автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Межконфессиональные отношения как формы социокультурного взаимовосприятия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Межконфессиональные отношения как формы социокультурного взаимовосприятия"

На правах рукописи

Курачев Дмитрий Геннадьевич

МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ КАК ФОРМЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОВОСПРИЯТИЯ (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Уфа - 2005

>

Работа выполнена на кафедре философии Башкирского государственного медицинского университета

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Д.М. Азаматов

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Ф.С. ФаЙзулин;

доктор философских наук, профессор А.В. Лукьянов;

доктор социологических наук, профессор C.B. Егорышев

Ведущая организация:

Башкирский государственный педагогический университет

Защита состоится «23» декабря 2005 г. в 16.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.013.03 в Башкирском государственном университете по адресу: 450074, г. Уфа, ул. Фрунзе, д. 32, гл. корпус, ауд. 01.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Башкирского государственного университета.

Автореферат разослан « гъ » ноября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета; доктор философских наук, профессор

V-

С.М.Поздяева

¿€/87

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Феномен религиозности принадлежит к одному из массовых и стойких социокультурных явлений. С древних времен религиозное мировоззрение определяло социальную жизнедеятельность, как отдельных субъектов, так и целых государств. В XXI веке религии не исчерпали своей ценностно-мировоззренческой значимости, поскольку основная часть мирового населения остается религиозной.

Даже в условиях глобализации отчетливо прослеживаются границы между католической и православной (Западной и Восточной) Европой, между христианским, исламским и буддийским культурными мирами. Религиозные культуры, как исторически сложившиеся макрообщности, продолжают активно проявлять себя в противостояниях, приобретающих форму «цивилизационных разломов». Диалог культур в значительной мере является диалогом конфессий, хотя и не всегда выражается в открытой очевидности. Несмотря на сохранившиеся отчетливые разграничения, в результате миграционных процессов происходит территориальное взаимопроникновение религиозных культур друг в друга, при этом они не смешиваются, а продолжают существовать самобытно. Многие государства, регионы и города, еще совсем недавно представленные в моноконфессиональном демографическом преимуществе в результате миграционных процессов стали в значительной степени поликонфессиональными. Усиление мобилизационного потенциала конфессий особенно заметно в обществах промышленно развитых стран, подвергшихся секуляризации, модернизации и культурной трансформации.

Центральной стороной активизации мобилизационного потенциала конфессий является консолидирующая роль религиозных культур, сопровождающаяся значительным ростом конфессионального самосознания. Внутри поликонфессиональных государств данные общественные процессы могут иметь различные последствия. С одной стороны, религиозные культуры через мировоззренческие ориентиры осуществляют функцию социального контроля: регламентируют поведение, структурируют отношения, могут обеспечивать общественный порядок; с другой стороны, внутриконфессиональная консолидация и солидарность нередко оборачиваются социальным размежеванием. Этому способствуют отличия в мировоззренческих ценностях, знаково-символической и предметной сферах, особых формах поведения людей, регламентируемых религиозными предписаниями.

В России культурно-религиозные различия рельефно проявились после распада атеистической идеологии. Снятие идеологических барьеров,

РОС. НАЦИОНАЛЫ1 БИБЛИОТЕКА ]

""Е—ют *

кардинальные социальные и мировоззренческие трансформации, активизировали как религиозные ориентации настроения, так и социальную активность конфессий. В целом религиозный ренессанс закономерно сопровождался «реанимированием» межконфессиональных отношений, при этом в различных регионах России формы их проявления приобрели различный социальный масштаб, степень выраженности и весьма разнообразный характер, как конфликтный, так и стабильный.

Одной из показательных сторон современного религиозного возрождения является вовлеченность в этот процесс молодежи. Различные конфессии, традиционные и особенно нетрадиционные, в силу собственных стратегических интересов расширения общественного влияния стараются проявлять активность именно в молодежной среде. Среди других возрастных групп населения молодежь оказывается в наибольшей мере подверженной влиянию религиозных идеологий.

Внутриконфессиональная консолидация и солидарность, ориентация верующих на ценности своих религиозных культур приводят к рефлексии межрелигиозных различий, актуализируют и формируют в сознании верующих установки и представления социального взаимовосприятия. Важным и общественно значимым является тот факт, что религиозные культуры характеризуются не только различиями, но и мировоззренческими противоречиями, представленными зарядом идеологических разногласий. Данные противоречия могут найти свое разрешение в межрелигиозных конфликтах и составляют одну из актуальных проблем в межконфессиональных отношениях. Между тем реалии свидетельствуют, что мировоззренческие противоречия религиозных культур далеко не всегда находят свою социальную объективацию. Для их катализации необходим ряд сопутствующих социокультурных условий, а также других форм межконфессиональных противоречий.

Уникальность социокультурной ситуации в Республике Башкортостан состоит в том, что здесь на относительно небольшом территориальном пространстве тесно соседствуют различные конфессии, как традиционные, так и нетрадиционные. Верующими считают себя более двух третей населения. Несмотря на значительные мировоззренческие различия трех традиционных религий: ислама, православия, финно-угорского язычества, представляющих подавляющее большинство верующих на данной территории, а также множества нетрадиционных религий, в Республике Башкортостан не наблюдается социально проявленных межконфессиональных конфликтов и напряженности на религиозной почве.

Межконфессиональные отношения на территории республики могут быть исследованы в формах социокультурного взаимовосприятия, где

противоречия ценностей религиозных культур не находят объективных социальных условий их катализации.

Актуальность проблемы исследования позволяет говорить о межконфессиональных отношениях как важном и значимом общественном феномене. От того, каким образом будут складываться взаимоотношения между конфессиями, в каком ракурсе (позитивном, негативном) верующие различных конфессий будут воспринимать друг друга, во многом зависит стабильное общественное развитие.

Степень научной разработанности проблемы. Социальные процессы размежевания, противостояния по принципу деления на своих «своих» и «чужих» рассматривались еще в античности JIao-Цзы, Геродотом, Платоном, Аристотелем и др. Сквозной нитью проблема рассматривалась мыслителями в Средневековье, эпохи Ренессанса и Просвещения. В конце XIX и XX веков межгрупповые отношения получили свое концептуальное осмысление (Т. Адорно, Б. Басс, Л. Берковитц, П. Бурдье, Э. Гидденс, М. Дойч, Л. Дьяб, X. Жаму, Д.Т. Кемпбелл, Л. Козер, Г. Ле-бон, Р. Лейван, Г. Лемэн, У. Макдугалл, К. Маркс, С. Московичи, У.Г. Самнер, П.А.Сорокин, 3. Фрейд, М. Шериф, B.C. Мухина, Б.Ф. Поршнев, П.И. Кушнер и др.). Некоторые идеи стали классикой и активно использовались в настоящей работе. Среди них можно отметить такие закономерности межгрупповых отношений, как внутригрупповой фаворитизм и межгрупповая дискриминация.

Отдельно следует остановиться на межгрупповом восприятии как перспективной области работы (У. Гадиланст, Г. Тешфел, Д. Тернер, Г.М. Андреева, А.И. Донцов, А.Г. Костинская и др.), а также прислушаться к призыву о необходимости исследования конкретных сфер межгрупповых отношений: классовых, тендерных, профессиональных, этнических, религиозных и др. (Г. Горнстейн, Г. Тэшфел, B.C. Агеев). Практически всеми авторами в качестве одного из наиболее приоритетных направлений признается необходимость исследования значительных по масштабу социокультурных общностей.

Современный этап развития исследований характеризуется возрастающим интересом к религиозной и межконфессиональной проблематике. Общественная представленность культурно-религиозных ценностей и процессы конфессиональной вовлеченности нашли отражение в социологических исследованиях В.И. Борзенко, Ю.Л. Василевского, Л. Василенко, Ю.А. Гаврилова, И.В. Журавлевой, К. Каариайнен, П.А. Кулакова, P.A. Лопаткина, Л.Н. Митрохина, З.И. Пейковой, Ю.Ю. Синелиной, H.A. Трофимчук, Э.Г. Филимонова, С. Филатова, В.Г. Харчеци, А.Г. Шевченко, Ф.Э. Шереги, Г.С. Широкаловой, Е.С. Элбакян, И.Н. Яб-локова и др. Конфессиональная вовлеченность детерминирует общест-

венную интеграцию (Э. Дюргхейм, Г. Спенсер, Б. Малиновский, П.А. Сорокин), а также социальные последствия в ракурсе социальной адаптации и дезадаптации, которые изучались преимущественно социальными психологами Е.М. Аргил, С. Артербам, А. Ван Каам, К. Джиам-балво, Доброу-Айхель, Е.О'Дохеретти, J1. Кивлев, М. Лангон, Р. Лифтон, Т. Петере, X. Ремшмидт, Т. Роджерс, Дж. Рональлд, Р. Толес, В. Уилсон, П. Утсон, Дж. Фелтон, С. Хассэн, С. Элисон, Н. Волков и др. Позиции представленных авторов недостаточно хорошо вскрывают и иллюстрируют ту сторону проблемы, которая лежит в сфере собственно межконфессиональных отношений. Между тем большинство исследователей, представляющих различные области социальных наук, склонно констатировать возрастающую роль конфессионального фактора в общественной практике и социальной коммуникации.

К настоящему моменту межконфессиональные отношения рассмотрены в различных аспектах социального знания. Имеется ряд позиций и мнений, авторы которых концентрируются на историческом (Л.Н. Гумилев, А.И. Жильский, А.Б. Зубов, Г.А. Никитина, М.Ю. Решетова, Н.С. Трубецкой и др.), конфессионально-теологическом (А. Барац, С. Н. Булгагов, А. Кураев, B.C. Соловьев, А. Сурожский, Л.Н. Толстой, Ф. Мухамедшин, А. Хомейни, П. Флоренский и др.), политическом (Г. Зиммель, С.И. Иваненко, 3. Изакович, A.A. Красиков, Н.М. Мамедо-ва, В.Н. Рагузин и др.), юридическом (Б. Бич, И.Я. Кантеров, Е.Ю. Кри-вошеина, У. Кок Дюрам, Ю.А. Розенбаум, Л.С. Скуратовская, В.О. Лобо-виков, О.С. Шутова и др.) аспектах межконфессиональной проблематики. Значительная часть публикаций по теме выглядит в контексте теоретического обозначения, а не концептуальной разработки, выражает стремление авторов привлечь внимание общественности к назревшей проблеме межрелигиозного взаимососедства.

Между тем имеется ряд социологических и социально-философских исследований, отражающих конкретную фактологию межконфессиональных отношений, как на уровне эмпирических данных, так и концептуально (В.В. Амелин, В.И. Веремчук, B.C. Воронцов, Д.М. Исхаков, К. Каариайнен, А.Д Коростылев, М.П. Мчедлов, Р.Н. Мусина, Э.Г. Филимонов, Д.Е. Фурман, Е.С. Элбакян и др.). Отдельно следует отметить теоретическую позицию A.A. Нуруллаева, предложившего целостную перспективу рассмотрения межконфессиональной проблематики не только освещающую ее реалии, но и включающую прогноз развития, а также рекомендации по оптимизации отношений между конфессиями.

Основной социально философский фокус анализа межконфессиональных отношений сконцентрирован в рамках проблем религиозного противостояния и диалога. Вопросы межрелигиозного размежевания и

конфликтов рассмотрены в работах М. Вебер, A.B. Верещагина, E.H. Ба-зурина, Н. Джавахишвили, И.Я. Кантеров, К. Маркс, О.В. Монина, Ю.М. Почта, Б. Путилин, М.В. Силатьева С. Хантингтон; толерантности (С.М. Глушкова, И.А. Ермакова, С.А. Ли, Ю. Хабермас, Е.А Степанова,

B.Е. Кемеров, Н.Б. Костина, К.И. Колесникова, А. Кукушкин, И.Д. Яго-фарова); диалога и дискурса (В.Д. Грац, М. Хатами, К. Ясперс, Л.Х. Ав-шалумова, М.А. Алиев, М.М. Бахтин, И.В. Богачаевская, A.M. Буттаева,

C. Глаголев, E.H. Заборцева, Ф.Г. Овсиенко, В.В. Лешков, И.А. Колосова,); гармонизации (К. Кюнг, Алексий II, И.И. Иванова, С.И. Ильинский, Иоан Павел I, P.C. Истмагилин и др.). Представленные вопросы, в сущности, неотъемлемы друг от друга и большинством авторов рассматриваются в единстве, исследовательские предпочтения можно выделить лишь с определенной долей условности.

В последнее время теоретический и практический интерес к религиозной проблематике, и в частности к межконфессиональным отношениям, проявляют исследователи республики Башкортостан: Р.И. Ирназаров, А.Б. Курлов, A.B. Лукьянов, И.М. Орешников, С.М. Поздяева, P.M. Тух-ватуллин, Ф.С. Файзуллин, А.Б. Юнусова и др.

Анализ направлений, в той или иной мере отразивших вопросы межконфессиональных отношений свидетельствует, что данная проблема находится на начальных этапах своей концептуальной разработки и изучена недостаточно.

Имеющиеся подходы описывают межконфессиональные отношения преимущественно через формы взаимодействия (интеракцию) или диалога (коммуникацию). Рассмотрение межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия на данный момент не в должной мере фигурирует как вариация социально-философского поиска. Между тем данная парадигма рассмотрения межконфессиональных отношений позволяет выйти за пределы непосредственной социальной практики, углубляясь в сферу сознания верующих.

Объектом исследования выступают межконфессиональные отношения как общественный феномен, в качестве предмета - социокультурное взаимовосприятие религиозных сообществ.

Целью работы является построение концепции межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• обосновать философский концептуальный базис, методологию, понятийный аппарат и стратегию исследования межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия;

• выяснить общественную значимость и проблематику межконфессиональных отношений; провести социально-философский анализ подходов, описывающих феномены религиозных ориентации, конфессиональной социализации, межгрупповых в контексте межконфессиональных отношений как форм социокультурного восприятия;

• выявить различия в конфессиональных и этнических формах социокультурного взаимовосприятия; раскрыть содержание межконфессионального восприятия в установках и представлениях, обуславливающих приоритеты лояльности и отчуждения между конфессиональными общностями;

• определить степень актуализации и широту социальной представленности межконфессионального восприятия; выявить типологию межконфессионального восприятия; проанализировать социокультурные факторы и условия, непосредственно влияющие на межконфессиональные отношения;

• предложить программу по оптимизации межконфессиональных отношений.

Научная новизна диссертации:

• доказано, что религиозные ориентации населения не теряются в индивидуальных духовных исканиях отдельных субъектов, а активно проявляются через социокультурные формы своего выражения, характеризуясь разной степенью вовлеченности в ту или иную конфессиональную общность, попадая под ее социальный контроль, провоцируя процессы социокультурного взаимовосприятия по принципу «Они» и «Мы»

• доказано, что социокультурное взаимовосприятие религиозных общностей (межконфессиональное восприятие) есть сущность межконфессиональных отношений, поскольку в сфере восприятия сфокусированы их системообразующие противоречия;

• доказно, что межконфессиональное восприятие имеет особое содержание, свой общественный диапазон отличный от других форм межгруппового восприятия. В современном обществе межконфессиональное восприятие активно и широко проявляет себя в обыденной общественной жизни, представляя собой не ситуативное явление. Любые формы социальной напряженности, является факторами катализа-ции ценностно-мировоззренческих противоречий и способны спровоцировать межконфессиональные конфликты.

• установлено, что межконфессиональное восприятие очень уязвимо к внутренним (со стороны радикально настроенного духовенства) и внешним (со стороны враждебных политических сил) идеологически-

манипулятивным злоупотреблениям, что делает ее важнейшим «проблемным полем» общественной и государственной безопасности;

• доказано, что активное формирование и становление межконфессионального восприятия происходит в подростковом периоде. В юношеском же возрасте межконфессиональное восприятие достаточно актуализировано. Показательным фактором является то, что периоду юности свойственно противопоставление себя «чужим», вообще любой альтернативе, поэтому межгрупповые антагонизмы в молодежной среде проявляются наиболее рельефно, создавая условия для социальных конфликтов;

• доказано, что при общем сходстве на периферии религиозных культур и в их центре межконфессиональное восприятие имеет специфику в формах своего выражения. На периферии оно представлено некоторым субъективизмом и секулярностью представлений, более выраженными терпимостью к инакомыслию и критической рефлексией по отношению к собственной религии. В центре в нем чаще фигурируют стереотипы, догматические регламентации, менее выражена критическая саморефлексия, а иноверцы и атеисты воспринимаются менее лояльно. Выявлены некоторые аналогии социокультурного восприятия у верующих, находящихся в центре культур традиционных религий, и у сектантов. Более глубокая конфессиональная вовлеченность, которая в обществе уже достаточно отчетливо просматривается, может формировать социальные предпосылки к усилению межконфессиональной конфронтации, общей социальной напряженности;

• установлено, что формы восприятия иноверцев носят избирательный характер и зависят от принадлежности к конкретной религиозной общности. Межконфессиональное восприятие вскрывает межконфессиональные отношения как неоднородное, многоформное общественное явление, и может быть представлено в различных типах: толерантный, недифференцированно-обособленный, негативно-конфликтный, радикально-изоляционный, маргинальный;

• обосновано, что социальную деятельность религиозных объединений и отношения между ними необходимо подвергнуть более пристальному государственному контролю.

Методологическая основа исследования представлена социокультурным подходом и диалектикой с элементами культурной антропологии, структурализма и социальной феноменологии.

В качестве теоретических оснований выступили труды, идеи и концептуальные положения отечественных и зарубежных философов, социологов, антропологов, психологов, религоведов.

Эмпирической базой, иллюстрирующей теоретические положения и выводы исследования, явились статистические результаты опросов населения, проведенных под руководством автора и при его участии. В общей сложности было исследовано более 2500 верующих, представляющих различные конфессии: православие, ислам, язычество, свидетелей Иеговы, адвентизм, пятидесятничество, вайшнавизм (кришнаиты). В работе использовались также данные социологических опросов, полученные другими авторами и коллективами.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость работы состоит в том, что диссертантом был выделен и описан самостоятельный феномен в многообразии общественных отношений - межконфессиональное восприятие. Раскрыта специфика его социального проявления, степень выраженности и общественная значимость. Выявлены сопутствующие социокультурные факторы и условия.

Практическая значимость работы состоит в разработке апробированного способа исследования межконфессионального восприятия как особой формы межконфессиональных отношений. Эта значимость заключена в возможности предотвращения межконфессиональной напряженности и конфликтов; она состоит в разработке стратегии и приемов оптимизации межконфессиональных отношений. Данные приемы могут быть использованы органами государственного управления и священнослужителями в их непосредственной практической деятельности. Результаты и рекомендации работы найдут свое применение в учебном процессе в качестве учебных курсов: «Социальная философия», «Конфликтология», «Социология религии»; спецкурса «Философия межконфессиональных отношений».

Апробация работы. Основные идеи диссертации, концептуальные положения и результаты докладывались на IV Российском Философском Конгрессе "Философия и будущие цивилизации" (Москва, 2005); на международных научных и научно-практических конференциях: «VI Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, 2003); «Культура толерантности: пути и проблемы развития» (Екатеринбург, 2004); «Проблемы образования в современной России и на постсоветском пространстве» (Пенза, 2005); «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2005); «Наука \ освга» (Днепропетровск, 2005); «Динамжа наукових дослщжень» (Днепропетровск, 2005); «Дш науки» (Днепропетровск, 2005) и др. Общий объем публикаций по теме составил более 30 п. л.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений. Список использованной литературы включает в себя 475 наименований. Общий объем диссертации - 424 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении показана актуальность темы, степень разработанности проблемы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, раскрываются предмет, цель и задачи, приводятся формы апробации работы.

В первой главе "Теоретико-методологическое обоснование и стратегия исследования межконфессиональных отношений" обосновывается выбор подходов, концептуальный базис, методология и стратегия исследования межконфессиональных отношений.

В первом параграфе "Теоретико-методологические подходы к исследованию межконфессиональных отношений " автор подчеркивает, что межконфессиональные отношения представляют собой масштабную и комплексную по своему характеру междисциплинарную проблему.

Выбор социокультурного подхода в качестве методологической основы исследования выглядит наиболее предпочтительным, поскольку, с точки зрения автора, именно в рамках данного подхода наиболее адекватно может быть осуществлен междисциплинарный синтез. Кроме того, анализ различных пластов культуры, а также включенность человека в общественные отношения, детерминируемые своеобразием укладов жизни культурных макрогрупп, предоставляет возможность панорамного рассмотрения межконфессиональных отношений, выхода на уровень широких мировоззренческих обобщений.

Понятие «культура» весьма многообразно в трактовке, существует множество ее определений и параметров рассмотрения. В качестве содержательного аспекта культуру определяют, в том числе через систему ценностей (В. Виделбанд, И.А. Ильин, Г. Риккерт); знаково-символическую систему (H.A. Бердяев, J1.C. Выготский, A.A. Потебня, Ю.М. Лотман, П. Флоренский, К. Юнг, И.Г. Франк-Каменский); предметно-материальную области (А.А Малиновский, Л.С. Выготский). У. Гуднаф следующим образом описывает содержание понятие культуры: "Культура общества состоит из всего того, что должно знать и во что должно верить для того, чтобы поступать приемлемым для ее членов образом". Согласно данному определению квинтэссенцией любой культуры является система ценностей, на которую ориентируются субъекты культуры.

Следует отметить, что современные исследования культур (К.Гирц1) и в целом многомерной социальности (В.Е. Кемеров2) уходят от пара-

1 Гирц К В поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры - СПб , 1997 -С 183

дигмы «бессубъектной философии» и предполагают «ориентацию на субъекта», как носителя культуры, хранителя и ретранслятора ее знания. Такая позиция характерна для концепций многих подходов: культурной антропологии (культура персонифицируется в полифонии голосов своих субъектов); социальной феноменологии (многомерная субъектность как интерсубъективность жизненных миров); концепции полисубъектной социальности и др.

Учитывая, что современная культура имеет различные формы, субъекты одновременно включены в несколько из них. Закономерно возникает вопрос, какая система ценностей для него станет определяющей?

Самоопределение человека в культурном универсуме есть приобщение к культурным знаниям, которое происходит в результате социализации. Культуры, через призму зафиксированных в них знаково-символических и ценностных систем формируют фундамент сознания, определяют стиль мышления и социальное восприятие своих носителей в особой «картине мира» (М. Спиро, Р. Редфильд). Социальное восприятие по природе социокультурно. С другой стороны, субъекты сами конструируют социальное восприятие реальности (П. Бергер, Т. Лукман). Таким образом, культурные детерминации соотносятся с субъективными интерпретациями. Однако, согласно П. Бурдье, социальный генезис схем мышления и социального восприятия «габитус», подвергает структурному давлению конструкции восприятия мира социальных агентов (субъектов и групп) и их практики3.

