автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Концептуализация игры в постметафизической культуре

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Проскуровская, Софья Дмитриевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ИГРЫ В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКОГО ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА

§ 1. Парадигмальные подходы к концептуализации игры в XX веке

§ 2. Трансформация классического типа мышления в деконструктивистской парадигме концепта игры

§ 3. Деконструкция современного культурного пространства как реализация игрового мышления

ГЛАВА II. МУЗЫКА КАК ОПЫТ РЕАЛИЗАЦИИ ДЕКОНСТРУКТИВИСТСКОГО КОНЦЕПТА ИГРЫ

§ 1. Музыкальный метанарративизм: взгляд с позиций деконструктивизма

§ 2. Экспликация механизма игрового мышления в музыке

§ 3. Музыка как практика игровой онтологии

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Проскуровская, Софья Дмитриевна

Актуальность исследования. Исследовательский интерес к теме игры сегодня переживает новый виток. Не только потому, что в силу феноменальной изменчивости, многовозможности игры в ней выявляются ранее скрытые грани, но главным образом, потому, что в современном культурном пространстве игра начинает иметь необычное для себя всеобщее значение. Речь идет не о возрастании роли игрового элемента в культуре последних десятилетий, но прежде всего, о решающем воздействии игры на характер культурного становления в качестве базового онтологического принципа. Признаки сущностной игровой трансформации фундирующих философию, искусство, различные области научного знания посылок обнаруживаются, например, в рассеивании традиционных классических постулатов представления о существовании - объективности, заданности, стабильности, абсолютности, вечности, - и подмене их позициями контекстуальности, временности, случайности, ситуативности, сиюминутности.

То, что игра сегодня - иное, чем отдельный фрагмент культурной действительности и является фундаментом, на котором рождается абсолютно новая реальность культуры, говорит о радикальной смене мировоззренческого проекта, осуществляющейся под знаком современной деконструкции метафизики.

Современный деконструктивизм, для которого метафизический принцип единоначалия - есть лишь один из возможных подходов представления человеком образа мира, рассматривает этот образ не как сущностно заданный, а как событие становления, т.е. бесконечную смысловую процессу альность, рассеивающую концепт Единого. Единственным адекватным способом мыслить, т.е. становить новый образ оказывается игра. Она заключается в обнаженности работы мышления как события мысли, в демонстрации ее процесса, по - особому осуществляемого в живой ткани постметафизического языка философии. Язык здесь становится телесной оболочкой, рельефом и географией мысли, ее игровым «как» и акцентирует собственно «механику» игрового формирования смысла. Поэтому для деконструкции как нового философского взгляда, игра приобретает новое - ключевое - значение в качестве исходной позиции философствования, средства переосмысления всей философской проблематики и выхода в новую философскую реальность.

Постановка проблемы. Однако, при всей очевидности отрефлексированности деконструктивизмом своей философской методологии вопрос об игре, которая в рамках деконструктивистской смены философского интереса предстает не только средством мыслительной работы, но получает и фундаментально онтологическое звучание, оказывается открытым. С одной стороны, потому что сама деконструкция, используя игру в качестве актуального для себя понятия, не ставит задачи ее концептуального пересмотра со своих позиций, тем самым оставляя в силе ее классическое обоснование. С другой-уже сформулированные в других традициях подходы к трактовке игры оказываются неадекватными в связи с новой онтологической картиной. Их неадекватность, несостоятельность заключена главным образом в опоре на классический исследовательский принцип мышления, в основе которого лежит установка на рационалистическую объективацию предмета исследования.

Осознание современной концептуальной неадекватности игры, которая в свою очередь является причиной концептуальной непроясненности как современной культурной ситуации в целом, так и многих современных культурных практик в частности, вбирающих игру как способ существования, определяет центральную проблему исследования, состоящую в необходимости переконцептуализации игры адекватно ее новому статусу.

Одним из наиболее показательных и наименее исследованных культурных планов, для которых игра является онтологической базой, актуализированной деконструктивистским миропониманием, является музыкальное искусство 2п. XX века, те его течения, которые выбиваются из общепонятной, общепризнанной, культивируемой, образцовой доминанты музыкальной культуры. Это музыка свободная, экспериментальная, играющая с традициями, преодолевающая нормы и запреты, основанная на звуковой и смысловой реализации действия случая.

Поскольку традиционные музыковедческие подходы к трактовке музыки основаны на принципах детерминизма,и поэтому идеалами являются качества ясности, гармоничности, целерациональности, логичности, целостности, то нередко музыкальные явления другого, неклассического порядка с этих позиций лишаются статуса музыки, считаются маргинальными технологическими издержками развития музыкальной культуры на новом этапе.

Очевидно, что подобная ситуация концептуального непонимания связана с отсутствием адекватных средств концептуализации современных неклассических, игровых по сути культурных практик. Концептуальное переосмысление игры откроет путь формированию этих средств, что позволит выйти на новый, позитивный уровень обсуждения указанных культурных практик. Все это полагает данную работу возможной и необходимой.

Степень разработанности проблемы. В контексте данной работы общую картину степени разработанности проблемы концептуального переосмысления игры в отечественной и зарубежной литературе необходимо рассматривать как складывающуюся по двум направлениям. Следует различать литературу, тематизирующую феномен игры в культуре XX века, и литературу, в которой игра проблематизируется в связи с философским пересмотром оснований метафизического проекта.

Осознание переходного состояния культуры XX века, общее ощущение утраты целостности и целенаправленности культурного движения, а также новизна этой культурной ситуации спровоцировали огромный интерес к феномену игры как тому, что может восполнить изживший себя классический Разум в его техническо-инструменталыюм редуцированном понимании. Это привело к появлению целого ряда работ философского и культурологического содержания, цель которых - попытка целостного представления игры. Анализ работ такого плана авторов Й. Хейзинги, И. Герасимова, В.И. Устиненко, К.Б. Сигова и других позволяет сделать выводы, что желание констатировать универсальность функций игры в культуре, ее ведущую роль нередко оборачивается описанием и систематизацией общих характеристик игры, стремлением классифицировать все типы и виды по единому принципу.

