автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Образ "врага народа" в партийной и государственной политике большевиков

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Сазонов, Евгений Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА» В ДООКТЯБРЬСКИЙ ПЕРИОД.

§ 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА».

§2. РАЗРАБОТКА И ПРИМЕНЕНИЕ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА» БОЛЬШЕВИКАМИ (ИЮЛЬ-ОКТЯБРЬ 1917 Г.).

ГЛАВА II. ЭВОЛЮЦИЯ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА» (ОКТЯБРЬ 1917 Г. -НАЧАЛО ИЮЛЯ 1918 Г.).

§ 1. ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА»: ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ.

§2. ДИНАМИКА ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА»: УРОВНИ ПРИМЕНЕНИЯ И ГРУППЫ.

ГЛАВА 1П. МЕСТО ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА» В ПОЛИТИКЕ БОЛЬШЕВИКОВ (ИЮЛЬ 1917 Г. -ИЮЛЬ 1918 Г.).

§ 1. СРЕДСТВА РАСПРОСТРАНЕНИЯ ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА».

§2. СТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТАТУСА ОБРАЗА «ВРАГА НАРОДА».

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Сазонов, Евгений Александрович

Актуальность темы исследования

Октябрьская революция является крупнейшим событием отечественной и мировой истории. Под ее знаменами модернизированная и окрашенная в социалистические цвета Россия прошла путь в семь с лишним десятилетий. Октябрь 1917 г. положил начало новой политической системе, расколовшей мир на два лагеря, в противостоянии которых прошла большая часть XX века. Этот период был судьбоносен и трагичен одновременно для многих стран. Он закончился крахом мироустройства, вызванного к жизни событиями 1917 г. Необходимость понять логику развития, противоречия и причины краха системы, истоки которой восходят к Октябрю 1917 г., еще долгое время будут привлекать внимание многих исследователей к событиям того времени.

Организатором и руководителем Октябрьского переворота была партия большевиков. Без изучения ее идеологии и политической практики невозможно понять причины, ход и результаты революционных событий 1917-1918 гг. Между тем, в истории большевизма до сих пор немало белых пятен. Одним их них является роль и место образа врага в большевистской политике.

Образ врага - один из наиболее древних архетипов и непременных атрибутов общественного сознания. Ни одно общество, ни одна цивилизация не обходятся без него. На протяжении тысячелетий он неизменно присутствовал везде, где разгорались или полыхали социальные конфликты. «Чужаки», «они», «варвары» и «дикари», «иноверцы», «аристократы» и «чернь», «капиталисты и империалисты» всех мастей, «недочеловеки», «жидомасоны», «коммунисты» и «террористы» - этот список «врагов» еще далеко неисчерпан.

История советского общества неразрывно связана с понятием «врага народа». Этот образ стал мрачным штампом, символом «большого террора» 1937 г. и прочих репрессий времен «культа личности» И.В. Сталина. Но этот штамп имеет свои корни в более глубоких исторических пластах, а в государственной политике большевиков он использовался с первых дней существования советской власти. Поэтому без изучения разработки и использования образа «врага народа» большевистской партией невозможно понять механизм, динамику и причины успеха Октябрьского переворота.

Историографический обзор

Изучение истории Октябрьской революции было и остается одним из приоритетных направлений в отечественной исторической науке. Никакой другой период истории в отечественной историографии не нашел столь детального отражения в исследованиях и документальных публикациях. Результаты изучения Октябрьской революции подводились в обобщаюш;их историографических трудах таких советских исследователей, как Г.Н. Голиков, E.H. Городецкий, И.И. Минц, Ю.А. Поляков, В.П. Наумов и др., в коллективных историографических работахЛ

Центральное место советской историографией Октября 1917 г. отводилось изучению деятельности большевистской партии и ее лидера В.И. Ленина. Им как «вдохновителям, организаторам и руководителям Великого Октября» была посвящена основная часть исторических исследований внутри направления, занимавшегося изучением Октябрьской революцииЛ.

Но, несмотря на большое количество литературы, многие проблемы в истории 1917 г. остались практически неисследованными. К числу наименее разработанных в советской исторической литературе вопросов принадлежал психологический аспект политической жизни в России и СССР. Субъективным факторам исторического процесса не уделялось внимание в течение нескольких десятилетий. Как следствие, психология революции и революционных масс долгое время не становились предметом исследования историков. Изучение общественного сознания и общественной психологии подменялось освещением классовой идеологии, которую формировал «передовой отряд рабочего класса», и круг исследовательского интереса вновь замыкался на большевистской партии.

Первые исследования по изучению социальной психологии в истории советского общества появились в 1960-е годы. Так как эта проблема изначально носила междисциплинарный характер, то первые публикации вышли из-под пера советских ученых, работавших на стыке истории, психологии и философии: А.Я. Гуревича, Б.Ф. Поршнева, Г.Г. Дилигенского, И.Т. Левыкина, Г.Л. Соболева и дрЛ. В последующие десятилетия появилось значительное количество работ по социальнопсихологической тематике"Л, в том числе методологического характера^ Однако общественное сознание рассматривалось исследователями как компонент классовой борьбы. Объектами изучения являлись, как правило, «революционное сознание», «революционное правосознание и правотворчество», «политическое сознание и сознательность масс», вклад В.И. Ленина в изучение социальной психологии и т.д.л Проблемы образа врага в сознании революционных масс советскими историками не поднимались. Исключение составлял Б.Ф. Поршнев, подчеркнувший значение образа врага для истории и важность его изучения: «Историческая наука имеет дело с понятием, без которого она никогда не могла обойтись - «враги», «враг». Оно пронизало историю. Конечно, оно трансформировалось в разные эпохи и будет трансформироваться дальше»Л.

Вместе с тем полностью игнорировать проблему «врагов народа» в революции 1917 г. советской историографии было невозможно - слишком широкое хождение имел этот термин, и очень активно он применялся большевиками. Советские историки довольно часто упоминали об использовании термина «враги народа» большевиками, но сколько-нибудь серьезному анализу этот феномен не подвергался. Априори признавалась адекватность подобной терминологии, а правота большевиков в этом вопросе вообще не ставилась под сомнение. Наоборот, труды советских историков были призваны убедить читателей в невозможности иного развития событий. Поэтому не было сделано попытки исследовать причины, особенности и последствия использования образа «врага народа». С врагами не договариваются - их уничтожают, - таков был принцип большевизма, который для советской исторической науки приобрел новое звучание: врагов народа не изучают - их проклинают и стирают из исторической памяти.

После падения идеологических табу в 1990-е годы историографическая ситуация в изучении Октябрьской революции изменилась. Исследователи стали обращаться к новым, недоступным или мало использовавшимся ранее источникам. Расширился круг поднимаемых историками проблем, в литературе появились новые подходы и методы исторических исследований, изменились оценки и концепции революционных событий. В последнее десятилетие неоднократно предпринимались попытки пересмотреть выводы советской историографии. Появились новые публикации, анализирующие и обобщающие опыт изучения Октября .

Социально-психологическая тематика стала неотъемлемой частью изучения революции 1917 г. Более того, психологический аспект исторического процесса оказался в фокусе современных исследований. Проблемам общественного сознания, психологии масс и отдельных слоев населения посвящались сборники статей, конференции, «круглые столы» и монографииЛ. В том числе появилось несколько работ, посвященные изучению образа врага в массовом сознании России на разных этапах ее истории.

Среди таких исследований необходимо отметить статью И.Л. Архипова об общественной психологии петроградских обывателей и статью Б.И. Колоницкого, в которой объектом изучения стали антибуржуазная пропаганда в 1917 г. и «антибуржуйское сознание»В статье Архипова поднимается проблема шпиономании, «темных сил» и негативного образа торговца-спекулянта в общественном сознании петроградцев. Колоницкий в своей работе выявил наличие в сознании населения целого ряда «врагов»: «внутреннего врага», «врага народа», «буржуя», «паука-кровососа» и т.д.

На конференции по проблемам изучения советского тоталитаризма, состоявшейся в Перми 12-14 июля 1994 г., О.В. Волобуев в докладе показал системообразующее значение образа врага для советского политического режима. Исходным О.В. Волобуев считал образ «классового врага», хотя уже в революциях 1917 г. «классовый враг» являлся частью более широких образов «врага революции» и «врага народа». В докладе было подчеркнуто, что коммунистический режим эксплуатировал образ врага в течение всего своего существования, но особенно в период сталинского правленияЛ \

Повышенное внимание историков в последние годы привлекает образ врага в российском обществе периода Первой мировой войны. Е.С. Сенявская, изучающая психологию участников военных действий, в своих работах отвела значительное место этой проблеме. Заслугой автора, несомненно, является глубокий анализ методологических аспектов изучения образа врага как историко-психологической проблемыЛЛ. Исследовательницей даны определения понятиям «врага» и «образа врага», рассмотрены компоненты образа, влияние официальной пропаганды и личного опыта на эволюцию образа врага в предвоенные, военные и послевоенные годы. Был сделан важный теоретический вывод, что образ Врага - ключевой в сознании участников войны.

