автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви и противоцерковное движение чувашского народа в первой половине XIX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви и противоцерковное движение чувашского народа в первой половине XIX в."

а; з'-

государственнып комитет рсфср по делам науки и высшей школы

самарский государственный педагогический институт

имени в. в. куйбышева

На правах рукописи

удк 947.04 + 947.05

ТАИМАСОВ Леонид Александрович

МИССИОНЕРСКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И ПРОТИВОЦЕРКОВНОЕ ДВИЖЕНИЕ ЧУВАШСКОГО НАРОДА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

Специальность 07.00.02.— История СССР

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

самара - 1991

\

Работа выполнена ни кафедре археологии, этнографии и региональной истории Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова.

Научный руководитель — доктор исторических наук,

профессор П. В. ДЕНИСОВ

Официальные оппоненты: доктор исторических паук,

профессор Н. Ф. МОКШИН

кандидат исторических наук,

ст. научный сотрудник Н. С. ПОПОВ

Ведущая организация — Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола.

па заседании специализированного Совета К-113.17.01. Самарского государственного педагогического института имени В. В. Куйбышева.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического института имени В. В. Куйбышева.

Адрес: 443043, г. Самара, ул. М. Горького, д. 65/67, корпус 1

Автореферат разослан 07__ _1991 г.

Защита состоится ,'

09 1991 г. п №.00

часов

Учений секретарь специализированного Совета кандидат исторических наук, доцент

оа:Р I

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Проводимая в пашей стране политика Перестройки глубоко затронула и сферу религии. Существенно меняется сегодня отношение к религии и церкви как со стороны официальных органов, так 11 общественности. Этй пере: мены были официально подкреплены в «Законе о свободе совести и религиозных организациях», принятом Верховным Сойетом СССР 10 октября 1990 г. Православная церковь и другие религиозные организации в СССР получили полную свободу деятельности, а советские люди — право выбора: исповедовать ту или иную религию, либо придерживаться атеистических взглядов.

В связи с изменением государственной религиозной политики и активизацей деятельности религиозных организации значительно возрос интерес широкой общественности к истории религии вообще, русского православия в частности. Изучение истории религии и атеизма в дореволюционной России и раньше занимало видное место в советской исторической науке. В настоящее время идет переоценка роли церкви в истории и культуре народов нашей страны, пересматриваются многие утвердившиеся ранее теоретические положения при освещении церковной истории. Появился ряд исследований, в которых анализируются актуальные вопросы истории религии и церкви с новых позиции. Однако мало работ, посвященных изучению христианизации нерусских народов, в том числе и чувашского парода. Особенно слабо изучена история утверждения христианства среди чувашей в первой половине XIX в. Данная диссертация рассчитана на то, чтобы существенно восполнить этот пробел.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации — конкретно-историческое исследование мнссионерско-идеологиче-гкой деятельности православной церкви в Чувашском крае, выявление истоков и форм противоцерковного протеста чувашского народа в первой половине XIX в. В работе ставились следующие задачи: — показать влияние социально-экономических иреобразо-заний в России па изменение методов христианизаторской толнтики;

— анализировать количественный и качественный состав церквей и духовенства в Чувашии в первой половине XIX в.;

— рассмотреть методы христианского просвещения чувашей, использование чувашского языка в миссионерских целях;

— изучить миссионерско-идеологическое воздействие церкви на подрастающее поколение через систему школьного образования;

— выявить причины и формы противоцерковиых выступлений;

— проследить синкретические процессы в религиозных верованиях чувашей под влиянием христианства.

Методологической основой диссертации явился принцип историзма, позволяющий в наиболее конкретной форме проследить характер эволюции миссионерской деятельности церкви в Чувашии в определенных социально-экономических условиях, показать, как с усилением феодальной эксплуатации и церковного угнетения росло и ширилось противоцерковное движение чувашского народа. Указывая на зависимость религиозного сознания от конкретно-исторических условий, К. Маркс писал: «С каждым великим историческим переворотом в общественных порядках происходит также и переворот в воззрениях и представлениях людей, а значит и в их религиозных представлениях»1.

При изучении отношения крестьянства к церкви и духовенству в эпоху феодализма важное значение имеет мысл1: В. И. Ленина о том, что «...крестьяне не верили попам, которые из кожи лезли, доказывая, что крепостное право одобрено священным писанием и узаконено богом»2. Он призывал основательно изучать антицерковную борьбу народных масс, так как «всевластие полиции а бюрократии закрывало от глал общества и народа классовую борьбу вообще, борьбу «крепостников в рясе» с «подлой чернью», в частности3. Методологической базой работы явилось также теоретическое наследие дореволюционной и советской историографии истории христианизации народов Среднего Поволжья.

