автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проблема двойничества в русской литературе XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема двойничества в русской литературе XX века"

На правах рукописи

СИНЕВА ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА

ПРОБЛЕМА ДВОЙНИЧЕСТВА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА

10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Архангельск 2004

Работа выполнена на кафедре теории и истории литературы Северодвинского филиала Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор Фесенко Эмилия Яковлевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Гусейнов Чингиз Гасанович

доктор филологических наук, профессор Бараков Виктор Николаевич

Ведущая организация: Институт научной информации по общественным наукам Российской академии наук

Защита состоится «<?У» декабря 2004 г. в *^ОоС*часов на заседании диссертационного Совета КМ 212.191.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Поморском государственном университете им.М.В.Ломоносова по адресу: 164520, Архангельская область, г.Северодвинск, ул. Торцева, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета им. М.В.Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, пр. Ломоносова, 4.

Автореферат разослан « ¿?3» ноября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Фесенко Э.Я.

gQùS-Ч

тъ

um

з

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

К осмыслению проблемы двойственности бытия и сознания человека на протяжении многих веков обращались философы, психологи, художники. Представления о многослойной структуре мироздания и противоречивой природе человека отразились уже в мифах и фольклоре и т.д. Начиная с античности, над этой проблемой размышляли и писатели, создавая в своих произведениях множественную реальность (двоемирие или «многомирие») и образы двойников.

Наиболее остро проблема двойничества встала в литературе XX века, проходя лейтмотивом через произведения, созданные в русле разных художественных направлений. Ее осмысление связано с мотивами тени, зеркала, игры, сна, маски, использованием приемов метаморфозы, антитезы, олицетворения, персонификации, оксюморона, синекдохи, гротеска и др.

Обзор научных трудов, посвященных проблеме двойничества (М.В.Божович (1996), А.В.Козлова (1999), Т.А. Китанина (2000), Д.Чижевский, Л.Г.Александров, Н.И. Шубникова-Гусева, Г. Дюсембаева, А. Львовский, ГА. Склейнис, В. Кантор, В.Л. Махлин, Гр. Померанц, А.В. Симпсон, РА. Пис, А. Дуккон, М. Вудфорд, Н. Forderer, D. Gasperetti, N.A. Nilsson, E.D. Carter, R. Tymms, O. Rank, N. Reber, R. Rogers, C.-F. Keppler и др.), свидетельствует и об актуальности данной проблемы, и о ее перспективности, и о том, что она далека от окончательного решения. В западном литературоведении двойничество исследуется с позиций тендерного и культурологического подходов, теории архетипов, психоанализа (С. Rosset, J. Cain, К. Miller, R. Alter, Dr.A. Stocker, С Trono, J.-C. Benoit, P. Coates, С Lecouteux, G. Jurkevich, J. Herdman, K. Scherf, G. Conio и др.). С.З. Агранович и И.В. Саморукова(2001) обращают внимание на «аморфность» литературоведческого понятия двойничество, на его неоднозначную природу и структуру, а также на необходимость более детального его изучения в генетическом и функциональном аспектах. В их работе двойничество рассматривается в синтезе мифологического и литературоведческого подходов как одна из «архетем» ми-

ровой культуры и определяется как «языковая структура, в которой образ человека корректируется одним из исторических вариантов бинарной модели мира», что находит воплощение в мифологических и культурных «моделях». Таким образом, несмотря на большое количество научных исследований, посвященных анализу проблемы двойничества, остается непроясненным ряд вопросов, касающихся содержания понятия двойничество, его терминологизации. Требует дальнейшего изучения и проблема мифологических, философских и психологических основ двойничества, архетипических истоков образов двойников. Необходимость систематизации различных подходов к рассмотрению этого понятия и многоаспектного анализа проблемы двойничества обусловливает актуальность нашего диссертационного исследования. Объектом анализа являются романтические, реалистические и постмодернистские произведения русской литературы XX века - БА. Пильняка, В.В. Набокова, Н.В. Нарокова, В.А. Каверина, Саши Соколова, Ч. Гусейнова и др.

Предметом исследования является проблема двойничества в русской литературе XX века. Основное внимание сосредоточивается на анализе проблемы двоемирия, приемов создания разных типов образов двойников, а также мотивов зеркала,маски, тени, игры, сна и др.

Цель исследования - проследить эволюцию феномена двойничества в русской литературе двадцатого столетия.

Данная цель обусловила постановку следующих задач:

1. определить содержание понятия двойничество, обосновать правомерность употребления его в качестве литературоведческого термина;

2. проанализировать мифологические, философские и психологические корни двойничества;

3. выявить архетипические истоки разных типов образов двойников в мировой литературе;

4. определить своеобразие осмысления проблемы двойничества в произведениях, созданных в русле разных художественных направлений;

5. рассмотреть различные приемы создания образов двойников.

Методологической базой диссертационного исследования является комплекс подходов к анализу литературного произведения: историко-генетический, историко-типологический, сравнительно-типологический с применением элементов интертекстуального анализа. Конкретные наблюдения и выводы опираются на труды К.Г.Юнга, М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, И.С. Кона, АЛ. Эсалнек, М. Ямпольского, В.В. Агеносова, С.З. Агранович, И.В. Саморуковой, А.И. Есюкова, М.Б. Божович, Э.Я. Фесенко, А.В. Козловой, А.Ф. Косарева, Л.Е. Семенова и др.

Научная новизна предлагаемого исследования состоит в систематизации различных взглядов на содержание понятия двойничество, разработке его определения, выявлении архетипических истоков образов двойников в мировой литературе, привлечении мало исследованного в литературоведении материала («Двойники» Б.А. Пильняка, «Мнимые величины» Н.В. Нарокова, ранняя новеллистика В.А. Каверина, «Магомед, Мамед, Мамиш» Ч. Гусейнова).

Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении содержания понятия двойничество, установлении факта его терминологизации, разработке теоретико-методологических основ анализа проблемы двойничества на материале произведений русской литературы XX века, созданных в русле разных художественных направлений.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее результатов для характеристики эволюции феномена двойниче-ства в русской литературе двадцатого столетия. Материалы исследования могут быть использованы в практике вузовского преподавания (в процессе разработки курса «История русской литературы XX века» и спецкурса «Проблема двойни-чества в русской литературе» и др.), а также в практике школьного обучения.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Процесс терминологизации понятия двойничество находится в стадии становления.