Впервые понятие социального восприятия (социальной перцепции) ввел Дж. Брунер в рамках программы расширенного и углубленного понимания процессов восприятия - New Look. Термин имеет собственный смысл и не соотносится с «восприятием» как субстратом чувственных ощущений. Социальное восприятие (людей, общностей) предопределено заранее сложившимися представлениями. В межгрупповом содержании (его объектами и субъектами) являются сами группы, социальное восприятие несводимо к сумме составляющих его субъективных представлений (теория социальной идентичности Г. Тешфела). Являясь интерсубъективным образованием, общность продуцирует в восприятии «чужих» качественно своеобразные групповые формы. По отношению к субъективным, они более ригидны, пристрастны, «устойчивы к воздействиям», заранее заготовлены (но дольше формируются). Весь комплекс данных представлений транслируется в сторону «общности объекта»: С ■=> О. Объект-общность имеет собственные схемы социального воспри-

2 Кемеров В F Социальная феноменология и социальная философия http //www2 usu ru/philosophy/soc j)hil/rus/texts/ sociemiy/ 9/kemerov html

3 Бурдье П Начала Choses dites пер сфр - M , Socoio-Logos 1994 -С 181-182

ятия тех, кто их в свою очередь воспринимает, т.е. объект-общность является одновременно субъект-общностью. Таким образом, проявляется не просто одностороннее социальное восприятие «иных»/«чужих», а взаимоотношения, представленные в актах взаимовосприятия, т.е. межгруппового восприятия: СО <="=> СО. Схемы межгруппового восприятия в своем поле взаимовосприятия могут иметь более сложные формы и включать несколько общностей. У. Гадиланст4 отмечает, что межгрупповые отношения активизируют схемы восприятия, которые в своем содержании во многом предваряют эти отношения. Чужая общность воспринимается через культурный прототип «Мы- -группы».

Итак, взаимное социальное восприятие общественных групп - суть межгрупповое восприятие. Соответственно, сфера общественных отношений между конфессиями, где они являются субъектами и объектами взаимовосприятия, определяется как межконфессиональное восприятие.

Следует отметить, что когда речь идет о конфессиональных общностях и их отношениях между ними необходимо учитывать, что конфессиональные субъекты, особенно представители мировых традиционных религий не всегда объеденены в группы. Часто их представленность в обществе носит «рассыпной» характер, они могут быть дистанцированны друг от друга. Однако приверженность к ценностям и регламентациям своей религиозной культуры уже предопределяет как социальные связи внутри конкретной религиозной общности, так и специфику восприятия иноверцев.

На фоне усиления мобилизационного потенциала, через декларацию своих ценностных приоритетов религиозные культуры консолидируют вокруг себя значительные социальные массы. Приобщение к религиозным культурам влечет за собой интериоризацию их ценностных систем, что подвергает верующих религиозному контролю и делает проводниками ее идеологии. В своем мировосприятии верующие экстериоризируют религиозные ценности системы (предписания, запреты), которые суть уже не только субъективны, но и интерсубъективны. Пользуясь аргументацией П. Бурдье можно сказать, что диспозиции субъективного восприятия «чужих» приспосабливаются к позиции господствующих в религиозной культуре ценностных регламентации. Таким образом, интерсубъективность межконфессионального восприятия полифонична в единстве субъективного и коллективного.

Межконфессиональные отношения представляются глубже и шире своего внешнего, проявленного в социальной практике выражения. Эту

4 Gudylunst W, Gumbs L Social Cognition and Intergrou Communication In Handbook of International and Intercultural Communication In Molefi, K Asante and W B Gudylunst (eds ) Newbury Park - L -New Delhi Sage Publication, 1989 -P 218

глубину вскрывает анализ содержания социокультурного восприятия. В его обусловленных религиозными ценностями схемах потенциально присутствует возможные сценарии развития межконфессиональных отношений. Парадоксально то, что через акты социокультурного восприятия можно более масштабно и глубоко рассмотреть межконфессиональные отношения как более широкое общественное явление. Даже когда не актуализированы и не задействованы процессы межгруппового взаимодействия, информационного обмена, конкретного взаимообмена материальными благами, социальное восприятие будет себя проявлять.

Используемая методология подразумевает, что религиозные общности в специфическом аспекте восприятия друг друга могут быть исследованы через акты экстериоризации религиозных субъектов, поскольку социальное восприятие кодируется и раскодируется в знаковой форме. Данная связь делает возможной интерпретацию ответов. В качестве источника информации автор использовал верующих различных религий. Применялись следующие прикладные методы эмпирической работы: наблюдение, беседа, анкетирование, тестирование. Известные диагностические тесты «семантический дифференциал» Ч. Осгуда и вариация теста «фрустрационных реакций» Розенцвейга были адаптированы и модернизированы для целей настоящего исследования. Создан также ряд анкет для диагностики непосредственно феномена межконфессионального восприятия. Из группы организационных за основу взят метод «поперечных срезов». Работа производилась также посредством использования метода комплексного изучения.

Диалектическая методология использовалась в рамках задач концептуального синтеза конкретно-эмпирического и абстрактно-теоретического уровней исследования, междисциплинарных различий в концепциях, многочисленных категориальных поляризаций. Одним из приоритетов использования диалектики, как методологического основания настоящего диссертационного исследования, являлся поиск путей конструктивного разрешения межконфессиональных противоречий, при отсутствии такой возможности определения способов их купирования.

Во втором параграфе "Общая проблематика межконфессиональных отношений и концептуализация стратегии их исследования" анализируются общественная заначимость феномена межконфессиональных отношений. Обозначается стратегия работы в рамках настоящего диссертационного исследования.

Чрезвычайно важную роль в межконфессиональных отношениях играют противоречивые ценностно-мировоззренческие системы. В условиях поликонфессионального общества с исторически сложившимися традициями они могут проявить себя как автономные от государства источ-

ники авторитетной духовной власти. Эта власть, как форма религиозного контроля, может распространяться на широкий спектр социальных связей и общественных практик, выходящих за пределы сугубо религиозной жизни. Существуют риски, что конфессиональные регламентации могут корректировать законы и властные полномочия гражданского общества. Сталкивание религиозных ценностных систем, может иметь следствием социальную деструкцию. Диссертант предлагает поставить под сомнение способность религиозных объединений выступать в качестве самодостаточных форм саморегуляции гражданского общества, не провоцируя при этом социальных конфликтов.

Имеющиеся в арсенале социальной философии позиции и концепции взаимодействия культурных миров можно условно рассмотреть между двумя амбивалентными взглядами - С. Хантингтона и К. Ясперса. Если первый автор постулирует культурное противостояние, то второй - необходимость диалога. Сама постановка подобного рода дилеммы характеризует отношения между религиозными общностями как «проблемное поле» общественных противоречий. 3. Изакович, изучая этно-конфессиональные противоречия на Балканах, поднимает вопрос о травмирующей исторической памяти, впаянной в сознание населения, как факторе, провоцирующем этноконфессиональные конфликты. А.Б. Юну-сова же, напротив, отмечает, что историческая память может не иметь в себе выраженного деструктивного компонента, т. е. способствовать межконфессиональному согласию. Проблему межконфессиональной толерантности рассматривали и Ю. Хабермас, С.А. Ли, Е.А. Степанкова. Обсуждая насущность и необходимость религиозной терпимости, авторы не всегда учитывают опасность распространения идеи толерантности на экстремистские и социально опасные религиозные общности. Среди имеющихся трудов следует отметить позицию A.A. Нуруллаева. Его работа посвящена проблематике исламо-христианских отношений. Автор отмечает актуализацию и политизацию межконфессиональных противоречий в условиях современности, а также стремление религий к расширению своего общественного влияния. Соперничество между конфессиями чревато переходом в перманентный конфликт. В магистральном ракурсе позиция соотносится с собственными взглядами диссертанта. Прежде всего это касается того, что межконфессиональные противоречия весьма опасны, имеют тенденцию к расширению и нуждаются в способах и механизмах предупреждения.

Ставя перед собой задачу дальнейшего исследования межконфессиональных отношений диссертант суть феномена изучает в наиболее оптимальном, с его точки зрения, социально-философском анализе социокультурного взаимовосприятия конфессиональных общностей.

Стратегия заданной парадигмы предполагает рассмотрение проблематики межконфессионального восприятия в рамках следующих направлений исследования: анализ содержания религиозных ориентации, выступающих в качестве субъективных интенций межконфессионального восприятия; анализ становления религиозных ориентации в процессе социализации на фоне современного религиозного и идеологического плюрализма; анализ собственно проблемы межгруппового и межконфессиональных отношений, с выходом на социокультурные формы взаимовосприятия; изучение межконфессиональных отношений на материале верующих представляющих различные религии; анализ социокультурных факторов и условий, детерминирующих межконфессиональные противоречия, между какими религиозными общностями они максимасльно и минимально обострены.

Стратегия эмпирического исследования осуществлялась в рамках авторской позиции, которая верифицировала межконфессиональное восприятие по следующим направлениям: установки, представления, ситуации смоделированного конфликта. Ввиду того, что сфера религиозных ориентации субъекта является внутренней стороной его жизни, исследование межконфессионального восприятия было сопряжено с рядом проблем, касающихся, прежде всего мотивации респондентов на предмет исследования и вхождения в контакт с ними. Кроме того, необходимо было отобрать нужную категорию испытуемых, поскольку не все они являются верующими, а верующие имеют разную степень конфессиональной вовлеченности и принадлежат к различным религиозно-культурным традициям.

Для верификации степени конфессиональной вовлеченности были выделены две группы критериев - критерии погруженности в конфессиональную общность и критерии ориентированности на принадлежность к конфессиональной общности5.

Опрос производился в учебных заведениях (духовных и светских), а также местах отправления религиозных обрядов с 1997 по 2004 г.г. на территории Республики Башкоростан.

Выбранная стратегия позволила также выйти на прикладные горизонты, связанные с задачами обеспечения общественной стабильности.

5 Критерии погруженности в традицию регулярное исповедание религии не менее 1,5-2 лет, посещение храма, мечети и др не менее одного раза в месяц, полная катехизация хорошая осведомленность обо всех основных доктринах (знание священных текстов, молитв не менее пяти, стройное представление о мировоззрении исповедываемой религии); регулярное выполнение всех требуемых обрядов и предписаний (чтение молитв по расписанию, регламентированное поведение) Критерии конфессиональной ориент ированлости эмоциональное отождеа вление себя с религиозной общностью, нерегулярное посещение храма или мечети (не чаще, чем один раз в полгода), частичная осведомленность об основных доктринах исповедуемой религии, нерегулярное выполнение требуемых обрядов и предписаний

Знание специфики межконфессионального восприятия позволяет до некоторой степени снять напряженность между системами ценностей и определить контуры конструктивного конфессионального взаимосуществования.

Социально-философское обоснование понятия межконфессионального восприятия, подбор и разработка соответствующей методологии представляют собой ответ на социальный заказ современного поликонфессионального общества. Социокультурные границы межконфессионального восприятия очерчиваются внутри идеологического поля границ государственных. Государство должно опосредовать процессы межконфессионального восприятия, имея в своем арсенале наработанные пути их оптимизации.

Во второй главе "Межконфессиональные отношения в свете анализа религиозных ориентаций населения, специфики межгрупповых и социокультурных процессов" проводится комплексный анализ философских, социологических, антропологических и психологических позиций по следующим аспектам анализа: религиозные ориентации, конфессиональная социализация, межгрупповые отношения, социокультурное восприятие. Содержание данных явлений раскрывается в контексте межконфессионального восприятия.

В первом параграфе " Религиозные ориентации, природа и формы общественного выражения " подчеркивается, что на данный момент существует огромное количество разнообразных идейных конструкций религиозной феноменологии. Углубляясь в исторический контекст, следует отметить, что немалую роль в становлении выбранной парадигмы принадлежит Д. Юму. Являясь предтечей позитивизма, он сгал понимать религию не в теологическом аспекте, а как «идейную» конструкцию, наметив возможность эмпирического исследования. К Новому времени, когда актуализировались культурно-конфессиональные различия, встала необходимость их осмысления и объяснения. Видное место здесь занимает немецкая классическая философия. Так Г.В.Ф. Гегель демонстрирует масштабный анализ религиозной феноменологии в своей практической, социально-групповой конкретности - культуре. В гегелевской трактовке постепенно исчезают трансцендентальные аргументы, свойственные кантовско-фихтовскому обоснованию религиозных феноменов. Однако еще И.Г. Фихте убедительно продемонстрировал, что субъект не может выйти за пределы разума и это детерминирует необходимость «овнешнении Я», перенос субъективно! о в сущность вне нас. Л. Фейербах несколько по иному формулирует эту идею, утверждая, что человек «не выдерживает своей глубины» и делит себя на «Я» и «не Я» - Бога. «Внутренний, индивидуальный Бог» приобретает внешние, социокуль-

турные формы своего выражения. Они представлены уже не в индивидуальном, а в общественном сознании. Человек через религиозное сознание как бы культурно отчуждается от самого себя. К. Маркс активно развивает положения о религиозном отчуждении. При этом само сознание у него имеет социальную природу. То, что мы сейчас понимаем под опосредованием, Маркс представлял как воспроизводство сознания путем присвоения субъектом культурных форм. Данный тезис заслуживает особого внимания, на данный момент является хрестоматийным и определен через понятие интериоризации. В русле данной логики интериори-зация содержания различных конфессиональных культур определяет различия сознания субъектов.

В русле марксистских идей о социальной природе сознания Б.Ф. Поршнев развивает идеалистическое положение И.Г. Фихте о разделении «Я» и «не Я», но уже по иной формуле - «Они» и «Мы». Групповое самовосприятие в смысле бытийствующего «Мы» функционирует посредством восприятия межгруппового. Субъективным критерием социальной оппозиции «Они» и «Мы» является ориентация на групповое членство либо идентификация с группой. Термин идентификация более подходит к этническим или тендерным сообществам. Применение его для описания макросоциальных конфессиональных общностей возможно только в ракурсе определения тех субъектов, которые находятся «в центре» религиозных культур. В виду широкого спектра проявления, различной степени выраженности религиозную феноменологию более удачно определить через категорию «религиозных ориентаций». Впервые она была предложена Г. Олпортом, активно употреблялась К. Бэтсоном, Дж. Фихтером, Т. Парсонсом, И. Яблоковым. Наиболее близко автору толкование данного термина как «культурного образца» (Т. Парсонс).

Религиозные ориентации понимаются диссертантом как комплекс субъективно-культурных интенций. Они включены в систему мировоззрения, несут в себе важнейшие ценности и образуют интерсубъективные религиозные «жизненные миры». Религиозные ориентации проявляют себя как во внутреннем мире субъекта, так и в общественных отношениях. Религиозные ориентации эволюционируют и изменяются в контексте «духа эпохи», в современном обществе усиливается их субъ-ективизация. Диссертант не склонен соглашаться с некоторыми суждениями по поводу «конструктивной субъективной духовности» и «деструктивной конфессиональное™», поскольку конфессиональная культура предполагает не отрицание ее, а правильное прочтение и интерпретацию. Современная культура образовалась на основе традиционной религиозной культуры и немыслима вне преемственной связи с ней. Субъективи-зация религиозной жизни, так или иначе, осуществляется внутри опреде-

ленных культурных форм, а религиозные ориентации, как правило, находят приоритеты в конфессиональной приобщенности. В условиях глобализации и соседского взаимосуществования различных конфессиональных «жизненных миров» актуализируется бинарная дилемма «Они» и «Мы», что может вести к общественному разграничению и размежеванию по конфессиональному признаку. Из границ религиозных жизненных миров инициируется особая форма межгрупповых отношений - социокультурное восприятие альтернативных форм существования и мировоззрения.

Проведенный анализ различных теоретических подходов показал, что содержание религиозных ориентаций видится авторами в позитивных и негативных парадигмах теоретического рассмотрения. Представители «позитивной» парадигмы религиозные ориентации объясняют как источник стабильной структуры общества и нормальной социализации (Э. Дюркхейм, О. Конт, Б. Малиновский, Г. Спенсер); культурную базу личного и общественного сознания (Р. Белла, К. Лоренц, Т. Парсонс, К. Юнг); культурный эмоциональный паттерн (С. Гроф, П. Сорокин, Д. Счефф); фундаментальный опыт и базовые смыслы (У. Джеймс, В. Франкл, Т. Лукман, П.Л. Бергер, Ю.М. Лотман); как культурный ориентир социального и личностного развития (В.П. Зинченко, Т.А. Флоренская). Представители «негативной» парадигмы религиозные ориентации считают проявлением инфантилизации, иллюзий, культурным атавизмом (Е. Тейлор, 3. Фрейд, К.К. Платонов, Д.М. Угринович); социальными детерминантами, чрезмерно стандартизирующими бытие субъекта и группы (В. Скиннер) или непосредственно имеющими манипулятивную природу (Вольтер, Д. Дидро, К.Маркс). Несмотря на кажущуюся противоречивость как позитивное, так и негативное направления исследуют разные стороны проблемы и тем самым взаимодополняют друг друга. При этом необходимо разграничить псевдорелигиозность от ее конструктивных форм (Р. Мэй, Г. Олпорт, Дж. Фихтер, Э. Фромм, К. Юнг и др.), учитывая процессы секуляризации, "дух эпохи" и культурные особенности религиозных традиций (А.К. Байбурин, Д. Счефф, И.С. Кон).

В отличие от многих исследователей, так или иначе касающихся данной проблемы, диссертант в большей степени обращает внимание не на формальную специфику религиозных ориентаций, взятых в контексте отдельных психических процессов, а на их содержательные социально-философские функции. Религиозные ориентации выступают в качестве интенции особой формы межгрупповых отношений, выделяют эти отношения из других областей межгрупповой динамики, составляют инвариант межконфессионального восприятия. Нетрудно предположить, что от

конкретного содержания религиозных ориентации зависит специфика межконфессиональных отношений.

Религиозные ориентации реально способны выступать инструментом организации и дезорганизации общественной стабильности. Этот деструктивный и конструктивный характер определяется принадлежностью к конкретной конфессиональной общности. Большую общественную опасность имеет общественно агрессивный радикализм небольших нетрадиционных культов, а также сходных группировок внутри традиционных религий.

При всей слитности религиозной и национальной принадлежности необходимо различать эти два феномена. В определенном смысле религиозные ориентации как бы надстраиваются над этнической идентичностью, поскольку они в большей мере идеологически и мировоззренчески насыщены. Определенные недружелюбно настроенные политические силы зачастую именно их выбирают в качестве мишени для «промывания мозгов», катализации негативных общественных мнений и социальной напряженности.

Во втором параграфе "Конфессиональная приобщенность в условиях современной социализации" раскрывается на каком общественном фоне в современном социальности происходит становление религиозных ориентаций и формируется содержание межконфессионального восприятия.

Социализация как процесс «врастания субъекта в культуру» и его приобщения к духовным ценностям подразумевает наличие конкретных ценностных систем, способных дать почву для формирования моделей отношений с действительностью. Наряду с многочисленными макро- и микро-общностями, способными нести подобные эталоны-ориентиры, в последнее время все более выходят на передний план разнообразные конфессиональные общности.

В эпоху глобализации и активного взаимодействия культур религиозная социализация протекает разнообразно и противоречиво. Она коренным образом отличается от безальтернативной, существующей в «статичном мире» традиционной культуры. В современном обществе существуют две амбивалентные тенденции. С одной стороны, это выраженные секуляризационные процессы, с другой стороны, налицо усиление религиозных интересов населения, при этом молодежь проявляет себя наиболее активно и в уровне религиозности превосходит людей среднего возраста (В.И. Борзенко) и даже пенсионеров (В.Г. Харчеци, Ф.Э. Шереги). Это особенно касается социально активной образованной молодежи. М.П. Мчедлов в своих работах обосновывает, что религиозный фактор в современном российском молодежном сознании столь ак-

туален, что с традиционными конфессиями отождествляют себя даже те молодые люди, кто имеет смутные представления о той вере, к которой себя причисляют6. И.В. Журавлева, З.И. Пейкова приводят данные о том, что общий уровень религиозности молодых людей в России выше, чем в некоторых европейских странах7.

Причины данного явления имеют под собой определенные основания: социальная нестабильность, индустриальная отчужденность, отсутствие в обществе четких мировоззренческих сценариев, возросшая проповедническая активность различных конфессий и др. Данные причины могут быть определены как социальные условия усиления религиозной активности в обществе. Активизация религиозных ориентаций тесно соотносится с субъективно-личностными духовными исканиями молодого поколения, то есть наряду с социальными условиями можно выделить определенные субъективные предпосылки: усиленная саморефлексия молодых людей, формирование культурной и субъективной идентичности, поиск ответов на вечные вопросы бытия в мире. По мнению целого ряда исследователей (О. Манегетти, X. Ремшмит, К. Юнг, E.H. Волков и др.), у молодежи наряду с чувствительностью к социальным настроениям, религиозные ориентации «пробуждаются» как личностная потребность.

Автор констатирует, что даже при наличии прерывания религиозной традиции во времена идеологического атеизма религиозные ориентации у современной молодежи представлены весьма мощно. При этом они не ограничиваются субъективными духовными исканиями, представлены разной степенью приобщенности к конкретным конфессиям, приобретая форму ориентаций конфессиональных. В результате всего этого у молодого человека происходит осознание себя как конфессионального субъекта, обостряется чувствительность к религиозно-культурным границам, формируется отношение к представителям других религий.

Конфессиональная приобщенность осуществляется на фоне присущих периоду взросления настроений: обостренного чувства «Мы» по отношению к «чужим», противостояния в собственном мировосприятии альтернативным формам мировоззрения. Несмотря на то, что большинство молодых людей не преследует цели экспансировать религиозную идеологию, существуют группы, у которых есть стремления насильственно распространять свои религиозные взгляды (М.П. Мчедлов). Эта группа может катализировать социальные конфликты. Опасно то, что наметилась устойчивая тенденция к росту агрессивных молодежных

6 Мчсллов М П О религиозности российской молодежи//Социс 1998 №6 - С 107-111

7 Журавлева И В , Пейкова 3 И Религиозность российских и финских подростков //Социс 1998, №10 - С 136-142

группировок и спекулирующих на них политических кругов, которые прямо или косвенно берут на вооружение религиозную фразеологию и идеологию.

Социализация в условиях религиозного разнообразия и конфессионального самоопределения провоцирует молодого человека к сравнению религий, их доктрин, ставит его в ситуацию диалога культур и актуализирует процессы межконфессионального восприятия. В целом в виду мощной социальной активности и энергии, выраженности конфессиональных ориентации молодежный социум на данный момент представляется своеобразным индикатором, отражающим гамму религиозных настроений в обществе.

Третий параграф "Специфика межгрупповых процессов как аспект анализа межконфессиональных отношений" посвящен анализу концептуальных подходов к проблематике общественных и межгрупповых отношений, а также выявлению общих закономерностей межгрупповой динамики, необходимых для анализа межконфессиональных отношений и их перцептивной стороны.

Каждая общность является участником социальных процессов, с большей или меньшей силой «лоббируя» свои интересы. Жизнь субъекта - это своеобразное хождение по социальным группам, человек одновременно включен в несколько групп и общественных сфер, соответственно являясь проводником их интересов. В современном обществе общественные отношения чрезвычайно сложны и динамичны. Жизненные миры, среди которых они разворачиваются идейно и культурно, разнообразны, противоречивы. Исходя из позиции о том, что противоречия есть естественная природа социальности, общественные отношения целесообразно рассматривать как отношения между определенными общественными группами. Собственно анализ межконфессиональных отношений необходимо проводить с учетом уже изученной специфики межгрупповых процессов.

К настоящему моменту обнаружены определенные закономерности межгрупповых процессов, которые можно свести к двум ракурсам видения — со стороны коммуникативной и интерактивной форм межгрупповых отношений, а также со стороны анализа социального восприятия. Изучение межгрупповых отношений, в частности в сфере конфессиональных связей постепенно превращается в одно из самых актуальных и популярных направлений социальных исследований. Перцептивная сторона межгрунповых отношений в ряде подходов становится краеугольным камнем анализа общественных процессов. Современные исследования показывают, что межгрупповые отношения первично разворачиваются в поле представлений и установок социального взаимовосприятия

(У. Гадиланст, Г. Тешфел, Д. Тернер). Такой подход позволяет выявить показательные факты (и что важно деструкции) еще до реальных отношений между общностями. Это особенно касается межконфессиональных отношений, противоречия которых сфокусированы в скрытой идеологической форме.

