автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Лексико-семантическая система мишарского диалекта татарского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-семантическая система мишарского диалекта татарского языка"

На правах рукописи

Казиханова Альфия Гаффановна

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА МИШАРСКОГО ДИАЛЕКТА ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА

Специальность: 10.02.02 - языки народов Российской Федерации (татарский язык)

АВТОРЕФЕРАТ 4850753

диссертации на соискание учёной сте^..*. кандидата филологических наук

2 3 ЦЮН 2011.

Казань-2011

4850753

Работа выполнена в отделе лексикологии и диалектологии Института языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук профессор Рамазанова Дария Байрамовна

доктор филологических наук профессор Нуриева Фануза Шпкуровна (г. Казань)

кандидат филологических наук доцент Зайнуллина Альфия Хамматовна (г. Нижнекамск)

ГОУ ВПО «Набережночелнинский государственный педагогический институт»

Защита состоится «01» июля 2011 г. в 1400 часов на заседании диссертационного совета Д 022.001.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора филологических наук при Институте языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420111, г. Казань, ул. Лобачевского, 2/31.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Казанского научного центра РАН (Республика Татарстан, г. Казань, ул. Лобачевского, 2/31).

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ «30» мая 2011 г. (http:// www.iyali.antat.ru/dissertacii.html). Режим доступа: свободный.

Автореферат разослан «30» мая 2011 г.

Учёный секретарь диссертационного совета доктор филологических наук доцент

Я

A.A. Тимерханов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Изучение народных говоров постоянно остается одной из актуальных задач диалектологии, так как позволяет ввести в научный оборот все новый, не исследовавшийся ранее материал. Исследование диалектной лексики дает объективный и надежный материал для решения вопросов исторических направлений: исторической лексикологии, исторической диалектологии. Изучение лексики определенного диалекта и ареала в составе общего пространства того или иного языка позволяет ввести в научный оборот фактический материал ареалогического характера, способствующий более полному изучению словарного состава языка или диалекта как целостной системы. Этнолингвистический аспект является весьма актуальным для разработок в этнологическом, культурологическом планах, для изучения языковой картины мира. Кроме того, лексическая система диалектов, как и языка в целом, не является абсолютно стабильной, постоянной величиной. В зависимости от развития общества, экономики, культуры, техники, международных отношений происходят изменения и в лексическом составе говоров; язык носителей говоров становится все более близким к литературному языку. Поэтому диалектная лексика, отобразившая многовековую историю и культуру народа в их местных проявлениях, и как область языка, находящаяся в постоянном движении и развитии, требует беспрерывного внимательного отношения со стороны ученых.

Между тем, до сих пор отсутствует специальное системное исследование лексики мишарского диалекта, являющегося одним из основных диалектов татарского диалектного языка, сыгравшего важную роль в формировании татарского литературного языка. Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению лексического состава мишарского диалекта. Литература и источники о мишарях значительны. В них изучаются ранняя этническая история (А.М.Орлов, Г.Ахмаров, А.Х.Хали-ков, Д.Исхаков, М.3.3акиев и др.) и традиционная культура мишарей (И.И.Лепехин, М.Акчурина, Р.Г.Мухамедова и др.), в сравнительном аспекте рассматриваются их антропологические признаки (Трофимова Т.А. и др.).

Огромная работа по изучению диалектов и разработке научно-теоретических положений диалектологической науки проделана такими отечественными тюркологами, как А.А.Юлдашев, Э.Р.Тенишев, Г.Ф.Благова, Н.А.Баскаков, С.Е.Малов, А.М.Щербак, И.А.Батманов, В.В.Радлов,

A.Н.Кононов, А.А.Шахматов, Р.И.Аванесов, М.А.Бородина, А.В.Дыбо, О.Н.Мудрак, А.Г.Шайхулов, Д.Г.Тумашева, Л.Т.Махмутова и многие другие.

В последние десятилетия ведутся активные исследования в области лексикологии. Общепризнано, что «для ведения разработок проблемного характера в языкознании необходимо сопоставить разные тематические группы лексики, проанализировать параллели, выделить и исследовать заимствования и всесторонне оценить соотношение сходных и различающихся слов...»

Не раз становилась объектом изучения и диалектная лексика мишарей. Так, некоторые сведения о говорах мишарского диалекта зафиксированы в трудах А.Бессонова (1881), В.А.Казаринова (1885), Г.Ахмарова (1903),

B.К.Магницкого (1896). Особенности языка мишарей, также как и лексика, привлекли внимание Х.Паасонена, С.Е.Малова (1904). Значительное количество работ опубликовано татарскими диалектологами: диалектологические словари разных лет, статьи и монографии отдельных авторов. Во второй половине XX века были опубликованы работы Р.Ф.Шакировой (1953, 1955), Н.Б.Бургановой (1962), Л.Т.Махмутовой (1962), в которых на материалах экспедиционных исследований освещаются языковые особенности мишарей Мордовии, Нижегородской, Пензенской областей, Башкортостана. Особо следует выделить монографию Л.Т.Махмутовой «Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект татарского языка)» (1978), где анализированы фонетические и морфологические особенности мишарского диалекта в сравнении с татарским литературным языком, а также с другими тюркскими и некоторыми финно-угорскими языками. Автором сделаны важные заключения о формировании мишарского диалекта и об этнической истории мишарей.

Лексика говоров мишарского диалекта в той или иной мере освещена в диссертационных и других исследованиях: лексика духовного наследия мишарей - Ф.С.Баязитовой (1984), стерлитамакский - Д.Б.Рамазановой (1984), байкибашевский - Т.Х.Хайрутдиновой (1985), Д.Б.Рамазановой (1998), шарлыкский - З.Р.Садыковой (1985), чистопольский говор -Р.Р.Мингуловой (1962) и Г.Ф.Мухаметовой (2007). В них представлена ареальная, сравнительно-историческая характеристика отдельных лексем.

1 Щербак A.M. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков / А.М.Щербак // Вопросы языкознания. - 1966. - № 3. -С. 23.

Отдельные наблюдения по лексическому составу говоров мишарского диалекта отражены в коллективном труде «Татар халык сейлэшлэре» (в 2-х книгах, 2008).

Несмотря на имеющиеся работы, в которых исследуется лексика мишарского диалекта, тема не может считаться закрытой в силу многоплановости и объема самого объекта исследования, а также разнообразия подходов к ее решению. Актуальным представляется комплексное изучение лексики мишарского диалекта, отражающей языковую картину, мировосприятие носителей данного диалекта в сравнительно-историческом, семантическом, номинативном и других аспектах.

Объект исследования составляет лексика мишарского диалекта как основа целостной характеристики диалектной составляющей.

Предмет исследования - лексическая система мишарского диалекта в сравнительно-историческом, семантическом, номинативном и этнокультурном аспектах.

Цель диссертационной работы - комплексное исследование лексико-семантической системы мишарского диалекта татарского языка.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- изучение методологических основ комплексного исследования лексико-семантической системы диалекта;

- выявление и систематизация лексического богатства говоров мишарского диалекта, определение лексико-тематических групп и подгрупп в их составе;

- характеристика семантики диалектных лексических единиц тематической группы «Человек» с учетом системных отношений в словарном составе народных говоров;

- изучение особенностей номинации предметов и явлений окружающего мира, живых существ с целью определения мировосприятия диалектоносителя;

- исследование лексем тематических групп «Материальная культура» и «Духовная культура» как единиц, отражающих динамику развития жизни;

- выявление этнокультурного содержания и своеобразия лексики отдельных семантических групп и на основе этого определить культурные установки диалектоносителей.

Реализация поставленных задач осуществлялась с помощью следующих методов: описательного, состоящего в последовательном описании языковых единиц, объяснении их семантической нагрузки и словообразовательной структуры; сопоставительного, заключающегося в сопоставлении лексем мишарского диалекта с лексемами других говоров, литературного языка, родственных и неродственных языков, что позволяет выявить общее и специфическое в них; историко-сравнительного: анализ

языкового материала проводится с учетом сведений истории, культуры, социального устройства рассматриваемого языкового сообщества с другими татарскими диалектами, другими тюркскими языками; компонентного анализа семантики диалектных слов.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые предпринято комплексное исследование лексики мишарского диалекта, а именно проведено детальное исследование лексем тематических групп «Человек», «Окружающий мир, время и пространство», «Традиционная народная духовная культура», «Материальная культура» в сравнительно-историческом, семантическом, номинативном, лингвогеографическом и др. аспектах.

Методологической основой исследования послужили научно-теоретические положения, разработанные в трудах таких видных ученых-тюркологов, диалектологов, как С.Е.Малов, Н.К.Дмитриев, Н.А.Баскаков, И.А.Батманов, М.Фасмер, К.М.Мусаев и др.; татарских ученых -Г.Алпаров, Л.3.3аляй, М.3.3акиев, Л.Т.Махмутова, Д.Г. Тумашева, Н.Б.Бурганова, Л.Ш.Арсланов, Х.Ч.Алишина, Д.Б.Рамазанова, Ф.С.Баяз-итова, Т.Х.Хайрутдинова, А.Х.Насибуллина, З.Р.Садыкова, А.Р.Рахимова, Ф.Г.Гарипова, и др., в чьих трудах разрабатывались проблемы истории языка, формирования говоров и диалектов, принципов их классификации и характеристики.

Сравнительные материалы из других тюркских языков и диалектов почерпнуты из общетюркологических исследований, диалектологических, толковых, этимологических и двуязычных словарей конкретных языков.

Источниками исследования являются лексикографические труды, содержащие диалектную лексику: «Диалектологик сузлек» (Казань, 1948, 1953, 1958), «Татар теленец диалектологик сузлеге» (Казань, 1969, 1993), «Материалы к идеографическому словарю диалектов татарского языка» (Уфа, 2005, в 2-х частях), «Татар теленец зур диалектологик сузлеге» (Казан, 2009); письменные источники - труды историко-этнографического характера, посвященные жизни, трудовой деятельности, культуре носителей мишарского диалекта; материалы лексикологических экспедиций и записей автора во время полевых наблюдений в юго-западных регионах Башкортостана, в Чистопольском регионе.

Авторская картотека включает 4838 единиц лексики говоров мишарского диалекта.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в изучение лексики говоров татарского языка, в методику описания лексико-тематических и лексико-семантических групп диалектных названий. Данное исследование затрагивает важные вопросы этнолингвистики, реконструкции языковой картины мира

диалектоносителей. Полученные результаты могут быть сопоставлены с наблюдениями над словарным составом других говороЬ или диалектов.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его материалов в лексикографической практике, в лингвогеографических описаниях говоров - при составлении региональных словарей, при изучении картины мира татарского народа, а также в преподавании курсов татарской диалектологии, современного татарского языка (раздел «Лексикология»), краеведения, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по диалектной и исторической лексикологии, лексикографии, этнолингвистике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Части тела и болезни обозначены лишь одной единицей, тогда как лексические единицы психологических, физиологических характеристик человека отличаются оттенками значений, одна и та же характеристика имеет многочисленные наименования.

2. Во всех тематических группах лексики природы большую роль играет номинация по внешнему признаку, которая сразу бросается в глаза, поэтому в них отражается своеобразное восприятие народом окружающей природы. Поскольку внешний вид растения редко бывает однозначным, под одним названием могут быть объединены разные виды растений. Тематическая группа, связанная с домашними животными, содержит лексемы, содержащие возрастные и тендерные характеристики.

3.Некоторые климатические и ландшафтные названия богаты синонимами, отражающими разнообразное видение явлений природы, наиболее тесно связанных с жизнедеятельностью человека. В темпоральной лексике преобладают лексемы, выражающие устремленность носителей диалекта в будущее.

4. Лексика материальной культуры отражает общность мировосприятия носителей мишарского диалекта с общим континуумом - татарским, также и с тюркскими народами. Специфичность проявляется, с одной стороны, в локальных значениях отдельных систем, в способах местного словотворчества, так и в развитости дериватов как морфологического, так и синтаксического образования.

5. Системный анализ лексики отдельного диалекта в лексико-тематическом аспекте подтверждает наличие у этих групп специфических особенностей в образовании, номинации, семантическом развитии.

6. Диалектная лексика отражает своеобразие этнического развития диалектоносителя, его историко-культурные связи в прошлом. Изучение диалектной лексики того или иного языка/диалекта позволяет раскрыть особенности языковой картины мира диалектоносителя, его мировосприятие, особенности мышления. Лексико-семантическая система полнее

раскрывается в ходе полиаспектного исследования, способствующего глубже раскрыть происхождение слова, его концептологическое содержание и коннотатические свойства.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на научной конференции аспирантов ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова (Казань, 2004), региональной научно-практической конференции «Организация учебно-воспитательного процесса с участием национально-регионального компонента в образовании» (Набережные Челны, 2005), Всероссийской тюркологической конференции «Языки и литература тюркских народов: история и современность» (Елабуга, 2006), Международной научно-практической конференции «Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы» (Казань, 2006), Международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию М.3.3акиева «Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы» (Казань, 2008) и отражены в 15 научных публикациях, 3 из которых опубликованы в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее изученности, определяются цель и задачи, объект и предмет исследования, обозначаются методы исследования, аргументируется научная новизна, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, выдвигаются положения.

I глава. «Теоретические основы изучения лексико-семантической системы отдельного диалекта» состоит из трёх разделов.

В первом разделе «Сведения о мишарях» рассматривается история формирования мишарей, их территориальное распространение.

Носители современного мишарского диалекта татарского языка живут в ряде областей и автономных республик России.

Мишаре не являются аборигенами всей этой огромной территории. Наиболее древними местами их обитания были бассейны рек Цна и Мокша и, возможно, восточные районы Мордовской АССР (примерно Лямбирский район) [Махмутова, 1978: 4]. Однако вопрос о том, откуда и когда пришли предки мишарей на первоначальную территорию заселения, пока остается открытым, историческая наука не дала еще более или менее убедительного ответа на этот вопрос.

