автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Погребальные обряды населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Погребальные обряды населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века"

На правах рукописи

Жамбалтарова Елена Дашиевна

ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ НАСЕЛЕНИЯ ЗАБАЙКАЛЬЯ В ЭПОХУ НЕОЛИТА - РАННЕГО БРОНЗОВОГО ВЕКА (ОПЫТ СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ)

07.00.07- этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Улан-Удэ-2005

Работа выполнена в отделе истории и культуры Центральной Азии Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук

Научный руководитель: доктор исторических наук Лбова Людмила Валентиновна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Скрынникова Татьяна Дмитриевна кандидат исторических наук, доцент Николаева Дарима Анатольевна

Ведущая организация: Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

Защита состоится «22.» июня 2005 г. в_часов на заседании

диссертационного совета Д 003.027.01 в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук по адресу: 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке БНЦ СО РАН

Автореферат разослан мая 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор исторических наук . ^в^1'

Ц.П. Ванчикова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Погребальный обряд является одним из наиболее семантически насыщенных и информативных источников по изучению древнего мировоззрения, в котором закодированы основные категории и концептуальные сюжеты языческого миропонимания.

На территории Байкальского региона наиболее ранние погребальные памятники датируются ранненеолитическим временем. Как известно, неолит является временем перехода от присваивающих форм хозяйства к производящим, временем кардинального изменения в сфере производства, идеологии, религиозных представлений. На сегодняшний день остается актуальной проблема определения модификаций в этот переходный период, и в том числе изменений и в мировоззрении древних племен в Забайкалье.

В значительной мере из-за недостаточности независимых датировок погребений до - сих пор остается дискуссионным вопрос о генезисе антропологического типа древнего населения Прибайкалья. В 1930-50-х годах одни исследователи рассматривали антропологический тип древних прибайкальцев как недифференцированный тип протомонголоидной расы, другие в антропологическом типе прибайкальцев отмечали наличие европеоидной примеси (Дебец, 1930, с. 35; 1948, с. 59,61; 1951, с. 93; Левин, 1958, с-161,177).

Среди китойских могильников Прибайкалья наиболее древними оказались погребения из Фофановского могильника. По данным краниологии (по краниометрическим и дискретным признакам) прослеживаются связи китойцев Забайкалья с Приангарьем (Мамонова, Сулержицкий, 1986, с. 16). По мнению Н.Н. Мамоновой в неолитических черепах Забайкалья абсолютно отсутствуют европеоидные признаки. В эпоху неолита в Забайкалье существовало несколько локальных групп, заметно отличающихся друг от друга. С одной стороны, это типичные монголоиды с относительно невысоким, широким, сильно уплощенным лицом, с другой - тоже монголоиды, но с высоким, более узким и менее уплощенным лицом. Они по всем своим признакам ближе к черепам прибайкальского неолита (Мамонова, Мовсесян, 1998).

На сегодняшний день совокупность раскопанных погребальных памятников неолита - раннего бронзового века Забайкалья составляет около двухсот погребений. Большинство материалов Фофановского могильника, отдельных одиночных погребений до сих пор не введено в

научный оборот. Поэтому данный массив источников нуждается в углубленном изучении и систематизации. Это необходимо для того, чтобы на более высоком уровне интерпретировать погребальный обряд.

Археологические и этнографические данные в комплексе широко сопоставляли эволюционисты в 1860-70-е гг., в начале 20 в. появились работы, обозначенные как палеоэтнологические. Новое направление исследования - этноархеология - появилось во второй половине 20 в. как результат интеграции археологических и этнографических исследований. Актуальность этноархеологических исследований связана с получением новых знаний, с переосмыслением (насколько это возможно) результатов прошлых исследований в области археологии и палеоэтнографии, в контексте предмета и проблем этноархеологии (Томилов, 1999) и культурной антропологии.

Актуальность настоящей работы определяется необходимостью обобщения результатов исследования одиночных погребений и погребальных комплексов неолита - раннего бронзового века Забайкалья, а также их интерпретаций. Предлагаемые нами интерпретации археологических материалов основаны на привлечении данных этнографии, культурной антропологии, фольклористики, мифологии, религиоведения, что позволило составить мнение о носителях культур неолита - раннего бронзового века в Забайкалье как о социумах, имевших сложные мировоззренческие представления, отраженные в погребальном обряде.

Состояние изученности проблемы. Погребальные комплексы и одиночные погребения Байкальского региона исследовались, как правило, только с позиций археологии, то есть выделились археологически фиксируемые признаки: надмогильные и внутримогильные сооружения, положение костяков, предметный ряд погребений (Горюнова, 1997, 2002; Базалийский, 1998 и др.). Изучение археологического объекта в основном, исчерпывалось его описанием, которое, безусловно, важно, но такой подход в исследовании ограничивает возможности для реконструкции и интерпретации полученных результатов. Исследования реконструктивного порядка единичны (Окладников, 1950; он же, 1955). Нарастающая в последние годы в отечественной науке- интеграция археологических и этнографических исследований приводит к качественно иному этапу в изучении интерпретации археологических материалов, в том числе материалов погребальных памятников.

В настоящее время интерес к реконструкции древнего мировоззрения носителей археологических культур возрос. Первые опыты интерпретации археологических материалов Прибайкалья и Забайкалья с привлечением широких этнографических параллелей принадлежат А. П.

Окладникову (Окладников, 1950, 1955; Окладников, Запорожская, 1969; 1970 и др.). П. Б. Коноваловым предложена трактовка данных археологии Забайкалья и Монголии эпохи металлов - средневековья с позиций изучения процессов этногенеза и культурогенеза (Коновалов, 1999).

Объектом исследования определен мифо-ритуальный комплекс обществ неолита - раннего бронзового века в Забайкалье, выраженный в элементах погребального обряда.

Предметом исследования является семантическое значение элементов погребений Фофановского могильника, могильника Бухусан, могильника Старый Витим-2, одиночных погребений Забайкалья и северовосточной Монголии.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы определено комплексное археолого-этнографическое исследование погребальных комплексов неолита - раннего бронзового века Забайкалья с выявлением основных характеристик мировоззрения древних социумов. Исходя из цели исследования, сформулированы и решались следующие задачи:

1. Выявить и систематизировать материалы по архивным и опубликованным источникам, содержащие сведения о погребальных комплексах Забайкалья и северо-восточной Монголии с использованием формализованного описания.

2. Сформулировать проблемы хронологии и периодизации культур неолита - раннего бронзового века указанной территории.

3. Определить общие и особенные черты погребального обряда на территории Забайкалья на протяжении неолита - раннего бронзового века и предложить на основе проанализированных материалов характеристики погребального обряда различных историко-культурных этапов.

4. Обобщить отечественные и зарубежные исследования о возможностях археолого-этнографической интерпретации элементов обрядов погребений и дать их семантическую оценку.

5. Предложить варианты мировоззренческих представлений населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века через семантическое значение элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря.

Территориальные и хронологические рамки. В геоморфологическом отношении территория совпадает с восточной частью Байкальской области и охватывает юго-восточное Прибайкалье (к югу и востоку от оз. Байкал в пределах Байкальской впадины); западное и восточное Забайкалье; северо-восточную Монголию; Витимо-Патомское плоскогорье.

Нижняя хронологическая граница исследования определена фактом фиксации наиболее древних погребений на территории Забайкалья в эпоху раннего неолита (более 8 тыс. лет назад). Археологические данные свидетельствуют о существовании (продолжении) большинства неолитических погребальных традиций в период ранней бронзы (особенно в лесной зоне), что и определило верхнюю хронологическую границу исследования (до 2 тыс. лет назад).

Методологической основой исследования определен комплексный подход к изучению явлений мировоззрения архаичных обществ, основанный на совокупности приемов и методов археологической классификации и типологии, структурно-семиотического и сравнительно-исторического анализов, этноархеологических аналогий.

С позиций структурно-семиотического анализа погребальный обряд выступает как совокупность знаковых действий и предметов, отражающих мифологические универсалии, в основе которых выделяются архетипические структуры человеческой психики. Применение метода археолого-этнографических аналогий позволило соотнести исследуемую археологическую ситуацию с выявленными на основе этнографических примеров стереотипами мифоритуального поведения. Использование сравнительно-исторического метода и формализованных методов в систематизации материалов погребальных памятников позволяет выявить общие и особенные черты в погребальном обряде неолита - раннего бронзового века исследуемой территории. Археологическая типология позволила определить характерные признаки для групп погребений, различаемых с позиций хронологии и культурной интерпретации.

Научная новизна работы заключается, в том, что диссертация является первой работой, в которой дается комплексная характеристика погребальной обрядности населения Забайкалья в неолите - раннем бронзовом веке с позиций этноархеологического исследования. Вводятся в научный оборот новые материалы; В диссертационном исследовании представлена наиболее полная база данных по погребальным памятникам Забайкалья в рассматриваемый хронологический период.

В работе предпринята попытка реконструкции мировоззрения носителей культур неолита - раннего бронзового века Забайкалья на основе археологических материалов с применением этнографических, фольклорных аналогий в рамках современной парадигмы комплексного гуманитарного исследования. Впервые дается развернутая семантическая интерпретация элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря археологических комплексов неолита-раннего бронзового века Забайкалья.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов, посвященных погребальному обряду и мировоззрению древнего населения Забайкалья. Отдельные разделы работы могут использоваться при написании учебно-методических пособий по археолого-этнографическим исследованиям погребальных памятников. Ряд положений и разработок, предложенных в диссертации, могут использоваться для дальнейших теоретических и практических работ в области изучения погребального обряда, музейных технологий. Созданная база данных по погребальным памятникам Забайкалья может служить основой при ее последующем наполнении новыми материалами для исследований в данном направлении.

Источники. Диссертация написана на основании анализа двух основных групп источников. В первую группу входят опубликованные материалы раскопок погребальных памятников Забайкалья и северовосточной Монголии. В работе использованы архивные материалы раскопок Фофановского могильника: архивные материалы Бурят-Монгольской археологической экспедиции 1948 и 1950 гг. под руководством А П. Окладникова (дневник, некоторые иллюстрации), материалы полевой документации раскопок археологических экспедиций БГПИ и ВСГАКИ 1987-91 и 1996 гг. под руководством В.П. Конева (дневники, иллюстрации, планы), переданные нам для исследований. Также привлечены рукописные материалы В.М. Ветрова, любезно предоставленные автором (Отчет о полевых исследованиях..., 2001 г.). В анализ включены материалы двух одиночных погребений, исследованных автором. Общая источниковая база составила материалы 182 погребений.

Вторую группу источников составляют опубликованные археологические материалы, касающиеся вопросов хронологии и периодизации, материальной культуры неолита - раннего бронзового века в Забайкалье, а так же этнографические публикации, посвященные погребальной обрядности, фольклору, мифологии и мировоззрению сибирских народов. Основные использованные работы принадлежат А.П. Окладникову, Ю.С. Гришину, М.Ф. Косареву, И. В. Асееву, Н.А Алексееву, Г.Н. Грачевой, A.M. Сагалаеву, Л.Г. Ивашиной, О.И. Горюновой и др. При выявлении мифологических универсалий привлекались также этнографические источники по народам, проживающим за пределами Сибири. Для этого использовались работы М. Элиаде, В. Р. Кабо и др.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены автором в серии выступлений на международных и региональных конференциях и семинарах в гг. Красноярске (1997), Улан-Удэ (1998), Барнауле (2001), Чите (2003) Иркутске (2003,2005), Кемерово

(2003), Новосибирске (2004), Алматы (2004). Результаты исследования отражены в 9 научных публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Па современном этапе произведена корректировка возраста выделенных А. П. Окладниковым культурно-хронологических этапов (групп погребений, культур). Определены временные рамки существования в принципе однородных в антропологическом, технологическом и мировоззренческом отношении археологических культур неолита - раннего бронзового века. По археологически фиксируемым признакам глазковские погребения (эпоха палеометалла) отличаются от китайских (ранненеолйтических) только наличием в инвентаре изделий из бронзы, уникальный' предметов (топоров и тесел, антропоморфной скульптуры, пестов), керамики.

2) Анализ погребальных памятников рассматриваемых хронологических периодов позволяет сделать вывод о том, что неолитические традиции погребальной обрядности (и мировоззрения) достаточно устойчивы и продолжают свое существование и более позднее время, включая ранние этапы эпохи металла.

3) Использование сравнительно-исторического метода и формализованных методов в систематизации материалов погребальных памятников позволил выявить общие и особенные черты в погребальном обряде неолита - раннего бронзового века исследуемой территории. Общими признаками погребального обряда являются: засыпка охрой, положение умерших на спине с согнутыми ногами и положение на боку в скорченном состоянии, доминирующая ориентировка головой на юго-восток, наличие в инвентаре клыков кабана, подвесок из клыков марала, перламутровых изделий, пластин и микропластин, отщепов, составных орудий. К особенным признакам относятся: наличие надмогильных сооружений, использование огня, положение погребенных сидя или на животе, коллективные захоронения, присутствие в инвентаре изделий из металла, уникальных предметов, единично захоронение животных в комплексе с погребенным (овца (?), собака). Различается социальный контекст отдельных погребений - выделяются погребения в пещерах (гротах), в структуре поселений, кенотафы, «вторичные погребения». Коллективные погребения, как

правило, выделяются и за счет локальных признаков (отделение черепа, особенности вотивного инвентаря).

4) Интерпретация археологических материалов погребальных памятников, с привлечением данных этнографии, мифологии и фольклористики позволяет раскрыть сложные мироврззренческие универсалии, отраженные в, выделенных археологических признаках погребального обряда неолита -раннего бронзового века Забайкалья и северо-восточной Монголии. В основе исследуемых мифологических универсалий лежат архетипические структуры человеческого поведения, образующие основные бинарные оппозиции: «жизнь-смерть», «центр - периферия», «верх-низ», «мужское -женское», «прямой - перевернутый» и др., материализованные в системе символов погребальной обрядности.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений, в том числе 7 таблиц и 76 иллюстраций.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи исследования, научная новизна и практическая значимость работы, определяются территориальные и хронологические рамки исследования, обоснован выбор методологических и методических подходов к исследованию, характеризуется источниковая база и структура работы.

Глава 1. Погребальные комплексы неолита - раннего бронзового века Забайкалья. Реферируемая глава состоит из пяти разделов и посвящена истории исследования, описанию и систематизации накопленных материалов погребальных комплексов обозначенной территории.

/. /. Исследования памятников неолита - раннего бронзового века Байкальского региона (история открытий, хронология и периодизация, проблема выделения культур). В разделе показано зарождение проблем, связанных с исследованием памятников неолита - раннего бронзового века в археологии Байкальского региона. Анализируется современное состояние одной из важнейших проблем в изучении археологических памятников - проблемы выделения культур, периодизации и хронологии.