Другой ряд работ освещает определенные стороны игры, актуализируя ее в контексте более широких исследований. Таковы психолого-педагогический акцент в игре у JI.C. Выготского, Д. Эльконина, С. Смирнова, эстетический-у Х.-Г. Гадамера, социологический-у Э. Берна, организационно-деятельностный-у С. Попова.

В целом следует признать, что работы, в которых игра заявлена главной темой исследования (сюда отнесем и посвященные игре круглые столы в журнале «Философские науки» за 1974 год № 5, 1977 год № 6), прочно располагаются в традициях классического рационализма. В этих работах игра полагается не проблемой, а в качестве идеального объекта научного наблюдения, чем и объясняются нацеленность на обнаружение некоторого полного и окончательного знания о сущности игры, стремление увидеть, определить, выявить ее предельные основания.

Путь формирования нового видения игры должен протекать в русле осмысления современной социокультурной ситуации, связанной с проблемой кризиса классического типа рационализма. Работы, посвященные этой проблеме (X. Ортеги-и-Гассета, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Ю. Хабермаса, П.Д. Тищенко, И.П. Фармана, В. Подороги и других), позволяют задать общий контекст для выхода на современную ступень проблематизации игры.

Однако базовыми становятся работы, связанные с разработкой постметафизического философского дискурса, с созданием новой философской программы. Это работы зарубежных в первую очередь авторов - создателей деконструктивистской линии философии Ж. Деррида, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Ж.-Л. Нанси, Ж. Батая, П. Рикера, Э. Левинаса. Здесь же отметим работы Ф. Ницше, 3. Фрейда, положившие начало радикальному критическому взгляду на классическую философскую традицию понимания проблем бытия, субъекта, сознания, и которые во многом послужили идейными источниками для названных выше философов. Именно эти авторы помогают выйти на обсуждение игры как современной фундаментальной философской проблемы, сквозь призму которой начинает просматриваться специфика постметафизического типа мышления и современного культурного движения, напрямую являющихся результатами свободного личностного усилия и самоопределения. Среди других авторов, так или иначе ориентированных на философскую работу в русле деконструкции метафизики или анализирующих специфику постметафизического философского дискурса, следует назвать У. Эко, Р. Барта, В. По дорогу, О.Б. Вайнштейн, И. Ильина, Е. Гурко, Н. Автономову, М. Ямпольского и других.

Современное представление об игре было бы неполным без целого массива работ, актуализирующих ее как черту, один из основных составляющих элементов или даже творческих принципов культуры постметафизической эпохи (постмодернизма). Это исследования культурологического характера, связанные с осмыслением специфики деконструктивистской эстетики (Н. Маньковская, Ч. Дженкс, И. Ильин, А. Махов, О.Б. Вайнштейн, Л. Баткин, Е.Н. Шапинская, В.А. Шапинский и многие другие).

Отдельно следует охарактеризовать пласт музыковедческих работ, попавших в поле зрения в контексте данного исследования.

Прежде всего подчеркнем, что трактовка игры в литературе, связанной с исследованиями музыки (эстетики, стилей, культуры, истории, языка), отличается многоплановостью. Во-первых, можно говорить о продолжении классических традиций видения: античной в интерпретации музыки как вида искусства (И. Хейзинга, А.Ф. Лосев) и немецкой классической эстетики при рассмотрении некоторых особенностей классической музыки (Б.В. Асафьев, М. Арановский). Во-вторых, говоря о том новом (постклассическом), что создала музыкальная практика в XX веке и что видится исследователями сквозь призму игровых проявлений искусства, можно обнаружить две противоположные тенденции понимания игры. С одной стороны, игра представляется выражением новой, характерной для музыки XX века идейной содержательности. С игрой прочно сопряжены современная концепция «концертирования», фундирующая соответствующий тип музыкальной драматургии, построенной на принципах бесконфликтности, диалогичности, многоэлементности, соревновательности (Б.В. Асафьев, М. Арановский, С. Савенко и др.), а также концепция полистилистики, предполагающая стилевую многослойность, свободное оперирование всевозможными стилевыми элементами в рамках единого сочинения, что, по мнению исследователей, отражает идею диалога или полемики культур (А. Шнитке, М. Арановский, Г. Григорьева; Т. Левая и др.1).

С другой стороны, игра видится как признак формальной технологичности, что нередко оценивается в негативистском плане, через противопоставление идеалу содержательности. Так, говоря об игре в музыке западноевропейского авангарда, обычно подразумевают исключительно технику, приемы звуковой и композиционной комбинаторики (Д.В. Житомирский, О.Т. Леонтьева, К.Г. Мяло; С. Савенко, Ц. Когоутек,

ДР-)

1 См. : Советская музыка 70-80х годов. Стиль и стилевые диалоги/ Сб. научн. Трудов. ГМПИ им. Гнесиных. М., 1989.Вып. 82.

Однако, осуществляемый в данной работе концептуальный подход к игре заставляет пересмотреть обозначенные выше планы актуализации игры музыкознанием. Необходимо игру рассмотреть в музыке не с позиций оценки ее как претворяющей то или иное идейное содержание, а в качестве реализованного в музыке постклассического способа мышления и бытия. Существует ряд работ, позволяющих наметить пути к альтернативному пониманию игры в музыке. Это работы Т. Адорно, О. Лосевой, А. Михайлова, У. Эко, Дж. Кейджа, П. Булеза, Е. Зинькевич, в которых критически обсуждаются концептуальные принципы классического искусства, по-новому концептуализируется экспериментальность в музыке. Наконец, следует выделить работы, помогающие осмыслить музыкальную специфику игрового постметафизического типа мышления. Это исследования, касающиеся вопросов импровизации в музыке (В. Конен, С. Мальцев, М. Сапонов).

Цель и задачи исследования. Цель и задачи исследования определяются спецификой поставленной проблемы. Целью работы является формирование концептуального представления игры на основе позиций деконструктивизма, а также его раскрытие как неклассического фундаментально онтологического принципа культурной практики музыки.

Основные задачи конкретизируют цель, определяя логическую структуру диссертационной работы:

• провести сравнительный анализ парадигмальных подходов к пониманию игры в XX веке;

• актуализировать специфику деконструктивистской трансформации мышления как игровую;

• проанализировать современное состояние культуры как результат игрового мышления;

• раскрыть сущность метанарративизма в музыке с точки зрения деконструктивизма;

• обосновать музыкальный механизм игрового мышления;

• выявить и рассмотреть процессы становления деконструктивистской игры в контексте некоторых современных музыкальных практик. Методология исследования. Поскольку основным предметом исследования в данной работе является деконструктивистский концепт игры, то очевидна необходимость обращения к средствам концептуализации, выработанным деконструктивистской методологией.