Из районов древнего обитания, особенно из западной зоны, в течение трех с лишним столетий (ХУ1-Х1Х вв.) происходило постепенное расселение мишарей сначала в восточном, а потом и в южном и юго-восточном направлениях.

Первый, по крайней мере, известный по историческим источникам, этап расселения связан с устройством укрепленных линий на южных и восточных границах Русского государства, предназначенных для охраны их от набегов кочевников. За период, примерно с 1578 по 1684 годы на территории современных Мордовии, Рязанской, Тамбовской, Пензенской, Ульяновской, Самарской областей, а также правобережья Татарстана было создано три ряда защитных линий.

Второй раздел «Изучение и классификация мишарских говоров» посвящен вопросам изучения и классификации говоров мишарского диалекта. Мишарский диалект, пройдя длительный и сложный путь развития, окончательно сформировался еще на первой, начальной территории обитания его носителей - в бассейне рек Цна и Мокша, в пределах Мещеры. Несомненно то, что уже до начала расселения мишарей (XVI в.) существовали два типа говоров: г/окающий и чокающий. Впоследствии на их основе в силу ряда исторических причин образовались другие, близкие между собой говоры, выделяемые исследователями по территориально-лингвистическим признакам. К г/окающему типу, или цокающей группе, говоров в настоящее время относятся: сергачский говор - распространен в районах Нижегородской области; дрожжановский - в Дрожжановском и Буинском районах Татарстана, Батыревском и Канашском районах Чувашстана; чистопольский - в районах Закамья Татарстана и Самарской области, близкий к нему мелекесский - в северных районах Ульяновской области, байкибашевский - в Караидельском районе Башкортостана.

кокающий тип говоров, видимо, еще в ранний период формирования распался на два подтипа: темниковский и лямбирский. Темниковский подтип представляют собственно-темниковский говор (ареал распространения - Западные районы Мордовии) и говоры населенных пунктов, расположенных вдоль южной границы Мордовии и северной границы Пензенской области вплоть до Рузаевки; к ним примыкают также говоры некоторых сел юго-восточной части Пензенской области. Лямбирский подтип чокающих говоров представлен лямбирским говором - на востоке Мордовии. Среди чокающих говоров есть смешанные говоры. Это, прежде всего, кузнецкий и хвалынский.

Говоры мишарей на территории Башкортостана и Оренбургской области, за исключением байкибашевского, являются чокающими.

В третьем разделе рассматривается «История изучения лексики мишарского диалекта». Исследование лексики мишарского диалекта углублялось и совершенствовалось в русле развития диалектологической науки.

Первые сведения о лексике зафиксированы в словаре (от 1884-85гг.), составленном Дамаскиным, где нашли отражение материалы по сергачскому говору мишарского диалекта2. Лексике мишарского диалекта уделяется большое внимание и в трудах В.В.Радлова (1882, 1884, 1963). В работе ГАхмарова не только фиксируется лексика мишарского диалекта, но и также делается дальнейшая попытка сравнительного и даже с элементами сравнительно-исторического анализа его лексики3.

Если в вышеназванных работах лексика только фиксировалась, то уже с 20-30-х годов проводится активная деятельность по изучению диалектов. В первую очередь, хочется отметить труды Дж.Валиди. Он проводит экспедиции, собирает материалы методом анкетирования. В итоге своей работы он дает краткую характеристику говорам мишарского диалекта. Далее выделяется деятельность Л.3аляя. Наблюдения его были определенным шагом вперед в изучении мишарского диалекта. Впоследствии они вошли в его книгу «Татар диалектологиясе»4.

В ходе изучения мишарского диалекта и его говоров проводились и отдельные наблюдения, касающиеся тех или иных сторон их диалектной лексики, их общность с отдельными другими диалектами или говорами. Среди них особенно ценные наблюдения содержатся в статьях Л.Т.Махмутовой, в которых мишарские диалектизмы рассматриваются в генетическом, лингвокультурном, типологическом планах5.

Лексика мишарского диалекта частично отражена в обобщающих монографических трудах, в которых исследовались лексико-тематические группы диалектной лексики татарского языка: термины родства, названия

2 Цитировано по: Рамазанова Д.Б. Татарская диалектная лексикография и диалектная лексикология на рубеже III тысячелетия / Д.Б.Рамазанова // Актуальные вопросы татарского языкознания. - Казань, 2002. - С. 102.

3 Ахмаров Г.Н. О языке народности мишарей / Г.Н.Ахмаров. - Казань: Типолит. Имп. ун-та, 1903. - 73 с.

. 4 Жэлэй Л. Татар диалектологиясе / Л.Ж^элэй. - Казан, 1947. - 136 б.

5 Махмутова Л.Т. Краткие заметки о Хвалынском говоре мишарского диалекта татарского языка / Л.Т.Махмутова // Вопросы диалектологии тюркских языков. - Баку, 1966. - С. 80-83; Махмутова Л.Т. Некоторые наблюдения над лексикой мишарских говоров: к мишарско-мордовским взаимосвязям / Л.Т.Махмутова // Вопросы лексикологии и лексикографии татарского языка. - Казань, 1976. - С. 152-159; Махмутова Л.Т. О характере и некоторых типах русских заимствований в мишарском диалекте татарского языка / Л.Т.Махмутова // Источниковедение и история тюркских языков. - Казань, 1978. - С. 95-107.

одежды и украшений, соматизмы [Рамазанова, 1991; 2001; 2010 и др.], обрядовая терминология [Баязитова, 1992; 1993 и др.], названия пищи, утвари, растений [Хайрутдинова 1993, 2000, 2004], названия животных, домашних построек, инвентаря [Садыкова, 1994,2003] и др.

Лексика отдельных говоров мишарского диалекта в том или ином объеме рассматривалась в работах Р.Р.Шамгуновой (чистопольский), Л.Ш.Арсланова (мордва-каратаевский, подберезинский), Д.Б.Рамазановой (стерлитамакский), Ф.С.Баязитовой (чистопольский), Ф.С.Баязитовой и Г.Ф.Мухаметовой (чистопольский - 2008) и др.6

В работе Баязитовой Ф.С. «Мишэр диалекты. Рухи мирас: гаилэ-конкуреш Ьэм йола терминологиясе» (Саранск, 2003) впервые в татарском языкознании и этнографии отражена терминология свадебных, похоронных и бытовых обрядов мишарского диалекта, проведена систематизация и классификация собранной ею во время специальных экспедиционных выездов обрядовой лексики.

Несмотря на все имеющиеся работы, лексика мишарского диалекта до сих пор не стала объектом специального, системного исследования. Учитывая это, нам представляется весьма актуальным выбранная нами задача комплексного исследования лексики мишарского диалекта.

II глава «Лексика мишарского диалекта, обозначающая части тела человека, его психологические и другие свойства» состоит из четырех разделов, в которых в различных аспектах рассматриваются соматизмы, названия болезней, слова, характеризующие физиологию, психологию, деятельность, нравственность, человека, что позволяет разносторонне описать его через призму видения диалектоносителя.

В первом разделе «Соматизмы в говорах мишарского диалекта» исследуется соматическая лексика, в которой отражаются знания, представления носителей языка о самом себе и своем организме. Лингвистический анализ соматизмов проводится в сравнении с данными

6 Шамгунова P.P. О лексических особенностях чистопольского говора татарского языка / Р.Р.Шамгунова // Материалы по татарской диалектологии. - Вып.2. - Казань, 1962. - С. 236-241; Арсланов Л.Ш. Некоторые особенности говора мордвы-каратаев / Л.Ш.Арсланов // Татар теле Ьэм эдэбияты мэсьэлэлэре. - Вып. 2. - Казань, 1965. -С. 117-139; Арсланов Л.Ш. О некоторых лексических особенностях говора подберезинской группы татар / Л.Ш.Арсланов // Вторая научная конференция молодых ученых г. Казани: сб. ст. - Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та, 1966. - С. 178-185; Рамазанова Д.Б. Вариативность диалектной лексики татарских говоров юго-западной Башкирии / Д.Б.Рамазанова // Нормативность и вариативность в татарском языке. -Казань, 1987. - С. 68-90; Баязитова Ф.С. Элмэт тебэге татарлары. Рухи мирас: гаилэ-кенкуреш Ьэм йола терминологиясе Ьэм фольклор / Ф.С.Баязитова. - Казан, 2001. -287 б.

древнетюркских письменных памятников, выявляются соответствия в тюркских, финно-угорских, славянских языках, а также в говорах татарского языка. Выясняются и уточняются этимологические характеристики и семантические структуры отдельных сомонимов, остеонимов и сенсонимов.

Как показал историко-сравнительный анализ, основную часть соматической лексики мишарского диалекта составляют слова, восходящие к тюркскому пласту. В этой части лексики нами выявлены локальные значения отдельных лексем (гэудэ 'скелет, кости'), указываются диалектные фонетические варианты (дэйэк, йэйэк и т.д. 'щека'), а также приводятся дериваты соматизмов (йэйэк севэге 'скула', йантык севэге 'тазовая кость, выступающая по бокам', сакал асты 'нижняя часть подбородка' и др.). Детально проанализированы названия конечностей. Исследование структуры остеонимов показывает, что наибольшая их часть образована сложением основ: айагасты 'ступня, стопа', учычы, учэче, уч табаны 'ладонь'. Названия пальцев образуются, как правило, с определенным компонентом. К примеру, названия указательного пальца образуются с компонентом балан: балан ийэк, балан урдэк, балан чэчзк\ названия мизинца - с компонентом бармак: дэдэ бармак, сыцарчак бармак, цэцэ бармак, чигэ бармак, чицгэ бармак. Все названия пальцев являются составными, один из компонентов которых содержит сему, указывающую на размер пальца. Например, семой 'средний' -урта тирэк и урта тийэк, 'мизинец' сыцарчак бармак (~ сыцарган), убыр карсак (~тэбэнэк).

Изучение соматизмов в генетическом аспекте позволило выделить заимствованный пласт - слова арабо-персидского (аза 'часть тела', бэдэм 'туловище, тело') и русского (гоба, гыба 'губа', гурла, грыла) происхождения, которые составляют лишь небольшую часть, и, как правило, употребляются параллельно с тюркскими названиями.

Во втором разделе «Лексемы, обозначающие болезни, недуги и методы их лечения, медицинское вмешательство» рассматриваются названия, в которых отражаются специфичные результаты познания человеком самого себя и мира, связанные с историей и культурой носителей языка.

Носителями говоров были номинированы различные болезненные состояния: общее нездоровое состояние, болезненное новообразование, результат воспалитель-ного процесса, болезни желудочно-кишечного тракта и др. Исследование показывает, что названия болезней, как правило, образуются от тюркских корней. Часть лексем генетически восходит к арабскому {каста 'болезнь', мэдэр киту (ар.) 'терять силы'), русскому (гыриэк 'грыжа' (<рус. грыжа), чьтгы 'цинга' (<рус. цинга), эспе 'корь' ( <рус. оспа)) языкам, имеет параллели в финно-угорских языках (челги 'прыщ, угорь').

Значительную часть составляют названия болезней и способов их лечения, связанные с верованиями народа (йир тоту (букв.: земля схватывает) 'сильные боли в животе'; кукыш биру 'лечение ячменя (на глазу) знахарским способом'), характерны эвфемизированные названия (атсыз 'насморок', йаман оцкон 'саркома') болезней. Характерной чертой этой группы является то, что каждый объект номинации обозначен лишь одной лексической единицей.

В третьем разделе «Лексика, связанная с характеристикой человека» исследуются лексемы-характеристики внешнего вида, умственных и физических способностей с позиций «норма» и «ненорма» в восприятии диалектоносителя. Словарный состав диалекта по этой тематике был рассмотрен в лексико-семантических группах, что дало возможность анализировать объемный материал (191 лексема) в более сжатой форме, а также представить систему ценностей и особенности мировосприятия носителей языка. Внутри лексико-семантических групп выявлены синонимические и антонимические отношения.

Анализ диалектных единиц, характеризующих человека, показал, что номинированы разнообразные особенности внешности и черты характера. Диалектоносителями оцениваются общий внешний вид, красота, различные физиологические отклонения. Номинированы такие черты характера, как наглость, почтительность, лицемерие и др. Многочисленные синонимические ряды лексем-характеристик человека {ат'акыш, ататут 'бездарный, глупый', мантай 'глупый, дурачок', дундук 'неуч, глупец' и т.д.); антонимичные пары {азамат тике 'здоровенный' аждамыр 'сильный' и др. - бэйсэкэ 'низкорослый', тзбэшэк 'низ-кий, невысокий') свидетельствуют о важности этих качеств для диалектоносителей.

Отдельно рассматриваются лексемы-характеристики социально-экономического положения, что также является важным аспектом в жизни человека.

Анализ показал, что анализируемая лексика представляет собой пеструю картину с точки зрения происхождения; большой частотностью отличаются заимствования из арабского, персидского, русского, финно-угорского языков. Они нередко образуют синонимичные ряды, например, сему «жалкий, несчастный» составляют лишь заимствования: факыр 'бедный, бедняга', гардун, гареп 'бедный, бедняга'; синонимичный ряд лексем с семой «несерьезный» образуется также от заимствованных основ: титирэ 'легкомысленный' (<тетеря), мэтник баш 'легкомысленный', шындурай 'легкомысленный, ребячливый'. Заимствования употребляются, подвергаясь фонетической и морфологической модификации: в них полностью соблюдается закон сингармонизма, устраняются непривычные для языка контрасты - окончания рода (дастуйын (<рус.) 'достойный').

Четвёртый раздел «Семантические группы глаголов, характеризующие деятельность человека» посвящен рассмотрению деятельности человека, выделен ряд семантических групп глаголов. Семантическое поле «деятельность» представлено большим количеством репрезентатов (284 лексем), что позволяет наиболее полно отражать различные направления деятельности человека и особенности его мировосприятия, они рассмотрены в более чем в 25 подгруппах, в таких как «глаголы эмоционального переживания», «глаголы эмоционального состояния», «глаголы восприятия», «глаголы желания», «глаголы внимания», «глаголы ощущения», «глаголы бытия», «глаголы действия и деятельности», «глаголы контакта», «глаголы мыслительной деятельности» и др. Несмотря на то, что трудовая деятельность для сельского человека имеет первостепенное значение, самыми многочисленными оказались глаголы, связанные с чувственной стороной человека, что, возможно, говорит о важности тактичности во взаимоотношениях людей.