История исследований неолита Прибайкалья условно включает в себя три качественно различных этапа. Для дореволюционного этапа

(конец XIX - нач. XX вв.) характерны постепенный сбор и накопление материала, первые попытки его осмысления и начало работы по первичной классификации памятников. В этот период большое значение имела деятельность РГО и местных краеведов. На втором этапе (1920-е - 1970-е гг.) основное внимание уделялось систематическому изучению и планомерной работе по классификации памятников ранних исторических эпох. В это время наряду с деятельностью местных музеев и научных организаций все большее значение приобретают исследования крупных археологических экспедиций из центральных учреждений - ЛО ИА, ИИМК, ИИФФ СО АН СССР. Современный этап характеризуется широко поставленными работами с явно выраженной специализацией. Произведена корректировка возраста всех выделенных А.П. Окладниковым культурных хронологических этапов (групп погребений, культур) в результате появления серии радиоуглеродных дат, практически завершивших дискуссию. На сегодняшний день остаются актуальными проблемы выявления этнокультурных связей между носителями этих культур, критического анализа существующих систем периодизаций памятников неолита и энеолита Прибайкалья и Забайкалья (Гришин, 2000), а также дальнейшей синхронизации культур и этапов неолита - раннею бронзового века, корреляции материалов поселений и погребальных комплексов территорий Байкальского региона.

1.2. Фофановский могильник. В параграфе описывается и систематизируется весь массив погребений могильника, в том числе неопубликованные материалы погребального комплекса. Памятник открыт в 1926 г. А.П. Окладниковым в нижнем течении р. Селенги. Эпизодические работы на могильнике были произведены М.М. Герасимовым в 1931 и 1934-1936 гг. Значительным раскопкам памятник подвергся в 1948 и 1950 гг., когда А.П. Окладников исследовал 39 погребений (Окладников, 1955, с. 14). В 1959 г. работы на могильнике были продолжены отрядом Иркутской археологической экспедиции ЛО ИА АН СССР под руководством М.М. Герасимова. Было исследовано 41 погребение на площади 1400 м2 (Герасимов, Черных, 1975). В 1987-91 и 1996 гг. археологическими экспедициями БГПИ и ВСГАКИ под руководством В.П. Конева раскопано 17 погребений '(Жамбалтарова, Конев, 2001).

Согласно принципам периодизации Прибайкалья (Окладников, 1950), А.П. Окладников относил погребения Фофановского могильника к китойской и глазковской культуре. Третью группу погребений он датировал шиверско-глазковским этапом (дневник 1950 г.). Деления погребений Фофановского могильника на три группы придерживались и М.М. Герасимов и Е.Н. Черных, но, в отличие от А.П. Окладникова, они

отмечали, что культурное положение третьей, самой поздней, группы погребений Фофановского могильника не ясно (Герасимов, Черных, 1975, с. 23). По их мнению, эти погребения, безусловно, позже глазковской культуры (Герасимов, Черных, с. 47-48). Погребения могильника, раскопанные в 1987-1989 и 1996 гг., в целом гармонично входят в комплекс китойских погребений Фофановского могильника, датированных в пределах 6 - 7,5 тысл.н. Далее приводятся обобщенные характеристики выделенных групп погребений.

Группа I - наиболее ранняя, характеризуется четкими контурами ям, имеющих форму вытянутого овала или прямоугольника с закругленными углами. Погребенные зафиксированы либо на спине, либо на боку с согнутыми ногами, головой ориентированы на ЮВ. Как правило, умершие засыпались охрой (там же, 1975, с. 23).

Обращает на себя внимание общая бедность погребального инвентаря захоронений этой группы. Инвентарь погребений группы I составляют: костяные вкладышевые кинжалы с халцедоновыми и кремневыми вкладышами, роговое долото, костяное острие, стерженьки рыболовных крючков, скребок, пластины украшения из расщепленных клыков кабана, мраморные кольца, зубы марала (Герасимов, Черных, 1975, с. 29). В целом,, по совокупности признаков, комплекс можно отнести к китайскому времени (ранний неолит).

Группа II. Почти все погребения, по мнению М.М. Герасимова и Е.Н. Черных, были ограблены в древности (27 из 28). Могильные ямы прослеживались плохо. Они обычно длинные (до 2,3 м) и узкие (0,5-0,8 м). Надмогильные выкладки, состоящие из нескольких гранитных камней средней или крупной величины, обычно разрушены. В 14 случаях есть свидетельства того, что погребенные помещались в вытянутом положении на спине. В погребении 36 зафиксировано положение скелета на спине с согнутыми ногами. В остальных погребениях положение погребенных не определено. Лишь в одном случае встречена легкая окраска части могильного пятна охрой (там же, с. 32). Группа II характеризуется своеобразным набором предметов. В 17 погребениях зафиксировано 25 сосудов, представленных, как правило, обломками. В погребениях этой группы найдено 122 орудия из камня: наконечники стрел, скребки, ножи, пест и грузик рыболовного крючка. Костяной инвентарь включает в себя 138 орудий: гарпуны, кинжалы, острия, игольники, иглы, обломки сложных рыболовных крючков, наконечники стрел, роговые орудия, долота, ложки, рукоятки для бронзовых ножей. Из украшений найдены многочисленные просверленные зубы марала, 2 клыка кабана со сверлинами на концах, 2 плоские орнаментированные подвески. Металлические предметы представлены пластинчатым ножом в роговой

рукоятке, обломком ножа в такой же рукояти, ножом или его обломком с горбом на тыльной стороне, напоминающим карасукский. К ним также относятся крючок рыболовный с жальцем, шило четырехгранное и две иглы (там же, с. 43). Вызывает интерес разрушенное погребение 20, где над непотревоженными ногами погребенного и под нетронутой выкладкой обнаружен лежащий в анатомическом порядке костяк домашней овцы (определение В.И. Цалкина).

По костякам из погребений группы II получены даты: погребение 27 - 3670±40 л.н., погребение 36 - 3740±50 л.н., погребение 25 - 3890±50 л.н., погребение 10 - 4100± 100 л.н. По совокупности признаков комплекс, очевидно, следует определить эпохой раннего палеометалла. Авторы раскопок соотносят эти материалы с глазковскими погребениями Прибайкалья.

Группа Ш. Форму ямы захоронений этой группы не удалось проследить, надмогильных сооружений также не обнаружено. Костяки лежат обычно выше погребений других групп, на глубине 0,45-1 м от уровня современной почвы и 0,4-0,6 м от первой погребенной почвы. Умерших людей помещали на спину, с согнутыми в коленях ногами. Ориентация неустойчивая: от СВ до ЮВ. В двух случаях есть признаки связывания частей тела для придания нужной позы (там же с. 45). В погребениях этой группы почти нет инвентаря. Найдено лишь три предмета: в погребении 40 трубчатая кость животного - вероятно, игольник; в погребении 38 - два обломка костяного кинжала с пазами, но без вкладышей (там же, с. 47-48).

В комплекс I группы (выделенной Герасимовым и Черных) входят и погребения, раскопанные в 1987-1989 и 1996 гг. Все они являются грунтовыми, без надмогильных сооружений. Могильные ямы (глубина 0,51,5 м) в плане имеют овальную и прямоугольную со скругленными углами форму. Большинство погребенных ориентированы головой вверх по течению реки, на ЮВ (погр. 9, 11, 13, 14, 17) или на В (погребения 3, 4, 5, 12). Единичны погребения, ориентированные головой на Ю (15); по два погребения имеют северо-восточную (1, 10) и северо-западную ориентировку (7 и 16). В разрушенных погребениях 2, 6, 10 ориентировку выяснить не удалось. Погребение 11 является коллективным (мужчина, женщина и ребенок), погребение 12 - парное (мужчина и подросток), остальные отнесены к одиночным. Все определения предварительные, кроме половозрастного определения костяка, принадлежащего женщине, из погребения 1 (определение Н.Н. Мамоновой, устное сообщение).

В одном погребении (10) обнаружено вытянутое положение костяка. В остальных случаях костяки зафиксированы: на спине (К 3, 5,10, 12, 14, 15), из них костяки погребений 1, 3, 5, 12, 14 (с ориентировкой

головой на В или СВ) с согнутыми ногами коленями вправо и влево, а погребения 15, (ориентированного головой на Ю) отмечено с согнутыми ногами коленями вверх; на боку в скорченном положении (2, 4, 7, 9, 13, 17). В погребениях 7 и 12 зафиксированы костяки без черепов. В погребениях 6, 8, 16 отмечены скопления человеческих костей. > 1

Сопровождающий инвентарь малочислен, за исключением коллективного погребения 11. Погребение 11 сопровождается богатым сопроводительным инвентарем, включающим: кольца из кальцита, клыки кабана, косули (?) и тарбагана; вкладышевое острие с полным набором вкладышей; скульптурку сохатого, заготовки из расколотых трубчатых костей животных и птиц, костяной нож, костяная проколка, коготь медведя, нижняя челюсть мелкого грызуна, многочисленные (более тысячи) мелкие бусинки. Аналогичные находки: расщепленные клыки кабана с просверленными отверстиями встречаются в погребения <12^ 14, 15, 17; пластины в погребения 12, 16; костяное острие в погребении 13; резцы тарбагана в погребениях 13,17; перламутровые бусы (погребение 9). Кроме того, в погребении 12 найдены 4 микропластины (остатки вкладышевого орудия), кусочек графита, халцедоновый наконечник стрелы, заготовка нуклеуса фрагмент гематита (погребение 9) и керамика (погребения 4, 6). В погребении 15 обнаружен фрагмент нижней челюсти мелкого грызуна. Погребения 1,2,3, 5,8 являются безынвентарными.

Погребенные густо посыпаны охрой в районе головы (погребения 14, 15, 17), в области таза (погребения 12-15), груди (погребение 12), в районе ног (погребение 17). Костяки из погребений 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 12 (подросток), 16 (ребенок) охрой не посыпаны.

Погребальный обряд китойцев Фофановского могильника в целом имеет общие черты с памятниками китойского типа Ангарского бассейна: отсутствие надмогильных каменных выкладок, засыпка погребенного охрой, погребения без черепов и захоронения отдельных частей тела (в т.ч. «чужие кости»), групповые и парные захоронения, наличие кальцитовых и мраморных колец, кинжалов с вкладышами, скульптура головы сохатого (лося), расщепленные клыки кабана, резцы марала, тарбагана, изделия из перламутра (Герасимов, Черных, 1975; Базалийский, 1998). Но в погребальном обряде китойцев Фофановского могильника наблюдаются и отличия: положение на боку или на спине с подогнутыми ногами, преимущественно ориентировка на ЮВ-СЗ и В-3, отсутствие некоторых типов характерных китойских вещей (например, скульптур рыбы, ложек).

1.3. Могильник Бухусан. Параграф посвящен рассмотрению материалов погребений могильника Бухусан. Погребальный комплекс расположен в центральной части котловины Еравнинских озер, которая в свою очередь с юга окаймляет Витимо-Патомское плоскогорье.

Еравнинской археологической экспедицией под руководством Л. Г. Ивашиной среди скальных выходов было обнаружено и раскопано 27 погребений под каменными кладками (Ивашина, 1975, с. 71).

Неолитические погребения находились под кладками из камней гранитной породы овальной и округлой формы. Погребения, как правило, одиночные, за исключением коллективного погребения 13. Для большей части погребений характерно скорченное положение костяков на правом боку с согнутыми в коленях ногами и ориентировкой головой на северо-восток (Ивашина, 1979, с. 72).

На основании стратиграфических наблюдений,, погребального обряда и сопроводительного инвентаря, Л.Г. Ивашина датирует комплекс поздненеолитическим временем (конец III - начало II тыс., до н. э.) с обоснованием выделения особого бухусанского этапа, в развитии поздненеолитических культур лесостепногр Забайкалья (Ивашина, 1972, с. 60-65; 1975, с. 134-136; Ивашина, Климашевский, 1979, с. 79-87). Ю.С. Гришиным было подвергнуто сомнению ряд выводов Л.Г.Ивашиной относительно культурно-хронологической интерпретации комплексов. Судя по радиоуглеродным датам, имеющим широкий хронологический разброс от ранненеолитического времени до раннего средневековья, он считает, что надежных оснований для отнесения погребений с инвентарем к поздненеолитическому времени не имеется (Гришин, 2000, с.80). Автор усматривает ряд аналогий инвентаря и погребального обряда бухусанских погребений и китойских прибайкальских комплексов (костяные и роговые наконечники гарпунов, украшения из клыков кабана и марала, мраморные кольца, скорченность погребенных и т.п.), а так же отдельных погребений Бухусана и энеолитических глазковских (бочонкообразные стерженьки рыболовных крючков с поперечными нарезками на концах) (там же, с. 82).

В погребениях могильника Бухусан по результатам радиоуглеродного датирования (Мамонова, Сулержицкий, 1989, с. 23) выделено три хронологические группы: средний неолит (погребения 20 и 21); конец неолита - энеолит (погребения 6, 13, и по совокупности признаков можно отнести погребения 4,11); бронзовый век (погребения 1, 8 и 22).

1.4. Могильник Старый Витим-2. Дается описание и характеристика материалов погребений могильника Старый Витим-2. Погребальный комплекс расположен в пределах Муйско-Куандинской межгорной впадины, в 1-2 км от д. Усть-Муя Муйского района Бурятии.

В 2001 г. В.М. Ветровым обнаружена и исследована группа из 8 погребений и 2 «пустые» ямы, не содержащие костных остатков и других присущих погребениям признаков. Все ямы заложены из горизонта II и прорезают нижележащие отложения на глубину до 1 м. Часть ям нарушена

корневой системой и криогенными процессами (Ветров, 2002, с. 403). Сохранность костяков крайне неудовлетворительная, практически в состоянии дисперсии. Автор раскопок выделяет следующие характерные черты погребений могильника Старый Витим-2: 1) овальная в плане форма могильной ямы вверху и подчетырехугольная по дну; 2) покрытое 3-5-сантиметровым слоем охры дно; вкрапления охры часто встречаются, в засылке; 3) густая насыщенность засыпки ям древесным углем и сажистыми примазками; 4) могильные ямы длинной осью ориентированные по линии СВ-ЮЗ; 5) фрагментированные остатки погребенных людей (в ряде случаев удалось проследить контуры костяков и выявить их положение: на правом боку с согнутыми в коленях ногами, черепом ориентированные на ЮВ, лицевой частью к СВ); 6) среди сопровождающего инвентаря преобладают предметы из нефрита (тесла, ножи, заготовки крупных изделий), халцедона (вкладыши составных орудий) и агальматолита (бусины) (Ветров, 2002, с. 404).

Погребения располагаются компактной группой, в 1-3 м друг от друга. В. М. Ветров анализируя стратиграфическую ситуацию, инвентарь и зафиксированные элементы погребального обряда, предварительно относит погребения к периоду раннего неолита. Он отмечает, что размеры перспективной площади позволяют говорить о большом древнем могильнике - первом в бассейне р. Витим. Полученные радиоуглеродные даты в пределах 6-7 тыс. л.н. подтверждают мнение исследователя о неолитическом возрасте погребений (Ветров, 2002: Отчет... , 2001).

Инвентарь присутствует в четырех погребениях (5, 6, 8, 10). В остальных четырех погребениях сопроводительный инвентарь не зафиксирован, возможно, по причине того, что предметы из кости и сами костяки в погребениях не сохранились. Отсутствие надмогильных каменных выкладок, ориентировка погребенных преимущественно головой на ЮВ в скорченном положении на боку, наличие в инвентаре вкладышевых составных орудий, засыпка охрой находят аналогии в комплексе китойских погребений Фофановского могильника.

1.5. Одиночные .погребения Забайкалья и северо-восточной Монголии. Параграф посвящен описанию и систематизации 59 одиночных погребений из 53-х местонахождений Забайкалья и северо-восточной Монголии. Одиночные погребения объединены в группы по признаку территориальной принадлежности (Восточное Забайкалье, Витимское плоскогорье, Восточное Прибайкалье, Южное Прибайкалье, Тункинская долина, Юго-Западное Забайкалье, Южное Забайкалье, северо-восточная Монголия).

