автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Проблема человека в восточной патристике

Введение диссертации1999 год, автореферат по культурологии, Чистякова, Ольга Васильевна

Актуальность темы исследования. В современных культурологических исследованиях обращают на себя внимание идеи о полицентризме национальных культур в XXI веке и создании единой «универсальной цивилизации» (С. Хантингтон), объединяющей основой которой некоторые западные мыслители называют возрождение религии (Ж. Кепель). В то же время подвергается сомнению существование национальных особенностей и традиционных социокультурных конструктов, определяющих логику развития русской культуры и формирующих смысловую сущность российской цивилизации (Тэлбот). В связи с этим возникает необходимость вывести параметры культурной идентификации современной России, определить выбор путей ее духовного развития, показать архетипические составляющие российской культурной целостности, обратившись к глубинным истокам национальной культуры.

В культурно-историческом развитии общества доминирующей ценностью является понимание личности, определение содержания ее онтологического и духовного бытия. Поэтому представляется правомерным рассмотреть православно-антропологический базис русской социокультурной истории в качестве концептуального единства, в определенной степени обуславливающего поступательное развитие духовной культуры и менталитета России.

Основанием для такого подхода является предположение, что российский тип культуры по своим духовным источникам носит православный характер, исторически и содержательно сформированный восточно-христианской патристикой в лоне византийской культуры. Рассматривая «восточную патристику» как феномен определенной культурной целостности, автор стремится выявить прежде всего его антропологические константы, которые конституируют восточную патристику не только как ценностно-смысловой континуум идейно-религиозного направления, но и выступают основой православного типа культуры и духовности. Таким образом, православная антропология оказывается предметом рассмотрения в качестве возможного фундамента самоопределения российской культуры.

Исследование в этом контексте наследия восточной патристики и ценностей православной культуры может предоставить нам культурную матрицу этических норм, принципов, императивов поведения человека. Ведь теоретико-культурологический анализ раннехристианской антропологической концепции христианства позволяет выделить подлинно общечеловеческие идеи, оказывающиеся абсолютными и в настоящее время. Понимание человека в таком ракурсе становится не только важнейшим объектом культурологического и философского рассмотрения, но и оказывается центральным звеном всей цепи земного бытия и «отношений» с трансцендентным миром.

Православная система верований - не просто фрагмент культурной и интеллектуальной истории, но и ее главнейший духовный стимул, оказавший влияние на развитие некоторых философских, литературных, эстетических учений в эпоху Возрождения и Просвещения, русского «духовного ренессанса». Культурологический анализ первоисточников этой системы позволяет выявить основополагающие идеи 1 (соборности, идеальных возможностей человека, свободы и предопределения, милосердия, сочувствия, сострадания, истинной красоты и др.) в догматике, антропологии, эстетике православного христианства, которые ставят его в ряд' самых влиятельных религий мира и, вместе с тем, обуславливают и детерминируют духовную культуру и образ жизни некоторых слоев современного российского общества.

Анализ в контексте развития культурного и философского процесса ожесточенных богословских дискуссий между восточными и западными святыми отцами церкви в период становления ортодоксальной доктрины православия (IV-VII вв.) позволяет увидеть положительную роль этих диспутов для приращения категориального философского аппарата и изменения логики развития культуры. Догматика и каноны христианской религии вырабатывались логически точно, философски содержательно, на высоком понятийном уровне, что существенно дополнило категориальный и терминологический аппарат философии средневековья. Средневековая культура приобретала свою неповторимую окраску в связи с реализацией и утверждением основных догматов христианства (триединства, воплощения, спасения, искупления и т.д.), что трансформировало существующую систему культурных ценностей и определило ее цельность, органичность, приоритет духовности, антропоцентризм содержания.

Культурологический и антропологический анализ специальной проблематики патристики весьма актуален также в контексте возрастающего сегодня интереса к религий, в частности, православно-христианской, у достаточно большой части населения \ России. Накануне двухтысячелетнего существования христианства вопросы религиозного миросозерцания, тесно связанные с нравственным воспитанием, с поиском целостного духовно-гармоничного образа человека в XXI веке, с возможностями возрождения истинно гуманистических ценностей (таких как: любовь в качестве человеческих взаимоотношений, сердечность, сдержанность, самодисциплинированность, стремление к обретению абсолютных моральных • регулятивов, возможность духовного бессмертия) приобретают в настоящее время особую, практическую значимость.

Исследование данной проблематики имеет большую внутритеоретическую ценность, т.к. рассмотрение антропологических идей православной культуры зачастую проводилось на уровне абстрактно-схоластического «теоретизирования». В то время как детальное изучение проблемы человека в русле подлинных оригинальных текстов патристики дает возможность добиться заметного приращения смысловых и содержательных напластований проблемы, обосновывает новую систему отсчета ценностных ориентаций человека, смысложизненных реалий, практических средств укоренения «потерянного» современного поколения в бытии.

Обращение к проблеме человека, сформированной в православной культурной парадигме, должно послужить сближению исторического рассмотрения сущности человека в светской науке и его религиозного видения, поскольку философско-культурологический анализ греко-византийского богословия подрывает достаточно распространенное воззрение о несовместимости этих двух точек зрения. Православное учение о человеке, как одна из первых форм фйлософской антропологии, своими лучшими идеями создает определенную нейтральную «нишу», состоящую из норм морали, духовных ценностей, религиозных нравственных установок, имеющих общекультурное значение; вводит в дискурс современной отечественной культуры те непреходящие'ценности, которые были ранее отвергнуты.

