автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: История аграрного природопользования в советский период в Байкальском регионе

Полный текст автореферата диссертации по теме "История аграрного природопользования в советский период в Байкальском регионе"

На правах рукописи

*

ЗУЛЯ Р Юрий Анатольевич

ИСТОРИЯ АГРАРНОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД В БАЙКАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ

I

I

Специальность: 07.00.02. — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Иркутск 2003

Работа выполнена на кафедре отечественной истории и политологии Иркутского государственного университета

Научный консультант:

Доктор исторических наук, профессор А.Е. Погребенко

Официальные оппоненты:

Доктор исторических наук, профессор Зайцева Л.А. Доктор исторических наук, профессор Назаров В. В. Доктор исторических наук, профессор Цыкунов Г.А.

Ведущая организация:

Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН

Защита диссертации состоится 2003 г. в ^'часов, на

заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при Иркутском государственном университете (664003, г. Иркутск, ул. К.Маркса. 1).

С диссертацией можно ознакомиться в региональной научной библиотеке Иркутского государственного университета (Иркутск, б. Гагарина, 24).

Автореферат разослан 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор исторических наук

Иванов А.А.

2.оо?-Д

¿srs4

общая характеристика работы

Актуальность исследования определяется тем, что проблема взаимодействия природы и общества - одна из старейших в мировоззренческом, производственном, научном и историографическом смыслах. Человек, как живой организм, может существовать лишь во взаимодействии с природой и за счет ее эксплуатации, поэтому качество его жизни во многом определяется состоянием естественной среды.

Актуальность проблемы обусловлена тем, что эволюция человечества - это преимущественно история взаимодействия природной среды и общества. И в нем природопользование является сферой общественной производственной деятельности, направленной на удовлетворение потребностей человечества с помощью природных ресурсов. Проблемы природопользования, озвученные как самостоятельные или решаемые в рабочем текущем порядке, являются определяющими или важнейшими для любого государства, хотя далеко не всегда понимаются в качестве таковых властью и обществом. Причина этого в том, что само существование государств определяется их способностью осуществлять эффективную политику эксплуатации природных ресурсов, ибо человечество и его социальные институты не могут эффективно развиваться без них. Непосредственно или опосредованно практически все значительные войны велись за право обладания основным ресурсом — территорией или за доступ к природным богатствам (минеральным или органическим).

В этом ряду аграрное природопользование в течение многих тысячелетий являлось его первым и основным видом. На его основе и исходя из его потребностей стали развиваться остальные формы эксплуатации природных ресурсов. Поэтому понимание сущности и идеологии аграрного природопользования — есть ключ к познанию процессов развития общества, государства, локальных цивилизаций и человеческой эволюции в целом. Это особенно справедливо для нашей страны, которая большую часть своей истории являлась аграрным государством и сейчас обладает самыми большими аграрными ресурсами мира.

После распада Советского Союза и отказа в государственном масштабе от марксистско-ленинской идеологии встала задача выработки новой государственной идеологии, способной объединить и ориентировать общество. В ней должна найти свое отражение концепция взаимодействия природы и общества. Ее выработка невозможна без тщательного изучения идеологии и политики предшествовавшего периода в его итоговых временных рамках и системной обусловленности.

Территориальные границы исследования определены объективными обстоятельствами. Байкальский регион — это огромная территория не только по европейским меркам, но и по российским масштабам. В рассматриваемый период его площадь составляла 1550,7 тыс. км2 или 6,9% территории СССР. В настоящее время регион по площади больше любо-

г

го европейского государства, условно занимая 6-е место в Азии1. В свете рассматриваемой проблемы именно территория является наиболее важным параметром, гак как большей площади, как правило, соответствует большее разнообразие природных ресурсов.

В историко-административном плане регион находится в состоянии постоянных трансформаций, обусловленных поиском Центра наиболее оптимальных моделей управления огромной слабозаселенной территорией. Байкальская Сибирь удалена от центра страны и потребителей (как отечественных, так и зарубежных) его продукции. В настоящее время здесь расположены 5 субъектов федерации: Иркутская и Читинская области с Усть-Ордынским и Агинским автономными округами и Республика Бурятия.

Принципиальной особенностью Байкальского региона, иногда называемого Байкальской Сибирью, является его обусловленность и непосредственная связь с уникальным природным феноменом планетарного значения - озером Байкал. Озеро Байкал отдастся к числу немногих (если не является единственным) природных объектов, расположенных на территории нашей страны, к которому применимо определение «самый». В данном случае это самый древний, самый глубокий пресноводный водоем планеты и крупнейший резервуар питьевой волы. Байкал — единственный широко известный в России природный объект, являющийся ее экологическим символом. Он — явление всемирного значения, внесенное в Список Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. Рассматриваемая по субъектам Российской Федерации значительная часть территории региона лежит в рамках его водосборной зоны. Байкал в географическом, экономическом, административном и культурно-ментальном плане является организующим и объединяющим началом одноименного региона В целом вся эта территория в основном являет собой природно-гео графическое единство и демонстрирует социально-экономическую похожесть разных районов, входящих в регион.

Уникальна роль, сыгранная регионом в реализации советских планов преобразования природы 50-80-х гг. В это время он являлся ареной масштабных аграрных преобразований, форсированного гидроэнергетического строительства, создания уникальной химической, лесохимической, нефтехимической и металлургической промышленности, железнодорожного строительства.

Регион является трансконтинентальным перекрестком, через который проходят транспортные и пассажирские потоки, связывающие Дальний Восток, Центральную Азию, Среднюю Азию и Европу.

Особенность региона подтверждается принятием в течение последнего советского 30-летия более 20 партийных и государственных постановлений по охране Байкала. В советский период началась подготовка именного закона о Байкале, принятого уже в демократической России.

Хронологические рамки рассматриваемого периода естественны и обосновываются четырьмя обстоятельствами. И прежде всего, целесообразностью рассмотрения научной проблемы целиком - т. е. от начала до конца.

Во-вторых, XX век — это время наступления первого глобального экологического кризиса в истории современной цивилизации. Для нашей страны он начался в рамках советского периода, поэтому для выявления его причин требуется найти истоки, а для ликвидации последствий — проследить эволюцию.

В-третьих, экологический кризис — это результат индустриализации. Индустриализация Сибири, да и большей части страны, произошла в советский период. Стоящая сегодня перед Россией задача перехода в постиндустриальное общество требует полного понимания процессов предшествовавшего периода.

В-четвертых, наиболее результативны исследования, рассматривающие события в рамках исторического века. А так как в этом смысле XX век определяется от начала Первой мировой войны до краха социалистической системы и окончания холодной войны, то выбранный временной промежуток, с учетом произведенного в работе анализа предшествовавшего периода, практически совпадает с прошедшим историческим веком.

В-пятых, когда говорится о советском типе аграрного природопользования, в первую очередь имеется в виду отсутствие частной собственности на аграрные угодья, но наличие тотальной государственной. В нашей стране такое состояние наблюдалось в рассматриваемый период.

Объектом непосредственного изучения является государственная политика взаимодействия общества и природы в советский период: становление, этапы развития, основные тенденции и регионально-территориальные особенности ее реализации.

Предмет исследования — деятельность партийных, административных и хозяйственных органов, общественных организаций и движений, коллективов промышленных и сельскохозяйственных предприятий и хозяйств, научных, научно-исследовательских, научно-производственных и научно-педагогических учреждений, объединений и организаций по природопользованию в Байкальском регионе. Иными словами, исследовались все уровни административно-хозяйственной системы государства и общества: от уровня политического руководства страны до первичных хозяйственных и общественных структур.

Цель работы — посредством исторического исследования выявить, описать и объяснить российскую модель аграрного природопользования в советский период, детально анализируя процессы, происходившие в Байкальском регионе. Вместе с тем, более чем 20-летнее иссле-

дование автором этой проблемы показало невозможность освещения в одной работе всех ее основных элементов. Поэтому главное внимание было сосредоточено на анализе основных процессов аграрного природопользования, относившихся к разряду регионально обусловленных, т. е. направленных преимущественно на удовлетворение потребностей местной экономики и населения.

Достижение поставленной цели потребовало решить следующие задачи:

— выяснить географические и историко-административные особенности Байкальской Сибири как целостного, условно однородного региона;

— изучить этапы колонизации, аграрного расселения и создания сети сельских поселений;

— рассмотреть образование и трансформацию крестьянских хозяйств;

— проанализировать введение земель региона в сельскохозяйственный оборот и их использование;

— определить пути исторического поиска оптимального сочетания посевных культур;

— охарактеризовать мероприятия по сохранению и восстановлению естественного плодородия почв;

— исследовать противодействие органов власти и производственных коллективов антропогенной эрозии почв сельскохозяйственного назначения;

— выявить социально-экономические проблемы развития охотни-чье-промыслового хозяйства и рыболовства;

— раскрыть тенденции и основные этапы сельскохозяйственного использования животного мира;

— исследовать историю формирования и функционирования природных охраняемых территорий;

— выделить основные направления охраны биологических ресурсов региона и этапы создания заповедной зоны Байкала;

— рассмотреть деятельность самодеятельных общественных экологических движений и их идеологическую составляющую.

Научная новизна работы обусловлена рядом ее принципиальных особенностей и прежде всего тем, что она представляет собой оригинальное исследование, в котором впервые в такой форме, в данных территориальных границах и хронологических рамках анализируются исторические аспекты взаимодействия природы и общества в аграрной сфере.

Впервые в исторических исследованиях не в формальном порядке регионального описания, а фактически сделана попытка осмыслить Байкальский регион как единый природно-социальный феномен, объединенный уникальным водоемом Байкал. В ретроспективной панора-

ме показано историческое, хозяйственное, культурное, этническое, административное и ментальное единство данной территории.

Новым аспектом познавательного процесса является анализ советской политики природопользования в ее идеологической, социальной и хозяйственной взаимообусловленности и в рамках данного исторического периода.

В процессе работы автор ввел в научный оборот значительный объем фактического материала, часть которого (из архивных источников) вообще не изучалась исследователями или превратилась, с его помощью, в единицы хранения, став доступными для научного использования.

В работе помещено 138 таблиц (часть из них авторская, часть смешанная), позволяющих концентрировать подаваемую информацию. Для удобства чтения и лучшего понимания рассматриваемых проблем автор не стал укрупнять и выносить таблицы за основные рамки работы, а сделал их компактными, непосредственно сопровождающими текст.

Автор рассматривает советскую эпоху как законченный исторический период со своими специфическими и уникальными особенностям и характеристиками, поэтому показ процессов взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе произведен в режиме фиксации появления, развития и угасания явления, в виде полного исследования завершенной фазы процесса. Этот подход обеспечил получение целостного научного результата, который позволяет использовать его без принципиальных дополнительных исследований, а дальнейшая работа может быть проведена в плане расширения числа рассматриваемых объектов. Созданные автором мыслительные конструкции применимы в качестве инструмента познания новых явлений рассмотренного порядка, не требующего приложения усилий на образование системы, поиск методологии, определение идеологических и политических форм процесса.

В отличие от историко-географических исследований природопользования, в ходе которых изучается территориальная дифференциация процессов освоения, выявляются географические типы и виды утилизации и природопользования в зависимости от природных и социально-экономических условий, автор исследовал политическую составляющую этих процессов, а через это и культурную (в широком значении) эволюцию общества и государства.

Исследование выполнено в виде рамочной конструкции, позволяющей вставлять в нее новые, не рассмотренные автором, элементы общей проблемы. Тем самым созданы условия для дальнейшей организации процесса познания взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе, а через это и в СССР в целом, а также расширения хронологических рамок в обоих направлениях в связи с возникшими исследовательскими потребностями.

i

!

Практическая значимость работы состоит в том, что ее данные, положения и выводы могут быть использованы в обобщающих работах по истории Сибири, при исследовании локальной истории региона, в общих и специальных курсах лекций по отечественной и региональной истории, в краеведческой работе. Материалы диссертации публиковались в научных тематических сборниках, в коллективной монографии по истории города Черемхово, подготовлены к изданию коллективные монографии по истории г. Бодайбо, Научно-исследовательского института биологии при Иркутском госуниверситете, по истории юридического факультета. Работы автора, посвященные рассматриваемой проблеме, публиковались в специализированных периодических и не периодических краеведческих изданиях, в периодической печати СО АН СССР, Иркутской области, Республики Бурятия и в многотиражных вузовских газетах.

Автор использовал полученные знания в процессе работы в общественных организациях, в том числе и имеющих экологическую специализацию. Им опубликован ряд методических указаний соответствующей тематики, распространяемых в системах обучения и подготовки кадров для народного хозяйства региона, в том числе в вузах. В течение последних четырех лет он принимал участие в проведении Всероссийского научно-практического молодежного симпозиума «Экология Байкала и Прибайкалья».

Полученная информация преимущественно использовалась автором во время ведения курсов по отечественной истории, политологии и социальным аспектам экологии во время более чем 20-летнего преподавания в Иркутском госуниверситете. За это время сотни студентов ряда факультетов подготовили сообщения и рефераты по проблемам взаимодействия природы и общества.

Апробация исследования. Все основные положения и выводы работы прошли апробацию на научных конференциях разного уровня, в том числе, на 6 республиканских (Россия), всесоюзной и 8 международных. Автором опубликована 81 научная работа, в т.ч. 3 монографии. По исследуемой проблеме издано 76 работ (в т.ч. 2 монографии) общим объемом 60,3 печатных листа.

Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры отечественной истории и политологии Иркутского государственного университета.

На ряд работ автора опубликованы рецензии в общественно-политических и научных изданиях2.

Структура работы; диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библиографии (списка использованных источников и литературы и примечаний).

Основное содержание диссертации

Во введении материал расположен в трех параграфах, в которых обосновываются научная значимость и актуальность темы диссертации, указываются хронологические и территориальные рамки работы, научная новизна, степень изученности проблемы, определяются цель, конкретные задачи и понятийный аппарат, раскрываются новизна, практическая значимое! ь результатов исследования. Здесь же обосновано географическое, климатическое, социально-экономическое и исторически обусловленное административное единство Байкальского региона.

Структурно Байкальская Сибирь состоит из трех частей: Предбайка-лья, Забайкалья и самостоятельного центрального компонента—оз. Байкал. Исследователи используют дополнительные определения при делении Байкальского региона: Прибайкалье, а в нем Западное и Восточное, а также Западное и Восточное Забайкалье, Южный и Северный Байкал.

Главным объединяющим природным компонентом Байкальского региона является трехэлементная водная система: река Селенга — озеро Байкал — река Ангара и водосборный бассейн Байкала в рамках государственных границ. Последний представляет собой региональную Центрально-Азиатскую экосистему, которая наиболее активно развивается в течение последних 25 тыс. лет и занимает в настоящее время без акватории 539,5 тыс. км2, что сопоставимо с территорией Франции и крупнее Испании и многих других государств. Бассейн расположен на территории Российской Федерации и МНР, в границах РФ — 257,5 тыс. км2, в том числе в Бурятии - 172,5 тыс. км2, Читинской области — 70 тыс. км2, Иркутской — 15 тыс. км2. Кроме этого, истоки нескольких мелких притоков речной системы Байкала находятся на юго-востоке Республики Тыва3.

По климатическим условиям территория Байкальской Сибири выделяется среди других регионов страны, лежащих на тех же широтах, но находящихся в Европейской России и на Дальнем Востоке. Удаленность от морей и расположенность в центре Азиатского материка придают климату резко континентальный характер с суровой, продолжительной малоснежной зимой и теплым летом с обильными осадками.

В научной литературе можно встретить неоднозначную оценку природных условий для сельскохозяйственного производства Байкальской Сибири. Это положение объясняется значительной широтной и долготной протяженностью чрезвычайно большой территории региона. Но пригодные для земледелия почвы располагаются неширокой полосой. Черноземные почвы имеются преимущественно в западной части региона и частично в Забайкалье, в основном это приречные поймы. В Восточной Сибири, в сравнении с Западной, земледельческий клин сдвигается к югу и сужается на восток.

Большое разнообразие природных условий и их мозаичность обусловили неодинаковую степень освоенности ее территории сельским

хозяйством. Каждый из трех основных частей региона (Прибайкалье, Западное и Восточное Забайкалье) имеет свои особенное!и, которые, однако, не выходят за рамки общих характеристиктерритории.

Байкальская Сибирь обладает богатой флорой и фауной. На всей ее территории биологические ресурсы тайги, степей, реки водоемов представлены большим количеством видов растений, зверей, птиц и рыб. Причем обитатели Байкала в большинстве своем являются эндемиками.

Таким образом, Байкальский регаон представляет значительную (по масштабам страны и мира), в основном однородную в географическом и природно-климатическом смысле территорию, компактно расположенную вокруг уникального природного объекта — оз. Байкал, на его водосборном бассейне.

Освоение Байкальского региона началось в первой трети XVII в., когда казачьи отряды продвинулись из Енисейска по Ahí аре и Илиму в верховья Лены, а из Туруханска по Нижней Тунгуске и Вилюю - в среднее течение Лены. Закрепление территории происходило в основном путем строительства острогов. Продолжая движение, отряд казаков под руководством Я. Похабова построил в 1661 г. Иркутский острог. Это военное поселение оказалось чрезвычайно удобно расположенным с точки зрения геополитической направленности русской экспансии на Восток. Поэтому он быстро рос и стал центром воеводства (1682 г.), а в 1686 г. получил статус города.

Освоение самых восточных районов региона происходило по той же схеме: в стратегически важных пунктах казаки-землепроходцы заложили Нелюдский (Нерчинский), Иргенский (1653 г.) и другие остроги, выполнявшие функции укрепленных пунктов и торговых центров. В 1655 г. было создано Нерчинское воеводст во, в административное управление кот орого отошли земли от берегов Байкала до Амура и вниз по его течению.

В 1682 г., в связи с присоединением к России Забайкалья, создано Иркутское воеводство, к которому кроме предбайкальских были причислены забайкальские остроги: Верхнеангарский, Баргузинский, Удинский, Селенгинский, Баунтовский, Итанцинский, Еравнинский. С этого времени можно говорить об административном образовании Байкальской Сибири с центром в Иркутске.

В 1724 г. в Тобольской (Сибирской) губернии были выделены Енисейская и Иркутская провинции. Последняя включала в себя ряд разнородных элементов: города (Иркутск, Верхоленск, Селенгинск, Удинск, Илимск, Баргузин), остроги (Ильинский и Балаганский), Нерчинский округ и Якутию с Камчаткой. Таким образом, в первой четверти XVI11 в. вся территория Байкальского региона впервые оказалась под единым административным управлением.

Во второй половине XIX в. в управлении окраинами Российской империи набирает силу тенденция приближения к общероссийским стандартам. Дальнейшее дробление административных единиц Восточ-

ной Сибири было произведено на основе предложений H.H. Муравьев-Амурского в соответствии с указом Николая I от 16 августа 1851 г. Тогда из Иркутской губернии были выделены Якутская область, а также Верхнеудинский и Нерчинский округа, образовавшие самостоятельную административную единицу — Забайкальскую область, ее новым административным центром стала Чита (бывшее село). Она подчинялась Восточно-Сибирскому генерал-губернатору.

В конце XIX — начале XX вв. в регионе вновь возобладали консолидирующие тенденции, в административно-территориальном делении Восточной Сибири произошли очередные изменения, в результате которых 17 марта 1900 г. Забайкальская область была возвращена в состав Иркутского генерал-губернаторства. Эта структура просуществовала до 1917 г. и была весьма эффективной, фактически это означало окончательное территориальное оформление Байкальской Сибири как объединение независимых хозяйствующих субъектов под общим административным управлением.

Революция 1917 г. не только положила начало новому этапу районирования Сибири, но и подключила к нему местное население. В его основу был положен этнический принцип, в 1924 г. создана Бурят-Монгольская республика, объединившая в себе все районы компактного проживания бурят. Зато в результате советского революционного районирования Восточной Сибири с карты страны исчезли Енисейская губерния, Иркутская губерния и Забайкальская область, поделенные между Сибирским и Дальневосточным краями.

«Сталинская революция» вызвала очередной административный передел. ЦИК и СНК СССР 23 июля 1930 г. ликвидировали округа, вызвав принципиальные изменения в устройстве Сибири. Президиум ВЦИК 30 июля 1930 г. разделил Сибирский край на Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский края. Вост.-Сиб. край с центром в г. Иркутске был образован из четырех округов Сибирского края (Иркутского, Красноярского, Канского и Киренского), двух округов Дальневосточного края (Читинского и Сретенского) и БМ АССР,

В соответствии с постановлением ВЦИК (9 сент. 1930 г.) ВосточноСибирский край получился огромным, но симметричным: так, расстояние от Иркутска до Красноярска и Читы по железной дороге было примерно одинаковым: 1080 и 1040 км, а территория превышала площадь Франции, Германии, Италии, Великобритании (в сегодняшнем состоянии) вместе взятых. Его совокупная территория определялась в 3,5 млн км2, на которой проживало немногим менее 3 млн человек.

Вновь объединительные процессы развернулись при Н.С. Хрущеве, когда Президиум Верховного совета РСФСР (25 дек. 1962 г.) укрупнил Советы народного хозяйства. В Сибири и на Дальнем Востоке вместо 19 образовано 7 совнархозов, в т.ч. и Восточно-Сибирский. Байкальский регион вновь оказался в составе одного социально-экономического пространства, но уже под единым хозяйственным управлени-

ем. В этот период в ходе индустриального освоения региона, как никогда раньше и позже, учитывались социально-экономические интересы Байкальской Сибири и ее населения.

Сентябрьский (1965 г.) Пленум ЦК КПСС счел целесообразным возврат к отраслевому принципу управления промышленностью. Шестая сессия Верховного совета СССР 6-го созыва, проходившая 1-2октября 1965 г., приняла закон «Об изменении системы органов управления промышленностью и преобразовании некоторых других органов государственного управления». На основании этого закона были образованы союзно-республиканские и общесоюзные министерства по отраслям промышленности, а Совнархозы упразднены.

На этом крупные административно-территориальные трансформации в регионе прекратились. Вместе с тем, последующие документы партии и правительства по Байкалу осветили проблему зонирования Прибайкалья. Впервые в центре внимания оказались не политические или экономические проблемы, а экологические. Возможно, впервые в советской административной практике районирование решало задачу не усиления эксплуатации природных ресурсов территории, а ее ослабления. Прибайкалье было разделено на территории с разными требованиями к охране природной среды. Было выделено три защитные зоны: прибрежная, водоохранная и зона охраны воздушного бассейна.

В конце 80-х гг., когда административно-командная система ослабела, сибирские руководители, ощущая себя представителями единого специфического региона страны, в ноябре 1990 г. образовали Совет межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение». Сибирские территории начали поиск новых организационно-правовых форм, позволявших им сообща отстаивать специфические региональные интересы перед Центром. В Соглашение вошли Алтайский и Красноярский края, Тюменская, Читинская, Омская и Иркутская области, Бурятская и Тувинская республики и другие45.

В конце советского периода все административно-территориальные образования: Иркутская, Читинская области и Республика Бурятия граничили друг с другом и были окольцованы железнодорожными магистралями (Транссиб, БАМ и др.) и федеральной автомагистралью Москва — Владивосток.

Таким образом, анализ истории административно-территориальных трансформаций и преобразований Байкальского региона свидетельствует о естественной взаимосвязанности и взаимообусловленности входящих в него территорий. Географическая принадлежность к супергидросистеме Селенга — Байкал — Ангара — Лена обусловила общность социально-экономической и хозяйственной жизни региона, его ресурсную направленность и природообусловленную ментальность населения. В исторических рамках нахождения региона в составе Российского государства здесь постоянно действовали взаимно направленные центробежные и центростремительные тенденции.

Все это подтверждает концепцию существования в рамках рассматриваемого периода природно-административной целостности Байкальского региона, обусловленной естественными, государственными и социальными факторами.

В первой главе — «Историографические, источниковедческие и теоретико-методологические основы исследования» — анализируется состояние и степень изученности проблемы, охарактеризована источни-ковая база и дано теоретико-методологическое обоснование диссертации.

Состояние и степень изученности проблемы. Всеобщность и общеизвестность проблемы взаимодействия природы и общества обусловили высокий исследовательский интерес к ней со стороны обществоведов, поэтому изученность темы многими поколениями ученых — дополнительный аргумент в пользу ее актуальности. Социальные науки на всех этапах современной цивилизации активно описывали взаимодействие человека и природы на элементарном, социальном и государственном уровнях.

Возникновение интереса к данной проблеме у профессиональных отечественных исследователей-историков прослеживается с начала 60-х гг. В духе советской исторической традиции ее исследование началось с рассмотрения роли и места В.И. Ленина и его соратников. Этот подход оправдан тем, что он был основателем советского государства и при нем были заложены основные принципы социалистического природопользования. Хотя отдельные работы, посвященные ленинскому природоохранительному этапу, появлялись и раньше, но были написаны представителями других наук и администраторами4.

Особым и наиболее перспективным аспектом изучения природоохранной тематики, выделившимся в процессе ее развития, стал анализ создания и развития системы природных охраняемых территорий. Авторы, работаю1цие в этом направлении, рассматривают и деятельность

B.И. Ленина, и формирование структуры органов охраны и эксплуатации природных ресурсов, и непосредственно историю развития сети заповедников и заказников, а в последнее время и деятельность самих резерватов, становящихся заметным элементом культурной жизни и бизнеса. Среди исследователей проблем заповедности в Байкальском регионе следует выделить непосредственных участников этих событий и одновременно летописцев процесса — O.K. Гусева, В.Н. Макарова,

C.К. Устинова, Е.М. Черникина, а также профессиональных исследователей - В.А. Борисова, Л.С. Белоусову, A.A. Винокурова, В.Ф. Лям-кина, Л.П. Соколову, А.Г. Банникова, обществоведов — П.Ю. Грузных, В.М. Хрусталева5.

Особенно ценными для данного исследования являются работы Е.Е. Сыроечковского и Ф.Р. Штильмарка, опубликованные в двухтомнике «Заповедники Сибири». В них авторы в исторической ретроспективе показывают историю заповедного дела в СССР и приходят к вы-

воду, что именно на этом направлении советской власти удалось достичь впечатляющих показателей. Эти работы интересны тем, что представляют собой единство исследовательских подходов со свидетельствами очевидцев и участников описываемых процессов6.

В 70-е гг. на основе накопленных знаний и отработанных логических схем стала набирать силы новая генерация историков, понимавшая, что охрана природы - это частный случай рационального природопользования. Первыми, кто начал осваивать это направление, стали историки-аграрники, что было естественно, так как аграрное производство являлось старейшим видом человеческой деятельности, по этой отрасли народного хозяйства был накоплен самый большой статистический материал, широко представлены описания различных его сторон, экологических и социальных последствий сельскохозяйственного освоения территории. В научной литературе предшествовавшего периода, посвященной аграрной проблематике, вопросы взаимодействия общества и природы рассматривались лишь в производственно-экономической илисоциально-политической плоскости. Теперь из общего направления отпочковалась и начала множиться литература частично, а затем и полностью экологической направленности. Это новое направление представлено работами Ю.Н. Иванько, A.M. Карелова, А.Г. Рыбкова и др.

Монография А.Г. Рыбкова является законченным образцом исто-рико-партийной литературы, посвященной проблемам природопользования. В ней на материалах Европейской части РСФСР в широких хронологических рамках прослеживается работа партийных комитетов, трудовых коллективов колхозов и совхозов и научных учреждений по рационализации землепользования. Книга издана в период перестройки, и в ней в значительном объеме присутствуют попытки критического осмысления практики использования почвенных ресурсов в сельскохозяйственном производстве СССР. В частности, в Заключении автор в завуалированной форме посягнул на святая святых—государственную собственность на землю, определив, что «...низкая эффективность контроля за характером использования земли объясняется недостаточностью существующих материальных санкций»7.

Значительное количество работ, в которых рассмотрены различные аспекты аграрного природопользования в интересующей нас плоскости, позволяет выделить среди них ряд проблемных направлений. Прежде всего, это исследования, посвященные введению в сельскохозяйственный оборот территории региона. Процесс этот развивался на протяжении ряда веков и завершился полностью во второй половине XX века, поэтому попал в поле зрения ряда ученых и производственников. Особенно интересны работы экономистов: В.Н. Шерстобоева и К.Н. Миротворцева, М.А. Винокурова, А.П. Суходолова и других, рассматривавших процессы в совокупности социально-экономических проблем и в исторической ретроспективе. В.И. Бычков, Э.Ц. Дамбиев, Ф.В. Дресвянский, В.М. Жуковский, Ц.Б. Галданов, В.Б. Саганов и

другие, представлявшие другие научные направления и в совокупности анализировавшие явление расширения сельхозугодий комплексно, в целом поддерживая эту направленность, указывали на его серьезные экологические издержки8.

По мнению ряда специалистов Института географии СО АН РФ (Б.Д. Ишмуратов, JI.JI. Калеп, В.И Чуднова и др.), абсолютный и относительный уровень сельскохозяйственного освоения территории региона, достигнутый к началу 90-х гг., «...должен быть признан оптимальным». Вместе с тем, они считали, что в 1988-1990 гг. в хозяйствах была «...так низка трудообеспечснность основными фондами, что даже достигнутый уровень сельскохозяйственной освоенности территорий представляется излишним, избыточным... поэтому во многих регионах области существует заметная тенденция забрасывания земель». Однако, по их мнению, «...при иных экономических отношениях в обществе и иных системах управления его отдача могла бы быть значительно больше, чем это было и есть фактически»9.

Мало изучена проблема влияния столыпинских преобразований на сельское хозяйство Сибири. Работы советского периода повторяли идеологические установки (Б.Р. Буянтуев, Н.Р. Мангутов, Г.Ш. Раднаев, Л.Ф. Скляров и др.), либо приветствовали связанные с ним буржуазно-демократические изменения, или демонстрировали более взвешенный подход. В частности, В.Г. Тюкавкин доказал буржуазную природу аграрных преобразований в Сибири. Л.М. Горюшкин подчеркивал единство классового содержания столыпинской политики в Центре страны и в Сибири. А Г.П. Жидков считал, что при проведении землеустроительной политики правительство демонстрировало приверженность феодальным традициям и дворянским интересам. М.Т. Когут утверждал, что «Землеустроительная политика царизма в Сибири... являлась шагом в сторону буржуазной политики, но это была политика аграрного бонапартизма, реакционно-буржуазная по своей сущности».

Работы постсоветского периода также демонстрируют разные подходы, в них авторы либо хвалят все происходившее, либо (которых значительно меньше) стараются оценить их с социально-классовых позиций и дают достаточно осторожные или отрицательные оценки. К положительно оценивающим в частности относятся H.A. Грик, JI.B. Зан-данова, В.В. Назаров идр., а к отрицательно — A.B. Бабенко, Ю.А. Лютых и др.10

К числу безоговорочных сторонников столыпинских реформ относится и В.В. Казарезов, в своей работе 1991 г. он старается подчеркнуть все позитивные последствия этого процесса, даже не реализованные, уповая на «прогрессивности» этих изменений. Этот критерий также был основным и в оценках историков советского периода. Негативные последствия либо замалчиваются, либо оправдываются безвременной гибелью великого реформатора". Вместе с тем, проблемы Восточной Сибири, а особенно ее Байкальской части, практически не рассмотре-

ны, ведь именно здесь с момента столыпинских реформ появилось явление, ранее неизвестное местным жителям — малоземелье. До реформ крестьянская семья обрабатывала угодья по своим возможностям, а после излишками стали торговать или покупать и арендовать. Началось снижение жизненного уровня местного русского и коренного населения

В качестве самостоятельного направления в исторических исследованиях прослеживается изучение переселенческого движения в регионе, в определенной части примыкающего к «столыпинской проблематике». При этом исследователи выделяют несколько этапов аграрного переселения в рамках XX века и, как правило, все без оговорок положительно рассматривают эмиграцию в Сибирь, как аграрную, так и индустриальную. Напрямую никто из них не анализировал экологическую компоненту процесса переселения, однако проблемы миграции в регион являются важной составной частью общей картины его освоения. Над ее рассмотрением работал ряд исследователей: О.М. Бобылева, В.В. Воробьев, М.П.Демина, С.Ю.Демин, Г.Я.Дубровский, Е.Ю. Золотуева, В.А. Калмык, С.Н. Рубцов, Л.Ф. Скляров и др.

Особенно глубоко эта проблема рассмотрена в работах Л.В. Занда-новой, изучившей миграцию населения Европейской части России в Сибирь, в т.ч. в Байкальский регион, и его адаптацию в сельском хозяйстве. Она позитивно оценивает переселенческую политику, уровень организации как в дореволюционный, так и в советский период. Вместе с тем, она характеризует Байкальский регион как минимально (в сравнении с другими районами Сибири) затронутый аграрной миграцией12.

Данное историческое направление широко представлено в исследовательской литературе. Это позволяет сгруппировать ее (по времени выхода) по четырем хронологическим этапам: начальный — от «целинной эпопеи и до середины 80-х гг., промежуточный — время «перестройки», критичный — 90-е гг. и «взвешенный» — с начала XXI в.

Специфика первого этапа определялась господствовавшей тогда теорией победоносного социализма. Доминировала общая концептуальная установка о неизбежном преодолении всех возникавших трудностей под лозунгом «От успеха к победе». В результате этих подходов изучавшиеся явления и процессы не столько анализировались, сколько описывались и комментировались. На первый план выходили не возникшие проблемы и противоречия, а реальные или мнимые достижения.

Особенностью второго этапа является специфическое теоретическое безвременье, в условиях которого исследователи пытались главным образом устанавливать и изучать проблемы реальной ситуации, обобщать и анализировать исторический опыт. Шел процесс адаптации к творчеству и свободе научно-исследовательской деятельности в социальных науках. В таких условиях была неизбежна инерционность мышления, неверие вдолговременность происходивших процессов, сопос-

тавление периода со временами «оттепели». Поэтому особых прорывов сделано не было. Но шел подспудный процесс накопления критического потенциала, который и реализовался в следующем этапе.

Третий этап характеризуется теоретическим полицентризмом, когда в целом отсутствовала идеологическая заданность исследовательской деятельности. Доминировали ярко выраженные проблемность и аналитичность, желание выявить ключевые направления и тенденции развития в изучаемых явлениях и процессах. Ярко выраженным являлся критический настрой, налицо было желание отречься от бывших подходов и оценок, в показе процессов стал господствовать негативный опыт и отказ от принципа объективности.

Необходимо подчеркнуть, что представители разных научных дисциплин по-разному демонстрировали свои новые позиции. Менее всего они были заметны в работах демографов, психологов и медиков. Это способствовало тому, что общественно-политическая конъюнктура не смогла радикальным образом трансформировать содержание и выводы большинства исследований демографических аспектов проблемы взаимодействия природы и общества.

В современном периоде основной установкой становится объективность исследования, равноудаленность от заинтересованных сторон (если только это не коммерческие политически ангажированные работы). Вместе с тем, у ряда исследователей наблюдается пренебрежительное отношение к трудам советского и постсоветского периода, возникает эйфория первооткрывательства.

Данное направление в свете складывающейся новой социально-классовой структуры российского общества крайне актуально и нуждается в глубоких и комплексных исследованиях. Вместе с тем, объективным обстоятельством, сдерживающим развитие работ этой проблематики, является отсутствие обнародованной государственной идеологии и, следовательно, четко выраженной демографической политики руководства страны.

Исследователи 80-90-х гг. в целом негативно характеризуют процессы создания колхозов-гигантов, образования совхозов на базе колхозов и к спровоцированному этими процессами укрупнению сельских населенных пунктов забрасыванию мелких «неперспективных» деревень, ликвидации сел, попавших в зону затопления водохранилищ. Они однозначно указывают, в основном, на искусственный характер этих процессов и на вызванные ими негативные социально-экономические и психологические последствия. Эта позиция изложена в работах В.И. Бойко, Г.С. Гончарова, И.Е. Зеленина, В.К. Ершова, В.В. Назарова, А.П. Тюриной, А.Л. Яковлева и др.

А.А. Николаев на широком статистическом материале показал, что такое объединение «...не всегда соответствовало интересам коллективов, а главное, существенно дестабилизировало производство». А самое главное, что эффективность производства чрезмерно крупных хо-

зяйств была такой же низкой, как и наиболее мелких по сравнению с колхозами, площадь которых приближалась к оптимальной. Уровень земледелия не возрастал, а часть угодий ликвидированных хозяйств забрасывалась13.

В сферу внимания обществоведов попали процессы использования почвенных ресурсов, в том числе поддержание их плодородия или его восстановление, опустынивание и разрушение. Наряду с этим исследователи придавали большое значение правильной агротехнике как обязательному условию сохранения почвенного плодородия. Особенно активно эти вопросы разрабатывались исследователями, изучавшими природоохранную тематику, в том числе А.Н. Власенко, Г.В. Добровольским, Л.Г. Намжиловой, А.Г. Незавитиным, В.Л. Петуховым, Н.С. Половинкиным, В.М. Суриновым и др.

В своей работе Е.В. Миланова и A.M. Рябчиков систематизировали информацию о причинах, особенностях и последствии почвенной эрозии сельхозугодий. Являясь естественным природным процессом, она, вследствие крайней медленности для биологической жизни, не представляет для последней никакой угрозы, но человек, вмешавшись в этот процесс, становится мощным катализатором. Необдуманное антропогенное воздействие превращает безобидные процессы эрозии в страшное бедствие как для природных систем, так и для сельскохозяйственной деятельности. Следствием такой ускоренной эрозии в мире в XX веке стала потеря четверти земель активного сельскохозяйственного использования. Авторы рассматривают последствия неправильных водных мелиораций (широко распространенных в Бурятии), приводящих к засолению пастбищных и сенокосных угодий. Последствия эрозионных процессов в Байкальском регионе проанализированы А.Б. Имет-хеновым. На широком историческом материале автор показывает приближение опасного периода повсеместной деградации почв, когда и так уже находящееся на грани рентабельности сельское хозяйство станет повсеместно убыточным14.

Важной проблемой для осмысления особенностей аграрного освоения региона являлся вопрос собственности на сельхозугодья. По мнению рада исследователей, причина неуспеха сельского хозяйства в нашей стране в целом и в регионе в частности связана с неприятием института частной собственности на землю, к ним относится А.М. Бородин, Л.В. Гапонова, В.А. Грачев, В.В. Кузнецов, А.Н. Тарасов, В.В. Назаров и др. Другие, напротив, считают, что частная собственность не в силах обеспечить создание процветающего товарного сельского хозяйства, что это вчерашний день, этой точки зрения придерживался A.B. Бабенко и др.15

Правильная организация землеустройства — обязательное условие эффективного сельскохозяйственного производства и рационального использования почвенных ресурсов. Недооценка землеустройства как комплексной системы экономических, организационных, правовых,

экологических мероприятий отрицательно сказалась на эффективности аграрного комплекса. Землеустроительная служба непосредственно связана с агрономической: так, без первой невозможно ведение правильной агротехники, а без второй само землеустройство в плане совершенствования — бессмысленно. Исторические аспекты организации и развития землеустройства и агрономии рассматривались рядом исследователей-историков: JI.M. Дамешеком, JI.A. Зайцевой, Ю.А. Лютых и др. В исследованиях главной причиной уничтожения почвенных ресурсов определялись организационно-хозяйственные недостатки, а авторы постсоветского периода главной причиной уничтожения почвенных ресурсов считали социально-политические обстоятельства. В работе М.М. Выборова показана роль землеустройства как политического рычага для воздействия на зажиточные слои сибирской деревни; когда же была введена новая экономическая политика, оно превращается в техническое средство. С наступлением периода коллективизации землеустройство вновь становится средством борьбы с крестьянством16.

Более скромно представлена отечественная литература, анализирующая исторические и социально-экономические аспекты охотничьего и рыболовного промыслов в регионе в рамках советского периода. Первые исследования, посвященные этой проблеме, имели этнографическую направленность. К их числу относится наиболее известное исследование этого направления — книга И.И. Серебренникова «Буряты, их хозяйственный быт и землепользование». В ней анализируются охота и рыболовство жителей Забайкалья в новых условиях. В этом же направлении работали А. Вейебрейт, К.А. Забелин, H.H. Козьмин, К.Н. Миротворцев, А.Н. Черкунов и др.17

В 30-40-е гг. эта традиция сменилась на методически-статистическую. В условиях тоталитарного государства изучение негативно развивавшихся социально-экономических процессов чревато тяжелыми последствиями. К плеяде исследователей того периода можно отнести В. А. Губера, И.П. Копылова, К.И. Мишарина, Д.Н. Талиева и др. Большой интерес представляет монография Г.Ю. Верещагина «Байкал». В разделе, посвященном использованию ресурсов озера в народном хозяйстве, автор дает развернутый очерк развития рыболовства. В 1944 г. он считал, что рыболовство на Байкале ведется недостаточными темпами, и являлся сторонником акклиматизации в нем новых пород рыб18.

Иные подходы демонстрировали исследователи проблем промыслового хозяйства в конце 50-х и в 60-е гг. В их работах сделаны попытки осмысления опыта, накопленного промысловиками за годы советской власти. Авторы демонстрировали элементы объективного анализа положения дел. Эти новые подходы обнаруживаются в работах B.C. Крючкова, М.А. Лавова, М.Н. Смирнова, Г.А. Соколова, О.В. Соколова, Е.В. Стахровского и др. Наиболее ценной работой в контексте региона является коллективный труд «Рыбы и рыбное хозяйство в бас-

сейнс озера Байкал» (М.М. Кожов. П.Ф. Попов, Р.И. Шнипер и др.)- В нем произведено комплексное социально-экономическое исследование проблемы рыболовства в Прибайкалье. Авторы проанализировали результаты акклиматизации ценных пород рыб, недостатки игнорирования особого типа промыслового хозяйства и опыт искусственного рыборазведения19.

Наибольшее количество литературы по развитию промыслового хозяйства вышло в свет в 70-80-х гг. Не касаясь особенностей и ограниченности советской нерыночной системы хозяйствования, авторы критически осмыслили итоги развития охотничьего и рыболовного промыслов в СССР и в регионе. В ней превалирует рассмотрение организационных, правовых и социально-экономических проблем отрасли. Среди авторов, чьи исследования ближе всего соприкасаются с проблематикой диссертации, целесообразно выделить A.A. Атутова, A.M. Карелова, Ю.И. Касаткина, АЛ. Колесникова, Э.А. Медведкову, В.П. Москвитина, Г.В. Пономарева, В.Н. Скалона, A.B. Скалона и др. Наиболее интересными работами для понимания эволюции советской модели промыслового природопользования являются две коллективные монографии: «Охотничье хозяйство СССР» и «Охотничье хозяйство РСФСР», вышедшие в 70-е гг. Они начинаются главами, являющимися краткими очерками советской истории охотничьего промысла в стране и республике. Дополняя друг друга, авторы последовательно освещали основные периоды организации и развития советского охотничьего хозяйства. Офаниченные полуофициальным статусом изданий, исследователи избегали критических оценок и лакировали действительность20.

Исследования постсоветского периода немногочисленны и в основном представлены работами И.П. Карпухина, A.B. Комарова, Ю.П. Мурашова, С.Б. Помишина, Г.В. Пономарева, М.И. Смышляева, С.К. Устинова и др. Эти исследования в основном посвящены экологическим, экономическим и методическим аспектам охотничьего промысла. Характерно, что написанные в бесцензурный период, они не содержат огульных обвинений или тотальной критики, а направлены на анализ и поиск выходов из кризиса. Во многом это обусловлено тем, что в 90-е гг. ситуация в промысловом хозяйстве России стала значительно хуже, чем в советский период. Иного типа работа В.Т. Носкова «Перспективы развития охотничье-промыслового хозяйства», в ней автор дает краткий очерк истории охотничьего промысла Бурятии в советский и постсоветский периоды. Предложенная им периодизация, если абстрагироваться от названий временных отрезков, повторяет общепринятую, закрепленную в литературе 70-х гг.21

В поле зрения исследователей аграрного природопользования, как правило, оказывались и проблемы животноводства. Они нашли отражение в работах по истории, экономике и географии Байкальского региона. Первый этап изучения проблемы сельскохозяйственного освое-

ния животного мира в советский период приходится на 20-е гг. Экономисты, географы, статистики, этнографы на базе дореволюционной русской методологии описывали состояние животноводства как отрасли сельского хозяйства с точки зрения экономического развития территорий, элемента традиционного хозяйства, социальной структуры населения и т.д. Авторы оценивали региональный уровень развития животноводства как низкий, а номадное скотоводство как устаревший тип хозяйства. Активно в этот период работали М.Н. Богданов, Л.И. Воскобойников, В.Ф.Дягилев, H.H. Козьмин, К.Н. Миротворцев, А.Н. Наруцкий, Ф.И. Пленкин, Д. Рогов, И.И. Серебренников и др.22

Ужесточение тоталитарного режима в 30-40-е гг. изменили методологию исследования проблемы. В работах того периода все рассматривается через призму классовой борьбы и ее пользы для дела социалистического строительства. Описательность и объективизм при анализе животноводства сменились примитивизмом, манипулированием фактами, приматом идеологических схем. Использование научного аппарата, привлечение статистического материала скорее прикрывали идеологическую направленность работ и наличие государственного заказа, чем использовались для выяснения истины. Так, коллективизация, подорвавшая животноводство в регионе и уничтожившая кочевой уклад коренных народов, показывалась как явление социального прогресса, спасения туземцев от варварства и нищеты. Массовый убой скота и сопротивление крестьян его коллективизации объяснялись их несознательностью и происками классовых врагов. Эти подходы присутствуют в работах М.Н. Балкова, С. Беликова, М.И. Помуса, Д. Романенко, Ю.Г. Саушкина, В.Н. Шерстобоева и др.23

Смягчение идеологического контроля в стране в период «оттепели» и расширение источниковой базы повысили уровень научной объективности исследователей животноводческого освоения. Авторы начинают рассматривать альтернативные варианты развития отрасли, осуждают перегибы, допущенные при обобществлении скота во время коллективизации. Вместе с тем остаются незыблемыми постулаты о правильности курса на приоритетное развитие общественного и государственного животноводства, перевод кочевых народов на оседлость, а сокращение поголовья скота в начале 30-х гг. считается виной врагов советской власти. Исследователей, изучавших эту проблему, было немного, и среди них М.М. Выборов, В.И. Дубровский, В.М. Жуковский, Н.Р. Мангутов, B.C. Преображенский, И.В. Фадеева и др.24

Накопленные знания и создание в регионе соответствующих структур АН СССР позволили издать ряд монографий комплексного характера. В них на большом фактическом материале анализируются господствовавшие в этот период социально-экономические процессы, в том числе и трансформации животноводства. Среди этих работ наиболее интересны в плане рассматриваемого вопроса «Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг.», «Восточная Сибирь. Экономи-

ко-географическая характеристика», «Предбайкалье и Забайкалье. Природные условия и естественные ресурсы», «Восточное Забайкалье (Перспективы развития производительных сил Читинской области)»25.

Большое внимание анализу процессов, происходивших в животноводстве, стало уделяться в 70-80-е гг. Этому способствовало расширение исследовательской базы за счет издания научных работ, облегчения доступа к архивным материалам и публикаций руководящих документов партии и правительства. Увеличилось количество научных и научно-педагогических работников в связи с созданием в регионе новых вузов и институтов АН СССР. Публикация научно-исследовательских работ активизировалась благодаря интересу региональных руководителей в связи с празднованием 50-летних юбилеев различных событий советской истории. Однако в этих работах не произошло пересмотра основополагающих концепций развития животноводства как отрасли сельского хозяйства. Относительно новым элементом явилось противопоставление экстенсивного и интенсивного путей развития животноводства. Парадный характер большинства работ не предусматривал критического анализа развития отрасли. Авторы основное внимание уделяли рассмотрению позитивных сдвигов, происходивших в животноводстве (рост поголовья, повышение продуктивности скота, строительство утепленных помещений и т.п.). Вместе с тем, педалировалась вина Н.С. Хрущева в кризисе частного животноводства, в обострении кормовой проблемы, гигантомании. В этот период проблемы животноводства в регионе рассматривались И.А. Асалхановым, М.Т. Буруевым, Ц.Б. Галдановым, Д.Ш. Гомбоевым, A.M. Дериглазовым, В.Н.Дерюгиной,Д.И. Коркоценко, В.И. Куликовым, М.О. Могордое-вым, В.Б. Сагановым, Д.Н. Хохряковым и др.26

Принципиально новый этап исследования историко-социальных и экономико-географических аспектов развития животноводства в регионе наступил со второй половины 80-х гг. Критическому переосмыслению подвергнут весь исторический путь трансформации отрасли. Новые критерии анализа и переоценка ценностей коснулись в первую очередь судьбы номадного скотоводства и коллективизации животноводства. Жесткой критике подвергнута практика развития животноводства в целинный период, улучшение породности скота, внедрение в регионе тонкорунного овцеводства и др. Фактически все позиции, которые в советской исследовательской литературе рассматривались как достижения, стали оцениваться как ошибки и преступления. Среди значимых исследований последнего периода целесообразно выделить работы А.М. Алексеевой, К.П. Андреева, Н.Я. Гущина, JI.A. Зайцевой, В.А. Ильиных, И.Ф. Медведева, К.И. Могилышцкой, A.A. Носкова, А.И. Оборкина, С.Б. Помишина и др.27

В ряду изданий последнего периода выделяется объемная монография «Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг.». Вышедшая в последний год советской власти, она представляет собой ис-

следование переходного периода, в котором уже прослеживаются новые подходы и сделана попытка выйти из установленных границ. Вместе с тем, это труд советской историографии, в продолжение которому новой подобной работы пока не издано28.

Указанные издания представляют собой исследования традиционного аграрного типа, в которых животноводство рассматривается как отрасль сельского хозяйства, направленная на удовлетворение основных потребностей общества. Работой иного поколения, основывающейся на других методологических принципах, является небольшая по объему монография Л.Г. Намжиловой и А.К. Тулохонова «Эволюция аграрного природопользования в Забайкалье». В ней рассмотрена эволюция АПП в Бурятии с момента активного сельскохозяйственного освоения Сибири до конца XX в. Авторы на примере скотоводческой (кочевой) и земледельческой (оседлой) моделей хозяйства, отражающих два способа использования территории, проанализировали деятельность местных этнических групп и дали теоретическое развитие понятия «сисемы аграрного природопользования» как предмета географического исследования29.

Несмотря на то, что животноводческое освоение постоянно находилось в поле зрения исследователей региона, ими не создано специального труда по данной проблеме, хотя именно она является ключевой для понимания как сельскохозяйственного, так и аграрного освоения Байкальского региона.

Во второй половине 80-х гг. в стране стало развиваться самодеятельное экологическое движение, которое представляло собой явление иного идеологического порядка, нежели официальные общественные экологические организации. Но лишь в конце десятилетия началось изучение социальных аспектов этого явления, широкое развитие оно получило лишь в 90-е гг. Здесь можно отметить работы Ю.Ю. Галкина, З.В. Грицинина, А.И. Казанника, М.В. Лисаускене, Т.И. Лихачева, А.А. Ляпина, Е.В. Решетниковой, Н.Г. Рыбальского, Е.Д. Самотесова и др. Авторы определяли зарождение национального самодеятельного экологического движения достаточно неопределенно: «задолго до перестройки», в то же время справедливо фиксируя начало студенческого движения за охрану природы с 60-х гг. Ряд исследователей, не обладая данными об истории и структуре советского экологического движения, обнаруживают у него «общественно-государственный характер»30.

