автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Лингвориторические параметры политического дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвориторические параметры политического дискурса"

На правах рукописи

КЕГЕЯН СВЕТЛАНА ЭРИХОВНА

ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ ТЕКСТОВ ИДЕОЛОГОВ БОЛЬШЕВИЗМА)

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2009

Работа выполнена в Государственном образовательном учреяедении высшего профессионального образования «Сочинский государственный университет туризма и курортного дела»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Александра Анатольевна Ворожбитова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Вячеслав Борисович Кашкин,

кандидат филологических наук, доцент

Татьяна Григорьевна Давиденко

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Защита диссертации состоится «15» октября 2009 г. в 14 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 850.007.08 при ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 105064, Москва, Малый Казенный пер., д. 5Б, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, Москва, 2-ой Сельскохозяйственный пр., д. 4.

Автореферат разослан «14» сентября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Н.Л. Огуречникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация представляет собой исследование большевистского дискурса на материале прецедентных текстов вождей-идеологов с позиций интегративного лингвориторического подхода.

Объектом исследования является российский политический дискурс первой половины XX в., репрезентирующий идеологию большевизма. Предметом исследования выступают комплексные лингвориторические (ЛР) параметры большевистского дискурса, особенности функционирования корпуса лингвистических и риторических средств, конструирующих данный тип дискурса.

Актуальность проблемы исследования обусловлена пристальным вниманием современного языкознания к политическому дискурсу, отражающему в языковых формах идеологические и - шире - мировоззренческие аспекта жизнедеятельности человека; в частности, научным интересом к тоталитарному дискурсу как особому механизму организации социокультурно-образовательного пространства на государственном уровне. Отечественный политический дискурс первой половины XX в., репрезентированный в трудах В.И. Ленина и В.И. Сталина, - большевистский дискурс - исторически выступил предтечей, а затем идеологическим ядром так называемого «советского языка», который активно изучался зарубежными исследователями, однако лишь в постперестроечную эпоху стал в полной мере доступен для анализа также отечественным лингвистам.

Гипотеза исследования: анализ ЛР параметров прецедентных текстов большевистского дискурса как конкретно-исторического подтипа тоталитарного дискурса, ойределившего путь развития российского государства на протяжении семи десятилетий XX в., позволит выявить сущностные признаки и характеристики данной разновидности политического дискурса как системы средств целенаправленного и эффективного мировоззренческого воздействия на сознание коллективной языковой личности массового реципиента.

Теоретико-методологическую основу исследования составили работы по социальной философии, диалектической логике, философии языка (Э. Дюрк-гейм, М. Фуко, Р. Барт, О. Розеншток-Хюсси, М.М. Бахтин и др,), труды в об-

ласти политического дискурса и «советского языка» (X. Арендт, В.Н. Базылев, А.Н. Баранов, В.З. Демьянков, Э. Кассирер, М. Кронгауз, H.A. Купина, Э.Р. Лассан, В.М. Мокиенко, С. Московичи, П. Серио, Ю.С. Степанов, А.П. Рома-ненко, Г.Г. Хазагеров, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.), антропоцентрического языкознания (Ю.Н. Караулов и др.), теории коммуникации, когнитивной лингвистики, психолингвистики (Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, В.П. Беля-нин, В.Б. Кашкин, Е.С. Кубрякова и др.), классической риторики и неориторики (H.A. Безменова, А.К. Михальская, Ю.В. Рождественский, И.Ю. Чистякова и др.); ЛР парадигма как интегративное направление в филологии (A.A. Ворожбитова).

Цель исследования - выявить специфику ЛР параметров большевистского дискурса в массиве прецедентных текстов его продуцентов - вождей-идеологов.

Данной целью обусловлены задачи: 1) охарактеризовать теоретико-методологические основы анализа политического дискурса, в том числе тоталитарного дискурса как его особого типа; 2) рассмотреть ЛР парадигму как интегра-тивный подход к исследованию идеолого-мировоззренческих аспектов жизнедеятельности человека, отраженных в языке; 3) проанализировать в качестве прецедентных для большевистского дискурса тексты В.И. Ленина, И.В. Сталина, а также «Азбуку коммунизма» как образец «учебно-пропагандистского жанра» данного типа дискурса.

Материалом исследования послужили тексты В.И. Ленина, И.В. Сталина; «Азбука коммунизма» Н. Бухарина и Е. Преображенского.

Конкретными методами исследования явились описательный, стилистический, ЛР, количественного анализа; использовались методики наблюдения, сопоставления, языковой и речевой дистрибуции, внеязыкового соотнесения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Большевистский дискурс определяется как конкретно-исторический подтип русского тоталитарного дискурса первой половины XX в. (леворадикальный вариант), прецедентное ядро советского официального языка эпохи послереволюционного развития российского общества; в рамках самого болыпевист-

ского дискурса прецедентными выступают тексты вождей-идеологов В.И. Ленина, И.В. Сталина. Интегративный лингвориторический подход, включающий три группы параметров анализа: логосно-тезаурусно-инвентивные, этосно-мотивационно-диспозитивные и пафосно-вербально-элокутивные - позволяет рассмотреть большевистский дискурс как речемыслительный конструкт, в котором лингвистические единицы встроены в риторические структуры.

2. Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры большевистского дискурса базируются на концептах, отражающих: а) период становления и борьбы за власть Всероссийской коммунистической партии большевиков (партия, социализм, коммунизм, класс, пролетариат, диктатура, политика с базовым концептом революция в идиодискурсе В.И. Ленина); б) период стабильного функционирования догматов марксистско-ленинского учения в условиях наращивания государственной мощи (концепты революция, социализм, власть, диктатура пролетариата с базовым концептом партия в идиодискурсе И.В. Сталина). Основополагающие концепты большевистского дискурса, устанавливаемые на базе частотных лексем, образуют инвентивную сетку, задающую содержательно-смысловые аспекты интерпретации референта в его рамках.

3. Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры большевистского дискурса, детерминированные прагматическими задачами завоевания, удержания и укрепления государственной власти, характеризуются отказом от традиционных этических ограничений; варьирование этических предписаний в текстах Ленина и Сталина отражает стадии тоталитаризации большевистского дискурса. Диспозитивная организация последнего обусловлена перманентным «иерархически-ступенчатым» цитированием, при этом доверие к информации обеспечивается авторитетом первоисточника.

4. Пафосно-вербально-элокутивные параметры большевистского дискурса характеризуются целенаправленным упрощением языковых средств на фоне активного использования стандартного набора тропов и фигур с целью интенсивного формирования идеологических установок в языковом сознании массового реципиента. Благодаря имплицитному воздействию «фактора адресата»,

большевистский дискурс репрезентирует не только индивидуальность языковой личности вождя-идеолога, но и его представление о рецептивно-аналитических качествах коллективной языковой личности адресата.

5. В рамках большевистского дискурса можно говорить о разных уровнях и типах языковой личности вождя-идеолога: В.И. Ленин предстает как «языковая личность-концептоноситель» 1-го уровня и репродуктивно-творческого типа (транспозиция системы идей Маркса - Энгельса в иной социокультурный контекст); И.В. Сталин - как «языковая личность-концептоноситель» 2-го уровня и репродуктивно-конструктивного типа (оперирование постулатами марксистско-ленинского учения, доведение до логического завершения тенденций кли-шированности языка и схематизма речевого мышления).

Научная новизна исследования заключается в том, что:

- впервые массив текстов вождей-идеологов большевизма в качестве прецедентных исследуется в ЛР парадигме, на пересечении терминологических координат антропоцентрической лингвистики и неориторики. Согласно трем группам комплексных ЛР параметров (логосно-тезаурусно-инвентивные, этос-но-мотивационно-диспозитивные, пафосно-вербально-элокутивные) выявлены способы конструирования большевистского дискурса - специфического рече-мыслительного конструкта, иерархии ценностных суждений, целенаправленно внедряемой в сознание коллективной языковой личности массового реципиента лингвистическими средствами, встроенными в риторические структуры, как образца «политлингвистической технологии» первой половины XX в. в России;

- впервые выстроена оппозитивная типология языковой личности вождя-идеолога в большевистском дискурсе на материале текстов В.И. Ленина и И.В. Сталина по двум комплексным основаниям: 1) с точки зрения хронологической первичности продуцируемого идейного спектра и степени самостоятельности речемыслительного процесса в рамках данного типа дискурса; 2) с учетом степени проявления речевой агрессии, уровня общего интеллектуального развития и типа речевой культуры.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что:

- сформулированы эксплицитные определения тоталитарного дискурса, большевистского дискурса, уточнено взаимное соотношение понятий в их иерархии: идеологический / политический / тоталитарный / большевистский дискурс; коммунистический /марксистский / большевистский дискурс;

- обоснована правомерность постулирования прецедентности локального характера - применительно к виду дискурса, в данном случае политического, тоталитарного типа, большевистского (позднее советского) подтипа;

- проанализирован ЛР конструкт большевистского дискурса в текстовом массиве В.И. Ленина и И.В. Сталина, определяющий его инвентивно-диспозитивный каркас и элокутивное наполнение, моделирующие в сознании коллективной языковой личности массового реципиента соответствующую картину мира, что позволяет распознавать элементы данного типа дискурса в дискурсах других временных планов;

- предложено понятие «идеологическая асимметрия плана содержания и плана выражения дискурсивного уровня», отражающее неоднозначность соотношения иерархии концептов-доминант дискурса в целом и частотности опорных лексем в конкретных текстах, его представляющих;

- разработана дихотомическая типология языковой личности вождя-идеолога - продуцента большевистского дискурса.

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использовать его результаты в процессе преподавания курсов по теории языка, теории текста, психолингвистике, социолингвистике, риторике, речевой коммуникации, а также политологии, философии; в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса; в социокультурной практике воспитательной работы со студентами и старшеклассниками.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического факультета

СГУТиКД, отражены в докладах на Всероссийских научно-методических конференциях «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, 2007), «Языковая личность в аспекте антропологии» (Ставрополь, 2007), «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2009), в ряде межвузовских сборников статей.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, сопровождающихся выводами, заключения, библиографии (256 наименований, из них 21 на иностранных языках), списка источников анализируемых текстов и двух приложений. Общий объем работы составляет 236 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обоснована актуальность проблемы исследования, определены его объект и предмет, цель и задачи, сформулированы защищаемые положения, указаны научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Теоретико-методологические основы изучения политического дискурса» рассмотрены этапы изучения политического дискурса в зарубежном и отечественном языкознании, проанализированы основные подходы к исследованию политического дискурса и тоталитарного дискурса как его особого типа, определены ключевые понятия работы в их соотношении; охарактеризована специфика ЛР парадигмы как интегративного исследовательского подхода в филологии, обоснована продуктивность анализа данного типа дискурса в ее рамках. Хотя понятие «политический дискурс» прочно вошло в российский лингвистический оборот только в последней четверти XX в. (А.Н. Баранов, М.В. Гаврилова, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Е.И. Шейгал и др.), интерес ученых к специфике «политического языка» возник гораздо раньше. А.П. Чудинов выделяет в истории изучения «политического языка» четыре периода, три из которых относятся к советской эпохе: 1) 1920-е - 1930-е гг. (Г.О. Винокур, С.И. Карцевский, Е.Д. Поливанов, A.M. Селищев и др.) - изучение преобразований в лексической и стилистической системе русского литературного языка после 1917 г.; 2) 1930-е - 1940-е гг. (Н.Я. Марр и его последователи) -выделение и автономное описание «языка эксплуататоров» и «языка трудящих-

ся» в качестве самостоятельных систем в рамках национального языка; 3) 1950-е - 1980-е гг. (Ю.Д. Апресян, Л.А. Введенская, Е.А. Ножин и др.) - формирование направления, связанного с анализом политической речи в рамках теории и практики ораторского искусства и лекторского мастерства; 4) с 1985-го г. - знакомство с крупнейшими трудами западных специалистов в области политической коммуникации; включение отечественных исследований в общемировой процесс; более объективное исследование речевой практики политлидеров.