Почти во всех одиночных погребениях, отнесенных авторами раскопок и публикаций к раннему неолиту, наблюдалась засыпка охрой.

Все они являются одиночными погребениями, кроме парного погребения в районе Новой Шишковки. Преобладает положение костяков на спине с согнутыми ногам и представительна так же группа с положением на боку в скорченном положении. Выделяются погребения, в которых костяки находились в сидячем положении (в погребениях у д. Клочнево, в с. Петропавловка). В ориентировке наблюдается довольно большое разнообразие, но преобладает ориентировка головой на север (на поселении Нижняя Джилинда, у с. Верхний Мангиртуй, Мельничное и

др.).

В составе сопроводительного инвентаря преобладают бусы из перламутра, «пасты», подвески из клыков марала, пластины и микропластины, перламутровые изделия, расщепленные клыки кабана.

К позднему неолиту отнесены «клады» (погребения-кенотафы?) в Егоркиной пещере и в пади Тамахтай, в которых отсутствуют костяки. Зафиксирован многочисленный инвентарь: нуклеусы, микропластины, проколки, резчики, двулезвийные ножи, скребки, пилки, отщепы, скребла, грузило для сетей и фрагменты керамики (Егоркина пещера). Обнаружены нож из нефрита, нефритовое тесло, ножевидные пластины, большое количество бус из зубов марала и костяной бисер (Тамахтай).

К периоду раннего бронзового века отнесены погребения у разъезда Кокуй, у п. Бура, в Богачинской пещере, в Кристинкиной пещере, в Шилкинской пещере, могильника Онкули, на Нижнеберезовской стоянке, у п. Хамнигота, Норовлин уула. В инвентаре преобладают бусы, подвески из клыков кабайа, пластины и микропластины. Можно сказать, что в целом погребения этой хронологической группы близки неолитическим погребениям, основное отличие состоит в присутствии металлических изделий (погребения могильника Онкули, в Богачинской пещере).

В заключении изложены основные результаты систематизации разрозненных археологических материалов. Полученные данные позволяют на этом уровне исследований предполагать существование достаточно однородных в антропологическом, технологическом и мировоззренческом отношении археологических культур неолита -раннего бронзового века на территории Забайкалья и северо-восточной Монголии. Общими признаками погребального обряда одиночных погребений являются: засыпка охрой, преобладающее положение умерших на спине с согнутыми ногами и положение на боку в скорченном состоянии, доминирующая ориентировка головой на юго-восток и восток. Инвентарный комплекс характеризуется присутствием клыков кабана, кабарги, когтей медведя, перламутровых изделий (бусы, кольца, подвески, целые раковины), пластин и микропластин, отщепов, составных орудий (острия, кинжалы, ножи), наконечников стрел, проколок, скребков.

Различается социальный контекст отдельных погребений. Выделяются погребения в пещерах (гротах) (в Кристинкиной пещере, Егоркиной пещере, Богачинской пещере, пещерах Хээтэй и Сухой Ручей, Шилкинской пещере, пещере Черского, в двух пещерах у д. Острог). К погребениям в структуре поселений относятся погребения на памятниках Доронинская 3, Нижняя Джилинда, Нижнеберезовская стоянка, Бичура (?), Мельничное, Кандабаево, Усть-Менза 2, Усть-Менза 3, Тамцак-Булак. Кенотафы зафиксированы в пади Тамахтай, в Егоркиной пещере, в двух пещерах Острог. «Вторичные» погребения отмечены у д. Острог, у с. Кандабаево, на поселениях Доронинская 3, Нижняя Джилинда, Усть-Менза 2 и в двух погребения Усть-Мензы 3.

В целом, анализ материалов только датированных по С14 погребений позволил сделать следующие выводы. К особенным признакам ранненеолитических (китойских) комплексов (8-6 тыс.л.н.) отнесены коллективные захоронения, в т.ч. и антитезные, погребения костяков без черепа, единично сидячие погребения. Отмечается неустойчивость ориентации погребенных (головой на север, восток, юго-восток, северо-восток). К характерным предметам погребального инвентаря относятся резцы марала и тарбагана, кольца из кальцита и мрамора, кости птиц, изделия из костей оленя, косули и бивня мамонта, зооморфная скульптура, находки тесел и топоров (погребения 2, 5, 6, 7 (1959 г.) 11 (1996 г.) Фофановского могильника; погребения 2, 3, 4 могильника Старый Витим-2; Бухусан 20, 21; одиночные погребения у с. Старый Заган, у с. Клочнево, у с. Верхний Мангиртуй, в с. Петропавловка на поселениях Нижняя Джилинда, Мельничное, Усть-Менза 5).

К характерным признакам хронологически более поздних неолитических погребений (5-4 тысл.н.) отнесены: наличие надмогильных сооружений, «чужие кости», положение на боку, ориентировка головой на северо-восток, лицом на запад, в инвентаре выделены гарпуны, рыболовные крючки, отжимники и кости рыб (Бухусан 6,13).

В группе энеолитических и раннебронзовых погребений (глазковских) (от 4 до 2 тысл.н.) выделены особенные признаки: наличие надмогильных сооружений, использование огня, преобладание положения головой на восток с отклонениями (ЮВ, СВ), разнообразным положением погребенных сидя, на боку или на животе, с согнутыми ногами, вытянутые на спине; довольно часты захоронения отдельных костей и вторичные захоронения. Присутствие в инвентаре изделий из металла (украшений, ножей, игл, крючков), уникальных предметов (топоров и тесел, зооморфной и антропоморфной скульптуры, пестов), керамики и составных рыболовных крючков выделяют глазковские погребения в

наборах вотивных предметов (Бухусан 1, 8, 22; Фофаново 10, 25, 27, 36; Егоркина пещера).

Глава 2. Семантика элементов погребального обряда населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века посвящена Интерпретации археологических материалов погребальных комплексов, которая возможна только при условии широкого привлечения данных этнографии и культурной антропологии, религиоведения и мифологии, данных фольклора. В сопоставлении разных семиотических текстов, в которых дублировались традиционные Мировоззренческие представления возможно вероятностное представление картины, хотя окончательное решение проблемы далеко до завершения.

Интерпретация археологически фиксируемых объектов является наиболее уязвимой частью любого исследования. Полные соответствия археологических и этнографических источников осложнены их информационной неоднородностью. Варианты толкования погребального обряда очень редко могут быть напрямую наложены на археологическую ситуацию, а специфика археологических источников предполагает несколько вариантов интерпретации и прочтения элементов погребального обряда.

2.1. Методические подходы к изучению погребального обряда в контексте археолого-этнографических реконструкций. Разработка вопросов, касающихся структуры погребального памятника, утвердила представление о нем, как о сложном многоуровневом объекте (см.: Леонова, Смирнов, 1976; Мельник, 1993 и др.). Наиболее полно морфология погребения разработана B.C. Ольховским (Ольховский,'1986, с. 70), а его тафология Ю.А.Смирновым. Первичный, базисный уровень образует собственно погребение, в роли элементов которого выступают: погребальное сооружение, остатки погребенного и погребальный инвентарь. Второй уровень представлен погребальным комплексом, а его специфическими элементами служат надмогильные сооружения и остатки ритуальных действий. Третий уровень - погребальная группа - отражает метаструктуру погребального комплекса, включая в себя такие показатели, как общая топография памятника, наличие святилища и др.

При проведении комплексных археолого-этнографических исследований погребального обряда в центре внимания закономерно оказывается один из его структурных элементов - погребение, поскольку именно оно попадает в сферу прямой досягаемости археологических методов. Погребение однозначно рассматривается археологами как часть погребального обряда, его материализованный, вещественный результат. Наиболее основательное определение понятия «погребение», данное на фоне соотношения явления с общественным бытием и сознанием, трактует

его как «фиксированный в материальных остатках результат вычленения умершего из живого общественного организма, сохранившийся в том, или ином виде к моменту раскопок» (Леонова, Смирнов, 1976, с. 18).

Ограниченность морфологических признаков погребения как этнокультурного источника показана Ю. А. Смирновым в исследовании способов обращения с умершими (Смирнов, 1990, с. 218). Однако, для реконструкций мировоззренческих универсалий морфология погребального обряда предоставляет в распоряжение исследователя содержательный материал, что блестяще продемонстрировано в работе И.Л. Кызласова (1993, с. 98-111).

В области методики исследования погребального обряда особо следует отметить работы И.С. Каменецкого (Каменецкий, 1983, 1986). Автор создал всеобъемлющий комплекс признаков и их градаций. Этот комплекс пронизывает все уровни погребального памятника и позволяет дать максимально полное системное описание погребения, а, следовательно, анализировать его под разными углами зрения с помощью методов прикладной статистики.

Сложности междисциплинарной стыковки, обусловленные методологически, состоят в различных подходах к изучению одного и того же предмета. С точки зрения системного метода, археология имеет дело с археологически фиксируемыми признаками в статичной композиции, которые результируют процесс, а этнография сосредотачивает свои усилия на мировоззренческих связях, пронизывающих процесс в его динамике. Следовательно, плодотворный междисциплинарный синтез должен предполагать реконструкцию мировоззренческих (осмысленных и неосмысленных) универсалий на основе выявления закономерностей в его функционировании и структурировании вещного мира (Рындина, 2002, с. 67).

Оценивая любую культуру как систему знаков, искусственно созданную человеком реальность, мы можем проследить превращение реального факта или события в знак, невербальный «культурный текст», проанализировать его смысловые наполнения и пути превращения в символ. Существует оценка культуры, как средства маркировки объектов окружающего мира, наделения смыслами и выражение их на системных языках символов и условных знаков и одновременно как средства опредмечивания интеллектуально-образного мира человека в процессе реализации мировоззренческих смыслов, заложенных в «культурных текстах», нравах и обычаях, традициях в социальной практике людей (Лотман, 1994). Это обстоятельство позволяет предлагать варианты интерпретации археологических материалов на привлекаемых этнологических аналогах.

Наиболее наглядно содержание и смысл представлений о Мире у традиционных народов запечатлены в деталях погребальной и жертвенной обрядности, связанной с отправлением души умершего или жертвенного дара в те или иные сферы Вселенной. Основная идея погребальной обрядности - это идея жизненного круговорота. Зарывание покойника в землю, ориентация, положение с умершим сопроводительных вещей, надмогильные и внутримогильные сооружения, напутственное слово погребенному, обряд провожания души и т.д. -все это работало на бесперебойность циклов возрождения. Малейшее отступление от погребального канона было чревато сбоями на пути осуществления жизненного круговорота (Косарев, 2003, с. 185). М. Ф. Косарев, опираясь на археолого-этнографические данные, выделяет семь главных условий и способов «транспортировки» в иные миры. К ним относятся зарывание в землю (втыкание в землю), придание неестественного положения, намеренная порча предметов, ориентировка, помещение, на высоту, сожжение (там же, с. 145). Дополним это список символизмом предметов, входящих в состав сопроводительного инвентаря умершего, человека. Как отмечает М. Элиаде, главное значение символа - в его способности осуществлять процесс иерофанизации и самому быть иерофанией: он обнажает сакральную и космологическую реальность, которую ничто другое раскрыть не в состоянии (Элиаде, 1999, с. 405),

Погребение, как искусственно созданный объект, находится на границе трех естественных (реальных) и в то же время мифологических сфер: Средняя (дневная поверхность, мир живых), Нижняя (мир мертвых, «подземелье») и Верхняя (небесно-воздушная среда, мир высших божеств). Могила, рассматриваемая как точка соприкосновения между миром живых и миром мертвых, может также быть центром (Элиаде, 1999, с. 221). Через символику погребального обряда проходит грань между двумя мировоззренческими плоскостями: миром живых и антимиром мертвых, и в зоне их контактного сорасположения четче вырисовываются наиболее характерные, сущностные свойства каждого из миров. По мнению В. С. Ольховского, погребальный обряд связан внутренней логикой, семантически единой, сложной последовательностью действий (реальных, символических и др.) (Ольховский, 1997, с. 163). Явления синкретические, воплощающие в себе противоположные, но и взаимодополняющие идеи (сакральное - профанное, жизнь - смерть, Солнце - Луна, мужское - женское начала, хорошее - плохое и т. д.), выраженные в символике инвентаря и погребального обряда рассматриваемых погребений, свойственны многим архаическим культурам (Лбова, Жамбалтарова, 2004).

Таким образом, фиксируемые элементы погребального обряда неолита - раннего бронзового века выступают сложными полисемантическими системами. Этот полисемантизм - следствие существования сложного отношения к умершим. Некоторые элементы погребального обряда определялись страхом перед мертвыми и смертью, стремлением благополучно отправить умерших в загробный мир и защитить живых от его воздействия. Другие элементы связаны с заботой о покойных, стремлением обеспечить их будущее возрождение.

А. К. Байбурин приходит к выводу, что в похоронном обряде четко выделяется комплекс действий, направленных на предотвращение возврата покойника. Даже то временное возвращение, которое требует от живых гостеприимства, обставляется множеством предосторожностей, вплоть до «выпроваживания» гостя-покойника по окончании соответствующего обряда. Действия, направленные на укрепление границы «жизнь - смерть» и тем самым окончательное отделение от живых не только Смерти, но и самого покойника, по его мнению, еще более откровенны и очевидны (Байбурин, 1990, с. 72).

Таким образом, прослеживаются основные идеи погребального обряда:

-подготовить умершего к погребению;

- отправить умершего в загробный мир;

- обеспечить его будущее возрождение;

- предотвратить возврат покойного;

- зафиксировать границу «жизнь-смерть».

По нашему мнению, все выделяемые археологическими методами элементы погребального обряда и инвентаря способствовали реализации этих задач С этих позиций нами Р предпринята попытка прочтения «культурного текста» в рамках семантического значения элементов погребального обряда, зафиксированного в материалах одиночных погребений и погребальных комплексов неолита - раннего бронзового века на территории Забайкалья.

2.2.' Семантика элементов погребального обряда. На основе выделенных в первой главе элементов обряда забайкальских погребальных памятников согласно археологической методике далее нами предлагаются некоторые семантические объяснения, с использованием теоретических принципов реконструкции и этнографических материалов.

В археологическом аспекте термин «погребальный обряд» понимается как сумма овеществленных остатков от ритуальных действий и погребальных церемоний, совершенных в момент захоронения. Практически археолог располагает лишь данными о подготовке места захоронения (это сама яма и место ее расположения на территории

могильника) и способах помещения костяков и инвентаря в землю (Никитина, 1985).

Семантическое прочтение археологически фиксируемых признаков погребального обряда включает в себя несколько моментов: 1) анализ археологических данных, определение их места в общей структуре погребения; 2) соотнесение полученных выводов с этнографическими данными; 3) выявление символического содержания; 4) выявление бинарных оппозиций и их интерпретация в рамках исследуемого погребального обряда.

Большинство комплексов неолитического времени характеризуются устойчивыми признаками погребального обряда. В целом, принципиальных различий в погребальном обряде неолитических и раннебронзовых погребений не наблюдается. Устойчивость археологических признаков рассматриваемых одиночных погребений и погребальных комплексов свидетельствует о сохранении неолитических стереотипов мировоззрения в раннем бронзовом веке. В целом круг средств, обеспечивающих по языческим представлениям, попадание в иные пространства, был шире и разнообразнее, чем мы фиксируем по археологическим данным.