Вместе с тем, если не рассматривать довоенный период, то с конца 50-х гг. в движении прослеживаются две основных компоненты: официальные контролируемые государством общественные природоохранные организации (ВООП, OOP, юннатское движение и др.) и территориальные самодеятельные движения, подобные Байкальскому экологическому движению, имевшие неоднородную структуру, но существовавшие постоянно и сохранявшие преемственность поколений. Отдельные аспекты становления Байкальского экологического движения

опосредованно показаны рядом историков и журналистов, освещавших деятельность его выдающихся представителей, в частности в исследовательской работе В.Н. Казарина, и в публицистических - A.C. Собен-никова, А.И. Голенковой, Б. Ротенфельда, Ф. Пилюгина и др.31

Историографический анализ научно-исследовательской литературы по проблеме взаимодействия природы и общества в целом и аграрного природопользования в частности позволяет выделить не только проблемные подходы и их эволюцию, но и основные закономерности ее периодизации. Периодизация исследований социальной компоненты взаимодействия природы и общества совпадает с общеисторической периодизацией советского периода. Несмотря на кажущуюся отдаленность этой проблематики от политической конъюнктуры, изменение подходов, просматриваемых в литературе по данной тематике, типично для всех социально-экономических исследований.

Произведенный историографический анализ научной литературы по проблеме взаимодействия природы и общества позволил выявить ряд тенденций и особенностей. Общий массив исследований можно сгруппировать по четырем концептуально-временным позициям. Во-первых, литература первого советского 50-летия (до конца 60-х гг.) — максимально идеологизированная, контрастная, с ярко выраженной агитационно-пропагандистской направленностью. И наряду с этим в ней содержится фактический материал, который, если не акцентировать внимание на оценках и характеристиках, представляет большой интерес, поэтому она не может быть полностью заменена исследованиями последующего периода. С сегодняшних позиций эта группа литературы может рассматриваться как триединая сущность: пропаганда, исследование и источник. Вместе с тем, в ней необходимо выделить немногочисленные издания 20-х тт., посвященные краеведческим проблемам, и этнографическую литературу, рассматривавшую АПП как образ жизни и хозяйствования. Первое советское десятилетие характеризуется медленным «вымыванием» объективных традиций анализа природопользования и замена их на утилитарные подходы к использованию природных богатств, на обоснование целесообразности политического подстегивания этих процессов и приоритетности государственных интересов над традицией, конкретными укладами хозяйственной жизни и, в соответствии с этим, пренебрежение обыденными потребностями человека, его комфортом и борьба с проявлениями местного патриотизма.

Вторая позиция — это исследования (конец 60-х - конец 80-х гг.) профессиональных обществоведов, освещающих события с официальной точки зрения, ограниченные господствующими подходами и невозможностью публикации в открытой печати других мнений. В них обществоведы использовали научные методы анализа, пытались обеспечить комплексность исследования, разрабатывали периодизацию процессов, показывали столкновение «неантагонистических» интере-

сов внутри трудовых коллективов и даже противодействие местных администраторов проведению линии партии. Имеющийся в них критический анализ оправдывался авторами патриотической заботой о защите общенародной собственности — природных ресурсов и поэтому допускался властями.

К третьей группе относятся исследования, опубликованные в «перестроечно-либеральное» десятилетие (конец 80-х—конец 90-х гг.) Они отражают эволюцию подходов с преобладанием негативных оценок от осторожной критики до преимущественного или полного непринятия всего сделанного в советский период. В них, кроме различных видов и форм критики, присутствовали и конструктивные предложения, базировавшиеся на трех методологических подходах: показ и навязывание моделей традиционного природопользования; ориентация на внедрение опыта передовых государства западного мира; поиск самобытного (симбиозного) пути создания экологически процветающей России.

С конца 90-х гт. начинает формироваться новое направление в гуманитарных экологических исследованиях — историческая экология. Авторы, работающие в этой сфере, стараются избегать жесткой политической риторики и тщательно аргументируют выводы, опираясь при этом на источники и обобщения естественных наук, социологии и экономики. Эти исследования выполняются в междисциплинарном ключе и базируются не на идеологической заданное™ (советской или антисоветской), а на примате объективности и научности.

Дисциплинарный анализ исследовательской литературы гуманитарною профиля по проблеме природопользования показывает, что в последней трети XX в. экологическая проблематика стала обязательной для каждого направления научной мысли. Представители всех гуманитарных дисциплин, а также исторической географии, старались дать самостоятельный и исчерпывающий ответ о природе экологического кризиса, особенностях регионального природопользования, построить модели урбанизационных и переселенческих процессов. Работам исследователей исторического профиля не хватало методологического обоснования и объективных многолетних системных данных естественных наук и социологических аналитических обзоров. Изыскания, выполненные в русле исторической географии, отражали старательно демонстрируемую их авторами аполитичность и, отвечая на вопросы «Как?» и «Когда?», игнорировали - «Почему?». Исследователи-философы, создавая глобальные конструкции и направляя усилия на выяснение проблем терминологии, предпочитали оперировать данными естественных наук в русле «диалектического материализма». Экономисты ограничивались оперативными сводками либо данными последнего пятилетия, не рискуя выходить на политически чреватые выводы многолетнего анализа и т.д.

Рассмотрение литературы исторического профиля также позволяет автору сделать ряд выводов. И прежде всего о том, что анализ взаимо-

действия природы и общества является актуальной темой для исследователей-историков. Отдельные аспекты этой проблемы рассматривались как в контексте с другими вопросами, так и в качестве самостоятельного объекта исследования.

Во-вторых, как отдельное направление в современной исторической науке исследование проблем взаимодействия природы и общества стало оформляться в 60-е гг. и до настоящего времени проходит этап становления и развития. За прошедшие почти полвека в исследовательском потоке выделился ряд направлений, по которым и осуществляется основной поиск.

В-третьих, за время становления этого научно-исследовательского направления было создано значительное количество частных и локальных исследований, посвященных отдельным элементам природопользования. Начало складываться понимание особенностей его политической роли и идеологической составляющей. Подходит к завершению этап первоначального накопления и систематизации, и возникает объективная потребность его целостного осмысления и создания обобщающих междисциплинарных работ.

В то же время ряд вопросов этой проблематики в плане их сквозного рассмотрения в рамках советского периода, в том числе в региональной интерпретации не получил достаточного исторического освещения. Среди них вопросы распространения аграрных и промысловых технологий, сельскохозяйственного освоения, эволюции звероводства, рыбоводства и животноводства, развития сети специального, частичного и полного заповедания, самодеятельных общественных экологических движений и организаций и др.

В-четвертых, политическая и социально-экономическая ситуация в стране ставит на повестку дня необходимость ориентации научного поиска на комплексную завершенность и целостность исследования советской политики природопользования как исторически завершенного явления. Это тем более необходимо в свете существующей возможности сравнения советской модели природопользования с традиционной, индустриальной и постсоветской системами взаимодействия природы и общества. Это сопоставление позволяет выделить как общее, так и специфическое в этих явлениях и помочь в формировании государственной экологической политики новой России.

Анализ исторических исследований, произведенный автором, показывает, что в понимании идеологии, политики и практики природопользования в настоящее время по большинству вопросов отсутствуют доминирующие подходы и наблюдается резкая полярность мнений. Ближе всего к решению проблемы создания исторической концепции отечественного природопользования в советский период подошли историки-аграрники. Вместе с тем, приходится констатировать, что монографических исторических исследований аграрного природопользования, рассматривающих

весь советский период, не было создано (неттаких исследований и по Байкальскому региону). Следовательно, на повестке дня стоит задача проведения более сбалансированных, учитывающих и события, и различные исторические взгляды, и, скорее всего, коллективных исследований. Их появлению обычно предшествуют работы индивидуально работающих ученых. Поэтому активизация историков, работающих в русле исторической экологии, — это требование настоящего момента.

В целях создания источниковой базы, достаточной для объективного исторического исследования, автор осуществил широкий поиск среди документов высших партийных и государственных органов СССР и РСФСР (ЦК КПСС, СМ СССР, Президиума ЦС ВЦСПС, ЦК ВЛКСМ, ЦС ВООП и др.), органов управления автономными республиками, краем, областями, автономными областями и округами Восточной Сибири. Были изучены материалы местных органов государственной власти и управления районов и городов, рассмотрены решения и протоколы общественных организаций союзного, республиканского, территориального, местного и первичного уровня. Большое внимание было уделено источникам, отражающим работу структур народнохозяйственного комплекса Сибири: колхозов, совхозов, предприятий, объединений, научно-исследовательских и научно-педагогических учреждений, редакций средств массовой информации и т.д. Особое значение автор придавал анализу свидетельств непосредственных участников происходивших событий: идеологов, государственных и общественных деятелей, региональных администраторов, руководителей производств, учреждений и заведений, рядовых работников, исследователей, ученых и т.д.

Все обработанные автором исторические источники относятся к категории письменных и делятся на опубликованные и неопубликованные. Внутри опубликованных источников он выделяет нормативные акты, к которым относит законодательные решения, обязательные для исполнения на всей территории страны и всеми ее гражданами, и в первую очередь, Конституции 1918, 1924, 1936, 1977 годов. Сюда также относятся Декреты Советской власти, Свод Указов РСФСР, Законы СССР и Указы Президиума Верховного Совета СССР.

К директивным актам исследователь относит документы съездов РСДРП, РКП(б), ВКП(б), КПСС и, в первую очередь, Программы партии 1903, 1919, 1961 годов, которые хотя и не имели прямого действия, но определяли политику всех государственных органов и общественных организаций.

К наиболее функциональной группе опубликованных источников автор причисляет документы исполнительного и распорядительного характера: Постановления ЦК партии, ВЦИК, СНК, СТО, Совета Министров СССР. И прежде всего, совместные решения ЦК и СМ СССР, регламентирующие взаимоотношения общества и природы на всей территории страны 1967,1972,1978 годов, и на территории региона 1971 года и др.

К ней примыкает группа источников, объединяющая опубликованные решения территориальных и местных органов власти: Отчеты и постановления краевых, областных, республиканских, районных и городских органов партийной, законодательной и исполнительной власти. В них наличествует традиционная для рассматриваемого периода схема изложения информации: планы — итоги - причины — новые планы; а также решения, регламентирующие эксплуатацию природных ресурсов: правила охоты и рыбной ловли, сбора дикорастущих растений, противопожарной безопасности в лесах и т.п.

Специфической группой источников являются выступления и произведения выдающихся партийных и государственных деятелей и руководителей. И среди них важны для понимания проводимой политики и ее идеологической составляющей работы лидеров страны: В.И. Ленина, И.В. Сталина, Н.С. Хрущева, Л.И. Брежнева и др. Важны для понимания региональных процессов выступления руководителей партийных и советских органов края, областей и автономных республик Восточной Сибири.

Важнейшим для понимания общих процессов и сопоставления территориальных и региональных параметров источником являются статистические данные. В исследовании использованы статистические материалы, характеризующие глобальные, союзные, республиканские, общесибирские, региональные и территориальные процессы. Приходится констатировать, что статистические данные разных периодов часто не стыкуются между собой по исходным позициям, а иногда цифровой материал поздних публикаций принципиально отличаются от более ранних. Поэтому приходилось опираться либо на самые распространенные, либо приводить все приведенные данные.

Источником особого свойства является пресса — газеты и журналы, позволившие, используя статистические методы и контент-анализ, получить объективный рейтинг социальной значимости проблемы. Наличие специальных страниц, объемы материалов по этой тематике, экологические означенные передовицы, широта социального представительства авторов материалов, посвященных охране природы, - наглядные показатели обеспокоенности государства и общественности данным явлением.

Перечисленные выше группы источников опубликованы в непериодической и периодической печати. Документы — целиком, с купюрами, в виде отдельных разделов и в изложении - изданы в виде отдельных брошюр и книг, сосредоточены в многотомных собраниях сводов законов и постановлений государственных и партийных органов, в тематических и юбилейных сборниках. Цифровое отражение процессов взаимодействия природы и общества, результатов эксплуатации природных ресурсов дано в статистических сборниках ЦСУ СССР и РСФСР, краевых, обласгных и республиканских статуправлений.

Огромный массив источников был обнародован в таких журналах, как «Байкал», «Вопросы философии», «Вопросы экономики», «Коммунист», «Международный журнал социальных наук. Социология», «Наука и жизнь», «Природа», «Политический собеседник», «Родина», «Свет», «Природа и человек», «Химия и жизнь», «География и природные ресурсы» и др. А также в газетах «Аргументы и факты», «ВосточноСибирская правда», «Долина Клжинги», «Забайкальский рабочий», «Иркутский университет», «Ленинское знамя», «Ленский шахтер», «Правда Бурятии», «Правда», «Советская молодежь», «Социалистическая индустрия» и др.

Кроме источников опубликованных, и поэтому доступных широкому кругу исследователей, автор большое внимание уделил исследованию неопубликованных исторических свидетельств. Структурно они имеют такую же типологизацию, что и опубликованные, но обладают рядом достоинств, ценных именно для исследователя, которых практически лишены источники предыдущего класса. Опубликованные документы, особенно директивного характера, оглашены с организационно-пропагандистской целью, поэтому нередко предварительно сокращены, частично или полностью даны в изложении, а архивные документы дают в руки исследователя документ целиком и полностью, в первоисточнике. Поэтому исследователь получает возможность, сравнив документ с его опубликованной частью, понять мотивы имевшихся изъятий, а через это и политические и идеологические обстоятельства события или процесса.

Неопубликованные источники изучались автором в центральных и местных архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Иркутска, Улан-Удэ, Читы, Красноярска, Якутска, Абакана, Кызыла, Черемхово, Бодайбо. В результате работы было изучено более 9 тыс. единиц хранения, находящихся в более чем 90 фондах 21 архива страны, из которых был извлечен основной материал, использованный в данном исследовании.

В архивах столичных городов - Центральный государственный архив народного хозяйства СССР (ЦГАНХ СССР), Центральный государственный архив РСФСР (ЦГА РСФСР), Центральный государственный архив научно-технической документации (ЦГАНТД), Центральный партийный архив (ЦПА), Центральный архив ВЦСПС (ЦА ВЦСПС), Центральный архив ВЛКСМ (ЦА ВЛКСМ) - получена информация о деятельности центральных государственных, партийных, хозяйственных и общественных органов власти и управления.

Основной массив информации был получен в процессе работы в государственных и партийных архивах АССР, края и областей Восточной Сибири.

Таким образом, круг использованных в диссертации источников широк и разнообразен и в целом достаточен для осмысления и освещения политики и практики природопользования в Байкальском регио-

не в советский период в необходимой полноте, системности и достоверности. В тексте работы приводятся сведения из 543 дел 77 фондов 14 архивов, 110 партийно-государственных и общественных документов, 25 статистических сборников, 35 справочных изданий, изданий периодической печати 50 наименований, 20 воспоминаний и свидетельств очевидцев, 244 монографий и 264 научных статей, 23 научных работ на английском языке, 14 диссертаций и авторефератов диссертаций.

Методологическая основа исследования. Автор является приверженцем рационально-критической парадигмы, ориентирующей на раскрытие внутренней природы явления, его важнейших элементов и их взаимодействия, на выявление лежащих в основе феномена идеологии и политики и их эволюции. Применительно к рассматриваемому явлению он руководствовался ее экологической разновидностью, базирующейся на обусловленности земной цивилизации состоянием взаимоотношения природы и общества и предполагающей основной целью эволюции человечества установление гармонии между ними.

Исходя из того, что историческое исследование является частным случаем научного познания, автор использовал общенаучные методы и, прежде всего, исторический и логический. Это позволило рассмотреть явление в развитии: как во внешнем - в изменяющейся во временном плане совокупности феноменов; так и во внутреннем — представляющем непрерывное изменение стадий и фаз. Так, необоснованно рассматривать переселение в регион в советское время, не учитывая его дореволюционное зарождение и развитие, но следует понимать природу разных этапов этого процесса в рамках обоих периодов.

Однако базовыми для автора являются специальные методы исторического исследования, такие как историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный, само название которых говорит об их приспособленном характере. Для исторического исследования они незаменимы, так как предназначены для использования в системе исторических фактов, связей и трансформаций, и позволяют выявлять причинно-следственные связи и закономерности, оперировать единичными и уникальными событиями и отдельными личностями, а не абстрактными индивидами.

Автор использовал ряд других методов: ретроспективный, системно-структурный, статистический, субстанциональный, онтологический, непосредственного наблюдения и др.

Любой из названных и неназванных, но используемых в исследовании принципов и методов исследования, имеет сильные и слабые стороны, поэтому лишь их комплексное применение обеспечивает научность процесса познания. Вместе с тем, необоснованно требовать от историка-исследователя не быть субъективным, ибо сам процесс выбора информации из постоянно пополняющихся источников уже предполагает элементы личного пристрастия. Да и комплексное, многопроб-

лемное исследование, имеющее значительные темпоральные характеристики, априори предусматривает искусственное ограничение используемых фактов. Фактически лишь исследования проблемы, осуществленные многими поколениями историков, в совокупности могут претендовать на высокую степень научности и объективности.

Во второй главе — «Этапы освоения и использования территории региона» — рассмотрены процессы аграрного заселения и трансформации крестьянских хозяйств Байкальской Сибири. Анализ аграрного заселения позволил выявить определенные закономерности. Земледельческое заселение региона происходило в ХУ11-ХХ вв. в результате колонизации и освоения. В рамках XX столетия выделяются три колонизационных пика: дореволюционные переселения (1904-1914 гг.); коллективизационное переселение 30-х гг.; целинная кампания (начало 50-х — начало 60-х гг.).

В результате стихийного переселения и колонизационной политики в Сибири значительно увеличилось сельское население. Байкальский регион не являлся центром сибирской переселенческой миграции, а в нем наибольшее число новоселов осело в Восточном Забайкалье. Переселенческая политика основывалась на теории избытка сельскохозяйственных угодий в Сибири, а регион в наименьшей степени соответствовал этим представлениям.

Быстрый рост сельского населения в регионе продолжался до второй половины 50-х гг., и на селе скопилась избыточная рабочая сила. С этого периода начали быстро развиваться процессы противоположной направленности. Укрупнение колхозов и обусловленная им ликвидация колхозов, мелких сельских населенных пунктов усилила отток населения в города, этот процесс был усугублен интенсивным промышленным и энергетическим строительством, развернувшимся в регионе с 60-х гг.

Благодаря этому, в 70-е гг. начался процесс рассасывания избыточной рабочей силы на селе. К тому же в последние десятилетия сельское население стало стареть и постепенно выбывать из трудоспособного возраста, а молодое поколение продолжало уезжать в города. Все это привело к тому, что к концу рассматриваемого периода в сельском хозяйстве региона возник дефицит трудовых ресурсов. Эта ситуация усложнила сельскохозяйственное природопользование, понизила его эффективность и действенность внедрения в земледелии экологических технологий, получавших распространение в эти годы.

Уменьшение количества сельского населения, сопровождаемое ликвидацией мелких населенных пунктов, привело к изменению структуры размещения сельскохозяйственных коллективов. Это в свою очередь разрушило традиционные схемы хозяйствования на земле и привело к забрасыванию старопахотных плодородных, но небольших по площади угодий.

В среде оставшегося в сельской местности населения нарастали процессы, опосредованно оказавшие негативное воздействие на состояние

сельскохозяйственного природопользования. В том числе сокращение количества крестьян, занятых в личном подсобном хозяйстве и обеспечивавших интенсивную эксплуатацию сельскохозяйственных угодий.

В рамках XX в. был дважды нарушен баланс между численностью сельского населения и территорией, оптимально доступной для сельскохозяйственного природопользования (в рамках существовавшего уровня производства). Первый раз — с начала века до начала 60-х гг. - в сторону переизбытка населения, занятого сельскохозяйственным трудом, и второй раз — в 60-80-е гг. — за счет забрасывания сельхозугодий из-за трансформации сети сельских поселений.

Среди ключевых элементов, определявших систему природопользования в Байкальском регионе, важно выделить численность, структуру и схему расселения его жителей. В рамках советского периода прослеживаются их существенные изменения и, прежде всего, увеличение численности жителей. В регионе в 1917 г. проживало порядка 1,7 млн чел., в 1939 г. - 2,8 млн, в 1959 г. - 3,7, а в январе 1990 г. - 5,2 млн жителей. За советский период численность населения возросла более чем в три раза. Соответственно изменилась и плотность населения — с 1,1 чел./км2 в 1917 г. до 3,3 чел./км2в 1990 г.32

Рост населения происходил за счет местных жителей, стихийной миграции, но в основном благодаря государственной переселенческой политике. Миграция в начале века имела аграрную, затем аграрно-инду-стриальную, а в последней трети рассматриваемого периода — индустриальную ориентацию. Этот процесс, обусловленный аграрно-про-мышленным освоением региона, привел к изменению структуры населения. Если в начале периода его основу составляли сельские жители, то в 50-е гг. они сравнивается с горожанами, а затем основным становится население городов и поселков. В 1917 г. в регионе на селе проживало 1498 тыс. чел., в 1939 г. - 1665, в 1959 г. - 1619, в 1970 г. - 1576, в 1990 г. — 1423 тыс. чел. Сельское население в 1917-1990 гг. сократилась на 75 тыс. чел. или на 5%. В больших размерах снизилась его доля в общей численности населения региона. В 1917 г. 87% населения проживало в сельской местности, в 1939 г. — 59%, в 1959 г. — уже 44%, а в 1990 г. - всего 28%33.

Создание большого числа промышленных предприятий привело к росту сети городских поселений. В результате сократилось количество сельских населенных пунктов (более 9 тыс. в 20-е гг. и около 3 тыс. в начале 90-х гг.) и увеличилось число и размеры городов и несельскохозяйственных поселений (1917 г. в регионе было 15 городских поселений, а в 1991 г. - 171)34.

При анализе трансформаций крестьянского хозяйства — основного инструмента аграрного природопользования - можно выделить ряд фаз. До столыпинских аграрных преобразований господствующими в Байкальской Сибири являлись вотчины традиционной знати, общинное

землепользование и семейное крестьянское хозяйство. Основным являлось семейно-родовое хозяйство, в сельскохозяйственном производстве обеспечивался режим рационального использования почвенных ресурсов за счет использования залежно-паровых технологий. Процесс был обеспечен оптимальным сочетанием числа крестьянских хозяйств и пригодных для производства земель. Незначительный приток переселенцев, прибывавших в регион, как правило, осваивал земли подтаежной зоны, или неудобицы. Размер угодий, используемых крестьянским хозяйством, в основном зависел от трудовых возможностей семьи.

В ходе столыпинских модернизаций начался распад крупных традиционных объединений, и прежде всего общин, и образование под капиталистическим флагом крестьянских хозяйств, созданных новой волной переселенцев. Количество крестьянских хозяйств превысило возможности аграрно пригодных земель региона, хозяйства стали мельчать, и процесс естественного восстановления почвенного плодородия оказался нарушен. Этот процесс получил дальнейшее развитие в ходе революции 1917 г., когда происходило образование новых крестьянских хозяйств, но были разрушены крупные хозяйства капиталистического типа. В период гражданской войны и военного коммунизма рост крестьянских хозяйств в регионе практически прекратился, ослабело антропогенное воздействие на почвенные ресурсы.

В период НЭПа происходило разукрупнение крестьянских хозяйств: ликвидировались земельные владения знати, зажиточных крестьян, разделялись хозяйства среди наследников крестьян. Вместе с тем укрупнялись хозяйства «середняков». Одновременно, как противовес этим процессам, стала усиливаться тенденция, ведущая к производственному объединению крестьянских хозяйств через различные виды кооперации. В сельском хозяйстве региона формировались два основных вида интенсификации сельскохозяйственного производства: крупные семейные крестьянские хозяйства и кооперированные крестьянские хозяйства. Остальные крестьянские хозяйства не были ориентированы на производство товарной продукции. Некоторые крестьяне покидали сельскую местность и переселялась в города и поселки, другие - занимались промыслами. К концу 20-х гг. в условиях «ножниц цен» между стоимостью промышленной и сельскохозяйственной продукции в регионе были исчерпаны источники бесконфликтного внутреннего роста аграрного сектора. В сложившейся ситуации наиболее вероятным был бы сценарий ускоренного развития кооперативного и крупного крестьянского хозяйства за счет остальной части населения села, и через это повышение товарности сельского хозяйства.

С начала 30-х гг. государство взяло курс на насильственную коллективизацию крестьянства, в результате которой в течение 5-7 лет господствовавший тип товаропроизводителя — семейное крестьянское хозяйство — был заменен коллективным хозяйством (производствен-

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ

библиотека оо

С.Петербург

' 09 300 акт ( — в

ная кооперация). Остальные виды крестьянских хозяйств и кооперации были уничтожены. Новые хозяйства стали производителем товарной продукции для советской экономики. Вместе с тем, в аграрном секторе экономики не наступило единообразия, действовали три типа хозяйств: коллективные, государственные и личные подсобные.

После завершения коллективизации советское руководство стало проводить дифференцированную политику по отношению к каждому типу крестьянских хозяйств. Режим максимальной поддержки был создан для совхозов, и проводился умеренный рост их количества. Колхозы стали укрупнять, а личные подсобные хозяйства — ограничивать и угнетать налогами.

«Приживаемость» коллективных хозяйств напрямую зависела от степени сохранения общинных устоев, глубины и степени разложения общины. Попытки насадить гигантские колхозы и совхозы, агрофабрики и агрогорода обернулись крахом. Деревня все же сумела приспособиться к колхозному строю и выжить, наибольшую устойчивость обнаружили те хозяйства, которые существовали в рамках прежних сельских обществ.

Учитывая особенность аграрного природопользования, замена крестьянских хозяйств на государственные сельскохозяйственные предприятия пагубно сказалась на состоянии почвенных ресурсов. Предприятие - это унификация и поточный метод, а хозяйство — это в большей степени индивидуальный подход к каждому полю и культуре. Поэтому в Л ПХ и садово-огородных товариществах горожан наблюдалась иная ситуация: здесь низкопродуктивные почвы в процессе использования, как правило, становились более плодородными.

Советские руководители фактически ликвидировали крестьянство как класс независимых товаропроизводителей: на территории региона, где накануне коллективизации существовало более 200 тыс. крестьянских хозяйств, в 1940 г. — 2678, а в начале 90-х гг. действовало порядка 700 крупных сельскохозяйственных предприятий. Вместо полурыночных крестьянских хозяйств в регионе стали существовать предприятия товарного, но не рыночного типа, ориентированные на обязательные поставки продукции государству.

Уже в 30-е гг. руководство страны взяло курс на укрупнение крестьянских коллективных хозяйств, организованных в основном по локальному принципу. Создавались агрогиганты, организующие сельхозпро-изводство по территориальному принципу, одновременно навязывалась совхозная, т. е. полностью государственная форма их организации. В 1940 г. совхозы составляли 1,4% общего количества коллективных хозяйств, в 1950 г. - 3,1%, в 1970 г. - 40,1%, а в 1990 г. - уже 60,9%, т. е. стали большинством. За счет сокращения колхозной системы вырос государственный сектор в земледелии. Вместе с тем, советские руководители не смогли уничтожить крестьянские кооперативные и подсобные хозяйства, хотя это и вытекало из их идеологических представлений35.

В третьей главе «Организация аграрного производства в Байкальском регионе» проанализировано аграрное освоение Байкальского региона, что позволило выявить ряд этапов и господствовавших тенденций. Прежде всего, направленность вектора освоения в сторону расширения площади сельскохозяйственных угодий. Эта тенденция нарушалась три раза: в годы революции и гражданской войны; в период Великой Отечественной войны; и во второй половине 80-х гг. в процессе разрушения советской социально-экономической системы.

Советское руководство продолжило царскую политику всемерного расширения сельскохозяйственного освоения территории региона. В 1917г. совокупная площадь сельхозугодий составляла 7,5 млн га или 4,8 % территории региона. В 1940 г. она достигла 12,4 млн. (8%), в 1963 г. -13,0 млн. (8,4%), а в 1990 г. сократилась до 12,9 млн. га (8,3%) площади Байкальской Сибири36. Причиной неуспеха явилась малая площадь сельскохозяйственно пригодных земель региона, которые в 70-е гг. оказались полностью введены в хозяйственный оборот. Дальнейшее расширение угодий было экономически невыгодно. Вновь освоенные территории не компенсировали изъятых у хозяйств земель.

Другой тенденцией являлось постоянное расширение площади пашни и посевных угодий. Проявление этой тенденции прерывалось дважды: в годы Великой Отечественной войны и со второй половины 70-х гг., когда были разработаны все легко распахиваемые сельхозугодья, а осваиваемые таежные территории не покрывали убытия пашни. В 1917 г. в регионе имелось 1,6 млн га пашни или 21,6% сельхозугодий, в 1940 г. — 2,8 млн (22,6%), в 1963 г. - 4,3 млн (33,0%) и в 1990 г. - 5,1 млн га (39,6%)37. В итоге площадь пашни в регионе увеличилась в 3,2 раза.

Форсированная распашка кормовых и залежных угодий под пашню для ускоренного получения большого количества зерна применялась дважды: в процессе коллективизации в 30-е гг. и во время целинной кампании 1954-1965 гг. Как и любое насилие над природой и людьми, эта политика дала кратковременные планируемые результаты, но в долговременной перспективе привела к потере и снижению качества сельскохозяйственных угодий.

Несмотря на предпринимаемые усилия, в конце советского периода началось сокращение посевной площади. В Байкальском регионе в 1917 г. посевы сельхозкультур занимали порядка 0,9 млн га, в 1940 г. — 1,8 млн, в 1960 г. - 3,3 млн, в 1980 г. — уже 4,3 млн, но в 1990 г. - всего 3,6 млн гам. Вместе с тем, несмотря на развитие негативных процессов, в конце советского периода площадь посевов в регионе превышала дореволюционный уровень в 4 раза.

Хрупкость природной среды региона, предрасположенность местных почв к развитию эрозионных процессов (легкие почвы, холмистый рельеф, сильные весенние ветры) обусловили опасность примене-

ния здесь аграрных технологий, разработанных для районов европейской части страны. Игнорирование этих особенностей привело к разрушению почвенного слоя пашни и переводу ее в залежь. Практически неизвестная в начале века, эрозия почвы в конце советского периода наблюдалась почти на 50% пашни региона39.

Ради выполнения планов сельскохозяйственного освоения территории региона, установленных политическим руководством, зачастую распахивались земли заведомо для этого неподходящие, делалось это с нарушением технологии, с большим процентом брака, что приводило к экологическим бедствиям.

С конца 50-х гг. регион стал зоной интенсивного гидроэнергетического, промышленного и транспортного строительства, активных урба-низационных процессов, изъявших значительное количество плодородных земель. Только в результате строительства ГЭС Ангарского каскада (Иркутская, Братская, Усть-Илимская) затоплено около 200 тыс. га наиболее продуктивных угодий в т.ч. примерно 50 тыс. га пахотных и усадебных земель40. Среди них и легендарная илимская пашня, обладавшая самым высоким в регионе плодородием.

Это определило снижение эффективности освоения региона под пашенные угодья, поэтому, несмотря на ежегодно распахиваемые территории, посевная площадь увеличивалась в принципиально меньшем масштабе.

В плане выделения самой опасной для почвенных ресурсов региона партийно-правительственной кампании, то ею однозначно является «распашка целинных и залежных угодий», а фактически пастбищ и сенокосов. В ее рамках на огромной площади были распаханы легкие, «опасные» для земледелия территории и ликвидированы залежи, осуществлявшие «ремонт почв».

Целинная кампания была таким же средством решения зерновой проблемы, как и коллективизация, и ее неуспех был предопределен нежеланием политического руководства страны учитывать природу сельскохозяйственного производства, социально-психологические особенности крестьянства и объективный научно и практически обоснованный характер его взаимодействия с землей. Сельское хозяйство, а в особенности земледелие, базируется на взаимодействии крестьянина с природной средой, поэтому любое необдуманное административное вмешательство в этот дуэт приводит к результатам, противоположным желаемым.

Проведенный анализ проблемы позволил сделать определенные выводы об основных направлениях сельскохозяйственного освоения региона посредством подбора пропашных, огородных и садовых культур. В рамках XX века сельскохозяйственное освоение осуществлялось в трех основных видах: использование земель под пастбища для скота, эксплуатация сенокосов и наиболее травмирующая почву — пахота.

Пахотные угодья в процессе сельскохозяйственного использования имели разную специализацию, которую также можно свести к трем основным: полеводческие, огороднические и садовые земли. Наиболее ранней формой являлись полеводческие угодья, в значительно меньших объемах, но почти одновременно появились огороды, и лишь потом, в 30-е гг., в регионе начало развиваться плодово-ягодное хозяйство. В соответствии с этим порядком распределились и площади, используемые для этих разновидностей земледелия.

Наиболее сложна и драматична история полеводства в регионе в плане видового состава возделываемых сельскохозяйственных растений. Эти культуры также условно можно разделить натри больших группы по принципу последующей переработки и использования: зерновые, кормовые и технические.

Произведенный анализ истории взаимодействия и конкуренции этих культур в Байкальском регионе показывает огромную роль в этих процессах государственной политики. Они также являются результатом долговременного взаимодействия Центра и территорий, политики и экономики, науки и практики, региональной природной обусловленности и идеологии унификации и единообразия, субъективных представлений и объективных реальностей.

До прокладки в регион Транссиба, его сельскохозяйственное производство было ориентировано на самообеспечение, что воплотилось в видовом составе пропашных культур: белые и серые хлеба для людей и овсы для скота, и в первую очередь для лошадей. Скотоводство преимущественно базировалось на подножных кормах, животноводство русского населения - на травах и сене.

После постройки Транссиба в регион хлынула дешевая пшеница из Западной Сибири, практически сняв с местных земледельцев обязанность снабжения ею государственных структур и населения городов и приисков. Это позволило сократить посевы капризной пшеницы и расширить производство серых хлебов (ржи), составлявших основу питания сельского населения региона. Земледелие становится преимущественно кормовым цехом животноводства и удовлетворяет продовольственные потребности местного крестьянства и малообеспеченных слоев города.

В рамках советского периода произошли серьезные изменения в структуре посевных культур. В 1913 г. зерновые занимали 0,88 млн га (96,5% посевной площади), в 1940 г. - 1,60 (89,1%), в 1960 г. - 2,38 (72,2%), в 1980 г. - 2,49 (57,6%), в 1990 г. - 2,02 (56,0%). Доля зерновых в посевном клине заметно отличалась по районам региона. В 1913 г. ими засаживалось от 96,6 до 93,6% посевной площади, в 1940 г. — от 91,4 до 87,3%, в 1960 г. - от 75,8 до 59,2%, в 1980 г. - от 64,2 до 52,0%, а в 1990 г. -уже от 59,6 до 46,2%41.

Во второй половине 20-х гг. под давлением Центра местные власти региона стали стимулировать расширение посевов пшеницы, используя для этого преимущественно экономические методы. В условиях дефицита сельскохозяйственных земель расширение посевов зерновых привело к частичной нехватке кормовых угодий.

Определенные изменения произошли в регионе в производстве зерна. Его валовой сбор составил в 1940 г. 1,2 млн т, в 1950 г. - 1,3 млн, в 1960 г. - 2,3 млн т, в среднем за год в 1971-1975 гг. - 2,6 мл., в 19761980 гг. - 2,2 млн, в 1981-1985 гг. - 2,5 млн, в 1986-1990 гг. - 2,8 млн т. Таким образом, за 50 лет валовой сбор зерна в Байкальской Сибири увеличился в 2,3 раза.

Урожайность зерновых не отличалась стабильностью и в разных районах колебалась в значительных размерах. И составила в 1913 г. от 4,6 до 6,5 ц/га, в 1940 г. - от 5,7 до 9,2 ц/га, в 1950 г. - от 3,3 до 7,9, в 1960 -от 6,8 до 14,6 ц/га, в среднем за год в 1971-1975 гг. — от 8,3 до 12,4 ц/га, в 1976-1980 гг. - от 5,7 до 11,7 ц/га, в 1981-1985 гг. - от 8,0 до 14,3 ц/га, в 1986-1990 г. — от 11,2 до 15,4 ц/га42. А в целом урожайность зерновых в регионе выросла более чем в два раза.

Радикальные изменения произошли в Байкальской Сибири в результате коллективизации: перевод коренных народов на оседлость сразу же спровоцировал нехватку кормов, правда, вначале ситуация смягчилась массовым забоем скота. Потребность в кормах власти пытались компенсировать усилением эксплуатации сенокосов. С другой стороны, коллективизированное крестьянство потеряло свободу выбора посевных культур, исходя из природно-климатических, рыночных и внутрихозяйственных потребностей и обстоятельств. Новообразованные колхозы оказались в сложном положении, так как им необходимо было выполнять указание властей на развитие зернового (пшеничного) хозяйства и обеспечивать кормами общественное животноводство.

Реализуя эти противоположно ориентированные установки, крестьянство Байкальского региона сделало основной зерновой культурой пшеницу. После коллективизации пшеничный ориентир на десятилетия стал основным для земледельцев региона (1917 г. — 16,8%, в начале 70-х гг. - 46% посевов). И лишь в 70-е гг., после смягчения позиции Центра, полеводы начинают сокращать долю пшеницы в посевном клине (20-25% в 1990 г.)44.

Со снижением в посевном клине доли зерновых увеличились посадки кормовых культур. С символической доли занимаемая ими площадь . выросла до 45,1% регионального посевного клина. В 1913г. они в разных территориях региона занимали от 1,9 до 0,21% посевов, в 1940 г. — от 4,4 до 0,8%, в 1960 г. - от37,2 до 8,1%, в 1980 г. - от44,5 до 34,1 %, и в 1990 г. -от 50,7 до 37,2%«.

В конечном счете аграрное производство региона к началу 90-х гг. фактически вернулось к роли кормового цеха животноводческой и птицеводческой отраслей Байкальской Сибири. Было потеряно время, ис-

трачены впустую огромные людские, материальные и финансовые ресурсы, а в итоге сельское хозяйство региона оказалось не в состоянии обеспечить местное население в необходимой степени ни продуктами растениеводства, ни животноводства.

Иная, но похожая ситуация сложилась в овощеводстве. Природно-климатические условия региона являются крайне неблагоприятными для выращивания овощей в открытом грунте, поэтому с начала сельскохозяйственного освоения региона крестьянством осуществлялся медленный подбор подходящих видов и сортов овощей и картофеля. В целом овощеводство Байкальского региона ориентировалось преимущественно на удовлетворение потребностей сельских жителей, составлявших наибольшую часть населения, а снабжением овощами горожан занималась небольшая часть крестьянства. В досоветский период производство овощей в регионе было небольшим и обеспечение ими населения, особенно коренного, было недостаточным.

Советская власть поставила перед собой задачу ликвидировать этот дисбаланс между потребностями и обеспечением местного населения столь необходимой овощной продукцией. Особенно актуальной эта проблема стала в связи с быстрым ростом городского населения региона. Поставленная задача решалась тремя основными способами: расширением общественного овощеводства, развитием коллективного самообеспечения горожан и развитием личных подсобных хозяйств колхозников и рабочих совхозов. В конечном счете общественное овощеводство не выдержало конкуренции с привозной продукцией и личным производством крестьян и горожан.

Благодаря этому в регионе удалось решить проблему обеспечения населения основными овощами и ягодой. В1913 г. под картофелем было занято 17,4 тыс. га, в 1940 г. - 76,1 тыс., в 1960 г. -117,4 тыс., в 1980 г. -109,9 тыс., а в 1990 г. — всего 87,4 тыс. га. Площадь картофельных полей увеличилась от дореволюционного уровня в 1960 г. (рекордном) в 6,7 раза, а в 1990 г. — в 5 раз.

Овощами в регионе в 1917 г. засаживалось 3,6 тыс. га, в 1940 г. — 16,4 тыс., в 1960 г. - 15,9 тыс., в 1980 г. - 18,2 тыс., в 1990 г. - 13,4тыс. га. Посевы овощей в регионе выросли соответственно в 5,1 и 3,7 раза. Сокращение посевных площадей в общественном секторе компенсировалось их увеличением в пригородных садоводческих товариществах.

В Байкальской Сибири в общественном производстве в 1971-1975 гг. в среднем за год валовой сбор картофеля составил 1325,3 тыс. т, в 19811985 гг. - 1081,1 тыс., а в 1991 г. - 1255,4 тыс. т. В регионе в 1971-1975 гг. в среднем за год валовой сбор овощей достиг 196,4 тыс. т, в 1981 -1985 гг. -222, ав 1991 г. - 250 тыс. т. Личные хозяйства полностью обеспечивали население местной плодово-ягодной продукцией.

Хуже дело обстояло с урожайностью картофеля и овощей. Средняя за год урожайность картофеля в разных частях региона составила в 1971-1975 гг. - от 128 до 89 ц/га, в 1976-1980 гг. - от 125 до 67, в 1981-1985 гг. -

от116до71,в1986-1990 гг. - от 118 до 71 ц/ra. По Восточн о- Сибирскому региону - 120, 110, 112, 114 ц/га соответственно.

Средняя за год урожайность овощей в разных частях региона составила в 1971-1975 гг. - от 118 до 108 ц/га, в 1976-1980 гг. - от 108 до 89, в 1981-1985 гг. - от 116 до 110, в 1986-1990 гг. - от 138 до 104 ц/га. По Восточно-Сибирскому региону - 117, 121,152,147 ц/га45.

Обострение продовольственной проблемы и наличие неудобных для коллективных хозяйств угодий, близко расположенных к промышленным поселениям, обусловило возникновение в регионе массового с адово-огороднического движения (250тыс. семейных участков в 1990 г.). Его развитие продемонстрировало реальные возможности эффективной организации сельскохозяйственного производства на небольших территориях семейными коллективами, обеспечивавшего гармоническое использование почвы и воды.

Самым молодым видом аграрного освоения региона, состоявшимся в рамках советского периода, являлось садоводство. Развивавшееся до середины 30-х гг. как развлечение, оно к концу рассматриваемого периода превратилось в самостоятельную подотрасль растениеводства. Его продукция, не составив конкуренции привозным фруктам, позволила принципиально повысить обеспечение населения витаминной продукцией. А если учесть, что под коллективные садоводства отводились земли, непригодные для общественных хозяйств, то это означало принципиальное совершенствование аграрного освоения территории Байкальской Сибири.

Садоводство и овощеводство принципиально расширили биоразнообразие региона, вернули в непосредственное взаимодействие с природой широкие слои местного городского населения, оказав тем самым благотворное воздействие как на природную, так и на социальную среду Байкальского региона.

В четвертой главе «Проведение политики рационального использования сельскохозяйственных угодий» анализируется политика и практика сохранения и восстановления естественного плодородия почв в Байкальском регионе и показан ряд региональных и временных особенностей, обусловленных общей социально-политической ситуацией в стране. И прежде всего то, что в 1917-1965 гг. произошел полный переворот от традиционного способа восстановления почвенного плодородия, основанного на использовании естественных биологических механизмов земли, к интенсивному земледелию, базировавшемуся на комбинации естественных и искусственных способов с преобладанием последних. Процесс этот происходил в два этапа: инициированный крестьянством и проведенный при содействии государственных структур; и организуемый государством при пассивной поддержке или в результате внеэкономического принуждения крестьянства.

Этот объективный переворот имел не столько социально-экономическую, сколько социально-политическую составляющую, обусловив-

шую несамостоятельный характер сельскохозяйственного производства, непосредственно управляемого властями страны и региона. Поэтому показательными являются годы семилетки (1959-1965 гг.), когда неумелое государственное руководство едва не привело к краху с таким трудом созданной системы землепользования и лишило страну продовольственной независимости. Вместе с тем, процесс перехода к интенсивным технологиям восстановления почвенного плодородия был полностью осуществлен, и в регионе созданы условия для использования другой модели землепользования, основанной на современных аграрных технологиях, принятых в развитых странах.

К середине 60-х гг. произошло качественное изменение ситуации в сельскохозяйственном производстве СССР. В основном были исчерпаны источники экстенсивного способа развития сельского хозяйства и закончилась эпоха в истории страны, когда село и существовавший на его основе сектор экономики были основными донорами народного хозяйства и государства. Умер миф о «неисчерпаемости» села, и обнажились его экономические и социальные проблемы. Новая реальность была осознана руководством страны и вызвала широкомасштабную перестройку аграрной политики. Поиск наиболее эффективных форм и методов работы продолжался около пяти лет и неоднократно корректировался в последующий период. Основу новой политики составил переход на преимущественно интенсивный путь развития сельского хозяйства, повышение заинтересованности хозяйств и рост жизненного уровня сельского населения. Была поставлена задача повышения продуктивности сельскохозяйственных земель, сохранение и восстановление их плодородия.

В такой консервативной отрасли экономики, как сельское хозяйство, изменение политики происходило в рамках имевшихся схем взаимодействия природы и общества, сформировавшихся к началу рассматриваемого периода (середина 60-х гг.). В организационно-технологическом и производственном плане ее можно свести к преимущественному развитию мелиорации сельскохозяйственных угодий, что являлось о&ьективной и насущной потребностью аграрного производства и почвенного плодородия. Однако реализация этой объективно обусловленной политики оказалась несбалансированной и опиралась не на научно-обоснованные рекомендации, а на политические приоритеты. Руководство страны, региона и организаторы сельскохозяйственного производства избрали в качестве главного инструмента повышения продуктивности в земледельческой отрасли водные мелиорации (орошение и осушение). На них были выделены основные средства, а перед машиностроителями и учеными были поставлены задачи, лежащие в этой плоскости. Гидромелиорация в 60-80-е гг. была объявлена и рассматривалась партийно-государственной элитой страны в качестве панацеи от всех проблем сельскохозяйственного производства. Фактически в этот период гидромелиорация заменила собой поиск универ-

сальных «чудесных» севооборотов, господствовавший в 30-60-е гг. Следующим по значимости для руководства страны являлась химизация сельского хозяйства и, в первую очередь, применение минеральных удобрений.

В выборе стратегических ориентиров нет ничего удивительного, так как смена политики и курса не привела к смене приоритетов: организация быстрого и достаточного увеличения производства сельскохозяйственной продукции. А процессы сокращения площади посевов зерновых, уменьшения количества рабочих рук на селе, усиления деградации сельхозугодий и снижения почвенного плодородия рассматривались, прежде всего, как причины смены политики, а не свидетельство ее неэффективности. Из всех видов мелиорации почв гидромелиорация и применение минеральных удобрений позволяют быстрее всего достичь увеличения производства продукции растениеводства за счет сверхэксплуатации почвенных ресурсов и применения индустриальных технологий в аграрном производстве.

Однако результат оказался обратным ожидавшемуся, излишнее увлечение гидротехнической мелиорацией, не приводя к сколько-нибудь существенному увеличению урожайности, замедлило совершенствование агротехники так называемого сухого земледелия, внедрение научно-обоснованных почвосберегающих интенсивных технологий. Руководство страны и региональная администрация постоянно говорили о необходимости сохранения естественного почвенного плодородия, но реально требовали с директоров и председателей хозяйств выполнения планов сдачи сельскохозяйственной продукции. Поэтому хозяйственные руководители в условиях ограниченных ресурсов в первую очередь решали задачу выполнения плановых заданий по производству продукции, а не по улучшению использования почвенных ресурсов.

Разнообразные меры и мероприятия, формы и методы создания системы рационального использования сельхозугодий на протяжении всего советского периода не дали желаемого результата. Главной причиной такого положения дел являлось отчуждение сельского товаропроизводителя от средств производства и, в первую очередь, от земли. Обеспечение режима сохранения и тем более восстановления почвенных ресурсов — процесс, трудно контролируемый со стороны, поэтому реально мероприятия проводились формально и были направлены не на результат, а на выполнение установленных сверху заданий.

Важной проблемой сельскохозяйственного производства в Байкальском регионе в период его интенсификации являлось несоответствие между имевшейся материально-технической базой, инфраструктурой и компонентами, предусмотренными технологией этого процесса. Не хватало складских помещений для минеральных удобрений и специализированной техники, в недостаточных количествах, не комплексно и не в тех пропорциях поставлялись минеральные удобрения. Их использование производилось не в лучшие агротехнические сроки, на гла-

зок и вне связи с реальным физико-химическим составом почв. Непосредственные исполнители процессов операций по удобрению почв не имели достаточной квалификации, опыта работы и личного интереса.

Принципиальным элементом процесса сельскохозяйственного производства является землеустройство, предусматривающее превращение каждого сельхозугодья в юридически, картографически выделенный отвод с описанием его почвенных и температурных характеристик, уклонов, водного снабжения, розы ветров, а также истории его антропогенных трансформаций, включавших мелиорацию и структуру севооборотов по времени и видам растений. Эта работа в Байкальском регионе проводилась в течение всего рассматриваемого периода, но она была бессистемной и малоэффективной и фактически свелась к решению задач выделения земель коллективных хозяйств и оформлению полей севооборотов. Главной же своей миссии - превращения участка земли во владение и средство производства — проводившееся землеустройство не выполняло, так как она важна только для конкретного владельца сельхозугодий, а не для абстрактного — в виде государства.

Анализ взаимодействия природы и общества в аграрной сфере однозначно свидетельствует о том, что, введя в Байкальской Сибири в оборот все доступные для сельскохозяйственного производства угодья, страна и территория не получили желаемого результата в виде достаточного количества сельскохозяйственной продукции, но в значительной степени подорвали почвенный потенциал, имевшийся в регионе. К концу рассматриваемого периода практически вся пашня была деградировавшей, реально относилась к разряду бедной, и процесс этот шел по нарастающей.

Исследование проблемы противодействия разрушению почвы сельскохозяйственных угодий в Байкальском регионе позволяет выделить его этапы и особенности. Эрозия почв является объективным процессом, обусловленным ее физико-химическим составом, особенностями ландшафта и климата. Эрозионные процессы в той или иной степени развиваются во всех районах планеты, где складываются благоприятные для них условия.

Это природное явление может быть замедлено или ускорено в результате антропогенного воздействия, и в первую очередь, в результате аграрного освоения. Наиболее значимыми причинами, вызывающими переход эрозии почв из вялотекущей стадии в ускоренную, является распашка легких почв и крутых склонов, а также перевыпас скота. Процессы эрозии почв и опустынивания территорий происходили весь период аграрной истории человечества.

Объективные условия развития почвенной эрозии и опустынивания в значительной степени имеются на территории Байкальской Сибири, и в особенности ее южной, наиболее сельскохозяйственно освоенной части. Поэтому, как только здесь началось аграрное освоение, оно спровоцировало движение песков и почвенную эрозию. Однако в

I !