Ш глава «Окружающий мир, время и пространство в восприятии диалектоносителя» состоит из пяти разделов, в которых в различных аспектах исследуются фитонимическая, зоонимическая, ландшафтная, климатическая, темпоральная и пространственная лексика, ярко отражающие жизненный опыт человека, его тонкие и индивидуальные наблюдения над живой и неживой природой.

В первом разделе «Флора глазами диалектоносителя: семантико-номинативный аспект» исследование семантики фитонимов позволило выявить преобладание принципа номинации по внешним признакам: цвет растения или его частей, запах, форма цветков, лечебные свойства, место произрастания, съедобность/несъедобность и т.д. Анализ показал, что каждая группа и даже более частные подгруппы специфичны. Так, большая часть названий боярышника образуется с зоокомпонентом айу камыры и т.д. Растения семейства крестоцветных чаще образуются по модели зооним + фитоним (кочок какысы, эт кукысы 'сурепка'). Названия растений семейств бальзаминовых, геснериевых, розоцветных, как правило, имеют в составе компонент гол 'цветок', который употребляется по отношению к комнатным растениям. Для номинации по внешнему виду в фитонимической лексике актуально сравнение с уже известными представителями флоры и фауны, в которых отражается своеобразное восприятие окружающей природы (кугерцен айак 'бегония-рекорд'). Об освоении объектов окружающего мира через знакомые реалии свидетельствует образование фитонимов по моделям: зооним + фитоним (айу баланы, кочок какысы, эт кукысы 'сурепка'), зооним + зооним, зооним + соматизм (кэзэ сакалы 'шиповник', каз бырын 'трава'). Об образном восприятии окружающего мира говорят эби белэн бабай

'одуванчик', уги ана о/дапрагы, угэнэ 'мать-и-мачеха', кап'а теле 'бодяк полевой' 'костяника' и др.

В этой главе выявлены семантические расхождения в фитонимах в пределах одной семьи, а так же разных семей. Объединение под одним названием разных видов объясняется особенностями объекта номинирования: внешний вид растения редко бывает однозначным {семейство брусничных - род рубус: кугелэк 1) 'черника' (тмн.) 2) куглзк 'ежевика' (чет.)).

Историко-сравнительный анализ фитонимов позволил определить общетюрксие названия (ту 'просо'), древние заимствования из индоевропейских языков - сак, ысак 'осина'; из русского - атста, атау, зилен, парсит (рус. подседок) 'отава', черемка, черумка 'черемуха', шипа 'шиповник', и других европейских языков посредством русского -картуф/картуп, картук, картуш (<рус. картофель < нем. каМо//е1)\ финно-угорских - пизел 'рябина', пази / пачы, пэзе / пэщи /, паощи / поци и др. 'посконь'; персидского - щыва/д'ива, зуюа 'дикий лук'.

Во втором разделе «Названия грибов в говорах мишарского диалекта» рассматриваются названия грибов. В говорах мишарского диалекта нами обнаружены 12 названий грибов, два из которых характеризуются общим значением и восходят к мордовскому языку. Это обстоятельство повлияло на состав терминов: 50% названий грибов образуется с иноязычным компонентом пацгы 'гриб', более 83% восходят к заимствованиям. В роли определяемого компонента выступают: название дерева (кайьш пацгысы (кузн.) 'белянка'), соматизм (колак пацгысы (мел.) 'дождевик'), зоонимы (сыйр пацгысы (кузн.) 'масленок', эчт гвмбэсе (м.-кар.) 'мухомор').

В третьем разделе «Зоологическая лексика мишарского диалекта: номинативный аспект» исследуются зоонимы в номинативном аспекте, национально-культурная обусловленность семантики которых выражена особенно ярко. Нами подробно с привлечением отдельных этимологических данных, историко-культурных материалов изучаются названия диких и домашних животных, диких и домашних птиц, насекомых, земноводных и беспозвоночных.

Исследование семантики зооштов выявило пласт лексем с тендерной и возрастной характеристиками домашних животных (куцкар, кучкар 'баран, козел', беди, чага, куй чагасы, куй баласы 'ягненок, козленок' и др.) и птиц (курас, кучат, куцат 'петух', энэч 'цыпленок-курица' и этэч 'молодка').

При номинации названия учитывались мотивемы «цвет» (ак билле карга 'ворона', йэшел чыпчык 'синица', кызылканат, кызылтун 'клоп'), «звук» (коко I куку / кукук 'кукушка', цырцык 'скворец'), «место обитания» (урман сыйыры 'лось', йар бакасы), «характер передвижения» (кормочка,

крыймыска, кымрыска 'муравей'), «особенности органов» (качылы бака 'рак', кыргаяк 'паук'), «время» (сука чыпчыгы / сука цыщыгы 'жаворонок'). Их продуктивность в диалектных наименованиях во многом предопределена самим характером обыденного видовыделения, которое во многих случаях базируется на сравнении внешних, бросающихся в глаза признаков. Вторичные названия животных образуются с зоокомпонентом, что говорит о восприятии реалий окружающего мира через знакомые образы. О своеобразном видении окружающего мира говорят также зоонимы, образованные путем метафорического переноса и сравнений: камка-тутка, камка-бабай 'божья коров-ка'; бызаубаш 'разновидность лесного жука', йер кочогы 'хомяк', шайтан 'паук'.

Проведенный историко-сравнительный анализ монолексемных зоонимов или отдельных компонентов составных названий показал, что абсолютное большинство их имеет тюркские корни. Отмечены также заимствования из финно-угорских (моши, мыши 'лось', пырамыш 'оса') и русского языков (шаука 'маленькая собачка', кар'ук 'хорек'). Заимствования в говорах образуют дериваты, среди которых и зоонимы, и лексемы-характеристики человека: саксун патшасы 'белый таракан, который иногда встречается среди рыжих', рака-бака 'рак', йонныпромыш, йынныпрамыш 'волосатый (о человеке)'.

В четвёртом разделе «Климатическая и ландшафтная лексика» рассматривается климатическая и ландшафтная лексика, являющаяся одной из обширных информативных лексических систем языка, заключающей в себе информацию о географических и климатических условиях проживания отдельно взятого этнического коллектива, знаниях о природе, которые передаются из поколения в поколение. Им присущи синонимичность и антонимичность значений, представляют интерес также и этимологические характеристики лексем.

В качестве объектов номинации выступают атмосферные явления, сезонные и суточные изменения погоды, характер поверхности земли. Оценивая состояние погоды, диалектоносители противопоставляли погоду сухую и дождливую, теплую и холодную, тихую и ветреную. Часть лексем локальна, другая часть характеризуется широким ареалом распространения. Такие названия в говорах образуют многочисленные дериваты и могут являться компонентами фразеологизмов: зэрэ, зар'а 'заря': зэрэ йарылу, зар'а йарылу, зэрэ белену 'рассветать' (представляется как некое природное явление, которое раскалывается и проявляется), кицке зар'а 'вечерняя заря'; зэрэ бэбэгеннэн 'ни свет, ни заря'.

По данным исследования наиболее широко представлены репрезентанты группы «атмосферные осадки и связанные с ними явления»: томрау, айаз ачу 'проясниться (о погоде)', чирахман, ырашкы 'град'. Для

обозначения дождя употребляется семь единиц, в которых представлена тонкая градация этого вида атмосферного осадка, образованные путем сравнения или метафорического переноса: улек йацгыр, аяг есте яцгыр 'кратковременный дождь', майыл яцгыр 'теплый дождь', эщирдэн йаву 'дождь при сильном ветре', борчак йацгыр 'крупный дождь', уздырмый торган яцгыр 'обложной мелкий дождь'. К «мифолого-ассоциативному блоку» относятся названия смерчи (кыда ун'ау (лмб.) 'смерчь') и радуги (алтын дуга, кызыл дуга, кук дугасы, сират кулере).

Как показал сравнительно-исторический анализ, ландшафтная и географическая терминология мишарей в основе своей общетюркская. Вместе с тем, в ней обнаруживаются монголизмы (сэрен 'прохладный, прохладно'), арабизмы (дофан /дуфан 'песчаная буря'), русизмы (мижин, млан'жа (<рус. молния), шоторма, шытырма 'вьюга', мэмерэцэ <рус. мурга 'овраг конической формы', дацгыл эстип, дэцгел эстип и др.), большинство последних характерны для стерлитамакского и кузнецкого говоров.

Таким образом, в лексике природы ярко репрезентируется жизненный опыт человека, его тонкие и яркие индивидуальные наблюдения над живой природой. Как показал семантический и номинативный анализы, объекты окружающего мира осознаются через уже знакомые реалии.

В пятом разделе «Лексика, обозначающая время и пространство, в восприятии носителями мишарского диалекта» исследуется темпоральная и пространственная лексика, которая называет важные для жизни человека реалии и обладает национальной спецификой, этнокультурным содержанием.

Язык времени говоров мишарского диалекта богат и своеобразен. По нашим данным, в эту группу входят 93 лексических единиц и два фразеологизма, среди которых нами выявлены лексемы с общим, конкретным, неопределенным и обрядовым значениями. Определённое время выражают также названия времён года, месяцев, дней недели. Специальными лексическими единицами номинированы йаз, йаз байты, йаз башы (доел, начало лета) 'весна'(/аг в значении 'лето, летнее время' характерно для южной части ареала распространения тюркских языков у огузов, карлуков и части кыпчаков), месяцы синтэп / синэп 'сентябрь', уктзп 'октябрь', найэп 'ноябрь' (названия заимствованы из русского языка и адаптированы в говорах), дни недели йома, щома 'неделя', башкен, тешзмбе 'понедельник', бушкен 'вторник' атнакич /атнакиц, квчатна 'четверг', атнаквн / атнакен 'пятница', атнарас 'суббота', базар кен, башкич, урсатна 'воскресенье'. Как ■ видно, названия дней недели характеризуются системностью. В мишарском диалекте арабизмы не играют существенную роль, как в литературном языке, названия дней

недели образуются сложением (обычно) общетюркских основ и являются вторичными образованиями.

Детально проработано семантическое поле «конкретный отрезок времени». Специальными лексическими единицами номинированы прошедшее, настоящее и будущее. Анализ исследования временной лексики мишарского диалекта указывает на преобладание лексем со значением «направленность на будущее», что свидетельствует о национальной черте характера - заботе о завтрашнем дне.

В этом разделе нами рассмотрено также семантическое поле «обрядовое время», в составе которого выделены ядерные (названия праздничных дней, календарных, семейных обрядов) и периферийные единицы (названия пиршеств, застолий, участников, предметов обрядового действия), определены культурнозначимые компоненты. Единицами обрядового времени выступают названия временных отрезков разной продолжительности, самой крупной из них является ел 'год'; (йыл билгесе, йыл кичэсе 'поминки, справляемые через год'), далее - полгода (урташ 'поминки, справляемые через полгода') и более короткое по продолжительности время - квн, тен, тац 'сутки' и 'конкретное время суток - 'ночь', 'день', 'заря' (вченче стиамы 'поминки на третий день после смерти, тризна', твнэту, тенэту 'старинный обряд: просидеть целую ночь рядом с покойником'). В названии тац кучат 'причитание невесты').

Пространственные отношения выражены значительно меньшим количеством единиц. Изучение в сравнительно-историческом плане позволило выявить лексемы, относящиеся к древнейшим пластам лексики (мэрэ 'округа', йага 'край, боковая сторона чего-либо', 'вдоль чего-либо', 'сторонка', 'сторона, направление', 'чужая сторона'), в которых сохранилась сема «пространство». Как показывает морфологический анализ, пространственную семантику чаще имеют местоимения и наречия: кар'ы 'где', каре, кар'е 'куда', каре 'куда', кайа-кайа 'где', кан'-каа 'куда-то', кан'-кайан 'откуда-то', кан'-кары, кан'-каан 'откуда-то издалека'. Они выражают неопределенное место в пространстве.

IV глава «Лексика материальной культуры» состоит из трёх разделов, в которых обобщаются и систематизируются данные относительно происхождения отдельных лексем, исследуются и описываются особенности семантических сдвигов названий и фонетических трансформаций заимствований.

В первом разделе «Названия пищи в говорах мишарского диалекта татарского языка» изучаются названия первых, вторых блюд, мучных, молочных изделий, напитков.

Анализ названий кулинарных изделий, распространенных в мишарских говорах, показывает их многообразие, что объясняется социально-экономическим и географическими условиями жизни их носителей. По результатам нашего исследования, в мишарской национальной кухне преобладают мучные изделия, на что, возможно, оказало влияние зерновое направление сельского хозяйства. Выявлены многочисленные названия мучных изделий: различного рода лепешек (19 лексем), булочек (10 лексем), пирогов (14 лексем) из пресного и кислого тест. Даже маленький кусочек хлеба в говорах получил несколько названий (кабымнык, катырма, вак/ ывак). Все это говорит о бережном отношении диалектоносителя к хлебу. Часть кулинаронимов тесно связана с ритуалами {капка бстырсагы (стрл.) 'баурсак, завернутый в платок и предназначенный для рассыпания у ворот жениха при приводе невесты'). Специфика национальной кухни, а также мировосприятия отражается в дериватах и в локальных значениях некоторых лексем. При их номинации диалектоносителями были выделены такие признаки, как способ приготовления {йэймэ 'мучное изделие, без начинки', кабарту, алка 'лепешка, пышка', йакмъш 'кыстыбый'), форма {кыйыкча 'мучные блюда различной формы и разного способа приготовления', кэкере 'пирог с начинкой'), предназначение (чай бэлеше «сладкий пирог с фруктовой начинкой», доел, «пирог для чая» ).

