автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Политический радикализм в современном исламе

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Добаев, Игорь Прокопьевич

ВЕДЕНИЕ.,.ГГ.З

ЛАВА 1. ИСЛАМСКИЙ РАДИКАЛИЗМ:

ЕНЕЗИС И СУЩНОСТЬ.

1.1 .содержание понятийного аппарата исследования.

1.2. исторические и доктринальные корни феномена, современные проблемы и течения.

ЛАВА 2. РАДИКАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ

КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНТЕРЕС.

2.1. политическая и социальная мобилизация в исламе.

2.2. геополитические притязания мусульманских государств: национальное против конфессионального.

ЛАВА 3. СОВРЕМЕННЫЙ ИСЛАМСКИЙ РАДИКАЛИЗМ

А СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ.

3.1. возникновение и развитие феномена исламского радикализма в специфических условиях северного кавказа.

3.2. региональный исламский терроризм: цели деятельности и способы действий.

АКЛЮЧЕНИЕ.

Введение диссертации2000 год, автореферат по политологии, Добаев, Игорь Прокопьевич

Актуальность темы исследования. Стремительность распада Советского Союза явилась одной из основных причин обострения межнациональной и межконфессиональной напряженности на просторах бывшей сверхдержавы. В результате в ряде зон бывшей периферии СССР возникли настоящие ареалы конфликтов, имели место и ныне еще происходят локальные войны, появился ряд новых и очень нестабильных государств.

На волне эйфории победы либерального Запада в "холодной войне" с "советской империей", как очень точно замечает известный отечественный этнопо-литолог В.В.Тишков, родился "интригующий проект второго круга дезинтеграции постсоветского пространства за счет России как новой "мини-империи". Он ;'нашел много энтузиастов среди политиков, международной бюрократии и научного сообщества, в том числе и в среде новых соседей России, где ощутимо желание наказать бывшего "старшего брата". В осуществление этой идеи вкладываются ощутимые интеллектуальные и материальные ресурсы, а также академические амбиции" [142, С.27].

В последние годы особенно активно эксплуатируется религиозно-пгнический фактор, который реально воздействует на политический процесс как $ мировом, так и в общероссийском масштабе. Однако в наибольшей степени щя нашей страны он находит свое отражение на Северном Кавказе, что обус-ювлено возросшим стратегическим значением данного региона в рамках Рос-ийской Федерации. После распада СССР Северный Кавказ получил статус [риграничного региона на южном направлении внешних интересов России, ко-орое ныне можно рассматривать в качестве главного источника потенциальной грозы безопасности страны в связи с активизацией исламских фундамента-истских и пантюркистских тенденций, проникающих сюда со стороны Саудов-кой Аравии, Иордании, Пакистана, Турции и других южных соседей. Другим )актором, повлиявшим на повышение роли Северного Кавказа для безопаснос-и России, является его выгодное географическое положение как района для ранспортировки нефти и газа из новых месторождений на Каспийском море и Центральной Азии.

В результате отмеченных обстоятельств на Кавказе, на Северном Кавказе частности, столкнулись и пришли в противоречие интересы ряда мировых США, Великобритания, Германия и др.), региональных (Иран, Саудовская фавия, Турция и др.) держав и России. Ситуация осложняется стремлением оп-еделенных кругов США и их партнеров по НАТО переориентировать экспан-ию исламского экстремизма на поликонфессиональную Россию с таким расче-ом, чтобы она оказалась на переднем крае противостояния христианской и му-ульманской цивилизаций. Предпринимаются попытки навязать нашей стране оль своеобразного громоотвода от "исламской угрозы", втянуть ее в военно-олитическую конфронтацию с мусульманскими государствами, с различными сламскими течениями.

Начало этому процессу положила нашумевшая теория "столкновения ци-илизаций", автором которой является американский политолог С. Хантингтон. Согласно ей, война между христианами и мусульманами неизбежна. Обе рели-ии претендуют на звание "единственно верной". Исторические примеры ис-амских завоеваний в форме "джихада" и крестовых походов отражали глобаль-ые устремления как ислама, так и христианства. Для распространения веры ак-ивно использовалась сила [157, С.33-57].

Если рассматривать проблему с этой точки зрения (геополитической кон-трукции "столкновения цивилизаций"), то апелляция к конкуренции "атлантиз-[а" (западные государства), "евразийства" (Россия) и "исламизма" (мусульман-кие страны) выглядит достаточно логичной. В этом случае исламский радика-изм, фиксируемый в специфических условиях Северного Кавказа, можно будет характеризовать как некий феномен, базирующийся на духовной базе мусуль-[анского фундаментализма, который перевел религиозные вопросы в полити-ескую плоскость, используя возрожденческие идеи (построение теократичес-ого исламского государства) в борьбе за власть. Причем отличительным мо-[ентом процесса такого "возрождения" на современном этапе является обост-ение конкуренции между двумя объединительными тенденциями - панисламжой и пантюркистской, которые основываются на противоположно декларируемых задачах. Панисламизм апеллирует к межнациональному уровню объеди-гения мусульман, а "мусульманский национализм", составляющий основу пан-поркизма, - собственно к национальному. Сторонники теории исламской солидарности в Иране, Саудовской Аравии призывают всех мусульман объединиться вне национально-географических рамок, тогда как идеологи "мусульманского национализма" в лице, в первую очередь, Турции выступают за обособление мусульман региона на этнорелигиозной основе и выделение данной общины в самостоятельное государственно-политическое образование.

Эти две ведущие тенденции в исламе в одинаковой степени ведут к появлению принципиально новых силовых величин в обширном регионе. При определенных условиях они могут стать центрами сближения мусульманских государств и народов и смогут оказывать влияние на возможный передел мира в интересах этого демографического большинства планеты.

Существенный аспект этих тюркско-исламских опасностей для нашей страны кроется в заинтересованности ее геополитических противников создать в северокавказском регионе антироссийское конфедеративное государственное образование "от моря до моря", как фактор вытеснения России с Кавказа и Причерноморья и кардинального изменения здесь этноконфессионального баланса.

В стремлении создать ядро будущего всеисламского союза, независимо от его основы, пантюркистской или панисламистской, Саудовская Аравия, Турция,

Пакистан и др. не исключают возможности прямого вмешательства в дела не только "мусульманских" республик бывшего СССР, но и России, что наиболее явно проявилось и продолжает проявляться в Таджикистане и Чечне.

В результате их поддержки чеченский конфликт остается наиболее серьезным очагом социальной и межнациональной напряженности в стране и самым опасным с точки зрения сохранения целостности России. В условиях существовавшей фактически независимой "исламской" Чечни в последние годы наблюдалась активизация фундаменталистских исламских сил в Дагестане, что явилось одной из причин вторжения банд исламских экстремистов в августе 1999 г. на территорию некоторых районов Дагестана. Под их воздействием наблюдался фоцесс растекания практики исламского радикализма и в другие северокавказ-кие республики.

Изложенное выше свидетельствует о том, что исламский радикализм (как щеология и политическая практика) является существенным фактором совре-1енной политической жизни не только мусульманских государств Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки и Юго-Восточной Азии, но и СНГ, а таксе России. Во многих странах этих регионов движение исламских радикалов [ревратилось в серьезную силу. Однако наибольшую опасность этого движе-[ия представляет его экстремистское крыло, деятельность которого серьезно [естабилизирует международную обстановку. В то лее время феномен ислам-кого радикализма изучен явно недостаточно и нуждается в дополнительных :омплексных исследованиях.

Степень разработанности проблемы. Изучение проблемы радикализма исламе - относительно новое направление исследований в области политиче-ких наук, поскольку современный радикализм берет свое начало с момента об-»азования в Египте в 1926 г. мусульманской организации экстремистского тол-:а "Братья-мусульмане". Тем не менее, можно утверждать, что целая плеяда ченых Востока и Запада еще до указанного периода внесла свой вклад в освещение проблемы. Так, мусульманский теолог XII века аш-Шахрастани [23] ис-ледовал процесс и последствия расколов в исламе, которые в основном носили юлитическую подоплеку. Абу Хамид Ал-Газали [9] стал основателем ныне общепризнанной, эталонной* суннитской орто-доксии, получившей повсеместное распространение в мусульманском мире. Л. Бернард [173], Г.Э. Грюнебаум [43], 1дрис Шах [59], А. Массэ [91], А. Мюллер [103], Ф. Роузентал [128], Д.С. Три-[ингэм [147] в своих трудах ставили целью проследить историю возникновения [ развития ислама и его отдельных течений, а также составить наиболее полное ^писание мусульманской доктрины в том виде, в каком она была доступна этим [сследователям. Работы вышеназванных ученых и сегодня считаются фунда-1ентальными трудами для тех, кто занимается проблемами ислама, в том числе казались полезными для понимания основополагающих основ мусульманства [ля автора настоящего исследования.

