Лингвокультурема "дурак" в русской языковой картине мира

Бусурина, Екатерина Вадимовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лингвокультурема "дурак" в русской языковой картине мира

Год: 2004
Автор научной работы: Бусурина, Екатерина Вадимовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Лингвокультурема "дурак" в русской языковой картине мира'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурема "дурак" в русской языковой картине мира"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Бусурина Екатерина Вадимовна

ЛИНГВОКУЛЬТУРЕМА «ДУРАК» В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ

МИРА

Специальность 10.02.01 -Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена на кафедре русского языка как иностранного и методики его преподавания Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Химик Василий Васильевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Черняк Валентина Даниловна

"кандидат филологических наук, доцент-Гулякова Ирина Геннадьевна

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный горный институт (технический университет)

Защита диссертации состоится 17 февраля 2004 года в 16 часов на заседании диссертационного совета К 212.232.03 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д.П, филологический факультет, ауд, 240

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Т.А. Иванова

2004-4 3

25099 Изменение ориентации лингвистического исследования в последние десятилетия с ранее приоритетного системоцентричного направления изучения речевой деятельности на антропоцентричный обусловило смещение интересов лингвистов от изучения языковых фактов самих по себе и языка как системы в сферу изучения связей языка с процессами человеческого мышления, сознания и бытия человека (Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, Р.М. Фрумкина, В.Б. Касевич и др.) Антропоцентричный подход к языку вызвал появление нескольких новых направлений лингвистической науки: когнитивной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, эт-нопсихолингвистики, лингвокультурологии. Изучение языковых феноменов данными лингвистическими дисциплинами проходит на уровне отношений «язык и мышление», «язык и общество», «язык и культура». Естественный язык рассматривается как важнейший «вход» в исследование познавательных и мыслительных механизмов человеческого сознания, как средство аккумуляции и передачи социокультурных знаний.

Национальная специфика мышления и национальная культура находят отражение в этническом языке через формирование языковой картины мира (ЯКМ) - «субъективно-объективного образа реального мира» (Ю.Д. Апресян. Образ человека по данным языка // ВЯ, № 1, 1995. - С.42). ЯКМ не только открывает доступ к познанию особенностей национального мировидения определенного лингвокультурного сообщества, но и аккумулирует его культурное наследие. Реконструкция и изучение ЯКМ проходит путем исследования ее структурных единиц - концептов. Концепт представляет собой ментальное образование (мыслительную единицу), вмещающую совокупность знаний о мире по определенной теме; обозначение темы, как правило, является именем концепта.

В семантическом пространстве каждого отдельного языка наборы концептов и их структурная организация своеобразны и неповторимы. Содержание концепта как единицы ЯКМ всегда

ст особенности культуры и мировидения конкретной лингвокультурной общности, а потому исследование любого концепта представляет ценность для реконструкции ЯКМ. Однако существуют концепты, имеющие особую ценностную значимость в когнитивном пространстве и в культуре языкового сообщества. Современные исследователи называют такие концепты «ключевыми словами культуры» (А. Вежбицкая), «константами» (Ю.С. Степанов), «логоэпи-стемами» (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), «лингвокультуремами» (В.В. Воробьев), «лингвокультурными концептами» (З.Д. Попова, И.А. Стернин). Одна из таких мыслительных категорий («лингвокультурема» в терминологии настоящей работы) - «дурак» - является объектом настоящего исследования.

Предметом непосредственного изучения являются лексико-семантические репрезентации концепта «дурак» в современном русском языке: лексические, фразеологические и словообразовательные единицы, объективирующие его содержание.

К настоящему времени отечественной лингвистикой достигнуты значительные результаты в создании теории концепта, в разработке понятийного аппарата когнитивной лингвистики, психолингвистики, лингвокультурологии и других наук, занимающихся исследованием концептов, проведено концептуальное описание многих фрагментов русской ЯКМ (см. коллективные труды серии «Логический анализ языка», работы Ю.С. Степанова, Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, А.Д. Шмелева, Т.В. Булыгиной, Е.С. Яковлевой и др. авторов). Однако, несмотря на неослабевающий интерес лингвистов к изучению ментальных и культурных феноменов, находящих отражение в языке, описание русской ЯКМ далеко до завершенности.

Актуальность настоящего исследования определяется стратегической установкой современной лингвистики на полную реконструкцию русской ЯКМ и выявление ценностных установок лингвокультурного сообщества, ментальных представлений русского народа. На фоне универсальности концепта «дурак» как интеркультурного когнитивного образования представляет-

ся актуальным определение национально-детерминированного и культурно обусловленного содержания данного концепта в русской ЯКМ.

Ценностно-нормативные ориентации характеризуют и во многом определяют ментальность народа, а потому изучение характера оценки, сопровождающей единицы ЯКМ, является важной составляющей концептуального анализа. Тем более значительным представляется исследование концептов, в содержании которых оценка является доминантой, т.к. такое исследование позволяет получить прямой доступ к ценностной сфере ЯКМ. Лексические средства, воплощающие концепт «дурак», принадлежат к пласту оценочной лексики, что определяет главенствующую роль оценки и в содержании самого концепта.

Стремясь к постижению мировоззренческих установок и ценностных ориентации в русской ЯКМ, исследователи обычно сосредоточивают свое внимание на «метафизических» концептах, репрезентируемых в языке именами с абстрактной семантикой {воля, душа, счастье, любовь, тоска, судьба и т.д.). Однако концепты, непосредственно соотносящиеся с оценочной лексикой через имя-репрезентант, до настоящего времени не подвергались системному изучению. Обращение в настоящей работе к концепту оценочного типа определяет новизну исследования.

Цель настоящего исследования - изучить содержательную структуру концепта «дурак» и раскрыть в содержании концепта культурно обусловленные ценностные трансформации.

Поставленная цель предполагает решение ряда конкретных задач:

1. Представить основные содержательные признаки ключевых понятий исследования: «языковая картина мира», «концепт», «лингвокультурема».

2. Обосновать принадлежность концепта «дурак» к классу лингвокульту-рем как культурно-значимых концептов в структуре ЯКМ.

3. Обосновать принципы и методику концептуального анализа и выявить специфику концептуального анализа лингвокультуремы.

4. Определить объем языкового материала, используемого в описании концепта «дурак».

5. Исследовать выбранную для анализа совокупность языковых единиц, репрезентирующих концепт «дурак».

6. Выявить базовые содержательные аспекты в структуре концепта «дурак» и ценностные установки, заключенные в его содержании.

7. Определить и описать обусловленную национальной русской культурой часть выявленного содержания концепта «дурак».

Теоретическая значимость работы выражается в реконструкции одного из фрагментов русской ЯКМ и, как следствие, в воссоздании части концептуальной системы мира в русском национальном сознании.

Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лексикографической практике, в частности — при составлении словарей нового (объяснительного) типа и словарей русской культуры, в учебном анализе фонового содержания ряда ключевых слов русской культуры при обучении РКИ.

Методы исследования представляют собой в совокупности комплексный метод концептуального анализа, объединяющий несколько традиционных для лингвистики методов исследования языкового материала: метод полевого описания, элементы и приемы компонентного анализа, дистрибутивного анализа, контекстного анализа, а также элементарный статистический подсчет.

Материалом для исследования послужили художественные и публицистические тексты, в том числе на электронных носителях, выборки из слова-

рей русского языка, а также наблюдения над обиходной живой речью носителей языка.

Положения, выносимые на защиту.

1. Язык, будучи связанным с национальным сознанием (ментальностью) и национальной культурой языкового сообщества, может рассматриваться как материал для их изучения. Основной единицей когнитивного отражения мен-талыюсти и культуры в языке является концепт.

2. Совокупность концептов, стандартизированных на общенациональном уровне, формирует языковую картину мира - часть национальной концепто-сферы, зафиксированной в языковых категориях. Исследование языковых репрезентаций концепта служит способом реконструкции как языковой, так и общенациональной концептуальной картины мира в целом.

3. В пределах языковой картины мира структурируется ценностная картина мира путем вычленения из концептуального корпуса отдельных лингво-культурем - концептов, представляющих ценностную значимость для языкового сообщества.

4. Критериями культурной значимости концепта служат прецедентность, культурная разработанность поля концепта, частотность и востребованность репрезентирующих его языковых единиц в синхронном функционировании языка.

5. Концепт «дурак» соответствует критериям, определяющим понятие лингвокультуремы. Благодаря оценочной природе содержания концепта «дурак», исследование данной категории открывает прямой доступ к изучению ценностных установок русского лингвокультурного сообщества.

6. Содержание концепта «дурак» структурируется тремя аспектно-концептуальными моделями, две из которых являются традиционными (мифологическая и идейная), а третья - бытовой. Центральным смысловым компонентом всех трех моделей (и содержательным центром концепта в целом) выступает семантический признак 'несоответствие норме'.

7. При осмыслении концепта «дурак» в традиционной русской культуре в его содержании появляется новый (культурно обусловленный) компонент -'идеальная норма', что свидетельствует о ценностной амбивалентности концепта дурак в русской ЯКМ.

Апробация. Общие и частные положения диссертационного исследования изложены в научных публикациях и в ряде сообщений на заседаниях аспирантского семинара кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета Санкт-Петербургского университета, на региональных и межвузовских научных конференциях: «Современные подходы к интерпретации текста» (май 2002, Академия гуманитарного образования, Санкт-Петербург), XXXII Международная филологическая конференция (март 2003, СПбГУ, Санкт-Петербург), «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (октябрь 2003, БелГУ, Белгород).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и Списка источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении содержится обоснование темы, формулировка целей, задач, методов исследования, определяется его актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе - «Актуальные вопросы когнитивной лингвистики и понятие лингвокультуремы» — теоретически обосновываются понятия «концепт», «языковая картина мира», «лингвокультурема», а также рассматривается значимость изучения лингвокультурем для обеспечения успешной межкультурной коммуникации. В первом параграфе - «Феномен языка как способа кодирования человеческого мышления» - анализируются обоснованные философами, психологами и лингвистами противоречивые концепции взаимодействия языка и человеческого сознания, рассматриваются различные толко-

вания лингвистического термина «концепт», представленность концептов в семантической системе языка.

Современная наука неоднозначно оценивает связь языка и человеческого сознания: с одной стороны, утверждается абсолютная зависимость сознания от языкового кода (В.З. Панфилов, А.Г. Спиркин и др.), с другой стороны, допускается автономность сознания от языкового воплощения мыслительной деятельности (Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн, Н.И. Жинкин, В.Б. Касевич, Е.С. Кубрякова, P.M. Фрумкина и др.).