Методика исследования. Цели и задачи работы предопределили применение метода критического сопоставительной: анализа источников различного происхождения (официальные рапорты и отчеты духовных чинов, наблюдения современников, жалобы крестьян и др.), что позволило воссоздать более объективную картину исторических событий.

Хронологические рамки темы охватывают первую половину XIX в. Это—время упадка и разложения феодально-крепостнической системы, завершившееся в 1861 г. отменой крепост-

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. —Т. 7, —С. 211.

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. —Т. 7, —С. 194.

3 Там же.—Т. 17.— С. 432.

ного права в России. Социальные и экономические преобразования, происходившие в этот исторический период, заставляли православную церковь приспосабливаться к ним, менять тактические приемы утверждения христианства среди иноверческих народов. Нижняя хронологическая грань исследования связана с началом крупных изменений в судьбе православной церкви на рубеже XVIII—XIX вв., когда были изданы законы, упрочившие ее положение в обществе и позволившие активизировать миссионерскую и идеологическую деятельность. Верхняя грань связана с изменением социально-экономических условий после отмены крепостного права и с началом внедрения миссионерско-просвстнтельскои системы Н. И. Ильминского, с учреждением братства св. Гурия (1867 г.).

Территориальные рамки исследования включают районы компактного проживания чувашей. В результате административно-территориальной реформы 1780—1781 гг. была учреждена Симбирская губерния, а территория Казанской губернии претерпела значительные изменения. Основная часть чувашского народа (более 80%) оказалась па территории этих двух губерний, В первой половине XIX в. большинство чувашского населения находилось в Казанской губернии (63%), образуя компактную массу в смежных уездах: Ядрннском, Цивнльском, Чебоксарском, Козьмодемьянской п Тетюшском. В соседстве с ним были чуваши, жившие в Симбирской губернии (17,5%) н населявшие, в основном, Буинский и Кур-мышский уезды. В 7 уездах этих двух губерний было сосредоточено свыше 70% всего чувашского населения Европейской России. Пмеш ю за этой территорнен еще в дореволюционной историографии утвердилось понятие Чувашия, Чувашский край, а после Октябрьской социалистической революции была образована Чувашская автономия. Говоря о Чувашии, мы имеем в виду территорию, вошедшую впоследствии в состав Чувашской АССР.

Историография проблемы. История христианизации чувашского народа в первой половине XIX в. в исторической литературе до настоящего времени не была предметом обстоятельного изучения. Однако отдельные ее вопросы нашли отражение в ряде работ как дореволюционного, так и советского периодов.

Впервые сведения об утверждении христианской религии среди чувашей в исследуемый период были приведены в исторнко-этнографических публикациях современников: А. А. Фукс, В. А. Сбоева и С. М. Михайлова1. Религиозные

1 (Фукс А. А.). Записки А. Фукс о чувашах и черемисах Казанской губернии. — Казань, 1840; Сбоев В. А. Чуваши в бытовом, историческом, религиозном отношениях... М., 1865; Михаилов С. М. Труды по этнографии и истории чувашского и марийского народов. — Чебоксары, 1972.

сюжеты интересовали их лишь в контексте общего этнографического описания чувашей. Они приводили свои личные наблюдения, почти не использовали документальные источники. В первой половине XIX в. появились небольшие сочинения о традиционных религиозных верованиях чувашей, написанные с церковно-клерикальных позиций протоиереями А. С. Протопоповым и В. П. Вишневским1. Они прежде всего были предназначены для использования сельскими священниками чувашских приходов в качестве пособия в их проповеднической деятельности. Публикации первой половины XIX в. не содержат научного анализа происходивших в этот период изменений в религии чувашей под действием осуществления христианизаторской политики царизма, но они ценны как фактологический материал.

Научное исследование широкого спектра вопросов христианизации народов Среднего Поволжья на основе изучения различных источников развернулось во второй половине XIX— в начале XX века. Рассмотрению истории православного миссионерства в Казанском крае посвятили свои труды А.Ф.Мо-жаровский, Н. И. Ильминский, А. Г. Хрусталев, К- В. Харлам-пович2. Исторические этапы христианизации чувашского народа нашли отражение в исследованиях Н. В. Никольского и Г.. И. Комиссарова3. Изменение религиозных верований чувашей под влиянием христианской религии отмечались В. А. Сбо-евым, И. Я. Яковлевым, В. К. Магницким, также зарубежными учеными X. Паасонен, Д. Мессарош4. В целом, дореволюционная историография накопила огромный фактический материал о христианизации народов Среднего Поволжья. Однако

1 Протопопов А. С. Краткое описание суеверий чуваш. — М., 1845; (Вишневский В. П.) О религиозных поверьях чуваш.— Казань, 1846.