2. Содержание понятия двойничество включает три компонента: 1) двое-мирие (или «многомирие») в художественном пространстве текста; 2) двойни-

чество на уровне системы образов-персонажей (образы двойников); 3) «двойники» как результат смысловой инференции, осуществляемой в системе соотношений «текст - текст» в соответствии с принципом интертекстуальности.

3. Образы двойников создаются на основе разных архетипов: Анима и Анимус (субстанциональное противоречие между женским и мужским началами в человеке), Тень (конфликт сознательных и бессознательных пластов психики человека), Самость (стремление проявить свою индивидуальность), Трик-стер и Мать (столкновение созидательных и разрушительных тенденций).

4. В романтических произведениях XX века проблема двойничества развивается в русле классического романтизма, мотивный спектр которой составляют мотивы тени, игры, маски, сна, «замены» человека, зеркала в сочетании с приемамиметаморофозы, олицетворения, оксюморона, гротеска, антитезы и др. Наиболее многогранно в романтической литературе этой эпохи проблема двойничества осмысляется в раннем творчестве В.А. Каверина.

5. Приемы создания двойственной «реальности» и образов двойников, используемые в реалистической литературе XX века, имеют свою специфику по сравнению с романтической: доминирующими в ней становятся мотивы зеркала и маски, расширяется спектр вариантов принципа зеркальности и приема «внутреннего монолога» (Б. Пильняк, Н. Нароков, В. Каверин, Ч. Гусейнов); двоемирие приобретает новый характер: романтический мир фантазии вытесняется «фантасмагорической реальностью».

6. В произведениях писателей-постмодернистов представлены новые способы изображения раздвоенного мира и человека: «шизофренический дискурс» (Саша Соколов), виртуальная реальность (В. Пелевин, Ч. Гусейнов), которая создается посредством приемов «потока сознания», языковой игры, интертекстуальности; появляется новый тип героя, «я» которого бесконечно «умножается» и часто представляет собой психически и физически неполноценную личность.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры теории и истории литературы Северодвинского филиала Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Основные положения исследо-

вания были апробированы на научных конференциях: межвузовской конференции «М.В.Ломоносов и российская культура» (Северодвинск 1997), региональной научной конференции «Проблемы гуманитарного знания: на рубеже веков» (Северодвинск, 1999), Ломоносовских чтениях (Северодвинск, 1999 - 2004), международной конференции «Проблемы преподавания и изучения русской литературы XX века в школе и вузе» (Москва, 2002), международной научной конференции «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Северодвинск, 2002), международной научной конференции «VI Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, 2002), 13-й международной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (Санкт-Петербург, 2002), Филологических чтениях (Северодвинск, 2002), всероссийской научной конференции молодых ученых «Проблемы литературы XX века» (Северодвинск, 2003), международной научно-практической конференции «VIII Виноградовские чтения» (Москва, 2004). Результаты работы отражены в 13 публикациях общим объемом 6,6 п.л.

Cтpyктypa работы состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, формулируются его цели и задачи, определяются объект, предмет и методика работы, характеризуется степень разработанности вопроса в современном литературоведении.

Первая глава «Двойничество как феномен культуры» состоитиз четырехпа-раграфов. В первом из них «Квопросу о термине двойничество» характеризуются представления о явлении двойственности, отразившиеся в разных науках и видах искусства, рассматривается история понятия двойничество и связанных с ним терминов (двойник, интертекстуальность), формулируются основные подходы к интерпретации термина двойничество, определяется содержание данного понятия.

«Дуальные модели» лежат в основе мировоззрения многих народов и онтологически связаны с природой человеческого мышления, что нашло отражение и в языке. В мировой культуре явление двойственности соотносится с такими категориями, как «двоемирие», дуализм, антиномичность, контрастность, антитезисность, биологизм и т.д. В каждой науке существуют специальные термины для его обозначения: в философии - дуализм, в психологии и психиатрии - раздвоение личности, диссоциативное расстройство, феномен «множественнойличности», «зеркальноеЯ» и шизофрения, в литературоведении - двойничество, двоемирие, двойник.

В литературоведческих исследованиях можно обнаружить разночтения в определениях термина двойник. Среди существенных характеристик образов двойников российские и зарубежные исследователи (Н.Я. Берковский, Ю.М. Лотман, Р. Альтер, Н. Живолупова, А. Ханзен-Леве и др.) выделяют тождественность их внешности, а иногда и внутренней сущности, иррациональность природы второго Я. Двойник может рассматриваться как позитивно (друг, помощник, alter ego), так и негативно (свидетельство нарушения гармонии личности, проявление асимметрии, нечто, появившееся из демонического мира или глубинных сфер человеческой души). Наиболее распространенной является классификация, включающая образы «внешних» и «внутренних» двойников.

В литературоведении обобщающим для понятий двоемирие и двойник является термин двойничество, которое неоднозначно трактуется в работах современных исследователей. Одни ученые определяют двойничество как тему (С.С. Аверинцев, Ж. Коньо), проблему (Л. Романчук, С.Г. Семенова), мотив (И. Миримский, Э. Френзел, А. Дуккон), концепт (А.Ю. Мещанский), идею (Л.А.Абрамян, И.Тодорова), архетип (Е.М.Мелетинский, С.З.Агранович, И.В. Саморукова) и т.д. Другие рассматривают двойничество как художественный прием, считая, что оно является принципом построения композиции (О.Ю. Сконечная), приемом создания образов двойников (Л.В. Чернец), «способом сюжетно-композиционноп разработки образа героя» (Н.Т. Рытмарь), «сюжетным принципом» (В.В. Малащенко), «сюжетообразующиммотивом»

(Т.А. Калашникова, Д.В. Козлова) и т.д. В отдельных случаях термин двойниче-ство употребляется в метафорическом значении: его называют эффектом (Д. Чижевский, В.Ю. Сухачев), традицией (В. Рамахдан), феноменом (В. Линецкий, А.В. Козлова), ситуацией (Ф. Жак) и т.д. Ряд исследователей неоднозначно характеризуют данный термин, одновременно называя двойничест-во темой и проблемой (О. Воронова, С.Н. Кирьянов, А. Якубовский), мотивом и проблемой (А.В. Козлова), темой и мотивом (А.Б. Ботникова, Йен Тинг-чиа), темой, принципом построения композиции, мотивом (О.Ю. Сконечная), темой, типом, ситуацией, принципом построения композиции и риторической фигурой, фильтром (А.К.Жолковский, М.Б.Ямпольский), темой, мотивом, проблемой, «сюжетнымходом» (М.В. Божович) и т.д.

