автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Кант и проблемы лингвистики философского текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Кант и проблемы лингвистики философского текста"

РГ6 ОА

- 9 ^ ^смшт-петервургштй государственный униеерсиет

е Не. правах рукописи

К01ЩЕЗ Иван Двиьянов)го

КАНТ И ПРОБЛЕМЫ ЛРШГШСТКЙ ФИЛОСОФСКОГО ТЕКСТА /

/

10.02.19 - Теория яэшсозяяпм

Дуссармцня в форме научного доклада, на. соискание ученой степей и доктор» филологических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 1993

Диссертация выполнена на кафедре немецко-французской филологии Калининградского государственного университета.

Официальные оппоненты:

В. Б. Касевич, доктор филологических наук, профессор • С,Н. Смирнипная .доктор филологических наук .профессор Е. А. Гончарова, доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация: Тверской (Калининский) государственный университет.

Защита состоится "1Ц'' С /р.? 1993 г. в 11 ч. на заседании Специализированного совета Д 063. 57. 08 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034 г. Санкт-Петербург, Университетская наб. 11, ауд. 25.

С докладом по диссертации можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Доклад разослан "(!) "ии*'Л 1993 г.

Ученый секретарь

Специализированного

совета

Н. Д. Светозароза

Настоящая работа посвящена лингвистическим аспектам исследования философского наследия Иммануила Канта.

О Канте-философе написана огромная литература - книги, монографии, диссертации, статьи, и эти исследования остаются актуальными и по сей день, ибо Кант, опередивший свое время на несколько столетий, актуален сегодня как никогда.

Однако тексты Канта исследовались главным образом со стороны их философского содержания и почти не исседовалисв лингвистами. РаботьС, посвященные анализу язь>и е и стиля Канта, можно перечислить буквально по пальцам. Тем самым оказывалось, что нсфое философское содержание, так называемый коперниканский переворот, совершенный Кантом в области философского мышления, не повлек за собой никакого изменения в том, что касается языковой формы выражения этого нового содержания. Однако это не так. На самом деле единство содержания и формы присуще философской прозе Канта как, пожалуй, никакой другой. .

В предисловии к "Критике практического разума" сам Кант указывает, что хотя его первая и вторая "Критики..." не дают повода для упрека в его адрес в том, что он пытается создать какой-то новый язык, что походило бы на детское желание выделиться не новизной и истинностью содержания, а новыми заплатами на старом платье, тем не менее он подчеркивает, что до тех пор, пока будут иметь силу его мысли, вряд ли могут быть подысканы слова, которые бы более им соответствовали, чем найденные им выражения.

Актуальна оно также и с точки зрения взаимоотношения языка и мышления. Трансцендентальное синтетическое единство апперцепции субъекта, выражающееся в формуле "я мыслю" и обусловливающее единство его самосознания, не может быть реализовано без его предпосылки - "я говорю", т.е. без речевой апперцепции этого же самого субъекта.

Мышление как деятельность по получению знания об объектах мира есть прежде всего знаковая деятельность, так как язык поставляет ему материал для рефлексии, которым оно оперирует.

Философское кантоведение в нашей стране имеет уже достаточно прочные традиции. Существует уже также и логическое кантоведение, центр которого находится в Калининградском университете. Но столь же необходимо в настоящее время и лингвистическое направление в кантоведении. Предлагаемая работа написана именно в русле этого направления .

История исследования языка и стиля И.Канта касается главным образом его первой "Критики....", т.е. "Критики чистого разума". Известны две монографии, посвященные языку этого произведения. Одна принадлежит Эрнсту Фишеру под заглавием "Стиль Канта в "Критике чистого разума" вместе с изложением нового стилистического закона, покоящегося на историко-критическом и психолингвистическом основании [1]. "Работа эта ставит своей целью исследо-

вать стилистическое своеобразие этого произведения, основываясь на психологической концепции Вильгельма Вундта. Главное внимание Фишер уделяет синтаксическим особенностям построения высказывания у Канта. Именно здесь, по его мнению, с наибольшей силой проявляется индивидуальное речетворчество философа. К основным особенностям синтаксиса Канта, по Фишеру, относятся:

1. Явление многократного включения придаточных предложений друг в друга и преимущественное употребление придаточных предложени 3-й и 4-й степени подчинения в гипотаксисе.

2. Обилие придаточных предложений одного вида с последовательным подчинением.

3. Наличие большого количества перифраз и плеоназме«, которые, по мнению Фишера, утяжеляют стиль автора и осложняют восприятие текста.

4. Большое количество повторов одних и тех же синтаксических конструкций в одном месте, т.е. однообразность синтаксической формы.

5. Синтаксис Канта рассматривается Фишером, исходя из учения о периоде в его психологической трактовке.

В целом по работе Фишера можно сделать вывод о том, что сугубо психологический подход к анализу такого текста, каким является "Критика чистого разума" Канта, не уместен, так как языковая форма произведения анализируется без учета содержания этого сложного творения человечесхой мысли. Фишер игнорирует тот факт, что имеет дело с письменной формой речи, со специальной коммуникативной установкой на непопулярность изложения, на его строгую 'академичность и - и это главное - что философское произведение, а тем более такое, каким является "Критика чистого разума", не может быть иллюстрацией к психологическим законам. Известно, что Кант мог писать легко и свободно, если это по^олял предмет изложения. Достаточно в этой связи сослаться на его трактат "О чувстве прекрасного и возвышенного", где писательский талант Канта, по отзывам его современников, проявился во всем блеске.

На совершенно другом подходе основано исследование Иозефа Лаутера под заглавием "Исследование языка Канта в "Критике чистого разума" [2]. Цель исследоваия Лаутера - с помощью метода математической статистики, разработанного в Техническом институте г. Аахена (Германия) под руководством профессора В.Фукса, исследовать язык Канта. Ценность работы Лаутера состоит также в-ом, что он анализирует стиль Канта в сопоставлении со стилем его современников И.З.Гё'те и И.Г.Гердера.

Текст Лаугер рассматривает как формальную структуру, а стиль - как совокупность всех явлений, поддающихся количественной обработке. В работе Лаутера анализу подвергаются как негогкматические параметры (главы, разделы, предло'.кение, слово, '-пег, буква), так и грамматические. Основное внимание уделено, разумеется, грамматическим параметрам - частям речи как элементам, образующим в тексте огтределенн- „^аксическле структуры, и порядку их следования в предлож. ,ии, Саязность между элементами словосочетания

обнаруживается с помощью различных полиграм'М: диаграмм, триграмм тетраграмм и пентаграмм. Например, диаграмма "существительное -артикль" показывает, что у Канта ее частотность выше, чем у Гете и Гердера, т.е. у Канта словосочетания с генетивом встречаются чаще, чем у Гете и Гердера. Этот вывод подтверждается также на других структурах - триграммах "артикль - существительное - предлог" и на тетраграммах "артикль - существительное - артикль -существительное" и "артикль - существительное - существительное -предлог". Тем самым доказывается, ч г.- кантовский текст отличается от текстов двух других авторов большей семантической спаян: 1 " ностью его компонентов и большей степенью выраженности номинального стиля речи, чем это имеет место у Гете и Гердера.

Таким же образом исследуется состав полиграмм в группе сказуемого у трех авторов, например, диаграмма "финитный глагол -неизменяемая часть сказуемого" и т.д. В целом Лаутером получены интересные данные относительно стилистических особенностей прозы Канта. Наиболее релевантными являются:

1. Большее количество слогов в кантовском слове и большая длина его предложения, чем у Гете и Гердера.

2. Большая емкость группы существительного за счет большего удельного веса в ней генетивных и предложных словосочетаний.

3. Предпочтительное употребление Кантом составного глагольного сказуемого.

■ 4. Более ярко выраженный гипотаксис высказывания.

5. Большая логико-семантическая спаянность элементов в тексте.

6. Отмечается также большая частотность в кантовском тексте условных придаточных предложений, чем это имеет место у Гете и Гердера.

7. Преимущественное начало предложения с союза или союзного слова.

К недостаткам работы Лаутера следует отнести, на наш взгляд, отсутствие сопоставительного количественного анализа разных по своей тематике и, главное, коммуникативной установке текстов самого Канта с тем, чтобы выяснить в какой степени выявленные индивидуальные особенности стиля Канта обусловлены действительно • индивидуальным стилем философа, а не различной установкой или предназначением его текстов (тексты эзотерические и экзотерические).

Не умаляя всей важности полученных вышеназванными авторами результатов, характеризующих индивидуальное речетворчество философа, все же представляется, что понятие стиля для Канта - это, прежде всего методика, т.е. приемы и способы реализации метода мышления философа [3]. Не случайно все кантовские "Критики..." содержат трансцендентальное учение о методе ( Transzendentale Methodenlehre) в качестве их неотъемлемой составной части.

Приступая к изложению своей системы метафизики, Кант полагал, что она должна быть построена догматически, т.е. исходя из

понятий, и в высшей степени систематически, следовательно, не популярно. Метафизике, по Канту, следует вступать на верный путь науки с помощью "законосообразного установления принципов, отчетливого определения понятий, испытанной строгости доказательств . и предотвращения смелых скачков в выводах" [4].

В "Лотке" Кант специально останавливается на методах изложения материала научных знаний, различая, например, следующие методы: научный (схоластический), популярный, систематический и фрагментарный, аналитический и синтетический, силлогистический и табличный, акроаматический и зротематичеосий, а последний подразделяется им на диалогический, или сократический, и катехизический в зависимости от того, направлен ли вопрос к рассудку или. же только к памяти [5]. Естественно, что все эти принципы должны были,найти отражение и в тексте "Критики...". Как отмечает Т.И. Сильман, именно через структуру предложения, его объем, способы его распространения и членения, а также характер и способы сочетания предложений друг с другом, через своеобразие переходов от одного предложения к другому осуществляется единое движение мыс- ли писателя, находит свое выражение присущий именно ему характер этого движения [б]. Именно такой подход к философскому тексту и его анализу с "поправкой" на данные лингвистики: текста, его син-тактики, семантики и прагматики, теории речевых актов и др. предложен в настоящем исследовании.

ЦЕПЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. В связи с вышеизложенным пониманием стиля философского произведения целью работы является комплексное исследование текста "Критики чистого разума", где все --синтаксис, семантика, прагматика, терминология, обыденная лексика, коммуникативная речевая структура - одним словом, языковая форма и содержание пронизывают друг друга, образуя теснейшее единства •

Для достижения этой цели ставятся и решаются следующие задачи:

- исходя из принципа изоморфизма, существующего между суждением - предложением и текстом и памятуя об их различии, выявить особенности философского текста как глобального речевого акта, как макросуждения у Канта; .

- основываясь на принципе взаимодействия синтагматики и парадигматики текста, рассмотреть вопросы членения и интеграции текстовых единиц и принципы их порождения (см. раздел

• И;

- рассмотреть семантику философского текста Канта, показать его многоуровневость и характер взаимодействия между уровнями (см. раздел II);

- рассмотреть проблему речевой структуры философского дис-' курса, обосновать принцип синсемантии и автосемантии речевых форм; выявить их функции в процессе построения текста;

- показать прагмы илу местоименных имен в тексте, их сис-'

темность; рассмотреть вопросы терминологии;

- выявить поверхностную и глубинную семантику философского аргументативного дискурса, его пропозициональную иерархию, а также другие вопросы.

Что касается методологической основы настоящей работы, то автор опирается в ней на ту линию в языкознании, которая представлена трудами В. фон Гумбольдта, А.А.Потебни, Л.В.Щербы и» других представителей этого направления, рассматривающих язык прежде всего как деятельность, как г.роцесс совершения мысли в слове, как неразрывное единство формы и содержания, языка и речи в их динамической и диалектической взаимосвязи. Язык, будучи системой знаков, выступает по отношению к речи как форма, а речь (текст) наполняет эту форму содержанием, но так, что форма, в свою очередь, становится содержательной, а содержание оформленным. Более точно под формой вслед за В.Гумбольдтом и А.А.Потеб-ней понимается постоянное и единообразное в речевой деятельности, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, а также та глубинная семантика языка, которая задает определенный способ выражения концептуального содержания в речи (тексте).

Автор как субъект речевой деятельности выступает в функции различных субъектов, но все речевые его амплуа объединены, подобно кантовскому принципу трансцендентального синтетического единства апперцепции, принципом синтетического единства речевой апперцепции автора.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ. Состоит в том, что впервые в нашем отечественном кантоведении (да и в зарубежном тоже) предметом комплексного лингвистического анализа выступает текст И.Канта, характеризующийся чрезвычайно сложным концептуальным содержанием, многоуровневой семантической и речевой структурой, сложной системной аргументацией, композиционной многоплановостью и другими особенностями.

Новым является также и то, что философский текст рассматривается как целое, которое позволяет вскрыть такие закономерности его построения, которые невозможно проследить на текстовых единицах меньшего объема. Новым является также и то, что текст рассматривается как единство логико-семантических, коммуникативно-речевых, лексических, композиционных и прагматических факторов текстообразоваиия. •

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ, сводятся в основном к следующему:

1. Текст "Критики чистого разума" можно рассматривать как глобальный речевой макроакт или как глобальное текстовое макрорассуждение, характеризующееся компетентной субъективностью, априорностью, конститутивностью, единой функциональностью, комплекс- . ной модальностью, коммуникативно-речевой структурированностью, эгоцентричностью. Он представляет собой продукт взаимодействия субъектно-центричной (перформативной), объектно-центричной (когнитивной) и адресато-центричной (прагматической) форм речи. В

нем, следовательно, надлежит различать перформативные, когнитивные и прагматические речевые акты.

2. В основе синтактики текста лежит принцип взаимодействия его парадигматической (вертикальной) и синтагматической (горизонтальной) осей. Тема - рематическое развертывание - речи происходит с помощью двух основополагающих оперший - операции синтагматизации ремы и операции ее парадигматизации, т.е. выноса рематическиу элементов текста на красную строку, или вертикальную ось текста; операция синтагматизации формирует текстовые единицы, которые называются нами синтагматическими единствами (СЕ), совпадающие, как правило, с абзацем, но могущие также и не совпадать с ним. С помощью операции парадигматизации формируются парадигматические единства (ПЕ), конституэнтом которых выступают СЕ и которые характеризуются дистантными (вертикальными) координационными связями, в то время как для СЕ более характерны контактные (субординационные) связи. Кроме того, следует отметить и мегапарадигматичес-кие единтсва (МПЕ), которые также образуются на парадигматической оси текста и конституэнтами которых выступают ПЕ. В основе МПЕ лежат, как правило, антецедентно-консективные логические связи.

ПЕ и СЁ являются единицами авторского (субъективного) членения и интеграции текста, им противостоит сверхфазное единство (СФЕ) как единица объективного текстового членения и интеграции.

3. Текстовое суждение у Канта можно рассматривать, прежде всего, как глобальный дефинитивный макроакт, порождающий на синтагматической и парадигматической оси текста с помощью различных синтаксических моделей определения терминологические микро-, и макрополя, поставляющие на разных уровнях текста дефиниендуму монолексемные, билексемные и полилексемные термины и терминологические дескрипции, являющиеся как бы расчлененными именами философских концептов. В процессе порождения и переквалификации терминов участвуют все логико-синтаксические модели дискурса: суждения субъектно-предикатной, импликативной, антимпликатив.чой, антецедентно-консек-вентной (в широком смысле) структуры, дефинитивные СФЕ, СЕ, ПЕ и

МПЕ

4. Субъектно-речевая структура кантовского текста характеризуется ярко выраженной эгоцентричностью. Автор текста выступает, по крайней мере, в следующих функциях:

а) как субъект эмпирического теоретического мышления; как субъект трансцендентального мышления;

в) как субъект теории трансцендентального мышления, созерцания и познания (инстанция рассудка), метасубъект;

г) как субьект методологии теории трансцендентального мышления (регулятивная инсте.чция разума), мвтаметасубъект;

д) как носитель речи и организатор дискурса, т.е. как автор текста (дискурсно-регулятивная функция).

При этом эмпирический и трансцендентальный субъект образуют один уровень, так как первый представляет собой предметную область исследован^. >! - объект исследования, которые соотносятся как имг;..1ла: и экслликат: в эмпирическом мышлении априор-

ные формы созерцания и мышления оказываются уже задействованными, второе обусловливает первое.

Речь, описывающая этот уровень семантики текста, называется в работе предметным дискурсом (язык-объект). Стоящий над ним уровень теории (метауровень) описывается дескриптивным .дискурсом (метаязык). На этом уровне автор текста выступает носителем теории транцендеитального знания (конститутивный уровень). Над этим уровнем теории находится уровень мет чдологии теории (метаметауро-вень). Это уровень метаметарефлексии с регулятивной функцией. Дискурс этого уровня - метаметадискурс. Он подразделяется на концептуально-регулятивный дискурс и метаречь. Последняя выполняет чисто прагматическую функцию, направленную на ориентацию адресата относительно процесса изложения теории и хода аргументации.

На каждом уровне, кроме того, представлен экспликативный дискурс с функцией аргумгнтации и экспликации. На уровне объектного языка - это интроспективный дискурс, на уровне метаязыка -различные специфические кантовские формы речи: экспозитивная речь, метафизическая дедукция, трансцендентальная дедукция, трансцендентальная рефлексия; на метаметауровне - метарефлексия.

5. Процесс порождения текста представляет собой речевое взаимодействие вышеуказанных субъектов. При этом речевые акты субъекта - носителя теории трансцендентального "знания - являются ведущими. Они конституируют текст и поставляют макропозиции. Это макропро-

^позициональный дискурс. Речевые акты эмпирического субъекта подчинены речевым актам первого, они синсемантичны в текстовом смысле, т.е. выполняют не текстообразующую, а текстораэвивающую функцию. Речевые акты метаметасубъекта - это речевые акты с комментирующей регулятивной функцией: напоминания, примечания, отступления различного рода и т.д. Она диалогична, адресатоцентрична, прагматична. Метаречь выполняет в основном делимитативную функцию.

6. Если субъектно-центричная речь монологична и перформативна, то адресато-центричная речь диалогична и прагматична. Она находится на службе у аргументации в смысле придания ей убедительности, большей экспрессивности; она поставляет ей новые формы воздействия на адресата; она дает возможность автору и адресату выступать в таких речевых амплуа, которые невозможны при монологических формах речи.

7. С точки зрения логико-семантической организации текста ее поверхностный уровень знтимемичен, т.е. не все формально-логические шаги представлены в нем. Полная формально-логическоя структура текста представлена лишь на глубинном, семантическом уровне, который может быть выявлен с помощью формально-логического анализа. В целом в тексте Канта наблюдается чрезвычайно сложная и иерар-хизированная система логико-семантических отношений, которая складывается из отношений на уровне СЕ, ПЕ и МПЕ. Основные логико-семантические отношения коньюнкции, импликации, антиимпликатив-ности и др. служат композиционными "схемами" упаковки текстового материала.

