автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Особенности развития национально-религиозных отношений стран мусульманского Востока

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности развития национально-религиозных отношений стран мусульманского Востока"

ООУио<—■—

На правах рукописи

АЛИЕВ Ариф Али-Гусейнович

ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНО-РЕЛИГИОЗНЫХ ОТНОШЕНИЙ СТРАН МУСУЛЬМАНСКОГО ВОСТОКА ( НА ПРИМЕРЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ИРАНА И ИРАКА)

Специальность 07.00.03 - всеобщая история (новая и новейшая история)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва-2006

003067370

Работа выполнена в Институте научной информации по общественным наукам Российской академии наук

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Овсянников Валерий Иванович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Зубов Андрей Борисович, доктор исторических наук, профессор Ланда Роберт Григорьевич, доктор исторических наук, профессор Родригес-Фернандес Александр Мануэльевич

Ведущая организация - Институт мировой экономики и международных отношений Российской академии наук.

Защита диссертации состоится 8 февраля 2007 г. в 14.30 на заседании диссертационного совета Д 212.203.04 при Российском университете дружбы народов по адресу: г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 10 а, ауд. 415.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов.

Автореферат разослан ^¿Щ^З 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета .А кандидат ист. наук, профессор /ъг^/

//Л

Елманова Н.С.

1. Общая характеристика исследования Актуальность исследуемой темы

Исследование сложных многополюсных проблем современною развития стран Ближнего и Среднего Востока весьма актуально. Его значимость предопределена масштабом и характером разгорающегося взрывоопасного конфликта между Востоком и Западом. Все более злободневным становится анализ параметров «ответа» синкретичных восточных сообществ, и прежде всего исламского мира, на тот «вызов», который был брошен ему со стороны переходящей к постиндустриальному обществу западной (преимущественно христианской) цивилизации. В связи с этим важным является выявление особенностей национально-религиозного развития государств мусульманского региона, характера самоидентификашш и мировосприятия населяющих его народов. Остроту проблеме придает разброс во мнениях среди политических деятелей и идеологов мусульманских стран относительно того, что должно быть положено в основу такой современной государственной стратегии, при которой развивающиеся нации были бы способны адекватно отвечать на вызовы времени. Другим не менее значимым аспектом проблемы является определение того, может ли вероучение Мухаммада служить идеологической основой для прогрессивного развития постколониальных мусульманских государств или же его роль ограничивается консервативными функциями в условиях, когда догматы ислама зачастую представляются в качестве некой теоретической базы современного международного «исламского» терроризма.

В диссертации анализируется комплекс вопросов, касающихся развития и современного состояния национально-религиозных взаимоотношений между Ираном и Ираком. В ней дается освещение толкований «национального» и «религиозного» представителями общественно-политической мысли стран исламского мира, которые видят в этих феноменах движущую силу развития восточных сообществ. Соискатель выявляет истоки межгосударственных противоречии современных Ирана и Ирака, мотивы и результаты борьбы властных структур обеих стран за геополитическое господство в регионе.

Рассмотрение опыта исторического развития Ирана и Ирака позволило выявить положительные и отрицательные стороны практической реализации в странах Востока двух ведущих концепций национально-государственного строительства, в качестве основ которых выступают,

с одной стороны, националистическая идеология, а с другой стороны -идеалы религиозного миропорядка. Пропаганда руководством баасистского Ирака идей национальной исключительности, базировавшихся на представлении о возможности единства «самобытной арабской нации» в современных условиях, опыт политики «экспорта» исламской революции в другие мусульманские страны, реализуемой лидерами Исламской Республики Иран, предоставляют возможность для нахождения путей к разрешению таких острых вопросов, как соотношение идеологий панарабизма и панисламизма, а также доктрин суннизма и шиизма в арабо-мусульманском мире.

Объект исследования

Основным объектом исследования в диссертации являются процессы национально-религиозной эволюции и характер взаимоотношений Ирана и Ирака в Новейшей истории. Такой выбор был обусловлен тем, что в этих странах нашли наиболее характерное выражение особенности современного общественного развития государств мусульманского Востока, а осуществлявшиеся на данном пути попытки практической реализации различных моделей политической стратегии и социального переустройства проявили себя в наиболее концентрированном и наглядном виде. Предпринятое в диссертации изучение проявлений национальных и религиозных аспектов в отношениях между Ираном и Ираком на протяжении XX в. является важной составной частью комплексного исторического анализа государственой стратегии стран всего мусульманского мира.

Цели и задачи исследования

Главная цель диссертационного исследования состояла в выявлении характерных черт и исторически сложившихся особенностей формирования государственных стратегий и политики в национально-религиозной сфере в странах постколониального мусульманского Востока. Возможность для такого исследования предоставили примеры исторического пути, пройденного Ираном и Ираком. В этих странах вкупе проявили себя все основные типы государственно-политического устройства, характерные для современных стран мусульманского мира: абсолютная и конституционная монархии, парламентская и исламская республики. Реализовывавшиеся здесь в разные годы стратегические

проекты буржуазного переустройства, социалистического строительства ил» движения по ((третьему пути» позволили:

- осмыслить политические устремления современных правящих элит не только Ирана и Ирака, но и других мусульманских государств;

выявить исторические корни и современные факторы, способствовавшие появлению национально-религиозных противоречий в отношениях между странами региона;

- выяснить, каким образом столкновение идей могло трансформироваться в политику разжигания межгосударственных конфликтов в постколониальный период;

- определить некоторые возможные пути выхода из кризисных ситуаций на Ближнем и Среднем Востоке;

- рассмотреть с точки зрения исторического опыта Ирана и Ирака общие тенденции развития государств мусульманского мира в XXI в.

В соответствии с целями и основными направлениями исследования, их многоаспектным характером был определен и комплекс решаемых в работе конкретных взаимосвязанных задач:

- проанализировать основные положения классического ислама по вопросам религиозных и этнонациональных отношений между народами;

осветить подходы к разрешению проблем соотношения «национального» и «религиозного», которые нашли отражение в трудах видных представителей общественно-политической мысли мусульманских государств Х1Х-ХХ вв.;

- обобщить историографический материал, содержащийся в научных исследованиях, посвященных проблемам ирано-иракских взаимоотношений;

- выявить особенности внутренней и внешней политики правящих элит Ирана и Ирака в Новейшее время, ее соответствие интересам национального и религиозного развития народов обеих стран;

классифицировать причины несовместимости идеалов «белой революции» и исламской революции в Иране с концепцией «арабского социалистического возрождения», реализация которой осуществлялась иракскими баасистами в 1958-2003 гг., и определить характер их влияния на дальнейшее развитие взаимоотношений между двумя странами.

Источникоеая база диссертации

Выбор первоисточников был обусловлен целями и задачами, поставленными в исследовании. Диссертант использовал:

- религиозную литературу: Коран, его комментированные переводы и толкования, а также предания Сунны';

- работы мусульманских авторов Средневековья и исследования просветителей и религиозных реформаторов Х1Х-ХХ вв.2;

- публикации и выступления государственных, общественных и религиозно-политических деятелей мусульманского Востока XX века';

' Коран / Пер. и коммент. И.Ю.Крачковского. М.: Паука, 1963; Коран / Пер. с араб. А.Г.Гафурова. М.: «Славянский диалог», 2000; Коран / Пер. с араб, и коммент. М.-Н.О.Османова. Изд. 2-е. М.: НИЦ «Ладомир», 1999: Коран / Пер. с араб. яз. Г.С.Саблукова. Изд. 3-е. Казань, 1907; Коран / Пер. смыслов и коммент. В.Пороховой. Изд. 2-е. Дамаск - Москва, 1996; Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р.Кулиева. M.: Издат. Дом «Умма», 2004; Коран / Смысловой перевод Б.Я.Шидфар. М.: Изд. «Умма», 2003; Значение и смысл Корана. T. [—IV. М: ООО «Сауримо», 2002; Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур'ан аль-карим. Изд. 1-е. Казань, 1421 г.х. (2001 г.); Свет Священного Корана (разъяснения и толкования). Изд. 2-е. Г. 1-3, 19, 20. Исфахан, 2002; Сахих аль-Бухари. Мухтасар / Сост. имам Абу-ль-'Аббас Ахмад бин 'Абд аль-Латиф аз-Зубайди. M.: Изд. «Умма», 2003; Сахих Муслим. Казань: Академия познания, 2005; Ион Хаджар аль- 'Лекалами, Хафиз. Булуг аль-Марам. Кн. 4-6. Ьаку: Изд. «Абилов, Зейналов и сыновья», 2002; Сады праведных / Сост. имам Мухйи-д-дин Абу Закарийа бин Шариф ан-Иавави. М.: Издат. Дом «Бадр», 2001.

2 Абд ар-Рахман аль-Кавакиби. Природа деспотизма и гибельность порабощения. М.: Наука, 1964; Абдол Xoceùii Зарргшкуб. Исламская цивилизация. М.: «Андалус», 2004; Абу Йусуф Йа 'куб Ибрахчм ал-Куфи. Китаб ал-Харадж... СПб.: Центр «Петербургское востоковедение». 2001; Абул Ала Маадуди. К пониманию ислама. [Новосибирск], 1995: Абдуллахи Ахмед ан-Наим. На пути к исламской реформации. М.: Музей и обществ, центр им. Андрея Сахарова, 1999; Аль-Хасам ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты. М.: Наука, 1973; Ион Хшнам. Жизнеописание пророка Мухаммада... М.: Изд. «Умма», 2002; Аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. Ч. 1. Ислам. М.: Наука, 1984: Abdiih M. The Teology of Unity. L., 1966; Al-Banna II I'ive Tracts ofllasan al-Banna ( 1906-1949)... Berkeley. 1975; Iqbal M. The Reconstruction of Religious Thought in Islam. Lahor, 1954; Na.sr S.H. Traditional Islam in the Modern World. L. - N.Y., 1987: Quib S. Milestones on the Road. New-Delhi, 1981; Rahman Г. Islam. Chicago, 1979 и др. J Аль-Каддафи M. Зеленая книга. Ч. 3. Общественный аспект Третьей Всемирной Теории. [Б.м., б.г.]; Саддам Хусейн. Арабы, социализм и возрождение... М.: «Палея», 1998; Хомейни. Завещание. [Б.м.]: «Тавхид», [б.г.]; Al-Bassas A. On Arab Nationalism. L., 1985; Hussein, Saddam. On Social and Foreign Affairs in Iraq. L., 1979; Khomeiny R. Principes politiques, philosophiques, sociaux et religieux... P., 1979; Афляк M Ал-Ба'с ва-т-турас. Багдад, 1976; Афляк А/. Фи сабил ал-ба'с. Бейрут, 1959; Баннсадр, Абольхасаи. Джумхури-йе эслами. Техран, 1979;

- архивные документы и материалы из фондов Архива внешней политики, Центрального государственного архива народного хозяйства и Центрального государственного исторического архива;

- документы и материалы государственных организаций и политических партий Ирана и Ирака4.

Круг выбранных источников позволил более полно раскрыть тему диссертации. Изучение толкований предписанных Кораном установлений и сравнение различных вариантов интерпретации коранических текстов предоставили возможность уточнить нормы исламских догматов, определяющие отношение мусульман к инородцам и представителям иных веровании. Анализ концептуальных положений работ и выступлении государственных п религиозно-политических деятелей помог выявить широкий спектр воззрений мусульманских идеологов относительно роли национального и религиозного феноменов в эволюции стран «империи ислама». Данные, содержащиеся в архивах и официальных документах, были использованны в качестве подтверждающего фактического материала и позволили определить степень соответствия программных заявлений и политических деклараций правящих элит Ирана и Ирака характеру их практического воплощения в XX в.

Степень научной разработанности темы исследовании

Отечественная историография накопила обширный материал, достаточно глубоко раскрывающий проблемы развития стран мусульманского Востока. Труды ученых советской востоковедной школы содержат фундаментальные исследования и глубокий анализ экономических, социально-политических, национально-религиозных, идеологических и культурных процессов, охвативших страны и народы

Банисадр, Абольхасан. Эгтесад-е тоухиди. Техран. 1979; Пахлавы, Мохаммед Реза. Энгелаб-е сафид. Техран, 1966 и др.

4 Арабская нация едина, ее миссия бессмертна... Политический отчет VIII регионального съезда Партии Арабского Социалистического Возрождения. Хельсинки, 1975; «Зеленая книга» МИД Ирана. [Б.м., б.г.]; Иракская коммунистическая партия. III Национальный съезд... М.: Политиздат, 1977; Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 гг. / Сост. А.Бендик. М., 1959; Конституция Исламской Республики Иран. Тегеран, 1980; Устав и принципы действий Патриотического и национально-прогрессивного фронта в Ираке. Хартия национальных действий. Хельсинки, 1976; Arab Political Documents. Beirut. (1964) и др.

этого региона мира в период Новейшей истории. Среди трудов, содержащих важные обобщения общетеоретического характера, можно выделить работы К.Н.Брутенца, Б.Г.Гафурова, А.А.Искендерова, Л.Р.Полонской и А.Х.Вафы, H.A.Симонии, Г.Б.Старушенко, М.Т.Степанянц, В.Л.Тягуненко, А.С.Шина, P.A.Ульяновского5.

Объектом исследований в отечественном и зарубежном востоковедении становились и вопросы типологии стран мусульманского мира. Особое место среди них занимали проблемы развития наций, освободившихся от колониальной зависимости6. При этом в своем анализе специалисты чаще всего сосредоточивали внимание на практических аспектах проявлений либо национального, либо религиозного феноменов в политической жизни молодых государств. Особенности их взаимозависимости в странах мусульманского Востока в теоретическом плане становились предметом специального рассмотрения лишь некоторых отечественных и зарубежных ученых, таких как: Лазарев М.С., З.И.Левин, Й.Музикарж, Э.Розенталь7. В их трудах

5 Брутенц КН. Современные национально-освободительные революции (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974; Гафуров Б.Г. Актуальные проблемы современного национально-освободительного движения... М.: Наука. 1976; Искендеров A.A. Национально-освободительное движение: Проблемы. Закономерности. Перспективы. М.: «Международные отношения», 1970; Полонская Л.Р., Вафа А.Х. Восток; идеи и идеологи... М.: Наука, 1982; Симония H.A. Страны Востока: пути развития. М.: Наука, 1975; Старушенко Г.Б. Нация и государство в освободившихся странах. М.: «Международные отношения», 1967; Степанянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике Х1Х-ХХ вв. М.: Наука, 1982; Тягуненко В.Л. Проблемы современных национально-освободительных революций. Изд. 2-е. М.: Наука, 1969; Шин A.C. Национально-демократические революции: Некоторые вопросы теории и практики. М.: Наука, 1981; Ульяновский P.A. Очерки национально-освободительной борьбы: Вопросы теории и практики.-М.: Наука, 1976.

6 См., например, материалы коллективных трудов: Национальные и социальные движения на Востоке... М.: Наука, 1986; Национальные проблемы современного Востока. М.: Наука, 1977; Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: Наука, 1970; Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока. М.: Наука, 1978.

Лазарев М.С. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока // Национальные проблемы современного Востока. М., 1977. С. 3-66; Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока (Идейный аспект). М.: Наука, 1988; Muzicar )'. Arab Nationalism and Islam // Archiv Orientalni. Praha, 1975. Vol. 43. № 3. P. 193-209; Rosenthal E. Islam in the Modern National State. Cambridge (Mass.), 1965.

получили освещение различные концепции относительно того, каким образом специфические условия развития «империи ислама» сказывались на проявлениях национальных и религиозных чувств населяющих ее народов и на воззрениях идеологов и политиков.

Большое внимание рассмотрению дихотомии «национальное» -«религиозное» традиционно уделяли мусульманские ученые, просветители и общественные деятели. Обзору положений их трудов соискатель посвятил специальный раздел диссертации (§ 1 главы I).

Победа революции в Иране 1978-1979 гг. и последовавший рост угроз со стороны международного «исламского» терроризма, вызвали поток исследований, посвященных вопросам генезиса и развития ислама. Среди монографий, опубликованных в нашей стране, обращают на себя внимание работы Е.А.Дорошенко, А.В.Журавского, А.А.Игнатенко, Р.Г.Ланды, З.И.Левина, М.Б.Пиотровского, С.М.Прозорова, Е.А.Резвана, Д.В.Щедровицкого8. Зарубежных специалистов в большей степени привлекало рассмотрение характера эволюции исламской цивилизации и ее контактов с внешним окружением. Анализ этих проблем нашел отражение в трудах Р.Армура, Ш.Д.Гойтейна, Г.Э. фон Грюнебаума, Р.Максуд, Х.Энайата, Г.Х.Дженсена, М.Кремера, И.Лапндаса, Б.Льюиса, Дж.Волля ч.

Диссертант широко использовал страноведческие исследования, в которых получил освещение характер внутренней и внешней политики Ирана и Ирака в XX в. Богатый фактический материал содержится в

g

Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях... М.: Наука, 1998; Журавский А. Ислам. М.: «Весь мир», 2004; Игнатенко A.A. Ислам и политика. М.: Ии-т религии и политики. 2004; .Панда P.E. Ислам в истории России. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН. 1995; Левин З.И. Реформа и исламе. Быть или не быть?.. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005; Пиотровский М.Б. Кораническне сказания. М.; Наука, 1991; Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2004; Резван Е.А. Коран и его мир. СПб.: «Петербургское востоковедение», 2001; Щедровицкий Д.В. Сияющий Коран. Взгляд библеисга. М.: «Оклик», 2005.

9 Армур Р. Ислам и христианство: непростая история. М., 2004; Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы... М.: «Мосты культуры», 2001; Грюнебаум Г.Э. фон. Классический ислам... М.: Наука, 1988; Луис Б. Ислам и Запад. М. 2003; Максуд Р. Ислам. М.: Изд. «ФАИР-ПРЕСС». 1998; Enayat П. Modern Islamic Political Thought. L. - Wash., 1982; Jansen G'.II. Militant Islam. L. - Sydney, 1980; Kramer M. Political Islam. Beverly Hills; L.. 1980: Lapnlus /. Contemporary Islamic Movements in Historical Perspective. Berkeley, 1983: loll J.O. Islam: Continuity and Change in the Modern World. Boulder. 1982.

работах известных российских и зарубежных иранистов: С.Л.Агаева, С.М.Алиева, М.С.Иванова, М.Р.Годса, Р.Готтама, Р.Грэхема, М.Фишера, Ф.Холлидея, М.Зониса10. Особенности развития монархического и республиканского Ирака раскрыты в трудах таких специалистов, как: Ш.Ч.Аширян, Ф.Зеваров, Ш.Х.Мгои, А.М.Ментешашвили, Г.И.Мирский, А.Михайлов, Л.Млечин, А.Ф.Федченко, Е. и Е.Ф.Пенроуз, Б.Тибби".

Вместе с тем, проблемы, характеризующие состояние ирано-иракских отношений, до начала 1980-х гг. так и не стали объектом внимания востоковедов и политологов. Фактически первым толком, пробудившим интерес к анализу современных политических и идеологических разногласий двух стран, стала ирано-иракская война. При этом основной упор в трудах отечественных и зарубежных исследователей делался, как правило, на анализ военно-политической составляющей данного конфликта12. Редким исключением было рассмотрение событий через

10 Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем... М.: Наука. 1981; Он же. Иран между прошлым и будущим... М.: Политиздат, 1987; Он же. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984; Алиев С.М. История Ирана. XX век. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2004; Иванов М.С. Ира» в 60-70-х годах XX века. М.: Наука, 1977; Годе М.Р. Иран в XX веке... М.: Наука, 1994; Gottam 11IV Nationalism in Iran. Pittsburg, 1964; Graham R. Iran: The Illusion of Power. L., 1978; Ficher M. Iran: From Religious Dispute to Revolution. Cambridge (Mass.), 1980; Halliday F. Iran: Dictatorship and Development. Harmondsworth, 1979; Zonis M. The Political Elite in Iran. Princeton, 1971.

" Аишрян 111.4. Национально-демократическое движение в Иракском Курдистане (1961-1968). М.: Паука. 1975; Зеваров Ф. Социально-экономические преобразования в Иракской Республике (1958-1976). М.: Наука, 1979; Мгои Ш.Х. Проблема национальной автономии курдского народа в Иракской Республике. Ереван, 1977; Ментеишшвали A.M. Ирак в годы английского мандата. М.: Наука. 1969; Мирекий Г.И. Ирак в смутное время 1930-1941 гг. М.: Изд. восточной литературы, 1961; Он же. "Третий мир": общество, власть, армия. М.: Наука. 1976; Михайлов А. Иракский капкан. М.: «Яуза», «Эксмо». 2004; Млечин Л. Пугин, Буш и война в Ираке. М.: <Оксмо». «Яуза». 2005; Он же. Шок и трепет. Кто следующий? М.: «Яуза». «Эксмо», 2003; Федченко А.Ф. Ирак в борьбе за независимость (1917-1969). М.: Наука, 1970; Penrose Е, Penrose E.F. Iraq: International Relations and National Development. L. 1978; Tibbi B. Arab Nationalism: A Critical Inquiry. N.Y., 1981.

12 См.; Васильев A.M. Персидский залив в эпицентре бури. М.: Политиздат, 1983; Пиязматов 111.А. Ирано-иракский конфликт... М.: Наука, 1989; Слипкин ММ. Ирано-иракская война 1980-1988 гг. Борьба на море. Симферополь, 2001; Hiro D. The Longest War: The Iran - Iraq Military Conllict. L. etc., 1990; Hiinseler P. Der Irak und sein Kontlict mil Iran... Bonn, 1982; Al-bzi Kh. The Shatt al-Arab Dispute. A

призму иных причин, повлекших за собой обострение отношений между сторонами, таких как региональное и экономическое соперничество Ирана и Ирака или курдская проблема'3.

В целом можно констатировать, что в трудах ученых достаточно подробно освещались отдельные аспекты проблем, поднятых в диссертации. Однако созданию целостной картины, отражающей влияние национально-религиозных факторов на состояние и динамику взаимоотношений Ирана и Ирака, серьезного внимания уделено не было.

Научная новизна

Новизна работы состоит в том, что она является первым фундаментальным научным исследованием, в котором дан сравнительный анализ процессов развития национально-религиозного самосознания арабского и иранского народов, которые эволюционировали в специфических условиях исламского мира, где до сих пор не существует общепризнанных критериев для различения этнонациональной и религиозной общности.

В материалах диссертации впервые в отечественном востоковедении выявляются особенности воздействия национального и религиозного феноменов на взаимоотношения народов Ирана и Ирака, а также прослеживаются причины возникновения и характер реализации национально-религиозных «проектов» правящими кругами обеих стран в XX веке. Решение поставленных задач в комплексе дает возможность по-новому осветить направленность общих тенденций развития межгосударственных отношений стран мусульманского мира и позволяет актуализировать эти проблемы в условиях растущего влияния исламского фактора на международной арене.

Практическая значимость

Вот уже более четверти века изучение духовного мира мусульманских народов, политических устремлений правящих элит мусульманских

Legal Study. L.. 1981; Le conilit lrako-lranien. P., 1981; Iran - Iraq: Guerra, politica, sociedad. Mexico, 1982; The Iraq - Iran Conflict. [Б.м., б.г.].

Ь Алибейли Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946-1978). М.: Наука, 1989; Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982; Мустафаев А.А. Ирано-иракская война (1980-1988 гг.) и борьба иранских курдов за автономию. М., 1996.

стран является для России практически важной государственной потребностью и общественной необходимостью. Обострение обстановки на Северном Кавказе после распада СССР, неочевидные пока политические и идеологические последствия «чеченского кризиса», растущие угрозы со стороны международного «исламского» терроризма и осложнение национально-религиозной ситуации в современной России говорят о необходимости глубокого изучения исламской догматики и особенностей исторического развития стран мусульманского Востока. Это особенно важно в свете предпринимаемых руководством нашей страны новых усилий на пути к социо-культурному сотрудничеству и экономической интеграции с сообществом государств исламского мира. В этих условиях следует иметь четкие представления о том, что будет представлять собой так называемый «мусульманский фактор», особенно в ближайшей перспективе, когда Россия, скорее всего, столкнется с ростом его влияния и будет стремиться укрепить свой вес и позиции в по-новому сложившемся мировом балансе сил.

Практическое значение имеет и изучение положительного и негативного исторического опыта взаимосвязей между Ираном и Ираком, так как он показывает, как могут или не должны строиться отношения различных народов внутри самой исламской цивилизации, а также при ее контактах с немусульманским внешним миром. Исследования в данном направлении предоставляют возможность осуществлять более точное прогнозирование долгосрочного развития национально-религиозной и общественно-политической ситуации в странах Востока, что может содействовать научно обоснованному моделированию политики постсоветской России в этом регионе.

Аналитический материал диссертации может существенно способствовать эффективности изучения истории Новейшего времени, характера и особенностей развития стран мусульманского Востока, эволюции межгосударственных отношений между Ираном и Ираком. Он полезен при преподавании культурологических, исламоведческих и политологических дисциплин, а также представляет интерес для ученых-востоковедов, политологов и практических работников.

Хронологические рамки диссертации

Выбор периода Новейшей истории в качестве хронологических рамок диссертации был предопределен задачей всестороннего и объективного раскрытия темы исследования. В XX веке шел процесс фактически параллельного формирования Ирана и Ирака как современных

суверенных национальных государств. В прошлом столетии эти страны прошли несколько сложных этапов социально-политических, экономических и культурных преобразований. Они пережили судьбу, характерную для большинства стран и народов исламского мира, Новейшая история которых была насыщена периодами оккупации, революционных потрясений, падений правящих режимов и изменений в государственном и социально-политическом устройстве. Именно в периоды таких пертурбаций катализируются и реализуются идеи национально-религиозного переустройства политических систем в восточных обществах.

В целях более глубокого и всестороннего проникновения в проблематику исследования необходимой оказалась сжатая историческая ретроспекция, которая изложена в специальном вводном разделе диссертации. Она позволила выяснить, при каких обстоятельствах возникли некоторые из региональных проблем, которые с регулярным постоянством всплывают на поверхность в конфликтных ситуациях на Ближнем и Среднем Востоке.

В связи с тем, что Ирак обрел государственность (как подмандатная английская территория) только в 1922 г., использование соискателем этого названия страны в исторических разделах диссертации следует воспринимать как указание на историко-географпческую область (территории ас-Савада, ал-Ирак ал-'Араби).

Теоретическая и методическая основы

Диссертация базируется на принципах исследования общества как целостной экономической, политической и религиозно-культурной системы, которая совершенствуется в процессе естественного исторического и цивилизационного развития от низшей стадии к высшей.

Методами исследования являются как общенаучные, так и специальные. Их основу составляет совокупность принципов объективности, историзма, научности, всесторонности, полноты и комплексности, предполагающих отбор достоверных фактов и их сравнительный анализ при изучении конкретных исторических проблем. Фактографический, историографический, теоретический и обобщающий материалы работы опираются на комплексное изучение и сравнительный анализ первоисточников, критический разбор научной литературы по проблемам, поднятым в диссертации. Для достижения заявленных в работе целей и задач использовались проблемно-хронологический, системно-структурный и междисциплинарный подходы.