Сам факт столь частого употребления данного слова в литературоведческих работах преимущественно без знака (кавычек), указывающего на его метафорический характер, свидетельствует о явной тенденции к его терминологизации. С нашей точки зрения, двойничество может выступать как тема, проблема и мотив, которые реализуются в художественном тексте за счет осмысления феномена двоемирия, использования мотивов зеркала, тени, игры, маски, приемов метаморфозы, олицетворения, персонификации, «овеществления», оксюморона, гротеска, антитезы, синекдохи и интертекстуальности и т.д.

Анализ литературы по проблеме двойничества показал, что в современном литературоведении существуют четыре основных подхода к толкованию понятия двойничество. Оно может рассматриваться как онтологическая черта культуры (B.C. Рамахдан, Ж. Коньо, С.З. Агранович, И.В. Саморукова и др.), как явление, охватывающее практически все сферы человеческой жизнедеятельности, двойничество становится сущностной чертой человеческого сознания. Подобная трактовка предельно расширяет границы этого понятия, в результате чего феномен двойничества можно обнаружить практически в каждом явлении и предмете. Следовательно, данный подход не вполне удобен для использования его в литературоведческом аспекте. Исследователи, в работах которых двойничество рассматривается как синтез двоемирия и создания образов двойников

(А.К. Жолковский, О. Воронова, А.В. Рафаева, М.Б. Ямпольский, С.Г. Семенова и др.), анализируют этот феномен преимущественно на материале художественных текстов, где ситуация двойственной или множественной «реальности» обусловливает появление образов двойников. В нашей работе мы соглашаемся с этой трактовкой, однако расширяем ее за счет включения в содержание понятия двойиичество создание «двойников», являющихся результатом смысловой ин-ференции, осуществляемой в системе соотношений «текст - текст» в соответствии с принципом интертекстуальности. Понимание двойничества как создания образов двойников наиболее популярно среди исследователей (Ю.М. Лотман, Э. Френзел, Дж. Гердман, А.В. Козлова и др.). Это явление воспринимается ими как проявление сложности человеческой натуры, ее склонности к внутреннему диалогу. Существуют также и взгляды на двойничество как на композиционный прием создания образов двойников (Л.В. Чернец, О.Ю. Сконечная); в таком случае оно рассматривается как один из способов сюжетно-композиционной организации текста. Подобное толкование значительно сужает границы понятия двойничество. При существующем многообразии подходов считаем необходимым выработать определение термина двойничество, содержание которого вмещает все три компонента, выделяемые исследователями: 1)двоемирие (или «многомирие») в художественном пространстве текста; 2) двойничество на уровне системы образов-персонажей (образы двойников); 3) «двойники» как результат смысловой инференции, осуществляемой в системе соотношений «текст - текст» в соответствии с принципом интертекстуальности.

Во втором параграфе «Мифологические корни проблемы двойничества» рассматриваются мифологические представления (о многослойности мира, метаморфозах богов и культурных героев, близнечных мифах и отдельных символических образах зеркала, окна, тени, сна и др.), которые являются истоками художественного «двоемирия» и образов двойников в мировой литературе.

Проблема двойственности природы мира и человека стала неотъемлемой характеристикой мифологической и языковой картин мира, которые насквозь антиномичны: для них характерен набор таких бинарных оппозиций, как

верх/низ, небо/земля, земля/подземное царство, правый/левый, восток/запад, север/юг, день/ночь, свой/чужой, внутренний/внешний, близкий /далекий и др.

Архаический образ многоуровневой модели мироздания обусловил появление в литературе категории двоемирия. Литература романтизма обратилась к мифологии, фольклору и трансформировала древние представления о много-слойности мира и генетической связи вселенной и человека; вслед за ней литература реализма, символизма, модернизма и постмодернизма в осмыслении проблемы двойничества пошла по пути углубления психологизма и создания калейдоскопического множества субъективных «реальностей».

Многие мотивы, которые стали использоваться в художественных произведениях для изображения двоемирия и создания образов двойников {тени, зеркала, маски), имеют мифологические корни. Вслед за мифологией в литературе образ зеркала обрел целый спектр значений: он символизировал границу между мирами, или «дверь», «окно» в иной мир («Золотой горшок» Э.ТА. Гофмана, «Алиса в Зазеркалье» Л. Кэролла, «Орфей» Ж. Кокто, «Перед зеркалом» ВА. Каверина и мн. др.), был символом предзнаменования несчастья («Евгений Онегин» А.С. Пушкина, «Хочу у зеркала...» М. Цветаевой, «Не оттого, что зеркало разбилось...» А.Ахматовой и т.д.); в литературе XIX -XX веков он стал «моделью памяти» («Все унеслось прозрачным дымом...» А. Ахматовой, «Весна» А. Белого и др.), «мистическим собеседником» («Перед зеркалом» В. Хлебникова и т.д.), «призмой», через которую люди смотрят на окружающий мир («Приглашение на казнь» В.В. Набокова» и т.д.) и пр. Использование образа зеркала послужило основой для принципа «зеркальности» в литературе, реализация которого подчеркивает многогранность мира.

Идея двойственности мира и человека связана и с мотивом сна. В мифологии многих народов мира существовали представления о смешении реальности и иллюзорного бытия. Можно выделить три основных значения этого мотива в мифологии: 1) другая реальность, в которой царят иные представления о времени и пространстве, изменяются физические характеристики предметов,

поэтому становится возможным общение с предками, духами и богами («Мартын Задека» A.M. Ремизова и др.); 2) предсказание («Анна Каренина» Л.Н. Толстого, «Перед зеркалом» В.А. Каверина и др.); 3) временная смерть («Ночная фиалка» А. Блока и др.).

