автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: ГУЛАГ на Европейском Севере России

Полный текст автореферата диссертации по теме "ГУЛАГ на Европейском Севере России"

На правах рукописи

УПАДЫШЕВ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

ГУЛАГ НА ЕВРОПЕЙСКОМ СЕВЕРЕ РОССИИ: ГЕНЕЗИС, ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ, РАСПАД (1929-1960 гг.)

Специальность 07.00. 02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 9 ФЕЗ 2829

Архангельск - 2009

003462241

Работа выполнена на кафедре отечественной истории Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Голдин Владислав Иванович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор,

Заслуженный деятель науки РФ Старков Борис Анатольевич

доктор исторических наук, профессор Лукин Юрий Федорович

доктор исторических наук Хлевнюк Олег Витальевич

Ведущая организация: Институт языка, литературы и истории

Коми научного центра Уральского отделения Российской Академии наук

Защита состоится Л с-лсх^Тс^ 2009 г. в . часов на заседании Диссертационного совета Д 212.191.02 при Поморском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, ул. Смольный Буян, д. 7, учебный корпус № 2, ауд. 10.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, пр. Ломоносова, д. 4.

Автореферат разослан -5. ор^р^ 2009 года

Ученый секретарь Диссертационного совета, >

доктор исторических наук, доцент Ф.Х. Соколова

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования обусловлена системной трансформацией современного российского общества. Преобразование постсоветской России, формирование правового государства и гражданского общества невозможны без осмысления и переосмысления исторического прошлого России. Особую значимость имеет объективное исследование исторических явлений и событий, существенно повлиявших на развитие страны и имевших для общества серьезные политико-экономические и социокультурные последствия. В отечественной истории одним из таких явлений стал сталинский режим, неотъемлемой составной частью которого являлась политика физического и психологического террора, обусловившая образование специфического карательно-репрессивного института - Главного управления лагерей (ГУЛАГ).

Сегодня в сознании многих людей ГУЛАГ ассоциируется со всей советской карательно-репрессивной системой и воспринимается как символ сталинского произвола и беззакония. Это стало следствием политического противостояния конца 1980-х - начала 1990-х годов, в ходе которого негативный потенциал гулаговской тематики активно использовался в борьбе против КПСС и советской системы власти. Данный подход, сыграв важную роль в разрушении монополии коммунистической идеологии, обусловил упрощенное представление о таком сложном явлении как ГУЛАГ. Формирование общественного сознания на основе объективного знания сталинской эпохи требует научного осмысления советской карательно-репрессивной системы. Это позволит извлечь необходимые уроки из исторического прошлого и определить правильные пути демократизации российского общества.

В данном контексте особую значимость имеет объективное и всестороннее изучение феномена ГУЛАГа, его генезиса, функционирования и распада. Исследование ГУЛАГа на основе ставшей доступной с начала 1990-х годов документальной источниковой базы позволяет выявить его истоки, природу, место и роль в советском обществе. Зародившись в особых политических и социальных условиях, гулаговская система в 1930-е - 1950-е годы выполняла политико-репрессивную, пенитенциарную и экономическую функции, став важнейшим орудием реализации сталинской политики.

В гулаговском пространстве, охватившем всю территорию страны, особый исследовательский интерес представляют периферийные регионы, где гу-лаговские образования, представленные в наиболее концентрированном виде, сыграли важную роль в их экономическом и социокультурном развитии.

Одним из таких регионов являлся Европейский Север России, на территории которого зародилась лагерная система, и функционировало значительное число гулаговских образований различного типа. Исследование регионального аспекта проблемы позволяет выявить общее и особенное в генезисе и функционировании центральной и региональной составляющих ГУЛАГа, определить его место и роль в социально-экономическом развитии Европейского Севера России и страны в целом.

Степень научной разработанности темы определяется содержанием имеющейся на сегодняшний день историографии проблемы, детальный анализ которой содержится в главе I настоящего исследования.

Историографию ГУЛАГа можно разделить на два основных периода: советский и постсоветский, в рамках которых выделяются различные этапы и подходы в исследовании проблемы.

В сталинский период при тотальной секретности информации, касавшейся деятельности карательно-репрессивной системы, отечественная историография проблемы имела фрагментарный и идеологически детерминированный характер. В общественном сознании насаждалась идея, обосновывавшая легитимность и целесообразность политических репрессий и существования гулагов-ской системы.

В постсталинский период предпринимались попытки переосмысления отдельных аспектов советской карательно-репрессивной политики. Однако данный процесс, проходивший в рамках «хрущевской оттепели» и десталинизации общества, не затрагивал основы советской пенитенциарной системы и осуществлялся в условиях сохранения режима секретности по отношению к архивным материалам ОГПУ-НКВД-МВД СССР.

В советское время проблема ГУЛАГа активно разрабатывалась зарубежными исследователями, которые основной акцент делали на изучение истории исправительно-трудовых лагерей, системы принудительного труда и проблеме сталинских депортаций. Их работы, основанные не на архивных источниках, а на авторских домыслах и разрозненных воспоминаниях бывших узников ГУЛАГа, сегодня не представляют серьезного научного значения.

Рубежным как для отечественной, так и зарубежной историографии стало начало 1990-х годов, когда снятие грифа секретности с массива архивных документов ОГПУ-НКВД-МВД СССР вывело исследовательскую работу на качественно новый уровень. Первоначальный этап количественного накопления материала первой половины 1990-х годов, характеризовавшийся резко возросшим потоком публикаций по гулаговской тематике, в которых преобладали работы фактографического, описательного характера, позволил многое заполнить в лакуне истории советской карательно-репрессивной системы и способствовал переходу к этапу теоретического осмысления проблемы.

Неотъемлемой и важнейшей составной частью новейшей историографии ГУЛАГа являются исследования, выполненные историками, проживающими в регионах, в том числе на Европейском Севере России. Благодаря их усилиям ГУЛАГ предстает не как «архипелаг», а как «государство в государстве», простиравшееся по всему пространству СССР.

Историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что на сегодняшний день, несмотря на заполнение лакуны в исследовании ГУЛАГа, его структурных и региональных составляющих, проблема остается малоизученной. Вне поля зрения исследователей находятся многие ключевые проблемы теоретического и конкретно-исторического содержания, без осмысления которых невозможно понять феномен ГУЛАГа.

Объектом исследования является Главное управление лагерей и его региональная составляющая - совокупность гулаговских образований, функционировавших на Европейском Севере России. Многообразие учреждений исполнения наказания обусловили акцентирование внимания диссертанта на исследовании истории исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, как основных, системообразующих, занимавших ключевое положение в гулаговской системе элементов и выполнявших наиболее значимые в экономике принудительного труда задачи. По этой причине вне рамок диссертации остались исправительно-трудовые колонии, трудовые батальоны, лагеря для военнопленных и другие, предназначенные для содержания «наказанных» властью людей, учреждения.

Предметом исследования является генезис, функционирование и распад ГУЛАГа.

Цель исследования заключается в определении истоков, сущности, этапов функционирования, места и роли ГУЛАГа в истории Европейского Севера России и страны в целом.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

1) выявление социально-политических и экономических факторов, обусловивших генезис, эволюцию и распад гулаговской системы;

2) определение места Европейского Севера России в истории ГУЛАГа и роли гулаговской системы в социально-экономическом развитии региона;

3) периодизация и характеристика этапов генезиса, функционирования и распада гулаговской системы, выявление общего и особенного в центральной и региональной составляющих ГУЛАГа;

4) исследование политико-правовой базы, регламентировавшей деятельность ГУЛАГа и его структурных образований;

5) раскрытие общего и особенного в деятельности лагерей и спецпоселений, в правовом и социально-бытовом положении содержавшихся в них категорий людей;

6) анализ динамики численности и состава лагерных заключенных и спецпоселенцев, определение факторов, обуславливавших изменения в их численности и составе.

Хронологические рамки исследования охватывают весь период существования ГУЛАГа, в рамках которого выделяются этапы генезиса (1929-1937 гг.), эволюции (1937-1953 гг.) и распада (1953-1960 гг.).

На первом этапе происходило зарождение и становление системы исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений. В начале 1930-х годов основным направлением в деятельности ГУЛАГа являлось решение вопросов, связанных с управлением переданной в 1931 г. в его ведение «кулацкой ссылки». С расширением масштабов и диверсификацией хозяйственной деятельности лагерной системы во второй половине 1930-х годов основным элементом в структуре ГУЛАГа стали исправительно-трудовые лагеря.

Второй период в истории ГУЛАГа, во многом обусловленный осуществлением политики «большого террора», характеризовался как экспансией лагерной системы, так и ее свертыванием. В рамках данного периода выделяются довоенный, военный и послевоенный этапы.

Постстапинский период характеризовался нарастанием кризисных явлений в системе ГУЛАГа, приведший к ее ликвидации.

Территориальные рамки исследования охватывают пространство Европейского Севера России, где были образованы первые исправительно-трудовые лагеря, и функционировало значительное число гулаговских образований различного типа. В исследовании акцент сделан на изучении исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, действовавших в Архангельской, Вологодской областях и Коми АССР, территорий, насыщенных гулаговскими образованиями и имевших административно-территориальную и социально-экономическую общность.

Методология исследования базируется на совокупности общенаучных и исторических подходов и методов научного познания в их органической взаимосвязи и взаимодополняемости. Базовыми принципами осмысления исследуемой проблемы стали принципы историзма и объективности.

Фундаментальной основой исследования является модернизация, понимаемая как сложный комплекс экономических, политических и социокультурных изменений в обществе, связанных с процессом индустриализации. Одним из проявлений специфики индустриализации в условиях сталинского режима являлось широкомасштабное использование принудительного труда различных категорий людей.

Методологической основой диссертации является принцип диалога, предполагающий исследовательский дуализм - с одной стороны, адекватное (соответствующее «духу» изучаемой эпохи) «прочтение» и трактовка архивных материалов, а с другой стороны - критическое отношение к накопленному на сегодняшний день историческому знанию по исследуемой проблеме. При этом использовался интегративный подход, предусматривающий исследование ГУЛАГа в совокупности всех его функциональных составляющих (политической, пенитенциарной и экономической), исследуемых в пространственном и хронологическом измерениях.

Данный подход предопределил применение частных методов исследования. Использование сравнительно-исторического метода позволило проанализировать изменения в содержании ГУЛАГа и его элементов в разные периоды их существования, выявить общее и особенное в деятельности исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, сопоставить центральную и региональную составляющие, а также определить соответствие карательно-репрессивной практики действовавшей нормативно-правовой базе.

С помощью структурно-функционального метода исследовалась инсти-туционалйзация ГУЛАГа как особого социального института, представлявшего собой сложную общественную конструкцию с определенной совокупностью лиц, учреждений, осуществлявших триединую функцию (политическую, пенитенциарную, экономическую), а также системой норм и ценностей, регламентировавших социальное взаимодействие людей.

Историко-генетический метод использовался для анализа процессов и явлений, происходивших в системе исполнения наказания в определенных исторических реалиях, выявления причин и факторов, обусловивших образование

системы исправительно-трудовых лагерей и развитие советской пенитенциарной системы по гулаговской модели. Применение синхронного метода позволило одновременно проанализировать процессы, происходившие в различных структурах гулаговской системы, на этой основе установить взаимосвязь между ними, выявить общее и особенное в их функционировании. Диахронный метод, с помощью которого анализировались процессы, явления и структурные элементы в разные временные отрезки, способствовал выявлению характера изменений, происходивших в советской карательно-репрессивной системе.

В процессе работы с архивными материалами автор исходил из источниковедческого, структурно-типологического и аналитико-тематического методов. При изучении историографии проблемы использовался библиографический метод. Анализ динамики численности лагерных заключенных и спецпоселенцев осуществлялся на основе статистического метода с использованием как абсолютных, так и относительных параметров.

Базируясь на комплексном, интегративном подходе в исследовании проблемы, соискатель стремился воссоздать объективное, научное представление о генезисе, функционировании и распаде ГУЛАГа, его месте и роли в истории региона.

Источншсовая база диссертации представлена широким и разнообразным комплексом опубликованных и неопубликованных источников, детальный анализ которых представлен в первой главе исследования.

Источниковая база диссертации включает в себя документы центральных и региональных архивов, опубликованные источники, справочники, материалы периодической печати и мемуарные публикации, отражающие процесс генезиса, функционирования, кризиса и распада ГУЛАГа и его структур, действовавших на Европейском Севере России.

Использованные в диссертации опубликованные источники включают законодательные акты, документы центральных, региональных и местных партийных и советских органов, статистические и справочные издания, материалы периодической печати, мемуары свидетелей событий.

Различные аспекты истории советской карательно-репрессивной системы и ГУЛАГа позволяют исследовать сборники документов, изданные международным фондом «Демократия»1, а также подготовленный отечественными и зарубежными учеными многотомник «История сталинского Гулага»2.

1 Лаврентий Берм. 1953: Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А.Н. Яковлева. - М., 1999; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. док-ов / под ред. акад. А.Н. Яковлева. - М., 2000 и др.

История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах: / Т. 1. Массовые репрессии в СССР/ отв. ред. Н. Верт, C.B. Мироненко. - М., 2004; Т. 2. Карательная система: структура и кадры / отв. ред. и сост. Н. В. Петров. - М., 2004; Т. 3. Экономика Гулага / отв. ред. и сост. О.В. Хлевнкж. - М., 2004; Т. 4. Население Гулага: численность и условия содержания / отв. ред. А.Б Безбородое и В.М. Хрусталсв. - М., 2004; Т. 5. Спецпереселенцы в СССР / отв. ред. и сост. Т.В. Царевская-Дякина. - М., 2004; Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных / отв. ред. и сост. В.А. Козлов. - М., 2004; Т. 7. История советской репрессивно-карательной политики и пенитенциарной системы в материалах Государственного архива Российской Федерации: аннотированный указатель дел / отв. ред. В.А. Козлов, C.B. Мироненко. - М., 2005.

В качестве документальной основы используется обширный комплекс материалов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), областных архивов: Государственного архива общественно-политических движений и формирований Архангельской области (ГАОПДФАО), фонды которого, после его ликвидации в 2005 году, были переданы Государственному архиву Архангельской области (ГААО), архива Управления внутренних дел при администрации Архангельской области, Вологодского областного архива новейшей политической истории.

Секретный режим документации, касавшейся деятельности советской карательно-репрессивной системы, уничтожение в советское время значительной ее части, идеологизированность советской нормативно-правовой базы потребовали от диссертанта значительных усилий для обеспечения необходимого уровня репрезентативности источников, выявления их достоверности и объективного осмысления исследуемых источников.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в исторической науке предпринята попытка комплексного исследования генезиса, эволюции и распада региональной составляющей Главного управления лагерей.

Научная новизна исследования и авторский вклад в разработку проблемы состоит в следующем:

- впервые осуществлено теоретико-методологическое исследование региональной составляющей ГУЛАГа в контексте истории страны и региона;

- на основе анализа комплекса причин и факторов, обусловивших зарождение советской системы исправительно-трудовых лагерей, определяется место и роль Европейского Севера России в этом процессе;

- дается периодизация и характеристика основных стадий развития ГУЛАГа;

- выявляется общее и особенное в организации и деятельности исправительно-трудовых лагерей;

- раскрываются причины образования и функционирование системы спецпоселений, общее и специфическое между спецпоселенческими и лагерными комплексами;

- показывается роль гулаговских образований в спецколонизации региона, а также в социально-экономическом развитии Европейского Севера России и страны;

- определяется общее и специфическое в правовом и социально-бытовом положении заключенных и спецпоселенцев;

- анализируется динамика численности и состава лагерных заключенных и спецпоселенцев, содержавшихся в региональных гулаговских образованиях;

- выявляется характер взаимодействия и взаимоотношения между центральными, региональными и местными органами власти, их роль в осуществлении сталинской карательно-репрессивной политики;

- раскрываются причины и процесс распада гулаговской системы;

- дается историографический анализ проблемы ГУЛАГа и его региональной составляющей.

Диссертация представляет комплексное исследование, вносящее определенный вклад в дискурс проблемы советской карательно-репрессивной политики и гулаговской системы.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что впервые в исторической науке исследуется проблема генезиса, функционирования и распада ГУЛАГа на Европейском Севере России, до сегодняшнего дня не являвшаяся предметом специального научного изучения. Настоящее исследование является определенным вкладом в формирование научной концепции истории ГУЛАГа, его места и роли в социально-экономическом развитии Европейского Севера России и страны.

В диссертации дается критический анализ и авторская трактовка используемого в научной литературе понятийного аппарата (ГУЛАГ, исправительно-трудовой лагерь, спецпоселение, спецколонизация, спецконтингент, «кулацкая ссылка» и др.). Используя в качестве базового понятие «ГУЛАГ», автор определяет его в двух основных значениях. В узком смысле Главное управление лагерей трактуется как одно из ведомств советской карательно-репрессивной системы, осуществлявшее руководство деятельностью входивших в его состав структурных подразделений (исправительно-трудовые лагеря и колонии, спецпоселения и др.). В широком значении ГУЛАГ представляется как социальный институт («государство в государстве») с особой совокупностью лиц и учреждений, осуществлявший предписанную государством триединую функцию (репрессивную, пенитенциарную и экономическую) и имевший свою особую систему норм и связей, обуславливавшую особые стандарты и типы социального поведения людей.

В исследовании истории ГУЛАГа и его региональной составляющей диссертантом впервые комплексно раскрываются причины и факторы, детерминировавшие образование гулаговской системы, место Европейского Севера России в этом процессе, исследуется общее и особенное в функционировании системообразующих элементов ГУЛАГа, их роль в социально-экономическом развитии региона и страны, анализируется динамика численности и состава содержавшегося в спецпоселениях и лагерях контингента.

В диссертации впервые аргументировано раскрываются причины феномена гулаговской экономики, базировавшейся на внеэкономическом принуждении, призванной обеспечивать определенные экономические результаты, выразившиеся в освоении огромных периферийных регионов страны. Способность ГУЛАГа обеспечивать хозяйственную результативность исследователем объясняется тем, что основная масса спецконтингента, поставленная в условия жесткого выбора, вынуждена была руководствоваться стратегией выживания. Мобилизационный характер гулаговской экономики позволял решать задачи экстенсивного развития, когда же потребовалось интенсифицировать производство, ГУЛАГ столкнулся с большими трудностями, что во многом предопределило его кризис и распад в 1950-е годы.

Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, являются значительным научным вкладом в исследование и познание советской карательно-репрессивной системы, позволяют более глубоко осмыслить и понять истоки, природу и сущность ГУЛАГа, его место и роль в истории советского государства.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученное новое знание в значительной степени заполняет лакуну в изучении истории советской карательно-репрессивной системы и ее гулаговской составляющей. Содержание диссертации, сформулированные в ней положения и выводы представляются значимыми для разработки формирующегося в настоящее время нового научного направления, которое условно можно определить как гулаго-ведение. Комплексный, междисциплинарный подход к исследованию проблемы позволяет использовать материалы диссертации при подготовке научных работ по отечественной истории, политологии, социологии, демографии, в экономических и юридических науках.

Фактический материал, обобщения и выводы диссертации могут быть использованы при подготовке учебных пособий, разработке лекционных курсов и спецкурсов по истории Отечества, Европейского и Архангельского Севера, а также в музейно-экспозиционной работе.

Положения и выводы, изложенные в диссертации, позволяют извлечь необходимые уроки из трагического прошлого страны и выработать правильные, научно обоснованные политические решения по дальнейшей демократизации российского общества.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации представлены в 28 научных публикациях, суммарным объемом 50,9 печатных листа, в том числе в двух монографиях (34 печатных листа) и в 9 статьях, опубликованных в ведущих научных журналах в соответствии с перечнем ВАК Министерства образования и науки РФ. Основные положения исследования изложены на 13 международных, всероссийских, межрегиональных и межрегиональных и региональных научных конференциях. Наиболее значимыми являются выступления с докладами на международных конференциях: «Гуманитарные исследования и гуманитарное образование на Европейском Севере». Архангельск. 2002, «The industrialization process in the Barents region». Arkhangelsk. 2005; на XVI международных Ломоносовских чтениях. Архангельск. 2004; на всероссийской научной конференции «Репрессивная политика и сопротивление несвободе». Сыктывкар. 2007.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и источников, а также 20 приложений, что позволяет в полной мере обеспечить выполнение сформулированных целей и задач исследования.

II. Основное содержание диссертации

Во Введении обосновываются актуальность, хронологические и территориальные рамки исследования, раскрываются цели и задачи работы, анализируются историография и источниковая база проблемы, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации.

Первая глава «Историография и источниковедение проблемы» посвящена анализу степени изученности темы и ее источниковой базы. Диссертантом выделяются два качественно отличающиеся друг от друга периода в историографии проблемы (советский и постсоветский), в каждом из которых имели место разные этапы и подходы исследования.

Осмысление проблемы карательно-репрессивной системы советского государства началось одновременно с ее генезисом и осуществлялось в рамках идеологической доктрины правящего в СССР политического режима3.

Отечественная историография 1930 - 1950-х годов характеризовалась публикациями, содержавшими апологетику советской системы исполнения наказания. Опубликованные в это время работы, базировавшиеся на сталинском постулате «усиления классовой борьбы по мере продвижения к социализму», в силу своей крайней тенденциозности и догматизма не могут рассматриваться как серьезные научные исследования4.

В период «хрущевской оттепели» в отечественной историографии появились работы, авторы которых пытались переосмыслить некоторые аспекты советской репрессивной политики. В 1960-х годах были сделаны первые шаги в исследовании проблемы «кулацкой ссылки». Однако в изучении крестьянской темы продолжала доминировать идея оправдания политики раскулачивания и акцент делался на обосновании постулата о трудовом перевоспитании «бывших кулаков».

Советская историография постсталинского периода не выходила за рамки официальных установок XX съезда КПСС, который, разоблачив культ личности Сталина, персонализировал и тем самым вывел из предмета объективного научного исследования природу и сущность явления, именуемого сегодня сталинизмом.

В советский период приоритет в постановке и разработке гулаговской проблематики принадлежал зарубежным исследователям. С возникновением в СССР ГУЛАГа и системы принудительного труда за рубежом по данной проблеме стали появляться публикации, авторами которых в основном являлись эмигранты из России5. В 1930-е годы наибольшую известность получила книга

3 Познышев C.B. Основы пенитенциарной науки. - М., 1923; Исаев М. Основы пенитенциарной политики. - М.; Л, 1927 и др.

4 Вышинский А.Я. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистко-бухаринской агентуры. - М., 1938; Заковский JI. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца. - М„ 1937; Классовая борьба и преступность на современном этапе. - Л., 1933; Софинов П.Г. Карающая рука советского народа: К 25-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1917-1942. - М, 1942; Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. - М. - 1934 и др.

5 Киселев-Громов Н.И. Лагери смерти в СССР. - Шанхай, 1936; Никонов-Смородин М.З. Красная каторга: записки соловчанина. - София, 1938 и др.

Й.Л. Солоневича «Россия в концлагере», в которой советская лагерная система представлялась как институт, тождественный советскому государству6.

Особые условия и логика военного времени, участие СССР в антигитлеровской коалиции предопределили ослабление на Западе исследовательского интереса к гулаговской проблематике. Данный этап характеризовался отсутствием научно значимых публикаций по истории советской карательно-репрессивной системы.

Новые сведения о ГУЛАГе, источниками которых являлись, главным образом, возвратившиеся после войны на родину иностранные граждане, побывавшие в советских лагерях, и эмигранты из СССР, а также начало «холодной войны» придали новый импульс развитию зарубежной историографии. Данный этап, продолжавшийся до конца 1980-х годов, характеризовался значительно возросшим числом публикаций по различным аспектам истории советской карательно-репрессивной системы. Акцент делался на изучение истории исправительно-трудовых лагерей, системы принудительного труда7 и проблемы депортации различных социальных и этнических групп советских людей8.

Одной из первых работ, исследовавших проблему принудительного труда в СССР, стала опубликованная за рубежом в 1947 г. книга Д. Даллина и Б. Николаевского «Принудительный труд в Советской России»9. Освещая историю советских лагерей, авторы привели статистику советских заключенных. Ряд положений и выводов, изложенных в книге, послужил основой для аналитической справки, составленной разведывательными службами США по проблеме принудительного труда в СССР и содержавшей однозначный вывод о деспотической природе сталинского режима10.

Б.А. Яковлев в работе «Концентрационные лагери СССР», опираясь на свидетельства узников сталинских лагерей, попытался проанализировать ин-ституционализацию и развитие советской системы принудительного труда, а также реконструировать историю 165 исправительно-трудовых лагерей11.

Зарубежные исследователи, проявляя в послевоенный период повышенный интерес к истории советской карательно-репрессивной системы, но не имея доступа к архивной источниковой базе, использовали разные подходы. Некоторые из них, в рамках разрабатываемой на Западе тоталитарной концепции, сконцентрировали основное внимание на политическом аспекте проблемы, рассматривая террор и массовые репрессии в СССР как неотъемлемый и важ-

6 Солоневич И.Л. Россия в концлагере. М., 1999.

7 Максудов М. Потери населения СССР в 1918-1958 гг. / СССР: внутренние противоречия. Вып. 11. -Нью-Йорк. - 1984. - С. 156-242; Нива Ж. Человек и ГУЛАГ / СССР: внутренние противоречия. Т. 16. -Нью-Йорк. -1986. - С. 175-224; Яковлев Б. Концентрационные лагери СССР. - Лондон, 1983 и др.

8 Conquest R. Soviet deportations nationalities. L.; N. Y., 1960; Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978 и др.

9 Dallin D.J. & Nicolaevsky B.I. Forced labor in Soviet Russia. New Haven, 1947 (Русский перевод этой книги, отпечатанный в нескольких экземплярах для руководства МВД СССР, хранится в ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1.Д 1800)..

