбрежное море мелодий, выстроенных порой в совершенно различных системах координат, с трудом поддается строгому расчленению на типы, классы и т.п. Причина -в многообразии течений внутри позднего романтизма, пестроте его эстетических установок, тенденций, пристрастий, индивидуальных манер письма и т.п.

Существует несколько вариантов классификации типов мелодики. Рассматривая творчество Римского-Корсакова, Интереснейшая классификация С. Григорьева в книге о мелодике Римского-Корсакова [25] (хотя мы ее не придерживаемся) позволяет значительно расширить круг явлений, относимых к мелодике, исследовать мотивы-штрихи, многоголосные мелодии, что безусловно актуально в позднеромантическую эпоху.

Н. Степанская [69] сформулировала три основополагающих типа: звуко-изобразительный, моторно-пластический и знаково-интонационный [69]. В работе С. Беловой [15] отмечены также три типа мелодики: речевого, кантиленного, моторного складов.

Как видим, возможны совершенно различные подходы к классификации - жанровый, фактурный, стилевой, структурный. Типология мелодики может быть, как это было показано во введении, построена на различных основаниях: тип жанровой ориентации (пение, движение, речь, сигнал), способ исполнения (вокальная, инструментальная), ориентация на тип вербальной речи (монолог, диалог, поэзия, проза и т.д.). Отчетливо выделяются четыре вида такой ориентации - на музыкальный звук, на слово, на движение и на сигнал. Именно данный вид классификации наиболее отработан и неоднократно подтверждал свою состоятельность и именно он станет основным в предлагаемом исследовании.

Во многом мы опирались и на фундаментальные труды по психологии Л.Выготского [507, 508], З.Фрейда [705, 706], А.Леонтьева [571-577], Н. Гришиной [529]. И хотя психологический аспект не был предусмотрен в предлагаемой диссертации как самостоятельный, сам феномен позднеромантической мелодики, столь активной в воспроизведении и создании эмоции, побудил обратиться к работам названных исследователей.

Трактовка текста как сложного явления, всегда, а в некоторые эпохи особенно (барокко, поздний романтизм) включающего элементы риторики - и как наиболее убедительного, логичного расположения материала (риторическая диспозиция) и как системы символов, фигур, высвечивает многие поразительные явления в мелосе исследуемой эпохи: использование интонационных символов в их знаковой функции (напр. Dies irae, «Со святыми упокой» и т.д.), построение высказывания иногда по законам риторики, использование грамматических «клише» в ином семантическом значении.

К настоящему времени о романтизме создана большая научная литература. Можно назвать десятки имен его исследователей: К. Гулый [532], Н.Берковский [479-481], Н.Гуляев и И. Карташова [533], И. Неупокоева [543], Г. Гачев [516, 517], А. Дмитриев [593], В. Жирмунский [544-547], Е. Корнилова [567], С. Тураев [693], Ю. Манн [599], Ал. Михайлов [609], Н. Дьяконова [542], создан целый ряд сборников, посвященных проблемам романтизма [635-644]. Образовались романтиковедческие научные центры в ИМЛИ, ИР ЛИ, Московском и Санкт-Петербургском университетах, в Томске, Казани, Твери.

Вместе с тем, литературы о позднем литературном романтизме совсем немного, в основном она имеет монографический характер, или представляет собой соответствующие главы в трудах о романтизме в целом. Вполне понятно, что особенности именно позднего романтизма не являются здесь основными.

Вместе с тем, существуют труды о поздней фазе других стилей, которые позволяют воспринять и многие важнейшие особенности позднеромантической культуры. Особо необходимо выделить блестящее исследование Й. Хейзинги «Осень Средневековья» [709], книгу У. Эко «Эволюция средневековой эстетики» [732], главу о позднем классицизме в монографии Л. Кириллиной «Классический стиль в музыке XVIII - начала XIX веков: Самосознание эпохи и музыкальная практика» [221].

В целом о композиторах позднего романтизма существует достаточно обширная литература. Исследуются их биографии М. Auer [748], A.Ehrmann [705], E.Gartenberg [783], P.Mies [813], D.Mitchell [814, 815], R. Specht [853] и др., эпистолярное наследие (этому посвящены ряд интереснейших работ - К. Geiringer [784], D. Mitchell [816], Е. Reilly [832] и др). Изучаются проблемы творческого диалога и личных взаимоотношений композиторов-современников - С. Floras [781], W. Korte [802], Е. Reilly [832]. Фактический материал, представленный в них (письма, документы, рецензии, свидетельства, во многом не переведены и не опубликованы в отечественных изданиях. Историко-культурный контекст становится не фоном, но героем научной работы, высвечивая далеко не однозначные стороны творчества изучаемых композиторов. Много дают перечисленные работы и в эстетико-психологическом плане. Так, специальные разделы посвящены личным взаимоотношениям композиторов, их религиозности и т.д. Однако конкретных наблюдений о стиле Брамса, Малера, Брукнера, и тем более об особенностях мелодики в них не содержится.

Глубокие исследования отдельных сочинений содержатся в работах P. Bekker [752], Н. Danuser [764], G. Engel [772], Н. Hirsch [795], Е. Ratz [828], R. Rinnger [835]. Ряд статей содержит анализ отдельных средств музыкальной выразительности - гармонии (L. Abraham [743], Н. Grabner [787], К. Unger [857]), тематизму (Ph. Barford [750], J. Fellinger [777]), ритму (H. Hirsch [795]) и т.д.

Однако ни в одной из перечисленных работ также не содержится достаточно полного исследования позднеромантической мелодики, внимание исследователей ограничено более локальной проблематикой.

В кратком Введении нет возможности осуществить полный обзор всей существующей литературы по столь разнообразной проблематике, которую предполагает феномен позднеромантической мелодики. Поэтому значительная часть исследований по конкретным проблемам (вариантности и конфликтности, фактуре, гармонии, формообразованию) будет задействован прямо в тексте соответствующих глав.

Все изложенное позволяет обосновать актуальность данного исследования. Об этом свидетельствуют:

• сфокусированность в позднеромантической мелодике многих важнейших проблем музыкально-языкового и музыкально-эстетического порядка;

• неразработанность концепции анализа мелодики, способной репрезентировать важнейшие свойства позднеромантического этапа новоевропейского мелоса;

• отсутствие материалов, репрезентирующих основные черты позднеромантического мелоса как целостного стилевого явления, охватывающего комплекс музыкально-исторических, теоретических, эстетических, культурологических явлений.

Основным объектом изучения в предлагаемой работе станет мелодика в значительном многообразии связанной с ней историко-стилевой, музыкально-теоретической проблематики. Задача охватить все существующие концепции и теории мелодики, провести их системный анализ не ставилась, да и была бы заведомо невыполнимой. В данной работе осуществляется попытка кратко обозначить основные существующие исследовательские подходы в применении к конкретному историческому этапу развития мелоса. В качестве предмета исследования выступают свойственные позднеромантической мелодике стилевые особенности.

Название диссертации фокусирует основную направленность исследования на выявление позднеромантического стиля как самостоятельного периода развития мелодики, отличного от раннеромантического этапа и обособленного в стилевом отношении.

Исследование феномена позднеромантической мелодики подразумевает акцентирование ее имманентных свойств, соотношений с родственными явлениями и отличий от них.

Возможно некоторое заострение таких отличий: в постоянном сравнении с классическим и раннеромантическим этапами подчеркиваются не элементы преемственности, которые, безусловно, присутствуют в немалой степени, а интонационные открытия эпохи, многочисленные процессы «переинтонирования» (Б. Асафьев) моделей прошлого, а также несовпадения в механизмах порождения и функционирования мелодики в музыкальном произведении. Будут акцентированы моменты кажущихся совпадений, многочисленные «а ведь это было!», которые оказываются лишь иллюзиями повтора, т.к. появляются не в тех условиях, не в том контексте, не с тем образным содержанием.

Таким образом, в исследовании происходит движение от генезиса позднеромантического мелоса, через выявление его специфических стилевых особенностей к осознанию позднеромантического этапа мелодики как вершинного кульминационного периода всей новоевропейской мелодики.

Мелодика анализируется с самых широких позиций - предметом рассмотрения становятся не только средства музыкальной выразительности, но и психологический контекст высказывания, а также проявление в музыкальном тексте речевых закономерностей.

Цель настоящей работы - исследовать позднеромантическую мелодику как целостный стилевой феномен, как многоуровневую систему.

Эта цель обусловила наличие целого ряда разнообразных задач.

1. определить основные методологические установки исследования24;

2. рассмотреть основные эстетические установки эпохи;

3. проанализировать отдельные компоненты мелоса: звуковысотную организацию, ритм, особенности гармонической организации, структуры мелодической линии;

24 Задача охватить все существующие концепции и теории мелодики, провести их системный анализ не ставилась, да и была бы заведомо невыполнимой. В данной работе осуществляется попытка кратко обозначить основные существующие исследовательские подходы в применении к конкретному историческому этапу развития мелоса.

4. исследовать основные принципы развития мелодики позднего романтизма;

5. рассмотреть взаимодействие мелодии и гармонии, роль мелодических факторов для образования фактуры, соотношение мелодической темы и формы целостного произведения.

Методологической основой исследования послужило единство диахронического и синхронического аспектов. Первый опирается на рассмотрение стилевой эволюции мелоса и определение места позднеромантического этапа в эволюционном процессе. Это обусловило наличие постоянных сравнений позднеромантической мелодики с другими историческими этапами. В этом смысле изучение мелодики погружено в широкий исторический контекст стиля эпохи и рассматривается исходя из его закономерностей.

Второй аспект позволяет осуществить развернутый грамматический и стилистический анализ мелодики в заявленных временных границах. Таким образом, работа опирается на принцип историзма, позволяющий рассматривать позднеромантическую мелодику в ее связи с тенденциями культуры Западной Европы и России данного периода, а также системный подход к оценке и изучению избранных явлений.

В качестве важнейшего избран аналитический и сравнительный метод. Движение мысли от имманентных свойств отдельных позднеромантических высказываний к обобщениям на основе общих стилевых закономерностей эпохи позволяет не применять к анализу заранее выработанных установок, но каждый раз искать новые ракурсы и подходы. Вместе с тем, каждая аналитическая проблема, каждый аналитический вывод подкрепляются соответствующими теоретическими положениями, коррелируются с выводами современной науки.

Сложность проблематики обусловила необходимость обращения к иным отраслям науки. На формирование изложенной в исследовании концепции оказали значительное воздействие идеи, изложенные в работах смежных отраслей знания: философии, эстетики, культурологии, литературоведения, лингвистики, семиотики, психологии.

В изучении позднеромантического мелоса немаловажное значение имеет и системный подход, позволяющий скоординировать имеющиеся методы и выявить в мелодике позднего романтизма признаки системной целостности.

В качестве музыкального материала в исследовании задействованы инструментальные сочинения позднеромантической эпохи: это обширный круг симфоний и сонат, квартетов и трио, крупных циклических произведений и миниатюр. Такой акцент связан с несколькими причинами.

Во-первых, закономерности мелоса в наиболее «чистом» виде проявляются именно в инструментальной мелодике.

Во-вторых, именно симфонии, квартеты, фортепианные и органные миниатюры во многом фокусировали художественные поиски эпохи, в них ярко проявились основные концепционные и языковые тенденции позднего романтизма. Для некоторых авторов (прежде всего для Малера и Брукнера) симфония стала ведущим жанром, в наибольшей степени репрезентирующим черты стиля. Для других композиторов (например, Листа, Рахманинова) аналогичную роль играли фортепианные произведения (соло и с оркестром).

В-третьих, в инструментальном мелосе в первую очередь концентрировались тенденции, раскрытые в XX столетии, формировалась база для открытий и дерзаний Прокофьева, Шостаковича, Стравинского. И хотя многие искания прошлого века осознавались и преподносились как антиромантические, но языковые нормы, выбор средств музыкальной выразительности демонстрируют явную преемственность с позднеромантическими высказываниями.

Ограничения связаны и с отбором творческих фигур. Поздний музыкальный романтизм представляет собой масштабное явление, объединяющее целый ряд композиторов разных стран. Наиболее яркое воплощение позднеромантические тенденции получили в творчестве немецких композиторов, но сказались они и в музыке России, Франции, Венгрии, Норвегии и проч.

В процессе исследования, безусловно, был затронут весь спектр музыкальной культуры позднего романтизма. Однако в качестве основных персоналий были избраны композиторы, сочинения которых в наибольшей степени репрезентировали стилевые тенденции эпохи: Брамс, Брукнер, Малер, Чайковский, Рахманинов, Григ, Р. Штраус и др. Именно творчество названных авторов традиционно считают наивысшими образцами позднеромантической музыкальной культуры.

Эпизодически в поле зрения оказываются сочинения других композиторов25, так как с одной стороны, черты позднеромантического стиля сплавляются в их творчестве с очень многими другими стилевыми явлениями и потому их анализ требует множества оговорок, а с другой стороны, произведения данных авторов представляются менее репрезентативными с точки зрения предложенной темы исследования.

В применении к данному исследованию, несомненно, необходимо ограничить рамки анализируемого мелодического материала. В качестве критерия отбора нами избраны факторы целостности, законченности высказывания. Анализируются мелодии, составляющие отдельный раздел, тему, партию сонаты или симфонии. Однако при этом в поле исследовательского внимания остается и все произведение - его композиция, драматургия, логика развития «интонационной фабулы» (И. Барсова). Именно такой ракурс придает тщательному анализу отдельных составных черт перспективу и достоверность, так как значение

25 Р. Вагнера, С. Франка, С. Танеева - список композиторов остается открытым, т.к. позднеромантический этап ознаменован рождением множества ярчайших композиторов. многих элементов мелоса во многих случаях выясняется лишь в соотношении со смысловой целостностью сочинения.

Это не означает, что за пределами исследования оказываются разработочные разделы, связки и другие фрагменты, где целостное высказывание становится предметом обсуждения, дробления, варьирования, мотивного вычленения и т.д. Данные эпизоды рассматриваются не только в специальных главах, посвященных типам развертывания позднеромантической мелодики, но учитываются и в выяснении характерных особенностей интонационного строя эпохи.

Научная новизна исследования. Впервые предметом рассмотрения являются мелодические высказывания позднего романтизма в их сложности и многоаспектное™, в комплексе основополагающих свойств. Помимо обязательных, уже давно закрепившихся в исследовательской литературе параметров анализа (звуковысотная линия, ритм, ладовая сторона, синтаксис), помимо жанрово-стилевого ракурса, с сопутствующими историческими параллелями и традиционного изучения составляющих мелодии и ее имманентных музыкально-языковых закономерностей внимание будет обращено на особенности музыкальной речи - ее монологический или диалогический склад, семантику высказывания, взаимодействие с эпическим, лирическим или драматическим родом, влияние литературной речи - поэзии и прозы, ораторского искусства и т.д.

При этом в исследовании акцентируется самостоятельность позднеромантического этапа, его отличия от предыдущего, раннеромантического и имманентная стилевая специфика.

Впервые в приложении к позднеромантическому мелосу в работе применен полидисциплинарный подход - задействованы данные культурологии, эстетики, литературоведения. В приложении к позднеромантической мелодике применены и категории исторической поэтики. В работе выделяются три основных направления данной науки.

Первое связано со всемирно-историческим процессом, выделением в нем определенных этапов и периодов. В предлагаемой работе данный аспект выражен в выделении позднего романтизма как особого этапа развития мелодики, а также в постоянных исторических параллелях с другими эпохами и стилями.

Второе направление акцентирует изучение творческого арсенала отдельных мастеров, выявление гениальных находок и открытий, а также фазы продолжения и развития ранее сформировавшихся форм и приемов. Без данного аспекта невозможно ни одно аналитическое описание, однако данный подход не являлся в работе основным.

Третье направление включает исследование истории отдельных поэтических родов, жанров, отдельных средств художественного выражения. Именно к данной ветви поэтики относится предлагаемое исследование, именно позднеромантический мелос как один их высших кульминационных точек развития мелодики на всем протяжении истории музыки станет главным «героем» повествования. При этом основной интерес будет сфокусирован на том, как мелодия «стягивает в единый узел» стилевые, жанровые нити, репрезентирует в себе многие свойства целостного музыкального произведения.

На основе применения комплексной методологии впервые предпринята попытка обобщить закономерности позднеромантической мелодики, ее специфические типологические признаки и сущностные свойства, характерные для конкретного исторического периода.

Практическая ценность исследования определяется расширением проблемного поля, связанного с мелодикой. Результаты работы могут быть применены в дальнейших исследованиях мелодики различных эпох. Кроме того, предложенные материалы могут быть включены в курсы анализа музыкальных произведений, истории русской и зарубежной музыки, а также стать основой для разработки факультативного курса «Мелодика».

Апробация научных идей проходила на конференциях в Москве, Екатеринбурге, Челябинске, Якутске, Сургуте. Материал использовался в учебном процессе в Уральской консерватории (в комплексном курсе теории музыки, курсе истории музыки), а также в других ВУЗах России (Якутск, Челябинск). Результаты исследования отражены в ряде публикаций в центральных и местных издательствах.

Своеобразие позднеромантического мелоса обусловило следующую структуру работы: Введение, 3 раздела, объединяющие 8 глав, и Заключение.

Во Введении рассматривается существующая литература о мелодике, определяются ракурсы исследования и отбираются существенные для данной диссертации положения разнообразной исследовательской литературы (теория музыки, монографии о персоналиях композиторов, музыкально-исторические работы и т.д.). Определяются цели, задачи и структура диссертации.

Первый теоретический блок (первая, вторая и третья главы) посвящен рассмотрению эстетических особенностей позднеромантической музыкальной культуры и их отражению в конкретных свойствах мелодического материала, его внутреннем устроении. Анализируются особенности позднеромантической эстетики (I глава), основные качества позднеромантической кантилены, лексики; характер высказывания: взаимодействие кантиленного, моторного, декламационного типов, специфика монологического строя выказывания (II глава). В третьей главе исследуются проблемы «своего-чужого слова», весьма актуальные для позднеромантической эпохи.

Второй блок проблем (четвертая и пятая главы) связан с исследованием гармонической стороны мелодики (IV глава) и ее фактурного облика (V глава), что отражает контекст, в который попадает мелодия.

И, наконец, в третьем разделе (шестая-восьмая главы) предметом внимания является исследование способов развертывания мелодической мысли: системы «инвариант-вариант» (VI глава) и «тождество-контраст (конфликт)» (VII глава) избраны как основные модели мелодического развертывания. В восьмой главе выявляется роль мелодии в формообразовании позднего романтизма.

В Заключении поводятся итоги исследования, определяются возможные дальнейшие перспективы изучения избранной проблематики. Работа снабжена библиографическим списком, нотными примерами и иллюстрациями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феномен мелодики в музыке позднего романтизма"

Заключение

С завистью смотрю я, как поздние поколения прислушиваются к мелодии, которая никогда не умолкнет, ибо это песня вместе с вечными гармониями мироздания достигает далекого будущего.

В. Шеллинг

Мелодика позднего романтизма подводит итог всей истории мелоса Нового времени. Это своего рода интеграция мелодических стилей XVII-XIX веков. Тем более, что мелодия была ведущим элементом гомофонии и, следовательно, интеграция мелоса есть интеграция всех основных свойств гомофонного стиля. Не случайно кризис мелодики, происшедший на рубеж XIX-XX веков - распад мелодического высказывания на «атомы», ослабление ладовой централизации, растворение мелодического начала в музыкальной ткани и т.д. - знаменовал собой и кризис тональной системы, и рождение новых подходов к фактуре. Разумеется, в исследуемом стиле, речь не идет о совершенно новом явлении. Целый ряд стилевых черт уже существовал ранее, и можно говорить об их степени, качестве, гипертрофии.

Многие изменения в мировоззрении также сложились уже в раннем романтизме, однако именно в позднеромантическую эпоху метаморфозы в мироощущении, психологическом строе, характере лирического героя вышли на уровень музыкально-речевых особенностей как константы стиля эпохи. Анализ отдельных сторон мелодии (звуковысотной линии, ритмической и гармонической организации, процессов формообразования) позволяет сделать вывод о существенных изменениях, происшедших в

580 каждом из них. Общими направлениями изменений были, во-первых, процессы интеграции свойств минувших эпох и их переинтонирования, во-вторых, значительное расширение образной палитры и, следовательно, введение новых средств музыкальной выразительности, и, наконец, возрастание значимости мелодического начала во всех сторонах музыкального высказывания. Но, пожалуй, самым заметным является осмысление мелодии как средства детализированной психологической характеристики, как общения «от сердца к сердцу», и, как следствие -мощное суггестивное воздействие на слушателя.

В произведениях позднего романтизма отчетливо ощущается стремление вернуть священное предназначение музыке, вновь возвести ее к мистериальности, не связывая ее при этом с церковным предназначением. Мелодия же, как основная характеристическая составляющая произведения, в наиболее яркой степени запечатлевает мистериальную устремленность души, к прозрениям и откровениям дерзающего духа. И пусть проявленное сознание, высшая одухотворенность редко достижимы, но они всегда остаются желанным идеалом.

Блистательный расцвет мелодического творчества обусловил появление различных и весьма своеобразных стилей: И.Брамса и А. Брукнера, Р.Вагнера и Г.Малера, П.Чайковского, С.Рахманинова и многих других авторов. В предлагаемой диссертации мы лишь прикоснулись к многим и разнообразным стилям этой пограничной эпохи, в большей степени нас интересовали элементы стилевой общности.

Таким образом, мелос позднего романтизма стал удивительным сплавом ярчайших индивидуальных стилей в «динамическое единство» стиля эпохи, живой стилевой организм, обладающий высочайшей степенью внутреннего единства. Это венец мелоса предшествующих эпох, ярчайшая их кульминация. И как вершинное достижение, мелос позднеромантической эпохи стал сознательной или подсознательной базой многих мелодических поисков XX века. И даже не только основой, катализатором, а своего рода «мостиком» между двумя эпохами. Через творчество С.Рахманинова и Р.Штрауса позднеромантический мелос сам перешел в XX век, так как музыкальное наследие С.Рахманинова и Р.Штрауса в равной мере есть достояние двух столетий. Несколько переходных стадий подготовили появление столь индивидуальных стилей как серийная музыка, экспрессионизм. Одним из таких связующих этапов стала мелодика Шенберга, совершившая «модуляцию» от типично позднеромантического мелоса к додекафонии. Таким образом, позднеромантический стиль является в полной мере и подытоживанием истории мелодии и смелым предвидением дерзаний XX столетия.

И хотя параллельно происходил противоположный процесс -отрицания целостного мелодического высказывания - в XX столетии появился и целый ряд своеобразнейших стилей, не прямо вытекающих из позднеромантического и уж тем более не повторяющих его, но связанных с позднеромантическим мелосов «генетически». Мелодика Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна продолжает развитие феномена «большой мелодии», и, вместе с тем, весьма своеобразно претворяет его.

