автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Политическое сообщество: генезис, развитие на Западе и особенности формирования в современной России

Полный текст автореферата диссертации по теме "Политическое сообщество: генезис, развитие на Западе и особенности формирования в современной России"

На правах рукописи

КОТ Виктор Степанович

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СООБЩЕСТВО: ГЕНЕЗИС, РАЗВИТИЕ НА ЗАПАДЕ И ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Специальноть 23.00.02 - Политические институты, .этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук

Орёл - 2006

Работа выполнена на кафедре политологии, государственного и муниципального управления Орловской региональной академии государственной службы.

Научный консультант - доктор философских наук, профессор

политологии

Кулинченко Виктор Андреевич

Официальные оппоненты:

Ведущая организация - Московский государственный

социальный университет (кафедра политологии)

Защита состоится 28 апреля 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д-502.00.02 при Орловской региональной академии государственной службы по адресу:

302028, г. Орел, бульвар Победы, 5а, актовый зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Орловской региональной академии государственной службы.

Автореферат разослан 28 марта 2006 г. Учёный секретарь

- доктор философских наук, профессор Алексеева Татьяна Александровна;

- доктор политических наук Лазарев Михаил Васильевич;

-доктор политических наук

Лукьянович Николай Васильевич

диссертационного совета

Ю.А. Чижова

енв

3

1. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. XXI век - век крупнейших существенных изменений, охвативших все мировое сообщество, которое стало располагать огромными интеллектуальными, энергетическими, технологическими и информационными ресурсами, обеспечившими бурное развитие постиндустриального общества, изменившими наши представления о политическом пространстве и времени. Заметно интенсифицировались информационно-коммуникативные процессы. Качественно иными становятся духовная и культурная жизнь, социальное и политическое состояние граждан. Последние, активно взаимодействуя с окружающей средой, создают новые формы жизни, инновационные модели мира, которые, как известно, не могут существовать и развиваться в рамках старых общественных структур. В силу этого многие существующие концепции, парадигмы общественного развития нуждаются в переосмыслении и критической оценке, поиске новых путей, форм и способов разрешения возникающих проблем.

В этих условиях важнейшее значение приобретает необходимость анализа и осмысления политической трансформации как интенсивной со-циодинамики политической жизни, ее разнообразных структур, социальных институтов, многочисленных организаций и политических сообществ. Возникает острая потребность в разработке инновационных технологий, в том числе в духовной и особенно в политической жизни общества.

Актуальность предпринятого нами исследования обусловлена также тем, что Россия, вступая в XXI век, оказалась без четко выраженного социального идеала (национальной или наднациональной идеи) и научно обоснованной стратегической цели. Национальная идея по своей сути не политическая идея. Она не сориентирована на достижение политической власти, ее укрепление или замену. Это прежде всего духовно-нравственная идея философсю>ментального характера, которая, несомненно, связана с идеологией и политикой, являющимися ее продолжением. Но она не тождественна им. Ее консолидирующие, духовные ценности органически взаимосвязаны с основными интересами своего народа, удовлетворение которых неразрывно связано с государством и политикой. Национальная, наднациональная идея интегрирует граждан и общество с целью преодоления и нейтрализации возможных внутренних и внешних угроз, вр имя цолостного устойчивого развития общества. И в этом смысле у

С.Петербург (Лиг.

1 ° » ^ч //,

одной из важнейших составляющих политического сообщества, но тем не менее это предмет самостоятельного исследования.

Политическое сообщество в широком смысле агава - это одна из форм самоорганизации индивидов, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей и строящих свои взаимоотношения на основе согласия. В наши дни «политическое сообщество» часто интерпретируется как синоним «политического единства общества» или «национального государства». В любом случае членство в политическом сообществе предполагает наличие общей цели, его участники разделяют чувства «взаимной симпатии и лояльности; они рассматривают себя как «мы», доверяют друг другу»' . Подобные сообщества всегда обладают какой-то формой легитимной власти, ответственной за принятие решений, будьте в пределах данного объединения или на соответствующей территории. Если понимать политическое сообщество в узком смысле, то оно часто определяется как «деловые круги», «научное сообщество», «политическая элита» и др. Такие сообщества могут возникнуть на профессиональной, культурно-досуговой основе, в защиту мира, гражданских прав, религиозных ценностей и тд. Отдельная политическая общность существует там, где имеет место территория, наличествует воля, коллективная деятельность и т.п. Э. Дюркгейм сравнивает «политическое сообщество» с цивилизацией, М. Вебер-с ассоциацией, а ЭА Поздняков считает, что вебе-ровское «политическое сообщество» есть государство. Роберт МакАвер в опубликованном эссе «Приоритет сообщества» рассматривает «политическое сообщество» как «ядро стабильной демократической жизни».

Понятие «политическое сообщество» концептуально связано самым тесным образом с понятиями «полития», «политическая система», «политическая сфера», «политические отношения», «отечество», «единство», и т.п. Его стабильность зависит от внутриэлитного консенсуса, общей цели, социальных ценностей, признаваемых или разделяемых субъектами сообщества. Сущностно важным условием консенсуса становится гражданское общество как живая горизонтальная связь между гражданами, существующая вне рамок и вмешательства государства.

Содержательная сторона данного понятия позволяет судить о мере включенности или исключенное™ из политического процесса той или иной социальной группы или нации в цепом, легитимации власти и поставленных целей, уровня культурного диалога, уважения и терпимости, равенства прав и обязанностей.

Актуальность нашего исследования обусловлена прежде всего демократизацией, трансформацией и модернизацией, протекающими в условиях переходных обществ, необходимостью интеграции интересов

' Deutsch, Kafl and S.A. Burrel. The Political Community and the North Atlantic Area Princeton: Princeton University Press. 1957. P. 129.

гражданина и общества, укреплением политического сообщества. «Политическое сообщество», несмотря на свою относительную размытость, - понятую, всегда интересовавшее ученых и политиков. Социальная солидарность и интересы каждого гражданина - извечная проблема, которой интересуются теоретики и политики разных школ и направлений. Особый интерес к интеграции и углублению политических сообществ проявляется в России и государствах постсоветского пространства, ще остро ощущается необходимость изучения взаимнопересекающихся социально-политических сетей власти и граждан, обеспечивающих достижение необходимых целей и укрепление единства развивающихся сообществ и государств.

Для постсоветской России исследование данной темы - становления единства общества, его интеграции и укрепления, соединяющих в себе институты политической системы, политическую власть и автономную активность граждан, представляется сегодня весьма актуальной и важной проблемой.

В появлении интегрированных политических сообществ важнейшую роль сыграл процесс формирования национальных государств и национально-этнической идентификации отдельных групп и народов, начавшийся в период новой и новейшей истории, а также совпавшее по времени с этим процессом складывание гражданского общества. Все это обусловливает необходимость комплексного и многомерного анализа политического сообщества, затрагивающего широчайший круг политологических проблем и понятий, ведь в своем максимальном выражении «политическое сообщество» оказывается, по существу, близким к понятию «полития» (polity), или режим полиса, предполагает некое упорядочивающее, организующее начало, способное обеспечить единство общества, и его целостность, что приобретает особую актуальность в периоды демократических транзитов и стабилизации демократии. Не случайно в современной научной литературе понятия «политическое сообщество» и «полития» часто трактуются почти как синонимы или, во всяком случае, как понятия довольно близкие по смыслу.

Весьма актуальным является также изучение множества взаимо-пересекающихся, взаимонакладывающихся способов групповой организации в мире политики, обеспечивающих единство и стабильность политий, поскольку процесс становления единства имеет, с одной стороны, объективную грань, а с другой - становится результатом целенаправленной деятельности политических инсштутов.

Американский теоретик-международник Джеймс Розенау ввел еще в начале 1990-х гг. важное различие в подходах к анализу политических процессов - мультицентризм и государствоцентризм. Однако лишь немногие исследователи обратили внимание на мультицентрические черты обеспечения единства общества, которые в последние годы начинают

играть все более важную роль в политическом процессе1. В самом деле, положение о территориально разграниченных обществах - государствах является неполной моделью мировой политики. Всегда существовали и, по-видимому, будут существовать безгосударственные и полугосударственные сообщества, значение которых в условиях глобализации заметно возрастает. Более того, сочетание глобальных и локальных идентификаций, порождающее так называемую «глокализацию», является самой заметной особенностью современного политического процесса.

Если попытаться преодолеть западно-центристскую ориентированность, присущую большинству современных исследований, то становится очевидным, что политическая жизнь напоминает множественные и взаимопересекающиеся социопространственные сети власти. Люди обычно не создают унитарные общества, продуктом их социополити-ческого творчества становятся разнообразные взаимопроникающие сети социального взаимодействия, о которых писал французский социолог Пьер Бурдье и ряд других современных теоретиков политики. Национальные государства, таким образом, могут быть интерпретированы как реальное взаимодействие сетей с определенной степенью кливажей (разъединений) в рамках их границ. Военные союзы, церковь, общий язык и т.д. также являлись социопространственными сетями взаимодействий. Взаимонакладывающиеся сети взаимодействий-это, по-видимому, историческая норма, характерная для разных эпох. Хотя формы взаимоналожения и взаимопроникновения существенно различались в историческом времени, политическим процессам был присущ разный темп динамики, но они всегда существовали.

Благодаря сетям взаимодействий формируются идентичности и символы, вокруг которых люди организуются ради достижения политических целей, реализации значимых ценностей. Иногда идентичности/символы сосуществуют довольно мирно, в других случаях они приходят в конфликт. Однако в любом случае они позволяют говорить о связанном динамичном политическом процессе (то есть постоянно подтверждаемом единстве) как основополагающем принципе всякого сообщества.

Очевидно, что в реальности политическое сообщество вообще не может существовать вне конкретного культурно-цивилизационного контекста; необходимо наличие определенной социальной среды, где такой способ существования оказывается востребованным, желательным, поддерживается со стороны общества. Иными словами, существование в политическом сообществе одновременно необходимое условие социализации индивидов, их превращения в граждан, членов сообщества.

1 Rosenau, James. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity Princeton: Princston University Press. 1990.

Идея сообщества должна поддерживаться не только политикой, но и идеологиями, религией, моралью, наукой и т.д.

Таким образом, в господствующих формах общественно-политического сознания должны присутствовать не только собственно политические установки, направленные на единство, но также и аксиологические (ценности, образы, понятия, стереотипы познания и т.д.) и деонтические конструкты (нормы этикета, обычаи, традиции, культовые и символические формы и т.д.). Однако аксиологические и деонтические феномены могут играть либо поддерживающую роль, либо вообще не оказывать сколько-нибудь значимого влияния в случае, если отсутствуют политические и правовые институты, формирующие не только политическую культуру данного общества, но и имеющие системообразующий характер по отношению к политическому процессу в политическом сообществе.

Добавим также, что говорить о политическом сообществе только как о теоретическом конструкте (при всех различиях в его интерпретации) явно недостаточно. Необходимо обнаружить его наличие в соответствующих эмпирических политических процессах. Без этого оно остается лишь идеалом. «Дух» политического сообщества неизбежно находит свое проявление прежде всего в политико-правовых институтах, в нравственных основах сообщества, в реальном политическом процессе, в политических изменениях и развитии государства и общества.

В такой сложности и даже некоторой размытости, рыхлости понятия «политическое сообщество» заключается одна из причин того, что эта категория остается относительно малоизученной в отечественной политической науке. Еще одна причина связана с традиционной для русской политической мысли недооценкой в классической триаде «государство -общество - гражданин» двух последних элементов при изрядном возвеличивании первого, следствием чего становится невнимание к интегра-тивной составляющей в развитии общества при постоянном исследовательском внимании к его «расколу», особенно в переходные периоды. Поэтому исследование путей становления единства общества, его интеграции, складывания современной политии, соединяющей в себе идеи политической системы, республики, конституции и отечества1, представляется особенно актуальным для постсоветской России.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод о том, что актуальность поставленной научной проблемы имеет как теоретическое, так и практико-политическое измерение. Тема исключительно важна для политической теории, поскольку позволяет заполнить некоторые из имеющихся когнитивных лакун, а также восполнить знание с учетом изменяющихся политических

1 Ильин М В. Слова и смыслы: полития, республика, конституция, отечество //Полис. 1994. №4. С. 49.

процессов в современных условиях. Тема также весьма актуальна для политической практики, позволяя разработать некоторые рекомендации для укрепления единства и стабильности сообществ, осуществляющих фундаментальные демократические преобразования и реформы.

Степень разработанности темы в научных исследованиях

Такая субдисциплина политического знания, как сравнительная политология на протяжении несколькихдесятилетий после 1950-60-х гг, практически не использовала понятие «политическое сообщество», отказывая ему в нормативной или инструментальной ценности. И лишь относительно недавно политологи-компаративисты вновь вернулись к проблеме «политического сообщества». Это связано с тем, что данная категория оказалась весьма полезной для объяснения современных политических процессов, в особенности связанных с демократизацией посттоталитарных государств. Например, в книге Питера Ювайлера «Испытание свободой: борьба за права человека и демократию в постсоветских государствах» (2000 г.) понятие «политическое сообщество» определяется как совокупность различных аспектов политического развития: стабильности, строительства демократического государства, политического участия, включения различных групп в политический процесс и т.д.

Рассматривая возможные подходы к анализу политического сообщества, следует признать, что, несмотря на известные эвристические ограничения, каждая из исследовательских стратегий имеет право на существование не только в силу гносеологического плюрализма, но и фиксируемо значимой части содержания феномена. Если мы встанем на один из возможных вариантов подхода к изучению политического сообщества, это отнюдь не означает, что другие подходы обязательно оказываются ошибочными. В этом смысле «политическое сообщество» является «сущностно конкурентной концепцией», изначально предполагающей наличие множества интерпретаций и допускающей разнообразные подходы к анализу и изучению1. Поэтому важно не только описать содержание понятия, но и определить формы, в которых оно проявляет себя в реальной действительности.

С одной стороны, осмысление политического сообщества требует понимания того, в каком конкретно эвристическом ключе будет рассматриваться

1 См. Алексеева Т.А. Что и как изучает политическая филскофия?//Г\огштя. 2003 № 3

содержание феномена и формулироваться теоретические конструкты, которые затем можно применить в разных политических контекстах. С другой стороны, нам всегда приходится находить эмпирические референты, подтверждающие или опровергающие теоретические гипотезы. Иными словами, анализ политического сообщества нельзя осуществить исключительно теоретическими средствами, без обращения к объясняющей проекции полученных выводов и предположений на реальный политико-правовой опыт.

Несмотря на наличие нескольких подходов к определению политического сообщества, его содержание можно выявить только «рекурсивно», то есть из совокупности контекстуальных смыслов, - именно в этом причина того, что данное понятие редко используется в качестве базового эвристического конструкта. Отсюда вытекает открытость теоретической интерпретации политического сообщества. Однако в любом случае предполагается наличие идеи единства, принадлежности к сообществу, пронизывающей все общественно приемлемые виды деятельности; необходимо наличие развитой способности граждан воспринимать мир как некое пространство, в котором может быть реализована на практике идея сообщества. Такая способность возникает при наличии политического сознания, которое может быть интерпретировано в связи с политическим сообществом в двух смыслах. С одной стороны, речь идет об осознании своей принадлежности к некоему сообществу, а также определенном способе ориентации в мире. С другой стороны, предполагаются конкретно-исторические и субцивилизационные формы, в которых может проявить себя или, наоборот, отсутствовать сознание принадлежности к политическому сообществу. При этом сформировавшееся политическое сознание выступает в качестве подвижного «ядра» или «нервного узла» политического сообщества.

В отечественной и зарубежной политической науке накоплен значительный материал, косвенно затрагивающий проблемы формирования единого политического сообщества. Хотя сам термин «политическое сообщество» часто используется в политической публицистике, он редко трактуется как эвристический конструкт при анализе различных исследовательских направлений в политологии. Например, ни в одном из изданных в последнее время политологических словарей не нашлось места для специальной статьи, раскрывающей содержание данного понятия. Для политической науки России проблема политического сообщества фактически является новой.

В зарубежных источниках, посвященных собственно проблеме становления и эволюции политического сообщества, научных работ тоже не так уж много. Основания для изучения проблемы были заложены еще Максом Вебером в неоконченной работе «Экономика и общество». Важный вклад в раскрытие проблемы политического сообщества внес

Ф. Теннис1. Можно также назвать следующие работы, в которых проблема политического сообщества в той или иной мере рассматривается в контексте политических процессов. Это книги и статьи К Дойча, Й. Фергтосона, А. Нортона, В. Конолли, Р. МакАйвера, М. Вайнера и других зарубежных авторов2

Начиная с 1980-х гг. заметный вклад в разработку проблемы внесли теоретики политического коммунитаризма. Осознав опасности беспредельной индивидуализации, они увидели именно в восстановлении локальных сообществ выход из кризисного состояния современного западного общества. В этой связи следует отметить работы таких авторов, как М. Сэндел, Ч. Тэйлор, А. Этциони, А. Макинтайр и др.3.

Особую группу исследователей составляют теоретики анархизма -М. Бакунин, П. Кропоткин, Э. Голдман и др., также придававшие идее общины, сообщества приоритетное значение и возрожденные к жизни в целом ряде современных исследований. Проблемы политического сообщества в той или иной мере рассматривались многими русскими мыслителями второй половины XIX и начала XX вв.4

1 Weber, М. Economy and Society 2 Volumes. Berkeley (Cal.): University of California Press. 1978; Вебер, Макс. Основные социологические понятия //Теоретическая социология. Под ред. С.П. Баньковской. Москва: CEU. 2002. Часть 1; Дюркгейм, Эмиль. Социология и социальные науки // Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. Москва: Канон-пресс. 1995; Теннис, Фердинанд. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб: Владимир Даль. 2002.

2 Deutsch, Karl and SA Burre). The Political Community and the North Atlantic Area. Princeton: Princeton University Press. 1957; Ferguson, Yale and Richard Mansbach. Polities. Authority, Identities, and Change. University of South Caroina Press. 1996.; Norton, Ana Reflections on Political Identity. Baltimore: John Hopkins University. 1988.; Connolly, William. IdentitylDifference: Democratic Negotiations of Political Paradox. Hhaca: Cornell University Press. 1991; Mann, Michael. The Sources of Social Power. Vol.2. The Rise of Classes and Nation-States. 1760-1914. Cambridge: Cambridge University Press. 1993; Robert Maciver on Community, Society and Power Selected Writing. Ed. by Leon Bramson. Chicago: The University of Chicago Press. 1970; Weiner, Myron. The Politics of Integration. II Political Development and Social Change. Ed. by Jason Fnkle and Richard Gable. NY: John Wiley and Sons. 1971.

3SandeI, Michael. Morality and Liberal Idealil The New Republic. 1984/Sandel, Michael. Liberalism and the Limits of Justice. NY.1985; Taylor, Charles. Philosophy and the Human Sciences. Cambridge. 1985; Etqioni, Amitai. Too Many Rights, Too Few Responsibilities. National Forum. Winter.1992; Maclntyre, A. After Virtue. Notre-Dame. 1975.

4 Brown, Susan. The Politics of the Individualism ■ Liberalism, Liberal Feminism, and Anarchism. NY: Black Rose Books 1993; Heider, Ulrike. Anarchism: Left, Flight and Green San Francisco: City Lights 1994; Sonn, Richard, Anarchism. NY: Twayne. 1992; Wolff, Robert In Defense of Anarchism. Berkeley: univeisity of California Press.1998. Последнюю работу следует отметить особо: Робер Волф попытался прорваться сквозь стереотипы и представить ясное объяснение и анализ основныхтенден-ций в анархистской политической философии. Бердяев НА «Яи шр объектов», «Судьба человека в современном мире» в его книге: Философия свободного духа. М. 1994; Ильин ИА «Путь духовного обновления" в его книге: Путь кочевидност М. 1993; Кавелин К Д «Взглядна юридический быт древней России», <<Взгляд на русскую сельскую общину» и др. в его книге: Наш умственный строй. М.1989, Лососий И.О. Условия абсолютного добра М. 1991; его же "Свобода воли» а его книге: Избранное М 1991; Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: в 2-хтомах М. 1994; Антология мировой политической мысли: в 5 томах, т. 4. М. 1997идр.

В отличие от других типов политических сообществ «национальное государство» как специфический тип политического сообщества не было обделено вниманием исследователей. Зарождению, эволюции и упадку национальных государств посвящен значительный массив литературы. Достаточно назвать книги М. Кэнована, Э. Геллнера, А. Смита, Л. Тивея, Б. Андерсона и других зарубежных авторов1.

В отечественной литературе определенный вклад в изучение данной проблемы внесли исследователи-конфликтологи, в частности B.C. Нерсе-сянц, Ю.А. Агафонов, Ф. Шереги, А.Г. Здравомыслов, A.B. Глухова и др., а также отечественные теоретики политики Т.А. Алексеева, М.В. Ильин, О.Н. Барабанов2. Многие стороны исследуемой нами проблемы нашли свое отражение в трудах российских ученых: Андрющенко Е.Г., Анохина М.Г., Горбачева М.С., Жукова В.И., Кота B.C., Краснова Б.И., Лужкова Ю.М., Нарочницкой H.A., Панарина A.C., Галкина A.A., Панти-на И.К., Кантор В.К., Левяш И.Я. и др.3. На региональном уровне

'Canovan, M. Nationhood and Political Theory. CheltenharrrEdward Elgar. 1996; Gellner E. Nations and Nationalism Oxford- Blackwell and Ithaca 1983; Smith, Anthony. Theories of Nationalism. London:Duckworth.1991; The Nation-State. Oxford: Martin Robertson. 1980; Anderson, Benedict. Imagined Communities. London: Verso. 1991.

2 Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства. M. 1999; Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России (институциональный и нормативно-правовой аспекты). Краснодар. 2000; Шереги Ф. Социология пра,ва: прикладные исследования. СПб: Алетейя. 2002; А.Г. Здравомыслов. Социология конфликта. Россия на пути преодоления кризиса. Москва: Аспект-пресс. 1995; Политическая конфликтология перед новыми вызовами Под ред. A.B. Глуховой. Воронеж: Воронежский государственный университет. 2001; Глухова A.B. Политические конфликты: основания, типология, динамика (теоретико-методологический анализ)М: Эдитериал УРСС. 2000. - 280 с; T.A. Алексеева. Современные политические теории. Москва' РОССПЭН. 2000; Ильин М.В. Ильин М.В. Слова и смыслы: полития, республика, конституция, отечество //Полис. 1994. №4; Барабанов О.Н. Италия после холодной войны: от «среднейдержавы» к «миру протаганистов». Москва: РОССПЭН. 2002.

3 Андрющенко Е.Г. Право говорить от имени народа. М. 2005; Горбачев М.С. и др. Грани глобализации Трудные вопросы современного развития. М. 2003; Жуков В.И Потенциал человека ■ индекс социального развития россиян. М. 1995; его же: Россия: состояние, перспективы, противоречие развития. М. 1995; Кот B.C. Политическое сообщество: генезис и эволюция. М. 2004; Его же: Формирование современных политических сообществ. M. 2005; Краснов Б.И. Теория власти и властных отношений. Соцполитжурн. 1994. № 3-6; его же- Политические системы. Там же. 1995. №5; Лужков Ю.М. Возобновление истории. Человечество в XXI в. и будущее России. М. 2002; Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории М. 2003; Никольская М.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта: в 2-х томах. М. 2003; Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. M 2002; Его же: Глобальное политическое прогнозирование. М. 2002; Галкин A.A. Размышления о политике и политической науке. М. 2004; Пантин И.К. Демократия в России: Противоречия и проблемы //Полис №1 2003; Кантор В.К. Демократия как историческая проблема России. Вопросы философии //Полис №5.1996; Левяш И Я «Блеск и нищета» демократии // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. №4. 2002; Анохин М.Г. Политическая система:политические процессы. M 1996; его же- Политическая система: адаптация, динамика, устойчивость (теоретико-прикладной анализ). М. 1996. и др

различные аспекты формирования политических сообществ исследуются Васютиным Ю.С., Огневой В.В., Старостенко AM. и др.1.

В большинстве работ, тем не менее, материал, имеющий отношение к разработке проблем формирования и развития политического сообщества, представлен фрагментарно и не претендует на концептуальную строгость и полноту. Поэтому в целом можно утверждать, что степень разработанности проблемы диссертационной работы невысока. Данное исследование пытается заполнить образовавшуюся лакуну.

Научная гипотеза. В своем исследовании автор исходит из того, что возникновение или разрушение политических сообществ регионального, национального и наднационального уровней представляют существенную составляющую политического процесса, противоречивый и интенсивный характер его развития, тогда как при положительной тенденции последнего открываются широкие возможности активации политической жизни общества, эффективного функционирования политических институтов и всей системы властных отношений. Однако в зависимости от объективных условий или сознательной деятельности политического актора они могут оказывать как позитивное, так и негативное воздействие на процессы демократизации жизни общества, обуславливать ее особенности.

Объектом исследования является политический процесс, связанный с формированием и развитием крупных групповых образований -политических сообществ Запада и России.

Предметом исследования является политическое сообщество как органическая (демократическая) составляющая и новый тип общественной организации, приобретающей специфические черты и особенности в рамках политических процессов на региональном, общенациональном и международном уровнях.

Цели и задачи исследования. Настоящая диссертационная работа посвящена комплексному анализу политического сообщества как условию формирования стабильного и динамично развивающегося демократического государства и общества. Цель диссертационной работы носит двуединый характер: с одной стороны, она состоит в том, чтобы раскрыть в своей совокупности социодинамику политического процесса, взаимосвязь политического сообщества с политической системой, переход к новому типу социальной организации, обеспечивающие единство и стабильность демократических политий, устойчивое развитие гражданского общества. С другой стороны, она направлена на раскрытие специфики

1 Васютин Ю.С. Регион как субъект политической власти. М. Орел. 2002; Васютин Ю.С., Огнева В. В. и др. Российские регионы: современный этап политической модернизации. М. Орел 2004; Огнева В.В. Основы федеративных отношений и региональная политика Российской Федерации. Орел. 2003; Старостенко А.М. Самоорганизация субъекта политику/ Новые теоретические подходы и современные политические практики. Орел. 2002.

проблемного поля политического сообщества, определение теоретико-методологических оснований и исследовательских стратегий данного анализа, выяснение условий для создания динамичных политических сообществ различных уровней и присущих им особенностей. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Исследовать теорию и выявить сущность политического сообщества, его специфику и особенности как необходимые условия политического процесса и его демократизации. Определить теоретико-методологические основания комплексного подхода к изучению возникновения, эволюции и поддержания политических сообществ, выработать стратегию и способы выявления элементов политического сообщества, способствующих обеспечению единства и стабильности реформируемых обществ, а также особенности постановки и решения проблем политического сообщества на различных этапах развития общественной жизни и нормативного регулирования политической сферы.

2. Выявить основные ингегративные механизмы формирования политических сообществ, проследить их изменения в обществах разного типа, раскрыть процесс их функционирования в историческом контексте, особенно в условиях транзиторных обществ и прежде всего в России.

3. Определить основные черты и особенности формирования национальных государств как особого типа политических сообществ, охарактеризовать направления их эволюции в условиях глобализации; концептуализировать процессы складывания и тенденции развития мирового и международного политических сообществ.

4. Определить наиболее существенные проблемы и противоречия, закономерности развития российского политического сообщества; наметить основные направления и меры по укреплению единого политического сообщества в современной России.

Методологические основы исследования включают в себя прежде всего теории, технологии и методы, разработанные в гуманитарных науках. В процессе исследования автор опирался на историко-полито-логический, структурно-функциональный, сравнительный и системный подходы, на принцип диалектической взаимосвязи и противоречивости социальных явлений. Историко-политологический подход позволил автору выявить и исследовать внутренние связи становления и развития политических сообществ различных уровней в тесной взаимосвязи с конкретно-историческими условиями и эпохой. Ретроспективный анализ позволил автору определить специфику взглядов мыслителей разных направлений, их видение эволюции политического сообщества, его роль в динамичноразвивающемся политическом процессе.

Руководствуясь системным подходом, автор смог выявить и раскрыть всю совокупность взаимодействующих элементов и составных частей политического процесса.