Особое место в национальной кухне занимают мясные блюда и блюда из картофеля, о чем свидетельствуют названия кушаний: йарма картуф 'картофель, сваренный разрезанным пополам', карту измэсе, алма боткасы 'картофельное пюре'; пыклы, эрмзкле, икралы 'рассыпчатый картофель'; кагайган 'вяленое мясо', козы / казылык 'колбаса домашнего приготовления', йылкы казы 'домашняя копченая колбаса из конины'. Исследование показало, что значительная часть названий заимствовано из русского языка. Приведенные русизмы в названиях пищи территориально ограничены в своем распространении. В основном они вошли в тот или иной говор в процессе общения их носителя с местным русским населением. Некоторые заимствования отмечены в отдельных тематических подгруппах и характеризуются экстралингвистическими факторами. К примеру, в связи с расширением производства фабричных мучных изделий, развитием общественного питания в говорах татарского языка появилось довольно много русских заимствований: пэрзнкэ / прзнкэ, прэикэ (<рус. пряник); сохарый, секэри (<рус. сухари); клиндер, клиндощир (<рус. крендель); кэнфит / канфит (<рус. конфета) и др.

Второй раздел «Названия одежды, обуви и головных уборов в говорах мишарского диалекта» посвящен изучению названий одежды, обуви и головных уборов, названия отделок и украшений платья в говорах

мишарского диалекта: рассматриваются этимологические характеристики, развитие семантики отдельных лексем, конкретизируется значение некоторых названий, указываются полисеманты, синонимичные названия.

Самые большие подгруппы составляют многочисленные названия платьев (20 лексем) и различных платков (54 лексемы), что говорит об их значимости в культурной и повседневной жизни народа. Специфика мировосприятия мишарей, характеризующаяся тенденцией актуализации в названиях наиболее важных для человека признаков, отражается в номинациях по материалу и цвету, из которого изготовлена одежда (комач кулмэк 'ситцевое платье красного цвета', пых кулмэк , йын кулмэк 'шерстяное платье', кизилы кулмэк 'бархатное платье'; фай кулмэк 'шелковое платье'), по функциональному, чаще ритуальному, предназначению (кибын кулмэге 'свадебное платье', кендек кулмэге 'распашонка (приносят в подарок после рождения ребенка)', по способу кроя и отделки (турыга кулмэк, итэге турук 'прямоспинное платье', билле кулм?* 'платье с отрезной талией'), по тендерным особенностям (кыз-катын кулмэге 'женское платье' и ир(лэр) кулмэге 'рубаха', туры читек 'женские ичиги с узорами из цветных кусков').

В ходе исследования выявлен пласт древних названий с этнокультурным содержанием, среди которых есть тюркизмы (ычкыр 'гашник, завязка у штанов'), лексемы, характерные для языков Волжского языкового союза (кагибау / каишау кашпау, гашбу 'холщовая шапочка, обшитая снаружи серебряными монетами'), заимствования ( тастар 'головной убор из красной вышитой материи, один конец которой укладывается поверх головы, второй конец - на спине' > перс.). Их производные также сохраняют этноспецифичные характеристики: тастар - баштастар, ак баштастар 'головной убор', тастар алу 'получить тастар от родителей невесты, в знак согласия выдать ее замуж', тастарга бару 'застолье, устраиваемое на стороне невесты, в котором участвуют близкие невесты'. К древним пластам мы относим также лексемы семантической группы «верхняя часть платья» - гэудэ, буй, буксэ, развитие семантики которых нам представляется следующим образом: часть тела —> часть платья (одежды). Семантические преобразования наблюдаются и в тюркских названиях предметов одежды и обуви, и в заимствованиях: др.-тюрк. ujuq 'войлочный чулок' - ойок/ыйык 'чулки из домотканного сукна', 'валенки'; рус. галоша - калуша 'галоша', 'валяные башмаки', 'кожаные ботинки, туфли'.

Таким образом, названия одежды говорят, с одной стороны, о детерминированности языкового сознания диалектоносителей хозяйственной деятельностью, с другой стороны, сохраняют этнокультурные особенности жителей отдельного региона.

В третьем разделе «Русские заимствования в названиях жилища и в бытовой лексике мишарского диалекта татарского языка: фонетико-семантический аспект» в фонетико-семантическом аспекте рассматриваются русские заимствования в названиях жилища и в бытовой лексике мишарского диалекта татарского языка.

Названия реалий, необходимых в повседневной сельской жизни, -домашней утвари, жилых и хозяйственных построек, будучи теснейшим образом связанной с человеком, информативны именно в плане отражения динамики развития жизни, эволюции сознания и новаций быта. Как показывает анализ, на формирование этой тематической группы лексики существенное влияние оказал русский язык. Однако отметим, что в своем распространении они территориально ограничены.

В анализируемой части лексики иноязычные лексемы заимствованы, адаптируясь фонетически и морфологически. В них соблюдается закон сингармонизма (пугрзп / монэрэп / пугр'ап 'погреб'), эпентеза (кыриша 'крыша' (<рус. крыша), апокопия (каструл' (<рус. кастрюля), каталак (<рус. каталка) 'валек для белья'), протеза (ызбут 'канал для выхода дыма из печи' (<рус. свод), перенос ударения (балаки'р 'узкий высокий глиняный кувшин для молока', рус. бала'кир), устранение непривычных контрастов в виде чередования отдельных звуков (дыбур / дывур (<рус. двор) 'хозяйство, дом, гуренча / гурнича / горынча / гуринча (<рус. горница) 'чистая половина, передняя половина дома', чиннек (<рус. сенник), мел'ничэ / мил'ча / миленчэ / мил'ынча 'мельница' (<рус. мельница) и выпадения суффиксов и окончаний заимствованного слова (чирэп 'глиняная посуда' (<рус. черепинка).

При заимствовании существенную роль играло и словообразование, поскольку способствовало словообразовательной адаптации, о чем говорят многочисленные дериваты некоторых лексем: пич (<рус. печь) - пич арты 'пространство между печью и стеной', пющйаны 'приступок печи', пич капкачы, пич такта 'заслонка печи'. Об активности заимствований в языке говорит употребление их в составе иносказательных выражений. К примеру, путалак / пыталак / пыталук 'потолок' (<рус. потолок) -путалагы бийек 'о больших знаниях человека'.

Современный этап обогащения лексики характеризуется ростом русизмов, а также европеизмов через русское посредство, что объясняется расширением международных, культурных, научных связей. Новые слова носителями диалекта осваиваются в большей степени без структурных изменений, семантика слова осваивается в полном объеме.

V глава «Лексика мишарского диалекта, связанная с духовной культурой» состоит из двух разделов. В ней осуществляется анализ

основных культурно значимых реалий - обрядовой, мифологической лексики и терминов родства.

В первом разделе «Лексика праздников и обрядов, мифологическая лексика» ставится задача классифицировать обрядовую лексику по тематическому принципу, систематизировать данные о происхождении, структуре, семантике отдельных лексем, определить этнокультурное содержание.

В составе названий праздников и обрядов, представляющих собой сложное по составу и происхождению этнокультурное явление, нами выделены лексемы с общим ядерным значением (бар'ам 'праздник'), названия обряда моления дождя (келэу, зур келэу, корбан, кыр корбаны, тавык келэве 'обряд моления дождя', йацгыр ашы 'обряд вызывания дождя с угощением'), обряды и праздники с темпоральной характеристикой, значительное место среди них занимают календарные праздники, каждый из которых прагматически заряжен.

Названия праздников, игр свидетельствуют об ориентированности как взрослого (игерче, игырча 'ежегодные сельские увеселения, празднества, устраиваемые в летние месяцы несколькими селами', дастацгыр и аулагаш 'молодежная вечеринка'), так и младшего поколения. (аркасугыш 'вид детской игры', аткилану 'играть, разделившись на команды') диалектоносителей на коллективное времяпровождение. Существенным является то, что во всем этом подразумевались конкретные цели, связанные с мировосприятием.

Для диалектоносителя важными явились обряды, непосредственно связанные с жизнью человека: родинный обряд, свадьба, погребально-поминальный обряд. В этой части обрядовой лексики отражается установка диалектоносителей обезопасить жизнь путем строгого следования предписанным ритуалам и обычаям. Носителями говоров были учтены даже мельчайшие детали: номинированы не только сами обряды, обрядовые действия и атрибуты, участники обрядовых действий, но и формы обращений (эй 'форма обращения жены к мужу до рождения ребенка'). В лексике родинного обряда сохранились ценностные установки народа. Важным считается также рождение ребенка в полной семье. Соответствие норме не осуждалось, поэтому специально была номинирована антиценность с резкой отрицательной коннотацией: дустан табу 'родить вне брака'.

Особенно широко представлена лексика свадебных обрядов. Они составляют более 50 % от общего числа названий праздников и обрядов. Сложность и многодетальность свадебных обрядов связаны с представлениями народа, по которым выполнение каждого обрядового действия является гарантом счастливой жизни молодых. Свидетельством

серьезного отношения к свадьбе и заботы мужа о жене являются переговоры о калыме (калын сулэу, калым кису, акча салу, задатка). Названия гостинцев и подарков позволяют говорить об их характере, объёмах и порядке одаривания участников свадебного действия, что соблюдалось четко: зур бирнэ 'взаимный обмен жениха и невесты подарками', бирнэ йвртуче 'люди, специально назначенные для преподношения свадебных подарков', атнакич питрачы 'хлебцы, преподносимые в каждый четверг сосватанной невесте из дома жениха', тубал ашы 'мучные блюда, которые везут в лукошке на свадьбу'.

Исследование структуры лексических единиц свадебного обряда показало, что большинство из них образуется сложением компонентов по моделям сущ. + сущ. а пршяж. ф0Рме. (бирнэ туйы 'пир с участием взрослых, где раздают подарки невесты'), сущ. + сущ. (кэбен туй 'угощение гостей после чтения молитвы бракосочетания'), сущ.в ш ,шае + сущ.в припШ1С. форме (кодачалар туйы 'женский пир в доме жениха в честь невесты'), сущ. + сущ. (туй алдырыш 'угощение, устраиваемое в честь гостей'), сущ. + послелог + сущ. (пайыт асты туй 'пир, проводимый летом под навесом'), прил. + сущ. (кайтармыш туй 'свадьба в доме жениха в честь невесты'). 25 % названий этой группы образуется с компонентом - древнетюркским словом туй 'свадьба'.

Во втором разделе «Лексика семейных отношений» изучаются родствоизмы, в которых находит отражение система семейных ценностей -родственные отношения. По данным нашего анализа, номинируются все члены семьи: близкие и дальние родственники (тума / бертума, игэч 'единоутробный', тудык / тудыка 'двоюродные', тумача / тумаца / тумачи / тумаци 'троюродные', торачи / тырачи 'четвероюродные', торайат 'родственники пятого поколения'). Лексемы со значением «мужчина по отношению к своим детям» (этэй / атай, тэтэ / тэтэй) и «женщина по отношению к детям» (инэй / инэкэ / иний / инэ / энэй / эний / энэкэй / анай / анакай) участвуют в образовании сложных терминов родства, обозначающих класс старших родственников. В роли определяемого компонента в них выступают прилагательные карт 'старый', зур, дэу 'большой', йэш 'молодой', олы 'старший', абыз 'уважаемый', указывая тем самым на возраст и положение объекта номинации. Для говоров мишарского диалекта характерно употребление терминов родства со словами, придающими оттенок уважения, любви, ласкового обращения: картанай, абызщицги, тудык ana 'жена старшего брата'; абызтэтэй , абызэни,абыстуташ , чибэр туташ 'сестра мужа'; абыз эк^анагай, шэкерт щанагай, абзагай 'младший брат мужа', что отражает соответствующее отношение субъекта речи к ним. Своеобразное мировосприятие отражено в названиях дедушки и бабушки со стороны

отца и матери. Названия дедушки и бабушки со стороны отца образуются с компонентом уз 'свой' (уз бабай, уз эби), на что, возможно, оказал влияние патриархат.

Таким образом, лексика традиционной народной духовной культуры характеризуется практической направленностью и культурной маркированностью.

В заключении обобщаются полученные результаты и подводятся итоги проведенного исследования. В целом, лексика мишарского диалекта представляет собой целостную систему, формировавшуюся в течение столетий. В ней сохранились архаичные элементы, имеются локальные лексемы. Пополнение словарного состава происходит за счет новообразований и заимствований. В лексике мишарского диалекта отражаются разные стороны жизни и культуры мишарей, идеалы и система ценностей, мировосприятие диалектоносителей.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях: Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах,

включённых в перечень ВАК РФ:

1. Казиханова А.Г. К истории изучения западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». № 4. - Чебоксары, 2007. - С. 167-169.

2.Казиханова А.Г. Русские заимствования в лексике западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». № 1. - Чебоксары, 2008. - С. 174-178.

3.Казиханова А.Г. Особенности терминов родства западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». № 3. - Чебоксары, 2008. - С. 154-158.

Публикации в разных изданиях:

4.3арипова (Казиханова) А.Г. Названия супов в говорах мишарского диалекта / А.Г.Зарипова (Казиханова) // Язык и литература в поликультурном пространстве. Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 10-летию татарского отделения БирГСПА. -Бирск, 2005.-С. 41-42.

5.3арипова (Казиханова) А.Г. Названия мучных изделий в чокающих говорах западного диалекта / З.А.Казиханова, А.Г.Зарипова (Казиханова) // Текст как объект лингво-литературоведческого исследования. Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Елабуга, 2006. -С. 145-147.

6.Казиханова А.Г. Термины родства мензелинского говора среднего диалекта / А.Г.Казиханова // Татар теле Ьэм эдэбиятыньщ актуаль проблемалары. - Стэрлетамак, 2004. - 1 кисэк. -158-162 б.

7. Казиханова А.Г. Термины родства в мишарском диалекте татарского языка / А.Г.Казиханова // Проблемы языка, литературы народного творчества. Сборник аспирантских работ ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова АН РТ. -Вып. 3. - Казань, 2005. - С. 43-47.

8.Казиханова А.Г. О некоторых названиях верхней одежды в говорах мишарского диалекта / А.Г.Казиханова // Актуальные вопросы татарского языкознания. - Вып. 4.-Казань, 2005.-С. 110-115.