В мелодике позднего романтизма в концентрированном виде отражаются свойства всего произведения. И дело не только в том, что мелос позднего романтизма сосредотачивает в себе основную музыкальную мысль, в концентрированном виде воспроизводит основные гармонические процессы, а порой не ограничивается одним голосом, являя более сложные фактурные образования. Мелодическое высказывание репрезентирует жизнь человеческого духа, становится языком сердца, подлинной душой музыки. Вот почему даже в исследовании, казалось бы, чисто языковых проблем мелодики (синтаксиса, гармонической и ритмической сторон) внимание постоянно обращено на психологический модус, историко-культурный контекст, тип высказывания и, в конечном счете, особенности стиля. Вот почему возможным становится применять к мелосу категории поэтики.

Анализ мелодики позднего романтизма именно с данных позиций позволяет отметить ее свойства, не фиксируемые традиционным музыковедческим инструментарием, оценить своеобразие данного этапа «музыкальных речений» (Б. Асафьев).

Воплощение системы речи осуществляется во всем ее многообразии - устной и письменной, публичной и интимной, поэтической и прозаической и прочее. При этом позднеромантическое высказывание никогда не ограничивается только одним типом речи и представляет собой гибкую систему взаимопереходов, симультанных сопряжений различных типов высказывания (повествовательно-эпического и лирического, ораторского и исповедального, устного импровизационного и тщательно выверенного, письменного вокального и инструментального).

Позднеромантическая мелодика характеризуется значительным увеличением музыкально-речевого слоя и его доминированием над музыкально-языковым рядом. Значимость речевого слоя проявляется в целом ряде параметров190:

• в процессе разворачивания замысла происходят процессы стереотипизации лексических единиц, осознанных в качестве таковых только в данном конкретном сочинении;

• лексемы подвергаются значительной трансформации, в особенности часто - контекстуальному переосмыслению;

• многие лексемы имеют разнообразные формы бытования и реализованы не в единственном виде, но в целой группе вариантов;

190 Они сформулированы в интереснейшей работе Арановского М. Музыкальный текст. Структура и свойства. - M.: Композитор, 1998. - 343 с.

• высказывание моделируется как сиюминутное, спонтанное, организованное вопреки правилам, стихийно;

• конкретное мелодическое высказывание разворачивается как живой и непредсказуемый процесс интонирования, а смысловая палитра свободно обогащается воздействием множества ранее существовавших высказываний;

• для позднеромантических высказываний в особенной степени важен момент интерпретации, подчас коренным образом меняющей структуру содержания позднеромантической мелодии;

• процесс анализа позднеромантического мелоса целесообразно строить как исследовательское движение от конкретного высказывания, запечатленного в конкретном тексте, через анализ отдельных лексем к лексике данного сочинения, авторского стиля и, наконец, к признакам метатекста, запечатленным в данном сочинении.

Таким образом, мелодика позднего романтизма была в полном смысле антропоцентристской. Ее прототипом стала речь, воплощаемая во всем ее разнообразии, ее образной основой стали эмоциональные процессы, различные психологические состояния, переданные уже не в виде аффекта или виде эмоционального модуса, а во всем богатстве образной палитры. Личность Поэта, как концентрированное выражение идей эпохи, также воплощена в максимально возможном разнообразии -высота духа, религиозные озарения соседствуют с демоническими порывами и сатанинскими искажениями, а экстатические восторги сменяются мрачной безысходностью.

Вот почему мелодические высказывания позднего романтизма часто воспринимаются не как явления искусства, артефакты, но как фрагменты абсолютной реальности, живые портреты и сиюминутные переживания, столь заразительные для всех, кто становится их свидетелем. Вот почему их разнообразие невозможно свести к какой бы то ни было строгой типологии, а все попытки создать ее постоянно опровергаются исключениями, отступлениями, смешениями.

Пожалуй, синтетичность является наиболее заметным образом позднеромантического мелоса. В мелодической линии или в симультанном проведении происходит соединение целого ряда моментов.

1. Объединяются характерные интонации, типы мелодического развития, стилевые нормы, разработанные в различные эпохи: риторические фигуры эпохи барокко соседствуют с классическими танцевальными ритмоформулами, бассоостинатные формы и соответствующие способы мелодического продвижения - с вариантной техникой, близкой varietas строгого стиля и т.д;

2. Свободно комбинируются типизированные элементы различных жанров, приемы «высокого» и «низкого» стилей, характерные приметы различных по предназначению и способу бытования жанровых групп, рождаются причудливые жанровые миксты;

3. Формируются новые виды мелоса, основанные на сопряжении характерных свойств всех его возможных разновидностей -вокальной и инструментальной, кантиленной, моторной и декламационной лирической, эпической и драматической и прочее. Порой в одном высказывании соединены отдельные признаки сразу нескольких мелодических типов;

4. Синтезируются различные способы развития, принципы формообразования, типы фактуры. В одном высказывании могут быть гибко объединены мотивная и вариантная работа, репризность и вариационность, гомофонный и полифонический склад, а также многие другие разновидности синтаксиса, фактуры, формы. Возникают многочисленные смешанные типы, также «модуляции» из одного типа в другой.

5. Синтезирование предполагает обретенное в процессе разрушения стереотипов новое качество мелоса - его удивительную гибкость и чуткость в передаче образных красок, тонких психологических нюансов и, как следствие, значительное расширение палитры музыкального содержания. Позднеромантические высказывания становятся «равнодокладными» (Б.Асафьев) для различных стран, людей всех возрастов и социальных групп. Стертые в самой музыке различия между «высоким» и «низким» стилей приводят к тому, что именно музыка позднеромантической эпохи стала наиболее исполняемой. Сочинения Чайковского и Рахманинова, Грига, Брамса, Листа звучат на концертных эстрадах и домашних вечерах всего мира, становятся объектами стилевых переработок в эстрадной и джазовой манере. Вместе с тем простота и доступность позднеромантической музыке является вполне иллюзорной. Эмоциональное суггестивное воздействие музыки отмечаемое всеми исследователями эпохи, является лишь одним из уровней структуры содержания и, безусловно, не исчерпывает его. Изучение творческого процесса, композиторского метода, техники выполнения творческих замыслов и самого музыкального языка позднеромантической эпохи позволяет сделать вывод о сложной партитуре содержания, опирающейся на многочисленные стилевые взаимодействия, внутреннюю конфликтность, сложнейшие жанровые миксты и индивидуальные.

6. В позднеромантических высказываниях преодолеваются и традиционные, имеющие многовековую историю антитезы; рождаются новые синтетические виды мелоса, в которых признаки устной и письменной речи, исповеди и проповеди, диалога и монолога, поэзии и прозы (разумеется, в их специфических музыкальной трактовке) переплавлены в новое нерасторжимое единство; ослепительные прыжки через непроходимые рвы (В.Берковский) позволяют сформировать высказывания нового типа, не стесненные классификационными преградами привычными противоположениями антитез.

Думается, возможно сделать вывод о том, что позднеромантический мелос являет собой сложившийся целостный стиль, обладающий неповторимыми особенностями как эстетического, так и музыкально-языкового порядка. Ведь несмотря на разнообразие, позднеромантическая мелодика стала одновременно и своеобразнейшим самостоятельным интонационным стилем, не только интегрирующим элементы минувших эпох и композиторских индивидуальностей, но и обладающим определенной целостностью. Благодаря этому произведения (и даже отдельные мелодии) данной эпохи обладают такой стилевой репрезентативностью и, как следствие, узнаваемостью. Особенностью этого стиля стали не только и не столько конкретные параметры музыкального языка, но в первую очередь просвечивающее в конкретных музыкально-речевых актах единство духа, общность способов порождения и функционирования речи, общие психические и эмоциональные процессы.

Единство относится и к языковым принципам - отметим взаимосвязь всех элементов вертикали и горизонтали, выращивание целого из одного или нескольких элементов, акцент на процессуальной стороне, модификация заданной модели, мышление на двух уровнях одновременно - на уровне мельчайших деталей, их соотношения, и на уровне композиционного целого, «программирование» эмоционального, содержательного эффекта каждым приемом, отсутствие эмоционально «нейтральных» средств.

Это особый образный метод познания и освоения мира, который реализован в ряде закрепленных признаков: в типе композиторского мышления, в особом воздействии на слушателя и особых взаимоотношениях со слушателем, функциональная переменность и колебание границ жанра, стиля, формы и проч. Таким образом, возможным становится говорить не о нескольких традиционных типах мелоса, но о системе преодолеваемых антитез и синтетическом взаимодействии различных видов мелоса.

Заявленная тема «Феномен мелодики в музыке позднего романтизма», вероятно, и не может быть раскрыта, но может лишь открыта как одна из первых постановок проблемы воздействия поэтики мелоса, видов топики на структуру содержания высказывания и особенности музыкального языка. Тема открыта и для дальнейшего исследования множества содержащихся в ней возможностей. В этом смысле плодотворными могут стать самые различные ракурсы.

Много лакун содержит в себе наука о мелодике - актуальность сохраняют как уже известные темы (например, теория музыкальной интонации, методология анализа мелодии), так и проблемы взаимодействия мелодики с другими сторонами музыкального языка. И это только один из возможных ракурсов будущих исследований. Так, например, особый интерес представляет влияние жанра на позднеромантическую мелодику. Сплетение разножанровых импульсов различных национальных, а, стало быть и жанровых истоков, степень точности воплощения жанровых черт (от жанровой аллюзии, «обобщения через жанр» до точного детального их воспроизведения) - все это может стать предметом интереснейших исследований.

Множество возможностей дальнейшего рассмотрения находятся в русле проблем музыкальной поэтики, которые в последнее время все чаще приковывают к себе внимание исследователей. Глубокая разработанность литературоведческой поэтики побуждает к адаптации многих положений общей исторической, структурной поэтики на материале музыкального языка. В данной работе предложен лишь первый опыт «переинтонирования» некоторых литературоведческих и философских понятий, безусловно, в дальнейшем потребуются усилия многих ученых исследователей в данном направлении дабы речь могла идти о самостоятельной сложившейся ветви музыкознания, не просто трансплантирующей методологию других отраслей научного знания, но и ассимилирующей их родовые основы, а впоследствии и формируют собственный научный аппарат.

Проблемы музыкального диалога и монолога, импровизации, исповеди, проповеди, поэзии, прозы, требуют тщательной самостоятельной разработки и в теоретическом плане, и в историко-стилевом ракурсе. Самостоятельной темой дальнейшего исследования может быть обращение к национальной специфике позднеромантических стилей. Весьма интересным было бы изучение взаимодействии лирики, эпоса и драмы в позднеромантическом искусстве.

Происходит формирование музыкального высказывания, которое не копирует вербальные, не ограничивается только «речевой интонацией» и, следовательно, во многом тождественно ей по способам внутренней организации, но построено на имманентных музыкальных закономерностях. Можно предполагать, что музыкальная речь образует особый, своего рода параллельный вербальному высказыванию, процесс. Кроме того, позднеромантическое музыкальное высказывание стремится взойти к общим надъязыковым механизмам порождения и функционирования речи, и потому включает не только само высказывание, а также сложнейшую образно содержательную партитуру, но и культурологический контекст, психологическую мотивацию и действенную систему эмоционального воздействия. Ведь само внимание эпохи нацелено не на языковой материал, а на способы его функционирования и механизм, порождающий и раскрывающий потенциал.

Вероятно, особое направление дальнейшего исследования предложенной проблематики могло бы находиться в русле формирования особого подхода, не ограничивающегося выявлением сходства музыкального искусства с вербальными искусствами, философией и т.д., но восходящего к общим надъязыковым принципам, действующим на различном языковом материале.

Важно отметить, что в исследуемую эпоху мелодия в меньшей степени копировала вербальную речь (для того, чтобы это стало очевидно, достаточно сравнить позднеромантические высказывания например, с «Детской» Мусоргского) и, вместе с тем, возникает удивительное ощущение речевой достоверности мелоса эпохи.

Думается, речь может идти о создании параллельного вербальному особого музыкального языка, но нетождественного ему, в котором присутствуют как общие для всех видов языка стороны (расчлененность, структурная упорядоченность, функциональность и т.д.), так и имманентные свойства музыкальных речений191 (интонационная природа, смысловая многозначность, эмоциональная наполненность (суггестия) и прочее). В этом музыкальном языке искусно создана иллюзия речи, ее художественная модель. Поэтому необходимым оказывается точное копирование вербальной интонации.

Да и само исследование позднего романтизма, вероятно, еще не раз будет источником вдохновения ученых. Сколь много еще явлений, в которых романтизм незримо присутствует «за кадром», или явно напоминает о себе. Он «как домовой, многие верят ему, убеждение есть, что он существует, но где его приметы, как обозначить его?»

191 Они могут присутствовать в вербальном языке, но значительно усилены и акцентированы в музыке.

590

В. Одоевский). Наша диссертация - одна из многих и явно не последних попыток обозначить эти приметы.

Список научной литературыШелудякова, Оксана Евгеньевна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Литература по истории и теории мелодики

2. Адигезалова, Л. Л. О принципах продления в мелодическом развитии / Л. Л. Адигезалова // Вопросы теории музыки / ред. и сост. Ю. Н. Тюлин. -М.:Музыка, 1970,-Вып.2.-С. 173-195.

3. Арановский, М. Г. Интонация, знак и «новые методы» / М. Арановский // Советская музыка. 1980. - № 10. - С. 99-109.

4. Арановский, М. Г. История музыки и тип творческого процесса // Процессы музыкального творчества. М., 1997. - Вып. 2. - С. 40-52. -(Сб. тр. / РАМ им. Гнесиных ; вып. 140).

5. Арановский, М. Г. Мелодика Прокофьева. Исследовательские очерки / М. Арановский ; Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. А. Черкасова. Л.: Музыка, 1969. - 231 с.

6. Арановский, М. Г. Синтаксическая структура мелодии : исследования / М. Г. Арановский ; ВНИИ искусствоведения. М. : Музыка, 1991.-317 с.-ISBN 5-7140-0088-9.

7. Арановский, М. Г. Структура музыкального жанра и современная ситуация в музыке / М. Арановский // Музыкальный современник / ред.

8. B. В. Зак. М.: Советский композитор, 1987. - Вып. 6. - С. 5-44.

9. Артемов, В. А. Об интонеме и интонационном варианте // Интонация и звуковой состав. Материалы коллоквиума по экспериментальной фонетике и психологии речи / гл. ред. В. А. Артемов. М.: МГУ, 1965. -С. 3-18.

10. Артемов, В. А. Речевая интонация // Экспериментальная фонетика / отв. ред. К. К. Барышникова. Минск, 1971. - Вып. 3. - С. 196-213.

11. Артемов, В. А. Речевой поступок // Преподавание иностранных языков. Теория и практика / редкол. А. Т. Базиев (отв. ред.) и др.. М., 1971.1. C. 258-269.

12. Ю.Асафьев, Б. В. Музыкальная форма как процесс. Кн. 2 : Интонация / Б. В. Асафьев // Избр. тр. - М., 1957. - Т. 5 : Избранные работы о советской музыке. - С. 163-276.

13. П.Асафьев,Б.В. О мелодизме музыки Чайковского / Б.В.Асафьев // Избр. тр. М., 1954. - Т. И. - С. 71-72.

14. Баранова, И. Н. Симметрия музыкальной структуры : (на материале советской музыки): автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Баранова Ирина Николаевна; ЛГК. Л., 1985. - 16 с.

15. З.Барсова, И. А. Специфика языка музыки в создании художественной картины мира / И. А. Барсова // Художественное творчество. Л. : Музыка, 1988.-С. 99-116.

16. Бать, Н. О полифонических свойствах мелодики в симфонических произведениях Хиндемита / Н. Бать // Вопросы теории музыки / ред.-сост. Т. Мюллер. М., 1975. - Вып. 3. - С. 335-374.

17. Белова, С. Н. Черты стиля инструментальной мелодики Шостаковича Д. Д. : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Белова Светлана Николаевна ; Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. Л., 1979. - 22 с.

18. Беляева-Экземплярская, С. Н., Яворский, Б. Л. Структура мелодии / С. Беляева-Экземплярская и Б. Яворский. -М.: Музгиз, 1929. 93 с.

19. Берков, В. О. Избранные статьи и исследования / БерковВ. М. : Советский композитор, 1977. - 479 с.

20. Бобровскнй, В. П. О двух методах тематического развития в симфониях и квартетах Шостаковича / В. Бобровский // Дмитрий Шостакович : сб. ст. / сост. Г. Ш. Орджоникидзе. М. : Советский композитор, 1967. - С. 359-396.

21. Бобровский, В. П. О тематизме И. С. Баха // В. П. Бобровский. Статьи, исследования / В. П. Бобровский ; сост. Е. Р. Скурко, Е. И. Чигарева. -М., 1990. С. 38-59. - ISBN 5-85285-0039.

22. Бобровский, В. П. Тематизм как фактор музыкального мышления : очерки / В. П. Бобровский ; М-во культуры СССР, Всесоюз. науч.-исслед. ин-т, Ин-т искусствознания. М. : Музыка, 1989. - Вып. 1. - 266 с.-ISBN 5-7140-0111-7.

23. Борода, М. Г. Принцип организации повторов на микроуровне музыкального текста : автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Борода Моисей Григорьевич ; Тбилис. гос. консерватория им. Вэно Сараджишвили. Тбилиси, 1979. - 30 с.

24. Валькова, В. Б. Музыкальный тематизм и мифологическое мышление / В. Б. Валькова // Музыка и миф / отв. ред. и сост. В. Б. Валькова. М., 1992. - С. 22-40. - (Сб. тр. / ГМПИ; вып. 118). - ISBN 5-7196-0313-1.

25. Валькова, В. Б. Музыкальный тематизм мышление - культура : монография / Валькова Вера Борисовна. - Н. Новгород : Изд-во ННГУ, 1992. - 163 с. - ISBN 5-230-04177-3.

26. Григорьев, С. С. О мелодике Римского-Корсакова / С. С. Григорьев. -М. .-Музгиз, 1961.-196с.

27. Дьячкова, Л. С. Мелодика : учебное пособие по курсу «Мелодика» / Л. С. Дьячкова ; Гос. муз.-пед. ин-т им. Гнесиных. М. : ГМПИ, 1985 -96 с.

28. Советский композитор, 1990. 293 с. - ISBN 5-85285-194-9. ЗО.Зак, В. И. О мелодике массовой песни : опыт анализа / В. И. Зак. - М. :

29. Советский композитор, 1979. 357 с. 31.3емцовский, И. И. По следам веснянки из фортепианного концерта П. Чайковского : Историческая морфология народной песни : исследование / И. И. Земцовский ; ЛГИТМиК. - JI. : Музыка, 1987. -126 с.

30. Интонация и музыкальный образ. Статьи и исследования музыковедов Советского Союза и других социалистических стран / под общ. ред. Б. М. Ярустовского. М.: Музыка, 1965. - 354 с.

31. Казанцева, JI. П. О содержательных особенностях музыкальных произведений с тематическими заимствованиями : автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Казанцева Людмила Павловна. Л., 1984. -24 с.

32. Кандинский, Б. С. Текст, как интонационная структура : автореф. дис. . канд. филол. наук : 663 / Кандинский Болеслав Сергеевич ; Первый Моск. гос. пед. ин-т иностр. языков им. М. Тореза. М., 1968. - 15 с.

33. Киселева, JI. А. Вопросы теории речевого воздействия / Л. А. Киселева.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. 160 с.

34. Корчмар, JI. О. Учение о мелодии в XVIII веке / Л. О. Корчмар // Вопросы теории музыки / ред. и сост. Ю. Н. Тюлин. М., 1970. - Вып. 2. -С. 455-468.

35. Костюк, А. О мелодической ориентации музыкального восприятия / А. Костюк // Восприятие музыки : сб. ст. / ред.-сост. В. Н. Максимов. -М.: Музыка, 1980. С. 112-126.

36. Красинская, JL Э. Оперная мелодика П. И. Чайковского. К вопросу о взаимодействии мелодии и речевой интонации : исследование / Л. Красинская. Л.: Музыка, 1986. - 246 с.

37. Критика и музыкознание : сб. ст. / сост. Коловский О. П. Л. : Музыка, 1980.-Вып. 2.-270 с.

38. Крылова, JI. Некоторые приемы выражения авторского отношения в музыке / Л. Крылова // Музыкальное искусство и наука / ред.-сост. Е. В. Назайкинский. М., 1978. - Вып. 3. - С. 59-77.

39. Курт, Э. Основы линеарного контрапункта. Мелодическая полифония Баха / Эрнст Курт; пер. с нем. Зинаиды Эвальд ; под ред. Б. В. Асафьева.- М.: Музиздат, 1931. 304 с.

40. Курт, Э. Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера / Э. Курт ; пер. с нем. Г. Балтер ; предисл. и коммент. М. Этингера. М. : Музыка, 1975. - 551 с.

41. Лаул, P. X. Мотив и музыкальное формообразование : исследование / P. X. Лаул. Л.: Музыка, 1987. - 76 с.

42. Мазель, Л. А. О мелодии / Л. Мазель. М.: Музгиз, 1952. - 300 с.

43. Мазель, Л. А. О мелодике Шопена (к вопросу о синтетическом типе мелодии) // Л. Мазель. Исследования о Шопене / Л. Мазель. М., 1971. -С. 145-158.

44. Медушевский, В. В. Интонационная форма музыки / В. Медушевский. М.: Композитор, 1993. - 267 с. - ISBN 5-85285-075-6.

45. Медушевский, В. В. Интонационно-фабульная природа музыкальной формы : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Медушевский Вячеслав Вячеславович ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1983. - 46 с.

46. Мокреева, Г. Ю. О мелодике Стравинского // Вопросы теории музыки / ред. и сост. Ю. Н. Тюлин. М., 1970. - Вып. 2. - С. 290-324.

47. Мурзина, Е. И. О принципах мелодической декламации : (на материале украинской музыки): автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Мурзина Елена Ивановна. Киев, 1973. - 21 с.

48. Нилова, В. Стилевые истоки тематизма симфоний Брукнера / В. Нилова // Вопросы музыкального стиля : сб. ст. / Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова ; отв. ред. М. Г. Арановский. Л., 1978. - С. 25-38.

49. Панкратов, С. О мелодической основе фортепианных произведений Скрябина / С. Панкратов // Вопросы полифонии и анализа музыкальных произведений. М., 1976. - С. 69-90. - (Сб. тр. / ГМПИ ; вып. 20).

50. Панкратов, С. Принципы фактурной драматургии фортепианных произведений Скрябина / С. Панкратов // Вопросы полифонии и анализа музыкальных произведений. М., 1976. - С. 91-115. - (Сб. тр. / ГМПИ ; вып. 20).

51. Панкратов, С. Удвоения мелодической линии / С. Панкратов // Проблемы музыкальной фактуры.- М., 1982. С. 66-79. - (Сб. тр. / ГМПИ, ISSN 0207-9933 ; вып. 59).

52. Папуш, М. П. К анализу понятия мелодии / М. Папуш // Музыкальное искусство и наука / сост. Е. В. Назайкинский. М. : Музыка, 1973. -Вып. 2-С. 135-174.

