автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Философско-методологические проблемы анализа языка науки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философско-методологические проблемы анализа языка науки"

ЕРЕВАНСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

еп-

На правах рукописи

УДС 100.37 + 401

МАИСАРЯН Эдуард Багратович

ИЛОСОТСКО-МЕТОДОЛОгаЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ АНАЛИЗА ЯЗЫКА НАУКИ

Специальность 09.00.01 - Диалектический и исторический материализм

Авт ореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ереван - 1989

Работа выполнена на кафедре диалектического материализма и логики Ереванского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета

Официальные оппоненты: член-корр. АН Арм.ССР, доктор философских наук, профессор Атаян Э.Р. доктор философских наук, профессор Геворкян Г.А.

доктор философских наук, профессор Попович М.В.

Ведущее учреждение - Ереванский государственный педагогический институт русского и иностранных языков им. В.Брюсова.

Защита диссертации состоится "_"_ 19 г.

в час. на заседании специализированного Совета Д 005.01.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при ЕГ7.

Адрес специализированного Совета: 375049 Ереван, ул.Мра-вянаД, Ергосуниверситет.

С диссертацией можно ознакомиться в кабинете научных работников ЕГУ.

Автореферат разослан "_" _19 г.

Ученый секретарь специализированного Совета доцент

С.Г.Оганесян

Общая характеристика работы. Актуальность и состояние исследуемой проблемы. Язык науки и его анализ представляет собой сложную и многоаспектную проблему.

В историческом плане проблема языка науки существует столько, сколько существует научное сознание. Возникая вместе с научны/л сознанием как способ его существования и функционирования, язык науки специфицируется, отделяясь семантически и синтаксически от общего языка, вместе со спецификацией научного сознания, отделяющегося (генетически, онтологически, гносеологически и логически) от исторически первичной единой и нерасчлененной формы человеческого сознания.

Каждая историческая эпоха в развитии научного сознания ставила новые, специфические проблемы перед языком науки в плане адекватного выражения им содержания развивающегося научного знания. Чем глубже и принципиальнее были новые гносеологические задачи, решавшиеся научным сознанием на каждом историческом этапе его развития, тем острее становилась проблема адекватности се-мантико-синтаксических выразительных средств языка уровню гносеологических задач, решаемых научным сознанием. Из истории науки известен ряд подобных трудных (а порой и кризисных) ситуаций, требовавших коренного пересмотра выразительных средств языка науки. Разумеется, все это порождало необходимость и анализа языка науки, проводившегося с определенных методологических (частнонаучных и философских) позиций.

Каждая историческая эпоха предопределяет специфические проблемы анализа языка науки. Эвклид, Платон, Аристотель в античном мире, Коперник, Кеплер, Галилей в эпоху Возрождения, Бэкон, Спиноза, Декарт, Лейбниц, Кант, Гегель в ХУП-ХГХ веках -вот далеко не полный перечень лиц, внесших неоценимый вклад не только в развитие языков различных наук, но во многих случаях и в обсуждение методологических проблем языка науки.

С конца III начала И вв. начинается современный, качественно. новый этап развития научного сознания, обнаруживший парадоксальную ситуацию невозможности выражения "неклассического" содержания нового этапа развития научного сознания старыми "классическими" выразительными средствами существовавшего языка

науки. Неудивительно, что это несоответствие впервые было обнаружено самими естествоиспытателями, попытавшимися не только практически привести в соответствие новое содержание научного сознания и выразительные средства языка науки, но и методологически осмыслить и истолковать создавшуюся ситуацию (Эйнштейн, • Гейзенберг, Пуанкаре, Бор и др.).

Однако становилось очевидным, что без профессионального логико-лингвистического анализа происходящих процессов указанные трудности не могли быть преодолены. Подобные исследования были начаты с начала 20-х годов усилиями членов "Венского кружка" (М.Шлик, Х.Рейхенбах, Р.Карнап), К.Гёделем и др. В последующем анализ языка науки становится основной проблемой неопозитивизма (как логического, так и лингвистического) и более того объявляется единственной задачей логико-философского исследования. Результатам исследования проблем языка науки в неопозитивизме трудно дать однозначную оценку. Безусловные достижения в разработке логической техники создания формальных и формализованных систем языка науки здесь соседствуют с явно неудовлетворительными методологическими и мировоззренческими установками, относящимися как к характеристике природы языка науки, соотношения в нем формализованных и содержательных аспектов, отношения языка науки к внеязыковой сфере (действительности), места философской методологии в анализе языка науки, так и к оценке полученных в неопозитивизме результатов исследования.

Ангифилософски, по сути дела, настроенная методология неопозитивизма объявила все традиционно философские вопросы относительно взаимосвязи языка и сознания, языка науки и научного сознания и их отношения к внешнему миру псевдовопросами. Язык науки оказался замкнутой знаковой системой, обладагацей, по сути дела, лишь интенсиональным значением (семантикой), поскольку все вкстенсиональные семантические вопросы замыкаются опять же на языковом (обыденном или языке наблюдения) уровне.

В этом смысле позитивное значение достижений неопозитивизма в исследовании языка науки в философско-методологическом и мировоззренческом плане весьма сомнительно и имеет в основном негативную ценность.

Если чего и добился неопозитивизм в этом смысле, то лишь впечатления в мировой (в том числе советской) методологической

литературе о том, что именно в XI веке и именно в неопозитивизме впервые в истории человеческой мысли возникает и осуществляется идея анализа языка науки. Это впечатление создалось под влиянием полувековой активнейшей научной деятельности по разработке, по сути дела, одной, причем объявленной единственной, достойной логико-философского исследования, проблемы. Однако не следует, забывая историю науки (историю философии в том числе), поддаваться этой магии абсолютизации и отрыва проблем языка науки от всей прочей философской проблематики. Ведь не возникает же впервые в истории философии проблема человека и его бытия с ее абсолютизацией в экзистенциализме, а проблема взаимосвязи истины, практики и полезности вместе с прагматизмом.

Исследование языка науки в IX веке есть один из исторических этапов развития данной проблемы, а неопозитивизм есть одна из концепций, причем довольно непоследовательная и противоречивая, относительно сущности и закономерностей языка науки.

С начала 60-х годов в обсуждение различных аспектов проблемы языка науки включились советские логики, лингвисты, семиотики и философы. С позиций диалектико-материалистичесяой методология ими разработаны многие логические, лингвистические, логико-лингвистические, логико-философские, лингво-философские вопросы языка науки, как первоначально сформулированные в неопозитивистской литературе, так и новые, оригинально поставленные вопросы. Глубокой и аргументированной критике были подвергнуты неопозитивистские методологические установки анализа языка науки. Успехи советских ученых в этой области очевидны и неоспоримы.

Однако успехи советских ученых были бы значительнее, если бы они в большей мере разрабатывали вопросы языка науки, специфичные для диалектико-материалистической методологии, вопросы, которые, учитывая ущербность неопозитивистской методологии, и не могли быть поставлены в ней. Как отмечает А.И.Ракитов, и, по-видимому, не без доли самокритичности: "Одна из слабых сторон критики неопозитивизма заключается в том, что она зачастую ведется в границах и с позиций проблематики, сформированной внутри этого философского течения... Поэтому подлинная критика должна идти не по линии уточнения или переформулировки подобных проблем, а по пути разработки новых проблем философии науки"^.

I А.И.Ракитов.Философские проблемы науки. М.,1977,с.126.

В частности, в значительной мере из поля зрения советских философов шпал о<Зщий философско-методологический и мировоззренческий анализ языка науки. Вышеприведенная мысль А.И.Ракитова отчасти обьясняет причину этого явления: в советской научной литературе обсуждение проблем языка науки все же в основном шло в рамках проблематики, сформированной в неопозитивизме, т.е. в основном обсуждались логические проблемы формирования и сущности языка науки на основе диалектико-материалистической методологии, ©илософско-методологические и мировоззренческие аспекты проблемы языка науки обсуадажсь тогда и в той мере, в какой это било необходимо для разрешения логических, лингвистических, семиотических, логико-лингвистических и т.д. проблем. Это приводило к тому, что философский аспект проблемы языка науки рассматривался на уровне логико-философском, яингво-филоссфском, семиотико-философ-ском, но никак не на собственно философско-методологическом уровне. Поэтому высшм достижением советской методологической литературы по вопросу сущности языка науки оказалась диалектик о-материалистическая интерпретация определения языка науки как понятийного аппарата (состава) науки, данного Р.Карнаполг.

С конца 70-х годов в советской научной литературе (возможно, кроме лингвистической) наступил необъяснимый спад интереса к проблемам языка науки. Во всяком случае соответствующий спад в западной научной литературе, вызванный крахом неопозитивистской методология, не макет служить для этого основанием. Проблема языка науки возникла не в неопозитивизме и не может исчезнуть вместе с утерей интереса к ней в неопозитивистской литературе. Не может служить для этого основанием и увлечение новомодными (пусть даже очень актуальными и интересными) проблемами "престижного" происхождения.

Основанием для "закрытия" научной проблемы может быть или ее научная бесперспективность, или окончательное разрешение. Проблема языка науки имеет многовековую историю (в современной своей постановке она является ровесницей нашего века) и в течение всей своей истории является научно актуальной и перспективной, как актуально и перспективно развитие научного сознания, способом существования которого является язык науки.

/Если даже предположить, что уже завершен один из историчес-

I Р.Карнап. Философские основания физики. М., 1971, с.106.

ких этапов развития языка науки и, соответственно, его исследование, то и в этом случае прездевременно утверждать, что дано удовлетворительное филоссфско-методологическое осмысление этого этапа и сделаны соответствующие выводы о возможных исторических перспективах развития языка туки.

Тем более, что процесс развития научного сознания в целом не знает перерывов, а следовательно проблема его адекватного языкового выражения всегда актуальна. Все больше наук вовлекается в процесс научно-технической революции и осмысления социальных аспектов этого процесса. Продолжается процесс теоретизации ряда прикладных областей знания, а, следовательно, и процесс возникновения новых научных дисциплин со специфическим понятийным (терминологическим) аппаратом, что пороздает необходимость логического, лингвистического и методологического исследования этих процессов.

И наконец, предшествующий анализ языка науки касался, в основном, языков наук т.н. физико-математического цикла, что вполне соответствовало общей сциентистской ориентации неопозитивистской методологии. Языки других естественных наук исследовались постольку и в той мере, в какой в них проявлялись процессы математизации и формализации. И вовсе игнорировались языки общественных и гуманитарных наук, которые, по мнению неопозитивистской литературы, "говорят" на "донаучном качественном" языке и следовательно не могут стать предметом анализа точными и строгими логическими' методами.

Не вдаваясь в резоны, отметим, что приблизительно такова же картина и в советской научной литературе, обсуждавшей различные аспекты проблема языка науки. Исключение составляет часть лингвистической литературы по данному вопросу (в частности,группа О.А.Ахмановой, Р.А.Будагов и некоторые другие), обсуждающая проблемы языка науки на более общем фоне взаимосвязи языка науки и научного сознания и с привлечением более обширного конкретно-научного (естественнонаучного и гуманитарного) материала.

Следовательно, проблему языка науки нельзя считать ни решенной, ни исчерпанной. Она сохраняет свою актуальность для логического (формального и содержательного), лингвистического, логико- и лингво-методологического и, наконец, философско-методо-логического исследования.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является выявление специфики философско-методологического подхода к анализу языка науки.

Для достижения этой цели следовало решить следующие задачи:

1. Проанализировать историю возникновения и развития философского интереса к анализу языкового способа существования научного сознания и на основе этого анализа выявить философскую традицию исследования языкового способа существования научного сознания: круг проблем и методы исследования.

2. Выявить специфику частнонаучного: логического, лингвистического, семиотического анализа языка науки, их предметную область и метода'исследования, а также исследовать соотношение частнонаучного, частнометодологического и философско-методологи-ческого в анализе языка науки.

3. Сформулировать основные методологические принципы проведения философского анализа общих проблем языка как важного посредствующего звена перехода от общих философско-методологическпх принципов к принципам философско-методологического анализа языка науки.

4. Выяснить предметную область философско-методологического анализа языка науки и дать философско-методологическую картину языка науки в свете принципа единства языка и сознания.