9.Казиханова А.Г. Лексико-семантическая характеристика названий растений и их основных частей в мишарском диалекте татарского языка / З.А.Казиханова, А.Г.Казиханова // Организация учебно-воспитательного процесса с учетом национально-регионального компонента образования. Материалы региональной научно-практической конференции. -Набережные Челны, 2005. - С. 84-88.

10. Казиханова А.Г. Лингвистическая характеристика некоторых названий растений в мишарском диалекте татарского языка / А.Г.Казиханова // Тюркологический сборник. - Материалы Всероссийской тюркологической конференции «Языки и литература тюркских народов: история и современность». - Елабуга, 2006. - С. 53-62.

11. Казиханова А.Г. К вопросу о заимствовании в лексике, связанной с домашними постройками и хозяйственной деятельностью / А.Г.Казиханова // Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции. - Казань, 2006. -С. 148-149.

12. Казиханова А.Г. Лексика мишарского диалекта татарского языка, отражающая явления природы / З.А.Казиханова, А.Г.Казиханова // Самосовершенствование, самореализация личности: психолого-педагогические аспекты. Материалы V международной научно-практической конференции. - 4.1. - Набережные Челны, 2007. - С. 293-299.

13. Казиханова А.Г. Лексика мишарского диалекта татарского языка, связанная с животным миром / ЗЛ.Казиханова, А.Г.Казиханова // Самосовершенствование, самореализация личности: психолого-педагогические аспекты. Материалы V международной научно-практической конференции. - Ч. I. - Набережные Челны, 2007. - С. 300-310.

14. Казиханова А.Г. Заимствованные слова в названиях жилища, бытовой лексике мишарского диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Актуальные вопросы татарского языкознания. - Вып. 5. - Казань, 2007. -С.140-146.

15. Казиханова А.Г. Некоторые наблюдения над энтомологической лексикой мишарского диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию М.З.Закиева «Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы». - Казань, 2010.-С. 177-178.

Подписано в печать 30.05.2011 Формат 60x84 1/16. Гарнитура Times New Roman/ Усл. п.л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № К-41

Отпечатано

в Институте языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН РТ 420111, г. Казань, ул. Лобачевского, д. 2/31, т. 292-76-59

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Казиханова, Альфия Гаффановна

Изучение лексики народных говоров постоянно остается одной из актуальных задач диалектологии, так как позволяет ввести в научный оборот новый, не исследовавшийся ранее лексический и другой материал, способствует более полному изучению словарного состава языка и языковой картины мира народа. Исследование диалектной лексики дает объективный и надежный материал для решения вопросов исторических направлений: исторической лексикологии, исторической диалектологии. Изучение же лексики определенного диалекта и ареала в составе общего пространства того или иного языка позволяет ввести в научный оборот фактический материал ареалогического характера, способствующего более полному изучению словарного состава языка или диалекта как целостной системы. Этнолингвистический же аспект является весьма актуальным для разработок в этнологическом, культурологическом планах, для изучения языковой картины мира. Кроме того, лексическая система диалектов, как и языка в целом, не является абсолютно стабильной, постоянной величиной. В зависимости от развития общества, экономики, культуры, техники, международных отношений, происходят изменения и в словарном составе говоров, к тому же, язык носителей говоров становится все более близким к литературному языку. Поэтому диалектная лексика, отобразившая многовековую историю и культуру народа в их местных проявлениях и как область языка, находящаяся в постоянном движении и развитии, требует беспрерывного, особо внимательного отношения со стороны ученых.

В языковедении особенно большое значение придается исследованию диалектов, исследованию в том или ином аспекте их диалектных особенностей. В языкознании многих стран Европы диалектология как наука получила большое развитие. Необходимость изучения диалектных явлений, их важное значение в разработке проблем истории неоднократно подчеркивается в трудах таких признанных зарубежных и отечественных хвалынского, карсунского, мелекесского, чистопольского, стерлитамакского, шарлыкского, сергачского, дрожжановского, байкибашевского говоров, а также говоров чистопольских кряшен, кряшен Подберезья, говоров мишарей Волгоградской, Астраханской, Костромской областей, сел Татарщино и Сургодь).

Цель исследования - комплексное исследование лексико-семантической системы мишарского диалекта, отражающей мировосприятие диалектоносителя.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- изучить методологические основы комплексного исследования лексико-семантической системы диалекта;

- выявить и систематизировать лексическое богатство говоров мишарского диалекта, определить лексико-тематические группы и подгруппы в их составе;

- охарактеризовать семантику диалектных лексических единиц тематической группы «Человек», учитывая системные отношения в словарном составе народных говоров;

- изучить особенности номинации предметов и явлений окружающего мира, живых существ с целью определения мировосприятия диалектоносителя;

- исследовать лексемы тематических групп «Материальная культура» и «Духовная культура» как единиц, отражающих динамику развития жизни;

- выявить этнокультурное содержание и своеобразие лексики отдельных семантических групп и на основе этого определить культурные установки диалектоносителей.

Реализация поставленных задач осуществлялась с помощью следующих методов: описательного, состоящего в последовательном описании языковых единиц, объяснении их семантической и словообразовательной структуры; сопоставительного, заключающегося в сопоставлении лексем мишарского диалекта с лексемами других говоров, литературного языка, родственных и неродственных языков, что позволяет выявить общее и специфическое в них; историко-сравнительного (анализ языкового материала проводится с учетом сведений истории, культуры, социального устройства рассматриваемого языкового сообщества); компонентного анализа семантики диалектных слов.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые предпринято комплексное исследование лексико-семантической системы мишарского диалекта, а именно проведено детальное исследование лексем тематических групп «Человек», «Окружающий мир», «Время и пространство», «Традиционная народная духовная культура», «Материальная культура» в сравнительно-историческом, семантическом, номинативном, этнокультурном, лингвогеографическом и других аспектах.

Методологической основой исследования послужили научно-теоретические положения, разработанные в трудах видных ученых-тюркологов, диалектологов, таких как В.С.Е.Малов, В.М.Жирмунский, Н.К.Дмитриев, Н.А.Баскаков, И.А.Батманов, М.Фасмер, К.М.Мусаев и др.; из татарских ученых - Г.Алпаров, Л.З.Заляй, М.З.Закиев, Л.Т.Махмутова, Н.Б.Бурганова, Л.Ш.Арсланов, Ф.Ю.Юсупов, Д.Б.Рамазанова, Х.Ч.Алишина, Ф.С.Баязитова, Т.Х.Хайрутдинова, А.Х.Насибуллина, З.Р.Садыкова, Ф.Г.Гарипова, А.Р.Рахимова и др., в трудах которых разрабатывались проблемы языка, формирования говоров и диалектов, прнципов их классификации и характеристики.

Сравнительные материалы из других тюркских языков и диалектов почерпнуты из общетюркологических исследований, диалектологических, толковых, этимологических и двуязычных словарей конкретных языков.

Источниками исследования являются лексикографические труды, содержащие диалектную лексику: «Диалектологик сузлек" (Казань, 1948; 1953; 1958), "Татар теленец диалектологик сузлеге» (Казань, 1969; 1993), "Материалы к идеографическому словарю диалектов татарского языка» (Уфа, 2005), «Татар теленец зур диалектологик сузлеге" (Казан, 2009); письменные источники - труды историко-этнографического характера, посвященные жизни, трудовой деятельности, культуре носителей мишарского диалекта; материалы лексикологических экспедиций, записей автора во время полевых наблюдений в юго-западных районах Башкортостана, Чистопольского региона.

Материалом для анализа послужила авторская картотека, включающая 4838 единиц лексики говоров мишарского диалекта.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что она вносит определенный вклад в изучение лексики говоров татарского языка, в методику описания лексико-тематических и лексико-семантических групп диалектных названий. Данное исследование затрагивает важные вопросы этнолингвистики, реконструкции языковой картины мира диалектоносителей. Полученные данные могут быть сопоставлены с. наблюдениями над словарным составом других диалектов или говоров.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его материалов в лексикографической практике, в лингвогеографических описаниях говоров - при составлении региональных словарей, при изучении картины мира татарского народа, а также в преподавании курсов татарской диалектологии, современного татарского языка (раздел «Лексикология»), краеведения, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по диалектной и исторической лексикологии, лексикографии, этнолингвистике, лингвогеографии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Части тела и болезни обозначены лишь одной единицей, имеют номинативный характер, тогда как лексические единицы психологических, физиологических характеристик человека отличаются оттенками значений, одна и та же характеристика имеет многочисленные наименования.

2. Во всех тематических группах лексики природы большую роль играет номинация по внешнему признаку, особенно быстро бросающемуся в глаза, поэтому в них отражается своеобразное восприятие окружающей природы. Поскольку внешний вид растения редко бывает однозначным, под одним названием могут быть объединены разные виды растений. Тематическая группа, связанная с домашними животными, содержит лексемы, содержащие возрастные и тендерные характеристики.

3. Некоторые климатические и ландшафтные названия богаты синонимами, отражающими разнообразное видение явлений природы, наиболее тесно связанные с жизнедеятельностью человека. В темпоральной лексике преобладают лексемы, выражающие устремленность носителей диалекта на будущее.

4. Лексика материальной культуры отражает общность мировосприятия носителей мишарского диалекта с общим континуумом — татарским, также и тюркскими народами. Специфичность проявляется, с одной стороны, в локальных значениях отдельных систем, в способах-местного словотворчества, так и в развитости дериватов как морфологического, так и синтаксического образования.

5. Системный анализ лексики отдельного диалекта в лексико-тематическом аспекте утверждает наличие у этих групп специфических особенностей в образовании, номинации, семантическом развитии.

6. Диалектная лексика отражает своеобразие этнического развития диалектоносителя его историко-культурные связи в прошлом. Изучение диалектной лексики того или иного языка/диалекта позволяет раскрыть особенности языковой картины мира диалектоносителя, его мировосприятие, особенности мышления. Лексико-семантическая система более богаче раскрывается в ходе полиаспектного исследования, помогающего более глубже раскрыть происхождение слова, его концептологическое содержание и коннотатические свойства.

Апробация работы. О результатах исследования докладывалось на -научной конференции аспирантов ИЯЛИ им.Г.Ибрагимова (г.Казань, 2004), региональной научно-практической конференции «Организация учебно-воспитательного процесса с участием национально-регионального компонента в образовании» (Набережные Челны, 2005), всероссийской тюркологической конференции «Языки и литература тюркских народов: история и современность» (Елабуга, 2006),

-международной научно-практической конференции «Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы» (Казань, 2006),

-международной научно-практической конференции; посвященной 80-летию М.З.Закиева «Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы» (Казань, 2008).

Основное содержание и выводы диссертации отражены в научных сборниках в виде статей.

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включённых в перечень ВАК РФ:

1. Казиханова А.Г. К истории изучения западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». №4. - Чебоксары, 2007. - С. 167-169.

2. Казиханова А.Г. Русские заимствования в лексике западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». №1. - Чебоксары, 2008. - С. 174-178.

3. Казиханова А.Г. Особенности терминов родства западного диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Научный журнал «Вестник чувашского университета». №31 - Чебоксары, 2008. - С. 154-158.

Публикации в разных изданиях:

4. Казиханова А.Г. Термины родства мензелинского говора среднего диалекта / А.Г.Казиханова // Татар теле Ьэм эдэбиятыныц актуаль проблемалары. - Стэрлетамак, 2004. - 1 кисэк. - 158-162 б.

5. Казиханова А.Г. Термины родства в мишарском диалекте татарского языка / А.Г.Казиханова // Проблемы языка, литературы народного творчества. Сборник аспирантских работ АН РТ ИЯЛИ им.Г.Ибрагимова. — Вып. 3. - Казань, 2005. - С. 43-47.

6. Казиханова А.Г. О некоторых названиях верхней одежды в говорах мишарского диалекта / А.Г.Казиханова // АВТЯ. — Вып.4. — Казань, 2005. - С. 110-115.

7. Зарипова (Казиханова) А.Г. Названия супов в говорах мишарского диалекта / А.Г.Зарипова (Казиханова) // Язык и литература в пол и культурном пространстве. Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 10-летию татарского отделения БирГСПА. — Бирск, 2005. — С. 41-42.

8. Казиханова А.Г. Лексико-семантическая характеристика названий растений и их основных частей в мишарском диалекте татарского языка / З.А.Казиханова, А.Г.Казиханова // Организация учебно-воспитательного процесса с учетом национально-регионального компонента образования. Материалы региональной научно-практической конференции. — Набережные Челны, 2005.-С. 84-88. '

9. Зарипова (Казиханова) А.Г. Названия мучных изделий в чокающих говорах западного диалекта / З.А.Казиханова, А.Г.Зарипова (Казиханова) // Текст как объект лингво-литературоведческого исследования. Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Елабуга, 2006. - С. 145147.

10.Казиханова А.Г. Лингвистическая характеристика некоторых названий растений в мишарском диалекте татарского языка / А.Г.Казиханова // Тюркологический сборник. — Материалы Всероссийской тюркологической конференции "Языки и литература тюркских народов: история и современность". - Елабуга, 2006. - С. 53-62.

11 .Казиханова А.Г. К вопросу о заимствовании в лексике, связанной с домашними постройками и хозяйственной деятельностью / А.Г.Казиханова // Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции. - Казань, 2006. — С. 148-149.

12.Казиханова А.Г. Лексика мишарского диалекта татарского языка, отражающая явления природы / З.А.Казиханова, А.Г.Казиханова // Самосовершенствование, самореализация личности: психолого-педагогические аспекты. Материалы V международной научно-практической конференции. - 4.1. - Набережные Челны, 2007. - С. 293-299.

13.Казиханова А.Г. Лексика мишарского диалекта татарского языка, связанная с животным миром / З.А.Казиханова, А.Г.Казиханова // Самосовершенствование, самореализация личности: психолого-педагогические аспекты. Материалы V международной научно-практической конференции. - 4.1. - Набережные Челны, 2007. - С. 300-310.

