автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социально-философского анализа

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Романова, Елена Николаевна

Введение.

1 Феноменология страха.

§ 1 Тоска как модус страха.

1.1.Скука.

§ 2 Тревога как модус страха.

2.1. Боязнь.

§ 3 Ужас как модус страха.

3.1. Испуг.

TI Онтология страха.

§ 1 «Страх-тоска» как страх одиночества.

1.1 .Страх и причинность.

§ 2 «Страх-тревога» как страх свободы.

2.1. Страх и пространство.

§ 3 «Страх-ужас» как страх смерти.

Путь бунта.

Путь отчаяния (самоубийства).

Путь равнодушия.

Путь творчества.

3.1. Страх и время.

ИТ Социальная теория страха.

§1 «Расколотое» сознание.

§2 Манипулируемое сознание.

§3 Катастрофическое сознание.

3.1 Страх перед преступностью.

3.2 Страх безработицы, бедности, голода.

3.3 Страх терроризма.

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Романова, Елена Николаевна

Актуальность темы

Проблема страха вызывает давний глубочайший интерес, восходит корнями к самым первым попыткам осмысления человеком собственной конечности, затронутости этим событием и осознания бессилия и растерянности перед ним.

Подлинный страх возникает тогда, когда само существование для человека становится проблемой, когда человеческое самосознание открывает человеку его межмирность, открывает ему самого себя, как вечного странника, уединенного и объятого страхом.

Хотя практически все философские школы и направления, так или иначе, рассматривали проблему страха в рамках соответствующих мировоззренческих систем, задача самоопределения страха в качестве онтологического феномена остается актуальной. Это связано с тем, что рационалистическая традиция мышления, стремящаяся к обнаружению истины, как знания, находящегося вне сознания, рассматривала страх, лишь в качестве случайного момента, психологизма, одного из других человеческих аффектов, эмоций страстей, сферой действия которых является душевное.

Более того, преобладающим являлся анализ отдельных форм и проявлений страха. Однако, вполне очевидно, что понимание природы, смысла страха невозможно проработать и раскрыть полностью, исходя из анализа какого-либо отдельного вида или отдельного аспекта, как нельзя средствами отдельного научного знания разобраться в структуре данного сложного феномена.

Наиболее эффективным в этом плане будет являться социально-философский подход.

Страх есть один из основных феноменов человеческого существования, противоречивый и динамично изменяющийся. В современной ситуации трансформации общественного устройства и сопутствующего ей распада этико-правовых и культурных норм, олицетворявших разумность и целесообразность, возникают новые формы страха (как, например, страх терроризма), новые сферы его воздействия. Многие, применявшиеся ранее подходы к изучению страха, в настоящее время утрачивают свою эффективность и значимость, требуют глубокого переосмысления.

Степень изученности темы

Поскольку в рамках рационалистической традиции страх осмыслялся в качестве случайного момента сознания, то акцент делался на изучение способов преодоления страха, его причин, оснований и следствий, но не страха как такового.

Б.Спиноза исходной категорией для объяснения феномена страха выдвигает желание, отождествляемое с самой сущностью человека. Основными модусами желания в зависимости от возможности или невозможности его осуществления выступают удовольствие и неудовольствие. «Так, - пишет Спиноза, - если мы знаем о будущей вещи, что она хороша и что она может случиться, то вследствие этого душа принимает форму, которую мы называем надеждой.С другой стороны, если мы полагаем, что могущая наступить вещь дурна, то возникает форма души, которую мы называем страхом».1 «Страх есть непостоянное неудовольствие, возникшее из образа сомнительной вещи».2

По мнению Юма, страх вызывает «обусловленная недостоверность объекта, что связано, например, с проблемой определения его существования - несуществования, либо обусловленная недостоверность суждения человека об этом объекте».3

Ф.Шеллинг видит причину возникновения страха в угрозе утраты сознанием своего единства. «Страх перед полным исчезновением единства, а вместе с тем и всякого подлинного человеческого сознания - вот, что даровало людям и первые религиозные обряды, и даже первые гражданские учреждения; целью их было сохранить и обезопасить от дальнейшего разрушения все, что сумели они сохранить от былого единства».4

И.Кант понимает ситуации страха, как ситуации противостояния объектов: «То, чему мы стремимся оказать сопротивление, есть зло, и если мы находим наши силы недостаточными для этого, оно - предмет страха».5

Именно потому, что сферой действия страха понималось исключительно душевное, разработкой этой проблемы преимущественно занимались зарубежные и отечественные представители психологической науки, такие как JI. С. Выготский, В. К. Вилюнас, Э. Клапаред, К. Е. Изард, Р. С. Лазарус, В. Вундт, А. П. Лурия и др.

