автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Повседневный уклад жизни московского населения середины XVIII в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повседневный уклад жизни московского населения середины XVIII в."

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В.Ломоносова ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правах рукописи

ВОРОЖБИТОВА Мария Владимировна

ПОВСЕДНЕВНЫЙ УКЛАД ЖИЗНИ МОСКОВСКОГО НАСЕЛЕНИЯ СЕРЕДИНЫ XVIII в. (ПО МАТЕРИАЛАМ КАНЦЕЛЯРИИ КОНФИСКАЦИИ)

Раздел 07.00.00 - Исторические науки Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва - 2004

Работа выполнена на кафедре истории России до начала XIX века исторического факультета Московского государственного университета им М. В .Ломоносова

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор.

Козлова Наталия Вадимовна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Семенова Анна Владимировна

(Институт Российской истории РАН)

кандидат исторических наук, доцент Корякина Елена Петровна

(Московский государственный институт электроники и математики (Технический университет)

Ведущая организация: Российский государственный архив

древних актов

Защита состоится- "Тт^-Ёс&У 2004 г. в 16.00 часов на заседании Диссертационного совета К-501.001.09 по' отечественной истории-при МГУ им.-М.В.Ломоносова по адресу: 119899, Москва, Воробьевы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, Исторический факультет, аудитория 550.'

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета им М.ВЛомоносова (МГУ, 1-й корпус гуманитарных фа-

Автореферат разослан 2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета . Доктор исторических-наук, профессор

Н.В.Козлова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Одной из актуальных и активно разрабатываемых в настоящее время в отечественной историографии проблем является «история повседневности», сформировавшаяся в мировой исторической науке как самостоятельное направление во второй половине XX в., после того как представителями французской школы «Анналов» была показана «тесная связь между образом жизни людей, их бытом и их ментальным складом». Особое внимание стало уделяться исследователями историко-психологическим, историко-демографическим, историко-культурным сюжетам, аналитическому изучению истории человека как субъекта истории1. Обращение в контексте истории повседневности к укладу жизни населения Москвы середины XVIII в. представляется актуальным и в свете изучения истории русского города, поскольку на фоне осповательно изученных социально-экономических и демографических процессов в жизни русского города историко-культурные аспекты городской жизни остаются по-прежнему малоисследованными.

Объект исследования. Выбор в качестве объекта изучения уклада жизни, под которым подразумеваются реалии материально-пространственной бытовой среды, предполагает воссоздание своеобразной «среды обитания» жителя Москвы (того, где он живет, как живет, какими вещами себя окружает). Отмечено, что состояние и специфика «среды обитания» позволяет выявить отдельные черты личности индивида, его мировоззрения, психологии, норм мышления и поведения2. Особый интерес представляет вопрос об изменениях в укладе жизни горожанина в свете влияющих на эту сферу факторов, среди которых одними из важнейших в XVIII в. в России стали реформы Петра I в области культуры и быта.

Избранный объект исследования подразумевает обращение к повседневным условиям существования рядовых городских обывателей. Термин «городские обыватели», связан с эпохой Екатерины П, когда Горо-

1 Пушкарева НЛ. Частная жизнь и проблема повседневности глазами историка // Города Европейской России конца XV - первой половины XIX века. Материалы международной научно-практической конференции 25-28 апреля 2002 г. Тверь - Кашин -

Калязин. Ч. 1. Тверь, 2002. С. 51. ---- ■ - -----

2 Вдовина Л.Н. Повседневность городской жизни русской провинци 1 I винция. Культура ХУ1П-Х1Х вв. М.. 1993. С. 43-47. БИБЛИОТЕКА I

довым положением 1785 г. был оформлен единый правовой статус городского населения, а все жители города («городские обыватели») составили всесословное «общество градское». Использованием этого понятия применительно к середине XVIII в. подчеркивается, что в поле зрения исследователя находится повседневная жизнь «обычных людей» - представителей широких слоев городского населения, ничем в традиционном смысле не знаменитых. Объединение в рамках одной работы сведений о быте городских жителей различной сословной принадлежности (дворян и посадских тяглецов, канцелярских служащих и военных нижних чинов, работных людей и крестьян) связано с тем, что городской образ жизни невозможно замкнуть в рамках одного сословия посадских тяглецов, считавшихся в середине XVIII в. собственно городским податным сословием3. Необходимо учитывать и такую специфическую группу городских обывателей как иноземцы, чей повседневный обиход по-своему воплощал взаимодействие европейской и русской культурных традиций. Анализ уклада жизни городских жителей, взятых в совокупности членов единой общности с учетом социальной стратификации, позволяет выявить черты быта, связанные с сословной принадлежностью и обнаружить общие черты уклада жизни, обусловленные проживанием в городе.

Цель и задачи исследования. Цель работы состоит в выявлении материальных реалий повседневных условий существования жителей Москвы середины XVIII в. В свою очередь, анализ составляющих материальной стороны повседневного быта позволит выявить отдельные черты личности горожанина, его мировоззрения, психологии, духовного мира. Выбранный аспект исследования предполагает рассмотрение следующего круга вопросов:

• жилое пространство московского обывателя (дворово-усадебный комплекс горожанина, его местоположение и размеры, состав жилых и хозяйственных построек, типы городского жилища и варианты его планировки, внутренняя отделка жилых помещений);

3 Миронов Б.Н. Спорные и малоизученные вопросы русского позднефеодального города в современной советской историографии // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 7. Л., 1983. С. 182.

• предметно-бытовая среда горожанина (количественный и качественный состав предметов повседневного обихода: мебель и предметы убранства интерьера, посуда и утварь, одежда и аксессуары);

• элементы предметного мира, наиболее рельефно отражающие внутренний мир горожанина, его религиозные воззрения в рамках традиционного православия и степень обмирщения сознания (иконы и произведения светского искусства, книжные собрания и домашние архивы).

Самостоятельное значение имеет типологизация, соотнесение с западноевропейской и русской культурными традициями выявляемых элементов повседневного быта. Это позволит в новом свете рассмотреть одну из проблем истории России XVIII столетия — степень европеизации в результате реформ Петра I, отхода россиян от традиционных культурных норм и приобщения к западноевропейским стандартам культуры и быта.

Географические рамки исследования. Выбор Москвы в качестве исследуемого региона представляет интерес в свете ее особого положения в XVIII в., когда Москва приобретает репутацию хранительницы традиционных уклада жизни и духовных ценностей, становясь символом русской национальной самобытности. В тоже время более пристальное внимание государственных структур к ситуации в Москве, сохранившей в XVIII в. официальный статус второй столицы и являвшейся вторым по значению городом в стране после Петербурга, обуславливало большую подверженность обывателей «белокаменной» влиянию европеизации, нежели жителей провинциальных городов.

Хронологические рамки исследования охватывают 1730-1770-е гг. и отчасти продиктованы положенным в основу работы делопроизводством Канцелярии конфискации, функционировавшей с 1730г. по начало 1780-х гг. Среди событий XVIII в. особое внимание привлекает эпоха реформ первой четверти столетия, во многом определивших дальнейшие пути развития российской истории и культуры. Однако, историко-культурная ситуация середины XVIII столетия, когда уменьшилось вмешательство государства в повседневную жизнь подданных и ослаб надзор за соблюдением нововведений, но более полно проявились последствия реформ Петра I, позволяет обнаружить степень проникновения ново-

введений, укоренившихся несмотря на давление консервативной приверженности к традиционному устройству быта. Материал 1730-1770-х гг. дает возможность выявить как элементы западноевропейского быта, которые прочно вошли в обиход горожан и были востребованы в их повседневной жизни, так и устойчивые элементы традиционного русского национального уклада жизни.

Новизна исследования. Диссертация является первым специальным исследованием повседневного уклада домашней жизни московского населения середины XVIII в. и позволяет конкретизировать имеющиеся в историографии общие представления по данному вопросу. Исследование вводит в научный оборот новый корпус неопубликованных архивных материалов. Делопроизводство Канцелярии конфискации, ранее не привлекавшееся для изучения городского быта, содержит комплекс сведений об изучаемом объекте, позволяющих зримо представить повседневные условия существования рядовых московских жителей середины XVIII в.

Научно-практическая значимость работы. Выводы диссертации и представленный в ней фактический материал могут быть использованы в обобщающих трудах по истории русской культуры и русского города XVIII в., в ходе исследования городского образа жизни, а также при подготовке учебных пособий и лекционных курсов, в популяризаторской и музейной работе.

Апробация работы. Отдельные сюжеты и положения диссертации отражены в публикациях и предлагались к обсуждению в виде докладов на четырех научных конференциях; Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории России до начала XIX в. Исторического факультета МГУ и рекомендована к защите.

Степень изученности проблемы. История образа жизни и быта всего русского общества и его отдельных групп становится предметом научного исследования с середины XIX в. Первый опыт всестороннего описания русского быта был предпринят Л.В.Терещенко в многотомной монографии «Быт русского народа» (Т. 1-7. СПб., 1848.), существенное место среди источников которой занимает собранный самим автором-этнографом песенный фольклор. В труде, охватывающем тысячелетний

период с древнейшей истории славян до начала XIX в., быт XVIII в. представлен фрагментарно. Автор акцеширует внимание на реформах Петра I, воплотившихся в обильном потоке указов, и чрезмерной роскоши, как отличительной черте быта второй половины XVIII в. В целом, А.В.Терещенко особо подчеркивает традиционность и неизменность основ русского образа жизни, и в частности обихода горожан XVIII в.

Во второй половине XIX в. ряд представителей либеральной историографии обращается к проблеме «быта и нравов» XVTII в., под которыми понималось морально-нравственное и духовное состояние общества. Но в силу ограниченного круга источников (законодательные акты, публицистика, мемуары) объектом изучения становилось не все русское общество, а образ жизни императорского двора, аристократии и дворянства (ЕЛКарнович, СН.Шубинский,. В.А.Гольцев, И~А.Павленко, Н.Чечулин, М.Н.Макаров, Л.М.Савелов).

Изучение образа жизни и социокультурного облика одной из самых значимых групп городского населения - купечества берет начало в пореформенное время, когда возрастает роль буржуазии в экономической и общественной жизни России. Публикуются сочинения, авторами которых были купцы и их потомки4, не ставившие перед собой цель проанализировать купеческий уклад, а лишь фиксирующие подмеченные особенности и характерные явления- Огромный фактический материал, содержащийся в этих изданиях, позволяет рассматривать их как ценный источник по истории купеческого быта. Историографическое значение этих сочинений заключается и в том, что они привлекли внимание профессиональных историков к вопросам быта, мировоззрения и духовных запросов купцов.

Во второй половине XIX - начале XX вв. появляются издания, посвященные истории старой столицы, в которых затрагиваются и вопросы быта горожан, но преимущественно в свете различных аспектов специ-

4 Авдеева Е.А. Записки о старом и новом русском быте. СПб., 1842; Наше купечество и торговля с серьезной и карикатурной стороны. Вып. 1-3. М., 1865-1867; Смирная Е. Данила Яковлевич Земской, один из птенцов Петра Великого // Русская старина. 1883. № 10; Крестаовников Н.К. Семейная хроника Кресговниковых. Т. 1-3. М., 1903-1904; Вишняков И.П. Сведения о купеческом роде Вишняковых. Т. 1-3. М., 1905-1911.

фики культурного облика купечества XIX в.5 Таким образом, в отечественной дореволюционной историографии отсутствуют специальные работы, посвященные укладу жизни широких слоев московского населения середины XVIII в.

В советской исторической науке вопросам быта уделялось незначительное внимапие. В 1920-е гг. результаты изучения материально-бытовой культуры отдельных «классов» русского общества, в том числе

купечества, получили оформление в виде путеводителей и каталогов по

6

выставкам .

В состав фундаментальной «Истории Москвы» вошел очерк, посвященный непосредственно описанию быта московских жителей 17251800 гг.7. Автором этого очерка - Н. А .Баклановой использовались в качестве иллюстративного материала единичные описи имущества из фонда Канцелярии конфискации. Кроме того, описи имущества использовались Н.А.Баклановой и С.П. Лупповым как источник изучения состава домашних библиотек, являющихся одной из характеристик духовных запросов московского купечества и других социальных групп русского общества.

Важным этапом в изучении истории культуры и быта в России в первой четверти XVIII в. и ближайшее послепетровское время стала монография Л.Н.Семеновой9. Автором подробно рассматриваются вопросы организации семьи и внутрисемейных отношениях, изменения в формах общественного быта - развлечения и досуг, развитие системы потребления, и сравнительно кратко затронуты «внешние бытовые новшества». В результате использования традиционного круга источников, среди кото-

5 См. например: Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. 1-12. М.,1902-1912.

6 Воронов B.C., Топоршина А.И. Северная историко-бытовая экспедиция. Крестьянский быт ХУШ - XIX вв. Отчетная выставка. М., 1929; Корш Е. Бьгг купечества и мещанства // Из эпохи крепостного хозяйства XVIII и XIX вв. М, 1926; Приселков М.Д. Купеческий бытовой портрет XVIII - XIX вв. Л, 1925; Он же. Русский быт первой четверти ХУШ в. Л., 192S.

7 Бакланова НА. Московский быт // История Москвы. Т. 2. М., 1953.

* Бакланова НА. О составе библиотек московских купцов во второй четверти XVIII в. //ТОДРЛ Института русской литературы. М., 1958. Т. 14; Луппов С.П. Книга в России в послепетровское время. Л., 1976.

9 Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России первой половины ХУШв.Л., 11982.

рых архивные документы имеют вспомогательное значение, быт различных социальных групп представлен неравномерно. В итоге ЛН.Семенова приходит к заключению, что наиболее устойчив был уклад жизни крестьян, а наиболее подвержен изменениям быт дворянства, а городское население в этой схеме занимает нечеткое промежуточное положение.

Наиболее значительным исследованием быта жителей русского города бесспорно стали труды М.Г.Рабиновича10, в которых на основе разнообразных источников городской образ жизни представлен в процессе многовекового развития таких его составляющих как хозяйственная жизнь и подсобные занятия горожан, формы семьи и внутрисемейные отношения, праздничная культура, а также материальный быт. Но при характеристике последнего в XVIII в. МГ.Рабинович опирается на данные анкетных обследований различных научных учреждений второй половины XVIII - первой половины XIX вв. В результате применения ретроспективного метода многие реалии XIX в. не всегда правомерно переносятся на все предшествующее столетие. При этом в упомянутых документальных материалах содержатся данные по нескольким десяткам городов европейской России. Однако в их число не входят столичные Петербург и Москва, образ жизни населения которых имел свою специфику.

При ограниченном внимании к сюжетам материального быта в отечественной исторической науке активно разрабатывались вопросы истории развития отдельных областей русской культуры и искусства XVIII в. Исследователи обращались к проблемам градостроительства11. Обобщенная характеристика русского декоративно-прикладного искусства была дана еще в 1960-е гг.12, монографические исследования были посвящены отдельным его отраслям (Т.М.Соколова, ИА.Бартенев, В.Н.Батажкова, К. А.Соловьев, С.К.Просвиркина, Н.Л:Лшарина,

10 Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний бьгт. М., 1978; Он же. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988.

11 Сытин П.В. История планировки и застройки Москвы. Материалы и исследования. Т. 1-2. М., 1950-1954.

12 Русское декоративное искусство. Т. 2. Восемнадцатый век. М., 1963.

Т.И.Дулькина, ММЛостникова-Лосева, Т.Т.Коршунова, Р.М.Кирсанова, Л.П.Кириллова). Базирующиеся на исключительных по художественной ценности экспонатах музейных коллекций, труды искусствоведов позволяют конкретизировать представления об аналогичных предметах, которые составляли повседневный обиход широких слоев городского населения.

У истоков всплеска исследовательского интереса к проблемам культурологии, выразившегося в последние десятилетия XX в. в колоссальном объеме работ историко-культурной тематики, лежат труды Б.И.Краснобаева13, подчеркивавшего историческую закономерность процесса развития русской культуры в XVIII в., связь со средневековой русской культурой при формировании новой культуры XVIII в. и активное взаимодействие с культурой других европейских стран. Обобщенная характеристика русской культуры XVIII столетия, отразившая накопленный в историографии материал, представлена в «Очерках русской культуры XVIII в.» (Т. 1-4. М, 1985-1990). В издании, при сохранении отраслевого подхода к изложению материала, дается многоплановая картина культурной жизни России XVIII столетия, включающая городской образ жизни.

О серьезном стабильном внимании отечественных исследователей к истории повседневности свидетельствует появление в последние десятилетия целого ряда серьезных исследований и публикация серийных из-даний14. Следует признать, что с большей активностью эта проблематика разрабатывается медиевистами, подходы и методы которых, несомненно, могут быть применены и при осмыслении истории России.

Подводя итоги степени изученности исследовательской проблемы, следует признать, что вопросы образа жизни и повседневного быта рядо-

" Краснобаев Б.И. Очерки истории русской культуры XVIII в. М., 1972; Он же. Основные черты новой русской культуры // Вопросы истории. 1976. № 9; Он же. Некоторые проблемы становления истории культуры как научной дисциплины // История СССР. 1979. № 6; Он же. Русская культура второй половины XVII - начала XIX в. М., 1983.

14 Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996; Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000; Пушкарева НЛ. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало XIX в.). М., 1997; Одиссей. Человек в истории. М., 1989-2002.

вых жителей Москвы в середине XVПI в. до сих пор не являлись объектом специального исследования и принадлежат к числу малоизученных в рамках проблемы истории русской культуры и быта XVШ в.

Источниковая база диссертации. В основу исследования положен комплекс неопубликованных архивных документов, извлеченных из фонда Канцелярии конфискации, хранящегося в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА. Ф. 340.)- Поскольку эти материалы ранее широко не использовались в научных исследованиях и не подвергались детальному источниковедческому анализу, их характеристике посвящена отдельная глава диссертации.

Важной группой использованных источников являются законодательные акты, позволяющие судить о конкретных мероприятиях политики государства в сфере культуры и быта в XVIII в. Из числа опубликованных привлекались также источники личного происхождения. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, приложения, списка источников и литературы.

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, выявляется степень изученности проблемы, формулируются цели, задачи и объект исследования, определяются хронологические и географические рамки работы.

В I главе «Материалы делопроизводства Канцелярии конфискации как источник для характеристики городского быта 30-70-х годов XVIII в.» содержится анализ положенных в основу исследования архивных документов, выясняется их происхождение и специфика.

На фоне других центральных государственных ведомств XVIII в. Канцелярия конфискации изучена мало15, хотя деятельность этого учреждения, протекавшая не только внутри его стен, но выплескивавшаяся на улицы города и соприкасавшаяся с домашней и общественной жизнью городских обывателей в ходе конфискации частного имущества и продажи его с аукциона, делала ее заметным явлением городской жизни сере-

15 Андреевский И.Е. Канцелярия конфискации 1729-1780 гг. Очерк по неизданным материалам // Русская старина. 1881. Т. 31. № б (июнь).

дины XVIII столетия.

На основе законодательных актов середины XVIII в. восстанавливаются история создания и ликвидации Канцелярии, основные вехи ее функционирования и взаимодействия с другими государственными ведомствами, ее компетенция и полномочия. Основополагающим законодательным актом в истории существования Канцелярии стала утвержденная в 1730 г. Инструкция (ПСЗ. Т. 8. № 5414), которая фактически учредила Канцелярию, определила ее функции и принципы деятельности, регламентировала порядок действий и повлияла на состав делопроизводства. Вплоть до упразднения в 1780 г. в связи с перестройкой органов власти и управления в России в 70-80-е гг. XVIII в. Канцелярия должна была осуществлять опись и продажу с аукциона движимого и недвижимого имущества (выморочного, конфискованного за политические преступления, за доимки по подрядам и откупам, для покрытия казенных и частных долгов); взыскание недоимок по казенным сборам (кроме подушной подати) и денежных штрафов с должностных лиц за упущения по службе; управление отписными имениями.

Из обширного фонда Канцелярии конфискации, включающего разнообразные материалы, для диссертационного исследования были использованы дела об описи, оценке и продаже с аукциона движимого и недвижимого имущества, принадлежавшего жителям Москвы. Процедура ведения таких дел протекала в рамках определенной схемы. Она восстанавливается по составу многочисленных документов текущего делопроизводства. В их числе - межведомственная и внутриведомственная переписка, документы, касающиеся взаимоотношений Канцелярии с частными лицами, а также описи «дворов и пожитков».

В этих описях сосредоточена важнейшая для данной работы информация. Детальные описи недвижимости - городского двора содержат сведения о типах городского жилища XVIII в.; планировке и убранстве жилого пространства, о составе надворных построек, отражающих хозяйственную жизнь горожан; о величине земельных участков. Описи движимого имущества, фиксирующие пожитки обывателя вплоть до «траченного» молью лоскутка меха, зримо воссоздают картину предмет-

ного мира горожан, дают представление об уровне жизни и бытовых нуждах. Сохранившиеся в описях перечни икон - «божия милосердия» отражают религиозное сознание человека XVIII в, а состав икон позволяет судить о степени внимания москвичей к различным православным святым. Упоминание в описях предметов светского искусства (картин, гравюр) и книг позволяет сделать ряд наблюдений о культурных запросах жителей Москвы. Сведения описей имущества дополняют документы, относящиеся к его продаже на аукционе. Они дают возможность установить цены на рынке недвижимости и на предметы повседневного обихода, очерчивают круг покупателей конфискованного имущества.

Сведения об имуществе конкретного москвича раскрывают индивидуальность его быта, тогда как взятые в совокупности материалы Канцелярии конфискации позволяют воссоздать уклад жизни московских обывателей в целом.

Из фонда Канцелярии конфискации было выявлено и обработано 365 единиц хранения, содержащих сведения о комплексах имущества 341 горожанина (из них 32 были иноземцами, составляющими особую группу населения русского города и рассматриваемыми отдельно). Рассматриваемые обыватели Москвы сгруппированы по нескольким социальным категориям, не во всем совпадающим с сословными структурами официальных форм демографического учета населения России в XVIII в. Первая группа из 77 жителей Москвы (24,92%) включает представителей служилого дворянства нижнего и среднего звена, имеющих чины 14-6 класса по Табели о рангах и занятых на военной, гражданской или придворной службе или уже вышедших в отставку. Наиболее многочисленную категорию (128 человек — 41,4%) составил широкий круг представителей податного городского сословия - посадских тяглецов, среди которого были лица различной степени состоятельности и гильдейской принадлежности, коренные жители старой столицы и посадские люди других городов, проживавшие в Москве. В третью группу из 104 обывателей (33,66%) объединены лица, которые не принадлежат ни к привилегированному сословию дворян, ни к городскому тяглому населению, и условно названы непривилегированными горожанами. В целом выделяемые

категории, отражая реальное население Москвы середины XVIII столетия, представляют широкие слои городского населения.

Большинство городских жителей лишалось нажитого имущества для покрытия «упущений и хищений по службе», штрафов и взысканий, накладываемых в ходе государственных или выборных посадских служб, невыполненных откупов и подрядов, банковских долгов, а также при поручительстве за недоимщиков. Только у 10% учтенных москвичей имущество было конфисковано для покрытия частных долгов, а у 15,5% -как выморочное, из-за отсутствия наследников. При этом, величина денежных взысканий с московских жителей достигала значительных сумм (до 500 рублей у 56,6% из них, и более 1 тыс. рублей у 21%).

В целом положенные в основу работы материалы Канцелярии конфискации представляют собой выборку, сложившуюся естественным путем. Массовость, однородность, комплексность сведений делопроизводства Канцелярии конфискации позволяет применить их в качестве моноисточника для выявления типичных черт повседневного уклада жизни рядового населения Москвы середины XVШ в.

Глава П «Дворово-усадебный комплекс Москвы. Жилое пространство московского обывателя» посвящена характеристике городского обывательского двора, образующего собой своеобразный замкнутый мир, в границах которого протекала частная жизнь москвича и его семьи. В главе представлены данные о местоположении и размерах учтенных дворов, выявляются типы жилых построек, варианты планировки и внутреннего убранства помещений, состав и назначение хозяйственных построек, выясняется стоимость недвижимого имущества.

В середине XVIII в. расселение представителей различных социальных групп по территории Москвы не имело ярко выраженного сословного принципа, и не существовало сословной замкнутости жителей каких-либо районов столицы. Подавляющее большинство (91%) рассматриваемых московских обывателей проживало на территории Земляного города и за Земляным городом. Центральные части Москвы - Китай-город и Белый город - в 1730-1770-е гг. становятся местом проживания лиц, обладавших высоким материальным достатком, - 70,4% из проживавших в

центре Москвы дворян, купцов 1-й гильдии и подрядчиков владели более дорогостоящими и престижными по меркам XVIII в. каменными домами.

В частной застройке Москвы в 1730-1770-е гг. по-прежнему сохранялись принципы стихийности и нерегулярности, отразившиеся в геометрически неправильной конфигурации обывательских дворов. Размеры земли под учтенными дворами существенно колебались (от 18 кв. саженей до 15,5 тыс. кв. саженей). Все же большинство московских жителей (61%) владело дворами площадью до 500 кв. саженей (т.е. до 2276 кв. м.), еще 28% дворов занимали площадь от 500 до 1 тыс. кв. саженей, доля крупных дворов (более 1тыс. кв. саженей - 4552 кв. м.) составляет лишь 11%. Размеры дворов проживавших в Москве дворян в среднем превышали по площади дворы представителей посадского населения, еще меньше в среднем по размеру дворы были у непривилегированных москвичей.

Правительственные меры в области градостроительства в XVIII в. касались в законодательном порядке преимущественно вопросов регулярной планировки и городской инфраструктуры, санитарного состояния и противопожарной безопасности, общего благоустройства и внешнего облика Москвы. Посредством решения этих проблем затрагивались лишь отдельные компоненты частного городского дворово-усадебного комплекса, тогда как основы обывательской застройки 1730-1770-х годов отражают процесс дальнейшей эволюции традиций русского деревянного и каменного зодчества.

В середине XVIII в. в Москве преобладала деревянная частная застройка, абсолютное большинство владельцев конфискованной недвижимости (81%) проживало в 1730-1770-е гг. в деревянных домах. Наиболее распространенным конструктивным типом жилого дома, удовлетворявшего потребности москвичей различных социальных категорий, была двухкамерная постройка (изба с сенями), на ее долю приходится 59% учтенных деревянных домов, (т.е. они составляли 48% всех учтенных жилых построек). В меньшей степени получили распространение у жителей Москвы более просторные деревянные трехкамерные постройки (две избы с сенями), на долю которых приходится около трети учтенных дере-

вянных домов, и тем более, «хоромы» (дома с увеличенным числом срубов), составляющие всего 10% деревянных домов. В целом среди деревянных домов преобладали одноэтажные постройки, лишь 32% учтенных деревянных дома имели второй этаж. При этом 19% рассматриваемых москвичей, имеющих желание возвести более просторное и престижное жилище и располагающих для этого необходимыми средствами, владели каменными домами (из них 41% принадлежал дворянам, а 45% - посадским тяглецам). Выделяясь большим числом жилых помещений и увеличенной этажностью, каменные жилые постройки, принадлежавшие жителям Москвы, в своей конструкции и планировке учитывали традиции русской деревянной архитектуры.

Во внутреннюю планировку жилища изменения с целью увеличения числа помещений и обеспечения большего комфорта обитателей вносились не столько за счет увеличения общей площади постройки, сколько путем возведения внутренних перегородок, создающих смежные, полуизолированные помещения. Увеличение числа жилых помещений способствовало их постепенной, функциональной дифференциации. Внутренняя отделка жилища московских обывателей отличалась, как правило, простотой, особое внимание уделялось лишь парадным помещениям. В середине XVIII в. в домах москвичей получает применение дополнительная отделка потолков «штукатурною работой» и стен шпалерами и обоями. Широкое применение в московских домах получили стеклянные окна. Не только практическое значение, как источник тепла, но и декоративную функцию в интерьере выполняли отделанные изразцами печи.

Состав хозяйственных построек возводимых на московских дворах (амбары и сараи, бани с предбанниками, конюшни и сушилами, погреба с напогребицами, летние печи и колодцы, и др.) отличался стабильностью на протяжении всего рассматриваемого периода. Сочетание и количество многоцелевых и узкофункциональных построек варьировалось в зависимости от нужд и потребностей дворовладельца. На дворах посадских тяглецов были сконцентрированы различные производственные помещения, обеспечивающие торгово-предпринимательскую деятельность этой категории горожан. Показательно мизерное количество построек, свя-

зашшх с земледельческими и скотоводческими занятиями, утратившими былое значение в жизни жителей старой столицы середины XVIII в. Входящий в состав городской усадьбы сад выполнял не только декоративные функции, количество произраставших в нем плодовых деревьев - преимущественно яблонь - определяло его потребительское или товарное назначение.

Предлагаемая оценщиками цена для дворов с деревянным жилым строением обычно не превышала 50 рублей (82,5% дворов), а в среднем такой двор оценивался в 35 рублей. На несколько порядков выше была стоимость двора с каменным жилым домом (в основном от 100 до 1 тыс. рублей). В ходе аукциона цены возрастала в 1,5-5 раз, но денежные средства, вырученные от продажи конфискованной недвижимости, составлявшей основную часть нажитого человеком имущества, как правило, не могли полностью покрыть долги горожанина, возникавшие в ходе его служебной или предпринимательской деятельности. Участие в публичных торгах широких слоев городского населения указывает на существование единых требований, предъявляемых горожанами к дворово-усадебному комплексу, на первом месте среди которых были нужды практического характера, а не потребность в повышенной комфортности.

В III главе «Предметно-бытовая среда. Мир домашних вещей московских жителей» рассматриваются предметы повседневного обихода, востребованные представителями московского населения для удовлетворения бытовых нужд. В ней анализируется состав движимого имущества жителей Москвы в 1730-1770-е гг.: мебели и предметов интерьера, посуды и домашней утвари, одежды и аксессуаров, и т.п.; а также материалов, из которых они были изготовлены, представлены данные о степени сохранности и стоимости пожитков

Комплекс обывательских пожитков в середине XVIII в. складывался не столько под влиянием регламентации законодательного порядка, за исключением предметов, формирующих внешний облик человека, сколько под воздействием повседневных потребностей горожанина и его семьи, обуславливался нуждами практического характера, а также отражал эволюцию русского декоративно-прикладного искусства. Движимое

имущество 169 рассматриваемых москвичей насчитывало более 15 тыс. предметов, в большинстве своем оно представляло набор разрозненных предметов. В середине XVIII в. в обиходе горожан еще не существовало гарнитуров мебели, столовых сервизов или единого ансамбля в одежде.

Центральное место в обстановке домов московских обывателей в 1730-1770-е гг. занимали уже не традиционные лавки, а разнообразная мебель, отличающаяся мобильностью - возможностью перемещения в интерьере. В повседневной жизни москвичей находили применение различные виды мебели, имевшие конкретные сферы применения: мебель для сидения (в первую очередь, стулья, преобладающие по численности среди прочей мебели), столы различного назначения, мебель для сна (кровати), корпусная мебель (шкафы, поставцы, комоды, кабинеты и др.), предназначенная для хранения различных пожитков и дополнявшиеся традиционными укладками (сундуками, ларцами, шкатулками и др.). Из предметов декоративного убранства интерьера следует особо выделить зеркала, занявшие в середине XVIII в. прочное место в обиходе жителей Москвы и имевшиеся в среднем почти у каждого москвича.

В повседневном обиходе московские жители пользовались широким ассортиментом посуды и утвари, включающим как традиционные формы (братины, ендовы, кулганы, ковши и др.), так и бытующие в русском обиходе с XVIII в. (бокалы, графины, кофейники, рюмки, чайники, и др.). Наиболее внушительно по количественным показателям представлена столовая посуда, среди которой преобладают предметы индивидуального назначения, что указывает на распространение в городской среде сервировки стола приборами персонального пользования и исчезновение традиции пользоваться во время трапезы одной общей, коллективной посудой. Бытовавшая у жителей Москвы в 1730-1770-е г. столовая посуда была изготовлена из различных металлов, преимущественно из олова (около трети всей посуды), стекла и хрусталя, керамики (в ее числе 40% приходится на долю фарфоровых изделий), а также традиционно из дерева. Сравнительно дорогостоящая серебряная посуда служила показателем имущественного достатка и представляла в середине XVIII в. немалую ценность даже для проживавших в Москве дворян.

В изучаемый период шло постепенное привыкание населения старой столицы к костюму и аксессуарам европейского образца. Состав как мужского, так и женского гардероба представителей московского населения демонстрирует процесс сближения внешнего облика русских городских обывателей с так называемым среднеевропейским. Наиболее распространенной верхней одеждой у мужской части населения был комплект из кафтана, штанов, и камзола, а последний был характерным элементом европейской моды. В женском костюме на фоне практически полного отсутствия традиционного сарафана заметно широкое бытование юбки, дополненной полудлинной плечевой одеждой. В изучаемый период в гардеробе рядовых москвичей появляются предметы специальной домашней одежды(шлафоры и халаты). Однако в костюме западноевропейского образца не нашлось адекватной замены традиционным видам русской зимней теплой одежды (шубам и тулупам). Показательно, что большинство учтенной верхней одежды было конфисковано в 17301770-е гг. у представителей дворянства, тогда как на долю посадских тяглецов, составляющих 41% владельцев учтенных пожитков, приходится всего 26,6% предметов верхней одежды, что указывает на скромные повседневные запросы этой части населения Москвы. Аналогичная картина наблюдается и в соотношении средств передвижения (повозок и седел, дополненных сбруей) - выезда, являющегося в XVIII в. опосредованным способом демонстрации социального статуса и материального благополучия владельца.

Предлагаемая оценщиками стоимость комплекса движимого имущества московского обывателя в большинстве случаев не превышала 50 рублей (78,8%) и незначительно возрастала в ходе аукциона в 1,3-3 раза. Она во многом зависела от общего количества вещей (в среднем оно было больше у проживавших в Москве дворян); от качества предметов и материалов, из которых они были изготовлены. Значение имела и степень сохранности пожитков: у отличающихся бережливостью и рачительностью обывателей было немало предметов, имеющих изъяны и дефекты.

Обычно стоимость комплекса движимого имущества жителя Моск-

вы в несколько раз, а иногда и на порядок была меньше стоимости недвижимого имущества. Московские обыватели середины XVIII в. в большинстве своем вкладывали в движимое имущество ограниченные денежные средства, приобретая лишь насущно необходимые предметы повседневного обихода, а основную часть нажитого москвичом имущества, краеугольный камень его достатка составляла недвижимая собственность - московский двор.

В IV главе «Вещь как отражение внутреннего мира, системы духовных ценностей, сознания горожанина» рассматриваются духовные запросы и культурные потребности жителей Москвы середины XVIII в. -сфера повседневного существования городских обывателей, наименее, подверженная прямому вмешательству со стороны государства. В ней анализируется характер посвящения домовых икон, присутствие в повседневном быту москвичей произведений светского изобразительного искусства, состав книжных собраний и домашних архивов горожан.

Важнейшим компонентом мировоззрения русского человека в XVIII в. по-прежнему оставались религиозные убеждения. В числе движимого имущества 124 москвичей фигурирует 1502 икон - неотъемлемый атрибут православного культа. У большинства (54%) представителей населения Москвы хранилось до 10 святых образов. Благодаря оформлению окладами — серебряными и позолоченными (последние преимущественно обнаруживались у купцов 1-й гильдии), иконы могли представлять собой значительную материальную ценность. Но, любопытно, что при определении стоимости икон указывалась не «цена», как для остального имущества, а «промена» образу, т.е. в самой формулировке условный денежный эквивалент цены иконы дистанцировался от несоизмеримой с ним ее сакральной ценности.

Во многом несоответствующая канонической иерархии из-за преломления в сознании верующих учения и догм православия степень почитания горожанами персонажей и событий православной мифологии обуславливала состав домовых икон. В соответствии с многовековой традицией почитания Пресвятой Богородицы в русской православной церкви и особого места, занимаемого Богоматерью в сознании верую-

щих, связанного с представлением о ней как о неизменной заступнице людей, наиболее многочисленную группу среди икон, хранимых московскими обывателями всех социальных категорий, составляют образы Богоматери (28,5%), представленные 29 изводами. При этом внимание москвичей концентрировалось на общерусских чудотворных образах Казанской и Владимирской Божией Матери.

Важное место в системе религиозных представлений москвичей занимали «двунадесятые праздники» и ряд других событий из жизни Иисуса Христа и Богородицы (им посвящено более пятой части учтенных икон), с преобладанием среди них сюжетов Воскресения, Троицы, Преображения и богородичных праздников. На долю изображений Спасителя, занимающего центральное место в канонической иерархии, приходится 11,2% учтенных икон. По степени популярности у москвичей за Спасителем непосредственно следовал святитель Николай Мирликий-ский (9,4% икон), считавшийся в частности покровителем торговли - одного из основных занятий посадского населения..

В почитании широкого круга (более 150 лиц) ветхо- и новозаветных, православных и русских святых, стоящих на различных ступенях канонической иерархической лестницы (архангелы и пророки, апостолы и мученики, чудотворцы и преподобные) наблюдается значительная дифференциация и распыленность внимания верующих. Наличие икон различных святых зачастую диктовалось потребностью иметь изображение святых покровителей тезоименных домовладельца, членов его семьи и даже предков. При этом у наиболее состоятельных жителей Москвы в середине XVIII в. такие иконы были «заказными», выполненными иконописцами по пожеланию владельца.

В 1730-1770-е гг. в повседневном обиходе московского населения прочное место заняли произведения светской линии изобразительного искусства - живописные картины и гравюры. Обладателем зафиксированных в источниках 561 произведения искусства оказался в среднем каждый четвертый рассматриваемый обыватель. Однако большинство изображений на учтенных картинах и гравюрах посвящено религиозной тематике и, как правило имеет аналоги среди произведений иконописи.

Более того, пятая часть рассматриваемых произведений искусства приходится на долю икон-картин, представляющих собой своеобразный переходный этап от религиозной к светской живописи. Кроме того, в середине XVIII в. московские обыватели были знакомы с аллегорическими, мифологическими (античными) и историческими сюжетами. Широко был представлен в повседневной жизни москвичей портрет, в первую очередь изображениями российских правителей первой половины XVIII в. В целом, не будучи знатоками-коллекционерами и не имея финансовых средств для приобретения высокохудожественных произведений искусства, рядовые жители Москвы стремились по возможности привнести в свой обиход недорогостоящие и подчас сомнительные по художественным достоинствам картины и гравюры, позволяющие подчеркнуть им знакомство с новыми веяниями культуры и следование новому жизненному стилю.

Объектом особой гордости владельцев, а не предметом первой необходимости, являлись книги, обнаруженные только у 14,2% рассматриваемых жителей Москвы. В 1730-1770-е гг. москвичи приобретали преимущественно недорогие (ценой до 10 копеек) издания отпечатанные типографским способом. Основу небольших еще по объему книжных собраний горожан составляла литература религиозного содержания, 65,4% приходится на богослужебные и богословские книги, представлявшие собой произведения как канонические, так и появившиеся сравнительно недавно - с середины XVII в. В повседневной жизни московского населения нашлось место изданиям светского характера разнообразного содержания - публикациям законодательных актов, учебникам, художественной литературе, научно-популярным книгам, указывающим на широкий спектр сведений и знаний, вызывавших интерес у рядовых москвичей.

Данные источников указывают на любопытный факт существования в 1730-1770-е гг. у рядовых жителей Москвы домашних архивов, которые складывались не в результате спонтанного порыва или случайности, а как итог целенаправленного отбора на протяжении нескольких лет и даже десятилетий. В целом, «письма», составляющие обывательские

архивы, не отражают эмоциональный мир горожанина или его душевные переживания, поскольку в их составе отсутствуют образцы частной переписки. Они носят сугубо практический характер и в значительной мере обусловлены сословным статусом или родом деятельности жителей старой столицы. В состав таких архивов входили бумаги официального характера — частноправовые акты, оформляющие перераспределение, куплю-продажу собственности, денежные расчеты, аренду недвижимости, личный найм и т.п.

Глава V «Повседневный быт горожан иноземного происхождения» посвящена характеристике уклада жизни обосновавшихся в России выходцев из стран Западной Европы, а также сопоставлению быта этой специфической категории горожан с обиходом основной массы населения Москвы.

В составе делопроизводства Канцелярии конфискации выявлены описи движимого и недвижимого имущества 32 иноземцев. Среди представителей этой группы обывателей уроженцы многочисленных европейских стран (англичане, французы, немцы, голландцы и др.), обосновывавшиеся в России на различные по длительности сроки, лица разнообразных профессий и разного социального и имущественного положения (купцы и содержатели фабрик, лекари и ремесленники, военные и чиновнике), личности малозаметные и по своему примечательные, например, статский советник и почт-директор фон Пестель (прадед декабриста), имущество которых зачастую описывалось как выморочное (у 40,6%) в виду проживания вдали от родины и ослабления родственных связей. Все они в той или иной мере подвергались влиянию исконно русской культуры и были вынуждены приспосабливаться к местному образу жизни.

В XVIII столетии иноземцы уже не представляли собой замкнутую, изолированную категорию горожан, расселяясь постепенно по территории Москвы, он становились соседями коренных москвичей и постепенно сливались с основной массой жителей Москвы. Дворы иностранцев с домами, возведенными в большинстве своем из дерева - традиционного для России строительного материала, не выделялись в общем характере

деревянной застройки старой столицы. Преобладающим типом жилища у иноземцев были многокамерные и многокомнатные постройки, сохранявшие, видимо, конструктивные решения, характерные для западноевропейского жилого строительства. В функциональном назначении комнат или в элементах внутренней отделки жилых помещений у горожан-иноземцев не обнаружились варианты, которые бы в изучаемый период еще не были бы известны или не применялись коренными москвичами. В состав хозяйственных построек у иностранных обывателей входили традиционные для московского населения амбары, конюшни, погреба, сараи, и даже бани с предбанниками.

Предметы повседневного обихода, бытовавшие в середине XVIII в. у выходцев из западноевропейских стран, в подавляющем большинстве имели аналоги среди движимого имущества коренных москвичей. С одной стороны, обосновываясь в России иноземцы стремились окружить себя знакомыми и привычными вещами, присущими западноевропейскому быту. Но многие из этих предметов, хотя и были нововведениями для России в XVIII в., уже прочно вошли в обиход и коренного московского населения. С другой стороны, выходцы из стран Западной Европы, брали на вооружение некоторые элементы традиционного русского обихода (отопление жилого помещения печами, а не каминами, применение деревянной посуды и ухватов, использование теплой зимней одежды на меху - шуб и тулупов, и др.), заимствование которых было обусловлено, как правило, практическими житейскими потребностями. Более того, анализ обнаруженных среди имущества иноземцев произведений изобразительного искусства и книжных собраний не позволяет предполагать наличие более высоких культурных запросов у рядовых обывателей западноевропейского происхождения.

В заключении подводятся итоги исследования. Положенный в основу работы комплекс массовых и однородных описей движимого и недвижимого имущества, отложившийся в архивном фонде Канцелярии конфискации, позволяет адекватно воссоздать не досягаемые по другим источникам обыденные, типичные черт повседневного уклада жизни рядовых жителей Москвы середины XVIII в.

Быт российских подданных претерпел в XVIII в. кардинальные изменения в результате реформ Петра I, нацеленных на приближение образа жизни русского общества к западноевропейским формам и нормам быта. Середина XVIII столетия во многом проходит под знаком инерционного следования петровским нововведениям, дающего импульсы к освоению новых форм быта. Однако, существенному вмешательству со стороны государства подвергался в первую очередь общественный быт и публичные формы повседневной жизни. Прозаические реалии частного обихода городских обывателей не столько диктовались законодательными мерами правительства, сколько обуславливались повседневными потребностями и нуждами обывателя и членов его семьи и материальными возможностями их удовлетворения.

Анализ дворово-усадебного комплекса, в границах которого замыкалась частная жизнь горожанина и его семьи, выявляет общность требований, предъявляемых к жилому пространству московским населением, чему несомненно способствовало тесное, соседское проживание на территории Москвы различных категорий населения. Большинство москвичей отдавали предпочтение скромным по конструкции деревянным жилищам, отличавшимся простотой внутреннего убранства. Комплекс служебных построек обеспечивал собственно обывательское хозяйство и при наличии торгово-предпринимательскую деятельность в среде посадского населения.

В широком ассортименте предметов повседневного обхода, бытовавших у московских обывателей 1730-1770-х гг. выявляется тесное соседство элементов, присущих русскому традиционному укладу и заимствованных из западноевропейского обихода. Но даже у проживавших в Москве дворян - категории населения наиболее подверженной европеизации в середине XVIII в. го быта окончательно не исчезли элементы традиционного русского уклада. Все же социальный статус горожанина и уровень его материального достатка сказывались в первую очередь не столько в ассортиментном составе пожитков, сколько в количестве и качестве вещей. Многочисленные столовая посуда и гардероб, серебряные посуда и оклады икон, ювелирные украшения, ценные меха зимней оде-

жды были знаком имущественного благосостояния, а не сословной принадлежности.

Сопоставление дворово-усадебного комплекса и предметов повседневного обихода коренных москвичей и обосновавшихся в России выходцев из западноевропейских стран выявляет ряд аналогий, указывающих на единство бытовых нужд и повседневных потребностей и основной части московского населения и горожан-иноземцев.

В состоянии жилого пространства и предметно-бытового окружения москвича 1730-1770-х гг. просматриваются такие нормы мышления и поведения, как экономность и бережливость, рачительность и домовитость, неприхотливость в личных запросах и непритязательность в быту. Рядовые обыватели вкладывали в недвижимость и в движимое имущество ограниченные денежные средства, что отражает общую скудость материального достатка городского населения России как части социума, обладающего ограниченными совокупными средствами и ресурсами.

В середине XVIII в. перемены происходили и в наиболее консервативной сфере повседневного образа жизни москвичей - мировоззрении, внутренних убеждениях и культурных запросах. Важнейшим компонентом мировоззрения горожанина по-прежнему остаются религиозные православные убеждения. В целом система религиозных приоритетов московского населения концентрировалась вокруг образов Богородицы, Спасителя и чудотворца Николая, а индивидуальные пристрастия обывателей сказывались в почитании многочисленных святых православного пантеона. Но культурные запросы жителей Москвы в середине XVIII в. уже выходят за рамки сугубо религиозной тематики, о чем свидетельствует бытование в среде горожан произведений изобразительного искусства и книг светского содержания.

Осуществленная в диссертации характеристика уклада жизни рядовых обывателей Москвы середины XVIII в. позволила на микроуровне выявить реальные условия повседневного существования населения одного из крупнейших российских городов. Несмотря на репутацию хранительницы традиционного образа жизни старая столица, несомненно, была пространством, на котором активно шло переплетение старого и ново-

го. Население Москвы не могло полностью законсервировать неизменным привычный образ жизни, отгородившись от внешнего влияния.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Ворожбитова М.В. Документы Канцелярии конфискации как источник для характеристики быта горожан середины XVIII в. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1998; Х° 1. - 0,8 п.л.

2. Ворожбитова М.В. Некоторые аспекты повседневного быта иноземного населения русского города в середине XVIII в. II Экономика, управ-ление,-демография городов европейской России XV-XVШ вв.: история,-, историография, источники и методы исторического исследования. Мате- -риалы научной конференций Тверь, 18-21 февраля 1999 г. Тверь, 1999/0,3 п.л..

3. Ворожбитова М.В. К. характеристике религиозного сознания московских обывателей XVIII в. (на основе состава домовых икон) // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время ^-КУШ вв.). Проблемы культуры и культурного наследия. Доклады Третьей научной конференции (Муром, 17-20 мая 2000 г.). М., 2003.-0,5 п.л.

4. Ворожбитова М.В. Светская живопись в повседневном быту московских обывателей середины XVШ-в. // Города Европейской России, конца XV - первой половины XIX в. Материалы международной научно-практической конференции 25-28 апреля 20002 г., Тверь - Кашин — Каля-зин. Ч. 2. Тверь 2002.-0,4 п.л.

Издательство ООО "МАКО Пресс": Лицензия ИД № 00510 от 01.12.99 г. Подписано к лечати 08.04.2004 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печ.л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ 380. Тел. 939-3890, 939-3891,928-1042. Тел./факс 939-3891. 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В.Ломоносова.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ворожбитова, Мария Владимировна

Введение.

Глава I. Материалы делопроизводства Канцелярии конфискации как источник для характеристики городского быта 30-70-х годов XVIII в.

§ 1. История создания и функционирования

Канцелярии конфискации.

§ 2. Состав делопроизводства

Канцелярии конфискации.

§ 3. Московское население по документам

Канцелярии конфискации.

Глава II. Дворово-усадебный комплекс Москвы.

Жилое пространство московского обывателя.

§ 1. Характер заселения исторических районов Москвы.

Размеры городских земельных участков.

§2. Типы городских жилых построек и их конструктивные элементы.

§ 3. Планировка и внутреннее убранство помещений.

§ 4. Хозяйственные постройки в составе московских обывательских дворов.

§ 5. Стоимость недвижимого имущества.

Судьба дворов после конфискации.

Глава III. Предметно-бытовая среда.

Мир домашних вещей московских жителей.

§ 1. Мебель и предметы обстановки.

§ 2. Посуда и хозяйственная утварь.

Рабочие инструменты и хозяйственный инвентарь.

§ 3. Одежда и аксессуары. Оружие.

Средства передвижения и упряжь.

§ 4. Степень сохранности вещей и стоимость движимого имущества.

Глава IV. Вещь как отражение внутреннего мира, системы духовных ценностей,знания горожанина.

§ 1. Состав и характер посвящения икон как отражение религиозногознания московских обывателей.

§ 2. Предметыеого тва в домах мвичей

§ 3. Книжные собрания и домашние архивы моих обывателей

Глава V. Повседневный быт горожан иноземного проождения

§ 1. Горожане-иноземцы в поле деятельности

Канцелярии конфации

§ 2. Дворово-дебный комплегорожанина-иноземца

§ 3. Мир домашних вещей горожанина-иноземца

§ 4. Предметы искусства и библиотеки в подневной жизни иноземца

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Ворожбитова, Мария Владимировна

Постановка исследовательской проблемы

Одной из актуальных и активно разрабатываемых в настоящее время в отечественной историографии проблем является «история повседневности». В мировой исторической науке «история повседневности» сформировалась как самостоятельное направление во второй половине XX в., после того как представителями французской школы «Анналов» была показана «тесная связь между образом жизни людей, их бытом и их ментальным складом». Особое внимание стало уделяться исследователями историко-психологическим, историко-демографическим, историко-культурным сюжетам, аналитическому изучению истории человека как субъекта истории1.

В рамках проблемы истории повседневности автором предпринята попытка проанализировать повседневный уклад жизни московского населения середины XVIII в. Интерес к повседневной жизни горожан представляется актуальным и в свете изучения истории русского города, поскольку на фоне основательно изученных социально-экономических и демографических процессов в жизни русского города историко-культурные аспекты городской жизни остаются по-прежнему малоисследованными.

Выбор в качестве объекта изучения уклада жизни городского населения в контексте истории повседневности вполне оправдан и предполагает исследование того пространства, в границах которого протекала повседневная частная жизнь горожанина и его домочадцев. При этом обращение к укладу жизни, под которым подразумеваются реалии материально-пространственной бытовой среды, нацелено на воссоздание своеобразной «среды обитания» жителя Москвы (того, где он живет, как живет, какими вещами себя окружает), а также выявление изменений в

1 Пушкарева Н.Л. Частная жизнь и проблема повседневности глазами историка // Города Европейской России конца XV - первой половины XIX века. Материалы международной научно-практической конференции 25-28 апреля 2002 г. Тверь - Кашин -Калязин. Ч. 1. Тверь, 2002. С. 51. вещном» мире в свете влияющих на эту сферу факторов, среди которых одними из важнейших в XVIII в. в России стали реформы Петра I в области культуры и быта. Отмечено, что состояние и специфика «среды обитания» позволяет выявить отдельные черты личности индивида, его мировоззрения, психологии, норм мышления и поведения . Несомненно, что состав даже обиходных предметов формируется под воздействием различных рациональных или иррациональных привычек и предпочтений индивида, а в результате «вещный» внешний мир человека является своеобразной формой обнаружения его «невещественного» внутреннего мира3.

Избранный объект исследования подразумевает обращение отнюдь не к образу жизни выдающихся и именитых личностей, на которых долгое время было сфокусировано внимание исследователей, а к повседневным условиям существования рядовых городских обывателей. Следует уточнить, что все же термин «городской обыватель» связан с эпохой Екатерины II, когда Городовым положением 1785 г. был оформлен единый правовой статус городского населения, а все жители города («городские обыватели») составили всесословное «общество градское». Использованием понятия «городской обыватель» применительно к середине XVIII в. подчеркивается, что в поле зрения исследователя находится повседневная жизнь «обычных людей» - представителей широких слоев городского населения: дворян и посадских тяглецов, канцелярских служащих и военных нижних чинов, работных людей и крестьян, ничем в традиционном смысле не знаменитых. Учитывается и такая специфическая группа городских обывателей, как выходцы из стран Западной Европы. На повседневном обиходе иноземцев, обосновавшихся в России, сказывалось тесное соприкосновение с традиционным русским укладом, в результате чего в их укладе жизни в своеобразном ракурсе преломлялось и находило выражение взаимодействие и взаимовлияние европейской и русской культур в XVIII в.

2 Вдовина Л.Н. Повседневность городской жизни русской провинции // Русская провинция. Культура ХУ1Н-Х1Х вв. М., 1993. С. 43-47.

3 Толстых В.И. Образ жизни: понятие, реальность, проблемы. М., 1975. С. 36-37.

Объединение в рамках одной работы сведений о быте столь разнородных по сословной принадлежности городских жителей объясняется тем, что городской образ жизни нельзя замыкать в рамках какого-либо одного сословия, например, посадских жителей, считавшихся в середине XVIII столетия собственно городским податным сословием. Например, в начале 1980-х гг. Б.Н.Мироновым подчеркивалась необходимость изучения городского быта как специфического «определенного уклада жизни4». Анализ уклада жизни городских жителей, взятых в совокупности как членов единой общности, но с неизбежным учетом социальной стратификации общества, позволяет не только выявить черты быта, связанные с сословной принадлежностью, но и обнаружить общие черты уклада жизни, обусловленные проживанием в городе.

Выбор Москвы в качестве исследуемого региона представляет интерес в свете особого положения старой столицы в XVIII в. С одной стороны, Москва приобретает с XVIII в. репутацию хранительницы традиционных уклада жизни и духовных ценностей, а со временем становится своеобразным олицетворением русской национальной самобытности. С другой стороны, в XVIII столетии Москва не только сохранила официальный статус второй столицы, но и являлась вторым по значению городом в стране после Петербурга. Замечено, что, «чем крупнее город и плотнее заселен, чем более разнообразной деятельностью, прежде всего промышленно-торговой, занимались его жители, тем явственнее проявлялись в городском образе жизни черты» урбанизации, одним из следствий которой становится «падение значения традиций в общественной и личной жизни»5. Необходимо учитывать и своеобразную специфику распространения в географическом пространстве России европеизации в сфере культуры и быта, осуществленной Петром I в первой четверти XVIII в. Закономерно, что обыватели «белокаменной» в значительно большей степени были подвержены влиянию нововведений, внедряемых

4 Миронов Б.Н. Спорные и малоизученные вопросы русского позднефеодального города в современной советской историографии // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 7. Л., 1983. С. 182.

5 Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л., 1990. С. 23. государством, нежели жители провинциальных городов России. Обращение к укладу жизни населения Москвы диктуется и состоянием источника, положенного в основу работы. Делопроизводство Канцелярии конфискации, многие годы своего существования располагавшейся в Москве, связано в основной своей массе с жителями старой столицы.

Таким образом, цель работы состоит в выявлении материальных реалий повседневных условий существования жителей Москвы середины XVIII в. В свою очередь, анализ составляющих материальной стороны повседневного быта позволит выявить отдельные черты личности горожанина, его мировоззрения, психологии, духовного мира.

Выбранный аспект исследования предполагает рассмотрение следующих вопросов:

• жилое пространство московского обывателя (дворово-усадебный комплекс горожанина, его местоположение и размеры, состав жилых и хозяйственных построек, типы городского жилища и варианты его планировки, внутренняя отделка жилых помещений);

• предметно-бытовая среда горожанина (количественный и качественный состав предметов повседневного обихода: мебель и предметы убранства интерьера, посуда и утварь, одежда и аксессуары);

• элементы предметного мира, наиболее рельефно отражающие внутренний мир горожанина, его религиозные воззрения в рамках традиционного православия и степень обмирщения сознания (иконы и произведения светского искусства, книжные собрания и домашние архивы).

При этом самостоятельное, пожалуй, даже принципиальное значение имеет типологизация выявляемых элементов повседневного быта - соотнесение их с западноевропейской и русской культурными традициями. Это позволит в новом свете рассмотреть одну из проблем истории России XVIII столетия - степень европеизации в результате реформ Петра I, т.е. отхода россиян от традиционных культурных норм и приобщения к западноевропейским стандартам культуры и быта.

В целом исследование обозначенных вопросов предоставит возможность конкретизировать общие представления о повседневном укладе жизни московского населения середины XVIII в.

Хронологические рамки исследования охватывают 1730-1770-е гг. и отчасти диктуются положенным в основу работы делопроизводством Канцелярии конфискации, функционировавшей с 1730г. по начало 1780-х гг. Несомненно, что при обращении к событиям XVIII столетия внимание исследователей привлекала в первую очередь эпоха глобальных преобразований Петра I. Общепризнанно, что реформы первой четверти XVIII в., затронувшие, в частности, сферу культуры и быт российских подданных, во многом определили дальнейшие пути развития российской истории. Напротив, период, последовавший за петровскими реформами, отмечен, казалось бы, уменьшением вмешательства государства в повседневную жизнь подданных и ослаблением надзора за соблюдением нововведений.

И в то же время исследователями подчеркивается, что только «к середине XVIII в. плоды петровских реформ дали о себе знать во всех сферах культуры6». Следовательно, историко-культурная ситуация именно середины XVIII столетия дает основания судить о последствиях преобразований Петра I в области быта и выявить степень проникновения и укоренения нововведений, что особенно важно, поскольку некоторые новшества удерживались только волей царя-реформатора и со временем ушли в небытие под давлением консервативной приверженности к традиционному устройству быта. Материал 1730-1770-х гг. позволяет обнаружить, во-первых, устойчивые элементы традиционного русского национального уклада жизни, во-вторых, элементы западноевропейского быта, которые прочно вошли в обиход горожан и были востребованы в их повседневной жизни.

Историография

История образа жизни и быта всего русского общества и его отдельных групп становится предметом научного исследования с середины XIX в.

6 Семенова Л.Н. Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII в.). СПб., 1998. С. 67.

Первый опыт всестороннего описания русского быта был предпринят А.В.Терещенко в многотомной монографии «Быт русского народа» (Т. 1-7. СПб., 1848.). Исследователем были привлечены многочисленные и разнообразные источники, существенное место среди них занимает песенный фольклор, значительная часть которого была собрана самим автором-этнографом. В силу этого основная часть объемной монографии (т. 2-7.) посвящена народным верованиям, обрядам, обычаям, суевериям, праздникам и забавам. По сути только в первой части исследования рассматривается материальная сторона быта и такие ее составляющие как жилище, одежда, домоводство. Источником для их изучения послужили письменные памятники - летописи и записки иностранцев. И хотя А.В.Терещенко справедливо отмечает предвзятость иноземцев и неверное истолкование ими русского быта, искажение и непонимание русских нравов7, все же сам автор зачастую недостаточно критически подходит к запискам иноземцев, слепо доверяя сообщаемым ими сведениям.

В соответствии с представлениями автора о том, что быт народа нео обходимо изучать «восходя по ступеням изменения всех его возрастов» исследование охватывает тысячелетний период с древнейшей истории славян до начала XIX в. В избранных автором обширных хронологических рамках наиболее подробно освещен период XV-XVII вв., которым датируется и большинство использованных письменных источников. Быт XVI11 столетия представлен в монографии сравнительно фрагментарно. Обращаясь к событиям первой четверти XVIII в., А.В.Терещенко преимущественно уделяет внимание обильному потоку законодательных мер Петра I, а не их реальному внедрению в жизнь российских подданных. От эпохи реформ Петра I, минуя середину XVIII в., А.В.Терещенко обращается ко второй половине столетия, выделяя чрезмерную роскошь как отличительную черту быта этого периода9. Кроме того, обозначая в качестве объекта исследования быт всего русского народа, основное внимание автора уделяет образу жизни привилегированной части русского об

7 Терещенко A.B. Быт русского народа. Т. 1. СПб., 1848. С. 11.

8 Там же. С. III.

9 Там же. С. 194-196. щества, по возможности противопоставляя ему быт «простого народа», под которым в первую очередь понимается крестьянство.

Главную задачу своего труда Терещенко видел в изучении быта «не из любопытства», а для извлечения «трогательных образцов добродушия, гостеприимства, благоговейной преданности своей родине, отечеству, православию и самодержавию»10. В результате, вознося своеобразный панегирик славянам и представителям русской народности в частности, А.В.Терещенко рассматривает быт в духе славянофильской концепции, не как результат многовекового развития, а наоборот подчеркивает традиционность русского образа жизни и неизменность его основ во времени. Именно традиционность исследователь считает характерной чертой жилища и одежды простых горожан, сохраняющейся и в XVIII в.11

Но несомненно большое историографическое значение монографии А.В.Терещенко как первого опыта всестороннего описания русского быта и первой попытки в отечественной исторической науке поставить изучение этнографического материала на научную основу.

Во второй половине XIX в. появляется ряд изданий, посвященных «быту и нравам» предшествовавшего столетия. Некоторые из них написаны в жанре очерков о наиболее примечательных в бытовом отношении событиях и знаменитых личностях и представляют собой всего лишь пересказ в беллитристической форме сведений источников12. В других анализируются русские нравы XVIII в., под которыми под которыми представители либеральной историографии понимали морально-нравственное и духовное состояние общества13. В истории богатого событиями XVIII столетия внимание бытописателей фокусировалось в первую очередь на времени петровских преобразований, затронувших, по мнению авторов,

10 Там же. С. 1.

11 Там же. С. 164,368.

12 Карнович Е.И. Исторические рассказы и бытовые очерки. СПб., 1884; Он же. Нравы русских при Петре Великом. СПб., 1901; Шубинский С.Н. Очерки жизни и быта прошлого времени. XVIII и начало XIX в. СПб., 1888.

3Гольцев В.А. Законодательство и нравы России XVIII в. СПб., 1896. Павленко И.А. Нравы русского общества в Екатерининскую эпоху. Архангельск, 1912; Чечулин Н. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в. Исторические очерки. СПб., 1898. все слои населения России, но прививших лишь наружный, внешний лоск14. Другим хронологическим периодом в XVIII в., вызывающим интерес у исследователей, была эпоха Екатерины II. В качестве характерной черты этого периода выделяли общее падение нравов русского общества, связанное с чрезмерной роскошью, фаворитизмом, засильем иностранного в культуре15. Однако отмечался и высокий уровень развития образования в России во второй половине XVIII в., даже в среде таких слоев городского населения как купечество и мещанство16.

Подобного рода труды базировались на ограниченном круге источников: законодательные акты, публицистические сочинения, источники личного происхождения -мемуары, последние в XVIII в. создавались в подавляющем своем большинстве в дворянской среде. В результате работы, судя по их названиям посвященные быту и нравам всего русского общества, на деле концентрировались на образе жизни императорского двора, аристократии и дворянства. Кроме того, дворянский быт являлся объектом изучения специальных исследований17.

Небольшой по объему сюжет о быте рядового горожанина - посадского жителя Архангельска начала XVIII в. вошел в состав книги

1К

С.Ф.Огородникова . Воссоздавая картину жилища и предметного мира архангелогородца, С.Ф.Огородников приходит к выводу о том, что петровские реформы существенно не изменили внешнего хараетера обывательского уклада жизни, значительные перемены произошли, по мнению автора, в общественном строе жизни горожан19. Собственно труд С.Ф.Огородникова посвящен экономической и политической истории Архангельска и принадлежит к числу исследований по истории отдель

14 Шубинский С.Н. Указ. соч. С. б; Гольцев В.А. Указ. соч. С. 19.

15 Гольцев В.А. Указ. соч. С. 62; Павленко И.А. Указ. соч.

16 Чечулин Н. Указ. соч. С. 84.

17 Кичеев. Из недавней старины. Рассказы и воспоминания. Т. 1. Дворянский быт конца XVIII - начала XIX вв. М., 1870; Макаров М.Н. Черты из жизни русских дворян в конце XVIII в. М., 1836-1837; Савелов Л.М. Дворянское сословие в его бытовом и общественном значении. М., 1907; Богословский М.М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в. М., 1906. «в

Огородников С.Ф. Очерки истории города Архангельска в торгово-промышленном отношении. СПб., 1890.

19 Там же. С. 159. ных русских городов, которые появляются в пореформенное время и были вызваны возрастанием роли буржуазии в экономической и общественной жизни страны.

С этого же времени в отечественной исторической науке берет начало изучение образа жизни и социокультурного облика купечества - одной из самых значимых групп городского населения России. Произошло это во многом благодаря публикации записок, семейных хроник и био

ЛЛ графий отдельных представителей купеческого сословия . В этих изданиях содержится обширная информация о торговой и предпринимательской деятельности купцов, о их деловых и личных качествах, о родственных связях и взаимоотношениях членов семьи, о благотворительности и духовных потребностях, об образовании и культурных запросах купечества.

Авторами такого рода сочинений были не историки-профессионалы, а сами купцы и их потомки. Примечательно, что семейные хроники Вишнякова и Крестовникова были опубликованы «не для продажи», т.е. на правах рукописи предназначались для узкого круга избранных лиц. В принципе авторы на ставили перед собой первоочередной задачи проанализировать черты, присущие купеческому укладу жизни, они стремились зафиксировать подмеченные особенности и характерные явления на основе документального материала из семейных архивов и собственных воспоминаний и впечатлений. Пожалуй только «русский купец» - издатель, под чьей редакцией был опубликован сборник «Наше купечество и торговля с серьезной и карикатурной стороны», связывает особенности купеческого быта с замкнутостью и обособленностью всего купеческого сословия.

Насыщенность упомянутых книг огромным фактическим материалом дает возможность рассматривать их не только как историографиче

20 Авдеева Е.А. Записки о старом и новом русском быте. СПб., 1842; Наше купечество и торговля с серьезной и карикатурной стороны. Вып. 1-3. М., 1865-1867; Смирная Е. Данила Яковлевич Земской, один из птенцов Петра Великого// Русская старина. 1883. № 10; Крестновников Н.К. Семейная хроника Крестовниковых. Т. 1-3. М., 1903-1904; Вишняков Н.П. Сведения о купеческом роде Вишняковых. Т. 1-3. М., 1905-1911; Рыбникова М.А. Горбовская хроника. По архиву семьи Щукиных. М., 1919. ские произведения, но и в качестве источника по истории купеческого быта. Историографическое значение этих сочинений заключается и в том, что они привлекли внимание профессиональных историков к вопросам быта, мировоззрения и духовных запросов купцов.

Во второй половине XIX - начале XX вв. появляются работы, посвященные истории старой столицы, в которых затрагиваются и вопросы быта горожан, но преимущественно в свете различных аспектов культур

Л I ного облика купечества XIX в. Даже в обобщающем издании «Москва в ее прошлом и настоящем» (Вып. 1-12. М., 1902-1912) источником для описания быта московского купечества послужили записки Вистенгофа относящиеся к событиям XIX в. Быт московского населения XVIII в. отчасти затронут в одном из очерков этого издания, посвященном дворянской Москве. Его автор - С.А.Князьков рисует старую столицу конца XVIII в. как большую деревню, в быте жителей которой переплелись черты допетровского уклада жизни и новые европейские формы22.

Таким образом, в отечественной дореволюционной историографии отсутствуют специальные работы, посвященные укладу жизни широких слоев московского населения середины XVIII в. Фрагментарно эта тема затрагивалась в работах, посвященных быту и нравам русского общества, базирующихся на ограниченном круге источников. Внимание исследователей было обращено на привилегированные слои русского общества, а из разнообразных сословных групп городского населения как объект для изучения выделяют купечество и проблему культурных запросов этого сословия.

В советской исторической науке, как справедливо отмечается, вопросы истории быта не вызывали серьезного интереса у исследователей и им уделялось незначительное внимание23.

21 Милютин И. История Москвы и ее достопримечательностей. М., 1850; Торопов С.А.

Москва. Ее прошлое и настоящее. М., 1896; Москва. Исторические рассказы о достопримечательностях Москвы, от дня ее основания и до наших времен. М., 1873. Пыля-ев М.И. Старая Москва. Рассказы из жизни старой столицы. М., 1891. 11 Князьков С.А. Быт дворянской Москвы конца XVIII - начала XIX вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. 8. М., 1911.

Семенова JI.H. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII в. JI., 1982. С. 4; Нилова O.E. Вопросы культурного облика московского купече

В 1920-е гг. результаты изучения материально-бытовой культуры отдельных «классов» русского общества получили оформление в виде путеводителей и каталогов по выставкам24. Обращаясь к городскому населению, одной из причин, определяющих уклад жизни купечества, исследователи называют неустойчивость этого социального слоя, его пополнение на протяжении всего XVIII в. за счет крестьян, а московского купечества еще и за счет провинциальных купцов. Кроме того, подчеркивалась особая роль старообрядчества в формировании духовных стереотипов купечества. И только с начала XIX в., по мнению Е.Корша и М.Д.Приселкова, на быт городского населения, причем богатейшей его части, начинают оказывать влияние вкусы господствующего сословия -дворянства25.

Интересные наблюдения о быте жителей Петербурга содержатся в книге А.В.Предтеченского, посвященной начальному этапу истории этого города26. Созданная по воле царя-реформатора, новая столица Российской империи стала символическим олицетворением петровских преобразований. Показательно, что в чертах быта ее обитателей исследователем подмечено тесное переплетение элементов старого и нового уклада жизни. Особую роль в распространении западноевропейских норм быта А.В.Предтеченский отводит иностранцам, населявшим город. В тоже время, неотъемлемой частью бытовых перемен автор считает смену общественного сознания жителей Петербурга.

В советской исторической науке непосредственно быту московских жителей середины XVIII в. был посвящен очерк, вошедший в состав фундаментального издания по истории Москвы27. В особенностях услоства конца XVIII - первой четверти XIX вв. в работах советских исследователей // Источниковедение и историографические аспекты русской культуры. М., 1984.

24 Воронов B.C., Топоршина А.И. Северная историко-бытовая экспедиция. Крестьянский быт XVIII - XIX вв. Отчетная выставка. М., 1929; Корш Е. Быт купечества и мещанства // Из эпохи крепостного хозяйства XVIII и XIX вв. М., 1926; Приселков М.Д. Купеческий бытовой портрет XVIII - XIX вв. JI., 1925; Он же. Русский быт первой четверти XVIII в. JI., 1925.

25 Корш Е. Указ. соч. С. 25-26,32; Приселков М.Д. Купеческий бытовой портрет XVIII -XIX вв. С. 13, 19-20,34.

26 Предтеченский А.В. Население и быт Петербурга // Предтеченский А.В. Петербург петровского времени. Очерки. JI., 1948.

27 Бакланова Н.А. Московский быт // История Москвы. Т. 2. М., 1953. вий повседневной жизни городских обывателей, по мнению автора, сказывалось прежде всего имущественное положение горожанина. С другой стороны, несомненное влияние оказывала усиливающаяся на протяжении трех последних четвертей XVIII в. в среде крупных купцов и чиновников тяга следовать некоторым образцам и нормам дворянского образа жизни28. Хотелось бы подчеркнуть, что для характеристики быта москвичей Н.А.Баклановой были привлечены и описи движимого и недвижимого имущества из фонда Канцелярии конфискации, но использованы они лишь в качестве материалов, иллюстрирующих тезисы автора29.

В связи с этим нельзя не упомянуть другую работу Н.А.Баклановой, посвященную книжным собраниям московских купцов30. Основой исследования послужили извлеченные из фонда Сената (РГАДА. Ф. 248) описи имущества 14 представителей крупного московского купечества, составленные в 30-ые гг. XVIII в. специальной следственной комиссией о питейных компанейщиках. Используя имеющиеся в описях перечни книг и оставляя в стороне описание всего остального имущества, исследовательница рассмотрела вопросы объема и состава библиотек московских компанейщиков, что позволило ей прийти к заключению об усиливающемся в XVIII в. процессе обмирщения духовных устремлений купечества.

Вслед за Н.А.Баклановой сведения о библиотеках московских купцов подверг анализу С.ПЛуппов31. В его монографии дан многоаспектный анализ истории книги в России в послепетровское время (книгопечатание и создание рукописной книги, тематика книг, книготорговля и распространение книг среди населения, развитие частных книжных собраний). Особое внимание исследователь уделяет изучению состава книжных собраний представителей различных слоев русского общества, являющегося показателем уровня культуры в целом. В качестве примеров или для подтверждения выводов, основанных на данных других источни

28 Там же. С. 553, 566, 589.

29Там же. С. 565-566.

30 Бакланова H.A. О составе библиотек московских купцов во второй четверти XVIII в. // ТОДРЛ Института русской литературы. М., 1958. Т. 14. С. 644-649.

31 Луппов С.П. Книга в России в послепетровское время. Л., 1976. С. 249-253. ков, С.П.Лупповым использовались сведения о книжных собраниях, отложившиеся в описях имущества представителей различных социальных групп (лиц интеллигентных профессий, чиновников, военных, купцов), выявленных из ряда дел Канцелярии конфискации .

Таким образом, материалы делопроизводства Канцелярии конфискации и аналогичные им эпизодически привлекались для характеристики быта московского населения и некоторых аспектов изучения русской культуры XVIII в., однако они не стали основой полномасштабного исследования городского быта.

Сюжеты, связанные с обывательским бытом, находили отражение в работах краеведческого характера, одним из ярких примеров которых является книга Д.Н.Смирнова, об истории Нижнего Новгорода ХУИ-ХУШ вв.33 В числе прочих примечательных событий и явлений в истории города и края автор отмечает первоначальную негативную реакцию населения провинциального города на петровские реформы в области культуры и быта. Но, как замечает Д.Н.Смирнов, «строгость петровских указов с годами забывалась, а польза от нововведений осталась», тем самым постепенное укоренение нововведений первой четверти XVIII в. связывается с их практической целесообразностью34. А затрагивая вопрос о системе городского обывательского строительства, о внешнем виде и внутреннем убранстве жилых домов горожан, автор приходит к заключению, что в этой сфера частной жизни во второй половине XVIII в., следовала национальным традициям, но и носила «ярко выраженный отпечаток влияния столиц»35.

Важным этапом в изучении истории культуры и быта в России XVIII в. стала монография Л.Н.Семеновой36. Она посвящена проблеме воздействия петровских преобразований на культуру, быт и нравы русского общества, что обусловило ограничение хронологических рамок ра

32 Там же. С. 247, 248,253.

33 Смирнов Д.Н. Очерки жизни и быта нижегородцев ХУН-ХУШ вв. Горький, 1978.

34 Там же. С. 184.

35 Там же. С. 316-319.

36 Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России первой половины XVIII в. Л., 1982. боты первой половиной XVIII столетия - эпохой реформ и ближайшим послепетровским временем. Автором преследуется цель «составить живое и конкретное представление о людях XVIII в., о их быте, семейных взаимоотношениях, развлечениях, идеалах», а в качестве объекта для изучения избран процесс преобразования общества и преобразования личности37. В результате Л.Н.Семеновой подробно рассматриваются вопросы организации семьи и внутрисемейных отношениях, изменения в формах общественного быта - развлечениях и досуге, развития системы потребления. Поскольку автором не ставилась задача рассмотрения «внешних бытовых новшеств» XVIII в., в монографии сравнительно кратко затронуты перемены во внешнем облике российских подданных XVIII.

Быт различных социальных групп населения России освещается в монографии неравномерно, поскольку, как замечает автор, «перемены в жизни верхов отразились в источниках со значительно большей полнотой, чем состояние народной жизни» . Заметим, что исследование базируется на достаточно традиционном круге источников: законодательные акты, нормативные материалы церкви, дневники и мемуары современников, записки иностранцев. Архивные документы хотя и использовались исследовательницей, но они имеют скорее вспомогательное значение, иллюстрируя отдельные положения автора. Л.Н.Семенова приходит к заключению, что наиболее устойчив был уклад жизни крестьян, а наиболее подвержен изменениям быт дворянства. Промежуточное положение в этой схеме занимает быт городского населения, которое, по мнению исследователя, «усваивало культурные достижения века в большей мере, чем деревенское»39.

Самым значительным исследованием быта жителей русского города бесспорно стали труды М.Г.Рабиновича40. Значительно уже само обра

37 Там же. С. 6.

38 Там же. С. 11.

39 Там же. С. 275.

40 Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний быт. М., 1978; Он же. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988. щение этнографа к проблеме быта горожан, поскольку долгое время в отечественной историографии объектом этнографического обследования было преимущественно крестьянство, считавшееся основным, если неединственным носителем народной, традиционной культуры.

Обе монографии М.Г.Рабиновича, являющиеся в сущности двумя частями единого труда, охватывают многовековой период существования городов в России - с IX по XIX вв., который делится автором на четыре этапа. Но при этом наблюдений автора излагаются в виде отдельных очерков, посвященных различным составляющим городской жизни. Таким образом, структура работы дает автору представить целостную картину городского быта, а хронологические рамки - показать его в процессе тысячелетнего развития.

В основу исследования автором положен широкий круг источников: археологические памятники, изобразительные материалы и разнообразные письменные источники (летописи, законодательные акты, источники личного происхождения, документальные материалы - анкеты общественных и научных организаций второй половины ХУШ-ХГХ вв.). На основе этих материалов М.Г.Рабиновичу удается воссоздать основные черты городского быта во всей их полноте.

Большое место отводится М.Г.Рабиновичем анализу хозяйственной жизни горожан, их подсобным занятиям, рассматриваются формы семьи и внутрисемейные отношения, характеризуется праздничная зрелищная сторона городского образа жизни, даже питание горожан. Не менее подробно исследуются и различные стороны материального быта горожан -жилище и одежда городского населения. В результате исследователю удалось воссоздать в максимальной полноте картину городского быта.

Однако, хотелось бы отметить, при характеристике материального быта горожан XVIII в. М.Г.Рабинович опирается на данные анкетных обследований различных научных учреждений второй половины XVIII -первой половины XIX вв. В результате применения автором в данном случае ретроспективного метода многие реалии XIX в. не всегда правомерно переносятся на все предшествующее столетие. Кроме того, в упомянутых документальных материалах содержатся данные по нескольким десяткам городов европейской России, не учитывая однако столичные Петербург и Москву, образ жизни населения которых несомненно имел свою специфику.

Несмотря на ограниченное внимание уделяемое в советской исторической науке сюжетам материального быта и образа жизни горожан XVIII в. и отсутствие работ детально исследующих повседневный уклад жизни рядовых обывателей Москвы XVIII в., историографию проблемы нельзя ограничить трудами столь узкого специального содержания. Нельзя не отметить, что в отечественной исторической науке активно разрабатывались проблемы развития отдельных отраслей русской культуры и искусства XVIII в.

Градостроительным аспектам многовековой истории Москвы посвящена монография П.В.Сытина41. В его исследовании подробно рассматривается вопрос о влиянии на архитектурный облик Москвы законодательства XVIII в., особенно подчеркивается значение противопожарных мероприятий. Исследователем дана картина расселения представителей различных сословных и профессиональных групп горожан по историческим районам Москвы. Особенно ценны как материал для сопоставления произведенные П.В.Сытиным подсчеты размеров земельных участков, занимаемых обывательскими дворами.

В целом в ходе изучения истории русской архитектуры накоплен огромный фактический материал. Однако даже в монументальном труде А.В.Бунина и Т.Ф.Саваренской, посвященном непосредственно истории градостроительств, значительное внимание уделяется творчеству знаменитых архитекторов. А объектом изучения, как и в целом в работах в этой области искусства, являются сохранившиеся сооружения, которые ныне стали памятниками архитектуры. Тем самым, из данной авторами общей картины русского градостроительства XVIII столетия42 полностью

41 Сытин П.В. История планировки и застройки Москвы. Материалы и исследования. Т. 1-2. М., 1950-1954.

42 Бунин A.B., Саваренская Т.Ф. История градостроительства. Т. 1. М., 1979. С. 366465. выпал наиболее распространенный тип сооружений - обывательское жилище XVIII в., не сохранившегося до наших дней.

Искусствоведами плодотворно изучалось русское декоративно-прикладное искусство XVIII в., обобщенная характеристика которого была дана в фундаментальном издании еще в 1960-е гг.43 Монографические работы были посвящены исследованию истории художественной мебели44 и системе интерьера45, осветительным приборам46, ювелирному искусству47, русской керамике и стеклу48, традиционным изделиям из дерева49, русскому костюму в XVIII в.50, экипажам и средствам передвижения51. Таким образом, в рамках изучения отдельных отраслей декоративно-прикладного искусства рассматривались элементы материальной культуры, зачастую являющиеся в XVIII в. предметами повседневного обихода, аналоги которых очевидно использовались и широкими слоями городского населения.

Специфическим моментом для такого рода искусствоведческих работ является использование в качестве базы исследования коллекций Государственного Исторического музея, Оружейной палаты, Эрмитажа и других отечественных музеев. Однако, сохранившиеся до наших дней в музейных собраниях экспонаты в абсолютном большинстве представля

43 Русское декоративное искусство. Т. 2. Восемнадцатый век. М., 1963.

44 См. например: Соколова Т.М. Очерки по истории художественной мебели XV-XIX вв. Л., 1967.

43 См. например: Бартенев И.А., Батажкова В.Н. Русский интерьер XVIII-XIX вв. Л., 1977;Соколова Т.М., Орлова К.А. Глазами современников. Русский жилой интерьер первой трети XIX в. Л., 1982.

46 См. например: Соловьев К.А. Русская осветительная арматура (XVIII-XIX вв.). М., 1950.

47 См. например: Постникова-Лосева М.М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера. XVI-XIX вв. М., 1974; Постникова-Лосева М.М., Платонова Н.Г., Ульянова Б.Л. Золотое и серебреное дело XV-XX вв. (Территория СССР). М., 1983.

48 См. например: Дулькина Т.Н., Ашарина H.A. Русская керамика и стекло XVIII-XIX веков. М., 1978.

49См. например: Просвиркина С.К. Русская деревянная посуда //Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. 16. М., 1955.

50 Каминская Н.М. История костюма. М., 1977; Коршунова Т.Т. Костюм в России XVIII — начала XX века. Из собрания Государственного Эрмитажа. Л., 1979; Кирсанова P.M. Костюм в русской художественной культуре XV11I - первой половине XX вв. (Опыт энциклопедии). М., 1995; Кирсанова P.M. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX в. М., 1989; Кирсанова P.M. Русский костюм и быт XVIII-XIX веков. М., 2002.

51 Кириллова Л.П. Старинные экипажи. Сокровища Оружейной палаты. М., 2000. ют собой исключительные по сохранности и художественной ценности памятники декоративно-прикладного искусства. При этом в центре внимания искусствоведов процесс эволюции декоративно-прикладного искусства, развития его традиций, стилистики, форм, техники и материалов. Значительно реже затрагивается вопрос о времени бытовании тех или иных предметов и о степени их распространения у различных слоев русского общества в разное время на протяжении их существования. В этом отношении особенно выделяются из общего ряда исследования М.М.Постниковой-Лосевой и Р.М.Кирсановой, уделивших пристальное внимание именно проблеме бытования в России различных изделий золотого и серебряного дела и предметов одежды, аксессуаров, тканей и т.п.

Тема петровских преобразований в области культуры и быта, их последствий и значения постоянно присутствовала в многочисленных работах, посвященных петровской эпохе, в трудах общеисторической и историко-культурной направленности. У истоков всплеска исследовательского интереса к проблемам культурологии, выразившегося в последние десятилетия XX в. в колоссальном объеме работ на эту тему, лежат труды ч

Б.И.Краснобаева . Б.И.Краснобаевым подчеркивалась историческая закономерность процесса развития русской культуры XVIII в. Затрагивая вопрос формирования новой культуры XVIII в. исследователь отмечал, с одной стороны, ее связь со средневековой национальной русской культурой, а, с другой стороны, ее взаимодействие с культурой других европейских стран, которое отмечено активным общением с XVIII в.

Обобщенная характеристика русской культуры XVIII столетия, отразившая накопленный в историографии материал, представлена в «Очерках русской культуры XVIII в.» (Т. 1-4. М., 1985-1990). В издании при сохранении отраслевого подхода к изложению материала дается многоплановая картина культурной жизни России XVIII столетия. Как

Краснобаев Б.И. Очерки истории русской культуры XVIII в. М., 1972; Он же. Основные черты новой русской культуры // Вопросы истории. 1976. № 9; Он же. Некоторые проблемы становления истории культуры как научной дисциплины // История СССР. 1979. № 6; Он же. Русская культура второй половины XVII - начала XIX в. М., 1983.

часть ее, несомненно, рассматривается и городской образ жизни, которому посвящен один из очерков53.

В последние десятилетия в отечественной историографии наметился рост интереса к изучению локальной истории и микроистории, исторической антропологии и истории повседневности. Свидетельством стабильного серьезного исследовательского внимания к новейшей исторической проблематике является публикация серийного издания54. Особое место заняло изучение долгое время игнорируемой в отечественной истории частной жизни55. При этом особое значение приобретает рассмотрение взаимодействия в частной сфере ментальных стереотипов и индивидуальных импульсов. Следует признать, что различные сюжеты истории повседневности более активно и плодотворно разрабатывались специалистами по всеобщей истории - медиевистики и раннему новому времени.

Несомненно, новые подходы, методы и методики, терминология и понятийный аппарат могут быть применены и при осмыслении российской истории. К сожалению, обращение к рассмотрению новых сюжетов практически не сопровождается введением в научный оборот новых пластов источников. Исследователями используются в основном хорошо известные источники личного происхождения. Дневники четырех горожан - купцов А.И.Толченова, И.И.Лапина, П.В.Медведева и мещанина И.А.Нечкина, были положены в основу работы А.И.Куприянова, посвященной анализу внутреннего мира горожанина последней трети XVIII -первой половины XIX вв.56 Сведения уникальных по сохранности дневников представителей городского населения позволили автору проанализировать такие вопросы, как осознание чувства собственного человеческого и гражданского достоинства, социальная идентификация, понима

53 Рабинович М.Г. Город и городской образ жизни // Очерки русской культуры XVIII в. Ч.4.М., 1990. С. 252-298.

54 Одиссей. Человек в истории. М., 1989-2002.

55 Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996; Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000. ние и переживание счастья и горя, место семьи в системе жизненных ценностей, проявление гнева в кругу родных близких. В итоге А.И.Куприянов приходит к заключению о том, что к середине XIX в. дневники «превращаются в своеобразное пространство внутренней жизни индивида», а находящая в них отражение сфера чувств расширилась, усложнилась и «была осмыслена как имеющая важную самостоятельную ценность»57.

Обращение исследователей к новым в первую очередь архивным материалам имеет зачастую эпизодический случайный характер. Например, М.В.Брянцев и А.М.Дубровский смогли воссоздать картину «предметного мира, характерного для сравнительно широкого круга жителей российской провинции», обратившись к выполненным в конце 40-х гг. XVIII в. описям имущества 13 брянских купцов, сохранившимся в фонде Брянской ратуши и городского магистрата (РГАДА. Ф.713.)58. В качестве объекта, рассмотрение которого возможно в будущем на основе архивных документов - фонда Бежецкого городового магистрата (РГАДА. Ф. 709), А.Б.Каменский выделяет сюжет о мире домашних вещей, окружавших горожанина в XVIII в.59

Появившаяся недавно фундаментальная публикация вводит в научный оборот сотни выявленных в архивах семейно-правовых актов представителей непривилегированных слоев Москвы XVIII в.60 Опубликованный массив документов не только содержит уникальную информацию о взаимоотношениях в семье между супругами, родителями и детьми, о заботе о старшем поколении и увечных, о душевном спасении и благо

56 Куприянов А.И. Русский горожанин конца XVIII - первой половины XIX века ( по материалам дневников) // Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000. 37 Там же. С. 144.

58 Брянцев М.В., Дубровский A.M. Предметный мир провинциального купечества XVIII в.//Теоретическая культурология и проблемы отечественной культуры. Брянск, 1992. С. 47-58.

59 Каменский А.Б. Повседневная жизнь русского города XVIII в. (по материалам Бежецкого городового магистрата) // Управление городами: история и современность. Материалы научной конференции. Тверь, 23-24 ноября 2000 г. Тверь, 2001. С. 143.

60 Городская семья XVIII в. Семейно-правовые акты купцов и разночинцев Москвы. М., 2002. творительности. Материалы, представляющие несомненную ценность при изучении истории быта, уклада домашней жизни, предметного мира горожан, их религиозности, материальных и духовных ценностях еще ждут своего исследователя.

Подводя итоги степени изученности исследовательской проблемы, следует признать, что вопросы образа жизни и повседневного быта рядовых жителей Москвы в середине XVIII в. не стали ранее объектом специального исследования и принадлежат к числу малоизученных в рамках проблемы истории русской культуры и быта XVIII в. Ряд аспектов затронут в общих работах по истории русской культуры, быта и этнографии русского города. В большей степени внимание исследователей акцентировалось на двух социальных полюсах русского общества - дворянстве и крестьянстве, а не широких слоях городских жителей, объединяющих различные сословные и профессиональные группы. Основой исследований, как правило, служил ограниченный круг источников: мемуарная литература, записки иноземцев, законодательные акты, музейные коллекции. Дальнейшие исследовательские возможности связаны в первую очередь с привлечением новых архивных материалов.

Источниковая база исследования

Задачи, стоящие перед автором диссертации, решались за счет привлечения нового архивного материала - делопроизводства Канцелярии конфискации, хранящегося в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА). Помимо того, что документация этого центрального государственного учреждения лишний раз дает представление о механизме функционирования государственной администрации в XVIII в., она представляет интерес и потому, что освещает общественную жизнь города, участие в которой принимала Канцелярия в ходе своей деятельности. Но, что особенно важно, отложившиеся в архивном фонде Канцелярии конфискации описи движимого и недвижимого имущества обывателей зафиксировали реалии повседневного обихода частной жизни горожан середины XVIII в. Массовость и однородность сведений делопроизводства Канцелярии конфискации, возможность их статистического исследования по целому комплексу вопросов позволяет использовать данные материалы в качестве моноисточника.

В силу того, что ранее делопроизводственные материалы Канцелярии конфискации не были введены в широкий научный оборот и не использовались для изучения городского быта, а в литературе отсутствует их развернутая источниковедческая характеристика, по мнению автора, целесообразно посвятить им отдельную главу диссертации.

Кроме того, в диссертации использовались такие традиционные источники как законодательные акты XVIII в., представленные в монументальной публикации, осуществленной еще в XIX в., но до сих пор являющейся наиболее полным изданием законов середины XVII - начала XIX вв.61 Прежде всего обращение к материалам законодательства позволяет воссоздать историю создания и функционирования Канцелярии конфискации. Более того, в законодательном порядке были определены функции Канцелярии, принципы деятельности и порядок действий, что напрямую обусловило состав и особенности ее делопроизводства. <

Общепризнанно, что в XVIII в. - в абсолютистскую эпоху - государственной власти было присуще стремление регламентировать все стороны жизни подданных. В связи с этим, для темы данного исследования особый интерес представляют законодательство, отражающее государственную политику в сфере культуры и быта. Однако, законодательные акты, свидетельствуя о намерениях правительства, лишь фиксируют конкретные мероприятия предпринимаемые им, не позволяя судить о результатах. Сопоставление законодательных актов с материалами Канцелярии конфискации позволит судить о реальных последствиях государственной политике в сфере частного быта российских подданных.

61 Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. Т. 1-45. СПб., 1830.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повседневный уклад жизни московского населения середины XVIII в."

Заключение

Бесспорно, быт российских подданных вообще, и городских жителей в частности, претерпел в XVIII в. кардинальные изменения, большинство из которых были результатом петровских реформ в области культуры и быта. Предъявляемые Петром I новые требования к быту преследовали цель приблизить образ жизни русского общества, в первую очередь представителей его высших привилегированных слоев, к западноевропейским формам и нормам быта. В середине XVIII в., несмотря на неоднократную смену череды монархов на российском престоле, общая ориентация правительственного курса на европеизацию сохранялась неизменной. Вполне естественно, что десятилетия, последовавшие за потрясениями бурной эпохи реформ, отмечены очевидным снижением преобразовательской деятельности государства. В тоже время этот период во многом проходит под знаком инерционного следования петровским нововведениям, дающего импульсы к освоению новых форм быта.

Все же обращаясь к произошедшим в XVIII столетии переменам в области быта, следует признать, что наиболее существенному вмешательству со стороны государства подвергался в первую очередь не домашний, а общественный быт и публичные формы повседневной жизни. Вторгаясь в сферу частного, домашнего быта, нововведения также затрагивали в нем элементы, имеющие преимущественно внешнее значение или выполняющие представительские функции в общественном быту, соприкасаясь со сферой публичной жизни. Наиболее яркий пример - изменение костюма и внешнего облика российских подданных в XVIII в., а также меры по городскому благоустройству (противопожарное разуплотнение застройки, развитие каменного строительства, мощение улиц), оказывающие влияние на частное, обывательское жилое строительство.

При всем обилии указов, фиксирующих активную преобразовательскую деятельность первой четверти XVIII в. или декларирующих принцип следования петровским нововведениям и контроль за их соблюдением в середине XVIII в., среди них отсутствуют законодательные меры скрупулезно регламентирующие собственно частный быт и условия повседневного существования городских обывателей. В законодательном порядке не оговаривались, например, планировка обывательских домов, назначение жилых помещений и их декоративное убранство, количество и качество предметов повседневного обихода, состав домовых икон, книжных собраний или обязательное наличие предметов нового светского искусства. Подобные прозаические реалии частного быта горожан не столько диктовались законодательными мерами правительства, сколько обуславливались повседневными потребностями и нуждами обывателя и членов его семьи и материальными возможностями их удовлетворения.

Положенный в основу работы комплекс массовых и однородных описей движимого и недвижимого имущества, отложившийся в архивном фонде Канцелярии конфискации, содержит информацию, позволяющую адекватно воссоздать не досягаемых по другим источникам обыденные, типичные черт повседневного быта рядовых жителей Москвы середины XVIII в.

Анализ состояния дворово-усадебного комплекса, в границах которого замыкалась частная жизнь горожанина и его семьи, выявляет общность требований, предъявляемых к жилому пространству московским населением, принадлежавшему к различным сословным группам. Единству запросов несомненно способствовало близкое, соседское проживание обывателей различного социального уровня. В середине XVIII в. расселение представителей различных сословных групп по территории Москвы носило смешанный, дисперсный, а не анклавный характер. В этот период в старой столице еще не сформировались районы подобные Замоскворечью, ставшему в последней трети XVIII в. особым «купеческим» районом Москвы1.

Несмотря на престижность каменных сооружений, абсолютное большинство московских обывателей в середине XVIII в. прибегало к традиционному и менее дорогому строительному материалу, возводя деревянные жилые дома. При этом население Москвы стабильно отдавало предпочтение жилым постройкам двухкамерного типа, большей просто

1 Фомина О.В. Имущественно-демографическая характеристика московской купеческой семьи последней трети XVIII в. Автореф. канд. ист. наук. М., 2003. С. 17. рностью отличались преимущественно дома проживавших в старой столице дворян. Увеличение числа помещений в московских домах шло в середине XVIII в. не путем увеличения его общей площади, а за счет возведения перегородок внутри основного сруба. При этом в жилище обывателя доминировало одно или несколько помещений, выполняющие функции парадных комнат. Внутреннему убранству таких помещений уделялось подчеркнутое внимание на фоне общей простоты отделки жилищ.

С оживленной хозяйственной жизнью горожан, а также торгово-предпринимательской деятельностью посадских тяглецов связано наличие в составе городского двора комплекса служебных построек. Возводимые обывателями постройки в середине XVIII в. отличало дифференцированное назначение. Живописным дополнением московских дворов были входившие в их состав сады, которые могли иметь как товарное назначение, так и служить лишь для удовольствия обывателя.

Предметно-бытовая среда, окружавшая московское население в повседневной жизни, была представлена широким ассортиментом предметов повседневного обихода: мебелью и предметами обстановки жилища, посудой и утварью, одеждой и аксессуарами и др. В движимом имуществе жителей Москвы было невелико число предметов, выполняющих декоративные функции, а преобладали вещи, имеющие утилитарное назначение и по практическим соображениям необходимые в повседневной жизни, которые также могли выполнять в ряде случаев и парадную, репрезентативную функцию. А заимствование предметов повседневного обихода западноевропейских форм являлась зачастую не столько результатом диктата законодательных мер правительства, сколько было обусловлено восприятием и усвоением образцов, отвечающих насущным потребностям горожан.

Среди всех категорий обывательских пожитков в середине XVIII в. выявляется тесное соседство элементов, присущих русскому традиционному укладу и заимствованных из западноевропейского обихода. Прочное место в повседневной жизни московского населения заняли такие знаковые вещи новой европейской кулЕ>туры как мобильная мебель, зеркала и часы, столовая посуда персонального назначения, одежда и аксессуары европейского фасона и даже произведения светского изобразительного искусства. Европеизация быта сильнее всего затронула российское дворянство, и естественно, что предметы западноевропейского обихода обнаруживаются среди движимого имущества представителей привилегированного сословия чаще, чем у других обывателей. Впрочем в середине XVIII в. даже у обосновавшихся в Москве дворян из повседневной жизни не исчезли элементы традиционного русского уклада.

Все же социальный статус горожанина и уровень его материального достатка сказывались в первую очередь не столько в составе и ассортименте предметов повседневного обихода, сколько в количестве и качестве вещей. Многочисленные столовая посуда и гардероб, серебряные посуда и оклады икон, ювелирные украшения, ценные меха зимней одежды были знаком имущественного благосостояния, а не сословной принадлежности.

Рассматриваемые в совокупности жилое пространство и предметно-бытовое окружение жителя старой столицы середины XVIII в. косвенно отражают некоторые нормы мышления и поведения обывателя. Горожанин XVIII столетия предстает в глазах современника экономным и бережливым, рачительным и скопидомным хозяином, неприхотливым в личным запросах и непритязательным в частном быту. Показательно, что горожане вкладывали и в недвижимое и в движимое имущество ограниченные денежные средства. Городской двор с жилым домом и хозяйственными постройками, как и предметы повседневного обихода, передаваясь по наследству, переходили из поколения в поколение. Заимствования из западноевропейского быта, появившиеся в России в XVIII в., -новые способы отделки и убранства жилых помещений, мебель, посуда и одежда, приобретение которых требовало денежных затрат, подчас значительных, быстрее проникали в повседневный быт лиц, обладающих высоким материальным достатком, - обосновавшихся в Москве представителей дворянства, в первую очередь, и богатейшей части купечества. И не случайно такие черты, как бережливость, домовитость, рачительность, а также трудолюбие и предприимчивость, базировавшиеся на жизненных реалиях, вошли в число положительных свойств образа «совершенного купца», закрепившегося с середины XVIII столетия в сознании купечества - одной из основных групп городского населения2.

В наиболее консервативной сфере повседневного образа жизни московского населения -мировоззрении, внутренних убеждениях, культурных запросах изменения в середине XVIII в. происходили значительно медленнее, чем в «среде обитания» горожанина. Как и на протяжении многих веков, важнейшим компонентом мировоззрения обывателя по-прежнему оставались религиозные, православные убеждения, напрямую определявшие состав икон, хранимых в домах. Система религиозных приоритетов московского населения имела существенные отличие от канонической иерархии святых, принятой в православии, и в целом концентрировалась вокруг образов Богородицы, Спасителя и чудотворца Николая. Индивидуальные пристрастия горожан сказывались в почитании многочисленных святых православного пантеона.

Произведения светской линии изобразительного искусства, развитие которой связано с преобразованиями в области культуры первой четверти XVIII в., к середине столетия занимали прочное место в повседневной жизни обывателей Москвы. Но, приобретая недорогостоящие живописные полотна или графические листы, представители московского населения явно отдавали предпочтение хорошо знакомым по иконописи и понятным религиозным сюжетам. Основу книжных собраний москвичей также составляли книги религиозного - богослужебного и богословского содержания. Однако культурные запросы жителей Москвы в середине XVIII в. уже выходят за рамки сугубо религиозной тематики, о чем свидетельствует бытование в среде горожан произведений изобразительного искусства и книг светского содержания.

В середине XVIII в. у рядовых обывателей Москвы существовала традиция собирания домашних архивов, к сожалению, не сохранившихся до наших дней в отличие от архивов представителей привилегированной части русского общества. О непопулярности эпистолярного жанра у го

2 Козлова Н.В. Российский абсолютизма и купечество в XVIII веке (20-е — начало 60-х годов). М., 1999. С. 353-361. рожан можно судить по отсутствию частных писсм в домашних архивах, в которых преобладали документы официального характера, связанные с профессиональной деятельностью и имущественными проблемами горожанина.

Из общей массы населения Москвы выделяются горожане-иноземцы. В середине XVIII в. обосновавшиеся в России выходцы из стран Западной Европы уже не замыкались в обособленную, изолированную от коренных москвичей группу. С одной стороны, сохранение компактного проживания позволяло иноземцам воспроизводить привычные условия повседневной жизни, некоторые черты которой в условиях европеизации можно было бы считать образцом для подражания для российских подданных. С другой стороны, проживание вдали от родных мест вынуждало иноземцев приспосабливаться к местным, российским условиям, что находило отражение даже в мелочах повседневной жизни. Иноземцы использовали в обывательской застройке дерево - традиционного для России строительного материала, возводили в числе хозяйственных построек бани, находили применение деревянной посуде и даже пользовались ухватом для русской варистой печи. Более суровые климатические условия России повлекли за собой отопление домов иноземцев печами, а не каминами, укоренение в гардеробе иностранных горожан русской уличной одежды на меху. О своеобразном приспособлении к традициям и нравам России свидетельствует и наличие икон в домах иноземцах. Сопоставление дворово-усадебного комплекса и предметов повседневного обихода обосновавшихся в России выходцев из западноевропейских стран с недвижимым и движимым имуществом коренных московских жителей выявляет ряд аналогичных элементов. А продаваемые с аукциона в Москве дворы и пожитки иноземцев находили новых владельцев из числа исконно русских москвичей. Все это указывает на единство бытовых нужд и повседневных потребностей и основной части московского населения и горожан-иноземцев.

Осуществленная в диссертации характеристика уклада жизни рядовых обывателей Москвы середины XVIII в. позволила на микроуровне выявить реальные условия повседневного существования населения одного из крупнейших российских городов. Любопытно, что, с одной стороны, в XVIII в. за Москвой закрепляется репутация хранительницы традиционного образа жизни, а с другой стороны, старая столицы, несомненно, была тем пространством, на котором активно шло переплетение старого и нового. Катализатором проникновения новшеств в повседневную жизнь москвичей было, значительное внимание, которое уделялось второй официальной столице государства со стороны правительственных структур. Население Москвы не могло полностью законсервировать неизменным привычный образ жизни, отгородившись от внешнего влияния.

Список научной литературыВорожбитова, Мария Владимировна, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 340. Канцелярия конфискации.

2. Оп.1.4.4. Д. 12755, 12759,12764,12793,12865,12884, 13111,13120; Оп. 1.4.5. Д. 14048, 14118,14129, 14167, 14180, 14188,14194, 14200.1. Опубликованные

3. Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. СПб., 1830. Т. 4. № 1741, 1825,1887, 1890, 1921, 1963,2015,2051,2072,2232,2306,2506, 2534,2548,2552,2591; Т. 5. № 2770,2825,2868,2972, 3127,3147;

4. Т. 6. № 3653, 3717,3730,3765,3890, 3944, 3998,4017,4034,4047,4079; Т. 7. № 4224,4245,4331,4578,4596,4694,4893,5233,5262; Т. 8. № 5267, 5414,5601, 5602, 5652, 5678, 5718, 5748, 5938,5988,6026, 6143, 6180,6223,6240;

5. Т. 9. № 6313, 6322,6355,6367,6849,6880,7055;

6. Т. 10. № 7189, 7291,7372,7388,7411,7470,7530, 7539,7556,7557;

7. Т. 11.№ 8282, 8301, 8493, 8529,8680, 8707, 8776, 8832;

8. Т. 12. № 8995,9049,9380,9382,9389, 9479,9497;

9. Т. 13. №9794,9803,9804,9805,9981, 10053, 10093, 10096, 10103, 10128;1. Т. 14. № 10255, 10745;

10. Т. 15. № 10935, 10947,109844, 11140, 11189, 11209, 11275, 11508;

11. Т. 16. № 11793, 11877, 11989, 11991, 12061, 12263;

12. Т. 17. № 12337, 12417,12767 12783;

13. Т. 18. № 12895, 12928, 12953, 12970, 13304,13311;1. Т. 19. № 14030, 14136;

14. Т. 20. № 14290, 15074, 15092;

15. Т. 21. № 15347, 15379, 15530;1. Т. 44. Ч. 2. № 11991.

16. Окладная книга 1748 г. // Материалы для истории московского купечества. Т. 1. Приложение 1. М., 1884.

17. Переписная книга Немецкой слободы 1747 г. // Материалы для истории московского купечества. Т. 1. Приложение 3. М., 1891. Москва в описаниях XVIII в. М., 1997.

18. Толченое И.А. Журнал или записка жизни и приключений Ивана Алексеевича Толченова. М., 1974.

19. Смирная Е. Данила Яковлевич Земской, один из птенцов Петра Великого // Русская старина. 1883. № 10.1. Список литературы

20. Авдеева Е.А. Записки о старом и новом русском быте. СПб., 1842.

21. Алексеева М.А. Жанр конклюзий в русском искусстве конца XVII начала XVIII вв. // Русское искусство барокко. Материалы и исследования. М., 1977.

22. Андреевский И.Е. Канцелярия конфискации 1729-1780 гг. Очерк по неизданным материалам // Русская старина. 1881. Т. 31. № 6 (июнь).

23. Афанасьев А.И. Из нравов XVIII в. М., 1861.

24. Бакланова H.A. Московский быт // История Москвы. Т. 2. М., 1953.

25. Бакланова H.A. О составе библиотек московских купцов во второй четверти XVIII в. // ТОДРЛ Института русской литературы. Т. 14. М., 1958.

26. Барская H.A. Сюжеты и образы древнерусской живописи. М., 1993.

27. Бартенев И.А., Батажкова В.Н. Русский интерьер XVIII-XIX вв. Л., 1977.

28. Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. М., 1975.

29. Безотосный В. Российские немцы военные и государственные деятели на службе в первопрестольной столице в XVIII-XIX веках // Московские немцы: четыре века с Россией. М., 1999.

30. Белогорская P.M., Ефимова Л.В. Одежда//Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 1.М., 1985.

31. Бобров Ю.Г. Основы иконографии древнерусской живописи. СПб., 1995.

32. Богословский М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в. М., 1906.

33. Борисов Н.С. Посвящение престолов в русских храмах XVIII-XIX вв. (по материалам Ярославской и Костромской епархии) // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1993. № 3.

34. Брянцев М.В. Культура русского купечества (Воспитание и образование). Брянск, 1999.

35. Брянцев М.В., Дубровский A.M. Предметный мир провинциального купечества XVIII в. // Теоретическая культурология и проблемы отечественной культуры. Брянск, 1992.

36. Бунин A.B., Саваренская Т.Ф. История градостроительного искусства. Т. 1. М., 1979.

37. Вишняков Н.П. Сведения о купеческом роде Вишняковых. Т. 1-3. М., 19051911.

38. Вдовина JI.H. Повседневность городской жизни русской провинции // Русская культура. Культура XVIII-XX вв. М., 1993.

39. Власова И.В. Шанский Д.Н. Поселения // Очерки русской культуры XVIII в. Т. 1.М., 1985.

40. Волков М.Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII -первая половина XVIII в. Винокуренное производство. М., 1979.

41. Воронов B.C., Топоршина А.И. Северная историко-бытовая экспедиция. Крестьянский быт XVIII XIX вв. Отчетная выставка. М., 1929.

42. Всеобщая история искусств. Под ред. Колпинского Ю.Д. и Ротенберга Е.И. Т. 4. М., 1963.

43. Вульфсон Г.Н. Понятие «разночинец» в XVIII первой половине XIX века // Очерки истории народов Поволжья и Приуралья. Вып. 1. Казань, 1967.

44. Гаврилова Е.И. Графика// Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 4. М., 1990.

45. Голикова Н.Б. Кредит и его роль в деятельности русского купечества в начале XVIII в. // Русский город. Вып. 2. М., 1974.

46. Гольцев В.А. Законодательство и нравы России XVIII в. СПб., 1896.

47. Гончарова H.H., Перевезенцева H.A. Образ предметного мира в народном бытовом портрете конца XVIII — середины XIX в. // Труды Государственного исторического музея. Вып. 75. М., 1990.

48. Городская семья XVIII века. Семейно-правовые акты купцов и разночинцев Москвы. М., 2002.

49. Грабарь И. Эволюция способов передвижения. Способы передвижения в старину // Строительство Москвы. 1926. № I.

50. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М., 195532. «Для памяти потомству своему.» Народный бытовой портрет в России. М., 1993.

51. Долгих Е.В. Русское стекло XVIII в. Собрание Государственного музея керамики и «Усадьба Кусково XVIII в.». М., 1985.

52. Дулькина Т.И., Ашарина H.A. Русская керамика и стекло XVIII-XIX веков. М., 1978.

53. Евангулова О.С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII в. Проблемы становления художественных принципов Нового времени. М., 1987.

54. Евангулова О.С., Рязанцев И.В. Название и судьба художественного произведения в России XVIII-XIX веков // XVIII век: Ассамблея искусств. Взаимодействие искусств в русской культуре. М., 2000.

55. Евангулова О.С. Светский интерьер Москвы конца XVII начала XVIII в. // Русский город (проблемы городообразования). Вып. 4. М., 1981.

56. Ермолаев Д.Н., Салтыков А.Б. Мебель // Русское декоративное искусство Т. 2. Восемнадцатый век. М., 1963.

57. Из истории русской керамики и стекла XVII-XIX вв. // Труды Государственного исторического музея. Вып. 62. М. 1986.

58. История предпринимательства в России. Кн. 1. От средневековья до середины XIX века. М., 2000.

59. Калининский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. М., 1990.

60. Каменский А.Б. Повседневная жизнь русского города XVIII в. (по материалам Бежецкого городового магистрата) // Управление городами: история и современность. Материалы научной конференции. Тверь, 23-24 ноября 2000 г.Тверь, 2001.

61. Каминская Н.М. История костюма. М., 1977.

62. Капустина Г.Д. Записные книги московской крепостной конторы как исторический источник (первая четверть XVIII в.) // Проблемы источниковедения. Т. 7. М., 1959.

63. Карнович Е.И. Исторические рассказы и бытовые очерки. СПб., 1884.

64. Карнович Е.И. Нравы русских при Петре Великом. СПб., 1901.

65. Кибалова JI., Гербенова О., Ламарова М. Иллюстрированная энциклопедия моды. Прага, 1989.

66. Кизеветтер.А.А. Посадская община в России XVIII столетии. М., 1903.

67. Кириллов В.В. Скульптура // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 4. М., 1990.

68. Кириллова Л.П. Старинные экипажи. Сокровища Оружейной палаты. М., 2000.

69. Кирсанова P.M. Костюм в русской художественной культуре XVIII первой половине XX вв. (Опыт энциклопедии). М., 1995.

70. Кирсанова P.M. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм вещь и образ в русской литературе XIX в. М., 1989.

71. Кирсанова P.M. Русский костюм и быт XVIII-XIX веков. М., 2002.

72. Кичеев. Из недавней старины. Рассказы и воспоминания. Т. 1. Дворянский555859,60,61.