автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Идея универсума в поэзии В. Хлебникова: языковая система, мотивы, источники

Полный текст автореферата диссертации по теме "Идея универсума в поэзии В. Хлебникова: языковая система, мотивы, источники"

На правах рукописи

Ольга Андреевна Лукьянова

Идея универсума в поэзии В. Хлебникова: Языковая система, мотивы, источники

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2009

003471802

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы XX века

филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор Солнцева Наталья Михайловна

Официальные оппоненты

доктор филологических наук Терехина Вера Николаевна, Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российская Академия Наук

кандидат филологических наук Потгосина Виктория Геннадьевна, Московский институт иностранных языков

Ведущая организация

Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова

Защита состоится 4 июня 2009 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.32 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова

Адрес: 119991, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 1 учебный корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (1-й учебный корпус гуманитарных факультетов)?

Автореферат разослан мая 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Голубков

h

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предмет исследования - творчество Велимира Хлебникова как художественное воплощение концепции единства вселенной. Под универсумом понимается представление о мире как о едином целом. Идея универсума лежит п основании как социальной философии Хлебникова, так и его онтологических и гносеологических представлений. Поэтическая концепция единства охватывает такие социальные проблемы, как общественные идеалы и перспективы, стадии и движущие силы человеческой истории. В центре философии Хлебникова оказываются вопросы всеединства человечества, воссоздания единого языка, сотворения всеобщей религии, установления мирового правительства. Универсальность онтологических воззрений поэта проявляется в понимании пространства, времени, движения, системности как важнейших форм бытия. Важнейший вопрос в мировоззрении Хлебникова - о потенциях собственного «Я». Называя себя Председателем Земного Шара, он описывает свои возможности в управлении законами истории, в разрушении пространственных и временных границ, в объединении великих личностей всевозможных стран и эпох. Онтологическую проблему небытия Хлебников также видит в контексте идеи универсума. Вопрос смерти рассматривается им не в индивидуальном, а в общечеловеческом ключе. Победа над смертью мыслится как окончательное освобождение всего Земного Шара. Гносеологические представления Велимира Хлебникова опираются на идею универсальности законов миропорядка. Главной для гносеологии является проблема познаваемости мира. Для Хлебникова путь познания Вселенной связан с концепцией универсальности человеческих знаний. Поэт синтезирует научные, мифологические, религиозные, философские, художественный подходы с целью всестороннего изучения законов бытия и создания универсальной модели познания мира, которая проецируется и па художественное творчество Хлебникова. Так, его поэзия органично сочетается с математическими вычислениями и антропологическими исследованиями.

Материалом исследования стали поэтические и прозаические произведения Хлебникова разных периодов его творчества.

Цели данной работы - это разностороннее исследование литературных трудов В.В. Хлебникова, выявление важнейших для поэта мировоззренческих и творческих аспектов, а также поиск новых источников и ключей к дешифровке наиболее трудных для интерпретации текстов.

На сегодняшний день издан ряд сборников и монографий, посвященных Велимиру Хлебникову. Наиболее известны работы В.В.Бабкова, B.C. Баевского, X. Барана, Н. Башмаковой, E.H. Боклагова, И.Е. Васильева, Р. Вроона, A.B. Гарбуза,, JI.JI. Гервера, Л.Я. Гинзбург, В.П Григорьева, И.Р. Деринг-Смирновой, Р.В. Дуганова, JI. Евдокимовой, В.В. Иванова, Д. Иоффе, А.Д. Кобринского,С. Лакобы, Ж.-К. Ланна, С. Ланцовой, Б. Леннквист, Ю.М. Лощица, A.A. Мамаева, Х.А. Мурсалиевой, Л.Г. Пановой, А.Е. Парниса, H.H. Перцовой, А. Рафаевой, Д.В.Сарабьянова, Л. Силард, Э.В. Слининой, И.П. Смирнова, М. Смоляницкого, C.B. Старкиной, П.И. Тартаковского, В.Н. Турбина, Н. Харджиева, М.И. Шапира, Е. Эткинда, P.O. Якобсона. Разносторонние проблемы футуризма и влияния футуристов на творчество писателей и поэтов разных направлений освещаются в трудах В.Н. Терехиной. По словам авторитетного исследователя русского авангарда, футуристы воздействовали «на художественные миры А. Белого и М. Цветаевой, А. Ремизова и О. Мандельштама, С. Есенина и Н. Клюева».1 Среди диссертаций, посвященных творчеству В. Хлебникова, защищенных после 1999 года, следует отметить работы E.H. Боклагова «Концепция художественного творчества Велимира Хлебникова» (2000), Е.С. Ждановой «Лингвистические средства выражения элементов язычества в поэтической практике В. Хлебникова» (2003), Н.В. Максимовой «Поэзия Велимира Хлебникова 1917 — 1922 гг.: Проблематика и поэтика» (2004) Д.А. Пашкина «Феномен смерти в текстах В.Хлебникова» (2002), H.H. Перцовой «Словотворчество и связанные с ним проблемы идиостиля В. Хлебникова» (2000), Е.Г. Солнцевой «Дохристианские

1 В.Н. Терехина, А.П. Зименков «Футуристы после футуризма» // Русская литература ! 97-0-1930-х

годов. Портреты поэтов. В 2 т. М..- ИМЛИ РАН, 2008. С. 503.

цивилизации в русской литературе первой трети XX в. (В. Хлебников, Д. Мережковский, О. Мандельштам)» (2006).

В большинстве работ предпринимаются попытки выявить некую доминанту в творчестве поэта, определить границы влияния на его личность отдельно взятых религиозных, философских учений, научных концепций, литературных, фольклорных явлений. В данной работе предпринята попытка представить религиозно-философские и творческие концепции Хлебникова разносторонне. В этом заключается актуальность исследования. Кроме того, актуальность работы обусловлена возросшим вниманием гуманитарных наук и общественных дисциплин к межцивилизационным связям, составившим предмет творческого интереса Хлебникова.

Новизна. В данной работе предложены новые трактовки наиболее трудных для интерпретации текстов. Разрабатываются малоисследованные и неисследованные ранее области хлебниковедения. Прорабатываются источники образов и мотивов текстов Хлебникова, некоторые из которых никогда прежде не рассматривались хлебниковедами.

Предлагается следующая классификация источников, рассматриваемых в диссертации:

• Религиозные (христианство, ислам, буддизм, индуизм, джайнизм, славянское, древнеегипетское, древнегреческое, орочекое язычество);

• Философские (учение Пифагора, восточный и западный оккультизм, система Tapo, философия К.Э.Циолковского, Е.П.Блаватской, Г.И.Гурджиева, Б.Паскаля, К. Малевича, а также даосизм, конфуцианство);

• Естественные и точные науки (Пифагор, Н.Коперник, И.Кеплер, М.В.Ломоносов, И.Ньютон, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, А.Эйнштейн);

• Лингвистические (семито-хамитские языки, финикийская азбука, письмо Брахми, романо-германские языки, буддистские и даосские мантры, славянские магические тексты);

• Литературные (образы Библии, Корана, Торы, раввинистических текстов, произведений А. Фирдоуси, Б. Паскаля);

• Психотропные (опиаты, алкоголь).

Задачи исследования:

• Выявить специфику восприятия поэтом каждой из трех мировых религий (христианство, буддизм, ислам), особенности их влияния на его творчество.

• Исследовать универсальный принцип построения «Звездного языка», выявить возможные влияния современных и древних языков на формирование авторской лингвистической системы, в том числе поэтических неологизмов.

• Рассмотреть некоторые внелитературные аспекты жизни и творчества Хлебникова, обусловленные математическими, философскими и иными увлечениями поэта.

• Исследовать отражение идеи универсума в сверхповестях и сверхпоэмах Велимира Хлебникова.

Положения, выносимые на защиту диссертации:

• «Мировоззренческая концепция Хлебникова характеризуется доминантой принципа всеединства в его представлениях о мире, о современности и истории человеческого сообщества, его культуры.

• Согласно Хлебникову, грядет трансформация всех мировых религий в единую веру в верховное правительство законов числа. Себя лирический герой отождествляет с мессией всех мировых учений.

• Христианство, ислам, буддизм в основном интересуют Хлебникова как стержни формирования национального менталитета и источники художественных образов. Принцип богобоязненности, лежащий в основе любой религии, чужд Хлебникову, как и любое признание высшего авторитета, неоспоримых законов и догм.

• Межконфессиональные различия в христианстве для Хлебникова не имеют существенного значения. Кризис православных ценностей в России начала

XX века отразился в творчестве самых разных поэтов Серебряного века. Так, на определенном этапе М. И. Цветаева моделирует свой собственный образ христианства, основанный на синтезе православия и католичества. Хлебников же разрабатывает собственную христианскую неомифологию, в которой для себя, как председателя Земного Шара, он отводит роль грядущего Христа.

• Семито-хамитские языки во многом повлияли на создание Звездного языка Хлебникова.

• Правомерно говорить о сходстве Звездной Азбуки Хлебникова и финикийского алфавита. Есть вероятность того, что при создании Звездной азбуки в качестве образца Хлебников использовал графику письма Брахми, развившегося из финикийского алфавита.

• Увлечение поэта китайской медициной и славянской магической культурой дает основания полагать, что в работе над поэтическими произведениями Хлебников учитывал особенности воздействия отдельных звуков и звукосочетаний на душевное и физическое состояние человека.

• Некоторые неологизмы Хлебникова имеют романо-германское происхождение. В целом отношение поэта к романо-германской группе языков не однозначно.

• Пифагорейство Хлебникова не ограничивается влиянием античного философа на его математические вычисления законов судьбы. Прослеживается разностороннее воздействие идей Пифагора на поэта. Концепция «числоречи», синтеза поэзии и математики, формируется у Хлебникова под влиянием Пифагора. Система чисел с их описанием в работах пифагорейцев имеет ряд соответствий в Звездной азбуке Хлебникова. Вероятно, некоторые имена героев, неологизмы и стихотворные произведения поэта формировались с учетом числовых значений «звукобукв», их образующих.

• В произведениях Хлебникова прослеживаются следы многоуровневого и

разнонаправленного воздействия учения К.Э. Циолковского как на философскую концепцию поэта, отраженную в творчестве, так и на развитие художественных образов.

• Поэт выносит из философских и научных работ лишь те идеи и тезисы, которые близки его собственным воззрениям. Ни одна известная доктрина или теория не способна всецело завладеть сознанием Хлебникова.

• В произведениях разных периодов творчества Хлебникова встречаются образы наркотического и алкогольного происхождения.

• В сверхповестях и сверхпоэмах Хлебникова акцентируются различные аспекты проблемы единения человечества: создание «Звездного языка» («Зангези»), объединение религий («Азы из Узы»), государств («Война в мышеловке»), единство великих людей («Дети Выдры»), всеобщность истории бытия человечества во Вселенной («Сестры-молнии»). Методологической основой исследования послужили труды В.Е. Хализева,

М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Б.М. Гаспарова, А.Н. Веселовского, С.С. Аверинцева. В работе проводится герменевтический анализ текстов, используются принципы сравнительно-исторического и мифопоэтического методов.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее содержания и результатов в процессе формирования целостного представления о творчестве В. Хлебникова. Материалы исследования могут быть использованы для подготовки лекций по истории русской литературы XX в., а также спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблеме взаимодействия литературного творчества с точными и естественными науками.

Апробация результатов диссертации. В полном объеме диссертация обсуждалась на заседании кафедры Истории русской литературы XX века филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Результаты исследования изложены в публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, освещается состояние ее научной разработанности, определяются цели, задачи, методологическая основа исследования, раскрываются научная новизна, практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Глава I. Принцип «всеединства» в религиозной концепции В. Хлебникова. Религиозность в собственном смысле этого слова воспринимается Хлебниковым как признак внутренней ограниченности и ущербности человека. Активно используя в своих произведениях мотивы, символы и образы мировых вероучений, поэт не исповедует ни одно из них.

§1. Религиозные системы Индии и Китая в творчестве В. Хлебникова. Интерес поэта к буддистской культуре возник еще в раннем детстве. Буддистское учение в сознании поэта ассоциируется с Индией, исторической родиной буддизма. Славянский путь, согласно точке зрения Хлебникова, неразрывно связан с Индией: в поэме «Хаджи Тархан» (1913) образ «убогой былинки» (X., 2006; III. 127)2, на которую «молилась Индии душа» соответствует идеям и образам учеши буддизма. Упоминание казака, «сдувающего с меча пылинку», в контексте буддистских мотивов символизирует близость Индии к славянскому миру. Образы и идеи, которые прослеживаются во «Взломе вселенной!» (1921), также восходят к буддистскому учению о просветлении.

В повести «Ка» (1915) упоминаются дни Белого Китая, третьей эры мировой истории, наступление которой обусловлено приходом пятого Будды. Однако Китай видится поэтом через призму не только буддизма, но и конфуцианства и даосизма. Эпоха Эль в «Царапине по небу» (1920) описана в духе

1 Здесь и далее тексты В. Хлебникова цитируются по: Хлебников В.В. Собр. соч. В 6 т. Т. 6. кн. 2.

Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензола и Р.В. Дугаиова М.: ИМЛИ РАН, 2006. Цитаты, приводимые по этому изданию, сопровождаются скобками с указанием номера тома и страницы.

идей даосизма, который проповедовал благородное недеяние как способ единения с вселенной.

Хлебникову бесспорно импонируют многие постулаты и представления буддизма. Буддизм видится поэтом как религия, несущая душевный покой и умиротворение: в статье «Пусть на могильной плите прочтут ...» (1904) есть указание на буддистскую идею рейинкарнации, согласно которой при каждом следующем воплощении существо переходит на более высокую или низкую ступень развития. Но считать Хлебникова последователем какой-либо религии, в том числе буддизма, ошибочно: принимая некоторые идеи буддизма, поэт не следует за Буддой, а считает его почти равным себе. В стихотворении «Меня проносят на слоновых» (1913) поэт называет себя Бодхисатвой, что идет в разрез с основными заветами учения, призывающими почитать Будду как единственно достойный идеал Пути.

Поэт подчеркивает, что различные религиозные учения Индии рассматриваются им не обособленно, а как единое культурное целое. Изучая каждое из них в отдельности, поэт не пытается обрести через них познание основ бытия, но лишь стремится найти новые грани созданного им художественного образа Индии. Хлебникова преимущественно увлекают не тонкости и различия в системах ценностей различных религиозных направлений Индии, а изучение исторических фактов и специфики индусского менталитета. Поэт отмечает, как правило, те пункты философского мировидения буддистов, ивдуистов, джайнистов или сикхов, которые близки ему самому. И буддизм, и индуизм, и джайнизм видятся им лишь как покрывало истины, как иллюзорная философия, не дающая ответов. Тем не менее, поэт верит в будущее буддистских стран: «Я верю, я верю, что некогда "майна!"/ Воскликнет Будда или Аллах<...»>.(«Девы и юноши, вспомните» 1915) (X., 2001; 1.209)3

Согласно Хлебникову, страны Азии должны осознать свои ошибки и войти в состав мирового государства, возглавляемого предземшаром, в то время как все ее верования должны влиться в единую новую, объединенную, религию:

3 Здесь и далее тексты В. Хлебникова цитируются по: Хлебников В.В. Стихотворения 11 Хлебников

В.В. Собр. соч.: В 3 т. Под редакцией К. Н. Петрова. Т. 1. СПб.: Академический проект, 2001. С. 209. Цитаты, приводимые по этому изданию, сопровождаются скобками с указанием номера тома и страницы.

§2. Исламский мир в интерпретации предземшара. В статье «Азоюз» (1918) Хлебников пишет о необходимости создания союза Асцу, который объединил бы страны Азии. При этом функции лидера в треугольнике христианство - буддизм -ислам выполняет мусульманский мир. По словам поэта, именно государство ислама «Персия - страна, где завязывался общий узел Индии и России»4.

В стихотворении «С утробой медною» (1921) верблюд товарища Абиха дня Хлебникова есть символ ислама, необходимого звена между христианским и буддистскими государствами Азии. Связывая будущее России с Востоком, исламским миром, поэт подразумевал не только укрепление политических, экономических связей, но и взаимодействие языковых культур. В текстах Хлебникова встречаются слова из арабского, тюркского, персидского языков мусульманского мира. Вероятно, столь выраженный интерес Хлебникова к исламу и языковой культуре мусульманских стран связан с верой поэта в их духовную близость к православной России.

Хлебников выделяет три ипостаси мусульманской Азии: народ (люди, традиции), государство (законы) и религия. Государство и религия исламских стран подвергаются резкой критике в произведениях Хлебникова. Согласно мнению поэта, государство манипулирует религиозными постулатами с целью подавления свободы личности и замены права выбора и вольной мысли на слепую веру. Поэт кощунствует, иронизируя над самим Магометом.