8. Терминология "Критики чистого разума" имеет полевую и многоуровневую структуру. Ее можно подразделить на термины объектного языка, термины метаязыка и термины метаметаязыка. При этом термины более высокого уровня выступают, как правило, в функции сокращения терминов нижнего уровня; базисные термины, т.е. термины, относящиеся к минимальному словарю теории, выполняют в термино-системе интегрирующую функцию, благодаря которой производные от них термины организуются в лексико-терминологические поля , описывающие определнные сферы концептуального пространства произведения. Терминосистема "Критики чистого разума" в значительной степени метафорична и образна. Термины, заимствованные из других наук, используются для передачи специфически философского содержания и претерпевают тем самым вторичную терминологизацию, или ретерминологизацию. '

9. Под влиянием специфического содержания имеет место фразеологи-зация пропозициональных структур, несущих специфическую концептуальную нагрузку и служащих выражению гипотез, правил, законов, постулатов, императивов и др. Эти конструкции обладают, как правило, специфической модальностью - гипотетической, алодиктичес-кой, предписывающей. Будучи интегрированы в текст, они оформляются пропозициональной модальностью. В конечном итоге они раскрываются как язык-объект (для разума, по Канту, рассудок является объектом так же, как эмпирическое знание является объектом для рассудка) и метаязык. Второй поставляет первому структурно-синтаксическую упаковку (каркас) при порождении высказывания, что обусловливает также и структурированность текста, если оба дискурса оформляются автономно.

10. С точки зрения иллокутивно-речевой структуры текста следует .говорить об иллокутивном модусе и иллокутивном инварианте, так

как одно и то же коммуникативное содержание речевого акта (иллокутивный инвариант) может быть подано в модусе субъектно-центрич-ной, объектно-центричной или адресато-це»»ричной речи.

11. Прагматические функции свойственны всем разновидностям форм речи философского дискурса, но каждая обладает своей спецификой. Субъектно-центричная речь выполняет функцию логико-семантической объективации полученного трансцендентального знания путем оформления высказывания от "мы" или "он" - субъекта, что создает эффект создания максимально широкой субъектной базы аргументации. Адресато-центричная речь позволяет автору придавать различные модусы одному и .тому же речевому акту и различные коннотативные " оттенки высказыванию, а также выступать в таких ролях в процессе аргументации, которые недоступны другим модусам речи.

12. Речь Канта образна и метафорична в той мере, в какой это необходимо для целей более наглядного и доходчивого изложения сугубо абстрактных вещей. Фрагменты текста с художественной образностью служат своеобразной передышкой между этапами напряженной мыслительной деятельности. ' *

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ. Полученные в диссертации результаты позволят получить дальнейшие новые данные по всем аспектам философского текста Канта: логико-семантическому, структурно-синтаксическому, лексико-терминологическому, композиционному, прагматическому.

Результаты диссертации могут быть использованы в теорети- ' "еских курсах лингвистики текста и, в частности, лингвистики научного текста, теории и практике перевода.

Полученные в ходе данного дис<-;>;: гационного исследования результаты были использованы автором при переводе трактатов малой формы И.Канта на русский язык (см. список публикаций).

По материалам диссертации разработан спецкурс "Введение в лингвистику специального текста", который был прочитан студентам немецкого отделения Калининградского госуниверситета в 1988 -1990 гг., подготовлены и готовятся курсовые и дипломные работы.

АПРОБАЦИЯ ДИССЕРТАЦИИ. Основные положения и результаты диссертационного исследования обсуждались на научных конференциях профессорско-преподавательского состава Калининградского университета, на заседаниях кафедры немецкой и французской филологии КГУ, на заседаниях кантоведческой секции кафедры философии КГУ, на заседании кафедры немецкой филологии С.-Петербургского ГУ (1988 г.)

По материалам диссертации были сделаны также сообщения на теоретическом семинаре "Наследие Канта и современные логико-лингвистические исследования" (ноябрь 1987 г.), на IV Кантовских чтениях, посвященных 200-летию выхода в свет "Критики практического разума" Канта (октябрь 1988 г.). Всесоюзном теоретическом семинаре "Логическое кантоведение" - 3 (сентябрь 1991 г.), на Всероссийской конференции с международным участием "Наследие Фре-ге и Гильберта в логике, философии и математике XX века" (сентябрь 1992 г.). 27 января 1993 г. сделан доклад перед философской и лингвистической секциями Трирского университета в Германии.

Диссертация защищается по совокупности опубликованных работ в виде статей в следующих сборниках: "Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта" (КГУ), "Кантовский сборник" (КГУ), "Семантическая структура и ее компоненты" (КГУ), "Ученые записки Тартуского университета" (Вып. 877), "Akten des Siebenten internationalen Kant-Kongresses" (Mainz -Bonn, 1991), " Akten des Symposiums Uber Kants " Metaphysische Anfangsgründe der Rechtslehre: Struktur, offene Fragen, Potenzial zur Lösung gegenwärtiger Probleme" ( Marburg, 1992, BRD ), а также по монографии "Кант и проблемы лингвистики философского текста", Калининград, 1993 г. ( 5,0 печ.л.).

Основное содержание вводного раздела "Кант, язык и мышление" отражено в публикациях (9; 10; 11; 12), раздела I "Вопросы син-тактики философского дискурса" - в (1; 2; 3; 4; 5; 6; 8; 12), раздела II "Проблемы семантики философского текста" - в (1; 2;

3; 5; 7;8; 10; 12), раздела ill "Вопросы прагматики философского текст» И.Канта" - в (4; 6; 7; 8; 12).

1. Fischer.E. Kants Stil in der Kritik der reinen Vernunft nebst Ausführungen über ein neues Stigesetz auf historisch-kritischer Grundlage. Berlin, 1907, S.9

2. Lauter, J. Untersuchungen zur Sprache von Kants " Kritik der reinen Vernunft". Köln und Opladen, 1969. In : Forschungsberichte des Landes Nord Rhein-Westfalen, N 1730

3. Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения. М., 1981 . С.5.

4. Кант И. Собр. соч. В 6-ти т. Т. 3. М., 1964. стр. 99.

5. Кант И. Трактаты и письма. М., 1980 г., С. 444.

6. Сильман Т.И. Проблемы синтаксической стилистики. Л., 1967. С. 112

РАЗДЕЛ I. ВОПРОСЫ СИНТАКТИКИ ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА

Пространство текста - это, по Канту, операциональное поле деятельности способности суждения субъекта. В общем виде под этой способностью Кант понимает умение подводить особенное под общее. Такое применение способности суждения называется им определяющим, т.е. субъект мышления определяет, подходит ли наличное особенное под данное общее. Если же, напротив, дано. особенное и по нему нужно найти общее, то в этом случае способность суждения применяется рефлективно. В первом случае способность суждения выполняет конститутивную функцию, во втором - регулятивную. В первом она пользуется категориями' рассудка, во втором - категориями разума или принципами.

V Обе функции способности суждения, тесно связаны между собой подобно тому, как связаны категории истинности и смысла.

. Продуктом способности суждения является суждение и, разумеется, текстовое суждение как синтаксическая единица, наиболее адекватная философскому понятию.

К текстовому суждению имеет непосредственное отношение высказывание Канта о том, что при говорении мы всегда возвр* щаемся назад и заглядываем вперед, без чего не . могло бы быть никакой . связи [1]. Тем самым сформулирован один из глобальных априорных принципов построения текста - принцип тема-рематического его развертывания. И если в случае отдельного предложения мы говорим о теме и реме, то применительно к текстовому суждению следует, на наш взгляд, говорить о синтагматике и парадигматике текста, и, следовательно, текстовое суждение является синтагматико-пара-дигматической единицей, т.е. его порождение основано на взаимодействии двух осей текста: парадигматической (вертикальной, красной или абзацной) строки и синтагматической (горизонтальной, ли-

к

нейной). Парадигматическая ось - ось темы текста, синтагматическая - ось его ремы. Подобно тому, как в одном отдельно взятом суждении субъектно-предикатной структуры понятия выступают в различной функции, что обусловлено их позицией субъекта или предиката, точно так же и в текстовом суждении имеет место принципиально разное их применение - высказывательмое или предикатное в синтагматической позиции и предметное (референтное, дейксисное, номинальное) в парадигматической. В первой понятие реализуется по своему объему, во второй - по своему содержанию (разное применение понятия). В первом случае языковые средства выступают в функции характеризации, зо втором - идентификации.

Итак, в отличие от суждения-предложения, в котором имеет место отношение Между субъектом и предикатом, текстовое суждение характеризуется следующими особенностями:

1 отношением темы и текста;

2 взаимодействием синтагматики и парадигматики;

3 иллокутивно-речевой комплексностью;

4 комплексной модальностью и аподиктичностью;

5 качеством реального определения.

При порождении текстового суждения важно, чтобы понятие, являющееся предметом рассуждения, не исчерпывалось одним только актом операции характеризации, а предполагало многократное его повторение. Это условие есть правило, соблюдение которого необходимо, чтобы могла состояться тематизация понятия, а тем самым для того, чтобы мог состояться текст. Философское понятие, безусловно, отвечает этому требованию.

Операция тематизации ремы, совершающаяся в пределах от одной красной строки до следующей, называется нами синтагматизацией ремы, а синтаксическая единица, возникающая в результате этою -синтагмаТическим единством (СЕ). Термин "синтагматизация" необходим для того, чтобы отличать эту коммуникативную операцию от другой, а именно от тематизации понятия, совершающейся на протяжении нескольких СЕ или целого ряда СЕ, которая называется поэтому нами "парадигматизацией".ремы.