Таким образом, как представляется, любое действие в погребальном обряде, а тем более действие материализованное, - несет семантическую нагрузку. По мнению М. Ф. Косарева, на приближение к Нижнему миру направлены действия: зарывание, втыкание, ломка, придание неестественного положения. Помещение на высоту обращено к Верхнему миру. Ориентировка и сожжение имеют смешанные функции и могут быть направлены как на достижение Нижнего, так и Верхнего мира. Одни из них создают условия для движения, другие двигают, третьи направляют и т.д. Конечные идеи погребального обряда могли реализоваться только в определенном сочетании действий с умершим (Косарев, 2003, с. 164).

Равным образом, малейшее несоблюдение правил погребальной обрядности мешало душе попасть в мир умерших. К таким нарушениям относились: неточная ориентировка, отсутствие какой-либо вещи, нечеткость напутственной речи, в которой умершему разъяснялись приметы дороги мертвых, и т.д. Подобные отступления от правил не позволяли душе-тени закрепиться в мире мертвых, а то и вовсе лишали возможности туда попасть (Косарев, 2003, с. 165).

2.3. Семантика вотивного инвентаря в погребальных комплексах неолита -раннего бронзового века Забайкалья. В параграфе предлагаются семантические объяснения некоторых предметов вотивного инвентаря на

основе привлечения широкого круга данных археологии, этнографии, фольклористики, мифологии, религиоведения.

Изучение вещи как знака культуры возможно в качестве частного случая реализации модели мира (мифа) (Байбурин, 1981) и места этого предмета в нем. В таком случае объектом изучения становятся те предметы, знаковый характер которых вполне очевиден (обрядовая утварь, ритуальные постройки и др.). Отмечается полифункциональность любой вещи, имеющей и практическую, и символическую нагрузку. По мнению А.К. Байбурина, любой предмет может являться знаком, нести информацию о мифе и ритуале, т. е. любая вещь, любой археологический источник, является «текстом» в семиотическом значении этого термина и доступен для декодировки, понимания заложенного в него смысла; поэтому вероятна расшифровка содержания системы представлений, единой и в вещи, и в мифе, но реализуемой «на субстанционально различных семиотических языках» (Байбурин, 1981). Позитивным для перспектив и возможностей такой реконструкции является тезис о том, что «любой текст традиционного общества может служить источником, содержащим информацию о духовной жизни» (Сагалаев, 1991).

Само по себе наличие инвентаря в погребениях свидетельствует о представлениях, связанных с существованием потустороннего мира мертвых. Состав погребального сопроводительного инвентаря был обусловлен многозначностью вещи как таковой в понимании носителей традиционной культуры: «утилитарное - символическое», «обыденное -сакральное» (Кулемзин, 1999). Сопроводительным инвентарь погребения обладает мощнейшим символическим зарядом, поскольку сакральная значимость предмета приближается здесь к максимуму. Речь идет о вещах, сопровождающих человека в иной, загробный мир. Исключена случайность, как в подборе самих вещей, так и в общей картине их расположения. Вещная композиция погребения уже в силу своей функциональности погребального инвентаря - обеспечивать условия для существования в ином мире - призвана отражать представления о том, другом мире. Благодаря символизму вещного окружения констатируются наиболее характерные черты потустороннего мира, и определяется его место в общей структуре мироздания (Рындина, 2002).

Инвентарный комплекс погребений неолита - раннего бронзового века исследуемой территории характеризуется в целом присутствием клыков кабана, кабарги, когтей медведя, перламутровых изделий (бусы, кольца, подвески, целые раковины), пластин и микропластин, отщепов, составных орудий (острия, кинжалы, ножи), наконечников стрел, проколок, скребков. Присутствие в инвентаре изделий из металла (украшений, ножей, игл, крючков), уникальных предметов (нефритовых

топоров и тесел, зооморфной и антропоморфной скульптуры, пестов), керамики выделяют глазковские погребения в наборах вотивных предметов. В целом однородность набора сопроводительного инвентаря, возможно, также свидетельствует о сохранении неолитических традиций как в материальной культуре, так и в погребальном обряде населения раннего бронзового века.

В составе вотивного инвентаря выделяются признаки бинарной оппозиции «верх-низ». Символы Верхнего мира - кости птиц и животных (олень, лось, изюбрь, белка), символы Нижнего мира - кости рыб, кости медведя, кабана, бобра; символы-медиаторы или «проводники», связывающие все миры (наконечники стрел, топоры и тесла, кристаллы кварца, береза).

Символы мужского начала (кабан, стрелы, топоры) и женского начала (марал, изделия из раковин моллюсков), в соединении способствующие возрождению погребенных, отмечают бинарную оппозицию «мужское - женское», а так же «жизнь-смерть».

В порче предметов наблюдается как бы простейший способ символизации предмета и маркировки потустороннего мира. Конкретное, притом единственное физическое действие, придающее ему иное семантическое положение и физическое состояние, свидетельствует об оппозиции «прямой - перевернутый».

Любая вещь вотивного инвентаря несла ритуально заданное семантическое значение. Предметы сопроводительного инвентаря способствовали реализации идей погребального обряда: отправить умерших в загробный мир; обеспечить их будущее возрождение; предотвратить возврат покойных; зафиксировать границу «жизнь-смерть».

По мнению М.Элиаде, символическое мышление позволяет человеку перемещаться с одного уровня реальности на другой. Символы объединяют, уподобляют друг другу, и отождествляют различные уровни и реальности, кажущиеся несовместимыми. Более того, магико-религиозный опыт позволяет самому человеку трансформироваться в символ, ощущать себя живым Космосом. Все символы сводятся к тому, чтобы обнажить глубинную сущность человека, соединить его (с ритмами природы, сделать его частью более крупного единства - Вселенной (Элиаде, 1999, с. 412)

В заключении диссертационной работы подведены основные итоги и намечены перспективы дальнейших исследований.

На сегодняшний день накоплен значительный объем материалов погребений неолита - раннего бронзового века Забайкалья. На основе изучения опубликованных и архивных материалов раскопок погребальных

памятников были составлены формализованные описания 182 погребений, позволяющие представить характеристики обряда неолита - раннего бронзового век на рассматриваемой территории. Кроме того, окончательные выводы предлагаются на основании встречаемости признаков только надежно датированных памятников. Полученные данные позволяют на этом уровне исследований предполагать существование достаточно однородных в антропологическом, технологическом и мировоззренческом отношении археологических культур неолита -раннего бронзового века на территории Забайкалья и северо-восточной Монголии.

На основе дальнейшего исследования систематизированных материалов погребальных памятников и знаний, накопленных этнографией, этнологией, культурной антропологией, религиоведением, семиотикой нами предложены некоторые характеристики мировоззренческих представлений населения Забайкалья в эпоху неолита раннего бронзового века. Изучение мифоритуальных универсалий носителей археологических культур возможно через определение семантического значения элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря, выявление бинарных оппозиций, отраженных в погребальном обряде. Анализ погребальных памятников Забайкалья и северо-восточной Монголии (как монокультурной территории) позволяет сделать вывод о том, что неолитические традиции погребальной обрядности (и, следовательно, мировоззрения) достаточно устойчивы и продолжают свое существование в более позднее время, включая этапы эпохи металла. Выявленные конструкции свидетельствует о сложности мировоззрения населения неолита - раннего бронзового века Забайкалья и северо-восточной Монголии, об определенных космологических представлениях, представлениях о посмертном существовании, формировании культа предков.

Изменения хозяйственного уклада (переход к производящему хозяйству), или контакт с племенами, переходившими к земледельческим формам хозяйствования, появление металла на рубеже около 4 - 4,5 тыс. лет назад внесли отдельные изменения в погребальную обрядность, сохранив, в целом, верность неолитической традиции аборигенного населения Забайкалья.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Жамбалтарова Е.Д. Мировоззренческие аспекты погребального обряда эвенков Бурятии в ХУП-Х1Х вв. // 275 лет сибирской археологии. - Красноярск: Изд-во КрГУ, 1997. - С. 29-30.

2. Жамбалтарова Е.Д. >, Формализованное описание материалов Фофановского могильника // Археология и этнография Сибири и Дальнего Востока. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1998. - С. 106.

3. Жамбалтарова Е.Д. Фофановский могильник: материалы 1987т89 и 1996 г. // Историко-культурное наследие Северной Азии: итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 171-172 (соавтор Конев В.П.).

4. Жамбалтарова Е. Д. Предварительные данные о погребении на р. Хилок у с. Верхний Мангиртуй на юге Забайкалья // Социогенез Северной Евразии. Прошлое, настоящее, будущее. - Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. - с. 66-70 (соавтор Лбова Л. В.).

5. Жамбалтарова Е.Д. Значение охры в погребальном обряде китойского времени // Традиционные культуры и общества Северной Азии с древнейших времен до современности. -Кемерово: Изд-во КемГУ, 2003. - С. 78-79.

6. Жамбалтарова Е.Д. Семантика некоторых элементов погребального обряда китойского времени Фофановского могильника // Забайкалье в геополитике России. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2003. - С. 68-70.

7. Жамбалтарова Е.Д. К проблеме амбивалентности символики погребального обряда (неолит - ранний бронзовый век Забайкалья) // Интеграция археологических и этнографических исследований . - Алматы; Омск: Изд-во «Наука», 2004. - С. 90-93 (соавтор Лбова Л.В.).

8. Жамбалтарова Е.Д. Архетипы в первобытной культуре (дихотомия сознания в материалах раннего неолита Забайкалья) // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Вып.З: Парадоксы археологии. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 2004. - С. 200-210 (соавтор Лбова Л.В.).

9. Жамбалтарова Е.Д. Новые материалы по погребальным памятникам южной Бурятии // Социогенез в Северной Азии. -Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005. - С. 104-109 (соавтор Мельников И.Д.).

Подписано в печать 16.05.2005 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Объем 1,6 печ. л. Тираж 100. Заказ № 52.

Отпечатано в типографии Изд-ва БНЦ СО РАН 670047 г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой 6.

4 *

\

09 Î:ot5 1869

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Жамбалтарова, Елена Дашиевна

Введение

Глава 1. Погребальные комплексы неолита - раннего бронзового века

Забайкалья

1.1. Исследования памятников неолита - раннего бронзового века Байкальского региона (история открытий, хронология и периодизация, проблема выделения культур)

1.2. Фофановский могильник

1.3. Могильник Бухусан

1.4. Могильник Старый Витим

1.5. Одиночные погребения Забайкалья и северо-восточной Монголии

Глава 2. Семантика элементов погребального обряда населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века

2.1. Методические подходы к изучению погребального обряда в контексте археолого-этнографических реконструкций

2.2. Семантика элементов погребального обряда

2.3. Семантика вотивного инвентаря в погребальных комплексах неолита -раннего бронзового века Забайкалья 142 Заключение 159 Список литературы 166 Приложения: 188 Таблицы 1-7 189 Иллюстрации 1

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Жамбалтарова, Елена Дашиевна

Актуальность темы диссертации. Основные категории и концептуальные сюжеты языческого миропонимания закодированы в древней и традиционной погребальной обрядности, поэтому погребальный обряд является одним из наиболее семантически насыщенных и информативных источников по изучению древнего мировоззрения.

На территории Байкальского региона наиболее ранние погребальные памятники датируются ранненеолитическим временем. Как известно, неолит является временем перехода от присваивающих форм хозяйства к производящим, временем кардинального изменения в сфере производства, идеологии, религиозных представлений. На сегодняшний день остаются актуальными вопросы определения изменений и в мировоззрении забайкальских племен в этот переходный период на основе изучения археологических признаков погребального обряда.

Остается дискуссионным вопрос о генезисе антропологического типа древнего населения Прибайкалья. В 1930-50-х годах Г.Ф. Дебец рассматривал антропологический тип древних прибайкальцев как недифференцированный тип протомонголоидной расы, палеосибирский антропологический тип, при этом отмечая наличие европеоидной примеси (Дебец, 1930, 1948, 1951; Левин, 1958, с. 161, 177). И. И. Гохман отмечал, что в Забайкалье европеоидная примесь в эпоху неолита и энеолита, скорее всего, отсутствует (Гохман, 1980, с. 211), Н. Н. Мамонова на основании изучения краниологических материалов неолитических погребений Забайкалья пришла к выводам об абсолютном отсутствии европеоидных признаков, о существовании нескольких локальных групп, заметно отличающихся друг от друга. С одной стороны, это типичные монголоиды с относительно невысоким, широким, сильно уплощенным лицом, с другой - тоже монголоиды, но с высоким, более узким и менее уплощенным лицом. Они по всем своим признакам ближе к черепам прибайкальского неолита, углы горизонтальной профилировки говорят о большей уплощенности лица (Мамонова, Мовсесян, 1998).

Археологические и этнографические данные в комплексе широко сопоставляли эволюционисты в 1860-70-е гг. Новое направление исследования -этноархеология - появилось во второй половине 20 в. как результат интеграции археологических и этнографических исследований. В компетенцию этноархеологии ученые включают интерпретацию и исследование этнографически определимого материала в сфере археологии методами прямых или скорректированных археолого-этнографических сопоставлений, и, как результат, «этнографическими» осмыслениями археологических остатков и археологических ситуаций. Актуальность этноархеологических исследований связана с получением новых знаний, с переосмыслением (насколько это возможно) результатов прошлых исследований в области археологии и палеоэтнографии, в контексте предмета и проблем этноархеологии (Томилов, 1999).

Погребальные комплексы и одиночные погребения Байкальского региона исследовались археологами, как правило, только с позиций археологии, то есть характеризовались археологически фиксируемые признаки: надмогильные и внутримогильные сооружения, положение костяков, предметный ряд погребений. Изучение археологического объекта в основном, исчерпывалось его описанием, которое, безусловно, важно, но такой подход в исследовании ограничивает возможности для реконструкции и интерпретации полученных результатов. Нарастающая в последние годы в отечественной науке интеграция археологических и этнографических исследований приводит к качественно новому этапу в изучении археологических материалов, в том числе материалов погребальных памятников.

В настоящее время возрос интерес к реконструкции древнего мировоззрения носителей археологических культур. Первые опыты интерпретации археологических материалов Прибайкалья и Забайкалья с привлечением широких этнографических параллелей принадлежит А. П.

Окладникову (Окладников, 1950, 1955; Окладников, Запорожская, 1969; 1970 и др.). Эти мысли были продолжены рядом исследователей. В частности в работах П. Б. Коновалова предложены интерпретация данных археологии Забайкалья и Монголии эпохи металлов - средневековья с позиций изучения процессов этногенеза и культурогенеза (Коновалов, 1999).

На сегодняшний день совокупность раскопанных погребальных памятников неолита - раннего бронзового века Забайкалья составляет около двухсот погребений. Большинство материалов Фофановского могильника, отдельных одиночных погребений до сих пор не введено в научный оборот. Поэтому данный массив источников нуждается в углубленном изучении и систематизации. Это необходимо для того, чтобы на более высоком уровне интерпретировать погребальный обряд. Актуальность настоящей работы определяется необходимостью обобщения результатов исследования одиночных погребений и погребальных комплексов неолита - раннего бронзового века Забайкалья, а также их интерпретаций. Интерпретация археологических материалов основана на привлечении данных этнографии, фольклористики, мифологии, что позволяет расширить наше мнение о носителях культур неолита

- раннего бронзового века в Забайкалье как о социумах, имевших сложные мировоззренческие представления, отраженные в погребальном обряде.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы определено комплексное археолого-этнографическое исследование погребальных комплексов неолита - раннего бронзового века Забайкалья с выявлением основных характеристик мировоззрения древних социумов. Исходя из цели исследования, сформулированы и решались следующие задачи:

1. Выявить и систематизировать материалы по архивным, опубликованным источникам, содержащие сведения о погребальных комплексах Забайкалья и северо-восточной Монголии с использованием формализованного описания.