Настоящее исследование базируется на теоретической посылке, состоящей в утверждении принципиальной независимости когнитивной деятельности человека от языкового кода. Мышление (как динамическая ипостась сознания) протекает в форме оперирования концептами - глобальными единицами структурированного знания, имеющими предметно-образную (чувственную) природу. Однако благодаря ведущей роли языка в экспликации мыслей, «озвучивании» сознания индивида, языковые данные предоставляют наиболее доступный материал для исследований сознания и процессов мышления на современном этапе развития научных знаний.

Концепт, рождаясь в сознании индивида как образ, способен продвигаться по ступеням абстракции. Образ, составляющий содержание концепта, подвергается определенной стандартизации на разных уровнях социализации: концепты могут быть индивидуальными, групповыми и общенациональными. Совокупность всех концептов на каждом из уровней формирует соответственно индивидуальную (личностную), групповую и национальную картины мира, при этом общенациональная концептуальная картина мира соответствует кон-цептосфере народа. Один и тот же концепт может обладать различными концептуальными признаками на каждом из уровней. Индивидуальные признаки концепта выявляются преимущественно в ходе психолингвистического эксперимента (хотя их можно определить и по индивидуальным высказываниям). Содержание общенациональных концептов становится доступным благодаря

анализу семантики слов, фразосочетаний, структурных и позиционных схем предложений в системе языка, а также текстов. «Рассмотрев всю совокупность языковых средств выражения концепта, а также тексты, в которых раскрывается содержание концепта, мы можем получить представление о содержании концепта в сознании,носителей языка» (И.А. Стернин, З.Д. Попова. Концепт. Воронеж, 1999. -СП). Такой анализ позволяет раскрыть содержание концепта, принадлежащее концептосфере лингвокультурного сообщества в целом, т.е. инвариантное для всех представителей данного сообщества.

В современной научной лингвистической парадигме два научных направления — психолингвистика и когнитивная лингвистика — рассматривают как главную задачу изучение представленности концептов в семантическом пространстве языка. Оба научных направления базируются на постулате о вне-языковой сущности мышления, рассматривают язык как один из множества способов формирования концептов в сознании человека, при этом особенно подчеркивается коммуникативная функция языка: язык является средством номинации и вербализации когнитивных сущностей (концептов) с целью осуществления коммуникации.

Содержание вербализованных концептов, зафиксированное в. пределах семантической системы языка определенного лингвокультурного сообщества, формирует характерную для последнего ЯКМ. Моделирование ЯКМ возможно лишь посредством анализа входящих в нее концептов. Языковая, или наивная картина мира, представляет собой образ мира, отраженный обыденным сознанием носителей языка и опосредованный семантикой языковых категорий, т.е. мировидение народа через «призму» языка.

ЯКМ тесно взаимодействует с национальным культурным пространством, которое является «формой существования культуры в человеческом сознании» (Д.Б. Гудков. Теория и практика межкультурной коммуникации. М, 2003. - С.90). Каждый концепт в пределах ЯКМ обладает культурным содержанием, посредством выявления которого в ходе концептуального анализа

можно получить представление о культуре народа. Как и постижение национальной концептуальной картины мира, изучение культуры народа может осуществляться путем анализа языковых средств репрезентации концептов.

В пределах ЯКМ существует ценностная картина мира, представленная совокупностью концептов, наделенных ценностной значимостью для представителей лингвокультурного сообщества, определяющих их ценностные ориентиры. Такие концепты именуются в настоящей работе лингвокультуремами (В.В. Воробьев), или концептами культуры. Правомерность выделения лин-гвокультурем в особый концептуальный класс обосновывается во втором параграфе работы «Культурные феномены в лингвистической интерпретации». Выявление и описание корпуса лингвокультурем (который, впрочем, не представляется конечным) связан с проблемой определения национального характера, «духа народа» (В. Гумбольдт). Изучение фрагментов культуры, представленных языковыми средствами, помогает формированию целостного представления о самой культуре и принадлежит области интересов самостоятельного лингвистического направления - лингвокультурологии. Культура рассматривается в настоящем исследовании как национальный феномен, присущий определенному лингвокультурному сообществу и служащий (наряду с общностью языка) главным критерием национальной самоидентификации.

Культура и представляющие ее ментальность и язык определенного языкового сообщества тесно взаимодействуют и влияют друг на друга: ЯКМ отражает миропонимание народа, его менталитет и сама оказывает влияние на формирование мировоззренческих установок представителей лингвокультурного сообщества. Культура, в свою очередь, органически связана с менталитетом народа и во многом его определяет, сознание является продуктом культурно-исторического развития общества (В.Б. Касевич, 1989). Оба феномена (сознание и культура) находят отражение в языке в виде ментальных моделей наивной картины мира: и менталитет, и культура народа эксплицируются в единицах языка, язык при этом выполняет

функцию важнейшего транслятора культуры благодаря своей кумулятивной способности.

Несмотря на то, что формирование концептов является результатом когнитивной деятельности, осуществляемой с помощью универсального предметного кода (универсальность такого кода делает принципиально возможной практику перевода и обеспечивает понимание друг друга носителями различных языков), концепт не свободен от влияния культурных установок, зафиксированных этническим языком и передаваемых человеку вместе с освоением этого языка. В общем корпусе концептов выделяются такие концепты (обычно репрезентированные именами), которые относятся к ядру языковых средств хранения и трансляции культурной информации, играют ведущую роль в формировании национального и языкового сознания, определяя шкалу ценностей и модели поведения членов лингвокультурного сообщества. Лингвокуль-турема, таким образом, определяется как концепт, с помощью которого осуществляется культурно обусловленная ценностная категоризация действительности в рамках лингвокультурного сообщества. При этом лингвокультур-ное сообщество трактуется как «ассоциация индивидуумов, построенная на основе интерсубъективности (сходства) и трансперсональности (осмысленности) вербально-ассоциативных структур носителей данного языка» (Л.О. Чер-нейко, В.А. Долинский. Имя СУДЬБА как объект концептуального и ассоциативного анализа // Вестник МГУ. Серия 9, № 6, 1996. - С.32).

обобщенными А. Вежбицкой: культурная разработанность словаря в семантическом поле концепта, частотность и общеупотребительность слова, репрезентирующего концепт, формирование вокруг данного слова фразеологического семейства, частое вхождение слова в пословицы, изречения, тексты популярных песен, названия книг и т.п. (А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001).

В ходе настоящего исследования было установлено, что концепт «дурак» отвечает всем обозначенным критериям лингвокультуремы и может рассматриваться как ключевое слово (А. Вежбицкая), константа (Ю.С. Степанов) культуры.

В третьем параграфе («Национальная детерминированность культуры и межкультурная коммуникация») обосновывается тезис национальной специфичности культуры каждого лингвокультурного сообщества и рассматривается важность изучения, описания и фиксирования содержания лингвокультурем для преодоления проблем, связанных с межкультурной коммуникацией. Такие проблемы неизбежно возникают в ситуациях общения индивидов, принадлежащих к разным культурам, что объясняется несхожестью отдельных национальных культур. Овладение иностранным языком открывает путь к освоению чужой культуры, т.к. в языке отражается национальное мировидение и фиксируются ценности, релевантные для данной лингвокультурной общности. Исследование лингвокультурем, таким образом, имеет не только теоретическую, но и лингводидактическую ценность при обучении иностранным языкам, в частности, при обучении русскому языку как иностранному.

Вторая глава — «Содержательная структура лингвокультуремы «дурак» и ее семантическое варьирование» - посвящена анализу лексических, фразеологических и словообразовательных репрезентаций лингвокультуремы. В первом параграфе «Концепт «дурак» в русской традиционной культуре» рассматривается история концепта, его связь с явлениями русской культуры. В традиционной русской культуре формируются три модели ментального пред-

ставления образа «дурака», две из которых являются культурно обусловленными, а третья - бытовой:

1) мифологическая модель: «дурак - добрый, нравственный человек, который награждается удачей и счастьем»: Иванушка-дурачок; данная модель связана с известным фольклорным образом «дурака» в русской волшебной сказке;

2) идейная модель: «дурак — обличитель пороков и социальных несправедливостей: шут, юродивый», эта модель сложилась в результате смыслового взаимодействия концепта «дурак» в русской ЯКМ с феноменами юродства и социального института шутовства;

3) бытовая модель: «дурак — глупый человек».

Все три модели сопровождаются аксиологической оценочностью: первая и вторая - положительной, а третья - отрицательной. В этом проявляется антиномия положительных и отрицательных признаков, присущих концепту «дурак» в русской ЯКМ. В основе всех трех моделей лежит признак 'отклонение от нормы', при этом бытовая модель раскрывает представления лингво-культурной общности о том, как «не должно быть» или каким не должен быть «нормальный» (разумный) человек, а мифологическая и идейная модели описывают идеальную норму, суть которой заключается в определении положительных моральных и нравственных качеств главным критерием оценки субъекта, в постановке их на вершину оценочно-человеческой шкалы.

Второй, третий и четвертый параграфы исследования посвящены анализу функционирования постоянно трансформирующейся бытовой модели' представлений о «дураке», которой принадлежит подавляющее большинство относящихся к данному концепту лексико-фразеологических единиц. Бытовая модель объединяет три субконцепта, формирующихся в концептосфере лингво-культуремы «дурак»:

1) «слабоумный, лишенный рассудка человек» (отступление от медицин -ской нормы),

2) «глупый человек» (отступление от интеллектуальной нормы),

3) «неадекватно поступающий человек» (оценка неадекватного поведения с ситуациях частной и общественной жизни).

В рамках бытовой модели концепта «дурак» номинации, как правило, являются пейоративно окрашенными, поскольку выражают отступления от аксиологической нормы, которая по своей природе всегда положительна. Во втором параграфе «Семантический потенциал номинаций дурак и дура» рассматриваются основные значения и семантические дериваты лексемы-репрезентанта дурак и ее тендерного коррелята дура. Базовым смыслом, объединяющим основные значения и семантические дериваты лексем дурак и дура, является отношение к норме, а именно различного рода отступления от нормы. Два основных значения лексемы дурак 'глупый человек' и 'лишенный рассудка, слабоумный человек' апеллируют к норме интеллекта, при этом значение 'глупый человек' исторически сформировалось на основе второго значения. Лексико-семантический вариант лексемы дурак 'лишенный рассудка, слабоумный человек' характеризует несоответствие субъекта медицинской норме умственного развития и психической адекватности и применяется в отношении субъектов с явными признаками умственных или психических заболеваний:

Дурак радостно ощеривается: сейчас Митя расскажет кино! <...> При каждом Митином взмахе, сопровождающем пересказ фильма, идиот радостно гекает, переминается с ноги на ногу на холодном полу [об умственно отсталом человеке]. А. Титов. Жизнь, которой не было.