Мотив маски как «личины», помогающей скрыть истинную сущность, стал «архетемой» мировой литературы («Александр, или Лжепророк» Лукиана, «Амфитрион» Плавта, «Сон в летнюю ночь» У. Шекспира, «Крошка Цахес» Э.Т.А. Гофмана, «Маскарад» М.Ю. Лермонтова, «Балаганчик» А. Блока, «Обнаженные маски» Л. Пиранделло, «Приглашение на казнь» В.В. Набокова, «Мнимые величины» Н.В. Нарокова и др.).

Мифологические представления об оборотничестве богов и культурных героев (Нарцисс, Арахна, Зевс и др.) легли в основу литературного приема ме-таморофозы («Метаморфозы» Овидия, «Золотой осел» Апулея, «Золотой горшок» Э.Т.А. Гофмана, «Сильва» Веркора, «Превращение» Ф. Кафки, «Собачье сердце», «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, «Легкие шаги», «Верлиока» ВА. Каверина и мн. др.).

Образы двойников восходят к близнечным мифам. Человеку всегда было необходимо верить, что существует скрытая сила, управляющая его мыслями и действиями и в то же время противостоящая ему, олицетворенная в образе двойника, роль которого могли играть близнец, душа, зеркальное отражение, тень, портретное изображение, дыхание, плацента и т.д. Представления о существовании двойников зафиксированы в мифологии многих народов мира. В художественной литературе этот образ претерпел трансформацию от близнеца как точной копии героя - «внешнего» двойника (Медардус и Викторин из романа «Эликсиры дьявола» Э.Т.А. Гофмана, братья Лачиновы из романа «Двойники» Б. Пильняка, братья Бабичевы из романа Ю. Олеши «Зависть» и др.) к интегральной части его существа, «второму Я» - «внутреннему» двойнику («Уильям Уилсон» Э. По, «Портрет Дориана Грея» О. Уайльда, «Мнимые величины» Н.В. Нарокова, «Перед зеркалом» ВА. Каверина, «Школа для дураков» Саши Соколова и др.). В литературе XX века значительно усложнились

представления о двойничестве: функции двойников стали выполнять не только персонажи, но и предметы, тени, отражения в зеркале, воспоминания («Заместительница» Б. Пастернака, «Солярис» С. Лема, «Тень» Е. Шварца, «Пурпурный палимпсест» В.А. Каверина и др.).

От древних мифов и до начала XXI столетия мотив двойничества прошел длительную эволюцию по пути обогащения приемов создания образов двойников и усложнения модели мира в художественном тексте, обусловленных развитием культуры и науки.

Третий параграф «Генезис проблемы двойничества: философский и психологический аспекты» посвящен анализу причин возникновения представлений о противоречивой природе человеческого Я с позиции философов, психологов и социологов.

Философской базой для феномена двойничества в литературе стали идеи онтологической двойственности сознания человека, этического дуализма и социальной детерминированности индивида.

Идея онтологической двойственности сознания человека отчасти может быть объяснена двойственной структурой головного мозга. В концепциях многих философов (Г.Сковорода, А.Шопенгауэр, С.Кьеркегор, Ф.Ницше, Н. Бердяев, Э. Фромм и мн. др.) человек предстает как существо, сотканное из противоречий. Единство и борьба противоположностей рассматриваются как необходимое условие существования мира (И. Кант, Ф. Шеллинг, С. Франк и др.). Один из аспектов осмысления причин онтологической двойственности человека - противопоставление физического (плоть, тело) и духовного (душа, Дух). В разные исторические эпохи душа отождествлялась то со всей психикой (Демокрит, Сократ, Аристотель, Платон и др.), то с ментальностью (Р. Декарт), то с бессознательным (Э. Гартман, З. Фрейд и др.), что нашло отражение в художественной литературе («Федра» Ж. Расина, «Пиковая дама» А.С. Пушкина, «Слишком ранние», «Узел» З. Гиппиус и др.). А в XIX - XX веках ученые (З. Фрейд, К.Г. Юнг, Э. Берн и др.) попытались объяснить причину «вечного» конфликта через введение новых категорий - бессознательное, сверхсознание и сознание, которые на-

шли художественное воплощение во многих произведениях мировой литературы в виде создания образов «внутренних» двойников («Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» Л.Стивенсона, «Одлян, или Воздух свободы» Л. Габышева, «Перед зеркалом» ВА Каверина и др.).

Другие философы усматривали корень противоречий в этическом дуализме, так как в душе человека идет вечный спор между Добром и Злом (И. Сирин, Т. Задонский, И. Кант, Д. Мережковский, Э. Фромм и др.), что может быть связано и с двойственной природой самого Абсолюта (Ф. Шеллинг, В. Соловьев), являющегося единым источником как светлого, так и темного начал в человеке. Эта амбивалентность Добра и Зла нашла отражение и в художественной литературе в виде многоликой персонификации сил Зла (Люцифер, Мефистофель, Демон, Воланд и др.).

Идея двойственности человека связана и с концепцией социальной детерминированности индивида, самосознание которого формируется в обществе, заставляющем его надевать различные социальные маски, или скрывающие ложь и лицемерие, или защищающие от угроз внешнего мира, или компенсирующие недостающие человеку качества, а иногда и «замещающие» его «подлинное Я» (Е. Финк, Э. Берн, З. Фрейд, К. Юнг, Ч. Кули, Л. Фейербах и др.), что было связано с трагическими событиями, происходившими в XX веке («Защита Лужина» В.В. Набокова, «Степной волк» Г. Гессе, «Назову себя Гантенбайн» М. Фриша, «Чужое лицо» К. Абэ, «Сандро из Чегема» Ф. Искандера, «Палисан-дрия» Саши Соколова и др.).

В четвертом параграфе «Об архетипических истоках образов двойников в художественной литературе» архетипы рассматриваются как источник двойни-чества и средство создания образов двойников в литературных произведениях.