3. Фрейд также уделяет особое внимание проблеме страха. Он отмечает, что «Появление страха обусловлено дисбалансом между нормами и принципами, господствующими во внешнем мире и интимными стремлениями индивида. Страх - одна из форм психической фиксации и проявление этого несоответствия, это своеобразный защитный механизм личностной бессознательной жизни человека, его внутреннее «Я». 6

Он выделяет «три основных вида страха: реальный, невротический и страх совести, что соответствует трем видам зависимости Я (сознания) от внешнего мира, ОНО (бессознательноп го) и СВЕРХ-Я, то есть совести».

Необходимо отметить, что большинство психологов остановились перед созданием синтезирующей концепции эмоций, к числу которых, относится, по их мнению, и страх. Осуществлялась попытка представить эмоцию, как синтезирующий образ, обеспечивающий возможность целостного отражения.

Так, В. Вилюнас считал, что «представление о синтезирующей роли эмоции позволяет оснастить образ как бы общим фундаментом, на который могут проецироваться, вступая во взаимодействие, познавательные образования разных уровней и модальностей».8

Однако, при всех плюсах этого подхода, психологическими средствами не раскрывается содержание смысла страха, как онтологического и социального феномена.

Только в двадцатом веке, когда онтические стратегии мышления сменяют рациональные, феномен страха по-настоящему прорабатывается. Но, несмотря на то, что была предпринята попытка, обосновать страх, в качестве способа понимания бытия сознания, преобладающим являлся анализ феномена страха в отдельных его формах и проявлениях.

Так, М.Хайдеггер определяет «страх-ужас» в качестве смыслового «горизонта» человеческой онтологии, некого пра-феномена, способного встретить ничто. Он осмысляет ужас как средство познания человеком пределов собственной экзистенции. Выдвинув в качестве предела человеческого существования Ничто, Хайдеггер задает вопрос: «Случается ли в бытии человека такая настроенность, которая подводит его к самому Ничто?» и отвечает на него следующим образом: «Это может происходить и действительно происходит - хоть достаточно редко -только на мгновенья, в фундаментальном настроении ужаса. Что ужасом приоткрывается Ничто, человек сам подтверждает сразу же, как только ужас отступит. В ясновидении, держащемся на свежем воспоминании, нам приходится признать: там, перед чем и по поводу чего нас охватил ужас, не было, «собственно», ничего. Так оно и есть: само Ничто - как таковое - явилось нам».9 Он (страх) «не есть ни мимолетный аккомпанемент нашей мыслительной и волеполагающей деятельности, ни просто побудительный повод как таковой, ни случайно наплывающее состояние из тех, с какими приходится как-то справляться, но фундаментальное событие человеческого бытия».10

Однако, Хайдеггер лишь указывает, но не раскрывает иного значения ужаса, как «удивления».

Позиции Ж.-П. Сартра и П. Тиллиха сходны в обосновании феномена «страха-тревоги» в качестве фундаментальной особенности человеческого бытия, посредством которой бытие сознает возможность своего небытия, как рефлексия сознания по поводу трансцендентного. «Тревогу порождает вовсе не абстрактное знание о небытии, но осознание того, что небытие составляет часть собственного бытия человека. Тревога — это конечность, переживаемая человеком как его собственная конечность».11

Вместе с тем, тревога, рассматривается лишь в сопоставлении с боязнью, логически не связываясь с другим модусом страха - ужасом, в котором потенциальная тревога находит свое разрешение.

Произведения русских экзистенциальных писателей наполнены образами «страха-тоски». Однако, в философии феномен экзистенциальной тоски, как внутренней глубинной стесненности сознания конечностью и временностью эмпирического мира, не получает достаточной смысловой проработки.

Значительный вклад в изучение различных аспектов данной проблемы внесли такие зарубежные и отечественные философы и исследователи культуры, как О. Шпенглер, А. Камю, Ф. Кафка, К. Юнг, Ф. Ницше, А. де' Вэленс, К. Ясперс, Э. Фромм, Э. Мунье, Н. Бердяев, JI. Шестов, М. Фуко, О. Финк и др.

Помимо этого существует огромный ряд произведений художественной литературы, которые стали результатом философского постижения смысла страха. Прежде всего, это произведения Л. Толстого, А. Чехова, Ф. Достоевского, Ф. Сологуба, А. Фёдорова, М. Арцыбашева, С. Цвейга, Г. Гессе, X.-J1. Борхеса н др.

В свою очередь, анализ страха с позиции социальной философии так же позволяет выявить основные сферы, условия и смыслы его проявления на уровне организации общественного сознания.

Одной из попыток создания концепции социального страха стала монография В.А. Андрусенко «Социальный страх». «Страх, с одной стороны, - пишет он, - выступает предельным уровнем развития совокупной духовности, предохраняя духовный мир человека от саморазрушения, а с другой - регулирует развитие каждой отдельной формы духовности, как бы предлагая ей посмотреться в «зеркало» своего возможного предельного состояния. Страх здесь выступает имманентной характеристикой социализирующейся и духовно становящейся (или деградирующей) личности, сопровождая и обусловливая весь её

12 п жизненный путь от рождения до самой смерти». В качестве оснований для выяснения внутренней динамики страха Андрусен-ко выделяет ряд основных его функций: оценочную, сигнализирующую, регулирующую, и эвристическую.

