автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Кавказский мюридизм в Дагестане и Чечне: возникновение, становление, развитие

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Пашаева, Шерибан Юсуфовна

Введение

Глава I . ПРЕДТЕЧА КАВКАЗСКОГО МЮРИДИЗМА: СУФИЙСКИЙ ИСЛАМ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ НАРОДОВ ДАГЕСТАНА

§ 1. История суфизма в Дагестане: генезис явления.

§2. Братство Накшбандийа (политическая активность как особенность ордена). Фундаментализация ветви накшбандийа-халидийа.

§ 3. Исторические предпосылки (внешние и внутренние) возникновения мюридизма на Кавказе. Движение имама Мансура. Религиознопросветительская деятельность Мухаммада ал-Яраги.

§ 4. Духовенство Дагестана: значение, роль и приоритеты накануне тарикатского движения.

Глава II. ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И СТАНОВЛЕНИЯ КАВКАЗСКОГО

МЮРИДИЗМА В ДАГЕСТАНЕ.

§ 1. Предыстория возникновения мюридизма. Идеологическое наследие учения накшбандийа-халидийа.

§ 2. История возникновения кавказского мюридизма. Первый этап движения - развитие исправительного тариката 1821-1823 гг.

§ 3. Социальные, экономические и общественно-политические причины возникновения кавказского мюридизма.

§ 4. Религиозно-политическое оформление мюридизма (1823-1827 гг.) Новаторство Мухаммада ал-Яраги.

Глава III. ИДЕОЛОГИЯ И ПРАКТИКА МЮРИДИЗМА: ОТ ДУХОВНЫХ

ИСКАНИЙ ДО КРАЙНИХ ФОРМ БОРЬБЫ.

§ 1. Духовенство и мюридизм.

§ 2. Доктрина мюридизма (внутреннее содержание). Проблема газавата в тарикатской структуре.

§ 3. Политическая история мюридизма. Духовные руководители движения (1828-1838гг.).

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Пашаева, Шерибан Юсуфовна

Актуальность темы исследования обусловлена не только рядом научно-теоретических задач, но и социально-политическими переменами в обществе: демократизацией, ростом национального самосознания, значительным усилением интереса этносов к своей национальной истории, их желанием пересмотреть многие научные выводы, касающиеся своей культуры, традиций и прошлого. С переходом государственной власти России на демократические рельсы кардинально изменилось отношение руководства страны к религии, имеющей огромное морально-этическое значение в общественной жизни россиян и в воспитании подрастающего поколения. Стали восстанавливаться религиозные структуры и институты, возрождаться вера в массовом сознании, вследствие чего значительно поднялся авторитет религии в целом. Что касается Дагестана, то здесь возросла роль суфийских тарикатов, традиционных для всего кавказского региона.

Но процесс реисламизации, начавшийся в Дагестане с начала 90-х годов XX века, изначально стал протекать с большими осложнениями. Это связано, в первую очередь, с глобальной активизацией исламского фактора и с усилением его экстремистских тенденций во всем мире. В настоящее время здесь в открытом противоборстве находятся три элемента общественного сознания: отчетливо выраженный светский элемент (влияние западно-европейской и американской субмасскультуры), крайне религиозный элемент (влияние исламского фундаментализма Ближнего Востока) и традиционный суфийский элемент (тяга к истокам собственной культуры).

Так как в Дагестане постепенно происходит возвращение к суфизму и суфийскому исламу, то ростом влияния этого фактора увеличивается и число соответствующих исследований в областях философии, теории и практики суфизма. Возникла необходимость в глубоких и всесторонних исследованиях, с целью определения характера и направлений религиозного возрождения в республике. В политическом аспекте научное исследование суфизма, и мюридизма как его разновидности на Кавказе, может в какой-то мере привлечь должное внимание на государственном уровне к суфийским тарикатам и

61-1760004 (2293x3451x2 Щ) 4 представить их как наиболее приемлемый вариант мусульманского общественного сознания на Северо-Восточном Кавказе. Они являются на сегодня и самым надежным заслоном от проникновения и распространения производных форм экстремального «политического» ислама. Вероломное нападение международных бандформирований на Дагестан в августе-сентябре 1999 года воочию продемонстрировало всю степень опасности, исходящую от нетрадиционных идеологий. Вот почему сейчас актуально государственное поощрение и популяризация таких форм сознания, которые, имея глубокие живые корни в регионе, способны на естественный духовный рост, одновременно оздоравливая религиозный климат в республике.

Необходимо особо отметить, что в отечественном кавказоведении данная тема была одной из самых отягощенных наследием идеологических доктрин, господствовавших в разные периоды. Кавказскому мюридизму был нанесен огромный урон в отношении исторической объективности. Преодоление догматизма и идеологизации в освоении данной темы надолго стало большой проблемой для отечественной историографии, разрешившейся лишь в конце XX века. Таким образом, если, с одной стороны, актуальность данной темы обусловлена возрастающей степенью влияния суфизма (тарикатов) на современную духовную культуру и общественно-политическую жизнь всего региона, то, с другой стороны, назрела необходимость всестороннего, глубокого исследования совокупности исторических событий начала XIX века и установления взаимосвязи всех факторов (внутренних и внешних), приведших к возникновению столь сложного и противоречивого религиозно-политического явления как кавказский мюридизм. Без учета характера, специфики, движущих сил кавказского мюридизма, как и изучения суфизма в целом, невозможно представить направления и особенности современного процесса реисламизации в Дагестане.

Также следует отметить, что в современном Дагестане большой общественный интерес вызывает и личность такого религиозно-политического деятеля прошлого, как Мухаммад ал-Яраги (1772-1838), сыгравшего важную роль в истории кавказского мюридизма. Имя этого примечательного мусульманского деятеля прошлого долгое время неоправданно замалчивалось в

61-1760005 (2275x3439x2 Щ 5 истории, а редкие сведения искажались до неузнаваемости. Например, его зачастую выдавали за неизвестного азербайджанского ученого и поэта, жившего (!) в конце XIX - начале XX века1. Подобные резонансы имели место в отношении многих других исторических личностей Дагестана. Таким образом, правомочность достоверного освещения личности Мухаммада ал-Яраги в данной работе не вызывает сомнений.

Объект исследования составляют религиозные, философские, политические, общеисторические факторы, оказавшие влияние на формирование мюридизма, а также их взаимообусловленность.

На основе анализа источников и средневековых сочинений показано, что суфизм исторически явился той формой, посредством которой происходил длительный процесс исламизации Дагестана, а также создавались благоприятные условия для последующего здесь тарикатского движения. На основе суфийской традиции, сохранявшей всегда свою духовную значимость в Дагестане, делается попытка восстановить генетическую связь тарикатов Дагестана XIX века с классическим суфизмом. Одновременно возникновение мюридизма на Северо-Восточном Кавказе представляется как естественный, исторически неизбежный процесс обновления суфизма в рамках реформистского исламского возрождения. В этом ракурсе мюридизм характеризуется как обновленческое движение в Дагестане, первоначально ставившее своей целью только реформирование местного традиционализма. Раскрывается двусторонность мюридизма, обусловленная наличием в нем, несмотря на крайнюю военно-политическую форму, духовной основы в виде суфийского учения, изложенного в «Асар» ал-Яраги, в сочинениях местных шейхов тариката изучаемого периода: «Адабуль-марзия» Дж. Казикумухи, «Ал-машраб ан-Накшбандийа» Абдурахмана ас-Сугури.

Учитывая все указанные факторы, делается попытка дать научное определение сложному и многогранному явлению мюридизма. Оно звучит следующим образом: мюридизм - это одна из разновидностей общеисламского обновленческого движения суфизма конца XVIII - начала XIX века на СевероВосточном Кавказе, которое, в силу объективных конкретно-исторических

1 См.: Каталог арабских рукописей. Баку, 1987. Т.1. С. 46.

61-1760006 (2272x3437x2 tiff) 6 причин, облеклось в форму выраженного военно-политического сопротивления царскому колониализму.

Цель диссертации заключается в исследовании кавказского мюридизма как обновленческого движения суфизма нач. XIX на Северо-Восточном Кавказе, в силу ряда причин приобретшего здесь антиколониальный характер, и в определении основных тенденций его возникновения, становления и развития в контексте общемусульманской реформации ислама конца XVIII - нач. XIX в.