начале XX в. ее масштабы были невелики, а проявления — локальны, и до конца 20-х гг. об эрозии почв можно было говорить преимущественного как об ограниченном явлении Западного Забайкалья, представлявшем скорее помеху и гипотетическую угрозу сельскому хозяйству, чем как об опасном природном катаклизме. Площадь, занятая движущимися песками в Забайкалье, не превышала 20 тыс. га, поэтому реальной борьбы с ней никто не вел, предпочитая переходить на другие территории, не нарушенные эрозией.

Положение начало меняться в процессе коллективизации, когда небольшие крестьянские наделы, ограниченные участками тайги и чередующиеся с залежью, стали превращать в крупные и открытые колхозные поля, засеянные преимущественно злаковыми монокультурами. Ситуация усугублялась истреблением лесов и прокладкой множества проселочных дорог, также являвшихся очагами эрозии. Поэтому итогом «коллективизационного десятилетия» стало увеличение в несколько раз территории с разрушающимся почвенным слоем и движущимися песками. Очаги эрозии стали развиваться в Восточном Забайкалье и Южном Предбайкалье. Отчасти спасало положение перевод эродированных почв в залежь.

Освоение целинных и залежных земель стало причиной превращения локальных эрозионных процессов в широко распространенное бедствие, охватившее большинство сельхозугодий степной зоны. Уже первое десятилетие реализации новой политики спровоцировало взрыво-образное развитие эрозионных процессов и появление пылевых бурь. Площадь пашенных угодий, охваченных ветровой эрозией, только в Западном Забайкалье перевалила за рубеж в 300 тыс. га. Содержание гумуса в эродированных почвах снизилось на 60-80% от исходного, значительно ухудшились физические условия плодородия. А окончательным итогом 25-летней целинной эпопеи в Байкальском регионе стало более миллиона гектаров пашни, пораженных эрозией, и овраги, в совокупности протянувшиеся на тысячи километров46.

Нельзя сказать, что развитие эрозионных процессов не тревожило руководство страны и территорий региона, его жителей и ученых. Уже с начала 30-х гг. определяется стратегия борьбы с «почвенной чумой», тактические направления и главное средство — лесомелиорация. К этой работе подключаются ученые, специализированные организации и сельскохозяйственные коллективы. В целом работа развивалась по восходящей и дала свои результаты, но война почти на десятилетие прервала эту кампанию. С конца 40-х гг. работа по лесомелиорации эродированных сельхозугодий возобновляется в грандиозных размерах и с высоким качеством за счет создания специализированных лесотехнических организаций.

Произошедшая в начале 50-х гг. смена руководства страны сломала этот уже отлаженный и эффективно действовавший механизм, и хотя с самых высоких трибун новые лидеры заявляли о своей приверженное-

ти былой стратегии борьбы с деградацией почв, работа шла по инерции, многие созданные лесонасаждения были уничтожены или погибли без ухода.

Новые руководители, пришедшие к власти в середине 60-х гг., не могли игнорировать почворазрушающие последствия «целинной эпопеи» и, взяв курс на мелиорацию сельского хозяйства, означили среди приоритетов внедрение противоэрозионных технологий. К лесомелиорации были добавлены почвозащитные севообороты, обработка почвы специализированными орудиями и по специальным методикам. Большое внимание стало уделяться подготовке и обучению специалистов и механизаторов, созданию специализированных научных учреждений и привлечению их к совместной работе с сельхозпредприятиями. Перед машиностроителями была поставлена задача наладить производство машин и оборудования, обеспечивающих внедрение почвозащитных технологий в земледелии. Важным и новым явлением для практики социалистического хозяйствования стало создание правовой базы использования почвенных ресурсов и возведение охраны почв в ранг гражданского и политического долга.

Озабоченность руководства страны положением дел в использовании почвенных ресурсов, четко продемонстрированная в 60-е гг., стимулировала рост понимания серьезности этой проблемы в 70-е гг. среди партийных, советских и хозяйственных руководителей территорий региона. Они стали проявлять интерес к получению объективной информации о качестве почвенных ресурсов, контролировать обучение специалистов, шире привлекать к сотрудничеству с хозяйствами ученых региона.

В результате развития этих процессов к началу 80-х гг. ряд руководителей и ведущих специалистов хозяйств региона в достаточной степени стали понимать необходимость организации работ по сохранению почвенного плодородия и борьбы с эрозией сельхозугодий. Ими был накоплен определенный опыт этой деятельности с учетом местных особенностей, значительное число механизаторов овладели специализированной техникой и понимали теоретические и практические основы почвозащитных технологий.

Однако уже в первой половине, а особенно с середины 80-х гг., и этот создаваемый в течение 25 лет государственно-социальный механизм противодействия разрушению почв стал разваливаться, пока не прекратил в начале 90-х гг. своего существования.

Бездумная распашка легких почв и крутых склонов, вырубка лесов, использование тяжелой техники, перевыпас пастбищ и т.п. спровоцировали масштабное развитие водной и ветровой эрозии, опустынивание и появление движущихся песков. Неэффективность борьбы с эрозией почвы в Байкальском регионе привела к тому, что к концу советского периода разрушение почвенного плодородия стало серьезным препятствием для успешного ведения сельского хозяйства. Ею в Байкальской Сибири к началу 90-х гг. было повреждено 2155,3 тыс. га или 42,2%

пашни. В т.ч. в Иркутской области было эродировано более 30%, в Читинской - 40%, а в Бурятии - более 60% пашенных угодий47.

Таким образом, можно, в значительной степени условно, выделить в советской истории два этапа существования относительно внятной государственной политики и организационной практики защиты почвенных ресурсов. Это начало 30-х — конец 50-х гг. с перерывом в военные годы — этап осознания проблемы высшим руководством страны и внедрения лесомелиораций; и середина 60-х — середина 80-х гг. — время интенсификации сельского хозяйства и переход на многопрофильные научно обоснованные почвозащитные технологии с использованием специализированных машин и оборудования. До, между и после этих периодов серьезной работы по противодействию разрушению почвенных ресурсов в стране и регионе не проводилось.

Вместе с тем, остается без ответа главный вопрос: почему, несмотря на создание и действие этих механизмов, эрозия почв не только не прекратилась, но и принципиально возросла.. Из совокупности обстоятельств целесообразно выделить нескольких основных причин: эрозия почв - это явление, сопутствующее переходу сельского хозяйства от традиционных к индустриальным формам, и ее не избежали ведущие страны мира, в особенности США, а в СССР в рамках рассматриваемого периода как раз и происходил процесс этого перехода; эрозия — это процесс, который очень легко запустить и гораздо труднее остановить, и борьба с ним крайне трудоемка и ресурсозатратна, а значит, требует значительных средств для ее реализации; несмотря на широкомасштабную пропагандистскую кампанию и правовое оформление почвозащитной политики, основным для власти являлся объем получаемой сельскохозяйственной продукции, а борьба с разрушением почв имела второстепенное значение и финансировалось по остаточному принципу; и последнее, хотя, скорее всего, самое главное — активная и широкомасштабная организационная работа руководства страны и территорий не получала соответствующего отклика у крестьянства, труженик села был отчужден от основного средства производства в сельском хозяйстве — земли и поэтому фактически саботировал если не количественную, то качественную сторону этой работы. Более того, именно местным населением были вырублены на дрова, потравлены скотом или уничтожены техникой тысячи гектаров полезащитных насаждений, создаваемых десятилетиями в степных районах региона.

В начале столетия, как и век назад, российские ученые и руководство страны вновь стоят перед задачей выработки стратегии и тактики борьбы с почвенным разрушением, но прошедший период не упростил проблему, и нынешняя стартовая позиция гораздо хуже предыдущей.

В пятой главе «Основные направления промыслового и животноводческого освоения территории» показаны этапы и региональные особенности использования биологических ресурсов.

Первым природным ресурсом, освоенным в регионе русскими властями, являлся ценный пушной зверь. Символом пушного промысла в регионе считался соболь, постоянно являвшийся объектом разрешенного и запрещенного промысла и фактически уничтоженный к началу рассматриваемого периода. За годы советской власти численность соболя не только восстановлена, но и произошло значительное увеличение популяции и расширение ареала его расселения. В конце периода здесь ежегодно добывалось более 100 тыс. этих ценных зверьков. А по промыслу белки Байкальская Сибирь устойчиво удерживала первое место в зоне Сибири и Дальнего Востока4®.

Более драматична судьба байкальского омуля и хариуса, их популяции неуклонно сокращались до конца 60-х гг., после чего в результате искусственного воспроизводства и запрещения лова негативная тенденция была преодолена. И к концу рассматриваемого периода численность популяции омуля - символа озера - была восстановлена, более того, он был акклиматизирован в Иркутском, Братском и Усть-Илим-ском водохранилищах. Однако объем биомассы омуля в Байкале так и не был восстановлен. Вместе с тем, в целом, ситуацию с сохранением наиболее ценной промысловой фауны в регионе можно признать удовлетворительной.

В организации охотничьего и рыбного промысла в советский период можно выделить три основных периода: гражданской эксплуатации (1917 — конец 20-х гг.); государственной эксплуатации (конец 20-х — 60-е гг.); и перехода к рациональному природопользованию.

Сибирское промысловое хозяйство в период гражданской эксплуатации строилось на основе семейного и артельного принципов использования государственных охотничьих и рыболовных угодий. После коллективизации промыслов, в начале 30-х гг., основная эксплуатация животного мира стала осуществляться крупными коллективами на основе государственных заданий. Свободный или добровольно кооперированный промысловик был заменен наемным работником, которого не стимулировала в должной мере оплата труда. Региональные органы, ответственные за выполнение плановых заданий центра по промыслу зверя, птицы и рыбы, ослабили, а впоследствии практически прекратили охрану природы.

Во второй половине 50-х гг. в стране обозначился кризис охотничьего и рыболовного промыслов. Он проявился в уменьшении объемов заготовленной продукции из-за снижения поголовья и биомассы промысловых животных, а также в сокращении количества промысловиков. Требовалась коренная реорганизация промыслового хозяйства. Она была осуществлена в 60-е гг. на основе формирования системы кооперативных и государственных промысловых хозяйств. Промхозы создавались как комплексные промысловые хозяйства. В целях обеспечения их рентабельности за ними были «навечно» закреплены угодья, которые «опромышлялись» всеми возможными способами, в т. ч.

и через лесозаготовку и лесопсрсработку. Начался процесс комплексного использования биологических ресурсов региона. Одновременно формировалась система государственного контроля промыслового природопользования и создавалась законодательная база охраны и рационального использования биологических ресурсов.

В 80-е гг. начался кризис промхозов. Его причины крылись в низкой рентабельности охоты и рыболовства в регионе из-за некомпенси-ровавших затраты закупочных цен. Поэтому промхозы, сворачивая эти промыслы, больше внимания стали уделять работе с древесными ресурсами своих угодий. К тому же за счет урбанизации, развития дорожной сети, роста моторизации населения сократилась площадь богатых промысловых угодий и усилилось браконьерство. Низкие закупочные цены на пушнину и продукты рыболовства стимулировали развитие теневого рынка и сокращение числа штатных промысловиков.

Наряду с этим в регионе с начала советского периода разворачивалась работа по воспроизводству и акклиматизации животных ценных промысловых видов (соболь, ондатра, омуль и др.). Однако до конца советского периода промысловое хозяйство региона развивалось но экстенсивному пути.

Существовавшее в регионе номадное скотоводство было органически встроено в природную систему и не приводило к ее разрушению. Кочевое скотоводство в большей степени, чем полеводство, способно утилизировать кормовые и территориальные ресурсы. Поэтому переселенцы в значительной мере переняли животноводческий опыт туземцев и использовали местные породы скота. Земледельческая приоритетность русского крестьянства и казаков определила создание старожильского стойлового скотоводства. Эти региональные модели животноводства были экологичны и вписаны в традиционный аграрный уклад населения. Их механизм нормально действовал в условиях офани-ченного сельского населения, избытка кормовых угодий и государственной собственности на землю. Когда эти условия изменились, номадное скотоводство с конца XIX в. вступило в фазу депрессии. Вместе с тем, благоприятные природно-климатические условия и не до конца исчерпанные ресурсы кормовой базы позволили животноводам региона содержать в 1917 г. 4-5 млн голов скота4'.

Войны, эпидемии, эпизоотии, реквизиции скота, ликвидация большевиками крупных частных скотоводческих хозяйств существенно сократили его поголовье. Однако восстановление рыночных отношений, политика государственной помощи крестьянам в обзаведении скотом, добровольное кооперирование на селе привели к его быстрому восстановлению. Перед коллективизацией в Байкальском регионе насчитывалось почти 6 млн голов скота50.

Коллективизация стала катастрофой для регионального животноводства. На восстановление поголовья потребовалось примерно 20 лет.

Так как экстенсивный характер животноводства в регионе не изменился, восстановление поголовья скота обострило кормовую проблему. Для ее решения стали активно расширять посевы кормовых культур. Однако потребности скота превышали возможности кормовой базы и кормопроизводства, поэтому корма ввозились из-за границ региона. Животные не получали и половины требуемого им объема кормов, не говоря уже о его качестве и сбалансированности. Поэтому активно разрушались естественные пастбища, а продуктивность скота была низкой даже по общероссийским стандартам.

Несмотря на старания руководства региона любой ценой удержать поголовье скота, оно, перевалив в конце 70-х гг. за 9 млн, стало сокращаться, уменьшившись к концу советского периода почти на миллион голов. Если оценивать динамику поголовья скота в регионе через крупный скот (лошади), по системе акад. И.Д. Ковальченко, то в конце 1916 г. насчитывалось 2396,3 тыс. голов, в 1940 г. - 1978,4 тыс., в 1981 г. — 3018,3тыс.,в 1991 г. —3195,8тыс. голов51.Поголовье скота увеличилось лишь на треть, в то время как население Байкальской Сибири - более чем в три раза.

Принципиальным критерием масштабности и эффективности животноводства является объем произведенной продукции. В регионе в среднем в год производилось мяса в убойном весе в 1971-1975 гг. 208,9 тыс. т, в 1976-1980 гг. - 19,4 тыс., в 1981-1985 гг. - 230,3 тыс., в 1986-1990 гг. -269,8 тыс. т. В 1991 г. в регионе в пересчете на одного человека было получено 51,9 кг мяса в живом весе.

В Байкальской Сибири в среднем в год производилось молока в хозяйствах всех категорий в 1971-1975 гг. — 1162,9 тыс. т, в 1976-1980 гг. — 1216,1 тыс., в 1981-1985 гг. - 1191,4 тыс., в 1986-1990 гг. - 1408,5 тыс. т. В 1991 г. в регионе в пересчете на одного человека надоено 261 кг молока. Важную роль в региональном животноводстве играло производство шерсти. Здесь в среднем в год производилось шерсти в хозяйствах всех категорийв 1971-1975 ГГ.-20134т,в 1976-1980 гг.-22 022, в 1981-1985 гг.-20467, в 1986-1990 гг.- 19958 т. В 1991 г. в регионе в пересчете на одного человека произведено 3,3 кг шерсти52.

В Байкал ьском регионе к началу 90-х гг. была достигнута полная или абсолютная подчиненность сельскохозяйственного производства интересам территорий, концентрация производства на обеспечение продовольственных потребностей населения просто уже не могла быть большей.

Однако региональные власти, введя в сельскохозяйственный оборот всю доступную для этого территорию, не достигли продовольственного самообеспечения. Региональной экономике не удалось даже приблизиться к уровню минимального обеспечения населения сельхозпродукцией. Вместе с тем, более чем 70-летний опыт аграрного освоения подтвердил дореволюционную скотоводческую ориентацию. В конце советского периода, как и в его начале, растениеводство в значитель-

ной части обслуживало потребности животноводства, а продовольственная мука завозилась из-за пределов региона.

В шестой главе «Реализация политики ограниченного природопользования в регионе» дан анализ состояния заповедного дела в стране и, прежде всего, деятельности государственных органов, местного самоуправления и научно-производственных коллективов резерватов, научных, научно-производственных и научно-педагогических учреждений и заведений.

История заповедного и заказного дела СССР есть результат и следствие постоянного взаимодействия и противодействия центральных и местных органов власти как друг с другом, так и, в основном, с учеными и практиками охотничьего и лесного дела столицы и регионов. На ход этих процессов оказывало влияние состояние и развитие заповедного дела за рубежом, особенно в постхрущевский период.

В целом позиция местного руководства по развитию сети заповедных территорий весь период была благосклонной, а Центра—неоднозначной, но всегда не более чем позволительной. Инициатива создания заповедников и республиканских заказников в Байкальской Сибири исходила от властей региона и его общественности. Позиция деятелей науки и культуры столицы была активной и инициирующей, именно они добивались наибольшего успеха в формировании позитивного мнения местных и центральных органов власти о создании природных резерватов.

Точка зрения руководства страны определялась текущим курсом и социально-политической и экономической ситуацией в СССР. Во всяком случае, задача развития заповедного дела в стране не являлась значимой и неизменной для ее руководства. Его позиция зависела от курса на использование природных ресурсов страны в целом и региона в частности.

Вместе с тем, когда решение о создании в регионе резервата было принято, то чаще всего именно местные и районные власти настаивали на корректировке его площади в сторону уменьшения.

В развитии заповедного дела в стране и в Байкальском регионе в частности можно выделить ряд основных этапов. Прежде всего, это вторая половина 10-х годов, когда начинает формироваться природоохранное движение в стране, а в регионе создаются три заповедника: Китойский, Саянский и Баргузинский.

Последовавшие затем социально-политические и экономические события не только остановили этот процесс, но отбросили общество назад, однако эта объективная потребность реализовалась через создание различных видов заказников и ограничений в правилах и сроках охоты и рыбной ловли. Именно этот «раннесоветский» этап является для данного исследования начальным. В его рамках велась работа по восстановлению и сохранению дореволюционных резерватов и созданию новых в соответствии с дореволюционными планами и представлениями.

Тридцатые годы и особенно их вторая половина, вплоть до 1951 г., — это время активного развития заповедного дела в СССР и в регионе в частности.

Время с начала 50-х до середины 60-х гг., напротив, самое мрачное в истории сети особых охраняемых природных территорий в СССР. Руководство страны, вдохновленное результатами трансформации общества, перешло к политике сверхэксплуатации природных ресурсов, а неприкосновенность заповедников мешала в практическом и идеологическом плане. Этот переход характеризовался почти полным разрушением созданного заповедного режима, фактически заповедная система как национальная сеть перестала существовать.

Власть, противодействуя созданию новых особо охраняемых природных территорий и ликвидируя заказной или заповедный режим уже существовавших резерватов, маскировалась, активно привлекая к разрушительной деятельности представителей науки и практиков заповедного дела, охотничьего, лесного и сельского хозяйства.

С середины 60-х гг. идо конца рассматриваемого периода происходил рост, разнообразие и совершенствование системы особых охраняемых территорий в стране и в Байкальской Сибири. Причем здесь работа началась с заметным отставанием от уровня европейской части страны.

В отличие от большинства других направлений взаимодействия общества и природы в советский период, заповедное дело в Байкальской Сибири особое развитие получило именно в 80-е — начале 90-х гг.

Свои особенности имела работа по созданию сети заказников, памятников природы и мероприятия по линии Красных книг страны и региона. Здесь позиция Центра была положительной, и в основном все определяла воля местной власти. Поэтому здесь были получены неплохие результаты, особенно масштабно эта работа велась в 70-е гт.

В 80-е гг. наряду с дальнейшим созданием, развитием и совершенствованием заказной сети вскрылись их недостатки, являвшиеся следствием самой природы данного типа резерватов, и поэтому весьма ограниченные возможности. Вследствие осознания этого в последнее советское десятилетие интерес и инициатива государственных органов и общественности была направлена в сторону перевода наиболее ценных заказников из местного в республиканский статус. И соответственно преобразование заказников республиканского значения в заповедники.

Новую струю в процесс создания сети охраняемых природных территорий внесло создание национальных природных парков, объединивших заповедные, заказные и рекреационные территории и ставших дополнительными защитными зонами заповедников.

Последней акцией, организованной в советский период, являлось объявление Байкала участком мирового природного наследия, и следует признать, что это действительно логичный и закономерный фи-

нал борьбы честных, инициативных и любивших свою Родину людей за спасение уникального природного явления.

Кроме этой работы, центральная, а особенно местная власть, большое внимание уделяла сохранению поголовья или даже спасению самого вида ценных промысловых животных, таких как соболь, нерпа, омуль. Являясь выгодным объектом промысла, эти животные были обречены на истребление, однако в результате охранительной политики и постоянного контроля со стороны общественности эти символы Байкальской Сибири были сохранены.

Совокупный анализ истории и состояния заказного дела в Байкальской Сибири в советский период свидетельствует, что к началу 90-х гг. здесь действовала сеть заповедных, заказных и режимных природных территорий, включавшая в себя 7 заповедников, 3 национальных парка, 3 республиканских и 60 местных заказников, занимавших около 20% ее территории. В водоохранной зоне Байкала в 1991 г. резерваты всех видов занимали 3,2 млн га53. Они защищали уникальные участки региона и позволили сохранить эндемичную флору, фауну, природные и исторические техногенные ландшафты.

Становление и развитие в регионе сети природных охраняемых территорий было бы невозможно без энтузиастов заповедного дела. История сохранила имена многих талантливых организаторов и выдающихся ученых, ставших основоположниками региональной заповедной сети. Среди них П.П. Абраменок, Н.Т. Антоненко, В.И. Белоусов, O.K. Гусев, В.Ч. Дорогостайский, К.А. Забелин, А.И. Заяц, H.A. Епо-ва, Э.М. Леонтьев, Н.В. Некипелов, О.Л. Попов, З.Ф. Сватош,

B.Н. Скалон, A.M. Субботин, В.Ж. Сыренов, Е.Е. Сыроечковский,

C.К. Устинов, Ф.Р. Штильмарк и др.

Являясь крупным и уникальным водоемом, Байкал издавна привлекал к себе внимание видевших его людей, поэтому власти, общественность и население региона всегда относились к нему с почтением и любовью, осознавая необходимость его сохранения как особого и целостного природного объекта. Однако пока уровень антропогенного воздействия на экосистему озера был незначительным, речь шла только об охране отдельных представителей его фауны и живописных уголков побережья.

Ситуация стала меняться во второй половине 20-х гг., особенно с развертыванием политики индустриализации и развития «отсталых районов и национальных окраин» страны. Требования объявления всего Байкала как целостного природного феномена зоной особого ограниченного природопользования стали высказываться в среде ученых и администрации Иркутска и Бурятии именно в этот период.

Только через 30 лет, в конце 50-х гг., руководство страны согласилось с этой точкой зрения, да и то лишь отчасти. Толчком к признанию этого факта стали решения совещания 1958 г. в Иркутске, а также нарастающее движение общественности в защиту Байкала. В результате

изменения позиции руководства СССР в пользу признания уникальности Байкала в последующие 30 лет союзными и республиканскими правительствами, министерствами и ведомствами, ЦК КПСС и съездами партии, союзными и республиканскими руководящими органами научных структур и общественных организаций были приняты десятки постановлений и решений, ограничивавших и упорядочивавших природопользование на озере, в его водосборном бассейне и в Прибайкалье.

Анализ истории Байкальского экологического движения (БЭД) позволяет выделить причину и повод образования, а также этапы его развития. БЭД возникло на волне демократического подъема, являвшегося следствием XX съезда партии и вошедшего в историю под названием «оттепели». И этап перехода Движения к массовым формам во второй половине 80-х гг. также явился следствием процессов демократизации советского общества в ходе «перестройки».

Внутри Байкальского экологического движения действовало несколько потоков, иногда существовавших одновременно. Так, причиной первой акции, положившей начало БЭД, стало восприятие энергетиками Байкала только как гидроэнергоресурса и вытекавшее отсюда их желание извлечь максимум пользы от накопленной в нем воды, даже если при этом придется что-нибудь нарушить в его системе. И одновременно с ней развивалась акция по недопущению строительства на озере целлюлозно-бумажных производств. Целлюлозники в свою очередь воспринимали Байкал как источник чистой воды для производства и глубокий резервуар для стоков, а леса его бассейна - в качестве сырья для производства технологической щепы.

Уже первые акции выявили принципиальное идеологическое различие технократов с одной стороны и участников БЭД — с другой. Идейной платформой членов самодеятельных организаций 20-х гг. и участников Байкальского экологического движения являлось признание самодостаточной ценности Байкала. Поэтому посягательство на любой элемент этого уникального феномена они воспринимали как посягательство на целое. Участники БЭД рассматривали Байкал в духе коренных народов региона - как нечто живое и святое и являлись преемниками идеологии традиционного природопользования. Среди основоположников движения необходимо упомянуть К.К. Вотинцева, Г.И. Галазия, Я. Грушко, М.М. Кожова, В.А. Кротова, Г. Кунгурова, В.Г. Распутина, К.Ф. Седых, М.М. Одинцова, Ф.Э. Реймерса, П.П. Се-линского, В.П. Солоненко, В.Б. Сочаву, Ф. Таурина, A.A. Трескова, H.A. Флоренсова, В.А. Чивилихина, В.П. Шоцкого и др.

«Технократы», рассматривая Байкал как склад полезных ископаемых и биологических ресурсов, исповедовали идеологию вульгарного материализма, исходившего из постулата, что «природа не храм, а мастерская». Они были уверены, что природные богатства существуют лишь для удовлетворения сиюминутных потребностей человечества, а следовательно, являются лишь сырьем для его хозяйственной деятельности.

Здесь кроется основная причина их взаимного непонимания и обвинений в кощунстве и святотатстве — «технократов» и в не патриотизме и местничестве — «экологистов». Хотя и те, и другие были патриотами своего отечества, но в разных идеологических системах координат.

Это четко проявилось в деятельности двух других потоков Движения: студенческих экологических дружинах и группе сторонников за-поведания Байкала. Их активность развивалась во втором и третьем десятилетии существования БЭД, но основывалась на идеологии основателей Движения. Инициаторы создания национального экологического парка Байкал не ставили перед собой задачу закрыть огромную территорию от проживания на ней людей или свести их производственную деятельность лишь к рекреационной. Они мечтали создать систему гармоничного взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе, где оба ее элемента развиваются во взаимодействии и являются равноправными партнерами. И здесь, как это ни покажется парадоксальным, они являлись марксистами в той части доктрины, которая описывала взаимодействие природы и общества при коммунизме.

Членам студенческих дружин по охране природы был свойствен возрастной максимализм и самопожертвование. Фактически они были утопистами или романтиками, как было принято говорить в советские времена, ведь невозможно спасать природу от отдельных граждан, когда само государство ее грабит. Но из этих молодых людей затем выросли патриоты, любящие отечество не благодаря, а вопреки обстоятельствам.

Однако цельных и последовательных романтиков в обществе не может быть много, поэтому БЭД было движением немногих, как правило, представителей творческой и научной интеллигенции, преподавателей вузов и учителей школ и так далее. И только во второй половине 80-х гг. БЭД пережило массовую стадию, когда в него оказались вовлеченными тысячи жителей региона. И это сразу изменило формы борьбы: к старым, традиционным добавились митинги, демонстрации, марши, голодовки и нереализованные попытки приковать себя к воротам БЦБК, перекрыть Транссиб и другие. Такое состояние для БЭД было неестественным, и этот этап быстро закончился, когда из него выделилось политизированное крыло, в него ушли те, кто использовал экологические проблемы как средство самовыражения или способ решения карьерных задач. Традиционные же активисты Байкальского экологического движения, участвуя в нем, напротив, могли поломать себе карьеру и судьбу.

Вместе с тем, массовый этап БЭД - это борьба людей за нормальные условия жизни, за здоровую среду обитания. Общественное экологическое движение во второй половине 80-х тт. выражало интересы разных социальных групп, формировало общественное мнение, осуществляло социальный контроль над деятельностью различных структур власти и создавало своеобразную оппозицию попыткам монополизировать принятие и реализацию решений. В начале 90-х гг. в регионе действовало более 50 преимущественно самостоятельных, оригинальных форм экологических движений и организаций54.

Пройдя митинговый период, БЭД, благодаря разрушению тоталитарного режима, смогло установить контакты и личные связи с подобными себе «экологистами» из других стран, б рамках рассматриваемого нами периода этот процесс находился в самом начале, но развивался по восходящей линии и становился географически представительным.

Его деятельность в известной степени предотвратила реализацию наиболее опасных и разрушительных проектов эксплуатации природных ресурсов регаона и позволила смягчить последствия действовавших производств. Однако при существовавшей ситуации гибель природного комплекса Байкала была делом времени. В конце советского периода в бассейн озера вместе с так называемы ми нормативно-чистыми и нормативно-очищенными водами, по явно заниженным данным Госкомстата СССР, сбрасывался 261 млн м3 сточных вод. А выбросы вредных веществ в атмосферный воздух в регионе от стационарных источников загрязнения (без автотранспорта) превышали 1,5 млн т55.

В Заключении подводятся итоги исследования. Произведенный автором анализ показывает, что развитие аграрного природопользования в Байкальском регионе в советский период является частью общероссийских трансформаций, а те в свою очередь — элементом глобального развития. Их действие было прочно увязано и жестко детерминировано общеисторическими закономерностями, но развивались они специфически.

Изучение этих процессов позволило выявить пять основных обстоятельств, определивших их уникальность. К ним относилось отставание начала индустриального этапа взаимодействия природы и общества от центральной России и в еще большей степени от Запада; удаленность Байкальского региона от инициатора изменений; огромность, малоосвоенность территории и низкий уровень ее инфраструктуры; малочисленность местного населения и отсутствие избыточности его сельской части; суровость климата, обусловившая хрупкость местных природных систем.

Активное освоение Сибири началось с конца XIX в., а непосредственно Байкальского региона — с начала XX в. в процессе строительства Транссибирской железнодорожной магистрали и завершилось в рамках советской эпохи. Ее уникальность обусловлена социальным экспериментом, суть которого заключалась в запрете конкуренции в идеологии, политике и экономике и в установлении государственной монополии на владение, распоряжение и использование природных ресурсов. Более того, государственный аппарат монополизировал саму политику природопользования, и каждый житель страны, каждое территориальное образование могли взаимодействовать с природной средой только в рамках сценариев и правил, определенных центральной властью. Даже критика действовавшей политики природопользования могла вестись в пределах, допущенных партийными и государственными органами.

*

Тем самым в рамках советского периода в стране существовал режим, позволявший создать наиболее оптимальную в современных ему условиях систему взаимоотношений природы и общества. А советская пропагандистская машина постоянно ориентировала население и руководителей предприятий и организаций на ее создание. При этом утверждалось, что СССР по результатам и уровню природопользования превосходит остальные страны мира.

Вместе с тем, анализ реальной ситуации позволяет сделать вывод о том, что практика природопользования в нашей стране в советский период принципиально не отличалась в лучшую сторону от национальных моделей в индустриально развитых странах, особенно в последней трети советского периода.

Освоение Байкальской Сибири в советский период осуществлялось преимущественно в виде индустриальной революции. Промышленный сектор народного хозяйства, представленный в начале века небольшим числом маломощных предприятий горной, легкой и пищевой промышленности, малосильными электроустановками и Транссибом, к концу рассматриваемого периода превратился в сеть мощных производственных систем, комбинатов и предприятий, а его территория с Юга, Севера, Запада и частично с Востока окаймилась железными дорогами. Регион по объемам вовлеченных в хозяйственный оборот природных ресурсов превзошел большую часть государств мира.

В Байкальской Сибири, как и во всех странах мира, индустриализация осуществлялась за счет избыточного сельского населения, но здесь его не было. Поэтому центральная власть весь советский период перебрасывала в село и в город трудовые ресурсы из других районов страны.

Сельское хозяйство - наиболее зависимая от природной среды отрасль экономики. Крестьянское хозяйство — это основной инструмент взаимодействия общества с природой в аграрной сфере. От того, насколько гармонично оно взаимодействует с природной средой, зависит в долгосрочной перспективе и обеспеченность сырьем пищевой и легкой промышленности, и продовольственная независимость государства. Уровень сельхозосвоения территории зависит от эффективности функционирования и жизнеспособности крестьянского хозяйства. Сохранение природной среды и экологичность продовольствия в значительной степени есть результат правильной организации производственной деятельности крестьянина. При этом не так важна его организационно-правовая форма: хозяйство (личное, коллективное), акционерное общество и т. п. Важно, чтобы оно было независимым хозяйственным образованием.

Поэтому или организация сельскохозяйственного производства строится от крестьянского хозяйства и успешно решает с государственной помощью все поставленные перед ним задачи; либо, как показал советский опыт, государство создает, исходя из идеологической конструкции, квазикрестьянское хозяйство и, становясь его заложником,

рано или поздно признается, что его аграрная политика потерпела фиаско. А крестьянство вынуждено после этого создавать заново свои базовые конструкции - основу восстанавливающейся отрасли.

Трансформация семейного крестьянского хозяйства в сельхозпредприятие обусловила создание симбиозного образования - АПК, который, организуя производство продовольствия, стер принципиальное ролевое различие между городом, пригородом и селом. В связи с сокращением сельского населения, появлением индустриальных технологий в сельском хозяйстве, образованием перерабатывающей промышленности в городах, массовым участием горожан в садоводстве и огородничестве, к концу рассматриваемого периода стало очень сложно разграничить функции производителя, переработчика, сохранителя, продавца и потребителя продовольствия. Аграрный сектор вышел за границы села и включил в себя всю пригородную, а частично городскую и промышленную зоны. Сложилась аграрно-производственная кооперация города и деревни в виде формирующегося агропромышленного комплекса. В его организации были заинтересованы как ры-ночно ориентированные, так и коммунистически мыслящие руководители, администраторы и ученые.

Время показало непродуманность сельскохозяйственного районирования региона. Оно, как и многие другие средства планово-централизованного руководства, излишне прямолинейно копировало методики, более или менее подходящие для западных, европейских регионов страны. Между тем, условия для сельскохозяйственного развития в Сибири, особенно Восточной, резко отличаются от европейских: здесь невозможно освоение территории для земледелия в тех пределах, какие имеют место там. В Байкальской Сибири транспортно-экономи-ческое освоение территории значительно менее равномерно, а транспортная сеть реже и менее эффективна. Мозаичность размещения даже близкорасположенных хозяйств и населенных пунктов играет здесь непомерно важную роль в их развитии. В условиях Байкальского региона нельзя было злоупотреблять механическим районированием, включением в одни границы сплошных, к тому же очень больших территорий, реальная хозяйственная активность в которых подчас бывает стянутой к немногим линиям и центрам.

Коренные изменения, произошедшие на селе и в сельском хозяйстве, принципиально изменили роль и место аграрных поселений. Опыт развитых стран и реалии сибирской жизни свидетельствуют о значительном и быстром уменьшении роли ссла и о росте значения городских, пригородных, примагистральных центров производства, оттеснивших его в ряде отраслей на вторые места (особенно в птицеводстве, теплично-промышленном овощеводстве, рыбоводстве, в производстве молока, свинины, картофеля). Возрождение села в старой роли, к которому призывают некоторые теоретики традиционного природопользования — утопия. Концентрация населения в центрах колхозов и со-

вхозов постепенно привела к обезлюживанию территории, а возвращение крестьян на покинутые территории представляется маловероятным.

Индустриализации Байкальской Сибири предшествовало аграрное освоение территории. В рамках советского периода аграрное природопользование в основном осуществляло продовольственное обеспечение промышленного освоения. Основной разновидностью АПП в регионе являлось сельскохозяйственное освоение. В ходе его осуществления в регионе были распаханы сотни тысяч гектаров сельхозугодий, степей и тайги. Делалось это непродуманно, без достаточных сельскохозяйственных и социально-экономических исследований и обоснований, вследствие чего значительная часть свежевспаханной пашни вскоре вновь была сброшена в залежь или вообще выведена из сельскохозяйственного оборота.

Унифицированные агротехнологии, навязываемые земледельцам, привели к забвению и отказу от веками и поколениями отточенных традиционных приемов и методов, обеспечивавших естественное восстановление почвенного плодородия. Интенсивные насильственно внедряемые методы не были в надлежащем объеме обеспечены технологиями, техникой, оборудованием, специалистами и расходуемыми материалами, атакже организационными мероприятиями. В результате этого несогласования начался процесс снижения плодородия почв региона, и к концу рассматриваемого периода пахотные угодья были истощены, повреждены, заражены вредителями и повсеместно нуждались в ремонте и даже восстановлении.

Интенсивное промышленное, транспортное и городское строительство вывело из сельскохозяйственного оборота сотни тысяч гектаров сельхозугодий. Укрупнение сельскохозяйственных поселений, изменение условий жизни, ломка традиционных социально-аграрных отношений привели к «забрасыванию» огромного количества малых полей в таежной и подтаежной зонах, которые вскоре затянулись редколесьем. Более богатые в смысле почвенного плодородия угодья забрасывались и заменялись новыми малопродуктивными участками, отвоеванными у тайги или располагавшимися в неудобицах.

Наиболее эффективной оказалась политика создания и развития в регионе системы ограниченного и охранного природопользования. Ее история началась в XIX в., но лишь с организацией Баргузинского заповедника можно говорить о ней как об элементе регионального природопользования. В советский период она велась не всегда последовательно, но все же позитивное начало в ней превалировало. И в итоге в конце рассматриваемого периода в регионе действовала сеть заповедных, заказных и режимных природных территорий, надежно защищавшая наиболее уникальные участки Байкальской Сибири и позволившая сохранять эндемичную флору, фауну и уникальные ландшафты.

Аграрное природопользование в Байкальском регионе в советский период характеризовалось рядом негативных последствий. Ландшафтам, почвам, водоемам и водотокам, животному и растительному миру

t

был нанесен значительный урон. В целом эти последствия укладываются в схему освоения, реализованную в более ранний период в развитых капиталистических странах. Менее разрушительное воздействие на природные комплексы объясняются, прежде всего, меньшим временем и локальностью антропогенного индустриального воздействия. Ограниченность материальных и людских ресурсов, высокая стоимость этих работ, удаленность региона от центра страны и от мест потребления природных богатств и ряд других факторов смягчили разрушительность процессов аграрно-индустриального освоения.

Уровень природопользования в регионе, его качественные характеристики и отрицательные последствия оказались значительно хуже возможных и предполагавшихся. Освоение природных богатств не было ориентировано на минимизирование его разрушительных последствий, хотя в индустриально развитых странах это стало обязательным условием для промышленников и аграриев. Создание ТПК было обусловлено не экологическими, а экономическими резонами. Руководство СССР прежде всего ориентировалось на вывоз сырья на переработку в центр страны и размещение экологически вредных производств на азиатских и северных окраинах Союза.

Таким образом, анализ аграрного природопользования в Байкальском регионе в советский период свидетельствует о состоявшейся здесь индустриальной революции. В ходе широкомасштабных трансформаций господствовавшее традиционное аграрное природопользование уступило место индустриальному природопользованию. Аграрный сектор экономики превратился в донора индустриализации, что привело к его деструкции. Для ускоренного развития индустрии из него выкачаны не только свободные, но и необходимые селу ресурсы. Для облегчения его эксплуатации был законсервирован экстенсивный путь развития АПП. Это привело к возникновению угрозы для существования недавно созданного индустриального общества. Поэтому руководством страны был начат перевод аграрного природопользования на интенсивный путь развития. Однако его темпы были низкими, и в рамках советского периода интенсификацию не довели до конца.

Основные публикации по теме диссертации

1. Зуляр Ю.А. Очерки истории природопользования в Байкальском регионе в XX веке. - Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 2002. - 496 с. (30 п. л.).

2. Зуляр Ю.А. Советская история Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества: время и люди. — Улан-Удэ: ВСГАКИ, 2001.-75 с. (4,7 п. л.).

3. Зуляр Ю.А. Научно-исследовательская работа студентов Иркутского госуниверситета им. A.A. Жданова как действенное средство экологического воспитания (70-е годы) // История ВЛКСМ и междуна-

родного молодежного движения: Проблемы теории и практики комсомольской работы: Тез. докл. - Иркутск, 1982. - С. 33-34 (0,1 п. л.).

4. Зуляр Ю. А. Экологический аспект деятельности экспедиции // Природные условия и ресурсы некоторых районов Монгольской народной республики: Тез. докл. междунар. конф. - Иркутск, 1983. - С. 8-9 (0,1 п. л.).

5. Зуляр Ю.А. Дружина по охране природы университета. История первого десятилетия работы // История BJIKCM и международного молодежного движения, вопросы теории и практики комсомольской работы: Тез. докл. V науч.-практ. конф.-Иркутск, 1984.-С. 12-13(0,1 п.л.).

6. Зуляр Ю.А. Пути совершенствования работы партийных организаций по привлечению студенческой молодежи к охране природы Пред-байкалья // Социальная активность студенчества: опыт, проблемы, перспективы: Тез. докл. обл. науч.-практ. конф. - Иркутск: OK BJIKCM, 1985.-С. 131-133 (0,15п. л.).

7. Зуляр Ю А Формирование экологического мировоззрения—важный фактор ускорения научно-технического прогресса // Социально-экономические проблемы ускорения научно-технического прогресса: Тез. докл. регион, науч.-практ. конф. — Красноярск, 1986. — С. 47-49 (0,15 п. л.).

8. Зуляр Ю.А. Партийные организации Восточной Сибири в борьбе за совершенствование системы экологического просвещения в период между XXIV-XXVI съездами КПСС // Идейно-воспитательная работа партийных организаций Восточной Сибири в условиях совершенствования социализма: Сб. науч. тр. — Иркутск, 1987. — С. 106-115 (0,5 п. л.).

9. Зуляр Ю А Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по экологическому воспитанию молодежи и привлечению ее к охране природы (1971-1984) // Комсомол — активный помощник партии в развитии производительных сил Восточной Сибири: Сб. науч. тр. - Иркутск, 1988. - С. 152-164 (0,8 п. л.).

10. Зуляр Ю.А. К вопросу реализации экологической политики партии в Сибири (1917-1989 гг.) // Руководство партии социалистическим строительством в Сибири и на Дальнем Востоке и революционная перестройка: Тез. докл. расшир. засед. Головн. совета Минвуза РСФСР. Якутск, 1989.-С. 167-169 (0,1 п.л.).

11. Зуляр Ю. А. Заповедный режим Байкала (исторический аспект) // Проблемы культуры в условиях Сибири и перестройка: Тез. докл. респ. науч. конф. - Кемерово, 1990. - Ч. 1. - С. 74-76 (0,2 п. л.).

12. Зуляр Ю.А. История природопользования в Бурятии // История Бурятии в вопросах и ответах. - Улан-Удэ, 1992. — С. 99-102 (0,2 п. л.).

13. Зуляр Ю.А. Социально-экологические проблемы Байкальского региона. 2-я половина XX в. // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории: Тез. докл. науч. конф. — Иркутск, 1994. — 4.2.-С. 106-109 (0,1 п.л.).

14. Зуляр Ю А К истории научно-исследовательского института биологии при Иркутском государственном университете: люди и судьбы (1945-1970 гг.) // Проблемы истории науки и образования в Восточной Сибири: век XX. Сб. науч. тр. - Иркутск, 1996.-С. 168-184(1 п.л.).

i t

15. Зуляр Ю.А. К истории прибайкальского экологического движения (90-е годы) // Банзаровские чтения - 2: Тез. докл. междунар. науч,-теорет. конф. - Улан-Удэ, 1997. - С. 231-234 (0,2 п. л.).

16. Зуляр Ю.А. Иркутск конца XX века: межконтинентальный политико-экологический перекресток // Диалог культур народов России, Сибири и стран Востока. Докл. науч.-теорет. конф. - Кн. 2. — Иркутск, 1998.-С. 59-63(0,2п.л.).

17. Зуляр Ю.А. Из истории борьбы с разрушением почвенного плодородия в Кяхтинском районе в 50-70-е годы XX века // Кяхта: страницы истории. - Улан-Удэ, 1999. - С. 111-122 (0,6 п. л.).

18. Зуляр Ю.А. Деятельность ВСОРГО по изучению природы и народа Бурятии в 1917-1931 гг. // Проблемы истории Сибири (XVIII-XX века). Межвуз. сб. науч. тр. - Улан-Удэ, 2000. - С. 82-94 (0,5 п. л.).

19. Зуляр Ю.А. К истории аграрного освоения Байкальской Сибири в советский период // Иркутский историко-экономический ежегодник:

2001. - Иркутск, 2001. - С. 23-32 (0,5 п. л.).

20. Зуляр Ю А. Восточно-Сибирское отделение Русского географического общества (К 150-летию со дня основания) // География и природные ресурсы. - 2001,- № 4. - С. 123-126 (0,4 п. л.).

21. Зуляр ЮА Становление и развитие государственной политики борьбы с эрозией почв и опустыниванием сельскохозяйственных угодий и ее реализация в Байкальской Сибири // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2002. — Иркутск, 2002. - С. 35-45 (0,5 п. л.).

22. Зуляр Ю.А. Административно-исторические, социально-экономические и географические факторы консолидации Байкальского региона // География и природные ресурсы. - 2003. — № 1. - С. 116-119 (0,4 п. л.).

Примечания

•Народное хозяйство СССР в 1985 г. - М., 1986. - С. 12-14; При-родно-ресурсный потенциал Иркутской области. — Иркутск, 1998. — С. 52; Атлас мира. - М., 1962. - С. 1-3.

2Казарин В.Н. Малоизвестные страницы истории науки в Байкальской Сибири // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2002. -Иркутск, 2002. — С. 155-160; Цыкунов Г.А. Новый шаг в познании истории Байкальского региона // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2003. - Иркутск, 2003. - С. 195-204; Гимельштейн A.B. Байкальский регион и его природные ресурсы // Вост.-Сиб. правда. —

2002.-28 янв.идр.

Верещагин Г.Ю. Байкал. Иркутск, 1947. - С. 32; Викулов В.Е. Режим особого природопользования. - Новосибирск, 1982. - С. 91.

4 Ф. Энгельс и В.И. Ленин об охране природы // Охрана природы. -1930. - № 5; Макаров В.Н. Заповедники СССР. - М., 1940.

5 Грузных П.Ю. Организация Прибайкальского государственного природного национального парка // Проблемы истории Сибири накануне XXI века. - Иркутск, 2000. - С. 142-143; Куражсковский Ю.Н.

)

Заповедное дело в СССР. - Ростов, 1977; Мурманцев B.C., Юшкина Н.В. Человек и природа: гармония или конфликт? — М., 1982; Сыроеч-ковский Е.Е., Штильмарк Ф.Р. Исторический обзор развития заповедной системы Сибири //Заповедники Сибири. Т. 1. - М., 1999. — С. 1826; Черникин Е.М. Баргузинский заповедник // Там же. — С. 171-188; Попов В.В., Мельников Ю.И., Устинов С.К. Байкало-Ленский заповедник// Там же. - Т. 2. - М., 2000. - С. 175-190; Штильмарк Ф.Р. «Наше бедное, многострадальное дело...» // Экологическая альтернатива. — М., 1990. — С. 128-147; Хрусталев В.М. Создание и деятельность системы госзаповедников в РСФСР. 1917-1937 годы. — Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - М., 1984.

6 Сыроечковский Е.Е., Штильмарк Ф.Р. Исторический обзор развития заповедной системы Сибири // Заповедники Сибири. — Т. 1. — М., 1999. — С. 18-26; Они же. Перспективы развития заповедной системы в Сибири // Там же. - Т. 2. - М., 2000. - С. 217-229.

7 Сельское хозяйство Сибири и Дальнего Востока и охрана природы. — Иркутск, 1974; Планы партии по мелиорации воплощаются в жизнь. — М., 1976; Карелов А.М. Традиционный северный комплекс отраслей БАМа. - Иркутск, 1979; Иванько Ю.Н. Деятельность массовых организаций по воспитанию у тружеников села бережливого отношения к земле // Вопросы истории КПСС. - 1984. - № 4; Саганов В.Б. За ленинское отношение к природе // Охрана и рациональное использование природных богатств. — Улан-Удэ, 1975; Саункин A.A. Особенности развития сельскохозяйственного производства Забайкалья в 19591966 гг. // Забайкальский краеведческий ежегодник. — Чита, 1971. —№5,— С. 84-87; Рыбков А.Г. Рациональное использование земли — требование аграрной политики КПСС (1965-1985). - Саратов, 1988. - С. 194; Погребенко А.Е., Погребенко Ю.А. Сельское хозяйство Иркутской области в 1976-1988 гг. //XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. - Красноярск, 1993. - С. 330-334; Хохряков Д.Н. Из истории развития овцеводства в Забайкалье в довоенный период // Забайкальский краеведческий ежегодник. - Чита, 1970. — № 4. — С. 23-38.

8 Миротворцев К.Н. К вопросу о районировании Сибири // Очерки по землеведению Восточной Сибири. — Иркутск. — Изв. ВСОРГО. — Т. XLVII. - 1924. - С. 6-43; Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. - Т. 1. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века. — Иркутск, 1949; Винокуров М.А. Экономико-географические особенности аграрного освоения Сибири // Иркутский историко-экономический ежегодник. — Иркутск, 1999. - С. 46-49; Жуковский В.М. Направление и перспективы развития сельского хозяйства Читинской области. — Чита, 1958; Дамбиев Э.Ц. Природные условия и оптимизация аграрного природопользования в Байкальском регионе // Экологические и гидрогеологические проблемы природопользования в Байкальском регионе. — Улан-Удэ, 1990. - С. 135-156; Бычков В.И., Дресвянский Ф.В. Задачи охраны и рационального использования почв Иркутской области //

I

Ii

Природа, ее охрана и рациональное использование. - Иркутск, 1970. -С. 182-189; Галданов Ц.Б., Саганов В.Б. Сельское хозяйство Бурятии на пути интенсификации. — М., 1984.

'Природно-экономический потенциал сельского хозяйства Иркутской области и концепция его развития в период экономических реформ. - Новосибирск, 2000. - С. 9, 13, 14.

|0Бабенко A.B. Проблемы преобразования аграрных отношений в России // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. -Красноярск, 1993. - С. 370-373; Грик H.A. Сибирское крестьянство и советское регулирование экономики в 20-е годы // Там же. — С. 154157; Лютых Ю.А. Землеустройство как фактор повышения эффективности управления земельными ресурсами //Там же. — С. 359-367; Назаров В.В. Век XX: аграрное освоение Сибири - анализ и комментарии //Там же. — С. 398-401; Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). — Новосибирск, 1976; Жидков Г.П. Кабинетное землевладение (1747-1917 гг.). - Новосибирск, 1973; Занданова Л.В. К.А. Кофод - зачинатель, идеологи организатор столыпинской аграрной реформы// Иркутский историко-экономичес-кий ежегодник: 2001. - Иркутск, 2001. - С. 115-118; Koiyr М.Т. К вопросу о характере столыпинской аграрной политики царизма в Сибири // Экономическая политика царизма в Сибири в XIX - начале XX века. — Иркутск, 1984. - С. 56; Мангутов Н.Р. Аграрные преобразования в советской Бурятии. — Улан-Удэ, 1966; Степичев И.С. Борьба Иркутской организации КПСС за коллективизацию сельского хозяйства (19281930 гг.). - Иркутск, 1958; Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. — Иркутск, 1966; Скляров Л.Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. — Л., 1962.