2 Можаровский А. Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 год. — М., 1880; Ильминский Н. И. Материалы для истории христианского просвещения крещеных татар.— Казань. 1877; он же. Письма Николая Ивановича Ильминского... — Казань, 1895; Хрусталев А. Г. Очерки распространения христианства между иноверцами Казанского края//Миссионерский противомусульман-ский сборник. — В. 5.—Казань, 1879; Харлампович К. В. Казанские новокрещенские школы. — ИОАИЭ. — Т. 21.— В. 1, — Казань, 1916.

3 Никольский Н. В. Конспект по истории христианского просвещения чуваш. — Казань, 1909; он же. Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI—XVIII веках. — Казань, 1912; Комиссаров Г. И. Религиозное состояние чуваш в XIX в. / Православный благовестник, 1913. — № 19.— С. 532—672.

4 Сбоев В. А. Чуваши в бытовом, историческом, религиозном отношениях... — М., 1865: Яковлев И. Я. Воспоминания. — Чебоксары, 1986; Магницкий В. К- Материалы к объяснению старой чувашской веры.— Казань, 1881; Паасонен X. Обычаи и устнопоэтическое творчество чуваш (На немедком языке).—Хельсинки, 1949; Мессарош Д. Памятники старой чувашской веры. (На венгерском языке).— Будапешт, 1909.

в исследованиях этого периода прослеживается тенденциозность в рассмотрении сущности и эволюции религии, в оценке процесса христианизации, игнорируется материал о проти-воцерковных выступлениях народных масс.

Советская историческая наука пополнилась новыми исследованиями истории религии и атеизма чувашского народа. До конца 50-х годов лишь в монографии Н. М. Маторина и в статье А. Н. Григорьева нашли частичное отражение некоторые вопросы обращения чувашей в христианство1. Значительные успехи в исследовании этой проблемы достигнуты за последнее 30-летие. Динамика чувашских религиозных верований под воздействием христианства прослежена в трудах П. В. Денисова2. Научно обоснованная периодизация истории христианизации чувашского народа содержится в статье В. Д. Димитриева3. Вопросы религиозного синкретизма освещены Г. Е. Кудряшовым4, ранние этапы христианизации чувашей исследовал Д. М. Макаров5.

Из новейших работ, в которых содержится определенный материал по теме диссертации, следует отметить исследования по истории христианизации народов Поволжья и истории русского православия6.

Источниковую базу исследования составили документальные материалы из фондов ЦГИА СССР (г. Ленинград), государственных архивов Татарской ССР, Чувашской ССР, Научного архива НИИ при Совете Министров Чувашской ССР.

В ЦГИА нами изучены фонды канцелярии Синода (ф. 796) и Обер-прокурора Синода (ф. 797). Архивные документы из этих фондов позволяют рассмотреть официальную политику христианизации чувашей, получить общую картину религиозной обстановки в епархиях. Особую ценность представляют ежегодные отчеты Казанской и Симбирской епархий (ф.796).

1 Маторин Н. М. Религия у народов Волжско-камского края прежде я теперь. — М., 1929; Григорьев А. Н. Христианизация нерусских народностей как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии '// Материалы по истории Татарии. — Казань. 1948.

2 Денисов П. В. Религиозные верования чуваш. — Чебоксары, 1959.

3 Димитриев В. Д. Распространение христианства и чувашские народные массы в период феодализма •// Проблемы религиозного синкретизма и развитие атеизма в Чувашской АССР.—Чебоксары, 1978. — С. 81 —120.

4 Кудряшов Г. Е. Динамика полисгшкретпческой религиозности. — Чебоксары, 1974.

5 Макаров Д. М. Самодержавие и христианизация народов Поволжья во второй половине XVI—XVII вв. — Чебоксары, 1981.

6 Ивонин Ю. М. Христианство в Удмуртии: история и современность-Устинов, 1987; Попов Н. С. Православие в Марийском крае. — Йошкар-Ола, 1987; История христианизации народов Среднего Поволжья. (Сб. статей). —Чебоксары, 1988; Русское православие: вехи истории — М, 1989.