Задачи исследования заключаются в следующем:

- осветить историю суфизма в Дагестане;

- охарактеризовать особенности тариката братства Накшбандийа, проанализировать идеологические изменения в его поздних ответвлениях (муджаддидийа, мухаммадийа, халидийа), повлиявшие на учение кавказского мюридизма;

- определить предпосылки и причины перерастания реформистского тарикатского движения в антиколониальное, антифеодальное;

- показать социально-экономическое содержание кавказского мюридизма;

- осветить роль Мухаммада ал-Яраги в формировании военно-политической доктрины кавказского мюридизма;

- раскрыть идеологическую сущность доктрины кавказского мюридизма и выявить причины его крайнего ужесточения в конце 30-х гг. XIX в;

- осветить политическую историю кавказского мюридизма и проследить за изменениями в его политической программе с 1828 по 1838 год.

В диссертации делается попытка всестороннего исследования явления кавказского мюридизма и установления линии религиозно-философской преемственности мюридизма в рамках материнского братства Накшбандийа. Одновременно с этим, исследуется социальная сущность мюридизма, выявлялись глубинные социальные корни этого явления, скрытые за его ярко выраженной религиозной формой. Общей задачей исследования явилось воссоздание наиболее полной картины событий изучаемой эпохи и объективное освещение происходивших тогда религиозно-политических процессов, приведших к кавказской войне XIX века. На основе анализа имеющихся источников и материалов, необходимо было показать, что нельзя кавказский

61-1760007 (2279x3442x2 111!) 7 мюридизм сводить только к антиколониальной борьбе горцев против царизма. Представляя собой сложное, многогранное явление в регионе, мюридизм здесь возник, в первую очередь, как обновленческое движение суфизма, целью которого являлись необходимые тогда в Дагестане религиозные реформы. Именно в таком направлении проводится и все дальнейшее исследование кавказского мюридизма.

Научная новизна. Научная новизна диссертационного исследования заключается, в первую очередь, в том, что в нем, на основе комплексного исследования широкого круга источников и литературы, делается попытка всестороннего научного анализа кавказского мюридизма с современных позиций. Работа предваряется исследованием истории суфизма и становления суфийской традиции в Дагестане. В диссертации подняты вопросы, которые еще не нашли цельного и последовательного освещения в исторической науке. Исследуемый диапазон вопросов проблемы возникновения становления и развития мюридизма имеет как исторический, так и религиоведческий характер.

Историографию темы можно условно разделить на три составные части: дореволюционная, советская и постсоветская.

Проблематика исследований по истории Северо-Восточного Кавказа определялась в XIX в. условиями и потребностями времени. Дворянская историография выступала с позиции защиты самодержавия и оправдания ее политики на Кавказе. Тем не менее, несмотря на подобные недостатки, русские источники содержат богатейший фактологический материал и фрагментарные сведения, которые в целом рисуют достаточно полную картину событий первой половины XIX в регионе. К ним относятся документы, отчеты, распоряжения, доклады военного руководства царской армии на Кавказе, а также записки и дневники русских офицеров - очевидцев событий. Из них наиболее ранними источниками являются: «Письма из Дербента» А. Бестужева-Марлинского (Соч.: в 2 томах. Т.1. М., 1958), аналитическое донесение полковника корпуса жандармерии Н. Юрьева «Общий взгляд на причины и последствия беспорядков, возникших в Дагестане от распространения фанатизма и секты мюридов между горцами» (1840),

61-1760008 (2275x3439x2 Щ 8 материалы капитана Генерального штаба К. Прушановского, в основном, записки «О начале и развитии мюридизма или духовной мусульманской войны в Дагестане с 1823 по 1843 гг.», материалы генерал-майора А. Неверовского «О начале беспокойств в Северном и Среднем Дагестане» и т.д. Самые достоверные сведения по истории кавказского мюридизма содержатся в «записках» К. Прушановского, в которых дается исторический портрет Мухаммада ал-Яраги, биография Гази-Мухаммада, освещаются их взаимоотношения. Известно, что К. Прушановский пробыл некоторое время в Яраге и имел личные встречи с шейхом ал-Яраги, что делает его записи наиболее ценными.

Источники 50-х гг. XIX века дают мюридизму серьезную характеристику как мировоззренческому явлению, пытаются проанализировать роль шейхов, в частности ал-Яраги, в возникновении этого учения. Следует перечислить следующих авторов: И. Окольничий («Перечень последних военных событий в Дагестане (1843) // Военный сборник. 1859. № 16 3,4,6), С. Беглый («Очерк Кавказа» // Отечественные записки. 1847. № 15), Н. Ханыков («О мюридах и мюридизме» // Кавказ. 1847. № 15), А. Милютин («Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане». Спб., 1850). Также необходимо отметить работу немецкого писателя и переводчика Фридриха Боденштедта, который в 1840-1844 гг. совершил длительную поездку по Кавказу, в результате чего собрал важные сведения о мюридизме. Его книга «Народы Кавказа и их освободительные войны против русских» вышла в свет в 1855 г. в Берлине и в двух томах подробно описывается развитие этого движения на Кавказе. Особое место в нем занимают личности зачинателей мюридизма в Дагестане: шейха ал-Яраги и имама Гази-Мухаммада.

В академической науке России попытка объективного изучения данной темы была предпринята Мирзой Казем-Беком в работе «Мюридизм и Шамиль», в которой автор впервые открыто назвал мюридизм одним из течений суфизма (// Русское слово. 1859. Кн. 12. С. 182-246). В своих статьях, большинство которых публиковались и за рубежом, М. Казем-Бек назвал Мухаммада ал-Яраги зачинателем мюридизма, дал высокую оценку личности третьего имама - Шамиля - с которым лично познакомился в 1859 г. в

61-1760009 (2281x3443x2 Щ) 9

Калуге, а борьбу горцев назвал патриотической. Казем-Бек во многом способствовал опровержению ложного мнения о горцах, мюридизме и его руководителях, бытовавшего среди значительной части русского общества. Однако в исследовании Казем-бека были и некоторые недостатки, заключавшиеся в умалении социального составляющего мюридизма и в идеализации личности Шамиля.

Во второй половине XIX века, после окончания Кавказской войны, имело место новое рассмотрение темы мюридизма в русской военно-исторической литературе. Этому немало способствовало поселение имама Шамиля с семьей в августе 1858 г. в Калуге, где с ним имели возможность общаться представители русской интеллигенции, в результате чего изменилось само отношение к происшедшим событиям и их участникам. Серия последующих работ на эту тему показывает степень позитивного изменения в восприятии мюридизма: А. Руновский «Мюридизм и газават» (// Русский вестник. 1862. № 12), М.Б. Лобанов-Ростовский «Начало мюридизма на Кавказе» (// Русский архив. 1865. № 11) и др.

В 80-е гг. XIX в. впервые появляются капитальные исторические труды русских ученых, вобравшие в себя почти все имеющиеся материалы о мюридизме и его духовных предводителях. Капитальный труд в 14 томах о Кавказской войне принадлежит Н. Волконскому. В первом томе «Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 год в связи с мюридизмом» (// Кавказский сборник. Тифлис, 1885. Вып. X. Т. 1.) подробно освещается возникновение мюридизма, анализируется сущность тариката и причины его быстрого распространения в регионе.

Другим содержательным трудом по данной теме является собрание сочинений Н.Ф. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе: в пяти томах» (СПБ., 1884-1887), в которой приводятся важные сведения о формировании идеологии мюридизма и о зарождении религиозно-политического движения в Южном Дагестане. Однако, Н.Ф. Дубровин оправдывает колониальную политику самодержавия на Кавказе и пытается доказать неспособность северо-кавказских народов к самостоятельному политическому развитию.

61-1760010 (2275x3439x2 tiff)

10

Большой объем информации, позволяющей реально оценить религиозно-политическую обстановку накануне и в ходе движения мюридизма на СевероВосточном Кавказе содержится в трудах В.А. Потго (Кавказская война». СПб., 1877. Вып. 1. Т. 1.; СПб., 1888. Вып. 2. Т. 2-3; Тифлис, 1889. Вып. 1., Т.2; Ставрополь, 1994. Т. 5), A.J1. Зиссермана («Фельдмаршал князь А.И.Барятинский» // Военный архив. 1889. № 4), С.С. Эсадзе («Историческая записка об управлении Кавказском». Тифлис, 1907. Т.1.).

