автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Модальность будущего в мировосприятии традиционной японской культуры

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Костинская, Ольга Сергеевна

Введение

Глава 1. Онтолого-герменевтические аспекты темпоральной модализации в языке и культуре.

1.1. Проблема времени в западноевропейской культуре и 15 философской традиции.

1.2. Соотношение интерпретативных моделей национального 56 языка и мира.

1.3. Экспликация феномена времени в языке.

Глава 2. Специфика отношения к будущему времени в традиционной культуре Японии.

2.1. Отражение категории времени в японском языке.

2.2. Поэтика будущего в произведениях японского классического 114 искусства.

2.3. Особенности образа времени, отраженного в религиозно - 135 философских учениях Японии.

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Костинская, Ольга Сергеевна

Актуальность исследования Смысловое поле традиционной культуры Японии, ввиду ее продолжительной изолированности и значительной пространственной и культурантропологической дистанцированное™, неизменно остается объектом пристального интереса западных исследователей. Указанная специфика японской культуры открывает также простор для большого числа противоречивых интерпретаций, в свете которых особую значимость приобретает вопрос об онтологическом статусе различных темпоральных модализаций в японском мировосприятии. Время в качестве модуса самораскрытия смысла бытия априорно выступает универсальной категорией, определяющей онтологические основания всех моделей описания мира. Процесс «автоселекции бытия» (Н.Луман), фиксируемый указанными моделями, охватывает смену различных состояний мира в горизонте множества альтернативных бытийных возможностей, время же объединяет бытийные модальности в границах интерпретативной системы, доступной и понятной определенному социо-культурному сообществу. Соответственно, чем шире и дифференцированней временные горизонты смысловой системы, тем более высокой, более богатой возможностями становится степень сложности обращенного к этому сообществу мира1. Эта же смысловая структура организует событийность человеческого присутствия, проступающую на стыке временных горизонтов его личной жизненной «истории», согласно этой же смысловой структуре сообществом выдается «аттестат аутентичности прожитой жизни» по ее прекращении.

Матрица селективности, о которой идет речь, определяется совокупностью культурных феноменов, ибо только в формах культуры антропологическому субъекту открывается возможность ухватить собственное бытие и присвоить себе его смысл, ускользающий в потоке повседневного временения. Утверждение, что конституирование человеческой самости,

1 Луман Н. Мировое время и история систем // Логос. - 2004. - № 5. - С. 137 3 достоинства человека и его самоуважения происходит только в области культуры , уже давно воспринимается как самоочевидное. Тем не менее, вопрос о том, до каких пределов простирается онтологическое «родство» разных типов культур и в какой степени присущее той или иной культуре мировидение, компонентом которого является проживание времени, фундирует уникальность человеческого способа быть, остается открытым. Можно лишь констатировать, что способность понять мировоззренческую позицию представителей разных культур и успешность коммуникации между этими представителями определяется степенью общности темпоральных координат и наличием в их культурах адекватных способов артикуляции представлений о времени.

Тип восприятия времени, преобладающий в той или иной культуре и выражаемый в национальном языке, зачастую используется в качестве классифицирующего фактора для разграничения типов культур, наиболее общим из которых является деление на культуры Запада и Востока. В этой связи изучение путей организации межкультурного диалога Западной Европы и Японии вызывает особый интерес, так как в отношении к различным временным модусам эти культуры демонстрируют почти полное несовпадение ценностных ориентаций. Для западного мировосприятия органично восприятие временных горизонтов как горизонтов возможного, иными словами, селективность будущего здесь важнее селективности прошлого. Социально-политическая установка современности, которую Э. Фромм называл «отчаянием и страстью к будущему», пробрасывает человека Запада мимо его настоящего; занятый колонизацией грядущего, практически ежедневно он осознанно принимает решения, влияющие на его будущее, «обустраивающие» его завтрашнюю жизнь3.

По контрасту мировосприятие японцев в классический период оказывается в большой степени «безразличным» к сфере будущего. С этой точки зрения культура современной Японии являет примечательную попытку

2 Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995, 416с.

3Савельева, И. М. История и время. В поисках утраченного / И. М. Савельева, А. В. Полетаев. - М.: Языки русской культуры, 1997.-с.248 совмещения разнонаправленных временных перспектив, успешность которой еще только предстоит оценить, исходя из анализа основополагающих характеристик «традиционно-японского» восприятия времени, в особенности -отношение к будущему времени.

Целью нашей диссертационной работы является исследование отношения к временной модальности будущего в японской культуре. Поставленная цель и логика исследования определили необходимость решения следующих задач:

- раскрыть теоретико-методологические основания изучения соотношения между культурными формами, отражающими специфику проживания времени, и философскими представлениями о сущности времени;

- исследовать закономерности связи интерпретативных моделей языка и действительности;

- определить основные способы экспликации восприятия времени в языке;

- провести концептуальный анализ единиц японского языка, относящихся к сфере темпоральности;

- изучить специфику отражения разных форм и способов временного синтеза посредством конкретных художественных приемов и изобразительных средств в произведениях традиционного искусства Японии;

- рассмотреть религиозно-философские положения, оформившиеся в Японии классического периода и связанные с восприятием времени.

Объектом исследования являются феноменологический статус темпоральных модализаций и аксиолого-герменевтические модели темпоральности, формирующие специфику паттернов японской культуры.

Предметом исследования выступает экспликация проживания времени как конститутивного элемента типа культуры, находящего свое выражение в феноменах языка, произведениях искусства и религиозно-философских представлениях традиционной культуры Японии.

Степень разработанности проблемы

Учитывая, что интерес к проблематике исследований времени сохранялся на протяжении всей истории становления философской и научной мысли Запада, можно констатировать, что к настоящему моменту накоплен колоссальный корпус работ, посвященных рассмотрению особенностей данного феномена в контексте разных исследовательских перспектив. Все эти исследовательские труды можно распределить в соответствии с тремя аспектами рассматриваемой проблематики: 1) онтологический статус феномена времени; 2) взаимосвязь времени и культуры; 3) специфика ориенталистского мировосприятия.

Главенствующее место среди работ первого направления занимают философские труды, посвященные описанию различных подходов к трактовке понятия времени и определению основных его характеристик; среди авторов, произведения которых фиксируют этапы становления идущей от Платона и Аристотеля западной философской традиции осмысления феномена времени, необходимо выделить Августина Блаженного, Фому Аквинского, Л. Альберти, Р. Декарта, Г.В. Лейбница, Д. Юма, И. Канта, А. Бергсона, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Э. Левинаса. Значительный вклад в разработку проблематики образа времени внесли работы отечественных исследователей, таких как Н.А. Бердяев, П.П. Гайденко, Л.Н. Любинская и С.В. Лепилин, Г.П. Аксенов, И.М. Савельева и А.В. Полетаев. Объединяющим моментом данных исследований является поиск основополагающих универсальных категорий и структур темпоральности, вследствие чего вне поля рассмотрения оказывается роль восприятия времени в формировании уникальности национального мировидения.

Пристальное внимание к различным аспектам межкультурной коммуникации и взаимодействия культур, а также причинам возникновения культурных барьеров стимулировало появление большого количества исследований, направленных на выявление компонентов, из которых в сознании носителей разных культур складывается целостный, в том числе временной образ мира. Проблема взаимодействия языка и бытия/времени при описании этого целостного мира, является одним из узловых пунктов, в котором скрещиваются интересы различных отраслей знания. Исследование указанного вопроса предпринималось в рамках лингвистики и теории языка (В. Гумбольдт, Й.Л. Вайсгербер, А. Вежбицкая, О.А. Корнилов), культурологии (Э. Кассирер, Э. Холл), антропологии (К. Леви-Стросс, Э. Сепир, Б. Уорф), этнопсихологии (А.Г. Стефаненко, Н.Б. Мечковская), лингвокультурологии (Н.И. Маслова), философии (П. Рикер, М. Фуко, У. Эко) и тд.

Как правило, объектом подобных исследований становятся «разрывы» или лакуны в концептуально-понятийной сети, с помощью которой представителями разных культур улавливается и категоризируется окружающий мир. Поиск этих лакун, которые могут актуализироваться на разных уровнях (от когнитивного до языкового), в большинстве случаев 'проводится на материале сопоставления двух культур, отличающихся по ряду фундаментальных параметров, при этом не всегда удается избежать необоснованной экстраполяции категорий одной культуры на категории другой. В результате подобных сопоставлений культура, принимаемая за «эталонный» образец изучаемой пары, зачастую утрачивает определенность своих характеристик при подстановке нового противопоставленного элемента.