Рассмотрение политического дискурса с разных позиций привело к появлению различных дефиниций, например: текст, обусловленный ситуацией политического общения, где основным тематическим определителем выступает «борьба за власть» (Е.А. Попова); совокупность текстов различных жанров, объединенных политической тематикой (Л.Я. Зятькова). К системообразующим признакам политического дискурса относят институциональность, информативность, смысловую неопределенность, фантомность, фидеистичность, эзоте-ричность, дистанцированность, авторитарность, театральность и динамичность (Е.И. Шейгал). Политический дискурс определяется как «разновидность идеологического дискурса». В нашей концепции политический дискурс представляет собой вид идеологического дискурса, в основе которого лежит корпус текстов предметной области государственного строительства и переустройства в определенный исторический период развития данного лингвосоциума; дискурс с доминирующей прагматической нацеленностью, отражающий типологические черты идиодискурсов его первичных продуцентов - вождей-идеологов - в проекции «фактора адресата».

Политический дискурс, благодаря обилию лингвистических и экстралингвистических влияний, может быть исследован как минимум с четырех точек зрения: политологической, чисто филологической, социопсихолингвистической, индивидуально-герменевтической (В.З. Демьянков). В современной лингвистике выделяется ряд подходов к анализу политического дискурса как «объекгава-тора самых различных языковых процессов» (В.Н. Базылев): фундаментальный, затрагивающий общие категории политической лингвистики, теоретические

основы и понятийный аппарат (В.Н. Базылев, А.Н. Баранов, О.И. Воробьева, H.A. Купина, П.Б. Паршин, Г.Г. Почепцов, Ю.А. Сорокин, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.); дескриптивный, фиксирующий новые явления как языковой факт (А.Б. Новиков, Л.Г. Самотик, В.Н. Шапошников и др.); нормативный, оценивающий инновации в политическом языке, анализирующий типичные нарушения (М.В. Горбаневский, Ю.Н. Караулов, В.М. Шаклеин и др.); критический, изучающий способы осуществления господства социальной власти в обществе языковыми средствами (А.Б. Бушев, М.Ю. Кочкин, O.A. Михалева и др.); когнитивный, выясняющий, каким образом в лингвистических конструктах проявляются «схемы знаний» человека о мире, присущие личности, социальной группе или обществу в целом (А.Н. Баранов, Э.Р. Лассан и др.); коммуникативный, исследующий взаимодействие адресанта и адресата политического дискурса как инструмента политической власти, ведущей функцией которого является регулятивная; риторический, строящийся на классических методиках античной традиции, актуализированных неориторикой середины XX в. и применяемых к исследованию приемов политической коммуникации (А.П. Ро-маненко, И.Ю. Чистякова и др.). В рамках отдельных подходов существует своя дифференциация. Синтез различных теоретических подходов, наблюдаемый в ряде исследований, обусловлен влиянием интерпретации как своего рода мета-подхода, который объективно лежит в основе каждого из перечисленных способов осмысления политического дискурса.

В качестве особого типа политического дискурса в научной литературе (в отечественном языкознании - только на постсоветском этапе развития российского общества, в последние десятилетия) рассматривается тоталитарный дискурс. Многочисленные исследования западных ученых посвящены различным аспектам тоталитаризма (Дж. Оруэлл «Литература и тоталитаризм» (1941), «1984» (1949), Ф.А. фон Хайек «Дорога к рабству» (1944), В. Клемперер «Язык Третьего Рейха» (1946), X. Арендт «Начала тоталитаризма» (1951), 3. Бжезин-ский, К. Фридрих «Тоталитарная диктатура и автократия» (1956) и др. Тоталитарный дискурс в политической сфере определяется нами как совокупность

мировоззренческих установок и стереотипов, стратегий и тактик речемысли-тельного процесса, идеологических предписаний и этических норм, ментально-языковой доминантой которой выступает первичность и всеобъемлющая роль государственной власти. Данная идеология внедряется в сознание коллективной языковой личности массового реципиента с помощью инструментария «лингвистического подавления» (М.К. Мамардашвили) путем централизованного речевого воздействия, которое приобретает манипулирующий и суггестивный характер. При этом лингвистически значимыми оказываются такие сущностные признаки тоталитаризма, как идеологизация всех сторон жизни с претензией на абсолютную истину; вытеснение диалогических форм коммуникации монологами «вождей»; ритуальность политической коммуникации, ло-зунговость и пристрастие к заклинаниям; централизация пропагандистской деятельности и пропагандистский триумфализм; резкая дифференциация «своего» и «чужого» (разделение мира на два непримиримых лагеря - «мы» / «они» («враги», «предатели», «заговорщики», «саботажники», «вредители» и т.д.); «друзья» / «враги», «красные» / «белые»); пропаганда простых, но эффективных путей решения социальных проблем. Представление продуцента политического дискурса о мире отражают ключевые «идеологизированные слова» (Т.Б. Крючкова), оказывающие непосредственное влияние на реципиента.

Процессу тоталитаризации языка, осуществлявшемуся по линии «язык -речь», противостоял обратный, «отторгающий» процесс в массовой речемысли-тельной деятельности лингвосоциума - отказ от мировоззренческих штампов и ритуалов. Явление «политической диглоссии» (А. Вежбицка) получило освещение в работах Э.Р. Лассан, М.А. Кронгауза, A.A. Ворожбитовой и др.; речь вождей-идеологов большевизма представляет собой срез «новояза» как лингвистического эквивалента официальной идеологии, коррелирующего с «человеческим языком» (М. Геллер, М. Кронгауз и др.) коллективной языковой личности реципиента данного типа дискурса.

В идеологии и практике тоталитаризма особую роль играет харизматическая фигура вождя, наделяемого всей мыслимой совокупностью положительных ка-

честв и способностей вплоть до сверхъестественных. Выполняя функции «языковой личности-концептоносителя», вождь-идеолог тоталитарного государства вербализует жесткую идеологическую политику, которая «есть мощное медленное бурение твердых пластов, проводимое одновременно со страстью и холодным глазомером» (М. Вебер).

Русский тоталитарный дискурс советского государства первой половины XX в. определяется в нашем исследовании термином большевистский дискурс, что мотивировано историческим контекстом, подробно рассмотренном в диссертации. С учетом более ограниченных, нежели национальный язык в целом, масштабов политического дискурса и его конкретных идейных течений, тексты вождей-идеологов большевизма выступают прецедентными для большевистского дискурса, ставшего ядром так называемого «советского языка» в русской социокультурной дискурсивной практике XX в. Идеология теснейшим образом взаимосвязана с риторикой, причем тоталитарная идеология - как напрямую («риторика вождей»), так и «от противного»: феномен западноевропейского «Риторического ренессанса» (А.К. Михальская) середины XX в. проявился в отечественной филологии только в эпоху горбачевской перестройки - «начала конца тоталитарного языка советской эпохи» (H.A. Купина). В сер. 1980-х -нач. 1990-х гг. к сфере неориторики ученые относят проблемы общественного управления, формирования морали, нравственности и этики, создания стиля, исследования психологии речетворчества (Ю.В. Рождественский). В области современных риторических исследований политического дискурса на первое место выходят следующие проблемы (В.Н. Базылев): власть как право на речь (социальная роль vs. речевая роль, речевой этикет как система средств манифестации и соблюдения социальной иерархии), риторика манифестации власти (вычеркивание из социального текста и контекста, речевая агрессия, социальное расслоение языка и дискурса); речевая роль и речевое поведение лидера монархического или харизматического типа; риторические портреты лидеров; риторические особенности политического дискурса (речевое поведение политика, власть и пресса - борьба и взаимозависимость, имидж и имиджмейкерст-

во, вербальные и риторические стратегии в политической деятельности и СМИ), особенности русского политического риторического идеала (курсив наш. - С.К.).

Речи политического лидера осознаются в качестве мощного инструмента воздействия на коллективную языковую личность. Исследования А.П. Рома-ненко «Образ ритора в советской словесной культуре» (2003), И.Ю. Чистяковой «Русская политическая ораторика первой половины XX века: этос ритора»

(2006), С.В. Ярова «Риторика вождей: В.И. Ленин и И.В. Сталин как ораторы»

(2007) и др. базируются на синтезе таких категорий, как язык, мышление, психика, социум, речевое воздействие и др.

Стремление к интеграции научных подходов и методов исследования, вызванное потребностью синтезировать достижения неориторики как «функционального языка культуры» (Р. Лахман, В.Н. Топоров) и антропоцентрической лингвистики привело к формированию лингвориторической парадигмы (A.A. Ворожбитова). В качестве интегративного исследовательского подхода она синтезирует теоретико-методологические установки не только (в первую очередь) антропоцентрической лингвистики и классической риторики / неориторики, но и других областей гуманитарного знания, в которые выводит исследователя оперирование уровнями структуры языковой личности, этапами универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову», идеологическими (в широком смысле) аспектами дискурсивного процесса. Соотвественно лингвориторический подход устанавливает три группы параметров речетворческих феноменов, подлежащих изучению, в целях выявления принципов и закономерностей коммуникативного взаимодействия. Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры анализа речемыслительных феноменов базируются на мыслительном основании, включающем ключевые концепты, идеологические стереотипы, мировоззренческие установки продуцента дискурса как основу его содержательного поля. Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры дискурса выражаются в организации речемысли-тельного процесса, детерминированной поставленными прагматическими зада-

чами и имеющимися нравственно-философскими установками и ограничениями. Пафосно-вербалъно-элокутивные параметры включают эмоциональные проявления, представленные на собственно лингвистическом уровне (лексика, синтаксис), а также в метаболах (Д. Дюбуа и др.) как риторических преобразованиях языковых единиц разных типов - тропах, фигурах.

Во второй главе «Лингвориторические параметры дискурса идеологов большевизма (первая половина XX в.) рассмотрен идиодискурс В.И. Ленина в качестве исходного ЛР конструкта большевистского дискурса; проанализирована «Азбука коммунизма» Н. Бухарина, Е. Преображенского как образец популяризации ленинской идеологии для широких рабочих масс в учебно-пропагандистском жанре; исследован идиодискурс И.В. Сталина как апофеоз тоталитарного большевистского дискурса. Глобальная установка общей ЛР стратегии речемыслительной деятельности первичных продуцентов большевистского дискурса заключается в том, что «государство представляется ими верховным носителем ценностей, имеющим право осуществлять контроль над всеми сферами человеческого духа.

Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры большевистского дискурса в текстовом массиве В.И. Ленина отражают реалии периода борьбы за власть, созревание идей социализма в их большевистской интерпретации, становление Всероссийской коммунистической партии большевиков, в связи с чем в его идиодискурсе можно выделить концепты-доминанты революция, партия, социализм, коммунизм, класс, пролетариат, диктатура, политика. Наиболее частотными лексемами в идиодискурсе В.И. Ленина являются революция, рабочие, политика. Базовым концептом, выделяемым на основе анализа работ В.И. Ленина: «Задачи русских социал-демократов» (1898), «Что делать? (Наболевшие вопросы нашего движения)» (1902), «Партийная организация и партийная литература» (1905), «О поражении своего правительства в империалистической войне» (1915), «О задачах пролетариата в данной революции» (1917), «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920), «Задачи союзов молодежи» (1920), «Лучше меньше, да лучше» (1923) и др. - является концепт революция; репре-

зентирующая его лексема характеризуется наивысшим показателем абсолютной встречаемости в текстах1. Явление несовпадения доминантных концептов дискурса в целом и наиболее частотных лексем в конкретных текстах квалифицировано нами в качестве «идеологической асимметрии плана содержания и плана выражения дискурсивного уровня».