На основе структурно-функционального и отчасти системного методов рассматриваются и реконструируются процессы интеграции политических сообществ, устанавливаются концептуальные различия во взглядах отдельных мыслителей и школ политической науки.

Теоретико-методологические основы данного исследования базировались также на широком использовании важнейших трудов и научных положений отечественных и зарубежных ученых, теории политической культуры (М. Вебер, Т. Парсонс, Г. Алмонд), институциональном (С. Хантингтон, Дж. Нельсон), бихевиористском и деятельностном подходах (Г. Алмонд, С. Верба, К. Маркс, Ю. Хабермас, К. Ясперс и др.).

Источниковедческую базу диссертационного исследования составляют количественные и качественные методы сбора и анализа информации о предметных сторонах объекта исследования. При этом автор опирался на Конституцию и нормативно-правовые акты Российской Федерации, ряда зарубежных стран, послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию, на результаты социологических опросов и статистические данные России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Исследование политического сообщества - проблема комплексная. Она предполагает исследование совокупности связей, представляющих взаимопересекающиеся социально-политические сети власти и граждан, способствующие достижению целей, укреплению единства и целостности общества в условиях глобализации. Изучение процесса становления и развития политического сообщества позволяет раскрыть его влияние на динамику политических процессов, интеграцию сообществ различного уровня, реформирование транзиторных обществ. Усиление и углубление интегративных связей политических сообществ различных уровней представляет собой ключевую проблему для современного Запада, а также для России и государств постсоветского пространства.

2. Рассмотрение генезиса понятия «политическе сообщество» позволяет определить его как «сущностно оспариваемую концепцию», то есть допускающую множество интерпретаций в зависимости от исторического момента и идейной ориентации политического мыслителя. Вместе с тем вне зависимости от употребления множества синонимов (полития, республика, содружество, община и др.) она на протяжении истории постоянно сохраняла свое «ядро» или «нервный узел» - представление о связной группе или коллективе, объединенных общими ценностями, едиными целями и представлениями, находящихся под управлением легитимной политической власти. Процесс формирования и распада политических сообществ составляет сущность и динамику политических процессов.

3. Внимание ученых XX века было сфокусировано главным образом не на политическом сообществе, а на политической системе. Это было связано, прежде всего, с большей инструментальностью и опера-циональностью системного подхода. Вместе с тем следует подчеркнуть, что политическая система и политическое сообщество - отнюдь не тождественные понятия, они раскрывают разные аспекты политической целостности. Если политическая система говорит о структурно-функциональной стороне политии, то политическое сообщество отражает ее поведенчески-целевую сторону и содержит ценностные ориентации, характеризующие морально-политические аспекты поведения политических субъектов.

4. Анализ современных подходов в политологии позволяет выявить тесную связь понятий «политическое сообщество» и «полития». Можно обозначить следующие их общие черты: наличие идентичности, способности к мобилизации индивидов и групп на реализацию политических целей, присутствие внутренней иерархии.

5. Особый тип сообщества составляет «национальное государство», которое начало формироваться в Европе в эпоху Модерна. Национальное государство обретает свою идентичность не только на этнически-культурных «сходствах», но и в процессе демократической политической практики граждан. Более того, политическая практика показала, что именно национальное государство как тип политического сообщества создает рамки для демократических процессов и консолидации демократии в транзитных обществах, а также развития капиталистических отношений в сфере экономики. Демократизация оказывается следствием единства нации и одновременно средством его укрепления. Единство сообщества обеспечивается насильственными (особенно часто на первом этапе), юридическими, идеологическими, религиозными, мировоззренческими, этическими, чисто политическими способами. При этом источником единства сообщества выступает авторитет и легитимность власти. Переход к демократической форме правления в условиях многонационального и многосоставного государства оказывается поэтому крайне трудным. Как правило, демократизация предполагает наличие именно национального государства, в рамках которого могут быть использованы интеграционные механизмы.

6. На уровне наднациональных политических образований, как правило, отсутствуют все необходимые элементы политического сообщества. Так, такое мегасообщество, как «Запад», постепенно формировалось на основе цивилизационной идентичности и предполагает сегодня довольно ясное представление о территориальных и религиозных границах сообщества. Его отличает осознание беспрецедентной

экономической, политической и военной мощи, влияния и силы, а также характер господствующих норм и институтов. На протяжении длительного времени представление о единстве «Запада» носило маргинальный характер в политическом сознании, и лишь влияние ряда таких факторов, как «холодная война», необходимость противостоять «Востоку», зоне «третьего мира» и т.д., привело к тому, что целый ряд органических факторов единства был дополнен сознательным конструированием сообщества. В подобном типе политических сообществ нет единого правительства. Система наднациональных институтов лишь отчасти покрывает ряд сфер его экономической и политической жизнедеятельности, поэтому оно носит лишь отчасти политический характер, оставаясь скорее идеологемой и мифологемой.

7. В еще большей степени, чем при формировании «Запада» как политического сообщества, конструктивизм предопределил характер такого наднационального политического сообщества, как Европейское сообщество. В этом случае с самого начала формирование сообщества осуществлялось «сверху», вслед за экономической интеграцией. В то же время процесс еще весьма далек от завершения: пока еще встречное движение «сверху», со стороны общеевропейских институтов, в недостаточной степени дополняется культурно-политической интеграцией «снизу», где по-прежнему доминирующую роль играют национальные государства. Иными словами, европейские структуры сталкиваются с многочисленными «вызовами» центробежного характера. Будущее Европейского сообщества зависит от способности руководства ЕС найти адекватные механизмы сочетания демократии и политической воли для принятия властных решений в рамках демократических процедур.

8. Анализ становления и развития российского политического сообщества показывает, что хотя на протяжении истории оно в целом и было аналогичным европейскому пути развития, но обладало очевидными специфическими чертами и особенностями. Здесь все процессы были представлены как бы не в «чистом виде», а с изрядными коррекциями и искажениями. В частности, в дореволюционной России, как и на Западе, лояльность определялась главным образом религиозной принадлежностью населения и монархической власти. Однако в отличие от Запада Россия не пережила ни Реформации, ни борьбы за веротерпимость, гарантии независимого суждения не стали всеобщей потребностью, а лишь периодически ставились интеллигенцией. В России не сложились и некоторые другие низовые формы гражданской инициативы. Вполне логичным поэтому стал «сакральный этатизм» - постановка вопроса о сущностном единстве государства и подданных, а не о политическом сообществе в западном смысле слова.

9. Вместе с тем «российский путь» совпадал с западным по целому ряду параметров, например с точки зрения значения «общины» как низовой формы рамоорганизации общества. Однако содержательные параметры «общины» существенно различались в Европе и в России. В российской «общине» деятельное поведение было направлено не на прагматизм и достижение благополучия каждым членом, а предопределялось православной культурологической идеей, опирающейся на трудовой коллективизм.

10. Поворот в сторону либерально-конституционных идей, начавшийся после отмены крепостничества, был сорван первой мировой войной и последовавшей за ней революцией. Следствием этого стал возврат к раннемодернистскому и даже отчасти феодальному типу традиционного сообщества, опиравшегося на подчинение власти, исчезновение элементов гражданского общества и сочетание насильственных и идеологических мер обеспечения единства. В советский период русская и российская идентичность претерпела целый ряд трансформаций - от «имперской идентичности» к специфической советской идентичности, построенной на классовой основе и на идеологеме «единый советский народ».

11. В постсоветский период на протяжении первого десятилетия (в 90-х годах) процессы демократизации происходили в отрыве от национального строительства, по существу опираясь на принципы либерального космополитизма. Как следствие, процессы складывания политического сообщества затормозились.

12. Вместе с тем актуальность создания политического сообщества, строительства нового национального государства сегодня прямо связана с проблемой обеспечения единства страны. В последние годы предпринят ряд шагов, направленных на укрепление единства общества через усиление «вертикали» власти, однако, как нам представляется, пока еще отсутствует целостная программа формирования российского политического сообщества. Последнее трудно себе представить без существенного повышения качества жизни народа, наличия ценностной, территориальной, вертикальной и горизонтальной интеграции общества, интенсивного патриотического воспитания, формирования высокой гражданственности. Решению этих задач призвана способствовать вся совокупность осуществляемых в современной России реформ.

Основные результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна.

Во-первых, автор исследования пришел к выводу о высокой эвристической ценности категории «политическое сообщество» в условиях переходных обществ. Новая концепция политического сообщества позволяет судить о мере включенности и исключенное™ из политического процесса тех или иных социальных групп, о пределах консенсуса по поводу

идентичности, об уровне мультикультурного диалога, уважении и терпимости, взаимозависимости и атомизации и т.п. Она рассматривается нами в широком контексте современных международных отношений и внутриполитических реалий. Ее новизна заключается в том, что раскрывается характер формирования и развития политического сообщества как сущностной составляющей политического процесса, дается его определение.

Во-вторых, на основе анализа различных точек зрения зарубежных и отечественных ученых автор доказывает, что концепция политического сообщества в таком значении, как представляется автору, позволяет преодолеть противоречие между человеком и обществом (поскольку необходимость активного участия граждан в общественно-политической жизни является его важнейшим компонентом), человеком и государством, обществом и государством (гражданское общество и его взаимодействие с государством во многом являются механизмом для создания и функционирования полноценной политической сферы). В условиях же трансформации международных отношений политическое сообщество вполне может стать связующим звеном между отдельным индивидом и глобальным уровнем политики.

В-третьих, в ходе исследования автор приходит к выводу, что в XXI в. сообщества стали приобретать такое же важное значение, как в свое время ассоциации, ставшие основой гражданского общества. По мере широкого признания сообществ в качестве жизнеспособных структур групповая политика становится все более легитимной как в развитых, так и в отсталых странах.

В-четвертых, благодаря использованию инструментария политической науки предложена концепция «политического сообщества» как системы интегративных механизмов, обеспечивающих единство общества и государства и противостоящих дезинтеграционным тенденциям. Вместе с тем под воздействием глобализации и демократизации, по мере культурной и политической интеграции изменяется характер национальных государств, их взаимодействие с политическим сообществом, что неизбежно сказывается на изменении характера гражданства и возрастающей роли гражданского общества в общественной жизни. При этом автором рассматривается ряд наиболее важных разновидностей интеграций: территориальная, национальная, ценностная, интеграция политических элит и масс, а также интегративный тип политического поведения субъектов политики различного уровня.

В-пятых, автором раскрывается концепция политического сообщества как форма и способ самоорганизации в политическом процессе индивидов, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей (в ряде случаев - для совместного противодействия общему противнику) и строящих свои взаимоотношения

на основе согласия. Обосновывается двуединая сущность политического сообщества: оно одновременно является и органическим сообществом, и рациональным конструктом, сознательно формируемым заинтересованной группой.

В-шестых, на основе богатого теоретического и фактического материала доказывается единство политического сообщества, которое обеспечивается с помощью нескольких основных интеграционных механизмов: 1) территориальной интеграции; 2) национальной интеграции; 3) интеграции элиты и масс; 4) ценностной интеграции и, наконец, 5) выработки определенного типа интегративного поведения, т.е. мотиваций и ориента^и на интеграцию.

В-седьмых, новизна исследования заключается в анализе отдельных аспектов процесса жизнедеятельности политического сообщества на различных уровнях (субрегиональном, государственном и наднациональном). При этом в динамике политического процесса исследован достаточно широкий круг элементов политического сообщества, таких как язык, история, религия, обычаи и др. Подобный многоуровневый анализ еще не предпринимался ни в отечественной, ни в зарубежной политической науке. Результатом анализа стало выявление интеграционных закономерностей в политическом процессе современной России.

В-восьмых, сделан важный теоретический и практический вывод о том, что интегрированное политическое сообщество является условием демократизации и реализации программы социально-экономических и политико-административных реформ в России, политического участия, социализации и активизации граждан, устойчивого и динамичного развития страны, становления гражданского общества.

В-девятых, в процессе исследования автор выявил и обосновал устойчивую тенденцию, свидетельствующую о том, что по мере возникновения и разрушения политических сообществ усиливается или ослабевает деятельность политических акторов, их позитивное или негативное воздействие на политический процесс, интеграцию или дезинтеграцию общества.

В-десятых, в процессе исследования автор приходит к выводу о том, что в условиях информационного общества национальные государства существенно изменяются, но не исчезают. В то же время под интенсивным воздействием извне суверенитет, национальные границы и другие важные атрибуты государства подвергаются эрозии, становятся пористыми и рыхлыми. В связи с этим возникает настоятельная потребность в активизации деятельности общества и государства по усилению интеграции и консолидации всех народов и наций нашей страны с целью возрождения ее могущества и международного авторитета. При этом не следует забывать, что в современном мире национальная идентичность играет все более важную роль в мировой политике.

В-одиннадцатых, диссертация является комплексным междисциплинарным научно-политическим исследованием, в котором впервые

основательно раскрывается взаимосвязь политического сообщества как формы фупповой организации политической жизни с политическим процессом, демократизацией жизни современного российского общества.

Теоретическая значимость результатов исследования заключается в изучении и теоретическом осмыслении проблем становления и развития политического сообщества, что позволяет выявить органическую взаимосвязь между единством сообщества и процессами демократизации. Учет человеческого фактора в процессе общественных изменений влечет за собой необходимость пересмотра ряда устоявшихся положений в политической науке, в частности разрыва между демократией и необходимостью национальной консолидации, дополнения системного подхода к анализу политических процессов положением о сущностной значимости политического сообщества. Ясное понимание неоднозначного положения политических сообществ в современном мире, трудностей формирования их идентичности позволяет правильно оценить происходящие политические процессы, в том числе и в России, и до известной степени прогнозировать дальнейший ход ее трансформации и модернизации.

Практическая значимость исследования состоит в том, что:

1. Его результаты могут бьпъ использованы в процессе практической выработки программ и реализации политических курсов, посвященных как внутриполитическим проблемам, так и вопросам, связанным с внешней политикой Российской Федерации.

2.Теоретическое осмысление процесса развития политического сообщества позволяет глубже понять механизмы его формирования, а также практически использовать их в процессе становления и развития политических сообществ различных уровней. Это создает условия для выработки практических рекомендаций и более качественного решения важнейших задач государственного строительства и общественного развития в современной России. Формирование стабильного и единого политического сообщества - важнейшая задача, стоящая сегодня перед Россией, поскольку без него никакие реформы не могут быть эффективно реализованы на практике. В диссертации даны конкретные рекомендации по осуществлению мер для укрепления единства российского политического сообщества в современных условиях.

3. Результаты исследования используются в учебном процессе Борисоглебского государственного педагогического института в виде специального курса и включения отдельных тем в основные курсы: «Теория политики», «Основы политологии», «Современные политические теории», «Политический процесс в современной России» и др.

Апробация работы. Результаты исследования нашли отражение в целом ряде публикаций в профессиональных и научных изданиях, в

том числе и в центральной научной печати, вызвавшие дискуссии в академическом сообществе Российской Федерации, а также в выступлениях на российских и международных конференциях. Наиболее значимыми являются пять монографий соискателя: «Политическое сообщество: генезис и эволюция», «Формирование современных политических сообществ», «Самоуправление и управление в Северном промышленном районе. Особенности и политические проблемы», «Северные города России - политико-экономический анализ», а также «Административная реформа в России: предпосылки, системность и механизмы ХХ-ХХ1 вв.». Соискатель, кроме того, систематически принимал участие и выступал с докладами: на международном политологическом семинаре библиотеки Госдепартамента США на тему «Особенности демократических процессов на региональном уровне в преддверии президентских выборов в Российской Федерации 2000 года», конференции парламентских групп Великобритании и руководства ЦФО РФ на тему «Административная реформа в России на примерах субъектов Центрального федерального округа Российской Федерации», других всероссийских и международных конференциях и симпозиумах. Кроме того, результаты исследований данной диссертации обсуждались на заседании кафедры гуманитарно-социальных наук Борисоглебского государственного педагогического института, на заседании проблемной группы, на кафедре политологии государственного и муниципального управления Орловской региональной академии государственной службы, на ежегодной конференции (декабрь 2004 года) кафедры политологии и политического управления Воронежского филиала РАГС. Соискатель выступал также с докладами (2005 год) по проблемам формирования политического сообщества в современной России на заседании парламентских групп Воронежской областной Думы и заседании фракции «Родина» Государственной Думы Российской Федерации.

Структура работы соответствует поставленным исследовательским задачам и состоит из введения, четырех глав, включающих одиннадцать параграфов, заключения и библиографии.

Во введении обоснована актуальность темы, представлена характеристика степени ее разработанности, определены объект и предмет исследования, изложены его цели и задачи, рассмотрены теоретические и эмпирические основы исследования.

Глава первая - «Политическое сообщество» как объект политического познания» - посвящена анализу генезиса понятия «политическое сообщество», становлению и эволюции основных представлений о нем в политической мысли.

В первом параграфе «Генезис понятия политического сообщества» автор раскрывает процесс формирования политических сообществ

в их историко-теоретической эволюции, позволяющей проследить процесс концептуализации понятия и определения его смысловых границ.

Сущность категории «политическое сообщество» связана со «средой», «территориальностью», не просто с групповой солидарностью, но и со степенью гармонизации связей местной и государственной властей, учетом традиций и культуры населения. Проблему организации «территориальной жизнедеятельности» автор исследует во взаимосвязи с рядом политологических концепций: стабильности политической системы (по Д. Истону и К. Боулдингу); выявления контуров общественного развития и применения элементов «демократического планирования» и качества планирования (по К. Мангейму); «моделирования эволюции», опираясь на идеи Н.Я. Данилевского о трех стадиях развития (от этнографии к государству и далее к цивилизации); рассматривая проблемы политической стратегии управления и процесса принятия решений (по Р. Далю), т.е. определяя эволюцию как «нарастание элементов нового промышленного общества»; наконец, раскрывая проблему политического сообщества через призму возникающих новых постмодернистских взглядов на развитие (Э. Гидденс, У. Бек и др.). Вместе с тем в процессе разработки избранной темы автор опирался на общецивилизационные подходы и взгляды классиков мировой политической мысли: Платона, Аристотеля, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.Ж. Руссо, К. Маркса, М. Вебера, Т. Парсонса и многих других.

Появление концепции политического сообщества связано с Древней Грецией. Именно тогда впервые были сформулированы авторитарная модель политического сообщества Платона и относительно демократическая - Аристотеля. Она была тесным образом связана с понятием «политии», обозначавшим принадлежность в полису, гражданство, и лишь позднее она приобрела более широкое значение политического устройства, режима полиса, политических отношений.

В античной интерпретации ни политическое целое, ни гражданин не могли носить безусловный характер, они были неразрывно связаны друг с другом, взаимно обусловливали друг друга. Аристотелевский идеал единого политического сообщества, более или менее коллективистского по своему характеру, секуляризированного, эгалитаристского, но всегда объединенного под легитимной властью, действующей во имя общего блага, сохранился в политической мысли вплоть до наших дней.

Дальнейшее развитие представлений о политическом сообществе связано с двумя основными идеями, зародившимися в эпоху Рима: с выделением публичной сферы и идеей республики.

В средние века одновременно сосуществовало несколько разного типа сообществ, отличавшихся сложной системой взаимопересечений и одно-

временно ясно различимыми границами. Средневековое общество Западной Европы было жестко регламентированным, определялось довольно сложной иерархией. Общественное сознание этой эпохи мыслило себя как три основных разряда - молящихся (христианские «республики», союз между Богом и людьми), воюющих и работающих, причем эти разряды минимально пересекались друг с другом, создавая собственные сообщества внутри каждой категории. Внутри каждого разряда существовали разветвленные связи экономического, политического, юридического и личного характера, свои специфические общественные и духовные интересы. Иерархия и солидарность корпораций существовали совместно.

В период позднего средневековья одновременно употребляются уже три понятия для обозначения политического сообщества - полития, общество и республика, при этом республика все чаще начинает трактоваться как одна из форм политии, а гражданское общество - как ее субстанция. Однако их полное размежевание произошло лишь в XVII в., когда Жан Бодэн прямо назвал республику формой суверенного государства.

Продолжают сохранять свое значение традиционные сообщества, в основе которых лежит принцип локально замкнутой солидарности, противостоящей «другим». В единстве таких сообществ проявляется «естественность» коммунального существования, гомогенность, или, как его называет Ф. Теннис, «сходство». Имеющееся единство подвергается испьланию, когда условия жизни общины начинают претерпевать существенные изменения под давлением внешней среды. Постепенно различия между «мы» и «они» размываются. Сходство стиля и образа жизни начинает исчезать, замещаясь более широкими коллективами, в которых индивид оказывается один на один со всеми проблемами окружающего мира.

С началом эпохи Модерна на первый план выходит идея договорных обязательств между людьми, постепенно эволюционируя в обстоятельно продуманную идею «общественного договора» как основания для довольно широкого сообщества территориального характера - будущего «национального государства». По мере разрушения солидаристских сообществ утверждается общественный способ организации с присущими ему новыми, специфическими чертами. Условием возможности человеческого сообщества начала рассматриваться реализация идеи прав человека. Формируется также трезво-профанический взгляд на государство: государство с самого начала не имеет никакого нравственного достоинства, а обретает его, лишь превращаясь в правовое. Вертикальная конструкция власти дополняется горизонтальной конструкцией социальности, имеющей, по Гоббсу и Локку, договорную природу, опирающуюся на мораль и право, гарантированные, в свою очередь, все той же вертикалью.

На Западе понятие «полития» с течением времени все чаще начинает применяться к обозначению целостности, упорядоченности, режима

полиса, а государство и гражданское общество противопоставляются друг другу уже как самостоятельные понятия. В XIX веке «политическое сообщество» начинает употребляться как самостоятельный термин, означающий интегрированное общество и государство, объединенные общей целью. При этом предполагается не поглощение общества государством (тоталитаризм), а взаимодополняемость вертикальных и горизонтальных связей, обеспечивающая единство политического сообщества. Несмотря на некоторые содержательные различия, понятия «полития» и «политическое сообщество» являются тесно взаимосвязанными категориями политической науки и довольно часто употребляются в качестве синонимов.

Для Модерна характерно относительно быстрое разрушение традиционных сообществ. Распад сообществ вынуждает людей, утративших традиционную солидарность, искать собственную идентичность и новую коллективность. «Идентичность», по Э. Хобсбауму, есть не что иное, как суррогат сообщества, предполагаемого «естественного дома».

Ключом к стабильности всякого политического сообщества выступает консенсус в отношении идентичности, цели, прав и обязанностей граждан, а также мирного способа разрешения конфликтов. Консенсус легитимирует правительство и обеспечивает связность политического сообщества. Степень наличия элементов консенсуса говорит об уровне развитости политического сообщества. Некоторые авторы, например Б. Барбер, прямо связывают сильную демократию с наличием развитого политического сообщества. В свою очередь, степень наличия политического сообщества свидетельствует о стабильности и мире. Тем не менее, не всякий консенсус в политическом сообществе находит демократическое выражение. Недемократические политические сообщества возникают в условиях авторитарных и даже тоталитарных режимов. Характерной чертой таких политических сообществ чаще всего бывает наличие ясного понимания разделяемых ценностей и общих целей.

Таким образом, представление о политическом сообществе формировалось на протяжении нескольких тысячелетий. В связи с этим следует подчеркнуть, что идея политического сообщества сыграла весьма важную роль в формировании национально-территориальных государств, а затем после некоторого забвения вновь оказалась востребованной на волне глобализации и перехода к постсовременности. Вместе с тем генезис исследуемой проблемы показывает, что политическое сообщество представляет собой «сущностно оспариваемую концепцию», допускающую множество интерпретаций в зависимости от исторического периода или идеологических ориентации исследователя, одновременно сохраняющую перманентное значение своего «ядра» - представления о связном коллективе с разделяемыми ценностями и целями, управляемом легитимной политической властью.

Во втором параграфе - «Политическое сообщество как объект познания политической науки» - раскрывается смысл споров и дискуссий вокруг проблем, связанных с политическим сообществом как объектом политологических исследований.

Основы современных научных подходов к политическому сообществу были заложены еще Максом Вебером. Социальные отношения и общности рассматривались Вебером как отношения солидарности или представительства. Солидарность, по мнению Вебера, типична для: а) традиционных общностей, члены которых объединены рождением и совместной жизнью (дом и род); б) для замкнутых отношений, насильственно утверждающих свою монополию на какие-то возможности (политические союзы); в) для обобществленной, ориентированной на получение дохода общности, когда участники лично ведут дело (торговые общества); г) при определенных обстоятельствах - в рабочих обществах (артель). «Представительство» как факт типично для целевых объединений и союзов, имеющих уложения1.

Понятие «политической общности», по Веберу, применимо к ассоциации, чья коллективная деятельность направлена на организованное господство над какой-либо территорией и регулирование поведения проживающих на ней лиц. Отдельная «политическая общность» существует там, где мы обнаруживаем: 1) территорию; 2) наличие физической силы для господства над ней; 3) коллективную деятельность, которая не ограничена рамками коллективной экономической деятельности с целью удовлетворения общих экономических нужд, но и регулирует в более общем плане взаимоотношения людей, населяющих данную территорию. При этом Вебер имел в виду отнюдь не государство, а именно политическое сообщество, «союз» между властью и обществом, реализуемый через коллективную деятельность.

Этот подход получил свое дальнейшее развитие у Ф. Тенниса в работе «Общность и общество». Теннис противопоставляет два типа сообществ. Подлинной совместной жизнью людей является сообщество, в то время как общество - артефакт, символизирующий преходящую, мнимую, механическую жизнь. Тогда сообщество у него - живое органическое тело, действующее как целое относительно своих частей, предполагающее одушевленную телесность, пространственную близость, предполагающую этику и интуитивные воззрения. В обществе об органическом единстве уже не может быть и речи. Здесь господствует индивидуализм. Враждебность индивидов по отношению друг к другу, области их деятельности и власти четко определены. Нет общего блага - оно может быть только фиктивным,

1 Вебер, Макс. Основные социологические понятия //Теоретическая социология. Под ред. С П. Баньковской. Москва: CEU. 2002. Часть 1. С. 131.

есть только отдельные блага, ценные для индивидуальных субъектов. Однако Теннис полагает, что в сообществе места для политики практически еще нет, господствует традиционная солидарность, она - атрибутивная черта общественной механической солидарности. Однако Теннис не сделал важного вывода о том, что в условиях органической солидарности общества возникает потребность в сознательном и рациональном формировании политического сообщества нового типа, приобретающего двойственную природу - сочетания органического целого и рационального конструкта.

Подобный подход может быть назван «социальным», или «социологическим». Противоположный взгляд на проблему политического сообщества предложил теоретик государственнического подхода немецкий политический мыслитель К. Шмитт. Смысл политического сообщества, по Шмитту, заключается в наличии эвентуального «врага», позволяющего обеспечить единство «друзей». Политическое единство разрушается, если политической мощи класса или группы какого-то народа никто не противостоит и нет возможности самостоятельно определить эвентуального «врага», без которого всякая консолидация оказывается фиктивной. Это право принадлежит государству как сущ-ностно политическому единству. Тем самым Шмитт прямо увязал наличие политического сообщества с конфликтом.

Наконец, в 1950-е гг. теоретики международных отношений Карл Дойч и Эрнст Хаас, изучая процессы интеграции европейских государств, использовали понятие «политическое сообщество» для определения международных объединений, например Европейского сообщества, то есть расширили эту категорию за пределы территориального государства и конкретного общества. С их точки зрения, политическое сообщество - прежде всего принимающая решения власть в качестве легитимной инстанции интеграции или некий орган, заменяющий правительство и выполняющий хотя бы часть его функций.

Еще более широкую интерпретацию сообществ представляют сторонники «цивилизационного подхода». Мы говорим о цивилизации как о культурном сообществе, а отнюдь не о политическом сообществе, хотя цивилизационная идентичность может иметь и определенное политическое измерение. Цивилизационная идентичность может быть аспектом национальной или государственной идентичности, однако помещает государство или нацию в значительно более широкое «воображаемое сообщество» (Б. Андерсон).