Структура диссертации

В структурном отношении работа состоит из введения, вводного раздела, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Апробация результатов исследования

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Отдела отечественной и зарубежной истории Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН. Материалы исследования (в виде отдельных монографий) получали положительный отзыв и рекомендации к опубликованию на заседаниях Ученого совета ИНИОН РАН и кафедры истории Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В.Ломоносова.

Основные положения работы были отражены соискателем в монографиях, научных статьях, разделах учебных пособий, а также в выступлениях на научно-практических конференциях.

П. Содержание работы

Во введении обосновываются выбор темы и ее актуальность, сформулированы цели и задачи диссертации. Показана степень научной разработанности проблемы, раскрыты научная новизна и практическая значимость работы. Характеризуются объект и хронологические рамки исследования, его теоретическая и методическая основы. Приводится обзор научной литературы и диссертационной работы.

Вводный раздел «Вопросы религиозных и межэтнических отношений в классическом исламе» посвящен рассмотрению места национального и религиозного феноменов в догматике раннего ислама. Прослеживается характер воплощения коранических предписаний, касающихся вопросов отношения мусульман к иноверцам, в период первых трех Халифатов (632-1258).

В параграфе «"Национальное" и "религиозное" и Коране и Сунне» раскрыта сущность основных исламских догматов, регламентирующих взаимоотношения первых мусульман с инородцами и представителями других вероисповеданий. В нем дан критический анализ ряда трудов отечественных востоковедов и исламоведов, в которых Коран

представлен в качестве проводника идей нетерпимого отношения к другим народам и верованиям.

В диссертации отмечается, что пророк Мухаммад в своих проповедях исламского вероучения противопоставил господствовавшей в Аравии традиционной социальной структуре, которая базировалась на этноплеменной основе, сообщество людей, объединенных общим монотеистическим верованием. Соискатель указывает на то обстоятельство, что именно ислам стал тем решающим фактором, который позволил этнолингвистической общности полукочевых племен Аравии в сжатые исторические сроки слиться в сплоченную нацию.

С самого начала своего зарождения мусульманская община, улша, обрела полиэтнический и эгалитарный характер. Все принявшие ислам, независимо от их родоплеменных или этнических корней, материального достатка или общественного положения, становились равными в глазах Мухаммада и первых приверженцев его учения. Самые острые стрелы в речах Пророка были направлены против язычников из родного ему племени курайш. Они осуждались за неповиновение единому Богу -Аллаху и Его посланнику, а также в слепом следовании исторически отжившим родоплеменным традициям. В отношении к «людям Писания» (иудеям и христианам), вне зависимости от того, находились ли они в рядах активной антимусульманской оппозиции или нет, коранические оценки, как правило, сдержанны. Почитатели Библии характеризуются людьми заблудшими, а их предки осуждаются за гонения посланных к ним пророков и многочисленные искажения подлинного вероучения.

Говоря о разработанных в исламском праве положений о джихаде, диссертант отмечает, что «священная война» никогда не входила в состав пяти «столпов» ислама {аркан) и поэтому не может рассматриваться в качестве освященной Аллахом прямой личной обязанности мусульман. С точки зрения ранней мусульманской догматики, объявление «священной войны» было прерогативой государственной власти, а следовать или нет призывам сражаться с «неверными» должно было оставаться делом совести каждого члена уммы.

Анализируя сделанные некоторыми отечественными востоковедами выводы, в которых содержится необоснованная, с точки зрения диссертанта, критика исламского вероучения, соискатель указывает на три главных изъяна в рассуждениях их авторов. Во-первых, исследователи коранических текстов осуществляли подмену понятий, произвольно используя термины «иноверцы», «немусульмане», «неверные» в тех местах Корана, где имелись в виду исключительно язычники-мекканцы и «лицемеры»-мунафит (мединские неофиты и

скрытые недруги мусульман), а не «люди Писания». Во-вторых, ученые игнорировали принципы конкретно-исторического подхода, экстраполируя в качестве действующих норм в наши дни те из предписаний Корана, которые касались событий времен «невежества», джахилийи, или раннего исламского периода. Подобный анахронизм неизменно приводил к ошибочному мнению, будто всё, что было сказано в отношении, к примеру, ветхозаветных иудеев или первых христиан, непосредственно касается современных почитателей Библии. В-третьих, подвергая критике вероучение Мухаммада, отечественные исламоведы «не замечали» все то прогрессивное, что внес основоположник ислама в общественно-политическое устройство, духовный мир и быт арабов по сравнению со временами джахилийи.

В результате анализа коранических догматов, касающихся вопросов сооотношения «национального» и «религиозного», соискатель приходит к ряду заключений:

• ислам появился на свет не как экспансионистская вера. Ни в Коране, ни в проповедях или наставлениях Мухаммада не говорится о необходимости завоевания и насильственного подчинения мусульманам остального мира. Классический ислам допускает ведение джихада, однако, согласно его догматам, принятие мусульманства иноверцами из числа представителей других народов не может осуществляться силой или под страхом смерти;

• следует признать ложным ставший стереотипным взгляд на первых последователей вероучения Мухаммада как на воинствующих фанатиков. Эта сентенция не подтверждается ни историческими фактами, ни правильно истолкованным содержанием коранических предписаний;

• в отличие от иудаизма и христианства, ислам, хотя он и появился как «вероучение арабов», изначально был в значительно большей степени «космополитичной» религией. Мухаммад не считал арабов богоизбранным народом и всячески приветствовал переход в новую веру инородцев, чем освободил ислам от расовой и этнонациональной ограниченности. Догматика ислама не содержит положений, которые могли бы провоцировать столкновение людей по их этнонациональному или религиозному признакам;

• в условиях роста угроз со стороны международного терроризма базисные положения вероучения Мухаммада, которые легли в основу предписаний, регламентирующих взаимоотношения мусульман с представителями других конфессий, заслуживают широкой пропаганды. Их замалчивание ведет к опасности искажения коранических догматов в

угоду экстремистам, выступающим под исламскими знаменами, и к дискредитации одной из самых авторитетных мировых религий.

В параграфе «Арабский и иранские народы в составе Халифата и уммы» освещаются проблемы взаимоотношений арабов-завоевателей с покоренными ими народами и анализируются процессы интегрирования мусульман в ирано-зороастрийскую цивилизационную и социокультурную среду.

Анализ материалов первоисточников позволяет диссертанту утверждать, что последователям вероучения Мухаммада было чуждо стремление к систематическому и варварскому опустошению целых областей, к чему успели «приучить» народы региона византийско-сасанидские войны "VI—VII вв. Главной целью мусульман было установление справедливых, с их точки зрения, общественных отношений, искоренение зла в тех его проявлениях, как их следовало понимать, исходя из предначертаний ислама. Во многом благодаря этому население стран и областей, в которых появлялись мусульмане-завоеватели, подчас смотрели на них как на избавителей от тяжелого гнета местных властей. Соискатель считает, что арабы-мусульмане нанесли покоренным народам намного меньший урон по сравнению с тем, который наблюдался через столетия в результате действий крестоносцев, тюркских кочевых племен или монголов.

С течением времени все большее число люден в покоренных арабами странах не находили для себя ничего греховного в том, чтобы обратиться в ислам. Среди них были не только представители «верхов», возжелавших таким образом приобщиться к религиозно-политической элите, но и податное население. Этому во многом способствовало то обстоятельство, что человек, исповедовавший ислам, не мог быть подневольной личностью в мусульманском государстве. Вот почему значительную массу неофитов составляли представители непривилегированных социальных слоев: городских низов, сельской бедноты, а также рабов. Став мусульманами, они изменяли свой общественный статус переходом в разряд новообращенных, мавали, обретали определенный материальный достаток, равенство в правах и личную свободу (в части, что касается невольников).

Анализируя проблему ранних суннито-шиитских отношений, диссертант приходит к выводу, что расхождения среди представителей этих ответвлений мусульманства имели преимущественно политическую окраску. Сунниты считали, что главой мусульман, халифом, должен быть авторитетный и благочестивый курайшит. Шииты выступали за то, чтобы халифат наследовался исключительно членами «дома Пророка» (в идеале

- потомками 'Али и Фатимы). Соискатель отмечает, что, вопреки распространенному мнению, шиизм не представлял собой «иранского осмысления» идеологии ислама и не был «реакцией иранского духа против арабизма». Другими словами, его не следует рассматривать в качестве «религии иранцев»: первыми сторонниками халифата 'Али, несомненно, были арабы. Лишь в годы правления династии Омейядов (660-750) к ним примкнула значительная часть мавачи из числа коренного населения Ирана.

Последствия создания 'Аббасидского халифата (750-1258) были весьма значительны и для дальнейшей судьбы ислама, и для последующей истории Ирана и Ирака. С победой 'Аббасидов пришло окончательное размежевание религиозно-политических течений в исламе. Ввиду того, что законность перехода халифата к 'Аббасидам была признана подавляющим большинством суннитов, новые власти приняли все меры для того, чтобы сделать суннизм государственной религией и дистанцировать его от остальных ответвлений ислама, в первую очередь шиизма.

Другим следствием победы 'Аббасидов, отмечает диссертант, была так называемая «иранизация Халифата» (исти'джа.м), в результате которого государство на долгие годы обрело квази-иранское обличье. В этих условиях статус арабов и мавали постепенно нивелировался: еще при первом халифе ас-Саффахе (750-754) слово «'араб» в официальных документах было заменено словом «мусульманин». В отношениях к своим подданным правители все менее исходили из учета их этнической принадлежности или религиозных воззрений, более руководствуясь личными достоинствами и деловыми навыками граждан. Однако суннито-шиитская дихотомия в исламе сохранилась, и предпринятая халифом ал-Ма'муном (813-833) попытка ввести умеренный прошиитский курс потерпела фиаско.

В условиях начавшегося в X в. процесса распада 'Аббасидского халифата казалось, что у арабов и иранцев появились все возможности для того, чтобы безболезненно и окончательно размежеваться. Однако, как указывает диссертант, было крепкое связующее звено, которое позволило избежать полной разобщенности этих двух древних народов, -единое вероисповедание. Хотя после распада Халифата «ойкумена ислама» оказалась разделенной границами сложившихся государств, она сумела сохранить свою целостность, объединяя людей духовно.

Обогащенное византийской и иранской культурой вероучение Мухаммада обрело такую силу и внутренние потенции, которые позволили ему не только быстро проникать в чужеземные страны «на

плечах» мусульман, но и впитывать и растворять в своей «идеологической среде» мировоззрение пришлых завоевателей-иноверцев. С XII века в странах региона ислам, бесспорно, стал верой большинства, и упоминания о религиозной оппозиции как движущей силе политических процессов практически исчезли со страниц исторических хроник. Складывавшиеся впоследствии здесь империи в качестве консолидирующей силы использовали, в основном, концепцию мусульманского единства, а не национальные или патриотические идеи.

Анализ характера взаимоотношений арабского и иранского народов в период Средневековья дает возможность диссертанту констатировать:

• арабские завоевания и исламская экспансия послужили своего рода катализатором, способстовавшим развитию экономики и государственности, расцвету науки и культуры, обогащению духовной жизни народов во всем образовавшемся мусульманском мире. Факты нарушения коранических норм, предписывающих мусульманам терпимо относиться к представителям иных религий, не следует возводить в абсолют. Такие прегрешения преимущественно были следствием «человеческого фактора», проявлением нежелательных «перегибов», не имеющих ничего общего с мусульманским вероучением в том его виде, как это изложено в Коране и проповедях Мухаммада;

• падение 'Аббасидского халифата, положившее начало появлению новых национально-государственных образований, не смогло расколоть у.мму. Более того, оно способствовало тому, что ислам окончательно высвободился из национальных рамок и стал мировой религией;

• толерантность в межнациональных отношениях арабов и иранцев в значительной степени предопределялась тем, что, согласно положениям исламского права, фикха, мусульмане различных государств оставались членами единой уммы последователей вероучения Мухаммада. На практике данное положение воплощалось вплоть до конца XIX в.;

• противостояние, доминировавшее в отношениях между Ираном и Ираком на протяжении всего XX в., не имеет ярко выраженных исторических корней. Возникавшие между двумя народами и облеченные в национально-религиозную форму конфликты периода Средневековья не могли быть определяющими на пути дальнейшего развития арабо-иранских взаимоотношений.

Глава I «Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития» посвящена анализу концепций, затрагивающих вопросы влияния национального и религиозного факторов на общественно-политическое развитие мусульманских стран,

а также выявлению общего и особенного в теории и практике государственных преобразований в Иране и Ираке в XX веке.

В параграфе «Проблема соотношения "национального" и "религиозного" в мусульманской общественно-политической мысли» дано освещение вопросов типологии восточных обществ в трудах представителей основных мусульманских философско-религиозных течений конца XIX -XX вв.

Соискатель подробно анализирует труды и выступления таких мусульманских мыслителей, реформаторов и философов, как: Мухаммад 'Абдо ('Абду), Джамал ад-дин ал-Афгани, Мишель Афляк, Хасан ал-Банна, Ахмад-хан Бахадур, Малек Беннаби, Зия Гёкалп, Мухаммад 'Али Джинна, Мухаммад Икбал, 'Абд ар-Рахман ал-Кавакиби, Сайид Кутб, Абу-л-'Ала Маудуди, Мушир ул-Хак, Сайед Хоссейн Наср, Фазлур Рахман, Рашид Рида, Саты' ал-Хусри и др. Он отмечает, что наблюдаемый в среде этих идеологов разброс во мнениях относительно характера взаимозависимости «национального» и «религиозного» был обусловлен особенностями общественно-политического развития стран исламского мира. Здесь национализм в его классическом виде вплоть до конца XIX в. (а на практике - до конца Первой мировой войны) никогда не становился главенствующей идеей в общественном сознании, религиозно-политических движениях и государственной политике.

Положение стало меняться, когда мусульманские народы вступили в полосу освободительной борьбы против западных метрополий под лозунгами достижения национально-государственного суверенитета. В условиях существования «империи ислама», когда местные националистические движения еще не имели системно разработанной идеологической основы, религия продолжала оставаться на передовых рубежах как самое эффективное средство воздействия на массы в целях их объединения на пути к достижению независимости. Сильный удар по исламской солидарности был нанесен в 1914 г., когда без ответа остался призыв османского султана Мехмета V Решада (1909-1918) начать «священную войну» против «неверных». Ислам лишился ореола эффективной политической силы, способной обеспечить освобождение мусульманского мира и противостоять вмешательству стран Запада.

После Первой мировой войны главной целью арабской политической элиты стало создание в Западной Азии независимого арабского государства в составе стран Аравийского полуострова, Ирака, Палестины и Сирии. Однако мандатная система расчленила Арабский Восток на ряд зависимых государств, каждое из которых начало вести собственную борьбу за суверенитет. По мере развития освободительных движений

укреплялся такой вид лояльности, как национально-государственный, и все чаще оказывались востребованными идеи тех мусульманских идеологов, которые придерживались националистических воззрений. В итоге в среде реформаторов сложилось четыре течения, представители которых по-разному определяли то место, которое должны занимать национальная и религиозная составляющие в развитии мусульманского сообщества. Одни из них видели ведущую роль в нации и национализме, другие отдавали предпочтение исламу и панисламизму, а третьи стремились объединить потенциалы идей «национального» и «религиозного». Особняком стояли сторонники экстравагантной для традиционного мусульманского общественного сознания идеи «светского национализма».

Вопрос о характере соотношения национализма и исламизма в освободительных движениях долго оставался открытым. Если говорить об арабских странах, то здесь панарабизм как политическое движение, поставившее перед собой задачу достижения арабского единства, в практическом плане одержал локальную, но недолговременную победу лишь после Второй мировой войны, когда усилиями руководства Египта и Сирии была создана конфедерация этих стран - Объединенная Арабская Республика (1958-1961). Этот неудачный «проект» тем не менее дал новый импульс теоретическим изысканиям путей к объединению всех арабов в рамках одного государства.

Большое значение вопросам соотношения национального и религиозного факторов и их влияния на развитие арабского общества придавали арабские интеллектуалы из числа «отцов-основателей» Баас. Соискатель обращает внимание на то обстоятельство, что лидеры этой партии, поначалу олицетворявшие ислам с отсталостью и косностью арабов и определявшие его значимость в терминах концепции «исторического наследия» (как социо-культурный феномен), позже изменили свои взгляды на место и роль религии в истории Востока и в современной политике. Они предложили «новое прочтение» истории ислама, суть которого состояла в том, что вероучению Мухаммада приписывалась революционная сущность, без проявления которой арабы остались бы ограничеными рамками племенной психологии и не составили бы «нации-улшы».

Указанная эволюция взглядов представляется диссертанту существенной, поскольку она охватила практически все националистические круги и проявилась именно тогда, когда националистов-романтиков и популистов периода освободительных войн сменили пришедшие к власти националисты-прагматики (1960-е гг.).

Политические лидеры быстро убедились в том, что национальная идея в ее «восточном» воплощении не способна генерировать продуктивные модели организации современных государства и общества, а также сдерживает интеграцию стран в рамках единого мусульманского сообщества. Правящие круги стали последовательно апеллировать к исламским ценностям, дававшим возможность процессам государственной и социальной консолидации обрести дополнительные стимулы. Без добавочного заряда в виде религии и традиционализма не смогли обойтись и страны, где в качестве цели было провозглашено построение социализма, будь то его «арабская», а тем более «исламская» модели. Сплав националистических и социалистических идей, которыми руководствовались при проведении государственной политики, например, в насеровском Египте, баасистских Ираке и Сирии, Ливийской Джамахирийи, по мнению диссертанта, доктринально оказался намного слабей, чем простые и ясные лозунги, под которыми позднее пришло к власти шиитское руководство в Иране.

В параграфе «Иран и Ирак на путч буржуазных реформ» прослеживаются основные этапы реформирования исследуемых стран в первой половине XX в.

В начале прошлого столетия страны Ближнего и Среднего Востока уже не могли оставаться в стороне от глобальных процессов мирового экономического и политического развития. Большинство из них, прежде всего Иран, стали объектами острой борьбы между европейскими метрополиями за сырьевые источники и рынки сбыта. Широкое проникновение иностранного капитала в Иран и как следствие угроза полной утраты суверенитета вызвали резкое обострение внутриполитической обстановки и явились одной из причин, приведших к началу революции 1905-1911 гг. В авангарде борьбы против «нововведений с Запада» встали шиитские духовные лидеры. Они обвинили Музаффар ад-дин-шаха в нежелании управлять государством в соответствии с национально-культурными традициями иранского народа и предписаниями ислама. Под давлением охвативших страну антиправительственных выступлений монарх вынужден был подписать указ о созыве меджлиса (парламента). 30 декабря 1906 г. новый законодательный орган принял первую Конституцию страны (Канун), юридически закрепившую переход Ирана к новой форме правления -конституционной монархии. Принятое позже (1907) Дополнение к Основному закону провозглашало, что официальной государственной религией Ирана является ислам «в праведном учении Джа'фара ас-Садика», и что законы меджлиса «никогда и ни в коем случае не должны

находиться в противоречии с законами ислама и предписаниями Пророка». Однако, как отмечает соискатель, положения Кануна, предоставлявшие широкие полномочия шиитским духовным авторитетам, фактически оставались на бумаге вплоть до победы исламской революции 1978-1979 гг.

Поражение в войне Османской Турции, союзницы Германии и Австро-Венгрии, привело к разделу ее территории и созданию на этих землях новых государств. Решениями Парижской мирной конференции (январь 1919 г.) в арабских провинциях побежденной империи была создана так называемая Оккупационная администрация территории противника, а в апреле 1920 г. на конференции в Сан-Ремо Англия и Франция окончательно распределили мандат на «опеку» арабских государств. Сирия и Ливан оказались под юрисдикцией Франции, а Палестина и Ирак - Великобритании. 23 августа 1921 г. королем Ирака стал Фейсал I ибн ал-Хусайн (1921-1933). В 1932 г. действие английского мандата в Ираке завершилось, и страна обрела полный суверенитет. 3 октября 1932 г. состоялась церемония принятия Ирака в Лигу Наций.

В начале 1920-х гг. Иран вступил в полосу патриотических выступлений, направленных против иностранного засилья и преследовавших цели, позволявшие Ирану обрести подлинный суверенитет. Итогом этой борьбы стало решение меджлиса о низложении династии Каджаров и о передаче правления страной в руки премьер-министра Реза-хана. В ноябре 1925 г. были проведены выборы в Учредительное собрание, которое на заседании 12 декабря объявило Реза-хана монархом под именем Реза-шах Пехлеви (1925-1944).

Вхождение во власть новых династий поставили вопрос о путях дальнейшего социально-экономического развития Ирана и Ирака. Правящие элиты столкнулись с задачей выбора внятного внутри- и внешнеполитического курса.

В целях превращения Ирана в развитое государство Реза-шах и его единомышленники разработали ряд значимых экономических и социальных реформ, во многом реанимировавших известные, но так и не реализованные до конца, попытки «вестернизации» страны, предпринятые в середине XIX в. Мухаммадом Таги-ханом. В 19201930-е гг. развернулось возведение крупных промышленных предприятий, была усилена роль государственных и частных иранских монополий, ограничена деятельность иностранных фирм. Были осуществлены реформы уголовного и гражданского права, оставившие под юрисдикцией шариатских судов лишь вопросы морали и семейных отношений, создана регулярная армия и государственная медицинская

служба, введен контроль над иностранной валютой, приняты законы о всеобщем, обязательном и бесплатном начальном, а также платном среднем и высшем образовании, издан указ (1935) об обязательном снятии женщинами хиджаба (чадры) и возможности их допуска в учебные заведения и на работу в госучреждения.

Диссертант отмечает, что в основе преобразований Реза-шаха лежала идеология иранского национализма. Глава государства взял курс на прославление величия Ирана, его самобытности, которые не смогли уничтожить ни арабские завоевания, приведшие к появлению здесь ислама, ни более поздние набеги соседних народов. В 1935 г. было принято решение о замене в официальной переписке названия «Персия» на слово «Иран». Впервые после арабских завоеваний стало всемерно поощряться исповедание зороастризма. Последователям Заратуштры было разрешено открывать школы, отмечать религиозные праздники.

Реформы Реза-шаха вызвали резкое неприятие со стороны большинства мусульманских лидеров, шиитов и суннитов, однако не внутренняя оппозиция, а ошибочная внешняя политика стали причиной отречения монарха от престола. Реза-шах не только симпатизировал фашистской Германии, но и установил с ней тесные экономические и политические связи. В результате это стало одной из причин того, что в начале 1940-х годов Иран подвергся двойной оккупации со стороны английских и советских войск. Реза-шах вынужден был передать трон своему старшему сыну Мохаммеду, коронованному под именем Мохаммед Реза-шах Пехлеви (1941-1979).

На фоне оживления социально-экономической жизни в Иране соседний Ирак пребывал в состоянии спячки. Отстранившийся от дел король Фейсал 1 тихо скончался в Швейцарии, и на престоле его сменил сын и наследник Гази (1933-1939). Новый монарх не отличился яркими поступками на государственном поприще. Увеличивавшийся год от года удельный вес нефтедобывающей отрасли и рост поступлений от реализации жидкого топлива не были использованы властями для преодоления стагнации экономики путем технологической модернизации и повышения благосостояния граждан. Аграрный сектор продолжал оставаться ведущим, несмотря на отсутствие должной технической оснащенности. Экономические отношения в значительной степени сохраняли полуфеодальный характер, а в общественном устройстве доминировали патриархальные черты. Неальновидным оказался и внешнеполитический курс иракского руководства. Осенью 1936 г. власти объявили о разрыве с проанглийской ориентацией во внешней политике

и открыто пошли на союзнические отношения с нацистской Германией и фашистской Италией.

Сближение внешнеполитических курсов Ирана и Ирака дало толчок дипломатическим усилиям, направленным на укрепление взаимных отношений. 28 июня 1937 г. иракское правительство направило в Тегеран официальную делегацию, уполномоченную заключить новый пограничный договор. 4 июля 1937 г. состоялась церемония торжественного подписания этого документа. Реза-шах и король Гази обменялись личными посланиями, в которых охарактеризовали достигнутые договоренности началом нового этапа в развитии дружеских связей между обоими государствами. Уже через 4 дня (8 июля) Иран, Ирак совместно с Турцией и Афганистаном заключили так называемый Саадабадский пакт. Стороны обязались, в частности, воздерживаться от вмешательства во внутренние дела друг друга, уважать неприкосновенность границ, не прибегать к силе во взаимоотношениях между собой. Вслед за этим последовало подписание ряда ирано-иракских соглашений: договора о дружбе, конвенции о мирном разрешении взаимных споров, договора о пограничных комиссарах и т.п.

3 апреля 1939 г. король Газп погиб в автокатастрофе. Поскольку наследнику престола, Фейсалу, было всего четыре года, было объявлено о регентстве 'Абдул Иллаха, двоюродного брата покойного монарха. Новые власти Ирака стали придерживаться более взвешенной внешней политики, и, когда началась Вторая мировая война, Багдад заявил о своей верности союзному договору с Великобританией и 5 сентября 1939 г. разорвал дипломатические отношения с нацистской Германией.

Иран и Ирак не принимали непосредственного участия в баталиях Второй мировой войны, однако, как подчеркивает соискатель, последствия вызванных ею политических потрясений и экономического спада сказались на дальнейшем развитии и этих стран. Наличие богатых природных ресурсов и значительные суммы, получаемые от продажи нефти (более половины национальных доходов), не стали факторами, способствовавшими улучшению жизни широких слоев населения. В Ираке, по оценке ООН, до 1958 г. постоянно недоедало почти 80% жителей страны, а в Иране к 1960 г., по данным местных аналитиков, доход 82% семей был ниже величины прожиточного минимума14.

В 1955 г. Иран и Ирак стали членами Багдадского пакта. Наряду с этим Великобритания и Ирак подписали соглашение, которое

м Современный Ирак. Справочник. М.: Наука, 1966. С. 126; Современный Иран (Справочник). М.: Наука. 1975. С. 135 -136.

предусматривало оказание помощи со стороны бывшей метрополии в случае внешней агрессии против Ирака. Для Ирана участие в Багдадском пакте стало началом втягивания страны в сферу внешнеполитических интересов США на Ближнем и Среднем Востоке.

К концу 1950-х годов экономическое положение и социально-политическая ситуация в Иране и Ираке были таковы, что встал вопрос о способности монархических режимов осуществлять конструктивные преобразования в своих собственных странах. Особенно сильно оппозиционные настроения охватили слои радикально настроенных военных (в Ираке) и шиитских 'улемов (в Иране). В этих условиях менее опытный политик, 24-летний иракский король Фейсал И, выпустил ситуацию из-под контроля и не смог предотвратить государственного переворота, в то время как шах Мохаммед Реза Пехлеви оказался более дальновидным и в начале 1960-х гг. выступил инициатором осуществления нового национального проекта, фактически ведущего к полной «вестернизации» страны.