Акцентируя внимание на культурологический аспект православной антропологии, следует отметить, что святоотеческие творения, по мнению автора, имеют огромный духовно-энергийный потенциал интеллектуальной мысли человечества. Ведь искусственно возведенный разрыв между собственно философскими, теоретико-культурологическими идеями и духовной культурой, в которой они создавались и функционировали, игнорирование зависимости науки о прошлом и современной культуры неизбежно приводит к схоластичности философского знания, к непреодолимому противоречию между историческим наследием и нынешним бытием культуры современника.

Исходя из этой методологической установки соотношения исторического и логического, в диссертации выявляется и обосновывается культурный контекст, обусловивший постановку философско-антропологических проблем в восточной патристической литературе и своеобразный характер их решения раннехристианскими мыслителями. Представляется, что антропологические вопросы позволяют связать историческое рассмотрение философии с культурными ценностями1 и мировоззрением эпохи и тем самым выявить смысловую, культурологическую, значимость восточно-патристической антропологии.

Степень разработанности проблемы. Предлагаемая работа основана прежде всего на анализе первоисточников христианства - Библии и святоотеческих творений греко-византийского направления - св. Иустина, Иринея Лионского, Василия Великого, Григория Нисского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Максима Исповедника, Иоанна Лествичника, Дионисия Ареопагита, охватывающих важные вехи в истории развития восточно-христианской патристики как культурной парадигмы: период зарождения и борьбы за право существования христианства (I-III вв.) и эпоху становления догматики (IV-VII вв.), когда в неистовых богословских спорах формируются и закрепляются на Вселенских Соборах основные церковные догматы и принципы. В работе также рассмотрена мистическая традиция православия, представленная святоотеческими учениями «нетварного света» Симеона Нового Богослова и Григория Паламы, относящихся к периоду поздневизантийской культуры (X-XIV вв.).

Философско-антропологическая проблематика православной культуры получила творческое преломление в работах мыслителей эпохи «русского ренессанса», особенно в трудах H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина, Н.О. Лосского, В.В. Розанова, B.C. Соловьева, E.H. Трубецкова, A.C. Хомякова, Г.П. Федотова, П.А. Флоренского, С.Л. Франка. Учения греческих отцов церкви с мистической ориентацией нашли отражение в работах В.Н. Лосского. Процесс вырастания христианского .вероучения из гностических и апологетических теорий рассматривался Л.П. Карсавиным весьма подробно, но с явным богословским оттенком. Религиозно-философские концепции перечисленных мыслителей были ориентированы на восточную патристику в плане восприятия ими важнейших святоотеческих идей - соборности, персонализма, вселенскости, любви, добра, свободы воли, бессмертия души - и применения их к условиям русской жизни и русского мышления.

Современные теоретические и исторические исследования восточной патристики во многом способствовали формированию целостного культурологического видения православной антропологии и православной культуры. Особую значимость в этом плане имеют работы таких авторов, как: С.С. Аверинцев, П. Бицилли, В.В. Бычков, А.Я. Гуревич, O.A. Добиаш-Рождественская, А.П. Каждан, Ю.А. Кимелев, Ю.С. Комаров, Г.Г. Майоров, И.П. Медведев, Б.В. Ничипоров, И.С. Свенцицкая, С.Г. Семенова, Ю.А. Чуковенков. В трудах этих философов раскрывается специфичность святоотеческого наследия, показаны особенности и характерные черты содержания восточной и западной патристики, дается общегносеологическая оценка святоотеческих текстов. В исследованиях Б.А. Лобовика, С.С. Неретиной, В.П. Оргиша, В.В. Соколова, А.Н. Чанышева прослеживается процесс становления восточной патристики в контексте историко-культурного развития, анализируются предпосылки и условия возникновения христианского сознания как культурной парадигмы эпохи средневековья. •

Различные аспекты рассмотрения проблемы человека в религиозной философии и православном богословии исследовались в работах таких авторов, как: М.С. Беленький, В.'И. Гараджа, Ю.А. Кимелев, И.М. Кичанов, Л.Н. Краснопольская, Т.А. Кузьмина, Л.Н. Митрохин, С.И. Никишов, А.Ф. Окулов, Д.В. Пивоваров, Н.С. Семенкин, Э.Г. Филимонова. Однако, можно назвать лишь две монографии, принадлежащие К.И. Никонову и Ю.С. Комарову, в которых определена структура и содержание православной антропологии. Интересующий нас аспект соотнесенности восточно-христианской антропологии с духовной культурой ранней Византии и ее актуальности для современного состояния русской культуры также представлен довольно слабо. Ракурс изучения проблемы становления восточной патристики как архетипического идентификационного ядра русской культуры практически не имеет историографической традиции. Обращение к патристическому наследию в этом контексте может наметить концептуальный стержень; национальной культуры, который видится автору в антропологическом содержании, представляющем систему мировоззренческих категориальных универсалий.