Определенный вклад в представление о политических сообществах внесли также теоретики политических систем, в частности Т. Парсонс, Д. Истон и Г. Алмонд. Политическая система - это целостное образование, тесно сопряженное с понятием «политическое сообщество».

Определенное взаимоналожение обеих категорий связано с тем, что, как и политическое сообщество, понятие «политическая система» означает наличие некоей общности. Несмотря на частичное совпадение этих элементов, между политической системой и политическим сообществом нет тождества: политическая система отражает структурно-функциональную сторону политики, в то время как политическое сообщество - ее поведенчески-целевую сторону.

Политическое сообщество, как его обычно определяют в современной политической науке, - это структура, обладающая определенной идентичностью, способностью к мобилизации людей и их ресурсов во имя политических целей и удовлетворения ценностей, а также определенной степенью институционализации и иерархичности (разделение на лидеров и граждан). Такая интерпретация позволяет, как это делают многие авторы (например, Й. Ферпосон, Р. Мансбах и др.), отождествлять политическое сообщество и политию. Однако названные характеристики нуждаются в целом ряде уточнений.

Так, полития должна обладать идентичностью, носящей вполне определенный характер. Процессы формирования сообщества и идентичности тесно взаимосвязаны: разделяемая идентичность - необходимый компонент всякого сообщества. Идентичность - одновременно социальный и психологический конструкт. Складывание идентичности - часть процесса определения сообщества, границ инклюзии и эксклюзии и базиса для его конструирования. Сообщество частично определяется тем способом, которым формируется идентичность, то есть ее ценностями и целями. Процесс определения предполагает выявление границ, т.е. дифференциацию. Признавая, кто именно является «другим», самость начинает определять собственное «Я». «Сконструированный «другой», - пишет американский политолог В. Коннолли, -... становится сущностно необходимым для истинной идентичности и угрозой для нее просто в силу того, что это «другой»1.

Кроме того, полития (политическое сообщество) обладает способностью мобилизовывать индивидов и/или группы во имя политических целей, то есть ради удовлетворения определенных интересов, утверждения ценностей. В этом смысле понятие политии весьма близко к авторитету, то есть способности осуществлять контроль на определенном пространстве, оказывать влияние на людей, ресурсы, результаты разрешения вопросов. При этом важнейшее значение имеет политическая лояльность граждан. Политическая лояльность - качественная характеристика властных отношений, создающая твердую основу для

1 Connolly, William IdentutylDifference: Democratic Negotiations as Political Paradox Ithaca: Cornell University Press. 1991 P. 64.

реализации авторитета. Она представляет собой двуединый процесс внутреннего взаимодействия социально-политических сил, способных в общих интересах преодолевать постоянно возникающие проблемы и противоречия. Совокупность лояльнобтей образует социальную сеть, имеющую территориальные и функциональные измерения.

Наконец, всякая полития должна обладать понятной иерархией, причем каждый статус, каждая роль определяется исходя из институционального характера сообщества. Полития включает в себя структуры и правила, способствующие достижению общей цели. Полития не обязательно должна иметь формальный «центр», однако наличие лидерства и дифференциация ролей необходимы для поддержания институциональной памяти, исторической преемственности и мобилизации ресурсов.

Во все исторические эпохи наличествует множество политий, находящихся по отношению друг к другу в иерархической зависимости. Наряду с новыми формами продолжают существовать и старые формы. Поэтому создание типологии политических сообществ крайне затруднено. Отсюда - большое разнообразие подходов в современной политологии к определению самого «идеального типа» политического сообщества. И все же сказанное позволяет нам сформулировать следующее определение политического сообщества. Политическое сообщество можно определить как форму и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей и строящих свои взаимоотношения на основе согласия1.

Вторая глава - «Эволюционные процессы в современных национальных государствах» - посвящена рассмотрению политических сообществ на уровне национальных государств.

Первый параграф - «Интеграционные механизмы и процессы в политическом сообществе» - посвящен анализу процессов и основных механизмов интеграции, обеспечивающих единство политического сообщества территориально-государственного уровня.

Понятие «интеграция» сегодня широко используется для описания и определения часто весьма разнородных политических феноменов и процессов. Можно выделить пять основных типов употребления понятия «интеграция» в научной литературе.

Во-первых, термин «интеграция» может относиться к процессу сближения культурно и социально различных групп и их трансформации в единую территориальную единицу с общей национальной идентичностью, т.е. в политическое сообщество. В этом смысле предполагается наличие этнически плюралистичного общества, в котором каждая из групп, его составляющих, характеризуется своим языком или каким-то другим

1 См • Кот В С. Политическое сообщество: генезис и эволюция. М.: Мысль 2004 С. 11

осознанным культурным отличием. Национальная интеграция, таким образом, прямо связана с формированием чувства национальной принадлежности на определенной территории, поглощающего и замещающего типы лояльности более низкого уровня.

Во-вторых, понятие «интеграция» часто используется при описании установления общенациональной власти и ее отношений с регионами, которые могут совпадать, а могут и не совпадать с границами определенных социальных или культурных групп. Здесь проходит демаркационная линия между двумя понятиями - «национальной» и «территориальной интеграции». Если термин «национальная интеграция» описывает субъективные чувства, испытываемые индивидами, принадлежащими к разным социальным группам, или по отношению к нации, то «территориальная интеграция» относится к объективному контролю, которым обладает центральная власть над всей территорией на основании провозглашенной юрисдикции1.

В-третьих, понятие «интеграция» применяется также при установлении тесных связей между теми, кто правит и кем правят, например, между элитой и массами. Такого рода «разрыв» чаще всего возникает между ними в обществах переходного типа. Однако подобное состояние может возникнуть и в сравнительно стабильных обществах. Конфликтная ситуация и даже гражданская война при таком подходе рассматриваются как симптомы экстремальной «дезинтеграции».

В-четвертых, «интеграция» определяет минимальный ценностный консенсус, необходимый для поддержания социального порядка, справедливости и равенства, желательности экономического развития как цели. В этом случае интерес обращен прежде всего на законные нормы, легитимность конституционного устройства и действующие процедуры, то есть на желательный или, наоборот, нежелательный тип поведения.

Наконец, в-пятых, речь может идти об «интегративном поведении», связанном со способностью людей в обществе организовываться вокруг общей цели, быть сравнительно легко мобилизованным на защиту общего блага и реализацию стратегических целей общества. По мере того, как в обществе появляются новые потребности и интересы, может возникать вопрос: располагает ли оно необходимым уровнем способности к новой организации, адекватным реализации поставленных целей? В некоторых обществах способность к организации ограничивается малочисленной элитой и по существу не выходит за пределы узкого слоя власть предержащих. В этом случае только государство при определенных условиях обладает достаточным потенциалом для того, чтобы брать

1 См.: Кот В С Политическое сообщество: генезис и эволюция Теоретике -методологические проблемы. М.: Мысль 2004. С 181.

на себя все новые и новые функции. Такой тип организации характерен, например, для России. Это объясняет как сравнительно медленный процесс формирования гражданского общества, так и патримониальность в восприятии государства.

В другом типе обществ способности к организации распределены среди населения более равномерно и индивиды без принудительных мер со стороны власти обнаруживают готовность к самоорганизации. Однако это происходит не всегда и не повсеместно, что позволяет говорить о разной степени и потенциале организованности в различных обществах.

Таким образом, «интеграция» раскрывает широкий спектр человеческих взаимоотношений и подходов: можно говорить об интеграции разнородной культурной лояльности и становлении чувства национального единства; об интеграции политических единиц в рамках единой территории под властью одного правительства; интеграции власти и управляемых; интеграции граждан в едином политическом процессе и, наконец, интеграции индивидов в организациях ради целенаправленных действий. При всем различии интерпретаций их объединяет нечто общее. В любом случае речь идет о попытках определения того, что именно обеспечивает единство общества и политической системы, то есть политического сообщества. А поскольку существует множество причин для распада сообществ, есть все основания принять множество определений понятия «интеграция».

Транзитные политические сообщества, как правило, отличаются более низким уровнем интегрированное™ по сравнению с более традиционными системами, ибо старые ценности, нормы уже разрушены, тогда как новые еще не сформировались. По мере расширения функций системы требуется все более высокий уровень интеграции. Когда мы говорим о политическом развитии, то мы, таким образом, имеем в виду, во-первых, расширение функций политической системы; во-вторых, новый уровень интеграции, необходимый для реализации этих функций; в-третьих, способность политической системы справиться с новыми проблемами интеграции. Процесс формирования политического сообщества включает в себя несколько важных интеграционных проблем, но, к сожалению, существует значительно больше различных вариантов его распада и дезинтеграции. В связи с этим следует подчеркнуть, что политическое сообщество предполагает наличие тесно интегрированного общества и государства, объединенных легитимной властью.

Таким образом, проблемы поиска новых путей интеграции возникают по мере появления новых задач. Тем не менее базовая инфраструктура интеграции на государственном уровне обязательно включает в себя названные типы интеграции: территориальную, национальную,

ценностную, преодоления разрыва между элитой и массами, а также ин-тегративный тип политического поведения, который предполагает наличие не только эффективной системы патриотического воспитания граждан, но и совокупности управленческих механизмов властно-организационной «вертикали» и «горизонтали», способствующих сохранению целостности общества и государства, устойчивого их функционирования.

Второй параграф - «Формирование и эволюционные процессы в современных национальных государствах» - посвящен рассмотрению такого типа политического сообщества, как «национальное государство».

«Национальное государство» (Nation-state) - это своеобразная форма национально-территориального образования, политического сообщества, для которой характерна высокая степень единства государства и общества, развитая публичная сфера, высокая степень легитимности власти, а также интегративная ориентация населения. В силу этих обстоятельств единственной легитимной формой политического сообщества является «нация», национальное государство может рассматриваться как высшая форма политической организации. Национальный суверенитет стал основным элементом международного права, предоставляющего каждой нации право на самооборону и определение собственной судьбы.

Национальное государство, кроме того, создало рамочные условия для инфраструктуры правового государства и формирования пространства развития капитализма, свободного от государственного вмешательства. С точки зрения исследуемой темы значение национального государства заключается прежде всего в том, что оно создало основу для формирования этнической и культурной гомогенности, без которой демократизация государственной системы была бы трудноосуществимой. Демократия и национальное государство - близнецы, рожденные Французской революцией.

В политической сфере главной задачей, соответственно, становится формирование нации как процесс осознания каждым гражданином своей принадлежности к единому народу, а также формирование политического сообщества, то есть дополнение идеи нации политическими нормами и институтами.

Национальное сознание становится способом культурной интеграции, специфичной для условий Модерна в Европе. С середины XVIII в. происходит взаимное переплетение двух имевших до этого хождение понятий-нации как «родового сообщества» и «нации государства». После Великой французской революции «нация» становится источником суверенитета. За каждой нацией признается право на политическое самоопределение. Она становится признаком, конститутивным по отношению к политическому сообществу.

В конце XIX в. представление о том, что национальная идентичность есть условие демократического гражданства, меняется на противоположное толкование. Постепенно многие исследователи приходят к выводу о том, что нация граждан обретает свою идентичность не на этнически-культурных сходствах, а в процессе демократической политической практики граждан. Таким образом, происходит преодоление дополитического сообщества.

Современные нации возникли, когда сложилась связь между зарождающейся идеей народного суверенитета и ассоциацией граждан со своей родиной. Это позволяет объяснить, почему национальная идентичность так часто находит свое выражение в традициях и обычаях ушедших поколений. В такой логике можно рассматривать нации как «органические сообщества», поскольку они сформировались под влиянием естественных и исторических сил, а отнюдь не только или по преимуществу политических. Из этого напрашивается вывод о том, что «культурные нации» отличаются большой стабильностью и взаимной связью, ибо их связывает мощное, исторически подтвержденное чувство национального единства.

Подобно нациям, этнические группы также могут иметь весьма заметную, высокоразвитую идентичность. В то же время от наций их отличает то, что, стремясь поддержать свое культурное своеобразие, этноцентристские группы не ставят своей задачей обретение политической независимости. На практике, однако, различие между нациями и этноцентристскими группами часто размывается, а в определенных ситуациях культурный национализм легко превращается в политический.

Привлекательность национального государства заключается в том, что оно открывает перспективу культурной связности и политического единства. Когда группа людей, разделяющих общую культурную идентичность, обретает право на самоопределение, происходит совпадение политического сообщества и принципа гражданства. Именно поэтому националисты верят, что силы, создавшие независимые национальные государства, носят естественный характер и им бесполезно сопротивляться. Никакая иная социальная группа не может создать осмысленное политическое сообщество. Поэтому националисты часто распространяют на национальные государства те же самые права, которые считаются правами человека. Они рассматривают самоопределение, например, как аналог индивидуальной свободы, заслуживающий такого же уважения.

Таким образом, речь идет о постепенном замещении субнациональной приверженности лояльностью и привязанностью к единой нации. Но в таком контексте и демократизация становится следствием интеграции нации, на основе которой она продолжает развиваться и консолидироваться, тем самым способствуя укреплению национального

государства. Если же демократизация процесса осуществления государственной власти имеет место до достижения единства нации, то возникает опасность дезинтеграции государства.

Представление о «демократической консолидации» претерпело определенную метаморфозу. Если в 1970-80-е гг. оно использовалось главным образом для определения проблем, связанных с прочностью новых демократических режимов и предотвращением «отката» назад к авторитаризму, то в современной политологической литературе оно приобрело весьма расширительное значение. В наши дни в него включают также массовую легитимацию режима, распространение демократических ценностей, нейтрализацию антисистемных акторов, обеспечение гражданского контроля над армией, устранение авторитарных анклавов, партийное строительство, организацию функциональных институтов, стабилизацию электоральных правил, рутинизацию политики, децентрализацию государственной власти, введение механизмов прямой демократии, судебную реформу, облегчение положения бедных и, наконец, экономическую стабилизацию.

Политическое сообщество в процессе своего становления в реальной действительности проходит ряд культурно-исторических «ступеней». В то же время оно обладает рядом неизменных атрибутивных характеристик и черт, по которым можно определить его конкретные формы. При этом предшествующие атрибуты сохраняются во всех последующих «ступенях».

Так, на первом этапе становления «больших» политических сообществ, или сообществ в широком смысле (мы говорим не об артелях, кружках, малочисленных общинах и т.д.), решающую роль играет государственное принуждение, вынуждающее членов сообщества исполнять определенные социальные и политические роли, поддерживающее и укрепляющее существующий политический порядок. К ним относятся прежде всего общественные и политические отношения, связанные со способом производства, социальной стратификацией, политическим режимом, политической организацией общества, формой государственной власти, структурой аппарата государственного управления, правовой и институциональной структурой и т.д. Следовательно, на начальном этапе структура политического сообщества определяется преимущественно степенью развитости государственной власти и наличием соответствующей политической воли.

При этом единство сообщества обеспечивается не только насильственными или юридическими методами, но и политико-идеологическими, политико1религиозными, политико-мир обоснованиями сакральной природы влг

жшзре! носкими, этическими

С. Петербург , О» *» *>Г

единства сообщества выступает прежде всего авторитет власти. На этой ступени государство поглощает общество, сословия создают разнообразные системы композиций правовых норм в зависимости от статуса, воля государственной власти оказывается единственным источником права и силы, обеспечивающим единство сообщества.

Следующая ступень формирования политического сообщества -развитие правовых и политических предпосылок, предопределяющих меру ответственности, принуждения, дозволенности в отношениях между обществом и властью. Именно на этой ступени происходит интенсивное развитие гражданского общества, политических институтов, норм и правил во взаимоотношениях между элитой и массами. На этом этапе зарождается идея единства политического сообщества как способа сотрудничества между государством и обществом, а не их противопоставления, складывается политическая культура единства. Начинает формироваться политическое сознание внутри политического сообщества как атрибутивная черта третьей ступени.

Предложенная модель формирования политического сообщества представляет собой определенную идеалтипическую схему, хотя и подтвержденную историей становления национальных государств.

Хотя принцип национального государства получил широкую поддержку в XX столетии, почти одновременно с этим началось действие сил, подрывающих сами основания его существования. В наши дни «национальное государство» как тип политического сообщества переживает определенный кризис. Свидетельством этого становится появление наднациональных и региональных сообществ, преодолевающих границы традиционных национальных государств. В то же время имеется немало признаков укрепления государства и подтверждения его способности к сохранению даже в условиях быстро развивающейся глобализации.

В третьем параграфе - «Гоажданство как условие легального членства в политическом сообществе в условиях модернизации» -раскрывается проблема гражданства в изменяющемся мире.

Меняющийся характер национальных государств ведет к изменению характера гражданства. Гражданство в условиях современности означает членство в ограниченном политическом сообществе в форме либо национального, либо многонационального государства. Гражданин - это индивид, обладающий правами членства в сообществе, правом проживания на данной территории, он является субъектом государственной административной юрисдикции, а также в идеале-субъектом демократической власти, от имени которой издаются законы и осуществляется управле-ние1. М. Вебер выделял следующие атрибутивные, идеально-типические

1 Кот B.C. Гоажданское общество, его генезис и проблемы становления в современной России. Борисогпебск: ГОУ ВПО «БГПИ», 2003, ISBN 5-85897-207-1. Стр 13

черты гражданина современного национального государства: место жительства, административное подчинение, демократическое участие и членство в культурной общности. Важнейшим аспектом гражданства является политическое гражданство.

Политические сообщества не обязательно включают в себя национально и этнически гомогенные группы, но обязательно предполагают наличие определенных политических преимуществ для членов сообщества. Исторически понятие гражданина предполагало определенные привилегии и тяготы самоуправления.

Гражданство обозначает право на политическое участие, право занимать определенные должности и выполнять обязанности, а также участвовать в обсуждении общезначимых вопросов. В то же время еще Аристотель подчеркивал зависимость идентичности гражданина от режима полиса. Гражданином становятся не по природе, а в силу наличия города и его установлений. Иными словами, гражданин - это социальный конструкт.

В политологии сложились два во многом противоположных подхода к рассмотрению проблемы гражданства. В либеральной традиции естественного права, начало которой было положено Дж. Локком, роль гражданина рассматривается с индивидуалистических позиций. В соответствии с этим подходом гражданство рассматривается по образцу членства в какой-либо организации, т.е. индивид находится в положении внешнем по отношению к государству. Граждане практически ничем не отличаются от частных лиц, отстаивающих перед государством свои дополитические интересы. Способность быть гражданином - это способность актуализировать индивидуальные права и принцип равенства перед законом, а также оказывать влияние на лиц, принимающих решения. Иными словами, такой подход имеет прежде всего инструментальное значение.

Другая, республиканская традиция исходит от Аристотеля и носит преимущественно этический характер. Она говорит о гражданстве с точки зрения принадлежности к самоопределяющемуся этико-культур-ному сообществу. Граждане интегрированы в политическое сообщество как части в целое.

Модель политического сообщества как целостности, в которую инкорпорированы граждане, во многих отношениях уже не соответствует современным политическим отношениям в развитых демократических обществах. В то же время она имеет ряд очевидных преимуществ по сравнению с первой моделью, наглядно демонстрируя, что политическая автономия может быть достигнута только через интерсубъективно, коллективно осуществляемую практику. Правовое положение конституируется через сеть эгалитарных отношений взаимного признания. Иными

словами, каждый гражданин в этой модели - актор, действующее лицо, а не просто сторонний наблюдатель. Это означает появление общего сознания, возникающего из идентификации с сознательно принимаемыми традициями собственного политико-культурного сообщества, т.е. с патриотизмом, понимаемым как идентификация с историческим сообществом, основанным на определенных ценностях. В республиканской традиции это не политическое сообщество вообще, а такое сообщество, которое воплощает принцип свободы.

В отличие от культурной интеграции интеграция политическая относится к такой практике и правилам, конституционным традициям и институциональным обычаям, которые позволяют обеспечить единство индивидов, давая им возможность сформировать политическое сообщество. Их функционирование имеет двоякое измерение: они не только должны позволить управлять экономикой, государством и его административным аппаратом, но и создать предпосылки для легитимности основных институтов общества.

По мере развития процессов детерриториализации политики, изменений в практике ассимиляции и усиления иммиграционных потоков, роста числа перемещенных лиц и беженцев вопросы политического гражданства приобретают особую теоретическую и практическую значимость. Либеральные демократии сталкиваются с противоречием между принципами прав человека и требованиями суверенитета. Законы об иммиграции обычно отдаются на откуп административным органам, в то время как фактически они по своему статусу и актуальности заслуживают того, чтобы рассматриваться как один из аспектов конституционной традиции и интерпретации.

В плюралистическом государстве конституция выражает формальный консенсус, она лишь опосредованно связана с предшествующей гомогенностью происхождения или формы жизни. Граждане регламентируют свою совместную жизнь в соответствии с теми принципами, которые находят обоснованное одобрение со стороны всех. Такая ассоциация структурируется благодаря отношениям взаимного признания, в которых каждый может рассчитывать на уважение к себе как к свободному и равному со стороны всех. Таким образом, это признание осуществляется в трех основных отношениях: в соблюдении прав человека; соблюдении прав этнической или культурной группы и, наконец, в соблюдении прав граждан, т.е. членов политического сообщества. Эта идея самоопределяющегося политического сообщества нашла правовое воплощение в конституциях и вообще в политических системах многих стран Западной Европы и США.

Глава третья - «Процесс формирования политических сообществ наднационального уровня» - включает в себя результаты рассмотрения

процессов складывания и конструирования политических сообществ более широкого плана, нежели территориальные государства.

Первый параграф - «Концептуализация «Запада» как мегасо-общества» - раскрывает модель формирования сообщества на базе цивилизационной идентичности, с течением времени дополняемой рядом политических институтов, структурирующих систему взаимосвязей.

Весьма важное значение в условиях глобализации приобретают более широкие «политические сообщества», выходящие за пределы национальных государств. Граждане, территориально и политически организованные в государства, отдают последнему свою приверженность и лояльность, однако в последнем случае распространяют часть своей идентичности на более широкие сообщества по мере углубления и развития их интегрированное™.

То, что объединяет плюралистические сообщества безопасности в союзы, - это не просто «чувства» (субъективные эмоции), но и интерсубъективное знание и общая идекгичностъ. Это предполагает эволюцию в направлении социально структурированных и дифференцированных транснациональных регионов - сообществ с собственными международными элитами и институтами. Такие регионы-сообщества представляют собой региональные системы смыслов (взаимозависимые группаы смыслов между индивидами и коллективами) и не ограничиваются специфически географическими районами. Они состоят из людей, чьи идентичность и интересы создаются общим и специфичным для них пониманием смыслов и нормативными принципами, и отнюдь не ограничиваются суверенитетом над определенной территорией. Такие регионы:

а) обладают активной коммуникацией и взаимодействием между акторами через государственные границы;

б) объединяют людей и организации, активно участвующие в политической жизни международного (транснационального) региона и реализации поставленных региональных целей;

в) отдельные государства воспринимаются гражданами как части регионального сообщества и действуют в качестве агентов по обеспечению благосостояния на уровне региональной системы управления.

Таким образом, региональное сообщество - это группа стран, отличающихся заметной взаимозависимостью по целому ряду разнообразных аспектов, внутри которой обычно осуществляются трансакции, по множеству параметров превосходящие обычные отношения между странами.

Региональные сообщества, разумеется, обладают территориальным измерением, но не сводятся к физическому местоположению. Это прежде всего когнитивные (познавательные) сообщества, помогающие выстроить интересы и политическую практику входящих в них единиц, чьи смыслы,

типы понимания и идентичности помогают удерживать единство региона. Подобный подход позволяет сформировать сообщество, выходящее за пределы границ национальных государств и конкретных территорий. Примером такого сообщества выступает «Запад». В соответствии с такой интерпретацией США и Европейский союз составляют единое когнитивное пространство. Канада и Австралия, несмотря на свою географическую удаленность, также являются частью этого сообщества.

В истории и языке мировой политики «Запад» обычно предстает в качестве связного сообщества, эволюция которого прослеживается с древнейших времен до настоящего времени. Однако идейное наследие «Запада» отличается большим разнообразием, а часто оказывается и весьма противоречивым. «Запад» может быть рассмотрен как географическое понятие, как юридическое понятие (Западная Римская империя, просуществовавшая до 395 г. н.э.), религиозное сообщество (Римско-католическая церковь); культурное и расовое сообщество (по сравнению в Азией и Востоком) и идеологическое сообщество, предполагающее противопоставление некоммунистических государств Европы и Северной Америки «красному Востоку» на протяжении XX века. Тем не менее «Запад» - не формальное политическое сообщество в том самом смысле, как понимаются суверенные государства или международные организации. Частично формальную структуру сообществу придают только политические организации (например, НАТО), которые, однако, контролируют только часть, определенный сектор взаимодействий, а отнюдь не являются каким-то вариантом наднационального правительства.

В последние годы также возрос интерес к вкладу в изучение политических сообществ со стороны конструктивизма. На уровне онтологии конструктивисты рассматривают мировую политику через целый ряд параметров - от социальной до физической среды.

Конструктивистская точка зрения предполагает, что государственная идентичность и интересы не являются строго зафиксированными, они вытекают из диффузии и конвергенции причинно-следственного и нормативного понимания, преодолевают национальные границы, обладают высоким уровнем коммуникации, экономической взаимозависимости и широким спектром сотрудничества. Более того, идентичности и интересы не только не противоречат друг другу, но обладают потенциалом конвергенции. Конструктивисты пришли к выводу, что интересы определяются идентичностями и нормами, связанными с ними. Идентификация с большими коллективными идентичностями может играть важную роль в формировании и легитимации действий и целей акторов в мировой политике. Они также считают, что акторы и структуры взаимно конструируют друг друга в параллельном процессе. Сказанное

находит свое полное выражение в концептуализации понятия «Запад» в теории международных отношений. «Запад, - пишет О'Хаган, - это прежде всего пространственная концепция и одновременно сообщество, вышедшее за пределы своей территориальной принадлежности через установление и включение обществ по всему земному шару»1.

«Запад» - это сложносоставная и весьма разнообразная идентичность, обладающая широким спектром материальных и нормативных измерений. Кроме того, восприятие «Запада» варьируется в зависимости от исторического времени и пространственного нахождения наблюдателя.

Рассматривая «Запад», мы можем сделать вывод о том, что решающую роль играют границы, отличающие его от других мегасообществ, в частности от «Востока». Кроме того, представление о «Западе» создается благодаря знанию основных норм, убеждений и институтов, создающих основу для субъективного восприятия сообщества, обеспечивающих его связность, единство, характер и содержание.

Таким образом, мы можем выявить следующие параметры «Запада» как модели политического сообщества:

- территориальные границы сообщества, меняющиеся по мере расширения и экспансии «Запада» (сначала только Западная Европа, затем Западная плюс Центральная и Южная Европа, затем США, Канада, Австралия и ряд других регионов, в том числе в ряде случаев - и Япония и т.д.). Как правило, в качестве «хартлэнда» западного политического сообщества называются Европа и США. Россия чаще всего исключается из понятия «Запад». Отсюда религиозные границы сообщества - христианство, как правило, считается духовной и политической основой современного «Запада». Расовая принадлежность -именно расовая принадлежность на практике становится важнейшим основанием для инклюзии или эксклюзии тех или иных групп в западное сообщество. В силу господства политической корректности эта проблема фактически исчезла из современных теорий международных отношений. Тем не менее раса сыграла немаловажную роль в определении дифференциации и зачастую продолжает иметь значение и сегодня;

- параметр беспрецедентной мощи, силы и влияния, основывающейся на материальном потенциале и уровне развития техники; способность «Запада» во многом контролировать мировую политику через международные институты, право и культуру. Характер норм и институтов - приверженность либеральным ценностям прав человека и демократическому характеру правления. В целом концепция

1 O'Hagan, Jacinta. Conceptualizing the West in international Relations. From Spengler to Said Houndmiils: Palgrave. 2002. P. 43.