В параграфе «Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)» освещаются события, развернувшиеся в этой стране после антимонархической революции 1958 г., государственных переворотов 8 февраля и 18 ноября 1963 г. и «освободительной, демократической и социалистической революции» 1968 г.

Революция 14 июля 1958 г. объективно носила буржуазно-демократический характер, хотя и была осуществлена в форме бланкистского военного переворота. Члены организации «Свободные офицеры», полковники 'Абд ал-Керим Касем и 'Абд ас-Салям 'Ареф, силой оружия своих бригад свергли монархический режим Фейсала II. Сам монарх, премьер-министр Нури Са'ид, а также бывший регент 'Абдул Иллах были убиты.

Вся последующая 20-летняя история внутриполитического развития Ирака представляла собой период борьбы за влияние и власть между ведущими светскими политическими силами страны. Они были представлены военными кругами и такими национально-демократическими и патриотическими организациями, как партия Баас, Национально-демократической партия, Партии независимости («Истикляль»), Иракская коммунистическая партия и Демократическая партия Курдистана (ДПК). Диссертант анализирует причины, вызывавшие смены правящих режимов, сущность проводимых ими социально-экономических преобразований, рассматривает политические достижения и неудачи на пути национально-государственного

строительства сменявших друг друга лидеров республиканского Ирака: Касема, братьев 'Арефов и Ахмада Хасана ал-Бакра.

Принятые в первой половине 1960-х гг. временные редакции Конституции страны должны были гарантировать равноправие всех иракских граждан и базовые демократические свободы. Были осуществлены некоторые меры, направленные на создание независимой национальной экономики. В диссертации указывается, что главным результатом свержения монархии стало декларирование пришедшими к власти баасистами в качестве своей главной цели создание в Ираке народно-демократического государства, верного «панарабским идеалам» и вставшего на «арабский путь построения социализма», основы которого почерпнуты «из арабского наследия и духа ислама». Вместе с тем соискатель отмечает провал попыток так называемых «юнионистов» из числа представителей умеренного крыла Баас реализовать идею вхождения страны в состав Объединенной Арабской Республики, соединившей Египет и Сирию в 1958-1961 гг.

После победы «бескровной революции» 17 июля 1968 г. пришедшие к власти лидеры левого крыла Баас провозгласили Ирак строящим социализм народно-демократическим государством, стремящимся к достижению национальной сплоченности и «арабского единства». Принятая в пятилетнюю годовщину революции (1973) Хартия национальных действий и созданный на ее основе Патриотический и национально-прогрессивный фронт (ПНПФ) декларировали готовность властей сформировать самую широкую коалицию национальных и патриотических сил. Вместе с тем, отмечает диссертант, призывы Баас к союзу левых сил в рамках ПНПФ сочетались со стремлением вытеснить своих союзников, коммунистов и курдских демократов, из политического истеблишмента. В результате, отличительной чертой «иракского метода» построения социализма, базировавшегося на общеарабских ценностях и «специфических особенностях страны», стало объявление партии Баас единственной руководящей силой, способной вести страну по пути демократии и прогресса. История Ирака второй половины XX в. в итоге оказалась насыщенной политическими переворотами и катаклизмами, разворачивавшимися на фоне перманентной гражданской войны, то затихавшей, то разгоравшейся вновь после очередной смены режима. Летом 1979 г. последовало тихое отстранение от власти президента ал-Бакра, и вопрос о том, способно ли вообще руководство страны стабилизировать внутриполитическое положение Ирака, стал зависеть уже не от успехов в реализации программ тех или иных политических

сил, а лишь от воли одного человека - амбициозного и авторитарного Саддама Хусейна, ставшего во главе государства.

В параграфе «Иран: от "белой революции" шаха к исламской революции народа» раскрывается содержание реформ Мохаммеда Реза Пехлеви, представленных как «революции шаха и народа» (1962-1978), анализируются причины усиления политической роли шиитской оппозиции, цели и итоги исламской революции 1978-1979 гг.

Осуществленная шахом Мохаммедом Реза Пехлеви очередная попытка модернизации затронула все сферы социально-политической, экономической и культурной жизни страны. Ее главной задачей, как отмечает соискатель, была буржуазная модернизация иранского общества с целью перевода его на рельсы индустриального развития по западным образцам. «Белая революция» положила конец парламентской демократии и укрепила основы абсолютной монархии. В споем стремлении «вестернизировать» государство шах широко распахнул двери для проникновения в Иран не только достижений научно-технического прогресса, но и таких атрибутов «западной цивилизации», как: «грязные» политтехнологии, подпольный и бандитский бизнес, свобода нравов и «сексуальная революция». Подобные явления, чуждые не только основным догматам ислама, но и вековым традициям иранского народа, вызвали недовольство большинства населения страны.

Идеологи «пехлевизма» прославляли монархический строй и националистические принципы, не отвергая исламского культа. Однако мусульманство при этом, по их мнению, должно было занимать подчиненное положение по отношению к монархизму и иранскому национализму. Теоретики «белой революции» обосновывали права иранских шахов на единоличное правление тем, что все властвовавшие на территории Ирана династии, начиная со времен 'Аббасидского халифата, обходились без вовлечения шиитских 'улемов в «большую политику» и реальное управление страной. Наряду с этим утверждалось, что монархизм не противоречит ни исламу, ни менталитету иранцев, так как заложенная в основу шиитского учения традиция наследственной передачи власти базировалась на древних иранских представлениях о характере политического устройства государства. К тому же в более поздние времена Иран не подвергался закабалению европейскими державами де-юре, и здесь не вставал вопрос о переходе власти от колониальной администрации к национальному руководству.

В свете успехов в индустриальном производстве, выдвинувших Иран на ведущие экономические позиции среди государств региона, все большее развитие получали представления об исключительности истории

и культуры страны. Ахеменидский и сасанидский периоды существования государства представлялись как «блистательная эпоха» иранской цивилизации. В марте 1976 г. правительством было принято беспрецедентное для традиционного исламского государства решение о переходе к новой системе летоисчисления, и за исходную дату был взят 558 г. до н.э. - год коронации Кира И Великого. В соответствии с этим с 21 марта 1976 г. в стране начался не 1355 год мусульманской хиджры, а 2532 год новой эры. Было разработано положение о «непрерывности иранской традиции» (эстемрар), согласно которому влияние древней иранской цивилизации и традиций доисламских времен на современную жизнь Ирана объявлялось не менее значимым, чем исламское вероучение как таковое. В правительственных документах появилось понятие «единая иранская нация», которое подразумевало не только самих этнических персов, но и представителей нацменьшинств, которые изображались как «истинные иранцы», а потом уже как азербайджанцы, арабы, курды, туркмены и т.д. Все эти инновации не могли оставить безучастной приверженную исламским традициям подавляющую часть населения страны. Политика властей вызвала резкое неприятие и со стороны 'уле.\юв, увидевших в возвеличивании доисламской истории Ирана и росте национализма олицетворение «западной бездуховности», подрывающей устои мусульманского единства.

Диссертант прослеживает развитие политической ситуации в Иране и в качестве главной ее особенности выделяет выдвижение на авансцену борьбы с властью шиитских лидеров. Анализ программных заявлений радикального «Вольтера иранской революции» 'Али Шариати (1933— 1977), умеренного «центриста» айатоллы Шариатмадари (1903-1986) и бескомпромиссного традиционалиста айатоллы Хомейни (1902-1989) позволяет соискателю говорить о том, что, несмотря на разногласия в политических взглядах, шиитская оппозиция объединилась вокруг требований переориентации страны в соответствии с нормами ислама. В качестве первоочередных шагов в борьбе против режима возглавивший антишахскую оппозицию аиатолла Хомейни и его единомышленники выдвинули задачу низвержения династии Пехлеви и превращения Ирана в исламскую республику.

К концу 1970-х гг. социально-политический кризис в стране обострился до такой степени, что его уже не могли остановить ни слабые попытки либерализации, предпринятые шахом в русле кампании Дж. Картера «за права человека» и допускавшие ограниченную свободу слова и подконтрольную оппозицию, ни кадровые перестановки. В Иране сложилась революционная ситуация. Охватившие всю страну

антиправительственные выступления завершились победой шиитской оппозиции, поддержанной коалицией демократических сил. 1 апреля 1979 г. древнее иранское государство обрело новое название - Исламская Республика Иран, а айатолла Хомейни был признан рахбаром («руководителем») страны.

В главе II «Национальный и религиозный факторы в противостоянии Исламской Республики Иран п баасистского Ирака» анализируются главные причины напряженных отношений между двумя странами.

Параграф «Борьба за региональное лидерство» посвящен рассмотрению характера экономического противоборства и социально-политических разногласий сторон. В нем прослеживается динамика ирано-иракских связей и их влияние на развитие национально-религиозной ситуации в регионе во второй половине XX в.

Характер взаимоотношений Ирана и Ирака в этот период, отмечает соискатель, наиболее ярко проявлялся в годы национальных потрясений и революционных бурь. Победа антимонархической революции 14 июля 1958 г. в Ираке была крайне негативно воспринята шахским Ираном. Летом 1961 г., когда правительство 'Абд ал-Керима Касема отказалось признать независимость Кувейта и объявило его земли частью своей территории, напряженность в отношениях переросла в дипломатические демарши. Признавшее суверенитет Кувейта иранское руководство в январе 1962 г. демонстративно торжественно встретило прибытие в Тегеран чрезвычайного и полномочного посла этого государства. В тот же день глава дипмиссии Ирака в Иране в знак протеста отбыл на родину, и официальные контакты между странами на время прервались.

Вместе с тем в Иране с воодушевлением был встречен переворот 8 февраля 1963 г., приведший к свержению режима Касема и приходу к власти правых баасистов. Уже через три дня Тегеран признал полномочия нового президента Ирака 'Абд ас-Саляма 'Арефа. Как проявление доброй воли со стороны иракских властей там было воспринято решение Багдада прекратить антииранскую кампанию и урегулировать проблемы, связанные с разведкой и добычей нефти на спорных территориях. После гибели в авиакатастрофе 'Абд ас-Саляма 'Арефа (13 апреля 1966 г.) его младший брат и преемник 'Абд ар-Рахман 'Ареф подолжил курс на сближение с Ираном и Турцией. Иран и Ирак подписали торговый договор, решили вопрос о транзитных перевозках, заключили соглашение о культурном сотрудничестве.

После победы «революции 17 июля 1968 года» руководство левых баасистов во главе с ал-Бакром заявило, что события в Ираке не скажутся

на дружественных отношениях с Ираном. Между странами состоялся обмен официальными, культурными, общественными и спортивными делегациями. Однако потепление во взаимоотношениях продолжалось недолго. 19 апреля 1969 г. Иран в одностороннем порядке объявил о денонсации пограничного договора 1937 г. В качестве ответной меры президент ал-Бакр обвинил шаха в оказании помощи Израилю и аннулировал соглашения по торговле и транзиту. Попытка неизвестных лиц организовать государственный переворот в Ираке (январь 1970 г.) вызвала новую волну антииранских выступлений. Тегеран был обвинен в прямом пособничестве заговорщикам. Дипломатические отношения между двумя странами вновь были свернуты. В начале 1970-х гг. Багдад прилагал все возможные усилия, чтобы не допустить расширения влияния Ирана в зоне Персидского залива. Шах игнорировал недовольство иракских властей и 30 ноября 1971 г. оккупировал острова Абу-Муса, Большой и Малый Томбы в Ормузском проливе. В этих условиях иракское руководство приняло решение о депортации из страны 40 тыс. иранцев.

Начавшаяся в октябре 1973 г. четвертая арабо-израильская война вызвала необходимость нормализации отношений между всеми мусульманскими странами. Заявление Ирана о своем нейтралитете в этом конфликте было воспринято в Багдаде как добрый знак. К налаживанию мирных взаимоотношений, по мнению диссертанта, обе стороны подтолкнули тогда общие национальные и геополитические интересы. 6 марта 1975 г. в столице Алжира Мохаммед Реза Пехлеви и Саддам Хусейн подписали соглашение, получившее известность как Алжирская декларация. Согласно этому документу, Иран обязался прекратить поддержку иракских курдов, боровшихся за автономию и выступавших против центрального правительства в Багдаде, а Ирак, со своей стороны, согласился признать равными права Ирана на использование русла пограничной реки Шатт-эль-'Араб и на проведение речной границы по тальвегу. Наряду с этим была достигнута негласная договоренность о том, что иракские власти примут меры против жившего тогда в Ираке айатоллы Хомейни, который вел активную антишахскую деятельность, и вскоре шиитский имам был выслан из страны. В развитие Алжирского соглашения Иран и Ирак ратифицировали договор о границах и добрососедских отношениях, подписали несколько двусторонних документов об урегулировании положения на сопредельных территориях, достигли соглашения о нормализации экономического и культурного сотрудничества.

После прихода к единоличной власти (1979) Саддам Хусейн поставил перед собой задачу превратить Ирак в ведущее государство на Ближнем и Среднем Востоке, поднять его престиж в арабском мире. В случае успеха, считал он, ему было бы гарантировано политическое лидерство среди глав мусульманских стран ближневосточного региона. Одним из главных препятствий на пути к этим целям стала победа исламской революции в Иране. Возглавив Исламскую Республику, айатолла Хомейни в основу своей внешней политики по отношению к мусульманским странам положил концепцию «экспорта исламской революции», и главным объектом этой политики стал Ирак. Отношения между странами в очередной раз покатились по наклонной плоскости. В Багдаде ожидали, что новые иранские власти полностью отвергнут региональную политику шахского режима. Однако шиитские лидеры заявили о преемственности своей внешней политики и продолжали считать все аннексированные ранее земли остающимися под иранской юрисдикцией. В Тегеране все чаще раздавались заявления о том, что большая часть Ирака, а также некоторые страны Персидского залива (в первую очередь Бахрейн и Кувейт) являются исконно иранскими. Начиная с весны 1979 г. напряженность в отношениях между двумя странами достигла такой степени, что на ирано-иракской границе дело доходило до использования ракет класса «земля - земля».

В параграфе «Арабское единство или единение мусульман?» диссертант анализирует характер противоречий между господствовавшей в Ираке концепцией «единой арабской нации» и выдвинутой шиитским руководством Ирана идеей создания «единого исламского государства».

Рассмотрение характера внутренней и внешней политики двух государств в XX в. позволило соискателю выявить ряд «болевых точек», обусловивших неизбежность столкновения иракской и иранской моделей государственного и общественно-политического переустройства. В Ираке в 1930-е годы сложилось полусветское государство, в котором мусульманские служители культа играли второстепенные роли. Процессы секуляризации усилились с приходом к власти партии Баас, чья программа содержала пункты, несовместимые с возможностью теократического правления. Напротив, в Иране шииты традиционно выступали в качестве самостоятельной политической силы. После победы исламской революции стало очевидным, что новые иранские власти не смогут найти общий язык с арабскими националистическими режимами.

Конфронтация между Ираком и Исламской Республикой Иран, по мнению диссертанта, во многом была следствием расхождения во

взглядах баасистов и шиитских лидеров в вопросах национального и исламского единства. Руководство республиканского Ирака считало себя передовым отрядом движения панарабизма, выступающего за единство и независимость арабской нации на основе отделения ислама от государства. Лидеры Исламской Республики, со своей стороны, апеллировали ко всему мусульманскому миру и претендовали на роль главных покровителей сил, стремящихся к политическому объединению всех народов, исповедующих ислам. Идея «экспорта» опыта исламской революции в корне противоречила главной внешнеполитической цели руководства баасистского Ирака - созданию единого арабского государства на национальной, а не религиозной основе. Любое правительство, явно или скрыто отделявшее ислам от власти, автоматически становилось в глазах Тегерана врагом исламской революции. И прежде всего это относилось к Ираку.

В отличие от лидеров шиитского Ирана, делавших упор на основополагающие догматы ислама, иракские националисты всегда акцентировали внимание на «арабском характере» мусульманства и на той роли, которую в возвышении шиизма сыграл «праведный» халиф 'Али, выходец из арабского племени курайш. Партия Баас видела в исламе лишь «предшественницу социалистических идей» и, как светская партия, рассматривала его в качестве культурной предтечи концепции арабского национализма. «Основная сила, объединяющая людей в единую общность, - говорил Саддам Хусейн, - это нация. Только в нации люди чувствуют свою силу. Нация также создает основы для духовного развития людей, так как способствует выработке идеологии, наиболее полно соответствующей их потребностям»15. Иракская пропаганда характеризовала «режим айатолл» как смесь «анархизма, коммунизма, нацизма и фашизма», которая не имеет никакого отношения к исламу16. Наряду с этим, Багдад считал свой конфликт с Ираном борьбой с олицетворяющим зло персидским национализмом, а не проявлением религиозной войны, в которой сунниты воюют против шиитов.

Айатолла Хомейни, со своей стороны, полагал невозможным отделение религии от государства, он призывал к исламскому единству и утверждал, что национализм концептуально противен исламу. Руководитель Ирана верил в возможность создания условий для появления «исламского интернационала». Основу его мировоззрения и политических взглядов, по мнению диссертанта, составляла

15 Лики Востока. СПб.: Издат. Дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. С. 180.

16 Al-Mousavvi М. The Miserable Revolution. Baghdad: Dar al-Ma'mun, 1987. P. 75.

непоколебимая вера в совершенство Корана и догм ислама, в святость и незыблемость освященных ими правопорядка, социальных и нравственных принципов. «Ислам, - говорил Хомейни, - содержит предписания по всем вопросам, касающимся человека и общества... Не существует вопросов, по которым ислам не вынес бы своего суждения»17. Мыслимый им «исламский образ правления» не мог иметь ничего общего ни с капитализмом, «чьи бесчисленные несправедливости делают обездоленными народные массы, находящиеся под его гнетом», ни с марксизмом-ленинизмом и социализмом, тем более «арабским», так как они выступают «против частной собственности, за обобществление»18.

Диссертант подчеркивает кардинальный характер национально-религиозных противоречий в отношениях между обеими странами. Иракская сторона сосредоточила все свои усилия на противодействии планам Тегерана, направленным на глобализацию опыта исламской революции и его распространения за пределами национальных границ Ирана. Особое беспокойство Багдада вызывал взятый Ираном курс на активизацию пропаганды среди иракских шиитов, прямо призывавшихся к свержению баасистского правительства. И эти призывы не повисали в воздухе: в Ираке, где большинство населения (по разным подсчетам, от 55 до 60%) исповедовало ислам шиитского толка, государственная власть со времен 'Аббасидов и до 2003 г. находилась в руках суннитов.

После победы исламской революции в Иране тяга мусульман к самоидентификации исключительно в рамках ислама усилилась во многих странах. Эта тенденция расценивалась иракским руководством как угроза, которая могла, с одной стороны, помешать планам укрепления межарабского единства на национальной основе и, с другой -свести на нет усилия баасистов в деле национальной консолидации общества внутри страны. Основания для подобных опасений не были беспочвенны, однако «исламизация умов» не повлекла за собой существенных изменений в соотношении сил государств мусульманского мира. Что же касается Ирака, то подавляющая часть его населения вовсе не желала быть захлестнутой разрушительной «шиитской волной», чем опровергла тогда надежды тегеранских стратегов на помощь со стороны иракских шиитов, которые, как ожидалось, должны были выступить в качестве основных союзников Тегерана в борьбе против «неверного предательского режима Баас».

17 Khomeini R. Principes politiques, philosophiques, sociaux et religieux. P. 21.

18 Хомейни. Завещание. С. 50.

Параграф «Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке» посвящен сравнительному анализу основных этапов политики Тегерана и Багдада в отношении курдского национально-освободительного движения.

Разногласия по национально-религиозным проблемам, портившие отношения между Ираном и Ираком, были усугублены неразрешенным курдским вопросом. Правящие круги обеих стран не признавали де-факто прав курдского народа на самоопределение, и курдское освободительное движение на долгие годы стало причиной непрекращающейся головной боли политических руководителей и в Тегеране, и в Багдаде.

В Иране национальная ситуация была впервые юридически отражена в Конституции 1906 г. В ней за персами было закреплено положение господствующей нации, а политические права национальных меньшинств были ограничены. Диссертант указывает, что ассимиляторская политика в национальном вопросе была продолжена в период правления Реза-шаха (1925-1941). Власти усиленно пропагандировали идею «этнонацпональной однородности» иранских народов, их культурную исключительность. Развитие экономики и современной инфраструктуры осуществлялось преимущественно в центральных районах. Это привело к резкому отставанию населенных нацменьшинствами периферийных областей, и в первую очередь Курдистана.

Политика ущемления прав курдов продолжалась и в годы правления Мохеммеда Реза Пехлеви (1941-1978), и после победы исламской революции в Иране. Анализ состава оппозиционных сил, которые принимали участие в выступлениях за свержение монархии, показывает, что антишахскую борьбу шиитских лидеров в той или иной степени поддержали все национальные меньшинства. Тем более горьким было их разочарование, когда возглавивший Исламскую Республику айатолла Хомейни выступил в пользу решения национального вопроса в стране исключительно в форме религиозного равенства всех граждан. Требования национальной автономии курдским населением были объявлены контрреволюционным буржуазным национализмом. Более того, некоторые религиозные лидеры из числа окружения Хомейни развернули пропагандистскую кампанию, в ходе которой утверждали, что шиизм в большей степени соответствует духовной культуре курдов, чем исповедуемый ими суннитский толк ислама. В мае 1979 г. шиитское руководство обнародовало проект декрета «Права и обязанности районов самоуправления Исламской Республики Иран», согласно которому в стране признавалось наличие только религиозных меньшинств, а

национальные меньшинства, включая курдов, классифицировались как «группы племен».

Анализируя характер внутренней политики баасистских режимов в национальном вопросе, соискатель отмечает, что после свержения монархии (1958) приход к власти всех без исключения правительств сопровождался официальным признанием равноправия этнических групп, населяющих страну. В полной мере это распространялось и на положение курдского меньшинства. Во Временной конституции страны было продекларировано следующее положение: «Арабы и курды рассматриваются как партнеры, и их национальные права в рамках единого Ирака гарантируются конституцией»19. Это тем не менее не могло удержать всех баасистских лидеров, от Касема до Саддама, от развязывания боевых действий в Иракском Курдистане. Такие войны не были перманентными: в целях укрепления своего положения каждый из режимов после прихода к власти на некоторое время прекращал военные операции в курдских районах. Однако неготовность Багдада адекватно реагировать на требования представителей самого большого в стране национального меньшинства вновь и вновь толкала центральные правительства к проведению политики силового разрешения курдской проблемы. Диссертант указывает на игнорирование политическим руководством страны принципов равноправного партнерства арабов и курдов, в результате чего Ирак все чаще объявлялся «республикой арабов», а курды продолжали именоваться или «северными арабами», или этническим меньшинством, входящим в состав «арабской нации».

Конечная цель курдского национально-освободительного движения -создание целостного государства, - по мнению соискателя, ни в коей мере не соответствовала политическим устремлениям иранских и иракских властей, ни монархических, ни республиканских. Обе страны придерживались следующей тактики в розыгрыше «курдской карты»: в период улучшения ирано-иракских отношений Тегеран и Багдад выступали единым фронтом против курдского национально-освободительного движения, но когда ситуация в отношениях менялась в худшую сторону, каждое из правительств стремилось использовать курдскую проблему в целях ослабления позиций противника. Наиболее последовательное воплощение данная политика получила в 1975 г., когда Тегеран и Багдад пошли на подписание Алжирской декларации и обязались прекратить поддержку курдских движений на территории соседа. Иракские курды лишились тогда военно-технической и

19 Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 п\ С. 20.

финансовой помощи со стороны Ирана, что позволило баасистскому правительству приступить к реализации плана «арабизации» курдских районов. Местное население подверглось депортации в центральные и южные провинции, было опустошено более тысячи населенных пунктов.

Начавшаяся ирано-иракская война отодвинула решение курдской проблемы в этих странах на неопределенный срок. Охваченная волной патриотизма большая часть иранских и иракских курдов прекратила тогда выступления с требованиями автономии и свернула вооруженное сопротивление центральным властям, что позволило последним направить высвободившиеся армейские подразделения на фронт.

В параграфе «Проблема статуса Хузистана ('Арабистана)» исследован спорный вопрос о принадлежности иранской провинции Хузистан (Хузестан) и рассмотрено место этой проблемы в национально-религиозных разногласиях Ирана и Ирака.

Провинция Хузистан расположена к востоку от нижнего течения Тигра и Шатт-эль-'Араб, и значительную часть местного населения составляют потомки арабов, заселивших эти места задолго до появления ислама. Поэтому в иракской печати и официальных документах Хузистан именовался не иначе как «'Арабистан». Если в своих подходах к разрешению курдской проблемы Ирак не руководствовался желанием выдвинуть притязания на территорию Иранского Курдистана, то в отношении провинции Хузистан экспансионизм Багдада, по мнению соискателя, проявил себя в полной мере.

Рассматривая проблему статуса Хузистана в ретроспективе, диссертант отмечает, что вопрос о принадлежности его земель имеет давнюю историю. Эта территория постоянно была причиной раздора среди ближневосточных народов и неоднократно на протяжение столетий подвергалась захвату чужеземцев. В XVII в. арабским шейхам Хузистана, заинтересованным в полном контроле над подвластными им землями, удалось добиться относительной автономии. Этот суверенитет сохранялся до 20 апреля 1925 г., когда последний правитель Хузистана, шейх Хаза'ал, вопреки недовольству вождей местных арабских племен, подписал декларацию о передаче Ирану прав на управление этой провинцией.

Обстановка в Хузистане сохранялась напряженной в течение всего XX в. При поддержке иракских властей (монархических и республиканских) местное арабское население неоднократно вступало в открытую вооруженную борьбу за создание независимого от Ирана «'Арабистана». Начало исламской революции в Иране было с энтузиазмом встречено хузистанскими арабами. Они активно

включились в антишахское движение, рассчитывая в случае победы антимонархических сил добиться, по меньшей мере, автономии. Этим планам осуществиться не удалось: айатолла Хомейни не был сторонником деления страны по национальному принципу. В преддверии и в ходе ирано-иракской войны местные жители стали рассматриваться Тегераном как «пятая колонна» противника. Диссертант считает, что этот взгляд не имел под собой реальных оснований, так как население Хузистана в целом проявило верность центральной власти в ее конфронтации с баасистским режимом.