Также были изучены документы из фондов: 383, 821, 799 ЦГИА.

Разностороннюю информацию по различным вопросам деятельности церкви и религиозной жизни чувашей мы извлекли из фондов ЦГА ТССР, в частности, нами были изучены следующие фонды: ф! 4—Казанская духовная консистория, ф. 10 — Казанская духовная академия, ф. 116— Казанская духовная семинария, ф. 92 — Казанский университет и учебный округ, ф. !60 — попечитель Казанского учебного округа и некоторые другие.

В ЦГА ЧССР были выявлены документы из фондов Ала-тырского и Чебоксарского духовных правлений (фф. 224, 225), богатая информация о деятельности приходских церквей и об отношении чувашей к церкви и духовенству содержится в от--четах и рапортах благочинных (фф. 233, 382, 403, 449), также были изучены отдельные фонды церквей и монастырей. Сведения о противоцерковной борьбе чувашского народа получены из фондов уездных судов (фф. 89—91).

Богатый материал для диссертации содержится в рукописных фондах Н. В. Никольского и Г. И. Комиссарова, которые находятся в Научном архиве Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской ССР.

В диссертации использованы и опубликованные материалы, в том числе такие основные публикации: «Полное собрание законов Российской империи». — В. 1. (СПб., 1830.— Т. 24—45).—В. 2. (СПб., 1838—1842. — Т. XII—XXIV); «Свод законов уголовных. Уложение о наказаниях». Книга 1. (СПб., 1866): «Списки населенных мест... Казанская губерния» (СПб., 1866); «Списки населенных мест... Симбирская губерния» (СПб., 1863); сборники по истории Чувашии; материалы периодической печати; исторические и этнографические исследования.

Тематически все источники можно выделить наследующие группы: первую группу составляют законодательные документы центральных и местных органов власти (Сенат, Синод, консистории, губернаторы, епископы); вторую группу — делопроизводственные материалы, к которым относятся деловая переписка церковных и правительственных учреждений, журналы и протоколы заседаний, также клировые ведомости, приходно-расходные книги церквей и монастырей; третья группа источников включает статистические данные, опубликованные в статистических сборниках и содержащиеся в архивных документах; четвертую группу составляют сочинения современников, материалы периодической печати. В целом выявленные архивные и опубликованные источники позволяют решить поставленные в диссертации задачи.

Научная ценность и новизна работы состоит в той, что в ней впервые на основе изучения широкого круга источников освещается миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви в Чувашии в первой половине XIX в., анализируются истоки и формы антицерковного протеста, прослеживается процесс формирования языческо-православ-ного синкретизма в религии чувашского народа, впервые приводится количественный и качественный состав духовенства и культовых сооружений, вводится в научный оборот неопубликованный ранее материал, позволяющий по-новому взглянуть на известные исторические сведения о деятельности православной церкви в Чувашии.

Практическое значение диссертации состоит в том, что результаты работы позволяют восполнить пробел в изучении истории христианизации чувашского народа в первой половине XIX в. Результаты исследования могут быть использованы в преподавании истории и культуры дореволюционной Чувашии, спецкурсов по истории русской церкви. Материал диссертации можно также применить при создании обобщающих трудов по истории русской церкви, по истории христианизации народов Среднего Поволжья.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на совместном заседании кафедры археологии, этнографии н региональной истории Чувашского госуниверситета и отдела истории НИИ ЯЛИЭ при Совете Министров Чувашской ССР. Основные положения диссертаций излагались автором в опубликованных работах, на научной конференции «Христианизация народов Среднего Поволжья и ее марксистско-ленинская оценка» (Чебоксары, 1988), на региональной научной конференции историков-аграрников (Йошкар-Ола, 1988), на ежегодных научных конференциях Чувашского госуниверситета в 1989—1990 гг.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, приложения.

И. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются хронологические и территориальные рамки, цели и задачи исследования, дается обзор историографии и источников проблемы, раскрываются практическая значимость работы и ее новизна.

В первой главе «Православная церковь в Чувашском крае в первой поло вине XIX в.» рассматриваются особенности деятельности церкви в условиях кризиса феодально-крепостнической системы и развития товарно-денежных отношений, анализируется количественный и качественный рост приходского

духовенства, церковных сооружений, исследуются источники пополнения церковных доходов, рассматривается развитие социального и имущественного неравенства между разными категориями духовенства.