«Запада» как сообщества имеет сильный нормативный подтекст. Нормы обусловливают, устанавливают имплицитное чувство иерархии, поскольку западные нормы и ценности рассматриваются в качестве чего-то неизмеримо более высокого и значимого, чем незападные. Идентификация и интерпретация основных базовых ценностей позволяют объединять авторов самой разной ориентации и одновременно ясно различать сторонников и противников «Запада». Обычно в число западных ценностей и норм включают индивидуализм, рациональность, свободу и равенство. Эти нормы отражают идеалы европейского Просвещения, Французской и Американской буржуазных революций. В аналогичной оптике следует рассматривать и западные политические институты -конституции и либеральные политические институты, в том числе правление на основе права. И здесь существует множество разнообразных оценок, однако встает крайне сложная проблема применимости западных институтов в не-западном мире. Тем не менее можно сделать вывод о том, что западные институты вносят важный вклад в увеличение мощи «Запада» и создают основу для его единства, четко указывая на его противника - все те страны и общества, которые эти институты не признают.

Признание возможности отношений между концепциями цивили-зационной идентичности и природой мирового порядка, по мнению диссертанта, имеет немаловажное значение для исследования мировой политики. «Запад» - это сообщество, отличающееся заметной устойчивостью, оказывающей порой определяющее влияние на конкретные политические решения. Это тип «воображаемого сообщества», достраивающего вполне реальное, объективно существующее политическое, экономическое, военное, технологическое и т.д. сообщество как важнейший актор современных международных отношений. Оно отличается большей структурированностью и целостностью, чем многие другие сообщества более высокого и низкого уровней. Это становится особенно заметным, когда мы начинаем рассматривать такой феномен, как «мировое сообщество», о котором много говорят и пишут в контексте процессов глобализации, но которое по-прежнему остается скорее нормативным лозунгом, нежели реальностью.

Второй параграф - «Процесс формирования единого политического сообщества в ЕС» - обращен к раскрытию сущности политического сообщества иного типа, а именно сознательного создаваемого наднационального интеграционного объединения цивилизационно близких государств.

Европейские организации (Европейский союз, Совет Европы и др.) сегодня уже интегрировались в четкую европейскую структуру. Появились новые элиты европейских функционеров, формально все еще связанные со своими национальными правительствами, хотя на деле они уже во все большей степени приобретают наднациональные черты.

Как следствие, решения, принимаемые на наднациональном уровне, распространяются на все большее число граждан. Однако, поскольку роль гражданина институционализирована только в рамках национального государства, возможность граждан реально влиять на принимаемые на общеевропейском уровне решения пока еще не столь значима.

С точки зрения проблем политического сообщества три важнейших фактора последнего времени имеют особое значение. Во-первых, это объединение Германии и демократизация восточноевропейских государств, придавшие новое значение проблеме национального государства. Во-вторых, важнейшей вехой в процессах становления Европейского сообщества стало вступление в силу в 1993 году Соглашения об общем внутреннем рынке, что вынуждает по-новому поставить вопрос о соотношении национального государства и демократии. В-третьих, усилились миграционные процессы из бедных районов Юга и Востока, обостряющие противоречие между универсалистскими основаниями демократического правового государства и партикуляристскими требованиями сохранения целостности устоявшихся форм жизни.

Очевидно, что процесс формирования европейской идентичности отличается существенной сложностью. Поскольку Европейский союз -это межгосударственная концепция, то лояльность граждан распространяется на государства-члены. Практически во всех случаях (за исключением Швеции, Нидерландов и «новых» членов ЕС) государства существовали в современной конституционной форме по меньшей мере на протяжении двухсот пятидесяти лет. Практически при возникновении любого несогласия на уровне Европейского Совета министров представители стран-членов начинают наглядно демонстрировать свою приверженность национальным интересам для того, чтобы получить поддержку своих сограждан. Сохраняется традиция рассмотрения национальных государств в качестве фундаментального фокуса лояльности, а отнюдь не просто наций, чего можно было бы ожидать в свете тенденций к превращению «единой Европы» в полугосударственное объединение.

В то же время принадлежность к более широкому пространству активизировала национальные и региональные идентичности, которые, как считалось ранее, были ассимилированы национальными государствами. Для многих местностей ЕС - не столько угроза, сколько возможность для самоутверждения и дистанцирования от своего национального государства. Обычно такие «мини-нации» отличаются от своих соседей по языку и культурным традициям и часто стали членами общенациональных сообществ в результате скорее завоевания, нежели интеграции. Весьма характерен пример Франции, где во многих местностях наблюдается возрастание интереса к собственной исторической идентичности и народным традициям. Это происходит

вопреки стандартам франкофонии в образовании и воспитании нескольких поколений в духе единства французской нации со времен Великой французской революции.

В контексте интеграции довольно трудно провести водораздел между культурой и политикой. В ЕС существует консенсус в пользу открытых торговых отношений, политической координации, стабильных финансовых инструментов, коммерческого и филантропического партнерства, наднациональных институтов, сетей разного типа, идентифицирующих первоочередные сферы развития. Тем не менее практически отсутствует идея превращения европейцев в единый народ, то есть полноценной наднациональной интеграции. Таким образом, технократический подход к европейской интеграции предопределяет и тип формирования политического сообщества.

Следует отметить, что, несмотря на благородство целей и целеустремленность тех, кто создавал беспрецедентные структуры ЕС, не имеющие аналога в мировой истории, тот факт, что союз был сформирован «сверху», со стороны политических лидеров, а не благодаря более медленному органическому процессу, объясняет неадекватность политического сознания и эмоциональной лояльности со стороны европейцев. Существует точка зрения, что необходимые изменения произойдут с течением времени: люди адаптируются к новому институциональному устройству, и оно начнет восприниматься как естественное. Именно на это надеются многие европейские политики.

Чем более энергично профессиональные «европеисты» внедряют механизмы и инструменты, направленные на реализацию общей цели, тем более важные возражения против них выдвигаются гражданами, пытающимися укрыться за мифами традиционного национализма. Многие влиятельные группы в национальных государствах находят способ продемонстрировать свою собственную идентичность. Следствием этого становится «балканизация» национальных государств, фрагментация групп. С появлением новых институтов и укреплением уже относительно давно функционирующих опасность фракционности не исчезает.

Хотя утверждение о единстве в разнообразии и является уже общепризнанным, широко распространен «голландский синдром» - ощущение непонятости, недооцененное™, уязвимости своей культуры, для которой существуют угрозы влияния со стороны более крупных и влиятельных членов сообщества, дополняемые наличием множества отдельных культурных фрагментов «внизу». Именно распространенность данного синдрома принудила Европейский союз принять решение о том, что каждая страна - член ЕС сама управляет своей культурой.

Поли™ческое будущее европейских сообществ также во многом оказывается связанным с утверждением специфического типа отношений

между гражданством и национальной идентичностью. Понятие гражданства в аристотелевском духе было рассчитано на небольшие города и города-государства (полисы). Превращение населения в нации, формирующие государство, позднее происходило под знаком национализма, как было показано выше, выступавшего в качестве скрепы территориального государства, и республиканской идеи. Политическая интеграция через институт демократического гражданства - лишь один из аспектов социальной интеграции.

Гражданский суверенитет народа трансформируется в институционализированную правом процедуру. Именно в этом контексте в последние годы в Европе такую популярность приобрели теории «делиберативной демократии», предполагающие существование не тотального субъекта общественного целого, а лишь множества автономно сцепляющихся друге другом интересами дела и дискурсов. Основной акцент нормативных ожиданий перекладывается в этом случае на демократический процесс и инфраструктуру политической общественности. Основная масса населения может использовать права на политическое участие только в форме интеграции общественной коммуникации, стоящей на фундаменте либеральной и эгалитарной политической культуры. Европейский конституционный патриотизм в отличие от американского должен вырасти из различных, определенных национальными историями толкований одних и тех же универсалистских правовых принципов.

Таким образом, «Запад» и ЕС как два типа политических сообществ наглядно демонстрируют трудности, с которыми сталкивается процесс формирования сообщества в условиях множественности культурных и политических идентичностей. Если в процессе формирования такого мега-сообщества, как «Запад», институциональный конструктивизм играл вторичную роль, а цивилизационная самоидентификация населения происходила вне правовых и институциональных структур, появившихся значительно позже, опираясь, главным образом, на принцип сходства и культурной близости, а также противостояние «другим» (будь то ислам, Россия или колониальные и зависимые народы), то в случае ЕС формирование сообщества происходит «сверху», вслед за экономической интеграцией, конструктивистская составляющая играет здесь решающую роль. Отчасти имеет место взаимоналожение сообществ «Запад» и ЕС. Однако, будучи весьма слабо подкреплены интеграцией «снизу», европейские структуры сталкиваются с довольно сложным сочетанием центробежных и центростремительных тенденций внутри сообщества. Будущее европейского сообщества зависит от способности руководства ЕС найти адекватные механизмы сочетания демократии и политической воли, «мультикультурализма» и наднационального единства, формальных и неформальных механизмов интеграции.

Глава четвертая - «Интеграционные закономерности и особенности трансформации российского общества».

Первый параграф - «Традиции и особенности взаимоотношений власти и народа в России как условия единства общества».

Становление национально-патриотического сознания в России, в сущности, повторяло европейский путь, хотя и обладало весьма заметными особенностями. Огромные территории, ее уникальные условия и природные богатства обусловили, с одной стороны, автократический характер власти и форм правления, лишивший российских подданных возможности активного участия в политической жизни страны, а с другой стороны - мобилизационный тип общественного развития России, которая во все времена была «лакомым куском» для многих государств, превращавших страну в «осажденную крепость».

Формирование политических сообществ в России связано с наличием многоукладности (крупных монополий, остатков крепостничества, первобытного способа производства), с большим разнообразием обычаев, традиций, многочисленных религиозных конфессий и культур. В едином, целостном обществе сосуществовало многообразие систем ценностей, укладов жизни, оказавшихся невосприимчивыми к инновациям, демократизации и модернизации. Демократические тенденции развития российского общества всегда уступали авторитаристским.

Исторические условия и ее «место развития» (евразийское положение) обусловили довольно частую смену векторов развития (Запад - Восток) и наличие множества переходных периодов, существенно изменявших систему ценностей, образ и качество жизни. «Россия не может определять себя как Восток и противопоставлять себя Западу. Россия должна сознавать себя Западом, Востоком-Западом, соединителем двух миров, а не разделителем», - писал Н. Бердяев1. В России с этой точки зрения все процессы представлены не в "чистом" виде, а носят смешанный и даже запутанный характер. Целый ряд факторов, имевших долговременное значение, исказили и видоизменили процессы национального развития.

Для того чтобы понять специфику российского национального сознания, прежде всего необходимо оттолкнуться от своеобразия той геополитической роли, которую она играла на протяжении тысячелетней истории. Для нее были характерны следующие моменты:

во-первых, евразийское "буферное" географическое положение России способствовало защите европейской цивилизации от захватнических войн варваров-кочевников;

1 Бердяев Н.А Душа России /Русская идея, М. 1992 С. 308

во-вторых, пространственное расширение России привело к естественному мозаичному расселению и территориальному смешению русского населения с другими этносами, поэтому в самосознании русского человека, в отличие от европейца, отсутствовало понятие конкретного национального ареала проживания, он всегда мыслил себя частью бескрайней «матушки-России»;

в-третьих, сохранение государственного суверенитета столь обширной территории требовало огромных материальных, ресурсных и людских вложений в военную сферу экономики;

в-четвертых, благодаря своим размерам и военной мощи Россия играла определяющую роль во всех европейских и частично азиатских военных и политических конфликтах, ибо ее военная поддержка или прямое военное участие вело, как правило, к победе поддерживаемой Россией стороны;

в-пятых, собирание земель, единство и неделимость страны имели особую ценность на протяжении всего периода после освобождения от "Орды".

Многое, тем не менее, совпадало с европейским путем развития национального самосознания. В частности, в допетровской Руси лояльность, как и в средневековой Европе, была главным образом направлена на религиозную веру и монархическую царскую власть.

Вместе с тем были и существенные отличия. Например, процесс формирования национального государства в России и в Германии шел почти противоположным путем: российская государственность сложилась еще до формирования национального единства в полном смысле этого слова, в то время как в Германии национально-политическое единство сформировалось гораздо позже национального самосознания.

Весьма существенные отличия были также в характере воздействия языческого дохристианского религиозного фактора. В Европе также сохранялись некоторые языческие рудименты, но они были практически полностью задавлены церковным влиянием, в то время как в России язычество во многом срослось с христианством в очень сложную структуру, в которой языческие элементы в ряде случаев даже преобладали над христианскими.

Проблема единства Российского государства всегда оставалась исключительно актуальной в ситуации наличия постоянного вражеского окружения и давления на страну извне, представлявшего опасность для самого существования Руси и затем России как самостоятельного и независимого государства. При этом наиболее важную роль могли бы сыграть правовые аспекты обеспечения единства.

В средневековой Руси идея политического сообщества идентифицировалась в самом по себе понятии «Русь». Политическая система воспринималась русичами как общее достояние. Так, слово «свобода» изначально означало сферу порядка своих в противопоставлении чужим,

т.е. исходную протопопитическую общность. Об этом, в частности, говорит ее развитие в другое слово - слобода, обозначавшее небольшие автономные по отношению княжеству, царству политические субсисте-мы-политии. Характерно постоянное воспроизведение генотипа слободы как ядра политической самоорганизации на протяжении многих веков, столь же последовательно вызывавшее стремление власти к их редуцированию вплоть до упрощенных частичек империи.

С этим с самого начала было тесно связано понятие «родины». Оно образовано от понятия «род», означало нечто близкое, родное, связанное кровными узами. Отсюда - понятие «родитель» как дающий жизнь. Иными словами, понятие «родины» воплощает любовь к своей стране, т.е. родной земле (сильный территориальный аспект, всегда игравший особо важную роль для восточных славян и позднее русских). Впервые понятие «русский народ» вводится Киевским митрополитом Илларионом, который в своем трактате «Слово о Законе и Благодати», вышедшем в первой половине XI в., писал: «О Законе, Моисеем данном, и о Благодати и истине, в Иисусе Христе явившихся, о том, как Закон отошел, а Благодать и истина всю Землю исполнили, и вера на все языки простерлась, и на наш русский народ» (подчеркнуто нами. - В.К.)1

Характеризуя «истинную цель «Слова», Д.С. Лихачев отмечает, что она «не в догматико-богословском противопоставлении Ветхого и Нового Заветов», т.е. иудаизма и христианства. «Традиционное противопоставление двух заветов - это только основа, на которой строится... определение исторической миссии Руси». Выступая против богоизбранности одного народа, «Илларион излагает учение о равноправии всех народов, свою теорию всемирной истории как постепенного и равного приобщения всех народов к культуре Христианства»2.

Таким образом, Илларион стремился «раскрыть посредством этих образов свою основную мысль о признании язычников: для нового вина нужны новые мехи, для нового учения нужны новые народы, к числу которых принадлежит и народ русский», - писал в XIX в. И.Н. Жданов3.

Понятия «родина», «народ», «земля» объединены общим смыслом. Даже в летописях слово «земля» повторяется многократно при почти полном отсутствии понятия «княжество» (государство). У славян родная земля пользовалась абсолютным приоритетом по отношению как к личным интересам, так и государственным. Значительно позднее, уже в эпоху абсолютизма, произошла подмена, и на первый план вышло государственничество. В отличие от Запада Россия не пережила ни Реформации, ни борьбы за веротерпимость.

1 Слово о Законе и Благодати/ Русская идея. М.1992. С.19.

2 Там же Комментарии. Илларион «Слово о Законе и Благодати». С. 444

3 Комментарии. Илларион «Слово о Законе и Благодати». С. 444

Через общины - низовой уровень организации жизнедеятельности - происходило способствование формированию (на Западе и в России) разных типов государственности. На Западе со стороны государств не было сильно Выраженной регулятивной функции, политическая власть ограничивалась «созданием правил игры». В России структура государственности всегда участвовала в хозяйственной политике, сначала в форме «государственного феодализма», затем «государственного капитализма», перешедшего в советское время в «административный социализм» с элементами госкапитализма.

Как известно, основой существования целостного гомогенного общества являются системы и институты поддержания коллективной солидарности, одним из которых является миф, представляющий общую систему ценностных ориентиров. В допетровской и даже петровской Руси "основной миф" российского общества строился вокруг философии православия, соединившего Русь с христианской Европой и противопоставившего ее как носителя "истинной веры" латиноязычному католицизму.

Правовое обеспечение личности, начавшееся в России в XVIII столетии, имело характер «пожалований, даруемых сверху». Имело место поэтапное введение подданных в гражданство по велению властей - в 1765-1785 гг. было освобождено дворянство; в конце XVIII столетия - первой трети XIX в. был принят ряд государственных актов, придавших государственный статус духовенству, купечеству и мещанству; наконец, в 1861 году было освобождено крепостное крестьянство. Однако решения обычно носили половинчатый, противоречивый характер, обосновывались утилитарными соображениями «государственного блага». Как следствие, государственность начинала восприниматься как «освобождение», а служение государству - как высшая гражданская доблесть, не предполагавшая возможности постановки вопроса об автономных правах человека по отношению к этому государству. Характерно, что до 1880-х гг. ни один из русских мыслителей даже не ставил проблему рассмотрения прав человека и гражданина подобно юридическому развертыванию христианской этики, Французской Декларации прав человека и гражданина, равно как и Кодексу Наполеона, представлявшим интерес преимущественно с точки зрения понимания права собственности, и не более того.

Вполне логичным следствием этой ситуации стал «сакральный этатизм», постановка вопроса о единстве государства и подданных, а не политического сообщества. Эта установка вызревала в народном сознании еще в ХУ-ХУИ вв., в период формирования русского национального государства как института противостояния ордынскому игу, с одной стороны, и западной агрессии - с другой. Отсюда проистекал изначальный военно-мобилизационный характер государства. Важное значение сыграла также византийско-православная догматическая традиция,

способствовавшая жертвенно-аскетическому отношению к государству со стороны народа.

По некоторым данным, зарождение русского национализма1 можно отнести к середине XVIII века как реакцию на насаждаемый сверху европеизм и подражательство. Традиционализм дополняется элементами национализма. Следует особо отметить, что критика европейского влияния ведется с самого начала с антипросветительских позиций, прежде всего против идей разума и Просвещения. Россия в чистоте своей народной жизни объявляется абсолютно свободной от тех пороков, которые прививаются ей иностранной культурой эпохи Просвещения с ее рационализмом и утратой нравственных ценностей.

Знаменитая формула С. Уварова «православие, самодержавие, народность», сформулированная вскоре после революции во Франции 1830 года, в этом смысле вновь делала акцент на единстве и порядке как антитезе революции. Она провозглашала верность церкви и царю в качестве основополагающих характеристик народности. Тем не менее следует отметить, что уваровская формула не представляла собой инновации, это скорее афористичное изложение традиции, сложившейся как минимум с конца XVII века. Риторическое противопоставление России и революции - самая суть как официальной трактовки народности, так и традиционности славянофилов.

В основе патримониальное™ лежат две базовые идеи: с одной стороны, речь идет о близких, родственных отношениях между властью и народом, составляющим одну семью; с другой - об истинном авторитете влаегги по отношению к народу, носящем не только формальный, но и духовный характер. Но если властитель (властительница) символически воспринимались как «отец» (мать), то вполне логично из этого вытекает «детскость», «слабость», «несмышленость» народа. Между царем и народом в принципе не предполагалось наличия никаких дополнительных инстанций и институтов (возможно, отсюда проистекало традиционное недоверие, даже неприязнь к «боярам»). В основу взаимодействия была положена лишь добрая воля его участников: справедливость, мудрость и милосердие-со стороны царя и пассивная, слепая вера и доверие - со стороны подданных. Такой подход имел далеко идущие последствия, в частное™, выражался в недоверчивом отношении к необходимости образования для народа: знание, целительное в руках самодержца, может обернуться разрушением в руках народа, не имеющего представления об общем благе.

1 Согласно Э Хейвуду, понятие «национализм» истолковывается «в духе западной политологической традиции как философия и идеология нации, выражение ее духа». Отечественная политология рассматривает «национализм» несколько иначе - как идеологию определенных слоев общества, которые используют национальную идею для достижения определенных, в том числе и политических, целей

В России, таким образом, отсутствовали предпосылки для национализма буржуазно-либерального типа, а культурный национализм оказался идеологией в лучшем случае образованного слоя. Иными словами, в основе российского национализма лежал скорее традиционализм, кон" сервация сословной структуры общества и культурной пропасти между образованным слоем и народом, лояльность государю, а не государству.

Вместе с тем с началом освоения новых земель национальное сознание обретает яркие мессианские черты - окультуривание других, прежде всего азиатских, народов. Продолжал играть важную роль и православно-религиозный фактор.

Со второй половины XIX века важную роль начинает играть политика "русификации" как российского имперского варианта "официального национализма", которая по существу представляла собой соединение натурализации с сохранением династической власти, что имело совершенно особое значение в огромном многоязычном государстве. Таким образом, это было сознательное сплавление двух политических порядков - старого и нового. В сущности, царские правительства действовали исходя из осознанного макиавеллизма, прекрасно отдавая себе отчет в целях и задачах своей политики в гетерогенной России.

Ретроспективный взгляд на реальную практику, политическую эволюцию «сообщества» как форму политико-организационной самоорганизации в рамках определенной территории показывает, что здесь исключительно глубоки общинные корни. Они связаны с моделью и формами функционирования общины. Причем это было характерно и для западноевропейской цивилизации, и для России, хотя содержательные парадигмы западной и российской общин имели весьма существенные отличия.

Западная модель общины, опираясь на католическо-лютеранское сознание социального большинства, прямо или косвенно определяла хозяйственно-экономический прагматизм и достижение благополучия каждым членом территориальной общности. Это явилось основой стиля жизни в условиях рыночного хозяйствования и одновременно среды, где осуществлялись преобразования.

В прошлой и во многом настоящей российской политической истории деятельное поведение в общине определялось православной культурологической идеей, где господствовали свобода духа и трудовой коллективизм. Анализ показывает, что практика функционирования общины опиралась на вызревавшие идеи и довольно ранние теоретические воззрения.

Таким образом, в России последних двух столетий особой формой разделения идейных (идеологических) представлений ментальности сознания был выбор предпочтений и ценностей, связанных или с западной, или с типично славянской общинностью. Тем самым определялся своеобразный социально-политический смысл: цивилизационное

развитие России как бы пробиралось между этими двумя культурологическими «форпостами», разделяя общество на «славянофилов» и «западников».

В первом десятилетии XX века в России происходит быстрое формирование новой политической культуры. Вместо помещика-крепостника и его верного холопа формируется новый идеал независимого производителя-крестьянина, свободно распоряжающегося своей землей, а также трудовой кооперации (артели). В течение десятилетия происходит массовая либерализация «низового» сознания.

Начинается процесс складывания первых политических партий. Некоторые из них объединяются вокруг партийных программ, содержащих западные либеральные идеи.

Русский либерализм этого периода пытался найти некую «золотую середину» между анархией и неограниченным деспотизмом власти. Конституционное обеспечение личных свобод рассматривалось либералами в качестве гаранта политической стабильности как таковой, единства страны, предотвращения стихийной регрессии к политической дикости (к новому воплощению орды и хамства).

В связи с общей духовной, цивилизационной и креативной направленностью русской культуры созданные и используемые мифы чрезвычайно обширны, разнообразны, детализированы, и выход на арену истории русской рациональной мысли, способствующий генезису национальной идеологии, сыграл в истории такую же роль, как и принятие христианства. Идеология в области национального оказалась настолько сильной, что фактически способствовала изменению традиционных культурных установок в отношении этого понятия.

Второй параграф - «Становление и развитие советской модели единства политического сообщества».

Историю Советского государства с точки зрения видоизменения подходов к политическому сообществу условно можно разделить на пять основных периодов:

1. Период идейно-социального и правового нигилизма 1920-х гг., утверждения диктатуры пролетариата, достижения единства общества посредством силовых мер со стороны государства.

2. Период юридического позитивизма конца 1920- начала 1930-х гг., как отражения социально-классовых интересов пролетариата и крестьянства.

3. Период диалектической демагогии «социалистического права» как фасада насильственного обеспечения единства советского общества.

4. Период формирования «единого советского народа» как новой исторической общности людей и утверждения пролетарского интернационализма.

5. Период идентификационного кризиса общества, выявления латентных национальных и социальных проблем.

Правовой нигилизм тем не менее претерпевает существенные изменения после окончания гражданской войны. Постепенно на первый план выходит идея государства, сохранения и упрочения России как первой в истории рабоче-крестьянской державы. Во главу угла кладется уже не идея мировой пролетарской революции, безгосударственного общества, а восстановление былой имперской целостности, наведение порядка. По существу, произошла редукция права к закону, а самого закона - к указу или директиве, освященных авторитетом власти, с одной стороны, и идеей государственной целесообразности - с другой. Единство общества структурировалось в трех ипостасях: во-первых, авторитетом власти как власти «снизу» («государство Советов», «государство трудящихся»); во-вторых, простотой лозунгов государственной целесообразности (преодолеть разруху, провести реконструкцию народного хозяйства, обеспечить реализацию планов партии и народа и т.д.); в-третьих, представлением страны в качестве «осажденной крепости», окруженной империализмом и классовыми врагами.

В советской модели не был учтен отечественный опыт правового оформления местного самоуправления и механизма его функционирования, в частности общественной теории самоуправления в том виде, как она сформировалась за последние двести лет. Вместо земско-общинной системы было введено «местное управление» как государственная структура.

Приход коммунистов к власти в 1917 году означал помимо всего прочего и разрыв с традициями в области национальной политики, пересмотр идей патриотизма и межнациональных отношений. В основе их взглядов лежала идея всемирной революции и начала строительства единой мировой социалистической республики - новой идеологической социалистической общности людей, призванной преодолеть все существующие национальные и государственные границы.

Выдвинутая в свое время идея о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране означала, по существу, отказ от идеи "мировой революции". Практически с 1923 года начинается реализация жесткой линии на централизацию. Начиная с 1934 года в газетах уже начало широко использоваться понятие "родины" как символа нового этапа во взаимоотношениях власти и общества. Это был своего рода знак, означавший, что власть перестала рассматривать Союз ССР только как отечество мирового пролетариата и признает его отечеством живущих в нем людей. Позднее оформились два различных подхода к проблеме, один из которых был представлен Н. Бухариным, другой - И. Сталиным.

Первый подход был сориентирован на "героический советский народ", многонациональный, объединяющий всех трудящихся во главе с пролетариатом, переделывающий всех по своему образу и подобию. Единый народ рассматривался не как этнографическая, а как социальная

категория. При этом в качестве главной опасности он по-прежнему рассматривал великорусский шовинизм.

Второй подход был сориентирован на новую единую историческую общность - советский народ, однако рассматривал его в контексте реабилитированного понятия "патриотизм" и с акцентом на "русскость": новая общность должна была сплотиться именно вокруг русского народа. С конца 30-х годов утверждалась идея о русском языке как языке интернациональной культуры. В трудные и трагические годы войны Сталин сумел осознать, что "ни его социальная система, ни власть не удержатся под ударами немецких армий, если не обратиться к исконным стремлениям и самобытности русского народа".

Многое изменилось в период Великой Отечественной войны 1941-45 гг. «Морально-политическое единство советского общества» в его идеологической и насильственной интерпретации во многом заменилось традиционным для предреволюционной России типом солидарности -«патриотическим товариществом правомочных знатоков своего дела». В каком-то смысле это был откат к низовому, народному либерализму, сохраняющему в то же время сакрально-этатистскую приверженность. И все же полного восстановления довоенного идеолого-насильственного типа обеспечения единства общества не произошло. Это, безусловно, тоталитарный режим, но уже режим несколько иного типа.

В отличие от некоторых других тоталитарных движений (например, национал-социализма) большевизм уже с конца 20-х гг. не позволял себе обнародовать свое принципиальное несогласие с понятием правоупорядоченной демократии. Режим партократии легитимировался с помощью конституций, сохранявших риторику гражданских прав. Постоянно подчеркивалось, что речь одет о «демократии высшего типа», обоснование которой носило преимущественно софистический характер при систематическом насильственном подавлении всяких сомнений в истинности этого лозунга.

Преобразование тоталитарной системы в авторитарное государство началось уже в 1950-е гг. после смерти И.В. Сталина.