К проблеме социального страха обращается и другой отечественный философ и психолог Б.Ф. Поршнев. Он связывает возникновение страха, прежде всего с крушением надежд в общественном сознании. «Социальные настроения людей могут быть связаны с надеждой осуществления чаяний и идеалов, тогда наблюдаются классовая солидарность, национальное чувство, трудовой энтузиазм, массовое воодушевление, подъем эстетических, религиозных чувств и эмоций. Социальное настроение может формироваться в процессе неосуществления, крушения надежд. Тогда на первый план выступают недовольство, беспокойство, неуверенность, усталость, страх, гнев, возмуще

I Л ние». J

Известны и другие современные отечественные и зарубежные исследователи проблемы страха такие, как: A.M. Положен-цев'1, JI.B. Скворцовъ, М. Брокманн1, В.А. Сакутин11, О.Н. Прилутскаяе, А.А. Комлевг, А. Балдпнк, Д. Дюкло'1 и др., в а Положенцев A.M. Страх человеческого бытия.// Социальное бытие, человеческое бытие. - С-Пб., 1993. -С.-33-35. b Скворцов Л.В. Проблема страха: Искусство жизни в век смерти. // Человек: образ и сущность. - М., 1991. с Бротшанн М. Теология страха // Вестник гуманитарного ин-та Дальневосточной гос. морской академии. - 2001,- вып.2. - С-. 94-99. d Сакутин В.А. Метафизика страха. // Вестник гуманитарного ин-та Дальневосточной гос. морской академии. - 2001. - вып.2. -С,- 82-90. с Прилутская О.Н. Социализация страхов у населения. // Credo. - Оренбург, 1998. - №5. - С.60-66. трактовке которых мы встречаемся с попытками определения страха в качестве онтологического либо социального феномена. Вместе с тем, следует признать, что обобщающей концепции страха еще не создано.

Объектом исследования в представленной диссертационной работе выступает сознание, в категориях индивидуального и общественного, осуществляющее себя, как граница подлинного существования, обнаруживающее себя, как в качестве целостности, так и в качестве отдельных видов метаморфоз. Предметом диссертационного исследования является содержание феномена страха, выявленное в единстве его смыслов. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который определенным образом полагает себя в индивидуальном и общественном сознании.

Исходя из этого, в работе поставлены следующие задачи:

1. Определить сущность страха, границы его понятия, исходя из рассмотрения его внутренних модусов: тоски, тревоги, ужаса.

2. Вскрыть онтологический смысл страха, обосновать его в качестве способа понимания бытия сознания.

3. Проанализировать различные формы функционального страха: страх перед одиночеством, свободой, смертью, и определить, каким образом, каждый из них открывает полноту смысла бытия сознания.

1 Комлев А.А. О природе страха смерти: история вопроса и гипотезы. // Вестник Тамбовского университета. - Тамбов, 2000. - вып. 4. - С. - 36-41. s Балдин А. Религия страха или религия любви: к истории одной полемики. // Творчество Ф.М. Достоевского. - Новокузнецк, 1998. - С. 46-62.

4. Определить специфику смысла социально-философского содержания понятия страха по отношению к феноменологическому, через анализ трёх видов метаморфоз общественного сознания: «расколотого», манипулируемого, катастрофического сознания. Методология

Решение поставленных задач осуществляется на основе методов, использование которых позволяет обеспечить всякой новой идеи, новому теоретическому положению твёрдую основу, а также ответить на многие вопросы, традиционно остававшиеся вне поля разрешающих способностей сознания.

При генерировании идеи первой главы используется, главным образом, феноменологический метод, который выступает определённым способом организации сознания исследователя при дескрипции смыслов страха.

Применяется диалектический метод при анализе феномена страха, через противопоставление его трёх внутренних модусов: тоски, тревоги, ужаса, соответственно трём психологическим явлениям: скуке, боязни, испугу, которые имеют одинаковые основания, но разную природу и смыслы.

Во второй главе, при рассмотрении функциональных смыслов страха, используются методы: системности, целостности, сравнительного анализа.

В третьей главе, посвящённой проблеме смыслов социального страха, преимущественно используется метод системного анализа.

11 Дюкло Д. Страх и знание: общество лицом к науке, технике и их опасностям. -М.:ИНИОН, 1992. - серия: Человек, наука, общество - С.-3-38.

Основные результаты и научная новизна

Новизна данного диссертационного исследования заключается в определенном подходе к построению новой концепции смыслов страха, в которой страх раскрывается не только как он-тическая тотальность индивидуального сознания, но и как процесс восхождения сознания к самому себе через модусы-этапы: тоски, тревоги, ужаса. Так, каждый момент восхождения смыслов сознания выступает по отношению к себе в качестве имманентного содержания и в таком смысле является необходимым и достаточным основанием роста сознания.