10 Иванова Г.М. История ГУЛАГа. 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты - М., 2006. - С. 26.

" Яковлев Б. Концентрационные лагери СССР. - Лондон, 1983.

нейший признак тоталитаризма, разновидностью которого они считали сталинский режим12.

Другая группа исследователей сосредоточилась на изучении истории советской карательно-репрессивной системы, уделяя основное внимание исследованию проблемы масштабов сталинских репрессий и системы принудительного труда13. В своих работах они вынуждены были опираться на свидетельства бывших узников советских лагерей и редкие документальные источники. К числу последних относились оказавшиеся в США «Смоленский архив» и план развития народного хозяйства СССР на 1941 г. Скудность источниковой базы предопределила явно завышенные оценки числа жертв сталинских репрессий и рассуждения общего характера о советской системе принудительного труда.

Важными для историографии советской карательно-репрессивной политики стали годы «горбачевской» перестройки. В рамках развернувшейся в СССР «гласности» появилось большое количество публикаций, в основном, художественного, историко-публицистического и мемуарного характера, в которых затрагивались различные аспекты гулаговской проблемы. Политическая конъюнктура, антисталинская, а затем и антикоммунистическая направленность развернувшейся дискуссии обусловили, в ущерб объективному и взвешенному подходу, резко разоблачительный, эмоциональный характер публикаций. Данные публикации, сыграв важную роль в трансформации общественного сознания, ввиду отсутствия в их основе документальной базы, на сегодняшний день не имеют серьезного научного значения. Вместе с тем, на исходе перестройки стали появляться исследования, основанные на архивных материалах карательно-репрессивных органов14.

Открытие в начале 1990-х годов широкого доступа к архивным документам ОГПУ-НКВД-МВД СССР придало новый импульс изучению истории советской пенитенциарной системы и вывело исследование проблемы ГУЛАГа на качественно новый уровень. Первоначальный этап количественного накопления материала, характеризовавшийся преобладанием публикаций фактографи-

12 Арон Р. Демократия и тоталитаризм. - М., 1993; Conquest R. The Great Terror. London, 1968; Fainsod M. How Russia is Ruled. Cambridge University Press, 1953; Freidrich K., Bzezinski Z. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. Cambridge University Press, 1955; Schapiro L. From Lenin to Stalin. A History of the Communist Party of the Soviet Union. Cambridge University Press, 1964 и др.

13 Rosefielde S. An Assessment of the sources and uses of Gulag forced labour, 1929-1956 // Soviet Studies, XXXI1I/1,1981. - P. 51-87; Wheatcroft S. More Light on the scale of repression and excess mortality in the Soviet Union in the 1930's. II Soviet Studies, XLII/2, 1990. - P. 355-367 и др.

14 Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30 - 40-х годах // История СССР. - 1989. -№ 6. - С. 135-144; Земсков В.Н. Спецпоселенцы по документам НКВД-МВД СССР // Социологические исследования. - 1990. - № 11. - С. 3-17; он же: Об учете спецконтингента НКВД во Всесоюзной переписи населения 1937 и 1939 гг. II Там же. - № 2. - С. 74-75; он же: Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные: статистико-географический аспект И История СССР. -1991. - № 5. - С. 151-165; Цаплин В.В. Архивные материалы о числе заключенных в конце 30-х гг. // Вопросы истории. -1991. - № 4-5. - С. 157-163 и др.

ческого, описательного содержания, способствовал появлению исследований обобщающе-аналитического характера15.

По мнению диссертанта, в современной историографии сложились три основных подхода в изучении феномена ГУЛАГа: юридический, экономический и интегративный. При этом каждый из них предполагает ретроспективный взгляд на исследуемый объект. Данная классификация основных подходов в полной мере соответствует сущности ГУЛАГа, содержавшего политическую, экономическую и пенитенциарную составляющие.

При юридическом подходе в центре внимания исследователей находится пенитенциарная составляющая - ГУЛАГ рассматривается, прежде всего, как система учреждений исполнения наказания, анализируются соответствующие данному подходу юридические и пенитенциарные аспекты проблемы16.

В публикациях, применяемых экономический подход, исследуется экономическая составляющая - ГУЛАГ рассматривается как специфический производственный комплекс, использовавший принудительный труд различных категорий спецконтингента17. В этом ряду особую научную значимость представляет работа российских и зарубежных историков, подготовленная в рамках совместного проекта российских научных учреждений и Гувсровского института США. В работе впервые системно исследуются различные аспекты экономики принудительного труда в СССР. Центральной темой, на которой акцентируется внимание авторов, является проблема истоков, природы, механизма и эффективности принудительного труда. Проблема рассматривается как в общесоюзном, так в отраслевом и в региональном ракурсах18.

Интегративный подход предполагает исследование ГУЛАГа в комплексе всех его сущностных составляющих (политической, пенитенциарной и экономической), изучаемых во временном измерении. К подобного рода исследованиям следует отнести монографию Г.М. Ивановой19, в которой ГУЛАГ впервые рассматривается как целостный политико-правовой и социально-экономический феномен советского государства.

15 ЗемсковВ.Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960. -М., 2003; Иванова Г.М. История ГУЛАГа. 19181958: социально-экономические и политико-правовые аспекты. - М., 2006; Красильников С.А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. - М., 2003; Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953 гг.): Монография. - Екатеринбург-Пермь, 2003; ГУЛАГ: Экономика принудительного труда: Сб. научных трудов. - М., 2005 и др.

16 Гиляров Е.М., Михайличенко A.B. Становление и развитие ИТУ советского государства (1917-1925 гг.). - Домодедово, 1990; Детков М.Г. Содержание карательной политики советского государства и ее реализация при исполнении уголовного наказания в виде лишения свободы в 30 - 50-е годы. - Домодедово, 1992; Органы и войска МВД России: краткий исторический очерк. - М., 1996; Смыкалин A.C. Колонии и тюрьмы в Советской России. - Екатеринбург, 1997 и др.

" Наринский А. Учет на стройках ГУЛАГа // Бухгалтерский учет. -1992. - № 11. - С. 6-8; Трус Л. С. Введение в лагерную экономику И Экономика и организация промышленности. - 1990. - № 5. - С. 135-149; Хлевшок О-В. Принудительный труд в экономике СССР. 1929-1941 годы // Свободная мысль. 1992. - № 13. - С. 73- 84; Эбеджанс С.Г., Важное М.Я. Производственный феномен ГУЛАГа // Вопросы истории. - 1994. - № б. - С. 188-190 и др.

18 Гулаг: экономика принудительного труда: Сб. научных трудов. - М., 2005.

" Иванова Г.М. Указ. соч.

В монографии В.Н. Земскова20, имеющей преимущественно информационно-статистический характер, акцент делается на исследование социально-демографических аспектов истории советской системы спецпоселений. Автор, опираясь на огромный статистический и фактический материал, анализирует статистику, состав, морально-психологическое состояние, бытовое положение и географию расселения различных категорий спецпоселенцев. В работе дается трактовка используемого в монографии понятийного аппарата, включающего в качестве базовых такие понятия как «депортация», «спецпоселенцы», «кулацкая ссылка», «спецколонизация».

Весомым вкладом в разработку историографии депортации различных народов и групп населения стали работы Н.Ф. Бугая, раскрывающие природу и механизм проведения депортаций, социально-демографические аспекты проблемы21. История и география депортаций в СССР стали предметом исследования П.М. Поляна22. Различные аспекты принудительной миграции раскрываются в трудах других историков23.

Неотъемлемой и важнейшей составной частью историографии гулагов-ской тематики являются исследования, выполненные историками, проживающими в регионах, многое сделавшие по реконструкции истории региональных гулаговских образований. В работах исследуются проблемы образования и функционирования территориальных лагерных и спецпоселенческих комплексов, отдельных исправительно-трудовых лагерей, правового и социально-бытового положения, численности и состава различных категорий спецконтингента, их роли в социально-экономическом развитии регионов24.

В монографии С.А. Красильникова «Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы», посвященной процессу «социалистического раскрестьянивания», исследуются механизм и этапы осуществления репрессивной антикрестьянской политики в Западной Сибири в 1930-е годы. В работе проанализированы процесс депортаций, формы крестьянского протеста и функционирование региональной сети спецпоселений, масштабы использования принудительного труда спецпоселенцев. Автор совершенно правильно оценивает сталинскую политику массовой депортации крестьянства начала 1930-х годов как экстраординарную акцию, отличавшуюся от традиционной дореволюционной ссылки тем, что крестьян ссылали семьями на неопределенный срок с обязательным принудительным трудом25.

20 Земсков В.Н. Указ. соч.

21 Бугай Н.Ф. «По сведениям НКВД были переселены...». - Киев, 1992; Он же. Л. Берия - И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...». -М., 1995 и др.

22 Полян П.М. Не по своей воле...: История и география принудительных миграций в СССР. -М., 2001.

23 Убушаев В. Калмыки: Выселение и возвращение. - Элиста, 1991; Гонов A.M. Северный Кавказ: реабилитация репрессированных народов. 20 - 90-е годы XX века. - Нальчик, 1998 и др.

Берлинских В.А. Вятлаг. - Киров, 1998; он же: Крестьянская цивилизация в России. - М., 2001; он же: Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Советской России. - М., 2005; Гвоздкова Л.И. Сталинские лагеря на территории Кузбасса (30 - 40-е гг.). - Кемерово, 1994; она же: История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе. - Кемерово, 1997; Осипов В. Дубравлаг. - М., 2003; Папков С.А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941 it. - Новосибирск, 1997 и др.

25 Красилыжков С.А. Указ. соч. - С. 262.

В исследовании уральского историка А.Б. Суслова «Спецконтингент в Пермской области (1929-1953 гг.)» анализируется правовое, статусное, социально-бытовое положение различных категорий спецконтингента. Автор трактует понятие «спецконтингент» как особую социальную группу, характерными свойствами которой являлись ограничение в свободе и принуждение к труду26.

Проблема ГУЛАГа активно разрабатывается исследователями Европейского Севера России. Одной из первых работ по данной теме стала монография мурманского историка В.А. Шашкова, в которой сделана попытка комплексного исследования истории «кулацкой ссылки» в регионе27. Однако нельзя не согласиться с точкой зрения С.А. Красильникова и А.Б. Суслова, оценивающих данное исследование как относящееся к разряду работ, в которых старые догмы эклектически соединились с подходами и оценками новейшего времени28.

В течение многих лет гулаговская проблематика плодотворно разрабатывается исследователями Коми республики29. Благодаря их усилиям удалось реконструировать историю региональной сети исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, определить их роль в социально-экономическом развитии республики, составить поименные списки репрессированных, отбывавших срок наказания в Коми АССР. Наиболее значимой является работа по изданию многотомного мартиролога «Покаяние», в котором весьма удачно сочетаются материалы научного, мемориального и документального характера.

Проблеме демографических последствий использования системы принудительного труда в Северном крае в первой трети XX в. посвящена монография архангельского историка В.И. Коротаева. Автор вполне обоснованно резюмирует, что одним из факторов, обостривших демографическую ситуацию в крае в 1930-е годы, стала принудительная колонизация, которая осуществлялась без учета практики предшествовавших переселений и игнорировшая необходимость создания элементарных социально-бытовых условий для жизнедеятель-

30

ности спецпереселенцев .

Зарубежные исследователи, убедившись в том, что рассекреченные в начале 1990-х годов архивные материалы по истории советской карательно-

26 Суслов А.Б. Указ. соч. - С. 292-293.

27 Шашков В.Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев. 1930-1954 гг. - Мурманск, 1996.

23 Красильников С.А. Указ. соч. - С. 10; Суслов А.Б. Указ. соч. - С. 6.

29 Игнатова Н.М. Социальный и духовный протест спецпереселенцев в 1930-50-е it. на Европейском Севере: постановка проблемы и интерпретация источников // Вестник Поморского университета. Серия: «Гуманитарные и социальные науки». - 2006. - № 1. С. 5-13; Канева А.Н. Гулаговский театр Ухты. - Сыктывкар, 2001; Максимова JI.A. Положение женщины в лагерях ГУЛАГа // Политические репрессии в Коми и на Севере России: организаторы и жертвы: Материалы региональной научной конференции. Сыктывкар. 28-29 октября 2005 г. - Сыктывкар, 2006. - С. 72-74; Морозов H.A. ГУЛАГ в Коми крае. 1929-1956, - Сыктывкар, 1997; он же: Особые лагеря МВД СССР в Коми АССР (1948-1954 годы). - Сыктывкар, 1998; Морозов H.A., Рогачев М.Б. ГУЛАГ в Коми АССР. (20 - 50-е гг.) II Отечественная история. - 1995. - № 2. - С. 182-187 и др.

30 Коротаев В.И. На пороге демографической катастрофы: принудительная колонизация и демографический кризис в Северном крае в 30-е годы XX века: Монография. - Архангельск, 2004.

репрессивной системы являются репрезентативными и достоверными, сегодня вносят заметный вклад в историографию проблемы31.

Важной тенденцией последних лет стала интеграция исследовательской работы отечественных и зарубежных исследователей, проявляющаяся, прежде всего, в реализации совместных научных проектов32.

В диссертации сделана попытка комплексного исследования истории ГУЛАГа и его структурных подразделений, функционировавших на Европейском Севере России. В исследовании обосновывается концептуальное видение проблемы, углубляется историческое знание о процессе генезиса, функционирования и распада гулаговской системы, выявляется общее и специфическое в центральной и в региональной составляющей ГУЛАГа, определяется его роль в социально-экономическом развитии региона и страны.

Источниковой основой диссертации является достаточно обширный, недоступный на протяжении многих десятилетий для широкого круга исследователей массив архивных документов.

Источниковая база исследования включает в себя документы центральных и региональных архивов, опубликованные источники, справочники, материалы периодической печати и мемуарные публикации.

Из опубликованных источников выделяются своей фундаментальностью и значимостью серия сборников, изданных международным фондом «Демократия»33, и вышедшее в 2004-2005 гг. документальное издание «История сталинского Гулага»34.

Наиболее значимым на сегодня является издание коллекции документов «История сталинского ГУЛАГа», содержащее обширный комплекс архивных материалов, хранящихся в фондах Государственного архива Российской Федерации, Центрального архива ФСБ РФ, Российского государственного архива новейшей истории, Российского государственного архива социально-политической истории и архива НИПЦ «Мемориал». Уникальность издания

31 Applebaum A. GULAG. A history of the soviet camps. - Penguin Books, 2004; Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933. - М., 2001; Грегори П. Политическая экономия социализма. - М., 2006; Котек Ж., Ригуло П. Век лагерей: лишение свободы, концентрация, уничтожение. Сто злодеяний. - М., 2003; Куртуа С., Верт Н., Панне Ж.-Л. и др. Черная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии. — М., 2001; Stettner R. «Archipel GULag»: Stalins Zwangslager - Terrorinstrument und Wirtschaftsgigant; Entstehung, Organisation und Funktion des sowjetischen Lagersystems 1928-1956. - Paderborn; München; Wien; Zürich, 1996; The Economics of Forced Labor. The Soviet Gulag / P.R. Gregory, V. Lazarev. - Stanford, 2003; Jakobson M. Origin of Gulag: The Soviet Prison Camp System. 1917-1934. Lousville, 1993; Wheatcroft The Scale and Nature of German and Soviet Repression and Mass Killings, 1930^5 // Europe-Asia Studies. 1996. Vol. 48, N 8. - P. 1319-1353 и др.

ГУЛАГ: Экономика принудительного труда: Сб. научных трудов. - М., 2005; Getty J.A., Ritterspom G.T.,Zemskov V.N. Victims of the Soviet Penal System in the Pre-war Years: A First Approach on the Basis of Archival Evidence //American Historical Review. October 1993. - P. 1017-1049 и др.

33 Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма июльского апенума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А.Н. Яковлева. - М., 1999; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов / под ред. акад. А.Н. Яковлева. - М., 2000; Дети ГУЛАГа. 1918-1956: Сб. документов / под ред. акад. А.Н. Яковлева. - М, 2002 и др.

34 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах.-М., 2004-2005.

выражается, во-первых, в объеме, репрезентативности и тщательности подбора опубликованных документов, позволяющих объективно и всесторонне исследовать историю советской карательно-репрессивной системы и ГУЛАГа, во-вторых, в наличии в каждом томе вступительных статей, раскрывающих понимание проблемы авторами сборника.

Важными для осмысления советской репрессивной политики представляются документальные издания по проблеме сталинской политики в деревне, раскрывающие процесс принудительного раскрестьянивания в СССР35. Опубликованные в них источники центральных и местных архивов позволяют не только осмыслить сталинскую политику в деревне, но и понять роль и логику взаимодействий центральных, региональных и местных органов власти. Различные аспекты сталинской репрессивной политики, системы лагерей и спецпоселений раскрываются и в других сборниках документов36.

Особую значимость в исследовании проблемы представляют комплексы опубликованных документов, подготовленные исследователями, работающими в регионах. Такие коллекции архивных документов раскрывают региональный аспект советской карательно-репрессивной системы и ГУЛАГа37.

Заметным событием на Архангельском Севере стало издание Поморского мемориала (Книга памяти жертв политических репрессий), поименно называющего многих невинно пострадавших от сталинских репрессий38, и Поморской энциклопедии, содержащей материалы по истории отдельных гулаговских образований, функционировавших на территории Архангельской области39.

Активная работа по публикации архивных материалов проводится в Коми республике, где особый исследовательский интерес представляют комплексы документов, содержащихся в мартирологе «Покаяние»4 и сборнике документов «Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.»41.

В числе источников, раскрывающих судьбы «наказанных» советской властью польских гравдан, важное место занимает серия книг под названием «Индекс репрессированных», публикуемых варшавским издательским центром

35 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939: Документы и материалы. В 4 томах. -М., 1998-2004; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939: Документы и материалы. В 5 томах. Т. 1. М., 1999; Т. 2. М., 2000; Т. 3. М., 2001; Т. 4. М., 2002; Т. 5. Кн. 1. -М„ 2004.

36 Дугин А..Н. Неизвестный ГУЛАГ: Документы и факты. - М., 1999; Письма И.В. Сталина - В.М. Молотову. 1925-1936 гг.: Сб. документов. - М., 1996; Тепцов Н.В. В дни великого перелома История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929-1933 гг. - М., 2002 и др.

37 ГУЛАГ в Карелии: Сборник документов и материалов. 1923-1941. - Петрозаводск, 1992; Спецпереселенцы в Западной Сибири: Сб. документов. - Новосибирск, 1992-1996 и др.

38 Поморский мемориал: Книга памяти жертв политических репрессий. - Архангельск, 1999, 2001. -Т. 1-3

35 Поморская энциклопедия. Т. 1. История Архангельского Севера. - Архангельск, 2001.

40 Покаяние: Коми республиканский мартиролог жертв политических репрессий: в 8-ми т. - Сыктывкар, 1998 - 2005.

41 Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.: Сб. документов. - Сыктывкар, 1997.

«КАРТА» в сотрудничестве с НИТПЦ «Мемориал» (Москва). Среди 17 вышедших в свет сборников в контексте исследуемой проблемы особую значимость имеют X («Заключенные лагерей Воркутинского региона»), XIV («Польские спецпереселенцы в Архангельской области») и изданный в 2005 году XVII выпуск («Польские спецпсреселенцы в Вологодской области»). Последний сборник, подготовленный в сотрудничестве НИПЦ «Мемориал» (Москва), УВД Вологодской области и центром «КАРТА», содержит алфавитный список 14 226 польских граждан, высланных в 1940 г. из западных областей БССР и УССР в Вологодскую область42.

Хорошим подспорьем для исследователей является справочник, подготовленный обществом «Мемориал» (Москва) и ГАРФ, в котором дается краткая характеристика около пятисот лагерей43, а также справочное издание, посвященное истории центрального аппарата органов внутренних дел и государственной безопасности СССР, где впервые приводятся сведения о структуре ведомств и биографические данные об их руководителях44. Своеобразным источником, содержащим информацию о лагерной субкультуре, социально-бытовом и правовом положении заключенных является справочник, подготовленный бывшим узником ГУЛАГа Ж. Росси45.

Документальную основу исследования составляют материалы Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории, областных архивов: государственного архива общественно-политических движений и формирований Архангельской области, архива Управления внутренних дел при администрации Архангельской области, Вологодского областного архива новейшей политической истории.

Общность происхождения, сходность содержания, уровень репрезентативности и достоверности комплекса использованных документов, а также применение единой методики работы с архивными материалами позволяют их классифицировать.

К первой группе источников относится документация центральных, региональных и местных органов Коммунистической партии, включающая решения партийных съездов, пленумов, Политбюро ЦК ВКП (б) - КПСС, республиканских, краевых, областных и районных партийных организаций, а также материалы партийных органов по различным аспектам деятельности советской карательно-репрессивной системы и ее региональной составляющей. Значимость данного комплекса источников объясняется особым положением, которое занимала в советской политической системе Коммунистическая партия, представлявшая собой «руководящую и направляющую силу», определявшую развитие всех сфер советского общества. Исключительно важным является анализ партийных решений, принятых в переломные для советской карательно-репрессивной системы периоды.

42 Беропошаш V/ оЬиюсйе \уо^оЙ2к1т. - \Varszawa, 2005.

43 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998.

44 Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1960: Справочник. -М., 1997.

45 Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. В двух частях. -М., 1991.

Вторую группу источников составляют законодательные и подзаконные нормативные акты советских органов власти: кодексы, законы и указы Президиума Верховного Совета СССР, постановления и распоряжения ЦИК и СНК, Совмина СССР, Государственного комитета обороны, директивы и приказы ОГПУ-НКВД-МВД, НКГБ-МГБ СССР и др.

Среди источников данной группы особое место занимают приказы и директивы ОГПУ-НКВД-МВД, в том числе и принятые совместно с НКГБ-МГБ и Прокуратурой СССР, основная часть которых отложилась в Государственном архиве Российской Федерации (фонд 9401). В комплексе директивных материалов наибольший исследовательский интерес представляют приказы ОГПУ-НКВД-МВД СССР, содержащие информацию об организации, ликвидации и реорганизации учреждений исполнения наказания, приказы с объявлением и изменением их дислокации и приказы по личному составу.

Третья группа источников, составившая основу диссертационного исследования, представляет собой огромный массив делопроизводственной йоку-ментации (инструкции, циркуляры и распоряжения партийных и советских органов, ОГПУ-НКВД-МВД, ГУЛАГа, их региональных структур, управлений ИТЛ). Среди данного комплекса источников особую ценность представляет делопроизводственная документация ОГПУ-НКВД-МВД СССР, сосредоточенная в Государственном архиве Российской Федерации в фонде 9414 (фонд ГУЛАГ), в фонде 9479 (фонд спецпоселений) и в фондах специализированных производственных главков и управлений (фонды 8360, 8361, 9407 и другие).

В достаточно хорошо сохранившемся фонде .ГУЛАГа особую ценность представляют приказы начальников ГУЛАГа, протоколы совещаний при начальнике ГУЛАГа, докладные записки и рапорты руководства ГУЛАГа на имя наркома (министра) внутренних дел, переписка ГУЛАГа с ЦК ВКП (б), ЦК КПСС, Совнаркомом, Совмином СССР и РСФСР, Прокуратурой, Верховным судом СССР и РСФСР, региональными органами ГУЛАГа и ИТЛ, производственные, финансовые планы и отчеты, ведомственная статистика, фотодокументы и служебные карточки сотрудников лагерей.

В фонде 9479 представлен значительный массив архивных материалов, посвященных истории системы спецпоселений, среди которых особую значимость имеют документы, раскрывающие процесс генезиса и функционирования региональной сети спецпоселений.

Комплекс делопроизводственной документации может быть классифицирован на несколько подгрупп.

К первой подгруппе документации относятся материалы организационно-распорядительного характера (инструкции, циркуляры и распоряжения ОГПУ-НКВД-МВД, ГУЛАГа, их региональных структур, управлений ИТЛ и др.), регламентировавшие деятельность системы спецпоселений и исправительно-трудовых лагерей. Использование данного массива документов позволяет выявить механизм реализации принятых высшими партийными и советскими органами решений и директив в масштабе ГУЛАГа, его структурных и региональных подразделений.

Вторую подгруппу делопроизводственной документации составляет докладная (контрольная) документация, представленная отчетами, докладными записками, информационными и аналитическими обзорами, донесениями, актами обследования, выполненными аппаратами партийных, советских и карательно-репрессивных органов различного уровня. Использование данного комплекса документов позволило выявить характер взаимоотношений между партийными и советскими органами, с одной стороны, и карательно-репрессивным ведомством, с другой, а также между ОГПУ-НКВД-МВД и его управленческими и региональными структурами.

Третья подгруппа делопроизводственной документации содержит учет-но-статистические материалы, основу которых составляют справки Учетно-распределительного отдела, Спецотдела, Отдела спецпоселений, сводки 2-го управления ГУЛАГа, докладные записки руководству ОГПУ-НКВД-МВД СССР и ГУЛАГа о численности, составе и трудовом использовании спецпоселенцев и заключенных. Среди них особый исследовательский интерес представляют сводные карточки учета движения заключенных, в которых имеются данные о списочном составе заключенных на начало каждого года, месяца, декады, о количестве прибывших в лагерь и убывших из него лиц. Для сверки этих данных, а также в тех случаях, когда указанная информация отсутствовала, использовались сведения, содержащиеся в других источниках (карточки учета состава заключенных, различного рода справки, отчеты, докладные записки акты приема-сдачи лагерей). При этом достаточно часто в разных архивных документах встречались параллельные и пересекающиеся данные, что свидетельствует об их достоверности. Использование данной статистики позволило проанализировать динамику численности лагерных заключенных в масштабах ГУЛАГа и в разрезе региональной сети исправительно-трудовых лагерей.

Важный информативный ряд представляет мемуарная литература46. Несмотря на субъективно-эмоциональный характер воспоминаний жертв политических репрессий и очевидцев лагерной действительности, они представляют собой существенный источник информации, позволяющий детализировать и оживить историю ГУЛАГа.

