автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.05
диссертация на тему: Культура и насилие

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Зимбули, Андрей Евгеньевич

Введение.

Глава I

КУЛЬТУРА И НАСИЛИЕ: ТРАГИЧЕСКАЯ НЕРАЗРЫВНОСТЬ.

1.1. Лики насилия.i '

1.2. Парциальность как причина насилия.

1.3. Мышление, оправдывающее войну: уоризм.

1.4. Экзистенциальная основа нравственной оценки.

Глава II

НРАВСТВЕННАЯ ОЦЕНКА.

2.1. Основные черты нравственной оценки.

2.2. Особенности нравственного восприятия.

2.3. Структура поступка.

2.4. Содержание нравственной оценки.

Глава III

НРАВСТВЕННЫЕ ПАРАДОКСЫ.

3.1. Парадоксы нравственного восприятия.

3.2. Парадоксы нравственных отношений.

3.3. Парадоксы нравственной оценки.

3.4. Парадокс как сущностная черта культуры.

Глава IV

НРАВСТВЕННАЯ ОЦЕНКА: В ПОИСКАХ ТОЧНОСТИ.

4.1. Возможен ли союз этики и математики?.

4.2. Точность измерений.

4.3. Семантическая определённость.

4.4. Шкалирование нравственной оценки.

4.5. Нравственная оценка: эталоны и набор шкал.

Глава V

НРАВСТВЕННЫЕ ПАРАДОКСЫ НАСИЛИЯ И НЕНАСИЛИЯ.

5.1. Всё-таки неразрывность?.

5.2. Сущность и типология насилия.

5.3. Нравственно-ценностная сущность насилия.

5.4. Факторы насилия.

5.5. Парадоксы ненасилия.

Глава VI

НРАВСТВЕННЫЕ МОДУСЫ ДОЛЖЕНСТВОВАНИЯ И ВОЛИ.

6.1. Нравственное долженствование в пространстве культуры.

6.2. Воля как фактор нравственного бытия.

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Зимбули, Андрей Евгеньевич

Трагические события 11 сентября 2001 года с особой отчётливостью продемонстрировали всему миру, насколько опасны геополитические противостояния, помноженные на психологию терроризма. Подобные события не могут не убедить многих скептиков в реальности единого пространства общекультурных ценностей и общечеловеческих угроз; в том, что мирная жизнь одинаково уязвима в иерусалимский супермаркете и на дагестанской площади, в индийском парламенте и на вокзале в Кисловодске. В свою очередь и философское понимание термина «культура» оказывается не изолированным от новейших жизненных реалий. Даже если в своё время та или иная формулировка давалась без расчёта на привязанность к ценностям человеческой жизни или риску эти ценности разрушить, сегодня дефиниции с неизбежностью получают переосмысление, в них всё более отчётливо звучат этические нотки. Достаточно вчитаться в определения, даваемые культуре разными авторами, и держать при этом в уме понятия, ставшие особо актуальными для международных обозрений последних месяцев («насилие», «агрессия», «жестокость», «экстремизм», «международный терроризм»): универсальный механизм, который осуществляет всю самоорганизацию человеческой жизни» (Н.Скатов); накапливаемый человеком социальный опыт» (С.Артановский); «опыт, который должен быть передан» (В.Конев); «актуальная целостность способностей человека» (В.Авдеев); «способ человеческой деятельности» (Э.Маркарян); «способ и результат изменения природы человеком» (А.Тихонов); способ существования человека в природе» (А.Валицкая); «деятельно-практическое единство человека с природой и обществом» (В.Межуев); связь всех людей» (М.Пришвин); «диалог индивида и общества» (А.Швейцер); «мера господства человека над миром и над собой» (П.Ничков); «совершенствование человеком себя и природы вокруг» (А.Луначарский); искусственная природа» (М.Каган); «кумулятивная система сообщений» (А.Моль); «система тончайших принуждений» (Вяч.Иванов); «сфера реализации ценностей» (Г.Выжлецов); «способность и усилие человека быть» (В.Зинченко); «внутренний смысл человеческой деятельности» (Н.Чавчавадзе).