По отношению к общественному сознанию страх не выступает в качестве основания искомой целостности сознания. Поэтому он образует не трагическое (творческое), а драматическое состояние общественного сознания, следовательно, выполняет не созидательную, а разрушительную функцию.

1. Выявлен смысл страха, который состоит в его способности обнаружения целостности сознания, онтическими стратегиями определены границы понятия, исходя из раскрытия природы трех его основных модусов: тоски, тревоги, ужаса.

2. Обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания, в том значении, что он оказывается наиболее способным к образованию некоторого феноменального основания для экспликации целостности сознания, к обнаружению непосредственности сознанием самого себя.

3. Проанализированы три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти, каждый из которых раскрывает всю полноту бытия. Так, страхтоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обосновано, что эти три формы страха являются ступенями восхождения сознания к полноте бытия.

4. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание. Научно-практическая значимость

Основные положения работы, имеющие мировоззренческое и методологическое значение, могут быть использованы при подготовке базовых курсов по социальной философии, а так же при составлении учебных и методических пособий, подготовке курсов лекций по феноменологии, онтологии, этике культурологи, антропологии, политологии, конфликтологии, для студентов и аспирантов.

Думается, что предложенный новый подход к пониманию смысла страха раскроет новые возможности социально-философского анализа проблем постсоветского общества и сделает выводы более полными и конкретными, что будет способствовать позитивным социальным изменениям в обществе. Апробация

Диссертационное исследование выполнялось на кафедре истории и теории религии; обсуждалось на кафедре философии и кафедре истории и теории религии Омского Государственного Университета.

Основные положения диссертационного исследования были предметом дискуссии на Всероссийской научной конференции «Историк на пути к открытому обществу» (Омск 2002), а такхе нескольких региональных конференциях и семинарах.

Теоретические положения исследования отражены в трех публикациях.

Структура диссертации

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.

Содержание работы изложено на 131 странице. Список литературы состоит из 171 наименований, из них 9 на иностранных языках.

I Феноменология страха

Какую бы проблему не решала философия, ее предметом, так или иначе, непосредственно или опосредовано будет человеческое сознание, именно потому, что сознание является единственно возможным предметом цельного знания. Само мышление, познание или представление интересуют философию лишь, как акты сознания; всякий объект мышления, лишь как часть его содержания. Философское сознание есть цельное, чистое, формальное сознание. Оно выступает условием или трансцендентальным основанием всякой случившейся мысли. Только цельное сознание может являться основанием для самого себя. Цельность - его сущность, его первоначальная непосредственность, опыт соразмерности человека и мира его сознания.

Смысл бытия (сознания) - это предельный для здесь - бытия смысл целого, внутри которого оно себя осуществляет и, исходя из которого, себя понимает».14

Философия стремится к цельному знанию, пытается схватить сознание в его целостности. Философия ставит вопрос: Как возможна организация сознания подобным образом? Как возможно уловить чистое пустое сознание, существующее лишь в понятии, в абстракции? Каким образом осуществить знание о сознании, если цельное чистое сознание есть «до-знание», есть «точка» нулевого значения, момент «не-мира», «не-Я», где рождается новое знание.

Проблема состоит в том, что сознание всегда прикрыто самим способом своего существования, оно в действительности дано нам в потоке переживаний, оно всегда есть некоторая ин-тенциональность. «Сознание не образует предмета познания, оно лишь на чем-нибудь сосредотачиваться, само есть акт внимания и похоже на проекционный фонарь, внезапно останавливающий на каком-то образе свои лучи. Разница лишь в том, что связанного сценария нет, есть лишь сменяющие друг друга, лишенные последовательности кадры. В порядке опыта сознание заставляет застыть в подвешенном состоянии предметы своего внимания. Чудом своей сосредоточенности на них оно их изолирует. Это и есть интенциональность», характеризующая «сознание».13

Сознание всегда предметно, наполнено определенным содержанием. Оно погружено в повседневность в своей множественности и полифоничности. Бесконечно меняющаяся направленность сознания на ту или иную вещь расщепляет его. Так, сознание, будучи всегда сознанием чего-то, все дальше от самого себя. Ни одно из пониманий предметов вещного мира, ни все вместе не суть сознания. В этом смысле сознание есть ничто бытия.

Переживания суть не только сознание чего-нибудь, но они сами составляют сознание, так что если даже на них не направляется рефлектирующий взор, то все же не рефлектировано они всегда составляют задний план сознания и всегда готовы быть воспринятыми».16 Другими словами «трудность обнаружения сознания состоит в том, что всякий раз успевает произойти замещение сознания его же образованиями, и мы всегда думаем «вслед событию.»17, вслед бытию. Более того, целостность сознания теряется в многообразии его видов: ощущении, восприятии, созерцании, припоминании.