Стихотворные произведения Хлебникова пронизаны образами из Корана и средневековой литературы исламского мира. Стихотворение «Весеннего Корана...» (1919) образно и тематически пересекается с произведением персидского поэта XXI вв. Абулькасима Фирдоуси «Книга царей». Славя человека, Фирдоуси сравнивает его с тополем, что совпадает с центральным образом хлебниковского произведения. Образ «тополя» как символ внутреннего бунта встречается и в других стихотворениях Хлебникова (например, «Он город...» 1920). Русский поэт был знаком с указанным произведением Фирдоуси. Хлебников не раз упоминает

4 Хлебников В.В. Творения. Сост., подгот. текста и комментарии В. П. Григорьева и А. Е. Парниса.

М.: Советский писатель, 1987. С. 672. Далее цитаты идут по этому изданию с условным обозначением Тв. и указанием страницы.

имя персидского поэта в своих произведениях, демонстрируя восхищение его творчеством. Вероятно, образы рыбы («осетра удивленного»; X., 2001; I. 252), рога, «летней бури запаха свежего», воды в стихотворении Хлебникова заимствованы из мусульманской мифологии. «Великий Тополь», названный «великим богословом», есть символ великого Человека, вместилища духа и разума, которому подчинен мир бессловесных. Если в тексте Фирдоуси человек - существо, которому дано связать земной и небесный миры, то у Хлебникова герой Тополь-рыбак закидывает сети в небеса, легко управляясь с рыбой, на которой держится земля. Данный сюжет символизирует силу Человека, способного ломать и бросать к своим ногам любые устои и традиции. Насыщенно мусульманской символикой и произведение Хлебникова «Сестры-молнии» (1921). Словами «безбожной веры имя» (X., 2001; I. 409) поэт разграничивает понятия Бога и религии. В противовес священному тексту Корана поэт рисует человечество, сознательно выбирающее «ночь» для прежних религий. От лица молний автор утверждает необходимость создания новой религии. С помощью чисел, по Хлебникову, возможно обуздать судьбу. Молнии символизируют приход другой веры на смену прежним. Нагота молний, отсутствие одежды, становится символом внутренней свободы. Молнии, как предвестники новой веры, берут на себя божественные функции, описанные в Коране. В стихотворении «Ночь в Персии» (1921) лирический герой Хлебникова предстает в Персии в роли махди, мусульманского мессии.

§3. Христианские мотивы в творчестве и мировоззрении поэта. В образе Христа ранних стихотворений обращают на себя внимание черты кротости и доброты, а не силы и мощи, достойные Сына Божьего. Силу же олицетворяют христианские воины, к которым причисляет себя лирический герой Хлебникова. В раннем же стихотворении «Зеловеков венок» (1908) прослеживается мотив распятия Христа. Но, изображая казнь, поэт не описывает воскресение. Тем самым образ Сына Божьего в его произведениях очеловечивается, представая лишь пророком, а не Мессией. Тот же мотив распятия Мессии без воскресения появляется и в позднейшем произведении «Распятие» (1918). Образ кротости ранних стихотворений трансформируется в образ бессилия'. Символ спасения и вечной

жизни Христианства превращается у Хлебникова в символ смерти. Единственной надеждой на преодоление хаоса и смерти для Хлебникова может быть лишь сам предземшар, управляющий законами времени и судьбы. Как вспоминает О. Самородова, «пробовал Доброковский и лепить Хлебникова. Тот попросил изобразить его с шаром на плече: "Шар — самая совершенная форма", — сказал он. Вздумал и брат написать его. "Только с рогами", — заявил он. Брат согласился и добавил: "С бычьими?" — "Нет, — твердо возразил Хлебников, — с оленьими"»5. Олень в христианстве символизирует Христа, который разыскивает дьявола, чтобы его уничтожить. Кроме того, олень в христианской системе символов также олицетворяет душу, жаждущую услышать слово Христа6. Поэт, выбирая этот символ, подчеркивал свою великую миссию на Земле, связанную со спасением всего человечества от смерти. Хлебников ассоциировал себя с христианским Мессией, что не умаляло его амбиций при восприятии себя Мессией ислама и буддизма. Представляя мировые религии в качестве равнозначных философских систем, поэт увлекается ими как очередными объектами художественного осмысления и интеллектуальных экспериментов. Поиски единого начала и духовных взаимосвязей явлений вселенной, которые прослеживаются в раннем творчестве, оборачиваются поиском математических закономерностей и материалистическим обоснованием всего происходящего.

Для поэта значимо художественное осмысление вероучений различных стран мира, не столько их системы ценностей, сколько сюжетов, персонажей, обрядово-ритуальной символики. В стихотворных произведениях Хлебникова, наряду с христианскими мотивами, появляются мотивы славянского язычества. В его ранней поэзии языческие боги - не отжившие мифы Древней Руси, а высшие силы, мстящие современному человечеству за поругание («Перуну», 1910; «Мавка», 1913). Хлебников подчеркивает «потусторонность» языческих колдовских чар, в них он видит выход за пределы пространства и времени и способ овладения законами вселенной. Славянские божества нередко превращаются в

5 Самородова О. Поэт на Кавказе.// Звезда. №6. Л.: Художественная литература, 1972. С. 188.

6 Энциклопедический словарь символов. М.: Издательство Астрель, 2003. С. 595.

художественные образы явлений вселенной в стихотворениях Хлебникова позднего периода творчества. В стихотворении «Вы, привыкшие видеть жизнь...» (1922) поэт озвучивает символические значения имен языческих божеств.

Глава II. Идея сннтеза лингвистических систем в основе Звездного языка В. Хлебникова

§1. Звездная азбука В. Хлебникова: Графический аспект. Анализируя буквенно-звуковую систему Хлебникова, можно назвать ее консонантной, так как роль гласных в словообразовании, по мнению поэта, факультативна; хлебниковские описания цветовых и физико-геометрических значений звуков касаются только согласных. Консонантная система свойственна семито-хамитской группе языков. Основное значение корня слов связывается в семитских языках с согласными звуками, причем гласные играют служебную роль, не входя в состав корм. Словообразование и словоизменение в семитских языках происходит при помощи, как суффиксов, так и префиксов. Все указанные свойства семитских языковых систем совпадают с особенностями неологизмов Хлебникова и характеристиками Звездного языка в целом.

По воспоминаниям А. Крученых, Хлебников много говорил о влиянии восточной культуры на русскую поэзию: «Проходит японская линия, — распространялся он. — Поэзия ее не имеет созвучий, но певуча... Арабский корень имеет созвучия<...>»7. Об интересе поэта к арабскому языку свидетельствует и использование арабских слов и выражений в поэтических произведениях. Родственный арабскому, древнеегипетский язык также привлекал Хлебникова. Сама концепция «Звездного языка» соответствует представлению египтян о своей письменности. Египтяне определяли ее как «меду нечер» — «божественная речь» или «Слово божье».

Особый интерес поэта к семито-хамитской группе языков позволяет предположить, что «Звездный язык» Хлебникова формируется под их влиянием не только на уровне законов словообразования и словоизменения, но и на уровне

Крученых А.Е. О Вслимирс Хлебникове // Сб.: Мир Велимира Хлебникова. М.: Языки русской культуры, 200.0. С. 128.

графики. Графические изображения единиц азбуки Хлебникова представлены в работе «Художники мира!» (1919). В системе древних семитских языков есть алфавит, с буквенными знаками которого совпадают три из шести хлебниковских символов. Речь идет о финикийской азбуке. Буква «Вав» (гвоздь) соответствует «Ч» у Хлебникова; «Каф» (ладонь) финикийского алфавита в точности повторяет рисунок «Зэ» в Звездной азбуке. Хлсбниковское Л есть зеркальное отражение «Коф» (обезьяна). Значение финикийского алфавита, как прародителя всех существующих алфавитов, укладывается в концепцию Хлебникова о «Звездном языке», соответствует стремлению поэта «найти единство вообще мировых языков, построенное из единиц азбуки» (Тв. 37). Согласно самому В. Хлебникову, поэт не изобретает, а лишь вспоминает «начертательные знаки» прошлого: «По-видимому, язык так же мудр, как и природа, и мы только с ростом науки учимся читать его» (Тв. 625). Знаменитый труд Б.А. Тураева, читавшего лекции в Петербургском университете, «Очерк истории изучения финикийской древности» был впервые напечатан в 1893 году в непериодическом сборнике «Историческое обозрение». Этот сборник издавался историческим обществом при Петербургском университете с 1890 по 1916. Таким образом, студент Петербургского университета В.В.Хлебников имел возможность ознакомиться с текстом. Однако другие три графических символа Звездной азбуки не находят отражения в финикийском алфавите. Кроме того, нет неоспоримых доказательств увлечения поэта азбукой финикийцев. Тем не менее, связь между Звездной азбукой и финикийским алфавитом существует. Она реализуется посредством древнего письма Брахми, которое развилось непосредственно из финикийского.

Все шесть символов Хлебникова, описанные в статье «Художники мира!», имеют графические аналоги в письме Брахми. В диссертации приведена таблица соответствий. Есть факты, свидетельствующие об интересе поэта к древнему письму. На санскрите, изучением которого увлекался Хлебников, наиболее часто писали и пишут именно письмом Брахми. Таким образом, знакомясь с санскритом, изучая древние памятники письменности, поэт непременно должен был познакомиться и с письмом Брахми, его графическими особенностями. Наиболее

известные памятники письма Брахми - это эдикты царя Ашоки (III в. до н. э.). Сам факт того, что данные указы принадлежали царю Ашоке, был установлен лишь в 1915 году. Именно в 1915 году В. Хлебников написал прозаический текст «Я пошел к Асоке<...>». Кроме того, в статье «Художники мира!» подробному описанию единиц Звездной азбуки предшествует замечание Хлебникова, согласно которому, для построения мировой азбуки следует опираться на достижения мыслителей Китая и Японии. И японский, и тибетский виды письма произошли от письма Брахми, как и все южные, а также многие восточные и юго-восточные письменности в Азии. Вероятно, письмо Брахми, развившееся из финикийской азбуки, вдохновило Хлебникова на создание собственной системы символов.

§2. Звукотерапия и звуковая теория В. Хлебникова. Современная звукотерапия разработана на базе древнейших методик китайской медицины. Но многие схемы влияния звуков на человека, его судьбу и физическое состояние, были известны славянским авторам заговоров и заклинаний. В статье «О стихах» (1920) Хлебников обращает внимание на то, что фольклорные тексты непереводимы, но тайна их воздействия на душу лежит в подборе и сочетании определенных звуков. Такого же эффекта поэт пытался достичь, создавая собственный заумный «иррациональный» язык. В статье «Великий чародей» (1921) Хлебников предрекает будущее развитее звукотерапии, принципы которой уникальны для всего человечества. Хлебников подчеркивает именно физическое (терапевтическое) воздействие звуков на состояние организма человека.

Можно выделить два основных аспекта проблемы воздействия звука на человека в концепции Хлебникова. Это влияние произносимого слова на здоровье человека и на его судьбу: «<...> мы говорим и открываем особую природу заглавного звука, звука имени, независимую от смысла слова, присваивая ей имя провода судьбы<...> Следовательно, слово имеет тройственную природу: слуха, ума и пути для рока» (X., 2001; III. 179). Это представление о влиянии слова удовлетворяет фольклорной традиции. Увлекаясь изучением народных заговоров и заклинаний, поэт нередко использует элементы их поэтики в своих стихотворных произведениях. Так, «Заклятие смехом» (1908 - 1909) по форме напоминает русский

заговор от наростов в носу. Принцип повтора как прием усиления воздействия используется и в других произведениях Хлебникова. Примером может послужить «Симфония "Любь"» (1916). Русская песнь воспринимается поэтом как универсальное мерило добра и зла. Ее содержание, особенности поэтики должны служить, по Хлебникову, своеобразным ориентиром в создании авторских произведений.

Этим объясняется и пристальное внимание поэта к фонетическому строению «самовитой речи». Слово в работах Хлебникова уподобляется человеческому телу. «Пять лучей звука» сравниваются с пятью пальцами. Первый звук в слове поэт называет то «лбом слова» (X., 2001; III. 179), то «позвоночным столбом слова», которым «слух пользуется, чтобы услышать будущее в неясных говорах». Само слово сравнивается с «лицом с низко надвинутой шляпой» (X., 2001; III. 181). Акцентирование первого звука в слове восходит к традиции иероглифической письменности Древнего Египта. Иероглиф-фонограмма на письме обозначал первые звуки своего названия. Связь числа «5» и строения человеческого тела в образной системе поэта тоже уходит корнями в культуру Древнего Египта. Человек, по древнеегипетским воззрениям, состоял из пяти «тел». По Хлебникову, связь между культурами славян и древних египтян очевидна. Поэт искал и находил соответствия в русском и древнеегипетском языках. В стихотворении «Ра - видящий очи свои ...» (1921) обыгрываете» имя Ра как название Волги у античных авторов. Современная наука подтверждает целебные свойства произносимых звуков, создаются реестры их воздействия, которые во многом совпадают с рекомендациями, разработанными в древности на Востоке, и магическими традициями Руси.

Система звукотерапии в основном базируется на буддийском учении о мантрах. Подробно описывает характер терапевтического воздействия звуков, а также их природу даосизм. Даосы, как впоследствии Хлебников, одушевляли звуки-мантры, приписывая им человеческие пороки и достоинства. По воспоминаниям И.Березарк, Хлебников рассказывал собеседникам «и о китайской

медицине, и о египетских папирусах, и о латинских стихах. Он хорошо знал философию средневекового Востока»'.

Сопоставление фонетической теории Хлебникова с современной системой звукотерапии, основанной на китайской традиции и не противоречащей принципам русской магической культуры, представляется правомерным. С этой точки зрения анализируется поэма Хлебникова « И и Э» (1912). Звук «И», согласно современной звукотерапии, лечит заболевания сердца. В монологах И в поэме наиболее часто встречаются слова «грудь» и «сердце». Звук «Э», по мнению медиков, улучшает работу головного мозга. В поэме И называет его «спокойствия похитчиком» (Тв. 199). Э воплощает мужское начало, тогда как И - женское. Именно на Э уповает дева И в принятии решений. В лексиконе Э, в отличие от И, чаще встречаются слова со значением «разум» и «мыслительный процесс». Сердце и Разум у Хлебникова противодействуют как хаос и порядок, как «самовитое» слово и Число. Но именно об их гармоническом созвучии мечтал поэт.

Рассмотрим стихотворение «Па-люди» (1912). С одной стороны, «Па - это якобы» (Тв. 663). С другой стороны, согласно системе современной звукотерапии, Па - это мантра, снимающая боли в сердце. Такая трактовка неологизма «Па-люди» не противоречит содержанию стихотворения. Народ, «лишенный души», - это Па-люди, то есть люди, не имеющие боли в сердце. Боль в сердце читается как совесть, чувство любви, жалости или стыда. В сверхпоэме «Азы из Узы» интересен фрагмент, посвященный месяцу Ай: учитывая некоторую увлеченность поэта изучением китайской медицины, можно предположить, что ему была известна и мантра «Ай», которая, как и «Па», служит для снятия боли в сердце. В свете данной гипотезы становится понятнее, почему столь легкий по настроению стих встроен в главу «Современность», отделяя фрагмент, описывающий «черепа городов» и «чудовища событий» современности от строк «О, Азия! Себя тобою мучу <...>» (Тв. 471).

Хлебников писал в «Свояси», что слова умирающего Эхнатэна «Манч! Манч!» из «Ка» вызывали у него почти боль. Такое влияние слова можно

1 Березарк И. Встречи с Хлебниковым. СПб.: Звезда. №12, 1965. С. 173 — 176.

объяснить путем анализа его звуковых составляющих, основанного на данных современной звукотерапии. Все звуки этого слова считаются целебными. «М» и «А» лечат заболевания сердца, это звуки любви и покоя. «Н» улучшает работу головного мозга. «Ч» очищает душу и тело. Таким образом, сочетание этих звуков может оказывать не только физическое, но и яркое эмоциональное воздействие.

В текстах Хлебникова нередко обыгрываются многократно повторяемые определенные звуковые сочетания. Безусловно, Хлебников не владел глубокими и системными знаниями, доступными современной медицине. Но, акцентируя внимание на определенных звуковых сочетаниях в своих произведениях, поэт интуитивно выбирал именно те звуки, в которых скрыта наибольшая сила эмоционального влияния на человека, связанного с их целебным физическим воздействием. Его отношение к звуку как таковому соответствует традициям и русской магической культуры и китайской философии. Этим обусловлен особый интерес поэта к славянским заговорам, заклинаниям и к китайской медицине.