Наибольшее внимание у современных исследователей вызывает проблема соотношения свободы человека и Божественного предопределения. Этому вопросу посвятили свои работы B.C. Абросимов, Е.С. Варичев, В.Н. Гасилин, В.Е. Доля, А.Е. Сильванович, Л.А. Чухина. В последние годы повышается внимание к проблемам исихазма, аскетизма, их влиянию на духовность человека, на общее развитие культуры. Здесь необходимо отметить исследования таких мыслителей, как: В.Э. Войцехович, С.С. Хоружий, Л.А. Щипакина. Нетрадиционными, концептуально оригинальными представляются статьи последних лет, анализирующие различные аспекты православной культуры: экуменического движения православной церкви (Е. Косилова), соборности сознания (В.И. Холодный, Е. Троицкий), Богочеловечества в современной религиозной мысли (H.A. Селиверстова, О.Ф. Ролдугина, Л.Н. Нагорная).

Религиозное видение; образа человека в святоотеческой культурной мысли широко представлено в отечественном богословии. В этом плане следует указать на работы таких видных богословов-мыслителей, как: В.В. Болотов, С.Л. Епифанович, В.В. ЗенькоВский, М. Зноско-Боровский, А.П. Лебедев, А. Мень, архимандрит Киприан (Керн), диакон А. Кураев, игумен И. Экономцев, Г.В. Флоровский. Естественно, что концепция человека греко-византийской патристики раскрывается здесь сугубо с теологической точки зрения.

Существенное значение для анализа культурологии и антропологии православия имеют работы, осуществляющие методологический подход взаимовлияния философского и культурологического исследований. В этом ракурсе вопросы взаимоотношения византийской духовной культуры и христианской религии имеют богатую историографическую традицию. История византийской культуры всегда была в поле зрения зарубежных исследователей. Среди выдающихся ученых Запада, внесших ценный вклад в изучение византинизма, выделяются; труды П. Лемерля, Г. Хунгера, Г. Бека, Э. Арвейлер.

Особенно пристальное внимание ученых привлекает культура поздней Византии. Проблемы византийского гуманизма получили своеобразное разрешение в трудах итальянского византолога А. Пертузи. Исихазм и религиозные течения в поздней Византии, антропология поздней патристики нашли своего глубокого исследователя и истолкователя в лице крупного американского богослова И. Мейендорфа.

В отечественной историографии мы видим целую плеяду выдающихся ученых, посвятивших свои изыскания истории и теории византийской культуры. В трудах известных отечественных византинистов: А.П. Каждана, Г.Л. Курбатова. В.Н. Лазарева, Е.Э. Липшиц, Г.Г. Литаврина, М.Я. Сюзюмова, З.В. Удальцовой прослеживаются важнейшие идеи христианства, повлиявшие на общий ход развития византийской культуры. В этих рамках в определенной степени рассматривается и проблематика патристики (в основном, западной).

В последние десятилетия в нашей стране круг исследователей различных отраслей византийской культуры заметно расширился, усложнилась проблематика их изысканий, наметились новые подходы к разрешению спорных проблем. В центре внимания ученых оказалась и такая кардинальная проблема как рождение византийской философии в ареале византийской культуры. Ценный вклад в ее решение внесли отечественные мыслители, прежде всего, С.С. Аверинцев и З.В. Удальцова. Важно отметить, что возникновение византийской философии, резюмирующей культурно-исторический процесс, в работах этих авторов тесно связывается с формированием и утверждением восточного богословия. Появились труды по эстетике и гносеологии ранневизантийской религиозной философии. Важнейший вклад в разработку этой проблематики внес В.В. Бычков.

Большое значение для данной диссертации имеют исследования Г.Д. Гачева, Б.С. Ерасова, A.A. Гусейнова, М.С. Кагана, Э.А. Орловой, Е.Г. Хилтухиной, в которых определяются принципы типологии культуры и национально-культурных менталитетов; A.C. Ахиезера, И. В. Кондакова, Б.А. Рыбакова, Д.С. Лихачева, Л.А. Рапацкой, Ю.С. Степанова, раскрывающие сложную структуру русской культуры и закономерные пути ее эволюции. В современных культурологических исследованиях определена специфика древнерусской культурной семантики, выявлена роль византийского наследия в ней, сделан анализ типологических механизмов и особенностей русской культуры. Вместе с тем, по отношению к феномену восточной патристики не выработано теоретических констант, которые позволили бы определить православную антропологию как особое духовное образование, лежащее в основании современного культурно-идентификационного процесса.

Теоретические и исторические исследования культуры ростовских мыслителей внесли значительный вклад в формирование феномена русской духовной культуры, связанной с глубинными православно-византийскими истоками. Работы В.Е. Давидовича, Г.В. Драча, А.Н. Ерыгина, Ю.А. Жданова, Е.В. Золотухиной-Аболиной, Н.С. Капустина, Т.Г. Лешкевич, И.Н. Лосевой, Т.П. Матяш, Л.А. Мирской, Е.Е. Несмеянова, B.C. Поликарпова, Е.Я. Режабека, В.П. Яковлева не только выявляют типологические основания духовной культуры, но и концептуализируют русскую культуру в ее исторических идейно-смысловых константах.