Значителен вклад в мировую науку немецкого ученого М.Вебера [34], который в своих трудах по социологии религии доказал, что поведение людей в различных обществах может быть понято лишь в рамках их общего концептуального представления о своем существовании, что религиозные догмы и их толкование - составная часть их видения мира, что необходимо выделить эти догмы, чтобы понять поведение индивидов и групп. Главным для Вебера является его анализ религиозного мировоззрения, т.е. той позиции, которую люди избрали по отношению к бытию, рассматривая свое существование в свете верований. Исследование Вебера открывает позитивное и научное понимание влияния ценностей и верований на человеческое поведение. Оно высвечивает характер выражения причинности религиозных идей в ходе истории. Так, например, в исламе война за веру (джихад) с самого начала являлась элементом жизни мусульманина. В основе Веберовской социологии лежит простая, но глубокая мысль. Чтобы понять общество и смысл человеческой жизни, необходимо извлекать из них внутреннюю логику, исходя из метафизических и религиозных концепций [18, С.537].

Нынешний интерес к религии в целом и к религиозному радикализму в частности в известной степени стимулируется получившей популярность в научном мире идеей о столкновении цивилизаций, высказанной американским ученым С.Хантингтоном [157].Популярность концепции Хантингтона, определившим нарастание межконфессиональных противоречий как межцивилизаци-онное противостояние, может быть объяснена относительной легкостью ее восприятия, ее удобством как "ключа" для понимания конфликтов в СНГ, эффективностью подачи ее публицистами самых разных идеологических направлений, а также тем, что к идеям Хантингтона обращается немалая часть политических радикалов.

Отечественное исламоведение также имеет давнюю историю и накопило солидный запас знаний. Значительный вклад в его освоение внесли поколения отечественных ученых-востоковедов. Так, первый перевод Корана был сделан еще в 1716 г., а в 1850 г. Н. Торнау было составлено "Изложение начал мусульманского законоведения" [146].

Неоспорим вклад в науку отечественных ученых-исламоведов В.В. Бар,-тольда [25, 26], А.Е. Бертельса [29], И. Гольдциера [41], исследовавших ^Пэщные пласты мусульманской культуры и отмечавших в своих трудах склонность ислама к политизации. H.A. Смирнов [132] детально рассмотрел проблему радикализации ислама в условиях Кавказской войны, назвав это религиозно-политическое движение "кавказским мюридизмом". Идеи этих ученых широко использовались в ходе осуществления настоящего исследования.

Среди современных отечественных ученых, исследовавших различные аспекты арабо-мусульманской цивилизации, исламского права, а также политизации этой религии можно назвать JI.C. Васильева [32, 33], A.B. Малашенко [60, 101], Г.М. Керимова [66], Н.С. Кирабаева [68], Л.Р. Полонскую [121], Л.Р. Сю-кияйнена [102]. Так, исследователь движения радикального ислама Л.Р. Полонская указывает на такие особенности возрождения фундаментальных основ религии как теологические и политические. Если в первом случае речь идет о теории возрождения идеального исламского государства, обеспечивающего возможность существования такого общества, то во втором следует говорить о борьбе фундаменталистов за захват власти насильственным путем и утверждение политической модели государства, основанной на шариате. Известнейший исследователь политизированного ислама A.B.Малашенко, в свою очередь, рассматривает фундаментализм как мысль, теорию, в то время как исламизм, по его мнению, является практическим воплощением фундаментализма, то есть действием [89]. Такой подход к изучению проблемы, на наш взгляд, представляется позитивным. В то же время, следует подчеркнуть, что вышеназванные ученые в своих трудах не определяют термин "исламский радикализм", довольствуясь понятиями "фундаментализм" и "исламизм". Поэтому введение нами в научный оборот четко очерченной категории "исламский радикализм", понимаемый в качестве доктрины и основанной на ней практики, как представляется, более продуктивно с точки зрения организации всестороннего исследования явления и противодействия ему.

На региональном уровне не остались незамеченными разработки ученых-исламоведов М.А. Абдуллаева [1], A.B. Авксентьева [3], М.В. Вагабова [31],

М.Б. Мужухоева [100], P.A. Ханаху [156], А.Р. Шихсаидова [167, 168]. Среди них и ростовские ученые-кавказоведы, востоковеды и правоведы - Г.С. Денисова [46], Ю.Е. Милованов [96], В.Н. Рябцев [129], Л.Л. Хоперская [159], Д.Ю. Шапсугов [111], В.Н. Шевелев [165]. Работы названных ученых ценны тем, что в них содержатся интереснейшие сведения, отражающие специфику этнокон-фессиональной ситуации на Северном Кавказе.

Однако следует подчеркнуть исключительно верную мысль председателя СКНЦ ВШ Ю.А. Жданова о том, что, несмотря на крупные достижения в области исламоведения и кавказоведения в дореволюционный и советский периоды, "в последние десятилетия советской власти изучение гуманитарных проблем Кавказа в основном сосредоточивается в руках местных ученых, а собственно русское кавказоведение утрачивает свою энергию" [136, С.5].

Тем не менее, в последние годы в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Пятигорске, Ростове-на-Дону, Ставрополе, Майкопе, Махачкале, Нальчике, Владикавказе идет восстановление и формирование новых востоковедческих и кавказоведческих центров в академических институтах и вузах. Однако этого на сегодня явно недостаточно. Так, например, когда в настоящее время в исламских районах страны идет бурное возрождение исповедуемой религии, остро ощущается некоторая односторонность развития в нашей стране исследований по исламской проблематике. Так, подавляющее большинство ученых региона делали упор на изучение доисламского наследия, на выявление домонотеисти-ческих элементов в ныне бытующих верованиях: H.H. Великая [36], Г.А. Гаджи-ев [39], Л.И. Лавров [80] и др. Только в последние годы появились исследования, непосредственно касающиеся современных процессов в исламе на Северном Кавказе и воздействии их на политику. Среди этих ученых можно назвать В.Х. Акаева [6], С.А. Ляушеву [83], A.A. Ярлыкапова [172] и еще немногих других. Их работы содержат анализ этноконфессиональной ситуации в различных регионах Северного Кавказа, в них как фактор негативного воздействия на развитие политического процесса называется пришедший извне фундаментальный ислам в форме "ваххабизма".

В отношении данного явления (ваххабизм) следует отметить следующее: зачастую большинством отечественных авторов он идентифицируется с 'фундаментализмом", "радикализмом" и его более "узкими" проявлениями -'экстремизмом" и "терроризмом". Против такого вольного подхода к терминам - "страшилкам" давно выступают зарубежные политологи - М.Эткин [170], Ц.Эспозито [175], Д.Волл [196], а также отечественные ученые - З.С. Арухов [20], Д.Макаров [87], A.B. Малашенко [89] и другие. Мы разделяем такую точку фения.

Что касается авторов, опубликовавших серьезные работы по проблемам исламского радикализма и экстремизма, то их в целом немного, например: A.B. Коровиков [75], С. Кургинян [79], Н.В. Жданов и A.A. Игнатенко [52], Л.И. Медведко и A.B. Германович [94], В.А. Тишков [144], P.M. Шарипова [164]. Этими авторами рассматриваются проблемы радикализма в различных мусульманских странах, однако, как правило, не изучается вопрос проецирования теории и практики исламского радикализма, сложившихся там, на 'мусульманские" регионы России.

В самое последнее время, после событий в августе-сентябре 1999 г. в Дагестане, появились новые работы по проблеме. Среди них следует отметить дагестанского ученого З.С. Арухова [20], рассмотревшего проблему экстремизма в современном исламе. Однако, его методологические установки и понятийный аппарат базируется, в основном, на трудах A.B.Малашенко. Поэтому, кроме представляющих интерес фактических данных, продвижения в концептуальном рассмотрении проблемы не усматривается. Аналогично можно охарактеризовать работы Э.Кисриева [71], Е.М.Прошиной [123] и некоторых других авторов.