14.Казиханова А.Г. Заимствованные слова в названиях жилища, бытовой лексике мишарского диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // АВТЯ. -Вып.5. - Казань, 2007. - С. 140-146.

15.Казиханова А.Г. Некоторые наблюдения над энтомологической лексикой мишарского диалекта татарского языка / А.Г.Казиханова // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию М.З.Закиева «Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы». - Казань, 2010. - С. 177-178.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-семантическая система мишарского диалекта татарского языка"

Выводы по пятой главе

Анализ лексики духовной культуры раскрыл культурные компоненты в структуре названий изучаемых реалий. Названия праздников, игр свидетельствуют об ориентированности как взрослого (игерче, игырча 'ежегодные сельские увеселения, празднества, устраиваемые в летние месяцы несколькими селами', дастацгыр и аулагаш 'молодежная вечеринка'), так младшего поколения (аркасугыш 'вид детской игры', аткшану 'играть, разделившись на команды') диалектоносителей на коллективное времяпровождение. В названиях календарных праздников и «обрядовых действий отражаются древние, еще языческие представления народа» [Баязитова, 1998: 34]: келэу, зур келэу, корбан, кыр корбаны, тавык келэве 'обряд моления дождя', йацгыр ашы 'обряд вызывания дождя, сопровождаемый угощением'. Праздники в говорах прагматически заряжены. По представлениям носителей говоров существуют специальные обрядовые действия каждого отдельного праздника (бусагалн керу 'первым перешагивать через порог'). С ними связаны различные поверья. В них отразилось своеобразное мировосприятие мишарей.

Для диалектоносителя важными явились обряды, непосредственно связанные с жизнью человека: родинный обряд, свадьба, погребально-поминальный обряд. Носителями говоров были учтены даже мельчайшие детали: номинированы не только сами обряды, обрядовые действия и атрибуты, участники обрядовых действий, но и формы обращений {эй 'форма обращения жены к мужу до рождения ребенка'). Особенно широко представлена лексика свадебных обрядов. Они составляют 81% от общего числа названий праздников и обрядов. Сложность и много детальность свадебных обрядов связано с представлениями народа, по которым их выполнение является гарантом счастливой жизни молодых. Свидетельством серьезного отношения к свадьбе и заботы мужа о жене являются переговоры о калыме (калын сулэу, калын кису, акча салу, задатка). Как показывает анализ семантической структуры названий {улем-утем 'смерть'), смерть носителями мишарского диалекта представляется как переход из одного мира в другой. Влияние язычества отразилось в названиях поминально-погребального обряда (атау, атау йоласы, атау ашы 'поминки', влешен виру 'раздача доли покойника') и высших и земных духов (йер анасы 'мать земли', йер атасы 'отец земдли', coy анасы 'водяная', аран ийэсе 'домовой, живущий в помещении для скота' и т.д.). Заметно влияние христианской религии на мировосприятие: слово ал'андеру имеет отрицательную коннотацию 'крестить, заставить принять христианскую веру'.

Лексика родства и свойства мишарского диалекта представляет собой целостную систему. Номинированы все члены семьи, в кругу которого находится человек. Нами было проанализировано 317 лексических единиц, среди которых названия как общего родства, так и отдельных членов, включая дальних родственников. Выявлены синонимы и синонимические параллели.

Своеобразное мировосприятие отражено в названиях дедушки и бабушки со стороны отца и матери. Бабушку и дедушку со стороны матери называют энэ(й), алые эби, аукай. Названия дедушки и бабушки со стороны отца образуются с компонентом уз 'свой' (уз бабай, уз эби), на что, возможно, оказал влияние патриархат. Обращает на себя внимание, что в мишарском диалекте сохранились термины родства, определяющие степень родственности: тума / бертума / игэч — 'единоутробный', тудык / тудыка — 'двоюродные', тумача / тумаца / тумачи / тумаци — 'троюродные', торачи / тырачи— 'четвероюродные', торайат — 'родственники пятого поколения'.

В формировании терминов свойства особое место занимает слово кан', с помощью которого образуются все термины свойства: кан'ата, кан'ана, кан'ага, кан'сецел и т.п.

По данным сравнительно-исторического анализа названия родинных, свадебных и погребально-поминальных обрядов, лексика, связанная с мифологией, а также родствоизмы, в целом, общетюркского происхождения. Однако названия календарных праздников нередко восходят к славянским языкам, в татарском языке они фонетически адаптировались. Русизмы употребляются и в составе лексики родства (нук /онука 'внук', брат / бырат 'брат, старший брат', праэби 'прабабушка', прабаба 'прадедушка'). Часть лексем этимологически восходят к арабскому языку. Так, с принятием ислама в язык вместе с их реалиями вошли арабизмы д'ыва, кат'ем 'молитва', азанчы 'муэзин'. Заимствования из мордовского языка встречаются в мордва-каратайском (ад'а / ад'и / ээ^и / адэщи 'мать, мама', аукай 'мать, матери', авай / ам?ай 'форма обращения невестки к свекрови", авани 'младшая сестра мужа') говоре.

Заключение

Итак, проведено комплексное исследование лексико-семантической системы мишарского диалекта татарского языка в сравнительно-историческом, семантическом, номинативном и др. аспектах. В различных аспектах было проанализировано 620 лексем, характеризующих человека и обозначающих реалии окружающего мира, материальной и духовной культуры.

Как показал анализ, большинство названий характеризуется ясностью семантической и морфологической структуры. Эта тенденция согласуется со стремлением диалектоносителей обозначить словом наиболее существенный признак объекта номинации, чтобы закрепить в лексеме определенный культурно-практический опыт. Внутри тематических групп выявлены синонимические и антонимические отношения. Синонимы и синонимические параллели наиболее широко представлены в тематических группах «человек», «флора», «фауна», «семья и семейные отношения». Выявлены также оттенки, которые присутствуют в значениях отдельных лексем. Многочисленность названий одной и той же реалии, а также номинирование объектов, не имеющих больших различий, позволяет сделать вывод о детальной проработанности этих семантических сфер. Номинация реалий окружающего мира связана и с характером видовыделения: носителями мишарских говоров были выделены различные особенности, которыми обладают объекты номинации.

Основная часть лексической системы мишарского диалекта характеризуется моносемантичностью. Полисеманты обнаруживаются реже. Они встречаются как внутри одной тематической группы (йыртыш 'старинный обычай с шумом и криками быстро отходить от могилы и на ходу рвать кусок материи на части в момент погребения'(хвл.); 'в старину: четырехметровый кусок материи, который слегка надрывался при погребении покойника и отдавался какому-либо бедному человеку'(срг.), так и в разных тематических объединениях (йынныпрсимыш 'шмель'; 'волосатый человек'). При включении одной и той же лексической единицы в разные тематические группы чаще наблюдается семантическое переосмысление слова. В нашей работе рассмотрены также фитонимы-полисеманты, что позволило представить картину семантического развития названий растений.

Сопоставление лексики мишарского диалекта с лексическими единицами других говоров татарского языка позволило выявить многочисленные междиалектные соответствия, что отражает общность мировосприятия диалектоносителей. Предпринятый в данном исследовании историко-генетический анализ показал,, что основная часть лексем имеет тюркские корни, среди которых имеются как древние названия (йавырна 'плечо', сакал 'подбородок', купы 'опухоль', кучкар 'баран', куй 'овца', сэрен 'прохладно, прохладный'), так и новообразования. Они образуются чаще способами суффиксации (белэзеклек, белэксэ 'запястье', бвгэр 'колено', шешке 'опухоль', гырнай 'храпун', э/догортак 'расторопный', ларгай 'болтун', качкын 'скакун', йарлавык 'ухабы, рытвины' и т.д.) и словосложения (бызаубаш 'разновидность лесного жука'; йэйэк севэге 'скула', айак бите 'стопа', бил йугалу 'радикулит', кочок какысы 'сурепка', угез укмэк 'свербига'; алты-тукыз, ацкы-зицке 'слабоумный', атлы-цаплы 'знаменитый, известный' и т.д.). В тюркском пласте лексики сохранилось значительное число кипчакских и несколько меньше огузских слов (или фонетические варианты, характерные для огузской группы тюркских языков).

Особый интерес представляют слова, общие с половецко-кипчакскими языками: игэч 'родная сестра вообще', тудыка 'двоюродная сестра', йомрык 'кулак', кенэлэнгеч 'подсолнух', алагиа 'лошадь', кукымийау 'сова', айак савыты 'обувь', кэбен 'обряд бракосочетания' и другие свидетельствуют о том, что предки мишарей этногенетически были связаны с предками караимов, кумыков, карачай-балкарцев, носителей языка СС и др.

В языке диалектоносителей сохранились слова, общие с монгольским языком (булщал 'срок'). В ходе исследования был выявлен заимствованный пласт названий. Лексико-семантической системе мишарского диалекта характерны заимствования из финно-угорских и русского, арабского и персидского языков. Финно-угорское влияние особо заметно в лексике окружающей природы. К примеру, 50% названий грибов образуется с компонентом заимствованием пацгы 'гриб'. Заимствования из русского языка встречаются во всех тематических группах: гузна 'лодыжка', лапа 'стопа', эспе 'оспа', чынгы 'цинга', тупича 'тупица', мэте 'мята' и т.д. По данным нашего исследования, наибольшее количество русизмов, например, в тематической группе «Человек», характерны для мелекесского, кузнецкого, дрожжановского говоров. В ходе адаптации их в говорах возникли различные фонетические варианты (враг / врак/ бырак 'овраг', губа/ гыба 'губа', гурла / грыла 'горло'). Основная часть заимствованных слов претерпела семантическую трансформацию. Арабизмы и персизмы также наблюдаются во всех тематических группах (аза, бэдэм 'тело', каста 'больной', зайыф 'калека' и др.) и могут иметь фонетические варианты (дэрмэн / дарман 'лекарство'). Об употребительности заимствований говорят и их дериваты в мишарских говорах: завидкалану 'завидовать', тушналау 'становиться душно', зам>оклы 'интресный', аукатлы 'богатый' и др.

В тематическом многообразии лексического состава мишарских говоров нашли отражение различные стороны мировосприятия диалектоносителей.

Анализ диалектных единиц, характеризующих человека, показал, что номинированы разнообразные особенности внешности и черты характера человека. Диалектоносителями оценивается общий внешний вид, красота, различные физиологические отклонения. Номинированы такие черты характера, как умственные способности человека (дупа 'бездарный, глупый, бестолковый', ацкау 'глупый', ат'акыш, ататут 'бездарный, глупый',ухмак 'бездарный, глупый, бестолковый', мантай 'глупый, дурачок', мыкыт глупый, бестолковый', дундук 'неуч, глупец', тупа, тупича 'тупой') и особенности телосложения человека (асаба 'высокий, крепкого телосложения', албут кебек 'рослый, здоровый (о человеке)', азамат тике 'здоровенный', аждарман 'рослый, здоровый человек', аэюдамыр 'сильный' дастуй 'высокого роста, широкоплечий, здоровый (о человеке)' — бэйсэкэ 'низкорослый', тэбэшэк 'низкий, невысокий'), которые свидетельствуют о важности этих качеств для диалектоносителей. В говорах мишарского диалекта преобладают лексемы-характеристики человека, указывающие на отрицательные качества, что отражает особенность мировосприятия: соответствие норме не выделялось, поэтому не требовало дополнительной оценки. Анализ диалектных единиц, характеризующих человека и называющих деятельность, позволил выявить наиболее предосудительные черты характера: несерьезность (5 лексем), высокомерие (5 лексем), стремление к наживе (5 лексем), неаккуратность (5 лексем), зависть (4 лексемы), а также лень, безнравственное поведение, в значениях которых содержится отрицательная коннотация. Широко представлены лексемы, обозначающего человека с ограниченными умственными способностями и умственными отклонениями (14 названий). Образностью и экспрессивностью отличаются лексемы-характеристики человека, которые возникли в результате сравнения: йонныпрамыш (хвл., кузн.) 'о волосатом человеке', албут кебек (чет.) 'рослый, здоровый (о человеке)', азамат тике (хвл.) 'здоровенный', ат'акыш (мел.) 'бездарный, глупый', гагара кебек (миш.д.), мэтник баш (чет.) 'легкомысленный, пустоголовый' и др.

Специальными единицами были номинированы различные болезненные состояния, болезни желудочно-кишечного тракта, результаты воспалительных процессов, болезненные новообразования. Анализ их показывает своеобразное понимание сути таких болезней как грыжа, оспа, корь, болезни живота, ячмень (на глазу), от которых в старину лечились знахарскими способами. Некоторые болезни носителями мелекесского, дрожжановского, чистопольского (атсыз 'насморок'), байкибашевского йаман ог}кон 'саркома') подверглись эвфемизации, что свидетельствует об образности мышления.

Интересными, на наш взгляд, являются лексемы, отражающие семейный статус женщины и мужчины. Специальными единицами был номинирован бессемейный человек: дутадак, дывадак 'одинокий', йсп^гыз (миш.д.) 'один, одинокий, одиноко', байлшк 'одинокий, бездомный', казак 'одинокий (о мужчине)', ирсез-кушсыз 'одинокая'. Детальная проработанность этой темы, а также название незаконнорожденного ребенка свидетельствует об отражении в языковом сознании диалектоносителей явления, не соответствующего общественной норме, - отсутствие семьи и строгое осуждение внебрачных связей.

В лексике природы ярко репрезентируется жизненный опыт человека, его тонкие и яркие индивидуальные наблюдения над живой природой. Как показал семантический и номинативный анализы, объекты окружающего мира осознаются через уже знакомые реалии, о чем свидетельствует, как выявлено нами, образование фитонимов по моделям: зооним + фитоним, зооним + зооним, зооним + соматизм. Об образном восприятии окружающего мира говорят эби белэн бабай 'одуванчик' (доел, бабка и дедушка), уги ana oiqanpazbi, у гай ииэ йафрагы (доел, мачеха+лист), угэнэ 'мать-и-мачеха', кан'а теле (доел, свекровь+язык) 'бодяк плевой', камка-тутай, камка-тутка, камка-бабай, эби-бабай mawbisbi 'божья коровка'; бызаубаш 'разновидность лесного жука' и др. В названиях домашних животных и домашних птиц содержатся семы, указывающие на возрастные и тендерные характеристики, что является результатом их более полного изучения человеком, чем диких животных.