На рубеже XVIII—XIX вв. стремление оградить российское общество от влияния идей Великой французской буржуазной революции, желание укрепить идеологические основы феодального и самодержавного строя привели к усилению союза государства и церкви. Главным итогом этих преобразований явилось то, что церковь окончательно вписалась в структуру государственно-бюрократической системы царизма, а православие дюлучило статус официальной идеологии п стало одним из принципов теории официальной народности, разработанной в 1832 г. С. С. Уваровым.

Церковь в первой половине XIX в. стала получать более широкую материальную поддержку государства, что позволило ей улучшить церковное строительство, совершенствовать систему духовного образования, активизировать миссионерскую деятельность.

Однако строительство церквей, содержание православного духовенства тяжелым бременем ложились на плечи трудового народа. Возведение каменного храма обходилось чувашским крестьянам не менее 10 тыс. руб. В первой половине XIX в. стали строить церковные здания, в основном, из камня. Если в 1801 г. в Чувашии из 187 церквей 65 были каменной постройки, а 122 — деревянной, то по данным 1859 г. из 220 церковных зданий 145 были воздвигнуты из камня и лишь 75 — из дерева.

Увеличение финансовой помощи государства духовному ведомству позволило значительно улучшить систему духовного образования. В исследуемый период штаты приходских церквей в Чувашии пополнялись выпускниками Казанской и открытой в 1840 г. Симбирской духовных семинарий, Чебоксарского (1819 г.), Алатырского (1818 г.), Симбирского (1818 г.) духовных училищ. Важную роль в подготовке священнослужителей начинает играть Казанская духовная академия, открытая в 1842 г. и ставшая миссионерским центром в Среднем Поволжье. Открытие новых духовных учебных заведений позволило укомплектовывать церковные штаты образованными священнослулштелями. Если в 1828 г. в Казанской епархии из 539 священников 307 были неучеными, то по данным 1859 г. из 523 священников — 9 были с академическим образованием и 484 — с семинарским.

В условиях роста товарно-деиенжных отношений усилилось стремление церквей и монастырей увеличить свои доходы за счет эксплуатации крестьянства: возросла плата за

требоисправления, поднялись нормы сбора руги. В первой половине XIX в. сельское духовенство не получало государственного жалования. Хотя все церкви были наделены землей, однако церковники, за редким исключением, не занимались ее возделыванием, предпочитая сдавать церковные наделы в аренду крестьянам, получая с них взамен ругу. Сбор руж-ного хлеба освобождал служителей церкви от тяжелой работы земледельца, от заботы об урожае. Так как узаконенной нормы собираемой руги не было, никакие документальные записи не велись, и никем это не контролировалось, создавались условия для различных злоупотреблений со стороны духовенства.

Доходы от сбора руги и требоисправлений распределялись неравномерно среди членов церковного причта. Большая часть доходов оседала в «карманах» священнослужителей, по своему социальному положению они вплотную приблизились к дворянству, в то же время основная масса низших церковных чинов продолжала жить на черте бедности. Рост имущественного и социального неравенства стал причиной постоянных конфликтов между членами приходского духовенства.

В первой половине XIX в. среди чувашей стало значительно больше людей, занимавшихся предпринимательством и промыслами, растет число ярмарок и базаров в Чувашском крае. Центры торговли являлись местами скопления большого количества людей различной национальности и вероисповедания. Церковь стремилась использовать это обстоятельство в миссионерских целях. Церкви и монастыри активно участвовали в организации и проведении ярмарок и базаров, которые обычно приурочивались к церковным праздникам. Например, Тихвинская ярмарка в г. Цивильске начиналась 26 июня в день празднования иконы Тихвинской божией матери, а в селе Ишаки ярмарка совпадала с Николиным днем — 9 мая и т. д. Во время ярмарок и базаров духовенство осуществляло массовые моления, проводило крестные ходы и заметно пополняло церковную казну.

Главную роль в утверждении христианского учения среди чувашей должно было играть приходское духовенство. В исследуемый период оно оказалось не готовым к осуществлению этой миссии. Почти все священнослужители были русскими по национальности, немногие из них знали язык своих прихожан и могли воспользоваться им при чтении проповедей. Отсутствие результатов миссионерской деятельности и усиление антицерковного протеста приводили определенную часть духовенства к пассивности. В то же время были и такие священнослужители, которые изучали язык и культуру местного населения, добросовестно исполняли свои пастырские обязанности, внесли большой вклад в создание алфавита и грам-

матики чувашского языка, в изучение истории и культуры чувашского народа.

Во второй главе «Миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви среди чувашей в первой половине XIX в.» показана эволюция методов утверждения христианской религии, новые опыты использования родного языка в миссионерских целях, раскрыта роль духовенства в насаждении верноподданнических чувств у чувашей.

