Концепт "человек" в мифопоэтической картине мира

Чечетка, Валентина Ивановна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Концепт "человек" в мифопоэтической картине мира

Год: 2005
Автор научной работы: Чечетка, Валентина Ивановна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Воронеж
Код cпециальности ВАК: 10.02.04

Диссертация по филологии на тему 'Концепт "человек" в мифопоэтической картине мира'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "человек" в мифопоэтической картине мира"

На правах рукописи

Чечетка Валентина Ивановна

Концепт «человек» в мифопоэтической картине мира (на материале древнегерманских героических песен, легенд, сказаний)

Специальность 10.02.04 - германские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж-2005

Работа выполнена в Воронежском государственном педагогическом

университете

Научный руководитель доктор филологических наук,

профессор Фомина Зинаида Евгеньевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Нюбина Лариса Михайловна кандидат филологических наук, доцент Ступина Татьяна Николаевна

Ведущая организация: Московский педагогический государственный

университет

Защита состоится « » декабря 2005 года в -00 часов на заседании диссертационного совета К 212.239.01 при Саратовской государственной академии права по адресу: 410056, г. Саратов, ул. Вольская, д. 1, к. 616.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Саратовской государственной академии права.

Автореферат разослан « » ноября 2005 года

Ученый секретарь диссертационного совета

Кирюшкина Т.В.

¿L&oi't 2254916

JL <9 ty Современная лингвистика, как известно, сосредоточила фокус своего внимания на человеческом факторе в языке [Арутюнова, 1988; Кубрякова, 1991 и др.]. В контексте этого подхода в языкознании активно разрабатывается понятие «языковая картина мира» как важная составная часть общей концептуальной модели мира. Языковая модель лежит в основе мировидения носителей языка, репрезентирующего сущностные свойства мира в их понимании и являющиеся результатом всей их духовной активности [Кубрякова, 1991]. В русле интенсивно развивающегося когнитивного направления в лингвистике ширится круг исследуемых феноменов, относящихся к сфере человека и имеющих особую значимость для характеристики человека не только как рациональной, но и как эмоциональной личности [Телия, 1987; Шаховский, 1987; Фомина, 1996, 2000, 2004 и др.]. В этой связи необходимо особо отметить высокую значимость изучения средневековой литературы. Как известно, Д.С. Лихачев неизменно подчеркивал в своих работах эстетическое значение средневековой литературы, где это эстетическое значение не всегда лежит на поверхности [Лихачев, 1999]. Средневековая литература породила высокие и оригинальные «ценности», которые впоследствии частично были превзойдены, а частично утеряны. Имеются классические эпические памятники, непосредственно вырастающие из исторических преданий о войнах, переселениях и т.п., включающие в себя мотивы из арсенала богатырской сказки (обычно относящиеся к детству и молодости богатыря). Герои и их противники носят исторические имена, хотя и не всегда. Таковы германские песни, сказания и эпопеи о борьбе готов, бургундов, гуннов, об Атилле, Теодорихе, Эрманарихе и т.п. Немецкие исследователи отмечают, в частности, что современная культурная память народа вырастает из Средневековья [Müller, 1998, 2001, 2005; Haferland, 2002, 2003, 2004].

Актуальность данного диссертационного исследования определяется тем, что оно относится к числу тех актуальных исследований, которые рассматривают культуру и фольклор в их действенной преемственности с живым национальным языком. Язык при таком подходе понимается не как безликая система знаков, а как духовная активность человека, тесно связанная с его миропониманием. Актуальность предлагаемой работы состоит в ее направленности на исследование концепта «человек» в древнегерманской мифопоэтической картине мира. Широкое поле для сравнительных исследований представляет древнегерманский героический эпос, где живо еще наследие родоплеменных мифологических повествований о первопредках -культовых героях. Несмотря на появление отдельных исследований, ставящих целью изучения концепта «человек», проблематика, связанная с исследованием образа человека в семантическом пространстве языка мифопоэтики ставится впервые. Выявление вербальных манифестаторов концепта «мужчина» и концепта «женщина» в средневековой картине мира, описание когнитивных механизмов моделирования метафорических образов мифопоэтических персонажей, определение базовых эмоциональных и этнокультурных концептов в древнегерманском героическом эпрсе до сих пор не было объектом отдельного рассмотрения.

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

МП* 6».

Цель диссертационной работы состоит в том, чтобы проанализировать концепт «человек» как некий целостный феномен (как «homo quodammodo omnia») в мифопоэтической картине мира, рассматриваемый во всех стратах его мифопоэтического бытия, начиная с имени, социальной принадлежности, среды обитания, рода деятельности, его адгерентных и ингерентных характеристик, внутреннего эмоционального мира, вербализуемых как на основе отдельных языковых единиц, так и на основе развернутых культурно-обусловленных когнитивных метафор, и заканчивая исследованием высших идеалов человека.

В рамках поставленной цели в работе ставятся следующие задачи:

1. провести комплексное исследование концепта «человек» в семантическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и гендерном аспектах;

2. выявить когнитивные механизмы моделирования метафорических образов мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса и проанализировать их в аксиологическом аспекте;

3. описать вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья на основе их доминантных экстернальных (внешних), интеллектуальных, моральных и эмоционально-психологических качеств;

4. определить общее и различное в вербальной репрезентации концептов «мужчина» и «женщина» в мифопоэтической картине мира;

5. выявить системообразующие элементы эмоционального мира человека в древнегерманском героическом эпосе и определить когнитивные основания вербализации эмоциональных концептов «гнев», «печаль», «страх», «любовь» в мифопоэтике Средневековья;

6. определить базовые этнокультурные концепты, коррелирующие с феноменом «человек» и детерминирующие мифопоэтическую картину мира.

Предметом исследования является концепт «человек» в мифопоэтической картине мира Средневековья, рассматриваемый на основе многокомплексного анализа вербализующих его языковых средств, отражающих базовые страты его социально-исторического и этнокультурного бытия.

Материалом исследования послужили тексты героических песен и сказаний древних германцев: «Das Nibelungenlied», «Gudrun», «Dietrich von Bern», «Wieland der Schmied», «Walther und Hildegunde», «Ortnit und Wolfdietrich», «Hilde und Kudrun» и др. Всего было проанализировано 1364 страницы печатного текста. В результате сплошной выборки были отобраны контексты, содержащие в качестве ключевых лексем номинанты мужских и женских персонажей, а также коррелирующие с ними языковые средства,

вербализующие элементы эмоционального мира человека и этнокультурные концепты «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни». Исследовательский корпус составил 4862 примеров.

Обращение к мифопоэтическим текстам средневековых древнегерманских героических песен, легенд, сказаний позволяет наиболее полно провести анализ языковых средств, вербализующих концепт «человек» в мифопоэтической картине мира, и верифицировать полученные результаты на широком многоплановом материале.

Методы исследования. Для решения поставленных задач в работе использовались методы, ориентированные на анализ лексического уровня художественного текста: метод концептуального анализа ключевого слова текста; внутритекстовый сопоставительный анализ, направленный на определение специфики семантической реализации слова в тексте, метод словарных дефиниций, компонентный анализ, метод количественного анализа и др. Для решения поставленных задач нами использовалась методика анализа эмоционально-оценочной лексики, разработанная З.Е. Фоминой [Тотта, 1999].

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые предлагается исследование концепта «человек» в древнегерманской мифопоэтической картине мира в семантическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и тендерном аспектах. Новизна проведенного исследования заключается в выявлении когнитивных механизмов моделирования метафорических образов мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса, в том числе, описании и исследовании метафорических образов в аксиологическом аспекте. Впервые предпринята попытка описать вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья на основе их интеллектуальных, моральных и эмоционально-психологических качеств, определить общее и различное в вербальной репрезентации концепта «мужчина» и «женщина» в мифопоэтической картине мира. Новое состоит также в том, что в работе выявлены системообразующие элементы эмоционального мира человека в древнегерманском героическом эпосе и определены когнитивные основания вербализации эмоциональных концептов «гнев», «печаль», «страх», «любовь» в мифопоэтике Средневековья. Научную новизну данного диссертационного исследования составляет также выявление базовых этнокультурных концептов («богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни»), коррелирующих с феноменом «человек» и релевантных для мифопоэтической картины мира.

мышления на разных ступенях развития человечества, языка и культуры, языка и мифа Кроме того, методологическая стратегия исследования концепта «человек;) в мифопоэтической картине мира древних германцев может использоваться для изучения концепта «человек» в других картинах мира, в том числе, и на материале других языков, что в известной мере расширит исследовательское поле когнитивной лингвистики.

Практическая ценность диссертации определяется возможностью использования полученных результатов в курсах лекций по общему языкознанию, лексикологии и стилистике немецкого языка, в курсах по страноведению, истории языка, в теории и практике перевода и др. Они могут составить содержание спецкурсов по когнитивной лингвистике, лингвокультурологии, лингвистике эмоций и др., а также могут быть использованы в качестве материала на практических занятиях по немецкому языку как иностранному.

Апробация работы. По теме диссертации были подготовлены доклады, представленные на Всероссийских научно-практических конференциях: «Вопросы теории и практики перевода» (Пенза, 26-27 февраля 2004), «Проблемы межкультурной и профессиональной коммуникации» (Саратов, февраль, 2004), на региональных научно-практических конференциях «Комплексная система языковой подготовки в условиях региона» (Борисоглебск, 25-26 марта 2004), «Прагматика языка и язык прагматики» (Орёл, 27-29 апреля 2004), «Приоритеты, проблемы и перспективы языкового образования в России 21 века» (Борисоглебск, 29-30марта 2005), на юбилейной научной конференции, посвященной 75-летию ВГАСУ (Воронеж, 12-14 апреля 2005). Результаты диссертационного исследования были обсуждены на заседании кафедры немецкого языка Воронежского государственного педагогического университета (19 октября 2005 года).

Основные положения диссертации отражены в 6 научных публикациях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Концепт «человек» в средневековой картине мира древних германцев как центральное звено в мифопоэтической картине мира представлен широким спектром его вербальных экспликаторов в семантическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и гендерном аспектах. К числу наиболее частотных относятся номинанты, манифестирующие образы мужских персонажей. Концепт «человек» в мифопоэтической картине мира - явление многогранное и представляет собой иерархически сложную когнитивно-вербальную структуру, основы которой образуют, главным образом, морально-этические и эмоционально-психологические характеристики Гендерная оппозиция «мужчина - женщина» Средневековья обнаруживает различные приоритеты, как при концептуальной, так и при вербальной репрезентации феномена «мужчина» и «женщина».

2. Основой моделирования метафорических образов мужских и женских персонажей героического эпоса древних германцев служат следующие типы когнитивных метафор: зооморфная ( в том числе, орнитоморфная), натуроморфная (в том числе, фитоморфная), пироморфная, космоморфная, мифоморфная и артефактно-эстетическая Метафорические образы мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса могут иметь как пейоративную, так и мелиоративную оценки, причем доминируют, как правило, позитивные образы мифопоэтических персонажей.

3. Вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья базируется преимущественно на основе их экстернальных, моральных, эмоционально-психологических и интеллектуальных качеств. Экстернально-эстетическая характеристика человека в героическом эпосе Средневековья имеет социоцентрическую направленность: внешность героев не индивидуализирована. Универсальным для мифопоэтики Средневековья является квантитативная характеристика силы воина. Особенно подчеркивается такая черта героя эпоса как верность, преданность своему королю/правителю, маркирующая средневековую картину мира. Рыцарь Средневековой эпохи руководствуется в своем поведении максималистским принципом: Aut bene, aut nihil Вербально-психологический портрет героев эпоса свидетельствует о явном доминировании морально-этических идеалов средневекового человека. Из трех базовых составляющих концептуального пространства «человек» в мифопоэтике Средневековья: человек как homo racio, homo emocio и homo moralis своеобразную «вершину» занимает человек как homo moralis, т.е. человек, обладающий высокой степенью морально-нравственной ответственности, человек чести (homo moralis).

4. Идентификационным критерием в вербальной экспликации мужских и женских персонажей является социальный, ономастический статус, принципы метафоризации, экстернально-эстетическая и эмоционально-психологическая характеристика мифопоэтических персонажей Средневековья. В то же время вербальная репрезентация мужских и женских персонажей обнаруживает ряд различий. Так, большинство мужских личных имен соотносится с такими реалиями, как «победа», «могущество», «сила», тогда как женские имена актуализируют в своем значении такие семы, как «оберегающая», «обладающая магической силой» и т.п. В основе когнитивного механизма моделирования метафорических образов мужских персонажей лежат, преимущественно, зооморфные метафоры, а при моделировании метафорических образов женских персонажей используются, как правило, артефактно-эстетические. Источником когнитивных метафор, образующих метафорические образы мужских

персонажей, является, прежде всего, мир фауны, а женских образов — сфера космоса и теологических представлений.

5. Системообразующими элементами эмоционального мира человека в древнегерманском героическом эпосе являются «гнев», «печаль», «несчастье», «страх», «боль», «досада», «волнение», «любовь», «радость», «счастье». Подавляющее большинство из них квалифицирует негативные состояния человека (гнев, боль, страдание, грусть, страх и т.п.). Базовой эмоцией является эмоция «гнева». Проявление гнева присуще не только мужчинам, но и женщинам, и детям. Выделенные вербальные доминанты эмоций, переживаемых героями эпоса, отражают специфику когнитивных механизмов экспликации эмоциональной мифопоэтической картины мира в героических песнях древних германцев, проявляющуюся в структуре концептуальных слоев, корреляциях и трансформациях, метафорических моделях, когнитивных и психофизиологических признаках вышеназванных эмоций.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списка использованной литературы, списка литературных источников, списка использованных словарей, списка таблиц и Приложения.

В первой главе «Теоретические основы исследования мифопоэтической языковой картины мира» рассматриваются теоретические вопросы, связанные с изучением мифопоэтической и средневековой картины мира, феномена «человек» в философии и лингвистике, тендерного принципа в мифопоэтических текстах, ономастического аспекта в героическом эпосе Средневековья, роли метафоры как средства объективации концепта «человек», анализируются актуальные проблемы изучения концептов, в том числе, эмоциональных, связанных с их культурно-обусловленным отражением в мифопоэтической картине мира.

Вторая и третья главы посвящены комплексному анализу концепта «человек» в средневековой картине мира (в гендерном аспекте), и коррелирующих с ним эмоциональных концептов «гнев», «боль», «печаль». В указанных главах рассматривается когнитивная модель концепта «мужчина» и концепта «женщина» в мифопоэтической картине мира, определяются его концептуальные слои, его базовые составляющие, подразделяющиеся, в свою очередь, на отдельные слоты. Исследуются метафорические образы мужских и женских персонажей в мифопоэтической картине мира в аксиологическом аспекте. Выявляются понятийные структуры, раскрывающие механизм ментальной соотнесенности эмоциональных концептов «гнев», «боль», «печаль», «любовь» и др. в мифопоэтике Средневековья, степень

интенсивности проявления эмоциональных состояний, вербализуемых соответствующими словами-репрезентантами эмоций. Осуществляется исследование когнитивной метафоры вышеназванных концептов как средства их вербализации.

В четвертой главе исследуется концепт «богатство» и его вербализованные этнокультурные составляющие: «одежда» как один из доминантных элементов социально-эстетической парадигмы в мифопоэтике Средневековья, «золото» и «драгоценные камни» как символы власти и могущества в героическом эпосе древних германцев. Указанные феномены анализируются в их корреляции с концептом «человек» и рассматриваются как социально сущностные детерминанты человеческой личности в мифопоэтической картине мира Средневековья.

В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования.

Основное содержание и результаты работы.

Европейская литература Средневековья составляет значительную часть глобально задуманного и широко разветвляющегося героического эпоса, который простирается от песен «Эдды» на Севере до испанского «Сида», от древнеанглийского «Беовульфа» до финской «Калевалы». Насколько широко этот жанр (Heldendichtung, -sagen, -Heder) был распространен в немецком языковом пространстве, подтверждает значительное число героических песен и сказаний, передаваемых из поколения в поколение и дошедших (сохранившихся) до наших дней.

«Песнь о Нибелунгах» является сегодня, вероятно, самым известнейшим произведением немецкого Средневековья, и, не в последнюю очередь, по причине ее трудноопределимой и не всегда удачной историей принятия. На тот момент, когда она формируется в конце двенадцатого века как книжный эпос, ее материал, до того излагаемый, в основном, в устной форме, уже имеет 700-летнюю историю [Müller, 2005]. Для феодального общества раннего Средневековья события, связанные с периодом Великого переселения народов, сводящиеся к истории только одного поколения, по-видимому, уже в некоторой степени, должны были быть чуждыми. Изображенный там архаичный жизненный уклад резко контрастировал с прежним идеалом придворной жизни, с тем, как она прославляется, например, в романах о короле Артуре. По мнению немецкого исследователя древнегерманского эпоса Я.-Д. Мюллера, эти напряженные отношения и есть исходная точка интерпретации, которая рассматривает Нибелунгов под новым углом зрения [Müller, 2005]. Современные немецкие ученые не пытаются объяснять обрывы в тексте неудавшейся компиляцией гетерогенного материала, но рассматривают Нибелунгов в свете столкновения между героическим прошлым и придворно-феодальной современностью [Müller, 2005; Haferland, 2004 и др.]. (Эпическое время в эпосе - это время первотворения, враги предстают и в виде мифологических чудовищ, герои еще действуют не только воинской силой, но и магическими средствами, и сохраняют реликтовые черты культовых героев).