Существенным также является и метод обнаружения «лакунизированных» представлений, что становится очевидным при рассмотрении работ, посвященных исследованию феномена времени с точки зрения лингвистики (Н.К. Рябцева, Б.Ю Норман, И.Б. Ушакова), психолингвистики (И.Ю. Марковина, А.Ю Сорокин, С.А. Борисова), лингвокультурологии (М.Г. Лебедько, Л.Н. Михеева, Л. Броснахан) и этнопсихологии (М. Коул, С. Скрибнер, О.А. Леонтович). Необходимо отметить, что в вопросах методологии анализа культурных особенностей осмысления базовых феноменов мира до сих пор нет единого мнения, что в свою очередь свидетельствует о недостаточной сформированности исследовательского аппарата. По нашему мнению фрагментарность подобных исследований может быть преодолена лишь с помощью междисциплинарного подхода, объединяющего методы анализа, используемые в лингвокультурологии, философской антропологии и философии культуры. Основание такого подхода к исследованию феномена времени коренится в осознании сущностной связи времени со всеми бытийными модусами существования человека и всеми его специфически-человеческими способностями, фундирующим философские системы М. Хайдеггера и О. Розенштока - Хюсси.

В отношении изучения культурного своеобразия Востока, можно констатировать что, несмотря на существование довольно большого корпуса работ, посвященных рассмотрению особенностей культур данного региона и Японии в частности, последовательного анализа онтологических оснований своеобразия ориентального мировоззрения до сих пор не было произведено. Проводимые в этой области исследования группируются вокруг отдельных аспектов социально-бытового уклада, истории, традиций, обычаев, морально-этических норм и психологических особенностей носителей японской культуры. Например, изучению специфики японского языка посвящены работы В.М. Алпатова Т.М. Гуревич, С.А. Арутюнова; эстетические категории и принципы традиционного японского искусства и литературы подробно рассмотрены в трудах Н.И. Конрада, Н.С. Николаевой, Дж. Стэнли- Бейкер; особенностям философско-религиозных воззрений посвящены исследования О.О. Розенберга, Ф.И. Щербатского, Дж. Нидема, Т.Д. Судзуки, А. Уоттса, Д.Г. Главевы, А.А. Накорчевского, Ю.Б. Козловского; анализ географических, исторических, социально-бытовых, этнопсихологических факторов, повлиявших на формирование японской культуры предпринят в работах А.Н. Мещерякова, Т.П. Григорьевой, Р. Бенедикт, Р. Барта, Ли О-Юнга, Д. Такео. Отмечая несомненные заслуги исследователей - японоведов, совершивших колоссальную работу по описанию и систематизации фактов японской культуры, тем не менее, следует отметить немногочисленность и разрозненность попыток выявить и интерпретировать единство фундаментальных оснований способа осмысления базовых феноменов мира, присущего данному культурному сообществу. Одним из следствий сложившейся ситуации является асимметрия и фрагментарность исследовательской парадигмы изучения восприятия пространства и времени, в рамках которой темпоральной сфере уделяется незначительное внимание по сравнению с пространственной. Многие публикации, посвященные Японии, по-прежнему носят характер «заметок путешественника» и имеют своей целью скорее поразить воображение читателя, но не вскрыть закономерности существования рассматриваемых феноменов.

Методология и исследования

В качестве методологического инструментария при интерпретации культурных феноменов использовался онтолого-герменевтический метод, сформулированный М. Хайдеггером, который получил свое развитие в трудах П. Рикера. При анализе фактов язьн^а использовался метод концептуального анализа, описанный в работах Е.Г. Беляевской и М.Г. Лебедько, а также метод компонентного анализа и методы комплексного лингвистического и когнитивного анализа языковых единиц, используемые в психолингвистических и лингвокультурологических исследованиях. Изучение особенностей произведений искусства проводилось с использованием семиологического метода, раскрытого в трудах У. Эко, М. Фуко, Б. Успенского, а также методы композиционного и иконологического анализа, сформулированные в работах Г. Вёльфлина, Э. Панофски, П. Флоренского, М. Бахтина, Б. Раушенбаха, В. Кандинского.

Теоретическая база исследования

В осмыслении статуса феномена времени в контексте онтологической ситуации человека мы следовали сформулированной М. Хайдеггером трактовке сущности времени как горизонта раскрывающейся в [человеческом] присутствии понятности бытия и языка как артикуляции этой понятности. На наш подход к указанной проблеме также повлияло высказывание О. Розенштока —Хюсси о том, что говорением человек укрепляет временную и пространственную оси цивилизации, поскольку занимает место в ее центре4. Рассматривая функцию времени и различных его модусов в процессе конституирования смысла, мы основывались на теоретических положениях о связи смыслообразования и временной / вневременной структуры бытия человека, сформулированных Н. Луманом.

Существенным при изучении изоморфизма элементов культуры и специфики проживания времени в определенную историческую эпоху является подход JI. Гольдмана, согласно которому при анализе концептуального видения и системы ценностей, составляющих основу определенного мировидения, необходимо учитывать отношения между группами общества и их общественной и естественной средой, контекст социальной жизни и историческую ситуацию5.

В качестве операционального базиса изучения связи национального языка и культуры мы использовали положения релятивйстского направления философии языка, в частности - гипотезу Н. Гудмена о Мире как совокупности множества его версий-описаний. Ключевым в рамках данного подхода также является утверждение А.Г. Максапетяна о том, что каждая культура обладает своим модифицирующим языком и соответствующей ему моделью мира.

При исследовании способов экспликации отношения ко времени в языке мы опирались на предложенную О. Розенштоком - Хюсси концепцию «креста реальности», которая была переосмыслена и переформулирована с позиций рассмотрения онтологического измерения языковой системы.

Наше понимание коррелятивности фактов языка, форм искусства и философско-религиозной мысли развивается в русле направления, заданного А.Ф. Лосевым, Э. Кассирером, П. Рикером, П. Флоренским, Б. Успенским. В качестве основополагающих здесь мы выделяем утверждение П. Рикера о соотнесенности модальностей символического выражения, в число которых он включает «космические символы (религия), символы сновидений. со всеми их

4 Розеншток - Хюсси О. Речь и действительность. М., 1994, с 63.

5 Гольдман, Л. Сокровенный Бог/ Л. Гольдман.-М.: Логос, 2001, с. 27 эквивалентами в фольклоре, легендах, поговорках, мифах, символику пространства и времени»6; тезис П. Флоренского о параллелизме философии и п искусства; предложенную Б. Успенским концепцию иерархической организации элементов произведений искусства, подобной иерархии элементов системы языка8.

Положения, выносимые на защиту

• в рамках западной философской традиции и культуре представления о времени достигли предела дифференциации временных модальностей и вместе с тем претерпели существенный сдвиг в сторону смыслового «опустошения» темпоральных модусов в пользу ширящегося горизонта будущего. Будущее приобретает статус первичного феномена как поле «ждущих сбыться» смыслов и экзистенциальных возможностей самоактуализации субъекта;

• время мыслится в' качестве условия, фундирующего общность ментального и когнитивного пространства субъектов, поэтому выступает одним из онтологических оснований культурного своеобразия;

• универсальные и специфичные черты сферы темпоральности отражаются в языковой системе в единицах разных уровней и обнаруживают коррелятивное соответствие элементам других систем описания мира, в частности - искусства и философско-религиозных учений;

• проживание времени в традиционной культуре Японии демонстрирует синкретизм темпоральных характеристик времени и вневременности /вечности; время воспринимается как замкнутая и циклически воспроизводимая последовательность определенных периодов, наследующих друг другу в момент окончания одного и начала другого, в пределах которого все возможности целиком явлены в каждом моменте;

6 Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995, с 19.

7 Флоренский П. А. Абсолютность пространственности. // Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М., 2000, с. 272.

8 Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000, 352с.

• в японской культуре осмысление времени как феномена, содержащего в каждом моменте потенции всех возможных способов бытия, обусловило следующие особенности

- асимметрию временных модусов,

- финитный характер сферы будущего и невыраженность ее аксиологического содержания,

- размывание границ субъективности и особое отношение к смерти.