Если обратиться не к процессуальному, а к функциональному содержанию объекта и предмета исследования, то следует отметить, что данные, полученные различными исследователями, рисуют достаточно пессимистичную картину. Выясняется, что межгрупповое общение характеризуется ситуацией взаимной враждебности и неприятия, что накладывает отпечаток и на межконфессиональное восприятие. Все это нашло выражение в понятиях межгрупповой дискриминации («Они» -хуже чем «Мы») и внутригруппового фаворитизма («Мы» - лучше, чем «Они»). Есть все основания считать, что данные феномены являются природой межгруппового общения и критериями нормативного развития социальной общности. Как только субъект осознает свою принадлежность к какой-либо группе, данные процессы актуализируются.

К настоящему моменту выяснено, что феномен межконфессиональных и межгрупповых отношений может приобретать различные формы в зависимости от размера самой группы, конкретной среды, исторических, политических и экономических условий.

В четвертом параграфе "Межконфессиональное восприятие в поликультурном обществе" описывается многоаспектность форм социокультурного восприятия в условиях современного общества.

Межконфессиональное восприятие нельзя редуцировать исключительно через приоритеты их объяснения в горизонтальных схемах социальных связей. Необходимо сделать упор на анализ вертикальных культурных детерминаций. В поле культурного пространства существуют интерсубъективные установки, представления: образы, стереотипы. Они имеют знаково-символическую природу. В горизонтальной плоскости -это средства социальных связей (социального восприятия), а в вертикальной - ценностные матрицы. Любая длительно существующая социальная общность от небольшой субкультуры до макрокультуры в своем сосуществовании с другими общностями может быть объяснена через данную концептуальную модель. Социальное восприятие - это социокультурное восприятие, поскольку в качестве эталонов оно имеет культурные ценностные схемы.

Описывая феноменологию социокультурного восприятия в современной социальности, необходимо раскрыть многоаспектность культурных форм, продуцирующих данный процесс. Традиционные этно-конфессиональные культурные общности на данный момент перестали

существовать в качестве изолированных друг от друга автономных социальных структур, с замкнутыми на самих себя общественными процессами. Как об относительно целостном феномене можно говорить о «мировой культуре». Она вмещает в себе огромный материальный и духовный потенциал, наработанный человечеством. Социальность в ней представляется «единым общемировым организмом», где общественные отношения одновременно расширены в возможностях и стеснены в поликультурном пространстве. Так называемая общемировая культура имеет приоритеты современной западной цивилизации. Ее характерными чертами среди прочих являются: рационализм, материальный утилитаризм, прагматизм, модернизация жизни, либерально-демократические устои.

То, что границы культурных миров проходят внутри государств еще более обостряет проблему, поскольку среди населения возникает спор по поводу того, какую культуру следует считать определяющей для данного государства. Хантингтон предрекает «непривитие» либерально-демократических идей у православных и мусульман, которые «будут вести себя» исходя из догматики своих устоев, что обострит их отношения между собой, а также с Западом. Предрекаемое противостояние религиозных культур обусловлено их природой. Если рассуждать в ключе ортодоксальной, религиозной идеологии, конфессиональное мировосприятие существует через клише «исключительности своей веры», регламентирует отношение ко всему. Когда речь идет о социокультурном восприятии иного конфессионального «жизненного мира», то здесь особенно работает регламентационной алгоритм. Именно жесткая культурная привязка характеризует межконфессиональные отношения прежде всего как форму социокультурного взаимовосприятия. В нем в значительной степени предопределено содержание представлений конкретной «чужой» конфессиональной общности и не всякое социальное представление приоритетно. При этом оно особо рельефно окрашено обособлением/отчуждением от чужых верований, от тех, кто является их носителями и кто разделяет иные формы нерелигиозного мировоззрения. Эта его сторона может не проявляться открыто, но в ситуациях обострения противоречий определенно даст о себе знать.

С учетом объективных реалий современного секулярного общества, где мир идей и ценностей чрезвычайно разнообразен, социальное поле межконфессионального восприятия можно представить как состоящее из периферий и центров. Верующие, находящиеся в центре конфессиональных жизненных миров в более жесткой форме подвергаются религиозному контролю, тогда как верующие, ориентирующиеся на конфессиональную принадлежность - в менее жесткой. Усиление конфессиональной вовлеченности в условиях многообразия культурных форм может

способствовать обострению социальных противоречий. Конфессиональные ценностные доктрины, разворачивающиеся в поле социокультурного взаимовосприятия далеко не всегда комплиментарны к плюрализму. Современное поликультурное общество, к сожалению, не достаточно готово к тем социальным проблемам, которые способен нести за собой конфессиональный ренессанс.

В третьей главе "Межконфессиональные отношения в содержании социокультурного взаимовосприятия" представлены результаты анализа на основе данных эмпирического исследования. На примере молодежи как наиболее религиозно вовлеченной и активной части общества, раскрывается фактология конкретного содержания межконфессионального восприятия.

В первом параграфе "Своеобразие межконфессионального восприятия, особенности его возрастного становления" межконфессиональное восприятие раскрывается как самостоятельный особый общественный феномен, прослеживается его становление в онтогенезе.

Автором обнаружено, что обусловленная религиозной культурой конфессиональная форма социального восприятия по степени общественной выраженности и актуализации не уступает этнической форме. Несомненный интерес представляет тот факт, что между межконфессиональным и межэтническим восприятием существуют корреляции ввиду их культурной близости (на ранних этапах истории культуры конфессиональные и этнические формы идентичности и их производные были слиты в единое целое). При актуализации этнорелигиозного радикализма возможно усиление зоны сходства по принципу их «сращивания», при этом уровень социальной конфликтности, несомый данным конгломератом, усилится, став идеологическим оправданием межкультурного противоборства.

Содержание конфессиональной и этнической форм социокультурного восприятия не статично, а зависит от сопутствующих социальных условий. При определенном взаимонаслоении конфессионального и этнического социокультурного восприятия, обнаружены весьма значительные отличия. В зависимости от условий можно наблюдать ту или иную специфику их различий, при том, что кардинально они будут оставаться двумя разными феноменами.

Автор показывает, что межконфессиональное восприятие характеризуется специфическим, религиозным знаковым наполнением; проявляется в собственном общественном диапазоне, оценочном ракурсе. Оно в силу своих идеологических особенностей может провоцировать как более выраженную социальную напряженность и обособление, так и менее выраженную, что опять же отличает его от межэтнического восприятия.

Таким образом, представленные особенности свидетельствует о том, что межконфессиональное восприятие является социально проявленным процессом, в своей специфической активности способно детерминировать как социальные связи, так и размежевания.

При изучении процесса формирования межконфессионального восприятия в онтогенезе автором выяснено, что в юношеском возрасте оно уже актуализировано и сформировано. Тем самым юноша уже является субъектом межконфессиональных отношений. Межконфессиональное восприятие активно формируется у подростков. Кроме того, еще на фоне зачаточного формирования самосознания (это примерно 3 года), если родителями культивируется оппозиция «Мы - Они» в каком бы то ни было аспекте, то она присваивается и ребенком. В рамках своей работы автор обнаружил, что уже в дошкольном возрасте фигурируют первичные религиозные представления. Соответственно, данные схемы и шаблоны ребенок может использовать еще на первоначальных стадиях своего развития.

Во втором параграфе "Установки межконфессионального восприятия" автором демонстрируется, что в соответствующих установках заложены интерпретации, отражающие основные идеи, на которых строятся соответствующие взаимоотношения. В зависимости от принадлежности к конкретной религии можно констатировать различную степень социального размежевания и избирательность в социальных связях.

Выявлено, что верующие из доминирующих в Башкортостане религий — ислама и православия - демонстрируют стремление к контактам друг с другом, обоюдную толерантность и интерес. Приоритет взаимного позитива в установках восприятия между мусульманами и православными проявляется на различных уровнях.

Социальное восприятие мусульман и православных в целом характеризуется терпимостью к светскому мировоззрению. Православные и мусульмане проявляют выраженный негатив и обособление (отчуждение) по отношению к разного рода нетрадиционным религиям, а также к язычеству. Факт негативного отношения к нетрадиционным религиям весьма показателен и свидетельствует о том, что у молодых людей, в отличие от их сверстников начала 90-х гг. XX в., возникает критическое отношение к сектам. В случае с язычеством, этнических представителей которого на территории Башкортостана достаточно много, вопрос сложнее. Подобное отношение к ним ставит язычников в маргинальное положение, поскольку стремление «вернуться к языческим корням» и идентифицировать себя как «язычника» соотносится с неприятием со стороны представителей доминирующих религий. Маргинальность язычников проявляется и в поверхностной конфессиональной идентич-

ности (у них диффузные аутоконфессиональные образы), в их оторванности от «нитей традиций» (нет четких представлений о догматах собственных верований), а также характеризуется амбивалентными тенденциями к обособлению от православия и ислама и одновременно «тяготению» к ним (особенно к православию).

Что касается сектантов (кришнаитов), то они в большей мере нетерпимы к чужим религиозным и светским традициям, хотя в целом позитивно (но амбивалентно) оценивают традиционные религии - православие и ислам. Их негативизм возрастает при восприятии некоторых сект, особенно тех, чьи догматы отличаются от собственных. В данном случае межконфессиональное восприятие характеризуется религиозным радикализмом, ослаблением толерантности к инакомыслию.

Третий параграф - "Представления межконфессионального восприятия". Если социальные установки позволяют вскрыть лишь некоторые объективизируемые в общественном сознании интенции, то представления дают возможность более разнообразно проиллюстрировать содержание и специфику исследуемого процесса и продемонстрировать распространенность данного социального феномена в ракурсе более широкого поля отношений между религиозными общностями.

Обнаружено, что представления в интерсубъективном поле межконфессионального восприятия сформированы неодинаково, характеризуются избирательностью. В наибольшей степени актуализированы образы традиционных религий: ислама, православия и язычества. В гораздо меньшей степени сформированы представления нетрадиционных религий, которые у большинства верующих выпадают из поля социокультурного восприятия. В целом у верующих, независимо от их конфессиональной принадлежности, в наибольшей мере активно самовосприятие. Это видно как по общей его насыщенности представлениями, так и по количеству общего позитива и стереотипных высказываний.

Показательным фактом является присутствие в исследуемом процессе критической саморефлексии, обнаруженной у мусульман и православных. Видно, что межконфессиональное восприятие развертывается по принципу приоритетов и антипатий. Наиболее положительно друг к другу относятся мусульмане и православные. То, что нередко позитив преобладает над негативом, не совсем вписывается во многие подходы к проблеме межгрупповых отношений. Автор исследования склонен считать данный факт одной из характеристик межконфессиональных отношений, предполагающих возможность конструктивного сосуществования двух великих религий при сохранении ими собственного культурного своеобразия и ценности. Однако православные и мусульмане обосабливаются и негативно относятся к язычникам и большинству нетрадици-

I I

онных культов. В целом сектанты и язычники как бы выпадают из того поля толерантности, основную площадь которого занимают в силу своей территориальной распространенности православные и мусульмане.

Язычники позитивно относятся к православным, а православные не платят им взаимностью. К исламу и большинству нетрадиционных религий язычники проявляют значительно больше негатива, чем позитива. В целом же межконфессиональное восприятие язычников характеризуется самоизоляцией и обособленностью. Повсеместный негатив со стороны других религий по отношению к самим язычникам, отчуждение от них вводят их в маргинальное положение изгоев.

Свидетели Иеговы собственную религию воспринимают крайне позитивно. Негативные самопрезентации и тем более стереотипы у них практически отсутствуют. Выраженный приоритет негатива над позитивом у свидетелей Иеговы распространяется на все без исключения религии (в меньшей мере на традиционные и в большей - на нетрадиционные). Налицо наличие элитарной ментальности и радикального, дискриминационного восприятия иноверцев.

Следует обратить внимание на специфику в межконфессиональном восприятии у погруженных и ориентированных верующих. В целом восприятие иноверцев, как в центре, так и на периферии конфессиональных субкультур характеризуется интерсубъективной полифонией, т.е., обе категории верующих находятся в сходном знаково-смысловом поле, детерминируемом одними и теме же конфессиональными ценностями. Некоторые отличия, обнаруженные на периферии, свидетельствуют о влиянии секулярных культурных форм. Однако сам факт, что конфессионально ориентированные субъекты воспроизводят схемы социокультурного восприятия тех конфессиональных общностей, к которым себя причисляют, весьма примечателен и свидетельствует об их подверженности религиозному контролю. Таким образом, конфессионально ориентированные субъекты, при всей их современной рациональности, прагматичности, рефлексивности и включенности в многообразие современных общественных связей, определенно являются проводниками конфессиональных ценностных систем.

Помимо сходства восприятия на периферии и в центре конфессиональных жизненных миров обнаружены и различия. В целом восприятие конфессионально ориентированных субъектов характеризуется большим веером интерпретаций. Их оценки своей религии содержат элементы критики, а по отношению к другим традиционным конфессиям обнаружен более выраженный позитив. Конфессионально погруженные верующие проявляют большую схожесть в представлениях, а также большее количество стереотипов и сугубо религиозных высказываний. Их вос-

приятие «чужих» более выражено воспроизводит шаблоны конфессиональных ценностных матриц. Наличие всех этих моментов свидетельствует об усилении радикализма в межконфессиональном восприятии по мере погружения в религиозные традиции. На фоне современного религиозного ренессанса образы и стереотипы центра религиозных культур будут распространяться на более широкие массы, поставив их в один ряд с насущными жизненными потребностями. При усилении конфессиональной вовлеченности будут создаваться предпосылки для увеличения межконфессиональной напряженности. Учитывая, что иерархи и глубоко верующие субъекты имеют в религиозной среде авторитет и власть, от их позиции будет зависеть содержание широких общественно-религиозных настроений. Можно отметить некий парадокс: терпимость к религиозному инакомыслию определяется теми, которые в силу мировоззрения более радикальны.

Четвертый параграф "Межконфессиональное восприятие в ситуациях смоделированного конфликта" посвящен анализу тех параметров социокультурного взаимовосприятия между религиозными общностями, которые могут не декларироваться, намеренно скрываться или просто не проявляться в ситуации общения между представителями различных религий вне объективизации социальной деструкции и фрустрации.

В процессе исследования ситуаций смоделированного конфликта установлено, что православные, мусульмане и язычники, в отличие от сектантов-кришнаитов, демонстрируют наличие развитых форм социального реагирования, проявляемого в ситуациях конфликта. У православных, мусульман и язычников также выявлена актуализация и сформирован-ность межконфессиональных представлений, специфически проявляющихся в ситуациях депривационного воздействия со стороны представителей различных религий.

Кришнаиты преимущественно обнаруживают неадекватность и застревание на конфликте при очень слабой адекватности и социально-нормативной агрессии. Подобный репертуар поведения в конфликте неэффективен и входит в диссонанс с формами социальной адаптивности в магистральной культуре, где требуются инициатива, активность и умение постоять за себя.

Православные, мусульмане и язычники в конфликтной ситуации, вне зависимости от его конфессиональной принадлежности, демонстрируют примат агрессивной либо игнорирующей нелояльности. Нелояльность носит выборочный характер и зависит от конфессиональной принадлежности деприватора. По отношению к представителям собственной религии нелояльность уменьшается, а лояльность либо усиливается, либо

имеет тенденцию к усилению. У представителей всех изучаемых религий прослеживается более выраженное увеличение остаточной обиды после конфликтного воздействия именно иноверцев. Таким образом, в моделируемом конфликте с иноверцами проявляется значительное усиление внутриконфессионального фаворитизма и межконфессиональной дискриминации (неодинаковой по отношению к разным религиям).

У православных и мусульман в формах распределения реакций обнаружено скорее больше сходства, чем различий, хотя, следует заметить, что различия все же есть. Даже в ситуации взаимного конфликта существует гораздо более осторожное и сдержанное отношение православных и мусульман друг к другу, чем их же к язычеству. При этом сами язычники больше негатива проявляют по отношению к исламу, нежели к православию. Ответы мусульман и православных выявили и то, что их толерантность друг к другу в условиях конфликтного взаимодействия ослабляется. При этом православные в своем агрессивном и игнорирующем негативизме более конгруэнтны, то есть не пытаются скрыть своих истинных чувств, тогда как мусульмане склонны в большей степени накапливать негатив и утаивать обиду, что является деструктивной перцептивной установкой и будет сказываться в дальнейшем общении, уже непосредственно не связанном с конфликтом. Ответы язычников с их высокой агрессивностью и остаточным негативным шлейфом снова характеризуют их межконфессиональное восприятие в маргинальных тонах. Особо крайний негативизм язычников прослеживается к мусульманам и протестантам. У язычников обнаружен достаточно ярко выраженный групповой фаворитизм, что является оборотной стороной их аутгрупповой агрессии.

Тендерный аспект различий позволил сделать прогноз, что в ситуациях гипотетического увеличения социальной напряженности можно ожидать, что именно мужская группа верующих встанет в авангарде межконфессиональных конфликтов.

В целом налицо, что ситуации моделируемых конфликтов влекут за собой обострение межконфессиональной деструкции. Обостряются и усиливаются негативные тенденции, преодолевается зыбкий барьер взаимной толерантности. Это выглядит особенно тревожно и потому, что, как среди православных, так и среди мусульман (преимущественно среди мужской части верующих) существуют немногочисленные группы с радикальными по отношению друг к другу настроениями. Эти настроения являются социально опасными. Есть все основания полагать, что на фоне общего усиления межконфессиональной деструкции эти группы подготавливают такой поворот обстоятельств, в котором религиозные доктрины могут всячески катализировать взаимную нетерпимость. Именно поэтому весьма возможен такой поворот обстоятельств, что религии с их

идеалами добра и человеколюбия вполне могут трансформироваться в идеологический инструмент убийства и кровавой резни.

В силу присущей любому сознанию тенденции к оппозиционирова-нию и отчуждению по формуле «Мы» и «Они», «Свой» - «Чужой», при провоцирующих обстоятельствах, чаша весов гораздо легче будет склоняться в сторону негативизации и деструктивизации образа «чужой» религии, чем к его позитивизации. Достаточно усиления социального напряжения, спланированной провокации и т. д. для того, чтобы хрупкий мир общественного межрелигиозного согласия нарушился и конфессиональные группировки получили бы повод для взаимной конфронтации.

Итак, анализ данных проведенного автором опроса приводит к выводу, что межконфессиональное восприятие не исчерпывается локальными отношениями между культурно-религиозными жизненными мирами. В современном обществе межконфессиональное восприятие представляет собой не ситуативное явление, сопряженное с фрагментарными событиями или условиями. Напротив, в силу особой субъективной значимости и интерсубъективной представленности данная форма социокультурного взаимовосприятия активно и широко проявляет себя в обыденной общественной жизни, вплетается в разнообразные формы общественных связей, влияя на социальные практики, непосредственно не связанные с религиозной деятельностью.

В четвертой главе "Пути оптимизации межконфессиональных отношений" автором рассматриваются социокультурные условия, возможности и пути оптимизации межконфессиональных отношений.

В первом параграфе "Факторы и условия, сопутствующие межконфессиональным отношениям, типология их общественного проявления" диссертантом анализируются социальные и культурные факторы, определяющие и сопутствующие межконфессиональным отношениям, раскрываются типы с выходом на возможности управления данными социальными процессами.

В ценностных доктринах практически любых конфессиональных культур лежат «монополизационные» идеи о том, что именно эта, а не какая-нибудь другая религия содержит истину в наиболее чистом виде. Все, кто исповедует иную веру, так или иначе, заблуждаются. Подобная элитарная ментальность может провоцировать взаимную отчужденность огромных людских масс. Собственно тесное взаимосуществование религиозных жизненных миров - это соседство идеологических полярностей, являющихся мощными потенциальными источниками социальных конфликтов. Кроме того, межконфессиональные противоречия детерминируются не только их догматическими ценностями и негативной исторической памятью. Они могут актуализироваться и через вмешательство

«третьих сил», которые сознательно в силу политических или экономических интересов (далеко отличных от духовных) провоцируют, идеологически обосновывают, организационно и финансово подкрепляют поле межконфессиональных разногласий. Усиление негативизации групповых представлений о «чужих» может осуществляться через манипуляцию религиозными ценностями радикально настроенным духовенством. Религиозная идеология в последнее время все чаще стала использоваться не по своему прямому назначению, а в целях политической и экономической борьбы. В виду мощных культурных антагонизмов конфессиональный фактор представляет собой удобную мишень для идеологического злоупотребления. Опасность усугубляется массовостью и широкой общественной представленностью религиозных общностей. На фоне определенных обстоятельств межконфессиональные противоречия могут играть роль инструмента усиления социальной деструкции. Например, можно привести деятельность так называемых деструктивных сект (Аум-Сенрике и др.), локальные войны и конфликты на почве радикальных убеждений христианских (Ирландия) или исламских (Чечня) фундаменталистов и даже раскол государств по границам конфессиональных цивилизаций (Югославия, Палестина).

Со всей очевидностью можно сказать, что по потенциалу разрушения конфессиональные конфликты имеют в своей основе крайне мощный деструктивный потенциал. При этом, по утверждению одного из ведущих специалистов по проблемам конфликтологии Н.В. Гришиной, мы имеем крайне недостаточные знания по вопросу глобальных разногласий подобного масштаба, не располагаем в должной мере технологиями, позволяющими управлять и предотвращать конфликты в этой области.

Анализ межконфессиональных отношений со стороны социокультурного взаимовосприятия вскрывает, что в их схемах присутствуют сценарии «смягчения» элитарного группового фаворитизма и межгрупповой дискриминации и, напротив, их катализации. Это характеризует межконфессиональные отношения как сложное, неоднородное общественное явление. Социальное поле межконфессионального восприятия через приоритеты симпатий и антипатий может быть представлено в следующих типах.

Так, отношения между православными и мусульман в целом автором определяются через толерантный тип. Специфика их социокультурного взаимовосприятия свидетельствует, что в нем поляризационно соблюдается конструктивный баланс между синкретизмом и отчуждением. Вне ситуации конфликта выраженных противоречий и напряженности между этими религиями не проявляется. Учитывая, что между исламом и христианством далеко не всегда имеет место взаимная толерант-

ность, выявленный на территории Республики Башкортостан тип отношений можно взять за образец добрососедства двух великих религий.

Восприятие представителями традиционных религий (ислама, православия, язычества) нетрадиционных, соответствует недифференцированно-обособленному типу межконфессиональных отношений. Такое название определено обособлением традиционных религий от нетрадиционных, недостаточной актуализацией образов большинства нетрадиционных религий.

У мусульман и православных к язычникам проявляется значительный негатив и отчуждение. Можно выделить негативно-конфликтный тип, отличающийся от радикального и недифференцированного, с одной стороны, более выраженной актуализацией соответствующего конфессионального образа, а с другой - более конфликтным и агрессивным отношением.

У нетрадиционных религий представления о самих себе окрашены элитарной ментальностью. Приобщенность к сектам влечет за собой формирование особого рода межконфессионального восприятия, связанного с религиозным радикализмом и ослаблением толерантности к инакомыслию. Кроме того, нетрадиционные религии в своем радикализме замыкаются в локальных пространствах собственных субкультур. С другой стороны, они сами изолируются в неприятии со стороны представителей традиционных религий. Мы назвали подобный тип радикально-изоляционным.