Однако, несмотря на такой обильный историографический фон, следует сказать, что философская и культурологическая значимость православного Востока, его антропологии для философского процесса и общего развития культуры представляется малоисследованной. Восточная патристика рассматривается в этих работах не как основа для становления средневековой философии и православной культуры, имеющей тесную связь с византийской духовностью, и не как идейно-содержательная база для религиозного миросозерцания, а несколько изолированно, в качестве «дополнения» и иллюстрации к определенным вопросам и общему видению христианства. Цель и задачи диссертационной работы. Целью диссертационного исследования является культурологический анализ становления и идейно-содержательного оформления православной антропологии в рамках восточно-христианской патристики в качестве идентификационного ядра российской культуры. Эта цель конкретизируется в следующих задачах:

- определить формообразующий принцип, статус, и типологические особенности православной антропологии как целостного феномена культуры;

- выделить системообразующие принципы учения о человеке в восточно-христианской культурной парадигме;

- обосновать нравственно-духовную и эсхатологическую взаимосвязь человека и Абсолюта в ракурсе кyл¿тypoлoгичecкoгo исследования;

- раскрыть гуманистическую, ценностно-культурную и философско-онтологическую значимость догмата о Богочеловеке;

- рассмотреть гносеологическую проблематику патристики в качестве конкретизации антропологии православия и фактора развития культуры;

- показать образно-символическую и непонятийно-эмоциональную специфику постижения Трансцендента в соответствии с генезисом учения патристики о возможности Богопознания;

- обосновать аскетизм как идейно-практическую антропологическую модель и культурно-философский феномен;

- раскрыть мистические «теории света» поздневизантийской культуры в качестве идейной основь1 процесса духовного совершенствования человека;

- выявить архетипические, ценностно-смысловые антропологические значимости православной патристики, представляющие собой конкретно-исторические, теоретико-мировоззренческие и духовно-нравственные концепты процесса самоидентификации русской культуры.

Теоретической основой диссертации являются труды философов средневековья, концептуальные выводы исследований представителей немецкой классики, работы русских религиозных мыслителей конца XIX - нач. XX вв., современные труды по теории и истории культуры, истории православной религии, проблемам философской антропологии и антропологии православия, теории и истории Византийской культуры.

В частности, автор опирается на теоретический анализ латинской патристики, проведенный Г.Г. Майоровым, в трудах которого выведена типология западной христианской духовности, являющейся основополагающей парадигмой средневековой европейской культуры. В диссертации используется теоретико-методологический подход к рассмотрению культуры Византии и культуры России как двум типам духовности, осуществленный С.С. Аверинцевым. Общее и особенное в этих культурных системах обосновано с точки зрения сравнительного анализа с западной культурой и ее особым мироощущением. В целях спецификации православной антропологии, как предмета культурологического рассмотрения, использовалась методологическая позиция В.В. Бычкова, применяющего понятие «культурология» для широкого спектра вопросов, затрагиваемых ранней патристикой.

Для определения возможного ядра идентификации русской культуры автор обращался к работам И.В. Кондакова, предоставляющих архитектоническую модель построения национальной культуры, реализующуюся во внутренней взаимосвязи ее феноменологической системности (статики) и социокультурного развития (динамики). Теоретико-методологический подход автора, позволяющий выделить социокультурные парадигмы русской духовности как смысловой иерархии, где исторически «низшее» лежит в основании исторически «высшего», дает возможность использовать его для выявления алгоритма развития византийской культуры и определить преемственность ее регулятивных механизмов для русской (славяно-православной) культуры.

Методология исследования базируется на нескольких, дополняющих друг друга методах: герменевтическом, феноменологическом, компаративистском. В работе использованы также достижения специфических исторических методов православного богословия - историко-грамматического, аллегорического и типологического. Вместе с тем, автор не отказывается от применения диалектических принципов соотношения исторического и логического, объективности, всесторонности и конкретности рассмотрения. В диссертации рефлексивный анализ соединен с принципом мета-уровневого, дескриптивного подхода к рассмотрению антропологической проблематики, широко применяются отечественные и зарубежные историографические исследования.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- обоснованы формообразующий принцип, статус и типологические черты православной антропологии как синтетического культурологического и философского феномена;

- выведены концептуальные положения антиномичного учения о человеке восточно-христианской культуры,

- показана телеологическая сущность взаимоотношений человеческой личности и «трансцендентного» в системе православной культуры;

12

- выявлена гуманистически-нравственная, ценностно-культурологическая и этико-онтологическая, регулятивная, основа «Богочеловеческой» догматики;

- рассмотрена православная гносеология в контексте развития антропологической концепции восточной патристики и как особое направление в культуре раннего средневековья;

- определены особенности символико-«энергийного», эстетически-опосредованного, и сверхпонятийного, духовно-непосредственного, созерцания и постижения Логоса;

- рассмотрена практика аскетизма как своеобразная антропологическая модель и форма духовной культуры;

- проанализированы позДневизантийские учения «нетварного света» как раскрытие внутренних возможностей и способностей человека в мистической практике «умного делания»;

- выявлены культурно-антропологические смысловые значимости православной патристики, выступающие потенциальным ядром процесса духовной идентификации России.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Антропологическая концепция православия, создавшая деятельностно-преобразовательную типологию человека, обладающую характеристиками не только религиозной доктрины, но и синтетической философской системы, в процессе своего формирования представляла собой синтез ближневосточной духовной традиции, феномена византинизма и античной философии. Приобретя впоследствии статус доминирующего центра, она внутренне определяла и связывала воедино многообразие культурных ориентаций идейно-интеллектуального менталитета восточно-европейских этносов. Основными типологичёскими характеристиками «новой» культуры стали: углубленный и скрытый от внешних экзальтаций психологизм; обоснование духовности в качестве предельного основания реального бытия человека; сердечность, жертвенность, ориентация на духовный подвиг во имя поставленного идеала; культ сострадания и покаяния.