Научная новизна исследования

1. Предложена схема, позволяющая совместить онтологическую, когнитивную и лингвистическую перспективы исследования экспликации времени в языке, учитывающую априорные определения времени и уровни онтологических измерений языка.

2. Сформулирована и обоснована гипотеза о том, что асимметрия ценностного осмысления временных модусов, определяющая метафорико-метафизический базис культуры, находит отражение в особенностях национального языка и других систем описания мира, включающих искусство и религиозно-философские концепции.

3. Впервые проведен анализ традиционной японской культуры и языка с точки зрения способов экспликации проживания времени и осмысления его темпоральных характеристик.

4. Выявлено смысловое содержание отношения к модальности будущего в японской культуре и изучены культурно-значимые особенности японского видения мира, сложившиеся под влиянием специфичного отношения к сфере будущего.

Теоретическая и практическая значимость исследования видится в возможности использовать полученные результаты в теоретических и практических курсах по философии культуры, теории языка, востоковедению, истории религий Востока, истории культуры Японии, межкультурной коммуникации, в спецкурсах по культурологии и культурной антропологии. Одной из сфер применения результатов исследования также является составление этнопсихологического портрета и описания способа мировосприятия, социокультурных стереотипов, предпочтений и коммуникативных практик представителей японской культуры для целей планирования сотрудничества в сфере международного бизнеса.

Апробация работы.

Основные результаты работы были отражены в публикациях в печати, а также в докладах и выступлениях на следующих конференциях: международная научно-практическая конференция «Новое видение культуры мира в XXI веке», Владивосток, 2003, 2005; региональная научно-практическая конференция «Гуманитарные науки и современность», Комсомольск-на-Амуре, 2003; международная научная конференция «Лингвистика и межкультурная коммуникация: история, современность, перспективы», Хабаровск, 2003; региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы образования и культуры в контексте XXI века», Владивосток, 2003; международный симпозиум «Философская модель построения мира на пути сотрудничества в Северовосточной Азии», Владивосток, 2003; научная конференция «Вологдинские чтения. Процессы гуманизации и гуманитаризации», Владивосток, 2004; международный форум стран АТР, Владивосток, 2005;

Структура диссертационного исследования

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, общий объем которых составил 166 страниц, и списка литературы из 218 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Модальность будущего в мировосприятии традиционной японской культуры"

Выводы:

Подводя итог обсуждению особенностей образа времени, отраженного в религиозно-философских учениях Японии классического периода, нам представляется необходимым отметить синкретизм темпоральных характеристик, сближающих сферу времени и вневременного (вечности). Время воспринимается как замкнутая и циклически воспроизводимая последовательность определенных периодов, наследующих друг другу в момент окончания одного и начала другого. Прообразом такого восприятия времени выступает циклическое время природных ритмов, в котором каждый период характеризуется не количественно, а качественно, благодаря чему каждая фаза имеет свой специфический смысл, определяемый ее положением среди прочих. Сами моменты возникновения и завершения этих периодов не отделены четкой границей, что обуславливает амбивалентную природу моментов рождения и смерти. В пределах этого времени-вечности все, что становится, возникает и уничтожается, все это тоже превращается в нечто такое, что вечно возвращается к самому себе, вечно вращается в себе самом, все возможности которого целиком явлены в каждом моменте, вследствие чего разграничение временных модусов настоящего прошлого и будущего теряет всякую актуальность. Теряет всякую актуальность и деление на субъект и объект, «я» и «не-я»; различие между ними становится лишь различием в определенном порядке моментов времени-вечности. Осмысление времени как феномена, содержащего потенции всех возможных способов бытия в каждом моменте, оказало влияние на появление системы дзэн-буддийских практик достижения просветленного сознания и переживания нирванического угасания собственной субъективности при жизни. Данное восприятие, в свою очередь, способствовало формированию специфического отношения к смерти и сфере личного будущего, которое лишается самостоятельной содержательной ценности; для японского восприятия сферы будущего характерно стремление включить его в рамки тщательного плана, сделать его предсказуемым, упорядоченным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги работы, отметим основные моменты исследования.

Анализ основных тенденций осмысления феномена времени в западной философской традиции, позволил нам определить историю представлений о времени как историю последовательного равноудаления сфер вечного и временного и насыщения смыслом сферы будущего. В разные периоды время выступает в качестве категории, разграничивающей сферу жизни субъекта от бытия Бога, затем - бытия от небытия, субъекта от объекта, собственной субъекту самости от Другого, феномена от предмета, конечного (смертельного) бытия субъекта от «несмертельной» и несобственной бессмертности. Первоначально проблема времени рассматривалась как феномен космического порядка и мыслилась в нерасторжимой связи с понятием вечности; воспринимавшаяся как несовершенное подобие вечности, область временного соотносилась с областью налично сущих вещей, в которой все изменения и трансформации протекают в определенном циклическом порядке, где будущее ч настоящее и прошлое - равнозначные виды времени. Соответственно, в системе произведений искусства подобная концептуализация темпоральности находила отражение в формах, эстетически «ощупывающих» гармонически-уравновешенное во вневременности бытие, а именно - вазовой живописи, скульптуре, античной трагедии.

С развитием представлений о субъекте, о ценности отдельной личности и ее уникальной жизненной истории, с осознанием конечности человеческого существования, все большую актуальность приобретает не дихотомия вечного - временного, а дихотомия «абсолютного» времени (перенявшего на себя характеристики вечности) и «относительного» времени, которое стало отождествляться с временем жизни человека. Таким образом, сфера времени постепенно онтологизировалась и отдалилась от своего «прообраза», одновременно приблизившись к человеку. С «локализацией» пространства и времени в сознании познающего субъекта область Абсолютного и его темпоральное измерение» - вечность - оказалась внесена в поле субъективного, в результате чего сфера вечности «пустеет», характеристики ее теряют свою содержательную ценность и в конечном итоге само ее существование подвергается негации. Уже не время - образ вечности, но вечность- «всего лишь» логически сконструированный модус бесконечного времени.

Этапы формирования Нового проживания и осмысления времени находят отражение в истории западновевропейского искусства: от синтезированного «божественным Светом» космоса иконы и готического собора, объединяющего мирское и сакральное, через становление портретной и пейзажной живописи, перспективное построение которой отражает искание «неприкаянного человеческого духа», алчущего личной вечности, к рождению новоевропейской трагедии и современного «искусства ради искусства», отражающего погруженность современного субъекта в стихию будущего, куда отнесены все смысловые и аксиологические горизонты его бытия.

Время объемлет все бытие, не оставляя ничего вне себя; оно - горизонт понятности бытия, условие самораскрытия смысла бытия, местом которого есть человеческая самость. В качестве основосущности человеческого способа быть, существо времени являет себя в необратимости и однонаправленности, ибо только в таком времени конституируется уникальная самость, как смысловой центр, ядро субъективной самотождественности. Конечность сферы исходного, собственного человеку будущего заставляет рассматривать его экзистенцию как трату; человек растрачивает себя, свое время, бросая себя на выбор возможных способов самораскрытия.

Определенную ценностную эволюцию претерпели также и отдельные модусы времени: прошлое из окутанного ностальгией мифологизированного Золотого Века, «идеального» времени справедливого и гармоничного порядка превратилось в обширное поле интерпретаций неустановленной достоверности, содержание которого меняется от одной версии к другой; настоящее перестало восприниматься в свете вечного «Я есмь», оно «ущерблено», поскольку изглодано» будущим, которое неотвратимо близит предел человеческого существования, а вместе с ним - и истощение бытийных возможностей субъекта. Человеческая самость «сбывается из своего будущего» именно потому, что в будущем к нему приходит смысл, следовательно - и осознание того, что сбылось, что с ним уже случилось. Представление о том, что вечность является одним из модусов времени, и что Будущее стянуло в себя все возможности самоосуществления экзистенциальных проектов [человеческого] существования и все возможные его смыслы, является, на наш взгляд, квинтэссенцией специфичного для философии Запада осмысления сущностных характеристик времени.