Наиболее типичной формой порождения СЕ является тематизация консеквента-ремы в тексте, построенном по модели "если..., то..." (" wenn ...,so ...").'Например:

(1) " Wenn wir von unserer Art, uns selbst innerlich anzuschauen und vermittels dieser Anschauung auch alle äußeren Anschauungen in der Vorstellungskraft, abstrahieren, und mithin die Gegenstande nehmen, so wie sie an sich selbst sein mögen, (2) so ist die Zeit nichts. (3) Sie ist nur von objektiver Gültigkeit in Ansehung der Erscheinungen, weil diese schon Dinge sind, die wir als Gegenstände unserer Sinne annehmen, aber sie

ist nicht mehr objektiv, wenn man von der Sinnlichkeit un -serer Anschauung, mithin derjenigen Vorstellangsart, welche uns eigentümlich ist, abstrahiert und von Dingen überhaupt redet. (4) Die Zeit ist also lediglich eine subjektive Beding-

ung unserer (menschlichen) Anschauung, (...) und an sich, au -Ber dem Subjekte nichts. (5) Nichtsdestoweniger ist sie in Ansehung aller Erscheinungen, mithin älter Dinge, die uns in der Erscheinungen vorkommen können notwendigerweise objektiv. (6) Wir können nicht sagen : alle Dinge sind in der Zeit, weil bei dem Begriff der Dinge überhaupt \ftn aller Art Anschauung derselben abstrahiert wird, diese aber die eigentliche Bedin -gung ist» unter der die Zeit in die Vorstellung der Gegen -stände gehört " (108). [2]

Семантическая неполнота консеквента (2) в данном СЕ создает как бы прогредиентный эффект, сигнализирующий о незавершенности, продолжении высказывания. С него начинается "дуга" логической напряженности, разрешение, или спад которой происходит лишь в пункте (4), где совершается операция "вывода", и высказывание возвращается к своему началу. Консеквент, таким образом, обретает текстообразующую функцию. При этом период получает выражение как на стороне субъекта с помощью топической цепочки: die Zeit -sie - sie - die Zeit, так и на стороне предиката с помощью предикатного топика : nichts - nur von objektiver Gültigkeit in Ansehung der Erscheinungen - nidtf mehr objektiv - eine subjektive Bedingung unserer (menschlichen) Anschauung - außer dem Subjekte nichts.

Оба топика различаются тем,. что первый является тематическим, а второй - рематическим топиком. г

На этом примере хорошо прослеживается одна из основных черт индивидуального стиля мышления и выражения философа, а именно амтиномичность. Последняя лежит в осжк$ построения данного СЕ в виде оппозиции "субъективный - объективный" ( subjektiv - objektiv ). Переход к противоположному утверждению происходит в пункте }5), что сигнализируется союзным наречием "nichtsdestoweniger". ,

Последующий текст данного СЕ посвящен обоснованию анти-номичного предиката в (5). (Кстати, следует отметц, ь, что антино-мичность стиля Канта, доставляющая немало хлопот исследователям, лежит и в основе- его иронии, допускающей как одно утверждение, так и ему противоположное, однако противоположность эта оказывается мнимой, если последовательно придерживаться транец :нден-тальиого метода познания, на котором настаивает Кант). • ' Приведенное выше СЕ иллюстрирует тот факт, что СЕ представляет собой, как правило, авто- и сиисемантичный иллокутивно-речевой комплекс. Синеем античность иллокутивного акта следует понимать в текстовом смысле как возможность вхождения той или иной формы речи в текст лишь с помощью какой-либо другой формы речи или другого иллокутивного акта. Так, речь в пункте (6) следует считать синсемантичной постольку, поскольку обоснование, как и другие иллокутивные акты с подкрепляющей сказанное функцией, предполагают наличие предмета обоснования и форму речи, с помощью

которой этот предмет дается. "

Текстообразующая функция присуща также и позиции антецедента, если между пропозициями или частями в рамках СЕ-необходимо выразить логико-семантические связи. Это синтетический, по Канту, способ организации высказывания. Например:

(1) " Alle Erscheinungen enthalten, der Form nach, eine Anschauung im Raum und in der Zeit, welche ihnen insgesamt а priori zugrunde liegen. Sie könner. also nichts anders ap-prehendiert werden...,als durch die Synttesis (des Mannigfaltigen...^) Nun ist das Bewußtsein des mannigfaltigen Gleichartigen in der Anschauung überhaupt—der Begriff einer Größe (Quanti). (3) Also ist selbst die Vy^ihrtiehmung eines Objekts, als Erscheinung, nur durch dieselbe synthetische Einheit des Mannigfaltigen...m6glich..."(258).

Как следует из примера, логические отношения мехаду компонентами условно-категорического силлогизма сигнализируются операторами "nun" и "also" в (2) и (3), вынесенными в начальную позицию.

Специфика философского содержания такова, что рассуждение не может удовлетвориться такой единицей, как СЕ, и требует брлее емкой единицы, каковой и является так называемое нами парадигматическое единство (ПЕ), конституэнтами которого выступают СЕ. Речевой акт, в результате которого образуется ПЕ, называется нами па-радигматизацией. Последняя есть Операция выноса наиболее важных элементов содержания в субъектную, парадигматическую позицию с целью их обсуждения. Это происходит после того, как объект (предмет рассуждения) пройдет этап идентификации и номинализачии и становится предметом логической операции спецификации (конкретизации). Например:

СЕ I. (1) Die allgemeine Logik abstrahiert,...von allem Inhalt der Erkenntnis und—Dagegen hat die transzendentale Logik ein Mannigfaltiges a priori vor sich liegen, welches—Allein die Spontaneität unseres. Denkens erfordert es,daB dieses Mannigfaltige zuerst auf gewisse Weise durchgegangen, aufgenommen und ver- -bunden werde.um daraus eine Erkenntnis zu machen. (2) Diese Handlung nenne ich Synthesis.

СЕ II. (3) Ich verstehe aber unter Synthesis in der allgemeinsten Bedeutung die Handlung, verschiedene Vorstellungen zueinander hinzu zu tun und ihre Mannigfaltigkeit in einer Erkenntnis zu begreifen. Eine solche Synthesis ist rein, wenn das Mannigfaltige nicht empirisch, sondern a priori gegeben ist (wie das im Raum und der Zeit)...Die Synthesis eines Mannigfaltigen aber ...bringt zuerst eine Erkenntnis hervor, die... CE III. (4) Die Synthesis Überhaupt ist,....die bloBe Wirkung der Einbildungskraft, einer blinden.obgleich unentbehrlichen Funktion der Seele, ohne die wir überall gar keine Erkenntnis

hab<Sn wurden.Allein die Synthesis auf Begriffe zu bringen.das ist eine Funktion, die dem Verstände zukommt,und... CE IY. (5) Die reine Synthesis, allgemein vorgestellt,gibt nun den reinen Verstandesbegriff. Ich verstehe aber unter dieser Synthesis diejenige, welche auf einem Grunde der synthetischen Einheit a priori beruht; so ist unser Zahlen eine Synthesis nach Begriffen, weil..."(148).

Экспозитивная речь, представленная в данном ПЕ, выполняет функцию определения понятия априорного синтеза, определение совершается в несколько этапов, каждый из которых происходит в рамках СЕ.

В СЕ I совершается логическая операция идентификации и но-минализации предмета рассуждения. В СЕ II происходит операция его истолкования автором. В СЁ III совершается переход к непо-ср^ДствЫйой теме- данного ПЕ, а в СЕ IV - операция онтопогизации предмета рассрйдёний (Приводятся примеры).

Тайий образом, сама специфика научной речи, состоящей из определенной последовательности речевых актов, обусловливает необходимость такой текстовой единицы, как наиболее адекватной ей.

Операция парадигматизации совершается на границе между СЕ I и СЕ II, т.е. при переходе от номинального определения к истолкованию предмета.

ПЕ и СЕ различаются как макропропозицнональное (тематическое) и микропропозициональное (рематическое) единства. Их различие основано также на том, что СЕ - это, как правило', единица с субординационным« (контактными) логическими связями, а ПЕ -единица с коордннационно-субординационяыми и дистантными связями. Так, вышеприведенное ПЕ состоит из следующих макропропозиций:

' *

1. Die Spontaneität unseres Denkens erfordert die Handlung der Synthesis.

2. Unter Synthesis in der allgemeinsten Bedeutung ist die Handlung des Hinzutuns der Vorstellungen und ihre Verbindung in ¿iner Erkenntnis zu verstehen.

3. Die Synthesis überhaupt ist die bloBs Wirkung der Bnbilüngskraft.

4. Ohne die Einbildungskraft haben wir überall keine Erkenntnis.

5. Di£ röine Synthesis,allgemein vorg<§ellt,beruht auf dem ' Grunde der synthetischen Einheit a priori.

Все макропропозиции данного ПЕ связаны по принципу гипертемы. Гипертёма предстает как терминологическое микрополе, конституи-pyfeMoe гипонимйческими отношениями. Микрополе является гиперо-гилоНймическнм терминологическим именем логического места, открываемого логической операцией спецификации и операцией парадигматизации рем^.а именно : Synthesis - Synthesis in der allge -meinster Bedeutung - die Synthesis überhaupt - die reine Synthe-

sis, algemein vorgestellt.

Текстовое суждение философского дискурса - это, по крайней мере, двухуровневая структура, состоящая из микропропозиционального дискурса (уровень СЕ) и макропропозиционального дискурса (уровень ПЕ). Макропропозициональный дискурс, как глубинный, управляет поверхностным дискурсом и формирует терминологическое комплексное имя концепта, или логического места ПЕ.

Двухуровневое порождение текста обусловливает иерархию синтаксических связей: синтаксические связи на уровне микропропозиционального дискурса (СЕ) подчинены синтаксическим связям на уровне ПЕ, т.е. между обоими уровнями наблюдается субординационная связь. Хотя в каждой единице отдельно существуют свои связи, связи в СЕ подчинены связям в ПЕ.