Теоретические и методологические оснобы исследования. Теоретической основой исследования является прежде всего марксистское учение о языке как непосредственной действительности мысли, идея Маркса о единстве языка и сознания ("язык так же древен, как и сознание"), его подход к знанию как способу существования сознания, ленинская идея о единстве "истории языка" и "истории мысли" и другие важнейшие теоретические достижения классиков марксизма-ленинизма по проблематике данного исследования.

Важным теоретическим источником данной работы является исследование становления и развития философского интереса к анализу языкового способа существования научного сознания в истории философии (Платон, Аристотель, Ф.Бэкон, Кант, Гегель). Полезным оказался критический анализ и теоретическое осмысление достижений неопозитивизма в области выработки логической теории форма-

лизации языка науки, в особенности в плане выявления пределов применения в содержательно богатых языках науки (Карнап.Гёдель).

Важным теоретическим подспорьем для исследования явились научные достижения советских логиков, языковедов, семиогиков,философов , методологов науки (В.Ф.Асмус, О.С.Ахманова, Г.А.Брутян, Р.А.Будагов, Д.П.Горский, В.А.Звегинцев, П.В.Копнин, В.А.Лекторский, Д.Ф.Лосев, И.С.Нарский, Т.И.Сйзерман, Ю.Попович, А.И.Ра-китов и др.) в области анализа проблем языка науки.

Методологической основой исследования явились принципы материалистической диалектики. Исследование строится в основном на методе восхождения от абстрактного к конкретному, принципе единства исторического и логического (в особенности при анализе историко-философского материала) и учете решающей роли "опосредующих звеньев" при переходе от общих закономерностей к более конкретным проявлениям, на которую обращал особое внимание исследователей К.Маркс.

Научная новизна, вклад автора в разработку проблемы, основные результаты, выносимые на защиту.

1. Научная новизна диссертации в целом определяется оригинальным подходом к исследованию проблемы языка науки. Если существующие в научной литературе подходы характеризуются движением исследования от конкретно-научного анализа отдельных проявлений языка науки к возможным методологическим и теоретическим выводам относительно закономерностей функционирования языка науки, то в настоящей работе, при учете результатов, полученных вышеуказанным способом, основной упор делается на исследовании проблемы языка науки согласно методу восхождения от абстрактного к конкретному, что в нашем случае выступает как восхождение от философского учения о языке, его единстве с сознанием к более конкретному его проявлению в форме языка науки и его единства с научным сознанием. Этот новый подход методологически исходит из мыслей К.Маркса об особой роли метода восховдения от абстрактного к конкретному как наиболее соответствующего специфике философского исследования и роли посредующях звеньев при переходе

от общего закона к более конкретным проявлениям объекта.

2. Исследование историко-философского и историко-ннучного материала позволяет сделать новый принципиальный для понимания и выявления закономерностей развития языка науки вывод: язык

науки и его исследование существует столько, сколько существует наука (научное сознание), способом существования и функционирования которого является язык науки. При этом разумеется, что обсуждение проблем языка науки шло в рамках исторически обусловленной проблематики и терминологии. В этом плане пересмотрено место неопозитивистского анализа проблем языка науки, который квалифицируется как один из исторических этапов исследования проблем языка науки, с его специфической проблематикой, методами анализа, с его достижениями и заблуждениями.

3. Впервые проанализирована история и логика возникновения и развития философского интереса к анализу языкового способа существования научного сознания, т.е. языка науки (Платон, Аристотель, Галилей, Ф.'Бэкон, Кант, Гегель). Разумеется, часть идей указанных мыслителей носили исторически преходящий характер, однако их принципиальные положения о необходимости рассмотрения проблем языка в связи с проблемами сознания, выявлении специфики конкретных проявлений языка, его семантико-синтаксических характеристик как отражении специфики содержания сознания, фиксируемых им (см'., например, сопоставительный анализ языков философии и математики у Ф,Бэкона, Канта и Гегеля), методах классификации и построения различных языков науки (см. "искусство сообщения" Ф.Бэкона) и т.д. создали философскую традицию интереса к языку вообще и к языку науки в частности, которая сохраняет свою значимость и в современных исследованиях и которой следует автор данного исследования.

4. В согласии с данной традицией, которая была в дальнейшем развита К.Марксом, автор делает вывод о том, что философско-методологическую сущность языка и, соответственно, языка науки можно выявить в связке "сознание-язык", в то время как в современной научной литературе это пытаются сдежть в связке "мышление-язык", которую автор квалифицирует как проявление логико-философского интереса к проблеме языка и, соответственно, языка науки. Выдви- . гая данное положение, автор исходит из того, что философскую методологию язык интересует прежде всего как способ существования

и функционирования сознания. Философская научная практика показывает, что любая философская теория языка определяется пониманием природы и сущности сознания независимо от того, признается ли в данной философской концепции взаимосвязь языка и сознания или нет.

В нашем же случае это означает, что выявление сущности более конкретных проявлений языка (обыденного, научного, художественного) может быть достигнуто лишь при рассмотрении их как способов существования и функционирования обыденного, научного и художественного сознания.

5. Принцип единства языка и сознания считается важнейшей предпосылкой анализа взаимосвязи языка и сознания. Однако сформулированный в столь общем виде он не позволяет вести содержательный анализ конкретных проявлений взаимосвязей феноменов языка и сознания и ведет лишь к малосодержательным констатациям типа: нет сознания без языка и языка без сознания.

Впервые в методологической литературе в диссертации дан развернутый анализ принципа единства языка и сознания, проведенный в планах:

1) генетического единства языка и сознания;

2) онтологического единства языка и сознания;

3)- гносеологического единства языка и сознания;

4) логического единства языка и сознания.

Это позволяет автору провести детальный анализ взаимосвязи языка и сознания яа различных уровнях их проявления: от предельно абстрактного, где язык рассматривается лишь как способ существования и функционирования сознания, до уровня конкретных линг-во-понятийных проявлений, обнаруживаемых уже лингво-философеким анализом и подчиняющихся "принципу "лингвистической дополнительности", сформулированному Г.А.Брутяяом. Указанный анализ приводит автора к ряду методологических выводов, которые он применяет в дальнейшем для выявления философско-методологической картины языка науки и его взаимосвязи (единства) с научным сознанием.

6. Важным результатом исследования является выделение 4 основных уровней проведения анализа языка науки и выявление специфики целей, методов и результатов исследования на этих уровнях.

а) Уровень обсуждения в среде ученых-практиков, "пользователей" данного языка науки. Здесь обнаруживается несоответствие старых выразительных средств языка науки новому содержанию научного сознания или отсутствие соответствующих языковых средств (терминов или- способа выражения). В ряде неэкстремальных случаев ученые-практики сами находят выход из положения, однако более характерна ситуация, когда обсуждение вопросов языка науки при-

водит лишь к обнаружению проблемной ситуации, неразрешимой средствами данного конкретного языка науки и требующей метаязыкового (логического, лингвистического, семиотического) обсуждения и решения.

б) На уровне частнокаучного анализа язык науки анализируется в логическом, лингвистическом и семиотическом аспектах. В каждом из этих аспектов язык науки рассматривается не в полном обвеме своих характеристик и свойств, а в определенном срезе с учетом целей и методов логики, лингвистики и семиотики. Результатом анализа языка науки на этом уровне есть создание логической, лингвистической и семиотической картин языка науки и разработка рекомендации по преодолению соответствующих трудностей в процессе функционирования и развития языка науки.

в) Уровень философского обсуждения частнонаучного исследования языка науки есть, по сути дела, конкретизация общефилософских принципов, методов и положений для обоснования и истолкования (объяснения) принципов, целей, методов и результатов логического, лингвистического и семиотического и смежных логико-лингвистического, логико-семиотического и лингво-семиотического анализов языка науки. В зависимости от конкретной сферы применения этот уровень принимает форму логико-философского, лингво-философ-ского или семиотико-ФилосоФского исследования.

г) йилософско-методологический уровень исследования языка науки является наиболее сложным и многосторонним. С одной стороны, частнонаучное исследование языка науки и его философское осмысление, безусловно, является важным источником для философско-методологического учения о языке науки, как, впрочем, и сферой конкретного приложения его основных принципов и положений. Однако предметная область философско-методологического исследования не ограничивается осмыслением результатов, разработкой принципов и преодолением трудностей мировоззренческо-методологического характера частнонаучных способов анализа языка науки. Ясно также, что ни одна из частных методологий не может стать основой для философско-методологического анализа проблем языка науки, хотя такие попытки предпринимались.

Философия всегда проявляла устойчивый самостоятельный и специфический интерес к проблемам языка науки. Специфику философско-методологического анализа языка науки следует искать на

собственно философской основе, исходя из общих философских методологических и мировоззренческих принципов сознания, конкретизируя их в плане исследования данной проблемы.

Посредствующим звеном перехода от общих философских принципов к принципам философско-методологического анализа языка науки является диалектико-материалистическое учение о языке. И для фи-лософско-методологическрго понимания сущности языка науки и конкретизации его основных характеристик необходимо его рассмотре-. ние в плане соотношения с научным сознанием в свете философско-методологического принципа единства языка и сознания.

7. Важным результатом исследования является выявленная автором специфика философско-методологического понимания языка науки и основные философско-методологические характеристики семантики и синтаксиса языка науки.

Специфика философско-методологического понимания языка науки следует из принципа единства языка и сознания, согласно кото-, рому язык науки должен рассматриваться с точки зрения его основных функций - быть способом существования и функционирования научного сознания. Это наиболее абстрактное понимание языка науки и оно, разумеется, не выражает всего содержательного богатства языка науки. Но на этом абстрактном уровне от него и не следует ожидать большего. Однако оно обладает большим методологическим потенциалом для более конкретных и содержательных богатых определений языка науки, указывая на главный "опознавательный" признак языка науки.

Поэтому, если подобное абстрактно-содержательное определение языка науки не раскрывает всего конкретно-содержательного его богатства, то более конкретные определения, не исходящие из этого абстрактного определения, т.е. не будучи содержательным этапом восхождения от абстрактно-содержательного определения к более конкретно-содеркательному определению, рискует не рассмотреть в конкретных свойствах и проявлениях языка науки его сущностных, "опознавательных" признаков.

В этом смысле понимание языка науки как понятийного состава науки, наиболее распространенное в философской литературе, должно квалифицироваться как неадекватно- узкое для философско-методологического понимания. Оно отражает логико-философский интерес а цели в,исследовании языка науки, выражая лишь определен-

ный, логико-понятийный аспект семантики языка науки. Безусловно, семантика языка науки в своей основе строится на научно-понятийном содержании научного сознания, и в этом смысле менее вариативна и меньше зависит от специфики национально-языковой основы существования. Однако общая естественноязыковая основа существования способствует взаимодействию языка науки с другими видами языка (обыденным и художественным), что имеет и серьезное гносеологическое основание во взаимодействии и взаимопроникновении научного, обыденного и художественного сознаний. Кроме того семантике каждого языка науки присущи, в большей или меньшей мере, экс-прессивно-эмоционапьше, антропоморфные и ценностно-оценочные характеристики. Все это делает проблему структуры семантики языка науки и ее взаимосвязи со структурой содержания научного сознания довольно сложной и многоплановой, однозначно не сводимой к научно-понятийному фрагменту содержания научного сознания.

Соответственно в качестве основных синтаксических принципов языка науки в работе формулируются и обосновываются:

а) логико-синтаксическая последовательность;

б) логико-синтаксическая непротиворечивость;

в) логико-синтаксическая обоснованность;

г) логико-синтаксическая полнота;

д) логико-синтаксическая адекватность.

Таковы основные новые результаты, полученные автором, которые он выносит на защиту.

Научно-практическая значимость исследования. Научно-практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования служат методологической основой для частно-научного исследования проблем языка науки и построения адекватных логической, семиотической и филологической картин языка науки.

Результаты исследования использовались для чтения 4 спецкурсов: I) "Актуальные проблемы теории познания диалектического материализма" (1974-1977гг. для студентов философского отделения исторического факультета Ереванского госуниверситета);2) "Язык философии в системе языков науки" (1978г. для аспирантов гуманитарных факультетов Московского государственного университета им. Ломоносова); 3) "Философские проблемы языка науки" (1980-1984 гг. для студентов философского отделения исторического факультета Ереванского госуниверситета); 4) "Язык философии как язык нау-

ки" (с 1979г. по настоящее время, для студентов факультета философии и социологии Ереванского госуниверситета).