§3. Участиеромано-германских языков в словотворчестве В. Хлебникова.

Борясь с заимствованиями из европейских языков, поэт порицает прежде всего наукообразие текстов, испещренных словами иноязычного происхождения. В то же время, исповедуя принципы объединения и синтеза языков, Хлебников активно использует романо-германскую лексику в своем творчестве.

В статье «Наша основа» (1919) упоминаются такие известные хлебниковские неологизмы, как «Манч! Манч!», «чи брео зо!», чьи подлинные источники до сих пор не установлены. По всей видимости, они принимались просто за «сочетания звуков в вольном порядке» (Тв. 627). Но в этой же статье Хлебникова прослеживается мысль о том, что люди, не владеющие знанием какого-либо языка, воспринимают слова из этого языка всего лишь как «собрание звуковых тряпочек» (Тв. 627). Таким образом, говоря о приведенных неологизмах, поэт мог подразумевать не отсутствие в них смысловой нагрузки как таковой, а их «непонятность» для большинства носителей другого языка, как слов иноязычного происхождения. «Манч» по звучанию во многом соответствует итальянскому слову «талсш», имеющему актуальное для Хлебникова значение «маньчжур,

маньчжурский». Кроме того, выражение «Манч! Манч!» соотносится с итальянским разговорным восклицанием «la mancia! la mancia!» , означающему «один - ноль в его пользу».

Многие явные, но не мотивированные искажения иноязычных слов в транскрипции Хлебникова обусловлены тем, что поэт не имел системных лингвистических знаний и воспринимал, запоминал многие слова и выражения на слух. Дм. Козлов вспоминает: «Я только что закончил читать Хлебникову на английском языке стихотворение Уитмана<...> Он очень любил слушать Уитмана по-английски, хотя и не вполне понимал английский язык<...»>9. Звуковая оболочка слова для Хлебникова нередко оказывается значимей его значения. Доказательством того, что многие фонетические искажения иностранных слов в текстах поэта объясняются особенностями их «запоминания», служит то, что французские слова у Хлебникова, как правило, не подвергаются явному искажению в русской огласовке даже в ироническом контексте. Французский - единственный иностранный язык, которым он владел, согласно анкете.

Глава III. Внефилологические источники мотивов и образов в текстах В. Хлебникова

§1. Пифагорейство и теория числоречи в философии В.Хлебникова.

Наряду с широко известным влиянием пифагорейской теории чисел на формирование концепции Хлебникова, необходимо отметить ряд общих черт творческой личности поэта и философа. Как и античный мыслитель, Хлебников предпочитал использовать псевдоним, представляясь Велимиром (повелителем мира). Божественному происхождению Пифагора, приписываемому ему его учениками, соответствует посвящение Хлебникова в Председатели Земного Шара, воспринятое поэтом весьма серьезно. Подобно тайному обществу пифагорейцев, куда допускались лишь избранные, Хлебников решил создать свое сообщество «317», куда предложил вступить некоторым, по его мнению, близким идее Государства Времени лицам, в том числе Вяч. Иванову и о. П. Флоренскому. Как и философ, поэт верил в возможность переселения душ («Сестры-молнии» 1921).

9 Козлов Д. Новое о Велемире Хлебникове. Красная новь, №8. 1927. С. 177 — 188.

Пифагор призывал относиться к животным, как к родичам или к друзьям: ни в чем не чинить им обиду, не убивать и не есть. Подобная мысль прослеживается и в произведениях Хлебникова («Лебедия будущего» 1918). Пифагор открыл, что движение и обращение светил, слагающееся из их шумов, скоростей, величин, положений в созвездии, упорядочены в отношении друг друга определенной музыкальной пропорцией. Он же учил, что десять движущихся сфер отделены друг от друга гармоническими интервалами, причем движущиеся быстрей издают более высокие звуки, а движущиеся медленнее - более низкие. Эти звуки сливаются в музыкальной гармонии звучания, доступной слуху Пифагора. Остальные не воспринимают на слух эту гармонию, так как привыкли к ней с детства. О музыке сфер говорил и Хлебников10. С одной стороны, поэт называл философа своим «последователем (от будущего к прошлому)» (Тв. 694). С другой же, говорил о себе как об «антиподе Пифагора»". Несмотря на безусловные отличия учения Пифагора от концепции Хлебникова (представление о Числе, учение Пифагора о почитании богов и смирении перед их волей), называя философа своим антиподом, поэт тем самым говорит о нем, как о собственном зеркальном двойнике. Подобная ситуация возникает в контексте отношений Хлебников-Степан Разин. Как известно, образ народного бунтаря появляется в творениях поэта и как антипод, и в качестве Alter Ego Велимира.

До наших дней дошли три нумерологических традиции: каббалистическая, халдейская и пифагорейская. Связывая концепцию числоречи с нумерологией и учитывая влияние Пифагора на поэта, можно было бы воспринять пифагорейскую нумерологическую традицию как главный ориентир в исследовании соотношений слов и чисел в теории Хлебникова. Но во всех трех нумерологических системах действует принцип, противоречащий ключевой идее хлебниковской теории заумного языка: буквы, обозначающие гласные звуки, рассматриваются в нумерологической таблице наравне с теми, что соответствуют согласным. У Хлебникова согласные наделяются основной функциональной нагрузкой. Кроме

10 Андриевский A.H. Мои ночные беседы с Хлебниковым. // Дружба народов. 1985. №12. С. 228 —

242.

" Там же.

того, в «Предложениях» (1915 - 1916) поэт предлагает «называть числа пятью гласными: а, у, о, е, и; а -1, у - 2, о - 3, е - 4, и - 5, я - 0<...»> (X., 2001; III. 203). Приведенные соотношения гласных и чисел не соответствуют данным таблиц халдейской, кабалистической и пифагорейской традиций. Таким образом, теория Хлебникова не является копией ни одной из рассмотренных нумерологических методик. Вероятно, поэт знал, что древние системы со временем были значительно искажены последователями. Поэтому он мог решиться на создание (или воссоздание) не только заумного языка, но и своей нумерологической методики. В своей работе поэт, скорее всего, все же опирался на учение Пифагора. Ведь именно этот философ, по преданию, изучил все существовавшие в его время нумерологические системы, чтобы создать свою. Идея синтеза различных древних традиций близка Хлебникову.

В статье «Художники мира!» (1919) поэт описывает открытую им общечеловеческую азбуку. Согласным он дает абстрактные космо-геометрические и цветовые определения, которые во многом совпадают с теми значениями, которые приписываются числам в пифагорейской системе. Опираясь на данное сходство, в полной версии диссертации мы составили таблицу соответствий хлебпиковских звуков и чисел Пифагора. Актуальным является тот факт, что доя пифагорейцев «элементы чисел являются элементами всего существующего»12, а для Хлебникова «азбука, общая для многих народов, есть краткий словарь пространственного мира» (Тв. 622). На основе данных таблицы декодируются некоторые имена, неологизмы и в целом тексты поэта. Так, имя героя сверхповести Хлебникова «Зангези» (1922) возможно расшифровывается как сочетание Зэ+Эн+Гэ+Зэ, то есть 4+0+5+4. Гласные не учитывались, поскольку основная смысловая нагрузка, по Хлебникову, лежит на согласных13. В нумерологии цифровые двойники букв складываются, образуя основное числовое значение слова. 4+0+5+4=13. Образ Зангези близок

Симаков М. Ю. Пифагорейская система (Гармония космоса). М.: Диалог МГУ, 1997. С. 70.

13 В «Предложениях» (1915-1916) Хлебников описывает числовые значения гласных звуков.

Однако позже поэт отказывается отданной идеи. В работе «Художники мира!» (1919) подчеркивается доминирующая роль согласных в словообразовании, гласные же звуки, по словам Хлебникова «здесь случайны и служат благозвучию» (Тв. 623).

самому Хлебникову, который испытывал симпатию к числу 13. Поэтому соответствующее числовое значение имени его героя не удивительно.

Комментируя стихотворение «Бобэоби пелись губы<...>» (1909), необходимо вспомнить, что, по мнению поэта, «поэзия и математика тесно связаны между собой, что об этом когда-то, в прошлом люди знали, и он теперь пытается установить эту давно утерянную связь»14. Решающее значение при этом, как уже упоминалось, приобретают первые звуки слов15. Бобэоби (согласная Б, по Хлебникову, управляет всем словом) соотносится с числом 3; Вээоми (вторая строка) - с цифрой 1; Пиээо (третья строка) - 7; Лиэээй (четвертая строка) - 2. Таким образом, по вертикали образуется 317 и 2. Число 317 является ключевым в хлебниковской системе вычислений законов Судьбы. В статье «Наша основа» (1919) поэт говорит о символичности числа 317: «Изумительно, что и человек как таковой носит на себе печать того самого счета<.. ,>тело человека содержит в себе 317*2 мышц = 634, <или> 317 пар» (X., 2001; III. 254). По Хлебникову, число 317*2 имеет отношение к мышечному строению человеческого тела, что соотносится с сюжетной линией стихотворения:

3 Бобэоби пелись губы,

1 Вээоми пелись взоры, 7 Пиээо пелись брови,

2 Лиэээй - пелся облик<...>

Далее поэт объясняет: «Так на холсте каких-то соответствий / Вне протяжения жило Лицо» (Тв. 54). Изображение Лица на холсте превращается в сюжег о рождении Человека. Проясняется значение метафоры «гзи-гзи-гзэо пелась цепь», так как «цепь времен» - «числовой» образ в математической системе Хлебникова (Тв. 252). Подобное «телесное» представление Библейского сюжета о сотворении человека встречается и в иудейских раввинистических текстах. Так, в таргуме Псевдо-Ионатана, где рассказывается о создании Адама, уточняются

|л Березарк И. Встречи с Хлебниковым. С. 173 — 176.

15 В тексте «Воин не наступившего царства» (1912 - 1913) говорится следующее: « В первом звуке

мы видим носителя судьбы и путь для воль, придавая ему роковой смысл» (X., 2006; VI. 205).

следующие подробности: « "И создал в нём 248 членов тела и 365 жил" (1:27)»16. Увлекаясь кабалистикой, поэт мог быть знаком с такой формой трактовки Библейского сюжета.

По Пифагору, числа и математические закономерности как соименные подобия всего сущего проецируются на все уровни бытия. По Хлебникову, буквы и звуки, как своего рода двойники пифагорейских чисел, тоже лежат в основании всех явлений жизни. Древний философ много говорил о всевозможных видах движения небесных сфер и светил, о заграждениях одних другими и затмениях, об отклонениях от правильного движения, об эксцентриситетах. Если вместо астрономических понятий небесных сфер и светил использовать физико-геометрические: точки, линии, прямые, тела, - то станет очевидным, что многие хлебниковские определения согласных совпадают с космогоническими и астрономическими описаниями в текстах пифагорейцев.

§2. Идеи К.Э. Циолковского в образной системе произведений В. Хлебникова. Хлебников, как и Циолковский исповедовал монистический материализм, восходящий к античному атомизму. И у Хлебникова, и у Циолковского развивается идея цикличности бытия, обратимости всех процессов, происходящих в мире. Это обусловлено влиянием буддизма на мировоззрение и поэта, и философа. У Хлебникова следы данного воздействия обнаруживаются уже в раннем творчестве: «Мирооси данник звездный, / Я омчусь, как колесо, / Пролетая в миг над бездной, / Задевая краем бездны, / Я учусь словесо» («Мирооси данник...» 1907) (X., 2001; I. 44). Идеи Хлебникова, изложенные в его статье «Пусть на могильной плите...» (1904) созвучны концепции Циолковского о развитии всего сущего из атома, неуничтожимого элемента материи, обладающего чувствительностью и зачатками духовности («Нирвана» 1914; «Научные основания религии» 1898; «Первопричина» 1918; «Приключения атома» 1918). По мнению философа, человек сделал великий путь от «мертвой» материи к одноклеточным существам, а отсюда к своему теперешнему состоянию. Нет ни одного атома, который не принимал бы бесчисленное число раз участия в высшей животной

" Ьпр://№¥™.ш11]еп1а.ш/Го1иоге/Го1к1о1е1аЬога1огу/РЕТРО\гНЗ.Ыш^Пп5/;_йп5

жизни. Под высшими животными философ подразумевает человека. Совпадает с философскими представлениями Циолковского и хлебниковский образ стеклянного сосуда мира («Чу! Зашумели вдруг облака...» 1921; «Наша основа» 1919; «И вот зеленое ущелье Зоргама» 1921; «Что делать вам» 1922). Циолковский говорит о бессмертии живых существ и бессмертии нашего мира в прозрачном сосуде, поскольку бесконечен путь каждого атома. К идеям Циолковского отсылают и другие образы стихотворения Хлебникова «Чу! Зашумели вдруг облака...». Согласно Циолковскому, в будущем вокруг Солнца, поблизости астероидов, будут расти и совершенствоваться миллиарды миллиардов существ. Так появятся разнообразные породы совершенных сущностей, способных существовать в разных атмосферах и живущих одними солнечными лучами. Господствовать будет наиболее совершенный тип организма, обитающего в эфире и питающегося, как растения, непосредственно солнечной энергией. Только в таком облике человек, по Циолковскому, будет достоин контакта и союза с иными разумными силами вселенной, равноправного участия в едином космическом содружестве. Солнечный луч, как символ будущего человечества, появляется и в других текстах Хлебникова («Воззвание председателей земного шара» 1917; «Люди! Утопим вражду...» 1921).

Говоря о будущем человечестве («Горе и гений» 1916; «Идеальный строй жизни» 1917, «Человек. Свойства человека» 1917), Циолковский рассуждает о необходимости направленного биологического подбора. С точки зрения мыслителя, познающие воля и разум человека способны сделать людей счастливыми. Препятствием выступают страсти - источник всех человеческих страданий; страсти - от блаженства до агонии - лишают людей разумного умиротворенного существования. Принципиальное решение этой проблемы в планетарном масштабе Циолковский видел в создании посредством направленного биологического подбора существа без страстей, но с великим разумом. В перспективе самым уважаемым занятием людей станет интеллектуальный труд, а наиболее ценным продуктом - научное знание. Сходные идеи отражены и в текстах Хлебникова. В «Воззвании председателей земного шара» поэт рисует образ председателей земного шара как людей с развитым интеллектом, но хладнокровных и бесстрастных.

Именно им суждено, по Хлебникову, контролировать процесс искусственного отбора будущего человечества. По мысли Циолковского, на Земле не будут дожидаться, когда из волков илй бактерий получится человек: будут размножены наиболее удачные его представители. Волк олицетворяет здесь определенную стадию развития живых существ. Образ волка в контексте темы будущего человечества прослеживается в ряде произведений Хлебникова, например, в текстах «Царское село» (1921), «Если я обращу человечество...» (1922). Называя современное человечество «правоверными волками», поэт акцентирует собственное превосходство. Предземшар - человек будущего, стоящий на более высокой ступени эволюции и способный видеть «зачеловеческие сны» (Тв. 170).

Идеи Хлебникова о мировом всеединстве, избавлении народа от войн и других видов самоистребления, создании универсальной религии и «Звездного языка» также совпадают с философскими воззрениями Циолковского. §3. Мировоззренческая концепция В. Хлебникова через призму влияния деятелей точных и естественных наук (Н. Коперник, И. Кеплер, М.В. Ломоносов, И. Ньютон, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, А. Эйнштейн).

Все упомянутые ученые совершили переворот в сфере научной мысли. Все мыслители, привлекавшие поэта, в основу своих теоретических исследований закладывали идею единства пространства, явлений или живых организмов вселенной. Большинство из перечисленных революционеров научной мысли, в отличие от Хлебникова, были верующими людьми и, совершая открытия, отстаивали мысль о Божественной первопричине бытия, или, во всяком случае, признавали существование сакральной тайны вселенной. Все они обладали необходимыми признаками «гениев», по определению Хлебникова". Поэт искал в их исследованиях не ответы и открытия, а подтверждение своих собственных суждений.

Ни одна известная научная или философская доктрина, ни одно творческое открытие не способны всецело завладеть его сознанием и перевернуть его мировидение. Поэт акцентирует внимание не столько на научной или

17 Хлебников В.В. Собр. Соч.: В 6 т. Т.5. М: ИМЛИ РАН. 2006. С. 72 — 73.