Огромную значимость имеют местные источники. В первую очередь надо упомянуть рукописный архив секретаря Шамиля Мухаммада-Тахира ал-Карахи. Ал-Карахи является автором одного из самых ценных источников по политической истории мюридизма, охватывающий период имамства Гази-Мухаммада и вплоть до пленения Шамиля в 1859 году («Хроника о дагестанских войнах в период Шамиля» / Пер. с араб. А.М. Барабанова. Комментарии И.Ю. Крачковского. М.; Д., 1941). Большой интерес представляют и работы таких дагестанских авторов XIX века как: X. Геничутлинский («Историко-биографические и исторические очерки» / Пер. с араб. Махачкала, 1992), Гаджи-Али («Сказание очевидца о Шамиле» / Пер. с араб. // ССКГ. Тифлис, 1871), М. Магомедханова («Истинные и ложные последователи тариката» / Пер. с араб. // ССКГ. Тифлис, 1873).

Особо надо отметить произведение Г.-Э. Апдкадари - внука Мухаммада ал-Яраги - «Асари Дагестан» (Темир-Хан-Шура, 1909), в котором содержится родословная, биография и переписка знаменитого шейха, а также подробности о его взаимоотношениях с имамами мюридизма.

После Октябрьской революции 1917 года, в первые годы Советской власти, в Дагестане начинается становление профессиональной исторической науки. Первая попытка концептуального изучения мюридизма была предпринята председателем Дагестанского ЦИКа Н. Самурским в книге «Дагестан» (М., 1925). Н. С амурский подчеркивал необходимость всестороннего научного изучения мюридизма, что в последствии явилось одной из причин его репрессирования (Н. Самурский в 1938 г. был приговорен к расстрелу как «враг народа»). В годы сталинского режима тема мюридизма и Кавказской войны была одной из самых «опасных» для исследователей: любая попытка объективного подхода к нему

61-1760011 (2279x3442x2 tiff)

11 могла быть расценена как проявление «буржуазного национализма». Тем не менее, имели место серьезные исследования по теме мюридизма, заложившие теоретическую основу в изучение народно-освободительного движения горцев XIX века: С. Габиев «Мюридизм на Кавказе» (/Красный Дагестан, 25 мая 1923 г.), Р. Магомедов «Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля» (Махачкала, 1939), X. Хашаев «Движущие силы мюридизма в Дагестане» (Махачкала, 1956), М.А. Абдулаев - «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX веке» (М., 1966). Следует особо отметить важный доклад Х.Х. Рамазанова «Колониальная политика царизма», сделанный им на сессии Дагестанского филиала АН СССР в 1956 году (См.: сборник «О движении горцев под руководством Шамиля». Материалы сессии Дагфил. АН СССР. 1956 г. - Махачкала, 1957), в котором были подняты многие острые проблемы отечественной историографии по теме Кавказской войны, подчеркнута необходимость их объективного изучения.

В начале и середине XX века тема мюридизма была исследована и в академических трудах выдающихся советских историков - С.К. Бушуева «Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля» (M.-JL, 1939), A.B. Фадеева «Возникновение мюридисткого движения на Кавказе» (М, 1963).

Во второй половине XX века данная тема получила освещение в работах следующих авторов: Г.-А.Д. Даниялов («Имамы Дагестана». Махачкала, 1996), Х.Х. Рамазанов, А.Х. Рамазанов («Магомед Ярагский - идейный вождь освободительной борьбы народов Кавказа». Махачкала, 1992), М.Р. Гасанов («Табасаран в период борьбы горцев в 20-50 гг. XIX в. против царизма». Махачкала, 1997), А.Г. Агаев («Магомед Ярагский». Махачкала, 1996), М.А. Абдулаев («Суфизм и его разновидности на Северо-Восточном Кавказе». Махачкала, 2000) и др.

Наличие множества пробелов в вопросе возникновения и развития мюридизма также обусловлены неизученностью огромного количества материалов, хранящихся ныне в архивах министерств иностранных дел Австрии, Турции, Великобритании, Германии, Польши, которые представляют большой интерес для исследователей. Множество документов, писем,

61-1760012 (2286x3446x2 Щ)

12 рукописей сосредоточено в частных библиотеках потомков кавказских мухаджиров* за рубежом. Выявление и изучение неизвестных первоисточников становится в этой связи большой проблемой для исторической науки. В то же время архивы Лондона, Стамбула, Хельсинки, Варшавы используются успешно западноевропейскими востоковедами, чьи исследования по этой теме становятся иногда единственной возможностью познакомиться с неизвестной доселе документацией, вывезенной из России во время или после Кавказской войны. Именно их работы и проливают свет на многие темные стороны этой темы (А. Беннигсен, С. Уимбуш, Б. Левис, Д. Бадли, Л. Бланч, М. Гаммер).

Однако ни одна работа не может быть исчерпывающе полной до тех пор, пока появляются новые важные сведения. Научное исследование мюридизма в Дагестане - это потребность времени. Обращение к суфийской традиции делает тему кавказского мюридизма актуальной во всех своих аспектах.

Источниковая база исследования представлена материалами различного характера. Научный интерес представляет делопроизводственная документация госучреждений Российской империи (гл. обр. официальная переписка: рапорты, отношения, письма и т.д.) и документы личного происхождения (дневники, воспоминания, письма). В большой степени привлекалась периодическая печать XIX века - такие центральные периодические издания как «Русское слово», «Русский архив», «Военный архив», «Военный сборник», «Военный журнал», «Русский вестник» и т.д. - в которых содержится много ценных материалов по мюридизму.

Из архивных материалов в работе использовались документы фонда военно-учетный архив (ВУА) Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). Среди них «Материалы для истории Кавказа и кавказской войны» (Д. 6164), «Материалы для истории распространения и утверждения русского владычества на Кавказе» (Д. 6154), «Собрание телеграмм царю от наместников Кавказа» (Д.7664) и др.

Из документации местного происхождения, сосредоточенного в Государственном архиве Республики Дагестан (ГА РД), особый интерес Мухаджир (араб) - переселенец, эмигрант.

61-1760013 (2279x3442x2 Щ)

13 представляют материалы фонда «Архив кизлярского коменданта» (Ф.379), содержащие важные сведения по рассматриваемому кругу вопросов.

Трудно переоценить научную значимость первоисточников местного происхождения, часть которых имеется в Рукописном фонде Института ИАЭ ДНЦ РАН, главным образом, в разделах: Ф14 - рукописи, Ф. 15 - старопечатная книга.

Материалы по истории мюридизма содержатся в УН-ХН томах капитального издания документов, извлеченных из Кавказского наместничества - «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» под ред. А.П. Берже (Тифлис). Немаловажную информацию представляет переписка высших военных чинов царской армии на Кавказе в исследуемый период, вошедшая в 32 том другого издания документов - «Кавказский сборник» (Тифлис), а также фактический материал, содержащийся в 10, 11, 20, 23 томах. Интерес представляют и материалы «Сборника для описания местностей и племен Кавказа» - СМОМПК (Тифлис, 1898. Вып. 24), а также «Сборника сведений о кавказских горцах» - ССКТ (Тифлис, 1868-1870. Вып. 1-4), использованные в диссертации.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с 1821 по 1838 год, т.е. эпоху конкретной истории возникновения, становления, развития кавказского мюридизма. Однако сложность самого объекта исследования и широта спектра рассматриваемых проблем сделали невозможным изучение данной темы именно с 1821 года. Так как в диссертации кавказский мюридизм представлен, как одно из течений суфизма на Кавказе, то непосредственное его изучение считаем целесообразным начать не с начала XIX века (как это широко практикуется), а с предварительного освещения общей истории суфизма в Дагестане и истории братства Накшбандийа, без чего исследование не будет полным.

Методологическая основа диссертации базируется на использовании принципов сравнительно-исторического исследования, признающего многоликость и полицентричность всемирно-исторического процесса, исторического детерминизма, устанавливающего взаимообусловленность событий истории, их последовательность и причинно-следственную связь.

61-1760014 (2286x3446x2 tiff)

14

Также был использован принцип историзма, предполагающий изучение любого исторического явления и процесса в конкретных исторических условиях и связях, рассмотрение его в единстве прошлого, настоящего и будущего. В основе диссертации поставлен принцип объективного изучения документов и исторических фактов.