2. Синергия крайностей: «всеединой, всеобщей» (духовно-возвышенной) и «индивидуальной» (телесно-низменной) природы человека опирается на антиномизм как на основополагающий принцип православной антропологии. От святоотеческой культурной традиции, где зафиксировано единство противоречий между «духовным человеком» и «плотским человеком», содержание антропологической проблематики движется к принятию всеединства, всеобщности, кафоличности, выступающими основным критерием рассмотрения человека как личности, обладающей потенциальной возможностью разрешения антиномизма мира человеческого и мира трансцендентного. Осмысление проблематики человека в аспекте Богоуподобленности ставит задачу нравственно-духовного совершенствования личности. Понимание человека как вселенского, соборного существа позволяет примирить духовное и Материальное бытие и принять в качестве конкретной цели каждого человека достижение индивидуального спасения и «обожения».

3. Православная антропология прибегает к телеологическому обоснованию жизненного пути и предназначения человека посредством провозглашения каждого (даже самого последнего по своим моральным качествам) индивида центром Космоса, высшей ценностью в мире (Григорий Нисский, Немезий) и введения понятия «бог по благодати» (Афанасий Великий, каппадокийцы). Тем самым обозначается стремление человека к приобретению высших абсолютных ценностей и моральных норм сугубо личностным образом через индивидуальный поиск и бесконечное духовное восхождение. Эсхатологический телеологизм православия завершается «воссоединением» души и тела, заключающимся в духовной трансценденции человека за пределы земного мира и единением с Богом его личностно-всеобщей, разумной, соборной природы.

4. Культурологический анализ позволяет увидеть в догмате о Богочеловеке не только форму нравственно-субъективного, но и онтологически-объективного приобщения человеческой природы к системе культурных духовных ценностей. Онтологический аспект этого взаимоотношения проявлялся в восточной антропологии как новый образ земной жизни человека, намеченный смысловым (в мысле-формах) нисхождением абсолютного и трансцендентного Логоса в относительное и имманентное, повседневное человеческое бытие. Взаимоотношение «Бог-человек» переносится внутрь человеческой натуры, приобретая, с точки зрения патристики, реальный и регулятивный характер.

5. Гносеология православной патристики, составляя особое направление в культуре раннего средневековья, является развитием ее антропологического учения, напрямую акцентирующим процессы самопознания, самонаблюдения и рефлексии (Афанасий Великий, Григорий Богослов, Кирилл Иерусалимский). В концепции познания антропологический принцип антиномизма реализуется в виде синтеза идеи абсолютной непознаваемости Божества и его одновременной имманентности, заключающейся в самоочевидных

I ' представлениях о «высшей истинности». В связи с чем учение о Богопознании восточной церкви можно квалифицировать как личностно-мистический опыт, формирующийся на основании идеи о духовно-разумном единении человека и Абсолюта.

6. Внедренная в структуру гносеологической концепции византийской культуры попытка на категориальном философском уровне выразить противоречивость жизненных реалий средневекового человека, охватывала сферу непостижимую человеческим разумом, но все же, посредством восприятия «энергий», в некоторой степени доступную познанию (так называемое познание «по благодати»). С философской точки зрения «энергии» есть явление конечной конкретизации бесконечной сущности «Непостижимого», сфера опосредованного, образно-символического пути созерцания Абсолюта. Через чувственные эстетические символы, социокультурные атрибуты и эталонные образы человек постигает духовные регулятивы и нормы трансцендентного мира, делая имманентным «высшие тайны».

7. Относительное постижение Абсолюта «по сущности» переносилось в сферу непонятийно-эмоционального, где переживалось и ощущалось на внесознательном и сверхмысленном уровне экстатического «ведения» (Максим Исповедник) Божества. Здесь, с точки зрения патристики, достигается основная цель антропологии - обожение человека, которое осознается как внутреннее психологическое состояние личности, поднявшейся до сверхчеловеческого уровня, но все же не обретшего абсолютного совершенства. Основной гносеологической категорией становится «непознаваемость» в ее многочисленных гранях и смыслообразованиях.

8. Мистико-аскетический комплекс идейно-познавательных установок может рассматриваться как своеобразная антропологическая модель восточнохристианской культуры, утверждающая непосредственность восприятия человеком Абсолюта., принцип «диалогичности» Богосозерцания, выступающий как «общение» личности и Бога (или как «осияние» Божественным светом в поздневизантийской культуре), отражающие со-активность, со-действие человека познаваемой Сверсущности. Мистико-аскетическое познание есть синтетический результат реально-объективных (практических) усилий и духовно-нравственного совершенствования (разумный аспект) подвижника. Аскетический стиль «умного делания» направлен на преодоление негативных аспектов мирской (материальной) жизни и выражается в интенсивной психической активности субъекта. Самоотречение, отказ от материальных благ, укрощение плоти уравниваются концентрацией духовный сил, самодисциплинированностью, умением владеть собой, ответственностью, бесстрастием и умиротворенностью, любовью к ближнему. В культурный алгоритм мироощущения человека данная проблематика оставила в наследство постулат о необходимости восхождения по духовной «лествице» совершенствования (Иоанн Лествичник).