Анализ употребления лексемы дурак в значении 'глупый человек' позволяет сделать выводы о характере нормы интеллекта в русской ЯКМ. Соответствие интеллектуальной норме в русском языковом сознании выражается прежде всего в наличии у субъекта познавательных способностей в научной, социальной и бытовой сферах, а также в умении формировать собственные мысли и понимать мысли других людей:

- Но мало кто знает, что он был великим философом. /- Кем? — подавленно переспросил Кеша. /- Философом. То есть человеком, у которого есть свои мысли, — пояснил Сережа. — Своя системамышления. /— Ноу всех есть свои мысли... Даже у дураков... Мелконькие, но свои... — сказал Кеша. /-Дураки только и думают, что их мысли — свои. Они у них фабричного производства. Е. Евтушенко. Ягодные места; - Я про тебя, что ли, говорил ?! — накинулся Князев на своего врага. /—Про кого же? Про Пушкина? /—Дурак! Яразвивал общую мысль о проблеме. В.М. Шукшин. Штрихи к портрету; - Матрена сдает им две комнаты, и вот она подслушала в замочную скважину. Не все она поняла, ты же знаешь, какая она дура, но все-таки поняла достаточно, чтобы об остальном можно было догадаться. СМ. Степняк-Кравчинский. Россия под властью царей.

Несоответствие интеллектуальной норме воспринимается как врожденное и не поддающееся коррекции качество интеллекта субъекта. Однако соответствие интеллектуальным стандартам в некоторых случаях связывается с возрастной зрелостью индивида: применительно к субъектам, находящимся на полярных (крайних) границах возрастной шкалы {молодой — старый), характеристики признака изменяются: утрачивается его константность, врожденность, а в структуре значения лексемы дурак появляются новые денотативные и коннотативные семы - 'отсутствие жизненного опыта' и 'снисходительность отрицательной оценки' при употреблении лексемы дурак в отношении не достигшего возрастной зрелости субъекта и 'отсутствие ожидаемого жизненного опыта', 'презрительная или уничижительная оценка' при использовании соответствующей лексемы для номинации старого человека. Оценка соответствия норме интеллекта может быть связана и с гендерной дифференциацией объекта оценки: употребление номинации дура иногда подчеркивает несоответствие поведения женщины «мужскому» стереотипу поведения (например, расхожее выражение из обиходной речи Баба дура не потому, что она дура, а потому, что она баба).

Третий параграф, «Прагматическое варьирование семантики лексем дурак и дура в свободном и фразеологическом употреблении», содержит анализ семантических вариаций в пределах концепта «неадекватно поступающий чело-

век». На фоне универсальности концептов, объединенных концептосферой «дурак», концепт «неадекватно поступающий человек» является наиболее интересным с лингвокультурологической точки зрения. Данному концепту, помимо широкой семантической вариативности, присуща оценочная амбивалентность (см. наблюдение М.М. Бахтина о различии между амбивалентной глупостью и однозначной тупостью в книге «Человек в мире слова», М., 1995), обусловленная, в том числе, связью концепта с традиционной русской культурой. С помощью лексико-фразеологических средств, репрезентирующих концепт «неадекватно поступающий человек», может оцениваться несоответствие индивида следующим параметрам:

- адекватность поведения нормам логики и здравого смысла;

- обладание положительными личностными качествами;

- наличие способностей в бытовой или профессиональной деятельности, таланта;

- адекватность социального поведения;

- адекватность эмоциональных реакций;

- стереотипы поведения женщины в оценке мужчины (для лексемы дура).

Неадекватность социального поведения человека проявляется, в частности, в его общественной пассивности:

А кто в нагие время спокоен — кто вообще во всякое время спокоен!— тот или подлец, или дурак. С. Бабаян. Без возврата; - И вы рассчитывали на тех, кому надо сбрасывать тот самый негатив <...>. /— Так умным-то как раз и надо сбрасывать. Дурака же ничего не заботит. Ночной портье № 6, 2002;

эмоциональная неадекватность индивида выражается в гипертрофированном проявлении чувств:

Профессор в Болгарии не видел ни одного дурака. Правда, одна студентка в Софии показалась ему в этом смысле подозрительной, она быстро игла вместе с подружками по тротуару, в прохладной тени высоких домов, и как-то странно хохотала. Нормальные люди так не смеются. А. Титов. Жизнь, которой не было;

поведенческая неадекватность женщины (с точки зрения мужчины) может выражаться как оценка психо-эмоционального несоответствия женского поведения поведению мужчины:

-Да, Гена, баба дура. -Бригадир почувствовал в себе каплю уважения. — И даже самая умная баба все-таки дура. В ней навсегда остается детство... А. Кузнецов. Дети моря.

В четвертом параграфе - «Деривационный потенциал лексем дурак и дура» - рассматриваются структура и семантический потенциал деривационного поля лексемы дурак. Анализ словообразовательного (СО) гнезда лексемы дурак показал высокую активность морфологического словообразования в пределах данного поля (более 100 лексических единиц), что свидетельствует об актуальности концепта «дурак» и его заметном месте в русской ЯКМ. СО гнездо лексемы дурак представляет весь частеречный спектр, и большое число формирующих СО гнездо единиц характеризуется высокой частотой употребления. Анализ семантического потенциала деривационного поля дурак проведен с опорой на такие частотные лексемы и с учетом их семантической ценности, проявляющейся в многозначности и СО активности производных лексем, несводимости семантики производного слова к сумме значений производящего слова и СО форманта.

Отступления от нормы, представленные лексико-фразеологическими единицами концепта «дурак» в целом, можно распределить по четырем семантическим группам:

1) отступления от нормы, непосредственно присущие лицу, предмету или явлению: дурацкий, дурной, дурачок, дурила, дурить ('совершать глупые поступки'), сдурить, сдуреть и т.д.;

2) отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта: дурачиться, валять дурака ('вести себя несерьезно, шалить'), дурашливый) и т.д.;

3) отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана: дурить ('обманывать'), придуриваться, валять дурака ('притворяться непонимающим, непричастным к чему-либо'), дурка, дурилка ('то, с помощью чего обманывают') и т.д.;

4) отступления от нормы под воздействием каких-либо внешних воздействий или внутреннего эмоционального состояния: дуреть, одуреть, одурять, дурь ('наркотическое вещество') и т.д..

Первая группа является самой обширной по лексической представленности, к ней относятся номинации, репрезентирующие все три субконцепта «слабоумный, лишенный рассудка человек», «глупый человек» и «неадекватно поступающий человек». Номинации, принадлежащие остальным трем группам, апеллируют только к ситуативно неадекватному проявлению качеств или поведению. В пределах бытовой модели представлений о «дураке» большинство номинаций оказываются пейоративно окрашенными (кроме единиц, принадлежащих группе 'отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта', и субъективно-оценочных номинаций с уменьшительно-ласкательным или ласкательным значениями дурачок, дурашка и т.п.).

В последнее десятилетие в содержательной структуре лингвокультуремы «дурак» значительно усилилась потребность в актуализации семантического признака 'отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана', что выразилось в появлении соответствующих номинаций и их частотном употреблении (напр., лоханутъся, лохотрон), в явлениях структурно-семантической деривации (например, дурить 'обманывать', дурка, дурилка 'то, с помощью чего дурят, обманывают'):

А первое уголовное дело в Татарстане в отношении «лохотронщи-ков» было расследовано в Альметьевске три года назад. Тогда осудили группу из 9 челнинцев, которые дурили жителей города на вокзале и толкучке. По материалам уголовного дела, подавляющее большинство потерпевшга. - женщины. Нет, мужчины тоже попадали. Многие даже приходили в милицию, но когда дело доходило до оформления пока-

заний — пасовали. Им просто не хотелось выглядеть дураками [из статьи «Дурят нашего брата»] http://www.aferizm.ru/stati.

В пятом параграфе «Концептосфера «дурак»: лингвокультурологические наблюдения» рассматривается синонимический ряд лексемы дурак в пределах бытовой оценочной модели представлений о «дураке» в русской ЯКМ, а также современное функционирование мифологической и идейной моделей, связанных общим характером отступления от нормы, а именно формированием идеальной нормы поведения и качеств, присущих субъекту. Благодаря соотнесению в русской ЯКМ концепта «дурак» с идеальной нормой, аксиологические оценки в рамках концепта меняются на противоположные, т.е. положительные.

В основе мифологической модели лежит фольклорный образ «дурака» из русской волшебной сказки. Для сказочного «дурака» релевантными оказываются высокие душевные и моральные качества (доброта, бескорыстие, бесхитростность, нестяжательство), за которые он награждается удачей и счастьем:

- Мои герои похожи на Иванушку-дурачка: простодушные, добрые, бессребреники. /— Ну, знаете, это такой дурачок, что ему все то Царевна-лягушка, то Василиса Прекрасная встречаются. / — Ну, это ему награда [из интервью с артистом А. Равиковичем] НТВ, 03.05.2001.

При функционировании концепта «дурак» в пределах мифологической

модели ее содержание может редуцироваться до семантического признака 'человек, которому везет':

- Дурак ты, вот и весь мой сказ. / - Но дуракам обычно везет. / -Да, но только в сказках. / — Ну почему, не только. ОРТ, 17.02.2002; Вот уж воистину благорасположение небес было безграничным, во всей Москве не нашлось ни одного досужего человека, да еще в каком месте! <...> Мы имели все шансы с Лубянского холма покатиться далеко-далеко вниз. Знать, действительно: дуракам — счастье! [о катании на санях с Лубянского холма]. М. Кураев. Записки беглого кинематографиста.

Идейная модель связана с русским культурным явлением юродства. Концепт «дурак» апеллирует к таким чертам поведения и сущности юродивого,

как открытая правдивость, обладание высшими духовными добродетелями (святость, праведность), самоотречение:

Есть на Руси еще один тип человека, в котором время, правда времени, вопиет так же неистово, как в гении, так же нетерпеливо, как в талантливом, так же потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном... Человек этот — дурачок. Это давно заметили (юродивые, кликуши, странники не от мира сего - много их было врусской литературе, в преданиях народных, в сказках). <...> Герой нашего времени — это всегда «дурачок», в котором наиболее выразительным образом живет его время, правда этого времени. <...> Такой герой состоянием души, характером, взглядами — выражает то, чем живет с ним вместе его народ. Типичный герой. В.М. Шукшин. Нравственность есть Правда.