Научно-практическое значение данного исследования состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при разработке теоретических проблем, связанных с изучением истории Северного Кавказа XIX в. и при создании лекционных курсов в вузах, школах, написании учебных и методических пособий.

Полученные в ходе исследования результаты и выводы можно использовать как региональный материал органами государственной власти и местного самоуправления в плане регулирования процессов, происходящих в республике, а также практической деятельности государственных учреждений, занятых в сфере предупреждения конфессиональных конфликтов и задействованных в формировании национальной политики на Северо-Восточном Кавказе.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась на заседаниях Центра Востоковедения и Ученого совета Института ИАЭ ДНЦ РАН. Основные положения, содержание и выводы диссертации нашли свое отражение в 4 научных публикациях автора.

Основные публикации по теме диссертации:

1. Некоторые аспекты единства и целостности Дагестана в свете ситуации на Ближнем Востоке. Единство и целостность Республики Дагестан как конституционный принцип // Материалы науч.-практ. конф. НС РД 24 февраля 1998 года. Махачкала, 1998. С. 228-232.

2.Некоторые аспекты историографии к вопросу кавказского мюридизма // Наука и молодежь. Махачкала, 2000. С. 87-98.

3.Суфизм и идеология тариката Мухаммада ал-Яраги в народно-освободительном движении горцев Северо-Восточного Кавказа (XIX в.) // Наука и молодежь. Махачкала, 2000. С. 317-328.

4.Польские конфедераты в освободительном движении горцев Дагестана // Народы Дагестана. Махачкала, 2001. №4. С. 50-52.

61-1760015 (2274x3438x2 tiff)

15

Заключение научной работыдиссертация на тему "Кавказский мюридизм в Дагестане и Чечне: возникновение, становление, развитие"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование широкого круга проблем истории возникновения, развития кавказского мюридизма представляет собой задачу большого научного и практического значения. Без глубокого комплексного изучения предпосылок и причин трансформации мирного тарикатского учения в военно-политическую доктрину, без выявления специфических особенностей и своеобразия явления мюридизма, без преодоления утвердившихся деформированных представлений об этом движении и восстановления исторической правды, невозможно воссоздать достоверную и полную картину Кавказской войны XIX века, а также понять причинную обусловленность всех последующих сложных и противоречивых процессов не только в Дагестане, но и на всем Северном Кавказе. Изучение религиозно-политических движений XIX века в данном регионе, помимо научного, имеет еще и политический контекст, так как повсеместно возрождаются и развиваются различные суфийские тарикаты, влияющие на современную духовную культуру и общественно-политическую жизнь всего Северо-Восточного Кавказа.

В исследовании подробно рассмотрен большой период развития суфизма в Дагестане, предшествовавший мюридизму.

Как сложное и неоднородное явление, суфизм в своих региональных проявлениях обнаруживает немало самобытных черт. Пример Дагестана ярко демонстрирует изменения, пришедшие с мистико-аскетическим течением ислама в среде мусульманских народов Северо-Восточного Кавказа. Необходимо подчеркнуть его максимальную гибкость и приспосабливаемость к традициям горских этносов Дагестана. Почти слившись воедино с традиционализмом, суфизм здесь, по сути, выполнял функцию "народного" ислама. До XIX века в истории Дагестана не отмечается ни одного случая противодействия тариката политическому режиму местных властей и какого-либо призыва к мятежу. Выступая здесь как неотъемлемая часть мусульманской религии, суфизм, напротив, не допускал открытого столкновения шариата с доисламским обычаем (по сути, столкновения духовенства с ханским

61-1760185 (2300x3478x2 tiff)

185 сословием), примирял все слои горского общества и обеспечивал им более или менее мирное сосуществование.

Изучение предшествующего мюридизму периода в истории Дагестана чрезвычайно важно, так как позволяет провести сравнительный анализ разных эпох в становлении суфийской традиции региона и воочию показывает стимулирующую роль социально-экономического фактора при ужесточении основных положений тариката. Активная экспансия царизма вглубь СевероВосточного Кавказа явилась первой и самой главной причиной усиления мюридизма. Военная форма этой экспансии, ее наступательный характер и колониально-империалистическое содержание усугубили комплекс имеющихся в регионе противоречий и вызвали к жизни сложный процесс трансформации мирного исправительного тариката в военно-политическое движение. Параллельно мюридизм явился процессом обновления ислама в Дагестане и оживления устоявшихся в веках догм ортодоксии.

В этой своей функции мюридизм представляет собой первую в истории Дагестана попытку построения исламского государства.

В диссертации подробно освещена история возникновения и развития мюридизма. Она охватила два периода движения: период исправительного тариката (1821-1923) и период его военно-политического оформления (1825— 1827).

Далее, прослеживается политическая история мюридизма с 1828 года вплоть до конца 1838 года. Период с 1821 по 1838 гг. считаем правомерным обозначить как эпоху ал-Яраги. Именно на этот промежуток времени пришелся пик его активнейшей религиозно-политической и общественной деятельности. Эпоха ал-Яраги характеризуется возникновением широкого тарикатского движения, его последующей политизацией и обретением характера народно-освободительной борьбы.

Ценность эпохи ал-Яраги исходит из того, что именно тогда был заложен идеологический фундамент мюридизма, создан институт имамства и официально санкционирован газават в качестве оборонительной войны. Все это вместе позволили развернуть освободительное движение по всему региону и

61-1760186 (2277x3463x2 Щ

186 длительное время успешно противостоять царизму. Духовная основа мюридизма сыграла огромную морально-нравственную роль в этом многолетнем сопротивлении, хотя дисбаланс сил был очевиден.

В то же время в исследовании раскрывается социальное содержание мюридизма. На основе изучения источников сделан вывод о том, что, несмотря на свою видимую фанатичность и религиозность, это движение представляет собой, в первую очередь, протест социально-экономического характера. Колониальная политика царизма затронула социальные и экономические интересы всех слоев населения региона, до крайности ухудшила положение народных масс. Примечательно, что на начальном этапе своего развития кавказский мюридизм пытался противостоять колониализму совершенно мирными методами исправительного тариката - уходом в молитвы, аскетизм, религиозную секту и т.д. Только когда попытка суфийской организации противостоять царизму в своей традиционной форме провалилась, то в дальнейшем происходит формирование религиозно-политической формы на базе традиционного суфизма - формы, способной реально противостоять колониальной экспансии. Именно отсутствие на тот момент каких-либо других дееспособных общественных институтов в горском обществе, способных взять на себя организацию сопротивления внешнему завоеванию приводит к тому, что наиболее активная часть населения, требующая дать вооруженный отпор царизму, обращается к дотоле мирному тарикатскому движению. Таким образом, религиозные лозунги становятся отправной точкой мощного антиколониального движения, хотя, по сути, оно являлось протестом социально-экономического характера.

В дальнейшем, мюридизм как форма протеста любого характера (социального, религиозного, политического) против любых форм притеснения мусульманских народов Северо-Восточного Кавказа был многократно востребован в регионе. Это только ещё более подчеркивает его социально-экономическое содержание, хотя лозунги сохраняют ярко выраженную религиозную окраску. Таким образом, религия является всего лишь формой выражения социального протеста, что заключает в себе особенность Северо

61-1760187 (2274x3461x2 tiff)

187

Восточного Кавказа. При любых социально-экономических коллизиях происходит обращение к религиозным лозунгам.

Наиболее яркий пример: общедагестанское восстание 1877 года, когда произошло абсолютно стихийное обращение к идеям мюридизма со стороны подавляющего большинства населения Дагестана. Тогда наряду с основными слоями населения (ханских, бекских, торгово-купеческих, крестьянских и духовных) обращение к мюридизму было отмечено и со стороны наиболее передовых представителей дагестанского общества. В частности, М. Гайдарбеков отмечал, что все попытки шейха Абдурахмана Согратлинского «приучить своих талантливых детей к аскетическому образу жизни [т.е. к суфизму - Ш.П.] не увенчались успехом, они предпочитали изучать науки и стали активными общественными деятелями"1.

Именно они, т.е. совершенно далекие от суфизма люди, возглавили народное движение 1877 года, которое, без каких либо усилий со стороны тарикатских шейхов, совершенно самостоятельно облеклось в форму мюридизма и протекало под его религиозно-политическими лозунгами.