В хрущевские времена тезис о "новой исторической общности" сохранял свое значение, однако без ссылок на первоисточник и с некоторыми смысловыми изменениями в направлении бухаринского варианта. Произошел частичный возврат к "подлинному интернационализму", без сталинского великодержавия и шовинизма. В 1960 г. впервые была употреблена формулировка "единая социалистическая нация". В "брежневской" Конституции 1977 года появление "новой исторической общности" было закреплено как признак новейшей эпохи.

«Перестройка» по сути своей была определенной начальной стадией либерализации общественной жизни, становления гражданского

общества и народовластия, появления первых элементов рыночной экономики. При всей своей половинчатости, непоследовательности, шараханьях из стороны в сторону, она все же создала минимальные нормативные предпосылки для дальнейшего движения по либеральному пути.

В период "перестройки" в общество был привнесен тезис, по сути своей являвшийся некоторым аналогом "американской мечты", а именно идея вхождения в мировую цивилизацию. В основе этого положения лежала известная теория конвергенции двух мировых систем, предполагавшая постепенное, эволюционное сближение социализма и капитализма при сохранении преимуществ каждой из моделей. Вместе с тем действия властей по созданию гражданского общества и демократизации носили непоследовательный характер, были слишком часто декларативными. Механизм новой национальной политики так и не был создан. В результате произошел отрыв модернизационного развития от национально-государственного строительства.

Можно согласиться с мнением известного английского историка, специалиста по России Д. Ливена о том, что русская и российская идентичность претерпела целый ряд метаморфоз: от «русской национальной идентичности», «имперской идентичности» к «специфической советской идентичности», «подлинным вместилищем которой была уже не нация, а класс, затем к «общерусской идентичности» («единый советский народ»), «русской культурной идентичности» и, наконец, к «русской постсоветской и постимпериалистической культурной идентичности»1. Как представляется, не правы те историки и советологи, которые видят в советской модели прямое продолжение предшествующего российского политического сообщества. Это был уже новый, иной тип сообщества, хотя и впитавший некоторые внешние черты предшествующего, отражавшиеся в определенных характеристиках политической культуры.

После 1991 года идея вхождения в мировую цивилизацию была заменена идеей "вхождения в рынок". Но рынок-это всего лишь инструмент. Он не универсален и функционирует всюду в опоре на множество национальных социокультурных факторов. Поэтому нужно говорить о наличии множества рыночных моделей, подобно множеству моделей демократии. Фактически же идея «рыночных реформ» опиралась на принципы либерального космополитизма. Как следствие, очередная революция «сверху» под лозунгом «реформ» не только не приблизила, но даже затормозила процессы развития гражданского общества и правового государства, а соответственно и складывания нации как политического сообщества.

1 Ливен Д. Русская, имперская и советская идентичность. Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России. М. 1999. С. 22.

Таким образом, даже краткий обзор эволюции национального самосознания в России показывает, что запоздалость процессов, цикличность модернизаторских импульсов, маятниковая природа национальной политики-от «официального национализма» и «великорусского шовинизма» до полного отрицания национального фактора в виде «пролетарского интернационализма» или «либерального космополитизма» - затормозили процессы складывания нации как политического сообщества, не позволяя использовать его возможную конструктивно-созидательную силу и провоцируя крайние формы шовинистического национализма на этнической основе.

Третий параграф - «Гэсударственно-правовые особенности и факторы формирования политического сообщества в современной России» раскрывает проблемы конструирования и особенности политического сообщества в условиях демократических реформ.

В процессе интеграции российское общество сталкивается с целым рядом «вызовов» и проблем, нуждающихся как в концептуальном, так и в практическом решении.

В стабильных государственных образованиях проблема пространственных аспектов нормативного правового регулирования не носит актуального характера. Иное дело - ситуация перехода, смены векторов развития. В этом случае пространственные проблемы выступают на первый план. Именно так произошло после крушения СССР. В процессе становления новой формы российской государственности - Российской Федерации вопрос о сохранении правового пространства внутри страны и его развитии становится одним из важнейших.

Распад СССР имел своим следствием и разрушение целостности его правового пространства. Началось становление самостоятельных правовых систем в бывших союзных республиках, ставших независимыми государствами, а также в странах социалистического содружества (хотя существенные отличия от советской модели в них имели место и раньше).

После 1993 года, т.е. после принятия Конституции РФ, довольно быстро выявились основные несоответствия в новой правовой системе. Прежде всего возникло несоответствие природы государственного устройства России задачам сохранения территориальной целостности и однотипности правового пространства России. Это находило свое выражение прежде всего во множестве противоречий между региональным и федеральным законодательством.

Еще одна проблема-отсутствует единство в понимании внутригосударственного территориального устройства России. Одновременно рассматриваются и обсуждаются несколько вариантов территориального переустройства Российской Федерации - от ее разделения на 10-40 «губерний» до придания семи федеральным округам более высокого статуса в Федерации.

Для современной ситуации характерна невысокая степень этнической, политической и социальной интеграции российского общества. Очевидно, что Россия не обладает высокой степенью внутренней интеграции общества, ее отличает сложный этнический состав и дробность стратификации общества. Однако, несмотря на полиэтничный (около двухсот наций и народностей) и многоконфессиональный (четыре базовые конфессии, по некоторым оценкам - пять) состав, России в целом присущ общий свод идей и ценностей, выработанных в ходе многовековой совместной истории, единых представлений о человеке, о роли государства и государственности в развитии, взглядов на прогресс и духовное развитие народа. Вне зависимости от религиозных и этнических различий определенная совокупность идей и концепций стала общедоступной и понятной для любого члена российского социума. Она стала основой общественной жизни на достаточно большом географическом пространстве.

Российская идентичность, таким образом, может бьпъ понята как итог совместной исторической жизни, сплав общего духовного миропонимания и взаимосвязанных друге другом представлений об исторической судьбе, включающей определенные воззрения как об экономических перспективах страны, так и ее внешнеполитических приоритетах.

Идея сильной власти не удержала российское единство, идея права за последнее десятилетие так и не смогла стать объединяющей для российского народа. Для многосоставных и пространственно протяженных обществ типа российского наиболее перспективной следует считать, на наш взгляд, идею сильной власти, основанной на праве. Иными словами, предполагается некий синтез двух важнейших определяющих ценностей - права (как высшей ценности европейской культуры) и власти (как высшей российской ценности). Однако власть, не основанная на праве, неизбежно воспроизводит модель либо самодержавного, либо командно-бюрократического управления. Поэтому идея новой российской государственности должна опираться на процессы как интеграции нации, так и формирования правового пространства, на которое опирается сильная власть. Поэтому государственно-правовое единство России как многосоставного общества становится обязательным условием успешности демократических преобразований.

Четвертый параграф - «Тенденции развития политического сообщества в современной России».

Всякое национальное самосознание включает в себя достаточно сложные, нередко крайне противоречивые элементы, которые, с одной стороны, отражают специфичность национальной самоидентификации, а с другой - многозначность восприятия других национальных общностей.

Основные дилеммы современного российского национального самосознания выражаются в следующих антиномиях: этнонационализм/ гражданственность; прорусские/пророссийские ориентации; изоляцио-нистские/гпобалистские ориентации и т.д.

Концентрация на одном из полюсов каждой дихотомии, как следствие, приводит к формированию двух альтернативных позиций: либо к крайнему, националистическому радикализму, либо к антинациональному универсализму, как и в других случаях, при почти полном провале центризма как взвешенной, рациональной и терпимой позиции по отношению к государственным и национальным интересам. Соответственно и политический спектр сегодня выстраивается между двумя «полюсами», представители каждого из которых знают, что именно нужно современной России и какой она должна быть. Обсуждаются самые разные варианты национально-государственного строительства: от создания некоей «православной цивилизации» - России как этнократии (с неизбежным в этом случае установлением диктатуры) до восстановления «официального национализма» «сверху», идеи «евразийства» или полного растворения страны в мировом сообществе. При этом проблема нации в ее либеральном понимании практически отсутствует и у «патриотов», и у «либералов-универсалистов».

Вместе с тем и сознание рядового россиянина сегодня отличается эклектичностью, наличием взаимоисключающих положений. Причем, как представляется, главная проблема - это совмещение идеи нации с идеей этноцентризма, а отнюдь не понимание ее как политического сообщества. Иначе и не могло бьггь, поскольку гражданское общество как следствие социальных компромиссов по горизонтали и компромисса между властью и обществом по вертикали пока еще находится лишь в начальной стадии своего становления. Россия так и не смогла вырваться из циклического времени перманентных революций «сверху», навязываемых обществу. Неудивительно поэтому, что черты сегодняшнего общественного сознания отражают множество изменяющихся идей, как целенаправленно внедрявшихся в сознание ее граждан на разных этапах развития страны, так и рождавшихся «снизу» благодаря сумевшему сохраниться вопреки всем колебаниям нуклонам власти народному нравственному чувству и традициям (в частности, патриотизму).

Таким образом, проблемы демократизации в бывших республиках СССР, включая Россию, существенно обостряются в контексте муль-тикультурного характера общества. Политическая теория с большим скепсисом рассматривает возможности успешного перехода к демократии в условиях многонациональное™ и отсутствия национального государства. В сущности, здесь возможны два пути разрешения дилеммы.

Первый путь связан с созданием гомогенной нации-государства. Это возможно с помощью нескольких методов:

во-первых, посредством добровольной культурной ассимиляции всех народов и наций, проживающих на территории данного государства;

во-вторых, мирным изменением территориальных границ под контролем мирового сообщества;

в-третьих, путем более или менее завуалированных санкций против тех, кто не принимает государственный язык, обычаи и культуру доминирующей нации (т.е. своего рода принудительная ассимиляция в «бархатных перчатках»);

в-четверпгых, работой с национальными элитами, которые из эгоистических и эмоциональных соображений не только придерживаются, но и последовательно отстаивают традиционные ценности и специфические обычаи, тем самым оказывая сильное влияние на национальные группы населения.

Второй путь предполагает, что условием для консолидации и укоренения демократии является политика, обеспечивающая всем жителям равные гражданские праваи предоставляющая им одинаковые индивидуальные права под гарантией государства В отдельных случаях действенным средством решения проблем является федеративное устройство государства, в других достаточно развития культурной автономии, правовой терпимости к обычаям и традициям. В любом случае, по-видимому, важным будет сочетание признания индивидуальных и коллективных прав.

Последнее особенно важно при попытке выстраивания совместимости либерализма и национализма. Дело в том, что многие сторонники традиционного политического либерализма с его акцентированием прав индивидов и универсализм выступают против любых форм коллективных прав. В условиях многонационального государства подобный подход, по-видимому, наименее конфликтогенный путь.

Определенные перспективы совместимости либерализма и национализма в его конструктивной форме связаны также с понятием "политической идентичности". Важным фактором для этого может стать разработка и внедрение интегративной идеологии.

Можно очертить два возможных подхода к решению этой проблемы. Первый предполагает поиск идеи, способной объединить людей вопреки тому, что составляет их своеобразие, в головах самих идеологов или в глубинах народного сознания, где она, как предполагается, содержится в готовом виде. Второй подход отталкивается от того, что общенациональная, а точнее -интеграгивная, идея прорастает из гражданского общества по мере его собственного вызревания. Своеобразие и даже конфликт интересов составляющих «народ» социальных и национальных групп при этом не снимаются.

Интегративная идеология призвана помочь этим группам сложиться в духовную и политическую целостность. Она должна дать общий для них язык символов, ценностей, смыслов, на котором будет осуществляться общероссийский диалог, нацеленный на то, чтобы определить приемлемое

устройство общества и общезначимые цели его развития. Речь ни в коем случае не идет ни об ассимиляции, ни о слиянии национальностей в одну; имеется в виду создание рамок диалога при сохранении равноправия и социокультурной идентичности каждой из национальных и конфессиональных фупп. Поэтому сегодня, как представляется, целесообразнее ставить вопрос об интегративной идеологии, способной объединить разные политические силы, слои населения и регионы на основе символического «общественного договора» относительно фундаментально значимых для всех них ценностей. На достижение культурно-политического сообщества и должна быть направлена ингегративная идеология. Общественной силой, выступающей носителем новой интегративной идеологии, могут стать все группы, признающие право других на инаковостъ при признании того же равного права за ними. В рамках интегративной идеологии национальное самосознание каждого этноса утверждает себя в качестве «со-творца» и одновременно особой специфической формы российского самосознания, чтобы единство России воспроизводилось в новом смысле - как Общего Дома всех населяющих ее народов.

Ось нынешнего конфликта в России (часто скрытая от наблюдения) - это не «социализм против капитализма», не «патриотизм против космополитизма», не «русские против инородцев» и т.п., а терпимость и нравственность, с одной стороны, против нетерпимости и безнравственности - с другой. «Терпимость плюс нравственность» и оказывается, по сути, искомой формулой в общественной стабильности, национальной безопасности и будущем величии России.

Очевидно, что потребуется весьма протяженный период времени для образования общих точек соприкосновения, которые со временем создадут пространство согласия и единства. Интегративная идея может только несколько облегчить взаимопонимание, создать определенные рамки для диалога, но она не подменяет поисков «снизу» и не детерминирует четких и однозначных координат будущего. Именно поэтому она может оказаться более конструктивной для формирования политического сообщества и сопряженной с меньшими опасностями, чем другие, на первый взгляд более программные и четко прописанные идеи. Движение к интегративной идее можно было бы начать с общенациональных проектов, выдвинутых Президентом Российской Федерации В.В. Путиным.

Заключение и выводы исследования.

Основы исследования политического сообщества были заложены М. Вебером, позднее развиты Ф. Теннисом, К. Шмиттом, С. Рокканом, С. Лижетом и другими теоретиками политической науки. В XX веке внимание ученых было сосредоточено главным образом не на политическом сообществе, а на политической системе. Это было связано прежде всего с большей инструментальностью и операциональностью системного подхода. Вместе с тем следует подчеркнуть, что «политическая система» и

«политическое сообщество» - понятия отнюдь не тождественные. Они раскрывают различные аспекты политической целостности. Если политическая система характеризует структурно-функциональную сторону, то политическое сообщество - ценностные и морально-политические аспекты поведения политических субъектов.

Категория «политическое сообщество», несмотря на свою относительную размытость, всегда привлекала к себе внимание исследователей и ученых. Генезис этого понятия позволяет определить его как «сущностно оспариваемую концепцию», то есть такую концепцию, которая допускает множество интерпретаций в зависимости от конкретной ситуации, этапов исторического развития, идейной позиции политического мыслителя. Сущность политического сообщества двояка: оно одновременно является и органическим сообществом, и рациональным конструктором, сознательно формируемым заинтересованной группой. Процесс формирования и распада политических сообществ представляет одну из сущностных сторон политического процесса. В силу этого изучение политического сообщества приобретает важное значение и в современной политологии. Анализ современных подходов в политологии позволяет выявить тесную связь понятий «политическое сообщество» и «полигия». Их общность проявляется, прежде всего, в наличии общих черт, идентичности и способности к мобилизации индивидов и групп на реализацию политических целей.

Исследование различных интерпретаций этого понятия и его взаимосвязей с политией и политической системой позволило автору сформулировать следующее определение политического сообщества. Политическое сообщество - это форма и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей (в ряде случаев - для совместного противодействия общему противнику) и строящих свои взаимоотношения на основе согласия.

В диссертации рассмотрены политические сообщества как национально-государственного, так и национального уровней. Особый тип сообщества составляет «национальное государство», начавшее формироваться в Европе с началом Модерна Национальное государство обретает свою идентичность не только на этнокультурных «сходствах», но и в процессе демократической политической практики граждан. Переход к демократической форме правления в условиях многонационального и многосоставного государства оказывается поэтому крайне трудным. Как правило, демократизация предполагает наличие именно национального государства, в рамках которого могут быть использованы интеграционные механизмы.

На уровне наднациональных политических сообществ, как правило, отсутствуют все необходимые элементы. Система наднациональных институтов покрывает лишь ряд сфер их жизнедеятельности, поэтому

носит лишь отчасти политический характер, оставаясь скорее идеоло-гемой и мифологемой.

В еще большей степени, чем при формировании «Запада» как политического сообщества, конструктивизм предопределил характер такого наднационального политического сообщества, как «Европейское сообщество». Европейские структуры сталкиваются с многочисленными вызовами центробежного характера. Будущее Европейского сообщества зависит от способности руководства ЕС найти адекватные механизмы сочетания демократии и политической воли.

Анализ становления и развития российского политического сообщества показывает, что хотя на протяжении истории оно в целом и было аналогичным европейскому пути развития, но обладало очевидными специфическими чертами и особенностями. Однако, поскольку, в отличие от Запада, Россия не пережила ни Реформации, ни борьбы за веротерпимость, гарантии независимого суждения не стали народной проблемой, а лишь периодически ставились интеллигенцией.

Вместе с тем русский путь совпадал с западным по целому ряду параметров, например с точки зрения значения «общины» как низовой формы политико-организационной самоорганизации общества. Однако содержательные параметры «общины» существенно различались в Европе и в России. В российской «общине» деятельное поведение было направлено не на прагматизм и достижение благополучия каждым членом, а предопределялось православной культурологической идеей, опирающейся на трудовой коллективизм.

В советский период русская и российская идентичность претерпела целый ряд трансформаций - от «имперской идентичности» к специфической советской идентичности, построенной на основе класса, а не нации, затем к идеологеме «единый советский народ».

В постсоветский период на протяжении первого десятилетия процессы демократизации происходили в отрыве от национального строительства, по существу опираясь на принципы либерального космополитизма. Как следствие, процессы складывания политического сообщества затормозились.

Вместе с тем актуальность создания политического сообщества, строительства нового национального государства сегодня прямо связана с проблемой обеспечения единства страны. В последние годы предпринят ряд шагов, направленных на укрепление единства общества через построение «вертикали» власти, однако, как представляется, отсутствует целостная программа формирования политическогосообще-ства, которая должна включать в себя вертикальную и горизонтальную территориальную интеграцию, национальную интеграцию (преодоление этничности и воспитание гражданства, превращение всех народов России при сохранении культурной автономии «россиян»), ценностную интеграцию, опирающуюся на интегративную идею, и, наконец, воспитание

в духе интегративного поведения, чему должна способствовать реформа образования в стране.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

" 1. Кот, B.C. Политическое сообщество: генезис и эволюция. Теоретико-ме-

тодологические проблемы [Текст] / В.С.Кот. - М.: Мысль, 2004. - 270 е.-16,8 п.л.

2. Кот, B.C. Формирование современных политических сообществ [Текст] / В.С.Кот. - М.: Мысль, 2005 -195 с. -12,18 п.л.

3.Кот, B.C. Самоуправление и управление в Северном промышленном районе. Особенности и политические проблемы [Текст] / В.С.Кот. - М : Глобус, 2003.-192е.- 12 п.л.

4. Кот, B.C. Административная реформа в России: предпосылки, системность и механизмы XX-XXI вв. [Текст] / B.C. Кот. - М.: Типография РАО «ЕЭС России», 2000. -164 с. - 10,2 п.л. (В соавторстве).

5. Кот, B.C. Северные города России. Современный политико-экономический анализ [Текст] / В.С.Кот. - М.: Глобус, 2003. -132 с. -11 п.л.

6. Кот, B.C. Гражданское общество, его генезис и проблемы становления в современной России. Борисоглебск [Текст] / В.С.Кот. - ГОУ ВПО «БГПИ», 2003.-32 с.-2 п.л.

7. Кот, B.C. Теоретико-политические модели местного самоуправления: смена традиций и опыта [Текст] / В.С.Кот. - М.: Типография РАО «ЕЭС России», 2000. - 56 с. - 3,5 п.л.

8. Кот, B.C. Эволюция политического развития взаимоотношений и управления сложносоставного субъекта Федерации [Текст] / В.С.Кот. - Норильск: Норильский индустр. ин-т, 2000. -16 с. -1 п.л.

9. Кот, В.С Требуется внимание развитию реальных властных отношений в регионах (статья). Вечернее обучение: востребованность десятилетия (19922002 гг.). Российская академия государственной службы при Президенте РФ [Текст] / В.С.Кот, Бакушев В.В. - М.: ООО «СТИКС-ЕМТК», 2003. - 32 с. -2 п.л.

10. Кот, B.C. Роль политологии в формировании политического сообщества (доклад). Сб. материалов всероссийской политической конференции «Политическая наука и образование в России: вчера, сегодня, завтра» [Текст] / В.С.Кот. - М.: ЗАО «Человек и карьера», 2003. - 32 с. - 2 п.л.

11. Кот, B.C. Становление политических сообществ национальных государств [Текст] / В.С.Кот// Государственная служба. - М., 2006. - № 1.- С. 67-70 - 0,3 пл.

12. Кот, B.C. Политическое сообщество, как объект познания политической науки [Текст] / В.С.Кот // Мир психологии. - М., 2006. - № 1. - С.189-192 - 0,3 п.л.

13. Кот, В.С. Концептуализация политического сообщества [Текст] /В.С.Кот// t Полис. - М„ 2006. -№ 1.-С. 104-109-1 п.л.

14. Кот, В.С. Консолидация современных демократий [Текст] / В.С.Кот// Человек. Сообщество. Управление. - Краснодар, 2006. - № 1. - С. 53-68 - 0,5 п.л.

Учебные и учебно-методические пособия

15. Анализ, прогноз, технологии в современной политике [Текст]: учеб пособие / B.C. Кот, под ред. В.С. Комаровского.-М.,2001.-53 с.-3,Зол. (авторский текст-0,3 п.л.)

16. Кот, B.C. Политология [Текст]: учеб.-метод. пособие / В.С.Кот - Борисоглебск: ГОУ ВПО «БГПИ», 2002.-240 е.-15 л.л.

Отпечатано в издательстве Орловской региональной академии государственной службы. Заказ № 183. Тираж 100 экз. Объем 3.875 п. л. 60 х 84 1/16. Подписано в печать 24.03.2006 г.

¿QO&ft

"6918

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора политических наук Кот, Виктор Степанович

Введение

ГЛАВА 1.

1.1. 1.2.

ГЛАВА 2. 2.1. 2.2. 2.3.

ГЛАВА 3.

ГЛАВА 4.

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СООБЩЕСТВО» КАК ОБЪЕКТ

ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

Генезис понятия политического сообщества

Политическое сообщество: политологический анализ 73 ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В СОВРЕМЕННЫХ

НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВАХ 115 Интеграционные механизмы и процессы в политическом сообществе 115 Формирование и эволюционные процессы в современных национальных государствах 147 Гражданство как условие легального членства в политическом сообществе в условиях модернизации 182 ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ

СООБЩЕСТВ НАДНАЦИОНАЛЬНОГО УРОВНЯ

Концептуализация «Запада» как мега-сообщества 210 Процесс формирования единого политического сообщества в ЕС 260 ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ОСОБЕННОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ

РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА 280 Традиции и особенности взаимоотношений власти и народа в России как условия единства общества 280 Становление и развитие советской модели единства политического сообщества

4.3. Государственно-правовые особенности и факторы формирования политического сообщества в современной России

4.4. Тенденции развития политического сообщества в современной России

Введение диссертации2006 год, автореферат по политологии, Кот, Виктор Степанович

Актуальность темы исследования. XXI век - век крупнейших существенных изменений, охвативших все мировое сообщество, которое стало располагать огромными интеллектуальными, энергетическими, технологическими и информационными ресурсами, обеспечившими бурное развитие постиндустриального общества, изменившими наши представления о политическом пространстве и времени. Заметно интенсифицировались информационно-коммуникативные процессы. Качественно иными становятся духовная и культурная жизнь, социальное и политическое состояние граждан. Последние, активно взаимодействуя с окружающей средой, создают новые формы жизни, инновационные модели мира, которые, как известно, не могут существовать и развиваться в рамках старых общественных структур. В силу этого многие существующие концепции, парадигмы общественного развития нуждаются в переосмыслении и критической оценке, поиске новых путей, форм и способов разрешения возникающих проблем.

В этих условиях важнейшее значение приобретает необходимость анализа и осмысления политической трансформации как интенсивной социодинамики политической жизни, ее разнообразных структур, социальных институтов, многочисленных организаций и политических сообществ. Возникает острая потребность в разработке инновационных технологий, в том числе в духовной и, особенно, в политической жизни общества.

Актуальность предпринятого нами исследования обусловлена также тем, что Россия, вступая в XXI век, оказалась без четко выраженного социального идеала (национальной или наднациональной идеи) и научно обоснованной стратегической цели. Национальная идея по своей сути не политическая идея. Она не сориентирована на достижение политической власти, ее укрепление или замену. Это, прежде всего, духовно-нравственная идея философско-ментального характера, которая, несомненно, связана с идеологией и политикой, являющимися ее продолжением. Но она не тождественна им. Ее консолидирующие, духовные ценности органически взаимосвязаны с основными интересами своего народа, удовлетворение которых органически связано с государством и политикой. Национальная, наднациональная идея интегрирует граждан и общество с целью преодоления и нейтрализации возможных внутренних и внешних угроз во имя целостного устойчивого развития общества. И в этом смысле национальная идея является одной из важнейших составляющих политического сообщества, но, тем не менее, - это предмет самостоятельного исследования.

Политическое сообщество в широком смысле слова - это одна из форм самоорганизации индивидов, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей и строящих свои взаимоотношения на основе согласия. В наши дни «политическое сообщество» часто интерпретируется как синоним «политического единства общества» или «национального государства». В любом случае, членство в политическом сообществе предполагает наличие общей цели, его участники разделяют чувства «взаимной симпатии и лояльности; они рассматривают себя как «мы», доверяют друг другу»1. Подобные сообщества всегда обладают какой-то формой легитимной власти, ответственной за принятие решений, будь то в пределах данного объединения или на соответствующей территории. Если понимать политическое сообщество в узком смысле, то оно часто определяется как: «деловые круги», «научное сообщество», «политическая элита» и др. Такие сообщества могут возникнуть на профессиональной, культурно-досуговой основе, в защиту мира, гражданских прав, религиозных ценностей и т.д. Отдельная политическая общность существует там, где имеет место территория, наличествует

1 Deutsch, Karl and S.A. Burrel. The Political Community and the North Atlantic Area. Princeton: Princeton University Press. 1957. P. 129. воля, коллективная деятельность и т.п. Э. Дюркгейм сравнивает «политическое сообщество» с цивилизацией, М. Вебер - с ассоциацией, а Э.А. Поздняков считает, что веберовское «политическое сообщество» есть государство. Роберт МакАвер в опубликованном эссе «Приоритет сообщества» рассматривает «политическое сообщество» как «ядро стабильной демократической жизни».

Понятие «политическое сообщество» концептуально связано самым тесным образом с понятиями: «полития», «политическая система», «политическая сфера», «политические отношения», «отечество», «единство» и т.п. Его стабильность зависит от внутри-элитного консенсуса, общей цели, социальных ценностей, признаваемых или разделяемых субъектами сообщества. Сущностно важным условием консенсуса становится гражданское общество, как живая горизонтальная связь между гражданами, существующая вне рамок и вмешательства государства.

Содержательная сторона данного понятия позволяет судить о мере включенности или исключенности из политического процесса той или иной социальной группы или нации в целом, легитимации власти и поставленных целей, уровня культурного диалога, уважения и терпимости, равенства прав и обязанностей.

Актуальность нашего исследования обусловлена, прежде всего, демократизацией, трансформацией и модернизацией, протекающих в условиях переходных обществ, необходимостью интеграции интересов гражданина и общества, укреплением политического сообщества. «Политическое сообщество», несмотря на свою относительную размытость, - это понятие, всегда интересовавшее ученых и политиков. Социальная солидарность и интересы каждого гражданина - извечная проблема, которой интересуются теоретики и политики разных школ и направлений. Особый интерес к интеграции и углублению политических сообществ проявляется в России и государствах постсоветского пространства, где остро ощущается необходимость изучения взаимно-пересекающихся социально-политических сетей власти и граждан, обеспечивающих достижение необходимых целей и укрепления единства развивающихся сообществ и государств.

Для постсоветской России исследование данной темы -становления единства общества, его интеграции и укрепления, соединяющих в себе институты политической системы, политическую власть и автономную активность граждан, представляется сегодня весьма актуальной и важной проблемой.

