автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)"

004615323

На правах рукописи

ЯНЕС МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)

Специальность: 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

- 2 ЛЕК 2010

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2010

004615323

Диссертация выполнена в отделе Центральной Азии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Резван Ефим Анатольевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Людмила Анатольевна Чвырь, кандидат исторических наук Павел Иванович Погорельский

Ведущая организация: Российский этнографический музей

Защита состоится » 2010 г. в часов на

заседании Диссертационного совета Д002.123.01 по защитам докторских диссертаций при Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 3).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МАЭ РАН.

Автореферат разослан « УУ » 2010 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук

А.И. Терюков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

На протяжении Х1Х-ХХ вв. Санкт-Петербург, столица громадной империи, являлся одним из важнейших в мире центров по изучению культуры народов азиатских стран, в том числе Центральной Азии. За несколько столетий плодотворной работы в научных и музейных учреждениях Санкт-Петербурга сформировались обширные коллекции рукописных, архивных и этнографических памятников, являющиеся прекрасными источниками для изучения истории и культуры народов Востока и представляющие интерес как для историков, так и для филологов, лингвистов и, конечно, этнографов. Обработка и изучение обширных коллекций, имеющих мировое значение, активно продолжаются в научных учреждениях Санкт-Петербурга и сегодня.

Представляемая работа посвящена рассмотрению архивных и музейных материалов, содержащих информацию об этнической группе арабов, проживающей на территории современного Узбекистана.

Актуальность работы определяется необходимостью изучения источников XX в., материалов наших предшественников, по тем или иным причинам не введенных в научный оборот, но дающих во многих случаях новую или более точную информацию по истории, этнографии и языку арабов, переселявшихся несколькими волнами в бассейн Каш-кадарьи в УН-ХУ! вв. (ныне Кашкадарьинская область Республики Узбекистан с административным центром в г. Карщи). В представляемой работе описываются музейные коллекции и архивные собрания как источники для изучения культуры жизнеобеспечения арабской этнической группы, проживающей на протяжении длительного времени в ино-этничном окружении. Культура арабов, проживающих сегодня на территории современного Узбекистана, представляет собой один из важных элементов картины культурного взаимодействия и взаимовлияния, сложившегося между разными этническими группами данного региона на протяжении нескольких веков. В современных условиях особую актуальность приобретает опыт бесконфликтного взаимодействия меньшинства с иноэтнич-ным окружением, равно как и опыт сохранения меньшинством своей культуры на протяжении многих веков. В этом отношении изучение материалов, связанных с арабами бассейна Кашкадарьи, приобретает особое значение.

Объектом исследования в диссертации являются материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга по истории и этнографии арабов, пришедших на рубеже ХУ-ХУ1 вв. на территорию современного Узбекистана, а предметом — вопросы истории и этнографии данной этнической группы, сохраняющейся в условиях общности религии, взаимовлияния и взаимопроникновения культур, иногда в условиях административного давления со стороны государства. Такая постановка вопроса соответствует методологическим положениям об объекте и предмете этнографической науки.

Хронологические рамки исследования. В исследовании рассматриваются материалы, поступившие в архивные и музейные собрания Санкт-Петербурга — Ленинграда в период со второй половины XIX в. до начала XXI в. В это время в истории Средней Азии происходили события, повлекшие за собой значительные изменения в традиционном хозяйстве и материальной культуре не только арабского, но и тюркоязычного и ираноязычного населения.

Цели и задачи исследования. Целью работы является изучение и введение в научный оборот целого ряда архивных и музейных материалов, характеризующих традиционную культуру арабского населения современного Узбекистана. Для достижения поставленной в исследовании цели предполагается решить следующие задачи:

- представить сведения об истории изучения арабского населения, проживающего на территории современного Узбекистана;

- рассмотреть вещевые собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН;

- рассмотреть вещевые собрания Российского этнографического музея;

- представить материалы для изучения рассматриваемой этнической группы, хранящиеся в рукописном собрании Российской национальной библиотеки;

- представить материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук, являющиеся источниками для этнографического изучения среднеазиатских арабов;

- рассмотреть архивные собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН;

- рассмотреть архивные собрания Российского этнографического музея;

- проанализировать полученный этнографический материал и сопоставить данные по материальной культуре с аналогичными материалами по другим народам Средней Азии, провести историко-сравнительные параллели с другими народами региона;

- на основе рассматриваемых архивных и музейных материалов привести примеры описаний отдельных составляющих комплекса культуры жизнеобеспечения арабов бассейна Кашкадарьи (традиционные занятия, одежда, украшения, свадебный обряд).

Так как одной из важнейших задач данного исследования было введение в научный оборот целого ряда наблюдений предшественников, по тем или иным причинам не публиковавшихся ранее, некоторые фрагменты архивных записей включены в текст представляемой диссертации1.

Методологическая основа диссертационного исследования. За основу были выбраны документографический и источниковедческий анализы, позволяющие выявить источник, дать его описание, характеристику содержания, провести его изучение и сопоставление с другими материалами. В качестве вспомогательного применялся сравнительно-исторический метод исследования, который позволил рассмотреть отдельные элементы культуры жизнеобеспечения арабов Средней Азии в исторической ретроспективе и проследить их эволюцию с конца XIX до начала XXI в.

Источники. Рассматриваемая тема хорошо снабжена этнографическими источниками и материалами. К их числу необходимо отнести:

- коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры)

РАН;

- коллекции Российского этнографического музея;

- материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук;

1 При цитировании архивных материалов авторская орфография полностью сохранена.

- материалы архива Музея антропологии и этнографии им Петра Великого (Кунсткамеры) РАН, в том числе полевые материалы участников Среднеазиатской этнографической экспедиции АН СССР разных лет и полевые материалы автора;

- материалы архива Российского этнографического музея;

- рукописные фонды Российской национальной библиотеки.

Привлечено большое количество профильных научных исследований, опубликованные заметки путешественников и участников дипломатических миссий XIX в. Обзор этих источников представлен в первой главе диссертационного исследования. Важно отметить, что большая часть источников предоставляет лишь фрагментарные сведения об арабах Средней Азии и чаще всего касается какого-либо одного аспекта темы. В данной работе собрана и проанализирована основная часть известной сегодня информации по арабскому населению Узбекистана.

Научная новизна диссертационной работы определяется прежде всего тем, что до настоящего времени материалы архивов и этнографических музеев Санкт-Петербурга практически не привлекались как источник комплексного исторического и этнографического изучения культуры среднеазиатских арабов. На сегодняшний день не существует монографического исследования, посвященного этнографии арабов Узбекистана. Введение в научный оборот не известных ранее архивных и полевых материалов предшественников, полевых материалов автора и анализ коллекций этнографических музеев Санкт-Петербурга открывают возможность проведения такого рода исследования.

Практическое значение работы определяется введением в научный оборот большого количества музейных коллекций и архивных материалов. Результаты работы могут использоваться для атрибуции музейных экспонатов, при подготовке лекционных курсов и экскурсионных занятий, в экспозиционно-выставочной работе. Фактические сведения, представленные в работе, могут быть полезны в практической социальной работе.' Работа над темой осуществлялась в рамках коллективного научного проекта МАЭ РАН «Арабы Узбекистана» (руководитель Е. А. Резван). Значительная часть обнаруженных автором материалов будет в ближайшее время опубликована в рамках большой коллективной работы, посвященной арабам Узбекистана, которая в настоящее время готовится к изданию МАЭ РАН2.

Апробация работы. Отдельные положения диссертации были изложены автором в виде докладов на научных конференциях. Среди них VII Конгресс антропологов и этнографов России (Саранск, 2007 г.), VIII Конгресс антропологов и этнографов России (Оренбург, 2009 г.), XXX ежегодная сессия петербургских арабистов, посвященная 125-летию академика И. Ю. Крачковского (Санкт-Петербург, 2008 г.), Лавровские (Среднеази-атско-Кавказские) чтения (2009 г.), Радловские чтения (Санкт-Петербург, 2007 г., 2008 г.), The Art of Islamic World (Краков, Польша, 2009 г.), ежегодная годичная сессия Института восточных рукописей РАН (Санкт-Петербург, 2009 г.).

Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, а также Приложения, включающего в себя альбом иллюстраций и каталог коллекций и архивных материалов.

2 Арабы Узбекистана. - СПб.: МАЭ РАН (а печати).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются предмет, цели, задачи исследования, его методология и методика, дается общий обзор рассматриваемых материалов. Большая часть описанных архивных источников и музейных коллекций в разное время поступила в собрания Санкт-Петербурга из кишлака Джей-нау Кашкадарьинской области Республики Узбекистан. Сегодня, как и сто лет назад, благодаря целому ряду факторов именно к этому кишлаку выводили и выводят исследователей различные направления поисков, будь то изыскания в области арабистики, этнографии, лингвистики или фольклора. В Джейнау на протяжении нескольких столетий жили носители арабского языка. До настоящего времени в кишлаке сохраняется административное деление на семь кварталов - Бауора, Ауона (Авона), Харук, Чукур-Куль, Анхой, Тоджик и Катапой, носящих названия населенных пунктов, через которые проходили арабские племена на своем пути в Мавераннахр. Из них первые три квартала населены арабами, а остальные четыре - таджиками и узбеками. Большинство кварталов имеют свои собственные мечети. Именно в Джейнау до настоящего времени частично сохранились арабский язык и отдельные элементы материальной культуры, которые местные жители считают исконно арабскими.

В Главе 1 К истории изучения арабского населения современного Узбекистана освещается степень изученности темы. Особое внимание уделяется вопросу появления рассматриваемой группы арабов на территории Средней Азии. Арабы как этническая группа в составе местного населения упоминаются в среднеазиатской литературе и документах с XIV-XV вв., в том числе в «Абдулла-наме» - в рассказе о событиях 1482-1483 гг. (887 г.х.)3. В настоящее время известно, что арабы пришли в Среднюю Азию в два этапа. Впервые потомки первых последователей Мухаммада пришли в Бухару в конце VII - начале VIII вв. в качестве завоевателей и принесли с собой ислам. А. А. Семенов предполагал, что те арабы, которых мы видим в настоящее время, являются потомками высшего слоя завоевателей, воинов, ремесленников именно этого потока4.

Вторая волна переселения арабов датируется рубежом XV - XVI вв., когда узбекские султаны, занявшие перед тем Северный Хорасан и Балх, насильственно переселяли жителей захваченных областей. Султан Убайд Аллах переселил в Бухару жителей Мерва, а Джанибек-султан — через Амударью в свой удел жителей Балха, Шибиргана и Андхоя, районов в Северном Афганистане, где жили арабы5. Вопрос о месте первоначального проживания предков арабов, которых мы видим сегодня в Средней Азии, до настоящего времени остается открытым. Имеются серьезные основания считать их выходцами с юга Аравийского полуострова. Длительное время они жили в сирийско-иракском приграничье.

3 Волин С.А. К истории среднеазиатских арабов //Труды второй сессии ассоциации арабистов. 12-23 октября 1937 г. /ТИВ. Вып. XXXVI, — М.; Л.:Изд-во АН СССР, 1941.С. 117.

Семенов A.A. К проблеме национального размежевания Средней Азии. — Тип. № 4 Ср.-Аз. Госиздата, б/г. С. 6.

5 Резван Е.А. «Коран Усмана»: (Санкт-Петербург, Катта-Лангар, Бухара, Ташкент) Т.1. = "The Qur'an of 'Uthman": (St. Petersburg, Katta-Langar, Bukhara, Tashkent). Vol. 1 / Е.А. Резван; РАН. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), Институт востоковедения (С.-Петербург). — СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. С. 51.

затем мигрировали через территорию Ирана и Афганистана на территорию современного Узбекистана.

В литературе XIX в. сведения об арабах Средней Азии крайне скудны. Одними из первых можно считать записки Е. К. Мейендорфа (1794-1863), капитана Генерального штаба. С интересующей нас группой населения он встретился неподалеку от Бухары. В его записках значится: «Арабы поселились в Бухарин в то время, когда халифы овладели этой страной. Их можно распознать с первого взгляда по смуглому цвету лица; живут они в селениях, часть которых расположена в окрестностях Бухары. Некоторые арабы — кочевники, прочие же ведут полукочевой образ жизни и бродят около Карши и в окрестностях Термеза. Многие арабы-земледельцы располагают стадами, которые пасут в степях; они — главные поставщики знаменитых каракулевых шкурок»6.

Упоминали в своих работах о среднеазиатских арабах такие известные исследователи, как Н. В. Ханыков и Арминий Вамбери. В работе А. Д. Гребенкина «Мелкие народности Зеравшанского округа», опубликованной в сборнике «Русский Туркестан», изданном по поводу Политехнической выставки 1872 г., арабам посвящен небольшой параграф.

В первой трети XX в. этнографические сведения о среднеазиатских арабах начали увеличиваться и приобретать более точный характер. В 1921 г. Научной комиссией по обследованию быта коренного населения Узбекистана была организована экспедиция в Самаркандскую область и Катта-Курганский уезд. М. С. Андреев в своей работе о результатах экспедиции уделил арабам уже довольно большое внимание. Было подтверждено широкое распространение арабов на исследуемой территории и деление их по происхождению на целый ряд племен: искандери, мир-хайдари, болюи (болиуи, болии), бахшиваи, бонсари и гурджи7. В своей работе М. С. Андреев неоднократно упоминает о том, что арабы заимствовали от своих соседей одежду, типы жилищ и домашний обиход, а начав выдавать своих дочерей замуж за узбеков, неумолимо двигаются к полному исчезновению как этнической группы.