Эти проблемы также освещаются в многочисленных публикациях зарубежных и российских СМИ, однако степень их проработки невысока.

Несколько лучше изучены вопросы, связанные с терроризмом. Однако и здесь до сих пор не разработана единая методология подхода к адекватному пониманию на международном уровне таких феноменов, как "террор", "терроризм" и "международный терроризм" [106].

По проблеме исламского национализма, в частности пантюркизма и пан-уранизма, имеется ряд зарубежных и отечественных исследований: Зареванд 56]; С. Кургинян [79], Э. Оганесян [112], К.Паноракис [114] и другие, однако )ни, как правило, слабо адаптированы к реальной политической ситуации на Неверном Кавказе.

В большинстве работ отечественных авторов и публикаций СМИ, посвя-ценных исламскому фундаментализму и экстремизму, затрагиваются, как правило, глобальные проблемы политического, религиозного и социально-экономического плана. В то же время, конкретные вопросы исламизации социально-толитической жизни в некоторых регионах России, в частности на Северном Кавказе, а также связанные с этим угрозы национальным интересам нашей лраны остаются в стороне и подробно не освещаются. Комплексного же исследования феномена политического исламского радикализма в специальной литературе до сих пор нет.

Объектом исследования данной работы является исламский радикализм, рассмотренный в качестве целостного феномена, в котором сложившиеся в определенных исторических условиях доктринально-догматические концепции носят интегративный характер и включают ценностно-мировоззренческие, политико-идеологические и даже культурно-психологические основания. (Последние в своей исторической эволюции вышли за рамки конкретно-исторических условий и составили самостоятельный пласт в политической культуре современного ислама).

Предметом исследования в этом случае становится прагматический аспект феномена, именно та его сторона, которая обусловливает по-своему уникальную политическую практику исламского радикализма в условиях Ближнего, Среднего Востока и Северного Кавказа. Последняя превращает радикальную идеологию во вполне конкретный политический интерес, который в специфических реалиях Северо-Кавказского региона принимает сегодня экстремистские формы вооруженной борьбы.

Цели и задачи научного исследования. Относительно широкая в общетеоретическом плане тема исследования в прикладном отношении носит достаточно конкретный и специализированный характер. Последнее проявляется в том, что нами рассматривается не исламский радикализм вообще, а только его специфический аспект, связанный с реальным проецированием теории и практики политического исламского радикализма, сложившихся в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока, на Северо-Кавказский регион.

В этой связи автора исследования интересует генезис тех схем, по которым под воздействием вышеназванных факторов осуществляется трансформация национально-государственных институтов на Северном Кавказе, а также то, каким образом это повлияет на формирование внешней и внутренней политики России в регионе в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Такова в общем плане цель исследования. Сформулированная в таком виде, она предусматривает решение следующих задач:

1. Посредством историко-социологических реконструкций выявить, что именно в исламском радикализме, взятом в качестве определенного вида политической идеологии, носит конкретно-исторический характер, а что молено рассматривать как закономерное в плане выделения структурно-функциональных составляющих доктрины.

2. Решение первой задачи позволяет ответить на вопрос о том, каким образом локальная, конкретно-историческая практика сочетается с базовыми политико-мировоззренческими постулатами основных доктринальных течений в исламе. И, далее, что представляют собой идеологические конструкты, возникающие в результате своеобразного синтеза двух описанных выше составляющих (то есть синтеза локально- исторической практики и доктринальных положений в различных течениях ислама).

3. Следующей задачей становится выяснение того, как идеологемы, возникшие в результате такого рода синтеза, становятся обоснованием специфической политической практики в различных геополитических условиях.

4. Дальнейшее продвюкение к цели исследования потребовало решение еще одной задачи - через анализ политической практики и стандартов поведения мусульман-радикалов выявить мобилизационный потенциал исламского политического радикализма в регионе.

5. Исходя из результатов, полученных при решении вышеобозначенных щач, нами была сформулирована и заключительная задача исследования - вы-вление перспектив исламского национально-государственного строительства в егионе и их соотношение с геополитическими интересами России.

Теоретическая и методологическая основа диссертации. Поскольку в сследовании были поставлены как задачи теоретико-аналитического осмысле-ия доктринальных истоков исламского радикализма, так и задачи прикладного нализа его прагматики ( то есть проявлений в действии) в международной по-итике, то и исследование базировалось на различных методологических пред-осылках.

Прежде всего необходимо отметить, что в плане теоретико-аналитических еконструкций доктринальных истоков исламского радикализма использова-ось веберовское учение об "идеальных типах". Опираясь на него, мы попыта-ись построить своего рода понятийный аналог "идеального типа" примени-ельно к исламскому радикализму - то есть была предпринята попытка выявить юдель доктринально-идеологического и мировоззренческого исторического интеза, который в итоге дает достаточно стройную и внутренне последователь-:ую фундаменталистскую "картину мира". В ней изначально заложена возмож-ость различных вариантов ее идеологического расширения применительно к ютребностям практики. Разумеется, изложенные концептуальные конструкты |бладают значительно меньшей степенью общности по сравнению с веберов-ким "идеальным типом", однако и методологическая задача исследования за-лючалась исключительно в использовании идеально-типического реконструи-ювания как эвристического приема. В работе также используется основанная [а подходе М.Вебера типологизация политических процессов, предложенная ^.Ю.Шутовым, в соответствии с которой выделяются харизматический, идео-:ратический и технократический типы [169].

По мере решения поставленных задач нам пришлось использовать элементы структурно-функционального анализа при выявлении повторяющихся шементов идеологии радикализма. Структурный анализ и позволил выявить соотношение единичного и особенного в функционировании фундаменталистских идеологем в различных исторических и геополитических условиях.

В процессе работы над идеологическими и программными документами, а также над агитационно-пропагандистскими материалами радикальных политических организаций и движений исследователю пришлось обратиться к контент-анализу изучаемых текстов для того, чтобы выявить механизмы их мобилизационного воздействия на широкие слои верующих.

И, наконец, в заключительных разделах работы используется факторный анализ перспектив развития геополитической ситуации на Северном Кавказе в связи с влиянием исламского радикализма.

Научная новизна диссертационного исследования. На основе осмысления эмпирического материала, а также теоретической проблематики, представленной в специальных работах, в настоящем исследовании сформулированы положения, которые составляют приращение знания в данной области. Такие положения, присутствующие в тексте диссертационной работы, могут быть обозначены следующим образом:

Построено рабочее определение понятия "исламский радикализм", который понимается как коллективистский способ социальной мобилизации; в его основе лежит прокламация политико-идеологической иерархии, стратифицирующей общество в целом на ряд религиозных ассоциаций от приходской общины до государства, трактуемого как община мусульман (умма).

Выяснено, что в основе исламского радикализма, как способа социальной мобилизации, лежат своеобразные архетипические идеологемы, рассматривающие повседневное бытие адепта в виде миссии борьбы за "истинную веру", которая в политическом плане предполагает теократическую форму политической организации общества.

Выявлено, что на основе архетипических идеологем в практике деятельности радикальных организаций формируются асоциальные модели политического поведения, которые являются несовместимыми с общественно-политическими институтами традиционного ислама и требуют создания принципиально новых форм социальной организации, начиная от повседневных форм общежи^ тия и заканчивая институтами государственной власти. /'

Установлено, что в настоящее время, наряду с Афганистаном, ряд территорий Северного Кавказа используется исламскими радикальными и экстремистскими организациями в качестве своеобразного полигона для апробации новых институциональных форм политической власти, которые конституируются в рамках политического процесса как идеократического, так и харизматического типов.

Положения, выносимые на защиту.

Результаты проведенного исследования дают основание полагать, что исламский радикализм - это способ определенного и достаточно специфичного религиозно-мировоззренческого отношения к миру. Его специфика заключается в своеобразной коллективистски ориентированной форме социальной мобилизации. Община единоверцев - главная мировоззренческая ценность в восприятии мусульманина-радикала. Все общество (в практике некоторых течений, на-1ример шиизма, оно отождествляется с государством) предстает как своеобразия иерархия общин: от непосредственного повседневного окружения его чле-тов - через религиозно-политическую организацию - к исламскому государству \ от него - к солидарности исламского мира в целом.