9. Тенденции христианской антропологии, направленные на возвышение личности и актуализировавшие необходимость рассмотрения психологического равновесия человека, обнаруживаются в теориях «нетварного света» Симеона Нового Богослова и «Фаворского света» Григория Паламы. Свет как «реальный» символ нетварности в учениях поздневизантийских мистиков становится основой сознания личности: в нем индивид познает Бога и себя. Свет раскрывается как сущность человеческой природы, нацеленной на Богоуподобление. Человек, дошедший до восприятия света, становится «светоносным», уподобляется Первообразу, обладает «здоровой душой». ' Практика исихазма, представлявшая собой иррациональный путь постижения Божества, вместе с тем означала виртуозное искусство управления человеком всей множественностью своих энергий, чувств, помыслов, устремлений путем внутренней дисциплины, построенной на «молчании» и духовной эмоциональной успокоенности. Исихия рассматривалась не как замыкание во внутренней сущности, а как прорыв из своей самости посредством синергии духовных и физических сил человека к Абсолюту.

10.Смысловые значимости византийской культуры, сформированные православной антропологией и гносеологией (такие как: утверждение внутреннего совершенства или Божественности личности, целостность человеческой натуры, терпение, милосердие и сочувствие как субстанциональные основания души, раскрытие истины жизни посредством поиска смысла бытия Бога, вера в абсолютные духовные возможности личности и дар самопознания, необходимость концентрации воли и формирования характера через приобщенность к трансцендентному и т.д.), в силу своей метакультурной сущности, выступают потенциальными фундаментальными ценностями российской культуры. Поэтому в славянорусском типе духовности православие может выполнять культурно-идентификационную роль, основываясь на многогранном спектре антропологических констант, позволяющих русской культуре сохранять свою целостность и единство.

Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты и выводы диссертационного исследования позволяют представить православную антропологию как культурологический и философский феномен. Предлагаемый в диссертации подход дает возможность глубже проникнуть в специфику и своеобразие восточной патристики, культурологически реконструировать святоотеческие тексты, обосновать восточно-христианскую антропологию как важнейшую идейную базу православной и средневековой культуры, византийской духовности и современного религиозного христианского сознания. Проведенный анализ может способствовать возрождению лучших традиционных духовных феноменов отечественной культуры и исторического православного христианства. Кроме того, предлагаемая работа имеет значимость и с точки зрения углубления знания об основных канонах и принципах православия, православной культуры. Данная диссертация - это философско-культурологическое оформление разрозненных антропологических идей в единую систему православного учения о человеке.

Результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов: культурологии, истории философии, истории культуры, философии религии, философской антропологии, спецкурса в области теории познания.

Апробация диссертации. Основные положения диссертации изложены в 3 авторских монографиях (26 п. л.) и других публикациях, общим объемом 15 п.л. Научные результаты использовались в курсах «Философия» и «Культурология», спецкурсе «Православное мышление и современность», читаемых в Новороссийской государственной морской академии. Отдельные идеи предлагаемого исследования докладывались автором на четырех региональных научно-теоретических конференциях (Ростов-на-Дону, 1991-1994 гг.), на ежегодных межвузовских конференциях Кубанского технологического государственного университета, на Философских Конгрессах в г. Санкт-Петербурге и г. Екатеринбурге (1997, 1999 гг.), на Димитриевских образовательных чтениях (г. Ростов-на-Дону, 1997, 1998 гг.), на Международном научном Конгрессе в г. Волгограде (1998 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (включающих восемь параграфов), заключения. Общий объем диссертации - 225 страниц. В списке использованной литературы - 324 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема человека в восточной патристике"

Заключение.

Анализ православных святоотеческих творений позволил выявить те главнейшие идеи догматического богословия христианской церкви эпохи его зарождения и становления, которые смогли создать не только новый тип антропологии, но и сформировать новый, своеобразный тип духовной культуры ранневизантийской эпохи, основные структурные и содержательные константы которой сегодня могут претендовать на статус определяющего ядра процесса идентификации российской культуры.

Мы исходили из понимания «восточной патристики» как целостного культурологического феномена, имевшего своей идейно-содержательной основой синтез двух культурных традиций: ближневосточной и античной, поскольку уже в этих духовных источниках, питавших христианство, содержались важные положения, идеи, методологические средства в рассмотрении сущности человеческой личности. Восточная патристика «удержала» саму проблематику античной философии, ассимилировала некоторые характерные черты и особенности ветхозаветной библейской традиции - именно это помогло ей создать оригинальную концепцию человека, отличающуюся специфическим подходом к решению антропологических проблем.

Одним из главных выводов исследования является положение, что восточная патристика, как феномен культуры, своим ценностным основанием имеет антропологическую проблематику, нацеленную на раскрытие потенциальных возможностей Личности, имманентным свойством которой является «Божественность». Человек потенциально устремлен к уподоблению Богу «по благодати», чем возвышается до уровня абсолютного совершенства, приобретая статус центра Вселенной, в котором сведены воедино все противоречия мира трансцендентного и мира «тварного».

Святоотеческая традиция формирует новую парадигму в культурном развитии. Человеческий ум, разум, сознание играют в ней главенствующую роль, делая личность подобной Богу. Через «дух» человек становится причастным бесконечному трансцендентному бытию. Духовное (всеобщее, соборное) в человеке связывает отдельного индивида со всем человеческим родом и является потенциальной возможностью его эсхатологического обожения. Поэтому православие придает огромное значение личному духовному началу в человеке, предполагая его дальнейшее совершенствование вплоть до обретения Богоподобия. Но личность, потенциально обладающая высшими ценностями, выполняет посреднические функции и «обратного» воздействия Бога на мир. Обожение и одухотворение мира, проникновение «лучей Божества» в «тварность» может происходить только при посредстве человека, где Абсолют получает значение идеального морально-регулятивного образца для нравственного совершенствования человека.