При построении нового концепта игры следует учесть некоторые методологические аспекты деконструктивизма, возникшие в связи с переключением внимания философии с сущности на процессы становления. Прежде всего, это пересмотр сущности философского концепта и его функций в современной философской работе. Для настоящего исследования актуальным становится понимание концепта как движения, события (по Делезу и Гваттари). Современный концепт не репрезентирует смысл существующего, а открывает возможность несотворенного, виртуального существования, возможное становление которого и будет реальным результатом события концепта.

Исходя из этой установки, философия есть творчество концептов, сопряженное с творением возможных миров, что, по сути, переносит ее из области абстрактно-теоретического знания в область искусства с его игровой опытно-практической спецификой произведения. Все это задает смену целей и методов философствования: отход от чистого созерцания сущностей и опору на предметное поле в опыте философского моделирования полиреальности.

Последнее обстоятельство требует для разворачивания нового концепта игры наличия предметного контекста, практического поля становления, например, музыки. Культурный пласт, иллюстрирующий игру, следует понимать не как место репрезентации готового концепта, но именно как срез, в котором игра только и может обнаружить себя как концептуальное событие, что также влечет за собой смену исследовательского взгляда на музыку с эстетического и специфически музыковедческого на философский.

Таким образом, требуется выдержанность единой философско-методологической позиции - позиции деконструктивизма - как на мета-философском уровне, на котором игру можно обсуждать как особую философскую идею современности, задающую и тип мышления, и способ бытия (глава I), так и на уровне культурфилософском, позволяющем осуществлять адекватный анализ культурных текстов как реализующих эту идею игры (глава II). Соответственно поставленным задачам в работе используются различные методы их достижения:

• метод сравнительного анализа позволил на первом этапе исследования выявить специфику существующих подходов к игре и определить их парадигмальную принадлежность;

• метод концептуального конструирования помог на основе выделенной философской позиции деконструктивизма сформулировать концептуальное представление игры;

• с помощью метода позиционного анализа стало возможным с позиций деконструктивизма осмыслить феномен музыкального метанарративизма как сдерживающий игру на различных уровнях музыкального целого;

• философский герменевтический метод позволил посмотреть на современную музыкальную практику сквозь призму концепта игры и решить задачу ее обоснования и переконцептуализации как музыкальной практики становления концепта игры.

Научная новизна работы. В работе формируется концептуальный взгляд на игру, адекватный современной ситуации постметафизического культурного становления. Научная новизна исследования содержится в следующем:

1. На основе парадигмальной дифференциации философских подходов к игре в XX веке осуществлена переконцептуализация игры в аспекте ее постметафизического онтологического статуса (игра выступает средством генерации новой формы онтологии как открытого движения становления): развернута концептуальная структура игры в планах игрового мышления и культурной его реализации.

2. Впервые современный концепт игры рассмотрен в ракурсе культурной практики музыки и раскрыт как конституирующий ее философский способ существования: выявлены дискурсивные характеристики постметафизического пространства музыкальной культуры, обнаружен музыкальный механизм игрового мышления, проанализированы музыкальные способы (типы) становления игровой онтологии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Как постметафизический онтологический принцип игра выступает не сущностно (субстанциально), а в качестве необъективируемого средства генерации открытого онтологического процесса становления и является той онтологической базой, которая, конституируя внутренние механизмы существования мышления и культурного пространства, трансформирует их традиционные классические сущностные характеристики.

2. Мышление, основанное на принципе игры становления (игровое мышление), предстает неклассической стратегией субъекта, которая направлена на деконструкцию эгоцентрической сущности мышления (и цели (предмета), и объективирующей процедуры) и реализуется как процесс бесконечного нецелерационального возвращения самого события продуцирующей мысли.

3. Десубстанциализм в мышлении деактуализирует классическую репрезентативную функцию культуры, что задает постметафизический тип культурного (и в частности, музыкального) пространства как дискурсивной среды, т.е. как мобильного, поливозможностного и коммуникативно организованного средства образования полисущностности постметафизического мира.

4. План игрового мышления музыкально обнаруживается в виде механизма импровизации, игровые, неклассические принципы которого выявляются и в языковом (упразднение классической песенно-мелодической основы, акцентуация телесности как игрового источника музыкальной мысли), и в структурном (упразднение классических причинно-следственных связей, опора на случай в сопряжении музыкальных реплик для образования открытых музыкальных структур) музыкальных аспектах.

5. Способы (типы) становления игровой онтологии в культурной практике музыки предстают как неклассические музыкальные практики «чтения» структурно (алеаторика, пуантилизм, хеппенинг и др.) и смыслово (полистилистика второй половины XX века) децентрированных музыкальных текстов, иначе говоря, как практики свободного структурообразования и смыслообразования.

Апробация работы. Ключевые положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры философии Томского государственного университета и прошли апробацию на Летней школе «Коммуникативные стратегии культуры», поддержанной фондом Сороса (Новосибирск-1998), а также на ряде научных конференций (Томск-2000, 2001; Санкт-Петербург-2002). Кроме того, результаты, полученные в ходе работы, используются автором в рамках спецкурса «Современные музыкальные концепции» и при проведении занятий по базовому курсу «История музыки XX века» в Институте искусств и культуры ТГУ, а также отражены в публикациях.

Теоретическая и практическая значимость работы. Переконцептуализация игры на основаниях деконструктивизма помогает найти подходы к ситуации смысловой непроясненности, когда содержание культуры уже не есть для человека очевидность, предлагаемая ему посредством «потребляемых» им готовых идей, а оказывается личностной проблемой. В этих условиях создается уникальная возможность высвобождения различных индивидуальных, приватных позиций интерпретации событий культуры. В связи с этим остро встает проблема актуализации механизмов самоопределения, выработки человеком самостоятельного взгляда, что по-новому наполняет содержание прежде всего гуманитарного образования. Речь идет о переакцентировке целей и задач учебных гуманитарных курсов (например, истории музыки) с ценностей эстетической оценки, полноты информированности и знания о предмете, что задает человеку позицию стороннего наблюдателя, на ценность развития гибкого ситуативного предметного мышления, что погружает человека в позицию непосредственного участника и создателя процесса становления смысла предмета.