В появлении интегрированных политических сообществ важнейшую роль сыграл процесс формирования национальных государств и национально-этнической идентификации отдельных групп и народов, начавшийся в период новой и новейшей истории, а также совпавшее по времени с этим процессом складывание гражданского общества. Все это обуславливает необходимость комплексного и многомерного анализа политического сообщества, затрагивающего широчайший круг политологических проблем и понятий, ведь в своем максимальном выражении «политическое сообщество» оказывается, по существу, близким к понятию «полития» (polity), или режим полиса, предполагает некое упорядочивающее, организующее начало, способное обеспечить единство общества, и его целостность, что приобретает особую актуальность в периоды демократических транзитов и стабилизации демократии. Не случайно в современной научной литературе понятия «политическое сообщество» и «полития» часто трактуются почти как синонимы, или, во всяком случае, как понятия, довольно близкие по смыслу.

Весьма актуальным является также изучение множества взаимопересекающихся, взаимонакладывающихся способов групповой организации в мире политики, обеспечивающих единство и стабильность политий, поскольку процесс становления единства имеет, с одной стороны, объективную сторону, а с другой, - становится результатом целенаправленной деятельности политических институтов.

Американский теоретик-международник Джеймс Розенау ввел еще в начале 1990-х гг. важное различие в подходах к анализу политических процессов - мультицентризм и государствоцентризм. Однако лишь немногие исследователи обратили внимание на мультицентрические черты обеспечения единства общества, которые в последние годы начинают играть все более важную роль в политическом процессе1. В самом деле, положение о территориально разграниченных обществах - государствах является неполной моделью мировой политики. Всегда существовали и, по-видимому, будут существовать безгосударственные и полугосударственные сообщества, значение которых в условиях глобализации заметно возрастает. Более того, сочетание глобальных и локальных идентификаций, порождающие так называемую «глокализацию», является самой заметной особенностью современного политического процесса.

Если попытаться преодолеть западно-центристскую ориентированность, присущую большинству современных исследований, то становится очевидным, что политическая жизнь напоминает множественные и взаимопересекающиеся социопространственные сети власти. Люди обычно не создают унитарные общества, продуктом их социополитического творчества становятся разнообразные взаимопроникающие сети социального взаимодействия, о которых писал французский социолог Пьер Бурдье и ряд других современных теоретиков политики. Национальные государства, таким образом, могут быть интерпретированы как реальное взаимодействие сетей с определенной степенью кливажей (разъединений) в рамках их границ.

1 Rosenau, James. Turbulence in World Politics A Theory of Change and Continuity Princeton: Princeton University Press. 1990.

Военные союзы, церковь, общий язык и т.д. также являлись социопространственными сетями взаимодействий.

Взаимонакладывающиеся сети взаимодействий - это, по-видимому, историческая норма, характерная для разных эпох. Хотя формы взаимоналожения и взаимопроникновения существенно различались в историческом времени, политическим процессам был присущ разный темп динамики, но они всегда существовали.

Благодаря сетям взаимодействий формируются идентичности и символы, вокруг которых люди организуются ради достижения политических целей, реализации значимых ценностей. Иногда идентичности/символы сосуществуют довольно мирно, в других случаях они приходят в конфликт. Однако в любом случае они позволяют говорить о связанном динамичном политическом процессе (то есть постоянно подтверждаемом единстве) как основополагающем принципе всякого сообщества.

Очевидно, что в реальности политическое сообщество вообще не может существовать вне конкретного культурно-цивилизационного контекста; необходимо наличие определенной социальной среды, где такой способ существования оказывается востребованным, желательным, поддерживается со стороны общества. Иными словами, существование в политическом сообществе одновременно необходимое условие социализации индивидов, их превращения в граждан, членов сообщества. Идея сообщества должна поддерживаться не только политикой, но и идеологиями, религией, моралью, наукой и т.д.

Таким образом, в господствующих формах общественно-политического сознания должны присутствовать не только собственно политические установки, направленные на единство, но также и аксиологические (ценности, образы, понятия, стереотипы познания и т.д.) и деонтические конструкты (нормы этикета, обычаи, традиции, культовые и символические формы и т.д.). Однако аксиологические и деонтические феномены могут играть либо поддерживающую роль, либо вообще не оказывать сколь либо значимого влияния в случае, если отсутствуют политические и правовые институты, формирующие не только политическую культуру данного общества, но и имеющие системообразующий характер по отношению к политическому процессу в политическом сообществе.

Добавим также, что говорить о политическом сообществе только как о теоретическом конструкте (при всех различиях в его интерпретации) явно недостаточно. Необходимо обнаружить его наличие в соответствующих эмпирических политических процессах. Без этого оно остается лишь идеалом. «Дух» политического сообщества неизбежно находит свое проявление, прежде всего, в политико-правовых институтах, в нравственных основах сообщества, в реальном политическом процессе, в политических изменениях и развитии государства и общества.

В такой сложности и даже некоторой размытости, рыхлости понятия «политического сообщества» заключается одна из причин того, что эта категория остается относительно мало изученной в отечественной политической науке. Еще одна причина связана с традиционной для русской политической мысли недооценкой в классической триаде «государство-общество-гражданин» двух последних элементов при изрядном возвеличивании первого, следствием чего становится невнимание к интегративной составляющей в развитии общества при постоянном исследовательском внимании к его «расколу», особенно в переходные периоды. Поэтому исследование путей становления единства общества, его интеграции, складывания современной политии, соединяющей в себе идеи политической системы, республики, конституции и отечества1, представляются особенно актуальным для постсоветской России.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод о том, что актуальность поставленной научной проблемы имеет как теоретическое, так и практико-политическое измерение. Тема исключительно важна для политической теории, поскольку позволяет заполнить некоторые из имеющихся когнитивных лакун, а также восполнить знание с учетом изменяющихся политических процессов в современных условиях. Тема также весьма актуальна для политической практики, позволяя разработать некоторые рекомендации для укрепления единства и стабильности сообществ, осуществляющих фундаментальные демократические преобразования и реформы.

Степень разработанности темы в научных исследованиях

Такая субдисциплина политического знания, как сравнительная политология на протяжении нескольких десятилетий после 1950-60 гг., практически не использовала понятие «политического сообщества», отказывая ему в нормативной или инструментальной ценности. И лишь относительно недавно политологи-компаративисты вновь вернулись к проблеме «политического сообщества». Это связано с тем, что данная категория оказалась весьма полезной для объяснения современных политических процессов, в особенности связанных с демократизацией посттоталитарных государств. Например, в книге Питера Ювайлера «Испытание свободой: борьба за права человека и демократию в постсоветских государствах» (2000 г.) понятие «политического сообщества» определяется как совокупность различных аспектов политического развития: стабильности, строительства демократического

1 Ильин М.В Слова и смыслы полития, республика, конституция, отечество // Полис 1994. №4. С. 49. государства, политического участия, включения различных групп в политический процесс и т.д.

Рассматривая возможные подходы к анализу политического сообщества, следует признать, что, несмотря на известные эвристические ограничения, каждая из исследовательских стратегий имеет право на существование не только в силу гносеологического плюрализма, но фиксируемо значимой части содержания феномена. Если мы встанем на один из возможных вариантов подхода к изучению политического сообщества, это отнюдь не означает, что другие подходы обязательно оказываются ошибочными. В этом смысле «политическое сообщество» является «сущностно конкурентной концепцией», изначально предполагающей наличие множества интерпретаций и допускающей разнообразные подходы к анализу и изучению1. Поэтому важно не только описать содержание понятия, но и определить формы, в которых оно проявляет себя в реальной действительности.

С одной стороны, осмысление политического сообщества требует понимания того, в каком конкретно эвристическом ключе будет рассматриваться содержание феномена и формулироваться теоретические конструкты, которые затем можно применить в разных политических контекстах. С другой стороны, нам всегда приходится находить эмпирические референты, подтверждающие или опровергающие теоретические гипотезы. Иными словами, анализ политического сообщества нельзя осуществить исключительно теоретическими средствами без обращения к объясняющей проекции полученных выводов и предположений на реальный политико-правовой опыт.

1 См. Алексеева Т.А. Что и как изучает политическая философия?// Полития 2003. №3.

Несмотря на наличие нескольких подходов к определению политического сообщества, его содержание можно выявить только «рекурсивно», то есть из совокупности контекстуальных смыслов -именно в этом причина того, что данное понятие редко используется в качестве базового эвристического конструкта. Отсюда вытекает открытость теоретической интерпретации политического сообщества. Однако в любом случае предполагается наличие идеи единства, принадлежности к сообществу, пронизывающей все общественно приемлемые виды деятельности; необходимо наличие развитой способности граждан воспринимать мир как некое пространство, в котором может быть реализована на практике идея сообщества. Такая способность возникает при наличии политического сознания, которое может быть интерпретировано в связи с политическим сообществом в двух смыслах. С одной стороны, речь идет об осознании своей принадлежности к некоему сообществу, а также определенном способе ориентации в мире. С другой стороны, предполагаются конкретно-исторические и субцивилизационные формы, в которых может проявить себя или, наоборот, отсутствовать сознание принадлежности к политическому сообществу. При этом сформировавшееся политическое сознание выступает в качестве подвижного «ядра» или «нервного узла» политического сообщества.

В отечественной и зарубежной политической науке накоплен значительный материал, косвенно затрагивающий проблемы формирования единого политического сообщества. Хотя сам термин «политическое сообщество» часто используется в политической публицистике, он редко трактуется как эвристический конструкт при анализе различных исследовательских направлений в политологии. Например, ни в одном из изданных в последнее время политологических словарей не нашлось места для специальной статьи, раскрывающей содержание данного понятия. Для политической науки России проблема политического сообщества фактически является новой.

В зарубежных источниках, посвященных собственно проблеме становления и эволюции политического сообщества, научных работ тоже не так уж много. Основания для изучения проблемы были заложены еще Максом Вебером в неоконченной работе «Экономика и общество». Важный вклад в раскрытие проблемы политического сообщества внес Ф. Теннис1. Можно также назвать следующие работы, в которых проблема политического сообщества в той или иной мере рассматривается в контексте политических процессов. Это книги и статьи К. Дойча, Й. Фергюсона, А. Нортона, В. Конолли, Р. МакАйвера, М. Вайнера и других зарубежных авторов2.

Начиная с 1980-х гг., заметный вклад в разработку проблемы внесли теоретики политического коммунитаризма. Осознав опасности беспредельной индивидуализации, они увидели именно в восстановлении локальных сообществ выход из кризисного состояния современного

1 Weber, М. Economy and Society 2 Volumes. Berkeley (Cal.): University of California Press. 1978; Вебер, Макс. Основные социологические понятия // Теоретическая социология Под ред. С.П. Баньковской. Москва: CEU. 2002. Часть 1; Дюркгейм, Эмиль. Социология и социальные науки // Дюркгейм Э. Социология Ее предмет, метод, предназначение Москва: Канон-пресс. 1995; Теннис, Фердинанд. Общность и общество Основные понятия чистой социологии СПб: Владимир Даль. 2002.

2 Deutsch, Karl and S.A. Burrel. The Political Community and the North Atlantic Area. Princeton: Princeton University Press. 1957; Ferguson, Yale and Richard Mansbach. Polities Authority, Identities, and Change. University of South Carolina Press 1996; Norton, Ann. Reflections on Political Identity. Baltimore: John Hopkins University. 1988 ; Connolly, William. Identity\Difference. Democratic Negotiations of Political Paradox Ithaca: Cornell University Press. 1991; Mann, Michael. The Sources of Social Power Vol.2. The Rise of Classes and Nation-States 1760-1914 Cambridge. Cambridge University Press 1993; Robert Maclver on Community, Society and Power Selected Writing Ed. by Leon Bramson. Chicago: The University of Chicago Press. 1970; Weiner, Myron. The Politics of Integration || Political Development and Social Change Ed. by Jason Finkle and Richard Gable. NY: John Wiley and Sons. 1971. западного общества. В этой связи следует отметить работы таких авторов, как М. Сэндел, Ч. Тэйлор, А. Этциони, А.Макинтайр и др1.

Особую группу исследователей составляют теоретики анархизма -М. Бакунин, П. Кропоткин, Э. Голдман и др., также придававшие идее общины, сообщества приоритетное значение и возрожденные к жизни в целом ряде современных исследований. Проблемы политического сообщества в той или иной мере рассматривались многими русскими мыслителями второй половины XIX и начала XX вв.2

В отличие от других типов политических сообществ «национальное государство» как специфический тип политического сообщества не было обделено вниманием исследователей. Зарождению, эволюции и упадку национальных государств посвящен значительный массив литературы. Достаточно назвать книги М. Кэнована, Э. Геллнера, А. Смита, J1. Тивея, Б. Андерсона и других зарубежных авторов3.

В отечественной литературе определенный вклад в изучение данной проблемы внесли исследователи-конфликтологи, в частности,

1 Sandel, Michael. Morality and Liberal Ideal|| The New Republic 1984, Sandel, Michael. Liberalism and the Limits of Justice NY. 1985; Taylor, Charles. Philosophy and the Human Sciences Cambridge 1985.; Etqioni, Amitai. Too Many Rights, Too Few Responsibilities National Forum. Winter .1992.; Maclntyre, A. After Virtue Notre-Dame. 1975.

2 Brown, Susan. The Politics of the Individualism Liberalism, Liberal Feminism, and Anarchism NY: Black Rose Books. 1993; Heider, Ulnke. Anarchism Left, Right and Green San Francisco: City Lights. 1994; Sonn, Richard. Anarchism NY: Twayne. 1992; Wolff, Robert In Defense of Anarchism Berkeley: university of California Press. 1998. Последнюю работу следует отметить особо: Робер Волф попытался прорваться сквозь стереотипы и представить ясное объяснение и анализ основных тенденций в анархистской политической философии. Бердяев Н.А. «Я и мир объектов», «Судьба человека в современном мире» в его книге: Философия свободного духа М. 1994; Ильин И.А. «Путь духовного обновления» в его книге: Путь к очевидности М. 1993; Кавелин К.Д. «Взгляд на юридический быт древней России», «Взглад на русскую сельскую общину» и др в его книге: Наш умственный строй М.1989; Лосский И.О. Условия абсолютного добра М. 1991; его же «Свобода воли» в его книге: Избранное М. 1991; Русская идея В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья в 2-х томах М. 1994; Антология мировой политической мысли в 5 тома, т 4 М. 1997 и др.

3 Canovan , М. Nationhood and Political Theory Cheltenham:Edward Elgar. 1996; Gellner E. Nations and Nationalism Oxford: Blackwell and Ithaca. 1983; Smith, Anthony. Theories of Nationalism London:Duckworth.l991; The Nation-State Oxford: Martin Robertson. 1980, Anderson, Benedict. Imagined Communities London: Verso. 1991.

B.C. Нерсесянц, Ю.А. Агафонов, Ф. Шереги, А.Г. Здравомыслов, А.В. Глухова и др., а также отечественные теоретики политики Т.А. Алексеева, М.В. Ильин, О.Н. Барабанов1. Многие стороны исследуемой нами проблемы нашли свое отражение в трудах российских ученых: Андрющенко Е.Г., Анохина М.Г., Горбачева М.С., Жукова В.И., Краснова Б.И., Лужкова Ю.М., Нарочницкой Н.А., Панарина А.С., Галкина А.А., Пантина И.К., Кантор В.К., Левяш И.Я., и др . На региональном уровне различные аспекты формирования политических

1 Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства М. 1999; Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России (институциональный и нормативно-правовой аспекты) Краснодар. 2000; Шереги Ф. Социология права прикладные исследования СПб: Алетейя. 2002; А.Г. Здравомыслов. Социология конфликта Россия на пути преодоления кризиса Москва: Аспект-пресс. 1995; Политическая конфликтология перед новыми вызовами Под ред. А.В. Глуховой Воронеж: Воронежский Государственный университет. 2001; Глухова А.В Политические конфликты основания, типология, динамика (теоретико-методологический анализ) М.: Эдитериал УРСС. 2000. - 280с; Т.А. Алексеева Современные политические теории Москва: РОССПЭН. 2000; Ильин М.В. Ильин М.В Слова и смыслы полития, республика, конституция, отечество // Полис 1994 № 4; Барабанов О.Н. Италия после холодной войны от «средней державы» к «миру протаганистов» Москва: РОССПЭН. 2002.

2 Андрющенко Е.Г. Право говорить от имени народа М. 2005; Горбачев М.С. и др. Грани глобализации Трудные вопросы современного развития М. 2003; Жуков В.И. Потенциал человека индекс социального развития россиян М. 1995; его же: Россия состояние, перспективы, противоречие развития М. 1995; Кот B.C. Политическое сообщество генезис и эволюция М. 2004; Его же: Формирование современных политических сообществ М. 2005; Краснов Б.И. Теория власти и властных отношений Соцполитжурн. 1994. №3-6; его же: Политические системы там же. 1995. №5; Лужков Ю.М. Возобновление истории Человечество в XXI в и будущее России М. 2002; Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории М. 2003; Никольская М.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта в 2-х томах М. 2003; Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире М. 2002; Fro же: Глобальное политическое прогнозирование М. 2002; Галкин А А Размышления о политике и политической науке М. 2004; Пантин И.К. Демократия в России Противоречия и проблемы // Полис №1. 2003; Кантор В.К. Демократия как историческая проблема России Вопросы философии// Полис №5. 1996; Левяш И Я «Блеск и нищета» демократии// Вестник Московского Университета. Серия 12 Политические науки. №4. 2002; Анохин М.Г. Политическая система политические процессы М. 1996; его же: Политическая система адаптация, динамика, устойчивость (теоретико-прикладной анализ) М. 1996. и др. сообществ исследуются Васютиным Ю.С., Огневой В.В., Старостенко A.M. и др.1

В большинстве работ, тем не менее, материал, имеющий отношение к разработке проблем формирования и развития политического сообщества, представлен фрагментарно и не претендует на концептуальную строгость и полноту. Поэтому в целом можно утверждать, что степень разработанности проблемы диссертационной работы невысока. Данное исследование пытается заполнить образовавшуюся лакуну.

Научная гипотеза. В своем исследовании автор исходит из того, что возникновение или разрушение политических сообществ регионального, национального и наднационального уровней представляют существенную составляющую политического процесса, противоречивый и интенсивный характер его развития, тогда как при положительной тенденции последнего открываются широкие возможности активации политической жизни общества, эффективного функционирования политических институтов и всей системы властных отношений. Однако в зависимости от объективных условий или сознательной деятельности политического актора они могут оказывать как позитивное, так и негативное воздействие на процессы демократизации жизни общества, обуславливать ее особенности.

1 Васютин Ю С. Регион как субъект политической власти М. Орел. 2002; Васки ип Ю.С., Огнева В.В. и др. Российские регионы, современный этап политической модернизации М. Орел. 2004; Огнева В.В. Основы федеративных отношений и региональная политика Российской Федерации Орел. 2003; Старостенко A.M. Самоорганизация субъекта политик//Новые теоретические подходы и современные политические практики Орел. 2002.

Объектом исследования является политический процесс, связанный с формированием и развитием крупных групповых образований - политических сообществ Запада и России.

Предметом исследования является политическое сообщество как органическая (демократическая) составляющая и новый тип общественной организации, приобретающей специфические черты и особенности в рамках политических процессов на региональном, общенациональном и международном уровнях.

Цели и задачи исследования.

Настоящая диссертационная работа посвящена комплексному анализу политического сообщества как условию формирования стабильного и динамично развивающегося демократического государства и общества. Цель диссертационной работы носит двуединый характер: с одной стороны, она состоит в том, чтобы раскрыть в своей совокупности социодинамику политического процесса, взаимосвязь политического сообщества с политической системой, переход к новому типу социальной организации, обеспечивающих единство и стабильность демократических политий, устойчивое развитие гражданского общества. С другой стороны, она направлена на раскрытие специфики проблемного поля политического сообщества, определение теоретико-методологических оснований и исследовательских стратегий данного анализа, выяснение условий для создания динамичного политического сообщества различных уровней и присущих им особенностей. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Исследовать теорию и выявить сущность политического сообщества, его специфику и особенности как необходимого условия политического процесса и его демократизации. Определить теоретико-методологические основания комплексного подхода к изучению возникновения, эволюции и поддержания политических сообществ, выработать стратегию и способы выявления элементов политического сообщества, способствующих обеспечению единства и стабильности реформируемых обществ; а также особенности постановки и решения проблем политического сообщества на различных этапах развития общественной жизни и нормативного регулирования политической сферы.

2. Выявить основные интегративные механизмы формирования политических сообществ, проследить их изменения в обществах разного типа, раскрыть процесс их функционирования в историческом контексте, особенно в условиях транзиторных обществ и, прежде всего, в России.

3. Определить основные черты и особенности формирования национальных государств как особого типа политических сообществ, охарактеризовать направления их эволюции в условиях глобализации; концептуализировать процессы складывания и тенденции развития мирового и международного политического сообщества.

4. Определить наиболее существенные проблемы и противоречия, закономерности развития российского политического сообщества; наметить основные направления и меры по укреплению единого политического сообщества в современной России.

Методологические основы исследования включают в себя, прежде всего, теории, технологии и методы, разработанные в гуманитарных науках. В процессе исследования автор опирался на историко-политологический, структурно-функциональный, сравнительный и системный подходы, на принцип диалектической взаимосвязи и противоречивости социальных явлений. Историко-политологический подход позволил автору выявить и исследовать внутренние связи становления и развития политических сообществ различных уровней в тесной взаимосвязи с конкретно-историческими условиями и эпохой. Ретроспективный анализ позволили автору определить специфику взглядов мыслителей разных направлений, их видение эволюции политического сообщества, его роль в динамично-развивающемся политическом процессе.

Руководствуясь системным подходом, автор смог выявить и раскрыть всю совокупность взаимодействующих элементов и составных частей политического процесса.

На основе структурно-функционального и отчасти системного методов рассматриваются и реконструируются процессы интеграции политических сообществ, устанавливаются концептуальные различия во взглядах отдельных мыслителей и школ политической науки.

Теоретико-методологические основы данного исследования базировались также на широком использовании важнейших трудов и научных положений отечественных и зарубежных ученых, теории политической культуры (М. Вебер, Т. Парсонс, Г. Алмонд), институциональном (С. Хантингтон, Дж. Нельсон), бихевиористском и деятельностном подходах (Г. Алмонд, С. Верба, К. Маркс, Ю. Хабермас, К. Ясперс) и др.

Источниковедческую базу диссертационного исследования составляют количественные и качественные методы сбора и анализа информации о предметных сторонах объекта исследования. При этом автор опирался на конституцию и нормативно-правовые акты Российской Федерации, ряда зарубежных стран, послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию, на результаты социологических опросов и статистические данные России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Исследование политического сообщества - проблема комплексная. Она предполагает исследование совокупности связей, представляющих взаимопересекающиеся социально-политические сети власти и граждан, способствующие достижению целей, укреплению единства и целостности общества в условиях глобализации. Изучение процесса становления и развития политического сообщества позволяет раскрыть его влияние на динамику политических процессов, интеграцию сообществ различного уровня, реформирование транзиторных обществ. Усиление и углубление интегративных связей политических сообществ различных уровней представляет собой ключевую проблему для современного Запада, а также для России и государств постсоветского пространства.

2. Рассмотрение генезиса понятия «политического сообщества» позволяет определить его как «сущностно оспариваемую концепцию», то есть допускающую множество интерпретаций в зависимости от исторического момента и идейной ориентации политического мыслителя. Вместе с тем вне зависимости от употребления множества синонимов (полития, республика, содружество, община и др.) она на протяжении истории постоянно сохраняла свое «ядро» или «нервный узел» -представление о связной группе или коллективе, объединенной общими ценностями, едиными целями и представлениями, находящейся под управлением легитимной политической власти. Процесс формирования и распада политических сообществ составляет сущность и динамику политических процессов.

3. Внимание ученых XX века было сфокусировано, главным образом, не на политическом сообществе, а на политической системе. Это было связано, прежде всего, с большей инструментальностью и операциональностью системного подхода. Вместе с тем следует подчеркнуть, что политическая система и политическое сообщество -отнюдь не тождественные понятия, они раскрывают разные аспекты политической целостности. Если политическая система говорит о структурно-функциональной стороне политии, то политическое сообщество отражает ее поведенчески-целевую сторону, и содержит ценностные ориентации, характеризующие морально-политические аспекты поведения политических субъектов.

4. Анализ современных подходов в политологии позволяет выявить тесную связь понятий «политического сообщества» и «политии». Можно обозначить следующие их общие черты: наличие идентичности, способности к мобилизации индивидов и групп на реализацию политических целей, присутствие внутренней иерархии.

5. Особый тип сообщества составляет «национальное государство», которое начало формироваться в Европе в эпоху Модерна. Национальное государство обретает свою идентичность не только на этнически-культурных «сходствах», но и в процессе демократической политической практики граждан. Более того, политическая практика показала, что именно национальное государство как тип политического сообщества создает рамки для демократических процессов и консолидации демократии в транзитных обществах, а также развития капиталистических отношений в сфере экономики. Демократизация оказывается следствием единства нации и одновременно средством его укрепления. Единство сообщества обеспечивается насильственными (особенно часто на первом этапе), юридическими, идеологическими, религиозными, мировоззренческими, этическими, чисто политическими способами. При этом источником единства сообщества выступает авторитет и легитимность власти. Переход к демократической форме правления в условиях многонационального и многосоставного государства оказывается поэтому крайне трудным. Как правило, демократизация предполагает наличие именно национального государства, в рамках которого могут быть использованы интеграционные механизмы.

6. На уровне наднациональных политических образований, как правило, отсутствуют все необходимые элементы политического сообщества. Так, такое Мега-сообщество как, «Запад» постепенно формировалось на основе цивилизационной идентичности и предполагает сегодня довольно ясное представление о территориальных и религиозных границах сообщества. Его отличает осознание беспрецедентной экономической, политической и военной мощи, влияния и силы, а также характер господствующих норм и институтов. На протяжении длительного времени представление о единстве «Запада» носило маргинальный характер в политическом сознании, и лишь влияние ряда таких факторов, как «холодная война», необходимость противостоять «Востоку», зоне «третьего мира» и т.д. привело к тому, что целый ряд органических факторов единства был дополнен сознательным конструированием сообщества. В подобном типе политических сообществ нет единого правительства. Система наднациональных институтов лишь отчасти покрывает ряд сфер его экономической и политической жизнедеятельности, поэтому оно носит лишь отчасти политический характер, оставаясь скорее идеологемой и мифологемой.

7. В еще большей степени, чем при формировании «Запада» как политического сообщества, конструктивизм предопределил характер такого наднационального политического сообщества, как «Европейское сообщество». В этом случае с самого начала формирование сообщества осуществлялось «сверху», вслед за экономической интеграцией. В то же время, процесс еще весьма далек от завершения - пока еще встречное движение «сверху», со стороны общеевропейских институтов в недостаточной степени дополняется культурно-политической интеграцией «снизу», где по-прежнему доминирующую роль играют национальные государства. Иными словами, европейские структуры сталкиваются с многочисленными «вызовами» центробежного характера. Будущее европейского сообщества зависит от способности руководства ЕС найти адекватные механизмы сочетания демократии и политической воли для принятия властных решений в рамках демократических процедур.

8. Анализ становления и развития российского политического сообщества показывает, что хотя на протяжении истории оно в целом и было аналогичным европейскому пути развития, но обладало очевидными специфическими чертами и особенностями. Здесь все процессы были представлены как бы не в «чистом виде», а с изрядными коррекциями и искажениями. В частности, в дореволюционной России, как и на Западе, лояльность определялась, главным образом, религиозной принадлежностью населения и монархической власти. Однако, в отличие от Запада, Россия не пережила ни Реформации, ни борьбы за веротерпимость, гарантии независимого суждения не стали всеобщей потребностью, а лишь периодически ставились интеллигенцией. В России не сложились и некоторые другие низовые формы гражданской инициативы. Вполне логичным поэтому стал «сакральный этатизм» - постановка вопроса о сущностном единстве государства и подданных, а не о политическом сообществе в западном смысле слова.