Формирование образа «внутреннего врага» - немца в России в Первую мировую войну также изучалось немецким исследователем В. Деннингхаусом, написавшим статью об антинемецких погромах в Москве в 1915 г.'Л По мнению историка, образ врага-немца сознательно подпитывался властями не только с целью подъема боевого духа в военной кампании, но и для борьбы с «засилием немцев» в России, что вело к поиску «внутреннего врага». Простой народ своеобразно понял антинемецкую кампанию, что и привело к погромам в Москве, которые перешагнули через национальный признак.

На конференции по истории Первой мировой войны, прошедшей в Санкт-Петербурге 29-30 ноября 1999 г., были представлены доклады В.И. Старцева и В.А. Смородиной о методах наглядной агитации и их роли в формировании образа врага'"*. Главным достоинством доклада В.И. Старцева является введение в научный оборот малоиспользуемого исследователями и редкого источника - почтовых открыток. В докладе было показано, что в начале Первой мировой войны они выступили одним из средств насаждения антинемецких настроений и подъема патриотизма у российского населения. В докладе В.А. Смородиной образ врага рассматривался опосредованно -через анализ образа жертв войны. Они представали читателю того времени в виде разрушенных памятников культуры, фоторепортажей о пострадавших в результате боев, фотографий жертв разрывных пуль и удушающих газов. Несомненно, что демонстрация варварских действий врага стимулирует у населения ненависть к противнику, однако сам образ врага в докладе не реконструировался. Поэтому содержание доклада несколько противоречило его названию: «Роль фотографии в создании образа врага».

Петербургский историк В.А. Журавлев в монографии, посвященной взаимоотношениям армии и прессы в 1917 г., кратко, но убедительно показал, что Временное правительство летом 1917 г. продолжило линию царского режима на укрепление образа врага-немца в российском массовом сознании. Для этого использовались карикатура, кричащие заголовки, освещение в печати жестокости немецких войск и т.д. Главный вывод Журавлева во многом объясняет провал линии Временного правительства: «Возродить патриотизм в народе на фоне злейшего образа врага правительству не удалось. В условиях разрастающегося безвластия и хаоса в людях брали верх другие чувства - социальный и национальный эгоизм, жажда наживы и власти, обреченность и растерянность»'Л

В 1990-е годы в отечественной историографии разрабатывалась та1сже проблематика, связанная с развитием образа врага после революции и гражданской войны. Образ врага в массовом сознании сибирского крестьянства в 1920-е годы на примере борьбы против внутрипартийной оппозиции рассматривался в статье И.С. Кузнецо-ва'л. Исходными посылками для автора служили концепции и положения трудов 3. Фрейда, Ф. Хайека, Б.Ф. Поршнева и А.Р. Лурия, а образ врага предстает как одна из предпосылок формирования тоталитаризма. Исследователь пришел к выводу, что формированию образа врага способствовал ряд факторов: монополия правяш;ей группировки на информацию, низкий уровень культуры масс и доверие к печатному слову, негативное отношение крестьянства к самому факту междуусобиц в верхах и опасения, что подобные конфликты приведут к новому вооруженному противостоянию в стране. К сожалению, вопросы о том, насколько успешны были пропагандистские кампании власти по насаждению образа врага, и действительно ли в массовом сознании сформировался образ врага-оппозиционера не получили ответа.

Использованию образа врага в Сибири в 1928-1930 гг. также посвяш:ена статья А.И. Савина. В ней рассматривается образ врага-протестанта в сибирской прессе, отмечается многообразие составлявших его аспектов: классовый враг, совратитель молодежи, развратник, пьяница и сифилитик, мракобес и фанатик, вредитель и убийца'л. Автор сделал предположение, что идеологическая кампания по внедрению образа врага в массовое сознание, сопровождавшаяся репрессиями в отношении «сектантов», была успешной, а ее последствия ошущаются даже в наши дни, так как в оценке российским массовым сознанием протестантских церквей до сих пор прослеживаются стереотипы 1920-1930-х годов.

Единственной до настояш:его времени монографией, в которой главным объектом исследования стал образ врага, является монография A.B. Фатеева «Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954.» . В ней предпринята попытка реконструировать образ как внешнего, так и внутреннего врага в советской пропаганде в послевоенные годы. Автором мобилизован значительный материал из периодики, опубликованных и архивных источников. A.B. Фатеевым были выделены главные роли внутреннего и внешнего «врагов» в послевоенной политической системе СССР. Образ внутреннего врага стал воплощением имперского принципа «разделяй и властвуй», развивавшим взаимное недоверие и страх советских граждан, а образ внешнего врага - наоборот, был призван скреплять общество перед лицом общей угрозы. При этом последний образ оказался более живуч. Он продержался в массовом сознании вплоть середины 1980-х годов, тогда как образ внутреннего врага изжил себя после смерти Сталина. Правда, причины и особенности краха образа внутреннего врага показаны автором недостаточно рельефно.

Спорным является утверждение автора о том, что предпосылкой возникновения образа врага является развитие индустриального, массового общества'л. На самом деле, массовое индустриальное общество с высокоразвитой информационной структурой делает образ более мобильным, более распространенным и даже тотальным, если ставится такая цель. Но это лишь особенность распространения образа, и не более. Реальные же предпосылки возникновения образа врага лежат в человеческой психологии и социальных конфликтах. Сожаление вызывает тот факт, что применительно к внутренней пропаганде исследователь никак не выделил образ «врага народа», который использовался в послевоенных сталинских репрессивных кампаниях. Более того, сам термин «враг народа», без которого была немыслима советская пропаганда, перманентно боровшаяся с внутренним врагом, практически остался незамеченным автором.

Рост числа работ, где предметом изучения является непосредственно образ врага, свидетельствует о том, что интерес в отечественной историографии к этой проблеме неуклонно повышается, как повышается и понимание значимости образа «врага народа» в революции 1917 г. Современные исследователи все чаще используют и выделяют термин «враг народа» в работах о политическом сознании России 1917 г. и о деятельности большевистской партииЛ".

Большую роль отводит образу врага в революционном процессе В.П. Булда-ков. Подвергнув анализу социально-психологические процессы 1917 г., Булдаков пришел к выводу об особой значимости для архаичного сознания, прежде всего крестьянского, большевистской идеологии, которая наиболее убедительно создает образ врагаЛ'. По мнению В.П. Булдакова, именно образ врага, который успешно укреплялся и умножался в массовом сознании, сформировал своеобразную «этику смуты»ЛЛ Однако необходимо отметить, что конкретные действующие силы и механизмы, «усиленно и успещно лепивщие образ врага», не анализировались автором, а сосредоточенность историка на архаике и психопатичности массового сознания революционной России не позволили ему выявить политические, управляемые моменты в формировании образа врага.

В монографии Б.И. Колоницкого «Символы власти и борьба за власть» образам революционного сознания, и в том числе образу врага, отводится одно из центральных мест. Большой научный интерес представляют описанные Колоницким формы существования и распространения образа врага, что во многом стало возможным благодаря уникальному кругу привлеченных источников. Реконструируя образ врага в 1917 г., автор обратился не только, и даже не столько к документальным письменным источникам, сколько к графическим и фольклорным. Анализу подверглись фотографии, картины, плакаты, открытки, революционные песни и кинематограф 1917 года. Колоницким была осмыслена роль врага в сознании революционных масс и освещено его предназначение. Автор пришел к выводу, что: «результатом великой борьбы должна стать не только победа над ним (врагом - Е.С.), но и его тотальное уничтожение. Без этого невозможно наступление "новой жизни" - "светлого будущего".».

Историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что процесс изучения образа врага и образа «врага народа» находится в самой начальной стадии. Отечественные историки только начинают исследовать этот феномен, рассматривая его как элемент общественной психологии, а также как инструмент воздействия на массовое сознание в различных пропагандистских кампаниях. К тому же, образ врага и «врага народа» в большинстве публикаций проходит как один из сюжетов, зачастую находясь на периферии исследования, а специальные работы по данной проблематике единичны. У специалистов не сложилось единого мнения о том, что такое образ врага, недостаточно изучены предпосылки и механизмы функционирования этого явления. Неясной остается роль политических групп, партий и институтов в его формировании, также как и место образа «врага народа» в политической жизни российского и советского общества. В том числе практически незатронутой исследователями остается проблема формирования и использования образа «врага народа» большевиками в ходе подготовки и осуществления Октябрьской революции.