В 1922 г. В. В. Бартольд обратил особое внимание на необходимость более внимательного изучения культуры среднеазиатских арабов: «Особенно неотложным представлялось бы изучение исчезающих народностей, например туркестанских арабов, в настоящее время, если я не ошибаюсь, всецело утративших свой язык, но еще сохранивших остатки национального самосознания и некоторые бытовые особенности. О туркестанских арабах до сих пор, насколько мне известно, нет ни одной специальной работы»8.

С 1929 г. открывается новая страница в истории изучения арабского населения Средней Азии. Ученицы И. Ю. Крачковского Н. Н. Бурыкина и М. М. Измайлова во время экспедиционной поездки в Узбекистан побывали в кишлаках Джейнау и Джогари и встретились с группой арабов, частично сохраняющих свой родной язык. Они сообщили об этом своему учителю, и И. Ю. Крачковский инициировал более глубокое изучение данной этнической группы. Н. Н. Бурыкина и М. М. Измайлова опубликовали результаты своей

6 Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. — М.: Наука, 1975. С. 104.

7 Андреев М.С. Некоторые результаты этнографической экспедиции в Самаркандскую область в 1921 г. // Отд. оттиск. Изв. ТОРГО. Т. ХШ. — Ташкент: Тип. Узгосиздата, 1925. С. 126.

8 Бартольд В.В. Ближайшие задачи изучения Туркестана // Наука и просвещение: Журнал народного комиссариата просвещения Туркреспублики. — Ташкент, 1922, № 2, окт.-дек. С. 10.

экспедиционной поездки в 1930 г.9 Дальнейшим изучением арабов Узбекистана по заданию Института востоковедения АН СССР занялись И. Н. Винников, Г. В. Церетели и С. Л. Волин. Результаты исследовательской работы С. Л. Волина вышли в свет в 1941 г.

Под руководством И. Ю. Крачковского в 1930-е гг. более детальными исследованиями арабов Средней Азии продолжает заниматься И. Н. Винников. Он принимал участие в пяти экспедиционных выездах к среднеазиатским арабам. И если о первом выезде 1935 г. мы имеем только косвенные данные, то результаты полевых работ И. Н. Винникова в 1936, 1938, 1943-1944 гг. опубликованы в его статье «Арабы в СССР», в книге «Словарь диалекта бухарских арабов» и во многих других работах. Большая часть работ И. Н. Винникова (тексты прочитанных докладов, отдельные полевые материалы и неопубликованные работы) хранится в Санкт-Петербургском филиале архива РАН.

Экспедиции довоенных лет позволили определить общее количество арабских кишлаков в Бухарской области и выделить кишлак Араб-Хона как единственный в Вабкент-ском районе, жители которого сохранили арабский язык. В этом кишлаке И. Н. Виннико-вым были сделаны уникальные фольклорные записи, положенные впоследствии в основу книги «Язык и фольклор бухарских арабов». Что касается материальной культуры, то по результатам первых экспедиций И. Н. Винниковым был сделан вывод о том, что она «даже в деталях не отличается от таковой у узбеков и таджиков» (СПФ АР АН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 113. Л. 42).

В 1940 г. И. Н. Винниковым была опубликована работа «Арабы в СССР». Автором проанализирован целый ряд статистических изданий конца XIX — начала XX в., приведены таблицы численности арабов Узбекской ССР по данным различных комиссий и таблица распределения арабоязычного населения по полу и возрасту, опубликованы материалы о брачных нормах и «пережитках материнского строя арабского общества».

Во время Великой Отечественной войны, находясь в эвакуации в Ташкенте, И. Н. Винников продолжил свою экспедиционную деятельность по изучению арабов Узбекистана. В апреле - июне 1943 г. он еще раз побывал в Бухаре и Бухарской области. Эта экспедиционная работа позволила восполнить имеющиеся пробелы в собранных ранее лингвистических материалах, дополнить фольклорные записи и описать некоторые явления культурной жизни. В своем отчете об этой поездке И. Н. Винников признает, что по результатам полевой работы, проведенной по его новой методике, ему следует коренным образом пересмотреть собственный тезис о том, что материальная культура арабов практически полностью совпадает с таковой у окружающих узбеков и таджиков. В 1943 г. И. Н. Винников сумел зафиксировать интереснейшие элементы самобытной культуры кашкадарьинских арабов и сделать заключение о том, что они сохранили два ярчайших элемента своей традиционной культуры: национальный женский костюм, резко выделявшийся среди костюмов других народов Средней Азии, в особенности головной убор и украшения, и ковровое производство.

Во время работы Среднеазиатской этнографической экспедиции АН СССР (1950-е -1960-е гг.) было проведено сплошное этнографическое картирование среднеазиатских республик СССР. В сохранившихся полевых материалах зарегистрировано достаточно

9 Бурыкина Н.Н, Измайлова М.М. Некоторые данные по языку арабов кишлака Джугары Бухарского округа и кишлака Джейнау Кашка-Дарьинского округа Узбекской ССР// Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. — Л.: Изд-во АН СССР, 1930. С. 527-549.

большое количество селений, в которых проживали представители интересующей автора этнической группы. Но поскольку одной из главных задач проекта было описание традиций преобладающих групп населения, т.е. тюркоязычного и ираноязычного, в полевых материалах сотрудников Ленинградской части ИЭ АНСССР того времени Ф. Д. Люшкевич, К. Л. Задыхиной, Е. М. Пещеревой и некоторых других имеются лишь разрозненные сведения об арабах. По той же причине в литературе этого периода даются самые общие представления о культуре среднеазиатских арабов. Несколько большее внимание среднеазиатским арабам уделила Б. X. Кармышева. Она в своих работах неоднократно упоминала интересующую нас этническую группу, но прежде всего в контексте этнической истории региона, а не с точки зрения изучения материальной культуры10. Перу Б. X. Кармышевой принадлежит ставший классическим очерк «Среднеазиатские арабы» в серии «Народы мира» (том «Народы Средней Азии и Казахстана», ч. II).

В 1979 г. вышла в свет статья X. Исмаилова «Традиционная одежда арабов Кашка-дарьинской области Узбекской ССР»11. Это единственная на сегодняшний день работа, содержащая наиболее полное описание комплектов традиционной мужской и женской одежды среднеазиатских арабов, к которой мы будем обращаться.

В 1981 г. в экспедицию в Джейнау с целью сбора коллекций выезжал научный сотрудник Государственного музея этнографии (ныне Российский этнографический музей) Б. 3. Гамбург. Предметы, собранные Б. 3. Гамбургом, служат прекрасным источником для исследования комплексов одежды и украшений, а также традиционного ковроделия среднеазиатских арабов. В архиве Российского этнографического музея хранятся и полевые записи, сделанные собирателем во время полевого выезда.

В 2004-2007 гг. в МАЭ РАН по инициативе д.и.н. Е. А. Резвана был осуществлен комплекс работ по научно-исследовательской теме «Арабы Узбекистана». В рамках проекта было организовано три экспедиционных выезда в Джейнау. В экспедициях принимали участие лингвисты, этнографы, антропологи, профессиональные кинооператор и фотохудожник. В результате была привезена коллекция предметов быта, снят видеофильм <^еупоу — Мы пришли» и организована выставка с одноименным названием. В процессе работы над этой темой автором представляемой диссертационной работы были собраны новые полевые материалы, а в Санкт-Петербургском филиале архива РАН была обнаружена не опубликованная монография И. Н. Винникова «Кашкадарьинские арабы (язык, фольклор, этнография)», послужившие дополнительными источниками при написании данного исследования.

Глава 2. Музейные и рукописные собрания. В настоящее время в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН и в Российском этнографическом музее хранятся девять коллекций, представляющих культуру и быт арабского населения Узбекистана. Практически все они привезены в музеи Санкт-Петербурга из кишлака Джейнау.

10 См., напр.: Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Узбекистана и Таджикистана. — М.: Наука, 1976. С. 111-113, 240-251; Кармышева Б.Х. «Кочевая степь» Мавераннахра и ее население в конце XIX — начале XX в. (по этнографическим данным) // СЭ. 1980. № 1. С. 46-55.

11 Исмаилов X. Традиционная сдеэкда арабов Кашкадарьинской области Узбекской ССР // Костюм народов Средней Азии. — М.: Наука, 1979. С. 228-238.

Раздел 2.1. посвящен обзору коллекций Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук. В МАЭ на сегодняшний день хранятся семь представляющих арабское население Узбекистана коллекций, поступивших в музей в разное время. Три коллекции вещевые, содержащие предметы быта, одежду и ковровые изделия арабов Средней Азии. Четыре коллекции иллюстративные, три из которых собраны в Джейнау в разные годы.

Первая коллекция МАЭ РАН была приобретена в 1974 г. в Ленинграде, но, по сообщению бывшего хозяина, была вывезена из Джейнау. Она зарегистрирована под № 6875 и содержит всего один предмет — часть женского головного убора — бухнук (бух-нак), хранящийся в Особой кладовой МАЭ РАН. Это небольшая шапочка с незашитым накосником (наподобие узбекского кумота). Традиционный головной убор среднеазиатских арабок состоял из нескольких частей — капюшонообразного гиззи, бухнука и двух платков. Головной убор изменялся в зависимости от возраста. До самого недавнего времени такой многочастный головной убор вкупе с отдельными предметами традиционных украшений являлся ярким этническим признаком.

Бухнук сшит из прямоугольного куска красного бархата. Два верхних угла его, соединенных прямоугольной вставкой размером 6x12 см из узорного с цветочным орнаментом ситца, образуют самую шапочку (тепта), а основное полотнище ткани спускается на спину до пояса в виде накосника (тула). Весь бухнук положен на подкладку (астар) из узорного ситца с цветочным орнаментом и прошит вручную голубыми нитками.

О времени ношения бухнука у нас существует двойственная информация. X. Исмаилов в 1979 г. пишет, что «бухнук носили постоянно до рождения трех-четырех детей, после чего надевали только при парадном костюме — идя на свадьбу и в других торжественных случаях, на семейных пиршествах»12. И. Н. Винников же со слов своих информантов в 1943-1944 гг. записал, что бухнук женщина носила постоянно до смерти мужа. Если она продолжала носить его после смерти супруга, то это служило причиной укора ее со стороны близких и соседей. Если овдовевшая женщина была молода и по прошествии времени выходила замуж, то она снова имела возможность носить бухнук (СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 115. Л. 355).

Вторая вещевая коллекция поступила в МАЭ РАН в 2004 г. в результате экспедиционной поездки в кишлак Джейнау группы специалистов под руководством Е. А. Резвана. Эта коллекция зарегистрирована под номером 7271 и насчитывает 33 коллекционных номера. В состав входят ковровые изделия, восемь предметов одежды, два ювелирных украшения и предметы быта.

Ковровые изделия представлены классическим для среднеазиатских арабов постилочным ковром бозор-гилям (колл. № 7271-3), молитвенным ковриком намазлык, джой-намоз (колл. № 7271-1) и мешком для зеркала ойнахалта, ойнадон (колл. № 7271-2). Ковроделие в Джейнау до сегодняшнего дня остается живым традиционным промыслом. Во многих домах кишлака установлены ткацкие станки, и женщины ткут прекрасные ковры как для личного пользования, так и для продажи. Арабские ковры трудно спутать с произведениями мастериц других народов Средней Азии. Они выделяются не только безворсовой техникой, но и своими яркими красками, крупными геометрическими орнаментами и

12 Исмаилов X. Традиционная одежда арабов Кашкадарьинской области Узбекской ССР. С.235.

характерными только для арабов композициями полей ковров. Основная особенность техники изготовления арабских паласов состоит в том, что орнамент создается разноцветным утком, полностью покрывающим нити основы. Самобытность ковроделия у среднеазиатских арабов, в частности в кишлаке Джейнау, отмечали многие исследователи прошлых лет.

Из традиционных предметов быта, привезенных из Джейнау в 2004 г., обращает на себя внимание колыбель бешик (колл. № 7271-4) с полным комплектом постельных принадлежностей: матрасами, лентами с обережными узорами для привязывания младенца к колыбели, зимними и летними покрывалами и мочеотводящими трубочками (колл. № 7271-5, 6). Бешики до сегодняшнего дня имеются практически в каждом доме кишлака. По сообщениям информантов, бешик обязательно должен быть, даже если им не пользуются и ребенок спит в кроватке фабричного производства.

Из предметов одежды в коллекции 7271 хранятся девичий головной убор кыз-гиззи, тюбетейки, праздничный костюм мальчика и женский праздничный халат.

Традиционно арабские девочки начинали носить девичий головной убор кыз-гиззи в возрасте четырех-пяти лет (по некоторым данным — с восьми лет). Матери шили им такой головной убор из кумача, красного сатина. Девичий гиззи состоял из двух кусков ткани, один из которых спускался сзади на спину девушки и иногда достигал щиколоток, его верхние углы сшивались вместе так, чтобы образовалось отверстие для лица. Спереди пришивался второй кусок ткани, проходивший под подбородком. На него нашивали четыре или шесть горизонтальных полос более темной или яркой ткани, украшая их раковинами каури, пуговицами, серебряными бухарскими монетами, бляхами и различными фигурками. Поверх гиззи голову еще повязывали красным платком. В таком наряде девушки ходили до замужества. Когда девушка выходила замуж, уходя из родительского дома, она оставляла девичий головной убор в доме отца, а в доме мужа носила уже женский гиззи — головной убор белого цвета несколько иного покроя. Имеющийся в нашем распоряжении кыз-гиззи колл. № 7271-7 (длина 140 см, ширина 50 см) выполнен из красной хлопчатобумажной ткани. Нагрудная часть убора украшена горизонтальными полосами черной ткани, восемью рядами белых и прозрачных пуговиц и двумя голубыми бусинами. Края отверстия для лица обработаны вышитой тесьмой. Часть этой тесьмы, переходящая на грудь, украшена разноцветными бусинами.