9. Вместе с тем «российский путь» совпадал с западным по целому ряду параметров, например, с точки зрения значения «общины» как низовой формы самоорганизации общества. Однако содержательные параметры «общины» существенно различались в Европе и в России. В российской «общине» деятельное поведение было направлено не на прагматизм и достижение благополучия каждым членом, а предопределялось православной культурологической идеей, опирающейся на трудовой коллективизм.

10. Поворот в сторону либерально-конституционных идей, начавшийся после отмены крепостничества, был сорван Первой мировой войной и последовавшей за ней революцией. Следствием этого стал возврат к раннемодернистскому и даже отчасти феодальному типу традиционного сообщества, опиравшегося на подчинение власти, исчезновение элементов гражданского общества и сочетания насильственных и идеологических мер обеспечения единства. В советский период русская и российская идентичность претерпела целый ряд трансформаций - от «имперской идентичности» к специфической советской идентичности, построенной на классовой основе, и на идеологеме «единый советский народ».

11. В постсоветский период на протяжении первого десятилетия (90-х годах) процессы демократизации происходили в отрыве от национального строительства, по существу опираясь на принципы либерального космополитизма. Как следствие, процессы складывания политического сообщества затормозились.

12. Вместе с тем актуальность создания политического сообщества, строительства нового национального государства сегодня прямо связаны с проблемой обеспечения единства страны. В последние годы предпринят ряд шагов, направленных на укрепление единства общества через усиление «вертикали» власти, однако, как нам представляется, пока еще отсутствует целостная программа формирования российского политического сообщества. Последнее трудно себе представить без существенного повышения качества жизни народа, наличия ценностной, территориальной, вертикальной и горизонтальной интеграции общества, интенсивного патриотического воспитания, формирования высокой гражданственности. Решению этих задач призвана способствовать вся совокупность осуществляемых реформ в современной России.

Основные результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна:

Во-первых, автор исследования пришел к выводу о высокой эвристической ценности категории «политического сообщества» в условиях переходных обществ. Новая концепция политического сообщества позволяет судить о мере включенности и исключен ности из политического процесса тех или иных социальных групп, о пределах консенсуса по поводу идентичности, об уровне мультикультурного диалога, уважении и терпимости, взаимозависимости и атомизации и т.п. Она рассматривается нами в широком контексте современных международных отношений и внутриполитических реалий. Ее новизна заключается в том, что раскрывается характер формирования и развития политического сообщества как сущностной составляющей политического процесса, дается его определение.

Во-вторых, на основе анализа различных точек зрения зарубежных и отечественных ученых автор доказывает, что концепция политического сообщества в таком значении, как представляется автору, позволяет преодолеть противоречие между человеком и обществом (поскольку необходимость активного участия граждан в общественно-политической жизни является его важнейшим компонентом), человеком и государством, обществом и государством (гражданское общество и его взаимодействие с государством во многом является механизмом для создания и функционирования полноценной политической сферы). В условиях же трансформации международных отношений политическое сообщество вполне может стать связующим звеном между отдельным индивидом и глобальным уровнем политики.

В-третьих, предложена концепция «политического сообщества» как системы интегративных механизмов, обеспечивающих единство общества и государства и противостоящих дезинтеграционным тенденциям. При этом автором доказывается единство политического сообщества, которое обеспечивается с помощью нескольких основных интеграционных механизмов: 1) территориальной интеграции; 2) национальной интеграции; 3) интеграции элиты и масс; 4) ценностной интеграции; и, наконец, 5) выработки определенного типа интегративного поведения, т.е. мотиваций и ориентации на интеграцию.

В-четвертых, автором раскрывается «политическое сообщество» как форма и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей (в ряде случаев - для совместного противодействия общему противнику) и строящих свои взаимоотношения на основе согласия. Обосновывается двуединая сущность политического сообщества: оно одновременно является и органическим сообществом, и рациональным конструктом, сознательно формируемым заинтересованной группой.

В-пятых, новизна исследования заключается в анализе отдельных аспектов процесса жизнедеятельности политического сообщества на различных уровнях (субрегиональном, государственном и наднациональном). При этом в динамике политического процесса исследован достаточно широкий круг элементов политического сообщества, таких как язык, история, религия, обычаи и др. Результатом анализа стало выявление интеграционных закономерностей в политическом процессе современной России и сделан важный теоретический и практический вывод о том, что интегрированное политическое сообщество является условием демократизации в России, политического участия, социализации и активизации граждан, устойчивого и динамичного развития страны, становления гражданского общества.

В-шестых, в процессе исследования автор выявил и обосновал устойчивую тенденцию, свидетельствующую о том, что по мере возникновения и разрушения политических сообществ усиливается или ослабевает деятельность политических акторов, их позитивное или негативное воздействие на политический процесс, интеграцию или дезинтеграцию общества. В условиях информационного общества национальные государства могут существенно изменяться, но не исчезать. В тоже время под интенсивным воздействием извне суверенитет, национальные границы и другие важные атрибуты государства подвергаются эрозии. В связи с этим возникает настоятельная потребность в активизации деятельности общества и государства по усилению интеграции и консолидации всех народов и наций нашей страны с целью возрождения ее могущества и международного авторитета. При этом не следует забывать, что в современном мире национальная идентичность играет все более важную роль в мировой политике.

В-седьмых, в процессе исследования автор впервые основательно раскрывает взаимосвязь политического сообщества как формы групповой организации политической жизни с политическим процессом, демократизацией жизни современного российского общества.

Теоретическая значимость результатов исследования заключается в изучении и теоретическом осмыслении проблем становления и развития политического сообщества, что позволяет выявить органическую взаимосвязь между единством сообщества и процессами демократизации. Учет человеческого фактора в процессе общественных изменений влечет за собой необходимость пересмотра ряда устоявшихся положений в политической науке, в частности, разрыва между демократией и необходимостью национальной консолидации, дополнения системного подхода к анализу политических процессов положением о сущностной значимости политического сообщества. Ясное понимание неоднозначного положения политических сообществ в современном мире, трудностей формирования их идентичности позволяет правильно оценить происходящие политические процессы, в том числе и в России, и до известной степени прогнозировать дальнейший ход ее трансформации и модернизации.

Практическая значимость исследования состоит в том, что:

1. Его результаты могут быть использованы в процессе практической выработки программ и реализации политических курсов, посвященных как внутриполитическим проблемам, так и вопросам, связанным с внешней политикой Российской Федерации.

2. Теоретическое осмысление процесса развития политического сообщества позволяет глубже понять механизмы его формирования, а также практически использовать их в процессе становления и развития политических сообществ различных уровней. Это создает условие для выработки практических рекомендаций и более качественного решения важнейших задач государственного строительства и общественного развития в современной России. Формирование стабильного и единого политического сообщества - важнейшая задача, стоящая сегодня перед Россией, поскольку без него никакие реформы не могут быть эффективно реализованы на практике. В диссертации даны конкретные рекомендации по осуществлению мер для укрепления единства российского политического сообщества в современных условиях.

3. Результаты исследования используются в учебном процессе Борисоглебского государственного педагогического института в виде специального курса и включения отдельных тем в основные курсы «Теория политики», «Основы политологии», «Современные политические теории», «Политический процесс в современной России» и др.

Апробация работы. Результаты исследования нашли отражение в целом ряде публикаций в профессиональных и научных изданиях, в том числе и в центральной научной печати, вызвавшие дискуссии в академическом сообществе Российской Федерации, а также в выступлениях на российских и международных конференциях. Наиболее значимыми являются пять монографий соискателя: «Политическое сообщество: генезис и эволюция», «Формирование современных политических сообществ», «Самоуправление и управление в Северном промышленном районе. Особенности и политические проблемы», «Северные города России - политико-экономический анализ», а также «Административная реформа в России: предпосылки, системность и механизмы XX-XXI вв.». Соискатель, кроме того, систематически принимал участие и выступал с докладами: на международном политологическом семинаре библиотеки Госдепартамента США на тему: «Особенности демократических процессов на региональном уровне в преддверии президентских выборов в Российской Федерации 2000 года», конференции парламентских групп Великобритании и руководства ЦФО РФ на тему: «Административная реформа в России на примерах субъектов Центрального Федерального округа Российской Федерации», других всероссийских и международных конференциях и симпозиумах. Кроме этого, результаты исследований данной диссертации обсуждались на заседании кафедры гуманитарно-социальных наук Борисоглебского государственного педагогического института, на заседании проблемной группы, на кафедре политологии государственного и муниципального управления Орловской региональной академии государственной службы, на ежегодной конференции (декабрь 2004 года) кафедры политологии и политического управления Воронежского филиала РАГС. Соискатель выступал также с докладами (2005 год) по проблемам формирования политического сообщества в современной России на заседании парламентских групп Воронежской областной Думы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Политическое сообщество: генезис, развитие на Западе и особенности формирования в современной России"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ.

Категория «политического сообщества», несмотря на свою относительную размытость, на протяжении практически всей истории развития политической мысли привлекала к себе внимание исследователей и ученых. Рассмотрение генезиса понятия позволяет определить его как «сущностно оспариваемую концепцию», то есть концепцию, допускающую множество интерпретаций в зависимости от исторического момента и идейной ориентации политического мыслителя. Вместе с тем, вне зависимости от употребления множества синонимов (полития, республика, содружество, община и др.) она на протяжении истории постоянно сохраняла свое «ядро» или «нервный узел» -представление о связной группе или коллективе, объединенной общими ценностями, едиными целями и представлениями, находящейся под управлением легитимной политической власти. Процесс формирования и распада политических сообществ представляет сущность политических процессов.

Основы исследования политического сообщества были заложены М. Вебером, затем развиты Ф.Теннисом, К. Шмиттом и другими крупными политическими теоретиками. Важное место изучение политического сообщества занимает и в современной политологии.

В XX веке, внимание ученых было обращено, однако, главным образом, не на политическое сообщество, а на политическую систему. Это было связано, прежде всего, с большей инструментальностью и операциональностью системного подхода. Вместе с тем, следует сделать вывод о том, что политическая система и политическое сообщество -отнюдь не тождественные понятия, они обращают внимание на разные аспекты политической целостности. Если политическая система говорит о структурно-функциональной стороне политии, то политическое сообщество отражает ее поведенчески-целевую сторону, и содержит ценностные утверждения и затрагивает морально-полиитческие аспекты поведения политических субъектов.

Анализ современных подходов в политологии позволяет выявить тесную связь понятий «политического сообщества» и «политии». Можно обозначить следующие их общие черты: наличие идентичности, способности к мобилизации индивидов и групп на реализацию политических целей, присутствие внутренней иерархии.

На основе анализа различных сторон понятия политического сообщества и политии диссертант сформулировал следующее определение политического сообщества. Политическое сообщество - это форма и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе, социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся для достижения общих целей (в ряде случаев - для совместного противодействия общему противнику) и строящих свои взаимоотношения на основе согласия. Сущность политического сообщества двояка: оно одновременно является и органическим сообществом, и рациональным конструктом, сознательно формируемым заинтересованной группой.

Единство политического сообщества обеспечивается с помощью нескольких основных интеграционных механизмов: 1) территориальной интеграции; 2) национальной интеграции; 3)интеграции элиты и масс; 4) ценностной интеграции; и, наконец, 5) выработки определенного типа интегративного поведения, т.е. мотиваций и ориентации на интеграцию.

Проблемы интеграции встают с особой остротой во вновь образуемых и транзитных сообществах, в которых необходима целая система мер и разработка специальных программ политических курсов, направленных на построение и укрепление вертикальных и горизонтальных связей в обществе.

В диссертации рассмотрены политические сообщества как национально-государственного, так и наднационального уровня. Особый тип сообщества составляет «национальное государство», начавшее формироваться в Европе с началом Модерна. Национальное государство обретает свою идентичность не только на этнически-культурных «сходствах», но и в процессе демократической политической практики граждан. Более того, теории демократии со всей очевидностью показывают, что именно национальное государство как тип политического сообщества создает рамки для демократических процессов и консолидации демократии в транзитных обществах, а также развития капиталистических отношений в сфере экономики. Демократизация оказывается следствием единства нации и одновременно средством его укрепления. Единство сообщества обеспечивается насильственными (особенно часто на первом этапе), юридическими, идеологическими, религиозными, мировоззренческими, этическими, чисто политическими способами. При этом источником единства сообщества выступает авторитет и легитимность власти. Переход к демократической форме правления в условиях многонационального и многосоставного государства оказывается, поэтому, крайне трудным. Как правило, демократизация предполагает наличие именно национального государства, в рамках которого могут быть использованы интеграционные механизмы.

На уровне наднациональных политических сообществ, как правило, отсутствуют все необходимые элементы. Так, такое мега-сообщество как «Запад» постепенно формировалось на основе цивилизационной идентичности, и предполагает сегодня довольно ясное представление о территориальных и религиозных границах сообщества, его отличает осознание беспрецедентной экономической, политической и военной мощи, влияния и силы, а также характер господствующих норм и институтов. На протяжении длительного времени представление о единстве «Запада» носило маргинальный характер в политическом сознании, и лишь под влиянием ряда таких факторов, как «холодная война», необходимость противостоять «Востоку», зоне «третьего мира» и т.д. привели к тому, что целый ряд органических факторов единства был дополнен сознательным конструированием сообщества. Вместе с тем, в таком типе политического сообщества нет единого правительства. Система наднациональных институтов покрывает лишь ряд сфер его жизнедеятельности, поэтому оно носит лишь отчасти политический характер, оставаясь скорее идеологемой и мифологемой.

В еще большей степени, чем при формировании «Запада» как политического сообщества, конструктивизм предопределил характер такого наднационального политического сообщества как «Европейское сообщество». В этом случае с самого начала формирование сообщества осуществлялось «сверху», вслед за экономической интеграцией. В то же время, процесс еще весьма далек от завершения - пока еще встречное движение «сверху», со стороны общеевропейских институтов в недостаточной степени дополняется культурно-политической интеграцией «снизу», где по-прежнему доминирующую роль играют национальные государства. Иными словами. Европейские структуры сталкиваются с многочисленными «вызовами» центробежного характера. Будущее европейского сообщества зависит от способности руководства ЕС найти адекватные механизмы сочетания демократии и политической воли.

Анализ становления и развития Российского политического сообщества показывает, что хотя на протяжении истории оно в целом и было аналогичным европейскому пути развития, но обладало очевидными специфическими чертами и особенностями. Здесь все процессы были представлены как бы не в «чистом виде», а с изрядными коррекциями и искажениями. В частности, в дореволюционной России, как и на Западе, лояльность была направлена, главным образом, на религиозную принадлежность и монархическую царскую власть. Однако, поскольку, в отличие от Запада, Россия не пережила ни реформации, ни борьбы за веротерпимость, гарантии независимого суждения не стали народной проблемой, а лишь периодически ставились интеллигенцией. В России не сложились и некоторые другие низовые формы гражданской инициативы. Вполне логичным, поэтому стал «сакральный этатизм» - постановка вопроса о сущностном единстве государства и подданных, а не о политическом сообществе в западном смысле слова.

Вместе с тем, русский путь совпадал с западным по целому ряду параметров, например, с точки зрения значения «общины» как низовой формы политико-организационной самоорганизации общества. Однако содержательные параметры «общины» существенно различались в Европе и в России. В российской «общине» деятельное поведение было направлено не на прагматизм и достижение благополучия каждым членом, а предопределялось православной культурологической идеей, опирающейся на трудовой коллективизм.

Поворот в сторону либерально-конституционных идей, начавшийся после отмены крепостничества, однако, был сорван первой мировой войной и последовавшей за ней революцией. Следствием этого стал откат раннемодернистскому и даже отчасти феодальному типу традиционного сообщества, опирающегося на подчинение власти, исчезновение элементов гражданского общества и сочетания насильственных и идеологических мер обеспечения единства. В советский период русская и российская идентичность претерпела целый ряд трансформаций - от «имперской идентичности» к специфической советской идентичности, построенной на основе класса, а не нации, затем к идеологеме «единый советский народ».

В постсоветский период на протяжении первого десятилетия процессы демократизации происходили в отрыве от национального строительства, по существу опираясь на принципы либерального космополитизма. Как следствие, процессы складывания политического сообщества затормозились.

Вместе с тем, актуальность создания политического сообщества, строительства нового национального государства сегодня прямо связаны с проблемой обеспечения единства страны. В последние годы предпринят ряд шагов, направленных на укрепление единства общества через построение «вертикали» власти, однако, как представляется, отсутствует целостная программа формирования политического сообщества, которая должна включать в себя территориальную вертикальную и горизонтальную интеграцию, национальную интеграцию (преодоление этничности и воспитание гражданства, превращение всех народов России при сохранении культурной автономии в «россиян»), ценностную интеграцию, опирающуюся на интегративную идею, и, наконец, воспитание в духе интегративного поведения, чему должна способствовать реформа образования в стране.

Список научной литературыКот, Виктор Степанович, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Авдонин B.C. «Прагматический» поворот в российской политике и «триада» политического // «Новая» Россия: политическое знание и политическое образование. Материалы межвузовской научной конференции 1-2 декабря 2000 г.». М.: РГГУ. 2000.

2. Андерсон, Бенедикт. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М. 2001.

3. Алексеева Т.А. Современные политические теории. Москва: РОССПЭН. 2000.

4. Алексеева Т.А. Справедливость как политическая концепция. Очерк современных западных дискуссий. Москва: МОНФ. 2001.

5. Алексеева Т.А., Капустин Б.Г., Пантин И.К. Каковы идеологические условия общественного согласия в России? // Полис. 1997. №3. С. 16-52.

6. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор: Учебное пособие. М., 2002. С. 287-383.

7. Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000. С. 69123,229-303.

8. Арон, Раймон. Демократия и тоталитаризм. М. 1993.

9. Бабурин С.Н. Территория государств, правовые и геополитические проблемы. Москва: Издательство Московского университета. 1997.

10. Баландье, Жорж. Политическая антропология. Москва: Научный мир. 2001.

11. Балибар Этьен и Иммануэль Валлерстайн. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. Москва: Logosaltera. 2003.

12. Балканы: между прошлым и будущим. М.,1995. С.18-28, 136-149, 190-206.

13. Барабанов О.Н. Италия после холодной войны: от «средней державы» к «миру протагонистов». М., 2002.

14. Барабанов О.Н. Современная внешнеполитическая идеология Италии // Полис. 2002. № 6.

15. Бари Д.Л. Поверх границ: практика сравнительных исследований

16. Бауман, Збигнев. Национальное государство что дальше?// Отечественные записки.2002 . № 6. С. 419-435.

17. Бахлов И.В. Современное федеративное государство (опыт методологии анализа механизма федеративных отношений). Саранск, 1999.

18. Бирюков Н.И., Сергеев В.М. «Соборность» как парадигма политического сознания // Полис. 1997. № 3. С. 65-73.

19. Бляхер Л.Е. Российский политический дискурс и концептуализация становящегося политического пространства // Полис. 2002. №3. С. 31-40.

20. Бромхед П. Эволюция Британской конституции. М., 1978.

21. Брудный И.М. Политика идентичности и посткоммунистический выбор России // Полис. 2002. №1. С. 87 104.

22. Бусова Н.А. Делиберативная модель демократии и политика интересов // Вопросы философии. 2002. № 5. С. 44 54.

23. Бусыгина И.М. Регионы Германии. М., 2000.

24. Булатов А.С. (ред.) Страны и регионы мира 2003. Экономико-политический справочник. М., 2003.

25. Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.-С.345-415.

26. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001. С. 227-248, 347-370.

27. Верховский, Александр. Государство против радикального национализма. Что делать и чего не делать? Москва: Панорама. 2002.

28. Випперман В. Европейский фашизм в сравнении, 1922-1982. Новосибирск, 2000.

29. Вишневский А.Г. Демографические изменения и национализм // Социологический журнал. 1994. № 1.

30. Волков В.В. Монополия на насилие и скрытая фрагментация российского государства (Исследовательская гипотеза) // Полис. 1998. № 5. С. 39-47.

31. Ворожейкина Т.Е. Государство и общество в России: исчерпание государствоцентричной матрицы развития // Полис. 2002. № 4. С. 60-65.

32. Воронков В., Освальд И. Постсоветские этничности // Конструирование этничности: этнические общины Санкт-Петербурга. Под ред. В.Воронкова и И. Освальд. СПб. 1998. С. 6- 36.

33. Восточно-Европейские страны в 90-е годы. Вып.1. М.: ИНИОН, 1991.

34. Гельбрас В.Г. Национальная идентификация в России и в Китае (опыт сравнительного анализа) // Полис. 1997. № 1. С. 129-144.

35. Гельман В.Я. Региональная власть в современной Россииб институты, режимы и практики // Полис. 1998. № 1. С. 87-105.

36. Гельман В.Я. Столкновение с айсбергом. // Полис. № 6. 2001. -С.6-17.

37. Гирц К. Идеология как культурная система // новое литературное обозрение. 1998. № 29. С. 7-28.

38. Глазьев С.Ю. Закономерности соци альной эволюции: вопросы методологии. // Анализ систем на пороге XXI века: теория и практика. Под ред. Сафоновой Т.Е. Москва: Интеллект. 1996 г. том 2.

39. Гоббс, Томас. Левиафан, или материя, форма и власть государства, церковного и гражданского. // Гоббс Т. Соч. в 2-х томах. Т.2. Москва. 1991.

40. Голландская правовая культура. Отв. ред. В.В. Бойцова и Л.В. Бойцова. М., 1998.

41. Голосов Г.В. Сравнительная политология. Учебник. 3-е издание. СПб.: Летний Сад, 2001. С.40-44 (или Голосов Г.В. Сравнительная политология. Учебник. 2-е издание. Новосибирск: Изд. Новосибирского ун-тета, 1995. - С.30-33).

42. Гоптарева И.Б. К вопросу о типах федеральных систем. // Политическая наука. № 3. 2003. С. 187-207.

43. Градовский А.Д. Государство и прогресс // Градовский А.Д. Сочинения. СПб: Наука. 2001. С. 56 185.

44. Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. М., 2003.

45. Гудков Л.Д. Русские в Казахстане. Москва: Центр исследования русских меньшинств в странах ближнего зарубежья. 1995.

46. Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. М., 1960.-С.418-424.

47. Гуськова Е. Политический ландшафт новой Югославии. М.: ИНИОН РАН, 1996.

48. Гуськова Е. История югославского кризиса (1990-2000 гг.). М., 2001.

49. Даль, Роберт. Демократия и ее критики. Москва: РОССПЭН. 2003.

50. Даль, Роберт. Предпосылки возникновения и утверждения полиархий // Полис. 2002. № 6. С. 34-57.

51. Дергунова Н.В. Свобода: от мечты к реальности. Очерки по истории западноевропейского классического либерализма. Ульяновск: УлГУ. 2000.

52. Де Токвиль А. Демократия в Америке. Пер. с франц., Предисл. Гарольда Дж. Ласки. М., 2000.

53. Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. How to Compare Nations. M., 1994. С. 176-228.

54. Доронченко А.И. Эмиграция «первой волны» о национальных проблемах и судьбе России. СПб: «Дмитрий Буланин». 2001.

55. Дюркгейм, Эмиль. О разделении общественного труда. Метод социологии. Москва: Наука. 1991.

56. Европейский Союз. Справочник-путеводитель. Под ред. Ю.А.Борко, О.Ю.Буториной. М., 2003.

57. Европейский союз на пороге XXI века: выбор стратегии развития. М., 2001.

58. Европа: вчера, сегодня, завтра. М., 2002.

59. Захаров А.А. Федерализм и глобализация. // Полис. №6. 2002. -С. 116-126.

60. Захаров А.А. «Исполнительный федерализм» в современной России. // Полис. №4.2001. С. 122-131.

61. Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло. // Pro et Contra. 1999. N.4. т. 4.

62. Зелинский М. Есть ли у поляков «предпринимательская жилка»?// Новая Польша. 2003. №1(38).

63. Зонтхаймер К. Федеративная республика Германия сегодня. М., 1996.

64. Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм ( К вопросу о будущей организации государственного пространства России)// Полис. 2000. № 5. С. 32-54.

65. Игошин И.Н. Институциональные искажения в российском обществе. Москва: Директмедиа Паблишинг. 2003.

66. Идентичность в контексте глобализации: Европа, Россия, США. Под ред. В.Н. Брюшинкина. Калиниград: издательство Калиниградского государственного университета. 2003.

67. Ильин М.В. Сравнительная политология. Научная компаративистика в системе политического знания. // Полис. № 4. 2001. -С.162-165.

68. Ильин М.В., Сморгунов JI.B. Сравнительная политология // Политическая наука. № 2.2001. С.112-148.

69. Ильин И.А. О России Москва: ТРИТЭ. 1995.

70. Ильин М.В. Слова и смыслы: полития, республика, конституция, отечество // Полис. 1994. № 4.

71. Ильин М.В. Умножение идеологий, или Проблема «переводимости» политического сознания // Полис. 1997. № 4. С. 78-87.

72. Ильин М.В. Этапы становления внутренней геополитики России и Украины // Полис. 1998. № 3. С. 82-94.

73. Ильин М.В., Иноземцев B.JI. Введение // Ильин М.В., Иноземцев B.JI. (ред.) Мегатренды мирового развития. М., 2001.

74. Ильин М.В. Стабилизация развития // Ильин М.В., Иноземцев B.JI. (ред.) Мегатренды мирового развития. М., 2001.

75. Ильин М.В. Политическая глобализация // Горбачев М.С. и др. Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. М., 2003.

76. Ильин М.В., Бусыгина И.М. (ред.) Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. М., 1999.

77. Ильин М.В. Хронополитическое измерение: за пределами Повседневности и Истории. // Полис. 1996. № 1. С.59-63.

78. Исаев М.А., Чеканский А.Н., Шишкин В.Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. М., 2000.

79. Каганский В. Советское пространство: конструкция и деструкция». // Иное. Россия как предмет. Т.1. Под ред. С.Б. Чернышева. Москва: Аргус. 1995.

80. Канетти, Элиас. Масса и власть. Москва: Ad Marginem. 1997.

81. Каспэ С.И. Империи: генезис, структура, функции // Полис. 1997. №5. с. 31-48.

82. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М., 2000. С.435-491.

83. Капустин Б.Г. Природа политической философии и ее связь с политической наукой // «Новая» Россия: политическое знание и политологическое образование. Материалы межвузовской научной конференции 1-2 декабря 2000 г. М.:РГГУ. 2000.

84. Концептуализация политики, под ред. М.В. Ильина. Москва: МОНФ. 2001.

85. Коротаев А.В. «Проблема Гэлтона» (дополнительные замечания к заключительной главе) // Мердок Дж.П. Социальная структура. М.: ОГИ, 2003. С. 556-565.

86. Коротеева В. «Воображенные», «изобретенные» и «сконструированные» нации: метафора в науке // Этнографическое обозрение. 1993. №3.

87. Кот B.C. Политическое сообщество: генезис и эволюция. Теоретико-методологические проблемы. М. Мысль. 2004.

88. Кот B.C. Формирование современных политических сообществ. М. Мысль. 2005.

89. Кот B.C. Самоуправление и управление в северном промышленном районе. Особенности и политические проблемы. М. Глобус. 2003.

90. Кот B.C. Административная реформа в России: предпосылки, системность и механизмы XX-XXI вв. М. Типография РАО «ЕЭС России». 2000. (В соавторстве).

91. Кот B.C. Северные города России. Современный политико-экономический анализ. М. Глобус. 2003.

92. Кот B.C. Гражданское общество, его генезис и проблемы становления в современной России. Борисоглебск. ГОУ ВПО «БГПИ». 2003.

93. Кот B.C. Теоретико-политические модели местного самоуправления: смена традиций и опыта. М. Типография РАО «ЕЭС России». 2000.

94. Кот B.C. Эволюция политического развития взаимоотношений и управления сложносоставного субъекта Федерации. Статья. Норильский индустр. ин-т.-Норильск. 2000.

95. Кот B.C. Роль политологии в формировании политического сообщества (доклад). Сб. материалы всероссийской политической конференции «Политическая наука и образование в России: вчера, сегодня, завтра». М. ЗАО «Человек и карьера». 2003.