В рамках этосно-мотивационно-диспозитивных параметров квинтэссенцией ленинского идиодискурса выступают представления о высших ценностях, обусловившие риторическую иерархию ценностных суждений. Нравственно то, что полезно для борьбы с классовым врагом: Для нас нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата. А в чем состоит эта классовая борьба? Это - царя свергнуть, капиталистов свергнуть, уничтожить класс капиталистов («Задачи союзов молодежи»). Мерилом истинности является участие в беспощадной борьбе за партийное дело: Мы обужены со всех сторон врагами». Ценность отдельной человеческой жизни в условиях революционной борьбы незначительна («Задачи русской революции»). Высшей ценностью, доминирующей на всех уровнях языковой личности вождя-идеолога служит дело партии большевиков.

Диспозитивной основой идиодискурса Ленина выступает цитирование: 1) основоположников марксистской теории; 2) прецедентных текстов культуры, подкрепляющих авторскую идейную позицию; 3) идеологических противников - с целью демонстрации несостоятельности их взглядов. Фрагменты дискурса политических оппонентов сопровождаются ироническими комментариями, например: А судьи кто? («Что делать?»).

Конкретика диспозиции отдельного текста обусловлена его жанровой принадлежностью: в тезисах началом служит пояснение причины и времени их написания («О задачах пролетариата в данной революции»); в речи после яркого маркера «коммунистического» дискурса - обращения «Товарищи!» оговаривается тема («Задачи союзов молодежи»). В достаточно объемной работе «Что

1 Частотность лексем устанавливалась методом сплошной компьютерной выборки; показатели представлены в табличной форме.

делать?» наличествуют предисловие и заключение, само оглавление указывает на диспозицию и способ развертывания мысли; имеется четкая рубрикация, в качестве подзаголовков могут использоваться вопросы. Статья «Задачи русских социал-демократов» имеет два предисловия. Заключения как такового, с подведением итогов, в работах В.И. Ленина, как правило, нет. Отметим концовку -серию призывов с обращением и перечнем задач - в статье «Задачи русских социал-демократов».

Смысловой логикой изложения пронизан весь текст; при этом большое внимание уделено «методическому» эксплицированию самих этапов развертывания политизированного речемыслительного процесса, в который вовлекается реципиент, например: Начнем с социалистической деятельности. ... Переходим к демократическим задачам и к демократической работе социал-демократов. Повторяем еще раз... Разберемся в обоих вопросах. ... Тут мы подходим и ко второму вопросу. ... Мы сказали выше... Мы добавляем теперь... Поясним нашу мысль примером. ... Нам остается сказать еще несколько слов о народоправцах («Задачи русских социал-демократов»).

Ленинская аргументация, как правило, рациональная по форме, подчеркнутая вводными словами «во-первых», «во-вторых», сочетается с аргументами, рассчитанными на эмоциональное восприятие. На уровне пафосно-вербально-элокутивных параметров с целью разоблачения интеллектуальной несостоятельности политических противников используются такие ЛР средства, как слова-эпистемики - с общим значением «знать», «понимать»: как известно, совершенно очевидно, как все мы знаем и др.; лексемы нелепость, глупость, вздор, шутка, разговоры и др., демонстрирующие слабость позиции соперника в рамках речевой тактики высмеивания: Читатель поймет, можно надеяться, почему русскому большевику... все разговоры о том, «сверху» или «снизу», диктатура вождей или диктатура массы и т.п., не могут не казаться смешным ребяческим вздором, чем-то вроде спора о том, полезнее ли человеку левая нога или правая рука («Детская болезнь «левизны» в коммунизме»); формы превосходной степени: Но борьбу с «рабочей аристократией» мы ведем от

имени рабочей массы и для привлечения ее на свою сторону... Забывать эту элементарнейшую и самоочевиднейшую истину было бы глупо (Там же); местоимения «Я» - «МЫ», выступающие в качестве репрезентантов лидерской позиции вождя, соотносимой с коллективным сознанием масс: Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки («Что делать?»). В то же время ярко выраженное личностное начало продуцента-основоположника большевистского дискурса проявляется в активном использовании форм «Я авторского».

Богатство ассоциативно-вербальной сети, высокий лингвокогнитивный уровень языковой личности В.И. Ленина репрезентируется разнообразной палитрой изобразительно-выразительных средств и риторических приемов речевого воздействия. Активно используются фразеологизмы (намотать хорошенько на ус, взяться за ум, мертвая буква, входила в плоть и кровь), пословицы (семь раз отмерь, один отрежь) («Лучше меньше, да лучше»); устойчивые обороты и сравнения из античной мифология (Минерва из головы Юпитера), крылатые выражения (А судьи кто?) («Что делать»); градационное нанизывание сказуемых. В одном абзаце порой сконцентрированы риторический вопрос, разъяснение, призывы, итоговое идеологическое предписание («Партийная организация и партийная литература»).

Ленин эксплицирует свою стратегию убеждения средствами логической аргументации, активно употребляя лексемы объяснение, разъяснение, непосредственно связанные с убеждающей риторикой: ...Надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку, разъяснять...,, доказывать, что... («О задачах пролетариата в данной революции»). Рациональные аргументы часто сменяются психологическими доводами и приемами, которые рассматриваются в риторике как некорректные, например, «навешиванием ярлыков»: ученые дураки и старые бабы II Интернационала, прямые социал-патриоты и «каутскианцы» всех стран оказались худшими предателями пролетариата; гнусность, мерзость и подлость социал-шовинизма и «каутскианства» («Детская болезнь «левизны в коммунизме»). Ленин широко употребляет

такой прием, как деперсонализация противника путем перевода имени собственного в некий собирательный образ, несущий негативную оценку, например: Гомперсы, Хендерсоны, Жуо, Легины - не что иное, как Зубатовы, отличающиеся от нашего Зубатова европейским костюмом, лоском, цивилизованно, утонченно, демократически прилизанными приемами проведения их подлой политик (Там же).

Обо всем, что мешает интересам партии большевиков, написано с иронией, доходящей до сарказма (яркие примеры содержит статья «Партийная организация и партийная литература»): «Много поучительных примеров такого способа уничтожить противника находим мы у В.И. Ленина» (В.З. Демьянков). «Дискредитации старого «символического капитала» и созданию нового, революционного «символического капитала» (В. Живов) способствуют просторечия и элементы речевой агрессии демонстрируют пренебрежительного отношения к прошлому, в частности, к его речевым нормам: Но Каутский, точно какой-то учитель гимназии, засохший на повторении учебников истории, упорно поворачивается задом к XX вещ лицом к XVIII, и в сотый раз, невероятно скучно, в целом ряде параграфов, жует и пережевывает старье об отношении буржуазной демократии к абсолютизму и средневековью! Поистине, точно во сне мочалку жует! («Пролетарская революция и ренегат Каутский»).

Текст «Азбуки коммунизма» (Н. Бухарин, Е. Преображенский) репрезентирует начала большевистского дискурса в учебно-пропагандистском жанре, реализуя коммуникативную задачу доступного изложения сути второй Программы РКП(б) как стратегии перехода в коммунистическое будущее. На характер «учебного пособия» указывает само название текста: азбука - «основные, простейшие начала какой-нибудь науки, дела». В данном контексте название окрашено положительными коннотациями символического значения («основа, суть, сущность, квинтэссенция» нового учения) применительно к репрезентации большевистской идеологии. Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры «Азбуки коммунизма» обусловлены атональностью инвентивного стержня: базовые концепты, обладающие высокой социокультурной значимостью, оппози-

ционно противопоставлены друг другу; центральной является антиномия классового подхода: пролетариат (рабочие) - буржуазия (капиталисты). Антитеза идей и лозунгов большевизма и буржуазного общества как доминанта инвенции реализуется на лексическом уровне системой антонимических пар, например: Тут пролетариат хочет переделать мир, буржуазия хочет закрепить старое рабство; В действительности же хозяин богат и сыт, рабочий голоден и беден. Соотвественно частотна лексема борьба, например: Борьба с религией имеет две стороны, которые строго надо различать каждому коммунисту. Во-первых, борьба с церковью как особой организацией религиозной пропаганды... Во-вторых, борьба с широко распространенными и глубоко укоренившимися религиозными предрассудками большинства трудящихся масс.

Как показали результаты анализа текста «Азбуки коммунизма», в плане наибольшей идеологически-прагматической смысловой нагрузки в иерархии ценностей доминирует концепт власть (базовый). Достаточно частотной в тексте и наиболее значимой в идейно-содержательном плане является лексема власть, входящая в состав различных сочетаний: советская власть, пролетарская власть, народно-демократическая власть, власть рабочих и крестьян и т.п. Например: Советская власть организовалась, как власть нового класса пролетариата, на развалинах старой буржуазной власти. Прежде чем пролетариат организовал свою власть, он разрушил чужую, власть своих противников. При помощи Советской власти он добивал и разрушал остатки старого государства. Советскую власть олицетворяет коммунистическая партия большевиков; лексема партия - также ключевой знак в тексте (Наша партия выставила и провела в жизнь требования Советской власти), сопровождаемый понятийным спектром «организованный», «организация», «лучший (лучше)», «успешный», «энергичный», «правильный (правильно)», «знающий», которые в сознании носителя языка лингвистически и экстралингвистически связаны со сферой положительного: Наоборот, те, кто думают, как бы лучше свои интересы защитить, организуются в партию. В партию, стало быть, входит не весь класс целиком, а его самая лучшая, самая энергичная часть: она за

собой ведет и остальных. Определение большевистский точно фиксирует партийную принадлежность; контекстуальными синонимами к нему выступают лексемы народно-демократический, коммунистический, социалистический, патриотический, красный. Тесно идеологически взаимосвязан с концептом партия концепт класс, репрезентирующая его лексема выступает гиперонимом к словам пролетариат и буржуазия, которые эксплицируют базовую оппозицию «свой - чужой». Лексема пролетариат выступает доминантой синонимической парадигмы рабочий класс, рабочие, пролетарии, угнетенные. Лексема буржуазия оформляет синонимический ряд капиталисты, угнетатели, эксплуататоры.

На уровне этосно-мотивационно-диспозитивных параметров интенциальный спектр продуцентов представлен в пояснительной записке - с указанием цели работы и предполагаемого адресата. Введение содержит развернутый ответ на вопрос: чем «наша новая программа» отличается от прежней. Мотивационная установка - преподать основы марксистско-ленинской идеологии неподготовленному реципиенту - сближает учебно-пропагандистский большевистский дискурс с педагогическим: главный принцип построения - от простого к сложному; материал разбит на главы и параграфы, при этом деление достаточно дробное; в конце глав указана литература «для тех, кто желает идти дальше», при этом «отсечена» литература дискуссионного характера, способная запутать реципиента, неискушенного спецификой политической борьбы (примечание «Из некоммунистической литературы можно указать» подчеркивает резкое идеологическое размежевание общества). Вопросно-ответное построение обеспечивает диалогические отношения между адресантом и адресатом, облегчая восприятие излагаемого содержания. Вопросы частотны как в названиях параграфов (£ 1. Что такое программа? § 2. Какой была наша прежняя программа? § 3. Почему нужно было перейти к новой программе? § 59. Кто выражает «волю нации»? § 129. Что такое социальное обеспечение? и т.п.), так и в инициирующей части вопросно-ответных ходов. Основой композиционного единства анализируемого текста является цитирование, обеспечивающее доверие к ин-

формации благодаря авторитету первоисточника; значительное место занимают фрагменты работ В.И. Ленина с комментариями.

Пафосно-вербально-элокутивные параметры дискурса обусловлены популярным стилем изложения сложных идеологических вопросов, который достигается прежде всего за счет разговорных синтаксических конструкций, имитирующих ситуацию «доверительного общения». Блоки небольших по объему простых предложений выполняют в значительной степени суггестивную функцию, репрезентируя энергию и динамичность речемыслительного процесса; это придает дискурсу имплицитный призывно-лозунговый характер: Теперь господство капитала свергнуто в России. То, что предсказывал Маркс, происходит на наших глазах. Старые порядки терпят крах. Короны слетают с королей и императоров. Рабочие повсеместно идут к революции и к установлению повсюду советской власти. Усиленная разговорность стиля достигается в том числе за счет целенаправленно используемых лексических средств: 1) слов и устойчивых сочетаний, принадлежащих разговорному стилю (поотбирать, Учредилка, шебаршить, добро было бы..., свернуть шею..., расхлебывать кашу, которую заварили...)', 2) пословиц и поговорок («Что русскому здорово, то немцу смерть», «Курица не птица, баба не человек») и т.д.