Тюбетейки, привезенные в МАЭ РАН, — двух видов. Это женская праздничная (чаще свадебная) тюбетейка (колл. № 7271-27) и повседневная мужская (колл. № 7271-14). Сегодня тюбетейки носит практически все мужское население Джейнау. По большей части это тюбетейки черного цвета, квадратной формы, украшенные вышивкой, основа которых выполнена из картона — именно такие, как и привезенная из Джейнау.

Праздничный костюм мальчика состоит из четырех предметов: халата (колл. № 7271-15), чалмы (колл. № 7271-17) и туфлей (колл. № 7271-16/1, 2). Все предметы выполнены из синтетической ткани темно-синего цвета и богато украшены золотым шитьем. Халат уже современного покроя: с плечевыми швами и выкройной проймой.

Из традиционных ювелирных украшений арабок Джейнау в коллекции 7271 имеются два носовых кольца арабек, аравак (колл. № 7271-8, 9). Оба они выполнены из белого металла (вероятно, серебра) и украшены бусинами. Согласно мнению местных жительниц, именно арабек отличает их от представительниц других народов и народностей Средней

Азии. Кольцо по форме напоминает лук. Самая большая зеленая или синяя бусина называется латва таш («предохраняющий камень»), что поясняет традиционное значение кольца. В XX в. в Средней Азии практически всюду, кроме арабских районов, носовые кольца носить перестают.

Третья вещевая коллекция МАЭ РАН, которая нас интересует, была привезена из Джейнау в 2005 г. также экспедицией под руководством Е. А. Резвана и зарегистрирована под коллекционным номером 7304. Не все ее предметы атрибутированы как среднеазиат-ско-арабские. Нас будут интересовать всего 11 предметов, среди которых ювелирные украшения, женский гиззи и некоторые предметы быта.

Женские ювелирные украшения в коллекции 7304 представлены парными браслетами даствона и кольцом. Парные браслеты (колл. № 7304-57 а, б) медные, с серебряным напылением, копии старинных. На металлическую пластину напаяны продольные выпуклые полосы, между которыми методом гравировки нанесен растительный орнамент. Края браслетов оформлены в виде стилизованных змеиных головок (по три с каждой стороны). Змеиные головки на краях говорят о древнем происхождении данной формы браслетов и их глубоком ритуально-магическом значении. Именно подобные браслеты сохранились до наших дней. Во многих семьях кишлака хранятся даствона, оставшиеся по наследству от старших родственниц, а пожилые женщины зачастую еще и продолжают их носить.

Имеющееся в нашем распоряжении кольцо (колл. № 7304-56) выполнено из белого металла и имеет вставку предположительно из сердолика. Аналогичные кольца носили и представительницы окружающего иноэтничного населения. Сегодня жительницы Джейнау предпочитают золотые кольца фабричного изготовления, украшенные драгоценными и полудрагоценными камнями. Причем необходимо заметить, что эти украшения довольно массивны. Конечно же, они призваны показать достаток семьи владелицы.

Ковровые изделия в коллекции 7304 представлены молитвенным ковром (№ 730459). Он значительно больше молитвенного ковра из коллекции 7271. Его размеры -217x128 см. Он рассчитан на троих молящихся. Выполнен ковер, как и полагается, с использованием верблюжьей шерсти. Орнамент геометрический. В нескольких местах в ковер вотканы крученые двухцветные шнуры с бусинами, выполняющие охранные функции.

Первые фотографические изображения арабов Средней Азии имеются в знаменитом «Туркестанском альбоме», составленном по распоряжению туркестанского генерал-губернатора генерал-адъютанта К. П. фон Кауфмана. Альбом был передан в фонды музея в 1874 г. и зарегистрирован под коллекционным номером И-674'3. В разделе «Типы народностей Туркестанского края» под № 6 имеется портрет араба по имени Абубекр. На снимке изображен в полный рост мужчина в традиционной одежде.

Вместе с «Туркестанским альбомом» под тем же самым номером И-674 зарегистрирован еще один альбом. Его полное название: «Туркестан. Этюды с натуры В. В. Верещагина, изданные по поручению Туркестанского генерал-губернатора на высочайше дарованные средства. 26 листов с 106 рисунками. Санкт-Петербург. 1874». Альбом содержит фотографии с рисунков и картин художника В. В. Верещагина, и среди них под номерами 142, 143 и 144 также имеются три портрета арабов. Это поясные портреты мужчин в тра-

13 Более подробно о «Туркестанском альбоме» см.: Прищепова В.А. Иллюстративные коллекции по народам Центральной Азии конца XIX — начала XX века (из собраний МАЭ РАН) // Культурное наследие народов Центральной Азии, Казахстана и Кавказа. Сб. МАЭ. Т. 1Л1. — СПб.: Наука, 2006. С. 174-225.

диционных головных уборах. В двух случаях это чалмы, причем накручены они по-разному. В третьем случае мужчина изображен в тюбетейке. Все три головных убора нарисованы с фотографической точностью.

Следующая иллюстративная коллекция с изображениями арабов Средней Азии поступила в музей в 1939 г. от И. Н. Винникова и была зарегистрирована под номером И-1071. Коллекция представляет собой два стеклянных негатива размером 9x12 см и два отпечатка с них. На первом отпечатке изображен мужчина в традиционной одежде, на втором — женщина в традиционной одежде, сидящая на земле и кормящая грудью ребенка. Эти фотографии, по всей видимости, были сделаны И. Н. Винниковым во время экспедиции в Узбекистан в 1936 г. и являются дубликатами фотографий, хранящихся в Санкт-Петербургском филиале архива РАН (СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 57). Фотографии практически совпадают с аналогичными кадрами из фонда архива РАН.

Третья иллюстративная коллекция, содержащая фотографии среднеазиатских арабов, поступила в фонды Кунсткамеры от Кашкадарьинского отряда Среднеазиатской экспедиции ИЭ АН СССР в 1960 г. Руководила работой этого отряда К. Л. Задыхина. Поступившая коллекция была зарегистрирована под номером И-1918. Она содержит пленки ФЭД и отпечатки с них размером 13x18 см. Всего в коллекции 941 фотография, из которых 62 сделаны в кишлаке Джейнау. На преобладающем числе фотографий изображены местные жители кишлака разных возрастов в традиционных одеждах. Одна из фотографий (колл. № И-1918-79) известна нам по публикации в томе «Народы Средней Азии и Казахстана» многотомного издания «Народы мира». Именно она иллюстрирует уже упоминавшуюся статью Б. X. Кармышевой «Среднеазиатские арабы» и изображает молодую женщину (арабку по происхождению) в свадебной и праздничной национальной одежде.

Кроме фотографий местных жителей коллекция И-1918 содержит фотографии отдельных предметов одежды, сделанные в различных ракурсах, несколько видов кишлака Джейнау и процесс мойки овец в арыке.

В том же 1960 г. и от того же Кашкадарьинского отряда поступила в фонды МАЭ РАН и иллюстративная коллекция И-1880. Она содержит рисунки, наброски, чертежи и трафареты художника К. Гущина, работавшего в составе отряда. Для нас представляют интерес четыре предмета этой коллекции. На карандашном рисунке колл. № И-1880-40, выполненном в масштабе 1:20, даны схема ткацкого станка для тканья араби-гилямов с натянутой основой и пять схем, показывающих процесс тканья. Также на нем представлены обмеры и названия частей ткацкого стана. Сделан рисунок в кишлаке Камаши Беш-кентского района, где тоже проживают арабы. А вот рисунок колл. № И-1880-43 сделан уже в Джейнау. На нем изображена часть ковра с геометрическим орнаментом (в масштабе 1:4). Рисунок сделан красками на листе ватмана.

Два последних рисунка (колл. № И-1880-44, 45), также сделанные красками, представляют нам часть женского головного убора бухнук. На первом рисунке вид шапочки спереди, на втором - сзади. На рисунках даны обмеры предмета.

Раздел 2.2 посвящен описанию коллекций предметов, принадлежавших арабам Средней Азии, из Российского этнографического музея.

В Российском этнографическом музее хранится одна такая коллекция. Вещевая коллекция № 10370 была привезена из Узбекистана в 1981 г. Б. 3. Гамбургом. Она насчитывает 67 коллекционных номеров (76 предметов), из которых 27 произведены до 1920 г. В со-

ставе коллекции 21 предмет мужской и женской одежды, 31 ювелирное украшение, 6 вышитых предметов быта и украшений интерьера, 16 ковров и ковровых изделий, а также 2 предмета, используемых в ковровом производстве. Коллекция снабжена подробной описью, выполненной собирателем и послужившей источником при написании данного раздела.

Составляя опись привезенной коллекции, Б. 3. Гамбург разделил все собрание на несколько комплексов. Это комплексы мужской и женской одежды, обширные комплексы ювелирных украшений, ковровых изделий и домашнего интерьерного текстиля.

В комплект мужского традиционного костюма среднеазиатских арабов входили рубахи, штаны, халаты и головные уборы. Типы предметов одежды, их цветовая гамма, материалы, из которых они изготовлены, и некоторые особенности ношения изменялись в зависимости от возраста их владельца, социального статуса, ситуации ношения и времени года. Шилась одежда из тканей как местного кустарного производства, так и привозившихся из других районов (полосатая алача, белый карбос). Мужская одежда в коллекции, привезенной Б. 3. Гамбургом, представлена стеганой рубахой дясибба, халатами габа и яктак (яхтак, яхтахия), парой сапог итиг, тюбетейкой калапуги и чалмой салла. Женская одежда — двумя платьями, парой теплых халатов, женскими и девичьими головными уборами и головными платками. Женская одежда арабов Кашкадарьинской области и до сегодняшнего дня сохраняет значительно больше специфических черт, чем мужская. В ней больше отражаются возрастные отличия, которые ранее полностью определяли одежду обоих полов. Но при сохранении основных традиционных форм и женский костюм не остался неизменным. Основными элементами женской одежды сегодня, как и много лет назад, являются свободное платье и штаны. Но во второй половине XX в. в женском костюме произошли большие изменения. Они проявляются и в предметах одежды, и в покрое, и особенно в употребляемых материалах.

Кроме своеобразного головного убора арабские женщины и девушки всех слоев общества издавна носили большое количество украшений. И хотя сейчас старинные украшения практически вышли из употребления, во многих домах кишлака бережно хранятся части комплектов традиционных женских украшений. Благодаря Б. 3. Гамбургу в Российском этнографическом музее хранится практически полная коллекция традиционных украшений арабок Джейнау — 31 предмет (24 коллекционных номера).

В старинный комплекс украшений входили головное украшение синсша, налобная повязка хатабак, височные подвески чакка-дуо (чекка-дуо), носовые серьги, различные амулетницы, ожерелья, браслеты, накосные украшения и кольца, и образцы практически всех этих предметов имеются в коллекции 10370.

Большое внимание при собирании своей коллекции Б. 3. Гамбург уделил коврам и ковровым изделиям, широко распространенным в Джейнау до сегодняшнего дня. В Российском этнографическом музее хранятся 4 ковра (гиляма), выполненных в традиционной для среднеазиатских арабов паласной технике араби (колл. № 10370-45, 46, 52, 49) и 12 ковровых изделий хурджинов, мешков для хранения хлеба и зеркал.

Из предметов повседневного обихода и украшения интерьера в коллекции присутствуют вышитые мужские кошельки (хамиен) (колл. № 10370-62, 63), декоративные мешочки чайхалта (колл. № 10370- 64, 65) и декоративное панно курок сузани.

Вышеописанная вещевая коллекция дополнена прекрасным фотографическим материалом (колл. 10320). Большинство фотографий представляет жителей кишлака Джейнау. И если в одежде мужчин среднего возраста в большинстве случаев встречаются европейские элементы (например, пиджаки), то многие женщины и пожилые мужчины на фотографиях - в традиционной одежде. На пожилых женщинах — белые гиззи, а вот женский головной убор (бухнак) демонстрирует девочка (колл. № 10320-23, 24). На фотографиях № 10320-11 и 10320-17 изображены женщины с носовыми кольцами, выполненными (по сообщению собирателя) из золота. Украшения молодых женщин мы можем видеть на фотографиях колл. № 10320-19-22, которые демонстрируют информанты Б. 3. Гамбурга супруги Янгибай и Мобиби Нормухаммедовы. Судя по информации, содержащейся в описи вещевой коллекции 10370, можно предположить, что некоторые из этих украшений Б. 3. Гамбург и приобрел для коллекции Российского этнографического музея.

Раздел 2.3 посвящен центральноазиатской миниатюре «Черепаха-путешественница», хранящейся в собрании Российской национальной библиотеки (РНБ. Dorn 425. Л. 46 а). На ней представлен широко распространенный легендарный сюжет: черепаха ртом держится за середину палки, несомой двумя утками. Стоящие внизу люди с удивлением смотрят на такое невиданное зрелище и всеми жестами и позами выражают крайнее удивление. Только старик, сидящий на берегу ручья, так поглощен мытьем своих ног, что не успел обратить внимание на необыкновенную путешественницу14. Среди стоящих внизу людей в правой верхней части изображена старуха с носовым кольцом.