Особый маргинальный тип проявляется у язычников. У них обнаружены некоторые аномалии, связанные с инверсией внутригруппового фаворитизма. Сложное положение этой религии сопряжено с тем, что стремление «вернуться к корням» и идентифицировать себя как «язычника» соотносится с негативизмом и обособлением со стороны мусульман и православных - наиболее многочисленных традиционных религий. Маргинальность язычников проявляется в поверхностной идентичности (у них диффузные аутообразы), в их оторванности от «нитей традиций» (нет четких представлений о собственных верованиях), в противоречивых тенденциях к обособлению от православия и ислама и одновременно тяготению к ним (особенно к православию).

Данная типология видится автором не в статичном виде. Толерантный тип в ситуации разжигания межрелигиозной розни вполне может перестать быть таковым. Органы власти хорошо осознают проблемность данной социальной сферы и необходимость ее государственного контроля. Посредством жесткой вертикальной власти и соблюдения баланса интересов этнических и конфессиональных общностей им до настоящего момента удается сдерживать Есть все

РОС. НАЦЙОИАЛММ* 1 I БИБЛИОТЕКА

СПтИург {

основания считать подобную практику целесообразной, поскольку межконфессиональные отношения в настоящий момент позиционируют себя в качестве важного проблемного поля среди областей государственной безопасности. Учитывая прогнозы о дальнейшем усилении и расширении их общественной значимости, ни в коем случае нельзя пускать эти процессы на самотек, держать бесконтрольными, отпускать в плоскость неуправляемого мировоззренческого плюрализма. Следует отметить, что позиция автора настоящей диссертации оппонирует определению межконфессиональных отношений (И.В. Веремчук), в котором конфессии позиционируются в качестве самодостаточных субъектов саморегуляции гражданского общества, а роль государства минимализирована. В условиях религиозного ренессанса в поликонфессиональном обществе актуализируются реальные возможности масштабных социальных напряжен-ностей и конфликтов на религиозной почве. Государство не может занимать отстраненную позицию по отношению к межконфессиональной проблематике, утрировать и искажать свою обязанность управления данными общественными процессами.

Противоречия и деструкции в межконфессиональных отношениях реально могут подвергаться целенаправленному управлению и сдерживаться в конструктивном общественном диапазоне. Усилия должны быть сконцентрированы именно в сдерживании масштабных ценностно-мировоззренческих противоречий конфессиональных культур. Необходимо уменьшить до минимума те идеологические и социальные условия, на фоне которых они могут проявляться, нивелировать или, по крайней мере, минимизировать факторы пробуждения в общественной объективизации.

В качестве основной парадигмы сдерживания данного рода деструк-ций может выступать межконфессиональная толерантность, включающая в себя сопутствующий комплекс действенных профилактических мер. При этом возникает проблема делегирования соответствующих полномочий конкретным инстанциям. По мнению диссертанта, существующие общественные и государственные структуры, занимающиеся вопросами межконфессиональной проблематики, по различным причинам в должной мере недостаточно отвечают требованиям назревшей социальной необходимости. «Межрелигиозные советы» не способны в должной мере справиться с задачей. По мнению автора научного исследования, роль государства в данной сфере должна быть усилена.

Во втором параграфе "Традиционные и нетрадиционные религии в контексте социальной стабильности и межконфессиональной толерантности" рассматривается необходимость сбалансированной реализации идеи межконфессиональной толерантности.

Религиозные общности в настоящее время весьма различаются друг от друга в самых разных аспектах духовности и практики. Они представлены, с одного края, в традиционных конфессиях, с другого - очень молодыми «отщеплениями». Между двумя этими крайностями лежат промежуточные течения типа старых форм протестантизма или раскольничества (лютеранство, старообрядчество и др.). Их нельзя однозначно охарактеризовать в таких категориях, как «традиционные» или «нетрадиционные», «плохие» или «хорошие». Тем не менее, многие авторы демонстрируют дифференцированный подход к религиозным общностям, характеризуя некоторые нетрадиционные религии как «деструктивные» культы (Доброу-Айхель, К. Джиамбалво, Т. Петере, С. Хассэн, E.H. Волков).

Анализ столь деликатной проблематики неизбежно связан с морально-правовым аспектом. Между тем правовая основа, регламентирующая деятельность религиозных сообществ выглядит противоречиво. Помимо действующего закона о свободе совести и о религиозных объединениях, предоставляющего право широких религиозных свобод, существуют и постановления европейского парламента о том, что свобода религии не должна нарушать прав человека .

Собственно деструктивный опыт, радикализм в отношении к инакомыслию присущи не только деструктивным культам, но и традиционным конфессиям. Однако в степени соотношения меры наличия деструкции, традиционные конфессии находятся в более выгодном положении (К. Юнг, М. Лангон). Дифференцированный подход отстаивает позицию, что только традиционные религиозные догматы и ценности конструктивны в своем субъективном и общественном выражении (М. Аргил, С. Артербам, А. Ван Каам, Е.О'Дохеретти, Л. Кивлев, Т. Роджерс, Р. То-лес, В. Уилсон, Дж. Фелтон, Дж. Шумахер, С. Элисон). Помимо констатации конструктивной фактологии традиционных религий существуют концептуализации в русле сравнительного анализа с деструктивными культами. М. Лангон приводит критерии отличия религии от культа. Религия уважает автономию индивидуума - культ форсирует уступчивость. Религия толерантно относится и даже поощряет независимые мнения -культ отвергает возможность критического мышления. Религиозная конверсия предрасполагает к раскрытию внутренних ресурсов - культовая конверсия воздействует на внешние стереотипы поведения, не заботясь о

8 Документ, содержащий решение Европарламента от 29 2 1996 Бундесрат Документ 196/96 от 14 03 96 Получено от Европейского Парламента Постановление о сектах в Европе Сопровождается письмом Генерального Секретаря Европейского Парламента 008129 от 12 марта 1996// Berliner Dialog, 1996 №3 Перевод с немецкого П Чинилина - С 11

конструктивной идентификации. Разумеется, это не весь перечень культовых феноменов, представленных в негативном ракурсе.

Результаты, полученные в ходе настоящего исследования, в определенной степени дают основания в пользу подтверждения правомерности дифференцированного подхода. Верующие традиционных религий в общем масштабе социального контекста проявляют большую веротерпимость и толерантность к инакомыслию, чем адепты нетрадиционных деструктивных культов. Напротив, представители нетрадиционных религий обладают меньшей веротерпимостью и толерантностью, при значительном самомнении они зачастую нивелируют ценность иных форм мировоззрения. Понятно, что подобная общественная позиция влечет за собой очаги социальных напряжений. Рассматривая вопрос о толерантном сосуществовании религий в поликонфессиональном обществе, необходимо детально учитывать все обстоятельства и условия. Возможно, существует моральное обоснование и объективная логика в том, что многие авторы отдают приоритеты именно традиционным религиям, укорененным в своем географическом пространстве и вплетенным в этнокультурную традицию народов. Отсутствие толерантности у представителей традиционных религий (ислама и православия) по отношению к нетрадиционным, возможно, является своеобразной формой защиты от культурной экспансии. Трудно позитивно и терпимо относиться к организациям, которые в своей общественной деятельности ориентированы на подрыв социальной стабильности, девальвируют культурные устой и ценности.

При всем вышесказанном нельзя доводить межконфессиональную проблематику до критического анализа только лишь нетрадиционных религий. Как и нельзя однозначно давать позитивные оценки общественной деятельности традиционных религий. Здесь существуют определенные проблемы. Есть основания полагать, что традиционная религия может оставаться традиционной только в рамках собственного культурного окружения, вне его она перестает быть собственно традиционной, рискует превратиться в очаг сепаратизма, деструкции, культурной аномалии. В условиях поликонфессионального общества религия, нарушающая хрупкий баланс стабильного взаимосуществования, может, с одной стороны, спровоцировать конфликт, с другой - она «не впишется» в рамки культуры, которая сформирована другой ценностной доктриной. Таким образом, она будет существовать в обратном порядке духовной и общественной жизни, разрушающим образом действуя на нее. Известно, что конфессиональные экспансии прошлых времен сопровождались насилием. В настоящий момент подобного рода намерения и планы могут привести к гораздо более глобальным и разрушительным последствиям, чем

в прошлые эпохи. Агрессивно наступательные стратегии конфессий, в стремлении усилить свое влияние за счет целенаправленной перевербовки верующих иных вероисповеданий, могут привести к непредсказуемым последствиям.

Таким образом, проблемный аспект межконфессиональной толерантности состоит в том, что при всей актуальности и необходимости постановки вопроса при ближайшем рассмотрении он представляется гораздо более сложным, чем на первый взгляд. Реализация принципа толерантности требует весьма сбалансированных решений, анализа предпосылок и проблемных точек, выработки продуманной стратегии и мер.

Третий параграф "Пути реализации межконфессиональной толерантности" посвящен обоснованию понятия «межконфессиональная толерантность», формулированию программы по реализации данной идеи.

По мнению диссертанта сегодня как никогда необходима целенаправленная сбалансированная межконфессиональная политика государственного масштаба с учетом специфики и условий каждого региона. Для ее воплощения автор предлагает, что целесообразно создание «Государственного департамента по наблюдению за деятельностью религиозных объединений и проблемам межконфессиональных отношений». Именно подобного рода структура способна реально осуществить концепцию межконфессиональной толерантности.

При реализации принципа межконфессиональной толерантности необходимо отталкиваться от определения толерантности как таковой, предусматривающего не столько бездумное терпение и пассивное согласие, сколько рефлексию необходимости, активную позицию. Толерантность определяется так же, как способность сохранять свою структурную организацию и быть устойчивым к внешним социальным воздействиям. Это оппонирует идеям экуменизма и синкретизма, которые часто подмешиваются в понимание межконфессиональной толерантности. Столкнувшись с экуменизмом и синкретизмом, религиозная общность воспримет это как экспансию на собственные ценности, даст защитную реакцию, поэтому позиция межконфессиональной толерантности должна включать сохранение догмато-идеологической идентичности, не допускать ее размывания.

Прежде, чем приступить к принятию мер по поддержанию межконфессионального равновесия необходимо в локальном, территориальном ракурсе проанализировать социальную ситуацию. Что касается совокупности мер по поддержанию межконфессиональной толерантности, то здесь автор исследования предлагает следующее.

Реализация идеи межконфессиональной толерантности, по сути, является проблемой разрешения конфликтов, находящихся на разных степенях «зрелости». Это диктует необходимость проведения социальных мониторингов на предмет выявления возможных очагов напряженности. Используемая в настоящем исследовании теоретико-методологическая схема с эмпирически выверенными параметрами может служить отработанным арсеналом для подобного рода работы. Исследования межконфессиональных отношений со стороны социокультурного взаимовосприятия дают возможность диагностировать очаги межконфессиональных деструкций еще до факта их реального общественного воплощения. Данные исследований позволяют прояснить общую картину и наметить адресное направление действий. При наличии очагов напряжения необходимо, с одной стороны, предпринять усилия к исправлению «негативного образа чужой религии», а с другой - минимизировать проблемные условия, актуализирующие зону негативного аффекта.

Усиление роли государства в регулировании отношений между религиозными объединениями предполагает его посредническое участие в межконфессиональном диалоге. Важно подчеркнуть, что диалог должен быть направлен на решение актуальных рабочих аспектов межрелигиозных отношений, не затрагивая при этом догматику конфессиональных ценностных систем.

При этом необходимо согласование действий светской власти и конфессиональных иерархов. Практически любая религия в своем культурном арсенале располагает средствами социального контроля, способными сдерживать межгрупповую агрессивность. Сейчас особенно важно в необходимом направлении актуализировать именно эту сторону религиозных культур.

Межконфессиональные противоречия могут быть ослаблены путем вовлечения оппонентов в задачи, стоящие над собственно межконфессиональными взаимоотношениями. В функции светской власти входят также меры по мотивации священнослужителей на отказ от навязывания факта исключительности собственной религиозной доктрины. Необходимо выяснить, существуют ли «третьи силы», которые осложняют межконфессиональные отношения и при наличии принять меры к их устранению, придерживаться принципа нейтральности и препятствовать попыткам чиновников использовать служебное положение в целях ангажирования интересов конфессиональной общности, агрессивно оппонирующей интересам иной традиционной конфессии. Необходимо также придерживаться баланса интересов традиционных конфессиональных сообществ, пропорционально их представленности в конкретном регионе

(предоставление телевизионного эфира, финансовая помощь, организационная помощь и др.).

Важной мерой в реализации межконфессиональной толерантности является пропаганда этой идеи. Говоря о пропаганде, обычно подразумевают социальный ареал, на который она направлена. Без конкретной адресной направленности она имеет риск превратиться в идеологический фетиш, принять контрпродуктивный характер. Помимо адресного характера пропаганда межконфессиональной толерантности должна учитывать ситуативный аспект, осуществляться в рамках конкретных, меняющихся условий и актуальности. Пропаганда идеологии толерантности наиболее актуальна прежде всего в среде верующих традиционных конфессий. Необходимость такого подхода отражает реалии нашей страны, находящейся в пределах территориального пространства где проживает огромное количество верующих представляющих традиционных религий для России религий. Возникновение напряженности и конфликта между ними недопустимо из-за катастрофических последствий.

В силу значительных отличий друг от друга нетрадиционных религий и их гораздо менее масштабной распространенности нивелирование деструкций в большей степени должно опираться на принцип локальной адресности. При этом нивелирование проблем в целом должно опираться на общий алгоритм, только в значительно меньших масштабах.

Деструктивный и конструктивный характер взаимоотношений между религиями в значительной степени определяется фактором принадлежности к конкретной общности. При этом межконфессиональные отношения (в ракурсе позитива/толерантности или негатива/конфликтности) конкретных носителей той или иной духовной идеологии определяются содержанием этой идеологии. Вот почему важно правильно расставить приоритеты, не профанировать идею толерантности, предотвращать возможность распространения этого принципа на антисоциальные, радикальные и экстремистские религиозные общности, которые не только способствуют разжиганию социальных конфликтов, но и зачастую напрямую имеют цель развала государства.

В «Заключении» в сжатой форме сформулированы основные идеи и подведены итоги, обоснованию которых посвящено диссертационное исследование.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Курачев Д.Г. Перцептивная сторона межконфессионального общения молодежи (на материале религиозных сообществ Башкортостана): монография. - Уфа: Изд-во Гилем Академ, наук РБ, 2004. - 376 с. -(21,81 п.л.)

2. Курачев Д.Г. Самосознание и конфессиональное восприятие исламской молодежи Башкортостана: монография. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - 160 с. - (9,22 п.л) (в соавт.)

3. Курачев Д.Г. Феномен самосознания личности в отечественной и зарубежной психологии: методические рекомендации. Бирск: Изд-во БашГУ, 1999.-35 с.-(2,09 п.л.)

4. Курачев Д.Г. Традиционные и нетрадиционные религиозные сообщества в контексте социальной стабильности и межконфессионального диалога// IV Российский Философский Конгресс "Философия и будущие цивилизации": материалы докладов и выступлений II том. - М.: Изд-во «Российское философское общество». Философский факультет МГУ им Ломоносова. - Современные тетради. 2005. - С. 646.

5. Курачев Д.Г. Особенности самосознания юношей и девушек с религиозными ориентациями// Национально-региональный компонент образования в условиях его стандартизации: материалы всероссийской научно-практической конференции. - Бирск: РИО БГПИ, 1997. - С. 262-265.

6. Курачев Д.Г. Теоретические аспекты проблемы религиозных и ценностных ориентации в структуре самосознания развивающейся личности// Ценностные ориентации: подготовка специалистов: материалы всерос-кой науч.-практич. конф. - Уфа: РИО БГУ, 1997. - С. 80-82.

7. Курачев Д.Г. Особенности саморефлексии юношей и девушек кришнаитов// Современные проблемы воспитания и развития личности: теория и практика: тезисы пятой науч.-практич. конф. молодых ученых. - М.: Изд-во Ин-та развития личности РАО, 1997. - С. 66-68.

8. Курачев Д.Г. Исследование особенностей фрустрационной толерантности у кришнаитов// Проблемы интеграции образования на пороге XXI века: материалы всероссийской науч.-практич. конф. Часть П. - Бирск: РИО БГПИ, 1999. - С. 44-47.

9. Курачев Д.Г. Особенности самосознания личности в юношеском возрасте // Практическая психология и гуманизация образовательного процесса: материалы региональной науч.-практич. конф. -Уфа: РИО БГПУ, 2000. - С. 32-33. (в соавт.)

10. Курачев Д.Г. Особенности проявления агрессии у юношей и девушек мусульман//1У Царско-сельские чтения: материалы международной науч.-практич. конф. - СПб.:Изд-во ЛГОУ, 2002. - С. 103-105.

11. Курачев Д.Г. Образы межконфессионального восприятия у юношей и девушек студентов // Психолого-педагогические проблемы модернизации общего среднего, вузовского и послевузовского образования: материалы всероссийской науч.-практич. конф. - Бирск: РИО БГПИ, 2002. -С. 19-22. (в соавт.)

12. Курачев Д.Г. Особенности межконфессионального восприятия в юношеском возрасте: материалы науч.-практич. конф. - Бирск: РИО БГПИ, 2002. - С. 160-162. (в соавт.)

13. Курачев Д Г Теоретические аспекты межконфессионального взаимодействия в юношеском возрасте // Материалы науч.-практич. конф.

- Бирск: РИО БГПИ, 2002. - С. 164-165. (в соавт.)

14. Курачев Д.Г. Генезис самосознания //Дошкольное образовательное учреждение - начальная школа: ориентация на инновации/ Региональная науч.-практич. конф. - Бирск: БГПИ, 2003. - С.65-76. (в соавт.)

15. Курачев Д.Г Перцептивная сторона общения молодежи из разных религиозных сообществ Башкортостана// Человек. Общество. Образование: межвузовский сборник. - Уфа: РИО БГУ, 2003. - С.37-48.

16. Курачев Д.Г. Конфессиональная агрессия как индикатор социального благополучия// Образовательное учреждение - пространство, формирующее здоровый образ жизни: материалы региональной науч.-практич. конф. - Бирск: РИО БГПИ, 2004. - С. 82-97.

17. Курачев Д.Г. Сектантский и традиционно-религиозный фактор в социализации // Вестник БГПИ. - Бирск: РИО БГПИ. - 2003. - № 2.

- С. 74-77. (в соавт.)

18. Курачев Д.Г. Межгрупповое общение и его перцептивная сторона// Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук. - Уфа-Бирск: РИО БГСПА, РИО Уральской гос. академии Ф.К., 2005. - С. 60-71.

19. Курачев Д.Г. Толерантность в многообразии типов межконфессионального восприятия молодежи// Культура толерантности: пути и проблемы развития: материалы международной науч.-практич. конф - Екатеринбург: УрАГС. 2005. - С. 123-125.

20. Курачев Д.Г. Толерантность как условие конструктивных межконфессиональных отношений// Подготовка психологов-практиков в высшей школе: проблемы и пути решения: материалы международной науч.-практич. конф. - Пенза: Приволжский Дом Знаний. 2004. - С. 39-42.

21. Курачев Д.Г. Генезис межконфессиональной перцепции от дошкольного к юношескому возрасту// Наука и образование 2005: материалы международной науч.-практич. конф. - Днепропетровск: Наука \ осв1та. 2005. -С.56-59.

22. Курачев Д.Г. Сформированность межконфессиональной перцепции юношей и девушек, ориентированных на православие // Вестник БашГУ.

- 2005. - № 2. - С.121-124. (в соавт.)

23. Курачев Д.Г. Религиозная жизнь и социализация в конфессиональной субкультуре // Психолого-педагогические условия развития детей и подростков: материалы региональной науч.-практич. конф. - Бирск: Изд-во РИО БГПИ, 2001. - С. 115-120. (в соавт.)

24. Курачев Д.Г. Особенности межконфессиональных отношений свидетелей Иеговы// Дш науки - 2005: материалы международной науч.-практич. конф. - Днепропетровск: Наука 1 освгга. 2005 - С.27-29

25. Курачев Д.Г. Молодежь в условия поликонфессионального общества// Проблемы образования в современной России и на постсоветском про-

странстве: материалы международной науч.-практич. конф. - Пенза: Приволжский Дом Знаний. 2005. - С. 194-196.

26. Курачев Д.Г. Особенности самосознания юношей и девушек мусульман в ракурсе их межконфессионального обособления и толерантности // Вестник БашГУ. - 2005. -№ 4. -С. 67-71.

27. Курачев Д.Г. Теоретические концепции феномена «самосознание человека» в философии и психологии// Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук. - Уфа-Бирск: РИО БГСПА, РИО Уральской гос. академии Ф.К. 2005. - С. 71- 77.

28. Курачев Д.Г. Межконфессиональное восприятие как предмет социально-философских исследований// Динамша наукових досладжень -2005: материалы международной науч.-практич. конф. - Днепропетровск: Наука i ocBÍTa. 2005 - С. 25-29.

29. Курачев Д.Г. Перцептивные образы в межконфессиональных отношениях финно-угорского язычества Башкортостана// Языковые и культурные контакты различных народов: материалы международной науч.-практич конф. - Пенза: Приволжский Дом Знаний. 2005. - С. 137-139.

30. Курачев Д.Г. Межконфессиональное восприятие современной моло-дежи//Регионология. Саранск. 2005. - №3. -С. 157-170.

Лицензия на полиграфическую деятельность 002037 от 08 ноября 2001 года, выданная Поволжским межрегиональным территориальным управлением Министерства Российской Федерации по делам печати, _телерадиовещания и средств массовых коммуникаций_

Подписано в печать 21.11 2005 г. Гарнитура «Times». Печать на ршографе с оригинала Формат 60x84 '/i6. Уел -печ.л 2,44. Уч.-изд л 2,20 Бумага писчая Тираж 100 экз Заказ №235.

_Цена договорная._

452453, Республика Башкортостан, г Бирск, Интернациональная, 10 Бирская государственная социально-педагогическая академия Отдел множительной техники БирГСПА

»23239

РНБ Русский фонд

2006-4 26187

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Курачев, Дмитрий Геннадьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I .ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ И СТРАТЕГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ

ОТНОШЕНИЙ.

§1.1. Теоретико-методологические подходы к исследованию межконфессиональных отношений.

§ 1.2. Общая проблематика межконфессиональных отношений и концептуализация стратегии их исследования.

ГЛАВА II. МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СВЕТЕ АНАЛИЗА РЕЛИГИОЗНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ НАСЕЛЕНИЯ, СПЕЦИФИКИ МЕЖГРУППОВЫХ

И СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ.

§ II.1. Религиозные ориентации, природа и формы общественного выражения.

§ II.2. Конфессиональная приобщенность в условиях современной социализации.

§ II.3. Специфика межгрупповых процессов как аспект анализа межконфессиональных отношений.

§ II. 4. Межконфессиональное восприятие в поликультурном обществе.

ГЛАВА III. МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СОДЕРЖАНИИ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО

ВЗАИМОВОСПРИЯТИЯ.

§ III. 1. Своеобразие межконфессионального восприятия, особенности его возрастного становления.

§ III.2. Установки межконфессионального восприятия.

§ III.3. Представления межконфессионального восприятия.

§ III.4. Межконфессиональное восприятие в ситуациях смоделированного конфликта.