художественной преемственности, сколько на своей духовной связи с «гениями» науки, философии, литературы, искусства. Показателен отзыв Хлебникова на «Дневник» (1887) художницы М.Б. Башкирцевой, который он называет образцом «дневника Духа»(Х., 2001, III. 256). Подобно М.И. Цветаевой, ощущая внутреннюю связь с личностью Башкирцевой, поэт ставит дневник в пример своим современникам, рассчитывает цикл колебательных волн души его автора и говорит о бесценном праве юной художницы печататься в «Пощечине общественному вкусу»(Х., 2001, Ш. 566).

Анализ раннего хлебниковского стихотворения «Я не знаю...» (1909), в частности его композиции, дает основание полагать, что оно написано под влиянием «Мыслей» (1669) Б. Паскаля. Аллюзии из стихотворения М.В. Ломоносова «Вечернее размышление о Божием Величестве при случае Великого северного сияния» (1743) прослеживаются в хлебниковской «Лесной тоске» (1919). В поэтических произведениях «Приятно видеть...» (1922) и «Помимо закона тяготения...» (1921) Хлебников ссылается на научные открытия И. Ньютона и вступает с ним в дискуссию. Имена Н. Коперника и М.В. Ломоносова появляются в сверхповести «Дети Выдры», где герои-ученые оказываются на острове «Хлебников», символизирующем душу поэта. Личности Р. Декарта, Г.В. Лейбница, И. Ньютона анализируются поэтом в «Ене Воейкове» (1906). §4. «Курильщик ширы» и «Лунный свет» как образы поэтического творчества В. Хлебникова. Очевидными источниками ряда образов, представляющих мир как универсум, является, на наш взгляд, наркотическое и токсическое опьянение, хорошо известное Хлебникову18. Сюжет стихотворения «Курильщик ширы» (1921) построен на описании процесса курения и последующего наркотического эффекта. Частое курение опиума" могло отразиться на особенностях образной системы

" Как писал о поэте доктор В.Я. Анфимов: «Немного рахитичный, он, в общем, развивался правильно. В детстве почему-то "стал нюхать эфир с удовольствием". В отрочестве у него прошла полоса религиозных мечтаний» ( Анфимов В.Я. К вопросу о психопатологии творчества: В. Хлебников в 1919 году.//Труды 3-й Краснодарской клинической городской больницы. Вып. 1. Краснодар, 1935. С. 66 — 73).

19 Костерин так вспоминает о персидском периоде жизни Хлебникова: «Хлебников и Доброковский часто сидели или возлежали в какой-либо чайхане, курили терьяк и пили крепкий чай» (Костерин А. Русские дервиши. М., 1966. №9. С. 216 — 221). Обращает на себя внимание наречие «часто». В переводе с персидского языка «терьяк» означает опиум, сильнодействующий наркотик.

некоторых стихотворений персидского периода. Стихи 1921 года отличаются особой описательтостъю. Поэт фиксирует каждое свое действие, каждое увиденное явление, мельчайшие детали происходящего («Кавэ-Кузнец», «Э-э! Ы-ым!», «Пасха в Э'нзели», «Ручей с холодною водой...» и др.). Подобно герою «Письма лорда Чэндоса» (1902) Гуго фон Гофмансталя, находящемуся под действием наркотического опьянения, поэт в стихотворениях персидского периода рассматривает всякий предмет, словно через увеличительное стекло. В творении «Кавэ-кузнсц» внимание концентрируется на рабочем инструменте кузнеца, описанию которых посвящается большая часть произведения. В стихотворении «С утробой медною...» в центре описания оказывается чернильница в форме верблюда, стоящая на письменном столе. Специфика образности в стихах персидского периода заключается в том, что лирический герой Хлебникова разрушает барьер между субъектом и объектом изображения и конструирует описания, как бы вживаясь в роль самих предметов. Вследствие этого перевоплощения окружающее пространство безгранично расширяется, превращая стол в бескрайнюю пустыню, а чернила в чернильные реки.

Лирический герой наделен особым стереоскопическим зрением, благодаря которому двухмерные объекты выглядят трехмерными, фигуры кажутся гиперобъемными, а отдельные мелкие детали представлены сверхкрупным планом («Пасха в Энзели», 1921). В стихотворении «Бурлюк» Хлебников пишет: «Братья и сестры, сильные хохотом, все великаны, / С рассыпчатой кожей, / Рыхлой муки казались менясгми<...>»(1. 360). Или в «Прачке» (1921): «Рыча подвалами лица,/Идеге<...>/Широк стежок / Рогожным шилом / Собранья дыр - тулупа вашего, / И четок каждый шов: / Гнездо для грязи и для гнид<...»> (I. 334). Наркотические образы прослеживаются и в произведениях 1919 года («Поэт», «Каменная баба»), и в раннем творчестве Хлебникова («Огнивом-сечивом», 1908; «Крымское», 1908).

Сновидческие мотивы лирики Хлебникова, отмеченной наркотическим подтекстом, принципиально отличны от сновидческих символов в текстах как М. Цветаевой, так и Н. Клюева, А. Ремизова. По воспоминаниям Т. де Квинси («Исповедь англичанина, любителя опиума», 1822), мимолетное впечатление дня у

любителя опиума способно превратиться в навязчивую идею. Лирический герой «Пасхи в Энзели» (1921) Хлебникова вспоминает рассказы «О сумасшедших водолазах» «под небом испуганных глаз» (1. 307). Образ сумасшедших водолазов появляется в последующих стихотворениях 1921 года, например, в «Судьба закрыла»: «Увы! Маша, на полках шаря / Громадным кулачищем, / И водолазы стеклами созвездий, / Что ищем мы? / С подушки к небу подымаясь, / И пальцем согнутым хвоста / Цепляясь в земной шар, / И броненосным телом извиваясь, / В ночном бреду, / В небесной тяге / Ночною бездной нас манила<...>» (I. 319). В описании данного сновидения присутствуют иные образы, навеянные наркотическими переживаниями20.

По материалам доктора В.Я. Анфимова, поэт признался ему, что ранее был пристрастен к алкоголю. Наряду с наркотическими мотивами, в творениях Хлебникова нередко встречаются образы синей водки, известной как самогон («Весеннего Корана...», 1919; «Лунный свет», 1919). Образ огненного напитка часто провоцирует появление темы безумия и сумасшествия в стихах Хлебникова («Случай», 1919).

Глава IV. Сверхповести и сверхпоэмы В.В. Хлебникова: Неомифологня универсалий. Указанные в «Зангези» (1922) типологические черты созданного Хлебниковым жанра сверхповести (сверхпоэмы), основой которого является единство самостоятельных повестей (поэм), отвечают его идее всеединства.

§1. «Дети Выдры». В «Детях Выдры» (1913) отражены образы и мотивы, характерные для учений западных оккультистов и восточных мистиков, «скифской» теории», орочских, древнеиндийских, древнекитайских, древнеегипетских и древнегреческих мифов, а также философских установок К. Малевича. Данный контекст позволяет понять скрытые пласты произведения. Шесть «парусов» в сверхповести символизируют бег «поперек времен» (первоначальное название «Детей Выдры»). Главы («паруса») суть «паруса времен», распространенная метафора хлебниковских произведений; число шесть в каббалистике - это энергия,

Так, изображение согнутых хвостов персонажей стихотворения напоминает рисунок больного полинаркоманией, созданный под воздействием зрительной галлюцинации. Данный рисунок представлен в полной версии диссертации (www.psychology-online.net).

заставляющая все живое двигаться по колесу жизни и смерти. Сын Выдры, то есть праматери мира, - образ самого Хлебникова. Детям Выдры вверено управление шахматными досками судеб, пространствами, исходами битв; в душе Сына Выдры могут сосуществовать души величайших мыслителей разных эпох, он является образом мифологического Стрелка, поражающего и сбрасывающего с небес липшие светила, он имеет право на вызов богам, ему предначертано осуществить миссию объединения народов под знаменем России.

§2. «Война в мышеловке». В сверхпоэме «Война в мышеловке» (1922) образ Первой мировой войны трансформируется в образ войны метафизического порядка. По Хлебникову, война несет в себе рок, которым управляет Дедер (нечистая сила). Прекращение войны, «нетерпение меча стать мячом» (Тв. 465) воспринимается Хлебниковым как первый шаг на пути к единению народов и к победе над смертью. Бога оставили героя в его борьбе со злом, ему и его единомышленникам приходится в одиночку «тянуть слепое человечество» (Тв. 462). Но современные ему события поэт не рассматривает как преддверие грядущего Апокалипсиса. Близится лишь смена эпох, освобождение от старого и создание нового мира, управляемого предземшаром и свободного от власти богов и смерти.

§3. «Азы из Узы». Название сверхпоэмы «Азы из Узы» (1922) можно трактовать как прорыв Азии в союзе с Россией из оков времени и пространства, чтобы следовать к великой цели единения народов. Здесь заключена основная идея данного произведения. Композиция творения служит раскрытию ее проблематики. Создателю Единой книги, рождению которой посвящена первая глава, подчиняются, по мысли поэта, время и пространство. Поэтому вторая часть свсрхпоэмы - «Азия» - олицетворяет идею пространства, воплощенного в разных эпохах, тогда как третья часть - «Современность» - символизирует идею времени, объединяющего страны и культуры мира в синхроническом срезе. Последняя часть свсрхпоэмы завершается строками, в которых отражается разочарование в Азии: она оказывается равнодушна к проблемам человечества и не желает бороться за объединение народов, религий и языков.

§4. «Запгези». В параграфе, посвященном рассмотрению сверхповести «Зангези» (1922), подробно анализируется символика Больших Арканов Tapo, которая прослеживается в текстах Хлебникова. Каждой из плоскостей, общее число которых в произведении совпадает с количеством Арканов, символически соответствует карта под тем же порядковым номером в магической системе. Обращение поэта к Арканам Tapo обусловлено, в первую очередь, тесной связью карт с учением каббалы, к которой Хлебников испытывал явный интерес. Во-вторых, карты используются для гадания: это соответствует установке Хлебникова «похитить тайный свод законов» (Тв. 589) судьбы. Л. Силард в статье ««Карты между игрой и гаданием» (2000) писала о поразительной последовательности, с которой «Зангези» отражает символы Больших Арканов Tapo.

§5. «Сестры-молнии». В сверхповести «Сестры-молнии» (1921) три молнии олицетворяют три мировые религии: христианство, буддизм и ислам. В первом «парусе», освобождаясь от «одежды» религий, молнии оказываются не подвластными высшим силам. Их миссия - это освобождение всего человечества путем обуздания судьбы законами алгебры и геометрии. Во втором «парусе» описано распятие Мессии без его воскресения. Хаотическая круговерть мира, изображенная в конце второго «паруса», может трактоваться как процесс очищения, предваряющий строительство нового. Сестры-молнии посылают на Землю нового Спаса, появлению которого посвящается третий «парус». «Белогривый Спаситель» (X., 2006; V. 289). — образ самого предземшара — символизирует переход человечества на новую стадию развития. Многие мотивы первого, третьего и четвертого «парусов» восходят к философии Г. Гурджиева21. Через призму его учения дешифруются образы трех молний и «белогривого спаса». Весь последний парус «Переселение душ» трактуется в ключе системы Гурджиева.

В Заключении подводятся итоги, формулируются выводы.

Положения диссертации отражены в публикациях:

21 Мыслитель-эзотерик Г. Гурджиев выступал с лекциями в Москве и Санкт-Петербурге с 1912 года.

Однако основные труды философа, создававшиеся на протяжении всей его жизни, были впервые опубликованы во второй половине XX века («Рассказы Вельзевула своему внуку», 1950;»Встречи с-замечательными людьми», 1963; «Жизнь реальна только тогда, когда "Я есть"», 1975)

1. Лукьянова O.A. Звездная азбука В. Хлебникова: Графический аспект // М.: Вестник МГУ, 2008. №1. С. 51 — 55.

2. Лукьянова O.A. Графические прообразы Звезлной азбуки Велимира Хлебникова: финикийский алфавит н письмо Брахми // М.: Вестник РУДН, 2009. №1. С. 12 —17.

3. Лукьянова O.A. Реальные и поэтические сны Марины Цветаевой: проблема взаимодействия сновидческих символов и художественных образов // Кафедральные записки: Вопросы новой и новейшей русской литературы: Сб. статей. Вып. 2. М.: МАКС Пресс, 2005. С.86 -101.

4. Лукьянова O.A. Образ Марии Башкирцевой в творчестве М.И. Цветаевой и В.В. Хлебникова // Русская литература XX — XXIII веков: проблемы теории и методологии изучения: Материалы Второй Международной научной конференции: 16 - 17 ноября 2006 г. М.: Изд-во Моск. ун-та. 2006. С. 176 -177.

Подписано в печать:

24.04.2009

Заказ № 1930 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лукьянова, Ольга Андреевна

Введение.

Глава I. Принцип всеединства в религиозной концепции В. Хлебникова.

1. Религиозные системы Индии и Китая в творчестве В. Хлебникова.

2. Исламский мир в интерпретации поэта.

3. Христианские мотивы в творчестве и мировоззрении поэта.

ГлаваЛ. Идея синтеза лингвистических систем в основе «Звездного языка» В. Хлебникова.49f

1. Звездная азбука В. Хлебникова: Графический'аспект.49*

2. Звукотерапия и звуковая теория В. Хлебникова.

3. Участие романо-германских языков в словотворчестве поэта.

Глава III. Внефилологические источники мотивов и образов в текстах В. Хлебникова.

1. Пифагорейство и теория «Числоречи» в философии В. Хлебникова.

2. Идеи К.Э. Циолковского в образной системе произведений В!

Хлебникова.

3. Мировоззренческая концепция В. Хлебникова через призму влияния деятелей точных и естественных наук.

4. «Курильщик ширы» и «Лунный свет» как образы поэтического творчества

В. Хлебникова.

Глава>IV. Сверхповести и сверхпоэмы В. Хлебникова: Неомифология универсалий.

1. «Дети Выдры».

2. «Война в мышеловке».

3. «Азы из Узы».

4. «Зангези».

5. «Сестры-молнии».

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Лукьянова, Ольга Андреевна

Идея универсума лежит в основании как социальной философии В.В. Хлебникова, так и его онтологических и гносеологических представлений. Поэтическая концепция единства Вселенной охватывает такие социальные проблемы, как общественные идеалы и перспективы, общество как целостная система, стадии и движущие силы человеческой истории. В центре философии Хлебникова оказываются вопросы всеединства человечества, воссоздания единого языка, сотворения всеобщей религии, установления мирового правительства. Универсальность онтологических воззрений поэта проявляется в его понимании пространства, времени, движения, системности как важнейших форм бытия. Согласно мифологии Хлебникова, управляя законами истории, он, как Председатель Земного Шара, разрушает пространственные и временные границы, объединяя великих личностей всевозможных стран и эпох на острове «Хлебников». Онтологическую проблему небытия Хлебников также видит в контексте идеи универсума. Вопрос Смерти рассматривается им не в индивидуальном, а в общечеловеческом ключе. Победа над Смертью для поэта мыслится как окончательное освобождение всего Земного Шара. Гносеологические представления Велимира Хлебникова опираются на идею универсальности законов миропорядка. Главной для гносеологии является проблема познаваемости мира. Для Хлебникова путь познавания Вселенной связан с концепцией универсальности человеческих знаний. Поэт синтезирует всевозможные научные, мифологические, религиозные, философские, художественный подходы с целью всестороннего изучения законов бытия и создания универсальной модели познания мира. Универсальная модель познания Вселенной проецируется и на художественное творчество Хлебникова, его поэзия органично сочетается с математическими вычислениями, антропологическими и орнитологическими исследованиями.

Основные цели дайной работы - это разностороннее исследование литературных .трудов В.В. Хлебникова, выявление важнейших для поэта мировоззренческих и творческих аспектов, а также поиск источников* и ключей к дешифровке наиболее трудных для интерпретации текстов:

В широком смысле универсум - это мир как целое, синоним Вселенной. В узком смысле универсум есть множество объектов, рассматриваемых в пределах одного рассуждения или в научной теории. Еще одно значение данного- понятия сводится к восприятию универсума как максимально интегрированной в социум системы, знания, охватывающей весь жизненный опыт субъекта. На сегодняшний день создано значительное количество монографий, посвященных В. Хлебникову. В большинстве работ предпринимаются попытки выявить • некую доминанту в творчестве поэта, определить границы влияния на его личность отдельно взятых религиозных, философских учений, научных течений или конкретных мыслителей, литературных деятелей. В, данной работе мы стремимся представить-совокупность образного мира Хлебникова, его религиозно-философских и творческих концепций. В этом заключается актуальность исследования.