Несмотря на подавление царизмом всего религиозно-политического движения мюридизма в середине и в конце XIX века, в последующей истории региона это движение так или иначе, проявляло себя и при любых удобных моментах грозило воспрять вновь и с новыми силами. Причины такого духовного потенциала кавказского мюридизма, на наш взгляд, надо искать в огромном количестве неразрешенных социально-экономических проблем региона, которые в той или иной мере сохраняются до сих пор (острая нехватка плодородных земель, отсутствие гибких экономических отношений, массовая безработица и т.д.) Именно подобные проблемы толкали низшие и средние слои населения в лоно суфийских братств, которые давали им чувство социальной защищенности и братской солидарности, т.е. то, чего им не хватало в реальной жизни. По этим и другим причинам идеи мюридизма

1 Гайдарбеков М. Биография Хаджи-Магомеда Согратлинского // Антология дагестанской поэзии на арабском языке // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.З. Оп.1. Р. 129. С.57.

61-1760188 (2277x3463x2 tiff)

188 сохранялись и популяризировались тарикатскими братствами, несмотря на огромный пресс самодержавия. В дальнейшем, тарикаты активно участвовали и в политическом противоборстве между большевиками и меньшевиками.

На рубеже 20-х гг. XX века, мобилизационный потенциал тарикатских братств был использован большевиками, не скупившимися на обещания горским народам предоставить им право полного самоопределения вплоть до независимости и отделения от России (наркоминдел Чичерин, наркомнац И. Сталин и др). Спекулирование на религиозных и национальных чувствах горцев продолжалось до тех пор, пока большевики могли использовать их в противостоянии с меньшевиками (А. Деникин).

В телеграмме на имя В.И. Ленина от 16 октября 1919 года С.М. Киров сообщал: «Вдохновителями и руководителями восстания [против Деникина. -Ш.П.] являются духовные вожди горцев, шедшие всегда с народом и за народ -Али-Хаджи Акушинский в Дагестане и Узун-Хаджи - в Чечне и Ингушетии»1. Американский исследователь Поль Хенце писал о мотивах сотрудничества тарикатских шейхов с большевиками: «Шейхом Узун-Хаджи был взят курс на создание Дагестанско-Чеченской шариатской монархии. С этой целью в 1918 г. оба лидера (Узун-Хаджи и Н. Гоцинский) мобилизовали на Северном Кавказе десятитысячную армию мюридов, представлявших наиболее воинственную силу в этом регионе. Но в отдельный период, из-за своей ненависти к белогвардейской армии Деникина, они проявили склонность к сотрудничеству с большевиками. Причиной этому послужила также большевистская декларация о правах наций на самоопределение»2. А. Беннигсен и Э. Уимбуш также подчеркивают, что армия имама Гоцинского «состояла исключительно из последователей ордена Накшбанди, который был наилучшей боевой силой на Кавказе. С этими воинами Узун-Хаджи окончательно разбил Деникинскую армию во время её нападения летом и осенью 1919 года. Осенью он

1 Борьба за установление Советской власти в Дагестане: Сборник документов. М„ 1958. С. 336.

2 Хенце Поль. Россия и чеченцы//Наш Дагестан. 1995. № 174-175. С.37

3 Bennigsen А.,Wimbush S. Ed. Mystical commissars, sufism in the Soviet Union -London, 1985. P.25.

61-1760189 (2275x3462x2 Щ

189 провозгласил освобожденную Чечню и Северо-Западный Дагестан «Северо-Кавказким эмиратом»3.

Что касается Али-Хаджи Акушинского, то он, обманутый большевиками (как в свое время были обмануты царизмом акушинские кадии - Барка-кади, Мухаммад-кади, Зухум-кади и др.) враждебно встретил Н. Гоцинского, не дал ему пройти через Акуша на большевистскую Темир-Хан-Шуру.

После этих событий большевики потеряли интерес к шейхам, а чуть позднее подвергли их жестоким преследованиям. Настроенные оппозиционно к большевикам, тарикатские братства были вынуждены уйти в подполье, чтобы выжить в условиях «красного террора». Тарикатское духовенство вновь стало неофициальным. В годы советской власти традиционное духовенство, получившее статус официального, было поставлено под жесткий контроль партии и КГБ. В этих условиях единственными хранителями исламской традиции в среде народа оказались тарикатские братства. Вследствие чего, влияние тарикатизма на общественно-политическую жизнь было значительным. Авторитет алимов-устазов в Дагестане стал превышать авторитет алимов-ортодоксов, так как в отличие от последних, тарикатисты не только отказывались сотрудничать с органами партии и КГБ, но даже «осмеливались» критиковать советскую власть. Поэтому официальные органы всячески обвиняли их в «реакционности и экстремизме», тогда как народ, напротив, необычайно тяготел к ним.

В первые годы перестройки именно тарикатисты выступили за обновление и реформирование системы религиозной администрации в республике, скомпрометировавшей себя коррупцией и сотрудничеством с КГБ. С начала 90-х гг. на руководящие посты ДУМД стали выдвигаться представители новой религиозной элиты, тесно связанной с суфийскими братствами. С 1989 по 2001 год - в течение 12 лет - на посту муфтия ДУМД сменили друг друга семь шейхов тариката (седьмой ныне действующий муфтий - Ахмад-Хаджи Абдулаев). С 1989 года тарикатизм превратился в официальную идеологию ДУМД, а также в идейную и кадровую основу

61-1760190 (2289x3471x2 tiff)

190 официального ислама. С 1990-х годов наблюдается бесспорный рост численности суфийских братств в Дагестане, объединяющих в своем составе большинство верующих мусульман республики (60%). По данным Министерства по делам национальностей и внешним связям РД (М. Курбанов), численность мюридов в этих братствах превышает 100 тысяч человек (они совпадают с данными Комитета по делам религии о

Правительства РД) . Исламская пресса называет более крупные цифры. Например, что «только в шазилийских вирдах (менее распространенных, чем накшбандийские) насчитывается до 200 тыс. мюридов)4, что «у одного только шейха Саид-Афанди Чиркеевского более 200 тысяч мюридов»5 и т.д.

В современном Дагестане действует около 25 тарикатских объединений или вирдов. Столько же религиозных группировок не имеют действующих суфийских наставников, а почитают ранее живших шейхов (Али-хаджи Акушинский, Хасан Кахибский, Амай Герменчукский, Вис-хаджи, шейх Шарапудин Кикунинский - похоронен в Турции, Абдурахман Согратлинский, Кунта-Хаджи). Дагестанские вирды относятся к трем направлениям суфизма -накшбандийа, шазилийа и кадирийа (чеченцы-аккинцы). Численно преобладает накшбандийа, однако имеется тенденция к взаимопроникновению тарикатов накшбандийа и шазилийа, так как многие шейхи придерживаются и того, и другого направления. Известен тезис ДУМДа о том, что в Дагестане есть 4 «истинных шейха шазилийского тариката, которые являются продолжателями линии шейха Сейфулла-Кади, почитаемого в качестве кутба»6.

Наибольшей известностью пользуются вирды шейхов Магомед-Амин Гаджиева (ум. 1999), Саид-Афанди Чиркеевского, Бадрудина Ботлихского, Арсланали Гамзатова (Параульский), Рамазана Гимринского, Абдулвахида Какамахинского, Абдулгани Закатальского, Мухаммад-Мухтара Кахулайского,

См.: Официальный интернет-сайт www.dagestan.com.ru.)

4 Нурул Ислам. 1997. № 3.

5 Ас-Салам. 1999. № 2 (88).

6 Нурул Ислам. 1997. №3.

Правительства РД (http:

61-1760191 (2272x3460x2 Щ)

191

Сираджудина Хурикского, Таджудина Хасавюртовского, Мухаджира Д орге линского.

В настоящее время число суфиев и их шейхов постоянно растет, а население более склонно придерживаться суфийской ориентации в исламе.

В современном Дагестане тарикаты уже в открытую продолжают свою традиционную деятельность: защищают и отстаивают интересы рядовых мусульман перед властями, регулируют межклановые и межнациональные отношения, решают социальные проблемы беднейших слоев населения, занимаются воспитанием подрастающих поколений, давая им ценностные ориентиры в жизни. Но в то же время проглядывается чрезмерная их политизация.

Особенностью процесса политизации современных тарикатов является то, что высокая социально-политическая активность лидеров тарикатского духовенства (шейхов) сильно контрастирует с политической пассивностью рядовых членов братств, исчисляющихся тысячами.