2. Сформулировать проблемы хронологии и периодизации культур неолита

- раннего бронзового века указанной территории.

3. Определить общие и особенные черты погребального обряда на территории Забайкалья на протяжении неолита - раннего бронзового века и предложить на основе проанализированных материалов характеристики погребального обряда различных историко-культурных этапов.

4. Обобщить отечественные и зарубежные исследования о возможностях археолого-этнографической интерпретации элементов обрядов погребений и дать их семантическую оценку.

5. Предложить варианты мировоззренческих представлений населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века через семантическое значение элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря.

Территориальные и хронологические рамки. Территориально работа ограничена рамками Забайкалья и северо-восточной Монголии. В геоморфологическом отношении территория исследования охватывает юго-восточное Прибайкалье (к югу и востоку от Байкала - по предгорьям хребтов Хамар-Дабан, Улан-Бургасы, Баргузинский); практически полностью западное Забайкалье (предгорные шлейфы и межгорные впадины Селенгинского среднегорья); восточное Забайкалье и северо-восточную Монголию (бассейны рек Шилки, Аргуни, Керулена и Онона); Витимо-Патомского нагорья (предгорья хребтов Северо-Муйский, Южно-Муйский, Кодар и межгорные котловины Верхнеангарская и Муйская). В ландшафтном отношении комплексы прироучены к лесостепи и сухой степи.

Нижняя хронологическая граница исследования определена фактом фиксации наиболее древних погребений на территории Забайкалья в эпоху раннего неолита. Археологические данные свидетельствуют о существовании (продолжении) большинства неолитических погребальных традиций в период ранней бронзы (особенно в лесной зоне), что и определило верхнюю хронологическую границу исследования. В абсолютных датах период исследования определяется временем от 8 тыс. л.н. до 2 тыс. л.н.

Объектом исследования определен мифо-ритуальный комплекс обществ неолита - раннего бронзового века в Забайкалье, выраженный в элементах погребального обряда.

Предметом исследования являются семантическое значение элементов погребений могильников и одиночных погребений Забайкалья и северовосточной Монголии.

Методологической основой исследования определен комплексный подход к изучению явлений мировоззрения архаичных обществ, основанный на совокупности приемов и методов структурно-семиотического и сравнительно-исторического анализов.

Основные принципы структурно - семиотического анализа предметов и явлений в России были заложены такими учеными как В. Я. Пропп, Ю. М. Лотман, Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров и др. Структурно-семиотический метод интерпретирует культуру любого общества как текст, состоящий из взаимосвязанных элементов (знаков), обладающих определенным функциональным и семиотическим значением (Шер и др., 2004). Для реконструкции явлений духовной культуры является принципиально важной их семантическая интерпретация, т.е. формальная реконструкция прямо зависит от выяснения глубинной мифологической семантики, стоящей за этими фактами культуры.

Построение структурно-семиотических моделей функционирования различных явлений бесписьменной культуры - задача довольно сложная. Анализируя группу предметов, свидетельствующих о символической деятельности, мы исходим из гипотезы более широкого контекста -обнаружение и формулирование законов порядка во всех регистрах человеческого мышления (Леви-Строс, 1999). Можно обозначить такую группу изделий в качестве маркеров личного статуса, групповой или индивидуальной самоидентификации, предметов культовых действий, украшений и т.п. - но, в любом случае, мы имеем дело со свидетельствами символотворчества, появившимся в начале позднего палеолита (Шер и др., 2004; Лбова, 2004). Мир является объектом мысли, по меньшей мере, настолько же, как и средством удовлетворения потребностей (Леви-Строс, 1999, с. 115). Практически, всем последователям школы этнологического структурализма свойственно проведение теоретических изысканий до обнаружения уровня понимания иной культуры, а именно - присущих ее носителям закономерностей мышления, мыслительных схем. Первобытное мышление подразумевает сопоставимые интеллектуальные действия, методы наблюдения и их материализованное выражение в артефактах и элементах обрядовой практики.

С позиций структурно-семиотического анализа погребальный обряд выступает как совокупность знаковых действий и предметов, отражающих мифологические универсалии, в основе которых выделяются архетипические структуры человеческой психики.

Применение метода археолого-этнографических аналогий позволило соотнести исследуемую археологическую ситуацию с выявленными на основе этнографических примеров стереотипами мифо-ритуального поведения. В силу специфики археологических источников мы имеем дело с нестрогими аналогиями и, как следствие, с вероятностным знанием. Вероятностный характер наших интерпретаций на основе сравнительно-исторического метода в принципе непреодолим.

Теоретические работы в области археологических интерпретаций демонстрируют, что интерпретация заключается в переходе от языка археологических источников на язык истории и что между формализованной процедурой в исследовании и ее исторической интерпретацией нет прямой связи (Каменецкий и др., 1975, с. 99; Клейн, 1979; 2004). Интерпретации не рассматриваются в виде прямой связи от археологического факта к его социологическому истолкованию. Уровни объяснения сведены к «малой» интерпретации, означающей практически описание фактов. Но, к сожалению, не раскрыто, что в таком случае представляет «большая» историческая интерпретация (Каменецкий и др., 1975, с. 176).

Жан-Клод Гарден отмечает, что историческая интерпретация археологических фактов и наблюдений - самое важное и сложное звено в археологическом исследовании. Создавая интерпретационное построение, исследователь выходит за рамки формальной организации данных, чтобы объяснить их значение (Гарден, 1983, с. 151). Интерпретация обычно состоит в установлении связей между изучаемыми фактами, с одной стороны, и событиями или образом жизни древних людей, индивидуумов или общественных групп - с другой. Ж. К. Гарден отмечает, что изучаться они могут только на основе пространственно-временных определений (там же, с. 151). Он рассматривает в своей книге в основном логическую структуру интерпретативных построений. С точки зрения структуры Гарден выделяет три типа интерпретаций: простые (совпадение, влияние, исследование), нормативные (идеи, верования, культурные ценности) и динамические (системы поведения) (Гарден, 1983, с. 154). При простых интерпретациях необходимо строить парные «деревья» (сходство, различие), т. е. подвергать интерпретации не только совпадающие, но и различающиеся характеристики объектов (Аскаров и др., 1998, с. 106). При работе с нормативными интерпретациями следует помнить, что все они строятся на базе внеисторического знания об археологических объектах, а динамические интерпретации основываются во многом не только на априорном внеисточниковом знании, но и на анализе любых, не только археологических факторов (там же, с. 106).

Кроме того, в целях получения объективной информации нами применялись методы формального анализа и статистической обработки материалов. Применение математических методов и методов формального анализа имеет наибольшее значение для получения результатов при простых интерпретациях (статистические методы), динамических (методы математического моделирования), нормативных (методы распознавания образов) интерпретациях (Генинг и др., 1990).

Научная новизна работы заключается, в том, что диссертация является первой работой, в которой дается комплексная характеристика погребальной обрядности населения Забайкалья в неолите - раннем бронзовом веке с позиций этноархеологического исследования, вводятся в научный оборот новые материалы. В диссертационном исследовании представлена наиболее полная база данных по погребальным памятникам Забайкалья в рассматриваемый хронологический период.

В работе впервые предпринята попытка реконструкции мировоззрения носителей культур неолита - раннего бронзового века Забайкалья на основе археологических материалов с применением этнографических, фольклорных аналогий. Впервые дается развернутая семантическая интерпретация элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря археологических комплексов неолита - раннего бронзового века указанной территории.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов, посвященных погребальному обряду и мировоззрению древнего населения Забайкалья. Отдельные разделы работы могут использоваться при написании учебно-методических пособий по археолого-этнографическим исследованиям погребальных памятников.

Ряд положений и разработок, предложенных в диссертации, могут использоваться для дальнейших теоретических и практических работ в области изучения погребального обряда.

Созданная база данных по погребальным памятникам Забайкалья может служить основой при ее последующем наполнении новыми материалами для последующих исследований в данном направлении.

Источники. Диссертация написана на основании анализа двух основных групп источников. В первую группу входят опубликованные материалы раскопок погребальных памятников Забайкалья и северо-восточной Монголии. Кроме того, в работе использованы архивные материалы раскопок Фофановского могильника: архивные материалы Бурят-Монгольской археологической экспедиции 1948 и 1950 гг. под руководством А. П. Окладникова (дневник, некоторые иллюстрации), материалы полевой документации раскопок археологических экспедиций БГПИ и ВСГАКИ 1987-91 и 1996 гг. под руководством В.П. Конева (дневники, иллюстрации, планы), переданные нам для исследований. Также привлечены рукописные материалы В. М. Ветрова, любезно предоставленные автором (Отчет о полевых исследованиях., 2001). В анализ включены материалы двух одиночных погребений, исследованных автором. Общая источниковая база составила материалы 182 погребений.

Вторую группу источников составляют опубликованные археологические материалы, касающиеся вопросов хронологии и периодизации, материальной культуры неолита - бронзового века в Забайкалье, а так же этнографические публикации, посвященные погребальной обрядности, фольклору, мифологии и мировоззрению сибирских народов. Основные использованные работы принадлежат А. П. Окладникову, Ю. С. Гришину, М. Ф. Косареву, Н. А. Алексееву, И.В. Асееву, Г. Н. Грачевой, А. М. Сагалаеву, Л. Г. Ивашиной и др. При выявлении мифологических универсалий привлекались также этнографические источники по народам, проживающим за пределами Сибири. Для этого использовались работы М. Элиаде, В. Р. Кабо и др.

На защиту выносятся следующие положения:

1) На современном этапе произведена корректировка возраста всех выделенных А. П. Окладниковым культурно-хронологических этапов (групп погребений, культур). Определены временные рамки существования в принципе однородных в антропологическом, технологическом и мировоззренческом отношении археологических культур неолита - раннего бронзового века на территории Забайкалья. По археологически фиксируемым признакам глазковские погребения (эпоха палеометалла) отличаются от китойских (ранненеолитических) наличием в инвентаре изделий из бронзы, керамики, устройством кладок, отсутствием охры в большинстве.

2) Анализ погребальных памятников рассматриваемых хронологических периодов позволяет сделать вывод о том, что неолитические традиции погребальной обрядности (и мировоззрения) достаточно устойчивы и продолжают свое существование и в более позднее время, включая этапы эпохи металла.

3) Использование сравнительно-исторического метода и формализованных методов в систематизации материалов погребальных памятников позволяет выявить общие и особенные черты в погребальном обряде неолита - раннего бронзового века исследуемой территории. Общими признаками погребального обряда являются: засыпка охрой, положение умерших на спине с согнутыми ногами и положение на боку в скорченном состоянии, доминирующая ориентировка головой на юго-восток, наличие в инвентаре клыков кабана, подвесок из клыков марала, перламутровых изделий, пластин и микропластин, отщепов, составных орудий. К особенным признакам относятся: наличие надмогильных сооружений, использование огня, положение погребенных сидя или на животе, коллективные захоронения, присутствие в инвентаре изделий из металла, уникальных предметов (топоров и тесел, зооморфной и антропоморфной скульптуры, песта), единично захоронение животных в комплексе с погребенным (овца (?), собака). Различается социальный контекст отдельных погребений - выделяются погребения в пещерах (гротах), в структуре поселений, кенотафы, «вторичные погребения»; коллективные погребения, как правило, отличаются и за счет локальных признаков (отделение черепа, особенности вотивного инвентаря).

4) Интерпретация археологических материалов погребальных памятников, с привлечением данных этнографии, мифологии и фольклористики позволяет раскрыть сложные мировоззренческие универсалии, отраженные в выделенных археологических признаках погребального обряда неолита - раннего бронзового века Забайкалья и северо-восточной Монголии. В основе исследуемых мифологических универсалий лежат архетипические структуры человеческого поведения, образующие основные бинарные оппозиции «жизнь-смерть», «центр - периферия», «верх-низ», «мужское - женское», «прямой - перевернутый» и др., материализованные в системе символов.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены автором в серии выступлений на международных и региональных конференциях и семинарах в гг. Красноярске (1997), Улан-Удэ (1998), Барнауле (2001), Чите (2003), Иркутске (2003, 2005), Кемерово (2003), Новосибирске (2004), Алматы (2004). Результаты исследования отражены в 9 научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений, в том числе таблицы и иллюстрации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Погребальные обряды населения Забайкалья в эпоху неолита - раннего бронзового века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Интерес к изучению материалов погребальных памятников неолита -раннего бронзового века Байкальского региона возник еще в конце 19 - нач. 20 вв., когда сотрудниками РГО и местными краеведами проводился постепенный сбор и накопление археологических данных. На сегодняшний день накоплен значительный объем материалов погребений неолита - раннего бронзового века Забайкалья и северо-восточной Монголии. На основе изучения опубликованных и архивных материалов раскопок погребальных памятников нами составлены формализованные описания, позволяющие представить характеристики погребального обряда неолита - раннего бронзового века рассматриваемой территории. Кроме того, окончательные выводы предлагаются на основании встречаемости признаков только надежно датированных памятников (см. табл. 7).

Согласно принципам периодизации, изложенным выше (Окладников, 1950), А. П. Окладников относил погребения Фофановского могильника к китойской культуре, глазковской культуре. Третью группу погребений он датировал шиверско-глазковским этапом (дневник 1950 г.). Деления погребений Фофановского могильника на три группы придерживались и М. М. Герасимов и Е. Н. Черных (Герасимов, Черных, 1975, с. 23). Группа I погребений исследователи на основе анализа погребального обряда относят к китойской культуре, что подтверждается и результатами радиоуглеродного датирования (Мамонова, Сулержицкий, 1989). По совокупности признаков погребения группы II, очевидно, следует определить эпохой раннего палеометалла, авторы раскопок соотносят эти материалы с глазковскими погребениями Прибайкалья. Но в отличие от А. П. Окладникова, М. М. Герасимов и Е. Н. Черных отмечают, что культурное положение третьей, самой поздней, группы погребений Фофановского могильника неясно. По их мнению, эти погребения, безусловно, позже глазковской культуры (Герасимов, Черных, с. 47-48). Погребения могильника, раскопанные в 1987-1991 и 1996 гг., в целом гармонично входят в комплекс китойских погребений Фофановского могильника, датированных в пределах 6 - 7,5 тыс.л.н.

В погребениях могильника Бухусан по результатам радиоуглеродного датирования выделяется несколько хронологических групп: средний неолит (погребения 20 и 21); конец неолита - энеолит (погребения 6, 13, 4?, 11?); бронзовый век (погребения 1, 8 и 22). Погребения могильника Старый Витим-2 по полученным абсолютным датам и характеру погребального обряда близки китайским погребениям Фофановского могильника.