Самое большое, на что способно сознание - это приблизиться , быть сознанием чего-либо. И при этом его бытие (бы-тие-для-себя) никогда не дано, оно суть сингулярная нехватка «самого себя».1*"

Любой предмет-в-себе тождественен чистому сознанию и только в сознании приобретает некоторую независимость. Однако, сознание во всяком переживании, во всяком отношении отличном от себя, в тоже время остается у самого себя. Именно потому, что сознание способно каждый раз возвращаться от своего опосредования к непосредственности, то есть «от всего своего саморазличения к ничем не омраченному единству с самим собой».19 Определенным образом сознание удерживает себя в своей целостности, не отрицая и не сомневаясь в существовании предметного мира, но лишь выходя за его пределы, как чего-то снятого в себе. Подобная трансформация определяет не просто вступление одного содержания сознания на место другого, но возможность рождения принципиально нового знания, нового способа мысли в преодолении прежнего опыта.

Цельное, единое сознание - это момент, выпадающий из времени, это точка, существующая вне пространства. Только цельное сознание, переживающее подлинную свободу, способно к осуществлению себя в новом измерении, в новом регистре мышления.

Трансформация сознания - это всегда переживание драмы. Она состоит в преодолении прежнего опыта и содержания, прежних традиций и стереотипов мышления, в отрицании прежнего «Я», разбросанного в своей предметности. Непосредственное самоотрицание подобно добровольной смерти, опустошающей сознание. Она выступает необходимым условием рождения нового «Я», осуществления подлинной трансценденции. В этом сущность и трагедия сознания.

Трансценденция схватывается на границе подлинного существования. Для сознания трансценденция проявляется как граница собственного бытия. «Нужно исходить из пограничных ситуаций, поскольку именно отсюда проистекает основное побуждение: в ситуации крушения обрести путь к бытию. Решающее значение для человека имеет то, каким образом он испытывает эту ситуацию крушения: остается ли оно для человека скрытым и только в самом конце захватывает его, или же человек в состоянии видеть его неприкрытым как постоянную границу своего существования в каждый данный момент: хватается ли он за иллюзорные решения и успокоения, или же честно хранит молчание перед тем, что не поддается объяснению. То, как испытывает он свое крушение, лежит в основании того, кем становится человек. В пограничных ситуациях или обнаруживается Ничто, или становится ощутимым то, что подлинно.»20

В осуществлении собственной трансценденции сознание «задает действительную предметность языку и мышлению».21

Таким образом, само существование сознания заключается в бесконечном преодолении себя. Что есть сознание в схватывании собственных границ? Что есть сознание в своей целостности?

В непрерывном потоке содержания, где одни феномены сознания сменяют другие, встречается феномен, который имеет принципиальное отличие от остальных. Он обнаруживает себя на границе сознания, где открывает себя искомая целостность бытия, недостижимая простым феноменологическим перечислением его структурных элементов и никогда не являющаяся нам в эмпирическом внутримирном опыте.

Цельное сознание возможно раскрыть, исходя из данного онтологического пра-феномена, «уже лежащего в целом, так что он онтологически фундирует каждый структурный элемент в его

Т) структурной возможности».~ Этот пра-феномен - страх.

Если феномен есть то, что само-по-себе-себя-показывет, есть способность собственного обнаружения, то пра-феномен есть то, что делает возможным само-по-себе-себя показывание, как бытийную возможность.

Страх оказывается наиболее способным к образованию некоторого феноменального основания для последующей экспликации целостности сознания. Если подобным основанием является самоотрицание, тогда подлинный страх являет себя, как страх смерти и неизвестности. Страх особым образом устанавливает сознание по отношению к бытию: быть открытым к не-потаенности бытия. Страх способен более, чем другой феномен понять открытость сознания и его одиночество в этой открытости. Страх раскрывает сознанию предельный опыт возможного, то есть обнаруживает всегда имеющуюся у него возможность быть целым, обнаруживает непосредственный опыт человека своей цельности, данный ему до всякого самоанализа.

Страха нельзя избежать, он возникает в каждой попытке осуществления себя, как нового «Я». Страх таится в каждом проекте будущего. Человек находится под угрозой со стороны страха и, вместе с тем, он заставляет человека «быть». Можно сказать, что он в одно и то же время и опасное, и благодатное достояние человека, фундаментальная особенность его бытия.

Более того, страх становится одним из способов самопознания человека, наряду со смертью, свободой, любовью. Каждый понимает себя как смертного, свободного, любящего и, наконец, страшащегося. Вряд ли найдется множество таких понятий, которые будут так же продуктивны для анализа человеческой ситуации, как страх.

Человек в своем существе - неуловимое, но несомненно цельное «вот», которое не «состоит из», а «может»»23.

Человеку часто дают определения, пытаясь одним понятием охватить специфически «человеческое».

Человек есть не только и не столько homo cogitans, но и homo faber - «производящий оружие», homo ludens - «играющий», homo esperans - «надеющийся», homo politicus или homo negans - «способный сказать нет». Очевидно, что он может быть всем этим одновременно. Каждый из феноменов составляет немыслимо бесконечное разнообразие возможностей быть человеком, несет в себе потенциальным образом все человеческое содержание.