Такое отношение к миру отливается в идеологические конструкты (кото-)ые тождественны по своему содержанию независимо от конкретно-историчес-сих условий), провозглашающие необходимость бескомпромиссного противостояния миру "неверных" вовне и миру "неистинной веры" внутри ислама.

Построенные по такому типу идеологемы используются как в доктриналь-юм обосновании действий, так и в религиозно-мировоззренческой мотивации [рактической деятельности членов фундаменталистских организаций на между-[ародной арене.

На этой основе культивируются определенные модели социального поведения в исламских обществах, такие модели нередко оказываются несовмести-1ыми с политико-государственными институтами умеренного ислама, а потому своем развитии требуют формирования новых институтов власти, форм обще-штия и социальной организации.

В краткосрочной и среднесрочной перспективе Северо-Кавказский реги->н, в случае нерешительной позиции федеральных властей по отношению к ис-[амскому экстремизму, мог бы стать вторым после Афганистана полигоном институционального строительства и плацдармом международного исламского ерроризма, основанных на идеологии радикализма, что поставило бы под угро-;у геополитические интересы России в регионе.

Разрешение проблем политико-институционального строительства в Се-$еро-Кавказском регионе, связанных с экспансией идеологии исламского ради-сализма и политической практикой экстремистских организаций, требует дора-ютки и развития политико-правовых принципов федерализма, а также концеп-щи защиты национальных геополитических интересов России.

Научно-практическая значимость работы. Научно-практическая ¡начимость диссертационного исследования состоит в том, что оно представляет собой одну из немногих работ по теории и практике политического ислам-жого радикализма в контексте геополитических "вызовов" России на Северном Кавказе со стороны мировых и региональных государств.

В ходе исследования привлечен богатый фактический материал из отечественных и зарубежных оригинальных источников (в том числе на дари, персидском и турецком языках). Были также использованы личный опыт, наблюдения автора в период его пребывания в течение ряда лет в Афганистане, изучены многочисленные материалы по проблеме.

В работе содержится не только теоретический анализ темы исследования, но и некоторые разработки, которые могут представить интерес для практических работников, осуществляющих непосредственную деятельность в условиях республик Северного Кавказа (сотрудники администраций, властных и силовых структур и так далее). Результаты диссертации могут быть использованы в лекционных курсах, при разработке учебных программ по проблеме радикализма в исламе.

17

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре политологии и этнополитики СКАГС. Основные положения, полученные в ходе исследования, изложены в 9 научных публикациях, докладах и выступлениях на нескольких научных конференциях. В марте 2000 г. вышла в свет монография "Исламский радикализм в международной политике", получившая положительные рецензии в научной среде, а также позитивные отзывы руководства СКВО и СКО ВВ МВД России.

Структура диссертационного исследования определяется поставленными целями. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка литературы, использованной при написании диссертационной работы, и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Политический радикализм в современном исламе"

Выводы:

1 .Исламский радикализм на Северном Кавказе - явление не новое. В первые он проявился в XIX в. в годы Кавказской войны и вошел в историю под на-;ванием "кавказского мюридизма". Вторичный его всплеск был зафиксирован тосле Октябрьской революции и в ходе гражданской войны. В течение многих 1ет исламский радикализм в регионе ассоциировался с суфизмом. В постсоветский период данное явление идентифицируется с фундаментальным исла-лом в форме ваххабизма.

2.0сновной целью исламского радикализма является изменение места и )оли религии в жизни общества, в результате чего представители данного те-шния отвергают господствующую идеологию, политическую практику существующего светского режима и государственное устройство как не соответст-?ующее нормам мусульманской религии. Таким образом, исламские радикалы треследуют следующие цели: установление в обществе основ исламского тео-сратического государства, введение в общественную практику норм шариата и, гаконец, восстановление халифата в качестве единого государственного обра-ювания всех мусульман.

Исламский экстремизм, как крайнее проявление радикализма, преследует те же цели, но "здесь" и "сейчас", не отвергая применения для этого таких форм и методов, которые выходят за рамки законных с точки зрения междуна- . родного права (в том числе террористических). /

3.Исламский радикализм, рожденный в условиях Северного Кавказа, представляет собой квазиислам, далекий от ценностей истинного ислама. Причины появления в регионе очередного всплеска исламского радикализма, который здесь получил название "ваххабизм", основываются как на внутренних, так и на внешних факторах. Целью исламских радикалистских сил является образование в регионе федеративного или конфедеративного исламского теократического государства "от моря до моря", что, по замыслам геополитических противников России, позволит вытеснить ее с Кавказа, ослабить ее и даже, возможно, в перспективе расчленить.

В таком случае Северный Кавказ неизбежно превратится во второй после Афганистана полигон институционального строительства в духе идей радикального ислама, в прибежище международных мусульманских террористов, торговцев оружием и наркотиками. Разумеется, такое нежелательное развитие событий поставило бы под угрозу геополитические интересы России, как, впрочем, и ее целостность.

4.Как свидетельствует обширная мировая практика, радикальный ислам не остановится в фиксированных границах географического проживания определенной общности мусульман, поскольку для них заветная мечта состоит в объединении всей мусульманской уммы мира в рамках единого политического государственного образования - халифата. В этом случае неизбежным представляется процесс "растекания" исламской радикальной идеологии и практики на другие "мусульманские" территории, как в рамках России, так СНГ и других государств мира.

5.Чтобы воспрепятствовать процессу радикализации и политизации ислама, необходимы объединенные усилия мирового сообщества, включая и государства с преобладающим мусульманским населением. В этих целях представляется необходимым решение следующих стратегических задач: в контексте борьбы с международным терроризмом совместно с зарубежными партнерами обеспечить неприятие и противодействие исламскому экстремизму; на всероссийском уровне выработать гибкую политику в "мусульманском вопросе"; активно сотрудничать с "умеренным" исламом как внутри страны, так в ближнем и дальнем мусульманском зарубежье; уважительно относиться к исламу как к мировой религии, ни в коем случае не идентифицируя его с фундаментализмом, а тем более с исламским экстремизмом и т.д.

Тактические методы парирования угроз национальным интересам и безопасности России со стороны исламского фундаментализма и экстремизма должны основываться на конкретных политических или иных решениях, принимаемых на уровне руководства страны и республик, при возникновении долгосрочной и конкретной опасности, создаваемой активностью исламских фундаменталистских и экстремистских организаций, структур и движений.

6. В случае непринятия согласованных и выверенных мер на международном и всероссийском уровнях, представляется неизбежным растекание идеологии исламского радикализма и экстремистской практики в другие регионы мира, даже такие, где не наблюдается преобладания мусульманского населения, а имеются лишь их группы или анклавы. Весьма характерным является то обстоятельство, что исламизм демонстрирует наличие в нем достаточно сильных антизападных (и прежде всего антиамериканских) тенденций. В этой связи в случае реализации своих целей на территории России, исламский экстремизм неизбежно повернет острие своего оружия против Запада. Данное обстоятельство должно настфйчиво использоваться российскими политиками и дипломатами в работе с западными оппонентами, которые сегодня активно пытаются разыграть исламскую карту против России.

135

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исламский радикализм, как социально-политическое явление, становится одним из важнейших факторов, непосредственно воздействующим на мировой политический процесс. Его недооценка может обернуться нежелательными для России последствиями как в плане ее внутриполитической дестабилизации, так и ослабления ее политических, экономических и геостратегических позиций в мире.

В то же время, хотя само словосочетание "исламский радикализм" активно используется в политической лексике, до сих пор этот феномен изучен явно недостаточно. Нечетко определены в политологии и других общественных науках и такие понятия как "фундаментализм", "исламизм", "экстремизм" и "терроризм". Зачастую эти явления понимаются как идентичные радикализму, что в теории ведет к расширительному пониманию, например, "экстремизма" и "терроризма". В свою очередь нечеткость теоретического осмысления феномена исламского радикализма влечет к осуществлению соответствующей практики, зачастую неадекватной реальной угрозе (в основном силового характера), что в условиях, скажем, Северного Кавказа чревато самыми нежелательными последствиями.

Настоящее исследование в определенной мере призвано разрешить существующие в современных научных подходах противоречия в определении исламского радикализма, особенно в его конкретных проявлениях в нынешних специфических условиях Северного Кавказа. Тем не менее затронутая проблема многогранна, требует дальнейшего осмысления и исследования, особенно, в контексте политико-правового строительства федерации, разработки процедурно-правовой квалификации экстремизма и соответствующих санкций против него и т.д.