Тщательный источниковедческий анализ огромного массива опубликованных и неопубликованных документов и материалов, проделанный соискателем, позволяет утверждать репрезентативность и достоверность представленного диссертационного исследования, его основных положений и выводов.

Во второй главе «Генезис ГУЛАГа в 1929-1937 гг.» исследуется предыстория, процесс зарождения и становления ГУЛАГа.

Предыстория ГУЛАГа связана с возникновением и функционированием в первые годы существования Советской власти сначала концентрационных лагерей, а затем лагерей принудительных работ, особое место среди которых за-

46 Маркова Е.В. Воркупшские заметки каторжанки «Е-105». Приложение к мартирологу «Покаяние». Вып. 3. - Сыктывкар, 2005; Маркизов Л.П. До и после 1945. Глазами очевидца. Приложение к мартирологу «Покаяние». Вып. 2. - Сыктывкар, 2003; Федоров Е.Б. Жареный петух. - М., 1992 и др.

нимал Соловецкий лагерь особого назначения. Эта роль Соловецкого лагеря выразилась в том, что он явился учреждением исполнения наказания, во-первых, по образу которого, создавалась советская лагерная система, а во-вторых, на основе подразделений которого был образован ряд новых исправительно-трудовых лагерей

С конца 1920-х годов в СССР начался процесс формирования новой системы исполнения наказания, основу которой стали составлять образованные, «по типу Соловецкого», исправительно-трудовые лагеря, для руководства которыми в 1930 г. было создано Главное управление лагерей.

По мнению диссертанта, зарождение ГУЛАГа было обусловлено политическими, экономическими и идеологическим факторами. Объективно необходимая для поступательного развития советского общества модернизация, в силу ее догоняющего характера, детерминированности большевистской доктрины и установок на уничтожение «классово чуждых элементов», реализовалась в политике и практике форсированной индустриализации, сплошной коллективизации и массовых репрессий в отношении различных слоев советского народа. Форсированный вариант индустриализации в условиях острого дефицита внутренних источников обусловил использование со стороны государства преимущественно мобилизационно-насильственных методов его реализации. Сталинское руководство осознанно пошло по пути компенсации недостающих ресурсов сверхэксплуатацией так называемого «человеческого фактора», составной частью которой стало широкомасштабное применение принудительного труда спецконтингента, особенно в отдаленных, малообжитых, но богатых природными ресурсами регионах.

Политическое решение о создании лагерной системы принималось в острой дискуссии, предметом которой, по мнению диссертанта, являлись не только межведомственные разногласия ОГПУ и НКВД РСФСР по вопросу подчиненности исправительно-трудовых лагерей. Дискуссия в высших эшелонах власти обнажила разные подходы в определении концепции развития советской карательно-репрессивной системы. Если Сталин и его окружение занимали позицию ужесточения карательно-репрессивной политики и добивались создания закрытой для общества пенитенциарной системы, то их оппоненты и, прежде всего руководитель НКВД РСФСР В.Н. Толмачев, имплицитно отстаивали идею образования открытой и подконтрольной советским органам власти системы исполнения наказания. Позиция В.Н. Толмачева становится более очевидной, если ее рассматривать в контексте его оценок, данных осуществляемой политике депортации «кулацких» семей. Охарактеризовав, как крайне тяжелое, положение высланных в Северный край «кулацких» семей и заняв принципиальную позицию в вопросе о неправильно высланных «кулаках», руководитель НКВД РСФСР фактически ставил под сомнение целесообразность проводимой в деревне сталинской политики.

В результате реорганизации система исполнения наказания в начале 1930-х годов включала две составляющие: исправительно-трудовые лагеря, находившиеся в ведении ОГПУ, и общие места заключения, оказавшиеся в подчинении республиканских НКЮ. Основной из них являлась лагерная система.

Перестройка советской пенитенциарной системы и развитие ее по гулаговской модели в условиях «Великого перелома», когда утверждались чрезвычайные методы руководства, были вполне логичным, соответствовавшим сталинским установкам явлением.

С принятием политического решения о переходе к системе исправительно-трудовых лагерей их число неуклонно возрастало. Если в 1932 г. в СССР функционировали 11 лагерей ГУЛАГа, то в середине 1937 г. - 18. Вместе с тем возрастала и численность содержавшихся в них заключенных: в 1930 г. - 179 тыс., в 1931 г. - 212 тыс., в 1932 г. - 268,7 тыс., в 1933 г. - 334,3 тыс., в 1934 г. -510,3 тыс., 1935 г. - 725,5 тыс., в 1936 г. - 839,4 тыс., в 1937 г. - 820,9 тыс. человек (данные на 1 января каждого года)47.

Одновременно с реорганизацией осуществлялась централизация советской карательно-репрессивной системы, в результате которой все места лишения свободы оказались в подчинении НКВД СССР. Постановлением Центрального исполнительного комитета СССР от 10 июля 1934 г. был образован общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел, в состав которого вошло ОГ-ПУ48. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 г. в ведение общесоюзного наркомата внутренних дел были переданы все учреждения исполнения наказаний, находившиеся в подчинении наркоматов юстиции союзных республик49.

Функционирование системы исправительно-трудовых лагерей в период ее становления определялось действием двух основных факторов. Во-первых, тем, что в этот период лагерная составляющая не являлась приоритетной в деятельности ГУЛАГа, т. к. главку приходилось, главным образом, решать проблемы переданной в 1931 г. в его ведение «кулацкой ссылки». Другим фактором являлось отсутствие четкой, увязанной с народнохозяйственными планами развития страны и регионов программы формирования системы исправительно-трудовых лагерей, что вынуждало Главное управление лагерей действовать спонтанно, в экспериментальном режиме.

На этом этапе образованные в периферийных регионах лагеря, несмотря на разную производственную специализацию, представляли собой крупные ла-герно-производственные структуры (Ухто-Печорский, Беломоро-Балтийский, Дальне-Восточный и другие ИТЛ), осуществлявшие комплексное социально-экономическое освоение огромных территорий страны. Небольшие лагерные образования (Вайгачская, Ухтинская экспедиции и другие) создавались для решения локальных хозяйственных задач, после выполнения которых они прекращали свое существование как самостоятельные структуры.

Деятельность исправительно-трудовых лагерей, их способность решать сложные народнохозяйственные задачи в экстремальных условиях, при мини-

47 Земсков В.Н. Заключенные в 1930-е годы: социально-демографические проблемы // Отечественная история. -1997. - № 4. - С. 54,57.

""Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1960: Справочник. - М., 1997. - С. 183184.

49 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов. - М., 2000. - С. 93.

мальных государственных затратах окончательно убедили руководство страны в правильности развития пенитенциарной системы по гулаговской модели.

В данном контексте особую роль сыграл Европейский Север России, ставший регионом, на территории которого были созданы первые лагерные образования (Соловецкий и Северные лагеря особого назначения, Беломоро-Балтийский, Ухто-Печорский ИТЛ) и отрабатывались основные принципы организации и функционирования советской системы исправительно-трудовых лагерей.

В третьей главе «Спецпереселенцы на Европейском Севере России» исследуется проблема расселения, трудового использования, правового и социально-бытового положения депортированных в регион «кулацких» семей и польских граждан.

Одновременно с генезисом лагерной системы происходил процесс становления «кулацкой ссылки», появление которой стало следствием политики форсированной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса», преследовавшей ряд взаимосвязанных целей.

Во-первых, отмена аренды земли, запрет на применение наемного труда, конфискация средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции и семенных запасов призваны были подорвать экономическую основу «кулацких» хозяйств. Передача в неделимые фонды коллективных хозяйств конфискованных производственных средств и имущества должна была укрепить материально-техническую базу организуемых колхозов.

Во-вторых, вовлечение в процесс раскулачивания сельсоветов, представителей колхозов, батрацко-бедняцких комитетов, с одной стороны, обеспечивало социальную основу новой политики в деревне и возложение ответственности за ее реализацию на сельские низы. С другой стороны, искусственно вносимый в крестьянскую среду раскол создавал благоприятные условия для манипулирования сельскими массами.

В третьих, карательно-репрессивные меры, в том числе высылка с постоянного места жительства, направленные против «контрреволюционного актива» крестьянства обеспечивали дешевой рабочей силой периферийные регионы страны и являлись средством запугивания тех, кто не желал вступать в колхозы.

Среди органов власти и ведомств, занимавшихся проблемой раскулачивания, особую роль играло ОПТУ, ставшее основным инструментом в реализации политики раскулачивания.

Политика раскулачивания осуществлялась на всей территории страны. Однако по характеру решаемых задач районы существенно различались. Условно всю территорию страны можно разделить на регионы, где доминантной являлась задача высылки раскулаченных крестьян, и территории, призванные обеспечить прием и расселение депортированных «кулацких» семей.

В числе регионов, где местным органам власти пришлось заниматься вопросами приема, расселения и обустройства высланных крестьянских масс, оказался Северный край, ставший пионером в реализации этой сложной и многоплановой задачи.

Переложив на начальной стадии основную часть работы и ответственности по организации «кулацкой ссылки» на краевые органы власти, центр поставил их в очень тяжелые условия. Северный край оказался не готовым к размещению огромной массы людей, и спецпереселенцы заведомо ставились п очень тяжелые условия жизнедеятельности.

Раскулачивание, принудительная высылка, социально-бытовая и хозяйственная неустроенность, голод привели к нарастанию недовольства среди высланных «кулаков», которое очень быстро переросло в движение протеста. В Северном крае протестные выступления, в основном, проявились в пассивной форме - письмах-жалобах, антисоветских высказываниях и т. п. Вместе с тем, имели место и открытые, с применением силы, выступления спецпереселенцев. Подобные инциденты произошли в г. Котласе и на железнодорожной станции Луза Северо-Двинского округа Северного края.

Протестные выступления носили стихийный характер и являлись ответной реакцией раскулаченных на репрессивные действия властей. Они изначально были обречены на поражение, т. к. инициатива находилась на стороне государства. Выступления высланных «кулацких» семей являлись продолжением их противоборства с властью, начатого еще в процессе раскулачивания, но уже на чужой для них территории и в новых социально-экономических и политических условиях.

Массовая депортация крестьянства в отдаленные районы страны свидетельствовала о трансформации переселенческой политики государства. Сталинское руководство, отказавшись от традиционной, основанной на принципе добровольности, политики переселения и колонизации неосвоенных территорий, с весны 1930 г. перешло к спецколонизации, выразившейся в принудительном переселении различных «наказанных» властью категорий людей в периферийные, предназначенные для хозяйственного освоения, регионы. В Северном крае к 105832 лагерным заключенным, отбывавшим срок в Соловецком и Северных лагерях особого назначения (по состоянию на 1 июня 1930 г.) добавилось 230065 прибывших в регион в феврале-апреле 1930 г. «кулаков», что суммарно составило около 13% от численности населения края50.

Неспособность властей всех уровней обеспечить элементарные условия жизнедеятельности «кулацких» семей привела к тому, что из 230370 раскулаченных, прибывших в край в 1930 г., лишь 103970 человек (45,1%) оказались в районах постоянного расселения. При этом число бежавших составило 39743 человека (17,3%), умерших - 21213 человек (9,2%)51.

Данные результаты свидетельствуют о том, что в 1930 г. сталинскому руководству удалось осуществить лишь деструктивную карательно-репрессивную составляющую политики раскулачивания. Путем принудительной высылки из

50 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 9414. On. 1. Д. 2919. Л. 2-3; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В. 4-х т. / Т.З. 1930-1934 гг. Кн. 1. 1930-1931 гг. - М„ 2003. - С. 334; Шубин С.А. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920-1930-е годы: Монография. - Архангельск, 2000. - С. 351.

51 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В. 4-х т. / Т.З. 1930-1934 гг. Кн, 1. 1930-1931 гг. - М., 2003. - С. 596-597.

деревни тех, кто был неугоден власти, и, ликвидации их хозяйств, государству удалось разрушить экономическую основу и уклад жизни зажиточного слоя крестьянства. Колонизационная составляющая, выражавшаяся в социально-бытовом и хозяйственном обустройстве спецпереселенцев в местах постоянного проживания, не была реализована. Вследствие этого огромные массы людей оказались в положении маргиналов, вынужденных существовать на грани физического выживания.

Сложная ситуация, сложившаяся в «кулацкой ссылке», обусловила ее передачу в 1931 г. в ведение ГУЛАГа ОГПУ. Данный шаг свидетельствовал о том, что в условиях, когда советские органы оказались неспособными организовать нормальное функционирование системы спецпоселений, сталинское руководство задействовало чрезвычайные, уже накопившие опыт работы со спе-контингентом органы. В результате ГУЛАГ превратился в основного «держателя» огромной массы дешевой рабочей силы. К 212000 заключенным исправительно-трудовых лагерей, находившихся в ведении ГУЛАГа (по состоянию на 1 января 1931 г.)52, прибавилось 1427539 спецпереселенцев (по состоянию на 15 августа 1931 г.)53.

Анализ динамики численности спецпереселенцев в Северном крае свидетельствует о том, что уже к 1932 г. произошло значительное сокращение численности спецпереселенцев в крае. Всего в 1930-1931 гг. в Северный край было выселено 58271 «кулацкая» семья (с учетом внутрикраевого переселения - 3061 семья) или около 275 тыс. человек, что составляло 15,2% от общей численности выселенных в стране. Абсолютное большинство «кулаков» прибыло в край в 1930 г. - 230370 человек (46623 семьи). Однако на учете в 1932 г. состояло лишь 120509 (9,2% от всех спецпереселенцев в стране), в 1933 г. - 112266 человек (9,8%) - все данные по состоянию на 1 января. В последующие годы численность спецпоселенцев в Севкрае и их удельный вес в общем количестве выселенных в стране оставались относительно стабильными: в 1934 г. - 79537 человек (7,4%), в 1935 г. - 71932 (7,1%), в 1936 г. - 70774 (7,7%), в 1937 г. - 65075 (7,4%) соответственно (все данные по состоянию на 1 января)54.

Прекращение в 1933 г. практики массового выселения крестьянских семей диссертантом связывается с положением, сложившимся в деревне и в стране в целом. К 1933 г., в основном, были реализованы цели, намеченные политикой сплошной коллективизации и раскулачивания. Система самостоятельных индивидуальных крестьянских хозяйств была разрушена, а образованные вместо них колхозы находились в зачаточном состоянии и требовали особого внимания со стороны государства. Приоритетной стала не деструктивная, а конструктивная составляющая, для успешного осуществления которой требовалась стабилизация обстановки в деревне. Накопившаяся в деревне в процессе раскулачивания психологическая и моральная усталость людей, чреватая негативны-

52 ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1155. Л. 1.

53 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В. 4-х т. / Т.З. 1930-1934 гг..Кн. 1.1930-1931 гг. -М., 2003. -С. 725.

54 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 89. Л. 207-212,214; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 19181939. Документы и материалы. В. 4-х т. / Т.З. 1930-1934 гг. Кн. 1.1930-1931 гг. - М., 2003. - С. 596.

ми для власти последствиями, также требовала нормализации жизнедеятельности деревни. Кроме того, государство, выселив огромные массы людей в отдаленные районы страны, увязло в решении проблем организации системы спецпоселений и было неспособно осуществлять новые масштабные принудительные переселения людей. Наряду с этим развернувшаяся во второй половине 1930-х годов форсированная индустриализация, охватившая, прежде всего, периферийные регионы страны, нуждалась в мобильной рабочей силе. Спецпере-селенческие семьи, «привязанные» к определенным районам местожительства, таковой не являлись. Поэтому приоритет в реализации задач форсированной индустриализации был отдан другой, более мобильной категории спецконтингента - лагерным заключенным. В результате многие функции, выполняемые в системе спецпоселений ГУЛАГом, с 1936 г. постепенно передавались в ведение краевых и областных органов власти.

Реорганизация Северного края, завершившаяся образованием в 1937 г. трех самостоятельных административных субъектов (Коми АССР, Архангельская и Вологодская области), никоим образом не отразилась на функционировании региональной сети спецпоселений и положении содержавшихся в них трудпоселенцах.

Анализ правового и статусного положения депортированных «кулацких» семей свидетельствует о том, что формирование нормативной базы, регулировавшей жизнедеятельность «кулацкой ссылки», происходило спонтанно, по принципу целесообразности.

На начальном этапе существования системы спецпоселений правовое положение спецпереселенцев было неопределенным. Фактически, они оказались в положении «лишенцев», т. е. тех, кто по Конституции РСФСР 1918 г. не имел права избирать и быть избранным в советские органы власти, что автоматически влекло за собой ограничение и дискриминацию в других сферах жизни.

В дальнейшем правовое положение «бывших кулаков» менялось как по «восходящей» (ослабление ограничений), так и по «нисходящей» (усиление дискриминации) линиям. Однако основная норма, запрещавшая «бывшим кулакам» покидать место высылки, всегда сохранялась.

Сложившаяся к концу 1930-х годов система прав и обязанностей «бывших кулаков» носила ассиметричный характер, когда обязанности доминировала над правами. И если по социально-экономическому положению раскулаченные приблизились к гражданскому населению, то в отношении гражданских прав к ним продолжала применяться практика дискриминаций и ограничений.

Система прав и обязанностей спецпоселенцев определяла их статусное положение, которое с изменением нормативной базы также менялось. Если в начальный период существования «кулацкой ссылки» основная масса спецпоселенцев была лишена гражданских прав и представляла собой однородную социальную страту маргиналов - «лишенцев», то в процессе становления системы спецпоселений внутри ее происходила статусная дифференциация. Во второй половине 1930-х годов спецпоселенцы делились на две основные категории: восстановленных в гражданских правах и тех, кто таких этих прав был лишен.

Реальное положение спецпоселенцев, впрочем, как и других слоев советского общества эпохи сталинизма, зависело не только от наличия формальных прав, но и от того, насколько та или иная группа людей или индивид были лояльны и приближены к власти и к ее носителям. В советском обществе при низком уровне жизни основной массы населения и декларировании формальных атрибутов народовластия выделялись привилегированные группы, обладавшие значительными статусными и материальными преимуществами, не легализованными в законах. В системе спецпоселений к такой привилегированной категории относились спецпоселенцы, занятые в административно-управленческом аппарате комендатур, работавшие по специальности врачи, средний медицинский персонал, учителя, землеустроители и др., а также сексоты. Все они, выполняя определенные, в том числе специфические, функции, оказывались приближенными к администрации комендатур, что позволяло им пользоваться более лояльным к себе отношением и дополнительными льготами. Данный порядок жизнедеятельности спецпоселений не только устраивал администрацию комендатур, но и активно ею насаждался, так как позволял контролировать ситуацию в «кулацкой ссылке».

Государственная политика раскулачивания и депортации крестьян в периферийные регионы страны поставила их на грань выживания. Абсолютное большинство спецпоселенцев, оказавшись в новых для них социально-политических и природно-климатических условиях, вынуждено было смириться с навязанными государством «правилами игры» и, руководствуясь стратегией выживания, мобилизовать все свои силы для обеспечения будущего своих семей.

Ужесточение карательно-репрессивной политики советского государства в конце 1930-х годов привело к появлению новых категорий спецпоселенцев, в числе которых оказались высланные в 1940 г. из западных областей Белоруссии и Украины польские осадники и беженцы.

В ходе депортации осадников, начавшейся 10 февраля 1940 г., было переселено 139596 человек. Наибольшее их число оказалось в Архангельской области - 8084 семей, в Вологодской области - 1586, в Коми АССР - 2191 семья55. Летом 1940 г. к ним добавились 25682 семьи (76382 человека) депортированных, в том числе в Архангельскую область - 4584 (12838), в Вологодскую область - 1712 (4965), в Коми АССР - 2778 семей (8985 человек), польских беженцев56.

Правовое и социально-бытовое положение высланных поляков было идентично режиму «кулацкой ссылки». Применявшаяся в отношении «бывших кулаков» дискриминационная норма, запрещавшая покидать места ссылки, распространялась и на депортированных поляков.

Следует отметить, что употребление применительно к данной категории спецпереселенцев термина «поляки» означает не национальную, а гражданскую принадлежность. В действительности состав «поляков» был многонациональ-

55 ГЛРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 61. Л. 34.

5,5 Там же. Л. 4; Д. 62. Л. 52.

ным. В Архангельской области в начале 1941 г. в составе осадников (40086 человек) было 32828 поляков, 11 евреев, 1693 украинца, 4850 белорусов, 81 немец и 623 человека других национальностей, среди беженцев (12367 человек) - 804, 11333, 8,50,11 и 161 соответственно. В Коми АССР в составе осадников (9992 человека) поляки составляли 8992, евреи - 1, украинцы - 898, белорусы - 14, немцы - 5 и прочие национальности - 82 человека, среди беженцев (8730 человек) было 8596 евреев, 131 поляк, 2 украинца57.

Советско-польский договор от 30 июля 1941 г. о союзнических отношениях изменил положение польских спецпереселенцев. Амнистированные в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. «О предоставлении амнистии польским гражданам, содержавшимся в заключении на территории СССР» поляки составили основу двух сформированных на территории СССР польских армий (под командованием В. Андерса и 3. Бер-линга). Многие из освобожденных поляков, в связи с невозможностью возвращения на оккупированную немцами родину, остались жить в спецпоселках, часть из них воспользовалась предоставленным правом выезда в южные регионы СССР.

Таким образом, в начале 1940-х годов важной составной частью ГУЛАГа стала система польских спецпоселений. Депортированные поляки, также как и «бывшие кулаки», оказались не только прикрепленными к определенной территории, но использовались как дешевая рабочая сила в экономике принудительного труда. Спецпереселенцы-поляки, руководствуясь стратегией выживания, вынуждены были приспосабливаться к экстремальным социальным и природно-климатическим условиям. Те, кто не сумел адаптироваться к ним, сгинули в гулаговском «архипелаге».

В четвертой главе «Исправительно-трудовые лагеря в 1937-1953 гг.» исследуется функционирование региональной лагерной сети в период наивысшего развития советской лагерной системы, в рамках которого выделяются довоенный, военный и послевоенный этапы, характеризовавшиеся проявлением как общих, так и особенных черт.

В довоенный период наблюдался процесс экспансии лагерной системы, обусловленный ужесточением карательно-репрессивной политики в годы «большого террора».

Осуществление политики «большого террора» привело к существенному росту числа лагерных заключенных. Из общего числа осужденных в 1937-1938 гг. (1344923 человека) 634820 человек (47,2%) были направлены в лагеря и в тюрьмы. Если в 1937 г. численность лагерного контингента в СССР составляла 820881, то в 1939 году - уже 1317195 человек (данные на 1 января каждого го-да)58.

57 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 223.

58 Та же. Ф. 9414. On. 1. Д. 1155. Л. 1; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов / под ред. акад. А.Н. Яковлева - М., 2000. - С. 433; Земсхов В.Н. Заключенные в 1930-е годы: социально-демографические проблемы // Отечественная история. - 1997. - № 4. - С. 56-57; Попов В.П. Государственный террор в советской России 1923-1953 гг. (Источники и их интерпретация) // Отечественные архивы. -1992. - № 2. - С. 28.

Значительный рост числа осужденных к лагерным срокам и потребность в дешевой рабочей силе для реализации возросших планов индустриализации обусловили расширение лагерной системы и диверсификацию ее хозяйственной деятельности. Данный процесс осуществлялся по различным производственным направлениям и разными способами.

Резко возросший поток лагерных заключенных привел к значительному расширению сети лагерей лесозаготовительного профиля, что объясняется меньшими затратами, необходимыми для их организации, и преобладанием в данной отрасли физического, неквалифицированного труда, не требовавшего специальной профессиональной подготовки. На Европейском Севере России в предвоенные годы были образованы Каргопольский, Кулойский, Онежский (Архангельская область), Усть-Вымский (Коми АССР) лесозаготовительные лагеря.

Вместе с тем исправительно-трудовые лагеря создавались и в других отраслях промышленности. В регионе таковыми являлись Архангельский, Северодвинский, Ягринский (Архангельская область), Вытегорский, Опокский, Череповецкий (Вологодская область), Воркутинский, Северный железнодорожный, Северо-Печорский (Коми АССР) ИТЛ.

Расширение лагерной системы происходило разными способами. Во-первых, путем «отпочкования», т. е. создание самостоятельных лагерей на базе подразделений уже действовавших ИТЛ. Таким образом произошло расширение сети исправительно-трудовых лагерей в Коми АССР, где в результате поэтапной реорганизации в 1938 г. на основе действовавшего Ухто-Печорского ИТЛ были созданы четыре самостоятельных лагеря, подчиненных ГУЛАГу: 1) Воркуто-Печоский ИТЛ (центр - г. Воркута), предназначенный для сооружения шахт, добыче угля и строительству барж; 2) Ухто-Ижемский ИТЛ (центр -пос. Чибыо) - разведка и добыча нефти, газа, асфальтитов и переработка радиоактивной воды; 3) Северный железнодорожный ИТЛ (центр - пос. Княжпо-гост) - строительство железной дороги Котлас - Воркута; 4) Усть-Вымский лесозаготовительный ИТЛ (центр - пос. Усть-Вымь)59.

Другим способом расширения лагерной системы стала организация новых лагерей, обусловленная возложением на ГУЛАГ дополнительных народнохозяйственных задач. Таким образом на Европейском Севере России были образованы Архангельский, Северо-Двинский, Ягринский, Вытегорский, Опокский и Череповецкий исправительно-трудовые лагеря.

В контексте данной проблемы требует осмысления вопрос выяснения факторов и причин, обусловивших создание многих лагерей не на пустом месте, а на базе уже действовавших хозяйственных структур, использовавших труд гражданского населения. Если организация лагерей на базе действовавших леспромхозов может иметь какую-то логику - таким образом государство пыталось при дефиците рабочей силы в лесной промышленности обеспечить выполнение все возраставших планов лесозаготовок, то передача в ведение

59 ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1 а. Д. 22. Л. 67.