Предметно-ценностные, феноменологические, деятельностные, философско-антропологические, этносоциологические объяснительные парадигмы с неизбежностью «упираются» в узел проблем, связанных с насилием. Причём для современной культуры характерно, что угрозу мирному течению жизни представляют далеко не только международная мафия, религиозные фанатики или футбольные британские болельщики. В то время как реальные границы становятся всё более прозрачными, продолжает нарастать отнюдь не академическое противостояние «глобалистов» и «антиглобалистов». И вообще как бы мы ни трактовали понятие «насилие», как нанесение кому-либо ущерба в условиях противостояния (Р.Холмс), силовые отношения в обществе (Р.Петропавловский), ущемление прав человека (Р.Апресян), любая форма принуждения (Л.Толстой), средство решения исторических задач (Л.Коновалова), убийство, повреждение, причинение материального ущерба (И.Лазари-Павловска), на богатейшем историческом материале нетрудно убедиться в том, что с течением времени количество насилия на Земле не убывает. Про двадцатый век можно с уверенностью сказать, что он далеко превзошёл все предыдущие времена по общему числу и последствиям чудовищных военных столкновений, по масштабам геноцида - и по отношению к соседним, и (что особенно поразительно!) к своим народам. Культура и насилие оказываются сплетены многомерным хитроумным узлом - онтологически и аксиологически, психологически и экономически.

История человечества может предстать цепью кровавых преступлений, а может - путём мученичества и героизма. Пространством отважных поисков - и горьких утрат. Чередой страшных злодеяний - или необъяснимых с точки зрения обыденного сознания примеров бескорыстия и самоотверженности. Но каким бы взором ни оценивать наше прошлое и настоящее - скорбным, грустно констатирующим, ироничным или прославляющим силу, - мы неизменно убеждаемся, что повсюду в ткань культуры вплетены нити насилия: притеснения, угнетения, кровопролития. И в жизни отдельного человека, и в масштабе больших сообществ парадоксальным образом сталкиваются гуманность и жестокость. И преступление, и подвиг оказываются замешены на крови.

Лики насилия поистине неисчислимы. Оно обнаруживает себя и в индивидуальной агрессивности, и в государственном тоталитаризме, и во всех сферах человеческой жизни: религии, политике, праве, науке, искусстве, спорте. Религии, накладывая строгие запреты на насилие, в то же время его нередко не только оправдывают, но и освящают. Искусство, претендующее на обладание высшей духовной самоценностью, зачастую занимается героизацией и эстетизацией зла. Право, защищая ценности культуры, само фактически санкционирует жестокость по отношению к преступникам. Жизнь наша пронизана конфликтами, противоречиями, взаимными упрёками и непониманием. Причём в случаях разлада, насилия, войны каждая из противодействующих сторон, как правило, убеждена в собственной правоте. Всё это ставит под сомнение саму возможность объективной оценки человеческого поведения с точки зрения добра и зла. Вместе с тем мы упорно продолжаем нравственно оценивать события, происходящие в мире. Доказательствами тому - и функционирование права, вменяющего злоумышленнику в вину вполне определённые поступки; и искусство, в немалой степени нацеленное на обличение одних и воспевание других черт действительности; и религиозные проповеди, укоряющие или вдохновляющие паству; и педагогика, пытающаяся спроектировать и изваять человека если не с большой буквы, то достойного, способного жить полнокровно и творчески.

Важнейшую роль в саморефлексии культуры играет этика. Безотносительно ко всем «цеховым» различиям данной науки люди ждут от неё правдивой картины мира, прежде всего мира межсубъектных отношений. И если этика способна не ограничиваться умозрительными конструкциями, проповедническим тоном или впадать в сентиментальную голословность, то проблема насилия как раз становится реальным испытанием, предоставляет прекрасную возможность для конкретного прорыва к пониманию перспектив культуры. Пока на Земле пребудут люди, пока представляют нравственную значимость жизнь человеческая, судьбы народов-меньшинств, слезинка ребёнка, - проблема насилия будет важна с точки зрения теории и практики. И здесь мало перечисления аргументов «за» и «против», и тем менее весом окажется список тех, кто в адрес насилия произносил слова оправдания или вердикт. Нужно всмотреться в сущность феномена насилия. Причём всмотреться специфически - сточки зрения этической, нравственно-ценностной.