11 Казарезов В.В. П.А. Столыпин: история и современность. — Новосибирск, 1991.

12Бобылева О.М. Деятельность переселенческих организаций Иркутской губернии в подготовке земель для переселенцев (1906-1916 гг.) // Дуловские чтения 1997 года (Секция истории). - Иркутск, 1998. — С. 120-123; Воробьев В.В. Города южной части Восточной Сибири. — Иркутск, 1959; Демина М.П., Демин С.Ю. Становление районов торгово-промышленного земледелия Иркутской губернии // Историко-экон. журн. - Иркутск, 1998,-№5.-С. 134-136; ДощицинЮ.П., Лапин H.H. Проблемы экологии (Сибири) и вынужденного переселения // Соци-ол. исслед. — 1997. - № 12. — С. 40-45; Занданова Л.В. Переселение крестьянства в азиатскую Россию (конец 40-х - середина 60-х гг. XX в.). -Иркутск, 1997; Золотуева Е.Ю. Переселение в Иркутскую губернию в годы столыпинской реформы // Иркутский историко-экономический ежегод-ник2000. - Иркутск, 2000. - С. 90-95; Калмык В.А. Демографическое развитие // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. — Новосибирск, 1991. - С. 43-50,58-68; Дубровский Г.Я. Землеустроительная политика Советской власти в Западной Сибири в 1917-1925 гг. — Ав-

тореф. дис.... канд. ист. наук. - Омск, 1997; Рубцов С.Н. Трудовой потенциал промышленности Восточной Сибири: Формирование и использование в 1955-1985 гг. — Дис.... д-ра ист. наук. — Иркутск, 1999.

13 Бойко В.И., Гончарова Г.С. Демографическое развитие // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960- 1980-е гг. — Новосибирск, 1991. — С. 386-394; Горяченко Е.Е. Система расселения // Там же. — С. 50-58; Николаев A.A. Изменения в отношении собственности и укрепление экономики колхозов // Там же. - С. 99-105; Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (конец 20-х - 30-е годы) // Отеч. история. - 1996. - № 2. - С. 55-70; Ершов В.К. Проблемы сельского хозяйства Восточной Сибири в I960 — начале 80-х годов // Иркутский историко-экономический ежегодник. — Иркутск, 1999. - С. 84-87; Назаров В.В. История становления развития сельского капитального строительства в Сибири (1960-1980). — Иркутск, 1998; Тюрина А.П. Трудности агропромышленного комплекса. Причины стагнации // На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. - М., 1990. - С. 250-278; Яковлев АЛ. Сельское хозяйство Забайкалья в 50-е гг. XX вв. — Автореф. дис.... канд. ист. наук. - Улан-Удэ, 2000.

14Добровольский Г.В. Важнейшие проблемы охраны и рационального использования почв // Общество и природа: Проблемы взаимодействия общества и природы. — М., 1981. - С. 44-50; Иметхенов А.Б. Природа переходной зоны Байкальского региона. - Новосибирск, 1997; Миланова Е.В., Рябчиков A.M. Географические аспекты охраны природы. — М., 1979; Намжилова Л.Г. Аграрное природопользование в Байкальском регионе и экологические проблемы (на примере Республики Бурятия) // Пробл. регион, экологии. — 2000. — № 8. - С. 94-95; Незави-тин А.Г., Петухов В.Л., Власенко А.Н. и др. Проблемы сельскохозяйственной экологии. - Новосибирск, 2000; Половинкин Н.С., Суринов В.М. Этапы аграрного освоения восточных территорий Российской империи (XVI — нач. XX вв.) // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. - Красноярск, 1993. - С. 40-45.

"Бабенко A.B. Указ. соч. — С. 370-373; Бородин А.М. Агроидеоло-гические тупики //Там же. - С. 339-344; Назаров В.В. Век XX... // Там же. - С. 398-401; Гапонова Л.В. Исторические аспекты решения крестьянского вопроса в нашей стране. — Кисловодск, 2001; Кузнецов В.В., Грачев В.А., Тарасов А.Н. и др. Указ. соч. и др.

16Белобородов П.К. Земельный кадастр и некоторые экономические проблемы охраны почв сельскохозяйственного назначения // Сельское хозяйство Сибири и Дальнего Востока и охрана природы. — Иркутск, 1974. — С. 60-66; Выборов М.М. Регулирование социально-экономических отношений в сибирской деревне в восстановительный период // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг. -Новосибирск, 1965. - С. 39-58; Грик H.A. Указ. соч. - С. 154-157; Зайцева Л.А. Земельная реформа и развитие сельского хозяйства Бурятии

в 20-30-е годы XX столетия // Там же. - С. 215-219; Дамешек JI.M. Аграрная политика правительства и народы Сибири на рубеже XIX-XX вв. / / Дуловские чтения 1997 года (Секция истории). — Иркутск, 1998. — С. 6567; Лютых Ю.А. Указ. соч. — С. 359-367; Кузнецов В.В., Грачев В.А., Тарасов А.Н. идр. Эколого-экономические вопросы земледелия и землепользования. - Ростов, 1998; Дубровский Г.Я. Указ. соч.

17 Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и землепользование. - Т. 1. — Верхнеудинск, 1925; Козьмин H.H. Бурят-Монгольская АССР. — Иркутск; Верхнеудинск, 1928; Забелин К. А. Промысловые охоты в Баргузинском крае // Жизнь Бурятии. — 1925. — № 3-4. — С. 51-60; Миротворцев К.Н. Указ. соч.; Черкунов А.Н. К вопросу о районировании Средней Сибири // Северная Азия. - 1926. — Кн. 1. — С. 622.

18 Верещагин Г.Ю. Байкал. — Иркутск, 1947; Мишарин К.И. Промысел и воспроизводство рыбы на Байкале. - Иркутск, 1949; Губер В.А. Охотничье хозяйство СССР. - М.;Л., 1936; Копылов И. П. Экономический очерк промысла // Охотничье промысловое хозяйство Восточно-Сибирского края. - Иркутск, 1936; Талиев Д.Н. Задачи интенсификации рыбного хозяйства Байкала. Проблемы БМ АССР // АН СССР. - T. II. - М.;Л., 1936. - С. 225-236.

"Лавов М.А. Хозяйственное использование соболя в Прибайкалье. — Автореф. дис.... канд. биол. наук. — Иркутск, 1957; Смирнов М.Н. Ресурсы диких копытных Западного Забайкалья, их эксплуатация и охрана // Вопросы зоологии. — Ташкент, 1966. — С. 249-250; Соколов Г.А. Охотничье хозяйство в кедровых лесах. — М., 1966; Соколов О.В. Развитие охотничьего хозяйства в системе Росохотрыболовсоюза // Передовой опыт в охотничьем хозяйстве. — Вып. 1. - М., 1968. - С. 5-10; СтахровскийЕ.В.Опытохотохозяйственного районирования Восточной Сибири // Охота, пушнина, дичь. - Вып. 24. - Киров, 1969. - С. 3-11; Крючков B.C. Значение охранных мероприятий в восстановлении и использовании запасов соболя // Природа, ее охрана и рациональное использование. - Иркутск, 1970. — С. 73-76. Рыбы и рыбное хозяйство в бассейне озера Байкал. - Иркутск, 1958.

20 Медведкова Э.А. Рыбное хозяйство в системе народнохозяйственного комплекса Иркутской области // Хозяйственное освоение Прибайкалья. — Иркутск, 1979. — С. 5-19; Колесников А.Л. Зональные особенности продуктивности охотничьих угодий и оценка промысловых ресурсов БАМа // Эффективность рациональных систем освоения охотничье-промысловых ресурсов. - НТБ. - Вып. 26. - Новосибирск, 1980. - С. 28-33; Скалон В.Н., Скалон A.B. Охотничье хозяйство и охрана природы как элементы системы общего природопользования // Проблемы охраны природы Сибири. — Томск, 1978. - С. 172-173; Касаткин Ю. И. Охота и охрана охотничьих животных: антагонизм или единство? // Влияние хозяйственной деятельности человека на популяции охотничьих животных и среду их обитания. — T. II. - Киров, 1980. —

t I

I

С. 225-226; Охотничье хозяйство РСФСР. - М., 1978; Орликовский Г. Возникновение промысловой кооперации // Аргументы и факты. — 1988. - № 47. - С. 24; Охотничье хозяйство СССР. - М., 1973; Карелов A.M. Указ. соч.; Москвитин В.П., Атутов A.A. Охрана животного мира и охотничье хозяйство Бурятии. - Улан-Удэ, 1985.

21 Носков В.Т. Перспективы развития охотничье-промыслового хозяйства// Бурятия: концептуальные основы стратегии устойчивого развития, М., 2000. — С. 286-299; Пономарев Г.В. Эколого-географичес-кие аспекты использования промысловых животных. - Иркутск, 1990; Помишин С.Б. Традиционное природопользование: проблемы и потенциал. — Улан-Удэ, 1993; Смышляев М.И. Промысловые грызуны Восточной Сибири // Ресурсы животного мира Сибири. Охотничьи звери и птицы. - Новосибирск, 1990. — С. 276-278; Карпухин И.П. География заготовок и перспективы рационального использования белки в Сибири//Там же. - С. 137-139; Мурашов Ю.П., Устинов С.К., Комаров A.B. Рациональное использование ресурсов охотничьих животных Восточной Сибири//Там же. - Новосибирск, 1990. - С. 266-269.

22 Воскобойников Л.И. Животноводство Бурят-Монгольской республики//Бурятиеведение. - 1928. -№ 1-3. - С. 149-152; Дягилев В.Ф. Прибайкалье. — Новосибирск, 1929; Козьмин H.H. Очерки скотоводческого хозяйства в Бурятреспублике. — Вып. 2. — Верхнеудинск, 1926; Пленкин Ф.И: Сельское хозяйство Бурят-Монголии // Северная Азия. -1930. - Кн. 1-2. — С. 37-52; Миротворцев К.Н. Указ. соч.; Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и землепользование. — Т. 1. — Верхнеудинск, 1925; Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Верхнеудинск, 1926; Рогов Д. Сельское хозяйство в Прибайкалье // По родному краю. - Верхнеудинск, 1922. - С. 68-77.

"Балков М.Н. Крупный рогатый скот Бурят-Монгольской АССР. -Улан-Удэ, 1943; Беликов С. Послевоенное развитие сельского хозяйства СССР (постановление февральского Пленума ЦК ВКП(б) 1947 г. вдействии). - М., 1951; Помус М.И. Бурят-Монгольская АССР. - М., 1937; Романенко Д. Бурят-Монголия. — Улан-Удэ, 1949; Саушкин Ю.Г. Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения в различных районах Советского Союза. — М., 1947; В.Н. Шерстобоев. Указ. соч.

"Выборов М.М. Указ. соч. - С. 39-58; Жуковский В.М. Указ. соч.; Преображенский B.C., Фадеева И.В. и др. Типы местности и природное районирование Бурятской АССР. М., 1959; Дубровский В.И. Сельское хозяйство Бурят-Монголии на крутом подъеме // Бурят-Монголия к сорокалетию Великого Октября. - Улан-Удэ, 1957. - С. 89-116.

25 Восточная Сибирь. Экономико-географическая характеристика. — М., 1963; Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг. -Новосибирск, 1965; Предбайкалье и Забайкалье. Природные условия и естественные ресурсы. - М., 1965; Восточное Забайкалье (Перспективы развития производительных сил Читинской области). - Иркутск, 1968.

26 Дерюгина В.Н. Природно-сельскохозяйственные районыБурятс-кой АССР. - Новосибирск, 1979; БуруевМ.Т. Специализация хозяйств скотоводческой зоны Бурятской АССР. Улан-Удэ, 1974; Хохряков Д.Н. Указ. соч.; Коркоценко Д.И., Куликов В.И. Коммунистическая партия в борьбе за дальнейшее развитие сельского хозяйства. - М., 1974; Мо-гордоев М.О., Гомбоев Д. Ш. Переход бурят от кочевья к оседлости. — Улан-Удэ, 1972; Асалханов И.А. Сельское хозяйство Сибири конца XIX — началаXXвв. — Новосибирск, 1975; ГалдановЦ.Б.,ДериглазовА.М. Развитие аграрного сектора народного хозяйства // Экономическое и социальное развитие Бурятской АССР. - Улан-Удэ, 1983. — С. 101-136.

"Андреев К.П. Очерки аграрной истории. — Улан-Удэ, 1998; Алексеева A.M. Указ. соч.; Гущин Н.Я., Могильницкая К.И. Заготовки сельскохозяйственных продуктов // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. - Новосибирск, 1991. - С. 185-198; Ильиных В.А., Медведев И.Ф., Оборкин А.И. Сельскохозяйственное производство: динамика и структурные особенности // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. - Новосибирск, 1991. - С. 399-411; Ишмуратов Б.М. Агропроизводственный потенциал и сельскохозяйственная освоенность территории // Природные и организационно-экономические ресурсы сельского хозяйства Приангарья. — Иркутск, 1999. — С. 7-50; Носков A.A. Основные тенденции и этапы развития сельскохозяйственного производства // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг.-Новосибирск, 1991.- С. 147-152.

28 Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. — Новосибирск, 1991.

29Намжилова Л.Г., Тулохонов А.К. Эволюция а фарного природопользования в Забайкалье. — Новосибирск, 2000.

30Казанник А.И. Народная охрана природы Сибири. — Омск, 1999; Ляпин A.A. Развитие Байкальского движения // Экология. Демократия. Молодежь. - М., 1990. — С. 42-51; Рыбальский Н.Г., Самотесов Е.Д., Галкин Ю.Ю. и др. Общественное экологическое движение России: Справочное издание. - М., 1995. — С.7-8; Лисаускене М.В., Лихачева Т.И., ГрицининаЗ.В., Лисаускайте Ю.В. Экологические движения и экологическое сознание в Прибайкалье // Социол. исслед. — 1999. — № 8. — С. 111-116; Решетникова Е.В. Роль общественных самодеятельных экологических организаций Западной Сибири в охране окружающей природной среды. - Автореф. дис.... канд. ист. наук. - Омск, 2000.

3,Голенкова А.И. Следопыты Байкала. — Иркутск, 1986; Собенни-ков A.C. Профессор М.М. Кожов: биофафический очерк. — Иркутск, 1990; Казарин В.Н. Образование, наука и интеллигенция в Восточной Сибири. — Иркутск, 1998; Гольдфарб С.И. Байкальский синдром.- Иркутск, 1996; Ротенфельд Б. Я полон веры бесконечной // Сов. молодежь. — 1986. - 19 апр.; Пилюгин Ф. Защитник Байкала // Сов. молодежь. — 1987. - 12 нояб.

32 Рассчитано по: Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. р-218. Оп. 1. Д. 37. JI. 56, 57; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. РСФСР. - М., 1963. - С. 28; Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г. Т. 1. - М., 1972. - С. 14; Российский статистический ежегодник. - М., 1998. - С. 100, 102, 104; Воробьев В.В. Формирование населения Восточной Сибири. — Новосибирск, 1975. — С. 152,156.

33 Там же.

34 Рассчитано по: ГАИО. Ф. р-565. Оп. 2. Д. 54. Л. 39; НХЧО. - Чита, 1991. — С. 4; 80 лет: от губстатбюро до комитета статистики. Стат. сб. — Иркутск, 2000. — С. 21; Воробьев В.В. Города южной части Восточной Сибири. - Иркутск, 1959. - С. 71,74,85; Ишмуратов Б.М., Мисевич К.Н. Байкальский регион в стратегии развития России // География и природные ресурсы. - 2001. - № 4. - С. 5-11; Мельник A.B. Указ. соч. - С. 236.

35 Рассчитано по: НХЧО. Стат. ежегодник. - Иркутск, 1972. — С. 45; НХЧО. Стат. ежегодник. - Чита, 1965; 1991. - С. 73; 169- НХИО. Стат. сб. — Иркутск, 1962; 1972. — С. 128; 53; 80 лет: от губстатбюро до комитета статистики. — Иркутск, 2000. - С. 30; НХБАССР. Стат. сб. — Улан-Удэ, 1963.-С. 19 и др.

36 Рассчитано по: Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 127. Оп. 88. Д. 26. Л. 75-78; Оп. 97. Д. 18. Л. 5-6; Сельское хозяйство Сибирского края. Стат. сб. — Новосибирск, 1926. - С. 62; Предбайкалье и Забайкалье. - М., 1965. - С. 384, 390, 396; НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1991. - С. 175; 80 лет: от губстатбюро до комитета статистики: Стат. сб. — Иркутск, 2000. - С. 30; Миротворцев К.Н. Лено-Байкальский регион. — М., 1928. — С. 57; Намжилова Л.Г., Тулохонов А.К. Эволюция аграрного природопользования в Забайкалье. - Новосибирск, 2000. — С. 141 и др.

37 Рассчитано по: Государственный архив Читинской области (ГАЧО). Ф. П-6675. Оп. 1.Д. 1. Л. 18; ГАИО. Ф. Р-42. Оп. 1. Д. 735. Л. 4; НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1991. — С. 175; Природно-экономический потенциал сельского хозяйства Иркутской области и концепция его развития в период экономических реформ. — Новосибирск, 2000. — С. 82; Предбайкалье и Забайкалье. - М., 1965. - С. 384, 390, 396; Миротворцев К.Н. Лено-Байкальский регион. - М., 1928. - С. 57; Хрестоматия по истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1986. - С. 129-130.

38 Рассчитано по: НХИО. Стат. сб. — Иркутск, 1972. — С. 59; Восточное Забайкалье.-Иркутск, 1968.-С. 131; НХБААСР.-Улан-Удэ, 1981.-С. 55; Мельник A.B. Указ. соч. - С. 254; НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1991. - С. 176; НХИО. — Иркутск, 1981. — С. 43; Иркутская область за годы 12 пятилетки. - Иркутск, 1991. - С. 32; Миротворцев К.Н. К вопросу о районировании Сибири. - С. 15, 18, 24.

39 Рассчитано по: Национальный архив республики Бурятия (НАРБ). Ф. П-1.0п.45.Д. 114. Л. 2,4; Иметхенов А.Б. Указ. соч. С. 172; Бурятия.-1994. - 27 дек.; ЭОИО в 1994 г. Гос. доклад. - Иркутск, 1995. - С. 26.

^Рассчитано по: ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 88. Д. 26. Л. 75-78; Оп. 97. Д. 18. Л. 5-6; Винокуров М.А., Суходолов А.П. Экономика Иркутской области. В 2 т. Т. 1. - Иркутск, 1998. - С. 212.

41 Рассчитано по: Иркутская область: экономико-стат. справ. - Иркутск, 1941. — С. 164; НХИО. Стат. сб.-Иркутск, 1972; 1976; 1981; 1987. -С. 59; 38; 43; 55; Иркутская область за годы 12 пятилетки. - Иркутск 1991. - С. 32, 33; Восточное Забайкалье. - Иркутск, 1968. - С. 131 НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1991. - С. 176; НХЧО. - Чита, 1993. - С. 181 НХБАССР в десятой пятилетке (1976-1980 гг.): Стат. сб. - Улан-Удэ, 1981. - С. 55; Мельник A.B. Указ. соч. - С. 254.

42 Рассчитано по: Российский статистический ежегодник. - М., 1998.-С. 461; Восточное Забайкалье.-Иркутск, 1968.-С. 119; НХЧО: Стат. ежегодник. — Чита, 1991. — С. 179; 80 лет: от губстатбюро до комитета статистики: Стат. сб. - Иркутск, 2000. - С. 30; НХБААСР. -Улан-Удэ, 1981.-С. 60.

43 Рассчитано по: Восточное Забайкалье. — Иркутск, 1968. — С. 131; НХБАССР. - Улан-Удэ, 1981. - С. 55; Мельник A.B. Указ. соч. - С. 254; НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1991. - С. 176; НХИО: Стат. сб. - Иркутск, 1962; 1972; 1981; 1987;1 991. - С. 70; 59; 42; 55; 32; Иркугская область за годы 12 пятилетки. — Иркутск, 1991. - С. 32; Шерстобоев В.Н. Системы полеводства в Иркутской области // Материалы по экономике сельского хозяйства Иркутской области. — Иркутск, 1959. — С. 50 и др.

""Там же.

45 Рассчитано по: Российский статистический ежегодник: Стат. сб. — М., 1998. - С. 474,478; НХЧО: Стат. ежегодник. - Чита, 1991. - С. 179; НХИО. - Иркутск, 1981; 1987. - С. 47-48; 62; НХБААСР. Улан-Удэ, 1981.-С. 62 и др.

46Рассчитано по: НАРБ. Ф. П-1. Оп. 45. Д. 13. Л. 68,70,125; Правда Бурятии. - 1994. - 19 апр.; Бурятия. - 1994. - 27 дек.; Намжилов Н.Б., Перетолчин В.Л. Агротехнические мероприятия по борьбе с эрозией почв в бассейне оз. Байкал // Почвы бассейна оз. Байкал и пути их рационального использования. - Улан-Удэ, 1974. - С. 186; Природные и организационно-экономические ресурсы сельского хозяйства Приан-гарья. - Иркутск, 1999. - С. 72 и др.

47 Рассчитано по: Бурятия. - 1994. - 27 дек.; ЭОИО в 1994 г. Гос. доклад. — Иркутск, 1995. - С. 26; Доклад о состоянии окружающей природной среды в Читинской области за 1993 г. - Чита, 1994. - С. 34; Иметхенов А.Б. Указ. соч. — С. 172.

48 Рассчитано по: Смышляев М.И. Промысловые грызуны Восточной Сибири // Ресурсы животного мира Сибири. Охотничье-промыс-ловые звери и птицы. - Новосибирск, 1990. - С. 278; Карпухин И.П. География заготовок и перспективы рационального использования белки в Сибири//Там же. - С. 137-139; Сафонов В.Г., Бакеев H.H., Ши-ляева Л.М. Ресурсы пушных зверей Сибири и их использование // Там

'г *

же. — С. 124;. Смышляев М.И. Указ. соч. - С. 278; Природно-ресурс-ный потенциал Иркутской области. - Иркутск, 1998. — С. 163.

49 Рассчитано по: ГАИО. Ф. Р-218. On. 1. Д. 37. Л. 61,483; Мельник A.B. Динамика антропогенных ландшафтов Западного Забайкалья (ис-торико-географический аспект). - М., 1999. - С. 180: Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и землепользование. Т. 1. - Верхнеудинск, 1925. — 26; Миротворцев К.Н. К вопросу о районировании Сибири... - С. 19 и др.

50 Рассчитано по: НХИО. Стат. сб. - Иркутск, 1962. - С. 106; Нам-жилова Л.Г., Тулохонов А.К. Эволюция аграрного природопользования в Забайкалье. - Новосибирск, 2000. - С. 110; Мельник А. В. Динамика антропогенных ландшафтов Западного Забайкалья (историко-гео-графический аспект). - М., 1999. - С. 112, 113; Мельник A.B. Указ. соч.-С. 221.

51 Рассчитано по: Восточное Забайкалье. — Иркутск, 1968. - С. 128; НХЧО. Стат. сб. - Чита, 1993. - С. 189; НХИО. Стат. сб. - Иркутск, 1967; 1976; 1981. — С. 61; 47; 53; Иркутская область за годы 12 пятилетки. Стат. сб. - Иркутск, 1991. - С. 384; НХБАССР в 10 пятилетке. -Улан-Удэ, 1981. — С. 74-76, 84; Иркутская область за годы реформы 1990-1996 гг. - Стат. сб. - Иркутск, 1996. - С. 83; Мельник A.B. Указ. соч. — С. 248; Развитие производительных сил Восточной Сибири. Сельское хозяйство. — М., 1960. — С. 126; Шерстобоев В.Н. Развитие сельского хозяйства Иркутской области // Иркутская область. — Иркутск, 1941.-С. 172 и др. "

32 Рассчитано по: НХИО: Стат. сб. - Иркутск, 1976. — С. 50; НХБАССР в 10 пятилетке: Стат. сб. - Улан-Удэ, 1981. - С. 87; НХЧО: Стат. сб. - Чита, 1993. - С. 192; Народное хозяйство РСФСР в 1980 г. -М., 1981. - С. 155; Народное хозяйство СССР в 1985 г. Стат. сб. - М., 1986. — С. 249; Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. — Новосибирск, 1991.-С. 169 и др.

53 Рассчитано по: Кадастр особо охраняемых территорий и памятников природы Иркутской области. — Иркутск, 1999; Иметхенов А.Б. Природа переходной зоны. - Новосибирск, 1997. — С. 208; Проблемы Байкала. - Улан-Удэ, 1985. - С. 75.

54 Рассчитано по: ЭОИО в 1993; 1994 г. Гос. доклад. — Иркутск, 1994; 1995.-С. 159,161,198; Доклад о состоянии окружающей природной среды в Читинской области за 1993 г. - Чита, 1994. - С. 34; Общественное экологическое движение России / Рыбальский Н.Г., Самоте-сов Е.Д., Галкин Ю.Ю. и др. Справочное издание. — М., 1995 и др.

"Энергия. - 1989. -№ 10.-С. 24.

ЗУЛЯР Юрий Анатольевич

ИСТОРИЯ АГРАРНОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД В БАЙКАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ

Я ицензия Л Р №066064 от 10.08.1998. Сдано в набор 28.04.2003. Подписано в печать 28.04.2003. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Формат 60x84/16. Гарнитура ИеШопС. Уч. изд. л. 3,1. Усл. печ. л. 3.2. Тираж 100 экз.

Отпечатано в типографии «Оттиск» 664025, г. Иркутск, ул. 5-й Армии, 26, тел. 34-32-34

» 65 84

аооз^А

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Зуляр, Юрий Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

1. Актуальность темы и обоснование структуры работы.

2. Природно-климатические параметры территории.;.

3. Исторические этапы районирования региона.

Глава 1. ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ, ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Историографический анализ проблемы.

1.2. Обзор привлеченных источников.

1.3. Теоретико-методологические основы исследования.

Глава 2. ЭТАПЫ ОСВОЕНИЯ И ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТЕРРИТОРИИ РЕГИОНА.

2.1. Этапы колонизации, аграрного освоения и создания сети сельских поселений.

2.2. Образование и трансформация крестьянских хозяйств.

Глава 3. ОРГАНИЗАЦИЯ АГРАРНОГО ПРОИЗВОДСТВА В БАЙКАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ.

3.1. Введение земель региона в сельскохозяйственный оборот и их использование.

3.2. Поиск оптимального сочетания посевных культур.

Глава 4. ПРОВЕДЕНИЕ ПОЛИТИКИ РАЦИОНАЛЬНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ УГОДИЙ.

4.1. Мероприятия по сохранению и восстановлению естественного плодородия почв.

4.2. Противодействие органов власти и производственных коллективов антропогенной эрозии почв сельскохозяйственного назначения.

Глава 5. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ПРОМЫСЛОВОГО И ЖИВОТНОВОДЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ ТЕРРИТОРИИ.

5.1. Социально-экономические проблемы развития 314 охотпичье-промыслового хозяйства и рыболовства.

5.2. Тенденции и основные этапы сельскохозяйственного использования животного мира.

Глава 6. РЕАЛИЗАЦИЯ ПОЛИТИКИ ОГРАНИЧЕННОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ В РЕГИОНЕ.

6.1. Формирование и развитие политики рационального использования уникальных природных объектов и структуры природоохранных органов.

6.2. Организация в регионе системы охраняемых природных территорий

6.3. Становление и развитие Байкальского экологического движения общественности.

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Зуляр, Юрий Анатольевич

1. Актуальность темы и обоснование структуры работы

Проблема взаимодействия природы и общества одна из старейших в мировоззренческом, производственном, научном н историографическом смыслах. Под взаимодействием природы и общества автор понимает систему сложного взаимовлияиия социального человека - общества и окружающей природной среды. Взаимодействие осуществляется посредством социально-экономических, хозяйственных и биологических связей, зависимостей и обстоятельств, обусловленных идеологическими, политическими и ментальными представлениями, свойственными данному обществу. Человек, как живой организм может существовать лишь во взаимодействии с природой. Данное представление совпадает с определением Н.Ф. Реймерса, использующего термин взаимоотношение, и понимающего его как «.комплексное воздействие антропогенных факторов на природу и природных факторов на здоровье и хозяйство человека»1.

Взаимодействие имеет конкретно исторические формы реализации, определяемые структурой и уровнем развития социальных институтов и в первую очередь государства. В процессе эволюции человечество смогло создать сообщества - социальные коллективы (род, племя, союз племен), которые осуществили перевод этого взаимодействия на новый уровень, на сосуществование социальной природы с окружающей природной средой. Взаимодействие первой и второй (социальном) природы достигло своего максимального обострения в государственный период существования человечества, когда были принципиально изменены масштабы природопользования, хотя по своей продолжительности государственный период не превышает тысячной доли истории человечества. Произошло это прежде всего благодаря вовлечению в хозяйственную деятельность миллионов людей, но главное, за счет их организации и сознательной координации этих действий. В своем развитии взаимодействие общества и природы в этот период приобрело характер целенаправленной долгосрочной и масштабной деятельности, планируемой, осуществляемой и контролируемой государством. С этого момента мы можем говорить о сознательной государственной политике природопользования. Под природопользованием мы понимаем совокупность производительных сил и производственных отношений и современную им систему государственных, хозяйственных и общественных структур, обеспечивающих или связанных с начальной утилизацией, потреблением и воспроизводством социальным человеком элементов окружающей природной среды для удовлетворения всех видов потребностей.

Природопользование, часто рассматриваемое в научной литературе в качестве синонима термина взаимодействие природы и общества, является более узким понятием. Его использование оправдано в том случае, когда в основном рассматривается одностороннее воздействие общества на природную среду, а не взаимообусловленный и встречнонаправленный процесс их взаимодействия.

В историческом процессе первоначально господствовала тенденция ослабления воздействия природы на человечество и усиление его влияния па естественную среду, по затем, особенно в паше время, силы воздействия как бы уравнялись, и любые изменения природы оказывают мощное локальное, территориальное, региональное и глобальное воздействие на людей и их хозяйство. Поэтому экологические проблемы вышли в разряд главнейших для человеческой цивилизации. Автор разделяет общепринятую точку зрения и понимает под экологическими проблемами нарушение равновесия между восстановлением и использованием природных ресурсов, процессами нормализации и нарушения оптимальной экологической обстановки2.

Актуальность проблемы обусловлена тем, что эволюция человечества -это преимущественно история взаимодействия природной среды и общества. И в нем природопользование является сферой общественной производственной деятельности, направленной па удовлетворение потребностей человечества с помощью природных ресурсов. Проблемы природопользования, озвученные как самостоятельные, или решаемые в рабочем текущем порядке являются определяющими или решающими для любого государства, хотя далеко ие всегда понимаются в качестве таковых властью и обществом. Причина этого в том, что само существование государств определялось их способностью осуществлять эффективную политику эксплуатации природных ресурсов, ибо человечество и его социальные институты не имеют других ресурсов для своего развития, кроме природных. Непосредственно или опосредованно практически все значительные войны велись за право обладания основным ресурсом - территорией или за доступ к природным богатствам (минеральным или органическим).

В этом ряду аграрное природопользование в течение многих тысячелетий являлось его первым и основным видом. На его основе, и исходя из его потребностей, стали развиваться остальные формы эксплуатации природных ресурсов. Поэтому понимание сущности и идеологии аграрного природопользования -есть ключ к познанию процессов развития общества, государства, локальных цивилизаций и человеческой эволюции в целом. Это особенно справедливо для нашей страны, которая большую часть своей истории являлась аграрным государством и сейчас обладает самыми большими аграрными ресурсами мира.

После распада Советского Союза и отказа от марксистско-ленинской идеологии, встала задача выработки новой государственной идеологии, способной объединить и ориентировать общество. Вне всякого сомнения, в ней должна найти свое отражение концепция взаимодействия природы и общества. Ее выработка невозможна без тщательного изучения теории и практики, предшествовавшего периода в системной и полнопериодной форме.

Территориальные границы исследования определены объективными обстоятельствами. Байкальский регион (Байкальская Сибирь) - это огромная территория пе только по европейским меркам, по и но Российским масштабам. В рассматриваемый период его общая площадь составляла 1 550,7 тыс. км" или 6,9 % территории СССР. В настоящее время регион по площади больше любого европейского государства, условно занимая 6-е место в Азии. В свете рассматриваемой проблемы, именно территория является наиболее важным параметром, она, по определению известного сибирского географа JI.M. Корытного — базис экономического развития и как ресурс имеет ряд специфических оценочных параметров. К важнейшим из них относится площадь, определяющая территориальную емкость региона. Большей площади, как правило, соответствует большее разнообразие природных ресурсов3.

Термин Байкальский регион (Байкальская Сибирь) - получил распространение в научных кругах с начала 80-х гг., когда стал использоваться в структурах СО ЛН СССР и вузовскими исследователями. Он применялся математиками, экологами, биологами (Л.К. Айламазян, В.И. Гурман, Э.Е. Дроздовский и др. (1981), географами, гидрогеологами (И.М. Борисенко, В.Е. Викулов, Э.Ц. Дамбиев и др. (1990), экономистом А.П. Суходоловым (1995), историками (Г.И. Медведев, Зайцев М.А., Харинский A.B., Свинпн В.В. и др. 1995) и в Историко-культурном атласе Бурятии (2001 г.).4

В историко-административном плане регион находится в состоянии постоянных трансформаций, обусловленных поиском Центра наиболее оптимальных моделей управления огромной слабозаселенпой территорией. Байкальская Сибирь удалена от центра страны и потребителей (как отечественных, так и зарубежных) его продукции. В настоящее время здесь расположены 5 субъектов федерации: Иркутская и Читинская области, с Усть-Ордынским и Агинским автономными округами и республика Бурятия. Более подробно административные трансформации рассматриваются в отдельном параграфе.

Принципиальной особенностью -Байкальского региона, иногда называемого Байкальской Сибирыо, является его обусловленность и непосредственная связь с уникальным природным феноменом планетарного значения - озером Байкал. Озеро Байкал относится к числу немногих (если не является единственным) природных объектов, расположенных на территории нашей страны, к которому применимо определение «самый». В данном случае это самый древний, самый глубокий пресноводный водоем планеты и крупнейший резервуар питьевой воды. Положенный между двумя российскими столицами, он бы соединил Москву и Санкт-Петербург водным путем. Байкал - единственный широко известный в России природный объект, являющийся ее экологическим символом. Он - явление глобального значения, внесенное в Список Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. Поэтому на проживающем здесь населении лежит особая роль хранителя уникального природного явления международного значения. Рассматриваемая по субъектам Российской федерации значительная часть территории региона лежит в рамках водосборной зоны озера. Байкал в географическом, экономическом, административном и культурно-ментальном плане является организующим и объединяющим началом одноименного региона. Вся эта территория в основном являет собой природно-географическое единство и демонстрирует социально-экономическую похожесть разных районов, входящих в регион. Более подробно эти обстоятельства рассматриваются в специальном разделе работы.

Уникальна роль, сыгранная регионом в реализации советских планов преобразования природы 50-80-х гг. В рамках этого периода он являлся ареной масштабных аграрных преобразований, форсированного гидроэнергетического строительства, создания уникальной химической, лесохимической, нефтехимической и металлургической промышленности, железнодорожного строительства. Но, несмотря на интенсивную эксплуатацию природных ресурсов региона, он по-прежнему является одной из богатейших мировых территорий.

Регион является трансконтинентальным перекрестком, через который проходят транспортные и пассажирские потоки, связывающие Дальний Восток, Центральную Азию, Среднюю Азию и Европу.

Особенность региона подтверждается принятием в течение последнего советского 30-летия более 20 партийных и государственных постановлений по охране Байкала. В советский период началась подготовка именного закона о Байкале, принятого уже в демократической России.

После распада Советского союза, доля территории региона в общей площади страны значительно возросла (до 9,1 %), что повысило его социально-экономическое значение, так как в условиях рыночной экономики земля и акватория активно включаются в систему экономических отношений, и представляют собой природный ресурс особой значимости. По мнению географа В.М. Котлякова: «. территория как особый вид пространственной группировки ресурсов становится важнее ресурсов натурально-вещественных; эти последние могут иметь заменителей — естественных или искусственных, а территория — ресурс исчерпаемый, ее ничем заменить нельзя»5.

Автор в процессе выбора региона исследования первоначально склонялся к рассмотрению Восточной Сибири в ее географическом определении (включая Якутию), однако классификация принципиальных экологических проблем заставила его отказаться от первоначальных планов. Основными проблемами региона в свете анализа взаимоотношений природы и общества в советский период являлись - зональное природопользование (северо-тупдровое, таежное и стенное), состояние речного каркаса региона и Байкальский феномен. Разноплановый характер этих проблем требовал разделения работы на несколько частей, что неизбежно привело бы к дублированию освещения многих социально-политических и эколого-экономических явлений, и сделало бы в итоге работу поверхностной. Рассмотрение же этих проблем в общем контексте нивелировало бы как региональные, так и территориальные особенности, которые для исследования являются ключевыми, и вынудило бы упустить важные в научном плане нюансы. А игнорирование любой из этих проблем вообще поставило бы под сомнение объективность и научную состоятельность исследования. Поэтому автор принял решение сузить территориальные границы работы и сосредоточиться на проблеме, имеющей не только региональный и общероссийский, но и международный статус - Байкальской.

Вместе с тем, в процессе исследования рассматривались процессы, происходившие на сопредельных территориях: в Монголии, Красноярском крае, Якутской и Тувинской республиках и Хакасской автономной области.

В силу масштабности и длительности процессов, происходивших в регионе, в работе с целыо их объективного показа рассмотрена деятельность государственных, научных, научно-исследовательских и проектных органов, организаций и учреждений Москвы, Санкт-Петербурга и Новосибирска.

Изучение проблемы показало, что в Байкальском регионе существовало особое географо-экономическое и социокультурное пространство, являющееся достаточным объектом для исторического исследования требуемого уровня. Специфика региона определена ролыо и влиянием озера Байкал, и основная цель автора рассмотреть именно этот феномен па фоне общесоюзных процессов. Поэтому расширение территориальных рамок, представляется нам излишним, так как, не обеспечив повышения объективности познания рассматриваемого феномена, заставит переключиться на исследование реально существовавших, но уже Восточно-Сибирских экологических явлений, которые являются очень актуальной, но иной исследовательской проблемой. Вместе с тем, автор постоянно сравнивает ход и результат региональных процессов с ВосточноСибирскими, Сибирскими, Российскими и союзными показателями.

Более подробно географические и природно-климатические характеристики региона рассмотрены в отдельном параграфе.

Хронологические рамки рассматриваемого периода естественны и обосновываются четырьмя обстоятельствами. И, прежде всего, целесообразностью рассмотрения научной проблемы целиком - т. е. от начала до конца.

Во-вторых, XX век - это время наступления первого глобального экологического кризиса в истории современной цивилизации. Для нашей страны, он начался в рамках советского периода, поэтому для выявления его причин, требуется найти истоки, а для ликвидации последствий - проследить эволюцию.

В-третьих, экологический кризис - это результат индустриализации. Индустриализация Сибири, да и большей части страны, произошла в советский период, стоящая сегодня перед Россией задача перехода в постиндустриальное общество требует полного понимания процессов предшествовавшего периода.

В-четвертых, наиболее результативны исследования, рассматривающие события в рамках исторического века. Л так как в этом смысле XX в. определяется от начала Первой мировой войны до краха социалистической системы и окончания холодной войны, то выбранный временной промежуток, с учетом произведенного в работе анализа предшествовавшего периода, практически совпадает с прошедшим историческим веком.

В-пятых, когда говорится о советском типе аграрного природопользования, в первую очередь имеется в виду отсутствие частной собственности па аграрные угодья, но наличие тотальной государственной. В нашей стране такое состояние наблюдалось в советский период, который и подвергнут анализу.

Важным обстоятельством, обосновывающим выбор территориальных и временных границ и усиливающим историко-исследовательский интерес к изучению взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе, является тот факт, что здесь в рамках жизни трех социальных поколений произошло драматическое столкновение трех идеологий природопользования. В рамках

XX в. три идеологии и формы хозяйствования, традиционного природопользования (номадное бурятское, промысловое эвенкийское и старожильское залежное русское) были уничтожены индустриально-государственной политикой и практикой взаимодействия природы и общества. Основные характеристики идеологии и практики традиционного природопользования изложены в соответствующих разделах работы.

Необходимо отметить, что практически все ключевые проблемы в исследовании рассматриваются в интервале 90 и более лет, так как иначе невозможно понять механизм многих явлений, и пришлось бы искусственно разрывать ход исторического процесса. Это обусловлено тем, что процессы природопользования в наименьшей степени подвержены воздействию политической жизни и без особых изменений продолжали действовать значительное время после политического переворота. Реально об особой социалистической модели природопользования в регионе мы можем говорить лишь с конца 20- нач. 30-х гг., а до этого доминировали разновидности традиционного и ранеиндустриалыюго (обусловленного прокладкой Транссиба) взаимодействия природы и общества.

Объектом непосредственного изучения является государственная политика взаимодействия общества и природы в советский период: становление, этапы развития, основные тенденции и регионально-территориальные особенности ее реализации.

Предмет исследования - деятельность партийных, административных и хозяйственных органов, общественных организаций и движений, коллективов промышленных и сельскохозяйственных предприятий и хозяйств, научных, па-учно-исследовательских, научно-производственных и научио-педагогических учреждений, объединений и организаций по природопользованию и Байкальском регионе. Иными словами, исследовались все уровни административно-хозяйственной системы государства и общества: от уровня политического руководства страны до первичных хозяйственных и общественных структур.

Цель работы - посредством исторического исследования выявить, описать и объяснить российскую модель аграрного природопользования в советский период, детально анализируя процессы, происходившие в Байкальском регионе. Вместе с тем, более чем 20-летиие исследования автором этой проблемы, показали невозможность освещения в одной работе всех ее основных элементов. Поэтому главное внимание было сосредоточено на анализе основных процессов аграрного природопользования, относившихся к разряду регионально обусловленных, т.е. направленных преимущественно па удовлетворение потребностей местной экономики и населения.

Достижение поставленной цели потребовало решить следующие задачи:

- выяснить географические и историко-административные особенности Байкальской Сибири, как целостного, условно однородного региона;

- изучить этапы колонизации, аграрного расселения и создания сети сельских поселений;

- рассмотреть образование и трансформацию крестьянских хозяйств;

- проанализировать введение земель региона в сельскохозяйственный оборот и их использование;

- определить пути исторического поиска оптимального сочетания посевных культур;

- охарактеризовать мероприятия по сохранению и восстановлению естественного плодородия почв;

- исследовать противодействие органов власти и производственных коллективов антропогенной эрозии почв сельскохозяйственного назначения;

- выявить социально-экономические проблемы развития охотнпчье-промыслового хозяйства и рыболовства;

- раскрыть тенденции и основные этапы сельскохозяйственного использования животного мира;

- исследовать историю формирования и функционирования природных охраняемых территорий;

- выделить основные направления охраны биологических ресурсов региона и этапы создания заповедной зоны Байкала;

- рассмотреть деятельность самодеятельных общественных экологических движений и их идеологическую составляющую.

Исследовать исторические этапы и формы взаимодействия природы и общества означает проанализировать политику природопользования конкретного общества в определенный период на известной территории. Поэтому структура представленной работы в первую очередь определена этими обстоятельствами, а также целью данного исследования - рассмотреть элементы государственной политики природопользования и установить связи и зависимости между ними в Байкальском регионе в советский период.

Так как анализ политики природопользования и исторических форм ее реализации невозможен без учета географических, климатических и геологических характеристик территории, работа предварена кратким описанием Байкальского региона, они также рассмотрены в других разделах исследования, где это определено логикой подачи материала.

Исходя из того, что политика, как явление, имеет исторические формы, воплощенные в органах государственного и территориального управления, а также в деятельности непосредственных носителей: администраторов, идеологов, контролеров и конкретных исполнителей, в работе выделен отдельный параграф, где в сжатой форме дана историческая справка формирования органов государственного управления региона. Кроме этого государственные, хозяйственные и общественные органы и организации, связанные с отдельными аспектами рассматриваемой проблемы, показаны при анализе конкретных процессов.

В исследовании рассмотрены аспекты идеологии природопользования коренного и пришлого населения региона, марксистская доктрина взаимодействия природы и общества, взгляды В.И. Ленина и других руководителей советского государства по данному кругу вопросов. Идеологическое обоснование советской политики природопользования, изложенное в официальных партийных и государственных документах центральных и местных органов власти, показано во всех разделах работы в процессе рассмотрения конкретных форм взаимодействия природы и общества.

В исследовании в отдельном параграфе рассмотрены идеологические концепции интеллигенции, являвшиеся оппозиционными к официальной доктрине, и реализовавшиеся через деятельность общественных самодеятельных организаций в периоды относительно^ слабости режима: в годы «оттепели», и в конце 80-х гг.

Основываясь на понимании взаимодействия общества с природной средой, как процесса, реализующегося через хозяйственное освоение территории, и исходя из первичности аграрного освоения и его принципиального значения для последующих видов вовлечения природных ресурсов в хозяйственное использование, автор большое внимание уделил анализу его региональных особенностей. В диссертации рассмотрены проблемы заселения Байкальской Сибири переселенцами из европейской части страны, создания и эволюции региональной сети сельских поселений.

Озеро Байкал является средообразующим фактором одноименного региона, поэтому рассмотрение проблем, обусловленных взаимодействием с ним государственных органов, руководства и населения, сопредельных территорий, выделено автором в специальный раздел. Исходя из того, что байкальская проблема имеет множество специфичных граней, относящихся, прежде всего, к естественнонаучным аспектам взаимодействия природы и общества, в исследовании показана в решениях и проектах и их практической реализации, через большой круг исторических персонажей, уникальная и дорогостоящая форма -полное или частичное заповедание природных объектов. При анализе этой проблемы, как ни в каком другом случае, выявилось различие подходов центральной и местной власти, отличие взглядов в центре и в регионе. Это обусловило особую форму подачи материала, показавшую развитие и реализацию, взаимодействие и конкуренцию идеологий различных социальных групп, центральных и местных элит.

Структура работы и форма подачи материала$ подчинена решению задачи объективного показа разноплановой деятельности центральных и местных органов партийной и государственной власти, центральных и территориальных учреждений системы академической, отраслевой и вузовской пауки, общественных научных обществ и организаций, как элементов формирования политики и мобилизации коллективов и населения на решение задач природопользования. С другой стороны, автор пытался рассмотреть механизм функционирования этой политики, проанализировать результаты и оценить последствия работы производственных коллективов и отдельных граждан, выявившиеся в процессе потребления природных ресурсов.

Поверхностное описание процессов трудно назвать научным анализом, поэтому автор сознательно представил ограниченный набор рассматриваемых вопросов. Было выделено и рассмотрено три основных блока ключевых вопросов: прежде всего идеологические доктрины взаимодействия общества и природы, которые и определяли проводимую политику природопользования. Здесь автор рассмотрел соответствующие элементы мировоззрения коренного населения региона, сформировавшегося у него до прихода сюда русской цивилизации (идеология традиционного природопользования); пришлого русского населения разных волн миграции (традиции природопользования старожилов и новоселов); структуру официальной русской колонизационной идеологии; большевистскую схему взглядов на взаимодействие природы и общества; теоретическое обоснование политики природопользования коммунистической партии в качестве правящей; и идеологию самодеятельных общественных региональных организаций и движений экологического толка.

Ко второму блоку узловых вопросов автор отнес реализацию политики хозяйственного освоения территории региона, через аграрное природопользование - как основное, закрепляющее территорию за государством и народом.

К третьему - Байкальский природный и политический феномен, когда в результате столкновения идеологий, в том числе и глобальной экологической, руководству страны пришлось изменить свою политику природопользования в Сибири, предусмотрев в ней решение задачи гармонизации взаимоотношения с природной средой. Для исследования этого исключения в государственной политике автором выбрано в качестве основного объекта изучения - создание и развитие комплекса наиболее эффективных форм защиты природной среды, включавшего в себя полную заповедность, частные запреты и временные ограничения. Познание этого явления невозможно без понимания в нем роли ученых и научных коллективов. Эта проблема, как и ряд других вопросов, обусловленных тематикой работы, исследован как часть общих совокупностей.

Научная новизна работы обусловлена рядом ее принципиальных особенностей, и, прежде всего тем, что она представляет собой оригинальное исследование, в котором впервые в такой форме, в данных территориальных границах и хронологических рамках анализируются исторические аспекты взаимодействия природы и общества в аграрной сфере.

Впервые в исторических исследованиях, не в формальном порядке регионального описания, а фактически, сделана попытка осмыслить Байкальский регион как единый прнродно-социальный феномен, объединенный уникальным водоемом Байкал. В ретроспективной панораме показано историческое, хозяйственное, культурное, этническое, административное и ментальное единство данной территории.

Новым аспектом познавательного процесса является анализ советской политики природопользования в ее идеологической, социальной и хозяйственной взаимообусловленности и в рамках данного исторического периода.

В процессе работы автор ввел в научный оборот значительный объем фактического материала, часть которого (из архивных источников) вообще не изучалась исследователями или превратилась с его помощью в единицы хранения, став доступными для научного использования.

В работе помещено 138 таблиц (часть из них авторская, часть смешанная), позволяющих концентрировать подаваемую информацию. Для удобства чтения и лучшего понимания рассматриваемых проблем, автор не стал укруппять и выносить таблицы за основные рамки работы, а сделал их компактными, непосредственно сопровождающими текст. Отсылка читателя в конец рукописи отвлекает его, требует усилий, а поэтому не всегда реализуется.

Автор рассматривает советскую эпоху как законченный исторический период, со своими специфическими и уникальными особенностям и характеристиками, поэтому показ процессов взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе произведен в режиме фиксации появления, развития и угасания явления, в виде полного исследования завершенной фазы процесса. Этот подход обеспечил получение целостного научного результата, который позволяет использовать его без принципиальных дополнительных исследований, а дальнейшая работа может быть проведена в плане расширения числа рассматриваемых объектов. Созданные автором мыслительные конструкции применимы в качестве инструмента познания новых явлений рассмотренного порядка, не требующего приложения усилий на образование системы, поиск методологии, определение идеологических и политических форм процесса.

В отличие от историко-географических исследований природопользования, в ходе которых изучается территориальная дифференциация процессов освоения, выявляются географические типы и виды утилизации и природопользования в зависимости от природных и социально-экономических условий, автор исследовал политическую составляющую этих процессов, а через это и культурную (в широком значении) эволюцию общества и государства.

Исследование выполнено в виде рамочной конструкции, позволяющей вставлять в нес новые, не рассмотренные автором, элементы общей проблемы. Тем самым созданы условия для дальнейшей организации процесса познания взаимодействия природы и общества в Байкальском регионе, а через это и в СССР в целом, а также расширение хронологических рамок в обоих направлениях, в связи с возникшими исследовательскими потребностями.