ГЛАВА IV. ПУТИ ОПТИМИЗАЦИИ

МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ.

IV . 1. Факторы и условия, сопутствующие межконфессиональным отношениям, типология их общественного проявления.

§ IV. 2. Традиционные и нетрадиционные религии. в контексте социальной стабильности. и межконфессиональной толерантности.

§ IV. 3. Пути реализации межконфессиональной толерантности.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Курачев, Дмитрий Геннадьевич

Актуальность темы исследования. Феномен религиозности принадлежит к одному из массовых и стойких социокультурных явлений. С древних времен религиозное мировоззрение определяло социальную жизнедеятельность, как отдельных субъектов, так и целых государств. В XXI веке религии не исчерпали своей ценностно-мировоззренческой значимости, поскольку основная часть мирового населения остается религиозной.

Даже в условиях глобализации отчетливо прослеживаются границы между католической и православной (Западной и Восточной) Европой, между христианским, исламским и буддийским культурными мирами. Религиозные культуры, как исторически сложившиеся макрообщности, продолжают активно проявлять себя в противостояниях, приобретающих форму «цивилизационных разломов». Диалог культур в значительной мере является диалогом конфессий, хотя и не всегда выражается в открытой очевидности. Несмотря на сохранившиеся отчетливые разграничения, в результате миграционных процессов происходит территориальное взаимопроникновение религиозных культур друг в друга, при этом они не смешиваются, а продолжают существовать самобытно. Многие государства, регионы и города, еще совсем недавно представленные в моноконфессиональном демографическом преимуществе в результате миграционных процессов стали в значительной степени поликонфессиональными. Усиление мобилизационного потенциала конфессий особенно заметно в обществах промышленно развитых стран, подвергшихся секуляризации, модернизации и культурной трансформации.

Центральной стороной активизации мобилизационного потенциала конфессий является консолидирующая роль религиозных культур, сопровождающаяся значительным ростом конфессионального самосознания. Внутри поликонфессиональных государств данные общественные процессы могут иметь различные последствия. С одной стороны, религиозные культуры через мировоззренческие ориентиры осуществляют функцию социального контроля: регламентируют поведение, структурируют отношения, могут обеспечивать общественный порядок; с другой стороны, внут-риконфессиональная консолидация и солидарность нередко оборачиваются социальным размежеванием. Этому способствуют отличия в мировоззренческих ценностях, знаково-символической и предметной сферах, особых формах поведения людей, регламентируемых религиозными предписаниями.

В России культурно-религиозные различия рельефно проявились после распада атеистической идеологии. Снятие идеологических барьеров, кардинальные социальные и мировоззренческие трансформации, активизировали как религиозные ориентации настроения, так и социальную активность конфессий. В целом религиозный ренессанс закономерно сопровождался «реанимированием» межконфессиональных отношений, при этом в различных регионах России формы их проявления приобрели различный социальный масштаб, степень выраженности и весьма разнообразный характер, как конфликтный, так и стабильный.

Одной из показательных сторон современного религиозного возрождения является вовлеченность в этот процесс молодежи. Различные конфессии, традиционные и особенно нетрадиционные, в силу собственных стратегических интересов расширения общественного влияния стараются проявлять активность именно в молодежной среде. Среди других возрастных групп населения молодежь оказывается в наибольшей мере подверженной влиянию религиозных идеологий.

Внутриконфессиональная консолидация и солидарность, ориентация верующих на ценности своих религиозных культур приводят к рефлексии межрелигиозных различий, актуализируют и формируют в сознании верующих установки и представления социального взаимовосприятия. Важным и общественно значимым является тот факт, что религиозные культуры характеризуются не только различиями, но и мировоззренческими противоречиями, представленными зарядом идеологических разногласий. Данные противоречия могут найти свое разрешение в межрелигиозных конфликтах и составляют одну из актуальных проблем в межконфессиональных отношениях. Между тем реалии свидетельствуют, что мировоззренческие противоречия религиозных культур далеко не всегда находят свою социальную объективацию. Для их катализации необходим ряд сопутствующих социокультурных условий, а также других форм межконфессиональных противоречий.

Уникальность социокультурной ситуации в Республике Башкортостан состоит в том, что здесь на относительно небольшом территориальном пространстве тесно соседствуют различные конфессии, как традиционные, так и нетрадиционные. Верующими считают себя более двух третей населения. Несмотря на значительные мировоззренческие различия трех традиционных религий: ислама, православия, финно-угорского язычества, представляющих подавляющее большинство верующих на данной территории, а также множества нетрадиционных религий, в Республике Башкортостан не наблюдается социально проявленных межконфессиональных конфликтов и напряженности на религиозной почве.

Межконфессиональные отношения на территории республики могут быть исследованы в формах социокультурного взаимовосприятия, где противоречия ценностей религиозных культур не находят объективных социальных условий их катализации.

Актуальность проблемы исследования позволяет говорить о межконфессиональных отношениях как важном и значимом общественном феномене. От того, каким образом будут складываться взаимоотношения между конфессиями, в каком ракурсе (позитивном, негативном) верующие различных конфессий будут воспринимать друг друга, во многом зависит стабильное общественное развитие.

Степень научной разработанности проблемы. Социальные процессы размежевания, противостояния по принципу деления на своих «своих» и «чужих» рассматривались еще в античности JIao-Цзы, Геродотом, Платоном, Аристотелем и др. Сквозной нитью проблема рассматривалась мыслителями в Средневековье, эпохи Ренессанса и Просвещения. В конце XIX и XX веков межгрупповые отношения получили свое концептуальное осмысление (Т. Адорно, Б. Басс, Л. Берковитц, П. Бурдье, Э. Гидденс, М. Дойч, Л. Дьяб, X. Жаму, Д.Т. Кемпбелл, Л. Козер, Г. Лебон, Р. Лейван, Г. Лемэн, У. Макдугалл, К. Маркс, С. Московичи, У.Г. Самнер, П.А.Сорокин, 3. Фрейд, М. Шериф, B.C. Мухина, Б.Ф. Поршнев, П.И. Кушнер и др.). Некоторые идеи стали классикой и активно использовались в настоящей работе. Среди них можно отметить такие закономерности межгрупповых отношений, как внутригрупповой фаворитизм и межгрупповая дискриминация.

Отдельно следует остановиться на межгрупповом восприятии как перспективной области работы (У. Гадиланст, Г. Тешфел, Д. Тернер, Г.М. Андреева, А.И. Донцов, А.Г. Костинская и др.), а также прислушаться к призыву о необходимости исследования конкретных сфер межгрупповых отношений: классовых, тендерных, профессиональных, этнических, религиозных и др. (Г. Горнстейн, Г. Тэшфел, B.C. Агеев). Практически всеми авторами в качестве одного из наиболее приоритетных направлений признается необходимость исследования значительных по масштабу социокультурных общностей.

Современный этап развития исследований характеризуется возрастающим интересом к религиозной и межконфессиональной проблематике. Общественная представленность культурно-религиозных ценностей и процессы конфессиональной вовлеченности нашли отражение в социологических исследованиях В.И. Борзенко, Ю.Л. Василевского, JI. Василенко, Ю.А. Гаврилова, И.В. Журавлевой, К. Каариайнен, П.А. Кулакова, Р.А. Лопаткина, Л.Н. Митрохина, З.И. Пейковой, ЮЛО. Синелиной, Н.А. Трофимчук, Э.Г. Филимонова, С. Филатова, В.Г. Харчеци,

A.Г. Шевченко, Ф.Э. Шереги, Г.С. Широкаловой, Е.С. Элбакян, И.Н. Яб-локова и др. Конфессиональная вовлеченность детерминирует общественную интеграцию (Э. Дюргхейм, Г. Спенсер, Б. Малиновский, П.А. Сорокин), а также социальные последствия в ракурсе социальной адаптации и дезадаптации, которые изучались преимущественно социальными психологами Е.М. Аргил, С. Артербам, А. Ван Каам, К. Джиамбалво, Доброу-Айхель, Е.О'Дохеретти, Л. Кивлев, М. Лангон, Р. Лифтон, Т. Петере, X. Ремшмидт, Т. Роджерс, Дж. Рональлд, Р. Толес, В. Уилсон, П. Ут-сон, Дж. Фелтон, С. Хассэн, С. Элисон, Н. Волков и др. Позиции представленных авторов недостаточно хорошо вскрывают и иллюстрируют ту г сторону проблемы, которая лежит в сфере собственно межконфессиональных отношений. Между тем большинство исследователей, представляющих различные области социальных наук, склонно констатировать возрастающую роль конфессионального фактора в общественной практике и социальной коммуникации.

К настоящему моменту межконфессиональные отношения рассмотрены в различных аспектах социального знания. Имеется ряд позиций и мнений, авторы которых концентрируются на историческом (Л.Н. Гумилев, А.И. Жильский, А.Б. Зубов, Г.А. Никитина, М.Ю. Решетова, Н.С. Трубецкой и др.), конфессионально-теологическом (А. Барац, С. Н. Булгагов, А. Кураев, B.C. Соловьев, А. Сурожский, Л.Н. Толстой, Ф. Мухамедшин, А. Хомейни, П. Флоренский и др.), политическом (Г. Зиммель, С.И. Иваненко, 3. Изакович, А.А. Красиков, Н.М. Мамедова,

B.Н. Рагузин и др.), юридическом (Б. Бич, И.Я. Кантеров, Е.Ю. Кривошеи-на, У. Кок Дюрам, Ю.А. Розенбаум, Л.С. Скуратовская, В.О. Лобовиков,

О.С. Шутова и др.) аспектах межконфессиональной проблематики. Значительная часть публикаций по теме выглядит в контексте теоретического обозначения, а не концептуальной разработки, выражает стремление авторов привлечь внимание общественности к назревшей проблеме межрелигиозного взаимососедства.

Между тем имеется ряд социологических и социально-философских исследований, отражающих конкретную фактологию межконфессиональных отношений, как на уровне эмпирических данных, так и концептуально (В.В. Амелин, В.И. Веремчук, B.C. Воронцов, Д.М. Исхаков, К. Каариайнен, А.Д. Коростылев, М.П. Мчедлов, Р.Н. Мусина, Э.Г. Филимонов, Д.Е. Фурман, Е.С. Элбакян и др.). Отдельно следует отметить теоретическую позицию А.А. Нуруллаева, предложившего целостную перспективу рассмотрения межконфессиональной проблематики не только освещающую ее реалии, но и включающую прогноз развития, а также рекомендации по оптимизации отношений между конфессиями.

Основной социально философский фокус анализа межконфессиональных отношений сконцентрирован в рамках проблем религиозного противостояния и диалога. Вопросы межрелигиозного размежевания и конфликтов рассмотрены в работах М. Вебер, А.В. Верещагина, Е.Н. Базурина, Н. Джавахишвили, И.Я. Кантеров, К. Маркс, О.В. Монина, Ю.М. Почта, Б. Путилин, М.В. Силатьева С. Хантингтон; толерантности (С.М. Глушкова, И.А. Ермакова, С.А. Ли, Ю. Хабермас, Е.А Степанова, В.Е. Кемеров, Н.Б. Костина, К.И. Колесникова, А. Кукушкин, И.Д. Ягофа-рова); диалога и дискурса (В.Д. Грац, М. Хатами, К. Ясперс, JI.X. Авшалу-мова, М.А. Алиев, М.М. Бахтин, И.В. Богачаевская, A.M. Буттаева, С. Глаголев, Е.Н. Заборцева, Ф.Г. Овсиенко, В.В. Лешков, И.А. Колосова,); гармонизации (К. Кюнг, Алексий II, И.И. Иванова, С.И. Ильинский, Иоан Павел I, Р.С. Истмагилин и др.). Представленные вопросы, в сущности, неотъемлемы друг от друга и большинством авторов рассматриваются в единстве, исследовательские предпочтения можно выделить лишь с определенной долей условности.

В последнее время теоретический и практический интерес к религиозной проблематике, и в частности к межконфессиональным отношениям, проявляют исследователи республики Башкортостан: Р.И. Ирназаров, А.Б. Курлов, А.В. Лукьянов, И.М. Орешников, С.М. Поздяева, P.M. Тухватуллин, Ф.С. Файзуллин, А.Б. Юнусова и др.

Анализ направлений, в той или иной мере отразивших вопросы межконфессиональных отношений свидетельствует, что данная проблема находится на начальных этапах своей концептуальной разработки и изучена недостаточно.

Имеющиеся подходы описывают межконфессиональные отношения преимущественно через формы взаимодействия (интеракцию) или диалога (коммуникацию). Рассмотрение межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия на данный момент не в должной мере фигурирует как вариация социально-философского поиска. Между тем данная парадигма рассмотрения межконфессиональных отношений позволяет выйти за пределы непосредственной социальной практики, углубляясь в сферу сознания верующих.

Объектом исследования выступают межконфессиональные отношения как общественный феномен, в качестве предмета - социокультурное взаимовосприятие религиозных сообществ.

Целью работы является построение концепции межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• обосновать философский концептуальный базис, методологию, понятийный аппарат и стратегию исследования межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия;

• выяснить общественную значимость и проблематику межконфессиональных отношений; провести социально-философский анализ подходов, описывающих феномены религиозных ориентаций, конфессиональной социализации, межгрупповых в контексте межконфессиональных отношений как форм социокультурного восприятия;

• выявить различия в конфессиональных и этнических формах социокультурного взаимовосприятия; раскрыть содержание межконфессионального восприятия в установках и представлениях, обуславливающих приоритеты лояльности и отчуждения между конфессиональными общностями;

• определить степень актуализации и широту социальной представленности межконфессионального восприятия; выявить типологию, межконфессионального восприятия; проанализировать социокультурные факторы и условия, непосредственно влияющие на межконфессиональные отношения;

• предложить программу по оптимизации межконфессиональных отношений.

Научная новизна диссертации:

• доказано, что религиозные ориентации населения не теряются в индивидуальных духовных исканиях отдельных субъектов, а активно проявляются через социокультурные формы своего выражения, характеризуясь разной степенью вовлеченности в ту или иную конфессиональную общность, попадая под ее социальный контроль, провоцируя процессы социокультурного взаимовосприятия по принципу «Они» и «Мы»;

• доказано, что социокультурное взаимовосприятие религиозных общностей (межконфессиональное восприятие) есть сущность межконфессиональных отношений, поскольку в сфере восприятия сфокусированы их системообразующие противоречия;

• доказно, что межконфессиональное восприятие имеет особое содержание, свой общественный диапазон отличный от других форм межгруппового восприятия. В современном обществе межконфессиональное восприятие активно и широко проявляет себя в обыденной общественной жизни, представляя собой не ситуативное явление. Любые формы социальной напряженности, является факторами катализации ценностно-мировоззренческих противоречий и способны спровоцировать межконфессиональные конфликты;

• установлено, что межконфессиональное восприятие очень уязвимо к внутренним (со стороны радикально настроенного духовенства) и внешним (со стороны враждебных политических сил) идеологически-манипулятивным злоупотреблениям, что делает ее важнейшим «проблемным полем» общественной и государственной безопасности;

• доказано, что активное формирование и становление межконфессионального восприятия происходит в подростковом периоде. В юношеском же возрасте межконфессиональное восприятие достаточно актуализировано. Показательным фактором является то, что периоду юности свойственно противопоставление себя «чужим», вообще любой альтернативе, поэтому межгрупповые антагонизмы в молодежной среде проявляются наиболее рельефно, создавая условия для социальных конфликтов;

• доказано, что при общем сходстве на периферии религиозных культур и в их центре межконфессиональное восприятие имеет специфику в формах своего выражения. На периферии оно представлено некоторым субъективизмом и секулярностью представлений, более выраженными терпимостью к инакомыслию и критической рефлексией по отношению к собственной религии. В центре в нем чаще фигурируют стереотипы, догматические регламентации, менее выражена критическая саморефлексия, а иноверцы и атеисты воспринимаются менее лояльно. Выявлены некоторые аналогии социокультурного восприятия у верующих, находящихся в центре культур традиционных религий, и у сектантов. Более глубокая конфессиональная вовлеченность, которая в обществе уже достаточно отчетливо просматривается, может формировать социальные предпосылки к усилению межконфессионалыюй конфронтации, общей социальной напряженности; установлено, что формы восприятия иноверцев носят избирательный характер и зависят от принадлежности к конкретной религиозной общности. Межконфессиональное восприятие вскрывает межконфессиональные отношения как неоднородное, многоформное общественное явление, и может быть представлено в различных типах: толерантный, недифференцированно-обособленный, негативно-конфликтный, радикально-изоляционный, маргинальный; обосновано, что социальную деятельность религиозных объединений и отношения между ними необходимо подвергнуть более пристальному государственному контролю.

Методологическая основа исследования представлена социокультурным подходом и диалектикой с элементами культурной антропологии, структурализма и социальной феноменологии.

В качестве теоретических оснований выступили труды, идеи и концептуальные положения отечественных и зарубежных философов, социологов, антропологов, психологов, религоведов.

Эмпирической базой, иллюстрирующей теоретические положения и выводы исследования, явились статистические результаты опросов населения, проведенных под руководством автора и при его участии. В общей сложности было исследовано более 2500 верующих, представляющих различные конфессии: православие, ислам, язычество, свидетелей Иеговы, адвентизм, пятидесятничество, вайшнавизм (кришнаиты). В работе использовались также данные социологических опросов, полученные другими авторами и коллективами.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость работы состоит в том, что диссертантом был выделен и описан самостоятельный феномен в многообразии общественных отношений -межконфессиональное восприятие. Раскрыта специфика его социального проявления, степень выраженности и общественная значимость. Выявлены сопутствующие социокультурные факторы и условия.

Практическая значимость работы состоит в разработке апробированного способа исследования межконфессионального восприятия как особой формы межконфессиональных отношений. Эта значимость заключена в возможности предотвращения межконфессиональной напряженности и конфликтов; она состоит в разработке стратегии и приемов оптимизации межконфессиональных отношений. Данные приемы могут быть использованы органами государственного управления и священнослужителями в их непосредственной практической деятельности. Результаты и рекомендации работы найдут свое применение в учебном процессе в качестве учебных курсов: «Социальная философия», «Конфликтология», «Социология религии»; спецкурса «Философия межконфессиональных отношений».

Апробация работы. Основные идеи диссертации, концептуальные положения и результаты докладывались на IV Российском Философском Конгрессе "Философия и будущие цивилизации" (Москва, 2005); на международных научных и научно-практических конференциях: «VI Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, 2003); «Культура толерантности: пути и проблемы развития» (Екатеринбург, 2004); «Проблемы образования в современной России и на постсоветском пространстве» (Пенза, 2005); «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2005); «Наука i осв1та» (Днепропетровск, 2005); «Динамжа наукових дослщжень» (Днепропетровск, 2005); «Дш науки» (Днепропетровск, 2005) и др. Общий объем публикаций по теме составил более 30 п. л.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений. Список использованной литературы включает в себя 475 наименований. Общий объем диссертации - 424 с.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Межконфессиональные отношения как формы социокультурного взаимовосприятия"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации осуществлено построение концепции межконфессиональных отношений как форм социокультурного взаимовосприятия.

Следует прежде всего отметить, что религиозные ориентации населения не теряются в индивидуальных духовных исканиях отдельных субъектов и не ретушируются иными ценностными приоритетами, а активно проявляются через социокультурные формы своего выражения, характеризуясь разной степенью вовлеченности в ту или иную конфессиональную общность, попадая под ее социальный контроль. В условиях соседства религиозных идеологий с различными системами смыслообразующих жизненных ценностей, конфессиональная принадлежность предопределяет возможность подчинения религиозных субъектов автономным от государства источникам мощной духовной власти, провоцирует процессы социокультурного восприятия по принципу «Они» и «Мы», становится фактором общественного размежевания (отчуждения). Границы межконфессионального отчуждения очерчиваются внутри идеологического поля границ государственных, что создает определенные риски. Государство, находящееся «на стыке» религиозных культур, где в целом демография населения «поликонфессиональна», не вправе недооценивать и искажать свою обязанность легитимизации межконфессиональных отношений. Для ее осуществления необходимо знать природу феномена межконфессиональных отношений.

В качестве основного конструкта анализа использовалась социальная дилемма в системе полярностей «Мы» о «Они». Эти полярности функционируют в качестве ядерного компонента социальных механизмов межконфессионального обособления (отчуждения) и внутриконфессиональной консолидации (идентификации), очерчивают феноменологическое поле межконфессиональных отношений, выделяя их от других областей общественных отношений и социальных практик.

Межконфессиональные отношения можно концептуализировать в рамках уровневой структуры, в которой они функционируют через «скрытые» формы социокультурного взаимовосприятия и «внешние», в формах социокультурных коммуникаций и взаимодействий. При этом межконфессиональные отношения глубже и потенциально шире своего внешнего социального выражения. В данных формах они могут себя и не проявлять, а развертываться и функционировать скрыто. Глубину и потенциальную широту межконфессиональных отношений вскрывает анализ социокультурного взаимовосприятия религиозных сообществ (межконфессиональное восприятие).

Различия в ценностно-мирровозренческих системах, идеологических доктринах, жизненных укладах, исторической памяти, общественных интересах и др. обусловливают социальную бытийность и составляют уникальность конфессий как культурных общностей, вместе с тем определяют социокультурное содержание межконфессиональных противоречий. Данные противоречия концентрируются и выражаются через социокультурные схемы межконфессионального восприятия, в которых потенциально присутствуют возможные вариации объективных (деятельностных) практик межконфессиональных отношений. Таким образом, социокультурное взаимовосприятие религиозных общностей есть сущность межконфессиональных отношений.

Анализ межконфессионального восприятия вскрывает межконфессиональные отношения как неоднородное общественное явление, которое может быть представлено в различных формах. Данные формы позиционируются через категориальные полярности: обширность - локальность, субъективность - интерсубъективность; актуализированность (общественной выраженность) - недифференцированность (диффузность); конструктивность (адекватность, лояльность, толерантность) - деструктивность (неадекватность, нелояльность, конфликтность) и др.

Формы проявления межконфессионального восприятия хотя и являются относительно устойчивыми образованиями, однако при этом способны изменяться, балансируя на фоне исторического контекста, социальных настроений, идеологии, текущего политического момента и др.

Межконфессиональное восприятие имеет особое содержание и свой общественный диапазон, отличный от других форм межгруппового восприятия. Эти особенности и отличия характеризуются, в том числе, спецификой оценочного ракурса, особой культурно-религиозной знаково-символической формой. Кроме того, межконфессиональное восприятие разворачивается веерообразно в различных элементах: отношение к самому названию религии, к конкретным религиозным представителям, а также культурным производным конкретной конфессии (праздники, обряды, традиции) и др. При этом данные элементы восприятия - симультантны, то есть, слиты в единый комплекс конфессиональных представлений.

Межконфессиональное восприятие функционируют на уровне субъекта, а так же на уровне групп и макрогрупп (интерсубъективности). Необходимо учитывать, что конфессиональные субъекты, особенно представители мировых традиционных религий, не всегда объединены в группы. Часто их представленность в обществе носит «рассыпной» характер, они могут быть дистанцированы друг от друга. Однако приверженность к ценностям и регламентациям своей религиозной культуры уже предопределяет как социальные связи внутри конкретной религиозной общности, так и специфику восприятия иноверцев. Субъект не теряется в интерсубъективности конфессионального восприятия (вне зависимости от степени конфессиональной вовлеченности), поскольку ценности религиозной культуры являются для него личностно значимыми. Таким образом, интерсубъективность межконфессионального восприятия полифонична в единстве субъективного и коллективного. Соответственно религиозные противоречия объективизируются как на групповом, так и на личностном уровне.