В Заключении обобщаются основные результаты исследования и намечаются перспективы исследования проблемы, предполагающие, в частности, изучение диахронической периодизации ценностных, культурно обусловленных трансформаций рассматриваемого концепта, а также типологическое сопоставление содержания концепта «дурак» в русской ЯКМ и в языковых картинах мира других народов. Оценочные дериваты слова «дурак», многочисленные фразеологизмы и обширные синонимические ряды, репрезентирующие оценочный концепт «дурак», широко используются, как показывает фактический материал, в обиходном общении, в устной публичной речи и в письменных художественных и публицистических текстах. Высокая частотность и речевая востребованность репрезентантов концепта «дурак» являются дополнительным свидетельством традиционной экспрессивно-оценочной окрашенности семантики русского языка в целом и типичного для представителей русской лингвокультурной общности эмоционально-оценочного коммуникативного поведения.

Значение отступления от нормы является центральным в содержании концепта «дурак» в целом, обеспечивая семантическую связь всех трех содержательных моделей концепта и определяя семантическое наполнение лексических и фразеологических единиц, принадлежащих рассматриваемому концеп-

ту. Базовый смысл, объединяющий все средства вербализации рассматриваемого концепта, можно сформулировать как 'иной, не такой, как все'.

Культурная обусловленность концепта «дурак» делает его специфической лингвокультуремой, содержание которой полностью выявляется только при погружении концепта в национальную русскую культуру. Мифологическая и идейная трактовки концепта «дурак», сопровождающиеся положительной аксиологической оценкой, являются высокочастотными в русской речи и, в силу своей специфики, нередко остаются непонятыми инофоном, а потому требуют особого внимания в практике преподавания русского языка как иностранного.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях.

1. Взгляд на культурему дурак как на ключевое слово русской культуры // Современные подходы к интерпретации текста. Материалы межвузовской конференции (С.-Петербург, 13-14 мая 2002 г.). СПб.: Академия гуманитарного образования, 2002. - С. 15-17.

2. Деривационные связи слова дурак в современном русском языке // Материалы XXXII международной филологической конференции. Вып. 15. Русский язык как иностранный и методика его преподавания. 11-15 марта 2003 г., С. -Петербург. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003. - С. 95-99.

3. Концепт дурак в разговорной речи и в жаргоне // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: Материалы региональной научной конференции 8-9 октября 2003 г. Вып. 7: В 2 ч. Ч. 1. Белгород: Белгородский гос. ун-т, 2003. - С.52-55.

Лицензия ЛР №020593 от 07.08.97.

Подписано в п е /X. , б ъ е м в п.л.

Тираж /СО, Заказ

Отпечатано с готового оригинал-макета, предоставленного автором, в типографии Издательства СПбГПУ 195251, Санкт-Петербург, Политехническая ул., 29.

Отпечатано на ризографе RN-2000 ЕР Поставщик оборудования— фирма "Р-ПРИНТ" Телефон: (812) 110-65-09 Факс: (812) 315-23-04

122rf

РНБ Русский фонд

2004-4 25099

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бусурина, Екатерина Вадимовна

Введение.4.

Глава I. Актуальные вопросы когнитивной лингвистики и понятие лингвокультуремы.

1.1. Феномен языка как способа кодирования человеческого мышления.

1.1.1. Связь языка и мышления.10.

1.1.2.Концепт как ментальная единица и его языковое воплощение.15.

1.1.3. Концептуальная, языковая и научная картины мира.25.

1.2. Культурные феномены в лингвистической интерпретации.

1.2.1. Изучение связей языка и культуры современной лингвистикой.31.

1.2.2. Концепты культуры и проблема прецедентности.42.

1.2.3. Лингвокультуремы, константы и ключевые слова русской культуры.48.

1.3. Национальная детерминированность культуры и межкультурная коммуникация.55.

Глава И. Содержательная структура лингвокультуремы <<дурак» и ее семантическое варьирование.

2.1. Концепт «дурак» в русской традиционной культуре.63.

2.2. Семантический потенциал номинаций дурак и дура.

2.2.1. Основные значения лексем дурак и дура.

2.2.2. Семантические дериваты лексем дурак, дура

79. 92.

2.3. Прагматическое варьирование семантики лексем дурак и дура в свободном и фразеологическом употреблении.96.

2.4. Деривационный потенциал лексем дурак и дура.

2.4.1. Структура словообразовательного гнезда лексемы дурак.116.

2.4.2.Семантическое пространство деривационного поля «дурак».132.

2.5. Концептосфера «дурак»: лингвокультурологические наблюдения.161.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Бусурина, Екатерина Вадимовна

Изменение ориентации лингвистического исследования в последние десятилетия с ранее приоритетного системоцентричного направления изучения речевой деятельности на антропоцентричный обусловило смещение интересов лингвистов от изучения языковых фактов самих по себе и языка как системы в сферу изучения связей языка с процессами человеческого мышления, сознания и бытия человека (Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, P.M. Фрумкина, В.Б. Касевич и др.). Антропоцентричный подход к языку вызвал появление нескольких новых направлений лингвистической науки: когнитивной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, эт-нопсихолингвистики, лингвокультурологии. Изучение языковых феноменов данными лингвистическими дисциплинами проходит на уровне отношений «язык и мышление», «язык и общество», «язык и культура». Естественный язык рассматривается как важнейший «вход» в исследование познавательных и мыслительных механизмов человеческого сознания, как средство аккумуляции и передачи социокультурных знаний.

Национальная специфика мышления и национальная культура находят отражение в этническом языке через формирование языковой картины мира (ЯКМ) - «субъективно-объективного образа реального мира» [Апресян, 1995: 42]. ЯКМ представляет собой особое образование, постоянно участвующее в познании мира и задающее образцы интерпретации воспринимаемого, своеобразная сетка, накидываемая на наше восприятие, на его оценку, влияющая на членение опыта и выделение ситуаций и событий через призму языка и опыта, приобретение его вместе с усвоением языка [Кубрякова и др., 1996: 91].

ЯКМ не только открывает доступ к познанию особенностей национального мировидения определенного лингвокультурного сообщества, но и аккумулирует его культурное наследие. Реконструкция и изучение ЯКМ проходит путем исследования ее структурных единиц - концептов. Концепт представляет собой ментальное образование (мыслительную единицу), вмещающую совокупность знаний о мире по определенной теме; обозначение темы, как правило, является именем концепта.

В семантическом пространстве каждого отдельного языка системы концептов и их структурная организация своеобразны и неповторимы. Содержание концепта как единицы ЯКМ всегда национально-специфично, т.е. отражает особенности культуры и мировидения конкретной лингвокультурной общности, а потому исследование любого концепта представляет ценность для реконструкции ЯКМ. Однако существуют концепты, имеющие особую ценностную значимость в когнитивном пространстве и в культуре языкового сообщества. Современные исследователи называют такие концепты «ключевыми словами культуры» (А. Вежбицкая), «константами» (Ю.С. Степанов), «логоэпи-стемами» (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), «лингвокультуремами» (В.В. Воробьев), «лингвокультурными концептами» (З.Д. Попова, И.А. Стернин). Концепты, представляющие культурную значимость, приводят исследователя к «целому комплексу культурных ценностей и установок» [Вежбицкая, 2001: 38] данного лингвокультурного сообщества. Одна из таких мыслительных категорий, ключевое слово культуры, лингвокультурема, концепт - «дурак» -является объектом настоящего исследования.

К настоящему времени отечественной лингвистикой достигнуты значительные результаты в теории концепта, в разработке понятийного аппарата когнитивной лингвистики, психолингвистики, лингвокультурологии и других наук, занимающихся исследованием концептов, проведено концептуальное описание многих фрагментов русской ЯКМ (см. коллективные труды серии «Логический анализ языка», работы Ю.С. Степанова, Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, А.Д. Шмелева, Т.В. Булыгиной, Е.С. Яковлевой и др. авторов). Однако, несмотря на неослабевающий интерес лингвистов к изучению ментальных и культурных феноменов, находящих отражение в языке, описание русской ЯКМ далеко до завершения.

Поставленная цель предполагает решение ряда конкретных задач.

2. Обосновать принадлежность концепта «дурак» к классу лингвокуль-турем как культурно значимых концептов в структуре ЯКМ.

4. Определить объем языкового материала, используемого в исследовании концепта «дурак».

5. Исследовать выбранную для анализа совокупность языковых единиц, репрезентирующих концепт «дурак».

Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лексикографической практике, в частности - при составлении словарей нового (объяснительного) типа и словарей русской культуры, в учебном анализе фонового содержания ряда ключевых слов русской культуры при обучении РКИ.

Современная практика преподавания русского языка в иностранной аудитории свидетельствует о заметных сдвигах в характере целей овладения русским языком у обучающихся: владение языком воспринимается как «ключ, открывающий дверь» в культуру изучаемого языка. До последнего времени в преподавании русского языка иностранцам заметное внимание уделялось безэквивалентной лексике, тогда как фоновая лексика оставалась без должного внимания (термин «фоновая лексика» базируется на определении лексического фона — совокупности семантических долей, не выводимых из лексического значения слова [Верещагин, Костомаров, 1980: 25]). Однако именно за счет универсальности денотата в сочетании со специфическим культурным содержанием фоновая лексика, репрезентирующая определенные концепты, оказывается наиболее трудной для адекватного понимания иностранцами: в процессе освоения этой лексики происходит замещение русского понятия культурным наполнением данного слова из родного языка учащегося. Такое замещение представляется затруднительным в случае с безэквивалентной лексикой, но при использовании фоновой лексики ошибки такого рода встречаются даже у иностранцев, хорошо владеющих русским языком (ср., например, различия в употреблении зооморфных характеристик человека, связанных со стереотипным представлением о качествах того или иного животного в разных культурах: у японца с зоонимом свинья связано представление не о нечистоплотности, а о физической полноте человека, испанец называет щенком злобного и раздражительного человека, русский - молодого и неопытного [Гудков, 2003: 75]). Понимание национальной специфики того или иного явления или понятия, выраженного единицей языка, является необходимым условием успешной коммуникации на этом языке.

Материалом для исследования послужили современные (преимущественно последнего десятилетия) художественные и публицистические тексты, в том числе на электронных носителях, выборки из словарей русского языка, а также наблюдения над обиходной живой речью носителей языка в период 2000-2003 гг.

Положения, выносимые на защиту.