другой компонент средневекового отношения к действительности - система представлений эпохи варварства [Гуревич, 2005; Мелетинский, 1994, 2000, 2005; Бахтин, 1975; Овсянико-Куликовский, 1989; Успенский, 1996; Маковский, 1996; Топоров, 1993; Гуревич, 1972; Фрейденберг, 1998; Фреймарк, 1990] Отметим другое существенное обстоятельство: «картина мира» варваров и «картина мира» феодального Средневековья - весьма различны. Первая формировалась в относительно однородном обществе с еще очень «живучими» родоплеменными порядками. Поэтому и культура варварского мира обладала значительной гомогенностью, ее ценности имели в рамках общества универсальное применение. Это значит, что ее язык был общезначимым и представлял собой знаковую систему, одинаково интерпретируемую всеми группами и членами общества. В языке мифопоэтическая модель мира выражается посредством мифологического тропа. Мифологический троп, как отмечают исследователи, есть единственный способ познания как внешнего, так и внутреннего мира. «Тропические ассоциации», т.е. ассоциации по принципу тропа, при отсутствии в языке абстрактных средств для обобщения, неизбежно проходили по семантическим рядам и пучкам. Эти ассоциации не только образны, но и эмоциональны [Тайлор, 1989; Дьяконов, 1990; Баранов, 1990; Ницше, 1993; Фрейденберг, 1998; Сергеев, 1999; Кузнецов, 2000; Lakoff, Johnson, 1980, Лакофф, 2004].

Картина мира периода Средних веков («образ мира») явление сложное и противоречивое, что объясняется социальной природой феодального общества, разделенного на антагонистические классы и сословия. «Образ мира», рисовавшийся сознанию представителей разных общественных слоев и классов феодального общества, не был одинаков. Все формы культурной жизни Средневековья - не что иное, как функции социальной жизнедеятельности людей той эпохи, результат «моделирования» ими мира. Чтобы понять жизнь, поведение и культуру людей средних веков, важно попытаться восстановить присущие им представления и ценности Точно так же и вопрос о человеческой личности в феодальном обществе рассматривается и детализируется в зависимости от социальной принадлежности человека.

художественных средств: приемы гиперболизации, постоянные эпитеты и др. [Культура и культурология, 2003, с. 908; Российский энциклопедический словарь, 2001, с. 1851]. Понятие «мифопоэтика Средневековья» нами определяется как целостная система тех художественных средств, появление которых обусловлено идейно-тематическими задачами героических песен и сказаний и характерных для анализируемого жанра, с одной стороны, восприятие мира средневековым человеком сквозь призму мифологических образов, с другой. «Поэтика призвана определить, какие отклонения от «нулевого уровня» речи, от стилистически немаркированного текста, проще сказать, от бесцветного, невыразительного, чисто информативного языка приемлемы для эстетического сознания и эффективны в деле создания специфического художественного мира» [Бореев, Руссова, 2004]. Большой вклад в анализ текстов древнегерманского героического эпоса внесли как отечественные ученые [Жирмунский, 1965; Пуришев, 2004; Гуревич, 1975, 1999; Френкель, 1983], так и зарубежные [Haferland, 2002, 2003, 2004; Hecht, 1987; Haubrichs, 2000, 1994; Heinzle, 1995, 1999; Hellgardt, 1995; Bleumer, 2000; Müller, 2005].

Достаточно важным является вопрос о месте гендерных особенностей в ценностной картине мира, а также отражения в языке стереотипов, связанных с полом [Потапов, 1996; Кирилина, 2001; Коростылева, 1997; Трощенко, 1998; Сухих, 2002].

Главную роль в познании внутреннего (эмоционально-чувственного) мира человека играет знакомство с определенными чертами его внутреннего мира, эмоциональной жизнью, связанной с местом, занимаемым человеком в мире [Шаховский, 1987; Фомина, 1996, 2000, 2004, 2005, Бородкина, 2002, Мокшина 2002; Красавский, 2004; Mees, 1985; Haubrichs, 1989; Fiehler, 1990; Bretschneider, 1990; Engelkamp, 1993; Winkler, 1994; Hermanns, 1995; Barry, 1996; Battacchi, 1996; Fries, 1996; Goleman, 1996; Ciompi, 1997; Ihnken, 1998]. Данный факт позволил нам реализовать антропоцентрический принцип в анализе героических песен и сказаний древних германцев, поскольку объектом анализа является персонаж как языковая личность, представленная в разных видах деятельности [Лотман, 2002; Успенский, 1997, 1996; Топоров, 1995; Караулов, 1991; Виноградов, 1980; Бахтин, 1975].

Обращение к ономастическому материалу мотивируется тем, что nomina propria занимают центральное место и в мифопоэтической картине мира, и в картине мира периода Средних веков, т.к. являются символами, сложным образом соотносимыми с природой индивида. Имя человека не безразлично для его сущности (Nomen est omen). У населения Западной Европы в период раннего Средневековья наделение детей германскими именами со значениями «победитель», «воин» и т. п., предполагавшее передачу им соответствующих качеств, можно расценить как пережиток архаической традиции варварского общества. Имя не осознавалось в качестве внешнего знака лица, оно было неотъемлемой частью самой сущности человека [Топорова, 1996; Нерознак 1995; Ощепкова, 1995; Егорова, 1989; 1991; 1993; Верещагин, 1991; Аникина, 1988; Митрофанов, 1997; Томахин, 2000; Бондалетов, 2004; Леонович, 2004].

В результате проведенного исследования мы пришли к выводу о том, что именно в эпоху Средневековья окончательно складывается понятие человеческой личности. Сущность человека определялась, прежде всего, через его общественное положение, сословный статус, род занятий, а не на основе его индивидуальных качеств. Концепт «человек» в героическом эпосе Средневековья, как центральное звено в мифопоэтической концептуальной картине мира, представлен широким спектром его вербальных экспликаторов в семантико-тематическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и гендерном аспектах. К числу наиболее частотных относятся номинанты, вербализующие образы мужских персонажей по социальному статусу (580), профессиональной принадлежности (230), геронтологическому статусу (220), принадлежности к военной сфере (140), топографическим особенностям (140) и др., в то время как характеристика образов женских персонажей включает, главным образом, геронтологический признак (421), социальный статус (200), родственные отношения (95) и др. Следует подчеркнуть, что доминирующей является лексика, эксплицирующая образы мужских персонажей. В текстах героических песен древних германцев не отмечаются группы слов и словосочетаний, вербализующие образы женских персонажей (в отличие от мужских) по отношению к военной сфере, профессиональной принадлежности и топографическому фактору.

Большое значение для исследования феномена «человек» в мифопоэтической картине мира имеет ономастический аспект, т.к. понятие «имя» для средневекового человека, как отмечалось выше, является знаковым. Имя человека в средневековых памятниках длительное время оставалось нестабильным, писалось по-разному и потому подчас не поддается идентификации, тем более что упоминаются, как правило, только личные имена. («Фамилий» в то время не существовало.) Обычай наследования имен в семье, родственной группе (когда ребенку давали имя деда или отца) свидетельствует о том, что главным критерием человека считалась не его индивидуальность, а его принадлежность к коллективу, имя — собственность не личности, а органической группы, в которую входит данное лицо.

Большинство мужских личных имен в древнегерманских героических песнях и сказаниях соотносятся с такими значимыми реалиями, как «победа», «мир» (Sifrit), «могущество» (Dietrich), «битва» (Hildebrand) и такими качествами человеческой личности как «смелость», «сила» (Hartmut, Wolfhart), «верность/преданность» (Eckart - герой германской мифологии, чьё имя стало символом верности, преданности, неподкупности) и др. Женские личные имена актуализируют в своем значении такие признаки, как «война/сражение» (Kri(e)mhild, Hilde, Gudrun), «сражающаяся в броне» (Priinhielt), «оберегающая» (Hadeburc, Sigelint), «магия» (Helche) и др., что имеет более древние традиции и восходит к мифологическому образу мира. Общим для мужских и женских имен является то, что все имена призваны покровительствовать человеку, они являются его «вторым я», «второй натурой», «второй сущностью». По своей морфологической структуре личные имена, как правило, имеют двухчастную структуру (Dietrich, Hildebrand,

Hartmut, Biterolf, Eckehard / Eckewart, Wolfhart, Sigemunt, Sigelint, Hadburga, Hildegunde и мн.др.).

Метафорическая модель концепта «человек» в мифопоэтике Средневековья уходит своими корнями в мифологию, когда человек не отделял себя от природы. В основе когнитивного механизма моделирования метафорических образов мужских персонажей древнегерманского героического эпоса лежат, главным образом, зоонимические метафоры, человек - Löwe (лев), человек - Wildeber (вепрь), человек - wilder Bär ( дикий медведь), человек - Falke (сокол), человек - Adler (орйл) и др. Для женских персонажей зооморфная метафора не является релевантной, (но: женщина -Wölfin/ волчица). Вербализованный концепт «человек» в мифопоэтической картине мира соотносится также с такими космическими реалиями как Mond (месяц/луна), Stern (звёзда) и т. п. При этом небезынтересно отметить, что как мужские, так и женские персонажи могут соотноситься с образами луны, звезды и т.п., что является не характерным для образа человека в современной языковой картине мира. Нередко когнитивным основанием концепта «человек» в древнегерманских героических песнях и сказаниях служит мифопоэтическая парадигма, ср.: Recke (витязь), Drache (дракон/змей), Meerfrau/ Meerweib (русалка), Teufelin (дьяволица/чертовка) и т.п. В героическом эпосе представлены также атрефактные метафорические образы человека: человек - die Kunst eines grossen Meisters (картина/ произведение искусства великого мастера). Важно подчеркнуть, что при моделировании метафорических образов женских персонажей нередко используются, артефактно-эстетические метафоры, женщина - Zierde, натуроморфные метафоры, женщина -Morgenrot (заря), фитоморфные (вегетативные) метафоры, женщина -Augenweide (лужайка как услада для глаз). Предметом метафоризации являются, прежде всего, мужские персонажи, в отличие от женских. «Мужские» метафоры отличаются своей семантической насыщенностью, «пышностью», «яркостью», прагматической значимостью, большим разнообразием. В то время как в основе метафоризации женских персонажей героического эпоса древних германцев лежит эстетический критерий, коррелирующий, преимущественно, с внешним обликом женщины (Wie der lichte Mond heller als alle Sterne leuchtet, wenn sein Schein durch die Wolken bricht, so stand sie vor den Frauen des Hofes.). В фокусе внимания древнегерманских героических песен и сказаний находится мужчина как центральное звено мифопоэтической картины мира, что подчеркивает «маскулинность», мужское начало и мужскую обусловленность эпохи Средневековья.

Концептуальные признаки, которые являются составляющими метафорической модели «человек» в мифопоэтической картине мира, актуализируют, главным образом, такие качества мужских персонажей, как «невиданная сила», «выносливость», «ловкость», «зоркость», «смелость», «отвага» и «красота», в то время, как метафорические образы женских персонажей соотносятся, как отмечалось выше, преимущественно с феноменом «прекрасное / красота». Вместе с тем, женщине приписываются такие

морально-эстетичесские качества как «хитрость», «коварство», «мстительность» и др.

Метафорические образы мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса могут иметь как пейоративный знак, так и мелиоративную оценку, причем доминируют, как правило, позитивные образы мифопоэтических персонажей (мужчина - Falke, Adler, Löwe, Wildeber, Recke, Mond, Stern, die Kunst eines grossen Meisters, женщина - Stern, Mond, Morgenrot, Augenweide, Zierde и т.п.). Метафорические образы женских персонажей с негативным оценочным знаком встречаются реже - Teufelin, Teufelsweib, Teufelsbraut, Wölfin. Для мужских метафорических образов пейоративная оценка также не является релевантной.

Небезынтересно отметить, что в текстах песен и сказаний древних германцев наблюдается метафоризация образов воинов. Так, вместо их прямой лексической номинации (Krieger) используется синекдоха «Hand» (рука), служащая символом, своеобразным заместителем «воина» (ср: Seine Hand liess einen blutigen Bach aus den Helmen fliessen... или An diesem Tag gab es manche Hand, die blutig war vom Kampf...).

Вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья базируется преимущественно на основе их экстернальных, моральных, интеллектуальных и эмоционально-психологических качеств. Экстернально-эстетическая характеристика человека в героических песнях древних германцев носит социоцентрическую направленность: внешность героев не индивидуализирована. Эпические герои - это, прежде всего, некие обобщенные образы. В текстах героических песен и сказаний древних германцев внешность мужских персонажей коррелирует с их качествами. В частности, нередко считалось, что если мужчина был красив, то он должен быть [априори] умен; в свою очередь, высокий рост предполагал наличие недюжинной силы и т.п. Универсальным для мифопоэтики Средневековья является квантитативная характеристика силы воина, которая, чаще всего, приравнивается к силе 12-ти мужчин. Число 12 символизировало в мифопоэтике Средневековья 12 апостолов в Христианстве и соотносилось с мифологическими канонами (12 знаков зодиака, 12 месяцев в году, 12-членные пантеоны и т.п.). Число 12 - счастливое число, которое находит широчайшее применение в мифопоэтических текстах древних германцев.

Следует подчеркнуть, что репрезентация чисел в мифопоэтических контекстах весьма распространена. Не только сила воина имеет квантитативную характеристику, выраженную числом 12, но и сам древнегерманский человек подвержен магии чисел, что свидетельствует о максимализме человеческой личности периода Средневековья. Эпический поэт мыслит «большими числами». Ср.: Zwölfhundert Männer setzen ihnen angreifend und zurückweichend zu.

максимализма, гиперболизация реалий: количество воинов (Hunnenheer) не поддаётся измерению, подсчёту, подобно звездам на небе (wie die Sterne am Himmel) и песку в море (wie der Sand am Meer).

Согласно эстетическим канонам, средневековый рыцарь должен быть красив, статен, величав, богато одет (как король). Ср.:..so, wie ein König gehen konnte.

В мифопоэтике Средневековья большое значение придавалось одежде мужчин и женщин, их украшениям, изготовленных из золота и драгоценных камней. Богатому облачению героя должны соответствовать все атрибуты, связанные с его повседневной жизнью: оружие, которое он носит с собой (щит и меч), средства передвижения (лошади, повозки, корабли), предметы интерьера и т.п. Предметом жесткого порицания являются такие качества, как нечистоплотность, неряшливость и др. Ср.: Aschenpuster (замарашка /грязнуля), Schmutzfink (грязнуля / неряха) и др.

При характеристике женских персонажей красота героини играет решающую роль и предполагает доброту

Период Средневековья в Германии - время непрекращающихся феодальных войн, поэтому герои эпоса, как правило, являются постоянными участниками сражений не только с реальными людьми, но и мифологическими персонажами. Наряду с мужскими и женскими образами в текстах героических песен, сказаний и легенд древних германцев часто встречается описание мифологических персонажей. Ср.: Zwerge (карлики/гномы), Quälgeist или Riese (великаны) и Meerweib/Ungeheuer (чудовища). Следует отметить, что великаны, чудовища, как правило, обладают отталкивающей внешностью (...wie dem Wasser ein Meerweib entstieg, ein Ungeheuer, schrecklich anzusehen), а гномы имеют приятную наружность, благородный внешний вид. И те, и другие наделены волшебной силой (...trug der Zwergenkönig den Zaubergürtel, der ihm die Kraft von zwölf Männern gab, so dass er in jedem Kampf siegte...).

Мужские персонажи сказаний репрезентируют, главным образом, воины и рыцари. Все действия героев хроник публичны, потому что зависят от публики и ориентированы на норму, принятую в соответствующей социальной среде. Поведение рыцаря исходит из требований, предъявляемых к нему заданной ролью, он предпочтет попасть в плен, чем покинуть поле битвы, чтобы никто не заподозрил его в трусости. Поэтому исследователи объясняют человеческие поступки не личными особенностями своих героев, а основными мотивами, которыми должен руководствоваться благородный человек, согласно принятому в рыцарском обществе кодексу поведения. Человеческие качества могли приниматься здесь в расчет лишь в той мере, в какой они соотносились с социальной ролью их носителей. Существенными были не индивидуальные качества, а обязательные «атрибуты» рыцаря: «верность», «смелость», «ловкость», «наличие романтических качеств» и т.п.

На основе анализа вербализуемого концепта «человек», мы пришли к выводу о том, что, согласно морально-этическим канонам герой древнегерманского эпоса предстает мужественным, смелым, храбрым, свободолюбивым, обладающим огромной стой, которой он может воспользоваться и в бою, и в мирной жизни. Герой средневекового

героического сказания, легенды, песни - это, как правило, всегда герой и, в то же время, придворный рыцарь.

Исследование языковых морально-этических предикатов, характеризующих человека, позволяет заключить, что в героическом эпосе Средневековья резко осуждаются такие качества, как «лживость», «трусость», «глупость», они служат причиной гнева, вызывают негативные эмоции. Чаше всего наблюдается оценочная квалификация негативных качеств мужских персонажей - Feigling (трус), Lügner (лжец), Dummkopf (дурак /болван /олух) и др.