Подобным образом и страх, как один из основных феноменов человеческого бытия, как бытийный способ человеческого существования и способ понимания бытия, способен прояснить человеческую ситуацию через понимание «человека боящегося» - homo angor.

Учитывая все эти основания, страх оказывается уникальным феноменом человеческого сознания, который вызывает определенный интерес и побуждает к глубинному осмыслению.

Попытка выяснить этимологическое значение страха, оказывается достаточно сложной, ввиду существования многочисленных и противоречивых вариантов. Наиболее вероятными, на мой взгляд, представляются две из них: этимология, предложенная французским славистом Андре Вайманом, автором многотомной «Сравнительной грамматики славянских языков» и этимология, представленная Максом Фасмером.

По мнению первого автора, слово «страх» содержит тот же корень что и «страсть» и «страдание». Этот вывод заставляет его в свою очередь связывать страх с понятием «тоски», основные значения которой группируются вокруг признаков «стеснения», «давления», «узости» - «тъска», «тъскнутисЪ>. Сравним с другим корнем: angustus «страх» (лат.) - «узкий», «тесный», то лее в angst (нем), anjuk (арм.) - «узкий» или аух® (греч.) -«сдавливающий душу».

Другая этимологическая нить приводит нас к первоначальному значению страха, как «оцепенение», сближается с (литов.) stregti, stregiu - «оцепениться», «превратиться в лед».

Подобную характеристику онтологического страха находим у Хайдеггера: «При ужасе (страхе) для сумятицы нет места. Чаще всего, как раз наоборот, ужасу присущ какой-то оцепененный покой».24

Далее Фасмер обосновывает еще одну этимологию, связанную со значением «опустошения», «поражения», «осушения» и апеллирует к латинскому strages - «опустошение», «повержение на землю».

Последнее значение позволяет нам, таким образом, определить подлинный страх, как не-, вне-предметный, неинтенцио-нальный. Страх указывает на исходную непредметность сознания, на само «Я», как оно полагает себя первоначально. В страхе нами обнаруживается чистая сфера сознания, открывающаяся имманентно рефлективному взору, как при феноменологической редукции. Страх открывает исходную целостность сознания. Она становится более видимой, если можно так выразиться; с исчезновением предметов и реальностей, которые составляют содержание сознания и маскируют его сущность. Именно это нас обезоруживает. В страхе предметный мир становится незначимым и, в то же время, страх открывает сознание-как-таковое, которое лежит в основе всякого предметного и определенного. Используя язык Хайдеггера, можно сказать, что страх обнаруживает «исходный непредметный горизонт мира». Иначе говоря, страх - это принципиально онтологический феномен, это исходное основание бытия сознания, в которое уходят все психологические состояния.

Человек призван сам выбирать собственное бытие, другими словами «делать самого себя», осуществляя бесконечный выбор, и утверждая себя в мире, который противостоит сознанию в каждом акте сознавания. «Нужно каждый раз делать усилие мысли. Нельзя владеть мыслью, положить в карман, а затем воспользоваться. Ведь мысль, точнее состояние мысли имеет оттенок интенсивности, действительности. Чтобы была мысль, необходимо усилие мысли».25

Существование человека - это постоянная забота и страх потери собственного «Я» в мире «Мап», «человека массы». В этом смысле человек - «пастух Бытия».26

Акт выбора - это всегда решение, выходящее в новое жизненное пространство, обретение нового «Я». Так, страх, как модус находимости бытия, является способом понимания его природы, указывая не на его субстанциональность, а на своеобразную «онтологическую интенсивность».27

Бытие шире, чем любое сущее, и все же оно ближе человеку, чем сущее. Страх указывает на эту бесконечную соотнесенность человеческого существования с Бытием, на непрерывное ускользание Бытия и его поиски. Человек всегда послан Бытием, чтобы осуществиться как путь раскрытия Бытия, но своим открытием человек не в силах обеспечить его себе, он может только стремиться к нему в каждом поступке и выборе себя. В этом - страх ищущего сознания и в этом его спасение. Подлинный страх обнаруживает себя сознанию с такой же непрерывностью, с которой сознание осуществляет выход за собственные границы, «выставляет» само себя.

Страх неизбежен и непреодолим, именно потому, что сам человек существует только как граница конечного и бесконечного, целого и разобщенного, божественного и природного, старого и нового. «Человек может всему отдаться и всем быть захвачен, через него может присутствовать полнота бытия и провал ничто».28

Заключение научной работыдиссертация на тему "Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социально-философского анализа"

Заключение

Исследование сущности феномена страха позволяет сформулировать следующие выводы:

Страх, в значении каждого из своих модусов, является основным феноменом онтологической структуры сознания.

Страх есть бытийный способ человеческого существования и способ понимания бытия сознания, в том смысле, что он оказывается наиболее способным к образованию некоторого феноменального основания для экспликации целостности сознания. Она становится более видимой, с исчезновением предметов и реальностей, которые составляют содержание сознания и маскируют его сущность.