Истоки исламского радикализма кроются в буквалистской интерпретации канонизированных догм, содержащихся в Коране и Сунне. Среди них - тотальность и аутентичность ислама личности мусульманина, идея "завершения про-эочества", идеализация и мифологизация государственно-политической системы периода правления пророка Мухаммеда и первых четырех "праведных" халифов, фатализм, фанатизм и мусульманский энтузиазм, нацеленность на борьбу с "неверными" вовне ислама и внутри него, предубежденное отношение к представителям других религий и конфессий и ощущение своего превосходства над ними, безоговорочная готовность к войне за веру (джихаду).

Рассмотрение истории основных расколов в исламе, носивших как правило политический характер, свидетельствует о том, что стремление "очистить" ислам, возвратиться к его незамутненным истокам в мусульманстве носит перманентный характер, начиная с первого хариджитского раскола и завершая появлением современных фундаменталистских течений.

Именно фундаментализм, который перевел религиозные вопросы в политическую плоскость, используя возрожденческие идеи в борьбе за власть, стал духовной базой идеологии современного исламского радикализма во многих мусульманских государствах, в том числе на Северном Кавказе. Однако отличительным моментом "возрожденческого" процесса на данном этапе является обострение конкуренции между двумя его объединительными тенденциями -панисламистской и пантюркистской.

Исследование феномена исламского радикализма на примере регионов Ближнего и Среднего Востока (Саудовская Аравия, Турция и Афганистан) свидетельствует о том, что как фундаментализм, так и национализм в исламе представляют собою определенный доктринальный синтез идеологии и политики государств, партий и иных политических союзов, которые в качестве главного средства для достижения своих целей используют религиозные и национальные чувства народа или народов.

Как идеологии исламский фундаментализм и национализм формируют коллективное сознание в заданном направлении, мобилизуют общественную золю на решение выдвигаемых политикой религиозных или национальных требований, утверждают в обществе националистические и исламистские ценностью установки, возбуждают общественное мнение против мнимых и реальных 1репятствий и врагов, стоящих на пути реализации "чаяний" народа, нации, 'уммы" и т.д.

Как политика мусульманский национализм и фундаментализм, опираясь на соответствующие идеологии, практически стремятся решить цели кондгру-ирования и политического самоутверждения народа (народов), либо защитить так называемые национальные и конфессиональные интересы. Для этого они располагают всем арсеналом средств, имеющихся в распоряжении всякой политики.

Таким образом, коренными качествами национализма и фундаментализма, а также развивающегося на их основе исламского радикализма, можно считать то, что они - явления социально-политические, располагающие достаточным многообразием средств для реализации поставленных целей.

В этой связи нами сделан вывод о том, что специфика исламского радикализма выражается в своеобразной коллективистски ориентированной форме социальной мобилизации, где община единоверцев (мусульманская умма) предстает в качестве главной мировоззренческой ценности в восприятии мусульманина-радикала. При этом все общество представляется своеобразно выстроенной иерархией общин: от первичных исламских "джамаатов" - через формирование исламского государства - к панисламистской концепции, предусматривающей солидарность исламского мира в целом. Как свидетельствует практика, такое отношение к миру отливается в идентичные идеологические конструкты, провозглашающие необходимость бескомпромиссного противостояния миру "неверных" вовне и миру "неистинной веры" внутри ислама.

На основании такого подхода нами дается следующее определение понятию "исламский радикализм": это - идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным закреплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира "истинного ислама" по отношению к "неверным" и "неистинно верующим" и требуют абсолютного социального контроля и мобилизации своих сторонников.

На этой основе, как свидетельствует обширная мировая и отечественная практика, культивируются определенные модели социального и политического поведения в исламских обществах. При этом такие модели зачастую оказываются несовместимыми с государственно-политическими институтами (в том числе и с институтами традиционного, умеренного ислама), а потому в своем развитии требуют формирования новых институтов власти, форм общежития и социальной организации.

Исходя из таких посылок мы и приступили к рассмотрению проблемы исламского радикализма в современных условиях Северного Кавказа и характера его воздействия на общероссийский и региональный политические процессы. Характерным является тот факт, что сам феномен исламского радикализма в регионе не является чем-то новым. Он уже фиксировался здесь и раньше: в XIX в. (Кавказская война), а также в период гражданской войны. Однако отличительной особенностью прошлых всплесков радикализма является то, что они были связаны с суфизмом. Нынешняя же угроза исламского радикализма в регионе выступает в большей степени в форме "ваххабизма", политического движения в рамках фундаментального ислама, далекого и даже противостоящего суфизму. В результате в настоящее время суфизм воспринимается как умеренная форма ислама, противостоящая радикализму тех, кого считают ваххабитами [170, С. 127].

Распространению идеологии и практики "ваххабизма" в регионе способствовала слабость традиционного ислама, в результате чего исламское движение здесь весьма разобщено и представляет собой несколько конкурирующих групп. Первую из них составляет административно-управленческий аппарат религиозных организаций - духовные управления мусульман (ДУМ).

Все другие ''исламские" структуры (институализированные организации типа всероссийской "Исламской партии возрождения" с ее филиальной сетью; национальные движения, использующие "исламский фактор"; "ваххабитские" организации) стоят в оппозиции к традиционалистам.

Необходимо отметить что так называемое "ваххабитское" движение в регионе, как и в других мусульманских государствах, неоднородно и условно подразделяется на умеренное и радикальное направления (для последнего характерны экстремистские и даже террористические проявления). Характерно, что "ваххабизм" в различных северокавказских субъектах Федерации получил неодинаковое развитие. Наибольшее его распространение наблюдается в Дагестане и Чечне, особенно в горных районах этих республик, где фиксируется "ваххабизм" радикального толка. Там же ощущается воздействие пантюркист-:кого фактора, в результате чего периодически фиксируются вспышки местного национализма, который здчастую смыкается с фундаментализмом. Таким збразом, специфической особенностью этноконфессиональной ситуации на Неверном Кавказе выступает то обстоятельство, что здесь "исламский фактор" шедует рассматривать в тесной увязке с "пантюркистским фактором", как продлением наиболее агрессивной формы национализма, насаждаемого Турцией.

В контексте вышесказанного представляется уместным провести опреде-генные параллели между ситуацией на Северо-Восточном Кавказе и в Афгани-тане (родо-племенное строение общества, суннитский ислам в форме суфизма, вободолюбивый нрав и нежелание подчиняться кому бы то ни было, насажде-ие радикального ваххабизма и т.д.). Как известно, в настоящее время власть в гой стране узурпировало религиозно-националистическое пуштунское движе-ие "Талибан". В этой связи в период, предшествовавший событиям августа-знтября 1999 г., представлялась реальной "талибанизация" исламистского вижения и на Северном Кавказе, прежде всего в Дагестане и Чечне.

В других северокавказских республиках "ваххабизм" не получил анало-тчного Дагестану и Чечне развития. Тем не менее фиксируется организацион-э-идеологическая деятельность сторонников "ваххабизма", в основном уме-шного толка, среди карачаевцев, балкарцев, а также ногайцев. Среди черкесах народов фундаментализм ощутимого развития не получил.

В исследовании наглядно показано, что исламский радикализм, рождений в условиях Северного Кавказа, представляет собой квазиислам, далекий от ¡нностей истинного ислама. Причины появления в регионе "ваххабитского" ижения, хотя и имеют внешнюю составляющую, все же в большей степени новываются на внутренних факторах - социально-экономических, идейно-литических и др. Следует также отметить просчеты федеральной и регио-льных правящих элит, первоначально недооценивших, фактически проигно-ровавших угрозы, связанные с негативными последствиями политизации исламского движения, оставившими без внимания предупреждения духовных управлений мусульман об опасности растекания в регионе идеологии и практики "ваххабизма".

Только со второй половины 90-х годов на уровне регионального руководства оформляется процесс, противодействия исламскому экстремизму, однако эти действия носят бессистемный и не согласованный даже в рамках Северного Кавказа характер. Определенный положительный опыт в этом вопросе накоплен в Ингушетии, только в последние годы принимаются действенные меры по пресечению распространению фундаментализма в Дагестане.