Наиболее яркими изобразительно-выразительными средствами в дискурсе «Азбуки коммунизма» являются метафора, сравнение, антитеза, различные виды повтора (лексического и грамматического), анафора, градация, параллелизм синтаксических конструкций и др. Авторы оперируют бытовыми образами, понятными массовой аудитории благодаря простым языковым средствам: Мелкого производителя нельзя гнать дубинкой в царство социализма; Зимой человеку нужна шуба. Летом шубу может носить только сумасшедший. То же и в политике. Маркс как раз тому и учил, чтобы каждый раз присматриваться к жизненным условиям и действовать в соответствии с ними. Из этого не следует, что мы должны менять свои убеждения, как барыня меняет свои перчатки; / Все равно, как если бы мы стали рассматривать какую-нибудь машину или, скажем, часы, так Маркс рассматривал капиталисты-

ческий строй, в котором царствуют фабриканты и помещики, а рабочие и крестьяне угнетены. Предположим, что мы заметили, как два колесика в часах плохо подогнаны...; / Классы нельзя помирить, как нельзя помирить волков и овец. Волки любят кушать овец, овцам нужно обороняться против волков. Если это так (а это, безусловно, так), то спрашивается: можно ли установить общую волю волков и овец? Можно ли установить овечье-волчью волю? Всякий разумный человек скажет, что это бессмыслица. Общей овечье-волчьей воли быть не может.

Средством популяризации изложения в «Азбуке» является семантическая детерминологизация, сопровождаемая в то же время «идеологической терминологизацией» (так, понятие свобода подается как термин). В качестве скрытой прагматической категории «Блага» предстает коммунизм как конечное устремление речемыслительного конструкта идеологии большевизма. Типологической чертой большевистского дискурса в учебно-пропагандистском жанре выступает «харизматическая модальность» - утверждающий характер, мощный потенциа-лизирующий заряд: направить в нужное русло когнитивно-оценочные процессы восприятия и интерпретации, убедить массового реципиента в истинности предлагаемой версии действительности, к совершению конкретных практических действий согласно идеологическим предписаниям вождя / партии.

Согласно классификации А.К. Михальской, два типа социального лидера -«борющийся за власть» и «достигший власти»; ко второму из них относится И.В. Сталин с риторическим стилем «лидера монархического типа». Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры идиодискурса И.В. Сталина обусловлены концептосферой идеолога тоталитаризма, базирующейся на уже рассмотренных установках, стереотипах и мифах большевизма. Анализ таких работ, как «Аграрный вопрос» (1906), «Власть советов» (1917), «Вторая волна» (1917), «Дела идут» (1918), «К постановке национального вопроса» (1921), «Троцкистская оппозиция прежде и теперь» (1927), «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» (1937), «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года» (1952) и др. позволил выделить концепты

партия (базовый), революция, власть, диктатура пролетариата, социализм, функционирование которых соответствует идеологической доминанте языковой личности верховного руководителя мощного тоталитарного государства.

Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры сталинского идиодискур-са, обусловленные рассмотренными выше логосно-тезаурусно-инвентивными, демонстрируют полную тоталитарную трансформацию традиционных начал гуманистической этики. В сталинском идиодискурсе доминируют идеи насильственных мер социальных преобразований, установления мира путем революционного переворота: Сначала революция, потом - мир! («Логика вещей»). Однако добытый такой ценой «мир» в тоталитарном государстве означает перманентную чистку от внутренних и внешних врагов: СНК СССР и ЦК ВКП (б) отмечают, что за 1937-1938 годы под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистили СССР...» (далее следует подробный перечень тех, кто был уничтожен) («Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»). Основой диспозитивной организации выступает цитирование фрагментов трудов идейных предшественников. Логическое выделение положений при помощи вводных слов (во-первых, во-вторых), столь характерное для Ленина, Сталин использует значительно реже. Оппоненты цитируются с последующим уничижительным комментарием, вплоть до инвективы.

На уровне пафосно-вербально-элокутивных параметров И.В. Сталин также часто прибегает к иронии и едкому сарказму в адрес как исходных посылок чужой идеологии, так и самой личности оппонента; при этом на фоне книжных языковых средств широко используются разговорные: Да что Сталин, Сталин человек маленький. Возьмите Ленина. Кому не известно, что оппозиция во главе с Троцким, во время Августовского блока, вела еще более хулиганскую травлю против Ленина. Послушайте, например, Троцкого: «...». Язычок-то, язычок какой, обратите внимание, товарищи. Это пишет Троцкий. И пишет он о Ленине. Можно ли удивляться тому, что Троцкий, так бесцеремонно третирующий великого Ленина, сапога которого он не стоит, ругает те-

перь почем зря одного из многих учеников Ленина - тов. Сталина («Троцкистская оппозиция прежде и теперь»)1.

В текстах И.В. Сталина частотны выражения типа: ясно, что; известно, что («Головокружение от успехов»,); нужно ли доказывать, что; нечего и говорить, что («Дела идут»); Во-вторых, ... Теперь даже слепые видят, что... В-четвертых, теперь даже слепые видят, что («Год великого перелома») и т.п., демонстрирующие незыблемую истинность исповедуемой идеологии как единственно правильного способа мировидения. Для Сталина-ритора характерно активное использование разъяснения и объяснительных конструкций в обрамлении приемов риторического воздействия (вопросно-ответный ход, повторы разных типов, градация, нанизывание определений, ряды сказуемых, синтаксический параллелизм и др.), выдвигающих на первый план ценности официальной идеологии.

Усиленный риторический повтор становится инструментом внушающего воздействия, убеждение приобретает манипулятивный характер: Что значило поднять восстание в такой момент? Поднять восстание в такой обстановке - это значило поставить все на карту. Но Ленин не боялся рискнуть, ибо он знал, видел своим ясновидящим взором, что восстание неизбежно, что восстание победит, что восстание в России подготовит конец империалистической войны, что восстание в России всколыхнет измученные массы Запада, что восстание в России превратит войну империалистическую в войну гражданскую, что восстание даст Республику Советов, что Республика Советов послужит оплотом революционного движения во всем мире («О Ленине»). Речемыслительную деятельность языковой личности вождя-идеолога в рамках устоявшихся догматов марксистско-ленинского учения в условиях на-

1 Результаты анализа подтвердили, в частности, заключение А.П. Чудинова о том, что «помещики и капиталисты» характеризуются стандартным набором языковых средств, а грубым оскорблениям подвергаются бывшие соратники по борьбе с царизмом - эсеры, меньшевики и др., особенно оппозиционеры внутри партии -троцкисты, бухаринцы и др.

ращивания мощи тоталитарного государства характеризуют значительный схематизм и клишированность.

Специфика идиодискурсов вождей-идеологов большевизма обусловлена не только исторически: эпохой борьбы за власть В.И. Ленина, харизматического политического лидера леворадикального типа, тотально-глобалистской направленности и периодом упрочения тоталитарной государственности И.В. Сталиным. Она определяется в том числе индивидуальными личностными особенностями, условиями воспитания и образования и многими другими факторами. Нами предложена типология языковой личности вождя-идеолога по двум комплексным основаниям. С точки зрения хронологической первичности продуцируемого идейного спектра и степени самостоятельности речемыслительного процесса В.И. Ленин выступает в большевистском дискурсе «языковой лично-стью-концептоносителем» 1-го уровня и репродуктивно-творческого типа, И.В. Сталин - «языковой личностью-концептоносителем» 2-го уровня и репро-дуктивно-конструктивного типа. С точки зрения степени проявления речевой агрессии, уровня общего интеллектуального развития и типа речевой культуры, на уровне значительной классификационной условности, В.И. Ленин проявляет себя как рационально-эвристическая языковая личность интеллектуального типа, со среднелитературным типом речевой культуры, близким к элитарному; И.В. Сталин - как рационально-эвристическая языковая личность народно-«семинаристского» типа, с элементами инвективной языковой личности; тип речевой культуры - литературно-разговорный с включениями фамильярно-разговорного.

В Заключении обобщены результаты исследования. Как показали результаты анализа, в целом ядром формирования большевистского дискурса на уровне логосно-тезаурусно-инвентивных параметров в прецедентных текстах вождей-идеологов выступают, с одной стороны, базовые концепты данной идеологии (классовая борьба, революция, партия, социализм, коммунизм и др.), с другой -общекультурные концепты с трансформированным семантическим наполнением {нравственность, свобода, государство и др.). Концепты-доминанты репре-

зентированы комплексом лингвистических и риторических средств, несущих мировоззренческую убеждающе-манипулятивную нагрузку в формировании картины мира коллективной языковой личности массового реципиента.

Специфику этосно-мотивационно-диспозитивных параметров большевистского дискурса определяет квинтэссенция ленинской идеологии - убежденность в нравственности всего, что способствует победе коммунизма, в незначительности отдельной человеческой жизни. Этические ориентиры продуцентов «Азбуки коммунизма» определяет мотивационная установка внедрить основы марксистско-ленинской идеологии в языковое сознание массового реципиента, которая ложится в основу риторической диспозиции. В идиодискурсе И.В. Сталина искажение основ гуманистической этики детализируется на уровне идеологических предписаний, отражая этап полной тоталитаризации большевистского дискурса.

На уровне пафосно-вербально-элокутивных параметров повышенный эмоционально-экспрессивный заряд, обусловленный прагматикой интенциональ-ного спектра продуцентов, характеризует лексико-грамматические операции (лингвистический уровень) и текстовые действия - метаболы (риторический уровень). Элокутивное наполнение инвентивно-диспозитивного каркаса отличает целенаправленное упрощение языковых средств на фоне активного использования стандартного набора тропов и фигур с целью интенсивного формирования идеологических установок, мировоззренческих стереотипов, жизненных приоритетов в языковом сознании массового реципиента, его большевизации как «идейной перековки».

Заложенные в идиодискурсе В.И. Ленина тоталитарные установки большевистского дискурса становятся доминантой у И.В. Сталина. Сущностным признаком дискурсивной реализации советской государственности как тоталитарной в эпоху «культа личности» первой половины XX в. выступает безальтернативная однотипность убеждающе-манипулятивных воздействий на базе исходной антитезы партия большевиков - враги большевистской партии. Ведущая типологическая черта большевистского дискурса на данном этапе - усиление

суггестирующего потенциала за счет нагнетания различных видов повтора в рамках сконструированной системы ценностей советского человека. Этим поддерживалась некритичность восприятия коллективной языковой личности массового реципиента на уровне безусловной веры в ленинизм и любви к Сталину.

Перспективы дальнейшего исследования видятся в изучении в сопоставительном плане отечественного политического дискурса второй половины XX -начала XXI вв.: советская эпоха, горбачевская перестройка, постперестроечный и современный исторические периоды; в анализе восприятия современной молодежью идеологии большевизма, личности и роли в истории В.И. Ленина, И.В. Сталина.

В Приложениях охарактеризована методика количественного анализа на основе компьютерного подсчета; в табличной форме представлена частотность лексем, репрезентирующих базовые концепты большевистской идеологии.

Основное содержания исследования отражено в следующих публикациях автора.

Научные статьи, опубликованные в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Кегеян, С.Э. Лингвориторические средства формирования политического дискурса (на материале текстов большевистской идеологии) [Текст] / С.Э. Кегеян // Вестник Поморского университета: Сер. «Гуманитарные и социальные науки». - Вып. 7 / 2008. - С. 67-69.

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов, материалов научных конференций:

2. Кегеян, С.Э. «Азбука коммунизма» как прецедентный феномен большевистского дискурса [Текст] / С.Э. Кегеян // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 10. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 90-97.