На сегодняшний день это единственная известная миниатюра с изображением носового украшения, именно она и уже упоминавшиеся два носовых кольца, поступившие в фонды Музея антропологии и этнографии РАН в 2004 г. из Джейнау, и послужили стимулом для небольшого исследования. Рассмотрев носовые украшения, хранящиеся в фондах МАЭ РАН, описи собирателей этих украшений, проанализировав соответствующую литературу по ювелирным украшениям народов Центральной Азии и Ближнего Востока, автор приходит к следующим выводам:

- в Аравии кольца, вставляемые в крылья носа, были распространенным украшением, в то время как кольца, продеваемые через носовую перегородку, там фиксируются реже;

- последние зафиксированы у многих этнических групп и каст Северо-Западной Индии, имеющей давние и прочные связи с районами Северного Афганистана, через который арабы прошли на своем пути в Мавераннахр.

В связи с этим предлагается гипотеза о том, что к рубежу XV-XVI вв. женщины арабского племени, переселенного в Мавераннахр, уже носили кольцо-оберег в носовой перегородке,'а не только в крыльях носа, как это было принято прежде. Это предположение подтверждается и миниатюрой «Черепаха-путешественница». От арабских женщин мода на носовые кольца проникла в другие районы Средней Азии. Изменение способа ношения кольца у арабок произошло, по-видимому, в результате контактов с жительницами северо-западных областей Индостана и Афганистана. Они принесли этот обычай в Центральную Азию, где он до того не встречался. В Мавераннахре, как явление уникаль-

14 См.: Среднеазиатские миниатюры XVI-XVIII вв. —

М.: Наука, 1964. С. 30.

ное, этот тип носового украшения стал этноразличительным признаком арабов; он сохраняется и поныне в арабской среде.

Глава 3 посвящена архивным собраниям, содержащим материалы для исследования истории изучения, языка и культуры арабов Средней Азии.

В разделе 3.1 представлены фонды Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук. На сегодняшний день материалы для изучения интересующей нас этнической группы выявлены в двух фондах СПФ АР АН — в фонде И. Ю. Крачковского (фонд 1026) и в фонде И. Н. Винникова (фонд 1045). И если материалы из фонда И. Ю. Крачковского интересны для нас с точки зрения истории изучения среднеазиатских арабов, то фонд И. Н. Винникова представляет кладезь информации не только в историографическом аспекте, но и как материал для исследования феномена арабов Средней Азии с точки зрения филологии, лингвистики, фольклористики и, конечно же, этнографии.

Как мы уже говорили, И. Н. Винников принял участие в нескольких экспедициях в Узбекистан. В архиве хранятся материалы, привезенные из этих поездок, среди которых этнографические и диалектологические анкеты арабского населения Средней Азии, полевые записи, сделанные в различных кишлаках Бухарской и Кашкадарьинской областей на русском и арабском языках, черновики докладов, прочитанных им в Ленинградском государственном университете, большая словарная картотека, сформированная в процессе работы над неопубликованной монографий о кашкадарьинских арабах, черновики его опубликованных и не опубликованных работ и отзывы на них, и большое количество биографических материалов. Интересно, что в фонде И. Н. Винникова хранится и один из полевых дневников А. Н. Кондаурова (СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 4. Ед. хр. 24), который должен находиться в архиве МАЭ РАН и даже имеет номер этого архива. Этот дневник датирован 1932 г. и содержит информацию об арабах Таджикистана.

На основании собранных во время экспедиций военных лет материалов И. Н. Винников планировал подготовить многотомное монографическое издание «Арабы Средней Азии». Монография должна была состоять из четырех частей: 1. Кашкадарьин-ские арабы (фольклорные тексты, словарь диалекта). 2. Язык и фольклор бухарских арабов. Часть 1. 3. Язык и фольклор бухарских арабов. Часть 2. 4. Словарь диалекта бухарских арабов. Также в плане был и том «Народное творчество арабов Средней Азии» объемом около 20 печатных листов, запись о котором имеется в рабочих планах И. Н. Винникова на 1943 г., хранящихся в СПФ АРАН (Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 113). Можно предположить, что труд о народном творчестве должен был базироваться на материалах по ковроделию, собранных в экспедиционных поездках, но, к сожалению, этот том так и остался в планах ученого, а материалы по ковроткачеству — в разрозненном виде в полевых дневниках и других рабочих материалах ученого.

Работы о бухарских арабах увидели свет, однако не в виде единого издания. Отдельные части этих материалов в середине 1950-х гг. печатались в востоковедческом издании Чехословацкой академии наук - Archiv Orientalni и аналогичном органе Венгерской академии наук - Acta Orientalia15. «Словарь диалекта бухарских арабов» увидел свет в «Пале-

15 Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. I //Archiv orientalni.1957.25. fase. 2. P. 173-189; Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. II //Archiv orientalni.1957. 25. fase. 3. P. 426-451; Винников И.Н. Фольклор бухарских арабов // Аса Orientalia. Budapest, VI. fase. 1-3. P. 181-206.

стинском сборнике» (Вып.10 (73)), вышедшем в 1962 г. Словарные статьи содержат большую этнографическую информацию и могут служить источником для изучения традиционных занятий, системы питания и других аспектов культуры жизнеобеспечения бухарских арабов. В 1969 г. увидела свет книга «Язык и фольклор бухарских арабов». Что же касается работы о кашкадарьинских арабах, то до последнего времени она находилась на архивных полках, хотя и была закончена раньше, чем опубликованная работа о бухарских арабах. Озаглавлена она «Кашкадарьинские арабы (язык, фольклор, этнография)». В Санкт-Петербургском филиале архива РАН хранятся три варианта этой работы. Основное их различие заключается в транскрибировании арабских слов. В двух вариантах работы (рукописном и машинописном) арабские слова в фольклорной части монографии написаны в латинской транскрипции, в третьем — в русской. Рукопись состоит из четырех частей: предисловия, в котором приведены данные о расселении и численности кашкадарьинских арабов, сохранивших родной язык, изложена история их изучения, охарактеризованы сохранившиеся у них черты традиционной культуры и подробно разъяснены как примененная система записи текстов, так и приемы, положенные в основу их издания; шестидесяти фольклорных текстов на кашкадарьинском арабском диалекте (в транскрипции); перевода этих текстов на русский язык; словаря кашкадарьинского диалекта, содержащего около 3000 слов. В словаре также содержится большое количество этнографических записей, касающихся одежды, украшений, коврового производства, системы питания кашкадарьинских арабов. К работе приложена карта кишлаков, в которых проживают арабы, сохранявшие родной язык (на время пребывания в Узбекистане И. Н. Винникова). Среди фольклорных текстов имеются уникальные записи о свадебной и похоронной обрядности кашкадарьинских арабов и условиях совместного проживания в большой неразделенной семье. Эта информация ценна прежде всего тем, что до настоящего времени не существует публикаций о семейной обрядности среднеазиатских арабов, и данные, собранные И. Н. Винниковым, вкупе с полевыми материалами современных исследователей будут служить практически единственным источником для реконструкции традиционных обрядов среднеазиатских арабов в целом.

Кроме упомянутых рукописных материалов в Санкт-Петербургском филиале архива РАН (Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 57) хранятся фотографии, сделанные И. Н. Винниковым в 1936 г. Это 47 отпечатков размерами 8x11 см и 16x11 см. На фотографиях, которые являются прекрасным источником для изучения одежды среднеазиатских арабов, запечатлены сказители и местные жители кишлаков Араб-Хона и Джогари. Несколько отпечатков представляют и отдельные бытовые сцены. Например, работу за ткацким станком, формование лепешек и изготовление веревок, которое, по информации И. Н. Винникова, на момент его поездок к среднеазиатским арабам было одним из их традиционных промыслов.

В разделе 3.2 рассмотрены фонды архива Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук.

На сегодняшний день записи об арабах бассейна Кашкадарьи в архиве МАЭ РАН выявлены в полевых материалах А. Н. Кондаурова, А. Л. Троицкой, К. Л. Задыхиной и Ф. Д. Люшкевич. В 2007 г. в архив МАЭ РАН были также сданы и полевые материалы ав-

15 См.: Вопросы филологии стран Азии и Африки. Вып. J/Отв.ред. В.И. Беляев, A.A. Долинина. - Л., 1971. С. б.

тора представляемой диссертационной работы. К сожалению, большая часть записей предшественников в данном случае имеет разрозненный и фрагментарный характер, так как до начала XXI в. специальные работы, посвященные исследованию именно среднеазиатских арабов, в МАЭ не проводились. Тем не менее имеющиеся материалы очень ценны и содержат уникальную информацию по культуре арабов Средней Азии.

Впервые среднеазиатские арабы упоминаются в полевых материалах А. Н. Кондаурова, принимавшего участие в Таджикской комплексной экспедиции 1932 г. Несмотря на то что основные его научные интересы были связаны с этнографией ираноязычных народов Памира, А. Н. Кондауров не пренебрегал записями бесед со встретившимися ему на пути представителями среднеазиатских арабов. Один из дневников, содержащий наибольшее количество информации, как мы уже говорили, хранится в Санкт-Петербургском филиале архива РАН, в фонде И. Н. Винникова. В полевых дневниках А. Н. Кондаурова из архива МАЭ РАН удалось выявить всего одну запись, касающуюся арабов Средней Азии, — фрагмент его беседы с председателем колхоза «Курупуш» (кишлак Иштепе, в 35 км от Куляба), считающим себя по происхождению арабом.

В 1936 г. в архив Института этнографии (как в те годы именовался МАЭ РАН) поступили полевые дневники А. Л. Троицкой, проводившей экспедиционные исследования в окрестностях Самарканда, Катта-Кургана, Касби и Карши (Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 324). Несмотря на то что «часть арабов при опросах и анкетировании выдавала себя за узбеков» (Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 324. Л. 2), в результате опросов А. Л. Троицкой удалось выявить довольно большое количеств кишлаков, в которых проживают арабы, и выяснить названия арабских родов на исследуемых территориях. Записаны А. Л. Троицкой и четыре неизвестные нам легенды о приходе арабов в Мавераннахр.

Отдельные материалы, собранные об арабах А. Л. Троицкой, были опубликованы ею в статье «Из отчета о командировке 1936 г. в национальные районы Среднеазиатских республик»'6.

Во время проведения работ Среднеазиатской этнографической экспедиции АН СССР во второй половине XX в. было зафиксировано достаточно большое количество селений, которые населяли представители интересующей автора этнической группы. Наибольшее внимание среднеазиатским арабом уделено К. Л. Задыхиной. Ей удалось выявить более 40 наименований кишлаков в Сурхандарьинской и Кашкадарьинской областях, в которых живут арабы (см.: Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 42), получить сведения о жилище и родовом составе. Определенное внимание в полевых материалах К. Л. Задыхиной уделено описанию некоторых технологических моментов традиционного ковроткачества арабов. Исследовательница записала целый ряд текстильных терминов и дала доскональное описание процесса подготовки ткацкого станка к работе.

Полевые записи Ф. Д. Люшкевич, сделанные ею в 1976-1977 гг. во время работы в составе Бухарского отряда Среднеазиатской этнографической экспедиции, дают нам определенное представление о похоронно-поминальных обрядах арабов Средней Азии, одежде, в которой хоронили умерших, поминальных трапезах (Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1239, 1241). Кроме того, в одном из полевых дневников Люшкевич содержится состав-

16 Троицкая А.Л. Из отчета о командировке 1936 г. в национальные районы Среднеазиатских республик// СЭ. 1937. №4. С. 137-149.

ленный ею небольшой таджикско-арабекий словник (Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1239. Л. 20-21).

В полевых материалах автора, относящихся к 2007 г., большое внимание уделено традиционным занятиям среднеазиатских арабов — овцеводству, ковроделию и хлопководству (Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1822-1824). На основании этих материалов и материалов предшественников мы можем сегодня составить более глубокое представление об основных жизнеобеспечивающих занятиях арабов Средней Азии, которые сохранились до наших дней.

Кроме материалов по традиционному овцеводству и хлопководству арабов Джейнау полевые материалы автора содержат информацию о современном состоянии ковроделия, некоторых аспектах системы традиционного питания и анализ анкет, собранных среди жителей кишлака Джейнау в процессе проведения этносоциологического исследования на основе опросника «Самооценка этносом перспективности форм традиционной культуры»17. В рамках этого исследования была предпринята попытка выявления особенностей и устойчивых этнических маркеров в материальной и социальной культурах арабского населения кишлака Джейнау.

Раздел 3.3 представляет материалы архива Российского этнографического музея, в котором хранятся три архивные папки, содержащие материалы по этнографии среднеазиатских арабов: полевые записи Б. 3. Гамбурга и его «Отчет об экспедиции в Узбекскую ССР в 1981 г.», включающий «Материалы к этнографии Кашкадарьинских арабов сел. Джейнау». Они были сданы в архив музея после экспедиции Б. 3. Гамбурга в Узбекистан и являются прекрасным дополнением к вещевой коллекции, привезенной ученым в Российский этнографический музей.

В своих записях Б. 3. Гамбург говорит о неотложности таковых работ: «Одна из задач — выявление этнической специфики каршинских арабов, имеющей материальное выражение...

...Неотложность работ в западных районах Каша-Дарьинской степи обусловлена большими работами по освоению Каршинской степи, созданию там нового крупного хлопкосеющего района, широкомасштабным совхозным строительством. Работы такого объема определяют быстрые изменения традиционных форм культуры, смену постепенного эволюционного процесса трансформационным...» (Архив РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. Ед. хр. 2001. Л. 2). Затем Б. 3. Гамбург дает краткую историческую справку о предыдущих исследованиях, проводимых в Джейнау С. Л. Волиным и И. Н. Винниковым, и приводит некоторые общие данные о кишлаке, сравнивая их с материалами Винникова. Далее в материалах Б. 3. Гамбурга мы видим интереснейшую информацию о свадебной обрядности, записанную со слов араба Янгибая Нормухаммедова, 1928 г.р. Именно эта информация вместе с материалами И. Н. Винникова и собственными полевыми наблюдениями автора позволила предпринять попытку описания свадебного обряда среднеазиатских арабов, приведенного в представляемой диссертационной работе.