Структура работы определена стремлением автора, обеспечить решение поставленных задач, но не уйти при этом от означенной цели, и не превысить технически допустимый объем рукописи. Поэтому пришлось оставить за рамками исследования ряд важных вопросов. Пришлось не рассматривать проблемы роста технического вооружения сельскохозяйственного производства и внедрения научных достижений в данную отрасль. Эти темы хороню изучены и здесь среди авторов не наблюдается принципиальных расхождений в подходах.

Автор, в силу принципиального увеличения объемов работы, был вынужден отказаться от специального исследования деятельности государственных научных, научно-исследовательских и научно-педагогических учреждений по изучению природной среды и практики аграрного природопользования. По той же причине вне рамок исследования осталась деятельность органов и организаций и учреждений но становлению, развитию и совершенствованию экологического просвещения, образования и обучения, хотя эти проблемы рассматривались в кандидатской диссертации автора и ряде опубликованных им работ

Весь спектр исследованных проблем, не может быть включен в данную работу, по причине ее структурных и объемных ограничений. Поэтому автор оставил за рамками диссертации такие вопросы как развитие водных мелиорации в регионе, проблемы рекультивации земель, особенности гидромелиорации подготовку специалистов соответствующего профиля, использование рекреационных ресурсов, деятельность формальных общественных организаций ио охране природной среды и др. Все это может быть предметом самостоятельного диссертационного исследования, дополняющего данную работу.

Особо следует оговорить такой принципиальный для региона вопрос как сельскохозяйственное лесопользование, оставшийся вне рамок исследования. Это комплексная проблема, требующая освещения сопутствующих и соседствующих подвопросов: контроля, лесозаготовки, лесопереработки, лесовосстановления, борьбы с пожарами и вредителями лесного хозяйства, подсобных лесных промыслов в виде сбора и переработки дикорастущих растений и т. д.

Вместе с тем автором опубликован ряд работ по теме данного исследования, которые в силу структурных ограничений не вошли в текст диссертации, в частности статьи по проблеме становления русской дореволюционной экологической мысли, деятельности вузовской науки в сфере исследования природных ресурсов бассейна озера Байкал, в том числе, и в МНР, экологического просвещения и образования, рационализации водопотребления, экологии БАМ и др.

Автор, понимая чужеродность для исторического исследования специальных и профессиональных терминов, тем более, что в течение почти 100 лет терминология менялась и модернизировалась, минимизировал использование аббревиатур, техницизмов, «новояза», сленга и местных диалектов. Они использовались лишь там, где их замена могла привести к двусмысленности или потребовала бы пространных объяснений и комментариев, однако полностью добиться этого ему не удалось. Поэтому в конце работы имеется список сокращений и аббревиатур терминов и понятий, использованных в диссертации.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее данные, положения и выводы могут быть использованы в обобщающих работах по истории Сибири, при исследовании локальной истории региона, в общих и специальных курсах лекций по отечественной и региональной истории в краеведческой работе. Материалы диссертации публиковались в коллективной монографии по истории города Черемхово, подготовлены к изданию коллективные монографии по истории г. Бодайбо, Научно-исследовательского института биологии при Иркутском госуниверситете, по истории юридического факультета. Работы автора, посвященные рассматриваемой проблеме, публиковались в специализированных периодических и не периодических изданиях СО АН СССР, Красноярского края, Иркутской, Кемеровской областей, республик Бурятии, Якутии и в многотиражных вузовских газетах.

Автор использовал полученные знания в процессе работы в общественных организациях, в том числе и имеющих экологическую специализацию. Им опубликован ряд методических указаний соответствующей тематики, распространяемых в системах обучения и подготовки кадров для народного хозяйства региона, в том числе в вузах. В течение последних четырех лет он принимал оставил за рамками диссертации такие вопросы как развитие водных мелиорации в регионе, проблемы рекультивации земель, особенности гидромелиорации подготовку специалистов соответствующего профиля, использование рекреационных ресурсов, деятельность формальных общественных организаций по охране природной среды и др. Все это может быть предметом самостоятельного диссертационного исследования, дополняющего данную работу.

Особо следует оговорить такой принципиальный для региона вопрос как сельскохозяйственное лесопользование, оставшийся вне рамок исследования. Это комплексная проблема, требующая освещения сопутствующих и соседствующих подвопросов: контроля, лесозаготовки, лесопереработки, лесовосстановления, борьбы с пожарами и вредителями лесного хозяйства, подсобных лесных промыслов в виде сбора и переработки дикорастущих растЕкшстетсд.ем автором опубликован ряд работ по теме данного исследования, которые в силу структурных ограничений не вошли в текст диссертации, в частности статьи по проблеме становления русской дореволюционной экологической мысли, деятельности вузовской науки в сфере исследования природных ресурсов бассейна озера Байкал, в том числе, и в МНР, экологического просвещения и образования, рационализации водопотреблепия, экологии БАМ и др.

Автор, понимая чужсродность для исторического исследования специальных и профессиональных терминов, тем более, что в течение почти 100 лет терминология менялась и модернизировалась, минимизировал использование аббревиатур, техницизмов, «новояза», сленга и местных диалектов. Они использовались лишь там, где их замена могла привести к двусмысленности или потребовала бы пространных объяснений и комментариев, однако полностью добиться этого ему не удалось. Поэтому в конце работы имеется список сокращений и аббревиатур терминов и понятий, использованных в диссертации.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее данные, положения и выводы могут быть использованы в обобщающих работах по истории Сибири, при исследовании локальной истории региона, в общих и специальных курсах лекций по отечественной и региональной истории в краеведческой работе. Материалы диссертации публиковались в коллективной монографии по истории города Черемхово, подготовлены к изданию коллективные монографии по истории г. Бодайбо, Научно-исследовательского института биологии при Иркутском госуниверситете, по истории юридического факультета. Работы автора, посвященные рассматриваемой проблеме, публиковались в специализированных периодических и не периодических изданиях СО АН СССР, Красноярского края, Иркутской, Кемеровской областей, республик Бурятии, Якутии и в многотиражных вузовских газетах.

Автор использовал полученные знания в процессе работы в общественных организациях, в том числе и имеющих экологическую специализацию. Им опубликован ряд методических указаний соответствующей тематики, распространяемых в системах обучения и подготовки кадров для народного хозяйства региона, в том числе в вузах. В течение последних четырех лет он принимал участие в проведении Всероссийского научно-практического молодежного симпозиума «Экология Байкала и Прибайкалья».

Полученная информация преимущественно использовалась автором во время ведения курсов по отечественной истории, политологии и социальным аспектам экологии во время более чем 20-летнего преподавания в Иркутском госуниверситете. За это время сотни студентов ряда факультетов подготовили сообщения и рефераты по проблемам взаимодействия природы и общества.

Все основные положения и выводы работы прошли апробацию па научных конференциях разного уровня, в том числе, на 6 республиканских (Россия), всесоюзной и 8 международных. Автором опубликовано 82 научных работ, в т. ч. 3 монографии, из них по исследуемой проблеме — 76 (в т. ч. 2 монографии) общим объемом 60,3 печатного листа.

2. Природио-reoi рафические параметры территории

Байкальский регион (Байкальская Сибирь) - это в основном однородная часть Российской Федерации, общей площадью -1 550,7 тыс. км2 или 9,1 % ее территории1. Он занимает юго-восточную часть Восточной Сибири (B.C. - восточная часть Сибири от Енисея до хребтов Тихоокеанского водораздела), т.е. практически всю протяженность региона в широтном направлении.

Граница Байкальского региона в составе СССР - РФ на западе проходит по верховьям р. Кан около меридиана Тайшета, па востоке - примерно по меридиану слияния рек Шилка и Аргуиь. Ее южная оконечность располагается к югу от горы Сохондо (49° с. ш.), а северная фапица доходит почти до 62° с. ш. ио реке Нижняя Тунгуска.

Структурно Байкальская Сибирь состоит из трех частей: Предбайкалья, Забайкалья и самостоятельного центрального компонента - оз. Байкал*. Исследователи используют дополнительные определения при делении Байкальского региона: Прибайкалье, а в нем Западное и Восточное, а также Западное и Восточное Забайкалье, Южный и Северный Байкал.

Значительная часть Байкальской Сибири покоится на Сибирской платформе. Данная геотектоническая структура является одним из крупных относительно устойчивых участков континентальной земной коры, относящихся к числу древних платформ. Она занимает среднюю часть Северной Азии. Ее западная граница совпадает с .долиной р. Енисей, северная - с южной окраиной гор. Бырранга, восточная - с низовьями р. Лена, на юго-востоке - с южной оконечностью хр. Джугджур; на юге граница проходит вдоль разломов по южной окраине Станового и Яблонового хребтов; затем, огибая с Севера по сложной системе разломов Забайкалье и Прибайкалье, спускается к южной оконечности оз. Байкал; юго-западная граница платформы простирается вдоль Главного Восточной-Саянского разлома3.

Байкальский регион - это горная страна, где преобладающими чертами ландшафта являются горы и плоскогорья, в значительной части покрытые хвойными и отчасти лиственными лесами. Возвышенности имеют наиболее резко резко выраженный характер в виде горных цепей или хребтов лишь в пределах Саян, в горах, окаймляющих Байкал, и в некоторых местах Забайкалья. В других же частях региона расположены столбообразные возвышенности (сопки) с пологими сторонами и без ясно выраженного гребня4.

Предбайкалье преимущественно расположено в бассейнах верхнего течения рек Ангары и Лены. Географически оно располагается на стыке двух геотектонических структур - южной части Сибирской платформы и Байкальской рифтовой зоны. Особенность расположения определила сложность и многообразие геологического строения, характер полезных ископаемых и формирование природных комплексов. Более половины его территории находится на высоте от 200 до 750 м над уровнем моря. Низменности (до 200 м над уровнем моря) занимают всего 1 % общей площади и приурочены к долинам рек Лены, Ангары, Чуны и Бирюсы5.

Прибайкалье включает хребты, непосредственно примыкающие к котловине оз. Байкал: с запада - Приморский, Байкальский, с юга и востока - Хамар-Дабан, Улан-Бургасы, Баргузинский.

К Забайкалью относят территорию восточнее оз. Байкал, вплоть до Амурской области. Эта площадь занята Витимским плоскогорьем и смыкающимся с ним на севере и северо-востоке хр. Удокаи, Калар, Северо-Муйский и Южно-Муйский, а также протяженным Яблоновым хребтом, Олекмииским Стаиови-ком, средпегорной Селенгииской Даурией и системой невысоких хребтов северо-восточного простирания, разделенных низкогорными котловинами в бассейнах рек Шилка, Газимур, Аргунь, Ингода, и др. Выделяют западное, северное, южное, центральное и восточное Забайкалье6.

Направление горных цепей Восточного и Западного Забайкалья одинаково и совпадает с направлением Байкальских гор. Равнинных пространств немного, причем равнинные места не носят характера равнин Западной Сибири, в большинстве случаев это расширенные долины и пологие склоны, с любой части которых можно увидеть на горизонте очертания окружающих их возвышенностей. Наиболее обширные равнины находятся на юго-восточной части региона - в бассейне рек Аргуни и Онона.

В смысле основного различия в орографическом (рельефном) строении можно разделить регион на две части по линии, идущей с северо-запада на юго-запад вдоль Приморского хребта, ограничивающего Байкал с северозападной стороны и далее изгибающейся к северо-западу вдоль Саянских гор.

К северу от этой дуги находится плоскогорье, разрезанное долинами в направлении юг-север, которые имеют преимущественно тектоническое происхождение, осложненное позднейшими процессами денудации (обнажения), в образовании которых большую роль сыграли процессы размыва. Довольно однообразный и цельный но своему рельефу и геологическому строению участок региона, находящийся в северо-восточной его части - это бассейн Витима, начинающийся в пределах Забайкалья и заканчивающийся в Иркутской области па границе с Якутией. Район этот носит ясно выраженные следы позднейшей вулканической деятельности и ледниковых отложений.

Благодаря довольно высокому положению над уровнем моря всей территории, все равнины, получившие название «степей», по характеру своей растительности, так же находятся высоко над уровнем моря. Сообразно главному направлению течения рек, орошающих регион, можно заключить, что наиболее высокая часть всего региона - ее юго-западный угол. К северу и к востоку замечается понижение, наиболее ясно выраженное в пределах Иркутской области при переходе от Саянского и Приморского хребтов на Средне-Сибирское положение (или область Сибирской платформы).

Природа региона, несмотря на существенные различия, имеет и много общих черт. Здесь преобладает среднегорный рельеф, равнинные пространства невелики, низменности занимают ничтожную площадь. Горы ниже кавказских и среднеазиатских; их высшая точка (гора ]\1унку-Сардык) поднимается до 3 492 м над уровнем моря. Однако общая амплитуда высот значительная, так как самая низкая точка - на дне оз. Байкал - лежит на 1 165 м ниже ур. моря7.

В географическом положении Байкальской Сибири имеется ряд особенностей, в частности по ее территории проходит часть Мирового водораздела между Северным Ледовитым и Тихим океанами, а крайний юг региона относится к одной из бессточных.областей материка (Торейский бассейн). В регион проникают воздушные массы атлантического, тихоокеанского и арктического происхождения разной степени трансформации и влияния на климат .

Линия, гидрографически разграничивающая всю территорию региона на две части, проходит параллельно Яблоновому хребту, являющемуся (кроме своей северной оконечности, вклинившейся между рекой Витим и его притоками) водоразделом между бассейнами Ледовитого и Тихого океанов.

Основная территория региона совпадает с бассейнами рек Ангара, Лена, Селенга, Баргузин, Шилка и Аргуиь. Реки многоводные с большими перепадами. В Читинской области известны горные соленые озера и многочисленные минеральные источники. Большая часть Байкальской Сибири орошается верховьями рек, несущих свои воды в Северный ледовитый океан, сюда относится вся Иркутская область и западная часть Забайкалья от Байкала до Яблонового хребта. Восточная - меньшая часть региона - орошается реками Тихоокеанского бассейна. Все реки региона являются верховьями таких мощных водных артерий, как Енисей, Лена, Амур9.

Главным объединяющим природным компонентом Байкальской Сибири является трехэлементная водная система: река Селенга - озеро Байкал - река Ангара; и водосборный бассейн Байкала в рамках государственных границ. Последний представляет собой региональную Центрально-Азиатскую экосистему, которая наиболее активно развивается в течение последних 25 тыс. лет и занимает в настоящее время без акватории 539,5 тыс. км2, что сопоставимо с территорией Франции и крупнее Испании и многих других государств. Бассейн расположен па территории Российской Федерации и МНР, в границах РФ - 257,5 тыс. км2, в том числе в Бурятии - 172,5 .тыс. км2, Читинской области - 70 тыс. км", Иркутской - 15 тыс. км2, истоки нескольких мелких притоков речной системы Байкала находятся на юго-востоке Тывы.

Водоохранная зона озера несколько больше водосборной площади, очерченной чисто географическими границами. В 1969 г. в водоохранную зону Кай-кала включены Иркутское искусственное водохранилище от истока р. Ангары, до плотины Иркутской ГЭС и водосборы рек, впадающих в него. Помимо этого «Генеральной схемой комплексного использования природных ресурсов озера Байкал и его бассейна» водоохранная зона расширена за счет включения в нее Тункинской долины, вдоль среднего течения р. Иркут (11 тыс. км2).

Уникальным природным объектом региона, давшим название этой части Сибири, является оз. Байкал. Площадь водного зеркала Байкала составляет 31,5 тыс. км2 - это примерная площадь, которую занимают такие страны как Бельгия, Нидерланды или Дания. По этому, показателю Байкал на восьмом месте

Г, 10 среди крупнеиших озер мира и на нервом среди внутренних водоемов России .

Байкал является геологическим, гидрологическим, биологическим природным феноменом и крупнейшим в мире хранилищем пресной воды, содержащим около 20 % ее мировых запасов (исключая ледниковые резерваты) и самой крупной фабрикой по поддержанию ее чистоты. Объем байкальской воды 23,6 тыс. км3, это больше, чем объем воды, содержащейся во всех вместе взятых пяти великих озерах Северной Америки. Байкал - самое глубокое озеро в мире, его средняя глубина около 730 м, а максимальная - 1 637 м, в пего впадает 336 постоянных водотоков11.

Кратчайшая линия, проходящая по площади озера и соединяющая наиболее удаленные точки его берегов, т.е. длина озера равняется 636 км, наибольшая ширина озера - 79,4 км, а длина береговой линии - 2 ООО км.

Байкал расположен в неширокой котловине, окаймленной горными отрогами Саян, прорезанными в ряде мест узкими долинами, по которым стекают в озеро его притоки. На юге, вдоль его восточных берегов, тянутся вершины хребта Хамар-Дабан, почти весь год покрытые снегами, с наибольшими высотами до 2 300 м над уровнем моря. К западным берегам южного Байкала примыкает Прибайкальский хребет. Его высота почти на всем протяжении от Кул-тука до Малого моря не превышает 1 100-1 200 м над уровнем моря, эти горы стоят на самом берегу, и, рассеченные глубокими долинами и крутыми обрывами, спускаются к воде. Малое море - это часть акватории Байкала, заключенная между западным берегом (в его средней части) и островом Ольхон. Все озеро Байкал называют Большим морем, а эту сравнительно небольшую часть -Малым. Его длина, по Г. И. Галазию, около 78 км, ширина - около 15,5, а площадь водного зеркала 1019 км2. Начиная от него й до самой северной оконечности западных берегов тянется Байкальский горный хребет, постепенно повышающийся к северу от мыса Котельниковского. На этом участке гора Карпинского достигает наибольшей высоты в 2 176 м. К восточным берегам, начиная от Чивыркуйского залива и до самой северной оконечности озера, подходит другой хребет - Баргузинский, достигаюдций значительной высоты - до 2700 м, находящийся на некотором расстоянии от берегов. Непосредственно к берегам примыкают сравнительно невысокие предгорья, местами образующие живописные утесы, полого понижающиеся к водам озера. Промежуток восточного берега озера между Селенгой и Баргузинским заливом окаймлен невысокой грядой холмов с пологими формами, носящей название хребта Улан-Бургас12.

Природные условия Байкальской Сибири весьма разнообразны. Обычно ее территорию делят на горно-таежную, лесостепную и степную зоны. Однако, такое деление довольно схематично и приближено. На огромной территории, которую занимает регион, природные ландшафты изменяются в широком диапазоне от сухих степей на крайнем юге до горных тундр на севере. Поэтому для более полного учета природных условий, особенно применительно к сельскому хозяйству, используется дробное районирование.

По климатическим условиям территория Байкальской Сибири выделяется среди других регионов страны, лежащих па тех же широтах, но находящихся в Европейской России и на Дальнем Востоке. Удаленность от морей и расположенность в центре Азиатского материка придают климату резко континентальный характер с суровой, продолжительной малоснежной зимой и теплым летом с обильными осадками13.

Значительное влияние на климат оказывает Байкал, нарушающий направление как изотерм (линия на диаграммах состояния, изображающая процесс, протекающий при постоянной температуре), так и изогнет (изолинии, характеризующие количество осадков за определенный период времени). Благодаря своей обширной площади и обилию воды Байкал повышает годовую и зимнюю температуры своего побережья, он также увеличивает количество осадков, особенно на своей юго-западной половине.

Кроме побережья Байкала, вся наиболее заселенная часть региона охвачена годовой изотермой (-2°), причем линии изотерм направлены с Юго-запада к Юго-востоку, благодаря чему более южное но положению Забайкалье почти не отличается по годовой температуре от Иркутской области. Июльские изотермы имеют общее направление с Северо-востока на Юго-запад, и весь регион, за исключением Байкала, охвачен изотермой (+18°). Местности с более высокой и низкой температурой разбросаны по всему региону отдельными гнездами, и эти отклонения находятся в связи с особенностями рельефа. Наиболее заселенная часть региона имеет 170—180 теплых дней, Бодайбипский район располагает 150 теплыми днями, а Кяхтипский район и некоторые территории побережья Байкала насчитывает до 190 таких дней. Следовательно, особенно резких различий в температурных условиях не наблюдается. Число дней без заморозков колеблется в земледельческой части от 75 до 100, на Севере понижаясь до 47.

Годовое количество осадков по всему региону составляет в среднем 300 мм, в котловинах и на юго-востоке, в верхних частях хребтов до 700-1000 мм. Наименьшее число осадков приходится на долину Селенги (200 мм), наибольшее, если не считать южной части Байкала, выпадает на крайнем востоке и некоторых районах на Западе (п. п. Тулунском, Зиминском). Наиболее часто осадки выпадают летом (до 60 % годового количества). Это обстоятельство имеет огромное значение для земледелия, так как, при более равномерном распределении осадков, регион испытывал бы абсолютный недостаток влаги для земледельческих культур. Зимой в Иркутской области и Северо-Западной части

Забайкалья выпадает 5-15 % годового количества осадков,-в остальной части Забайкалья лишь около 3 %. Поэтому там стабильная малоснежность, влияющая на особенно сильное распространение многолетней мерзлоты.

Почти вся территория региона находится в зоне многолетней мерзлоты. Экстраконтинентальный климат Байкальской Сибири, черты которого отражаются в годовом, весенне-осенпем и суточном формировании режима тепла и влаги, и горный рельеф создают экологически разнокачественные условия почвообразования на относительно небольших территориях региона. Это обусловливает качественное разнообразие состава почв, разные режимы и способы их использования в сельском хозяйстве. Разно ориентированные склоны вызывают формирование разнокачественных почв, в результате чего в непосредственной близости формируются почвы мерзлотной и немерзлотной формации. Эти почвы имеют различный качественный и химический составы, физические и тепловые свойства, разнятся по режимам и биопродуктивности14.

В научной литературе можно встретить неоднозначную оценку природных условий для сельскохозяйственного производства Байкальской Сибири. Это положение объясняется значительной широтной п долготной протяженностью чрезвычайно большой территории региона. Но пригодные для земледелия почвы располагаются неширокой полосой. Черноземные почвы имеются преимущественно в западной части региона и частично в Забайкалье, в основном это приречные поймы. В Восточной Сибири, в сравнении с Западной, земледельческий клин сдвигается к югу и сужается на восток.

Большое разнообразие природных условий и их мозаичность обусловили неодинаковую степень освоенности ее территории сельским хозяйством. Каждый из трех основных частей региона (Прибайкалье, Западное и Восточное Забайкалье) имеет свои особенности, которые, однако, не выходят за рамки общих характеристик территории.

Предбайкалье (Приангарье) характеризуется господством всхолмленных плоскогорий и равнин, более одной четверти его занимают горы и лишь 1 % приходится на низменности (долины больших рек). Территория, расположенная в бассейне Северного ледовитого океана, хорошо дренирована развитой речной системой. Теоретически па двух третях площади территории Приангарья возможно ведение сельскохозяйственного производства. В Предбайкалье господствует глинистая подпочва, не пропускающая воду и способствующая засаливанию почв, особенно в пониженных формах рельефа. Под пашни в регионе использовались плоские участки между сопок и горных Отрогов, что обусловило их «клочковатость».

Севернее находится обширное лесистое Среднесибирское плоскогорье. При общем сходстве ландшафта, природа Предбайкалья и Забайкалья существенно отличается. По территории Иркутской области протекают крупные реки -Леиа и Ангара, имеющие обширные долины. В Забайкалье реки небольшие, но имеется много озер.

Наличие крупных горных массивов и северное расположение отдельных частей территории стали причиной того, что из 30 административных районов области в трех (Катангский, Бодайбицский,' Мамско-Чуйский) крупное товарное сельскохозяйственное производство отсутствовало, а в Слюдянском районе действовало в рамках традиционных форм на очень ограниченной территории из-за скудности пригодных площадей для расширения земледелия15.

Забайкалье Яблоневый хребет разделяет на 2 части: северо-западную и юго-восточную. Первая представляет собой ряд узких и плоских долин, разделенных горными хребтами с растительностью лесостепного и степного типов. Природные условия изменчивы. Юго-восточное Забайкалье менее занято горными цепями. В нем расположены обширные равнины со слабо орошенными сухими степями. Климат местности более засушлив, благодаря близости Гоби.

Аграрное землепользование в Западном Забайкалье развивалось в межгорных котловинах «забайкальского» и «байкальского» типов, имевших относительно равнинную поверхность. Первые приурочены, главным образом, к Селенгинскому среднегорыо, вторые - к Баргузпнской, Тункииской и Байкальской (Кабанская, или Приморская лесостепь) котловинам. Вследствие неодинаковости природных условий разных котловин в них сформированы разнообразные природно-территориальные комплексы - от равнинных лесостепей до су-хостеппых и полупустынных урочищ. В тоже время природным условиям региона свойственны свои особенности, интенсивность проявления которых различна в соответствии с характером вмещающего природно-территориального комплекса16. Поэтому в каждой котловине сформировался свой тип аграрной культуры, максимально адаптированный к данной природной среде.

По совокупности природных условий и степени сельскохозяйственного освоения на территории Восточного Забайкалья выделяются 5 природпо-сельскохозяйственных районов. Три района (северный горно-таежный с очагами лесостепи, юго-западный таежный и горно-таежный с очагами лесостепи) на подрайоны не подразделяются. В пределах лесостепного района выделяются Перчинско-Шилкипский, Читинский,. Улетовский и Карииский подрайоны. Степной район подразделяется на Агинский (Агинский НО), Ононско-Борзинский и Приаргунский подрайоны. Границы районов и подрайонов приблизительно совпадают с границами административных районов17.

Большая часть Байкальской Сибири расположена в зоне тайги, которая на юге Забайкалья соприкасается с лесостепями и сухими монгольскими степями; низкогорья и равнины заняты степями. В Прибайкалье сохранились участки степной растительности, в горах развиты кедровый стланик и горная тундра. В условиях горно-котловинного рельефа тесно переплетаются горизонтальная зональность и высотная поясность ландшафтов. На окраинах межгорных котловин и нижней части склонов (до высоты 1000-1200 м) развита горная лесостепь, выше (до 1900 м на юг и 1400 м на север) - горная тайга18. Тайга является значительным природным богатством региона и планеты. Она является легкими планеты, а заготавливаемая здесь древесина и получаемая из нее продукция в основном вывозится за пределы региона.

Байкальская Сибирь обладает богатой флорой и фауной. На всей ее территории биологические ресурсы тайги, степей, рек и водоемов представлены большим количеством видов растении, зверей, птиц и рыб. Причем, обитатели Байкала в большинстве своем являются эндемиками.

Таким образом, Байкальский регион представляет значительную (по масштабам страны и мира) в основном однородную в географическом и природно-климатическом смысле территорию, компактно расположенную вокруг уникального природного объекта - оз. Байкал, на его водосборном бассейне.

3. Исторические этапы райоинровашш региона

Изменения административно-территориального районирования периодически возникают в истории любого государства-. Чаще всего это происходит в периоды радикальных социально-экономических и политических кризисов или целенаправленной смены политической системы. История Сибири в составе Российского государства являет собой пример многочисленных экспериментов в системе местного самоуправления. Окончательное присоединение Сибири к Русскому государству произошло в XVII в. В основу механизма районирования Сибири положен принцип административно-политической целесообразности.

В административно-территориальном устройстве Сибири было два противоречия: с одной стороны, возникла необходимость установить на месте сильную власть; с другой стороны, обширность территории требовала обеспечить эффективность управления, создав самостоятельные образования, что приводило к постоянным колебаниям в вопросе об административном делении Сибири.

Освоение Байкальского региона началось в первой трети XVII в., когда казачьи отряды продвинулись из Енисейска По Лнгаре и Илиму в верховья Лены, а из Туруханска по Нижней Тунгуске и Вилюю - в среднее течение Лены. Закрепление территории происходило в основном путем строительства острогов. Первым в 1630 г. был построен Илимский острог, затем были основаны Нижнеудинск (1648 г.), Балаганск (1653 г.) и военный форпост Бельск (1654 г.). Продолжая движение, отряд казаков под руководством Я. Похабова построил в 1661 г. Иркутский острог. Это военное поселение оказалось чрезвычайно удобно расположенным с точки зрения геополитической направленности русской экспансии на Восток. Поэтому он быстро рос и стал центром воеводства (1682 г.), а в 1686 г. получил статус города'.

Освоение самых восточных районов региона происходило по той же схеме: в стратегически важных пунктах казаки-землепроходцы заложили остроги: Нелюдский (Нерчинский), Иргенский (1653 г.), Телембинский (1658 г.), Ерав-нинский (1667 г.), Аргунский (1681 г.) и Сретенский (1689 г.), выполнявшие функции укрепленных пунктов и торговых центров. В 1655 г. было создано Нерчинское воеводство, в административное управление которого отошли земли от берегов Байкала до Амура и вниз по его течению2.

В 1682 г., в связи с присоединением к России Забайкалья, создано Иркутское воеводство, к которому кроме предбайкальских были причислены забайкальские остроги: Верхнеапгарский, Баргузипский, Удинский, Селепгипский,

Баунтовский, Итанцинский, Еравпинский. С этого времени можно говорить об административном образовании Байкальской Сибири с центром в Иркутске.

В 1724 г. в Тобольской (Сибирской) губернии были выделены Енисейская и Иркутская провинции. Последняя включала в себя ряд разнородных элементов: города (Иркутск, Верхолепск, Селенгипск, Удинск, Илимск, Баргузин), остроги (Ильинского и Балаганского), Иерчинский округ и Якутию с Камчаткой. Таким образом, в первой четверти XVIII и. вся территория Байкальского региона впервые оказалась под единым административным управлением.

И, наконец, 19 октября 1764 г. был издан указ о наименовании Сибири Сибирским царством и об учреждении в ней, кроме Тобольской, еще Иркутской губернии, и Иркутск стал губернским центром .

При Александре I, в 1803 г., было учреждено Сибирское генерал-губернаторство с центром в Иркутске, в нём .с 1805 г. было выделено 7 уездов (Иркутский, Нижнеудинский, Верхнеудииский, Киренский, Иерчинский, Якутский и Камчатский)4.

В 1822 г., по проекту М.М. Сперанского, занимавшего пост генерал-губернатора (1819-1822 гг.), указом от 26 января Сибирь была разделена на Западную и Восточную, это деление существует до сих пор. В состав ВосточноСибирского генерал-губернаторства вошли: Иркутская и Енисейская губернии, Якутская области и три особых управления: Охотское, Камчатско-Приморское и Троицкосавское пограничное. В Иркутскую губернию входили Иркутский, Нижнеудинский, Верхнеудииский, Иерчинский и Кирейский округа во главе с окружными начальниками. Среди бурят были учреждены Аларская, Балаган-ская, Идинская, Кудинекая, Верхоленская, Ольхопская, Тункипская, Кударин-ская, Баргузинская, Селенгинская и Хоринская степные думы. В 1837 г. из состава Хоринской степной думы выделилась Агинская дума5.

Во второй половине XIX в. в управлении окраинами Российской империи набирает силу тенденция приближения к общероссийским стандартам. Дальнейшее дробление административных единиц. Восточной Сибири было произведено на основе предложений И.И. Муравьев-Амурского в соответствии с указом Николая I от 16 августа 1851 г. Тогда из Иркутской губернии были выделены Якутская область, а также Верхнеудииский и Иерчинский округа, образовавшие самостоятельную административную единицу - Забайкальскую область, ее новым административным центром стала Чита (бывшее село). Она подчинялась Восточно-Сибирскому генерал-губернатору6.

Восточно-Сибирское генерал-губернаторство в 1887 г. было преобразовано в Иркутское, в состав которого вошли Енисейская, Иркутская губернии и Якутская область. В 1896 г. Иркутской губернии был передан Лепо-Витимский золоторудный район, находившийся с 1853 г. в составе Якутской области. В 1913 г. были изменены северо-восточные и южные границы Иркутской губернии, и ее площадь стала практически равной современной Иркутской области7.

В конце XIX - начале XX в. в регионе вновь возобладали консолидирующие тенденции, в административно-территориальном делении Восточной Сибири произошли очередные изменения, в результате которых 17 марта 1900 г. Забайкальская область была возвращена в состав Иркутского генерал-губернаторства. Эта структура просуществовала до 1917 г. и была весьма эффективной, фактически это означало окончательное территориальное оформление Байкальской Сибири, как объединение независимых хозяйствующих субъектов под общим административным управлением8.

Революция 1917 г. не только положила начало новому этапу районирования Сибири, но и подключила к нему местное население. Состоявшийся в Иркутске в апреле 1917 г. Первый Восточно-Сибирский съезд Советов образовал Восточно-Сибирскую область в составе Енисейской и Иркутской губерний, Забайкальской и Якутской областей. Второй Всесибирский съезд Советов (Иркутск, 16 февр. 1918 г.) избрал новый состав ЦИК Сибири и создал Сибирский СИК, просуществовавший до колчаковского переворота. Одновременно происходило изменение структуры субъектов; новообразованной федерации, в 1917т 1919 гг. в составе Иркутской губернии был образован Черемховский уезд и ряд бурятских аймаков9.

Падение власти Советов и установление диктатуры Колчака превратило Омск в столицу Сибири. После поражения адмирала территория до Байкала стала неофициально называться Сибревкомовской Сибирью. Ее столицей с середины 1921 г. стал Ново-Николаевск. В начале 1920 г. советская власть в Иркутской губернии была восстановлена, созданы партийные и советские органы, территория и административное деление принципиальных изменений не претерпели. Восстановление власти Советов реанимировало процесс структурирования Иркутской губернии, в 1921 г. здесь были образованы Илимский (вскоре упраздненный), Зиминский, Селенгинский (Кабанский) районы и Кабаиский бурятский аймак. Затем в апреле 1922 г. Бодайбинский уезд был преобразован в одноименный промышленный район, а в нем в свою очередь создано 12 рабочих и один крестьянский подрайон, обслуживавших одно промышленное предприятие - золотые прииски. А в августе 1924 г. была образована Черемховская волость, в которую вошли бывшая Голуметская, Евсеевская, Идипская, Бель-ская, Табукская и Черемховская волости и город Черемхово10.

По иному развивались события на восточном берегу Байкала, 16 февраля 1918 г. в Восточном Забайкалье была установлена советская власть, а в марте Первый Забайкальский съезд советов (г. Чита) провозгласил Забайкалье губернией. В это же время Восточное Прибайкалье (Бурятия) вышло из состава Забайкальской губернии. После переворота атамана Семенова, в конце 1918 г., Восточное Прибайкалье было вновь присоединено к Забайкальской области".

Сибирь за Байкалом в 1918-1919 гг. была оккупирована японскими и американскими интервентами. После их изгнания Учредительный съезд трудящихся Прибайкалья (Верхнеудинск, март-апрель 1920 г.) избрал новый орган власти - народно-революционный комитет Прибайкалья и провозгласил образование Дальневосточной республики (ДВР). Республика учреждалась в составе Забайкальской, Амурской, Сахалинской, Камчатской областей и полосы отчуждения КВЖД, ее столицей стал Верхнеудинск (с. окт. 1920 г. - Чита). Учредительное собрание республики (Чита, февр. 1921 г.) обнародовало акт об образовании ДВР и приняло ее конституцию12.

Затем начался процесс становления Бурят-Монгольской республики. Учредительное собрание ДВР в феврале 1921 г. приняло решение о выделении всех территорий, занятых бурятами, в Бурят-Монгольскую автономную область. После завершения работы собрания бурятские депутаты объявили себя Учредительным съездом БМ АО ДВР. В ее состав включалась территория Агинского, Баргузинского, Хоринского и Чикойского аймаков. 12 окт. 1921 г. начало работу Национальное собрание БМ АОДВР. С этого момента в процессе районирования Восточной Сибири появляется национальная компонента. 7 июля 1921 г. коллегия Наркомнаца вынесла постановление о необходимости выделения бурятского парода, проживающего на территории РСФСР, в автономную область. 6 декабря 1922 г. открылся I съезд Советов БМ АО РСФСР, избравший ЦИК. В состав АО вошли Тункинский, Селенгинский, Эхирит-Булагатский, Боханский и Аларский аймаки. Ее образование было закреплено постановлением ВЦИК РСФСР ог 9 января 1923 года13.

Следующим логичным шагом было объединение двух одноименных АО, и ВЦИК (30 мая, 12 сент., 13 дек. 1923 г.) принял решение о создании БМ АССР с центром в Верхнеудинске. После выборов в местные Советы, 4-9 декабря 1923 г. состоялся первый съезд Советов Бурят-Монгольской АССР. На съезде был избран высший орган власти республики - Центральный Исполнительный комитет. Первая сессия ВЦИК БМАССР образовала из своего состава Президиум ЦИК под председательством М.И. Амагаева, сформировала правительство - СНК под председательством М.Н. Ербанова. Пять наркомов являлись автономными, т.е. непосредственно подчиненными ЦИК и СНК БМ АССР, четыре наркомата (труда и финансов, совет народного хозяйства и рабоче-крестьянская инспекция считались директивными, находясь в подчинении у одноименных наркоматов РСФСР, но проводили свои решения через СНК БМ АССР. И в 1924 г. реально была создана Бурят-Монгольская республика, объединившая в себе все районы компактного проживания бурят. Однако статус вновь созданной автономной республики не сразу был наполнен ее административной самостоятельностью и в Верхнеудиске располагались не только органы власти и управления республики и представители, и учреждения высших органов власти СССР и РСФСР, но и Дальневосточного края (до 1925 г.), Сибирского края (1925-1930 гг.), Восточно-Сибирского края (1930-1937 гг.)".

Дальневосточная республика была искусственным образованием, что обусловило ее трансформацию. Забайкальская область 10 ноября 1922 г. была преобразована в губернию и 13 ноября открылась первая и последняя сессия Народного собрания ДВР, поддержавшая идею немедленной ликвидации республики и объявления здесь Советской власти. На следующий день свои полномочия сложило Правительство ДВР, а Народное собрание аннулировало Конституцию ДВР и, передав всю полноту власти Дальревкому, самораспустилось.

С присоединением Забайкалья и Дальнего Востока, южных и западных районов РСФСР, советское руководство приступило к районированию государства, республика делилась на края, губернии, области, уезды и волости. Районирование Восточного Забайкалья началось летом 1923 г., затем Постановлением ВЦИК от 4 февраля 1924 г. Дальревкому было предоставлено право проводить на территории Сибири и Дальнего Востока низовое районирование с последующим утверждением ВЦИКом. После включения ДВР в состав РСФСР, республика была преобразована в Дальневосточный край с центром в Чите, а с 1924 г. - в Хабаровске. Тогда же была образована Забайкальская губерния с центром в Чите, с соответствующим делением на уезды и волости. Однако в 1924 г., в связи с созданием БМ АССР, была ликвидирована бывшая Забайкальская область и ее восточная часть в составе Читинского, Акшинского, Нерчен-ского и Нерченско-Заводского районов вошла в Дальне-Восточный край15.

Законодательным актом, положившим начало районирования Дальневосточного края, было постановление Президиума ВЦИК «Об образовании и районировании Дальневосточного края» от 04.01.26 г., которым был образован Дальневосточный край, включавший Забайкальскую, Приморскую, Амурскую и Камчатскую губернии. В соответствии с этим постановлением в апреле 1926 г. Забайкальская губерния была разделена на Читинский и Сретенский округа с районным делением на местах, которые продолжали входить в состав Дальневосточного края16.

Переход Советской власти к НЭП изменил сущность подхода к районированию Сибири, поэтому Госплан РСФСР в 1921 г., исходя из понятия Байкальского региона, наметил образовать Леио-Байкальскую область в составе прежних Иркутской губернии и Забайкальской области. Вопрос о создании Лепо-Байкальской области был рассмотрен заинтересованными сторонами в 1923 г. на съезде в Чите. В результате дискуссий большинством голосов (Иркутск и Чита - за; БМ АССР - против) было принято положительное решение. Однако дальше обсуждения идеи дело не пошло, так как ВЦИК решил (30 мая, 12 сент., 13 дек. 1923 г.) создать БМ АССР с центром в городе Верхнеудинске17.

Однако идея экономического районирования была слишком очевидной, чтобы от нее сразу отказаться, в стране еще стоял НЭП, поэтому Госплан РСФСР в 1924 г. вновь поднял вопрос о создании Леио-Байкальской области. В местной и центральной прессе, в плановых органах развернулась активная дискуссия по этому вопросу. В 1924 г. K.M. Миротворцев (Иркгубплап) в Известиях ВСОРГО опубликовал статью «К вопросу о районировании Сибири. (Лепо-Байкальская область)». В ней он полностью поддержал проект Госплана «О разделе СССР на ряд областей-районов с целыо замены губернского деления». Вслед за этим материалом была опубликовала статья H.H. Козьмина (Бургос-план) «Бурят-Монгольская республика-область». Свое неприятие образования Лено-Байкальской области он предварил тезисом о том, что в основу районирования положен географический принцип, а в основу образования БМ АССР -национальный. Полемика между ними была перенесена па заседания Первого Восточно-Сибирского краеведческого съезда (янв. 1925 г.)18.

В полемику включились и администраторы, Чита и Дальневосточная область требовали сохранения Читы в составе Дальневосточного объединения. БМ

АССР подчеркивала свою автономиость-и связь с Монголией. Сибревком требовал присоединения Иркутской области к Сибирскому краю19.

В конечном счете, территориально-наниональный подход к районированию СССР возобладал, и Президиум ВЦИК 25 мая 1925 г. принял постановление «Об образовании Сибирского края» с центром в городе Ново-Николаевске. В его состав были включены Западно-Сибирская и Енисейская губернии, Ойротская автономная область и временно Иркутская губерния. БМ АССР перешла в сферу его влияния, навсегда уйдя из зоны Далпевосточного региона. В Иркутской губернии было создано 6 уездов: Верхоленский с центром в Качуге, Зимипский - Зима, Иркутский - Иркутск, Киреиский - Киреиск, Тулупский -Тулун, Ангарский - Тунгуты.

После завершения окружного районирования Сибирского края был поставлен вопрос административного упорядочения Иркутской губернии, сохранившейся после того, как все другие были уже ликвидированы. Здесь существовали определенные трудности, так как имелось существенное несоответствие между размерами территории, численностью жителей и крайне неравномерном расселении. Губерния занимала 843 175 кв. км, па которых проживало 660 тыс. человек, плотность населения составляла 0,8 чел. на 1 км2. Это требовало дробного административного деления, что значительно удорожало аппарат управления. В конце 1925 г. Сибкрайисполком"ходатайствовал перед ВЦИК об упразднении Верхоленского уезда и его слиянии с Иркутским уездом, и 16 февраля 1926 г. одобрил проект образования на территории Иркутской губернии 3 округов (Иркутский, Киреиский, Тулунский). С учетом этих решений ВЦИК 28 мая 1926 г. принял постановление об упразднении Иркутской губернии и замене существовавшего уездного деления окружной системой20. Иркутск из губернского становится административным центром округа, не теряя при этом своей функции культурной, транспортной и научной столицы региона.

В течение августа 1926 г. были ликвидированы Верхоленский, Зиминский и Иркутский уездные исполкомы. В первых числах сентября Киренский и Тулунский уездные исполкомы и Иркутский губисполком были упразднены, а их функции были переданы соответствующим окружным комиссиям. На этом эксперименты не закончилось, и из Иркутского округа (дек. 1926 г.) в состав БМ АССР были переданы Кабанский район и часть Иркутского района. При районировании в 1929 г. Тулуновский округ был ликвидирован, часть его (без Нижиеудинского района, отошедшего к Канскому округу) была включена в состав Иркутского округа, в котором было сформировано 12 районов. На этом закончилось формирование Сибирского края, в котором было выделено 19 округов, автономная область, 259 районов и 5890 сельсоветов. Итоги районирования Сибири подвел Второй краевой съезд советов (апр. 1927 г.), па нем были Намечены мероприятия по дальнейшему улучшению системы управления краем"1.

В результате советского революционного районирования Восточной Сибири с карты страны исчезла Енисейская губерния, Иркутская губерния и Забайкальская область, поделенные между Сибирским и Дальневосточным краями и образовалась Бурят-Монгольская и Якутская АССР22.

Выступая в апреле 1927 г. с заключительным словом на Втором краевом съезде советов Сибири, председатель крайисполкома Р.И. Эйхе особое внимание уделил анализу выступления председателя иркутского окрисполкома Ре-мейко, позлорадствовав над идеей создать Лено-Байкальскую область. Он заявил, что против объединения выступили Бурят-Монголия и Дальний Восток, и в итоге центральные власти отказались от этого плана. Р.И. Эйхе резюмировал: «Чем скорее избавятся иркутяне от Лено-Байкальских иллюзий, тем лучше будет для их округа. . Надо товарищам иркутянам усиленно рекомендовать, чтобы они скорее забыли про былые сны и областнические установки.»23.

В основе нового деления страны стояло изменение приоритетов в сторону не административного, но экономического начала, в его плановой централизованной интерпретации. Рациональное направление развития национализированной промышленности требовало организационного построения будущего хозяйства страны, правильного деления и объединения всей федерации. Территория Советской России была разделена на такие экономические районы, которые имели возможность самостоятельного хозяйственного развития и могли сотрудничать с другими субъектами государства в целях наилучшего использования капитальных ценностей, природных ресурсов и населения. По мнению советских руководителей, система административного устройства, оставшаяся от дореволюционного периода, оказалась непригодной. Прежняя волость, замкнутая в границах уездной территории с небольшим числом населения, как им казалось, в силу своей бюджетной немощи была неспособна справиться с массой хозяйственных и культурных задач.

Возникла идея укрупнения волостей: В.И. Ленин, выступая на XI съезде РКП(б) в 1922 г. по вопросу районирования страны говорил: «У нас теперь деление России па областные районы произведено по научным основаниям, при учете хозяйственных условий, климатических, бытовых, условий получения топлива, местной промышленности и т.д.»2'.

В конце 20-х гг. было пересмотрено административно-территориальное деление Бурят-Монголии, и в результате ее районирования было образовано 16 аймаков-районов и 374 сомонных-сельских Совета"3.

Сталинская революция» вызвала очередной административный передел. ЦИК и СНК СССР 23 июля 1930 г. ликвидировали округа, вызвав принципиальные изменения в устройстве Сибири. Президиум ВЦИК 30 июля 1930 г. разделил Сибирский край на Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский края. Вост.-Сиб. край с центром в г. Иркутске был образован из 4 округов Сибирского края (Иркутского, Красноярского, Капского и Киренского), 2-х округов Дальневосточного края (Читинского и Сретенского) и БМ АССР. Существовавшие округа были реорганизованы в 68 районов, 4 национальных округа (Ви-тимо-Олекминский, Таймырский, Эвенкийский и Тофаларский), 2 национальных района (Хаоцайский и Катангский) и 16 аймаков БМ АССР26.

Президиум Иркутского окрисполкома 6 августа 1930 г. (пред. Манепков) создал Комиссию по ликвидации округа и размещению краевых органов (пред.

Багров), и через несколько дней в Иркутске приступил к работе Оргкомитет ВЦИК РСФСР по организации Вост. - Сиб. края (пред. I I.I I. Зимин)27.

В соответствии с постановлением ВЦИК (9 сент. 1930 г.) ВосточноСибирский край получился огромным, но симметричным: так, расстояние от Иркутска до Красноярска и Читы по железной дороге было примерно одинаковым: 1 080 и 1 040 км, а территория превышала площадь Франции, Германии, Италии, Великобритании (в сегодняшнем состоянии) вместе взятых. Его совокупная территория определялась в 3,5 млн. км", на которой проживало немногим менее 3 млн. человек28.

Председателем Краевого исполкома 13 февраля 1931 г. был избран И.И. Зимин, смененный 20 октября 1932 г. в связи с отзывом его из края, В.Л. Бука-тым. Но уже 3 апреля 1934 г. предкрайисполкома стал Я.З. Пахомов29.

В апреле 1932 г. крайисполком в соответствии с постановлением ЦИК СССР (09.08.30 г.) выделил Черемхово в самостоятельную административно-хозяйственную единицу с непосредственным подчинением ее ВС КИК. Черем-ховский сельский район в составе 24 сельсоветов с населением 27 тыс. человек был присоединен к Черемхову с передачей их в административное подчинение Черемховского сельсовета30. Тем самым было положено началу Черембассу.

Все время существования Вост.-Сиб. края руководство БМ АССР, сохранившее свою структуру и частичную автономию, пыталось восстановить свой статус. В стране в очередной раз изменилась политическая ситуация, победивший Сталин приступил к «атомизации».РСФСР, раздробляя крупные территориально-административные образования. Президиум ВЦИК 10 марта 1934 г. принял постановление об организации в составе Восточно-Сибирского края Читинской области с центром в г. Чите. И уже 4 апреля 1934 г. Оргкомитет ВС КИК по Читинской области приступил к работе. А 7 декабря 1934 г. из состава ВСК был выделен в самостоятельную административную единицу Красноярский край. Была восстановлена автономия БМ АССР31, правда, в основных хозяйственных вопросах она по-прежнему подчинялась Крайкому.

Однако новообразуемая область плохо «вырисовывалась» экономически, и Президиум ВЦИК (07.12.34 г.) принял постановление «Об упразднении Читинской области и о ее подчинении непосредственно Крайисполкому». Президиум ВС КИК 15 декабря 1934 г. постановил признать Оргкомитет по Читинской области прекратившим свою деятельность с 19 декабря 1934 г. В соответствии с решением Президиума ВЦИК от 11 февраля 1935 г. Президиум ВС КИК постановил внести в границах края территориальные изменения, в результате которых на базе существовавшего деления было создано 72 административные единицы в виде районов и аймаков32.

Но па политическом уровне решение уже было принято, и VIII чрезвычайный съезд советов (8 дек, 1936 г.) переименовал Вост.-Сиб. край в Восточно-Сибирскую область в составе 45 районов. Наконец, 26 сентября 1937 г. вновь созданная административная единица была упразднена, и на ее территории были образованы Иркутская и Читинская области в их современных границах. В состав Иркутской области вошел Усть-Ордынский Бурят-Монгольский национальный округ; а Читинской - Агинский БМ и Витимо-Олекминский НО и 6 районов бывшей Зейской области Дальневосточного края.

В 1938 г. территория Витимо-Олекминского национального округа перешла в непосредственное подчинение Читинской области, а округ был ликвидирован. Наконец, в 1948 г. 6 ее восточных районов были выделены и присоединены к вновь образованной Амурской области33. На этом закончились административно-территориальные трансформации Читинской области.

На двадцать лет административно преобразовательская деятельность в регионе прекратилась. Новый этап поисков региональной экономической модели наступил в связи с реформаторской деятельностью Н.С. Хрущева по изменению системы управления народным хозяйством страны.

Идея реформы управления народным хозяйством логично вытекала из экономической политики, проводимой после смерти И.В. Сталина и направленной па оптимизацию хозяйственных управленческих структур. Ее итоговым событием стал Декабрьский (1956 г.) пленум ЦК КПСС, организационные решения которого завершили начатую в 1955 г. перестройку центральных органов государственного управления. Эта реорганизация поставила на повестку дня вопрос о судьбе министерств, так как перестраивалась только вершина управления, не затрагивая всей остальной пирамиды руководства производством.