Почти во всех одиночных погребениях, отнесенных авторами раскопок и публикаций к раннему неолиту, наблюдалась засыпка охрой. Все они являются одиночными погребениями, кроме парного погребения в районе Новой Шишковки. Преобладает положение костяков на спине с согнутыми ногами, представительна так же группа в скорченном положении на боку. Выделяются погребения, в которых костяки находились в сидячем положении (в погребениях у д. Клочнево, в с. Петропавловка). В ориентировке наблюдается довольно большое разнообразие, но преобладает ориентировка головой на север (на поселении Нижняя Джилинда, у с. Верхний Мангиртуй, Мельничное).

В составе сопроводительного инвентаря преобладают бусы из перламутра, «пасты», подвески из клыков марала, пластины и микропластины, перламутровые изделия, расщепленные клыки кабана.

К позднему неолиту отнесены «клады» - погребения в Егоркиной пещере и в пади Тамахтай, в которых отсутствуют костяки. Для погребений с костяками отмечено наличие кладок, присутствие охры, скорченное положенное положение на боку, преобладающая ориентировка на северо-восток. Инвентарь в целом идентичен ранненеолитическому.

К периоду раннего бронзового века отнесены одиночные погребения на поселениях (Нижнеберезовское и др.). В инвентаре преобладают бусы, подвески из клыков кабана, пластины и микропластины, зафиксированы изделия металла. Можно сказать, что в целом погребения этой хронологической группы близки неолитическим, за исключением металлических изделий.

Полученные данные позволяют на этом уровне исследований предполагать существование достаточно однородных в антропологическом, технологическом и мировоззренческом отношении археологических культур неолита - раннего бронзового века на территории Забайкалья и северо-восточной Монголии. Общими признаками погребального обряда этого времени являются: засыпка охрой, преобладающее положение умерших на спине с согнутыми ногами и положение на боку в скорченном состоянии, доминирующая ориентировка головой на юго-восток и восток. Инвентарный комплекс характеризуется присутствием клыков кабана, кабарги, когтей медведя, перламутровых изделий (бусы, кольца, подвески, целые раковины), пластин и микропластин, отщепов, составных орудий (острия, кинжалы, ножи), наконечников стрел, проколок, скребков. Различается социальный контекст отдельных погребений. Выделяются погребения в пещерах (гротах), в структуре поселений, кенотафы, «вторичные погребения». Коллективные погребения, как правило, отличаются и за счет локальных признаков (отделение черепа, четкая ориентация на восток, особенности вотивного инвентаря).

К особенным признакам ранненеолитических (китойских) комплексов (8 -6 тыс. л.н.) отнесены коллективные захоронения, в т.ч. и антитезные. Погребения без черепа, отдельные черепа, единично сидячие погребения, отмечается неустойчивость ориентации погребенных (головой на север, восток, юго-восток, северо-восток; лицом, как правило, на юг). К особенностям погребального инвентаря относятся резцы марала и тарбагана, кольца из кальцита и мрамора, кости птиц, изделия из костей оленя, косули и бивня мамонта, зооморфная скульптура, находки ложек и топоров.

К особенным признакам хронологически более поздних неолитических погребений (5-4 тыс.л.н.) отнесены: наличие надмогильных сооружений, «чужие кости», положение на боку, ориентировка головой на северо-восток, лицом на запад, в инвентаре выделены гарпуны, рыболовные крючки, отжимники и кости рыб.

В группе погребений эпохи палеометалла (от 4 до 2 тыс.л.н.) выделены особенные признаки: наличие надмогильных сооружений, использование огня, преобладание положения головой на восток с отклонениями (ЮВ, СВ), разнообразным положением погребенных сидя, на боку или на животе, с согнутыми ногами, вытянутые на спине; довольно часты захоронения отдельных костей и вторичные захоронения. Присутствие в инвентаре изделий из металла (украшений, ножей, игл, крючков), уникальных предметов (топоров и тесел, зооморфной и антропоморфной скульптуры, пестов), керамики и составных рыболовных крючков выделяют глазковские погребения в наборах вотивных предметов. Единично, но примечательно для палеометалла захоронение животных в комплексе с погребенным (овца, собака).

Н. Н. Мамонова на основании изучения краниологических материалов неолитических погребений Забайкалья пришла к следующим выводам. В неолитических черепах Забайкалья абсолютно отсутствуют европеоидные признаки. В эпоху неолита в Забайкалье существовало несколько локальных групп, заметно отличающихся друг от друга. С одной стороны, это типичные монголоиды с относительно невысоким, широким, сильно уплощенным лицом, с другой - тоже монголоиды, но с высоким, более узким и менее уплощенным лицом. Они по всем своим признакам ближе к черепам прибайкальского неолита (Мамонова, Мовсесян, 1998). По данным краниологии (по краниометрическим и дискретным признакам) прослеживаются связи китойцев Забайкалья с Приангарьем (Мамонова, Сулержицкий, 1986, с. 16).

На основе дальнейшего исследования систематизированных материалов погребальных памятников и знаний, накопленных этнографией, этнологией, культурной антропологией, семиотикой нами предложены варианты мировоззренческих представлений населения Забайкалья в эпоху неолита -раннего бронзового века. Основой гипотезы нашего исследования является следующее. Модель мира как программа поведения для личности и коллектива может реализоваться в языковых текстах, социальных институтах и в памятниках материальной культуры (Иванов, Топоров, 1965). Выделен набор основных бинарных противопоставлений, универсальных для ряда древних традиций, которые определяли программу поведения члена коллектива и которые могли быть выявлены и подтверждены на основе археологического материала (Иванов, 1968; Лбова, Жамбалтарова, 2004).

Возможно рассмотрение вещи как знака культуры в качестве частного случая реализации модели мира (мифа) (Байбурин, 1981). В таком случае объектом изучения становятся те предметы, знаковый характер которых вполне очевиден (обрядовая утварь, ритуальные постройки и др.). Отмечается полифункциональность любой вещи, имеющей и практическую и символическую нагрузку. Практически любой предмет, по определению А. К. Байбурина, может являться знаком, нести информацию о мифе и ритуале, т. е. любая вещь, любой археологический источник, является «текстом» в семиотическом значении этого термина и доступен для декодировки, понимания заложенного в него смысла; поэтому вероятна расшифровка содержания системы представлений, единой и в вещи, и в мифе, но реализуемой «на субстанционально различных семиотических языках» (Байбурин, 1981). Позитивным для перспектив и возможностей такой реконструкции является тезис о том, что «любой текст традиционного общества может служить источником, содержащим информацию о духовной жизни» (Сагалаев, 1991).

Изучение мировоззренческих представлений носителей археологических культур возможно через определение семантического значения элементов погребального обряда и предметов вотивного инвентаря, выявление бинарных оппозиций, отраженных в погребальном обряде. Анализ погребальных памятников Забайкалья и северо-восточной Монголии (как монокультурной территории) позволяет сделать вывод о том, что неолитические традиции погребальной обрядности (и, следовательно, мировоззрения) достаточно устойчивы и продолжают свое существование в более позднее время, включая этапы эпохи металла. Выявленные конструкции свидетельствует о сложности мировоззрения населения неолита - ранней бронзы Забайкалья и северовосточной Монголии, об определенных космологических представлениях, представлениях о посмертном существовании, формировании культа предков.

Погребение в целом с рассмотренных позиций читается как выражение основных оппозиций «жизнь-смерть», «центр-периферия», «верх-низ». В составе вотивного инвентаря условно можно выделить: символы Верхнего мира (кости птиц, животных (олень, лось, изюбрь), символы Нижнего мира (кости рыб, кости медведя, кабана, бобра) и символы-медиаторы или проводники, связывающие все миры (наконечники стрел, топоры и тесла, кварц, береза).

Символы мужского (кабан, стрелы, топоры) и женского (марал, изделия из раковин моллюсков) начала в соединении способствуют возрождению погребенных и отмечают бинарную оппозицию «мужское - женское».

В порче предметов кодируется простейший способ маркировки мира мертвых, символизации предмета и конкретное, физическое действие, придающее предмету иное физическое положение и состояние, что свидетельствует о проявлении оппозиции «прямой - перевернутый».

Любое действие в погребальном обряде и любая вещь вотивного инвентаря несли ритуально заданное семантическое значение. Они способствовали реализации идей погребального обряда: отправить умерших в загробный мир; обеспечить их будущее возрождение; предотвратить возврат покойных; зафиксировать границу «жизнь-смерть».

Изменения хозяйственного уклада (переход к производящему хозяйству), или контакт с племенами, переходившими к земледельческим формам хозяйствования, появление металла на рубеже около 4 - 4,5 тыс. лет назад внесли отдельные изменения в погребальную обрядность, сохранив, в целом, верность неолитической традиции аборигенного населения рыболовов, охотников и собирателей лесостепного Забайкалья.

Применение метода археолого-этнографических аналогий позволило соотнести исследуемые археологические ситуации с выявленными (на основе этнографических примеров) стереотипами мифо-ритуального поведения. Однако в силу специфики археологических источников мы имеем дело с нестрогими аналогиями и, как следствие, с вероятностным знанием.

Список научной литературыЖамбалтарова, Елена Дашиевна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Аксенов М.П., Горюнова О.И., Дроздов Н.И., Лежненко И.Л., в Г.И., Савельев H.A. Работы комплексной археологической экспедиции Иркутского университета (1970-1973)//Древняя история народов юга Восточной Сибири. -Иркутск, 1974.-С. 174.

2. Алексеев Н. А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX -начале XX века. Новосибирск, 1975. - С. 155.

3. Алексеев H.A. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (опыт ареального исследования). Новосибирск, 1984. - С. 152.

4. Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-географические очерки. Л.: Наука, 1967.-С. 187.

5. Алекшин В. А. Погребальный обряд как археологический источник//КСИА, 1980. Вып. 167. - С. 3-8.

6. Алекшин В.А. Социальная структура и погребальный обряд древнезем-ледельских обществ. Л., 1986. - С. 11

7. Аникович М.В. О месте археологии в системе исторических наук//Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск, 1984. - С. 22 -23.

8. Анучин В.И. Очерк шаманства у енисейских остяков//Сб. МАЭ, 1914. Т. 2.-Вып. 2.-С. 17-18.

9. Арутюнов С. А. Обычай, ритуал, традиции //СЭ, 1981. № 2. - С. 97.

10. Археология СССР. Палеолит. -М., 1984.

11. Архипов Н.Д. История становления и развития археологической науки в Прибайкалье: Автореф. дис. к.и.н. М., 1973, - С. 10.

12. Асеев И.В. Китойская культура в неолите Байкальского региона и прилегающих территорий: вопросы хронологии, районы миграции ее носителей//Археология, этнография и антропология Евразии. №2 (10). -Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002. - С. 59-70.

13. Асеев И. В. Разведочные работы в зоне строительства оросительных систем Курумканская, Верхнеичетуйская и Нижнеичетуйская в 1979 г. Улан-Удэ, 1980.

14. Аскаров А. А., Буряков Ю. Ф., Квирквелия О. Р., Радилиловский В. В. Теоретические и методологические проблемы исследования в археологии. -Ташкент: Фан, 1998.

15. Базалийский В. И., Инешин А. В. Могильник эпохи раннего неолита на севере Верхней Лены//Обозрение результатов полевых и лабораторных исследований археологов, этнографов и антропологов Сибири и Дальнего Востока в 1993 г. Новосибирск, 1995. - С. 190-192.

16. Базалийский В.И. Неолитические культуры Ангары в свете новых исследований//Проблемы антропологии и археологии каменного века Евразии. -Иркутск, 1987.-С. 56-58.

17. Базалийский В.И., Задонин О.В. Новое неолитическое захоронение на Верхней Лене//Археологическое наследие Байкальской Сибири: изучение, охрана и использование. Иркутск, 1996. - Вып. 1. - С. 28-32.

18. Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Д., 1983.

19. Байбурин А. К. Семиотический статус вещей и мифология// Материальная культура и мифология//Сб. МАЭ, 1981. Т. 37. - С. 149-191.

20. Байбурин А.К. Похороны и свадьбаУ/Исследования в области балто-славянской духовной культуры: (Погребальный обряд). М., Наука, 1990. - С. 72.

21. Батыль A.B., Базалийский В. И. Могильник Шаманка II на южном побережье оз. Байкал//Традиционные культуры и общества Северной Азии с древнейших времен до современности. Кемерово, 2004. - С. 66-69.

22. Бенуас JI. Знаки, символы и мифы. М.: Астрель, 2004. - 160 с.

23. Бидерманн Г. Энциклопедия символов: Пер. с нем. М.: Республика, 1996. - 335 с.

24. Богораз-Тан В.Г. Чукчи. Л., 1939. - Ч. 2: Религия. - С. 72

25. Болотов В.В., Константинов М.В., Руденко Ю.Т., Шевченко Ю.С. Хээтэйские пещеры (Восточное Забайкалье)//Природа и хозяйство Читинской области. Чита: Читин. кн. изд-во, 1985. - С. 56-59.

26. Бутанаев В. Я. Медвежий праздник у хакасов// Традиционное мировоззрение и культура народов Сибири и сопредельных территорий. -Улан-Удэ, 1990.-С. 39-40.

27. Бутовская М. Л. Язык тела: природа и культура (эволюционные и кросс-культурные основы невербальной коммуникации человека). М., 2004. - С. 91-92.

28. Василевич Г.М. Исторический фольклор эвенков М.-Л., 1966 - С. 259.

29. Василевич Г.М. Эвенки: Историко-этнографические очерки. Л.: Наука, 1969.-С. 254.

30. Васильев В. Н. Шаманский костюм и бубен у якутов. Сб. МАЭ. СПб., 1910.-Вып. 8.-с. 2.

31. Вебер A.B., Линк Д.В. Неолит Прибайкалья: итоги и перспективы изучения//Археология, этнография и антропология Евразии. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2001. - № 1 (5). - С. 135-146.

32. Ветров В. М. Работы Иркутского Педагогического Университета в Муйской котловине//Археологические открытия 2001 года. М.: Наука, 2002. -С. 403-404.

33. Ветров В. М., Задонин О. В., Инешин Е. М. Многослойное местонахождение Нижняя Джилинда (Сивакон) 1 в Бамбуйскойкотловине//Культуры и памятники эпохи камня и раннего металла Забайкалья. Новосибирск: «Наука», 1993. - С. 98-113.

34. Ветров В.М. Работы Иркутского педагогического университета в Муйской котловине//Археологические открытия 2001 г. -М.: Наука, 2002. -С. 403-404.

35. Ветров В.М., Бердникова Н.Е., Алтухов В.В., Фролов A.B. Макрушинский могильник в древности. Ранненеолитический комплекс//Байкальская Сибирь в древности. Иркутск, 1995.-С. 112-132.

36. Волков В.В. Погребение в Норовлин уула (Монголия)//Археология Северной и Центральной Азии. М.: Наука, 1975. - С. 76-79.

37. Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят. Новосибирск: Наука, 1987.

38. Гарден Ж.-К. Теоретическая археология. М.: Прогресс, 1983.

39. Генинг В.Ф., Бунятян Е.П., Пустовалов С.Ж., Формализованно-статистические методы в археологии. Киев: Наук, думка, 1990. - С. 300.

40. Георгиевская Г.М. Китойская культура Прибайкалья. Новосибирск: Наука, 1989-С. 152.

41. Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу (Современный и ископаемый человек). М.: Изд-во АН СССР, 1955.

42. Герасимов М.М., Черных E.H. Раскопки Фофановского могильника в 1959 г.//Первобытная археология Сибири. Л.: Наука, 1975. - С. 23-48.