Вся основная догматика православия - о Святой Троице, Боговоплощении, Воскресении, Искуплении, сотериологические каноны - направлены на доказательство приведенного утверждения. Восточная патристика началом и концом своих изысканий ставила человека в его неразрывной связи с Абсолютом. Человек приходил к вере, религии, церкви и находил - себя, как становящуюся свободной, активную, самоопределяюшуся личность, обладающую реальными способностями достичь Триединого Бога. В силу кафоличности восточного христианства опыт отдельного индивида, его самосознание и всеобщий опыт церкви отождествлялись.

Человек, включенный в сотворенный мир, оказывался не одиноким в нем: две ипостаси Троицы (Бог-Сын и Бог-Дух Святой), являющиеся в то же время Личностями, Прообразами идеального человека, «ниспосылались» Отцом для сохранения созданного мира, для обожествления человеческого рода, для взаимопроникновения человека и Бога, для устранения противоположности между землей и небом. Более того, основное предназначение человека совпадало с «целью» Богочеловека - своей праведной жизнью достичь таких высот, чтобы быть ответственным за земной мир, за каждого человека; любовью к ближнему, состраданием, милосердием, сочувствием достичь глубин высшей Истины; через свой индивидуальный опыт и личностный поиск приобщиться к Божественным предметам бытия, сделать трансцендентное и недосягаемое совершенство имманентно присущим своей природе.

Трудно с психологической точки зрения переоценить значение столь простых и вместе с тем глубоких идей, находящих отклик во внутреннем мире человека. Своей антропологией православие преодолевает ограниченность отдельного человеческого существа, растворяясь во всеобщем единстве человечества, осуществляющимся в церкви как вселенской, соборной, духовной общности людей. Восточная патристика обосновала идею, что именно в церкви индивид находит не только себя, но и другого человека, объединенных стремлением к высшим идеалам.

Отличительной чертой православной антропологии является ее тотальный антиномизм, проявляющийся в дихотомиях: трансцендентного и тварного миров, нравственно-духовного восхождения личности к Абсолюту и несовершенного реального бытия. Противоречивость охватывала мировоззренческие представления людей той эпохи; добро и зло, свобода и предопределенность, смерть и воскресение, тело и душа - стали основными понятиями общественного сознания. Заслугой христианской теории является факт, что православие четко отразило и даже канонизировало этот дуализм мышления. Не устраняясь от решения столь сложных вопросов, восточная патристика провозглашает человека, противоречивого в своей сути, центром своих изысканий, «снимающим» дихотомизм между Сверхсовершенством и земным грешным миром. Более того, антиномизм и «двойственность» человеческой сущности утверждались как отражение (и как доказательство) бытия и существования Бога, воплощенного в естество человека. Это совершенно новое направление не только в плане построения антропологических концепций, но и духовной культуры в целом.

Именно поэтому восточно-христианская антропология, всеобщая религиозность в рамках одного культурного ареала стали объединяющей силой для многогранной византийской культуры. Проникнув своей «очеловеченностью» во все сферы бытия и сознания, восточная патристика связывала воедино все сферы знания, материальной и духовной культуры. Ориентация на Бога и его высочайшее творение - человека, выраженная в догматической формуле Богочеловека, предопределила развитие средневековой культуры Византии и Запада. В ней нашли отражение важнейшие мотивы, цели, способы христианской антропологии.

Дополнив же учение о человеке системой Богопознания, мистическими теориями возможности постижения Божества уже в этой земной жизни, православное христианство обрело свою актуальность и «жизнестойкость». Триединый Бог дает себя познать человеку в многочисленных проявлениях (энергии, свете, разуме, образах и символах) - надо только устроить свою жизнь так, чтобы быть достойным увидеть их и тем самым познать себя. С гносеологической точки зрения восточное христианское мышление иррационально. Ставя цель познания Божества и слияния с ним, концепция Богопознания подчеркивает, что логического мышления недостаточно для его познания. Разум не может достичь высот Божественного созерцания. Основные догматы объявляются превышающими познавательные способности человеческого разума.

Православное сознание тяготеет к апофатизму, считая метод отвержения тех определений, которые не отражают сущности Бога, истинным методом познания Абсолюта. Но чтобы сказать, чем Бог не является, необходимо пройти эти ступени в аскетическом самоусовершенствовании. Разум человеческий меркнет перед всеобъемлющей Божественной истиной. Но существуют Божественные «откровения», которые могут быть доступны человеческому сознанию только в личностно-мистическом опыте, превышающим понятийное и чувственное (образно-символическое) познание. Таким образом, внутренняя собранность, дисциплинированность, самоуглубленность - отличительные свойства видения человека в православной культуре.

В восточной патристике человек оказался главным символом, посредством которого трансцендентный мир связывается с земным, тварным. Утверждалось и существование обратного процесса: каждый человек может взойти по лестнице Богопознания и достичь высшей истины. Однако без самопознания, без разумного обращения к «жизни в Боге» этот невероятно трудный, бесконечный как любовь, духовный подъем невозможен. Христианство, таким образом, было нацелено на раскрытие субъективности, на обоснование психологического устройства человека, его потенциальных духовно-душевных качеств, на создание идеального образа человека. Индивидуальный дух человека, его внутренний мир предстают в восточно-христианском мышлении как уровни человеческой реальности. Чтобы познать эту реальность, надо выйти за ее пределы, за пределы сознания. Отсюда и культивирование мистического опыта и тех психосоматических приемов и методов, которые были выработаны подвижниками и приверженцами аскетизма.