Принцип субординации касается также и форм речи и р«че[.ых актов, представленных в СЕ и ПЕ. Речевой акт ПЕ следует рассматривать как макроречевой акт, а речевые акты уровня СЕ - как микроречевые акты.

Иерархия речевых актов имеет место и в рамках СЕ Так в первом СЕ речь, представленная в пункте (2), синсемантична по отношению к речевому акту полагания в пункте (1), который аатосемантичен по отношению к речевому акту в (2), хотя сам о^ подчинен экспозигивному акту в целом в рамках макроакта ПЕ Следовательно, применительно к тексту как дискурсу понятие авто- и синсемвнтии речевых актов относительно.

Итак, в рамках ПЕ имеет место иерархия речевых актов,, взаимодействие между которыми подчинено принципу авто- и синсемантии речевых форм в тексте, что обусловливает такое качество текстового суждения, как его иллокутивно-речевую комплексность.

Однако в ПЕ и ос-бенно в СЕ может быть представлена лишь какая-либо одна форма речи или один речевой акт. В этом случае и ПЕ и СЕ следует считать моноречевыми, в то время как структурированные будут по отношению к ним полиречевыми текстовыми единицами.

Синтаксические связи, обслуживающие микро- и макропропози-циональные единства, можно подразделить на синтагматические и парадигматические средства связи в зависимости от того, действу- ' ют ли оми в рамках СЕ или ПЕ В сущности, речь идет в целом об одних и тех же синтаксических средствах связи, но тем не менее в их функционировании наблюдается определенное различие, обусловленное различным характером- логических связей в парадигматике и синтагматике. На уровне ПЕ это связи больше координационные, на уровне СЕ - субординационные, хотя, конечно, это различие относительное.

К специфически парадигматическим средствам связи следует отнести наречия с пространственно-временной и перечислительно-порядковой семантикой (oben, jetzt, erstlich, erstens, zweitens, drittens и др.).

Специфически парадигматическими следует считать имена собственные и словосочетания типа "in der Tat" (вместо сиктагматн-

ческого союза denn) и выражения типа "Was das Zweite betrifft, so...", "wie oben erwähnt", "jetzt sol'^n wir unser Anliegen zu erfüllen suchen" и другие, придаточные с союзом "daB...", вводящие в текст тематические пропозиции с пропозициональной модальностью и другие. В общем и целом к парадигматическим средствам связи можно отнести все лексико-синтаксмческие средства, вынесенные в парадигматику.

Такой фактор текстового суждения, как логическая модальность, включает три подвида, которые Кант рассматривает как три момента мышления вообще, соответствующие трем познавательным способностям человека - рассудку, способности суждения и разуму. Этот фактор, как правило, не может быть полностью реализован даже в рамках ПЕ, а требует еще более емкой текстовой единицы, каковой и является метапарадигматическое единство (МПЕ), конституэнтами которого выступают ПЕ. МПЕ - это скорее композиционная текстовая единица, характеризующаяся определенной последовательностью конституирующих ее речевых форм, такой, что МПЕ открывается экспозитивной формой речи, затем следуют формы речи с функцией экспликации, обоснования или доказательства выдвинутых положений (дедуктивные формы речи), далее следуют выводы из них, т.е. рассуждение последовательно проходит этапы возможности (рассудок), действительности (способность суждения) и необходимс4Ти (разум). Затем этот модальный цикл повторяется. Логически для МПЕ характерны антеце-дентно-консеквентные отношения. Эта логическая форма упаковки текста в наибольшей степени соответствует постепенному нарастанию и спаду логической модальности в рамках МПЕ. Завершается МПЕ, как правило, формами речи с комментирующей функцией.

Итак, в основе синтактики философского текста лежат принципы взаимодействия его синтагматики и парадигматики и соответственно два основных речевых акта - синтагматизации и парадигматизации. Первый, подчинен второму, поставляя емУ рематические элементы содержания, которые затем тематизируются в рамках ПЕ или в рамках метапарадигматических единств (МПЕ). Синтаксическим средством парадигматизации выступает, как правило, оператор "dieser" ("этот").

Парадигматические речевые акты конституируют текстовые единицы, которые в данной работе называются парадигматическими текстовыми единицами; синтагматические речевые акты конституируют синтагматические текстовые единицы, которые называются синтагматическими единствами (микротексты). Оба вида речевых актов структурированы. При этом иллокутивные акты в рамках СЕ подчинены иллокутивным актам в ПЕ. Иерархия речевых актов может быть описана в терминах автосемантии и синсемантии речевых форм в пределах текстовых единиц. Синтаксические отношения в СЕ подчинены синтаксическим отношениям в ПЕ. Это же относится и к логическим отношениям. . Философский дискурс представляет собой, таким образом, многоуровневую (не менее двух уровней) синтаксическую структуру, т.е. в тексте следует различать, по крайней мере, уровень синтагматических единств (СЕ), уровень парадигматических единств (ПЕ)

и уровень метапарадигматических единств (МПЕ).

1 .Erdmann, Benno. Reflexionen Kants zur Anthropologie. Kants

handschriftlichen Aufzeichnungen. Leipzig,1882. S.97 2. Все примеры взяты и»: Immanuel Kant. Kritik der reinen Ver nunft. Verl.Philipp Reclam jun-Leipzig, 1979. В скобках даны страницы этого издания. s

РАЗДЕЛ II. ВОПРОСЫ СЕМАНТИКИ ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА

Рассуждение и его подвиды в "Критике чистого разума" носят яркий отпечаток индивидуальности автора, обусловленный его философской концепцией, отличительной чертой которого является, как известно, априоризм. Априорный характер носят почти все композиционно-речевые формы этого произведения, такие как экспозитивное рассуждение, метафизическое истолкование, трансцендентальная дедукция (объективная и субъективная), трансцендентальная рефлексия и др. Дело в том, что фундаментальным положением теории познания И.Канта является положение о "чистрте", т.е. невыводимости категорий мышления из эмпирического опыта, хотя они и предназначены для него. Сам Кант говорит об этом следующее: "Пытаться вывести и* (априорные понятия) эмпирически было бы совершенно напрасным занятием, так как своеобразие их как раз и состоит в том, что они относятся к предметам опыта, ничего не заимствуя для своего представления из него. Следовательно, если возникает необходимость дедукции, то эта дедукция может быть только трансцендентальной" [3, 132]1. Дедуктивным рассух:дением пользуется Кант также, чтобы показать объективную значимость априорных понятий, т.е. того, каким образом они приобретают статус необходимых предпосылок опытного знания; она показывает также ограниченность сферы их. применения только опытом. Важным моментом обоснования необходимости дедукции является также чисто методическое требование Канта к критике рассудка присоединять к априорным синтетическим суждениям, если не доказательство, то, по крайней мере, дедукцию правомерности подобного утверждения [3, 293]. Таким образом, дедуктивная форма рассуждения обусловлена самой сущностью трансцендентального метода мышления И.Канта.

Следует отметить, что в плане композиции трансцендентальной дедукции как форме речи предшествуют, как правило, более частые речемыслитеяъные формы, такие как экспозитивное рассуждение (expozitio), в котором дается, вкратце все, что необходимо относится к одному понятию. Если это понятие дается как априорние, то необходимо его метафизическое истолкование (metaphysische Erörterung). Далее по порядку следует обычно трансцендентальное истолкование (transzendentale Erörterung), которое рассматривает

понятие,, по определению самого Канта, как принцип, из которого могут быть выведены другие понятия. Так как эти понятия представляют собой субъективные формы, то встает вопрос, каким образом эти субъективные формы могут стать формами самого предмета. Это делается с помощью дедуктивных форм речи, каковыми являются метафизическая и трансцендентальная дедукции. Только после прохождения этих этапов своего формирования понятие получает свое реальное определение.

Текст "Критики чистого разума" - это по меньшей мере трехуровневая семантическая система порождения текста. Наличие уровней обусловлено исторически сложившимися философскими системами рационализма (17 век) и эмпиризма (18 век), синтез которых, как известно, Кант выразил в формуле "понятия без созерцания пусты, а созерцания без понятий слепы". В этой связи показательно следующее место из "Критики чистого разума": "Совершенно очевидно, что, когда мы желаем представить себе мыслящее существо, мы должны поставить себя на его место и, следовательно, подменить рассматриваемый объект своим собственным субъектом (чего не бывает ни в каком другом случае исследования)..." [3, 726]. Поэтому текст в "Критике..." строится таким образом, что автор как субъект эмпирического мышления и как носитель априорных форм созерцания, мышления и познания постоянно взаимодействует с автором-носителем теории трансцендентального знания. Первый уровень описывается языком-объектом, а второй - метаязыком теории.

В нижеприводимом СЕ автор как эмпирический субъект производит операцию рефлексии, а автор-носитель теории совершает мета-рефлексию, производя акты логической дедукции и номинации:

" Das : ich denke, muß alle meine Vorstellungen begleiten können; denn sonst würde etwas in mir vorgestellt werden, was gar nicht gedacht werden könnte, welches ebensoviel heißt, als die Vorstellung würde entweder unmöglich, oder wenigstens für mich nichts sein. (2) Diejenige Vorstellung, die vor allem Denken gegeben sein kann, heiBt Anschauung. (3) Also hat alles Mannigfaltige der Anschauung eine notwendige Beziehung auf das : Ich denke, in demselben Subjekt, darin dieses Mannigfaltige angetroffen wird. (4) Diese Vorstellung aber ist ein Aktus der Spontaneität,d.i. sie kann nicht als zur Sinnlichkeit gehörig angesehen werden. (5) Ich nenne sie die reine Apperzeption, um sie von der empirischen zu unterscheiden, oder auch die ursprüngliche Apperzeption, weil sie dasjenige Selbstbewußtsein ist, was, indem es die Vorstellung: Ich denke hervorbringt...von keiner weiter begleitet werden kann. (6) Ich nenne auch die Einheit derselben die transzendentale Einheit des Selbstbewußtseins, um die Möglichkeit der Erkenntnis а priori aus ihr zu bezeichnen. (7) Denn..."(173).