ГУЛАГа строившихся промышленных объектов, требовавших применения высококвалифицированного труда, объяснить сложно.

Официальные власти данное явление объясняли отставанием от установленных графиков строительства объектов, причины которого они усматривали во «вредительстве» и «контрреволюционных» действиях.

По мнению диссертанта, в условиях форсированной индустриализации и дефицита финансово-материальных и трудовых ресурсов, требовавших минимизации бюджетных расходов, сталинское руководство использовало чрезвычайные методы реализации народнохозяйственных задач, в значительной степени расширив использование принудительного труда.

Большой рост численности заключенных и расширение экономики принудительного труда превратили ГУЛАГ в крупнейшее хозяйственное ведомство страны. По данным Л.П. Берии ГУЛАГом в 1939 г. было выпущено продукции и выполнено подрядных работ на сумму 3,5 миллиарда рублей, капитальных работ - на 1,5 миллиарда рублей. Капиталовложения в строительные объекты, реализуемые ГУЛАГом, составили 11% от всего объема капиталовложений в СССР60.

Расширение масштабов лагерной системы обусловило как изменение конфигурации исправительно-трудовых лагерей, так и реорганизацию системы управления гулаговскими образованиями.

Исправительно-трудовые лагеря из многопрофильных, громоздких комплексов трансформировались в компактные, однопрофильные лагерные образования.

Одновременно с этим в феврале 1941 г. из НКВД СССР был выделен как самостоятельное ведомство Наркомат государственной безопасности. Новая структура НКВД СССР, утвержденная в феврале 1941 г., включала, помимо ГУЛАГа, девять специализированных производственных главков. В результате из мест заключения в ведении ГУЛАГа остались исправительно-трудовые лагеря, специализировавшиеся на сельском хозяйстве, рыболовстве и производстве товаров широкого потребления, а также все территориальные отделы исправительно-трудовых колоний и управления исправительно-трудовых лагерей и колоний. За ГУЛАГом также сохранялась разработка нормативных документов по режиму содержания и охране заключенных, централизованный учет и распределение осужденных, осуществление общего контроля за системой мест лишения свободы. Производственные же главки несли полную ответственность за выполнение производственных планов и фактически осуществляли оперативное управление подведомственными лагерями61.

В последующие годы в систему управления лагерями вносились определенные коррективы, но основной принцип ее организации, сочетающий в ИТЛ и производственную и лагерную составляющую и их двойное подчинение, и

60 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов в 7-ми томах / Т. 2. Карательная система: структура и кадры. - М., 2004. - С. 37-38.

61 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998. - С. 46.

ГУЛАГу, и соответствующему производственному главку до 1953 г. оставался неизменным.

Эволюция гулаговской системы в довоенный период привела к образованию в отдаленных регионах страны, в том числе и на Европейском Севере России, уникальных комплексов принудительного труда, основу которых составляли исправительно-трудовые лагеря, взаимодействовавшие с другими структурами, использовавшими принудительный труд. Своеобразие региональных комплексов принудительного труда заключалось в их модульной конфигурации, где основную нагрузку несли исправительно-трудовые лагеря, а другие гу-лаговские образования, независимо от их подчиненности, «пристыковывались» к ИТЛ, выполняя вспомогательные и дополнительные функции. Модульный принцип в деятельности региональных комплексов принудительного труда оставался неизменным на протяжении всех последующих лет существования гулаговской системы.

Военное время характеризуется свертыванием лагерной системы, обусловленное изменением государственных приоритетов. Необходимость мобилизации материальных и людских ресурсов на обеспечение нужд фронта вынудила государство отказаться от многих проектов, выполняемых лагерями, прежде всего наиболее крупных и затратных, где было задействовано наибольшее число заключенных. Уже в июне 1941 г. было закрыто 60 объектов, обслуживаемых НКВД, в том числе Волго-Балтийский и Северо-Двинский водные пути (Вытегорлаг, Знаменитлаг, Опоклаг, Шекснинлаг), Череповецкий металлургический завод (Череповецлаг), строительство железной дороги Коноша-Ковжа62.

Одновременно с этим основные людские и финансово-материальные ресурсы наркомата были направлены на реализацию приоритетных проектов, в числе которых оказались Строительство № 203 (Ягринлаг), Воркутстрой, Ух-тоижемлаг, Архбумлаг, строительство железнодорожной магистрали Коноша-Воркута (Севдвинлаг, Севжелдорлаг, Севпечлаг), железной дороги Воркута-Хабарово (Заполярный ИТЛ)63.

Несмотря на то что все лесные лагеря были внесены в перечень ударных объектов ГУЛАГа, региональная сеть лесозаготовительных ИТЛ в годы войны подверглась серьезной реорганизации. В феврале 1942 г. на базе ликвидированного Кулойского ИТЛ был образован Березниковский исправительно-трудовой лагерь (Березниклаг)64. В. мае 1942 г. с ликвидацией Онежского ИТЛ часть его подразделений, расположенных в районе Мехреньгской железнодорожной ветки, перешла в подчинение Каргопольского ИТЛ. Одновременно с этим был сокращен объем лесозаготовок по лесным лагерям, расположенным в районе Северной железной дороги. В сентябре 1942 г. был ликвидирован Березниковский ИТЛ65.

По мере освобождения советской территории от немецко-фашистских оккупантов росла численность заключенных, осужденных как пособников фаши-

62 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов. - М„ 2000. - С. 781-782.

а Там же. С. 783-784.

м ГАРФ. Ф. 9401. On. 1а. Д. 110. Л. 158.

65 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998. - С. 168.

стских оккупантов, шпионов и изменников родины. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. к данной категории применялась смертная казнь или осуждение к каторжным работам сроком от 15 до 20 лет. Вследствие этого в некоторых исправительно-трудовых лагерях, в том числе в Воркутинском ИТЛ, были организованы отделения каторжных работ. В 1944 г. в Воркутлаге содержалось 494, в 1945 г. - 9036, в 1946 г. - 18158 человек, осужденных к каторжным работам (все данные - на 1 января)66.

С началом войны произошло значительное ухудшение физического состояния и резкое повышение уровня заболеваемости и смертности заключенных. Данная ситуация была обусловлена рядом факторов. Во-первых, в годы войны физически здоровая категория заключенных передавалась в Красную Армию (по данным ГУЛАГа в первые два с половиной года войны было досрочно освобождено и передано в ряды Красной Армии 840000 заключенных), туда же в основном направлялись и вновь осужденные, годные по состоянию здоровья для службы в армии67. Во-вторых, одновременно с увеличением норм выработки и продолжительности рабочего дня, снизились нормы питания заключенных. Калорийность пайка, установленная приказом НКВД СССР в октябре 1941 г., составляла, за исключением тех, кто использовался на подземных работах и в высокогорных местностях, всего 2778 килокалорий, в то время как для возмещения энергозатрат заключенным, занятым на тяжелых физических работах, требовалось не менее 4500 ккал68.

Война оказала существенное влияние на эволюцию ГУЛАГа. Потеряв в годы войны значительный людской и материально-технический потенциал, гу-лаговская система на некоторое время оказалась в состоянии стагнации.

Во время войны численность лагерных заключенных, по сравнению с довоенным периодом, сократилась почти в два с половиной раза6. Более того, в первые послевоенные годы в большей степени пополнялись не исправительно-трудовые лагеря, а места лишения свободы, подчинявшиеся территориальным органам НКВД. Особенностью послевоенного состояния лагерной системы также являлась ее перегруженность контингентом временного содержания (военнопленные, интернированные, мобилизованные в трудовые батальоны, проходившие проверку в проверочно-фильтрационных лагерях репатрианты). Вследствие этого на 1 января 1946 г. удельный вес заключенных составлял лишь 47% от всего работавшего в системе гулаговской экономики спецконтин-

70

гента .

С окончанием войны изменились не только масштабы, но и структура гулаговского сектора экономики. В общем объеме капиталовложений уменьшился удельный вес вложений в железнодорожное, шоссейное и гидротехническое строительство. Одновременно с этим возросли масштабы работ, выпол-

66 ГАРФ. Ф. 9414. On. 1а. Д. 416. Л. 6; Д. 434. Л. 5а; Д. 450. Л. 6.

67 Там же. On. 1. Д. 1230. Л. 29.

63 Нахапетов Б. А. К истории санитарной службы ГУЛАГа // Вопросы истории. - 2001. - № 6. - С. 127.

® ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1.Д. 1155. Л. 1.

70 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960; Справочник. - М., 1998. - С. 50.

няемых в черной и цветной металлургии, топливной промышленности и других отраслях народного хозяйства.

Свертывание лагерной системы было характерно и для сети исправительно-трудовых лагерей, функционировавших на Европейском Севере России. Если на 1 января 1941 г. в Архангельской, Вологодской областях и в Коми АССР действовали 18 исправительно-трудовых лагерей с суммарной численностью лагерных заключенных более 300 тыс. человек, то на 1 января 1946 г. продолжали функционировать 11 ИТЛ, в которых содержалось около 162 тыс. человек.

Несмотря на это, в послевоенный период в регионе продолжала функционировать обширная сеть исправительно-трудовых лагерей, В основном это были лагеря, выполнявшие работы долговременного характера: угледобыча (Вор-кутлаг), нефтедобыча (Ухтоижемлаг), лесозаготовки (Каргопольлаг и Устьвым-лаг), а также лагеря, задействованные на строительстве Северо-Печорской железнодорожной магистрали (Севжелдорлаг, Печорлаг).

Со второй половины 1946 г., лагерная система стала вновь разрастаться. Если на 1 января 1946 г. действовало 44, то к концу 1948 г. - 79 ИТЛ71, наращивался их производственный потенциал. Одновременно с этим увеличивалась численность содержавшихся в них заключенных - 746871 (на 1 января 1946 г.) и 1216361 человек (на 1 января 1949 г.)72.

Значительный рост численности лагерного контингента стал следствием ужесточения советской карательно-репрессивной политики. С принятием 4 июня 1947 г. указов «Об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан» увеличилось не только число осужденных за кражи и хищения, но и резко возросли применяемые за данные виды преступлений сроки наказания.

Одновременно с расширением лагерной системы наблюдалась тенденция обострения кризисных явлений в лагерной среде, дестабилизировавших обстановку в ГУЛАГе.

Наиболее ярким и драматичным проявлением кризиса явилась охватившая все без исключения исправительно-трудовые лагеря вражда между различными группировками заключенных, вылившаяся в так называемую «сучью войну», в которую оказались втянутыми не только осужденные, но и лагерная администрация.

Враждовавшие уголовные группировки боролись за высокое статусное положение в лагерной иерархии для того, чтобы контролировать остальную часть лагерного контингента и вести за их счет паразитический образ жизни. Получив своеобразную «индульгенцию» со стороны администрации лагерей, «отошедшие» уголовники буквально терроризировали остальных заключенных, занимаясь грабежом, избиением, унижением и убийством. В то же время «законники» еще в большей степени консолидировались и ожесточились, используя самые жестокие и изощренные методы и приемы борьбы. При этом с их

71 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998. - С. 51.

72 Дугин А.Н. Неизвестный ГУЛАГ: Документы и факты. - М., 1999. - С. 54.

стороны борьба против «отошедших» велась не только как против «идейных врагов», но и как против адептов лагерной администрации.

Не меньше проблем, чем вражда между «законниками» и «отошедшими», гулаговскому и лагерному руководству доставляли консолидированные группы заключенных, объединенные по этнополитическому признаку («кавказцы», «украинские националисты», «оуновцы, «бандеровцы и другие). Особой сплоченностью и активностью отличались украинские националисты. Появившись в лагерях после войны, они сумели не только быстро адаптироваться к лагерным условиям, но и в борьбе за высокое статусное положение в лаг ерном сообществе противостоять уголовным группировкам. Обладая специфическими навыками борьбы в условиях подполья, они успешно использовали этот опыт как против лагерной администрации, так и остальной части заключенных73.

Дестабилизация обстановки способствовала активизации протестного движения в лагерной системе, проявившегося в самых разнообразных формах (волынки, вооруженные побеги, отказы от работ и т. п.). Летом 1948 г. многие исправительно-трудовые лагеря охватила волна групповых вооруженных побегов, сопровождавшихся жертвами как со стороны лагерной администрации и охраны, так и заключенных.

Руководство МВД СССР, признав положение, сложившееся в лагерной системе критическим, основной выход видело в ужесточении режимных требований и в раздельном содержании враждовавших между собой группировок.

С декабря 1948 г. во всех исправительно-трудовых лагерях создавались специальные подразделения строгого режима, предназначенные для содержания «уголовно-бандитствующего элемента».

Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 г. «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР», в отдаленных районах страны (Колыма, Норильск, Коми АССР, Караганда и Мордовская АССР) создавалась сеть исправительно-трудовых лагерей нового типа - особых лагерей, предназначенных для содержания особо опасных преступников.

На территории Коми АССР в 1948 г. были образованы два особых лагеря: Особый лагерь № 1, получивший условное наименование «Минеральный», и Особый лагерь № 6 («Речной»). Основным производственным профилем новообразованных лагерей стала угледобыча74. Уже к 1949 г. лагеря развернули свою хозяйственную деятельность в полном объеме. В 1952 г. к ним добавился лагерь № 12 («Водораздельный»), созданный для освоения лесных массивов в районе запланированного строительства железной дороги Айкино - Кослан75.

Появление в Коми АССР сети особых лагерей превратило республику в одну из самых насыщенных особым контингентом территорий страны, где в

73 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах /Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных. - М., 2004. - С. 73-75.

74 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998. - С. 324, 367.

75 Там же. С. 187-188.

общем количестве содержавшихся заключенных значительный удельный вес составляли осужденные за «контрреволюционные преступления», каторжники и «уголовно-бандитствующий элемент».

Региональная лагерная сеть в период с 1946 по 1953 гг., фактически не меняя число входивших в нее лагерных образований, претерпевала неоднократные реорганизации. Одни лагеря ликвидировались, другие создавались вновь, или реанимировались ранее действовавшие ИТЛ, третьи реорганизовывались. По состоянию на 1 января 1953 г. в регионе функционировали три особых (Водораздельный, Минеральный и Речной), два лесозаготовительных ИТЛ (Каргопольский, Усть-Вымский), два лагеря железнодорожного строительства (Печорский, Строительство № 510 и ИТЛ), два лагеря по добыче минерального сырья (Воркутинский, Ухто-Ижемский). Из более чем 267000 заключенных, отбывавших срок наказания в региональной лагерной сети (на 1 января 1953 г.), более 205000 человек (78%) находились в лагерях, дислоцировавшихся в Коми АССР.

Кризисные явления проявлялись не только в режимной, но и в экономической составляющей ИТЛ. Рост численности заключенных сопровождался расширением масштабов производственной деятельности ГУЛАГа. В период с 1949 по 1952 гг. объем капитального строительства, осуществлявшегося МВД, вырос примерно вдвое, достигнув в 1952 г. около 9% от государственных капитальных вложений76.

Однако в условиях разворачивавшейся НТР советская экономика все в большей степени нуждалась в свободном и высококвалифицированном труде. Руководство МВД и ГУЛАГа предпринимали попытки адаптировать лагерную экономику к новым хозяйственным условиям. Однако сделать это в рамках архаичной системы принудительного труда было невозможно. Труд заключенных, основанный на внеэкономическом принуждении, оказался плохо восприимчивым к техническому прогрессу и к новым формам хозяйствования.

В пятой главе «Кризис и распад лагерной системы в постсталинский период» исследуется процесс кризиса и распада ГУЛАГа. В новых общественно-политических условиях система карательно-репрессивных органов, оказавшись втянутой во внутриполитическую борьбу, подверглась серьезной реорганизации. Постановлением Совета Министров СССР от 18 марта 1953 г. МВД СССР было освобождено от выполнения производственной функции. Входившие в его состав производственные главки и управления были переданы в ведение профильных министерств. Главное управление лагерей в апреле 1953 г. перешло в подчинение Министерства юстиции СССР. Из лагерных образований в структуре МВД СССР остались лишь особые лагеря77. Существенно была сокращена строительная программа, выполняемая Министерством внутренних дел. В числе ликвидируемых оказались 20 крупных народнохозяйственных проектов общей сметной стоимостью более 49 млрд. руб., в том числе строи-

76 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах / Т. 3. Экономика Гулага. - М., 2004. - С. 34.

77 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах / Т. 2. Карательная система: структура и кадры. - М., 2004. - С. 49,427-429,445,639.

тельство железной (Архангельск-Ручьи-Мезень) и автомобильных дорог в Архангельской области78.

По мнению диссертанта, данная реорганизация имела определенную логику и рациональный характер. Освобождение исправительно-трудовых лагерей от ответственности за организацию производительного труда заключенных позволяло аппарату ИТЛ сосредоточиться на решении собственно лагерных вопросов. Однако осуществленная реорганизация не отменяла систему принудительного труда и не улучшала положение лагерного контингента. Заключенные по-прежнему вынуждены были отбывать срок наказания в тех же социально-бытовых и режимных условиях и в принудительном порядке работать на предприятиях и стройках народного хозяйства. Предпринятые меры также не разрешали противоречий, обострившихся в лагерной системе в начале 1950-х годов. Более того, создание в ИТЛ двух самостоятельных управленческих структур (лагерной и производственной) негативно сказалось на их жизнедеятельности.

В этой ситуации новое руководство страны, не готовое к кардинальному переустройству пенитенциарной системы, вскоре вернулось к прежней управленческой модели. Постановлением Совета Министров СССР от 21 января 1954 г. ГУЛАГ и его периферийные органы были возвращены в подчинение Министерства внутренних дел. Одновременно с этим в структуре министерства воссоздавались производственные главки и управления. В результате лагеря вновь стали функционировать как единые лагерно-производственные комплексы. В феврале 1954 г. в состав ГУЛАГа вошли особые лагеря79.

Региональная лагерная сеть в полной мере ощутила последствия реорганизационных мероприятий и амнистии, объявленной в марте 1953 г. Сокращение строительной программы по линии МВД привело к ликвидации в апреле 1953 г. Строительства № 510 и ИТЛ80. В Каргопольском ИТЛ в связи со значительным сокращением лагерного контингента были ликвидированы два лагерных отделения, девять лагерных пунктов и два дома младенца. Аппарат сотрудников лагеря сократился на 1043 человека81. В Воркутинском ИТЛ по состоянию на 15 июля 1953 г. из 27 лагерных отделений были ликвидированы 7, из б лагпунктов - 4. В Устьвымлаге из 10 лаготделений осталось 9, из 58 лагпунктов - 34, в Ухтоижемском ИТЛ из 23 лаготделений - 12, из 38 лагпунктов -17. Одновременно с этим значительно уменьшилась численность сотрудников лагерей. В Воркутинском ИТЛ сокращение составило 1829, в Устьвымлаге -799, в Ухтоижемлаге - 1860 человек82.

Мартовская 1953 г. амнистия обострила ситуацию в лагерной среде. Заключенные с длительными сроками, осознав, что со смертью Сталина в их положении ничего не изменится, от состояния разочарования и прострации вскоре перешли к решительным действиям. Массовые протестные выступления, на-

78 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов. - М., 2000. - С. 788-789.

75 ГАРФ. Ф. 9401. On. 1а. Д. 523. Л. 91,250.

80 Там же Ф. 9414. On. 1. Д. 518..Л.113,124-125.

81 Там же. Д. 562. Л. 95.

82 Там же. Д. 554. Л. 104,107; Д. 587. Л. 159,161; Д. 588. Л. 138-139.

чавшись в мае 1953 г. в Горном лагере (Норильск), постепенно охватили не только особые (Речной, Степной), но и обычные (Унженский, Вятский, Карагандинский и другие) лагеря.

Волна протеста, охватившая лагерную систему в 1953-1954 гг., занимает особое место в истории ГУЛАГа. Во-первых, потому, что за все время существования ГУЛАГа государственная власть никогда не подвергалась такому мощному давлению со стороны лагерного контингента. Во-вторых, в событиях данного периода сфокусировались накопившиеся в ГУЛАГе проблемы и противоречия, а также характер взаимоотношений между властью и лагерной системой. В-третьих, особый размах протестного движения во многом обусловил реорганизацию советской пенитенциарной системы.

Лагерная система в 1953-1954 гг. сотрясалась не только от массовых забастовок заключенных, но и от продолжавшейся в лагерном сообществе «междоусобной войны». Ставшее уже обычным в ИТЛ противостояние различных лагерных группировок в условиях развернувшихся широкомасштабных акций неповиновения приобрело иной смысл и значение. Так же как и протестное движение, внутрилагерная междоусобица расшатывала устои лагерной системы и вынуждала руководство страны искать пути решения гулаговской проблемы.

Рубежным для развития советской пенитенциарной системы стал 1956 г., когда в рамках десталинизации общества осуществлялся процесс преобразования карательно-репрессивной системы, завершившийся ликвидацией ее лагерной составляющей.

В данном контексте особую значимость имело постановление Совета Министров СССР и ЦК КПСС от 25 октября 1956 г. «О мерах по улучшению работы Министерства внутренних дел СССР», изменившее приоритеты в функциях исправительно-трудовых учреждений. Постановление нацеливало пенитенциарные учреждения на использование труда осужденных как метода перевоспитания преступников и приобщения их к честной трудовой жизни. Совет Министров СССР и ЦК КПСС, посчитав, что исправительно-трудовые лагеря с данной задачей не справляются, реорганизовали их в исправительно-трудовые колонии. Для осуществления общественного контроля за деятельностью исправительно-трудовых учреждений предусматривалось создание наблюдательных комиссий, в состав которых должны были входить представители советских, профсоюзных и комсомольских организаций83. 27 октября 1956 г. Главное управления лагерей было переименовано в Главное управление исправительно-трудовыми колониями (ГУИТК) МВД СССР84.

Одновременно с этим осуществлялся процесс реорганизации и децентрализации системы управления исправительно-трудовыми учреждениями, выразившийся как в переподчинении исправительно-трудовых лагерей республиканским министерствам внутренних дел, так и в ликвидации управлений ИТЛ с передачей их лагерных подразделений в ведение территориальных органов МВД. Функционировавшие в Коми АССР лагеря в октябре 1955 г. были пере-

83 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. документов. - М-, 2000. - С. 190-191.

84 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. - М., 1998. - С. 60.

даны в подчинение республиканских органов МВД83. Каргопольский и Мех-реньгский ИТЛ в декабре 1957 г. были переподчинены УВД Архангельской области86.

По состоянию на 1 января 1960 г. на территории Архангельской области и Коми АССР продолжали функционировать лишь пять ИТЛ (Воркутинский, Каргопольский, Косланский, Мехреныский и Усть-Вымский). Летом 1959 г. прекратил свое существование Печорский ИТЛ, лагерные подразделения которого перешли в состав Воркутинского лагеря и УМЗ МВД Коми АССР87.

Во исполнение постановления Совета Министров РСФСР от 1 октября 1960 г. решением бюро Архангельского обкома КПСС и облисполкома от 21 декабря 1960 г. были ликвидированы Каргопольский и Мехреньгский ИТЛ. Их производственная база и штат вольнонаемных работников передавались областному управлению лесной промышленности. На основе ликвидированных лагерей были образованы «Каргопольский» и «Мехреньгский» лесозаготовительные комбинаты88.

Таким образом, существовавший в течение многих лет ГУЛАГ в начале 1960-х годов прекратил свое существование. Однако многие атрибуты гулагов-ского образа жизни оказались живучими и сохранились до сегодняшнего дня не только в пенитенциарной, но и в других сферах российского общества. Освобождение от гулаговского наследия, повышение уровня культуры российских граждан является одним из важнейших факторов демократизации и формирования гражданского общества. Это можно сделать лишь при условии всестороннего и объективного изучения и осмысления исторического прошлого нашей страны.

В Заключении подведены итоги и изложены основные выводы диссертации.

Поиск ответа на исторический вызов начала XX века, выразившийся в кризисе либерально-демократической системы ценностей привел к оформлению не только демократического реформистского пути выхода из цивилизаци-онного кризиса, но и исторической альтернативы, воплотившейся в таких явлениях как фашизм и сталинизм.

Сталинизм представлял особый, альтернативный западному, путь модернизации общества, суть которого выражалась в полном отказе от принципов западной цивилизации, плюрализма, демократии и рыночной системы хозяйствования. Взамен предлагалась модель общественного устройства, основанная на абсолютном этатизме, гипертрофированной роли государственной бюрократий и отказе от свободы выбора. Важной составляющей сталинского режима являлось осуществление политики физического и психологического террора, что обусловило создание особой карательно-репрессивной системы, составной частью которой стало Главное управление лагерей.

85 Там же. С. 60.

86 ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 288. Л. 2; Д. 293. Л. 1.

87 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. • М„ 1998. - С. 192, 287,296, 323,354,494.

88 ГАОПДФ АО. Ф. 296. Оп. 3. Д. 491. Л. 124-126.

Диссертант определяет понятие «ГУЛАГ» как в узком, так и в широком значении. В узком значении Главное управление лагерей трактуется как одно из ведомств советской карательно-репрессивной системы, предназначенное для руководства и организации деятельности входивших в его состав структурных образований. В широком значении ГУЛАГ определяется как социальный институт с особой совокупностью лиц и учреждений, осуществлявший предписанные государством функции и имевший особую систему норм, обуславливавшую определенные стандарты и типы социального поведения людей. Интегрированный в политическую и социально-экономическую структуру советского общества ГУЛАГ призван был выполнять триединую функцию: репрессивную, пенитенциарную и экономическую. Под репрессивной функцией понимается подавление и запугивание с помощью ГУЛАГа реальных и мнимых противников сталинского режима. Пенитенциарная функция ГУЛАГа выражалась в наказании (изоляция и содержание в режимных условиях) различных категорий людей. Содержание экономической функции заключалось в использовании принудительного труда различных категорий спецконтингента в решении народнохозяйственных задач.