Конечно же, решение проблем возвышения души, ее места в духовном облике человека, проблемы сознательного отношения человека к Богу как высшему этическому идеалу - это вопросы не только теологические, но и философско-культурологические. Греко-византийская антропология создала культурную матрицу эталонных человеческих отношений, где абсолютным образцом выступают личностные отношения между ипостасями Святой Троицы. Философичность, обобщенность, цельность в рассмотрении человека в полной мере характеризуют восточную патристику. И хотя святоотеческой православной мыслью не было создано систематичной антропологической теории, тем не менее, выработанные идеи, принципы, подходы к рассмотрению проблемы человека в соотнесенности с «проблемой» Бога позволяют сделать вывод о том, что православно-христианская концепция человека как личности существует, и в некоторых своих аспектах может претендовать на общечеловеческое и общекультурное значение.

Святоотеческие идеи любви, добра, благости, духовности, кафоличности, сострадания, покаяния, нравственного самоусовершенствования, помощи ближнему были восприняты русской религиозной философией на рубеже XIX-XX вв. Великий русский мыслитель П.А. Флоренский, перерабатывая богатое святоотеческое наследие, отмечал высочайшую плодотворность средневековой культуры и философии. По его мнению, именно средневековая культура, обладающая чертами органичности, объективности, самособранности, давала возможность «высветить» каждую личность, поскольку рассматривала ее в онтологической целостности и духовной взаимосвязи с другими людьми. Средневековая культура исключает раздробленность, тоталитарность, отчужденность, субъективность, что, согласно П.А. Флоренскому, было присуще возрожденческому типу культуры. Философия эпохи русского «духовного ренессанса» восприняла лучшие характеристики средневековой культуры, во многом сформированной восточной патристикой. Хотя русскую философию и культуру начала XX в. не следует отождествлять с православием или наследием святых отцов церкви: она содержала и языческие воззрения, и идеи мусульманства, и некоторые аспекты светской византийской культуры, и, конечно, собственное оригинальное решение антропологических проблем.

Тем не менее, выведенные концепты, смысловые значимости византийской культуры, сформированные православной антропологией и гносеологией, в дальнейшем развитые русской религиозной философией на рубеже Х1Х-ХХ вв, в силу своей метакультурной сущности могут рассматриваться как потенциальные фундаментальные ценности российской культуры. Такие архетипические, и, вместе с тем, общечеловеческие идеи, как утверждение внутреннего совершенства или Божественности личности, целостность человеческой натуры, терпение, милосердие и сочувствие как субстанциональные основания души, раскрытие истины жизни посредством поиска смысла бытия Бога, вера в абсолютные духовные возможности личности и дар самопознания, необходимость концентрации воли и формирования характера через приобщенность к трансцендентному и др. - не только раскрывают глубинные основания православной культуры, но и возможны как субстанциональная основа современной отечественной культуры. Поэтому в славяно-русском типе духовности православие может выполнять культурно-идентификационную роль, основываясь на многогранном спектре антропологических констант, позволяющих русской культуре сохранять свою целостность и единство.

Именно этими ценностно-смысловыми значимостями византийский тип духовности, берущий начало в восточно-христианской патристике, отличается от западноевропейского типа культуры, суть мироощущения которого Ф.М. Достоевский емко охарактеризовал как «мораль контракта». Изначальные экономические, социальные и политические противоречия между Востоком и

Западом Римской империи привели к догматическим противоречиям внутри единой церкви, а затем и к идейным и мировоззренческим различиям. Космические задачи, которые ставила перед собой Византия определяли и содержание духовной сферы: вселенскому государству должна соответствовать вселенская культура, основанная на истинной вере. Подобное осмысление своей предназначенности перейдет затем к Святой Руси, оказывая влияние на древнерусский тип духовности.

Западноевропейская государственная и церковная локальность требовала приближения к себе священной истории: здесь нет такого чувства соборности, кафоличности, вселенскости в понимании духовной связи между людьми, как на Востоке. Для западного христианства свойственна «акривия» - точное, неуклонное требование соблюдать заповеди Бога, отступление от которых строго регламентируется и наказывается. Поэтому и межчеловеческие отношения регулируются договором, «контрактом». Византийской культуре свойственна «икономия» («Божественное домостроительство»), предполагающая обоснование системы определенных действий человека на пути к спасению, естественными условиями которого выступают: разумное устройство Вселенной как отображение трансцендентного мира, а также «реальные» факты свершившегося Воплощения и искупительной жертвы Христа.

В Византии и на Руси человек - страдающее, кроткое, безответное, терпеливое существо, призванное к любви и милосердию. Западной типологии не свойственна страдательная и жертвенная участь человека: личности отводится там активная, деятельная роль, правда заметно тускнеющая на фоне абсолютных действий Бога. Объективные условия спасения человека (благодать, предопределенность) в антропологии Августина, например, противостоят человеческому фактору. Человеческое существо целиком и полностью зависит от воли Всевышнего. Между тем, восточной патристикой человеческой личности отводится достаточно активная роль в деле спасения и обожения: сознание и разум (а не страх и наказание) должны заставить его встать на путь восхождения к Трансценденту.

Представляется, что эти и многие другие отличительные особенности византийской культуры, ее православно-антропологической концепции, отвечают