53. Папуш, М. П. Проблемы учения о мелодии : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Папуш Михаил Павлович ; Акад. наук УССР, Ин-т искусствоведения, фольклора и этнографии им. М. Ф. Рыльского. Киев, 1977. - 22 с.

54. Полифония : сб. теорет. ст. / сост. и ред. К. Южак. М.: Музыка, 1975. -291 с.

55. Протопопов, В. В. Вариационный метод развития тематизма в музыке Шопена // Фридерик Шопен. Статьи и исследования советских музыковедов. М.: Гос. муз. изд-во, I960. - С. 232-295.5 8.Протопопов, В. В. Избранные исследования и статьи /

56. B. В. Протопопов. М.: Советский композитор, 1983. - 304 с.

57. Рагс, Ю. Н. Интонация в системе музыкально-художественной информации / Ю. Н. Pare // Воспитание музыкального слуха : сб. ст. / сост. JI. Н. Логинова. М., 1999. - Сб. 26. - С. 3-10 - (Науч. тр. / МГК ; вып.40). - ISBN 5-89598-043-0.

58. Сергеев, Л. О мелодике Стравинского в произведениях русского периода / Сергеев Л. // Вопросы теории музыки / сост. Т. М. Мюллер. -М., 1975. Вып. 3. - С. 320-334.

59. Скребков, С. С. Об интонационных особенностях гармонических функций в современной музыке / С. Скребков // Теоретические проблемы музыки XX века / ред.-сост. Ю. Н. Тюлин. М., 1967. - Вып. 1.-С. 33-57.

60. Скребков, С. С. Теория имитационной полифонии / С. С. Скребков. -Киев : Муз1чна Украша, 1983. 144 с.

61. Скребков, С. С. Учебник полифонии : для музыкальных вузов и училищ / С. Скребков. 4-е изд. - М.: Музыка, 1982. - 262 с.

62. Скребкова-Филатова, М. О художественных возможностях скрытого многоголосия / М. Скребкова-Филатова // Теоретические проблемы полифонии : межвуз. сб. / отв. ред. Попеляш Л. В. М., 1980. - С. 58-75. - (Сб. тр. / ГМПИ; вып.52).

63. Степанская, Н. С. Мелодия в условиях инструментального многоголосия : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Степанская Нина Самуиловна ; Гос. консерватория Лит. ССР. -Вильнюс, 1985.-21 с.

64. Стоянов-Иванов, С. Интонация и музыкален образ / С. Стоянов-Иванов. София: Бълг. акад. на науките, 1973. - 139 с.

65. Танеев, С. И. Подвижной контрапункт строгого письма / С. И. Танеев. -М.: Госмузиздат, 1959.-383 с.

66. Торсуева, И. Г. Интонация и смысл высказывания / И. Г. Торсуева ; Акад. наук СССР, Науч. совет по теории советского языкознания, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1979. - 111 с.

67. Тох, Э. Учение о мелодии / Эрнст Тох ; пер. с нем. Г. М. Ванькович и Н. И. Игнатовой ; под ред. и с предисл. М. В. Иванова-Борецкого. М. : Госиздат, 1928. - 135 с.

68. Тюлин, Ю. Н. Строение музыкальной речи / Ю. Н. Тюлин. 2-е изд. -Л.: Музыка, 1969 - 175 с.

69. Тюлин, Ю. Н. Учение о музыкальной фактуре и мелодической фигурации : учеб. пособие : в 2 кн. / Ю. Н. Тюлин. Кн. 2-я : Мелодическая фигурация. - М.: Музыка, 1977.-382 с.

70. Холопова, В. Н. Мелодика : науч.-метод. очерк / В. Н. Холопова. М. : Музыка, 1984. - 89 с. - (Вопросы истории, теории, методики).

71. Холопова, В. Н. Музыкальный тематизм : науч.-метод. очерк / В. Н. Холопова. М. : Музыка, 1983. - 88 с. - (Вопросы истории, теории, методики).

72. Холопова, В. Н. Русская музыкальная ритмика / В. Н. Холопова; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. теории музыки. М. : Советский композитор, 1983. - 280 с.

73. Христов, Д. Теоретические основы мелодики : Опыт описания аналитического подхода к отдельной мелодии / Димитр Христов ; пер. с болг., вст. ст. и коммент. Е. Абызовой. М.: Музыка, 1980. - 256 с.

74. Цеплитис, Л. К. Анализ речевой интонации / Акад. наук Латв. ССР, Ин-т яз. и лит. им. Андрея Упита. Рига : Зинатне, 1974. - 272 с.

75. Цуккерман, В. Выразительные средства лирики Чайковского / В. Цуккерман. М.: Музыка, 1971. - 245 с.

76. Шаймухаметова, Л. Н. Мигрирующая интонационная формула и семантический контекст музыкальной темы : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Шаймухаметова Людмила Николаевна ; Рос. ин-т искусствознания. М., 1994. - 31 с.

77. Шелудякова, О. Е. Мелодика эпохи позднего романтизма: стилевыеаспекты : дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 /Шелудякова Оксана Евгеньевна. М., 1996. - 230 с.

78. Штерн, А. К вопросу о вертикали в монодии / Штерн А. // Вопросы музыки и эстетики : сб. ст. / Ташкент, гос. ун-т им. В. И. Ленина. -Ташкент, 1980. С. 116-124.

79. Яворский, Б. Л. Конструкция мелодического процесса / Б. Яворский // Беляева-Экземплярская С., Яворский Б. Структура мелодии / С. Беляева-Экземплярская и Б. Яворский. М., 1929. - С. 7-36.

80. Яворский, Б. Л. Строение музыкальной речи. Материалы и заметки : в 3 ч. / Б. Яворский. М., б. и.

81. Ч. 1. Звуковая область музыкальной речи. 1908. - 8 с.

82. Яворский, Б. Л. Строение музыкальной речи. Материалы и заметки : в 3 ч. / Б. Яворский. М., б. и.

83. Ч. 2. Системные и ладовые тяготения во времени интонация (оборот). - Тип. Г. Аралова, 1908. - 8 с.

84. Яворский, Б. Л. Строение музыкальной речи. Материалы и заметки : в 3 ч. / Б. Яворский. М., б. и.

85. Ч. 3. Связная звуковая форма во времени. Тип. Г. Аралова, 1908. - 8 с.

86. Яворский, Б. Л. Строение музыкальной речи. Материалы и заметки : в 3 ч. / Б. Яворский. М., б. и.

87. Ч. 3, отд. 2. Однотональное связное целое. Нотопечатня П. Юргенсона, 1911. -12 с.

88. Якубов, М. Полифонические черты мелодики Прокофьева / М. Якубов // От Люлли до наших дней : сб. ст. / сост. В. Дж. Конен. М., 1967. - С. 193-229.

89. Литература по теории и истории музыки

90. Аверьянова, О. Романсы Рахманинова как итог изучения жанра в творчестве русских композиторов // Вопросы музыкальной педагогики / ред.-сост. Е. М. Царева. М., 1981. - Вып 3. - С. 70-96.

91. Акопян, Л. О. Анализ глубинной структуры музыкального текста : автореф. дис. . д-ра искусствоведения : 17.00.02 / Акопян Лев Оганесович ; Гос. ин-т искусствознания. М., 1996. - 35 с.

92. Александрова, Е. Л. Фактура как проявление отношений рельефа и фона : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Александровна Елена Леонидовна. Л.: Изд-во ЛТК, 1988. - 21 с.

93. Алексеев, А. Д. С. В. Рахманинов. Жизнь и творческая деятельность / А. Д. Алексеев ; Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств. М. : Музгиз, 1954. - 240 с.

94. Альшванг, А. А. Опыт анализа творчества П. И. Чайковского /

95. A. А. Алыиванг. М.; Л.: Музгиз, 1951. - 256 с.

96. ЮО.Алыпванг, А. А. П. И. Чайковский / А. Алынванг. М. : Музыка, 1967.-927 с.

97. Арановский, М. Г. Музыкальный текст. Структура и свойства / М. Арановский ; Гос. ин-т искусствознания М-ва культуры Рос. Федерации. М.: Композитор, 1998. - 343 с. - ISBN 5-85285-205-8.

98. Арановский, М. Г. Структура музыкального жанра и современная ситуация в музыке // Музыкальный современник : сб. ст. / ред.

99. B. Задерацкий. М., 1987. - Вып. 6. - С. 5-44.

100. Арановский, М. Г. Этюды-картины Рахманинова / М. Арановский. -М.: Музгиз, 1963. 40 с. - (Библиотека слушателя концертов).

101. Аркадьев, М. А. Временные структуры новоевропейской музыки : Опыт феноменологического исследования / М. А. Аркадьев. М. : Библос, 1992. - 167 с.

102. Арутюнов,Д.А. Сочинения П.И.Чайковского в курсе анализа музыкальных произведений / Д. Арутюнов. М.: Музыка, 1989. - 112 с. -ISBN 5-7140-0109-5.

103. Асафьев, Б. В. Брукнер / Б. Асафьев // Критические статьи, очерки и рецензии. Из наследия конца десятых начала тридцатых годов / Б. Асафьев. - М.; Л.: Музыка, 1967. - С. 45-47.

104. Асафьев, Б. В. Избранные труды / Б.В.Асафьев; редкол. И. Э. Грабарь и др. ; Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств. М. :

105. Изд-во Акад. наук СССР. Т. I. - 1952. - 400 с.

106. О.Асафьев, Б. В. Избранные труды / Б.В.Асафьев; редкол. И. Э. Грабарь и др. ; Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств. М. : Изд-во Акад. наук СССР. - Т. И. - 1954. - 384 с.

107. I .Асафьев, Б. В. Композитор-драматург П. И. Чайковский / Б. В. Асафьев // Избр. тр. М., 1954. - Т. П. - С. 57-63.

108. Асафьев, Б. В. Малер / Б. В. Асафьев // Критические статьи, очерки и рецензии. Из наследия конца десятых начала тридцатых годов / Б. В. Асафьев. - М.; JI.: Музыка, 1967. - С. 55-62.

109. З.Асафьев, Б. В. Музыкальная форма как процесс : кн. 1-я и 2-я / Б. Асафьев (Игорь Глебов); ред., вст. ст. и коммент. Е. М. Орловой. 2-е изд. - Л.: Музыка, 1971. - 376 с.

110. Асафьев, Б. В. О музыке Чайковского. Избранное / Б. В. Асафьев. Л. : Музыка, 1972. -376 с.

111. Асафьев, Б. В. Путеводитель по концертам : словарь наиболее необходимых терминов и понятий / Асафьев Б. В. (Игорь Глебов). 2-е изд. - М.: Советский композитор, 1978. - 200 с.

112. Асафьев,Б.В. Русская музыка XIX и начала XX века / Б.Асафьев ; общ. ред. Е. М. Орловой. Изд. 2-е. - JI.: Музыка, 1979. - 341 с.

113. П.Афанасьев, Ю. JI. Роль моделирования в художественном отражении и его проявление в музыке : автореф. дис. канд. филос. наук : 09.00.04 / Афанасьев Юрий Львович. Киев, 1977. - 24 с.

114. Бажанов, Н. Д. Рахманинов 1873-1943. / Н.Д.Бажанов. М. : Молодая гвардия, 1962. - 445с. - (Жизнь замечательных людей : сер. биогр.; вып. 23 (356)).

115. Баранова, И. Н. Особые экспозиции в сонатной форме XIX века / И.Баранова ; М-во культуры РФ, Петрозавод. гос. консерватория. -СПб., 1999.-191 с.-ISBN 5-87499-030-5.

116. Баранова,И.Н. О функции симметрии в музыке / И.Баранова // Методология теоретического музыкознания : анализ, критика / отв. ред. Ю. Н. Pare. М., 1987. - С. 51-61. - (Сб. тр. / ГМПИ ; вып. 90).

117. Баранова, И. Н. Симметрия музыкальной структуры : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Баранова Ирина Николаевна ; Ленингр. гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова. Л., 1985.16 с.

118. Барсова, И. А. Малер и Достоевский (опыт сравнения) / И. А. Барсова // Музыка культура - человек / отв. ред. М. JI. Мугинштейн. -Свердловск, 1991.-Вып. 2.-С. 115-131.-ISBN 5-7525-0147-4.

119. Барсова,И.А. Опыт этимологического анализа / И.Барсова // Советская музыка. 1985. - № 9. - С. 59-66.

120. Барсова, И. А. Симфонии Густава Малера / И. Барсова. М. : Советский композитор, 1975. - 495 с.

121. Беккер, П. Симфония от Бетховена до Малера / Пауль Беккер ; пер. Р. Грубера ; под ред. и со вст. ст. Игоря Глебова. JI. : Тритон, 1926. -63 с.

122. Белецкий, И. Антон Брукнер, 1824-1896 : краткий очерк жизни и творчества : попул. моногр. / И. Белецкий. JI. : Музыка, 1979. - 88 с. -(Серия «Книжка для юношества»).

123. Берберов, Р. Н. «Эпическая поэма» Германа Галынина. Эстетико-аналитические размышления : исследование. М. : Советский композитор, 1986. - 392 с.

124. О.Берберова, Н. Н. Чайковский : История одинокой жизни / Н. Н. Берберова. СПб. : Петро-Риф, 1993. - 237 с. - ISBN 5-85388-0039.

125. Бергер, Н. А. Гармония как пространственная категория музыки : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Бергер Нина Александровна ; ЛГК им. Н. А. Римского-Корсакова. JI., 1980. - 25 с.

126. Ш.Березовчук, JI. Музыкальный жанр как система функций (психологические и семиотические аспекты) / JI. Березовчук // Аспекты теоретического музыкознания : проблемы музыкознания / отв. ред. Ю. В. Кудряшов. Л., 1989. - Вып. 2. - С. 95-122.

127. Берков, В. О. Рахманиновская гармония // В. Берков. Избранные статьи и исследования / В. Берков. -М., 1977. С. 345-353.

128. Бернандт, Г. Б. Чайковский П. И. Краткий очерк жизни и деятельности / Г. Бернандт. М.; Л.: Гос. муз. изд-во, 1940. - 72 с.

129. Беттина Брентано (фон Арним). Гюндроде / Беттина Брентано (фон Арним) // Музыкальная эстетика Германии XIX века / сост. Ал. В. Михайлов и В. П. Шестаков. М., 1982. - Т. 2. - С. 60-65.

130. Благонадежина, Л. В. Психологический анализ слухового представления мелодии // Музыкальная психология. Хрестоматия. М.: МГК, 1992.-С. 41-57.

131. Блинова, М. П. Музыкальное творчество и закономерности высшей нервной дяетельности / М. П. Блинова. Л.: Музыка, 1974. - 144 с.

132. Бобровский, В. П. О музыкальном мышлении Рахманинова / В. Бобровский // Советская музыка. 1985. - № 7. - С. 88-92.

133. Бобровский, В. П. Функциональные основы музыкальной формы : исследование / В. Бобровский. М.: Музыка, 1978. - 332 с.

134. Бобыкина, И. А. Некоторые вопросы объединения цикла в симфонических произведениях Рахманинова / И. Бобыкина // Вопросы теории музыки / ред.-сост. Т. Мюллер. М., 1975. - Вып. 3. - С. 157175.

135. Богатырев, С. С. Некоторые особенности изложения в последних симфониях Чайковского / С. С. Богатырев // С. С. Богатырев. Исследования, статьи, воспоминания / ред.-сост. Г. А. Тюменева, Ю. Н. Холопов.-М., 1972.-С. 53-68.

136. Бонфельд, М. Ш. Музыка как речь и как мышление : Опыт системного исследования музыкального искусства : автореф. дис. д-ра искусствоведения : 17.00.02 / Бонфельд Морис Шлемович ; Рос. ин-т искусствознания. М., 1993. - 41 с.

137. Брагина, Н. В. Интонационный словарь эпохи и русская музыка начала XX века : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Брагина Надежда Владимировна ; Киев. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. Киев, 1990. - 17 с.

138. Брянцева,В.Н. С.В.Рахманинов / В.Брянцева. М. : Советский композитор, 1976. - 645 с.

139. Нб.Будяковский, А. Е. Симфонические поэмы Чайковского «Ромео и Джульетта», «Буря», «Франческа да Риммини». J1.: б.и., 1935.-32 с.- (Ленинградская филармония. Путеводитель по концертам).

140. Бычков, Ю. Н. Колорированние тонической гармонии : лекции / Ю. Н. Бычков ; М-во культуры РФ, Рос. акад. музыки им. Гнесиных. -М.: б. и., 1996.-38 с.-ISBN 5-7196-0373-5.

141. Вайдман, П. Е. Творческий архив П. И. Чайковского / П. Е. Вайдман.- М.: Музыка, 1988. 174 с. - ISBN 5-71-40-0200-8.

142. Вариантная форма в творчестве П. И. Чайковского : метод, разработки / М-во нар. образования РСФСР, Куйбышев, гос. пед. ин-т им.

143. B. В. Куйбышева ; сост. О. Б. Сосновцева. Куйбышев : КГПИ, 1988. -25 с.

144. Вартанова, Е. О двух принципах трактовки сонатной формы в позднем симфоническом творчестве С. В. Рахманинова (на примере Третьей симфонии) / Е. Вартанова // Черты сонатного формообразования : межвуз. сб. / сост. Е. В. Овчинников. М., 1978.

145. C. 132-151. (Сб. тр. / ГМПИ; вып. 36).

146. Велижева, Н. К. Специфика новоевропейской музыкальной культуры и методологические проблемы анализа семантики музыки / Н. К. Велижева. Екатеринбург : Изд-во УГК, 2004. - 190 с. - ISBN 560298602-001-4.

147. Винарская, Б. Н., Иванов А. Н. Природные ритмы в интонациях фортепианного цикла «Времена года» П. И. Чайковского // Речевой ритм и его функции. М., 1987- С. 116-129. - (Научные труды / МГПИЯ им. М. Тореза; вып. 293).

148. Вобликова, А. Б. Симфонические концепции А. Шнитке как явление современной художественной культуры : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Вобликова Алла Брониславовна. М., 1989.-25 с.

149. Волков, С. М. Страсти по Чайковскому : Разговоры с Баланчиным / Соломон Волков. М.: Эксмо, 2004. - 320 с. - ISBN 5-699-08034-1.

150. Волкова, И. С. Понятие инварианта в концепции музыкального языка : дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Волкова Ирина Самойловна. -М., 1986.-182 с.

151. Вопросы музыкального романтизма: сб. ст. / редкол. JL Г. Арчажникова. М., 1979. - 134 с. - (Сборник научных трудов / Моск. гос. заоч. пед. ин-т; вып.56).

152. Воспоминания о П.И.Чайковском : сборник. / Гос. центр, музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки, Гос. дом-музей П. И. Чайковского в Клину ; сост. Е. Е. Бортникова, К. Ю. Давыдова, Г. А. Прибегина. 3-е изд., испр. - М.: Музыка, 1979. - 572 с.

153. Воспоминания о Рахманинове : в 2 т. / ред.-сост. 3. Апетян ; Гос. Центр, музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки. Изд. 3-е. - М. : Музыка, 1967. - Кн. 1-я. - 510 с.

154. Воспоминания о Рахманинове : в 2 т. / ред.-сост. 3. Апетян ; Гос. Центр, музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки. Изд. 3-е. - М. : Музыка, 1967. - Кн. 2-я. - 548 с.

155. Выразительные средства музыки : межвуз. сб. / редкол. JL П. Казацева (отв. ред.) и др.. Красноярск : Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. - 190 с.

156. Гаккель, Л. Е. Фортепианная музыка XX века : очерки /

157. JI. Е. Гаккель. Л. : Советский композитор, 1990. - 286 с. - ISBN 58528-5047-0.

158. Галь, Г. Брамс, Вагнер, Верди : три мастера три мира / Ганс Галь. -М.: Радуга, 1986.-477 с.

159. Гейнрингер, К. Иоганнес Брамс / Карл Гейнрингер ; пер. с нем. и предисл. Б. Левика. М.: Музыка, 1965. - 432 с.

160. Генина, Л. «Анна Каренина» : театр чувств / Л. Генина // Советская музыка. 1972. - № 10. - С. 18-32.

161. Георгиевская,О.В. Полифония С.В.Рахманинова как звуковой феномен : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Георгиевская Ольга Владимировна. М., 2004. - 24 с.

162. Гершкович, Ф. Н. О музыке : статьи, заметки, письма, воспоминания / Ф. Н. Гершкович ; вст. ст. Э. Гофмана. М. : Советский композитор, 1991.-349 с.

163. Глебов, И. Видение мира в духе музыки / Игорь Глебов // Советская музыка. 1970. - № 11. - С. 72-86.

164. Глядешкина, 3. Гармония Сергея Рахманинова / 3. Глядешкина // Очерки по истории гармонии в русской и советской музыке / Гос. муз,-пед. ин-т им. Гнесиных, Каф. истории, теории и сольфеджио. М., 1989.- Вып. 3.-С. 36-57.

165. Головинский, Г. Л. Мусоргский и Чайковский. Опыт сравнительной характеристики / Г. Л. Головинский ; Гос. ин-т искусствознания. М. : Летний сад, 2001. - 143 с. - ISBN 5-85759-175-9.

166. Голубева, И. Концепция времени в романтизме как методологическая проблема музыкознания / И. Голубева // Методология теоретического музыкознания : анализ, критика. М., 1987. - С. 103-120. - (Сб. тр. / ГМПИ; вып. 90). -ISBN 917235.

167. Гольдшмидт,Г. Наследие И.Брамса / Гарри Гольдшмидт // Избранные статьи музыковедов ГДР / пер. с нем. А. Цуккера и Т. Мюллера. М.: Гос. муз. изд-во, 1960. - С. 137-152.

168. Гольдшмидт, Г. Франц Шуберт / Гарри Гольдшмидт. Изд. 2-е, доп.- М.: Музыка, 1968. 450 с.

169. Gradus ad Parnassum : сб. ст. молодых музыковедов. Н. Новгород : б. и., 1998.-165, 1. с.

170. Грасбергер, Ф. Иоганнес Брамс / Ф. Грасбергер. М. : Музыка, 1980. -71 с.

171. Гумилев, JI. Н. Апокрифический диалог / Л. Гумилев // Нева. 1988. -№ 3. - С. 201-207.

172. Гусева, А. В. Гармония И. Брамса как фактор стиля : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Гусева Аэлита Владимировна. JI. : ЛГК, 1985.-15 с.

173. Давыдов, Ю. JI Записки о П. И. Чайковском / Ю. Л. Давыдов ; общ. ред. и примеч. Г. И. Навтикова. М.: Музгиз, 1962. - 116 с.

174. Данилевич,JI.В. П.И.Чайковский / JI.Данилевич ; общ. ред. Ю.В.Келдыша. М. ; JI. : Музгиз, 1950. - 60 с. - (Замечательные русские музыканты).

175. Дегтярева, Н. Симфоническая концепция Малера позднего периода творчества / Н. Дегтярева // Анализ, концепция, критика / отв. ред. Л. Г. Данько. Л., 1977. - С. 165-177.