По нашему убеждению, чтобы воспрепятствовать процессу радикализации и политизации ислама, необходимы объединенные усилия в рамках Российской Федерации, а также и мира в целом. В этих целях представляется целесообразным решение следующих стратегических задач: в контексте борьбы с международным терроризмом совместно с зарубежными партнерами обеспечить неприятие и противодействие исламскому экстремизму; на всероссийском уровне выработать гибкую политику в "мусульманском вопросе"; активно сотрудничать с "умеренным" исламом как внутри страны, так в ближнем и дальнем мусульманском зарубежье; уважительно относиться к исламу как к мировой религии, ни в коем случае не идентифицируя его с фундаментализмом, а тем более с исламским экстремизмом и т.д. Видимо, следует внести доработки в Концепцию государственной национальной политики Российской Федерации на Северном Кавказе, разработать комплексную научно обоснованную программу по локализации агрессивных устремлений исламского фундаментализма и экстремизма.

Тактические методы парирования угроз национальным интересам и безопасности России со стороны исламского фундаментализма и экстремизма должны основываться на конкретных политических или иных решениях, принимаемых на уровне руководства страны и республик. Эти меры противодействия, как представляется, должны быть строго дифференцированы и выступать в правовой, политической, организационной, административной и только в последнюю очередь в силовой формах.

Необходимо также устранить причины, способствующие радикализации и политизации ислама. Надо надежно перекрыть каналы финансирования радикальных исламских организаций, особенно экстремистской направленности, решить проблемы восстановления экономики, обеспечения населения работой, настойчиво изыскивать пути по урегулированию действующих политических конфликтов и недопущения появления новых. Конечно же, необходимо вернуть Чечню в правовое поле российской государственности, только силовыми методами эту задачу не решить. Надо наполнять ее системой политических, социально-экономических и других мер.

Необходимо также подчеркнуть, что процесс "исламского возрождения" носит в основном объективный характер, поэтому любое непродуманное силовое воздействие на него не только бесперспективно, но и чревато негативными последствиями. В этой связи, с учетом накопленного в мире опыта по противодействию распространению исламского фундаментализма, представляется целесообразным дифференцированно подходить к двум главным течениям в самом радикальном исламе. С одной стороны, необходимо привлекать "умеренных" к участию в политической (в том числе парламентской) борьбе, интегрировать их в сферу экономики, органы управления всех уровней и т.п. при сохранении контроля со стороны властей за проводимой ими деятельностью [143, С. 7], ас другой стороны - применять жесткие административные, даже репрессивные, меры против исламских экстремистов.

В случае непринятия согласованных и выверенных мер на международном и всероссийском уровнях, представляется неизбежным растекание идеологии исламского радикализма и экстремистской практики не только в границах России, но и в другие регионы мира, даже такие, где не наблюдается преобладания мусульманского населения, а имеются лишь их группы или анклавы.

Список научной литературыДобаев, Игорь Прокопьевич, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Абдурагимов Г.А. Кавказская Албания Лезгистан. -СПб, 1995.

2. Авксентьев A.B. Ислам на Северном Кавказе. -Ставрополь: Кн. изд-во,1973.

3. Авцинова Г.И. Политический радикализм в России: концептуальные подходы к понятию и пути нейтрализации//Вестник Московского университета. Серия 12. Социально-политические исследования. -1995. -№№3-4.

4. Авцинова Г.И. Политический радикализм как одна из российских тра-диций//Власть. -1996. -№3.

5. Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. Конфронтация или компромисс. -Махачкала, 1999.

6. Акаев В.Х., Магомедов С.С. Суфийские братства в Чечне, их взаимоотношения и участие в современной общественно-политической жизни//Научная мысль Кавказа. -1996. -№3.

7. Аккиева С, Международная конференция "Ислам религия ми-pa'7/Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. -М.: ИЭА РАН, 1999. -№ 28.

8. Ал-Газали Абу Хамид. Воскрешение наук о вере: Избранные главы. -М.: Наука, 1980.

9. Аль-Иттихад. -1999. -25 нояб.11. Аль-Каф.-1998.-апр.12. Аль-Каф. -1998. нояб.

10. Аль-Маудуди. Ислам сегодня. -М.: "Сантлада", 1992.

11. Аль-Маудуди. Образ жизни в исламе. -М.: "Сантлада", 1993.

12. Аль-Маудуди. Основы ислама. -М.: "Сантлада", 1993.

13. Аль-Умар. Религия истины Ислам. -М., 1997.

14. Ан-Нанави Мохи ад-Дин. Сады благонравных. Хадисы Пророка Му-хаммада. -Махачкала, 1993.

15. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. -М.: Изд. группа "Прогресс" "Универс", 1993.i

16. Артемов И. Россия и мусульманский мир//Пантюркизм и национальная безопасность России: Тез. докл. межд. науч. конф. -М., 1994.

17. Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. -Махачкала: Агентство "Кавказ", 1999.

18. Ахтаев А. Как выбить почву из-под ног экстремизма?//3намя Ислама. -1997. -№2.

19. Ашмави Омар. Под знаком полумесяца. Свет и тени ислама//Ислам Минбэре. -1999. -№10. -окт.

20. Аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. -М.: Наука, 1984.

21. Бакинский рабочий. -1991. -22 нояб.

22. Бартольд В.В. Ислам. -Петроград, 1918.

23. Бартольд В.В. Культура мусульманства. -Петроград, 1918.

24. Белая книга российских спецслужб. -М.: ИИА "Обозреватель", 1996.

25. Беляев А.Е. Мусульманское сектантство. -М.: Политиздат, 1957.

26. Бертельс А.Е. Насир-и Хосров и исмаилизм. -М.: Изд. вост. лит.,1959.

27. Большая советская энциклопедия. -М.: "Советская энциклопедия", 1975.-Т. 21.

28. Вагабов М.В. Ислам и семья. -Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1973.

29. Васильев JI.C. История Востока. -М.: Высшая школа, 1998. Т. 1.

30. Васильев JI.C. История Востока. -М.: Высшая школа, 1998. -Т. 2.

31. Вебер М. Избранные произведения. -М.: Прогресс, 1990.

32. Век XX и мир. -1990. -№ 3.

33. Великая H.H. Доисламские верования и культы в исторических системах общественных отношений вайнахов: Автореф. дис. канд. ист. наук. -Грозный, 1985.

34. Вестник КНИД. -1999. -янв.

35. Витюк В., Эфиров С. "Левый" терроризм на Западе. История и современность. -М.: Наука, 1987.

36. Гаджиев Г.А. Домонотеистические верования и обряды народов Дагестана: рудименты язычества в традиционной духовной культуре дагестанцев: Автореф. дис. докт. ист. наук. -Махачкала, 1992.

37. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана (п,ер. с англ.). -М.: Крон-Пресс, 1998.

38. Гольдциер И. Исламская и европейская философия. -СПб, 1912.

39. Гольдциер И. Лекции об исламе. -СПб, 1912.

40. Грюнебаум Г.Э. Классический ислам: очерки истории (600-1258 гг.). -М.: Наука, 1988.

41. Демидов А. И. Политический радикализм как источник правового ни-гилизма/УГосударство и право. -1992. -№ 4.

42. Денисова Г.С. Интеграционные процессы на Северном Кавказе как политическая проблема//Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -1998. -№ 2.

43. Денисова Г.С. Этнический фактор в политической жизни России 90-х годов. -Ростов-на-Дону: Изд-во РГПУ, 1996.

44. Дзадзиев А. "Нет" ваххабизму ¡//Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. -1998. -№ 22.

45. Добаев И.П. Геополитика исламского мира на Кавказе//Кавказ: проблемы геополитики и национально-государственные интересы России: Науч. чтения. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 1998.

46. Добаев И.П. ГеЬполитика Турции на Кавказе//Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -1999. -№ 1.

47. Добаев И.П. Исламский терроризм как политическая практика//Наси-лие в современной России: Тез. докл. науч. конф.-Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 1999.

48. Добаев И.П. Исламский фактор в этнополитических процессах на Северном Кавказе//Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -1998. -№ 2.

49. Жданов Н.В., Игнатенко A.B. Ислам на пороге XXI века. -М.: Политиздат, 1989.

50. Житич Н. Хаттаб в поход собрался?.//Вечерний Ростов. -1999. -15июня.

51. Закон Республики Дагестан "О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан'7/Собрание Законодательства Республики Дагестан. -Махачкала: Изд-во Адм-ии Гос.Совета и Правительства РД, 30 сент. 1999.