О постоянных наблюдениях за погодой, изучении ландшафта говорят выявленные автором парадигматические отношения в данных тематических группах. Распространение синонимов, антонимов, лексем, отличающихся оттенком значения (<сэрен 'прохладно, прохладный' - зык салкын 'очень холодно' - мижин 'самая жаркая пора лета'; улек йацгыр, аяг всте яцгыр кратковременный дождь' - лшйыл яцгыр 'теплый дождь' - щирдэн йаву 'дождь при сильном ветре' - борчак йацгыр 'крупный дождь' - уздырмый торган йацгыр 'обложной мелкий дождь' позволяет делать вывод об их детальной проработанности.

Отдельную группу составляет пространственно-временная лексика. Следует отметить, что пространственные отношения выражены значительно меньшим количеством единиц. Специальными лексическими единицами номинированы прошедшее, настоящее и будущее. Анализ исследования временной лексики мишарского диалекта показывает преобладание лексем со значением «направленность на будущее», что, по нашему мнению, свидетельствует о национальной черте характера — заботе о завтрашнем дне.

В лексике продуктов питания отражается многообразие кулинарных изделий, супов, вторых блюд, что связано и с географическими условиями жизни, и с национальным характером диалектоносителя. О преобладании в национальной кухне мучных изделий говорят многочисленные названия данных реалий: различного рода лепешек (19), булочек (10), пирогов (14 видов) из пресного и кислого тест. Даже маленький кусочек хлеба в говорах получил несколько названий (кабымнык, катырма, вак/ ывак). На наш взгляд, это говорит о бережном отношении диалектоносителя к хлебу. Часть кулинаронимов тесно связана с ритуалами. Специфика национальной кухни, а также мировосприятия диалектоносителя отражается в дериватах и в локальных значениях некоторых лексем.

О детерминированности языкового сознания диалектоносителей хозяйственной деятельностью говорят названия одежды и домашней утвари. В говорах широко представлены названия платьев и различных платков, что говорит об их значимости в культурной и повседневной жизни народа. Специфика мировосприятия мишарей, характеризующаяся тенденцией актуализации в названиях наиболее присущих человеку признаков, отражается в номинациях по материалу и цвету, из которого изготовлена одежда (комач кулмэк 'ситцевое платье красного цвета', пых кулмэк , йын / йон кулмэк 'шерстяное платье', алача кулмэк 'платье из пестряди в полоску', кизилы кулмэк 'бархатное платье'; фай кулмэк 'шелковое платье'; басма кулмэк 'ситцевое платье'), по функциональному, чаще ритуальному, предназначению (кибын кулмэге 'свадебное платье', кендек кулмэге 'распашонка (приносят в подарок после рождения ребенка)', куш кулмэк, куш-куш кулмэк 'мужская рубашка и женское платье вместе взятые, преподносимые во время свадьбы парным родственникам в качестве подарка со стороны невесты), по способу кроя и отделки (турыга кулмэк, итэге турук (тмн.) 'прямоспинное платье', кыска буйлы кулмэк 'платье с кокеткой (короткой верхней частью)', билле кулмэк 'платье с отрезной талией'), по тендерным особенностям (кыз-катын кулмэге 'женское платье' и ир(лэр) кулмэге 'рубаха', туры читек (хвл.) 'женские ичиги с узорами из разноцветных кусков'). Специальными лексическими единицами были номинированы необходимая в повседневной сельской жизни домашняя утварь, жилые и хозяйственные постройки, в которых отражается характер жизнедеятельности носителей мишарского диалекта.

Практической направленностью и культурной маркированностью характеризуется лексика традиционной народной духовной культуры. Анализ ее единиц раскрыл культурные компоненты в семантической структуре названий. Это проявляется во всех тематических группах лексики духовной культуры. По данным исследований этнографов, календарные праздники мишарей имеют языческие корни. Подтверждается это анализом названий, обрядовой поэзией, различными поверьями, связанными с их празднованием. Существенным является то, что это было не только коллективное времяпровождение, а подразумевало конкретные цели, связанные с мировосприятием диалектоносителей. В лексике родинного и свадебного обрядов, отличающихся сложностью и многодетальностыо, отражается установка диалектоносителей обезопасить жизнь путем строгого следования предписанным ритуалам и обычаям. Лексические единицы этих тематических групп свидетельствуют о серьезном отношении к созданию семьи и продолжению рода, о чем говорят подробное номинирование этапов, атрибутов, участников обрядовых действий, форм обращений. Понимание жизни и смерти, почтительное отношение к умершим, особенности восприятия мира проявились в лексике погребально-поминального обряда и мифологической лексике.

В родствоизмах находит отражение система семейных ценностей -родственные отношения. По данным нашего анализа, номинируются все члены семьи: близкие и дальние родственники (тума / б ер тум а / нгэч -'единоутробный', тудык / тудыка 'двоюродные', тумача / тумаца / тумачи / тумаци 'троюродные', торачи / тырачи — 'четвероюродные', торайат 'родственники пятого поколения'). Для говоров мишарского диалекта характерно употребление терминов родства со словами, придающими оттенок уважения, любви, ласкового обращения: картанай, абызщицгн, тудык ana 'жена старшего брата'; абызтэтэй /абызэни / абыстуташ / чибэр туташ 'сестра мужа'; абыз oiqauazaii / шэкерт щанагай / абзагай 'младший брат мужа', что отражает соответствующее отношение субъекта речи к ним. Своеобразное мировосприятие отражено в названиях дедушки и бабушки со стороны отца и матери. Названия дедушки и бабушки со стороны отца образуются с компонентом уз 'свой' (уз бабай, уз эби), что, возможно, является остаточным явлением со времен патриархата.

В целом, лексика мишарского диалекта представляет собой целостную систему, формировавшуюся в течение столетий. В ней сохранились архаичные элементы, имеются локальные лексемы. Пополнение словарного состава происходит за счет новообразований и заимствований. В лексике мишарского диалекта отражается разные стороны жизни и культуры мишарей, идеалы и система ценностей, мировосприятие диалекгоносителей.

Список научной литературыКазиханова, Альфия Гаффановна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абакарова М.М., Гаджиахметов Н.Э. Термины родства в диалектах кумыкского языка / Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: термины родства и свойства. — Махачкала, 1985. — С. 143-153.

2. Абдюкова З.А. Языковые особенности описания пространства (на материале французского и русского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. / З.А.Абдюкова; Башкирский гос. ун-т. Уфа, 2003. — 24 с.

3. Аванесов Р.И. Описательная диалектология и история языка / Р.И.Аванесов // Славянское языкознание. V Международный съезд славистов. М., 1963.

4. Айдаров Г. Язык орхонских памятников древнетюркской письменности VIII века / Г.Айдаров. Алма-Ата, 1971. - 379 с.

5. Актуальные вопросы татарского языкознания / Под редакцией М.З.Закиева, Д.Б.Рамазановой: сб. ст. Вып. 1. - Казань: Фикер, 2002. - 191с.

6. Актуальные вопросы татарского языкознания / Под редакцией М.З.Закиева, Д.Б.Рамазановой: сб. ст. -Вып.4. Казань, 2005. - 167 с.

7. Алленова H.A. Названия болезней в национальной научной и наивной картинах мира США: этносемантический и когнитивный аспекты: дис. . канд. филол. наук. / Н.А.Алленова; Дальневосточный гос. ун-т, -Владивосток, 2003. 185 с.

8. Арсланов Л.Ш. Некоторые особенности говора мордвы-каратаев / Л.Ш.Арсланов // Татар теле Ьэм эдэбияты мэсьэлэлэре. Вып. 2. - Казань, 1965.-С. 117-139.

9. Арсланов Л.Ш. О некоторых лексических особенностях говора подберезинской группы татар / Л.Ш.Арсланов // Вторая научная конференция молодых ученых г. Казани: сб. ст. — Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та, 1966. С. 178-185.

10. Арсланов Л.Ш. Основные характерные особенности говоров Волгоградской, Астраханской областей и Ставропольского края / Л.Ш.Арсланов // Исследования по диалектологии и истории языка. — Казань, 1980.-С. 17-22.

11. Арсланов Л.Ш. Формирование островных говоров татарского языка (говоры Волгоградской, Астраханской областей) / Л.Ш.Арсланов. — Казань, 1983.-79 с.

12. Арсланов Л.Ш. Особенности говора мордвы-каратаев / Л.Ш.Арсланов // Мордва-каратаи: язык и фольклор. Казань, 1991. С. 10-38.

13. Ахмаров Г.Н. О языке народности мишарей / Г.Н.Ахмаров. Казань: Типолит. Имп. ун-та, 1903. — 73 с.

14. Ахмерова Л.Р. Функциональные особенности слов с общим значением времени в современном русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.Р.Ахмерова; Казанский гос. ун-т им. В.И.Ульянова-Ленина. Казань, 2004.

15. Ахметова Я.М. Говор татар Финляндии (в сравнительно-историческом аспекте): автореф. дис. . канд. филол. наук /Я.М.Ахметова. Казань, 2004. -174 с.

16. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г.Ахметьянов. М.: Наука, 1981. - 144 с.

17. Ахметьянов Р.Г. Некоторые варианты диалектных слов и фразеологизмов в сергачском говоре / Р.Г.Ахметьянов // Нормативность и вариативность в татарском языке. Казань, 1987. - С. 32-40.

18. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г.Ахметьянов. — М.: Наука, 1988. — 200 с.

19. Ахметьянов Р.Г. Сравнительное исследование татарского и чувашского языков: фонетика и лексика / Р.Г.Ахметьянов. — М.: Наука, 1978. — 248 с.

20. Базарова Д.Х. История формирования и развитие зоологической терминологии узбекского языка / Д.Х.Базарова. — Ташкент: Фан, 1978. — 224с.

21. Барсукова P.C. Некоторые сведения о лексико-семантических группах диалектизмов заболотного говора // Актуальные вопросы татарского языкознания: сб. ст.-Вып. 1. —Казань: Фикер, 2002.— С. 129-138.

22. Барсукова P.C. Заболотный говор тоболо-иртышского диалекта татарского языка в сравнительном освещении / Р.С.Барсукова. — Казань, 2004.- 160 с.

23. Баскаков H.A. О языках-посредниках заимствования тюркизмов в русском языке / Н.А.Баскаков // Проблемы составления этимологического словаря отдельного языка. Чебоксары, 1986.

24. Баскаков H.A. Историко-типологическая морфология тюркских языков (структура слова и механизм агглютинации) / Н.А.Баскаков. — Москва: Наука, 1979.-274 с.

25. Батыршина Г.Р. Терминология родинного обряда башкир: этнолингвистический анализ: дис. . канд. филол. наук / Г.Р.Батыршина. — Уфа, 2008.

26. Баязитова Ф.С. Говор нас.п.Татарщино (Куршэ) Тамбовской области (по материалам экспедиции 1983 г.) / Ф.С.Баязитова // ИИДТЯ. Вып.З. -Казань, 1985.-С. 143-158.

27. Баязитова Ф.С. Говоры татар-кряшен в сравнительном освещении / Ф.С.Баязитова. -М.: Наука, 1986.

28. Баязитова Ф.С. Свадебный обряд и его терминология (бирнэ) / Ф.С.Баязитова // Материалы по татарской диалектологии: сб. ст. Казань, 1990.-С. 57- 67.

29. Баязитова Ф.С. Этнолингвистические материалы к реконструкции древних традиционных обрядов мордвы-каратаев / Ф.С.Баязитова // Мордва-каратаи: язык и фольклор. — Казань, 1991. — С. 105-135.

30. Баязитова Ф.С. Татарские диалекты как источник по этнокультурной истории / Ф.С.Баязитова // Актуальные экологические проблемы Республики Татарстан: тезисы докладов III Республиканской научной конференции. — Казань, 1997.-С. 344.

31. Баязитова Ф.С. К реконструкции народных календарных обычаев и обрядов татар-мишарей (этнолингвистический аспект) / Ф.С.Баязитова // Проблемы функционирования диалектологии и истории языка: сб. ст. -Казань, 1998. С. 25-35.

32. Баязитова Ф.С. Бэрмэнчек 'Вербный праздник' в диалектах татарского языка / Ф.С.Баязитова // Татар теле Ьдм этносы тарихы мэсьэлзлэре : сб.ст. — Казань, 2000. С. 53-60.

33. Баязитова Ф.С. Обрядовая лексика татарского языка: общее и специфическое / Ф.С.Баязитова // Единство татарской нации. Казань, 2002. -С. 129-134.

34. Баязитова Ф.С. Обрядовая терминология касимовского говора татарского языка / Ф.С.Баязитова // Актуальные вопросы татарского языкознания. Казань: Фикер, 2002. - Вып. 1. - С. 101-106.

35. Баязитова Ф.С. Духовное наследие татар-мишарей: семейно-бытовая, обрядовая, терминология и фольклор / Ф.С.Баязитова. Саранск: «Татарская газета», 2003.-285 с.

36. Баязитова Ф.С. Русские заимствования в обрядовой лексике татарского языка / Ф.С.Баязитова // Актуальные вопросы татарского языкознания. — Вып.5.-Казань, 2007.-С. 135-140.

37. Беленко Е.В. Концептосфера «Продукты питания» в национальной языковой картине мира: дис. . канд. филол. наук / Е.В.Беленко; ГОУ ВПО «Челябинский гос. Ун-т», Челябинск. — 2006. — 243 с.

38. Бессонов А. О говорах казанского татарского наречия и об отношении его к ближайшим к нему наречиям и языкам / А.Бессонов // Журнал Министерства народного просвещения Ч. CCXVI. - СПб, 1881.

39. Бикбулатов Н.В. Башкирская система родства / Н.В.Бикбулатов. Уфа,1981.

40. Благова Г.Ф. Узбекская диалектология и изучение староузбекского языка / Г.Ф.Благова // Вопросы языкознания. — 1965. №1.