3. Кегеян, С.Э. Идиодискурс В.И. Ленина как идеологический прецедент дискурса большевизма [Текст] / С.Э. Кегеян // Там же. С. 97-105.

4. Кегеян, С.Э. Идиодискурс И.В. Сталина как продукт речемыслительной деятельности «тоталитарной идеологической машины» [Текст] / A.A. Ворожби-това, С.Э. Кегеян //Там же. С. 52-59.

5. Кегеян, С.Э. Лингвориторические основы изучения парадигматики и синтагматики идеологического дискурса [Текст] / С.Э. Кегеян // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты: сб. науч. статей: Вып. 2. Архангельск: Поморский университет, 2007. С. 39-42.

6. Кегеян, С.Э. Лингвориторические особенности дискурса В.И. Ленина и И.В. Сталина как вождей-идеологов большевизма [Текст] / A.A. Ворожбитова, С.Э. Кегеян // Актуальные проблемы коммуникации и культуры. Вып. 6. (Часть I). Международный сборник научных трудов. Москва-Пятигорск: ПГЛУ, 2007. С. 262-268.

7. Кегеян, С.Э. Лингвориторические характеристики тоталитарного дискурса (на материале русских прецедентных текстов первой половины XX в.) [Текст] / A.A. Ворожбитова, С.Э. Кегеян // Человек. Русский язык. Информационное пространство: Межвуз. сб. научных трудов. Вып. 7. Ярославль, 2007. С. 64-68.

8. Кегеян, С.Э. Политическая коммуникация: специфика и типологические характеристики дискурса [Текст] / С.Э. Кегеян // Актуальные проблемы коммуникации и культуры. Вып. 6. (Часть II). Международный сборник научных трудов. Москва-Пятигорск: ПГЛУ, 2007. - С. 437-441.

9. Кегеян, С.Э. Теоретико-методологические основы анализа политического дискурса и особенностей вербального выражения тоталитаризма [Текст] / С.Э. Кегеян // Человек. Русский язык. Информационное пространство: Межвуз. сб. научных трудов. - Вып. 7. - Ярославль, 2007. - С. 115-119.

10. Кегеян, С.Э. Теоретические основы анализа политического дискурса как лингвориторического конструкта [Текст] / С.Э. Кегеян // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 65-68.

11. Кегеян, С.Э. Теоретические основы изучения политического дискурса, репрезентирующего тоталитарную идеологию [Текст] / С.Э. Кегеян // Лингвис-

тика XXI века: актуальные направления: Сб. науч. тр. Воронеж: ВГПУ, 2007. С. 76-81.

12. Кегеян, С.Э. Элокутивные особенности политического дискурса в условиях острой идеологической борьбы [Текст] / С.Э. Кегеян // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. 7-й Всерос. науч.-метод. конф. Сочи: РИО СГУТиКД, 2009. С. 201-203.

13. Кегеян, С.Э. Языковая личность вождя в большевистском дискурсе (на материале текстов В.И. Ленина) [Текст] / С.Э. Кегеян // Языковая личность в аспекте антропологии: Матер, региональной научно-практической конф. Ставрополь: СГПИ, Бюро новостей, 2007. С. 109-111.

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 14.09.2009 Тираж 150 экз. Усл. п.л. 1,8 Печать авторефератов (495)730-47-74, 778-45-60

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кегеян, Светлана Эриховна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА.

1.1. Проблематика политического дискурса в языковедческой науке.

1.2. Тоталитарный дискурс как тип политического дискурса.

1.3. Лингвориторический подход к изучению политического дискурса.62 ВЫВОДЫ по первой главе.

ГЛАВА 2. ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ДИСКУРСА ИДЕОЛОГОВ БОЛЬШЕВИЗМА (ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XX в.).

2.1. Идиодискурс В.И. Ленина как лингвориторическая модель большевистского дискурса.

2.2. Учебно-пропагандистский большевистский дискурс

Н. Бухарин, Е. Преображенский «Азбука коммунизма»).

2.3. Идиодискурс И.В. Сталина как тоталитарный большевистский дискурс.

ВЫВОДЫ по второй главе.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Кегеян, Светлана Эриховна

Реферируемая диссертация представляет собой исследование большевистского дискурса на материале прецедентных текстов вождей-идеологов с позиций интегративного лингвориторического подхода.

Объектом исследования является российский политический дискурс первой половины XX в., репрезентирующий идеологию большевизма. Предметом исследования выступают комплексные лингвориторические (JTP) параметры большевистского дискурса, особенности функционирования корпуса лингвистических и риторических средств, конструирующих данный тип дискурса.

Актуальность проблемы исследования обусловлена, во-первых, пристальным вниманием современного языкознания к политическому дискурсу, отражающему в языковых формах идеологические и — шире — мировоззренческие аспекты жизнедеятельности человека; в частности, научным интересом к тоталитарному дискурсу как особому механизму организации социокультурно-образовательного пространства на государственном уровне. Отечественный политический дискурс первой половины XX в., репрезентированный в трудах В.И. Ленина и В.И. Сталина, — большевистский дискурс — исторически выступил предтечей, а затем идеологическим ядром так называемого «советского языка» (М.А. Кронгауз, Н.А. Купина и др.), который активно изучался зарубежными исследователями, однако лишь в последние десятилетия, в постперестроечную эпоху, стал в полной мере доступен для анализа также отечественным лингвистам.

Во-вторых, актуальность исследования в теоретико-методологическом плане обусловлена его выполнением в русле тенденции современных языковедческих, шире — филологических, а также гуманитарных дисциплин к интеграции в русле антропоцентрического подхода, в центре внимания которого - «человеческий фактор в языке», языковая личность продуцента и реципиента дискурса. «Риторический Ренессанс» (А.К. Михальская) второй половины XX в. актуализировал классическую риторику как фундаментальную филологическую дисциплину, способности охватить глобальный процесс от коммуникативного замысла к поиску аргументации, к собственно сообщению и - далее - к интеграции формы и содержания текста вплоть до анализа эффективности (Й. Краус). Стремление к интеграции научных подходов и методов исследования, вызванное потребностью синтезировать достижения пеориторики как «функционального языка культуры» (Р. Лахман, В.Н. Топоров) и антропоцентрической лингвистики привело к формированию лингвориторической (ЛР) парадигмы как системы научных координат, базирующейся на пересечении трех категориальных рядов (А.А. Ворожбитова): 1) этос, логос и пафос как аспекты выражаемой в речевом поступке идеологии: нравственно-философский, словесно-мыслительный, эмоционально-экспрессивный; 2) уровни структуры языковой личности — выразителя идеологии: вербально-семантический, лингво-когнитивный, мотивационный (по Ю.Н. Караулову); 3) этапы универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову»: инвенция (изобретение), диспозиция (расположение), элокуция (языковое оформление) - как технология воплощения идеологии в дискурсивном процессе, «интегральная программа трансформации мысли в слово» (Н.А. Безменова). Соответственно формируются три группы ЛР параметров анализа речемыслителъных феноменов, актуальные для нашего исследования: 1) этосно-мотивационно-диспозитивные; 2) логосно-тезаурусно-инвентивные; 3) пафосно-вербально-элокутивные параметры.

В свете вышесказанного большой научный интерес представляет анализ особенностей дискурсивной самореализации вождя-идеолога как «языковой личности-концептоносителя» (А.А. Ворожбитова), продуцирующей тексты с изложением основ революционного учения, призванного сформировать систему мировоззренческих установок, ценностно-эмоциональную

5 ' сферу и в целом менталитет коллективной языковой личности массового реципиента. Рассмотрение в свете интегративного ЛР подхода концептуального пространства ставших прецедентными образцов речемыслитель-ной деятельности В.И. Ленина, И.В. Сталина имеет значение не только для языковедения — лингвистической- философии, социолингвистики, «полит

V , лингвистики», теории текста, психолингвистики, теории коммуникации и др., но и для широкой социокультурной практики, повседневной воспитательной работы с молодежью, склонной сегодня к проявлению «реликтов тоталитарного сознания в виде разного рода нетерпимости к Другому» (Э. Лассан).

Идеология есть не что иное, как дискурс, и она, конечно, конструируется языком» (Э. Лассан). ЛР средства такого конструирования - это языковые элементы, прежде всего опорные лексемы в их грамматической аранжировке, которые репрезентируют частотные концепты данной идео-лого-мировоззренческой картины мира. Последние включены в риторические структуры - иерархию ценностных суждений, образующую аргумен-тативное пространство продуцентов политического дискурса, его «инвен-тивно-диспозитивный каркас», а также метаболы — различные виды преобразований языковых единиц, тропы и фигуры, приемы речевого воздействия на реципиента, как «элокутивное наполнение» дискурса. Философско-политический конструкт большевистского дискурса целенаправленно формировался вождями-идеологами и широко транслировался с целью революционного преобразования действительности, будучи активно внедряемым в сознание массового реципиента как коллективной языковой личности. Важную роль в данном процессе сыграл именно арсенал ЛР средств большевистского дискурса, репрезентирующих специфический тип идеологии в ее вербальном выражении в форме прецедентных политических текстов.

Гипотеза исследования: анализ ЛР параметров прецедентных текстов большевистского дискурса как конкретно-исторического подтипа тоталитарного дискурса, определившего путь развития российского государства на протяжении семи десятилетий XX в., позволит выявить сущностные признаки и характеристики данной разновидности политического дискурса как системы средств целенаправленного и эффективного мировоззренческого воздействия на сознание коллективной языковой личности массового реципиента.

Теоретико-методологическую основу исследования составили работы по социальной философии, диалектической логике, философии языка (Э. Дюркгейм, М. Фуко, Р. Барт, О. Розеншток-Хюсси, М.М. Бахтин и др.), труды в области политического дискурса и «советского языка» (А.Г. Алту-нян, X. Арендт, В.Н. Базылев, А.Н. Баранов, В.З. Демьянков, Э. Кассирер, М. Кронгауз, Н.А. Купина, Э.Р. Лассан, В.М. Мокиенко, С. Московичи, Т.Г. Никитина, П. Серио, Ю.С. Степанов, А.Н Романенко, Г.Г. Хазагеров, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.), антропоцентрического языкознания (Ю.Н. Караулов и др.), теории коммуникации, когнитивной лингвистики, психолингвистики (Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, В.П. Белянин, В.Б. Кашкин, Е.С. Кубрякова и др.), классической риторики и неориторики (Н.А. Безменова, А.К. Михальская, Ю.В. Рождественский, И.Ю. Чистякова и др.); ЛР парадигма как интегративное направление в филологии (А.А. Ворож-битова).

Цель исследования — выявить специфику ЛР параметров большевистского дискурса в массиве прецедентных текстов его продуцентов - вождей-идеологов.

Данной целью обусловлены задачи:

1) охарактеризовать теоретико-методологические основы анализа политического дискурса, в том числе тоталитарного дискурса как его особого типа;

2) рассмотреть JIP парадигму как интегративный подход к исследованию идеолого-мировоззренческих аспектов жизнедеятельности человека, отраженных в языке;

3) проанализировать в качестве прецедентных для большевистского дискурса тексты В.И. Ленина, И.В. Сталина, а также «Азбуку коммунизма» как образец «учебно-пропагандистского жанра» данного типа дискурса.

Материалом исследования послужили тексты В.И. Ленина, И.В. Сталина; «Азбука коммунизма» Н. Бухарина и Е. Преображенского.

Конкретными методами исследования явились описательный, стилистический,, ЛР, количественного анализа; использовались методики наблюдения, сопоставления, языковой и речевой дистрибуции, внеязыкового соотнесения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Большевистский дискурс определяется как конкретно-исторический подтип русского тоталитарного дискурса первой половины XX в. (леворадикальный вариант), прецедентное ядро советского официального языка эпохи послереволюционного развития российского общества; в рамках самого большевистского дискурса прецедентными выступают тексты вождей-идеологов В.И. Ленина, И.В. Сталина. Интегративный лингворитори-ческий подход, включающий три группы параметров анализа: логоснотезаурусно-инвентивные, этосно-мотивационно-диспозитивные и пафосноt вербально-элокутивные - позволяет рассмотреть большевистский дискурс как речемыслительный конструкт, в котором лингвистические единицы встроены в риторические структуры.

2. Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры большевистского дискурса базируются на концептах, отражающих: а) период становления и борьбы за власть Всероссийской коммунистической партии большевиков {партия, социализм, коммунизм, класс, пролетариат, диктатура, политика с базовым концептом революция в идиодискурсе В.И. Ленина); б) период стабильного функционирования догматов марксистско-ленинского учения в условиях наращивания государственной мощи (концепты революция, социализм, власть, диктатура пролетариата с базовым концептом' партия в идиодискурсе И.В. Сталина). Основополагающие концепты большевистского дискурса, устанавливаемые на базе частотных лексем, образуют инвентивную сетку, задающую содержательно-смысловые аспекты интерпретации референта в его рамках.

3. Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры большевистского дискурса, детерминированные прагматическими задачами завоевания, удержания и укрепления государственной власти, характеризуются отказом от традиционных этических ограничений; варьирование этических предписаний в текстах Ленина и Сталина отражает стадии тоталитариза-ции большевистского дискурса. Диспозитивная организация последнего обусловлена перманентным «иерархически-ступенчатым» цитированием, при этом доверие к информации обеспечивается авторитетом первоисточника.

4. Пафосно-вербально-элокутивные параметры большевистского дискурса характеризуются целенаправленным упрощением языковых средств на фоне активного использования стандартного набора тропов и фигур с целью интенсивного формирования идеологических установок в языковом сознании массового реципиента. Благодаря имплицитному воздействию «фактора адресата», большевистский дискурс репрезентирует не только индивидуальность языковой личности вождя-идеолога, но и его представление о рецептивно-аналитических качествах коллективной языковой личности адресата.

5. В рамках большевистского дискурса можно говорить о разных уровнях и типах языковой личности вождя-идеолога: В.И. Ленин предстает как «языковая личность-концептоноситель» 1-го уровня и репродуктивно-творческого типа (транспозиция системы идей Маркса — Энгельса в иной социокультурный контекст); И.В. Сталин - как «языковаяличность-концептоноситель» 2-го уровня и репродуктивно-конструктивного типа (оперирование постулатами марксистско-ленинского учения, доведение до логического завершения тенденций клишированности языка и схематизма речевого мышления).

Научная новнзна исследования заключается в том. что:

- впервые- массив текстов вождей-идеологов большевизма в качестве прецедентных исследуется^ в J1P парадигме, па пересечении терминологических координат антропоцентрической; лингвистики; и неориторики. Согласно трем группам комплексных ЛР параметров (логосно-тезаурусно-инвентивных, этосно-мотивационно-диспозитивных и пафосно-вербально-элокутивных) выявлены способы.конструирования'большевистского диет курса как; специфического речемыслительного конструкта, иерархии ценностных суждений, целенаправленно внедряемой в сознание коллективной-языковой личности- массового реципиента лингвистическими средствами,; встроенными в риторические структуры, как образца «политлингвистиче-ской технологии» первой половины XX в. в России;

- впервые выстроена оппозитивная типология языковой личности вождя-идеолога в большевистском дискурсе на материале текстов В.И. Ленина и И;В. Сталина по двум комплексным основаниям: 1) с точкш зрения хронологической первичности продуцируемого идейного спектра и степени самостоятельности речемыслительного процесса,в рамках данного типа дискурса; 2) с учетом степени проявления речевой агрессии, уровня общего интеллектуального развития и типа речевой культуры.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что:

- сформулированы эксплицитные определения тоталитарного дискурса, большевистского дискурса, уточнено взаимное соотношение понятий в их иерархии: идеологический / политический / тоталитарный / болъгиевистский дискурс; коммунистический / марксистский / большевистский дискурс;

- обоснована правомерность постулирования прецедентности локального характера — применительно к виду дискурса, в данном случае политического, тоталитарного типа, большевистского (позднее советского) подтипа;

- проанализирован ЛР конструкт большевистского дискурса в текстовом массиве В.И. Ленина и И.В. Сталина, определяющий его инвентивно-диспозитивный каркас и элокутивное наполнение, моделирующие в сознании* коллективной языковой личности массового реципиента соответствующую картину мира, что позволяет распознавать элементы данного типа дискурса в дискурсах других временных планов; v »

- предложено понятие «идеологической асимметрия плана содержания и плана выражения дискурсивного уровня», отражающее неоднозначность соотношения иерархии концептов-доминант дискурса в целом и частотности опорных лексем в конкретных текстах, его представляющих;

- разработана дихотомическая типология языковой личности вождя-идеолога - продуцента большевистского дискурса.

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использовать его результаты в процессе преподавания курсов по теории языка, теории текста, психолингвистике, социолингвистике, риторике, речевой коммуникации, а также политологии, философии; в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса; в социокультурной практике воспитательной работы со студентами и старшеклассниками.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического факультета СГУТиКД, отражены в докладах на Международной научно-методической конференции «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 2005), Всероссийских научно-методических конференциях «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, 2007), «Языковая личность в аспекте антропологии» (Ставрополь, 2007), «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2006, 2007, 2009), в ряде межвузовских сборников статей.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, сопровождающихся выводами, заключения, библиографии (256 наименований, из них 21 на иностранных языках), списка источников анализируемых текстов и двух приложений. Общий объем работы составляет 236 страниц. В приложениях в табличной форме представлена частотность лексем, репрезентирующих базовые концепты большевистской идеологии, в идиодискурсах В.И. Ленина и И.В. Сталина, а также охарактеризована методика количественного анализа на основе компьютерного подсчета.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвориторические параметры политического дискурса"

ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ

Материал теоретико-методологического характера, проанализированный в первой главе диссертации, позволяет сделать следующие выводы в области исследовательских установок по изучению политического дискурса, тоталитарного дискурса как его особого типа и такого конкретно-исторического подтипа последнего, как большевистский дискурс:

1. Термин «дискурс» обозначает речь в рамках социокультурного контекста, что предполагает анализ собственно языковых, средств в совокупности с экстралингвистическими факторами, обусловленными социокультурной ситуацией. В зависимости от задач исследования и характера используемого терминологического аппарата выделяются различные аспекты изучения дискурса: лингвистические (В.З. Демьянков и др.), социальные (Э. Дюркгейм), психологические (Л. Войтасик, Э. Кассирер). Однако необходимо признать, что в практике анализа* конкретных дискурсов данные научные аспекты, как правило, выступают слитно. Категория языковой личности в разработке Ю.Н. Караулова является тем стержневым понятием, которое пронизывает все науки о человеке, благодаря чему вокруг него могут интегрироваться в целостную научную картину данные философии, социологии, психологии, педагогики, всех гуманитарных дисциплин. Изолированное же1 их рассмотрение, а также акцентирование собственно лингвистической составляющей при установке на полное устранение экстра лингвистического компонента при исследовании корпуса политических текстов противоречит исходным установкам теории дискурса.

2. Политика - сфера деятельности, направленная на завоевание и удержание государственной власти, в которой продуцент дискурса активно и целенаправленно использует весь арсенал его коммуникативных возможностей в целях воздействия на языковое сознание массового реципиента для достижения запланированного прагматического эффекта — мирвоззренческого сдвига в картине мира коллективной языковой личности лингвосоциума. Формой .существования и одновременно содержанием любой идеологии является ее дискурсивная репрезентация. В« нашей концепции политический дискурс представляет собой вид идеологического дискурса, в основе которого лежит корпус текстов предметной области государственного строительства и переустройства в определенный исторический период развития данного лингвосоциума; дискурс с доминирующей прагматической нацеленностью, отражающий типологические-черты идиодискурсов его первичных продуцентов — вождей-идеологов — в, проекции «фактора адресата».

3. В качестве'особого типа политического дискурса выступает тоталитарный дискурс. Тоталитарное государственное устройство; ментально-языковое инобытие которого развертывается в фиксирующем его типе дискурса, характеризуется гипертрофированной идеологизацией обществу венного сознания, жесткой регламентацией- всех сторон *жизни человека; подавлением индивидуальности, сакрализацией1 верховной^ власти'и ее носителей; данные типологические черты репрезентируются в используемых языковых средствах. Многие способы тоталитарного*давления на личность носят именно лингвистический» характер с ярко выраженной прагматической задачей: программирующим образом воздействовать на языковое сознание; мощным средством такого воздействия выступают концептуализированные лексические* единицы - «идеологизированные слова». В качестве способа достижения коммуникативного эффекта в политическом дискурсе широко применяется манипулирование, которое в тоталитарном его типе принимает гипертрофированные формы, становясь гораздо более агрессивным; что выражается в одностороннем навязывании идеологических установок с помощью клишированных языковых средств.

4. Тоталитарный дискурс в политической сфере определяется нами как совокупность мировоззренческих установок и стереотипов, стратегий и тактик речемыслительного процесса, идеологических предписаний и эти ческих норм, ментально-языковой доминантой которой выступает первичность и всеобъемлющая роль государственной власти. На российской почве конкретно-историческим подтипом тоталитарного дискурса является большевистский дискурс, легший в.основу «советского языка» - советского официального дискурса, господствовавшего в России на протяжении семи десятилетий XX в. Применительно к политическому дискурсу конкретного направления правомерно, наряду с широким пониманием прецедентное™, более узкое ее понимание; избранные нами для анализа тексты объективно выступают прецедентными для большевистского дискурса.

5. Среди языковедческих подходов, реализуемых зарубежными и отечественными учеными в процессе анализа политического дискурса (фундаментальный, дескриптивный, норматив-ный,, критический, когнитивный, коммуникативный), необходимо особо выделить риторический подход, предполагающий рассмотрение таких феноменов, как язык, мышление, психика, социум и др. в их взаимосвязи и взаимной детерминированности. Лингвориторическая парадигма как интегративный исследовательский подход в филологии (А.А. Ворожбитова) синтезирует теоретико-методологические установки не только (в первую очередь) антропоцентрической лингвистики и классической риторики / неориторики, но и других областей гумантарного знания, в которые выводит исследователя оперирование уровнями структуры языковой личности, этапами универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову», а также идеологическими аспектами дискурсивного процесса. Лингвориторический подход, базирующийся на пересечении трех категориальных рядов: этос, логос и пафос как идеологические — в широком смысле — аспекты любого высказывания; мотивационный, лингво когнитивный, вербалъно-семантический уровни структуры языковой личности как носителя воплощаемой в дискурсе идеологии; риторические этапы инвенции (изобретения), диспозиции (расположения)', элокугщи, (языкового оформления) — устанавливает три группы; параметров речетворческих феноменов, подлежащих изучению; в* целях выявления принципов № закономерностей' коммуникативного взаимодействия:, этосно-мотивационно-диспозитивные, логосно-тезаурусно-инвентивные и пафосно-вербалъно-элокутивпые параметры. ;.

6. Рассмотрение специфики^ дискурсивной репрезентации, идеологии; большевизма в лингвориторической?парадигме предполагает обращение: к текстовому , массиву прежде . всего «языковых- личностей-концептоносителей», первичных продуцентов, данного; типа дискурса. Избранные в качестве материала для лингвориторического анализа тексты вождей-идеологов большевизма В.И; Ленина, И.В. Сталина, а также работа II., Бухарина и Е. Преображенского «Азбука коммунизма» как образец? учебно-пропагандисткой жанровой? разновидности большевистского дискурса, являются? первоисточниками, отражающими, концептуальные основы, идеологии; большевизма. Предпринятый нами: во второй главе; диссертации» анализ прецедентных текстов,, репрезентирующих^ ядро большевистского дискурса, предполагает выявление ЛР параметров его-речемыслительного конструкта: базовых концептов - с учетом ^частотности опорных лексем-репрезентантов, а также лингвистических и. риторических средств, несущих, убеждающе-манипулятивную мировоззренческую, нагрузку в формировании- картины мира; коллективной языковой личности массового реципиента.