В совместном исследовании М.Р. и Г.М. Курбановых при характеристике современных тарикатских групп отмечаются такие их особенности как: «претензии на религиозную исключительность, фанатическая приверженность вере, строжайшая организационная замкнутость, строгая дисциплина и безусловное подчинение религиозным авторитетам»1. Таким образом, шейхи имеют в своем распоряжении огромный духовный потенциал, который они могут направлять в то или иное русло по своему усмотрению. А так как тарикаты в Дагестане глубоко интегрированы в систему традиционных общинных и семейно-клановых связей общества, то они становятся наиболее привлекательными политическими средствами в республике. По этим причинам на сегодняшний день внутри тарикатского духовенства отсутствует единство - оно расколото на несколько фракций, между которыми происходит острое соперничество, обусловленное как внутренней борьбой за власть, так и поддержкой различных этнопартий (этнопартии - термин социолога

1 Курбанов М.Р., Курбанов Г.М. Религия в культуре народов Дагестана.

Махачкала, 1996. С. 66.

61-1760192 (2276x3463x2 Щ)

192

Э.Кисриева - обозначает квазипартийные политические объединения, базирующиеся на принципах субэтнической и территориально-общинной солидарности). Таким образом, главной особенностью процесса политизации тарикатов в современном Дагестане становится их участие в борьбе этнополитических группировок за перераспределение власти в республике.

Д.В.Макаров, проводивший в 1997-1998 гг. в Дагестане полевые исследования в рамках коллективного проекта: «Ислам, этничность и национализм в Российской Федерации: пример Татарстана и Дагестана» (заказ Университета Бирмингема, Великобритания) пишет о формировании здесь «полутеневых кланов, постепенно захватывающих руководящие п позиции в местных органах власти» . Он также сделал вывод о «сращивании тарикатов с этнополитическими кланами»2. В этой связи он пишет, что «открытая борьба за власть авторитетов этих кланов и религиозных группировок начала проявляться в ходе выборов, как в местные советы депутатов, так и в Народное Собрание Дагестана и Государственную Думу РФ»3. Хотя во многом исследование Д.В. Макарова содержит рациональное зерно, необходимо отметить и явное стремление автора противопоставить традиционное духовенство республики властям. По нашему мнению, подобное не только несправедливо по отношению к духовенству, но также и неверно исторически. Во все время (исключая период Кавказской войны и антиколониальных восстаний против царизма) духовенство Дагестана традиционно было лояльно властям. Другое дело, что усложнение общественно-политической жизни республики на современном этапе требует от духовенства и иного подхода ко всему. Однако такой подход не может сразу сложится - для этого нужны целенаправленные усилия и время.

7 Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000. С.8

2 Там же

3Там же.

4 Там же. С.31.

61-1760193 (2284x3468x2 Щ

193

В то же время, утверждение Д.В. Макарова, что в Дагестане «социальный вызов ислама уже сегодня очевиден»4 может действительно оказаться верным. Вспомним, что с такого «социального вызова ислама» начиналось движение мюридизма в начале XIX века. Тогда имелась внешняя причина, приведшая к стремительной трансформации мирной формы тариката в мюридизм. В настоящее время внешней такой причины нет, но зато имеется огромный комплекс нерешенных внутренних проблем: постоянное снижение социального уровня жизни населения, растущая дистанция между народом и правящей элитой и мн. др. Все это способствует глубокому внутреннему «брожению» протестных настроений в обществе и в народе.

Учитывая исторический опыт мюридизма, мы имеем основания предположить возможность повторения событий начала XIX века в Дагестане в том или ином варианте, если в ближайшие годы не будут проведены коренные реформы, направленные на решение острых социально-экономических проблем, на борьбу с коррупцией, на укрепление правопорядка, а в целом, на совершенствование государственной системы в рамках республики.

Вот почему сегодня как никогда актуально исследование истории суфийских тарикатов в Дагестане и Чечне, способных подсказать наиболее приемлемые для этого региона варианты государственной национальной политики.

Что касается научного изучения кавказского мюридизма, то мы надеемся на появление в будущем новых, еще более глубоких и развернутых исследований данной темы, способных пролить свет не только на проблемы прошлого, но и предотвратить возможные ошибки политиков в настоящем и в будущем.

61-1760194 (2291x3472x2 Щ

194

Список научной литературыПашаева, Шерибан Юсуфовна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ИСТОЧНИКИ а) Документы центральных и местных архивов

2. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)

3. Материалы для истории Кавказа и кавказской войны // РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6164.

4. Материалы для истории распространения и утверждения русского владычества на Кавказе // РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6165.

5. Собрание телеграмм царю от наместников Кавказа // РГВИА. Ф. ВУА. Д. 7664.

6. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД). Архив Кизлярского коменданта // ЦГА РД. Ф. 379.б) Материалы Рукописного фонда Института ИАЭ ДНЦ РАН1. РФ ИИАЭ ДНЦ РАН)

7. Ад-Дербенди. Райхан ал-хакаик ва бустан ад-дакаик // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 14. Оп. 1. № 326. На араб. яз.

8. Ал-Газали. Ихйа улюм ад-дин // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 14. Оп. 1. № 227. На араб. яз.

9. Ал-Яраги М. Асар // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 15. Оп. 1. № 64. На араб. яз.

10. Гайдарбеков М. Биорафия Хаджи-Магомеда Согратлинского // Антология дагестанской поэзии // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. № 129. На араб. яз.

11. Каяев А. Биографии дагестанских ученых. Автограф // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 25. Оп. 1. № 1. На тюрк. яз.

12. Тифлис, 1866-1907. Т. I-XII

13. Отношение барона Розена графу К.В. Нессельроде от 24/ VIII 1833 г. №594//АКАК. Т. 8. С. 570.61.1760196 (2279x3465x2 tiff)196

14. Отношение барона Розена графу Чернышеву. № 654 //АКАК. Т. 8. С. 571.

15. Отношение Г.В. Розена графу А.И. Чернышеву от 23/ II 1834 г. // АКАК. Т.8.С. 575.

16. Отношение Г.В. Розена графу А.И. Чернышеву от 31/ VII 1834 г. № 719 // АКАК. Т.8. С. 576.

17. Отношение Г.В. Розена графу А.И. Чернышеву от июня 1835 г. // АКАК. Т.8. С. 595.

18. Отношение барона Розена графу Чернышеву. № 654. Т. 8. (С. 571).

19. Рапорт А. П. Ермолова кн. Волконскому от 27 мая 1817 г.// АКАК. Т. 6. С. 6.

20. Рапорт ген.-майора C.B. Каханова Н.П. Панкратову от 30/VIII-1831 г. №521.//АКАК. Т. 8. С. 534.

21. Руновский А. Дневник Руновского за июль 1861 г. // АКАК. Т. 12. С. 1498.

22. Кавказский сборник (КС) Тифлис, 1886-1902

23. Волконский H.A. Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 год в связи с мюридизмом//КС. 1886. Т. 10; 1887. Т. 11.

24. Гамзат-бек, второй имам Чечни и Дагестана //1911. Т. 31.

25. Дроздов И. Начало деятельности Шамиля // КС. 1899. Т. 20.

26. Казикумухский Джемалэддин. Адабуль-Марзия / Пер. с араб. // КС. 1889. Вып II. Гл.III.

27. Прушановский К.И. Выписка из путевого журнала Генерального штаба штабс-капитанаПрушановского с 1823 по 1843 гг. //КС. 1902. Т. 23.

28. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). Тифлис, 1898-1926

29. Махмудбеков М. Мюридическая секта на Кавказе // СМОМПК. 1898. Вып. 24.

30. Ал-Карахи М.-Т. Три имама // СМОМПК. 1926. Вып. 45.

31. Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). Тифлис, 1868-1870

32. Комаров А. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. 1868.

33. Комаров А. Казикумухские и кюринские ханы // ССКГ. 1869. Вып. I. Гл. IV.61.1760197 (2272x3460x2 tiff)197

34. Магомедханов M. Истинные и ложные последователи тариката / Пер. с араб. А. Омарова // ССКГ. 1870. Вып. IV.

35. Тарикатские легенды, поучения и письма // ССКГ. 1869. Вып. II. Гл. III. Письмо «факира» Ахмеда ал-Яраги.1. Сборники документов

36. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX века. Махачкала, 1959.