Политика христианского просвещения в первой половине XIX в. стала основой миссионерской деятельности церкви. Она была вызвана к жизни развитием социально-экономических отношений и общественно-политической мысли в России. Однако эта политика не осуществлялась последовательно, она не исключала из практики православных миссионеров применение репрессивных, насильственных мер. Христианское просвещение чувашей ограничивалось переводом некоторых христианских книг на чувашский язык, подготовкой священников и миссионеров для службы в новокрещеных приходах, организацией церковно-приходского обучения чувашских детей.

Переводы христианских книг, выполненные в первой половине XIX в., были далеки от совершенства. В целом, они не выполнили своего предназначения: во-первых, священники, которые занимались переводом, не имели необходимых знаний как в области чувашской филологии, так и богословия; во-вторых, их некому было читать, так как в это время грамотных людей среди чувашей почти не было, а многие священники не знали в совершенстве чувашский язык. Отмечая несовершенство переводов религиозных книг, следует признать, что переводчики первой половины XIX в. внесли существенный вклад в создание чувашской письменности. Активизация переводческого дела происходила эпизодично в зависимости от конкретных событий церковной истории. Так, издание чувашских переводов христианской литературы в 1818— 1826 гг. связана с деятельностью Библейского общества в Среднем Поволжье, а следующий подъем переводческой работы приходится на 30-е годы XIX в., что было связано с учреждением новой миссии в Среднем Поволжье. Опыт переводов конца XVIII — первой половины XIX вв. использовали в последующий период Н. И. Золотницкий и И. Я. Яковлев при создании новой чувашской письменности.

Осуществление политики христианского просвещения было невозможно без специальной подготовки кадров духовенства для работы в новокрещеных приходах. Духовные власти прежде всего организовали обучение будущих сельских пастырей языкам местных народов. К середине XIX в. классы чувашского языка действовали в Казанской, Симбирской духовных

семинариях, в Чебоксарском, Казанском, Алатырском, Оренбургском, Симбирском духовных училищах. Хотя казанские и симбирские архиереи стремились улучшать преподавание языков местных народов в духовных учебных заведениях, однако несовершенство чувашской грамматики и алфавита в то время, а также отсутствие необходимых учебных пособий и квалифицированных специалистов снижало качество усвоения языка студентами и учащимися. Кроме того служители приходских церквей, бывшие в основном русскими по национальности, не хотели использовать чувашский язык при богослужении, полагая, что истины православия можно излагать только на русском языке. Даже среди высокопоставленных чинов русского православия не было единства взглядов использования языков местных народов в миссионерских целях. Например, архиепископ симбирский Анатолий в своем отчете за 1838 г. Синоду писал о необходимости постепенно уничтожить чувашский язык и не создавать на нем письменность.

В первой половине XIX в. церковь стала главной идеологической опорой царизма. Священнослужители являлись представителями государственной власти на местах. Они выполняли административные, фискальные, информационные функции, учили прихожан смирению и терпению, насаждали у них верноподданнические чувства. Широкие возможности в деле миссионерского и идеологического воздействия на подрастающее поколение открылись перед церковью тогда, когда в ее ведении оказалось просвещение податной части населения. Согласно положения 1803 г. об устройстве учебных заведений, они делились на четыре ступени: одноклассные приходские школы при церквях, уездные училища, губернские гимназии, университеты. Организация приходских училищ была возложена на церковь. В первой половине XIX в. система приходского образования не получила широкого распространения в Чувашии. До 40-х годов XIX в. известны лишь несколько приходских школ (Буртасинская, Шихазанская, Красночетаевская, Сундырская), но и они существовали лишь номинально, не оказывая существенного влияния на христианское просвещение чувашского народа. В 40-е годы в результате директивных мер во многих чувашских селениях стали открывать приходские училища. С 1840 по 1845 гг. на территории Чувашии открыли 53 училища, которые должны были содержаться за счет крестьян., В них обучали закону божьему, четырем действиям арифметики, чтению и чистописанию, преподавание велось на русском языке. Эти учебные заведения были очень непопулярными в народе, так как они не отвечали его интересам. Расходы на содержание школ дополняли расходную часть крестьянского бюджета. Чувашей не устраивали учителя-священники, которые не мо«*ли

дать их детям светского образования, а также то, что оно было лишено национальной основы.

В целом политика христианского просвещения в первой половине XIX в. была обречена на неудачу. Только с внедрением в 60-е годы в практику православного миссионерства просветительской системы Н. И. Ильминского стали более заметными успехи в христианизации чувашского народа.