Стратегический военный план Саддама Хусейна в этом районе, по мнению соискателя, строился из расчета не только на лояльность арабского населения Хузистана, но и на его активную поддержку военных действий Ирака. Именно эти надежды побудили иракского президента отдать приказ на вторжение в эту провинцию в первый же день войны. Суть проблемы, однако, заключалась в том, что в основной своей массе арабы Хузистана, вне зависимости от того, исповедовали они суннизм или (в меньшей степени) шиизм, не были склонны к поддержке агрессивных устремлений Саддама Хусейна, даже если за этим стояла возможность обрести «арабскую родину». Национально-государственная лояльность оказалась для них большей ценностью, чем «просто» этно-национальная принадлежность. На житейском уровне они рассуждали так: лучше спокойно и мирно жить в своем доме рядом с инородцами, чем положить свои жизни ради призрачной свободы, добытой руками пришлых единоверцев. Все это несколько остудило пыл багдадских стратегов, и их оценочные заявления относительно будущего Хузистана перестали быть пафосными. «Правая рука» Саддама по международным делам, Тарик Азиз, в одной из статей, опубликованных в «Ал-Ватан ал-'араби» (Париж), писал: «Что касается 'Арабистана, то нелогично и не к месту поднимать этот вопрос, пока еще ситуация среди арабов не готова к этому, и пока сами арабы 'Арабистана недостаточно готовы к этому, хотя они в первую очередь заинтересованы в разрешении этой проблемы. Во всяком случае, Ирак является самым стойким защитником их дела»211. После окончании войны (1988) статус Хузистана не изменился, и он продолжает оставаться в составе Ирана.

Глава III «Иран и Ирак в изменяющемся современном мире» посвящена рассмотрению характера ирано-иракских отношений за последние четверть века.

20 The Iraq - Iran conflict. P. 153.

В параграфе «Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны» анализируются основные события войны 1980-1988 гг. и политическая ситуация, сложившаяся в мусульманском мире в связи с этим конфликтом.

С формальной точки зрения, по мнению соискателя, военный конфликт был развязан иракской стороной как ответ на «агрессивные действия» Ирана, но, по сути, готовность «поиграть мускулами» проявили амбициозные руководители обеих стран. Как и всякая война, развязанная в XX в., ирано-иракский конфликт не был тем средством, который позволяет разрешить какие-либо насущные потребности миролюбивых граждан. В итоге ни одна из проблем, отравлявших отношения между Ираном и Ираком в течение десятилетий, не была снята на полях сражений и обе конфликтующие стороны не смогли добиться поставленных перед собой геополитических и военных целей.

Приняв решение о начале боевых действий, Саддам Хусейн, по мнению диссертанта, совершил, по крайней мере, три стратегические ошибки:

Во-первых, багдадский диктатор полагал, что ослабленная чистками иранская армия не будет в состоянии эффективно противостоять иракскому вторжению и что Ирак сможет в короткий срок нанести унизительное поражение Ирану. Поражение, которое, как он надеялся, повлечет за собой свержение айатоллы Хомейни, повысит престиж самого Саддама в глазах арабов и выдвинет его в безоговорочные лидеры всего арабского мира.

Во-вторых, президент Ирака, как уже отмечалось, очень рассчитывал на то, что «братское» арабское население Хузистана выступит против центральной власти в Тегеране. События на фронтах опровергли и эти расчеты. Арабы Хузистана не восстали против власти Хомейни, напротив, иностранное вмешательство разожгло патриотический пыл масс, и все народы, населяющие Иран, объединились вокруг шиитских лидеров перед лицом внешней угрозы.

В-третьих, вопреки надеждам Багдада на поддержку его агрессивных устремлений со стороны «арабских братьев» других государств, война с Ираном нарушила хрупкое единство арабского мира. Если перед развертыванием боевых действий Исламская Республика практически находилась в международной изоляции, то с их началом ситуация изменилась: Иран обрел союзников среди лидеров ряда арабских стран.

Идеологические установки партии Баас ее иракское региональное руководство всегда претворяло в жизнь без компромиссов, но война с Ираном, указывает соискатель, внесла значительные изменения в эту

«идеологическую чистоту». Багдад оказался в зависимости от политической и финансовой помощи именно тех арабских стран, которые еще недавно причислялись им к стану «реакционных» (Иордания, Саудовская Аравия, Египет). Анализируя противоречия в арабо-мусульманском мире, вызванные ирано-иракской войной, диссертант подчеркивает, что ни одно из государств-членов Лиги арабских государств (ЛАГ) не откликнулось на призыв Иордании оказать помощь Ираку. Более того, некоторые из них вообще выступили на стороне Ирана. «Долг арабов заключается в том, - заявлял ливийский лидер Муаммар Каддафи, - чтобы плечом к плечу бороться вместе с мусульманами Ирана»21. Антииракская позиция Сирии доходила порой до того, что телевидение Дамаска называло Саддама Хусейна «сумасшедшим фашистом», ведущим войну в интересах США. Многие арабские лидеры полагали, что чем дольше продолжается ирано-иракская война, тем больше сил и внимания арабского мира отвлекается от конфронтации с Израилем в сторону Персидского залива. В результате, по некоторым подсчетам, Исламская Республика получала из стран арабского мира больше оружия, чем «братский» Ирак".

Вместе с тем, арабских лидеров продолжала сильно раздражать политика «экспорта» исламской революции. Несмотря на то, что некоторые из них приветствовали бы победу Ирана в войне с Ираком, они вовсе не хотели заполучить в свои страны государственное правление иранского образца. В диссертации отмечается, что эскалация ирано-иракской войны вела к обострению противоречии в исламском мире и усилению конфронтации между арабскими государствами. Она способствовала укреплению позиций стран Запада и Израиля, против чего всегда выступало большинство стран региона. Такая война оказалась невыгодной никому. И когда под эгидой Совета Безопасности ООН было принято решение о прекращении боевых действий (8 августа 1988 г.), оно было с облегчением воспринято не только в Багдаде и Тегеране, но и в столицах всех государств Ближнего и Среднего Востока.

В параграфе «Иран и Ирак после свержении режима Саддама Хусейна» анализируется ситуация, сложившаяся в регионе после окончания ирано-иракской войны, рассматриваются причины и следствия оккупации Ирака войсками альянса в 2003 г. и реакция на эти события в Иране.

21 Цит. но: 1гап- 1 гас): Оиепа, роПиса. $оае<:1ас1. Р. 158.

22 Нйп5е1ег Р. Ор сИ. 8. 105.

Характер межгосударственных отношений двух стран на протяжении 15 лет после окончания ирано-иракской войны был напряженным. Мирный договор, способный установить послевоенный статус-кво, так и не был подписан. Стороны свернули все деловые и торгово-экономические контакты, продолжая сохранять на своей территории и всячески поддерживать военно-политические и религиозные группировки, оппозиционные недавнему противнику.

Включение Вашингтоном Ирана и Ирака в список государств, принадлежащих к «оси зла», призванное констатировать общность позиций обеих стран в конфронтации с «мировым демократическим сообществом» и их причастность к силам международного «исламского» терроризма, по мнению соискателя, было вызвано политической конъюнктурой и не отражало реального положения дел. Ослабленные войной Иран и Ирак первое время были больше озабочены внутренними проблемами, связанными с ликвидацией разрухи и налаживанием мирной жизни. Положение изменилось к началу 1990-х гг.

После смерти айатоллы Хомейни (3 июня 1989 г.) иранские политики в реализации внешнеполитической стратегии сумели проявить известную гибкость. Планы всемирной исламской революции были отложены до лучших времен, и страны «мирового империализма» стали рассматриваться в первую очередь лишь как политические соперники и доктринальные противники. На практике это означало, что новые прагматичные шиитские лидеры локализовали свою главную стратегическую задачу, ограничив пределы ее осуществления региональными рамками, где главным объектом для «экспорта» исламской революции продолжал оставаться агрессивно настроенный саддамовский Ирак.

Что касается Багдада, то там также не питали особых иллюзий по поводу последствий прямой военной конфронтации с Западом. Вместе с тем, иракский диктатор был не прочь вновь продемонстрировать силу, но по отношению к более слабому противнику. Предпринятое Ираком в ночь с 1 на 2 августа 1990 г. вторжение в Кувейт, вызвавшее жесткую ответную реакцию мирового сообщества, реализованную позже в ходе операции «Буря в пустыне», окончательно противопоставило баасистский режим остальному миру. Стремясь обеспечить безопасность тылов, Саддам Хусейн пошел на примирение с руководством Ирана. Он заявил о готовности выполнить все рекомендации Совета Безопасности ООН, касающиеся вопросов нормализации ирано-иракских отношений, согласился вернуться к Алжирскому соглашению 1975 г. и признал возможным восстановление границы на Шатт-эль-'Араб по тальвегу.

Вслед за этим последовал взаимный отвод войск на довоенные позиции, были возвращены захваченные участки территории, осуществлен обмен военнопленными (около 100 тыс. человек с обеих сторон) и, наконец, восстановлены дипломатические отношения (октябрь 1990 г.).

После этих шагов Саддам, несомненно, рассчитывал, что Иран присоединится к Ираку в его «священной войне» против Запада. Но он вновь просчитался: официальный Тегеран как и прежде остро реагировал на любые проявления внешнеполитической активности Багдада, способные говорить об укреплении позиций иракских властей. Поэтому неудивительно, что иранское руководство осудило баасистов за их агрессию против мирного Кувейта. Никогда не признававший легитимность иракских притязаний на земли этой страны Иран с известной долей понимания отреагировал на пресечение агрессивных действий Багдада. Соискатель подчеркивает, что своими недальновидными действиями Саддам Хусейн сам обрек свою страну на политическую изоляцию и как следствие - на вторжение международных сил 20 марта 2003 г. и победное осуществление планов операции «Шок и трепет». Вместе с тем, шиитское руководство продолжало видеть свою главную задачу в недопущении экспансии Запада в ту часть мусульманского мира, которую Тегеран считал сферой своих жизненно важных интересов.

Исследование завершается анализом политического кризиса, вызванного вторжением коалиционных сил в Ирак, и реакцией на эти события со стороны официального Тегерана. Возникшая в начале XXI в. конфронтация между Ираком и странами Запада поставила иранскую дипломатию перед трудным выбором вектора национальной стратегии, которая соответствовала бы новым сложившимся обстоятельствам. В результате руководство Ирана склонилось к позиции, которую можно охарактеризовать как «активный нейтралитет». По мнению диссертанта, это позволило Тегерану оказывать влияние на развитие внутриполитической ситуации в самом Ираке (путем активизации деятельности иракских шиитов и курдов), а также выступать с критикой «великодержавной гегемонистской линии», проводимой в регионе США и их союзниками. После ареста Саддама Хусейна шиитское руководство стало более настойчиво требовать вывода иностранных вооруженных сил из Ирака и предоставления народу этой страны возможности самостоятельно решать свою судьбу. Выступая за достижение указанных целей в унисон с антиоккупационными силами в Ираке, иранская сторона рассчитывала получить весомые политические дивиденды.

Соискатель анализирует взгляды влиятельных представителей иракского политического истеблишмента и приходит к выводу, что, несмотря на различия во взглядах на будущее Ирака, представители светских политических течений и авторитетные религиозные лидеры этой страны внимательно прислушивались к голосу Тегерана. Косвенным образом это нашло подтверждение в результатах выборов в Национальную ассамблею (парламент) Ирака, состоявшихся 30 января 2005 г. Большинство депутатских мест (146 из 275) досталось тогда шиитскому блоку «Объединенный иракский альянс» (ОИА).

Вместе с тем, необходимость учета внутриполитических реалий проявила себя 6 апреля 2005 г., когда иракский парламент избрал так называемый Президентский совет. Во главе его стал лидер Патриотического союза Курдистана Джалал Талабани, а его заместителями определены суннит Гази Иавар и шиит 'Адил ('Адель) ' Абд ал-Махди. Этот триумвират назвал имя главы кабинета министров -лидера ОИА Ибрахима Джа'фари. Подобный расклад обнаружил стремление объединить усилия трех ведущих политических сил страны, причем курд Джалал Талабани стал первым неарабом в высших эшелонах правящего руководства. Представители шиитов, суннитов и курдов заняли также три поста вице-премьеров и разделили 36 министерских портфелей (апрель - май 2005 г.).

Новым важным рубежом в постсаддамовском Ираке стал август 2005 г., когда был представлен проект новой конституции страны. Этот документ зафиксировал объединение представителей всех наций и религиозных конфессий в единый иракский народ. Ислам продолжает оставаться официальной религией государства.

Заключение содержит ряд выводов, имеющих научно-теоретическое и практическое значение. Они сделаны соискателем на основе анализа особенностей национально-религиозного развития мусульманских государств на примере взаимоотношений Ирана и Ирака в XX в.

1. Всякая крупная религия с течением времени обретает полиэтнический характер, все больше отрываясь от своих национальных корней и насыщаясь чертами «космополитизма». В настоящее время вряд ли существует в мире народ, все представители которого являются приверженцами одного и того же вероисповедания. Поэтому споры о том, является ли религия одним из признаков современной нации, представляются диссертанту схоластичными. Убежденность в богоизбранности «своего» народа может, конечно, тешить тщеславие некоторых его представителей, но при этом лишь искажает сложившуюся картину, когда обыденным явлением стало существование как

многоконфессиональных наций-государств, так и мировых (по сути -полиэтнических) религий. Учет указанных обстоятельств, по мнению соискателя, предоставляет возможность правильно оценивать характер соотношения национального и религиозного феноменов в дальнейшем общественно-политическом развитии современных государств, в особенности - стран исламского мира.

2. В периоды Средневековья и Нового времени фактор национальной принадлежности не являлся определяющим при самоидентификации народов мусульманского Востока. Господствующей идеологической надстройкой здесь был ислам, и именно он до конца XIX в. решающим образом влиял на формирование национально-культурной лояльности людей. Мусульмане, будь то арабы, иранцы или представители других народов, считали себя в большей мере подвластными наследовавшим халифат правителям, чем подданными «своих» государств или представителями «собственных» этносов.

Несмотря на то, что идеи исламского единства предшествовали возникновению националистических концепций, в период Новейшей истории мусульманские общества вступили под лозунгами борьбы за достижение прежде всего национально-государственной независимости, а не упрочения религиозной общины, уммы. Последовавшая в период между двумя мировыми войнами конвергенция идеологий ислама и национализма во многом диктовалась тем, что национализм, претендовавший на роль ведущей силы освободительных движений, не имел тех исторических корней, которыми располагало вероучение Мухаммада в качестве традиционной и четко прописанной мировоззренческой системы. Вот почему в теоретическом плане большая часть мусульманских просветителей и реформаторов продолжала рассматривать ислам как сущностный компонент национализма, а мусульманские идеалы представляла имеющими фундаментальную и глобальную ценность.

3. Опыт исторического развития Ирана и Ирака в XX в. убедительно показал, что привнесенные в традиционную исламскую среду идеи ускоренной модернизации государства по западным образцам или «арабского социалистического возрождения» не соответствуют менталитету мусульманских народов. В этих странах потерпели крах не только стратегии насильственной «американизации» и псевдо-«советизации», но и в их лице все «западные» модели социально-политического переустройства мусульманского общества. Угрожающе быстрое и неподконтрольное изменение условий жизни, наступление «чужого», «импортированного», навязываемого извне и разлагающего

«свое» вызвало отторжение у населения Ирана и Ирака, увидевших в планах «вестернизании» посягательство на свою этнонациональную и религиозную самобытность. И дело здесь, по мнению диссертанта, не только в идеологических изъянах или концептуальных недостатках заимствованных моделей, а в том, что светские эгалитаристские политические программы и «пришлые» культурные ценности оказались чужды народам, сохранившим приверженность традиционному образу жизни.

4. Особенности развития отношений исламских государств с внешним окружением заключаются в том, что населяющие их народы пока еще не готовы полностью идентифицировать себя с представителями «чуждого» им немусульманского мира. В периоды острых геополитических кризисов, порождаемых в эпоху Новейшей истории противостоянием Север-Юг, единая вера для них продолжает выступать как объединяющая сила, все еще оставаясь большим приоритетом, чем национальная принадлежность или государственное подданство. В связи с этим двустороннее сотрудничество России с каким-либо государством мусульманского мира может быть более прочным и перспективным, если оно не будет строиться на ущемлении национально-религиозных достоинств других исламских стран.

Вместе с тем соискатель указывает, что современный мусульманский мир не демонстрирует ожидаемого внутреннего единства при разрешении проблем в пределах «империи ислама». Национально-государственные противоречия и территориальные притязания, идеологические разногласия и гегемонистские устремления политических лидеров еще способны вовлекать страны в пучину междоусобных войн. Ирано-иракская война не только привела к расколу среди стран исламского мира, но и ясно показала, что при возникновении внутримусульманских конфликтов в современную эпоху доминантой в умонастроениях граждан воюющих стран становится лояльность к нации-государству.

5. Опыт исторического развития стран мусульманского Востока убеждает в том, что его логика и дальнейшая направленность не могут быть поняты в полном объеме, если подходить к ним, используя лишь «западный» научно-методологический инструментарий познания эволюционного хода исторического процесса. Позитивистская концепция «трех стадий» О.Конта, метафизическая теория «круговорота цивилизаций» А.Тойнби или диалектико-материалистическое учение о смене общественно-экономических формаций К.Маркса рисуют нам идеализированные картины того, как могла бы выглядеть история

развития человечества, и далеки от выявления всех ее имманентных закономерностей. На тех или иных этапах исторической эволюции возможны, конечно, совпадения с теоретическими выкладками «классиков», однако в целом живая история восточных обществ до сих пор продолжает давать нам примеры модификаций, не укладывающиеся в распространенные научные клише.

Истинная причина сложившегося в XX в. противостояния «христианской» и «исламской» цивилизаций заключается не в борьбе за религиозную исключительность, не в противоречиях между бедным «консервативным» Югом и богатым «прогрессивным» Севером, а тем более не в «классовой ненависти» населения освободившихся стран к правительствам и гражданам бывших метрополий. Это - объективный и пока еще не разрешенный межформационный конфликт двух систем: подверженного глобализации индустриального общества и пока еще склонного к некоторой изоляции и стремящегося продемонстрировать свою гомогенность мусульманского мира.

6. Мусульманский Восток, несомненно, специфичен, но он не обречен на то, чтобы быть вечно обособленным и самодостаточным. Поэтому в ближайшей перспективе будут неизбежны и «комфортный» для обеих сторон социо-культурный гомеостаз мусульманского мира к внешнему окружению, и проявление адекватных «ответов» исламских стран на грядущие «вызовы времени». Эти процессы будут протекать в сложных условиях. Поиск путей к ненасильственному миру пока еще отягощен столкновением интересов, с одной стороны, апологетов «цивилизаторской» миссии Запада, а с другой - проводников экстремистских идей расширения границ пассионарной «империи ислама».

Мировое сообщество не сможет избежать универсальных путей развития человеческой цивилизации. Всемирный прогресс, скорее всего, будет предполагать движение по пути технотронной эволюции, конституирование общепризнанных демократических принципов, естественное стирание межгосударственных границ и как следствие -нивелирование национальных различий, взаимообогащение мировых культур, вытеснение религии из политической сферы в частную жизнь. Именно таким, в общих чертах, представляется диссертанту магистральный путь к будущему постиндустриальному миропорядку, будь он капиталистическим, коммунистическим, конвергентным или каким-либо иным.

Список научных трудов по теме диссертации

Общий объем научных трудов соискателя по теме диссертации составляет свыше 140 п.л. Они были подготовлены в виде монографий, научных статей, учебно-методических материалов и иных публикаций, в том числе в журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.

Монографии

1. Иран уб Ирак: история и современность. М.: Изд. Московского университета, 2002. - 768 с.

2. Коран в России: источник знаний или объект мифотворчества? М.: Изд. «Дружба народов», 2004. - 384 с.

3. «Национальное» и «религиозное» в системе межгосударственных отношений Ирана и Ирака в XX веке. М.: ИНИОН РАН, 2006. - 397 с.

4. Персы и арабы в древности и в составе Халифата. М., 2001. - Деп. в ИНИОН РАН. № 56382. - 367 с.

Научные статьи

5. Место и роль социального момента в национально-освободительной борьбе развивающихся стран // Проблемы современной идеологической борьбы. В. 33. М.: Дипломатическая академия МИД СССР, 1981. - 33 с.

6. Джихад сердца // Кино-Парк. 2002. № 12. С. 37-39.

7. Джихад: современные мифы и аутентичные тексты Корана // Россия и современный мир, 2004. № 2 (43). С. 160-173.

8. Зарождение мусульманской цивилизации и Иран // Ирано-Славика, 2005. № 1 (5). С. 28-35.

9. «Священная война» в политической культуре ислама VII—VIII вв. (Исторический ракурс проблемы) // Политическая наука, 2006. № 3. С. 220-239.

10. Сущность джихада в контексте современного противостояния Восток - Запад (догматический ракурс проблемы) // Социально-гуманитарные знания, 2006. №4. С. 307-318.

11. Хронология важнейших событий иранской революции 1978-1979 гг. // Современный Иран: Историко-социологические проблемы революции. Сборник обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1979. С. 170-175.

12. Соотношение социального и национального аспектов в общественном развитии освободившихся государств Азии и Африки // Современные проблемы востоковедения. М., 1981. С. 75-114. - Деп. в ИНИОН АН СССР. №9865.

Учебные пособия

13. Актуальные проблемы ближневосточного конфликта // Распад колониальной системы империализма и пути развития освободившихся стран Азии. 1945-1983 гг. / Под ред. Е.А.Кургиняна, В.И.Овсянникова. М.: Изд. МГЗПИ, 1984. С. 56-62.

14. Антиимпериалистическая, антимонархическая революция в Иране (1978-1979 гг.)//Там же. С. 67-79.

15. Движение неприсоединения и проблемы развития освободившихся государств // Там же. С. 37—43.

16. Социально-политические процессы в странах Арабского Востока в 60-70-е годы // Там же. С. 51-55.

17. Политическая история государств Азии и Северной Африки. XX век. Т. П. / Ред. колл.: Овсянников В.И., Родригес A.M., Селиванов И.Н. М.: Изд. «Магистр», 1996. Разделы: Бахрейн. С. 129-132; Иордания. С. 184191; Йеменская Арабская Республика. С. 145-153; Катар. С. 133-137; Кувейт. С. 138-144; НДРЙ. С. 153-159; Объединенные Арабские Эмираты. С. 119-123; Оман. С. 124-128; Саудовская Аравия. С. 109-118; Сирия. С. 160-170 (в соавторстве с A.M.Родригесом).

Тезисы докладов

18. О соотношении социального и национального в общественном развитии освободившихся государств И Структурные сдвиги в экономике и эволюция политических систем в странах Азии и Африки в 70-е гг. М.: Наука, 1979. С. 71-74.

19. Социально-политическое и национально-религиозное содержание ирако-иранского конфликта // Вторая Всесоюзная школа молодых востоковедов. Т. I. Ч. I. М.: Наука, 1982. С. 111-113.

АЛИЕВ Ариф Али-Гусейнович (Россия)

Особенности развития национально-религиозных отношений стран мусульманского Востока (на примере Новейшей истории Ирана н Ирака)

Диссертация посвящена исследованию особенностей национально-религиозной эволюции Ирана и Ирака в XX в. В ней выявляется характер противоречий между идеалами трех стратегий государственого развития: буржуазной «белой революции», создания исламского государства в Иране, а также «арабского социалистического возрождения» иракских баасистов.

Материалы исследования, основные положения и практические выводы работы могут быть использованы в преподавательской деятельности при подготовке лекционных курсов и спецкурсов по Новейшей истории стран мусульманского Востока, а также в научных исследованиях.

Arif A. ALIEV (Russia)

The pecularities of development of national-religious relationship among the countries of the Muslim World (on example of contemporary history of Iran and Iraq)

The dissertation is devoted to the research of pecularities of national-religious evolution of Iran and Iraq in XX century. The character of contradictions between the ideals of three strategies of state development, such as: bourgeois "white revolution", creation of the Islamic state in Iran and "Arabic socialist renascence" bf Iraqi baasists is revealed.

The objects of the investigation, the principal cases involved and the theoretical conclusions can be used for lecture proposes and special courses in contemporary history of the Muslim World and also serve as the object for further findings.

Подписано к печати 11.12.2006 г. Формат 60 \ 84/16. Бумага офсетная Объем 2.15 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 196

Отпечатано п типографии ИНИОН РАН 117997, Москва, Нахимовский пр-кт, д. 51/21

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Алиев, Ариф Али-Гусейнович

ВВЕДЕНИЕ.

Вводный раздел. ВОПРОСЫ РЕЛИГИОЗНЫХ И МЕЖЭТНИЧЕСКИХ

ОТНОШЕНИЙ В КЛАССИЧЕСКОМ ИСЛАМЕ.

§ 1. «Национальное» и «религиозное» в Коране и Сунне.

§ 2. Арабский и иранские народы в составе Халифата и уммы.

Глава I. ИРАН И ИРАК В ПОИСКАХ ПУТЕЙ НАЦИОНАЛЬНО

ГОСУДАРСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ.

§ 1. Проблема соотношения «национального» и «религиозного» в мусульманской общественно-политической мысли.

§ 2. Иран и Ирак на нути буржуазных реформ.

§ 3. Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979).

§ 4. Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа.

Глава II. НАЦИОНАЛЬНЫЙ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОРЫ В ПРОТИВОСТОЯНИИ ИСЛАМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ИРАН И

БААСИСТСКОГО ИРАКА.

§ 1. Борьба за региональное лидерство.

§ 2. Арабское единство или единение мусульман?.

§ 3. Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке.

§ 4. Проблема статуса Хузистаиа ('Арабистапа).

Глава III. ИРАН И ИРАК В ИЗМЕНЯЮЩЕМСЯ СОВРЕМЕННОМ МИРЕ.

§ 1. Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны.

§ 2. Иран и Ирак после свержение режима Саддама Хусейна.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Алиев, Ариф Али-Гусейнович

Актуальность темы диссертационного исследования.

Исследование сложных многополюсных проблем современного развития стран Ближнего и Среднего Востока весьма актуально. Его значимость предопределена характером нового цивилизационного конфликта между Востоком и Западом, проявившегося в период новейшей истории. Злободневным становится анализ параметров «ответа» восточных сообществ, прежде всего исламского мира, на тот «вызов», который был брошен ему со стороны переходящей к постиндустриальному обществу западной (преимущественно христианской) цивилизации. В связи с этим важным является выявление специфических национально-религиозных особенностей возникновения и естественноисторического развития государств мусульманского региона, которые до сих пор оказывают решающее воздействие на формирование целостного мировосприятия населяющих его народов. Остроту проблеме придает разброс во мнениях среди политических деятелей и идеологов мусульманских стран относительно того, что должно быть положено в основу такой современной государственной стратегии, при которой развивающиеся нации были бы способны адекватно отвечать на вызовы времени. Другим не менее значимым аспектом является определение того, может ли вероучение Мухаммада служить принципиальной идеологической основой и главной составляющей современного международного «исламского» терроризма.

В диссертации анализируется комплекс вопросов, касающихся современного состояния национально-религиозного развития и взаимоотношений между Ираном и Ираком. В ней дается освещение толкований национального и религиозного факторов как движущих сил развития в общественно-политической мысли стран исламского мира. В диссертации выявляются истоки межгосударственных противоречий современных Ирана и Ирака, мотивы и результаты борьбы властных структур обеих стран за геополитическое господство в регионе. Подвергнуты анализу причины противоречий идеалов «белой революции», а затем и концепции построения в Иране исламского государства с господствовавшей в Ираке около 45 лет (1958-2003) идеологией панарабизма и «арабского социалистического возрождения». Определены возможные перспективы развития взаимоотношений между двумя странами после падения режима Саддама Хусейна.