37. Колониальная политика российского царизма в Азербайджане в первой половине XIX века. Баку, 1937. Ч. 1.

38. Колониальная политика российского царизма в Азербайджане в 2060-х гг. XIX века. М.; Л., 1937. Ч. 2.

39. Крестьянские войны в России (Булавинское восстание 1707-1708). М., 1935.

40. Материалы, опубликованные в периодической печати

41. Зиссерман А. Свидание генерала Клюги фон Клюгенау с Шамилем в 1837 г.//Кавказ. 1861. №87.

42. Зиссерман А.Л. Фельдмаршал князь А.И. Барятинский // Военный архив. 1889. №4.

43. Исторический очерк Кавказской войны от начала до присоединения Грузии. К 100-летию занятия Тифлиса русскими войсками 26 ноября 1769 г. / Под ред. ген.-майора Потто. Тифлис, 1899.

44. Казем-Бек М. Обзор Востока в религиозном отношении перед появлением Мухаммеда // Русское слово. СПб., 1860. № 5.

45. Лобанов-Ростовский М.Б. Начало мюридизма на Кавказе // Русский архив. СПб., 1855. № 11

46. Муравьев-Карский H.H. Записки (1822-1823) // Русский архив. 1888. № 3, №5.

47. Окольничий. Перечень последних военных событий в Дагестане (1843) // Военный сборник. 1859. № 1, № 2.61.1760198 (2272x3460x2 tiff)198

48. Погодин А.П. Материалы его биографии // Русский вестник. 1853. Ноябрь. Т. 158.

49. Потто В. Хаджи-Мурат (биографический очерк) // Наш Дагестан. 1995. № 178-180.

50. Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Тифлис, 1907. Т.1.г) Материалы, опубликованные на арабском, аварскоми лакском языках

51. Айтберов Т.М„ Гусейнов А. Письмо Мухаммеда из Убри // Дружба. 1976. № 3. На лак. яз.

52. Ас-Сугури Абдурахман. Ал-Машраб ан-Накшбандийа. Темир-Хан-Шура, 1906. На араб. яз.

53. Ал-Цудахари Ильяс. Лестница мюрида. Казань, 1904. На араб. яз.

54. Ал-Яраги М. Асар. Темир-Хан-Шура, 1910. На араб. яз.

55. Даират ал-ма' ариф ал-исламийа. Бейрут, 1978. На араб. яз.

56. Имам Гази-Магомед. Махачкала, 1993. На авар. яз.

57. Ишраф Мухаммад Шафик Гарбал. Ал-мавсу'а ал-арабийа ал-маййсара. Дамаск, 1972. На араб. яз.

58. Фондессю Филипп. Дар ал-фикр ал-ислами. Париж, 1998. На араб. яз.

59. Чиркеевский Саид-Афанди. Мажму'атул фаваид. Махачкала, 1997. На авар. яз.д) Коран

60. Сура «Корова», аяты 172, 257.160. Сура «Скот», аят 120.

61. Сура «Сыны Израилевы», аят 7.162. Сура «Йусуф», аят 53.163. Сура «Покаяние», аят 20.

62. Сура «Семейство Имрана», аят 163.

63. Сура «Добыча», аяты 30, 39, 61, 72.166. Сура «Гром», аят 11.2. ИССЛЕДОВАНИЯ61.1760199 (2274x3461x2 tiff)199

64. Абдуллаев M.A. Мыслители народов Дагестана XIX и начала XX в. Махачкала, 1963.

65. Абдуллаев М.А. Деятельность и воззрения шейха Абдурахмана-Хаджи и его родословная. Махачкала, 1998.

66. Абдуллаев М.А. Суфизм и его разновидности на Северо-Восточном Кавказе. Махачкала, 2000.

67. Агаев А.Г. Философия совести. Махачкала, 1995.

68. Агаев А.Г. Магомед Ярагский. Махачкала, 1996.

69. Алкадари Дагестани Г.-Э. Асари Дагестан / Пер. с тюрк. Махачкала, 1929.

70. Ал-Карахи М.-Т. О дагестанских войнах в период Шамиля / Пер. с араб. A.M. Барабанова. М.; Л., 1941.

71. Ал-Карахи М.-Т. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах / Пер. с араб. Т. Айтберова. Махачкала, 1990.

72. Амирханов М.А. Мир ислама. Махачкала, 1996.

73. Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. Махачкала, 1999.

74. Бакиханов А.К.-А. Гюлистан-Ирам. Баку, 1926.

75. Баммат Г. Лики ислама / Пер. с франц. А. Казаковой // Наш Дагестан. 1996. № 181-183.

76. Белазури. Книга завоевания стран / Пер. с араб. проф. П.К. Жузе. Баку, 1937.

77. Бертельс Е.Э. Избранные труды. Суфизм и суфийская литература. М., 1965.

78. Богуславский Л. История Апшеронского полка. СПб., 1892. Ч. 1.

79. Боденштедт Ф. Народы Кавказа и их освободительные войны против русских / Пер. с нем. М. Исаева. Махачкала, 1996.

80. Борьба за установление советской власти в Дагестане. М., 1958.

81. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. / Под ред. Л.Броссе. СПб., 1869.4.2.

82. Бушу ев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М.; Л., 1939.61.1760200 (2274x3461x2 Щ200

83. Гази-Мухаммад и начальный этап антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни: Сб. материалов Междунар. науч. конф. 13-14 октября 1993 г. Махачкала, 1997.

84. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму: завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.

85. Гасанов И.М. Частнособственнические крестьяне в Азербайджане в первой половине XIX века. Баку, 1957.

86. Всеподданнейшая записка князя А.И. Барятинского о внутреннем состоянии Кавказа // Русский архив. М., 1889. № 4.

87. Геничутлинский X. Историко-биографические и исторические очерки / Пер. с араб. Т. Айтберова. Вступ. ст., комм., общ. ред. В.Г. Гаджиева. Махачкала, 1992.

88. Гольдциер И. Лекции об исламе. СПб., 1912.

89. Даниялов Г.-А.Д. Имамы Дагестана. Махачкала, 1996. Т. II.

90. Даниялов Г.-А.Д. Имам Шамиль. Махачкала, 1996. Т. III.

91. Дегоев В.В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. М., 2000.

92. Добролюбов Н.А. Полн. собр. соч. М, 1937. Т.1У.

93. Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т.1., кн.1; 1886. Т.2.

94. Ермолов А.П. Записки Ермолова А.П. М., 1868.Т. 2.; Махачкала, 1926.

95. История XIX века / Под ред. проф. Ловиса и проф. Рамбо / Пер. с франц. М, 1938. Т. 3.

96. История народов Северного Кавказа. М., 1988.

97. Казем-Бек М. Избранные произведения. Баку, 1985.

98. Казем-Бек М. Мюридизм и Шамиль. Махачкала, 1990.

99. Каяев А. О библиотеках в Дагестане / Пер. с тюрк. Г.М.-Р. Оразаева // Рукописная и печатная книга в Дагестане. Махачкала, 1991.

100. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избр. соч. М.; Л., 1960. Т.У1.

101. Курбанов М.Р., Курбанов Г.М. Религия в культуре народов Дагестана. Махачкала, 1996.61.1760201 (2272x3460x2 tiff)201

102. Лилова А. Мюридизм и предводители его. Природа и люди на Кавказе и за Кавказом. СПб, 1869.

103. Лавров Л.И. Эпиграфические памятники. М., 1980. Ч. 3.

104. Луначарский A.B. Собр. соч.: В 8-ми томах. М., 1964. Т. 4.

105. Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. Махачкала, 2000.

106. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т.7.

107. Милютин А. Описание военных действий 1839 г. в Северном Дагестане. СПб., 1850.

108. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963.

109. Неверовский А. О начале беспокойств в Северном и Среднем Дагестане. СПб., 1847.

110. Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923.

111. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.

112. Потто В. Кавказская война. СПб., 1877. Т. 1. Вып.1.

113. Потто В. Кавказская война Тифлис, 1888. Т. 2. Вып.1.

114. Потто В. Кавказская война. СПб, 1888. Т. 3. Вып.2.

115. Потто В. Кавказская война. СПб., 1889. Т. 2. Вып.2.

116. Потто В. Кавказская война. Тифлис, 1889. Т.5. Вып.1.