Многие аспекты творчества Велимира Хлебникова находят свое отражение в хлебниковедческих работах. Особое внимание уделяется проблеме языкотворчества поэта и сопоставлению различных индивидуально-языковых систем. Наиболее известны фундаментальные работы X. Барана, В.П. Григорьева, Р.В. Дуганова, В.В. Иванова, Д. Иоффе, Б. Леннквист, М.И. Шапира. Серьезный вклад в изучение неологии Хлебникова внесли работы Н.Н. Перцовой «Словарь неологизмов Велимира Хлебникова» (1995) и монография «Словотворчество Велимира Хлебникова» (2003). На материале малых жанров и сверхповестей природу неологизмов Хлебникова исследует Р. Вроон в труде «Velimir Chlebnikov's Shorter Poems: a1 Key to the Coinage». (1983 г.). Вторая традиционная проблема хлебниковедения - мифологизм и фолыслоризм в творчестве поэта — освещена в целом ряде исследований, среди которых работы X. Барана, А.В.

Гарбуза, Jl. Евдокимовой, С. Ланцовой, Н.Н. Перцовой, А. Рафаевой, П.И1' Тартаковского. Вопрос литературных контекстов творчества поэта еще недостаточно проработан. Но изданы серьезные труды по таким темам, как Хлебников и русская литература (Дуганов Р.В), В.В. Хлебников и А.С. Пушкин (X. Баран, А.В. Гарбуз, В.П. Григорьев, Э.В. Слинина, В.Н. Турбин

P.O. Якобсон и др.), В.В. Хлебников и Б.Л. Пастернак (B.C. Баевский), В.В. t

Хлебников и АЛ. Платонов (Р. Вроон, Ефимов И.), Хлебников и ОБЭРИУ (Л.Я. Гинзбург, А.Д. Кобринский, Е. Эткинд и др.), В.В. Хлебников и Н.В. Гоголь (В.Н. Турбин), В.В. Хлебников и М.И. Цветаева (В.Л. Спесивцева, Ю. В. Явинская и др.). Отдельно следует выделить такую актуальную проблему хлебниковедения, как влияние поэта на развитие русского авангарда XX века в целом. Она исследуется в работах Е.Н. Боклагова, И.Е. Васильева, В.П. Григорьева, И.Р. Деринг-Смирновой, А.П. Зименкова, Вяч. Вс. Иванова, И.П. Смирнова, М. Смоляиицкого, В.И. Терехиной, Н. Харджиева, и др. Разносторонние проблемы футуризма и влияния футуристов на творчество писателей и поэтов разных направлений освещаются в трудах В.Н. Терехиной. По словам авторитетного исследователя русского авангарда, футуристы воздействовали «на художественные миры А. Белого и М. Цветаевой, А. Ремизова и О. Мандельштама, С. Есенина и Н. Клюева»1. Еще одна важнейшая проблема современного хлебниковедения - это евразийство поэта и вопрос взаимодействия Хлебникова с исламским и буддистским мирами. Она разрабатывается в трудах Д. Иоффе, С. Лакобы, Ю.М. Лощица, А.А. Мамаева, Х.А. Мурсалиевой, А.Е. Парниса, Н.Н. Перцовой, П. Тартаковского, В.Н. Турбина и др. Изучению биографии поэта уделялось значительное внимание на всех этапах хлебниковедения. Диссертационное исследование С.В. Старкиной, посвященное- раннему периоду творческого пути Велимира Хлебникова («Творчество В. Хлебникова 1904-1910 годов (дофутуристический период)» (1998г.)). Еще один значимый аспект современного литературоведения - внелитературные контексты творчества

1 Терехина В.Н., Зименков А.П. Футуристы после футуризма// Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты поэтов: В 2 т. М.: ИМЛИ РАН, 2008. С. 503. поэта. Выделяются следующие подразделы данной области хлебниковедения: Хлебников и философия (Н. Башмакова, Р.В. Дуганов, Ж.-К. Ланн); Хлебников и наука (В.В.Бабков, Вяч. Вс Иванов, Л.Г. Панова); Хлебников и музыка (Л.Л. Гервер); Хлебников и изобразительное искусство (Д.В.Сарабьянов, X. Баран ).

Среди диссертаций, посвященных творчеству В. Хлебникова, защищенных после 1999 года, следует отметить работы Н.Н. Перцовой «Словотворчество и связанные с ним проблемы идиостиля В. Хлебникова» (2000), Е.Н. Боклагова «Концепция художественного творчества Велимира Хлебникова» (2000), Е.С. Ждановой «Лингвистические средства выражения элементов язычества в поэтической практике В. Хлебникова»- (2003), Н.В. Максимовой «Поэзия Велимира Хлебникова 1917 - 1922 гг.: Проблематика и поэтика» (2004). Д.А. Пашкина «Феномен смерти в текстах В.Хлебникова» (2002), Е.Г. Солнцевой «Дохристианские цивилизации в русской литературе первой трети XX в. (В. Хлебников, Д. Мережковский, О. Мандельштам)» (2006).

Новизна. В данной работе предложены новые трактовки наиболее трудных для интерпретации текстов. Разрабатываются малоисследованные и неисследованные ранее области хлебниковедения. Анализируется ряд источников творчества В. Хлебникова, некоторые из которых прежде не рассматривались хлебниковедами. Предлагается следующая классификация источников, рассматриваемых в диссертации:

• Религиозные ( Христианство, Ислам, Буддизм, Индуизм, джайнизм, славянское, древнеегипетское, древнегреческое, орочское язычество);

• Философские (учение Пифагора, восточный и западный оккультизм, система Таро, философия К.Э.Циолковского, Е.П.Блаватской, Г.И.Гурджиева, Б.Паскаля, К. Малевича, Даосизм, Конфуцианство);

• Лингвистические (семито-хамитские языки, финикийская азбука, романо-германские языки, буддистские и даосские мантры, славянские магические тексты);

• Научные (1. Пифагор, Н.Коперник, И.Кеплер, М.В.Ломоносов, И.Ньютон, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, А.Эйнштейн; 2. Звукотерапия);

• Литературные источники художественных образов (Библия, Коран, Тора, раввинистические тексты, произведения А. Фирдоуси, Б. Паскаля);

• Психотропные (опиаты, алкоголь). Методологической основой исследования послужили труды С.С.

Аверинцева, М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, Б.М. Гаспарова, Ю.М. Лотмана, В.Е. Хализева. В работе проводится герменевтический анализ текстов, используются принципы сравнительно-исторического и мифопоэтического методов.

Задачи исследования:

• Выявить специфику восприятия поэтом каждой из трех мировых религий (христианство, буддизм, ислам), особенности их влияния на его творчество, найти точки сближения вероучений, через которые, по Хлебникову, и должен осуществляться принцип их объединения.

• Исследовать универсальный принцип построения «Звездного языка», выявить возможные влияния современных и древних языков на формирование поэтических неологизмов и авторской лингвистической системы в целом.

• Рассмотреть некоторые внелитературные аспекты жизни и творчества Хлебникова, обусловленные научными (математическими, физическими) и философскими увлечениями поэта, а также его психотропными пристрастиями.

• Исследовать отражение идеи мировоззренческого универсума в сверхповестях и сверхпоэмах Велимира Хлебникова.

Положения, выносимые на защиту диссертации:

• «Мозаичность» мировоззренческой концепции Хлебникова: отсутствие отдельной религиозной, философской, научной и др. доминанты в мировидении поэта, действие универсального принципа всеединства на разных уровнях его творчества.

• Согласно Хлебникову, грядет трансформация всех мировых религий в единую Веру в верховное правительство законов Числа- обузданных им. Себя лирический герой поэта отождествляет с Мессией всех мировых Учений.

• Христианство, ислам, буддизм в основном интересуют Хлебникова как стержни формирования национального менталитета и источники художественных образов. Принцип богобоязненности, лежащий в основе любой религии, так же чужд Хлебникову, как и любое признание высшего авторитета, неоспоримых законов и догм.

• Межконфессиональные различия в христианстве для Хлебникова не имеют существенного значения. Кризис православных ценностей в России начала XX века отразился в творчестве самых разных поэтов Серебряного века. Так, М.И: Цветаева моделирует свой собственный образ христианства, основанный па синтезе православия и католичества. Хлебников же разрабатывает собственную христианскую неомифологию.

• Семито-хамитские языки во многом повлияли на создание «звездного языка» Хлебникова.

• Правомерно говорить о сходстве «звездной азбуки» Хлебникова и финикийского алфавита. Есть вероятность того, что при написании «звездной азбуки» в качестве своего рода образца Хлебников использовал древние алфавитные системы, в частности, финикийский алфавит, а также западно-греческое и арамейско-сирийское письмо.

• Увлечения поэта изучением китайской медицины и славянской магической культуры дают основания полагать, что в работе над поэтическими произведениями Хлебников учитывал особенности воздействия отдельных звуков и звукосочетаний на душевное и физическое состояние человека.

• Отношение поэта к романо-германской группе языков неоднозначно. Вероятно, некоторые из «темных» неологизмов Хлебникова имеют романо-германское происхождение.

• Явные, но не мотивированные искажения иноязычных слов в транскрипции поэта обусловлены тем, что Хлебников не имел системных лингвистических знаний и воспринимал, запоминал многие слова и выражения на слух.

• Пифагорейство Хлебникова не ограничивается влиянием античного философа на его математические вычисления законов судьбы. Концепция «числоречи», синтеза поэзии и математики формируется у Хлебникова под влиянием Пифагора. Система чисел с их описанием в I работах пифагорейцев имеет ряд соответствий в «звездной азбуке» Хлебникова. Вероятно, некоторые имена героев, неологизмы и стихотворные произведения поэта формировались с учетом числовых значений «звукобукв», их образующих.

• В произведениях Хлебникова прослеживаются следы многоуровневого и разнонаправленного воздействия учения К.Э. Циолковского как на философскую концепцию поэта, отраженную в творчестве, так и на развитие художественных образов.

• Поэт выносит из философских и научных работ лишь те идеи и тезисы, которые близки его собственным воззрениям. Поэтому ни одна известная доктрина или теория не способна всецело завладеть сознанием Хлебникова и перевернуть его мировидение.

• Наркотические (опиумные) и алкогольные образы встречаются в произведениях разных периодов творчества Хлебникова.

• В сверхповестях и сверхпоэмах Хлебникова акцентируются различные аспекты проблемы единения человечества: создание «звездного языка» («Зангези»), объединение религий («Азы из Узы»), государств («Война в мышеловке»), единство великих людей («Дети Выдры»), всеобщность истории бытия человечества во Вселенной («Сестры-молнии»).

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее содержания и результатов в процессе формирования целостного представления о творчестве В. Хлебникова. Материалы исследования могут быть использованы для подготовки лекций по истории русской литературы XX века, а также спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблеме взаимодействия литературного творчества с точными и естественными науками или дающих представление о влиянии психотропных препаратов на формирование художественных образов в поэзии.

Структура диссертации. Диссертация содержит введение, 4 главы, заключение и библиографический список. Первая глава, посвященная исследованию проблемы «всеединства» мировых религий в творчестве Хлебникова, состоит из трех параграфов. В ней рассматривается проявление идеи универсума в произведениях поэта на мировоззренческом уровне. В первом параграфе анализируется вопрос влияния религиозных течений Индии и Китая на формирование религиозно-философской концепции поэта и образную систему его текстов. Во втором параграфе исследуется проблема воздействия исламской культуры на художественную образность произведений Хлебникова и на становление его мировоззренческого кредо. Проводится сравнительный анализ его стихотворений с поэтическими произведениями А. Фирдоуси. Третий параграф посвящен изучению христианского аспекта в творчестве Хлебникова, обозначаются точки объединения мировых религий в восприятии поэта. Вторая глава диссертации посвящена изучению проблемы лингвистического универсума в

Заключение научной работыдиссертация на тему "Идея универсума в поэзии В. Хлебникова: языковая система, мотивы, источники"

Заключение

В работе рассмотрены многие религиозные, философские, научные, в том числе лингвистические, а также литературные и психотропные источники творчества В.В. Хлебникова. Религиозность в собственном смысле этого слова воспринимается Хлебниковым как признак внутренней ограниченности и ущербности человека. Активно используя в своих произведениях мотивы, символы и образы мировых вероучений, поэт не исповедует ни одно из них. Себя он отождествляет с мессией христианства, ислама, буддизма, сопоставляет с творцом или наследником мироздания, оседлавшим судьбу посредством числа. Принцип богобоязненности, лежащий' в основе любой религии, так же чужд Хлебникову, как и любое признание высшего авторитета, неоспоримых законов и догм. Мотив ропота против Аллаха, встречающийся в поэзии А. Фирдоуси, модифицируется у Хлебникова в стремление занять Его место в истории человечества. Изучая то или иное вероучение, поэт не стремится через него постигнуть истину, но ищет в нем созвучие своим собственным теориям и идеям. Каждая из существующих религий воспринимается им, как «лишь покрывало истины, а не ее самое». Христианство, ислам, буддизм в основном интересуют Хлебникова как стержни формирования национального менталитета и источники художественных образов. В его произведениях нередко встречаются персонажи, мотивы и понятия из буддийской, джайнистской, даосской, исламской культур. В произведениях фигурируют слова из китайского языка и санскрита, арабского и персидского.

Звездная азбука Хлебникова представляет собой мозаичную систему, включающую элементы многих существующих языков. Семито-хамитская группа является важнейшим источником формирования хлебниковского неоязыка. Сама идеологическая база, особенности сакрализации текста во многом заимствованы из семитских, финикийского и древнеегипетского языков. Законы словообразования и словоизменения в семитских языках совпадают с закономерностями образования хлебниковских неологизмов и характеристиками его звездной консонантной системы в целом. Кроме того, Графическое изображение единиц хлебниковской азбуки соответствует буквам древних алфавитных систем, в частности, финикийского алфавита, прародителя всех дошедших до нас алфавитов, а также западно-греческого и арамейско-сирийского письма. Культура Буддизма и древнерусского магического фольклора также вдохновляют поэта в работе над Звездным языком. Текст, по Хлебникову, есть не только закодированное пространство, но и инструмент воздействия на душу и тело человека. Увлекаясь изучением китайской медицины и древнерусских заговоров и заклинаний, поэт исследует механизмы звукотерапии. Отчасти основываясь на знаниях буддийских мантр, отчасти интуитивно, Хлебников создает поэтические неологизмы в соответствии с законами воздействия звуков и звуковых сочетаний на человеческое подсознание. Романо-германская языковая группа также активно задействована в процессе формирования хлебниковских новообразований, несмотря на специфическое отношение поэта к Западу. Появление французских, английских, немецких и итальянских слов в произведениях поэта свидетельствует о его стремлении создать язык, универсальный для всех мировых культур. Следует отметить, что многие иноязычные слова ( как из языков Азии, так и Европы) в транскрипции Хлебникова терпят значительные искажения. Поэт не имел системных лингвистических знаний в области большинства упоминаемых им языков и запоминал, воспринимал многие выражения на слух.

Научные открытия ученых мыслителей оказывают влияние на различные аспекты художественного творчества поэта. Личность и мировоззрение Пифагора имеют много общих черт с личностью и мировидением Хлебникова. Под воздействием идей античного философа формируется хлебниковская концепция «числоречи», появляются как отдельные неологизмы, закодированные имена героев, так и целые заумные стихотворения, иллюстрирующие теорию соответствий чисел и «звукобукв»." Философские размышления Циолковского находят свое отражение в художественных символах и мотивах поэзии и прозы Хлебникова. Но, заимствуя конкретные мысли и образы у ученых и мыслителей, Хлебников отстаивает независимость собственного религиозно-философского кредо. Великие деятели науки могут быть и духовными двойниками Хлебникова, и его идеологическими оппонентами одновременно.

В работе также исследуется вопрос влияния наркотических и алкогольных пристрастий поэта на его литературное творчество. Алкогольные мотивы прослеживаются в стихотворениях, написанных до и после специального медицинского обследования поэта. Наркотические образы встречаются в произведениях разных периодов творчества Хлебникова.