43. Герасимова М.М. Черепа Фофановского могильника (р. Селенга) // Древности Байкала. Иркутск, 1992. - С. 97-110.

44. Глушков И.Н. Чердынские вогулы: Этнографический очерк//ЭО, 1900. № 2.-С. 71-72.

45. Горюнова О.И. Берлога//Стратиграфия, палеогеография и археология юга Средней Сибири. Иркутск, 1990.

46. Горюнова О.И. Древние могильники Прибайкалья. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2002. - 84 с.

47. Горюнова О.И. Саган-Нугэ//Стратиграфия, палеогеография и археология юга Средней Сибири. Иркутск, 1990.

48. Горюнова О.И. Серовские погребения Приольхонья. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1997. - 112 с.

49. Горюнова О.И., Савельев H.A. Многослойная стоянка Улан-Хада//Стратиграфия, палеогеография и археология юга Средней Сибири. -Иркутск, 1990.-С. 65-77.

50. Гохман И.И. Происхождение центрально-азиатской расы в свете новых палеоантропологических материалов//СМАЭ, 1980. Т. 36. - 5-34.

51. Гришин Ю. С. Неолитическое погребение на р. Шилке, близ г. Сретенска//КСИА, 1972.-тВып. 131.-С, 107-109.

52. Гришин Ю.С. Памятники неолита, бронзового и раннего железного века лесостепного Забайкалья. М., 1981.

53. Гришин Ю.С. Проблемы периодизации неолита и энеолита Прибайкалья и Забайкалья. М.: Старый сад, 2000. - 128 с.

54. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

55. Дашибалов Б. Б. О семантике шатровых сооружений Прибайкалья//Традиционное мировоззрение и культура народов Сибири и сопредельных территорий. Улан-Удэ, 1990. - С. 60.

56. Дебец Г.Ф. Антропологический состав населения Прибайкалья в эпоху позднего неолит//Русский Антропологический журнал. Т. 19. № 1-3. М., 1930, -С. 30-35.

57. Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР//ТИЭ, 1948. Т.4. - С. 56-64.

58. Дебец Г.Ф. Труды северо-восточной экспедиции. Т.1. Антропологические исследования в Камчатской области//ТИЭ, 1951.- 264 с.

59. Деревянко А.П., Окладников А.П. Древние культуры восточных районов МНР (К итогам археологических исследований 1949 и 1967 гг.)//СА, 1969. № 4.- С. 141-156.

60. Древности Байкала; Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1991. - 252 с.

61. Дунин-Горкавич A.A. Тобольский Север. Тобольск, 1911. - Ч. 3. - С. 27.

62. Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Д.: Наука, 1975. - С. 164.

63. Дьяконова В.П. Тувинские шаманы и их социальная роль в обществе//ПИОСАС. Л., 1981. - С. 150.

64. Жамбалтарова Е. Д, Конев В. П. Фофановский могильник: материалы 198789 и 1996 года//Историко-культурное наследие Северной Азии: итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий. Барнаул, 2001. - С. 171-172.

65. Жамбалтарова Е. Д., Лбова Л. В. Предварительные данные о погребении на р. Хилок у с. Верхний Мангиртуй на юге Забайкалья//Социогенез Северной Евразии. Прошлое, настоящее, будущее. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. - с. 66-70.

66. Жамбалтарова Е.Д. Значение охры в погребальном обряде китойского времени // Традиционные культуры и общества Северной Азии с древнейших времен до современности. Кемерово, 2003. - С. 78-79.

67. Жамбалтарова Е.Д. Мировоззренческие аспекты погребального обряда эвенков Бурятии в XVII-XIX вв.//275 лет сибирской археологии. Красноярск,1997.-С. 29-30.

68. Жамбалтарова Е.Д. Семантика некоторых элементов погребального обряда китойского времени Фофановского могильника // Забайкалье в геополитике России. Улан-Удэ, 2003. - С. 68-70.

69. Жамбалтарова Е.Д. Формализованное описание материалов Фофановского могильника//Археология и этнография Сибири и Дальнего Востока. Улан-Удэ,1998.-С. 106.

70. Жамбалтарова Е.Д., Мельников И.Д. Новые материалы по погребальным памятникам южной Бурятии//Социогенез в Северной Азии. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005.-С. 104-109.

71. Жуковская Н. Л. Кочевники Монголии: Культура. Традиции. Символика. -М., 2002.-С. 148-149.

72. Завалишин И.И. Описание Западной Сибири. М., 1865. - Ч. 1-3. - С. 205207.

73. Зайцева И. В., Интигринова Т. П., Протопопова И. В. Экологические традиции народов севера Баргузинской долины. Улан-Удэ: Бэл иг, 1999. - С. 17.

74. Зеленин Д.К. К вопросу о русалках. СПб., 1912.

75. Золотарев A.M. Пережитки тотемизма у народов Сибири. Л., 1939. - С.26.

76. Зубов А. Б. История религий. Книга первая. Доисторические и внеисторические религии. Курс лекций. М.: Планета детей, 1997. - 306 с.

77. Иванов В. В., Топоров В. Н. Птица//Мифы народов мира. М., 1982. - С. 346-349.

78. Иванов В.В. Дуальная организация первобытных народов и происхождение дуалистических космогоний // СА, 1968. № 4. - С. 276-287.

79. Иванов В.И., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы.- М.: Наука, 1965. 246 с.

80. Иванов C.B. Скульптура народов Севера Сибири XIX пер. пол. XX вв. -Л.: Наука, 1970. - 296 с.

81. Иваньев Л. Н. Неолитическое погребение в Худунской впадине//КСБКНИИ. Улан-Удэ: Бурятское книжное изд-во, 1959. - Вып. 1.-е. 93-98.

82. Ивашина Л. Г. Археологические раскопки Бурятского республиканского краеведческого музея в Еравне//Вопросы краеведения Бурятии. Улан-Удэ: Бурятское книжное изд-во, 1975, - Вып. 8. - С. 134-136.

83. Ивашина Л. Г. Материалы археологической разведки в Еравнинском районе Бурятии//Изв. Со АН СССР. Новосибирск: Наука, 1972. - № 6 Сер. общ. наук. -Вып. 2.-С. 60-65.

84. Ивашина Л. Г., Климашевский Э. Л. Могильник Бухусан (результаты работ 1970 г.)//Якутия и ее соседи в древности. Якутск: изд-во Якут, филиала СО АН СССР, 1975.-е. 79-87.

85. Ивашина Л.Г. Материалы к археологии Еравнинской котловины Бурятской АССРЮтнографический сборник. Улан-Удэ, 1974. - Вып. 6.

86. Ивашина Л.Г. Неолит и энеолит лесостепной зоны Бурятии. -Новосибирск: Наука, 1979. 155 с.

87. Ивашина Л.Г. Неолитический могильник на оз. Исинга//Археологические открытия 1970 г. M., 1971.

88. Кабо В.Р. Первые алтари человечества. 2002 http://aboriginals.narod.ru/altari.htm

89. Каменецкий И.О., Маршак Б.И., Шер Я.А. Анализ археологических источников. (Возможности формализованного подхода). -М.: Наука, 1975.

90. Каменецкий Н.С. Код для описания погребального обряда (часть вторая)//Археологические открытия на новостройках. М., 1986.

91. Каменецкий Н.С. Код для описания погребального обряда//Древности Дона. -М., 1983.-С. 224.

92. Кириллов И. И., Рижский М. И. Очерки древней истории Забайкалья. -Чита, 1973. С. 64-65.

93. Клейн Л.С. Археологические источники. Л.: изд-во Ленингр. Ун-та. -, 1978.- 159 с.

94. Клейн Л.С. Введение в теоретическую археологию. Книга 1: Метаархеология: Учеб. Пособие. СПб.: Бельведер, 2004. - 470 с.

95. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956. - С. 129.

96. Колосов В.К. Богачинская пещера новый памятник ранней бронзы//Четвертичная геология и первобытная археология Южной Сибири. -Улан-Удэ, 1986. - Ч. 2. - С. 53-55.

97. Кон Ф. Предварительный отчет об экспедиции в Урянхайскую землю//Изв. ВСОИРГО, 1904.-Т. 34.-№ 1.-С. 61.

98. Конев В.П. Фофановский могильник. Новый этап исследования//Археология, палеоэкология и этнология Сибири и дальнего Востока. Иркутск, 1996. - С. 114-116.

99. Коновалов П. Б. Неолитическое погребение возле с. Дунда-Киреть на р. Хилок (Южная Бурятия)//Вопросы краеведения Бурятии. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1975. - Вып. 8. - С. 139-146.

100. Коновалов П.Б. К вопросу о дюнных стоянках Забайкалья//КСБКНИИ. -Улан-Удэ, 1962. Вып. 4.

101. Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии: (Древность и средневековье). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - 213 с.

102. Конопацкий А.К. Древние культуры Байкала (о. Ольхон) Новосибирск, 1982.-С. 175.

103. Константинов Г. М. К материалам по изучению ангарского неолита//Изв. ВСОРГО, 1928. Т. LIV. - С. 89-90.

104. Константинов М. В. Каменный век восточного региона Байкальской Азии. Улан-Удэ - Чита: Изд-во БНЦ СО РАН - Изд-во ЧГПИ, 1994. - С. 158.

105. Константинов М. В., Константинов А. В., Васильев С. Г., Екимова J1. В., Разгильдеева И. И. Под покровительством Большого Шамана: археологическое путешествие по Забайкалью. Чита: Изд-во «Экспресс-типография», 2003. - С. 29.

106. Копалинский В. Словарь символов. Калининград: Янтарный сказ, 2002. -267 с.

107. Коробкова Г.Ф., Семина J1.B. Егоркина пещера (неолитический комплекс)//Культуры и памятники эпохи камня и раннего металла Забайкалья. -Новосибирск: Наука, 1993. С. 88-98.

108. Королев К. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М.: Эксмо, 2003. -528 с.

109. Корякова JI. Н., Кулемзин В. М. Предисловие/Ючерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 2: Мир реальный и потусторонний. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1994. - С. 10.

110. Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М., 1981.

111. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: Человек и природная среда.-М., 1991. рис.31, 12.

112. Косарев М.Ф. Основы языческого миропонимания: По сибирским археолого-этнографическим материалам. М.: Ладога-100, 2003. - 352 с.

113. Ксенофонтов Г. В. Сошествие шамана в преисподнюю//Воинствующий атеист. 1931.-№ 12.-С. 128

114. Кулаков П.Е. Ольхон: Хозяйство и быт бурят Еланцинского и Кутульского ведомств Верхоленского уезда Иркутской обл.//Зап. ИРГО по отд. статистики, 1898.-Т. 8.-Вып. 1 С. 40.

115. Кулемзин В.М. Традиционное и новое в современной культуре коренных народов Томской области//Традиционное и современное в культуре Томского севера. Томск, 1999.

116. Кулемзин В.М. Человек и среда в воззрениях хантов. Томск, 1984. - С. 132

117. Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Легенды и сказки хантов. Томск, 1973. - 62с.

118. Кызласов И. Л. Ранние формы осознанного воздействия человека на природные силы//Археологические источники общественных отношений эпохи средневековья. М, 1988.

119. Кызласов И.Л. Гора-прародительница в фольклоре хакасов//СЭ, 1982. № 2. - с. 83-92.

120. Кызласов И.Л. Мировоззренческая основа погребального обряда // РА, 1993. -№1.- С. 98-112.

121. Ларичев В.Е. Скрижали законов течения Времени, возникновения Мироздания и его устроения (прочтение знаковых записей на жезлах из погребения детей в Сунгири)//Гуманитарные науки в Сибири. 2003. - № 3. - С. 3-10.

122. Лбова Л.В. Ранняя символическая деятельность в комплексах начальной поры позднего палеолита в Забайкалье (структурно-семиотический подход)//Искусство народов Сибири: прошлое, настоящее, будущее. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. - С. 3-8.

123. Лбова Л.В., Жамбалтарова Е.Д. Архетипы в первобытной культуре (дихотомия сознания в материалах раннего неолита Забайкалья)//Евразия:культурное наследие древних цивилизаций. Вып.З: Парадоксы археологии. -Новосибирск: Изд-во НГУ, 2004. С. 200-210.

124. Лбова Л.В., Жамбалтарова Е.Д. К проблеме амбивалентности символики погребального обряда (неолит ранний бронзовый век Забайкалья)//Интеграция археологических и этнографических исследований . -Алматы; Омск: Наука, 2004. - 90-93.

125. Лбова Л.В., Хамзина Е.А. Древности Бурятии. Карта археологических памятников. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - 241 с.

126. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-пресс, 1994. - 602 с.

127. Левин М.Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока//ТИЭ, 1958.- Т. 36. 359 с.

128. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1999. - С. 123.

129. Леонова Н.Б., Смирнов Ю.А. Погребение как объект формального анализа//КСИА, 1976. № 148. - С. 18.

130. Леонтьев В. В. Керекский способ погребения//Семейная обрядность народов Сибири. М., 1980. - с. 239.

131. Лотман Ю.М.О природе искусства.// Ю.М.Лотман и тартусско-московская семиотическая школа. М., 1994. С.432-438

132. Лукина Н. В. Мифы, предания, сказки хантов и манси. М.: Наука, 1990.

133. Львов В. Самоеды. М., 1908. - С. 26

134. Мамонова Н. Н. Новые находки неолитических черепов в Забайкалье//ЗБМНИИК. Улан-Удэ, 1957. - Вып. 23. - С. 118-135.

135. Мамонова H.H. К вопросу о межгрупповых различиях в эпоху неолита// Палеоантропология Сибири. М., 1980, - С. 64-88.

136. Мамонова H.H., Базалийский В.И. Могильник Локомотив. Некоторые особенности населения китойской культуры (по материалам раскопок 19801984 годов)//Палеонтологические исследования на юге Средней Сибири. -Иркутск, 1991.-С. 17-23.

137. Мамонова H.H., Сулержицкий Л.Д. Возраст некоторых неолитических и энеолитических погребений Прибайкалья по радиоуглеродным данным//Археологические и этнографические исследования в Восточной Сибири: итоги и перспективы. Иркутск, 1986.

138. Мамонова H.H., Сулержицкий Л.Д. Опыт датирования по С14 погребений Прибайкалья эпохи голоцена// CA, 1989. № 1. - С. 19-33.

139. Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции//СЭ, 1981.- № 2. С. 80.

140. Маркдорф Н. М. Образ лося социокультурный символ в наскальном искусстве лесной зоны Евразии// Международная конференция по первобытному искусству. Тезисы докладов. - Кемерово, 1999. - Т. 1.-е. 149.

141. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX—начала XX в. М., 1984.

142. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.,1976. - С. 168-169. Мельник В. И. Обряд в погребальном процессе - проблема структуры//Мировоззрение древнего населения Евразии. - М., 2001 - С. 90.

143. Мельник В. И. Погребальная практика и погребальный обряд//КСИА, 1990. -Вып. 201.-С. 75.

144. Мельник В. И. Погребальный обычай и погребальный памятник//РА, 1993.- № 1.-С. 95.

145. Мифологические сказки и исторические предания нганасан. М., 1976. - С.87.

146. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. Новосибирск: Наука, 1987. - 288 с.

147. Михайловский В.М. Шаманство: Сравнительно-исторические очерки//Изв. ИОЛЕАЭ, 1892.-Т. 75.-Вып. 1.-С. 75-77.