1. Язык, будучи связанным с национальным сознанием (ментальностью) и культурой языкового сообщества, может рассматриваться как материал для их изучения. Основной единицей когнитивного отражения ментальности и культуры в языке является концепт.

2. Совокупность концептов, стандартизированных на общенациональном уровне, формирует языковую картину мира - часть национальной концеп-тосферы, зафиксированной в языковых категориях. Исследование языковых репрезентаций концепта служит способом реконструкции как языковой, так и общенациональной концептуальной картины мира в целом.

5. Концепт «дурак» соответствует критериям, определяющим понятие лингвокультуремы. Благодаря оценочной природе содержания концепта «дурак», исследование данного концепта открывает прямой доступ к изучению ценностных установок русского лингвокультурного сообщества.

7. При осмыслении концепта «дурак» в традиционной русской культуре в его содержании появляется новый (культурно обусловленный) компонент идеальная норма', что свидетельствует о ценностной амбивалентности концепта дурак в русской ЯКМ.

Апробация. Общие и частные положения диссертации изложены в статьях и в ряде сообщений на заседаниях аспирантского семинара кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета Санкт-Петербургского университета, на региональных и межвузовских научных конференциях: «Современные подходы к интерпретации текста» (май 2002, Академия гуманитарного образования, Санкт-Петербург), XXXII Международная филологическая конференция (март 2003, СПбГУ, Санкт-Петербург), «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (октябрь 2003, БелГУ, Белгород).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвокультурема "дурак" в русской языковой картине мира"

Заключение

Антропоцентичный подход к изучению языка делает необходимым теоретическое осмысление связей естественного языка с другими психическими и социальными феноменами бытия человека. В настоящем исследовании были рассмотрены различные взгляды на связь языка с мышлением человекам одной стороны, и языка и культуры - с другой.

В ходе анализа противоречивых концепций взаимодействия языка и человеческого сознания, обоснованных философами, психологами и лингвистами, выработана основная теоретическая посылка настоящей работы, состоящая в утверждении принципиальной независимости когнитивной деятельности человека от языкового кода. Мышление (как динамическая ипостась сознания) протекает в форме оперирования концептами - глобальными единицами структурированного знания, имеющими предметно-образную (чувственную) природу. Образ, составляющий содержание концепта, подвергается определенной стандартизации на разных уровнях социализации: концепты могут быть индивидуальными, групповыми и общенациональными. Совокупность всех концептов на каждом из уровней формирует соответственно индивидуальную (личностную), групповую и национальную картины мира. Один и тот же концепт может обладать различными концептуальными признаками на каждом из уровней.

Содержание вербализованных концептов, представленное в пределах семантической системы языка определенного лингвокультурного сообщества, формирует характерную для последнего языковую картину мира. Моделирование языковой картины мира возможно лишь посредством анализа входящих в нее концептов. Языковая, или наивная картина мира, представляет собой образ мира, отраженный обыденным сознанием носителей языка и опосредованный семантикой языковых категорий, т.е. мировидение народа через «призму» языка. Языковая картина мира тесно взаимодействует с национальным культурным пространством: каждый концепт в рамках языковой картины мира обладает культурным содержанием, посредством выявления которого в ходе концептуального анализа можно получить представление о культуре народа.

В пределах языковой картины мира существует ценностное отражение мира, представленное совокупностью концептов, наделенных особой значимостью для представителей лингвокультурного сообщества и определяющих их ценностные ориентиры. Такие концепты именуются в настоящей работе лингвокультуремами, или концептами культуры. Выявление и описание корпуса лингвокультурем связано с проблемой определения национального характера народа. Культура рассматривается в настоящем исследовании как национальный феномен, присущий определенному лингвокультурному сообществу и служащий (наряду с общностью языка) главным критерием национальной самоидентификации.

Первой проблемой при исследовании лингвокультурем становится процедура их обособления от остальных концептов в пределах национальной концептосферы. Одним из критериев выделения лингвокультурем из общего корпуса концептов языковой картины мира является прецедентность (эталон-ность) концепта, проявляющаяся в его значимости в познавательном и эмоциональном отношении, его сверхличностном характере и в возобновляемом обращении к концепту в языковой деятельности носителей языка. Прецедентные характеристики дополняются критериями культурной значимости концепта: культурная разработанность словаря в семантическом поле концепта, частотность и общеупотребительность слова, репрезентирующего концепт, формирование вокруг данного слова фразеологического семейства, частое вхождение слова в пословицы, изречения, тексты популярных песен, названия книг и т.п.

В ходе настоящего исследования было установлено, что рассматриваемый концепт «дурак» отвечает обозначенным критериям лингвокультуремы.

Изучение, описание и фиксирование содержания лингвокультурем важно для преодоления проблем, связанных с межкультурной коммуникацией. Такие проблемы неизбежно возникают в общении индивидов, принадлежащих к разным культурам, что объясняется несхожестью отдельных национальных культур. Исследование лингвокультурем, таким образом, имеет не только теоретическую, но и лингводидактическую ценность для обучения иностранным языкам, в частности, при обучении русскому языку как иностранному.

В результате исследования лингвокультуремы «дурак» было установлено, что в пределах концептосферы данной лингвокультуремы формируются три ментальные модели, две из которых являются культурно обусловленными и традиционными, а одна — бытовой и постоянно трансформирующейся. В основе семантических трансформаций внутри последней модели лежит отношение к норме.

Семантика отступления от нормы является центральной в содержании концепта «дурак» в целом, обеспечивая семантическую связь всех трех содержательных моделей и определяя семантическое наполнение лексико-фразеологических единиц, принадлежащих рассматриваемому концепту. Базовый смысл, объединяющий все средства вербализации рассматриваемого концепта, можно сформулировать как 'иной, не такой, как все'.

Подавляющее большинство лексико-фразеологических единиц, соотносимых с данным концептом, принадлежит бытовой модели представлений о «дураке» и функционирует в ее пределах. Бытовая модель объединяет три субконцепта, формирующихся в концептосфере лингвокультуремы «дурак»:

1) «слабоумный, лишенный рассудка человек» (отступление от медицинской нормы).

2) «глупый, умственно неразвитый человек» (отступление от интеллектуальной нормы).

3) «неадекватно поступающий человек» (оценка неадекватного поведения в ситуациях частной и общественной жизни).

В рамках бытовой модели концепта «дурак» номинации, как правило, являются пейоративно окрашенными, поскольку выражают отступления от аксиологической нормы, которая по своей природе всегда положительна. Центральная лексема дурак в основных значениях характеризует отступления субъекта от интеллектуальной нормы ('глупый человек') и от медицинской нормы в области умственной и психической адекватности индивида ('лишенный рассудка, слабоумный человек'). Первое значение 'глупый человек', будучи генетически обусловленным значением 'лишенный рассудка, слабоумный человек', является основным в современном русском языке и определяет спектр семантических вариаций большинства лексико-фразеологических средств, репрезентирующих концепт «дурак». Однако значение 'лишенный рассудка, слабоумный человек' также оставляет ассоциативный след в оценочных употреблениях номинаций, принадлежащих концептосфере «дурак»: оценивая действия, признаки, поведение субъекта как несоответствующие норме, субъект оценки может сравнивать объект оценки не только с глупым человеком, но и с умственно или психически больным человеком (ср. оценочные номинации псих, шизик, дебил, кретин и под., применяемые к здоровым индивидам).

Анализ лексико-фразеологических средств, характеризующих концепт «глупый человек», позволяет судить о критериях интеллектуальной нормы в русской языковой картине мира на основе противопоставления нормы и аномалии. Интеллектуальная аномалия воспринимается в русской языковой картине мира как врожденное и впоследствии неизменное качество субъекта, либо качество, которое зависит от возрастной зрелости индивида и связывается с объемом его жизненного опыта: для субъекта, не достигшего возрастной зрелости, допустимы неадекватные поступки и поведение, при этом сам субъект получает, как правило, субъективно-оценочную номинацию с уменьшительно-ласкательным или ласкательным значением (дурачок, дурочка и т. п.). Несоответствие интеллектуальной норме у взрослого индивида выражается в отсутствии познавательных способностей в научной, социальной и бытовой сферах, а также в неумении формировать собственные мысли и понимать мысли других людей. Оценка соответствия норме интеллекта может быть связана и с тендерной дифференциацией объекта оценки: употребление номинации дура иногда подчеркивает несоответствие поступков женщины «мужскому» стереотипу поведения.

На фоне универсальности концептов, объединенных концептосферой «дурак», концепт «неадекватно поступающий человек» является наиболее интересным с лингвокультурологической точки зрения. Данному концепту присуща широкая семантическая вариативность и оценочная амбивалентность, обусловленная, в том числе, связью концепта с традиционной русской культурой. С помощью лексико-фразеологических средств, репрезентирующих концепт «неадекватно поступающий человек», оценивается несоответствие следующим нормам:

- адекватность поведения индивида нормам логики и здравого смысла;

- обладание положительными личностными качествами;

- наличие способностей в бытовой или профессиональной деятельности, таланта;

- адекватность социального поведения;

- эмоциональная адекватность;

- поступки женщины как несоответствующие стереотипам «мужского» поведения (для лексемы дура).

Неадекватность социального поведения проявляется, в частности, в социальной пассивности субъекта. Эмоциональная неадекватность обычно выражается в гипертрофированном проявлении эмоций и чувств, а поведенческая неадекватность женщины (с точки зрения мужчины) проявляется в психоэмоциональном несоответствии ее поведения мужским стереотипам.

Отступления от нормы, охватываемые лексико-фразеологическими репрезентантами концепта «дурак» в целом, можно распределить по четырем семантическим группам:

1) отступления от нормы, непосредственно присущие лицу, предмету или явлению (дурацкий, дурной, дурачок, дурить 'совершать глупые поступки', сдурить и т. д.);

2) отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта (<дурачиться, дураитивыи и т. д.);

3) отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана (<дурить 'обманывать', придуриваться, валять дурака 'притворяться непонимающим, непричастным к чему-либо');

4) отступления от нормы под воздействием каких-либо внешних воздействий или внутреннего эмоционального состояния (дуреть, одурять, дурь 'наркотическое вещество').

Первая группа является самой обширной по лексической представленности, к ней относятся номинации, репрезентирующие все три концепта «слабоумный, лишенный рассудка человек», «глупый человек» и «неадекватно поступающий человек». Номинации, принадлежащие остальным трем группам, апеллируют только к ситуативному неадекватному проявлению качеств или поведению. В пределах бытовой модели представлений о «дураке» большинство номинаций оказываются пейоративно окрашенными (кроме единиц, принадлежащих группе «отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта», и субъективно-оценочных номинаций с уменьшительно-ласкательным или ласкательным значениями).