Обозначенная выше теоретическая значимость нашла свое отражение при выработке автором собственных педагогических установок, реализуемых им в работе со студентами ИИиК ТГУ на семинарских занятиях в рамках учебного курса «История музыки XX века».

Материалы настоящего исследования могут быть использованы в различных учебных курсах по профилям современной неклассической философии, философии культуры, истории музыки. Выдвигаемая здесь образовательная установка также является перспективной в плане разработки современных развивающих методик преподавания гуманитарных дисциплин. Кроме того, исследование может внести вклад в формирование такой малоосвоенной области современной философии как современная неклассическая философия музыки.

Структура диссертации определяется целью работы и ее внутренней логикой. В структуре отражена последовательность решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуализация игры в постметафизической культуре"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современность, переживая кризис Разума и рационалистической картины мира, по-особому актуализирует игру. Игра выводится с краев культуры в качестве нового онтологического основания, однако, при этом культурная реальность мира выстраивается не как новая, более современная единая картина, а предстает становящейся в парадоксальном процессе децентрации, ускользания от единства, монообразности и завершенности. Игра выступает «первопричиной» изменчивости, непредсказуемости, ризоматичности, рассеянности характера современного культурного движения, что говорит об особой, неклассической «сущности» самой игры -не-статичности, подвижности, скольжении, мерцании. В постметафизических условиях игра необъектна, непредставима, не наделена бытием в классическом философском смысле.

Специфика собственной онтологии игры, взятой в качестве источника становления постметафизической картины мира, заключается не в том, что есть игра по своему внутреннему порядку, чем является в некотором идеальном, нормативном представлении, а в том, каким образом она осуществляет существование. Иначе говоря, посредством чего игра задает такой акт бытийствования, в котором становление есть становление всегда другого - так, что нет аналитической возможности схватить, выделить «начало» - какую-либо закономерность, логику, правило процесса движения. Очевидно, что игровое становление нацелено не на трансляцию, повтор, культивирование чего-то «знаемого», что существует «изначальным», до-игровым образом, а на продуцирование «не-существования» - мира, еще не реализованного, но всегда реально возможного и возможностно открытого, ^запрограммированного.

Таким образом, игра как постметафизическое онтологическое «начало» не обладает статусом классического Первоначала, абсолютного вневременного, самодостаточного Источника, а является продуцирующим, «дающим жизнь» спонтанным механизмом - как непосредственно включенным в «акт-существование» (Левинас), так и опосредуемым конкретной ситуацией опыта становления.

Конституирование концепта игры в современной ситуации предполагает, что процесс концептуализации носит неклассический, нерационалистический характер и протекает как опыт представления непредставимого - ненормированного, неупорядоченного, скользящего «туда-сюда»» маятникового движения. Актуальной необходимостью становится смена классических средств концептуализации - схватывающих, объективирующих «стиля» мышления, философского языка, субъектный «сверх»-позиции, ориентированных исключительно на присутственность, наличность явлений реальности, - на средства концептуализации, выработанное современным деконструктивизмом. Деконструктивизм предоставляет возможность и мыслить и говорить об игре как особом современном интеллектуальном и культурном опыте становления постметафизического мира Различного.

В целом, современный концепт игры является не нормативным абстрактным образом игры, а событием концептуального становления в контексте повседневности, ситуативности, жизненности. Два ведущих плана становления - философский и культурфилософский - определяют это концептуальное событие, задавая также и ключевые задачи исследования, решение которых гарантирует полноту и объем концептуального представления игры:

Во-первых, философский план концептуализации необходимо предполагает выявление и формулировку нового (другого, нерационалистического, игрового) порядка мышления и существования в условиях отсутствия классической заданности метафизических ориентиров, что ведет к постановке вопросов: как организован механизм мышления в ситуации игры - с одной стороны, а с другой - как, в каком виде игровое мышление реализуется в культурном пространстве бытия.

Во-вторых, культурфилософский план концептуализации игры способствует адекватному раскрытию современного концепта игры, что ставит задачи обнаружения и анализа реального культурного опыта осуществления игры. В данном исследовании эти задачи заключаются в экспликации и рассмотрении механизмов и процессов становления игры в контексте музыкальной практики.

Последовательно решение поставленных задач позволяет сделать ряд выводов относительно специфики постметафизической игры. Необходимо подчеркнуть, что игра в ее деконструктивистском ракурсе представления выступает как явление парадоксального характера, оказывающее противоречиво-двойственное воздействие и на субъекта и на реальность.

Отвергая универсальность классического Единого, игра, тем не менее, сама становится единым основанием онтологического становления современной картины мира. Управляя онтологическими процессами, игра устанавливает режим тотальности - но не упорядоченности и единой логики, а множественности, ризоматичности. С позиций игры не Единое служит «началом» существования, а хаотичное состояние подвижности.

В качестве базового механизма мышления игра деконструирует классический тип мышления и его субъект-объектную познавательную логику. Это, с одной стороны, лишает человека его традиционного статуса субъекта сознания и ставит перед неопределенностью: что и как мыслить? С другой - открывает в человеческой мысли иные, неклассические стороны -бессознательное, фантазийное, эмоционально-чувственное, творческое. Именно эти качества нового мышления становятся основными в постметафизической необходимости строительства человеком различных культурных картин мира.

Игра открывает реальность не как объект теоретического наблюдения и чистого созерцания, а как план онтологического опыта. Игра провоцирует наблюдателя на со-участие, на действие, при этом полностью подчиняя его сознание, логику. Даже мысль об игре превращается игрой в игру мышления, не давая возможности человеку отстраниться от нее как от объекта исследования.

Игра ведет себя как ничто, небытие, несуществование, ибо никогда не предъявляет себя классическим способом - объектом описания. Игра всегда сливается с «предметом», т.е. с тем, что играет, что движимо по ее игровым правилам скольжения, материализуясь, мимикрируя под «другое», вкрапляясь в тело другого. Таким телом другого, как было показано в исследовании, является пласт культуры. Благодаря игре культура перестает быть «собранием образцов», «хранилищем» идеальных объектов и превращается в реальную живую практику культуры, претворяющую игру в ее игровом бытии. Анализ музыкального плана реализации игры показал, что музыка вырабатывает собственные - музыкальные - средства, создающие адекватное поле возможностей становления современной игры: как в плане мышления, так и в плане онтологии.