176. Денисов, Э. О некоторых типах мелодизма в современной музыке // Э. Денисов. Современная музыка и проблемы эволюции композиторской техники / Э. Денисов. М., 1986. - С. 137-149.

177. Дни и годы П. И. Чайковского : летопись жизни и творчества / под ред. В. Яковлева. М.; Л.: Музгиз, 1940. - 744 с.

178. Должанский, А. Н. Еще о «Пиковой Даме» и Шестой симфонии Чайковского // А. Должанский. Избранные статьи / А. Должанский. Л.: Музыка, 1973.-С. 162-177.

179. Должанский, А. Н. Музыка Чайковского. Симфонические произведения / А. Должанский. Л.: Музгиз, 1960. - 269 с.

180. Должанский, А. Н. О связи между ритмом русской речи и русской музыки // А. Должанский. Избранные статьи / А. Должанский. Л. : Музыка, 1973.-С. 178-199.

181. Должанский, А. Н. Симфоническая музыка Чайковского. Избранные произведения / А. Должанский. Изд. 2-е. - Л.: Музыка, 1981. - 208 с.

182. Домбаев,Г. С. П.И.Чайковский и мировая культура : справочные материалы / сост. Г. С. Домбаев. М.: Советский композитор, 1958. - 88 с.

183. Домбаев, Г. С. Творчество П.И.Чайковского в материалах и документах / Г. Домбаев ; под ред. Г. Бернандта. М.: Гос. муз. изд-во, 1958.-636 с.

184. Домбровская, О. Полифонические особенности гомофонного тематизма Шумана / О. Домбровская // Проблемы музыкальной науки. -М., 1979. Вып. 4. - С. 259-284.

185. Друскин, М. С. И. Брамс : монография / М. Друскин. 4-е изд. - Л. : Музыка, 1988. - 95 с. - ISBN 5-7140-0011-0.

186. Друскин, М. С. К полемике о романтизме // Друскин М. С. Избранное / М. Друскин. М.: Советский композитор, 1981. - С. 166-195.

187. Друскин, М. С. Речитатив в русской классической опере // Друскин М. С. Исследования. Воспоминания / М. Друскин. Л., 1977. -С. 96-169.

188. Дыс, Л. И. Ведущая горизонталь как акустическая модель в целостной системе музыковедческого анализа : дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Дыс Леонид Иванович. Киев, 1980. - 147 с.

189. Истомин, И. Гармония П. Чайковского / И. Истомин // Очерки по истории гармонии в русской и советской музыке / Гос. муз.-пед. институт им. Гнесиных ; отв. за вып. Ю. Н. Pare. М., 1989. - Вып. 3. -С.5-35.

190. Историко-теоретические вопросы западно-европейской музыки (от Возрождения до романтизма) : сб. ст. / сост. Р. К. Ширинян. М., 1978. - 231 с. - (Сб. тр. (межвуз.) / ГМПИ ; вып. 40).

191. Исторические взаимосвязи музыкальных культур : сб. науч. тр. / М-во культуры РСФСР, С.-Петерб. гос. консерватория им. Н. А. Римского

192. Корсакова; сост. Т. В. Брославская. СПб : б. и. 1992. - 268 с.

193. Кандинский,А.И. Оперы С.В.Рахманинова / А.Кандинский. -2-е изд. М.: Музыка, 1979. - 41 с.

194. Каракулов, Б. И. Симметрия музыкальной системы / Акад. наук Каз. ССР, Ин-т лит. и искусства им. М. А. Ауэзова. Алма-ата : Наука Каз. ССР, 1989. - 129 с. - ISBN 5-628-00637-8.

195. Н.Каратыгин, В. Г. Избранные статьи / В. Г. Каратыгин ; Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. М. ; Л. : Музыка, 1965-352 с.

196. Кац, Б. Внутренняя организация вариационного цикла и ее художественное значение : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Кац Борис Аронович ; Ленингр. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. Л., 1975. - 25 с.

197. Кац, Б. О культурологических аспектах анализа / Б. Кац // Советская музыка. 1978. -№ 1. - С. 37-43.

198. Кац, Ю. В. О новых формах диатоники в русской музыке начиная с XX века : автореф. дис. . д-ра искусствоведения : 17.00.02 / Кац Юлия Вольфовна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1983.-28 с.

199. Кашкин, Н. Д. Воспоминания о П. И. Чайковском / Н. Д. Кашкин ; общ. ред., вст. ст. и примеч. С. И. Шлифштейна. М.: Музиздат, 1954. -239 с.

200. Кашкин, Н. Д. Избранные статьи о П. И. Чайковском / Н. Д. Кашкин ; общ. ред., вст. ст. и примеч. С. И. Шлифштейна. М.: Музиздат, 1954. -239 с.

201. Келдыш, Ю. В. Рахманинов и его время / Ю. Келдыш. М. : Музыка, 1973.-470 с.

202. Кириллина, Л. В. Классический стиль в музыке XVIII начала XIX веков : Самосознание эпохи и музыкальная практика / Лариса Кириллина. - М.: МГК, 1996. - 192 с. - ISBN 5-8649-029-2.

203. Климовицкий, А. Заметки о Шестой симфонии Чайковского. (К проблеме : Чайковский на пороге XX века) // Проблемы музыкального романтизма : сб. науч. тр. / Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. Л., 1987. - С. 109-129.

204. Климовицкий, А. Культура памяти и память культуры : к вопросу о механизме музыкальной традиции (Доменико Скарлатти, Иоганнеса Брамса) // И. Брамс. Черты стиля : сб. науч. тр. СПб, 1992. - С. 238277.

205. Кнепнер, Г. Густав Малер. Портрет великого музыканта и человека / Георг Кнепнер // Избранные статьи музыковедов ГДР / пер. с нем. А. Цуккера и Т. Мюллера. М., 1960. - С. 153-178.

206. Кон, Ю. Бах в свете неориторики // Ю. Кон. Избранные статьи о музыкальном языке / Ю. Кон. СПб., 1994. - С. 95-104. - ISBN 5-85285255-4.

207. Кондрашин, К. П. О дирижерском прочтении симфоний П. И. Чайковского / К. П. Кондрашин. М.: Музыка, 1977. - 240 с.

208. Конен, В. Д. Блюзы и XX век / Конен В.; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т искусствознания. М.: Музыка, 1980. - 81 с.

209. Конен, В. Д. Театр и симфония. Роль оперы в формировании классической симфонии / В. Конен, Изд. 2-е. - М. : Музыка, 1975. -376 с.

210. Корабельникова, Л. 3. Творчество С. И. Танеева : истор.-стилист. исслед. / Л. 3. Корабельникова. М.: Музыка, 1986. - 296 с.

211. Коробова, А. Г., Шумкова, А. А. Музыкальные коды тишины // Приношение музыке XX века : сб. ст. / Урал. гос. консерватория им. М. П. Мусоргского ; сост. и ред. А. Г. Коробовой, М. В. Городиловой. -Екатеринбург, 2003. С. 34-57.

212. Красникова, Т. Н. Музыкальная фактура и стиль. Истоки и эволюция : учеб. пособие по курсу «Гармония» / Т. Н. Красникова ; Рос. акад. музыки им. Гнесиных. М. : РАМ, 1995 г. - 113, 2. с. - ISBN 5-71960349-2.

213. Крауклис, Г. В. Скрипичные произведения П. И. Чайковского / Г. В. Крауклис. М. : Музгиз, 1961. - 52 с. - (К Международному конкурсу им. П. И. Чайковского).

214. Крейнина, Ю. В. Макс Регер. Жизнь и творчество / Крейнина Юлия Вольфовна. -М.: Музыка, 1991. 203 с. - ISBN 5-7140-0448-5.

215. Кремлев, Ю. А. Принципы симфонического развития у Чайковского / Ю. Кремлев // Ю. А. Кремлев. Избранные статьи / общ. ред. В.В. Смирнова.-Л., 1976.-С. 106-125.

216. Крылова, Л. Л. О некоторых приемах выражения авторской позиции в музыкальном произведении : автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Крылова Лариса Леонидовна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1987. - 17с.

217. Крылова, Л. Л. Функция цитаты в музыкальном тексте / Л. Крылова // Советская музыка. М., 1975. - № 8. - С. 92-97.

218. Кузнецов, И. К. Теоретические основы полифонии XX века : исследование / И. Кузнецов ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Кафедра теории музыки. М. : НТЦ «Консерватория», 1994.-23 с.

219. Культура XX века : Материалы докладов науч.-практ. конф., Екатеринбург, 2-5 декабря 2002 г. / Урал. гос. консерватория ; отв. за вып., отв. ред. Н. А. Вольпер. Екатеринбург, 2002. - 166 с. - ISBN 586037-103-9.

220. Культура эпохи романтизма : Материалы докладов науч.-практ. конф., Екатеринбург, 10-14 декабря 2001 г. / Урал. гос. консерватория ; отв. за вып., отв. ред. Н. А. Вольпер. Екатеринбург, 2002. - 111 с. - ISBN 588425-166-1.

221. Кюрегян, Т. С. Форма в музыке XVII-XX в.в. : автореф. дис. . д-ра искусствоведения : 17.00.02 / Кюрегян Татьяна Суреновна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1999. - 42 с.

222. Лаврентьева, И. В. Вокальные формы в курсе анализа музыкальных произведений / И. Лаврентьева. М.: Музыка, 1978. - 79 с. - (В помощь педагогу-музыканту).

223. Лаврищева, Т. И. О некоторых особенностях внешних условий творчества П. И. Чайковского / Лаврищева Т. И. // Вопросы музыкального образования / Сарат. гос. пед. ин-т. Саратов, 1969. -Вып. 1-С. 119-127.

224. Ларош, Г. А. Избранные статьи : в 5 вып. Вып. 2 : П. И. Чайковский / Г. А. Ларош ; редкол. А. А. Гозенпуд (отв. ред.) и др.. - Л. : Музыка, 1975.-368 с.

225. Ливанова, Т. Н. Музыкальная драматургия Баха и ее исторические связи : в 2 ч. / Т. Ливанова. Ч. 1-я : Симфонизм. - М.; Л.: Музиздат, 1948.-232 с.

226. Лобанова, М. Н. Музыкальный стиль и жанр. История и современность / М. Лобанова ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Кафедра теории музыки. М. : Советский композитор, 1990.-221 с.-ISBN 5-85285-031-4.

227. Логинова, Л. Н. Звуковысотность в музыке. Проблемы восприятия : дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Логинова Лариса Николаевна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1986. - 203 с.

228. Мазель Л. А., Цуккерман В. А. Анализ музыкальных произведений. Элементы музыки и методика анализа музыкальных форм : учеб. спец. курса для муз. вузов. Ч. 1-я / Мазель Лео Абрамович. - М. : Музыка, 1967.-752 с.

229. Мазель, Л. А. О первой части симфонии Чайковского. К вопросу о влиянии оперы на симфонию / Л. А. Мазель // Мазель Л. А. Вопросы анализа музыки. М., 1991. - С. 302-309. - (Библиотека музыканта-педагога). - ISBN 5-8528-5078-0.

230. Мазель, Л. А. О природе и средствах музыки / Л. Мазель. 2-е изд. -М.: Музыка, 1991. - 80 с. - ISBN 5-7140-0366-0.

231. Мазель, Л. А. Проблемы классической гармонии / Л. Мазель. М. : Музыка, 1972.-616 с.

232. Мазель, Л. А. Строение музыкальных произведений : учеб. пособие для музыкальных вузов / Л. А. Мазель. М.: Музыка, 1979. - 534 с.

233. Малер, Г. Письма воспоминания / сост., вступ. ст. и примеч. И. Барсовой ; пер. с нем. С. Ошерова. М.: Музыка, 1964. - 635 с.

234. Малунцева, В. А. Этюды о Брамсе : учеб.-метод. пособие / В. А. Малунцева ; Моск. пед. гос. ун-т, межфак. творч. лаб. М. : Макс-Пресс, 2002. - 31 с. - ISBN 5-317-00517-5.

235. Материалы и документы по истории музыки. Т. II : XVIII век (Италия, Франция, Германия, Англия) / пер. с итал., франц., нем., и англ. под ред. М. В. Иванова-Борецкого. - М. : Гос. муз. издат., 1934. - 602, 2. с.

236. Маттесон, И. Совершенный капельмейстер // Музыкальная эстетика Западной Европы XVII-XVIII веков : сб. пер. / сост. и общ. вст. ст. В. П. Шестакова. -М., 1971. С. 235-269.

237. Мацокина Е. М. Полифония в операх П. И. Чайковского : автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Мацокина Елена Мелентьевна ; Ленингр. гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова. Л., 1979. -25 с.

238. Медушевский, В. Двойственность музыкальной формы и восприятие музыки / В. Медушевский // Восприятие музыки : сб. ст. / ред.-сост. В.Н. Максимов.-М., 1980.-С. 178-194.

239. Медушевский, В. К проблеме сущности, эволюции и типологии музыкальных стилей / В. Медушевский // Музыкальный современник / ред. В. В. Задерацкий. М., 1984. - Вып. 5. - С. 5-17.

240. Медушевский, В. О закономерностях и средствах художественного воздействия музыки / В. Медушевский. М.: Музыка, 1976. - 254 с.

241. Ментюков, А. П. Опыт классификации декламационных приемов : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Ментюков Александр Павлович ; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т искусствознания. -М., 1977.-16 с.

242. Методологические проблемы музыкознания : сб. ст. / Всесоюз. науч.-исслед. ин-т искусствознания ; редкол. Д. В. Житомирский и др.. М.: Музыка, 1987. - 229 с.

243. Милка, А. П. Теоретические основы функциональности в музыке : исследование / А. Милка. JI.: Музыка, 1982. - 150 с.

244. Михайлов, И. Д. Песенное творчество И. Брамса : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Михайлов Иван Дмитриевич ; Ленингр. гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова. Л., 1987. -22 с.

245. Михайлов, М. К. Стиль в музыке : исследование / М. Михайлов. Л. : Музыка, Ленингр. отделение, 1981. - 262 с.

246. Михеева, JI. В. Густав Малер, 1860-1911 г. Краткий очерк жизни и творчества : попул. моногр. / Л. В. Михеева. Л.: Музыка, 1972. - 95 с.

247. Мнацканова, Е. Густав Малер. Начало пути / Е. Мнацканова // От Люлли до наших дней : сб. ст. / сост. В. Дж. Конен. М., 1967. - С. 177192.

248. Морозов, В. П. Тайны вокальной речи / В. П. Морозов ; отв. ред. И. Медведев. Л.: Наука, 1970. - 204 с.

249. Мревлов, А. Е. Поздний период творчества Брамса : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Мревлов Александр Евгеньевич ; Ленингр. гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова. Л., 1982. -13 с.

250. Музыка Австрии и Германии XIX века : учеб. пособие для музыковед, отд-ний музыкальных вузов. Кн. 2-я / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Кафедра истории зарубеж. музыки ; ред. Цытович Т. - М.: Музыка, 1990. - 525 с. - ISBN 5-7140-0080-3.

251. Музыка в зеркале поэзии : Поэтическая антология : Русская поэзия XVIII-XX века : сб. ст.: в 3 вып. Вып. 3 : Что в музыке?. / сост., вступ. ст. и коммент. Б. Каца. - Л.: Советский композитор, 1987. - 301, 1. с.

252. Музыка и современность : сб. ст. / редкол. В. Д. Конен и др.. М. : Музыка, 1966. - В. 4. - 401 с.

253. Музыка : творчество, исполнение, восприятие : сб. науч. тр. / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского ; редкол. В. В. Протопопов (отв. ред.) и др.. М.: МГК, 1992. - 150 с.

254. Музыкальная культура Европы в межнациональных контактах : сб. по материалам Всеукр. науч. конф., 10-11 мая 1994 года / Сумской гос. пед. ин-т; ред. Стахевич А. Г. (отв. ред.) и др.. Сумы : СГПИ, 1995. - 107 с.-ISBN 5-7763-9542-9.

255. Музыкальная эстетика Германии XIX века : в 2 т. / сост. Ал. В. Михайлов, В. П. Шестаков. М.: Музыка. - Т. 1. - 1981. - 414 с.

256. Музыкальная эстетика Германии XIX века : в 2 т. / сост. Ал. В. Михайлов, В. П. Шестаков. М.: Музыка. - Т. 2. - 1982. - 432 с.

257. Музыкальное мышление : сущность, категория, аспекты исследования : сб. ст. / сост. Дыс JI. Киев : Муз1чна Украша, 1989. - 178 с. - ISBN 588510-058-6.

258. Музыкальное наследие Чайковского. Из истории его произведений / Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств ; Гос. дом-музей П. И. Чайковского в Клину ; ред. К. Ю. Давыдова, В. В. Протопопов, Н. В. Туманина. -М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1958. 542 с.

259. Мясковский, Н. Я. Собрание материалов : в 2 т. / ред., сост. и примеч. С. Шлифштейна ; предисл. Д. Шостаковича. Т. 1 : Статьи, очерки, воспоминания о Н. Я. Мясковском. - Изд-е 2. - М.: Музыка, 1964. - 393 с.

260. Мясоедов, А. Н. Традиции Чайковского в преподавании гармонии /

261. A. Н. Мясоедов. М. : Музыка, 1972. - 81 с. - (В помощь педагогу-музыканту).

262. Назайкинский, Е. В. Б. В. Асафьев и советское теоретическое музыкознание // Советская музыка. 1985. - № 3. - С. 88-94.

263. Назайкинский, Е. В. Звуковой мир музыки / Е. Назайкинский. М. : Музыка, 1988. - 254 с. - ISBN 5-7140-1202-Х.

264. Назайкинский, Е. В. Логика музыкальной композиции / Е. В. Назайкинский. М.: Музыка, 1982. - 319 с.

265. Назайкинский, Е. В. Музыкальное восприятие как проблема музыкознания / Е. Назайкинский // Восприятие музыки / ред.-сост.

266. B. Н. Максимов. М.: Музыка, 1980. - С. 91-111.

267. Назайкинский, Е. В. О психологии музыкального восприятия / Е. Назайкинский. М.: Музыка, 1972. - 383 с.

268. Назайкинский, Е. В. Принцип единовременного контраста / Е. В. Назайкинский // Русская книга о Бахе : сб. ст. / сост. Т. Н. Ливанова, В. В. Протопопов. 2-е изд. - М., 1986. - С. 267-297.

269. Назайкинский, Е. В. Речевой опыт и музыкальное восприятие // Эстетические очерки / сост. и общ. ред. С. X. Раппопорта. М., 1967. -Вып. 2.-С. 245-283.

270. Налетова, И. Н. К проблеме анализа сложных масштабных жанров как целого. Выявление единицы исследования / Налетова И. Н. // Проблемы музыкального жанра : сб. тр. / отв. ред. Т. Е. Лейе. М., 1981.- С. 21-37. - (Труды / ГМПИ; вып. 54).

271. Неболюбова, Л. Музыкальная культура Германии и Австрии рубежа XIX-XX веков : Густав Малер, Рихард Штраус : учеб. пособие для высш. и сред. спец. учеб. заведений / Л. Неболюбова. Киев : Муз. Украина, 1990. - 164 с. - ISBN 5-88510-102-7.

272. Нейштадт, И. Я. Жанровая драматургия симфоний Чайковского : деп. рукоп. / И. Я. Нейштадт. Новосибирск, 1981. - № 212. - 40 с.

273. Немецко-русские музыкальные связи : сб. ст. / С.-Петерб. гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова, Каф. истории зарубеж. музыки ; ред.-сост. А. К. Кенигсберг. СПб. : С.-Петерб. гос. консерватория, 2002. - 205 с. - ISBN 5-7422-056-8.

274. Немировская, И. А. Значение бытовых жанров в музыкальной драматургии симфоний Чайковского и Брамса : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Немировская Иза Абрамовна ; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т искусствоведения. М., 1984. - 24 с.

275. Немковская, В. И. Персонаж как категория музыкальной поэтики. : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Немковская Вера Ильинична; Гос. ин-т искусствознания. М., 2002. - 24 с.

276. Никитин, Б. С. Чайковский. Старое и новое / Б. С. Никитин. М. : Знание, 1990. - 205 с. - ISBN 5-07-00670-3.

277. Николаев,А. Фортепианное наследие Чайковского / А.Николаев. -Изд. 2-е., перераб. -М.: Музгиз, 1958.-285 с.

278. Николаева, Н. С. Романтизм и музыкальное искусство // Музыка Австрии и Германии XIX в. : учеб. пособие / под общ. ред. Т. Э. Цытович. -М.: Музыка, 1975. Кн. 1-я. - С. 7-26.

279. Николаева, Н. Симфонии П. И. Чайковского. От «Зимних грез» к «Патетической» / Н. Николаева. М.: Музгиз, 1958. - 298 с.

280. Нилова В. И. К критическому пересмотру периодизации симфонического творчества Брукнера / В. Нилова // Анализ, концепции, критика/отв. ред. Л. Г. Данько. Л.: Музыка, 1977. -С. 153-165.

281. ЗМ.Панкевич, Г. Проблемы анализа пространственно-временной организации музыки / Г. Панкевич // Музыкальное искусство и наука /сост. Е. В. Назайкинский. М., 1978. - Вып. 3. - С. 124-144.

282. Петров, Д. Р. «Девятнадцатый век» как понятие истории культуры : опыт музыкознания 1960-1990 г.г. / Даниил Петров ; Моск. гос.консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. истории зарубеж. музыки. -М.:МГК, 1999.-60 с.

283. П. И. Чайковский : вопросы истории и стиля. К 150-летию со дня рождения : сб. ст. / сост. и отв. ред. М. Э. Риттих М. : ГМПИ, 1989. -176 с. - (Труды / ГМПИ; вып. 108).

284. Попова, Е. Историческое мышление Брамса (к постановке вопроса) / Попова Е. // Проблемы историзма и современные методы исследования в искусствознании и музыкознании / Горьк. гос. консерватория им. М. Г. Глинки. Горький, 1986. - С. 92-94.

285. Праут, Э. Музыкальная форма / соч. Эбензера Праута, д-ра музыки и профессора музыки при Дублине, ун-те ; пер. с англ. С. Л. Толстого. 2-е изд. - М.: П. Юргенсон, 1917.-208 с.

286. Прибегина, Г. А. О работе П. И. Чайковского над Шестой симфонией / Г. Прибегина // Из истории русской и советской музыки / сост. А. Кандинский. -М., 1976. Вып. 2. - С. 115-145.

287. Прибегина, Г. А. П. И. Чайковский / Г. Прибегина. 3-е изд., испр. и доп. - М. : Музыка, 1986. - 197, 2. с. - (Русские и советские композиторы).

288. Проблемная аура австро-германского романтизма : сб. науч. тр. / М-во культуры Украины, Киев. гос. консерватория им. П. И. Чайковского ; общ. ред. Л. С. Неболюбова. Киев : КГК, 1993. - 112 с.

289. Проблемы музыкального романтизма : сб. науч. тр / Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова ; отв. ред. А. Л. Порфирьева. Л.: ЛГИТМиК, 1987. - 142, 2. с.