Всё, что связано с деятельностью героев эпоса, имеет максималистский характер. Если речь идет о битве, то отчаянная битва должна быть до конца. Если герой эпоса устраивает пир, то он будет длиться до тех пор, пока не будут исчерпаны все ресурсы. Ср.: Dietrich verschlug es die Sprache, als er hörte, wieviel Gold Dietleib während der sieben Tage des Festes verbraucht hatte.

Культурно-специфическим является тот факт, что в феодальном обществе господа делают подарки своим вассалам. Лица, которые стоят выше на социальной лестнице, одаривают тех, кто занимает более скромное положение, но не наоборот, т.к. человек, получивший дар считался подвластным подарившему. В этом заключаются тонкости средневекового сословного этикета. Так, нередко проявляя щедрость, одаривая «кольцами» воинов, вождь оставлял своих собственных домочадцев без средств к существованию. В соответствии с требованием времени, вождь, не раздающий колец и украшений, скупой на дары, был попросту немыслим, т.к. ему не стали бы служить, ибо он не передавал своим приближенным магической силы и счастья, которыми обладал сам. Например, в героическом эпосе Средневековья королевские пиры/праздники длятся от семи до тридцати дней. Если королевская чета одаривала гостей подарками, то никто не уезжал с праздника бедным (Die reiche Königin Sigelint teilte nach alter Sitte um ihres Sohnes willen unablässig rotes Gold aus; sie verstand es, ihm die Leute geneigt zu machen, und bald fand man keinen Fahrenden mehr arm.).

Богатство для феодала - средство поддержания общественного влияния, утверждения своей чести, знак, свидетельствующий о доблести, щедрости, широте натуры сеньора. Но этот знак может быть реализован лишь при демонстрации им указанных качеств. Высший момент наслаждения богатством - его расточение в присутствии максимального количества людей, получающих долю от щедрот сеньора.

По нашим наблюдениям, непосредственной интеллектуальной характеристики героев эпоса в текстах Средневековья не прослеживается. Вместе с тем во многих контекстах имплицитно заложена идея положительной оценки интеллектуального потенциала эпического героя. Ср.: Dietrich tat sich schon als Knabe unter seinen Altersgenossen hervor...или ...wurde er sehr klug und so stark wie zwölf Männer...Неодобрительное отношение и осуждение вызывают мужские персонажи, не проявляющие даже самых обычных интеллектуальных качеств: Tolpatsch (увалень/ рохля/бестолочь), Schwätzer (болтун/ пустомеля) и др.

Итак, вербально-психологический портрет героев эпоса предстает, главным образом, в трех основных измерениях: человек рассматривается как homo moralis, homo emocio и homo racio. На первый план в древнегерманских героических песнях и сказаниях выходит человек как существо с высокой степенью моральной ответственности (homo moralis), т.к. именно мораль является высшим мерилом человеческой сущности эпохи Средневековья. Всё поведение человека, взаимоотношения героев эпоса строго соотносятся с принятыми в обществе морально-этическими канонами. Именно мораль, этическое начало служат краеугольным камнем в репрезентации средневековой личности. Не менее значимым при восприятии личности древнего германца является его внутренний, эмоциональный мир, его чувства и переживания. Роль разума, интеллекта как философской, социальной детерминации героя эпоса * обозначена не столь рельефно, в сравнении с двумя первыми

вышеупомянутыми максимами, характеризующими личность.

Тождественным признаком мифопоэтических мужских и женских персонажей является их принадлежность к представителям высшего сословия

Вербально-психологический портрет мужчины и женщины Средневековья различается по ряду признаков. Внешность мифопоэтических персонажей, в целом, не индивидуализирована. Герои обоего пола, как правило, прекрасны, умны, богаты и щедры, что соответствует идеалам Средневековой эпохи. В то же время, мужчина Средневековой Германии характеризуется определенной грубостью, но вместе с тем является преданным вассалом, человеком чести. Женщина - это верная и преданная жена, мать, однако она может быть коварной и мстительной.

Основой моделирования метафорических образов мужских и женских персонажей героического эпоса древних германцев служат следующие типы когнитивных метафор: зооморфная, орнитоморфная, натуроморфная, фитоморфная, космоморфная, мифоморфная, артефактно-эстетическая и др. Источником когнитивных метафор, образующих метафорические образы мужских персонажей, является, прежде всего, мир фауны, а женских образов -сфера космоса и теологических представлений.

Системообразующими элементами эмоционального мира человека, в древнегерманском героическом эпосе являются «гнев», «печаль», «страх», «боль», «досада», «волнение», «любовь», «радость», «счастье», «несчастье». При характеристике мифопоэтических образов мужских и женских персонажей, нами выделены различные по частотности и эмоционально-аксиологическому статусу эмоции.

Как следует из проведенного нами исследования, базовой эмоцией, переживаемой героями эпоса, как отмечено выше, является эмоция «гнева» К когнитивным составляющим «гнева», типичным для героического эпоса древних германцев и вербализуемым разнообразными типами слов и словосочетаний, по нашим наблюдениям, относятся: предельная степень выражения гнева, внезапность гнева, его неукротимость, ожидаемость, изменчивость гнева, сила гнева/его размах и др. Следует подчеркнуть, что проявление гнева присуще не только мужчинам, но и женщинам, и детям. Ср.'

Obgleich er noch ein Kind war, focht er so grimmig...или Kriemhilts Zorn war gross...

Когнитивную модель гнева составляют, прежде всего, концептуальные слои гнева: психофизиологический аспект гнева (Der König gebärdete sich zornig...у, ментальная характеристика гнева (Du wolltest deinen törichten Zom austoben...;, акустическая (Vor Zorn brüllte König Machorel so laut...), геронтологическая (Grimmig hieb der alte Wate auf die Gegner ein...) характеристика гнева и др. Особое место в экспликации «гнева» в мифопоэтике Средневековья отводится трансформациям гнева, гнев переходит в пограничные состояния: гнев - ненависть; гнев - страх; гнев - печаль. Ср.: Voll Grimm und Trauer sah Dietrich, was ringsum im Reiche geschah. Doch nicht um sein verlorenes Gut klagte er, sondern ihn bedrückte der Jammer der Frauen und Kinder, den er anhören musste.

Широко и многогранно в героическом эпосе представлены метафоры гнева. В результате исследования были выявлены следующие метафорические «модели гнева»: пространственная (гнев имеет пространство [unbezähmbar] и объем [gross]); зооморфная: wie ein Löwe (гнев обладает силой льва); пироморфная (гнев - это молния, вспышка, которая ослепляет [Sie waren sehr zornig, das konnte man an den Funken sehen, die unter den sausenden Schwertern aufstoben.]); гидроморфная: Zorn stieg in ihm auf (гнев - это жидкость, которая поднимается и переполняется); артефактная • Hagen war voller Mordlust (гнев -сосуд /чаша) и др.

Эмоция гнева, как показывает проанализированный материал, в немецкой культуре ассоциативно корреспондирует с мужским типом поведения, ср. пословицу Zorn ist ein Mann, Sanftmut - eine Frau. В данном случае гнев противопоставлен эмоции, вернее черте характера - кротости (Sanftmut). Гнев, входящий, согласно теории дифференциальных эмоций, в триаду враждебности [Изард, 1999], непосредственно коррелирует с агрессивным типом поведения человека.

Выделенные вербальные доминанты эмоционального мира человека в героическом эпосе Средневековья {«печаль», «боль», «страх», «любовь» и др.) отражают специфику когнитивных механизмов экспликации эмоциональной мифопоэтической картины мира в героических песнях древних германцев.

Следует отметить, что парадигма «страха» не является релевантной для мифопоэтики Средневековья.

Особенность когнитивной модели концепта «печаль/боль» заключается в том, что данную эмоцию испытывают как мужские персонажи, так и женские. Состояние глубокой грусти/душевной боли/страдания является эмоциональной составляющей феномена «человек» в мифопоэтике Средневековья.

К положительным типам эмоций человека в средневековой картине мира следует отнести, прежде всего, любовь.

мифопоэтики Средневековья Выделенные нами концепты имеют большое значение для определения онтологической сущности (causa sui) мужчины и женщины в героическом эпосе Средневековья. Они являются доминантными «параметрами» человеческой личности средневековой эпохи, ориентирами ее мировосприятия и поведения. Одновременно вышеназванные атрибуты служат средством самосознания и познания человека. Феномен «богатство», который получает своё материальное воплощение в одежде, золоте, драгоценных камнях, воспринимается людьми Средневековья как неотъемлемое качество бытия, столь же вещественное, как и сама жизнь. Богатство не выступает в Средние века в виде самоцели, оно является средством для поддержания жизни человека, для его утверждения в качестве полноценного члена коллектива или сословия. Богатство используется в значительной мере в качестве знака социальной доблести, чести, занимаемого общественного положения.

Для периода раннего Средневековья характерен повышенный интерес к зрелищности красивая одежда и украшения привлекали человека, доставляя большое удовольствие. Подробное описание разного рода предметов одежды и быта существенно дополняет образы героев древнегерманских героических песен, легенд и сказаний, т.к. они являются этнопсихологическими, культурными и социальными знаками эпохи Средневековья.

Критерии, лежащие в основе классификации одежды, неравнозначны по своей значимости. Одним из доминантных признаков одежды является материал, из которого изготовлялась одежда [Seide (шелк) и Samt (бархат)], т.е. ткани, символизирующие богатство Широкое распространение получили вербальные обозначения меха, как символа государственной власти [Zobel (соболь) и Hermelin (горностай)]. Культурно-специфическим признаком является наличие одежды, изготовленной из рыбьей кожи (aus Fischhaut). Большое значение имел социальный статус одежды (prächtig, reich, vornehm, ansehnlich, stattlich, so gekleidet, wie ein König gehen könnte). Знаковым признаком одежды эпохи Средневековья является её цвет (schneeweiss, weiss wie Schnee, kleegrün, kohlschwarz, rabenschwarz, glutrot, wolkenblau). Предпочтение отдается, преимущественно светлым (lichte Farbe) и «светящимся» (leuchtende Farbe) тонам со всевозможными оттенками. Слова, обозначающие собственно цвет (weiss, schwarz, grün и т.п.), встречаются реже, что объясняется спецификой метафорического отражения цветовой картины мира, о чем свидетельствует, в частности, наличие метафорических сравнений, например: белые платья сравниваются с образом снега (weiss wie Schnee), зеленый цвет нередко сопоставляется с клевером (grün wie Klee), черный - с вороном или углем (schwarz wie Rabe oder Kohl), алый - со зноем, жарой ( rot wie Glut) и т.п.

Одним из релевантных признаков одежды в героическом эпосе древних германцев является указание на ее происхождение Подавляющее большинство топонимов в анализируемом нами материале отражают принадлежность предметов одежды к Востоку и Африке (Arabien/arabisch, Zazamank, Azagauk, Arras, Ninive, (von) Abalie, libysch). Уже сами по себе они являются ценностно-знаковыми, т.к. наряды, изготовленные из тонких и ярких восточных тканей, подчёркивают богатство их обладателей, их социальный статус.

К признакам, квалифицирующим одежду, относится оценка одежды, эксплицитная или имплицитная, которая является преимущественно положительной Высшая степень положительной оценки одежды выражается в превосходной степени (das beste). При этом подчеркивается высокая стоимость одежды (kostbar, wertvoll), ее художественная ценность (kunstreich), великолепие (wunderschön)), экзотический характер одежды (aus Fischhaut) и др.

Прагматический статус «золота» определялся как сущностными свойствами самого золота: качеством (rein, laut, allerbeste), происхождением (aus dem Lande Arabien und vom Berge Kaukasus), цветом (rotes, lichtes Gold), так и его функциями. Большое значение в плане достижения прагматического эффекта имеет количественный фактор, отражающий квантитативную характеристику имеющегося в распоряжении героев эпоса золота и являющийся релевантным для текстов Средневековья. В качестве меры определения количества золота (т.е. в качестве квантификаторов золота) использовались: а) «корабли» (Soviel an Gold und Silber...dass nicht einmal zwei grosse Schiffe die Last hätten tragen können); б) «лошади» / сто лошадей-тяжеловесов/ (Sie besass noch so viel Gold aus dem Nibelungentand, dass hundert Pferde es kaum tragen konnten...; so viel Silber und Gold, wie hundert Packpferde eben tragen können....) и др.

Важным атрибутом богатства эпохи Средневековья является наличие драгоценных камней. Однако тип/разновидность драгоценного камня (например, бриллианта или изумруда) не обладает первостепенной значимостью. Драгоценные камни рассматриваются, прежде всего, как украшение одежды мифологических персонажей, доспехов, оружия, щитов и пр. воинов. В то же время драгоценные камни выполняют магическую функцию и служат талисманами (Karfunkelstein, Jaspisstein). С их помощью создаются яркие образы украшений женщин и мужчин. Характерной особенностью этих украшений является их чудодейственная красота (herrliche Steine), ценность (kostbare Edelsteine),размер (faustgrosser Karfunkelstein) и т.п.

Большую роль в оценке драгоценных камней имеет фактор их происхождения. Предметы одежды, ткани привозились, как упоминалось выше, с Востока, а драгоценности - из Индии (indische Edelsteine). Индия -классическая страна, где зародилась и была распространена вера в магическую силу драгоценных камней. Люди верили, что талисман, например, из яшмы (ein grasgrüner Jaspisstein) способен защитить от привидений и тщеславия, усиливает дар предвидения. В Библии (вторая книга Моисея) говорится, что среди камней, украшавших эфуд первосвященика, в качестве двенадцатого по счету камня была «яшма» [Гоникман, 1997].

Значимым признаком мифопоэтической картины мира является упоминание большого количества драгоценных камней. Как правило, в мифопоэтических текстах для этой цели используются необычные квантитативные метафорические образы (ср.: «so viel Edelsteine ... dass 100 Rüstwagen sie nicht hätten davonfahren können...» /...что и сто телег не смогли бы перевезти.../)- Данный метафорический образ актуализирует семантический признак «количество богатства», вербальным квантификатором которого

являются исто телег». Максимализм в оценке богатства, гиперболизированный взгляд на его размер связан с периодом феодальных отношений в Германии. Подробное описание одежды, золота, драгоценных камней, украшений прекрасных дам, рыцарей, мифопоэтических персонажей наглядно отражает историческую эпоху Средневековья, существенно дополняет образы самих героев сказаний и составляет важнейший пласт мифопоэтической культуры.

Таким образом, концепт «человек» в мифопоэтической картине мира -явление многогранное и многодимензиональное. Его неотъемлемой составляющей являются метафорические образы, соотносящиеся, преимущественно, с миром флоры и фауны, космоса, явлениями природы, предметным миром, теологической сферой, мифопоэтической, мистической и другими. Концепт «человек» в древнегерманских героических песнях и сказаниях представляет собой иерархически сложную когнитивно-вербальную структуру, sui generis, базис которой образуют, главным образом, морально-этические максимы. Во главу угла ставятся этические предписания, чувственно-эмоциональный мир человека. Тендерная оппозиция «мужчина -женщина» Средневековья обнаруживает различные приоритеты, причем как на концептуальном, так и на вербальном уровне репрезентации феномена «мужчина» и «женщина». Важно отметить, что именно мужчина рассматривается как своеобразный «центр Вселенной», «вершина» мироздания. Согласно мифопоэтическим представлениям в древнегерманском эпосе именно мужчина, а не женщина является венцом природы, совершенством, неким идеалом, «произведением искусства великого мастера» («die Kunst eines grossen Meisters»). В эмоционально-психологической плоскости концепт «человек» в мифопоэтике Средневековья, прежде всего, предполагает наличие трёх базовых составляющих: гнев, печаль, любовь. В мифопоэтической картине мира с концептом «человек» коррелируют такие этнокультурные концепты, как «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни», которые, в свою очередь, являются важными детерминантами как самого средневекового человека, так и мифопоэтической картины мира в целом.

Дальнейшее изучение концепта «человек» в мифопоэтической картине мира, может быть связано с исследованием англосаксонского эпоса «Беовульф» и исландских песен «Старшей Эдды» в контрастивном аспекте. Несомненный интерес может представлять расширение поля исследования этнокультурной специфики феномена «человек» и коррелирующих с ним концептов на основе включения в круг исследовательских задач древнерусских летописей («Повести временных лет», «Слово о полку Игореве», русских былин и др.), которые позволят выявить национально-культурную специфику отражения концепта «человек» в разных языковых картинах мира.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Чечетка В.И. Этнопсихологические аспекты перевода метафорических образов мифопоэтических женских персонажей / В.И.Чечетка // Вопросы теории и практики перевода. - Пенза, 2004. - С. 225-228.

В.И.Чечетка // Проблемы межкультурной и профессиональной коммуникации. - Саратов, 2004. - С. 172-180.

3. Чечетка В.И. Метафорические образы женских персонажей как средство объективации концепта «прекрасное» в мифопоэтической картине мира / В.И.Чечетка // Комплексная система языковой подготовки в условиях региона. - Борисоглебск, 2004. - С. 249-252.

4. Чечетка В.И. Мифологема «золото» в прагматическом аспекте ( на материале древнегерманских мифопоэтических текстов) / В.И.Чечетка // Прагматика языка и язык прагматики. - Орел, 2004. - С. 71-73.