Степень научной разработанности проблемы.

В мировой истории трудно найти мыслителя, рассуждавшего о судьбах человека и человечества и не затронувшего при этом проблему насилия. Понятно, что есть имена, которые оказываются наиболее значимыми, повлиявшими на умонастроения современников и потомков. Так у двух конкурирующих ветвей политологического истолкования насилия, основателями которых справедливо считаются Н.Макиавелли и М.Ганди, по целому ряду фундаментальных идей предшественниками могут быть названы, с одной стороны, Мо цзы и Шан Ян, утверждавшие культ силы, а с другой - Будда и Конфуций, отстаивавшие принципы человеколюбия. Общеизвестен вклад К. фон Клаузевица в понимание сущности, социальных функций военного насилия, известно и то, как его идеи восприняли, претворили в жизнь классики революционного преобразования мира, социалисты-коммунисты. В отечественной философской мысли уделяли пристальное внимание проблеме насилия и выдвинули полемизирующие концепции (абсолютистскую и реалистичную) Л.Толстой и И.Ильин. В последние десятилетия всё большее распространение в мире получают взгляды Л.Толстого, А.Швейцера, М.Ганди, М.-Л.Кинга, - это происходит благодаря интеллектуальным и душевным усилиям таких деятелей, как: И.Лазари-Павловска, А.Гжегорчик, Х.Госс-Майер, Дж.Шарп, Ж.Семлен. В нашей стране это прежде всего А.А.Гусейнов, В.А.Петрицкий, Р.Г.Апресян, которые ставят и решают вопросы насилия/ненасилия с общефилософских и историко-культурных позиций.

С близких позиций исследуют тему насилия в правовом поле Ю.М.Антонян, В.В.Гульдан, Г.Ф.Хохряков и другие.

Важны для понимания сущности насилия исследования, предпринятые А.П.Скрипником, А.И.Кугаем и А.И.Бродским (соответственно - в историко-культурном, социально-философском и логико-семантическом ракурсах).

Соотношение насилия и ненасилия является предметом глубокого осмысления для представителей гуманистической психологии - К.Роджерса, В.Франкла.

На идеях, заложенных в теорию и практику воспитания такими выдающимися личностями, как Ж.Ж.Руссо, Л.Н.Толстой,

В.А.Сухомлинский, плодотворно развивают педагогику ненасилия Ш.А.Амонашвили, В.А.Ситаров, В.А.Маралов и другие наши соотечественники.

Вместе с тем можно констатировать, что при чрезвычайном богатстве подходов и безусловно результативной многоплановой работе над проблемой насилия специалистами разного профиля -философами, психологами, педагогами, культурологами, историками, правоведами - ещё так и не осмыслена противоречивость в этических оценках насилия, не выработаны процедуры объективного нравственно-ценностного анализа этого явления.

Цели и задачи исследования.

Если насилие в культуре выступает в роли эпифеномена, неизбежного элемента общения или цены за прогресс, то почему столь контрастны его нравственные оценки? Почему вообще в нравственных оценках столь много парадоксов, необъяснимостей, субъективизма? Случайно ли, что в полном отвержении нравственных оценок нередко готовы солидаризироваться скептики, циники и - гуманисты либерального толка? Главное объяснение этому видится в непроработанности нравственно-оценочного инструментария. Парадоксы в нравственных оценках неизбежно вызываются неадекватностью оценочных процедур сложным явлениям, осмысливаемым морально. Отсюда ключевая цель исследования -выработка нравственно-оценочного инструментария и апробирование его на проблеме насилия.