Время, будучи условием конституирования смысла бытия и уникальности человеческой самости, выступает в качестве первофеномена жизненного мира человека и находит способы выражения во всех системах описания этого мира. В силу того, что представители разных культур, разделяя одни и те же фундаментальные опытные структуры, используют разные способы артикуляции и трансляции опыта освоения окружающей действительности, в каждом культурном сообществе складывается специфичная модель времени, описывающая значимые характеристики и особенности восприятия времени в данной культуре. Многообразие существующих типов восприятия времени, характеризующих ту или иную культуру, ставит вопрос о соотношении различных систем описания фундаментальных феноменов и онтологических основаниях единства/множественности миров, описываемых этими системами, а также вопрос о связи национального языка и культуры народа, выступающих в качестве таковых систем описания.

Исследование вопроса о связи языка и культуры определило развитие многих гуманитарных областей знания и подготовило почву для лингвистического поворота в философии, антропологии, лингвистике и других сферах. Среди различных философских и научных подходов к решению данного вопроса, которые пытаются преодолеть противоречия, сформулированные в рамках традиционной парадигмы, наибольший интерес, по нашему мнению представляет оформившееся во второй половине XX века релятивистское направление философии языка. Согласно этому подходу, наиболее полно представленному в работах Н. Гудмена и А.Г. Максапетяна, язык, являясь способом описания уникального места народа в Мире и той сферы опыта, которая ему ближайшим образом доступна, конституирует особое смысловое пространство - модель мира. Для описания и интерпретации различных областей мира субъект использует наиболее привычный ему операциональный язык и категории знакомого ему мира, следствием чего является экстраполяция, проекция и индукция характеристик и признаков, истинных для одной области мира, в качестве всеобщих метафизических или онтологических принципов. Модель мира, рождающаяся в результате такого описания, определяет содержательное своеобразие, «стилистику» культуры, ее схемы восприятия и формы выражения и воспроизведения, ее ценности и иерархию ее практик, иными словами - ее смысловое поле. Таким образом, место сочленения языка и культуры обнаруживается в моменте конституирования смысла, ибо культура есть медиум смысла, а язык - способ артикуляции его понятности. В этом же моменте вскрывается и взаимосвязь языка и времени; именно время «расчищает» место смыслу и позволяет ему развернуться, следовательно, язык как артикуляция понятности обнаруживает время как горизонт этой понятности. Соответственно, в какой мере смысл пронизывает все уровни языка, в такой мере время преднаходимо на всех уровнях языка.

Адекватное описание языковой модели времени, охватывающее одновременно и черты феномена времени как объективной данности мира, и отражение этого феномена сквозь призму психологически и культурно детерминированного сознания носителей языка, требует совмещения онтологической, когнитивной и лингвистической перспектив исследования. С этой точки зрения способы экспликации восприятия времени в языковой системе располагаются в узлах «матрицы», образованной совмещенными четверицами онтологических измерений языка и априорных определений времени. Онтологический «крест» языка образован семантическим, синтаксическим, риторическим и поэтическим измерениями языка, в каждом из которых можно обнаружить единицы, отражающие такие априорные определения времени как временной ряд, содержание времени, порядок времени, и совокупное время (различные модусы времени). Будучи универсальной сущностной возможностью лингвистического знака, время воспринимается и концептуализируется сквозь призму специфичных параметров культуры. Общий метафорико-метафизический базис национального языка и национально-специфичной модели мира позволяет предположить наличие соответствий элементов языковой структуры и элементов других систем описания мира, в частности - искусства и религии. В качестве области исследования данного соответствия мы посчитали целесообразным рассмотреть язык и культуру Японии классического периода.

На основе концептуального анализа единиц, формирующих семантическое измерение темпоральности в японском языке, было установлено, что языковая система фиксирует как универсальные черты феномена времени, так и специфические особенности восприятия времени в японской культуре. В отношении временного ряда наблюдается значительный синкретизм единиц времени разной длительности, что свидетельствует о смещении значения с количественного и абстрактного компонента темпоральной сферы на качественный. Восприятие времени в японской культуре определяется характером деятельности или событийности, которой заполнены временные промежутки, каковое обстоятельство придает времени субстанциальность. При этом время осознается общественным (не индивидуальным!) ресурсом, подлежащим «инвестиции» в некую деятельность и последующему возврату в виде конкретного результата. Наиболее маркированными в содержательном отношении являются такие единицы, как поколение и сезон, которые, в свою очередь, способствуют выдвижению на первый план таких характеристик порядка времени, как цикличность, регулярность, повторяемость, амбивалентность моментов завершения одного цикла и начала другого.

Перечисленные особенности восприятия базовых категорий временного континуума приводят, с одной стороны, к семантическому сближению сфер времени и вневременности, с другой стороны, отражаются на асимметрии восприятия временных модусов. Совокупное время представляется организованным из вертикально расположенных временных слоев, в котором прошлое («мир предков») как бы простирается «поверх» будущего (неизбежного окончания индивидуального существования), в силу чего обе эти сферы реверсированы и будущее имеет закрытый, предельный (в смысле -имеющий предел) характер. С этими характеристиками оказываются связаны и грамматические особенности японского языка, в частности-субстанциональность, «пассивный характер» субъекта высказывания, и отсутствие выраженной глагольной формы для передачи будущего действия. В плане риторической убедительности специфическими чертами японского дискурса являются установка на преемственность, наследственность, следование однажды заведенному порядку, и осознание своего места в иерархически организованной группе. Данные черты обусловливают несобственность, пассивность, пустотность субъекта высказывания, его неотграничения от другого. Особенностью поэтического использования языка в Японии классического периода является структурация выражаемого смысла посредством унифицированного кода (образов природы), символическая сущность и значение которого раскрывается лишь в контексте определенного аллюзивно-ассоциативного и метафорического ряда, открывающего простор для многомерности и неоднозначности содержания. Предельная неоднозначность «опустошает» смысл, изымая его из потока времени, приближая речь и язык к пределу - к молчанию. Молчание, пауза, организуя смысловое, а значит, и временное членение говорения, обладает двоякой функцией -хранить смысл, раскрывая в многозначительной паузе всю возможную его полноту, и ничтожить смысл, не давая ему выйти на поверхность в членораздельности артикуляции.

Разные виды и способы временного синтеза осуществляются с помощью специфических художественных приемов, выразительных и изобразительных средств, манеры, стиля, которые, в свою очередь, соответствуют разным уровням иерархии элементов произведения. В системе произведений классического искусства Японии также были обнаружены элементы, выражающие специфику восприятия времени и демонстрирующие определенный параллелизм тем формам и значениям, которые были рассмотрены при изучении языка. Значимость таких характеристик восприятия времени, как связь с природными ритмами, цикличность повторяемость, амбивалентность моментов возникновения и исчезновения, нашли свое отражение в классическом искусстве Японии в выборе «эстетически нагруженных» объектов (т.е. материала и объектов изображения), которыми чаще всего становились природные объекты. Синкретизм единиц времени разной длительности, обусловленный его «инвестированностью» и субстанциональным характером, асимметрия временных модусов, в частности -пустотность и предельность сферы будущего, а также сближение сфер временного и вневременного проявляется в стремлении японских мастеров показать вещь в момент ее наибольшего онтологического цветения, изъятой из потока времени, точнее говоря, показать время вещи не вдоль, а поперек, «в свете вечности». Способом выражения этой тенденции являлась определенная организация приемов изображения, таких как использование аксонометрической перспективы, пустой фон, белое пространство, отсутствие фиксированной точки зрения и линии горизонта, или же организация самого объекта в таких видах искусства как икэбана, бонсай, парковое искусство, театральные представления.