Цель и задачи исследования Цель данного исследования - выяснить роль и значение образа «врага народа» в идеологии и политике большевистской партии во второй половине 1917 г. - первой половине 1918 г.

Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие взаимосвязанные задачи:

- выявить предпосылки формирования образа «врага народа» как социально-психологического и исторического феномена общероссийского масштаба в 1917 г.;

- проанализировать применение данного образа в большевистской политике на трех уровнях: социальном, политическом, личностном;

- исследовать главные особенности и динамику образа «врага народа»;

- раскрыть роль и место образа «врага народа» в большевистской агитации и пропаганде;

- показать механизм формирования и распространения образа «врага народа» в большевистской политике;

- проследить использование образа «врага народа» большевиками в межпартийных отношениях, в социальной, экономической и репрессивной политике и оценить важнейшие результаты его использования.

Объект и предмет исследования Объект данного исследования - деятельность партии большевиков в июле 1917 г.-июле 1918 г.

Предметом исследования является процесс формирования и использования большевиками образа «врага народа».

Территориальные рамки

Территориальные рамки исследования определены масштабом деятельности большевистской партии. В большинстве своем они ограничиваются рубежами современной Российской Федерации. Особый акцент сделан на Петрограде и Москве -главных революционных центрах, определявших политические процессы во всей стране. Кроме того, в исследовании используются материалы из регионов, не входящих в состав современной Российской Федерации, на территории которых размещались войска русской армии, и потому имевших для большевиков принципиальное значение. Эти регионы - Финляндия и Прибалтика, Белоруссия и Украина, Молдавия и Кавказ.

Хронологические рамки Хронологические рамки исследования ограничены июлем 1917 г. с одной стороны и началом июля 1918 г. - с другой. Выбор нижней границы исследования обусловлен петроградскими событиями 3-4 июля 1917 г., положившими начало переходу большевистской партии в непримиримую оппозицию Временному правительству, и взятием партии большевиков курса на вооруженное восстание для захвата государственной власти.

Верхняя граница продиктована совокупностью причин: политических, военных, идеологических и т.д. Это - начало широкомасштабной гражданской войны, развертывание «красного террора» и нагнетание истерии в обществе; мятеж левых эсеров в Москве и его подавление, положившие начало однопартийному большевистскому режиму; постановление о закрытии всех некоммунистических газет в Москве 8 июля 1918 г. и принятие первой советской Конституции как юридическое закрепление опыта большевистского государства.

Источниковая база исследования Выбор источников продиктован состоянием изученности темы, поставленными в диссертации исследовательскими задачами и состоянием источниковой базы по истории Октябрьской революции в целом.

Для истории Октября 1917 г. характерно обилие фактического материала, подавляющее большинство которого было опубликовано. В течение 1920-1980-х годов историками и архивистами был опубликован огромный документальный массив по истории Октября. Только в 1956-1961 гг. вышло 139 документальных сборников, в которых было введено в научный оборот 26 тысяч новых документов. За эти годы был издан большой массив ключевых для понимания деятельности большевистской партии источников и тематических сборников: «Протоколы заседаний ВЦИК», «Декреты Советской власти», «КПСС в резолюциях и решениях.», 10-томник «Великая Октябрьская социалистическая революция. Документы и материалы», 2-томник «Триумфальное шествие Советской власти», 3-томник «Петроградский военно-революционный комитет», ряд сборников о революционном движении в армии, большая серия сборников о борьбе большевиков за установление советской власти на местах и т.д. Это обстоятельство, а также новизна темы, широкий территориальный охват, разрозненность архивного материала и отсутствие в региональных архивах фондов РСДРП (б)-РКП (б) за 1917-1918 гг. обусловили опору при написании диссертации на опубликованные источники.

Особый интерес для исследования представляла периодическая печать партийных и советских органов. Необходимо отметить, что, являясь самостоятельным многоплановым источником, периодическая печать содержит самую разнообразную информацию: законодательные акты, официальные сообндения, публицистику, письма граждан. В прессе содержался основной массив документов, связанных с формированием и распространением образа «врага народа». В диссертации использованы две центральны газеты и две региональные. Центральные газеты: «Правда» - центральный орган ЦК РСДРП (б) и «Известия ВЦИК» - орган Всероссийского центрального исполнительного комитета. Региональная пресса представлена широко распространенными в Сибири газетами «Знамя революции» - органом Томского Совета солдатских и рабочих депутатов, и «Рабоче-Крестьянской газетой» - органом соединенного исполнительного комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Енисейской губернии и Енисейского губернского народного комиссариата. Кроме того, материалы периодической печати широко опубликованы в документальных сборниках.

Подчиненное, вспомогательное значение для диссертационной работы имела мемуарная литература. Это диктует предмет исследования - политика партии большевиков в 1917-1918 гг. Воспоминания же в большей мере свидетельствуют о социальной психологии описываемой эпохи и о личном восприятии тех или иных событий мемуаристом. Являясь зачастую осмыслением описываемых событий с позиций более позднего времени, воспоминания с привнесенными в них авторскими оценками способны исказить образ «врага народа» в 1917-1918 гг. Чем больше времени пройдет от события до момента воспоминания о нем, тем больше риск искаженного воспроизведения этого события в памяти из-за наложения новых впечатлений и переживаний, оставивших след в личности воспоминающего.

По происхождению все использованные для написания диссертационной работы документы, содержащие материалы об образе «врага народа», можно условно разделить на следующие группы.

Центральной, наиболее значимой группой источников являются документы РСДРП (б)-РКП (б). Прежде всего, это работы лидеров большевиков - В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, ЯМ. Свердлова, И.В. Сталина. Эти деятели определяли идеологию и политическую деятельность партии большевиков, а с конца октября 1917 г. - государственную политику советской России. В их работах определены стержневые характеристики образа «врага народа», задан импульс и вектор его использования. Нередко руководители партии большевиков являлись первоисточниками его распространения. Документы официального руководящего органа партии - ЦК, съездов партии большевиков, местных партийных организаций (от губернских до заводских и сельских комитетов), дают представление о распространении образа «врага народа» по партийной вертикали, позволяют оценить взаимовлияние руководства и партийных низов в процессе формирования образа, выявить степень непосредственного участия организаций большевиков в его использовании.

Второй по значимости для исследования являлась группа документов советских органов, характеризующая советскую политику партии большевиков в предоктябрьский период и их государственную политику с конца октября 1917 г. по июль 1918 г. К важнейшим из них относятся документы Совета народных комиссаров (декреты, постановления, распоряжения), стенограммы и протоколы заседаний, резолюции ВЦИК Советов, а также съездов и исполнительных комитетов Советов различных уровней. Эта группа источников привлекалась с целью установить степень влияния большевистской партии на органы государственной власти в вопросе формирования образа «врага народа». Как показывает анализ, именно советские органы являлись его самыми активными трансляторами. Наиболее информативными в этом плане являются протоколы заседаний, которые разворачивают картину формирования образа «врага народа», мнения и дискуссии по этому вопросу среди советских руководителей.

Большой интерес представляют документы военно-революционных комитетов - чрезвычайных органов власти, созданных большевиками и сушествовавших в октябре 1917 г. - марте 1918 г.: Петроградского ВРК, Московского ВРК, местных, в том числе армейских ВРК. В деятельности этих органов соединялись пропагандистская и репрессивная функции, которые являлись наиболее яркими проекциями образа «врага народа».

Использованные в диссертационной работе документы собраний и организаций солдат, рабочих и крестьян позволяют судить о влиянии большевиков в массах, распространенности их лозунгов, идей и об укорененности в массовом сознании образа «врага народа».

Дополняют картину формирования образа «врага народа» в 1917-1918 гг. документы других наиболее влиятельных революционных российских партий: меньшевиков, правых и левых эсеров. Они дают представление о восприятии большевистского варианта образа «врага народа» другими политическими силами, об обгцих и отличительных чертах образа в политике социалистических партий.