Исходя из этого, задачами исследования становится:

- анализ причин нравственно-оценочных парадоксов;

- построение алгоритма нравственной оценки, основанного на структуре нравственного поступка;

- поиск возможностей повысить точность нравственных оценок, в частности, используя шкалирование, семантические и графические методики;

- выявление нравственно-ценностной сущности насилия, его факторов, возможностей его минимизировать; это, в свою очередь, предполагает: типологию видов насилия по результатам нравственно-оценочного анализа; этический анализ нравственно-значимых параметров ненасилия с точки зрения стратегии культуротворчества.

Теоретическая и методологическая основа исследования. Сложностью и многоплановостью темы продиктована необходимость обращения к источникам философским, историческим, языковедческим, религиоведческим; психологической, педагогической литературе, а также к изданиям, посвященным относительно недавно возникшему направлению прикладной математики - квалиметрии. В работе, таким образом, реализован междисциплинарный подход на основе философских и общенаучных методов: сравнительного анализа, диалектических принципов, согласованного рассмотрения онтологического, гносеологического и аксиологического ракурсов проблемы.

Теоретической базой выстраиваемой в диссертационном исследовании концепции служат труды отечественных и зарубежных философов, психологов, педагогов. Так, пафосом культуротворческой нацеленности (и даже самой формулировкой!) работа во многом обязана основному философскому сочинению Альберта Швейцера -«Культура и этика». В этическом подходе к узлу затрагиваемых проблем автору хотелось бы - объективностью, критичностью, всесторонностью анализа, конструктивностью - продолжать научный почерк университетских учителей: В.Г.Иванова, М.С.Кагана, В.А.Петрицкого, К.С.Пигрова, В.В.Прозерского, Р.П.Шпаковой, Э.П.Юровской и других.

Для понимания сущности культуры и ценностей наиболее животворными стали труды С.Н.Иконниковой, М.С.Кагана, Э.В.Соколова, В.П.Тугаринова, Н.З.Чавчавадзе.

Принципиально важными для исследования послужили работы ряда отечественных и зарубежных психологов: Б.Г.Ананьева, А.А.Бодалёва, Ф.Е.Василюка, К.Муздыбаева, Г.Селье, П.В.Симонова, Т.Шибутани.

Продвинуться в квалиметрическом направлении удалось в значительной степени благодаря наработкам таких специалистов, как

A.И.Субетто, И.А.Ивлиева.

Автор разделяет многие педагогические идеи - мажор, уважение к личности ученика, культуротворческие искания - с видными представителями отечественной педагогики: А.С.Макаренко,

B.А.Сухомлинским, Ш.А.Амонашвили, А.П.Валицкой.

Научная новизна исследования.

В диссертационном исследовании впервые предлагается целостный, этически выверенный и подкреплённый графическими и семантическими процедурами механизм нравственной оценки такого сложного явления культуры, как насилие.

В соответствии с логикой концептуального построения основные положения, выносимые на защиту, таковы:

1. Автор исходит из признания того, что насилие внутренне присуще культуре. Однако в качестве объясняющей тому причины отказывается признать так называемую парциальность - контрастное ценностное отношение к своим (близким) и дальним (чужим), -поскольку в её рамках остаются непонятными домашнее насилие, внутрипопуляционные войны.

2. Признавая эвристичность идеи (D.L.Cady) о моральном континууме между установками уоризма и пацифизма, автор вместе с тем полагает, что работа Д.Л.Кэди являет собой только робкую попытку передать многомерный мир межсубъектных отношений. Сфере этического присуща противоречивость, которая не сводится к различию в понятиях, но выявляется в парадоксах нравственного восприятия, парадоксах нравственных отношений, парадоксах нравственной оценки.

3. Для нравственного поступка свойственна обобщённая структура, которая может быть описана и положена в основу алгоритма целостной нравственной оценки. В исследовании выстроена и логически обоснована универсальная шкала нравственной оценки.

4. Нравственная оценка представлена как многомерное образование, которое можно выразить при помощи семантических и графических процедур, что даёт возможность осуществить реальный прорыв от субъективности, смутности и приблизительности - к точности, строгости и объективности.