Отдельные положения исследования использованы в "Учебно-методических материалах по курсу диалектического материализма для студентов I курса философского факультета МГУ по разделу "Философия, ее предмет и роль в обществе" (составитель ст.преподаватель кафедры диалектического материализма философского факультета МГУ, канд.филос.наук В.В.Миронов, изд-во МГУ, 1987, с.22).

Основное содержание диссертации изложено автором в монографии "Философско-методологические проблемы анализа языка науки" (Ереван, 1987) и 10 научных статьях и тезисов доклада. Реферат указанной монографии О.А.Сычёва, опубликован в PS Общественные науки, серия 6 "Языкознание". М., 1988, № 5, с.30-35).

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации докладывались автором на ряде научных сессий профессорско-преподавательского состава Ереванского университета и теоретических семинаров кафедры диалектического материализма и логики ЕГУ, на Годичной сессии Армянского отделения философского общества СССР (Ереван, 1980), на научно-теоретическом семинаре "Достижения современной науки и диалектического материализма" (Ереван, 1978), на симпозиуме "Методологические и логические проблемы языка" (Ереван, 1974),в докладах в Братиславском университете шл.Я.Ко-менского (ЧССР, 1976), на советско-польской научной конференции (Ереван, 1979), в Люблинском университете им.Марии Кюри-Склодов-ской (ПНР, 1979), на советско-финских симпозиумах по проблемам аргументации (Университет г.Турку, Финляндия, 1988, Ереван, IS89); в лекциях для участников Всесоюзного семинара молодых ученых по проблемам аргументации (Ереван, 1985, 1986).

Структура и содержание работы. Диссертационная работа состоит из Введения. 3_таав, каждая из которых состоит из 3.параграфов, Заключения, Списка цитируемой и упоминаемой литературы, изложена на страницах машинописного текста.

Во Введении обосновывается актуальность проблемы, оценивается степень ее исследованности, задаются цели и задачи исследования, указывается на его теоретические и методологические осно-еы, выделяется научная новизна и личный вклад автора в разработку проблемы, перечисляются основные вопросы, выносимые им на защиту, подчеркивается практическая значимость исследования и дают-

ся сведения об основных формах апробации диссертационной работы.

Первая глава "Возникновение и развитие философского интереса к анализу языкового способа существования научного сознания" состоит из трех параграфов: § I. Зароддение философского интереса к проблеме языкового способа существования научного сознания (античность, эпоха Возрождения); § 2. "Искусство сообщения" Ф.Бэкона - важный этап становления и развития философского интереса к анализу языка науки; § 3. Проблема природы языка филоссфии и его соотношения с другими языками науки в немецкой классической философии (Кант, Гегель).

Уже античные теория языка свидетельствуют о зародившемся интересе у философов к проблемам взаимосвязи языка и сознания. Не нося еще специфического характера проблемы языкового способа существования научного сознания, эти теории, однако, в фрагментарном виде уже содержат в себе гениальные догадки о специфике языкового выражения философского (Платон, Аристотель), логического (Аристотель) и математического (Пифагор) знаний.

Важным этапом в осознали специфичности проблемы языка науки в отличие от общих проблем языка было обсуждение вопросов языка в эпоху Возрождения. Обсуждение проблем языка науки, вызванное научно-практической необходимостью выработки языка науки на базе национальных языков, здесь принимает внешнюю форму борьбы против латыни как общего языка науки. Особенно интересно, что, развиваясь в основном в русле методологических и мировоззренческих принципов материалистических философских учений, этот этап анализа языка науки с очевидностью демонстрирует, что задача создания языка науки и обсуждение, в связи с этим, принципов, на которых он должен создаваться, не является чисто научно-практической задачей, но она связана с целым рядом мировоззренческих и идеологических вопросов, становящихся ареной ожесточенной борьбы.

Особое место в истории становления философской теории языка науки занимает "искусство сообщения" Ф.Бэкона. В полном согласии с философской традицией своего времени Ф.Бэкон понятия "философия" и "наука" мыслит как синонимы и поэтому "искусство сообщения" выступает в основном как теория языка философии, хотя Бэкону не чуждо и осознание специфичности философского знания и языка в общей системе науки и ее языка. Так, именно с Бэкона факти-

чески начинается философская традиция анализа философского знания и яо:'да в сравнении с математикой и ее языком. Вместе с тем Бэкон ухе ясно осознает первостепенную важность анализа языка философии для философско-методологического анализа природа, сущности и закономерностей других языков науки, а в конечном счете и языка науки как способа существования научного сознания. Поэтому отождествление языка науки и языка философии у Бэкона носит скорее методологический характер, чем является следствие трактовки философии как "науки наук".

В зтом плане Бакена монно считать родоначальником философской традиции методологического анализа закономерностей языка науки на основе исследования собственного (философского) языка.

Основной задачей "искусства сообщения" Ф.Бэкона является выработка прикципов и правил построения научного (философского) языка. Поэтому основной мишенью критики он делает обычный (обыденный) язык, пытаясь отличить от него научный язык с его специфической семантикой и синтаксисом. Причем Ф.Бэкон весьма резонно обуславливает семантические и синтаксические закономерности философского языка "правильностью" (истинностью) понятийного содержания и структуры философского сознания (знания).

Представляют значительный интерес масли Бэкона о.возможности (скорее необходимости) различного синтаксического построения языка философия в зависимости от выполняемых им функций. Когда философски"; язык выполняет функцию приобретения философского знания, то его синтаксис должен строиться на принципах индукции. Когда не он выполняет функцию изложения системы философского знания, то он должен строиться на принципах, близких к дедукции. Причем, принципы индукции и дедукции Бэкон в данном случае трактует настолько своеобразно, что они оказываются очень близки к принципам движения от конкретного к абстрактному и восхождения от абстрактного к конкретному. I

Бэконом уже вполне оформленно ставятся такие важные и сложные проблемы синтаксиса языка философии, как место синтетических и аналитических высказываний в языке философии, отличие метода исследования от метода изложения, зависимость метода изложения от излагаемого содержания, догадки о методе восхождения от абстрактного к конкретному и т.д. Эти сложнейшие проблемы,в дальнейшем ставшие предметом исследования Канта и Гегеля, но

также яе получившие у них научно-философского решения, впервые будут разрешены лишь с позиций диалектико-материалистической методологии. Поэтому по сути дела исторически первая постановка и попытка их решения в учении Ф.Бзкона об "искусстве изложения" заслуживает всяческого внимания и вызывает большой научный интерес.

С учетом сказанного и Канта, и Гегеля, также рассматривавших язык философии как методологическую (метаязыковую) основу других научных языков и проводивших анализ самого языка философии в сопоставлении с другими языками науки (преимущественно с языком математики), можно считать прямыми продолжателями традиций бэконовского учения об "искусстве сообщения", правда, на ином историческом уровне развития философского знания и с иных мировоззренческо-методологкческих позиций. Последние, безусловно, налагают определенный отпечаток на их решения вопросов о сущности и природе научного сознания и языка, но тем более интересно, что по многим аспекта« исследования языка науки, в частности, языка философии, и Кант, и Гегель приходят к выводам, схожими с бэконовскими, как в плане подчеркивания методологической (метаязыковой) роли языка философии, так и в плане выявления его научно-специфических характеристик.

Так, у Канта получают дальнейшее развитие идеи Бэкона о системности философского знания и языка. Принципиальным новшеством Канта при этом явился привнесенный им в рассмотрение этого вопроса диалектический момент. По Канту, причиной и основанием для диалекткко-системного построения философского знания и языка является системный разум, в котором только и могут существовать противоречия (антиноши). Однако системность разума есть лишь предпосылка, абстрактная "схема", по которой реализуется системное построение философского знания и языка. Характерно, что Кант даже сохраняет терминологию Бэкона при изложении "искусства построения системы", называя ее, как и Бэкон, "архитектоникой".

Как и вся философская деятельность Канта, его взгляды по проблетам сущности философского знания к языка носят двойственный характер. Кант пытается соединить некоторые эмпиристские и рационалистские принципы анализа философского знания, свести воедино априоризм и редукционизм. Однако, при всем при этом,

многие из его рассуждений представляют значительный научный интерес не только в историческом плане, как важный этап развития философского интереса к проблемам языка науки, но даже с позиций сегодняшнего уровня развития философского знания.

К числу таких достижений Канта следует отнести сопоставительный анализ семантико-синтаксических особенностей языков философии и математики. В результате такого анализа Кант приходит к выводу, что одним из существенных отличий семантико-синтаксических отношений в языке математики и в языке философии является то, что математика рассматривает свое общее знание при помощи знаков in concreto, философия же наряду со знаками - все еще In abstracto. . Кроме того, если в синтаксических (знаковых) свойствах и отношениях математического языка закономерно и адекватно выражаются семантические свойства и отношения этого языка, то слова языка философии как знаки ни графически, ни синтаксически не имеют необходимой связи ни с объектами философского рас-смотрешш, ни с философскими общими понятиями о них,, т.е. семантикой языка философии. Знаковая (синтаксическая) структура языка философии, по Канту, не дает материала для рассуждений о природе и закономерностях своей семантики (содержания философского знания) , играя исключительно вспомогательную роль в функционировании философского сознания и не обнаруживая в себе его'закономерных черт. Отсюда Кант приходит к выводу как о неяаглядности самого философского знания, так и о неочешдности процесса философского доказательства.

Не следуя за крайними выводами Канта, в частности, о различии между философией и математикой "не по степени, а по роду", следует Бесьма высоко оценить глубину кантовского анализа специфики семантики и синтаксиса языков математики и философии, тем более, что он по скрупулезности и широте охвата аспектов этой проблемы не имеет аналога в предшествовавшей Канту истории философии.

С иных методологических позиций обсуждает проблемы семантико-синтаксических отношений языка философии в системе языков науки Гегель. Он, возможно, был первым, кто попытался рассмотреть философское познание и язык не только как элемент общей системы научного познания и языка, но и попытался выявить его место в общем процессе человеческого познания и языка. Для этого

Гегель проводит сопоставительный анализ языка философии как с обыденным (по Гегелю, повседневным) языком, так и с другими научными языками. Исходя из общей диалектической установки, он пытается выявить взаимосвязь философского языка с другими формалги языкового способа существования сознания на различных уровнях его функционирования. Ему чуждо как отождествление, так к противопоставление философского языка как обыденному языку, так и другим научным языкам.

Целью Гегеля при этом является демонстрация синтезирующей и методологической функций, которые выполняет философское сознание и язык по отношению всех- других форм сознания и языковых способов их существования. Синтезирующая и методологическая функции философского языка предопределяют его специфические се-мантико-синтаксические характеристики, что однако не исключает, более того, предполагает сложное диалектическое взаимодействие философского языка с теми внефилософскими языками (обыденным и конкретнонаучным), по отношению к которым он исполняет указанные функции.

По-видимому, первым в истории философии Гегель выдвигает тезис о таком характере взаимоотношения философского языка с конкретными внефилософскими языками, при котором последние рассматриваются и как основной источник формирования и развития языка философии, ж как его севера приложения, где семактико-син-таксические характеристики языка философии получают конкретную форму своего существования, поскольку каждая наука есть приклад-, ная логика.

Специфичность семантики и синтаксиса языка философии исключает прямое использование в нем методов построения я понятий других форм научного сознания. Однако, в отличие от Канта, Гегель не считает, скажем, философию и математику параллельными и рядопсложенными науками. Критический пафос Гегеля направлен не против взаимосвязи и взаимодействия языка философии и других внефилософских (обыденного и конкретнонаучных) языков, а против прямого использования их концептуального аппарата (семантики) и методов построения (синтаксиса) в языке философии. Не случайно, что философия и ее язык рассматриваются им как "результат опыта наук" и "глубокого знания других наук".

Важнейшей заслугой Гегеля в развитии философского анализа

языка науки является перевод анализа этой проблемы на принципы диалектической, методологии. Результаты их применения дали о себе знать уже при анализе взаимодействия семантики языка философии с содержанием других языковых форм функционирования сознания. Но более выпукло они проявились при анализе Гегелем единственно научного способа изложения (синтаксиса) науки, в качестве которого в языке философии выступает сам диалектический метод. По Гегелю, логика построения (синтаксис) языка философии должна соответствовать истории формирования и развития философского познания.' Поэтому в основу.теории диалектического построения системы науки и ее языка, т.е. синтаксиса языка науки, Гегель кладет единство принципов исторического и логического, движения от конкретного к абстрактному и восхождения от абстрактного к конкретному.