17 Опросник был опубликован: Баранов Д.А., Дмитриев В.А., Попова Л.Ф., Стасевич И.В., Чистякова Ж.К. Предварительные итоги работы по опроснику «Самооценка этносом перспективности форм традиционной культуры»//Изучение национального самосознания в традиционном музее. — СПб.: 1998. С. 18-42,115— 126.

Кроме материалов о свадебной обрядности арабов кишлака Джейнау в отчете Б. 3. Гамбурга об экспедиции в Узбекистан содержатся данные о похоронно-поминальных обрядах, одежде и «о специфических проявлениях материальной культуры арабов Джейнау».

Рассматривая материальную культуру изучаемой этнической группы, Б. 3. Гамбург отмечает: «...Основываясь на материалах экспедиции 1938 г., И. Н. Винников считал, что утверждение разных авторов о полной утрате среднеазиатскими арабами собственной культуры справедливо только в отношении материальной культуры (типа жилища, одежды, утвари, пищи, домашних производств). Однако даже 12-дневное пребывание в Джейнау и сбор этнографической коллекции в 1981 г. позволяют считать это мнение преждевременным, и тем более для 1938 г. По крайней мере для одежды, украшений и домашних производств. Вполне вероятно наличие специфики и в остальных проявлениях материальной культуры, но они практически не были объектами изучения и сбора. Пережиточное существование специфических арабских предметов одежды, женских украшений, традиционных орудий труда и приемов домашнего ковроткачества отмечаем в 1981 г. Бытование не узбекских или таджикских названий предметов, единых для проявлений культуры арабов и этих двух народов, фиксировалось, но их наличие не служит доказательством сохранения специфических форм, а является объектом лингвистического изучения...»

Как можно заметить, Б. 3. Гамбург, к сожалению, не был знаком с результатами работ И. Н. Винникова военных и послевоенных лет. В противном случае он бы знал о том, что после экспедиции 1943 г. И. Н. Винников изменил свое первоначальное мнение о специфике материальной культуры кашкадарьинских арабов (о чем мы уже упоминали).

Далее в своих материалах Б. 3. Гамбург представляет информацию о домашнем ковроткачестве арабов Джейнау и об отдельных предметах одежды, привезенных им из экспедиции, переданных в Российский этнографический музей и уже описанных нами в предыдущей главе.

В Заключении подводятся итоги проделанной работы и содержатся выносимые на защиту положения:

1.В своей совокупности материалы музейных, архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга представляют важнейший и до сих пор не использованный источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (ХУ1-ХХ вв.) и не имеют аналогов не только в нашей стране, но и в мире. Основу этого комплекса материалов составляют семь коллекций Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (три вещевые коллекции, содержащие 44 коллекционных номера, и четыре фотоиллюстративные коллекции, включающие 68 фотографий и 4 рисунка), две коллекции Российского этнографического музея (одна вещевая коллекция из 67 коллекционных номеров и одна фотоколлекция из 37 фотографий) и тридцать архивных единиц хранения, содержащих рукописные и полевые материалы предыдущих исследователей и 47 фотографических изображений. На основании рассмотренных материалов автором предприняты попытки описания традиционных занятий арабского населения Узбекистана и реконструкции комплекса свадебного обряда.

2. Одним из важнейших результатов проведенного исследования можно считать обнаружение в Санкт-Петербургском филиале архива Академии наук не опубликованной монографии И. Н. Винникова «Кашкадарьинские арабы: язык, фольклор, этнография».

Пролежав на архивных полках без малого шестьдесят лет, эта работа не потеряла своей актуальности и сегодня. Фольклорные записи содержат большое количество материалов по этнографии рассматриваемой этнической группы (описания свадебных и похоронных обрядов, жизненного уклада больших семей и др.). Большая часть словарных статей имеет этнографические записи, проливающие свет практически на все составляющие культуры жизнеобеспечения среднеазиатских арабов. Эти материалы позволяют, в частности, провести сравнительный анализ их традиционной одежды, рассмотреть традиционную систему питания и сферу духовной культуры. Материалы И. Н. Винникова являются практически единственным известным на сегодняшний день развернутым источником, дающим возможность произвести описание основных занятий, зафиксировать годовые циклы сельскохозяйственных работ и традиционные приемы обработки шерсти и ручного ковроткачества среднеазиатских арабов.

3. Рассмотрение на основании выявленных источников комплекса традиционных занятий арабского населения современного Узбекистана позволяет сделать вывод о том, что, претерпев определенные изменения, эти занятия до настоящего времени занимают ведущие позиции в повседневной жизни и дают возможность самообеспечения продуктами питания и рядом ключевых предметов интерьера. Появившись в бассейне Кашкадарьи, арабы принесли с собой основные традиционные знания и умения, позволившие им обеспечить свое существование в новых условиях. Они обогатили традиционное хозяйство местного населения прекрасной каракульской породой овец и хорошо развитой традиционной технологией ее разведения.

4. Арабская традиция ковроделия продолжает сохраняться и развиваться. Это традиционно женское занятие не только имеет хозяйственно-бытовое и ритуальное значение, но и вносит заметный вклад в экономику семьи. Арабские ковры активно приобретает и использует и неарабское население, ценя их за красоту, прочность и практичность. Сохраняется традиция изготовления ковров для приданого, т.е. создания обережного пространства для молодой семьи. Традиционное ковроделие у арабов, поддерживаемое высокоразвитым овцеводством, не растворилось, а органично влилось в ковроделие других народов Средней Азии и заняло в нем достойное место.

5. Материалы из архива МАЭ РАН гораздо более фрагментарны, чем материалы из фонда И. Н. Винникова СПФ АРАН, но они уникальны прежде всего тем, что содержат информацию о более чем сорока местах проживания арабов на территории современных Узбекистана и Таджикистана, что представляет большой интерес для организации экспедиционных поездок с целью дальнейшего изучения культуры среднеазиатских арабов. Архив Российского этнографического музея дает богатый материал для изучения свадебной и похоронной обрядности арабов бассейна Кашкадарьи. Это кажется исключительно важным, особенно если принять во внимание тот факт, что до сегодняшнего дня в доступной нам научной литературе не существует ни одной публикации, посвященной этой сфере их жизнедеятельности.

6. Уникальность коллекций МАЭ РАН и РЭМ по традиционному костюму и украшениям среднеазиатских арабов заключается в том, что хронологически собрание охватывает целое столетие. Самые старые предметы датированы началом XX в., а самые современные— началом XXI в. Таким образом, на основании музейных коллекций можно проследить эволюцию костюма и украшений, влияние на них окружающего населения. Тра-

диционный костюм и украшения среднеазиатских арабов практически полностью приобрели черты одежды и украшений окружающего иноэтничного населения. При этом такая адаптация быстрее произошла в мужском костюме, из которого к сегодняшнему дню практически полностью исчезли традиционные арабские элементы. В отличие от мужского женский костюм сохранил некоторые черты (а именно — головной убор замужней женщины гиззи и носовые украшения арабек, аравак), которые, вероятно, можно назвать «среднеазиатско-арабскими».

Диссертация содержит Приложения.

В Приложении 1 собран иллюстративный материал (фотографии).

Приложение 2 представляет собой каталог вещевых и иллюстративных коллекций (доступных в настоящее время для фотографирования и копирования) по арабскому населению Узбекистана, выявленных в процессе написания диссертации и хранящихся в фондах Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (Санкт-Петербург), Российского этнографического музея (Санкт-Петербург) и Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук. В каталоге подписи к фотографиям музейных предметов и фотографиям из иллюстративных коллекций и фондов сделаны на основании коллекционных описей.

Основные положения диссертации нашли свое отражение в следующих публикациях:

Публикации в реферируемых журналах:

1. Янес М.А. Вклад И.Н. Винникова в историю изучения арабского населения Узбекистана// Вестник СПбГУ. Сер. 9. Вып. 3. Ч. II. Сентябрь 2008. СПб., 2008. С. 281-290.

2. Янес М.А. Клавдия Леонтьевна Задыхина — этнограф, исследователь Средней Азии и Казахстана. К 100-летию со дня рождения // Антропологический форум. 2007. № 7 - СПб.: МАЭ РАН, Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2007. С. 455^160.

3. Янес М.А. Фаня Давыдовна Люшкевич // Антропологический форум. 2008. № 8. -СПб.: МАЭ РАН; Европейский университет в Санкт-Петербурге. 2008. С. 467-469.

4. Yanes М. Women's Nose Juwellery from Central Asia in the Collections of MAE RAS (on the Issue of the Origin and Functional role) // Manuscripta Orientalia. Vol. 14. № 2. Dec 2008. Spb., 2008. P. 63-68.

Опубликованные статьи и тезисы научных докладов:

1. Янес М.А. Фотоиллюстративные коллекции отдела Южной и Юго-Западной Азии МАЭ РАН // Радловские чтения-2006. — СПб.: МАЭ РАН, 2006. С. 91-96.

2. Янес М.А. Овцеводство в Кашкадарьинской степи (на примере хозяйства арабов кишлака Джейнау) // Радловский сборник: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2007 г. — СПб.: МАЭ РАН, 2008. С. 237-244.

3. Янес М.А. Традиционная система питания арабов кишлака Джейнау (Узбекистан) // Полевые исследования МАЭ РАН. Вып. 8. — СПб.: МАЭ РАН, 2008. С. 80-96.

4. Янес М.А. К вопросу об оценке национального самосознания арабского населения Узбекистана (результаты этносоциологического анкетирования) // Полевые исследования МАЭ РАН. Вып. 9. — СПб.: МАЭ РАН. 2009. С. 160-173.

5. Янес М.А. Ювелирные украшение среднеазиатских арабок: «свое» или «чужое»? // Лавровский (Среднеазиатско-Кавказский) сборник. — СПб.: МАЭ РАН, 2009. С. 220-226.

6. Янес М.А. Коллекции, представляющие арабское население Узбекистана, в собраниях Санкт-Петербургских этнографических музеев // VII Конгресс этнографов и антропологов России. Доклады и выступления. Саранск, 9-14 июля 2007. Саранск, 2007. С. 139.

7. Янес М.А. Ковроделие среднеазиатских арабов: прошлое и настоящее И VIII Конгресс этнографов и антропологов: Тезисы докладов. Оренбург, 5-7 июля 2009. — Оренбург: Изд. Центр ОГАУ, 2009. С. 358.

Подписано в печать 05.10.2010 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ № 1754.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Янес, Мария Александровна

Введение.

Глава 1. К истории изучения арабского населения современного Узбекистана.

Глава 2. Музейные и рукописные собрания.

2.1. Вещевые и иллюстративные коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН, представляющие арабское население Узбекистана.

2.2. Вещевые и иллюстративные коллекции Российского этнографического музея, представляющие арабское население Узбекистана.

2.3. Собрание Российской национальной библиотеки

Глава 3. Архивные собрания.

3.1. Материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук, представляющие арабское население Узбекистана.

3.2. Материалы архива Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН. представляющие арабское население Узбекистана.

3.3. Материалы архива Российского этнографического музея, представляющие арабское население Узбекистана.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Янес, Мария Александровна

На протяжении «Х1Х-ХХ вв. Санкт-Петербург, столица громадной империи, являлся одним из важнейших в мире центров по изучению культуры народов Центральной Азии. В результате многолетней плодотворной работы в научных и музейных учреждениях Санкт-Петербурга сформировались обширные коллекции рукописных, архивных и этнографических памятников, являющиеся прекрасными источниками для изучения истории и культуры народов Востока и представляющие интерес как для историков, так и для филологов, лингвистов и, конечно, этнографов. Обработка и изучение обширных коллекций, имеющих мировое значение, активно продолжается в научных учреждениях Санкт-Петербурга и сегодня.

Представляемая работа посвящена рассмотрению архивных и музейных материалов, содержащих информацию об этнической группе арабов, проживающей на территории современного Узбекистана.

Большая часть рассматриваемых в работе архивных источников и музейных коллекций в XX в. поступила в собрания Санкт-Петербурга из кишлака Джейнау. Сегодня, как и сто лет назад, благодаря целому ряду факторов именно к этому кишлаку выводили и выводят исследователей различные направления поисков, будь то изыскания в области арабистики, этнографии, лингвистики или фольклора.

Кишлак Джейнау находится в Кашкадарьинской области Республики Узбекистан. Кашкадарьинская область, в свою очередь, расположена в бассейне реки Кашкадарья на западных склонах Памиро-Алайских гор, в зоне резко континентального сухого и частично субтропического климата, что оказывает большое влияние на культуру жизнеобеспечения проживающего населения. Областным центром является город Карши с населением около двухсот тысяч человек. Долина р. Кашкадарьи является районом поливного земледелия. При этом водообеспеченность низовьев реки (Каршинский оазис) значительно ниже, чем верхней ее части (Китаб-Шахрисябзская котловина), которая подпитывается благодаря притокам снего-ледникового происхождения и большому количеству выпадающих осадков. Земли Каршинской степи, в естественном виде пригодные лишь для выпаса овец, в настоящее время орошаются и широко осваиваются под земледелие1.

В Джейнау на протяжении нескольких столетий жили носители арабского языка. До настоящего времени в кишлаке сохраняется административное деление на семь кварталов

1 Средняя Азия. Экономико-географическая характеристика и проблемы развития хозяйства. — М. Мысль, 1969. С. 13, 356-358.