Рассмотрение опыта исторического развития Ирана и Ирака позволяет выявить положительные и отрицательные стороны практической реализации в странах Востока двух ведущих концепций национально-государственного строительства, в качестве основ которых выступают, с одной стороны, националистическая идеология, а с другой стороны - идеалы религиозного миропорядка. Пропаганда руководством баасистского Ирака идей национальной исключительности, базировавшихся на представлении о возможности единства «самобытной арабской нации» в современных условиях, опыт политики ускоренного «экспорта» исламской революции в другие мусульманские страны, реализуемой лидерами Исламской Республики Иран, предоставляют возможность для нахождения путей к разрешению таких острых вопросов, как соотношение идеологий панарабизма и панисламизма, а также доктрин суннизма и шиизма в арабо-мусульманском мире.

Основным объектом исследования в диссертации являются процессы национально-религиозной эволюции и характер взаимоотношений Ирана и Ирака в новейшей истории. Такой выбор был обусловлен тем, что в этих странах нашли наиболее характерное выражение особенности современного общественного развития государств мусульманского Востока, а осуществлявшиеся на данном пути попытки реализации различных моделей политической стратегии и социального переустройства проявили себя в наиболее концентрированном и наглядном виде.

Достижение научных целей исследования не было бы возможным без предварительного анализа взаимоотношений Ирана и Ирака в исторической ретроспективе. Это позволяло понять, когда и каким образом появлялись региональные проблемы, обнаружить первопричины возникновения ряда противоречий, которые, обретя с течением времени некую фундаментальность, с регулярным постоянством всплывают на поверхность в конфликтных ситуациях на Ближнем и Среднем Востоке. С другой стороны, такой подход позволил осуществлять более точное прогнозирование долгосрочного развития национально-религиозной и общественно-политической ситуации в данном регионе. Исследование национальных и религиозных аспектов отношений двух народов на протяжении XX в. является важной составной частью исторического анализа сложившейся взрывоопасной ситуации на Ближнем и Среднем Востоке и может содействовать научно обоснованному моделированию политики постсоветской России в этом регионе.

Цели и задачи исследования. Главная цель диссертационного исследования - это выявление характерных черт и особенностей исторически сложившихся условий, способствовавших формированию различных направлений национально-государственной стратегии и политики в религиозной сфере в странах постколониального мусульманского Востока. Возможность такого исследования предоставили примеры исторического пути, пройденного Ираном и Ираком. В этих странах проявили себя все основные типы государственно-политического устройства, характерные для современных стран мусульманского мира: абсолютная и конституционная монархии, парламентская и исламская республики. Реализовывавшиеся здесь в разные годы стратегические проекты буржуазного переустройства, социалистического строительства или движения по «третьему пути» позволили:

• более четко осмыслить политические устремления правящих элит не только Ирана и Ирака, но и других мусульманских государств;

• выявить исторические и современные факторы, приведшие к появлению национально-религиозных противоречий среди стран региона;

• выяснить, каким образом столкновение идей могло трансформироваться в политику разжигания межгосударственных конфликтов в постколониальный период;

• определить некоторые возможные пути выхода из кризисных ситуаций на Ближнем и Среднем Востоке;

• рассмотреть с точки зрения исторического опыта Ирана и Ирака общие тенденции развития государств мусульманского мира в XXI в.

В соответствии с целями и основными направлениями исследования, их многоаспектностью был определен и основной комплекс решаемых в работе взаимосвязанных задач:

• проанализировать основные положения классического ислама по вопросам религиозных и этнонациональных отношений между народами;

• осветить подходы к разрешению проблем соотношения «национального» и «религиозного», отраженные в трудах видных представителей общественно-политической мысли мусульманских государств Х1Х-ХХ вв.;

• обобщить историографический материал, содержащийся в научных исследованиях, посвященных проблемам ирано-иракских взаимоотношений;

• выявить особенности внутренней и внешней политики правящих элит Ирана и Ирака в новейшее время, ее соответствие интересам национального и религиозного развития народов обеих стран;

• классифицировать причины несовместимости идеалов «белой революции» и исламской революции в Иране с концепцией «арабского социалистического возрождения» в Ираке, реализация которой осуществлялась иракскими баасистами в 1958-2003 гг., и определить характер их влияния на дальнейшее развитие взаимоотношений между двумя странами.

Источниковая база диссертации была обусловлена целями и задачами, поставленными в исследовании.

В качестве первоисточников автор использовал:

• архивные документы и материалы из фондов Архива внешней политики России, Центрального государственного архива народного хозяйства, Центрального государственного исторического архива;

• религиозную литературу: Коран (в переводах А.Г.Гафурова, И.Ю.Крачковского, Э.Р.Кулиева, М.-Н.О.Османова, В.М.Пороховой, Г.С.Саблукова, Б.Я.Шидфар); комментированные тексты Священного писания мусульман («Значение и смысл Корана» в 4-х тт., «Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур'ан аль-карим», «Свет Священного Корана» в 20 тт. и др.); Сунну пророка Мухаммада в изложениях ал-Бухари («Ал-Джами' ас-сахих»), Муслима («Ас

Сахих»), Ибн Хаджара («Булуг ал-Марам»), ан-Навави («Сады праведных»);

• работы мусульманских авторов Средневековья и исследования реформаторов и аналитиков Х1Х-ХХ вв.: М.Абдо («Послание о единобожии», «Теология сплоченности»), Н.Арури («Национализм и религия в Арабском мире»), ал-Афгани (цикл статей в газете «Ал-Урват ал-вуска»), ал-Банны («Пять трактатов»), А.Х.Зарринкуба («Исламская цивилизация»), Ибн Хишама («Жизнеописание пророка Мухаммада»), М.Икбала («Перестройка религиозной мысли в исламе»), ал-Кавакиби («Природа деспотизма и гибельность порабощения»), С.Кутба («Вехи на пути»), ал-Куфи («Книга хараджа»), А.Маудуди («Ислам и современная цивилизация», «К пониманию ислама»), А.А.ан-Наима («На пути к исламской реформации»), С.Х.Насра («Наука и цивилизация в исламе», «Традиционный ислам в современном мире»), ан-Наубахти («Шиитские секты»), Ф.Рахмана («Ислам»), Р.Риды («Халифат -великий имамат»), ас-Суйути («Совершенство в коранических науках»), М.Табатабаи («Шиизм в исламе»), Э.Тумы («Социальные движения в исламе»), ал-Хашими («Личность мусульманина.»), ал-Худжвири («Раскрытие скрытого за завесой.»), аш-Шахрастани («Книга о религиях и сектах») и др.;

• труды и выступления государственных и религиозно-политических деятелей мусульманского Востока прошлого века: М.Афляка («Баас и наследие», «На пути возрождения»), А.ал-Баззаза («Об арабском национализма»), А.Банисадра («Тоухидная экономика», «Исламская республика»), М.Каддафи («Зеленая книга»), М.Р.Пехлеви («Белая революция», «Мое служение Родине» и др.), С.Хусейна («О социальной и внешней политике Ирака», «Ирак призывает к миру»), айатоллы Хомейни («Политические, философские, социальные и религиозные принципы», «Завещание» и др.), И.Язди («Две статьи об исламской экономике») и др.; • документы и материалы государственных организаций и политических партий Ирака и Ирана: «Арабские политические документы», «"Зеленая книга" МИД Ирана», «Иракская коммунистическая партия. III Национальный съезд (1976 г.)», «Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 гг.», «Партия Арабского Социалистического Возрождения», «Политический отчет VIII регионального съезда Партии Арабского Социалистического Возрождения (1975 г.», «Устав и принципы действий Патриотического и национально-прогрессивного фронта в Ираке» и др.

Теоретической и научной базой при написании работы послужили идейно-философские труды мусульманских мыслителей, а также исследования отечественных и зарубежных ученых: востоковедов и ориенталистов, иранистов и арабистов, историков и исламоведов, политологов и правоведов. Представленные в этих работах переводы, палеографические описания и анализы материалов рукописных фондов подробны и аргументированы, а сделанные их авторами выводы достаточно объективны.

Степень научной разработанности темы исследования. Вопросы генезиса и типологии стран мусульманского мира, национально-религиозные аспекты развития освободившихся стран не раз становились самостоятельными объектами исследований в отечественном и зарубежном востоковедении. Фактографический материал, содержащийся в диссертации, сделанные в ней теоретические обобщения и практические выводы учитывают, прежде всего, исследования современных историков и исламоведов. Значительный вклад в освещение проблем соотношения национального» и «религиозного» внесли мусульманские ученые и мыслители. Аналитический обзор их трудов выделен в специальный раздел диссертации (§ 1 главы I).

На этапе сбора материалов для работы над заявленной проблемой соискатель столкнулся с известными трудностями. Предпринятый им поиск документов показал, что источниковая база по теме диссертации, особенно в той ее части, которая отражает современное состояние ирано-иракских отношений, в фондах центральных архивов практически не представлена. Содержащихся же в них официальные документы и государственные акты уже получили освещение, будучи обнародованными в печати или публикациях других исследователей. В силу указанных обстоятельств данные материалы отражены в диссертации в виде вторичных источников.

В поисках дефиниций, наиболее точно отражающих такие понятия, как «этнос», «нация», «национализм», «панисламизм», диссертант обращался к разработкам отечественных авторов1, были

1 Агаев А.Г. Нация, ее сущность и самосознание // Вопросы истории, 1967. № 1; Акопян Г.С. О двух тенденциях национализма угнетенных и развивающихся наций // Народы Азии и Африки, 1970. № 5; Алексеев В.В. Род, племя, народность, нация (Исторические формы общности людей). М.: Госполитиздат, 1962; Андрианов Б.В. Проблемы формирования народностей и наций в странах Азии и Африки // Вопросы истории, 1967. № 9; Баграмов Э.А. Национальный вопрос в борьбе идей. М.: Политиздат, 1982; Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973; Брутенн К.Н. Современные национально-освободительные революции (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974; Бурмистрова Т.Ю. Некоторые вопросы теории нации // Вопросы истории, 1966. № 12; Глезерман Г.Е. Класы и нации. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1977; Горячева А.И. Является ли психический склад признаком нации? // Вопросы истории, 1967. № 8; Ерасов Б.С. Концепция культуры и идеология национализма развивающихся стран // Народы Азии и Африки, 1969. № 2; Исмагилова Р.Н. Этнические проблемы современной Тропической Африки. М.: Наука, 1973; Калтахчян C.T. К вопросу о понятии «нация» // Вопросы истории, 1966. № 6; Козлов В.И. Некоторые проблемы теории нации // Вопросы истории, 1967. № 1; Кон И. Диалектика развития наций // Новый мир, 1970. № 3; Куличенко М.С. Социализм и этнические признаки наций (на примере народов СССР). М., 1973; Мнацаканян М.О. Нация и национальная государственность // Вопросы истории, 1966. № 9; Рогачев П.М., Свердлин М.А. О понятии «нация» // Вопросы истории, 1966. № 1; Семенов П.Г. Нация и национальная государственность в СССР // Вопросы истории, 1966. № 7; Современное революционное движение и национализм / Под. ред. Загладина В.В., Рыженко Ф.Д. М.: Политиздат, 1973; Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока / Отв. ред. Ким Г.Ф. М., 1978; Сталин В.И. Марксизм и национальный вопрос // Соч. Т. 2. С. 290-367; Сталин В.И. Национальный вопрос и ленинизм // Соч. Т. U.C. 333-355; Тавакалян H.A. Некоторые вопросы учтены концептуальные положения исследований зарубежных ученых2.

Отечественная историография накопила обширный материал, который позволяет достаточно глубоко понять проблемы развития стран мусульманского Востока. Труды ученых советского периода содержат фундаментальные исследования и практический анализ экономических, социально-политических, национально-религиозных, идеологических и культурных процессов, охвативших страны и народы этого региона мира. Большое внимание всегда уделелялось особенностям национально-освободительных движений, проблемам социалистической ориентации независимых государств, вопросам теории и практики национально-демократических революций3. Соискателем были проанализированы и учтены теоретические выводы, содержащиеся в трудах понятая «нация» // Вопросы истории, 1967. № 2; Токарев С.А. Проблема типов этнических общностей // Вопросы философии, 1964. № 11; Цамсрян И.П. Актуальные вопросы марксистско-ленинской теории нации // Вопросы истории, 1967. № 6.

2 Козинг А. Нация в истории и современности. М.: Изд. «Прогресс», 1978; Boule L. The Nationalist Idea. L., 1955; Carr E. Nationalism and After. L., 1945; Carlton W.G. The New Nationalism // Virginia Quarterly Review. Vol. XXVI, July 1950; Delos J.-T. Le problème de civilisation. La nation. Montreal, 1944; Deutsch K.W. Nationalism and Social Communication. N.Y., 1953; Doob L. Patriotism and Nationalism. Their Psychological Foundations. New Haven; L., 1964; Duijker H.C., Frijda N.II. National Caracter and National Stereotypes. Amsterdam, I960; Edward A. etc. Expectant Peoples. Nationalism and Development. N.Y., 1967; Emerson R. From Empire to Nation. The Ride to Self-Assertion of Asian and African Peoples. Cambridge, 1960; Goyal O.P. The Idea of the Nation in Extremist Political Thought // Modern Review. Calcutta, 1962. Vol. III. № 3; Hayes C.J.H. The Historical Evolution of Modern Nationalism. N.Y., 1949; Kedourie E. Nationalism. L., 1961; Kohn H. Nationalism. Its Meaning and History. Princeton, 1955; Kohr L. The Breakdown of Nations. L., 1957; Lerner D. The Passing of Traditional Society. Glencoe, 1958; Lipset S.M. The First New Nation. N.Y., 1967; Lot F. Qu'est-ce qu'une nation? P., 1959; Lukic R.D. La rôle de l'état dans la formation de la nation. Bruxelles, 1967; Montague J.B. Class and Nationality. L., 1963; Shafer B.C. Le Nationalisme. Mithe et réalité. N.Y., 1955; Shafer B.C. Nationalism and Interpretation. Wash., 1959; Silvert K.H. The Strategy of the Stude of Nationalism. N.Y., 1967; Smith A.D. Theories and Types of Nationalism. P., 1969; Snyder L.L. The New Nationalism. N.Y., 1968; Taladoire B.A. Langue et nationalité. P., 1966; Toynbee A. Again Nationalism Threatens. N.Y., 1963.

3 См., например: К.Н.Брутенц. Современные национально-освободительные революции: (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974; Гафуров Б.Г. Актуальные проблемы современного национально-освободительного движения: Развивающиеся страны Азии и Африки. М.: Наука, 1976; Искепдеров А.А. Национально-освободительное движение: Проблемы. Закономерности. Перспективы. М.: «Международные отношения», 1970; Кива А.В. Страны социалистической ориентации: Основные тенденции развития. М.: Наука, 1978; Ким Г.Ф., Кауфман А.С. Ленинизм и национально-освободительное движение. М.: Политиздат, 1969; Симония H.A. Об особенностях национально-освободительных революций. М.: Наука, 1968; Старушенко Г.13. Нация и государство в освободившихся странах. М.: «Международные представителей советской востоковедной школы. Подавляющая их масса написана добросовестными и вдумчивыми специалистами. Однако нередко политическая ангажированность и идеологическая зависимость авторов от господствовавших тогда взглядов на развитие мирового сообщества, как биполярной системы, к одному из полюсов которой в итоге должны примкнуть все государства, не позволяли им осветить в своих публикациях глубинные процессы, оказывающие влияние на естественноисторический ход развития стран «третьего мира», вообще, и исламского мира, в особенности.

Среди использованных в диссертации монографий и статей, а также коллективных трудов, содержащих важные теоретические обобщения, можно выделить работы: «Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана» Л.Р.Гордон-Полонской, «Этнические проблемы современной Тропической Африки» Р.Н.Исмагиловой, «Социальная философия мусульманского Востока» Н.С.Кирабаева, «К национальной ситуации на современном Востоке» М.С.Лазарева, «Ислам и национализм в странах зарубежного Востока» З.И.Левина, «Восток: идеи и идеологи» Л.Р.Полонской и А.Х.Вафы, «Страны Востока: пути развития» Н.А.Симонии, «Мусульманские концепции в философии и политике Х1Х-ХХ вв.» и «Ислам в философии и общественной отношения», 1967; Троицкий Е.С. Немарксистские концепции социализма и борьба за общественный прогресс в странах Азии и Африки. М.: Мысль, 1974; Тягуненко В.Л. Проблемы современных национально-освободительных революций. 2-е изд. М.: Паука, 1969; Шаститко П.М. Ленинская теория национально-колониального вопроса (История формирования). M.: Наука, 1979; Шин A.C. Национально-демократические революции: Некоторые вопросы теории и практики. М.: Наука, 1981; Ульяновский P.A. Очерки национально-освободительной борьбы: Вопросы теории и практики. М.: Наука, 1976; Он же. Социализм и освободившиеся страны. М.: Наука, 1972; Борьба идей в современном мире. M.: Политиздат, 1978. Т. 3. Развивающиеся страны: Проблемы и идеологические течения / Под общ. ред. Ф.В.Константинова; Зарубежный Восток и современность: Основные проблемы и тенденции развития стран зарубежного Востока. В 3-х томах / Ред. колл.: Ким Г.Ф. (Преде.) и др. М.: Наука, 1980-1981; Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях / Авт.: П.Н.Федосеев (Руков.) и др. 2-е изд. М.: Политиздат, 1974; Проблемы социально-политического развития освободившихся стран: Сборник / Отв. ред. Ю.Н.Гаврилов. M.: Мысль, 1974; Революционный процесс на Востоке: мысли зарубежного Востока» М.Т.Спепанянц, «Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока» (М., 1986), «Методологические и мировоззренческие проблемы истории философии стран Востока» (М., 1986), «Национальные и социальные движения на Востоке» (М., 1986), «Национальные проблемы современного Востока» (М., 1977), «Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока» (М., 1970), «Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы» (М., 1974), «Современная философская и социологическая мысль стран Востока» (М., 1965), «Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока» (М., 1978) и др.

Победа исламской революции в Иране и рост угроз со стороны международного терроризма, лидеры которого прикрываются ложно толкуемыми мусульманскими догматами, вызвали новый поток исследований, посвященных вопросам становления и развития ислама. Среди монографий и коллективных трудов, опубликованных в нашей стране, обращают на себя внимание такие работы, как: «Социальная доктрина ислама» А.Ахмедова, «Ислам» А.Журавского, «Ислам и политика» А.А.Игнатенко, «Ислам в истории России» Р.Г.Ланды, «Реформа в исламе. Быть или не быть?» З.И.Левина, «Коран и его мир» Е.А.Резвана, «Ислам и Арабский Восток» А.В.Сагадеева, «Коранические сказания» М.Б.Пиотровского, «Ислам как идеологическая система» С.М.Прозорова, «Сияющий Коран. Взгляд библеиста» Д.В.Щедровицкого, «Ислам в истории народов Востока» (М., 1981), «Ислам в политической жизни стран современного Ближнего и Среднего Востока» (Ереван, 1986), «Ислам в современной политике история и современность/Отв. ред. P.A.Ульяновский. М.: Наука, 1982; Религия и общественная мысль народов Востока / Отв. ред. Б.Г.Гафуров и др. М.: Наука, 1971. стран Востока» (М., 1986), «Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока» (М., 1982), «Ислам: вопросы истории, культуры и философии» (Н.Новгород, 1995), «Ислам и исламизм» (М., 1999), «Ислам и проблемы межцивилизационных взаимодействий» (М., 1994), «Ислам и современность» (Д., 1985), «Ислам и социальные структуры стран Ближнего и Среднего Востока» (М., 1990), «Ислам и этническая мобилизация» (М., 1998), «Ислам: историографические очерки» (М., 1991), «Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики» (М., 1985), «Ислам. Религия, общество, государство» (М., 1984), «Ислам: традиции и новации» (Д., 1989), «Современный ислам: проблемы политики и идеологии» (М., 1982-1985).

Еще одним объектом изучения многих исследователей являлась история развития Арабского халифата и докапиталистического Ирана. Среди работ, использованных в диссертации: «Средневековый Иран» О.Ф.Акимушкина, «Мусульманский мир» и «Халиф и султан» В.В.Бартольда, «Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье» Е.А.Беляева, трехтомная «История халифата» О.Г.Большакова, «Арабское средневековье и ислам»

B.М.Борисова, «Зороастрийцы в Иране» Е.А.Дорошенко, «Сасанидские этюды» К.А.Иностранцева, «Завоевание Ирана арабами» и «Иран в начале VII века» А.И.Колесникова, «Арабская географическая литература» И.Ю.Крачковского, «Византия и арабы в раннем Средневековье» М.В.Кривова, «История мусульманства» А.Е.Крымского, «Иран в первой половине XIX века» Н.А.Кузнецовой, «Древний Иран и Тибет» Б.И.Кузнецова, «Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов»

C.И.Лучицкой, «Ислам в Иране в VII-XV веках» И.П.Петрушевского, «Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI вв.» и «Сирийская средневековая историография» Н.В.Пигулевской,

История арабов и Халифата» И.М.Фильштинского, «Арабский халифат» Т.А.Чистяковой, «Иран. История и культура в средние века и новое время» (М., 1980), «История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века» (Л., 1958), «Очерки новой истории Ирана» (М., 1978) и др.

Анализ внутренней и внешней политики Ирана в XX в. являлся предметом многочисленных специальных исследований и получил разностороннее освещение в монографиях «Иран в прошлом и настоящем», «Иран между прошлым и будущим» и «Иран: рождение республики» С.Л.Агаева, «Иран и сопредельные страны Востока (1946-1978)» Г.Д.Алибейли, «История Ирана. XX век» С.М.Алиева, «Персидский залив в эпицентре бури» А.М.Васильева, «Шиитское духовенство в современном Иране» и «Шиитское духовенство в двух революциях» Е.А.Дорошенко, «Иран в 60-70-х годах XX века» М.С.Иванова, «Ирано-иракский конфликт» Ш.А.Ниязматова, «Иран - США: Диалог и противостояние» И.Е.Федоровой, «Персидский залив: проблема континентального шельфа» В.Я.Шестопалова, а также в сборниках «Двадцать пять лет исламской революции в Иране» (М., 2005), «Иран: ислам и власть» (М., 2002), «Иран: история и современность» (М., 1983), «Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы» (М., 1980), «Иранская революция 1978-1979 гг.» (М., 1989), «История Ирана» (М., 1977) «История Курдистана» (М., 1999).

Значительное внимание специалистов привлекало к себе изучение особенностей внутренней и внешней политики монархического Ирака и Иракской Республики. Их анализу посвящены труды Ш.Ч.Аширяна («Национально-демократическое движение в Иракском Курдистане (1961-1968)»), Ф.Зеварова («Социально-экономические преобразования в Иракской

Республике (1958-1976)»), Ш.Х.Мгои («Проблема национальной автономии курдского народа в Иракской Республике»), А.М.Ментешашвили («Ирак в годы английского мандата»), Г.И.Мирского («Ирак в смутное время 1930-1941 гг.», «"Третий мир": общество, власть, армия»), А.Михайлова («Иракский капкан»), Л.Млечина («Путин, Буш и война в Ираке», «Шок и трепет. Кто следующий?»), А.Ф.Федченко («Ирак в борьбе за независимость (1917-1969)»); сборниках «Иракский кризис и его последствия» (М., 2004), «Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке» (М., 2005) и др.

Особое внимание соискатель уделил обширному фактическому материалу, содержащемуся в справочных изданиях, хрестоматиях и сборниках документов: справочник «Современный Иран» (М., 1975), «Современный Ирак. Справочник» (М., 1966), «Ислам. Энциклопедический словарь» (М., 1991), «Ислам на территории бывшей Российской империи» (тома 1-1V. М., 1998-2003), «Новая история Ирана. Хрестоматия» (М., 1988) и др.

Диссертант широко использовал труды зарубежных историков, ориенталистов и политологов.

Проблемы развития исламской цивилизации анализируются в работах Р.Армура («Ислам и христианство»), Дж.Волля («Ислам: развитие и изменение в современном мире»), Ш.Д.Гойтейна («Евреи и арабы»), Г.Э. фон Грюнебаума («Классический ислам»), Г.Х.Дженсена («Воинственный ислам»), М.Кремера («Политический ислам»), И.Лапидаса («Современные исламские движения в исторической перспективе»), Б.Луиса («Ислам и Запад»), Р.Максуд («Ислам»), А.Меца («Мусульманский Ренессанс»), А.Мюллера («История ислама от основания до новейших времен»), Э.Розенталя («Ислам и современное национальное государство»), У.К.Смита

Ислам в современной истории»), Х.Энайата («Современная исламская политическая мысль»).

Национально-религиозные аспекты освободительной борьбы Ирака освещены в таких использованных при работе над диссертацией трудах, как: «Арабский национализм. Антология» (Беркли-Лос-Анжелес, 1962), «Идеологическая революция на Ближнем Востоке» Л.Биндера, «Арабский национализм и ислам» Й.Музикаржа, «Арабский национализм» Б.Тибби.

Проблемы исторического и современного политического и национально-религиозного развития Ирана рассмотрены в работах: «Зороастризм. Верования и обычаи» М.Бойс, «Иран в XX веке» М.Р.Годса, «Национализм в Иране» Р.Готтама, «Иран: иллюзия могущества» Р.Грэхема, «Политическая элита в Иране» М.Зониса, «Иранская революция в сравнительной перспективе» Н.Кедди, «Вызов фундаментализма» А.С.Тибби, «Иран: от религиозных споров к революции» М.Фишера, «Наследие Ирана» Р.Фрая, «Иран: диктатура и развитие» Ф.Холлидея и др.

Вопросы ирано-иракских отношений второй половины прошлого века раскрываются в монографиях: «Споры вокруг Шатт-эль-'Араб» Х.Ал-Иззи, «Несчастная революция» М.Ал-Мусави, «Ирак: внешняя политика и национальное развитие» супругов Е. и Е.Ф.Пенроуз, «Самая долгая война: ирано-иракский военный конфликт» Д.Хироу, «Ирак и его конфликт с Ираном» П.Хюнселера, а также в сборниках «Ирако-иранский конфликт» (Париж, 1981), «Иран - Ирак: война, политика, общество» (Мехико, 1982), «Подборка материалов об ирако-иранском споре» (Багдад, 1983) и др.

Изучение отечественной и зарубежной историографии позволяет сделать заключение, что ученые сосредоточивали свое внимание либо на исследовании теоретических аспектов проблем функционирования национального и религиозного феноменов, либо на рассмотрении конкретно-исторических процессов внутригосударственного и внешнеполитического развития Ирана и Ирака. Подробно изучались экономические, социально-политические и идеологические проблемы, закладывающие основы межгосударственных отношений.

Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что она является первым фундаментальным научным исследованием, в котором дан сравнительный анализ процессов развития национального самосознания у арабского и иранского народов, а также рассмотрен характер их отражения в идеологии и воплощения в политике правящих кругов Ирана и Ирака в XX в. Материалы диссертации впервые в отечественном востоковедении раскрывают особенности влияния национального и религиозного факторов на взаимоотношения народов и правящих элит Ирана и Ирака, которые эволюционировали в специфических условиях исламского мира, где до сих пор не существует общепризнанных понятий для различения этнонациональной и религиозной общности. Это предоставляет возможность по-новому отнестись к оценке общих тенденций в развитии межгосударственных отношений стран мусульманского мира. Данный подход представляется чрезвычайно важным, так как он актуализирует эти проблемы в условиях роста значения исламского фактора на международной арене, проявившегося в последние десятилетия.

Практическая значимость. Соискатель исходил из того, что изучение ислама и его догматики, духовного мира мусульманских народов не следует ограничивать только академическими рамками. Что касается России, то здесь оно вот уже более четверти века является практически важной государственной потребностью и общественной необходимостью. Исторический опыт введения советских войск в Афганистан, обострение обстановки на Северном Кавказе после распада СССР, две последние «чеченские» войны и их последствия, связанные с угрозами международного «исламского» терроризма, со всей определенностью выявили фактически полное неведение или непонимание того, каким образом, согласно установлениям первоначального ислама, должны складываться отношения между мусульманскими народами и государствами, между исламским и остальным миром. Это - тревожный факт, особенно в свете предпринимаемых руководством нашей страны новых усилий на пути к политической интеграции и экономическому сотрудничеству с сообществом мусульманских государств. Вот почему важно иметь четкие представления о том, что будет представлять собой так называемый «мусульманский фактор», особенно в ближайшей перспективе, когда Россия, скорее всего, столкнется с ростом его влияния и будет стремиться укрепить свой вес и позиции в по-новому сложившемся мировом балансе сил. В связи с этим, практическое значение имеет изучение положительного и негативного исторического опыта взаимосвязей между Ираном и Ираком, так как он показывает, как могут или не должны строиться отношения различных народов внутри самой исламской цивилизации, а также при ее контактах с немусульманским внешним миром.

Работа может существенно способствовать эффективности изучения истории новейшего времени, характера и особенностей развития стран мусульманского Востока, эволюции межгосударственных отношений между Ираном и Ираком. Она будет полезна при преподавании культурологических, исламоведческих и политологических дисциплин. Материалы диссертации представляют интерес не только для ученых-востоковедов, но и для политиков и практических работников.

Хронологические рамки диссертации. Выбор периода новейшей истории в качестве хронологических рамок работы был определен задачей всестороннего и объективного раскрытия темы исследования. В XX в. шел процесс фактически параллельного формирования Ирана и Ирака как суверенных национальных государств. В прошлом столетии эти страны прошли несколько сложных этапов социально-политических, экономических и культурных преобразований. Они пережили судьбу, характерную для большинства стран и народов исламского мира, Новейшая история которых была наполнена периодами оккупаций, революционных потрясений, смены правящих режимов и изменений в государственном и политическом устройстве. История взаимоотношений Ирана и Ирака свидетельствует, что они в течение долгих лет находились в состоянии экономического противоборства, а также идеологического и политического соперничества. Им довелось помериться силами на полях сражений междоусобной войны 1980-1988 гг. Именно в периоды таких пертурбаций катализируются идеи национально-религиозного переустройства политических систем в восточных обществах.

В целях более глубокого и всестороннего проникновения в проблематику исследования необходимой также оказалась краткая историческая ретроспекция, которая изложена в специальном вводном разделе диссертации. Здесь прокомментированы основные положения мусульманского вероучения, касающиеся вопросов этнонациональных и межрелигиозных отношений, а также прослеживается характер политического воплощения этих коранических предписаний в период существования первых трех халифатов (632-1258).

В связи с тем, что Ирак обрел государственность лишь в 1920 г. (как подмандатная английская территория с 1922 г.), использование соискателем в соответствующих разделах диссертации этого названия страны следует воспринимать как обозначение историко-географической области (территории Савада, ал-Ирак ал-'Араби).

Теоретическая и методическая основы диссертации базируются на принципах исследования общества как целостной экономической, политической и религиозно-культурной системы, которая совершенствуется в процессе естественного исторического и цивилизационного развития от низшей стадии к высшей.

Методами исследования являются как общенаучные, так и специальные. Их основу составляет совокупность принципов объективности, историзма, научности, всесторонности, полноты и комплексности, предполагающих отбор достоверных фактов и их сравнительный анализ при изучении конкретных исторических проблем. Фактографический, историографический и обобщающий материалы работы опираются на комплексное изучение и сравнительный анализ первоисточников, критический разбор научной литературы по проблемам, поднятым в диссертации. Для достижения заявленных целей и задач использовались проблемно-хронологический, системно-структурный и междисциплинарный подходы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности развития национально-религиозных отношений стран мусульманского Востока"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ретроспективное историческое исследование особенностей взаимоотношений и национально-религиозной эволюции Ирана и Ирака, выступающих в качестве составной и характерной части развития государств всего мусульманского региона, позволяет сделать ряд выводов, имеющих не только академическое, но и практическое значение.

1. Выявление характера идентификации каждым индивидуумом своей принадлежности к той или иной национальной и религиозной общности представляет собой весьма сложную проблему. Очевидно, что гносеологически национальный и религиозный феномены имеют различную основу. Нация (этнос) представляет собой конечный совокупный продукт неких исходных родоплеменных кровнородственных связей. Религия же выступает в качестве высшей формы особого духовного мировосприятия, основанного на вере в Бога (или богов), и напрямую не связана с кровным родством.

Предпринятый в диссертации анализ позволяет ее автору констатировать, что в историческом плане мировые религии откровений способствовали укреплению различных этносов-наций, ибо духовное единение, как ни что другое, теснее сплачивает людей.

В то же время прогресс народов, как правило, сопровождаемый развитием тех или иных новых вероучений, всегда был обусловлен наличием жестких однополюсных коррелирующих связей. Так, в ранней «империи ислама» каждый перс получал возможность стать мусульманином, но он не мог стать арабом, довольствуясь положением маулы («клиента» того или иного арабского племени). Другими словами, если оперировать социологическими терминами, «религиозное» представляет собой открытую систему, а «национальное» - закрытую.

2. Каждая из религий откровений своим появлением, как правило, обязана представителю (или представителям) какого-то одного «избранного» народа-этноса. Все без исключения пророки и посланники первые свои проповеди адресовали соплеменникам. Вот почему подавляющее большинство базовых религиозных догматов, моральные, этические и правовые нормы, зафиксированные в различных Священных текстах и писаниях, отражают бытие и мировоззрение конкретно того или иного народа. Однако уже на ранних этапах религиозной экспансии большинство вероучений обретает полиэтнический (а некоторые из них - мировой) характер. Религии отрываются от своих «национальных» корней, все больше насыщаясь чертами «космополитизма».

С течением времени внешние границы распространения религий могли значительно отдаляться от абриса «национальных» ойкумен. Так, ислам, благодаря процессам миграции идей и людей вытеснил индуизм, распространился на островах Индонезии (XIII в.) и образовал там самую многочисленную к настоящему времени (около 150 млн. человек) «национальную» мусульманскую общину в мире. А христианство (в обличии католицизма) в XVI в. на плечах испанских мореходов и колонистов проникло, вытеснив ислам, в среду далеких филиппинских народов (висайя, тагалов, илоков и др.). Популярным теперь стал и обратный процесс, когда интерес к религиозно-философской мысли Востока и тяга к богоискательству вовлекает массы людей в паломничества к «святым местам», способствуя появлению таких причудливых национально-религиозных симбиозов, как, например, финны-кришнаиты.

В настоящее время вряд ли существует в мире народ, все представители которого исповедуют одну и ту же религию. Поэтому в общем плане споры о том, является ли религия одним из признаков современной нации, диссертанту представляются схоластичными. Убежденность в богоизбранности какого-либо народа может, конечно, тешить тщеславие некоторых его представителей, но при этом лишь искажает сложившуюся картину, когда обыденным явлением стало существование как многоконфессиональных наций-государств, так и мировых (по сути - полиэтнических)религий.

3. Генезис и последующее историческое развитие исламского мира в периоды Средневековья и Нового времени, как показано в диссертации, свидетельствуют о справедливости точки зрения, согласно которой чувство национальной принадлежности не являлось довлеющим в миропонимании мусульманских народов. Господствующей идеологической надстройкой был ислам, и именно он до второй половины XIX в. определял формы национально-культурной лояльности людей. Мусульмане, будь то арабы или иранцы, считали себя в большей мере подвластными унаследовавшим халифат османским султанам, чем подданными «своих» государств или представителями «собственных» этносов. Что же касается идеологий национализма, панисламизма и панарабизма, то они, как справедливо отмечалось, «появились только на заднем плане национального движения как утверждение солидарности, необходимой между народами, связанными одной судьбой»626. Несмотря на то, что идеи исламской солидарности и вероисповедного единства по времени предшествовали появлению националистических концепций, в борьбу за суверенитет мусульманские общества в XX в. вступили под лозунгами борьбы за достижение прежде всего национально-государственной независимости, а не упрочения религиозной общины, уммы. Идеологи раннего национализма были готовы к восприятию ислама как религиозно-культурного феномена, но выступали против фундаменталистских устремлений, направленных на создание такой консолидированной уммы, которая была бы безразлична национальной принадлежности составляющих ее мусульман.

4. В диссертации показано, что тяжелый удар по исламской солидарности в Новейшей истории был нанесен тогда, когда султан Мехмет V Решад (1909-1918), будучи халифом всех мусульман, решил добиться от них присоединения к Турции в ее намерении развернуть вооруженное сопротивление войскам Антанты. Эти призывы «повелителя правоверных» повисли в воздухе, и в итоге идеи «панисламизма» подверглись жестокому испытанию, когда мусульмане оказались по разную сторону окопов в годы Первой мировой войны. Провалом завершилась и попытка реализации главной цели арабского националистического движения - создания независимого централизованного арабского государства. Идея конфедерации в составе территорий Аравийского полуострова, Леванта и Ирака не была осуществлена, более того - мандатная система 1920 г. расчленила эту часть арабского мира на ряд

626 Duchet M. Islam et progrès // Nouvelle critique. P., 1957. a. 9. № 85. P. 52. зависимых государств, каждое из которых начало собственную борьбу за суверенитет.

5. Диссертант разделяет точку зрения тех исследователей, которые считают, что конвергенция ислама и национализма между двумя мировыми войнами во многом диктовалась тем, что национализм, претендовавший на роль ведущей силы, не имел систематически разработанной основы, которой располагал ислам в качестве традиционной мировоззренческой идеологии. Вот почему большинство националистов мусульманского мира видели в исламе сущностный элемент национализма и утверждали, что мусульманские идеалы составляют фундаментальную ценность арабизма и могут служить инструментом политической власти и внешней политики. Соискатель стремился показать, что, несмотря на то что представители «светского крыла» мусульманских идеологов (такие, как Саты' ал-Хусри) продолжали доказывать, что только национализм, а не ислам может стать основной движущей силой развивающихся обществ, некоторые прагматичные государственные деятели предпочли компромиссное решение и остановили свой выбор на создании условий для сохранения ислама в частной сфере жизни, что вело к зыбкому равновесию между национализмом и религией. По такому пути пошли реформы Кемаля Ататюрка и Реза-шаха Пехлеви (1920-1930-е годы), а позднее -«белая революция» Мохаммеда Реза Пехлеви и «социалистические» преобразования иракских баасистов.

6. Анализ источников позволяет утверждать, что создание в соответствии с решениями конференции в Сан-Ремо (1920) Иракского государства и обретение им политического суверенитета (1932) реанимировали некоторые из давних, главным образом, периода мусульманской экспансии, арабо-иранских разногласий и добавили в их палитру соответствующие духу времени новые оттенки. Ими стали и притязания монархий обеих стран на региональное лидерство, и борьба за контроль над месторождениями нефти, каналами и рынками ее сбыта, и конкурентная борьба за подобающее место в глобальной системе международных отношений вообще и в мусульманском регионе в частности. Пополнив этим багажом ворох некоторых старых проблем, правящие элиты обеих стран после Второй мировой войны приступили к разработке стратегий путей развития, отвечающих, на их взгляд, необходимым современным требованиям, национальным потребностям и социальным ожиданиям собственных народов.

7. В Ираке вслед за свержением короля Фейсала II (1958) последовало уничтожение некоторых старых политических институтов, значительное ограничение влияния крупной национальной буржуазии и иностранных монополий, а также феодальных и полуфеодальных кругов. Эти акты объективно создали условия для выдвижения в авангард борьбы за демократические преобразования и национальное освобождение мелкобуржуазных слоев, ставших выразителями общенациональных интересов. Однако проведенное в диссертации изучение событий 1960-х годов и их последствий заставляет усомниться в том, что этот потенциал был использован с должной эффективностью. В течение первого десятилетия после своего прихода к власти иракские баасисты так и не смогли разрешить социально-экономические проблемы, национальный и религиозный вопросы. Последовавшие политические потрясения и пертурбации, предопределившие перевес сил в пользу умеренного крыла партии Баас, привели к власти революционных демократов (1968). Они так и не смогли понять, что привнесенные в традиционную исламскую среду, на историческую родину шиизма идеи «арабского социалистического возрождения» не соответствуют ожиданиям народов Ирака. И дело здесь не в идеологических изъянах или концептуальных недостатках теории «арабского социализма», а в том, что светские эгалитаристские политические программы абсолютно не соответствовали менталитету большей части населения страны.

Беспристрастный анализ событий показывает, что поиски левацкого по сути «арабского пути» к социализму баасистских лидеров Ирака от Касема до Саддама выглядели попытками продемонстрировать остальному миру свои способности адекватно отвечать на вызовы времени. Приняв со временем карикатурный вид, «социалистические преобразования» дискредитировали заложенные в них основные идеи и были обречены на фиаско.

8. Ход и итоги «белой революции» 1962-1978 гг. свидетельствуют, что реформы Мохаммеда Реза-шаха Пехлеви, призванные ускоренными темпами модернизировать Иран по западным образцам, разверзли пропасть между «верхами» иранского общества, с одной стороны, и его «низами», - с другой. Угрожающе быстрое и неподконтрольное изменение условий жизни, наступление «чужого», «импортированного», навязываемого извне и разлагающего «свое» вызывало отторжение не только среди этнических иранцев, но и населения национальных окраин, видевших в «вестернизации» посягательство на свою этнонациональную самобытность.

Развернувшееся в 1960-1970-е годы антимонархическое движение в Иране одну из главных своих задач видело в том, чтобы возвести барьер на пути внедрения инородных элементов в устоявшиеся традиционные условия жизни и быта иранского общества. Вместе с тем исламская революция 1978-1979 гг. в Иране выявила также некоторые новые черты в соотношении традиционализма и модернизации. Многие исследователи, сосредоточив свое внимание на антиамериканской составляющей внешнеполитического курса шиитских лидеров, проходят мимо того очевидного факта, что движение за национальную самобытность здесь вышло за рамки классического «антифоринизма» и в значительной степени эволюционировало в сторону борьбы за построение идеального исламского государства в отдельно взятой стране. В диссертации приведен фактический и аналитический материал, показывающий, что в Иране речь шла не об обычном народном мятеже против власти тирании и внешнего влияния: в стране потерпели крах не только концепция насильственной «американизации», но и, что особенно важно, связанная с ней «западная модель» социального развития мусульманского общества.

9. Опыт исторического развития стран мусульманского Востока, по мнению диссертанта, со всей определенностью показал, что его логика и дальнейшая направленность не могут быть поняты в полном объеме, если подходить к ним, используя исключительно «западный» научно-методологический инструментарий познания хода исторического процесса. Позитивистская концепция «трех стадий» эволюции человечества О.Конта, метафизическая теория «круговорота цивилизаций» А.Тойнби или диалектико-материалистическое учение о смене общественно-экономических формаций К.Маркса каждая сама по себе рисуют нам неполные идеализированные картины того, как могла бы выглядеть история развития человечества, но в то же время далеки от выявления всех ее имманентных закономерностей. В реальном процессе исторического развития, на тех или иных его этапах, возможны, конечно, совпадения с теоретическими выкладками «классиков», однако в целом живая история восточных обществ до сих пор продолжает давать нам примеры модификаций, никак не укладывающиеся в распространенные научные клише. Даже на этом фоне, как уже справедливо отмечалось, концептуальные исследования перспективных путей развития Азии, предпринятые значительной частью советских историков, предстают менее содержательными и глубокими, чем труды их российских предшественников627.

Характер освободительных движений, считает соискатель, следует определять исходя из объективно выраженных национальных интересов, а не из обличия внешних врагов или союзников. Во времена «холодной войны» и противостояния двух военно-политических блоков считалось, что поддержка теми или иными мусульманскими государствами капиталистического или социалистического пути развития является гарантом выполнения ими союзнических обязательств. После распада СССР оказалось, что принимавшаяся за искреннюю «блоковая» приверженность исламских государств была мифом. На деле каждое из них всегда руководствовалось прежде всего собственными (зачастую облеченными, по сути, в религиозную форму) национально-государственными интересами.

Практика показала, что народы, исповедующие ислам, никогда полностью не идентифицировали себя с представителями «чуждого» им немусульманского мира. Для них единая вера все еще остается большим приоритетом, чем национальная или социальная (в «западном» их понимании) принадлежность. Отсюда, по мнению

627 Овсянников В.И. Восток в системе ценностей общественно-политических кругов России середины XIX в. // Избранные историографические произведения. М.: Изд. журнала «Социально-гуманитарные знания» РИЦ «Альфа» МГОПУ. С. 208. См. также: Овсянников В.И. Проблемы Востока и общественно-политическая мысль России (середина XIX в.). М.: Наука, 1989. Он же. Восток в общественно-политической мысли России (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1990. диссертанта, следует вывод, что двустороннее сотрудничество современной России с каким-либо государством мусульманского мира будет более прочным и перспективным, если оно не будет строиться на ущемлении интересов других исламских стран. Вот почему интерес к исламу в России, как уже справедливо отмечалось, должен выйти «далеко за пределы чистого религоведения»

10. В диссертации обращается внимание на то обстоятельство, что совпавшие по времени падение шахского режима в Иране и приход к единоличной власти в Ираке Саддама Хусейна обострили борьбу за региональное лидерство и усилили концептуальные разногласия сторон в вопросе о путях дальнейшего развития мусульманских государств. Анализ источников позволяет диссертанту сделать заключение, что столкновение государственно-политических, экономических и национально-религиозных интересов правящих элит этих стран свелось, в конечном счете, к банальному стремлению одним махом покончить с ненавистным врагом, нанеся ему поражение либо в результате подрывной деятельности, либо в ходе «маленькой победоносной войны».

Развязав войну с Ираном, Саддам Хусейн, по мнению соискателя, совершил, по крайней мере, три стратегических просчета - военный, национально-религиозный и политический. Во-первых, он полагал, что ослабленная чистками «монархистов» иранская армия будет не в состоянии эффективно противостоять иракскому вторжению и Ирак сможет в короткий срок нанести унизительное поражение Ирану. Поражение, которое, как он надеялся, повлечет за собой свержение Хомейни, повысит престиж самого Саддама в глазах всех арабов и выдвинет его в безоговорочные лидеры арабского мира. Во-вторых, президент

628 Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского средневековья. М., 1988. С. 3.

Ирака очень рассчитывал на то, что арабское население Хузистана выступит против центральной власти. События опровергли эти расчеты. Арабы Хузистана не восстали против Хомейни, напротив, иностранное вмешательство разожгло революционный пыл масс, и все иранские народы объединились вокруг шиитских лидеров перед лицом внешней угрозы. И, наконец, в третьих, агрессивные устремления Ирака в целом не получили поддержки у «братьев-арабов» других стран региона.

11. Анализ последствий развязывания Ираком боевых действий с Ираном позволяет сделать заключение, что в ходе войны в идеологических установках иракского регионального руководства партии Баас произошли значительные изменения. Факты свидетельствуют, что перед войной Исламская Республика Иран практически находилась в изоляции на международной арене и среди арабских стран. С началом ирано-иракской войны ситуация изменилась, обнажив противоречия в арабском мире. Ни одна из арабских стран не откликнулась на призыв Иордании оказать помощь Ираку. Более того, некоторые из них вообще выступили на стороне Ирана. «Долг арабов заключается в том, - заявлял Муаммар Каддафи, - чтобы плечом к плечу бороться вместе с мусульманами Ирана» . Антииракская позиция Сирии доходила порой до того, что телевидение Дамаска называло Саддама Хусейна «сумасшедшим фашистом», ведущим войну в интересах США.

Помимо застарелого конфликта между двумя «центрами баасизма» такое отношение в Ираку, по мнению диссертанта, объяснялся еще и тем, что Сирия, по существу, была оставлена одна

629 ^iT. no: Iran - Iraq: Guerra, política, sociedad. P. 158. на поле конфронтации с Израилем, и чем дольше продолжалась ирано-иракская война, тем больше внимание арабского мира отвлекалось в сторону Залива. Эту позицию Сирии разделял ее союзник по многим международным вопросам - Ливия, и дело дошло до того, что 11 октября 1980 г. Ирак разорвал дипломатические отношения с этими странами. «Прохладным» можно было назвать отношение к иракскому руководству и проводимой им политике и со стороны Алжира. В итоге Иран, по некоторым подсчетам, получал больше оружия из стран арабского мира, в первую очередь, из Ливии и Алжира, чем Ирак630.

Следует согласиться с мнением, что с появлением политических, экономических и социальных проблем, порожденных войной, «иракская революция приняла более компромиссный характер»631. Ирак оказался в зависимости от политической и финансовой помощи именно тех стран, которые еще совсем недавно причислялись им к стану «реакционных марионеточных государств, служащих базой американского империализма». По некоторым подсчетам, Саудовская Аравия и эмираты Залива за первые четыре года войны оказали Ираку финансовую помощь в размере $40

632 млрд.

12. Исламская революция в Иране, впервые за последние несколько сот лет всколыхнувшая политическое и социальное самосознание всех мусульман, реанимировала комплекс оставшихся, казалось бы, в прошлом проблем. В частности, она привела к усилению противостояния арабов и иранских народов, суннитов и шиитов. Попытки Ирана «экспортировать» опыт исламской

630 Hünseier P. Op. cit. S. 105.

631 Ismail T.Y., Ismail J.S. Op. cit. P. 29.

632 Ibid. P. 30. революции сильно раздражали большинство арабских лидеров. Несмотря на то, что некоторые из них приветствовали бы победу Ирана в войне с Ираком, они вовсе не хотели жить в стране с государственным правлением иранского образца. В частности, король Марокко Хасан II обвинял шиитских лидеров в навязывании мусульманам «еретических новшеств» и введении в ислам института духовенства . Все это, по мнению соискателя, говорит о том, что проблема единства государств современного исламского мира продолжает оставаться открытой. На разных этапах развития характер проявления противоречий был различным. Если говорить об арабо-иранских разногласиях, то в последнее двадцатилетие прошлого века они проявили себя не столько в идеологической сфере (боязнь усиления влияния шиитской доктрины), сколько в характере региональной политики мусульманских стран, каждая из которых строила свои взаимоотношения с внешним миром, исходя из собственных национально-государственных интересов. В диссертации особо отмечается беспочвенность надежд Ирана на помощь со стороны иракских шиитов, которые, по расчетам тегеранских стратегов, должны были выступить в качестве его основного союзника в борьбе против «неверного предательского режима Баас».

13. При первых преемниках айатоллы Хомейни в среде иранской религиозно-политической элиты возобладали прагматичные взгляды на сложившийся миропорядок. Страны «мирового империализма» стали рассматриваться в первую очередь как политические и доктринальные соперники, а объекты «экспорта» исламской революции были ограничены странами мусульманского

633 См.: Кгашег М. Ор. ей. мира. Такая национально-государственная стратегия, по мнению соискателя, базировалась на определенном рациональном расчете. В условиях отсутствия непосредственных внешних угроз со стороны Запада руководство Ирана сосредоточило большее внимание на разрешении региональных проблем. Поэтому неудивительно, что послевоенный Ирак продолжал восприниматься в Тегеране в качестве самого опасного и агрессивно настроенного противника.

Со своей стороны, багдадский диктатор, не питая особых иллюзий по поводу последствий нового военного столкновения с Ираном, был не прочь вновь продемонстрировать силу в отношении более слабого соперника. Диссертант полагает, что лейтмотивом внешней политики Саддама Хусейна в этот период был расчет на поддержку своих агрессивных устремлений со стороны «сочувствовавших» Ираку арабских стран в условиях политико-экономических разногласий государств западного мира (в широком смысле). Вторжение Ирака в Кувейт и последовавшая вслед за этим операция «Буря в пустыне» (1991) окончательно противопоставили баасистский режим не только по отношению к Западу, но и к соседним «братьям-арабам». Своими непродуманными агрессивными действиями, как отмечает соискатель, Саддам сам обрек собственную страну на практически полную изоляцию и на вторжение коалиционных сил.

14. Анализ событий, связанных со вторжением США и их союзников в Ирак, позволяет диссертанту охарактеризовать реакцию на них со стороны руководства Ирана как политику активного нейтралитета. По его мнению, это нашло свое воплощение в невмешательстве в военные дела, прямой поддержке иракских антиоккупационных сил, противодействии экспансии стран Запада, требовании вывода иностранных вооруженных сил из Ирака и предоставления народу этой страны возможности самостоятельно решать свою судьбу. Эти цели, с одной стороны, совпадали с интересами самого иракского народа, а с другой - предоставляли иранской стороне возможность рассчитывать на весомые политические дивиденды. И они были получены: ни представители иракской светской политической элиты, ни лидеры религиозных течений и организаций не могли не прислушиваться к голосу Тегерана. Однако вопрос о будущем устройстве Ирака решался не в столице Ирана, а в Вашингтоне, интересы которого требовали преодоления баасистского наследия демократическим путем.

Итоги всеобщих выборов, приведших к власти коалиционное руководство в Ираке (2005), и грядущий неизменный вывод из страны оккупационных войск, по мнению соискателя, не должны привести к распаду государства по национально-религиозному принципу. Избрание президентом страны прагматичного политика Джалала Талабани может заметно улучшить арабо-курдские отношения. Есть основания считать, что в сложившихся условиях лидеры курдских освободительных движений пока вряд ли будут настаивать на идее создания независимого Иракского Курдистана. Их программные установки, скорее всего, будут концентрироваться на задаче обеспечения автономных прав курдского народа в рамках унитарного или в идеале федеративного и демократического Ирака.