Основным системообразующим элементом ГУЛАГа являлись исправительно-трудовые лагеря, представлявшие собой особый тип карательно-пенитенциарных учреждений. Зародившись в годы Гражданской войны как учреждения исполнения наказания, лагеря при сталинском режиме трансформировались в лагерно-производственные комплексы, выполнявшие задачи по изоляции осужденных и принудительному использованию их труда в реализации народнохозяйственных проектов.

Как социальное образование исправительно-трудовой лагерь представлял собой тотальный институт, т.е. место содержания и работы определенной, изолированной от общества на длительный период времени совокупности индивидов, все стороны жизнедеятельности которой находились под эксплицитным контролем государства. Важной чертой данного социального института являлся абсолютный характер властных отношений. Власть гулаговской администрации была непререкаемой, и ее легитимность не требовала добровольного признания со стороны заключенных. Она в основном поддерживалась ресурсами принуждения, страха и насилия.

Основным звеном в структуре исправительно-трудовых лагерей были лагерные пункты, которые представляли собой обособленное социальное образование (лагерный городок), имевшее две составляющие: зону (жилую и производственную) и жилой поселок для сотрудников ИТЛ и гражданских лиц. Жизнь заключенных в зоне строго регламентировалась социальными нормами с жесткими социальными санкциями, в основном негативного характера. Для контроля за соблюдением предписанных норм в лагерной системе имелись собственные прокурорские и судебные структуры. Наряду с формальными важную роль в регулировании межгрупповых и межличностных отношений в лагерной среде играли неформальные нормы - «воровские законы». Лагерные образования представляли собой специфическую среду социализации индивида, форми-

ровавшую ущербного, склонного к девиантному и делинквентному поведению человека.

Исправительно-трудовой лагерь имел сложную социальную стратификацию. Главным критерием, по которому определялось положение заключенных в лагерном сообществе, являлись инкриминируемые им преступления. Именно этим определялись степень их опасности для государства. В соответствии с данным критерием весь лагерный контингент подразделялся на осужденных за «контрреволюционные преступления» («враги народа»), уголовников и «бытовиков» («друзья парода»). Соотношение этих групп заключенных в разные периоды функционирования лагерной системы и в зависимости от производственного профиля ИТЛ, различалось. При этом всегда в наиболее дискриминационном положении находились осужденные за «контрреволюционные преступления».

Как экономический институт исправительно-трудовые лагеря представляли собой самодостаточные хозяйственные образования, имевшие в своем составе кроме основного профильного производства вспомогательные и подсобные хозяйства. Лагерные образования являлись одним из инструментов в индустриализации и социально-экономическом освоении периферийных регионов страны.

Наряду с исправительно-трудовыми лагерями важным элементом ГУЛАГа являлась система спецпоселений, где содержались различные категории людей, депортированных в отдаленные регионы страны по классовому, социальному, этническому и другим признакам. На Европейском Севере России основу спецдоселенческой сети составляли высланные в 1930-1931 гг. «кулацкие» семьи, а также депортированные в 1940 г. польские осадники и беженцы. Положение «бывших кулаков» и польских спецпереселенцев было фактически идентичным. Обе категории спецпоселенцев были прикреплены на неопределенный срок к месту высылки и принудительно использовались в народном хозяйстве.

В истории ГУЛАГа уникальное место занимал Европейский Север России, ставший не только территорией, на которой зародилась система лагерей и спецпоселений, но и пространством, насыщенным гулаговскими образованиями различного типа, сыгравшими существенную роль в социально-экономическом развитии региона.

На Европейском Севере России посредством подневольного труда заключенных и спецпоселенцев были освоены и запущены в промышленную разработку месторождения ухтинской нефти и воркутинского каменного угля, построены значимые промышленные объекты (завод № 402, Архангельский ЦБК, целлюлозные заводы № 1,2,5), гидросооружения, автомобильные и железные дороги (Коноша-Воркута), ежегодно заготовлялись миллионы кубометров леса, используемого в качестве важнейшего источника получения валюты. Одновременно с этим силами спецконтингента строились города (Воркута, Северодвинск, Ухта), создавалась социальная инфраструктура.

Основу гулаговской экономики составляло внеэкономическое принуждение, априори, определявшее данную систему хозяйствования как неэффективную, но способное обеспечивать определенные результаты. Основная масса

осужденных, руководствуясь стратегией выживания, вынуждена была принять установленные правила и участвовать в производственной деятельности ГУЛАГа. Однако гулаговская экономика, позволявшая решать задачи экстенсивного развития, не смогла адаптироваться к новым хозяйственным условиям, требовавшим интенсификации производства. Во многом этим был обусловлен кризис ГУЛАГа и его распад.

Цена всего, что было создано экономической системой ГУЛАГа, неизмеримо высока - человеческие жизни и сломанные судьбы огромного числа людей. Крах сталинского режима, где человек являлся не целью, а лишь средством построения «светлого будущего», являлся вполне естественным и закономерным.

Публикации по теме диссертации:

Монографии:

1. Упадышев Н.В. ГУЛАГ на Архангельском Севере: 1919-1953 годы: Монография. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2004.-211 с.

2. Упадышев Н.В. ГУЛАГ на Европейском Севере России: генезис, эволюция, распад: монография / Н.В. Упадышев; Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2007. - 324 с.

Статьи в научных журналах (в соответствии с перечнем ВАК):

3. Упадышев Н.В. Исторический опыт использования принудительного труда заключенных ГУЛАГа // Вестник Поморского университета: Серия «Гуманитарные и социальные науки». - 2003. - № 1. - С. 24-32.

4. Упадышев Н.В. Из истории строительства Северо-Печорской магистрали // Железнодорожный транспорт. - 2003. - № 11. - С. 74-77.

5. Упадышев Н.В. Роль ГУЛАГа в развитии сети железных дорог на Европейском Севере России с 1929 по 1950- годы // Вестник Поморского университета: Серия «Гуманитарные и социальные науки». - 2004. - № 1. - С. 3240.

6. Упадышев Н.В. Спецпоселенцы в Северном крае: концептуальное видение проблемы. Часть 1. Политика государства по выселению «кулацких» семей в Северный край II Вестник Поморского университета: Серия «Гуманитарные и социальные науки. - 2005. - № 2. - С. 24-33.

7. Упадышев Н.В. «С подготовительной работой для расселения на постоянное жительство «переселенцев»...обстоит из рук вон плохо...» // Отечественные архивы. - 2005. - № 5. - С. 94-107.

8. Упадышев Н.В. Котласский мостозавод // Железнодорожный транспорт. - 2005. - № 10. - С. 76-77.

9. Упадышев Н.В. Спецпоселенцы в Северном крае: концептуальное видение проблемы. Часть 2. «Кулацкие» семьи в спецпоселках // Вестник Помор-

ского университета: Серия «Гуманитарные и социальные науки». - 2006. - № 1. -С. 14-23.

10. Упадышев Н.В. От Соловков к ГУЛАГу: зарождение советской лагерной системы // Отечественная история. - 2006. - № 6. - С. 85-94.

11. Упадышев IIB. Польские спецпереселенцы на Европейском Севере России // Отечественная история. - 2007. - № 5. - С. 154-161.

Статьи в научных сборниках и материалы научных конференций:

12. Упадышев Н.В. ГУЛАГ в Архангельской области (30 - 50-е годы) // XII Ломоносовские чтения: Сборник научных трудов. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2000. - С. 92-95.

13. Упадышев Н.В. Заключенные исправительно-трудовых лагерей в Архангельской области в 1937 - 1953 гг.: численность и динамика. - Архангельск: Издательство «Солти», 2001. - 38 с.

14. Упадышев Н.В. Из истории Севдвинлага // XIII Ломоносовские чтения: Сборник научных трудов. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2001.-С. 140-143.

15. Упадышев Н.В. Из истории сталинских лагерей в Котласе (1930-1953 гг.) // С именем Ломоносова - в XXI век: Сборник научных трудов молодых ученых, аспирантов и студентов. - Архангельск: Поморский госуниверситет,

2001.-С. 49-54.

16. Упадышев Н.В. Исправительно-трудовой лагерь как социальный институт советского общества // Гуманитарные исследования и гуманитарное образование на Европейском Севере: Сборник материалов международной конференции / Отв. ред. В.И. Голдин. - Архангельск: Поморский госуниверситет,

2002.-С. 198-204.

17. Упадышев Н.В. Вайгач как островок архипелага ГУЛАГ // XV международные Ломоносовские чтения: Сборник научных трудов. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2003. - С. 113-120.

18. Упадышев Н.В. К вопросу о «кулацких» семьях, неправомерно высланных в Северный край в 1930 г. II XVI международные Ломоносовские научные чтения: Сборник научных трудов. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2004. - С. 141-149.

19. Упадышев Н.В. О некоторых аспектах протестных выступлений «кулаков», высланных в Северный край в 1930 г. // XVI международные Ломоносовские научные чтения: Сборник научных трудов. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2004. - С. 149-156.

20. Упадышев Н.В. Спецпоселенцы в Северном крае: численность и динамика: Материалы конференции, посвященной 75-летию Ухтинской экспедиции ОГПУ. Ухта. 3-5 ноября 2004 г. - Ухта: УГТУ, 2005. - С. 78-87.

21. Упадышев Н.В. Роль Ухтпечлага в промышленном освоении Северного края: Материалы конференции, посвященной 75-летию Ухтинской экспедиции ОГПУ. Ухта. 3-5 ноября 2004 г. - Ухта: УГТУ, 2005. - С. 88-98.

22. Упадышев Н.В. Исправительно-трудовые лагеря на Европейском Севере России в годы Великой Отечественной войны (на материалах Архангельской, Вологодской областей и Коми АССР) II 1941-1945: Уроки войны - уроки правды, мужества и патриотизма: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Вологда. 24-25 февраля 2005 г. - Вологда: ВШУ, издательство «Русь», 2006. - С. 84-94.

23. Упадышев Н.В. Зарождение ГУЛАГа: дискуссии и решения // Россия в глобализующемся мире: Сборник научных статей / Отв. ред., сост. Ф.Х. Соколова-Архангельск: Изд-во «Солти»,2006.-С. 280-291.

24. Упадышев Н.В. Кризис советской лáгepнoй системы и ее реформирование в конце 1940-х - 1950-е гг. // Политические репрессии в Коми и на Севере России: организаторы и жертвы: Материалы региональной научной конференции. Сыктывкар. 28-29 октября 2005 г. - Сыктывкар: Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, 2006. - С. 139-143.

25. Упадышев Н.В. Функционирование исправительно-трудовых лагерей в Архангельской области в 1937-1953 гг: проблемы и осмысление // Каторга и ссылка на Севере России: Сборник статей. Т. 2. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2006. - С. 334-339.

26. Упадышев Н.В. Из истории сталинских лагерей в Архангельской области (лагеря в Котласе и Каргополе) // Каторга и ссылка на Севере России: Сборник статей. - Т. 2. - Архангельск: Поморский госуниверситет, 2006. -С. 340-350.

27. Упадышев Н.В. Роль ГУЛАГа в социально-экономическом развитии Архангельской области // Коряжемский филиал Поморского университета в региональном научно-образовательном пространстве: Сборник научных статей / Сост. Т.К. Белокашина; Поморский госуниверситет им. М.В. Ломоносова. -Архангельск: Поморский госуниверситет, 2008. -С129-138.

28. Nikolai V. Upadyshev: The role of the GULAG in the industrialisation of the European North of Russia in the 1930s - first half of the 1940s / The Industrialisation Process in the Barents Region. Luleá University of Technology. - Luleá, 2007. -P. 90-96.

Отпечатано в ГУЛ «Котласская городская типография», г. Котлас, ул. Невского, 20. Заказ 138. Тираж 100.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Упадышев, Николай Васильевич

Введение

Глава I. Историография и источниковедение проблемы.

§ 1. Историография.

§ 2. Источниковая основа проблемы.

Глава II. Генезис ГУЛАГа в 1929-1937 гг.

§ 1. Зарождение ГУЛАГа и образование исправительно-трудовых лагерей в Северном крае.

2. Функционирование сети исправительно-трудовых лагерей в

Северном крае.

Глава III. Спецпереселенцы на Европейском Севере России.

§ 1. Депортация «кулацких» семей в Северный край.

§ 2. Социально-правовое положение и трудовое использование спецпоселенцев-«бывших кулаков».

§ 3. Польские спецпереселенцы на Европейском Севере России.

Глава IV. Исправительно-трудовые лагеря в 1937-1953 гг.

§ 1. Региональная лагерная сеть в довоенный период.

§ 2. Исправительно-трудовые лагеря в годы Великой Отечественной войны.

§ 3. Функционирование лагерной системы в послевоенный период.

Глава V. Кризис и распад лагерной системы в постсталинский период.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Упадышев, Николай Васильевич

Актуальность темы исследования обусловлена системной трансформацией современного российского общества. Преобразование постсоветской России, формирование правового государства и гражданского общества, невозможны без осмысления и переосмысления исторического прошлого России. Особую значимость имеет объективное и всестороннее исследование исторических явлений и событий, существенно повлиявших на развитие страны и имевших для общества серьезные политико-экономические и социокультурные последствия. В отечественной истории одним из таких явлений стал сталинский режим, неотъемлемой составной частью которого являлось осуществление политики физического и психологического террора, обусловившее образование специфического социального института - Главного управления лагерей (ГУЛАГ).

Сегодня в сознании многих людей ГУЛАГ ассоциируется со всей советской карательно-репрессивной системой и воспринимается как символ сталинского произвола и беззакония. Это стало следствием политического противостояния конца 1980-х - начала 1990-х годов, в ходе которого негативный потенциал гулаговской тематики активно использовался в борьбе против КПСС и советской политической системы. Данный подход, сыграв важную роль в разрушении монополии коммунистической идеологии, способствовал формированию в общественном сознании упрощенного представления о таком сложном явлении как ГУЛАГ. Необходимость объективного познания истории советской карательно-репрессивной системы, основанного на научном осмыслении проблемы, является непременным условием успешной демократизации российского общества.

В данном контексте особую значимость имеет объективное и всестороннее изучение феномена ГУЛАГа, его генезиса, функционирования и распада. С открытием в начале 1990-х годов доступа к ведомственной архивной базе появилась возможность исследования различных аспектов истории

ГУЛАГа, выявления его истоков, природы, места и роли в советском обществе. Это позволит извлечь необходимые уроки из исторического прошлого России и избежать повторения негативных явлений в будущем.

В гулаговском пространстве, простиравшимся по всей территории СССР, особый исследовательский интерес представляют периферийные районы страны, т. к. именно там был сконцентрирован основной потенциал ГУЛАГа, и роль которого в социально-экономическом развитии регионов была наиболее ощутимой. Одним из таких регионов являлся Европейский Север России, на территории которого зародилась лагерная система, и функционировало значительное число гулаговских образований различного типа.

Исследование регионального аспекта проблемы позволяет определить сущность ГУЛАГа, выявить общее и особенное в генезисе и функционировании его центральной и региональной составляющих.

Степень научной разработанности темы определяется содержанием имеющейся на сегодняшний день историографии проблемы, детальный анализ которой содержится в главе I диссертационного исследования.

Историографию ГУЛАГа можно разделить на два основных периода: советский и постсоветский, в рамках которых выделяются различные этапы и подходы в исследовании проблемы.

В советский период при тотальной секретности информации, касавшейся деятельности карательно-репрессивной системы, отечественная историография проблемы имела фрагментарный и идеологически детерминированный характер. В обществе насаждалась идея, обосновывавшая легитимность и целесообразность политических репрессий и существования гулаговской системы'.

В постсталинский период предпринимались попытки переосмысления некоторых аспектов советской репрессивной политики. Однако данный процесс, проходивший в рамках «хрущевской оттепели» и десталинизации Заковский Л. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца. - М., 1937; Вышинский А.Я. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистко-бухаринской агентуры. - М., 1938; Софинов П.Г. Карающая рука советского народа: К 25-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1917-1942. - М., 1942 и др. общества, не затрагивал основы системы учреждений исполнения наказания и осуществлялся в условиях сохранения режима секретности по отношению к архивным документам ОГПУ-НКВД-МВД СССР.

В советское время гулаговская проблематика активно разрабатывалась зарубежными исследователями, которые основной акцент делали на реконструкции истории исправительно-трудовых лагерей и изучении проблемы

•л использования принудительного труда в СССР и сталинских депортаций . В связи с тем, что их работы основывались не на архивных источниках, а на авторских домыслах и разрозненных воспоминаниях бывших узников ГУЛАГа, сегодня они не имеют серьезного научного значения.

Рубежным как для отечественной, так и зарубежной историографии стало начало 1990-х годов, когда снятие грифа секретности с архивных документов ОГПУ-НКВД-МВД СССР вывело исследование проблемы на качественно новый уровень. Первоначальный этап количественного накопления материала, характеризовавшийся огромным потоком публикаций по гулаговской тематике, в которых преобладали работы фактографического, описательного характера, позволил многое заполнить в лакуне истории советской карательно-репрессивной системы и способствовал переходу от стадии накопления фактического материала к этапу теоретического осмысления проблемы.

Неотъемлемой и важнейшей составной частью новейшей историографии ГУЛАГа являются исследования, выполненные историками, проживающими в регионах, в том числе и на Европейском Севере России. Благодаря их усилиям ГУЛАГ предстает не как «архипелаг», а как «государством в государстве», простиравшееся по всему пространству СССР.

Историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что на сегодняшний день, несмотря на постепенное заполнение лакуны в изучении истории ГУЛАГа, его структурных и региональных составляющих, проблема

2 Максудов М. Потери населения СССР в 1918-1958 гг. / СССР: внутренние противоречия. Вып. 11. - Нью-Йорк. - 1984. - С. 156-242; Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978; Нива Ж. Человек и ГУЛАГ / СССР: внутренние противоречия. Т. 16. - Нью-Йорк. - 1986. - С. 175-224; Яковлев Б. Концентрационные лагери СССР. -Лондон, 1983; Conquest R. Soviet deportations nationalities. L.; N. Y., 1960 и др. остается малоизученной. Вне поля зрения исследователей остаются многие ключевые проблемы теоретического и конкретно-исторического содержания, без осмысления которых невозможно понять феномен ГУЛАГа.

Объектом исследования является Главное управление лагерей и его региональная составляющая - совокупность гулаговских образований функционировавших на Европейском Севере России. Масштабность гулаговской системы и многообразие входивших в нее структур обусловили акцентирование внимания диссертанта на исследовании истории исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений как основных, системообразующих, выполнявших наиболее важные задачи в экономике принудительного труда элементов. Поэтому вне рамок диссертации остались исправительно-трудовые колонии, трудовые батальоны, лагеря для военнопленных и другие, предназначенные для содержания «наказанных» властью людей, учреждения.

Предметом исследования является генезис, функционирование и распад ГУЛАГа и его региональной составляющей.

Цель исследования заключается в определении истоков, сущности, этапов функционирования, места и роли ГУЛАГа в истории Европейского Севера России и страны в целом.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

1) выявление социально-политических и экономических факторов, обусловивших генезис, эволюцию и распад гулаговской системы;

2) определение места Европейского Севера России в истории ГУЛАГа и роли гулаговских образований в социально-экономическом развитии региона;

3) периодизация и характеристика этапов истории гулаговской системы, выявление общего и особенного в ее центральной и региональной составляющих;

4) исследование политико-правовой базы, регламентировавшей деятельность ГУЛАГа и его структурных подразделений;

5) раскрытие общего и особенного в истории лагерей и спецпоселений, в правовом и социально-бытовом положении содержавшихся в них категорий людей;

6) анализ динамики численности и состава лагерных заключенных и спецпоселенцев, определение факторов, обуславливавших изменения в их численности и составе.

Хронологические рамки исследования охватывают весь период существования ГУЛАГа, в рамках которого выделяются этапы генезиса (19301937 гг.), функционирования (1937-1953 гг.) и распада (1953-1960 гг.).

Первый этап характеризовался зарождением и становлением системы исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений. В начале 1930-х годов основным направлением в деятельности ГУЛАГа являлось управление переданной в 1931 г. в его ведение «кулацкой ссылки». С расширением масштабов и диверсификацией хозяйственной деятельности лагерной системы во второй половине 1930-х годов основной удельный вес в структуре ГУЛАГа стали составлять исправительно-трудовые лагеря.

Второй период в истории ГУЛАГа, во многом обусловленный осуществлением политики «большого террора», характеризовался как экспансией лагерной системы, так и ее свертыванием. В рамках данного периода выделяются довоенный, военный и послевоенный этапы.

В постсталинский период в системе ГУЛАГа происходил процесс нарастания кризисных явлений, приведший к ее распаду.

Территориальные рамки исследования охватывают пространство Европейского Севера России, регион, где зародились первые исправительно-трудовые лагеря, и функционировало значительное число гулаговских образований различного типа. В диссертации акцент сделан на исследовании исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, действовавших в Архангельской, Вологодской областях и Коми АССР, территорий, имевших административно-территориальную и социально-экономическую общность.

Методология исследования базируется на совокупности общенаучных и исторических подходов и методов научного познания в их органической взаимосвязи и взаимодополняемости. Базовыми принципами исследования проблемы стали принципы историзма и объективности.

Теоретико-методологической основой диссертации стала теория стадиального развития, в предметном поле которой предполагается изучение проблемы модернизации. Диссертант понимает модернизацию как сложный комплекс экономических, политических и социокультурных изменений в обществе, связанных с процессом индустриализации, как переход от традиционного к индустриальному обществу. Соискатель исходит из того, что объективно необходимая для поступательного развития СССР модернизация в условиях сталинского режима осуществлялась по особому варианту, специфика которого выражалась не только в догоняющем и вторичном характере преобразований, но и в доминирующей роли государства. Сконцентрировав производительные силы в своих руках, советское государство направляло их на осуществление форсированной индустриализации, сделав упор на первоочередном развитии тяжелой и оборонной отраслей промышленности. Сталинский вариант модернизации осуществлялся чрезвычайными методами, не сопровождался демократизацией общественной жизни и имел противоречивые результаты. Форсированная индустриализация позволила преодолеть к началу 1940-х годов стадиальное отставание в ключевых секторах экономики и по основным технико-технологическим показателям приблизиться к индустриально развитым странам. В то же время сформировался особый тип общества, характерными чертами которого стали «культ личности Сталина», господство административно-командной системы хозяйствования, отсутствие реальных прав и свобод, правового государства и гражданского общества. В своей крайней форме эти свойства проявились в таком социальном институте как Главное управление лагерей. Изучение истории ГУЛАГа в ракурсе теории стадиального развития позволило выявить и исследовать основные этапы (стадии) в развитии гулаговской системы (генезис, функционирование и распад), а также определить ее место и роль в сталинской модернизации и индустриализации. ГУЛАГ представлял особый социальный институт, который занимал важное место в системе советского государства.

Данный подход предопределил применение частных методов исследования. Использование сравнительно-исторического метода позволило проанализировать изменения в содержании ГУЛАГа и его элементов в разные периоды их существования, выявить общее и особенное в функционировании исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений, сопоставить центральную и региональную составляющие, а также определить соответствие карательно-репрессивной практики действовавшей нормативно-правовой базе.

С помощью структурно-функционального метода исследовалась институционализация ГУЛАГа как особого института, представлявшего собой сложную общественную конструкцию с определенной совокупностью лиц, учреждений, осуществлявших триединую функцию (политическую, пенитенциарную, экономическую), а также системой норм и ценностей, регламентировавших социальное взаимодействие людей.

Историко-генетический метод использовался для анализа процессов и явлений, происходивших в системе исполнения наказания в определенных исторических реалиях, выявления причин и факторов, обусловивших образование системы исправительно-трудовых лагерей и развитие советской пенитенциарной системы по гулаговской модели. Применение синхронного метода позволило проанализировать процессы, происходившие одновременно в различных структурах гулаговской системы и на этой основе определить взаимосвязь между ними, выявить общее и специфическое в их функционировании. Диахронный метод, с помощью которого анализировались процессы, явления и структурные образования в разные временные отрезки, способствовал выявлению характера происходивших в советской карательно-репрессивной системе изменений.

В процессе работы с архивными материалами автор исходил из источниковедческого, структурно-типологического и аналитико-тематического методов. При изучении историографии проблемы использовался библиографический метод. Анализ динамики численности лагерных заключенных и спецпоселенцев осуществлялся на основе статистического метода с использованием как абсолютных, так и относительных параметров.

В процессе исследования гулаговской статистики учитывалась специфика методики ее составления. Так, при использовании статистических данных переписи 1939 г. имелась в виду особая технология и методика учета заключенных. Согласно директивным указаниям значительная часть переписных листов на заключенных (категория «В») в районах с повышенной концентрацией данного контингента (Коми АССР, Архангельская область и др.) перераспределялась в регионы с меньшей их концентрацией. К примеру, во время переписи в Коми АССР и Архангельской области были перераспределены в другие регионы переписные листы на 100 тыс. заключенных в каждой3.

При анализе динамики смертности заключенных учитывалось то, что данный показатель в различные периода функционирования ГУЛАГа исчислялся по разным методикам. Если до 1943 г. этот параметр определялся на основе соотношения числа умерших за год к среднесписочной численности заключенных за год, то с 1943 г. он исчислялся как отношение числа умерших за год к сумме среднемесячных показателей.