Страх, как модус находимости бытия, является способом понимания его природы, указывая не на его субстанциональность, а на своеобразную онтологическую интенсивность.

Страх в модусе тоски не просто обнаруживает бытие-как-таковое, но указывает на саму необходимость поисков бытия.

Страх в модусе тревоги есть обнаружение бытием возможности собственного небытия, есть рефлексия сознания по поводу трансцендентного.

Страх в модусе ужаса, как удивления, есть сама возможность осуществления бытия, именно потому, что способность к удивлению является главным и необходимым условием всякого творчества, всякого открытия, всякой возможности рождения нового «Я», как цельного сознания, как бытия.

Страх-тоска раскрывает Бытие сознания, как полноту одиночества.

Страх-тревога раскрывает Бытие сознания, как полноту свободы.

Страх-ужас «раскрывает» Небытие сознания, как смерть.

Так, страх-тоска, как страх одиночества; страх-тревога, как страх свободы; страх-ужас, как страх смерти открывают всю полноту Бытия.

Страх, как феномен индивидуального сознания, есть трагический страх, именно потому, что бытийствование носит трагический характер. Но вместе с тем, страх несет конструктивное значение, которое заключается в том, что страх открывает исходную целостность, единство сознания, которая есть его сущность.

Страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз.

Сущность расколотого сознания раскрывает феномен страха-тоски перед одиночеством.

Сущность манипулируемого сознания раскрывает феномен страха-тревоги перед свободой.

Сущность катастрофического сознания раскрывает феномен страха-ужаса перед смертью.

Список научной литературыРоманова, Елена Николаевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Акимов В.А. Номологическая концепция времени // Вестник Московского Университета. - 1999. - №3. - С. 51 - 57.

2. Аксенов Г.П. Причина времени. М.: Эдиториал, 2001. - 302 с.

3. Андрусенко В.А. Социальный страх,- Свердловск, 1991.

4. Анц В. Диалог Хайдеггера с традицией // Философия Хайдеггера и современность. М.: Наука, 1991. - 253 с.

5. Анцыферова Л.И. Человек перед лицом жизни и смерти // Российский менталитет. М, 1997. - С. 44 - 45.

6. Аркадьев М. Креативное время, «Археписьмо» и опыт Ничто // Логос. 1994. - №6. - С. 47 - 51.

7. Арутюнян Ю.В. О трансформации социальной структуры постсоветских наций // Социс. 1998. - №4. - С. 57 - 67.

8. Арцыбашев М. Сильнее смерти // Мистика серебряного века. М.: Тера - Книжный клуб. - С. 167 - 185.

9. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс, 1992. - 528.

10. Балдин А. Религия страха или религия любви: к истории одной полемики.// Творчество Ф.М. Достоевского.- Новокузнецк,1998.

11. Батов В. Террор: психогерменевтика истоков // Прикладная психология и психоанализ. 2001. - №1. - С. 15 - 19.

12. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-424с.

13. Бердяев Н.А. Самопознание. М.: Книга, 1991. - 448 с.

14. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989.-607 с.

15. Бибихин В. Предисловие к «Основным понятиям метафизики» // Вопросы философии. 1989. - №9. - С. 23 - 34

16. Бимель В. Мартин Хайдеггер сам свидетельствующий о себе и о своей жизни. Челябинск: Урал LTD, 1998. - 283 с.

17. Бланшо М. Литература и право на смерть // Новое литературное обозрение. 1994. - №7. - С. 11

18. Бондаренко И.А. Феноменология бытийственного сознания. М.: МГУ1С, 2000.-381 с.

19. Борхес Х.-Л. Страх смерти // Алеф. Спб.: Азбука, 2000. - С. 539 -543.

20. Брокманн М. Теология страха // Вестник гуманитарного института Дальневосточной Государственной Морской академии.- 2001.-вып.2.

21. Быкова М.Ф. Гадамер о Хайдеггере: вклад в мировую историю духа // Логос. 1991. - №2. - С. 36 - 39.

22. Быховский Б.Ф. Кьеркегор. М.: Мысль, 1972. - 238 с.

23. Бячкова Н.Б. Одиночество: взгляды на проблему // Проблема развития общества в преддверии XXI века. Пермь, 1998. - С. 34 -35.

24. Васильев В.П. Психология терроризма // Сборник Спб. Юридического Института Генеральной Прокуратуры. Спб., 2000. - №2. -С. 172 -180.

25. Васнаб И.Н. Человек в двух измерениях // Человек сам по себе непонятный. Новгород, 1997. - С. 12-19.

26. Вдовина И.С. французский персонализм. М.: Наука, 1977. - 128с.

27. Велихов Е.П., Зинченко В.П., Лекторский В.А. Сознание: опыт междисциплинарного подхода // Вопросы философии. 1988. -№3. - С. 27 -33.

28. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций// Психология эмоций,- М.,1984.