5. Чечетка В.И. Концепт «одежда» как один из доминантных элементов мифопоэтической картины мира (на примере древнегерманских героических легенд, сказаний) / В.И.Чечетка // Научный вестник ВГАСУ. Серия: Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. - Воронеж. - 2004. - Вып. 2. - С. 33-41.

6. Чечетка В.И. Когнитивная метафора как средство экспликации мифопоэтических образов мужских персонажей в героическом эпосе Средневековья / В.И.Чечетка // Приоритеты, проблемы и перспективы языкового образования в России 21 века. - Борисоглебск, 2005. - С. 233237.

Подписано в печать 8.11.2005г. Формат 60x841/16. Уч.-изд. л. 13- Усл.-печ. л. 1,4. Бумага писчая. Тираж 100 экз. Заказ № 564

Отпечатано: отдел оперативной полиграфии Воронежского

государственного архитектурно-строительного университета 394006, г. Воронеж, ул. 20-летия Октября, 84

«2589»

РНБ Русский фонд

2006-4 28470

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чечетка, Валентина Ивановна

Введение С.

Глава 1. Теоретические основы исследования мифопоэтической языковой картины мира С.

1.1. Концептуальная и языковая картина мира. Понятие «концепт» С.

1.2. Специфика мифологического мышления и мифопоэтическая картина мира С.

1.3. Характеристика картины мира! Средневековья в аспекте ее корреляции с базовыми категориями человеческого сознания С.

1.4. Метафора как средство объективации концепта «человек» С.

1.5. Феномен «человек» в»философско-лингвистическом аспекте С.

1.6. Тендерный принцип в текстах героических песен и сказаний ф древних германцев С.

1.7. Онимы как когнитивный базис для характеристики мифопоэтических образов Средневековья С.

1.8. Эмоции как средство вербальной объективации реалий внешнего и внутреннего мира человека С.

1.9. Древнегерманский героический эпос в диахронической перспективе С.

Выводы С.

Глава 2. Концепт «мужчина» в мифопоэтике Средневековья С.

2.1. Семантический аспект исследования мужских персонажей в героическом эпосе Средневековья С.

2.2. Личные имена мужских мифопоэтических образов в героических песнях и сказаниях древних германцев С.

2.3. Метафорические образы мужских персонажей в мифопоэтической картине мира в аксиологическом аспекте С.

2.4. Вербально-психологический портрет мужчины в героическом эпосе Средневековья С.

2.4.1. Экстернально-эстетическая характеристика мифопоэтических мужских персонажей в героическом эпосе древних германцев С.

2.4.2. Доминантные качества мужских персонажей в героическом эпосе Средневековья С.

2.5. Системообразующие элементы эмоционального мира человека в древнегерманском героическом эпосе С.

2.5.1. «Гнев» как базовая составляющая эмоционального мира человека в эпоху Средневековья С.

2.5.2. «Печаль» в мифопоэтической картине мира С.

2.5.3. «Страх» в героическом эпосе древних германцев С. 88 Выводы С.

Глава 3. Концепт «женщина» в героических песнях древних германцев С.

3.1. Семантический аспект исследования женских персонажей героическом эпосе Средневековья С.

3.2. Личные имена женских мифопоэтических персонажей в героическом эпосе Средневековья С.

3.3. Метафорические образы мифопоэтических женских персонажей в аксиологическом аспекте С.

3.4. Вербально-психологический портрет женщины в эпоху Средневековья С.

3.5. Системообразующие элементы эмоционального мира женщины в древнегерманском героическом эпосе С.

3.5.1. Соотношение позитивных и негативных типов эмоций, коррелирующих с образами женских персонажей в мифопоэтике Средневековья С.

3.5.2. «Любовь» как доминантная составляющая эмоционального мира мифопоэтических женских персонажей С.

Выводы С.

Глава 4. Концепт «богатство» и его этнокультурные составляющие: ^ «одежда», «золото», «драгоценные камни» в мифопоэтической картине мира С

4.1. Концепт «одежда» как один из доминантных элементов социально-эстетической парадигмы в мифопоэтике Средневековья С.

4.2. Национально-культурная специфика феномена «богатство» в средневековой картине мира С.

4.3. «Золото» как символ власти и могущества в героическом эпосе древних германцев С.

4.4. Этнокультурная специфика «драгоценных камней» как символов богатства в мифопоэтической языковой картине мира С. ф Выводы С.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Чечетка, Валентина Ивановна

Современная лингвистика, как известно, сосредоточила фокус своего внимания на человеческом факторе в языке [Арутюнова, 1988; Кубрякова, 1991 и др.]. В контексте этого подхода в языкознании активно разрабатывается понятие «языковая картина мира» как важная составная часть общей концептуальной модели мира. Языковая модель лежит в основе мировидения носителей языка, репрезентирующего сущностные свойства мира в их понимании и являющиеся результатом всей их духовной активности [Кубрякова, 1991]. В' русле интенсивно развивающегося когнитивного направления в лингвистике ширится круг исследуемых феноменов, относящихся к сфере человека и имеющих особую значимость для характеристики человека не только как рациональной, но и как эмоциональной личности [Телия, 1987; Шаховский, 1987; Фомина, 1996, 2000, 2004 и др.]. В этой связи необходимо особо отметить высокую значимость изучения средневековой литературы. Как известно, Д.С. Лихачев неизменно подчеркивал в своих работах эстетическое значение средневековой литературы, где это эстетическое значение не всегда лежит на поверхности [Лихачев, 1999]. Средневековая литература породила высокие и оригинальные «ценности», которые впоследствии частично были превзойдены, а частично утеряны. Имеются классические эпические памятники, непосредственно вырастающие из исторических преданий о войнах, переселениях и т.п., включающие в себя мотивы из арсенала богатырской сказки (обычно относящиеся к детству и молодости богатыря). Герои и их противники носят исторические имена, хотя и не всегда. Таковы германские песни, сказания и эпопеи о борьбе готов, бургундов, гуннов, об Атилле, Теодорихе, Эрманарихе и т.п. Немецкие исследователи отмечают, в частности, что современная культурная память народа вырастает из Средневековья [Mtiller, 1998, 2001, 2005; Haferland, 2002, 2003, 2004].

Актуальность данного диссертационного исследования определяется тем, что оно относится к числу тех актуальных исследований, которые рассматривают культуру и фольклор в их действенной преемственности с живым национальным языком. Язык при таком подходе понимается не как безликая система знаков, а как духовная активность человека, тесно связанная с его миропониманием. Актуальность предлагаемой работы состоит в ее направленности на исследование концепта «человек» в древнегерманской мифопоэтической картине мира. Широкое поле для сравнительных исследований представляет древнегерманский героический эпос, где живо еще наследие родоплеменных мифологических повествований о первопредках — культовых героях. Несмотря на появление отдельных исследований, ставящих целью изучения концепта «человек», проблематика, связанная с исследованием образа человека в семантическом пространстве языка мифопоэтики ставится впервые. Выявление вербальных манифестаторов концепта «мужчина» и концепта «женщина» в средневековой картине мира, описание когнитивных механизмов моделирования метафорических образов мифопоэтических персонажей, определение базовых эмоциональных и этнокультурных концептов в древнегерманском героическом эпосе до сих пор не было объектом отдельного рассмотрения.

Объект исследования составляют лексические средства, а также широкий спектр когнитивных метафор, являющихся вербальными репрезентантами концепта «человек» в древнегерманском героическом эпосе (4862 ЛЕ, из которых 2700 JXE манифестируют образы мужских мифопоэтических персонажей, 1850 ЛЕ - женских, а также 312 JIE, являющихся вербальными манифестаторами таких доминантных концептов как «одежда», «украшения» и др., коррелирующие с феноменом «человек» в мифопоэтике Средневековья).

Материалом исследования послужили тексты героических песен и сказаний древних германцев: «Das Nibelungenlied», «Gudrun», «Dietrich von

Bern», «Wieland der Schmied», «Walther und Hildegunde», «Ortnit und Wolfdietrich», «Hilde und Kudrun» и др. Всего было проанализировано 1364 страницы печатного текста. В результате сплошной выборки были отобраны контексты, содержащие в качестве ключевых лексем номинанты мужских и женских персонажей, а также коррелирующие с ними языковые средства, вербализующие элементы эмоционального мира человека и этнокультурные концепты «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни». Исследовательский корпус составил 4862 примеров.

Цель диссертационной работы состоит в том, чтобы проанализировать концепт «человек» как некий целостный феномен (как «homo quodammodo omnia») в мифопоэтической картине мира, рассматриваемый во всех стратах его мифопоэтического бытия, начиная с гшени, социальной принадлежности, среды обитания, рода деятельности, его адгерентных и ингерентных характеристик, внутреннего эмоционального мира, вербализуемых как на основе отдельных языковых единиц, так и на основе развернутых культурно-обусловленных когнитивных метафор, и заканчивая исследованием высших идеалов человека.

В рамках поставленной цели в работе ставятся следующие задачи:

3. описать вербалъно-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья на основе их доминантных экстернальных (внешних), интеллектуальных, моральных и эмоционально-психологических качеств;

Теоретическая значимость исследования заключается в осмыслении ключевой роли концепта «человек» в древнегерманской языковой картине мира, выработке методологии изучения концепта «человек» на материале мифопоэтики Средневековья. Теоретические результаты исследования представляют значимость для таких направлений современной лингвистической науки, как когнитивная лингвистика, этнолингвистика, лингвистика эмоций, прагматика, лингвокультурология, лингвистика текста и др. Большое значение имеют вопросы изучения взаимодействия языка и мышления на разных ступенях развития человечества, языка и культуры, языка и мифа. Кроме того, методологическая стратегия исследования концепта «человек» в мифопоэтической картине мира древних германцев может использоваться для изучения концепта «человек» в других картинах мира, в том числе, и на материале других языков, что в известной мере расширит исследовательское поле когнитивной лингвистики.

Апробация работы. По теме диссертации были подготовлены доклады, представленные на Всероссийских научно-практических конференциях: «Вопросы теории и практики перевода» (Пенза, 26-27 февраля 2004), «Проблемы межкультурной и профессиональной коммуникации» (Саратов, февраль, 2004), на региональных научно-практических конференциях «Комплексная система языковой подготовки в условиях региона» (Борисоглебск, 25-26 марта 2004), «Прагматика языка и язык прагматики» (Орёл, 27-295 апреля 2004), «Приоритеты, проблемы и перспективы языкового образования в России 21 века» (Борисоглебск, 29-30марта 2005), на юбилейной научной конференции, посвященной 75-летию ВГАСУ (Воронеж, 12-14 апреля 2005). Результаты диссертационного исследования были обсуждены на заседании кафедры немецкого языка Воронежского государственного педагогического университета (19 октября 2005 года).

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

2. Чечетка В.И. Этнокультурная специфика «драгоценных камней» как символа богатства и власти в мифопоэтической языковой картине мира (на примере древнегерманских героических легенд и сказаний) / В.И.Чечетка // Проблемы межкультурной и профессиональной коммуникации. - Саратов, 2004. - С. 172-180.

3. Чечетка В.И. Метафорические образы женских персонажей как средство объективации концепта «прекрасное» в мифопоэтической картине мира /

В.И.Чечетка // Комплексная система языковой подготовки в условиях региона. - Борисоглебск, 2004. - С. 249-252.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Концепт «человек» в средневековой картине мира древних германцев как центральное звено в мифопоэтической картине мира представлен-широким спектром его вербальных экспликаторов в семантическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и гендерном аспектах. К числу наиболее частотных относятся номинанты, манифестирующие образы мужских персонажей. Кот\епт «человек» в мифопоэтической картине мира - явление многогранное и представляет собой иерархически сложную когнитивно-вербальную структуру, основы которой образуют, главным образом, морально-этические и эмо1}1юналъно-пскхолог11ческие характеристика. Гендерная оппозиция «мужчина - жетцина» Средневековья обнаруживает различные приоритеты, как при концептуальной, так и при вербальной репрезентации феномена «мужчина» и «женщина».

2. Основой моделирования метафорических образов мужских и женских персонажей героического эпоса древних германцев служат следующие типы когнитивных метафор: зооморфная (в том числе, орнитоморфная), натуроморфная (в том числе, фитоморфная), пироморфная, космоморфная, мифоморфная и артефактно-эстетическая. Метафорические образы мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса могут иметь как пейоративную, так и мелиоративную оценки, причем доминируют, как правило, позитивные образы мифопоэтических персонажей.

3. Вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья1 базируется преимущественно на основе их экстерналъных, моральных, эмоционально-психологических и интеллектуальных качеств. Экстернально-эстетическая характеристика человека в героическом эпосе Средневековья имеет социоцентрическую направленность: внешность героев не индивидуализирована. Универсальным для мифопоэтики Средневековья является квантитативная характеристика силы воина. Особенно подчеркивается такая черта героя эпоса как верность, преданность своему королю/правителю, маркирующая средневековую картину мира. Рыцарь Средневековой эпохи руководствуется в своем поведении максималистским принципом: Aut bene, aut nihil. Вербально-психологический портрет героев эпоса свидетельствует о явном доминировании морально-этических идеалов средневекового человека. Из трех базовых составляющих концептуального пространства «человек» в мифопоэтике Средневековья: человек как homo racio, homo emocio и homo moralis своеобразную «вершину» занимает человек как homo moralis, т.е. человек, обладающий высокой степенью морально-нравственной ответственности, человек чести (homo moralis).

4. Идентификационным критерием в вербальной экспликации мужских и женских персонажей является сог^иальный, ономастический статус, принципы метафоризации, экстернально-эстетическая и эмоционально-психологическая характеристика мифопоэтических персонажей Средневековья. В то же время вербальная репрезентация мужских и женских персонажей обнаруживает ряд различий. Так, большинство мужских личных имен соотносится с такими реалиями, как «победа», «могущество», «сила», тогда как женские имена актуализируют в своем значении такие семы, как «оберегающая», «обладающая магической силой» и т.п. В основе когнитивного механизма моделирования метафорических образов мужских персонажей лежат, преимущественно, зооморфные метафоры, а при моделировании метафорических образов женских персонажей используются, как правило, артефактно-эстетические. Источником когнитивных метафор, образующих метафорические образы мужских персонажей, является, прежде всего, мир фауны, а женских образов -сфера космоса и теологических представлений.

5. Системообразующими элементами эмоционального мира человека в древнегерманском героическом эпосе являются «гнев», «печсшъ», «несчастье», «страх», «боль», «досада», «волнение», «любовь», «радость», «счастье». Подавляющее большинство из них квалифицирует негативные состояния человека {гнев, боль, страдание, грусть, страх и т.п.). Базовой эмоцией является эмоция «гнева». Проявление гнева присуще не только мужчинам, но и женщинам, и детям. Выделенные вербальные доминанты эмоций, переживаемых героями эпоса, отражают специфику когнитивных механизмов экспликации эмоциональной мифопоэтической картины мира в героических песнях древних германцев, проявляющуюся в структуре концептуальных слоев, корреляциях и трансформациях, метафорических моделях, когнитивных и психофизиологических признаках вышеназванных эмоций.

6. Для мифопоэтической картины мира древних германцев являются релевантными следующие базовые этнокультурные концепты: «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни», коррелирующие с феноменом «человек» и являющиеся символом высокого социального статуса и власти. Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списка использованной литературы, списка литературных источников, списка использованных словарей, списка таблиц и Приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "человек" в мифопоэтической картине мира"

Выводы

Изучение таких категорий западноевропейской средневековой культуры, как богатство (одежда, золото, драгог^енные камни), помогает, в известной степени, выяснить причины.того, почему Европа, вступившая в Средние века в качестве региона, который отставал по уровню материальной и духовной жизни от ряда регионов Востока, в конце периода Средневековой эпохи выдвинулась на первый план и начала оказывать определяющее влияние на ход мировой истории [Гуревич, 2005]. Для периода Средневековья характерен повышенный интерес к зрелищности. Красивая одежда доставляла человеку большое удовольствие. Детальное описание разного рода предметов одежды, быта дополняет образы героев древнегерманских героических песен, легенд и сказаний и является неотъемлемым элементом феномена «прекрасное» в мифопоэтической картине мира.

Одним из доминантных признаков одежды является материал, из которого изготовлялась одежда, причем, как правило, это были шелк и бархат, то есть ткани, символизирующие богатство. Культурно-специфическим признаком является наличие одежды, изготовленной из рыбьей кожи (aus Fischhaut). Следует отметить, что это было характерным для периода Средних веков. Большое значение имел социальный статус одежды. Знаковым признаком одежды эпохи Средневековья является её цвет. Одним из релевантных признаков одежды в героическом эпосе древних германцев является указание на ее npoucxooicdenue. Подавляющее большинство топонимов в анализируемом нами материале отражают принадлежность предметов одежды к Востоку и Африке.

К признакам, квалифицирующим одежду, относится оценка одежды, эксплицитная или имплицитная, которая является преимущественно положительной.

Критерии, лежащие в основе классификации одежды, неравнозначны по своей значимости. К доминантным признакам одежды относятся ткань, социальный статус одежды, цвет, происхождение. Такие признаки одежды, как качество, способ создания предметов одежды, ее количественная характеристика и размер, относятся к числу периферийных. Итак, описание нарядов, одежды, предметов одежды прекрасных дам, рыцарей, мифопоэтических персонажей, с одной стороны, наглядно отражает историческую эпоху Средневековья, с другой стороны, свидетельствует о гармонии одежды с образами самих героев сказаний.