15. Анализ внутриполитической ситуации в постсаддамовском Ираке позволяет диссертанту утверждать, что главной угрозой стабилизации остается опасность перерастания процесса «дебаасизации» в антисуннитские гонения. Попытки реализации подобных действий неизбежно приведут к осложнению взаимоотношений Ирака не только с арабским, но и со всем мусульманским миром. Вместе с тем, соискатель постарался показать, что пока главным фигурантом в иракских делах будут оставаться подверженные антииранскому синдрому Соединенные Штаты, они вряд ли допустят безоговорочного превалирования в политическом истеблишменте Багдада сил шиито-курдской коалиции. Ситуационный анализ убеждает, что выдвижение на ведущие роли представителей шиитского большинства населения Ирака благосклонно воспринимается в Тегеране. Хотя там опасаются роста сепаратистских настроений среди иранских курдов, которые могут с оглядкой на пример своих собратьев по ту сторону границы потребовать расширения собственных прав на автономию. Как свидетельствуют сообщения СМИ, аналогичную настороженность в отношении развития событий в Ираке проявляют и правительства в Турции и Сирии.

Соискатель полагает, что только реализация программы создания целостного независимого демократического Ирака, в котором будут соблюдаться гражданские права и обеспечиваться свобода вероисповеданий для всех наций и этнических меньшинств, может положить начало новому этапу в истории его отношений с соседними странами на благо всех народов региона.

16. Анализ поставленных в диссертационной работе проблем убеждает в том, что истинная причина сложившегося в XX в. противостояния «христианской» и «исламской» цивилизаций заключается не в борьбе за религиозную исключительность, не в противоречиях между бедным «отсталым» Югом и богатым преуспевающим Севером, а тем более не в «классовой ненависти» населения освободившихся стран к гражданам бывших метрополий. Это - объективный и пока не разрешенный межформационный конфликт двух систем: подверженного глобализации индустриального общества и склонной к изоляции синкретичной империи ислама». Мусульманский мир, несомненно, специфичен, но он не может быть вечно обособленным и самодостаточным. Поэтому в ближайшей перспективе будут неизбежны и «комфортный» для обеих сторон социо-культурный гомеостаз народов мусульманского Востока к внешнему миру, и реализация адекватных «ответов» исламских стран на грядущие «вызовы времени». Эти процессы будут протекать в сложных условиях. Поиск путей к ненасильственному миру пока отягощен столкновением интересов, с одной стороны, апологетов концепции «цивилизаторской» миссии Запада, а с другой - экстремистских адептов идей расширения границ пассионарной «империи ислама».

Мировое сообщество не сможет избежать универсальных путей развития человеческой цивилизации. Всемирный прогресс в дальнейшем, скорее всего, будет предполагать: движение по пути технотронной эволюции, естественное стирание межгосударственных границ и как следствие - нивелирование национальных различий, взаимообогащение мировых культур, конституирование общепризнанных демократических принципов, вытеснение религии из политической сферы в частную жизнь. Именно таким, лишь в некоторых чертах, представляется магистральный путь к будущему гомогенному постиндустриальному миропорядку, будь он капиталистическим, коммунистическим, конвергентным или каким-либо иным.

Список научной литературыАлиев, Ариф Али-Гусейнович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Религиозные первоисточники

2. Коран / Пер. и коммент. И.Ю.Крачковского. М.: Наука, 1963.

3. Коран / Пер. с араб. А.Г.Гафурова. М.: «Славянский диалог», 2000.

4. Коран / Пер. с араб, и коммент. М.-Н.О. Османова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: НИЦ «Ладомир», 1999.

5. Коран / Пер. с араб. яз. Г.С.Саблукова. Изд. 3-е. Казань, 1907.

6. Коран / Пер. смыслов и коммент. Валерии Пороховой. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Гл. ред. д-р Мухаммад Сайд Аль Рошд. Дамаск-Москва, 1996.

7. Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р.Кулиева. М.: Издат. Дом «Умма», 2004.

8. Коран / Смысловой перевод проф. Б.Я.Шидфар. М.: Изд. «Умма», 2003.

9. Сахих аль-Бухари. Мухтасар. Полный вариант / Сост. имам Абу-ль-'Аббас Ахмад бин 'Абд аль-Латиф аз-Зубайди / Пер. с араб., примеч. и указат. В.А.Нирша. М.: Изд. «Умма», 2003.

10. Сахих Муслим / Пер. с араб. С.Попов. Казань: Академия познания, 2005.

11. Значение и смысл Корана. Т. I—IV. М.: ООО «Сауримо», 2002.

12. Ибн Хаджар аль-'Аскалани, Хафиз. Булуг аль-Марам. Достижение в уяснении священных текстов, на которое опирается мусульманское право / Пер. с араб, и коммент. Э.Р.Кулиева. Баку: Изд. «Абилов, Зейналов и сыновья», 2002.

13. Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур'ан аль-карим («Толкование Священного Корана» на русском языке) / Пер. с араб. Изд. 1-е, Казань, 1421 г. хиджры (2001 г.).

14. Сады праведных. Из слов Господина посланников / Сост. Имам Мухйи-д-дин Абу Закарийа бин Шариф ан-Навави / Пер., примеч. и указ. В.М.Нирша. М.: Издат. Дом «Бадр», 2001.

15. Свет Священного Корана (разъяснения и толкования). Изд. 2-е. Т. 1-20. Исфахан: Изд. «Центр исламоведческих исследований Имам Амир аль-му'минин Али (ДМБ)», 2002 -.

16. Священный Коран. Смысловой перевод 22-й, 23-й и 24-й частей с коммент. Абдуррахмана Саади / Пер. с араб. Кулиев Э. Изд. 1-е. М.: Изд. «Бадр», 2000.

17. Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. I. Учение о толковании Корана / Вводи, статья, перев. и коммент. Д.В.Фролова. М.: Издат. Дом «Муравей», 2000.

18. Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. II. Учение о ниспослании Корана / Вводн. статья Д.В.Фролова; перев. и коммент. З.С.Басати и Д.В.Фролова. М.: Издат. Дом «Муравей», 2001.

19. Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. III. Учение о своде Корана / Под общ. ред. Д.В.Фролова. М.: Издат. Дом «Муравей», 2003.

20. Официальные документы и материалы

21. Иракская коммунистическая партия. Национальный съезд, Багдад, 1976. III Национальный съезд Иракской коммунистической партии, Багдад, 4-6 мая 1976 г. М.: Политиздат, 1977.

22. Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 гг. / Сост. А. Бендик. М., 1959.

23. Конституция Исламской Республики Иран. Тегеран, 1980.

24. Устав и принципы действий Патриотического и национально-прогрессивного фронта в Ираке. Хартия национальных действий. Хельсинки, 1976.

25. Arab Political Documents. An Annual Collection Exclusively Based on the Arabic Sources / Select, and Transl. by The Polit. Studies and Public Adm. of the American Univ. of Beirut. W.Khalidi and Y.Ibish eds etc. Beirut, (1964).

26. Selections from Iraq Iran Dispute. Baghdad: External Information Department Ministry of Culture and Information, 1983.

27. World Armament and Disarmament: Stockholm Intern. Peace Research Inst. Year Book. L.; Philadelphia: Taylor and Francis, 1985.

28. Хизб ал-Ба'с ал-'араби ал-иштираки: ад-Дустур. Димашк: Матбуат ал-кийада ал-каумийа, 1976.1. Архивные материалы

29. Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1891, д. 4012.

30. Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1907, д. 912.

31. Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1907, Д. 913.

32. Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, Б, 1914, д. 14, ч. 1.

33. Архив внешней политики России, ф. Сношения России с Персией, 1849, д. 178.

34. Архив внешней политики России, ф. Сношения России с Персией, 1852, д. 158.

35. Центральный государственный архив народного хозяйства СССР, ф. Канцелярия Министерства финансов, 1907, отд. 3, д. 164, ч. 2.

36. Центральный государственный исторический архив СССР в Ленинграде, ф. 560, 1903, оп. 28, д. 1914.1. Исторические хроники

37. Абу-л Фазл Аллами. Акбар-наме / Пер. с англ. О.И.Клобуковой и др. Самара: Издат. дом «Агни», 2003.

38. Джувейни, Ала ад-Дин Ата-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира / Пер. с англ. Е.Е.Харитоновой. М.: Издат. дом МАГИСТР-ПРЕСС, 2004.

39. Труды и речи государственных и религиозно-общественных деятелей

40. Абд ар-Рахман аль-Кавакиби. Природа деспотизма и гибельность порабощения / Пер. с араб, и исследование З.И.Левина. М.: Наука, 1964.

41. Абдол Хосейн Зарринкуб. Исламская цивилизация / Пер. М.Махшулова. М.: «Андалус», 2004.

42. Абдуллахи Ахмед ан-Наим. На пути к исламской реформации. (Гражданские свободы, права человека и международное право) / Пер. с англ. О.Фадиной. М.: Музей и общественный центр им. Андрея Сахарова, 1999.

43. Абул Ала Мавдуди. К пониманию ислама / Пер. на рус. Филиной К. Новосибирск., 1995.

44. Аль-Каддафи М. Зеленая книга. Ч. 3. Общественный аспект Третьей Всемирной Теории. Б.м., [б.г].

45. Аль-Куфи, Абу Иусуф Иа'куб б. Ибрахим. Китаб аль-Харадж / Пер. с араб, и коммент. А.Э. Шмидта. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 2001. Серия «Памятники культуры Востока», вып. XVI.

46. Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. Сисмонди и наши отечественные сисмондисты // ПСС. Т. 2. С. 119-262.

47. Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // ПСС. Т. 24. С. 113-150.

48. Ленин В.И. Национальный вопрос в нашей программе // ПСС. Т. 7. С. 233-242.

49. Ленин В. И. О национальной гордости великороссов // ПСС. Т. 26. С. 106-110.

50. Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // ПСС. Т. 25. С. 255-320.

51. Ленин В.И. Рабочий класс и национальный вопрос // ПСС. Т. 23. С. 149-150.

52. Ленин В.И. Тезисы по национальному вопросу // ПСС. Т. 23. С. 314-322.

53. Лики Востока. СПб.: Издательский дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

54. Неру, Дэ/савахарлал. Открытие Индии / Пер. с англ. М.: Изд. иностранной литературы, 1955.

55. Пехлеви М.Р. Белая революция. Париж, 1967.

56. Речь президента вождя Саддама Хусейна на Третьей мусульманской конференции в верхах. Багдад, 1981.

57. Речь президента Саддама Хусейна по случаю Дня армии. 61-я годовщина со дня основания иракской армии. Багдад: «Дар аль-Ма'мун», 1982.

58. Саддам Хусейн. Арабы, социализм и возрождение. Философские размышления, афоризмы, изречения. М.: «Палея», 1998. (Серия «Вожди народов - XX век»).

59. Саддам Хусейн. Ирак отстаивает свой суверенитет. Речь господина Саддама Хусейна на заседании Национального Совета 17 сентября 1980 г. Багдад: «Дар аль-Ма'мун», 1982.

60. Саддам Хусейн. Ирак призывает к миру. Речь президента Саддама Хусейна 28 сентября 1980 года о прекращении огня и разрешении конфликта с Ираном мирным путем. Багдад: «Дар аль-Ма'мун», 1981.

61. Саддам Хусейн по случаю 12-ой годовщины революции 17 июля. Багдад: «Дар аль-Ма'мун», 1980.

62. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Соч. Т. 2. С. 290-367.

63. Сталин И.В. Национальный вопрос и ленинизм // Соч. Т. 11. С. 333-355.

64. Табатабаи, Мухаммед Хусейн. Шиизм в исламе / Пер. с перс. Шафаи Ф.А. Кум: Всемирная ассамблея «Ахл-е бейт», б.г..

65. Так говорил Саддам / Сост. Пруссаков В.А. Екатеринбург: «Ультра. Культура», 2004.

66. Аль-Хасан ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты / Пер. с араб., исслед. и коммент. С.М. Прозорова // Письменные памятники Востока. XLIII. М.: Наука, 1973.

67. Алъ-Хаишми, Мухаммад Али. Личность мусульманина в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны / Пер. с араб. Нирша В.А. Изд. 3-е. М., 2000. (Личность мусульманина согласно Корану и Сунне).

68. Хомейни. Завещание. Б.м.: «Тавхид», [б.г.].

69. Апъ-Худжвири, Али ибн Усман алъ-Джуллаби. Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец («Кашф аль-махджуб ли арбаб аль-кулуб»). Старейший персидский трактат по суфизму / Пер. с англ. А.Орлова. Изд. 1-е. М.: «Единство», 2004.

70. Аш-Шахрастани, Абу-л-Фатх Мухаммед ибн Абд алъ-Карим. Книга о религиях и сектах. Ч. I. Ислам / Пер. с араб., введ. и коммент. С.М.Прозорова // Письменные памятники Востока. LXXV. М.: Наука, 1984.1\. Abduh M. The Teology of Unity. L., 1966.

71. Banisadr A. Quelle revolution pour L'Iran? / Préf. de P.Vieille. P.: Fayolle, 1980.

72. Al-Banna H. Five Tracts of Hasan al-Banna (1906-1949): A Selection from «Majmuat Rasail Imam al-Shahid Hasan al-Banna». Berkeley, 1975.

73. Al-BassasA. On Arab Nationalism. L., 1985.

74. Gôkalp Z. Turkism, Nationalism and Western Civilisation. N.Y., 1959.

75. Hussein, Saddam. On Social and Foreign Affairs in Iraq / Transi, by Khalid Kishtainy. L.: Croom Helm, 1979.

76. Iqbal M. The Reconstruction of Religious Thought in Islam. Lahor, 1954.

77. Pahlavi, Mohammad Reza Shah. Mission for My Country. N.Y. etc.: McGraw-Hill, 1960.

78. Qutb S. The Milestones on the Road. New-Delhi, 1981. 81 .Афляк M. Ал-Ба'с ва-т-турас. Багдад, 1976.

79. Афляк M Фи сабил ал-ба'с. Бейрут, 1959.

80. Банисадр, Абольхасан. Джумхури-йе эслами. Техран, 1979.

81. Банисадр, Абольхасан. Эгтесад-е тоухиди. Техран, 1979.

82. Мотаххари М. Хадамат-е мотагабел-е Иран ва эслам. Техран, 1969.

83. Мохаммед Реза Пахлави. Энгелаб-е сафид. Техран, 1966.

84. Пахлави, Мохаммед Реза. Бе су-йе тамаддон-е бозорг. Техран, 1978.

85. Хекмат A.A. Нох гофтар дар тарих-е адийан. Техран, 1963.

86. Хомейни. Хокумат-е эслами. Эн-Наджаф, 1971.

87. Хомейни, Рухолла. Ал-Хукумат ал-исламийа. Ал-Кахира, 1979. 91 .Хонарманд М. Пехлевизм мактаб-е ноу. Техран, 1964.

88. Хусейн, Саддам. Назра фи-д-дин ва-т-турас. Багдад, 1978.

89. Хусейн, Саддам. Хаул китабат ат-та'рих. Багдад, 1978.

90. Язди И. До магале дар баре-йе эгтесад-е эслами. Техран, 1979.1. Публицистика

91. Аргументы и факты, 1988. № 42.96. Правда, 23 апреля 1979.97. Правда, 5 ноября 1979.98. Правда, 6 ноября 1979.99. Правда, 2-7 декабря 1979.100. Правда, 20 июля 1988.

92. Baghdad Observer, 15.03.1981.

93. Financial Times, 8.06.1985.

94. An Interview with the Shah//Time, 1978. Vol. 112. № 12. P. 17.104. «Jawohl, wir sind eindeutig die Sieger» // Spiegel, 1981. № 23. S. 132-146.

95. Keyhan International, 22.01.1972.

96. Le Monde, July 21-22, 1980.

97. New York Times, 26.09.1985.108. Times, 31.07.1985.109. L'Unita, 11.11.1978.110. L'Unita, 20.09.1979.

98. U.S. News and World Report. N.Y., 1985, Apr. 15, Vol. 98. № 14.1. Мемуары

99. Азад, Абул Калам. Индия добивается свободы. Автобиографический очерк / Пер. с англ. М.Б.Граковой-Свиридовой; Ред. и предисл. Г.Л.Бондаревского. М.: Изд. иностранной литературы, 1961.

100. Ибн Хишам. Жизнеописание пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиби (первая половина VIII века) / Пер. с араб. Н.А.Гайнуллина. М.: Изд. «Умма», 2002.

101. Научная литература Коллективные труды

102. Ирак под американским управлением: Демократизация или «вьетнамизация». М., 2003.

103. Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки / Отв. ред. А.З.Арабаджян. М.: Наука, 1989.

104. Ислам в истории народов Востока (Сборник статей) / Отв. ред. И.М. Смилянская, С.Х. Кямилев. М.: Наука, 1981.

105. Ислам в политической жизни стран современного Ближнего и Среднего Востока / Отв. ред. Оганесян Н.О. Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1986.

106. Ислам в современной политике стран Востока (Конец 70-х -начало 80-х гг. XX в.) / Отв. ред. Полонская Л.Р. М.: Наука, 1986.

107. Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока: Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1982.

108. Ислам и исламизм: Сборник статей / Под общей ред. Кожокина Е.М., Максименко В.И. М.: Российский институт стратегических исследований, 1999.

109. Ислам и проблемы межцивилизационных взаимодействий / Отв. ред. Кямилев С.Х., Смилянская И.М. М.: Народная академия культуры и общечеловеч. ценностей, 1994.

110. Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1986.

111. Ислам и современность: Сборник научных трудов / Редкол.: Стецкевич Т.А. (Отв. ред.) и др. Л.: Гос. музей истории религии и атеизма, 1985.

112. Ислам и социальные структуры стран Ближнего и Среднего Востока: Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1990.

113. Ислам и этническая мобилизация: Национальные движения в тюркском мире / Сост. Червонная С.М.; Под ред. Губогло М.Н. М.: Центр по изучению межнац. отношений ИЭА им. Н.Н.Миклухо-Маклая РАН, 1998.

114. Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики: Сборник статей / Отв. ред. Ионова А.И. М.: Наука, 1985.

115. Ислам. Религия, общество, государство / Отв. ред. П.А.Грязневич, С.М.Прозоров. М.: Наука, 1984.

116. История Ирана. М.: Изд. МГУ, 1977.

117. История Курдистана / Ред.: М.С.Лазарев, Ш.Х.Мгои. М., 1999.

118. Левый экстремизм в арабских странах (уроки прошлого и перспективы). Ч. I. / Отв. ред. В.В.Наумкин. М.: Наука, 1987.

119. Методологические и мировоззренческие проблемы истории философии стран Востока / Редкол.: Степанянц М.Т. (Отв. ред.) и др. Ч. I, II. М.: Институт философии АН СССР, 1986.

120. Национализм и «национальный социализм» в арабских странах: теория и практика / Отв. ред. А.Г.Вирабов. М.: Ин-т востоковедения РАН, 1996.

121. Национальные и социальные движения на Востоке. История и современность / Отв. ред. Р.А.Ульяновский. М.: Наука, 1986.

122. Национальные проблемы современного Востока. Сборник статей / Отв. ред. М.С.Лазарев М.: Наука, 1977.

123. Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока / Отв. ред. М.С. Иванов. М.: Наука, 1970.

124. Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке. Сборник статей / Редколл.: А.М.Хазанов, У.З.Шарипов, В.П.Панкратьев. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005.

125. Пигулевская И.В., Якубовский А.Ю., Петрушевский И.П., Строева JI.B., Беленицкий JJ.M. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века / Отв. ред. В.В.Струве. Л.: Изд. ЛГУ, 1958.

126. Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы / Ред. колл.: Р.М.Аваков, К.Л. Майданик (Отв. ред.) и др. М.: Мысль, 1974.

127. Современная философская и социологическая мысль стран Востока. М.: Наука, 1965.

128. Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. В. I—III. М.: Наука, 1982-1985.

129. Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока / Отв. ред. А.Б.Беленький, Л.Р.Полонская. М.: Наука, 1978. Пути развития освободившихся стран Востока.

130. Философия и религия на зарубежном Востоке. XX век / Отв. ред. Степанянц М.Т. М.: Наука, 1985.

131. Le conflit Irako Iranien. P., 1981.

132. Iran: A Country Study / Ed. by Nyrop R.F. 3rd Ed. Wash.: Gov. Print. Off., 1978.

133. Iran Iraq: Guerra, politica, sociedad / Musalem D., Zeradoun Z. (Сотр.). Mexico: Ceestem, 1982.

134. Iran under the Pehlavis / Ed. by Lenczowski G. Stanford: Hoover Inst. Press: Stanford Univ., 1978.

135. Iraq. A Country Study. Wash.: Department of the Army, 1990.

136. Islam in Foreign Policy. N.Y., 1984.

137. Modern Iran. The Dialectics of Continuity and Change. N.Y., 1981.1. Монографии

138. Абдуллаев M.A., Вагабов M.B. Актуальные проблемы критики и преодоления ислама. Махачкала: Дагестанское книжн. издат., 1975.

139. Авксентьев А.В., Мавлютов P.P. Книга о Коране. Изд. 2-е, доп. Ставрополь: Книжн. изд., 1984.

140. Агаев C.J1. Иран в прошлом и настоящем (Пути и формы революционного процесса). М.: Наука, 1981.

141. Агаев C.J1. Иран между прошлым и будущим. События. Люди. Идеи. М.: Политиздат, 1987.

142. Агаев С.Л. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984.

143. Акимушкин О.Ф. Средневековый Иран: Культура, история, филология. СПб.: Наука, 2004. (Восток: Общество, культура, религия).

144. Алибейлы Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (19461978). М.: Наука, 1989.

145. Алиев А.А. Иран vs Ирак: История и современность. М.: Изд. МГУ, 2002.

146. Алиев А.А. Коран в России: Источник знаний или объект мифотворчества? М.: «Дружба народов», 2004.

147. Алиев С.М. История Ирана. XX век. М.: Ин-т востоковедения РАН; «Крафт+», 2004. (История стран Востока. XX век).

148. Али-заде А.А. Хроника мусульманских государств I—VII веков хиджры. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Изд. «Умма», 2004.

149. АнсариХ. Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины. М.: «Палея», 1999.

150. Апдайк Р.Дэ/с. Саддам Хусейн. Политическая биография. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1999. Серия: «След в истории».

151. Армур Р. Ислам и христианство: непростая история. М.: Библейско-богословский институт Св. Апостола Андрея, 2004. -(Серия «Диалог»).

152. Аширов Н. Нравственные поучения современного ислама. М.: Знание, 1977.

153. Аширян Ш.Ч. Национально-демократическое движение в Иракском Курдистане (1961-1968). М.: Наука, 1975.

154. Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. «Священное писание» и действительность. Ашхабад: Изд. «Туркменистан», 1978.

155. Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. М.: Наука, 1965.

156. Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: Наука, 1987.

157. Большаков О.Г. История халифата. Т. I. Ислам в Аравии, 570633 гг. М.: Наука, 1989.

158. Большаков О.Г. История халифата. Т.Н. Эпоха великих завоеваний, 633-656 гг. М.: Наука, 1993.

159. Большаков О.Г. История халифата. Т. III. Между двух гражданских войн, 656-696 гг. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1998.

160. Брутенц К.Н. Современные национально-освободительные революции (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974.

161. Васильев A.M. История Саудовской Аравии (1745 г. конец XX в.). Изд. 2-е, расширен, и доп. М.: «Классика плюс»; Книжный дом газеты «Труд», 1999.

162. Васильев A.M. Персидский залив в эпицентре бури. М.: Политиздат, 1983.

163. Гадэ/сиев С.М. Коран без чудес. Махачкала: Дагестанское книжн. изд., 1982.

164. Гаджиев С.М. Пути преодоления идеологии ислама (По материалам Северного Кавказа и Дагестана). Махачкала, 1963.

165. Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы (Их связи на протяжении веков) / Пер. с англ. Н.Б.Кондыревой. Иерусалим: «Гешарим»; М.: «Мосты культуры», 2001. «Библиотека иудаика».

166. Гордон-Полонская JT.P. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана. (Критика «мусульманского национализма»). М.: Изд. восточной литературы, 1963.

167. Грюнебаум Г.Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (600-1258) / Пер. с англ. И.М.Дижура, предисл. В.В.Наумкина. М.: Наука, 1988.

168. Дорошенко Е.А. Зороастрийцы в Иране (историко-этнографический очерк). М.: Наука, 1982.

169. Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 гг. и 1978-1979 гг. М.: Наука, 1998.

170. Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. М.: Наука, 1975.

171. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М.: Политиздат, 1990.

172. Заборов М.А. История крестовых походов в документах и материалах. Учебное пособие. М.: «Высшая школа», 1977.

173. Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. М.: Наука, 1980.

174. Зеваров Ф. Социально-экономические преобразования в Иракской Республике (1958-1976 гг.). М.: Наука, 1979.

175. Иванов М.С. Иран в 60-70-х годах XX века. М.: Наука, 1977.

176. Иванов H.A. Османское завоевание арабских стран. 15161574. Изд. 2-е, доп. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2001.

177. Игнатенко A.A. Ислам и политика: Сборник статей. М.: Институт религии и политики, 2004.

178. Иностранцев К.А. Сасанидские этюды. СПб., 1909.

179. Исмагшова Р.Н. Этнические проблемы современной Тропической Африки. М.: Наука, 1973.

180. Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи / Пер. с англ. М.Пальникова. М.: КРОН-ПРЕСС, 1999.

181. Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского Востока (эпоха средневековья). М.: Изд. Университета дружбы народов, 1987.

182. Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1988.

183. Козинг А. Нация в истории и современности (Исследование в связи с историко-материалистической теорией нации) / Общ. ред. и вступит, статья С.Т.Калтахчяна. М.: Изд. «Прогресс», 1978.

184. Колесников А.И. Денежное хозяйство в Иране в VII веке. М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1998.

185. Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами (Иран при «праведных» халифах). М.: Наука, 1982.

186. Колесников А.И. Иран в начале VII века (Источники, внутренняя и внешняя политика, вопросы административного деления)//Палестинский сборник. Вып. 22 (85). JL: Наука, 1970.

187. Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 2004. «Классики отечественного востоковедения».

188. Кривое М.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. СПб.: Изд. «Алетейя», 2002.

189. Крывелев H.A. История религий: Очерки в 2-х тт. Изд. 2-е, дораб. Т. 2. М.: Мысль, 1988.

190. Кузнецов Б.И. Древний Иран и Тибет (История религии бон). СПб.: Изд. «Евразия», 1998.

191. Кузнецова H.A. Иран в первой половине XIX века. М.: Наука, 1983.

192. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1995.

193. Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока (Идейный аспект). М.: Наука, 1988.

194. Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть?: Опыт системного и социокультурного исследования. М.: Ин-т востоковедения РАН; «Крафт+», 2005.

195. Ллойд С. Реки-близнецы / Пер. с англ. Е.Г. Чувикова. М.: Наука, 1972.

196. Луис Б. Ислам и Запад / Пер. с англ. С.Кулланды. М.: Библейско-богословский институт Св. Апостола Андрея, 2003.

197. Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб.: Изд. «Алетейя», 2001.

198. Максуд Р. Ислам / Пер. с англ. В.Новикова. М.: Изд. «ФАИР-ПРЕСС», 1998.

199. Мамедова Н.М. Иран в XX веке. Роль государства в экономическом развитии. М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1997.

200. Мгои Ш.Х. Проблема национальной автономии курдского народа в Иракской Республике (1958-1970 гг.). Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1977.