Как философия религии, так и философия языка и философия искусства указывают на точку, где все они пересекаются и объединяются в одном едином посреднике — духовном «смысле». В качестве одной из систем описания мира философско-религиозные представления отражают схему освоения культурным сообществом окружающей действительности, фиксируют пути движения смысла внутри данной культуры

Образ времени, отраженный в религиозно - философских учениях Японии классического периода, предстает как замкнутая и циклически воспроизводимая последовательность определенных периодов, наследующих друг другу в момент окончания одного и начала другого. Прообразом такого проживания времени выступает циклическое время природных ритмов, в котором каждый период характеризуется не количественно а качественно, благодаря чему каждая фаза имеет свой специфический смысл, определяемый ее положением среди прочих. Сами моменты возникновения и завершения этих периодов не отделены четкой границей, что обуславливает амбивалентную природу моментов рождения и смерти. В пределах этого времени - вечности все, что становится, возникает и уничтожается, все это тоже превращается в нечто такое, что вечно возвращается к самому себе, вечно вращается в себе самом, все возможности которого целиком явлены в каждом моменте, вследствие чего разграничение временных модусов настоящего прошлого и будущего теряет свою актуальность. Теряет свою актуальность и деление на субъект и объект, «я» и «не-я»; различие между ними становится лишь различием в определенном порядке моментов времени-вечности. Осмысление времени как феномена, содержащего потенции всех возможных способов бытия в каждом моменте, оказало влияние на появление системы дзэн-буддийских практик достижения просветленного сознания и переживания нирванического угасания собственной субъективности при жизни. Данное восприятие в свою очередь способствовало формированию специфического отношения к смерти и сфере личного будущего, которое лишается самостоятельной содержательной ценности; для японского восприятия сферы будущего характерно стремление включить его в рамки тщательного плана, сделать его предсказуемым, упорядоченным.

Дальнейшее направление исследования нами видится в изучении трансформации традиционных представлений о времени и содержательного наполнения сферы будущего в японской культуре на современном этапе, в контексте сложившихся культурных и экономических связей с странами Запада.

Список научной литературыКостинская, Ольга Сергеевна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Августин, А. Исповедь блаженного Августина, епископа Гиппонского / А. Августин. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. - 440 с.

2. Аксенов, Г. П. Причина времени / Г. П. Аксенов. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 304 с.

3. Алпатов, В. М. Япония. Язык и общество / В. М. Алпатов. М.: Наука, 1988.- 136 с.

4. Альберти, JI. Б. О семье // Чаша Гермеса: Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герменевтическая традиция / сост. О. Ф. Кудрявцев. — М.: Юристь, 1996.-С. 121 130.

5. Аракин, В. Д. Типология языков и проблема методического прогнозирования / В. Д. Аракин. М.: Высш. шк., 1989. - 160 с.

6. Аристотель. Физика / Аристотель. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937.-230 с.

7. Арутюнов, С. А. Япония: народ и культура / С. А. Арутюнов. М.: Знание, 1991. - 63 с.

8. Аскин, Я. Ф. Категория будущего и принципы ее воплощения в искусстве // Ритм пространство и время в литературе и искусстве / Я. Ф. Аскин. JL: Наука, 1974.-С. 67-73.

9. Аскольдов, С. А. Время и его преодоление // На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение / сост. П. В. Алексеев. М.: Политиздат, 1990. - С. 398 - 402.

10. Ю.Бакшеев, Е. С. Древнейшие истоки погребального обряда могари по археологическим данным периодов Дзёмон и Яёи // История и культура Японии; Под ред. В. М. Алпатова / Е. С. Бакшеев. М.: ИВ РАН КрафтН, 2002. - С. 6 - 21.

11. Барг, М. А. Эпохи и идеи. Становление истории / М. А. Барг. М.: Мысль, 1987.-348,2. с.

12. Барт, Р. Империя знаков / Р. Барт. М.: Праксис, 2004. - 142 с.

13. З.Барт, Р. Фрагменты речи влюбленного / Р. Барт. М.: Ad marginem, 1999. -431 с.

14. Н.Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Эпос и роман / М. М. Бахтин. СПб.: Азбука-классика, 2000. - 304 с.

15. Беляевская, Е. Г. О характере когнитивных оснований языковых категорий // Когнитивные аспекты языковой категоризации / Е. Г. Беляевская. -Рязань: Рязанский гос. ун-т, 2000. С. 9-14.

16. Бенедикт, Р. Хризантема и меч / Р.Бенедикт. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - 256 с.

17. П.Бергсон, А. Материя и память // Творческая эволюция. Материя и память / А. Бергсон. Минск: Харвест, 1999. - С. 414 - 668.

18. Бергсон, А. Творческая эволюция // Творческая эволюция. Материя и память / А. Бергсон. Минск: Харвест, 1999. - С. 8 - 41.

19. Бидни Д. Концепция культуры и некоторые ошибки в ее изучении// Антология исследований культуры. Интерпретация культуры / Д. Бидни. -СПб.: Университетская книга, 1997. Т. 1. - С. 57-91.

20. Бодрияр, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрияр. М.: Добросвет, 2000. - 387 с.

21. Борхес, X. J1. История вечности// Оправдание вечности / Х.Л.Борхес. -М.: ДИ-ДИК, 1994. С. 300-333.

22. Боэций, А. М. Т. С. Каким образом Троица есть единый Бог, а не три божества // «Утешение философией» и другие трактаты / А. М. Т. С. Боэций. -М.: Наука, 1990.-С. 145-157.

23. Быкова, С. А. Японско-русский фразеологический словарь / С. А. Быкова. М.: ИД «Муравей - Гайд», 2000. - 272 с.о ^

24. Вайсгербер, И. Л. Родной язык и формирование духа / И. Л. Вайсгербер. -М.: Эдиториал УРСС, 2004. 232 с.

25. Вежбицкая, А. Понимание культуры через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

26. Вешоков, М. И. Похоронный ритуал // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. -М., 2001.-С. 476-480.

27. Вёльфлин Г. Ренессанс и барокко / Г. Вёльфлин. СПб.: Азбука-классика, 2004.-288 с.

28. Виноградова, А. Н. Искусство Японии / А. Н. Виноградова. М.: Изобразительное искусство, 1985. - 280 с.

29. Витгенштейн, JI. Логико-философский трактат // Философские работы / Л. Витгенштейн. М.: Гнозис, 1994.-Ч. 1.-С. 1-75.

30. Воробьев, М. В. Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир / М. В. Воробьев. М.: Наука, 1980. - 345 с.

31. Воронова, Б. Г. Кацусика Хокусай. Графика / Б.Г.Воронова. М.: Искусство, 1975. - 500 с.

32. Востокова, Г. Японский язык // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. М.,2001.-С. 22-25.

33. Вундт, В. Проблемы психологии народов / В. Вундт. СПб.: Питер, 2001.- 160 с.

34. Выготский, Л. С. Психология искусства / Л. С. Выготский. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.-480 с.

35. Гарри, И. Е. Дзэн-буддийское миросозерцание Эйхэй Догэна/ И. Е. Гарри.- М.: Вост. лит., 2003. 208 с.

36. Гачев, Г. Нациоанльные образы мира / Г. Гачев. М.: Академия, 1998. -432 с.

37. Гегель, Г. В. Ф. Феноменология Духа / Г. В. Ф. Гегель. СПб.: Наука,2002.-444 с.

38. Главева, Д. Г. Самосовершенствование и свободная воля в учении и практике дзен-буддизма // История и культура Японии; Под ред. В. М. Алпатова / Д. Г. Главева. М.: ИВ РАН Крафт+, 2002. - С. 175-191.

39. Главева, Д. Г. Традиционная японская культура. Специфика мировосприятия / Д. Г. Главева. М.: Вост. лит., 2003. - 264 с.

40. Гольдман, Л. Сокровенный Бог / Л. Гольдман. М.: Логос, 2001 - 480 с.

41. Горбылев, А. М. Представления о горах в древнем анимистическом культе гор // История и культура Японии; Под ред. В. М. Алпатова / А. М. Горбылев. -М.: ИВ РАН Крафт+, 2002. С. 120-140.

42. Горелов, И. Н. Разговор с компьютером. Психолингвистический аспект проблемы / И. Н. Горелов. М.: Наука, 1987. - 256 с.

43. Гоцуми, Н. Культ предков // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. М., 2001. -С. 310-317.

44. Гоцуми, Н. Икебана // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. М., 2001. -С. 526-528.

45. Грайс, Г. П. Значение говорящего, значение предложения и значение слова// Философия языка / Г. П. Грайс. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 7598.

46. Григорьева, Т. П. Дао и Логос. Встреча культур / Т. П. Григорьева. М.: Наука, 1992.-422,2. с.

47. Гудмен, Н. Способы создания миров // Способы создания миров / Н. Гудмен. М.: Праксис, 2001. - 376 с.

48. Гудмен, Н. Эпистемологический спор // Философия языка / Н. Гудмен. -М.: Эдиториал УРСС, 2004. С. 191-198.

49. Гумбольдт, В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития // Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - С. 306-323.

50. Гумбольдт, В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - С. 24-305.

51. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры // Средневековый мир. Избранные труды: В 4 т. / А Гуревич. М. - СПб.: Университетская книга, 1999.-Т. 2.-С. 17-263.

52. Гуревич, Т. М. Японский язык и японцы / Т. М. Гуревич. М.: Моск. гос. ин-т междунар. отношений (университет) МИД России, 2003. - 128 с.

53. Гуссерль, Э. Картезианские размышления // Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии / Э. Гуссерль.- М.: ACT, 2000. С. 289-542.

54. Гуссерль, Э. Феноменология внутреннего сознания времени // Собр. соч. / Э. Гуссерль. М.: РИГ "Логос": Гнозис, 1994. - Т. 1. - 192 с.

55. Дайдодзи, 10. Будосёсинсю // Книга самурая / Ю. Дайдодзи. СПб.: Евразия, 2001.-С. 11-74.

56. Данн, Д. У. Эксперимент со временем / Д. У. Данн. М.: Аграф, 2000. -224 с.

57. Декарт, Р. Начала философии // Избранные произведения / Р. Декарт. М.: Госполитиздат, 1950. - С. 409-544.

58. Деррида, Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида. СПб.: Академический проект, 2000. - 432 с.

59. Дневник Идзуми-сикибу // Дневники придворных дам Древней Японии. -Минск: Харвест, 2001. С. 3-87.

60. Дневник Мурасаки-сикубу // Дневники придворных дам Древней Японии.- Минск: Харвест, 2001. С. 88-204.

61. Дневник Сарасины // Дневники придворных дам Древней Японии. -Минск: Харвест, 2001. С. 204-312.

62. Догэн. Путь к пробуждению // Главные сочинения наставника Дзэн Догэна / Под ред. Т. Кадзуаки. М.: Евразия, 2001. - 384 с.

63. Дэвидсон, Д. Об идее концептуальной схемы // Аналитическая философия. Избранные тексты / сост. А. Ф. Грязнов. М.: МГУ, 1993. - С. 144— 159.

64. Дьяконова, Е. М. Старцы-рассказчики в исторических повествованиях эпох Хэйан и Камакура // История и культура Японии; Под ред. В. М. Алпатова / Е. М. Дьяконова. М.: ИВ РАН Краф-гН, 2002. - С. 223-232.

65. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен; Под ред. Б. А. Ильиша. 2-е изд., стер. М.: УРСС, 2002. - 404 с.бб.Залевская, А. А. Введение в психолингвистику / А. А. Залевская. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1999. - 381, 1. с.

66. Иконникова, Н. И. Время бытия человека: Генезис и структура / Н. И. Иконникова. М.: Союз, 1999. - 160 с.

67. Иго, Н. История японского искусства / Н. Ито, Т. Миягава, Т. Маэда, Т. Ёсидзава. М.: Прогресс, 1965. - 298 с.

68. Кабанов, А. М. Годзан бунгаку: поэзия «пяти монастырей» /

69. A. М. Кабанов. СПб.: Гиперион, 1999. - 220 с.

70. Кайко, Т. С высоты Токийской башни / Т. Кайко. М.: Прогресс, 1984. -268 с.

71. Какуан. Десять быков // Кости и плоть дзен / Какуан. М.: Эксмо, 2002. -С. 169-180.

72. Кандинский, В. В. Текст художника. Ступени // Точка и линия на плоскости / В. В. Кандинский. СПб.: Азбука, 2003. - С. 17-64.

73. Кандинский, В. В. Точка и линия на плоскости // Точка и линия на плоскости / В. В. Кандинский. СПб.: Азбука, 2003. - С. 65-209.

74. Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант. М.: Наука, 1998. - 655 с.

75. Кассирер, Э. Философия символических форм / Э. Кассирер. М., СПб.: Университетская книга, 2002. - Т. 1. Язык. - 270 с.

76. Кассирер, Э. Философия символических форм / Э. Кассирер. М., СПб.: Университетская книга, 2002. - Т. 2. Мифологическое мышление. - 280 с.

77. Катц, Дж. Философская релевантность языковой теории // Философия языка / Дж. Катц. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 141-166.

78. Кирсанова, JI. И. Способы при-своения отчужденной повседневности // Рекурсивное и дискурсивное в структуре смыслообразования / Сост.

79. B. А. Сакутин. -М.: Смысл, 2004. С. 139-151.

80. Козловский, Ю. Б. Японский амидаизм в эпоху средневековья // Буддийская философия в средневековой Японии / Ю. Б. Козловский. М.: Янус, 1998.-С. 33-57.

81. Конрад, Н. И. Очерк истории культуры средневековой Японии / Н. И. Конрад. М.: Искусство, 1980. - 144 с.

82. Конрад, Н. И. Японская литература в образцах и очерках / Н. И. Конрад. -М.: Наука, 1991.-552 с.

83. Корнилов, О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / О. А. Корнилов. М.: ЧеРо, 2003. - 349 с.

84. Коул, М. Культура и мышление / М. Коул, С. Скрибнер. М.: Прогресс, 1977.-261 с.

85. Крёбер А. Стиль и цивилизации // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры / А. Крёбер. СПб.: Университетская книга, 1997. -Т. 1.-С. 225-271.

86. Культура классической Японии: Словарь-справочник/ Сост. С. Б. Рыбалко, А. Ю. Корпев. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 352 с.

87. Jla Флер, У. Карма слов, буддизм и литература в средневековой Японии / У. Ла Флер. М.: Летний сад, Серебряные нити, 2000. - 192 с.

88. Лебедько, М. Г. Время как когнитивная доминанта культуры. Сопоставление американской и русской темпоральных концептосфер / М. Г. Лебедько. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. - 240 с.

89. Левинас, Э. Время и Другой // Время и Другой. Гуманизм другого человека / Э. Левинас. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998. -С. 21-122.

90. Леви-Стросс, К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. М.: Эксмо-пресс, 2001. - 512 с.

91. Лейбниц, Г. В. Новые опыты о человеческом разумении. Соч. в 4 т. М.: Мысль, 1983.-Т. 2.-683 с.

92. Лейбниц, Г. В. Монадология. Соч. в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т. 1. -С. 413-430.

93. Леонтович, О. А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения / О. А. Леонтович. Волгоград: Перемена, 2002. - 435 с.

94. Ли Тоан Тханг. Движение в пространстве и проблема картины мира// Язык и сознание: парадоксальная рациональность / Ли Тоан Тханг. М., 1993. -С.152-162.

95. Локк, Дж. Опыт о человеческом разуме. Сочинения в 3 т. М.: Мысль, 1985.-Т. 1.-С. 79-153.

96. Лосев, А. Ф. Античная философия истории / А. Ф. Лосев. М.: Наука, 1977.-206 с.

97. Лосев, А. Ф. Диалектика художественной формы // Форма Стиль -Выражение / Сост. А. А. Тахо-Годи; Общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. - М: Мысль, 1995. - С. 6-296.

98. Лосев, А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика / А. Ф. Лосев. -М.: ACT, 2000. 624 с.

99. Лосев, А. Ф. История эстетических учений // Форма Стиль -Выражение / Сост. А. А. Тахо-Годи; Общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова.-М: Мысль, 1995.-С. 321-404.

100. Лосев, А. Ф. Музыка как предмет логики // Форма Стиль - Выражение / Сост. А. А. Тахо-Годи; Общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. - М: Мысль, 1995.-С. 405-603.

101. Лосев, А. Ф. Строение художественного мироощущения // Форма -Стиль Выражение / Сост. А. А. Тахо-Годи; Общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. - М: Мысль, 1995. - С. 297 - 320.

102. Любинская, Л. Н. Философские проблемы времени в контексте междисциплинарных исследований / Л. Н. Любинская, С. В. Лепилин. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 302 с.

103. Лукьянов А. Е. Начало древнекитайской философии / А. Е. Лукьянов. М.: Радикс, 1994. - 112 с.

104. Лысенко В. Г. Опыт введения в ранний буддизм / В. Г. Лысенко. -М.: Радикс, 1994.- 154 с.

105. Марковина, И. Ю. Социоментальные картины мира: опыт моделирования коллизий сознания / Язык и сознание: парадоксальная рациональность / И. Ю. Марковина, А. Ю. Сорокин. М., 1993. - С. 118 - 134.