Идея «Всеединства» просматривается в творчестве поэта и на жанровом уровне. Мозаичный принцип построения сверхповести, как и сверхпоэмы, дает возможность автору не следить за повествовательным развитием одной мысли в рамках одного сюжета, а затрагивать любые темы и идеи, пусть даже логически не связанные между собой. Сверхповести включают и прозаические, и поэтические части. Особенности данного жанра позволяют задействовать многоплановую проблематику прозы и поэзии Хлебникова. В «Детях Выдры» отражены образы и мотивы, характерные для учений западных оккультистов (каббалисты, масоны) и восточных мистиков (Блаватская), «скифской» теории», орочских, древнеиндийских, древнекитайских, древнеегипетских и древнегреческих мифов, а также философских установок К. Малевича, через исследование которых раскрываются скрытые глубинные пласты произведения. Шесть парусов в сверхповести символизируют бег «поперек времен». Ведь Паруса - это «паруса времен», распространенная метафора хлебниковских творений, а число б в кабалистике - это энергия, заставляющая все живое двигаться по колесу жизни и смерти. Сын Выдры, образа праматери мира, является двойником Хлебникова. Именно детям Выдры вверено управление шахматными досками судеб, пространствами, исходами битв. Именно в душе Сына Выдры могут сосуществовать души величайших мыслителей разных эпох. Именно он является образом мифологического Стрелка, поражающего и сбрасывающего с небес лишние светила. Только он имеет право на вызов богам. Именно Сыну Выдры предначертано осуществить миссию объединения народов под знаменем России. В. сверхпоэме «Война в мышеловке» образ конкретной войны, современником которой является поэт, трансформируется в образ войны метафизического порядка. По Хлебникову, война несет в себе рок, которым1 управляет Дедер (нечистая сила). Прекращение войны, «нетерпение меча стать мячом» воспринимается Хлебниковым как первый шаг на пути к единению народов и к победе над смертью. Боги оставили героя Хлебникова в борьбе со злом. Ему и его единомышленникам приходится в одиночку «тянуть слепое человечество». Но современные ему события поэт не рассматривает, как преддверие грядущего Апокалипсиса. Согласно - поэту, близится лишь смена эпох («грань тома», а не конец всей книги) освобождение от старого и создание нового мира, управляемого поэтом, и свободного от власти богов и смерти. Название сверхпоэмы «Азы из Узы» можно трактовать, как прорыв Азии в союзе с Россией из оков времени и пространства, чтобы следовать к великой цели единения народов. Здесь заключена основная идея данного произведения. Композиция сверхпоэмы служит раскрытию ее проблематики. Создателю Единой книги, рождению которой посвящена первая глава, подчиняются, по мысли поэта, время и пространство. Поэтому вторая часть сверхпоэмы — «Азия» - олицетворяет идею пространства, воплощенного в разных эпохах, тогда как третья часть — «Современность» - символизирует идею времени, объединяющего страны и культуры мира в синхроническом срезе. Последняя часть сверхпоэмы завершается строками, в которых отражается разочарование Хлебникова в Азии, которая оказывается равнодушна к проблемам человечества и не желает бороться за объединение народов, религий и языков. В параграфе, посвященном рассмотрению сверхповести «Зангези», подробно анализируется- символика Больших Арканов Таро, которая прослеживается в творении- повсеместно. Каждой из плоскостей, общее число которых В' произведении совпадает с количеством Арканов, символически соответствует карта под тем же порядковым номером в магической системе. Обращение поэта к Арканам Таро обусловлено, в первую очередь, тесной связью карт с учением Каббалы, к которой Хлебников испытывал явный интерес. Во-вторых, карты используются для гадания: это соответствует установке поэта «вычислить уравнение рока». В сверхповести «Сестры-молнии» три молнии олицетворяют три мировые религии: христианство, буддизм и ислам. В первом парусе, освобождаясь от «одежды» религий, молнии оказываются не подвластными Высшим силам. Их миссия - это освобождение всего человечества путем обуздания судьбы законами алгебры и геометрии. Во втором парусе описано распятие Мессии без его воскресения. Сюжетно второй парус связан с первым, поскольку там прослеживаются мотивы из Ветхого Завета, предвосхищающего рождение Христа. Хаотическая круговерть мира, изображенная в конце второго паруса, может трактоваться как процесс очищения, предваряющий строительство нового. Сестры-молнии посылают на Землю нового Спаса, появлению которого посвящается третий парус. «Белогривый Спаситель» — образ самого Хлебникова - символизирует переход человечества на новую стадию развития. Многие мотивы первого, третьего и четвертого паруса восходят к философии Г. Гурджиева. Через призму его учения дешифруются образы трех молний и «белогивого спаса». Весь последний парус «Переселение душ» трактуется в ключе системы Гурджиева.

Идея универсума реализуется на разных уровнях творчества В. Хлебникова: религиозно-философском (Синтез Вер), лингвистическом («Звездный язык»), жанровом (сверхповести), а также на уровне соединения различных собственно научных, философских и литературных принципов.

Список научной литературыЛукьянова, Ольга Андреевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Библия. Финляндия, 1990. 1231 с.

2. Блок А.А. Собр. Соч.: В 8 т. Т.З. М.; Л.: ГИХЛ, 1963. 468 с.

3. Коран. М.: Раритет, 1990. 528 с.

4. Ломоносов М.В. Стихотворения. М.: Советская Россия, 1984. 368 с.

5. Паскаль Б. Мысли. М.: Издательство им. Сабашниковых, 1995. 480 с.

6. РГАЛИ, ф. 665, on. 1, ед. хр. 32, л. 11

7. Фирдоуси А. Шахнамэ: В 6 т. М.: Наука, 1989.

8. Хлебников В.В. Собр. соч. В 6 т. М.: ИМЛИ РАН, 2006.

9. Хлебников В.В. Собр. соч.: В 3 т. СПб.: Академический проект, 2001.

10. Хлебников В.В. Творения. М.: Советский писатель, 1987. 736 с.

11. Цветаева М. И. Неизданное. Записные книжки. В 2 т. М.: Эллис Лак, 2000.1. Литература:

12. А. Н. Алексахин. Теоретическая фонетика китайского языка. М.: Восток-Запад, 2006. 208 с.

13. Алексеев С. «Пронзая мыслью тьму времен.» (О «Зангези» В. Хлебникова на астраханской сцене) // Астрахань: Слово и дело, 1993. № 2(8). С. 10 14.

14. Амелин Г., Мордерер В. "Аспарух" Велимира Хлебникова // НЛО, 1996. № 20. С. 36-39.

15. Андреева Т. О Маяковском и Хлебникове. Астрахань: Волга, 1986. С. 5 7.

16. Андриевский А.Н. Мои ночные беседы с Хлебниковым // Дружба народов, 1985. №12. С. 228-242.

17. Анненков Ю. Вокруг Есенина // Опыты, 1954. № 3. С. 173 176.

18. Анфимов В.Я. К вопросу о психопатологии творчества: В. Хлебников в 1919 году // Труды 3-й Краснодарской клинической городской больницы. Вып. 1. Краснодар, 1935. С. 66 73.

19. Арензон Е. Р. В. Хлебников и К. Леонтьев (к проблеме мифо-поэтической историософии будетлянства) // Тезисы докладов III Хлебниковских чтений. Астрахань, 1989. С. 67 80.

20. Арензон Е.Р. "Свобода, богиня, весна." (Стихотворение "Свобода приходит нагая." в контексте основных творческих идей Велимира Хлебникова) // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27 29 ноября 1990 г. СПб., 1991. С. 62-68.

21. Арене Л. Слово о полку будетлянском. // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27-29 ноября 1990 г. СПб., 1991. С. 138- 150.

22. Аристов В. Виктор становится Велимиром // Аристов В. Страницы славной истории: Рассказы о Казанском университете. Казань, 1987. С. 184 200.

23. Арская И., Любославская Т. Постановка В. Е. Татлиным сверхповести Велимира Хлебникова "Зангези" (1923г.) // Советская графика. Л., 1991. С. 8 -17.

24. Асеев Н. Велимир Хлебников. Неизданные произведения В. Хлебникова. Родословная поэзии. Статьи, воспоминания, письма. М.: Советский писатель, 1990. С. 199-211.

25. Асеев Н. Язык Хлебникова // Владивосток: Творчество, 1920. №1. С. 26 -29.

26. Бабков В. В. Между наукой и поэзией: Метабиоз Велимира Хлебникова // Вопросы истории, естествознания и техники, 1987. №2. С. 136 — 147.

27. Балонов Ф.Р. "Ведьмовские песни" в записи И.П. Сахарова и их реминисценции в русской литературе и искусстве // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. II. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. С. 35 50.

28. Баран X. Загадка "Белого Китая" Велимира Хлебникова // Терентьевский сборник. М., 1998. С. 115- 131.

29. Баран X. Заметки к теме "Футуризм и барокко" на материале творчества В. Хлебникова // Барокко в авангарде авангард в барокко. Тезисы и материалы конференции. М., 1993. С. 35 - 37.

30. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс — Универс, 1993. 367 с.

31. Baran X. Xlebnikov's «Deti Vydry»: Texts, Commentaries, Interpretation. Harvard University, 1976. 235 c.

32. Бахматова Г.Н. Футуризм первой четверти XX века и орнаментализм ранней советской прозы // Вопросы русской литературы. Вып. 1. Львов, 1990. С. 117 — 125.

33. Башмакова Н. В. Слово и образ. О творческом мышлении Велимира Хлебникова. Хельсинки, 1987. 288 с.

34. Березарк И. Встречи с Хлебниковым. СПб.: Звезда. 1965. №12. С. 173 176.

35. Березарк И. Память рассказывает. Д.: Советский писатель, 1972. 176 с.

36. Березницкий С.В. Мифология и верования орочей. СПб.: Петербургское востоковедение, 1999. 285 с.

37. Березнюк C.JI. О русской транскрипции китайского языка // http://iapanserver.ru

38. Бернштейн Д. К. Произведение архитектуры как мифологическая проекция заговора // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Т. 2. М., 1988. С. 52.

39. Бернштейн Д. Про страницу из жевержеевского альбома, или О Катерине Ивановне Туровой и «Хлебникове» // Терентьевский сборник-1996. М., 1996. С. 163-215.

40. Беседы о недельных главах Торы. Нью-Йорк, 2003. 763 с.

41. Бирюков С. Е. Теория и практика русского поэтического авангарда. Тамбов: изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 1998. 187 с.

42. Бирюкова А. С. Миф, диалог и сравнение как доминанты образного мышления Велимира Хлебникова. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1995. 20 с.

43. Блаватская Е.П. Тайная доктрина: В 2 т. М.: Прогресс культура, 1992.

44. Бобков С. Астраханцы — Хлебникову // Вопросы литературы, 1976. № 9. С. 314-315.

45. Бобринская Е. «Скифство» в русской культуре начала XX века и скифская тема у русских футуристов // Искусствознание. 1998. №1. С. 445 467.

46. Богомолов Н. Заумная заумь // Вопросы литературы. Вып. 1, 1993. С. 302 -311.

47. Богомолов Н. Об источнике диалога Хлебникова «Учитель и ученик» // Терентьевский сборник. М., 1998. С. 107 114.

48. Боклагов Е.Н. Концепция художественного творчества Велимира Хлебникова: (Философско-эстетический анализ). Афтореф. дис. . канд. филос. наук. М., 2000. 27 с.

49. Боровой JI. Путь слова. М.: Советский писатель, 1960. С. 52 53, 89, 96, 112, 129, 133, 178, 207 - 208, 325, 372, 401 - 402, 470 - 479.

50. Бревде Г.М. Иносчисление // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27 -29 ноября 1990г. СПб., 1991. С. 101 105.

51. Брик О. О Хлебникове. // День поэзии. М., 1978. С. 229 231.

52. Бугров Б. Конференция по русской литературе конца XIX начала XX в. // Вопросы литературы. 1967. №6. С. 248.

53. Буркин И. Догоревшие свечи // Грани. 1964. №55. С. 110 118.

54. Бурлюк М. Хлебников в Михалеве // Color and Rhyme. 1961. №49. С. 6.

55. Буторина Е.И. Александр Лабас // М.: Советский художник, 1979. 95 с.

56. Вавилов С.И. Исаак Ньютон. М.: Изд-во АНСССР, 1961. 365 с.

57. Васильев И.Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 1999. 320 с.

58. Васильев С. А. Поэтический стиль В. Хлебникова: (Словесно-звуковая образность). Автореф. дис. . канд. фил. наук. М., 1997. 16 с.

59. Великоречин А. Умрет ли Зангези в третий раз? // Российская газета. 1992. №245. С. 10-16.

60. Веселая З.А., Муравьев В. Б. "Золотой чекан" (к истории одного незавершенного замысла) // М.: Литературное наследство. 1965. №74.С. 513 — 514.

61. Вечорка Т. Воспоминания о Хлебникове // Записная книжка Велимира Хлебникова. М.: Издательство Всероссийского союза поэтов, 1925. С. 21 30.

62. Винокур Г. О. Доклад о Хлебникове 29 ноября 1945г. ЦГАЛИ, ф. 2614, on. I ед. хр. 11.

63. Винокур Г.О. Филологическое исследование: Лингвистика и поэтика. М., 1990. 452 с.

64. Владычина Г. Л. О Велимире Хлебникове // Вестник Общества Велимира Хлебникова, М., 1999. С. 92 100.

65. Волков А. Очерки русской литературы конца XIX и начала XX века. М., 1952. С. 478-480.

66. Волошинов А. В. Пифагор: союз истины, добра и красоты. М.: Просвещение, 1993. 224 с.

67. Вольпе Ц. О мемуарах Бенедикта Лившица // Звезда. 1932. №9. С. 157 158.

68. Вольпе Ц. Стихотворения Велимира Хлебникова // Литературное обозрение. 1940. №17. С. 35-37.

69. Vroon. R. Velimir Chlebnikov's Shorter Poems: a Key to the Coinage. Ann Arbor, 1983. 310 p.

70. Вроон P. Хлебников и Платонов: предварительные заметки // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М., 1996. С. 55 65.

71. Выходцев П.С. Велимир Хлебников // Русская литература, 1983. №2. С. 53 -69.

72. Гарбуз А. В. В. В. Хлебников и А. Н. Афанасьев // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. Уфа, 1984. С. 124 132.

73. Гарбуз А. В. Велимир Хлебников: Мифопоэтическая основа творчества. Автореф. дис. канд. фил. наук. Свердловск, 1989. 20 с.

74. Гервер Л. Л. «Инструменты игры» Блока, Хлебникова и Маяковского // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М., 1996. С. 66 67.

75. Гервер JI. Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия XX века): Автореф. дис. . докт. искусствоведения. Московская государственная консерватория им. Чайковского. М., 1998. 39 с.

76. Гервер Л. Партитура в текстах Велимира Хлебникова // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27 29 ноября 1990 г. СПб., 1991.С. 80 - 90.

77. Гиерокл. Пифагорейские Золотые стихи с комментариями философа Гиерокла. М.: Гнозис, 1995. 411 с.

78. Гончаров Б.П. Маяковский и Хлебников. К проблеме концепции слова // Филологические науки. 1976. №3. С. 30 38.

79. Гончаров Б.П. Поэзия революции и «самовитое слово» // Вопросы литературы. 1983. №7. С. 26 33.

80. Гор Г. Волшебная дорога. Л.: Советский писатель, 1978. 592 с.

81. Гор Г. Замедление времени // Звезда. 1968. №4. С. 56-65.

82. Горбачев Д., Парнис А. Поэзия цвета. // Декоративное искусство СССР. 1970. №8. С. 53.

83. Горелова Т. Поэтическое слово в художественной системе вокального цикла Н. Сидельникова на тексты В. Хлебникова «В стране осок и незабудок» // Интерпретация музыкального произведения в контексте культуры. М., 1994. С. 89-101.

84. Городецкий С. Велимир Хлебников // Известия. 1922. №147. С. 10 17.

85. Гофман В. Языковое новаторство Хлебникова // Гофман В. Язык литературы: Очерки и этюды. Л.: Гослитиздат, 1936. С. 185 -240.

86. Гофмансталь Гуго фон. Избранное. М.: Искусство, 1995. 570 с.

87. Гранде Б.М. Введение в сравнительное изучение семитских языков. РАН, 1998. 439 с.

88. Григорьев В. П. Будетлянин. М.: Языки русской культуры, 2000. 816 с.

89. Григорьев В.П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников. М.: Наука, 1983. 225 с.

90. Григорьев В.П. Записки стыдесной земли // Значение и смысл слова. Художественная речь, публицистика. М. Изд-во МГУ, 1987. С. 41 49.

91. Григорьев В.П. Лобачевский слова // Русская речь. 1985. №5. С. 22 28.

92. Григорьев В.П. Хлебников и авангард // Русский авангард в кругу европейской культуры. М.: Радикс, 1994. С. 248 — 255.

93. Гунн Г. Родное и вселенское. Рерих и Хлебников. Очарованная Русь. М.: Искусство, 1990. С. 134-228.

94. Гурджиев Г.И. Вестник грядущего добра. М.: Грааль, 2002. 256 с.

95. Гурджиев Г.И. Взгляды из реального мира. Нью-Йорк: Dutton, 1973. 284 с.

96. Гурджиев Г.И. Жизнь реальна только тогда, когда «Я есть». М.: Фаир-пресс. 2007. 240 с.

97. Гусман Бс. В. Хлебников // Сто поэтов. Тверь, 1923. С. 264 266.