201. Ментешашвили A.M. Ирак в годы английского мандата. М.: Наука, 1969.

202. МецА. Мусульманский Ренессанс. М.: Изд. «В и М», 1996.

203. Мирский Г.И. Ирак в смутное время 1930-1941 гг. М.: Изд. восточной литературы, 1961.

204. Мирский Г.И. «Третий мир»: общество, власть, армия. М.: Наука, 1976.

205. Михайлов А. Иракский капкан. М.: «Яуза»; «Эксмо», 2004.

206. Млечин Л. Путин, Буш и война в Ираке. М.: «Эксмо»; «Яуза», 2005.

207. Млечин JI. Шок и трепет. Кто следующий? М.: «Яуза»; «Эксмо», 2003.

208. Мустафаев A.A. Ирано-иракская война (1980-1988 гг.) и борьба иранских курдов за автономию. М., 1996.

209. Мюллер А. История ислама: От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов. Т. I—IV / Пер. с нем. М.: ООО «Издательство Астрель»; ООО «Издательство ACT», 2004.

210. Мюллер А. История ислама от основания до новейших времен / Пер. с нем. под ред. H.A. Медникова. Т. I—IV. СПб., 1895.

211. Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989.

212. Овсянников В.И. Проблемы Востока и общественно-политическая мысль России (середина XIX в.). М.: Наука, 1989.

213. Панова В.Ф., Бахтин Ю.Б. Жизнь Мухаммеда. М.: Политиздат, 1990.

214. Пигулевская Н.В. Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI вв. М.-Л.: Наука, 1964.

215. Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография. Исследования и переводы. СПб.: Изд. «Дмитрий Буланин», 2000.

216. Пиотровский М.Б. Коранические сказания. М.: Наука, 1991.

217. Полонская JI.P., Вафа А.Х. Восток: идеи и идеологи (Критика буржуазных и мелкобуржуазных концепций «третьего пути» развития). М.: Наука, 1982.

218. Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М.: Изд. фирма «Восточная литература РАН», 2004.

219. Рамадан М. Тень Саддама Хусейна. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2000.

220. Реза Годе М. Иран в XX веке. Политическая история / Пер. с англ. И.М. Дижура. М.: Наука, 1994.

221. Резван Е.А. Коран и его мир. СПб.: «Петербургское востоковедение», 2001. Серия: Orientalia.

222. Свенцицкая И.С. От общины к церкви: (О формировании христианской церкви). М.: Политиздат, 1985.

223. Симония H.A. Страны Востока: пути развития. М.: Наука, 1975.

224. Слинкин М.М. Ирано-иракская война 1980-1988 гг. Борьба на море. Симферополь: Таврический национальный университет им. В.В.Вернадского, 2001.

225. Смирнов H.A. Очерки истории изучения ислама в СССР. М.: Изд. АН СССР, 1954.

226. Степанянц М.Т. Ислам в философии и общественной мысли зарубежного Востока (XIX-XX вв.). М.: Наука, 1974.

227. Степапянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике XIX-XX вв. М.: Наука, 1982.

228. Тихонова Т.П. Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри. М.: Наука, 1984.

229. Ушаков В.А. Иран и мусульманский мир (1979-1998 гг.). М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999.

230. Федорова И.Е. Иран США: Диалог и противостояние. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2004.

231. Федчепко А. Ф. Ирак в борьбе за независимость (1917-1969). М.: Наука, 1970.

232. Фжъштинский ИМ. История арабов и Халифата (750— 1517 гг.). М.: ИД «Муравей-Гайд», 1999.

233. Фрай Р.И. Наследие Ирана. М.: Наука, 1971. Культура народов Востока. Материалы и исследования.

234. Шеремет В.И. Война и бизнес. Власть, деньги и оружие. Европа и Ближний Восток в новое время / Под общ. ред. В.А.Золотарева. М.: Технологическая школа бизнеса, 1996. -Социокультурные метаморфозы.

235. Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982.

236. Щедроеицкий Д.В. Сияющий Коран. Взгляд библеиста. М.: «Оклик», 2005.

237. Adams Ch. Islam and Modernism in Egipt. L., 1933.

238. Binder L. The Ideological Revolution in the Middle East. N.Y., 1964.

239. Enayat H. Modern Islamic Political Thought. L. Wash., 1982.

240. Fischer M. Iran: From Religious Dispute to Revolution. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1980.

241. Gottam R.W. Nationalism in Iran. Pittsburg, 1964.

242. Graham R. Iran: the Illusion of Power. L.: Croom Helm, 1978.

243. Halliday F. Iran: Dictatorship and Development. Harmondsworth: Penguin Books, 1979.

244. Hiro D. Iran under the Ayatollahs. L. etc., 1985.

245. Hiro D. The Longest War: The Iran Iraq Military Conflict. L. etc.: Paladin Crafton Books, 1990.

246. Hünseier P. Der Irak und sein Konflict mit Iran: Entwicklung innenpolitischer Bestimmungsfaktoren und Perspektiven / Forschungsinst. der Deutschen Gesellschaft fur Auswärtige Politik. Bonn, 1982.

247. IqbalA. Life and Time of Muhammed Ali. Dehli, 1979.

248. Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab Dispute. A Legal Study. 3rd Ed. L.: Third World Centre for Research and Publishing Ltd, 1981.

249. Jansen G.H. Militant Islam. L. Sydney: Pan Books, 1980.

250. Kramer M. Political Islam. Beverly Hills; L.: Sage, 1980. The Washington Papers. Vol. 8. № 73.

251. Lapidus I. Contemporary Islamic Movements in Historical Perspective. Berkeley: Univ. of California, 1983.

252. Mitchel R.P. The Society of the Muslim Brothers. L., 1969.

253. Al-Mousawi M. The Miserable Revolution. Baghdad: Dar al-Ma'mun, 1987.

254. Mushir-ul-Haq. Islam in Secular India. Simla, 1972.

255. NasrS.H. Science and Civilisation in Islam. Cambridge, 1968.

256. Nasr S.H. Traditional Islam in the Modern World. L. N.Y., 1987.

257. Nuseibeh H.Z. The Ideas of Arab Nationalism. N.Y., 1956.

258. Penrose E., Penrose E.F. Iraq: International Relations and National Development. L.: Ernest Benn, Boulder, Westview Press, 1978.

259. Peters R. Islam and Colonialism: The Doctrine of Jihad in Modern History. The Hague etc.: Mouton, 1979.

260. Rahman F. Islam. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1979.

261. Rosenthal E. Islam in the Modern National State. Cambridge (Mass.), 1965.

262. Rossi P. L'lrak des revoltes. Paris, 1962.

263. Smith W.C. Islam in Modern History. Princeton, 1957.

264. Tibbi B. Arab Nationalism: A Critical Inquiry. N.Y., 1981.

265. Tibbi B. The Challenge of Fundamentalism. Political Islam and New World Disorder. Berkeley etc., 1998.

266. Tritton A.S. The Caliphs and their Non-Muslim Subjects: A Critical Study of the Covenant of 'Umar. L.: Oxford, 1970.

267. Voll J.O. Islam: Continuity and Change in the Modern World. Boulder, 1982.

268. Zonis M. The Political Elite in Iran. Princeton: Princeton Univ. Press, 1971.

269. Saray M. Turk Iran Miinasebetlerinde $iiligin Rolii. Ankara: Turk Kultiiriinii Ara§tirma Enstitusii Yayinlari: 107. Seri III, Sayi A 28, 1990.

270. Тума Э. Ал-Харакат ал-иджтимаийа фи-л-ислам. Бейрут, 1980.1. Статьи

271. Агаев СЛ. Внутриполитическое развитие Ирана в 1981-1985 гг. // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность/Отв. ред. Р.А.Ульяновский. М.: Наука, 1986. С. 331— 375.

272. Агаев С.Л. «Революция сверху»: генезис и пути развития // Вопросы философии. М., 1976, № 11. С. 74-85.

273. Алиев А.А. Зарождение мусульманской цивилизации и Иран // Ирано-Славика. М., 2005. № 1 (5). С. 28-35.

274. Алиев А.А. Место и роль социального момента в национально-освободительной борьбе развивающихся стран // Проблемы современной идеологической борьбы. Вып. 33. М.: Дипломатическая академия МИД СССР, 1981.

275. Алиев С.М. Междоусобные войны и борьба за верховную власть в Иране после распада империи Надир-шаха // Иран. История и культура в средние века и в новое время / Отв. ред. Н.А.Кузнецова. М.: Наука, 1980. С. 27-66.

276. Арабаджян А.З. Монархия и ее политические партии // Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки / Отв. ред. А.З.Арабаджян. М.: Наука, 1989. С. 31-42.

277. Арабаджян А.З. Рост экономического потенциала Ирана в 60-70-е годы // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З.Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука, 1980. С. 3-58.

278. Багдасаров С.Б. Масштабы и структура военных расходов стран Ближнего и Среднего Востока // Военная экономика стран Востока. Научный сборник. Вып. 6. М.: Наука, 1986. С. 16-21.

279. Бартольд В.В. Бармакиды // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 669-674.

280. Бартольд В.В. Ислам // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 79-139.

281. Бартольд В.В. Культура мусульманства // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 141-204.

282. Бартольд В.В. Мусульманский мир // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 206-297.

283. Бартольд В.В. Халиф и султан // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 15-78.

284. Бартольд B.B. Халиф Омар II и противоречивые известия о его личности // Сочинения. Т.VI. М.: Наука, 1966. С. 504-531.

285. Белова Н.К. Саттар-хан герой иранской революции 1905— 1911 гг. // Иран. История и современность. М.: Наука, 1983. С. 28-41.

286. Буссе Г. Возрождение персидской монархии при Бундах // Мусульманский мир 950-1150. М.: Наука, 1981.С. 66-88.

287. Вафа А.Х., Михайлов М.А. Национализм и проблемы научно-технического прогресса // Современный национализм и общественное развитие стран зарубежного Востока / Отв. ред. А.Б.Беленький, Л.Р.Полонская. М.: Наука, 1978. С. 195-218.

288. Грязнеет П.А. Аравия и арабы (К истории термина ал-'араб) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XII Годичная научная сессия JIO ИВ АН СССР. М.: Наука, 1977. Ч. III. С. 42-52.

289. Грязнеет П.А. Предисловие // История халифов анонимного автора XI века. Факсимиле рукописи / Предисл. и краткое излож. содерж. П.А.Грязневича; указ. М.Б.Пиотровского и П.А.Грязневича //Памятники письменности Востока. XI. М.: Наука, 1967. С. 10-34.

290. Грязневич П.А. Проблемы изучения истории возникновения ислама // Ислам. Религия, общество, государство / Отв. ред. П.А.Грязневич, С.М.Прозоров. М.: Наука, 1984. С. 5-18.

291. Дорошенко Е.А. Некоторые аспекты шиитско-суннитских отношений // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока (Сборник статей) / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. С. 131-143.

292. Дорошенко Е.А. Пути и формы воздействия шиитского духовенства на общественно-политическую жизнь Ирана // Ислам в истории народов Востока (Сборник статей) / Отв. ред. И.М.Смилянская, С.Х.Кямилев. М.: Наука, 1981. С. 72-85.

293. Дорошенко Е.А. Эволюция исламских концепций в официальной идеологии Ирана (1963-1983) // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. С. 173-193.

294. Жигалина О.И. Отношение руководства Исламской Республики Иран к курдской проблеме // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С. 105-121.

295. Жигалина О.И. Роль ислама в развитии идеологии курдского национального движения в Иране // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока (Сборник статей) / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. С. 111-130.

296. Ибрагим Т.К. Калам и вопрос об «ортодоксальной философии» ислама // Религия в изменяющемся мире: Сборник / Отв. ред. Кирабаев Н.С. М.: Изд. Рос. университета дружбы народов, 1994. С. 40-60. (Серия: Философская мысль континентов).

297. Иванов М.С. Антинародный характер правления династии Пехлеви в Иране // Вопросы истории, 1980, № 11. С. 58-74.

298. Иванов М.С. Иран // Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока / Отв. ред. М.С.Иванов. М.: Наука, 1970. С. 86-124.

299. Иванова М.Н. Иран во время первой мировой войны // Иран. История и культура в средние века и новое время / Отв. ред. Н.А.Кузнецова. М.: Наука, 1980. С. 95-142.

300. Камбахш А. Иран на пороге перемен // Проблемы мира и социализма. Прага, 1961. № 9. С. 37-42.

301. Косач Г.Г. Коммунисты и проблемы буржуазно-демократической революции в Ираке (середина 30-х 40-е годы) // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность / Отв. ред. Р.А.Ульяновский. М.: Наука, 1986. С.156-196.

302. Крутихин М. Перед референдумом // Новое время. М., 1979. № 13. С. 10-11.

303. Крутихин М. Трудные перемены // Новое время. М., 1979. № 19. С. 12-13.

304. Крымский А. История мусульманства. Самостоятельные очерки, обработки и дополнительные переводы из Дози и Гольдциэра. Ч. I и II. М., 1903-1911.

305. Крымский А.Е. Письма из Ливана. 1896-1898 гг. / Сост.: Н.П.Визирь и И.М.Смилянская. М.: Наука, 1975.

306. Кузнецова H.A. Политическое и социально-экономическое положение Ирана в конце XVIII первой половине XIX в. // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.) / Л.М.Кулагина (Отв. ред.). М.: Наука, 1978. С. 5-121.

307. Кулагина JI.M. Экспансия иностранного империализма в Иран и превращение его в полуколонию (70-е годы XIX начало XX в.) // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.) / Л.М.Кулагина (Отв. ред.). М.: Наука, 1978. С. 122-175.

308. Лазарев М.С. К национальной ситуации на современном Востоке (Методологический подход) // Национальные проблемысовременного Востока. Сборник статей / Отв. ред. М.С.Лазарев. М.: Наука, 1977. С. 3-66.

309. Левин З.И. Ислам и проблема арабского национализма // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С. 179-185.

310. Мезенцев П. Народное движение и маневры реакции // Новое время. М., 1979. № 3. С. 8-9.

311. Милославская Т.П. Деятельность «братьев-мусульман» в странах Востока // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. С. 7-24.

312. Мирский Г.И. Проблемы «исламской революции» // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С. 31-41.

313. Мирский Г.И. Роль армии в социальном развитии стран Азии и Африки // Вопросы философии, 1979, № 3. С. 97-108.

314. Нечкин Г.И. Социально-экономические и политические преобразования в Ираке // Народы Азии и Африки. М., 1973, № 1. С. 12-23.

315. Овсянников В.И. Восток в системе ценностей общественно-политических кругов России середины XIX в. // Избр. историографические произведения. М.: Изд. журнала «Социально-гуманитарные знания» РИЦ «Альфа» МГОПУ, 2000. С. 141-330.

316. Пазелъский С.М. Частный иностранный капитал и новые отрасли промышленности Ирана // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З.Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука, 1980. С. 99-113.

317. Пиотровский М.Б. Концепция исторического наследия в идеологии иракской ПАСВ // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С.187-197.

318. Пир-Будагова ЭЛ., Гасанов Т.Е. Ислам и идеология Партии Арабского Социалистического Возрождения // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. С. 79-91.

319. Плеханов С. Цену вечности знают в Багдаде // Так говорил Саддам / Сост. Пруссаков В.А. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2004. С. 255-267.

320. Полонская JI.P. Ислам в политике и идеологии: новые тенденции // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С. 5-16.

321. Прозоров С.М. Введение // Аль-Хасан ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты / Пер. с араб., исслед-е и коммент. С.М. Прозорова //Письменные памятники Востока. XLIII. М.: Наука, 1973. С. 16-108.

322. Родригес A.M. Кризис в Заливе: причины и последствия в контексте истории ирако-кувейтских отношений // Арабские страны Ближнего Востока: История и современность. М.: Изд. МГУП, 2000. С. 3-70.

323. Сенченко И.П. Идейно-политические позиции духовенства Сирии в период обострения в стране политической ситуации // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М.Примаков. М.: Наука, 1982. С. 227-235.

324. Степанова Н.В. Ирак в 1958-1974 годах // Проблемы востоковедения. Сб. научн. трудов МГИМО / Отв. ред. А.В.Меликсетов. М., 1976. Вып. 5. С. 22-51.

325. Строева JI.B. Керим-хан Зенд и ханы // Иран: история и современность. Сборник статей / Отв. ред. Н.А.Кузнецова. М.: Наука, 1983. С. 91-106.

326. Тихонова Т.П. Секуляристское течение в арабском национализме // Народы Азии и Африки. М., 1981. № 2. С. 74-85.

327. Трубецкой В.В. К вопросу о влиянии буржуазных реформ 60-х первой половины 70-х годов на национальные процессы в Иране // Национальные проблемы современного Востока / Отв. ред. М.С.Лазарев. М.: Наука, 1977, С. 81-114.

328. Шарипов У.З. Шиитское восстание 2004 года в Ираке // Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке. Сборник статей / Редколл.: А.М.Хазанов, У.З.Шарипов, В.П.Панкратьев. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005. С. 60-71.

329. Шарипов У.З. Эволюция нефтяной политики и иранского государства в 50-70-х годах // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З.Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука, 1980. С. 59-81.

330. Шахбазян Г.С. Особенности экономического развития Иракской Республики (1958 г. середина 80-х гг.). М., 1996. -Рукопись деп. в ИНИОН РАН. № 51900.

331. Ajami F. The End of Pan-Arabism // Foreign Affairs, Winter 1978-1979. Vol. 57. № 2. P. 355-373.

332. Aruri N. Nationalism and Religion in the Arab World: Allies or Enemies // Muslim World. Hartford, 1977. Vol. 67. № 4. P. 266-279.

333. Bill J.A. Iran and the Crisis of '78 // Foreign Affairs, Winter 1978/79. Vol. 57. № 2. P. 323-342.

334. Carre O. L'Islam politique dans L'Orient arabe // Futuribles. P., 1978. № 18. P. 747-763.

335. Colley J.K. Iran, the Palestinians and the Gulf // Foreign Affairs, Summer 1979. Vol. 57. № 5. P. 1017-1034.

336. Dekmejian R.N. The Anatomy of Islamic Revival: Legitimacy Crisis, Ethnic Conflict and the Search for Islamic Alternatives // Middle East Journal. Wash., 1980. Vol. 34. № 1. P. 1-12.

337. Duchet M. Islam et progrès // Nouvelle critique. P., 1957. A. 9. № 85. P. 41-83.

338. Grimaldi F. Kurds in Iraq: New Modus Vivendi // The Middle East. L., May 1978, № 43. P. 44-46.

339. Gulf War // Economist. L., 1985, Sept. 28 Oct. 4, Vol. 296. №7413.

340. Hanson B. The «Westoxication» of Iran: Depictions and Reactions of Behrangi, Al-e Ahmad and Shari'ati // Intern. Journal of Middle East Studies. Cambridge (Mass.), 1983. Vol. 15. № 1. P. 1-23.

341. Höpp G., Polleschack W. Charisma oder historische Grösse? Bemerkungen zum Verhältnis zwischen Volksmassen und politischen Führungspersönlichkeiten in afro-arabischen Entwicklungsländern // Asien, Afrika, Lateinamerika, 1979, Bd. 5, № 5. S. 843-854.

342. Iraqi Budget: Confidence High despite War // Middle East, 1981. №77. P. 63.

343. Islam: The New Dawn // Middle East Journal. L., 1979. № 61. P. 85-92.

344. Islamic Studies in GDR // Asia, Africa, Latin America. Special Issue 10. Berlin, 1982.

345. Ismail Tareq Y., Ismail Jacklin S. Iraq's Interrupted Revolution // Current History. Philadelphia, 1985, Jan., Vol. 84, № 498. P. 29-31, 39.

346. Jansen G. Outward Confidence, Inner Doubts // Middle East International. L., 1985, Sept. 13, № 258.

347. Keddie N.R. Iranian Revolution in Comparative Perspective // Islam, Politics and Social Movements / Ed. by Burke E., Lapidus S.M. Berkeley etc.: Univ. of Calif. Press. XVIII. P. 298-313.

348. Khalilzad Z., Benard Ch. Secularization, Industrialization and Khomeini's Islamic Republic // Polit. Science Quart. N.Y., 1979. Vol. 94. №2. P. 229-241.

349. Khomeini: Why an Islamic State? // Impact International, 26 Jan. 8 Febr. 1979, Vol. 9. № 2. P. 6-7.

350. Maroun A. Un Islam crispé. P., 1980. A. 48. № 1. P. 28-37.

351. Marr Ph.A. Iraq's Leadership Dilemma: A Study in Leadership Trends, 1949-1968 // The Middle East Journal. Wash., 1970, Summer, Vol. 24. №3. P. 283-301.

352. Merad A. Reformism in Modern Islam // Cuktures. P., 1977. Vol. 4. № l.P. 108-127.

353. Die Militärregierung muß Abtreten // Spiegel, 1978. № 52. S. 94-95.

354. Muzikar Y. Arab Nationalism and Islam // Archiv Orientalni. Praha, 1975. Vol. 43. № 3. P. 193-209.

355. Muzikar J. Arabsky nacionalismus a islam // Kapitoly z dein azijskeho nacionalismu. Praha, 1974. S. 355-431.

356. Of Arms and the Shah //Newsweek, 1976, August 23. P. 29-30.

357. Ramazani R.K. Iran's Islamic Revolution and the Persian Gulf // Current History. Philadelphia, 1985, Jan., Vol. 84. № 498. P. 5-8, 40-41.

358. Rodinson M. Islam, facteur de conservatisme ou de progrès // Pouvoirs. P., 1980. № 12. P. 27-32.

359. Roy O. La révolution confisquée? // Esprit. P., 1980. № 37. P. 11-20.

360. Savory R.M. The Principle of Homeostasis Considered in Relation to Political Events in Iran in 1960's // International Journal of Middle East Studies, 1972. Vol. 3. № 3. P. 282-302.

361. Schacht J. The Islamic Background of the Idea of an Arab Nation //The Arab Nation. Wash.: Middle East Institute, 1961. P. 15-24.

362. Scocpol Th. Rentier State and Shi'a Islam in the Iranian Revolution: Comments on Scocpol: Keddie N.R., Ahmad E., Goldfrank W.L. //Theory and Society. Amsterdam, 1982. Vol. 11. № 3. P. 265-304.

363. Vernier B. La Constitution provisoire du 28 Septembre 1968 en Irak // Cahiers de L'Orient Contemporain. P., 1969, № 74, p. 8-11.

364. Vieille P. Les paysans, la petite bourgeoisie rurale et l'état après la réforme agraire en Iran // Annales, 1972. № 2. P. 347-372.

365. Voll J.O. Renewal and Reform in Islamic History: Tajdid and Islah // Voices of Resurgent Islam / Ed. J.L. Esposito. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1983. P. 32-47.

366. Wolfson M. Die Politische Funktionen der Religion // Dritte Welt. Meisenheim, 1978. Jg. 6. № 1. S. 125-180.

367. Yapp M.E. Contemporary Islamic Revivalism I I Asian Affairs. L., 1980. Vol. XI. Part 2. P. 178-195.

368. Zartman W.I. Pouvoir et l'état dans l'Islam // Pouvoirs. P., 1980. № 12. P. 5-14.

369. Ад-Дусуки А. Фикрат ал-каумийа инда ал-ихван ал-муслимин // Афак арабийа. Багдад, 1977. № 3.1. Учебные пособия

370. Алиев A.A. Актуальные проблемы ближневосточного конфликта // Распад колониальной системы империализма и пути развития освободившихся стран Азии. 1945-1983 гг. Учебное пособие / Под ред. Е.А.Кургиняна, В.И.Овсянникова. М.: Изд. МГЗПИ, 1984. С. 56-62.

371. Борисов В.М. Арабское средневековье и ислам / Учебное пособие. М., 1968.

372. Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках (Курс лекций). Л.: Изд. ЛГУ, 1966.

373. Чистякова Т.А. Арабский халифат. Пособие для учителей. М.: Учпедгиз РСФСР, 1962.

374. Справочные, научно-информационные издания

375. Алиев A.A. Хронология важнейших событий иранской революции 1978-1979 гг. // Современный Иран: Историко-социологические проблемы революции. Сборник научно-аналитических обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1979. С. 170-175.

376. Босворт К.Э. Мусульманские династии. Справочник по хронолонии и генеалогии / Пер. с англ. и примеч. П.А.Грязневича. М.: Наука, 1971.

377. Гафуров A.A. Имя и история: Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. Словарь. М.: Наука, 1987.

378. Ирано-иракская война. Реферативный сборник. М.: ИНИОН АН СССР, 1986.

379. Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Вып. I. М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1998.

380. Ислам. Энциклопедический словарь / С.М.Прозоров (Отв. секретарь) и др. М.: Наука, 1991.

381. Кузнецова H.A., Крячко В.И. Нарушение прав человека в Исламской Республике Иран. М.: ИГП; ИНИОН АН СССР, 1987.

382. Максименко В.И. Мусульманское движение в конце 70-х годов // Политическая культура стран ислама. Сборник обзоров. В. 1. М.: ИНИОН АН СССР, 1981. С. 7-41.

383. Новая история Ирана. Хрестоматия / Отв. ред. Иванов М.С., Зайцев В.Н. М.: Наука, 1988.

384. Овсянников В.И. Восток в общественно-политической жизни России (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1990.

385. Сагадеев A.B. Ислам и Арабский Восток. Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН АН СССР, 1980;

386. Сагадеев A.B. Ислам и вопросы войны и мира (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1981.

387. Сагадеев A.B. Ислам и политика в странах зарубежного Востока. Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН АН СССР, 1981.

388. Современный Ирак. Справочник / Ред. колл.: М.В.Малюковский (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1966.

389. Современный Иран (Справочник) / Ред. колл.: С.М. Алиев (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1975.

390. Современный Иран: Историко-социологические проблемы революции. Сборник научно-аналитических обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1979.

391. Arab Nationalism. An Anthology. Berkeley; Los Angeles, 1962.

392. The Iraq Iran Conflict / Eds. N.Firzli, N.Khoury, E.Dib. Б.м.: Editions du monde arabe, [б.г.].1. Авторефераты

393. Арухов З.С. Концепция джихада в раннем исламе: Автореф. дис. . канд. филос. наук. Махачкала, 1985.

394. Алиев A.A. Соотношение национального и социального в общественном развитии Ирака и Ирана после второй мировой войны: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М.: ИВ АН СССР, 1982.

395. Кайкаус К.Н. Барзанские восстания 1900-1945 гг. -блестящая страница национально-освободительной борьбы курдского народа в Иракском Курдистане: Автореф. дис. . канд. ист. наук. JI., 1968.

396. Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского средневековья: Автореф. дис. . докт. филос. наук. М., 1988.1. Интернет-ресурсы

397. Сажин В.И. Иран и проблема Ирака http://www.iimes.ru.

398. Сажин В.И. Иран и шииты в Ираке http://www.iimes.ru.

399. Сажин В.И. Реакция официального Ирана на арест Саддама Хусейна http://www.iimes.ru.

400. Шелест А. О новом руководстве Ирака http://www.iimes.ru.