С учетом выводов^ сделанных по* первой главе, нами было сформулировано первое положение, вынесенное на- защиту, характеризующее большевистский дискурс как подтип тоталитарного дискурса конкретного социально-исторического- периода . развития российского; государства и прецедентное ядро советского официального языка, а также специфику ин-тегративного ЛР подхода к его рассмотрению в качестве речемыслитель-ного конструкта.

ГЛАВА 2. ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ДИСКУРСА ИДЕОЛОГОВ БОЛЬШЕВИЗМА (ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XX в.)

С учетом теоретического анализа проблемы исследования, выполненного в первой главе, в качестве предваряющих рассуждений отметим, что специфика лингвориторической стратегии первичных продуцентов большевистского, позднее советского тоталитарного дискурса характеризуется тем, что «государство представляется ими верховным носителем ценностей, имеющим право осуществлять контроль над всеми сферами человеческого духа. Выступая представителями этого государства, они метонимически позиционируются как выразители его воли, присваивая себе «монопольное право на знание истины и насильственно встраивая эту истину в сознание общества» (Э. Лассан)1. Если, согласно А.А. Ворожбито-вой, «лингвориторика концептосферы» наиболее прозрачна для исследования в публицистике, которая воплощает аргументативно значимую для j лингвокультурного социума ценностную иерархию, то тем более - в силу жанровых особенностей и ведущей функции «идеологического предписания» (Н.А. Купина) это справедливо для текстов вождей-идеологов большевизма. Они образовали ядро так называемого «советского языка» и в русской социокультурной дискурсивной практике XX в. выступили для него прецедентными - с учетом определенной объективной ограниченности масштабов политического дискурса и его конкретных идейных течений. Обоснование установочно-прецедентного характера избранных нами для анализа текстов для тоталитарного дискурса советской эпохи было предпринято нами в параграфе 1.2.

Прежде чем перейти к непосредственному анализу текстов В.И. Ле нина, «Азбуки коммунизма» Н. Бухарина, Е. Преображенского как учебно-пропагандистской разновидности большевистского дискурса и текстов S

1 Цитируется фрагмент научной переписки Э.Р. Лассан и А.А. Ворожбитовой.

И.В. Сталина, далее необходимо определить их место в общем потоке политического дискурса XX в. с собственно риторических позиций.

В целом прецедентные феномены (включая и прецедентные тексты) рассматриваются как эталоны национальной культуры, которые формируют определенные ценностные ориентиры. Ученые в данном случае говорят о модели риторического идеала, которая была свойственна отечественному дискурсу, в том числе политическому, в первой половине XX века. Согласно А.К. Михальской, отечественный риторический идеал, восходящий к Сократу, Платону, Аристотелю, сменился советской атональной риторической моделью [Михальская, 1996 б]: В трактовке ученого, русский .риторический образец отличается диалогичностью по содержанию, гармонизирующим характером, положительной онтологичностью, а реализация «традиционного русского речевого идеала реализуется в совокупности определенного набора частных этических w эстетических категорий: кротость в противопоставлении самодемонстрации; смирение в противопоставленности гневливости; хвала в противопоставлении хуле; безмолвие в противопоставленности многословию; умиротворение в противопоставлении соревновательности и борьбе; правда в противопоставленности лжи, а особенно клевете; ритмичность, мерность и умеренность (как- исполнение долга перед ближним несправедливость по отношению к нему)1 [Михальская, 1996, с. 186]. Необходимо отметить, что типологические черты русского речевого идеала в концепции А.К. Михальской базируются прежде всего на одном виде речей»- гомилетике, на православно-христианской традиции речемыслительной культуры, которая и была вытеснена вместе с традиционным русским речевым идеалом иной риторической моделью - советской агональной. Определяющую роль в этом процессе сыграли кардинальные изменения в общественных отношениях в России начала XX в., которые вывели на первый план политиков — идеологических лидеров, успех деятельности которых во многом зависел от понимания специфики политической коммуникации и умения следовать ее законам. Однако традиции выI ражения идеологического противостояния путем страстного обличения существовали в России и ранее, сформировавшись под влиянием западных риторических практик. Полемизируя с А.К. Михальской, А.А. Ворожбито-ва, в частности, предлагает вспомнить русскую публицистическую традицию пламенного слова борцов с самодержавием и крепостничеством: А.Н. Радищева, А.И. Герцена, В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского и других. Так, анализ статьи JI.H. Толстого «Не могу молчать!», принадлежащей русскому классическому литературно-публицистическому дискурсу, представленный в монографии «Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты» (Сочи, 2000), демонстрирует лишь частичное соответствие русскому риторическому идеалу. Возникает вопрос: каков в данном тексте и близким к нему по обличительной тональности «удельный вес» кротости, смирения, хвалы, безмолвия, умеренности? Из перечисленных А.К. Михальской черт мы можем найти в статье Толстого только правдивость, ритмичность и мерность [См.: Во-рожбитова, 2000, с. 145-147]. Очевидно, что предложенную в качестве классической модель отечественного риторического идеала в разработке А.К. Михальской можно применить лишь к ограниченному кругу текстов, близких по своему интенциональному спектру к религиозному дискурсу.

Политический дискурс, изначально ориентированный на борьбу за власть, направлен, прежде всего, на подчинение аудитории, причем тоталитарный дискурс требует абсолютного подчинения коллективной языковой личности массового реципиента. Достижению этой цели способствуют различные средства, в том числе ЛР средства, выходящие за рамки традиционного представления о риторике как науке и искусстве «находить средства убеждения относительно каждого данного предмета» (Аристотель) и «говорить красиво» (Цицерон). Мастерство ритора-политика определяется умением добиться с помощью слова коммуникативного эффекта согласно детерминированной социально-экономическими факторами сверхзадаче речевого поступка. Усиление прагматического компонента привело к изменению классической риторической модели. Новая риторическая модель — «советская агональная», присущая политическому (тоталитарному) дискурсу, сформировалась прежде всего в идиодискурсах основоположников революционной идеологии большевизма и стала основой для создания всего массива советских политических текстов.

Лингвориторический анализ трудов В.И. Ленина, работ И.В. Стали на, Н. Бухарина и Е. Преображенского в качестве прецедентных текстов по отношению к многочисленным последующим попыткам сформулировать и развить главные постулаты большевистской идеологии способен, на наш взгляд, продемонстрировать технологии языкового воздействия, применявшиеся в первой половине XX в. и сохранивших свою актуальность в, наши дни.

2.1. Идиодискурс В.И. Ленина как лингвориторическая модель большевистского дискурса

В связи с решением третьей задачи, выдвинутой во введении,- в данном параграфе в соответствии с системой научных координат лингворито-рической парадигмы необходимо:

- выявить логосно-тезаурусно-инвентивные параметры идиодискур-саВ.И. Ленина как «языковой личности-концептоносителя»;

- рассмотреть этосно-мотивационно-диспозитивные характеристики данного идиодискурса;

- охарактеризовать пафосно-вербально-элокутивные свойства идиодискурса вождя.

Речь В.И. Ленина становилась объектом изучения в разные периоды, что влияло на характер даваемой им оценки. Хвалебные статьи советского времени, нацеленные на» культивировании мифа о вожде пролетариата; во многом- вступали в противоречие с отзывами современников, оценивавших язык и стиль Ленина, не столь однозначно (Б. Казанский, Б. Эйхенбаум; Ю. Тынянов), а также критическими разборами, связанными с переосмыслением в постсоветское время того, что ранее казалось незыблемым. Критические оценки, зарубежных специалистов также не1 были* беспристрастны.

Так, X. Арендт в фундаментальной работе «Начала* тоталитаризма» (1951), характеризуя Ленина-оратора, замечает, что «он не был выдающимся i оратором и имел страсть публично признавать и анализировать собственные ошибки' вопреки правилам даже обычной, демагогии» [Арендт, 2000, с. 361-362]:

Возможно, это пренебрежение стилем, которое X. Арендт объясняет отсутствием «инстинктов вождя масс» связано с тем; что забота- о литературной отделке была для В.И. Ленина лишь необходимостью, которая вступат ла в противоречие с организацией, его'языковой личности1.

Формалисты ОПОЯЗа, анализировавшие язык В.И. Ленина в середине 20-х гг. и представившие свои работы в сборнике «ЛЕФ» (1924), фиксировали элементы «работы над словом»,, риторические приемы и отмечали продуманность ленинского слова, «стойкость словесного сознания» (Б. Казанский). Но даже представители формальной школьг не были едины в своей оценке и последовательны. Так, Б. Казанский в.статье «Речь Ленина. Опыт риторического анализа» в* качестве специфической черты, ленинского стиля называет «отсутствие игры в каламбурах», т.е. отсутствие намеренности и сознательности действий, что проявляется вследствие импровизации в отсутствии четкой последовательности изложения, нарушении, жесткой логики, обилии повторов и хаотичности риторических приемов1.

1 Такие обороты, как «революционная фраза о революционной войне погубила революцию» (см. примеры 20, 21) звучат, как каламбур, настолько сильно сказывается в них созвучия-и может быть невольно это созвучие и привело к таким сочетаниям и даже, пожалуй, отразилось и на построении примера 2 («из. из. из. измены», вообще скоп

• В настоящее время»исследователи все чаще приходят к выводу, что у В.И. Ленина «стремление к выразительности — вынужденное, обусловленное коммуникативными задачами воздействия» [Яров, 2007, Электронный ресурс]. Главный вопрос относительно риторического мастерства В.И: Ленина состоит в характере взаимосвязи между собственной языковой личностью вождя и ориентацией на рецептивно-аналитические характеристики массовой аудитории. Данную проблему рассмотрим с позиций лингво-риторического подхода, наиболее точно, на наш взгляд, отвечающего поставленным задачам.

В ходе исследования нами были рассмотрены тексты ряда работ В.И:

Ленина: «Задачи русских социал-демократов» (1898), «Что делать? (Наболевшие вопросы нашего движения)» (1902), «Партийная организация и партийная литература» (1905), «О поражении своего-правительства в империалистической войне» (1915), «О задачах пролетариата в данной-революции» (1917), «Государство и революция (Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции)» (1917), «Пролетарская революция и ренегат Каутский» (1918), «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920), «Задачи союзов молодежи» (1920), «Лучше меньше, да лучше» (1923)и др. ления «з» в этой фразе). Но разумеется, это — побочный эффект, как второстепенно и влияние этой аттракции созвучий на построение речи. Для Ленина, которому не до шуток, которому претят красивые словечки и эффекты «словесных выкрутасов» и чужды какие бы то ни было тенденции к изысканному или блестящему стилю, это столь же мало примеры остроумной «игры словами», как и выражения «доверчивой бессознательности и бессознательной доверчивости» или «буржуазный демократизм и демократическая буржуазия». Все это примеры того же приема повторения.

2. «Если не разъяснить,. если не искоренить из голов, из сердец, из политики рабочих этой измены, нельзя спастись от бедствий капитализма, нельзя спастись от новых войн».

20. «Если мы хотим «вместе бить» самодержавие, то мы должны также вместе добить, вместе убить его, вместе отбить неизбежные попытки реставрировать его».

21. «Чтобы не быть франкфуртской говорильней или первой Думой, чтобы быть Конвентом, для этого надо сметь, уметь, иметь силу наносить беспощадные удары контр-революции» [Казанский Б. Речь Ленина. Опыт риторического анализа // ЛЕФ. -1924. - № 1. http://www.polit.ru/news/2QQ4/Q4/22/lenin.htmn.