98. Де Квинси Т. Исповедь англичанина, любителя опиума. М.: Наука, 2000. 422с.

99. Девитт В. «Там, где цветет шиповник.» О поэзии Велимира Хлебникова. «Труба Гуль-муллы» // Лит. Азербайджан. 1982. №11. С. 111-116.

100. Деринг-Смирнова И. Р., Смирнов И. П. Исторический авангард с точки зрения эволюции художественных систем // Russian Literature, vol. 8, 1980. №5.

101. Диксон О. Символика чисел. М.: Рефл-бук, 1996. 288 с.

102. Дмитриев И. Искушение святого Коперника: ненаучная структура научной революции.// НЛО. М., 2003. № 64. С. 20-38.

103. Добренко Е. Левой! Левой! Левой!. Метаморфозы революционной культуры // Новый мир, 1992, №3. С. 288 240.

104. Дуганов Р.В. Велимир Хлебников и русская литература. М., 2008. 384с.

105. Дуганов Р.В. Замысел «Детей Выдры» // Тезисы докладов V Хлебниковских чтений. Астрахань: Изд-во Астраханского пед. института, 1995. С. 67-75.

106. Дуганов Р.В. Эпос, лирика, драма в творчестве В.В. Хлебникова. Автореф. дис.канд. филол. наук. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М., 1988. 26 с.

107. Дуганов Р.В. Хлебников и Ахматова (из астрологических заметок) // Хлебниковские чтения: Материалы конференции, Санкт-Петербург, 27 29 ноября 1990г. СПб., 1991. С. 76 - 79.

108. Дуганов Р.В. Эстетика русского футуризма. Россия. Франция. М., 1988. С. 6 -31.

109. Дудин М. Современник завтрашнего дня // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Межвузовский сборник научных трудов. Волгоград, 1990. С. 126 -131.

110. Дымшиц В. А., Чебанов С. В. Биологические идеи Велимира Хлебникова // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27 29 ноября 1990 г. СПб, 1991. С. 91 - 100.

111. Евразийское пространство. Звук, слово, образ. М.: Языки славянской культуры, 2003. 581 с.

112. Ефимов И. «Юноша» Хлебников и «взрослый» Платонов // Звезда. 1993. №12. С. 185- 189.

113. Жадова JI. «Толпа прозрачно-чистых сот» // Наука и жизнь. 1976. № 8. С. 37 -46.

114. Жаккар Ж. Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб.: Академический проект, 1995. 470 с.

115. Жданова Е.С. Лингвистические средства выражения элементов язычества в поэтической практике В. Хлебникова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ставрополь: Ставропольский ГУ, 2003. 24 с.

116. Жмудь Л. Я. Пифагор и его школа (ок.530 ок.430гг. до н.э.). Л.: Наука, 1990. 188 с.

117. Жмудь Л. Я. Пифагор как математик. М.: АН СССР, 1988. 191 с.

118. Зарецкий В. Образ как информация // Вопросы литературы. 1963. №2. С. 83.

119. Зелинский К. Очарованный странник русской поэзии. На рубеже двух эпох. М., 1960. С. 232-241.

120. Земсков В.Ф. Итоги юбилея // Вопросы литературы. 1966. №8. С. 200.

121. Золян С. Т. Семантическая структура стихотворения В. Хлебникова «Когда умирают кони дышат» // Вопросы русского языка и литературы. Вып. 1. Ереван, 1984. С. 191 -206.

122. Иванов Вс. Переписка с A.M. Горьким. Из дневников и записных книжек. М.: Советский писатель, 1969. С. 137, 140, 316-317.

123. Иванов Вяч .Вс. Хлебников и типология авангарда XX века // Russian literature. Vol. 27, 1990. №1. С. 11 19.

124. Иванов Вяч. Вс. О воздействии «Эстетического эксперимента» Андрея Белого: (В. Хлебников, В. Маяковский, М. Цветаева, Б. Пастернак) // Андрей Белый. Проблемы творчества. Статьи. Воспоминания. Публикации. М.: Советский писатель, 1988. С. 338 366.

125. Иванов Вяч. Вс. Семантика возможных миров и филологии // Проблемы структурной лингвистики. М., 1982. С. 5 19.

126. Ивнев Р. Велимир Хлебников в Петербурге и Астрахани // Ивнев Р. Образ, временем сожженный. М.: Современник, 1991.

127. Ивнев Р. Образ, временем сожженный. М.: Современник, 1991. 158 с.

128. Иоффе И.И. Синтетическая история искусств. Введение в историю художественного мышления. JL: Лениздат, 1933. С. 348, 442, 452, 456, 483, 516.

129. Итальянско-русский, русско-итальянский словарь с использованием грамматики. М.: Вече, 2000. 718 с.

130. Каббала Чисел. М., 2001. 176 с.

131. Калашникова Р.Б. Обернуты и В. Хлебников (звуковая организация стиха) // Проблемы детской литературы. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1984. С. 90-98.

132. Каменский В.В. Путь энтузиаста: Автобиограф, книга. Пермь: Кн. Изд-во, 1968. 240 с.

133. Камэяма И. Возрожденный Хлебников. Токио, 1989. 345 с.

134. Капелюш Б.Н. Архивы М. В. Матюшина и Е.Г. Гуро // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1974 год. М.: Наука, 1976. С. 3 23.

135. Кедров К. «Сеятель очей»: Образно-понятийный космос Велимира Хлебникова// Красная книга культуры. М., 1989. С. 157 168.

136. Кедров К. Вселенная Велимира Хлебникова // Поэтический космос. М.: Советский писатель, 1989. С. 164-202.

137. Келемен Я. Текст и значение. Семиотика и художественное творчество. М.: Наука, 1977. 158 с.

138. Киктев M. С. «Перун» и «Выстрел из П»: Движение к «Слову о Эль» (О структуре и эволюции хлебниковских симфоний) // Тезисы докл. V Хлебниковских чтений. Астрахань, 1995. С. 20.

139. Киселев A.JI. Хлебников и традиции русской поэзии // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Волгоград, 1990. С. 38 46.

140. Климович Л.И. Книга о Коране // http://lib.rU/DIALEKTIKA/b kor.txt

141. Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель»: Влияние символизма на поэтику раннего русского футуризма// Вопросы литературы. 1996. № 9-10. С. 56-92

142. Клуге Р. Д. Символизм и авангард в русской литературе перелом или преемственность? // Литературный авангард. Особенности развития. М.: РАН, 1993. С. 65-66.

143. Кобринский А. Даниил Хармс и Велимир Хлебников: к проблеме генезиса ОБЭРИУ // V Хлебниковские чтения. Тезисы докладов. Астрахань, 1995. С. 21.

144. Кобринский А. Поэтика "ОБЭРИУ" в контексте русского литературного авангарда: В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 97 188.

145. Ковтун Е.Ф. Русская футуристическая книга. М.: Книга, 1989. 248 с.

146. Ковтун Е.Ф., Повелихина А.В. «Утес из будущего» (Архитектурные идеи Велимира Хлебникова) // Техническая эстетика. 1976. №5 6. С. 40 - 42.

147. Кожевникова Н. А. О соотношении прямого и метафорического словоупотребления в стихах В. Хлебникова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М., 1996. С. 43 49.

148. Козлов Д. Новое о В. Хлебникове // Красная новь. 1927. №8. С. 177 188.

149. Кондратьев А. М. Математика и поэзия. М., 1960. С. 34.

150. Кондратьев А. М. Статистика типов русской рифмы // Вопросы языкознания. 1963. №6. С. 100.

151. Коперник Н. О вращениях небесных сфер. М.: Наука, 1964. 654 с.

152. Коростовцев М. А. Введение в Египетскую филологию. М.: Изд-во восточной литературы, 1963. 280 с.

153. Костерин А. Русские дервиши // Москва. 1966. №9. С. 216 221.

154. Костецкий А.Г. Лингвистическая теория В. Хлебникова // Структурная математическая лингвистика. Вып. 3. Киев: Киевский государственный университет, 1975. С. 34 39.

155. Которга Л. Хлебников о букве, имени и поэтическом языке // Лепта. 1995. №24. С. 169-176.

156. Красильникова Е. Г. Типология русской авангардистской драмы. Автореф. дис. канд. фил. наук. М., 1997. 16 с.

157. Крачковский И.Ю. Избранные сочинения: В 6 т. М.: АН СССР, 1957.

158. Кржижановский С. Возвращение Мюнхгаузена. Л.: Художественная литература, 1990. 576с.

159. Крученых А. 15 лет русского футуризма. 1912- 1927. М., 1928. С. 7, 8, 1618,58-60.

160. Крученых А. Записная книжка Велимира Хлебникова. М., 1925. 30 с.

161. Крученых А. Наш выход. К истории русского футуризма. М.: Изд-во RA, 1996. 247 с.

162. Крученых А. Письма к М.В. Матюшину // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1974 год. Л.: Наука, 1976. С. 165 195.

163. Кузнецов Б. Г. Ломоносов. Лобачевский. Менделеев: Очерки жизни и мировоззрения. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1945. 334 с.

164. Культурология XX века. Словарь. СПб.: Университетская книга, 1997. 640 с.

165. Кусков С.И. Проблематика универсального языка в контексте П. Филонова и В. Хлебникова //Культура средних веков и нового времени. М.: МГУ, 1987. С. 92 103.

166. Лайтман М. Каббала. М.: Интербук, 2000. 429 с.

167. Лакоба С. Бодхисатва-Хлебников и Восток // Сборник работ молодых ученых и специалистов Абхазии. Сухуми, 1980. С. 75-95.

168. Ланн Ж.К. От сказки до футуризма: по поводу Хлебникова. «О пользе изучения сказок». Философия и творчество В. Хлебникова // Acta Slavica laponica: Sapporo. 1986. №4. С. 37 48.

169. Ланцова С.А. Мифологизм В. Хлебникова: некоторые аспекты проблемы. Автореф дис. канд. филол. наук . Моск. пед. гос. ун-т им. В.И. Ленина. М., 1991. 17 с.

170. Лапшин Н. Хлебников Митурич // Русское искусство. 1923. №2 - 3. С. 25 -36.

171. Легшед: Издательство Буддийского института «Даши Чойнхорлин», 2002. №6. 60 с.

172. Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. М.; Л.: Соцэкгиз, 1936. 484 с.

173. Лейтес А. Велимир Хлебников // Харьков: Театр, литература, музыка, балет, графика, живопись, кино. 1992. №1. С. 5.

174. Лейтес А. Хлебников — каким он был // Новый мир. 1973. №1. С. 224 -237.

175. Леннквист Б. К значению Дня Рождения у авангардных поэтов // Культура русского модернизма. М.: Наука, 1993. С. 206 211.

176. Леннквист Б. Мироздание в слове. Поэтика Велимира Хлебникова. СПб.: Академический проект, 1999. 238 с.

177. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Л.: Советский писатель, 1989. С. 309 -546.

178. Литература и живопись. Л.: Наука, 1982. 288 с.

179. Литературное обозрение. 1985, №12. С. 102 — 104.

180. Ломоносов М.В., Державин Г. Р. Избранное. М.: Правда, 1984. 448 с.

181. Лопатин В.В. Рождение слова: неологизмы и окказиональные образования. М.: Наука, 1973. 152 с.

182. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Наука, 1970. 384 с.

183. Лощиц Ю.М. и Турбин В.Н. Тема Востока в творчестве В. Хлебникова // Народы Азии и Африки. 1966. №4. С. 147 160.

184. Маккенна Т. Пища богов. М.: Издательство Трансперсонального Института, 1995.384 с.

185. Максимова Н.В. Поэзия Велимира Хлебникова 1917 1922 гг.: Проблематика и поэтика: Автореф. дис. . канд. филол. наук . Астрахань: Астраханский ГУ, 2004. 18 с.

186. Малевич К. Бог не скинут. Витебск: Уновис, 1922. 40 с.

187. Мамаев А. А. Астрахань Велимира Хлебникова: Док.-худож. повесть. Астрахань: Изд-во «Хаджи-Тархан», 1996. 95 с.

188. Мандельштам О. О Хлебникове // Мир Велимира Хлебникова. М., 2000. С. 186- 194.

189. Маргаритов В.Г. Об орочах императорской гавани. Спб., 1888. 56 с.

190. Маринчак В. А. Самовитое слово В. Хлебникова // Русская речь. 1978. №2. С. 58-63.

191. Марков А. Поэзия пера и кисти. Забытые страницы. М., 1984. С. 229 235.

192. Марков В. Ф. История русского футуризма. СПб.: Алетейя, 2000. 438 с.

193. Материалы IV Хлебниковских чтений. Астрахань, 1992. 60 с.

194. Матюшина О. Воспоминания // Звезда. 1973. №3. С. 1 С. 141-144.

195. Миндлин Э. Необыкновенные собеседники. М.: Советский писатель, 1968. С. 65-67.

196. Мир Велимира Хлебникова. М.: Языки русской культуры, 2000. 880 с.

197. Мирский Д. Хлебников, 1922 // Версты. 1928. №3. С. 144 146.

198. Митурич П. Дневник 1922 года // Арион, 1994. № 4. С. 103 — 111.

199. Михайловский Б. В. Предшественники современного абстракционизма. О литературно-художественных течениях XX века. М., 1966. С. 65, 72 74, 78, 81 -83.

200. McCarthy J.J. Formal problems in Semitic phonology and morphology. N.Y.; L.: Garland, 1985. 305 p.

201. Мой век, мои друзья и подруги. Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М.: Московский рабочий, 1990. С. 520 522.

202. Муковзоров JI. В. О русской рифме // Русская речь. 1971. №3. С. 56 68.

203. Мурсалиева X. А. кызы. Восточная тематика в творчестве Велимира Хлебникова. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1991. 26 с.

204. На путях. Утверждение евразийцев. М.; Берлин, 1922. 356 с.

205. Нагибин 10:0 Хлебникове // Новый мир. 1983. №5. С. 253 260.

206. Неймаер Е. О Велимире Хлебникове. // Киев: Радуга. 1965. №11. С. 135 -138.

207. Немецко-русский русско-немецкий словарь с использованием грамматики. М.: Вече, 2005. 784 с.

208. Немировский А. И. Пифагор. М.: Армада, 1998. 410 с.

209. Никитаев А. Т. Мнимые числа в творчестве Велимира Хлебникова // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Астрахань, 1992. С. 12 — 21.

210. Ольшанский Д.А. Концепция механицизма в исследованиях языка Нового времени: от Галилея до Ньютона (в работах Ноама Хомского) // Дети Ра. 2005. №11. С. 30-55.

211. Орлов В. На рубеже двух эпох // Вопросы литературы. 1966. №10. С. 113 — 143.

212. Палиевский П. В. Внутренняя структура образа. Теория литературы. М., 1962.

213. ПалиевскиЙ|П. В. К понятию гения. Искусство нравственное и безнравственное. М.: Искусство, 1969. С. 190- 192.

214. Палиевский П. В. Экспериментальная литература // Вопросы литературы. 1966. № 8. С. 79.

215. Панин С.Е. Потребление наркотиков в Советской России (1917-1920-е годы) // Вопросы истории. 2003. № 8. С. 129 134.

216. Панов М. В. О восприятии звуков // Развитие современного русского языка. М., 1966. С. 158- 162.

217. Панчешсо А. М., Смирнов И. П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX века // Древнерусская литература и русская культура XVI1-XX вв. Л., 1971. С. 98 114.

218. Парнис А. В. Хлебников и Малевич: художники-изобретатели. К истории взаимоотношений // Творчество. 1991. №7. С. 1-3.

219. Парнис А. Е. Велимир Хлебников. «Председатель чеки». Новое о поэте // Новый мир. 1988. №10. С. 147 152.

220. Парнис А. Смутьян холста // Творчество. 1988. №11. С. 26 28.

221. Парнис А. Хлебников сотрудник «Красного воина» // Литературное обозрение. 1980. №2. С. 105 - 112.

222. Парнис А. Хлебников и Филонов: К прочтению одного стихотворения // М.: Искусствознание. 1999. №1. С. 352 363.

223. Парнис А. Южнославянская тема Велимира Хлебникова. Новые материалы к творческой биографии поэта // Зарубежные славяне и русская культура. Л., 1978. С. 223-251.

224. Парнис А.Е. «Евразийские» контексты Хлебникова: от «калмыцкого мифа» к мифу о «единой Азии» // Евразийское пространство. Звук, слово, М., 2003. С. 299 344.

225. Паскаль Б. Мысли. М.: Издательство им. Сабашниковых, 1995. 480 с.

226. Пашкин Д. А. Феномен смерти в текстах В.Хлебникова. Автореферат дис. . канд. фил. наук. Тюмень, 2002. 22 с.