В третьей главе «Язычество и православие: противостояние и синкретпзация» рассматриваются истоки и формы антицерковного протеста чувашского народа, анализируется процесс синкретнзации религиозных верований чувашей с элементами христианской религии.

Рост церковцо-монастырской эксплуатации, усиление произвола и злоупотреблений приходского духовенства, поли-цейско-административные гонения за отклонения от правил христианской жизни стали питательной средой для роста про-тивоцерковных настроений у новокрещеных чувашей. Социальный протест чувашского народа против роста феодальной и церковно-монастырской эксплуатации в первой половине XIX в. выразился прежде всего в отступничестве новокрещеных от христианства. Как отмечал В. И. Ленин: «...выступление политического протеста под религиозной оболочкой есгь явление свойственное всем народам на известной стадии развития»1. В данном случае антицерковный протест чувашского народа приобрел своеобразный религиозно-реформаторский характер. Формы противоцерковного движения были различные: от церковного индифферентизма до совершенного разрыва с церковью, который выражался в возврате новокрещеных к языческой религии своих предков, а иногда переходом в ислам чувашей, л<ивущих в соседстве с татарами. По данным, которые представил в Синод казанский архиепископ Филарет в ноябре 1829 г., в Казанской губернии из 269 942 крещеных чувашей 186 219 человек (69%), а в Симбирской губернии из 80 876 крещеных 47 281 (58%) совершенно отпали в язычество. Среди чувашей, проживающих в соседстве с татарами, росло число отпадений в ислам. В этой религии они видели оппозицию официальному православию, а в татарах, основная масса которых исповедовала ислам, таких же угнетенных и эксплуатируемых, как и чуваши.

Противоцерковное движение являлось составной частью антифеодального протеста чувашского крестьянства, которое видело в церкви союзницу феодального государства. Поэтому активизация противоцерковного движения приходится на время усиления антифеодальной борьбы. Так, в ходе восстания чувашских и марийских крестьян весной 1842 г. среди

Ленин В. И. Поли. собр. соч. —Т. 4, —С. 228,

лозунгов восставших были требования веротерпимости и возврата в «старую веру». Выступая против засилья церкви и духовенства, чуваши боролись и за сохранение своей национальной самобытности, своей культуры, понимая, что христианизация ведет к их русификации, поэтому они всячески сопротивлялись против обращения в «русскую» веру. Не случайно почти у всех служителей культа языческой религии красной нитью проходит мысль о том, чтобы чуваши исповедовали чувашскую, русские — русскую, татары — татарскую веру. Для многих чувашей сохранение своей веры было равнозначно сохранению и своей национальности. Наряду с активными формами антицерковного протеста, когда новокрещеные полностью порывали с христианством, широкое распространение получило пассивное сопротивление православию, которое выражалось в отказе соблюдать церковные обряды, посещать церкви, платить ругу и т. д. Православные миссионеры вынуждены были признавать в своих отчетах «о редком хождении чувашей в церковь», об этом же писали в своих работах В. А. Сбоев, И. Я. Яковлев, А. В. Рекеев и др. В первой половине XIX в. в церквях вели запись бывших у исповеди и св. причастия. Эти сведения позволяют выявить степень исполнения прихожанами религиозных таинств. Такой показатель у чувашей по данным 1821 г. составил всего лишь 2,6% (Ядринский уезд Казанской губернии) и 44,6%—у русских (Свияжский уезд Казанской губернии).

Протест чувашского народа против церкви происходил в условиях жестоких преследований противников христианизации, За малейшие нарушения церковных правил и неисполнение обрядов православия новокрещеных ожидали наказания. Нарушителей веры подвергли церковной эпитимии, пороли розгами и батогами, переселяли в другие селения, сажали в тюрьмы, отправляли в ссылку.

Отношение чувашей к церкви и духовенству нашло яркое отражение в произведениях устного народного творчества. В многочисленных сказках и мифах, пословицах и поговорках народные массы подвергали критике пороки духовенства, высмеивали вероучения и обряды христианской религии.