В последнее десятилетие в содержательной структуре лингвокультуре-мы «дурак» значительно активизировался семантический признак 'отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана', что выражается в появлении новых лексем и их частотном употреблении (например, лохаиуться, лохо-трон), в явлениях семантической деривации (например, дурить 'обманывать', дурка, дурилка 'то, с помощью чего дурят, обманывают').

Кроме бытовой оценочной модели представлений о «дураке» в русской ЯКМ существуют мифологическая и идейная модели, связанные общим характером отступления от нормы, а именно формированием идеальной нормы поведения и качеств, присущих субъекту. Благодаря соотнесению в русской ЯКМ концепта «дурак» с идеальной нормой, аксиологические оценки в рамках концепта становятся противоположными, т. е. положительными.

В основе мифологической модели лежит фольклорный образ «дурака» из русской волшебной сказки. Для сказочного «дурака» являются релевантными высокие моральные и нравственные качества (доброта, бескорыстие, бесхитростность, нестяжательство), за которые он награждается удачей и счастьем. При функционировании концепта «дурак» в пределах мифологической модели ее содержание может редуцироваться до семантического признака 'человек, обладающий везением'.

Идейная модель связана с русским культурным явлением юродства. Концепт «дурак» апеллирует к таким чертам поведения и сущности юродивого, как правдивость, обладание высшими духовными добродетелями (святость, праведность), самоотречение.

Культурная обусловленность концепта «дурак» делает его специфической лингвокультуремой, содержание которой полностью выявляется только при погружении концепта в русскую культуру. Мифологическая и идейная трактовки концепта «дурак» являются высокочастотными в русской речи и, в силу своей специфики, могут остаться непонятыми инофоном, а потому требуют особого внимания в практике преподавания русского языка как иностранного.

Рамки настоящей работы не позволили подробно рассмотреть все синонимические средства, принадлежащие концепту «дурак», не затронутыми в исследовании остались также антонимичные единицы. В то же время интересными для дальнейшего изучения представляются функционирование и смысловое варьирование концепта «дурак» в социально-жаргонной и территориально-диалектной сферах русского языка, диахроническая периодизация ценностных, культурно обусловленных трансформаций рассматриваемого концепта. На основе уже проделанного исследования можно провести дальнейшее типологическое сопоставление содержания концепта «дурак» в русской языковой картине мира и в языковых картинах мира других народов, что позволит полнее обозначить специфику концепта «дурак», а именно специфику содержания бытовой модели представлений о «дураке» в русской языковой картине мира.

Список научной литературыБусурина, Екатерина Вадимовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аймермахер К. Знак. Текст. Культура. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998.-258 с.

2. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М.: Наука, 1974. - 367 с.

3. Апресян Ю.Д. Лингвистическая терминология словаря // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып.2. М.: Языки русской культуры, 2000. - C.XVIII-XLV.

4. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка // Вопросы языкознания, 1995, №1. С.37-67.

5. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С.3-6.

6. Арутюнова Н.Д. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - 511 с.

7. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-338 с.

8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.-895 с.

9. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. - С.267-279.

10. Ю.Бабушкин А.П. Типология концептов в сфере лексико-фразеологической семантики языка // Вестник Воронежского университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1996а, №2. С.3-18.

11. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 19966. - 103 с.

12. Багно В.Е. Глупец народных сказок как архетип образа Дон Кихота // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.50, 1991, №2. С.163-166.

13. Бахтин М.М. Человек в мире слова / Сост. O.E. Осовский. М.: Изд-во Российского открытого ун-та, 1995. - 139 с.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - 423 с.

15. Безлепкин Н.И. Философия языка в России: К истории русской лингвофи-лософии. СПб.: «Искусство - СПб», 2001. - 392 с.

16. Белл Р.Т. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы. М.: Международные отношения, 1980. - 318 с.

17. Белянко O.E., Трушина Л.Б. Русские с первого взгляда. Что принято и что не принято у русских. Книга для чтения и тренировки в коммуникации. М.: Рус. яз. Курсы, 2001. - 80 с.

18. Бердяев H.A. Самопознание. М.: СП «ДЭМ»: Международные отношения, 1990.-334 с.

19. Блумфильд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968. - 607 с.

20. Большая медицинская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия. Т. 17,1981; Т.23, 1984; Т.27, 1986.

21. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика. М.: Просвещение, 1987. - 160 с.

22. Брагина A.A. Лексика языка и культура страны. М.: Русский язык, 1986. -151 с.

23. Будагов P.A. Что такое развитие и совершенствование языка?. М.: Наука, 1977.-263 с.

24. Будагов P.A. Язык реальность — язык. - М.: Наука, 1983. - 264 с.

25. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Русский язык, 1997. - 263 с.

26. Быкова О.И. Фразеологизм как способ вербализации культурного конвенционального стереотипа // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: Межвузовский тематический сборник. — Омск: Издательство ОмГПУ, 1999. -С.5-10.

27. Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Сб. работ / Сост. В.В. Петров. М.: Прогресс, 1989. - 310 с.

28. Вебер М. Избранные произведения / Сост. Ю.Н. Давыдова. М.: Прогресс, 1990.-804 с.

29. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

30. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. - 777 с.

31. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. -416 с.

32. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 236 с.

33. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Дом бытия языка. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция логоэпистемы. М.: Гнозис, 2000.-245 с.

34. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. К проблеме объекта и объема лингвострановедения // Теория и практика преподавания русского языка и литературы. Роль преподавателя в процессе обучения: Доклады совет. Делегации на IV конгрессе МАПРЯЛ. М., 1979. - С.34-64.

35. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановеде-ние в преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык, 1990 (Библиотека преподавателя русского языка как иностранного). - 246 с.

36. Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления. — М.: Изд-во МГУ, 1989. -238 с.

37. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. - 288 с.

38. Воркачев С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты // Известия АН. Серия литературы и языка. Т.60, 2001а, №6. С.47-58.

39. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки, 20016, №1. С.64-72.

40. Воробьев B.B. Лингвокультурология (теория и методы). М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 1997. - 331 с.

41. Воробьев В.В. О статусе лингвокультурологии // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999 г.: Доклады и сообщения российских ученых. М.: «Лев Толстой», 1999. С.96-117.

42. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. — М.: Новое литературное обозрение, 1996.-351 с.

43. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс, 1995.-479 с.

44. Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. Москва-Вена: Языки русской культуры; Венский славистический альманах, 2001. - 256 с.

45. Гудков Д.Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения. М.: Изд-во МГУ, 2000.-118 с.

46. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 288 с.

47. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию / Под ред. Г.В. Рамишви-ли. М.: Прогресс, 1984. - 400 с.

48. Гумбольдт В. Язык и философия культуры / Сост., общ. ред. A.B. Гулыш, Г.В. Рамишвили. М.: Прогресс, 1985. - 451 с.

49. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. -318 с.

50. Гуревич П.С. Философия культуры. М.: Аспект Пресс, 1995. - 286 с.

51. Диброва Е.И. Современный русский язык. Анализ языковых единиц. — М.: Дрофа, 1995.-435 с.

52. Дмитриев Ю.А. Цирк в России. От истоков до 1917 года. М.: Искусство, 1977.-415 с.

53. Добровольский Д.О., Караулов Ю.Н. Идиоматика в тезаурусе языковой личности // Вопросы языкознания, 1993, №2. С.5-15.

54. Дуров A.A. Трансформация традиционного образа дурака в прозе В.М. Шукшина. Автореф. дисс. на соиск. уч. степени канд. филол. наук. Ставрополь, 1996.-20 с.

55. Зиновьева Е.И. О соотношении терминов «лингвострановедение» и «лин-гвокультурология» // Русский язык как иностранный. Теория. Исследования. Практика. Межвузовский сборник. Вып.IV. СПб.: «Сударыня», 2000.- С.13-17.

56. Знак. Слово. Текст: Семиотические аспекты языковых единиц разных уровней / Отв. ред. H.H. Белозерова. Тюмень, 2001. - 202 с.

57. Иванова A.A. К жанровой специфике народного анекдота (на примере анализа композиции сюжетов о дураках) // Анализ художественного текста: Проблемы и перспективы. Межвузовский сб. науч. трудов. МарГУ, Йошкар-Ола, 1991.-С. 13-19.

58. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: «Петрополис», 1996.-416 с.

59. Каган М.С. Философская теория ценности. СПб.: «Петрополис», 1997. -205 с.

60. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Сб. научных трудов. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996.-С.З-16.

61. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981. - 366 с.

62. Караулов Ю.Н. Русский язык и русская языковая личность. М.: Наука, 1987.-261 с.

63. Касевич В.Б. Языковые структуры и когнитивная деятельность // Язык и когнитивная деятельность. М.: Институт языкознания РАН, 1989. - С.8-18.

64. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М., 1990. - С.8-25.

65. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ин-т нац. модели экономики, 1994. - 367 с.

66. Ключевский В.О. О русской истории: Сборник. М.: Просвещение, 1993. - 576 с.

67. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000. -350 с.

68. Колесникова Л.Н. Языковая личность в аспекте диалога культур. Орел: ОГУ, 2001.-286 с.

69. Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова.». СПб.: «Златоуст», 1999. -368 с.

70. Колесов В.В. Концепт культуры: образ понятие - символ // Вестник СпбГУ, 1992. Вып.З. - С.30-40.

71. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб: ЮНА, 2002. - 444 с.

72. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. — 149 с.

73. Кольцова JI.M. Слова «правда» и «истина» в русской культурной традиции // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1994. - С. 17-22.

74. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Единицы семиотической системы русского языка как предмет описания и усвоения // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999 г. Доклады и сообщения российских ученых. -М.: «Лев Толстой», 1999. С.252-260.

75. Костомаров В.Г., Митрофанова О.Д. Родной язык и другие языки // Русский язык в национальной школе, 1990, №9. С.3-8.

76. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

77. Кругликова Л.Е. Синонимический ряд «глупый человек» в истории русского языка // Слово во времени и пространстве. К 60-летию профессора В.М.Мокиенко. СПб.: Фолио-Пресс, 2000. - С.96-113.

78. Круглый стол: Что такое лингвокультурология? / Мир русского слова, 2000, №2. С.35-51.

79. Крюков А.Н. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988. - С. 19-34.

80. Кубрякова Е.С., Демьян ко в В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Филол. фак. МГУ, 1996. - 245 с.

81. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память //Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С.85-91.

82. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в языке // Структуры представления знаний в языке. М.: ИНИОН, 1994. - С.5-31.

83. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в языке) // Известия АН. Серия литературы и языка. Т.58, 1999, №5-6. С.3-11.

84. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. — М.: Высшая школа, 1989. -152 с.

85. Культурология XX век. Энциклопедия. / Гл. ред. и сост. С.Я. Левит. В 2-х т. T.l.-СПб.: Университетская книга: Алтейа, 1998.-447 с.

86. Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Ку-рилович Е. Очерки по лингвистике. — М.: Изд. иностр. лит., 1962. С.57-70.

87. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.Х.-М., 1981. С.350-368.

88. Леонтович O.A. Проблема понимания в процессе межкультурной коммуникации // Языковая личность: культурные концепты. Сб. научных трудов. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. - С.212-219.

89. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

90. Листрова-Правда Ю.Т., Ломов A.M. Лингвострановедение сегодня // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1994. С.4-11.

91. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984.-295 с.

92. Лихачев Д.С. Заметки о русском. М.: Советская Россия, 1984. - 64 с.

93. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. -С.280-287.

94. Лихачев Д.С. Россия. Запад. Восток. СПб., 1996.

95. Лихачев Д.С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. - 440 с.

96. Логический анализ языка: Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. -203 с.

97. Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтова. М.: Индрик, 1999. - 422 с.

98. Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т.З. Таллин: Александра, 1993. -494 с.

99. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: «Искусство - СПБ», 2000. - 704 с.

100. Лукьянова H.A. Экспрессивная лексика разговорного употребления (проблемы семантики). Новосибирск: Наука, 1986. - 230 с.

101. Ляпин С.Х. Факт в пространстве бытия (опыт концептологического понимания). Архангельск: Изд-во Поморск. пед. ун-та, 1996. - 289 с.

102. Маркарян Е.С. Очерки теории культуры. Ереван, 1968. - 228 с.

103. Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. М.: «Наследие», 1997.-207 с.

104. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2001. — 208 с.

105. Межуев В.М. Классическая модель культуры: проблема культуры в философии Нового времени // Культура: теории и проблемы. М.: Наука, 1995. -С.32-66.

106. Митрофанова О.Д. Лингводидактические уроки и прогнозы конца XX века // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999 г. Доклады и сообщения российских ученых. М.: «Лев Толстой», 1999. - С.345-363.

107. Михайлов А.Я. Язык культуры. М.: Наука, 1997. — 467 с.

108. Мокиенко В.М. В глубь поговорки. СПб.: МиМ: Паритет, 1999. - 220 с.

109. Морковкин В.В., Морковкина A.B. Язык, мышление и сознание et vice versa // Русский язык за рубежом, 1994, №1. С.62-70.

110. Мурзин Л.Н. О лингвокультурологии, ее содержании и методах // Русская разговорная речь как явление городской культуры. — Екатеринбург: Арго, 1996.-С.7-13.

111. Немировская Л.З. Культурология. История и теория культуры: Учебное пособие. М.: ВСХИЗО, 1992. - 92 с.

112. Немченко В.Е. Современный русский язык. Словообразование. М.: Высшая школа, 1984. - 255 с.

113. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранныхязыков: Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. -С.80-85.

114. Новиков Л.А. Избранные труды. Проблема языкового значения. Т.1. -М.: Изд-во РУДН, 2001. 672 с.

115. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л.: Наука, 1984.-205 с.

116. Плунгян В.А., Рахилнна Е.В. «Безумие» как лексикографическая проблема (К анализу прилагательных безумный и сумасшедший) // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 120-126.

117. Полевые структуры в системе языка / Науч. ред. З.Д. Попова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. - 196 с.

118. Попова З.Д. Семантическое пространство языка как категория когнитивной лингвистики // Вестник Воронежского университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1996, №2. С.64-70.

119. Потебня A.A. Мысль и язык. М.: Изд-во Лабиринт, 1999. - 268 с.

120. Потебня A.A. Слово и миф / Сост. А.Л. Топорков. М.: Правда, 1989.

121. Потебня A.A. Эстетика и поэтика / Сост. И.В. Иванько, А.И. Колодная. -М.: Искусство, 1976.

122. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986.-364 с.

123. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. СПб.: Апетейа, 1997. - 282 с.

124. Пропп В.Я. Русская сказка. М.: Лабиринт, 2000. - 413 с.

125. Проскуряков М.Р. Смысл и концепт как сложные междисциплинарные объекты // Русский язык как иностранный. Теория. Исследования. Практика. Межвузовский сборник. Вып.Ш. СПб.: «Сударыня», 2000. - С.70-81.

126. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: Педагогика-Пресс, 1996. - 216 с.

127. Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // Известия АН. Серия литературы и языка. Т.59,2000, №3. С.3-14.

128. Ришар Ж.Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М.: Ин-т психологии РАН, 1998. - 232 с.

129. Розин В.М. Культурология: Учебник. М.: ИНФРА-М, ФОРУМ, 2000. -344 с.

130. Розина Р.И. От происшествий к действиям (семантическая деривация как способ пополнения общего жаргона) // Русский язык сегодня. Вып.1. РАН, Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. М.: «Азбуковник», 2000. - с.418-431.

131. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. — М.: Наука, 1988. 212 с.

132. Ростова А.Н., Трезубова Т.В. Оценочные наименования человека в ценностной картине мира // Современные проблемы гуманитарных дисциплин: Сборник статей молодых ученых Кузбасса. Вып.И. Кемерово: Куз-бассвузиздат, 1996. - С.159-162.

133. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

134. РГ: Русская грамматика. Т.1. М.: Наука, 1980. - 783 с.

135. Семантика и категоризация / Отв. ред. Ю.А. Шрейдер. М.: Наука, 1991.-167 с.

136. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. - 656 с.

137. Синявский А.Д. Иван-дурак: Очерк русской народной веры. М.: Аграф, 2001.-464 с.

138. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. -150 с.

139. Смирнов Ю.Б. Эволюция и особенности ценностно-нормативных ориентации западно-европейской и российской ментальности. / Автореф. дисс. на соиск. уч. степени канд. филос. наук. М., 1995. - 21 с.

140. Сорокин Ю.А. Культурология и психолингвистика: цели и методы (Этническая конфликтология) // Русский язык в СССР, 1991, №10. С.5-7.

141. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. - 695 с.

142. Способы номинации в современном русском языке / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1982. - 296 с.

143. Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. М.: Учпедгиз, 1959.-135 с.

144. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М.: Наука, 1985. -335 с.

145. Степанов Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка. М.: Языки русской культуры, 1998. -779 с.

146. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

147. Степанов Ю.С. Семантика // Лингвистический энциклопедический словарь. -M.: Советская энциклопедия, 1990. -С.436.

148. Стернин И.А. Коммуникативное поведение и национальная культура // Вестник Воронежского университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1996, №2. С.45-64.

149. Стернин И.А., Попова З.Д. Концепт. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. -31 с.

150. Стернин И.А. Концепт и языковая семантика // Связи языковых единиц в системе и реализации. Когнитивный аспект. Вып.Н: Межвузовский сборник научных трудов. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. -С.69-75.

151. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1985.-171 с.

152. Стернин И.А. Национальная специфика мышления и проблема лакунарности // Связи языковых единиц в системе и реализации: Межвузовский сборник научных трудов. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1997. - С.22-31.

153. Сулименко Н.Е. Антропоцентричные аспекты изучения лексики. -СПб.: Образование, 1994. 86 с.

154. Сущность, развитие и функции языка / Отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1987.-219 с.

155. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. - 572 с.

156. Тарланов З.К. Язык. Этнос. Время. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1993. - 222 с.

157. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986.-141 с.

158. Телия В.Н. Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - 174 с.

159. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-288 с.

160. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово/Slovo, 2000. - 264 с.

161. Толстой Н.И. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Язык и этнос. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1983. - С.58-71.

162. Толстой Н.И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. - 509 с.

163. Тульвисте П. Культурно-историческое развитие вербального мышления. Таллин: Валгус, 1988. - 341 с.

164. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке: Комплексный функционально-когнитивный словарь. Уфа: Башк. ун-т, 1998.-232 с.

165. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М.: УРСС, 2001. - 254 с.

166. Уфимцева A.A. Лексическое значение. М.: Наука, 1986. - 239 с.

167. Уфимцева A.A. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: Ин-т языкознания, 1996. — С.139-162.

168. Уфимцева Н.В. Русские глазами русских // Язык система. Язык -текст. Язык - способность. - М.: ИРЯ, 1995. - С.242-249.

169. Филмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М., 1988. - С.52-92.

170. Фомина З.Е. Релевантные признаки эмоционально-оценочной лексики как самостоятельного класса слов в лексической системе языка // Вестник Воронежского Государственного Университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1996, №2. -С. 18-31.

171. Фрумкина P.M. Проблема «язык и мышление» в свете ценностных ориентации // Язык и когнитивная деятельность. М.: Наука, 1989. - С.59-71.

172. Фрумкина P.M. Культурная семантика в ракурсе эпистемологии // Известия АН. Серия литературы и языка. Т.58, 1999, №1. С.3-10.

173. Харченкова Л.И. Диалог культур в обучении русскому языку как иностранному. СПб.: Сударыня, 1994. - 142 с.

174. Химик В.В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2000. —272 с.

175. Чернейко JI.O. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки, 1995, №4. С.73-83.

176. Чернейко JI.O. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М.: Б. и., 1997.-319 с.

177. Чернейко Л.О., Долинский В.А. Имя СУДЬБА как объект концептуального и ассоциативного анализа // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, №6. С.20-41.

178. Шаклеин В.М., Маёрова К.В., Меншутина О.И. Даешь сердце: Книга для чтения с лингвокультурологическим комментарием. М.: Изд-во РУДН, 1999.-114 с.

179. Шаклеин В.М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста. -М.: Общество любителей российской словесности, 1997. 184 с.

180. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты. Архангельск: Перемена, 1996. - С.80-96.

181. Шейдаева С.Г. Категория субъега-ивной оценки в русском языке. — Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1997. -264 с.

182. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. -М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.

183. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М.: Наука, 1973. - 280 с.

184. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функционировании. М., 1996.

185. Щемелева И.Ю. О взаимовлиянии языка и «духа народа» // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. - С.99-106.

186. Эрвин-Трипп С. Социолингвистика в США // Социально-лингвистические исследования. М.: Наука, 1976. - С. 181-199.

187. Юнг К.Г. Архетип и символ. — М.: Renaissance, 1991. 299 с.