По видовому признаку использованный комплекс источников также исключительно разнообразен. Он насчитывает десятки видов документов, которые можно разбить на несколько групп. Прежде всего, это законодательно-распорядительные документы: Конституция РСФСР 1918 г., декреты и указы СНК, инструкции наркоматов, циркуляры, приказы и постановления военно-революционных комитетов, военно-революционных штабов, предписания, решения и резолюции исполнительных комитетов и съездов Советов различных уровней. Делопроизводственная документация представлена протоколами и стенограммы съездов и исполнительных комитетов Советов, Всероссийского учредительного собрания, текущей перепиской лидеров большевиков и ЦК с местными комитетами РСДРП (б)-РКП (б). Наиболее многочисленной группой документов являются агитационные материалы большевистской партии: листовки, публикации в прессе, декларации, обращения и резолюции партийных и общеполитических собраний и митингов, а также публицистика большевистских и советских деятелей: речи, интервью, статьи, заметки, смысл которых - обращение к общественности, к публике.

При анализе документов 1917-1918 гг. обращают на себя внимание несколько важнейших особенностей. Так как образ «врага народа» имел прежде всего публичный характер, т.е. функционировал в рамках революционной публичности (в газетах, листовках, брошюрах, на митингах и собраниях и т.д.), то и значительная часть документов, различных по виду и происхождению, по сути своей являлась публицистической, обращенной к общественности. В этих документах, как в любой публицистике революционного времени, содержится масса эмоциональных высказываний, выпадов, оскорблений противников, а порой искажений и фальсификаций событий. Поэтому главной задачей в анализе большевистской публицистики является определение цели публичных высказываний и особенностей их языковых средств.

В меньшей степени эмоциональный накал был свойственен документам, не предназначенным для широкой огласки: инструкциям, донесениям, циркулярам для внутреннего пользования. Но, вследствие исполнения ими идеологических функций и необходимости следовать революционной риторике, эти документы также нередко апеллировали к образу «врага народа».

С точки зрения функциональной законодательно-распорядительные документы должны были устанавливать законы и вырабатывать нормативы общественной деятельности; резолюции и наказы - вырабатывать и озвучивать линию поведения той группы, которая принимала данный документ; агитационные и публицистические материалы - извещать и убеждать общественность о чем-либо. Однако в реальности функции этих документов пересекались и даже подменялись.

Такие декларативные документы, как обращения СНК или объявления военно-революционных комитетов, имели значение не меньшее, чем деьфеты и постановления. Резолюции также имели двойственный характер: эти документы часто принимались под влиянием агитаторов или под давлением властей и имели декларативно-агитационный характер. Но, с другой стороны, они могли принимать характер постановлений тех или иных организаций, и обязательность их исполнения была, соответственно, выше. Исьслючительная функциональность законодательно-распорядительной группы документов также сомнительна. Это признавал позже и сам В.И. Ленин, сказавший на XI сьезде партии: «У нас была полоса, когда декреты были формой пропаганды»л'*. Поэтому структурно-функциональный аспект анализа документов всех трех групп имеет меньшее значение, чем содержательный. Главными критериями значимости какого-либо документа в процессе формирования образа «врага народа» на разных уровнях власти служат языковые средства, используемые в документе, частота употребления терминов, составляющих данный образ врага, и направленность этого употребления.

Документальные сборники по истории Октября 1917 г. и деятельности большевистской партии в целом можно рассматривать как богатейший комплекс разноплановых источников. Широкий спектр документов и материалов из центральных и местных архивов, а также из большевистской и советской периодической печати, представленных в этом комплексе, дает богатый фактический материал для исследования образа «врага народа». Это позволяет сделать вывод о репрезентативности ис-точниковой базы и ее достаточности для разрешения поставленных в исследовании задач.

Методологическая база исследования

Методология исследования сочетает в себе несколько уровней подходов: общенаучный, общеисторический и конкретно-исторический, которые проявляются в ряде частных методов исследования.

Общенаучный уровень исследования включает в себя принципы диалектической теории познания и рассмотрения общества как системы. Диалектика признает глубокую взаимосвязь всех предметов и явлений, а развитие мира считает результатом действующих в нем самом внутренних противоречий. Понимание общества как системы подразумевает признание общества сложной многоуровневой системой, где любой социальный объект, сам состоящий из ряда элементов и имеющий собственную логику развития, вписан в более широкую социальную систему. Из общенаучного арсенала использовались методы анализа, синтеза и структурно-функционального подхода.

Основными методологическими принципами общеисторического уровня являются принцип историзма, подразумевающий рассмотрение исторических процессов и явлений в их развитии, взаимосвязи и взаимодействии, и принцип детерминизма, признающий обусловленность исторических событий широким спектром политических, экономических, культурных и иных факторов. На этом уровне применялись традиционные методы исторического исследования: историко-генетический, сравнительно-исторический, источниковедческий (при анализе и критике документальных источников), количественный (как основной метод обработки информации).

На конкретно-историческом уровне при изучении образа «врага народа» наиболее плодотворным и конструктивным представляется комплексный междисциплинарный подход. Для раскрытия темы и решения поставленных в работе задач используется комплекс концептуально-теоретических положений, составивших конкретно-историческую методологическую базу исследования. В связи с многоплановостью темы в качестве методологических оснований работы выступили отдельные положения и выводы лингвистики, психологии личности, социальной психологии, политологии и социологии.

Методологическим фоном работы послужили положение лингвистики о том, что язык как знаковая система, функционирующая в обществе, не просто называет предметы и явления, но и оказывает значительное влияние на формирование сознания человека. Поскольку объектом анализа в данном исследовании является политический язык, а языковой оборот «враг народа» являлся элементом политической коммуникации, то он стал органичной частью советского «новояза», где дихотомия «друг - враг» являлась главным конституирующим принципом.

Базовыми положениями в области психологии личности для данного исследования выступили концепции Э. Фромма об «авторитарной личности», которой отводится существенная роль в формировании социально-психологических предпосылок тоталитаризма и «деперсонификации личности», которая служит объяснением конкретного механизма формирования образа «врага народа»ЛЛ. Также использовалась концепция «сверхкомпенсации», которая признает одним из вариантов преодоления комплекса собственной неполноценности стремление личности к власти и ее повышенную социальную активность.

На уровне анализа психологии групп использовалось сформулированное Б.Ф. Поршневым положение о принципе «мы» и «они» как главном принципе самоидентификации человеческих обществ. Понятие «они» подразумевает чуждость, враждебность данной группы и является неотъемлемой предпосылкой для формирования образа врага и образа «врага народа» в частности.

На уровне психологии масс методологическим ключом для понимания причин формирования образа «врага народа» служит учение К.Г. Юнга об архетипах. В частности, архетип врага формируется из наиболее древнего архетипа, который был определен К.Г. Юнгом как «тень» - некая бессознательная противоположность позитивному содержанию сознания человека .

Из теоретического багажа социологии привлечено понятие «аномия», введенное Э. Дюркгеймом для обозначения потери социумом морально-ценностных ориентации в период перехода от традиционного общества к индустриальному. С явлением аномии тесно связано понятие «маргинальности», также имеющее большое значение для данной работы. Под маргинальностью понимается утрата социальным субъектом принадлежности к той или иной социальной группе, разрыв социальных и культурных связей с прежней средой. Однако не следует считать, что маргиналов отличают только нарушенное, асоциальное поведение и психологическая фрустрация. Маргинальные социальные группы являются также инициаторами и активными агентами нововведений в социальной и культурной жизни общества. Методы заражения и внушения как психопрограммирования аудитории, описанные в социологии, используются для раскрытия механизма трансляции образа «врага народа» в агитации и пропаганде большевиков.

Суть Октябрьской революции 1917 г. и построения большевистского режима оценивалось с учетом двух ключевых определений В.И. Ленина, сформулированных в работе «Государство и революция»: «.Всякое государство несвободно и ненарод-но»лл и «революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, которая только возможна» .

Послеоктябрьская политическая система, в которой функционировал образ «врага народа», определяется через понятие «диктатура пролетариата», но не в том виде, в каком пытались представить ее большевики в 1917-1918 гг. Более адекватно реальное содержание «диктатуры пролетариата» Ленин раскрыл в 1920 г. в работе «Детская болезнь "левизны" в коммунизме», где фактически признавалась диктатура партийной олигархии, а отнюдь не рабочего класса. По существу «диктатура пролетариата» являлась формой диктатуры как таковой, а пролетариат фигурировал в этой конструкции по большей части в качестве дани классовой идеологии большевизма.

Частным методом исследования выступил лингво-культурологический метод анализа единиц языка, т.е. слов, оборотов, выражений. Он подразумевает наличие ассоциативной цепочки при выявлении семантики слова, т.е. его смысловой нагрузки. Целостность образа, его детали и особенности пропадают при использовании только обобщений и схематизированного описания. В связи с этим в рукописи диссертации сознательно применяется широкое цитирование источников для того, чтобы наиболее точно передать характер, языковые средства, методы распространения и использования образа «врага народа», а также адекватно передать «дух эпохи». Активно используется взятие в кавычки многих терминов и понятий, широко распространенных в тот период. Автор исследования не ставит задачей введение новой трактовки этих понятий и создание новых терминов, а подчеркивает таким образом их применение в изучаемый период времени.