Богатство выполняет в феодальном обществе Средневековья знаковую функцию, и, подобно всем знакам, имеющим социальный смысл, его реализация неизбежно подчиняется ритуалу и установленным канонам. Пиры, празднества, придворные собрания, турниры происходят в определенные сроки, с соблюдением привычного декорума, сопровождаются церемониями. И, как уже упоминалось ранее, стремление конкурировать по количеству золота, драгоценных камней, богатства - по количеству «сокровищ» представителей высшего сословия есть неотъемлемый элемент Средневековой светской картины мира.

Прагматический статус «золота» детерминировался как сущностно-знаковыми характеристиками золота (качеством, происхождением, цветом), так и его функциями. Большое значение в плане достижения прагматического эффекта имеет количественный фактор, отражающий квантитативную характеристику золота и являющийся релевантным для текстов Средневековья.

Важным атрибутом богатства эпохи Средневековья является наличие драгоценных камней. Необходимо отметить, что для мифопоэтической картины мира фактор наличия конкретного камня (например, бриллианта или изумруда) не является определяющим. Драгоценные камни рассматриваются, прежде всего, как украшение одежды мифологических персонажей, доспехов и оружия воинов. В то же время драгоценные камни выполняют магическую функцию и служат талисманами (.Karfunkelstein, Jaspisstein) Доминирующей является лексема Edelsteine (драгоценные камни), указывающая на наличие изделий из благородных металлов. С их помощью создаются яркие образы украшений женщин и мужчин. Характерной особенностью этих украшений является их чудодейственная красота (herrliche Steine), г^енностъ (kostbare Edelsteine), размер (faustgrosser Karfunkelstein) и т.п. Большую роль в оценке драгоценных камней имеет фактор их происхождения. Предметы одежды, ткани привозились с Востока, а драгоценности - из Индии (indische Edelsteine), т.к. Индия - классическая страна, где зародилась и была распространена вера в магическую силу драгоценных камней. Важным признаком является г\вет камней. Лексемы, репрезентирующие цвет драгоценных камней, представляют собой, главным образом, композиты. Знаковым критерием мифопоэтической картины мира является указание на высокую степень количества богатств. В мифопоэтических контекстах для этой цели используются необычные квантитативные метафорические образы, актуализирующие семантический признак «количество богатства», мерилом которого являются «сто телег». Подробное описание драгоценных камней, изготовленных из них украшений наглядно отражает историческую эпоху Средневековья и дополняет образы мужских и женских персонажей древнегерманских героических песен и сказаний.

164

Заключение

В последние десятилетия средневековая литература все больше привлекает внимание исследователей. В этом плане, прежде всего, следует отметить значение трудов Д.С.Лихачева, неизменно подчеркивающего в своих работах эстетическое значение Средневековой литературы. Широкое поле для сравнительных исследований представляет древнегерманский героический эпос, где живо еще наследие родоплеменных мифологических повествований о первопредках - культовых героях. Эпическое время в эпосе - это время первотворения, враги предстают в виде мифологических чудовищ, герои еще действуют не только воинской силой, но и магическими средствами, и сохраняют реликтовые черты культовых героев.

Обычно исследователи сосредоточивают внимание на преемственности мифологического и средневекового мировосприятия, отводя христианству особую роль в формировании последнего. В меньшей степени учитывается другой компонент средневекового отношения к действительности - система представлений эпохи варварства [Гуревич, 2005; Мелетинский, 1994, 2005; Бахтин, 1975; Овсянико-Куликовский, 1989; Успенский, 1996; Маковский, 1996; Топоров, 1993; Гуревич, 1972; Фрейденберг, 1998; Фреймарк, 1990]. Отметим другое существенное обстоятельство: «картина мира» варваров и «картина мира» феодального Средневековья — весьма различны. Первая формировалась в относительно однородном обществе с еще очень «живучими» родоплеменными порядками. Поэтому и культура варварского мира обладала значительной гомогенностью, ее ценности имели в рамках общества универсальное применение. Это значит, что ее язык был общезначимым и представлял собой знаковую систему, одинаково интерпретируемую всеми группами и членами общества. В языке мифопоэтическая модель мира выражается посредством мифологического тропа. Мифологический троп, как отмечают исследователи, есть единственный способ познания как внешнего, так и внутреннего мира. «Тропические ассоциации», т.е. ассоциации по принципу тропа, при отсутствии в языке абстрактных средств для обобщения, неизбежно проходили по семантическим рядам и пучкам. Эти ассоциации не только образны, но и эмоциональны [Юнг, Дьяконов, 1990; Фрейденберг, 1998; Тайлор, 1989; Ницше, 1993; Кузнецов, 2000; Лакофф, 2004; Lakoff, Johnson, 1980; Сергеев, 1999; Баранов, 1990].

Картина мира периода Средних веков («образ мира») явление сложное и противоречивое, что объясняется социальной природой феодального общества, разделенного на антагонистические классы и сословия. «Образ мира», рисовавшийся сознанию представителей разных общественных слоев и классов феодального общества, не был одинаков. Все формы культурной жизни Средневековья — не что иное, как функции социальной жизнедеятельности людей той эпохи, результат «моделирования» ими мира. Чтобы понять жизнь, поведение и культуру людей средних веков, важно попытаться восстановить присущие им представления и ценности. Точно так же и вопрос о человеческой личности в феодальном обществе рассматривается и детализируется в зависимости от социальной принадлежности человека.

Всеобъемлющую и законченную картину мира давал древнегерманский героический эпос. В Средние века эпос создавался и в устной, и в письменной форме, и в краткой, и в распространенной - в виде обширных эпопей, и, что особенно существенно, в архаической форме, созданной в догосударственный период и широко пользующейся языком мифа, и в классической форме, когда его языком стало историческое предание о славном прошлом народа [Мелетинский, 2005]. Следует подчеркнуть, что в данном диссертационном исследовании мы рассматриваем героический эпос {Heldensagen и -lieder) как «художественное произведение стихотворной и / или прозаической формы, источником сюжета которого является народное предание, впоследствии мастерски пересказанное художником слова». Главным действующим лицом эпоса выступает культовый герой или люди, наделенные особыми качествами, чаще всего - необычайной силой, несгибаемой волей и храбростью и огромным желанием принести другим людям, не наделенным подобными свойствами, пользу, добро, свободу. Для эпоса характерна устойчивая система художественных средств: приемы гиперболизации, постоянные эпитеты и др. [Культура и культурология, 2003, с. 908; Российский энциклопедический словарь, 2001, с. 1851]. Понятие «мифопоэтика Средневековья» нами рассматривается как целостная система тех художественных средств, появление которых обусловлено идейно-тематическими задачами героических песен и сказаний и характерных для анализируемого жанра, с одной стороны, восприятие мира средневековым человеком сквозь призму мифологических образов, с другой. «Поэтика призвана определить, какие отклонения от «нулевого уровня» речи, от стилистически немаркированного текста, проще сказать, от бесцветного, невыразительного, чисто информативного языка приемлемы для- эстетического сознания и эффективны в деле создания специфического художественного мира» [Бореев, Руссова, 2004]. Большой вклад в анализ текстов, древнегерманского героического эпоса внесли как отечественные ученые [Жирмунский, 1965; Пуришев, 2004; Гуревич, 1975; Френкель, 1983], так и зарубежные [Haferland, 2002, 2003, 2004; Hecht, 1987; Haubrichs, 2000, 1994; Heinzle, 1995, 1999; Hellgardt, 1995; Bleumer, 2000; Muller, 2005].

Главную роль в познании внутреннего (эмоционально-чувственного) мира человека играет знакомство с определенными чертами его внутреннего мира, эмоциональной жизнью, связанной с местом, занимаемым человеком в мире [Шаховский, 1987; Фомина, 1996, 2000, 2004; Бородкина, 2002; Мокшина 2002; Красавский, 2004; Mees, 1985; Haubrichs, 1989; Fiehler, 1990; Bretschneider, 1990; Engelkamp, 1993; Winkler, 1994; Hermanns, 1995; Barry, 1996; Battacchi, 1996; Fries, 1996; Goleman, 1996; Ciompi, 1997; Ihnken, 1998]. Данный факт позволил нам реализовать антропоцентрический принцип в анализе героических песен и сказаний древних германцев, поскольку объектом анализа является персонаж как языковая личность, представленная в разных видах деятельности [Лотман, 2002; Успенский, 1997, 1996; Топоров, 1995; Караулов, 1991; Виноградов, 1980; Бахтин, 1975].

Обращение к ономастическому материалу обосновано тем, что nomina propria занимают центральное место и в мифопоэтической картине мира, и в картине мира периода Средних веков, т.к. являются символами, сложным образом соотносимыми с природой индивида. Имя человека не безразлично для его сущности. У населения Западной Европы в период раннего Средневековья наделение детей германскими именами со значениями «победитель», «воин» и т. п., предполагавшее передачу им соответствующих качеств, можно расценить как пережиток архаической традиции варварского общества. Имя не осознавалось в качестве внешнего знака лица, оно было неотъемлемой частью человека [Топорова, 1996; Егорова, 1989; 1991; 1993; Нерознак 1995; Аникина, 1988; Бондалетов, 2004; Верещагин, 1991; Леонович, 2004; Митрофанов, 1997; Ощепкова, 1995; Томахин, 2000].

Концепт «человек» в героическом эпосе Средневековья, как центральное звено в мифопоэтической картине мира, представлен широким спектром его вербальных экспликаторов в семантико-тематическом, ономастическом, эмоционально-психологическом и тендерном аспектах. К числу наиболее частотных относятся номинанты, вербализующие образы мужских персонаэюей по социальному статусу (580), профессиональной принадлежности (230), геронтологическому статусу (220), принадлежности к военной сфере (140), топографическим особенностям (140) и др., в то время как характеристика образов женских персонажей включает, главным образом, геронтологический признак (421), социальный статус (200), родственные отношения (95) и др. Следует подчеркнуть, что доминирующей является лексика, эксплицирующая образы мужских персонажей. В текстах героических песен древних германцев не отмечаются группы слов и словосочетаний, вербализующие образы женских персонажей (в отличие от мужских) по отношению к военной сфере, профессиональной принадлежности и топографическому фактору.

Большое значение для исследования феномена «человек» в мифопоэтической картине мира имеет ономастический аспект, т.к. понятие «имя» для человека является знаковым. Имя человека в средневековых памятниках долго оставалось нестабильным, писалось по-разному и потому подчас не поддается идентификации, тем более что упоминаются, как правило, только личные имена — «фамилий» в то время не существовало. Обычай наследования имен в семье, родственной группе (когда ребенку давали имя деда или отца) свидетельствует, по-видимому, о том, что главным критерием человека считалась не его индивидуальность, а его принадлежность к коллективу: имя—собственность не личности, а органической группы, в которую входит данное лицо.

Большинство мужских личных имен в древнегерманских героических песнях и сказаниях соотносятся с такими реалиями, как «победа», «мир» (STfrit), «могущество» (Dietrich), «битва» (Hildebrand), с такими качествами человеческой личности как «смелость», «сила» (Hartmut, Wolfhart), «верность/преданность» (Eckart - герой германской мифологии, чьё имя стало символом верности, преданности, неподкупности) и др. Женские личные имена актуализируют в своем значении такие признаки, как «война/сражение» (Kri(e)mhild, Hilde, Gudrun), «сражающаяся в броне» (Priinhielt), «оберегающая» (Hadeburc, Sigelint ), «магия» (Helche) и др., что имеет более древние традиции и восходит к мифологическому образу мира. Общим для мужских и женских имен является то, что все имена призваны покровительствовать человеку, они являются его «вторым я», «второй натурой», «второй сущностью». По своей морфологической структуре личные имена, как правило, имеют двухчастную структуру (Dietrich, Hildebrand, Hartmut, Biterolf, Eckehard / Eckewart, Wolfhart, Sigemunt, Sigelint, Hadburga, Hildegunde и мн.др.).

Метафорическая модель концепта «человек» в мифопоэтике Средневековья уходит своими корнями в мифологию, когда человек не отделял себя от природы. В основе когнитивного механизма моделирования метафорических образов мужских персонажей древнегерманского героического эпоса лежат, главным образом, зоонимические метафоры: человек - Lowe (лев); человек - Wildeber (вепрь), человек - wilder Bar- (дикий медведь), человек — Falke (сокол), человек — Adler (орёл) и др. Для женских персонажей зооморфная метафора не является релевантной, (но: женщина - Wolfin/ волчица). Вербализованный концепт «человек» в мифопоэтической картине мира соотносится также с такими космическими реалиями как Mond (месяц/луна), Stern (звёзда) и т. п. При этом небезынтересно отметить, что как. мужские, так и женские персонажи могут соотноситься с образами луны, звезды и т.п., что является не характерным для образа человека в современной картине мира. Нередко когнитивным основанием концепта «человек» в древнегерманских героических песнях и сказаниях служит мифопоэтическая парадигма, ср.: Recke (витязь), Drache (змей), Meerfrau/ Meerweib (русалка), Teufelin (дьяволица/чертовка) и т.п. В героическом эпосе представлены также атрефактные метафорические образы человека: человек - die Kunst eines grossen Meisters (картина/ произведение искусства великого мастера). Важно подчеркнуть, что при моделировании метафорических образов женских персонажей нередко используются, артефактно-эстетические метафоры: женщина - Zierde, натуроморфные метафоры: женщина - Morgenrot (заря), фитоморфные (вегетативные) метафоры', женщина - Augenweide (услада для глаз). Предметом метафоризации являются, прежде всего, мужские персонажи, в отличие от женских. «Мужские» метафоры отличаются своей семантической насыщенностью, «пышностью», «яркостью», прагматической значимостью, большим разнообразием. В то время как в основе метафоризации женских персонажей героического эпоса древних германцев лежит эстетический критерий, коррелирующий, преимущественно, с внешним обликом женщины (Wie der lichte Mond heller als alle Sterne leuchtet, wenn sein Schein durch die Wolken bricht, so stand sie vor den Frauen des Hofes). В фокусе внимания древнегерманских героических песен и сказаний находится, прежде всего, мужчина, как центральное звено мифопоэтической картины мира, что подчеркивает «маскулинность», мужское начало, мужскую обусловленность эпохи Средневековья.

Метафорические образы мифопоэтических персонажей древнегерманского героического эпоса могут иметь как пейоративный знак, так и мелиоративную оценку, причем доминируют, как правило, позитивные образы мифопоэтических персонажей (мужчина - Falke, Adler, Lowe, Wildeber, Recke, Mond, Stern, die Kunst eines grossen Meisters, женщина - Stern, Mond, Morgenrot, Augenweide, Zierde и т.п.). Метафорические образы женских персонажей с негативным оценочным знаком встречаются реже — Teufelin, Teufelsweib, Teufelsbraut, Wolfm. Для мужских метафорических образов пейоративная оценка не является релевантной.

Небезынтересно отметить, что в текстах песен и сказаний древних германцев наблюдается метафоризация образов воинов. Так, вместо их прямой лексической номинации (Krieger), используется синекдоха «Hand» (рука), служащая символом, своеобразным заместителем «воина» (ср: Seine Hand liess einen blutigen Bach aus den Helmen fliessen. или An diesem Tag gab es manche Hand, die blutig war vom Kampf.).

Вербально-психологический портрет мужчины и женщины эпохи Средневековья базируется преимущественно на основе их экстернальных, моральных, интеллектуальных и эмоционально-психологических качеств. Экстернально-эстетическая характеристика человека в героических песнях древних германцев носит социоцентрическую направленность: внешность героев не индивидуализирована. Эпические герои - это, прежде всего, некие обобщенные образы. В текстах героических песен и сказаний древних германцев внешность мужских персонажей коррелирует с их качествами. В1 частности, нередко считалось, что если мужчина был красив, то он должен быть [априори] умен; в свою очередь, высокий рост предполагал наличие недюжинной силы и т.п. Универсальным для мифопоэтики Средневековья является квантитативная характеристика силы воина, которая, чаще всего, приравнивается к силе 12-ти мужчин. Число 12 символизировало в мифопоэтике Средневековья 12 апостолов в Христианстве и соотносилось с мифологическими канонами (12 знаков зодиака, 12 месяцев в году, 12-членные пантеоны и т.п.). Число 12 - счастливое число, которое находит широчайшее применение в мифопоэтических текстах древних германцев.

Следует подчеркнуть, что репрезентация чисел в мифопоэтических контекстах весьма распространена. Не только сила воина имеет квантитативную характеристику, выраженную числом 12, но и сам древнегерманский человек подвержен магии чисел, что свидетельствует о максимализме человеческой личности периода Средневековья. Эпический поэт мыслит «большими числами». Ср.: Zwolfhundert Manner setzen ihnen angreifend und zuriickweichend zu.

Концепт «число» в героическом эпосе квантифицируется на основе таких признаков как «неисчислимость», «несметность» и квази измеряется количеством «звезд на небе», «песка в море» и др. Ср.: ein riesiges Hunnenheer, zahllos wie die Sterne am Himmel und wie der Sand am Meer. Для мифопоэтической картины мира характерна яркая образность, высокая степень максимализма, гиперболизация реалий: количество воинов (Hunnenheer) не поддаётся измерению, подсчёту, подобно звездам на небе (wie die Sterne am Himmel) и песку в море (wie der Sand am Meer).