290. Проблемы музыкальной фактуры : сб. ст. / отв. ред. А. А. Степанов. -М.: ГМПИ, 1982. -139 с. (Сб. тр. / ГМПИ, ISSN 0207-9933 ; вып. 59).

291. Проблемы музыки XX века : сб. ст. / Горьк. гос. консерватория им. М. И. Глинки ; редкол. : В. М. Цендровский и др.. Горький : Волго-Вятское книж. изд-во, 1977.-320 с.

292. Проблемы романтизма в исполнительском искусстве : сб. ст. / ред.-сост. С. И. Тихонов. М. : МГК, 1994. - 145с. - (Науч. тр. / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. истории и теории исполнительского искусства; сб. 6).

293. Проблемы романтической музыки XIX в. : сб. науч. тр. / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. истории зарубеж. музыки; ред.-сост. Е. М. Царева, К. В. Зенкин. -М.: Музыка, 1992. 141 с.

294. Протопопов, В. В. Вариационные процессы в музыкальной форме / Вл. Протопопов. М.: Музыка, 1967. - 151 с.

295. Протопопов, В. В. История полифонии в ее важнейших явлениях : учеб. для очных, заочных и вечерних отд-ний высш. муз. учеб. заведений : в 2 вып / В. В Протопопов. Вып. 1 : Русская классическая и советская музыка. - М.: Музгиз, 1962. - 295 с.

296. Протопопов В. В., Туманина Н. В. Оперное творчество Чайковского / Вл. Протопопов, Н. Туманина ; Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1957. - 370 с.

297. Протопопов, В. В. Полифония А. Брукнера // Вл. Протопопов. История полифонии в ее важнейших явлениях. Западно-европейское классика XVIII-XIX в. : учеб. для музыковед, фак. вузов / Вл. Протопопов.-М., 1965.-С. 491-503.

298. Протопопов, В. В Принципы музыкальной формы И. С. Баха : очерки / В. В. Протопопов ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. -М.: Музыка, 1981.-355 с.

299. Рагс, Ю. Н. Проблема метода изучения музыкального произведения / Ю. Pare // Методология теоретического музыкознания: анализ, критика : сб. тр. / отв. ред. Ю. Н. Pare. М., 1987. - С. 5-21. - (Сб. тр. / ГМПИ ; вып.90).

300. Раппопорт, Л. Г. Антон Брукнер / Л. Г. Раппопорт. М. : Музгиз, 1963.- 104 с.

301. Рахманинов, С. В. Письма 1890-1943. / под ред. 3. Апетянц. М. : Музгиз, 1955.-604 с.

302. Риман, Г. Музыкальный словарь : в 19 вып. / Г. Риман ; пер. с 5-го нем. изд. Б. Юргенсона ; доп. рус. отд., сост. П. Веймарн и др. ; пер. и доп. под ред. Ю. Энгеля. СПб. ; М. ; Лейпциг : П. Юргенсона, [1901-1904].-1531, [2] с.

303. Риман, Г. Систематическое учение о модуляции как основа учения о музыкальных формах / Г. Риман; пер. с нем. Ю. Энгеля. М.: Госиздат, 1929.-242 с.

304. Ритм и форма : сб. ст. / С.-Петерб. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова ; ред. Афонина Н., Иванова Л. СПб. : Союз худож., 2002. -224 с.-ISBN 5-8128-0021-9.

305. Рихард Вагнер : статьи и материалы / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского ; ред.-сост. , авт. коммент. Г. В. Крауклис,

306. В. Г. Гамрат-Курек ; под общ. ред. Т. Э. Цытович ; пер. с нем. М. А. Абезгауз и др. ; ред. пер. Б. В. Левик. М. : Музыка, 1974. - 199 с.

307. Розанова, Ю. А. Симфонические принципы балетов Чайковского / Ю. Розанова. М.: Музыка, 1976. - 160 с.

308. Розеншильд, К. К. Густав Малер. Из истории зарубежной музыки XX в. / К. Розеншильд. М.: Музыка, 1975. - 207 с.

309. Ройтерштейн, М. О единстве сонатно-циклической формы у Чайковского / М. Ройтерштейн // Вопросы музыкальной формы : сб. ст. / ред. В. Протопопов.-М., 1966.-Вып. 1.-С. 121-150.

310. Россия Европа. Контакты музыкальных культур : сб. науч. тр. / отв. ред. и сост. Е. С. Ходорковская. - СПб. : Изд-во РИИИ, 1994. - 295 с. -ISBN 5-86845-013-2.

311. Рубаха, Е. А. Цитата Взаимствование - Плагиат - Мистификация или Краткая криминальная история музыки. / Е. А. Рубаха. -Екатеринбург : Урал, 1998. - 56 с.

312. Русская книга о Бахе : Сборник статей, посвященный 300-летию со дня рождения И.С.Баха (1685-1750) / ред.-сост. Т.Н.Ливанова, В. В. Протопопов. М.: Музыка, 1985. - 364 с.

313. Руссо, Ж.-Ж. Музыкальный словарь // Музыкальная эстетика Западной Европы XVII-XVIII веков : сб. пер. / сост. и общ ред. В. П. Шестакова. М., 1971. - С. 433-444.

314. С. В. Рахманинов и русская опера : сб. ст. / под ред. И. Ф. Бэлза. М. : Всерос. театр, изд-во, 1947. - 199 с.

315. С. В. Рахманинов. К 120-летию со дня рождения (1873-1993) : материалы научной конференции : сб. тр. / ред.-сост. А. И. Кандинский. М. : МГК, 1995. - 184 с. - (Науч. тр. / МГК ; сб. 7). - ISBN 5-86419016-0.

316. Сабинина, М. Д. Шостакович-симфонист : Драматургия, эстетика, стиль : исследование / М. Сабинина ; М-во культуры СССР, Ин-т истории искусств. М.: Музыка, 1976. - 477 с.

317. Саввина, Л. В. Соотношение мелодии и гармонии в произведениях

318. Д.Шостаковича : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Саввина Людмила Владимировна ; Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. Л., 1983. - 25 с.

319. Савенко, С. С. Мир Стравинского / С. С. Савенко. М. : Композитор, 2001.-328 с. - ISBN 5-85285-492-1.

320. Савкина, Н. К вопросу об использовании приема обобщения через стиль // Проблемы музыкознания : по материалам канд. диссертаций. М.: Изд-во МПС, 1975. - Вып. 1. - С. 3-26.

321. Самсонидзе, Л. С. Особенности развития музыкального восприятия / Л. С. Самсонидзе ; Акад. наук Грузинской ССР, Ин-т психики им. Д. Н. Узнадзе. Тбилиси : Мецниереба, 1987. - 65 с.

322. Сапонов, М. А. Искусство импровизации : импровизационные виды творчества в западно-европейской музыке средних веков и Возрождения / М. Сапонов. М. : Музыка, 1982. - 77 с. - (Вопросы истории, теории, методики).

323. Сарабьянов, Д. В. Стиль модерн : Истоки. История. Проблемы / Д. В. Сарабьянов. М.: Искусство, 1989. - 293 с. - ISBN 5-210-00073-7.

324. Седов, В. К. Интонационная драматургия Рихарда Вагнера : на материалах тетралогии «Кольцо Нибелунга» : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Седов Виктор Константинович ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 2000. - 24 с.

325. Седов, В. К. Интонационная драматургия Рихарда Вагнера : на материалах тетралогии «Кольцо Нибелунга» : дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Седов Виктор Константинович. М., 1999. - 220 с.

326. Сергиенко, Р. И. Звуковысотная основа музыкальной композиции XX века : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Сергиенко Раиса Ивановна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1999.-32 с.

327. Сидельников, Л. С. П. И. Чайковский / Л. Сидельников. М. : Искусство, 1992. - 351 с. - (Жизнь в искусстве). - ISBN 5-210-02306-0.

328. Симакова, Н. Вокальные жанры эпохи Возрождения / Н. Симакова ; Моск. гос. консерватороия им. П. И. Чайковского, Каф. теории музыки.- М.: МГК им. П. И. Чайковского, 2002. 362 с.

329. Синьковская, Н. Н. О гармонии П. И. Чайковского : очерки / Н. Синьковская. М. : Музыка, 1983. - 78 с. - (Вопросы истории, теории, методики).

330. Скафтымова, JI. О. Dies irae у Рахманинова / Л. Скафтымова // С. В. Рахманинов. К 120-летию со дня рождения (1873-1943) : сб. тр. / ред.-сост. А. И. Кандинский. М., 1995. - С. 84-90. - (Науч. тр. / МГК ; сб. 7).-ISBN 5-8641-9016-0.

331. Скафтымова, JI. Романсы Рахманинова. Ор. 38 (к проблеме стиля) / JI. Скафтымова // Стилевые особенности русской музыки XIX-XX веков : сб. науч. тр. / отв. сост. Михайлов М. JL, 1983. - С. 84-96.

332. Скребков, С. С. Полифонический анализ / С. Скребков, Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. спец. теории музыки проф. JI. А. Мазеля. М.; JI.: Музгиз, 1940. - 184 с.

333. Скребков, С. С. Художественные принципы музыкальных стилей / С. Скребков ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. теории музыки. М.: Музыка, 1973. - 448 с.

334. Скребкова-Филатова, М. С. Фактура в музыке. Художественные возможности. Структура. Функции / М. С. Скребкова-Филатова ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. теории музыки. М. : Музыка, 1985.-285 с.

335. Скурко, Е. Р. О роли вариантно-вариационного метода развития в творчестве С. Рахманинова : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Скурко Евгения Романовна ; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т истории искусствознания. М., 1978. - 24 с.

336. Слонимский, Ю.И. П. И. Чайковский и балетный театр его времени / Ю. И. Слонимский ; Гос. науч.-исслед. ин-т театра и музыки. М. : Музгиз, 1956.-335 с.

337. Смирнова, Е. М. Структурные особенности и выразительные функции фактуры в музыке С.Рахманинова : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Смирнова Елена Михайловна. JL, 1989. -26 с.

338. Соколов, О. В. Морфологическая система музыки и ее художественные жанры / О. В. Соколов. Н. Новгород : Изд-во Нижегородского ун-та, 1994. - 220 с.

339. Соколова, О. И. Сергей Васильевич Рахманинов / О. И. Соколова. -М.: Музыка, 1983.-160 с.

340. Соллертинский, И. И. Симфонии Брамса / И. И. Соллертинский. М. : Музгиз, 1959. - 40 с. - (Библиотека слушателя концертов).

341. Соловцов, А. А. С.В.Рахманинов, 1873-1943 : лекции / А. А. Соловцов. Изд. 2-е, доп. - М.: Музыка, 1969. - 174 с.

342. Сосновцева, О. Б. Вариантное развитие и вариантная форма в творчестве П. И. Чайковского : автореф. дис. . канд. искусствоведения1700.02 / Сосновцева Ольга Борисовна ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1997. - 16 с.

343. Сосновцева, О. Б. О содержательности вариантной формы в музыке Чайковского / О. Сосновцева // П. И. Чайковский. Вопросы истории стиля : сб. ст. / сост. и отв. ред. М. Э. Риттих М., 1989. - С. 47-59. -(Сб. тр. / ГМПИ; вып.108).

344. Спектор, Н. А. Фортепианная прелюдия в России (конец XIX нач. XX в.) / Н. Спектор. - М. : Музыка, 1991. - 76 с. - (Библиотека музыканта-педагога). - ISBN 5-7140-0367-5.

345. Способин, И. В. Музыкальная форма : учеб. для муз. училищ и вузов. / И.В.Способин. 6-е изд. - М.: Музыка, 1980. - 400 с.

346. Старчеус, М. С. Система фигуро-фоновых связей в музыке : (к проблеме направленности произведения на слушателя): автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Старчеус Марина Сергеевна ; Гос. консерватория Лит. ССР. Вильнюс, 1982. - 23 с.

347. Тамошинская, Т. А. Вокальная лирика Рахманинова в контексте эпохи : дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Тамошинская Татьяна Анатольевна. М., 1995. - 185 с.

348. Танеев, С. И. Из научно-педагогического наследия. Неопубликованные материалы. Воспоминания учеников / Гос. центр, музей муз. культуры им. М. И. Глинки ; сост., вст. ст. и коммент. Ф. Арзаманов и Л. Корабельникова. М.: Музыка, 1967. - 164 с.

349. Танеев С. И. : материалы и документы. Т. 1 : Переписка, воспоминания / Акад. наук СССР, Ин-т истории искусств ; подгот. Б. В. Асафьевым. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1952. - 355 с.

350. Тараканов, М. Малер // Музыка XX века : очерки / ред. Д. Житомирский. -М., 1977. -Ч. 1-я : 1890-1917. Кн. 2-я. С. 157-198.

351. Тараканов, М. Новая тональность в музыке XX века / М. Тараканов // Проблемы музыкальной науки : сб. ст. / ред. Орлов Г. А. М. : Советский композитор, 1972. - Вып. 1. - С. 5-35.

352. Теоретические проблемы классической и современной зарубежной музыки : межвуз. сб. / ред.-сост.О. П. Коловский. М. : ГМПИ, 1977. -Вып. 35. - 235 с.

353. Теория фуги : сб. тр. преподавателей ЛГК / под.ред. А. П. Милки. Л. : б. и., 1986.-228 с.

354. Терентьев, Д. Г. Взаимовлияние музыкального синтаксиса и семантики : (на материале европейской профессиональной музыки XVIII-XX веков) : автореф. дис. . канд. искусствоведения : 17.00.02 / Терентьев Дмитрий Григорьевич. Киев, 1984. - 23 с.

355. Тихонова, А. Романтические тенденции в Четвертом квартете С. Танеева // Проблемы истории русской и советской музыки : сб. тр. / отв. ред. Т. А. Лейе. М., 1986. - С. 34-52. - (Труды / ГМПИ; вып.88). -ISBN 901256.

356. Третьякова, JI. С. С. В. Рахманинов : (к 100-летию со дня рождения) / JI. С. Третьякова. М.: Знание, 1973. - 47 с.

357. Туманина, Н. Чайковский. Великий мастер. 1887-1893 / Н. Туманина ; отв. ред. Б. М. Ярустовский. М.: Наука, 1968. - 487 с.

358. Тюлин, Ю. Н. Произведения Чайковского : структурный анализ / Ю. Н. Тюлин. М.: Музыка, 1973. - 274 с.

359. Тюлин, Ю. Н., Привано Н. Г. Теоретические основы гармонии : учеб. пособие для теорет.-композитор, фак. консерваторий / Ю. Н., Тюлин, Н. Г. Привано. М.: Музыка, 1965. - 276 с.

360. Тюлин, Ю. Н. Учение о гармонии / Ю. Н. Тюлин. Изд. 3-е, испр. и доб. - М.: Музыка, 1966. - 223 с.

361. Филимонова, М. Н. Adagio в симфониях Брукнера / М. Филимонова // Вопросы теории музыки. М., 1975. - Вып. 3. - С. 272-288.

362. Филимонова, М. Н. Антон Брукнер / М. Н. Филимонова // Музыка Австрии и Германии : учеб. пособие по истории зарубеж. музыки / Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 2003. - Кн. 3-я. -С. 329-448.

363. Фрейндлинг, Г. Увертюра-фантазия П. И. Чайковского «Ромео и Джульетта» / Г. Фрейндлинг // Очерки по теоретическому музыкознанию / под ред. Ю. Н. Тюлина и А. К. Буцкого. JI. : Госмузиздат, 1959.-С. 88-119.

364. Харлап, М. Ритм и метр в музыке устной традиции / М. Харлап. М.: Музыка, 1986. - 104 с. - (Вопросы истории, теории, методики).

365. Холопов, Ю. Н. Выразительность тональных структур у П. И. Чайковского / Ю. Холопов // Проблемы музыкальной науки : сб. ст. / редкол. Г. А. Орлов и др.. М., 1973. - Вып. 2. - С. 89-102.

366. Холопов, Ю. Н. Гармония. Теоретический курс / Ю. Холопов. М. : Музыка, 1988.-510 с.

367. Холопов, Ю. Н. К понятию «музыкальная форма» 1990. // Проблемы музыкальной формы в теоретических курсах вуза: сб. тр. / сост. Э. А. Стручалина. М., 1994. - С. 10-45. - (Труды / РАМ им. Гнесиных ; вып. 132).

368. Холопов, Ю. Н. Оркестровые сюиты Чайковского / Ю. Н. Холопов. -М.: Музгиз, 1961.-92с.

369. Холопов, Ю. Н. Очерки современной гармонии : исследование. / Ю. Н. Холопов. М.: Музыка, 1974. - 287 с.

370. Холопов, Ю. Н. Что же делать с музыкальными формами Чайковского? / Ю. Н. Холопов // П. И. Чайковский. К 100-летию со дня смерти (1893-1993) : материалы научной конференции/ Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М., 1996. - С. 54-63.

371. Холопова, В. Н., Чигарева, Е. И. Альфред Шнитке : очерк жизни и творчества / В. Холопова, Е. Чигарева. М. : Сов. композитор, 1990. -350 с.-ISBN 5-85285-085-3.

372. Холопова, В. Н. Музыка как вид искусства : учеб. пособие / В. Н. Холопова ; МГК им. П. И. Чайковского. СПб. : Лань, 2000. - 320 с. - (Мир культуры, истории и философии). - ISBN 5-8114-0334-8.

373. Холопова, В. Н. Музыкальный ритм : очерк / В. Холопова. М. : Музыка, 1980. - 72 с.

374. Холопова, В. Н. О природе неквадратности / В. Холопова // О музыке. Проблема анализа : сб. ст. / сост. В. П. Бобровский, Г. Л. Головинский. -М, 1974.-С. 73-106.

375. Холопова, В. Н. Теория музыкального содержания в разработке московской школы / Холопова В. Н. // Музыкальное содержание : наука и педагогика : сб. тр. / отв. ред-сост. Шаймухаметова Л. Н. Уфа, 2005. - С. 9-17. - ISBN 5-93716-018-5.

376. Холопова, В. Н. Теория музыки : мелодика, ритмика, фактура, тематизм / В. Н. Холопова. СПб.: Лань, 2002. - 367 с. - ISBN 5-81140406-9.

377. Homo Musicus. Альманах музыкальной психологии : сб. ст. / Моск. гос. консерватория ; ред.- сост. Старчеус М. С. М.: МГК., 1999. - 180 с.

378. Царева, Е. Брамс у истоков нового времени // История и современность : сб. ст. / ред.-сост. Климовицкий А. Л., 1981. - С. 138149.

379. Царева, Е. М. Иоганнес Брамс / Е. М. Царева. М. : Музыка, 1986. -382 с.423 .Царева, Е. М.Чайковский в наши дни. Между двумя датами / Е.М.Царева // П.И.Чайковский. К 100-летию со дня смерти (18931993). М., 1995. - С. 5-10. - (Научные труды / МГК им.

380. П. И. Чайковского; вып. 12).

381. Цукер, А. Особенности музыкального гротеска / А. Цукер // Советская музыка.- 1969.-№ 10.-С. 42-45.

382. Цуккерман, В. А. Анализ музыкальных произведений. Вариационная форма : учеб. пособие для музыковедов вузов / В. Цуккерман. 2-е изд. - М.: Музыка, 1987. - 237 с.

383. Цуккерман, В. А. Анализ музыкальных произведений. Рондо в его историческом развитии : учебник. Ч. 2-я / ред. А. Трейстер. - М. : Музыка, 1990. - 128 с. - ISBN 5-7140-0212-1.

384. Чайковский, П. И. Краткий учебник гармонии, приспособленный к чтению духовно-музыкальных произведений в России / сост. П. И. Чайковский, проф. Моск. консерватории. М. : П. Юргенсон, 1875.-80 с.

385. Чайковский, П. И. Полное собрание сочинений. Литературные произведения и переписка : в 17 т. / П. Чайковский ; ред. комис. А. Н. Александров и др.. М. : Музыка. - (Труды Гос. дома-музея П. И. Чайковского).

386. Т. 15-6 : Письма, 1890. / подгот. К. Ю. Давыдовой и Г. И. Лагутиной. -1977.-384 с.

387. Чайковский П. И. и Танеев С. И. Письма / сост. и ред. В. А. Жданов.

388. М.: Госкультпросветиздат, 1951. 557 с. 432.Чернова, Т. Ю. Драматургия в инструментальной музыке /

389. Т. Чернова. М.: Музыка, 1984. - 144 с. 433.Чигарева, Е. О связях музыкальной темы с гармонической и композиционной структурой музыкального произведения в целом // Проблемы музыкальной науки / ред. Орлов Г. А. - М., 1973. - Вып. 2. -С. 48-88.

390. Шабу нова, И. Музыкальные дневники эпохи романтизма // Музыкальный мир романтизма от прошлого к будущему. Ростов-на-Дону, 1998.-С. 53-55.

391. Шавинер, М. А. Некоторые особенности фактуры фортепианных произведений И. Брамса // Проблемы музыкальной фактуры : сб. тр. / ред. А. А. Степанов. М., 1982. - С. 111-123. - (Труды / ГМПИ ; вып. 59).

392. Шавинер, М. А. Тембро-колористические свойства фортепианной фактуры И. Брамса : автореф. дис. канд. искусствоведения : 17.00.02 / Шавинер Марк Аронович. JI.: JITK, 1987. - 20 с.

393. Шаймухаметова, JI. Н. Семантический анализ музыкальной темы : учеб. пособие для вузов искусства и культуры / JI. Н. Шаймухаметова. -М.: РАМ им. Гнсиных, 1998. 265 с. - ISBN 5-7196-0379-4.

394. Швейцер,А. Иоганн Себастьян Бах / А.Швейцер ; пер. с нем. Я. С. Друскин, X. А. Стрекаловская. М. : Классика-ХХ1, 2002. - 801 с. -ISBN 5-89817-044-8.

395. Щербакова, Т. Чайковский и музыка быта / Т. Щербакова // П. И. Чайковский. Вопросы истории и стиля. К 150-летию со дня рождения.: сб. ст. / сост. и отв. ред. М. Э. Риттих. М., 1989. - С. 9-25. -(Сб. тр. / ГМПИ; вып. 108.).

396. Эволюционные процессы музыкального мышления : сб. тр. / отв. ред. Порфирьева А. ; Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова. Л.: ЛГИТМиК, 1986. - 157 с.

397. Эсе, Л. Если бы Верди вел дневник. / Л. Эсе. Будапешт : Корвина, 1966. - 296 с.

398. Южак, К. И. О природе и специфике полифонического мышления // Полифония : сб. ст. / сост. и ред. К. Южак. М. : Музыка, 1975. - С. 6624

399. Яков Флиер : статьи, воспоминания, интервью / сост. Долинская Е. Б., Яковлев М. М. / общ. ред. М. М. Яковлева. М.: Сов. композитор, 1983. -272 с.

400. Яковлев, В. В. Избранные труды о музыке. Т. I: П. И. Чайковский / под ред. Е. Грошевой и др. ; ред.-сост. и авт. примеч. Д. Житомирский и Т. Соколова. - М.: Музыка, 1964. - 506 с.