Терминологический аппарат исследования

Абсолютное большинство используемых в исследовании терминов не имеет особой трактовки. Лишь отдельные ключевые понятия данного исследования нуждаются в определении.

Центральное понятие - «образ "врага народа"». Данный образ рассматривается в исследовании как составная часть образа врага, формировавшегося в массовом сознании России в 1917-1918 гг.

Образ врага - многосоставное, противоречивое и динамичное явление. Это искусственно созданное, обобщенное представление какого-либо субъекта (политического, социального и т.д.) о своих противниках, предназначенное для утверждения в массовом сознании. Образ врага по своей сути иллюзорен, иррационален, многолик и схематичен. Но вместе с иллюзорностью он может реально воздействовать на социально-политическую ситуацию. Несмотря на его обобщенность и схематичность, в нем присутствуют элементы конкретных социальных и политических типов, т.к. он должен быть узнаваемым. Будучи иррациональным, образ врага имеет свои основания в жизненноважных человеческих интересах, и поэтому он вполне осознаваем и управляем, что используется в политических целях.

Слово «враг» в словосочетании «образ врага» является определяющим, так как оно более точно, нежели его синонимы, отражает восприятие противника или неприятеля и содержит больщую эмоциональную, отрицательно заряженную составляющую. Основное ценностное содержание «врага», его смысловая нагрузка - смертельное противостояние с «врагом», борьба не на жизнь, а на смерть. Этим он отличается от оппонента, соперника, противника. В образе врага могут сочетаться самые разные составляющие, например, «враг народа», «враг революции», «буржуй», и т.д. К нему могут аффелироваться зооморфные образы. Эти составляющие могут пересекаться между собой, дополнять друг друга, взаимно усиливая совокупный образ врага, который формируется самыми разными способами.

Враг народа» в этом списке - наиболее жесткая, «ударная» конструкция, в которой в большей степени выражена политическая составляющая, и апеллирующая к национальному самосознанию. Большевики придавали образу «врага народа» повышенное значение, и наиболее активно использовали его в своей агитации и пропаганде, право- и законотворческой деятельности.

Вторым термином, требующим особой трактовки, является понятие «враги народа». Этот термин используется не в большевистской, формализованной трактовке. Под «врагами народа» понимаются субъекты социально-политической деятельности, заклейменные этим термином. Ролевая установка «врагов народа» - сознательное или несознательное, активное или пассивное, реальное или вымышленное противоборство с большевиками. Поэтому данный термин всегда используется в кавычках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образ "врага народа" в партийной и государственной политике большевиков"

Заключение

Образ «врага народа», возникнув в ходе Великой французской революции, на рубеже XX века был принят на вооружение русскими борцами с царским режимом. Его глубокому внедрению в российскую политическую жизнь благоприятствовал целый комплекс предпосылок: нерешенные экономические проблемы, структурная деформация обш;ества и маргинализация значительной его части, политический инфантилизм и правовой нигилизм населения России.

Большевики в силу идеологических установок, ориентированных на непримиримую классовую борьбу, активно использовали образ «врага народа» со времен революции 1905-1907 гг., когда он впервые вторгся в российскую действительность.

Широкому распространению образа «врага народа» способствовала милитаризация сознания россиян, вызванная Первой мировой войной. На фоне неудачной войны и обострившихся социально-экономических проблем в стране активизировалось политическое противостояние. Все политические силы России - от монархистов до анархистов - формировали свой образ «врага народа», так как были уверены в существовании народных врагов и необходимости расправы с ними. Это стало политической предпосылкой развернувшейся в обществе войны всех против всех.

На протяжении столь важного для судьбы русской революции года, каким был июль 1917 г. - июль 1918 г. - этот образ прошел в своем развитии несколько этапов. Предоктябрьский период его использования большевиками можно назвать подготовкой к будущим политическим баталиям. Образ «врага народа» в это время ограничивался в основном буржуазией, помещиками, кадетами, Генштабом и такими одиозными политиками, как генерал Корнилов и монархист Пуришкевич.

Качественный рубеж в развитии образа «врага народа» наступил после Октябрьского переворота. В период «триумфального шествия советской власти» интенсивность его использования выросла в несколько раз, а круг «врагов народа» резко расширился: в него вошли чиновники и интеллигенция, офицеры, торговцы, кулаки, священнослужители, пролетарии и люмпены, меньшевики и правые эсеры. Существенно вырос список персональных «врагов народа» и советской власти.

Щсд2 подаМёнйя нМбблёе Щ)ьезных оллл власти в первые весенние месяцы 1918 г. масштабы использования образа резко уменьшились. «Задача победы над внутренним врагом была в высшей степени легкой задачей», - резюмировал Ленин на VII съезде РКП (б). Но обострение обш;ественно-политической ситуации в мае-июле 1918 г. вновь актуализировало образ «врага народа». Особенно активно с использованием образа «врага народа» развернулась антикрестьянская кампания, резко ухудшились отношения большевиков с социалистическими партиями, а после убийства Мирбаха ряды «врагов народа» пополнились и левыми эсерами. По существу образ «врага народа» в большевистской интерпретации к июлю 1918 г. представлял собой практически полноценный срез российского общества.

Кроме количественного развития, образ «врага народа» эволюционировал качественно. Внутренняя логика существования образа «врага народа» не только диктовала рост числа составлявших его элементов. Улавливая в общественных настроениях отдельные черты образа «врага народа», большевики гипертрофировали их и складывали в единое целое, создавая многоуровневый и саморазвивающийся образ. В его развитии можно выделить два основных компонента.

Во-первых, это усиление присутствия понятия «враг народа» в российском информационном пространстве. Образ «врага народа» стал одним из стержней агитационно-пропагандистской деятельности большевиков. Они выступили в роли рупора образа и транслировали его всеми доступными средствами: на митингах и в лекциях, в листовках, плакатах, газетах и брошюрах. Наряду с увеличением употребляемости изменялось его значение: от обидной клички, используемой в межпартийных распрях, оно выросло до клейма, обозначавшего врага, которого можно и должно уничтожать.

Во-вторых, рамками партийной агитации и пропаганды образ «врага народа» не ограничился. После Октября 1917 г. он превратился в мощное орудие государственной политики. Черты образа «врага народа» разрабатывались лидерами большевистской партии и государства и тиражировались в однотипных документах среди широких масс населения. В формировании и использовании образа «врага народа» участвовали все государственные органы, представлявшие законодательную, исполнительную и судебную власти: ВЦИК и региональные Советы, СНК, отдельные наркоматы и исполнительные комитеты местных Советов, суды и трибуналы, а также чрезвычайные органы власти: военно-революционные комитеты и штабы. Активное использование его в правотворчестве и законодательной деятельности сделало понятие «враг народа» юридическим термином.

В результате крайней востребованности образа в политике большевиков он стал неотъемлемым элементом государственной политики в репрессивной сфере, экономических преобразованиях, в формировании социальной структуры нового общества. Все аспекты деятельности большевистской партии можно охарактеризовать через понятие «войны». Это агитационная, информационная, психологическая, социальная, идеологическая, социокультурная войны. И в каждой из этих войн ключевое значение имел образ врага и образ «врага народа» в частности. Совокупность этих войн имела своим следствием рождение гражданской войны в самых тяжелых ее формах.

В жизни российского общества в 1917-1918 гг. образ «врага народа» сыграл роковую роль. Убежденность в наличии «внутренних врагов» подготовило массовое сознание к братоубийственной гражданской войне. Обесценение человеческой жизни достигло предельного уровня: смерть превратилась из трагедии в факт повседневности. Можно сказать, что война в эти годы стала доминирующим способом общественных отношений в России. В ней возобладал синдром самоуничтожения, самоуничтожения ради построения нового, более совершенного общества. А революционное насилие, культивируемое образом «врага народа», обеспечивало постоянное воспроизводство новых циклов насилия и политических репрессий в последующей истории советского государства.

Список научной литературыСазонов, Евгений Александрович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Аграрная политика Советской власти (1917-1918 гг.). Документы и материалы. М., 1954.

2. Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы. М.-Л., 1957.

3. Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. М.-Л., 1932.

4. Большевики Западной Сибири в борьбе за социалистическую революцию (март 1917 май 1918 гг.). Сборник документов и материалов. Новосибирск, 1957.