41. Боровков А.К. Лексика среднеазиатского тефсира ХП-ХШвв. М.: Изд-во вост. лит-ры, 1963. - 367 с.

42. Бородина М.А. Развитие ареальных исследований и основные типы ареалов / М.А.Бородина // Взаимодействие лингвистических ареалов. — Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1980. — С. 7-36.

43. Булгари Ч. Современные татары: Мифы и действительность / Ч.Булгари. СПб., 1998. - 144 с.

44. Бурганова Н.Б. Говор каринских и глазовских татар / Н.Б.Бурганова // Материалы по татарской диалектологии. Вып.2. - Казань, 1962. - С. 19-56.

45. Бурганова Н.Б. О татарских названиях растений / Н.Б.Бурганова // Вопросы лексикологии и лексикографии татарского языка: сб. ст. — Казань, 1976.-С. 125-141.

46. Бурганова Н.Б. О формировании татарских говоров Заказанья / Н.Б.Бурганова // К формированию языка татар Поволжья и Приуралья. — Казань, 1985.-С. 3-31.

47. Бурнашева С.А. Некоторые вопросы лексики татарского языка / С.А.Бурнашева // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. IV,-Лексика. - М., 1962. - С.115-127.

48. Васенькин В.В. ЛСГ существительных пространства и направления ее развития / В.В.Васенькин // Семантика русского языка в диахронологии. Лексика и грамматика. Калининград, 1992. — С. 58-66.

49. Валиди Дж. О диалектах казанского татарского языка / Дж.Валиди // Вестник научного общества татароведения. №6. - Казань, 1927. — С.50-64.

50. Васильев Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли и речи / Л.М.Васильев // Очерки по семантике русского глагола. — Уфа: Башкирский гос. университет, 1971. С. 38-266.

51. Вейс Г. История культуры народов мира / Г.Вейс. — М.: Эксмо, 2004.960 с.

52. Велецкая Н.И. Языческая символика славянских архаических ритуалов / Н.И.Велецкая. М.: Наука, 1978.

53. Верба И.П. Костромская диалектная лексика и особенности её лексикографического описания в "Материалах для словаря русского народного языка" А.Н. Островского: автореф. дис. . канд. филол. наук / И.П.Верба. Кострома, 2006. - 24 с.

54. Гак В.Г. Языковые преобразования: некоторые аспекты лингвистической науки XX века. От ситуации к высказыванию / В.Г.Гак. -М., 1998.

55. Ганиев Ф.А. Современный татарский литературный язык. Словообразование по конверсии / Ф.А.Ганиев. Казань, 2004. - 159 с.

56. Ганцовская Н.С. Лексика говоров Костромского акающего острова (проблемы типологии): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н.С.Ганцовская; Костромской гос. ун-т им. Н.А.Некрасова. Ярославль, 2008. - 22 с.

57. Гапонова Ж.К. Лексика мологских (ярославских) говоров Х1Х-ХХ вв: историко-лингвистический и этнолингвистический аспекты: дис. . канд. филол. наук / Ж.К.Гапонова; Ярославльский гос. пед. ун-т им.К.Д.Ушинского. Ярославль, 2008. - 242 с.

58. Гарипова Ф.Г. О гидрониме Мишэ, этнонимах мишэр и мащар / Ф.Г.Гарипова // Материалы по татарской диалектологии. — Казань, 1990. С. 81-91.

59. Гаффарова Ф.Ф. Лексика земледелия в татарском языке / Ф.Ф.Гаффарова. Казань, 1999.

60. Гаффарова Ф.Ф. Роль татарского языка в формировании лексики земледелия волго-уральского языкового союза // Ф.Ф.Гаффарова. — Проблемы лексикологии и лексикографии татарского языка. — Казань, 2003. -С. 61-76.

61. Гаффарова Ф.Ф. Общеалтайская реконструкция татарской земледельческой лексики / Ф.Ф.Гаффарова, И.С.Насипов, Д.Б.Рамазанова. Сравнительно-исторические исследования системы лексико-тематических групп татарского языка. — Уфа: Гилем, 2007. С.3-10.

62. Гильмутдинова Л.Р. Тематические группы слов и устойчивых словосочетаний, употребляемые в текстах татарских заговоров и заклинаний // Проблемы лексикологии и лексикографии татарского языка. — Вып.7. — Казань, 2003,-С. 26- 35.

63. Голев Н.Д. О некоторых общих особенностях принципов номинации в диалектальной лексике флоры и фауны / Н.Д.Голев // Русские говоры Сибири. Томск, 1981.-С. 12-20.

64. Двуязычие: типология и функционирование / Под редакцией М.З.Закиева, Ф.А.Ганиева. Казань, 1990. - 134 с.

65. Дмитриев H.K. Строй тюркских языков / Н.К.Дмитриев. — М.: Изд-во вост. лит-ры, 1962. — 607 с.

66. Дмитриева JI.B. Названия растений в тюркских и в других алтайских языках / Л.В.Дмитриева // Очерки сравнительной лексикологии алтайских языков.-Л.: Наука, 1972.-С. 151-223.

67. Добродомов И.Г. Ландшафтная терминология в пратюркском / И.Г.Добродомов // Природное окружение и материальная культура пратюркских народов. М.: Вост. лит-ра РАН, 2008. - С. 101-118.

68. Дыбо A.B. Материальный быт ранних тюрок. Жилище / А.В.Дыбо // Природное окружение и материальная культура пратюркских народов. — М.: Вост. лит-ра РАН, 2008. С. 219-272.

69. Закиев М.З. Этническая история как источник татарской исторической диалектологии / М.З.Закиев // Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: тезисы докладов и сообщений (Нальчик, 21-24 сентября 1977г.). М., 1977. - С.84-85.

70. Закиев М.З. Введение / М.З.Закиев // Ф.Ф.Гаффарова, И.С.Насипов, Д.Б.Рамазанова. Сравнительно-исторические исследования системы лексико-тематических групп татарского языка. Уфа: Гилем, 2007. - С.3-10."

71. Закиев М.З. Древние тюркоязычные ареалы / М.З.Закиев // Актуальные вопросы татарского языкознания. — Вып.6. Казань, 2007. — С.41-73.

72. Закиев М.З. История татарского народа (этнические корни, формирование и развитие) / М.З.Закиев. Москва: Инсан, 2008. - 559 с.

73. Зиязетдинова Г.Д. Общетюркский пласт пчеловодческой лексики татарского языка / Г.Д.Зиязетдинова // Проблемы лексикологии и лексикографии татарского языка. Вып. 7. — Казань, 2006. — С. 99-104.

74. Игнатьева М.Э. Отражение времени и простанства во фразеологии русского и английского языков: автореф. дис. . канд. филол. наук / М.Э.Игнатьева; Казанский гос. ун-т им.В.И.Ульянова-Ленина. — Казань, 2004.-22 с.

75. Изысканный дар тюркскому языку: (Грамматический трактат XIV века). Ташкент: Фан, 1978. - 450 с.

76. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Лексика / Под редакцией Н.К.Дмитриева и Н.А.Баскакова. — Часть 4. — Москва: Изд-во АН СССР, 1962.- 128 с.

77. Исхаков Д.И. Татары: краткая этническая история / Д.И.Исхаков. — Казань: Магариф, 2002. 79 с.

78. Ишбердин Э.Ф. Принципы номинации и этимологизации слов, относящихся к флоре и фауне / Э.Ф.Ишбердин // Проблемы этимологии тюркских языков. Алма-Ата, 1990. - С. 337-342.

79. Иштанова Р.К. Глаголы татарского языка в семантическом аспекте / Р.К.Иштанова. Елабуга, 2005. — 198 с.

80. Кадырова Э. «Нахдж ал-Фарадис» / Э.Кадырова, Н.Бурганова // История татарского литературного языка (XIII первая четверть XV в.). — Казань: Фикер, 2003. - С. 144-356.

81. Казанцев А.Ю. Термины родства и свойства в Енисейских языках (типологический, этимологический и ареальный аспекты): дис . канд. филол. наук / А.Ю.Казанцев.- Томск, 2004. 167 с.

82. Казаринов В.А. О мишарях в Чистопольском уезде Казанской губернии / В.А.Казаринов // Известия общества археологии, истории и этнографии при Имп. Казанском ун-те. ТIV. - Казань, 1884. - С. 9-10.

83. Камалова А.Ф. Стилистические функции глагольных фразеологических единиц в современном татарском литературном языке: автореф. дис. канд. филол. наук / А.Ф.Камалова; ГОУ ВПО «Башкирский гос. пед. ун-т». — Казань, 2005.-24 с.

84. Катанов Н.Ф. Отчет о поездке, совершенной с 20 мая по 20 августа 1898 г. в Белебеевский уезд Уфимской губернии / Н.Ф.Катанов // Уч. зап. Имп. Казанского ун-та. Кн.7,8. - Казань, 1900. - С. 1-30 (Универс.летопись).

85. Кол Гали. Кыйссаи Йосыф / Кол Гали. Офо, 1993. - 281с.

86. Кононов А.Н. Мнения о происхождении слова тюрк / А.Н.Кононов // Советская этнография. 1949. — №1. - С.40-47.

87. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников (УП-1Хвв.) / А.Н.Кононов Л.: Наука. Ленинградское отделение. — 1980. — 255с.

88. Костина Л. Ю. Диалектная лексика говора станицы Архангельской Краснодарского края: структурно-лингвистический и лингвогеографический аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.Ю.Костина. Краснодар, 2008.-22 с.

89. Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала / Р.Г.Кузеев. -М.: Наука, 1992.-347 с.

90. Курышжанов А.К. Исследования по лексике старокыпчакского письменного памятника XIII «Тюрко-арабского словаря» / А.К.Курьтшжанов. -Алма-Ата, 1970.- 234 с.

91. Лаврентьева Л.С. Культура русского народа. Обычаи, обряды, занятия, фольклор / Л.С.Лаврентьева, Ю.И.Смирнов. СПб.: Паритет, 2005. - 448 с.

92. Лалаева Д.И. Лексико-семантическое поле "время" в донском казачьем диалекте: этнолингвокультурологический аспект исследования: автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.И.Лалаева; Волгоградский гос. пед. ун-т, 2007. 28 с.

93. Магницкий В.К. Несколько данных о мишарях и селениях их в Казанской и Симбирских губерниях / В.К.Магницкий. Казань: Типолитогр. Имп. ун-та, 1896. - 15 с.

94. Максютова Н.Х. Восточный диалект башкирского языка в сравнительном освещении / Н.Х.Максютова. — М.: Наука, 1976. — 291 с.

95. Малов Е.А. Сведения о мишарях (этнографический очерк) / Е.А.Малов // Изв. общества археологии, истории и этнографии при Имп. Казанском унте. Т.1У. - Казань, 1884.-С. 13-91.

96. Малов С.Е. Из поездки к мишарям (о наречии мишарей Чистопольского уезда) / С.Е.Малов // Приложение к ученым запискам Казанского университета, 1904.

97. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности / С.Е.Малов. — М.-Л.: Изд-во Ан СССР, 1951.-451 с.

98. Материалы по татарской диалектологии. — Казань, 1962. — Вып.2. 315 е.; 1978. - Вып.4. - 162 е.; 1988. - Вып.6. - 132 е.; 1989. - Вып.7. - 132 е.; 1990. - Вып.8. - 130 с.

99. Махмутова Л.Т. О татарских говорах северо-западных районов Башкирской АССР: по материалам экспедиций 1954-1957 гг. / Л.Т.Махмутова // Материалы по татарской диалектологии. — Вып.2. — Казань, 1962.-С. 57-85.

100. Махмутова Л.Т. Основные характерные черты мишарских говоров на территории Пензенской области (по материалам экспедиций 1958-1960 гг.) / Л.Т.Махмутова // Материалы по татарской диалектологии. — Вып.2. — Казань, 1962.-С. 125-162.

101. Махмутова Л.Т. Образцы текстов / Л.Т.Махмутова // Материалы по татарской диалектологии. Казань, 1962. - Вып.2. - С. 281-291.

102. Махмутова Л.Т. Краткие заметки о Хвалынском говоре мишарского диалекта татарского языка / Л.Т.Махмутова // Вопросы диалектологии тюркских языков. Баку, 1966. — С. 29-36.

103. Махмутова Л.Т. К монофтингизации дифтонгов в мишарском диалекте татарского языка / Л.Т.Махмутова // Тезисы итоговой научной сессии за 1972 год. Казань, 1973. - С. 42-45.

104. Махмутова Л.Т. Некоторые наблюдения над лексикой мишарских говоров: к мишарско-мордовским взаимосвязям / Л.Т.Махмутова // Вопросы лексикологии и лексикографии татарского языка. — Казань, 1976. — С. 152159.

105. Махмутова Л.Т. Формы прошедшего времени в мишарском диалекте татарского языка / Л.Т.Махмутова // Советская тюркология. 1976. — №3- С. 17-24.

106. Махмутова Л.Т. Библиография по среднему и мишарскому диалектам татарского языка / Л.Т.Махмутова // Татар теленец диалектологик сузлеге. — Казань, 1976.-С. 152-159.

107. Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект татарского языка) / Л.Т.Махмутова. М.: Наука, 1978. - 271 с.

108. Махмутова Л.Т. О характере и некоторых типах русских заимствований в мишарском диалекте татарского языка / Л.Т.Махмутова // Источниковедение и история тюркских языков. — Казань, 1978. — С. 95-107.

109. Махмутова Л.Т. Образцы текстов / Л.Т.Махмутова // Материалы по татарской диалектологии. 1978. -Вып.4. - С. 89-91, 102-166.

110. Махмутова Л.Т. Некоторые наблюдения по лексике мишарского диалекта татарского языка (тюркский пласт) / Л.Т.Махмутова // Исследования по исторической диалектологии татарского языка. — Казань, 1979. С. 139-170.

111. Махмутова Л.Т. Татарский язык в его отношении к древнеписьменному памятнику «Codex Cumanicus» по данным лексики (краткий анализ и