401. Ярустовский, Б. М. Оперная драматургия Чайковского / Б. Ярустовский. М.; JI.: Музгиз, 1947. - 244 с.

402. Литература по лингвистике, психологии, культурологии451 .Аверинцев, С. С. «Аналитическая психология» К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О Современной буржуазной эстетике : сб. ст. / сост. В. И. Тасалов. М., 1972. - Вып. 3. - С. 110-155.

403. Аверинцев, С. С. Плутарх и античная биография : К вопросу о месте классика жанра в истории жанра / С. С. Аверинцев ; Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1973. - 278 с.

404. Аверинцев, С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С. С. Аверинцев ; Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; отв. ред. М. Л. Гаспаров. М.: Наука, 1977. - 320 с.

405. Аверинцев,С. С. Традиция греческой «диалектики» и возникновение рифмы / С. С. Аверинцев // Контекст, 1976 / Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького ; отв. ред. А. С. Мясников М., 1977.-С. 81-99.

406. Аверинцев, С. С. Противочувствия / Аверинцев С. С.// Советская музыка. 1987. - Май. - С. 7-13.

407. Адамар, Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики./ Жак Адамар ; пер. с фр. М. А. Шаталовой и О. П. Шаталова ; под ред. И. Б. Погребысского. М. : Советское радио, 1970.- 152 с.

408. Алмазов, А. Тайная исповедь в православной восточной Церкви. Опыт внешней истории / А. Алмазов. Т. 1 : Общий устав совершения исповеди. - Одесса : Тип.- лит. Штаба Одесского воен. Округа, 1894. -622 с.

409. Ананьев, Б. Г. К теории внутренней речи в психологии / Б. Г. Ананьев // Ананьев Б. Психология чувственного познания / Акад. пед. наук. М. : Изд-во Акад. пед. наук. РСФСР, 1960. - С. 348-369.

410. Ананьев, Б. Г. Теория ощущений / Б. Г. Ананьев ; Ленингр. гос. ун-т. Л.: ЛГУ, 1961.- 156 с.

411. Аристотель. Сочинения в четырех томах / Аристотель ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; ред. А. И. Даватур, Ф. X. Хессиди. Т. 4. - М.:

412. Арнольд, И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность : сб. ст. / И. В. Арнольд ; науч. ред. П. И. Бухаркин. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 1999. - 443 с. - ISBN 5-2880-2123-6.

413. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. -М.:СЭ, 1966.-607 с.

414. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт ; пер. с фр., сост., общ. ред. и вст. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. - 615 с.

415. Баткин, Л. М. Не мечтайте о себе : о культурно-историческом смысле «я» в «Исповеди» бл. Августина / Л. М. Баткин ; Рос. гос. гуманитар, унт, 1993. (Чтения по истории и теории культуры). - ISBN 5733303816.

416. Бахтин, М. План доработки книги «Проблемы поэтики Достоевского» / М. Бахтин // Контекст, 1976 / Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им.

417. A. М. Горького ; отв. ред. А. С. Мясников. М., 1977. - С. 293-316.

418. Бахтин, М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве / М. Бахтин // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики : исследования разных лет. М., 1975. - С. 6-71.

419. Бахтин, М. М. Проблема поэтики Достоевского / М. Бахтин .- 4-е изд.- М.: Сов. Россия, 1979. 318 с.

420. Бахтин, М. М. Проблема текстов. Опыт философского анализа / М. Бахтин // Вопросы литературы. 1976. - № 10. - С. 122-151.

421. Бахтин, М. М. Слово в поэзии и в прозе // Вопросы литературы. -1972.-№6.-С. 54-85.

422. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса / М. Бахтин. 2-е изд. - М. : Худож. лит., 1990. - 541 с. - ISBN 5-2800-0710-2.

423. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / Бахтин М. М. ; сост. С. Г. Бочаров. М.: Искусство, 1979. - 423 с.

424. Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений : в 13 т. /

425. B. Г. Белинский ; Акад. наук СССР, Ин-т рус. лит. ; редкол. Н. Ф. Бельчуков (гл. ред.) и др.. Т. 6 : Статьи и рецензии. 1842-1843. -М.: АН СССР, 1955.-799 с.

426. Белый, А. На рубеже двух столетий / Андрей Белый ; вступ. ст., коммент. А. В. Лаврова. М. : Художеств, лит., 1989. - 543 с. - ISBN 5280-00516-9.

427. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Эмиль Бенвенист. М.: Прогресс, 1974.-447 с.

428. Берковский, Н. Я. Литература и театр / Н. Я. Берковский. М. : Искусство, 1969. - 639 с.

429. Берковский, Н. Я. О романтизме и его первоосновах / Н. Я. Берковский // Проблемы романтизма / сост. Гуревич А. М. М., 1971.-Вып. 2-С. 5-18.

430. Берковский, Н. .Я. Романтизм в Германии / Н. Я. Берковский. Л. : Художеств, лит., 1973. - 567 с.

431. Библер, В. С. Михаил Михайлович Бахтин, или поэтика культуры / В. С. Библер. М. : Прогресс : Гнозис, 1991. - 169 с. - ISBN 5-01003633-9.

432. Библер, В. С. Мышление как творчество : Введение в логику мысленного диалога / В. С. Библер. М.: Политиздат, 1975. - 399 с.

433. Бирюкова, Г. М. Диалог : социально-философский анализ : дис. д-ра филос.: 09.00.11. / Бирюкова Галина Михайловна. СПб., 2000. - 285 с.

434. Блок, А. А. О литературе : сборник. / А. Блок ; вст. ст. Д. Е. Максимова. М.: Художеств, лит., 1980. - 349 с. - ISBN 864447.

435. Богатырев, П. Г. Вопросы теории народного искусства / П. Г. Богатырев. М.: Искусство, 1971. - 544 с.

436. Бонди, С. М. О ритме / С. М. Бонди // Контекст, 1976 : Литературно-теоретические исследования / Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 1977. - С. 100-129.

437. Борев, Ю. Б., Родионова, Т. Я. Интонация как средство художественного общения // Контекст, 1982. Литературно-теоретические исследования / редкол. П. В. Павлиевская (отв. ред.) и др.. М., 1983.-С. 224-244.

438. Бородина, М. А., Гак В. Г. К типологии и методике историко-семантических исследований / М. А. Бородина ; В. Г. Гак ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. Л.: Наука, 1979. - 232 с.

439. Бочкарева, О. Вариационная форма в музыке в свете психологии восприятия / О. " Бочкарева // Художественная деятельность : эстетические, психологические и методологические проблемы / ПФЛОЖ. Петрозаводск, 1985. - С. 89-90.

440. Бубер, М. Я и Ты / М. Бубер ; пер. с нем. Ю. С. Терентьева, Н. Файнгольда ; под общ. ред. С. Я. Левит, П. С. Гуревича. М.: Высш. шк., 1993. - 173 с. - ISBN 5-06-002857-7.

441. Бюхнер, Г. Пьесы. Проза. Письма / Георг Бюхнер ; пер. с нем. под ред. А. Карельского. М.: Искусство, 1972. - 384 с.

442. Вайнштейн, О. Б. Язык романтической мысли : О философском стиле Новалиса и Фридриха Шлегеля / О. Б. Вайнштейн ; Рос. гуманитар, ун-т. -М.: РГГУ, 1994. -Вып. 6. 80 с. - ISBN 5-7281-0069-4.

443. Вакенродер, В. Г. Несколько слов о всеобщности, терпимости и человеколюбии в искусстве / В. Г. Вакенродер. // Литературные манифесты западно-европейских романтиков / общ. ред.

444. A. С. Дмитриева М., 1980. - С. 71-89.

445. Вакенродер, В. Г. Фантазии об искусстве / В. Г. Вакенродер ; пер. с нем. С. С. Белокриницкой. М. : Искусство, 1977. - 263 с. - (История эстетики в памятниках и документах).

446. Великий романтик. Байрон и мировая литература : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького ; отв. ред. Тураев С. В. М.: Наука, 1991. - 237 с. - ISBN 5-0201-1458-8.

447. Веселовский, А. Н. Избранные статьи / А. Н. Веселовский. Л. : Художеств, лит., 1939.-572 с.

448. Взаимосвязь искусств в художественном развитии России второй половины XIX века : идейные принципы. Структурные особенности : сб. ст. / Акад. наук СССР, Всесоюз. науч.-исслед. ин-т искусствознания ; отв. ред. Г. Ю. Стернин. М.: Наука, 1982. - 352 с.

449. Виноградов, В. В. О языке художественной прозы / В. В. Виноградов -М.: Наука, 1980.-360 с.

450. Внтт, Н. В. Информация об эмоциональных состояниях в речевой интонации / Н. В. Витт // Вопросы психологии. 1965. - № 3. - С. 89102.

451. Волков,И. Романтизм / И.Волков // Творческий метод : сборник / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; общ. ред. и сост. В. А. Разумного. -М.: Искусство, 1960.-С. 168-207.

452. Володин, А. А. Психологические аспекты восприятия музыкальных звуков : дис. . д-ра психол. наук : 069 / Володин Андрей Александрович; АПН СССР, Науч.-исслед. ин-т общ. и пед. психологии. -М., 1969.-222 с.

453. Вопросы мотивации и эмоции : сб. пер. с фр. : учеб. пособие / ред. Н. И. Наенко. М.: МГУ, 1973. - 192 с.

454. Всеволодский-Гернгросс, В. Н. Теория русской речевой интонации /

455. B. Н. Всеволодский-Гернгросс. Пб.: Гос. изд-во, 1922. - 128 с.

456. Выготский, Л. С. Мышление и речь / Л. С. Выготский. М. : Лабиринт, 1999. - 351 с. - ISBN 5-87604-097-5.

457. Выготский, Л. С. Психология искусства / Л. С. Выготский. Ростов н/Д : Феникс, 1998 - 479 с. - ISBN 5-222-00256-Х.

458. Выготский, Л. С. Собрание сочинений. Т. 6 : Научное наследство /

459. Лев Семенович Выготский ; под ред. М. Г. Ярошевского. М. : Педагогика, 1984. - 397 с.

460. Ю.Вяземский, П. А. Полное собрание сочинений князя П. А. Вяземского : Литературные произведения и переписка : в 12 т. / П. А. Вяземский. -СПб. : Изд. графа С. Д. Шереметьева ; Тип. М ,М. Сталюсевича, 1878-1896.-Т. 2: 1827-1851 г.-1879.-XIII, 426 с.

461. Габитова, Р. М. Философия немецкого романтизма : Гельдерин, Шлеймахер / Р. М. Габитова ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред. 3. А. Каменский. М.: Наука, 1989. - 159 с. - ISBN 502008087.

462. Гадамер, Г.-Г. Истина и метод : основы философской герменевтики / Х.-Г. Гадамер ; общ. ред. и вст. ст. Б. Н. Бессонова. М. : Прогресс, 1988.-699 с.

463. З.Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1981.- 139 с.

464. Гаспаров, Б. М. В поисках «другого». Французская и восточноевропейская семиотика на рубеже 1970-х годов / Борис Гаспаров // Новое литературное обозрение. 1995. -№ 14. - С. 53-71.

465. Гаспаров, М. Л. Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века». 1890-1917 : антология / Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; сост. Е. В. Ермилова и др.. М., 1993. - С. 5-44. - ISBN 5-0201-1490-1.

466. Гачев, Г. Д. Европейские образы пространства и времени / Г. Д. Гачев // Культура, человек и картина мира / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред. А. И. Арнельдов, В. А. Кругликов. М., 1987. - С. 198-227.

467. Гачев, Г. Д. Национальные образы мира : общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский / Г. Д. Гачев. М. : Советский писатель, 1988. - 445с.- ISBN 5-265-00506-4.

468. Гачев, Г. Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр / Г. Д. Гачев М.: Просвещение, 1968 - 308 с.

469. Гей, Н. Проблема идеала в литературе / Н. Гей // Проблемы теории литературы / Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. -М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 58-99.

470. Гейне, Г. Путевые картины / Генрих Гейне // Полное собр. соч.: в 12 т. / общ. ред. Н. Я. Берковского, М. А. Лифшица, И. К. Луппола. Т. 4. -М.; Л.: Академия, 1935. - 715 с.

471. Гессе, Г. Игра в бисер / Герман Гессе ; пер. с нем. Д.Каравкиной и Вс. Розанова. М.: Художеств, лит., 1969. - 544 с.

472. Гете, И. Ф., Шиллер И. Ф. Переписка. М.; Л. : Academia, 1937. - Т. 1.-409 с.

473. Гинзбург, Л. О романтизме / Лидия Гинзбург // Французская романтическая повесть / сост. Н. Жирмунский. Л., 1982. - С. 3-18.

474. Голосовкер, Я. Э. Логика мифа / Голосовкер Я. Э.; Акад. наук СССР,

475. Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1986. - 217с - ISBN 873720.

476. Гофман Э. Т. А. Крейслериана / Э. Т. А. Гофман // Литературные манифесты западно-европейских романтиков / общ. ред. А. С. Дмитриева.-М., 1980.-С. 177-187.

477. Гофман, Э. Т. А. Серапионовы братья / Э. Т. А. Гофман // Литературные манифесты западно-европейских романтиков / общ. ред. А. С. Дмитриева. -М., 1980.- С. 193-210.

478. Грильпарцер, Ф. Из эстетических штудий / Грильпарцер ; пер. А. В. Михайлова // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли / гл. ред. М. Ф. Овсянников М., 1967. - Т. 3. - С. 464-471.

479. Гришина, Н. В. Психология конфликта / Н. В. Гришина. СПб. : Питер, 2003. - 464 с. - ISBN 5-3140-0115-2.

480. Гуковский, Г. А. Пушкин и русские романтики / Г. А. Гуковский. М. : Художеств, лит., 1965. - 354 с.

481. Гулыга, А. В. О типологии в искусстве / А. В. Гулыга // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1975. - № 2. - С. 67-77.

482. Гулый, К. В. Метафора в лирике романтиков : исследования на материале русских, английских и французских текстов : автореф. дис. . канд. фил. наук / Гулый ; Киев. гос. ун-т им. Т. Г. Шевченко. Киев, 1989.-24 с.

483. Гуляев, Н. А., Карташова, И. В. Введение в теорию романтизма / Н. А. Гуляев. Тверь : ТГУ, 1991. - 91 с.

484. Гуляев, Н. А. О спорном в теории романтизма / Н. Гуляев // Русская литература. 1966. - № 1. - С. 66-78.

485. Гумбольдт, В. О поэме Гете «Герман и Доротея» / В. Гумбольдт ; вст. ст. и пер. А. Г. Левинтона // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли / глав. ред. М. Ф. Овсянников.- М. : Искусство, 1967. Т. 3.-С. 139-147.

486. Гуревич, А. Жажда совершенства / А. Гуревич // Вопросы литературы.- 1964. -№ 9. С. 133-137.

487. Гуссерль Э. Избранные работы / Эдмунд Гуссерль. М. : Территория будущего, 2005. - 458 с. - (Библиотека Александра Погорельского. Серия «Философия»). - ISBN 5-7333-0177-5 (в пер.).

488. Делез, Ж. Логика смысла / Ж. Делез ; пер. с фр. Свирский Я. И. М.: Academia, 1995. - 297 с. - ISBN 5769500042.

489. Дмитриев, А. С. Проблемы иенского романтизма. / А. С. Дмитриев. -М.: МГУ, 1975. -264 с.

490. Добродеева, М. В. Истоки французского романтизма и творчества

491. Шатобриана : автреф. дис. . канд. филос. наук : 10.01.05 / Добродеева Мария Владимировна ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Филол. фак.-М.: МГУ, 1982.-25 с.

492. Дубовский, Ю. А. Анализ интонации устного текста и его составляющих / Ю. А. Дубовский. Минск : Высш. шк., 1978. - 137 с.

493. Дьяконова, Н. Я. Лондонские романтики и проблемы английского романтизма / Дьяконова Н. Я. ; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. -Л.: ЛГУ, 1970.-232 с.

494. Европейский романтизм / Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького ; Венгер. акад. наук, Ин-т литературоведения ; отв. ред. И. Неупокоева. М.: Наука, 1973. - 506 с.

495. Жирмунский, В. М. Введение в литературоведение : курс лекций. / В. М. Жирмунский ; С.-Петерб. ун-т ; под ред. 3. И. Плавскина, В.В.Жирмунской. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 438 с.-ISBN 5-288-01445-0.

496. Жирмунский, В. М. Из истории западно-европейских литератур / В. М. Жирмунский ; Акад. наук СССР, Ин-т лит. и языка. Л. : Наука, 1981.-303 с.

497. Жирмунский, В. М. Немецкий романтизм и современная мистика / В. М. Жирмунский. Л.: Аксиома, 1996. - 230 с. - ISBN 5-85862-106-6.

498. Иванов, А. Т. Бахтин, бахтинистика, бахтинология / А.Т.Иванов // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 333-337.

499. Иванов, В. В. Значение идей М. М. Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики /Вяч. Вс. Иванов // Труды по знаковым системам : сб. ст./ отв. ред. Ю. Лотман. Тарту, 1973. - Вып. 6.-С. 5-44.

500. Иванов, В. В. О взаимоотношении динамического исследования эволюции языка текста и культуры / Вяч. Вс. Иванов // Исследования по структуре текста / отв. ред Т. В. Цивьян. М.: Наука, 1987. - С. 5-26.

501. Интерпретация художественного текста. Междисциплинарный семинар : сб. науч. материалов / Петрозав. гос. консерватория ; Карел.гос. пед. ун-т. Петрозаводск, 2001. - 140 е.- ISBN 5900225763.

502. Интонация / подгот. д. филол. наук Торсуевой И. Г., к. филол. наук Брызгуновой Е. А., д. филол. наук Гайдзучик С. М. [и др. ; отв. ред. Чередниченко А. И.]. Киев : Вища школа : Изд-во при Киев, ун-те, 1978.-240 с.

503. Искусство и социокультурный контекст : сб. тр. / Ленингр. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н. К. Черкасова ; редкол. : Я. В. Иоскевич (отв. ред.) и др.. Л.: ЛГИТМиК, 1986. - 159 с.

504. Искусство романтической эпохи : сб. ст. / Гос. музей изобраз. искусств им. А. С. Пушкина; под общ. ред. И. Е. Даниловой. М., 1969. - 169 с.

505. Историческая поэтика : литература эпохи и типы художественного сознания : сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред. Гринцер П. А. М.: Наследие, 1994. - 511 с. - ISBN 5201141972.

506. Каган, М. С. Лекции по истории эстетики : в 4 кн. / М. С. Каган. Кн. 1.-Л.: ЛГУ, 1973.-206 с.

507. Категория определенности неопределенности в славянских и балканских языках : сб. ст. / отв. ред. Николаева Т. М. ; Акад. наук СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. - М.: Наука, 1979. - 364 с.

508. Кацнельсон, С. Д. Содержание слова, значение и обозначение / С. Д. Кацнельсон ; Акад. наук СССР, Науч. совет по теории советского языкознания. М. ; Л. : Наука, 1965. - 110 е.- (Вопросы теории языкознания).

509. Корнилова, Е. Н. Мифологическое сознание и мифопоэтика западноевропейского романтизма : дис. . д-ра филол. наук : 10.01.03 / Корнилова Елена Николаевна ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Фак. журналистики М., 2002. - 281с., прим. 283-534 с.

510. Кузнецов, Б. Г. Эйнштейн / Б. Г. Кузнецов ; Акад. наук СССР. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1967. - 407 с. - (Научно-биографическая серия).

511. Кузнецова, В. В. Проблема смерти и бессмертия в западноевропейской художественной культуре : дис. . канд. филос. наук : 09.00.04 / Кузнецова Вера Владимировна. СПб., 1995.-168 с.

512. Леви-Стросс, К. Из книги «Мифологичные. I.Сырое и вареное» / Клод Леви-Стросс // Семиотика и искусствометрия : сб. пер. / сост. и ред. Ю. М. Лотмана и В. М. Петрова. М.: Мир, 1972. - С. 25-49.

513. Леви-Стросс, К. Структура мифа / Клод Леви-Стросс // Вопросы философии. 1970. -№ 7. - С. 152-164.5 71.Леонтьев, А. Н. Деятельность. Сознание. Личность / А. Н. Леонтьев. -М.: Прогресс, 1983. 365 с.

514. Леоитьев, А. Н. Проблемы развития психики / А. Н. Леонтьев. М : МГУ, 1981.-584 с.-ISBN 886761.

515. Леонтьев, А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания / А. А. Леонтьев М. : URSS, 2005. - 306 с. -ISBN 5354005167.

516. Леонтьев, А. А. Язык, речь, речевая деятельность / А. А. Леонтьев. -М.: URSS, 2003.- 211 с. ISBN 5354004527.

517. Лингвистический энциклопедический словарь / глав. ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энцикл., 1990. - 682 е.- ISBN 5-85270-031-2.

518. Лихачев, Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст / Д. С. Лихачев ; Акад. наук СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом). СПб.: Наука, 1991. - 370 с. - ISBN 5020280488.

519. Лихачев, Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев. -3-е изд. М.: Наука, 1979. - 360 с.580Лихачев, Д. С. Развитие русской литературы X-XVII века. Эпохи и стили / Д. С. Лихачев Л.: Наука, 1973. - 254 с.

520. Лобанова, М. Н. Принцип репрезентации в поэтике барокко / М.Н.Лобанова // Контекст, 1988 / ред. коллегия Н.К.Гей, П. В. Палиевский, В. Р. Щербина. М., 1989. - С. 208-246. - ISBN 5-02011399-9.

521. Лосев, А. Ф. Проблема художественного стиля / Лосев Алексей

522. Лотман, Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. / Ю. М. Лотман // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа / сост. А. Д. Кошелев. М., 1994. - С. 11-235. - ISBN 5-7333-0486-3.

523. Лотман, Ю. М. Лекции по структуральной поэтике / Ю. М. Лотман. -Тарту : ТГУ, 1964. 195 с. - (Ученые записки Тартуского гос. ун-та ; вып. 1).

524. Лотман, Ю. М. О сюжетном пространстве русского романа XIX столетия. Актуальные вопросы семантики культуры // Труды по знаковым системам / отв. ред. Лотман Ю. Тарту, 1987. - Т. XX. - С. 102-114. - (Ученые записки Тартуского гос. ун-та ; вып. 746).

525. Лотман, Ю. М. Сотворение Карамзина / Ю. М. Лотман. М. : Книга, 1987.-336 с.-ISBN 1100500.593 .Лотман, Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. -М.: Искусство, 1970. 384 с.

526. Лотман, Ю. М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам / ред. Ю. Лотман. Тарту, 1981. - Т. XIV. - С. 3-18. - (Ученые записки Тартусского гос. ун-та; вып. 567).

527. Лурия, А. Р. Язык и сознание / А. Р. Лурия ; под ред. Е. Д. Хамской. -М.: Изд-во МГУ, 1979. 319 с.

528. Мамардашвили, М. К. Как я понимаю философию / М. К. Мамардашвили М.: Прогресс, 1990. - 365 е.- ISBN 5010025701.