29. Вишев И.В. Жизнь, смерть, бессмертие человека, как философская проблема. Челябинск, 1994. - 90с.

30. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994.-368с.

31. Вэленс А. Заметки о понятии страха в современной философии // Феномен человека / под ред. П.С. Гуревича. М., 1993.

32. Гагарин А.С. Homo Solus - Одиночество, как феномен человеческого бытия // Рациональность иррационального. - Екатеринбург: изд-во Уральского Университета, 1991. - С. 77 - 109.

33. Гагарин А.С. Феноменология страха // Осмысление духовной целостности, Екатеринбург: издательство Уральского Университета, 1992.-С. 84-113.

34. Гайденко П.П. От онтологизма к психологизму: понятие времени и длительности // Вопросы философии. 2001. - №7. - С. 44 - 49.

35. Гайденко П.П. Экзистенциализм и проблема культуры. М.: Высшая школа, 1963. - 121с.

36. Галкин А.А. Тенденции изменения социальной структуры // Социс. 1998. - №10. - С. 13-17.

37. Гегель Г.В.Ф. Наука логики: в 3 т.- М., 1970,-т. 1.

38. Гегель Г.В.Ф. Философия духа // Энциклопедия философских наук. -М.: Мысль, 1975 1977 в 3 т. - т. №3 472 с.

39. Гессе Г. Степной волк // Избранное. М.: Худож. Литература, 1977.-413с.

40. Гиренок Ф.И Ускользающее бытие. М.: РАН, Институт Философии, 1994.-218с.

41. Гоббс Т. Сочинения: в 2т,- М., 1989,- т.1.

42. Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Безработные: особенности российского бытия // Социс. 2001. - №5. - С. 67 - 75.

43. Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М., 2000. - 380 с.

44. Гроф С. Человек перед лицом смерти. М., 2002. - 204 с.

45. Гуревич П.С. Современный апокалипсис // Философские науки. -1992. -№2.-С. 100- 108.

46. Гуревич П.С. Страх молитва души // Философские науки. - 1992. - №2. - С. 89-100.

47. Гусарова Е.А. Одиночество, как социально-философская и социологическая проблема // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. Спб., 1999. - С. 115 - 120.

48. Давыдов Ю.Н. Бегство от свободы: философское мифотворчество и литературный авангард. М.: Художественная литература, 1978. -365с.

49. Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. М.: Молодая гвардия, 1989. - 317с.

50. Декарт Р. Сочинение: в 2 т. М., 1989,- т. 1.

51. Демичев А.В. Дискурсы смерти. Введение в философскую танатологию. Спб., 1997. - 250 с.

52. Демичев А.В. Тематичность смерти. Дискурсы и концепты // Человек. 2002. - № 2. - С. 158 - 165.

53. Долгов К.М. От Кьеркегора до Камю: Философия. Эстетика. Культура. М.: Искусство, 1990. - 397с.

54. Долгов К.М. Софиология смерти. Преодоление времени. М., 1998.-С. 539-552.

55. Достоевский Ф.М. Записки из подполья // Полн. собр. соч. JI.: Наука, 1972.-Т. 5.

56. Дубровский В.Н. Концепции пространства и времени: физический и философский аспекты. М.: Наука, 1991. - 168 с.

57. Дюкло Д. Страх и знание: общество лицом к науке, технике и их опасностям,- М.: ИНИОН,1992.

58. Иванов В. Родное и Вселенское. М.: Республика, 1994. - 428с.

59. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М.: ТОО «Рароть», 1993.-448с.

60. Кавторин В. Русский страх // Нева. 2000. - №4. - С. 163 - 184.

61. Каган М.С. Метаморфозы бытия и небытия // Вопросы философии. -2001,-№6.-С. 52-67.

62. Камю А. Изнанка и лицо. М.: Эксмо-Пресс., Харьков: Фолио, 1998.-864с.

63. Камю А. Посторонний // Рассказы и эссе. М.:Радуга, 1988 - 463с.

64. Камю А. Творчество и свобода. М.: Радуга, 1990. - 608с.

65. Кант И. Сочинение: в 6 т.- М., 1966.

66. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2001.

67. Кара-Мурза Советская цивилизация от великой победы до наших дней. М.: Алгоритм, 2002. - 768с.

68. Карандашев В.Н. Жить без страха смерти. М.:Смысл,1999.-335с.

69. Касавин И.Т. Пространство и время в поисках естественной онтологии знания // Общество и современность. 2001. - №1. - С. 57 -61.

70. Кафка Ф. Из дневников. Письмо к отцу. М.:Известия, 1988.-255с.

71. Клековкин Н.М. Сущность пространства и времени. Киров, 1994. -315с.

72. Книгин А. Философские проблемы сознания. Томск: Изд-во Томского Университета, 1999. - 336с.

73. Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. -М.: Сигма-F, 1992. 166с.

74. Койре А. Философская эволюция М. Хайдеггера // Логос. 1999. -№10.-С. 113-136.75.