В процессе исследования бессознательного К.Г. Юнг выявил полярность психических структур. Она отразилась в архетипах, многие из которых двойственны по своей природе. Архетипы стали философской основой для формирования в художественной литературе архетипического образа двойника, появление которого связано с субстанциональным противоречием между женским и

мужским началами в человеке (Анима и Анимус), с конфликтом сознательных и бессознательных пластов психики человека (Тень), со стремлением проявить свою индивидуальность (Самость), со столкновением созидательных и разрушительных начал (Трикстер и Мать) и др. Архетипы лежат в основе создания разных типов двойников. С архетипом Трикстер связано появление: «внешнего» двойника (мифические Прометей и Эпиметей, библейские Иаков и Исава, Голядкин I и Голядкин II в романе Ф.М. Достоевского «Двойник», Феликс и Герман в повести В.В. Набокова «Отчаяние» и др.), «внутреннего» двойника (Черт как порождение болезненного сознания Ивана Карамазова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», «второе Я» Е.Тураевой в романе В.А. Каверина «Перед зеркалом», П.П. Семенов как «маска» Е.И. Любкина в романе Н.В. Нарокова «Мнимые величины» и др.), части тела как двойника героя, созданного с помощью приема синекдохи («Нос» Н.В. Гоголя и др.).

Художественным воплощением бессознательной части психики, символизирующей темную сторону личности и персонифицирующей все то, что человек отказывается принимать в самом себе, по мысли К.Г. Юнга, является архетип Тень. В его осмыслении в художественной литературе XIX - XX веков наметились три основные тенденции. Во-первых, в ней развиваются идеи Юнга об образе тени как воплощении бессознательной части человеческой психики, характеризующейся преимущественно негативно. Отсюда - рассмотрение образа тени как врага, «злого гения», «демонического двойника», пытающегося подчинить себе все мысли и желания человека («Калеб Уильямс, или Вещи как они есть» У. Годвина, «Тень» Е. Шварца). Во-вторых, образ тени рассматривается как «вещь», «маска» («Удивительные приключения Петера Шлемиля» А. фон Шамиссо, «Пурпурный палимпсест» ВА Каверина) в связи с проблемой обезличивания человека («Машенька» В.В.Набокова, «Тени в раю» Э.М. Ремарка). В-третьих, образ тени является персонификацией «второго Я», «моделью памяти», которая хранит информацию о чувствах, мыслях, увлечениях человека («Тень» Э. По, «Пурпурный палимпсест» В.А. Каверина). Мотив утраты тени связан с вечной борьбой в человеке темных и светлых сторон.

ГлаваII «Поэтикамотива двойничества в литературе двадцатого столетия» посвящена анализу осмысления проблемы двойничества в произведениях писателей XX века, созданных в русле разных художественных методов, исследованию их мотивного спектра и приемов, с помощью которых в них создается «множественная» «реальность» и образы двойников. Глава состоит из трех параграфов.

Предметом исследования в первом параграфе «Мотивный спектр романтических произведений В.А. Каверина» стали мотивы, за счет которых в прозе Каверина реализуется проблема двойничества.

Своеобразное романтическое мировидение XX века нашло выражение в особом типе героя и в использовании элементов поэтики, типичных для литературы классического романтизма, а также в особом внимании к осмыслению проблемы двойничества. В начале столетия элементы романтизма были составной частью творчества символистов (А. Блока, В. Брюсова), романтических произведений А. Грина, Н. Тихонова, Э. Багрицкого, в сочинениях представителей литературного объединения «Серапионовы братья», куда входил и В.А. Каверин, сущность романтического мировидения которого состояла в стремлении найти идеал в самой жизни.

В XX веке Каверин продолжил традицию осмысления проблемы двоеми-рия. В повести «Верлиока» сосуществует несколько миров: фантастический и реальный, мир природы и цивилизации, Добра и Зла и т.д. В ней противопоставлены два взгляда на мир - детский и взрослый. Как в повести А. Толстого «Детство Никиты», «детских» рассказах Тэффи («Неживой зверь», «Чертик в баночке» и др.), воображение ребенка создает вторую, «фантасмагорическую реальность»: неживые предметы (статуя из розового туфа, фотография бабушки Платона Платоновича, «бумажные» люди в Шабарше) оживают, а животные и растения (Кот и Шотландская Роза) наделяются человеческими качествами за счет использования приемов олицетворения, персонификации, гиперболы, гротеска.

Романтическая идея двоемирия, утраты человеком своей индивидуальности тесно связана в произведениях В.А. Каверина с мотивом тени как символи-

ческим образом «модели памяти» («Пурпурный палимпсест»). В его осмыслении писатель отходит от традиционной юнговской интерпретации архетипа Тень как воплощения негативных, бессознательных качеств человека, воспринятой немецкими романтиками. Если у героев Гофмана «дневное» Ядоброде-тельно, а «ночное» - носитель темного начала («Девица Скюдери»), то «дневное» и «ночное» Я у героев Каверина не окрашиваются положительной или отрицательной коннотацией.

В решении проблемы двойничества в творчестве Каверина важную роль играет мотив сна. В сказочной повести «Верлиока» актуализировалось одно из его символических значений: сон как другая реальность, в которой царят иные представления о времени, пространстве и проявляется «другая» сущность человека. Вслед за П. Кальдероном («Жизнь есть сон»), Ж. Казотом («Влюбленный дьявол»), Ф.М.Достоевским («Сон смешного человека»), В.В.Набоковым («Приглашение на казнь») и мн. др. в каверинской повести сон стал композиционным приемом создания «второй реальности», способом вернуться в прошлое и переосмыслить его.

Заметную роль в раскрытии проблемы двойничества играет и мотив замены человека В каверинской новелле «Ревизор» нагнетается мрачная атмосфера бессмысленности и парадоксальности в духе Э.ТА. Гофмана («Эликсиры дьявола»), Ф.М. Достоевского («Двойник»), В.В. Набокова («Отчаяние»). Человеческая личность обесценивается и обезличивается: Чучугин без труда занял чужую должность, место чужого мужа, отца и зятя, но ничего не изменилось в жизни этих людей. Обращение к этому мотиву дает Каверину возможность подчеркнуть трагизм ситуации замены человека, не способного обрести гармонию с самим собой и с миром.

В использовании мотива игры / куклы ВА Каверин развивает традиции Э.Т.А. Гофмана («Песочный человек», «Автоматы», «Житейские воззрения Кота Мурра» и др.), Ф.М. Достоевского («Дядюшкин сон») и разрабатывает тему замены человека марионеткой. Писатель разделяет тревогу В. Маяковского («Бумажные ужасы»), В. Набокова («Приглашение на казнь»), Е. Замятина

(«Мы»), Ю. Олеши («Три толстяка») по поводу обезличивания человека: Ша-барша - «бумажное царство», создание «документа», в котором стало смыслом существования людей, а человек, посвятивший свою жизнь служению бумаге, постепенно превращается в бездушный документ.