Согласно эстетическим канонам, средневековый рыцарь должен быть красив, статен, величав, богато одет (как король). Ср.:.so, wie ein Konig gehen konnte.

При характеристике женских персонажей красота героини играет решающую роль и предполагает доброту.

Период Средневековья в Германии - время непрекращающихся феодальных войн, поэтому герои эпоса, как правило, являются постоянными участниками сражений не только с реальными людьми, но и мифологическими персонажами. Наряду с мужскими и женскими образами в текстах героических песен, сказаний и легенд древних германцев часто встречается описание мифологических персонажей. Ср.: Zwerge (карлики/гномы), Qualgeist или Riese (великаны) и Meerweib/Ungeheuer (чудовища). Следует отметить, что великаны, чудовища, как правило, обладают отталкивающей внешностью (.wie dem Wasser ein Meerweib entstieg, ein Ungeheuer, schrecklich anzusehen), а гномы имеют приятную наружность, благородный внешний вид. И те, и другие наделены волшебной силой (.trug der Zwergenkonig den Zaubergiirtel, der ihm die Kraft von zwolf Mannern gab, so dass er in jedem Kampf siegte.).

Мужские персонажи сказаний репрезентируют, главным образом, воины и рыцари. Все действия героев хроник публичны, потому что зависят от публики и ориентированы на норму, принятую в соответствующей социальной среде. Поведение рыцаря исходит из требований, предъявляемых к нему заданной ролью, он предпочтет попасть в плен, чем покинуть поле битвы, чтобы никто не заподозрил его в трусости. Поэтому исследователи объясняют человеческие поступки не личными особенностями своих героев, а основными мотивами, которыми должен руководствоваться благородный человек, согласно принятому в рыцарском обществе кодексу поведения. Человеческие качества могли приниматься здесь в расчет лишь в той мере, в какой они соотносились с социальной ролью их носителей. Существенными были не индивидуальные качества, а обязательные «атрибуты» рыцаря: верность, смелость, ловкость, наличие романтических качеств и т.п.

На основе анализа вербализуемого концепта «человек», мы пришли к выводу о том, что, согласно морально-этическим канонам герой древнегерманского эпоса предстает мужественным, смелым, храбрым, свободолюбивым, обладающъш огромной силой, которой он может воспользоваться и в бою, и в мирной жизни. Герой средневекового героического сказания, легенды, песни - это, как правило, всегда герой и, в то же время, придворныйръщаръ.

Исследование языковых морально-этических предикатов, характеризующих человека, позволяет заключить, что в героическом эпосе Средневековья резко осуждаются такие качества, как лживость, трусость, глупость, они служат причиной гнева, вызывают крайне негативные эмоции. В текстах героических песен и сказаний Средневековой Германии чаще всего наблюдается оценочная квалификация негативных качеств мужских персонажей - Feigling (трус), Ltigner (лжец), Dummkopf (дурак /болван /олух) и др.

Всё, что связано с деятельностью героев эпоса, имеет максималистскую окраску. Если речь идет о битве, то отчаянная битва будет до конца. Если герой эпоса устраивает пир, то он будет длиться до тех пор, пока не будут исчерпаны все ресурсы. Ср.: Dietrich verschlug es die Sprache, als er horte, wieviel Gold Dietleib wahrend der sieben Tage des Festes verbraucht hatte.

Г но не наоборот, т.к. человек, получивший дар считался подвластным подарившему. В этом заключаются тонкости средневекового сословного этикета. Так, нередко проявляя щедрость, одаривая «кольцами» воинов, вождь оставлял своих собственных домочадцев без средств к существованию. В соответствии с требованием времени, вождь, не раздающий колец и украшений, скупой на дары, был попросту немыслим, т.к. ему не стали бы служить, ибо он

• не передавал своим приближенным магической силы и счастья, которыми обладал сам. Например, в героическом эпосе Средневековья королевские пиры/праздники длятся от семи до тридцати дней. Если королевская чета одаривала гостей подарками, то никто не уезжал с праздника бедным (Die reiche Konigin Sigelint teilte nach alter Sitte um ihres Sohnes willen unablassig rotes Gold aus; sie verstand es, ihm die Leute geneigt zu machen, und bald fand man keinen Fahrenden mehr arm.).

Ф Богатство для феодала — орудие поддержания общественного влияния, утверждения своей чести, знак, свидетельствующий о доблести, щедрости, широте натуры сеньора. Но этот знак может быть реализован лишь при

• демонстрации им указанных качеств. Высший момент наслаждения богатством — его расточение в присутствии максимального количества людей, получающих долю от щедрот сеньора.

• оценки интеллектуального потенциала эпического героя. Ср.: Dietrich tat sich schon als Knabe unter seinen Altersgenossen hervor.или .wurde er sehr klug und so stark wie zwolf Manner.Неодобрительное отношение и осуждение вызывают мужские персонажи, не проявляющие даже самых обычных интеллектуальных качеств: Tolpatsch (увалень/ рохля/бестолочь), Schwatzer (болтун/ пустомеля) и др.

Итак, вербально-психологический портрет героев эпоса предстает, главным образом, в трех основных измерениях: человек рассматривается как homo moralis, homo emocio и homo racio. На первый план в древнегерманских героических песнях и сказаниях выходит человек как существо духовное (homo moralis), т.к. именно мораль является высшим мерилом человеческой сущности эпохи Средневековья. Всё поведение человека, взаимоотношения героев эпоса строго соотносятся с принятыми в обществе этическими канонами. Мораль, нравственность, этическое начало служат краеугольным камнем в репрезентации средневековой личности. Не менее значимым при восприятии личности древнего германца является его внутренний, эмоциональный мир, его чувства и переживания. Роль разума, интеллекта как философской, социальной детерминации героя эпоса обозначена не столь рельефно, в сравнении с двумя первыми вышеупомянутыми критериями, характеризующими личность.

Тождественным признаком мифопоэтических мужских и женских персонажей является их принадлежность к представителям высшего сословия.

Вербально-психологический портрет мужчины и женщины Средневековья различается по ряду признаков. Внешность мифопоэтических персонажей, в целом, не индивидуализирована. Герои обоего пола, как правило, прекрасны, умны, богаты и щедры, что соответствует канонам Средневековой эпохи. В то же время, мужчина Средневековой Германии в определенной степени груб, но является преданным вассалом, он человек чести. Женщина -верная и преданная жена, мать, но коварна и мстительна.

Как следует из проведенного нами исследования, базовой эмоцией, переживаемой героями эпоса, как отмечено выше, является эмоция «гнева». К когнитивным составляющим «гнева», типичным для героического эпоса древних германцев и вербализуемым разнообразными типами слов и словосочетаний, по нашим наблюдениям, относятся: предельная степень выражения гнева, внезапность гнева, его неукротимость, ожидаемость, изменчивость гнева, сила гнева/его размах и др. Следует подчеркнуть, что проявление гнева присуще не только мужчинам, но и женщинам, и детям. Ср.: Obgleich er noch ein Kind war, focht er so grimmig. .или Kriemhilts Zorn war gross.

Когнитивную модель гнева составляют, прежде всего, концептуальные слои гнева: психофизиологический аспект гнева, ментальная характеристика гнева, акустическая, геронтологическая характеристика гнева и др. Особое место в экспликации «гнева» в мифопоэтике Средневековья отводится трансформациям гнева, гнев переходит в пограничные состояния: гнев -ненависть; гнев - страх; гнев - печаль. Ср.: Voll Grimm und Trauer sah Dietrich, was ringsum im Reiche geschah. Doch nicht um sein verlorenes Gut klagte er, sondern ihn bedrackte der Jammer der Frauen und Kinder, den er anhoren musste.

Широко и многогранно в героическом эпосе представлены метафоры гнева. В результате исследования были выявлены следующие метафорические «модели гнева»: пространственная (гнев имеет пространство и объем); зооморфная: wie ein Lowe (гнев обладает силой льва); пироморфная (гнев - это молния, вспышка, которая ослепляет [Sie waren sehr zornig, das konnte man an den Funken sehen, die unter den sausenden Schwertern aufstoben.]); гидроморфная: Zorn stieg in ihm auf (гнев - это жидкость, которая поднимается и переполняется); артефактная: Hagen war voller Mordlust (гнев - сосуд /чаша) и др.

Эмоция гнева, как показывает проанализированный материал, в немецкой культуре ассоциативно корреспондирует с мужским типом поведения, ср. пословицу Zorn 1st ein Mann, Sanftmut - eine Frau. В данном случае гнев противопоставлен эмоции, вернее черте характера - кротости (Sanftmut). Гнев, входящий, согласно теории дифференциальных эмоций, в триаду враждебности [Изард, 1999], непосредственно коррелирует с агрессивным типом поведения человека.

Выделенные вербальные доминанты эмоционального мира человека в героическом эпосе Средневековья (печаль, боль, страх и др.) отражают специфику когнитивных механизмов экспликации эмоциональной мифопоэтической картины мира в героических песнях древних германцев.

В мифопоэтической картине мира древних германцев с феноменом человек коррелируют такие базовые этнокультурные концепты как «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни», релевантные для мифопоэтики Средневековья. Выделенные нами концепты имеют большое значение для определения онтологической сущности (causa sui) мужчины и женщины в героическом эпосе Средневековья. Они являются доминантными «параметрами» человеческой личности средневековой эпохи, ориентирами ее мировосприятия и поведения. Одновременно вышеназванные атрибуты служат средством самосознания и познания человека. Феномен «богатство», находящий своё материальное воплощение в одежде, золоте, драгоценных камнях воспринимается людьми Средневековья как неотъемлемое качество бытия, столь же вещественное, как и сама жизнь. Богатство не выступает в Средние века в виде самоцели, оно является средством для поддержания жизни человека, для его утверждения в качестве полноценного члена коллектива или сословия. Богатство используется в значительной мере в качестве знака социальной доблести, чести, занимаемого общественного положения.

Для периода раннего Средневековья характерен повышенный интерес к зрелищности: красивая одежда и украшения привлекали человека, доставляя большое удовольствие. Подробное описание разного рода предметов одежды и быта существенно^ дополняет образы героев древнегерманских героических песен, легенд и сказаний, т.к. они являются этнопсихологическими, культурными и социальными знаками эпохи Средневековья (Kleider machen Leute).

Критерии, лежащие в основе классификации одежды, неравнозначны по своей значимости. Одним из доминантных признаков одежды является материал, из которого изготовлялась одежда - Seide (шелк) и Samt (бархат) -ткани, символизирующие богатство, и меха, символизирующие власть - Zobel (соболь), Hermelin (горностай). Культурно-специфическим признаком является наличие одежды, изготовленной из рыбьей кожи (aus Fischhaut). Большое значение имел социальный статус одежды (prachtig, reich, vornehm, ansehnlich, stattlich, so gekleidet, wie ein Konig gehen konnte). Знаковым признаком одежды эпохи Средневековья является её ifeem (schneeweiss, weiss wie Schnee, ldeegrtin, kohlschwarz, rabenschwarz, glutrot, wolkenblau). Предпочтение отдается, преимущественно светлым (lichte Farbe) и «светящимся» (leuchtende Farbe) тонам со всевозможными оттенками. Слова, обозначающие собственно цвет (weiss, schwarz, grim и т.п.), встречаются реже, что объясняется спецификой метафорического отражения цветовой картины мира, о чем свидетельствует, в частности, наличие метафорических сравнений, например: белые платья сравниваются с образом снега (weiss wie Schnee), зеленый цвет нередко сопоставляется с клевером (grim wie Klee), черный - с вороном или углем (schwarz wie Rabe oder Kohl), алый - со зноем, жарой ( rot wie Glut) и т.п.

Одним из релевантных признаков одежды в героическом эпосе древних германцев является указание на ее происхождение. Подавляющее большинство топонимов в анализируемом нами материале отражают принадлежность предметов одежды к Востоку и Африке (Arabien/arabisch, Zazamank, Azagauk, Arras, Ninive, (von) Abalie, libysch). Уже сами по себе они являются ценностно-знаковыми, т.к. наряды, изготовленные из тонких и ярких восточных тканей, подчёркивают богатство их обладателей, их социальный статус.

К признакам, квалифицирующим одежду, относится оценка одежды, эксплицитная или ъимплицитная, которая является преимущественно положительной. Высшая степень положительной оценки одежды выражается в превосходной степени (das beste). При этом подчеркивается высокая стоимость одежды (kostbar, wertvoll), художественная ценность (kunstreich), великолепие (wunderschon), экзотичность, необычность одежды (aus Fischhaut) и др.

Прагматический статус «золота» определялся как сущностными свойствами золота: качеством (rein1, laut, allerbeste), происхождением (aus dem Lande Arabien und vom Berge Kaukasus), цветом (rotes, lichtes Gold), так и его функциялш. Большое значение в плане достижения прагматического эффекта имеет количественный фактор, отражающий квантитативную характеристику имеющегося в распоряжении героев эпоса золота и являющийся релевантным для текстов Средневековья. В качестве меры определения количества золота (т.е. в качестве квантификаторов) использовались «корабли» (Soviel an Gold und Silber.dass nicht einmal zwei grosse Schiffe die Last hatten tragen konnen), «лошади» / сто лошадей-тяжеловесов/ (Sie besass noch so viel Gold aus dem Nibelungenland, dass hundert Pferde es kaum tragen konnten.; so viel Silber und Gold, wie hundert Packpferde eben tragen konnen.) и др.

Важным атрибутом богатства эпохи Средневековья является наличие драгоценных камней. Однако тип/разновидность драгоценного камня (например, бриллианта или изумруда) не обладает первостепенной значимостью. Драгоценные камни рассматриваются, прежде всего, как украшение одежды мифологических персонажей, доспехов и оружия воинов. В то же время драгоценные камни выполняют магическую функцию и служат талисманами (Karfunkelstein, Jaspisstein). С их помощью создаются яркие образы украшений женщин и мужчин. Характерной особенностью этих украшений является их чудодейственная красота (herrliche Steine), ценность (kostbare Edelsteine), размер (faustgrosser Karfimkelstein) и т.п.

Большую роль в оценке драгоценных камней имеет фактор их происхождения. Предметы одежды, ткани привозились, как упоминалось выше, с Востока, а драгоценности - из Индии (indische Edelsteine). Индия -классическая страна, где зародилась и была распространена вера в магическую силу драгоценных камней. Люди верили, что-талисман, например, из яшмы» (ein grasgrimer Jaspisstein) способен защитить от привидений и тщеславия, усиливает дар предвидения. В* Библии (вторая книга Моисея) говорится, что среди камней, украшавших эфуд первосвященика, в качестве двенадцатого по счету камня была «яшма» [Гоникман, 1997].

Значимым признаком мифопоэтической картины мира является упоминие большого количества драгоценных камней. Как правило, в мифопоэтических текстах для этой цели используются необычные квантитативные метафорические образы (ср.: «so viel Edelsteine . dass 100 Rustwagen sie nicht hatten davonfahren konnen.» /.что и сто телег не смогли бы перевезти./). Данный метафорический образ актуализирует семантический признак «количество богатства», вербальным квантификатором которого являются «сто телег». Максимализм в оценке богатства, гиперболизированный взгляд на его размер связан с периодом феодальных отношений в Германии. Подробное описание одежды, золота, драгоценных камней, украшений прекрасных дам, рыцарей, мифопоэтических персонажей наглядно отражает историческую эпоху Средневековья, существенно дополняет образы самих героев сказаний и составляет важнейший пласт мифопоэтической культуры.

Таким образом, концепт «человек» в мифопоэтической картине мира -явление многогранное и многомерное. Его неотъемлемой составляющей являются метафорические образы, соотносящиеся, преимущественно, с миром флоры и фауны, космоса, явлениями природы, предметным миром, теологической сферой, мифопоэтической, мистической и др. Концепт человек» в древнегерманских героических песнях и сказаниях представляет собой иерархически сложную вербально-психологическую структуру, sui generis, базис которой образуют, главным образом, морально-этические каноны. Во главу угла ставятся этические предписания, чувственно-эмоциональный мир человека. Тендерная оппозиция «мужчина - женщина» Средневековья обнаруживает различные приоритеты, причем как при концептуальной, так и при вербальной репрезентации феномена «мужчина» и «женщина». Важно отметить, что именно мужчина рассматривается как своеобразный «центр Вселенной», «вершина» мироздания. Согласно мифопоэтическим представлениям в древнегерманском эпосе именно мужчина является венцом природы, совершенством, неким идеалом, «произведением искусства великого мастера» («die Kunst eines grossen Meisters»), а не женщина. В эмоционально-психологической плоскости концепт «человек» облигаторно предполагает наличие трёх базовых составляющих: гнев, печаль, любовь. Концепт «человек» в мифопоэтической картине мира коррелирует с такими этнокультурными концептами, как «богатство», «одежда», «золото», «драгоценные камни», являющимися, в свою очередь, важными детерминантами как самого человека Средневековья, так и мифопоэтической картины мира в целом.

Дальнейшее изучение концепта «человек» в мифопоэтической картине мира может быть связано с исследованием англосаксонского эпоса «Беовульф» и исландских песен «Старшей Эдды» в контрастивном аспекте. Несомненный интерес может представлять расширение поля исследования этнокультурной специфики феномена «человек» и коррелирующих с ним концептов на основе включения в круг исследовательских задач древнерусских летописей («Повести временных лет», «Слово о полку Игореве», русских былин и др.), которые позволят выявить национально-культурную специфику отражения концепта «человек» в разных языковых картинах мира.