Не вызывает сомнения, что при Есей мистичности исходных объективно-идеалистических философских предпосылок, гегелевское учение о семантико-синтаксических характеристиках языка науки, з частности языка филее сфот, является высшим достижением домарксистских теорий языка науки как способа существования научного сознания, диалектически синтезировавшее результаты предкествую-isix исторических этапов формирования и развития философского анализа этой проблемы.

Проведенный анализ некоторых наиболее важных этапов формирования и развития филоссфско-методояогического анализа проблем языка науки, на каш в?гляд, с очевидностью демонстрирует давний н устсГг-гошй философский интерес к данной проблеме. Причем, по крайней мере со времен ©.Бэкона определился специфически философский аспект анализа языка науки, в качестве которого выступает методологический анализ языка науки как способа существования научного сознания в его взаимодействии с другими формами познания объективной реальности.

Б этой связи вызывает возражение тенденция, имеющая место в современной логической и отчасти философской литературе, которая в явной или скрытой форме проводит мысль о том, что проблема языка науки возникает где-то на рубеже XII и П веков в среде естествоиспытателей и математиков в связи с новейшими открытиями в физике и математике. В западной логико-философской литературе идут еще дальше, отдавая "пальму первенства" в постановке этой проблемы логическим позитивистам.

Как явствует из вышепроведенного анализа, обе эти точки зрения, в определенном смысле, одинаково далеки от истины. Проблема языка науки существует столько же, сколько существует сама наука как форма познания объективной реальности, которая требует определенного языкового способа своего существования.

Другое дело, что каждый уровень развития языка науки ставит новые и специфические вопросы, подлежащие анализу. Соответственно, эпохальные открытия в науке на рубеже ИХ и XI веков породили не только принципиально новые аспекты языка науки, но и принципиально новые методы их анализа (помимо традиционных логических, лингвистических и философско-методологических).

Появление новых разделов языков науки (с их специфическими семантико-синтаксическими характеристиками) и новых (формальных и формализованных) методов их анализа не должно приводить ни к забвению предшествующей истории языка науки, ни к игнорированию ее прежних методов анализа.

Однако, несомненно, что с начала XX века мы имеем дело с новым специфическим этапил; как в развитии языка науки, так и методов их анализа, ставящим новые сложные задачи философско-методологического осмысления этих процессов.

Вторая глава "Язык науки как предмет частнонаучного анализа" состоит из трех параграфов: § I. Предварительные замечания; § 2. Некоторые аспекты логического анализа языка науки и его соотношения с философско-методологическим анализом языка науки ; § 3. Некоторые аспекты лингвистического анализа языка науки и его соотношения с логическим и философско-методологическим анализом языка науки.

Исторически обсуждение проблемы языка науки начинается и ведется в среде ученых-практиков, "пользователей" данного языка науки. Именно здесь первоначально обнаруживается несоответствие старых выразительных средств языка новому содержанию научного сознания или отсутствие соответствующих языковых средств (терминов или способа выражения) для обозначения и выражения нового содержания научного сознания (нового знания). В ряде неэкстремальных случаев ученые-практики сами находят выход из положения, создавая новые термины или приспосабливая существующие средства выражения для решения возникших новых гносеологических задач. Но и здесь, практически, нельзя обойтись без советов со-

ответствующих специалистов по логическому и лингвистическому оформлению новых терминов и средств выражения.

Однако более характерна ситуация, когда обсуждение вопросов языка науки в среде ученых-практиков приводит лишь к обнаружению проблемной ситуации, неразрешимой средствами данного конкретного языка науки и требующей метаязыкового (логического, лингвистического, семиотического) обсуждения. Последнее оказывается необходимым не только в случае логической, лингвистической и семиотической реконструкции более или менее большого фрагмента языка науки (а в экстремальных случаях и всего языка науки), но, как отмечалось выше, и в более частных случаях для логического и лингвистического оформления терминов, терминообразований, отдельных средств выражения и т.д.

На уровне частнонаучного анализа язык науки анализируется в логическом, лингвистическом и семиотическом аспектах. В каждом из этих аспектов язык науки рассматривается не в полном объеме своих характеристик и свойств, а в определенном срезе, а иногда -(при логико-формализоЕанном и семиотическом подходах) и как некоторый идеализированный объект.

При логическом анализе язык науки рассматривается как логико-понятийная (терминологическая) система, семантико-синтаксичес-кие свойства которой независимы от конкретной (национальной или иной естественной) языковой формы выражения*. Поэтому в выражении "язык науки" слово "язык" понимается скорее метафорически, чем в прямом его смысле и логический анализ языка науки зачастую принимает вид логико-научного исследования.

Логический анализ языка науки можно проводить, учитывая наличие различных логических систем, соответственно, в содержательном, формальном и формализованном аспектах. В каждом из'этих случаев язык науки подвергается определенной семантико-синтаксичес-кой реконструкции, в ходе которой он "очищается" от элементов, не представляющих интереса и не изучаемых методами и средствами данной логической системы. В результате создается некоторая модель языка науки, соответствующая своими семантико-синтаксичес- . кими характеристиками методам, целям и возможностям логической системы. Разумеется, что эту модель языка науки не следует отож-

I См. об этом М.В.Попович. Философские вопросы семантики, Киев, 1975, с.6-7.

дествлять с реально функционирующим языком науки и, следовательно, логические свойства языка науки не исчерпывают всех его свойств, а логический анализ -всех возможностей анализа языка науки.

Целью логических исследований в области языка науки является прежде всего выработка логической техники.разрешения и преодоления проблемных ситуаций, возникающих в практике использования языка науки в различных сферах научного сознания. Последние могут касаться как отдельных фрагментов (более или менее больших), так к языка науки в целом.

В конечном счете результатом логического исследования языка науки, в самом общем виде, является выработка как общих принципов построения семантико-синтаксической системы языка науки, так к правил определения и логического оформления научных терминов, построения научных выскаеываний, правил вывода и следования одних высказываний из других. Разумеется, что в зависимости от логической системы, с позиций которой исследуется язык науки, указанные принципы и правила носят содержательный, формальный или формализованный характер, создавая соответствующую логическую картину (модель) языка науки.

Следовательно, при логическом исследовании языка науки обсуждаются и решаются целый ряд очень важных проблем формирования и функционирования языка науки. Плодотворное рассмотрение логических аспектов языка науки проходит в рамках уточнений и ограничений, вносимых спецификой целей и методов логического анализа.

Поэтому вне предмета логического исследования остается ряд проблем языка науки, носящих логико-методологический характер. Они, в частности, касаются как самой природы и гносеологического статуса языка, науки как предмета логического исследования, так и гносеологического статуса логических принципов и методов, используемых при анализе и реконструкции языка науки. Эти последние составляют предает логико-философского исследования, являющегося важной частью общелогического интереса к проблемам языка науки. Ведь в конечном счете "главное назначение исследований в области языка науки - не преодоление чисто логических трудностей (точнее трудностей в области логической техники), а решение философских вопросов, возникших в естествознании и математике на рубеже двух

столетий"*.

При лингвистическом анализе язык науки рассматривается прежде всего как языковое явление. Это означает, что язык науки расскйтриьается на фоне общеязыковых закономерностей с выявлением его специфических черт. Б зависимости от ..оценки обнаруживаемой специфичности языка науки он в лингвистической литературе характеризуется как научный стиль языка (или стиль научного изложения), причем "стиль" в данном случае понимается как категория языковой прагматики, характеризующей специфику функционирования общего языка в сфере научного сознания, или как особый "подаязык" в системе общего языка с учетом его структурного отделения от общего языка. В пользу признания структурного отделения языка науки в системе общего языка приводится, в частности, факт наличия з нем, помимо естественноэнанового, также и искусственных, символических языковых фрагментов.

Язык науки в лингвистике подвергается многоаспектному анализу: общесемантическому и общесантаксическому, текстологическо-' му, терминологическому, сравнительно-историческому и т.д. Помимо расс.чотрения общих вопросов языка науки в лингвистических исследованиях большое место занимает обсуждение и решение частных вопросов, имеющих важное практическое значение для функционирования п развития конкретных языков туки. Это, в частности, касается выработки лингвистических требований к научным (в том числе словарным) определениям термина, классификация типов тер.шнов и термин о образований, синтаксических конструкций простых, сложных и составных терминов, особенности абзацного членения научных текстов и т.д.

Сегодня можно считать наиболее распространенной в языкознании точку зрения, что в семантико-синтакскческом плане в языке науки выделяются три основных слоя: I. Слова и выражения и синтаксические связи, характерные для общего языка; 2. Общенаучные слова и выражения, а также общенаучные способы выражения; 3. Специфические термины и способы выражения, характерные для одной или ряда родственных научных дисциплин. Это - одна из возможных моделей филологической картины языка науки, построенной на основе поисков взаимосвязи языка науки и общего языка.

I М.В.Попович. О философском анализе языка науки, Киев, 1966, с.3.

Другую модель филологической картины языка можно подучить на основе доработки схемы, предложенной Г.Г.Шакаряном.

Эта модель учитывает как соотношение языковой (естественной и искусственной) основы, на которой строится язык науки, так и его взаимоотношение и взаимопроникновение с другими (литературно-художественным и обыденным) языками, также строящимися на естественно-языковой основе.

Филологическая картина языка науки, если она представлена адекватно, дает интересный эмпирический материал для анализа конкретноязыкового способа фиксации научного сознания. Обсуждение филологической картины языка науки методами языкознания, решая многие конкретноязыковые проблемы, вместе с тем не решает и не может решить вопросов более общего, методологического характера, требующих метаязыкового обсуждения.

В частности, филологическая картина языка науки не объясняет самое себя: почему эта картина такова, а не иная; почему основной фрагмент языка науки продолжает существовать на естественной языковой основе, проявляя генетическую и познавательную взаимосвязь с обыденным и литературно-художественным языками на общей естественноязыковой основе их существования; какими познавательными и языковыми причинами обусловлено выделение в языке науки особого формализованного языкового фрагмента, существующего на искусственноязыковой основе; и, наконец, в чем лингвистический смысл проблемы языка науки и природа лингвистического интереса к ней. Не отвечая на эти вопросы (а их ряд можно было про-.должить), лингвистическое исследование языка науки, несомненно,

порождает их. Часть из этих вопросов может быть освещена при их лингво-философском обсуждении, другая - при их философско-методо-логическом анализе.

При семиотическом анализе язык науки предстает как знаковая система, имеющая значение. По сути дела, семиотический подход к языку науки есть приложение традиционной семиотической проблематики к языку науки. Наиболее популярно при этом обсуждение вопроса о взаимоотношении естественных и искусственных знаков и знаковых образований в системе языка науки. Здесь семиотический анализ по своему интересу приближается к логико-формали-зованному анализу, исследующему возможности формализации содержательных областей языка науки.

Исключая крайности, можно констатировать, что в семиотической литературе превалирует мнение, согласно которому язык науки есть система знаков естественного и искусственного происхождения, функционирующей по определенным семантическим, синтаксическим и прагматическим правилам.

Среди крайностей отметил! наличие в части семиотической литературы точки зрения, согласно которой язык науки сводится лишь к искусственнознаковсму его фрагменту. Очевидное же наличие в нем естественнознакового (естественноязыкового) фрагмента объясняется неразвитостью (недостаточной теоретичностью) некоторых (а по существу большинства) областей знания, не позволяющей перейти в них к "истинно научным" искусственноязыковым, формализованным способам обозначения, определения и правилам вывода. В "истинно научных" искусственнознаковых языках науки естественнознаковый языковой фрагмент наличествует лишь как способ выражения базисного "языка наблюдения". Более того, в ряде случаев закономерности функционирования искусственнознакового фрагмента языка науки пытаются выявить, анализируя их в одном ряду с другими системами искусственных знаков: игровых, сигнальных и т.д. ^ последнем случае выявляются общесемиотические (знаковые) характеристики языка науки, но никак не специфические (языковые и тем более научноязыковые, чем собственно они и интересны) характеристики искусственных знаков языка науки.