Бауора, Ауона (Авона), Харук, Чукур-Куль, Анхой, Тоджик и Катапой, носящих названия населенных пунктов, через которые проходили арабские племена на своем пути в Мавераннахр. Из них первые три квартала населены арабами, а остальные четыре -таджиками и узбеками. Большинство кварталов имеют свои собственные мечети. Именно в Джейнау до настоящего времени частично сохранились арабский- язык и отдельные элементы материальной культуры, которые местные жители считают исконно арабскими.

По данным на 30 - 40-е гг. XX в., арабы, сохранявшие родной язык и некоторые черты национальной культуры, на территории Узбекистана проживали в следующих пунктах: кишлак Джейнау Бешкентского района, кишлак Джогари Гиджуванского района, состоящий фактически из трех кишлаков, слившихся в один, — Шаханбек, Араб-Хона и собственно Джогари, кишлак Чахдари Гиджуванского района, кишлак Араб-Хона Вабкентского района, кишлак Мушкоки Бешкентского района.

Вообще на карте Средней Азии, по крайней мере в первой половине XX в., присутствовало достаточно большое количество названий кишлаков, связанных так или иначе с арабами: Араб, Араб-Хона, Арабон, Арабляр, Араб-кишлак и т.п. В 1939 - 1940 гг. И. Н. Винников проанализировал списки названий населенных пунктов Узбекской ССР и на их основании сделал вывод о первоначальном расселении арабов в Средней Азии: «Наибольшее количество подобных названий имеется в Бухарском округе (около 35), в Зеравшанском округе их около 22, в Кашкадарьинском - около 10, в Ферганском - 5, в Самаркандском - 3, в Андижанском — 2, в Ходжентском» и Сурхандарьинском — по одному. По-видимому, основная масса арабских переселенцев первоначально двинулась в Бухарский оазис. Отсюда, вероятно, одни группы арабов направились в Керминский оазис и, продвигаясь дальше, достигли Самарканда; другие же группы двинулись в Каракульский оазис и, распространяясь дальше, достигли долины Амударьи. Следующий поток арабских переселенцев осел в низовьях Кашкадарьи - на арыках Дженеу, Камаши и Майманак и на колодцах в районе Пуляты. Отсюда, вероятно, часть их продвинулась в Каршинский оазис»2.

И. Н. Винников в своей статье «Арабы в СССР» приводит таблицу расселения и численности среднеазиатских арабов, составленную по материалам всесоюзной переписи населения 1926 г. Согласно этой таблице, во всем Кашкадарьинском округе в то время

3 4проживало всего 7947 лиц, назвавшихся арабами . В кишлаке Джейнау — 1009 человек.

2 Винников И.Н. Арабы в СССР // СЭ. 1940. № IV. С. 9.

3 Там же. С. 10.

4 Там же. С. 13.

Общее же число арабов в Узбекской ССР достигало 27 977 человек.5 В мае 2007 г. в сельсовете кишлака Джейнау имелись сведения, что, по данным на 1 января 2007 г., население кишлака насчитывает 19 ООО человек, из которых 10 814 идентифицируют себя-как арабы. Безусловно, такое большое (при прогнозировавшемся, уменьшении, а то и исчезновении, т.е. полной ассимиляции) - десятикратное - увеличение численности можно отнести за счет улучшения качества медицинского обслуживания, увеличения продолжительности жизни и уменьшения детской смертности. Но в данном- случае, возможно, сыграло свою« роль одно из условий, сформулированное П. И. Кушнером как необходимое для правильного ответа на вопрос о национальной принадлежности, а именно -«возможность открыто и свободно высказывать свое убеждение относительно своей национальной принадлежности»6.

Актуальность работы определяется необходимостью изучения источников^ XX в., материалов наших предшественников, по тем или иным причинам не введенных в научный оборот, но дающих во многих, случаях новую или более точную информацию по истории, этнографии и языку арабов, переселявшихся несколькими волнами в бассейн Кашкадарьи в1 VII—XVI вв. В представляемой работе описываются музейные коллекции и архивные собрания как источники для изучения культуры жизнеобеспечения арабской этнической группы, проживающей на протяжении длительного времени в иноэтничном окружении. Культура арабов, современного Узбекистана является одним из важных элементов картины культурного взаимодействия и взаимовлияния, сложившегося между разными этническими группами данного региона на протяжении нескольких веков. В современных условиях особую актуальность приобретает опыт бесконфликтного взаимодействия меньшинства с иноэтничным окружением, равно как и опыт сохранения меньшинством своей культуры на протяжении многих веков. В этом отношении изучение материалов, связанных с арабами бассейна Кашкадарьи, приобретает особое значение.

Объектом исследования в диссертации являются материалы музейных, архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга по истории и этнографии арабов, пришедших на рубеже XV-XVI вв. на территорию современного Узбекистана, а предметом - вопросы истории и этнографии данной этнической группы, сохраняющейся в условиях общности религии, взаимовлияния и взаимопроникновения культур, иногда и в условиях административного давления со стороны государства. Такая постановка вопроса

5 Бурыкина Н.Н, Измайлова М.М. Некоторые данные по языку арабов кишлака Джугары Бухарского округа и кишлака Джейнау Кашка-Дарьинского округа Узбекской ССР // Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. - Л.: Изд-во АН СССР, 1930 С. 527.

6 Кушнер (Кнышев) П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщения ИЭ. VIII. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 6. соответствует методологическим положениям об объекте и предмете этнографической науки.

Хронологические рамки исследования. В исследовании рассматриваются материалы, поступившие в архивные и музейные собрания Ленинграда — Санкт-Петербурга в период со второй половины XIX в. до начала XXI в. В это время в истории Средней Азии происходили события, повлекшие за собой большие изменения в традиционном хозяйстве и материальной культуре не только арабского, но и тюркоязычного и ираноязычного населения.

Цели и задачи исследования. Целью работы является изучение и введение в научный оборот целого ряда архивных и музейных материалов, характеризующих традиционную культуру арабского населения современного Узбекистана. Для достижения поставленной в исследовании цели предполагается решить следующие задачи:

- представить сведения об истории изучения арабского населения, проживающего на территории современного Узбекистана;

- рассмотреть вещевые и иллюстративные собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН;

- рассмотреть вещевые и иллюстративные собрания Российского этнографического музея;

- представить материалы для изучения рассматриваемой этнической группы, хранящиеся в рукописном собрании Российской национальной библиотеки;

- представить материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук, являющиеся источниками для этнографического изучения среднеазиатских арабов;

- рассмотреть архивные собрания Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН;

- рассмотреть архивные собрания Российского этнографического музея;

- проанализировать полученный этнографический материал и сопоставить данные по материальной культуре с аналогичными материалами по другим народам Средней Азии, провести историко-сравнительные параллели с другими народами региона;

- на основе рассматриваемых архивных и музейных материалов привести примеры описаний отдельных составляющих комплекса культуры жизнеобеспечения арабов бассейна Кашкадарьи (традиционные занятия, одежда, украшения, свадебный обряд).

Так как одной из важнейших задач данного исследования было введение в научный оборот целого ряда наблюдений предшественников, по тем или иным причинам не публиковавшихся ранее, некоторые фрагменты архивных записей включены в текст представляемой диссертации7.

Методологическая основа диссертационного исследования. За основу были выбраны документографический и источниковедческий анализы, позволяющие выявить источник, дать его описание, характеристику содержания, провести его изучение и сопоставление с другими материалами. В качестве вспомогательного применялся сравнительно-исторический метод исследования, который позволил рассмотреть отдельные элементы культуры жизнеобеспечения арабов Средней Азии в исторической ретроспективе и проследить их эволюцию с конца XIX до начала XXI в.

Источники. Рассматриваемая тема хорошо снабжена этнографическими источниками и материалами. К их числу необходимо отнести:

- коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры)

РАН;

- коллекции Российского этнографического музея;

- материалы Санкт-Петербургского филиала Учреждения Российской академии наук архива Российской академии наук;

- материалы архива Музея антропологии и этнографии им Петра Великого (Кунсткамеры) РАН, в том числе полевые материалы участников Среднеазиатской этнографической экспедиции АН СССР разных лет и полевые материалы автора;

- материалы архива Российского этнографического музея;

- рукописные фонды Российской национальной библиотеки.

Привлечено большое количество профильных научных исследований, опубликованные заметки путешественников и участников дипломатических миссий второй половины XIX в. Обзор этих источников представлен в первой главе диссертационного исследования. Важно отметить, что большая часть источников предоставляет лишь фрагментарные сведения об арабах Средней Азии и чаще всего касается какого-либо одного аспекта темы. В данной работе собрана и проанализирована основная часть известной сегодня информации по арабскому населению Узбекистана.

Научная новизна диссертационной работы определяется прежде всего тем, что до настоящего времени материалы архивов и этнографических музеев Санкт-Петербурга практически не привлекались как источник комплексного исторического и этнографического изучения культуры среднеазиатских арабов. На сегодняшний день не существует монографического исследования, посвященного арабам Узбекистана. Введение в научный

7 При цитировании архивных материалов авторская орфография полностью сохранена. оборот не известных ранее архивных и полевых материалов предшественников, полевых материалов автора и анализ коллекций этнографических музеев Санкт-Петербурга открывают возможность проведения такого рода исследования.

Практическое значение работы определяется введением в научный оборот большого количества музейных коллекций и архивных материалов. Результаты работы могут использоваться для атрибуции музейных экспонатов, при подготовке лекционных курсов и экскурсионных занятий, в экспозиционно-выставочной работе. Фактические сведения, представленные в работе, могут быть полезны в практической социальной работе. Работа над темой осуществлялась в рамках коллективного научного проекта МАЭ РАН (руководитель Е. А. Резван). Значительная часть обнаруженных автором материалов будет в ближайшее время опубликована в рамках большой коллективной работы, посвященной арабам Узбекистана, которая в настоящее время готовится к изданию МАЭ РАН8.

Апробация работы. Отдельные положения диссертации были изложены автором в виде докладов на научных конференциях. Среди них VII Конгресс антропологов и этнографов России (Саранск, 2007 г.), VIII Конгресс антропологов и этнографов России (Оренбург, 2009 г.), XXX ежегодная сессия петербургских арабистов, посвященная 125-летию академика И. Ю. Крачковского (Санкт-Петербург, 2008 г.), Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения (Санкт-Петербург, 2009 г.), Радловские чтения (Санкт-Петербург, 2007 г., 2008 г.), конференция,The Art of Islamic World (Краков, Польша, 2009 г.), ежегодная годичная сессия Института восточных рукописей РАН (Санкт-Петербург, 2009 г.).

Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, а также Приложения, включающего в себя альбом иллюстраций и каталог музейных коллекций и архивных материалов, доступных в настоящее время« для фотографирования и копирования. В каталоге подписи к фотографиям музейных предметов сделаны на основании коллекционных описей.

В представляемой работе географические понятия «Средняя Азия», «Центральная Азия» и «Ближний Восток» понимаются следующим образом: Средняя Азия - территория республик Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и Казахстан. Центральная Азия - гораздо более крупный регион, включающий помимо Средней Азии также Монголию, западную часть Китая, Северную Индию и Северный Пакистан, Североs Арабы Узбекистана. - СПб.: МАЭ РАН (в печати).

Восточный Иран, Афганистан; Ближний Восток - регион, охватывающий Западную Азию и Северную Африку, что соответствует определениям ЮНЕСКО9.

Рассматриваемая нами территория бывшего Бухарского ханства — один из древнейших культурных центров Средней Азии. Его основное население, называемое сегодня чаще всего узбеками и таджиками, сложилось в результате многовековых этнокультурных контактов ираноязычных и тюркоязычных народов, и их жизнь протекала на одной и той же территории и на общей хозяйственно-культурной основе. Большое влияние на этногенез народов Мавераннахра оказывали миграции, связанные с завоеваниями, и контакты оседлого населения с представителями скотоводческих племен, которые постепенно перебирались в оазисы и оседали среди земледельческого населения. В современной научной литературе до настоящего времени не закончены дискуссии об этнической идентичности представителей тех или иных групп10. В этом вопросе автор склонен согласиться с мнением С. Н. Абашина: «Чтобы адекватно описывать взаимодействия и идентичности такого рода групп, надо просто перестать жестко соотносить их с современными узбеками и таджиками»11. Поэтому под встречающимися в тексте терминами «узбекское» и «таджикское» население автор понимает представителей различных тюрко- и ираноязычных групп населения.

9 См.: Курылев В.П. Соотношение понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» // Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения. 2000 - 2001 гг. Краткое содержание докладов. - СПб.: МАЭ РАН. 2002. С. 12.

10 См., напр.: Абашин С. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. — СПб.: Апетейя, 2007.

11 Там же. С. 10.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Материалы музейных, библиотечных и архивных собраний Санкт-Петербурга как источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (Узбекистан)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертационном сочинении представлены музейные и архивные собрания Санкт-Петербурга, которые могут служить источником по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи. Во ¡вступительной части работы даны общие сведения об арабах Средней Азии и краткая историческая»справка, освещающая вопросы появления арабов на ее территории. Приведены легенды о приходе данной этнической группы в' Мавераннахр и материалы документальных источников, проливающих свет на время переселения представителей арабского этноса и отношение к ним древнего местного населения.