Актуализация религиозных противоречий деформирует межличностные контакты и разрывает социальные связи между целыми общностями.

В современном обществе межконфессиональное восприятие представляет собой не ситуативное явление, а напротив широко проявляет себя в обыденной общественной жизни, распространяется на разнообразные социальные практики, непосредственно не связанные с религиозной деятельностью. Необходимо знать межконфессиональные установки и представления, которые люди используют в социальных связях и обособлениях.

Первоначальные формы религиозных представлений в совокупности с социальным восприятием закладываются уже в раннем детстве. Понятно, что позицию межконфессиональной терпимости необходимо формировать уже на самых ранних периодах развития ребенка посредством работы, в первую очередь, с родителями и значимыми для ребенка взрослыми. Активное формирование и становление межконфессионального восприятия происходит в подростковом периоде. В юношеском же возрасте межконфессиональное восприятие достаточно актуализировано. Показательным фактором является то, что периоду юности свойственно противопоставление себя «Чужим», вообще любой альтернативе, именно поэтому межгрупповые антагонизмы в молодежной среде проявляются наиболее рельефно, создавая условия для социальных конфликтов. Соответственно наличие или отсутствие веротерпимости и толерантности к инакомыслию у современной молодежи выступает в качестве важного индикатора стабильности в социальной системе.

Межконфессиональное восприятие как общественная структура очень уязвима к внутренним (со стороны радикально настроенного духовенства) и внешним (со стороны враждебных политических сил) идеологически-манипулятивным злоупотреблениям, что делает ее важнейшим «проблемным полем» общественной и государственной безопасности.

Любые формы социальной напряженности являются факторами ката-лизации ценностно-мировоззренческих и др. межконфессиональных противоречий и способны спровоцировать социальные конфликты на религиозной почве. Одновременно сами межконфессиональные противоречия способны расширяться за пределы собственно религиозных разногласий в более широкие социальные конфликты.

В условиях конфликта межконфессиональное восприятие проявляется в различных формах и характеризуется: неадекватностью, агрессией, лояльностью и игнорирующей нелояльностью. При этом открытая агрессия, лояльность и скрытая нелояльность носят выборочный характер и зависят от конфессиональной принадлежности субъектов, провоцирующих конфликты. Особенно сильно неадекватность и агрессивность проявляется между верующими с различными «культурными корнями», а так же ввиду отсутствия исторически сложившегося опыта коммуникации. Если кон-фликтантами являются представители «своей» религии, то агрессия смягчается, а лояльность усиливается.

Даже после конфликтного противостояния у верующих остается выраженный шлейф остаточной агрессии по отношению к иноверцам, который способен вновь продуцировать конфликты по кольцевой схеме.

Конфликтное напряжение детерминирует усиление внутриконфессио-нального фаворитизма и межконфессиональной дискриминации, обостряет нетерпимость, нивелирует толерантность.

В целом при нарушении межконфессиональной стабильности религиозные доктрины с их идеалами добра и красоты человеческих отношений склонны трансформироваться в инструмент насилия и геноцида.

Формы восприятия иноверцев носят избирательный характер и зависят от принадлежности к конкретной религиозной общности. У представителей целого ряда нетрадиционных религий восприятие иноверцев функционирует в локальном масштабе и менее конструктивном ракурсе нетерпимость к инакомыслию), чем у традиционных. Локальный характер межконфессионального восприятия в деструктивных формах проявляется так же между радикальными группировками внутри традиционных религий. В условиях конфликтного противостояния между традиционными религиями, деструкция расширяется, приобретая широко распространенный, масштабный характер.

В условиях относительной социальной стабильности между традиционными религиями межконфессиональное восприятие так же обширно представлено, но имеет особенности в зависимости от глубины конфессиональной вовлеченности. На периферии религиозных культур и в их центре межконфессиональное восприятие имеет специфику в формах своего выражения. Групповая полифония социокультурного восприятия представлена с одной стороны по-разному, а с другой однотипно. При этом схожесть превалирует над различиями.

На периферии межконфессиональное восприятие характеризуется некоторым субъективизмом и секулярностью представлений, более выраженными терпимостью к инакомыслию и критической рефлексией по отношению к собственной религии. В центре в нем чаще фигурируют стереотипы, догматические регламентации, менее выражена критическая саморефлексия, а иноверцы и атеисты воспринимаются менее лояльно.

Выявлены некоторые аналогии социокультурного восприятия у верующих, находящихся в центре культур традиционных религий, и у сектантов. Более глубокая конфессиональная вовлеченность, которая в обществе уже достаточно отчетливо просматривается, может формировать социальные предпосылки к усилению межконфессиональной конфронтации, общей социальной напряженности.

Анализ межконфессиональных отношений со стороны форм социокультурного взаимовосприятия вскрывает, что в их схемах присутствуют сценарии «смягчения» элитарного группового фаворитизма и межгрупповой дискриминации и, напротив, их катализации в культурных противоречиях. Данные схемы как правило представлены в полярном единстве, вопрос стоит об их внутреннем соотношении в пользу оптимизации и или обострения межконфессиональных отношений.

Социальное поле» межконфессионального восприятия (на иллюстрационном материале верующих из различных религиозных общностей Республики Башкортостан) через приоритеты симпатий и антипатий может быть обобщено в следующих типах.

Так, отношения между православными и мусульманами в целом автором определяются через толерантный тип. Специфика их социокультурного взаимовосприятия свидетельствует, что в нем поляризационно со

289 блюдается конструктивный баланс между синкретизмом и отчуждением . Вне ситуации конфликта, выраженных противоречий и напряженности между этими религиями не проявляется. Учитывая, что между исламом и христианством далеко не всегда имеет место взаимная толерантность, выявленный на территории Республики Башкортостан тип отношений можно взять за образец добрососедства двух великих религий.

Восприятие представителями традиционных религий (ислама, православия, язычества) нетрадиционных, соответствует недифференцированно-обособленному типу межконфессиональных отношений. Такое название определено обособлением традиционных религий от нетрадиционных, недостаточной актуализацией образов большинства нетрадиционных религий. Эти образы диффузны, слабо представлены в перцептивном поле, их ллл

В межконфессионалыюм восприятии православных и мусульман выявлена поляризация оценочных суждений. Негатив и позитив взаимовосприятия представлен в диалектическом единстве, как на субъективном, так и на интерсубъективном уровне. Двойственность восприятия «Их», отражает соотношение полярных тенденций обособления (сохранение собственной идентичности) и уважения к иной культурно-религиозной традиции, а в восприятии «Мы» здоровую критическую рефлексию культурных императивов. Равномерная поляризация - есть разумный баланс и ее следует понимать как «конструктив» в межконфессиональных отношениях. содержание характеризуется отрицательной и критической загруженностью.

У мусульман и православных к язычникам проявляется значительный негатив и отчуждение. Можно выделить негативно-конфликтный тип, отличающийся от радикального и недифференцированного, с одной стороны, более выраженной актуализацией соответствующего конфессионального образа, а с другой, более конфликтным и агрессивным отношением.

У нетрадиционных религий представления о самих себе окрашены элитарной ментальностью, самохвальством. Приобщенность к сектам влечет за собой формирование особого рода межконфессионального восприятия, связанного с религиозным радикализмом и ослаблением толерантности к инакомыслию. Кроме того, нетрадиционные религии в своем радикализме замыкаются в локальных пространствах собственных субкультур. С другой стороны они сами изолируются в неприятии со стороны представителей традиционных религий. Мы назвали подобный тип радикально-изоляционным.

Особый маргинальный тип проявляется у язычников. У них обнаружены некоторые аномалии, связанные с инверсией внутригруппового фаворитизма. Сложное положение этой религии сопряжено с тем, что стремление «вернуться к корням» и идентифицировать себя как «язычника» соотносится с негативизмом и обособлением со стороны мусульман и православных - наиболее многочисленных традиционных религий. Маргинальное^ язычников проявляется в поверхностной идентичности (у них диффузные аутообразы), в их оторванности от «нитей традиций» (нет четких представлений о собственных верований), в противоречивых тенденциях к обособлению от православия и ислама и одновременно тяготению к ним (особенно к православию). Маргинальность в свою очередь чревата социальной деструкций.

Содержание представленных типов может вмещать в себя не только описанные формы межконфессионального восприятия, но и иные. Допустим, в каком-либо другом регионе отношения между мусульманами и православными могут попадать не под толерантный, а под негативно-конфликтный тип. Таким образом, представленная типология, призвана отражать не столько конкретику отношений между религиозными общностями, но и некий общий типаж, который может быть использован при объяснении межконфессиональных отношений как таковых, в самых разнообразных географических и культурных регионах.

У верующих из основных конфессиональных сообществ Башкортостана наибольшей степени актуализированы образы ислама, православия и язычества, то есть «традиционных» религий. В гораздо меньшей степени сформированы образы «нетрадиционных». На основании содержаний представленных образов верующие обосабливаются от чужих религий с различной степенью интенсивности.

Разнообразие форм проявления межконфессионального восприятия, открывает перспективы для управления процессом межконфессиональных отношений.

Учитывая реальные возможности деструктивного и неконтролируемого разрешения религиозных противоречий, способных серьезно дестабилизировать социальную систему, религиозные общности не могут быть определены в качестве самодостаточных субъектов взаимоотношений в системе конструктивной саморегуляции гражданского общества. Для эффективного предотвращения разногласий и конфликтов необходимы усилия по идеологическому контролю межконфессиональных отношений. Основными направлениями его осуществления следует считать приоритеты государственного «вертикального» надзирательно-опосредующего контроля над «горизонтальным» межрелигиозным дисскурсом. Кроме того, религиозный «вертикальный» контроль, с естественными культурными ценностно-мировоззренческими императивами и противоречиями, так же должен быть подвергнут контролю со стороны государства. В целом роль государства в качестве стабилизатора социальной деятельности религиозных объединений и отношений между ними необходимо усилить.

В диссертации разработан комплекс мер по поддержанию межконфессионального равновесия, где в качестве основного элемента данного комплекса выступает идеология межконфессиональной толерантности.

При реализации принципа межконфессиональной толерантности необходимо отталкиваться от определения толерантности как таковой, предусматривающего не столько бездумное терпение и пассивное согласие, сколько рефлексию необходимости, активную позицию. Толерантность определяется так же, как способность сохранять свою структурную организацию и быть устойчивым к внешним социальным воздействиям. Это оппонирует идеям экуменизма и синкретизма, которые часто подмешиваются в понимание межконфессиональной толерантности. Столкнувшись с экуменизмом и синкретизмом, религиозная общность воспримет это как экспансию на собственные ценности, даст защитную реакцию, поэтому позиция межконфессиональной толерантности должна включать сохранение догмато-идеологической идентичности, не допускать ее размывания.

Межконфессиональные противоречия в основе своей представлены полярными ценностно-мировоззренческими системами и объективными общественными интересами, при приоритете первых над последними.

Данные противоречия могут находить свое социально конструктивное и деструктивное разрешение на трех уровнях межконфессионального общения:

- социокультурного взаимовосприятия (напряженность на уровне группового сознания между ценностными доктринами и общественными интересами). Конструктивное решение: их купирование через пропаганду идеи межконфессиональной толерантности;

- социокультурной коммуникации (конфликт на уровне ведения «информационных войн»). Конструктивное разрешение: диалог и дискурс;

- социокультурного взаимодействия (на уровне реальных конфликтных интеракций) Конструктивное разрешение: введение миротворческих сил разграничивающих зону конфликта и подписание необходимых деклараций и соглашений.

Прежде, чем приступить к принятию мер по поддержанию межконфессионального равновесия необходимо в локальном, территориальном ракурсе проанализировать социальную ситуацию.

В качестве мер по поддержанию межконфессиональной толерантности предлагается, в том числе следующее.

Реализация идеи межконфессиональной толерантности, по сути, является проблемой разрешения конфликтов, находящихся на разных степенях «зрелости». Это диктует необходимость проведения социальных монито-рингов на предмет выявления возможных очагов напряженности. Используемая в настоящем исследовании теоретико-методологическая схема с эмпирически выверенными параметрами может служить отработанным арсеналом для подобного рода работы. Исследования межконфессиональных отношений со стороны социокультурного взаимовосприятия дают возможность диагностировать очаги межконфессиональных деструкций еще до факта их реального общественного воплощения в коммуникативных и интерактивных формах. Данные исследований позволяют прояснить общую картину и наметить адресное направление действий. При наличии очагов напряжения необходимо, с одной стороны, предпринять усилия к исправлению «негативного образа чужой религии», а с другой - минимизировать проблемные условия и факторы, актуализирующие зону негативного аффекта.

Усиление роли государства в регулировании отношений между религиозными объединениями предполагает его посредническое участие в межконфессиональном диалоге. Важно подчеркнуть, что диалог должен быть направлен на решение актуальных рабочих аспектов межрелигиозных отношений, не затрагивая при этом догматику конфессиональных ценностных систем.

При этом необходимо согласование действий светской власти и конфессиональных иерархов. Практически любая религия в своем культурном арсенале располагает средствами социального контроля, способными сдерживать межгрупповую агрессивность. Сейчас особенно важно в необходимом направлении актуализировать именно эту сторону религиозных культур.

Межконфессиональные противоречия могут быть ослаблены путем вовлечения оппонентов в задачи, стоящие над собственно межконфессиональными взаимоотношениями. В функции светской власти входят также меры по мотивации священнослужителей на отказ от навязывания факта исключительности собственной религиозной доктрины. Необходимо выяснить, существуют ли «третьи силы», которые осложняют межконфессиональные отношения и при наличии принять меры к их устранению, придерживаться принципа нейтральности и препятствовать попыткам чиновников использовать служебное положение в целях ангажирования интересов конфессиональной общности, агрессивно оппонирующей интересам иной традиционной конфессии. Необходимо также придерживаться баланса интересов традиционных конфессиональных сообществ, пропорционально их представленности в конкретном регионе (предоставление телевизионного эфира, финансовая помощь, организационная помощь и др.).

Важной мерой в реализации межконфессиональной толерантности является пропаганда этой идеи. Говоря о пропаганде, обычно подразумевают социальный ареал, на который она направлена. Без конкретной адресной направленности она имеет риск превратиться в идеологический фетиш, принять контрпродуктивный характер. Помимо адресного характера пропаганда межконфессиональной толерантности должна учитывать ситуативный аспект, осуществляться в рамках конкретных, меняющихся условий и актуальности. Пропаганда идеологии толерантности наиболее актуальна прежде всего в среде верующих традиционных конфессий. Необходимость такого подхода отражает реалии нашей страны, находящейся в пределах территориального пространства, где проживает огромное количество верующих, представляющих традиционные религии. Возникновение напряженности и конфликта между ними недопустимо из-за катастрофических последствий.

В силу значительных отличий друг от друга нетрадиционных религий и их гораздо менее масштабной распространенности нивелирование дест-рукций в большей степени должно опираться на принцип локальной адресности. При этом нивелирование проблем в целом должно опираться на общий алгоритм, только в значительно меньших масштабах.

Деструктивный и конструктивный характер взаимоотношений между религиями в значительной степени определяется фактором принадлежности к конкретной общности. При этом межконфессиональные отношения (в ракурсе позитива/толерантности или негатива/конфликтности) конкретных носителей той или иной духовной идеологии определяются содержанием этой идеологии. Вот почему важно правильно расставить приоритеты, не профанировать идею толерантности, предотвращать возможность распространения этого принципа на антисоциальные, радикальные и экстремистские религиозные общности, которые не только способствуют разжиганию социальных конфликтов, но и зачастую напрямую имеют цель развала государства.

Следует отметить, что меры по поддержанию межконфессионального равновесия обречены проводиться на фоне противоречий в законодательстве и общественном мнении. Их реализация требует очень взвешенных сбалансированных решений, адресного анализа социокультурных предпосылок, следования особой выработанной стратегии.

Список научной литературыКурачев, Дмитрий Геннадьевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Аванесов B.C. Тесты в социологическом исследовании. - М.: Наука,1982.-С. 13-36.

2. Августин. Исповедь. -М., 1992. -544 с.

3. Агеев B.C. Влияние факторов культуры на восприятие и оценку человека человеком// Вопр. философ. -1985. №3. С. 135-140.

4. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.-240 с.

5. Агеев B.C. Механизмы социального восприятия// Психологич. журнал. 1989. Т.10. №2 . - С. 63-70.

6. Агеев B.C. Перцептивные процессы межгруппового взаимодействия. М., 1981.-С. 9.

7. Агеев B.C. Исследование межгрупповых отношений в зарубежной социальной психологии/ Вопр. психол. 1980. № 4. - С. 151-159.

8. Агеев B.C. Психология межгрупповых отношений. М.:Изд-во МГУ,1983.-С.51-67, 87-90, 95-102,134.

9. Аквинский Ф. Сумма теологии. Сумма против язычников// Онтология мировой философии. Т.1. М., 1969. - С. 823-862.

10. Актуальные проблемы культуры XX века. М., 1993. - 191 с.

11. Алексеев П.В. Социальная философия. М.: ООО "ТК Велби", 2003 -256 с.

12. Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000. - С. 204-205.

13. Амелин В.В. Межкультурное взаимодействие в условиях полиэтнической области // Этнопанорама. 1999. № 1. С. 28-34.

14. Американская антропологическая школа/ Культурология. XX век. Энциклопедия. Том первый A-JI. СПб.: Университетская книга. 1998. http://www.philosophy.rU/edii/ref/enc/a.html

15. Аналитическое наблюдение и экспертные оценки// Шмелев А.Г. и др. Основы психодиагностики: Учеб. пособ. для студ. педвузов. М., Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.-С.119-130.

16. Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 1997. -С. 47-54, 249-263.

17. Антология мировой философии. Т 1. Ч. 2. М., 1969. - С. 28 -143.

18. Аристотель. Метафизика. M.-JL, 1934. - С. 34-176.

19. Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. Москва- Воронеж, 1996. - 768 с.

20. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993. - 240 с.

21. Балагушин Е.Г. Новые религии как социокультурный и идеологический феномен // Общественные науки и современность. 1996. №5. -С. 90-95.

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и этики. М., 1975. - С.25.

23. Белик А.А. Культура и личность. М.: Росийск. гос. гуманит. ун-т. 2001.-378 с.

24. Белла Р. Религия как символическая модель, формирующая человеческий опыт/ Религия и общество// Хрестоматия по социологии религии. -М., 1999.-С. 193.

25. Белла Р.Н. Социология религии // Американская социология: перспективы, проблемы, методы. М.: Прогресс, 1972. - С. 266-267.

26. Белоусов С.А. Психология духовности веры и религиии // Психология религиозности и мистицизма. М., 2001. - С. 94.

27. Бергер П. Понимание современности// Социс 1990. №7. - С. 132.

28. Бергер П., Лукман Т. Повседневная жизнь и религиозный опыт// Религия и общество. Хрест. по социологии религии. -М. 1990. С. 534-538

29. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. -М., 1995.-С.194-202.

30. Бердяев Н. Самопознание. М. 1990. - 336 с.

31. БердяевН. А. Дух и реальность.-Париж, 1937.-С. 16-121.

32. Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика Божественного и человеческого. Париж, 1952.-С. 40-181.

33. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. - С. 252.

34. Бодалев А. А. Личность и общение. -М., 1983. С. 9-61.

35. Бодалев А. А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.-200 с.

36. Бойнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1978. -С. 13-57.

37. Бондырева С. К., Фельдштейн Д. И. Самоопределение и определение этносубъектов как феноменов социокультурного мира// Мир психологии.-2001. №4 (28).-С.113.

38. Борзенко В.И. Религия в посткоммунистической России// Экономические и социальные перемены: Информационный бюллетень мониторинга ВЦИОМ. 1993. Декабрь. С. 4-6.

39. Братусь Б.С. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994. -60 с.

40. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983. - С. 45-98.

41. Бронфенбренер У. Два мира детства. Дети в США и СССР. М., 1976. -167 с.

42. Брунер Дж. О перцептивной готовности // Хрест. по ощущению и восприятию. М., 1975. - С. 78-85.

43. Буева Л.П. Социальная среда и сознание личности. М., 1968. - 268 с.

44. Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов.-М., 1911.-С. 61-167.

45. Бурдье П. Начала Choses dites: Пер. с фр./ М., 1994. - 288 с.

46. Бэкон Ф. Сочинения. Т.1.2.-М., 1977-1978.

47. Варзанина Т.И. Во что верят россияне//"НГ-Религии". № 2 (27.02.1997); № 4 (24.04.1997)/ по Синелина Ю.Ю. О критериях определения религиозности населения http://www.synergia.itn.ru/ kerigma /katehiz/stat/kritrel .htm

48. Василевский IO.JI. Заметки о религиозной ориентации учителей // Социс. 1997. № 9. - С.78-88.

49. Василенко И.А. Политическая глобалистика. М., 2000. - С. 4-39.

50. Василенко Л., Филатов С. Возродит ли религия Россию? // Истина и жизнь. 1995. №5. http://www.politstudies.ru/arch/authors/666.htm

51. Василькова В.В. Междисциплинарность как когнитивная практика (на примере становления коммуникативной теории)//Коммуникация и образование. Сб-к ст. / Под ред. С.И. Дудника. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. - С. 69-88.

52. Вдовина И. С. Мерло-Понти М./ Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А.А. Ивина. М.: Гардарики, 2004. ihtik.lib.ru, ihtik@ufacom.ru.

53. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - С. 43, 71,78.

54. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма// М. Вебер. Избр. произв. М.: Прогресс, 1995. - С. 61-272.

55. Веремчук В.И. Социология религии. М.: Юнити. - 253 с.

56. Великий Аятолла, Имам Хомейни. Завещание. М.:Тавхид. - 56 с.

57. Волков Е.Н. Основные модели контроля сознания (реформирования мышления) // Журнал практич. психолога. М.: Фолиум, 1996. № 5.-С. 86-95

58. Волков Е.Н. Методы вербовки и контроля сознания в деструктивных культах //Журнал практич. психолога. 1996. №3. - С. 76-83.

59. Волков Е.Н. Преступный вызов практической психологии: феномен деструктивных культов и контроля сознания // Журнал практич. психолога. 1996. №2. - С.87-94.

60. Воцерковленность. Феномен и способы его изучения. М.: ФОМ, 2000. - С. 4.

61. Выготский JI.C. История развития высших психологических функций Собр. соч. -М., 1984. Т.З.- С. 153-165.

62. Вызова В. М. Представление коми и русских друг о друге // Психоло-гич. журнал. 2000. том 21. № 1. - С. 87-92

63. Гаджиев К.С. Введение в геополитику. М., 2000. - С. 25-86.

64. Галимов Б.С. Конец философии? //Философия и современность: мысли, понятия, идеи /Изд-е Башкирск. ун-та. Уфа, 1999. - С. 42-137.

65. Гараджа В.И. Религоведение. М., 1995. - 349 с.

66. Гараджа В.И. Социология религии. М.: Аспект пресс, 1996. -С. 78-84, 131, 149,157.

67. Гегель Г.В.Ф Феноменология духа. СпБ., 1994. - 444 с.

68. Гегель Г.В.Ф. Философия религии. В 2-х т.: Т. 1. М.: Мысль, 1976. -С. 145 -286

69. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. М., 1974.

70. Генон Р. Кризис современного мира. М.: Арктогея, 1991. - 160 с.