В противовес Овидию («Метаморфозы»), Апулею («Золотой осел»), А.С. Пушкину («Сказка о царе Салтане...»), ВА. Каверин обратился к приему «романтической метаморфозы», которая связана с идеей «вечного» перевоплощения бессмертной души, отразившейся еще в древнегреческой и индуистской философиях (превращения Васи), мифологическими представлениями об оборотничестве и воплощении души человека в животном, растении (перерождения Верлиоки), идеей генетической связи мира природы и человека, антропоморфизма, реализовавшейся, в частности, в архетипе Мирового древа (превращение неживого в живое в сказке «Легкие шаги», метаморфоза героя в дерево в новелле «Столяры» и повести «Верлиока», в камень - в новеллах «Сын Стекольщика», «Хроника города Лейпцига за 18.. год», в бумагу - в повести «Верлиока»).

Еще одним приемом создания двойничества в каверинских произведениях является оксюморон («Легкие шаги», «Верлиока»). С его помощью подчеркивается двойственность образа Верлиоки, в котором сочетались антиномич-ные начала - высокое и низкое, старое и молодое, смертное и бессмертное, а также переплелись западные и русские фольклорные корни.

Во втором параграфе «Проблема двоемирия и приемы создания образов двойников в реалистических произведениях XXвека» исследуется своеобразие реализации проблемы двойничества в литературе реализма, который претерпел определенную трансформацию: продолжая традиции романтизма («Перед зеркалом» В.А.Каверина), «фантастического реализма» («Мнимые величины» Н.В. Нарокова), разработанные в XIX веке, он вобрал в себя и черты некоторых модернистских течений, появившихся в конце XIX - начале XX веков, - экспрессионизма, символизма, импрессионизма и др. («Двойники» Б. А. Пильняка, «Магомед, Мамед, Мамиш» Ч.Г. Гусейнова).

Одним из основных в литературе XX века стал мотив двойничества, отражающий проблему поисков идентичности человека в новых исторических условиях. В реалистических произведениях для создания противоречивого характера широко использовались многие мотивы и приемы, характерные для поэтики романтизма (мотивы зеркала, сна, маски, приемы зеркальности, антитезы и др.). Способом создания сложного внутреннего мира персонажей стало и обращение к архетипам. Двоемирие в произведениях писателей-реалистов приобрело совершенно новый характер: место романтического мира фантазии заняла «фантасмагорическая реальность» («Мнимые величины» Н.Нарокова, «Сивцев Вражек» М. Осоргина). В романе Н.В. Нарокова «Мнимые величины» мир разделился на настоящий, истинный (мир людей, защищающих «вечные» ценности, мир Евлалии Григорьевны и Софьи Дмитриевны) и ненастоящий, мнимый («мир колеблющихся, неуловимых фантомов», убийц-чекистов, предателей и их жертв). Данная антитеза имеет глубокий религиозный подтекст, так как в романе показано столкновение не просто большевистской идеологии и «вечных» человеческих ценностей, а сил Добра и Зла («полем брани» стала душа человека). В романе изображена «фантасмагорическая реальность» - мир, в котором «истинное» и «мнимое» поменялись местами; в нем царит «хаос лжи» (допросы напоминают «шабаш ведьм» из-за абсурдной путаницы в показаниях), личность подавляется и уничтожается, ломка людей превращается в спорт, а казнь - в страшную игру.

Для того, чтобы показать раздвоенность героя, писатель прибегает к мотиву маски. Она чаще всего связывается с негативными качествами людей, но в XX веке, который О. Мандельштам назвал «веком-волкодавом», представления о маске изменились. Произошел отказ от употребления самого атрибута, и маска приобрела исключительно метафорический характер. Наиболее значимыми в XX веке стали две ее функции: она могла скрывать не только нравственную порчу лицемерного человека (Володеев), но и защищать человека от жестокого мира (Елена Дмитриевна). Гораздо чаще маска сливалась с «лицом» и заменяла его («Чужое лицо» К. Абэ, «Мнимые величины» Н. Нарокова). В романе

«Мнимые величины» персонажи надевали разные маски, скрывая свое нравственное «двойничество» (маска внешней благопристойности - у Володеева, маска влюбленной женщины - у Елены Дмитриевны). По мысли Ф. Бэкона, человек снимает маску в трех случаях: в уединении (Е.И. Любкин), в порыве страсти (Елена Дмитриевна) и в новых, непривычных обстоятельствах (Володеев). Она может быть не только средством обмана и защиты, но и способом осознать свою истинную сущность. Так, Любкин надевает маску, прикрывшись именем Семенова, но по сути как бы сбрасывает панцирь со своей души, обнаруживая свое глубоко упрятанное Я, мятущуюся душу, стремящуюся к Богу. Двойственность образа Любкина подчеркиваеся уже в самом имени, выбранном им для общения с Евлалией Григорьевной, - Павел Петрович Семенов, в котором скрыта аллюзия к апостолам Христа Петру и Павлу, имени русского царя Павла I, отнюдь не отличавшегося добротой, а также реминисценция, связывающая его с образом двойника - Павла Семеновича Супрунова. Сходство Любкина и Семенова проявляется в деталях: у них обоих тяжелый, пристальный взгляд, какая-то подавляющая сила, которая чувствовалась в голосе и т.д. Интертекстуальные связи нароковских персонажей с героями Ф.М. Достоевского - Великим Инквизитором, Раскольниковым (Любкин) и Смердяковым (Володеев), Сонечкой Мармеладовой (Евлалия Григорьевна) - также помогают разобраться в двойственности героев.

Зеркало в литературе XX века по-прежнему было средством самопознания, «мистическим собеседником», символом предсказания, своеобразной границей между разными мирами - «внутренним» и «внешним», миром чувств и рассудка. Эти значения актуализировались в произведениях В.В. Набокова («Приглашение нак казнь», «Защита Лужина»), Н.В. Нарокова («Мнимые величины»), В.А. Каверина («Песочные часы», «Пурпурный палимпсест», «Ревизор», «Верлиока», «Перед зеркалом» и др.).