Список научной литературыЧечетка, Валентина Ивановна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Аникина М.Н. Лингвострановедческий анализ русских антропонимов: (Личное имя, отчество, фамилия): автореф. дис. . канд. филол. наук / М.Н. Аникина. М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1988.- 14 с.

2. Аристотель. Метафизика: Переводы. Комментарии. Толкования/ Аристотель. Сост. и подготовка текста С.И. Еремеев.— СПб.; Киев: Алетейя: Эльга, 2002 .— 826, 4. с.

3. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт/ Н.Д.Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 338 с.

4. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека/ Н.Д. Арутюнова. 2-е изд., испр. -М.: Языки русской культуры, 1999. - 895 с. - (Язык. Семиотика. Культура).

5. Аскольдов С.А. Концепт и слово / С.А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. - С. 267-279.

6. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка/ А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. -103 с.

7. Бабушкин А.П. "Возможные миры" в семантическом пространстве языка / А.П. Бабушкин; Науч. ред. З.Д. Попова; Воронеж, межрегион, ин-т обществ. Наук. Воронеж: Б.и., 2001. - 86 с.

8. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Структуры знаний и их языковая онтологизация в значении идиомы / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Уч. зап. Тартус. ун-та. 1990. С. 20 - 36.

9. Ю.Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет / М.Бахтин. М.: «Худож. лит.», 1975. - 502 с.

10. П.Бердяев Н. О назначении человека / Н. Бердяев // Мир философии: Книга для чтения. Ч 2. Человек. Общество. Культура. М.: Политиздат, 1991. -С. 48-57.

11. Бондалетов В.Д. В.И. Даль и тайные языки в России / В.Д. Бондалетов. -М.: Флинта: Наука, 2004.-453 с.+ 1 л. вкл.

12. Н.Бородкина, Г.С. О теоретических основах исследования концепта "эмоция" / Г.С. Бородкина // Единство системного и функционального анализа языковых единиц.— Б.м., 2003 .— Вып. 7. Ч. 1. - С. 31-34.

13. Булыгина Т.В. Языковая концептуализация мира: На материале русской грамматики/ Т.В. Булыгина. М.: Школа "Языки рус. Культуры," 1997. -574 с. - (Язык. Семиотика. Культура).

14. Введение в германскую филологию: Учебник для филологических фак. / Арсеньева М.Г., Балашов С.П., Берков В.П., Соловьева JT.H.— 3-е изд., испр. и доп. — М.: ГИС, 2000.— 314 с.

15. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А.Вежбицкая. Пер. с англ. Отв. ред. М.А. Кронгауз, вступ.ст. Е.В. Падучевой. М.: Русские словари, 1996.-416 с.

16. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание /А. Вежбицкая. М., 1997. — 411 с.

17. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая. Пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языкиславянской культуры, 2001. 272 с. - (Язык. Семиотика. Культура. Малая серия ).

18. Верещагин Е.М. Топонимическое лингвострановедение/Е.М. Верещагин// II Всесоюз. науч.-практич. конф. «Исторические названия памятники культуры». М., 1991.- Вып. 1. - С. 44-46.

19. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды / Отв. ред. Г.В. Степанов; АН СССР, Отд-ние лит. и языка. М.: Наука, 1980. -360 с.

20. Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии/ С.Г. Воркачев// Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сб. науч. трудов. Вып. 3. Воронеж, 2002. С. 4-9.

21. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / В.ф. Гумбольдт. -М.: Прогресс, 1984. 393 с.

22. Гуревич А. Я. Средневековый героический эпос германских народов / А.Я. Гуревич // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М.: Изд-во «Художественная литература», 1975. - С.5-26, 707-749.

23. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. М.: Искусство. 1-е изд. 1972.- 318 е.; 2-е изд., испр. и доп. М.; Искусство, 1984.-350 с.

24. Гуревич А. Я. Избранные труды / А.Я. Гуревич: В 4 т. М.; СПб.: Унив. кн., 1999. — Т. 1: Древние германцы. Викинги.- 350 е.; Т. 2: Средневековый мир.- 559 с.

25. Гуревич А.Я. Средневековый героический эпос германских народов / А.Я. Гуревич // Старшая Эдда: Эпос / Пер. с древнеисл. А. Корсуна. -СПБ.: Азбука-классика, 2001. С.5 - 20.

26. Гуревич А.Я. Категории Средневековой культуры / А.Я. Гуревич. -(http://iustlife.narod.ru/gurevich .2005г.)

27. Гухман М.М. Историческая типология и проблема диахронических констант / М.М. Гухман. Отв. ред. В.Н. Ярцева. М.: Наука, 1981. - 249 с.

28. Данилова И. Е. От Средних веков к Возрождению. Сложение художественной системы картины кватроченто / И.Е. Данилова. М.: «Искусство», 1975. - 127 с.

29. Дарвин И. Выражение эмоций у животных и человека / Соч.- М., 1953. Т. 5.-300 с.

30. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. -1994.-№4.-С. 17-33.

31. Диалог истории и искусства / Гос. ин-т искусствознания М-ва культуры РФ; Редкол.: А.А. Стригалев (ред.-сост.) и др. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1999 .— 220 с.

32. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада / И.М. Дьяконов. АН СССР. М.: Наука, 1990. - 246 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока / Редкол.: Е.М. Мелетинский ( пред. и др.).

33. Дюдя Р., Рэйл JI. Мир драгоценных камней / Р. Дюдя, JI. Рэйл. Прага: Granit, 1998.-190с.

34. Егорова Т.П. Хорошее имя хороший знак / Т.П. Егорова //Всесоюз. науч.-практич. конф. «Исторические названия - памятники культуры»: Тез. докл. и сообщ. - М., 1989. - С. 103.

35. Егорова Т.П. Имя импульс культуры / Т.П. Егорова //Вторая Всесоюз. иауч.-практич. конф. «Исторические названия - памятники культуры»: Сб. мат-лов. - М., 1991. Вып. 2. - С. 68.

36. Егорова Т.П. Семиотическая функция имени / Т.П. Егорова //Материалы к серии «Народы и культуры». М., 1993. Вып.25, кн.1, ч.1. — С.21-28.

37. Жирмунский В.М. История немецкого языка / В.М. Жирмунский. (Учебник для гос. ун-тов, ин-тов и фак. иностр. яз.) Изд. 5-е, пересмотр, и испр. М.: Высш. Школа, 1965. - 408 с.

38. Золото: прошлое и настоящее / В.И. Букато, Ю.В. Головин, М.Х. Лапидус и др.; Под ред. В.И. Букато, М.Х. Лапидуса.— М.: Финансы и статистика, 1998.—287 с.

39. Изард К. Е. Эмоции человека / К. Изард. Пер. с англ. / Под ред. Л .Я. Гозмана, М.С. Егоровой; Вступ. ст. А.Е. Ольшанниковой. М.: Изд-во МГУ, 1980.-439 с.

40. Изард К. Э. Психология эмоций / К. Изард. Пер. с англ. А. Татлыбаева.— СПб.: Питер, 1999 .— 460 с.

41. Каландия И.Д. Перспективы человека в глобализирующемся мире / И.Д. Каландия. Под ред. Парцвания В.В. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. - С. 41-61.

42. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск. 1996. С. 3-16.

43. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии / В.И. Карасик // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности. -Волгоград, 2001. С. 3-16.

44. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М., 1991.-С. 183- 186.

45. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры / Э. Кассирер // Проблема человека в западной философии. -М, 1988.-С. 28-30.

46. Кирилина А.В. «Мужественность» и «женственность» как культурные концепты / А.В*. Кирилина // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под ред. И.А. Стернина. ВГУ, 2001. -С. 141-148.

47. Ключевский В.О. Литературные портреты / В.О. Ключевский. Сост., вступ. ст. А.Ф. Смирнова. М.: Современник, 1991. - 463 с.

48. Коростылева Л.А. Проблема самореализации личности в системе наук о человеке/Л.А. Коростылева// Психологические проблемы самореализации личности / Под ред. А.А. Крылова, Л.А. Коростылевой. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1997. - С. 4.

49. Коростылева Н.Н. Женщина и мужчина: от конфликта к согласию: (исслед. тендер. конфликтогенеза)/Н.Н. Коростылева. М.: Библионика, 2005.-238 с.

50. Косарев А. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость / Александр Косарев; Науч. ред. Н.И. Ремезова. М.: .: Унив. Книга, 2000.-302 с.

51. Красавский Н.А. Натурморфная метафора в концептосфере эмоций / Н.А. Красавский //Научный вестник ВГАСУ.Серия «Современныелингвистические и методико-дидактические исследования». — Воронеж. Вып. 1,2004.-С. 37-46.

52. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира / Е.С. Кубрякова // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 141-172.

53. Кубрякова Е.С. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи/ Е.С.Кубрякова, А.М.Шахнарович, JI.B.Сахарный; Отв. ред. Е.С.Кубрякова; АН СССР. Ин-т языкознания.—М.: Наука, 1991.—238 с.

54. Кубрякова Е.С., Александрова О.В. О контурах новой парадигмы знания в лингвистике / Е.С. Кубрякова, О.В. Александрова // Структура и семантика художественного текста. Доклады VII Между нар. конф. — М., 1999.-С. 186-197.

55. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения / Е.С. Кубрякова // Текст. Структура и семантика. Т. 1. М., 2001 - С. 72-81.

56. Кузнецов A.M. Когнитология, «антропоцентризм», «языковая картина мира» и проблемы исследования лексической семантики / A.M. Кузнецов //Этнокультурная специфика речевой деятельности. -М., 2000. С. 8-22.

57. Кунбазаров А.К. Минералургия золота и серебра / Гос. ком. респуб. Узб. по геологии и минеральным ресурсам. Среднеазиат. науч.-исслед. ин-т геологии и минералогии сырья; Отв. ред.: С.Т. Бадалов, Х.Р. Исматов. -Ташкент: Фан, 1991. 63 с.

58. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении / Джордж Лакофф; пер. с англ. И.Б. Шатуновского.— М.: Языки славян, культуры, 2004 .— 792 с. — (Язык. Семиотика. Культура).

59. Леонович О.А. Топонимы США: учебное пособие по английскому языку / О.А. Леонович. М.: Высш. шк., 2004. - 246 с.

60. Ли Т.Т. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков) / Т.Т. Ли. Под ред. Ю.С. Степанова. Москва: Ин-т языкознания РАН, 1993. -193 с.

61. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы / Д.С. Лихачев.- СПб.: Изд-во «Алетейя», 1999. 525 с.

62. Лотман К>. М. Внутри мыслящих миров: Человек-текст-семиосфера-история. / Тартуский ун-т. М.: Языки русской культуры, 1999. - 447 с. -(Язык. Семиотика. Культура).

63. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства / Ю.М. Лотман.- СПб.: Акад. проект, 2002. 542 с.

64. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов/ М.М. Маковский. М.: Гуманитарный издательский центр «Владос», 1996.-415 с.

65. Маковский М.М. Символы жизни и жизнь символов: Язык — миф -культура/М.М. Маковский. 2005, (http://nounivers.narod.ru/bibl/makk 1 .htm от 24.04.2005)

66. Маркс К. Энгельс Ф. //Соч. в 12 т.; Т. 7, изд. 2-е. 1970. С. 361.

67. Мартынов В. Ф. Философия красоты / В.Ф. Мартынов. Минск: Тетра Системе, 1999.-336 с.

68. Материалы к серии «Народы и культуры». Вып. XXV: Ономастика. Кн. 1. Имя и культура. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1993. Ч. 1. -250 с.

69. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976. -406 с.

70. Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора / Е.М. Мелетинский. М., 1977. - 280 с.81 .Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа / Е.М. Мелетинский. АН СССР, Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. -М.: Наука, 1986.-318 с.

71. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетинский. Рос. гос. гуманит. ун-т, Ин-т высш. гуманит. исследований. — Препринт, изд. -М., 1994. 133 с.

72. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе: Уч. пособие/ Мелетинский Е.М.; Рос. гос. гуманит. ун-т. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2000. - 169 с.

73. Мелетинский Е.М. Избранные труды/ Сборник статей. 2005. (http://ivgi.rsuh.ru/folklore/meletinsky3.htm).

74. Миллер Дж. А. Магическое число семь: плюс или минус два. О некоторых пределах нашей способности перерабатывать информацию / Дж. Миллер // Инженерная психология. Пер. с англ. М., 1964. - 125 с.

75. Митрофанов А. В. Шаги новой геополитики. М.: Рус. вестник, 1997. -277 с.

76. Мокшина Е.А. Когнитивный механизм метафор, репрезентирующих концепты «печаль» и «счастье» / Е.А. Мокшина // Социальная власть языка: Сб. науч. трудов. Воронеж: ВГУ, 2001. - С.64 - 69.

77. Нерознак В.П. Ономастика как составная часть лингвокультурологии / В.П. Нерознак //Ономастика Поволжья: Мат-лы VII конф. поволжских ономатологов. Волгоград, 1995. - С. 4-6.

78. Никитин М'.В. Лексическое значение слова. (Структура и комбинаторика) / М.В. Никитин. Изд-во «Высшая школа». М., 1983. - 220 с.

79. Паке Д. История красоты / Доминик Паке; Пер. с фр. Ю. Розенберг.— М.: Астрель: ACT, 2003 .— 128 с.

80. Попова З.Д. Понятие "концепт" в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. 2-е изд., испр. - Воронеж: Б.и., 2000. - 30 с.

81. Потапов В. В. Речевой ритм в диахронии и синхронии/ В.В. Потапов. Предисл. авт. -М., 1996. 179 с.

82. Потебня А. А. Эстетика и поэтика / А.А. Потебня. М.: Искусство, 1976. -614 с.

83. Проблема человека в западной философии. М., 1988.- 460 с.

84. Пуришев Б.И. // Зарубежная литература средних веков: Хрестоматия / Сост. Б.И. Пуришев .— 3-е изд., испр. — М.: Высш. шк., 2004.— 816 с.

85. Раевский Д. С. Модель мира скифской культуры: Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тыс. до н. э. / Д.С.Раевский; Отв. ред. Е.В.Антонова; Акад. наук СССР. Ин-т востоковедения.— М.: Наука, 1985 .— 254 с.

86. Ранк О. Миф о рождении героя/ О. Ранк. Сост. СЛ. Удовик: Пер.с англ. А.П.Хомик, М. Кобылинская. М.; Киев: Рефл. бук: Ваклер, 1997. -249 с. - (Актуальная психология).

87. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость / Е. В. Рахилина. М.: Рус. словари, 2000. - 415 с.

88. Сергеев К.А. Слово о сущем / К.А. Сергеев // Лекции по истории философии / Вступ. ст. К. А. Сергеева, Ю. В. Перова. Сочинения: В 2 т. Кн.1 .— 1999 .— 347 с.

89. Сильницкий Г.Г., Сильницкий А.Г. Когнитивная лингвистика: проблемы и перспективы / Г.Г. Сильницкий, А.Г. Сильницкий // Актуальные проблемы германистики. Смоленск, 1999. - Вып. 2. - С.3-9.

90. Стурлусон С. Круг Земной. М., 1980. 120 с.

91. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сэпир. Пер. с англ. под. ред., с предисл. А.Е. Кибрика. М.: Прогресс: Универс.1993. - 654 . - (Филологи мира / редкол.: Толстой Н.И. (пред.) и1. ДР-)

92. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию. М., 1995. 656 с.

93. Тайлор Э.Б. Первобытная культура/ Э.Б. Тайлор. М., 1989. - 214 с.

94. Телия В.Н. Метафоризация как основной прием создания лексических и фразеологических средств языковой картины мира / В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1987.

95. Толстой Н.И., Толстая С.М. О словаре «Славянские древности»/ Н.И. Толстой, С.М. Толстая // Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5-ти томах /Под ред. Н.И. Толстого. Т. 1 : А-Г. М.: Междунар. отношения, 1995. - С. 5-12.

96. Толстой Н.И., Толстая С.М. Этнолингвистика в современной славистике / Н.И. Толстой, С.М. Толстая //Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: Тез. Междунар. конф. М., 1995. Т. Ill - С. 488-489.

97. Толстой Н.И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин / Н.И. Толстой // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. -М., 1997. С. 306 - 315.

98. Томахин Г. Д. США: Лингвострановедческий словарь: Свыше 10000 словарных статей / Г.Д. Томахин. М.: Русский язык, 2000. - 575 с.

99. Топоров В. Н. О числовых моделях в архаичных текстах/ В.Н. Топоров //Структура текста: Сб. статей/ АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; Отв. ред. Т.В. Цивьян. -М.: Наука, 1980. 287 с.

100. Топоров В.Н. Предисловие // Евзлин М. Космогония и ритуал. М., 1993.-С. 18-19.

101. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. М.: «Прогресс» -«Культура», 1995. - 624 с.

102. Топорова Т.В. Семантическая структура древнегерманской модели мира / Т.В. Топорова. М., 1994.

103. Топорова Т.В. Язык в зеркале культуры: древнегерманские двучленные имена собственные / Т.В. Топорова. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 253 с.