71. Гидденс Э. Социология. М., 1999. - С. 43-89.

72. Гирц К. В поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры. СПб., 1997. - С. 183.

73. Гоббс Т. Соч. В 2-х т.: Т. 2.-М.: Мысль, 1991.-С. 52-187.

74. Государство, религия, церковь в России и за рубежом // Информ. -аналит. бюл. 2001. № 2. С. 128-130.

75. Грановская P.M., Крижанская Ю.С. Творчество и преодоление стереотипов.-СПб, 1994.-С. 150-172.

76. Грант-Аллен. Эволюция идеи Божества: исследование о происхождении религий. СПб., 1906. - С. 80-245

77. Грегори Р. Разумный глаз/ Пер. с англ. М., 1972. - С. 14-45.

78. Грецкий М.Н. Стуктурализм/ФЭС-М.,1989.-С. 630-631.

79. Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб., 2001. - С. 293.

80. Гроф С. За пределами мозга. М., 1993. - 504 с.

81. Гумилев JI.H. Черная легенда: Друзья и недруги Великой степи. М., 1994.-С. 316.

82. Гуссерль Эд. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология// Философия как строгая наука/ Пер.с нем. Новочеркаск: Аг-во САГУНА, 1994. - С. 49-100.

83. Дейкер X., Фрейда Н. Национальный характер и национальные сте-реотипы//Современная зарубежная этнопсихология. М., 1979.

84. Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. - 711 с.

85. Декарт Р. Трактат о свете // Избр. произв. М.: Наука, 1950. - С. 215.

86. ДжеймсУ. Многообразие религиозного опыта.-М., 1910.-431с.

87. Джиамбалво К. Консультирование о выходе. Семейное воздействие/Пер. с англ., сост. и ред. Е.Н.Волкова. Н. Новгород, 1995. -117 с.

88. Диалектический материализм/ФЭС-М., 1989.-С. 168-171.

89. Дидат А. Что говорит Библия о Мухаммеде (да будет мир над ним). -Казань, 1993. -43 с.

90. Донцов А.И. Проблемы групповой сплоченности. М., 1979. -С. 18-45.

91. Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. -М., 1987.

92. Дубин Б. В. Религия, церковь, общественное мнение // Свобод, мысль. 1997. №11.-С. 96.

93. Дюргхейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. М., 1912. — С. 40-161.

94. Евдокимов А.Н., Клинецкая Н.В. Религиозность молодежи. СПб., 1996.-С. 380-383.

95. Ермолаева Л.И. Фрустрация как социально-психологический феномен: Автореферат дис. канд. психол. наук. -М., 1993.- 22 с.

96. Журавлев А.Л. Специфика междисциплинарных исследований в психологии // Психол. журнал. 2002. Т.23. № 6. - С. 83-88.

97. Журавлева И.И. Пейкова 3. И. Религиозность российских и финских подростков // Социс., 1998. №10. С. 136-142

98. Заззо Р. Психологическое развитие ребенка и влияние среды // Вопр. психол. 1967. №2.-С. 111-134.

99. Зеличенко А. Психология духовности. М.,1996. - 400 с.

100. Зиновьева Е.М. Идентификация личности в обществе. Л., 1979. -16 с.

101. Зинченко В.П. Миры сознания и структура сознания //Вопр. психол. -1991.№2.-С. 22

102. Зубов А. Б. Церковь. Государство. Национально-культурная общность//http://www.politeia.ru/issues/info/2-98/zubov.html

103. Ибн Сина. Избр. философ, произв. -М., 1980. 551 с.

104. Ибн-Рошд. Избр. произв. мыслителей стран ближнего и среднего востока IX-XIV в.в. -М., 1961. С. 397-554.

105. Иваненко С. И. Интернет ресурс. www.yabloko.ru/Persons/ ivanenko.html.

106. Иванов А.Г. Марийцы Поволжья и Приуралья. Йошкар-Ола, 1993. -104 с.

107. Иванов В.В. Роль семиотики в кибернетическом исследовании человека и коллектива. М., 1969. - С. 88-89.

108. Иванова А.А. Особенности этнического самосознания подростков-казаков в контексте межнационального общения: Автореф. дис. канд. психол. наук . М., 1995. - 20 с.

109. Изакович 3. Политические и этно-религиозные аспекты югославского конфликта// Социс. 1996. № 5. - С. 71-77.

110. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993. - С.40-51, 270289.

111. Ионин Л.Г. Современная западная социология. С. 404-505.

112. Исаков А.Н. Человек как признание Другого: проблема интерсубъективности в философской антропологии // www.anthropologia.spbu.ru

113. История бурж. социологии 19 нач. 20 в. М., 1979. Гл. 4. - С. 67.

114. История социологии/ Под ред. А Н. Елсукова, Г.Н Соколовой, А.А.Грицанова, Т. Г. Румянцевой. Минск, 1997. - С. 7-89.

115. Каариайнен К., Фурман Д.Е. Верующие, атеисты и прочие (эволюция российской религиозности)// Вопр. философ. 1997. № 6. -С. 35-52.

116. Каариайнен К., Фурман Д.Е. Татары и русские верующие и неверующие, старые и молодые) // Вопр. философ. - 1999. № 11. - С. 68-80.

117. Калашников М.Ф. Молодое поколение и религия. -М., 1991. 312 с.

118. Камю А. Бунтующий человек.-М., 1990.-С. 52-61.

119. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. - 591 с.

120. Кант И. Религия в пределах только разума // Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. -М., 1994.-612 с.

121. Кант И. Сочинения в 6-ти томах. М.: Мысль, 1964. Т.З. - 799 е.; 1965.Т.4, чЛ. - 544 е.; 1966.Т.5. - 564 е.; 1966.Т.6. - 743 с.

122. Кемеров В. Е. Концепция радикальной социальности// Вопр. философ. -1999. № 7.

123. Кемеров В. Е. Методология обществознания: проблемы, стимулы, перспективы. Св-к: Изд-во Ур. Ун-та, 1990. - 160 с.

124. Кемеров В.Е. Необходимость будущего// Социемы. 1996. № 2. http://www2.usu.ru/philosophy/socphil/rus

125. Кемеров В.Е. Общефилософский смысл социальной философии// 21 век: будущее России в философском измерении. Доклады Второго Российского философского конгресса. Екатеринбург, 1999.

126. Кемеров В.Е. Перспективы социальной философии// Социемы. Сб. ст. Вып. 1. Екатеринбург, 1994. - С. 4-14.

127. Кемеров В.Е. Полисубъектная социальность и проблема толерантности// Толерантность и полисубъектная социальность: мат-лы конф. Екатеринбург, 18-19 апреля 2001 г. Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 2001.-С. 12-19.

128. Кемеров В.Е. Социальная феноменология и социальная филосо-фия.http://www2.usu.ru/philosophy/socphil/rus/texts/sociemiy/9/kemerov .html.

129. Кемеров В.Е., Керимов Т.Х. Грани социальности: постклассический взгляд. Екатеринбург, 1999.

130. Кемеров В.Е., Керимов Т.Х. Хрестоматия по социальной философии. -М., 2001.-С.100.

131. Кимелёв Ю.А. Современная западная философия религии. М., 1989. -С. 28-178.

132. Клайн П. Справочное руководство по конструированию тестов: Введение в психометрическое проектирование: Пер с англ. Е.П. Савченко/ Под ред. Л.Ф. Бурлачука. Киев, 1994. - 283 с.

133. Классики мирового религиоведения. Антология. Т. 1. М., 1996. -С. 41-90.

134. Климанова С.Г. Критерии определения групп "МЫ" и "ОНИ" // Социс. -2002. №6.-С. 83-95.

135. Колчина Л.П. Связь поведенческого, вербального показателей социальной агрессивности и агрессивности при фрустрации// Темперамент. -Пермь, 1976. С. 45-64.

136. Кон И.С. В поиках себя. Личность и ее самосознание. М., 1984. -335 с.

137. Кондратов Ф. Наркомания и сектомания // Тверская 13. 1995. № 1. 21-27 декабря.

138. Конт О. Закон трех стадий истории / Религия и общество// Хрестоматия по социологии религии. М.: Аспект Пресс, 1996. - С. 50-82.

139. Конт О. Курс положительной философии. Т. 1-2. СПб., 1899-1900.

140. Конфликтология / Под ред. А.С. Кармина. СПб., 2000. - 448 с.

141. Коплстон Ф. История философии. XX век / Пер. с англ. П.А. Сафро-нова. М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. - 269 с.

142. Коран. В 2 Т. М., 1990. - 1185 с.

143. Коротаева Л.Г. Формирование этнических стереотипов // Националь-но-религиональный компонент образования в условиях его стандартизации. Бирск, 1997. -С. 279-285.

144. Костинская А.Г. Восприятие социальное/ Философский энциклопедический словарь. М., 1989. - С. 99-100.

145. Коффка К. Основы психического развития. М., 1934. - С. 222-223.

146. Крапивенский С.Э. Социальная философия. -М., 1998. С.25.

147. Кувакин В.А. Религиозная философия в России. Начало XX в. М., 1980.-Гл.6.

148. Куда идет Россия? Власть, общество, личность. Международный симпозиум / Под общ. ред. Т. Н. Заславской. М., 2000. - С. 145.

149. Кузанский Н. Сочинения. М., 1979. Т.1.-488 с.

150. Кулаков П.А. Учащаяся молодежь и религия // Социс. 1995. №11. -С. 93.

151. Куницына В. Н. Социальные стереотипы условие и продукт социализации // Учен. зап. Ленингр. ун-та, НИИ комплекс, социал. исслед. -Л., 1971.

152. Кураев А. Традиция, догмат, обряд. М., 1995. - 416 с.

153. Курачев Д.Г. Подготовка к эмпирическим исследованиям в конфессиональных сообществах //Актуальные проблемы возрастной психологии. -Бирск. 1999.-С. 21-27.

154. Курачев Д.Г., Азаматов Д.М. Самосознание и конфессиональное восприятие исламской молодежи Башкортостана: Монография. Уфа: РИО БашГУ, 2005.- 160 с.

155. Кцоева Г. У. Опыт эмпирического исследования этнических стереотипов// Психол. журнал. 1986. № 2.

156. Лао-цзы/ Дао дэ цзин/ Древнекитайская философия. Собр. текстов в 2 т. Т.1. -М.:Мысль, 1972.

157. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб, 1896. - С. 76-92.

158. Левин К. Определение понятия "поле в данный момент" // Хрест. по истории психол.: период открытого кризиса. М., 1980. - С. 131-145.

159. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994. - 384 с.

160. Левицкий С.А. Трагедия свободы. М., 1995. - С. 111-112.

161. Лезов С.В. Теология культуры Пауля Тиллиха // Тиллих П. Теология культуры. М., 1997. - С. 32-128.

162. Лейтес Н.С. К проблеме сензитивных периодов в развитии человека. -М., 1978.-211 с.

163. Леонтьев А.А. Личность как историко-этническая категория // Советская этнография. 1981. № 3.

164. Леонтьев А.А. Национально-культурная специфика речевого поведения. -М., 1977.-С. 45-123.

165. Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1974. - С. 34-156.

166. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977. -С. 34-87.

167. Ли С.А. Проблемы межконфессиональной толерантности в Республике Башкортостан. -Уфа, 2000. С. 5-80.

168. Лившиц Г.М. Атеизм Людвига Фейербаха. Минск, 1978. - С. 78-167.

169. Лисовский В.Т. Духовный мир и ценностные ориентации молодежи России. СПб., 2000. - С. 327.

170. Личность и социальная среда: идеологические аспекты. М., 1987. -162 с.

171. Лобовин Б.А. Религиозное сознание и его особенности. Киев, 1986. -247 с.

172. Локк Дж. Соч. В 3-х т.: Т. 2. М.: Мысль, 1985. - С. 178-179.

173. Лоренц К. Агрессия. М., 1994. - 272 с.

174. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. - 525 с.

175. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. -959 с.

176. Лосев А.Ф., Спиркин А.Г. Диалектика / ФЭС. М., 1989. - С. 163-166.

177. Лосский Н.О. Типы мировоззрений. Париж, 1931. -С. 58-245.

178. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992. - 486 с.

179. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. - 270 с.

180. Лукьянов А.В. Основы истории и философии религий. В 3-х т.: Т. 1. Дохристианский период. Уфа: Изд-е ВЭГУ, 1995. - С. 40-107.

181. Лукьянов А.В., Пушкарёва М.А. Немецкая классическая философия религии /Изд-е БашГУ. Уфа, 2002. - 230 с.

182. Лурия А.Р. Об исторической природе психических процессов. М., 1974.-С. 17-65.

183. Лэнг Р. Расколотое "Я". М., 1995. - 352 с.

184. Маграбяи А.Л. Личность и сознание. М., 1962. - 174 с.

185. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997. - 684 с.

186. Малерб М. Религии человечества /Ред. А.Л. Гуревич. М.- СПб: Университетская книга, 1997. - С. 9-61.

187. Малиновский Б. Смерть и реинтеграция группы/ Религия и общество// Хрест. по социологии религии. С. 415-420.

188. Мамардашвили М. Необходимость себя. М., 1996. - 432 с.

189. Мамедова Н.М. Исламская экономика и глобализация // Ислам и политика.-М., 2001.-С. 15-45

190. Манегетти А. Онтопсихологическая педагогика. Пермь, 1993. - 76 с.

191. Маргун B.C., Литвинцева А.З. Жизненные притязания ранней юности и стратегии их реализации. М., 1993. - 61 с.

192. Марков Б.В. Философская антропология XX века// www.anthropologia.spbu.ru

193. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. -С. 341-478.

194. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. В 50 т. 2-е изд.- М.: Политиздат, 1955-1981. Т. 41.-С. 214.

195. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии 1848 http://www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto.htm

196. Материалы научно-практических конференций/ Сост. В.И. Ничик, Н.Б. Костина. Екатеринбург: УрАГС, 2005. -170 с.

197. Мах Э. Познание и заблуждение. М., 1909. - С. 74-123

198. Межличностное восприятие в группе /Под ред. Г.М. Андреевой, А.И. Донцова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. - 295 с.

199. Менегетти А. Система и личность/ Сост., подг. текста С.Н. Сиренко. -М.: Серебрянные нити, 1996. 128 с.

200. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999. - С. 45-88.

201. Мерло-Понти М. Интерсубъективность и понятие феномена // История философии.-М., 1997.

202. Методологические проблемы современного религиоведения. Научно-аналитический обзор. М., 1990. - С. 48-98.

203. Методы исследования межличностного восприятия/ Под ред. Г.М. Андреевой, B.C. Агеева. М., 1984. - С. 37 - 43.

204. Минкявичус Я.В. Религия в многонациональном мире. Вильнюс-Минск, 1978.-221 с.

205. Мириманова М.С. Конфликтология. -М.: Академия, 2000. С. 27, 28, 34.

206. Митрохин JI. О религиозном возрождении России // Российский обозреватель. 1996. № 2. - С. 106-107.

207. Митрохин JI.H. Философия религии. М., 1993. - С. 4-129.

208. Михалюк В.И. Религиозные ориентации населения: социологический срез // Политика. 1997-1998. № 4(6). - С. 42.

209. Можейко М.А. Постмодернизм. Энциклопедия/ Сост. и науч. ред. А.А.Грицанов, М.А.Можейко. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001.-1040 с.

210. Монтень М. Опыты. М., 1954. - С. 63-89

211. Морган Л.Г. Древнее общество. JI., 1934. - 350 с.

212. Московичи С. Общество и теория в социальной психологии // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984.

213. Мудрик А.В. Время поисков и решений, или старшеклассникам о них самих.-М., 1990.-191 с.

214. Мухина B.C. К проблеме социального развития // Психол. журнал. 1980. № 1-5.-С. 43-53.

215. Мухина B.C. Проблема генезиса личности. М., 1986. - 104 с.

216. Мухина B.C., Хвостов К.А. Психодиагностика развивающейся личности. Проективный метод депривации структурных звеньев самосознания. Архангельск, 1996. - 185 с.

217. Мухортаева Е.А. О взаимосвязи фрустрационных реакций и личностных характеристик// Психология личности в условиях социальных изменений.-М., 1990.-С. 5-71.

218. Мчедлов М.П. Вера России в зеркале статистики // НГ-религии. -2000,17 мая.-С. 5

219. Мчедлов М.П. Новый тип верующего на пороге третьего тысячелетия // Исторический вестник. 2000, № 9-10 (Мат-лы межд. конф. «Христианство на пороге нового тысячелетия». Москва, 20-22 июня 2000 г.).-С. 236.

220. Мчедлов М.П. О религиозности российской молодежи// Социс. -1998, №6.-С. 107-111.

221. Мчедлов М.П., Нуруллаев А.А., Филимонов Э.Г. Элбакян Е.С. Религия в зеркале общественного мнения // Социс. 1994. № 5. - С. 9-10.

222. Мчедлов М.Т. Современный верующий// Свободная мысль. 1996. №8.-С. 113-115.

223. Народы и религии мира: Энциклопедия/ Гл. ред. В. Н. Тишков. М.: Большая Российская энциклопедия. - М., 1980.

224. Нарский И.С. Очерки по истории позитивизма. М.,1960. - С. 35-187.

225. Нетрадиционные религии в посткоммунистической России (круглый стол) // Вопр. философ. 1996. № 2. - С. 4-20.

226. Никифоров A.JI. Постпозитивизм / Философия: Энциклопедический словарь // Под ред. А.А. Ивина. М.: Гардарики, 2004. - 1072 с.

227. Новый завет // Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. -М., 1991.

228. Носович В.И. Сущность, структура и функции религиозной психологии.-Л., 1970.-60 с.

229. Ноэль Э. Массовые опросы. М., 1978. - С. 28-29.

230. Нуруллаев А.А. Проблемы гармонизации христианско-мусульманских отношений в СНГ// http://www.asiajournal.to.kg/ru/issues /1998/01/nurullaev.html.

231. Общественное сознание и его формы.-М., 1986.-С. 128-129.

232. Общая психодиагностика/Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина. -М.: 1987.-304 с.

233. Орлов Ю.М. Восхождение к индивидуальности. М., 1991 - 287 с.

234. Орнатский О. Учение Ф. Шлейермахера о религии. М., 1984. -С. 50 -105.

235. Основы религоведения/ Ю.Ф. Борунков и др.; Под ред. И.Н. Яблокова. М.: Высш. шк., 1994. - 368 с.

236. Основы социально-психологической теории/ Под ред. Л.А. Бодалева. -М., 1984.-С. 62-79.

237. Основы социологии. Курс лекций /Отв. ред. А.Г. Эфендиев. М., 1990.-С. 7-132.

238. Павленко В.Н. Представления о соотношении социальной и личностной идентичности в современной западной психологии//Вопр. психол. -2000. № 1.-С. 135-140.

239. Парето В. Чистая экономия. Воронеж, 1912. - С. 1.

240. ПарсонсТ. Общий обзор// Американская социология: перспективы, проблемы, методы / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1972. - С. 363.

241. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000.-С. 106-110,187-190.

242. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты их взаимоотношения // Американская социологическая мысль/ Под ред. В.И. Добренкова. -М.,1996. С. 501-502.

243. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997. - С. 162.

244. Пейнова 3. Религиозный портрет студента// Высшее образование в России.-1999. №5.-С. 109-114.

245. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М., 1988. - 208 с.

246. Петтигрю Т. Ф. Расовые отношения в США: социологическая перспектива //Американская социология. Перспективы, проблемы, методы.-М., 1972.-С. 31-73.

247. Пивоваров Д.В. Вера как знание и незнание в религии и философии //Философия и религия в истории и современности /Изд-е Башкирск. ун-та. Уфа, 2002.

248. Платонов К.К. Психология и религия. М., 1967. - 239 с.

249. Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М.: Русская книга. 1993.-С. 268-269

250. Поздяева С.М., Фролова И.В. Социальная утопия: тип сознания, идеал и эксперимент. Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та,1997.- 150 с.

251. Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993. - С. 351.

252. Попов JI. Новые верующие // Высшее образование в России. 1999. №. 5.-С. 116.

253. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983.- С. 33-235, 325-378

254. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1966. - 213 с.

255. Психологическая диагностика/ Под ред. К.М. Гуревича, Е.М. Борисовой. М: Изд-во УРАО, 1997. - С. 28-44.

256. Психологический словарь / Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г. Мещерякова. -М., 1996.-440 с.

257. Психология религиозности и мистицизма/Сост. К.В. Сельченок. М.,- 544 с.

258. Психология. Словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского.- М., 1996,- 494 с.

259. Развитие личности в условиях различных культур. М., 1996. - 208 с.

260. Райкрофт У. Критический словарь психоанализа. СПб., 1995. -228с.

261. Рахматуллина З.Я. Башкирская традиция (социально-философский анализ)/ Изд-е Башкирск. ун-та. Уфа, 2000. - 304 с.

262. Реан А.А. Агрессия и агрессивность личности // Психол. журнал.- 2001. Т. 17. №5,- С. 3-18.

263. Религии в Башкортостане: история и современность. Материалы V республиканской научно-краеведческой конференции. Уфа, 1999. -18 с.

264. Религии народов современной России. Словарь. М., 1999. - С. 8-91.

265. Религия и общество. Хрест. по социологии. М., 1994. - С. 4-67.

266. Ремшмидт X. Подростковый и юношеский возраст/ Пер. с нем. Р.И. Лойдиной. М.,1994. - С. 62-98.

267. Розенбаум Ю.А. Закон Российской Федерации «О Свободе Вероисповеданий»: проблемы эффективности // http: //www.saminfo.ru/~samds/Text /Vertical/Library/Kubil/12.htm

268. Романова Е.С., Потемкина О.Ф. Графические методы в психологической диагностике. М.: Дидакт, 1992. - 256 с.

269. Российская социологическая энциклопедия/ Под общей ред. Г.В. Осипова. М., 1998.

270. Российская цивилизация/ Под общ. ред. М.П. Мчедлова. М.: Академический Проект, 2003. - С. 388.

271. Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики/ Под. Ред. К.А. Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловикой. -М, 1998.- С. 4-78.

272. Россия. Преодоление национальной катастрофы/ Под ред. Г.В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1999. - С. 162.

273. Рубинштейн C.JT. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957. - 328 с.

274. Руденский Е.В. Социальная психология курс лекций. М.,1997. -С. 5-76.

275. Рудкевич Е.Д. Религиозность русского населения: движение и тенденции.-М., 1996.- С. 49-66.

276. Самыгин С.И., Нечепуренко В.Н., Полянский И.Н. Религоведение: социология и психология религии. Ростов-на-Дону, 1996. - 672 с.

277. Сапогова Е.Е. Ребенок и знак. Тула, 1993. - 264 с.

278. Свасьян К.А. Проблемы символа в современной философии. Ереван, 1980.-226 с.

279. Свиницкий А.А. Социальная психология. Хрест. М., 2000. -С. 34-87.

280. Сегизбаев О.А. Народное самосознание и религия. Алма-Ата, 1984. - С. 56-97.

281. Сергеев Ю.Н. Православная церковь в Башкортостане. Уфа, 1996. -С. 35.

282. Сидоренко Е.В. Математическая статистика как помощник и как магия//Психологическая газета. 1996.- С.18.

283. Сидоренко Е.В. Математические методы обработки в психологии. -СПб: Социально-психологический центр, 1996.- 350 с.

284. Синелина Ю.Ю. О критериях определения религиозности населения// Социс. 2001. №7. - С. 89-96.