Особое внимание уделяется принципу зеркальности, который реализуется в каверинском романе «Перед зеркалом» в плане отражения личности героев в письмах, произведениях искусства, друг в друге. Переписка с Карновским стала

для Тураевой зеркалом, в которое она смотрелась всю свою жизнь, способом самопознания, самовыражения, исповедью. Набоковские кривые зеркала («Приглашение на казнь», «Защита Лужина») являются метафорой искривленного сознания людей, смотрящих на мир через «уродующую призму» идеологии, как и в романе Н. Нарокова «Мнимые величины».

В использовании мотива сна писатели-реалисты в целом развивали традиции мировой литературы: он служил композиционным приемом создания «второй реальности», в которой можно было увидеть свое прошлое и встретиться с близкими людьми. Они вернулись к переосмыслению «вечной» темы мировой литературы - «жизнь есть сон» («Перед зеркалом» В.А. Каверина).

Двойственность героев можно осмыслить, анализируя архетипические истоки их двойников. Так, в образе Тураевой переплелись черты, присущие архетипам Самость, Трикстер, Дитя, Анимус, Мать иДева. Духовная мудрость сочетается в ней с детской непосредственностью, сила воли - с женской мягкостью, уверенность в себе художника-творца - с растерянностью слабой женщины. Хранительница домашнего очага, «мадонна», уживалась в Лизе с капризной, непредсказуемой «вакханкой», поэтому она не могла смириться с «Марфинькиным счастьем», находясь в вечном творческом поиске «себя» и «своего» искусства.

На сложном переплетении архетипических корней (Трикстер, Анима, Анимус, Самость) основано двойничество братьев-близнецов и в романе Б. Пильняка «Двойники», внешнее сходство которых повлекло за собой и их психологическое «двойничество»: рациональный, целеустремленный Николай, посвятивший себя служению науке, и романтичный актер Александр - эмоциональный, импульсивный, увлекающийся.

Внутренняя драма героя, в котором совмещаются традиции двух культур -азербайджанской и русской, - предстает в романе Ч. Гусейнова «Магомед, Ма-мед, Мамиш». Двойственность (а точнее - тройственность) персонажа подчеркивается уже в самом названии произведения, в котором указано три его имени. Двуплановость образа героя проявилась прежде всего в использовании писателем приемов «потока сознания» и «внутреннего монолога», который герой вы-

нужден вести, чтобы защитить себя от часто враждебного ему внешнего мира. «Внутренняя» речь в тексте своеобразно оформлена графически - курсивом. В романе сильны экзистенциальные мотивы бунта, отчужденности, абсурда как бессмысленности жизни, уникальности человеческой жизни и др., искусно переплетающиеся с национальными мотивами и традиционными для классической литературы приемами создания сложного, многопланового характера.

В третьем параграфе «Проблема раздвоенности мира и человека в литературе постмодернизма (наматериале романов Саши Соколова)» анализируется своеобразие воплощения проблемы двойничества в постмодернистских текстах.

Во второй половине XX века осмысление проблемы двойничества было кардинально пересмотрено в литературе постмодернизма, которая разрушила традиционные представления о двоемирии и цельности личности, обратившись к изображению виртуальной реальности, используя приемы «потока сознания», метаморфозы, языковой игры, «шизофренического дискурса», интертекстуальности. Своеобразная «фантасмагорическая реальность» царит в произведениях Вен. Ерофеева («Москва - Петушки»), В. Пелевина («Омон Ра», «Чапаев и Пустота», «Generation П»), Саши Соколова («Школа для дураков», «Палисанд-рия», «Между волком и собакой»), В.Сорокина («Норма», «Искупление»), Ч. Гусейнова («Территория IGRA») и др.

Наиболее многогранно проблема двойничества осмыслена в творчестве Саши Соколова, который использует в своих произведениях прием «шизофренического дискурса», что позволяет создать «поливариантную» реальность, пропускаемую через раздвоенное сознание героя-рассказчика («Школа для дураков») или нескольких повествователей («Между собакой и волком»). Тип героя с «расщепленным» сознанием появляется в произведениях постмодернистов под влиянием неклассической философии (Ж. Деррида, Ф. Гваттари, Ж. Делез и др.). Структура повествования в романе «Школа для дураков» отражает специфику аутентичного, психически нездорового сознания главного героя, а его речь представляет собой цепь причудливо переплетенных обрывочных мыслей, фантазий, ассоциаций, что передается преимущественно с помо-

щью использования синтаксических ресурсов языка (в тексте часто отсутствуют знаки препинания, разверстка текста на абзацы, деление на фразы). Своеобразное «умножение» героя, существующего в разных ипостасях и переходящего из одного мира в другой, «убегающего» от угрожающего ему мира, происходит благодаря использованию приема метаморфозы, в основе которой лежит либо метафора (в «Школе для дураков» мальчик превращается то в белую речную лилию Нимфея Альба, то в вальс и т.д.), либо метонимия (в романе «Между собакой и волком» лис, привязанный к рельсам, превращается в Илью, волк - в собаку и т.д.). Прием метаморфозы актуализируется в романе и за счет образа бабочки, которая является символом бессмертия человеческого духа, находящегося в родстве с природой, и символом человеческой свободы.

В романе Саши Соколова царит исключительно «субъективная» реальность: «действительность» пропускается через призму восприятия Вити Пля-скина. Двоемирие в романе настолько многомерно, что оно становится «много-мирием»'. мир в произведении разделяется на мир «эмпирический», живущий по законам исторического времени (мир школы), и мир «идеальный», в котором царит время сакральное, мифическое (внутренний мир героя), «нормальный» (реальный, мир взрослых) и «ненормальный» миры (прекрасный мир детских фантазий), «Хаос насилия» и «Хаос свободы». Двоемирие проявляется и через противопоставление «этого» и «иного» берегов реки Леты, достичь которых могут только избранные (например, учитель Савл иногда приплывает оттуда к своим ученикам).

Объективная реальность в постмодернистских произведениях почти исчезает, замещаясь художественными и культурными фантомами (симулякра-ми). В произведении Саши Соколова трансформируется образ Хаоса социальных симулякров, который встречается и в «Пушкинском доме» А. Битова. В обоих романах разрушаются традиционные представления о времени, пространстве, реальности. И А. Битов, и Саша Соколов указывают на возможности разного прочтения одних и тех же ситуаций (поездка на могилу к бабушке, разговор с умершим П.П. Норвеговым, визит к профессору Акатову и т.д.).