52. Заргарян Р. Турецкая модель "нового мирового порядка"//Обозрева-тель Observer. -1996. -№ 6.

53. Зареванд. Турция и пантуранизм. -Париж, 1930.

54. Знамя ислама. -1998. -дек.

55. Игнатов В.Г., Хоперская JI.JI. и др. Технология управления этнополи-тическими процессами в Северо-Кавказском регионе. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 1999.

56. Идрис Шах. Суфизм. -М.: "Книжная палата", 1994.

57. Ислам в СНГ: Сб./Рос. АН. Ин-т востоковед.; отв. ред. A.B. Малашен-ко. -М.: ИВ РАН, 1998.

58. Исламский экстремизм и фундаментализм как угроза национальной безопасности России: Научный отчет/РИСИ. -М., 1995.

59. Исмаил У. Мы надеемся освободить мечеть в Иерусалиме//Калам. -1999. -25 марта.

60. История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней/ Глав. ред. Т.Х. Кумыков. -М.: Наука, 1967.

61. Кавказский этнографический сборник. Труды института этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. -М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1955. -Т. 26.

62. Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабардино-Балкарии. -Нальчик: "Эльбрус", 1995.

63. Керимов Г.М. Ислам и его влияние на общественно-политическую жизнь народов Ближнего и Среднего Востока. -М.: Знание, 1982.67. Кейхан. -1999. -янв.

64. Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского Востока (эпоха средневековья). -М.: Изд-во ун-та дружбы народов, 1987.

65. Кириллова Е.А. Очерки радикализма в России XIX века, Философско-исторические концепции 40-60-х годов. -Новосибирск: Изд-во Новосиб. уц-та, 1991.

66. Кисриев Э.Ф. Ваххабиты объявлены вне закона//Сеть этнологического мониторинга и раннего »предупреждения конфликтов. -М.: Изд-ие ИЭА РАН, 1999. -№28.

67. Кисриев Э.Ф. Движение "ваххабитов" в Дагестане//Межэтнические отношения и конфликты в постсоветских государствах/Ежегодный доклад. -М.: Изд-во ИЭА РАН, 1999.

68. Концепция государственной национальной политики Российской Фе-дерации//Вертикаль власти. Региональная и национальная политика, принципы местного самоуправления. Документы. Комментарии. Разъяснения. Выпуск № 15.-М., 1996.

69. Концепция государственной национальной политики Российской Федерации на Северном Кавказе. -М., 1998.

70. Коран/Перевод академика И.Ю. Крачковского. -М.: "Дом Бируни",1990.

71. Коровиков A.B. Исламский экстремизм в арабских странах/АН СССР. Ин-т востоковедения. -М.: Наука, 1990.

72. Краткий политический словарь/Абаренков В.П., Аверкин А.Г., Аге-шин Ю.А. и др. -М.: Политиздат, 1983.

73. Кузьминов А. Граница на замке. Чечня готовится к агрессии?//Совер-шенно Секретно. -1998. -№ 2.

74. Кумыки: испытание надеждой//Литературная Россия. -1997. -№ 12. -21 марта.

75. Кургинян С., Бялый Ю., Подкопаева М. "Южная угроза" и ее связь с обострением политического кризиса в России//Россия XXI. -1996. -№ 11-12.

76. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев//Ис-следования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. -М.: Наука, 1959.

77. Логинов В. Не только западный феномен//Свободная мысль. -1993.

78. Лысенко Н. Стратегия нашей борьбы//Пантюркизм и национальная безопасность России: Тез. докл. межд. науч. конф. -М., 1994.

79. Ляушева С.А. Религиозное и национальное в традиционной культу-ре//Известия ЦСИ МГТИ. Философия, социология, политология. -Майкоп: Изд-во "Адыгея", 1999, вып. 1.

80. Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения. -М.: "Международные отношения", 1991.

81. Магомедов P.M., Магомедов А.Р. Сохранить многонациональное единство наших народов//Научная мысль Кавказа. -1995. -№ 1.86. Майнити. -1999. -8 окт.

82. Макаров Д. Радикальный исламизм на Северном Кавказе: Дагестан и Чечня//Конфликт Диалог - Сотрудничество (Этнополитическая ситуация на Северном Кавказе). -М.: Изд-во МОО "Центр стратегических и политических исследований", 1999. -№ 1.

83. Малашенко A.B. Религиозный фундаментализм в контексте глобальных перемен//Глобальные социальные и политические перемены в мире: Мат. рос.-амер. семинара (Москва, 23-24 окт. 1996 г.). -М., 1997.

84. Малашенко A.B. Неприятие фундаментализма как его зеркальное от-ражение//Независимая газета. "НГ-Религии". -1997. -25 дек.

85. Мансур А.Х. Панджшер дар дауран-е джахад (Панджшер в годы джихада). -Кабул, 1994.

86. Массэ А. Ислам: Очерк истории. -М.: Наука, 1982.

87. Матвеев В.А. Государственно-политическая централизация и местное самоуправление на северокавказских рубежах России до 1917/Российский выбор.-1998. -№ 1.

88. Матвеев В.А. Исторические познания как фактор геополитических свершений//Научная мысль Кавказа. -1998. -№ 4.

89. Медведко Л.И., Германович A.B. Именем Аллаха. Политизация ислама и исламизация политики. -М.: Политиздат, 1988.

90. Медников H.A. Палестина от завоевания ее арабами до крестовых по-, ходов (по арабским источникам). -СПб, 1903. у

91. Милованов Ю.Е. "Анклавизация" территорий Северо-Кавказского региона: содержание процесса и проблемы исследования//Насилие в современной России: Тез. докл. науч. конф. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 1999.

92. Милованов Е.Ю. Лидерство в малых группах, управлении и политике. -Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1996.

93. Морозов И.Л. Левый экстремизм в современном обществе: особенности стратегии и тактики//Полис. -1998. -№ 3.

94. Мохаммад ат-Таласи. Кавказ и исламский Халифат//Исламская нация. -1998.-янв.

95. Мужухоев М.Б. К эволюции верований народов Центрального Кавказа в период средневековья. -Грозный: Чечено-Ингуш. кн. изд-во, 1983.

96. Мусульманские страны. Религия и политика (70-80 гг.): Сб. ст./АН СССР, Ин-т востоковед.; отв. ред. A.B. Малашенко. -М.: Наука, 1991.

97. Мусульманское право: (структура и основные институты) Сб. ст./АН СССР, Ин-т государства и права; [Редкол.: Л.Р. Сюкияйнен (отв. ред.) и др.].-М.: ИГПАН, 1984.

98. Мюллер А. История ислама от основания до наших времен. -М.: Наука, 1989.

99. Независимая газета. -1991.-9 июля.

100. Независимая газета. -1992. -31 янв.

101. Независимая газета. -1996. -15 марта.

102. Ниязи Х.М. Источники Корана. -М.: "Сантлада", 1993.

103. Новое время. -1991. -№ 21.

104. Новое русское слово. -Нью-Йорк, 1990. -28 янв.

105. Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. -Нальчик: "Эльбрус",1982.

106. Обычное право в России: проблемы теории, истории и практи-ки/Отв. ред Г.В. Малько, Д.Ю. Шапсугов. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 1999.

107. Оганесян Э. Антирусская и антиармянская сущность пантюркиз- , ма//Пантюркизм и национальная безопасность России: Тез. докл. межд.^науч. конф.-М., 1994.

108. Особенности национальных, родо-племенных отношений в афганском обществе и его армии. -Кабул: Изд-во ИОН ЦК НДПА, 1986.

109. Паноракис Каарс. Турецкие метаморфозы//Пантюркизм и национальная безопасность России: Тез. докл. межд. науч. конф. -М., 1994.

110. Пахомов Е. Четвертый генерал//Итоги вместе с Newsweek. -1999. -26 окт.

111. Планета за неделю (по сообщениям афганской печати, радио и телевидения). -Кабул, 1986. -№ 52. -14 сент.

112. Поздняков Э.А. Нация. Национализм. Политика/Национализм: теория и практика/Сборник статей под редакцией проф. Позднякова Э.А. -М. : Прогресс. Культура, 1994.

113. Поздняков Э.А. Философия политики. -М.,1994.

114. Политология. Краткий энциклопедический словарь-справочник. -Ростов-на-Дону: "Феникс", 1997.