В основе ■этих крайностей лежат причины преаде всего методологического характера. Вместо того, чтобы от семиотико-фило-софского и философско-методологического анализа сущности научно-

го сознания, гносеологической природы знаков и их зависимости от характера содержания сознания двигаться к объяснению знаковой структуры языка науки, здесь, напротив, результатам и выводам анализа знаковых систем языка науки семиотическими методами пытаются придать общегносеологический и общеметодологический смысл, объясняющим природу научного сознания и научного языка, что, собственно, выходит далеко за рамки целей, задач и сферы применения семиотических методов.

Семиотико-философский и философско-методологический анализы подобных и ряда других проблем, возникающих в ходе семиотического исследования языка науки, важны не только для избежания крайностей, но и в целом, для плодотворного исследования безусловно актуальной проблемы специфики знаковой деятельности в системе языка науки.

Уровень философского обсуждения частнонаучного исследования языка науки есть, по'сути дела, конкретизация общефилософских принципов, методов и положений для обоснования и истолкования (объяснения) принципов, целей, методов и результатов логического, лингвистического и семиотического и смежных логико-лингвистического, логико-семиотического и лингво-семиотического анализов языка науки. В зависимости от конкретной сферы применения этот уровень принимает форму логико-философского, лингво-философ-ского или семиотико-философского исследования.

Важнейшей задачей, скажем, логико-философского анализа языка науки является методологическая и мировоззренческая интерпретация определения языка науки как предмета логического исследования. Наиболее распространенным в логической и логико-методологической литературе (как отечественной, так и зарубежной) является понимание языка науки как понятийного состава (аппарата) данной науки. Однако, это определение еще мало что говорит о языке науки как предмете логического анализа, поскольку из него не ясно, что понимается под "наукой", "научным понятием", "языком" и другими сопредельными понятиями, имеющими важное значение для методологической и мировоззренческой ориентации логического анализа языка науки. Неслучайно, что это определение, впервые сформулированное Р.Карнапом, существует и в советской логической и логико-методологической литературе, поскольку в такой форме оно не содержит в себе ничего позитивистского. Содержа-

тельность это определение приобретает лишь в результате его методологической и мировоззренческой интерпретации на основе определенных общефилософских принципов.

Лишь после того, как выясняется, что наука есть замкнутая система теоретических высказываний (или понятий), относительно которых бессмысленны вопросы о предметно-содержательной соотнесенности с внешним миром; что степень научности понятий и высказываний определяется исключительно возможностью их символизации и формализации; что наука, в конечном счете, есть замкнутая знаковая система (синтаксис) с заданным значением (семантикой), причем оба этих компонента: синтаксический и семантический - в равной мере конвенциональны - становится ясным, что перед нами логическая картина языка науки, обрисованная с логико-позитивистских методологических и мировоззренческих позиций и определение языка науки как понятийного состава науки приобретает определенный (в данном случае неопозитивистский) смысл, где весь возмож- ' ный анализ науки сводится к анализу ее языка.

Диалектико-материалистическая интерпретация логико-философского определения языка науки как понятийного состава науки про-тивоцоложна неопозитивистской его трактовке прежде всего ввиду кардинально иных методологических и мировоззренческих принципов анализа природы научного сознания (познания), сущности научных понятий, места формальных и формализованных методов познания и их соотношения с содержательными методами и т.д.

Согласно диалектико-материалистической методологии категории и понятия науки (языка науки) рассматриваются не только как инструменты научного познания и компоненты научной теории, но прежде всего как отражение в научном сознании всеобщих форм бытия и их закономерных содержательных проявлений. Более того, инструментальное использование понятийного аппарата науки при всех богатых возможностях его представления в виде формализованных систем не может быть ни интерпретировано как субъективистски-конвенциональная деятельность, ни адекватно описано формальными методами. Осознание реальных возможностей формальных и формализованных методов анализа языка науки возможно лишь при рассмотрении их как вспомогательных методов анализа научных понятий и их взаимосвязи в системе языка науки, при котором научные понятия рассматриваются как содержательные абстракции, в конечном счете

отражающие предметный мир.

Поэтому основными методами анализа языка науки как системы понятийного аппарата науки в русле диалектико-материалнстической методологий являются содержательные методы исследования.

Щи таком прояснении методологического и мировоззренческого подхода определение языка науки как понятийного состава науки приобретает диалектико-материажстический смысл, приниципиаяьно по иному и с четких методологических г мировоззренческих позиций ориентируя как сам процесс логического (содераательноро, формального и формализованного) анализа языка наукж, так и последующее осмысление его результатов.

Разумеется, сказанным не исчерпываются возможности методологической интерпретации определения языка науки, а ею проблематика логико-философского анализа языка науки. Но и сказанного, очевидно, достаточно как для оценки роли логико-философского анализа для логического исследования языка науки, так и его последующего отличения от философско-методелогического уровня анализа языка науки.

Столь же значительна роль лингво-философского и семиотико-филооофского обсуждения проблем языка науки для, соответственно, . лингвистического и семиотического исследования языка науки.

Среда важнейших методологических проблем лингво-Филосо&ско-го исследования языка туки отметим: гносеологическую интерпретация, языка, и в особенности языка науки как предмета лингвистического анализа; гносеологическую детерминацию существования и взаимоотношения естественноязыкового и искусственноязыкового фрагментов в языке науки, эмпирически обнаруживаемых в ходе лингвистического исследования; гносеологические и мировоззренческие основания взаимовлияния и взаимопроникновения обыденного, художественного и научного сознаний, обнаруживаемое в лингвистическом анализе как наличие в языке науки помимо научно-понятийного, также и экспрессивно-эмоциональных и ценностно-оценочных семантических компонентов и т.д. Б целом же основной задачей лингво-философского исследования является выработка методологических и мировоззренческих принципов и методов получения филологической картины языка науки и ее интерпретация.

. Неадекватная: искаженная или урезанная филологическая картина языка науки может образоваться не только вследствие примене-

ния явно ложных методологических установок (что приводит, скажем, к сведению языка науки лишь к "количественному языку" у Карнапа или его сведению к обыденному языку у позднего Витгенштейна), но и при непоследовательном или недостаточно глубоком применении диалектико-материалистической методологии.

Среди основных проблем сешотико-философского исследования языка науки следует выделить: гносеологическую и социальную природу знака и знаковой деятельности; выработку принципов различения языковых и не-языковых, естественных и искусственных знаков, основанную на выполнении ими специфических гносеологических функций. Без выяснения этих и ряда других сопредельных вопросов оказывается невозможным построить адекватную семиотическую картину языка науки и верно ее интерпретировать.

Лишь учет принципа социальной и гносеологической обусловленности знака и знаковой деятельности позволит правильно оценить роль различных типов знаков и знаковых систем в фиксации содержания научного сознания и избавит от соблазна волевых оценок систем научного знания, где оказывается невозможным переход -от естественнознаковой формы языковой фиксации к искусственно-языковой. Считать на этом основании такие системы знания "вырожденной формой" научного .знания или вовсе "отлучать" их от науки - означает, предать забвению важнейший методологический принцип, согласно которому научность (или степень научности) знания определяется не языковыми (лингвистическими) или знаковыми (семиотическими), а прежде всего гносеологическими характеристика-лот и критериями. Они же, в свою очередь, и предопределяют выбор тех или иных знаковых образований (или их сочетаний) для фиксации специфических уровней познавательного содержания научного сознания.

В свете сказанного язык науки в семиотическом плане есть система естественных и искусственных языковых знаков, имеющая значением систему познавательного содержания научного сознания.

Уровень философского обсуждения вопросов частнонаучного исследования языка науки, в целом, играет двоякую роль: а) он является уровнем методологической и мировоззренческой конкретизации общефилософских принципов, методов и положений, ориентирующим частнонаучное исследование проблем языка науки; б) является уровнем философского осмысления результатов частнонаучного

исследования языка науки, имеющего важное значение для формирования и развития собственно философского методологического и мировоззренческого анализа проблем языка науки.

Третья глава "Язык науки как предмет философско-методологи-ческого анализа" состоит из трех параграфов: § I. Специфика фило-софско-методологического анализа языка; § 2. Специфика философ-ско-методологического анализа языка науки; § 3. Язык науки в свете философско-методологического принципа единства языка и созна7 ния.

Язык науки, помимо обсуждения проблем частнонаучного его исследования, представляет для философии и самостоятельный ФилосоФ-ско-методологический и мировоззренческий интерес. На эту сторону вопроса в научной литературе, посвященной обсуждению проблем языка науки, не обращалось достаточного внимания. К философскому обсукденшо прибегали тогда и в той мере, в какой это требовалось для преодоления трудностей, в частнонаучном исследовании языка науки.

В то время как философия всегда проявляла устойчивый самостоятельный и специфический интерес к проблемам языка, в особенности в плане его соотношения с сознанием (мышлением). В этом смысле язык науки также представляет самостоятельный интерес для философии как в плане рассмотрения его методологических и мировоззренческих аспектов в системе философского учения о языке, так и в плане его соотношения с научным сознанием, которое, в свою очередь, может быть понято лишь в русле философского учения о сознании как отражении объективной реальности.

Частнонаучное исследование языка науки и его философское осмысление, безусловно, является важным источником для философско-методологического учения о языке науки, как, впрочем, и сферой конкретного приложения его основных принципов и положений. Отсюда следует, что философско-методологическое исследование языка науки не может быть ориентировано на обсуждение какой-либо одной разновидности частнонаучного или конкретно-методологического анализа проблем языка науки, хотя в существующей научной литературе и существует тенденция "замкнуть" философское обсуждение языка науки на осмыслении его логической и логико-философской проблематики. Более того, не менее очевидна и тенденция выдать логико-философское исследование за философско-методологическое,

а логико-философское понимание языка науки как понятийного состава науки - за философско-методологическее его понимание.

Философско-методологический анализ язиха науки не может и не должен ограничиваться осмыслением лишь логического или логико-философского анализа этой проблемы. Помимо разработки аспектов, связанных с собственным философским интересом к проблеме, философско-методологический анализ языка науки должен быть направлен на осмысление результатов, разработку принципов и преодоление трудностей мировоззренческо-методологического характера при всех частно-методологических способах анализа языка науки. Ясно также, что ни одна из частных методологий не может стать основой для философско-методологического анализа проблем языка науки.

Специфику философско-методологического анализа языка науки следует искать на собственной философской основе, исходя из общих философских методологических и мировоззренческих принципов познания, конкретизируя их в плане исследования данной проблемы. Проецирование общих философских принципов познания на исследование языка науки принесет максимальную методологическую пользу в том случае, если оно будет проводиться не непосредственно, а опосредованно, согжсно методу восхождения от абстрактного к конкретному и мысли К.Маркса о той решающей роли, которую играет выявление посредствующих звеньев для раскрытия действия общих законов и принципов в более развитых конкретных отношениях. Выявление посредствующего звена при переходе от общих методологических принципов к принципам философского анализа языка науки позволит не только раскрыть природу и сущность собственно философско-методологического интереса к анализу языка науки, но и вместе с тем указать на те принципы, на основе которых философская методология осмысливает и обобщает результаты частно-методологического анализа языка науки.

Таким посредствующим звеном перехода от общих философских принципов к принципам философского анализа языка науки является диалектико-материалистическое учение о языке, его взаимосвязи и взаимообусловленности с сознанием, основанное на материалистическом учении о происхождении и природе сознания и языка, их об-щественяо-исторической сущности.

Каждое философское учение о языке, его происхождения и сущности строится на определенном учении о сознании (познании), что

предполагает и определенное решение основного вопроса философии-в плане выявления происхождения, источников и сущности сознания. В этом смысле проблема языка примыкает к основному вопросу философии, предопределяя характер философского интереса к проблеме языка как способу существования и функционирования сознания. В свою очередь можно говорить и о своеобразном "основном философском вопросе языка" - отношении языка к сознанию и через него к объективному миру.

В диалектико-материалистической философии этот вопрос решается в духе принципа единства языка и сознания при методологическом первенстве сознания над языком. Принцип единства языка и сознания, на который указывал еще К.Маркс, следует конкретизировать в четырех его аспектах: генетическом, онтологическом, гносеологическом и логическом.

Генетическое единство языка' и сознания обусловлено их единым (одновременным) происхождением и возникновением. Этот принцип выражен К.Марксом в формулировке: "Язык так же древен, как и сознание".