148. Мовсесян A.A. Некоторые аспекты популяционной генетики современного и древнего населения Сибири // Вопросы антропологии, 1973. Вып. 45. - С. 127-147.

149. Мовсесян A.A., Мамонова H.H., Рычков Ю.Г. Программа и методика исследования аномалий черепа//Вопросы антропологии, 1975. Вып. 51.

150. Морозов И. Основы культурологии. Архетипы культуры. Минск: Тетрасистемс, 2001. - с. 608.

151. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. -М., 1996.-С. 255-256.

152. Мостиц А.П. Археологические находки в окрестностях слободы Усть-Кяхты//Протоколы ТКОПОРГО, 1894. № 3. - Прил. 1.

153. Мостиц А.П. Следы доисторического человека в долине р. Чикоя// Протоколы ТКОПОРГО. 1897.- № 2-3. - Прил. 1.

154. Напольских В.В. Миф о возникновении земли в приуральской космогонии, реконструкция, параллели, эволюция//СЭ, 1990, № 1.- с. 65-66.

155. Никитина Г.Ф. Систематика погребального обряда племен Черняховской культуры. М., 1985. - С. 206.

156. Новгородова Э.А. Древняя Монголия (некоторые проблемы хронологии и этнокультурной истории). М., 1989. - С. 47.

157. Овчинников М. Исчезнувшая форма погребения у якутов//ЭО, 1905. № 1. -С. 173-174.

158. Окладников А. П. Археологические исследования в низовьях р Селенги//КСИИМК, 1950. Вып. 35. - С. 86-87.

159. Окладников А.П. Верхоленский могильник памятник древней культуры народов Сибири. - Новосибирск: Наука, 1978. - 286 с.

160. Окладников А.П. Кяхтинский музей и его вклад в археологию Забайкалья//Труды Кяхтинского музея краеведения и Кяхтинского отделения ВСОРГО. Улан-Удэ, 1961. - Т. 18. - С. 20-34.

161. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья: МИА. №18. -М.-Л., 1950.-412 с.

162. Окладников А.П. Неолитические памятники Ангары (от Щукино до Бурети). Новосибирск, 1974. - 320 с.

163. Окладников А.П. Неолитические памятники Средней Ангары. Новосибирск, 1976. С. 318.

164. Окладников А.П. Палеолит Забайкалья//Археологический сб. Улан-Удэ, 1959.-Вып. 1.

165. Окладников А.П. Петроглифы Ангары. М.-Л.: Наука, 1966. - 322 с.

166. Окладников А.П. Петроглифы Байкала памятники древней культуры народов Сибири. - Новосибирск, 1974. - с. 125.

167. Окладников А.П. Следы доисторических культур на севере Селенгинской Даурии // Северная Азия, 1928. Т. 3.

168. Окладников А.П. Шилкинская пещера памятник древней культурь: верховьев Амура//Тр. Дальневосточной археологической экспедиции. Древние культуры Дальнего Востока: МИА. - № 86. - М.-Л.: Наука, 1960 - С. 9-71.

169. Окладников А.П., Васильевский P.C. Северная Азия на заре истории. -Новосибирск: Наука, 1980. 160 с.

170. Окладников А.П., Запорожская В.Д. Петроглифы Забайкалья. Л., 1969-1970.-Ч. 1,2.

171. Окладников А.П., Запорожская В.Д. Петроглифы Средней Лены. Л., 1972.

172. Окладников А.П., Ларичев В.Е., Дорж Д. Новые материалы по неолиту Восточной Монголии (по работам 1968 г.)//Монголын эртний туух-соелын зарим асуудал. Уланбаатор, 1972. - Т.5. - с. 28.

173. Ольховский В. С. К изучению скифской ритуалистики: посмертное путешествие//Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. -М., 1999.-С. 114-137.

174. Ольховский В. С. Обычай и обряд как формы традиции//РА, 1997. № 2. -с. 163.

175. Ольховский В. С. Погребальная обрядность (содержание и структура)//РА, 1993.-№ 1.-С. 85.

176. Ольховский В. С. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий//СА, 1986. № 1. - С. 67-70.

177. Ошибкина С. В. О значении этнографических материалов в понимании данных археологии//Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим и этнографическим данным. Томск, 1985. - С. 105-107.

178. Першиц А. И. Традиции и культурно-исторический процесс//Народы Азии и Африки, 1981. -№ 4. С. 71.

179. Полосьмак Н. В. Всадники У кока. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2001.-336 с.

180. Попов А.А. Материалы по истории религии якутов б.Вилюйского округа//Сб. МАЭ, 1949. Т. 11. - С. 291.

181. Попова У.Г. Пережитки шаманизма у эвенов/ЯШОСАС. Л., 1981. - С.252.

182. Потапов Л. П. Лук и стрела в шаманстве у алтайцев//СЭ, 1934. № 3.

183. Прокофьева Е. Д. Шаманские костюмы народов Сибири//Религиозные представления народов Сибири в 19 нач. 20 в. - Л., 1971.-е. 13.

184. Прокофьева Е.Д. Костюм селькупского (остяко-самоедского) шамана//Сб. МАЭ 1949.-Т. 11.-С. 369.

185. Прокофьева Е.Д. Старые представления селькупов о мире//Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. Л., 1976 - С. 125.

186. Ригведа: Избранные гимны. -М., 1972. С. 203.

187. Рогачев А. Н., Аникович М. В. Поздний палеолит Русской равнины и Крыма//Археология СССР. Палеолит СССР. М., 1984. - с. 226-227.

188. Родникова Е. А., Селин В. В. Усть-Менза 5: погребение бронзового века//Четвертичная геология и первобытная археология Южной Сибири. -Улан-Удэ, 1986. Ч. 2. - С. 74-76.

189. Романова E.H. «Люди солнечных лучей с поводьями за спиной» (судьба в контексте мифо-ритуальной традиции якутов). М., 1997. - С. 99.

190. Росляков И.П. Похоронные обряды остяков//ЕТГМ, 1896. Вып. 5. - С. 4.

191. Рындина О. М. Погребальный обряд в аспекте археолого-этнографического синтеза//Междисциплинарные исследования в археологии и этнографии Западной Сибири: Материалы Всероссийской научной конференции. Томск, 2002.-С. 62-72.

192. Рычков Н. А. Традиция, обычай, обряд//РА, 1997. № 2. - С. 153.

193. Савельев И.А. Вклад Б.Э. Петри в изучение Сибирского неолитаУ/Палеэтнологические исследования на юге Средней Сибири. Иркутск, 1991.-С. 82.

194. Савельев Н. А., Медведев Г. И. Ранний керамический комплекс многослойного поселения Усть-Белая//Проблемы археологии Урала и Сибири. -М., 1973.-С. 56-64.

195. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология: Символ и архетип. -Новосибирск, 1991. 155 с.

196. Сагалаев A.M., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. — Новосибирск, 1990.

197. Самарина JT.B. Традиционная этническая культура и цвет (основные направления и проблемы зарубежных исследователей)//ЭО, 1992, 1992. № 2. -С. 147-155.

198. Свинин В.В. Периодизация археологических памятников

199. Байкала//Известия ВСОГО СССР. 1976. - Т. 69. - С. 167-179.

200. Семенов В. А. Кремневые наконечники стрел из полярных святилищ Урала: семиотический аспект//Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Материалы к конференции. Ч. II. Археология и изучение культурных процессов и явлений. - СПб., 1993.

201. Семина JI.B. Кристинкина пещера памятник раннего металла Южного Забайкалья//По следам древних культур Забайкалья. - Новосибирск: Наука, 1983.-С. 61-70.

202. Семина JI.В., Филатова Т.И. Исследования Кристинкиной пещеры//Проблемы археологии и этнографии Сибири. Иркутск, 1982. - С. 7678.

203. Серошевский В.Л. Якуты: опыт этнографического исследования. СПб., 1896.-С. 671.

204. Симченко Ю.Б. Праздник Аны' о-Дялы у авамских нганасан//ТИЭ, 1965. -Т. 84.-С. 165.

205. Скаков А.Ю. Семантика топора и стрелы у древнего населения Кавказа//Военная археология: оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. Материалы международной конференции. СПб. 1998.-С. 44-47.

206. Смирнов C.B. Проблема происхождения человека и задачи формирования теоретического уровня в археологии//Археология и методы исторических реконструкций. Киев, 1985. - С. 5-21

207. Смирнов Ю. А., Тендрякова М. Ф. О роли обыденного сознания в археологической реконструкции: погребальный обряд//КСИА, 1991. Вып. 201.

208. Смирнов Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. М., 1997.

209. Смирнов Ю.А. Морфология погребения (опыт создания базовой модели)//Исследования в области балто-славянской духовной культуры: (Погребальный обряд). М., Наука, 1990. - С. 218.

210. Смоляк A.B. Шаман: личность, функции, мировоззрение (народы нижнего Амура). -М., 1991. С. 244-245.

211. Соколова 3. П. Ханты и манси. Похоронная обрядность//Семейная обрядность народов Сибири. -М., 1980. с. 125-144.

212. Сосновский Г. П. Древнейшие следы скотоводства В Прибайкалье//Изв ГАИМК, 1933.-Вып. 100.-С. 211.

213. Столяр А. Д. «Жезлы» онежских петроглифов и их материальные прототипы//Изыскания по мезолиту и неолиту СССР. Л., 1983.

214. Столяр А. Д. Происхождение изобразительного искусства. М., 1985. - с.

215. Студзицкая C.B. Соотношение производственных и культовых функций сибирских неолитических изображений//ИИС Томск, 1976. - Вып. 21. - С. 72.

216. Талько-Грынцевич Ю. Д. Материалы к палеоэтнологии Забайкалья//Тр ТКОПОРГО 1901 г.-М, 1902.-Т. 4.-Вып 2.-С. 32.

217. Талько-Грынцевич Ю.Д. Население древних могил и кладбищ забайкальских//Бурятиеведение. Верхнеудинск, 1928. - № 1-3. - С. 44-53.

218. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983. - с. 83.

219. Токарев С. А. Обычаи и обряды как объект этнографического исследования//СЭ, 1980. № 3. - С. 28.

220. Токарев С.А. Гл. ред. Мифы народов мира. Энциклопедия (В 2 томах) М, 1987.-Т. 1.-671 с.

221. Толмачев В. Предметы «костяного века» из Восточной Сибири//Сообщ. ГАИМК, 1929. № 2.

222. Томилов H.A. Этноархеология как научное направление: Лекция из курса "Введение в этноархеологию" (для студентов исторических факультетов высших учебных заведений). Омск: Издание ОмГУ, 1999. - 32 с.

223. Топоров В. Н. Первобытные представления о мире (общий взгляд)//Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982. - С. 24-25.

224. Туголуков В. А. Эвенки и эвены. Похоронная обрядность//Семейная обрядность народов Сибири. М., 1980. - с. 169.

225. Тютрин A.A., Базалийский В.И. Могильник в устье р. Иды в Приангарье//Археология, палеонтология и экология Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 1996. - 4.1. - с.85-90.

226. Уваров А. С. Археология России. Каменный период. М., 1881. - Т. 1. -440 с.

227. Хамзина Е. А. Неолитическое погребение с Новой Шишковки//Археологический сборник. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1959. - Вып. 1. - С. 127-130.

228. Хамзина Е.А. Археологические памятники Бурятии. Новосибирск: Наука, 1984, - С. 45-46.

229. Хамзина Е.А. Ранние погребения в Онкулях (долина р. Баргузин)// Этнографический сборник. Улан-Удэ, 1974. - Вып.6. - С. 89.

230. Харузина В.Н. К вопросу о почитании огня//ЭО, 1906. № 3. - С. 73.

231. Хлобыстин JI. П. Древние культуры побережья оз. Байкал (каменный и бронзовый век): Автореф. дис. к.и.н.: 07.00.06. -JL, 1964.

232. Хлобыстин JI. П. К истории нерпичьего промысла на Байкале//СА, 1963. -№ 1.-С. 12-19.

233. Хлобыстин Л.П. Возраст и соотношение неолитических культур Восточной Сибири//КСИА, 1978. № 153. - С. 93-99.

234. Хлобыстина М. Д. «Сидячие» погребения культур Северной Евразии эпохи неолита и бронзы//КСИА. 1991. - №203: Исследования памятников неолита и бронзы. - С. 32-38.

235. Хомич Л.В. Ненцы: Историко-этнографические очерки. М.-Л., 1966. - С.215.

236. Худяков И.А. Краткое описание Верхоленского округа. Л., 1969. - С. 230 Худяков Ю. С. «Стрелы любви» или «стрелы с грозами»//Международная конференция по первобытному искусству. Тезисы докладов. - Кемерово, 1998.

237. Цинциус В.И. Воззрения негидальцев//Сб. МАЭ, 1971. Т. 27. - С. 188-189.

238. Черепанов В. В., Остроумов В. М. Археологический памятник в Мельничной пади//Четвертичная геология и первобытная археология Южной Сибири. Улан-Удэ, 1986. - Ч. 2. - С. 83-86.

239. Чернецов В.Н. Вогульские сказки Л., 1935.

240. Чернецов В.Н. Наскальные изображения Урала//САИ В 4-12(2). - М., 1971 - С. 72.

241. Черский И. Д. Предварительный отчет о геологических исследованиях береговой полосы оз. Байкал//Известия ВСОРГО. Т. 11. - 1880. - С. 1-37.1. Шемякин, 1960, с. 49-60

242. Шер Я.А., Вишняцкий Л.Б., Бледнова Н.С.Происхождение знакового поведения. М.: Научный мир, 2004. - 280 с.

243. Шестаков В. Глазовский уезд//Вестн. ИРГО, 1859. Т. 2. - С. 101.

244. Шодоев М. В. Представления о душе у алтайцев//Культурология и история древних и современных обществ Сибири и Дальнего Востока. Омск, 2002. -С. 553-557.

245. Штернберг Л.Я. Сахалинские гилякиЮО, 1933. № 2. - С. 306.

246. Элиаде М. Космос и история М., 1987. - С. 152.

247. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.: Релфбук, 1996. - 228 с.

248. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999. - 435 с.

249. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев: София, 2000. -480 с.

250. Berlin В., Кау P. Basic color terms: Their Universality and Evolution. -Berkeley, 1969.-C. 32.

251. Gimbutas M. The Earth Fertility Goddess of Old Europe//Dialogues d'histoire ancienne. P., 1987. P. 12.Грачева, 1976

252. Malinowsky B. Fishing in the Trobriand Islands // Man. 1918. c. 91-92.

253. Материалы государственных архивных учреждений

254. Окладников А.П. Дневник Бурят-Монгольской экспедиции 1948 г. Хранится в Архиве ИА РАН, б/н

255. Окладников А.П. Дневник Бурят-Монгольской экспедиции 1950 г. Хранится в Архиве ИА РАН, б/нархеологическойархеологической

256. Конев В.П. Полевая документация 1987-89 и 1996 гг. Хранится в личном архиве В.П. Конева, б\н

257. Ветров В.М. Отчет о полевых исследованиях на археологическом памятнике Старый Витим-2 в Муйской котловине в 2001 г. ~ Иркутск, 2001. -Хранится в лаборатории археологии ИГПУ

258. Лбова Л.В., Базаров Б.А., Конев В.П., Жамбалтарова Е.Д. Отчет о мониторинге археологических памятников Тункинского района Республики Бурятия. Улан-Удэ, 2002. - Хранится в НПЦОП РБ