Логичным продолжением сказанному будет мысль, которая не получила в рамках настоящей работы своего развития. Однако, она намечает перспективы движения исследования постметафизических игровых культурных практик. Тезис состоит в том, что границы культурных сфер в пределах влияния деконструктивистски концептуализированной игры утрачивают свою разделительную функцию. Налицо тенденции смешения зон компетенции и средств философии и не-философии (например, литературы, искусства). Под началом онтологической игры эти сферы так или иначе нацелены на актуальную в ситуации постметафизики философскую работу - работу становления, продуцирование, построение Картины Мира как Различного - образа, который, как было установлено, формируется сегодня исключительно в зоне реальной игровой культурной практики. Таким образом, очевидно, что музыка, которая практикует игровую онтологию и уходит от классической нормативности и идейно-образной заданности, покидает уровень сугубо эстетического явления и входит в область современной философии на правах самостоятельной

120 философской практики становления образов и смыслов ризоматичного мира Различного.

Исходя из сказанного можно предположить и обозначить перспективу дальнейшего исследования постметафизической игры и игровой музыкальной культуры. Она видится как работа по философской переконцептуализации современных оснований музыки и музыкальной культуры с позиций философского деконструктивистского концепта игры.

121

Список научной литературыПроскуровская, Софья Дмитриевна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Автономова Н.С. Возвращаясь к азам // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 17-22.

2. Автономова Н.С. В поисках новой рациональности. Опыт типологической характеристики некоторых тенденций современного буржуазного сознания // Вопросы философии. 1981. № 3. С. 145-156.

3. Адорно Теодор В. Избранное: Социология музыки. М.; СПб.: Университетская книга, 1998. 445 с.

4. Ансерме Э. Статьи о музыке и воспоминания: Пер. с фр. Е. Бронфин, Б. Урицкой. М.: Сов. композитор, 1986. 224 с.

5. Арановский М.Г. Интонация, знак и «новые методы» // Советская музыка. 1980. № ю. С. 99-109.

6. Арановский М.Г. Симфонические искания: Проблемы жанра симфонии в советской музыке 1960-1975 годов: Исследовательские очерки. Л.: Сов. композитор, 1979. 276 с.

7. Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс. Кн. 1-2. / Ред., вст. ст., с. 3-18, коммент. Е.М. Орловой. Изд. 2-е. Л.: Музыка, 1971. 376 с.

8. Бажанов Л., Турчин В. От игры к игре. От хэппенинга к перфоманс. За гранью искусства // Декоративное искусство. 1980. № 9. С. 35-37.

9. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред., вст. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1994. 616 с.

10. Ю.Батай Ж. Внутренний опыт. СПб, 1997.

11. П.Баткин Л. О постмодернизме и «постмодернизме» // Октябрь. 1996. № 10. С. 176-188.

12. Берн Э. Люди, которые играют в игры. Игры, в которые играют люди: Пер. с англ./ Общ. Ред. М.С. Мацковского; Послесл. Л.Г. Ионина, М.С. Мацковского. СПб.: Лениздат, 1992. 399 с.

13. Бланшо М. Опыт-предел / Танатография эроса: Ж. Батай и французская мысль середины XX века. СПб: Мифрил, 1994. С. 63-79.

14. Блум X. Шекспир как центр канона: Глава из книги «Западный канон» // Иностранная литература. 1998. № 12. С. 194-214.

15. Бодрийяр Ж. О соблазне // Иностранная литература. 1994. № 1. С. 59-66.1 б.Бодрийяр Ж. О совращении /Ad Marginem, 93. М., 1994. С. 324-354.

16. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. 387с.

17. Боэций. Утешение философией / Боэций. Утешение философией и другие трактаты / Отв. Ред., сост. и автор статьи д. филос. н. Г.Г. Майоров. М.: Наука, 1990. С. 190-291.

18. Булез П. Между порядком и хаосом // Советская музыка. 1991. № 7, 9.

19. Булез П. Современные поиски / Современное буржуазное искусство. Критика и размышления. М., 1979. С. 291-295.

20. Вайнштейн О.Б. Деррида и Платон: деконструкция логоса // Мировое древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. М., 1992. №1. С.50-72.

21. Вайнштейн О.Б. Постмодернизм: история или язык? // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 3-7.

22. Вайнштейн О.Б. Homo deconstructivus: Философские игры постмодернизма// Апокриф. 1992. № 2. С. 12-31.

23. Визель М. Гипертексты по ту и эту стороны экрана // Иностранная литература. 1999. № 10. С. 169-178.

24. Вопросы поэтики и семантики музыкального произведения: Сб. трудов: Вып. 144 / Рос. академия музыки им. Гнесиных. М., 1998. 160 с.

25. Выготский JI.C. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка // Вопросы психологии. 1966. № 6. С. 62-76.

26. Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного: Пер. с нем. М., Искусство, 1991. 367с.

27. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: Пер. с нем. / Общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

28. Гараджа А. Вавилонское столпотворение / Ad Marginem, 93. М., 1994. С. -384-394.

29. Григорьева Г.В. Стилевые проблемы русской советской музыки второй половины XX века (50-е 80-е годы). М., 1989. 206 с.

30. Гройс Б. Да, апокалипсис, да, сейчас // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 28-35.

31. Гройс Б. О новом // Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Изд-во «Знак», 1993. С. 113-244.

32. Гуманизм на рубеже тысячелетий: идея, судьба, перспектива. Материалы международной конференции 14-15 ноября 1996 г. /Редколлегия: Б.Н. Бессонов, Т.Г. Богатырева. В.Н. Шевченко (отв. ред). М.: Гнозис, 1997. 223 с.

33. Гурко Е. Тексты деконструкции. Деррида Ж. Differance. Томск: Изд-во «Водолей», 1999. 160с.

34. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию (главы из книги) //Вопросы философии. 1992. № 7. С. 136-176.

35. Делез Ж. Логика смысла. М.: Издательский центр «Академия», 1995. 298 с.