Кроме того, пленум отразил стремление обеспечить взамен ведомственности координацию и увязку хозяйственной деятельности экономических районов и промышленных центров. На Пленуме прозвучал вопрос о целесообразности территориальных органов управления. Они исходили как от представителей центра, так и мест. Еще до Декабрьского пленума ЦК Н.С. Хрущев высказался в поддержку идеи создания территориальных снабженческих органов, а в январе 1957 г., после поездки в Узбекистан и Киргизию, написал развернутую записку в Президиум ЦК с обоснованием реформы

Практическая подготовка реформы началась сразу после Февральского (1957 г.) пленума ЦК, по итогам работы которого были проведены партийные активы. Хотя идея реформы отвечала интересам Байкальского региона, она оказалась неожиданной для руководителей территорий. Поэтому развернувшееся обсуждение выявило различные подходы к предстоящему реформированию. Так, если руководители Бурят-Монголии и Читинской области видели новые органы управления в рамках уже существующих административных территориальных единиц, то иркутянам импонировала идея регионального совнархоза.

Обсуждение этой идеи стало более массовым после опубликования в «Правде» (30 марта 1957 г.) тезисов доклада Н.С. Хрущева «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». Обсуждения приобрели действительно массовый характер, в советской истории был только один прецедент такого рода - обсуждение Конституции 1936 г., так, в Иркутской области на проведенных собраниях присутствовало 60 % всех рабочих и служащих. Предложения, высказанные на собраниях, попав в прессу, в свою очередь рождали новые волны обсуждения.

В Байкальском регионе наибольшую поддержку получила схема непосредственного подчинения предприятий совнархозам, что особенно ярко проявилось в структуре Иркутского CHX. На этот же принцип ориентировалось руководство Читинской области и Бурят-Монголии, где в структуру CHX закладывали руководство предприятиями через отраслевые управления34.

В ходе обсуждения параметров будущих совнархозов острый характер приобрела дискуссия об их будущих границах. Толчком к ней .послужила статья председателя Иркутского облплапа П. Силипского. Отталкиваясь от исторической традиции ведущей роли Иркутска в Восточной Сибири и факта существования до 1934-1936 гг. Восточно-Сибирского края, он предлагал создать укрупненный совнархоз в пределах Красноярского края, Иркутской и Читинской областей, Якутской и Бурят-Монгольской республик с центром в Иркутске. Эта идея была популярна среди руководства области. Противниками этой идеи в области выступили председатель Восточно-Сибирского филиала АН СССР В.А. Кротов и начальник строительства Братской ГЭС Н.П. Виноградов. Позже из будущей структуры были исключены Красноярский край и Якутская республика, но идея не была поддержана U.C. Хрущевым. Крайне негативное отношение к этому предложению высказали руководители всех перечисленных регионов. Руководители Якутской АССР стали требовать передачи им восточных районов Иркутской области: Бодайбо, Мамы, Усть-Кута, Киренска35.

Итогом дискуссии стало решение Верховного Совета СССР, постановившего завершить реформу управления до июля 1957 г. Совнархозы создавались по экономическим административным районам, в Союзе их было образовано 105. В 11 союзных республиках по одному, в Узбекистане - 4, Казахстане - 9, Украине -11, России -70. В Байкальской Сибири совнархозы до их укрупнения в 1963 г. действовали в Иркутской и Читинской областях и в Бурятии. Сеть совнархозов практически совпала с административным делением, существовавшим в стране, а не обусловливалась организацией территории на основе экономических критериев. Новые органы стали многоотраслевыми министерствами со схожими задачами, но на областном или республиканском уровне36.

Проведение единой политики в экономике, разработка перспективных и текущих планов, контроль за соблюдением поставок оставались за Госпланом СССР. Для обеспечения научно-технического руководства отраслями при СМ СССР были созданы государственные комитеты по авиационной технике, автоматизации, машиностроению, радиоэлектронике и др.37

На эффективности совнархозов сказалась их двойственная природа, с одной стороны, они являлись государственно-хозяйственными органами Центра на местах, а с другой - защитниками региональных интересов. При ликвидации министерств, воплощавших в себе вертикальную подчиненность в системе управления, вторая сторона стала брать верх. Строгая подчиненность центру, как характерная черта государственной дисциплины, ослабла. Совнархозы подчас стали действовать без разрешения правительства и Госплана или запаздывать с выполнением их требований. За ослаблением строгой подчиненности центру скрывались местные интересы. Региональные потребности территорий, стесненные до этого централизмом, были велики, поэтому естественным образом началось перераспределение выделенных средств.

Укрупнение СНХ соответствовало взглядам иркутян, но забайкальцы выступали против объединения с Иркутском, хотя реально сказывалось отсутствие в Забайкалье развитой системы проектных и. научных организаций. Усиливающиеся настроения в пользу объединения настораживали местные власти, боявшихся ликвидации своих совнархозов. Они сомневались, что иркутяне будут в полной мере заниматься проблемами Забайкалья. Однако идея устраивала Центр, ибо позволяла сократить управленческий аппарат.

Снова оживилась работа по экономическому районированию страны. Первоначально она осуществлялась Госэкоиомсоветом СССР под председательством А.Ф. Засядько. Президиум ЦК КПСС 20 июля 1960 г. одобрил его предложения и направил их на изучение местным партийным и советским органам. Недостатки местных СНХ обусловили поиск других моделей управления народным хозяйством, очередным экспериментом стало создание Советов по планированию и координации. Всего в РСФСР было создано 10 советов по координации. В их состав входили секретари об(край)комов, председатели обл(край)исполкомов, правительств автономных республик, совнархозов и обл(край)планов. В Восточно-Сибирский совет по координации в составе Красноярского края, Иркутской и Читинской областей, Бурятской и Якутской республик входили 26 руководителей, в т.ч. Хакасии и Тувы.

Деятельность Советов носила совещательно-рекомендательный характер. Они были в значительной мере аморфной структурой. Госплан РСФСР не был в них заинтересован, а в Восточно-Сибирском совете были слишком сильны центробежные тенденции, Якутия тяготела к Дальнему Востоку, а Красноярский край к Западной Сибири. ВС совет провел в 1962 г. второе и последнее заседание. Но этот опыт не пропал даром, были решены некоторые крупные экономические проблемы, в том числе по ускорению строительства Усольского химзавода. Совет позволил уточнить границы экономических регионов и продолжить

10 развитие тенденции на укрупнение СНХ .

Однако множественность и мелкотерриториальность СНХ не позволяла получить преимущества, заложенные в идее этой перестройки. Поэтому в России указом Президиума Верховного совета РСФСР от 25 декабря 1962 г. Советы народного хозяйства бы ли укрупнены. Из 67 СНХ было организовано 24. В Сибири и на Дальнем Востоке вместо 19 образовано 7 совнархозов: ЗападноСибирский, Кузбасский, Красноярский,' Восточно-Сибирский, Хабаровский, Дальневосточный и Северо-Восточный39. Байкальский регион вновь оказался в составе одной социально-экономической единицы.

Восточно-Сибирский СНХ возник, на месте упраздненных Иркутского, Бурятского, Читинского совнархозов, его возглавил иркутянин М.И. Маркелов. Это и определило его состав. По существу, Иркутский СНХ был преобразован в Восточно-Сибирский СНХ: иркутяне составили 74,6 % его состава, 16,6 % - чи-тинцы и 8,8 % - сотрудники из Бурятии40.

Процесс укрупнения СИХ расширил поле их деятельности, но самостоятельность совнархозов заметно ограничивалась. Появление новых отраслевых управлений совнархозов обусловливалось ростом промышленного производства, включая ввод новых предприятий; так, в Восточно-Сибирском СНХ с включением в его ведение Петровск-Забайкальского металлургического завода более твердо встало на ноги Управление черной и цветной металлургии. Бывший горно-рудный комбинат Иркутского СНХ реорганизовали. Из него выделили комбинат «Востоксибуголь», в состав которого вошли шахты Забайкалья и Коршуновский ГОК. В горно-рудном комбинате, как форме отраслевого управления, действовали предприятия слюдяной, горнодобывающей и золотодобывающей промышленности, включая предприятия вновь образованного треста «Забайкалзолото». В Управлении лесной промышленности и лесного хозяйства организовали комбинат «Забайкаллес»41.

Реформирование управления народным хозяйством с целью повышения его эффективности стало важнейшей задачей для тогдашнего руководства страны во главе с Н.С. Хрущевым, и для ее достижения оно замахнулось на «святую святых» - систему построения партийных органов. В конце 1962- нач. 1963 г. была проведена большая перестройка всей системы государственных органов и общественных организаций по так называемому производственному признаку. В трех краях и семи областях Сибири были созданы промышленные и сельские Советы депутатов трудящихся, партийные, профсоюзные и комсомольские организации, охватывавшие лишь часть населения области, занятого либо в промышленности, либо в сельском хозяйстве. В Байкальской Сибири единые органы сохранились только в Бурятии. Повсюду были значительно укрупнены сельские районы, из них были выделены промышленные районы и зоны, ряд городов переведен в областное подчинение.

Это ослабило партийный контроль над территориями и повысило роль советских органов, которые тяготели к административной и хозяйственной работе, а не к политическому и экономическому руководству. Власть стала уходить из рук партийных функционеров, становилось понятно, что можно обойтись и без партийного руководства народным хозяйством, поэтому они решились отправить в отставку Н.С. Хрущева. И тут же восстановили старое положение дел, в постановлении Пленума ЦК КПСС от 16 ноября 1964 г. «Об объединении промышленных и сельских областных, краевых организаций» было признано необходимым вернуться к прежней системе областных и краевых органов и организаций. Единые обкомы партии были восстановлены и партийные комитеты в еще большей мере, чем до реформ, стали вмешиваться в хозяйственные дела4".

Несмотря на достижения, достигнутые совнархозами на региональном уровне, в общенациональном плане недостатки превысили их достоинства. Поэтому после отставки Н.С. Хрущева судьба совнархозов была предрешена. Сентябрьский (1965 г.) пленум ЦК КПСС счел целесообразным возврат к отраслевому принципу управления промышленностью. Шестая сессия Верховного совета СССР 6-го созыва (окт. 1965 г.), приняла закон «Об изменении системы органов управления промышленностью' и преобразовании некоторых других органов государственного управления».' На основании закона образованы со-юзно-реснубликапские и общесоюзные министерства по отраслям промышленности, а Советы народного хозяйства упразднены. После утверждения правительством РСФСР 26 октября 1965 г. списков предприятий, передаваемых совнархозами вновь образуемым министерствам, началась ликвидация отраслевых управлений. У совнархозов не было никаких затруднений для передачи промышленных предприятий в Министерство лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР. В восточно-Сибирском СПХ из 14 отраслевых управлений к началу января 1966 г. было ликвидировано шесть. Восточно-Сибирский СНХ еще в ноябре 1965 г. упразднил в центральном аппарате производственное и техническое управления, главную инспекцию по качеству, контрольно-инспекторский отдел, а с 16 января - отдел охраны предприятий. Последнее распоряжение он принял 31 января 1966 г. История совнархозов в Байкальской Сибири закончилась. С ликвидацией Восточно-Сибирского совнархоза множество проектов, создания предприятий, повышающих качественный уровень природопользования в регионе (в частности проект строительства Чивыркуйского рыборазводного завода), было предано забвению43.

На этом крупные административно-территориальные трансформации в регионе прекратились. Вместе с тем последующие документы партии и правительства по Байкалу осветили проблему зонирования Прибайкалья. Впервые в центре внимания оказались не политические или экономические проблемы, а -экологические. Возможно, впервые в советской административной практике, районирование решало задачу не усиления эксплуатации природных ресурсов территории, а ее ослабления. Прибайкалье было разделено на территории с разными требованиями к охране природной среды. Было выделено три защитные зоны: прибрежная, водоохранная и зона охраны воздушного бассейна.

Наиболее жесткая регламентация распространялась па территорию, непосредственно примыкающую к озеру. В Иркутской области к прибрежной зоне были отнесены Байкало-Ленский заповедник, Прибайкальский национальный парк, Голоустненский, Ольхопский и Слюдянский лесхозы.

Следующая защитная зона - водоохранная, она гораздо обширнее прибрежной и занимает большую часть Бурятской АССР и ряд районов Читинской области в пределах водосборного бассейна озера.

Наибольшую территорию, на которую распространяются требования по защите экосистемы Байкала, занимала зона охраны воздушной среды. Помимо всего водосборного бассейна она включала 200-километровую полосу вдоль северо-западного побережья Байкала - от государственной границы на юге до районов Байкало-Амурской магистрали на севере. В нее входила в частности вся Иркутско-Черемховская промышленная зона44.

В конце 80-х гг., когда административно-командная система ослабела, сибирские руководители, ощущая себя представителями единого специфического региона страны, в ноябре 1990 г. образовали Совет межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение». Сибирские территории начали поиск новых организационно-правовых форм, позволявших им сообща отстаивать специфические региональные интересы перед Центром. В Соглашение вошли Алтайский и Красноярский края, Тюменская, Читинская, Омская и Иркутская области, Бурятская и Тувинская республики и другие-45.

Летом 1991 г. состоялись первые прямые выборы президента России, ознаменовавшие разрушение советской административной системы управления. Однако основные административно-территориальные образования Байкальской Сибири сохранили свою целостность и культурно-хозяйственное единство.

В ноябре 1991 г. в Иркутске проходил Первый съезд депутатов Иркутской области всех уровней (прис. 468 деп.), в работе съезда принимали участие депутаты РСФСР и СССР. Присутствовало и 150 приглашенных из Тувы, Красноярского, Хабаровского краев, Кемеровской, Читинской, Омской областей. После доклада председателя областного совета В.В. Игпатенко, съезд большинством голосов признал Иркутскую область террпториалыю-государственным образованием - «субъектом единой суверенной Российской Федерации»'46. Это событие стало детонатором процессов определения организационно-правового строения территории. И к концу рассматриваемого периода на территории Байкальского региона действовало пять субъектов Российской федерации: Иркутская и Читинская области, республика Бурятия, Усть-Ордынский и Агинский бурятские автономные округа.

В начале 90-х гг. Байкальская Сибирь представляла собой территориальное образование, граничившее по российской государственной границе с Китайской и Монгольской республиками, и соседствовавшее с Красноярским краем, Якутской и Тувинской республиками и Амурской областью.

Все административно-территориальные образования: Иркутская, Читинская области и республика Бурятия граничили друг с другом и были окольцованы железнодорожными магистралями (Траисиб, БАМ и др.) и федеральной автомагистралью Москва-Владивосток.

Таким образом, анализ истории административно-территориальных трансформаций и преобразований Байкальского региона свидетельствует о естественной взаимосвязанности и взаимообусловленности входящих в него территорий. Географическая принадлежность к супергидросистеме Селепга-Байкал-Ангара-Лена обусловила общность социально-экономической и хозяйственной жизни региона, его ресурсную направленность и природообусловлен-ную ментальность населения. В исторических рамках нахождения региона в составе Российского государства, здесь постоянно действовали взаимно направленные центробежные и центростремительные тенденции.

История показала, что региональное единство встречает понимание и поддержку тогда, когда его центр обладает только административными функциями, а вопросы хозяйствования и культуры остаются в руках территорий.

Все это подтверждает'концепцию существования в рамках рассматриваемого периода природно-административной целостности Байкальского региона, обусловленной естественными, государственными и социальными факторами.

Заключение научной работыдиссертация на тему "История аграрного природопользования в советский период в Байкальском регионе"

Результаты работы по защите природы Байкала не удовлетворяли общественность и партию, поэтому в июне 1971 г. самая высокая в стране инстанция - ЦК КПСС, совместно с СМ СССР, принял постановление "О дополнительных мерах по обеспечению рационального использования и сохранению природных богатств бассейна озера Байкал"41. В нем предусматривались новые меры но усилению режима заповедпости в водосборной зоне уникального водоема.

В 1972 г. Министерство мелиорации и водного хозяйства РСФСР организовало в Бурятии самостоятельное Забайкальское бассейновое (территориальное) управление по регулированию использования и охране вод Байкала и его бассейна. Контроль за чистотой водотоков региона стал сферой международного сотрудничества - по соглашению между СССР и МНР о рациональном использовании и охране вод бассейна Селенги проводились регулярные исследования качества вод.

В январе 1973 г. Госкомлесхозом Совмина СССР были установлены «Правила рубок главного пользования в лесах бассейна озера Байкал», регламентировавшие рубки во всех разновидностях насаждений и определявшие требования к проведению лесосечных работ, использованию порубочных остатков, очистке мест рубок, и мероприятия по восстановлению леса. В связи с этим была пересмотрена сырьевая база лесозаготовительных предприятий, размеры отпуска но ней уменьшились на 60 %, ликвидированы лесосырьевые базы в лесах 1-й группы, па 36 % сокращена расчетная лесосека. Однако принципиальных улучшений в экологической ситуации на Байкале не произошло и ЦК КПСС и Совмин СССР (21.07.77 г.) и Совмин РСФСР (26.08.77 г.) приняли постановление «О мерах по дальнейшему обеспечению охраны и рационального использования природных богатств бассейна озера Байкал»42.

В июле 1970 г. были созданы постоянные комиссии по охране природы при каждой из палат Верховного Совета СССР. Соответственно были созданы аналогичные комиссии в Верховных Советах союзных республик, взявшие под контроль эту сферу взаимоотношения природы и общества. Это усилило контроль за положением на местах. Комиссия по охране природы ВС РСФСР, обсудив 11 июля 1978 г. вопрос о соблюдении Закона РСФСР «Об охране природы в РСФСР» в БАССР, отметила, что для усиления охраны госохотфонда в районах БАМа созданы служба охотничьего надзора и общественная охотничья инспекция. В республике организованы 25 госзаказников и 2 заповедника43.

Озабоченность широкой общественности экологическими проблемами постепенно передавалась и руководству государства: был издан ряд постановлений об охране природы (1972, 1974, 1976, 1977, 1978 гг.) и др., приняты некоторые соответствующие законы, хотя они, как и закон об охране природы в РСФСР, принятый в 1960 г., чаще всего не соблюдались на практике. С 1976 г. создание новых заповедников стало предусматриваться народнохозяйственными планами и более или менее осуществлялось в большинстве республик Союза. Байкальская комиссия ВООП выступила с предложением об организации орнитологического заповедника для охраны водоплавающих в дельте реки Селенги и заповедника «Берег бурых медведей» на западном берегу Байкала. Гла-вохота РСФСР поддержала это предложение и включила проектные работы по этим двум объектам в план Западно-Сибирской проектио-изыскательской экспедиции. Начавшееся строительство БАМа обусловило появление Витимского (1981 г.), Олекминского (1984 г.) и Байкало-Ленского заповедников, проектирование которых осуществлялось природоохранной группой ЗападноСибирской проектио-изыскательской экспедиции под руководством A.C. Александрова. Эти и ряд других заповедников, созданных в Сибири, организованы в соответствии с генеральной схемой развития государственных заповедников в РСФСР, разработанной в 1978-1979 гг. в ЦНИЛ Главохоты РСФСР по заданию республиканского Госплана. Центральный совет по туризму и экскурсиям ВЦСПС, в 1977 г. по своей линии, запретил водные путешествия по р. Темник и прилегающей территории Хамар-Дабана и Малого Хамар-Дабана 4, облегчив тем самым соблюдение заповедного режима в Байкальском заповеднике.

В 1971 г. ЮНЕСКО начала разработку межправительственной программы «человек и биосфера». Среди других было положено начало и научно-исследовательскому проекту «Сохранение природных зон и содержащегося в них генетического материала». Разработка Конвенции производилась при участии советских специалистов.

При выборе направлений работы по этому проекту большое внимание уделено организации особо охраняемых территорий для слежения за глобальными изменениями в биосфере, вызванными антропогенными причинами. А поскольку регистрировать изменения можно лишь в сравнении с некоторым исходным состоянием, появилась необходимость изучать такие нетронутые «фоновые» участки. Они были названы биосферными заповедниками. Для Запада и развивающихся стран это была новаторская идея, а для СССР - практика многих десятилетий. Заповедники в нашей стране исполняли не коммерческие и рекреационные, а научные функции. Особенно эффективной оказалась разработанная А.И. Формозовым методика круглогодичного непрерывного мониторинга природных комплексов охраняемой территории - «летопись природы». Признанием уникального отечественного опыта стало проведение в СССР 1 Международного конгресса по биосферным заповедникам. Впервые термин «биосферный заповедник» стал использоваться в СССР в 1974 г. при заключении соглашений с США по вопросам охраны окружающей среды. Биосферный заповедник - форма резерватов, включаемых в общемировую систему под эгидой ЮНЕСКО, - начала внедряться в СССР с 1979 г. В марте 1988 г. СССР ратифицировал Конвенцию об охране всемирного культурного наследия. К 1 июля 1988 г. число участников Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия человечества достигло 102 стран, которые передали под всемирный надзор 288 природных и 9 смешанных объектов45.

В 1978 г. руководство страны решило реконструировать систему контроля и охраны природной среды. 1 декабря 1978 г. ЦК КПСС и Совмин СССР приняли постановление «О дополнительных мерах по усилению охраны природы и улучшению использования природных ресурсов». В принятом постановлении были заложены принципы организации независимого вневедомственного государственного и общественного контроля, наделенного собственным печатным органом «Природа и человек». В постановлении уже были прописаны функции организованного в марте 1978 г. Государственного комитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды (Госкомгидромет), созданного на базе Главного управления гидрометеорологической службы при Совмине СССР. В обязанность указанного комитета входило обеспечение народного хозяйства страны гидрометеорологической информацией, проверка соблюдения норм и правил в области охраны атмосферного воздуха всеми предприятиями, учреждениями и организациями. В 1979 г. был создан Всесоюзный НИИ охраны природы и заповедного дела Миисельхоза СССР. Шел процесс количественного роста природных резерватов, в 1980 г. в стране насчитывалось 128 заповедников, 7 заповедно-охотничьих хозяйств и 6 национальных парков46.

В постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР (1978 г.) была означена необходимость разработки Территориальных комплексных схем охраны природы (ТерКСОП), и с конца 70-х годов начали разворачиваться работы по составлению таких схем. Порядок разработки ТерКСОПа регулировался Методическими указаниями по составлению территориальных комплексных схем охраны природы, утвержденными Госстроем СССР и ГКНТ (29.11.82 г.). К середине 80-х гг. было подготовлено 20 таких схем, и еще 30 находились в работе. В частности, была завершена ТерКСОП БАМа, в ней была сделана попытка применить комплексный междисциплинарный подход к оценке взаимодействия природной среды и человека па конкретном региональном объекте и дать рекомендации по улучшению этого взаимодействия.

В январе 1985 г. Президиум Совмина РСФСР принял решение о разработке ТерКСОПа бассейна озера Байкал и утвердил головную организацию -проектный институт Гипрогор (Москва) Госстроя РСФСР, (разработавший схему по БАМу), который в 1986 г. приступил к ее подготовке. Главным инженером темы был назначен А.И. Гафт. К разработке схемы было привлечено свыше 60 институтов, в т. ч. более 10 академических. Байкальская схема изначально строилась на основе иной идеологии, нежели предшествовавшие советские ТерКСОПы. Если в других районах они предусматривали снижение, минимизацию антропогенного пресса на природу, то в основу байкальской схемы была положена (по мнению ее идеолога В. Викулова) «.методолого-иаучная основа режима особого природопользования, то есть безусловного, гарантированного, неограниченного но времени сохранения уникального природного объекта». 14 апреля 1990 г. Президиум Совмина РСФСР утвердил Территориальную комплексную схему охраны озера Байкал (ТерКСОП Байкал). Схема была согласованна со всеми республиканскими, областными организациями, а также прошла общественные обсуждения на местах.

С 1985 г. до конца советского периода, различными научными и проектными организациями было составлено не менее десяти федеральных и множество региональных перспективных схем развития особо охраняемых природных территорий, в том числе для Сибири и Дальнего Востока47. Подобные разработки чаще всего имели определенную ведомственную направленность и не всегда рассматривали весь комплекс охраняемых природных территорий. Природные заповедники и национальные парки находились в разных ведомствах, поэтому было трудно рассчитывать па их успешное взаимодействие.

Другой проблемой ТерКСОПов являлось то, что по советской системе социальные нужды города или района финансировались, в основном, за счет отчислений от доходов предприятий. Средства на охрану природы шли из тех же источников, поэтому при выборе приоритетов, в условиях хронического денежного дефицита, местные власти, проблемы охраны природы рассматривали как второстепенные и финансировали по остаточному принципу.

В 1980 г. был принят союзный, а в 1981-1982 гг. - республиканские законы об охране и использовании животного мира. Однако так и не был принят закон об охране и использовании растительного мира (законодательство о лесах касалось лишь небольшой части видов растений). Для того, чтобы эффективно работал закон об охране животного мира, нужна была система подзаконных актов. Таких, как правила государственного учета и ведения кадастра животного мира (принят в 1984 г.), правила пользования животным миром в Тнаучных, культурных, воспитательных целях, правила коллекционирования, разработка мер по предотвращению гибели животных при осуществлении производственных процессов в различных отраслях народного хозяйства. Вместе с тем усиленное внимание охране животного мира принесло свои плоды, и в 1981 г. в РСФСР действовало 800 охотничьих заказников на площади около 37 млн. га48.

С начала 80-х гг. начался новый этап в организации заповедного дела в СССР, когда на вопрос о том, нужна ли стране система особо охраняемых природных территорий, был дан окончательный положительный ответ. Постановлением Госплана СССР и ГКНТ от 27 апреля 1981 г. утверждены типовые положения о государственных заповедниках, о государственных памятниках природы, ботанических садах и дендрологических парках, о государственных зоологических парках, о государственных заказниках и о природных национальных парках. Здесь впервые устанавливался правовой режим национальных природных парков. Своеобразие этого документа заключалось в том, что на его первых страницах подробно изложены строгие запреты на вмешательство в природные системы заповедников, а в конце документа под разными оговорками допускается самая разная хозяйственная деятельность только «в установленном порядке» и «для обеспечения основных задач заповедника»49. Нет нужды говорить о том, что это фактически превращало заповедники в разновидность заказников.

В это время в Российской федерации стали возникать и национальные парки, хотя в других республиках Союза это произошло на десятилетие раньше. Их общественная значимость, по мнению многих специалистов (Реймерс,

Штильмарк и др.), выше чем заповедников, поскольку парки предназначены, в первую очередь, для общения людей с природой. А вторые - для ее изучения и строгой охраны. Однако следует учитывать сложившиеся традиции и исторический опыт. В условиях нашей страны возможности рекреации на лоне живописной природы (в том числе и так называемого «экологического туризма») столь велики, что до определенного этапа особой необходимости в национальных парках не возникало. Даже в конце XX в. их количество в Сибири было невелико, а на Дальнем Востоке они вообще отсутствовали.

В стране в 1983 г. функционировало около 60 различных типов территорий и объектов, призванных охранять природу. Примерно такое же количество их насчитывается в других странах. Существовало 7 национальных парков и 144 заповедника общей площадью более 13 млн. га. И более тысячи заказников разного назначения, занимавших площадь в 25 млн. га. В СССР на учете находилось более 5 тыс. объектов и комплексов, объявленных государственными памятниками природы. Основная часть резерватов находилась в управлении Миисельхоза СССР, АН СССР, Гослесхоза СССР, Главохоты РСФСР, Минвуза СССР и Госкомов по охране природы союзных республик. В 1984 г. площадь заповедных территорий в РСФСР составляла 0,6 %, для сравнения в Казахстане - 0,2 %, а в Армении - 7,1 %50.

Своеобразными памятниками природы, обладающими признаками уникальности, служат редкие, исчезающие и находящиеся под угрозой исчезновения виды растений и животных. Для их регистрации и контроля в стране была создана Красная книга СССР и Красные книги союзных республик. Ведение Красной книги СССР было возложено па Миисельхоз с участием АН, Минрыб-хоза и Гослесхоза СССР. В Красную книгу СССР в начале 80-х гг. было занесено 444 вида растений и 154 вида животных51.

Только в феврале 1986 г. дошла очередь в создании национальных парков и до Сибири, Совмин РСФСР принял постановление «О создании Прибайкальского государственного природного национального парка в Иркутской области». Первый сибирский национальный природный парк было решено создать па базе лесоохотничьего хозяйства «Байкал». Парку была передана часть Ольхон-ского и Голоустенского лесхозов, а также часть сельскохозяйственных земель Облагропрома (без изъятия их из хозяйственного оборота и сельскохозяйственной эксплуатации). В том же году на восточном берегу озера был организован Забайкальский государственный национальный природный парк общей площадью 269 тыс. га. И, наконец, постановлением Совмина РСФСР от 27 мая 1991 г. был образован Тункинский национальный природный парк, общей площадью 1 200 тыс. га52.

Общее состояние природы Байкальского региона становилось угрожающим и реакция общественности все более радикальной. Госплан СССР 31 марта 1983 г. принял постановление «О мероприятиях, направленных на недопущение сброса Байкальским ЦБК и Селенгинским ЦКК с отклонениями по качеству от действующих нормативов». Однако и оно выполнялось неудовлетворительно, что обусловило принятие в апреле 1987 г. нового постановления ЦК КПСС и

СМ СССР по Байкалу. В отличие от предшествовавших, оно имело комплексный характер, в нем признана ошибочность создания на озере целлюлозных производств, через стоки и выбросы, нарушающих заповедность природных резерватов, а также предусматривало организацию сброса стоков БЦБК в реку Иркут. С целыо повышения эффективности борьбы с нарушениями экологического законодательства в регионе было создано в 1986 г. две специализированные бассейновые прокуратуры: Западно-Байкальская и Восточно-Байкальская53.

В июне 1987 г. в Иркутске состоялся партхозактив Иркутской области и республики Бурятия, обсудивший задачи по его выполнению. Выступивший па нем зав. отделом строительства ЦК КПСС Л.Г. Мельников заявил, что всего по Байкалу было принято 20 решений партии и правительства. Они все были хорошими и правильными и в значительной степени снизили удары по озеру, но оказались недостаточно эффективными. Причина - в невыполнении министерствами и ведомствами в центре, научными организациями всех рангов, контролирующими органами, в т. ч. и Госкомгидрометом, Гослесхозом, Мин-водхозом и другими организациями, советскими, хозяйственными органами на местах многих положений, изложенных в них. В августе 1988 г. СМ РСФСР утвердил Генеральную концепцию развития производительных сил в водосборном бассейне Байкала. В целом, она не была направлена на принципиальное совершенствование режима заповедпости в регионе. И завершающим аккордом законотворческой деятельности советского руководства но сохранению природного резервата озера Байкал - чемпиона по количеству принятых решений и постановлений, стала публикация в региональной печати (май 1991 г.) Проекта закона РСФСР «Об охране природы Байкальского экологического региона»54. В его подготовке принимали участие известные в регионе специалисты, юристы-экологи: А. Казанник, М. Маликов, М. Брипчук и специалисты из Москвы.

К середине 80-х гг. окончательно оформилась советская модель управления природно-заповедными объектами и комплексами. В зависимости от их союзного, республиканского или местного значения оно осуществлялось Советом Министров СССР, Совминами союзных и автономных республик, исполкомами областных, краевых, районных и городских Советов народных депутатов, а также специально уполномоченными органами государства. К ним относились: Госплан СССР, ГКНТ, Минсельхоз СССР, госкомитеты по охране природы в союзных республиках, министерствах и ведомствах Союза СССР и союзных республик, АН СССР.

Государственный учет природно-заповедных объектов и комплексов, планирование их организации и охоты, определение основных начал заповедного дела в СССР и организационно-правовых форм его осуществления находилось в ведении союзных органов.

Эти вопросы решались Госпланом СССР, ГКНТ и Минсельхозом СССР, в составе которого находились Главное управление по охране природы и заповедникам, лесному и охотничьему хозяйствам и Всесоюзный НИИ охраны природы и заповедного дела.

Научно-методическое руководство заповедным делом в СССР возлагалось па учреждения АН СССР.

Система государственного управления природопользованием и охраной природы состояла из органов общей, отраслевой и специальной компетенции.

Органы общей компетенции определяли общие направления природоохранной деятельности в масштабах страны (Верховный Совет СССР, Совет министров СССР), республик (Верховные Советы и Совмины союзных и автономных республик), краев, областей, городов и районов (краевые, областные, городские, сельские, поселковые Советы и их исполкомы). В объеме своих полномочий эти органы издавали нормативные акты, исполнительные комитеты организовывали их выполнение и контроль за соблюдением законов и постановлений, регулирующих природопользование.

Органы отраслевой компетенции - это министерства и ведомства СССР, союзных республик, их отделы, управления в краях, областях, городах и районах. В соответствии с решениями партии и правительства, постановлениями вышестоящих органов они планировали и рсализовывали меры по охране природы и рациональному использованию природных ресурсов в ходе хозяйственной деятельности подчиненных им предприятий, учреждений и организаций.

Органы специальной компетенции осуществляли эксплуатацию определенных природных ресурсов и выполняли возложенные на них функции государственного контроля в отношении всех других отраслевых органов.

К органам специальной компетенции относились в конце 80-х гг. более 10 министерств и ведомств: Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР, Министерство геологии СССР, Госгортехнадзор при Совмине СССР, Министерство рыбного хозяйства СССР, Минздрав СССР, Министерство внутренних дел СССР и др.

В шести союзных республиках были созданы государственные инспекции по охране земель и вод, лесная охрана, служба государственного надзора, охотничья и рыболовная инспекция, государственная санитарная инспекция, инспекция по охране атмосферного воздуха, службы охраны заповедников и национальных парков.

В отдельных союзных республиках (РСФСР, Казахстан, Украина) были созданы бассейновые инспекции по охране водных ресурсов и т.п. На 1 января 1987 г. в СССР было 156 заповедников и заповедно-охотничьих хозяйств55.

Проведенная работа по совершенствованию заповедного дела в стране дала свои плоды: в середине 80-х гг. общая площадь и число заповедников в СССР превзошли уровень 1951 г. и продолжили свой рост. Большой бедой советских резерватов являлась их ведомственная распыленность, к середине 80-х гг. специалисты насчитывали в нашей стране около 30 ведомств, «владевших» заповедниками. Среди них преобладали республиканские министерства (или комитеты) лесного хозяйства. В РСФСР основным держателем заповедников оставалась Главохота. Она вопреки закону поощряла истребление в заповедниках волков. Минсельхоз увлекался охотой под видом регулирования численности животных. «Лесники» сквозь пальцы смотрели на сбор семян и плодов, сенокошение, выпас скота. Заповедники системы просвещения (высшего и среднего специального образования) использовались для практики студентов во вред живой природе. Единого научно-методического центра у заповедников до конца рассматриваемого периода не было, а имевшиеся подразделения (ВНИИ Природа, ЦНИЛ и Комиссия АН СССР) действовали несогласованно, обслуживая выборочные объекты56.

Существовавшая в СССР ведомственная разобщенность заповедников являлась серьезным тормозом в развитии теории и практики заповедного дела, требовалось серьезное реформирование всей структуры управления природными резерватами. В январе 1988 г. вышло постановление «О коренной перестройке дела охраны природы в стране». На его основании 18 марта 1988 г. Совмин России принял постановление «О коренной перестройке дела охраны природы в РСФСР». На основании этих постановлений в СССР и РСФСР была образована система Государственного комитета СССР по охране природы, в которую в краях, областях и республиках вошли соответствующие Комитеты но охране природы. На основе правительственного решения с 1988 г. руководство заповедным делом в стране было возложено на Государственный комитет СССР по охране природы, в системе которого находилось около 120 заповедников из 164. В непосредственном подчинении Комитета, в структуре которого имелся специальный отдел, находились всего 27 ведущих заповедников СССР57. И вместо всеми ожидаемой единой системы заповедного дела, над заповедниками появилась еще одна надстройка, фактически увеличив прежнюю мпоговедомственность. Заповедный отдел Госкомприроды СССР был занят главным образом лишь своей текучкой и обслуживанием биосферных заповедников, а все остальное осталось, как и прежде.

В целом, несмотря на всевозможные проблемы и препятствия, в течение советского периода в рамках большинства десятилетних периодов происходил рост числа и увеличение площади заповедных территорий. Представление о динамике развития заповедного дела в СССР за 60 лет дают данные табл. 1.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение истории взаимодействия природы и общества в XX в. в Байкальском регионе позволило выявить, описать и объяснить российскую модель аграрного природопользования в советский период.

Освоение региона русскими людьми началось в XVII в. в виде аграрного (промыслово-сельскохозяйственного) природопользования. Его первый элемент носил экспортный характер, а второй - был изначально ориентирован на решение местных проблем. Этот период характеризовался феодальными производственными отношениями, колониальной политикой абсолютистского государства и соответствующей ментальностью пришлого населения.

Новый период освоения региона - капиталистический (рыночный) начался со времени прихода сюда Транссиба и столыпинской реформы, а также вызванного ими переселенческого движения. Аграрное природопользование (АПП) стало модернизироваться - возник переизбыток сельского населения, формировался общесибирский рынок аграрной продукции, обострилась конкуренция с западно-сибирским продовольствием и т. д.

Следствием этого процесса стало расширение сельхозугодий, внедрение новых культур, технологий, применение сельскохозяйственных машин, орудий лова и охоты и т. п. Вместе с тем, начался кризис традиционного АПП - возник дефицит земель сельскохозяйственного использования, перепромысел животных ресурсов, конфликты новоселов с местным населением и др.

Среди ключевых элементов, определявших систему природопользования в Байкальском регионе, важно выделить численность, структуру и схему расселения его жителей. В рамках советского периода прослеживаются их существенные изменения и, прежде всего, увеличение численности жителей. В регионе в 1917 г. проживало порядка 1,7 млн. чел., в 1939 г. - 2,8 млн., в 1959 г. - 3,7, а в январе 1990 г. - 5,2 млн. жителей. За советский период численность населения возросла более чем в 3 раза. Соответственно изменилась и плотность населения-с 1,1 чел./км2в 1917 г. до 3,3 чел./км2 в 1990 г.

Рост населения происходил за счет местных жителей, стихийной миграции, но в основном благодаря государственной переселенческой политике. Миграция в начале века имела аграрную, затем аграрно-индустриальную, а в последней трети рассматриваемого периода - индустриальную ориентацию. Этот процесс, обусловленный аграрно-промышленным освоением региона, привел к изменению структуры населения. Если в начале периода его основу составляли сельские жители, то в 50-е гг. они сравнивайся с горожанами, а затем основным становится население городов и поселков. В 1917 г. в регионе на селе проживало 1 498 тыс. чел., в 1939 г. - 1 665, в 1959 г. - 1 619, в 1970 г. - 1 576, в 1990 г. - 1 423 тыс. чел. Сельское население в 1917-1990 гг. сократилась на 75 тыс. чел. или па 5 %. В больших размерах снизилась его доля в общей численности населения региона. В 1917 г. 87% населения проживало в сельской местности, в 1939 г. - 59%, а в 1959 г. - уже 44%, а в 1990 г. - всего 28%.

Создание большого числа промышленных предприятий привело к росту сети городских поселений. В результате сократилось количество сельских населенных пунктов (более 9 тыс. в 20-е гг. и около 3 тыс. в начале 90-х гг.) и увеличилось число и размеры городов и несельскохозяйственных поселений (1917г. в регионе было 15 городских поселений, а в 1991 г. - 171).

С другой стороны, укрупнение сельских поселений, изменение условий жизни, ломка традиционных социально-аграрных отношений привели к «забрасыванию» огромного количества малых полей в таежной и подтаежной зонах, которые вскоре затянулись редколесьем. Плодородные угодья забрасывались и заменялись малопродуктивными участками, отвоеванными у тайги или землями, располагавшимися в неудобных для использования местах.

В большинстве стран мира индустриализация осуществлялась за счет избыточного сельского населения. В Байкальской Сибири она также проводилась за счет села, но здесь не было избытка трудовых ресурсов, поэтому власть весь советский период была вынуждена перебрасывать в села и в новые города региона трудовые ресурсы из других районов страны.

Произведенное исследование показывает, что для сохранения естественного плодородия почв определяющим является социально-экономический статус крестьянина. В достолыпипский период в регионе крестьянин был фактически хозяином, затем, до начала военного коммунизма, он все больше становился хозяином-собственником. После победы большевиков крестьянин - только работник, затем, в период НЭПа и до начала коллективизации, он был хозяином и работником, а весь остальной период - работником.

Сельское хозяйство - наиболее зависимая от природной среды отрасль экономики. Крестьянское хозяйство - это основной инструмент взаимодействия общества с природой в аграрной сфере. От того, насколько гармонично оно взаимодействует с природной средой, зависит в долгосрочной перспективе и обеспеченность сырьем пищевой и легкой промышленности, и продовольственная независимость государства. Уровень сельхозосвоения территории зависит от эффективности функционирования и жизнеспособности крестьянского хозяйства. Сохранение природной среды и экологичность продовольствия в значительной степени есть результат правильной организации производственной деятельности крестьянина. При этом не так важна его организационно-правовая форма: хозяйство (личное, коллективное), акционерное общество и т.п. Важно, чтобы оно было независимым хозяйственным образованием.

Поэтому или организация сельскохозяйственного производства строится от крестьянского хозяйства и успешно решает с государственной помощью все поставленные перед ним задачи; либо, как показал советский опыт, государство создает, исходя из идеологической конструкции, квазикрестьянское хозяйство, и становясь его заложником, рано или поздно признается, что его аграрная политика потерпела фиаско. А крестьянство вынуждено после этого создавать заново свои базовые производственные конструкции.

Советские руководители фактически ликвидировали крестьянство как класс независимых товаропроизводителей: на территории региона, где накануне коллективизации существовало более 200 тыс. крестьянских хозяйств, в 1940 г. - 2 678, а в начале 90-х гг. действовало порядка 700 крупных сельскохозяйственных предприятий. Вместо полурыночных крестьянских хозяйств в регионе стали существовать предприятия товарного, но не рыночного типа, ориентированные на обязательные поставки продукции государству.

Уже в 30-е гг. руководство страны взяло курс на укрупнение крестьянских коллективных хозяйств, организованных по локальному принципу. Создавались агрогиганты, организующие сельхозпроизводство по территориальному принципу, одновременно навязывалась совхозная, т. е. государственная форма организации хозяйств. В 1940 г. совхозы составляли 1,4% общего количества коллективных хозяйств, в 1950 г. - 3,1%, в 1970 г. - 40,1%, а в 1990 г. - уже 60,9%, т. е. стали большинством. За счет сокращения колхозной системы вырос государственный сектор в земледелии. Вместе с тем, советские руководители не смогли уничтожить крестьянские кооперативные и подсобные хозяйства, хотя это и вытекало из их идеологических представлений.

Трансформация семейного крестьянского хозяйства в сельхозпредприятие обусловила создание симбиозного образования ; АПК, который, организуя производство и переработку сельхозпродукции, ликвидировал аграрный приоритет села. В связи с сокращением сельского населения, появлением индустриальных технологий в сельском хозяйстве, образованием перерабатывающей промышленности в городах, массовым участием горожан в садоводстве и огородничестве, к концу рассматриваемого периода стало очень сложно разграничить функции производителя, переработчика, сохранителя, продавца и потребителя продовольствия. Аграрный сектор вышел-за границы села и включил в себя всю пригородную, частично городскую и промышленную зоны.

Время показало иепродуманность сельскохозяйственного районирования региона. Оно прямолинейно копировало методики, более или менее подходившие для западных, европейских регионов страны. Между тем, условия для сельскохозяйственного производства в Байкальской Сибири резко отличаются от европейских: здесь невозможно освоение территории для земледелия в тех пределах, какие имеют место там. Транспортпо-экономическое освоение территории менее равномерно, а транспортная сеть реже и менее эффективна.

Коренные изменения, произошедшие на селе и в сельском хозяйстве, принципиально изменили роль и место аграрных поселений. Опыт развитых стран и реалии сибирской жизни свидетельствуют о значительном и быстром уменьшении роли села и о росте значения городских, пригородных, примагист-ральных центров производства, оттеснивших его в ряде отраслей на вторые места (в птицеводстве, теплично-промышленном овощеводстве, рыбоводстве, в производстве молока, свинины, картофеля). Концентрация населения в центрах колхозов и совхозов привела к обезлюживанию территории, и возвращение крестьян на покинутые территории представляется маловероятным.

Советское руководство продолжило царскую политику всемерного расширения сельскохозяйственного освоения территории региона. В 1917 г. совокупная площадь сельхозугодий составляла 7,5 млн. га или 4,8% территории региона. В 1940 г. она достигла 12,4 млн. (8%), в 1963 г. - 13,0 млн. (8,4%), а в 1990 г. сократилась до 12,9 млн. га (8,3%) площади Байкальской Сибири. Причиной неуспеха явилась малая площадь сельскохозяйственно пригодных земель региона, которые в 70-е гг. оказались полностью введены в хозяйственный оборот. Дальнейшее расширение угодий было экономически невыгодно. Вновь освоенные территории не компенсировали изъятых у хозяйств земель.

Аграрная политика компартии, реализуемая советскими органами и хозяйственными организациями, привела к широкому и необоснованному развитию пашни, уступавшей по своей товарной отдаче аналогичным угодьям в других районах СССР. При этом в регионе были распаханы миллионы гектаров сельхозугодий, степей и тайги. Делалось это без достаточных агрономических и социально-экономических исследований и обоснований, вследствие чего значительная часть свежевспаханной пашни вскоре вновь сбрасывалась в залежь или выводилась из сельскохозяйственного оборота. Но в целом се рост был значительным. В 1917 г. в регионе имелось 1,6 млн. га пашни или 21,6% сельхозугодий, в 1940 г. - 2,8 млн. (22,6%), в 1963 г. - 4,3 млн. (33,0%) и в 1990 г. - 5,1 млн. га (39,6%). В итоге площадь пашни в регионе увеличилась в 3,2 раза.

Политика использования пашенных угодий в советский период претерпела ряд принципиальных трансформаций, определявшихся отношением к парам и залежи. Более серьезным противодействием расширению посевной площади являлся снижающийся уровень почвенного плодородия и разрушение пашни в результате развития процессов эрозии почв. Несмотря на предпринимаемые усилия, в конце советского периода началось сокращение посевной площади. В Байкальском регионе в 1917 г. посевы сельхозкультур занимали порядка 0,9 млн. га, в 1940 г. - 1,8 млн., в 1960 г. - 3,3 млн., в 1980 г. - уже 4,3 млн., но в 1990 г. - всего 3,6 млн. га. Вместе с тем, несмотря на развитие негативных процессов, в конце советского периода площадь посевов в регионе превышала дореволюционный уровень в 4 раза.

В организации сельскохозяйственного освоения доминировала политика единообразия, насаждались индустриальные схемы и технологии, зачастую противоречившие природно-климатическим условиям. Применение неадаптированных поточно-индустриальных агротехнологий в регионе оказалось высокозатратной, малоэффективной и неэкологической тратой средств и труда.

В рамках советского периода произошли серьезные изменения в структуре посевных культур. В 1913 г. зерновые занимали 0,88 млн. га (96,5% посевной площади), в 1940 г. - 1,60 (89,1%), в 1960 г. - 2,38 (72,2%), в 1990 г. - 2,02 млн. га (56,0%).

Существовавшая в начале советского периода кормовая ориентированность регионального растениеводства, обусловленная ириродио-климатически-ми условиями и реалиями рынка, с середины 20-х гг., по указанию Центра и под давлением местных органов власти изменилась в сторону возделывания пшеницы. После коллективизации пшеничный ориентир на десятилетия стал основным для земледельцев региона (1917 г. - 16,8%, в нач. 70-х гг. - 46% посевов). И лишь в 70-е гг., после смятения позиции центра, полеводы начали сокращать долю пшеницы в посевном клине (20-25% в 1990 г.).

Определенные изменения произошли в регионе в производстве зерна. Его валовой сбор составил в 1940 г. - 1,2 млн. т, в 1950 г. - 1,3 млн., в 1960 г. - 2,3 млн. т, в среднем за год в 1971-1975 гг. - 2,6 млн., в 1976-1980 гг. - 2,2 млн., в 1981-1985 гг. - 2,5 млн., в 1986-1990 гг. - 2,8 млн. т. Таким образом, за 50 лет валовой сбор зерна в Байкальской Сибири увеличился в 2,3 раза.

Урожайность зерновых не отличалась стабильностью и в разных районах колебалась в значительных размерах. И составила в 1913 г. от 4,6 до 6,5 ц/га, в 1940 г. от 5,7 до 9,2 ц/га, в 1960 - от 6,8 до 14,6 ц/га, в среднем за год в 19761980 гг. - от 5,7 до 11,7 ц/га, в 1986-1990 г. - от 11,2 до 15,4 ц/га. Л в целом урожайность зерновых выросла в регионе более чем в 2 раза.

Обратная метаморфоза произошла с кормовыми культурами. С почти символической доли занимаемая ими площадь выросла до 45,1% регионального посевного клина. В 1913 г. они в разных территориях региона занимали от 1,9 до 0,21 % посевов, в 1940 г. - от 4,4 до 0,8 %, в 1960 г. - от 37,2 до 8,1%, в 1980 г. - от 44,5 до 34,1%, и в 1990 г. от 50,7 до 37,2%.

Сельскохозяйственное производство, ориентированное только на достижение товарного результата вопреки природным условиям и местным потребностям, развиваемое без заботы о сохранении природной среды, с пренебрежением к аграрным традициям, привело к замене культивируемых растений и используемых домашних животных, исторически встроенных в местные экосистемы. Это вызвало усиление нагрузки на ландшафты, истощение плодородия почвы, изменение видового и количественного состава насекомых и животных -вредителей сельскохозяйственных культур.

Обострение продовольственной проблемы и наличие неудобных для коллективных хозяйств угодий, близко расположенных к промышленным поселениям, обусловило возникновение в регионе массового садово-огороднического движения (250 тыс. семейных участков в 1990 г.). Его развитие продемонстрировало реальные возможности эффективной организации сельскохозяйственного производства на небольших территориях семейными коллективами, обеспечивавшего гармоническое использование почвы и воды."

Благодаря этому в регионе удалось решить проблему обеспечения населения основными овощами и ягодой. В 1913 г. под картофелем было занято 17,4 тыс. га, в 1940 г. - 76,1 тыс., в 1960 г. - 117,4 тыс., а в 1990 г. - всего 87,4 тыс. га. Площадь картофельных полей увеличилась от дореволюционного уровня в 1960 г. (рекордном) в 6,7 раза, а в 1990 г. - в 5 раз.

Овощами в регионе в 1917 г. засаживалось 3,6 тыс. га, в 1940 г. - 16,4 тыс., в 1960 г. - 15,9 тыс., в 1980 г. - 18,2 тыс., в 1990 г. - 13,4 тыс. га. Посевы овощей в регионе выросли соответственно в 5,1 и 3,7 раза. Сокращение посевных площадей в общественном секторе компенсировалось их увеличением в пригородных садоводческих товариществах.

В Байкальской Сибири в общественном производстве в 1971-1975 гг. в среднем за год валовой сбор картофеля составил 1 325,3 тыс. т, в 1981-1985 гг.