96. Кот B.C. Политология (учебно-методическое пособие). Борисоглебск: ГОУ ВПО «БГПИ». 2002.

97. Анализ, прогноз, технологии в современной политике. Учебное пособие. В соавторстве. Под общ. ред. Комаровского B.C., доктора политических наук, профессора. М. 2001. РАГС ББК-66.

98. Кот B.C. Становление политических сообществ национальных государств. // Государственная служба. М. 2006. № 1.

99. Кот B.C. Политическое сообщество, как объект познания политической науки. // Мир психологии. М. 2006. № 1.

100. Кот B.C. Концептуализация политического сообщества. // Полис. М. 2006. № 1.

101. Кот B.C. Консолидация современных демократий. // Человек. Сообщество. Управление. Краснодар. 2006. № 1.

102. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Т.З. Особенная часть: страны Европы. Под ред. Б.А.Страшуна. М., 1998. -Глава 2.

103. Кин, Джон. Демократия и гражданское общество. О трудностях европейского социализма, перспективах демократии и проблеме контроля над социально-политической властью. Москва: Прогресс-Традиция. 1998.

104. Кинг П. Классифицирование федераций. // Полис. №5. 2000. -С. 6-18.

105. Кола, Доминик. Политическая социология. Москва: «Весь мир». 2001.

106. Конституция Итальянской Республики // Конституции государств Европейского Союза. Под ред. J1.A. Окунькова. М., 1997.

107. Коукли Дж. Двухпалатность и разделение властей в современных государствах. // Полис. №3. 1997. С. 148-168.

108. Крылова Н.С. Парламент Великобритании. // Парламенты мира. М., 1991.-С.63-122.

109. Кудрявцев И.Е. «Национальное Я» и политический национализм // Полис. 1997. № 2. С. 77-94.

110. Крутоголов М.А. Президент Французской республики. Правовое положение. М., 1980.

111. Крутоголов М.А. Национальное собрание Франции. М., 1981.

112. Лазарев М.В. Политическая лояльность как фактор стабильности государства. Автореф. докторской диссертации. Москва: РАГС. 2004.

113. Ларсен Ст.У. Моделирование Европы в логике Роккана //1. Полис. 1995. №5.

114. Лебедева М.В. Проблемы развития мировой политики //1. Полис. 2004. № 5.

115. Левин И.Б. Размышления об итальянском кризисе // Полис. 1995. №2.

116. Левин И.Б. Гражданское общество и Россия. // Гражданское общество в России: структуры и сознание. М., 1998.

117. Левин И.Б. Первое «пятилетие» левых в Италии // Левые в Европе XX в. М.: ИВИ РАН, 2001.

118. Левин И.Б. Италия после Первой республики // Политические институты на рубеже тысячелетий. Дубна, 2001.

119. Левин И.Б. Италия и «третий путь» (уроки «оливкового» пятилетия в Италии) // Социал-демократия Запада перед вызовами современности. М.: ИМЭМО РАН, 2001.

120. Любин В.П. Итальянская партийно-политическая система в 90-е гг. // МЭиМО. 1998. № 3.

121. Ленин В. Балканские народы и европейская демократия. Социальное значение сербско-болгарских побед // Ленин В.И. ПСС. -Т.22.

122. Лейбо Ю.И. Парламент Швейцарии // Парламенты мира. М., 1991. -С.441-482.

123. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. М., 1997.-С.187-198.

124. Линц X., Степан А. «Государственность», национализм и демократизация // Полис. 1997. № 5. С. 9-30.

125. Лисовский Ю.П. Италия от фашизма к демократии. М., 1990.

126. Лисовский Ю.П. Южный вопрос и социальные конфликты в Италии. М., 1979.

127. Логиновский С.Л. К новому территориальному устройству России? // Полис. 1997. № 5. С. 140-145.

128. Локк, Джон. Два трактата о правлении // Локк Дж. Соч. в 3-х томах. Т.З. М. 1988.

129. Либерализм в России. Москва: ИФ РАН. 1976.

130. Лопуха А.Д. Жизненные силы патриотизма. Опыт социологического анализа. Москва: Русаки. 2000.

131. Луман, Никлас. Власть. Москва: Праксис. 2001.

132. Лысенко В.Н. Региональные конфликты в странах СНГ: опыт урегулирования // Полис. 1998. № 2.

133. Макаренко В.П. Проблема общего зла: расплата за непоследовательность. Москва: Вузовская книга. 2000.

134. Малахов B.C. Осуществим ли в России русский Проект? // Отечественные записки. 2002. № 3 (4). С. 141-154.

135. Маркс К., Энгельс Ф. О польском вопросе // Соч., Т.4; Пражское восстание. Соч., Т.5.140. де Местр, Жозеф. О порождении политических конституций // Полис. 1997. № 2. С. 141 -147.

136. Мелкумов А.А. Особенности государственно-политического устройства Канады // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 2000. № 3. -С.103-120.

137. Мелкумов А.А. Канадский федерализм: теория и практика. М., 1998.

138. Мельвиль А.Ю. Еще раз о сравнительной политологии и мировой политике // Полис. 2004. № 5.

139. Мийон-Дельсоль Ш. Политические идеи XX века. М., 1995. -Гл.З, 5.

140. Миронюк М.Г. Человеческое измерение федерализма (Федералистские теории и тенденции развития федеративных отношений в России). // Полис. №3. 2003. С.98-108.

141. Могунова М.А. Скандинавский парламентаризм. Теория и практика. М., 2001.

142. Нарочницкая Н. Россия и русские в мировой истории. Москва: Международные отношения. 2003.

143. Национальное государство: теория, история, политическая практика (круглый стол) // Полис. 1992. № 5-6. С. 9 59.

144. Нерсесянц В.М. Цивилизм как русская идея // Рубежи. 1996. №4. С. 129-153.

145. Никифоров К. Между Кремлем и республикой Сербской. М., 1999.-С.14-33,203-252.

146. Новая история. Под ред. Н.Овчаренко. М.,1984. С.145-156, 331-346,362-381.

147. Новые экономические возможности Югославии. Белград,2002

148. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Пер. с англ. А.Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнера. М., 1997.

149. Опыт ненасилия в XX столетии (социально-этические этюды). Москва: Аслан. 1996.

150. Окуньков J1.A. (редактор-составитель) Конституции государств Европы. М., 2001. Т. 2.

151. Оссовская, Мария. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. Москва: Прогресс. 1987.

152. Оффердал О. Местное самоуправление в Скандинавии: достижения и перспективы // Полис. 1999.№ 2. С. 155-167.

153. Очерки по истории народной Польши. М., 1965. С. 24-56.

154. Павлов Н.В. Германия на пути в третье тысячелетие. М., 2001.

155. Пантин В.И., Лапкин В.В. Эволюционное усложнение политических систем: проблемы методологии исследования // Полис. 2002.№ 2. С. 6-19.

156. Парк Р. Ассимиляция. // Теоретическая социология. Антология. Под ред. С.П. Баньковской. Т.1. Москва: CEU. 2002.

157. Парсонс Т. Система современных обществ. Москва: Аспект-пресс. 1997.

158. Парсонс Т. Общества. // Парсонс Т. О социальных системах. М.: Академический проект, 2002. С.777-829.

159. Пастухов В.Б. Национальные и государственные интересы России: игра слов или игра в слова // Полис. 2000. № 1.

160. Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. М., 1996 (оригинальный текст: Putnam R.D. Making Democracy Work. Princeton University Press, 1993; на ит. яз.: La tradizione civica nelle regioni italiane. Milano, 1993).

161. Перегудов С.П. Новейшие тенденции в изучении отношений гражданского общества и государства // Полис. 1998. № 6. С. 137-148.

162. Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. Русская власть: история и современность // Полития. 1998. № 1. С. 68 80.

163. Писарев Ю. Образование Югославского государства. М., 1975.-С. 37-62, 123-141.

164. Повороты истории. Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей. Под ред. Петра Штыкова, Симона Шваница. Т. 1,2. СПб: Европейский университет. 2003.

165. Поздняков Э.А. Философия государства и права. Москва: 1995.

166. Поланьи, Карл. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб: Алетейя. 2002.

167. Политико-правовые ценности: история и современность. Под ред. B.C. Нерсесянца. Москва: Эдиториал УРСС. 2000.

168. Политический дискурс: национальный интерес // Полис. 1997. № 1.С. 5-60.

169. Попов А.В. Власть и ценности. Москва: МГУ. 2001.

170. Пономарева Е. Международные факторы распада Югославии // Глобальные проблемы современности. М.: МГИМО МИД России, 1996.

171. Процесс согласования интересов как политическая проблема (Обзор «круглых столов» Совета Федерации ) // Полис. 1996. № 4. С. 1632.

172. Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник. Изд. 2-е. М., 2001. С.310-316, 411-414, 573-578. (Изд. 3-е. М., 2003. - С. 367-372,491-493, 693-696).

173. Прусс И.В. Рывок в будущее или движение по кругу? (экономические взгляды современных русских националистов) // Полис. 1997. №3. с. 53-64.

174. Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М., 2000.-С.95- 137,219-273.

175. Пшизова С.Н. Демократия и политический рынок в сравнительной перспективе. Ст. 1,2. // Полис. 2000. № 2, 3.

176. Реальность этнических мифов. Под ред. М. Олкотт и А. Малашенко. Москва: Московский центр Карнеги. Аналитическая серия. Вып.З. М. 2000.

177. Регионы России и мировые интеграционные процессы. Под ред. А.Г. Тимошенко и В.П. Зиновьева. Томск: Томский Государственный университет. 2003.

178. Решетников Ф.М. Правовые системы стран мира. Справочник. М„ 1993.-С.126-129.

179. Розов Н.С. (ред.) Время мира. Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, геополитике, анализу мировых систем и цивилизаций. Выпуск 2. Структуры истории. Новосибирск, 2001.

180. Российская историческая политология. Под ред. С.А. Кислицына. Ростов- на-Дону: Феникс. 1998.

181. Россия на новом рубеже. Под ред. Н.Н. Моисеева и И.Б. Иорданского. Москва: Апрель. 1995.

182. Россия и Британия: в поисках достойного правления / Ред. И.Кирьянова, Н.Оуэн, Дж.Сникер. Пермь, 2000. С.33-57, 106-115, 168176, 186-200, 214-222,231-240, 258-267.

183. Россия и Германия в Европе. М., 1998.

184. Руссо, Жан-Жак. Об общественном договоре. Трактаты. Москва: Терра. 2000.

185. Сазонов Б.В. Деятельные механизмы консолидации // http:// lab 1-3. narod.ru 07.05.2004. С. 1-11.

186. Сморгунов JI.B. Современная сравнительная политология. Учебник. М.: РОССПЭН, 2002. С.401-444.

187. Соловьев А.И. Конфликты в государственно-административной сфере // Полис. 1997. № 4. С. 154-165.

188. Соловьев А.И. Три облика государства три стратегии гражданского общества // Полис. 1996. С. 29-38.

189. Соловьев Э.Ю. Права человека в политическом опыте россиян (вклад и уроки XX столетия) // институт философии РАН. 14.05. 2002 Г. http@|philosophy ru

190. Соловьев Э.Ю. Предпринимательство и патриотическое сознание // Культура российского предпринимательства. Москва. 1997. С. 58-70.

191. Социальные трансформации в России: процессы и субъекты. Под ред. Б.В. Сазонова. Москва: УРСС. 2002.

192. Сперанский М.М. философские размышления о праве и государстве // Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб: Наука. 2002.

193. Страны и регионы мира 2003. Экономико-политический справочник. М., 2003.

194. Степанов Ю.С. Понятие. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. 2-е издание, М.: БРЭ, 1998. - С.383-385.

195. Теннис, Фкрдинанд. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб: Владимир Даль.2002.

196. Тишков В.А. Русские как меньшинства (пример Эстонии). Москва: Институт этнологии и антропологии РАН. 1993.

197. Ткачев П.Н. Кладези мудрости российских философов. Москва: Правда. 1990.

198. Трошихин В.В., Теплов В.И. Культура политического процесса. Москва: РДЛ. 2001.

199. Тоффлер, Элвин. Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге XXI века. Москва: Аст. 2001.

200. Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1990.

201. Тульчинская Т.В, Родионов А.Н. Швейцария. Швейцарская конфедерация // Федерализм: Энциклопедия. М., 2000. С.611-614.

202. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы // Москва: ИФ РАН. 1997.

203. Федералист. Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. М., 2000.

204. Хесли B.JI. Национализм и пути разрешения межэтнических противоречий // Полис. 1996. № 6. С. 39-51.

205. Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. М., 2000. Т. 1.

206. Чепелкин М.А., Дьякова Н.М. Исторический очерк формирования государственных границ Российской империи (20 я половина XVII- начало XX вв.). Москва: РНФ. 1992.

207. Чешков М.А. Феномен этатизма (Мировые и локальные измерения) // Полис. 1996. № 2.

208. Чилкот Р. Теории сравнительной политологии. М.: Весь Мир, 2001. -С.33-34, 531-553.

209. Чучин-Русов А.Е. Политика как макрофеномен культуры // Полис. 1997. №4. С. 97-116.

210. Шмитт, Карл. Понятие политического // Антология мировой политической мысли в 5 томах. Москва: Мысль. 1997. Т.2. Под ред. Т.А. Алексеевой.

211. Шмитт, Карл. Политическая теология. Москва: Канон-пресс. 2000.

212. Шмиттер, Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. № 5. С. 16-27.

213. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1. Гештальты и действительность. М.: Мысль, 1993, Т.2. Всемирно-исторические перспективы. М.: Мысль, 1998.

214. Шугарт М.С., Кэри Дж.М. Президентские системы. // Голосов Г.В. (ред.) Современная сравнительная политология. М. МОНФ, 1997. -С. 198-246.

215. Щедровицкий, Петр. Русский мир: прогрессивная империя и культурный империализм // Сообщение. 1999. № 1.

216. Щербакова Н.В. Границы местного самоуправления и принцип суверенитета // Университетская политология России. Сборник статей. Москва: Полис. 1999.

217. Щербинин А.И. Государь и Гражданин//Полис. 1997. № 2. С. 159-171.

218. Хенкин С.М. Становление и консолидация демократии: испанский вариант // Полис. 2002. № 5. С. 170-179.

219. Холодковский К.Г. Италия: массы и политика. М., 1989.

220. Холодковский К.Г. Парламент Первой республики: положительный и отрицательный опыт // Италия (Из истории европейского парламентаризма). М., 1997.

221. Цымбурский B.JI. Как живут и умирают международные конфликтные системы (Судьба балтийско-черноморской системы в XVI -XX веках) // Полис. 1998. № 4.

222. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект Пресс, 1999.

223. Эксперты о факторах демократической консолидации России //Полис. 1996. №4. С. 73-80.

224. Элейзер Д. Дж. Сравнительный федерализм. // Полис. №5. 1995.-С. 106-115.

225. Элиас, Норберт. Общество индивидов. Москва: Праксис. 2001.

226. Этнические и региональные конфликты в Евразии. Россия, Украина, Белоруссия. Кн. 2. Под ред. А. Зверева, Б. Коппитерса и Д. Тренина. Москва. «Весь мир». 1887.

227. Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: имперский идеал и национальный интерес // Полис. 1997. № 4. С. 88-96.

228. Яковлев И.Г. Союз, содружество, Россия. (Межэтнические отношения в постсоветском пространстве в 1990-е годы: проблемы анализа и оценки риска при принятии решений. Москва: Славянский диалог. 1999.

229. Ян, Э. Государственное и этническое понимание нации: противоречия и сходство // Полис. 2000. № 1. С. 114-123.

230. Яшлавский А.Э. Бельгия // Федерализм: Энциклопедия. М., 2000. С.69-70.

231. ABCdaire е la Republique et du citoyen. P., 1998.

232. Almond, Gabriel and Sydney Verba. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton: Princeton University Press. 1963.

233. Almond G. A Voice from the Chicago School // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Story of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997.-Pp.54-67.

234. Anderson, Benedict. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso. 1983.

235. Banfield E. The Moral Basis of a Backward Society. Chicago, 1958.

236. Bagnasco A. Italia in tempi di cambiamento politico. Bologna, 1996.

237. Barber J.D. The Presidential Character: Predicting Performance in the White House. 4th ed. Englewood Cliffs, N.J., 1992. Pp.4-11.

238. Bauman, Zygmunt. Community. Seeking Safety in an Insecure World. Cambridge: Polity. 2001.

239. Beyme K. A Founding Father of Comparative Politics: Carl Joachim Friedrich // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Story of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997. Pp.7-14.

240. Berman L. and Murphy B.A. Approaching democracy. Upper Saddle River, N.J., 1999. Pp.336-346 (Brief history of the American party system).

241. Biersteker, Thomas and Cynthia Weber. State Sovereignty as a Social Construct. Cambridge: Cambridge University Press. 1996.

242. Bill J.A. & Hardgrave R.L. Comparative Politics: A Quest for Theory. Lanham, Maryland, 1973. Pp.2-21.

243. Birnbaum P. La fin du politique. P., 1995.

244. Bjorkman J. Russia's Road to Deeper Democracy. Washington: Brookings Institution Press. 2003.

245. Bloom, William. Personal Identity? National Identity and International Relations. Cambridge: Cambridge University Press. 1990.

246. Blondel J. Political Opposition in the Contemporary World. // Government and Opposition. 1997. Vol. 32. № 4 (Special issue "The Repositioning of Opposition"). Pp.462-486.

247. Braudel, Fernand. The History of Civilizations: The Past Explains the Present. || Braudel, Fernand. On History. London: Weidenfeld and Ni col son. 1980.

248. Breuilly J. Nationalism and the State. Manchester: Manchester University Press. 1982.

249. Burgess M. The British Tradition of Federalism. Madison, NJ.; London [England], 1995.

250. Carens, Joseph. Aliens and Citizens: The Case for Open Borders. || Theorizing Citizenship. Ed. by J. Beiner. Albany: State University of New York Press. 1995. P. 229-255.

251. Castels M. The Power of Identity. Oxford: Oxford University Press. 1997.

252. Challenging Boundaries: Global Flows, Transnational Identities. Ed. by Hayward Alker and Michael Shapiro. Minneapolis: University of Minnesota Press. 1996.

253. Colas D. Dictionnaire de la pensee politique. P., 1997.

254. Colllier D. The Comparative Method: Two Decades of Change // Rustow D.A., Erickson K.P. (eds.) Comparative Political Dynamics: Global Research Perspectives. N.Y.: Harper Collins, 1991. Pp.7-31.

255. Coleman J.S. The Political Systems in the Developing Areas. // Almond G. & Coleman J.S. (eds.) The Politics in Developing Areas. Princeton: Princeton University Press, 1960.

256. Comparative Federalism and Federation: Competing Traditions and Future Directions. Ed. by M. Burgess and A.-G. Gagnon. Toronto; Buffalo, 1993.

257. Connor W. A Nation Is a Nation? Is a State? Is an Ethnic Group? Is a.|j Connor W. Ethno- nationalism: The Quest for Understanding. Princeton: Princeton University Press. 1994. P. 89-117.

258. Constant de Rebeque H.B. Principes de politique applicable a tous les gouvernement representatifs et particulierement a la constitution actuelle de la France. P.: Eymery, 1815.

259. Daalder H. The Development and the Study of Comparative Politics // Keman H. (ed.) Comparative Politics: New Directions in Theory and Method. Amsterdam, 1993. Pp.11-30.

260. Daalder H. Europe's Comparativist from the Norwegian Periphery: Stein Rokkan 1921-1979 // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Stoiy of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997. Pp.26-39.

261. Daalder H.A Smaller European's Opening Frontiers // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Story of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997.-Pp.227-240.

262. Dahl R. A Brief Intellectual Biography // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Story of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997. -Pp.68-78.

263. Dahl R. (ed.) Political Opposition in Western Democracies. New Haven: Yale University Press, 1966. Pp.348-399.

264. Dahl R. (ed.) Regimes and Oppositions. New Haven: Yale University Press, 1973.-Pp. 1-25.

265. Deutsch, Karl and S.A. Burrel. The Political Community and the North Atlantic Area. Princeton: Princeton University Press.

266. Diamanti I. Politica aH'italiana: la parabola delle riforme incompiute. Milano, 2001.

267. Diplomatic Investigations. Ed. by Herbert Butterfield and Martin Wight. London: George Allen and Unwin. 1966.

268. Donegani J.-M., Sadoun M. La V-e Republique: Naissance et mort. P., 1998.

269. Easton, David. The Political System: An Inquiry in the State of Political Science. Chicago: Chicago University Press. 1953.

270. Eisenstadt S. Center Formation: Protest Movements and Class Structure in Europe and the United States. London: Pinter Press. 1987.

271. Emerson R. From Empire to Nation: The Rise to Self-Assertion of Asian and African Peoples. Cambridge: Cambridge University Press. 1960.

272. Euro-Politics. Institutions and Policy-Making in the "New Europe". Ed. by A. Sbragia. Washington, 1992.

273. Europe in the Making. Supranational State or Federation? Ed. by M. Burgess. L., 1999.

274. Federal Systems of the World: A Handbook of Federal, Confederal, and Autonomy Arrangements. Compiled and edited by D. J. Elazar and the staff of the Jerusalem Center for Public Affairs. Harlow, Essex, U.K., 1991.

275. Federalism as Grand Design: Political Philosophers and the Federal Principle / edited by DJ. Elazar. Lanham, MD.: University Press of America; Philadelphia, Pa.: Center for the Study of Federalism, 1987.

276. Ferguson, Yale and Richard Mansbach. Polities. Authority, Identity, and Change. University of South Carolina Press. 1996.

277. Galligan B. and Wright J.S.F. Australian Federalism: A Prospective Assessment // Publius. Spring 2002.32,2. Pp. 147-166.

278. Galli della Loggia E. Identita italiana. Bologna, 1998.

279. Ginsborg P. Stato dell'Italia. Milano, 1994.

280. Giddens, Anthony. The Nation-State and Violence. Oxford: Oxford University Press. 1985.

281. Global Culture: Nationalism, Globalization and Modernity. London: Newbury Park: Sage Publications. 1996.

282. Grzymela-Dusse, Anna and Pauline Jones Lounge. Reconceptualizing the State: Lessons from Post-Communism ||Politics and Society. 2002. Vol.30. No.4. P. 529-554.

283. Hobsbawm Eric. J. Nations and Nationalism since 1780. Cambridge: Cambridge University Press. 1990.

284. Hall, Rodney. National Collective Identity: Social Constructs and International Systems. BY: Columbia University Press. 1999.

285. Jones Ch.O. Separate but Equal Branches: Congress and the Presidency. Chatham, N.J., 1995. Pp. 37-57.

286. Keman H. Comparative Politics: A Distinctive Approach in Political Science? // Keman H. (ed.) Comparative Politics: New Directions in Theory and Method. Amsterdam, 1993. Pp.31-58.

287. Knudsen, Tim and Uffe Jakobsen. The Danish Path to Democracy. Paper for the 2nd ECPR General Conference Marburg 18-21 September 2003.

288. Kymlicka, Will. Community || A Companion to Contemporary Political Philosophy. Ed. by Robert Goodin and Philip Pettit. Oxford: Blackwell. 2000.

289. Kymlicka, Will and Wayne Norman. Citizenship in Diverse Societies. Oxford: Oxford University Press. 2000.

290. La Costituzione della Repubblica Italiana -http://www.quirinale.it.

291. Lane R. The art of comparative politics. Needham Heights: Allyn & Bacon, 1997.

292. Lo Statuto Albertino http://www.quirinale.it.

293. Lasswell, Harold. World Politics and Personal Insecurity: A Study of Power. Glencoe. 1950.

294. Lijphart, Arend. Patterns of Democracy. Government Forms and performance in Thirty-Six Countries. New Haven: Yale University Press. 1999.

295. Lijphart A. Typologies of Democratic Systems. // Comparative Political Studies. Vol.1. № 1. 1968.

296. Lijphart A. Democracies. Patterns of Majoritarian and Consensus Government in Twenty-One Countries. New Haven: Yale University Press, 1973.

297. Linz J. & Stepan A. Modern Nondemocratic Regimes. // Linz J. & Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Baltimore: The John Hopkins University Press, 1996. Pp. 38-54.

298. Linklater, Andrew. The Transformation of Political Community. Cambridge: Polity Press. 1998;

299. Manoilesco M. Le Siecle du Corporatisme. P: Alcan, 1934.

300. Manning, Charles. The Nature of International Society. London: London School of Economics. 1962.

301. Merton R. Social Theory and Social Structure. N.Y.: Free Press, 1949.-Pp.5-10.

302. Mundy, Simon. Making it Home. Europe and the Politics of Culture. Amsterdam: European Cultural Foundation. 1997.

303. O'Hagan, Jacinta. Conceptualizing the West in International Relations. Houndmills: Palgrave. 2002.

304. Parsons T. Societies. Evolutionary and Comparative Perspective. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1966.

305. Parsons T. The System of Modern Societies. Englewood Cliffs: Prentice-Hall. 1971. (Русское издание: Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997).

306. Parsons Т. (ed. by J.Toby). The Evolution of Societies. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1977.

307. Parsons T. Comparative Studies and Evolutionary Change // Vallier I. (ed.) Comparative Methods in Sociology: Essays on Trends and Applications. Berkeley: University of California Press, 1971. Pp.97-139.

308. Political Handbook of the World: 2000-2002. Edited by A.S. Banks, Th.C. Muller, W.R. Overstreet. Binghamton, N.Y., 2003.

309. Przevorski A., Teune H. The Logic of Comparative Social Inquiry. N.Y., L., Toronto, Sydney: Wiley-Interscience, 1970. Pp.31-87.

310. Peters B.G. Comparative Politics. Theory and Method. Houndmills, L.: Macmillan, 1998.-Pp. 1-27.

311. Rausch H. Politische Kultur in der Bundesrepublik Deutschland. Berlin, 1980.

312. Redfield, Robert. The Little Community, and Peasant Society and Culture. Chicago: Chicago University Press. 1971.

313. Riggs F.W. Administration in Developing Countries: The Theory of Prismatic Society. Boston: Houghton Mifflin Co, 1964

314. Riker, William H. Federalism: Origin, Operation, Significance. Boston & Toronto, 1964.

315. Rokkan S. Territories, Centres, and Peripheries: Toward a Geoethnic-Geoeconomic-Geopolitical Model of Differentiation within

316. Western Europe II Gottmann J. (ed.) Centre and Periphery. Spatial Variation in Politics. Beverly Hills (CA), L., 1980.

317. Rudzig W. Politische System der Bundesrepublik Deutschland. Munchen, 2003.

318. Ruggie, John. Territoriality and Beyond: Problematizing Modernity in International Relations || International Organization. 1993. Vol. 47. No.l.

319. Salvadori M. Storia d'ltalia e crisi di regime. Bologna, 2001.

320. Schmitter Ph. Autobiographical reflections: or how to live with a conceptual albatross around one's neck. // Daalder H. (ed.) Comparative European Politics: The Story of a Profession. L., N.Y.: Pinter, 1997.

321. Shils E. Political Development in the New States. The Hague: Mouton, 1960.

322. Shugart M. & Carey J. Presidents and Assemblies: Constitutional Design and Electoral Dynamics. Camb.: Cambridge University Press, 1992.

323. Spruyt H. The Sovereign State and Its Competitors. An Analysis of Systems Change. Princeton, 1994.

324. Teune, Henry. Models in the Study of Political Integration || The Integration of Political Communities. Ed. by Philip Jacob and James Toscano. Philadelphia: Lippincott Company. 1964.

325. The Covenant Connection: From Federal Theology to Modern Federalism. Ed. by Daniel J. Elazar and J. Kincaid. Lanham, Md., 2000.

326. The Dynamics of Decentralization: Canadian federalism and British devolution. Trevor C. Salmon and Michael Keating (Eds.). Montreal & Kingston, 1999.

327. Trigilia C. (a cura di). Cultura e sviluppo. Catanzaro, 1995.

328. Violante L. L'ltalia dopo il 1999. Milano, 1998.

329. Whitaker R. A Sovereign Idea: Essays on Canada as a Democratic

330. Community. Montreal; Buffalo, 1992.