Представленный, материал охватывает двадцатипятилетний период. Тем не менее, несмотря^ на столь широкий временной диапазон; можно говорить об отчетливо проявившемся в текстах каноническом стиле Ленина, который «был психологически обусловлен его неприязнью к любой театральной аффектации, особенностями его- прагматического, сугубо трезвого и скептического* ума»[Яров, 2007, Электронный ресурс]! Рациональность мышления, однако; в большей степени проявилась на уровне построения идейной концепции, нежели на уровне риторского мастерства. «Речи Ленина — это постоянные полемические срывы, при которых не укорениться продуманной, до мелочей эффектной4 ораторской технике: она взрывается его эмоциональностью, раздражением, гневом. Все гипертрофировано и обострено до ненависти и крика; нет и намеков на академический* слог», признаками которого, по С.В. Ярову, является следование традиционным риторическим формам, забота о благозвучности фраз и оттенках голоса. Исследователь выделяет приемы, демонстрирующие «прочность словесного рисунка» Ленина, среди них: краткость (предложении, абзацев), которая^-в сопоставлении с устной речью выступает «эквивалентом громкости»; диалогические (вопросно-ответные) формы, подключающие к полемике воображаемого оппонента; ограниченное использование различных текстовых включений (реминисценций, цитат, поговорок, тропов), категоричность, безапелляционность высказываний, провоцирующая» реципиента на оценочность [Там же].

Тексты В.И. Ленина не отражают, что представляется вполне естественным, таких основных признаков-русского, риторического идеала, выделяемых А.К. Михальской (о чем говорилось в предварительных замечаниях к главе), как кротость, смирение, умиротворение, стремление к гармонии и т.п. Ленин неустанно громит своих политических противников, выбирая для этого такие средства, которые с лингвориторических позиций можно квалифицировать как средства конструирования основ именно то талитарного дискурса в условиях острейшей борьбы за власть. Объяснение причин несоответствия традиционному риторическому идеалу можно най ти, обратившись к высказыванию самого Ленина. «Политика больше похожа на алгебру, чем на арифметику, и еще больше на высшую математику, чем на низшую. В действительности все старые формы социалистического движения наполнились новым содержанием, перед цифрами появился поэтому новый знак: «минус», а наши мудрецы упрямо продолжали (и продолжают) уверять себя и других, что «минус три» больше «минус двух»« («Детская болезнь «левизны» в коммунизме»).Изменения в структуре государственного устройства заставили изменить прежнее отношение к слову, выдвинув на первый план функцию речевого воздействия на когнитивные процессы коллективной5 языковой личности массового реципи ента.

Отличительной чертой личности В.И. Ленина, проецирующейся на его тексты, ученые называют амбивалентность [см.: Черепанова, 1996 а, с. 118-128]. Если иметь в виду утверждение, что «оратор! (в классическом понимании. — С.К.) - это добросовестный врач, который возвращает людям временно или частично утраченное ими зрение» [Хазагеров, Ширина, 1994, с. 8], то в данном случае он выступает как опытный манипулятор, преломляющий представления о мире в нужном ему ракурсе. В ходе убеждения Ленин использует как эксплицитные, так и имплицитные средства транслирования марксистских и собственно большевистских идей. В текстовом массиве это репрезентируется в том плане, что вождь-идеолог создает впечатление в полной мере рационального убеждения своих оппонентов; однако, указывая на свою объективность в ряде вопросов, он, тем не менее, глубоко субъективен в выражении своих оценок.

В целом можно утверждать, что марксистская идеология в ее ленинской интерпретации, лежащая в основе большевистского дискурса, как умозрительная схема, с учетом материальных средств ее выражения выступает в качестве лингвориторического конструкта. Порожденная им иерархия ценностных суждений на основе базовых концептов доминирует в идиодискурсе Ленина и детерминирует его специфику на всех уровнях категориальных рядов, пересечение которых принято за точку отсчета в ЛР парадигме. Напомним, что это идеологические аспекты* дискурсивного-процесса (этос / логос / «афос), уровни структуры языковой личности (ас-.\социативно-вербальная сеть / тезаурус / прагматикой), риторическая технология; этапов универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову» {инвенция/ диспозиция/элокуция). В совокупности; как. подробно рассматривалось в параграфе 1.3, ■ формируются три группы ЛР параметров; рече-творческих феноменов; далее данные: группы становятся для нас пунктами плана изложения материала1 в параграфах второй главы диссертации.

Логосно-тезаурусно-ипвентивные параметрыпеттското дискур-, сивно-текстообразующего процесса базируются на мыслительном» основании, включающем ключевые концепты, идеологические стереотипы, мировоззренческие установки языковой личности вождя-идеолога; находящие выражение в тематическом спектре высказывания.

Рассмотрение ленинского идиодискурса целесообразно начать; с установления ведущих принципов - руководящих идей, лежащих в основе его речемыслительной деятельности. Важнейшей из них выступает партийность: для Ленина «подлинным верховным регулятивом теоретической-деятельности служит принцип партийности, которым; должна обеспечиваться и верность практическим целям, и истинность теоретических выкладок» [Русская философия, 1995, с. 304. - Выделено нами. - С.К.]. С современных позиций можно сказать, что, «будучи приверженцем функционирования большевистской партии на харизматически-вождистских принципах при соблюдении жесткого кадрового отбора, Ленин трансформировал учение Маркса о диктатуре пролетариата в идею диктатуры партии - организации революционеров-профессионалов — от имени пролетариата. Апологетика этого тезиса достигала у Ленина степени социального' расизма» [Новейший*философский словарь, 2001, с. 554. - Выделено нами. -С.К.].

Количественные данные были получены нами на основе подсчета лексических единиц в<названных выше работах В.И Ленина путем компьютерного поиска (методика которого представлена в Прил. 1), при этом мы исходили из предварительно установленногошеречня активно употребляемой общественно-политической лексики исследуемого исторического периода. В него вошли такие лексические единицы, как партия, коммунизм, социализм, болыиевизм, революция, класс, политика, пролетариат> диктатура, нация, власть, труд, трудящиеся, рабочие, рабочий класс, диктатура пролетариата.

Как показали результаты проведенного анализа, концептуальное пространство ленинского идиодискурса, соотносимое на уровне инвенции как с логосным началом» речи, так и с тезаурусом языковой личности вождя, сосредоточено вокруг концепта «революция».,Оно генерируется такими опорными лексемами, как революция и производные, а также партия, социализм, коммунизм, класс, пролетариат, диктатура, политика (отметим, что лексема народ употребляется редко, намного чаще - рабочие, пролетариат, трудящиеся).

Частотность лексем, содержащихся в восьми ленинских текстах и репрезентирующих ядро концептосферы большевистского дискурса, представлена нами в табличной форме. Частотность лексем устанавливалась нами путем фиксации абсолютной встречаемости избранных лексем безотносительно к объему текста; данный показатель представлялся нам важным, так как он учитывает специфику текстового материала. Показатели в таблицах, составленных нами на основе текстов Ленина и Сталина (данные таблицы вынесены в-Прил. 2; в параграфах 2.1 и 2.3 представлены их фрагменты), разнятся в силу в силу ряда текстовых различий, касающихся объема, жанра, проблематики конкретного произведения. Например, количественные данные, полученные в результате анализа работ В.И. Ленина «О задачах пролетариата в данной революции» (1917) «Задачи союзов молодежи» (1920) существенно отличаются; различия характерны и для работ И.В. Сталина. Однако проанализированные в совокупности, тексты той или иной языковой личности выявляют ее индивидуальные тезаурусные предпочтения, отражающие систему когнитивных представлений, иерархию ценностей.

Таким образом, составленные нами таблицы частотности лексем, репрезентирующих базовые концепты большевистской идеологии, в идиоди-скурсах вождей-идеологов, отражают абсолютную встречаемость названных выше лексических единиц в текстах. Например, на основании количественного анализа можно заключить, что у В.И. Ленина инвентивную сетку работы «Задачи русских социал-демократов» (1898) образуют опорные (ключевые) лексемы партия, социализм (включая лексему социал-демократы — 22), революция, пролетариат (рабочие), политика; «Что делать? (Наболевшие вопросы нашего движения)» (1902) - революция, политика, партия; «Партийная организация и партийная литература» (1905) -партия, социализм, революция; «О поражении своего правительства в империалистической войне» (1915) - класс, пролетариат, революция; «Государство и революция (Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции)» (1917) — партия, коммунизм, социализм; революция, пролетариат, власть, класс; «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» {1920) — революция, партия, коммунизм, социализм, пролетариат, класс, власть, диктатура; «Задачи союзов молодежи» (1920) — коммунизм - 42 лексемы (с производными — 137), партия, пролетариат (класс), власть.

Показатели в таблице характеризуют представленность / непредставленность в тексте определенной лексемы (революция, партия, класс и др.) как таковой или ее дериватов. Нулевой показатель свидетельствует об отсутствии данной лексемы в данном конкретном тексте. Анализ нескольких текстов (что важно, разной тематики) способен продемонстрировать значимость лексемы в тезаурусе языковой личности и, соответственно, сделать вывод о ее репрезентативной функции по отношению к концепту на I уровне идиодискурса. Базовые концепты характеризуют идиодискурс, при этом они могут не иметь большого количества репрезентантов в к.-л. тексте в связи с его инвентивной спецификой на содержательно-тематическом уровне. Данное явление — отсутствие в ряде конкретных «текстовых случаев» прямого соответствия в соотношении иерархии семантически актуализированных концептов и частотности опорных лексем — квалифицировано нами в качестве своего1 рода «идеологической асимметрии плана содержания и плана выражения дискурсивного уровня».

Отметим, что лексема коммунизм используется Лениным во всех трех значениях, представленных в словаре [MAC, т. 2, с. 84]: 1) общественно-экономическая формация, закономерно приходящая на смену капитализму; 2) высшая фаза коммунистической формации в отличие от первой ее фазы - социализма; 3) основанная на познании объективных законов развития общества, созданная Марксом, Энгельсом и Лениным научная теория и практика пролетарской революции и построения коммунистического общества. Например:

• То, что обычно называют социализмом, Маркс назвал «первой» или низшей фазой коммунистического общества. Поскольку обгцей собственностью становятся средства производства, постольку слово «коммунизм» и тут применимо. Если не забывать, что это н е полный коммунизм («Государство и революция»);

• Было бы ошибочно думать так, что достаточно усвоить коммунистические лозунги, вводы коммунистической науки, не усвоив себе той суммы знаний, последствием которых является сам коммунизм Образцом того, как появился коммунизм из суммы человеческих знаний, является марксизм («Задачи союзов молодежи»).

В результате сопоставительного анализа данных, касающихся трех лексем: коммунизм, социализм, большевизм (с учетом производных) - в текстах В.И. Ленина, были получены следующие результаты (Табл. 1):

Список научной литературыКегеян, Светлана Эриховна, диссертация по теме "Теория языка"

1.;2. материалы по пересмотру партийной программы;3. журнал «Спартак», № 4— 9, статьи Бухарина и Смирнова;4. статья ШЛенина в журн. «Просвещение», № 1—2 за 1917 г.;5. протоколы VIII съезда:

2. Троцкого и Бухарина». В главе «Заключение» он подробно растолковывает оппонентам суть «профсоюзного» пункта партийной Программы: .

3. Далее Ленин поясняет, что партпрограмма требует борьбы с бюрократизмом путем привлечения к ведению хозяйства «широкихмасс».

4. С Ильичом трудно не согласиться. Советские профсоюзы, действительно, не отвечали многим требованиям Программы РКП(б). Поэтому они не могли «здесь и сейчас» взять всю экономическую власть в свои руки.

5. В данном случае мы видим использование «заемной силы» — приема, основанного на присоединении авторитета, широко применяемого в практике политической коммуникации.

6. Главная предикативная часть начинается словами нужно, необходимо и их синонимами, которые также вносят дополнительный модальный оттенок (с высокой степенью категоричности)обязательность осуществления называемых действий или событий.

7. Идиодискурс И.В. Сталина как тоталитарный большевистский дискурс

8. На материале текстов И.В. Сталина были получены следующие результаты подсчетов количественной представленности лексем коммунизм, социализм, большевизм с учетом производных (Табл. 2):