- 1 081,1 тыс., а в 1991 г. - 1 255,4 тыс. т. В регионе в 1971-1975 гг. в среднем за год валовой сбор овощей достиг 196,4 тыс. т, в 1981-1985 гг. - 222, а в 1991 г. -250 тыс. т. Личные хозяйства полностью обеспечивали население местной плодово-ягодной продукцией.

Хуже дело обстояло с урожайностью картофеля и овощей. Средняя за год урожайность картофеля в разных частях региона составила в 1971-1975 гг. - от 128 до 89 ц/га, в 1981-1985 гг.-от 116 до 71, в 1986-1990 гг. - от 118 до 71 ц/га. По Восточно-Сибирскому региону - 120,110,112,114 ц/га соответственно.

Средняя за год урожайность овощей в разных частях региона составила в 1971-1975 гг.-от 118 до 108 ц/га, в 1981-1985 гг. - от 116 до 110, в 1986-1990 гг. - от 138 до 104 ц/га.

Унифицированные агротехнологии, навязываемые земледельцам, привели к отказу от веками отточенных приемов и методов, обеспечивавших естественное восстановление почвенного плодородия. Насильственно внедряемые методы не были в надлежащем объеме обеспечены технологиями, техникой, специалистами и расходуемыми материалами, а также организационными мероприятиями. В результате начался процесс снижения плодородия, и к концу рассматриваемого периода большинство пахотных угодий были истощены, повреждены, заражены вредителями и нуждались в ремонте и даже восстановлении. Вся пашня региона имела отрицательный баланс гумуса. В ряде мест разрушение гумусного слоя и гидро-солевого режима сделало невозможным восстановление пашни даже в отдаленной перспективе.

Бездумная распашка легких почв и крутых склонов, вырубка лесов, использование тяжелой техники, перевыпас пастбищ и т.п. спровоцировали масштабное развитие водной и ветровой эрозии, опустынивание и появление движущихся песков. Неэффективность борьбы с эрозией почвы в Байкальской Сибири привела к тому, что практически неизвестная в начале века, она к концу советского периода стала серьезным препятствием для успешного ведения сельского хозяйства. Ею в регионе к началу 90-х гг. было повреждено 2 155,3 тыс. га или 42,2% пашни. В т. ч. в Иркутской области было эродировано более 30%, в Читинской - 40%, а в Бурятии - более 60% пашенных угодий.

С конца 50-х гг. регион стал зоной интенсивного гидроэнергетического, промышленного и транспортного строительства, активных урбанизационных процессов, изъявших значительное количество плодородных земель. Только в результате строительства ГЭС Ангарского каскада (Иркутская, Братская, Усть-Илимская) затоплено около 200 тыс. га наиболее продуктивных угодий в т. ч. примерно 50 тыс. га пахотных и усадебных земель. Среди них и легендарная илимская пашня, обладавшая самым высоким в регионе плодородием.

Существовавшее в регионе номадное скотоводство было органически встроено в природную систему и не приводило к ее разрушению. Кочевое скотоводство в большей степени, чем полеводство, способно утилизировать кормовые и территориальные ресурсы. Поэтому переселенцы в значительной мере переняли животноводческий опыт туземцев и использовали местные породы скота. Земледельческая приоритетность русского крестьянства и казаков определила создание старожильского стойлового скотоводства. Эти региональные модели животноводства были экологичны. Их механизм нормально действовал в условиях ограниченного сельского населения, избытка кормовых угодий и государственной собственности на землю. Когда эти условия изменились, номадное скотоводство с конца XIX в. вступило в фазу депрессии. Вместе с тем, благоприятные природно-климатические условия и не до конца исчерпанные ресурсы кормовой базы позволили животноводам региона содержать в 1917 г. 5 млн. голов скота.

Войны, эпидемии, эпизоотии, реквизиции скота, ликвидация большевиками крупных частных скотоводческих хозяйств существенно сократили его поголовье. Однако восстановление рыночных отношений, политика государственной помощи крестьянам в обзаведении скотом, добровольное кооперирование на селе привели к его быстрому восстановлению. Перед коллективизацией в Байкальском регионе насчитывалось почти 6 млн. голов скота.

Коллективизация стала катастрофой для регионального животноводства. На восстановление поголовья потребовалось примерно 20 лет.

Так как экстенсивный характер животноводства в регионе не изменился, восстановление поголовья скота обострило кормовую проблему. Для ее решения стали активно расширять посевы кормовых культур. Однако потребности скота превышали возможности кормовой базы и кормопроизводства, поэтому корма ввозились из-за границ региона. Животные не получали и половины требуемого им объема кормов, не говоря уже о его качестве и сбалансированности. Поэтому активно разрушались естественные пастбища, а продуктивность скота были низкой даже по общероссийским стандартам.

Несмотря на старания руководства региона любой ценой удержать поголовье скота, оно, перевалив в конце 70-х гг. за 9 млн. рубеж, стало сокращаться, уменьшившись к концу советского периода почти на миллион голов. Если оценивать динамику поголовья скота в регионе через крупный скот (лошади), по системе акад. И.Д. Ковальченко, то в конце 1916 г. насчитывалось 2 396,3 тыс. гол., в 1940 г. - 1 978,4 тыс., в 1981 г. - 3 018,3 тыс., в 1991 г. - 3 195,8 тыс. гол. Поголовье скота увеличилось лишь на треть, в то время как население Байкальской Сибири - более чем в 3 раза.

Принципиальным критерием масштабности и эффективности животноводства является объем произведенной в отрасли продукции. В регионе в среднем в год производилось мяса в убойном весе в 1971-1975 гг. 208,9 тыс. т, в 1976-1980 гг. 219,4 тыс., в 1986-1990 гг. 269,8 тыс. т. В 1991 г. в регионе в пересчете на 1 чел. получено всего 51,9 кг мяса в живом весе.

В Байкальской Сибири в 1971-1975 гг. в среднем в год производилось молока в хозяйствах всех категорий 1 162,9 тыс. т, в 1981-1985 гг. - 1 191,4 тыс., в 1986-1990 гг. - 1 408,5 тыс. т. В 1991 г. в регионе в пересчете на 1 чел. было надоено 261 кг молока.

Важную роль в региональном животноводстве играло производство шерсти. Здесь в среднем в год в 1971-1975 гг. производилось шерсти в хозяйствах всех категорий - 20 134 т, в 1981-1985 гг. - 20 467, в 1986-1990 гг. - 19 958 т. В 1991 г. в регионе в пересчете на 1 чел. произведено 3,3 кг шерсти.

В Байкальском регионе к началу 90-х гг. была достигнута полная или абсолютная подчиненность сельскохозяйственного производства интересам территорий, концентрация производства на обеспечение продовольственных потребностей населения просто уже не могла быть большей.

Однако региональные власти, введя в сельскохозяйственный оборот всю доступную для этого территорию, не достигли продовольственного самообеспечения. Региональной экономике не удалось даже приблизится к уровню минимального обеспечения населения сельхозпродукцией. Вместе с тем, более чем 70-летний опыт аграрного освоения подтвердил дореволюционную скотоводческую ориентацию. В конце советского периода, как и в его начале, растениеводство в значительной части обслуживало потребности животноводства, а продовольственная мука завозилась из-за пределов региона.

Первым природным ресурсом, освоенным в регионе русскими властями, являлся ценный пушной зверь. Символом пушного промысла в регионе считался соболь, постоянно являвшийся объектом разрешенного и запрещенного промысла и фактически уничтоженный к началу рассматриваемого периода. За годы советской власти численность соболя не только восстановлена, но и произошло значительное увеличение популяции и расширение ареала его расселения. В конце периода здесь ежегодно добывалось более 100 тыс. этих ценных зверьков. А по промыслу белки Байкальская Сибирь устойчиво удерживала первое место в зоне Сибири и Дальнего Востока.

Более драматичны судьбы байкальского омуля и хариуса, их популяции неуклонно сокращались до конца 60-х гг., после чего, в результате искусственного воспроизводства и запрещения лова, негативная тенденция была преодолена. И к концу рассматриваемого периода численность популяции омуля -символа озера - была восстановлена, более того, он был акклиматизирован в Иркутском, Братском и Усть-Илимском водохранилищах. Однако объем биомассы омуля в Байкале так и не был восстановлен. Вместе с тем, в целом, ситуацию с сохранением наиболее ценной промысловой фауны в регионе можно признать удовлетворительной.

В организации охотничьего и рыбного промысла в советский период можно выделить 3 основных периода: гражданской эксплуатации (1917-кон. 20-х гг.); государственной эксплуатации (кон. 20-х - 60-е гг.); и перехода к рациональному природопользованию.

Сибирское промысловое хозяйство в период гражданской эксплуатации строилось на основе семейного и артельного принципов использования государственных охотничьих и рыболовных угодий. После коллективизации промыслов, в начале 30-х гг., основная эксплуатация животного мира стала осуществляться крупными коллективами па основе государственных заданий. Свободный или добровольно кооперированный промысловик был заменен наемным работником, которого не стимулировала в должной мере оплата труда. Региональные органы, ответственные за выполнение плановых заданий центра по промыслу зверя, птицы и рыбы, ослабили, а впоследствии практически прекратили охрану природы.

Во второй половине 50-х гг. в стране обозначился кризис охотничьего и рыболовного промыслов. Он проявился в уменьшении объемов заготовленной продукции из-за снижения поголовья и биомассы промысловых животных, а также в сокращении количества промысловиков. Требовалась коренная реорганизация промыслового хозяйства. Она была осуществлена в 60-е гг. на основе формирования системы кооперативных и государственных промысловых хозяйств. Промхозы создавались как комплексные промысловые хозяйства. В целях обеспечения их рентабельности, за ними были «навечно» закреплены угодья, которые «опромышлялись» всеми возможными способами, в т. ч. и через лесозаготовку и лесопереработку. Начался процесс комплексного использования биологических ресурсов региона. Одновременно формировалась система государственного контроля промыслового природопользования и создавалась законодательная база охраны и рационального использования биологических ресурсов.

В 80-е гг. начался кризис промхозов. Его причины крылись в низкой рентабельности охоты и рыболовства в регионе из-за некомпенсировавших затраты закупочных цен. Поэтому промхозы, сворачивая эти промыслы, больше внимания стали уделять работе с древесными ресурсами своих угодий. К тому же, за счет урбанизации, развития дорожной сети, роста моторизации населения сократилась площадь богатых промысловых угодий, и усилилось браконьерство. Низкие закупочные цены на пушнину и продукты рыболовства стимулировали развитие теневого рынка и сокращение числа штатных промысловиков.

Наряду с этим в регионе с начала советского периода разворачивалась работа по воспроизводству и акклиматизации животных ценных промысловых видов (соболь, ондатра, омуль и др.). Однако до конца советского периода промысловое хозяйство региона развивалось по экстенсивному пути.

В советской заповедной политике отразились как непоследовательность курса партийных руководителей, демонстрировавших субъективизм при решении проблем охраняемых территорий, так и не бескорыстный интерес чиновников. Наряду с этим, подавляющее число руководителей, администраторов, ученых и исследователей, творческой интеллигенции и др., непосредственно связанных с формированием природоохранной политики и ее реализацией, а также участвовавших в этом заповедном движении по зову сердца, своими усилиями обеспечили развитие национальной сети природных резерватов. Результатом стало сохранение уникальных природных феноменов и формирование научной дисциплины, описывающей эталонные экологические системы. Это позволило спасти для потомков генофонд растений и животных, сохранившихся лишь в нашей стране.

Интересна проблема генезиса и развития в регионе политики лимитированного использования как отдельных видов флоры и фауны, так и установления полного его запрещения в любых (кроме научных) целях отдельных территорий. Заповедное дело (в современном понимании этого термина) в России начинается с XIX в., но лишь с организацией Баргузинского заповедника оно приобрело постоянный, присущий политике характер, когда можно говорить о ней, как о существующем элементе регионального природопользования. В течение советского периода эта политика велась не всегда последовательно, но с превалированием позитивного начала. В значительной степени - это результат совместной деятельности центральных и местных властей, ученых и широкой общественности, объединенных под знаменем патриотизма.

К началу 90-х гг. в регионе действовала сеть заповедных, заказных и режимных природных территорий, включавшая в себя 7 заповедников, 3 национальных парка, 3 республиканских и 60 местных заказников, занимавших около 20 % его территории. В водоохранной зоне Байкала в 1991 г. резерваты занимали 3,2 млн. га. Они защищали уникальные участки региона и позволили сохранить эндемичную флору, фауну, природные и исторические техногенные ландшафты.

Столетнее запоздание индустриального освоения Байкальского региона от соответствующего евро-американского уровня не помешало почти одновременному формированию у населения природоохранного мировоззрения и развитию неправительственного общественного экологического движения. Здесь в конце 50-х гг. начало складываться Байкальское экологическое движение, противодействовавшее природоразрушающим последствиям индустриального освоения и направленное на сохранение уникальных природных комплексов. Оно являлось продолжателем политики самодеятельных исследовательских объединений 20-х гг. В движении участвовали тысячи представителей научной и творческой интеллигенции, студенты и учащиеся. В начале 90-х гг. в регионе действовало более 50 преимущественно самостоятельных, оригинальных форм экологических движений и организаций.

Их деятельность в известной степени предотвратила реализацию наиболее опасных и разрушительных проектов эксплуатации природных ресурсов региона и смягчила последствия действовавших производств. Однако при существовавшей ситуации гибель природного комплекса Байкала была делом времени. В конце советского периода в бассейн озера вместе с так называемыми нормативно-чистыми и нормативно-очищенными водами, по явно заниженным данным Госкомстата СССР, сбрасывалось 261 млн. м3 сточных вод. А выбросы вредных веществ в атмосферный воздух в Байкальском регионе от стационарных источников загрязнения (без автотранспорта) превышали 1,5 млн. т.

Мощные экологические движения на Западе и в СССР вынудили власти учитывать экологические аспекты природопользования, что нашло отражение в ряде законодательных актов. Байкальская Сибирь являлась лидирующим регионом страны (кроме столицы) по количеству решений и постановлений, регламентирующих природопользование. Были описаны все основные ресурсы и установлены параметры их рационального использования, восстановления или охраны. В регионе была установлена система комплексного оперативного и достоверного мониторинга природопользования, включая и общественный, созданы специализированные прокуратуры и службы.

Произведенный автором анализ показывает, что развитие аграрного природопользования в Байкальском регионе в советский период является частью общероссийских трансформаций, а те в свою очередь, - элементом глобального развития. Их действие было прочно увязано и жестко детерминировано общеисторическими закономерностями, по развивались они специфически.

Изучение этих процессов позволило выявить 5 основных обстоятельств, определивших их уникальность. К ним относилось отставание начала индустриального этапа взаимодействия природы и общества от центральной России и в еще большей степени от Запада; удаленность Байкальского региона от инициатора изменений; огромность, малоосвоенность территории и низкий уровень ее инфраструктуры; малочисленность местного населения и отсутствие избыточности его сельской части; и суровость климата, обусловившая хрупкость местных природных систем.

Коллективизация пагубно сказалась на эффективности сельскохозяйственного производства. Это понимало и высшее руководство страны, пытавшееся после смерти И.В. Сталина, скорректировать модель сельского хозяйства. Однако без коренной ломки всей системы хозяйствования, без включения коллективов в отношения собственности, одними государственными вложениями и повышением цен на продукцию сельского хозяйства не обойтись. Главная причина низкой эффективности аграрного сектора крылась в том, что действовавший механизм централизованного аппаратного планирования, распределения ресурсов, изъятия доходов находился в противоречии с производительными силами сельского хозяйства и эффективными формами собственности.

Если в дореволюционный период государство контролировало процесс организации и налогообложения крестьянских и промысловых хозяйств, в до-коллективизациционный - размеры и экономику, то в постколлективизациои-ный - все проявления социально-экономической и хозяйственной жизни крестьянских хозяйств оказались под пристальным контролем и жестким административно-политическим воздействием. Возложив па себя функции организатора сельского хозяйства, советская власть, оказалась в роли руководителя производства, хранения и переработки сельхозпродукции. Приходится констатировать, что с этой ролыо она не справилась. Руководство страны принципиально изменило роль села в обеспечении продовольствием не только городского, но и сельского населения. Создание пищевой сельхозперерабатывающей промышленности осуществилось на базе не села, а города, что обрекло крестьянина на мизерное вознаграждение его труда.

Таким образом, аграрное природопользование в Байкальском регионе в советский период привело к ряду негативных последствий. Природе нанесен значительный урон: как ландшафтам, почвам, водоемам и водотокам, так и животному и растительному миру. В целом эти последствия укладываются в схему освоения, реализованную в более ранний период в развитых капиталистических странах. Менее глубокие и разрушительные воздействия на природные комплексы объясняются меньшим временем и локальностью антропогенного индустриального воздействия.

Почему же, несмотря на формально идеальные условия для организации правильного природопользования, вытекавшие из полной государственной собственности на ресурсы, производство и политику; на принятие соответствующего законодательства и организацию эффективного мониторинга происходивших процессов; на наличие накопленного мировым сообществом опыта негативного и позитивного природопользования, в стране, в целом, и в регионе, в частности, не удалось организовать эффективное, рациональное и гармоническое аграрное природопользование?

По мнению автора, на этот сложный вопрос невозможно дать простой ответ. Можно высказать несколько предположений. Все современные страны, несмотря на идеологические различия и специфику, проходят стадию индустриального освоения территории, обусловленную форсированным введением в хозяйственный оборот ранее неиспользовавшихся природных ресурсов. Форсированный и масштабный характер подобного освоения обусловливает экстремальные ситуации, которые традиционно чреваты ошибками, отступлениями от задуманного, требуют больших средств и времени, чем планировалось, а, следовательно, приводят к разрушительным последствиям. И в этой ситуации политическая позиция власти вторична, а первична необходимость быстрого (ведь затраты огромные и должны быть окуплены) введения в оборот природных ресурсов, несмотря на жертвы. Жертвой чаще всего оказывается природная среда.

Следует учитывать двойственную природу государства в условиях советской модели хозяйствования: дуализм исполнительной власти, когда партийные органы решают, но не исполняют и не отвечают за негативные последствия своих указаний, а советские - исполняют и отвечают, но не решают; замкнутость цепочки управления, когда административно-территориальные органы принимают решения, сами их исполняют и проверяют качество их выполнения; противоречивость позиции партийных органов, которые обязаны заботится о рациональном использовании природных ресурсов, но в первую очередь заинтересованы в реализации планов их максимальной и дешевой эксплуатации.

В Сибири в целом и в Байкальском регионе в частности были достигнуты нетрадиционно-высокие темпы освоения природных ресурсов в короткий промежуток времени. Сверхбыстрое освоение осуществлялось на территории, имеющей хрупкую природную среду. Кроме этого, данная территория обладала неразвитой инфраструктурой при огромной растянутости коммуникаций, а главное - дефицитом трудовых ресурсов вообще и специалистов в частности.

Поэтому в регион пришлось перемещать очень много грузов, техники и оборудования, а главное рабочих и специалистов, и размещать это все в неприспособленных помещениях и местах, используя в первую очередь единственный местный достаточный ресурс - природную среду. Немаловажно, что работники из других регионов, и так не очень влюбленные в суровую местную природу, были возбуждены пропагандистскими лозунгами, ориентировавшими их на победу любой ценой и в кратчайшие сроки. Все это способствовало формированию у них психологии покорителей природы, которая реально трансформировалась в разрушение последней.

Порочность политики и практики форсированного освоения понималась местными жителям, по они были немногочисленны, удалены от центральной власти и не авторитетны для нее. Следует учитывать популярность этой политики в стране в целом и небескорыстную заинтересованность в ней местных партийных и советских руководителей. Только в конце 50-х гг. у населения Байкальской Сибири появились реальные возможности повлиять на практику эксплуатации природных ресурсов региона.

Вместе с тем, политика экстенсивной форсированной эксплуатации природных ресурсов - не советское изобретение, это реальность раннего индустриального периода. Более того, этот курс продолжал политику бывшего царского режима по отношению к природным и людским ресурсам азиатских окраин империи. Поэтому политика неограниченной эксплуатации природных богатств Сибири естественным образом была воспринята как царскими, так и новыми советскими специалистами.

Большевистская концепция освоения природных ресурсов в отличие от классического марксизма, которому она якобы следовала, основывалась на традиционных отечественных приоритетах и постулатах, и, прежде всего, на эксплуатации изобильных людских и природных ресурсов. Политика, проводимая на ее основе, соответствовала традициям и ментальности руководителей и жителей центральных районов страны. Поэтому до тех пор, пока она обеспечивала получение требуемых результатов, об изменении курса не могло быть и речи.

Но в начале 60-х гг. в СССР сократился приток рабочей силы в народное хозяйство, а легко доступные природные ресурсы оказались исчерпаны. Возникла необходимость в переходе к другой политике хозяйствования и природопользования. Это общемировая тенденция, ее развитие привело к тому, что политика экстенсивного природопользования в демократических индустриальных странах была исчерпана к началу 70-х гг. Поводом к радикальному переходу к новой идеологии и политике стал нефтяной кризис 70-х гг.

В рамках последующего десятилетия Запад осуществил переход в новую фазу своего развития - индустриальный период сменился постиндустриальным. Его первой фазой стала ментально-технологическая революция 70-х гг., обеспечившая западному миру (в политической терминологии) переход к интенсивному экологически ориентированному природопользованию. Приоритетными стали технологии, минимизировавшие ресурсопотребление и снижавшие мате-риало-энергоемкость. На смену количественным и объемным показателям пришли стандарты технологичности, миниатюризации, безотходности и т.п.

СССР также оказался перед необходимостью «смены курса» и переходу к интенсификации и рационализации природопользования, но для него этот процесс был смягчен двумя обстоятельствами. Во-первых, уникально огромными (за счет территории) природными ресурсами; во-вторых, нефтяной кризис, столь убыточный для Запада, для СССР обернулся потоком «нефтедолларов».

Однако, вместо того, чтобы пустить эти средства на технологическое перевооружение производства и восстановление природной среды, на разработку, создание и внедрение в производство новых экологичных технологий, машин и оборудования - партийно-советское руководство истратило их на импорт потребительских и продовольственных товаров, а затем ввязалось в афганскую войну, уничтожившую остатки средств, полученных от продажи энергоносителей и сырья.

В начале 80-х гг. цены па нефть упали, началась агония затратного хозяйственного механизма СССР, ориентированного на изобилие и дешевизну природных ресурсов и, в первую очередь, энергоносителей. Этот процесс, продолжавшийся десятилетие, завершился крахом советской системы в начале 90-х гг.

Вполне возможно, что советская власть просто не смогла реформироваться, так как марксизм (в большевистской интерпретации), служивший ее идеологическим фундаментом, является идеологией индустриального общества, и не способен обеспечить эффективного функционирования страны и организацию рационального природопользования в условиях постиндустриальной фазы развития общества. Однако это суждение является дискуссионным и нуждается в специальном изучении, выходящем за пределы данного исследования.

Таким образом, анализ аграрного природопользования в Байкальском регионе в советский период свидетельствует о состоявшейся здесь индустриальной революции. В ходе широкомасштабных трансформаций господствовавшее традиционное аграрное природопользование уступило свое место индустриальному природопользованию. Аграрный сектор экономики превратился в донора индустриализации, что привело к его деструкции. Для ускоренного развития индустрии из него выкачены не только свободные, но и необходимые селу ресурсы. Для облегчения его эксплуатации был законсервирован экстенсивный путь развития ЛПП. Это привело к возникновению угрозы для существования недавно созданного индустриального общества. Поэтому руководством страны был начат перевод аграрного природопользования на интенсивный путь развития. Однако его темпы были низкими, и в рамках советского периода интенсификацию не довели до конца.

Произведенное исследование позволяет определить экологическую политику советского руководства, и осуществленное на ее основе аграрное природопользование в Байкальском регионе, как неэффективную. Не была решена пи одна из основных поставленных задач. Не удалось достичь полного обеспечения населения основными продуктами питания, а снабжение мясом и рыбой -значительно ухудшилось. Не был завершен переход от номадного и старожильского скотоводства к интенсивному животноводству. Не созданы такие современные отрасли аграрного природопользования как звероводство и рыбоводство. Более того, ухудшилась система и структура аграрного расселения жителей. Значительно возросла нагрузка на природные системы региона, увеличились масштабы негативного воздействия на ландшафты; снизился уровень естественного плодородия сельхозугодий: уменьшилось содержание гумуса, и в значительных размерах распространилась эрозия почв.

Вместе с тем, в советский период в аграрном природопользовании в Байкальском регионе достигнуты определенные успехи, не оказавшие, тем не менее, решающего воздействия па результативность проводившейся политики.

Это, прежде всего, создание эффективной системы научного мониторинга биологических ресурсов. Был определен и прошел многолетние испытания видовой и структурный состав сельскохозяйственных растений и животных. К достижениям следует отнести сохранение, в основном, уникальной системы Байкала, создание региональной сети охраняемых природных территорий, поддержание и восстановление популяции соболя, нерпы, омуля и др. ценных промысловых животных, создание птицеводческой отрасли и др.

90-е гг. стали временем разрушения советской политической и экономической системы. Практика природопользования, сохранив отрицательные черты предшествовавшего периода, утратила его позитивные компоненты. Этот период характеризуется отсутствием эффективной и понятной политики природопользования; в его рамках возобладала практика разграбления национальных природных богатств. В данный период слабо обеспечивалось право государственной собственности на природные ресурсы, и отсутствовал законодательный и идеологический фундамент частной собственности, а новая система государственного, научного и общественного контроля только складывалась.

Завершение переходной деструктивной фазы знаменует собой начало конструктивного переходного периода, который характеризуется установлением политики и практики природопользования, соответствующего постиндустриальному периоду. В нашем случае это означает действие режима государственной (федеральной, региональной и муниципальной) и ограниченной частной собственности на основные природные ресурсы, при организации эффективного общественного и государственного контроля за их использованием. Только система взаимного контроля со стороны государства, общества и бизнеса может создать систему эффективного и рационального природопользования.

Эта система должна быть дополнена конкретной жесткой и эффективной политикой, обеспечивающей стимулирование производства, реконструкции и обязательного внедрения экологически ориентированных технологий и производств. Обязательно внедрение системы непрерывного, всевозрастающего и повсеместного экологического просвещения, образования и обучения населения, специалистов и руководителей всех уровней.

Аграрное природопользование должно развиваться на основе примата экологичности, предусматривающего решение трех основных задач: производство экологически чистой сельхозпродукции; создание благоприятных условий жизни и производственной деятельности сельского населения; гармоничное взаимодействие с природной средой, обеспечивающее сохранение экологических систем, межсистемное равновесие и биосферную устойчивость.

Предлагаемые меры, дополненные новыми элементами, по мнению автора, смогут обеспечить установление рационального гармонического взаимодействия природы и общества в России, в т. ч. и в Байкальском регионе.

Список научной литературыЗуляр, Юрий Анатольевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные документы

2. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ГАРФ)

3. Ф. 404 фонд Центрального совета Всероссийского общества охраныприроды. Оп. 1.Д. 1612,1680,1860,2403,2335. Ф. 2306 фонд Наркомата просвещения РСФСР. Оп. 1. Д. 40; Оп. 75. Д. 34, 40.

4. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЭКОНОМИКИ (РГАЭ)

5. Ф. 4113 фонд треста Лензолото. Оп. 1. Д. 4,52,312,332. Ф. 7024 - фонд Главного акционерного общества «Лена гольдфилдс-лимитед». Оп. 1. Д. 105,241,267; Оп. 2. Д. 92; Оп. 5. Д. 1; Оп. 7. Д. 87.

6. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ (РГАСПИ)

7. Ф. 94 фонд Бюро фракции ВКП(б) Президиума ВЦИК. Оп. 1. Д. 68,78.

8. Ф. 17 фонд Организационно-распределительного отдела ЦК ВКП(б). Оп. 69. Д. 171,420.

9. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ АРХИВ ВСЕОБЩЕЙ КОНФЕДЕРАЦИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ И ФЕДЕРАЦИИ НЕЗАВИСИМЫХ ПРОФСОЮЗОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ЦА ВКП И ФНП)

10. Ф. 1 фонд Президиума Всесоюзного Центрального Совета профессиональных союзов. Оп. 25а. Д. 46,1211.

11. ЦЕНТР ХРАНЕНИЯ ДОКУМЕНТОВ МОЛОДЕЖНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ1. ЦХДМО)

12. Ф. 1 фонд Центрального комитета ВЛКСМ. Оп. 41. Д. 271, 330.

13. АРХИВ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК (АРАН) Ф. Р-591 фонд Совета по координации научной деятельности. Оп. 2. Д.

14. НАЦИОНАЛЬНЫЙ АРХИВ РЕСПУБЛИКИ БУРЯТИЯ (НАРБ)

15. Ф. П-2 фонд Улан-Удэнского городского комитета КПСС. Ф. 2. Оп. 9.1. Д. П.

16. Ф. П-8 фонд Северобайкальского районного комитета КПСС. Оп. 6. Д. 7; Оп. 8. Д. 4.

17. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ (ГАИО)

18. Ф. Р-42 фонд Иркутского губернского революционного комитета. Оп. 1. Д. 438,612,612,753.

19. Ф. Р-71 фонд Иркутского государственного университета. On. 1. Д. 461, 549,566,570,631,686, 801,951,1043,1169,1183,1755,1781,2393.

20. Ф. Р-218 фонд Иркутского окружного исполнительного комитета. On. 1.

21. Д. 6,30,37,39,96,119,133,146,147,151,210,213,218,306,317,346,362.

22. Ф. Р-342 фонд Комитета советских организаций Восточной Сибири. On. 1. Д. 15,56,63.

23. Ф. Р-600 фонд Восточно-Сибирского краевого исполнительного комитета.

24. Ф. Р-771 фонд Отдела труда и промышленности при комитете советских организаций Восточной Сибири. On. 1. Д. 4.

25. Ф. Р-1055 фонд Иркутского бюро Общества изучения Сибири и ее производительных сил. On. 1. Д. 1,2,4а,5; Оп. 3. Д. 1,2,143.

26. Ф. Р. 1800 фонд Иркутского Военно-революционного комитета. On. 1. Д. 460.

27. Ф. Р-2383 фонд Иркутского бюро краеведения. On. 1. Д. 1,2,4.

28. Ф. Р-2677 фонд Восточно-Сибирского краевого управления народнохозяйственного учета. Оп. 6. Д. 1163.

29. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ИРКУТСКОИ1. ОБЛАСТИ (ГАНИИО)

30. Ф. 29 фонд Бодайбинского районного комитета КПСС. Оп. 1. Д. 422, 478,609,746.

31. Ф. 127 фонд Иркутского областного комитета КПСС. Оп. 86. Д. 88;

32. Ф. 377 фонд первичной партийной организации Иркутского государственного медицинского института. On. 1. Д. 361, 378, 404. Ф. 447 - фонд Усть-Ордынского окружкома КПСС. Оп. 17. Д. 55,58; Оп.

33. Д. 1; Оп. 19. Д. 11,20; Оп. 20. Д. 16; Оп. 21. Д. 1; Оп. 22. Д. 1,2,3,4.

34. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА (ЦГАИПД СПб)

35. Ф. 3135 фонд первичной партийной организации научно исследовательского института Крайнего Севера Он. 6. Д. 1. Ф. 3707 - фонд первичной партийной организации ГИПРОЛЕСТРАНС.

36. Оп. 5. Д. 80,85,86,88. Ф. 4502 фонд первичной партийной организации Ленинградского государственного института проектирования городов. Оп. 4. Д. 32,36,40, 42,44,47,50,60,61,62.

37. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ ДОКУМЕНТАЦИИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА (ЦГАИТД СПб.)

38. Ф. 42 фонд Геологического комитета. Оп. 1. Д. 354,435,437; Оп. 2. Д. 11.

39. Ф. 43 фонд Всесоюзного геологического института (ВСЕГЕИ). Оп. 2. Д. 161.

40. Ф. 63 фонд Всесоюзного гидрологического института. Оп. 1. д. 1123.

41. САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ФИЛИАЛ АРХИВА РОССИЙСКОЙ1. АКАДЕМИИ НАУК (СПбАРАН)

42. Ф. Р-907 -Ф. Р-923 -Ф. Р-966фонд Г.Ю. Верещагина. On. 1. Д. 56.фонд В.А. Догеля. Оп. 3. Д. 42.фонд C.B. Обручева. Оп. 3. Д. 6; Оп. 4. Д. 9.

43. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЧИТИНСКОЙ ОБЛАСТИ (ГАЧО)

44. Ф. Р-6 фонд Исполкома Читинского областного совета депутатовтрудящихся. Оп. 1. Д. 3,513,5133. Ф. Р-1528 фонд Читинской областной инспекции рыбоохраны. Оп. 1. Д. 84, 90,94,96.

45. Ф. Р-1649- фонд Управления охотничье-промыслового хозяйства. Оп. 3. Д. 177,205,270.

46. Ф. П-3 фонд Читинского областного комитета КПСС. Оп. 21. Д. 26,44;

47. Оп. 23. Д. 22,25; Оп. 25. Д. 31; Оп. 33. Д. 17,56; Оп. 39. Д. 23,59, 135,137,138.

48. Ф. П-5 фонд Хилокского районного комитета КПСС. Оп. 30. Д. 6. Ф. П-13 - фонд Борзинского районного комитета КПСС. Он. 45. Д. 11; Оп. 47. Д. 12,15.

49. Ф. П-57 фонд Агинского окружного комитета КПСС. Оп. 40. Д. 3; Оп. 41.

50. Д. 3; Оп. 43. Д. 4; Оп. 44. Д. 1. Ф. П-595 фонд первичной партийной организации колхоза «Им. Кирова»

51. Агинского бурятского национального округа. Оп. 1. Д.40,41. Ф. П-731 фонд первичной партийной организации колхоза «Им. XXIIпартсъезда» Хилокского района. Ф. П-6674- фонд Читинского областного промышленного комитета КПСС.

52. Оп. 1.Д. 220; Оп.З. Д. 7,66. Ф. П-6675- фонд Читинского областного сельскохозяйственного комитета КПСС. Оп. 1. Д. 1,17,18; Оп.З. Д. 9.

53. АРХИВНЫЙ ОТДЕЛ МУНИЦИПАЛБНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА БОДАЙБО И РАЙОНА ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

54. Партийно-государственные документы

55. О земле: Декрет II Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов от 26 октября 1917 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1967. - Т. 1. - С. 15-17.

56. О социализации земли: Декрет ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов от 27 яив. 1918 г. //Там же. С. 33-45.

57. О лесах: Декрет ВЦИК Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов от 27 мая 1918 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986.-С. 22-29.

58. О социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию: Пост. ВЦИК от 14 февр. 1919 г.// Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1967. - Т. 1. - С. 109-126.

59. Программа Российской коммунистической партии (большевиков) (»март 1919 г.) // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 8-е изд. - М., 1970.- Т. 2. - С. 37-59.

60. Об объявлении отдельных участков Ильменских гор на Южном Урале государственнььм минералогическим заповедником: Декрет СНК от 14 мая 1920 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 37.

61. Об очередных задачах партии в национальном вопросе: Резолюция X съезда РКП(б) (8-16 марта 1921 г.) // КПСС в резолюциях и решениях .- М., 1970.-Т. 2.- С. 246-251.

62. О замене разверстки натуральным налогом: Резол. X съезда РКП(б) // Там же. С. 256-258.

63. Об охране памятников природы, садов и парков: Декрет СНК от 16 сент. 1921 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 43-44.

64. XII съезд РКП(б) (апр. 1923 г.). Стеногр. отчет. М., Политиздат, 1968.-362 с.

65. О налоговой политике в деревне: Резолюция XII съезда РКП(б) (1725 апр. 1923 г.)//КПСС в резолюциях и решениях .- 8-е изд. Т. 2.- М., 1970.-С. 429-433.

66. Об учете и охране памятников искусства, старины и природы: Декрет ВЦИК и СНК от 7 января 1924 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986.-С. 44-46.

67. Очередные задачи экономической политики партии в связи с хозяй-ственньши нуждами деревни: Резол. плену»ма ЦК РКП(б) от 23-30 апреля 1925 г. // КПСС в резолюциях и решениях. 8-е изд. - М., 1970. - Т. 3. - С. 159-169.

68. О хозяйственном положении и хозяйственной политике: Резол, пленума ЦК ВКП(б) от 6-9 апр. 1926 г. // Там же. С. 312-321.

69. Об итогах совхозного и колхозного строительства: Пост. ЦК ВКП(б) от 30 дек. 1926 г. // Там же. С. 316-423.

70. Директивы по составлению пятилетнего плана народного хозяйства: Тезисы, одобренные объединенньш пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) 23 окт. 1927 г. //Там же.-С. 504-523.

71. О контрольных цифрах народного хозяйства на 1928/29 год: Резол, пленума ЦК ВКП(б) от 16-24 ноября 1928 г. // Там же. Т. 4. - С. 122-138.

72. Об организации межведомственных комиссий по охране природы и направлении их работы: Распоряж. Наркомпроса от 11 дек. 1928 г. // Декреты, инструк. и распор. НКП по охране природы. M.;J1., 1929. - С. 21-22.

73. О путях подъема сельского хозяйства и налоговом облегчении середняка: Резол. XVI конф. ВКП(б) (27-29 апр. 1929 г.) // КПСС в резолюциях и решениях .- 8-е изд. М., 1970. - Т. 4. - С. 207-222.

74. О состоянии и перспективах текстильной промышленности: Пост. ЦК ВКП(б) от 3 мая 1929 г. // Та же. С. 254-263.

75. О контрольных цифрах народного хозяйства на 1929/30 год: Резол, пленума ЦК ВКП(б) от 10-17 нояб. 1929 г. // Там же. С. 322-334.

76. Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства: Резол. Нояб. (1929 г.) пленума ЦК ВКП(б) //Там же. С. 345-356.

77. О колхозном движении и подъеме сельского хозяйства: Резол. XVI съезда ВКП(б) от 26 июня-13 июля 1930 г.//Там же. С. 448-459.

78. По докладу Наркомснаба о снабжении мясом и овощами: Резол. Де-каб. (1930 г.) объедин. пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) // Там же.- С. 498-502.

79. Об организации лесного хозяйства: Пост. СНК СССР от 31 июля 1931 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 50-53.

80. О создании устойчивого землеустройства колхозов: Пост. ЦИК и СНК СССР от 3 сент. 1932 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1967. - Т. 2. - С. 392-403.

81. Итоги первой пятилетки и народнохозяйственный план 1933 года -первого года второй пятилетки: Резол, объедин. пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 712 янв. 1933 г. // КПСС в резолюциях и решениях. М., 1971. - Т. 5. - С. 6478.

82. О втором пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР: Резол. XVII съезд ВКП(б) (26 янв.-10 февр. 1934 г.) //Там же. С. 129-150.

83. Об улучшении и развитии животноводства: Резол, плен. ЦК ВКП(б) от 29 июня-1 июля 1934 г.// Там же.-С. 182-193.

84. Об уборке и заготовках сельскохозяйственных продуктов: Резол, плен. ЦК ВКП(б) от 5-7 июня 1935 г. // Там же. С. 212-226.

85. О регулировании рыболовства и охране рыбных запасов: Пост. СНК СССР от 25 сент. 1935 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1967. - Т. 2. - С. 548-553.

86. Конституция. (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик (1936 г.). М.: Юрид. лит., 1964. - 32 с.

87. Изменения в политике заготовок и закупок сельскохозяйственных продуктов: Резол. Мартов. (1940 г.) пленума ЦК ВКП(б) // КПСС в резолюциях и решениях . 8-е изд. - М., 1971. - Т. 5. - С. 426-431.

88. О выделении земель для подсобных хозяйств под огороды рабочих и служащих: Пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 7 апр. 1942 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. - Т. 3. - С. 65.

89. О мерах по дальнейшему развитию подсобных хозяйств промышленных наркоматов: Пост. Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 18 окт. 1942 г. // Там же. С. 80-85.

90. О военно-хозяйственном плане на IV квартал 1941 г. и на 1942 г. по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии: По

91. Пост. Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 16 авг. 1941 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 8-е изд. - М., 1971.- Т. 6. - С. 26-31.

92. О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке: Пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 яив. 1942 г.// Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. - Т. 3. - С. 61-64.

93. Основные задачи пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР: Закон, принятый Верховным Советом СССР 18 марта 1946 г. // Там же. С. 246-319.

94. О Совете по делам колхозов: Пост. Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 8 окт. 1946 г. // Там же. С. 349-350.

95. О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период: Пост. Плен. ЦК ВКП(б) от 21-26 февр. 1947 г. // КПСС в резолюциях и решениях . -8-е изд. М., 1971. - Т. 6. - С. 210-260.

96. Ко всем избирателям, рабочим и работницам, крестьянам и крестьянкам, к воинам Советской армии и Военно-морского флота, к советской интеллигенции: Обращение ЦК ВКП(б) от 17 февр. 1950 г. // Там же. С. 292-303.

97. Резолюции XIX съезда ВКП(б) (окт. 1952 г.). По отчету ЦК ВКП(б) //Там же.- С. 342-383.

98. Директивы по пятому пятилетнему плану развития СССР на 19511955 годы: Резол. XIX съезда КПСС (окт. 1952 г.) //Там же. С. 342-366.

99. О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР: Пост, плен. ЦК КПСС от 7 сент. 1953 г. // Там же. С. 385-429.

100. О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель: Пост, пленума ЦК КПСС от 2 марта 1954 г. // Там же. С.430-463.

101. О едином государственном учете земельного фонда СССР: Пост. СМ СССР от 31 дек. 1954 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. - Т. 4. - С. 152-156.

102. Об увеличении производства продуктов животноводства. Пост, пленума ЦК КПСС от 25-31 янв. 1955 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 8-е изд. - М. 1971.-Т. 7.- С. 13-51.

103. Об изменении практики планирования сельского хозяйства: Пост. ЦК КПСС и Совета министров от 9 марта 1955 г. // Там же. С. 52-58.

104. Директивы XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1956-1960 гг. // Там же. С. 115-181.

105. О дальнейшем развитии сельского хозяйства: Пост, пленума ЦК КПСС от 23-25 дек. 1959 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. - Т.4. - С. 630.

106. Об упорядочении сети государственных заповедников и охотничьих хозяйств: Пост. Совета министров СССР от 10 июня 1961 г. // Сб. норматив, акт. по охране природы. М., 1978. - С. 494.

107. Программа Коммунистической партии Советского Союза (окт. 1961 г.). М.: Политиздат, 1976. - 144 с.

108. Об улучшении государственного учета земель и использования их в сельскохозяйственном производстве: Пост. СМ СССР от 12 июля 1962 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 90-93.

109. Об устранении необоснованных ограничений личного подсобного хозяйства колхозников, рабочих и служащих: Пост. ЦК КПСС от 27 окт. 1964 г. // Решения партии и правительства . М., 1968. - Т. 5. - С. 517.

110. Об объединении промышленных и сельских областных, краевых партийных организаций: Пост, пленума ЦК КПСС от 16 нояб. 1964 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 9-е изд. - М., 1986. - Т. 10. - С. 419-420.

111. О повышении роли Министерства сельского хозяйства СССР в руководстве колхозным и совхозным производством: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 1 марта 1965 г. // Там же. 8-е изд. - М., 1972. - Т. 8. - С. 497-499.

112. О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства СССР: Пост, пленума ЦК КПСС от 24-26 марта 1965 г. // Там же. Т. 10. - С. 426-428.

113. О капитальных вложениях на развитие сельского хозяйства в 19661970 гг.: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 1 апр. 1965 г.//Там же. С. 432-434.

114. Об улучшении управления промышленностью, совершенствованием планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства: Пост, пленума ЦК КПСС от 27-29 сент. 1965 г. // Там же. 9-е изд. - М, 1986. - Т. 10. - С. 439-445.

115. Об улучшении управления промышленностью: Пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 30 сент. 1965 г. //Там же. С. 446-454.

116. Об улучшении кредитования колхозов: Пост. СМ СССР от 17 дек. 1965 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968.-Т. 5.-С. 739-740.

117. Директивы XXIII съезда КПСС по пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1966-1970 гг. // КПСС в резолюциях и решениях .-Изд. 8.-М. 1972.-Т. 9.- С. 37-101.

118. О широком развитии мелиорации земель для получения высоких и устойчивых урожаев зерновых и других сельскохозяйственных культур: Пост, пленума ЦК КПСС от 27 мая 1966 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986.-С. 94-98.

119. Материалы XXIII съезда КПСС. М.: Политиздат, 1966. - 304 с.

120. О неотложных мерах по защите почв от ветровой и водной эрозии: Пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 20 марта 1967 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 99-109.

121. О переводе совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий на полный хозяйственный расчет: Пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 13 апр. 1967 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 8-е изд. - М., 1972. - Т. 9. - С. 244-257.

122. О ходе выполнения решений XXIII съезда и пленумов ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства: Пост, пленума ЦК КПСС от 30-31 окт. 1968 г. // Там же. 9-е изд. - М., 1986. - Т. 11. - С. 384-391.

123. Об утверждении основ земельного законодательства Союза ССР и союзных республик: Закон СССР от 13 дек. 1968 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. - Т. 7. - С. 198-221.

124. Основы земельного законодательства Союза СССР и союзных республик: Закон СССР от 13 дек. 1968 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986.-С. 123-138.

125. О мерах по сохранению и рациональному использованию природных комплексов бассейна озера Байкал: Пост. СМ СССР от 21 янв. 1969 г. // Решения партии и правительства . М., 1970. - Т. 7. - С. 255-259.

126. О примерном уставе колхоза: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 28 но-яб. 1969 г. // КПСС в резолюциях и решениях . М., 1972. - Т. 10. - С. 109-129.

127. Положение о государственном контроле за использованием земель: Пост. СМ СССР от 14 мая 1970 г. // Охрана окружающей среды. Л., 1978. - С. 126-131.

128. Об административной ответственности за нарушение земельного законодательства: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 мая 1970 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 162-163.

129. Очередные задачи партии в области сельского хозяйства: Пост, пленума ЦК КПСС от 2-3 июля 1970 г. // КПСС в резолюциях и решениях. 9-е изд. - М., 1986.-Т. 11.-С. 531-539.

130. Положение об общественных интересах по использованию и охране земель: Утверждено Минсельхозом СССР 4 септ. 1970 г. // Нормативные акты о земле.-М., 1978.-С. 212.

131. Основы водного законодательства Союза ССР и союзных республик: Закон СССР от 10 декабря 1970 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. -С. 163-179.

132. Об основных правах и обязанностях районных советов депутатов трудящихся: Указ Президиум Верховного Света СССР от 19 марта 1971 г. // Там же. М., 1986. - С. 179-180.

133. Об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 29 дек. 1972 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 196-210.

134. О строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали: Пост, пленума ЦК КПСС от 8 июля 1974 г. // КПСС в резолюциях и решениях .-8-е изд. -М., 1978.-Т. 11. С. 417-419.

135. Об усилении охраны запасов ценных видов рыб, морских млекопитающих и водных беспозвоночных в рыбохозяйственных водоемах: Пост. СМ СССР от 25 окт. 1974 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 228229.

136. О мерах по улучшению организации работ по защите почв от ветровой и водной эрозии: Пост. СМ СССР от 13 окт. 1975 г. // Решения партии и правительства . М., 1976. - Т. 10. - С. 517-519.

137. О плане мелиорации земель на 1976-1980 гг. и мерах по улучшению использования мелиорированных земель: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 15 июля 1976 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 259-268.

138. О мерах по дальнейшему повышению эффективности сельскохозяйственной науки и укреплению ее связи с производством: Пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 26 авг. 1976 г. // КПСС в резолюциях и решениях . -8-е изд. М., 1978. - Т. 12. - С. 342-357.

139. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. М., 1977. - 61 с.

140. О порядке ведения государственного земельного кадастра: Пост. Совета министров СССР от 10 июня 1977 г. // Ленинская аграрная политика. М., 1978.-С. 583-587.

141. О мерах по дальнейшему обеспечению охраны и рационального использования природных богатств бассейна озера Байкал: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 21 июля 1977 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1979. - Т. 12. - С. 72-75.

142. О порядке ведения государственного водного кадастра: Пост. Совета министров СССР от 1 авг. 1977 г. // Там же. С. 80-82.

143. О мерах по дальнейшему улучшению охраны лесов и рациональному использованию лесных ресурсов: Пост. Верховного Совета СССР от 17 июня 1977 г. // Об охране окружающей среды. М., 1986. - С. 303-305.

144. О дальнейшем развитии сельского хозяйства СССР: Пост, пленума ЦК КПСС от 3-4 июля 1978 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 9-е изд. -М., 1987.- Т. 13.-С. 263-276.

145. О дальнейшем развитии строительства индивидуальных жилых домов и закреплении кадров на селе: Пост, пленума ЦК КПСС и СМ СССР от 3-4 июля 1978 г. //Ленинская аграрная политика КПСС. М., 1978. - С. 125-126.

146. О предотвращении фактов отвлечения средств, предназначенных для развития сельского хозяйства: Пост. ЦК КПСС и СМ СССР от 20 июля 1978 г. // Решения партии и правительства . М., 1979. - Т. 12. - С. 406-407.

147. О создании единой специализированной агрохимической службы в стране: Пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 9 авг. 1979 г. // КПСС в резолюциях и решениях . 8-е изд. - М., 1981. - Т. 13. - С. 470-476.

148. О Красной книге СССР. Пост. Совета министров СССР от 12 апр. 1983 г. //СП СССР. 1983. -№ 12.

149. I. Статистические сборники

150. Динамика населения СССР. 1960-1980 гг. М.: Финансы и статистика. 1985.- 176 с.

151. Иркутская область за годы 12 пятилетки: Стат. сб. Иркутск: Иркут. обл. упр. стат., 1991. - 106 с.

152. Иркутская область за годы реформы 1990-1996 гг.: Стат. сб. Иркутск: Иркут. обл. ком. госстатистики, 1996. - 110 с.

153. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. СССР: Сводн. том. М. : Госстатиздат, 1962. - 284 с.

154. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. М.: Госстатиздат, 1963. - 456 с.

155. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. М.: Статистика, 1972. - Т. 1: Численность населения СССР, союзных и автономных республик, краев и областей. - 176 с.

156. Народное хозяйство Бурятской ЛССР в десятой пятилетке (1976-1980 гг.): Стат. сб. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1981. - 174 с.

157. Народное хозяйство Иркутской области: Стат. сб. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1962. - 262 с.

158. Народное хозяйство Иркутской области: Стат. сб. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1967. - 196 с.

159. Народное хозяйство Иркутской области: Стат. сб. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1972. - 286 с.

160. Народное хозяйство Иркутской области: Стат. сб. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1976. - 112 с.

161. Народное хозяйство Иркутской области: Стат. сб. Иркутск: Вост.-Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1981. - 128 с.

162. Народное хозяйство РСФСР в 1960 г.: Стат. ежегод. М.: Финансы и статистика, 1961.-453 с.

163. Народное хозяйство РСФСР в 1980 г.: Стат. ежегод. М.: Финансы и статистика, 1981. - 406 с.