5. Парадоксальность нравственной оценки насилия рассмотрена при помощи алгоритма нравственной оценки. Предложена основанная на нравственно-ценностном понимании сущности насилия типология его видов. Особо подчёркивается такая характеристика насилия, как соотносительность, с точки зрения которой появляется смысл говорить об околонасильственных формах поведения.

6. Произведённый целостный нравственно-ценностный анализ ненасилия позволил в значительной степени демистифицировать данное философское понятие и стоящее за ним жизненное явление. Подобно насилию, ненасилие множественно по формам и нравственно-ценностному содержанию.

7. В качестве существенной и парадоксальной причины насилия особо рассмотрено нравственное долженствование. Оно представлено как своего рода аналог физического явления инерции, и объяснено через обусловленность внешними и внутренними факторами. Выявлены нравственно-ущербные и нравственно-конструктивные формы долженствования.

8. В связи с анализом насильственных/ненасильственных культурных стратегий рассмотрены сущность, структура, нравственные параметры воли как способа самодетерминации нравственным субъектом собственной активности. Констатируется, что социокультурная зрелость проявляется в нарастании степени автономности, которую человеку удаётся «втиснуть» между обусловленностью изнутри (мотивами) и извне (стимулами).

9. На основе рассмотрения многомерного мира межсубъектных отношений, в частности, нравственного восприятия, переживаний, действий, а также по результатам этического анализа природы насилия и ненасилия, в исследовании обозначены перспективы культурного восхождения человечества к более гуманной, справедливой, достойной жизни.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Особую значимость исследованию придаёт то, что оно выполнено на стыке нескольких наук, прежде всего этики, психологии, математики, педагогики. Подвергая этическому анализу феномен насилия в культуре, автор не ограничивается перечислением его видов, выявлением нравственно-негативных его черт или признанием его неустранимости, но выстраивает алгоритм нравственной оценки, и этот алгоритм последовательно применяет для рассмотрения как насилия, так и ненасилия. Графический и семантический методы, положенные в основу рассмотрения узла затронутых в исследовании проблем, способны значительно усилить этическую теорию, сделать её строже, наглядней и доказательней.

Логическое построение, методика и методология, выводы исследования могут быть полезны не только для этики (в многочисленных её приложениях - историческом, гуманитарном, экологическом), но и для смежных наук, в первую очередь аксиологии, эстетики, педагогики, психологии, квалиметрии.

Апробация работы.

Диссертация обсуждалась на кафедре эстетики и этики Российского Государственного педагогического университета имени А.И.Герцена. Материалы, основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены автором в ряде докладов, выступлений, сообщений на конференциях различного уровня - от регионального до международного: в Санкт-Петербурге, Москве, Владимире, Новгороде, Уфе, Братиславе, включая Первый и Второй Российские философские конгрессы (Санкт-Петербург, 1997; Екатеринбург, 1999) и Всемирный философский конгресс (Москва, 1993). Ряд докладов сделан и опубликован в рамках деятельности ассоциации «Педагогика ненасилия»: Москва (1992); Санкт-Петербург (1994; 1995; 1996; 1997; 1998; 1999), Москва (1999), Санкт-Петербург (2000, 2001).

Ключевые идеи исследования находят отражение в базовых учебных курсах этики, аксиологии, в спецкурсах, читаемых студентам нескольких факультетов Российского Государственного педагогического университета имени А.И.Герцена, а кроме того -слушателям курсов переподготовки в Учебно-методическом центре Комитета по образованию Санкт-Петербурга. Опубликованы учебные программы, методическое пособие; по теме диссертационного исследования издана монография (10,75 пл.). Всего соискателем опубликовано более 90 научных работ общим объёмом свыше 36 печатных листов, общий объём публикаций по теме диссертации -более 25 печатных листов.

Структура и объём диссертации.

Диссертация состоит из введения, шести глав, содержащих 24 параграфа, и заключения, а также списка основной использованной литературы, насчитывающего 334 наименования.