529. Мамардашвнлн, М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности / М. К. Мамардашвили ; Акад. наук Грузинской ССР, Ин-т философии. Тбилиси : Мецниерэба, 1984. - 82 с.

530. Мамардашвили, М. К. Современная европейская философия (XX век) / М. К. Мамардашвили // Логос. 1991. - № 2. - С. 109-130.

531. Манн, Ю. В. Поэтика русского романтизма / Ю. В. Манн ; Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М. : Наука, 1976. - 375 с.

532. Марузо, Ж. Словарь лингвистических терминов / Ж. Марузо ; пер. с фр. Н. Д. Андреева ; под ред. А. А. Реформаторского. М. : Изд-во иностр. лит., 1960.-436 с.

533. Махов, А. Е. Любовная риторика романтиков / А. Е. Махов. М. : Знание, 1991. - 62 с. - ISBN 5070016989.

534. Махов, А. Е. Ранний романтизм в поисках музыки / А. Е. Махов. М.: Лабиринт, 1993. - 128 с. - ISBN 5-87604-012-6.

535. Мегрон, Л. Романтизм и нравы / Луи Мегрон ; предисл. И. Игнатова. -М.: Современные проблемы, 1914.-468 с.

536. Мейлах, Б. С. Пушкин и русский романтизм / Б. Мейлах ; отв. ред. Н. Г. Свирин. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. - 293, 3. с.

537. Мелетинский, Е. М. О литературных архитипах / Мелетинский Елизар Моисеевич. М.: РГТУ, 1994. - 134 с. - ISBN 5-7281-0067-8.

538. Милюгина, Е. Г. Своеобразие романтического дуализма : автореф. дис. . канд. филос. наук : 10.01.08 / Милюгина Елена Георгиевна. -Тверь, 1998. 24 с.

539. Михайлов, А. В. Варианты эпического стиля в литературе Австрии и Германии / А. В. Михайлов // Типология стилевого развития XX века. -М.: Наука, 1977. С. 283-284.

540. Михайлов, А. В. Музыка в истории культуры : избр. ст. / А. В. Михайлов ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского. М.: МГК, 1998. - 262 с. - ISBN 5-89598-011-2.

541. Михайлов, А. В. Языки культуры / А. В. Михайлов. М. : Языки русской культуры, 1997. - 909 с. - ISBN 5-7859-0014-9.бЮ.Наливайко, Д. Романтизм как эстетическая система /Д. Наливайко // Вопросы литературы. 1982. - № 11. - С. 156-194.

542. Неизученные страницы европейского романтизма / Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; редкол. Ю. А. Кожевников, И. Г. Неупокоева, А. П. Саруханян. М.: Наука, 1975. - 351 с.

543. Новалис. Ученики в Саисе / Новалис ; в пер. Григория Петникова-Харьков : б. и., 1920.-31 с.

544. Ноймайр, Антон. Музыка и медицина : на примере немецкой романтики / Ноймайр Антон ; пер. с нем. Т. И. Колобовой,

545. Павлов, В. М. Понятие лексемы и проблема отношений синтаксиса и словообразования / В. М. Павлов ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред. В. Г. Адмони. Л.: Наука, 1985. - 299 с.

546. Падучева, Е. В. О семантике синтаксиса. (Материалы к трансформационной грамматике русского языка). М. : Наука, 1974. -292 с.

547. Панфилов, В. 3. Взаимоотношения языка и мышления / В. 3. Панфилов. М.: Наука, 1971. - 232с.

548. Паперный 3. С. Чехов и романтизм / Паперный 3. С. // К истокам русского романса. М.: Наука, 1973. - С. 473-504.

549. Пастернак Б. JI. Об искусстве : «Охранная грамота» и заметки о художественном творчестве / Б. JI. Пастернак ; сост. и примеч. Е. Б. и Е. В. Пастернак; вст. ст. В. Ф. Асмуса. М.: Искусство, 1990. - 396 с. -ISBN 5-210-00117-2.

550. Петрянкина, В. И. Функционально-семантический аспект интонации / В. И. Петрянкина. М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1988. - 190 с.-ISBN 5-209-0014-1

551. Пивоев, В. М. Ирония как эстетическая категория : автореф. дис. . канд. филос. наук : 09.00.04 / Пивоев Василий Михайлович ; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л : ЛГУ, 1981. - 19с.

552. Платон. Государство / Платон ; Акад. наук СССР, Ин-т философии // Собр. соч.: в 4 т. / пер. с древнегреч., общая ред. А. Ф. Лосева и др.. -М., 1994. Т. 3. - С. 79-420. - ISBN 5244003852.

553. Плеханова, Т. Ф. Диалогический анализ художественного текста / Т. Ф. Плеханова // Труды ученых лингвистических вузов. Минск : МГЛУ, 2001.-С. 170-178.

554. Плеханова, Т. Ф. Текст как диалог/ Т. Ф. Плеханова. Минск : Изд-во Минского гос. лингв, ун-та, 2002. - 253 с.

555. Полный Православный богословский энциклопедический словарь : в 2 т. Репринт, изд. - Т. 1. - М.: б. и., 1992. - 1119 с.

556. Поспелов, Г. Н. Проблемы литературного стиля / Г. Н. Поспелов М. : МГУ, 1970.-330 с.

557. Потебня, А. А. Собрание трудов / А. А. Потебня. Т. 1. : Мысль и язык. - М.: Лабиринт, 1999. - 268 с. - ISBN 5876040703.

558. Потебня, А. А. Эстетика и поэтика / А. А. Потебня. М. : Искусство, 1976. - 614 с. - (История эстетики в памятниках и документах).

559. Проблемы романтизма : сб. ст. Вып. 1 / сост. У. Р. Фохт. - М. : Искусство, 1967. - 360 с.

560. Проблемы романтизма : сб. ст. Вып. 2 / сост. Гуревич А. М. ; ред.

561. A. Гуревич и Е. Новак. М.: Искусство, 1971. - 304 с.

562. Проблемы романтизма в исполнительском искусстве / ред.-сост. С. И. Тихонов ; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. истории и теории исполнительского искусства. М. : НТЦ «Консерватория», 1994. - 144 е.-ISBN 183196.

563. Проблемы романтизма в русской и зарубежной литературе. Материалы междунар науч. конф. (VI Гуляевские чтения : 15-18 мая 1996 года) / редкол. И. В. Карташова (отв. ред.) и др.. Тверь : ТГУ, 1996. - 138 с. -ISBN 5-7609-0066-8.

564. Проблемы романтического метода и стиля : межвуз. темат. сб. / отв. ред. Н. А. Гуляев; Калинин, гос. ун-т. Калинин : КГУ, 1980. - 161 с.

565. Проблемы семантики : сб. ст. / отв. ред. В. М. Солнцев ; Акад. наук СССР, Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1974. - 383 с.

566. Проблемы экспериментальной психологии личности : сб. ст. / под ред. проф. Мерлина В. С. Пермь : Пермский пед. ин-т, 1970. - Вып. 6. - 296 с. - (Ученые записки / Пермский пед. ин-т ; т. 77).

567. Проблемы эстетики и творчества романтиков : межвуз. темат. сб. / отв. ред. Н. А. Гуляев ; Калинин, гос. ун-т. Калинин : КГУ, 1982. - 185 с.

568. Пушкин, А. С. Египетские ночи / Пушкин А. С. // Сочинения : в 3-х т. -М., 1987. -Т. 3 : Проза. -С. 217-229.

569. Рабинович, В. Л. Ученый человек в средневековой культуре /

570. B. Л. Рабинович // Наука и культура / отв. ред. сб. Келле В. Ж. М., 1984.-С. 199-234.

571. Рабинович, В. Л. Человек в исповедальном жанре / В. Л. Рабинович // О человеческом в человеке / общ. ред. И. Т. Фролова. М.: Политиздат, 1991. - С. 298-326. - ISBN 5-250-00762-7.

572. Рассел, Б. Человеческое познание : его сфера и границы / Рассел Б. ; пер. с англ. Н. В. Воробьева, общ. ред. Э. Кольмана. М. : Изд-во ин. лит., 1957.-555 с.

573. Реизов, Б. Г. Историко-литературные исследования : сб. ст. /

574. Б. Г. Реизов ; Ленингр. гос. ун-т. Л. : ЛГУ, 1991. - 247 с. - ISBN ) 5288005591.

575. Реизов, Б. Г. О литературных направлениях / Б. Реизов // Вопросы литературы. 1957. - № 1. - С. 87-117.

576. Реформаторский, А .А. Введение в языковедение. : учеб. для филол. фак. пед. ин-тов / Реформаторский А. А. Изд. 4-е, испр. и доп. - М. : Просвещение, 1967. - 542 с.

577. Розанов, Э. Динамика музыки и речи / Э. Розанов. М. : Искусство, 1927.-С. 55-72. .

578. Роль человеческого фактора в языке : язык и картина мира / Серебренников Б. А., Кубрякова Е. С., Пустовалова В. И. и др. ; отв. ред. Серебренников Б. А. ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1988. - 212 с. - ISBN 5-02-010880-4.

579. Романтизм : вопросы эстетики и художественной практики : сб. науч. тр. / отв. ред. КарташоваИ. В.; Тверской гос. ун-т. Тверь : ТГУ, 1992. - 143 с. - ISBN 5-230-08416-2.

580. Романтизм : (теория, история, критика) : сб. ст. / науч. ред. проф. Л. И. Савельева; Казан, ун-т. Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1976. -184 с.

581. Романтизм в славянских литературах : сб. ст. / ред. В. И. Кулешов и др.. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. - 372 с.

582. Романтизм : грани и судьбы : сб. науч. работ : в 2 ч. / науч. ред. Карташова И. В.- Тверь, 1998. ISBN 566007591.1. Ч. 1.-86 с.

583. Романтизм : грани и судьбы : сб. науч. работ : в 2 ч. / науч. ред. Карташова И. В.- Тверь, 1998. ISBN 566007591.1. Ч. 2.-160 с.

584. Романтизм. Открытия и традиции : межвуз. сб. тр. / отв. ред. И. В. Карташова; Калинин, гос. ун-т. Калинин : КГУ, 1988. - 150 с.

585. Романтический метод и романтические тенденции в русской и зарубежной литературе. : сб. ст. / науч. ред. доц. Л. Г. Юдкевич ; Казан.ун-т. Казань : Изд-во Казан, ун-та, 1975. - 168 с.

586. Рубинштейн, С. Л. Проблемы общей психологии / С. Л. Рубинштейн ; Акад. пед. наук СССР, Ин-т психологии Акад. наук СССР ; отв. ред. Е. В. Рунина. Изд. 2-е. - М.: Педагогика, 1973. - 423 с.

587. Рунин, Б. М. О психологии импровизации / Рунин Б. М. // Психология процессов художественного творчества : сборник / отв. ред. Б. С. Мейлах и Н. А. Хренов. Л., 1980,- С. 45-57.

588. Русский романтизм : материалы и исследования по истории русской литературы XIX века : сб. ст. / под ред. А. И. Белецкого. Л.: Academia, 1927.- 151 с.

589. Русский язык : энциклопедия / гл. ред. Филин Ф. П. ; Науч.-ред. совет изд-ва «Советская энциклопедия» ; Институт русского языка АН СССР. М.: Сов. энцикл., 1979. - 432 с.

590. Савченко, А. Н. Речь и искусство / А. Н. Савченко ; Ростов, гос. ун-т им. М. А. Суслова. Ростов н/Д : Изд-во Ростов, ун-та, 1988. - 245 с. -ISBN 57507-0058-5.

591. Сакулин, П. Н. Русская литература. Социолого-синтетический обзор литературных стилей : в 2 ч.

592. Ч. 2. Новая литература. М.: ГАХН, 1929. - 639 с. - (Теория и история искусств; вып. 12).

593. Светозарова, Н. Д. Интонационная система русского языка / Н. Д. Светозарова ; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л. : Изд-во ЛГУ, 1982.- 175 с.

594. Свое и чужое в европейской культурной традиции. Литература. Язык. Музыка : сб. доклад, участ. науч. конференции. Нижний Новгород, 27сентября-2 октября 1999 г. / ред. Кирнозс 3. И. Н. Новгород : Деком, 2000.-349 с. - ISBN 5-89533-037-1.

595. Семантика в речевой деятельности : ( на материале онтогенеза) : сб. преп. публикаций / Акад. наук СССР , Ин-т языкознания ; под ред. Шахноровича А. М. М.: Наука, 1988. - 142 с.

596. Сиповский, В. В. Пушкин и романтизм / В. В. Сиповский // Пушкин и его современники. Пг., 1916. - Вып. XXIII-XXIV. - С. 223-280.

597. Смирнов, И. П. Порождение интертекста : Элементыинтертекстуального анализа с примерами из творчества Б. JI. Пастернака / И. П. Смирнов ; С.-Петерб. ун-т. Изд. 2-е. - СПб. : Языковой центр С.-Петерб. ун-та, 1995. - 189 с. - ISBN 5874030581.

598. Соколов, А. Н. Внутренняя речь и мышление / А. Н. Соколов. М : Просвещение, 1968. - 248 с.

599. Сорокин, Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю. А. Сорокин. М.: Наука, 1985. - 168 с.

600. Сотникян, П. Основные проблемы языка и мышления / П. Сотникян. Ереван : Айастан, 1968. - 275 с.

601. Спиноза, Б. О происхождении и природе аффектов / Б. Спиноза // Психология эмоций / под ред. Вилюнаса В. К. и Гипперрейтера Ю. Б. -М., 1984.-С. 29-46.

602. Станиславский, К. С. Моя жизнь в искусстве / К. С. Станиславский. -М.: Искусство, 1983. 424 с.

603. Степанов, Ю. С. Основы общего языкознания : учеб. пособие / Ю. С. Степанов. Изд. 2-е, перераб. - М.: Просвещение, 1975. - 271 с.

604. Стернин, Г. Ю. Проблемы русского изобразительного искусства на рубеже XIX и XX в.в. / Г. Ю. Стернин // Художественные процессы в русском и польском искусстве XIX-начале XX века / редкол. Е. Борисова и др.. М., 1977.-С. 17-34.

605. Творогов, О. В. Об исследовании стиля литературного произведения / О. В. Творогов // Анализ литературного произведения / под ред. JI. И. Емельянова и А. Н. Иезуитова. Л., 1976, - С. 67-88.

606. Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков Материалы конференции, 20-23 апреля 1971г. / Акад. наук СССР, Ин-т языкознания, Ленингр. отд-ние ; редкол. Адмони В. Г. (отв. ред.) [и др.]. Л.: Наука, 1975. - 223 с.

607. Теория речевой деятельности : ( проблемы психолингвистики) / Акад. наук СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред. А. А. Леонтьев. М. : Наука, 1968.-272 с.

608. Тертерян, И. А. Романтизм как целостное явление / И. Тертерян // Вопросы литературы. 1983. -№ 4. -С. 51-181.

609. Тимофеев, Л. И. О понятии художественного метода / Л. Тимофеев // Творческий метод / общ. ред. и сост. В. А. Разумного. М., 1960. - С. 360.

610. Тимофеев, Л. И. Проблемы теории литературы / Л. И. Тимофеев. М. : Учпедгиз, 1955. - 302 с.

611. Томашевский, Б. В. Ритм прозы / Б. В. Томашевский // О стихе. Л.,1929.-254-318 с.

612. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика : учеб. пособие / Б. В. Томашевский. М. : Аспект пресс, 1996. - 334 с. - ISBN 5-75670123-0.

613. Труды по знаковым системам / отв. ред. Ю. М. Лотман. Т. XV : Типология культуры. Взаимное воздействие культур : сб. тр. - Тарту, 1982. - 160 с. - (Ученые записки Тартусского гос. ун-та ; вып. 576).

614. Турчин, В. С. Эпоха романтизма в России : К истории русского искусства первой трети ХХ-го столетия : очерки. М. : Искусство, 1981. -551 с.

615. Тынянов, Ю. Н. О Пародии / Тынянов Ю. Н. // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. - С. 284-300.

616. Тынянов, Ю. Н. Проблема стихотворного языка : статьи / Ю. Тынянов М.: Советский писатель, 1965. - 301 с.

617. Уваров, М. С. Архитектоника исповедального слова. Научное издание / М. С. Уваров. СПб.: Алетейя, 1998. - 256 с. - ISBN 5-89329-089-9.

618. Усиенский, Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы / Б. А. Успенский. М. : Искусство, 1974. - 225 с.

619. Устюгова, Е. Н Проблема стиля культуры // Методологические проблемы науки и культуры : межвуз. сб. / Куйбышев, гос. ун-т. -Куйбышев, 1978. Вып. 3. - С. 127-137.

620. Уфимцева, А. А. Слово в лексико-семантической системе языка / А. А. Уфимцева ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1968.-272 с.

621. Федичева, О. В. Механизм взаимодействия музыкального и речевого ритмов : дис. . канд. филол. наук : 10.02.04 / Федичева Ольга Валериевна. М., 1995. - 241 с.

622. Федоров, В. В. К проблеме высказывания / Федоров В. В. // Контекст, 1984. Литературно-теоретические исследования / отв. ред. Н. К. Гей. -М.: Наука, 1986.-С. 86-95.

623. Федоров, Ф. П. Романтический художественный мир : Пространство и время / Ф. П. Федоров ; Даугавпил. ин-т им. Я. Э. Калнберзня. Рига : Зинатне, 1988. - 456 с. - ISBN 904239.

624. Фохт, У. Р. Некоторые вопросы теории романтизма. (Замечания и гипотезы) / У. Р. Фохт // Проблемы романтизма / сост. У. Р. Фохт. М., 1967.-Вып. 1.-С. 77-91.

625. Фрейд, 3. Психоанализ. Религия. Культура / Зигмунд Фрейд ; сост. ивст. ст. А. М. Руткевича. М. : Ренессанс, 1992. - 296 с. - (Страницы } мировой философии). - ISBN 5-8396-0095-4.

626. Фрейд, 3. Художник и фантазирование / 3. Фрейд ; пер. с нем. Р. Ф. Додельцева, А. М. Касселя, М. Н. Попова ; под ред. Р. Ф. Додельцева, К.М.Долгова. М. : Республика, 1995. - 400 с. -(Прошлое и настоящее). - ISBN 5-250-02522-6.

627. Хайдегер, М. Бытие и время / Мартин Хайдегер ; пер. с нем. В. Бибихин ; ред. В. Айрапетян. М.: Ad Marginem, 1997. - 451, 13. с. -ISBN 5-88059-021-6.

628. Хайдегер, М. Введение в метафизику / Мартин Хайдегер ; пер. с нем. Н. О. Гучинской ; науч. ред. А. А. Михайлов, А. Г. Черняков. СПб : Высш. религиоз.-филос. шк., 1998. - 301 с. - ISBN 5-900291-10-3.

629. Хейзинга, Й. Homo ludens; В тени завтрашнего дня / пер.с нидерл. и примеч. В. В. Ошиса ; общ. ред. и послесл. Г. М. Тавризян. М. : Прогресс ; Прогресс-Академия, 1992. - 458 с. - ISBN 501002053Х.

630. Хиллман, Дж. Архетипичная психология : учеб. пособие для доп. образования. / Д. Хиллман ; пер. и общ. ред. и сост. Зеленского В. В. -СПб : БСК, 1996. -155 с. ISBN 5889250094.

631. Хобсбаум, Э. Век империи. 1815-1914 / Эрик Хобсбаум ; науч. ред.

632. A. А. Егоров ; пер. Е. С. Юрченко, В. П. Белоножко. Ростов н/Дону : Феникс, 1999.-512 с. - ISBN 5-222-00616-6.

633. Холл,Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве / Джеймс Холл ; пер. с англ. и вст. ст. А. Е. Майкопара. М. : КРОНН-ПРЕСС, 1996. -656 с. - ISBN 5-232-00593-06.

634. Хомский, Н. Язык и мышление / Ноам Хомский ; пер. с англ. Б. Ю. Городецкого ; под ред. В. В. Раскина ; Моск. гос. ун-т, Филол. факультет. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 122 с. - (Серия монографий).

635. Храковский, В. С. Деривационные отношения в синтаксисе /

636. B. С. Храковский // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 1969. - С. 138-147.

637. Храповицкая, Г. Н., Коровин, А. В. История зарубежной литературы. Западно-европейский и американский романтизм : учебник / Храповицкая Г. Н., Коровин А. В. ; под ред. Г. Н. Храповицкой. М. : Флинта, 2002. - 406 с. - ISBN 5893493338.

638. Хрулев, В. И. Романтизм как тип художественного мышления : учеб. пособие / Хрулев В. И.; Башкир, гос. ун-т им. 40-летия Октября. Уфа : БГУ, 1985.-80 с.

639. Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения / Акад. > наук СССР, Науч. совет по истории мировой культуры ; отв. ред.

640. Мейлах Б. Л.: Наука, 1983. - 279 с.

641. Цвейг, С. Три певца своей жизни : Казанова, Стендаль, Толстой / С. Цвейг; пер. с нем., состав., ком. Лаврова А. и др.. М.: Республика, 1992. - 366 с. - ISBN 5-250-02059-3.

642. Черемисина, Н. В. Русская интонация : поэзия, проза, разговоры, речь / Н. В. Черемисина. М.: Рус. яз., 1982. - 207 с.

643. Шабоук, С. Искусство система - отражение / СаваШабоук ; пер. с чеш. С. В. Никольского. - М.: Прогресс, 1976-.- 224 с.

644. Шамрай, А. Ф. Эстетические суждения Гофмана / А. Ф. Шамрай // Художественный мир Э. Т. А. Гофмана / редкол. Бэлза И. Ф. и др.. -М., 1982.-С. 266-282.

645. Шатобриан, Ф. Р. Гений христианства / Франсуа Рене де Шатобриан ; пер. с фр. О. Э. Гринберг // Эстетика раннего французского романтизма / пред. редкол. М. Ф. Овсянников. М., 1982. - С. 94-220.

646. Шатобриан, Ф. Р. Замогильные записки / Шатобриан Ф. Р.; пер. с фр. О. Гринберг, В. Мильчиной. М.: Изд-во им. Сабашниковых Б. Г., 1996. -734 с.-ISBN 582420036Х.

647. Шеллинг, Ф. В Философия искусства / Шеллинг ; общ. ред. М. Ф. Овсянникова ; пер. П. С. Попова. М. : Мысль, 1966. - 496 с. -(Философское наследие).

648. Шервинский, С. В. Ритм и смысл. К изучению поэтики Пушкина / С. В. Шервинский ; Акад. наук СССР, Отделение языка и лит. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1961.-272 с.

649. Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика. Т. I / Фридрих Шлегель ; под. ред. М. Ф. Овсянникова, вст. ст. и пер. Ю. Н. Попова. -М.: Искусство, 1983. - 479 с.

650. Шмелев, Д. Н. Современный русский язык. Лексика : учеб. пособие для пед. ин-тов по спец. № 2101 «Рус. яз. и лит.». / Д. Н. Шмелев. М. : Просвещение, 1977. - 335 с.

651. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление / Артур Шопенгауэр ; пер. с нем. Ю. Айхенвальд и др. // Собр. соч. Т. 1. - Минск, 1999. -1407 с. - ISBN 985-456-128-3.

652. Щерба, Л. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. -Л.: Наука, 1974.-428с.

653. Эстетика немецких романтиков : сборник / преде, редкол. М. Ф. Овсянников ; сост., пер., вст. ст. А. В. Михайлов. М.: Искусство, 1987. - 734 с. - (История эстетики в памятниках и документах).

654. Юнг, К. Г. Аналитическая психология : прошлое и настоящее / Карл Густав Юнг и др. ; сост. В. В. Зеленский, А. М. Рудкевич ; Ин-т общегуманитар. исслед. М. : Мартис, 1995. - 320 с. - (Классики зарубежной психологии). - ISBN 5-7248-0034-9.

655. Юнг, К. Г., Нойман, Э. Психоанализ и искусство / К. Г. Юнг, Э. Нойман ; пер. с англ. Г. Бутузов, О. Чистяков. М. : RELF-book : К. Ваклер, 1998. - (Актуальная психология). - ISBN 5-87983-036-5 (RELF-book). - ISBN 966-543-009 (К. Ваклер).

656. Якобсон, Р. О. Вопросы поэтики. Постскриптум к одноименной книге (1973) / Роман Якобсон // Роман Якобсон. Работы по поэтике / сост. и общ. ред. Б. Гаспарова. М.; Л., 1987. - С. 80-98.

657. Якобсон, Р. О. Работы по поэтике : переводы / Р. О. Якобсон ; сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. М. : Прогресс, 1987. - 460 с. - ISBN 1100420.

658. Якубинский, Л. П. О диалогической речи / Л. П. Якубинский // Русская речь : сб. ст. / под ред. Л. В. Щербы. Пг. : Фонетический ин-т практич. изучения языков, 1923. - Вып. 1. - С. 96-194.

659. Литература на иностранных языках

660. Abendroth, W. Vier Meister der Musik; Bruckner, Mahler, Reger, Pfitzner / Walter Abendroth. Munchen : Prestel Verlag, 1952. - 143 s.

661. Abendroth, W. Bruckner : eine Bildbiographie / Walter Abendroth. -Munchen : Kindler, 1958. 143 s.

662. Abert, H. Bach, Beethoven, Brahms / Hermann Abert // The Musical Quarterly.- 1927.-XIII.-P. 329-343.

663. AdIer, G. Johannes Brahms: his achievement, his personality, his position / Guigo Adler // The Musical Quarterly. 1933. - XIX. - P. 113-142.

664. Adorno, Th. W. Die Funktion des Kontrapunkts in der neuen Musik / Theodor W. Adorno. Berlin ; Dahlern : Akademie de Kiinste, 1957. - 24 ungez.

665. Adorno, T. Mahler : eine musikalische Physiognomik / Theodor W. Adorno. Frankfort/M.: Suhrkamp, 1960. - 224 s. - (Bibliothek Suhkamp).

666. Auer, M. A. Bruckner: sein Leben und Werk / Max Auer. Zurich u. a. : Amalthea-Verlag, 1947 [c 1932]. - 542 s.

667. Auer, M. Anton Bruckner / Max Auer. Wien : Amalthea, 1966. - 542 s.

668. Bachmann, L. G. Brukhner, der Roman der Sinfonie / L. G. Bachmann. -Paderborn : F. Schoning u. a., Deutsche Verl. Anstalt, 1938. - 480 s.

669. Barford, Ph. Mahler: a thematic archetype / Philip Barford // MR. 1960. -№21.-P. 297-316.

670. Bauer-Lechner, Natalie. Gustav Mahler in den Erinnerungtn von Natalie Bauer-Lechner, mit Anmerkungen und Erklarungen von Knud Martner / herausgegeben von. Herbert Killian. Hamburg : K. D. Wagner, 1984. -239, [16] s. -ISBN3921029929.

671. Bekker, P. Gustav Mahlers Simfonien / Paul Bekker. Berlin : Schuster & Loeffler, 1921.-359 s.

672. Berny-Negrey, W. Architektonika symfonii G. Mahlera. Muzyka. - 1977. -№4.

673. Beveridge, D. Non-traditional function of the development section in Sonata form by Brams / David Beveridge // Music Review. 1990. - Vol 51, № 1. - P. 25-35.

674. Bruckner // Die Musik. 1924. - Nr. 12. - S. 861-862.

675. Busoni, F. Wesen und Einheit der Musik : Neuausgabe der Schriften und Aufzeichnurger Busonis / Ferrucio Benventino. Busoni. Berlin : Hesse,1956. 288 s. - (Max Hesses Handbucher der Music).

676. Biicken, E. Der Meister der Spatwirkung. Zum Brahms Jubilaum. -Melos. - 1933. - Helf 5/6. - S. 178-181.

677. Biicken, E. Die historische Mission von Johannes Brahms. Melos. -1933.-Heft 8/9.-S. 281-285.

678. CapelIen, G. Fortschrittliche Harmonie und Melodielehre / Georg Capellen. - Leipzig: C. F. Kahnt, 1908. - 189 s.

679. Constantinescu, Grigore. Diversitatea stilistica a melodiei in opera romantica / Grigore Constantinescu ; copeta de Doina Enigearescu. -Bucuresti: Editura Muzicala, 1980. 207 p.

680. Dahlhaus, C. G. Mahler zwischen Gestern und Heute / Carl Dahlhaus. -NZ/Melos. - 1967. -№ ll.-S. 455-457.

681. Danuser, H. Gustav Mahler, Das Lied von der Erde / Hermann Danuser. -Munchen : W. Fink, 1986. 139 s. - (Meisterwerke der Musik 25). - ISBN 37705-1741-5.

682. Decsey, E. A. Bruckhner. Versuch eines Lebens / Ernst Decsey. Bd. I-II.- Stuttgart, 1922. 234 s.

683. Dehnert, M. Anton Bruckner : Versuch einer Deutung / Max Dehnert. -Leipzig : Breitkopf & Hartel Musikverlag, 1958. 276 s.

684. DelvaiIIe, B. J. Brahms: l'homme et son oeuvre / Bernard Delvaille. Paris : Seghers, 1965. -188 p. - (Musiciens de toes les temps).

685. Doernberg, E. The life and symphonies of Anton Bruckner / Erwin Doernberg ; with a fore word by Robert Simpson. London : Barrie and Rockliff, 1960.-235 p.

686. Edwards, A. The art of melody / Arthur C. Edwards. New York : Philosophical Library, 1956. - 266 p.

687. Eggebrecht, H.-H. Die Musik Gustav Mahlers / Hans Heinrich Eggebrecht.- Munchen u. a.: Piper, 1982. 305 s. - ISBN 3-492-02747-4.

688. Ehrmann, A. V. Johannes Brahms. Weg, Werk und Welt: mit zahlreichen Bildern und Dokumenten / Alfred von Ehrmann. Leipzig, 1933. - 534 s.

689. EngeI. G. The symphonies of Anton Bruckner / Gabriel Engel. New York : Bruckner society of America, 1955. - 104 s. mit Noten.

690. Erhardt, L. Brahms / Ludwik Erhardt. Krakow : Polskie Wydawnictwo Muzyczne, 1969.-403 p.

691. Ernest, G. Johannes Brahms. Personlichkeit, Leben und Schaffen / von Gustav Ernest. Berlin : Deutche Brahms-Gesellschaft, 1930. -416 s.

692. Faryno, Jerzy. Vvedenie v literaturovelenie. Wstep do literaturoznawstwa / Jerzy Faryno. Warszawa : Pantstwowe Widawnictwo Naukowe, 1991. -645 s. - ISBN 83-01-09311-0.

693. FeIIerer, K. Kland und Struktur in der abendlandiscen Musik / Karl Gustav Fellerer. Kohl : Opladen, Westdeutsch, Verl., 1967. - 72 p. -(Arbeitsgemeinschaft fur Forschung des Lands Nordrhein-Westfalen. Geisteswissepschaften).

694. Fellinger, J. Uber Dynamik in der Musik von Johannes Brahms. Berlin : Hesse, 1961.-106 s.

695. FeIIinger, J. Brahm's view Mozart. In : Brahms. / Robert Pascall. -Cambridge: Cambridge University Press, 1983. -H. 41-58.

696. Fellinger, I. Brahms und Mozart / Imogen Fellinger. In : Brahms-Studien. - Bd. 5. - Hamburg : Karl Dieter Wagner, 1983. - S. 147-168.

697. Fetis, F.-J. Тгакё complet de la theorie et de la pratique de l'harmonie / F.-J. Fetis. 2-е. - Paris : Schiesinger, 1844. - 254 p.

698. FIoros, C. Brahms und Bruchner. Studien zur musikalischen Exegetik / Constantin Floros. Wisbaden : Breitkopf & Hartel, 1980. - 248 p. - ISBN 3765101729.

699. GaI, H. Johannes Brahms. Werk und Personlichkeit / Hans Gal. -Frankfurt/Main : Fischer Beuchere, 1961.-161 s.

700. Gartenberg, Egon. Mahler. The man and his musik / Egon Gartenberg. -London : Cassell. 218 p. - ISBN 0-304-30058-6.

701. Geiringer, K. Brahms as a reder and collector / Karl Geiringer // The Musical Quarterly. 1933.- XIX. - P. 158-168.

702. Georg, G. Tonality and musical Structure / Graham Georg. New York ; Washington : Praeger publ., 1970. - 231 p.

703. Geringer, J. M., Madsen С. К., Duke R. A. Perception of beat note change in modulating tempos // Bulletin of the Council for Research in Music Education. 1993/1994 - № 119. - P. 49-57.

704. Grabner, H. Regers Harmonik / Hermann Grabner. 2 Aufl. - Wiesbaden : Breitkopf und Hartel, 1961. - 48 s.

705. GoIIerich, A., Auer M. Anton Bruckner : ein lebens und Schaffensbild / von August Gollerich. Nachdessen Tod erg. und hrsg. Von Max Auer. -Regensburg : G. Bosse, 1974. - 4 b. i 9 ill. - ISBN 3-7649-2096-3.

706. Haas, R. Anton Bruckner / von Robert Haas. Potsdam : Athenaion, 1934. -157 s. - (Diegrossen Meister der Musik).

707. Hall, D. L. Process and anarchy A Taoist vision of creativity // Philosophy East and West. - 1978. - Vol. 28, № 3, July, - P. 271-285.791 .Hanson, H. Harmonic Materials of modern music / Howard Hanson. New York: Appleton-Century-Crofts, 1960. - 381 p.

708. Hauer, J. M. Deutung des Melos : ein Frage an die Kunstler und Denker unserer Zeit / Josef Matthias Hauer. Leipzig u. a. : Tal, 1923. - (Neue Musikbucher).

709. Hauser, A. Der Manierismus : die Krise der Renessanse und die Ursrung der modernen Kunst / Arnold Hauser. Munhen : Beck, 1964. - 425 s.

710. Heidegger, M. Unterwegs zur Sprache. S. 1 / Martin Heidegger. -Phullingen.: Neske, 1960. - 269 s.

711. Hirsch, H. Rithmik metrische Untersuchungen zur Variation-stechnik bei Johannes Brahms : Diss. . Freiburg i Br. Johannes Krause / Hans Hirsch. -Hamburg, 1963.- 177 c.

712. Hoffmann, E. Das Wesen der Melodic / E. T. A. Hoffmann. Berlin : M. Hesse, 1924. - xii, 225 s.

713. Hoffman, E. T. A. Fantasiestucke in Callots Manier / E. T. A. Hoffman ; mit einer Vorrede von Jean Paul; Textrevision und Anmerkungen von Hans-Joahim Kruse ; Redaction, Rudolf Mingau. Berlin [u.a.] : Aufbau-Verl., 1976.-551 s.

714. Huch, R. Die Romantic / Ricarda Huch. Leipzig, 1924. - H. Hassel. - 2 v. in 1.799.1anecek, K. Melodica / K. Ianecek. Praha, 1956. -202 p.

715. Jeppesen. K. Kontrapunkt: Lehrbuch der klassischen Vokalpolyphonie / von Knud Jeppesen ; ins Deutche ubersetzt von Julie Schults. Leipzig : Breitkopf & Hartel, 1935. - 244 p.

716. Korte, W. F. Bruchner und Brahms. Die spatromantische Losung der autonomen Konzeption / Werner F. Korte. Tutzing : Hans Schneider, 1963. -136 s.

717. Kravitt, E. F. Romanticism today / Edvard F. Kravitt // Musical guarterly. -1992.-Vol. 76.-P. 93-109.

718. Kurth, E. Bruchner A. Bd. I-II / von Dr. Ernst Kurth. - Berlin : Hesse, 1926.-2 v.-217 s.

719. Landormy, P. Brahms. Paris : Gallimard, 1948. - 185 s.

720. Lach, R. Studien zur Entwicklungsgeschichte der ornamentalen Melopoie. Beitrag zur Geschichte der Melodie / von Robert Lach. Leipzig : Kahnt, 1913.-xv, 733 s., 11., 98 s.

721. Louis, R. Anton Bruckner / von Rudolf Louis. Leipzig ; Miinchen : G.Muller, 1905.-233 s.

722. MahIer. A. Gustav Mahler. Memories and Letters / by Alma Mahler ; edited by. Donald Mitchell; transl. by Basil Creighton. Seattle : University of Washinton press, 1975 c 1946. - 399 p. - ISBN 0295953780.

723. MahIer, Werfel A. Erinnerungen an Gustav Mahler. Briefe an Alma Mahler / Alma Werfel Mahler; Hrsg.: von D. Mitchell. Frankfurt am Main, 1971.—392 s. - ISBN 3549174454.

724. O.Marx, А. В. Die Lehre von der musikalischen Komposition : praktisch \ theoretisch 1. Teil / von Adolf Bernard Marx. Leipzig : Breitkopf & Hartel,1841-1871.-4 v.

725. Matteson, I. Der vollkommene Capellmeister. Hamburg. (1739) / Johann Matteson ; Facsimile Nachdruck herausgegeben von Margarite Reimann. -Kassel: Barenreiter, 1954. - 484 p.: Reprint of the editionpablished Hamburg : C. Helold, 1739.

726. Meusel, W. Melodie als Kontrapunkt zu Spiel und Tanz / Wartel Meusel. -Leipzig : Zentralhaus Publ., 1988. - 148 p. - (ZP-Methodik). - ISBN 37444-0124-3.

727. Mies, P. Jyohannes Brahms : Werk-Zeit-Mensch / von Paul Mies. Leipzig : Quellen & Meyer, 1930. - 129 s. - (Wissenschaft und Bildung).

728. Mitchell, D. Gustav Mahler : songs and symphonies of life and death : interpretations and annotations / Donald Mitchell. Berkley : University of California Press, 1985. - 659 p. - ISBN 0571106749.

729. Mitchell, D. Gustav Mahler. The early years / by Donald Mitchell. -London : Rockliff, 1958. 275 p.

730. Mitchell,D. G.Mahler : The Wunderhorn Years : chronicles and commentaries / Donald Mitchel. London : Faber and Faber, 1975. — 461 p. — ISBN 0571106749.

731. Molnar, A. Jogannes Brahms / Molnar Antal. Budapest: Gondolat, 1959. - 258 s. - (Kis zeneikionyvtar; 5).

732. Muller,K. Mahler : Leben .Werke . Dokumente / Karl-Josef Muller. -Mainz : Schott ; Munchen : Piper, 1988. 643 p. - ISBN 3795782643. -(Serie Music Piper-Schott).

733. Muhe, H. Musikanalyse / Hansgerg Miihe. Leipzig : Deutscher Vertlag fur Musik, VEB. - 1978. - 240 p.

734. Nahrelecky, Roman. Wackenroder, Tieck, E. T. A. Hoffmann, Bettina von Arnim : ihre Bezirhungen zur Musik und zum musicalischen Erlebnis / Roman Nahrelecky. Bonn : Bouvier, 1979. - 262 s.

735. Newlin, D. Bruckner. Mahler. Schoenberg / Dika Newlin. London : Boyars, 1979. - 308 p. - ISBN 0714526584.

736. Nitze, H. Das recht an der melodie / von Hans Nitze. Munchen ; Leipzig : Duncker&Humblot, 1912. - ix, 163 p.

737. Novalis. Schriften / Novalis ; im Verein mit Richard Samuel hrsg. von Paul Kluckhohn. Leipzig : Bibliogr. Inst., 1928. - 4 v. - (Meyers Klassiker-Ausgaben).

738. Pearce, Lynne. Reading Dialogics / Lynne Pearce. London ; New York : E. Arnold, 1994. - 221 p. - (Interrogating texts). - ISBN 034055052X.

739. Rameau, J. P. Traite de l'harmonie reduite aa ses principes natures ; divisae en quatre livres . / Jean-Philippe Rameau. Paris : De rimprimeriede В. C. Ballard, 1722. - xxiv, 432,17 p.

740. Ratz, E. Zum Formproblem bei Gustav Mahler. Eine Analyse des ersten Satzes der IX. Symphonie. // Musikforschung, 8. 1955. - P. 169-177.

741. Redlich, H. Brucner and Mahler / by H. F. Redlich. London ; New York : Dent; Farrar, Straus and Giroux, 1955. - 300 p. - (The Master musicians. New serias).

742. Redlich, H. The creative Achievement of Gustav Mahler // The Musical Times. -1960. V. 101, July. - P. 418-421831 .Reicha, A. Traite de melodic. Paris : chez. L Auteur, 1814.

743. Reilly, E. Gustav Mahler and Guido Adler : records of a friendship / Edvard R. Reilly. Cambridge England. : Cambridge University press, 1982. - VIII. - 163 p. - ISBN 0028721918.

744. Riemann, H. Die Taktfreiheiten in Brahms' Liedern. // Die musik. 1912. -Heft l.-S. 10-21.

745. Riemann, H. Musiklexikon. Erganzungsband. Personentiel A-K. XII / Hugo Riemann ; hersaunsgegeben von Dahlhaus C. - Mainz: Schott, 1972.

746. Rinnger. R. Mahlers Zweite Symphonie und das Zitat // NZ/Melos. 1967. -№ 1 l.-S. 452-454.

747. Rothstein, W. Phrase rhythm in tonal musik / William Rothstein. New York: N. Y. Schirmer Books, 1989. - 349 p. - ISBN 0028721918.

748. Sachs, K. The wellsprings of music / Kurt Sachs, Jaap Kunst Hrsg.. The Hague : Nijhoff, 1962. - XI, 228 s.

749. Scheffler, K. Die Melodie / Karl Scheffler. Berlin : Bruno Cassirer, 1919. -87 p.

750. Schenker, H. Neue musikalishe Theorien und Phantasien. Bd.3. Leipzig, 1956.

751. Schenker, H. Translation of Neue musikalische Theorien und Phantasien. -1 Bd. : Harmonielehre = Harmony / Edited and annotated by Oswald Jonas, Translated by Elizabet Mann Borgese. Chicago : University of Chicago Press., 1954.-359 p.

752. Schibler, A. Zum Werk Gustav Mahlers. Lindau : Kahnt, 1955. - 16 s.

753. Schmidt, С. M. Johannes Brahms und seine Zeit / Cristian Martin Schmidt. Regensburg : Laaber-Verlag, 1983. - 272 s. - (Grosse Komponisten und ihre 2 eit). - ISBN 3921518776.

754. Schmitt, Th. Der langsame Symphoniesatz Gustav Mahlers. Historich -vergleichende Studien zu Mahlers Kompositionstechnik / Theodor Schmitt. -Munchen : Fink, 1983. 205 s. - (Studien zur Musik). - ISBN 3-7705-20785.

755. Schoenberg, A. Style and Idea / Arnold Schoenberg. New York :

756. Philosophical Library, 1950. 224 p.

757. Schonberg, A. Fundamentals of musical Composition / Arnold Schonberg ; edited Gerald Strang ; witn an introd. by Leonard Stein. New York : St.Martin's Press, 1967. - XIV, 224 p.

758. Schonberg, A. Harmonielehre / Arnold Schonberg. Leipzig u.a. : Universal Edition, 1911. - X, 475 s. - (Universal Edition).

759. Schonberg, A. Theory of Harmony / Arnold Schonberg. New York : Philosophical Library, 1948. - 336 p.

760. SchuItz, E. A. Dialogue at the Margins : Whorf, Bakhtin, and linguistic relativity / Emilie A. Schultz. Madison Wis. : Univ. of Wisconsin Press, 1990. - XII. - 178 s. - (New directions in anthropological writing). - ISBN 0299127001.

761. Siegmiester, E. Harmony and Melody / Elie Siegmiester. V. I-II. -Belmont; Calif.: Wadsworth Pub., 1965-1966. -V. I : The diatonic stile. -474 p.; V. II: Modulation ; cromatic and modern styles. - 440 p.

762. Simpson, R. The essence of Bruchner : an Essay Tovards the Understading of his Music/ by Robert Simpson. London : Gollancz, 1967. - 206 p.

763. Smits van Waesberghe, J. A textbook of melody. A course in functional melodic analysis Smits van Waesberghe I / by Joseph Smits van Waesberghe; translated from the Dutch by W. A. Doyle-Davidson. Rome : American Institute of Musicology, 1955. - 107 p.

764. Specht, R. Gustav Mahler / von Richard Specht. Berlin : Schuster & Loeffler, 1922 c 1913.-292 p.

765. Specht, R. Johannes Brahms. Leben und Werk eines deutchen Meisters / von Richard Specht. Hellerau : Avalun-Verlag, 1928. - 397 s.

766. Stefan, P. Gustav Mahler; eine Studie uber Personlichket und Werk / Paul Stefan. Munchen : R. Piper, 1920. - 172 s.

767. Strich, F. Deutsche Klassik und Romantik oder Vollendung und Unendlichkeit: ein Vergleich / Fritz Strich. Munhen : Meyer & Jessen. -411 p.

768. Szabolcsi, B. A history of melody / Bence Szabolcsi; translated by Cythia Jolly and Sara Karig. New York : St. Martins press, 1965. - 312, [9] p.

769. Ulehla, L. Contemporary harmony ; romanticism through the twelwe-tone row / Ludmila Ulehla. New York : Free press., 1966. - 534 p.

770. Unger, K. Studien zur Harmonik Anton Bruckners. Einwirkung und Umwandlung alterer Klangstrukturen : Diss. / Vorgelegt von Klaus Unger. -Heidelberg, 1969. 193 s.

771. Wegener, B. Cesar Francks Harmonik / von Bernd Wegener. Regensburg : Bosse, 1976. - 209 s. - (Kalner Beitrage zur Musikforsechung). - ISBN 37649-2164-1.

772. Wertsch, J. V. (ed.) Culture, Communication and Cognition. Vygotskian perspectives / ed. by James V Wertsch. Reprinted.-Cambridge : Cambridge University Press, 1985. - 379 s. - ISBN 0-521-25214-8.

773. Wildgans , F. G. Mahler und A. Webern // OMZ. 1950. - № 5. - S. 3742.