Появление «многомирия» в постмодернистском тексте связано с «муль-типерспективизмом». Так же, как в «Шуме и ярости» У. Фолкнера, в романе Саши Соколова «Школа для дураков» полифония голосов возникает в больном воображении главного героя. «Внутренний монолог», который зачастую превращается в диалог, даже не оформленный графически, помогает обнажить двойственность сознание главного героя. «Внутренний» и «внешний» «голоса» являются равноправными собеседниками, их различие подчеркивается на уровне стилистики (противопоставление научного и разговорного стилей); кроме того, больной мальчик наделен способностью воспроизводить в своем воображении голоса и манеру говорить вымышленных собеседников - людей, занимающих важное место в его воспоминаниях (мать, отец, П.А. Норвегов, академик Акатов, Вета Акатова и др.). Речь повествователя и персонажей включается в текст без специальных знаков препинания (тире, двоеточие, кавычки) и глаголов, вводящих «чужую» речь (сказал, спросил и т.д.), в результате чего их «голоса» практически сливаются в один. «Мультиперспективность» характерна и для романа «Между волком и собакой», в котором повествование ведется от лица трех героев - точильщика Ильи, охотника Якова Паламахерова и безличного автора.

Таким образом, структура повествования в произведениях Саши Соколова насквозь полемична за счет использования приемов «внутреннего монолога», «потока сознания» и языковой игры. Особую роль при создании ситуации «многомирия», которое заняло место традиционного романтического «двоеми-рия», в его романах играет использование принципа интертекстуальности, что позволяет актуализировать различные миры и создавать также «двойников» на уровне «текст - текст».

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются основные выводы об эволюции феномена двойничества в русской литературе XX века - от романтизма к постмодернизму, намечаются дальнейшие перспективы исследования.

Положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1) Роскова Е.Н Проблема «двойничества» в литературе русского зарубежья (В. Набоков и Н. Нароков) // Res Philoiogica: Ученые записки. Вып. 2 / Науч. ред. Э.Я. Фесенко. - Архангельск: Поморский государственный университет, 2000 (0,5 п.л.).

2) Синева Е.Н. Мотив зеркала и принцип «зеркальности» в романе ВА. Каверина «Перед зеркалом» // Res Philologica: Ученые записки. Вып. 3 / Отв. ред. Э.Я. Фесенко. - Архангельск: Поморский государственный университет, 2002 (0,6 п.л.).

3) Синева Е.Н. «Лицо» человека и его «маска» // Проблемы эволюции русской литературы XX века: Материалы межвузовской научной конференции «Проблемы эволюции русской литературы XX века». - Выпуск 7 / Под ред докт. филолог, наук, проф. Трубиной Л.А. - М.: Изд-во МПГУ, 2002 (0,4 п.л.).

4) Синева Е.Н. Проблема раздвоенности мира и человека в романе Саши Соколова «Школа для дураков»: поэтика метаморфоз (материалы конференции) //Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Материалы Международной научной конференции / Отв. ред. Т.В. Симашко. - Архангельск: Поморский государственный университет, 2002 (0,1 п.л.).

5) Синева Е.Н. Мотив зеркала и принцип «зеркальности» в русской литературе XX века (на материале произведений В.В. Набокова, Н.В. Нарокова и ВА. Каверина) // VI Царскосельские чтения: Материалы Международной научно-практической конференции / Под общ. ред. профессора В.Н. Скворцова. В 12 тт. - СПб.: Ленинградский государственный областной университет им. А.С. Пушкина, 2002. - Т. VIII (0,1 п.л.).

6) Синева Е.Н. К вопросу о термине двойничество // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы: Материалы 13-й международной конференции молодых ученых 26 - 30 декабря 2002 г. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2002 (0,1 п.л.).

7) Синева Е.Н Мифологические корни проблемы двойничества // Язык. Миф. Этнокультура / Отв. ред. ЛА. Шарикова. - Кемерово: ИПК «Графика», 2003. - (Серия «Проблемы лингвокультурологии»; Вып. 1, посвященный 40-летнему юбилею факультета романо-германской филологии КемГУ. Издатель серии Л.А. Шарикова) (1,0 п.л.).

8) Синева Е.Н. Двойничество как категория науки и культуры // Проблемы культуры, языка, воспитания: Сборник научных трудов. Выпуск 5 / Науч. ред. Т.В. Симашко. - Архангельск: Поморский государственный университет, 2003 (0,5 п.л.).

9) Синева Е.Н. Архетип тени в литературе XIX - XX веков: «злой гений» или «второе Я»? // Проблемы литературы XX века: в поисках истины: Сборник материалов по результатам Всероссийской научной конференции молодых ученых «Проблемы литературы XX века» / Сост. и отв. ред. Э.Я. Фесенко. - Архангельск: Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2003 (0,4 п.л.).

10) Фесенко Э.Я., Синева Е.Н. Образ зеркала и его роль в мировой культуре // Проблемы литературы XX века: в поисках истины: Сборник материалов по результатам Всероссийской научной конференции молодых ученых «Проблемы литературы XX века» / Сост. и отв. ред. Э.Я. Фесенко. - Архангельск: Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2003 (1,0 п.л.).

11) Синева Е.Н. Генезис проблемы двойничества: философский и психологический аспекты // Культура как текст: Выпуск IV. - Смоленск: Издательство Универсум, 2004 (1,0 п.л.).

12) Синева Е.Н. Архетипические источники создания образов двойников в мировой литературе // VIII Виноградовские чтения: Сборник материалов международной научно-практической конференции. - М.: МГПУ, 2004 (0,6 п.л.).

13) Синева Е.Н. Прием метаморфозы в произведениях В.А Каверина // Res Philologica: Ученые записки. Вып. 4 / Науч. ред. Э.Я. Фесенко. - Архангельск: Поморский государственный университет, 2004 (0,3 п.л.).

Печать ООО «Партнер» Тираж 100 экз Объем 1,0 усл -печ л Заказ №_

2î71®

РНБ Русский фонд

2005-4 21273