Онтологическое единство языка и сознания выражено К.Марксом следующим образом: "Язык есть практическое, существующее и для других и лишь тем самым существующее и для меня самого, действительное сознание"^. Этот принцип означает, что практическое.действительное сознание не имеет иного онтологического способа существования, кроме языкового. Соответственно, язык возникает и существует постольку, поскольку он является способом существования и функционирования сознания.

Гносеологическое единство языка и сознания означает, что сознание как идеальное отражение объективного мира, т.е. познание, в реальности, практически выступает как язык. Гносеологическое единство языка и сознания утверждает принципиальную общность познавательного содержания языка и сознания. В языке фиксируются, накапливаются, хранятся и через языковую деятельность передаются человеческие знания, поскольку они являются составной частью языка, его содержанием, фиксированным в форме материальных знаков. Язык включает в себя содержание сознания-как собственное содержание, фиксированное в форме языкового знака. И в этом смысле язык является не просто средством или формой, а способом фиксирования,

I К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.З, с.29.

накопления, хранения и передачи познавательного содержания сознания, т.е. является способом существования и функционирования сознания.

Отсюда, разумеется, не оледует, что все содержание сознания и вое закономерности его функционирования можно квалифицировать лишь как чисто языковое содержание и лишь как чисто языковые закономерности. Скорее, наоборот. Содержание сознания и закономерности его функционирования в языковом опособе существования могут быть выявлены и поняты лишь на основе анализа внеязыковых источников формирования и закономерностей развития содержания сознания. Эта идея является "краеугольным камнем" диалектико-материалистического принципа первенства сознания над языком.

Такая двунаправленность содержания сознания: на объективный мир, внеязыковой по своей оущности и природе, и на язык как способ существования сознания, порождает целый ряд проблем адекватного фиксирования в языке содержания объективного мира, отражаемого сознанием. Вместе с тем двунаправленность содержания сознания указывает на механизм опосредованной связи языка с объективным миром, отвергая тезис о прямом.и непосредственном "выходе" языка в объективный мир, который следует из принципа, абсолютного тождества познавательного содержания языка и содержания сознания.

Принцип единства познавательных содержаний языка и сознания, рассматриваемый на предельно абстрактном философско-мето-дологическом уровне, следовательно, предполагает как наличие относительного тождества (общности) содержаний языка и сознания, так и несводимость объяснения всех закономерностей формирования и функционирования содержания сознания к объяснениям его лишь как языкового содержания.

Когда же язык рассматривается как некоторая конкретная система языковых средств и языкового содержания, т.е. как конкретный язык, наличие как сходства, так и различия между познавательными содержаниями языка и сознания получает уже наглядную форму и может быть обнаружено в ходе конкретного лингво-фа-лософского анализа. В частности, обнаруживается, что между понятийным содержанием сознания (познания) и языковой (лексической) семантикой слов, фиксирующих это понятийное содержание,

нет абсолютного тождества, как нет его а ыежду логической структурой а фораамл сознания (т.е. мышлением; и грамматической структурой и фориама языка. Понятийное содержание сознания составляет ядро, оердцевану лексичеокого значения слова и несет в себе существенное и инвариантное знание о шрэ, независимое от конкретного языка. Однако в лексическом значении слова обнаруживаются и некоторые перафераЁныз участка знания, которые варьируют от языка к языку в дополняют понятийное содержание сознания. Последние, в чаотноотИ, каоаются экспрессивно-эмоциональных и ценностно-оценочных компонентов лексаческог значения слова. Из этих ооновных положений принципа лянгвастачеокой дополнительности* следуют трл важных ыетодологичеоквх вывода относительно специфики философского анализа языковых явлений.

1. Фалософско-ыетодологический, анализ познавательного со-дсраапдя'языка не мотет быть проведен корректно, если его не рассматривать как объектаваое, йезавасиыое от языка познавательное содерзаяде сознания. Поэтому различие мезду сеиантичеоша систолами (в их инвариантной еонятнёной части) конкретных языков следует интерпретировать не отолько как языковое отлдчае, сколько как отличие ыезду различными уровнями познавательного содерзання сознания. Это требование особенно важно для различения а выявления познавательной специфика обыденного, научного а художественного языков.

2. Налачие в лексическом значении языковых выражений допол-шзтельной информации являетоя общеязыково! закономерностью и определяется субъективна отноззниеы познающего к отрааанноыу объекту, которое вырааается не только б субъективной форме существования объективного содержания сознания ("субъективный образ объективного шраи), но и как субъективное ценноотно-оценоч-ное, эмоционально-экспрессивное, этическое, эстетическое, ив конечном счете, как социально-заинтересованное отношение к объективному содержанию отражаемого объекта, выраженном в понятийном содергании сознания, а потоыу и языка.

-3. Понятийное и эмоционально-оценочное содержание языка выражаются не отдельным языковыми единицами, а существуют сра-

I 0 принципе лингвиотичеокой дополнительности см. подробно Г.А.Брутян. Очерки по анализу философского знания, гл.4.

щеняо, в одном значении одной языковой единицы и ляшь в исследовательских целях могут быть рассмотрены раздельно. Причем не только понятийное, но и эмоционально-экспрессивное содержание языка имеет своим основанием соответствующие компоненты содержания сознания. Поэтому фалософско-нетодологпческий анализ этих компонентов содержания языка требует их рассмотрения в связи с их соотношением в содержании сознания. Иной подход может походить ляшь из предпосылки, что понятийное содержание языка определяется содержанием сознания, а эмоционально-оценочное - носит чисто языковой характер, что не соответствует принципу единства языка и сознания и не подтверждается фактами языковой действительности.

Тем самым принцип единства языка и сознания переводится на новый а более конкретный методологический уровень, где не только содержание языка, но и содержание сознания рассматриваются как системное образование в единстве логического и внелогического, понятийного и чувственно-эмоционального, инвариантного и вариативного.

Такой подход следует признать вполне оправданным и находящимся на уровне философско-методологического интереса к языку и его взаимосвязи с сознанием, где они берутся в их полном объеме и в их реальном функционировании. Этим, в частности, фи-лософско-методологический анализ отличается от логического и логико-философского анализа языка, которые рассматривая сознание (мышление) и язык в идеализированной логико-понятийной форме, эллиминируют субъективное, внелогическое, эмоционально-экспрессивное, антропоморфное содержание, справедливо ограничивая сферу интереоа логического лишь инвариантным, понятийным содержанием сознания и языка.

В целом же, взаимосвязь познавательного содержания языка и сознания, рассмотренная на различных уровнях, подтверждает . основную идею принципа гносеологического единства языка и сознания об относительном тождестве познавательных содержаний языка и сознания и необходимости учета различий между понятийным и эмоционально-оценочным аспектом содержания сознания и специфики их фиксирования в семантике языка. Принцип же первенства сознания над языком, который проявляется в данном случае в мето-

дологическом первенстве познавательного содержания сознания над оемантикой языка, является решающей методологической основой для.классификации языков. В философско-методологическом плане классификация языков предопределяетоя спецификой познавательного содераания различных уровней дознания, способами существования которых являютоя конкретные языки: обыденный, научный и художественный.

Логичеокое единство языка и сознания следует рассматривать в двух аопекгах: а) содержательном и б) структурном. Логико-содержательное единство языка и сознания заключается в их едином понятийном содержании при ваех различиях между понятийным содержанием сознания и лексическим значением языка, о которых говорилось выше. Действительное сознание существует лишь как языковое аознание. Лишь анализ возможных конкретноязыковых способов существования познавательного содержания сознания порождает проблему взаимосвязи собственно понятийного и собственно языкового содержания в действительности единого и нерасчлененного конструкта "сознание-язык". Принцип содераательно-логачеокого единства языка а сознания, в этом смысле, является выражением решения этой проблемы.

Структурны! аспект логического единства языка и сознания характеризует отношение меаду логической структурой и форыаьа мышления и граиматнчеокой структурой и формами языка. Логические формы и структуры по своему происхождению и детерминации носят внеязыковой характер а в конечном счете являютоя отражением в сознании форы е отношений действительности. Однако внеязы-ковэе происхождение и детерминация логических структур вовсе не отрицает тезиса о языковом споообе их существования как необходимой и единственной форыы выражения. И в этом смысла логические фориы и структуры, безусловно, имеют языковой характер. Другое дело, что они не возникают в языке в носят внеязыковой характер по своему проиохождении, и эти два аспекта: происхождение и форма выражения - следует четко различать.

Оставаясь структурным инвариантом языковых конструкций (систем), форма выражения логических структур, однако, также варьирует в зависимости от того, в каком языке они формулируются (окажем, содержательном, формальном ели формализованном). То

же самое можно сказать и о выражении логических форы и структур в обыденном, научном и художественном языках.

Форма выражения логических структур (форд) и логического строя в этих языках различается в той мере, в какой различаются логические формы (структуры) и логический строй обыденного, научного и художественного мышления. Последние определяются вне-языковыми факторами и спецификой логико-гносеологических задач, решаемых этими уровнями сознания. Не следует преувеличивать, разумеется, отепень различия логических структур указанных уровней сознания, но при определенном орезе фалософско-методологи-ческого анализа логического строя языка и мышления.они оказываются весьма важными для объяснения синтаксических структур языка.

В философско-методологическом плане проблема логического единства языка и сознания решается в духе принципа лингвистической дополнительности. Реально нерасчлененная структура "сознание-язык" может быть представлена в ее логической и лингвистической (грамматической) моделях. Каждая из них выражает определенный срез структуры "сознание-язык". Причем логическая модель, акцентируя на инвариантных, устойчивых формах и структурах сознания (а через него и языка), одновременно у!азывает на внеязы-ковое происхождение и мотивацию форм, структур и строя мышления.

Лингвистическая (грамматическая) же модель структуры "сознание-язык" выражает конкретноязыковой способ его структурирования. Ее, в .отличие от логической модели, характеризует определенная вариативность при структурировании различных конкретных языков. Эта вариативность характерна не только для структур различных национальных языков, но, в принципе, любого естественного (обыденного, научного, художественного) и искусственного языка. Из этого следует, что в философско-методологическом плане термин "грамматика" трактуется широко, близко к термину "синтаксис", понимаемому как способ организации языкового содержания (семантики).

Таким образом, принцип логического единства сознания и языка (в его содержательном и структурном планах) проявляет важное философско-методологическое значение для объяснения как инвариантности и устойчивости (общности) содержательно-структурных

компонентов языков вне зависимости от их конкретных проявлений, так и детерминации особенностей проявления содержательно-структурных компонентов различных конкретных языков (обыденного, научного и художественного) соответствующими логическими особенностями уровней сознания, способами существования которых являются указанные языки.

Анализ основных принципов фалософско-метододогаческого анализа языка показывает, что философокий смысл языка может быть раскрыт лишь в том случае, если он будет рассмотрен в аспекте' осуществления им своей основной функции - быть способом существования и функционирования сознания. Указание на эту функцию составляет основной смысл философского определения языка как способа существования и функционирования сознания, как "непосредственной действительности мысли". Такое определение языка прадатавляется наиболее соответствующим требованиям, предъявляемым к философским определениям на их предельно абстрактном содержательном уровне. На методологическую важность подобных определений, где не только указывается тот основной признак, который присущ всем более богатым конкретным проявлениям определяемого объекта, но тем самым и .то методологическое основание, на котором будут строиться определения этих более конкретных проявлений, обращали внимание К.Маркс при определении "производства вообще" и В.И.Ленин при определении "материи". При всем различии конкретных языков не должно упускаться из виду то обстоятельство, что все они являются конкретными способами существования и функционирования конкретных уровней и проявлений сознания.

Поэтсау фадооофоко-иетодологичеокое понимание и строящиеся на нем определения конкретных языков (ив первую очередь таких, как обыденный, научный а художественный) долены исходить из методологического принципа указания на общеродовой признак языка как споооба существования и функционирования сознания и видовой признак, указывающий на тот конкретный уровень и проявление сознания, способом существования и функционирования которого является данный конкретный язык. Так, наиболее абстрактными содержательными философскими определениями обыденного, научного и художественного языков будет их определение как способов существования и функционирования, соответственно, обыденного, научного

и художественного сознаний. Разумеется, как наиболее аботрактно-содержательные, эти определения не раокрывант всего содержательного богатства указанию: конкретных языков, как н всего богатства ах философского смысла. От них и не следует, на этой стадия раскрытия сущности определенного объекта, ожидать большего.