5. Большевики Молдавии и Румынского фронта в борьбе за власть Советов (март 1917 г. январь 1918 г.). Документы и материалы. Кишинев, 1967.

6. Большевистская печать. (Сборник материалов). Выпуск IV (1917 год). М., 1960.

7. Большевистские Военно-революционные комитеты. М., 1958.

8. Большевистские листовки на территории Вологодской губернии (1904 1917 гг.). Вологда, 1959.

9. Большевистское руководство. Переписка. 19 1 2- 1927 гг. М., 1996.

10. Борьба большевиков за установление и упрочение Советской власти в Петроградской губернии. Очерки и документы. Л., 1972.

11. Борьба за власть Советов в Астраханском крае . Сборник документов. Астрахань, 1958. 4.1. (март 1917 ноябрь 1918 гг.).

12. Борьба за власть Советов в Бурят-Монголии. Сборник документальных материалов. Улан-Удэ, 1957.

13. Борьба за власть Советов в Вологодской губернии (1917-1919 гг.). Сборник документов. Вологда, 1957.

14. Борьба за власть Советов в Иркутской губернии. Сборник документов. Иркутск, 1957.

15. Борьба за власть Советов в Кустанайских степях. Кустанай, 1959.

16. Борьба за власть Советов в Приленском крае (1918 1921 гг.). Сборник документов. Иркутск, 1987.

17. Борьба за власть Советов в Приморье (1917-1922 гг.). Сборник документов. Владивосток, 1955.

18. Борьба за власть Советов в Тобольской (Тюменской) губернии (1917-1920 гг.). Сборник документальных материалов. Свердловск, 1967.

19. Борьба за власть Советов в Томской губернии (1917-1919 гг.). Томск, 1957.

20. Борьба за власть Советов на Дону (1917-1920 гг.). Сборник документов. Ростов-на-Дону, 1957.

21. Борьба за победу Великой Октябрьской социалистической революции в Пермской губернии. Документы и материалы. Молотов, 1957.

22. Борьба за Советскую власть на Белгородщине. Март 1917 март 1918 гг. (Сборник документов и материалов). Белгород, 1967.

23. Борьба за Советы в Забайкалье. Сборник статей, материалов и документов. Чита, 1947.

24. Борьба за торжество Советской власти на Севере. Сборник документов (19181920). Архангельск, 1967.

25. Борьба за установление и упрочение Советской власти в Якутии. Часть. 1. кн .1. Якутск, 1957; Часть 1. Кн. 2. Якустск, 1958.

26. Борьба за установление и упрочение Советской власти на территории Великолукской области. Сборник документов. Великие Луки, 1957.

27. Борьба за установление Советской власти в Дагестане (1917-1921 гг.). Сборник документов и материалов. Махачкала, 1958.

28. Борьба за установление и упрочение Советской власти на Мурмане. Сборник документов и материалов. Мурманск, 1960.

29. Борьба трудяЕцихся Горного Алтая за установление Советской власти. Горно-Алтайск, 1957.

30. Борьба трудящихся за установление Советской власти на Алтае. Барнаул, 1952.

31. Борьба трудящихся масс за установление и упрочение Советской власти на Ставрополье (1917-1921). Сборник документов и материалов. Ставрополь, 1968.

32. Борьба партии большевиков за армию в социалистической революции. Сборник документов. М., 1977.

33. В борьбе с контрреволюцией. Сборник документальных материалов (19181919 гг.). Омск, 1959.

34. Великая Октябрьская социалистическая революция в Казахстане. Сборник документов. Алма-Ата, 1967.

35. Великий Октябрь. Сборник документов. М., 1962.

36. Военно-морской революционный комитет. Сборник документов. Л., 1975.

37. Военно-революционные комитеты действующей армии (25 октября 1917 г. март 1918 г.). М., 1977.

38. Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере (1917-1920 гг.). Сборник документов. Л., 1982.

39. Войсковые комитеты действующей армии (март 1917 г. март 1918 г.). М., 1982.

40. Второй Всероссийский съезд Советов. Сборник документов. М., 1957.

41. Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (25-26 октября 1917 г). Сборник документов и материалов. М., 1997.

42. ВЧК ГПУ. Документы и материалы. М., 1995.

43. Государственное совещание. Стенографический отчет. М.-Л., 1930.

44. Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1987.

45. Дальсовнарком. 1917-1918 гг. Сборник документов и материалов. Хабаровск, 1969.

46. Декреты Советской власти. М., 1957, Т. 1. Октябрь 1917 г. март 1918 г.; М., 1959, Т. 2. 17 марта-10 июля 1918 г.

47. Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. М., 1977, Т. 1.

48. Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922 гг.). М., 1971, Т. 1 (ноябрь 1917 г. март 1919 г.).

49. Документы Великой Пролетарской Революции. М., 1938, Т. 1 (Из протоколов и переписки Петроградского ВРК).

50. Документы героической борьбы. Сборник документов и материалов, посвященных борьбе против иностранной интервенции и внутренней контрреволюции на территории Енисейской губернии (1918-1920 гг.). Красноярск, 1959.

51. Документы по истории Октября в Татарии. Казань, 1973.

52. Донесения комиссаров Петроградского Военно-революционного комитета. М., 1957.

53. За власть Советов. Сборник документов и воспоминаний. Из партийных и государственных архивов Ивановской области. Ярославль, 1967.

54. За власть Советов. Сборник документов о борьбе за власть Советов в Енисейской губернии (1917-1918 гг.). Красноярск, 1957.

55. За власть Советов. Сборник документов о борьбе трудящихся Забайкалья в 19171922 гг. Чита, 1957.

56. Из истории борьбы за установление Советской власти (ноябрь 1917 г. февраль 1918 г.). М., 1943.

57. Из истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. 1917-1921 гг. Сборник документов и материалов. М., 1958.

58. Киров СМ. Избранные статьи и речи (1912-1934). Л., 1939.

59. Конституция РСФСР. 1918 г.

60. Коммунистическая партия организатор победы Октябрьской социалистической революции (март-октябрь 1917 г.). Документы и материалы. М., 1961.

61. Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции. 5 июля 5 ноября 1917 г. Сборник документов. М., 1957.

62. Коммунистическая партия Советского Союза в период укрепления Советской власти (октябрь 1917-1918 гг.) Документы и материалы. М., 1960.

63. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК М., 1953. 4.1.(1898-1925).

64. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1983, Т. 2,3.

65. Красная книга ВЧК. М., 1989, Т. 1.

66. Красноярский Совет. Март 1917 г. июнь 1918 г. (Протоколы и постановления съездов Советов, пленумов, исполкома и отделов). Сборник документов. Красноярск, 1960.

67. Листовки большевиков Кубани и Черноморья (1903-1920 гг.). Краснодар, 1979.

68. Листовки Великого Октября. Каталог. Март 1917 июнь 1918 гг. М., 1975.

69. Листовки и прокламации Самарского комитета РСДРП (б) (1902-1917 гг.). Куйбышев, 1959.

70. Листовки московской организации большевиков. (1914-1925 гг.). М., 1954.

71. Листовки петроградских большевиков. Л., 1957, Т. 3. (1917-1920).

72. Меньшевики. Документы и материалы (1903-февраль 1917 г.). М., 1996.

73. Меньшевики в большевистской России. 1918-1924. / Меньшевики в 1918 г. М., 1999.

74. Меньшевики в 1917 г. В 3-х тт. Т. 2. От июльских событий до корниловского мятежа. М, 1995. Т. 3. От корниловского мятежа до конца декабря. М., 1997.

75. Московский Военно-революционный комитет (октябрь-ноябрь 1917 г). М., 1968.

76. Октябрь в Башкирии (октябрь 1917 май 1918 г.). Сборник документов и материалов. Уфа, 1987.

77. Октябрь в Царицыне. Сборник документов. Волгоград, 1970.

78. Октябрь на Амуре. 1917-1922 гг. Сборник документов. Благовещенск, 1961.

79. Октябрьская революция и армия (25 октября 1917 март 1918 гг.). Сборник документов. М., 1973.

80. Омские большевики в борьбе за власть Советов (1917-1920 гг.). Сборник документальных материалов. Омск, 1952.

81. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. 1900-1922 гг. В 3-хтг. Т. 1. (1900-1907 г.). М., 1996. Т. 3. Ч. 2. Октябрь 1917 г. 1925. М., 2000.

82. Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов и заседаний центрального комитета. В 2-х тт. Т.1. (1905-1907 г.). М., 1996.