Данный текст строится как синтез двух рефлексий: эмпирической , поставляющей фактуальиые данные относительно действия априорных форм мышления в субъекте (1), и метврефлексии, использующей данные нижнего уровня для производства относительно объекта наблюдения метвопределений (2, 5, 6), метавыводов (3) и метаутверждений(4).

Но чаще данные эмпирического субъекта трансцендентального мышления и познания используются для подтверждения знания, полученного на метауровие. Например (мы продолжаем цитировать пример выше):

(7) " Denn, die mannigfaltigen Vorstellungen, die in einer gewissen Anschauung gegeben werden, würden insgesamt nicht meine Vorstellungen sein, wenn sie nicht insgesamt zu einem Selbstbewußtsein gehörten, d.i. als Vorstelingen ( ob ich mich ih -rer gleich nicht als solcher bewußt bin ) müssen sie doch der Bedingung notwendig gemSS sein..., weil sie sonst nicht durchgängig mir angehören würden (175)."

Как следует из этой концовки данного СЕ, автор в пункте (7) вновь спускается на уровень фактуальной информации для обоснования метаутверждений в пунктах (5) и (S) (см. предыдущий пример).

Автор как мегаметасубъект, т.е. на уровне речи о метауровне, производит, как правило, комментирующие речевые акты. Например:

"Allein von einem Stücke konnte ich im obigen Beweise doch nicht abstrahieren, nämlich davon, daß das Mannigfaltige für die Anschauung noch vor der Synthesis des Verstandes und unabhängig von ihr gegeben sein müsse,...(193)

Подобные, речевые акты имеют прагматическую функцию: они

ориентируют читателя относительно хода рассуждения.

* * *

Одной из важных особенностей философского текста Канта яв-дяется также и то, что в нем в качестве терминологических единиц выступают не только слова и словосочетания, но и целые пропозиции и даже тексты. Об их фразеологизации свидетельствует тот факт, что они целиком интегрируются и воспроизводятся в тексте, но могут также оформляться и автономно. Их терминированность обусловлена концептуально, так как речь идет об устойчивых формулировках теоретических положений - аксиом, теорем, постулатов, силлогизмов, аргументов, максим, паралогизмов, императивов и т.д. Например:

" Der Satz nun : Keinem Ding kommt ein Pradikat zu, welches ihm widerspricht; heißt der Satz des Widerspruchs, und ist ein allgemeines, obzwar ЫоВ negatives Kriterium aller Wahrheit, gehört aber

auch darum ЫоВ in die Logik, weil..."(248).

Формальным синтаксическим npi-.знаком пропозиционализации таких структур выступает союз "daß", который следует рассматривать как оператор пропоэиционализации (графическим средством выражения этого является также двоеточие). Например:

"DaB das Ich der Apperzeption, folglich in jedem Denken, ein Singular sei.der nicht in eine Vielheit der Subjekte aufgelöst werden kann,mithin ein logisch einfaches Subjekt bezeichnest folglich ein analytischer Satz;..." (428).

Эти построения часто являются объектом оценки (пропозициональной установки) автора как метаметасубъекта:

(1) " Zuvorderst kann folgende allgemeine Bemerkung unsere Achtsamkeit auf diese SchluBart scharfen. (2) Nicht dadurch, daß ich ЫоВ denke, erkenne ich irgendein Objekt, sondern nur dadurch, daB ich eine gegebene Anschauung in Absicht auf die Einheit des SeibstbewuBseins, darin alles Denken besteht, bestimme, kann ich irgendeinen Gegenstand erkennen. Also... (424)".

Здесь автор, как метаметасубъект, в пункте (1) указывает, какую иллокутивную операцию он производит в пункте (2) и с какой целью.

Сущность данных синтаксических построений состоит в том, что они по своей семантике принадлежат языку-объекту и на мета-урозне получают метаимена (термы) или метатермины, выполняющие функцию их сокращения, а также их экспликации. Показателен в этой связи следующий пример:

(1) "Das Naturgesetz : daB alles, was geschieht eine Ursache habe, daB die Kausalität dieser Ursache, d.i. die Handlung, da sie in der Zeit vorhergeht und in Betracht einer Wirkung, die da entstanden,selbst nicht immer gewesen sein kann, sondern geschehen sein muß,.;.,dieses Gesetz, durch welches Erscheinungen allererst eine Natur ausmachen und Gegenstände einer Erfahrung abgeben können,(2) ist ein Verstandesgesetz, von welchem es unter keinem Vorwande erlaubt ist abzugehen ooer irgendeine Erscheinung davon auszunehmen;weil..."(611).

Здесь es (1) лексема "das Naturgesetz" является метатермином, который эксплицируется на уровне объектного языка. Затем он получает концептуальную оценку в металредикате (2) на метауровне. Таким образом, метасиктаксис служит "упаковкой" для языка-объекта. Но оба языка могут также оформляться синтаксически автономно, что обусловливает структурированность текста. Например:

(1)"Wenn etwas, was es auch sei, existiert, so muB auch

eingeräumt werden, daB irgend etwas notwendigerweise existiere.(2) Denn das Zufällige existiert nur unter der Bedingung eines anderen, als seiner Ursache, und...(3) Das ist das Argument, worauf die Vernunft ihren Fortschritt zum Urwesen gründet" (644).

Метадисхурс представлен в пункте (3), где появляется мета-термин "Argument" с функцией сокращения содержания обоснования, данного в пункте (2).

Терминированные пропозициональные структуры объектного языка обладают также текстообразующей функцией, так как они выступают предметом сообщения на метаметауровне:

(1) "Zuerst ist folgender Satz klar und ungezweifelt'gewiB: daB, wenn das Bedingte gegeben ist,uns eben dadurch ein Re-gressus in der Reihe aller Bedinungen zu demselben gegeben sei;denn...

(2) Dieser Satz ist also analytisch und erhebt sich über alle Furcht vor einer transzendentalen Kritik. (3) Er ist ein logischer Postulat der Vernunft : diejenige Verknüpfung eines Begriffs mit seinen Bedingungen1 durch den Verstand zu verfolgen und soweit wie möglich fortzusetzen, die schon dem. Begriff selbst anhängt" (577).

Таким образом, фразеОлогизованные (терминированные) построения представляют собой устойчивые концептуальные формулировки объектного языка (предметный дискурс). Они обладают пропозициональной модальностью, т.е. снятым моментом утверждения. Они получают на метауровне метаимена, являются предметом пропозициональных установок автора, обладают текстообразующей функцией. Язык-объект отличается, таким образом, от метаязыка тем, что он:

1) концептуален,

2) фразеологичен,

3) обладает пропозициональной модальностью,

4) имеет текстообразующую функцию. !

В целом следует сделать следующее обобщение: отношение субъекта и предиката одного отдельно взятого суждения перерастает на уровне текста в отношение темы и текста, поясняемого и поясняющего компонентов, тезиса и аргумента и, наконец, в отношение между объектным языком (языком-объектом) и метаязыком, отражающим глубинное семантическое отношение между миром представлений и миром идей. .

* * *

Наличие образно-метафорического плана в таком сугубо философском произведении, каким является "Критика чистого разума", кажется несколько необычным. Однако это было бы справедливо, если бы мы имели в виду метафору как средство художественной изобрази-

телоносги, хотя, впрочем, и такого рода метафор в "Критике..." достаточно. Если же иметь в виду м-етафору как средство выражения нового философского знания, нового концептуального "видения" мира, для сообщения о котором средства обыденного языка оказываются порой слишком бедны, то такая научная метафора вполне законное явление в философском произведении, тем более в таком, каким является "Критика чистого разума".

Понятие "чистый " является, как известно, одним из ключевых понятий Кантовой философии. В контексте "Критики ..." оно несет громадную концептуальную нагрузкую Сущность функции этого понятия в своей теории познания Кант определяет следующим образом: " Мы признаем, что вряд ли можно найти чистую землю, чистую воду, чистый воздух и т.п. Тем не менее их понятия необходимы^, следовательно, эти поняти, что касается полной чистоты, имеют своим источником только разум), чтобы надлежащим образом определить участие каждой из этих естественных причин в явлении. Так, мы сводим все виды материи к земле (так сказать, к одной'лишь тяжести) , к солям и горючим веществам (как силам), наконец, к воде и воздуху как средствам общения (это как бы орудия, при помощи которых действуют указанные вещества), чтобы согласно идее некоторого механизма объяснить химическое действие видов материи друг -надруга. В самом деле, хотя в действительности так не выражаются,тем не менее нетрудно обнаружить такое влияние разума на классификации, устанавливаемые испытателями" [3, 554]. Подобную же роль, как видим, Кант отводит понятию "чистый разум", которое необходимо для объяснения механизма процесса получения научного знания. С введением этого слова система противопоставлений терминов приобретает стройный вид: к обоим латинским терминам a priori и a posteriori выступает параллельная оппозиция "чистый" -"эмпирический". Обе пары дифференцированы в своей семантике. Первая характеризует знание относительно его источника, а вторая дает ему, скорее ( или помимо того), качественную характеристику. Впрочем, это не всегда выдерживается последовательно. Термины "априорный" и "чистый" иногда употребляются в тексте синонимично. Тем не менее можно предположить, что термин "чистый" был введен Кантом не только под "давлением" системности, но и потому, что термин "априорный" не был строго определен: он Mjpr обозначать и знания, полученные из опыта [3, 106]. Поэтому Кант нуждался, по-видимому, в более строгом термине, каким и оказался введенный им термин "чистый" с более узким значением, чем термин "априорный". Сам Кант определяет его следующим образом: "В свою очередь, из априорных знаний чистыми называются те значения, к которым совершенно не примешано ничего эмпирического" [3, 106], т.е. значение слова "чистый" могло бы быть описано как "совершенно априорный" или "безусловно априорный". Однако иногда они, как было отмечено выше, употребляются синонимично. Об этом свидетельствует, например, сочетание "чистые априорные суждения" [3, 107]. Да и у самого Канта здесь чувствуется непоследовательность. Так, в одном месте он называет суждение "всякое изменение имеет свою причину" априорным, но не чистым, так как понятие изменения взято из опыта [3, 106], а в другом, что это же суждение - чистое

априорное [3, 107].