Если подобное абстрактно-содержательное определение не раскрывает всего конкретно-содержательного богатства объекта, то конкретное определение объекта, не исходящее из этого абстрактно-содержательного определения, т.е. не будучи содержательным этапом восхождения от абстрактно-содержательного определения к более конкретно-оодержательному определению, раскует не рассмотреть в конкретных свойствах и проявлениях объекта его сущностных, "опознавательных" признаков.

В этом смысле определения языка науки, бытующие в современной фалософско-методологической литературе или в том, что выдается за таковую, вызывает чувство неудовлетворенности, поскольку большинство из них строится не на собственной философской основе, исходя из фялософско-методологического интереса к языку науки, а находится в зависимости от логического, семиотического, логико-научного, лингвистического и т.д. методов анализа языка. Наличие столь разнородных по целям и методам исследования источников для сформулирования фалософско-методологического понимания языка науки приводит в лучшем случае к логико-философским, линг-во-философским, семиотико-философским и т.д. определениям и пониманиям языка науки, но очевидно, что ни одно из них не может служить целям философско-методологического анализа.

В этом смысле понимание языка науки как понятийного состава науки, наиболее распространенного в философской литературе, представляется адекватным и приемлемым для логико-философского осмысления природы и сущности языка науки. В качестве же философско-методологического оно должно квалифицироваться как неадекватно узкое, т.к. выражает лишь определенный его аспект, правда весьма важный, но не исчерпывающий всего объема мировоз-зренческо-методологического осмысления языка науки во всей его сложности и многосторонности. Возникнув из потребности осмысления природы и сущности логического анализа языка науки, это понимание, естественно, содержит в себе и часть ограничений и до-

пущений логического анализа языка науки. В чаотности, это касается ограничения сферы научного сознания лишь научно-понятийным содержанием, исключающего из него фрагменты обыденного и художественного оознания, и явной или неявной элиминации из проблемы языка науки лингвистического (языкового) аспекта, в лучшем случае рассматривая его в плане соотношения терминов-понятий языка науки со словами обыденного языка как "внеположенных" языку науки, а не как собственную внутреннюю проблему языка науки.

В то время как сама история возникновения языка науки, которая начинается отнюдь не в IX веке, свидетельствует о том, что естествоиспытатели, да и не только они, но и философы, обращаются к анализу слов и выражений обычного языка для разрешения внутринаучных трудностей и проводят его в системе своего языка науки.

В среде еотествоиспытателей на рубеже Х1Х-ХХ вв. также созревает идея естественной и закономерной связи научного и обыденного языков, что научный язык не сводим к символам и формулам, которыми оперируют по формальным правилам образования и преобразования. В языке науки определенное место занимают также слова и выражения обыденного языка с их многозначностью, многосторонностью, гибкостью, экспрессией, эмоциональностью и другими характеристиками живого разговорного (обычного) языка. Осознание важности слов и выражений обыденного языка для функционирования языка науки - это ведь и осознание естествоиспытателями рола обыденного сознания не только для формирования научных понятий, но и как источник их дальнейшего развития и функционирования. Анализ научно-практической деятельности, история развитая языка наука показывают, что работа по осмыслению и экспликации введенных слов и вырааениЁ обыденного языка с целью выработки на их основе научно-понятийных терминов проводится в рамках самого языка наука и является важной частью его функционирования.

И в этом случае анализ понятийного аппарата науки и его связи и взаимопроникновения с обыденным сознание принимает лингвистическую, т.е. языковую форму. И оказывается, что в выражении "язык наука" при его философско-методологическом анализе слово "язык" понимается если а не лингвистически, то ео всяком

случае и не метафорически. В определенном аопекге анализ научного сознания - это анализ научного языка, как а анализ взаимопроникновения научного и обыденного в научном сознании есть анализ взаимопроникновения научного и обыденного в научном языке.

Взаимосвязь и взаимопроникновение научного и обыденного в научном сознании и его языке не еоть порождение каких-либо лингвистических причин, а является проявлением гносеологических характеристик научного сознания. Поэтому ни логическими, на лингвистическим;! методами не могут быть объяснены и интерпретированы гносеологические и мировоззренческие аопекты взаимосвязи и взаимопроникновения научного и обыденного в научном сознании и его языке как проявления специфики научного сознания, интегрирующего и осмысляющего гносеологические результаты воех форд практического освоения человеком объективно! реальности. Эта аспекты, наряду с рядом других, составляют специфику фалософско-методоло-гического анализа- научного сознания и его языка.

Неубедительны также попытки в части философской литературы приписать наличие эмоционально-экспрессивного и ценностно-оценочного компонента только обыденному и художественному языкам а сознаниям в отличие от научного сознания и языка, где, якобы, этот компонент отсутствует или, если и остались его рудименты, то она носят остаточный характер влияния обыденного сознания и языка, от которого следует избавиться. Здесь, по-видимому, следует напомнить о словах В.И.Ленина о том, что "без "человеческих эмоций" никогда не бывало, нет и не монет быть человеческого искания истины"*. Научное познание, как "искание истины", столь же "человечно", т.е. субъективно, как и другие форды а уровни познания и в этом смысле не составляет исключения, включая в себя эмоциональные, ценностно-оценочные, словом, антропоморфные моменты.

Для философско-методологического понимания сущности языка науки и конкретизации его основных характеристик необходимо его рассмотрение в плане соотношения с научным сознанием в свете философско-методологического принципа единства сознания и языка.

Генетическое и онтологическое единство научного сознания и языка выражается в их одновременном, взаимообусловливающеы и

I В.И.Ленин. Полное собрание сочинений, т.25, с.112.

взаиыоаорождащем возникновении, существовании и развитии. Этот принцип означает, что научное оознание по мере выделения из исторически первоначально существовавшей синкретической формы сознания требует особого способа языкового существования, отличного от языкового опособа существования - предшествующей формы оознания. Именно в атом смысле язык науки еоть способ существования и функционирования научного аознания. Язык науки, и соответственно его исследование в историчеоки обусловленной проблематике, существует столько, сколько существует научное сознание. Спецификация семантико-синтакоических характеристик языка науки происходит соответственно оо спецификацией научного сознания от других (обыденной и художественно!) форм сознания. Разумеется, это - взаимо-влиявдий процесс, поскольку в истории науки известны кризисные ситуации, когда развитие научного сознания, помимо прочих причин, тормозилось из-за неотработанности языка науки и несоответствия его выразительных средотв характеру содержания развивающегося научного оознания.

Научное сознание и язык генетически и онтологически взаимопорождают и взаиыообуславдивают друг друга. Язык науки есть актуальное« действительное научное оознание в его единственная функция заключается в том, чтобы быть способом формирования, существования, функционирования а развития научного сознания.

Анализ языка науки - это прежде воего анализ научного сознания, но из этого вовое не следует: I. Что вое проблемы анализа научного сознания нооят языковой характер (целый ряд гносеологических, методологических, социальных аопектов природы научного сознания носят самостоятельный (неязыковой) характер и не выявляются анализом языка науки); 2. Что все специфические характеристики языка наука прямо выводимы и объяснимы характеристиками научного сознания, поскольку язык науки обладает рядом внутриязыковых характеристик, присущих воякоыу языку как споообу существования сознания.

Отсюда оледует нетождественномь научного сознания и языка, что делает выявление их взаимоотношения нетривиальной и многоаспектно! проблемой. -

Проблема гносеологического единства научного сознания и языка науки - это, по оути дела, проблема семантики языка наука и

ее соотношения а содержанием научного сознания, понятийного по своему характеру.

Семантика языка науки в ее оравнении о концептуальным содержанием научного сознания менее вариативна, ызннае зависит от специфика национально-языхово* основы существования, в отличие от взаимосвязи обыденного языка о содержанием обыденного сознания. Семантика языка наукн в овое! основе отроится на научно-понятийном содержании научного сознания а в некоторых . а во их фрагментах (особенно в его спецяально-тершшологическом) приближается к тождеотву о ним. Но из этого вовое не следует, что вое содержание научного сознания оводитоя к научно-понятийному содержании, а язык науки к его научно-терминологической фикоации и, следовательно, семантика языка науки тождественна научно-понятийному содержанию научного сознания.

Важное различение обыденного, научного и художественного сознаний, играя значительную клаооифицарущую и гносеологическую роль в характеристике содержания и форм человечеокого познания, вместе с тем носит относительный характер, выражая лишь доминирующую, ведущую черту этих различных форм познавательной деятельности. В реальном функцаонировании каждая из этих форм пронизана двумя остальными, включая в себя некие смежные содержательные фрагменты. Так, научное сознание, взаимодействуя о обыденным и художественным, включает в оебя не все их познавательное содержание, а лишь то, которое по уровню генерализации приближается к содержанию научного сознания, а потому может породить или порождает научное знание, сохраняясь в нем в той или иной мере, или же способствует выражению специфического содержания научного сознания. Взаимодействие научного сознания с обыденным и художественным может рассматриваться в двух планах. Если оно рассматривается в плане общей постановки проблемы познавательной деятельности человека, то это взаимодействие рассматривается как внешнее для научного сознания. Однако, если перевести его в план исследования самого научного сознания, то проблема взаимодействия его с содержанием обыденного и художественного сознаний становится внутренней проблемой функционирования самого научного сознания. Игнорирование этим обстоятельством привода к тому, что проблема функционирования науч-

ного сознания рассматривается не в полном содержательном объеме, а лишь чаотично, как функционирование специфически научно-понятийного с одержания.

На философе ко-метододогическом уровне анализа взаимодействия содержания научного сознания и семантика языка науки следует выяснить:или научные понятия в ходе реального функционирования научного сознания не содержат в себе никакого содержания,• специфического для обыденного и художественного сознания и в ходе функцаонированая научного сознания не отоит вопрос экспликации и корреляции научных понятий с содержанием, специфического для обыденного а художественного сознаний - тогда язык науки действительно есть лишь понятийный аппарат науки и сводится к простой терминологической его фиксации; или же следует признать, что не только научные понятия наряду со специфическим научным .содержанием включают в оебя некоторый фрагмент обыденного я художественного содержания, ко научное сознание в целом операрует, помимо таких научных понятий, также словами-понятиями о содержанием, специфическим для обыденного и художественного сознаний - тогда язык науки - это не только понятийный аппарат наука, но и некоторый содержательный нетерьинологический' фрагмзнт обыденного и художественного сознаний и языков.

Это делает проблему структуры семантика языка наука и ее взаимосвязи со структурой содержания научного сознания довольно сложной и многоплановой. Наличие "вненаучного", т.е. обыденного е художественного, фрагмента в гуманитарных и общественных науках обычно не вызывает разногласий. Действательно, в этих науках, значительно блике стоящих генетичеоки и гносеологически к обыденному в художественному уровням сознания, роль последних не вызывает сомнений, тем более, что это явно выражается в семантике языков гуманитарных и общественных наук. Это проявляется, как минимум, в антропоморфности, экспрессивности значительной части терминологии, а также в большем значении ценностно-оценочного момента в семантике этих языков. Причем, это не внешние, привностные или остаточные характеристики, а внутренние- и закономерные, выражающие сущность и специфичность этих видов научного сознания и языков науки.

В меньшей мере т.н. "вненаучный" семантический фрагмент

присутствует и в языках еотеотвенных наук. Причем уменьшение "вненаучного" фрагмента в естественнонаучных языках обычно овя-зывают о широким проникновением в естественные науки формальных и математических методов исследования, что в овою очередь привело к увеличению формальных, формализованных и математических фрагментов в естественнонаучных языках. Этот безусловно прогрессивный и принесший огромный эвристичеокий эффект процесс, шесте с тем, породил методологическую программу абсолютной формализации и математизации, если не всех научных языков, то естественнонаучных - вд всяком случае.

Программа эта не была выполнена Сда и не могла быть выполнена) не только относительно всех языков науки, но даже и в части языков наук физико-математического цикла. И дело заключается не в недостаточности логической и математической техники, а в общей содержательной познавательной тенденции развития науки.

Содержательность научного сознания создает предпосылку для взаимосвязи и взаимопроникновения с другими содержательными фордами сознания (обыденным и художественным). С другой стороны, содержательность научного сознания требует и соответствующего (содержательного) способа языкового существования. Таким языковым способом существования содержательного научного сознания является язык науки, строящийся преимущественно на естественноязыковой основе.