Многовековая миссионерская деятельность православной церкви привела к формированию языческо-православного синкретизма в религии чувашского народа. Синкретические процессы в религии чувашей начались еще в глубокой древности, она испытала влияние религиозных веровании соседних народов, ислама и хрисганства. Процесс синкретизации шел двумя путями: первый — ненасильственный, когда в результате многовековых межэтнических контактов народы перенимали отдельные элементы религии: второй —насильственный, когда насаждалась официальная религия в интересах господст-

вующнх классов. Христианизация чувашского народа в первой половине XIX в. осуществлялась преимущественно насильственным путем, однако православное духовенство в условиях активного антицерковного протеста вынуждено было искать пути использования элементов языческой религии в распространении христианства. К тому же православная церковь имела уже многовековой опыт применения языческого культа в процессе христианизации русского народа. Казанские архиепископы всячески призывали священников сближать в сознании чувашей представления о всевышнем боге, заменять языческие праздники и обряды христианскими, вместо традиционных у чувашей молений (чук) производить церковные моления и т. д. Но нужно отметить, что синкретизация в первой половине XIX в. затронула лишь внешнюю обрядовую сторону. Исполнение чувашами некоторых обрядов православия еще далеко не означало изменения религиозного сознания от язычества к православию.

В заключении подводятся итоги исследования. Миссионер-ско-идеологическая деятельность православной церкви в Чувашском крае в первой половине XIX в. характеризуется прежде всего постепенным переходом от насильственных методов утверждения христианства среди чувашей к более гуманным — просветительским. Один из главных вопросов, который мы поставили в работе — что же было прогрессивным в обращении чувашей в православную веру и что отрицательным? Христианизация чувашского народа происходила в совершенно иных исторических условиях, чем крещение русского народа. Утверждение христианства на Руси было подчинено своим внутренним, закономерным процессам: в христианской религии нуждался зарождающийся класс феодалов для укрепления своего политического и экономического господства, кроме того эта религия позволяла укрепить международные связи Древнерусского государства. Православие постепенно обрело русские национальные черты, стало частью духовной культуры народа. Активная христианизация чувашей начинается в середине XVIII в., и этот процесс имел чисто внешний характер. Чуваши не имели своей государственности, слабо представлено у них и классовое расслоение общества, в силу чего отсутствовала необходимая социальная база для христианской религии. Обращением же чувашей в христианство занималась русская церковь и русское духовенство. Такое положение сохранялось вплоть до 70-х годов XIX в., когда с торжеством капиталистических отношений и с внедрением миссио-нерско-просветительской системы Н. И. Ильминского христиа-низаторская политика стала обретать национальную основу.

Христианство и язычество —это совершенно разные религиозные системы, отражающие совершенно разные этапы обще-

ственного развития. Если язычество есть религия доклассового общества и базируется на мистической основе, то христианство является продуктом классового строя, которое вобрало в себя не только религиозные, но и многие достижения общественно-политической и философской мысли человечества. Говоря о политике христианизации чувашского парода в первой половине XIX в., нельзя ее оценить однозначно. С одной стороны, христианизация открывала возможность новокрещеным приобщиться к достижениям духовной культуры христианского мира, способствовала созданию чувашской письменности, разрушала патриархальные пережитки и т. д. С другой стороны, церковь играла крайне реакционную роль в жизни чувашей: она защищала угнетение и эксплуатацию и сама стала эксплуататором, проводила русификаторскую политику, стремилась к уничтожению национальной культуры.

Православное миссионерство в первой половине XIX в. добилось лишь частичной синкретизации элементов христианской религии с языческими верованиями чувашей. Главной причиной неудач в осуществлении христианизаторской политики явилась непрекращающаяся борьба народных масс против феодальной и церковно-мопастырской эксплуатации, против национального и религиозного угнетения.

Основные положения и выводы диссертации наложены в следующих публикациях:

1. Антиклерикальная борьба чувашского крестьянства в первой половине XIX в. II История христианизации народов Среднего Поволжья и ее марксистско-ленинская оценка: Тез. докладов региональной научной конференции. — Чебоксары, 1988, —С. 79—81.

2. Некоторые формы антиклерикального движения чувашского крестьянства в первой половине XIX в.—Деп. в ИНИОН АН "СССР 3.11.1989 г. — № 39998. — 11 с.

3. Использование родного языка в христианском просвещении чувашей в первой половине XIX в.—Деп. в ИНИОН АН СССР 3.11.1989 г. --№ 39999. — 22 с.

4. Христианское просвещение чувашского населения Казанской и Симбирской губерний а первой половине XIX в. // Состав и положение населения Чувашии в XVIII — начале XX веков,—Чебоксары, 1990,—С. 49—64.

5. Некоторые особенности христианизации чувашского народа в первой половине XIX в. /'/ Этническая история и культура народов СССР. — Тез. докладов Всесоюзного совещания молодых ученых. — Омск, 1991. 2 с.