36. Делез Ж. Ницше / Пер. с фр., послесловие и коммент. С.Л. Фокина. СПб.: Аксиома, Кольна, 1997. 186 с.

37. Делез Ж. Платон и симулякр / Интенциональность и текстуальность. Томск: Изд-во «Водолей», 1998. С. 225-240.

38. Делез Ж. Различие и повторение. ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384с.

39. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. и послесл. С.Н. Зенкина. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.288 с.

40. Денисов А. К проблеме семиотики музыки // Музыкальная академия. 2000. №1. С. 211-217.

41. Деррида Ж. Голос и феномен и другие работы по теории знака Гуссерля / Жак Деррида; Пер. С.Г. Кашина, Н.В. Суслова. СПб.: Алетейя, 1999. 208 с.

42. Деррида Ж. Два слова для Джойса / Ad Marginem, 93. М., 1994. С. 354-384.

43. Деррида Ж. О грамматологии: Пер. с фр. / Пер. и вступит ст. Н. Автономовой. М.: Ad Marginem, 2000. 51 lc.

44. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только / Жак Деррида; Пер. с фр. Г.А. Михалкович. Минск: Современный литератор,1999. 829 с.

45. Деррида Ж. Письмо и различие: Пер. с фр. СПб.: Академический проект,2000. 432с.

46. Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 53-57.

47. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук / Жак Деррида. Письмо и различие: Пер. с фр. СПб.: Академический проект, 2000. С. 352-369.51 .Деррида Ж. Эссе об имени (Страсти, Кроме имени, Хора). Пер Н. Шматко. СПб.: Алетейя, 1998.

48. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма /Пер. с англ. А.В. Рябушкина, В.Л. Хайта. М.: Стройиздат, 1985. 135с.

49. Дидро Д. Племянник Рамо / Дидро Д. Избранные произведения. М., Л.: Гос. Изд-во художественной литературы, 1951. С. 84-125.

50. Дубинец Е. Творчество сквозь призму нотации // Музыкальная академия. 1997. №2. С. 191-201.

51. Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия: Сб./Ред.: Е.В. Петровская, А.Т. Иванов; предисл. М. Рыклина. М.: РИК «Культура», 1993. 199с.

52. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. 255с.

53. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996. 256с.

54. Интенциональность и текстуальность. Философская мысть Франции XX века. Томск: Изд-во «Водолей», 1998. 320с.

55. Интервью с Жаком Деррида // Мировое древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. М., 1992. №1. С.73-80.

56. Искусство XX века: уходящая эпоха? Сб. статей. /Материалы конференции 28 октября 1 ноября 1996 г. Сост. И ред. В. Валькова, Б. Гецелев. Н. Новгород: Нижегородская гос. консерватория, 1997. Т.1. 264с.; Т.2. 292с.

57. Казакова Н.Т. Феномен игры в философии: Методологический анализ: Автореф. Дис. док. филос. наук. 09.00.01. Иркутск, 1999. 40 с.

58. Кейдж Д. История экспериментальной музыки в США // Музыкальная академия. 1997. № 2. С. 205-211.

59. Кессиди Ф.Х. Гераклит. М., 1982.

60. Кнабе Г.С. Проблема постмодерна и фильм П. Гринуэя «Брюхо архитектора» // Вопросы философии. 1997. № 5.

61. Когоутек Ц. Техника композиции в музыке XX века: Пер. с чеш. /Цтирад Когоутек; Вст. ст. К.Н. Иванова и др.: Комментарий Ю.Н. Рагса и Ю.Н. Холопова. М.: Музыка. 1976. 367с.

62. Козина Ж. Музыкальный постмодернизм химера или реальность? // Советская музыка. 1989. № 9.

63. Козловски П. Культура постмодерна: Общественно-культурные последствия технического развития: Пер. с нем. М.: Республика, 1997. 240с.

64. Корневище OA. Книга неклассической эстетики: Сб. статей. /Рос. Академия наук, Ин-т философии; Редкол.: В.В. Бычков, Н.Б. Маньковская. М.:ИФ, 1999. 302с.

65. Кутырев В.А. Экологический кризис, постмодернизм и культура // Вопросы философии. 1996. № 11. С. 23-32.

66. Лакан Ж. «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/1955): Пер. с фр./ Пер. А. Черноглазова. М.: Изд-во «Гнозис», Изд-во «Логос», 1999. 520 с.

67. Левинас Э. Диахрония и репрезентация /Интенциональность и текстуальность. Томск: Водолей. 1998. С. 141-162.

68. Лиотар Ж.-Ф. Заметки о смыслах "пост" // Иностранная литература. 1994. № 1. С. 56-59.

69. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодернизм? /На путях постмодернизма: сб. обзоров и рефератов. М., 1995. С. 168-184.

70. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. М; СПб.: Алетейя, 1998. 160с.

71. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики /Форма. Стиль. Выражение / Сост. А.А. Тахо-Годи; Общ. Ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 402-603.

72. Лосев А.Ф. Основной вопрос философии музыки /Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 315-336.

73. Лосев А.Ф. Очерк о музыке / Форма. Стиль. Выражение / Сост. А.А. Тахо-Годи; Общ. Ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С.637-667.

74. Лосева О.В. Музыка и глаз. (О роли зрительного фактора в музыке XX века). / На грани тысячелетий: Мир и человек в искусстве XX в. М.: Наука, 1994. С. 140-159.

75. Лосева О. Роман Хаубеншток-Рамати / Современная музыка Австрии: Очерки и документы. М., 1998. С. 79-82.

76. Маковельский О.А. Древнегреческие атомисты. Баку, 1946. 401 с.

77. Мальцев С. О психологии музыкальной импровизации. М.: Музыка, 1991. 88с.

78. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб: Алетейя, 2000. 347с.

79. Маргинальное искусство: Сб. статей. /МГУ им. М.В. Ломоносова, Филос. факультет, Каф. эстетики [Сост, предисл., ред. А.С. Мигунова]. М.: Изд-во МГУ, 1999. 159с.

80. Маркова Л.А. Философия из хаоса: Ж. Делез и Ф. Гваттари о философии как творчестве концептов // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 147-159.

81. Махов А.Е. Черед бросать кости: Бог, Николай Маркевич, Лев Толстой, Стефан Малларме, Пьетро Чероне, Пьер Булез, Джексон Поллок и другие // Апокриф. 1993. № 2. С. 70-90.