В основной части работы рассмотрены семь коллекций Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (три вещевые коллекции, содержащие 44 коллекционных номера, и четыре фотоиллюстративные коллекции, включающие 68 фотографий и 4 рисунка), две коллекции Российского этнографического музея (одна вещевая коллекция из 67 коллекционных номеров и одна фотоколлекция из 37 фотографий) и тридцать архивных единиц хранения, содержащих рукописные и полевые материалы предыдущих исследователей и 47 фотографических изображений. На основании рассмотренных материалов автором предприняты попытки описания традиционных занятий арабского населения Узбекистана и реконструкции комплекса свадебного обряда. В своей совокупности материалы музейных, архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга представляют важнейший и до сих пор не использованный источник по истории и этнографии арабов бассейна Кашкадарьи (XVI - XX вв.) и не имеют аналогов не только в нашей стране, но и в мире.

Одним из важнейших результатов проведенного исследования можно считать обнаружение в Санкт-Петербургском филиале архива Академии наук неопубликованной монографии И. Н. Винникова «Кашкадарьинские арабы: язык, фольклор, этнография». Пролежав на архивных полках без малого шестьдесят лет, эта работа не потеряла своей актуальности и сегодня. Фольклорные записи содержат большое количество материалов по этнографии рассматриваемой этнической группы (описания свадебных и похоронных обрядов, жизненного уклада больших семей и др.). Большая часть словарных статей имеет этнографические записи, проливающие свет практически на все составляющие культуры жизнеобеспечения среднеазиатских арабов. Эти материалы позволяют, в частности, провести сравнительный анализ их традиционной одежды, рассмотреть традиционную систему питания и сферу духовной культуры. Материалы И. Н. Винникова являются практически единственным известным на сегодняшний день развернутым источником, дающим возможность произвести описание основных занятий, зафиксировать годовые циклы сельскохозяйственных работ и традиционные приемы обработки шерсти и ручного ковроткачества среднеазиатских арабов.

Рассмотрение на основании выявленных источников комплекса традиционных занятий арабского- населения, современного Узбекистана позволяет сделать, вывод о том,' что, претерпев определенные изменения, эти занятия до настоящего времени занимают ведущие позиции в повседневной жизни и дают возможность самообеспечения продуктами»питания и рядом ключевых предметов интерьера. Данная группа населения, появившись в бассейне Кашкадарьи, принесла с собой основные традиционные знания и умения, позволившие им обеспечить свое существование в новых условиях. Арабы обогатили традиционное хозяйство местного населения прекрасной арабской каракульской породой овец и хорошо развитой традиционной технологией ее разведения. Несмотря на сокращающиеся, площади для выпаса, исчезновение степных колодцев и необходимость поить животных из коллекторов, в которые попадают воды с хлопковых полей,- иногда загрязненные химикатами, овцеводство до настоящего времени продолжает оставаться одним из основных традиционных занятий арабов Джейнау, одной из главных отраслей их экономики и источником продуктов питания. До сегодняшнего дня- многие семьи ориентируются на выращивание овец, выделку каракулевых шкурок и тканье ковров.

Арабская традиция ковроделия продолжает сохраняться и развиваться. Это традиционно женское занятие не только имеет хозяйственно-бытовое и ритуальное значение, но и> вносит заметный вклад в экономику семьи. Арабские ковры активно приобретает и использует и не арабское население, ценя* их за красоту, прочность и практичность. Сохраняется» традиция изготовления ковров для приданого, т.е. создания, обережного пространства для молодой, семьи. Традиционное ковроделие у арабов, поддерживаемое высокоразвитым овцеводством, не растворилось, а органично влилось в ковроделие других народов Средней Азии и заняло в нем-достойное место.

Можно предположить, что такой полный «перенос» основных занятий на новые места обитания связан с тем, что переселение произошло в пределах одной климатической зоны и арабам не пришлось осваивать незнакомые им ремесла и промыслы в непривычных условиях. Под влиянием времени эти традиции; естественно, видоизменились: ковроделие обогатилось под влиянием окружающих ковроткущих народов, овцеводство к сегодняшнему дню, может быть, немного упростилось в связи с появлением автомобилей и другой сельскохозяйственной техники. Тем не менее можно говорить об устойчивом сохранении традиционных приемов, и навыков хозяйственной деятельности и о том; что сегодня онш могут являться этническими маркерами для арабов Узбекистана.

Что касается хлопководства;, то его освоение; связано с переходом?к оседлому образу жизни и; возможно даже в большей: степени; с. особенностями«хозяйственно-экономической специализации региона в конце XIX - начале XX в; В этих условиях арабы должны были включиться* В: общий процесс: экономического развития- и модернизации традиционного хозяйствования. Хлопководство стало одной из основ экономики региона в середине XX в., и сегодня, несмотря, на его трудоемкость, с ним связана жизнь 'большинства?; семей, арабов Джейнау.

Материалы из архива МАЭ РАН гораздо более.фрагментарны, чем материалы из.фонда И. Н. Вйнникова СПФ АР АН, но они уникальны прежде всего тем, что содержат информацию о более чем сорока местах проживания арабов на территории современных Узбекистана и Таджикистана,, что представляет большой; интерес для* организации экспедиционных; поездок с целью дальнейшего изучения; культуры среднеазиатских арабов. Архив Российского этнографического музея дает богатый материал для изучения свадебной и похоронной обрядности арабов? бассейна Кашкадарьи. Это кажется исключительно важным, особенно если- принять во- внимание, что до сегодняшнего дня в доступной нам научной; литературе не существует ни одной4 публикации, посвященной? этой сфере жизнедеятельности."

Уникальность, вещевых коллекций МАЭ РАН1 и. РЭМ по традиционному костюму, и украшениям' среднеазиатских , арабов;, заключается: в том, что хронологически; собрание охватывает целое столетие. Самые старые предметы датированы началом XX в., а самые современные — началом XXI в. Таким образом; на основаниигмузейных коллекций; можно проследить, эволюцию костюма«: иг украшений, влияние на них окружающего населения. Традиционный костюм и украшения1 среднеазиатских; арабов практически« полностью приобрели черты, одежды и украшений окружающего иноэтничного населения. При этом такая адаптация быстрее произошла в мужском: костюме, из которого к сегодняшнему дню почти исчезли традиционноарабские элементы. До внедрения в обиход жителей региона мужской европейской одежды; лишь в. широкой, прямого кроя, с горизонтальным разрезом ворота нательной рубахе (суб, зийк) можно было разглядеть черты традиционноарабской одежды. Внешний же вид халатовж/идас и габа заметно отличается от халатов; бытовавших у арабов, проживавших на своих исконных территориях. Однако наплечную одежду населения Средней Азии и одежду жителей стран Ближнего Востока объединяет один важный элемент — туникообразный покрой; Этот архаический туникообразный покрой, который мы,видим в одежде арабского населения Средней Азии как минимум до середины-XX в., изначально,<не был чужд арабам, проживавшим нахвоей? исторической:родине. Такой крой характерен для многих скотоводческих народов^и до прихода в Средиюю Азию арабы были хорошо с ним знакомы. Таким? образом;, пришедшим' в Мавераннахр арабским племенами было несложно * адаптировать местные: традиции« изготовления-; и декорированиям одежды кг своему костюму. Вероятно; адаптация? произошла; сама собой; начавшись с использования: местных материалов; также в большинстве случаев известных арабамгв ходе тесных контактов с окружавшим;населением; .

В» мужском • костюме: также особенно заметна унификация одежды; что естественно же не [сип костюм более консервативен в принципе. Если предметы традиционного мужского костюма арабов Средней Азии еще в начале XX в. практически полностью совпадают с предметами мужского костюма окружающего населения; товженском, костюме.проявляются: некоторые черты, которые, вероятно,, можно назвать, «среднеазиатско-арабскими». Дело здесь, вероятно, в-следующем. По всем; имеющимся литературным данным; и описаниям коллекционных» предметов« можно сделать вывод; что внешний вид и отдельные элементы женского костюма' в большинстве случаев, совпадают с , таковыми; у окружающего- ирано- и тюркоязычного населения:. Но — и: это. можно выделить как; особенности-: культуры: современных: арабов - не всегда совпадают способы* и/ время» ношения; применения этих предметов одежды и украшений. Зачастую использование отдельных: элементов: костюма среднеазиатскими арабками-* отличается. от использования!, этих элементов-представительницами/ их иноэтничных соседок,, что, вероятно,, говорит о заимствованиях. Яркий; пример - - функционирование женского налобного украшения* гонжук в качестве оберега, нашиваемого на» детскую одежду. То же самое и с головными уборами: Головные уборьтлячак ттшешек у большинства, носившихих народов^ как.правило, являлись убором? замужних, а, чаще - уже пожилых женщин. У арабов Джейнау мы, видим такой же капюшонообразный голо в но й убор кыз-гг /ззи, но носимый не только; молодыми девушками, но и девочками с 4 - 5 лет. Причем этот девичий убор могли декорировать как-, предметами детских украшений (например, кокулом), так и украшением; куррак (спираль, скрученная из шерстяного шнурка),. свойственным женскому убору бухнук. Сам бухнук, в отличие от шапочек с накосником других азиатских народов, имеет подбородочный валик гуг/шаг^ богато декорированный несколькими; рядами украшений: коралловыми: и стеклянными бусинами; серебряными: подвесками: и, монетами. Достаточно часто в; центре; подбородочного валика прикрепляется, подвеска хакик, носимая; женщинами других народов как; нагрудное украшение. Возможно, такой подбородочный, валик является отголоском тех самых трехчастных головных украшений, которые бытовали в странах арабского Востока и которые уже упоминались выше. Вероятно, в процессе долгих и тесных контактов с ирано- и тюркоязычным населением региона арабские женщины производили тщательный отбор украшений и приспосабливали их к собственным вкусам и понятиям о «правильности» использования этих украшений. Они включали их в свой комплект украшений, в котором, вероятно, уже присутствовали носовые кольца, ставшие сегодня этническим маркером среднеазиатских арабок, базибаны, а быть может, и несколько видоизмененное синсша, возможность арабского происхождения которого, исходя из терминологии, также нельзя исключить полностью.

Столь большое заимствование украшений можно объяснить и тем, что основная часть украшений производилась в крупных городских и сельских центрах, и, даже изготавливая украшения на заказ, мастера делали их в собственной этнической манере. Многие заимствованные украшения арабы за долгие годы использования уже считают своими, исконно арабскими. Таким образом и возникла та самая «среднеазиатско-арабская» традиция, отголоски которой мы еще можем наблюдать в настоящее время.

В собрании отдела рукописей Российской национальной библиотеки на сегодняшний день выявлена всего одна миниатюра, послужившая источником и стимулом для проведения небольшого историко-этнографического исследовании, результаты которого представлены в одном из параграфов первой главы представляемой работы. Однако нет никаких сомнений, что при более пристальном изучении собраний рукописного отдела РНБ можно выявить и пока еще не известные материалы по интересующей нас теме.

Список научной литературыЯнес, Мария Александровна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Абашин С.Н. Национализмы в Средней Азии: впоисках идентичности. СПб.: Алетейя, 2007. 304 с.

2. Абрамзон С.М. К вопросу о ¡патриархальной семье у кочевников Средней Азии // КСИЭ. Т. 28. М.: Изд-во АН СССР, 1958.' С. 28-34.

3. Александренков Э.Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность»? // ЭО. 1996. №3. С. 13-21.

4. Амирь'янц И.А. Этническое развитие среднеазиатских арабов // Этнические процессы у национальных групп Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1980. С. 213-230.

5. Андреев М.С. Некоторые результаты этнографической экспедиции в Самаркандскую область в 1921 г. Ташкент, 1925. Отд. оттиск из: ИТОРГО. Т. XVII: Ташкент, 1925. С. 121140.

6. Арабы Узбекистана. СПб.: МАЭ РАН (в печати).

7. Асланов М.Г. Народы Афганистана // Народы Передней Азии. Народы мира. — М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 56-106.

8. Бартольд В.В.1 Ближайшие задачи изучения Туркестана // Наука и просвещение: журнал народного комиссариата просвещения Туркреспублики. — Ташкент: 1922, № 2. С. 1-11.

9. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Сочинения. Т. II. Часть 1. М.: ИВЛ, 1963. С. 167-433.

10. Бенфугаль (Трифонова) Т.Н. Ювелирные украшения берберских женщин из Ореса (Алжир) // Страны и народы Востока. Вып. XXV. География. Этнография. История. — Mi: Наука, 1987. С. 149-164.

11. Богословская И.В., Левтеева Л.Г. Тюбетейки Узбекистана XIX-XX веков: альбом на русском и английском языках. — Ташкент: Mega BASIM, 2006. 175 с.

12. Борозна Н.Г. Виды женских ювелирных украшений у народов Средней Азии и Казахстана// СЭ. 1974. № 1. С. 32-44.

13. Борозна Н.Г. Материальная культура узбеков Бабатага и долины Кафирнигана // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1966. С. 91-120.

14. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука. 1983. 412 с.

15. Васильева Г.П. Туркменские женские украшения (опыт картографирования) // СЭ. 1973. № 3. С. 90-98.

16. Винников И.Н. Арабы в СССР // СЭ. 1940. № IV. С. 3-22.

17. Винников И.Н. Словарь диалектов бухарских арабов // Палестинский сборник. Вып. 10 (73). М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 248 с.

18. Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. I // Archiv orientalni.1957. 25. fase. 2. P. 173-189.

19. Винников И.Н. Образцы фольклора бухарских арабов. II // Archiv orientalni.1957. 25. fase. 3. P. 426-451.

20. Винников И.Н. Фольклор бухарских арабов // Acta Orientaba. Budapest, VI. fase. 1-3. P. 181-206.

21. Винников. И.Н. Язык и фольклор бухарских арабов. -М.: Наука, 1969. 359 с.

22. Военно-статистическое описание Хивинского оазиса. Ташкент: 1903. 310 с.