227. Пекарский Ф. В. Социальная философия В. Хлебникова и постмодернистский стиль философствования. Автореф. дис. . канд. филос. наук.-Минск, 1999. 19 с.

228. Пекарский Ф. В. Философские основания поэтики Велимира Хлебникова // Человек. Цивилизация. Культура. Тезисы докладов Второй межвуз. студ. науч.-теоретич. конф. по гуманит. наукам, 5-6 апр. 1996 г. Минск, 1996.С. 56 58.

229. Перцов В. Велимир Хлебников. Современники. Избранные литературно-критические статьи в 2-х тт. Т. 1. М., 1980. С. 137- 173.

230. Перцов В. О Велимире Хлебникове // Вопросы литературы. 1966. №7. С. 46 -71.

231. Перцова Н. Н. Движение по мифологиям в черновике «Детей Выдры» В. Хлебникова // Велимир Хлебников и мировая художественная культура на рубеже тысячелетий. Астрахань, 2000. С. 78 79.

232. Перцова Н. Н. О ненаписанном романе Хлебникова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В. П. Григорьева. М., 1996. С. 88 104.

233. Перцова Н. Н., Рафаева А. В. О последней записной книжке Велимира Хлебникова // Вестник Общества Велимира Хлебникова, 2. М., 1999. С. 68 91.

234. Перцова Н. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова. М., 1995. 559 с.

235. Перцова Н.Н. Словотворчество Велимира Хлебникова. М.: Изд. МГУ, 2003. 175 с.

236. ПетровскийД. Повесть о Хлебникове. М., 1926. 48 с.

237. Пиль^^^^Гвелемир Хлебников. Затуманившийся мир. Рига, 1929. С. 193 -201.

238. Пифагор. Золотой канон; Фигуры эзотерики. М.: Эксмо-Пресс, 2001. 448 с.

239. Пифагоровы законы и нравственные правила. Афоризмы Эпиктета. М.: Олма-Пресс, 2000. 380 с.

240. Поляков Д. Парабаса Хлебникова II // Русская филология 9: Сборник научных работ молодых филологов. - Тарту, 1998. С. 155 - 170.

241. Поляков Н. Н. Нижневолжские мотивы в прозе Велимира Хлебникова // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Астрахань, 1992. С. 160- 168.

242. Полякова С. В. Велимир Хлебников в непривычном ракурсе // Полякова С. В. «Олейников и об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997. С. 355 360.

243. Помпеев Ю.А. Очерк по истории европейской научной мысли. СПб.: Абрис, 2003. 272 с.

244. Попов П. В. Хлебников — мыслитель и поэт. Время и пространство как мифологемы его творчества // Влияние науки и философии на литературу. Ростов-на-Дону, 1987. С. 124- 137.

245. Поступальский И. О первом томе Хлебникова // Новый мир. 1929. №12. С. 237-242.

246. Поступальский И. Хлебников и футуризм // Новый мир. 1930. №5. С. 187 — 197.

247. Поэтический мир Велимира Хлебникова. Межвуз. сб. науч. тр. Вып.2. Астрахань, 1992. 172 с.

248. Поэтический мир Велимира Хлебникова: Научно-методологические проблемы изучения. Межвуз. сб. науч. тр. Волгоград, 1990. 137 с.

249. Пророческая душа. Воспоминания Д. Бурлюка, Я. Лаврина, А. А. Бруни-Соколовой, К. Б. Томашевского, Е. Д. Спасского, П. В. Митурича. // Литературное обозрение. 1985. №12.

250. Протоалфавиты на сайте Игоря Гаршина. Происхождение консонантных алфавитов // http://\\Avw.Harshin.ru/linguistics/scripts/proto-abc.html

251. Пунин H. Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М.: Артист. Режиссёр. Театр, 2000. Стр. 151 — 154.

252. Пяст В. Встречи. Л., 1929. С. 25, 251, 262, 284.

253. Рабинович В. Л. «Мирсконца» книга, пьеса, мироздание // Русский авангард 1910-х- 1920-х годов и театр. СПб., 2000. С. 166 - 175.

254. Радин Е. П. Футуризм и безумие. СПб., 1914. 375 с.

255. Реале Дж., Антисери. Западная философия от истоков до наших дней. СПб.: Петрополис, 1994. 336 с.

256. Ревякин А. И. О «заумном» речетворчестве. Из истории поэтического языка // Современные проблемы литературоведения и языкознания. М., 1974. С. 316-321. .

257. Религия и культура. М.: РАН ИНИОН, 2000. 224 с.

258. Рождественский В. Кто придумал слово летчик? // Литературная газета, 1979. С. 14-19.

259. Ромашов Б. О Велимире Хлебникове. Звезды не могут погаснуть. М., 1966. С. 235-240.

260. Русская литература и фольклор: Заговор // http://feb-web.ru/feb/litenc/encvclop/le4/le4-2761 .htm

261. Русская литература рубежа веков. Книга 2. ИМЛИ РАН. М.: Наследие, 2001. 768 с.

262. Русский авангард в кругу европейской культуры. Межд. конференция. Тезисы и материалы. М., 1993. 408 с.

263. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н. Терехина, А.П. Зименков. М.: Наследие, 2000. 480с.

264. Савушкина М. И. Фольклор в поэмах В. Хлебникова // Русская советская поэзия 20-х гг. и фольклор. М., 1971. С. 79 86.

265. Самойлов Д. О «Творениях» Велимира Хлебникова // Новый мир. 1988. №1. С. 257-259.

266. Самородова О. Поэт на Кавказе // Звезда. №6. Л.: Художественная литература, 1972. С. 186- 194.

267. Санкина С. Л. Заметки к теме: В. Хлебников и М. Кузмин: точки соприкосновения // Велимир Хлебников и мировая художественная культура на рубеже тысячелетий. Астрахань, 2000. С. 147 152.

268. Сарабьянов Д. В . История русского искусства конца XIX — начала XX века. М., 1993. 320 с.

269. Сахаров И.П. Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым. Тула: Приок. кн. изд-во, 2000. 480 с.

270. Седакова О. А. Велимир Хлебников — поэт скорости // Русская речь. 1985. №5. С. 29-35.

271. Седакова О. Образ фонемы в «Слове о Эль» Велимира Хлебникова // Развитие фонетики современного русского языка: фонологические подсистемы. М., 1971. С. 273-277.

272. Сигов С. В. О драматургии Велимира Хлебникова // Русский театр и драматургия 1907-1917 гг. Л., 1988. С. 94- 111.

273. Силард Л. Математика и заумь // Заумный футуризм и дадаизм в русской культуре. Берн, 1991. С. 333 -352.

274. Симаков М. Пифагорейская программа. М.: Диалог МГУ, 1997. 425 с.

275. Симаков М. Ю. Пифагорейская система (Гармония космоса). М., 1999. 456 с.

276. Скулачева Т. В. Свободный стих В. Хлебникова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В. П. Григорьева. М., 1996. С. 32 — 42.

277. Скуратовский В. Велимир Хлебников, или Искусство миропонимания // Литературное обозрение. 1988. №7. С. 461 -489.

278. Слинина Э. В. В. Хлебников о Пушкине // Пушкин и его современники. Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института. Т. 465. Псков, 1970. С. 254 267.

279. Словарь французско-русский и русско-французский с использованием грамматики. М.: Вече, 2006. 752 с.

280. Смоляницкий М. Обретение стиля. Театр русского авангарда и «Зангези» В. Хлебникова в «Чет-нечет-театре» // Астрахань: Слово и дело. 1993. №218. С. 67-80.

281. Солнцева Е.Г. Дохристианские цивилизации в русской литературе первой трети XX в (В. Хлебников, Д. Мережковский, О. Мандельштам). Автореф. канд. дис. М.: 2006. 27 с.

282. Соловьев Б. О новаторстве и традициях // Знамя. 1950. №3. С. 156 158.

283. Спасский С. Хлебников // Литературный современник. 1935. №12. С. 190 — 204.

284. Старкина С. В. Творчество Велимира Хлебникова 1904 — 1910 гг. (дофутуристический период). Автореф. дис.канд. филол. наук. СПб., 1998. 20 с.

285. Степанов Н. Велимир Хлебников: Жизнь и творчество. М., 1975. 358 с.

286. Степанова Н. Большая книга заговоров. М.: Рипол классик, 2006. 320 с.

287. Струнин В. И. Поэма «Ночной обыск» миф и действительность // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Волгоград, 1990. С. 24 - 32.

288. Струнин В. И. Поэма глаз Велимира Хлебникова // Литературная учеба, 1985. №5. С. 210-214.

289. СЭС. М.: Советская энциклопедия, 1980. 1600 с.

290. Тагарова Т. Б. Старомонгольский язык. Иркутск: РИЦ ИГУ, 2005. 84 с.

291. Тартаковский П. И. «Единая книга» В. Хлебникова в структуре поэмы «Азы из Узы» // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Межвузовский сборник научных трудов. Вып: 2. Астрахань, 1992. С. 3 12.

292. Тартаковский П. И. Древнеирапская мифология в художественной структуре творений позднего Хлебникова // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27 29 ноября 1990 г. СПб., 1991. С. 40 - 49.

293. Тартаковский П. Поэт. Революция. Восток: Творчество Велимира Хлебникова и ирано-таджикское художественное наследие // Памир. 1977. №7. С. 84-96.

294. Тартаковский П. Поэт. Россия. Восток. К вопросу о западно-восточной концепции В. Хлебникова // Вопросы литературы. 1987. №6. С. 94 121.

295. Татлин В. О «Зангези» // Жизнь искусства. 1923. №18. С. 46 59.

296. Тауфер И. Велимир Хлебников. Судьбы и свершения. М., 1987. С. 212 222.

297. Терехина В.Н.^шештв-?^!^Русские экспрессионисты // Русская литература 1920 — 1930-х годов. Портреты поэтов. В 2 т. М., 2008. С. 580 — 611.

298. Терехина В.Н., Зименков А.П. Футуристы после футуризма // Русская литература 1920 — 1930-х годов. Портреты поэтов. В 2 т. М., 2008. С. 503 — 537.

299. Тимофеева В. В. Язык поэта и время. М.; Л., 1962. 365 с.

300. Тренин В., Харджиев Н. Ретушированный Хлебников // Литературный критик. 1933. №6. С. 142 150.

301. Тсантсаноглу М. Русский футуризм в историческом освещении: (Истоки и рецепция творчества). Дис. . канд. фил. наук. М., 1993. 23 с.

302. Тураев Б. А. Очерк истории изучения финикийской древности. СПб.: Историческое обозрение. Т. 6, 1893. 234 с.

303. Тураев Б.А. История Древнего Востока. Минск: Харвест, 2004. 752 с.

304. Турбин В. Свободный ум // Октябрь. 1985. №11. С. 177 186.

305. Урбан А. Мечтатель и практик: Хлебников и Маяковский // Звезда. 1983. №4. С. 184- 197.

306. Урбан А. Философская утопия: Поэтический мир Велимира Хлебникова // Вопросы литературы. 1979. №3. С. 153 183.

307. Ушаков Н. Заметки о Хлебникове. Мастерская. О поэзии и поэтах. М., 1983. С. 346-353.

308. Фадеев А. За тридцать лет. М., 1957. С. 233, 234, 237.

309. Филиппов Г. В. Специфика художественно-философской системы В. Хлебникова // Русская советская философская поэзия. Человек и природа. Л., 1984. С. 50-77.

310. Флакер А. Разгадка Ропса // Культура русского модернизма. М., 1993.С. 97 -101.

311. Формализм и новаторство // Литературная учеба. 1937. №3. С. 5.

312. Хазан В. И. «Ошибка Смерти» В. Хлебникова: авангардизм в контексте традиций // Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литературе XX в. Грозный, 1991. С. 47-60.

313. Харден Д. Финикийцы. М.: Центрполиграф, 2004. 263 с.

314. Харджиев Н. Новое о Велимире Хлебникове // Russian Literature. 1975. №9. С. 5 24.

315. Харджиев Н. Статьи об авангарде: В 2 т. М., 1997.

316. Хлебников А. В. Письма к родным // Саратов: Волга. 1987. №9. С. 138 158.

317. Хлебников В. Зангези. Сценическая композиция А. Пономарева. М., 1992. 125 с.

318. Хлебникова поле // http://www.ka2.ru/index.html

319. Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27-29 ноября 1990 г. СПб., 1991. 152 с.

320. Ходасевич В. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954. 412с.

321. Цехновицер О. Литература и мировая война 1914 — 1918 гг. М., 1938. С. 9, 53-56, 137, 148,297-305,314, 340.

322. Циолковский К. Э. Миражи будущего общественного устройства. Сборник статей. М.: Самообразование, 2006. 352 с.

323. Цыб Е. А. Художественная речь в словарях разных типов (на материале поэзии В. Хлебникова и Н. Заболоцкого). Автореф. дис. канд. фил. наук. М., 1995. 22 с.

324. Чеботарева В. Часы человечества: Документальное повествование о жизни Велимира Хлебникова в Баку и Персии // Литературный Азербайджан. 1991. №11 12. С. 115-181.

325. Черняк М. «Новое зрение в литературе» (К вопросу о творческих взаимосвязях В. Хлебникова и Вс. Иванова) // Russian Literature, XXXVIII-IV, 1995. С. 473-482.

326. Числа судьбы: пифагорейская, индийская и китайская нумерология. СПб.: Экслибрис, 2003. 256 с.

327. Чуйков Ю. Хлебниковы в Казани // Волга. 1991. №2. С. 168 177.

328. Чуковский К. Современники. М., 1962. С. 493 499, 671 - 672.

329. Шайтанов И. В содружестве светил. Поэзия Николая Асеева. М., 1985. 326 с.

330. Шапир М. И. Об одном анаграмматическом стихотворении Хлебникова: К реконструкции «Московского мифа» // Русская речь. 1992. №6. С. 3 9.

331. Шапир М. Что такое авангард? // Русская альтернативная поэтика. М., 1990. С. 3 6.

332. Шапирштейн-Лерс Я. Е. Общественный смысл русского литературного футуризма. М., 1922. 453 с.

333. Шаповалов М. Раскрывая Хлебникова // Волга. 1985. №11. С. 174 175.

334. Шах-Азизова Т. Предвозвестник // Русский авангард в кругу европейской культуры. М., 1993. С. 38 49.

335. Шершеневич В. Зеленая улица. М., 1916. 153 с.

336. Шершеневич В. О пьесе В. Хлебникова «Госпожа Ленин» // Нижегородец. 1913. №272. С. 11-16.

337. Шишкин А. Велимир Хлебников на «Башне» Вяч. Иванова // НЛО. 1996. №17. С. 141 167.

338. Шкляревский И. Хлебников в Финляндии // Поэзия львица с гривой. М., 1986. С. 94-95.

339. Шмелева И. Самовитый // Русская речь. 1975. №4. С. 20 35.

340. Эйнштейн А. Собрание научных трудов: В 4 т. Т.4. М.: Наука, 1967. 600 с.

341. Энциклопедический словарь символов. М.: Издательство Астрель, 2003. 1056с.

342. Энциклопедия традиционной народной медицины. М.: ООО Издательство ACT, 2002. 702 с.

343. Эпштейн М. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир. 1989. №12. С. 22-235.

344. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. М., 1961. С. 187- 198.

345. Эткинд Е. Заболоцкий и Хлебников // Эткинд Е. Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб., 1995. С. 530 542.

346. Юргин Н. О новаторстве и художественной литературе // Красная новь. 1925. №8. С. 226-228.

347. Юткевич С. Сухарная столица // ЛЕФ. 1923. №3. С.181 182.

348. Явинская Ю. В. В. Хлебников и М. Цветаева. Сопоставительный анализ образных систем «человек», «вещь», «природа». Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1999. 22 с.

349. Якобсон Р. О. Игра в аду у Пушкина и Хлебникова // Сравнительное изучение литературы. Л., 1976. С. 34-38.

350. Якобсон Р. О. Из мелких вещей Велимира Хлебникова: «Ветер пение.» // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С. 317 - 323.

351. Яковлев Б. Поэт для эстетов. Заметки о Велимире Хлебникове // Новый мир. 1948. №5. С. 207-231.

352. Яковлев С. Исцеляющие звуки. // Наука и религия. 2002. №5. С. 48 49.

353. Ямвлих. Жизнь Пифагора. М.: Новый Акрополь, 1998. 248 с.

354. Ямвлих. О египетских мистериях. М.: Х.Г.С., 1995. 288 с.

355. Ямпольский М. Беспамятство как исток (Читая Хармса). М.: НЛО, 1998. 384с.

356. Ямпольский М. О близком. М.: НЛО, 2001. 240 с.