82. Медвецкий И. "Игра ума. Игра воображения." Метод анализа художественного текста// Октябрь. 1992. № 1. С. 188-192.

83. Медушевский В. Музыкальный стиль как семиотический объект // Советская музыка. 1979. № 3. С. 30-39.

84. Медушевский В. О закономерностях и средствах художественного воздействия музыки. М., 1976. 274с.

85. Метнер Н.К. Муза и мода. Защита основ музыкального искусства. Фрагменты из книги // Советская музыка. 1981. № 8. С. 78-87.

86. Мириманов В.Б. Изображение и стиль: специфика постмодерна. Стилистика 50-90х годов. М.: Рос. гос. гуманитарный ун-т, 1998. 70с.

87. Михайлов А.В. Концепция произведения искусства у Теодора В. Адорно / Адорно Теодор В. Избранное: Социология музыки. М., СПб.: Университетская книга, 1998. С. 290-370.

88. Михайлов А.В. Некоторые мотивы музыкального авангардизма: Карлхайнц Штокхаузен / Искусство и общество. М.: Наука, 1978. С. 66-84.

89. Михайлов А.В. Отказ и отступление. Пространство молчания в произведениях Антона Веберна / Адорно Теодор В. Избранное: Социология музыки. М., СПб.: Университетская книга, 1998. С. 412-428.

90. Михайлов А.В. Цикл симфоний А. Шнитке // Музыкальная жизнь. 1990. № 24. С. 4-5.

91. Музыкальная эстетика западной Европы 17-18 веков / Сост. текстов и общая вступ. ст. В.П. Шестакова. М.: Музыка, 1971. 687с.100. «Мысль изреченная.» / Сб. научн. ст. Отв. ред. В.А. Кругликов. М.: Изд-во Рос. открытого ун-та, 1991. 196с.

92. Найман Е.А. Деконструктивная методология Жака Деррида: Учебно-методическое пособие по спецкурсу. Томск, 1996. 100с.

93. Найман Е.А. Дискурс, фигура и нарратив в философии Лиотара /Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. Томск: Изд-во ТГУ, 1999. Вып. 4. С. 137-151.

94. Найман Е.А. «Сцена письма» и «метаморфоза истины»: Ж. Деррида -Ж. Делез /Интенциональность и текстуальность. Томск: Водолей, 1998. С. 205-218.

95. Найман Е.А. Язык, мысль, архитектура и божественное начало сквозь призму принципа дополнительности в мифе о Вавилонской башне у Ж. Деррида /На путях к новой рациональности: Методология науки. Вып. IV. Томск: Изд-во ТГУ, 2000. С. 22-30.

96. На путях постмодернизма: Сб. обзоров и рефератов. М.: ИНИОН, 1995. 187 с.

97. Нанси Ж.-Л. В ответственности за существование /Интенциональность и текстуальность. Томск: Водолей, 1998. С. 306-317.

98. Нанси Ж.-Л. Corpus /Жан-Люк Нанси; Сост., общ. ред. и вст. ст. Елены Петровской: Ad Marginem, 1999. 255с.

99. Нанси Ж.-Д. Язык и тело / II Копнинские чтения. Сб. работ участников международной конференции. Томск: Изд-во ТГУ, 1997. С. 118-123.

100. Николай Кузанский. Игра в шар / Николай Кузанский. Сочинения в 2х т. Т. 2: Перевод / Общ. Ред. В.В. Соколова и З.А. Тажуризиной. М.: Мысль, 1980. С. 249-315.

101. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: Избранные произведения. Кн. 2. / Сост. и подгот. текста М.Ш. Ивановой. М., Л.: Итало-советское изд-во «Сирин», 1990. 415с.

102. Орлова Е.М. Интонационная теория Асафьева как учение о специфике музыкального мышления: История. Становление. Сущность. М.: Музыка, 1984. 302с.

103. Ортега-и-Гассет. Что такое философия? М.: Наука, 1991. 408с.

104. Парамонов Б. Конец стиля. М.: Алетейя, 1997. 464с.

105. Петрова Г.И. Игра в культуре XX века / Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. Томск: Изд-во ТГУ, 1998. С. 10-15.

106. Петрова Г.И. Постмодернизм и игра. Новый проект человека // Сибирь. Философия. Образование. 1999. № 3. С. 57-67.

107. Подорога В. Метафизика ландшафта: Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX-XX в.в. М.: Наука, 1993. 320с.

108. Подорога В. Феноменология тела: Введение в философскую антропологию: Материалы лекционных курсов 1992-1994 годов. М.: Ad Marginem, 1995. 339с.

109. Подорога В. Начало в пространстве мысли: Мераб Константинович Мамардашвили и Марсель Пруст / Ad Marginem, 93. М., 1994. С. 184-203.

110. Подорога В. Философское произведение как событие // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 9-12.

111. Попов С.В. Организационно-деятельностные игры: мышление «в зоне риска» // Кентавр: Альманах. М., 1994. № 3. С. 2-31.

112. Постмодернизм и культура: Сб. / АН СССР, Институт философии; [Отв. ред. Е.Н. Шапинская]. М.: ИФАН, 1991. 137с.

113. Проблемы границы в культуре: Сб. материалов Шестого семинара в Тартус. ун-те 25-28 сент. 1997 г.. Тарту, 1998. 316с.

114. Проблемы информационной культуры: Сб. ст. / Международная академия информации. Отделение информационной культуры. М.: МГУК; Краснодар: Краснодар, гос. акад. культуры, 1994. 218с.

115. Пятигорский А. Избранные труды. / Сост. и общ. ред. Г. Амелина. М.: Языки русской культуры, 1996. 590с.

116. Рациональность на перепутье: В 2 кн. / Ред. кол.: П.П. Гайденко (отв. ред.) и др.; Рос. АН Ин-т философии. М.: РОССПЭН. Кн.1. 1999. 367с.

117. Рациональность на перепутье: В 2 кн. / Ред. кол.: П.П. Гайденко (отв. ред.) и др.; Рос. АН Ин-т философии. М.: РОССПЭН. Кн.2. 1999. 463с.

118. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995. 412с.

119. Руссо Ж.-Ж. Об искусстве: Статьи, высказывания, отрывки из произведений. М., JL, 1959.

120. Савенко С. Есть ли индивидуальный стиль в музыке поставангарда? // Советская музыка. 1982. № 5. С. 117-122.

121. Сапонов М.А. Искусство импровизации: Импровизационные виды творчества в западно-европейской музыке Средних веков и Возрождения. М., 1982. 70с.

122. Сигов К.Б. Человек вне игры и человек играющий: Введение в философию игры // Философская и социологическая мысль. 1990. № 4. с. 31-47.

123. Смирнов С.А. Игра как культурная форма образования человека // Мастер-класс. 1996. № 1. С. 27-34.

124. Смирнов С.А. Философия. Образование. Культура. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1990. 166с.

125. Современная музыка Австрии: Очерки и документы / Гос. институт искусствознания; Сост., пер., коммент. О. Лосевой. М., 1998. 108с.

126. Соколов А.С. К проблеме текста и его информационной специфике в современной информационной культуре / Проблемы информационной культуры: Сб. ст. М., 1994. С. 137-145.

127. Соколов А.С. Музыкальная композиция XX века: диалектика творчества. М.: Музыка, 1992. 230с.

128. Столович Л.Н. Искусство и игра. М.: Знание, 1987. 64с. (Новое в жизни, науке, технике), Сер.: Эстетика, 1987/6.

129. Сыров В. Рок-музыка и проблемы культурно-стилевой интеграции / Искусство XX века: уходящая эпоха? Сб. ст. Т.2. Н. Новгород: Нижегородская гос. консерватория, 1997. С. 101-117.

130. Танатография эроса: Ж. Батай и французская мысль XX века. СПб.:Мифрил, 1994. 346с.

131. Тищенко П.Д. Что значит знать? (Онтология познавательного акта). М.: Изд-во РОУ, 1991. 64с.

132. Устиненко В. Место и роль игрового феномена в культуре // Философские науки. 1980. № 2. С.69-77.

133. Ушакин С.А. После модернизма: язык власти или власть языка // Общественные науки и современность. 1996. № 5. С. 130-141.

134. Фарман И.П. Модель коммуникативной рациональности (на основе социо-культурной концепции Юргена Хабермаса) / Рациональность на перепутье. Кн.1. М.: РОССПЭН, 1999. С. 264-293.

135. Филиппов Л.И. Грамматология Ж. Деррида и литературный авангардизм / Французская философия сегодня. М.: Наука, 1989.

136. Фрейд 3. Психология бессознательного: Сб. произведений / Сост., науч. ред., авт.вст. ст. М.Г. Ярошевский. М.: Просвещение, 1990. 448с.

137. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Лекции и интервью. Москва, апрель 1989 г.: Пер. с нем. /Послесл. Н.В. Мотрошиловой, с. 115174. М.: Наука, 1992. 175с.

138. Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. М., 1993. № 4. С. 43-63.

139. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. М.: Республика, 1993. 447с.

140. Хаубеншток-Рамати Р. Между фантазией и компьютером / Современная музыка Австрии: Очерки и документы. М., 1998. С. 104-107.

141. Хаубеншток-Рамати Р. Музыка и абстрактная живопись / Современная музыка Австрии: Очерки и документы. М., 1998. С. 102-104.

142. Хаубеншток-Рамати Р. Нотация материал и форма / Современная музыка Австрии: Очерки и документы / Гос. институт искусствознания; Сост., пер., коммент. О. Лосевой. М., 1998. С. 93-97.

143. Хаубеншток-Рамати Р. О форме в новой музыке / Современная музыка Австрии: Очерки и документы. М., 1998. С. 98-102.

144. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992.

145. Чередниченко Т.В. Кризис общества кризис искусства: Музыкальный «авангард» и поп-музыка в системе буржуазной идеологии. М.: Музыка, 1985. 192с.

146. Чередниченко Т. Музыкальный запас. 70-е годы. Проблемы. Портреты. Случаи. М.: Новое литературное обозрение, 2002. 592с.

147. Шапинский В.А., Шапинская Е.Н. Постановка и разработка проблемы культурной маргинальное™ теоретиками постмодернизма / Постмодернизм и культура: Сб. М.: ИФАН, 1991. С. 8-33.

148. Шахназарова Н. Современность как традиция // Музыкальная академия. 1997. № 2. С. 3-13.

149. Шестаков В.П. Музыкальная эстетика западно-европейского средневековья и Возрождения. Сост. текстов и общ. вст. ст. с. 5-92. В.П. Шестакова. М.: Музыка, 1966. 574с.

150. Шнитке А. Полистилистические тенденции современной музыки /Музыкальные культуры народов. Традиции и современность. М.: Музыка, 1973. С. 289-291.

151. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Иностранная литература. 1988. №10. С. 193-230.

152. Эко У. Отсутствующая структура: Введение в социологию. СПб.: ТОО ТК, Петрополис, 1998. 431с.

153. Эльконин Д.Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978. 304с.

154. Эммерик П. Ван. Джон Кейдж и «креолизация» сериализма // Музыкальная академия. 1997. №> 2. С. 201-205.

155. Якимович А. О лучах Просвещения и других световых явлениях. Культурная парадигма авангарда и постмодерна // Иностранная литература. 1994. № 1. С. 241-248.

156. Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера / Ad Marginem, 93. М., 1994. С. 21-71.

157. Ямпольский М. Литературный канон и теория «сильного» автора // Иностранная литература. 1998. № 12. С. 214-221.

158. Carvalho Mario Vieira de. "New Music" between Search for Identity and Autopoiesis, Or, the "Tragedy of Listening" // Theory, Culture and Society. -1999.-Vol. 16(4).-P. 127-135.

159. Krims A. Disciplining deconstruction: (For music analysis) // 19th Century Music. 1998. - Vol. 21, N 3. - P. 297-324.

160. Rorty R. Nineteenth-Century Idealism and Twentieth-Century Textualism / R. Rorty. Consequences of Pragmatism (Essays: 1972-1980). University of Minnesota Press, Minneapolis. P. 139-160.

161. Rorty R. Philosophy as a Kind of Writing: An Essay on Derrida / R. Rorty. Consequences of Pragmatism (Essays; 1972-1980). University of Minnesota Press, Minneapolis. P. 90-110.