Исследование проблемы ГУЛАГа в комплексе трех его функциональных составляющих потребовало использования междисциплинарного подхода. Политический аспект проблемы изучался на основе политологических методов, применение которых позволило выявить факторы и механизм, которые оказывали определяющее воздействие и влияние на развитие гулаговской системы. Зарождение и эволюция ГУЛАГа главным образом обуславливались государственной политикой и ее приоритетами. Изучение проблемы в юридическом ракурсе дало возможность проанализировать и осмыслить правовые аспекты предмета исследования. Нормативная база, регулировавшая

Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. - М., 2001. - С. 51-53. социально-правовое положение содержавшихся в гулаговских образованиях категорий людей, формировалась волюнтаристски, базировалась на принципе политической целесообразности и имела дискриминационный характер. Экономический подход, использовавшийся при исследовании системы принудительного труда, позволил выявить принципы, характер и специфику гулаговской экономики, ее роль в социально-экономическом развитии страны и Европейского Севера России.

Изучение истории ГУЛАГа в региональном ракурсе обусловило обращение соискателя к методологии и концептам исторического регионоведения. Диссертация базируется на интегральном подходе изучения региональной составляющей проблемы, когда сеть гулаговских образований, функционировавших на Европейском Севере России, исследуется в совокупности политического, экономического, социального, правового и пенитенциарного аспектов. Использование данного исследовательского подхода позволило определить место Европейского Севера России в истории ГУЛАГа и роль гулаговской системы в политическом и социально-экономическом развитии региона. Европейский Север России представлял уникальное пространство, на территории которого зародился ГУЛАГ, и функционировало большое количество гулаговских образований различного типа, в которых содержалась огромная масса «наказанных» властью людей. В этом значении Европейский Север являлся одной из территориальных системообразующих составляющих гулаговской системы. ГУЛАГ сыграл важную роль в социально-экономическом развитии и принудительной колонизации региона. Его влияние проявлялось также в политической и социокультурной жизни регионального социума.

В диссертации в качестве базовых регионоведческих концептов используются такие понятия как «регион», «Северный край», «Европейский Север России». Понятие «Северный край» трактуется как административно-территориальное образование, существовавшее с 1929 по 1936 гг. в составе Архангельской, Вологодской, Северо-Двинской губерний и автономной области Коми с центром в Архангельске. Данный концепт применялся при исследовании истории гулаговских образований, функционировавших на территории современных Архангельской, Вологодской областей и Коми АССР в 1929-1936 гг. Дефиниция «Европейский Север России» идентична понятию «Северный экономический район» и означает регион, включающий территорию, экономическое, политическое и социокультурное пространство Карелии и Коми республик, Архангельской с Ненецким автономным округом, Вологодской и Мурманской областей4. Общность входивших в состав Северного края и Европейского Севера России образований определила выбор территориальных рамок диссертационного исследования.

Методологической основой диссертации является принцип диалога, предполагающий исследовательский дуализм - с одной стороны, адекватное (соответствующее «духу» изучаемой эпохи) «прочтение» и трактовка архивных материалов, а с другой стороны - критическое отношение к накопленному на сегодняшний день историческому знанию по исследуемой проблеме. При этом использовался интегративный подход, предусматривающий изучение ГУЛАГа в совокупности всех его функциональных составляющих (политической, пенитенциарной и экономической), исследуемых в пространственном и хронологическом измерениях.

В связи с тем, что научное познание истории ГУЛАГа, базирующееся на архивных источниках, началось сравнительно недавно, еще не сформировался собственный, особый для данной проблематики комплекс исследовательских подходов, концепций, методологии и понятий. Тем не менее, процесс расширения и углубления познания истории ГУЛАГа, характеризующийся появлением работ аналитическо-обобщающего характера, которые содержат авторские концепции и подходы, а также трактовку понятийного аппарата,

4 Лукин Ю.Ф. Пространство северных территорий / Северное регионоведение в современной регионологии. -Архангельск, 2005. - С. 105-108. свидетельствует о том, что в исторической науке постепенно складывается новое направление, определяемое как гулаговедение.

Базируясь на комплексном подходе и используя различные методы исследования, соискатель стремился воссоздать объективное, научное представление о генезисе, функционировании и распаде ГУЛАГа, его месте и роли в истории региона и страны. Настоящее диссертационное исследование является авторским вкладом в изучение истории ГУЛАГа.

Источниковая база диссертации представлена широким и разнообразным комплексом опубликованных и неопубликованных источников, детальный анализ которых представлен в главе I исследования.

Источниковая база диссертации включает в себя документы центральных и региональных архивов, опубликованные источники, справочники, материалы периодической печати и мемуарные публикации, отражающие процесс генезиса, функционирования, кризиса и распада ГУЛАГа и его структур, действовавших на Европейском Севере России.

Использованные в диссертации опубликованные источники включают законодательные акты, документы центральных, региональных и местных партийных и советских органов, статистические и справочные издания, материалы периодической печати, мемуары свидетелей событий.

Различные аспекты истории советской карательно-репрессивной системы и ГУЛАГа позволяют исследовать сборники документов, изданные международным фондом «Демократия»3, а также подготовленный отечественными и зарубежными учеными многотомник «История сталинского Гулага»6.

5 Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. - М., 1999; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960: Сб. док-ов. - М„ 2000; Дети ГУЛАГа. 1918-1956: Сб. док-ов. - М, 2002 и др.

6 История сталинского Гулага. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах: / Т. 1. Массовые репрессии в СССР. - М., 2004; Т. 2. Карательная система: структура и кадры. - М., 2004; Т. 3. Экономика Гулага. - М., 2004; Т. 4. Население Гулага: численность и условия содержания. М„ 2004; Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. - М., 2004; Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных. - М., 2004; Т. 7. История советской репрессивно-карательной политики и пенитенциарной системы в материалах Государственного архива Российской Федерации: аннотированный указатель дел. - М., 2005.

Значимыми для исследования проблемы являются документы, опубликованные в регионах7, которые позволяют дополнить и конкретизировать центральную составляющую ГУЛАГа и раскрыть его региональный аспект.

В качестве документальной основы используется обширный массив материалов Государственного архива Российской Федерации (Г АРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), областных архивов: Государственного архива общественно-политических движений и формирований Архангельской области (ГАОПДФ АО), фонды которого, после его ликвидации в 2005 году, были переданы Государственному архиву Архангельской области (ГААО), архива Управления внутренних дел при администрации Архангельской области, Вологодского областного архива новейшей политической истории.

Комплекс архивных источников включает материалы законодательного, делопроизводственного содержания, а также партийную и статистическую документацию. Секретный режим, касавшийся деятельности советской карательно-репрессивной системы, уничтожение в советское время значительной части архивных материалов, идеологизированность нормативно-правовой базы потребовали от диссертанта значительных усилий для обеспечения репрезентативности источников и выявления их достоверности. Комбинированное использование разнообразных источников как центральных, так и региональных архивов, большинство из которых впервые вводятся в научный оборот, позволили достичь поставленных целей и задач исследования.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в исторической науке предпринята попытка комплексного исследования генезиса, функционирования и распада региональной составляющей Главного управления лагерей.

7 ГУЛАГ в Карелии: Сборник документов и материалов. 1923-1941. - Петрозаводск, 1992; Покаяние: Коми республиканский мартиролог жертв политических репрессий: в 8-ми т. - Сыктывкар, 1998 - 2005; Поморский мемориал: Книга памяти жертв политических репрессий. - Архангельск, 1999, 2001. - Т. 1-3; Спецпереселенцы в Западной Сибири: Сб. документов. - Новосибирск, 1992-1996; Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.: Сб. документов. - Сыктывкар, 1997; Оерог1хшаш 0Ь\У0с1г1е wotogodzk¡m/ - \Varszawa, 2005 и др.

Научная новизна исследования и авторский вклад в разработку проблемы заключаются в следующем:

- впервые осуществлено теоретико-методологическое исследование регионального аспекта ГУЛАГа в контексте истории страны и региона;

- на основе анализа комплекса причин и факторов, обусловивших генезис советской системы исправительно-трудовых лагерей, впервые определено место и роль Европейского Севера России в этом процессе;

- дается периодизация и характеристика стадий развития ГУЛАГа;

- выявляется общее и особенное в организации и деятельности различных исправительно-трудовых лагерей;

- раскрываются причины зарождения и функционирование системы спецпоселений, общее и особенное в истории спецпоселенческих и лагерных комплексов;

- впервые показывается роль гулаговских структур в спецколонизации и социально-экономическом развитии Европейского Севера России и страны;

- определяется общее и особенное в правовом и социально-бытовом положении заключенных и спецпоселенцев;

- впервые анализируется динамика численности и состава лагерных заключенных и спецпоселенцев, содержавшейся в региональной сети ГУЛАГа;

- выявляется характер взаимодействия и взаимоотношения между центральными, региональными и местными органами власти, их роль в осуществлении сталинской карательно-репрессивной политики;

- раскрываются причины и процесс распада гулаговской системы;

- дается историографический анализ проблемы ГУЛАГа и его региональной составляющей.

Диссертация представляет комплексное исследование, вносящее определенный вклад в дискурс истории советской карательно-репрессивной системы и ГУЛАГа.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что впервые в исторической науке исследуется проблема генезиса, функционирования и распада ГУЛАГА на Европейском Севере России, до настоящего времени не являвшаяся предметом специального научного изучения. Настоящее исследование является вкладом в формирование концепции истории ГУЛАГа, его места и роли в развитии региона и страны.

Авторское концептуальное видение феномена Главного управления лагерей заключается в том, что данный институт, зародившись в определенных исторических условиях, являлся особым, чрезвычайным механизмом, с помощью которого сталинский режим пытался решать задачи политического и экономического характера. Действие данного механизма особенно проявилось в отдаленных регионах страны, куда депортировались различные категории людей, труд которых в принудительном порядке широко использовался в решении важных народнохозяйственных задач.

В диссертации дается критический анализ и авторская трактовка используемого в научной литературе понятийного аппарата (ГУЛАГ, исправительно-трудовой лагерь, спецпоселение, спецколонизация, спецконтингент, «кулацкая ссылка» и др.). Используя в качестве базового понятие «ГУЛАГ», автор трактует его в двух основных значениях. В узком смысле Главное управление лагерей трактуется как одно из ведомств советской карательно-репрессивной системы, осуществлявшее руководство деятельностью входивших в его состав структурных подразделений (исправительно-трудовые лагеря и колонии, спецпоселения и др.). В широком значении ГУЛАГ представляется как социальный институт («государство в государстве») с особой совокупностью лиц (заключенные, спецпоселенцы и др.) и учреждений (исправительно-трудовые лагеря и колонии, спецпоселения и др.), осуществлявший предписанную государством триединую функцию (репрессивную, пенитенциарную и экономическую) и имевший свою особую систему норм и связей, обуславливавшую определенные стандарты и типы социального поведения людей.

В изучении истории ГУЛАГа и его региональной составляющей диссертантом впервые раскрывается комплекс причин и факторов, детерминировавших образование гулаговекой системы, место Европейского Севера России в этом процессе, исследуется общее и особенное в функционировании основных системообразующих элементов ГУЛАГа, их роль в социально-экономическом развитии региона и страны, анализируется динамика численности и состава содержавшегося в лагерях и спецпоселениях контингента.

В диссертации впервые раскрывается характер экономики принудительного труда и особенности ее регионального аспекта. Соискатель аргументировано резюмирует, что гулаговская экономика, базировавшаяся на внеэкономическом принуждении, априори была неэффективной, но способной обеспечивать определенные хозяйственные результаты, выразившиеся в создании индустриальной базы в периферийных регионах страны. Данные результаты исследователем объясняются тем, что основная масса спеконтингента, поставленная в экстремальные жизненные условия, вынуждена была руководствоваться стратегией выживания. Мобилизационный характер гулаговекой экономики позволял решать задачи экстенсивного развития, когда же потребовалось интенсифицировать производственную деятельность, ГУЛАГ столкнулся с большими трудностями, что во многом предопределило его кризис и распад в 1950-е годы.

Позиция соискателя в отношении ГУЛАГа и его экономической составляющей безусловна. ГУЛАГ не может иметь никакого оправдания, т.к. цена всего, что было создано экономикой принудительного труда, неизмеримо высока - человеческие жизни и сломанные судьбы огромного числа людей.

Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, являются значительным научным вкладом в исследование советской карательно-репрессивной системы, позволяют более глубоко осмыслить и познать истоки, природу и сущность ГУЛАГа, его место и роль в истории советского государства.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученное новое знание в значительной степени заполняет лакуну в изучении истории советской карательно-репрессивной системы и ее гулаговской составляющей. Содержание диссертации, сформулированные в ней положения и выводы представляются значимыми для разработки формирующегося в настоящее время нового научного направления, которое условно можно определить как гулаговедение. Комплексный, междисциплинарный подход к исследованию проблемы позволяет использовать материалы диссертации при подготовке научных трудов по отечественной истории, политологии, социологии, демографии, в экономических и юридических науках.

Фактический материал, обобщения и выводы диссертации могут быть использованы при подготовке учебных пособий, разработке лекционных курсов и спецкурсов по истории Отечества, Европейского и Архангельского Севера, а также в музейно-экспозиционной работе.

Положения и выводы, изложенные в диссертации, позволяют извлечь необходимые уроки из трагического прошлого страны и выработать правильные, научно обоснованные политические решения по демократизации российского общества.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации представлены в 28 научных публикациях, суммарным объемом 50,9 печатных листа, в том числе в двух монографиях (34 печатных листа) и в 9 статьях, опубликованных в ведущих научных журналах в соответствии с перечнем ВАК Министерства образования и науки РФ. Основные положения исследования изложены на 13 международных, всероссийских, межрегиональных и региональных научных конференциях. Наиболее значимыми являются выступления с докладами на международных конференциях: «Гуманитарные исследования и гуманитарное образование на Европейском Севере. Архангельск. 2002, «The industrialization process in the Barents region». Arkhangelsk, 2005; на XVI международных Ломоносовских научных чтениях, Архангельск, 2004; на всероссийской научной конференции «Репрессивная политика и сопротивление несвободе». Сыктывкар. 2007.

19

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и источников, а также 20 приложений, что позволяет в полной мере обеспечить достижение сформулированных в диссертации целей и задач.

Заключение научной работыдиссертация на тему "ГУЛАГ на Европейском Севере России"

Заключение

Поиск ответа на исторический вызов первой трети XX века, выразившийся в кризисе либерально-демократической системы ценностей, наиболее ярко проявившегося в Первой мировой войне и Великой депрессии 1929-1932 гг., привел к оформлению не только демократического реформистского пути выхода из цивилизационного кризиса, но и исторической альтернативы, воплотившейся в таких явлениях как фашизм и сталинизм.

Сталинизм представлял особую, альтернативную западной, модель общественного развития, суть которой выражалась в полном отказе от основополагающих принципов западной цивилизации: частной собственности, рыночной экономики, демократии, правового государства и гражданского общества. Взамен было предложено общественное устройство, основу которого составляли абсолютный этатизм, гипертрофированная роль государственной бюрократии и отказ от свободы выбора во всех сферах общественной жизни.

К концу 1920-х годов, расправившись со своими политическими противниками и свернув новую экономическую политику, Сталин и его окружение приступили к реализации курса, направленного на достижение абстрактного идеала «светлого будущего», на практике воплотившегося в явлении, именуемого сегодня сталинизмом. Своеобразием трансформации общества по Сталину, определяемой в ряде отечественных и зарубежных исследований термином «великий перелом», стало использование принуждения как основного метода достижения поставленных целей. Это вытекало из основополагающего принципа сталинизма, базировавшегося на доктрине политической целесообразности, предполагавшей подавление реальных прав и свобод, осуществление физического и психологического террора, сверхэксплуатацию человеческого фактора. В этом смысле образование в СССР репрессивного института, подобного ГУЛАГу, способного обеспечить реализацию политики «чрезвычайщины», являлось вполне логичным.

ГУЛАГ как институт советского государства имеет свою предысторию и историю, в рамках которой выделяются периоды генезиса, функционирования и распада. Предыстория ГУЛАГа связана с деятельностью первых советских лагерей, среди которых особое место занимал Соловецкий лагерь особого назначения, ставший полигоном, где спонтанно отрабатывались основные принципы и модель будущей лагерной системы. С переходом к политике «чрезвычайщины» опыт Соловецкого лагеря оказался востребованным, и на его базе были организованы новые исправительно-трудовые лагеря.

В период генезиса (1929-1937 гг.) происходило зарождение и институционализация ГУЛАГа, характеризовавшаяся процессом определения, упорядочения и формализации структуры, функций, норм, социальных связей и отношений, свойственных ГУЛАГу как особому социальному институту, призванному обеспечивать реализацию значимых для сталинского режима задач.

С 1937 по 1953 гг. наблюдался расцвет ГУЛАГа, что проявилось в количестве его структурных образований, в численности содержавшегося в них спецконтингента, в масштабах использования принудительного труда. Удельный вес экономики МВД в общесоюзном производстве валовой промышленной продукции в 1949 г. составлял более 10%. Одновременно с этим данный период характеризовался усилением репрессивной составляющей ГУЛАГа: ужесточением режимных требований, появлением каторжных отделений и особых лагерей, отменой досрочного освобождения заключенных.

Кризис, охвативший ГУЛАГ в начале 1950-х, со смертью Сталина еще в большей степени усугубился и приобрел системный характер. В дисфункциональном состоянии оказались все три составляющие ГУЛАГа (политико-репрессивная, пенитенциарная, экономическая). Свидетельством тому являются мощная волна протеста и «междоусобная война», охватившие лагерную систему, невосприимчивость экономики принудительного труда к техническому прогрессу и к новым хозяйственным условиям, неспособность руководства страны справиться с этими проблемами. После неоднократных попыток реорганизации гулаговской системы, не давших позитивных результатов, в высших эшелонах власти было принято решение о ликвидации системы исправительно-трудовых лагерей и ГУЛАГа.

Диссертант определяет понятие «ГУЛАГ» как в узком, так и широком значении. В узком значении Главное управление лагерей трактуется как одно из ведомств советской карательно-репрессивной системы, предназначенное для руководства и организации деятельности входивших в его состав в разное время различных структурных образований (исправительно-трудовых лагеря и колонии, спецпоселения, трудовые колонии для несовершеннолетних, пересыльные тюрьмы и др.). В широком значении ГУЛАГ определяется как социальный институт («государство в государстве») с особой совокупностью лиц (заключенные, спецпоселенцы и др.) и учреждений (исправительно-трудовые лагеря и колонии, спецпоселения и др.), осуществлявший предписанные государством функции и имевший свою особую систему норм, обуславливавшую определенные стандарты и типы социального поведения людей. Интегрированный в советское общество ГУЛАГ призван был выполнять триединую функцию (репрессивную, пенитенциарную и экономическую). Под репрессивной функцией понимается подавление и запугивание реальных и мнимых противников сталинского режима. Пенитенциарная функция выражалась в наказании (изоляция и содержание в режимных условиях) различных категорий людей. Содержание экономической функции выражалось в использовании принудительного труда различных категорий спецконтингента в решении народнохозяйственных задач.

Системообразующим элементом ГУЛАГа являлась лагерная подсистема, включавшая исправительно-трудовые и особые лагеря. Если другие типы учреждений исполнения наказания оказывались в составе Главного управления лагерей на какое-то определенное время, то лагеря являлись стабильными и устойчивыми образованиями, находившимися в структуре ГУЛАГа на всем протяжении его существования и выполнявшие наиболее важные задачи, возлагаемые на него. Кроме того, в лагерях содержалась основная масса опасных, с точки зрения режима, категорий людей.

Основу лагерной системы составляли исправительно-трудовые лагеря, представлявшие собой особый тип карательно-пенитенциарных учреждений. Зародившись в первые годы Советской власти как учреждения исполнения наказания, лагеря при сталинском режиме трансформировались в лагерно-хозяйственные комплексы, осуществлявшие функции по изоляции осужденных и принудительному использованию их труда в реализации народнохозяйственных задач. Если первоначально исправительно-трудовые лагеря являлись крупными многопрофильными образованиями, осуществлявшими комплексное социально-экономическое освоение периферийных регионов страны, то к концу 1930-х годов они трансформировались в компактные специализированные лагерно-производственные комплексы.

Как социальное образование исправительно-трудовой лагерь представлял собой тотальный институт, т.е. место принудительного содержания и работы определенной, изолированной от общества на длительный период времени совокупности индивидов, все стороны жизнедеятельности которой находились под эксплицитным контролем государства. Важной чертой являлся абсолютный характер властных отношений в лагерном сообществе. Власть гулаговской администрации была непререкаемой, и ее легитимность не требовала добровольного признания ее со стороны подвластных заключенных. Она в основном поддерживалась ресурсами принуждения, насилия и страха.

Исправительно-трудовой лагерь был структурирован на лагерные отделения, лагерные пункты (колонны), командировки, подкомандировки. Основным звеном в структуре исправительно-трудовых лагерей являлись лагерные пункты, которые представляли собой обособленное социальное образование (лагерный городок), имевшее две составляющие: зону (жилую и производственную) и жилой поселок для сотрудников ИТЛ и других категорий гражданских лиц. Жизнь заключенных в зоне строго регламентировалась нормами (многие из которых имели подзаконный характер) с жесткими социальными санкциями, в основном негативного характера. Для контроля за соблюдением предписанных норм в лагерной системе имелись свои особые прокурорские и судебные органы. Наряду с формальными, важную роль в регулировании внутрилагерных межгрупповых и межличностных отношений играли неформальные нормы - «воровские законы». Лагеря представляли собой специфическую среду социализации индивида, основу которой составляла лагерная субкультура, воспроизводившая условия для формирования ущербного, склонного к девиантному и делинквентному поведению человека.

Исправительно-трудовой лагерь имел сложную социальную стратификацию. Лагерные заключенные, дифференцируясь по разным критериям (по полу, возрасту, срокам осуждения, национальности и др.), размещались в строго определенной социальной иерархии. Главным признаком, по которому определялось положение заключенных в лагерном сообществе, являлись инкриминируемые преступления. Именно этим определялись степень их опасности для государства и характер отношений со стороны окружающих. В соответствии с этим признаком весь лагерный контингент подразделялся на осужденных за «контрреволюционные преступления» («враги народа»), уголовников и «бытовиков» («друзья народа»). Соотношение этих групп заключенных в разные периоды функционирования лагерной системы и в лагерях различного производственного профиля отличалось. В конце 1930-х - 1940-х годах в лесозаготовительных ИТЛ численно преобладали «враги народа», удельный вес которых превышал процент других категорий лагерников и был гораздо выше, чем в исправительно-трудовых лагерях промышленного строительства, где значительную долю составляли «бытовики». Введение указов от 4 июня 1947 г. коренным образом изменило ситуацию: удельный вес осужденных за «контрреволюционные преступления» резко снизился во всех исправительно-трудовых лагерях. Однако всегда в наиболее униженном и дискриминационном положении находились осужденные по 58-й статье, которые притеснялись как администрацией лагерей, так и уголовниками.

Как экономический институт исправительно-трудовые лагеря представляли собой самодостаточные образования, имевшие в своей структуре, наряду с основным профильным производством, вспомогательные и подсобные хозяйства (автотранспортные, ремонтные, пошивочные, сельскохозяйственные и др.). В этом значении лагеря стали одним из основных государственных инструментов в реализации сталинской программы освоения и индустриализации периферийных регионов страны.

На всем протяжении существования лагерной системы пенитенциарная и экономическая составляющая находились в состоянии противоречия. Реализация в полном объеме режимных требований, как это предписывали действовавшие нормы, затрудняла выполнение производственных планов. В данной ситуации всегда приоритет отдавался экономической составляющей, т.к. спрос и ответственность за ее реализацию были гораздо строже, чем за нарушения режима содержания заключенных.

Важным элементом ГУЛАГа, особенно на начальном этапе его функционирования, являлись спецпоселения, предназначенные для содержания различных категорий людей, депортированных в отдаленные районы страны. Если в начале 1930-х годов система спецпоселений имела явно выраженный классовый характер - в ней содержались в основном «бывшие кулаки», то в последующем, особенно в предвоенные и военные годы, социальный и национальный состав тех, кто оказался в положении спецпоселенца значительно расширился.

Спецпоселения представляли собой особый тип социального образования, основными функциями которого являлись изоляция и принудительное использование депортированных в колонизации периферийных регионов страны. Положение, в котором находились спецпоселенцы, во многом было схожим с положением крепостных крестьян. Находившиеся на спецпоселении люди не могли без разрешения соответствующих органов покинуть определенное им властью местожительство. В структуре ГУЛАГа, в сравнении с лагерями, спецпоселения занимали вторичное положение. Это объяснялось тем, что заключенные в большей степени, чем спецпоселенцы, соответствовали требованиям гулаговской экономики, нуждавшейся не только в дешевой, но и мобильной рабочей силе. Спецпоселенцы, высланные вместе с семьями и «привязанные» к определенной территории, такими качествами не обладали.

Гулаговские образования распространились по всей территории СССР, однако по мере удаления от центра страны степень их концентрации значительно повышалась. В периферийных регионах страны образовывались своеобразные комплексы ГУЛАГа, которые имели модульный характер. Сердцевиной данных комплексов являлись исправительно-трудовые лагеря, выполнявшие основную нагрузку возложенных на ГУЛАГ задач. К лагерной сети в регионе «пристыковывались» другие гулаговские структуры, имевшие вспомогательный и дополняющий характер.

В пространстве ГУЛАГа особое место занимал Европейский Север России, ставший не только территорией, на которой зародилась система лагерей и спецпоселений, но и регионом, где гулаговские образования сыграли существенную роль в его социально-экономическом развитии. Действовавший на Европейском Севере России гулаговский комплекс в полной мере соответствовал, как и содержательно, так и хронологически основным характеристикам и этапам развития ГУЛАГа. Важно также то, что в регионе в разное время функционировали все типы лагерных образований (лагерные экспедиции, исправительно-трудовые и особые лагеря, пересыльные пункты), в которых отбывали срок наказания различные категории заключенных («контрреволюционеры», уголовники, каторжники), а также спецпоселения, где содержались разные категории депортированных («бывшие кулаки», польские осадники и беженцы и др.). В связи с этим исследование регионального гулаговского комплекса позволяет не только дополнить и конкретизировать, но и спроецировать полученные научные результаты в масштабах истории всего ГУЛАГа.