104. Топорова Т.В. О типах познания в древнегерманской мифопоэтической модели мира /Т.В. Топорова // Вопросы языкознания. -2000. -№ 2. -С. 35-45.

105. Успенский Б.А. Избранные труды / Б.А. Успенский. 2-е изд., испр. и перераб. - М.: Школа « Языки русской культуры». — (Язык. Семиотика. Культура). Т. 2: Язык и культура. - 1996. - 780 с. Т. 3: Общее и славянское языкознание. - 1997. - 800 с.

106. Флоренский П.А. Имена. / П.А. Флоренский // Сочинения: В 4 т. / Сост.и общ. ред. игум. Андроника (А.С.Трубачева) и др. Т.2 .— 1996. — 878, 1.с.

107. Фомина З.Е. Релевантные признаки эмоционально-оценочной лексики как самостоятельного класса слов в лексической системе языка / З.Е. Фомина // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Сер.1. Гуманитарные науки. -Воронеж, 1996. № 2. - С. 18-31.

108. Фомина З.Е. Эмоциональные концепты и их вербальная репрезентация в художественной-картине мира / З.Е. Фомина // Научный вестник ВГАСУ. Серия «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования». Вып. 1. Воронеж . - 2004. - С. 46 - 65.

109. Фреймарк М. Оккультизм и сексуальность / М. Фреймарк. -Харьков. 1990.-225 с.

110. Френкель Р.В. Эпическая поэма «Кудруна», ее истоки и место в средневековой немецкой литературе / Р.В. Френкель // Kudrun. Кудруна. Изд-во «Наука». Москва, 1983. -401 с.

111. Фресс П. Эмоции / П. Фресс//Экспериментальная психология. — М., 1975. Вып.5.- С. 56-91.

112. Фромм Э. Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии. М., 1988.- С. 443-480.

113. Фрумкина P.M. Психолингвистика: Учебник для студ. высш. учеб. заведений, обуч. по направлению и специальности "Психология" / P.M. Фрумкина. -М.: Academia, 2001. 315 с.

114. Хайдеггер М. Бытие и время//Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир эпоха Просвещения. - М.: Политиздат, 1991. - 608 с.

115. Хейзинга И. Осень Средневековья: Соч. в 3-х тт. / И. Хейзинга. Т. 1: Пер. с нидерланд. Вступ. ст. и общ. ред. Уколовой В. И. М.: Изд. гр. « Прогресс» - «Культура», 1995. - 416 с.

116. Хойзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988. — 220 с.

117. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах / А. Хойслер. М., 1960. 125 с.

118. Хроника человечества / Авт. и сост.: Б. Байер, Р. Дрексхаге, М. Эрбе и др.; Сост. Б. Харенберг; Гл. ред. Т. Романова; Пер.: И. А. Богданова и др. — М.: Большая энциклопедия, 1996 .— 1197 с.

119. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира / Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1990. - 207 с.

120. Человек в культуре Возрождения. М.: Наука, 2001 .— 262 с.

121. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике / А. Ченки //Современная американская лингвистика. Фундаментальные направления. М., 2002. - С. 47-58.

122. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени / Л.О. Чернейко. М.: Б. и., 1997. - 319 с.

123. Чурилина Л.Н. Антропоцентризм художественного текста как принцип организации его лексической структуры: автореф. дисс. .док. фил. наук / Л.Н. Чурилин . СПб., 2003. - 39 с.

124. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка / В.И. Шаховский. Воронеж: Изд-во Воронеж.ун-та, 1987. -192 с.

125. Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии. М., 1988.- С. 31 90.

126. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с. - (Язык. Семиотика. Культура. Малая сер.).

127. Элиас Н. О процессе цивилизации: Социогенетические и психогенетические исследования / Н. Элиас; Академия исследований культуры; Науч. ред. О.Ю. Бойцова; Пер. A.M. Руткевич. М.; СПб: Университетская книга, 2001. - (Книга света).

128. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова /E.G. Яковлева // Вопросы языкознания. 1988. - № 3. -С. 43-73.

129. Яковлева Е. С. О языковой картине мира в аспекте ее динамики: переосмысление старых значений/Е.С. ЯковлеваУ/Слово в тексте и словаре: Сборник статей к 70-летию Ю.Д. Апресяна. М., 2000.- С. 281285.

130. Ясперс К. Смысл и назначение человека / К. Ясперс. М.: Республика, 1994. - 225 с.

131. Barry S-. М. An inquiry into the language of emotions. Ann Arbor: UMI. 8, 1996.-127 p.

132. Battacchi M.W. Emotion und Sprache: Zur Definition der Emotion und ihren Beziehungen zu kognitiven Prozessen, dem Gedachtnis und der Sprache. Frankfurt/M.: Lang, 1996. 141 S.

133. Bennewitz I. Das Nibelungenlied ein Puech von Chrimhilt? Ein geschlechtergeschichtlicher Versuch zum „Nibelungenlied" und seiner Rezeption// 3. Pochlarner Heldenliedgesprach, 1995. - S. 33-52.

134. Bleumer H. Narrative Historizitat und historische Narration. Uberlegungen am Gattungsproblem der Dietrichepik. Mit einer Interpretation des Eckenliedes // ZfdA, 129, 2000. S. 125-153.

135. Brandt W. J. The Shape of Medieval History. Studies in Modes of Perception New Haven; L, 1966. P. 109 - 111.

136. Bretschneider H. Wie kann man im Deutschen Gefuhle in Worte fassen?// Deutsch als Fremdsprache ( Sprachpraxis), 1990, № 4. S. 30-31.

137. Brincken V. d. A.-D. «.ut describeretur universus orbis» Zur Universalkartographie des Mittelalter // MM, 1970, 7. p. 34-56.

138. Giompi L. Die emotionalen Grundlagen des Denkens: Entwurf einer fraktalen Affektlogik. Gottingen Vandenhoeck & Ruprecht, 1997. 371 S.

139. Elias N. Uber den Prozess der Zivilisation Soziogenetische und psychogenetiscfhe Untersuchungen. Bd 1—2. Frankfurt a. M., 1981—1982, 1. Ausg.—1936.- S.89.

140. Engelkamp J. Sprache und Emotion// Emotionspsychologie. Ein Handbuch in Schliisselbegriffen. Hrsg. Euler/Mandl. Miinchen. Wien. Baltimore: Urban & Schwarzenberg. 1993. -S. 262-267.

141. Fiehler R. Kommunikation und Emotion. Berlin. New York: Walter de Gruyter. 1990.- 335 S.

142. Fomina S. Emotional wertende Lexik der deutschen Gegenwartssprache. Woronesh: Istoki, 1999. - 208 S.

143. Freche K. Von zweier frouwen bagen wart vil manic helt verloren. Untersuchungen zur Geschlechterkonstruktion in der mittelalterlichen Nibelungendichtung. Trier, 1999 ( LIT 23).

144. Fries N. Grammatik und Emotionen. Lund: Universitat (Sprache und Grammatik, 38), 1996. 69 S.

145. Gmenter R. Zum Problem der Landschaftsdarstellung im hofischen Dichtung. Zurich. 1950.-120 S.

146. Goleman D. Emotionale Intelligenz. Munchen: Hanser, 1996. 423 S.

147. Haferland H. Das auswendige Vortrag. Uberlegungen zur Miindlichkeit des Nibelungenliedes // Situationen des Erzahlens. Aspekte narrativer Praxis im Mittelalter, hg. v. Ludger Lieb u. Stephan Muller, Berlin/New York, 2002 (QuF NF 20). S. 245 - 282.

148. Haferland H. Das Gedachtnis des Sangers. Zur Entstehung der Fassung des Nibelungenliedes // Kunst und Erinnerung. Memoriale Konzepte in der Erzahlliteratur des Mittelalters, hg. v. Ulrich Ernst u. Klaus Ridder, Koln u.a. 2003.-S. 87-135.

149. Haferland H. Miindlichkeit, Gedachtnis und Medialitat. Heldendichtung im deutschen Mittelalter, Gottingen, 2004. 240 S.

150. Haubrichs W. Konzepte der Liebe im Mittelalter//Zeitschrift fur Literaturwissenschaft und Linguistik, 1989, 19, Heft 74. — S. 7-8.

151. Haubrichs W. Sigi-Namen und Nibelungensage// Bliitezeit, 2000. S. 175-205.

152. Hecht G. u. W. //Deutsche Volksdichtung, Berlin-Verlag, 1987. S. 391,394-397.

153. Heinzle J. Unsterblicher Heldensang. Die Nibelungen als national er Mythos der Deutschen// Mythos und Mythologie, hg. v. Reinhard Brandt u. Steffen Schmidt, Berlin, 2004. S. 185 - 202.

154. Heinzle J. Zur Funktionsanalyse heroischer Uberlieferung: das Beispiel der Nibelungensage// New Methods in the Research of Epic Neue Methodender Epenforschung, hg. v. Hildegard L.C. Tristram, Tubingen, 1999.-S. 201221.

155. Heinzle J. Heldes muot. Zur Rolle Dietrichs von Bern im Nibelungenlied// bickelwort und wildiu moere. Fs. Eberhard Nellmann, hg. v. Dorothee Lindemann u.a. (GAG 618), Goppingen, 1995. S. 225 - 236.

156. Heinzle J. Eine Einfuhrung// Das Nibelungenlied. Uberarbeitete Neuausgabe, Frankfurt, 1994. S. 23-25.

157. Hellgardt E. Dietrich von Bern in der deutschen Kaiserchronik// Deutsche Literatur und Sprache von 1050-1200. Fs. Ursula Hennig, hg. v. Annegret Fiebig u. Hans-Jochen Schiewer, Berlin, 1995.-S. 93-110.

158. Hermanns F. Kognition, Emotion, Intention// Die Ordnung der Worter. Kognitive und lexikalische Strukturen. Hrsg. von Gisela HARRAS. Berlin: Walter de Gruyter, 1995. S. 13 8-169.

159. Hiither G. Biologie der Angst : wie aus Stress Gefuhle werden. Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1997. 130 S.

160. Ihnken D. Labor der Emotionen: Analyse des Herstellungsprozesses einer Wortproduktion im Horfunk. Tubingen: Niemeyer, 1998. 222 S.

161. Johnson S. Theorizing Language and Masculinity: A Feminist Perspective // Language and Masculinity / Edited by Johnson S. and Meinhof U.H. Blackwell Publishers, 1997. - P. 8-25.

162. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by.// Chicago-L., 1980.

163. Leisi E. Aufschlussreiche altenglische Wortinhalte// Sprache-Schltissel zur Welt Diisseldorf, 1959.- S. 309.

164. Mees U. Was meinen wir, wenn wir von Geflihlen reden? Zur psychologischen Textur von Emotionswortern//Sprache und Kognition, 4, 1985.-S. 2-20.

165. Muller J.-D. Das Nibelungenlied / von Jan-Dirk Miiller, 2., uberarbeitete und erganzte Auflage, E. Schmidt Verlag GmbH&Co., Berlin. 2005. - 184 S.

166. Schmid K. Uber das Verhaltnis von Person und Gemeinschaft im frtiheren Mittelalter //Fm St, 1967, Bd 1. S. 225 - 249.

167. Schmitz В. Rollenfiguren und Bedeutungsfelder im literarischen Spiel // Uberlegungen zu den Aporien im Nibelungenlied. AbaG, 56.-2002.-S. 123— 154.

168. Schroder W. Das Nibelungenlied in unserer Zeit// Hohenemser Studien. 1981.-S. 9-18.

169. Stohl H.A. Vorwort// Kudrun und Nibelungen. Deutsche Heldensagen. Zweiter Band. Nacherzahlt von H. A. Stohl. 2 Auflage. Berlin. 1962. S. 5- 9.

170. Tennant E.C. Prescriptives and Performatives in Imagined Cultures. Gender Dynamics in Nibelungenlied's Aventuire 11//Mittelalter. Neue Wege durch einen alten Kontinent,hg. v. J.-D. Mtiller u. H. Wenzel, Stuttgart. 1999. -S. 273-316.

171. Tonnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. В., 1926. 120 S.

172. Ullmann W. Individual and Society in the Middle Ages. Baltimore, 1966.-220 p.

173. Winkler A. Ethnische Schimpfworter und tibertragender Gebrauch von Ethnika/ZMuttersprache, Heft 4, Jahrgang 104, 1994. S. 320-338.

174. Werner E. Pauperes Christi. Studien zu sozial-religiosen Bewegungen im Zeitalter des Reformpapsttums. Leipzig, 1956. — 140 S.

175. Wolf A. Heldesage und Epos. Zur Konstituierung einer mittelalterlichen volkssprachlichen Gattung im Spannungsfeld von Mundlichkeit und Schriftlichkeit (Script Oralia 68), Tubingen, 1995. 204 S.

176. Wolf A. Nibelungenlied Chanson de geste - hofischer Roman. Zur Problematik der Verschriftlichung der deutschen Nibelungensagen // Nibelungenlied und Klage. 1987.- S. 171-201.

177. Wollasch J. Gemeinschaftsbewusstsein und soziale Leistung im Mittelalter // Fm. St, 1975, Bd. 9. 209 S.

178. Список литературных источников

179. Das Nibelungenlied / Versroman in Prosaubertragung. Verlag Philipp Reclam jun. Leipzig. Seit 1945: 2 Auflage. 1965. 301 S.

180. Deutsche Heldensagen / Nacherzahlt von Gretel und Wolfgang Hecht. Insel

181. Verlag. Leipzig. 1970.-428 S.

182. Kudrun. // Kudrun und Nibelungen. Deutsche Heldensagen. Zweiter Band. Nacherzahlt von H. A. Stohl. 2 Auflage. Berlin. 1962.- 235 S.

183. Der Sagenschatz/ Eine Sammlung alter deutscher Sagen. Berlin. 1960. 400 S.

184. Список использованных словарей

185. Большая советская энциклопедия. Т.8. М.: Изд-во «Сов. энциклопедия»,• 1972.-С. 475-476.

186. Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. A.M. Прохоров. Т. 9: Евклид-Ибсен.— 3-е изд. — 1972.— 623 с.

187. Большая энциклопедия. Т. 10. С.-Петербургъ. Книгоизд. Тов-во «Просвещение», 1902. С. 534.

188. Большой немецко-русский словарь: В 2-х т./ Сост. Е.И. Лепинг, Н.П.Страхова, Н.И. Филичева и др.; Под рук. О.И. Москальской. 2-е изд., стереотип. -М.: Рус. яз., 1980. Т. 1. А - К. 760 е.; Т. 2. L - Z. 656 с.

189. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров .— 2-е изд., перераб. и доп. — М.; СПб: Большая Рос. энцикл.: Норинт, 2002. 1434 с.

190. Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов / И.А. Елисеев, Л.Г. Полякова. Ростов н / Д: Феникс, 2002. - 320 с.

191. Кубрякова Е.С. et al. Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова

192. Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В.Ломоносова, 1996.-245 с.

193. Культура и культурология: Словарь / Сост. и ред. А.И. Кравченко. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 928 с. ф 9. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева, - М.: Сов. Энциклопедия, 1990. - 685 с.

194. Ю.Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в f индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Гуманитарныйиздательский центр «Владос». 1996.- 415 с.

195. Новый энциклопедический словарь. Т.19. С.-Петербургъ. Типогр. Акцион. Общества «Брокгаузъ Ефронъ», 1915. - С. 371-372.

196. Рахманов И. В. и др. Немецко-русский синонимический словарь: Ок. 2680 рядов/ И.В. Рахманов, Н.М. Минина, Д.Г. Мальцева, Л.И. Рахманова. М.:• Рус. яз., 1983.-704 с.

197. Российский энциклопедический словарь: В 2 кн. / Гл. ред.: A.M. Прохоров. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. Кн. 2: Н - Я. -2015 с.

198. Руссова Н.Ю. От аллегории до ямба: Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению / Н.Ю. Руссова. М.: Флинта: Наука, 2004. - 304 с.

199. Словарь немецких личных имен. Происхождение, значение, употребление. /Сост. Александрова Т.С., Добровольский Д.О., Салахов Р.А. М.: Рус. яз., 2000. - 248 с.

200. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры// Опыт исследования. Школа «Языки русской культуры». Москва. 1997.- 824 с.

201. Философский словарь / Адо А.В., Александровская Н.Д., Андреев Э.М.; Под ред. И.Т. Фролова.— 6-е изд., перераб., доп.— М.: Политиздат, 1991.—559 с.

202. Философский энциклопедический словарь / Ред.- сост. Е. Ф. Губский и др. — Ml: ИНФРА-М, 1999.— 574 с. — (Библиотека словарей "ИНФРА-М").

203. Этика: словарь афоризмов и изречений / В. Кинелев, В. Шадриков, В. Меськов и др.; Сост. В. Н. Назаров, Е. Д. Мелешко.— М.: Аспект Пресс, 1995 .— 335 с.

204. Электронный словарь. Переводчик. X-Translator DIAMOND; Комп. ПРОМТ (ООО ПРОМТ), СПб., РФ, 2004.

205. Duden: Etymologie: Herkunftsworterbuch der deutschen Sprache / von G. Drosdowski .— 2., vollig neu bearb. und erw. Aufl. — Mannheim etc.: Dudenverlag, 1989 .— 839, 4. S. — (Der Duden in 12 Banden; Bd. 7) .— S. 337.