106. Мельникова, А. А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности / А.А.Мельникова. СПб.: Речь, 2003. -320 с.

107. Мечковская, Н. Б. Социальная лингвистика / Н. Б. Мечковская. 2-е изд., испр. - М.: Аспект-Пресс, 2000. - 205, 1. с.

108. Мечковская, Н. Б. Язык и религия / Н. Б. Мечковская. М.: ФАИР, 1998.-352 с.

109. Мещеряков, А. Н. Древняя Япония. Культура и текст/ А. Н. Мещеряков. М.: Наука, 1991. - 224 с.

110. Мещеряков, А. Н. Книга японских символов / А.Н.Мещеряков. -М.: Наталис, 2004. 556 с.

111. Мёрдок, Дж. П. Фундаментальные характеристики культуры // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры / Дж. П. Мёрдок. СПб.: Университетская книга, 1997. - Т. 1. - С. 49-57.

112. Мисима, Ю. Хагакурэ Нюмон // Книга самурая / Ю. Мисима. -СПб.: Евразия, 2001. С. 224 - 309.

113. Михеева, Jl. Н. Время в русской языковой картине мира/ Jl. Н. Михеева. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2003. - 251 с.

114. Мотоори, Н. Тама кусиге (драгоценная шкатулка для гребней) // Мир по-японски / Н. Мотоори. СПб.: Северо-Запад, 2000. - С. 90-113.

115. Мумонкан. Дверь без двери // Кости и плоть дзен / Мумонкан. М.: Эксмо, 2002.-С. 107-168.

116. Нагата, X. История философской мысли Японии / X. Нагата; Ред. Ю. Б. Козловский. -М.: Прогресс, 1991.-450 с.

117. Накорчевский, А. А. Синто / А. А. Накорчевский. СПб.: Азбука-классика, 2003.-448 с.

118. Накорчевский, А. А. Японский буддизм; история людей и идей/ А. А. Накорчевский. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 384 с.

119. Николаева, Н. С. Декоративные росписи Японии XVI XVIII вв. / Н. С. Николаева. - М.: Изобразительное искусство, 1989. - 230 с.

120. Николаева, Н. С. Япония Европа. Диалог в искусстве. Середина XVI - начало XX века / Н. С. Николаева. - М.: Изобразительное искусство, 1996.-400 с.

121. Нитобэ, И. Бусидо; моральные принципы в Японии // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. М., 2001. - С. 295-302.

122. Норман, Б. Ю. Членение суток в славянских языках: психо- и социокультурные аспекты // Язык и сознание: парадоксальная рациональность / Б. Ю. Норман М., 1993. - С. 80-82.

123. Ньютон, И. Математические начала натуральной философии / И. Ньютон. М.: Наука, 1989. - 6877. с.

124. Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства // Восстание масс / X. Ортега-и-Гассет. М.: ООО «Издательство ACT»; ЗАО ИПП «Ермак», 2003.-С. 211-269.

125. Остин, Дж. JI. Перформативы-констативы // Философия языка / Дж. JI. Остин. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 23-34

126. Панофски, Э. Перспектива как «символическая форма» // Перспектива как «символическая форма» / Э. Панофски. СПб.: Азбука-классика, 2004. - С. 29-212.

127. Панофски, Э. Готическая архитектура и схоластика//Перспектива как «символическая форма» / Э. Панофски. СПб.: Азбука-классика, 2004. -С. 213-329.

128. Платон. Тимей // Филеб. Государство. Тимей. Критий / Платон; Общ. ред. А. Ф. Лосева и др..-М., 1999.-Т. [3]. С. 421-501.

129. Плотин. Космогония / Плотин; Отв. ред. С. Л. Удовик. М.: ВАКЛЕР, 1995.-304 с.

130. Потебня, А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. М., 1993. - 192 с.

131. Пронников, В. А. Японцы. Этнопсихологические очерки /

132. B. А. Пронников, И. Д. Ладанов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1985. -348 с.

133. Путнам, X. «Гипотеза врожденности» и объяснительные модели в лингвистике // Философия языка / X. Путнам. М.: Эдиториал УРСС, 2004.1. C.178-190.

134. Раушенбах, Б. Геометрия картины и зрительное восприятие / Б. Раушенбах. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 320 с.

135. Рикер, П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / П. Рикер. М.: Медиум, 1995. - 416 с.

136. Рикер, П. Кант и Гуссерль // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века / П. Рикер. Томск: Водолей, 1998. -С. 162-194.

137. Розеншток-Хюсси, О. Речь и действительность/ О. Розеншток-Хюсси. М.: Лабиринт, 1994. - 214 с.

138. Савельева, И. М. История и время. В поисках утраченного/ И. М. Савельева, А. В. Полетаев. М.: Языки русской культуры, 1997. - 800 с.

139. Сакайя, Т. Что такое Япония? / Т. Сакайя. М.: ИТАР-ТАСС Фирма «Партнер Ко», 1992. - 270 с.

140. Сакутин, В. А. Феномен понимания: возможности рекурсивного синтеза // Рекурсивное и дискурсивное в структуре смыслообразования / сост. В. А. Сакутин. М.: Смысл, 2004. - С. 24-46.

141. Сепир, Э. Грамматист и его язык // Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. М.: Прогресс, 1993. - С. 248-258.

142. Словарь философских терминов / Науч. ред. В. Г. Кузнецова. М.: ИНФРА-М, 2004. - 729, 1. с.

143. Снитко, Т. Н. К вопросу о специфике организации японского культурного пространства // История и культура Японии; Под ред.

144. B. М. Алпатова / Т. Н. Снитко. М.: ИВ РАН Крафт+, 2002. - С. 252-270.

145. Спиноза, Б. Этика / Б. Спиноза. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.1. C. 325-529.

146. Сто одна история дзен // Кости и плоть дзен. М.: Эксмо, 2002. -С. 5-106.

147. Стросон, П. Ф. Намерение и конвенция в речевых актах// Философия языка / П. Ф. Стросон. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 35-55.

148. Стэнли-Бейкер, Дж. Искусство Японии / Дж. Стэнли-Бейкер. М.: Слово, 2004. - 225 с.

149. Судзуки, Д. Т. Очерки о дзэн-буддизме / Д. Т. Судзуки. СПб.: Наука, 2002. - Ч. 1.-471 с.

150. Судзуки, Д. Т. Дзэн и японская культура / Д. Т. Судзуки. СПб.: Наука, 2003.-522, 2. с.

151. Сэй-Сёнагон. Записки у изголовья / Сэй-Сёнагон. СПб.: Кристалл, 1999.-576 с.

152. Сэкида К. Практика дзэн / К.Сэкида. М.: «Амрита - Русь», 2004. -233 с.

153. Сэнсом, Дж. Б. Япония: краткая история культуры / Дж. Б. Сэнсом. 2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Евразия, 2002. - 572 с.

154. Танидзаки, Д. Похвала тени // Мир по-японски / Д. Танидзаки. -СПб.: Северо-Запад, 2000. С. 187-233.

155. Теория функциональной грамматики / сост. А. В. Бондарко и др. -Л.: Наука, 1987.-348 с.

156. Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация/ С. Г. Тер-Минасова. М.: Слово, 2000. - 624 с.

157. Теттеки, Т. Железная флейта // Кости и плоть дзен / Т. Теттеки. -М.: Эксмо, 2002. С. 181-385.

158. Тихоцкая, И. С. Социально-экономическая география Японии. Жизненный цикл японцев / И. С. Тихоцкая. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. -122 с.

159. Трубникова, Н. Н. Знак и действительность в буддийском «тайном учении» Ку:кай // История и культура Японии; Под ред. В. М. Алпатова / Н. Н. Трубникова. -М.: ИВ РАН Крафт+, 2002. С. 150-175.

160. Уайт, Л. А. Понятие культуры // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры / JI.A. Уайт. СПб.: Университетская книга, 1997. -Т. 1.-С. 17-48.

161. Уорф, Б. JI. Отношение норм поведения и мышления к языку// Зарубежная лингвистика / Б. Л. Уорф. М., 1999. - С. 58-92.

162. Уорф, Б. JI. Наука и языкознание // Зарубежная лингвистика/ Б. Л. Уорф. М., 1999. - С. 92-106.

163. Уотте, А. Психотерапия. Восток и Запад / А. Уотс. М.: Весь мир, 1997.-240 с.