83. Первые сибирские противоправительственные прокламации (Публикация А.Т. Топчия, комментарии Н.В. Серебренникова) // Проблемы истории и исторического познания: Сборник научных статей. Томск, 2001, стр. 266.

84. Петроградский Военно-революционный комитет. Документы и материалы. М., 1966. М., 1967, Т. 1,2,3.

85. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Документы и материалы. Ленинград, 1991, Т. 1,(27.02.1917-31.03.1917).

86. Победа Октябрьской социалистической революции в Нижегородской губернии. Сборник документов. Горький, 1957.

87. Победа Октябрьской социалистической революции на Урале. Свердловск, 1967.

88. Победа Советской власти на Северном Сахалине (1917-1925 гг.). Сборник документов и материалов. Южно-Сахалинск, 1959.

89. Подвиг Центросибири. Сборник документов. Иркутск, 1986.

90. Подготовка и победа Октябрьской революции в Москве. М., 1957.

91. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии. Сборник документов и материалов. Уфа, 1967.

92. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Тверской губернии. Сборник документов и материалов. Калинин, 1960.

93. Протоколы заседаний ВЦИК^ созыва. Стенографический отчет. М., 1920.

94. Протоколы ЦК РСДРП(б). Август 1917 февраль 1918 гг. М., 1958.

95. Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов (4-10 июля 1918 г.). Стенографический отчет. М., 1918.

96. Рабочий класс Советской России в первый год диктатуры пролетариата. Сборник документов и материалов. М., 1964.

97. Раскольников Ф.Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. 2-е изд. М., 1990.

98. Революционное движение в военных округах. Март 1917 март 1918 гг. М., 1988.

99. Революционное движение в русской армии в 1917 г. М., 1968.

100. Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959.

101. Революционное движение в России в сентябре 1917 г. Общенациональный кризис. М., 1961.

102. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. М., 1962.

103. Свердлов ЯМ. Избранные произведения. М., 1959, Т. 2.

104. Свердлов Я.М. Избранные статьи и речи. 1917-1919. М., 1944.

105. Сводный каталог листовок первых лет Советской власти (25 октября 1917 -1925). В 5-ти тг. СПб., 1995. Т. 1. 4.1.

106. Седьмой экстренный съезд РКП (б). Стенографический отчет. М., 1962.

107. Симбирская губерния в годы гражданской войной (май 1918 март 1919). Сборник документов. Ульяновск, 1958, Т. 1.

108. Советы в Октябре. М., 1928.

109. Советы Томской губернии. Март 1917 май 1918 гг. Сборник документов и материалов. Томск, 1976.

110. Сталин И.В. Сочинения. Т. 3, 4. М., 1951.

111. Суханов H.H. Записки о революции. В 3 тг. Т. 2. Кн. 3Л. М., 1991. Т.З. Кн. 5, 6, 7. М., 1992.

112. Триумфальное шествие Советской власти. М., 1963, Т. 1,2.

113. Троцкий Л. Материалы и документы по истории Красной Армии. Как вооружалась революция. В 3-х тг. Т. 1. 1918. М., 1923.

114. Троцкий Л. Октябрьская революция. М-Пг., 1918.

115. Троцкий Л. Сочинения. Серия I. Историческое подготовление Октября. Т. 3. 1917. Ч. 1. От Февраля к Октябрю. М.-Л., 1925.118. 1917 год в Царицыне. Сталинград, 1957.

116. Упрочение Советской власти в Татарии (октябрь 1917 г. июль 1918 г.). Сборник документов и материалов. Казань, 1957.

117. Установление Советской власти и гражданская война в Коми крае (1917-1920). Сборник документов и материалов. Сыктывкар, 1966.

118. Установление и упрочение Советской власти в Вятской губернии. Сборник документов. Киров, 1957.

119. Установление и упрочение Советской власти в Новгородской губернии. Сборник документов и материалов. Л., 1989.

120. Установление и упрочение Советской власти в Псковской губернии (19171918 гг.). Псков, 1957.

121. Установление Советской власти в Кузбассе (1917-1919). Сборник документов. Кемерово, 1957.

122. Установление Советской власти в Марийском крае. Сборник документов. Йошкар-Ола, 1970.

123. Установление Советской власти на территории Курганской области (март 1917 -июнь 1918). Сборник документов. Курган, 1957.

124. Шестой съезд РСДРП (б). Август 1917 г. Протоколы. М., 1958.

125. Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. В 3 тт. Т.З. Кн.3-4. М., 1994.1. Периодическая печать

126. Правда Орган Центрального Комитета РСДРП (б) (27.10.1917 - 10.07.1918).

127. ИзвестияЦИК-ОрганВЦИК (27.10.1917- 10.07.1918).

128. Знамя революции Орган Томского Совета солдатских и рабочих депутатов (13.10.1917-31.05.1918).

129. Альтрихтер X. Страна в поисках самой себя // Вопросы истории. 1998. № 11-12.

130. Анатомия революции, 1917 год в России. Массы, партии, власть. СПб., 1994.

131. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1994.

132. Анфимов А.М. Крестьянское хозяйство Европейской России (1881-1904). М., 1980, стр. 11.

133. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993.

134. Архипов И.Л. Общественная психология петроградских обывателей в 1917 г.// Вопросы истории. 1994. №. 7.

135. Астрахан Х.М. Большевики и их политические противники в 1917 г. М., 1973.

136. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

137. Буков В.А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М., 1997.

138. Булдаков В.П. Исторические метаморфозы «красного Октября» // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1998.

139. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

140. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

141. Великий Октябрь. История. Историография. Источниковедение. Сб. статей. М., 1978.

142. Волкогонов Д.А. Ленин Политический портрет. В 2-х книгах. Кн. 1. М., 1994.

143. Волобуев О.В. Советский тоталитаризм: образ врага // Отечественная история. 1995. №2.

144. Волобуев П.В. Пролетариат и буржуазия России в 1917 году. М., 1964.

145. Волобуев П.В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962.

146. Волобуев П.В., Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению // Вопросы истории. 1996. № 5-6.

147. Воронов Ю.М. Становление идеократии: истоки, ментальность, аппарат (19171929). Иваново, 1993.

148. Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1994.

149. Гейфман А. Революционный террор в России. 1894-1917. М., 1997.

150. Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы. М., 1995.

151. Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы: политический и нравственный облик (1917-1920 гг.) // Отечественная история. 1997. № 5.

152. Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 1. (октябрь 1917 г. -лето 1918 г.). М., 1980.

153. Гордеев A. A. История казаков (1914-1918 гг.). М., 1993.

154. Городецкий E.H. Советская историография Великого Октября. 1917 середина 30-X годов. Очерки. М., 1981;

155. Городецкий E.H. Историографические и источниковедческие проблемы Великого Октября. 1930-1960-е гг. Очерки. М., 1982.

156. Городецкий E.H. Рождение советского государства. 1917-1918 гг. М., 1987.

157. Давыдов Ю.А. Мешочничество и советская продовольственная диктатура 19181922 гг. // Вопросы истории. 1994. № 3.

158. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994.

159. Емельянова И.А. Революционное правосознание и правотворчество народных масс в период от Февраля к Октябрю 1917 года (По материалам Казанской губернии). Казань, 1967.

160. Журавлев В.А. Без веры, царя и отечества. Российская периодическая печать и армия в марте октябре 1917 года. СПб., 2000.

161. Журавлев В.В. Декреты Советской власти как исторический источник: Законодательные акты в сфере обобществления капиталистической собственности. М., 1979.

162. Злоказов Г.И. Меньшевистско-эсеровский ВЦИК Советов в 1917 г. М., 1997.

163. Из глубины. Сборник статей о русской революции. М., 1990.

164. Ильин Ю.А. Советская власть и крестьянство. Октябрь 1917 г. март 1919 г. Иваново, 1998.

165. Искандеров A.A. Российская монархия, реформы и революция // Вопросы истории. 1993. №3 .

166. История КПСС. М., 1967, Т. 3. Кн. 1, 2.

167. История СССР, 1861-1917: Учеб. для студентов пед. ин-тов по спец. «История». Под ред. Тюкавкина В.Г. М., 1990.

168. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1992.

169. Кишилов В.Е. Политическая позиция рабочих железнодорожников центральной России в 1917-1921 гг. (по материалам Московской, Тверской, Рязанской, Тульской, Орловской и Курской губерний). М., 1996.

170. Клименко В.А. Борьба с контрреволюцией в Москве (1917-1920 гг.). М., 1978.

171. Кожевников В.П. Массово-политическая работа и социальная психология (из истории большевистской пропаганды и агитации в период двоевластия 1917 г.) // Ученые записки Горьковского университета. 1973, Вып. 165.