Введение термина "чистый" диктовалось, видимо, и тем обстоятельством; что латинские термины не обладают той свободой сочетаемости а предложении, которой обладают немецкие. Например, латинская пара не может стоять в позиции перед определяемым ими существительным, что весьма типично для немецкого языка.

Процесс терминологизации слова "чистый" проходит несколько этапов. Первый - это определение его через посредство определения какого-либо априорного понятия, например: "В свою очередь, из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое" [3, 106]. Или: "Я называю "чистыми" (в трансцендентальном смысле) все представления, з которых нет ничего, что принадлежит ощущению" [3, 128]. Пр.! этом с каждым определением содержание термина обогащается, но основными семами являются следующие: "неэмпиричность", "строгая всеобщность" и "необходимость". Затем слово "чистый" переходит из состава предиката в состав субъекта, образуя устойчивое сочетание с определяемым им словом: "Сообразно этому чистая форма ... будет находиться в душе a priori" [3, 128]. Полученное сочетание может затем получить дальнейшее определение: "Сама эта чистая _ форма чувственности также будет называться "чистым созерцанием" [3,128], что говорит о нем как о единой терминологической единице с одним определенным значением. ■

Термин "чистый" своими основными (семными) значениями очерчивает все пространство априорного мышления, которое постепенно заполняется, обогащается частными априорными понятиями, объединенными впоследствии в понятие чистой апперцепции как их источник. Термин 'чистый", таким образом, конституирует целое лек-сико-семантическое поле языковых единиц (словосочетаний), первым компонентом которых оно неизменно выступает. Например: чистое представление, чистый рассудок, чистый разум, чистая идея, чистая форма, чистый синтез, чистое созерцание, чистое мышление, чистое время, чистое пространство, чистая апперцепция и т.д. Сюда относятся также и трехчленные, и более сочетания: предикабилии чистого рассудка, чистые производные понятия рассудка, чистое априорное суждение и др. Эту лексико-семантическую группировку можно назвать полем априорности.

Все эти терминологические сочетания являются словосочетаниями, потому что метафора строится обычно на сравнении как минимум двух понятий. Можно сказать, что терминология а 'Критике..." в значительной мере покоится на метафорическом принципе.

Так как априорные понятия предназначены для опытного применения, то лексико-семантическому полю априорности противопоставлено сопряженное с ним поле эмпирического мышления. Это лексическое поле образуется словосочетаниями с постоянным первым компонентом - словом "эмпирический", например: эмпирический рассудок,

эмпирическое понятие, эмпирическое представление, эмпирическое познание, эмпирическое созерцание, эмпирический закон, эмпирический синтез и т.д. Также словосочетания, состоящие из большего количества компонентов: эмпирическое единство сознания, эмпирический синтез рассудка и др.

Общая противопоставленность двух полей может быть выражена одной оппозицией "чистый - эмпирический" как наиболее общими признаками, характеризующими оба вида знания. Более полная характеристика этой оппозиции может быть расшифрована, развернута с помощью более частных оппозиций, таких как: пустой - слепой, объективный - субъективный, единый - разрозненный, необходимый - случайный, объективно значимый - субъективно значимый и др., которые поставляют дополнительные семы в значение данных прилагательных.

Поле опыта вместе с полем априорности очерчибсет рассудку (разуму) гносеологическое пространство ассерторичности и аподик-тнчности, в пределах которого чистые понятия рассудка получают предметность, объективность и истинность. За пределами этого пространства понятия оказываются проблематичными, пустыми. Для выражения этого значения используется фуппировка слов с метафорическим значением пустого пространства. Это ноуменальное поле. Сюда относятся следующие словосочетания: пустое пространство, пустое время, пустое представление, пустая форма, пустой рассудок и др. В определенной мере этому термину синонимично употребляется прилаггтельное "blo " (голый): голая форма, голое понятие, голая идея и т.д. в значении "всего лишь". К этой метафорической группировке примыкает группировка слов, обозначающая иллюзорность, кажимость, недостоверность познания вне сферы опыта. Эта группировка слов окрашена отрицательной коннотацией. К ней относятся следующие слова: Täuschung (обмйн), Hirngespinnst (измышление), Blendwerk (пустышка), Irrtum (заблуждение), Erdichtung (выдумка), Chime,esches (химера), Sirmleeres (бессмысленное), Nonsens (нонсенс) и др.

Одной из особенностей терминотворчества Канта является то, что он, как правило, не создает новых терминов, а использует ужо существующие, наполняя их, однако, новым содержанием. Основным способом при этом является "прояснение" внутренней формы термина на основе концептуального содержания своей философской системы. Это находит, в частности, свое выражение в том, что значение тер-.минов в "Критике..." покоится так или иначе на семантике синтеза, связи, единства как отражение априорного принципа первоначального синтетического единства апперцепции субъекта, лежащего, по Канту, в основе всей его познавательной деятельности, опыта. Сам Кант постоянно подчеркивает, что первоначальное синтетическое единство апперцепции лежит априори в основе всех понятий его трансцендентальной теории познания. Однако различные термины по-разному выражают е своей семантике это присущее им содержание. Так, термин "понятие" раскрывается Кантом как такое представление, которое объединяет все последовательно воспринятое и затем репродуцированное многообразие созерцания в одно. Семантику терминов "поня-

тие разума" и "понятие рассудка" (VernunftschluB, Verstandes-schluB) он трактует следующим образом:" Vernunftbegriffe dienen zum Begeifen, wie Verstandesbegriffe zum Verstehen ( der Wahrnehmungen ) (394) ".

Тем самым он подчеркивает различие между ними в значении, обращаясь к их внутренней форме: первое означает понять нечто чисто умозрительно, т.е. без прямого обращения к опыту, регуля-тивно, в то врем* как второе означает понять путем указания соответствующего созерцания в опыте, ибо применение понятий разума (идей) не ограничивается только сферой опыта, нд простирается и за ее пределы.

О теснейшей связи языка и мышления при выражении философского содержания свидетельствует раскрытие Кантом внутренней формы глагола einbilden как "приводить к единому образу", т.е. он вкла- . дывает в семантику этого глагола тот же самый синтетический смысл, который следует уже из самого определения Кантом способности воображения, а именно: "Способность воображения призвана приводить все данное субъекту многообразное в явлении к единому образу " [3,208]. Синтетический смысл вкладывается и в определение понятия объекта: "Но объект есть то, в понятии чего объединено многообразное данного созерцания " 13,181). Объективность трансцендентального синтетического единства апперцепции обусловливается тем, что она порождает объекты как нечто независимое от субъективного состояния сознания. Столь же прозрачна и специфична внутренняя форма термина- "предмет" (Gegenstand) как то, что противостоит, т.е. располагается перед субъектом ("was dawider steht") или как то, что мы противополагаем нашему знанию в качестве отличного от него предметного нечто ("welches wir dieser Erkenntnis als korrespondierend gegenübersetzen konnten") [3,182]. Предмет есть также то, что синтезировано согласно, понятию как правилу. Таким образом, можно сказать, что все термины с семантикой априорного синтеза: понятие, категория, предмет, объект, схема, образ, явление, представление и т.д. - выражают в той или иной мере, в том или ином отношении идею синтеза многообразного, данного в чувственном созерцании.

Общность семантики приводит нередко к тому, что значение терминов начинает пересекаться и даже порой совпадать. Так, Н. Кёрсген, отмечает, в частности, совпадение у Канта значений терминов "рассудок" и "апперцепция", "рассудок", и "способность суждения" [2]. Близки значения терминов "связь" (Verbindung), "синтез" (Synthesis) и "понятие" (Begriff) в определенных контекстах. В то же время один и тот же термин может скрывать разные значения, стоящие за ним. Например, термин "априорный" имеет у Канта два значения: Независимый от опыта и невыводимый из опыта.

Многообразны в "Критике чистого разума" концептуальные метафоры, построенные на основе заимствования терминов из физики, математики и других наук. С их помощью реализуется важный принцип Кантова учения - принцип наглядности. Метафора возникает в результате контаминации . понятий точных наук с философскими концеп-

тами. Понятие сравнивается с точкой, из которой можно обозреть множество других вещей. Далее следуют такие метафоры, как "логическое место", "логический горизонт", "трансцендентальное место" и др. Происходит как бы вторичная терминологизация (ретерминоло гизация) терминов точных наук, их переквалификация на обозначение * сугубо философских вещей.

1. В квадратных скобках даются ссылки на русское издание трудов Канта,а именно : Кант,И.Соч. в б т. М.,1964-1966 г.

Первая цифра указывает номер тома,а вторая • страницу.