164. Успенский, Б. А. История и семиотика // Этюды о русской истории / Б. А. Успенский. СПб.: Азбука-классика, 2002. - С. 9-76.

165. Успенский, Б. А. Поэтика композиции истории / Б. А. Успенский. -СПб.: Азбука-классика, 2000. 352 с.

166. Успенский, М. В. Японская гравюра / М.В.Успенский. СПб.: Аврора, Калининград: Янтар. сказ, 2001. - 58, 5. с.

167. Фейблман Дж. Типы культуры // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры / Дж. Фейблман. СПб.: Университетская книга, 1997.-Т. 1.-С. 203-225.

168. Флоренский, П. А. Абсолютность пространственности // Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / П. А. Флоренский. М.: Мысль, 2000. - С. 274 - 295.

169. Флоренский, П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях // Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / П. А. Флоренский. М.: Мысль, 2000.-С. 81-258.

170. Флоренский, П. А. Антиномия языка // У водоразделов мысли/ П. А. Флоренский. М.: Правда,1990. - Т. 2. - С. 152-199.

171. Флоренский, П. А. Закон иллюзий // Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / П. А. Флоренский. М.: Мысль, 2000. - С. 259-272.

172. Флоренский, П. А. Лекции «Анализ перспективы» // Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / П. А. Флоренский. М.: Мысль, 2000. - С. 296-385.

173. Флоренский, П. А. Обратная перспектива // У водоразделов мысли / П. А. Флоренский. М.: Правда, 1990. - Т. 2. - С. 24-87.

174. Фома Аквинский. Сумма теологии// Антология мировой философии. В 4 т. / Ред., сост. В. В. Соколов.- М.: Мысль, 1969 1972. - Т. 1. -С. 824-857.

175. Фукадзава, С. Сказ о горе Нараяма// Мир по-японски/ С. Фукадзава. СПб.: Северо-Запад, 2000. - С. 298-330.

176. Фуко, М. Слова и вещи / М. Фуко. СПб.: A-cad, 1994. - 408 с.

177. Хайдеггер, М. Бытие и время / М. Хайдеггер. М.: Ad Marginem, 1997.-456 с.

178. Хайдеггер, М. Из диалога о языке между японцем и спрашивающим // Время и бытие / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1992. - С. 273-302.

179. Хайдеггер, М. Путь к языку // Время и бытие / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1992.-С. 259-273.

180. Хайдеггер, М. Слово// Время и бытие/ М. Хайдеггер. М.: Республика, 1992.-С. 302-312.

181. Хейзинга, Й. Homo Ludens / Й. Хейзинга. М.: Прогресс -Традиция, 1997. - 416 с.

182. Хомский, Н. Вопросы теории порождающей грамматики// Философия языка / Н. Хомский. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 99-140.

183. Хомский, Н. Современные исследования по теории врожденных идей // Философия языка / Н. Хомский. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С. 167— 177.

184. Царева, Г. И. Синтоизм // Все о Японии / сост. Г. И. Царева. М., 2001.-С. 213-223.

185. Цветов, В. Я. Пятнадцатый камень сада Реандзи / В.Я.Цветов. -М.: Политиздат, 1991.-230 с.

186. Цунэтомо,Я. Хагакурэ// Книга самурая/ Я. Цунэтомо. СПб.: Евразия, 2001. - С. 75-223.

187. Шпенглер, О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Образ и действительность / О.Шпенглер. Минск: Попурри, 1998. - Т. 1. -688 с.

188. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко. СПб.: Петрополис, 1998. - 432 с.

189. Эко, У. Эволюция средневековой эстетики/ У. Эко. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 288 с.

190. Элиаде, М. Аспекты мифа/ М. Элиаде. М.: Академический проект, 2000. - 222 с.

191. Юм, Д. Трактат о человеческой природе/ Д.Юм. Минск: Попурри, 1998.-717 с.

192. Якобсон, Р. В поисках сущности языка// Семиотика: Антология/ сост. и общ. ред. Ю. С. Степанов. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Академический проект: Деловая кн., 2001. - С. 111-126.

193. Ярская, В. Н. Время в эволюции культуры: философские очерки / В. Н. Ярская. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1989. 152 с.

194. Ячин, С. Е. Слово и феномен / С. Е. Ячин. (в рукописи), 2005.

195. Ячин, С. Е. Человек в последовательности событий жертвы, дара и обмена / С. Е. Ячин. Владивосток: Дальнаука, 2001. - 279 с.1. Журнальные статьи

196. Бахтин, М. Время и пространство в романе // Вопросы литературы.- 1974. -№ 3. С. 133-179.

197. Бонгард-Левин, Г. М. Будда и основы его учения // Наука и религия.- 1992. -№ 2.-С. 111-127.

198. Гайденко, П. П. Время и вечность: парадоксы континуума// Вопросы философии. 2002. - № 6. - С. 110-135.

199. Гайденко, П. П. Проблема времени у Канта: время как априорная форма чувственности и вневременность вещей в себе // Вопросы философии. -2003.-№9.-С. 134-151.

200. Главева, Д. Г. Отражение и интерпретация индобуддийской «культуры видения» в дзэнской медитации // Восток. 2003. - № 2. - С. 5 - 10.

201. Григорьева, Т. П. Путь японской культуры // Иностранная литература. 2002. - № 8. - С. 249-257.

202. Джозеф Д. Язык и национальная идентичность // Логос. 2005. -№4.-С. 20-48.

203. Иорданский, В. Б. Окна в «иной» мир// Восток. 2003. - № 1. -С. 53-63.

204. Луман Н. Мировое время и история систем // Логос. 2004. -№5.-С. 131-157.

205. Максапетян, А. Г. Языки описания и модели мира (постановка вопроса) // Вопросы философии. 2003. - № 2. - С. 53-65.

206. Плотин. «О том, увеличивается ли счастье со временем» // Вопросы философии. 2003. - № 9. - С. 163-170.

207. Померанц, Г. Парадоксы Дзэн // Азия и Африка сегодня. 1990. -№7.-0.38-41.

208. Хобсбаум Э. Все ли языки равны? Язык, культура и национальная идентичность //Логос.-2005.-№ 4.-С. 49-59.1. Диссертации

209. Борисова, С. А. Восприятие темпоральной структуры текста (на материале психолингвистического эксперимента) / С. А. Борисова. -Ульяновск, 1996. 130 с.

210. Мироненко, Л. А. Временные границы повседневности / Л. А. Мироненко. Владивосток, 2005. - 163 с.

211. Мунипов, А. Ю. Тема смерти в японской массовой культуре / А. Ю. Мунипов. М., 2002. - 120 с.

212. Ушакова, И. Б. Концептуальный анализ прилагательных с темпоральными признаками «прошлое», «настоящее», «будущее» в современном английском языке / И. Б. Ушакова. Иркутск, 2002. - 150 с.

213. Материалы на иностранном языке

214. Brosnahan, L. Russian and English. Nonverbal communication/ L. Brosnahan. M.: МГЛУ, 1998. - 120 p.

215. Doi, Takeo. The anatomy of self. The individual versus social/ Takeo Doi. Tokyo, 1986. - 120 p.

216. Khruslov, G. National characteristics reflected in the Japanese language // Japan and Japanese / G. Khruslov. Tokyo, 1973. - Pp. 23-33.

217. Lee, O-Yung. The compact culture/ Lee O-Yung. Tokyo, 1991. -195 p.

218. Ohnuki-Tierney, E. Rice as Self. Japanese Identities through Time/ E. Ohnuki-Tierney. New Jersey, 1993. - 184 p.

219. Soper, A. The illustrative method of the Tokugawa Genji pictures // The Art Bulletin / A. Soper. Tokyo, 1955. - Vol 58. - Pp. 12-24.1. Электронные ресурсы

220. Розенберг, О. О. Введение в изучение буддизма по японским и китайским источникам Электронный ресурс. // Проблемы буддийской философии / О. О. Розенберг. П., 1918. - ч. 2 - Режим доступа: www.booksite.rii/fulltext

221. Щербатской, Ф. И. Центральная концепция буддизма и значение термина "Дхарма" // Избранные труды по буддизму / Ф. И. Щербатской. М.: Наука, 1988. С. 112-198. Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/shchb01/index.htm