Общая естественноязыковая основа существования способствует, в свою очередь, взаимодействию языка науки с другими видами языка (обыденным и художественным) со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В конечном счете, семантике каждого языка науки (и языку науки в целом) присущи, в большей или меньшей мере, экспрессивно-эмоциональные, антропоморфные и ценностно-оценочные харак-. теристики, т.е. то, что в языке считается субъективным фактором. Последнее приводит и к определенной вариативности в выборе языковых средств выражения содержания научного сознания в .духе принципа лингвистической дополнительности.

Проблема логического единства научного сознания и языка науки, в свою очередь, есть проблема взаимосвязи синтаксиса

языка науки со структурой формирования и движения содержания научного сознания.

В самой общей форые синтаксис языка можно определить как споооб существования (организации и функционирования) языковой семантики, о учетом их взаимообусловленности и взаимопроникновения.

В философоко-методологическом плане в функционирующем языке нет фрагментов или элементов, которые могли быть охарактеризованы либо лишь как семантические, либо лишь как синтаксические. Семантика и синтаксис являются лишь различными характеристиками одних и тех же языковых единиц, фрагментов или языка в целом. В этом смыоле семантика и синтакоио характеризуют язык и его элементы с точки зрения языкового содержания и языковой форды. Поэтому целостная картина функционирования языка может быть получена при комплексном семантико-синтаксическом анализе системы языка. Возможность последней гарантируется реальной нерасчлененностью в функционирующем языке указанных компонентов (значения и знака, соответственно, семантики и оинтаксиса).

Синтаксис языка науки в философско-методологическом плане, соответственно, можно определить как способ существования (организации и функционирования) семантики языка науки. Учитывая многоуровневооть семантики языка науки, т.е. наличие в нем помимо чисто научно-понятийного, также и "вненаучного" (обыденного и художественного, о присущими им специфическими характеристиками) содераательных компонентов, синтаксис реально функционирующего языка науки представляет ообой единство общеграммати-чеоких, общелогичеоких и чаотных логико-научных принципов и правил построения и выведения языковых выражений.

Обратим внимание на то, что речь идет о синтаксиое реально функционирующего языка науки, а не тех идеализированных объектах; на которых "работают" при частнонаучном исследовании оин-таксичеоких закономерностей языка науки (логическом, лингвистическом, оемиотическом), где синтаксис язйка науки выглядит или лишь как общеграмматические правила, или лишь как общелогические правила, или лишь как формально-логические и математические правила исчисления.

Философако-методологический подход рассматривает синтак-

сис языка наук прежде всего как общелогическую связь а выводимость языковых выражений из базионых принципов (оснований; языка, отдавая при этом предпочтение предметно-содбржательному ао-пекгу. Игнорирование формальной стороны выводимости языковых выражений при философско-ыетодологичеоком подходе не составляет специфики фялософско-методологичеокого анализа языка науки. Спецификой формально-синтаксического анализа языка науки с точки зрения философско-методологического исследования является рассмотрение формы языка как "заполненной" формы, предметно-содержательной форды. Единицы языка науки - это всегда "форма-содержание". Даже при самом-абстрактном анализе формальная структура синтаксиса языка науки, при философско-методологическом анализе, своим содержанием имеет содержание внеязыковой действительности, отражаемого научным сознанием и фиксируемого понятийно-словесной системой "сознание-язык".

Логико-научный подход к изучению синтаксиса языка науки, основанный на диалектико-материалистической методологии, характерен не элиминацией общеграмматических синтаксических закономерностей, а выявлением специфики проявления логической структуры синтаксиса общего языка в синтаксической структуре языков науки. Подобный подход вовсе не исключает логико-языкового анализа, акцентирующего внимание на специфических характеристиках синтаксиса отдельных языков наук или языка науки в целом. Специфичность синтаксиса, в отличие от общеграмматических синтаксических правил, характерна не только языкам наук, построенные по заранее заданным синтаксическим правилам, т.е. искусственным языкам. Специфической синтаксической конструкцией обладают все научные языки, как основанные на естественных, так и искусственных системах языка. Причина специфичности каждого языка науки (с учетом общих закономерностей) заключается в специфичности предметной области, описываемой данным научным языком.

Метод (способ) описания объекта и его закономерностей, чем является в конечном счете синтаксис любого языка (который затем представит описываемый им объект как область своей интерпретации), как и метод исследования, "навязывается" языку описываемой предметной областью (объектом). Как нет двух систем научного знания с идентичным предметом исследования, так и нет и двух

языков науки о идентичной семантикой и идентичным синтаксисом языка. Однако специфичность синтаксиса отдельных языков науки не исключает наличия общих синтаксических принципов построения воякого языка науки как апособа существования и функционирования научного сознания. Наличие общих синтаксических принципов является одним из проявлений логичеакого единства научного сознания и языка науки о учетом методологического первенства логической структуры научного мышления перед синтаксическими принципами построения языка науки.

Основными синтаксичеокими принципами языка науки являются: а) логико-синтаксичеокая.последовательность; б) логико-синтаксическая непротиворечивость; в) логико-синтакоическая обоснованность; г) логико-синтакоическая полнота; д) логико-синтаксическая адекватность.

Принцип логико-оинтаксической последовательности строится на понимании логической последовательности, сформулированного С.И.Поварниным: "Все мысли овязаны друг с другом по существу своему так, что принятие нами иди отвержение одной из них (или какой-нибудь определенной группы мыслей) влечет за собой логическую необходимость принять еще некоторые определенные мысли. а некотоше другие отвергнуть"-1-. Этот принцип характеризует оинтакоическую структуру языка науки в целом, как единую систему и является необходимой характеристикой воякого адекватного научного языка.

Принцип догико-оинтаксической непротиворечивости требует, чтобы одно или группа высказываний, логико-синтаксически выводимые из оснований данного языка науки, не противоречили другому или другой группе языковых высказываний, выводимых из тех же оснований того же языка науки. Синтаксис языка науки, позволяющий подобные высказывания, является синтаксичеоки противоречивым. Разумеется, что логико-синтаксичеокая последовательность и непротиворечивость являются необходимым, но недостаточным условием для характеристики языка науки как адекватного. Но на один ягы^ науки не может быть адекватным, если он не следует этим принципам.

I С.И.Поварыин. Диалектика и формальная логика.- В сб. вопросы диалектики и логики". Вып.2. Изд-во Ленинградского университета, 1971, с.105.

Под логико-синтаксической обоснованностью понимаетоя способность синтаксиоа языка науки связывать (оводить) каждое языковое выражение данного языка наука с его исходными принципами и положениями. Разумеется, что не все языковые высказывания выводимы непосредственно из асходных принципов и положений, а связаны с нами опосредованно, через более конкретные языковые (синтаксические) уровни языка науки. Логическая обоснованность синтаксиса языка науки характеризует его способность устанавливать такую логико-синтакоическую связь и выводимость языковых выражений через посредствующие звенья. Отсутствие таких посредствующих синтаксических элементов в языке наука делает его оин-таксически неполной.

Как полная может квалифицироваться такая языковая синтаксическая система, которая обладает необходимым и достаточным набором исходных принципов и оснований, правил вывода а образования а преобразования языковых выражений для построения любых осмысленных выражений, допустимых в данном языке науки, и обеспечивающих логико-синтакоическую связь (непосредственную ила опосредованную) с исходными принципами и 'основаниями- .■ Объективным источником синтаксической неполноты языка наука являет-оя его семантическая неполнота (неадекватность), в которой не отражена реальная диалектика общего а единичного через особенное в предметно-содержательной внеязнковой действительности.!? семантической системе языка наука эта неполнота выражается в отсутствии опооредуидах содержательных уровней для восхождения от абстрактных принципов и положений концептуальной системы к их конкретно-содержательным импликациям. В синтаксической системе это выражаетоя либо в невозможности в логико-синтаксической обоснованной форме вывести вое языковые выражения аз исходных принципов а положений языка наука по правилам вывода данного языка, лабо в отсутстваа таких иоходных принципов, из .которых можно было вывести их по правилам вывода.данного языка науки, либо в отсутствии таких правая вывода.

Лаквадация синтаксической неполноты а необоснованности данного языка науки, амеющей целью не столько построение синтаксически полного и обоснованного языка, сколько оокрытие семантической неполноты (неадекватности) и необснованности, достигает-

оя вводом некоторых умозрительных синтаксических структур (элементов). Подобная синтаксическая операция зачастую приводит к построению внутриязыковой непротиворечивой синтаксической системы, однако ее интерпретация на предметно-содержательную область обнаруживает не только оемантическую неполноту (неадекватность) этого языка науки, но и неадекватность его логико-синтакоической структуры.

Логико-синтаксически адекватным является лишь тот язык науки, в котором связи и отношения элементов являются отражением (воспроизведением) реальных овязей и отношений описываемой предметно-содержательной области. Конечно, структура реальных связей и отношений предметно-содержательной области отражается не прямо и непосредственно, а опосредуется логической структурой научного мышления, а синтаксическая структура языка науки вместе с тем не является и зеркальным отпечатком логической структуры научного мышления. Однако методологический принцип опосредованной зависимости структуры языка науки (синтаксис) от структуры реальной действительности, отражаемом научным сознанием, не вызывает сомнений и является научно доказанным.

В неадекватных же научных языках, где синтаксическая полнота и обоснованность достигаются путем введения умозрительных синтаксических единиц, обнаруживающееся несоответствие между способом выведения выражений языка и реальных связей и отношений предметно-содержательной области решается не путем изменения семантической и синтаксической системы языка для адекватного описания предметно-содержательной области, а попытками "подтасовать", "приспособить" ее к данному языку. Объяснение и разрешение реальных противоречий здесь подменяется попытками языкового объяснения и языкового разрешения противоречий, что приводит к очередным "словесным фикциям" и очередным языковым реконструкциям.

К словесным и синтаксическим фикциям в неадекватных научных языках (в частности, философских) прибегают не только при восполнении отсутствующих опосредующих звеньев, но и для обеспечения недостающих исходных принципов и оснований, из которых могут быть выведены языковые выражения, а также тех правил вывода и преобразования, с помощью которых могут быть установле-

ны связи между языковыми выражениями.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы общим объемом 21 а.л.

1. Философско-ыето дологические проблемы анализа языка науки. Ереван, изд-во Ереванского университета, 1987, 12,5 а.л.

2. О двойственной природе языка.- "Советакан манкаварж" ("Советский педагог"), 1972, № II, 0,8. а.л. (на арм.яз.).

3. Гносеологический анализ двойственной природы языка.-"Вестшк Ереванского университета," 1973, » 1(19), 0,8 а.л.

4. К вопросу о языковом знаке.-"Методологические и логические проблемы языка (Тезисы докладов)" Ереван, 1974, 0,2 а.л.

5. Знание и реальность.-"Ленинян угиов"("По Ленинскому пути"), 1974, S 12, 0,8 а.л. (на арм.яз.).

6. Язык как способ существования сознания.-"Методологические проблемы анализа языка',' Ереван, 1976, I а.л.

7. О понятийном характере языкового значения.-"Межвузовский сборник научных трудов. Общественные науки. Философия," вып.1, изд-во Ереванского университета, 1977, 0,8"а.л.

8. О семантических уровнях языка философии.-"Вестник общественных наук," изд-во АН Арм.ССР, 1979, й 7(438), 0,8 а.л.

9. К проблеме экспликации "чужеязычных" философоких терминов в "своем" языке филооофии.-"Вестник Ереванского университета',' 1979, № 3(39), 0,8 а.л.

10. Возможность дискуссии между философом и не-фнлософом,-"Вопросы философии. Межвузовокий сборник научных трудов. Философская аргументация" Выпуск 4, изд-во Ереванокого университета, 1984, 0,8 а.л.

11. Экспликация как метод развития языка философии и ее аргументации.- "Философские проблемы аргументации" изд-во АН Ары. ССР, Ереван, 1986, I а.л.

12. Гносеологическое единство языка и сознания в овете принципа лингвистической дополнительности.-'Вопросы философии. Межвузовский сборник научных трудов" Выпуок 6-7, изд-во Ереванокого университета, Ереван, 1988, 0,5 а.л.

Сдано ъ производство 5.12.1989г. Бум. 60x84- печ. 4,25 листа .¿Заказ 329 Тираж 100

Цех "Ротапринт" Ереванского госуниверситета.

Ереван, ул. Мравяна й I.