2. Körsgen.N. Formale und transzendentale Synthesis. Untersu -chungen zum Kernproblem der Kritik der reinen Vernunft. Man-stein, 1984. S.65

РАЗДЕЛ III. ВОПРОСЫ ПРАГМАТИКИ ФИЛОСОФСКОГО ТЕКСТА И.КАНТА

Прагматические функции свойственны всем видам речи философского дискурса - субъектно-центричной, объектно-центричной и ад-ресато-центричной. Однако каждая из них обладает своими особенностями в реализации прагматического фактора. Эти особенности обусловлены многоуровневостью речевой и семантической структуры текста. Дело в том, что один и тот же акт речи может быть представлен как на разных уровнях текстовой иерархии, так и в различных модусах речи: субъектно-центричном, объектно-центричном и ад-ресато-центричном. И, кроме того, возможны также и различные его коннотации.

Если же в акте номинации доминирует автор, то он оформляется с помощью оператора перформативности "sage ich", например:

" Dieses Verfahren, sage ich ,kann man die skeptisce Metho-. de nennen" (511).

При доминировании в акте номинации адресата он подается с различными оттенками просьбы, например:

" Man erlaube mir, die Stelle, welche wir einem Begriffe entweder in der. Sinnlichkeit oder im reinen Verstände erteilen, den transzendentalen Ort zu nennen" (361).

При полной непричастности автора к определению, оно оформляется как простая констатация от неопределенного лица:

" Man nennt den Zwang, wodurch der beständige Hang von gewissen Regeln abzuweichen, eingeschränkt und endlich vertilgt wird, die Disziplin" (741).

В тексте речевое пространство между субъектами "я" - "ты" -"он" на уровне объектного языка используется автором в целях создания эффекта объективации, т.е. расширения свойств, выявленных с помощью интроспекции на субъекте "я", на субъекты "мы" или "он".

С "мы"- субъектом у Канта связывается реализация принципа расширительного мышления.

Неопределенным "он"- субъектом оформляются выводы, долженствующие стать правилами, или максимально широкие обобщения.

Ретроспективная речь является средством вторичной актуализации уже известного содержания.

Прагматическое значение имени "мы" зависит от типа иллокуции. Так, при форме речи "я напоминаю" форма "мы" имеет оттенок эксклузивносги, так как напоминание - это речь автора как субъек та теории, адресат в эту речь обычно не включается. Если же в ретроспективном модусе подается иллокуция подытоживания, предполагающая наличие определенного пути, пройденного совместно автором и читателем, то имя "мы" получает оттенок инклузивности: адресат включается в сферу говорящего.

Таким образом, прагматические функции субъектно-центричной речи разнообразны. С ее помощью автор может выражать различные логические и семантические оттенки значения, используя имена разных субьектов речи, находящихся ка разных уровнях текста как семантической системы.

Адресато-центричиая речь дает возможность оформлять высказывание в особом прагматическом модусе - модусе адресато-центричной речи. Большой удельный вес в адресато-центричной речи приходится на директивные иллокутивна i акты, связанные с ментальной деятельностью участников коммуникации. В особенности это относится к речевым актам с установкой на аргументацию.

Адресато-центричная речь дает возможность автору выступать в таких ролях, которые невозможны при монологической форме речи. Так, например, он может выступать как экспертная инстанция по вопросам теории трансцендентального знания. Стратегия аргументации при этом направлена на то, чтобы возвысить адресата до эталонной степени владения трансцендентальным метздом получения знания, которым обладает сам автор. В то же время адресат аыступает как инстанция, желающая возвыситься до эталонной степени трансцендентального знания. Соответственно этому распределяются и их коммуникативные роли и иллокутизные акты: на стороне адресата имеет месте иллокуция вопроса (информация запрашивается), а на стороне автора - иллокуция ответа (информация выдается), т.е. автор и адресат меняются ролями.

Фактор адоесата позволяет строить речь по принципу нарастания lie фокуса: сначала'адресат выступает з неопределенном статусе, затем он оказывается в поле зрения говорящего и конкретизируется, т.«. лояаляется возможность обратиться к нему с речвю непосредственно. г.е. как к олоненту.

Адресато-ценгсииная печь позволяет вступить автооу а сооч-

ветствии с кантовским принципом "как если бы" в верификационную игру с оппонентом. Соблюдение принципа верификации подводит к тому, что оба приходят к определенному соглашению, т.е. либо говорящий присоединяется к мнению оппонента, либо, наоборот, оппонент соглашается с говорящим.

Форма диалога позволяет производить самые различные иллокутивные акты, связанные с аргументацией. При этом автор часто передает слово самим участникам диалога (см. примеры выше).

Итак, присутствие адресата в роли слушающего сказывается на речи автора, позволяя ему производить различного рода директивные иллокутивные акты, связанные с речемыслительными операциями в процессе рассуждения, а также придавать им различные модальные оттенки: просьбы, уступки, подчеркнутого утверждения и др., если адресат подается как лицо, доминирующее в акте коммуникации.

Важной является также функция адресата как объекта речевого воздействия, обусловливающего необходимость аргументации, и как оппонента, берущего слово и вступающего с автором в верификационную игру. Диалог с адресатом позволяет автору выступать в роли эксперта или инстанции," располагающей эталонным трансцендентальным знанием, до которого адресат должен -возвыситься.

К адресато-центричной речи следует отнести и иллокутивные акты с функцией ориентации адресата относительно смысла и цели предшествующих и последующих речевых актов, ретроспективную и проспективную речь, которые вместе с тем выполняют и функцию членения текста.

* * *

Теоретические и практические результаты диссертации отражены

в следующих публикациях:

1. Копцев И.Д. Некоторые вопросы организации текста в "Критике чистого разума" И.Канта. Кантовский сборник. Сб.науч.тр. Калининградский ун-т. Калининград. 1983. Вып. 8. С. 89 - 100.

2. Копцев И.Д. О логико-семантических принципах . построения текста в "Критике чистого разума" И.Канта. Там же. Вып. 9. С. 70 - 79.

3. Копцев И.Д. О трансцендентальной дедукции как форме речи в "Критике чистого разума" И.Канта. Там же. Вып. 11. С. 39 - 47.

4. Копцев И.Д. К вопросу об образно-метафорическом плане "Критики чистого разума" И.Канта. Там же. 1988. Вып. 13. С. 141 - 14В.

5. Копцев И.Д. Принцип построения высказывания в философской прозе И. Канта. Семантическая структура и ее компоненты. Сб.науч. тр. Калинингр.ун-т. Калининград, 1989 . С. 129 - 133.

6. Копцев И.Д. О терминологичности синтаксиса научной прозы (на

материале философской прозыИ.Канта). Учен.зап.Тартуск. ун-та. Вып. 877.

1990. 'гтдшвйса". С. 60 - 68.

7. Копцев ИЛ. К вопросу о субъектно-речевой структуре философского текста (на материале философской прозы И. Канта). Кантовский сборник. Сб.науч.тр. Калинингр. ун-та. 1990: Вып. 15. С.89-87.

а>

8. Копцев И.Д. Синтактико-семантические принципы порождения тео-минов в текстах И. Канта. Там же. 1991. Вып. 16. С.118-126.

9. Копцев И.Д. Кант И проблема текстового априори: Там же. 1992. Вып. 17,0.81-89.

10. Koptzev, I. Kant und die transzendentalen Motive in der Sprache. Akten des Siebenten Internationalen Kant -Kongresses; Mainz . Bonn. 1991, S. 143 - 147.

11. Koptzev, I. Die "Metaphysischen Anfangsgründe der Rechtslehre" Immanuel Kants als Reflexionsgegenstand eines Linguisten.

In: "Akten des Symposiums über Kants "Metaphysische Anfangsgründe der Rechtslehre": Struktur, offene Fragen, Potenzial zur Lösung gegenwärtiger Probleme.". Marburg. 1992.

12. Копцев И.Д. Кант К проблемы лингвистики философского техста. Келинингр.ун-т, Калининград. 1993 (5,0 печ.л.).

13. Копцев И.Д. Кант И. Воспоминания рецензента книги господина И.Г Гердера "Идеи к истории человечества" (в четвертом номере приложения ко "Всеобщей литературной газете") о выступлении в печати против этой рецензии, опубликованной а февральском номере "Немецкого Меркурия".(Перевод с нем. и комментарий). Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта.Сб. мауч.тр. Калинингр. ун-т. Вып. 5. Калининград. 1980 .С. 110 - 112.

14. Копцев И.Д. И.Кант. Рига и Лейпциг, у Харткноха. "Идеи к истории человечества" И.Г.Гердера. Часть вторая. 1785, 344 с. (Перевод с нем. и комментарий). Там же. 1980 . С. 112 - 119.

15. Копцев И.Д. И.Канч. Спор филосовского факультета с юридическим. Перевод с нем. (в соавторстве с Е.А.Голиковым

(Тарту) и А.А.Столяровым (Москва)). Там же. 1981. Вып. 6. С. 96 - 109.

16. Копцев И.Д. И.Кант. Что значит ориентироваться в мышлении? Там же. 1982. Вып. 7. С.111 - 121.

17. Копцев И.Д. И.Кант.' Предсказание близкого заключения мира в философии. Перевод с нем. Там же. 1983. Вып. 8. С.114-121.

18. Копцев И.Д. И.Кант. О недавно возникшем высокомерном тоне в философии. Перевод с нем. Там же. 1985. С. 98 - 112.

19. Копцев И.Д. И.Кант. О том, как. фабриковать книги. (Два письма к господину Фридриху Николаи), 1798 г. Публикация, примечания, перевод и послесловие- И.Д.Копцева. Там же. 1987. Вып. 12. С. 121 - 127.

20. Копцев И.Д. И.Кант. Об одном открытии, после которого всякая' новая "Критика чистого разума" становится излишней веиду наличия прежней. (Против ЭберхаДца). Перевод с нем. Там же. 1991. Вып. 16. С. 151 - 168.

. э

. кУС Зил. /си Wi.