117. Потто В. Кавказская война. Т.5. Ставрополь, 1994.

118. Рамазанов Х.Х., Рамазанов А.Х, Шамиль. Исторический портрет. Махачкала, 1900.

119. Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана. Махачкала, 1964.

120. Романовский. Кавказ и Кавказская война. СПб., 1860.

121. Россикова А. Путешествие по центральной части Чечни. Записки Кавказ, отд. имп. Русского географического общества. Тифлис, 1896. Кн. XVII.

122. Смирнов H.A. Мюридизм на Кавказе. М., 1963.

123. Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе. М., 1989.61.1760202 (2274x3461x2 tiff)202

124. Хашаев Х.-М. Движущие силы мюридизма в Дагестане. Махачкала, 1956.

125. Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М., 1960.

126. Церетели Г.В. Арабская хрестоматия. Тбилиси, 1949.

127. Чалоян В.К. Восток Запад. М., 1968.

128. Шиммель А. Мир исламского мистицизма. М., 2000.

129. Шмидт А.Э. Абд ал-Ваххаб аш-Шараний и его книга рассыпанных жемчужин. СПб., 1914.3. СТАТЬИ

130. Айтберов Т.М., Иванов A.A. Новые арабские надписи XIII-XIV вв. в Дагестане // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. М., 1981. 4.II.

131. Гамзатов Г.Г., Саидов М.-С., Шихсаидов А.Р. Сокровищница письменности //Ежегодникиберийско-кавказскогоязыкознания. Тбилиси, 1982. T.IX.

132. Интервью с лидером дагестанского отделения движения «Нур» Мухаммедом-Хаджи Гаджиевым // Ас-Салам. 1999. № 2 (88).

133. Макдиси Дж. Суннитское возрождение // Мусульманский мир. М., 1981.

134. О тарикатских вирдах в Дагестане // Нурул Ислам. 1997. №3.

135. Садыки Г. Ученый, мыслитель и поэт Мухаммад ал-Яраги // Исламские новости. 1990. 31 декабря.

136. Саййид Абдурахман. Книга воспоминаний / Пер. с араб. // Наш Дагестан. 1994. № 167-168.

137. Современная публикация писем виконта Г. де Кастиньона к Гизо // Тарих. Махачкала, 1996. № 213.

138. Хенце Поль. Россия и чеченцы // Наш Дагестан. 1995. № 174-175.

139. Шарафутдинова Р.Ш. Два воззвания сподвижника Шамиля Ташев-Хаджи // Петербургское востоковедение. СПб., 1994. Вып. 6.4. СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

140. Ал-ба'албаки: Арабская энциклопедия. Бейрут, 1980. Т.1. На араб. яз.

141. Ислам: Краткий справочник. М., 1983.

142. Ислам: Энциклопедический словарь. М., 1993.61.1760203 (2274x3461x2 tiff)203

143. ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

144. Baddley J. The Russian conquest of the Caucasus. London, 1908.

145. Baddley J.The rugged flanks of the Caucasus. London, 1940.

146. Bennigsen A. Les, Limites de la destalinisation dans l'Islam sovietique. L'Afriquet L'Azie, 1957.

147. Bennigsen A., Wimbush S. Ed. Mystical commissars, sufïsm in the Soviet Union. London, 1985. P. 25.

148. Blanch Lesley. The sabers of paradise. London; Munich, 1960.

149. Bodenstedt F. Les peuples du Caucase et leur guerre de l'independance contre la Russie. Paris; Denti, 1859.

150. Gibb H.A. Les tendances modernes de l'Islam. Paris, 1949.

151. Jami Moulana Abdyrahman. Nafahat al-uns. Tehran, 1957.

152. Koch К. Reise in Grusien, am Kaspischen Meere und Kaukasus. Weimar, 1874.

153. Lewis B. The Middle East and the West. New York, 1966.

154. Lothrop Stoddart: Le Nouveau monde de L'Islam. Paris, 1923.

155. Mackie J.M. Life of Schamil; and Narrative of the Circassian War of independence against Russia. Boston, 1856.

156. Majerchar. Le mouridisme du Caucase. Rerne du monde musulman. Paris, 1912.

157. Mosoudi. Les prairies d or. Texte arabe et trad. Par Barbier de Meynard et Pavet le Courteille, II. Paris, 1861.

158. Nicholson R.A. The mystics of Islam. London, 1914.

159. Spenser Ed. Reis lands de Kust var Tscherkessie, Abchasie en Mingerelie // Koch K. De caucasische landen en Armenie in histafereelen. Groninden, 1856.

160. Spenser Ed. Turkey, Russia, the Black Sea, and Circassia. London, 1855.

161. Vambery A. La Turque d aujourdhui et d avant duarante ans. Paris, 1856.

162. Wagner Fr. Schamyl als Feldhere, Sultan und Prophet des Kaukasus. Leipzig, 1854.

163. Wagner Fr. Schamyl als profete du Kaukase. Paris, 1854.

164. Wagner Fr. Schamil and Circassia. London, 1854.61.1760204 (2281x3466x2 tiff)204

165. Литература в сети Internet

166. Обзорная статья: Кавказская война 1817-1864 гг. http// rus. Оп/ ufanet. Ru/ kawk w/ htm.

167. Ваххабизм религиозно-политическое движение суннитского ислама, возникшее в сер. XVIII в. в Центральной Аравии, как протест против западной экспансии. Идеология существенно отличается от идеологии современного одноименного движения.

168. Газават «война за веру», один из аспектов «оборонительного» джихада. Гази - почетный титул отличившихся в «войне за веру».

169. Дар ал-ислам («территория ислама») совокупность мусульманских стран, жизнь в которых регулируется шариатом.

170. Дервиш (пер. тур.; араб, синоним - факир) - общий эпитет суфия-аскета, отшельника или странствующего.

171. Джихад («усилие») собирательное обозначение всей совокупности аспектов «священной» войны в исламе.

172. Джазба в суфизме состояние единения с Богом, духовного экстаза. Джанка - полукровок, родившийся в результате брака хана с простолюдинкой. Занят - налог в пользу нуждающихся мусульман.

173. Зикр в суфизме особый способ поминания имени бога, сопутствующий метод психического воздействия на «ищущего» (мурид) с целью подготовки его к постижению божественной сущности. Завийа - келья, обитель суфия.

174. Зиярат паломничество к могилам «святых» или к живым суфийским шейхам. Зухд - в суфизме отказ от всего земного и сосредоточение на Боге.61.1760206 (2288x3470x2 Щ206

175. Кади (кадий, казий) мусульманский судья - чиновник, отправляющий правосудие на основе шариата.

176. Коран «священная» книга мусульман, запись проповедей, произнесенных в форме «пророческих откровений» главным образом в Мекке и Медине между 610 и 632 гг.

177. Кутб («ось», «полюс») - верховный «святой» суфийской Куфр - неверие, непризнание ислама или отход от его норм. Мазхаб - богословско-правовая школа, толк.

178. Муддарис преподаватель медресе - обычно был специалистом по фикху,знатоком правовых норм ислама и методики юриспруденции.

179. Мулла знаток мусульманского ритуала, служитель культа.

180. Мурид {мюрид) последователь тариката, добровольно принявший на себяопределенные обязательства перед наставником (шейх, пир, муршид).

181. Нафс в суфизме «животная», низшая душа.

182. Таваккул в суфизме полное отречение от собственной воли и покорностьбожественной.

183. Тарика метод мистического познания истины.

184. Улемы {«ученые») собирательное название знатоков богословия, историкорелигиозного предания и этико-правовых норм ислама, как теоретиков, так ипрактикующих деятелей в области традиционных норм образования исудопроизводства.1. Умма религиозная община.

185. Фи юс исламская юриспруденция и комплекс социальных норм. Фундаментализм - приверженность идее возрождения и ценностей раннего ислама.

186. Хадис предание о словах и действиях Пророка.

187. Хал в суфизме экстатическое переживание мистиком состояния близости и причастности к божественному бытию.

188. Ханафитский мазхаб (от имени основателя Абу Ханифы, ум. в 767 г.) -возник в VIII в. В г. Куфа (Ирак), допускает широкую терпимость в отношении иноверцев.

189. Шафиитский мазхаб (от имени основателя имама аш-Шафи'и, ум. В 820 г.) - возник на рубеже VIII—IX вв. в Мекке, отличается упрощенностью своего правового комплекса.