23. Волин С.Л. К истории среднеазиатских арабов // Труды второй сессии ассоциации арабистов. 19-23 октября 1937 г. ТИВ. Вып. XXXVI. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941 С. 111-126.

24. Вопросы филологии стран Азии и Африки. Вып. I / Отв. ред. В.И. Беляев, A.A. Долинина. -Л.: ЛГУ, 1971. 187 с.

25. Гамбург Б.З. Классификация и географическое распространение традиционных ручных землекопных орудий Средней Азии конца XIX начала XX в. // Краткое содержание докладов Среднеазиатско-Кавказских чтений, апрель 1983 г.-Л.: Наука, 1983. С. 17.

26. Гафферберг Э.Г. Белуджи Туркменской ССР. Л.: Наука, 1969. 239 с.

27. Географические и статистические сведения о Заравшанском округе. СПб., 1874. 257 с

28. Гребенкин А.Д. Мелкие народности Зеравшанского округа // Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки. Вып. 1-3. — М.: Унив. тип. (Катков и К), 1872. С. 110-119.

29. Гусева Н.Р. Художественные ремесла Индии. — М.: Наука, 1982. 238 с.

30. Данциг Б.М. Арабы Ирака // Народы Передней Азии. Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 50-534.

31. Дудин С.М. Ковровые изделия Ср. Азии // Сб. МАЭ. Т. VII. Л.: Изд-во АН СССР, 1928. С. 71-166.

32. Иванов М.Ф. Курс овцеводства. Изд-е 2, переем, и доп. М.; Л.: Сельхозгиз, 1934. 309 с.

33. Ислам: ¡Энциклопедический словарь. -Mf.: Наука, 1991. 315 с.

34. Исмаилов Х.И. Традиционная одежда арабов Кашкадарьинской области Узбекской ССР // Костюм народов Средней Азии. М.: Наука, 1979. С. 228-238.

35. Кармышева Б.Х. «Кочевая степь» Мавераннахра и ее население в конце XIX — начале XX в. (по этнографическим данным) // СЭ. 1980. № 1. С. 46-55.

36. Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Узбекистана и Таджикистана. М.: Наука, 1976. 323 с.

37. Кармышева Б.Х. Среднеазиатские арабы// Народы Средней Азии и Казахстана. Т. II. Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 582 - 596.

38. Кармышева Б.Х. Типы скотоводства в южных районах Узбекистана и Таджикистана (конец XIX- начало XX в.) // СЭ. 1969. № 3. С. 44-50.

39. Кисляков H.A. Семья и брак у таджиков. ТИЭ НС. Т. XLIV. М.; Л.: Наука, 1959. 268 с.

40. Кисляков H.A. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. — Л.: Наука, 1969. 239 с.

41. Кисляков H.A. Пережитки матриархата в брачных обрядах народов Средней Азии // КСИЭ. Т. 28. М.: Изд-во АН СССР. 1958. С. 21-27.

42. Культура оазиса низовьев Аму-Дарьи. Материалы для статистики Туркестанского края. СПб., 1876. 240 с.

43. Курганов H.A. Узбекская курдючная овца // Овцеводство. Вып. 4. Ташкент: Изд-во комитета наук УзССР, 1938. С. 27-46.

44. Курылев В.П. Соотношение понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» // Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения. 2000 2001 гг. Краткое содержание докладов. - СПб.: МАЭ РАН, 2002. С. 11-13.

45. Кушнер (Кнышев) П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщения ИЭ. VIII. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 3-9.

46. Лобачева Н.П. О некоторых чертах региональной общности в традиционном костюме народов Средней Азии и Казахстана // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1989. С. 5-35.

47. Лобачева Н.П. Различные обрядовые комплексы в свадебном церемониале народов Средней Азии и Казахстана // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. — М.: Наука, 1975. С. 298-333.

48. Лобачева Н.ГТ. К истории сложения свадебной обрядности (на примере комплексов свадебных обычаев и обрядов народов Средней Азии и Казахстана) // Семья и семейные обряды у народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1978. С. 144-175.

49. Люшкевич Ф.Д. Одежда таджикского населения Бухарского оазиса в первой половине XX в. // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ. Т. XXXIV. Л.: Наука, 1978. С. 123-144:

50. Люшкевич Ф.Д. Одежда этнических групп населения Бухарского оазиса и прилегающих к нему районов. Первая половина XX в. (опыт сравнительной характеристики) // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М;: Наука, 1989. С. 107-138.

51. Лэйн Э.У. Нравы и обычаи египтян в первой половине XIX в. М.: Наука, 1982. 435 с.

52. Материалы по районированию Средней Азии. Кн. I. Территория и население Бухары и Хорезма. Ч. I. Бухара. Ташкент: 1926. 288 с.

53. Материальная культура таджиков верховьев Зеравшана / Отв. ред. А.К. Писарчик, Н.П.Ершов. Душанбе: Дониш, 1973. 296 с.

54. Мадамиджанова З.М. Арабы Южного Таджикистана (Историко-этнографические очерки). Душанбе, 1995.

55. Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. — М. Наука, 1975. 180 с.

56. Мошкова В.Г. Ковры народов Средней Азии. Ташкент: Фан, 1970. 255 с.

57. Народное декоративное искусство советского Узбекистана. Текстиль. — Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1954. 192 с.

58. Першиц А.И. Арабы Саудовской Аравии» // Народы Передней Азии. Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 383-416.

59. Прищепова В.А. Иллюстративные коллекции по народам Центральной Азии конца XIX-начала XX века (из собраний МАЭ РАН) // Культурное наследие народов Центральной Азии, Казахстана и Кавказа. Сб. МАЭ. Т. LIT. СПб.: Наука, 2006. С. 174-225.

60. Равдоникас Т.Д. Одна из функций стеганой одежды народов Средней Азии // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ. Т. XXXIV.-Л.: Наука, 1978. С. 175-181.

61. Рассудова Р.Я. К истории одежды оседлого населения Ферганского, Ташкентского и Зеравшанского регионов // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Сб. МАЭ Т. XXXIV. Л.: Наука, 1978. С. 154-174.

62. Рахимов P.P. Коран и розовое пламя. СПб.: Наука, 2007. 388 с.

63. Резван Е.А. «Коран Усмана»: (Санкт-Петербург, Катта-Лангар, Бухара, Ташкент) Т.1. = "The Qur'an of 'Uthman": (St. Petersburg, Katta-Langar, Bukhara, Tashkent). Vol. 1 / Е.А. Резван;

64. РАН. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), Институт востоковедения (С.-Петербург). — СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. 368 с.

65. Резван Е.А. Jeynov Мы пришли. (Каталог выставки). - СПб.: МАЭ РАН, 2004. 45 с.

66. Резван М:Е., Резван Е.А. Чтобы проклятия остались снаружи, или «платье-оберег» (женщина и ее одежда в магическом пространстве Центральной Азии) // Грезы о Востоке. Русский авангард и шелка Бухары. — СПб.: МАЭ РАН, 2006. 219 с.

67. Семенов A.A. Воззрения мусульман на значение благородных камней и минералов // Мир ислама. Т. 1. № 1. — СПб.: Изд-во Общества востоковедения. 1912. С. 293-321.

68. Среднеазиатские миниатюры XVI XVIII вв. - М.: Наука, 1964. 36 е.; 48 л. илл.

69. Средняя Азия. Экономико-географическая характеристика и проблемы развития хозяйства. М.: Мысль, 1969. 502 с.

70. Сурдель Д., Сурдель Ж. Цивилизация классического ислама. Екатеринбург: У-Фактория, 2006. 544 с.

71. Сухарева O.A. К истории городов Бухарского ханства. — Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1958. 146 с.

72. Троицкая A.JT. Из отчета о командировке 1936 г. в национальные районы Среднеазиатских республик // СЭ. 1937. № 4. С. 137-149.

73. Фахретдинова Д.А. Ювелирное искусство Узбекистана. — Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1988. 204 с.

74. Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. СПб.: Тип. Академии наук, 1843. 279 с.

75. Царева Е.Г. Древнейшие сюжеты на современных гладкотканых ковровых изделиях арабов Центральной Азии // Радловский сборник: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2009 г. СПб.: МАЭ РАН, 2010. С. 55-58.

76. Чвырь J1.A. Таджикские ювелирные украшения. — М.: Наука, 1977. 141 с.

77. Шаниязов К.Ш. Основные отрасли животноводства в дореволюционном Узбекистане // Хозяйственно-культурные традиции народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1975. С. 188-229.

78. Шаниязов К.Ш., Исмаилов Х.И. Этнографические очерки материальной культуры узбеков конца XIX начала XX в. — Ташкент: Фан, 1981. 125 с.

79. Этнографические очерки узбекского сельского населения. М.: Наука, 1969. 294 с.

80. Burckhardt. J.L. Notes on the Bedouins and Wahabys, collected during his travels in the East. -London, 1830.

81. Islamic art in Oman. Muscat, Sultanate of Oman, 2008. 373 p.83. al-Hassan Ahmad Y., Hill Donald. R. Islamic technology: an illustrated history. Paris; Unesco; Cambridge University Press, 1986. 304 p.

82. Muchawsky-Schnapper E. The Yemenites. Two Thousand Years of Jewish Culture. — Jerusalem, The Israel Museum, 2000. 183 p.

83. E. Rezvan, M. Rezvan. The Qur'an, woman and her clothing in the magic sphere of Central Asia//Manuscripta Orientalia. Vol. 12. № 1. March 2006. SPb: Thesa Publishers, 2006. Pp. 31-42.

84. Ross H.C. The art of Bedouin Jewellery (a Saudi Arabian profile). Monteux, Switzerland, 1989. 135 p.

85. Weir Sh. The Bedouin. England, 1976.

86. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ

87. Санкт-Петербургский филиал Учреждения Российской академии наук Архива РАН

88. Бурыкина H.H. Открытка на имя И.Ю. Крачковского. СПФ АР АН. Ф. 1026. Оп. 3. Ед. хр. 178.9 л.

89. Винников И.Н. Арабы в СССР. Доклад в ЛГУ. СПФ АР АН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 111. 26 л.

90. Винников И.Н. Арабы кишлака Джейнау. СПФ АР АН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 105. 5 л.

91. Винников И.Н. Отчеты об экспедициях в Бухарскую и Кашкадарьинскую области Узбекской ССР весной и осенью 1943 г., осенью 1944 г. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп.1. Ед. хр. 103. 71 л.

92. Винников И.Н. Изучение арабов Средней Азии в годы Великой Отечественной войны. Доклад в ЛГУ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 110. 47 л.

93. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. Документы об экспедиции в Среднюю Азию: план, переписка, отчет. 1943 г. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 113. 44 л.

94. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 112. 16 л.

95. Винников И.Н. Документы о деятельности в ИЭА и МАЭ. Планы и отчеты об экспедициях 1936 1944 гг. - СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 115. 29 л.

96. Винников И.Н. Женщина и ее роль в сохранении культурной традиции у среднеазиатских арабов. Доклад в ЛГУ. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 112. 95 л.

97. Винников И.Н. Кашкадарьинские арабы (язык, фольклор, этнография). СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 115. 636 л.

98. Винников И.Н. Сказки бухарских арабов. СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 106. 2 л.

99. Винников И.Н. Фото сказителей и местных жителей кишлаков Араб-Хона и Джогари Уз. ССР. 1936 г. 47 фото 8x11 и 16x11.

100. Измайлова М.М. Письма И.Ю. Крачковскому. Письмо от 19.02.1946 г. СПФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 3. Ед. хр. 393. 71 л.

101. Крачковский И.Ю. Документы по деятельности кружка арабистов. СПФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 2. Ед. хр. 174. 234 л.

102. Крачковский И.Ю., Юшманов Н.В. О диссертации И.Н. Винникова «Арабы в СССР». -СПФ АРАН. Ф. 1045. Оп. 2. Ед. хр. 65. 14 л.

103. Архив Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

104. Задыхина К.Л. Материалы к этнической карте. Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 42. 105 л.

105. Задыхина К.Л. Полевые материалы «О расселении, жилище, родовом составе, свадебном и похоронном обрядах, одежде». Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 31. 98 л.

106. Задыхина К.Л. Полевые материалы «О ткачестве, зерноводстве, хлопководстве, жилище» -Архив МАЭ РАН. Ф. 26. Оп. 1. № 40. 21 л.

107. Кондауров А.Н. «Колхозное строительство в Таджикистане». Полевые дневники. — Архив МАЭ РАН. Ф. 9. Оп. 1. № 13. 58 л.

108. Люшкевич Ф.Д. Полевые записи. Среднеазиатская этнографическая экспедиция. Бухарский отряд. 1976 г. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1239. 70 л.

109. Люшкевич Ф.Д. Полевые записи. Среднеазиатская этнографическая экспедиция. Бухарский отряд. 1977 г. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1241. 61 л.

110. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 324. 12 л.

111. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 325. 12 л.

112. Троицкая А.Л. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 326. 11 л.

113. Янес М.А. Полевой дневник. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1822. 45 л.

114. Янес М.А. Полевые записи. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1823. 34 л.

115. Янес М.А. Содержательный отчет. Архив МАЭ РАН. К-1. Оп. 2. № 1824. 10 л.

116. Архив Российского этнографического музея

117. Гамбург Б.З. Отчет об экспедиции в Узбекскую ССР. Архив РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. Ед. хр. 2001.45 л.

118. Гамбург Б.З. Полевые дневники. Архив РЭМ. Ф. 13. Оп. 1. № 24. 23 л.

119. Гамбург Б.З. Полевые дневники. Архив РЭМ. Ф. 13. Оп. 1. № 25. 5