Для понимания сущности ГУЛАГа важным является определение его места и роли в экономическом и социокультурном развитии советского государства. Вполне очевидно, что гулаговская система была результативна -широкомасштабное использование принудительного труда в 1930-50-е годы позволяло осуществлять задачи индустриализации, осваивать и колонизировать огромные периферийные регионы страны. На Европейском Севере России посредством подневольного труда заключенных и спецпоселенцев были освоены и запущены в промышленную разработку месторождения ухтинской нефти и воркутинского каменного угля, построены значимые промышленные объекты (завод № 402, Архангельский ЦБК, целлюлозные заводы № 1, 2, 5 и др.), гидросооружения, автомобильные и железные дороги (Коноша-Воркута). Силами спецконтингента ежегодно заготовлялись миллионы кубометров леса, являвшегося важнейшим источником получения валюты, строились города (Воркута, Северодвинск, Ухта), создавалась социальная инфраструктура региона.

Внеэкономическое принуждение, составлявшее основу гулаговской экономики, априори делало ее неэффективной. Способность же системы принудительного труда обеспечивать определенные экономические результаты объясняется тем, что основная масса осужденных, поставленная в условия жесткого выбора (либо ты работаешь, и у тебя появляются шансы на выживание, либо ты обречен на медленное угасание), вынуждена была подчиниться навязанным правилам и, руководствуясь мотивом самосохранения, участвовать в хозяйственной деятельности ГУЛАГа. Мобилизационный, принудительный характер гулаговской экономики позволял решать лишь задачи экстенсивного развития. Неспособность ГУЛАГа адаптироваться к новым экономическим условиям, требовавшим интенсификации производства, явилась одной из причин кризиса, охватившего Систему в 1950-е годы и завершившегося ее распадом. Использование в

Список научной литературыУпадышев, Николай Васильевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники:

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ):

3. Фонд 8360. Главное управление лагерей лесной промышленности. On. 1. Д. 2, 3, 14, 15, 20, 22, 23, 35, 46; Оп. 2. Д. 1; Оп. 4. Д. 102.2. Фонд 9401.

4. Фонд 9407. Главное управление лагерей железнодорожного строительства.

5. Фонд 9414. ГУЛАГ ОГПУ-НКВД-МВД СССР.

6. Ф. 9479. Отдел спецпоселений НКВД СССР.

7. On. 1. Д. 1-17, 20-21, 23-29, 33-34, 37-38, 40, 43, 47-48, 50-52, 54, 56, 59, 61-63,67,69-70,74-79, 81-82,89-90, 107, 113, 117-123, 131, 141, 189,257.

8. Служебные карточки сотрудников исправительно-трудовых лагерей.

9. Российский государственный архив социально-политическойистории (РГАСПИ):

10. Ф. 17. Политбюро ЦК ВКП (б).

11. Государственный архив Архангельской области (ГААО):

12. Фонд 1892. Статистика Архангельской области. Оп. 9. Д. 113, 114;

13. Оп. 12. Д. 3,4, 7-10,57, 59, 80, 95,96, 99-102, 105, 109-111, 115, 126.

14. Фонд 4377. Управление строительства 510 ГУЖС МПС СССР. Оп. 1. Д. 3, 134,359,359 а.

15. Отдел документов социально-политической истории

16. Государственного архива Архангельской области (ГААО, ДСПИ)бывший Государственный архив общественно-политических движений и формирований Архангельской области):1. Фонд 1. ЧК-ОГПУ-НКВД СССР

17. Оп. 1. Д. 30, 39, 59, 67, 95, 304, 316, 330, 341-342, 368, 677, 766, 805, 809, 1063, 1826, 1830, 1836, 1847.

18. Фонд 290. Северный краевой комитет ВКП (б)

19. Фонд 296. Архангельский обком ВКП (б) КПСС.

20. Оп. 2. Д. 32, 37-38, 81-82, 109, 120, 289а, 734, 1053, 1086, 1100, 1222, 1394, 1411, 1434, 1533, 1664, 1710, 1823, 1882-1883, 1887, 1893,2027-2028; Оп. 3. Д. 491, 585.

21. Вологодский областной архив новейшей политической истории1. ВОАНПИ):

22. Фонд 1933. Череповецкий горком ВКП (б) Вологодской области.

23. Оп. 1. Д. 1-3,43-44, 103-105.1. Оп. 3. Д. 1-3.1. Оп. 4. Д. 1-3.1. Оп. 6. Д. 9.1. Оп. 7. Д. 5.1. Оп. 9. Д. 20.1. Оп. 10. Д. 13.1. Оп. 11. Д. 2,24.1. Оп. 13. Д. 2, 19.1. Оп. 15. Д. 2, 18-19.1. Оп. 17. Д. 23.

24. Фонд 2522. Вологодский обком ВКП (б). Оп. 1. Д. 87, 134.

25. Оп. 3. Д. 215,414. Оп. 6. Д. 29, 65.

26. Ф. 6806. Политотдел Вытегоргидростроя, г. Вытегра, Вологодская область.

27. Оп. 1. Д. 1,3. Оп. 2. Д. 2, 8. Оп. 4. Д. 3.

28. И. Опубликованные источники:

29. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. Россия. -СПб: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. 207 с.

30. ВЧК и начало НЭПа // Свободная мысль XX в. - 2000. - № 4. -С. 114-127.

31. ГУЛАГ в Карелии: Сб. документов и материалов. 1930-1941. Сост. А.Ю. Жуков и др. Петрозаводск.: КНЦ РАН, 1992. - 225 с.

32. ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 / под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. M.: МФД, 2000,- 888 с.

33. Дети ГУЛАГа, 1918-1956 / под ред. акад. А.Н. Яковлева. М.: МФД, 2002. - 628 с.

34. Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации, 1927-1932 гг. / под ред. В.П. Данилова, H.A. Ивницкого. -М.: Политиздат, 1989. 526 с.

35. Дугин А.Н. Неизвестный ГУЛАГ: Документы и факты. М.: Наука, 1999. - 103 с.

36. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР (от 1 августа 1933 г.) // СУ РСФСР. 1933. - № 48. Ст. 208.

37. История государства и права России в документах и материалах. 1930 -1990-е гг. / сост. И.Н. Кузнецов. 2-е изд. - Минск: Амалфея, 2003. - 634 с.

38. Их называли КР: Репрессии в Карелии. 20-30-е гг. (Сборник документов) / сост. А. Цыганков. Петрозаводск: Карелия, 1992. - 334 с.

39. Лаврентий Берия. 1953 г. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. А.Н. Яковлева; сост. В. Наумов, Ю. Сигачев. М.:МФД, 1999.- 512 с.

40. Лосев П.М., Рагулин Г.И. Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву (1917-1959 гг.). М.: Госюриздат, 1959. -360 с.

41. Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937-1938 / под ред. А.Н. Яковлева; сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова. М.: МФД, 2004. - 736 с.

42. Об амнистии: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1953. - № 4. - С. 1.

43. Материалы по народно-хозяйственному плану Архангельской области на 1939 г. Архангельск: Сев-Зап. кн. изд., 1939. - 45 с.

44. Письма во власть. 1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов, О.В. Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 2002. 528 с.

45. Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936 гг. Сборник документов. - М.: Изд-во «Россия молодая», 1995. - 303 с.

46. Показания Ежова. Из архивно-следственного дела № 21449. // Воля. Журнал узников тоталитарных систем. 1994. - № 2-3. С. 87-100.

47. Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945-1953 / сост. О.В. Хлевнюк и др. М.: РОССПЭН, 2002. - 656 с.

48. Положение об исправительно-трудовых лагерях: Постановление СНК СССР от 7 ноября 1930 г. // СЗ СССР. 1930. - 22. - Ст. 248.

49. Приказы НКВД СССР, 1934-1941 гг.: каталог рассекреченных документов Государственного Архива Российской Федерации / под ред. В.А. Козлова, C.B. Мироненко. Новосибирск.: Сиб. Хронограф, 1999. -505 с.

50. Репрессии в Архангельске: 1937-1938. Документы и материалы / общ. ред. и вступ. статья P.A. Ханталина. Архангельск.: Изд-во Поморского государственного университета, 1999. - 272 с.

51. Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936): Сборник документов. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993. - 221 с.

52. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ- НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 3. 1930-1934 гг. Кн. 1. 1930-1931 гг. / под ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2003. - 864 с.

53. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: Республика, 1993. -223 с.

54. Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву (1917-1959). М.: Госюриздат, 1959. - 356 с.30. «Совершенно секретно»: Лубянка Сталину о положении в стране (1922-1934). Т. 7. 1929 г. -М.: ИЦИн-тарос. истории РАН, 2004. - 767 с.

55. Спецпереселенцы в Западной Сибири, 1930 г. весна 1931 г. -Новосибирск: Наука, 1992. - 286 е.;

56. Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931-начало 1933 г. -Новосибирск: Экор, 1993. 341 с.

57. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. Новосибирск: Экор, 1994.-310 с.

58. Спецпоселки в Коми области (по материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.): Сборник документов / составители Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Сыктывкар: Сыктывкарский университет, 1997. 298 с.

59. Сталинское Политбюро в 30-е годы. Сборник документов. / сост. О.В. Хлевнюк и др. М.: «АИРО - XX». - 340 с.

60. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы в пяти томах. 1927-1939: Т. 2. Ноябрь 1929-декабрь1930. М.: РОССПЭН, 2000. - 927 е.; Т. 3. Конец 1930-1933. -М.: РОССПЭН, 2001. - 1008 с.

61. Уголовный кодекс РСФСР: официальный текст с изменениями на 1 октября 1953 г. и с приложением постатейно-систематизированных материалов. М.: Госюриздат, 1953. - 130 с.

62. Экономика ГУЛАГа и ее роль в развитии страны 1930-е годы. Сб. документов / сост. д. и. н., профессор М.И. Хлусов. М.: Ит-т рос. Истории РАН, 1998. - 171 с.

63. Deportowani w obwodzie wotogodzkim/ Warszawa, 2005. - 703 с.1.I. Справочная литература:

64. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1960. Справочник / составление, введение и примечания А.И. Кокурина, Н.В. Петрова. Научный редактор Р.Г. Пихоя. М.: Издание МФД, 1997. -352 с.

65. Политология: Энциклопедический словарь / общ. ред. и сост. Ю.И. Аверьянов. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. - 431 с.

66. Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. Ч. 1, 2. М.: Просвет, 1991.-548 с.

67. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник / о-во «Мемориал», ГАРФ; сост. М.Б. Смирнов; под ред. Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского. М.: Звенья, 1998. - 600 с.

68. Словарь иностранных слов / отв. редакторы В.В. Бурцева, Н.М. Семенова 2-е изд.-М., 2004,1.. Материалы периодической печати:

69. Аргументы и Факты: 1988-2001.

70. Белый пароход: 1994, 1995.

71. Большевистская мысль: ежемесячный журнал Архангельского обкома ВКП (б). 1937, 1938.

72. Вельские вести: 1995-1996.5. Вперед: 1989-1990.

73. Двинская правда: 1989-2001.

74. За магистраль: печатный орган Северо-Двинского ИТЛ. 1941 г.8. Знамя: 1989-2001.9. Каргополье: 1991-1992.

75. Литературная газета: 1989-2001.11. Коммунист: 1989-1990.

76. Красный Север: ежедневная областная газета. Орган Вологодского обкома ВКП (б) и облисполкома. 1937, 1938.

77. Красное Знамя: печатный орган Каргопольского ИТЛ. 1948-1953 гг.

78. Московские новости: 1988-2001.

79. Нарьяна вындер: 1994-1995.

80. На сталинской стройке: многотиражная: многотиражная газета Политотдела Вытыгогидростроя. г.Вытегра Вологодской области. 1952

81. Пинежская правда: 1990-1991.18. Пинежье: 1999-2001.

82. Плесецкие новости: 1991-1993.20. Правда: 1937-1953.

83. Правда Севера: 1989-2001 гг.22. Север: 1991 1992.

84. Северный комсомолец: 1989-2001 гг.

85. Сталинская стройка: печатный орган Строительства 203. 1939-1941 гг.1. V. Мемуарные источники:

86. Булгаков М. По сталинским местам // Охота и охотничье хозяйство. -1994.-№2.- С. 28-32.

87. Дашцэрэн Б. Тень бронзового монумента // Новое время.-1989. № 4. -С. 36-37.

88. Зайцев И.М. Соловки: коммунистическая каторга, или место и смерти: из личных страданий, переживаний, наблюдений и впечатлений: в 2 ч. -Шанхай, 1931.

89. Евстюничев А.П. Наказание без преступления: воспоминания бывшего политзаключенного.- Сыктывкар.: Мемориал, 1995. 283 с.

90. Окуневская Т. Татьянин день // Искусство кино,-1992,- № 8 11, 1994. -№ 3-5.

91. Маркизов Л.П. До и после 1945. Глазами очевидца. Приложение к мартирологу «Покаяние». Вып. 2. Сыктывкар, 2003. - 208 с.

92. Маркова Е.В. Воркутинские заметки каторжанки «Е-105». Приложение к мартирологу «Покаяние». Вып. 3. Сыктывкар, 2005. - 240 с.

93. Никонов-Смородин М.З. Красная каторга: записки соловчанина. -София, 1938.1.. Правда о Гулаге: свидетельствуют очевидцы / сост. A.M. Меситов, A.A. Москалева. Тула.: Приок. кн. изд-во, 1991. - 284 с.

94. Пузырев М.Д. Польские спецпоселенцы в Архангельских лагерях в предвоенные годы // Поляки в России: история ссылки и депортации. Тезисы докладов и материалы. СПб.: Copyriqht by Polskie Towarzystwo Historyczne w Sankt Petersburqu, 1995. - C. - 30-31.418

95. Ситко Л.К. Роза ветров ГУЛАГа: Записки политзаключенного. М.: Изд-во Бонфи, 2004. - 374 с.

96. Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956. Опыт художественного исследования. Т. 1-3. Владивосток, 1990.

97. Сопротивление в ГУЛАГе (воспоминания, письма, документы) / сост. С.С. Виленский. М., 1992. - 239 с.

98. Федоров Е.Б. Жареный петух. М.: МП «Итларь», 1992. - 250 с.

99. Федоров Е. Одиссея // Новый мир.-1994. № 5. - С. 6-99.

100. Чирков Ю.И. А было все так. М.: Политиздат, 1991. - 382 с.

101. Шаламов В. Левый берег: рассказы. М.:«Современник», 1989. - 558 с.1. Список литературы

102. Аванесов Г.А. Изменение условий содержания заключенных. М.: ВНИИ МООП РСФСР, 1968. - 76 с.

103. Абрамкин В.Ф., Чеснокова В.Ф. Тюремный мир глазами политзаключенных. 1940 1980-е годы. - М.: «Муравей», 1998. - 377 с.

104. Авторханов А. Загадка смерти Сталина: заговор Берии. М.: изд-во сов. -брит. совм. предприятия «Слово»: центр «Новый мир», 1992. - 140 с.

105. Авторханов А. Технология власти // Новый мир. 1989. - № 5-9.

106. Аксютин Ю.Н. С. Хрущев: «Мы должны сказать правду о культе личности». / Никита Сергеевич Хрущев: Материалы к биографии. / сост. Ю.В. Аксютин. М.: Политиздат, 1989. - С. 32-43.

107. Андреев В.Н. Содержание под стражей в СССР и России (порядок и условия). М.: Спарк, 2000. - 198 с.

108. Андреев Д.А., Безбородов А.Б., Данилевский И.Н. и др. Историческое знание в современной России: Дискуссии и поиски новых подходов. М.: Российский гуманитарный университет, 2005. 151 с.

109. Анохин Г. Белые пятна на карте ГУЛАГа // Столица. 1991. - № 31-32.

110. Арендт X. Истоки тоталитаризма. Перевод с англ. М.: «Центр Ком», 1996-672 с.

111. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст: лит. изд. Студия Риф», 1993.- 301 с.

112. Артамонов В.П. Наука советского исправительно-трудового права. М.: Академия МВД СССР, 1974. - 130 с.

113. Архипелаг ГУЛАГ // Северодвинск. Испытание на прочность. Очерки. Воспоминания. Исследования. Северодвинск: Изд-во «Правда Севера», 1998. - С. 197-245.

114. Астемиров З.А. История советского исправительно-трудового права. -Рязань: РВШ МВД СССР, 1975. 152 с.

115. Ахмадеев Ф.Х., Катаев H.A., Хабибулин А.Г. Становление и развитие органов советской милиции и исправительно-трудовых учреждений. Уфа: УФШ МВД РФ, 1993. - 214 с.

116. Бакунин A.B. История советского тоталитаризма. Кн. 2. Апогей. -Екатеринбург.: Банк культ, информ, 1997. 224 с.

117. Бацаев И.Д. Колымская гряда архипелага ГУЛАГ (заключенные) / Исторические аспекты Северо-Востока России: экономика, образование, Колымский ГУЛАГ. Магадан: СКВНИИ, 1996. - С. 46-72.

118. Безбородова И.В. Иностранные военнопленные и интернированные в СССР: из истории деятельности Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР в послевоенный период (1945-1953 гг.) // Отечественная история. 1997. - № 5. - С. 165- 174.

119. Бердинских В.А. Вятлаг. Киров.: Киров, кн. изд-во, 1998. - 317 с.

120. Бердинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: «Аграф», 2001.-432 с.

121. Бердинских В.А. Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Советской России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 765 с.

122. Берия С. Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти / Пер. с франц. М.: ОЛМА - ПРЕСС, 2002. - 479 с.

123. Бордюгов Г.А. Великая Отечественная: подвиг и обманутые надежды / История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства / сост. В.А. Козлов.-М.: Политиздат, 1991. С. 257-284.

124. Бордюгов Г.А., Козлов В. А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории советского общества. М.: Политиздат, 1992. - 352 с.

125. Борисов Ю.С., Голубев A.B. Политическая реабилитация в СССР (19501960 гг.) в освещении западной историографии. // Отечественная история. -1992.-№ 5. С. 205-209.

126. Борисов Ю.С., Курицын В.М., Хван Ю.С. Политическая система конца 20-30-х годов. О Сталине и сталинизме. / Историки спорят. 13 бесед. Под общ. ред. B.C. Лельчука. М.: Политиздат, 1988. - С. 228-303.

127. Бутков П.Н. За Россию: русские белые в борьбе против русских красных, сталинского террора, нацизма и коммунизма (1917-1994). СПб.: Экополис и культура, 2001. - 414 с.

128. Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М.: Политиздат, 1989. - 512 с.

129. Ваксберг А.И. Нераскрытые тайны: репрессии 30 50-х гг. в СССР. -М.: Изд-во Агентства Печати Новости, 1993. - 300 с.

130. Ваксберг А.И. Царица доказательств. Вышинский и его жертвы. М.: А/О «Книга и бизнес», 1992. - 349 с.

131. Верт Н. История советского государства. 1900-1991: Пер. с фр. М.: Прогресс: Прогресс-Академия, 1992. - 480 с.

132. Вклад репрессированных в освоение Европейского Севера России и Приуралья: Материалы регионального научного симпозиума. Сыктывкар, 2004.- 191 с.

133. Власть и общество в СССР: политика репрессий (20 40-е гг.). Сб. ст. / под ред. Дмитренко В.П. - М.: Инст. Рос. истории РАН, 1999. - 358 с.

134. Волкогонов Д. Триумф и трагедия. М.: Изд-во Агенства Печати Новости, 1989. - Кн. 1,2.

135. Волкогонов Д.А. Сталинизм, сущность, генезис, эволюция // Вопросы истории. 1990. - № 3. - С. 3-7.

136. Воронцов С.А. Правоохранительные органы и спецслужбы Российской Федерации: история и современность. Под ред. C.B. Степашина. Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. - 701 с.

137. Вышинский А .Я. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистко-бухаринской агентуры. М.: ОГИЗ «Политическая литература, 1938. - 32 с.

138. Гвоздкова Л.И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе. -Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. 516 с.

139. Гвоздкова Л.И. Сталинские лагеря на территории Кузбасса (30 40-е гг.). - Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994. - 273 с.

140. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. М.: МИК, 2000. - 855 с.

141. Геллер М. Машина и винтики: история формирования советского человека. М.: МИК, 1994. 335 с.

142. Гернет М.Н. Преступность за границей и в СССР. М.: Огиз -«Советское законодательство», 1931. - 186 с.

143. Гиляров Е.М., Михайличенко A.B. Становление и развитие ИТУ советского государства (1917-1925 гг.). Домодедово.: Всесоюзный ин-т повышения квалификации руководящих работников ИТУ, 1990. - 83 с.

144. Гинцберг Л.И. По страницам «особых папок» политбюро ЦК ВКП (б) // Вопросы истории,-1996. № 8. - С. 16 - 30.

145. Гинзбург Е.С. Крутой маршрут: хроника времен культа личности. -М.: «Книга», 1991. -734 с.

146. Глазов H.A. Правило «хорошего» ГУЛАГа: из воспоминаний врача // Экономика и организация промышленного производства. 1991. - № 4,-С. 197-206.

147. Говоров И.В. Советское государство и преступный мир (1920-е -1940-е гг.) // Вопросы истории. 2003. - № 11. - С. 143-152.

148. Голдин В.И. Спецслужбы: тайная история России и международных отношений в XX веке: поиски концептуального видения / XII

149. Ломоносовские чтения: Сборник научных трудов. Архангельск: Поморский госуниверситет, 2000. - С. 45-51.

150. Голотик С.И., Минаев В.В. Население и власть: Очерки демографической истории СССР 1930-х годов. М.: Изд-во Ипполитова, 2004.-315 с.

151. Горбачев О.В. Организованная миграция из села Центрального Нечерноземья во второй половине 1940-х 1960-е годы // Вопросы истории. -2003,-№2.-С. 138-148.

152. Горинов М.М., Дощенко E.H. 30-е годы / История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. / сост. В.А. Козлов.

153. М.: Политиздат, 1991. С. 165-217.

154. Горчева А.Ю. Пресса ГУЛАГа (1918-1955 гг.). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. - 143 с.

155. Горчева А.Ю. «Не подлежит распространению.» (Лагерная пресса 1935-1955 гг.) // Советская библиография. 1991. - № 6. С. 63-84.

156. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933 / Пер. с англ. -М.: РОССПЭН, 2001.-96 с.

157. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Под. ред. Добровольского И.В. Франкфурт/Москва.: МОПЧ, 1996. - 456 с.

158. ГУЛАГ на Севере: воспоминания, письма, стихи, документальные материалы (Архангельская область). / сост. М.В. Буторин, A.B. Сметанин. -Архангельск. 1991.-31 с.

159. ГУЛАГ на Севере и его последствия (по материалам научно-практической конференции). Архангельск: Арх. обл. орг. «Совесть», Арх. обл. краев, музей, 1992. - 29 с.

160. ГУЛАГ: Экономика принудительного труда. М.: РОССПЭН, 2005. -320 с.

161. Данилов В.П. Необычный эпизод во взаимоотношениях ОГПУ и

162. Политбюро (1931)//Вопросы истории,-2003.-№ Ю.-С. 117-128.

163. Данилов В.П., Зеленин И.Е. Организованный голод. К 70-летию общекрестьянской трагедии // Отечественная история. 2004. - № 5. - С. 97110.

164. Даринский A.B. География сталинских лагерей в России // География в школе. 1992. - № 1. - С. 22-23.

165. Двадцать четыре года ВЧК-ОГПУ-НКВД. М.: Изд-во НКВД СССР, 1941.-45 с.

166. Детков М.Г. Содержание карательной политики советского государства и ее реализация при исполнении уголовного наказания в виде лишения свободы в 30 50-е годы: Монография. - Домодедово: РИПК работников МВД России, 1992. - 156 с.

167. Детков М.Г. Тюрьмы, лагеря и колонии Росси. М.: Вердикт-1 М, 1999. -448 с.

168. Джуха И.Г. Греческая операция: история репрессий против греков в СССР. СПб: Алатея, 2006. - 416 с.

169. Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные страницы ГУЛАГа // Социально-политические науки. 1990. - № 7. - С. 90-101.

170. Дьяков Ю.Л. Развитие транспортно-дорожной сети СССР в 1941-1945 гг.- М.: Институт российской истории РАН, 1997. С. 189-240.

171. Елеонский В.А. Воздействие наказания на осужденных. Рязань: РВШ МВД СССР, 1980.-62. с.

172. Жаркой М.Э. К вопросу о природе понятия «репрессия» и принципах репрессивной политики советского государства // История государства и права России. 2005. - № 4. - С. 16-20.

173. Жеребцов И.Л., Рожкин E.H. Этнодемографические процессы в Коми крае (XI начало XX века). - Сыктывкар, 2005. -376 с.

174. Жеребцов И.Л. История Республики Коми: Научно-популярные очерки.- Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1996. 288 с.

175. Жиромская В.Б. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. Россия. СПб.: Рус.-балт. информ. центр «Блиц», 1999. - 207 с.

176. Жиромская В.Б. и др. Полвека под грифом «секретно»: Всесоюзная перепись населения 1937 г. М.: «Наука», 1996. - 150 с.

177. Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М: РОССПЭН, 2001. 280 с.

178. Заковский JI. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца. М.: Огиз- «Советское законодательство», 1937. - 45 с.

179. Зеленская Е.А. Лагерное прошлое Коми края (1929-1955 гг.) в судьбах и воспоминаниях современников. Киров: КОГУП «Кировская областная типография», 2004. - 180 с.

180. Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2003. -306 с.

181. Земсков В.Н. ГУЛАГ, где ковалась победа // Родина. 1991. № 6-7.-С. 69-70.

182. Земсков В.Н. ГУЛАГ: историко-социологический аспект // Социологические исследования. 1991. - № 6. - С. 10-27; № 7. - С. 3-16.

183. Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные. (Статистико-географический аспект) // История СССР. 1991.- №5. -С. 151-155.

184. Земсков В.Н. Заключенные в 1930-е годы: социально-демографические проблемы // Отечественная история. 1997. - № 4. - С. 54- 79.

185. Земсков В.Н. К вопросу о масштабах репрессий в СССР // Социологические исследования. 1995. - № 5. - С. 118-127.

186. Зима В.Ф. Генрих Ягода и необъявленная война с советской деревней // Отечественная история. 2003. - № 4. - С. 177-183.

187. Зубков А.И. Социально-правовые и организационные проблемы труда осужденных к лишению свободы. Рязань: РВШ МВД СССР, 1980. - 78 с.

188. Зубков А.И., Калинин Ю.И, Сысоев В.Д. Пенитенциарные учреждения в системе Министерства юстиции России. История и современность. М.: НОРМА, 1998.- 176 с.

189. Зубкова Е.Ю. Общество и реформы. 1945-1964 гг. М.: Изд. центр «Россия молодая», 1993. - 198 с.

190. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 гг. М.: РОССПЭН, 2000. - 229 с.

191. Зубкова Е.Ю. После войны: Маленков, Хрущев и «оттепель» / История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства / сост. В. А. Козлов. М: Политиздат, 1991. - С. 284-321.

192. Иванов В.А. Миссия ордена: механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х 40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР). -СПб.: «ЛИСС», 1997. - 461 с.

193. Иванова Г.М. История ГУЛАГа, 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты. М.: Наука, 2006. - 438 с.

194. Иванова Г.М. ГУЛАГ как социальный феномен советского общества / Социальные реформы в России: теория и практика. М. - 1995. - С. 35-50.

195. Ивашов Л., Емелин А. ГУЛАГ в годы Великой Отечественной войны //Военно-исторический журнал. 1991. - № 1. - С. 14-24.

196. Игнатова Н.М. Социальный протест крестьянства в спецпоселках в 1930-е 1950-е гг. (на материалах Республики Коми) / Северная деревня в XX веке: Актуальные проблемы истории. Вып. 4. - Вологда: Изд-во «Русь», 2003. С. 87-96.

197. Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х). М.: Интепракс, 1994. - 267 с.

198. Ивницкий H.A. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М.: Изд. Центр Ин-та рос. истории РАН, 2000. - 350 с.

199. Ивницкий H.A. Судьба раскулаченных в СССР: Монография. М.: Изд-во Собрание, 2004. 295 с.

200. Игрицкий Ю.И. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе // Отечественная история. 1990. - № 6. - С. 172-188.

201. Игрицкий Ю.И. Предисловие // Сталин и сталинизм (Зарубежная литература). Вып. 1. Реферативный сборник. М.: АН СССР, 1991. - С. 6-14.

202. Ильин В. И. Город концлагерь: социальная стратификация гулаговской Воркуты (1930 - 50-е годы) // Стратификация в России: история и современность. Сборник научных трудов. - Сыктывкар.: Сыктывкарский госуниверситет, 1999. - С. 44-71.

203. Исаев М. Основы пенитенциарной политики. M.-JI: Огиз-«Советское законодательство», 1927. - 196 с.

204. Историческое знание в современной России: Дискуссии и поиски новых подходов. Сборник статей / отв. ред. И. Эрманн, Г. Зверева, И. Чечель. М.: РГГУ, 2005. - 152 с.

205. Историческая наука на рубеже веков = Historical science at the turn of the century / РАН. Институт всеобщей истории. M.: Наука, 2001. 351 с.

206. Исторические исследования в России. Семь лет спустя / под ред. Г.А. Бордюгова. М.: АИРО- XX, 2003. - 560 с.

207. История индустриализации Северного района. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд., 1970. - 670 с.

208. История России. XX век / А.Н. Боханов, М.М. Горинов, В.П. Дмитренко и др.-М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999.- 608 с.

209. История и сталинизм. (Сб. статей). Сост. А.Н. Мерцалов. М.: Политиздат, 1991. - 446 с.

210. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика / под общ. ред. А.С. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004. - 744 с.

211. Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: Историко-демографический очерк. -Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 244 с.

212. Канева А. У истоков Коми нефти и газа. Борьба коми партийной организации за нефть и газ в годы довоенных пятилеток. Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1970. - 147 с.

213. Канева А.Н. Ухтпечлаг // Звенья. Исторический альманах. Вып 1. М, 1991.-С. 331-354.

214. Канева А.Н. Гулаговский театр Ухты. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 2001. - 188 с.

215. Капчинский О.И. Социальный и партийный состав центрального аппарата ОГПУ в 11920-е годы // Отечественная история. 2007. - № 1. - С. 93-101.

216. Каторга и ссылка на Севере России: сборник статей / редкол. М.Н. Супрун, P.A. Ханталин, С.О. Шаляпин. Т. 2. - Архангельск: КИРА, 2006. - 400 с.

217. Киселев-Громов Н.И. Лагери смерти в СССР. Шанхай, 1936.

218. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования / И.Д. Ковальченко; Отделение историко-филологических наук. 2-е изд., доп. М.: Наука, 2003.-486 с.

219. Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований // Новая и новейшая история. 1995. - № 1. -С.3-33.

220. Кокурин А., Петров Н. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль-XXI. 1999. - № 8, 9, 11, 12; 2000. - № 1-3, 5, 6; Кокурин А., Моруков Ю. -№7-12; 2001.-№ 1,3-7, 9-12.

221. Коломийцев В. Ф. Методология истории (от источника к исследованию). М.: РОССПЕН, 2001.- 190 с.

222. Коми край далекий и близкий / Ю.А. Спиридонов и др. . М.: ЗАО Масс Информ Медиа. Сыктывкар, 2001. - 286 с.

223. Конквест Р. Большой террор. Рига: Ракстниекс, 1991. - Т. 1,2.

224. Коротаев В.И. На пороге демографической катастрофы: принудительная колонизация и демографический кризис в Северном крае в 30-е годы XX века: Монография. Архангельск: Поморский университет,2004,- 136 с.

225. Котек Ж., Ригуло П. Век лагерей: лишение свободы, концентрация, уничтожение. Сто злодеяний: пер. с фр. М.: Текст, 2003. - 687 с.

226. Коэн С. Бухарин: политическая биография. 1888-1938. М.: Прогресс, 1 988. - 407 с.

227. Красильников С.А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2003. 288 с.

228. Крахмальник Л.Г. Труд заключенных и его правовое регулирование в СССР. Саратов: СГУ, 1963. - 96 с.

229. Кузнецова Н.Ф. Вопросы истории советского уголовного законодательства, (общая часть) // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1991. - № 6. - С. 44-52.

230. Кузьмин С.И. Деятельность ИТУ (1936-1960) / под ред. H.A. Стручкова. М.: Академия МВД СССР, 1989. - 95 с.

231. Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения в СССР (19171953). М.: Академия МВД СССР, 1991. - 132 с.

232. Кузьмин С. Лагерники: ГУЛАГ без ретуши // Молодая гвардия. 1993. -№ 3. - С. 144-168; № 5-6. - С. 160-189.

233. Кузьмин С.И. Политико-правовые основы становления и развития системы исправительно-трудовых учреждений. М.: Академия МВД СССР, 1988.-96 с.

234. Кузьминых А.Л. Иностранные военнопленные Второй мировой войны на Европейском Севере России (1939-1949 гг.): Монография. Вологда,2005.-340 с.

235. Курицын В.М. История государства и права России. 1929-1940 гг. М.: Международные отношения, 1998.-232 с.

236. Куртуа С., Верт Н., Панне Ж.-Л. И др. Черная Книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии: пер. с фр. 2-е изд., - испр. - М.: Три века истории, 2001. - 780 с.

237. Кустышев А.Н. Европейский Север России в репрессивной политике XX века. Ухта: УГТУ, 2003. - 123 с.

238. Кустышев А.Н. Ухто-Ижемский лагерь НКВД в годы Великой Отечественной войны / Великая Отечественная война в документах и воспоминаниях: Материалы науч-практ. конф., г. Сыктывкар, 21 июня 2001 г. Сыктывкар: КРАГСиУ, 2001. - С. - 85-98.

239. Лаптев Г.Н. К вопросу о роли ГУЛАГа в социально-экономическом развитии Европейского Севера РСФСР / Европейский Север: история и современность. Тезисы докладов. Петрозаводск: КНЦ АН СССР, 1990. -С. 73-74.

240. Лесозаготовки и сплав. Архангельск: Арх. кн. изд., 1957. - 76 с.

241. Лихачев Д. Статьи ранних лет (сборник). Тверь, 1993. - 145 с.

242. Лихоманов И.В. Принудительный труд в годы революции // Экономика и организация промышленного производства. 1992. - № 1. - С. 113-125.

243. Лукин Ю.Ф. Глобальный социум самоуправляемых общин: Монография. Архангельск, 2006. - 496 с.

244. Лукин Ю.Ф. Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР (20 -80-е годы). М.: Изд-во МГУ, 1992. - 204 с.

245. Лунеев В.В. «Политическая преступность» // Государство и право. -1994.-№ 7.-С. 107-121.

246. Максимова H.A. Лагеря и индустриальное освоение Севера: на примере Республики Коми // Вестник Сыктывкарского университета. 1997. - Сер. 8. - Вып. 2. - С. 70-79.

247. Максимова Л.А. Роль насильственной миграции в демографических процессах в Республике Коми в 1930-е и последующие годы // XX век:взаимодействие языков и культур (бесконфликтное существование). -Сыктывкар: РиРо и ПК, 1999. 107 с.

248. Максудов С.О публикациях в журнале «Социс» // Социологические исследования. 1995. - № 9. - С. 114-118.

249. Максудов М. Потери населения СССР в 1918-1958 гг. / СССР: внутренние противоречия. Вып. 11. Нью-Йорк. - 1984. - С. 156-242.

250. Маркова Е.В., Волков В.А., Родный А.Н., Ясный В.К. Гулаговские тайны освоения Севера. М.: ООО «Рекламное агентство «Фантазия», 2002. -326 с.

251. Маслов H.H. Идеология сталинизма: история утверждения и сущность (1929-1956). М.: Знание, 1990. - 63 с.

252. Маслов Д.В. Историографические и методологические основы исследования состояния советской системы: Монография. Сергиев Посад, 2004.-229 с.

253. Митин В.А. Вайгачская экспедиция ОГПУ (1930-1935 гг.) / Проблемы истории репрессивной политики на Европейском Севере России (1917-1956 гг.). Тезисы докладов. Сыктывкар: Сыктывкарский госуниверситет, 1993. -С. 59-62.

254. Морозов H.A. ГУЛАГ в Коми крае. 1929-1956. Сыктывкар.: СГУ, 1997. - 190 с.

255. Морозов H.A., Рогачев М.Б. ГУЛАГ в Коми АССР. (20 50-е гг.) // Отечественная история. - 1995. - № 2. - С. 182-187.

256. Морозов H.A. Особые лагеря МВД СССР и Коми АССР (1948-1954 годы).- Сыктывкар: СГУ, 1998. 156 с.

257. Моруков М.Ю. Правда ГУЛАГа из круга первого. М.: Алгоритм, 2006.- 192 с.

258. Назаров О.Г. Сталин и борьба за лидерство в большевистской партии в условиях НЭПа. М.: ИВИ РАН, 2000. - 204 с.

259. Население России в XX веке: Исторические очерки. В 3-х т / Т. 1. М.: РОССПЭН, 2000.-463 е.; Т. 2. 1940-1959. М.: РОССПЭН, 2001.-416 с.

260. Наринский А. Учет на стройках ГУЛАГа // Бухгалтерский учет.-1992. -№ 11.-С. 6-8.

261. Наташев А.Е., Стручков H.A. Основы теории исправительно-трудового права. -М., 1967.

262. Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов: история НКВД-МВД от А.И. Рыкова до H.A. Щелокова, 1917-1982. М.: Версы: Гос. фирма «Полиграфресурсы», 1995. - 412 с.

263. Нива Ж. Человек и ГУЛАГ / СССР: внутренние противоречия. Т. 16. -Нью-Йорк. 1986. - С. 175-224.

264. Общая теория статистики. М.: Финансы и статистика, 1995. - 295 с.

265. Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М.: ИНФРА-М, 2001. - 418 с.

266. Оппоков В., Попов Б. Нарком НКВД Берия / Герои и антигерои Отечества. Сост. В.М. Забродин. М.: «Информэкспресс»-«Российская газета»-«Практика», 1992. - С. 360-396.

267. Органы и войска МВД России: краткий исторический очерк. -М.: Объединенная редакция МВД России, 1996. 462 с.

268. Осипов В. Дубравлаг. -М.: Наш современник, 2003. 198 с.

269. Осмыслить культ Сталина. М.: Прогресс, 1989. - 656 с.

270. Павлова И.В. Механизм власти и строительство сталинского социализма. Новосибирск.: Изд-во Сиб. отд-ния РАН, 2001. - 459 с.

271. Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х годов (критика «ревизионистского» подхода) // Отечественная история. 1998.-№ 5.-С. 107-121.

272. Папков С. А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941 гг. -Новосибирск.: Изд-во Сиб. отд-ния РАН, 1997. 271 с.

273. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991 гг. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск.: Сиб. хронограф, 2000. - 680 с.

274. Познышев C.B. Основы пенитенциарной науки. М., 1923.

275. Политические репрессии в России. XX в.: Материалы региональной научной конференции. 7-8 декабря 2000 г. Сыктывкар.: Сыктывкарский госуниверситет. - 2001. - 255 с.

276. Политические репрессии в Коми и на Севере России: организаторы и жертвы (Материалы региональной научной конференции, Сыктывкар, 28-29 октября 2005 г.). Сыктывкар: Институт языка, литературы и истории Коми НЦУро РАН, 2006.- 164 с.

277. Поляков Ю.А. Воздействие государства на демографические процессы в СССР (1920-1930-е годы) // Вопросы истории. 1995. - № 3. - 122-128.

278. Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в Третьем Рейхе и их репатриация. М.: Ваш выбор ЦИРЗ, 1996. - 442 с.

279. Полян П.М. Не по своей воле.История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ; Мемориал, 2001. - 328 с.

280. Поморский мемориал: Книга памяти жертв политических репрессий. / отв. ред. Ю. М. Шперлинг. Архангельск: Издательство Поморского госуниверситета, 1999. - Т. 1.; 2001. - Т. 2, 3.

281. Попов В.П. Государственный террор в советской России. 1923-1953 гг. (Источники и их интерпретация) // Отечественные архивы.-1992. № 2. -С. 20-31.

282. Проблемы истории репрессивной политики на Европейском Севере России (1917-1956 гг.): Тез. Докладов Всероссийской научной конференции / Сыктывкарский ун-т. Сыктывкар, 1993. - 96 с.

283. Пыжиков A.B. Хрущевские эксперименты в правоохранительной сфере (конец 1950-х начало 1960-х гг.) // Вопросы истории. - 2006. - № 4. - С. 103-110.

284. Пыжиков A.B., Данилов A.A. Рождение сверхдержавы. 1945-1953 годы. -М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.-319 с.

285. Разгон Л. Плен в своем отечестве // Новое время. 1991. - № 31. -С. 30-35.

286. Рассказов Л.П., Упоров И.В. Использование и правовое регулирование труда осужденных в российской истории. Краснодар.: М-во внутр. дел Рос. Федерации. Краснодар, юрид. ин-т, 1998. - 166 с.

287. Реабилитация: Политические процессы 30 50-х годов / под общ. ред. А.П. Яковлева. - М.: Политиздат, 1991. - 462 с.

288. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933). М.: Ин-т российской истории РАН, 2000. - 350 с.

289. Рогачев М.Б. Лагеря Коми АССР в годы войны // Великая Отечественная война в документах и воспоминаниях: Материалы науч,-практ конф., г. Сыктывкар, 21 июня 2001 г. Сыктывкар: КРАГСиУ, 2001. -С. 165-172.

290. Рогачев М.Б. Формирование системы ИТЛ в Коми крае в 1930-е годы / Вычегодская земля в истории и культуре Русского Севера: материалы регион, науч.-практ. конф. (Коряжма, 20-21 ноября 2008 г.) / сост., отв. ред.

291. О.Н. Вотинцева; Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. Архангельск: Поморский университет, 2008. - С. 41-50.

292. Рогачев М.Б., Цой А.И. Усть-Сысольск: Страницы истории. -Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1989. 155 с.

293. Романов С. Архипелаг ГУЛАГ: попытка картографирования // Карта (Рязань). 1996. -№ 10-11. - С. 62-123.

294. Северное регионоведение в современной регионологии: монография / отв. ред. Ю.Ф. Лукин. Архангельск: Высшая школа делового администрирования ИУППК ПТУ имени М.В. Ломоносова, 2005. - 449 с.

295. Сироткин В.Г. Сталин. Как заставить людей работать?. М.:: Алгоритм, 2004. - 397 с.

296. Славко Т. И. Математико-статистические методы в историческом исследовании. М.: Наука, 1981. - 158 с.

297. Славко Т.Н. Кулацкая ссылка на Урале, 1930-1936. М.: Мосгорархив, 1995.- 173 с.

298. Смолина А. Котласлаг. / Котлас: очерки истории,- Архангельск.: Изд-во «Правда Севера», 2001. С. 49-60.

299. Смыкалин A.C. Колонии и тюрьмы в Советской России. -Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1997. 368 с.

300. Соколов В.В. Наркомы страха: Ягода, Ежов. Берия. Абакумов. М.: АСТ-Пресс Книга, 2001.-382 с.

301. Соломон Г1. Советская юстиция при Сталине / Пер. с англ. -М.: РОССПЭН, 1998. 464 с.

302. Солоневич И. Россия в концлагере. М.: Изд-во журн. «Москва»: Астра семь, 1999. - 552 с.

303. Солдатова О.Н. Изобретатели в ГУЛАГе: Исторический очерк. -Самара: Изд-во НТЦ, 2004. 89 с.

304. Софинов П.Г. Карающая рука советского народа. К 25-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД 1917-1942. М.: Гос. изд. полит, лит., 1942. - 42 с.

305. Социокультурные основания и смысл большевизма / A.C. Ахиезер и др. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. - 607 с.

306. СЛОН-СТОН. Соловецкие лагеря и тюрьма особого назначения (19231939): Рекомендательный указатель литературы. Архангельск: Принтер-Мастер, 2003. 67 с.

307. Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области. 1929-1953. Пермь: Пермский государственный педагогический университет, 2003 . - 384 с.

308. Суслов А.Б. Системный элемент советского общества конца 20-х -начала 50-х годов: спецконтингент // Вопросы истории. 2004. № 3. - С. 127-134.

309. Суслов А.Б. Спецконтингент и принудительный труд в советских пенитенциарных концепциях 1930-х годов // Отечественная история. 2004. -№ 5.-С. 81-96.

310. Сталинизм в российской провинции: смоленские архивные документы в прочтении зарубежных и российских историков. Смоленск: СГПУ, 1999. -312с.

311. Старков Б.А. Политический сыск как объект исторического изучения: методология, историография, источниковедение // Политический сыск в

312. России: история и современность. СПб.: Изд-во СПб УЭФ, 1997. -С. 18-25.

313. Стецовский Ю. История советских репрессий. М.: «Гласность», 1997. -Т. 1,2.

314. Столяров К.А. Палачи и жертвы: репрессии 30-40-х гг. в СССР. -М.: ОЛМА-Пресс, 1997. 362 с.

315. Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М.: «Терра»-«Тегга», 1991. - 623 с.

316. Стручков H.A. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов.: Изд-во Сарат. ун-та, 1970. - 271 с.

317. Тайбаков A.A. Преступная субкультура. //Социс. 2001. - № 3 С. 90-92.

318. Такер Роберт К. И. В. Сталин / Исторические портреты. Под общ. ред. Г.Н. Севостьянова. М.: Просвещение, 1993. - С. 276.

319. Тепцов Н.В. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929-1933 гг. М.: Издательский дом «Звонница», 2002. -416 с.

320. Тош Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка / Пер. с англ. М.: Издательство «Весь мир», 200. - 296 с.

321. Трудные вопросы истории: поиски, размышления. Новый взгляд на события и факты / под ред. В.В. Журавлева. Сост. Н.М. Таранев. М.: Политиздат, 1991. - 272 с.

322. Трус Л. С. Введение в лагерную экономику // Экономика и организация промышленности. 1990. - № 5. - С. 135-149.

323. Тряхов В.Н. ГУЛАГ и война: жестокая правда документов. Пермь: Пушка, 2005.-399 с.

324. Уголовно-исполнительная система, 125 лет / под общ. ред. Ю.Я. Чайки. М.: ГУИН МЮ РФ, 2004. - 288 с.

325. Упоров И.В. ГУЛАГ: Пятьдесят лет спустя: Монография. Краснодар: Кубанский социально-экономический институт, 2002. - 123 с.

326. Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. М. -1934.

327. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е гг.: город: пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2001. -333 с.

328. Хабаров А.И. Тюрьма и зона: от звонка до звонка, между законом и совестью. Факты и документы. М.: Центрполиграф, 1997. - 396 с.

329. Хайек Ф.А. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990. - № 6. -С. 113-148.

330. Хаустов В.Н. Народный протест против сталинской внутренней политики (1934-1936 гг.) / Историческая наука и образование на рубеже веков. М., 2004.-424-451.

331. Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизм политической власти в 30-е годы. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1996. - 304 с.

332. Хлевнюк О.В. Принудительный труд в экономике СССР. 1929-1941 годы // Свободная мысль. 1992. № 13. - С. 73- 84.

333. Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М.: Республика, 1992. - 270 с.

334. Хлусов М.И. ГУЛАГ карательный орган тоталитарного режима / Власть и общественные организации России в первой трети XX столетия. -М. ИЧП «Издательство Магистр», 1994. - С. 248-253.

335. Хон Вун Хо Репрессивная политика и реакция населения в советской деревне (1927-1929 гг.): Монография. М.: Макс Пресс, 2004. - 202 с.

336. Цаплин В.В. Статистика жертв сталинизма в 30-е гг. // Вопросы истории. 1989. - № 4. - С. 175-181.

337. Цаплин В.В. Архивные материалы о числе заключенных в конце 30-х гг. //Вопросы истории. 1991. - № 4-5. - С. 157-163.

338. Цветков С.Н. Политические репрессии против вологодской православной церкви в 1937-1938 гг. // Историческое краеведение и архивы, -вып. 6. Вологда, 2000. - С. 181-185.

339. Челноков Б. Архивы расрывают тайны. Штрихи к созданию Череповецкого металлургического комбината // Наш современник. 1999. -№7.-С. 273-282.

340. Щагин Э.М. Нелегальная оппозиция в верхних эшелонах власти СССР конца 20-начала 30-х годов XX века / Историческая наука и образование на рубеже веков. М., 2004. - С. 411-423.

341. Шашков В.Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев, 1930-1954 гг.: Монография. Мурманск: Изд-во «Север», 1996. - 279 с.

342. Шашков В.Я. Репрессии в СССР против крестьян и судьбы спецпереселенцев Карело-Мурманского края: Монография. Мурманск: МГПИ, 2000. - 342 с.

343. Шашков В.Я. Спецпереселенцы в истории Мурманской области: К 65-летию Мурманской области. Мурманск: Изд-во «Максимум», 2004. -320 с.

344. Шашков В.Я. К вопросу о выселении раскулаченных семей в Северный край. 1930-1933 годы // Отечественная история. 1996. - № 1. - С. 150-155.

345. Шеренас А. Сталинские лагеря Коми АССР: Карта ГУЛАГа: Справочные данные о лагерях Коми АССР, 20-50-е гг. // Карта. 1999. - № 22-23. - С. 60-63.

346. Ширвиндт Е.Г. К 40-летию исправительно-трудовой политики Советского государства. М.: НИО ИТК МВД СССР, 1957. - 69 с.

347. Шубин С.И. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920 1930-е годы: Монография. -Архангельск.: Поморский государственный университет, 2000. - 463 с.

348. Щербакова И. 1937-1997: ГУЛАГ и Освенцим // Знание-сила. 1997. -№ 11.-С. 23.

349. Эбеджанс С.Г., Важнов М.Я. Производственный феномен ГУЛАГа //Вопросы истории. 1994. - № 6. - С. 188-190.

350. Эпплбаум Э. ГУЛАГ. Паутина Большого террора. М.: Московская школа политических исследований, 2006. - 606 с.

351. Яковлев Б.А. Концентрационные лагери СССР. Лондон.: Изд. «Заря», 1983.- 252 с.

352. Applebaum A. GULAG: A History of the soviet camps. Penguin books, 2004. - 593 p.

353. Dallin D.J. & Nicolaevsky B.I. Forced labor in Soviet Russia. New Haven, 1947 (Русский перевод этой книги хранится в ГАРФ. Ф. 9414. On. 1. Д. 1800).

354. Rosefielde S. An Assessment of the sources and uses of Gulag forced labour, 1929-1956. In: Soviet Studies, Jg. 33 (1981), Heft 1 (Januar). S. 51-87.441

355. Stalinist terror: New perspectives. Edited by Y. Arch Qetty and Roberta T. Manninq. Cambridqe Universaty Press, 1993. 294 p.

356. Stettner R. «Archipel GULag»: Stalins Zwangslager Terrorinstrument und Wirtschaftsgigant; Entstehung, Organisation und Funktion des sowjetischen Lagersystems 1928 - 1956 / Ralf Stettner. - Paderborn; München; Wien; Zürich: Schöningh, 1996. -432 p.

357. The Industrialisation Process in the Barents Region. Proceeding from the conference The Industrialisation Process in the Barents Region at Pomor State University, Arkhangelsk, 2005. 290 p.

358. Wheatcroft S. More Light on the Scale of Repression and Excess Mortality in the Soviet Union in the 1930's. In Soviet Studies, Jg. (1990), Heft 2 (April), S. 355-367.