188. Ягодова А.А. Лингвострановедение, страноведение или лингвокульту-рология? // Русский язык как иностранный. Теория. Исследования. Практика. Межвузовский сборник. ВыпЛУ. СПб.: «Сударыня», 2000. - С.17-19.

189. Языковая номинация. Виды наименований / Отв. ред. Б.А. Серебренников, А.А. Уфимцева. -М., 1977.-358 с.

190. Языковое сознание и образ мира / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.: Ин-т языкознания, 2000. - 318 с.

191. Языки культуры и проблемы переводимости / Отв. ред. Б.А. Успенский.-М., 1987.-251 с.

192. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира. М.: Гно-зис, 1994.-343 с.

193. Computing meaning / Ed. By Harry Bunt et al.: Kluwer acad., cop.2001. Vol.2.-303 p.

194. Gerhart G. The Russian's Words. Life and language. N.Y.e.a., 1974. - 256 c.

195. Jenkins L. Biolinguistics: Exploring the biology of language. Cambridge: Cambridge university press, 2000. - 264 c.

196. Rappaport Hovav M., Levin B. Building verb meaning // Projection of arguments: lexical and compositional factors. 1998, CSLI publications. C.36-49.1. Словари

197. Ахманова O.C. Словарь лингвистических терминов М.: Сов. энциклопедия, 1969.-607 с.

198. Бенюх О.П., Бенюх В.П., Веркина Н.К. Новый русский лексикон. Русско-английский словарь с пояснениями. М.: Русский язык, 1999. - 208 с.

199. БСРЖ: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. СПб.: «Норинт», 2000. - 720 с.

200. БТС: Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С.А.Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2000. - 1536 с.

201. Быков Вл. Русская феня. Словарь современного интержаргона асоциальных элементов. Смоленск, 1993. - 222 с.

202. Горбачевич К. Русский синонимический словарь. СПб.: ИЛИ РАН, 1996. -512 с.

203. Грот Я.К. Словарь русского языка. Т.1. СПб., 1895. - 1238 стб.

204. Даль В.И. Пословицы и поговорки русского народа. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.-606 с.

205. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 2-х т. Т.1. -М., А/О Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 699 с.

206. Ю.Дуличенко Л.В. Словарь обидных слов. Тарту: Kirjastus, 2000. - 270 с.

207. П.Ермакова О.П., Земская Е.А., Розина Р.И. Слова, с которыми мы все встречались: Толковый словарь русского общего жаргона: Около 450 слов. М.: Азбуковник, 1999. - 320 с.12.3асорина Л.Н. Частотный словарь русского языка. М.: Русский язык, 1977.-936 с.

208. ЛЭС: Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

209. М.Лингвострановедческий словарь национальных реалий России / Гл. ред. О.Ф.Федосова. М.: Изд-во Гос. ин-та русского языка, 1999. - 59 с.

210. MAC: Словарь русского языка. В 4-х томах / Гл. ред. А.П. Евгеньева. -М., 1985-1988.

211. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Свое и чужое. Т.1. М.: Изд. центр «Терра», 1994. - 779 с.

212. Никитина Т.Г. Так говорит молодежь: Словарь сленга. По материалам 7090-х годов. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. - 592 с.

213. Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 80-х годов. СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. - 904 с.

214. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Русский язык, 1991.-917 с.

215. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. В 2-х т. Т.1. М.: Изд. центр «Терра», 1989. - 678 с.

216. Психология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. - 494 с.

217. РАС: Русский ассоциативный словарь. Книги 1-6. -М., 1994-1998.

218. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. В 4-х т. Т.1- М., 1989. -806 с.

219. Словарь синонимов русского языка / Гл. ред. А.П. Евгеньева. М.: «Ас-трель», 2001.-680 с.

220. СНС: Словарь новых слов русского языка (середина 50-х середина 80-х годов). - СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. - 878 с.

221. СРЯ XI-XVII: Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып.4 / Гл. ред. С.Г. Бархударов. М.: Наука, 1977.-403 с.

222. СРЯ XVIII: Словарь русского языка XVIII века. Вып.7 / Гл. ред. Ю.С. Сорокин. СПб.: Наука. С-Петерб. отделение, 1992. - 263 с.

223. СС: Словарь синонимов русского языка: Практический справочник / Гл. ред. З.Е. Александрова. — М.: Русский язык, 2001. 568 с.

224. ССРЛЯ-1: Словарь современного русского литературного языка. В 17-ти томах. M.-JI., 1948-65.

225. ССРЛЯ-2: Словарь современного русского литературного языка. В 20-ти томах. Т.4. М.: Русский язык, 1993. - 573 с.

226. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка. В 2-х т. Т.1 М.: Русский язык, 1985. - 856 с.

227. Толковый словарь русского языка / Гл. ред. Д.Н. Ушаков. В 4-х т. Т.1.-М.: Изд. центр «Терра», 1996. 824 с.

228. Толковый словарь русского языка конца XX века: Языковые изменения / Гл. ред. Г.Н. Скляревская. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. - 700 с.

229. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. Т.1. СПб., 1996.-573 с.

230. Фелицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1988. -269 с.

231. ФСРЯ: Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Мо-лоткова. М.: Русский язык, 1986. - 543 с.

232. ФЭС: Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1989.-815 с.

233. Список источников языкового материала

234. Анкудинов К. Стезей избытка / Новый мир, 2003, №1.

235. Астафьев В. Последний поклон. М., 1982.

236. Астафьев В. Пролетный гусь / Новый мир, 2000, №1.

237. Бабаян С. Без возврата / Континент, 2001, №2.

238. Баранов В. Беседы с собой / Континент, 2002, №1.

239. Белков В. Памяти Николая Рубцова / Наш современник, 2001, №1.

240. Беляев В.П. Старая крепость. М., 1994.

241. Вадецкий Б. Глинка. М., 1983.

242. Волос А. Мутооп / Новый мир, 2002, №1. Ю.Волос А. Недвижимость / Новый мир, 2000, №1. П.Галич А. Петербургский романс. Л., 1989.

243. Генис А. Трикотаж. — СПб., 2002.

244. Горланова Н., Букур В. Елена Прекрасная / Новый мир, 2002, №2.

245. Гуреев М. Быстрое движение глаз во время сна / Новый мир, 2003, №3.

246. Давидович А. Конец света закончится хорошо. Афоризмы. М., 2000.

247. Дантова Е. Война дворцам / Новый мир, 2002, №2.

248. Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 30-ти томах. Т.22. Л., 1981.

249. Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 30-ти томах. Т.28. Кн.1. Л., 1985.

250. Евтушенко Е. Ягодные места. М., 1982.

251. Замятин Е. Слово предоставляется. М., 2000. 21.Зигмунд А. Герберт / Новый мир, 2001, №7. 22.3лобин С.П. Остров Буян. - М., 1994.

252. Казакова Р. Страна любовь. М., 1980.

253. Ким А. Остров Ионы / Новый мир, 2001, №11, 12.

254. Кинообозрение Игоря Манцова / Новый мир, 2002, №6, 8, 10.

255. Книжная полка Никиты Елисеева (Рецензии. Обзоры) / Новый мир, 2001, №11.

256. Кузнецов А. Дети моря / Континент, 2002, №2.

257. Куприн А.И. Собр. соч. в 5-ти томах. Т.2. М., 1982.

258. Кураев М. Записки беглого кинематографиста / Новый мир, 2001, №8.

259. Курилов В. Запах жженого пластилина /Наш современник, 2001, №1.

260. Лесков Н.С. Собр. соч. в 12-ти томах. Т.П. -М., 1989.

261. Ливанов К. Без бога (записки доктора) / Новый мир, 2002, №2.

262. Личутин В. Миледи Ротман / Наш современник, 2001, №2.

263. Мартынов Г.С. Калл исто. Л., 1989.

264. Матвеева Н. Хвала работе. -М., 1987.

265. Мелихов А. Любовь к отеческим гробам / Новый мир, 2001, №9.

266. Мережковский Д.С. Александр I. М., 1990.

267. Мясников В. Бульварный эпос / Новый мир, 2001, №11.

268. Набоков В.В. Романы. М., 1990.

269. Небольсин С. Суровые славяне / Наш современник, 2001, №2.

270. Нефедов Е. Странности дружбы (стихотв.) / Наш современник, 2001, №1.

271. Нилин П.Ф. Варя Лугина и ее первый муж. М., 1984.

272. Новиков Вл. Высоцкий / Новый мир, 2001, №11,12; 2002, №1.

273. Паустовский К.Г. Повесть о жизни. В 2 т. М., 1993.

274. Пелевин В. Чапаев и пустота. М., 2000.Y

275. Пескова Ю. Привет, красавица! / Новый мир, 2001, №7.

276. Петров Г. Такая вот любовь / Новый мир, 2001, №9.

277. Постникова О. Петь и петь! / Новый мир, 2003, №3.

278. Рейн Е. Призрак среди руин / Новый мир, 2002, №10.

279. Ремизов A.M. Сны и предсонья. СПб., 2000.

280. Рубина Д. Двойная фамилия. -М., 2000.

281. Сенчин Р. В обратную сторону / Новый мир, 2001, №12.

282. Снегов С.А. Люди как боги. Л., 1982.

283. Степняк-Кравчинский С.М. Сочинения в 2-х томах. Т.1. — М., 1987. ^ 55.Тендряков В.Ф. Повести. М., 1986.

284. Титов А. Жизнь, которой не было / Новый мир, 2001, №8.

285. Токарева В. Все нормально, все хорошо. М., 2000.

286. Тол стой А.К. Собр. соч. в 4-х томах. Т.2. М., 1980.

287. Тэффи. Ностальгия. Л., 1991.

288. Филатов Л. Любовь к трем апельсинам. М., 1998. 61.Чехов А.П. Собр. соч. в 30-ти томах. Т.П. - М., 1978.

289. Шкапенко Т.М., Хюбнер Ф. Русский «тусовочный» как иностранный. Калининград, 2003.

290. Шкловский Е. Улица (рассказы) / Новый мир, 2001, №8. t 64.Штемлер И. Breakfast зимой в пять утра. СПб., 2000.

291. Шукшин В.М. Избранные произведения в двух томах. Т.1. М., 1975.

292. Шукшин В.М. Нравственность есть Правда. М., 1979.

293. Шукшин В.М. Охота жить. Казань, 1977.1. Периодические издания1. Женские секреты.2. Известия Петербург.3. Иностранец.

294. Комсомольская правда в Петербурге.5. Комсомольская правда.6. Континент.7. Литературная газета.8. МК в Петербурге.

295. Наш современник. Ю.Независимая газета.11.Новый мир.12.Ночной портье.13.Россия.