164. Народное хозяйство РСФСР за 70 лет: Стат. ежегод. М.: Финансы и статистика, 1987. - 471 с.

165. Народное хозяйство СССР. 1922-1982: Юбил. стат. ежегод. / ЦСУ СССР. М.: Финансы и статистика, 1982. - 624 с.

166. Народное хозяйство СССР в 1965 году: Стат. ежегод. / ЦСУ СССР.- М.: Статистика, 1966. 910 с.

167. Народное хозяйство СССР в 1980 году: Стат. ежегод. / ЦСУ СССР.- М.: Финансы и статистика, 1981. 583 с.

168. Народное хозяйство СССР в 1985 году: Стат. ежегод. / ЦСУ СССР.- М.: Финансы и статистика, 1986. 665 с.

169. Народное хозяйство Читинской области: Стат. ежегод. Чита: Управ, статистики, 1993. - 242 с.

170. Население СССР: (Численность, состав и движение населения). 1973:

171. Стат. сб. М.: Статистика, 1975. - 208 с.

172. Население СССР: По данным Всесоюзной переписи населения 1979 г. М.: Политиздат, 1980. - 32 с.

173. Производство основных продуктов сельского хозяйства по районам в расчете на душу населения: Стат. сб. Чита: Управ, статистики Читин. обл., 1989.-26 с.

174. Сельское хозяйство Иркутской области в 1986-1988 гг.: Стат. сб.-Иркутск: Статуправление, 1989. 106 с.

175. Численность и состав населения СССР: По дан. Всесоюз. переписи населения 1979 года: Стат. сб. М.: Финансы и статистика., 1984. - 366 с.1.. Справочные издания

176. Административно-территориальное деление Сибири. Новосибирск: Зап. -Сиб. кн. изд-во, 1966. - 220 с.

177. Атлас мира. М.: Гл. упр. Геодезии и картографии М-ва геологии и охраны недр СССР, 1962. - 293 с.

178. Владимир Ильич Ленин: Биохроника 1870-1924.- М.: Политиздат, 1975.-Т. 6.-438 с.

179. Владимир Ильич Ленин: Биохроника 1870-1924. М.: Политиздат, 1977.-Т. 8.-562 с.

180. Большой энциклопедический словарь. М.: Науч. изд-во «Большая рос. энцикл.», 1998. - 1434 с.

181. Борисов В.А., Белоусова Л.С., Винокуров A.A. Охраняемые природные территории мира. М.: Агропромиздат, 1985. - 310 с.

182. Великая октябрьская социалистическая революция: энциклопедия. -3-е изд. М.: Сов. энцикл., 1987. - 639.

183. Восточная Сибирь: Эконом.-географ. характеристика. М.: Географ-гиз, 1963.- 887 с.

184. География населения Восточной Сибири. М.: Изд-во АН СССР, 1962.- 164 с.

185. Горная энциклопедия: В 5 т. М.: Сов. энциклопедия, 1986. - Т. 2. -575 с.; 1989.-Т. 4.-623 с.

186. Государственные доклады о состоянии окружающей природной среды Иркутской области за 1994-1999 гг. Иркутск: Госком. по охране окружающей среды Иркут. обл. Госкомэкологии России, 1995-2000.

187. Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энцикл. М.: Сов. энцикл., 1983. - 704 с.

188. Ежегодник Большой Советской Энциклопедии. М.: Сов. энцикл. -1977.-640 с.

189. Заповедники Сибири: В 2 т. М.: ЛОГАТА, 1999;2000.

190. Иркутская область: Администр.-территор. деление. Иркутск:-РИО Упрполиграфиздата, 1984. - 212 с.

191. Иркутская область 50 лет развития. - Иркутск: Отдел пропаганды OK КПСС, 1987.- 114 с.

192. Краткая географическая энциклопедия. М.: Сов. энцикл., 1960. -Т. 1.- 563 с.

193. Лямкин В.Ф., Соколова Л.П. Кадастр особо охраняемых территорий и памятников природы Иркутской области. Иркутск: Изд-во Ин-та географии СО АН РАН, 1999,- 148 с.

194. Макаров В.Н. Заповедники СССР. М.: Сельхозгиз, 1940. - 238 с.

195. Одиннадцатая пятилетка Бурятии: Год первый. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1982. - 62 с.

196. Одиннадцатая пятилетка Бурятии: Год второй, 1982.-Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1983. 63 с.

197. Реймерс Н.Ф. Природопользование: Словарь-спр. М.: Мысль, 1990. - 637 с.

198. Реймерс Н.Ф. Популярный биологический словарь. М.: Наука, 1990.-544 с.

199. Рыбальский Н.Г., Самотесов Е.Д., Галкин Ю.Ю. Общественное экологическое движение России: Справ, изд. М.: Экология, 1995. - 254 с.

200. Сибирская советская энциклопедия: В 4 т. Новосибирск: Зап.- Сиб. отд-ниеОГИЗ, 1929,1931,1935,1937.-Т. 1-4.

201. Словарь современных понятий и терминов / Н.Т. Бунимович, Г.Г. Жаркова, Т.М. Корнилова и др. М.: Республика, 1993. - 510 с.

202. Снакин В. В. Экология и охрана природы: Словарь-справ. М.: Academia, 2000. - 384 с.

203. Состояние природной среды в СССР в 1988 году: Межведомст.-док. / Госкомприрода СССР. М.: Леей, пром-сть, 1990. - 176 с.

204. Состояние природной среды и природоохранная деятельность в СССР в 1989 году: Гос. док. / Госкомприрода СССР; Под научи, ред. H.H. Воронцова. М.: ВИНИТИ, 1991. - ч. 2 - 200 с. - (Проблемы окруж. среды и природ. ресурсов; Вып. 1/2)

205. Справочник по рыбоохране / И.В. Никоноров, М.Л. Кашинцев, Б.С. Степаненко и др. М.: Агропромиздат, 1985. - 288 с.

206. Усольское производственное объединение «Химпром». Иркутск: РИО Упрполиграфиздата, 1986. - 47 с.

207. Шалыбков A.M., Лопырев Б.Н., Иващенко Б.П. Справочник по охотничьим угодьям. М.: Лесн. пром-сть, 1981. - 224 с.

208. Экологическая обстановка в Иркутской области: Ежегодн. док. Иркутск: Иркут. обл. ком. по охране окруж. среды и природ, ресурсов Минприроды РФ, 1993.-142 е.; то же, 1994. - 203 с.

209. Экономическая жизнь СССР: Хроника событ. и факт. 1917-1965 гг. -В 2-х кн. 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1967.

210. Энциклопедия Забайкалья: Читинская область: В 2 т. Новосибирск: Наука, 2000. - Т. 1: Общий очерк. - 302 с.1. V. Периодическая печать1. ЖУРНАЛЫ Научные

211. Вопросы истории КПСС: Ежемес. жури. Ин-та марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (1971-1991 гг.).

212. Вопросы истории: Ежемес. жури, истории АН СССР (1971-1991 гг.).

213. Вопросы философии: Науч.-теорет. жури. Ин-та философии АН СССР (1971-1991 гг.).

214. Вопросы экономики: Ежемес. журн. Ин-та эконом. АН СССР (19671991 гг.).

215. География и природные ресурсы: Научн. жур. СО РАН (1980-2002 гг.)

216. Международный журнал социальных наук. Социология: Состояние исследований II: Журнал ЮНЕСКО при участии РАИ (1994 г.)

217. Научный коммунизм: Журнал Мин-ва высшего и среднего специального образования СССР (1983-1989 гг.).

218. Отечественная история: Ежемес. журн. Ин-та российской истории РАН (1961-1996 гг.).

219. Северная (Советская) Азия: Обществ, научн. журн. Общ-ва изучения Урала, Сибири и Дальнего Востока (1925-1931 гг.).

220. Производственно-отраслевые

221. Земля Сибирская, Дальневосточная: ежемес. научно-производств. журн. Мин-ва сельского хозяйства РСФСР (1989 г.).

222. Химизация сельского хозяйства: Ежемес. теор. и научно-практ. журн. Гос. агропром. ком. СССР, Мин-ва по производ. мин. удобрен., Мин-ва хим. пром. (1986-1988 гг.).

223. Экономика сельского хозяйства: Ежемес. научно-теор. журн. Гос. агропром. комитета СССР (1984-1988 гг.).1. Научно-популярные

224. Бюллетень Московского общ-ва испытателей природы. Отд. Биологии (1961-1975 гг.).

225. Наука и жизнь: Ежемесяч. науч.-популяр. журн. Всесоюзн. Общ-ва «Знание» (1971-1991 гг.).

226. Жизнь Бурятии: Ежемес. журн. изданий при ЦИК и СНК Бурят-Монг. АССР (1924-1927 гг.).

227. Жизнь Сибири: Ежемес. журн. политики, экономики и краеведения. Новосибирск (1924-1927 г.).

228. Приангарье: годы, события, люди / Календарь знаменательных дат Иркутской области. Вып. 24-33. - Иркутск, 1991-2001 гг.

229. Природа и человек / Свет: Журн. Гос. ком. СССР по охране природы (1971-1991 гг.).

230. Природа: Ежсмсс. популяр, сстсствсннонауч. журн. АН СССР (19691992 гг.).

231. Родина: Рос. истор. журн. / Учрежден Правительством Российской Федерации и Администрацией президента РФ (1995-2002 гг.).

232. Химия и жизнь: ежемес. науч.-попул. журн. АН СССР (19711991гг.).1. Общественно-политические

233. Байкал: Литературно-художественный и общественно-политический журнал. Орган Союза писателей Бурятской АССР (1989-1991 гг.).

234. Блокнот агитатора: Изд. отд. пропаганды и агитации Читинского обкома КПСС (1971-1991 гг.).

235. Коммунист: Теорет. и политич. журнал ЦК КПСС (1955-1991 гг.).

236. Политический собеседник: Жур. Бурят. ОК КПСС (1988-1991 гг.).1. ГАЗЕТЫ Центральные

237. Аргументы и факты: Бюл. Всесоюз. общест. «Знание» (1981-1991 гг.)

238. Известия: Орган Совета Депутатов трудящихся СССР (1962-1965 гг.)

239. Комсомольская правда: Орган ЦК ВЛКСМ (1961-1990 гг.)

240. Литературная газета: Орган правл. Союза писат. СССР (1958-1965 гг.)

241. Правда: Орган ЦК КПСС (1930-1991 гг.)

242. Советская Россия: Орган ЦК КПСС, Верховного Совета и Совета Министров РСФСР (1976-1985 гг.)

243. Социалистическая индустрия: Газета ЦК КПСС (1971-1985 гг.)

244. Труд: Орган Всесоюз. централь, совета проф. союзов (1981-1990 гг.)1. Региональные

245. Восточно-Сибирская правда: Орган Иркут. обкома КПСС и областного Совета народных депутатов (1933-1993 гг.).

246. Забайкальский рабочий: Орган Читии. обкома КПСС и областного Совета народных депутатов (1951 -1991 гг.).

247. Комсомолец Забайкалья: Орган Читин. ОК ВЛКСМ (1971-1991 гг.).

248. Красный пахарь: Орган Иркут. губ. комитета РКП(б) (1921-1924 гг.).

249. Молодежь Бурятии: Орган Бурят. ОК ВЛКСМ (1977-1987 гг.).

250. Наука в Сибири: Орган издания СО АН СССР (1971-1991 гг.).

251. Правда Бурятии: Орган Бурят, обкома КПСС и Верховного Совета и Совета Министров Бурят. АССР (1958-1994 гг.).

252. Советская молодежь: Орган Иркут. обкома ВЛКСМ (1971-1993 гг.).

253. Экологический вестник: Орган издания Читин.о обл. ком. по охране природы (1989-1990 гг.).1. Районные

254. Байкальские огни: Орган Кабанского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1951-1991 гг.).

255. Долина Кижинги: Орган Кижингинского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1951-1991 гг.).

256. Ленинский путь: Орган Мухоршибирского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1976-1981 гг.).

257. Ленинское знамя: Орган Улетовского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Читии. области (1951-1991 гг.).

258. Ленинское знамя: Орган Кяхтипского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1951-1991 гг.).

259. Ленский шахтер: Орган Бодайбинского горкома КПСС и городского Совета народных депутатов Иркут. области (1921-1991 гг.).

260. Саяны: Орган Тункипского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1973-1979 гг.).

261. Северный Байкал: Орган Северо-Байкальского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Бурят. АССР (1976-1980 гг.).

262. Черемховский рабочий: Орган Черемховского горкома КПСС и городского Совета народных депутатов Иркут. области (1951-1991 гг.).1. Многотиражные

263. ИнтерБайкал: Учредитель: Агентство ИнтерБайкал (1995-1996 гг.).

264. Иркутский университет: Орган парткома, ректората, комитета ВЛКСМ, месткома и профкома ИГУ (1951-1991 гг.).

265. Литературный Иркутск: Орган Иркут. отделения Союза писателей СССР (1988-1990 гг.).

266. VI. Воспоминания и свидетельства

267. Аганбегян А.Г., Ибрагимова З.М. Сибирь на рубеже веков. М.: Сов. Россия, 1984.-272 с.

268. Белянина И.С., Сигарев В.А., Чечеткин Е.В., Чечеткина Л.Г. Витим-ский заповедник // Заповедники Сибири. М., 1999. - Т.1. - С. 189-198.

269. Бойченко B.C., Баскаков В.В., Краснопевцева A.C. Байкальский заповедник // Заповедники Сибири. М., 2000. - Т.2. - С. 191-204.

270. Бриних В.А., Ткаченко Е.Э., Кирилюк В.Е. и др. Даурский заповедник // Заповедники Сибири. М., 1999. - Т. 1. - С. 210-220.

271. Бувар Ж. Внуки первого учителя // По Советскому Союзу: Зарубеж. авт. М., 1981. - Вып. 3. - С. 127-236.

272. Васильчепко A.A., Васильченко З.А., Баранов П.В. Сохондинский заповедник // Заповедники Сибири. М., 1999. - Т. 1. - С. 199-209.

273. Виктор Борисович Сочава / Ред.-состав. В.В. Воробьев, В.А. Снытко, Е.Г. Нечаева. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2001.-194 с.

274. Галазий Г.И. Экосистема Байкала. Как ее сберечь? // Задачи ставит Сибирь.-М., 1982.-С. 138-149.

275. Гусев О.К. Священный Байкал: Заповедные земли. М.: Агропромиз-дат, 1986.- 184 с.

276. Грифин Г. Советские рубежи будущего // По Советскому Союзу: За-рубеж. авт.: Пер. с англ. М., 1983. - Вып. 5. - С. 13-126.

277. Гухмаи М.П., Шошкин П.Л. Из опыта работы БКД по охране природы имени У. Кнакиса // Природа, ее охрана и рациональное использование. -Иркутск, 1974.-С. 177-180.

278. Дорогостайская Е.В. Виталий Чеславович Дорогостайский. СПб: Наука, 1994.-54 с.

279. Крумов Б. Дальний Восток вблизи // По Советскому Союзу: Зару-беж. авт.: Пер. с болг. М., 1982. - Вып. 4. - С. 193-270.

280. Леон М. Сибирский вызов // По Советскому Союзу: Зарубеж. авт.: Пер. с франц. М., 1979. - Вып. 2. - С. 179-250.

281. Обручев В.А. В старой Сибири: Сб. статей, воспоминаний и писем 1888-1955 гг.-Иркутск: Иркут. кн. изд-во, 1958.-295 с.

282. Попов В.В., Мельников Ю.И., Устинов С.К. Байкало-Ленский заповедник // Заповедники Сибири. М., 2000. - Т.2. - С. 175-190.

283. Сансоне В. Сибирь эпопея века // По Советскому Союзу: Зарубеж. авт.: Пер. с итал. - М., 1979. - Вып. 2. - С. 16-175.

284. Хитцер Ф. Сибирское лето // По Советскому Союзу: Зарубеж. авт.: Пер. с нем. М., 1983. - Вып. 5. - С. 127-239.

285. Штильмарк Ф.Р. «Пате бедное, многострадальное дело.» // Экологическая альтернатива. М., 1990. - С. 128-147.

286. Шютт П. Путешествие в Сибирь // СССР: Знакомый и неизведанный: Зарубеж. авт. М., 1982. - С. 175-212.

287. VII. Монографические исследования

288. Ананичсв К.В. Проблемы окружающей среды, энергии и природных ресурсов: Междунар. аспект. М.: Прогресс, 1974. - 168 с.

289. Андреев Ч.Г., Зайцева Л.А. Очерки аграрной истории Бурятии. -Улан-Удэ: Бурят, сельхоз. ин-т, 1993. 214 с.

290. Анучин В.А. Основы природопользования: Теорет. аспект. М.: Мысль, 1978.-291 с.

291. Асалханов И.А. Социально-экономическое развитие Юго-Восточной Сибири во второй половине XIX в. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1963. - 494 с.

292. Асалханов И.А. Сельское хозяйство Сибири конца XIX -начала XX вв. Новосибирск: Наука, 1975. - 267 с.

293. Атласов C.B. История скотоводства и коневодства в Якутии (19171928 гг.). Якутск: Ин-т яз., лит. и истории СО РАН, 1992. - 151 с.

294. Атутов A.A. Коопзверопромхозы Читинской области. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1967. - 87 с.

295. Атутов A.A., Карелов A.M., Имэкшенов А.Б. Эксплуатация и воспроизводство охотничье-промысловых ресурсов бассейна оз. Байкал. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976. - 146 с.

296. Атутов A.A., Москвитин В.П., Тармаев И.Б. Таежное природопользование в Западном Забайкалье. Новосибирск: Наука, 1982. - 129 с.

297. Базаров Д.Б., Иванов А.Д. Сыпучие пески Бурят-Монгольской АССР и меры борьбы с ними. Улан-Удэ: Бурят-Монг. кн. изд-во, 1957. - 85 с.

298. Байкальская Сибирь в древности: Сб. научи, стат. Иркутск: Изд-во. ИГПУ, 1995. - Вып. 2, ч. 1,2.

299. Балдано М.Н. Индустриальное развитие Бурятии (1923-1991 гг.): достижения, издержки, уроки. Улан-Удэ: Издат. компл. ВСГАКИ, 2001. - 370 с.

300. Балков М.Н. Крупный рогатый скот Бурят-Монгольской АССР. -Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1943. 46 с.

301. БАМ: строительство и хозяйственное освоение / Под ред. А.Г. Аганбегяна, A.A. Кииа, В.П. Можина. М.: Экономика, 1984. - 144 с.

302. Банников А.Г. По заповедникам Советского Союза.- М., 1974.- 272 с.

303. Бартов В.Ф. Современный капитализм и природа. М.: Мысль, 1976. - 222 с.

304. Бартов В.Ф., Быстрова А.К., Жирицкий А.К. Разрушение природной среды: Экологический кризис капитализма. М.: Экономика, 1981. - 256 с.

305. Батуева И.Б. История развития хозяйства забайкальских бурят в XIX веке. Улан-Удэ: Издат. компл. ВСГАКИ, 1999. - 251 с.

306. Бедеиков А.Р., Петраш А.И. Рациональное природопользование и охрана природы: Вопросы и ответы. М.: О-во "Знание" РСФСР, 1986. - 40 с.

307. Беленький И.Л. Роль географического фактора в отечественном историческом процессе: Аналит. обзор. М.: ИНИОН, 2000. - 112 с.

308. Беликов С. Послевоенное развитие сельского хозяйства СССР: (Пост. Февр. пленума ЦК ВКП(б) 1947 г. в действии). М.: Моск. рабочий, 1951.-64с.

309. Берг Л.С. Всесоюзное географическое общество за сто лет. М.;Л., 1946.-264 с.

310. Биола Ги Марксизм и окружающая среда: Пер. с фр. М.: Прогресс, 1975.- 152 с.

311. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка: Пер. с фр. 2-е изд. - М.: Наука, 1986. - 254 с.

312. Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Верх-неудинск: Бурят.-Монг. изд-во, 1926. -229 с.

313. Бондарев Л.Г. Палеоэкология и историческая экология: Учеб. пособие. М.: Изд-во МГУ, 1998. - 105 с.

314. Боффа Д. История Советского Союза: В 2 т. М.: Международные отношения, 1994.

315. Будаева Ц.Б. Экологические традиции коренного населения Байкальского региона. Улан-Удэ: Изд-во БНЦСО РАИ, 1999. - 191 с.

316. Буруев М. Т. Специализация хозяйств скотоводческой зоны Бурятской АССР. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1974. - 106 с.

317. Бурятия: концептуальные основы стратегии устойчивого развития / Под ред. JI.B. Потапова, К.Ш. Шагжиева. М.: Круглый год, 2000. - 512 с.

318. Буяптуев Б.Р., Раднаев Г.Ш. Советская Бурят-Монголия. Улан-Удэ: Бурят-Монг. кн. из-во, 1957. - 352 с.

319. Валентей С.Д. Развитой социализм. М.: Экономика, 1984. - 104 с.

320. Варшавчик М.А., Спирин J1.M. О научных основах изучения истории КПСС. М.: Политиздат, 1978. - 191 с.

321. Васильев В., Писарев В., Хозин Г. Экология и международные отношения. М.: Междунар. отношения, 1978. - 237 с.

322. Верещагин Г.Ю. Байкал. Иркутск: Иркут. обл. изд-во, 1947. - 170 с.

323. Вернадский В.И. Биосфера. М.: Наука, 1967. - 376 с.

324. Вернадский В.И. Взаимодействие природы и общества. М.: Иаука, ' 1973.-117 с.

325. Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружение. М.: Наука, 1965. - 374 с.

326. Взаимодействие природы и общества как комплексная проблема науки и практики: Тез. докл. и выступ, к НТК. Иркутск;Чита, 1981. - 143 с.

327. Взаимодействие природы и хозяйства Байкальского региона. Новосибирск: Наука, 1981. - 127 с.

328. Викулов В.Е. Режим особого природопользования (на примере озера Байкал). Новосибирск: Наука, 1982. - 192 с.

329. Винокуров М.А., Суходолов А.П. Экономика Иркутской области: В 3 т. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1998. - Т. 1. - 276; 1999. - Т. 2. -312 с.

330. Власов Г.П. БАМ: Опыт, уроки (1970-1990). Ист. аспект. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1998.- 142 с.

331. Воейков А.И. Воздействие человека на природу. М.: АН СССР, 1963.- 252 с.

332. Воробьев В.В. Города южной части Восточной Сибири (историко-географические очерки). Иркутск: Иркут. кн. изд-во, 1959. - 147 с.

333. Восточная Сибирь. Экоп.-геогр. характеристика. М.: Географгиз, 1963.-896 с.

334. Восточно-Бурятский ТПК: (Ресурсы биосферы).- Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 1978.- 115 с.

335. Восточное Забайкалье: (Перспективы развития производит, сил Чи-тин. обл.). Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1968. - 188 с.

336. Галазий Г.И. Байкал в вопросах и ответах. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1987.-383 с.

337. Галданов Ц.Б., Саганов В.Б. Сельское хозяйство Бурятии на пути интенсификации. М.: Сов. Россия, 1984. - 128 с.

338. Галеева A.M., Курок M.JI. Методологические аспекты взаимодействия общества и природы. М.: Моск. рабочий., 1978. - 168 с.

339. Гапопова Л.В. Исторические аспекты решения крестьянского вопроса в нашей стране. Кисловодск: КФ МГСУ, 2001. - 160 с.

340. Географическое размещение заповедников в РСФСР и организация их деятельности. М., 1981. - 138 с.

341. Гладков И.А., Михеев A.B., Галушин В.М. Охрана природы. М.: Просвещение, 1975. - 240 с.

342. Гладков H.A. Охрана природы в первые годы Советской власти. -М.: Изд-во МГУ, 1972. 35 с.

343. Глобальная экологическая проблема / Под ред. Г.И. Морозова. М.: Мысль, 1988.-206 с.

344. Голепкова А.И. Следопыты Байкала. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1986.-223 с.

345. Гольдфарб С.И. Байкальский синдром. Иркутск, 1996. - 282 с.

346. Гомбоев Б.О. Территориальные системы землепользования Бурятии.- Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1992. 126 с.

347. Гордеев О.Ф. Аграрные проблемы в Сибири и пути их решения (февраль 1917-яиварь 1920 гг.). Красноярск: Изд-во гос. агр. ун-та, 1997. - 117 с.

348. Горизонтов Б.Б. Капитализм и экологический кризис. М.: Политиздат, 1982. - 176 с.

349. Город, природа, человек: (Проблемы экологического воспитания) / Сост. Ф.Ф. Светик; Науч. редактор A.B. Сидоренко. М.: Мысль, 1982. - 231 с.

350. Горшков В.Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М.: ВИНИТИ, 1995. 470 с.

351. Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX-пачало XX в.). Новосибирск: Наука, 1967. - 412 с.

352. Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма ( 1900-1917 гг.). Новосибирск: Наука СО, 1976. - 343 с.

353. Григорович H.A. Схема использования реки Ангары. М.: Госэнер-гоиздат, 1958. - 17 с.

354. Губер В.А. Охотничье хозяйство СССР. М.;Л.: Госторгиздат, 1936.- 136 с.

355. Данилов Д.Н. Охотничье хозяйство СССР. М.: Гослесбумиздат, 1963.-371 с.

356. Данилов В.П. О характере социально-экономических отношений советского крестьянства до коллективизации сельского хозяйства.- М., 1961.- 211 с.

357. Дерюгина В.Н. Природно-сельскохозяйственные районы Бурятской АССР. Новосибирск: Наука, 1979. - 87 с.

358. Долголюк A.A. Формирование трудовых коллективов Братско-Усть-Илимского ТПК 1955-1980. Новосибирск: Наука, СО, 1988. - 241 с.

359. Дорст Ж. До того как умрет природа: Пер. с фр. М.: Прогресс, 1968.-416 с.

360. Дробижев В.З., Ковальчеико И.Д., Муравьев A.B. Историческая география СССР. М.: Высш. шк., 1973. - 320 с.

361. Дуглас У.О. Трехсотлетняя война: Хроника экол. бедствия: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1975. - 239 с.

362. Дулов A.B. Географическая среда и история России. Конец XV середина XIX вв. - М.: Наука, 1983. - 255 с.

363. Думова И.И., Лазуткин Н.С., Боровская H.H., Алаева Т.Н. Частные и общественные выгоды и потери сохранения биоразнообразия в Байкальском регионе. Иркутск: Изд-во Ин-та. географии СО РАН, 2002. - 77 с.

364. Дягилев В.Ф. Прибайкалье. Иркутск: Сибкрайиздат, 1929. - 132 с.

365. Жариков Ю.Г. Закон на страже землепользования: (Предупреждение земельных правонарушений). М.: Юрид. лит., 1985. - 144 с.

366. Жемчужников В. Чистые кедрачи. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1973.- 120 с.

367. Жуковский В.М. Направление и перспективы развития сельского хозяйства Читинской области. Чита: Читин. изд-во, 1958. - 30 с.

368. Забелина Н.М. Национальный парк. М.: Мысль, 1987. - 170 с.

369. Зайцева Л.А. Сельское хозяйство Бурятии (1930-е-50-е годы). -Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1996. 280 с.

370. Зандапова Л.В. Переселение крестьянства в Азиатскую Россию (конец 40-х-середина 60-х гг. XX в.). Иркутск, 1997. - 160 с.

371. Зарубин Г.П. Окружающая среда и здоровье. М.: Знание, 1977.127 с.

372. Земля людей: Сб. стат. М.: Знание, 1984. - Вып. 6. - 176 с.

373. Зыков А.Н. Плюс электрификация. Иркутск, 1976. - 339 с.

374. Иванов А.И. Эоловые пески Западного Забайкалья и Прибайкалья. -Улан-Удэ, 1967.-87 с.

375. Иметхенов А.Б. Памятники природы Байкала. Новосибирск: Наука. СО, 1991.-159 с.

376. Иметхенов А.Б. Тулухонов А.К. Особо охраняемые природные территории Бурятии. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1992. - 152 с.

377. Иметхенов А.Б. Природа переходной зоны на примере Байкальского региона. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1997. - 232 с.

378. Исаченко И.И., Кочетков Б.Г., Могилевкин И.М. Наука и техника против человека. М.: Мысль, 1985. - 238 с.

379. Историко-культурный атлас Бурятии: Основной том. М.: ИПЦ «Дизайн. Информация. Картография», 2001. - 680 с.

380. История Бурятии. Кон. XIX в. -1941 г. Улан-Удэ, 1993. - Ч. 1.-96 с.

381. История Бурят-Монгольской АССР: В 2 т. Изд. 2-е.- Улан-Удэ: Бурят-Монгол. кн. изд-во, 1954,1959.

382. История Коммунистической партии Советского Союза: В 6 т. М.: ИПЛ, 1966-1980.

383. История России с древнейших времен до конца XX века. М.: Дрофа, 2000. - 656 с.

384. История Сибири: В 5 т. Л.: Наука, 1968-1969. - Т. 1-5.

385. История социалистической экономики СССР: В 7 т. М.: Наука, 1978.-Т. 4.-519 с.

386. Исупов В.А. Городское население Сибири: От катастрофы к возрождению (конец 30-конец 50-х годов). Новосибирск: Наука СО, 1991.-291 с.

387. Агалаков В.Т. Трудящиеся Иркутской области в борьбе за построение социализма (1920-1940 гг.)//Из истории Иркутской области.- Иркутск.-1966.-С. 123-132.

388. Азадовский М. Этнография в Сибири // Северная Азия. 1926. - Кн. 56. - С. 60.

389. Алексеев В.В. Итоги и задачи изучения урбанизации советской Сибири // Урбанизация советской Сибири. Новосибирск, 1987. - С. 7-28.

390. Алексеева A.M. Животноводство в Бурятии в восстановительный период (1923-1928 гг.) // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4, История. Улан-Удэ, 1998. -Вып. 2.-С. 162-169.

391. Ангархаев Б.Д. Состояние и меры борьбы с эрозией почв в Бурятской АССР // Эрозия почв бассейна оз. Байкал и меры борьбы с ней. Улан-Удэ, 1977.-С. 3-10.

392. Андреев Ч.Г. К вопросу об эволюции хозяйства сибирских народов в XVIII -начале XX в. (на примере бурят) // Диалог культур народов России, Сибири и стран Востока. Иркутск, 1998. - Кн. 2.- С. 11-12.

393. Андрианов Б.В. К методологии исторического исследования проблем взаимодействия общества и природы // Общество и природа. Исторические эта пы и формы взаимодействия. М., 1981. - С. 250-261.

394. Андрианов Б.В., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и проблемы их картографирования // Сов. этнография. 1972.- № 2. - С. 3-16.

395. Асхаев М.Г. Новые породы рыб в водоемах бассейна Байкала // Рыбы и рыбное хозяйство в бассейне озера Байкал. Иркутск, 1958. - С. 420-428.

396. Бабенко A.B. Проблемы преобразования аграрных отношений в России // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Красноярск, 1993.-С. 370-373.

397. Бадмаева М.Б. Традиционная культура эвенков Бурятии // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Улан-Удэ, 1999. - С. 61-64.

398. Базаржапов В.Б. Взаимоотношения партийно-государственного руководства и крестьянства во второй период Великой отечественной войны (1943-1945 гг.) // Проблемы истории Сибири XVIII-XX века: Межвуз. сб. науч. тр. Улан-Удэ, 2000.- С. 94-103.

399. Балдаио М.Н. Развитие промышленности г. Улан-Удэ в 1923-1983 гг. // Улан-Удэ в прошлом и настоящем. Улан-Удэ, 1996. - С. 128-131.

400. Белобородов П.К. Земельный кадастр и некоторые экономические проблемы охраны почв сельскохозяйственного назначения // Сельское хозяйство Сибири и Дальнего Востока и охрана природы. Иркутск, 1974. - С. 60-66.

401. Бслькова Г.Д., Колесникова C.K. Из истории природоохранных мероприятий в восточной Сибири в период капитализма (Вторая половина XIX -начало XX века // Иркут. ист.-эконом. ежегодн. 1999. Иркутск, 1999. - С. 157161.

402. Бобылева О.М. Агрономическая помощь переселенцам в Восточную Сибирь (1906-1916 гг.) // // Там же. С. 60-67.

403. Бобылева О.М. Деятельность переселенческих организаций Иркутской губернии в подготовке земель для переселенцев (1906-1916 гг.) // Дулов-ские чтения 1997 года: Секция истории: Материалы докл. и сообщ., дек. 1997. -Иркутск, 1998.-С. 120-123.

404. Бойко В.И., Гончарова Г.С. Демографическое развитие // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991. - С. 386-394.

405. Большаков В.Г., Малахинов A.C. Мелиорация и орошение земель в Бурятской АССР // Почвы бассейна оз. Байкал и пути их рационального использования: Докл. к X междунар. конгр. почвоведов. Улан-Удэ, 1974. - С. 134-146.

406. Болонев Ф.Ф. Значение и особенности развития пушного промысла и рыбной ловли русского населения Забайкалья в XVIII начале XX в. // Памятники быта и хозяйственное освоение Сибири. - Новосибирск, 1989. - С. 163-186.

407. Бородин A.M. Агро-идеологические тупики // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Красноярск, 1993. - С. 339-344.

408. Бычков В.И., Дресвянский Ф.В. Задачи охраны и рационального использования почв Иркутской области // Природа, се охрана и рациональное использование. Иркутск, 1970. - С. 182-189.

409. Вахруиова А. В. Экологические приоритеты и традиционное природопользование населения Бурятии // Проблемы географии Байкальского региона. Улан-Удэ, 1997. - С. 180-183.

410. Викулов В.Е. О принципиальной невозможности режима особого природопользования в капиталистической системе // Наука в Сибири. 1987. - 2 апр.

411. Виноградова В.В. Изучение проблемы «раскулачивания» в Бурятии // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4, История. Улан-Удэ, 1998. - Вып. 2. - С. 180-184.

412. Винокуров М.А. Экономико-географические особенности аграрного освоения Сибири // Иркут. ист.-эконом. ежегодник. Иркутск, 1999. - С. 46-49.

413. Висящев В.А., Казакова М.К. Деятельность КПСС по организации охраны и рационального использования природных ресурсов // Вопр. истории КПСС. 1974. - № 10. - С. 42-54.

414. Витенберг Е.Я. Марксизм-ленинизм и актуальные проблемы экологии //Вопр. истории КПСС. 1982.-№4.-С. 150-155.

415. Власова И.В. Поселения Забайкалья // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Новосибирск, 1975. - ч. 2.- С. 21-32.

416. Воейков E.B. У истоков экологических проблем // Отеч. история. -2001.-№5.-С. 150-154.

417. Воробьев В.В. Изменения в размещении населения Восточной Сибири за 1939-1959 гг. // География населения Восточной Сибири. М., 1962. - С. 7-20.

418. Воскобойников Л.И. Животноводство Бурят-Монгольской республики//Бурятиеведепие. 1928. - № 1-3.-С. 149-152.

419. Выборов М.М. Регулирование социально-экономических отношений в Сибирской деревне в восстановительный период. // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг. Новосибирск, 1965. - С. 39-58.

420. Вылцан М.А. Опыт преобразования и охраны природы в СССР // Общество и природа: Ист. этапы и формы взаимодействия. М., 1981. - С. 234249.

421. Гаджиев И.М. Эволюция почв таежной зоны Сибири их использование и охрана // Проблемы использования и охраны природных ресурсов Сибири. Новосибирск, 1980.-С. 128-131.

422. Галданов Ц.Б., Дериглазов A.M. Развитие аграрного сектора народного хозяйства // Экономическое и социальное развитие Бурятской АССР: (Итоги и перспективы). Улан-Удэ, 1983.-С. 101-136.

423. Галкина В.И., Фиалков В.А. Краевед Байкала И.И. Веселов // Иркутское краеведение 20-х: взгляд сквозь годы. Иркутск, 2000. - Ч. 1. - С. 85-92.

424. Генкель П.А. Растения и состояние окружающей среды // Земля людей. М., 1981. - Вып. 4. - С. 66-66.

425. Гирусов Э.В. Нормативный аспект экологической пауки // Ценностные аспекты науки и проблемы экологии. М., 1981. - С. 236-257.

426. Гирусов Э.В. Основные исторические этапы взаимодействия общества и природы // Общество и природа. М., 1981. - С.48-57.

427. Гладков H.A. Ленин и охрана природы // Природа. 1969. - № 4. - С.2.8.

428. Голицина ЕЛО. Некоторые аспекты экологической политики России // Социал.-гуманит. знания. М., 1999. - № 3. - С. 289-295.

429. Голованов Л.В. Социалистическое природопользование // Земля людей: Сб. М., 1981.-С. 188-208.

430. Гордеев О.Ф. Аграрная политика колчаковского правительства // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Красноярск, 1993. - С. 129-135.

431. Горшков В.Г. Запасы и потоки информации в биоте и цивилизации //Докл. РАН. 1996.-№ 1.-С. 135-138.

432. Горшков В.Г., Макарьева A.M. Влияние девственной и освоенной человеком биоты на глобальную окружающую среду // Исследование Земли из космоса. 1999.-№5.-С. 3-11.

433. Горюшкин Л.М. Претворение в жизнь декрета о земле в Западной Сибири в конце 1917 первой половине 1918 гг. // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг. - Новосибирск, 1965. - С. 7-27.

434. Горюшкин JI.M. Сельское хозяйство Сибири в восстановительный период (1921-25 гг.)// Сибирь в период строительства социализма. Новосибирск, 1966. - С. 46-69.

435. Горяченко Е.Е. Система расселения // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991. - С. 50-58.

436. Григер Т.Б. К вопросу истории природопользования в Бурятии // Исследования по истории Сибири, Центральной и Восточной Азии. Улан-Удэ, 1998.-Вып. 1.-С. 110-114.

437. Грик H.A. Сибирское крестьянство и советское регулирование экономики в 20-е годы // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. -Красноярск, 1993.-С. 154-157.

438. Громыко A.A., Хозин Г.С. Научно-техническое сотрудничество и проблемы укрепления мира//Вопр. философии. 1973. -№ 9. - С. 15-28.

439. Грузных П.Ю. Организация Прибайкальского государственного природного национального парка // Проблемы истории Сибири накануне XXI века. Иркутск, 2000. - С. 142-143.

440. Гудожник Г.С., Елисеева B.C. Экологическая проблема и рабочее движение // Науч. коммунизм. 1983. - № 1. - С. 93-102.

441. Гущин Н.Я. Коллективизация сельского хозяйства Сибири (дискуссионные проблемы и уроки) // Актуальные проблемы истории Советской Сибири. Новосибирск, 1990. - С. 140-169.

442. Гущин Н.Я. Колхозное строительство в Западной Сибири в 19291932 гг. // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1917-1961 гг. Новосибирск, 1965.-С. 73-86.

443. Гущин Н.Я., Могильницкая К.И. Заготовки сельскохозяйственных продуктов // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991.- С. 185-198.

444. Гущин Н.Я., Эйгерис И.Я. Динамика общественного производства и его эффективность // Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991.- С. 163-176.

445. Дамбиев Э.Ц. Природные условия и оптимизация аграрного природопользования в Байкальском регионе // Экологические и гидрогеологические проблемы природопользования в Байкальском регионе. Улан-Удэ, 1990. -С. 135-156.

446. Дамешек JI.M. Аграрная политика правительства и народы Сибири на рубеже XIX-XX вв. // Дуловские чтения 1997 года: Секция истории. Иркутск, 1998.-С. 64-67.

447. Дамешек JI.M. О времени и предпосылках возникновения пашенного земледелия у народов Северной Азии // Социальное и политическое развитие народов Востока: история и современность. Иркутск, 1983. - С. 70-71.

448. Данилов В.П., Данилова JI.B. Крестьянская мептальность и община. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). М., 1996. - С. 22-39.

449. Данилов-Данильян В.И. К вопросу о коэволюции природы и общества // Экология и жизнь. 1998. - № 2. - С. 8-14.

450. Дежкин В.В. Развитие и становление охотничьего хозяйства РСФСР // Охотничье хоз-во. М., 1978. - С. 7-21.

451. Демина М.П., Демин С.Ю. Становление районов торгово-промышленного земледелия Иркутской губернии // Ист.-экон. жури. Иркутск, 1998.-№5. -С. 134-136.

452. Демина М.П. Сельскохозяйственное освоение Иркутской губернии // Иркут. ист.-экон. ежегод. Иркутск, 1999. - С. 54-59.

453. Дерюгина В.И., Балтыров Л.Б. Земельные ресурсы Бурятской АССР и вопросы их рационального использования // Эрозия почв бассейна оз. Байкал и меры борьбы с ней. Улан-Удэ, 1977. - С. 36-47.

454. Дифференциальная рента и эффективность сельскохозяйственного производства: Круглый стол журн. // Экономика с.х пр-ва. 1986. - № 6. - С. 51-63.

455. Дпубек Р. Критика фальсификаций теоретического наследия К. Маркса // Вопросы истории КПСС. 1978. - № 5. - С. 58.

456. Добровольский Г.В. Важнейшие проблемы охраны и рационального использования почв // Общество и природа: Проблемы взаимодействия общества и природы. М., 1981. - С. 44-50.

457. Долголюк A.A. Рост городского населения среднего Приангарья (1955-1980 гг.) // Урбанизация советской Сибири.- Новосибирск, 1987. С. 128-147.

458. Доржиев Д.Л. Мухоршибирское восстание 1931 года // Неизвестные страницы истории Бурятии. Улан-Удэ, 1992.-С. 5-17.

459. Дощицин Ю.П., Лапин H.H. Проблемы экологии (Сибири) и вынужденного переселения // Социол. исслед. 1997. - № 12. - С. 40-45.

460. Дресвянский Ф.Д., Бычков В.И. Задача охраны и рационального использования почв Иркутской области // Природа, ее охрана и рациональное использование. Иркутск, 1970. - С. 184-188.

461. Дубровский В. И. Сельское хозяйство Бурят-Монголии на крутом подъеме // Бурят-Монголия к сорокалетию Великого Октября. Улан-Удэ, 1957. -С. 89-116.

462. Дудина Э.В. Население Читинской области // География населения Восточной Сибири. М., 1962. - С. 38-44.

463. Дулов A.B. Природная среда и экономика России периода феодализма // География и природ, ресурсы. 1981. - № 3. - С. 69-76.

464. Дулов A.B. Человек и природа в России XVIII- пер. пол. XIX вв. // Природа. 1979. -№ 11. - С. 82-95.

465. Елаев Э.Н., Аненхонов O.A., Иметхенов А.Б. Джергинский заповедник // Заповедники Сибири. М., 2000. - Т.2. - С. 205-216.

466. Ершов В.К. Сельское хозяйство Иркутской области (1950-нач. 1960-х гг.) // Иркут. ист.-экон. ежегодник. Иркутск, 2000. - С. 204-209.

467. Ершов В.К. Проблемы сельского хозяйства Восточной Сибири в 1960-начале 80-х годов //Там же, 1999. С. 84-87.

468. Ершов В.К. К вопросу о подсобных сельских хозяйствах предприятий. Организаций и учреждений Восточной Сибири в 80-е годы XX века // Ду-ловские чтения 1997 года: Секция истории. Иркутск, 1998.-С. 181-184.

469. Жекулин B.C. Историко-географические аспекты проблемы природопользования // Взаимодействие общества и природы. М., 1981. - С. 8-17.

470. Жмуров Г.А. Трансформация земельных угодий и охрана плодородия // Сельское хозяйство Сибири и Дальнего Востока и охрана природы. Иркутск, 1974.-С. 57-60.

471. Забелин И.М. Взаимодействие человека с природой и проблема НТР // Общество и природа. М., 1981. - С. 58-72.

472. Забелин К.А. Промысловые охоты в Баргузииском крае // Жизнь Бурятии. 1925. - № 3-4. - С. 51 -60

473. Зайцева JI.A. Земельная реформа и развитие сельского хозяйства Бурятии в 20-30-е годы XX столетия // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Красноярск, 1993. - С. 215-219.

474. Занданова Л.В. Аграрные миграции из центра России на восточные окраины (XIX-XX вв.) // Вестн. Междунар. центра азиатских исследований. -Иркутск, 1999.-Кн. 2. С. 117-123.

475. Занданова Л.В. Участие переселенцев в освоении целинных и залежных земель Восточной Сибири (50-е годы) // Индустриальные и сельскохозяйственные рабочие Восточной Сибири в советский период. Иркутск, 1994. -С. 36-50.

476. Занданова Л.В. К.А. Кофод зачинатель, идеолог и организатор столыпинской аграрной реформы // Иркут. ист.-экои. ежегодник 2001. - Иркутск, 2001.-С. 115-118.

477. Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (конец 20-х-30-е годы) // Отеч. история. 1996. - № 2. - С. 55-70.

478. Золотуева Е.Ю. Переселение в иркутскую губернию в годы столыпинской реформы // Иркут. ист.-экон. ежегодник 2000. Иркутск, 2000. - С. 9095.

479. Зыков К.Д. Место охраняемых территорий в системе рационального природопользования // Географическое размещение заповедников в РСФСР и организация их деятельности. М., 1981. - С. 3-18.

480. Иванов А.Д. Почвснно-эрозийное районирование бассейна озера Байкал // Почвы бассейна оз. Байкал и пути их рационального использования: Докл. к X междунар. конгр. почвоведов. Улан-Удэ, 1974. - С. 147-146.

481. Иванова Т.В. Традиционная культура и этническая экология бурят как взаимосвязанные факторы экологического сознания // Банзаровские чтепия-2. Улан-Удэ, 1997. - С. 229-230.

482. Иванько Ю.Н. Деятельность массовых организаций по воспитанию у тружеников села бережливого отношения к земле // Вопр. истории КПСС. -1984.-№4.-С. 157.

483. Atkinson G., Machado F., Mourato S. Balancing competing principles of environmental equity // Environment a planning. A.;L., 2000. - Vol. 32, N 10. - P. 1791-1806.

484. Colby B.G. Cap-and-trade policy challenges: a tale of three markets //1.ndeconomics. Madison, 2000. - Vol. 76, N 4. - P. 638-658.

485. Dovers S. R. On the contribution of environmental history to current debate and policy // Environment and History. 2000. - Vol. 6, N 2. - P. 131-150.

486. Forrester J. World dynamics. New York, 1971. - 127 p.

487. Gaan N., Das S. A new global environmental order // India quart. New-Delhi, 1995. - Vol. 51, N 2/3. - P. 65-88.

488. Goldman Ch. R. The conservation of two large lakes: Tahoe and Baikal // Verh. Stuttgart, 1993. - Vol. 25. - Pt. 1. - P. 388-391. (Congr. (Barcelona, 1992) / Intern. Theor. und angew. LIMNOL).

489. Harris P.G. Defining International distributive justice: environmental considerations // International relations. L., 2000. - Vol. 15, N 2. - P. 51 -66.

490. Howkins A., Merricks L. "Dewy-eyed veal calves!" Live animal exports and middle-class opinion, 1980-1995 // Agr. history rev. Reading, 2000. - Vol. 48, pt. 1.-P. 85-103.

491. Inamdar A., de Jodc H., Lindsay K. Capitalizing on nature: protected area management//Science. 1999. - Vol. 283, N 5409. - P. 1856-1857.

492. Kinder David W. Fabricating nature: a critique of the social construction of nature // Environmental Ethics. 2000. - Vol. 22, N 4. - P. 339-357.

493. Koutaissoff E. Can economies and ecological interests be reconciled in Siberia // Environment Conservation, 1994. Vol. 21, N 4. - P. 365.

494. Kraft M.E. U.S. environmental policy and politics: from the 1960s to 1990s//Journal of policy history. University Park, 2000. - Vol. 12, N l.-P. 17-42.

495. Kwiatkowska T. Beyond uncertainties: Some open questions about chaos and athics // Ethics and Environment, 2001. Vol. 6, N l.-P. 96-115.

496. Meadows D.N., Meadows D.L., Randers J., Behrens W. The limits to growth. New York, 1972. - 364 p.

497. Robinson A. From NIMBY to NOPE: Building eco-bridges // Contemporary politics. Abingdon, 1999. - Vol. 5, N 4. - C. 339-364.

498. Roy S. Sustainable development: The role of international institutions and NGOs // World affairs. New Delhi, 2000. - Vol. 4, N 2. - P. 90-99.

499. Schmidtz D. Natural enemies: an anatomy of environmental conflict // Environmental Ethics. 2000. - Vol. 22, N 4. - P. 397-408.

500. Tilman D., Fargone J., Wolff B. Forecasting agriculturally driven global environmental change // Scince, 2001. Vol. 292, N 5515. - P. 281 -284.

501. Turner Brandon D. Public participation in environmental impact assessment: Recommendations for improvement // Environment. Education and Inf.: International Journal, 2000. Vol. 19, N 2. - P. 89-98.

502. Wethcrly P. Marxism, "manufactured uncertainty" and ecological crisis // Contemporary politics. Abingdon, 1999. - Vol. 5, N 3. - P. 221-242.

503. Yanitsky O. Russian green in a risk society: A structural analysis // Helsinki: Aleksanteri inst., 2000.- X Ckikimora publ. Ser. B. - 2000. - N 11. - P. 282290.

504. Yin J. Elite opinion and media diffusion: Exploring environmental attitudes // Harvard intern, j. of press politics. Cambridge (Mass.), 1999. - Vol. 4, N 3. - P. 62-86.

505. X. Авторефераты и диссертации

506. Алимов А.А. Политика КПСС и Советского правительства в области природопользования. 1917-1925 гг.: Дис. . канд. ист. паук. Л., 1982.

507. Балданова A.C. Традиционное хозяйственное природопользование бурят в конце XIX- нач. XX веков.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Улан-Удэ, 1997.-24 с.

508. Григер Т.Б. Деятельность местных органов власти по проблемам природопользования в Бурятии (1966-1975 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук.- Иркутск, 1994. 24 с.

509. Данилова З.А. Деятельность общественных организаций Бурятии в 1923-1928 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1985. - 24 с.

510. Дубровский Г.Я. Землеустроительная политика Советской власти в Западной Сибири в 1917-1925 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук.- Омск, 1997. 25 с.

511. Есенбеков К.Е. Деятельность коммунистической партии по охране окружающей среды, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов (1959-1970 гг.): Дис. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1978.

512. Казакова М.С. Деятельность КПСС по охране и рациональному использованию природных богатств Донбасса (1966-1970 гг.): Дис. . канд. ист. наук. Днепропетровск, 1978.

513. Констатинтович С.А. Деятельность компартии Белоруссии по охране, рациональному использованию и воспроизводству ресурсов на этапе развитого социализма (1959-1975 гг.): Дис. канд. ист. наук. Минск, 1981.

514. Коротаев В.И. Русский Север в конце XIX- первой трети XX в.: догоняющая модернизация и социальная экология: Автореф. дис. д-ра ист. наук.- Архангельск, 2000.

515. Лавов М.А. Хозяйственное использование соболя в Прибайкалье. -Автореф. дис. канд. биол. наук. Иркутск, 1957. - 19 с.1010. Ларина В.Г. Всероссийское общество охраны природы. 1924-1941 годы: Дис. канд. ист. наук. М., 1982.