115. Политология. Энциклопедический словарь/ Аверьянов Ю.И. и др.. -М.: Изд-во Моск. ком. ун-та, 1993.

116. Полонская JI.P. Современный исламский фундаментализм: политический тупик или альтернатива развития//Азия и Африка сегодня. -1994. -№ 11.

117. Полонский В., Григорьев А. Джихад всему миру/Юбщая газета. -1995. -№ 17.

118. Прошина Е.М., Добин A.B. Ислам и политика//Ежегодник (СевероЗападная Академия государственной службы). -СПб.: "Образование-Культура", 1999.124. Правда. -1993. -11 авг.

119. Революция и горец. -1929. -№ 4.

120. Революция и горец. -1929. -№ 7-8.

121. Роль и место ислама в современном Афганистане. -Кабул: Изд-во „ ИОНЦКНДПА, 1986.

122. Роузентал Ф. Торжество знания: концепция знания в средневековом исламе. -М.: Наука, 1978.

123. Рябцев В.Н. Конфликтологическая работа на Кавказе в аспекте этно-национальных отношений: проблемы и перспективы. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 1999.

124. Сборник статей Чечено-Ингушского НИИ при СМ ЧИ АССР. -Грозный, 1964.

125. Словарь иностранных слов. 11-е издание. -М.: "Русский язык", 1984.

126. Смирнов H.A. Мюридизм на Кавказе. -М.: Изд-во Акад. наук СССР,1963.

127. Смирнов H.A. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. -М.: Изд-ю Акад. наук СССР, 1958.

128. Советская молодежь. -1999. -16 нояб.

129. Советский энциклопедический словарь. -М.: "Советская энциклопе-щя", 1983.

130. Современное кавказоведение. Справочник персоналий. -Ростов-нагону: Изд-во СКАГС, 1999.

131. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. -М.: Смысл", 1998.

132. Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917918 гг.). Горская Республика (1918-1920 гг.): Док. и матер. -Махачкала, 1994.

133. Сюкияйнен JI.P. Шариат и мусульманско-правовая культура. -М.: зд-во инст-та гос-ва и права Рос. АН, 1997.

134. Тагаев М. Наша борьба, или повстанческая армия имама. -Киев: На-ка, 1997.

135. Тахери А. Священный террор//Ближний и Средний Восток: зарево сламского фундаментализма. -М.: Прогресс, 1988.

136. Тишков В.А. Вперед, назад или в никуда? (Северный Кавказ: про- ( блемы и политика)//Вестник Миротворческой миссии на Северном Кавказе. -Пятигорск, 1998.

137. Тишков В.А. Стратегия противодействия экстремизму//Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. -М.: ИЭА РАН, 1999. -№23.

138. Тишков В., Беляева Е., Марченко Г. Чеченский кризис//Генеральный проект "Россия в третьем тысячелетии". -М., 1995.

139. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. -М.: Политиздат,1986.

140. Торнау Н. Изложение начал мусульманского законоведения. -СПб.,1850.

141. Тримингэм Д.С. Суфийские ордены в исламе. -М.: Наука, 1989.

142. Уголовный Кодекс РФ. -Офиц. изд. -М.: Юридическая литература,1996.

143. Факторы дестабилизации религиозно-политической ситуации в Да-гестане//Ассаламу Палайкум. -1998. -№ 2.

144. Философский энциклопедический словарь. -М.: "Советская энциклопедия", 1989.

145. Философский энциклопедический словарь/Ильичев Л.Ф., Федосеев П.Н., Ковалев С.М., Панов В.Г. -М.: "Советская энциклопедия", 1983.

146. Формы национального движения в современных государствах: Австро-Венгрия, Россия, Германия/Под. ред. А.И. Кастелянского. -СПб, 1910.

147. Фредди Де Пау. Политика Турции в Закавказье/Спорные границы на Кавказе/Под ред. Б. Коппитерса. -М.: Изд-во "Весь Мир", 1996.

148. Хакикат-и Инкилаб-и Саур (Правда апрельской революции). -1984. -18 марта.

149. Хакикат-и Инкилаб-и Саур. -1986. -12 мая.

150. Ханаху P.A. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). -Майкоп: Изд-во "Зихи", 1997.

151. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?//Полис. -1994. -№ 1.

152. Хоперская JI.JI. Система управления национальными и федератив- , ными отношениями на Северном Кавказе//Сеть этнологического мониторингаи раннего предупреждения конфликтов. -М.: ИЭА РАН, 1998. -№ 20.

153. Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе. -Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 1997.

154. ЦТ А России, ф. 866, on. 1, д. 21.

155. Челноков А. Ваххабиты в Тобольске//Совершенно Секретно. -1999. -№ Ю.

156. Черноус В.В. Становление самоидентификации народов Северного Кавказа и геополитические утопии на Кавказе//Кавказ: проблемы геополитики 4 национальные интересы России: Науч. чтения. -Ростов-на-Дону: Изд-во :кнцвш, 1998.

157. Шакирла М. Экстремистские течения в Исламе//Нурул Ислам. -1998.-апр.

158. Шарипова P.M. Панисламизм сегодня: идеология и практика Лиги юламского мира/АН СССР, Ин-т востоковедения. -М.: Наука, 1986.

159. Шевелев В.Н. Модернизация исламских обществ: социально-фило-офский анализ: Автореф. дис. докт. филос. наук. -Ростов-на-Дону, 1997.

160. Шибли аль Айсами. Ислам, как религия арабов и мировая религия. 'Уруба, аль исламийя ва замалийя"). -Багдад, 1986 (араб.яз.).

161. Шихсаидов А.Р. Ислам в Дагестане/Щентральная Азия и Кавказ. -999. -№ 4 (5).

162. Шихсайдов А.Р. Ислам в средневековом Дагестане. -Махачкала: зд-во Дагест. филиала АН СССР, 1969.

163. Шутов А.Ю. Типология политических процессов (Социокультурный энтекст)//Вестник Московского университета. Серия 12. Политические иссле-ования. 1994. - № 2.

164. Эткин Мюриэль. Ваххабизм и фундаментализм: термины -лрашилки'У/Центральная Азия и Кавказ. -2000. -№ 1 (7).171. Этэлаат. -1997. -10 дек.

165. Ярлыкапов А.А. Ислам у степных ногайцев в XX веке: Автореф. дне. канд. ист. наук. -М., 1999.

166. Ярлыкапов А.А. Этноконфессиональная ситуация в ногайской сте-пи//Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки.-1998.-№ 2. ,

167. Bernard Lewis. The Middle East and the West. N.Y., 1966.

168. Esposito J.L. The Islamic Threat, N.Y., Oxford University Press, 1992.

169. Gesellschaft und Staat: Lexicon der Politic/H.Drecher, W.Hilligen, VI.Neumann. Baden-Baden, 1989.177. Hurriyet. 1995-1996.

170. International Herald Tribune. 1990. Jun. 15.

171. Jenkins B. International Terrorism: A New Mode of Conflict. Los Vngeles, 1975.

172. Lapeure Edison Gonsales. Violensia у terrorismo. Montevideo, 1995.

173. La Tribune. 1999. Sept. 19.182. Milliyet. 1996. Jun. 18.183. Milliyet. 1999. March 19.

174. Neumann M. What's left? Radical politics and the radical psyche. N.Y.,988.

175. Oleott Martha Brill. Central Asia's Catapult to Independence//Foreign iffairs. Summer 1992.

176. Qui sont ces islamistes?//Le Matin. 1999. Sept. 14.

177. Scruton R. A dictionary of political thought. London, Basingtore, 1982.

178. Schmid A.P. Political Terrorism: a Researh Guide to Gjncepts, Theories, >ata Bases and Literature. New Bronswik, 1983.189. Sabah. 1997. Aug. 28.190. Sabah. 1999. Apr. 4.

179. Trainer F.E. Reconstructing radical development theory//Alternatives. Dcial transformation and humane governance. October 1989. Vol. XIV. N 4.192. Time. 1992. Febr. 3.193. Time. 1992. Aug. 14.154

180. The Guardian. 1993. May 25.

181. The New Encyclopedia Britannica. London, 1994, Vol. 8.

182. Voll J.O. Fundamentalism in the Sunni Arab World: Egypt and the Sudan. Chicago, The University of Chicago Press, 1991.

183. Yonah A. Middle terrorism: Current Threats and Future Prospects. 1994.