172. Колоницкий Б.И. Борьба с петроградской буржуазной печатью в дни корниловско-го мятежа // Рабочий класс России, его союзники и политические противники в 1917 г. Сборник статей. Л., 1989, стр. 299.

173. Колоницкий Б.И. Погоны и борьба за власть в 1917 г. СПб., 2001.

174. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 г. СПб, 2001.

175. Косых Е.Н. Периодическая печать Сибири (март 1917-май 1918 гг.). Томск, 1994.

176. Красильников СЛ. На изломах социальной структуры: маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 конец 1930-х годов). Новосибирск, 1998.50. «Красная смута» на «круглом столе» // Отечественная история. 1998. № 4.

177. Кузнецов И.С. Социальная психология сибирского крестьянства в 1920-е годы. Новосибирск, 1992.

178. Кузнецов И.С. Формирование «образа врага» и социально-психологические предпосылки тоталитаризма (по материалам сибирской деревни) // Вопросы истории Сибири XX в. Новосибирск, 1996.

179. Ларьков Н.С. Начало Гражданской войны в Сибири: армия и борьба за власть. Томск, 1995.

180. Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996.

181. Лебон Г. Психология толп. М., 1999.

182. Леонов СВ. Рождение советской империи: государство и идеология (1917 -1922 г.).М., 1997.

183. Леонтьева Т.Г. Вера и бунт: духовенство в революционном обществе России начала XX века // Вопросы истории. 2001. № 1.

184. Литвин А.Л. Казань: время гражданской войны. Казань, 1991.

185. Литвин А.Л., Овруцкий Л.М. Левые эсеры: программа и тактика, Казань, 1992.

186. Мамонов В.Ф. Гибель русской Вандеи: казачество Востока России в революции и гражданской войне. Челябинск Екатеринбург, 1994.

187. Мелыунов СП. Красный террор в России. 1918 1923 гг. Ставрополь, 1990.

188. Мертон Р.К. Социальная структура и аномия // Социс. 1992. №№ 2, 3, 4.

189. Молчанов Л. А. Из истории газетной прессы России в годы революции и гражданской войны (октябрь 1917 1920 гг.). М., 1997.

190. Нарский И.В. Революционеры «справа». Черносотенцы на Урале в 1905-1916 гг. Екатеринбург, 1994.

191. Окороков А.З. Октябрь и крах русской буржуазной прессы. М., 1970.

192. Октябрьская революция. Народ: ее творец или заложник? М., 1992.

193. Основы коммунистической пропаганды. М., 1978.

194. Павлова Т.А. Алкоголь и русская революция // Вопросы истории. 2000. № 7.

195. Партия и Великий Октябрь. (Историографический очерк). М., 1976;

196. Первое Советское правительство (октябрь 1917-июль 1918). М., 1991.

197. Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны. СПб., 2000.

198. Платон. Государство. Законы. Политик. М., 1998.

199. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. Издание второе, исправленное и дополненное. М., 1979.

200. Поршнева О.С Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат в Первую мировую войну (1914-1917 гг.). Екатеринбург, 2000.

201. Посадсков А. Л. Сибирская книга и революция. 1917-1918 гг. Новосибирск, 1977.

202. Почепцов Г.Г. Информационно-психологическая война. М., 2000.

203. Протасов Л.Г. Всероссийское Учредительное собрание: История рождения и гибели. М., 1997.

204. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М. 1975.

205. Рабинович А. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде. М., 1989.

206. Работа над словом. (Язык, стиль и литературное редактирование газеты). М., 1974.

207. Разгон А.И. ВЦИК Советов в первые месяцы диктатуры пролетариата. М., 1977.

208. Рахманин B.C. Обш:ественная психология и революционный процесс. Воронеж, 1987.

209. Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., 1996.

210. Революция и человек. Быт, нравы, поведение, мораль. М., 1997.

211. Рейли Д.Дж. «Изъясняться по-большевистски», или как саратовские большевики изображали своих врагов // Отечественная история. 2001. № 4.

212. Рубан Н.В. Октябрьская революция и крах меньшевизма (март 1917 1918 гг.). М., 1968.

213. Руднева СЕ. Демократическое совещание (сентябрь 1917 г.): История форума. М., 2000.

214. Сазонов И.С Большевистская печать в дни Октябрьского вооруженного восстания // Ленин и Октябрьское вооруженное восстание. М., 1964.

215. Сафронов В.П. Красноярские большевистская организация в период подготовки и проведения Октябрьской социалистической революции (апрель 1917 1918 гг.). Красноярск, 1952.

216. Сенявская Е.С Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. М, 1995.

217. Сенявская Е.С. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997.

218. Сенявская Е.С. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3.

219. Смирнов А.С Агитация и пропаганда большевиков в период подготовки Октябрьской революции (март октябрь 1917 г.). М., 1957.

220. Смольников А.С. Военная организация большевиков XII армии в 1917 г. (основные этапы деятельности) // Военные организации партии большевиков в 1917 году. М., 1986.

221. Смольянинов М.М. Революционное сознание солдат Западного фронта в 1917 г. Минск, 1991.

222. Соболев Г.Л. В.И. Ленин о психологии революционных масс Петрограда в 1917 г. // Ленин в Октябре и в первые годы Советской власти. Л., 1970.

223. Соболев Г.Л. Проблемы социальной психологии в новейшей историографии октябрьской революции // Великий Октябрь в советской и зарубежной исторической литературе. Тбилиси, 1980.

224. Соболев Г.Л. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 г. Период двоевластия. Л., 1973.

225. Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции / Под ред. В.П. Наумова. М., 1981.

226. Соскин В.Л. Очерки истории культуры Сибири в годы революции и гражданской войны. Новосибирск, 1965.

227. Софинов П.Г. Очерки истории ВЧК (1917-май 1918 гг.). М., 1960.

228. Социология и пропаганда. М., 1986.

229. Старцев В.И. Почтовая открытка как средство идеологической обработки населения в начале Первой мировой войне // Первая мировая война. История и психология. Материалы российской научной конференции (29-30 ноября 1999 г. Санкт-Петербург). СПб., 1999.

230. Токарев А.И. Советская историография истории партии большевиков периода подготовки и победы Великого Октября. Научно-аналитический обзор. М., 1979.

231. Токарев Ю.С. Народное правотворчество накануне Великой Октябрьской социалистической революции (март октябрь 1917 г.). М.,-Л., 1965;

232. Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990.109. 1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция: от новых источников к новому осмыслению. М., 1998.

233. Фатеев A.B. Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954. М., 1999.

234. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

235. Фицпатрик Ш. Классы и вопросы классовой принадлежности в Советской России в 20-е гг. // Вопросы истории, 1990, № 8.

236. ИЗ. Фишер Л. Жизнь Ленина. Лондон, 1970.

237. Франк СЛ. Сочинения. М., 1990.

238. Фролов В.А. Партийно-государственная политика по отношению к военной интеллигенции в 1917 1924 гг. (На материалах военных академий России). Автореф. дисс. на соискание уч. степени кандидата исторических наук. Иваново, 1994.

239. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994.

240. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990.

241. Хесин СС Становление пролетарской диктатуры в России. М., 1975.

242. Хесин СС Матросы революции. Участие военных моряков в борьбе за упрочение Советской власти (октябрь 1917 г. март 1918 г.). М., 1978.

243. Черемисина М.И. Лекции по лингвистике. (Речь. Язык. Текст.). Новосибирск, 1970.

244. Черняк Э.И. Революция в Сибири: съезды, конференции и совещания общественных организаций (март 1917 ноябрь 1918 года). Томск, 2001.

245. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. Автореф. дисс. на соискание уч. степени д-ра филолог, наук. Волгоград, 2000.

246. Шорников М.М. Большевики Сибири в борьбе за победу Октябрьской революции. Новосибирск, 1963.

247. Шелохаев В.В. Многопартийность, повисшая в воздухе // Полис. 1993. № 6.

248. ЮнгК.Г. Архетип и символ. М., 1991.

249. Яров СВ. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и нэп глазами петроградцев. СПб., 1999.

250. Яров СВ. Крестьянин как политик. Крестьянство Северо-Запада России в 19181919 гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб., 1999.

251. Яров СВ. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917-1923 гг. СПб., 1999.

252. Яров СВ. Политическое сознание рабочих Петрограда в 1917-1923 гг; Автореф. дисс. на соискание уч. степени д-ра исторических наук. СПб., 1999.

253. Informationen zur politischen Bildung 5. Auflage 1992. Das 19. Jahrhundert Monar-chie - Demokratie - Nationalstaat.