285. Скворцов Н.Г. Еще раз к вопросу о предметной области социально-культурной антропологии. Miscellanea humanitaria philosophiae. Очерки по философии и культуре. Сер. «Мыслители», вып. 5. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - С. 204.

286. Скородумов А.А. О психонасилии над личностью в религиозных организациях деструктивной направленности //Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы. 1996. №2. - С. 7378.

287. Слободчиков В.И. Рефлексия как принцип существования индивидуального сознания // Экспериментальные исследования по проблемам общей и социальной психологии и дифференциальной психофизиологии/ Под ред. А.Н. Соколова. М., 1979. - С. 15-20.

288. Смейлзер Н. Социология. М., 1994. - С. 460-493.

289. Смирнова Н. Социально-культурное многообразие в зеркале методологии// Общественные науки и современность. 1993. № 1. - С. 83.

290. Смирнов С.А. Новая антропология: проблема человека в современных философских исследованиях. Аналитический обзор. 2002. http://www.circle.ru/personalia/smimov/main.html

291. Советский энциклопедический словарь. М., 1980. - 1600 с.

292. Современная зарубежная социальная психология. Тексты. /Под ред. Г.М.Андреевой. М., 1984. - 256 с.

293. Соколов С.В. Социальная философия. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. - 440 с.

294. Соколова Е.Т. Проективные методы исследования личности.- М., 1989.-215 с.

295. Соловьев B.C. Собр. соч. Т.1-10. СПб., 1911-1914.

296. Сорокин А.А. Сущность / ФЭС -М.,1989. С. 638.

297. Сорокин П.А. Религиозные группы и религиозные перегруппировки/ Религия и общество// Хрест. по социологии религии. -М., 1990.- С. 263-264.

298. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. -М., 1992 С. 467500.

299. Соснин В.А. Культурно-психологическая основа современного кризиса российского общества // Психол. журнал. Т. 19. 1998. - С. 165169.

300. Соснин В.А.Психология религии: американский опыт/ Психол. журнал.-2002. Т. 23.№2.-С. 118.

301. Сосновский Б.Л. Лабораторный практикум по общей психологии. -М„ 1979.- 156 с.

302. Социальная и культурная дистанция. Опыт многонациональной России/ Институт этнологии и антропологии РАН. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 1998. - 388 с.

303. Социальная философия /История философии. Энциклопедия.- Минск: Книжный дом. 2002. С. 1021.

304. Социальная философия/Под ред. В.Н. Лавриенко. М.:Культура и спорт, 1995.-С.ЗЗ, 51, 71.

305. Спенсер Г. Принципы социологии// Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религовединия: Антология. -М.: Канон+, 1998. С. 5-26.

306. Спиноза Б. Богословско-политический трактат. Минск: Литература, 1998.-С. 58-167.

307. Спиноза Б. Этика. М.-Л., 1932. - С. 128

308. Спиркин А. Г., Ярошевский М. Г. Восприятие // Философский энциклопедический словарь. М., 1989.- С. 99-100.

309. Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972. - 303 с.

310. Степанова Е.А. Межконфессиональная толерантность возможности и пределы// Культура толерантности: пути и проблемы развития / Мат-лы межд. науч.-практич. конф. Екатеринбург: УрАГС. 2005. - С. 8293.

311. Стефаненко Т.Г. Социальные стереотипы и межэтнические отношения/ Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1987. - С. 244

312. Столяров Н.Н. Место и роль христианской этики в формировании духовно-ценностных ориентации молодежи: Дисс. . канд. филос. наук. -М., 1996.-16 с.

313. Сумерки Богов. М., 1989. - 398 с.

314. Сурова Е.Э. Культурная антропология//Введение в культурологию/ Под ред. Ю.Н. Солонина, Е.Г. Соколова. СПб., 2003.- С. 133.

315. Сушков И.Г. Психология взаимоотношений. М.: Институт психологии РАН. - Екатеринбург: Деловая книга, 1999. - С. 151-208.

316. Сушков Н.П. Социально-психологическая теория Дж. Тернера // Пси-, хол. журнал.- 1993. Т. 14. №3.- С. 115-125.

317. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. - 240 с.

318. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989. - 576 с.

319. Тарабрина Н.В. Экспериментально-психологическая методика изучения фрустрационных реакций. Д., 1984. - 23 с.

320. Токарев С. А. Начало фрейдистского направления в этнографии и истории религии // История и психология. М., 1971. - С. 56-79.

321. Тощенко И.Т. Социология. М., 1998. - С. 7-104.

322. Трельч Э. Церковь и секта. М., 1994. - 141с.

323. Триандис Г., Малпасс Р., Дэвидсон Э. Психология и культура // История зарубежной психологии (30-60-е гг. XX в.). Тексты. -М., 1986.

324. Тухбатуллин Д.Г., Курлов А.Б. О социотехнической специфике малых городов// Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук: межвузовский сборник статей. Уфа - Бирск, 2005. - С. 99-109.

325. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983. - С. 7-82.

326. Уваров М.С. Религиозная антропология в ситуации постмодерна// www.anthropologia.spbu.ru

327. Угринович Д.М. Психология религии. М., 1986. - 352 с.

328. УордЛ. Очерки социологии. М., 1991.-С.135.

329. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в лингвистике. Вып 1.- М., 1960.

330. Файзуллин Ф.С. Социология города. СПб. Уфа.: Изд-во УЮИ МВД РФ.-1997.

331. Фейдман Дж., Фрейгер Р. Личность и личностный рост. Вып. 1,2,3,4.- М.,1991.

332. Фейербах Л. Основы философии будущего. М.: Соцэкгиз, 1937.- С. 86

333. Фельдштейн Д.И. Проблемы возрастной и педагогической психологии. М., 1995. - 368 с.

334. Филатов С.Б. // http://www.politstudies.ru/arch/authors/666.htm

335. Филипович А.В., Шпарага О.Н. Феноменология// История философии. Энциклопедия. С. 1130 -1132.

336. Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений

337. Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.): В5 т. Т. 2. М.: Современные тетради, 2005. - 776 с.

338. Философия/ Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. — 2-е изд., испр. и доп.- М.: Юристъ. 2004. 520 с.

339. Философский энциклопедический словарь. М.:Советская энциклопедия, 1989. - 816 с.

340. Фихте И.Г. Избранные сочинения. Т. 1. М., 1916. - С. 68-204.

341. Флоренская Т.А. Мир дому твоему. М., 1999. - С. 8-95.

342. Флоренский П. Из богословского наследия (философия культа)// Богословские труды. Т.9. М., 1972,- С. 117

343. Формирование личности в переходный период от подросткового к юношескому возрасту /Под ред. Н.В. Дубровиной. М., 1987. - 182 с.

344. Форум интеллигенции России, образование, культура: необходимость диалога. Уфа, 2000. - С.4-98.

345. Фошё К., Московичи С. К. К психосоциологии языка // Психолингвистика за рубежом. М., 1972.-С.23-78.

346. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1996. - 336 с.

347. Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я». М., 1925.- С. 35-98.

348. Фрейд 3. Будущее одной иллюзии/ Сумерки богов. М., 1983.- С. 94-143.

349. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992. - 290 с.

350. Фрейд 3. Тотем и табу /Я и Оно. -М., 1991 Т.1.-С.106

351. Фриланд Р. Когда в истории появляется Бог. Институциональная политика религиозного национализма // Социс. 2000. №3. - С. 90-93.

352. Фролов С.С. Социология. -М., Наука, 1994. С. 41-80.

353. Фролова И.В. Описание утопии: опыт социально-философской реконструкции. Уфа: БашГУ, 2004. - С. 15-31.

354. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994-447с.

355. Фромм Э. Психоанализ и религия / Сумерки богов. М., 1983. -С. 143-221.

356. Фурман Д. Верующие, атеисты и прочие // Вопр. философ. 1997. №6. - С. 36.

357. Фурман Д. Татары и русские, верующие и неверующие, старые и молодые // Вопр. философ. 1999. №1. - С. 69-79.

358. Хабермас Ю. К вопросу и роли религиозной толерантности в западных обществах//Вестник ВЭГУ. 2005. № 23/24. - С. 12.

359. Хабермас Ю. История философии. Энциклопедия. Минск:Книжный дом, 2002.-С. 1209-1221.

360. Хайдеггер М. Время и бытие. М. 1993. - С. 63-91,42.

361. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО Изд-во ACT, 2003. -603 с.

362. Хараш А.У. Восприятие человека как воздействия на его поведение (к разработке интерсубъективного подхода в исследованиях познания людьми друг друга) /Под ред. А.А. Бодалева. - М., 1981. - С. 2542.

363. Харчеци В.Г., Шереги Ф.Э. Высшая школа в зеркале социологии // Социс. 1994. № 12.- С. 49.

364. Христианство. Словарь / Под общ. ред. JI.H. Митрохина и др. М.: Республика, 1994.- С. 493.

365. Церковь и мир. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2000. - С. 1-56.

366. Церковь, дети и современный мир. СПб. 1997. - С. 22-46.

367. Чаплин В. Религия и конфликт. М., 1995. - С. 8-92.

368. Черемшанский В. М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. 1859,-С. 118-119.

369. Чеснокова И.И. Самосознание, саморегуляция, самодетерминация личности. М., 1982,- С. 121-128.

370. Чулаки М. Бог есть? Бога нет? // Нева. -1993. № 7. С. 205.

371. Шафрански Э. Представление о Боге и теория объектных отношений: смысл психологической помощи / Психология и христианство: путь интеграции. М., 1995. - С. 83.

372. Швырев B.C. Неопозитивизм и проблема эмпирического обоснования науки. М., 1966 - С. 20-135.

373. Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения. В 2-х т.: Т. 1-2. М.: Мысль, 1987-1989.

374. Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. Т. 1. СПб.: Наука, 2000. -С. 89-134.

375. Шемякин Я.Г. Шемякина О.Д. Россия-Евразия: специфика формообразования в условиях цивилизационного пограничья. Ст.2.// Общественные науки и современность. -2004. № 5. -С. 93.

376. Широкалова Г.С. Сравнительные характеристики верующих и неверующих нижегородцев// Социс. -2001. №7. С. 80-88.

377. Шихирев П.Н. Современная социальная психология. М: Институт психологии РАН. - Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - С. 157-163.

378. Шпенглер О. Закат Европы: В 2 т. М., 1993-1998.

379. Шпет Г.Г. Сочинения. М.: Правда. 1989. - С. 601.

380. Шпрангер Э. Психология юношеского возраста. М., 1924. - С. 2359

381. Шри Шрамид А.И. Бхаггаведанта Свами Прабхупада. Бхагавадгита как она есть. Москва-Ленинград-Калькута-Бомбей, Нью-Дели., 1990. - 832 с.

382. Шрила Харакша Свами. Культура неподвластная времени. М., 1994. - 32 с.

383. Штроо В.А. Исследования групповых защитных механизмов // Психол. журнал. 2001. Т. 22. №1. - С. 5-15.

384. Шюц А. Структура повседневного мышления// Социс. 1988. № 2.

385. Эйбл-Эйбесфельдт И. Поведение детей: культуры народов Ко-Сан, Яномами, Химба и Эйпо // Культуры. 1982. № 4.

386. Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития (в рамках культурно-исторической теории Л.С.Выготского). М., 1994. - 168 с.

387. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996. - 334 с.

388. Этнические стереотипы поведения/Под ред. А. К. Байбурина.- Л., 1985.

389. Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1983.- С. 4-98.

390. Этнография и смежные дисциплины/ Отв. ред. М.В. Крюков и И. Зельнов. М., 1994.

391. Юм Д. Трактат о человеческой природе //Соч. в 2-х т.- М.: Наука, 1966. Т 1. С. 93-120.

392. Юнг К.Г. Аналитическая психология. СПб., 1994. - 136 с.

393. Юнг К.Г. Архетип и символ. -М., 1991. С. 131,172.

394. Юнг К.Г. О поисках восточных религий и философий. М., 1994. -254 с.

395. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М., 1994. - 318 с.

396. Юнусова А. Б. «Системообразующие межконфессионального согласия и толерантности в поликонфессиональном Башкортостане»// Башкортостан евразийская модель межконфессионального согласия и толерантности. - Уфа: Изд-во БашГУ, 2002. - С. 33-42.

397. Юнусова А. Б. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999. - С. 234.

398. Юнусова А. Б. Толерантность и политика мультикультурализма -приоритетные направления развития многонационального Башкортостана в 21 веке // Экономика и управление. 2002. № 6. - С. 80-86.

399. Яблоков И.Н. Психология религий. Теоретическая и практическая социальная психология. М., 1988. - 26 с.

400. Ядов В. А. Социальная идентификация в кризисном общест-ве//Социологич. журнал. 1994. № 1. - С.35-52.

401. Язык и религия в межэтническом взаимодействии/Отв. ред. Л. М. Дробижева, сост. И. М. Кузнецов. М., 1998. Вып. 3. - С. 17-19.

402. Яновский М. И. Перспективы сближения психологии и христианст-ваЛ1сихология и христианство: путь интеграции. М., 1995. - С. 8990.

403. Ясперс К. Истоки истории и ее цель. -М., 1991. С. 94 -211.

404. Adorno Т. W., Frenkel-Brunswick Е, Levinson D. J., Sanford R. M. The authoritarian personality. -N.Y.: Harper & Row, 1950, 432 p.

405. Allport G.W., Ross J.M. Personal religious orientation and prejudice // J. of Personality and Social psychology. 1967. №5. -P. 432-143.

406. Allport G.W.The individual and his religion. -N.Y. ,1950. -P. 12-147

407. Andersen R.W., Jr., Maton K.I., Ensor B.E. Prevention theory and action from the religious perspective // Prevention in Human Service. 1991. № 10. -P. 9-27.

408. Batson C.D. Religion as prosocial: agent or double agent? // J. of the Scientific Study of Religion. 1976. № 15. -P. 29.

409. Berkowitz L. Aggression: A social psychological analysis. -N.Y.: McGraw-Hill, 1962. -361 p.

410. Berkowitz L. Frustration, comparison and other sources of emotion arousal as contributors to social unrest // J. Soc. Issues. 1972. V. 28. P. 77-91.

411. Berkowitz L. The concept of aggressive drive: Some additonal considerations. // Berkowitz (ed.) Advances in experimental social psychology.- N. Y. & L : Academic Press, 1965, V. 2. -P. 301-329

412. Billig M., Tajfel H. Social categorization and sinilanty in intergroup behaviour. // Europ. J. Soc. Psychol. 1973, V. 3. -P. 37-52.

413. Blumer H.Society as Sunbolic Interaction-American Socialogica Reviw. 1965.-N3.

414. Bruner J. S., Tagiuri R. The perception of people, в кн.: Handbook of social psychology, ed. by G. Lindzey, V. 2, -L., 1959.

415. D'Andrade R. G. Cognitive Anthropology. In: New Direction in Psychological Anthropology. Theodor Schwartz, Geoffry M. White, Catherine A. Lutz (eds.) Cambridge: Cambridge University Press, 1994, -P. 47,51.

416. Diab L. N. A study of intergroup and intragroup relations among experimentally produced small groups // Genetic psychology monographs. 1970. Vol. 82.

417. Donahue M.J., Benson P.L. Religion and the Well-Being of Adolescents // J. of Social Issues. 1995. V. 51. №2. -P. 145-160.

418. Dubrow-Eichel S.K. Deprogramming: A Case Study //Cultic Studies Journal. 1989.-226 p.

419. International Sociology. Stony Brook, NY. 1999, September, Vol. 14. №. 3.-P. 301-320.

420. Fichte J.G. Sammtliche Werke. Bd. 1. - S. 55.

421. Frake C.O. The Ethnographic Studyof Cognitive Sistems. In: T. Gladwin, W.C.Sturtevtn (eds.) Anthropology and Humean Behavior. Washington, D.C.: Anthropologicfl Society of Washington, 1962, -P. 72 85.

422. Frake, C.O. The Ethnographic Studyof Cognitive Sistems. In: T. Gladwin, W.C.Sturtevtn (eds.) Anthropology and Humean Behavior. Washington, D.C.: Anthropologicfl Society of Washington, 1962. -P. 72 85.

423. Freud S Civilization and its discontents. Siandart edition of the complete psychological works. Ed. by Strachcy. -L.: Hoearth. V. XXI. -P. 71-144.

424. Geertz C. The Interpretation of Cultures. Selected Essays by Clifford Geertz. New York: Basic Books, 1973

425. Goodenough W.H. Componential Analysis and the Study of Meaning // Language, 1956, -P. 195-216.

426. Goodenough, W. H. Cultural, Language, and Society. 2nd Menlo Park, CA: Benjamin/Cummings, 1981,-P. 45.

427. Goodenough, W.H. Cultural Anthropology and Linguistics. In: Garvin, Paul (ed.) Raport of The Seventh Annual Round, table Meeting on Linguistics and Language Language Study. Washington, D.C.: Georgetown University, 1957, -P. 9.

428. Gorsuch R.L. Measurement: The boon and bane of investingating religion // American Psychologist. 1984. № 39. P.228-236.

429. Gorsuch R.L. Religious Aspects of Substance Abuse and Recovery // J. of Social Issues. 1995. V. 51. № 2. -P. 65-84.

430. Gudylunst W., Gumbs L. Social Cognition and Intergrou Communication. In: Handbook of International and Intercultural Communication. In: Molefi, Asante K. and Gudylunst W. (eds.) Newbury Park L. - New Delhi: Sage Publication, 1989, -P. 218.

431. Hansen G. Religion and marital adjustment / Ed. J.E. Schumaker // Religion and mental health. -N.Y., 1992. -P. 189-198.

432. Hart K.E. Hittner J.B. Irrational beliefs perceived akailability of social support and anxiety//J. Clinical Psychology. 1991. V.47. №4 -P.582-587.

433. Hassan S. Combatting cult mind control-Rochester.VT. Park Street Press. 1988. -226 p.

434. Havighurst R. J. Developmental Tasks and Education. -New York 1972. -Р.67-89/

435. Herskovits M. Man and His Works. -N.Y.,1949.-P.28.

436. Hungtington S. Clash of Civilization and the Piemaldnd of World Order.- N. Y.: Simon and Shustor. -1996 P. 321.

437. Hunsberger B. Religion and Prejudice: The Role of Religious Fundamentalism, Quest and Right-Wing Author-itrianism // J. of Social Issues. 1995. V. 51. №2.-P. 113-129.

438. Jacobs J.L. Religious ritual and mental health // Ed. J.F. Schumaker // Religion and mental health. -N.Y. 1992. -P.291-299.

439. Keller J. Schemes for Schemata. In: New Direction in Psychological Anthropology. Theodor Schwartz, Geoffry M. White, Catherine A. Lutz (eds.) Cambridge: Cambridge University Press, 1994, -P. 59 60.

440. Kolberg L.The development of moral character and ideology. -N.Y., 1964.- P.31-89.

441. Kuhn M. and Mc Partland T. An empirical investigation of self-attiludes american Socioical Review 1954. №19. -P.68-74.

442. Lasater T.M. et al. Religious organisations and large-scale health related Hfestyle change programs // J. of Health Education. 1991. № 22. -P. 233239.

443. Lehr E., Spilka B. Religion in the introductory psychology textbooks: A comparison of three decades // J. of the Scientific Study of Religion. 1989. №28. -P. 366-371.

444. Lifton, The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide, 1986.

445. Marcia J, The status of statuses: Research review/ In: In Marcia. Watter-man, et al Ego identity; A handbook for psychologocal research. N. Y., Springer-Verlag, 1993. -P.37-211

446. Maslow A. Religions Valnes and Pear Experiences. N.Y., 1964. - P.22-89.

447. Mc Closkey R.G., American conservatism in the age of enterprise, 1865. 1910. A study of W. G. Sumner. -N.Y., 1964;

448. Paloutzian R.F., Kirkpatrik LA. Introduction: The Scope of Religious Influences on Personal and Societal Weil-Being // J. of Social Issues. 1995. V. 51. № 2. P.1-11.

449. Pargament K.I, Park C.L. Merely a Defence? The Variety of Religious Means and Ends //J. of Social Issues. 1995. V. 51. №2. -P. 13-22.

450. Rank O. The Tranma of Birth. -N.Y., 1929. -P. 23-99.

451. Rasmusen D.M. Muthic Synbolic Language and Philosophical Antropology. Reich V. Cod and Devil and Cosmic Superimposition. -N.Y., 1978. 245p.

452. Redfield R. The Little Community. Viewpoints for the Study of a Human Whole. Uppsala and Stockholm: Almovist and Wiksells, 1955. Redfield, R. The Primitive World View. Proceedings of the American philosophical Society, 1952, 94, -P. 30.

453. Reich V. Cod and Devil and Cosmic Superimposition. -N.Y., 1978. 245p.

454. Rosenberg H.Coneving the self. -N.Y., 1979. 317p.

455. Ross J.Langone M. Cult: What parents should Know. -Weston MA: American Family Foubndation, 1988. -133 p.

456. Rumelhart D. E. Schemata: the Building Blocks of Cognition. In: Rand J. Spiro, Bruce B.C., Brewer W.F. (Eds.), Theoretical Issues in Reading

457. Comprehension. Perspectives from Cognitive Psychology, Linguistics, Artificial Intelligence, and Education. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates Publishers, 1980, -P. 33.

458. Sapir E. In Language, Culture, and Personality. In: Mandelbaum, David G. (ed.) Selected Writings of Edward Sapir. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1949, -P. 593.

459. Schutz A. The Phenomenology of Social World. Chicago, 1967.-P68-89.

460. Sheff D. Cathorsis in Healing,Ritual and Druma. N.Y., 1979. -246 p

461. Sherif M. Group conflict and cooperation: Their social psychology. -L.: Routledgc & Kegan Paul, 1966. -192 p.

462. Skinner B.F. Beyond Freedom and Dignitu. N.Y., 1971. -201p.

463. Skinner B.F. Science and human behavior. N.Y., 1953.- 356 p.

464. Strayhorn J.M., Weidman C.S., Larson D. A measure of religiousness, and its relation to parent and child mental health variables // J. of Community Psychology. 1990. №18. P. 34-43.

465. Tajfel H. (ed.) Differentiation between social groups: Studies in the social psychology of intergroup relations L.: Academic Press. 1978. -374 p.

466. Tajfel H. Intergroup behaviour, social comparison and social change Katz-Nevicomb Lectures. Ann-Arbor, 1974, 63 p.

467. Taulor E.L. Psychology of Religion and Asian Studies // The Journal of Transpersonal Psychology. 1978. № 10. P.67-79

468. Turner J. C, The experimental social psychology of intergroup behaviour// J. C. Turner, H. Giles (eds.). Intergroup behaviour. Oxford, 1984.

469. Ventis W.L. The Relationships Between Religion and Mental Health // J. of Social Issues. 1995. V. 51. № 2. P.33-48.

470. Waltes O.S. Religion and psychoporthology // Comprehensive Psychiatry 1964. V. 101 №5-P. 24-35.

471. Watson J.B. Mc Dongal W. The Battle of Bahaviorism.- London., 1928. -P.15.

472. Watson P.J.,Ronald J.M. Irrational beliefs and the problems of narcissism //Pers and indiv. diff. 1990. №1 -P.l 137-1140.

473. Whorf B. The Relation of Habitual Thought and Behavior to Language. In: Hollander, Edwin P., and Raymond G. Hunt (eds.) Classic Contribution to Social Psychology. -N. Y: Oxford University Press/London: Toronto, 1972, P. 242-243.

474. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРИОБЩЕННОСТИ