автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Причастие в чувашском и огузских языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Причастие в чувашском и огузских языках"

На правахрукописи

Филиппов Андрей Львович

ПРИЧАСТИЕ В ЧУВАШСКОМ И ОГУЗСКИХ ЯЗЫКАХ (ОПЫТ СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ)

Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Чебоксары - 2004

Работа выполнена на кафедре чувашского языкознания и востоковедения им. М.Р.Федотова Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

- доктор филологических наук, профессор Сергеев В.И.

- доктор филологических наук, профессор Сергеев Л.П.

кандидат филологических наук, доцент Виноградов Ю.М.

- Чувашский государственный институт гуманитарных наук

Защита диссертации состоится «_»_2004 г.

в_часов на заседании диссертационного совета Д 212.301.03

по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук по специальности 10. 02. 20. -Сравнительно-типологическое и сопоставительное языкознание при Чувашском государственном университете им. И.Н.Ульянова по адресу: 428000, г. Чебоксары, ул. Университетская, д.38/1; тел.49-79-67.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Чувашского государственного университета имени И.Н.Ульянова.

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор А. Р. Губанов

Общая характеристика работы

Компаративное и контрастивное изучение тюркских, в более широком понимании алтайских языков, на всех уровнях представляет собой весьма интересное, но вместе с тем чрезвычайно трудоемкое исследование. Наша работа посвящена сравнительному изучению причастных форм, представленных в современных тюркских языках булгарской (чувашский язык) и огузской (турецкий, туркменский, азербайджанский, гагаузский и другие языки) групп, имеющих между собой целый ряд сепаратных генуинных параллелей и на других строевых уровнях языка.

Актуальность исследования. Специальное изучение причастий в тюркологии началось в 50-е годы прошлого столетия. Исследованы морфологические особенности, синтаксическая структура причастий, разработана их классификация, выявлена этимология отдельных форм причастий современных тюркских языков. Изучение причастий проводилось также в связи с исследованием проблем развития временных форм, наклонений, инфинитивных форм глагола,

аналитических конструкций, диалектологии. Благодаря этим исследованиям появилась возможность установления сущности причастия не только как (живого) структурно-типологического явления синтаксиса тюркских языков, но и как формально-семантического организма, выступающего в качестве катализатора развития формо- и словообразования, словоизменения глагола в особенности. Таким образом, причастие в настоящее время оказывает ощутимое влияние на развитие всей системы синтаксического строя отдельных тюркских языков.

В чувашском языкознании имеется ряд работ, посвященных исследованию причастий. В 1961 году И.А. Андреев издал монографию «Причастие в чувашском языке». Особенности причастий рассмотрены в работах Н.И. Ашмарина, Ф.Т. Тимофеева, Т.М. Матвеева, В.Г. Егорова, И.П. Павлова, Л.С. Левигской, МР. Фед "

Л.П. Сергеева. Причастия огузских языков рассмо грены в грудах НА. Баскакова, А.Н. Кононова, Л.А. Покровской, Т. Гузычева и др.

В работах чувашских языковедов и тюркологов имеются наблюдения и выводы по происхождению, семантике, словоизменению, формообразованию и синтаксису причастий. Несмотря на это, многие вопросы причастия чувашского языка, в том числе тюркских языков (огузских) все еще остаются недостаточно изученными и до конца нерешенными. Это обстоятельство и обусловливает актуальность изучения особенностей причастия в исследуемых языках.

Объектом и предметом исследования выступают причастия чувашского и огузских языков как категориальные формы глагола в синхронном и историческом планах и место причастий в словообразовании и словоизменении.

Цель и задачи исследования. Причастие - одна из функциональных важнейших форм глагола, включающих в себя разнообразные семантические и морфологические средства выражения модальных отношений. Целью нашего исследования является описание функциональной стороны причастий чувашского и огузских языков.

Для этого были поставлены следующие задачи:

- анализ изучения функционально-грамматических особенностей причастий (чувашского и огузских языков);

- сравнительно-сопоставительная характеристика морфологических признаков причастий исследуемых языков.

Методы исследования. При характеристике собранного материала и полученных данных использованы структурно-типологический, сопс»ставитйтьночравнительньШ, сравнительно-исторический методы.

Фактическим материалом для исследования послужила выборка примеров из 17-томного словаря чувашского языка Н.И. Ашмарина, этимологических словарей В.Г. Егорова, М.Р. Федотова, художественных произведений чувашских писателей, учебной литературы,

периодической печати; из сравнительных грамматик огузских языков, специальных работ по языкознанию.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первую работу, выполненную на материале причастий тюркских (чувашского и огузских) языков в сравнительно -историческом аспекте:

а) анализируется функциональная семантика всех причастных форм в рассматриваемых языках;

б) выявляются особенности словоизменения причастий в чувашском и огузских языках;

в) рассматриваются аналитические формы причастий в сравнительном аспекте.

Теоретическая_значимость диссертационного

исследования заключается в дальнейшей разработке теории вербоидов, в основном причастий, на материале чувашского и огузских языков.

Сравнительно-синхронное описание причастий дает возможность изучения истории и развития причастных форм. Спряжение причастия будущего времени в чувашском языке послужит своеобразным толчком к дискуссиям по проблемам склонения и спряжения так называемых нефинитных форм глагола.

Практическая значимость исследования. Полученные результаты могут быть использованы: а) при разработке курса морфологии в вузах; б) при создании сравнительной грамматики чувашского и огузских языков..

Апробация работы. Основные положения и результаты изложены на научно-практичсских конференциях, проходивншх в Чувашском госуниверситете, и опубликованы в научных сборниках (три статьи).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. В качестве приложения даны библиография научной литературы и список сокращений.

Содержание работы

Во введении определяется объект исследования, обосновываются выбор темы, ее актуальность и научная новизна, методологическая основа исследования, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, выдвигаются положения, выносимые на защиту.

В первой главе излагается краткая история изучения причастий в тюркологии . и чувашском языкознании. Изучению причастий и их форм в тюркологии посвящено большое количество работ. Семантико-грамматические признаки причастных форм были раскрыты в трудах тюркологов В. Шотта, A.M. Казембека, О.Н. Бетлингка, П.М. Мелиоранского, Н.Ф. Катанова, В.В. Радлова и др. В этих работах, имеющих сравнительно-исторический характер,

выдвигалась идея о единстве происхождения имени и глагола. Причастные формы в системе глагола рассматриваются по-разному: одни считают их причастиями (Н.К. Дмитриев, А.П. Поцелуевский), другие называют глагольными именами отдельно от имени действия и деепричастия (Н.П. Дыренкова и др.), а третьи - глаголыю-именными формами (ГА. Батманов и др.).

Исследователи тюркских языков касались вопроса классификации, происхождения причастий, а также рассматривали их в связи с другими формами глагола (М.Ш. Рагимов, Д.М. Насилов). Имеются специальные работы с описанием причастных форм в отдельных тюркских языках (Ж. Болатов, ДС Насыров, СН. Иванов, Т. Гузычев, Г.Г. Филиппов).

Тюркологи причастие исследовали как особую функциональную форму в морфологическом, сингакшческом, историческом, сравнительном и сопоставительном планах.

Морфологическое направление исследования причастий главным образом призвано было раскрыть их глагольные и именные морфологические свойства. Было установлено, что причастие не является отдельной частью речи. Причастие образует формы

времени и наклонения. В силу этого морфологи, исследовавшие отдельные времена (Б.О. Орузбаева, П.И. Кузнецов), наклонения (Е.И. Коркина и др.), индикативы (Б.А. Серебренников и др.), перифрастические формы (М.С. Михайлов,. Д.Г. Тумашева и др.), видовые формы глагола (Л.Н. Харитонов), по-разному объясняли семантику и морфологию причастий. Некоторые тюрколога (Е.И. Убрятова, Н.З. Гаджиева) рассматривают причастия в системе сингаксиса, подробно описывая их функции.

В функциональном отношении можно указать на два основных характерных свойства причастий: а) способность выступать в качестве определений; б) способность выступать в качестве субстантивно:предикативных членов предложения. Эти два характерных свойства причастий следует учитывать при их классификации.

Субстантивное свойство причастий создастся в процессе речи. Конкретное именное содержание причастия проявляется в определенной функции. По своему происхождению причастие представляло определителыю-предикативное словосочетание, и это свойство определяло его морфологию. Морфологи объясняют склонение причастия как его исконно именное свойство. Синтаксисты объясняют по-иному, они утверждают, что причастие склоняется как специальная форма (Е.И. Убрятова, Н.З. Гаджиева и др.).

В- последнее время интерес к причастиям возобновляется. Появились семантико-синтаксические исследования неличных форм глагола в сравнительно-сопоставительном плане (В.Г. Алиев); сопоставляется семантика причастных форм в определительной и предикативной функциях (НЛ Попова, Г.Г. Филиппов). Проблема номинации причастий ставится на функционально-семангическом уровне (Д.Г. Тумашева, В.Г. Гузев и др.).

В морфологии чувашского языка причастие изучалось в связи с исследованием проблем времени и наклонений глагола, склонения именных частей речи, в синтаксисе - в связи с изучением определительных и временных конструкций, простых членов предложения,

проблем глагольного управления и словосочетания, в особенности при изучении сложного предложения.

Одной из классификационных особенностей причастия считают его словообразовательную и формообразовательную функции. Многие исследователи чувашского языка представляют причастие как форму, обладающую признаками глагола и прилагательного (Ф.Т. Тимофеев, Т.М. Матвеев, В.Г. Егоров, И.П.. Павлов, Л.П. Сергеев).

По мнению В.Г. Егорова, причастия занимают промежуточное положение между глаголами и прилагательными, их можно называть отглагольными прилаг ательными.

И.П. Павлов и Л.П. Сергеев в основном придерживаются классификации Н.И. Ашмарина, В.Г. Егорова Они утверждают, что причастие - это глагольно-именная форма, имеющая общие черты с глаголами и прилагательными.

В.И. Сергеев дает следующее определение причастию: «Причастие - эго форма глагола, обладающая признаками глагола, прилагательного и существительного». По его мнению, причастие будущего времени не является неличной формой глагола.

Происхождение причастных форм подробно описано Л.С. Левитской, МР. Федотовым. Исследования ИА Андреева сформировали синтаксическое направление в изучении причастий в чувашском языкознании.

Одной из наиболее сложных, нерешенных и дискуссионных проблем в тюркологии продолжает оставаться определение грамматической сущности, синтаксических функций причастий.

Во второй главе «Функциональные особенности причастий в исследуемых языках» рассматриваются функционально-семантическая сторона причастных форм, т.е. 1) субстантивация, при которой причастия теряют свои глагольные свойства, например: чув. делен «змея», тур. дШн «змея»; 2) временная, заместительная, ситуативная субстантивация, при которой причастие сохраняет ряд глагольных свойств, в том числе управление именами существительными, например: мала

лайах лёллсскср «хорошо знавший меня», пирснпе каймаллисем «уезжающие вместе с нами».

При первом тиле субстантивации причастия выступают семантически, морфологически, синтаксически как имена существительные. При втором типе - у субстантивированных форм сохраняются семантика и свойства глагола.

Причастные формы чувашского языка нами разделены на две группы: 1) формы с двухуровневой субстантивацией: -маш /-мёш; -тл /~мтщ -ал /-а! и -акал /-екен, 2) формы с одноуровневой субсгш ггивацией: -на /-пё, -ас /-ос, -малла /-мете, -и, -малах /-мелсх, -апди /-сиди

На наш гогяд, словообразовательный аффикс -маш /-мал следует четко различать: 1) сгг аффикса порядковых числительных -мал(ё) (< тюрк. -ыт(ы) /-ллч(и), 2) от отрицательной формы причастия -маш /-мал (<-м-шл /-м-ал <* -м(а)-аш /*-м(с)-ёш,; ср.: курмаш< кур - «видеть» + -м(а) > курма «не видеть» + -аш и.т.д.) со значением симулятивности (пригворности).

1. Причастие на -(м)аш /-(м)ст; -иш /-(м)илг.

а) причастия на -аш /-аи; -тл (угвердигслыш форма) и на -м + -аш /-сиг; -тл (отрицательная форма), например: Эсс ыйтш пул, вал пёлмёш пугггар (тутар). - «Ты пртворись спрашивающим, он пусть притворится, что ничего не знает»; Вал дак килселе ксрк&чссе тухсал та, орехе курмлш лулать. -«Когда он захаживает в эти дома, притворяется, будто не ввдит водку».

Скорее всего, аффикс -аш /-ёш и аффикс -иш но своей природе являются неоднородными, так как в разговорной речи эти формы употребляются независимо друг от друга, например: кураш пул сделай вид, что видишь», куриш пул «делай вид, что видишь». По-видимому, форма -иш представляет собой комбинированный аффикс, он состоит из -и (ср. кури-курми) + -аш /-ёш;

б) деривационная форма на -маш /-мёш в чувашском языке сохранилась лишь в субстантивированных словах, например: тухатмаш «колдунья», пётмёш «конец». Этот аффикс (судя по

сохранению ауслаутного -ш) является заимствованным (из срсднекыпчакского и татарского), а исконной считается форма на -мад /-мёд: димёд «еда», курмад «судьба», кёлмёд «попрошайка». В настоящее время данный аффикс в современном чувашском языке употребляемся редко, чаще всего встречается в заимствованной форме на -маш /-мёш. По структуре и значению их можно разделить на три группы: 1) причасшые <{юрмы на -мад /-мод, перешедшие в имена существительные, например: димёд 1. «еда», «кушанье»; 2. «плоды», «овощи»; др.-тюрк., йимиш, уйг., узб., кирг., азерб., тур.; йемиш (шиш). Произошло от йс <* ]е «есп>», первоначально было формой причастия прошедшего времени; 2) причастные формы на -маш /-мёш, перешедшие в имена существительные, например: картмаш < тат. диал. кыртмыш (чит. картмаш), кыркмыш, кырыкмыш «жеребенок-стригунок; причастие на -мыш /-меш от кырк-«стричь». Слово представлено только в низовых говорах (Закамья, Приуралья); 3) причастия, образованные от каузативных глаголов, перешедшие в имена существительные, например: атггаратмаш разг. «приставала», «надоеда», прост, «надоедливый», «назойливый».

В современном чувашском языке также существуют глаголы с аффиксами на -маш /-мёш. Этот аффикс представлен в немногих производных основах глагола: кёрмёш то же, что кёрмеш «заниматься», «возиться» с кем-чем-либо и т.д. В большинстве случаях глаголы на -маш /-мёш встречаются в диалектах. По-видимому с этой формой произошли фонетические изменения, где а трансформировалась в а, е - в ё: кёрмеш> кёрмёш «возиться» и т.д.

Форма на -мыш типична для огузских языков, за исключением туркменского; азерб. гбрмомшюм «я не видел»; гаг. коймуш «он поставил»; тур. окитщ «он читал». С помощью этого аффикса в огузских языках образуются глагольные имена от любой глагольной основы, широко известные в грамматике как причастия прошедшего времени, например: тур. яекпц, азерб.

гелмиш, чув. букв, килмёд (килнё) «прибывший»; также отдельные образования существительных на -пщ, например: тур. уетЦ, азерб. йемиш, турк. иймиш, гаг. емит, чув. димёд «фрукты»; как прилагательные, например: ЪИпщ «знакомый».

Тур., азерб., турк., гаг. -мыш в формальном отношении соответствуют исконно чувашскому аффиксу причастия -мае /-мёд: тур. уетц, азерб. йемиш, турк. иймиш, гаг. емиш, чув. димёд «фрукты», а также чувашскому -маш /-мёш, заимствованному из кыпчакских. (среднекыпчакского и татарского) языков: тур. устпц, чув. дырмаш «рок, судьба».

В функциональном отношении огузские причастия на -мыш (кроме туркменского) по сравнению с чувашской формой (причастия) на -маш /-мёш являются наиболее продуктивными. Туркменское причастие на -мыш, как и чувашское причастие на -маш /-мёш, является непродуктившлм.

2. Причастие на -ан /-сн употребляется для выражения действия, отнесенного к настоящему и прошедшему времени, например: П у р а я а и пурнад иаранадсар нулмаегь. - «Жизнь не всегда течет ровно». В чувашском и огузских языках встречаются отглагольные именные формы на -ал, представляющие собой архаичный пласт лексики: туркм. айран, чув. уйраи (ойран) тахта». Надо полагать, что эти формы еще в общетюркскую эпоху перешли в разряд имен существительных.

Форма на -ан /-сн выполняет функцию словообразовательного и словоизменительного . аффикса. Учитывая это, мы можем разделить ее на две группы: а) настоящее-прошедшее причастие, например: Пудне дёклерё сак динчс в ы р т а н салтак (Ухсай). -«Лежачий на нарах солдат поднял голову»; б) причастия, перешедшие в разряд существительных, например: дёмрен «сгрела», усен-тарап «растение».

По нашему мнению, причастие на -ан /-ей весьма широко употреблялось еще в начале XX' века.

С зарождением письменною литературного языка, основанного на низовом диалекте, оно было вытеснено причастием на -(а)кан /-(с)ксн. Исконно чувашская форма на -ан /-ен постепенно стала восприниматься как просторечная.

В огузских языках глагольное имя на -ан /-ев, также как и аффикс -тц, является продуктивной формой причастий, образуется от всех глагольных основ производной формы со значением причастий настоящего и прошедшего времени, например: тур. уагап, азерб. йазан, чув. букв, дыран «писавший, пишущий», тур. ^е/ел, чув. букв, килсн «приходящий», приходивший. Рад форм на -ан /-сн во многих случаях субстантивируется, например: тур. кахт, чув. хуран «котел».

Тур., азерб., турк., гаг. -аи /-сн в формальном отношении этимологически соответствуют чувашскому аффиксу причастия на -аи /-ен (тур. сИкеп, азерб., турк., гаг., тикен, чув. чикен «терновник»), а также чувашскому -(а)кан /-(е)кен, заимствованному из кыпчакских (среднекыпчакского и татарского) языков (тур. а1ап, азерб., турк., гаг., алан, чув. нлекен «берущий»),

В функциональном отношении огузские причастия на -ан /-ен (кроме туркменского) по сравнению с чувашским причастием на -ан /-сн являкнся широкоупотребительными. Туркменское причастие на -ан выражает прошедшее время, например: ока-ан - окан «читавший», ишлс - ишлэн «работавший».

3. Причастие на -(а)кан /-(е)кен в чувашском языке выражает незаконченное, продолжающееся действие, присущее предмету вообще, как его постоянное свойство: пыракан дын «идущий человек». Форма -ан /-ен по сравнению с аффиксом -(а)кан /-(е)ксн является более архаичной.

4. Причастия на -на /-нё в чувашском языке являются одной из самых употребительных форм глагола, в них выражается признак действия, который завершился к определенному моменту: динё апат «съеденная пища». В современном чувашском языке эта форма субстантивируется посредством аффиксов -и и -с/сер, но

здесь происходит только заместительная (частичная) субстантивация, например: килшшён «из-за прихода», кичнисем «те, которые пришли» и т.д.

5. Причастие на -ас /-ее в чувашском языке обозначает действие как признак, действие как процесс, которое должно совершиться в будущем, например: курас килет «хочется увидеть». Вероятнее всего, в более, ранние эпохи причастие на -ас /-ее могло обозначать действующее лицо, а также название этого действия, например: пелес дук, саванас сук.

В огузских языках будущее причастие образуется с помощью следующих аффиксов: тур. -асак /-есек; азерб. -(]) ачаг /-(¡) эчж и па -фасы/-фэси; турк. -жак /-жек, -ар /-ер; гаг. -(й) ажак /-(й) ежек.

Причастия на -асак /-есек выражают признак категорического действия в будущем, например: а1асак (<а1-«брать, взять» л--асак) «гот, который возьмет»; азерб. алачаг план «план, который обязательно будет взят». Эта форма выражает определенное действие в будущем.

Причастный аффикс на -фасы /-фэси азербайджанского языка этимологически соответствует чувашскому причастию на -ас /-ее, например: азерб. тикилэси сарай, чув. тавас кермен «гостиница, которая должна быть построена». В функциональном отношешщ азербайджанский аффикс -фасы /-фэси по сравнению с чувашским -ас /-ее является непродуктивной формой.

Причастная форма туркменского языка -ар /'-ер выражает неопределенное будущее время, например: турк. а кар сув, чув. юхас шыв «проточная вода». Некоторые туркменские причастия полностью перешли в класс имен существительных, например: ачар «ключ», атчапар «название туркменской народной мелодии». Аналогичное явление прослеживается и в гагаузском языке с формами причастий на -(Й)ажак /-(й)ежек, например: йакажак «топливо» (то, что предназначено для топки), йиежск «пища», «еда» (ми - «есть», «кушать»).

6. Причастие долженствования на -малла /-мелле в чувашском языке соответствует долженствовательному

наклонению -малы /-мели в огузских языках, например: чув. манан кшмелле, тур. gelmeliyim (<%е1- «приходить» + «я должен, мне надо прийти». Эга форма выражает действие, которое должно совершиться в будущем, оно передает модальные оттенки: чув. сдмелли шыв, азерб. ичмэли су «питьевая вода».

Огузские формы на (кроме

азербайджанского) образуют долженствовательное наклонение. В турецком и туркменском языках к форме причастия присоединяются аффиксы сказуемости и личные аффиксы, например: тур. %е1теИу(Ит\ турк.

«я должен был, мне надо было прийти». В' гагаузском языке это наклонение спрягается с помощью личных местоимений, так же как и в чувашском, например: гаг. бон алмалы, чув. маи «я должен взять», «мне нужно взять».

7. В современном чувашском языке инфинитивная глагольная форма на в сочетании с является морфологически неизменяемой формой. С изменением значения эта форма утратила именные свойства. Форма на -малах /-мелёх чувашского языка формально соответствует аффиксу в турецком языке.

8. Причастие на -и в современном чувашском языке в утвердительной форме встречается редко, лишь в словосочетаниях устойчивого характера, например:

«знающего человека сделай незнающим». Причастие возможности в основном употребляется в отрицательной форме. Вал курми пулать. -«Он становится невидящим». В современном языке субстантивное употребление причастия на не встречается.

9. В современном языке так называемое причастие на образуется путем прибавления к основе глагола аффикса причастия настоящего времени + аффикса который выражает притворность действия, при этом употребляется только в составе аналитической формы. Данная форма служит для обозначения уменьшительности

действия, например: Упал камалс демделелди пулчё. - «У него настроение немного улучшилось».

10. Причастие на -дык в О1узских языках является отличительной особенностью языков огузской группы, причем в гагаузском, турецком и туркменском языках оно употребляется преимущеелвешю с отрицанием. В других тюркских языках причастие на • -дык отсутствует.

Огузская причастная форма -дык в чувашском языке не встречается, но есть предположение, что когда-то этот аффикс-субстантиватор существовал и в чувашском языке. Например: каптак (каран + -так) «стекло»; возможно и слово култак относится к тому же разряду: кул «разогнуться, разгибаться» + -так.

В третьей главе рассматриваются аналитические формы причастий на -(а)кал /-(е)кец -т /-нё, -ас /-се, -малла /-меллс, -и, -ал + -ди /-ен+ -дп, -аш /-ал, -тп с вспомогательными глаголами пул-, ту- чувашского языка и турецкого — -{ajr, -mv¡, -acak/-ecek, -mahAmeli с ваюмогательным глаголом ol-

1. а) Причастия чувашского языка на -(а)кап /-(е)ксл и турецкого в настоящем времени

выражают перенесение действия или состоя шя в определенный момент будущего: Ají кулян, апле, лирёл ачассм те сала еаваптаракал луладдё. - «Не переживай, мама, и наши дети будут тебя радовать». Senin gagin gcger olur bu dünyalar kime kalir. - «Станут уходить твои годы, кому достанется этот мир и все сущее в нем». Аналитическая форма типа -(а)кал /-(е)кен + ту- но значению несколько отличается от формы с пул-, в сочетании действие направлено на

объект: ср.: куда куракан таватал «я вылечу глаза», сана куракан таватал «я верну тебе зрение», а пул- в сочетании видящим»

направлено на субъект говорящего;

б) причастия чувашского языка на -(а)кал /-(§ксл пул-, ту- и турецкого -(а) г + o¡- в будущем • времени имеют значение вероятности, предположительности. Эсё лайах вёрелссл, эле те тарашса вёрелсксл пулал. - «Если ты будешь хорошо учиться, то и я буду старательно учиться». Bu

sene gôz ameliyati yaptirdiktan sonra ben gorur olurum (olacctgim). - «Если в этом юлу сделаю операцию на глазах, то я после этого буду видеть». Иван пирён сехете чаннипех ёдлекен тавё. - «Иван обязательно починит наши часы»;

в) причастия -чувашского языка на -(а)кап /{фксн + пул-, ту- и турецкого -(a) г + oí- в прошедшем однократном времени обозначают перенесение ш одного состояния в другое в прошедшем однократном времени. Пирён Миша хулара всрснсс пёщххпех ялта nypaiwm пулчё - «Наш Мши после окончания учебы в городе, стал жить в деревне». Пирён Алеша сехете ёдлекен турё. - «Наш Алексей починил часы». Bidamadim dagda tcqta, denizleri suzer oldum. - «Не смог найти [тебя] в горах и скалах, стал вглядываться в моря»;

г) причастия чувашского языка на -(а)кан /-(е}кен + пул-, ту- и турецкого -(a) г + ol- в прошедшем многократном времени выражают перенесение из одного состояния в другое, где они носят характер многократности: Çëpymai днпче кунёле ёдиенё чух пёгём шашлак ыратакан пулатчё - «Когда работал на картошке целый деть, то начинало болеть все тело». Куршёсем хШсен малгишше wiçc хут ёдлекен таватчёд ёнтё. - «Соседи сколько раз уже ремонтировали свою машину». О béni perdenin arkasindan seyrediyordu ve gozlerinin parladigmi gôritr gibi oluyordum. -«Она разглядывала меня из-за занавеса, и я как будто стал видеть, как сверкают ее глаза».

2. а) Причастия чувашского языка на -на /-нё + пул- и турецкого -гтщ + ol- выражают результативность действия в настоящем времени, но которое уже совершилось. Салан пата темиде хут пырсан та, эсс яланах тадта тухса кайла пулатан. - «К тебе сколько раз не приходи, ты постоянно где-то ходишь». Andan gerü bilmiç ol kimnamaz kilmakve oruçdutmak... - «Отныне твердо знай, что молиться и поститься...»;

б) причастия чувашского языка на -на /-нё + пул- и турецкого + ol- в будущем времени

обозначают перенесение прошедшего результативного действия в определенный момент будущего. Эпё

Шупашкара тепёр TaBdia кунтан пыран, эсё уи чухне Мускава тухса кайна пулан. - «В Чебоксары я приеду через четыре дня, тогда ты, наверное, уже будешь в Москве». Vissallerini terst ve teshile Hemze Mirza kadar kuvvetli bir muin peyda etmi$ olacaginda teyakkun ederdi. - «Она была убеждена, что в конце концов появится сильный помощник вроде Хамзы Мирзы для того, чтобы и облегчить их соединение»;

в) причастия чувашского языка на -на /-не + пул- и турецкого -тц + ol- в прошедшем однократном времени имеют значение результативности действия, проявления определенного состояния в прошлом, с семой достоверности, очевидности: Профессортан экзамен пирки ыйтас тесе кабинета кётём, вал лекцие кайна пулчё иккен. - «Я зашел в кабинет профессора, чтобы спросить насчет экзамена, а он оказывается, ушел на лекцию». Адтц oldum sinesin...-«И вот (при)открыл я ее грудь»;

д) причастия чувашского языка на -на /-не + пул- и турецкого -mi? + ol- в прошедшем многократном времени выражают результативность действия с определенным моментом прошлого в сочетании с семами повторяемости и обычности: Эпё кукам патне кашни хут каймассерен вал саванна пулатчё. - «В каждый раз, когда я ездил к бабушке, она радовалась моему приезду (приходу)». Bit suretle onunla selamla§tni§ olurduk... - «В результате мы таким образом здоровались с ним...».

3. а) Причастия чувашского языка па -ас /-ее + пул- и турецкого -(y)acak + ol- в настоящем времени выражают результативность действия в настоящем, где субъект предпринимает меры для совершения действий в будущем: Паян Вована кётсе илес дук, ыран килне кайса килес пулать. - «Сегодня Вову не дождешься, завтра придется сходить к нему домой». Sen gidecek ol da masrafi ben gekeyim. - «Ты (только) решись пойти, а расходы я беру на себя»;

б) причастие чувашского языка на -ас /-ее + пул-и турецкого -(y)acak + ol- в будущем времени. В чувашском языке форма на -ас /-ее + пул- выражает пожелание совершения, исполнения действия. Пёр вид дуллаха дыварма кёрсе выртас пуле, лайах вахатсем дитсен тин варанас. - «Уснуть бы на три года, чтобы проснуться в спокойные времена». Спрягается только в единственном числе первого лица в положительной и отрицательной формах: манан курас пулё «мне бы увидеть», манан курас мар пулё «мне бы не увидеть». Для турецкого языка форма на -(y)acak ol- в будущем времени неупотребительна;

в) причастия чувашского языка на -ас /-ее + пул- и турецкого -(y)acak + ol- в прошедшем однократном времени выражают результативность действия в прошедшем, где .субъект совершил действие. Манан äna курас пулчё. - «Мне пришлось его увидеть». Adil Giray... diyecek oldu. - «Адил Герай... пытался было сказать»;

г) причастие чувашского языка на -ас /-ее + пул- и турецкого -(y)acak + ol- в прошедшем многократном времени. В чувашском языке аналитическая форма на -ас /-ее + пул- в прошедшем многократном времени выражает многократные, повторяющиеся, обычные действия в прошлом. Ёдлес пулать те, ёдлес пулатчё ун. - «Ему надо было работать, да работать». Формы на -(y)acak + ol- в прошедшем многократном времени в турецком языке не существует.

4. Причастие чувашского языка на -малла /-мелле + пул-, ту- и турецкого -mah+ ol-. В настоящее время анлитическая форма -malí + ol- для турецкого языка нехарактерна. Эти формы употреблялись в старом языке, но были вытеснены формой -mak mere + ol. Аналитическая форма на -malí + ol- выражала модальность намерения. Terk etmeli oldu cismi canim... - «Душа моя готова была покинуть тело...».

а) Причастие на -малла /-мелле + пул-, ту- в настоящем времени выражает возможность или

необходимость действия, например: Ыран пирса Чапаев музсйне кайса курмалла пулать. - «Завтра нам придется сходить в музей Чапаева»; Мала пахсан, ватанмалла ан ту - каялла пахсан, хараса ватанас ан ту (Ашмарин). - «Сделай так, чтобы (нам) не устыдиться (не осрамиться) при взгляде вперед -сделай так, чтобы (нам) не стало страшно и стыдно при взгляде назад». В первом предложении субъект в настоящем воздействует на совершение этого действия в последующем, а во втором - внимание говорящего устремлено не на этот предмет, а на нечто другое;

б) причастие на -малла /-мелле + пул-, ту- в будущем времени выражает долженствование, действие которого должно произойти в будущем. Ыран пирён питё пумай ёдлемелле пулё. - «Завтра нам придется много работать»; Вид кун хушшинчс пёр вуна телевизор ёдлемелле тавап. — «За три дня я починю (должен починить) десять телевизоров». С пул-действие направлено на субъект, а с ту- - на объект;

в) причастие на -малла /-мелле + пул,- ту- в прошедшем однократном времени выражает долженствование, например: Пёрле ёдлекен учтель ёде ■гухмарс, мапан печченех уроксене ирттермелле пулчё. -«Работающий вместе со мной учитель не вышел на работу, мне одному пришлось провести уроки»; Машинапа эрнс чакалантам пулсан та пёрех чупмалла турам. - «Хотя с машиной возился педелю, но все равно ее починил». В первом предложении действие, выполняемое субъектом, произошло в прошлом вынужденно, а во втором - действующее лицо с твердым намерением совершило действие, относящееся к определенному моменту прошлого;

г) причастие на -малла /-мелле + пул-, ту- в прошедшем многократном времени обозначает необходимость совершения действия в прошлом, например: Юрать-ха, хуйху ытлашши йывар мар, чирлё пулса юлман. Саншан ёмёр-ёмёрех кулянса пуранмалла пулатчё. - «Хорошо, что горе не очень большое, не стал калекой. Из-за тебя приходилось бы переживать

всю жизнь»; Пёчёк чухне сехетсене пёрмай ёдлемелле мар тавапам. - «Когда я был маленьким, то постоянно ломал часы». В первом предложении действие происходило независимо от действующего лица, а во втором - субъект сам совершал действие.

5. Причастие на -я с глаголом пул- указывает на прекращение предметом дейсгвия, а с глаголом 7у-указывает на приведение его в такое состояние, когда он прекращает свое действие: Вал хайён псчёк ачисенс те пахми пулчё, дуртри ялалаеене тирпсйлеме те парахрё (Ашмарин). - «Она перестала ухаживать за своими маленькими детьми и перестала убираться в доме».

а) Причастие на -(м)и + пул-, ту- в настоящем времени в отрицательной форме настоящего времени выражают результативность. Саша кудёсене аллипе хупласа лартать, кудё курми пулать. - «Саша руками закрывает глаза и глаза перестают видеть». Компьютерпа нумай ан ёдле; вал сана курми тавать. -«Па компьютере долго не работай, он сделает тебя невидящим». В первом предложении действие направлено на субьект, а во втором - на объект;

б) причастие на -(м)и + пул-, ту- в будущем времени выражает перенесение одного состояния в другое: Хам айван лулнине катартас мар, дынсем хлсеплеми пулёд. - «Не надо мне показывать свою слабость, люди перестанут уважать». Сана ман динчен кун пек элёклесел курайми тавёд. - «Если так будут сплетничать, про меня, то ты скоро начнешь ненавидеть меня»;

в) причастие на -(м)и + пул-, ту- в прошедшем однократном времени определяет результативность действия в прошлом, где действие становится постоянным или имеет оттенок завершения. Анне, эсё хаван ывалу мёнпе чирлиле пёлмесёрех юратми лултан. - «Мама, ты перестала любить своего сына, не узнав причину болезни». Пире лёр-пёрле курайми турёд. -«Нас сделали ненавидящими друг-друга»;

г) причастие на -(м)и + пул-, ту- в прошедшем многократном времени выражает многократное

перенесение из одного состояния в другое: Хате, япаласем дуна чухне, аниен аллисем туйми пула тчсд. -«Зимой, когда мать стирала белье, ее руки становились бесчувст венными». Вал ана кашли каладмасссрел чёлейми таватчё. - «Каждый раз, когда он, начинал разговаривать, заставлял его замолчать».

6. На наш взгляд, форма -анди /-енди состоит из аффикса причастия настоящего времени -ан /-ен и аффикса притворности -ди. Формы типа куранди «притворяться, видящим», дывранди «притворяться спящим» следует считать притворной* формой причастия настоящего времени на. -ан /-ен.

Аналитическая форма на -ан + -ди /-ен +-ря + пул-в форме настоящего времени обозначает процесс притворного действия. Эсё мёншён пёлменди пулатал? - «Ты почему притворяешься, что не знаешь?». Эсё мёлшён ёдлсменди таватан? - «Ты почему притворяешься, что не работаешь?».

7. В настоящее время причастие на -аш /-ёш, -юл + пул-, ту- употребляется большей частью в отрицательном аспекте. Отрицательная форма образуется при помощи аффикса -м: курмаш тавать сделает вид, что не видит», каймаш тавать «делает вид, что не уходит»; формы типа пёлпш тавать «делает вид, что знает» употребляются редко, к тому же лишь в разговорной речи.

а) Причастие на -аш /-ёш, -шл + пул-, ту- в настоящем времени определяет процесс притворного действия, который совершается в настоящем. Вова эпё каланине штсен те илтмёш пулать. - «Вова, слыша то, что я говорю, делает вид, что не слышит». Килтс кирлё мар япаласем динчен каладсап та итленди таватап. - «Даже, когда дома разговаривают о ненужных вещах, я делаю вид, что слушаю»;

б) причастие- на -аш /-ёш, -иш + пул-, ту в будущем- времени выражает процесс притворного действия в будущем- времени. Эсё вал япалана йатса кайсан та, курмаш пулап. - «Если ты даже унесешь эту вещь, буду делать вид, что не вижу». Эсир хуть мён динчен те

каладар, элё шнмёш таван. - «Вы хоть о чем разговаривайте, я буду делать вид, чго не слышу»:

в) причастие на -аш Леи/, -иш + пул-, гу- в прошедшем однократном времени обозначает процесс притворного действия в прошедшем однократном времени. Пирён Сашук хай дине темён чухлё кашкарсан та, илтмёш пулчё. - «Наш Саша делал вид, что не слышит, хотя на него порядочно кричали». Юрать-ха хальхинче пёлмёш турам, тепрехинче ун пек пулмасть. -«Ладно на этот раз сделал вид, что не знаю, но в следующий раз такого не будет»;

г) причастие на -аш /-ёш, -шл + пул-, ту- в прошедшем многократном времени определяет процесс притворного действия в прошедшем многократном времени. Юлташа темён чухлё вардаттам, вал пёрех илтмёш пулатчё. - «Сколько ни ругал друга, он все равно делал вид, что не слышит». Эеё мён хатланнине мен чухлё курмаш таватгам. - «Я закрывал глаза на то, что ты вытворял».

Таким образом, в исследуемых языках эти конструкции образуются сочетанием причастия и вспомогательного глагола.

В заключении формулируются основные выводы по теме диссертационного исследования.

Содержание диссертации получило отражение в следующих публикациях:

1. Филиппов АЛ. Чёлхе варринче - япала ячё //Актуальные проблемы чувашского языка: Материалы конф, носвящ. 60-лепяо проф В.И. Сергеева - Чебоксары, 2002. - С4547.

2. Сергеев В.И., Филиппов А.Л. Гипотеза и синхронная реконструкция структуры слова // Чувашская филология, культура и журналистика (вчера, сегодня, завтра): Материалы науч. конф. -Чебоксары, 2002. - С.18-21.

3. Филиппов А.Л. Чаващ чёлхинчи -маш /-мёш аффиксан функцийёпе пёлтерёшссем //Чувашская филология, культура и журналистика (вчера, сегодня, завтра): Материалы науч. конф. - Чебоксары, 2002. - С.52-55.

Подписано в печать 15.03.04. формой60x84/16. Бумага писчая. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ №

Отпечатано в типографии Чувашского государственного университета им. ИНУльянова. 428015, г. Чебоксары, Московский проспект, 15.

«-6 477

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Филиппов, Андрей Львович

Введение.

Глава I. Проблемы изучения причастий в тюркологии и чувашском языкознании.

1.1. Основные направления изучения причастий в тюркологии.

1.2. История изучения причастий в чувашском языкознании.

Глава II. Функциональные особенности причастий в исследуемых языках.

2.1. Субстантивация причастий.

2.2. Временная, заместительная, ситуативная субстантивация причастий.

2.3. Причастные формы с модальным значением.

2.4. Причастия, имеющиеся только в чувашском языке.

2.5. Причастие, употребляющееся в огузских языках.

Глава III. Аналитические формы чувашского языка «причастие + пул-, ту-» и турецкого - «причастие +ol-».

3.1 Аналитические формы типа «причастие на -(а)кан /-(е)кен + пул-, ту- и -(a)r + ol- ».

3.2 Аналитические формы типа «причастие на -на /-не + пул- и -п

§ + ol- ».

3.3. Аналитические формы типа «причастие на -ас /-ее + пул- и -(y)acak + ol-».

3.4. Аналитические формы типа «причастие на -малла/-мелле + пул-, ту- и -mah+ol-».

3.5. Аналитические формы типа «причастие на -и + пул-, ту-».

3.6. Аналитические формы типа «причастие на -ан + -ди /-ен + -ди + пул-, ту-».

3.7. Аналитические формы типа «причастие на -аш /-ёш, -иш пул-, ту-».

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Филиппов, Андрей Львович

Чувашский язык относится, по общему признанию лингвистов, к языкам весьма древней формации, вместе с тем в нем обнаруживаются также следы недавнего воздействия таких языков, как русский, марийский и отчасти татарский. По мнению, большинства исследователей, чувашский язык является преемником булгарского языка. Язык чувашей и булгар, сохраняя свою основу, развивался в тесном взаимодействии с соседними языками в более ранний период - с огузскими, славянскими и финно-угорскими, а в более поздний период - в соседстве с другими и в том числе тюркскими языками - татарским, башкирским. Эти языковые связи и взаимодействия способствовали выработке общего фонда лексики и грамматических форм данных языков, взаимному проникновению множества слов и некоторых словообразовательных формантов и словоизменительных форм из соседних языков в чувашский, а из чувашского - в соседние языки: славянские (русский), финно-угорские (древний - венгерский, в современные - мордовский, марийский), тюркские (татарский, башкирский и др.). Чувашский язык контактировал и с огузскими языками. Вопрос о влиянии огузских языков на чувашский язык до сих пор остается неисследованным.

К огузской группе языков относится несколько подгрупп: 1) огу-зо-туркменская подгруппа, объединяющая древние языки - язык огузов, зарегистрированный Махмудом Кашгарским, и современные языки -туркменский язык и язык трухмен Северного Кавказа; 2) огузо-булгарская подгруппа, к которой относятся древние языки печенегов и узов и современные - гагаузский язык и язык балканских тюрков; 3) огузо-сельджукская подгруппа, к которой принадлежат древне-сельджукский, древнеазербайджанский и древнеосманский и современные азербайджанский и турецкий языки, южный диалект крымскотатарского языка, язык урумов и мориупольских греков [Баскаков, 1969. С. 230].

В новейших тюркологических исследованиях к огузской группе тюркских языков относят следующие языки и диалекты: азербайджанский (включая бакинский и нухинский основные диалекты), афшарский, боджнурди, гагаузский, кашкайский (вместе с айналлу), саларский, сонкорский, огузский диалект крымскотатарского языка, турецкий, туркменский (с эрсаринским и сарыкским диалектами), халаджский, хорезмские говоры узбекского языка и некоторые другие диалекты и языки средневековых огузских письменных памятников [Дыбо, Левитская, 2002. С.7-156].

Компаративное и контрастивное изучение тюркских и, шире, алтайских языков на лсех уровнях - представляет большой интерес, но вместе с тем это чрезвычайно объемное и трудоемкое дело. Поэтому в данной диссертационной работе мы ставим перед собой цель - провести сравнительно-историческое изучение причастных форм, представленных в современных тюркских языках булгарской (чувашского) и огузской (тур., туркм., азерб., гаг. и др.) групп, имеющих между собой целый ряд сепаратных генуин-ных параллелей и на других строевых уровнях языка. До настоящего времени эта тема в таком аспекте не рассматривалась, что и предопределило интерес к этому вопросу.

Актуальность исследования. Специальное изучение причастий в тюркологии началось в 50-е годы прошлого столетия. За это время исследованы морфологические особенности, синтаксическая структура причастий, разработана классификация, выявлена этимология отдельных форм причастий современных тюркских языков. Изучение причастий проводилось также в связи с исследованием проблем развития временных форм, наклонений, инфинитивных форм глагола, аналитических конструкций, диалектологии. Благодаря этим исследованиям появилась возможность установления сущности причастия не только как (живого) структурно-типологического явления синтаксиса тюркских языков, но и как формально-семантического организма, выступающего в качестве катализатора развития формо- и словообразования, словоизменения глагола в особенности. Таким образом, причастие в настоящее время оказывает ощутимое воздействие на развитие всей системы синтаксического строя отдельных тюркских языков.

В настоящее время наиболее актуальными проблемами тюркского причастия являются: сравнительно-историческое и сопоставительное изучение системы причастий родственных и неродственных языков; роль причастий тюркских языков в развитии современных функциональных стилей и синтаксиса литературного языка в целом, а также теоретические вопросы, связанные с системообразующей синтаксической функцией причастия, его семанти-ко-морфологические связи с другими функциональными формами глаголов в синхронном и диахроническом аспектах.

В чувашском языкознании имеется ряд работ, посвященных исследованию причастий. В 1961 году И. А. Андреев выпустил монографию «Причастие в чувашском языке». К проблемам причастий обращались в своих работах Н.И. Ашмарин, Ф.Т. Тимофеев, Т.М. Матвеев, В.Г. Егоров, И.П. Павлов, Л.С. Левитская, М.Р. Федотов, В.И. Сергеев, Л.П. Сергеев. В работах названных ученых-языковедов в той или иной степени освещены вопросы происхождения, семантики, словоизменения, формообразования и синтаксиса причастий. Но тем не менее многие фундаментальные вопросы причастия чувашского языка, в том числе тюркских языков (огузских), все еще остаются недостаточно изученными и до конца не выясненными. Это обстоятельство и обусловило актуальность изучения проблем причастия в исследуемых языках.

Объектом исследования являются причастия чувашского и огузских языков как категориальные формы глагола, возможность их внутреннего развития в синхронном и историческом планах и место причастий в словообразовании и словоизменении.

Предметом исследования является морфология причастий в динамике их функционирования: словоизменение и словообразование (субстантивация причастий).

Цель и задачи исследования. Причастия являются одной из важнейших функциональных форм глагола, включающих в себя разнообразные семантические и морфологические средства выражения отношения говорящего к действительности и синтаксические средства организации его мысли. Целью нашего диссертационного исследования является описание причастий чувашского и огузских языков.

Цель работы определила следующие задачи исследования:

- анализ изучения проблем причастия и связанных с ним теоретических вопросов в тюркологии;

- характеристика и классификация причастий (чувашского и огузских языков);

- сравнительное изучение морфологии причастий (чувашского и огузских языков).

Методы исследования. Данное исследование проводилось в рамках морфологического подхода с применением методов лингвистического анализа. При классификации собранного материала и полученных данных использованы структурно-типологический, сопоставительно-сравнительный, сравнительно-исторический методы.

Фактическим материалом для исследования послужила выборка примеров из художественных произведений чувашских писателей, из учебной литературы, периодической печати, разговорной речи, 17-томного словаря Н.И. Ашмарина, этимологических словарей В.Г. Егорова, М.Р. Федотова; из сравнительных грамматик огузских языков, специальных работ по языкознанию. При использовании материалов для исследования диссертационной работы была сохранена орфография первоисточников.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первую работу, выполненную на материале причастий в сравнительно-историческом плане на примере тюркских (чувашского и огузских) языков: а) проанализирована семантика всех причастных форм в описываемых языках; б) выявлены особенности словоизменения причастий в чувашском и огузских языках; в) определены и описаны аналитические формы причастий в сравнительном плане.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в дальнейшей разработке теории вербоидов, в частности причастий, на материале чувашских и огузских языков. ч

Сравнительно-синхронное описание причастий открывает путь к проникновению в историю их развития. Спряжение причастия будущего времени в чувашском языке послужит толчком к дискуссиям по проблемам склонения и спряжения так называемых «нефинитных форм» глагола.

Изучение причастий родственных языков в синхронном плане стимулирует исследование в сравнительном и историческом аспектах вербоидов тюркских языков.

Практическая значимость. Полученные результаты могут быть использованы: а) при разработке и чтении курса по морфологии в вузах; б) при написании раздела «Причастие» в научных и вузовских грамматиках; в) как готовый материал при создании исторической грамматики чувашского языка, сравнительной грамматики тюркских языков; г) при написании дипломных и курсовых работ.

Апробация работы. Основные положения и результаты изложены на научно-практических конференциях, проходивших в Чувашском госуниверситете и опубликованы в научных сборниках.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 3 глав, заключения. Приведены списки научной литературы и сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Причастие в чувашском и огузских языках"

Заключение

Причастные формы представляют собой одну из сложных и важнейших морфологических категорий в грамматическом строе чувашского и огузских языков. На основе изученного фактического материала можно заключить, что причастия являются одной из реальных величин в грамматическом строе исследуемых языков. Это объясняется тем, что данная категория глагола имеет присущие для нее аффиксы, служащие прежде всего для словоизменения, причем каждый из этих аффиксов характеризуется определенным (словоизменительным) значением.

Причастие является живой и употребительной грамматической категорией. Оно одинаково широко употребляется как в письменной, так и в устной речи чувашей. Что касается отдельных форм причастия, то здесь можно найти продуктивные, развивающиеся формы причастия, а также непродуктивные, отживающие свой век формы. Например, к продуктивным причастным формам относятся причастия на -на /-не, -акан /-екен, -ас /-ее, -малла /-мелле и к непродуктивным - формы на. -ан /-ен, -и, -аш /-ёш, -иш.

Как особая глагольная форма причастия обладают признаками глагола и имени. Продуктивные формы причастий образуются от любой глагольной основы и сохраняют значение процесса действия и состояния, а непродуктивные формы подчиняются принципу избирательности.

Наше исследование показало, что в чувашском и в языках огузской группы тюркских языков категория причастий занимает значительное место в системе категорий глагола.

Как в чувашском, так и в языках огузской группы, категориальные признаки времени причастий представлены в чувашском языке формами на -акан /-екен, -ан /-ен причастия настоящего времени, а в турецком, азербайджанском, гагаузском языках формами на -(й)ан /-(.й)ен, в туркменском - -ян /-йэн. Также в тупо рецком языке настоящее время обозначается формами на -г /-аг / -ег /- 1г / -¡г / -иг /-йг.

Причастная форма прошедшего времени в чувашском языке выражена формой -на /-не, а в огузских языках:

-тц, -Жк-ъ турецком

-мыш, -дык - в азербайджанском, также в гагаузском.

Из этих двух форм -мыш является продуктивным, а другая форма на -дык непродуктивным формантом, который сохранился лишь в фольклорных текстах. В туркменском языке прошедшее время выражено аффиксами -ан /-ен, -мыш, -дык. Причастные формы, образованные с аффиксом на -мыш, на данном этапе развития языка в основном перешли в класс имен существительных и прилагательных.

Форма причастия будущего времени в чувашском языке представлена аффиксом -ас/-ее. В огузских языках эта форма выражается причастиями на:

- -асак/-есек- в турецком;

- -ачаг/-эчек, -асы/-эси - в азербайджанском;

- -жак /-жек, -ар /-ер - в туркменском;

- -(й)ажак/-(й)ежек - в гагаузском;

В рассматриваемых языках в ходе исследования нами выявлены: а) причастия, соответствующие в формальном и функциональном отношении. В эту группу мы включаем форму на -ан / -ен, представляющую причастие настоящего времени в чувашском языке, но это причастие имеет значение прошедшего времени, как и в огузских языках. Кроме того, этой формой выражается и постоянное действие глагола. Чувашское причастие на -малла / -мелле также совпадает по форме и значению с причастием на -малы /-мели в азербайджанском языке, а в других огузских языках форма на -малы /-мели названа долженствовательным наклонением. Сюда также включаются субстантивированные формы, образованные с помощью единого аффикса -маш /-мёш,, которые аналогичны словообразовательным формам -мыш в огузских языках; б) причастия, различающиеся этимологически, но соответствующие функционально. Сюда мы отнесли формы на -ас /-ее -причастие будущего времени, - -акан /-екен причастие настоящего времени, -на /-не - причастие прошедшего времени в чувашском языке и формы будущего, настоящего, прошедшего времен в огузских языках: -асак /-есек — в турецком, -ачаг /-эчек, -асы /-эси -в азербайджанском, -жак /-жек, -ар /-ер - в туркменском, -(й)ажак /~(й)ежек - в гагаузском; формы настоящего времени -ан /-ен в чувашском, -г /-аг /-ег /-хг /4г /-иг /-иг - в турецком, -ан /-ен - в азербайджанском и гагаузском, -ян/-йэн - в туркменском; формы прошедшего времени на -тц, -с1гк - в турецком, -мыш, -дык - в азербайджанском, также в гагаузском, -ан /-ен, -мыш, -дык - в туркменском; в) причастия, несоответствующие в формальном и в функциональном отношениях. К ним мы относим причастие симуля-тивности в отрицательной форме на -(м)аш /~(м)ёш, -(м)иш в чувашском языке и на -мыш - в огузских языках. Аффикс -мыш в огузских языках, присоединяясь к основе глагола, выражает значение причастия прошедшего времени; г) причастия, имеющиеся в чувашском языке, но отсутствующие в огузских языках. К этой группе относятся причастия на -и и причастия настоящего времени в форме притворности -ан+ /-ди, -ен+ /-ди; д) причастия, имеющиеся в огузских языках, но отсутствующие в чувашском языке: -дык; причастие, обозначающее прошедшее время.

Аналитические формы чувашского и огузских языков частично соответствуют формально и функционально. Такие формы в исследуемых языках образуются по формуле: причастие + вспомогательный глаголы пул-, ту-, о1-. Следует особо подчеркнуть, что они в составе предложения функционируют в роли сказуемых.

В ходе исследования причастных форм в рассматриваемых языках мы пришли к следующему выводу: для того чтобы доказать гипотезу о взаимовлиянии чувашского и огузских языков, нужно исследовать более обширный материал, чем причастия. Очевидно, чувашский и огузские языки проходили автономный путь развития.

Список научной литературыФилиппов, Андрей Львович, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Андреев И.А. Причастие в чувашском языке. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1961. - 262 с.

2. Ашмарин Н.И. Материалы для исследования чувашского языка. Казань: Лито-тип. Императ. ун-та, 1898. - 392 с.

3. Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч. 1.- Казань: Типо-литогр. В.М.Ключникова, 1903. 571 с.

4. Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч. 2.- Симбирск: Типография полиграфсеции С.Н.Х., 1923. 279 с.

5. Ашмарин Н.И. О морфологических категориях под-раж5ания в чувашском языке. Казань: Изд-во Акад. центра ТНКП, 1928. - 56 с.

6. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Казань; Чебоксары, 1928-1950. - Вып. 1-17.

7. Баскаков H.A. Алтайская семья языков и ее изучение. -М.: Наука, 1981. 136 с.

8. Баскаков H.A. Алтайский язык. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 116 с.

9. Баскаков H.A. Введение в изучение тюркских языков. -М.: Высш. шк., 1969. 383 с.

10. Баскаков H.A. Каракалпакский язык. 4.II. Фонетика и морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 544 с.

11. И. Баскаков H.A. Тюркские языки. М.: Изд-во вост. лит., 1960. - 242 с.

12. Батманов И.А. Грамматика киргизского языка. Фрунзе: Киргизгосиздат, 1940. - 72 с.

13. Богородицкий В.А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. Казань: Татгосщцат, 1934. - 167 с.

14. Богородицкий В.А. Введение в татарское языкознание. -Казань: Татгосиздат, 1953. 220 с.

15. Бондарко A.B. Функциональная грамматика. JI.: Наука, 1984. - 136 с.

16. Будагов JI. Практическое руководство турецко-татарско-азербайджанского наречия. СПб., 1857. - 278 с.

17. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. Ч. I. СПб.: Тип. Императ. АН, 1869. - 810 с.

18. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. Ч. II. СПб.: Тип. Императ. АН, 1871. - 415 с.

19. Валиуллина З.М. Сопоставительная грамматика русского и татарского языков. Казань: Изд-во Каз. пед. ин-та, 1968. - 126 с.

20. Вишневский В.П. Начертание правил чувашского языка и словарь, составленные для духовных училищ Казанской епархии. -Казань: Изд-во унив. тип., 1836. 248 с.

21. Вопросы башкирской филологии. М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 160 с.

22. Вопросы грамматики тюркских языков. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1958. - 270 с.

23. Гаджиева Н.З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М.: Наука, 1973. - 408 с.

24. Гордлевский В.А. Грамматика турецкого языка. М.: Изд-во вост. лит., 1928.

25. Горский С.П. Хальхи чаваш литература чёлхин синтаксисе. Ш. 4äB. кён. изд-ви, 1970. - 215 с.

26. Грамматика азербайджанского языка. Баку: Изд-во ЭЛМ, 1971. - 414 с.

27. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981. - 495 с.

28. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Ашхабад: Изд-во Ылым, 1970. - 503 с.

29. Грамматика тувинского языка. Фонетика, морфология. -М.: Изд-во вост. лит., 1961. 495 с.

30. Грамматика хакасского языка. М.: Наука, 1975. - 418 с.

31. Грамматика современного якутского литературного языка. Т.П. Синтаксис. Новосибирск: Наука, 1995. - 336 с.

32. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Имя (на материале староанатолийс.-тюрк. языка). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1987. - 141 с.

33. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Глагол (на материале староанатолийского-тюркского языка). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. - 168 с.

34. Джевдет-заде X., Кононов А.Е. Грамматика современного турецкого языка. Л.: Изд-во Вост. ин-та, 1934. - 268с.

35. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 273 с.

36. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М.;Л., 1940. - 206 с.

37. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков. М.: Изд-во вост. лит., 1962. - 608 с.

38. Дмитриев Н.К. Турецкий язык. М.: Изд-во вост. лит., 1960. - 96 с.

39. Древнетюркский словарь. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние 1969. - 676 с.

40. Дыренкова Н.П. Грамматика ойротского языка. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1940. - 302 с.

41. Дыренкова Н.П. Грамматика шорского языка. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - 307 с.

42. Егоров В.Г. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении. 4.1. Чебоксары: Чуваш-книгоиздат, 1954. - 240 с.

43. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1964. - 355 с.

44. Есипова A.B. Определительные функции причастия в шорском языке. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1993. - 129 с.

45. Ефремов H.H. Сложноподчиненные предложения времени в якутском языке. М.: Наука, 1984. - 85 с.

46. Зайнуллин М.В. Модальность как функционально-семантическая категория. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1986. - 124 с.

47. Закиев М.З. Татарская грамматика. Т.З. Синтаксис. -Казань: Тат. кн. изд-во, 1995. 576 с.

48. Зинатуллина К.З. Залоги глагола в современном литературном татарском языке. Казань: Тат. кн. изд-во, 1969. - 231 с.

49. Золотницкий Н.И. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками и наречиями разных народов тюркского, финского и других племен. Казань: Тип. Импе-рат. ун-та, 1875. - 279 с.

50. Золотницкий Н.И. Особенности чувашского языка, зависящие от изменения и выпуска согласно гортанных звуков. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1877. - 15 с.

51. Иванов М. Татарская грамматика. Казань: Типография Казан, ун-та, 1842. - 331 с.

52. Иванов С.Н. Очерки по синтаксису узбекского языка / форма на -ган и ее производные/ Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1959. - 151 с.

53. Исследования по грамматике современного башкирского языка. Уфа: БФАН СССР, 1979. - 136 с.

54. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2. Морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 335 с.

55. Исхаков Ф.Г., Пальмбах A.A. Грамматика тувинского языка. М.: Изд-во вост. лит., 1961. - 472 с.

56. Казембек А. Общая грамматика турецкого-татарского языка. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1846. - 467 с.

57. Катанов Н.Ф. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его другим языкам тюркского корня: В 2 т. Казань: Типо-литогр. Императ. Казан, ун-та, 1903. - 547 с.

58. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. M.;JI.: Изд-во АН СССР, 1956. - 571 с.

59. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

60. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников (VII-IXbb.) Л.: Наука, 1980. - 256 с.

61. Кононов А.Н. Послелоги в современном узбекском литературном языке. Ташкент: Респ. науч.-метод. каб., 1951. - 43 с.

62. Коркина Е.И. Наклонения глагола в якутском языке. -М.: Наука, 1970. 307 с.

63. Кормушин И.В. Система времени глагола в алтайских языках. М.: Наука, 1984. - 85 с.

64. Котвич В. Исследование по алтайским языкам. М.: Изд-во иностр. лит., 1962. - 371 с.

65. Кубрякова Е.С. Основы морфологического анализа. М.: Наука, 1974. - 319 с.

66. Кузнецов П.И. Система функциональных форм глагола в современном турецком языке. М.: Наука, 1982. - 373 с.

67. Левитская Л.С. Историческая морфология чувашского языка. М.: Наука, 1976. - 206 с.

68. Малов С.Е. Енисейская письменность тюрков. M.;JI.: Изд-во АН, 1952. 116 с.

69. Малов С.Е. Лобнорский язык. Фрунзе: Изд-во АН Киргиз. ССР, 1956. - 193 с.

70. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. -М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 451 с.

71. Матвеев Т.М. Грамматика чувашского языка. Морфология. Симбирск: Типо-литогр. Губсовнархоза № 2, 1919. - 126 с.

72. Мелиоранский П.М. Араб-филолог о турецком языке. -СПб.: Тип. Императ. АН, 1900. 297 с.

73. Мелиоранский П.М. Краткая грамматика Казах-киргизского языка. Ч. 1. Фонетика и этимология. СПб.: Тип. Императ. АН, 1894. - 92 с.

74. Мещанинов И.И. Общее языкознание. М.-Л.: Гос. учеб,-пед. изд-во, 1940. 260 с.

75. Михайлов М.С. Исследования по грамматике турецкого языка. Перифрастические формы турецкого глагола. М.: Наука, 1965. - 131 с.

76. Михайлов М.С. Аналитические формы и категории вида в турецком глаголе. М.: Изд-во ин-та востоковедения, 1954. - 140 с.

77. Мусабаев Г.Г. Современный казахский язык. Алма-Ата: Изд-во АН Казах. ССР, 1959. - 141 с.

78. Мусаев K.M. Грамматика каримского языка: Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 344 с.

79. Наджип Э.Н. Современный уйгурский язык. М.: Изд-во вост. лит., 1960. - 133 с.

80. Павлов И.П. Хальхи чаваш литература чёлхи: Морфологи Ш.: Чйв. кён. изд-ви, 1965. - 342 с.

81. Покровская Л.А. Грамматика гагаузского языка: Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 289 с.

82. Покровская JI.A. Синтаксис гагаузского языка в сравнительном освещении. М.: Наука, 1978. - 204 с.

83. Поцелуевский А.П. Основы синтаксиса туркменского литературного языка. Ашхабад: Туркменгосиздат, 1943. - 100 с.

84. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние 1984. 192 с.

85. Рамстед Г.И. Введение в алтайское языкознание. Морфология. М.: Изд-во иностр. лит., 1957. - 225 с.

86. Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М.: Наука, 1978. - 287 с.

87. Реформаторский A.A. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. М.: Наука, 1979. - 102 с.

88. Русская грамматика. Т.1. Фонетика. Морфология. М.: Наука, 1980. - 783 с.

89. Рясенен М.Я. Материалы по историческрй фонетике тюркских языков. М.: Изд-во иностр. лит., 1955. - 221 с.

90. Самойлович А.Н. Краткая учебная грамматика османско-турецкого языка. JI.: Изд-во вост. ин-та, 1925. - 154 с.

91. Сат Ш.Ч. Синтаксические функции причастий в тувинском языке. Кызыл: Тувкнигоиздат, 1960. - 57 с.

92. Севортян Э.В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. М.: Наука, 1966. - 377 с.

93. Сергеев В.И. Хальхи чаваш чёлхи: Морфологи. Ш.: Чйв. ун-чён изд-ви, 1992. - 174 с.

94. Сергеев В.И. Морфемика тата морфонологи. Ш.: Чав. ун-чён изд-ви, 2001. - 115 с.

95. Сергеев В.И. Морфологические категориальные и некатегориальные формы в современном чувашском языке. Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2002. - 300 с.

96. Сергеев Л.П., Котлеев В.И. Чйваш чёлхи. Ш.: Чйв. кён. изд-ви, 1988. - 327 с.

97. Серебренников Б.А. Система времени татарского глашла. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1963. - 76 с.

98. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку: Маариф, 1979. - 304 с.

99. Современный татарский литературный язык. М.: Наука, 1971. - 311 с.

100. Сопоставительная грамматика русского и казахского языков. Морфология. Алма-Ата: Наука, 1966. - 156 с.

101. Сравнительная грамматика русского и азербайджанского языков. Баку: Изд-во Азерб. гос. ун-та, 1954. - 397 с.

102. Сравнительная грамматика русского и туркменского языков: Фонетика и морфология. Ашхабад: Туркменистан, 1964. - 380 с.

103. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Морфология / Э.Р.Тенишев, В.Д.Аракин, Благова Г.Ф. и др. М.: Наука, 1988. - 557 с.

104. Тадыкин В.Н. Причастия в алтайском языке. Горно-Алтайск: Изд-во Горноалт. отд-ния, 1971. - 173 с.

105. Татарская грамматика: В 2-х т. Казань: Тат. кн. изд-во, 1995-1997. Т.1. - 1995. - 584 е.; Т.2. - 1997. - 400 е.

106. Тимофеев Ф.Т. Материалы к вопросу о перестройке грамматики чувашского языка. Чебоксары: Чувашшсиздат, 1932. - 53 с.

107. Тумашева Д.Г. Татарский глагол (опыт функционально-семантического исследования грамматических категорий): Учеб. пособие. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1986. - 188 с.

108. Турниязов Н.К. Принципы формирования синтаксической структуры сложноподчиненного предложения в современном узбекском языке. Ташкент, 1985. - 122 с.

109. Убрятова Е.И. Исследования по синтаксису якутского языка. 4.1. Простое предложение. M.;JI.: Изд-во АН СССР, 1950. - 304 с.

110. Убрятова Е.И. Исследования по синтаксису якутского языка. 4.II. Сложное предложение. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1976. - 376 с.

111. Урусбиев И.Х. Спряжение глагола в карачаево-балкарском языке. Черкесск: Карачаево-Черкеское кн. изд.-во, 1963. - 232 с.

112. Федотов М.Р. Исследователи чувашского языка. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1987. ~ 81 с.

113. Федотов М.Р. Средства выражения модальности в чувашском языке. Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1963. - 122 с.

114. Федотов М.Р. Чувашский язык. Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1996. - 459 с.

115. Федотов М.Р. Чувашский язык в семье алтайских языков. В 3-х т.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1980-1986. 4.1. -1980. - 171 е.; Ч. 2. - 1983. - 136 е.; Ч. 3. - 1986. - 128 с.

116. Федотов М.Р. Чувашский язык в семье алтайских языков. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1983. - 4.II. - 136 с.

117. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: В 2 т. Чебоксары: Изд-во Чуваш, гос. ин-та гуманит. наук, 1996. Т.1. А-Р. - 470 е.; Т. 2. С-Я. - 509 с.

118. Филиппов Г.Г. Причастия будущего времени на -ыах и форма на -ыа в якутском языке. Алма-Ата, 1987. - 26 с.

119. Филиппов Г.Г. Причастия будущего времени на -ыах и форма на -ыа в якутском языке. Якутск: Изд-во Якут, ун-та, 1996. - 190 с.

120. Харитонов J1.H. Современный якутский язык. Якутск: Янгиз, 1947. - 312 с.

121. Харитонов JI.H. Формы глагольного вида в якутском языке. M.;JI.: Изд-во АН СССР, 1960. - 180 с.

122. Чувашско-русский словарь: Около 40000 слов / И.А.Андреев, А.Е.Горшков, А.И.Иванов. и др.; Под ред. М.И.Скворцова. 2-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 1985. - 712 с.

123. Щербак A.M. Грамматика староузбекского языка. -M.;JI.: Изд-во АН СССР, 1962. 274 с.

124. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (имя). Л.: Наука, 1977. - 190 с.

125. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (глагол). Л.: Наука, 1981. - 184 с.

126. Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков. М.;Л.: Наука. Ленингр. отд., 1970. 204 с.

127. Юлдашев A.A. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М.: Наука, 1965. - 276 с.

128. Юлдашев A.A. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М.: Наука, 1977. - 271 с.

129. Юсупов Ф.Ю. Изучение татарского глагола. Казань: Тат. кн. изд-во, 1986. - 287 с.

130. Языки мира. Тюркские языки: Сб. ст. / РАН, Ин-т языкознания; [Гл. редкол.: В.Н.Ярцева (пред.) и др.]. М.: Инд-рик, 1977. - 542 с.

131. Ястремский C.B. Грамматика якутского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1938. - 228 с.

132. Deny J. Türk dili grammeri. Stanbul, 1941.

133. Nemeth. Türkische Grammatik. Berlin-Leipzig, 1917.

134. Radioff W. Die jakutische Sprache in ihrem Verhöltnisse zu den Türksprachen, SPb., 1908.1. И. Статьи

135. Ашмарин Н.И. Заметки по грамматике чувашского языка // Тр. ЧНИИ. Чебоксары, 1976. Вып. 66: Чувашский язык. - С. 3-86.

136. Ахмеров К.З. Обстоятельственные обороты в грамматической системе башкирского языка // Вопросы башкирской филологии. 1959. - С. 24-32.

137. Баскаков H.A. О классификации причастий в турецком языке //Вопр. языкознания. 1959. - №6. - С. 110-114.

138. Баскаков H.A. Причастия на -ды/-ты в тюркских языках // Тр. МЧВ. 1951. -Вып. 6. - С. 205-217.

139. Гаджиева Н.З. Соотношение категорий времени и наклонения в тюркских языках // Вопросы категорий времени и наклонения в тюркских языках. Баку, 1969. - С. 27-39.

140. Дыбо A.B., Левитская Л.С. Огузская группа // Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Региональные реконструкции.- М., 2002. С. 7-156.

141. Егоров В.Г. Глагол //МГСЯ. 1957. - С. 151-239.

142. Есенов Х.М. Причастный оборот в казахском языке (в сравнении с тем же оборотом в некоторых других тюркских языках) //Сов. тюркология. 1975. - №1. - С. 26-32.

143. Есипова A.B. Зависимые определительные предложения с причастным сказуемым: На материале тюркского языка // Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980. -С. 140-153.

144. Иванов С.Н. Категория залога в определительных сочетаниях с формой на -гш в узбекском языке //Вопр. языкознания. 1957. - №2. - С. 103-107.

145. Инкижекова-Грекул А.И. Причастия в хакасском языке // Академику В. А. Гордлевскому к его семидесятипятилетию. М., 1953. - С. 106-123.

146. Кононов А.Н. Происхождение прошедшего категорического времени в тюркских языках // Тюркологический сборник -М.;Л., 1951. Ч. 1. - С. 112-119.

147. Кононов А.Н. Тюркские этимологии // Учен. зап. Сер. востоковед, наук/ ЛГУ. 1954. - №4. - С. 268-280.

148. Корш Ф.Е. Происхождение формы настоящего времени в западно-турецких языках // Древности Восточные. 1907. -Вып.1- С. 3-22.

149. Кузнецов П.И. Происхождение прошедшего времени на-ды и имен действия в тюркских языках // Тюрко-монгольское языкознание и фольклористика. М., 1960. - С. 40-71.

150. Насилов Д.М. Прошедшее время на -.щц/^иц в древнеуй-гурском языке и его рефлексы в современных языках // Тюркологический сборник. М., 1966. - С. 92-104.

151. Павлов И.П. О двух тенденциях развития суффиксальных морфем в чувашском языке // Вопросы фонетики, грамматики и фразеологии чувашского языка. Чебоксары, 1983. - С. 85-107.

152. Попова Н.И. Атрибутивная функция причастных форм якутского языка // Исследования по грамматике якутского языка: Сб. науч. тр. Якутск, 1983. - С. 104-109.

153. Попова Н.И. Залоги в якутском причастиях // Сов. тюркология. 1983. - №5. - С. 73-76.

154. Сат Ш. Ч. Причастия в тувинском языке // Учен. зап. Тувин. науч.-исслед. ин-т яз., лит., истории. Кызыл, 1959. -Вып 7. - С. 76-84.

155. Сергеев Л.П. Грамматические особенности верхового диалекта чувашского языка // Чувашский язык, литература и фольклор. Чебоксары, 1974. - Вып. 3. - С. 21-212.

156. Сергеева Л.П. Аналитические формы изъявительного наклонения типа «причастие + пул» // Исследования по грамматике и фразеологии чувашского языка. Чебоксары, 1981. - С. 22-36.

157. Сергеева Л.П. Аналитические глагольные конструкции типа «причастие + пул в изъявительном наклонении» // Вопросы фонетики, грамматики и фразеологии чувашского языка. Чебоксары, 1983. - С. 109-122.

158. Тумашева Д.Г. Аналитические формы татарского глагола // Вопр. тат. ун-та. Казань, 1965. Кн. 2- С. 147-184.

159. Убрятова Е.И. Краткий грамматический очерк якутского языка // Якутско-русский словарь / Под ред. П.А.Слепцова. М., 1972. - С. 571-605.

160. Черемисина М.И., Скрибник Е.И. К разработке понятия «причастное предикативное склонение» // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982. - С. 3-20.

161. Чернов М.Ф. Глагольно-именные перифразы в современном чувашском языке // Вопросы фонетики, грамматики и фразеологии чувашского языка. Чебоксары, 1983. - С. 154-189.

162. Чистяков Э.Ф. Шорские причастные обороты в функции дополнительных придаточных предложений // Происхождение аборигенов Сибири. Томск, 1969. - С. 51-53.

163. I. Авторефераты диссертаций

164. Абылов A.C. Причастные обороты в современном азербайджанском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1962. - 22 с.

165. Алиев В.Г. Неспрягаемые формы глагола в азербайджанском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1989. - 57с.

166. Алиев В.Г. Причастия в современном азербайджанском и узбекском языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1965. - 24 с.

167. Бердиев Д. Категория глагольного вида в современном туркменском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Ашхабад, 1960. 20 с.

168. Болатов Ж. Синтаксические функции причастия в казахском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1955. - 15 с.

169. Гузычев Т. Причастия в письменных памятниках туркменского языка XVII1-XIX вв.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ашхабад, 1971. - 32 с.

170. Есипова A.B. Определительные функции причастия в шорском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1982. - 20 с.

171. Иванов С.Н. Синтаксические функции формы на -ган в современном узбекском литературном языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1970. - 23 с.

172. Каримов Ш. Причастные определения в узбекском и немецком языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1970. - 23 с.

173. Кулиев A.A. Неличные формы глагола в языке орхо-ноенисейских памятников: В сравнении с азербайджанским языком. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1978. - 28 с.

174. Мирзоев Г.И. Причастие в современном азербайджанском литературном языке (морфологические особенности): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1965. - 48 с.

175. Мухтаров Дж. История развития причастных форм языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1971. - 52 с.

176. Насилов Д.М. Структура времени индикатива в древ-неуйгурском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1963. - 21 с.

177. Насыров Д.С. Причастия и его синтаксические функции в каракалпакском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1954. - 202 с.

178. Орузбаева Б.О. Формы прошедшего времени в киргизском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Фрунзе, 1955. - 62 с.

179. Попова Н.И. Функционально-семантический анализ причастий якутского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Якутск, 1992. - 18 с.

180. Рагимов М.Ш. История формирования наклонений глагола в азербайджанском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -- Баку, 1966. 99 с.

181. Разматуллина Л.Л. Сложноподчиненное предложение с придаточным времени в современном башкирском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа, 1983. - 25 с.

182. Сат Ш.Ч. Причастия в тувинском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1972. - 34 с.

183. Ушаков Е.И. Синтаксические функции формы на -ган в современном уйгурском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1956. - 19 с.

184. Филиппов Г.Г. Причастия якутского языка: комплексное типологическое функционально-семантическое исследование: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Якутск, 1999. - 52 с.

185. Хангишев Дж. М. Причастия в кумыкском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1966. - 24 с.

186. Хисамова Ф.М. Причастия в современном татарском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 1970. - 27 с.

187. Чистяков Э.Ф. Придаточные предложения в шорском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1973. - 22 с.

188. Шахназарова М.Д. Синтаксис причастия в узбекском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1971. - 51 с.